Три "удачных" желания

Три "удачных" желания

Посвящение:

Мне, поням, читателям:)

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:

Благодарю всех, кто поддерживает мое творчество отзывами, комментариями и просто словами. Ваше мнение много для меня значит.

Счастье близко

— Что же, ты нашел мою лампу. — невысокий сухого телосложения старичок, одетый в свободные восточные одежды, лицо которого украшала длинная тонкая бородка, по-доброму улыбнулся и похлопал в ладоши. — Загадывай свои желания.

— Ты можешь отправить меня... в Эквестрию? — молодой человек в белой футболке, синих шортах и открытых сандалиях, держащий в руках причудливой формы кувшин, смущенно переступил с ноги на ногу.

— Могу, но с тобой туда не отправлюсь: у них там свои законы. — джинн развел руками в извиняющемся жесте. — Так что если хочешь загадать остальные желания, то можешь сделать это прямо сейчас... или не делать никогда.

— Сейчас! — поспешил откликнуться юноша. — Хочу стать аликорном. И еще хочу сильную магию.

— Будет исполнено, господин. — старик уважительно поклонился, затем вырвал из бороды волосок и с мелодичным "треньк!" разорвал его напополам. — Наслаждайся... о мудрейший... хехехе.

* * *

— Да! — темно-синяя крылато-рогатая кобылка, радостно подпрыгивая, размахивала крыльями. — Получилось! А... Где это я? И почему у меня такой высокий голос?

Осмотревшись по сторонам и не обнаружив в поле зрения ничего, кроме пустыни из серо-серебряных дюн песка с редкими вкраплениями камней, новоявленный попаданец задрал голову и посмотрел вверх, тут же сглотнув ставшую вязкой слюну. Над ним находился шар зелено-голубой планеты со вполне узнаваемыми для фаната этой вселенной очертаниями материка. Испытывая очень нехорошее подозрение, он повернулся назад и взглянул на свое бедро, где увидел рисунок в виде полумесяца...

— Аааа! Верните меня обратно! Мама!!!

* * *

(Дневник ПОПАданца. Год первый).

"Я пишу эти строки копытом на песке, пусть и знаю, что через несколько часов от текста не останется и следа. Однако же, если не делать хотя бы этого, то можно окончательно сойти с ума... По крайней мере, в этом меня убеждает голос в моей голове.

Итак, меня зовут Луна (нужно привыкать к своему новому имени), я — принцесса в изгнании без памяти о прошлой жизни аликорна, знаний по магии и навыков тела. О том, что у меня все же есть магия, говорит тот факт, что, сколько бы ни прошло времени, мне не хочется есть, меня не мучает физическая усталость, а сон нужен исключительно для психологического отдыха.

Сейчас, когда с момента моего попадания прошло какое-то время, я даже могу восхититься тому, как именно джинн исполнил мои желания, исковеркав их до неузнаваемости, но при этом четко следуя озвученным требованиям. Можно было бы, конечно, возмутиться, что закинуло меня вовсе не в страну Эквестрию, но и тут есть один нюанс: так как Луна — это принцесса Эквестрии, а следовательно, обремененный властью ее представитель, в тот момент, как моя тушка попала на луну, вся ее поверхность стала частью нашего королевства... По праву первопроходца-первооткрывателя.

Да, я уже не истерю при каждом подходящем случае, как в первые несколько месяцев после перемещения. Хотелось бы сказать, что это является результатом моей работы над собой, но... Скорее всего, у меня произошло психологическое перегорание.

Теперь о моих успехах: их нет. Вот так просто и обидно до слез... Нет-нет, я не плачу... Просто песчинка в глаз попала".

(Дневник ПОПАданца. Год пятый).

"Сегодня произошел резкий прорыв в изучении магии: я наконец-то почувствовала внутри себя какую-то энергию и смогла направить ее в рог. Последствиями стали взрыв, из-за которого образовалась постепенно засыпаемая песком воронка и мой обморок. Когда же я пришла в себя, рог слегка болел, но больше никаких последствий замечено не было.

Учитывая, что делать тут, кроме сна, прогулок под Эквусом и тренировок, более нечего, можно считать, что справилась я довольно быстро.

Ах да, воспоминания старой владелицы тела так и не проснулись. И что-то мне подсказывает, что рассчитывать на это не стоит.

Теперь буду учиться высвобождать магию малыми порциями, а потом перейду к изучению телекинеза. Если уж его умеют использовать даже жеребята, то я справлюсь вовсе без усилий!"

(Дневник ПОПАданца. Год двадцатый).

"Телекинез наконец-то покорился моей воле! Оказывается, нужно было всего-навсего позволить инстинктам тела взять на себя часть работы, подключая подсознание, а не стараться контролировать все самостоятельно.

За прошедшие годы на луне не стало ничуть веселее, чем было, но на следующий год у меня хорошие предчувствия: на очереди изучения находятся пирокинез, криокинез, электрокинез!"

(Дневник ПОПАданца. Год сорок пятый).

"Тело аликорна — это чит! Травмы, которые не убивают меня сразу, в том числе и оторванные конечности, восстанавливаются до изначального состояния за год-два. Правда, магии на это уходит много, но в иных обстоятельствах... Да и есть подозрение, что некоторые мои эксперименты все же приводили к летальному исходу, который так же исцелялся со временем.

Мухаха! Я — бессмертная пони! Облизнись, Дункан Маклауд!

О чем это я? Ах да, голоса в моей голове подсказывают, что мы хотели рассказать о своих успехах.

Во-первых, я научилась бить из кончика рога ветвистыми темно-фиолетовыми молниями. Как настоящий ситх! К сожалению, кроме прикольных эффектов и ожогов на моем собственном теле, в случае если заклинание выходит из-под контроля, польза от навыка нулевая.

Во-вторых, пиро и криокинезы — это отличные инструменты для создания строительных материалов: сперва плавя песок в единую массу, затем при помощи телекинеза придавая ему нужную форму и охлаждая до сверхнизких температур, я создаю блоки, из которых складываю свою цитадель зла! Получается пока что плохо, но какие мои годы? Еще научусь.

Теперь, когда у меня есть крыша над головой и, когда я сплю, на меня не может пялится никакой извращенец с телескопом, нужно решить, что именно осваивать дальше. Выбор на самом деле невелик: можно оттачивать уже имеющиеся навыки (тут я хотя бы примерно понимаю, в какую сторону двигаться), попытаться создать чары или изобразить эффект трансфигурации из Гарри Поттера... либо научиться наконец-то летать.

К слову, на луне вроде бы нет воздуха, но я чем-то дышу, как-то говорю, пользуюсь огнем и молниями... Как же не хватает воспоминаний реципиента".

(Дневник ПОПАданца. Год семьдесят второй... или третий... или пятый?).

"Заклинания из Гарри Поттера — туфта. Либо они вовсе не работают, либо работают только в мире героического шрамоносца-самоубийцы. Хотя нельзя сказать, что попытки освоить их совершенно ничего мне не принесли.

О чем я вообще? Да о том, что выписывать в воздухе разные фигуры кончиком рога, одновременно с тем выпуская через него струйку магии и выкрикивая разную абра-кадабру — это тупость! Тупость, которой я занималась несколько лет, пока окончательно не поняла, что таким способом не добьюсь ничего, кроме оглушительного хохота голосов в голове (предатели, лучше бы посоветовали чего-нибудь умного).

Из хороших новостей: я освоила заклинание фонарика — это когда рог светится, будто люминесцентная лампа, научилась летать по прямой и ломанной кривой, а также научилась приземляться вместо падения камнем на песок. Из магии прогресс так же есть в трансфигурации, но какой-то странный: если песок напитать своей магией под завязку, то можно из него лепить разные прикольные штуки, предварительно не сплавляя в единую массу телекинезом. Однако же превращаться в дерево или железо он не соглашается, как я его ни уговаривала".

(Дневник ПОПАданца. Год сто первый... наверное).

"Я в тупике: изучение магии уперлось в проблему нехватки информации, а продолжать развивать примитивные преобразования энергии более нет смысла. Придуманные на коленках ритуалы не работают, даже если напитывать их своей кровью, все известные заклинания опробованы и признаны бесполезными ввиду того, что ни одно из них не сработало. Летать, строить собственный дворец, ходить на свидание с кобылками из песка попросту надоело (и вообще с ними поговорить не о чем).

Недавно у меня появилась полубезумная или просто безумная идея создать второго аликорна. Конечно же, я понимаю, насколько это сложный процесс и скольких исследований, а главное, ресурсов он требует. Однако же, как лучший генетик луны и вообще главный научный специалист лунной колонии Эквестрии, считаю, что смогу с этим справиться еще в этом столетии!

И вообще у меня есть гениальный план, который мне предложили голоса в голове. Они меня еще ни разу не обманывали, так что замысел обречен на успех".

(Дневник ПОПАданца. Год сто двадцать первый).

"Первым делом я хочу поблагодарить мою команду, которая помогала мне в исследованиях и поддерживала в трудные минуты: спасибо Луне — нашему психологу, вовремя замечавшему напряженные ситуации и помогавшему сглаживать острые углы во время общения; благодарю Луну, своевременно доставлявшую все необходимые для работы ресурсы; огромное спасибо Луне, следившей за правильным и регулярным питанием членов научного сообщества... А?

Гхм. Стоит сказать, что план, предложенный голосами из моей головы, оказался не настолько гениальным, каким виделся изначально. Начать стоит с того, что отделить от себя часть тела вроде ноги было довольно больно, а потеря крови, приведшая к потере сознания, вовсе свела первую попытку к нулевому результату.

Однако, как гласит пословица: "Терпение и труд все перетрут". Где-то на шестой попытке отрезать себе конечность я догадалась сперва проморозить часть плоти, после чего просто обломила ее. После этого оставалось самое сложное: непрерывно вливать в обрубок ноги магическую энергию, стимулируя ее на регенерацию недостающих тканей.

Кто-нибудь мог бы сказать, что план откровенно тупой. Я же скажу: "Утритесь, он сработал!"

Сейчас у меня есть копия моего собственного тела без души, без магического источника, без даже примитивных инстинктов и рефлексов. Но ведь эта тушка была выращена из куска ноги!

Что делать со своим клоном дальше, я не знаю: без моей постоянной подпитки магией она умрет, но и держать при себе подобный овощ смысла попросту нет".

* * *

— Луна, я давно хотела тебе сказать...

— Ммм? Смелее, я не кусаюсь.

— Луна... я тебя люблю.

— Луна! Я тоже тебя люблю!

— Я так рада, Луна!

— И я... Я тоже рада!

— Я боялась признаться тебе в своих чувствах, потому что...

— Тшшш. Ничего не говори. Главное — мы вместе.

* * *

"Дневник ПОПАданца. Год сто восемьдесят пятый).

"С тех пор как я научилась поддерживать постоянный канал подпитки между собой и второй Луной, при этом не отвлекаясь от других дел, многое пошло на лад: опыты по перемещению голосов из моей головы в свободную тушку неожиданно дали результат, и теперь в замке из мутных блоков, похожих на стекло, мы живем вдвоем. Тренировки по владению магией стали намного интереснее и продуктивнее, но все же нам приходится сдерживаться, чтобы в резерве всегда оставалась энергия для поддержания жизни в наших телах.

Мы с Луной долго присматривались друг к другу, но в конце концов (что вполне закономерно) признались в своих чувствах. Период цветочно-конфетных отношений пролетел совершенно незаметно, одной из причин чего стало отсутствие цветов и конфет как таковых. Потом мы переехали в одну комнату замка и... (вырезано цензурой).

Луна придумала вести записи на табличках, создаваемых при помощи пирокинеза из песка, а потом складировать их в архиве, под который был отведен один из неиспользуемых залов. Она такая умница... и красавица... и вообще..."

(Дневник ПОПАданца. Год двести второй).

"Я знала, что это плохая идея, но Луна настояла и у меня не получилось ей отказать. Выращивание нового тела из куска моей ноги затянулось на пять лет, в течение которых нам пришлось ограничиваться во всем, но в итоге третья Луна (которая мне сразу не понравилась) вступила в наше сообщество.

Сначала все было хорошо: мы вместе гуляли, тренировались, болтали о разных глупостях... Но потом я стала замечать, что Луна отдаляется от меня, а однажды, вернувшись с облета окрестностей замка, я застала их... их... (хлюпающий звук).

Тогда мы сильно поссорились, и я с Луной подрались, а Луна стала ее защищать. Я ушла и долго блуждала по дюнам, а потом решила создать еще одного клона... раз уж Луна предпочла мне Луну, то чем я хуже?

Однако у Луны на этот счет были свои планы, и когда я была наиболее уязвима, она попыталась убить нас с еще не дозревшим клоном. Но тут вмешалась моя милая... Они долго дрались, и все закончилось тем, что Луна победила, но и сама умерла у меня на копытах, так и не сумев исцелиться. У меня просто не хватило магии...

В последние свои минуты Луна попросила у меня прощение и улыбалась до самого конца. Я (шмыг) никогда ее не забуду".

(Дневник ПОПАданца. Год пятьсот пятый).

"После памятной трагедии я довольно долго находилась в депрессии, но все же смогла взять себя в копыта и заставила жить дальше. При помощи магии разделив многострадальную ногу на двадцать частей и распределив между ними магическую подпитку, где-то на тридцать лет впала в летаргический сон, а после пробуждения обнаружила двадцать тел, полностью готовых к подселению.

Для новых аликорнов мной было выставлено всего два правила: во-первых, никаких серьезных дуэлей между собой, а во-вторых, никто, кроме меня, не должен заходить в архив, где хранятся мои записи. Второе правило было выставлено для того, чтобы молодые кобылки не узнали о том неприятном происшествии... Впрочем, меня преследует ощущение, что этот мой запрет они нарушили.

Сообща изучение магии стало продвигаться семимильными шагами: мы отстроили новое крыло замка, где разместили несколько просторных залов, в которых проводили свои эксперименты. Электрокинез помог нащупать путь к ускорению реакции, мышления, скорости передвижения, в то время как криокинез, напротив, дает надежду на то, что однажды у нас получится полностью остановить, "заморозить" время.

Телекинез после некоторых испытаний позволил создать отдельную школу магии, названную нами "барьерная магия". Защитные поля могут различаться между собой, имея либо комплексное, либо одиночное воздействие (против магии, против кинетики, против какой-то одной стихии).

Самым бесперспективным направлением, по мнению нашего научного сообщества, оказался пирокинез, который, насколько нам известно, является основным направлением сил Селестии. Впрочем, тут мы можем ошибаться. Но даже при этом в том виде, в котором огонь нам подвластен, он крайне полезен как инструмент: на данный момент в проекте находится создание большого телескопа, который поможет следить за событиями, происходящими на Эквусе".

(Дневник ПОПАданца. Год семьсот семьдесят седьмой).

"С чего бы начать? Как ни странно, но событий настолько много, что это даже удивительно, особенно учитывая тот факт, что на луне всего двадцать два аликорна. Да-да, я не оговорилась: нас стало ровно двадцать два... Нет, я не создала еще одного клона и Селестия не прислала нового бунтаря. Но обо всем, пожалуй, стоит говорить по порядку.

В шестьсот двадцатом году после долгих "танцев с бубном" вокруг конструкции из замагиченного и сплавленного лунного песка в строй вошел первый лунный телескоп, названный в честь моей первой влюбленности "Луна-Один". Устройство представляет из себя двухэтажную квадратную башню с трубой внутри, где размещены зеркала и прозрачные линзы увеличительных стекол, расположение которых можно корректировать при помощи специальных рычажков. На самой вершине механического монстра размещена вращающаяся "голова" с единственным глазом, который можно нацеливать на ту или иную часть Эквуса... когда он находится над горизонтом.

При помощи телескопа, два десятка лет доводимого до ума при помощи замены линз и стекол на более эффективные аналоги, мы узнали, что пони живут в эпоху магического средневековья с монархией, во главе которой находится Селестия. Белой крылато-рогатой кобыле не поклоняются открыто, но определенно считают ее живым божеством, что, впрочем, не так далеко от истины, если вспомнить мои собственные способности.

К сожалению, как бы мы ни старались, но добиться такого увеличения, чтобы читать книги либо хотя бы разбирать мимику объектов, за которыми ведется наблюдение, так и не получилось. Впрочем, того, что уже было достигнуто, уже оказалось достаточно для всплеска активности в нашем маленьком сообществе Лун.

Проект с ускорением себя при помощи электрокинеза увенчался частичным успехом: скорость мышления, действительно, возросла, так же как и реакция, но увеличился и расход магической энергии, требующейся для восстановления повреждаемых нервных клеток. А вот доспех из молний после обволакивания тела слоем чистой магии помогает летать со скоростью, явно на порядок более высокой, нежели скорость звука. Впрочем, из-за отсутствия воздуха сказать что-то определенное довольно сложно.

Опыты с барьерами привели к тому, что мы сумели создать искажение пространства, которое едва не разрушило весь замок. После этого эксперименты по данному направлению были перенесены на дальний полигон, расположенный на северном полюсе луны.

Теперь о главном: побочный проект, который лично я считала обыкновенным баловством... увенчался успехом. Не буду углубляться в описания тех извр... исследований, которые проводила группа энтузиастов, но по итогам сложной операции Луна-Двенадцать оказалась беременна (живая клетка "отца", подсаженная в яйцеклетку матери и получившая ударную дозу магии, неожиданно сработала не хуже жеребцового семени).

Одиннадцать месяцев мы с волнением ждали результата, а потом счастливая мать родила маленькую кобылку, имеющую собственный, пусть и совсем слабый, источник магии. Самое же главное: крылато-рогатая кобылка не была овощем, адекватно реагировала на раздражители, но жить способна только при тесном взаимодействии с одной из Лун (собственных сил на создание дыхательных газов из магии ей не хватает).

Странно то, что маленькая аликорн имеет насыщенно-красный цвет, да и ко всем Лунам, в том числе и ко мне, обращается совершенно одинаково: "мама". После продолжительных споров мы назвали ее Флауэр".

(Дневник ПОПАданца. Год тысячный).

"Малышке Флауэр уже почти триста, и она не перестает меня радовать. Да-да, "меня", а не "нас".

Дело в том, что благодаря дочери я наконец-то смогла хотя бы частично удовлетворить свою тягу к общению с другими разумными, и это стало тем толчком, который помог осознать, что все остальные Луны — это я, но просто в разных телах. Не скажу, что это прошло безболезненно, все же больше полутысячи лет, кроме них, у меня не было никого, так что в день обрыва каналов подпитки моими слезами можно было наполнить целое море.

За почти триста лет Флауэр превратилась в красивую молодую кобылу, с интересом поглядывающую как на жеребцов, так и кобыл (но учитывая, что первых на луне нет...). Она, словно губка, впитывала все знания, которые я во всех своих воплощениях могла ей дать, а освоение магии шло настолько легко, что даже обидно становилось. Впрочем, оставалась еще и гордость за умницу дочь и собственные таланты преподавателя.

Сейчас, когда барьер вокруг луны почти истощил вложенные в него силы, я пишу последние строки в летописи своих злоключений. Уже завтра мы с Флауэр отправимся на Эквус и встретимся с Селестией...

Как повернутся события в нашей дальнейшей истории? Понятия не имею. Может быть, согласно уже порядком позабытому канону, меня решат "исцелить" от тьмы, приложив Элементами Гармонии. А может быть, сама солнцекрупая захочет помахать копытами. В любом случае подставляться под радужный луч смерти, уже один раз убивший мою предшественницу в этом теле, я совершенно не намерена.

Кто бы это ни читал, пожелайте нам с Флауэр удачи".

(2)

На серо-серебряном песке в центре площадки, состоящей из одинаковых концентрических кругов, на полусогнутых ногах стояла темно-синяя аликорн с рисунками полумесяцев на обеих сторонах крупа. У нее на спине сидела несколько менее крупная крылато-рогатая кобыла ярко-красного цвета, бедра которой украшали изображения капель жидкого огня, вращающихся вокруг шаровой молнии.

Обхватив свою мать (а по совместительству и отца) передними ногами за шею, а задними за талию, Флауэр прижалась грудью к крепкой спине Луны, почти неосознанно зарываясь мордочкой в колышущуюся гриву, похожую на материализованный кусочек звездного неба.

— Десять... Девять... Восемь... Семь... Шесть... Пять... Четыре... Три... Два... Один и три четверти... — громко отсчитывала старшая аликорн, подняв широкие крылья в позицию готовности для рывка.

— Ма-ам! — обиженно воскликнула кобылка, лишь недавно окончательно избавившаяся от подростковой угловатости, а вместе с ней и от кучи мелких комплексов (личная метка таланта поспособствовала укреплению веры в свои силы).

— Да-да-да, я тяну время. — виновато опустив голову, напряженно произнесла Луна. — Мне просто страшно... встретиться с Селестией. А если она узнает?.. А если...

Договорить обладательница темно-синей шерстки не смогла, так как ощутила смыкающиеся зубы Флауэр у себя на загривке, что заставило напрячься всем телом, нервно мотнув хвостом из стороны в сторону. После того как убедилась в том, что мама больше не пытается скатиться в истерику, молодая аликорн разжала челюсти и, потянувшись вперед, ласково прошептала на левое ухо:

— Я с тобой, мама. Что бы ни случилось, я никому не позволю нас разлучить.

После этих слов младшая пони игриво куснула родительницу за кончик уха, а затем головой прижалась к сильной шее, под темно-синей шерсткой которой ощущались тугие мышцы бойца, более пяти веков каждый день уделявшего хотя бы час времени для копытомахательства.

Подняв крылья вертикально вверх, Луна присела так, что почти касалась животом песка, телекинезом укрепила землю под собой и, создав защитный магический конус, изо всех сил прыгнула, хлопком крыльев создав ударную волну, оставившую в поверхности луны глубокий кратер. Взмывая все выше и выше, продолжая отталкиваться от спутника Эквуса телекинезом, она ускорялась и одновременно с тем пыталась уцепиться своей магией за планету.

"Еще слишком далеко", — пришлось констатировать старшей крылато-рогатой пони, когда ощущение опоры, от которой можно было отталкиваться, окончательно исчезло, на бесконечно долгие мгновения заставив панику вновь проснуться (страх навсегда зависнуть в невесомости был едва ли не хуже страха вернуться к одиночеству и сопровождающему его безумию), но несильный укус в шею заставил отбросить всякие тревоги и сомнения.

Наколдовав позади себя ледяную плиту массой в несколько тонн, Луна новым толчком и взмахом крыльев оттолкнулась от импровизированной опоры, одновременно отправляя ее прочь от Эквуса и раскалывая на тысячи мелких осколков. Это требовало больше сил, чем, к примеру, полет при помощи реактивной тяги, но при этом, если бы старшая аликорн использовала данный метод передвижения в невесомости, о незаметности пришлось бы забыть: сложно в ночи не заметить огненный болид, падающий с неба на землю...

"В особенности, если знаешь, что именно нужно высматривать".

Даже если шанс на то, что Селестия не сможет их обнаружить сразу после приземления, составлял хотя бы сотую долю процента, пренебрегать этим бывшая пленница не собиралась. Будь она одна, еще можно было бы рискнуть и выйти на контакт с белой принцессой, но рисковать жизнью дочери...

"Никогда!"

Эквус все приближался, становясь больше и больше. Вот уже усиленное зрение позволяет увидеть города, озера, дороги... В тот миг, когда телекинез наконец-то сумел схватиться за гравитационное поле планеты, темно-синяя пони едва не взвизгнула от радости и облегчения. Сдержаться позволили только два фактора: уроки самоконтроля, а также нежелание позориться жеребячьим поведением перед любимой захребетницей (удобно устроившейся на спине у мамы, путешествуя в безопасности и относительном комфорте).

Начав замедляться, при помощи управления формой защитного барьера корректируя теперь уже не взлет, а управляемое падение, Луна стала выруливать к Вечнодикому лесу. Почему она выбрала это место? Просто в данной аномалии при желании могло бы затеряться королевство, размером не сильно уступающее одному из княжеств грифонов. Что уж говорить о паре скромных... аликорнов?

* * *

Луна стремительно слабела, тратя силу и на защиту, и на маскировку, и на торможение. Флауэр ощущала это всеми фибрами души и понимала, что если бы не она, то мама перенесла бы перелет куда легче.

"Не время жевать сопли. Сейчас я должна быть сильной", — одернула себя красная крылато-рогатая кобылка, крепче обхватывая ногами свою родительницу и через это действие стараясь передать все свои любовь и заботу.

Летать в условиях атмосферы и над луной оказалось задачами совершенно разными. Казалось, что сам воздух сопротивляется вторжению чужаков, порывами ветра пытаясь опрокинуть защитную магическую капсулу, разрезающую плотные слои атмосферы, не позволяя им воспламениться от трения.

Все плохое и хорошее имеет свойство заканчиваться, вот и контролируемое падение подошло к своему завершению. Две пони почти упали на лесную полянку, но в последний миг Луна смогла смягчить приземление телекинезом, разровняв площадку единым ударом (земля просела примерно на метр, образовав окружность площадью в пятьдесят квадратных метров).

— Мам! — скатившись со спины родительницы и неуклюже вскочив на ноги, словно жеребенок, делающий первые неуверенные шаги, Флауэр приблизилась к темно-синей крылато-рогатой кобыле, обостренным слухом с облегчением уловив медленное усталое дыхание. — Мама, ты справилась... Слышишь? Ты смогла, мамочка... Скажи что-нибудь... Ну хоть что-нибудь...

Упав рядом со старшей аликорном, не зная, как может помочь (все теоретические знания вымело из головы волнением, а практических было слишком мало, так как раньше все травмы на Луне заживали буквально на глазах, а усталости она вовсе почти не могла испытать), обладательница красной шерстки приподняла голову Луны передними копытцами и, приблизив свою мордочку, начала тщательно вылизывать щеки, нос, лоб... Она даже не подумала о том, что можно было бы воспользоваться магией или взять воды из протекающего неподалеку ручья.

В эти мучительно долгие минуты, когда единственное родное существо во всем мире находилось в столь плачевном состоянии, Флауэр была не могучим магом, достигшим немалых успехов во всех дисциплинах, которые только могла изучить на луне, а обычным испуганным жеребенком, отчаянно желающим, чтобы его обняли и утешили. Когда же веки старшей кобылы дрогнули и приоткрылись, красная пони только радостно пискнула и прижалась к ней всем телом, попутно стараясь забиться под широкое крыло, слабо подрагивающее при каждом вдохе своей владелицы.

— Все хорошо, моя маленькая... Моя хорошая... Сейчас я немного отдохну... и мы пойдем... искать нам новый дом...

— ... — шмыгнув носом, младшая аликорн уткнулась родительнице мордочкой в шею и жалобно попросила. — Никогда меня так больше не пугай.

— Постараюсь, — мягко улыбнувшись, Луна закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на ощущении магии вокруг себя.

Вокруг царила ночь, но диск луны был достаточно далеко, так что даруемая им сила текла теперь не полноводной рекой, а ручьем, пусть и довольно широким. Впрочем, собственная регенерация магии благодаря многолетним тренировкам (поддерживать активную жизнь двадцати одного тела аликорна — это та еще задачка) частично компенсировала этот неприятный факт.

"Нельзя долго разлеживаться: если Селестия нас найдет, беды не избежать", — стряхнув с себя наваливающуюся сонливость, темно-синяя пони поднялась на ноги, в чем ей помогла дочь, охотно позволившая опереться себе на спину, после чего направилась в ту сторону, где среди густой чащи предположительно начинались болота.

— Что мы теперь будем делать? — страх окончательно отпустил Флауэр, и теперь с неугасающим энтузиазмом она крутила головой, стараясь увидеть все и сразу (все же на луне не было цветов, деревьев или хотя бы травы).

— Найдем какого-нибудь пони, при помощи ментальной магии считаем память и научимся языку... При этом желательно никому не попасться на глаза. Дальше... Решим по обстановке.

* * *

Солнце уже несколько часов сияло над горизонтом, но правительницу Эквестрии, чьими стараниями пони жили в самой процветающей и безопасной стране Эквуса, это совершенно не радовало. Лежа в собственных покоях, обставленных с роскошью и тонким вкусом, она смотрела на стеклянную дверь, ведущую на балкон, и молчала...

Если бы кто-нибудь из подданных мог хотя бы на миг заглянуть в мысли своей правительницы, он бы невероятно удивился, так как обнаружил бы глухую тоску, постепенно перерастающую в отчаяние, всепоглощающий страх и презрение... к себе.

Тысячу лет назад (а то и раньше) Селестия совершила ужаснейшую ошибку в своей жизни: применила Элементы Гармонии против сестры. Конечно, она и раньше делала глупости, из-за которых ситуация и докатилась до того кризиса, но использование ультимативного оружия стало тем, что, фигурально выражаясь, сломало принцессу дня.

Долгую минуту она не ощущала свою сестру среди живых, с каждой секундой впадая во все больший ужас от осознания содеянного, а в тот момент, когда невидимая струна, соединяющая владычиц дня и ночи снова натянулась, пусть и была намного слабее, чем раньше, возглас искренней радости разбил все стекла в замке, а кого-то из пони даже оглушил. Сама же белая аликорн прыгала по тронному залу, будто жеребенок, получивший самый желанный подарок в мире, испытывая невероятное облегчение и выкрикивая одно единственное слово: "Жива!"

А дальше были годы осознания, вины и одиночества. Находясь среди подданных, Селестия ощущала себя совершенно чужой, а все попытки это изменить лишь укрепляли воображаемую стену отчуждения. Восхищение и почитание, в любой момент готовые перейти в слепую веру, навсегда лишили правительницу возможности обрести самые обычные блага смертных, наполняющие их жизни смыслом и радостью.

"Смогла бы я радоваться жизни, зная, что Луна..."

Множество ночей белая аликорн провела на балконе нового дворца, построенного на горе вдали от старого замка, в котором каждый камень напоминал о былых днях и совершенной глупости. Сложно сказать, когда ей в голову пришла идея создать из Эквестрии государство, в котором после возвращения с луны ее сестра сможет жить не как ночной кошмар, готовый карать врагов и наказывать преступников, а как любимая принцесса, более не являющаяся мрачной тенью своей сестры, вгоняющей в суеверный трепет даже гордых драконов и наглых грифонов.

Она работала днями и ночами, искореняя несправедливость, оттачивая органы управления, сглаживая появляющиеся острые углы. Вероятно, только работа да время от времени появляющиеся ученики не позволили ей скатиться в депрессию и начать сходить с ума...

И вот вчера (хотя, наверное, уже сегодня) прошла та ночь, когда Луна должна была освободиться и вернуться на Эквус. Селестия готовилась к этому, прорабатывала тысячи разнообразных планов: от просьбы простить до открытого сражения, в котором намеревалась проиграть...

Но все это не понадобилось...

Луна освободилась из тысячелетнего заточения, но не пришла к своей сестре. Она не требовала мести, извинений и даже не пыталась причинить белой крылато-рогатой кобыле боль...

"Она просто ушла... Молча и без прощальных эффектов. Моя Луна... Мой лучик света... Я потеряла ее".

Это было больно. В грудь будто бы воткнули раскаленный прут и теперь ковырялись им в самом сердце. Но, несмотря на почти физическую боль, Селестия не проронила ни звука...

Она была опустошена и растеряна.

(3)

Нежно-желтая пегаска с розовой гривой, шла по лесной тропинке неся на спине туго набитые переметные сумки. Далеко над головой, в небе светило полуденное солнце, но из-за густых крон деревьев Вечнодикого леса, свет едва-едва пробивался сквозь листву, редкими островками падая на поросшую мхом землю. Шелест ветра доносился до чутких ушей кобылки, но здесь воздух был спокойным, даже слегка душным и... затхлым?

Внезапно в кустах что-то пошевелилось, из-за чего хрустнула тонкая веточка. Крылатая пони опасливо замерла и насторожилась, а в следующий момент ее сбил с ног размытый красный силуэт, оказавшийся молодой аликорном с хищно прищуренными глазами. Флаттершай успела только сдавленно пискнуть, когда ее стиснули в крепких объятьях, после чего весело смеющаяся принцесса (а кем еще может быть аликорн?), вместе со своей жертвой покатилась по пологому склону, укрытому зеленым и мягким ковром.

— Привет, канарейка, — радостно произнесла Флауэр, нависнув над прижатой спиной к земле пегаской, одновременно с тем расправив крылья и возбужденно помахивая хвостом. — Ты давно не заходила. Что-то случилось?

— Здравствуй-те, принцесса, — совсем тихо отозвалась розовогривая летунья. — Ничего страшного не произошло, просто в Понивиле был праздник...

— Ууу... — ушки Флауэр поникли и она состроила грустную мордочку. — А я опять все пропустила. Но... ты ведь мне все расскажешь? И прекрати уже обращаться ко мне на "вы", мы же друзья! Разве не так?

— Прости... — смущенно потемнев мордочкой, Флаттершай попыталась встать. — Вы... Ты бы не могла меня отпустить? Пожалуйста?

— Ммм, — красная крылато-рогатая пони задумалась, затем пакостно улыбнулась и протянула. — Нееет.

После этого, дочь Луны наклонилась и потерлась носом о мордочку лучшей (и единственной) своей подруги, незаметно опустившись на шею, затем на грудь... Остановилась она только тогда, когда нежно-желтая пегаска, мордочка которой почти сравнялась цветом с шерсткой самой аликорна, вцепилась ей в гриву передними копытцами, очень жалобно пискнув какое-то возражение. Флауэр оставалось разочарованно вздохнуть, подняться на ноги и усевшись рядом с понивилькой на землю, попытаться сунуть любопытный нос в одну из сумок. Однако же, в этот момент розовогривая летунья продемонстрировала, что у нее есть характер, так как упершееся в нос правое переднее копытце, не позволило добраться до свертка со сладостями.

— Моу? — обиженно произнесла крылато-рогатая кобылка.

— Никаких сладостей до обеда, — тоном не терпящим возражений, почти громко произнесла Флаттершай.

— Бука, — обиженно насупившись, красная аликорн отвернулась и нахохлилась.

— Флауэр? — позвала розовогривая летунья, поднявшись на все четыре ноги, но не получила ответа. — Не обижайся, Флауэр, просто... Ну, если хочешь, мы можем открыть коробку с печеньем...

— Ей! — резко развернувшись, крылато-рогатая кобыла снова схватила нежно-желтую пегаску в объятья, начав тереться носом об ее макушку. — Флатти, ты самая-самая лучшая. А ты принесла что-нибудь интересное?

— Д-да, — с трудом выдохнула пони-игрушка-обнимашка, ощущая, как из нее буквально выдавливают воздух, но к счастью собеседница вовремя опомнилась и ослабила хватку. — Я купила книжку с смешными историями, нашла карты и книжку-раскраску... и Пинки обещала достать пару настольных игр на следующей неделе.

— Иии! — хватка Флауэр снова усилилась, но совсем ненадолго, после чего она подхватила нежно-желтую пегаску под передние ноги и сама поднявшись на задние копытца, крутанулась на месте, а когда остановилась, приблизила подругу к себе и крепко поцеловала. — Я тебя обожаю.

Флаттершай, покрасневшая не только мордочкой, но теперь еще и ушами, а кроме того — шеей, пискнула в ответ:

— Не надо так...

— Почему? — снова сев на землю, красная аликорн поставила подругу на ноги и недоуменно приподняв брови спросила. — Тебе неприятно? Или я тебе не нравлюсь?

Открыв рот для отповеди о том, что целовать пони, с которыми не состоишь в близких отношениях нельзя, а говорить настолько смущающие вещи неправильно, розовогривая летунья вздохнула и закрыла его. Она плохо себе представляла, как объяснить взрослому жеребенку, всю свою жизнь прожившему не просто в глуши, а в ссылке на безжизненном спутнике Эквуса, в обществе единственного живого существа (каким-то образом являющегося и матерью и отцом), что такое — нормы морали и зачем они нужны. В конце концов, Флауэр триста лет общалась только с Луной, с которой по некоторым оговоркам, у них были весьма... тесные отношения, не ограничивающиеся привычными для пони ролями матери и жеребенка.

"И винить их в этом глупо: триста лет бок о бок и никого больше рядом. Но как это все сложно...".

Стараясь войти в положение своей новой (тайной) подруги, Флаттершай позволяла ей некоторые вольности в своем отношении, мягко направляя и рассказывая, как нужно себя вести в обществе. Самой же большой проблемой для красной аликорна были понятия "дружба", "любовь", "приятельство"... Только семью она строго отделяла по кровному родству. И если с тем, что нельзя обнимать на глазах у посторонних понравившегося пони обладательница рога и крыльев была согласна, то вот того, что нельзя проявлять свою привязанность столь откровенными способами наедине, не понимала... Ну или делала вид, что не понимала, всякий раз сводя попытки провести строгую ограничивающую черту, к обиде и едва ли не личной трагедии.

"Рарити справилась бы с этим лучше", — вынужденно признала нежно-розовая пегаска.

...

Все началось два месяца назад, когда из домика розовогривой летуньи, после ссоры (из-за недоеденного морковного салата) сбежал кролик Энджил. Ушастик не придумал ничего лучше, чем скрыться от своей хозяйки в Вечнодиком лесу, где она идя по едва видному следу, сама потерялась и вскоре совсем заплутала.

Испуганную, уставшую, хлюпающую носом от слез, ее нашла Флауэр, которая совершала обход их с Луной временных владений. Красная аликорн не сразу решилась показаться на глаза незнакомой пони, а когда привлекла внимание пегаски, говорила очень забавно складывая слова в рифму. Оказалось, что она — дочь принцессы Луны, тысячу лет назад сосланной Селестией на луну из-за какого-то преступления и только недавно они с мамой вернулись в Эквестрию, где теперь прячутся от принцессы и эквестрийцев.

История была удивительной, долгой и запутанной, но в итоге Флаттершай сделала для себя определенные выводы и пообещала, что сохранит их тайну. После знакомства с темно-синей крылато-рогатой кобылой (невероятно высокой, стройной и сильной), которая как и дочь, не отказала себе в удовольствии потискать новую знакомую, что делала более аккуратно и менее откровенно, розовогривая летунья утвердилась в желании помочь им.

С тех пор, раз в несколько дней Флаттершай ходила в лес, где ее находила Флауэр, после чего они гуляли, разговаривали, играли... Красная аликорн оказалась хорошо подкована в одних вещах, в то время как в других оставалась совершенно наивным жеребенком, искренне радующимся таким мелочам как цветные картинки, сладости, цветы и разные пушистики. Вид того, как новая подруга треплет за гриву мантикору, надолго сохранился в памяти нежно-желтой пегаски как пример того, что между ними все же куда большая разница, чем можно было подумать при взгляде со стороны.

Почему розовогривая летунья не рассказала об аликорнах даже своим подругам из Понивиля? Нет, она вовсе не не доверяла Рэйнбоу, Рарити, Пинки и Эпплджек: в них Флаттершай была полностью уверена. Твайлайт тоже была хорошей пони, достойной уважения и доверия, но вместе с тем, она является ученицей принцессы Селестии, а значит просто обязана рассказать о двух аликорнах живущих в Вечнодиком лесу... по соседству с зеброй. Причин было несколько: во-первых, данное Флауэр обещание, во-вторых, неожиданно проявившееся у нежно-желтой пегаски тщеславие (она бы никому не призналась, но тот факт, что настоящий аликорн учится у нее чтению, рисованию, уходу за животными, заставлял прямее держать спину и выше поднимать голову), в-третьих...

Розовогривая летунья пару раз представляла себе, как Флауэр (исключительно по дружески) обнимает или целует Рарити, Эпплджек, Пинки, Дэш... кого-то еще. Временами воображение рисовало довольно забавные картинки, вроде отплевывающейся и шокированной Рэйнбоу, впавшей в ступор модельерши, или меняющей окраску на ярко-красное фермерши. Но стоило признать, что при всем этом, в груди неприятно колола... ревность.

* * *

— Ваше Высочество! — капитан дворцовой стражи перегородил Селестии дорогу к выходу из дворца, чего себе никогда не позволял. — Я вынужден сказать, что это...

— Риск, безумие, глупость? — с непроницаемым выражением мордочки и спокойным, даже холодным голосом, спросила белая аликорн, в этот раз не надевшая ни королевских регалий, ни брони.

— Я не это хотел сказать... — бегая взглядом из стороны в сторону, переступая передними ногами и нервно дергая ушами, ответил Шайнинг Армор. — Просто... Отправляться на встречу с Найтмер Мун в одиночку — это слишком опасно!

— Во-первых, я собираюсь встретиться не с Найтмер Мун, а с принцессой Луной — моей сестрой, — чеканя слова, сухо заявила принцесса дня. — Во-вторых... Если между нами все же начнется бой, чего я допускать не хочу, то другие пони будут только мешать мне, вынуждая отвлекаться на свою защиту. Кроме того, капитан, разве присутствие солдат не покажет, что мои намерения изначально не являются мирными?

— Но... Но... — закусив нижнюю губу, капитан гвардии упрямо сдвинул брови. — Мы могли бы... Элементы Гармонии...

— У Элементов Гармонии нет хранителей, — прервала подчиненного Селестия. — Каденс хоть и сильна, но боевого опыта вовсе не имеет. Достаточно! Я приняла это решение, капитан Армор, и менять его не собираюсь. Вам же следует заняться своей работой и принять меры на случай, если ситуация будет развиваться по худшему сценарию.

Более не слушая возражений, крылато-рогатая пони прошла мимо белого жеребца и выйдя на улицу, замерла в лучах начавшего клониться к закату солнца. Сердце бешенно стучало у нее в груди, эмоции скакали будто разыгравшиеся жеребята, а уверенности в собственных действиях было даже меньше, чем в день прошедшего солнцестояния.

"Луна... Почему ты прячешься? Почему не пришла для разговора? Или это такой план?.. Ловушка? Нет... Слишком сложно".

Мотнув головой, Селестия распахнула белоснежные крылья и легко взмыла в воздух, оставляя дворец, а вместе с ним и весь остальной Кантерлот далеко позади. Она была не уверена до конца, но все же надеялась на то, что донос от агента службы разведки окажется правдой, а не злой шуткой кого-нибудь вроде Кризалис, не первый год пытающейся подточить власть аликорнов в Эквестрии.

"Если это ловушка Кризалис... Уничтожу. Сожгу, растопчу и заставлю всех забыть, что такая жучиха вообще когда-то существовала".

Пытаясь успокоить нервы и остудить голову, белая аликорн все сильнее взмахивала крыльями, поднимая порывы ветра и практически размываясь в неразличимый росчерк на фоне синего небосвода и белых облаков. За счет магии она могла бы лететь и быстрее, но не видела в этом пользы, а вот вред мог бы быть: не стоило зря провоцировать сестру применением сколь-нибудь сложных заклинаний, тем более, что она скорее всего ощутит приближение Селестии издалека и спешку может принять за желание ударить первой.

"Я ждала этого тысячу лет, подожду и еще несколько минут... Луна... Прошу тебя... Только не исчезай снова... Мой лучик света...".

(4)

Найти место, которое сестра выбрала для разговора, Селестии не составило труда: темно-синяя аликорн, словно маяк в ночи, светила в магическом плане своей силой, будто жаркий огонь, дарящий обманчивое чувство тепла и уюта, заманивая беззащитного и доверчивого мотылька. В том, что встречу подготовила именно Луна, у белой крылато-рогатой кобылы уже не было никаких сомнений, все же ледяная пустыня, в которой на сотни километров вокруг не было ни пони, наилучшим образом подходила для "агрессивных переговоров" с применением боевой магии, коли это вообще потребуется.

"Ты все еще заботишься о пони, Луна... Моя Лулу... Моя маленькая сестренка... Простишь ли ты меня? Неважно: главное, чтобы у меня было время высказаться, а потом... Потом я приму любое твое решение, мой лучик..."

Увидев гордо стоящую на вершине пологого холма кобылу, принцесса дня снизила скорость и стала приближаться демонстративно медленно. Причиной этого было не только желание продемонстрировать миролюбие, но и страх, который заставлял игнорирующие холод мышцы неметь, а сердце — болезненно сжиматься.

Постепенно, по мере приближения к месту переговоров, Селестия различала все больше и больше деталей в изменившемся облике своей сестры. Это уже не была та маленькая Лулу, которая даже внешне всегда казалась младше белой аликорна, но и черты Найтмер Мун, личину которой надела принцесса ночи во время своего восстания, практически полностью отсутствовали. Если бы правительница Эквестрии точно не была уверена в обратном, то приняла бы эту кобылу за какого-то нового аликорна.

Белый снег хрустнул под ногами сминаемый копытцами принцессы дня, а широкие белые крылья, так похожие на опахала грациозных лебедей, из поколения в поколение воспеваемые бардами пони в их серенадах, медленно сложились на спине старшей кобылы. Она приземлилась в двадцати метрах от сестры, выбрав это расстояние как наиболее удобное для разговора и достаточно большое, чтобы не спровоцировать атаку.

"А она подросла", — отметила про себя Селестия, еще раз более внимательно изучая Луну взглядом.

Темно-синяя аликорн продолжала стоять с совершенно невозмутимым выражением на мордочке, высоко поднятой головой, прикрытыми наполовину веками. За тысячу лет изгнания она вытянулась и хоть пока что не догнала саму правительницу Эквестрии, но разрыв в росте у них был минимален, зато во всем остальном ее фигура качественно отличалась: под кажущейся бархатистой шерсткой виднелись бугры жгутов мышц, которые, впрочем, не портили общего впечатления от стройного жилистого тела, а вот обострившиеся черты мордочки напоминали скорее хищника, нежели травоядное, каковыми были все пони... за малым исключением. Шелковистые грива и хвост, невесомыми прядями развевающиеся на порывах ветра, словно кусочки ночного неба в солнечный день, на фоне белой пустоши смотрелись особенно контрастно и чужеродно.

Луна не боялась, это ощущалось как в ее гордой позе, так и в спокойных эмоциях, которые умеют ощущать все аликорны. Даже ее магия, за тысячу лет ставшая более плотной и словно бы тягучей, не выдавала беспокойства своей хозяйки ни единым колебанием. Но, кроме страха, в этой знакомой-незнакомой кобыле не было волнения, радости, гнева... Не было никаких эмоций, которые должна была вызвать встреча с сестрой, однажды отправившей ее в ссылку на тысячу лет.

"Ты сильно изменилась... и выросла".

Тишина затягивалась, и напряжение, повисшее в воздухе, словно натянутая струна, грозило разорвать пространство оглушительным звоном. Белая аликорн молчала, не решаясь произнести хоть слово, боясь разрушить это хрупкое равновесие, и ненавидела себя за трусость. Столько лет она бессильно пытала себя мечтами и надеждами, столько ожиданий возлагала на эту встречу, приложила неимоверные усилия, дабы создать для сестры место, куда она сможет вернуться...

"А для нее ли я все это делала? Нужна ли Луне эта Эквестрия? Может быть, я просто обманывала себя, пытаясь забыться в погоне за несбыточной мечтой, чтобы перестать чувствовать боль и вину?" — на звучащие в сознании вопросы не было ответов (хотя, скорее уж, Селестия просто боялась сформулировать их даже мысленно).

А время все шло, и две крылато-рогатые кобылы стояли друг напротив друга, молча скользя взглядами по стройным фигурам и не решаясь заглянуть в глаза. Случайный наблюдатель, сравнивая принцесс, без сомнений мог бы сказать, что белая аликорн более элегантная, ее шерстка выглядит ухоженной, а все изгибы плавные и мягкие, в то время как темно-синяя обладательница рога и крыльев вызывает ассоциацию скорее с гончей, нежели настоящей леди. Однако ореолы силы, окружающие своих хозяек, им обеим добавляли грозности и внушительности.

Шли секунды, складывающиеся в минуты, которые в свою очередь превращались в часы. Солнце медленно, будто неохотно, склонилось к горизонту, заставляя тени стать намного более длинными. Наконец принцесса дня собралась с духом и, открыв рот, произнесла:

— Луна...

— Я не твоя сестра, Селестия, — прозвучал спокойный, даже отстраненный ответ.

Сердце белой аликорна сжалось и будто бы ухнуло в копыта, по телу прошла судорога, а дыхание сперло. Воздух словно бы стал твердым, не желая проникать в легкие, в уголках глаз блеснули слезы... Она была готова ко всему: к обвинениям, крикам, угрозам, драке... Ко всему, кроме безразличия и холода.

В один миг все стало неважным, начиная от правления страной и предсказания об освобождении Дискорда, заканчивая ожидаемым из Понивиля письмом любимой ученицы, радующей свою наставницу как успехами в изучении магии, так и постепенно просыпающимся интересом к окружающему миру (главная кандидатка на обладание Элементом Магии и возможный новый аликорн с малых лет выделялась на фоне остальных пони незаурядными умом и силой). Мир начал выцветать, теряя свои краски, которых в белой пустоши и без того было немного, а желание улечься прямо на снег и, свернувшись клубком, тихо заплакать с каждым новым мгновением становилось все более непреодолимым.

"Нет! Нет-нет-нет! Мой лучик света... Моя Луна... Прошу тебя, не бросай..." — но эти мысли звучали только в голове старшей кобылы, тело которой будто бы восстало против своей хозяйки, заставляя ее молчать.

— Селестия, выслушай меня внимательно и не перебивай, — все тем же холодным и отстраненным голосом то ли попросила, то ли приказала темно-синяя крылато-рогатая кобыла.

Принцесса дня собрала все свои силы воли и слегка кивнула, при этом не проронив ни звука и не сдвинувшись ни на миллиметр более необходимого.

— Принцесса Луна, твоя сестра, умерла тысячу лет назад в тот самый день, как была сослана на луну при помощи Элементов Гармонии. — начала вещать младшая аликорн, казалось, даже не замечая, какую боль ее слова, а главное, тон, которыми они были произнесены, причиняют безмолвной слушательнице. — Тысячу лет назад я осознала себя аликорном, но все, что мне было известно о себе, это раса, имя и некоторые иные мелкие подробности, совершенно не влияющие на ситуацию. Я не получила ни памяти, ни навыков той Луны, лишь ее тело и магию. Последнее, к слову, много раз спасало теперь уже мою жизнь. Мне приходилось учиться многому: ходить, летать, использовать телекинез и другую магию... Ты знала, что если оторвать аликорну ногу, а затем подавать в нее магию непрерывным потоком, то она регенерирует все остальное тело, превратившись в точную копию оригинала, но без души и магического источника?

Рассказчица усмехнулась, будто бы вспомнила что-то веселое, затем ее мордочка дернулась, словно от зубной боли, а после этого вернулась к маске невозмутимости. Принцесса дня же как наяву увидала картины того, как ее сестра, не иначе как тронувшись умом от одиночества, не помнящая ни себя, ни кого-либо другого, при помощи магии пытается создать...

"Прости..." — горло сдавил спазм, а потому слова, которые должны были сложиться в просьбу о прощении, так и не прозвучали.

— Знаешь, Селестия, я много чему научилась... там. — взгляд темно-синей кобылы на неуловимый миг обратился к небу, но тут же вернулся к кончику витого рога белой аликорна. — Но, только попав на Эквус, я поняла, насколько груба и топорна магия, которую я использую. Если единороги применяют готовые заклинания, облегчая себе жизнь заложенными в них условиями активации, я действую напрямую, контролируя процесс от начала и до конца... Но смею надеяться, что за сотни лет практики достигла в этом какого-то мастерства. Гхм... Прости, я отвлеклась... До недавних пор у меня был крайне ограниченный круг общения, так что разговаривать с кем-то посторонним мне еще непривычно.

От слов "с кем-то посторонним" Селестия едва не пошатнулась, ощутив, словно бы ей отвесили пощечину. Но самообладания хватило, чтобы устоять и продолжить слушать речь... сестры?

— Я... — темно-синяя кобыла вздохнула. — Сперва я хотела притвориться "той" Луной, но... я — не она и не смогу ей быть. Кто я? Сама не знаю: за тысячу лет мой разум столько раз стоял на грани, а иногда и начинал распадаться, что мне сложно судить, какие воспоминания о прошлом реальны, а какие — вымысел больного воображения. Не сразу мне в голову пришла идея вести своеобразный дневник и не сразу удалось создать материал, который сохранял текст на срок, больший чем пара часов. У меня в голове сохранились обрывки воспоминаний о жизни до становления аликорном... до момента, когда я осознала себя Луной. Только из этих фрагментов мне и удалось почерпнуть все свои знания, ставшие основой для моей собственной магии, а также давшие хотя бы приблизительное понимание о том, что из себя представляет Эквус. Вот... Теперь ты знаешь правду и вольна сама решать, как поступить дальше: можешь попытаться использовать Элементы Гармонии, чтобы изгнать меня и вернуть свою сестру... но это вряд ли получится, а можешь вернуться в Эквестрию и продолжить жить, как жила все эти годы. Я не собираюсь претендовать на престол, мстить и заниматься иными глупостями... Мне гораздо интереснее просто жить, узнавать новое и...

— Заткнись. — принцесса дня сама не узнавала своего голоса, хриплого и надломленного. — За... За кого ты меня вообще принимаешь?!

Бока белой аликорна стали раздуваться, будто кузнечные меха, ноздри с шумом втягивали воздух, крылья непроизвольно раскрылись, а голова опустилась к земле, из-за чего челка гривы, колышущейся на магическом ветру, упала на пылающие магией глаза. Все ее тело дрожало, будто от лихорадки, снег вокруг копыт стал таять, в ушах же стучала кровь...

— Чт... — напрягшаяся принцесса ночи, крылья которой так же раскрылись во всю ширь, попыталась задать вопрос, но была грубо перебита.

— Заткнись! — рыкнула теряющая над собой контроль Селестия. — Ты не Луна? Ты не Луна? Ты... Ты... Ты...

Громкий всхлип прозвучал над снежной пустошью, словно раскат грома жарким солнечным днем. За первым всхлипом последовал второй, а там и третий не заставил себя ждать. Ноги принцессы дня подогнулись, и она упала на колени, крылья опали на снег, утратив всякую силу, в голове царил полнейший сумбур, грозящий перерасти в грандиозную истерику, последствия которой, несмотря ни на какие предосторожности покровительницы снов, ощутят на себе все пони и иные жители Эквуса, которые окажутся на расстоянии десятков тысяч километров.

"Она... Она... Она — не она? Она — она... Не она... Она — не она... Я... Я... Она..."

Разум Селестии, за годы правления привыкший подмечать мелочи и искать ответы на вопросы, сам сделал выводы из наблюдений и услышанной истории. Луна не врала, говоря о том, что она — не принцесса ночи... Она и не была ей... в полной мере. Однако же темно-синяя кобыла не была и чуждым существом... в полной мере этого выражения.

Тысячу лет назад Элементы Гармонии изгнали Найтмер Мун... Изгнали ее насовсем, тем самым разорвав связь между сестрами. В конце концов, разве может сохраняться связь с пустой оболочкой?

Но гармония не терпит пустоты, а потому в тело принцессы ночи попала иная личность. Под воздействием чуждого сознания душа принцессы-аликорна, а вместе с ней и тело, начали изменяться, но и они так же повлияли на меньшую частицу, перестраивая ее под себя. В результате магия Луны осталась прежней, тело претерпело изменения (которые продолжались всю тысячу лет, так как разум не прекращал свои метаморфозы), духовная составляющая же почти не поменялась, став плотнее, чем была на момент изгнания.

Если считать, что пони — это их воспоминания и опыт, то нынешняя Луна когда-то была чуждым миру существом, но за века изоляции стала его частью, насколько это вообще возможно. Если же принимать за аксиому, что главными являются тело и духовная оболочка, то изменилось совсем немногое...

"Я убила ее... Убила... Убилаубилаубилаубилаубила..."

Голову принцессы дня разрывали противоречия: в какой-то миг она действительно хотела обрушить свою силу на существо, посмевшее занять тело ее сестры, но этому решению воспротивилась вся суть белой аликорна, утверждающая, что перед ней находится Луна. Для разума правительницы, десять веков сохраняющей здравость рассудка благодаря поставленной перед собой цели, этот удар был сокрушителен. Личность, осознавшая бессмысленность всех усилий, даже не пыталась сопротивляться распаду, а в какой-то момент даже стала ускорять его, вырывая из самой своей сути куски, приносящие наибольшую боль.

Неизвестно, чем бы это закончилось и во что могла бы переродиться принцесса дня, лишившаяся как старой цели к существованию, так и всяческих ограничений, но, когда процесс начал принимать лавинообразный характер, что-то изменилось. Она не сразу поняла, что именно происходит, а когда пелена безумия чуть рассеялась, то увидела перед собой глаза с узкими вертикальными зрачками, на губах ощутила губы темно-синей кобылы, а во рту — ее язык. Вокруг пылало золотое пламя, жадными языками слизывающее снег, сжигающее воздух и превращающее землю в не успевающий расплавиться пепел. Попытавшись пошевелиться, кобыла обнаружила то, что сверху ее придавливает еще чье-то тело, бока сжимают сильные ноги, а в загривок вонзились острые зубы, вызывая мурашки вдоль всего позвоночника.

Огонь лизал тело Луны, сжигая шерстку и обжигая кожу, но все повреждения тут же исцелялись, а на выражении мордочки кобылы вовсе не проявлялось недовольства от подобных неудобств. Селестия хотела отстраниться, возмутиться, оттолкнуть от себя эту...

"Луна? Это ты, Лу?.." — вспыхнуло в сознании узнавание, а все внутренние протесты и голос разума оказались задавлены вспышкой радости.

Не успела принцесса дня задуматься, как ее рассудка что-то коснулось, а затем она провалилась в череду образов и ощущений.

* * *

План, составленный на встречу с Селестией, разработанный на основе слухов и знаний пони, чьи разумы были отсканированы ментальной магией, состоял в том, чтобы заманить принцессу дня подальше от вероятных свидетелей и, рассказав краткую историю жизни... ждать реакции. Нет, темно-синяя аликорн не была самоуверенной самоубийцей, а потому создала две свои копии, одна из которых находилась на виду, а другая (изображая оригинал) пряталась в снегу в десятке километров севернее. Настоящая же крылато-рогатая пони предпочла продолжить прятаться в Вечнодиком лесу, почти всю свою силу передавая двум дубликатам, делая их почти неотличимыми от себя.

Прибытие Селестии было фееричным: с ней не было свиты, она не надела на себя броню и королевские регалии, но ей это было и не нужно. Белая аликорн была грациозна, изящна, величественна и грозна без всякой мишуры, которую на себя любят цеплять разнообразные смертные правители в целях повышения собственной значимости. Ореол могущества был для нее лучшим одеянием, которое можно было сравнить разве что с короной солнца.

Долго... Непозволительно долго темно-синяя аликорн молчала, пытаясь справиться с буйством эмоций и сомнений. Воображение рисовало картины того, как белая крылато-рогатая кобыла, распознав фальшивки, раздавит их своей магией, затем отправится искать оригинал и наткнется на Флауэр. Дочь ведь даже не подозревала, какую авантюру замыслила ее мать.

Пришлось давить в себе все эмоции, после чего перехватывать инициативу. Заранее заготовленная речь казалась какой-то глупой, неестественной, провокационной. Когда же Луна предложила вариант просто разойтись и жить дальше самостоятельно, обещав не претендовать на престол, правительница Эквестрии вспыхнула, причем далеко не в образном смысле: воздух вокруг прогрелся до плюс десяти, хотя изначально едва дотягивал до минус двадцати, а к небу протянулись полупрозрачные струи золотого огня, похожие на колышущиеся хвосты.

Проклиная себя за самонадеянность и внезапно проснувшуюся авантюрность, младшая крылато-рогатая пони стала готовить своих дубликатов к тяжелой схватке, в которой, вероятнее всего, сумеет разве что ранить противницу. Впрочем, главным в этот момент было дать Селестии достойный бой, дабы она уверилась в гибели своего врага, чтобы иметь хотя бы пару лишних дней для побега либо попытки спрятать Флауэр (пусть даже в домике ее подруги, если других вариантов не будет).

Телекинетический барьер накрыл тело первого двойника, второй же клон окутался молниями и на всей возможной скорости устремился к месту событий. Однако то, что произошло в следующий момент, ввело все личности Луны в откровенный ступор.

Принцесса дня плакала... Нет, принцесса дня рыдала. Боль, отчаяние, обреченность, ярость, направленная как наружу, так и в себя, начали разрушать ее "я". Только удивлением можно объяснить то, что несколько секунд, пока ледяная пустыня на километры вокруг превращалась в филиал солнца на Эквусе, было явно бездействие темно-синей крылато-рогатой кобылы.

Если Луна в чем-то и разбиралась лучше Селестии, то это в безумии: в конце концов, она сама несколько раз сходила с ума и кое-как выплывала в относительно нормальное состояние (в последний раз этому поспособствовала Флауэр, ставшая центром внимания для своей матери... во всех возможных смыслах). Поэтому не понять того, что происходит с принцессой дня, было практически невозможно. Требовалось срочно принять какие-то меры...

Телекинетический барьер неплохо защищал тело от огня, но, когда первая копия подошла к бьющейся в беззвучном крике кобыле, пришлось его ослабить. Подоспевшая вторая копия тут же навалилась на правительницу Эквестрии сверху, прижимая ее к земле всем весом и магией, не позволяя навредить ни себе, ни другим. Далее пришло время шоковой терапии, эффективность которой показала еще красная аликорн на своей родительнице.

Для порядка попытавшись привести Селестию в чувства пощечинами, Луна ожидаемо не достигла успеха и только после этого, схватив ее голову передними ногами первого дубликата, впилась в губы требовательным поцелуем, одновременно с этим впиваясь в загривок зубами второго клона. В духовном плане же был нанесен сдвоенный удар концентрированными чувствами любви, заботы, беспокойства, желания помочь, и... это сработало.

Постепенно белая аликорн стала приходить в себя, и, чтобы закрепить эффект, принцесса ночи решила показать ей нарезку из фрагментов своей жизни, попутно перемешав это с ее собственными воспоминаниями за тот же период. Очередная авантюра, должная создать между ними подобие эмоциональной связи, сопровождалась продолжающимся поцелуем и ласковыми поглаживаниями вздымающихся боков старшей кобылы.

"Я рядом, Тия..." — раз за разом звучала одна и та же мысль.

"Я тебя вижу, Лу..." — отзывался слабый голос сознания Селестии, постепенно кристаллизирующий вокруг себя обрывки ее "я".

(5)

Лучи восходящего солнца окрасили плывущие по небу белые облака и раскинувшиеся под ними зеленые просторы своими золотыми лучами, на краткие мгновения придавая обыденным вещам некую сказочность с налетом нереальности. Даже ветер, словно бы залюбовавшись этой картиной, затих, будто бы боялся разрушить волшебную иллюзию...

Белоснежные, похожие на лебединые, широкие крылья белой аликорна, мерно поднимаясь и опускаясь под усилиями напряженных мышц, несли свою хозяйку в сторону столицы Эквестрии, белого города Кантерлот, что раскинулся на вершине одноименной горы. Ее грива и хвост, похожие на золотое пламя, развевались от набранной кобылой скорости, оставляя после себя медленно исчезающий шлейф в синих небесах, вытянутые вперед передние ноги будто бы рассекали воздух, создавая защитный конус, а на бархатистых губах играла легкая, беспечная улыбка.

Память же вновь и вновь подкидывала фрагменты событий минувшей ночи...

...

Вокруг гудело жаркое пламя, которое как верный страж пыталось огородить свою хозяйку от любых угроз, но вместе с тем и лишало ее шанса получить помощь от кого-либо, кто не мог ему сопротивляться. В голове царил сумбур, мысли сталкивались и разбивались, даже не успев толком сформироваться, в груди болезненно билось истерзанное сердце.

Селестия попыталась отстраниться от Луны, которая была и не была ее сестрой... но не смогла этого сделать. Она попыталась сбросить двойника Луны со своей спины, но напряженные мышцы, сведенные судорогой, после ласковых прикосновений к бокам просто отказались подчиняться. Ей хотелось заплакать от бессилия, но слезы высыхали раньше, чем успевали покинуть глаза...

...

Приземлившись на край балкона, примыкающего к самой высокой башне дворца, принцесса дня использовала телекинез и распахнула двустворчатые стеклянные двери. Войдя в свою спальню, ощущая копытцами мягкость толстого ковра, она обратила внимание на то, что стоящая по центру помещения круглая кровать, застеленная шелковыми простынями с рисунками солнца и облаков, занята нежно-розовой крылато-рогатой кобылкой, сладко сопящей, лежа в обнимку с мягкой подушкой.

Безмятежная расслабленность сменилась умилением и желанием немедленно затискать вторженку, но вместе с тем душу кольнуло чувство вины от того, что Каденс, по-видимому, всю ночь прождала ее возвращения, а заснула только под утро, так и не покинув свой пост. Все же принцесса любви как никто иной волновалась за свою непутевую тетушку, так как была единственной, кто вообще видел ее истинное душевное состояние, всеми силами пытаясь помочь и натыкаясь на непроницаемую стену вежливого отчуждения.

Тихо вздохнув, на миг поморщившись от ощущения стыда, Селестия подкралась к кровати и, зубами подцепив краешек одеяла, осторожно закутала племянницу, после чего мимолетно коснулась губами пушистой щеки. Нежно-розовая аликорн улыбнулась сквозь сон и промурлыкала что-то невразумительное, крепче обнимая подушку передними ногами.

Продолжая сохранять тишину, принцесса дня закрыла балконные двери при помощи магии и покинула спальню, выйдя в свой личный рабочий кабинет. Свечи вспыхнули веселыми огоньками, разгоняя царивший в комнате мрак и выхватывая из темноты стол, на котором лежал свиток, запечатанный личным гербом Твайлайт Спаркл, полученным в честь окончания высшего магического учебного заведения с отличием (ее проект, представленный приемной комиссии, возможно, сделает прорыв во всех отраслях жизни Эквестрии, ведь преобразователь магической энергии в кинетическую можно использовать в самых разных предприятиях).

"А ведь малышка даже не поняла всей ценности своего изобретения", — подумала про себя белая крылато-рогатая пони, осторожно разворачивая послание и вчитываясь в ровные строки текста...

...

Селестия видела отрывки чужой жизни: панику, переросшую в истерику, апатию, решительность, неудачи, приводящие к ощущению собственной беспомощности, и новые приступы страха. Она видела, как Луна делала свои первые шаги в новой жизни, как научилась пользоваться магией и летать, как впервые сошла с ума по-настоящему и надолго...

...

Отложив прочитанное послание, принцесса дня извлекла из стопки чистых листов один пергамент, подтянула к себе чернильницу и, взявшись за искусно выполненное золотое перо, начала писать:

"Моя дорогая, верная ученица Твайлайт Спаркл, меня безмерно радуют твои успехи в познании магии дружбы, и в связи с этим сегодня после полудня я собираюсь навестить тебя в Понивилле, чтобы познакомиться с твоими подругами лично. С нетерпением жду нашей скорой встречи и надеюсь, что не доставлю тебе больших неудобств.

Принцесса Селестия".

Поставив последнюю точку, белая аликорн свернула свиток в трубочку, запечатала его воском и наложила заклинание телепортации. Так как время было еще раннее, она рассчитала чары так, чтобы письмо упало на стол, появившись прямо в воздухе, а не в огне, изрыгаемом дракончиком (сейчас подобный способ получения почты стал казаться жестоким в отношении бедного малыша).

...

Вид того, как и по каким причинам Луна изобрела способ выращивания своих клонов, вызвал в душе Селестии ужас, а кратко промелькнувшие события следующих десятков лет заставили ощутить жалость, вину, стыд... Но и на этом все не остановилось.

Известие о том, что сестра родила, при этом в роли отца выступала она же, настолько шокировало белую аликорна, что даже ее пламя угасло, оставляя трех кобыл (белую и двух синих) на дне медленно остывающей воронки. Если бы не точное знание, что все увиденное — правда, она бы точно посчитала, что над ней глупо шутят.

...

Переместившись из кабинета в гардеробную, принцесса дня принялась за расчесывание гривы и хвоста. К счастью, до возвращения в Кантерлот по пути ей попались несколько рек и озер, так что возможностей искупаться и почиститься было в достатке, да и про специальные заклинания забывать не стоило.

Приведя себя в достойный правительницы государства вид, крылато-рогатая кобыла надела позолоченный нагрудник с изображением солнца на груди, золотые накопытники с тонкими ремешками, поднимающимися по ногам до локтей и колен, а на голову надела золотой обруч, стилизованный под переплетающиеся побеги плюща. В таком виде она вышла в спальню, где застала выбирающуюся из-под одеяла Каденс, широко зевающую и одновременно с этим потирающую глаза передними копытцами.

— Доброе утро, Сердечко, — ласково произнесла Селестия, усилием воли подавляющая новый порыв затискать племянницу.

— Тетушка? — проморгавшись и вспомнив, где она вообще находится, принцесса любви радостно взвизгнула и, спрыгнув с кровати, в пару прыжков добралась до старшей аликорна, чтобы повиснуть у нее на шее, заключив в кольцо из передних ног. — Как все прошло?

Усевшись крупом на ковер, Селестия обняла младшую пони, передними ногами притягивая ее ближе к себе и мордочкой зарываясь в мягкую, пусть и спутанную, пропитанную магией гриву. Она не забыла о том, что одета в пусть мягкий, но все же металл, а потому старалась быть осторожной, ее голос же прозвучал мелодично, пусть и чуточку печально:

— Не передать словами... Это нужно увидеть и почувствовать.

...

В свою очередь Селестия делилась воспоминаниями о чувстве вины, своими мечтами, планами и надеждами. Она не скрывала от сестры... Да, теперь уже сестры, без всяких кавычек и недосказанностей, так как настолько близкой даже в годы юности с Луной они не были никогда.

Селестия делилась с сестрой всем самым дорогим, что только у нее было: теми воспоминаниями о крохах счастья, которые дарили любимые ученики, немногочисленные друзья и успехи, которые приближали к исполнению главного плана тысячелетия. Откинув страхи и сомнения, она дарила всю себя, в ответ получая ничуть не меньше, а возможно, даже и больше...

...

Выйдя из своих покоев вместе с племянницей, тут же шмыгнувшей в боковой проход, чтобы добраться до своих комнат, белая аликорн поприветствовала верных стражей и направилась в трапезную. По пути к ней присоединились капитан гвардии и распорядитель, взявший на себя обязанности еще и дворецкого.

— В ваше отсутствие, Ваше Высочество, не произошло никаких неприятных инцидентов. — отчитался Шайнинг Армор, успевший обменяться парой слов со своей невестой (глупенькие жеребята считали, что никто не знает об их отношениях, в то время как половина дворца делала ставки на то, кто из них первым решиться сделать предложение о браке). — Могу я узнать, к чему нам готовиться?

— Не стоит волноваться, капитан. — мягко отозвалась принцесса дня. — В ближайшие месяцы никаких перемен Кантерлот в частности и Эквестрию в целом не ожидает. Впрочем, можете начинать готовиться к зиме: в этом году она будет суровой. Тайм Лайн?

— Да, Ваше Высочество? — оживился распорядитель.

— Отмените все мои встречи, запланированные после обеда. — не меняя интонации, приказала белая аликорн. — У меня появились неотложные дела... личного характера.

— Как будет угодно, Ваше Высочество. — чопорно ответил синий единорог с белой гривой. — Вечернюю чайную церемонию с послом грифонов я перенесу на полдник послезавтра, встречу с аристократией Кантерлота проведет ваш племянник Блюблад.

— Замечательно. — удовлетворенно кивнула Селестия. — Я в вас и не сомневалась.

...

Совместный просмотр воспоминаний закончился, но кобылы не спешили отстраняться друг от друга. Их тела переплелись в жаркий клубок, дыхания стали рваными, движения — требовательными... Лишь спустя несколько часов они, обессиленные и помятые, лежали все в той же воронке: белая аликорн устроилась на спине, вытянув задние ноги и раскинув в стороны передние, темно-синие крылато-рогатые кобылы лежали по бокам от нее, своими телами придавливая крылья, а головы устроив на мягких плечах.

— Ты вернешься со мной в Кантерлот? — глядя в звездное небо полуприкрытыми глазами, спросила принцесса дня.

— Нет, — прозвучал ответ от левой Луны, крепче прижимающейся к боку своей сестры, жарким дыханием опаляя белую шею, на которой быстро заживали следы острых зубов.

— И ты не станешь меня уговаривать? — прошептала правая Луна на ухо Селестии, слегка прикусив зубами его кончик.

— Нет, — выдохнула белая аликорн, зажмуривая глаза и отдаваясь ощущениям.

Несколько часов они говорили, обсуждая как разные глупости, так и вполне серьезные вещи, старательно обходя все болезненные друг для друга темы. В эти минуты они принадлежали друг другу и больше никому, пусть даже в объятьях Селестии находились лишь копии Луны, выращенные из ее плоти, а изначальное тело лежало в убежище, где-то в Вечнодиком лесу...

Ничто не имело значения.

А на рассвете двойники исчезли, будто бы их никогда и не было, но принцесса дня продолжала ощущать укрепившуюся духовную связь, по которой в любой момент могла позвать сестру, зная, что она откликнется. Томная боль во всем теле напоминала о прошедшей ночи и о том, что теперь она не сама по себе, как было сотни лет до этого...

И это пьянило не хуже самого крепкого вина.

...

Завтрак, прием подданных, встреча с единорогами из академии и привлеченными к разработкам инженерами... все это пролетело как мгновения, четко отпечатавшиеся в привычной к подобному памяти. Дела решались легко и непринужденно, и Селестия поймала себя на мысли, что ей это действительно нравится и процесс больше не напоминает повинность, которую нужно нести ради какой-то далекой цели. Да и придворные, ощущая благодушное настроение принцессы, будто бы ощутили второе дыхание, начав с удвоенным энтузиазмом исполнять свои обязанности.

Обед прошел в теплой обстановке в обществе Каденс и Блюблада (последний изо всех сил старался показать, что проникся оказанным доверием и готов оправдать возложенные надежды). А затем, отдав последние распоряжения, принцесса дня села в карету, запряженную пегасами, и направилась в Понивиль.

Ее ждала ученица, готовая похвастаться новыми достижениями, и ее верные подруги...

Ее ждала Луна, так и не пожелавшая взойти на престол вместе со своей сестрой...

Ее ждала...

(6)

(Дневник принцессы Луны. Десятый год с побега из заточения".

"Давно я ничего не писала и даже не знаю, с чего следует начать: больно много всего произошло за последние годы... Страшно сказать, но порой я даже скучаю по тишине и безмятежности, которые царят на луне (впрочем, возвращаться туда не стремлюсь).

Пожалуй, начать стоит с того, что первая встреча с Тией прошла гораздо лучше, чем я ожидала и боялась, а последующие события вовсе разрушили мои страхи, надуманные за века пребывания в изоляции. До сих пор не могу забыть выражение мордочки Твайлайт Спаркл, когда сестренка привела ее в домик Флаттершай, знакомиться со страшной Найтмер Мун и ее дочерью (Флауэр и Селестия сразу друг другу понравились, так что у меня даже ревность промелькнула... на пару секунд).

Как не старалась сестра, но уговорить меня усесться на престол чтобы править Эквестрией вместе с ней не смогла, на что долго дулась и обижалась, пока не вырастила своего клона, которого и усадила на трон вместо себя. В ментальной магии она не так сильна и искусна (хоть в чем-то я ее превосхожу), но имеющихся навыков хватает для управления одной-двумя марионетками одновременно, при этом занимаясь более интересными и приятными делами.

Мое тайное знакомство с Каденс и ее женихом Шайнингом Армором, произошло в Замке Двух Сестер, реставрируемом нашими с Флауэр и Тией магическими силами. Должна заметить, что белый единорог с синей гривой, облаченный в золотые латы, выглядел очень забавно, когда с молчаливой мольбой смотрел на свою невесту, подвергаясь беспощадному затискиванию с моей стороны (а от поцелуя одной краснокрупой шутницы, вовсе едва не потерял сознание). В общем: было весело.

Должна заметить, что ментальная магия оказалась великолепным инструментом в изучении иных областей волшебства, а так же разных наук распространенных в Эквестрии. За время своего правления, Селестия изучила огромное количество готовых заклинаний, теорий, формул и школ чародейства, большинство из которых использовала едва ли раз в десятилетие, да и то исключительно чтобы стряхнуть метафорическую пыль. Со мной и своей новой племянницей, которая проводила свое время то вместе с нами, то в обществе Флаттершай и ее подруг, не забывая постоянно смущать нежно-желтую пегасочку, она делилась знаниями охотно, позволяя вместе с ней переживать воспоминания о правильном сотворении чар.

Проблему с тем, что Элементы Гармонии не обрели своих новых носителей, мы решили несколько неожиданным образом: Селестия смогла восстановить контроль над Элементом Магии, Каденс нашла подход к Элементу Доброты, Флауэр овладела Элементом Щедрости, я получила Элемент Честности (сама в шоке), Шайнинг не сумел вовремя убежать и стал хранителем Элемента Верности, а Пинки — Элемента Радости. Как в нашей компании вообще оказалась эта розовая попрыгушка? Это — Пинки.

Несмотря на то, что состав хранителей получился немного не каноничный (ладно — совсем не каноничный) Элементы Гармонии все же работают с неплохой эффективностью... Как бы Армор не обижался на название "Команда Принцесс". В связи с тем, что мотивировать нас на свершение подвигов было ненужно, да и силой никто из отряда не обделен (Пинки — такая Пинки), мы решили не дожидаться самостоятельного освобождения Дискорда и вызвали его на разговор, предварительно поместив статую в экранированный подвал Замка Двух Сестер.

Должна заметить, что для сумасшедшего, драконикус очень приятный в общении парень... Разве что лапы распускает, но никто не идеален. После того, как мы рассказали ему историю недавнего прошлого (всего-лишь тысячелетней давности и до нынешнего времени) он признал, что в плане привнесения хаоса в мир, ему есть куда расти.

После длительного чаепития на потолке в зазеркалье, где все мы превратились в разноцветных людей, нами был составлен договор о взаимном ненападении. Дискорду отошла часть Вечнодикого леса, где он собирался построить цитадель хаоса и организовать что-то вроде игровой локации для пони-приключенцев, мы же вернулись к своим делам и обязанностям.

На свадьбу Каденс и Шайнинга, я пришла в облике двух единорожек, четырех пегасок и четырех земных пони разного цвета, при этом настоящая моя оболочка под заклинаниями невидимости, неслышимости и скрыта запаха, следовала за невестой по пятам, отслеживая любые поползновения на ее упругий, розовый, пушистый... торс. Да-да, именно торс. И вовсе я не любовалась другой кобылкой, Тия... И вообще: не потискать невесту перед свадьбой — дурной тон для подружки.

К сожалению, хотя... может быть и счастью, Кризалис на Кантерлот так и не напала. После свадьбы, когда хранители Доброты и Верности удалились по направлению спальни, куда позже пыталась пробраться носительница Щедрости, но была перехвачена за хвост (буквально) своей нежно-желтой подругой, выяснился факт того, что Дискорд решил поиграть в безумного ученого и выкрал у королевы всех чейнджлингов. Пока хитиновая красотка искала своих подданных, драконикус с безумным хохотом и криками "Оно живое! Живое!" превращал несчастных насекомышей в гибриды бабочек и оленей, осыпанные разноцветными кристаллами.

Тем временем, Твайлайт Спаркл защитила вторую докторскую диссертацию и готовила свой новый проект, на этот раз в области космологии: ее сильно зацепил мой рассказ о жизни на луне и перспективах, которые открываются при заселении этой колонии Эквестрии пони-учеными (уж не знаю, за что она их так не любит).

К возвращению Кристальной Империи мы подготовились со всей возможной тщательностью: пара моих клонов постоянно дежурила где-то неподалеку от места предполагаемого появления города-государства, готовясь открыть портал для остальных хранителей Элементов Гармонии и ночных гвардейцев, с готовностью присягнувших мне на верность, после того как я явилась в их поселение во всем своем аликорньем великолепии.

Кто-нибудь мог бы спросить, а зачем мне вообще слуги? Ну во-первых, когда Замок Двух Сестер стоит абсолютно пустым, и только две-три комнаты имеют обжитый вид — это грустно. Во-вторых, наличие стражи и прислуги, заметно облегчают жизнь и разнообразят быт, в особенности учитывая их тихий образ жизни и приятную ненавязчивость. В-третьих, у меня бы просто не получилось разочаровать этих милых клыкастиков, тысячу лет ожидавших возвращения своей "Матери Ночи".

Все приключение в Кристальной Империи заняло несколько часов: город появился с яркой вспышкой и расходящейся волной магии, мои двойники тут же устремились к стоящему в центре замку и подняли сферический барьер, после чего открыли прямой портал в Замок Двух Сестер. Бэтпони быстро рассредоточились по территории и приступили к организации охранного периметра, попутно объясняя местному населению, что пришло на их головы и крупы счастье. Потерявшие память жеребцы и кобылы не слишком сильно воодушевились, но при виде клыкастых улыбок и полного вооружения ночной стражи, предпочли изобразить бурный восторг, а когда на кристальный трон свой круп усадила Каденс, окончательно расслабились (все же в сравнении с хмурым криворогим тираном, она выглядела более предпочтительно с любой точки зрения).

Когда мы нашли Кристальное Сердце и водрузили его на положенное место, поддерживать барьер своими силами более не имело смысла, а туземцы вернули свой природный блеск... И нет, я им не завидую... Совсем-совсем... Уааа, хочу такую же прикольную шерстку!..

Сомбра не явился на сражение ни в этот, ни в следующий день, а когда я спросила у Дискорда, не знает ли он куда делся Король Теней, драконикус ответил, что забрал его себе. Цитирую: "А он вам сильно нужен был?". В общем, наш повелитель хаоса превратил злобного мага в королеву для бабочка-оленей, сделав ей красивые черные крылья, словно бы из бархата, попутно подтер память (что учитывая состояние Сомбры, было не сложно) и привил соответствующие инстинкты. И вроде бы все закончилось благополучно, но осталось у меня ощущение какой-то недосказанности, да и тенденция превращения злодеев, сперва миньонов, а затем и главных гадов в новых существ, немножко напрягает.

По итогам мероприятия, Шайнинг и Каденс, которая для правления страной создала своего клона, получили в качестве свадебного подарка маленькое государство, Сомбра стал Умброй и тоже правит целым народом бабочкаоленей, Дискорд творит хаос и отбивается от попыток мести Кризалис, Флауэр и Пинки сбежали в Понивиль, а мы с Тией решили заняться разрешением ее конфликта с предыдущей ученицей, ради чего в наше семейное гнездышко было перенесено зеркало Старсвирла. Разумеется, лезть в мир людей самостоятельно мы не собирались, все же не факт, что нам удастся сохранить управление над марионетками, а потерявшая сознание и распавшаяся хлопьями магии прямо на заседании правительства принцесса дня — это не самое лучшее зрелище для пони. Боюсь, что в таком случае, к моменту нашего возвращения либо аристократы устроят бардак, либо какой-нибудь злодей воспользуется ситуацией... Та же Кризалис, превратившись в белую аликорна, может начать войну против Дискорда.

Но зачем нам утруждаться самим, когда под копытом находятся подготовленные шпионы-диверсанты? Проинструктированные бэтпони, в количестве двенадцати единиц, прошли в зеркало Старсвирла ровной цепочкой, а через двенадцать часов вернулись, неся с собой сладко сопящую огненную единорожку с узнаваемым солнышком на крупе.

Разговаривать с пленницей пришлось мне одной, так как на Тию она реагировала слишком резко. Впрочем, после пары часов препирательств, мы пришли к определенному консенсусу и ученица с наставницей смогли высказать друг другу все свои претензии. Не буду растекаться мыслью по бумаге, скажу только то, что у меня появилась приемная дочь, регулярно затискиваемая дочерью родной, на что вечно обиженно надувается, тем самым провоцируя на умиление других аликорнов.

Дальше наша жизнь шла почти спокойно: как-то раз из Тартара сбежал Тирек, но искать мы его не стали и сразу обратились к Дискорду, который с видом оскорбленной невинности показал свое новое творение, названное Ленивцем (пушистый белый зверек с рожками, питающийся магией, но при насыщении впадающий в спячку). Еще раз на Эквестрию напал король Шторм, которому помогала единорожка под псевдонимом Темпест Шэдоу: они успешно захватили Кантерлот, превратили в статуи клонов Селестии и Каденс (последнего переправили из Кристальной Империи ради участия в официальной церемонии праздника) и... на этом их успехи закончились. Той же ночью дюжина моих двойников, в сопровождении одного двойника Тии, совершили налет на столицу собственного государства, с быстрым выбиванием армии вторжения. Сопротивление войск противника было подавлено превосходящей грубой силой и численным превосходством сильных юнитов, после чего гориллы отправились к Дискорду (все равно он планировал выкрасть их для каких-то своих целей), а кобылка со сломанным рогом, разочаровавшаяся в своем прежнем нанимателе, после лечения попала в ночную стражу, где заняла должность пока что лишь рядового бойца.

Зачем я взяла к себе Темпест Шэдоу? Во-первых, она — один из сильнейших магов современности, что доказала тем, как почти задавила одного из моих двойников грубой мощью. Во-вторых, ее верность мной уже куплена... в чем стоит поблагодарить прорыв в медицине и магии Эквестрии. Ну и в-третьих, как можно было упустить такую кобылку на сторону? Да ее без косметики и прически можно выставлять на обложку журнала мод!

Вот так и живем...

Ах да: Твайлайт стала аликорном науки и все же построила научный городок на луне, где теперь пропадает целыми месяцами. С подругами она поддерживает ни к чему не обязывающую переписку. Ее брат же поглядывает с интересом и надеждой на малиновую единорожку, каким-то образом получив информацию о том, что она может заменить его на должности "принцессы Верности".

* * *

Поставив последнюю точку, темно-синяя аликорн отодвинулась от письменного стола и закрыла дневник, на обложке которого находится рисунок в виде ее метки. Расправив крылья, она устало потянулась и с удовольствием зажмурилась...

— Ты закончила? — мелодичным, бархатистым голосом спросила Селестия, лежащая на боку на большой круглой кровати, при помощи телекинеза маленькой серебряной ложечкой соскабливая мороженное с дольками чеснока со дна миски.

— Угум, — отозвалась Луна и встав на все четыре ноги, подошла по мягкому ковру к ложу своей особенной, особенной пони.

Наклонившись, принцесса ночи прижалась головой к теплому животу старшей аликорна, чутко прислушиваясь к чему-то, доступному ей одной.

— Хочу... огурцов со сливками, — жалобным тоном произнесла белая аликорн, устремляя просящий взгляд на темно-синюю кобылку.

Вздохнув и потеревшись носом об округлившийся животик принцессы дня, Луна выпрямилась и пошла к выходу в коридор. Однако не успела она дойти до двери, как позади прозвучал голос Селестии:

— Я тебя люблю.

Обернувшись и скосив взгляд, младшая пони улыбнулась в ответ и произнесла:

— И я тебя...

Примечание к части

Поздравляю себя с днем рождения, желаю ему (себе) счастья, богатства, здоровья, много отзывов и комментарий от читателей;)

Надеюсь, что рассказик вам понравился, несмотря на смятую концовку. Всем спасибо за внимание. Не забудьте оставить свой отзыв:https://ficbook.net/readfic/8296736