Кара. Высшее волшебное училище книга2

Начало книги читайте здесь: Книга 1

Глава 21

Дом, милый дом. Как хорошо сюда вернуться! Но выглядит он как-то пустынно. Мебель есть, да, мы её представили. Но всякие покрывала, занавески, ковры, посуду и всякую мелочь... Это всё надо приобретать. Можно и представить, но женщина в доме всё же должна быть. Хотелось самой обустроить. Пройтись по лавкам, выбирая товары, представляя, как будет выглядеть с этими занавесками или с теми. Неизменными остались лишь растения на подоконниках. В столицу для этого перемещаться нет желания, и мы вызвали локомобиль, чтобы проехаться по моему родному городу. А ещё... Вдруг нахлынула тоска по отеческому дому и отцу.

— В столице мы завершили дела, почти. Можем и с твоим отцом повидаться, — сказал супруг, будто читая мои мысли.

— А что насчёт императора? К чему вы пришли?

— Знаешь, я ему доверяю. Не знаю, почему. Мозг кричит, что не стоит, но... Чутьё говорит, что он честен. Он говорит, заговор зреет давно, и это не только у нас в мире, но и здесь. Против императора тоже играют. И объединить свои силы — самое правильное. Ведь война народу не нужна. А он потратил немало усилий, чтобы объединить земли, убрать любые распри, сделать единый обязательный язык на всех землях. Ему не выгодно, чтобы какие-то народы начали кричать о своей исключительности и особенности. Потому что, как говорится, разделяй и властвуй. Единая империя использует сырьё из разных точек и производит всё, не надо платить никакие пошлины на ввоз, договариваться о торговле, пересекать насозданные искусственно границы. Но всегда есть те, кто хотят добраться к власти.

Он обещал своих разведчиков отдать в моё управление и помочь с заговором. Я же, в свою очередь, помогаю ему своим даром. Так как смертников допросить не удалось. А все, кого по-настоящему подозревали в измене, до допроса не доживали. Исключение — Изяслав Кропоткин. Но он всё отрицал. Согласился на проникновение в сознание. Правда, после допроса он стал овощем.

Императору пришлось казнить его, проявив милосердие.

Дядька? Почему же тогда арестовали Мстиславу? Я озвучила свои сомнения.

— Я не расспрашивал, стараясь не показывать свою причастность к роду Кропоткиных, так как тогда всплывёт наша связь с Корнелием. А император не дурак. Все материалы по делу мне дадут и так.

— Считаешь, это безопасно? Не получится ли, что мервецы вселятся в тебя? Станут тобой?

— Поэтому ты будешь со мной. Ты — мой якорь. Но то, что услышишь подпадает под негласность. Зато не будет недомолвок. Правда, я переживаю за тебя. Как ты воспримешь то, что эти люди будут говорить?

— Я выдержу, — заверила его.

— Очень надеюсь. Если тебе вдруг станет плохо, сделай поле непроницаемым для звука.

— Как?

— Просто надо подумать о том, чтобы звук временно был недоступен. А когда захочешь его вернуть, подумаешь об обратном.

Так просто?

— Защита управляется мысленно, — напомнил супруг. — Надо с тобой потренироваться в создании оной. Ты на книги научилась создавать?

— Я читала заклинание, и она появлялась. Мне оставалось лишь на каждое правильно произнесённое слово представлять правильный образ.

— Есть готовые заклинания. Их проще использовать. Заучил и всегда под рукой. Но иногда нужно уметь придумывать новые. Вот сейчас на себя ты можешь создать защиту без всякого заклинания. Нужно просто мысленно представить те свойства, которыми она должна обладать, как выглядеть, что пропускать, что нет, когда включаться. Давай прямо сейчас попробуем.

— Дар?

— Что?

— А ты сейчас преподаёшь в училище? — сменила я русло разговора.

— Да, но мало.

— А что ты ведёшь?

— Практику по защите.

— А по дару уроки не ведёшь?

— У нас полный набор преподавателей. А привлекать внимание не хочется.

— А преподавателем правда может быть лишь выпускник нашего училища?

— Да. В уставе училище есть условие такое, что проверяется пригодность учителя. Для этого он должен знать весь курс обучения и уметь вести какой-то предмет. Поэтому на последнем курсе, если есть желание в будущем стать преподавателем, ты пробуешь свои силы в этом, ведя у первых курсов некоторые несложные уроки, ну и проходишь практику по своему дару с наставником. Последний курс — это всё практика.

— Ясно.

— Мири, мы отвлеклись, приступаем к твоей практике по защите!

— А как же водитель?

— Что за водитель?

— Мы же вызвали локомобиль, чтобы ехать в город.

Муж закатил глаза и накинул плащ и выглянул во двор.

— Поехали. Водитель уже здесь, — хотел уже выходить, но остановился. — Так, стой. Надо облики сменить.

— Надо всюду развесить зеркала, чтобы ходить недалеко в любом месте это сделать и обратить внимание на свой облик.

— Надо. А ещё поставлю себе напоминалку на облик.

Пришлось топать в спальню, а за ней в раздевалку, где имелись зеркала во весь рост. Когда всё сделали и сменили одежду на ту, что покупали Кара с Корнелием.

Следующие два часа мы катались по городу и, пока ехали от одной лавочки к другой, посвящали время защите, закрывшись защитным полем мужа от водителя. У меня не получалось и всё тут.

— Хорошо. Давай тогда напишем с тобой заклинание.

Я сама писала его, муж лишь потом проверял.

— А какие свойства ты хочешь вложить?

— Непроницаемость... — я начала перечислять.

— Мири, "не" нельзя использовать в заклинаниях.

— Почему?

— Потому что Н — наш, Е — есть. Получается всё наоборот. Ты хочешь, чтобы у нас была проницаемость. Когда говорим "не упади" наше сознание не воспринимает "не". Получается "упади". "Не убей", а слышит оно "убей".

Я задумалась. Прошлась по всем словам в своей записке и впала в ступор.

— Попробуй слово "китаi", — подсказал супруг. — К — объём, И — соединение, Т — твердь, А — аз, я, I — уравнивание. Получается стена, защита.

Но тут мы приехали и пришлось убрать записку в супружеские навьи тайники.

К концу дня мы кучу всего приобрели, осталось это всё развесить, растелить. А я устала так, что ноги не носили. Хорошо, что муж кормил вовремя, чуть ли не по часам, по расписанию училища. Но мы ещё накупили харчей, мне захотелось самой приготовить что-то для мужа. Я его долго расспрашивала, что он любит, а что нет. Но он сказал, что ему без разницы.

— Неужели совсем ничего выделить нельзя?

— Голубцы. Терпеть их не могу. Всё.

Я задумалась, и приобрела всё для голубцов.

— А есть их будешь, если я приготовлю.

Застыл на миг, будто пытался понять мою логику.

— Я с любовью приготовлю, — пояснила я. — Надеюсь, тебе понравится.

Хмыкнул.

— Ну попробуй. Только делай немного. Чтобы могла доесть и ничего не пропало.

— Не вопрос. Я их очень люблю, так что съем. Но не сегодня. Сегодня даже я устал, а ты, небось, и подавно.

Я кивнула. И пошла на кухню. Там обыскала все шкафы. Ни посуды, ни мясорубки, ни приборов. А мы забыли про это. Как-то комнаты обустраивали, спальню. Про готовку я вспомнила, а приборы и посуду — нет. Ладно.

— Пойдём мыться и спать...

— А ведь мы сегодня в облике Кары и Корнелия ездили, — осенило меня.

— И?

— Что, если Корнелия убил кто-то местный. И нас могли видеть.

— Могли. Ждать нападения?

— А у тебя сотовый Корнелия есть?

— Да.

— Ты, надеюсь, не его давал дедку из лекарни.

— Нет. Новый приобрёл, пока в столице были.

— А ещё будет странно, если и в столице и здесь, существует два Корнелия и две Кары.

— Я развеял мары сразу, как мы сменили облик.

— Это правильно, — согласилась я. — Ты молодец! И про облик вспомнил. А я совсем забыла, что мы ведь здесь владельцы лишь как Кара с Корнелием. Может, нам не стоит принимать свои облики? Мало ли...

— Родная, надо быть осторожными. Заигрались мы. Я поставил кучу напоминалок.

— А мы к себе в дом приглашать кого-то будем?

— Думаю, нет.

— Но ты ведь управитель...

— А, ну так домик на земле училища есть. Туда и пригласим. Но надо совершить вылазку как Дар и Мирика, и приобрести всё необходимое и обустроить и тот домик.

— А если опять влезут?

— А мы поставим защиту.

Я не поняла, о чём он. Защиту моей общаги сломали ведь.

— Есть такая защита, которая создаёт мару обстановки и всего прочего. То есть, злоумышленники проникают внутрь, но видят пустые стены, не обжитую дряхлую мебель...

— Это как наши личины...

— Да, личина на дом.

— А если человека мы вначале пригласим, он побывает в настоящем облике дома, а потом придёт без разрешения?

— Приглашения нет, значит, видит личину.

— Но если взломают это видение...

— У меня лучше мысль! — оживился муж. — Мы приобретать ничего не будем. А просто вначале представим, как будет выглядеть наш дом с такой мебелью, и наложим эту личину. Если есть приглашение, гости видят красоту. Нет — значит, убожество. Заодно не жалко будет, если всё разнесут.

Мысль дельная, поэтому я кивнула и принялась раздеваться. Муж тут же принялся помогать.

— Дедок звонил?

— Нет.

Жаль.

— Мы не можем за него выбрать. Он рискует. Всем. И мы не вправе его осуждать.

— Думаешь, он любит жену и дитятко?

— Не знаю. Он не показывает своих чувств.

— А если он согласится на сделку только из-за того, что дитя унаследует силу двух родов?

— Это на его совести.

— А нам расхлёбывать потом...

— Не переживай. Если согласится, то придётся ему научиться быть учителем.

— Думаешь, он настоящий? Не разведчик?

— Ведёт вызывающе. Разведчику не стоило так себя вести. Хотя... Может это тоже обман. В любом случае, одним больше, одним меньше... Уже не сильно большая разница.

Муж разделся сам, включил воду в банной и потянул меня к себе. А я увидела перед собой старика Корнелия. Поморщилась.

— Дар... Смени облик.

— А, ну да... — и тело мужа покрылось дымкой и потом проступили очертания Дара и появилась борода и усы.

— Мне тоже сменить облик?

— Нет, буду жене изменять с любовницей... — прошептал муж, прикасаясь к моей обнажённой груди.

Я надула губки.

— Ну так ты ж жена Корнелия...

Я засопела. Вообще слово "измена" мне не нравилось.

— Не допускай даже мысли об измене... Ты меня понял? — я нахмурила брови и ощутила, как волосы встали дыбом, и послышалось потрескивание.

— Понял-понял, — поспешил заверить Дар.

На этом я успокоилась, а муж, глядя на меня, прыснул со смеху.

— Что?

— Глянь на себя зеркало.

Я и глянула. Мамочки! Волосы, будто лучики, в разные стороны натянуты. Прям как в храмах Даждьбога изображают. Правда, у него сияние вокруг головы не за счёт волос, но всё же.

— И что это было?

— Ты злилась. А тебе злиться нельзя. У тебя сразу дар пробуждается, мстительная ты моя!

Он так нежно это сказал, что тепло разлилось внутри.

— К слову, Кара — твоя мстительная суть, и она в таком вот облике светлом, а Мирика, хоть и тёмная половина, а более нежная, что ли... — прошептал муж, утягивая меня к себе на грудь. И поцеловал, разогнав все мысли.

* * *

Отпуск заканчивался. В столице было совершено нападение на номер Кары и Корнелия. Подробностей не знали, но зато император наблюдение снял. У императора в цитадели были перестановки и проверки. Крысу нашли, правда, в легко вышли на неё — нянька наследника. Как она могла предать — никто не знал. Но допрос с пристрастием провели, она ничего не сказала. Когда оставили её одну, от неё только прах и остался.

Егорий донимал мужа и звал а помощь.

— Один мертвец в день, — поставил условие супруг. — За пределами цитадели.

Император согласился. Допрос мёртвой няньки ничего не дал. Она утверждала, что ни при чём. Мол, ищите другого предателя. На множество вопросов отвечала, что не знает. Тогда спросили, как она умерла. Она поела, после этого ей стало плохо. Где она была во время нападения? Рядом с наследником и сыном.

— Время вышло. Вы можете ещё два раза пообщаться со мной, но вряд ли что найдёте, — сказал муж, вовсе на себя не похожий. Хоть облик он и не изменял, а голос стал иным, и мертвечиной понесло...

Похоже, мёртвые стали своевольны, на вопросы прямо не отвечают, не нравится им, что их беспокоят.

Муж осторожничал, и использовал дар не полностью, без принятия облика мертвеца. Эту способность светить не стоило.

Однажды допрос затянулся. Мужа долго не было, а когда явился, сообщил, что такого мёртвого нет. Либо тот не умер, либо имя неправильное. Но муж выглядел плохо. И я за него сказала, что на сегодня мы закончили. Нам вызвали локомобиль.

— А разве тот,кого ты не нашёл, не мог пойти на перерождение?

— Мог. Но я бы это знал.

Ну хоть обследованием мы завершили. Оно показало, что дитя может спокойно существовать в обоих мирах. Но а мы дополнили: кроме в тех, где полностью отсутствуют источники волшбы, как в цитадели Егория. И это при том, что защита у малыша была мужнина. Мы не понимали: неужели он не унаследует дар мужа?

Дедок разводил руками, в волшебных вопросах он был несведущ.

— Ну что ваша внучка? — всё же спросила я.

— Мы разругались с зятем.

— Чего так?

— Гордость в нём взыграла. Внучка плачет, на всё согласна уже. А он заявил, что ему плевать первенец или нет. Достали его уже со всей этой дребеденью. Хлопнул дверью и ушёл. И вот уже несколько дней не было дома. Он же живёт с нами. У внучки родителей нет. А я уж стар. Вот они и решили жить со мной. Что ж я натворил?.. Он не любит, когда на него давят... — сокрушался Вадим Петрович.

— Вы сделали всё, что могли, — утешила я старика.

А тем же вечером он позвонил. Муж внучки, в смысле. Договорился о встрече.

Мы и назначили беседу у себя дома в училище. Как раз закончили с обстановкой. Накрыли на стол.

Гость явился вовремя. Постучал. Тихонечко так, будто мышка скребётся.

Я взглянула на мужа, он кивнул. Прошлась мимо зеркального шкафа, уверилась, что я — Мирика. Что ж, отлично!

Мужчина мялся на пороге, в плаще, явно ощущая себя не в своей тарелке.

— Здравствуйте, заходите, будьте добры! — я отошла в сторонку, пропуская его.

— Здравствуйте, — сказал он, входя. Стал на коврике, а дальше не идёт. И где тот уверенный в себе мужчина, который собирался жаловаться императору? Но тут подумала, что, возможно, не знает, как заведено у нас в доме. Надо ли разуваться. Похоже, наш гость не из богатой семьи. А вот из волшебной ли?

— Вот тапочки, — я достала пару из зеркального шкафа. Ему, скорее всего, в тапочках уютнее станет. Дома мы ходили в том же, что и на улице, за исключением разницы в тепле, как сейчас. Поэтому сейчас в раздевалке переобувались в домашнюю обувь. Исключение — спальня. Там полы застелены мягкими коврами, и мы перед спальней разувались.

— Я — Влад, — коротко представился он.

— Мирика, — ответила я. — Проходите, мойте руки, — показывала, куда идти, каким полотенцем можно вытереться. Потом провела в столовую. — Присаживайтесь за стол.

Муж протянул ему руку, здороваясь.

— Дар! Управитель данного училища. С моей женой вы уже познакомились.

— Да. Прошу прощения, что я в прошлый раз так себя повёл. Вы согласились помочь, а я вместо благодарности...

— Я понял. Можете не продолжать. Что вы решили?

— А можно... — он бросил взгляд на накрытый стол и сглотнул. Он что же, несколько дней не ел?

— Тогда давайте поужинаем, а дела подождут.

Влад кивнул. Я сейчас присмотрелась к нему — и куда спесь подевалась? Вполне приличный молодой человек. Но это мнение может быть обманчивым. Решила взглянуть на него пристальнее. Прищурилась, будто стараясь рассмотреть душу. Увидела только яркий чистый огонь, оборачивающий тело.

Ели молча. Я еду приготовила на скорую руку. Нарубила котлет, салат нарезала. Но мужчины уплетали стряпню за обе щеки, что радовало. Я тоже ела, но не в таком объёме.

— Благодарю за вкусный сытный ужин, — кивнул гость. — Я готов обсудить остальные условия, если вы не передумали.

— Хорошо, — сказал муж, доев всё и отодвинув тарелку. Я встала и принялась убирать со стола. — Пойдёмте в гостиную, там бужет удобнее говорить. Мужчины ушли в соседнюю комнату, но дверь за собой не закрывали, сели в кресла. Потом вспыхнуло чёрное защитное поле.

Любопытство так и распирало. Но это мужской разговор. Муж потом сообщит всё важное. Когда я закончила с посудой, защиту сняли, гость встал и пошёл к выходу. Муж тоже накинул плащ.

— Куда? — удивилась я.

— В читальню.

— Зачем?

— Мы попробовали снять клятву императору, она не снимается. Хотели поискать в читальне ответ.

— Ну и оставьте её. Разве разведчик может быть разведчиком, если о нём всё известно?

Муж кивнул.

— А и правда, хуже уже не будет, — пробормотал супруг, но надел сапоги, материализовывая их из тумана.

— И?

— Всё равно проведу в читальню. Владу надо подготовиться к испытаниям.

— Владу? — удивилась я. Ведь новое имя наверняка другое.

— Владеющий миром. Владимир. Влад, — пояснил супруг.

Чудно. Ладно.

Мужчины ушли, а я прибрала посуду и еду. Сейчас здесь было уютно. Но мужу пришлось потрудиться, чтобы натянуть нужную личину на всё.

Я зевнула. Спать пора.

Муж вернулся довольно скоро. Я сидела в кресле и боролась со сном. Хотелось дождаться Дара.

И вот он появился посреди комнаты.

— Ты как?

— Сонная.

— Прекрасно! — муж взял меня на руки и перенёс домой.

— И почему у него имя совпало? Ты не думаешь, что он и есть наша мара? — завалила мужа вопросами.

— Вряд ли. Слишком сложная последовательность, которую ещё и просчитать надо.

— Но имя угадать...

— Его Владиславом звали. Мару — Владеющий миром. В книгу он вписал "Владеющий миром". Мокращённо можно звать Владом. Так что... А почему так совпало, кто знает, скорее всего нас боги ведут.

— Как же он согласился с таким унижением?

— Он просил не говорить ни жене, ни Вадиму Петровичу. Вот когда сдаст и станет преподавателем, тогда и можно будет. Всё же для мужика это унизительно. Он признался, что не очень хорошо учился. Физподготовка у него на высоте, а все эти уроки...

— Думаешь сдаст?

— Не знаю. Если поставит себе цель — то сделает всё возможное и невозможное. Было бы желание.

— Это точно. Только не будет ли слишком поздно, пока он сдавать станет?

— Может быть поздно. Поэтому мне нужна твоя помощь.

— Какая?

— Создай цепочку, где малышу хватит времени удержаться, пока отец сдаёт.

— Не буду.

— Почему? — не понял супруг.

— Потому что боги и так помогут. Не могут не помочь!

— Но нашими силами. Они не материальны в этом мире, поэтому могут повлиять лишь на обстоятельства.

— Тогда тебе надо помочь малышу удержаться в этом мире, — нашлась с ответом я.

— Как?

— Ты же с Навью дружишь. Поговори с Марой. Она ведь забирает души и провожает в Навь.

— Хорошо. Только завтра.

— Нет, сегодня! Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сейчас!

— Ты же спать хотела.

А у меня сон как рукой сдуло, я уже готова была вместе с мужем бежать в Навь.

— Ясно всё с тобой. Пошли... — обречённо пробормотал супруг, вновь беря на руки и накрывая плащом.

— Ты обговорил с Владом, что он под чужим именем поступает, а значит, к нему могут подойти...

— Обговорил. Обрисовал в общих чертах обстановку в училище, пояснил, что его супруге возможно тоже придётся тем же заниматься, если кто-то появится и даст указания. Но это единственный способ зачисления его без вступительных испытаний, которые среди года не проводят.

— Он согласился?

— Да. Ему деваться некуда. Он — слабенький волшебник, хотя сила у него ого-го. Если подтянет знания и умения, может хорошо устроиться. Да даже и у нас. В отличие от неволшебного мира, учителям здесь платят хорошо. Да и наши дипломы высоко ценятся.

Это здорово!

— А где он жить будет?

— В моей бывшей общаге. Там как раз есть место. Я уже закрепил его там.

— А жребий?

— Жребий возможен лишь в начале обучения, да и то... Никто не поселит мужчину к девушкам. Исключение — семейные пары.

А я подумала, а может, мары созданы не для гадостей, а чтобы вот таких учащихся зачислять среди учебного года? На каждом курсе есть места, которые можно занять. А распределением занимается управитель. Только кто-то в эту систему влез и проводит людей без ведома Дара. И кто играет в обход правил и с какой целью?

Мир вокруг нас изменился, превращаясь в туман, а потом открывая солнечную полянку с божественными запахами, чувством, что здесь твой дом, где тебя все любят. В Ирии было прекрасно.

— Мири, задерживаться не будем. Не знаю, как на малыша влияет Навь. Если он не унаследует мой дар, то ему может быть плохо. Следи за своими ощущениями.

— Хорошо.

Дар закрыл глаза, и они забегали по сторонам, будто он осматривает окрестности. Возможно, так и было.

— Засёк Марену. Идём.

— Куда?

— В наш волшебный мир.

Марена — богиня зимы, ночи, космоса, некоторые считают её богиней смерти. Но последнее утверждение спорно. Она является проводником мёртвых в мир Нави. Как таковую жизнь она не забирает. Человек уходит сам, когда богиня судьбы Макошь решает, что он выполнил своё предназначение, либо накосячил так, что проще начать жизнь заново, так как всё исправить уже невозможно. Вот когда рвётся связь души с телом, тогда и появляется Марена. Она обычно появляется незадолго до этого часа, ожидая, когда душа покинет тело. И в это время умирающие могут видеть её. Иногда, правда, Макошь может передумать, и тогда человека могут возвратить к жизни.

Я Марену видела. Однажды. Когда мама умирала. Мама, правда, испугалась тогда, что богиня мне улыбнулась. Кричала, чтобы она не смотрела на меня. И отдала остатки своей силы, чтобы заблокировать мои способности.

Неужели я вновь встречусь с Мареной? В груди появился трепет.

И вот мы появились в чужом доме, у ложа умирающей женщины, рядом с которой находилась богиня с распущенными длинными тёмными волосами и девочка лет семи.

А я поняла в очередной раз, что случайностей не бывает.

Мы с мужем поклонились, выражая своё почтение богине.

— Не смотри на неё! — вскричала женщина.

— Она не на твою дочь смотрит, не переживай! — сказала я.

Женщина подняла на нас голову.

И уже богине муж молвил:

— Здравствуй, Марена!

— Здравствуйте, дети мои.

— Дети? — женщина вертела головой, ставшая свидетелем нашего разговора.

— Мы все дети и внуки Даждьбога. А значит, внуки и правнуки Марены, — пояснил супруг. — Ведь Марена рождает наше Солнышко. Разве ты не знаешь, что мы празднуем на Коляду?

— Рождество.

— Верно. А дитя-Солнышко кто рождает? Богиня ночи, зимы и космоса — богоматерь Солнышка.

Марена улыбалась.

А лицо умирающей женщины из удивлённого разглаживалось и становилось спокойным.

— Но Мара — ведь богиня смерти.

— Нет. Она всего лишь проводница душ в Навь. Её не следует бояться.

— А почему она улыбается моей дочке?

— Дети более восприимчивы к тонким материям, и видят духов. Почему она не может улыбаться девочке, которая ей улыбается? — спросила я.

— Прощайтесь! — сказала женщине. — У вас есть немного времени. А вы его не на то тратите.

— Мамочка! — девочка обняла маму.

— Всё хорошо, родная. Я всегда буду с тобой.

— И с батей?

— И с отцом. Буду присматривать за вами с небес.

— Хорошо, мамочка!

— Иди, позови отца, — сказала мама дочке.

И девочка, оглядываясь на нас, убежала.

А муж обратил взгляд на Марену. Общается с ней мысленно?

— Пойдём, — позвал супруг, беря меня за руку.

Я кивнула, и мы перенеслись.

— Ну что?

— Она сказала, что это не в её власти. Ведь рвёт нить жизни не она. А вот если душа сама уйдёт в Навь, могут быть трудности. А судьба дитятка зависит от поступков обоих родителей. Дитя тут ни при чём, оно ещё не успеет натворить дел. Судьбу можно изменить. Было бы желание. А нам сказала, что наше рвение похвально, но мы сюда пришли за другим. Не понял, о чём она говорит.

А вот я догадалась и пояснила супругу. Рассказала про свою маму и блокирование моего дара.

— Теперь спать. Завтра надо твоего отца навестить. А послезавтра учёба начинается. Ты многое пропустила. Будешь заниматься после уроков.

Кивнула. Он прав. Часть материала я в записи просмотрела. Но не весь, а где-то половину. А физической подготовкой и плаванием вообще не занималась. Завтра же тяжёлый день.

Мы с мужем быстро помылись, почистили зубы и легли спать. Глаза стали закрываться.

— Доброй ночи, родная! Что-то за эту девятицу я укатался так, как не уставал за всё назначение. Вот тебе и отпуск!

— Какой отпуск? Ты работал! Да и я не отдыхала.

— Ну, хоть побыли вместе... Обстановку сменили, — зевая молвил супруг.

— Доброй ночи, любимый! — прошептала я.

— Люблю тебя, Мири...Ка... — пробормотал он, засыпая.

Глава 22

— Ну что, готова? — спросил муж, наблюдая за мной уже полчаса. Я никак не могла выбрать себе наряд. С одной стороны казалось, что отец вообще не заметит, как я изменилась, а с другой — хотелось не ударить в грязь лицом. Всё же я теперь не замарашка, какой была в родительском доме в последний год. Мысли о том, что, возможно, отца уже нет вживых, я старательно отгоняла.

Муж уже сходил в училище, набирая несколько оберегов с разными свойствами, потому что создавать чёрное защитное поле не следовало, а пользоваться даром при свидетелях — себе дороже. Поэтому муж наведался в лабораторию, которой теперь заведовал его рыжий друг.

В зеркале отражалась уверенная в себе голубоглазая блондинка, с подобранными в высокую причёску волосами, что длины волос видно не было. Муж ждал меня в облике Корнелия, прикрыв глаза, будто дремая.

— Кара, ты помнишь, как себя вести?

Я стиснула зубы. Да, так же, как вела себя до замужества, но в то же время... Осмелела, могу и ответить, ведь муж балует, а я решила выгоду извлечь из своего положения.

— Помню, помню!

— Не вздумай устроить драку! — строго молвил муж, голосом Корнелия. — Я — дряхлый старик и толком защитить тебя не смогу!

— Ну, не такой уж и дряхлый, — заступилась за него. По сравнению с тем, что было... Хотя, после допросной Корнелий чуть постарел, ещё больше скрючился, но далеко до того облика, что был у него на свадьбе.

Корнелий встал, сразу же появилась одышка. Медленно подошёл ко мне. Он ведь не играет. А создал тело моего первого мужа.

За окном послышался звук подъезжающей машины. Я вздохнула и направилась к выходу. Муж накинул на плечи шубу. А я помогла ему.

— Жуть, на тебя без содрогания не взглянёшь.

— Молчи, жена! И без тебя тяжко.

Я хихикнула. Мы вышли, он повис на мне. Мамочки!

Так, спокойно! Я к мужу уже привыкла.

Доехали мы без приключений. И вот дом. Отчий дом. Он, казалось, совсем не изменился. Снег только не убран. Дорожка протоптана и у самой входной двери чуточку расчищено. Ага, меня уже нет, чтобы убрать. Чего ж мачеха не прикажет прибрать тому же садовнику? Хотя... садовнику ли?

Я позвонила в дверь, а потом ещё и ещё. Осознанно, чтобы нервы потрепать. Мачеха терпеть не может, если начинают названивать.

За дверью послышался грохот, видно, кто-то упал, крик мачехи, от которого я поморщилась. Похоже, некоторые вещи не меняются.

И вот на пороге стоит Изольда. Дверь открыла, и тут же захлопнула прямо перед носом. Зараза! Я вновь начала трезвонить. Не откроет, достану.

— Убью! — мачеха отворила дверь. В глазах пытали красные огни.

Я же просто вошла, мачеха едва успела отодвинуться, чтобы я её не задела плечом.

— Это уже не твой дом! — орала она.

— Это мой дом! — откуда-то появилась увереность в этом. — Когда хочу, тогда и прихожу!

Мачеха кусала губы, явно думая, что мне ответить.

— Где отец?

Я же, помня, как мачеха не давала гостям разуваться, заставляя меня за каждым подмывать полы, мстительно сняла шубу, бросив на Изольду, прошлась по полу и направилась к лестнице.

— Куда? — мачеха загородила собой проход на лестницу. И как так быстро переместилась?

— Где отец? — спокойно спросила я.

— Его нет дома!

— Уйди с дороги! — я не боялась. И уважительно к ней относиться не собиралась. Она ко мне хуже, чем к собаке относилась.

— Изи, вызывай стражей!

— Я бы не стал этого делать, — возразил с порога Корнелий.

— Почему? — спросила Изольда.

— Потому что это приданое мамы Кары. И оно сразу переходит в собственность дочери и является её приданым. Так что записано на Кару, а с рождением у неё дочки, ставится её собственностью, не так ли?

У мачехи глаза на лоб полезли. Неужели не знала?

— Что? Да как вы!..

— Пожалуй, Изи, звони стражам. Только выпрут отсюда отнюдь не нас... Отец с мамой Кары мог жить, да, но не с вами.

Мачеха молча открывала и закрывала рот.

— Ушла с дороги! — сказала я, прищурив глаза.

— А ты изменилась! — прошипела она в ответ, но отошла.

— Благодаря тебе.

— Мне? — и тут же использовала это в свою пользу: — Вот, ты должна быть мне благодарна!

— А, знаешь, я отблагодарю... Взяли лопаты и пошли убирать снег во дворе! Быстро! Я пообщаюсь с отцом и проверю. А потом пеняйте на себя! — сказала уверенно.

Удивительно было то, что я не чувствовала раздражения. Мне было смешно, как они меняются в лицах, как в их глазах появляется страх. И проучить их стоило. Обоих. Вслух же сказала: — А нет — за волосы оттаскаю!

— Гадина! — вскинулась мачеха и занесла руку для удара.

Но я просто поднырнула под неё и потопала наверх. Сзади послышался грохот и крик, от которого закладывало уши.

— Изи, вызывай санитарку! Похоже, эта гадина мне ногу сломала! Я тебя засужу, мразь! Ты мне ещё по гроб жизни должна будешь!

Но я уже не слышала, просто шла прямиком в кабинет отца. Мерзко! Я уже от такого и отвыкла.

Там я его и нашла. Но не одного. У него был гость, собутыльник.

— О, Кара! Глююки... пош-ли. Ик. Пжалуй, с меня на сёдня хватит!

Сзади меня оказался супруг.

— Корни? Всё хорошо? — забеспокоилась я. Как-то не думала, что он так быстро меня догонит. Но муж снял с себя наголовник. Перенёсся?

— Надоело слушать вопли. Как ты здесь жила? Дурдом просто.

— Не обращай внимания.

Я прошла к отцу, отняла бутылку, зашла в санузел и вылила горячительное.

— Корни? — переспросил папин гость. — А я тебя знаю... Ты ведь Корнелий, да! Эк, ты сдал! Выпьешь со мной? За старую дружбу!

Я вернулась в кабинет. Гость, довольно молодой, не старше отца, протягивал бутылку моему мужу. Корнелий же прошёл к дивану и сел.

— Спасибо, не пью!

— А, ты ж волшебник, вам нельзя! — но в отличие от отца его собутыльник был не так пьян.

— Вол-вол-шебник? — навострил уши отец, и всё это заплетающимся языком. — Ик! А ты кто? И что делаешь в моём доме? Ик!

— Это мой дом! — спокойно сказал супруг. — Он отошёл мне как приданое Кары.

— П-при-даное? — отец повернулся ко мне. — А к-когда ты замуж вышла?

— В начале осени, отец! — ответила я.

От отца разило перегаром. Меня начало подташнивать.

— Кара, защиту!

Я закрыла глаза и представила вокруг себя кокон, который не пропускает запахи. Лучше стало, сразу же. Хух!

— Я, пожалуй, пойду, Слав! — встал из-за стола папин "новый" друг. Он прошёл, и хоть язык у него не заплетался, а вот ноги... Чуть не упал возле Корнелия.

— А, вспомнил, что хотел спросить! Ты нашёл своё кольцо знаний?

— Кольцо знаний? — переспросил супруг.

— Вроде да, — он задумался. — Или кольцо всевластия... Малость путается голове.

— Нашёл, — ответил супруг, а я от удивления распахнула глаза. — Как баба Яга часто в сказках говорит, много будешь знать, скоро состаришься. Вот, видишь... — и Лжекорнелий на себя показал.

— Мда... Пожалуй, и даром такое колечко не надо. Ладно, я пойду... А вы тут... общайтесь... — и гость, шатаясь, направился к выходу. Остановился, что-то ещё хотел спросить, но потом, похоже, забыл. Открыл дверь не с первого раза, вышел за неё. Я схватилась за ручку двери, закрывая за ним. Но он не дал закрыть: — А вы Славку не выгоните? Я ещё загляну...

— Не выгоним. До свидания, — попрощалась я и таки закрыла дверь. Вздохнула и повернулась к мужу. О каком кольце знаний или всевластия говорил этот "друг" отца? Супруг слегка пожал плечами, будто понял, о чём я думаю. Может, дело как раз в этом? Поэтому Корнелий постарел?

— Ну что, допился до белой горячки? — спросил супруг, встав и превращаясь в туман, отодвинув от отца стол, беря стул и садясь напротив.

— До беленькой? — хлопал глазами отец.

— Угу. Жена уже мерещится...

— Жена? Нет, не приведите боги... Только не она! — прошептал он, видно, вспоминая мачеху. Не от мамы же шарахается.

Но тут вспыхнула чёрная защита, которая росла на глазах. Повеяло мертвячиной. Отец вертел головой. А когда повернулся к Корнелию, вместо того сидела мама.

А у меня глаза наполнились слезами. Мамочка!

Я кинулась в её объятия.

— Кара! Моя девочка! Как же ты выросла? — шептала она. Именно такая, какой я её запомнила. С длинными золотистыми волосами и голубыми глазами. Отец говорил, что я очень на неё похожа. Может, из-за этого и пить начал, постоянно видя меня.

— Злата... — прошептал отец и расплакался. Мне кажется, он протрезвел.

— Ну и чего нюни развесил? — спросила мама, отстраняясь от меня и раскрывая объятия для отца.

Я посчитала себя здесь лишней. Но мама, обняв супруга, приобняла и меня.

— У нас мало времени. Кара, ты хочешь что-то меня спросить?

Ни один вопрос не всплыл в памяти. Я давно её отпустила. Приятно было слышать её голос, чувствовать её запах. Но я помнила, для чего позвала маму. Ради отца. Поэтому просто помотала головой.

— Мамочка... Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, девочка моя. Как я рада за тебя. У тебя хороший супруг. Берегите друг друга.

— Благодарю, мамочка!

— А ты, Вячеслав, как до такой жизни докатился? — строго спросила она. Всегда так с отцом разговаривала, будто стараясь пристыдить, если он чего-то не делал.

— Что мне делать без тебя? — вопросом ответил отец. — Я так скучал...

— Отпустить тяжело. Но надо. Думаешь мне приятно видеть тебя в таком состоянии, ты ведь просто убиваешь свою жизнь. И всё, чего мы с тобой достигли... Всё коту под хвост? И я прожила жизнь зря, выходит?

— Чего мы достигли? — повторил отец.

— Ну да. Пары ведь даны не только, чтобы наслаждаться друг другом и быть поддержкой. Мы должны развиваться. Каждый час, каждый миг. У каждого своё предназначение. Я старалась подготовить тебя к тому, чтобы ты сам научился принимать решения. Была тебе опорой и поддержкой. Но теперь ты должен сам взять свою жизнь в руки и построить её, понять, каково твоё предназначение. Для чего ты рождён в этой жизни. Чего-то достичь своими силами, понимаешь?

— Но без тебя...

— Без меня. Знаю, тяжело. Но мне пора идти дальше в следующее воплощение.

— И ты меня не подождёшь? — в голосе отца сквозила растерянность.

— Нет. Я долго ждала, думала ты достигнешь чего-то и пойдёшь со мной дальше...

— Подожди, я всё сделаю, как надо...

— Пойдёшь, и сделаешь. Мы ещё обязательно встретимся, но уже не в этой жизни. Мне пора. А тебе ещё внуков нянчить.

— Внуков? — вновь растерялся отец.

— Да. Так что не рассчитывай быстро уйти. Я успею прожить ещё одну жизнь, пока встретимся. А опыт не пропьёшь. Хватит туманить свой разум горячительным!

— Как скажешь, родная... Златочка...

— Мне пора. Надеюсь, ты усвоил урок и больше не опустишься до такого! Люблю вас! Прощайте!.. — и мама превратилась в туман. Мы с отцом чуть не упали. Получилось так, что оказались в объятиях друг друга. Сумели удержаться. Отец был всё ещё растерянным.

А когда туман почти развеялся, Лжекорнелий сидел напротив.

— Злата... — прошептал супруг, вытирая слёзы. — Прощай...

А туман прошептал:

— И никому не говори об этом разговоре. А то ещё в дурку запихнут...

— Как скажешь, родная... Как скажешь, моя золотая девочка.

Отец выглядел разбитым. Слёзы у него перестали течь, но будто вновь опору выбило из-под ног.

— Батюшка... — захотелось его поддержать.

— Кара, — глаза отца прояснились. Вздохнул: — Прости, родная, что столько лет старался тебя не замечать. Ты так похожа на неё. Настоящая красавица. Мне нет прощения. Сможешь ли ты простить...

— Я давно простила.

— Я виноват... Как мне исправить свои ошибки?

— Брось пить! Будь человеком, а не тряпкой!

— Я сам не справлюсь. Помоги мне.

Конечно не справится. Столько лет пил. А как женился, так, можно сказать, без продыха.

— Как? — спросила всё же.

— Ястра ж не позволит...

Да, мачехе не понравится желание отца завязать с горячительным. А он не устоит. Силы воли сейчас точно не хватит. Ведь тело и разум отравлены и ослаблены спиртным.

— Предлагаю пройти курс по излечению от зависимости, — заговорил супруг.

— Курс? Вне стен дома? — оживился отец.

— Да.

— Я согласен. А можно прямо сейчас? Пока я трезв и ничего не поменяло моего мнения.

— Можно.

— Батюшка, возьмёшь что-то, что тебе особенно дорого?

Отец встал и прошёл к столу. Влез в него, поискал.

— Куда ж он делся?

— Что батюшка?

— Кара, ты не видела резной сундучок?

— Нет.

Я помогла искать, на поиски ушло минут двадцать. Кабинет отца постоянно прибирался, так как достаточно чисто здесь было. Но мы так и не нашли потеряшку.

— Ястра... — прошептал отец. — Наверняка она.

Плечи его опустились.

Я обняла его. Но жалеть не стала.

— Всё будет хорошо!

— Я не смогу с ней сейчас увидеться. Кара... — и столько просьбы во взгляде.

— Я поищу. Заберёшь его? — спросила у любимого.

— Да. Но там нужна ты — заполнить все бумаги.

— А ты можешь защиту дома перенастроить на нас?

— Да, родная. Я вас переброшу и разберусь с защитой.

— Благодарю.

Лжекорнелий подошёл к нам и накинул на обоих плащ, поглощая внутрь себя. А когда плащ спустя мгновение снял, мы стояли в незнакомой лекарне с красиво разрисованными стенами. Природа, преобладают зелёные краски, небо голубое, яркое золотое солнышко.

На удивление никаких запахов не было. Правда, вспомнила, что создала щит от них. Ну и замечательно.

К нам торопилась девушка в нежно-голубом халате и туфлях-лодочках.

— Здравствуйте, проходите, пожалуйста, присаживайтесь...

Она усадила нас на за стол, стоящий прямо посреди длинного прохода.

— Как понимаю, вы с больным, — бросила многозначительный взгляд на отца. Да, он выглядел не очень. Худющий, глаза впавшие, лохматый. — Уже выбрали нашу лекарню или ещё присматриваетесь?

Мужу я доверяла, поэтому сказала, что выбрали, но не против узнать, как здесь лечат.

— А больной хочет поправиться? — обратилась на этот раз к отцу.

— Хочу! — в глазах отца загорелась искра уверенности.

— Замечательно. Принудительно мы тоже лечим, но там гораздо дольше и жёстче получается.

— Курс у нас длится два месяца*, то есть, девяносто дней. Мы оказываем круглосуточную поддержку своим больным. Обязательно поддерживаем их и помогаем не сдаться. Больные делают зарядку, смотрят кино о вреде спирного, общаются, едят, обучаются новым умениям.

— Расскажите об этом поподробнее, — попросила я.

— О новых умениях? Понимаете, недостаточно отказаться от вредной привычки, нужно её заменить полезной. А чем — многие даже не знают. Поэтому мы обучаем вязанию, вышиванию, шитью...

— Погодите, но это ведь женское рукоделие.

— Не совсем, просто им преимущественно женщины занимаются. Вы не беспокойтесь, там не только женское рукоделие, мы и мужскому обучаем. Понимаете, так уж сложилось в обществе, что поделили всё между мужчинами и женщинами. Поэтому чем-то, вроде вышивания, мужчина заниматься не станет не потому, что ему не нравится, а потому что в обществе не принято и его засмеют. Мы стараемся показать, что все могут заниматься этим, в этом нет ничего зазорного. У нас некоторые мужчины такие полотна вышивают, скатерти, рубахи. Даже выставка лучших работ есть по каждому рукоделию. Но им не обязательно заниматься этим дома. У нас именно рукоделие даётся. Руки нужно занимать, это и моторику развивает, и умственные способности, и хорошо отвлекает от желания поддаться вредной привычке.

Если вы согласны, тогда я покажу вам вашу комнату. У нас все комнаты на двоих рассчитаны. Мы определяем новичков к тем, кто прошёл половину курса. Так они легче переносят, да и старички могут объяснить что-то, если не ясно, чувствуют, что кому-то нужны, что могут учить, передавая вновь освоенные знания.

— Скажите, а я могу навещать отца.

— Да, конечно. У нас часы посещений утром сразу после подъёма, до зарядки, и вечером после ужина и подготовки ко сну, во время заполнения дневника.

— Дневника?

— Обязательно ведём дневник по Шичко. Там больной записывает свои чувства, переживания, чаяния, планы на завтра, самовнушения.

— Самовнушения? — это что ещё? Так можно и досамовнушать, превращая отца в управляемую куклу.

— Вы общаетесь за столом. Больному выдается книга с надписью "Дневник" с расчерченными страницами. Там есть раздел "Самовнушения". Обязательно перед сном каждый день нужно внушать себе установки. Это главная часть нашего лечения.

— И что же вы внушаете?

— Не мы, он сам. Можно выбрать уже заготовленные предложения и придумать самому. Например: "Я спокойный и уравновешенный человек", "Навсегда бросаю пить спиртное", "Спиртное — смерть для меня", "Я веду здоровый образ жизни". Пишут левой рукой, страничку целиком. Что будет себе внушать, вы увидете. Мы осознанно совместили это упражнение со встречами.

— А почему левой рукой? Если отец правша и левой писать не умеет.

— Вы не правы. Левой рукой писать умеет каждый, кто научился писать. Просто буковки кривые получаются от того, что практики нет. Левая рука связана с правым полушарием мозга, отвечающим за образное мышление, воображение. Старательно записывая установки, мы сосредотачиваемся на цели и воображением подкрепляем её, откладывая в сознании и подсознании.

— А часы отдыха у вас есть?

— Есть, но они опять же, совмещены с полезными вещами. Можно посмотреть кино, которое помимо сюжета несёт смысловую нагрузку против вредных привычек, можно поиграть в шахматы и другие развивающие игры, можно почитать.

— Только те книги, которые несут правильные установки, — предположила я.

— Верно. Но опять же, в художественном виде разных жанров. Эти книги пишут наши бывшие больные, которые открыли в себе талант писателя. Поверьте, скучать вашему отцу будет некогда.

Хорошо так обрабатывают больного. А он захочет потом выходить из этого общества? Я озвучила вслух этот вопрос.

— Вы правы, не все хотят уйти. Поэтому мы предлагаем своим бывшим больным работу по сопровождению вновь прибывших. Наша лекарня имеет много точек по всей империи. Работники всегда нужны.

Мы как раз пришли к комнате с распахнутой дверью. В проходе стояли столики со стульями. Внутри комнаты никого не было. Две кровати располагались по противоположным стенам, окошко между ними с решётками, один шкаф, две тумбы. Стены обклеены светлыми обоями. Всё чистенько.

— Батюшка, располагайся. Я вещи попозже принесу.

— Нет-нет, пойдёмте, я провожу вашего отца в кинозал. А мы с вами заполним пока бумаги. Больного нельзя оставлять одного, особенно до середины курса.

Я кивнула. Как только все бумаги оказались заполненными, явился супруг. Как знал, что я почти освободилась.

— Где я могу оплатить лечение? — перешёл сразу к делу. О, а я и не подумала о том, сколько стоит такое лечение!

— Пойдёмте, я покажу.

— Скажите, а если я не смогу приходить дважды в день каждый день? — задала я насущный вопрос.

— Постарайтесь приходить хотя бы первую девятицу. Больному важна поддержка родных и близких, с которыми он в хороших отношениях. Важно, чтобы внушение вызывало добрые чувства посредством встречи. А вот общение на этот срок с остальными людьми следует полностью исключить.

— Скажите, а его жена... Можно как-то ограничить разрешение ей на посещения?

— Даже нужно, судя по вашему отношению. Подпишите вот тут. Тогда посещать Вячеслава Кропоткина сможете только вы и ваш... — она бросила взгляд на Лжекорнелия, не смогла определить, кем он мне приходится и замялась.

— Супруг, — подсказала я.

— Да, вы тоже распишитесь, — она показала, где поставить подпись.

— Благодарю.

Мы всё подписали. Мне выдали расписание отца. Время для посещений было в 7.30 утра и 7.30 вечером. Потом отбой.

Я ещё раз увиделась с отцом, у него как раз кино закончилось, и простилась до вечера.

— Батюшка, ты держись, ладно!

— Карочка... У тебя всё хорошо? Как я мог отдать тебя за старика?..

— Всё хорошо, батюшка. Я счастлива. Он — хороший человек.

— Но сколько он протянет? А ты потом бобылкой станешь...

— Надеюсь, что много. Волшебники живут дольше людей.

Отец с сомнением глянул на сгорбленного тяжестью лет старика. А мне взгрустнулось. Давно мы так с ним не разговаривали. Он топил своё горе в горячительном.

— К тому же, он уже помолодел лет на десять.

— Помолодел?

— Корнелий два года назад выглядел на тридцать пять. А потом его проклятье съело.

— Проклятье? Так мне не померешился разговор про кольцо знаний. Это ж ещё хуже. Что, если и тебя это проклятье коснётся?

— Не коснётся.

— Но вы ведь живёте одной жизнью на двоих, милуетесь...

— Батюшка, всё хорошо будет. Веришь?

— А ты изменилась. Уверенная в себе стала.

— Это благодаря замужеству. И ты можешь измениться. Было бы желание.

— Я постараюсь, дочка. Переживаю за дом. Во что Ястра его превратила?

— А ты огорчишься, если я её выгоню?

— Ты? На каком основании?

— Корнелий сказал, что дом мой был. Маме отошёл как приданое, а значит, и мне.

— Я бы на это не надеялся.

— Почему?

— Потому что Ястра хитрая коварная подлая, но может притвориться божьим одуванчиком. Будь осторожна с ней. Она запросто нанесёт удар в спину и в прямом и переносном смысле.

— Вам пора, — прервала наш разговор девушка с голубом халате.

Я обняла отца, пожелала ему удачи и ушла. Корнелий забрал меня и перенёс в отчий дом.

— Кара, твой отец прав, — сразу начал муж, как поставил защитное поле.

— В чём?

— Я проверил документы на дом. По ним он принадлежит Изольде — дочке Вячеслава и Златы Кропоткиных.

— Изольде? — до меня туго доходило. Как дочке отца и мамы? Но как?

— Скорее всего, подделала документы, причём в архиве, из которого выдали новые бумаги именно на Изольду.

Я обречённо опустила голову. Не понимала, что к чему, голова как-то от всех переживаний перестала соображать.

— Мы что-нибудь придумаем. К тому же, защиту я поставил свою, волшебную, и от любого воздействия на дом, и от управления им, перехватывая все устройства. Мачехе можно здесь жить, и Изольде, но переделать ничего не выйдет, как и вред нанести не смогут. А мы за время отсутствия отца постараемся вернуть себе дом.

Слова мужа должны были успокоить, но я знала мачеху. То, как я сегодня повела себя с ней, она без внимания не оставит. И ведь ни словом не обмолвилась, что дом не мой. Нет, она, конечно, говорила, но почему же дала повод быть уверенной в своей правоте?

Я подошла к окну, выглядывая во двор. Мачеха с дочкой даже не притронулись к снегу. Но видны были следы машины. Неужели санитарка приезжала?

— А сейчас в доме кто-то есть?

— Слуги. Мачеха с дочкой уехали в лекарню.

— Её там исцелят?

— Это запрещено.

— Но деньги решают всё.

— Без волшбы не исцелить. А волшебник вряд ли захочет брать на себя вину твоей мачехи. Вспомни, Лекарь отказался Белочке заживлять перелом. Это не связано с жизнью и смертью, придётся помучиться. Будем надеяться. Ладно. Что гадать? Будто своих дел нет.

— Пойдём домой, а? — как же я устала.

— Пойдём! — муж меня обнял и перенёс домой, принимая свой облик. — Тебе надо отдохнуть. Вечером ещё к отцу в лекарню наведаться потребуется. А завтра тебе на учёбу, а мне на работу.

Я положила голову ему на плечо, не в силах куда-то идти. Дар поднял меня на руки и понёс на второй ярус в наши покои.

— Почему не перенесёшь мгновенно?

— Хочу растянуть удовольствие. Так приятно, когда ты так доверчиво прижимаешься к моей груди.

Я потёрлась щекой о его грудь, убрала щит от запахов, чтобы понюхать его. Уже уподобляюсь мужу. Но как же уютно и тепло у него в объятиях. И эта защита обволакивает и погружает в приятную темноту.

Проснулась я около полудня. Ощущение, будто мешком пришибленная, и глаза с трудом разлепила. Но надо вставать. С трудом села в постели, но не удержалась и упала на подушки. Закрыла глаза, стараясь совладать с навалившейся усталостью.

Что со мной такое? И жарко. Жарко настолько, что трудно дышать. Я стянула с себя одежду, хотя сил на это с трудом наскребла. А потом хотелось содрать с себя кожу, так как снимать уже было нечего.

— Мири! — подскочил супруг, правда, его голос слышен был будто сквозь толщу воды. — Да ты вся горишь!

— Жарко! — прошептала я пересохшими губами.

— Да тебя лихорадит, родная! — он потрогал мой лоб.

Прохлада! Как хорошо! Я нашла в себе силы поднять руки и удержать его ладонь на своём челе.

— И откуда эта зараза! Мы ведь ни с кем не общались!..

— Мачеха отомстила, — не знаю, почему это сказала, просто знала и всё. Голова почти не соображала.

— Мачеха? Вот, чёрт! Да на тебе порча! И дыра в твоей защите, вытягивающая жизненную силу. Во всех защитах, кроме одной! Божественной! Но она очень тоненькая и главным образом хранит дитятко.

Усталость вновь навалилась. Я провалилась в чёрный водоворот.

Примечания по главе:

два месяца* — 90 дней. Год делится на 4 сезона по 90 дней, и 8 полусезонов в 45 дней. Девятица — неделя в 9 дней. Т.е. в месяце 5 недель. Год начинается на Рождество (Рождение нового цикла, нового солнца, когда день начинает прибавляться — день зимнего солнцестояния) 25 декабря. Перед ним 5-6 дней длятся Святки — Схвятки — схватки, как перед родами — самые тёмные и длинные ночи. Мара (Марена)— богиня ночи, космоса и зимы, встречает души умерших и провожает в Навь. Она же рождает новое солнышко — младенца Коляду.

Глава 23

Ночь была похожа на кошмар. Я то выныривала из этого чёрного водоворота, то он меня вновь затягивал. И стоило ему затянуть, как меня начинало мутить.

— Мири... — шептал супруг. — Не оклемаешься к утру, отнесу к Лекарю.

Да я бы рада, но... Как же тяжело...

— Дар... Помоги! — эти слова стоили невероятных усилий.

— Я рядом, родная, рядом! Что ж не так? Ведь вначале было всё хорошо. Это не отсроченное действие... — бормотал супруг. — Какое-то условие, запускающее эту болезнь.

— Я понял! — вскричал он, и его возбуждённый голос вытащил из очередной воронки. — Так, Мири, готова меня слышать?

— Готова!

— Смотри, ты сама своим сомнением или даже силой мысли запустила эту гадость. Помнишь, как на уроках "силы мысли", надо не допускать сомнений, не допускать даже мысли отрицательной. А ты верила, что мачеха отомстит. Поэтому дала ей эту брешь. Тебя защищает три защиты! Три! Слышишь? Одна из которых божественная! Как ты можешь сомневаться в защите и верить в то, что эта зараза может тебе сделать гадость?

Сомневаться в божественной защите? Сомневаться в том, что муж меня может защитить? Нет! Я верю в мужа! Верю Земле-Матушке!

И свет вынес меня на поверхность. Я распахнула глаза.

— Умница! — сказал любимый. Вздохнул. Будто упрекнул. Эх ты!

Уже на улице стемнело. А дома горела приглушённая лампа.

— Сколько времени?

Муж взглянул на часы.

— Уже семь вечера.

— В 7.30 нужно к отцу! А я провалялась...

— Ага, провалялась. Впустую время потратила, — бурчал обиженно муж. Не ему время уделила.

Я обняла его, притягивая к себе и целуя...

Собиралась я впопыхах. Волосы наспех заплела в одну косу, и накрыла голову кисеёй, не скрывая лица. Взглянула в зеркало, бледности почти незаметно. Схватила приготовленную мужем сумку для отца. Оказалось, что он ещё когда меня оставил бумаги оформлять на отца, спустился в подвал и нашёл старые мужские вещи. Вот из них и выбрал. Бродить по дому не стал.

Муж перенёс нас вовремя. В 7.30 мы были в проходе возле комнаты отца. Он уже сидел за столом с открытой книгой и думал над чем-то.

— Батюшка! Доброго здоровья! — окликнула его.

Отец встрепенулся, и лицо посветлело. Рад видеть! На душе сразу потеплело.

— Доброго здоровья, Карочка!

— Как ты тут? Всё хорошо. Ещё не передумал?

— Всё хорошо. Люди здесь замечательные! Добрые, отзывчивые, — и отец смущённо опустил взгляд.

— Что такое? Тебя обидели? — заволновалась я.

— Нет-нет, что ты! Просто давно я в таком доброжелательном месте не находился.

Я улыбнулась.

Приятно, что отец пыл не растерял.

— Поможешь мне составить установки? — попросил он.

И мы с ним сидели и составляли. Было одно правило: Нельзя употреблять "не". Но, придумывая предложения, я ещё и применяла знания, полученные в училище, что слова должны нести свой изначальный смысл. Полчаса пролетели незаметно. Потом появилась знакомая девушка в голубом халате и объявила, чтобы собирались спать. А отец только по одной строчке и написал. Левой рукой получалось криво, медленно, но сосредоточенно. Я же отца хвалила.

За пять минут до отбоя, я попрощалась.

— Иди, зубы чисть. Я принесла тебе вещи и зубную щётку.

Я положила на кровать сумку с вещами.

Отец обнял, и мы простились до завтра. А тут и муж пришёл.

Уже дома рухнула на постель. Голова просто кругом. От всего. Хочется отдохнуть от всех трудностей, с которыми приходится сталкиваться, да даже дома побыть в спокойной обстановке, не вылезая пару дней.. Куда там? Завтра на занятия, а я теперь ещё и отстающая, а ещё беременная, и мне надо с отцом дважды в день видеться... А ещё я — староста.

Мамочка, роди меня обратно!

— Зато скучать некогда, — обнял супруг, будто зная, о чём я думаю.

— Это не отпуск. Это — ужас.

— Зато мы много времени вместе проводили.

Это — да. Тут не придерёшься.

— Давай, мыться — и спать! — муж потянул меня за руки, поднимая с постели и заставляя переставлять ноги в направлении банной, чтобы не упасть.

— Дар, я так устала...

— Надо смыть с себя все отрицательные чувства.

— А порча?

— Нет порчи.

— А куда она делась?

— Защита её уничтожила, увеличившись в размерах.

— Да? Ну и замечательно! — и тут задумалась, что же с домом делать? И как муж узнал, что дом маме принадлежал, а теперь — мне? Про Изольду — мог потом в защите посмотреть — наверняка прописано. Но защищал меня и дом сразу, как пришёл. О чём и спросила.

— Ты так уверенно говорила о том, что дом — твой, что я подумал, что он тебе в счёт приданого шёл, а значит, принадлежал ранее маме. Ведь переданное в приданое имущество отходит по женской линии старшей дочке, а затем её дочке, внучке и так далее.

— И ты ни на мгновение не усомнился в моих словах?

— Мири, я тебе доверяю. Почему я должен сомневаться в словах своей жены?

Стало немного совестно. А я вот усомнилась в его защите, допуская сомнения, уверенная в могуществе мачехи.

— Прости... — вздохнула.

— Не бери в голову.

— Ты не обижаешься?

— Нет. С тех пор, как ты рассказала про Пентюха, я представляю, как тебе сложно доверять людям. Да и жила в этом аду...

— Тебе повезло с Корнелием, — сказала в ответ. Сложилось мнение, что Корнелий был хорошим родителем, а может, даже другом для Дара.

— Однозначно! Тебе с ним тоже повезло! — и то ли намекает на моё первое замужество и знакомство с этим человеком, то ли что до сих пор является моим мужем в его облике.

— А откуда ты про Изольду узнал? И почему не я владелица? Как мачехе удалось провернуть эту афёру?

— Всё дело, наверное, в праве наследования. Дом записан на человека и переходит во владение другого не со смертью предыдущего, а с выполнением определённого условия.

— Хочешь сказать, что если человек жив, а условие выполнено, то хозяин перестаёт таковым быть, так как право собственности переходит его наследнику?

— Не совсем так. Если человек жив, то условие в силу не вступает. А вот наследство можно получить лишь выполнив условие, при доказанной смерти предыдущего владельца. Но это не касается наследования приданого.

— И какое тогда условие выполнила мачеха с моим приданым?

— Дочка должна была войти в пору. То есть, теперь Изольда вошла в пору и является хозяйкой вплоть до вхождения в пору её старшей живой дочери, смотря что наступит раньше.

— А как мы можем вернуть дом?

— Только доказав, что Изольда — не дочь Златы и Вячеслава. Что ты — дочь.

Я вздохнула. Не хочу ничего никому доказывать. Надоело всё! Уж лучше отказаться от того дома.

— Знаю, о чём подумала, но это не только твой дом, но это дом нашей будущей дочки, её приданое.

А оно ей надо? Пусть муж обеспечивает её жильём. Я же не собираюсь в том доме жить. Отцу надо — да. Но на крайний случай мы ведь его можем сюда забрать.

— Есть ещё один путь.

— Какой?

— Довести сведения до императора, что в его империи завелись мздоимцы. Он их просто на кол сажает.

Муж помыл меня, а я молчала, пытаясь осознать сказанное любимым. И честно, сейчас мне было всё равно, что станет и с кем. Просто устала. Спать хотелось. Глаза прямо на ходу закрывались.

Как добралась до постели я уже не помнила...

Утром проснулась полной сил. Удивительно! Усталости как не бывало. Солнышко ещё не встало, а я уже поднялась. Семь утра! Пора собираться к отцу. Не уверена, что успею на завтрак в училище.

— Кари? — спросил муж, открывая глаза. — Сколько времени?

— Семь.

Он подскочил.

— Тебя пора к отцу отправлять.

— Да, пора.

— Удивительно, что я полна сил.

— Ну, удивительного тут нет. Этот дом стоит на источнике, по сути, сам является источником. Так что... Главное, чтобы бреши в защите твоей не было, и мрачных мыслей.

— Ты прав. Я постараюсь.

— Надо не стараться, а делать. Опять сомнения!

Я насупилась. Ладно, не до того сейчас.

— Потому что, если б ты не закрылась и начала черпать силу из источника... Страшно представить, сколько бы сил мачеха поглотила.

— Ты о чём?

— Она знала, куда ты вернёшься.

— И?

— А что она хочет заполучить?

Я задумалась. Вначале хотела Дамира. Но это не удалось. Но зачем ей Дамир? Да, его дар может быть полезен, но... Тут скорее либо наследство Корнелия и его кольцо, либо... Дом?

— Погоди, это что же, она всё просчитала? Осознанно не стала говорить, что дом уже не мой, сама поставила на меня какое-то заклинание и... — и что?

— Могла и просчитать. Она пыталась тебя вывести на чувства, чтобы защита дала брешь и подействовало заклинание. Но заклинание довольно странное. Я таких не видел. Скорее не заклинание, а метка.

— Метка?

— Метка — это связь. Энергетическая ниточка, которая связывает тебя с кем-то, определяет твою принадлежность кому-то. Я вживую ещё не видел меток, хотя мы их проходили. Правда, метку она на тебя поставить не смогла, а вот на твою защиту накинула. И стоило тебе усомниться... Защита пробилась и это щупальце начало сосать энергию. И если б высосало всю, ты бы умерла. Но поскольку ты вернулась домой, то начала бы пополняться энергией от источника... Ладно, подумаешь над этим, когда время будет. Давай собирайся!

Точно, время!

Побежала в банную приводить себя в порядок.

Волосы уже отросли до лопаток. И это за девятицу! Ого! Так за беременность не только вернут мою прежнюю длину, но и ниже пят вырастут. Что тогда я с ними делать стану? Заплела две косы и подобрала корзиночкой их и лентами. Выгляжу, если честно, по-детски. Ну да ладно! Для отца образ сгодится. А потом мне надо будет успеть сменить личину на Мирику.

Одевшись в платье, которое с Корнелием выбрала в столице, я сообщила супругу о своей готовности.

Чтобы не ждать друг друга, мы предусмотрели два нужника в наших покоях, огромную купальню и просторную банную. Купальня нужна для тренировок да и просто поплавать в своё удовольствие. А вот когда по-быстрому надо умыться, ополоснуться, да даже в ванной полежать, то вполне сгодится и банная с огромной чашей и двумя душами.

Муж уже тоже был готов. Правда, пока что это был Дар в том, в чём собирался предстать на работе.

— Где мой муж? — спросила я.

— Муж... Может, ему нездоровится... — и Дар вышел из банной. Я последовала за ним, не понимая, на что он намекает. Супруг влез в шкаф, взял плащ, накинул на плечи и лишь тогда принял облик Корнелия.

— Это личина, — пояснил он. Но вот стареньким сейчас он совсем не выглядел. Сутулости должной нет, дряхлости. И вот прямо на глазах вижу, как Корнелий скрючивается, как меняется его взгляд на усталый. — Могла бы и сама к отцу наведаться, — говорит уже голосом моего первого супруга. — Что старика мучить?..

В дверь неожиданно позвонили. Мы переглянулись. Кто это может быть?

— Иди к отцу, я разберусь.

Но как же?.. Кто к нам пришёл? Явно к Корнелию...

Но муж уже подошёл, обнял меня, а в следующий миг мы уже в лекарне.

— Всё будет хорошо. Ты мне веришь? — и так спросил, будто намекал на вчерашнее происшествие. Что пришлось кивнуть, отринуть сомнения и пойти к отцу, сидящему за столом и дописывающему вчерашнюю страницу.

Я верю мужу. Точка!

Переживаний быть просто не может. Ведь всё будет хорошо!

Время с отцом прошло увлечённо. Он заметил, что у меня волосы укоротились. Спросил.

— Кара, почему ты не носишь головной убор? Дело, конечно, твоё. Но я всегда считал, что волосы длинные — это красиво и женственно.

А ведь правда, я просто забыла накинуть кисею.

— В столице многие носят короткие волосы, в том числе и женщины.

— Мы не в столице. К тому же, у них слишком свободные нравы, говорят, там даже чистых девушек нет...

Можно было поспорить, но зачем?

— Ты прав, отец. Но после того, что мачеха вытворяла, я решила отрезать волосы. Сразу после замужества. Муж одобрил.

— А что Ястра вытворяла? — спросил он, сосредоточенно выводя предложение.

— Ты не знаешь? Не хочу говорить. Не хочу вспоминать.

— Что она творила? — отец оторвался от записей. Глаза сузились.

Я спокойна, спокойна, спокойна! Сделала глубокий вдох. Жаловаться — не лучшее решение. Тем более тому, кто сам на грани.

— Батюшка, уже всё позади. Я больше не позволю вытирать о себя ноги. И муж не позволит.

Отец сделал над собой усилие, успокаиваясь.

— Я должен знать.

— Таскала меня за косу, тыкала в грязную воду, много чего. Я не хочу вспоминать! — добавила уже жёстче.

Отец побледнел.

— Месть — не лучшее решение, — всё же добавила я. — Она получит по заслугам, не сомневайся.

— От кого? От тебя? — он хмыкнул.

— Вчера сломала ногу. Сама, замахнувшись на меня, оступилась и... Не знаю, вылечили ли ей... Очень надеюсь, что нет. Но вряд ли её это чему-то научит.

Захотелось пожаловаться. На всё, что творила мачеха, на то, что продолжает творить. Что отобрала мой дом! Что отобрала у меня родителей! Но я сдержалась. Взглянула на часы. Восемь.

— Батюшка, мне пора. Приду вечером.

Он кивнул.

Муж появился вовремя. И сразу же перенёс меня в общежитие, в мою комнату.

— Защита цела, я проверил. Вот твоя форма, — и он протянул мне стопку, при этом раз — и на мне не осталось ничего, кроме нижнего белья. — Личину не забудь поменять.

— А ты куда? Кто к нам приходил?

— Люди Егора. Они до сих пор у нас дома. Мне надо их проводить.

— Всё хорошо?

— Да. Но ты ведь больше не Кара Кропоткина.

— Да? — удивилась я, не понимая, на что он намекает. Что замуж вышла? — Да, не Кропоткина больше. Кара Деева.

— Ага, мало того, теперь выходит, что ты Кропоткиной и не была... — и муж подмигнул и исчез.

А я принялась одеваться в форму. Это о чём таком говорит Дар в облике первого супруга? Или это об афёре мачехи? Точно! А ведь он молодец! Пусть теперь либо докажут, что я — Кропоткиной была до замужества и дом принадлежит мне, либо... снимут все обвинения. Улыбка возникла сама собой.

Я повертелась перед зеркалом, отмечая, что Каре тоже очень идёт училищная небесно-голубая форма. Под цвет моих глаз. Захотелось плюнуть на всё и пойти в этом облике, но ведь я не смогу одновременно быть за двоих учениц. Значит, облик менять придётся. А иначе кому-то придётся принимать мой облик, а этого делать не хочется. Две Кары не должно быть.

Закрыла глаза, представляя вместо себя Мирику. Каштановые волосы, заплетённые так же корзиночкой. Или не стоит сохранять причёску? Пусть будут распущенные, по лопатки. Пока. Карие радужки, ямочки, когда улыбаюсь.

Когда распахнула глаза, увидела в отражении Мирику. Вот и замечательно.

Заплела две косы, сплетающиеся в одну. Ну а что? Я ведь беременна. Энергия, накапливаемая для меня и малыша стекается к позвоночному столбу и отдаётся всё равно мне, а там уже распределяется на меня и дитятко. Почему нет? И солнышко встало, освещая небосклон.

Выходила я из своей комнаты и улыбалась. Кажется, день прекрасно начинается!

Прошёл месяц

Месяц пролетел незаметно. За учёбой, делами старосты, встречами с отцом, я не успевала вообще ничего. Какие там готовка еды и обустройство дома? Каждый день приходилось ещё и встречаться с людьми императора для помощи в расследовании. Голова просто шла кругом. И в один из дней, как раз после учёбы, у нас не получалось пообедать вместе. И я набрала еды и пошла к нему. Он обрадовался, впустил к себе, заперся. Взял меня на колени, и, общаясь с кем-то, гладил меня, а я его кормила. Жевал по привычке, явно здесь отсутствуя. И вот взгляд прояснился, а я заявила мужу, что так больше не могу.

— Потерпи чуточку, — попросил супруг. — Тебе осталось первые испытания сдать и каникулы.

— Я не дотяну до каникул, — хотя имела в виду, что он не дотянет. Он похудел, хотя на личине это было незаметно. Но я видела его сквозь личину. Стоило ему добраться до подушки, как он тут же засыпал.

Муж оставался спокоен, хотя я знала, что его не только люди императора долбят, но и собственное расследование. Мары почти не проявляли себя, если не считать того, что на учёбу они всё же ходили. Я знала, что в моём классе Пентюх, но запретила себе об этом думать, чтобы не выдать свою осведомлённость. Он себя никак не проявлял, если не считать ответов на уроке. На переменках выловить его оказалось невозможно, будто он переносился неизвестно куда.

Я спросила об этом супруга, он сказал, что всё отслеживает и чтобы не лезла в это.

— Ну что там твоё расследование?

— Мири, не надо, ладно? Прошу... Давай просто пообщаемся...

Ага, пообщаемся... И ему тут же позвонили.

Я собрала остатки еды и пошла на подработку. Ещё надо к Белочке зайти. Ей на днях должны гипс снять. А ведь ей вместе с нами сдавать испытания. Муж выделил ей устройство удалённой учёбы, и она как бы присутствовала на уроках, хотя этого заметно не было. Писала свою книгу, я приносила ей нужные книги из читальни.

Мы неплохо общались.

Зашла в читальню, взяла учебники для сегодняшнего домашнего задания и пошла к Белочке, где столкнулась с Пентюхом.

Вот так-так!

Я задумчиво проводила его взглядом, и зашла к подруге в палату.

— И давно он наведывается сюда?

— Как случилось это со мной.

Если попробую предупредить, она вряд ли поверит. Мало того, опять озлобится.

— И? Он тебе нравится?

— Он заботливый!

Петенька тоже со мной был заботливым, пока однажды не предал. Но если я скажу, не известно, перескажет ли она ему, а я его знать не должна, иначе выдам себя. Муж сказал не лезть в это.

Я подошла к окну, не зная, как помочь подруге.

— Говори, о чём хотела, — сказала она.

— Ты о чём? — не поняла я.

— Ну, ты хочешь что-то сказать, я же вижу, но не решаешься.

Я опустила взгляд.

— Ты ведь была с ним, когда произошёл взрыв. Он не пострадал, а ты — да, — нашлась я.

— И?

— Ну, как считаешь, он мог быть в этом замешан?

— Вы подозреваете его? — в лоб спросила она.

— Доказать ничего невозможно. Записей нет.

— Тогда откуда вы знаете про то, что я была с ним?

— Девочки сказали.

Белочка недобро усмехнулась.

— Я же сказала, что доказательств нет, — попыталась сгладить обстановку. — И не хотела говорить.

— Но сказала.

— Ты ведь сама попросила.

— Ладно, я тебя услышала.

— Я пойду. Мне ещё работать.

— Иди.

Я вздохнула и пошла на выход. Надо сказать мужу. Может быть, прямо сейчас.

Медленно пошла к супругу, предпочитая сообщать такие вещи лично и сразу, а не ждать вечера, когда у него голова уже не соображает.

Животик уже начал появляться, и в форме был уже виден. Я наконец-то нагнала остальных, но, как оказалось, этого мало. Нам задавали приличное домашнее задание, которое за пару часов вряд ли сделаешь. А ещё работа. И мне бы бегать, но вместо этого я замедлялась. Никуда не торопилась, везде, правда, успевала.

— Он занят! — сказала его помощница.

— Мне всё равно! Он же сказал, что могу входить в любое время, — ответила женщине. Никак не могу запомнить её имя.

— Я предупредила, — сказала она, но чинить препятствия не стала. Муж дал мне высший доступ всюду. А если она возразит, значит, либо выдаст себя — что тут всем заправляет, особенно в мужнино отсутствие, либо поставит доверие между нами под сомнение.

К мужу зашла без стука — незачем отвлекать гостя. Двери открываются бесшумно. В нос ударил запах полыни. И увидела Звёздочку. Она весьма недвусмысленно наклонялась к мужу через стол, при этом грудь почти вывалилась из платья.

Так-так! Неужто приворот?

— Звёздочка, я не могу тебе добавить часов. Не в этом учебном году, — сказал супруг.

— Ну пожалуйста. Мне очень надо!

Муж устало откинулся на кресло, даже прикрыл глаза.

— Свободна! — сказал, как отрезал.

А эта учителка, по-другому не скажешь, обошла его стол и присела рядом, заглядывая ему в прикрытые глаза и разворачивая его кресло.

— Я что-то неясно сказал, Звёздочка? — в голосе мужа была сталь.

Я закашляла, привлекая внимание.

— И как это понимать? — спросила спокойно, сложив на груди руки. На удивление, ревности не было, только злость. Причём, на Звёздочку.

Звёздочка покраснела и подскочила. Стремглав побежала из кабинета.

Я прищурила глаза.

— Не лезь к моему мужу! — прошипела я, стараясь делать это тихо, чтобы он не услышал, когда она пробегала мимо.

И эта учительница вдруг вскинула голову, расправила плечи и говорит:

— А это не твоё дело!

Я стояла и хлопала глазами от такой наглости, а эта... учительница, проскочила мимо меня и убежала.

— Ревнуешь? — спросил супруг, так и не открывая глаз.

— Нет. Она тебя заколдовала?

— Не знаю. Достало всё, ты права. Но приворот ощущаю.

Он открыл глаза, встретился со мною взглядом.

— Мири, — и столько нежности в голосе.

А в следующий миг он превратился в туман и кинулся ко мне.

Полного слияния у нас давно не было, как вернулись в училище, а потому я застонала от целой гаммы ощущений, от единения чувств, мыслей, душ, тел. Ноги не держали, поэтому я, держась за стол, обошла его и села в кресло управителя.

Дверь распахнулась. Я повернула голову. На пороге стояла Звёздочка.

— А где Дар?

А вокруг меня начал клубиться туман.

Звёздочка побледнела.

— Держись от моего мужа подальше! — прошипела я.

И учителка начала пятиться.

А муж повеселел.

"Что?" — не поняла я.

"Мне так нравится, что ты меня защищаешь от них. Лишней мороки лишаешь".

"Может, я ревную".

"Очень приятно, что, при всём при этом, ты мне доверяешь".

"А мне приятно, что ты на других женщин не глядишь, особенно, когда они приворот используют".

"Мири, для меня существуешь только ты, да ещё и в трёх обликах. Мне хватает, родная... За глаза! И что бы ты делал, если б я не пришла вовремя?"

"Ушёл бы туманом в Навь. Это хуже, чем то, что вышло, но лучше лечения от приворота. Хотя, он мог бы и не подействовать..."

"Самоуверенность сгубила уже кое-кого..." — я намекнула на Дамира.

"То-то и оно".

"Ты узнал про Пентюха?" — это я о том, зачем пришла.

"Про Белочку и Пентюха? Да, узнал".

"И?"

"Пусть встречаются. Не лезь в это".

"Ты не сердишься, что я ей сказала?"

"Нет, Мири. Ты поступила по совести, но раскрывать нас всё же не стоит".

В этот день мы больше не расставались. Дар отложил все дела, да и мне это слияние, как оказалось, нужно было, как воздух.

А утром я вспомнила Звёздочку и спросила мужа:

— Дар, скажи, а наказание какое-то есть за приворот?

— Только в случае, если он подействовал и есть доказательства.

Я замерла. То есть, Звёздочка уйдёт безнаказанной? Мало того, что хамит жене управителя, так ещё и приворожить пытается?

— Ты имеешь право на месть. Если хочешь...

— Месть? Мне не нужна месть, я хочу возмездия!

— Кто тебе мешает?

— Ты даёшь добро, как управитель?

— Да, даю.

Я нахмурилась, задумавшись. Как восстановить справедливость, чтобы не повадно было Звёздочке так себя вести?

— А почему ты мне дал право разобраться со своей подчинённой? — заметила эту странность.

— Тебе ведь надо дар тренировать. Вот и тренируй. Да и в женские разборки влезать не хочется.

— А что она к тебе в постель лезет это в порядке вещей?! — говорила я на повышенных тонах.

— Мири, что ты от меня хочешь? Чтобы я её уволил? Я не могу этого сделать только из-за личного отношения. Со своими обязанностями она справляется, и даже больше, ты же видела, она ещё часы просила. Приворот не подействовал.

— А если в следующий раз подействует?! — я уже кричала, не в силах совладать со своими чувствами.

Мы ссоримся из-за какой-то учителки! Противно! И что обиднее всего — он защищает её, не меня!

— Мири, успокойся, родная! Что мне сделать, чтобы ты осталась довольной?

Я же вырвалась из объятий и убежала в другую комнату.

Дар не любит ни с кем ссориться. Ни одного человека так и не уволил за время своего назначения на пост управителя. Поэтому его за глаза мямлей кличут. Может, так и есть. Его дело не сравнится с этой работой. А он избрал такую линию поведения осознанно, чтобы злодеи расслабились. Вот только он и в мелочах остаётся мямлей. Не может обнаглевшую учителку на место поставить! Это раздражало. Пусть ставит её на место, или я с ним не разговариваю! Не хочу, чтобы на моего отца Дар походил и превратился в подкаблучника!

Остыв, я вернулась в нашу спальню. Мужа там уже не было. Стала искать по всему дому. Где он? Неужели обиделся? Весь пыл как корова слизала. Не буду извиняться! Да, наорала, но заслужил! И не я провинилась перед ним! Всё понимаю, но сейчас виновата никак не я!

Его нигде не было! Я даже к защите дома обратилась. Никого! Хотя, что ему защита... Он ведь туманом может уйти и залечь на дно, или в Навь.

Я спокойна! Всё хорошо! Времени уже полвосьмого. К отцу идти надо. Так, где мой плащ?

Вернувшись в наши покои, порылась в раздевалке, нашла плащ.

И не смогла его надеть. Он ведь будет беспокоиться. Я не могу так подло поступить.

А меня заставлять беспокоиться это в порядке вещей? Так и подмывало наказать его, убежать, куда глаза глядят. Ну что я, не справлюсь что ли?

Но я ушла в спальню и откинулась на постель. Не могу его бросить. Даже если он ушёл, обидевшись, всё равно не могу!

— Ну что, идём? — спросил Дар совсем рядом. Что я чуть не подпрыгнула. Куда?

А сама вскочила и бросилась ему на шею.

Дар, миленький, прости... Я не хотела на тебя давить... Просто... Слёзы сыпались градом.

— Ну что ты, родная? Я с тобой! Мне никто больше не нужен! Ну не умею я с девчонками общаться. Мири, солнышко моё... Душа моя... — шептал он и покрывал меня поцелуями. — Знаю, надо поставить Звёздочку на место, я уже пытался с ней поговорить, не помогло. Вновь липнет. Ну не могу ж я бить женщину... Мне проще сбежать. Знаю, не по-мужски.

— Тогда заставлю тебя ревновать. Хочешь? — я отстранилась, уже лёжа на спине на постели, выставила вперёд руки.

— Не хочу.

— А я не хочу, чтобы она лезла.

— Не уверен, что это она.

— В смысле?

— Ощущение, что её кто-то за ниточку дёргает. Заставляет мне вешаться на шею.

Вспомнился разговор мачехи и Изольды на моей свадьбе. Я скривилась.

— Хорошо, поколдую, под твоим чётким руководством. А куда ты ходил?

— К себе в кабинет. Ощутил проникновение.

— Кто?

— Анна.

— Анна? — знакомое имя.

— Да помощница моя, — напомнил Дар, зная, что постоянно забываю, как её зовут.

— И?

— Искала что-то в столе. Теперь вот думаю, изображать приворот или не стоит.

— Она, кстати, меня не хотела пускать к тебе в кабинет вчера, когда там Звёздочка была.

— А это интересно...

— Не вздумай!

— Не переживай, самолично ничего изображать не стану. Мары создам.

— Они ж много сил тянут.

— А я пока с тобой побуду.

— Мне к отцу надо.

— Точно!

И Дар перенёс нас в лекарню к отцу. Он уже прошёл середину курса, и теперь к нему подселяют новичка, которому он станет помогать. Пока всё хорошо и он старательно выполняет все предписания. Пару раз чуть не сорвался, но мы справились.

А после уроков Дар позвал меня в учительскую на совещание.

— Зачем? Я ведь не учитель.

— Надо.

Я и пришла, чувствуя себя не в своей тарелке.

Вошла, когда уже все учителя были в сборе.

— Всем доброго дня! — приветствовал Дар, увидел меня, кивнул. Я и прошла к нему.

— Хочу познакомить вас всех со своей женой. Кто ещё не знает — я женат.

Я поднялась по ступеням к нему навстречу. Ощущала разные взгляды, в том числе любопытные и неприязненные.

— Мирика — учащаяся первого курса. Прошу уважительно относиться не только ко мне, но и к ней. Это не просьба, это приказ. За подлость, гадость, неуважение, приворот и прочее в мою или её сторону наступает уголовная ответственность в виде лишения дара на срок от одного до пяти лет.

Учителя зашептались. Раб поднял руку.

— Да, Раб.

— Это ведь нововведение, ранее ничего подобного не было.

— Да, нововведение. Я могу менять устав училища. Ранее было лишь нанесение признанного вреда кому-то из учителей или учащихся. Я внёс изменения. Я не потерплю вмешательства в дела своей семьи и попытки соблазнить меня или сделать гадость супруге. Всем всё ясно?

Недовольный ропот, особенно со стороны женщин. И вполне довольный со стороны мужчин.

— На этом всё.

Если честно, поначалу я растерялась, но потом... Потом в душе наступило облегчение и чувство правильности. Он поступил верно. И когда все разошлись, я бросилась ему на шею. Люблю, бесконечно люблю!

Уже дома спросила, почему он в уставе прописал лишь мой статус, а не статус всех учителей и их супругов. На что получила ответ, что таким вот образом он решил меня обезопасить. А если б он сделал это для всех, то могли быть подставы. Я ведь учащаяся, меня могли спровоцировать на грубое поведение к кому-то из учителей, например, той же Звёздочке. Поэтому он своим нововведением просто возвысил меня до своего уровня. Да и семьи разные, откуда дети пришли, учитель должен быть терпелив к каждому, какое поведение б ни было. Это и терпение вырабатывает у учителя и показывает пример, как себя вести надо. А если учитель опускается до уровня учащегося, то он перестаёт соответствовать своему статусу. А поскольку Звёздочка перешла грань, то можно было б её уволить, но он этого не может сделать по понятным причинам.

— Это ты об управляющих нитях?

— Ага.

— Думаешь, это её остановит? Если она под чужим воздействием, ему может быть плевать, что её уволят, что лишат дара.

— Возможно, но страх лишиться дара для волшебника самый сильный, он может помочь сдержать её или вовсе скинуть влияние другого.

— Тогда это хорошо.

— А ещё я показал, что кто-то из учителей перешёл грань и первый раз я простил, а второго не будет.

— Ещё раз благодарю. Ты — лучший!

Муж расплылся в улыбке. Приятно, что я его хвалю и возношу выше других мужчин? Надо запомнить!

— Я люблю тебя, родная. Мне больно, когда тебе больно.

Глава 24

Прошёл месяц

Из столичного училища, на пока ещё свободное место в нашем классе, перевелась внучка Вадима Петровича. За эти два месяца Влад сдал все испытания выпускного курса и начал преподавать искусство рукопашного боя. Обоснованность этого кружка была в том, что не всегда можно полагаться чисто на волшбу. И был преподаватель у Дара такой, а потом, по семейным обстоятельствам, он переехал на другой материк. И в этом году такого предмета не было. А я в очередной раз подивилась тому, что случайностей не бывает. Владу освободили место стечением обстоятельств.

Кира, как теперь звали внучку столичного лекаря, заняла мою комнату в общежитии. Поэтому с девочками мы теперь виделись редко, за исключением Белочки. Иногда в городе пересекались, иногда в училище.

Белочка сдала все испытания на отлично, впрочем, как и я, и встречалась с Пентюхом. Пару раз я заставала их целующихся. Я к ней не лезла с советами и замечаниями, но мы почти и не виделись, помимо уроков. Разве что в читальне пересечёмся или на ужине. Всё же теперь у меня была семейная жизнь, и каждую свободную минутку мне было куда потратить.

А вот с Кирой как-то незаметно стали много общаться. Она частенько захаживала ко мне в читальню и там старалась нагнать пропущенный материал. А по сути за полгода освоить годовой курс.

А, как поделилась со мной начальница, утром место Киры в читальном зале занимает Влад, беря те же учебники. Похоже, он всерьёз взялся за учёбу.

На удивление, их клятвы не стёрлись. Но жили они пока отдельно по разным общежитиям. Просто надо было заключить волшебный союз, чтобы Дар по правилам мог предоставить им жильё в преподавательской части. А это ждать до следующей осени. Виделись ли эти двое, не знаю, в их отношения не лезла. Но как-то Дар спросил, как я отношусь к Кире и Владу, он захотел их пригласить к нам.

— Приглашай, я с радостью с Кирой пообщаюсь. Ну а Влада, надеюсь, сам развлекать станешь.

— Да, конечно. Я хочу с ним договориться о личных уроках рукопашного боя.

Я улыбнулась и кивнула. Может, им предоставить наш дом хоть на пару часиков, чтоб они побыли вдвоём? Муж хмыкнул и сказал, что посмотрим по обстоятельствам.

— Так может, пригласишь их? — спросил супруг, намекая на то, что я с Кирой или Владом пересекусь раньше, чем он.

— На выходные?

— Да, давай на обед. Приготовишь его? — и столько просьбы в голосе, что я не смогла отказать, обрадовавшись. Давно не готовила. Пусть не чисто для мужа, но и он отведает.

А утром недели в дверь позвонили. Мы с мужем переглянулись. Влада с Кирой ждали в обед, да и не в этом мире.

— Кто там? — спросила у мужа, влезающего в защиту дома. Единственный выходной, а побыть вдали от дел не дают.

— Егорий, — ответил муж, просмотрев крыльцо.

А это плохо. Значит, Дару понадобится создавать мары. В последнее время он очень уставал. Он не говорил, но я чувствовала, как дитятко поглощает защитное поле Дара, и он вливал новые силы, стараясь поддерживать защитное поле. Хоть ночь дома пополнила запасы его силы, но душевная разбитость осталась и у меня, и у него.

— И? Что делать будем?

— Надоело прятаться. Рано или поздно мы совершим ошибку, и он всё узнает. Но может быть неподходящее время. Так почему не сейчас?

— Значит, признаешься?

— Не буду отрицать, если узнает.

И мы вышли в облике Кары и Корнелия встречать высокопоставленных гостей, сменив личины.

Егорий, бросив на нас двоих взгляд и попросил охрану остаться за дверью.

— И давно ты занял его место? А где Корнелий? — спросил прямо, когда мы расположились в гостиной.

— Корнелий мёртв, — признался муж, меняя облик на управителя. — А изображать стал, как в столицу поехал.

— Зачем?

— Пытаюсь узнать, кто его убил.

— А тебе зачем? И, как ты смог проникнуть сюда?

— Это наш дом, — честно признался супруг. — Источник сам выбирает владельца.

— Ваш? — спросил император, а получив кивок задумался, а через минуту сказал: — Значит, ты — Дамир Зуев, — всё же догадался он.

Муж лишь коротко кивнул.

— Это многое объясняет. А что до твоей жены? — император прожёг меня прищуренным взглядом. — Госпожа Кропоткина-Деева?

Я кивнула и спросила:

— Вы доказали, что я — это я?

Император усмехнулся.

— Да. Но... До окончания расследования на дом Кропоткиных наложен арест. Вам там появляться нельзя, впрочем твоему отцу — тоже. Но он ведь в клинике, проходит лечение... Будет неплохо, если он там задержится. Не хочется тратить людей, чтобы пасти ещё и его.

Я кивнула. Отец заканчивал лечение. И вырываться из окружения не хотел, решив пройти курс обучения поддержке таких же зависимых, как был сам.

— А что мачеха?

— И Ястра и Изольда Кропоткины объявлены в розыск. Как только через суд в столице было доказано, что не Изольда — дочь Вячеслава и Златы, я отправил своих людей для задержания обоих. Но никто не открыл. Мои люди взломали дверь, а дома только прислуга. Их арестовали и допросили. Но где Ястра и Изольда Кропоткины — неизвестно. Мои люди говорят, что дом не покидали. Остаточный волшебный след обнаружен был, но отследить перемещение нам не удалось, — Егорий перевёл взгляд на Дара. — Что с твоим расследованием?

— Пока тишина, — ответил Дар. — Все мары затаились. Живут будто бы обычной училищной жизнью. Некоторые даже на свидания бегают.

— Подтолкнуть их к решительным действиям не хочешь?

Я вздохнула и перевела взгляд на мужа. Он не сможет отказать Егорию.

— Надо бы.

— Дар! — возмутилась я.

— Тебе рожать скоро! Надо с ними разобраться, — муж был серьёзен.

— Мои люди тебя прикроют, — встал на защиту плана Егорий. — Раз возражений нет, надо проработать всё до мельчайших деталей. Мирика продолжит учиться, а вот ты, Дар, отправишься в столицу.

— Я исчезну, но никуда не пойду. Мару создайте сами. Сыну сейчас нужен мой дар.

— А ты можешь исчезнуть так, что никто не найдёт? Что зря отсиживаться здесь?

— Я найду, чем себя занять.

И Дар превратился в туман и отправился сквозь перекрытия вниз. На самом же деле вошёл в меня.

— Мне надо готовить, у нас гости сегодня. Давно ты догадался? — спросила у Егория.

— Решил тебя застать лично и посмотреть на тебя ещё раз. Не понравилось мне чувство от твоего допроса. Слишком уж спокойна ты была. Да и чувство неправильности не покидало меня. Каких-то кусочков мозаики не хватало. А сейчас всё встало на место. Расскажешь, что было? — и вроде бы просьба прозвучало, а императору ведь не откажешь.

"Говори, что посчитаешь нужным," — сказал мысленно супруг.

— С чего ж начать? — я задумалась. — Пойдём на кухню, я буду готовить, чтоб время зря не тратить.

Мы с Егорием прошли в обновлённое помещение. Интересно, он чувствует источник или прилив сил?

Пока чистила и резала мясо и овощи, угостила императора тем, что было. Голубцами. Муж приревновал.

"Я тебе свежие потом сделаю".

"Когда? Выходной уже закончился... Почти..."

"Ну не могу ж я его не покормить. А больше кормить нечем".

"Да я ж ничего не говорю".

Ну да, но чувства я его ощущаю.

— Всё началось со смертью мамы. Она заблокировала мне дар, поскольку Мара обратила на меня внимание у её смертного ложа. Раньше я и домового видела, и разных существ. После смерти мамы перестала. Отец запил. Я пыталась его как-то расшевелить, вытащить, но бестолку, ему становилось всё хуже.

Однажды всё изменилось. Он пошёл за выпивкой, а вернулся с пустыми руками. Думала, уже по дороге всё выпил, ан нет. Оказался трезв, сказал, что встретил женщину своей мечты. Ястра — очень красивая женщина. Властная, утончённая. И когда я с ней познакомилась, казалась доброй.

Батюшка не стал долго ухаживать и быстро женился на ней. Да и свадьбы как таковой не было, всё же брак заключали. Но дома было торжество в кругу нашей новой семьи, стол ломился от яств, которые Ястра, как она сказала, наготовила. В том числе было и горячительное. Отцу налили. Она налила. А он ей заглядывал в глаза, словно собачонка.

— Приворот? — уточнил император.

— Не знаю. Тогда я вообще ничего не знала о приворотах. И даже мысли не возникало. Но с тех пор всё изменилось. Меня стали использовать как прислугу, но обращались очень жестоко.

Год назад я увидела башни нашего училища, просматривающиеся сквозь этот мир и начала расспрашивать у людей, что это за здание. Тогда и узнала, что это волшебное училище в другом мире, что чтобы туда поступить, вначале надо попасть на ту сторону в день открытых дверей, а потом уже следовать указаниям.

И моей навязчивой мыслью стало туда попасть. Мне виделся только такой выход из сложившейся обстановки и этого ада. И я туда попала, а потом и поступала. Я ждала решения училища о моём поступлении, а мачеха, будто чуя что-то, бесновалась, всё ужесточённее издеваясь. Но в один день всё изменилось. К нам в дом пришёл Корнелий и меня чуть ли не силком показали ему. Он выбрал меня.

— И что ты сделала?

— Я собиралась сбежать из дома, но мачеха поймала моего возлюбленного, помогавшего мне выбраться через окно. По здешним порядкам она имела право его пристрелить. Но она решила отсрочить этот миг. Сказала, что если я что-то попытаюсь изменить и не выйду замуж за Корнелия, то убьёт Пентюха.

— И ты безропотно вышла за Корнелия?

— Да. А что мне оставалось делать? Я не хотела, чтобы возлюбленный пострадал.

— Что было дальше?

— Дальше была свадьба. Храм, клятвы. Жених привёз меня в этот дом, но лицо моё не показывал гостям. Отвёл сразу в покои и велел ждать его вечером в спальне, а пока могу переодеться в служаночью одежду и побродить по дому. Сказал, что я поступила в училище и завтра начинаются занятия. Дал указания, как мне действовать.

— Что было дальше?

— А дальше ко мне в комнату постучали. Я открыла. На пороге стоял Дамир и ему было плохо.

— Что случилось с Дамиром?

— Как он потом рассказал, Изольда какое-то зелье использовала без волшебной составляющей.

— Откуда знаешь, что не волшебное?

— У Корнелия на доме защита стояла от всей волшбы. Сказал, что только его волшебство действует. А когда я спустилась вниз, то подслушала разговор мачехи и Изольды, где Ястра говорила дочке, что надо действовать, чтобы Изольда нашла Дамира, и, как теперь понимаю, приворожила.

— Что это было за зелье?

— Мы не знаем.

— Хорошо. Дамир был на твоём пороге, что дальше?

— Он вцепился в меня, и мне пришлось втащить его внутрь комнаты. А дальше — провал. И у меня, и у него. Я пришла в себя лишь утром, на постели супружеской, рядом был Дамир, полностью голый. И... и... — я опустила взгляд.

— Вы переспали?

Я сглотнула, вспоминая, как себя чувствовала в то утро.

— Не могу с уверенностью сказать, но чувствовала я себя паршиво, ведь считала, что да, что нарушила клятвы, данные мужу.

— Что было дальше?

— Я вытолкала Дамира из покоев, хотя он до конца не проснулся, уничтожила все следы нашей ночи, попыталась связаться с Корнелием, но не смогла. Поэтому надела плащ, переносящий в училище.

— Дальше.

— Началась учёба. Дамир нашёл меня и пригласил на свидание.

— И ты пошла?

— Мне надо было с ним поговорить о случившемся. А ещё я не могла связаться с Корнелием. Мы встретились. И когда я упомянула Корнелия, у Дамира включился дар.

— То есть, вы узнали, что Корнелий мёртв?

— Он узнал, да. Мне же ничего не сказал. Точнее не так, сказал, что должен жениться на мне, чтобы получить наследство Корнелия.

— Вот как? — заинтересовался император. — Что дальше?

— Развивать отношения с Дамиром я не стала. А потом всё так закрутилось.

— Что?

— Я не могу об этом говорить. Но результатом стало то, что я вышла замуж за Дара.

— За Дамира?

— Нет. За Дамира я не выходила. Он отказался от наследства Корнелия и своего имени. И ему дали новое.

— То есть, хочешь сказать, что Дамир отказался от наследства, от этого дома только, чтобы быть с тобой?

— Да.

Император хмыкнул. Похоже не верил в искренность супруга. Но я верила.

"Благодарю, любимая".

"Люблю тебя".

"И я тоже, родная моя!"

— Тогда этот дом...

— Он нам не принадлежит по порядкам этого мира. Но источник выбрал Дамира владельцем, ну и Дара, и меня признал. Когда в очередной раз сложились обстоятельства так, что нам вновь подсунули этот дом, мы приняли его.

— А смерть Дамира?

— Это не наших рук дело. Дар был в то мгновение со мной, когда всё это случилось. Мы уже потом узнали, когда поженились.

— Ясно. А дальше?

— Приняв Дарующего Покой на обряде, мы оказались неизвестно где. Мы существовали лишь друг для друга. А утром оказалось, что Дара назначили управителем.

— Когда вы приняли дом?

— После посещения столицы. Когда бежать было некуда. А в училище проникли в дом управителя и пытались взломать мою комнату в общежитии. Нам будто не оставили выбора. И другого дома у нас не было, где бы мы чувствовали себя защищёнными. Тогда и приняли этот дом.

— Понятно. Благодарю за обед. Я сообщу детали плана, когда его разработаем. Дар пусть не показывается.

Всё хорошо, но кое-что надо попытаться отстоять. Не зря же я готовлю обед.

— У нас сегодня назначен обед с одним учителем и его женой.

— Хорошо. Тогда сегодня последний день, когда он появляется. Я пришлю вызов Дара в столицу. Выезжать не нужно. Просто пусть не показывается никому. Это ясно?

— Да, Егор.

— Вот и отлично. Я пойду. Хорошо тут у вас. Приглашать гостей сюда будете?

— Нет. В дом управителя.

— Ясно. Будьте здоровы! — и, увидев, что я мою руки, добавил: — Провожать меня не надо.

— И тебе и твоей семье доброго здоровья!

— Благодарю.

И император ушёл. Или сделал вид, что ушёл.

А я продолжила готовку.

"Ты молодец! — сказал супруг мысленно. — Лишнего не сказала, хотя наша первая близость здесь вызывает много вопросов".

"Думаешь, могут быть трудности?"

"Думаю, Егор не станет сильно копать в этом направлении, а если и раскопает, то ничего нам не сделает".

"Думаешь?"

"Разве что будет использовать нас в своих целях".

Я ещё какое-то время готовила, пока не села, тогда муж прошёл за стенку туманом и пошёл проверять защиту. Затем вернулся уже собой и сообщил, что Егор прошёлся по первому этажу, просто посмотрел обстановку комнат. Заинтересовала его купальня. Стоял и глядел на неё, потом ушёл. На улице велел своим людям садиться в машины.

— А что делали его люди, пока император был у нас? — спросила я.

Муж развернул защиту дома и показал мне, что люди императора проводили какие-то исследования приборами.

— А люди императора могли пройти в дом?

— Никто не может без твоего или моего разрешения.

— А император?

— Мы ему разрешили, решив встретить гостя.

— Приглашение одноразовое?

— Да, всегда одноразовое. Постоянное можно лишь членам семьи дать.

Любопытно.

— А защита от волшбы? — вспомнила я слова Корнелия.

— Надо её поставить.

— Поставь. А зарядка энергией происходит для любого человека?

— Нет. Источник сам решает, хороший человек или плохой, подзаряжать его или нет. Защиту от чужой волшбы поставил.

— Ясно. Благодарю.

К обеду я всё, что планировала, приготовила, и муж, вобрав всё нужное в себя, перенёсся в дом управителя. Я накрыла на стол, перестелила новую постель в гостевой комнате, мы навели обстановку. Как раз заканчивали, как в дверь позвонили.

Муж проверял обстановку, сверяя последние детали. Мы договорились, что обстановка будет единой, что в нашем волшебном доме, что в этом. Одинаковые гостевые комнаты, кухня. Только расположение комнат чуть отличалось, поскольку этот дом был купольным, но гораздо меньше, чем наш дом на источнике.

Я уже собиралась открывать дверь, как взглянула в зеркало. Так, стоп, надо изменить внешность на Мирику.

Это не заняло много времени.

— Здравствуйте, гости дорогие, — приветствовала я.

— Здравствуйте! — ответил Влад. И создавалось ощущение, что неуютно себя чувствует, поскольку не проходил.

Он протянул большой пирог в картонной коробке. Явно из пекарни — лучшей в этом волшебном городе.

— Проходите, — я выдала гостям тапочки. Кира следовала за Владом и молчала.

— А где Дар? — спросил гость.

— Сейчас подойдёт.

— Ну, ты помнишь, где санузел, Влад, проходите... — я провела обоих помыть руки, потом позвала в столовую.

Кира тоже напряжена, поглядывает на мужа.

Я провела их в столовую.

— Как вы устроились? Видетесь хоть или?.. — начала я, чувствуя неловкость и не зная, как начать разговор и о чём говорить.

Влад заскрежетал зубами, но промолчал. А Кира, бросив на него взволнованный взгляд, ответила:

— Почти не видимся. Учёба много времени съедает, а ещё обязательны купания да занятия.

— Да, без них никуда.

— Зачем? — спросила Кира.

— Тренировки повышают физическую выносливость и раскрытие способностей.

— И как это раскроет способности? — поинтересовалась одноклассница.

— Увеличение резерва силы, бережная трата внутренних запасов, умение контролировать свои силы, управлять телом, дыханием, мыслями, потом уже способностями.

Про двойную жизнь говорить не стоит и тренировку будущих разведчиков да про опасность двойной жизни.

Влад тоже внимательно слушал и помалкивал. Потом усмехнулся.

— Значит, так объясняют тренировки?

— Их не объясняют. Это моё понимание.

— Почему?

— Потому что большинству не интересно знать. Но у всего есть несколько граней. Но ни одна не является истиной. Всего лишь правдой того человека, который её воспринимает. Мы обычно видим лишь одну грань, не воспринимая образ целиком. Слышали такую поговорку, что у каждого своя правда?

Гости кивнули. Тут и Дар подошёл, поздоровался за руку с Владом.

Дар же никаких трудностей в общении не испытывал. Спросил, почему наши гости внешность не изменили. Имена лишь взяли заготовленные.

— Мы вообще не надеялись, что всё получится. Знаешь, как страшно было соглашаться? — ответил Влад.

— В смысле? — не поняла я.

— Ну, в лекарне ведь сохраняли беременность, позволяя ей развиваться, а при всей этом смене имени и утрате клятв... Мы рисковали и сильно, — ответил Влад.

— Ты пожаловался императору? — спросила как бы невзначай.

— Я блефовал. Просто всё так достало, — он вздохнул.

— Почему же согласился? — не удержалась я.

— А стоило мне выйти тогда от вас, как мне в лоб дверью. Случайно, конечно. Но я взвился та накинулся на женщину, а мне ещё потом приехало. Малыш какой-то порвал пакет с шариками, и я поехал. Стоило мне подумать, чтобы к вам обратиться, и всё наладилось, а как подумаю иначе, и будто палки в колёса. Я поймал потом мысль. И понял, что не так делал. Тогда и вернулся в вашу палату. А там номер сотового. Я записал и позвонил.

— Боги вели? — спросила у мужа.

Он кивнул.

— А как у вас сейчас дела? — поинтересовался Дар.

— Если не считать того, что живём раздельно, всё хорошо. Да, тяжело, работа, учёба... Но мне это интересно. Удивительно, как отличается учёба в столице и здесь.

— И чем же? — это муж проявил любопытство.

— Ну, там сильных ведут, а слабые как бы сами по себе. Сдал на три, и ладно. А у вас только сдал/не сдал ставят.

— Это ж самое главное высшее заведение нашего города.

— Но оно ж не столичное, — это уже Кира.

— В этом мире столиц нет, — ответил супруг. — Каждый город сам по себе. Люди живут для себя и для других. Никаких дворцов, дворян. Все человеки. Каждый живёт своим трудом. Вот взять тех же нас. Я работаю управителем, слежу за порядком, ввожу новые правила, ко мне обращаются решать какие-то вопросы. Мирика, помимо учёбы, пошла работать в читальню. Мы вполне довольны своей жизнью. Да, случаются и у нас сложности, но они у всех бывают. Но, по сути, мы стараемся жить по совести, каждый, живя свою жизнь и совершая те или иные поступки, либо учимся, извлекаем урок, либо получаем наказание. Всё просто.

— Ещё, скажи, что зла нет.

Мы с мужем переглянулись, он кивнул, а я начала свой урок:

— Зло — это то, что ты не понимаешь. Вот скажи, когда тебя ударили в лоб дверью — это было зло?

— Не со зла ударили ведь.

— Но для тебя ведь это было зло. А почему?

Влад пожал плечами.

— Потому что ты не понимал, что заслужил. А тебе подали знак, что уходить не стоит.

— Нехилый такой знак, — Влад потёр лоб, видно в том самом месте, где была шишка.

— Видно, по-другому ты намёков не понимаешь. Перешли уже к серьёзным действиям. А если б ты понял, что от тебя хотят, как бы ты воспринял этот удар?

— Хотите сказать, что надо было развернуться и согласиться?

— Если бы ты понял, что тебе надо вернуться, а богини судьбы просто предупредили, что не стоит уходить, как бы ты воспринял? — повторила вопрос.

— Как затрещину-предупреждение.

— Как зло?

— Нет.

— Вот видишь...

— Вы хотите сказать, что мы не просто так встретились, что эта угроза для чего-то нужна?

Я всего лишь улыбнулась.

— Выводы делайте сами, — сказал муж.

Потом пошли разговоры о боевых искусствах, а мы с Кирой болтали о женских пустяках, беременности, малышах, приданом. Они, к слову, ждали девочку. И, насколько я знала, мелких детей в училище больше не было. Все учителя, обретшие семью, покупали дома в городе и там жили. Служебное жильё брали, в основном, одинокие учителя и бездетные. Но чтобы заиметь дом в городе, надо иметь высшее волшебное образование наименьшее у одного из супругов и, хотя бы, пару лет супружества. Тогда давали возможность выстроить дом, помогая чуть ли не всем городом. Не деньгами, а своим трудом.

Муж всё это поведал за столом и предложил немного размяться и потанцевать. Мы, нехотя, согласились.

И вот я наблюдала со стороны, как ворчал Влад на свою жену. То не так, это. Понимаю, что не стоит лезть в их семью, но со стороны неприятно, как он её принижает. А она, неосознанно, наступает ему на ноги. И обвиняет он опять её, не себя.

Но понимаю, что пока он не переварит услышанное, объяснять бесполезно.

— Он хочет учиться, это хорошо, — шепнул супруг.

Он прав. А у меня есть свой мужчина. Моя радость и моё наказание.

На удивление, я ни разу не наступила мужу на ногу, хотя в паре с ним ни разу не танцевала. Я отдавалась музыке, как нас учили на уроках танцев, а он каким-то образом угадывал мои движения, и двигался зеркально. В руках любимого удалось забыть обо всём на свете, слышать только музыку и нас. Но потом вхдруг музыка закончилась. Я подняла голову с плеча мужа. И до меня донеслись крики ссоры. В какое-то мгновение Кира оступилась и упала бы, но Влад успел её подхватить. В его глазах мелькнул страх.

— Прости, прости меня, — шептал он, целуя жену. По её щекам текли крупные слёзы, но она молчала.

— Пойдём домой, — прошептала я мужу. — Только запри их здесь, чтобы выйти не смогли до завтра.

Дважды просить не пришлось. И уже в следующее мгновение я, прикасаясь к супругу, почувствовала, как замкнулась и натянулась защита в виде купола поверх дома, замкнулись двери в нашу спальню, остались открытыми гостиная, кухня, столовая и санузел.

А потом мы перенеслись домой.

— Как же мне повезло с тобой, — шепнул муж и закружил в объятиях.

— А мне горько за неё. Она выглядела такой несчастной.

— Хватит сочувствовать, Мири! Совместное чувство хорошо, но будет ли чужая боль разделена с незнакомым человеком? На это способны лишь очень близкие по духу люди, в остальных случаях боль множится и ею питаются низшие сущности.

— Хочешь сказать, что сочувствовать плохо?

— Можешь помочь — помоги. А брать на себя чувства другого не стоит. Ему от этого легче не станет, а ты себе делаешь хуже, тратя энергию на отрицательные чувства. Мы помогли им, как смогли. За них развиваться мы не можем.

— Почему она терпит такое отношение?

— Возможно ей нужно учиться терпению. Они ведь сошлись, значит, чем-то зацепили друг друга.

— Может, родители постарались?

— Даже если и так, то что с этого. Твои и мои родители тоже постарались свести нас.

Я кивнула. Да, весьма непростым путём.

— Давай собираться, — предложил Дар.

— Куда?

— Пойдём прогуляемся. Облик не меняй, отправимся в волшебный мир. Или тебе не нужно переодеваться?

Я взглянула на себя в зеркало и отметила, что не прочь переодеться.

— А как будем перемещаться? — уточнила я.

— Плащом да пешком.

Я надела удобные весенние сапожки, тёплый весенний плащ с наголовником и вышла к мужу.

Он уже приготовил свой волшебный плащ для перемещений.

Глава 25

Прогулка по городу началась с перемещения в парк необыкновенной красоты, начинающийся в горах, откуда водопадиками струилась вода, образовывая заводь. Здесь, на удивление, в моём осенне-весеннем наряде, было жарко. Я расстегнула плащ, а потом и вовсе сняла. Его тут же забрал Дар и спрятал в Навь. И это лишь в начале весны, когда до весеннего равноденствия почти месяц!

— Где это мы? — спросила у мужа. Может, в тёплые края подались?

— На окраине нашего города.

По заводи плавали величественные гордые белоснежные птицы — лебеди. А в воздух поднимался пар, образовывая марево. А над водопадом, будто купол, стояла двойная радуга, переливаясь на солнышке яркими цветами.

— Этого не видно, но радуга стоит будто над городом, — рассказал супруг. — А когда идёт дождь в том мире, а здесь светит солнышко, то радугу видно сквозь миры.

— Поэтому город и назвали Радужным?

— Да. Причём, на оба мира.

— А тепло почему? — спросила я, оглядываясь на почти летнюю природу — зелёную траву, распустившиеся цветы, одетые в листву деревья.

— Здесь вода тёплая, от неё греется горная гряда и воздух, — пояснил супруг.

— Почему? — удивилась я.

— Так наколдовали природники, создавая это место.

— Хочешь сказать, что это — дипломная работа наших выпускников-природников?

— Да. Здесь всё — работы волшебников. Но почему-то именно диплом подстёгивает учащихся придумывать что-то эдакое, а в остальной жизни если и устраивают, то не столь величественное. Хотя, природники на вес золота.

— В смысле?

— В прямом. Их работа очень дорога, так как их очень мало, а учитывать там нужно многое, помимо желания и возможности творить. Поэтому их для городов, можно сказать, покупают. Причём, оценивают таким же слитком золота, как он весит. В этом мире не добывают природные ископаемые. Но золото нужно для тех же денег и некоторых оберегов. Но знаешь что?

— Что?

— Почему-то за деньги желание творить пропадает. Конечно, творить они продолжают, но это уже не то, понимаешь?

— Не совсем.

Лебедь подплыл к нам и взмахнул крыльями, поднимая тучи брызг, летящих прямо на нас. Я от неожиданности растерялась, а потом сняла сапожки, осмотрелась по сторонам, отметила, что в зоне видимости никого, кроме нас нет, и стала стягивать платье. Потом замерла на полпути и взглянула на мужа.

— Можно?

— Можно. Но здесь нельзя создавать защитное поле, иначе можно вмешаться в заклинание.

— А моя защита не нарушит эту красоту?

— Нет. Личная защита относится лишь к человеку.

Я осторожно вошла в воду, чувствуя, как тепло разливается по всему телу, пробегая по нему щекоткой.

— Так что там с желанием творить за деньги?

— Почему-то зависимость от вознаграждения мешает отдаваться творчеству без остатка, включаются блоки, ведь часто тот, кто тебя покупает, диктует тебе условия. Надо сделать то, а не это. И кто-то может выпендриться в другом, том, что не оговорено, но это уже не то.

— А на диплом блоков нет? — продолдала я узнавать ещё одну сторону жизни в городе и, в частности, училища.

— Нет. Да и не обязательно что-то такое придумывать, чтобы ах, но это как бы итог твоей учёбы, и многие хотят, чтобы их запомнили, чтобы другие могли любоваться и дивиться. Как пробуждается дар, так и начинают думать над дипломом.

— Ну, это ведь тоже не для того, чтобы просто творить, а чтобы запомнили. Это тщеславие и гордыня включаются, разве нет?

— У каждого по-разному. У кого-то, может, и появляются эти качества, но почему-то работа тогда не очень. А вот когда человек просто отдаёт всего себя ради того, чтобы воплотить свою мечту, тогда и получаются такие красоты.

— А волшебник не перегорает после этого?

— Нет.

— Но ведь воплотив свою мечту как жить дальше, для чего?

— Нужно ставить новую цель. Тут ты права. Но это очередное испытание. Всё время расти. Поэтому в рамках учёбы мы просим учащихся написать подробный план на много лет вперёд, поставить много целей, и идти к ним ступенька за ступенькой.

— Но ведь планы могут измениться.

— Могут. Но так легче, чтобы потом не потеряться.

— Ты такой мудрый. Откуда ты всё это знаешь?

— Я любил задавать вопросы. В том числе и учителям. Поэтому меня некоторые учителя недолюбливали. А вот Корнелий, наоборот, поощрял. Мало того, не на все вопросы он давал ответы. На очень многие заставлял искать ответы самостоятельно, показывая, где их искать, и всегда держать органы чувств открытыми для ответов.

— Это как?

— Подсказка может прийти в любое мгновение в виде дуновения ветерка, и опадания листьев, в наблюдении какой-то сцены со стороны, в виде запаха, вкуса, звука, чего угодно. Но это если ты ищешь ответы. А если нет, то ты замыкаешься в своём мирке и просто живёшь по заданным кем-то другим установкам, не пытаешься развиваться.

Я полностью погрузилась в воду. Какое блаженство. Тепло пузырьками разливается по каждой клеточке тела.

Муж ко мне в воду присоединиться не захотел. Я немного поплавала, и даже поныряла. Дар в это время сидел на берегу, прислонившись к дереву. Я нырнула и ушла под воду. Тренировки продолжались, поэтому постаралась задержать дыхание насколько смогла. Раз уж плаваю, так зачем потом на это время тратить? Итог — десять минут. Неплохо, учитывая, что девятицу отпуска прошли зазря и пришлось откатываться в тренировках назад, а вот попробовать увеличить время каждого погружения больше, чем на десять секунд, муж не разрешил, ссылаясь на то, что у меня сейчас и так повышенное потребление кислорода идёт для меня и сына.

Вынырнула, осмотрелась. Муж так и сидит на берегу под тем же деревом, прикрыв глаза. То ли спит, то ли нет — непонятно.

— Дар, всё хорошо? — решила уточнить шёпотом, можно ли мне вылезать.

— Да, можешь вылезать.

— А почему ты не полез со мной?

— Кто-то ведь должен охранять твой покой. Волшбою тут нельзя пользоваться, — лениво, не размыкая глаз, пояснил супруг.

Значит, стерёг меня. Мой заботливый защитник!

Я вылезла, а вытереться нечем. Мотнула головой, собирая волосы в хвост, отжала его. Солнышко ещё слабо грело, хотя тут и было тепло. Вот только чувствовался чуть прохладный ветерок.

Подняв голову, поздоровалась с Даждьбогом и Живой, потом с Землёй-Матушкой, с ветрами Стрибога, окружающей природой.

А когда открыла глаза, поняла, что холода больше не ощущаю, тело полностью высохло, как и волосы. Вокруг поют птицы, зелёная трава щекочет лодыжки, цветочки радуют глаз.

Поблагодарив от всей души природу, водичку, окружение, я стала натягивать платье. Поправила его на теле, коснулась животика. Он уже выделялся. И я впервые, если не считать дня свадьбы, ощутила толчок своего сыночка.

— Здравствуй, роднулечка! — я положила руку на то место, где почувствовала движение. На глаза выступила влага.

Муж оказался рядом, встревоженно глядит на меня.

Я взяла его руку и положила на нужное место. Вновь толчок. Дар это тоже ощутил.

Каким же растерянным он выглядел. Забавно! А потом он подхватил меня на руки и закружил, счастливо смеясь. А мне вдвойне, нет, втройне приятно!

Мы ещё немного тут побыли, потом отправились в город, где весна только начиналась, с торчащими над деревьями башенками.

— Дар, а что это за башенки? — давно хотела спросить, да всё как-то забывала.

— Они выполняют несколько целей. В основном — водонапорные башни.

— А какие ещё свойства у них?

— Собирают солнечную энергию и перерабатывают её в свет. Сами ночью светятся, как светильники, и питают уличное освещение. Ещё для связи служат.

Любопытно.

Пройдясь, можно сказать, по лесу, где располагались широкие прогулочные дорожки из подогнанных к друг другу камешков с указателями на перекрёстках, мы повернули в сторону досуга. Деревья смыкались, образовывая ветвистый свод, пока ещё пропускающий солнечные лучи. На дорожках было относительно темно, если бы не снег, который ещё не успел растаять между деревьями, и хоть уже был серым и мокрым, но всё ещё отражал солнечные лучи. Текли талые ручейки, показывая, что зима уже не в своём праве. Раннюю весну я не очень люблю, так как пока жила с мачехой, сапоги в дождь или слякоть промокали, а других у меня не имелось.

По сравнению с той цветущей долиной здесь было как-то зябко. Я поёжилась.

— Здесь природа нетронутая. Рубить деревья нельзя. Дома строим на природных полянках, за редким исключением.

— А если надо что-то большое построить, ну, как наше училище?

— Тогда привлекаются природники и пространственники. Одни меняют местоположения растений, другие раздвигают пространство. Но для этого нужно особое разрешение.

— От городского совета?

— Не только. Ещё одобрение богов требуется. Но за последние двести лет здесь только дома да лавочки строятся. Мы живём в ладу с природой, служим своим даром людям, если освобождается какой-то дом, то его занимает новая семья.

— А как распределяются очереди на жильё?

— Первые два условия я тебе уже говорил. Потом уже в порядке составления списков. Ежегодно выделяются земли под постройку новых домов. Опять же, количество зависит от числа подавших заявки. Город постоянно растёт.

— А кому захочется жить в доме, доставшимся от другого владельца?

— Ну, не скажи. Дома строятся с применением волшбы, следовательно напитываются силой. Там живут волшебники, часто колдуют в самом доме, что тоже увеличивает его силу. Чем больше дому лет, тем он более волшебный и более сильной защитой обладает. А стены можно переставить, мебель — заменить.

— Получается, что не наш один дом такой особенный, — меня это известие немного огорчило.

— Наш дом особенный, поскольку связывает оба мира, являясь, к тому же, источником силы.

— Хочешь сказать, что через него можно войти сюда, в этот мир?

— Можно, если знать, как.

— Выходит, Егор тоже хочет заполучить наш дом, — сделала я вывод на основе того, что его люди рыскали и что-то замеряли снаружи.

— Конечно хочет. Ведь в волшебный мир неволшебники могут попасть лишь раз в год.

— А узнав, что ты и Корнелий — одно лицо...

— Захочет использовать это в своих целях, — закончил мою мысль супруг.

— Плохо дело.

— Да ладно, мы ещё повоюем.

Я вздохнула, плечи поникли. Такой расклад не радовал.

Муж приобнял.

— Пойдём, угощу тебя мороженым.

— Холодно! — буркнула я. — Какое мороженое?!

— Тогда чаем со сладкими блинами. Горячим чаем! Или ты уже проголодалась?

— Перекусить согласна.

— Пойдём! — и муж, взяв меня за руку, потянул вперёд по дорожке. Сжал мою ладошку, согревая. — Замёрзла? Ноги сухие?

Такая забота разлилась приятным теплом по сердцу.

— Да, всё хорошо. Это просто воспоминания холодят душу.

Он привлёк к себе, обнял. Позволяя почувствовать, что больше не одна, что любима и окружена заботой.

Народу нам почти не встречалось, за исключением нескольких парочек, прогулявающихся за ручку. Но, завидев нас, они шмыгали мимо, будто боялись или просто не хотели, чтобы им помешали.

Правда, до чайной мы не дошли. Просто я заметила, как взметнулись впереди рыжие распущенные волосы и остановилась, как вкопанная.

— Что? — муж притормозил, поворачиваясь ко мне.

— Дана? — спросила его.

Он повернулся в ту сторону, куда я смотрела. А в следующее мгновение метнулся обратно, к ближайшему дереву, приподняв меня на руки, чтобы я ноги не промочила. Это мимолётное движение разлилось теплом в душе. Любимый!

Ещё миг, и вот он меня накрывает своим плащом и превращается в туман, сливаясь со мною. Впервые я себя так странно ощущала, будто и не материальна вовсе, ползу по земле, прячусь за деревьями, вновь вхожу в талый снег.

Ощущений ожидала самых отвратительных, но ничего такого не было. Просто телом моим будто управляет муж, а я могу лишь наблюдать то, что он видит.

Я ошиблась. Это была не Дана. Но муж решил проследить. Да, такие же рыжие волосы, такой же длины и структуры. Но на лицо — совсем иная девушка. Одета легко, по-летнему, в тоненькое голубое платьице. А вот парня я узнала — мой нынешний одногруппник, в прошлом — Пентюх. Он, в отличие от рыжей, одет был по сезону — шерстяной красный плащ и фиолетовую шляпу. Прямо щеголь! Пентюх!

Неужели он встречается с другой? За Белочку стало обидно.

Недана плывущей походкой подошла к нему и поцеловала прямо в губы, повисая у него на шее.

Смотреть на это оказалось неприятно. Внутри закипала злость. Зараза! Мало того, что меня предал, так теперь и Белочку!

А ещё перед глазами вдруг вспыхнуло моё колдовство на Дану и Дамира. Только я теперь мысленно заменила Дамира на Пентюха. Гад! И просто поцелуй представила. Поцелуй Пентюха с Даной и видок разлагающегося тела.

Поцелуй наконец-то закончился, и Пентюх открыл затуманенные глаза, которые неожиданно наполнялись ужасом, и он шарахнулся от рыжей.

И пятился, пока не упал. А она, покачивая бёдрами подошла к нему, присела на корточки и приложила палец к его губам. Мгновение и глаза Пентюха будто стали стеклянными.

И тут ощутила растерянность и злость. Только не мои.

"Дар?"

"Вспомнил, как сознание мутится... Сопротивляться почти бесполезно. И только мысль бьётся внутри: Корнелий, помоги! Я бегу по ступеням в хозяйское крыло и стучу в его покои. А тут ты... Такая красивая... И чистая... Я прошу о помощи, а когда ты садишься на корточки, вцепляюсь в твою шею. Хочу тебя до безумия..."

И тут на его откровение накрывает меня воспоминаниями.

Как я втаскиваю его в покои, зову Корнелия, но всё бесполезно, а тут Дамир рядом. Поднимаю взгляд, встречаюсь с его красными глазами. Безумными, затягивающими в свой водоворот.

— Помоги! — хрипит он.

— Как?

— Будь моей! — шепчет он, едва шевеля губами.

В тот миг были лишь он, я, красные от безумия глаза, и тьма, мелькнувшая в его зрачках. И я понимаю, что я буду его сей час, хочу я того или нет. Вот только от моего согласия изменится очень многое.

— Хорошо. Я — твоя.

И в этот миг тьма заволакивает его радужку, а затем и все глаза. И она распространяется по всему телу, и меня бережно берут на руки, несут и укладывают на постель. Целуют так, будто я сокровище. Нежно, безумно приятно. И я оказываюсь в другом мире... В Ирии.

Он может принять облик любого. И вначале я вспоминаю Корнелия, его слова и смахиваю образ мужа. И он оборачивается туманом. И сквозь миры ощущаю, как сливаюсь впервые, испытываю боль, и слёзы текут по моим щекам, а Дамир поцелуями ловит слезинки.

— Прости, родная...

Это слово такой нежностью и теплом разливается во мне, пробуждая что-то глубинное, правильное, что я теперь ни о чём не жалею.

Я трусь о его нос своим, шепчу:

— Дар... — ловлю губами его губы.

Я его не вижу во тьме, только ощущаю. Всё правильно, так, как должно быть. Он — мой суженый.

А когда мы уже после всего просто лежим в объятиях друг друга, слышим женский голос:

— Вы рано пробудились. Так и должно было случиться, но посмотрим, как вы себя будете вести, если всё забудете. Пока вы не заслужили право быть вместе.

И нас погружают в сон, разъединяя нас. Потеря прикосновения отзывается душевной болью.

А на утро я ничего не помню.

"Я вспомнила," — начала я.

"И я," — отвечает супруг мысленно.

"Кто это был?"

"Кто-то из богинь судьбы".

"Но зачем?" — я не понимала смысла вначале соединить нас в этой жизни, а потом заставить забыть. Причём так сильно, что не осталось даже намёка на единение душ.

"Значит, что-то должны были сделать. Заслужить своё счастье. Да и то, лишь благодаря Корнелию. Если б не его дар..."

"То нам бы придумали что-то другое".

"Точно. Иногда кажется, что боги просто развлекаются, играя в наши судьбы".

"А разве это не так?"

"Играем мы сами. Добрым, честным, справедливым надо не притворяться, а быть ими. Это надо прочувствовать, стать таким. Можно лишь дать подсказки, каким надо быть. Но нужно захотеть этого. Да и боги создают нам обстоятельства, чтобы играть было интереснее. Достаточно стараться выпутаться из того или иного поворота судьбы, при этом становясь лучше в душе. Возможно, боги тоже развлекаются, им хочется разнообразия, вот и создают что-то эдакое. Первое испытание, думается, мы прошли".

"Какое?"

"Когда я пошёл за помощью к Корнелию, а не поддался на приворот. А ты могла упираться, и принимать ту ночь за изнасилование, но вместо этого разделила со мной ответственность за неё. Каждый наш поступок важен и несёт те или иные последствия".

"Значит, Пентюха околдовали".

"У него тоже был выбор".

"Может, он слишком слабым оказался..."

"Это оправдание для тех, кто не хочет брать ответственность за свои поступки, перекладывая её на высшие силы или непреодолимые обстоятельства. Всегда есть выбор: остаться человеком или нет, порою ценой собственной жизни".

"Мы вмешаемся?"

"Уже вмешались".

"Зря я наколдовала?"

"Не жалей. Ты, может и не осознаёшь, но протянула ему руку помощи. Теперь у него будет стимул бороться".

А ведь правда, теперь он не сможет быть с нею. Кому захочется мертвяка целовать?

Настроение улучшилось. И пусть Пентюх заслужил наказание, но... если он вынесет урок и всё же одумается — будет прекрасно!

А Белочка... Не буду ей ничего говорить. Пусть сами разбираются. Я её уже предупреждала. К тому же, тут подумалось, а зачем он с Белочкой возится? Допустим, ему изначально нужен был доступ в нашу общагу. Но теперь он там живёт. И может являться, когда заблагорассудится. Зачем ему Белочка? Да и я в общаге больше не живу, мало того, теперь там обитает Кира, можно сказать, "пособница" в заговоре.

Верить в то, что чувства Пентюха к Белочке искренне, казалось наивностью. Но... пожалуй, и правда, сами разберутся. Главное, чтобы он не бросил её беременной. А то с него станется.

Мы продолжили глядеть на представление. Пентюх побледнел после очередного поцелуя, которому он не мог сопротивляться, судя по всему. Потом рыжая девица похлопала его по плечу и простилась. Мы чуточку подождали, пока она удалится немного, и наблюдали, как мою первую любовь вывернуло наизнанку. Так тебе!

А потом поползли дальше за рыжей.

Она прошла в чайную и заказала там себе мороженое. В такой холод ещё и мороженое?

Иногда оборачивалась, будто ловила наш взгляд. А муж спрятался около двух странных существ из нашего училища. С рогами и длинными ушами. То ли личины, то ли нелюди. И эти двое, явно мужчин, ловили взгляд рыжей и подмигивали. А когда она обернулась в очередной раз, подошли к ней и сели за столик.

— Какая горячая краля! — сказал рогатый.

— О... Какие люди! — обрадовалась такому обществу рыжая.

— Развлечёмся, Рыжуля?

— Прямо с двумя? — сладко пела ничуть не испуганная девица.

— А почему бы и нет. Вижу, ты нас рада видеть.

— О, да... И куда пойдём?

— В нужник?

— Прямо здесь? О... я уже пылаю!

— Только, мальчики, давайте не все сразу входите в нужник. А то хозяевам может не понравиться. Я — первая!

Муж тут же перебрался поближе к нужнику. Рыжая прошла мимо, виляя бёдрами.

"Может, останешься здесь? Ни к чему тебе такое смотреть".

"Какое такое?" — поинтересовалась я.

"Ну, мало ли чем они будут там заниматься..."

"Так говоришь, будто я девица".

"Ну, как знаешь..."

И мы пробрались внутрь, вслед за рогатым.

Рыжая никуда не делась, села на стол, в который раковина встроена, и даже юбку задрала до колен. Бесстыдница!

Рогатый подошёл и первое, что сделал, порвал ей платье на груди, полностью оголяя передок, открывая доступ к красивому телу, на груди которого висел оберег. Личина.

Рогатый сразу перешёл к делу, раздвигая Рыжей ноги и устраиваясь между ними. Мамочки, я уже не уверена, что хочу это смотреть.

"Поздно! Надо всё же досмотреть".

"Зачем?"

"Хочу видеть, как твоя сестра колдует".

"Думаешь, это Изольда?"

"Ага".

А дальше мы наблюдали, как Рогатый вошёл в явно не девственное лоно Изольды, и на миг покрылся корочкой льда, которая тут же растаяла, превращаясь во влагу. И чем дальше почти беззвучное действо продолжалось, тем краснел Рогатый и тем сильнее она бледнела.

Когда же Рогатый осеменил Изольду, то устало опустился на пол.

— А ты горячая штучка...

— Теперь моя очередь! — сказал входящий Ушастый.

"Пойдём отсюда..." — попросила я, не в силах это наблюдать. Когда сама миловалась с мужем, всё казалось иным. Не таким мезким.

Муж направился к выходу, но я всё же увидела, как ушастый спускает свои портки, снимает остатки платья с Рыжей, переворачивает её к себе спиной, и, наклонив её к раковине, входит в неё сзади, а волосы наматывает на кулак и оттягивает голову чуть назад.

— Хочу, чтобы ты смотрела! — сказал он, начиная двигаться. И в голубых глазах Рыжей, отражённых в зеркале, я видела морозный холод, покрывающий всё больше и больше площади её совершенного тела. Но Ушастый не краснел, он леденел, вместе с Изольдой. Движения становились медленнее, а последнее, что я увидела, как он превращается в ледышку и падает осколками наземь. Рыжая копна волос стала белой, да и эта падшая женщина мало походила на Изольду. А вот на ту, кого я видела перед смертью Дамира — очень даже. Длинные белые волосы, холодные льдистые глаза, белое тело.

А Рогатый смотрит остекленевшим взглядом на повелительницу льда.

— Развлеклись. Теперь ты будешь служить мне, если хочешь остаться жив, — сказала она, выталкивая из себя кусок льда, который упал к остальным осколкам.

Это последнее, что я видела и слышала.

Меня мутило. Причём так сильно, что муж стремглав бросился наружу.

Муж меня выпустил из себя, а потом вошёл вновь, только не полностью. Часть тумана рвануло обратно.

И пока я опорожняла желудок, вокруг появлялись волшебники.

— Что? — спросил один.

— Где? — другой.

Муж появился за моей спиной (я это ощутила), а спустя мгновение, все исчезли.

"Дар?" — растерянно моргала я.

"Я с тобой".

"Это что было?"

"Подмога. Прости, родная, но просто постой тихонько здесь, ладно?"

"Ладно!"

Но обострилось чутьё, кричащее об опасности. Всё будет хорошо! Я не буду сомневаться в муже!

Перед глазами появилась Изольда в своём истинном облике — морозной дочки, проходящая сквозь стену. И кинулась ко мне. Я прижала руку к груди и исчезла, сделала несколько шагов влево и перестала дышать.

Всё настолько явно было, что я заметила, что не дышу. Только Изольды рядом не было, а я стояла на прежнем месте. Несколько раз моргнула, стараясь прийти в себя и понять, что это было. Видение? Похоже на то. Но какое правдоподобное. А как я должна его воспринять? Что должна сделать и когда?

Делаю судорожный вдох. Слышится звон стекла. И из здания за спиной вылетает Изольда.

Я действовала не совсем осознанно, хватаясь за то место груди, за которое бралась в видении. Нащупала оберег с глазом — невидимая защита от Корнелия, делающая отвод глаз или вообще невидимость, правда, ненадолго.

Представила, что становлюсь невидимой. Получилось не с первого раза. Но рука исчезла. Сработало! Только поздно! Меня уже заметила сестра. И рванула ко мне. Делаю несколько шагов, как в видении, и перестаю дышать.

То, что творилось, сложно описать. Это существо, бывшее моей сестрой, металось во дворе, подобно метели, со злобным воем. На удивление, до меня она не долетела совсем чуть-чуть — не хватило пары вершков. А потом над нею появился щит, прошедший в пяди от меня.

И щит сужался, уменьшаясь в размерах. То, что туда попало случайно — растения, доска, часть дерева — превращалось в прах, который метался с метелью рядом. А потом шарик, величиною с яблоко, полетел к одному из волшебников, чуть старше мужа, стоявших полукругом напротив меня, среди которых был и Дар.

А потом один за другим исчезали. Пропал и тот с шаром.

Поняла, что не хватает кислорода, я задыхаюсь. Сделала судорожный вдох, и ноги перестали держать. В глазах помутилось, и я начала падать.

Глава 26

Пришла в себя я, похоже, в лекарне. Чувствовался запах лекарств и горячительного. Ощущение горечи во рту хотелось запить.

— Пить... — попросила я, открывая глаза.

Отметила некоторую заторможенность мыслей и относительное безразличие.

Рядом со мной суетился Лекарь.

Он увидел, что я очнулась, приблизился, прикоснулся к моему лбу. От руки повеяло теплом. Приятно. Потом из кувшина налил в стакан воды и подал мне, помог сесть.

— Как себя чувствуешь? — спросил он.

— Вы ведь проверили меня.

— Да, всё цело, дитя в порядке, но ощущения тоже важны, как и душевная составляющая.

Я попила и прислушалась к ощущениям. Ничего не болит.

— Хорошо.

— Что с тобой случилось?

Я пожала плечами. А потом вспомнила то, что наблюдала.

Мамочки! Закрыла рот рукой.

— Вчера арестовали одну женщину. Тебя неподалёку нашли.

— За что арестовали?

— За убийство. Ты про это что-то знаешь?

"Ты не можешь сказать. Опять введён режим негласности".

"Дар? Где ты?"

"Внутри тебя".

Я попыталась сказать, но тут же забыла, о чём хотела поговорить.

— Какой сегодня день, число, месяц, время суток? — спросила, чтобы узнать, сколько я тут времени провела.

Лекарь назвал. Значит, понедельник. Утро. Пора на завтрак и занятия.

Я спустила ноги.

— Мне пора на занятия.

— Где твой муж?

"Вызван в столицу. Пришло распоряжение императора".

Я повторила за Даром вслух.

— Ясно. Бросил тебя так не вовремя, да ещё и в таком состоянии, — начал осуждать Лекарь.

Хотела встать на его защиту, но муж осадил. Не надо.

— Я пойду, мне на занятия нужно.

— Я бы советовал полежать пару дней. В твоём состоянии не стоит...

— Я хорошо себя чувствую, — перебила я. — Вчера переволновалась просто. Мне надо отвлечься, пока мужа нет. Чем сильнее нагружу себя, тем меньше буду думать об этом. Да и думать не получается. Негласность работает.

— Хорошо. Только в случае чего, не рискуй. Сразу обращайся. Круглосуточно. Номер мой у тебя есть?

Я проверила браслет, подтвердила.

Мне выдали одежду, напоили какими-то травами, придающими сил, и отпустили. После отвара меня уже не шатало. И я пошла домой.

А там уже собиралась попросить Дара перенести меня домой, как наткнулась на покрасневших Влада и Киру, благо я их одетыми застала. Совсем забыла про них. Выпустила их — они не пожелали оставаться на завтрак. Дар перенёс нас домой, где долго целовал меня и обнимал.

— Дар, я тебя тоже люблю, но мне надо на завтрак.

Он вздохнул и отпустил. Помог найти мою учебную книгу, перенёс в дом управителя. Там времени не осталось, да и он себе его не дал, сразу вошёл в меня.

А я отправилась на завтрак.

"Как вчера всё прошло?"

"Я перестраховался, вызвал подмогу, и не зря. Оказалось, твоя сестра может становиться бестелесной, как и я".

"Она — мороз или что-то подобное?"

"Пока проверяем. Но не похоже. Да, свойста к стихии холода у неё есть, но это что-то иное, она — не стихийница".

"А тот ушастый?"

"Она выпила его силу и жизненную энергию".

"Как?"

"Исследуем. Но есть предположение, что она пьёт человека через его чувства. На этом пока всё, мы пришли".

Я окинула взглядом зал едальни. И куда мне садиться? Столики были по шесть мест, по три с каждой стороны. Наш с Даром столик пустовал. Я могу сесть и мысленно с ним беседовать, но как это будет выглядеть со стороны.

Надо отвлечься. Я должна хотя бы скучать.

Пошла к девочкам — подругам по общаге — за столик, потому что одно место пустовало. Киры не было. Нашла её за учительским столиком — Кира, постоянно краснея, завтракала с мужем.

— Привет! — поздоровалась я.

Девочки мне обрадовались.

— А ты сегодня разве не с мужем? — спросила Светлена. — Он не обидится, что ты не с ним. Или вы поругались? — забеспокоилась она.

— Он уехал в столицу, — растерялась я от такой заботы. Как же я соскучилась по девочкам!

Мы перекинулись парой слов с девочками, и все, кроме Белочки, убежали.

Белочка сидела какая-то грустная, ковыряла еду, но не попробовала даже, даже не поприветствовала меня. Узнала что-то про Пентюха?

"А Пентюха арестовали?" — спросила у Дара.

"За что? За то, что целовался с Рыжей? Этого мало".

— Белочка, ты чего голову повесила? — спросила вслух.

— А? — подняла она голову. — А ты здесь какими судьбами?

— Я тут уже минут пятнадцать сижу. Видишь, почти доела.

— А, ага. Наверное... — пробормотала она. Явно мыслями находится не здесь. Или с кем-то разговаривает мысленно, как я?

— Белочка, с тобой всё в порядке?

— Да так... — она явно не хотела делиться переживаниями. Похоже, с Пентюхом связанными. Может, видела его с Рыжей?

— Можешь не рассказывать, если не хочешь.

— А почему ты не с мужем? — перевела она разговор в другое русло.

— Дара вызвали в столицу, в тот мир. Не знаю, надолго ли... — решила поделиться с ней своим одиночеством. Вначале сказала просто, чтобы снять неприятное молчание, а потом дошло, что если она передаст эти сведения Пентюху, а он связан с заговором, то это подтолкнёт врагов к действиям.

Разговора с Белочкой так и не вышло. Я дозавтракала, а когда время начало поджимать, набрала плодов, овощей и мяса у дежурных ребят, а меня, похоже, всё училище знало, кем я прихожусь нашему управителю, и потянула подругу на занятия, убрав за ней поднос.

На занятиях Пентюха не оказалось. Что с ним? Ну не могло же моё колдовство вывести его из строя.

"Не могло. Не накручивай себя".

На переменке спросила подругу об этом.

— Белочка, ты не знаешь, где Кочет?

— А? — подняла подруга взгляд.

— Где твой парень?

— Откуда мне знать! — выпалила она слишком резко.

— Рассказывай, что у вас случилось!

Похоже, подруга всё же созрела выплакаться.

— Узнала, что он живёт с нами в одной общаге. Я и раньше знала, что к нам парня подселили, но кого — не ведала. Я к нему стучала долго — тишина.

— Может, его дома нет.

— Я ведь ему доверяла! А он скрыл самое важное. И ведь провожал то дома, а сам... сам... — она всхлипнула.

— Может, случилось что? — попыталась её успокоить.

— А чего обманывал?

— Может, были на то причины? — зачем я оправдываю Пентюха?

— Думаешь? — она вытерла слёзы. — Ты что-то знаешь? — вдруг начала нападать она.

— Про то, что Кочет живёт у вас? Да, знаю.

— Почему не сказала?

— Думала, ты знаешь.

Она чуть успокоилась.

— А что ты ещё про него знаешь?

Я пожала плечами и сказала:

— Надо узнать, что с ним. Мне, как старосте, надо знать причину его отсутствия.

— Пойдём искать его вместе? — оживилась подруга.

"Не вздумай лезть сама туда," — предупредил супруг.

— Может, у лекаря? Заболел? — она погрустнела.

— У Лекаря его нет.

— Откуда знаешь? — прорезались ревностные нотки.

— Я утром как раз оттуда. Мне вчера плохо было, так что ночь провела в лекарне.

— Всё в порядке? — забеспокоилась Белочка.

— Да, пока — да.

— А твой муж может посмотреть его в общаге? Он же может переноситься в любое место... — она будто не договорила, намекая, чтобы я уточнила или продолжила.

— Он уехал.

— Куда?

— Ты меня совсем не слушала, да?

Но Белочка не понимала, о чём я. Пришлось повторять.

— Так ты совсем одна? Бедняжка... — но слова расходились с окраской тона. Она будто радовалась тому, что я одна.

Чувство опасности взвыло. И я шарахнулась в сторону.

Её глаза загорелись чем-то безумным. Неужели она лишь притворялась подругой? А сама всегда на стороне врага была.

Белочка высыпала на ладонь какой-то порошок и сдула его в мою сторону. Вспыхнула чёрная защита, которая начала расширяться. Белочка подскочила и кинулась наутёк. Пентюх оказался в дверях и прикрыл Белочку собой, приняв удар на себя.

"Дар, если эта гадость разлетиться по училищу..."

Защитное поле просто лопнуло, будто мыльный пузырь, не добравшись до обоих.

Дверь за ними захлопнулась, не выпуская нас из помещения.

— И что здесь происходит? — сложила руки на груди и спросила с вызовом, требуя ответа от обоих. Просто надоело сомневаться, ждать, пока мне свинью подложат. А уж повторного нападения я не ждала, всё ещё веря этим двоим и надеясь на их совесть.

"Ты остановил заразу?" — тем временем вела общение с мужем.

"Да. Создал защитное поле вокруг этого помещения. Что-то враги быстро пошли в наступление. Твоя защита тоже рядом. Тяни время и попытайся вывести их на разговор. Возможно, их кому-то подчинили".

"Сразу обоих?"

"Белочка очень ревнива и завистлива, скорее всего, ею просто манипулируют".

— Нам нужна защита, — наконец нарушил молчание Пентюх.

— В смысле? — косила под дурочку я.

— Ты — жена управителя. Я помогу вам, но и вы помогите нам, — продолжил ставить условия мой первый возлюбленный.

— Хорошая просьба о помощи. Не находите? Вначале вы совершаете нападение на меня, а потом просите защиты?

— Ты на неё напала? — удивился Пентюх, явно обращаясь к своей подружке за спиной. Неужто искренне не может поверить в это.

— Она первая начала!

— Неправда, — тихо сказала я, но, думаю, все услышали. — Я всего лишь сказала, что мужа нет рядом.

— Нет! Ты сама начала обливать грязью Кочета! Опять! — взвыла Белочка.

Пентюх то смотрел на меня, то переводил взгляд себе за спину, не зная, кому верить.

— Белочка, что с тобой творится? То ты совершенно обычная и заботливая подруга, то превращаешься в злобную фурию, ревнивую и жестокую!

— Ты слышал, как она меня обозвала? Ревнивой и жестокой! А ещё злобной! — пожаловалась Белочка Пентюху.

Она слышит лишь то, что хочет.

— Это правда? — спросил молодой человек у меня.

— Что именно? — уточнила я, не желая принимать на себя лишнее.

— Что ты на неё напала?

— Нет. Она распылила в меня какой-то порошок, у меня возникла защита. А Белочка рванула к выходу.

— Эта чёрная защита твоя? — продолжил задавать вопросы мой бывший.

— Это защитное поле дитятка, которого ношу под сердцем. Если оно чует угрозу, то защита включается.

— Что ты распылила? — этот вопрос был явно не ко мне.

Белочка сникла. Но Пентюх ждал ответа.

— Порошок "помощи"! — выдала Белочка тихо-тихо, но я услышала.

— "Помощи"? — переспросил Пентюх.

— Она отказалась помогать мне искать тебя! Я хотела её заставить!

— И ты всегда с собой носишь такие опасные порошки, чтобы в любое мгновение могла подчинить кого-то? И на этот раз решила подчинить меня, заставить выполнять все твои капризы... — сделала я вывод.

Это зелье мы проходили, правда, на практике нам его варить не позволили. Действовало оно всего сутки, но обязательно наступал откат. Беременные могли потерять дитятко, для остальных лёгкое кратковременное помутнение рассудка и полное подчинение. А вот тот, кто использует это зелье мог потом поплатиться своим здоровьем. В зависимости от оказанного воздействия. В том числе и сам лишиться дитя или... Кара наступала обязательно.

— А ещё убить моё дитятко. Да? — бросила наживку. Вряд ли она признается, но попытаться стоило.

— Как убить? Ничего такого я не хотела! — начала оправдываться бывшая подруга. Бывший парень, бывшая подруга, бывший муж, бывшая сестра... Не везёт что-то мне на некоторых людей. Особенно бывших.

"Она совершила нападение со злым умыслом. И понесёт наказание, — предупредил муж. — В виде лишения дара, закрытия для неё этого мира. Но вначале будет допрос со вскрытием памяти, а ты, думаю, помнишь, чем он закончился для Изяслава Кропоткина".

— Я готов поторговаться!.. — начал Пентюх и осёкся, когда увидел, как сгущается туман.

— Поздно... — послышался шёпот со всех сторон. Я огляделась. Отовсюду наступали мары. Они были сотканы из тумана. Появилась уверенность, что меня не тронут. Поэтому я не переживала. И правда, меня огибали, не приближаясь, а потом бросались к Пентюху с Белочкой.

— Я предупреждал! — зашипел туман. — Что прощаю в первый и последний раз!

— Нет, стойте! Пощадите! Я всё расскажу! — начал Пентюх, закрывая Белочку собой.

— Но мары нападали, проходили сквозь тела обоих, заставляя бывшую подругу визжать от страха, поскольку боли в голосе не чувствовалось.

"Ты сам примешь это решение? Или нужно одобрение совета?" — спросила у мужа.

"Да. Белочку могу и сам наказать. Нельзя спускать с рук подобный поступок. К тому же, кара наступает всегда, хоть в том мире, хоть в этом. Только здесь всё жёстче, равнозначнее. Глаз за глаз, зуб за зуб".

— У тебя есть выбор. Ты можешь пойти с нею, рассказав всё и лишившись дара, — зашипел туман.

— Или что? — хамил Пентюх.

— Или ты пойдёшь как подозреваемый в заговоре против этого города и императора обычного мира, и тогда лишением дара не отделаешься.

— Подозреваемый в заговоре? — зашептала Белочка, ошарашенно глядя на Пентюха. — Кто ты?

— Я согласен на сделку, — не долго думая, ляпнул Пентюх.

— Хорошо, — зашипел туман. — Скрепляй своё согласие кровью.

Пентюх достал из кармана перочинный нож и уколол себе палец.

— Её кровь тоже нужна, — шипели мары.

— З-зачем? — похоже, прежний пыл бывший растерял.

— Если пойдёшь против клятвы, она умрёт вместе с тобой.

— Дай руку! — строго сказал Пентюх.

— Нет! — завизжала Белочка.

Но её никто не спрашивал. Мары наступали со всех сторон, а она прижималась к заговорщику. Поэтому Пентюх легко поймал ладонь той, которую пытался защитить. Неужели любит? Но палец был уколот, капля крови упала в туман. Чудно, но то ли я до конца не отошла от утренних настоев трав, то ли я считала наказание справедливым, но возразить не пыталась. Муж имел право на возмездие. Молча наблюдала, переводя взгляд с одного на другого.

Белочка вызывала во мне лишь отвращение. Её лицо, некогда красивое, сейчас казалось злобным, угловатым, с кривой линией губ, острым носом. Лишь волосы оставались по-прежнему красивы, только чуть темнее. И глаза небесного голубого цвета. И тут я поняла, что на ней личины больше нет. Оберег лопнул. Перевела взгляд на Пентюха — всё то же самое. Похоже, это Белочкин настоящий облик, ведь и Кочет превратился в Петеньку! Тьфу на него! Хотя, защищая Белочку, он меня немного порадовал. Похоже, не всё потеряно. Но иметь такую жену и врагу не пожелаю. Вот только, заслужил!

Белочка широко распахнутыми глазами смотрела на нового возлюбленного.

— Убирайся! Знать тебя не желаю! — закричала она, отталкивая его. — Ты не тот, кого я любила! Ты меня обманул!

— Заткнись! Сама тоже не красавица!

Похоже, Влад с Кирой — ещё цветочки по сравнению с этой парочкой!

"А мы можем этих двоих как-то поженить?"

"Э, нет!"

"Почему? Гляди, как они славно подходят друг другу — сущее наказание".

"Пусть сами разбираются. В этом мире этого сделать нельзя. Да и они исключены из училища".

Я наблюдала, как над головами обоих вспыхнули красные метки.

"Что это значит?"

"Исключены из училища. Находиться на землях волшебного мира не имеют права даже в день открытых дверей. Любое пересечение границы карается нарушением договора и включает самоуничтожение тел".

Ого! Такие строгие порядки здесь?

— У вас есть сутки, чтобы явиться в совет волшебников города и во всём признаться. Если нет — включится самоуничтожение, начиная с медленного уничтожения внутренних органов. Поверьте на слово — очень болезненно будет.

— Мы можем забрать личные вещи?

— Нет.

Плащ на плечах Пентюха осыпался трухой.

— Благодарите, что оставили вам форму. Убирайтесь из стен училища! Пропуск сюда вы больше не имеете.

Форма вдруг поменяла свой цвет на ветхий чёрный.

— Кажется, форма тоже включила своё самоуничтожение... — не удержалась от колкости я. — Советую поторопиться, пока она тоже не осыпалась трухой.

— Как мы выйдем? Дверь-то закрыта! — подала голос бывшая подруга.

Похоже, кто-то пытался сбежать да не смог!

И чёрное поле вдруг прошло сквозь злоумышленников и стало сужаться. Уменьшилось до моего тела и вошло внутрь.

"А мне не повредит порошок?"

"Я его уничтожил только что, при соприкосновении двух защит".

До этого времени стоявшая я почти упала на лавку. Ноги не держали.

Открылась дверь, послышался гомон учащихся, и все начали вваливаться во внутрь.

А на меня накатывала очередная истерика.

Учитель тоже вошёл в класс, а я сидела, схватившись за голову.

— Мирика, с тобой всё в порядке? — обратилась ко мне Звёздочка.

— Оставьте меня в покое! Все! — закричала я, не в силах сдерживать напряжение. По щекам потекли слёзы, внутри всё колотилось. Потом поняла, что обидела незаслуженно.

— Прости, Звёздочка. Я сорвалась. Я пойду к Лекарю...

Она оказалась рядом, протянула руки ко мне. Но я чуть ли не шарахнулась от неё. Она заметила.

— Прости, это выше меня, — оправдывалась я.

— Иди! Я не в обиде. Заслужила!

С каких пор она стала такой добренькой? А, с тех, когда муж поставил её прилюдно на место.

Сделав усилие над собой и встав, я схватила со стола свою книгу и пошла к выходу, стараясь идти ровно не шататься. Уже у дверей обернулась.

— Ток, сегодня ты за старосту...

— Понял! — ответил парень.

А я выскользнула из помещения и опёрлась о стену, сползая по стеночке вниз. Похоже, успокоительное не помогло. Руки дрожали, ноги не держали, а внутри такой ужас творится, что словами не передать. Я ведь могла пострадать! Мы могли пострадать! Что ж мне так везёт на знакомства и друзей!

"Всё хорошо, родная! Я рядом!" — напомнил о себе мысленно Дар. Жаль, что мы не можем так общаться без слияния.

"Хоть это радует!" — огрызнулась я. Волосы потемнели и чуток выросли ещё. Похоже, я превращаюсь в злобную фурию, про которую говорила Белочке.

"Нет, это твоя тёмная сущность прорывается в эту ипостась," — пояснил Дар.

А, ну тогда ладно! Хотя, ничего я не поняла. Сейчас не в силах понять!

Дальше отмечала, как иду, хотя телом не управляла.

"Я управляю," — успокоил любимый.

"А ты можешь?" — стараюсь отвлечься.

"Твоим — да. С другими телами опыт отсутствует".

Ну и славно!

Пришли мы к Лекарю, в лекарское отделение училища.

Он приподнял брови, ага, я не любительница лекарен.

— Я тут полежу немного, ладно? Что-то нехорошо мне, — ответила я, занимая чистую застеленную белоснежной постелью кушетку.

— Что-то ещё случилось? — решил прояснить обстановку он.

"Можешь сказать про Белочку," — разрешил супруг.

— Белочка напала на меня, — ответила, укрываясь одеялом.

— Как так? А где она сейчас? — но что-то удивления в голосе не услышала.

— Не знаю... — правду сказала. А подробности... Что, если Лекарь тоже во всей этой заварушке принимает участие?

— Ты, похоже, не удивлен, — сказала вслух. Интересно, как объяснит своё равнодушие.

— Её сломанная нога о многом мне сказала, и ещё целых ворох болячек, которые образуются из-за злобы, жадности, зависти... Но даже этого недостаточно, чтобы сломать ногу.

Да, каждый волшебный Лекарь ещё и хороший мозгоправ. Не задумается о наказании либо совершенно недалёкий человек, либо непробиваемый либо чересчур уверенный в себе.

— Ладно, не будем об этом, — ещё, чего доброго, полезет в мою голову.

— А как ты отбилась? — это праздный интерес или всё же работает на врага. А может на Егория? Усталость давала о себе знать. Мысли текли вяло. И я пару раз зевнула.

— Не я, малыш... — прошептала я, не в силах что-то говорить. Засыпала прямо на ходу.

"Ты посторожишь меня?" — спросила у своей половинки.

"Конечно. Отдыхай, родная".

Ну и прекрасно!

"Благодарю," — прошептала, проваливаясь в спасительную тьму.

Глава 27

Проснулась я от взволнованных девичьих голосов. Складывалось ощущение, что меня зовут, и чуть ли не трясут.

"Что такое?" — спросила мысленно у мужа.

"Девочки пришли. Хотят с тобой поговорить, Лекарь не пускает. Но Светлена настаивает — это важно. Думаю, связано с Белочкой".

В нос ворвались запахи лекарств. Лекарня! Бр! Чуть в отдалении возбуждённо что-то доказывает знакомая девушка. Светлена! Ей отвечает голос Лекаря.

Я открыла глаза. Свет резал глаза, пришлось промаргиваться, потом осматриваться. Я в палате не совсем одна. На соседней койке лежит незнакомая девушка с тёмными волосами. Её глаза закрыты, мерно вздымается грудь. При таком крике удивительно, что её не разбудили. Но в доступности никого не видно. Кто же меня тряс?

"Это малыш ворочался, — пояснил Дар. — Его тоже разбудили".

Светлена встревоженно заглядывала в палату через матовое стекло двери, норовя что-то увидеть.

— Светлена, заходи! — сказала я, как оказалось, сиплым голосом. Похоже, меня доконают все эти нападения.

Подруга, не долго думая, зашла. Девочки — Груня и Маша — порывались тоже, но Лекарь не пустил. Защитник нашёлся! Хотя, приятно.

— Что с тобой? — начала Светлена сразу, как только дверь за её спиной закрылась.

Я опустила глаза. Говорить про Белочку не хотелось. Ведь наверняка придётся рассказать про первые тёрки. А вспоминать теперь уже бывшую подругу не хотелось.

— Она напала, да? — догадалась Светлена. — Поэтому исчезла.

— Кто? — признаваться не спешила.

— Белочка! — в её голосе было столько чувств. Но сейчас отделить, кому они направлены, я не могла. Всё ещё после пробуждения не пришла в себя. Казалось, что меня мешком пришибли.

— Да, — всё же призналась, раз уж режима тайны нет. — Я не пострадала, но... Сил просто нет. Одно предательство за другим.

— Дар?

— Хвала небесам, нет. Его предательства не переживу.

"Родная..."

"Моя смерть будет на твоей совести".

"В любом случае. Я понял".

Но продолжать опасный разговор о предателях не стала, поэтому тут же пошла в нападение:

— А что ты хотела? Из-за неё пришла?

— Нет. Ради неё не стала бы тебя тревожить. Лекарь говорит, что твоё состояние не очень хорошее, особенно для дитятка. Просил не беспокоить. Но я попыталась найти управителя. А его нигде нет. Помощница сказала, что его вызвали в Мир. Связаться с ним по браслету тоже не могу.

— Так что ты хотела передать управителю? — призналась, по сути, что у меня с ним связь есть.

— Из списков пропали мары. И их тоже никто не видел, — горячо проговорила Светлена.

"Все?" — я не могла поверить в то, что Дар исключил даже Киру. А после нападения и исключения Пентюха и Белочки только такая мысль и мелькнула.

"Да, я исключил всех, кроме Киры," — не стал оправдываться Дар.

"Ты подвергаешь её риску. Врагу ничего не останется, как обратиться к ней, при условии, что её не уберут сразу," — возмутилась я.

"Она знала, на что шла," — и он говорит это так спокойно!

"Это жестоко!" — воскликнула мысленно я.

"Таково требование императора и совета волшебников," — успокоил любимый. Действительно, против всего мира не попрёшь. Даже ради беременной Киры. А ради меня пошёл бы? Но задавать этот вопрос не стала, задала другой:

"Они действуют сообща?"

"Нет. Но думают одинаково".

"Значит, ей нужна защита от влияния".

"На самом деле саму Киру забрали. Она тут с тобой полежит под личиной. А под её личиной будет действовать человек императора. Боевик. Девушка".

Я бросила взгляд на соседнюю койку. Интересно, а как объяснили это Лекарю? Ведь он наверняка знает всех или может подключиться к делам каждого учащегося.

— Кто это? — проследила за моим взглядом Светлена.

Стоит ли доверять ей? А вдруг она тоже предательница? В это верить не хотелось, но с последним поступком Белочки я перестала доверять людям.

"Одна из мар".

Я повторила слова Дара. Ведь правда, одна из — это не сразу сдать.

— Кто?

"Скажи," — разрешил муж.

— Кира.

— Что с ней?

— Не знаю. Но думаю, скоро вернётся в строй. Я после первого урока понедельника здесь. А сколько времени прошло?

— Уже около шести вечера понедельника.

Только сейчас дошло, что горит в палате свет. А за окном уже стемнело.

— Как у тебя дела? — спросила подругу.

— Да неплохо. На меня один парень внимание обратил. Но я пока в раздумьях.

— Я его знаю? — хотелось узнать, кто.

— Волк — с последнего курса.

"Волк? Брат Белочки?" — насторожился муж.

— Брат Белочки? — спросила я вслух.

— А вы знакомы? — подтвердила догадку она.

— Да, пересекались как-то в самом начале обучения. Они ж бельё продавали — неразлучная тройка.

— А, точно! Теперь уже двойка, — задумчиво молвила подруга.

Что-то мне уже не нравится возможный парень Светлены. Но как ей сказать об этом?

— И давно он на тебя внимание обратил?

— Сегодня. Думаешь, брат с сестрой могут быть одного поля-ягоды? Я пока не думала об этом. Не до того было. Да и он мне особо не нравится. А внешность под личиной может быть любая. В общем, обижать не хочется. Но и другим я не интересна.

— Решать только тебе. Не торопись только начинать супружеские отношения.

— Да. Ладно, я пойду, уже поздно.

Я кивнула.

— Лен, а ты можешь забежать в читальню, предупредить, что я пока на больничном?

— Обязательно! — улыбнулась девушка.

И от её улыбки на душе потеплело.

Она уже дошла до выхода.

— Лен, погоди, — не хотелось её отпускать. Казалось, что всё неотвратимо изменится.

Она обернулась.

"Ты можешь дать ей защиту какую-то от подчинения? Да и просто защиту," — обратилась к мужу.

Ощутила, как на груди что-то появилось.

— На, — сняла невидимый оберег, который тут же показался.

— Что это? — настороженно спросила подруга, возвращаясь к моей кушетке.

"Поможет ясно мыслить. Никто не сможет манипулировать ею или что-то внушить, подчинить своей воле," — пояснил Дар.

"А защита?"

"Нет, в этом помочь не могу".

— Защита от внушения, — сказала я вслух.

— Тебе нужнее, — возразила она.

— Что со мной здесь случится? Не переживай, всё будет хорошо!

— Как-то в это слабо верится, — грустно улыбнулась девушка.

— Всё обязательно наладится! Будь осторожна!

— Ты тоже!

Подруга оберег всё же взяла и надела на себя. А при надевании, засияла.

"Что это?" — спросила у мужа.

"Очистка от любого воздействия".

"Значит, воздействие на ней было?"

"Возможно, — не стал отнекиваться супруг. — Но не значит, что оно подействовало. Это как тогда тебя мачеха пометила. Пока ты не поверила в то, что она может отомстить, ничего не происходило".

— Благодарю, — сказала Светлена. — Отдыхай!

И ушла.

"В любом случае, с неё теперь всё снялось. Она никому больше не подчиняется. А вот как себя вести — дело уже её. Будет умной — с врагами станет осторожной. На здравомыслие оберег не влияет," — продолжил объяснять Дар.

"Почему ты не дал ей защиту? Наверняка мог..."

"Ты забываешь, что она может быть не на нашей стороне. Что тогда? Да, ею теперь не сможет никто манипулировать, в том числе и мы".

"А разве мы манипулируем?"

"Человек всегда это делает, если хочет добиться чего-то от другого. Да даже дитятко, выпрашивая игрушку, манипулирует родителями. С детства начинает это делать. Многие это делают неосознанно, но есть и те, кто целенаправленно".

Продолжать опасный разговор не стала, иначе поссоримся. А оно мне нужно?

Разговор слишком утомил, но спать уже не хотелось.

Зашёл Лекарь.

— Не спишь...

— Да, не спится.

— Как себя чувствуешь?

— Устало. Но спать не могу.

— Ты не думала, что сама виновата во всех бедах, которые на тебя свалились? — включился мозгоправ.

А какие беды на меня свалились? Мачеха? Я её заслужила? Скорее, она была призвана пробуждать мою тёмную сторону, мою мстительность и желание отомстить. Но потом... Я пробудилась, а она исчезла из моей жизни. Почти. Осталась Изольда, пытающаяся завладеть Дамиром. И опять же, добились того, что я начала колдовать.

Всё остальное, что ни случалось, всегда заканчивается хорошо. Мне приходят на помощь.

— Ты прав, — сказала Лекарю. — Но лишь отчасти. Со мной всё хорошо, Вселенная мне помогает осознать своё предназначение.

— Твоё предназначение?

— Да.

И перед глазами вспыхнула мачеха. Только не та гадина, которой она стала, войдя в нашу семью. А женщина, с которой встречался отец. Она изменилась в один миг. Да, люди могут притворяться. Но сейчас я в этом сомневалась. Я должна восстановить справедливость. Надо запросить данные у Егория по мачехе и её дочке. Кто они такие? Вдруг и в них кто вселился или внушение применили.

Увидела, как растут мои волосы, прямо на глазах.

Лекарь же глядел широко распахнутыми глазами.

И сейчас волосы достигали пояса.

Что, если всё дело в предназначении? Волосы не растут, мы не меняемся, не из-за заклинания, а потому что не следуем предназначению? И сейчас мне подсказывают боги, что я мыслю в верном направлении.

И я осознала, что моё предназначение не в наказании, а справедливости.

— Впервые такое вижу. Ты знаешь, что у тебя волосы двухцветные? — спросил Лекарь.

Я помотала головой. — И глаза.

— Это как?

— Один — небесный, а второй — бурый. А волосы от корней золотистые. Никогда такого не видел.

Я улыбнулась.

Волосы подобные видела — у мужа в его облике. Мы с мужем похожие во многом.

Дар вёл себя слишком тихо. Даже подозрительно как-то. Хотела окликнуть, но передумала. Может, просто спит. Он ведь сторожил меня всё это время. Пусть отдохнёт. Хочу домой! Где точно не придётся ждать опасность.

— Хочу домой, — пожаловалась вслух, будто маленькая капризная девочка.

Лекарь сел на край кушетки. И мне, как маленькому дитятку начал терпеливо объяснять:

— Дома небезопасно. Там я не смогу подстраховать. И мужа твоего нет.

Он наверняка говорит о доме на землях училища. Да, там небезопасно. А я хочу домой, в бывший дом Корнелия.

— А здесь можешь? — решила отвлечься разговором.

— Здесь хорошая защита от дурных помыслов. Стены сделаны из такого материала, что вытягивают все мысли о нанесении кому-то вреда. Сюда иногда осознанно возвращаются, чтобы подумать о бытие. А то в суете мирской жизни порою некогда даже остановиться и подумать. У меня же целительские способности не на высшем уровне. Влить энергию могу при угрозе жизни, но в остальном я должен просто обеззаразить рану, если таковая есть, и найти причину поломки организма, наблюдать за течением болезни, менять лечение, если не помогает.

— В общем, ты не лечишь, а мозги вправляешь.

Улыбнулся.

— Умная девочка.

— А чем тогда ты отличаешься от лекарей обычного мира?

— Они как раз не пытаются разобраться в причине, просто оказывают первую помощь и назначают лечение. Что часто приводит к повторам болячек, так как больные урок не извлекают.

Да, потому лекарни и не люблю. После смерти мамы меня лечили какой-то дрянью невкусной. Тогда мама дар заблокировала и у меня поднялась температура. Несколько дней валялась я в беспамятстве. Тогда меня проведывала жена дяди Изяслава. Так как отец был занят кродированием* мамы и тризной. Я была одна в лекарне, мне было плохо. И на всю жизнь осталась эта нелюбовь к лечебным заведениям.

Смахнула неприятные воспоминания, хотя, тётя меня выхаживала, надо узнать, как у них дела. Всё же она мужа потеряла. А ещё и обвинения дочери...

— Кто это? — спросила, бросив взгляд на соседку по палате.

— Новенькая, — ответил Лекарь. — Тоже беременная.

— Что с ней?

— Дар просил провести изучение её состояния, — и, предупреждая мой следующий вопрос, пояснил: — У неё была угроза потери малыша, надо проверить, всё ли наладилось. Хотя, удивительно, как, не будучи женой учителя, она сохранила беременность.

— Дар? Отец, ты с ним виделся?

— Он связывался со мной сегодня.

— Он поэтому её не отчислил?

— Не смог. Ага.

— Но разве управитель не должен оставаться беспристрастным, тем более в таком вопросе, как отчисление? — выразила я несогласие с решением супруга.

— Думаю, твой муж имел все основания для отчисления, иначе бы его тут же сместили с должности.

А я подумала, что, если Кира при всём нашем участии, тоже может быть одной из врагов. Бросила взгляд на соседнюю койку. Лекарь заметил:

— Я погрузил её в сон, чтобы проверить, в том числе, влияние на неё других. Но думаю, завтра она уже придёт в себя.

— Отец, ты так быстро закончил проверку? — утром ведь Киры здесь не было.

— Да. Всё хорошо. Малыш развивается, причём, очень быстро.

— Что ты имеешь в виду?

— Если с такой же скоростью продолжит, то она родит раньше тебя. Сейчас у неё уже треть срока.

Дар так сильно доверяет Лекарю, что дал ему проверить свои подозрения? Или это обманный ход?

— А почему у неё такая внешность?

— Пришлось снять с неё все защитные обереги, в том числе и тот, что личину делает. Это её настоящая внешность, — и тут же Лекарь сменил русло разговора: — Мирика, поесть хочешь?

От воспоминаний о еде живот призывно заурчал. Лекарь всё понял, встал:

— Пойду принесу. Из палаты выходить нельзя.

— А если что случится?

— Без моего разрешения сюда никто не войдёт. Успокойся.

Я кивнула, а мужчина, годящийся мне в отцы, ушёл. Интересно, сколько ему лет? Волшебники живут дольше. Не спросил, чего я хочу. Ну ладно, что принесёт, то и стану есть.

"Дар..." — позвала тихонько мысленно.

"Да, родная? Ты что-то хотела?"

"Ты где?"

"С тобой".

"Спишь?"

"Прослеживаю связи".

"Что за связи? Звонки?"

"Поднял все данные по всем учащимся, учителям и сотрудникам за последние три года. Пытаюсь найти хоть что-то, что всё это объединит".

"А почему именно за три года?"

"Решил начать с болезни Корнелия. Чуток раньше. Кто мог знать о его исследованиях, с кем он общался. К слову, связь училища с нашим домом есть. И можно поднять данные с домашней защиты даже не за сто лет".

"Ты хоть поиском пользуешься? Или тупо всё подряд просматриваешь?" — уточнила я.

"Обижаешь".

"Прости, Дарушка".

Хмыкнул.

"Не переживай, я с тобой. И твоя защита первоочередная задача для меня".

"А Лекарю ты доверяешь?"

"Он зануда, каких поискать. Всех больных своих на ноги поставил, даже безнадёжных. В училище работает уже шестьдесят лет. Давал клятву делать всё возможное и даже больше, чтобы помогать людям. А доверяю я лишь тебе".

"А клятву "не навреди" давал?"

"Клятву "навреди" не давал. Вообще в клятвах в этом мире запрещено использовать "не", так как это обманный ход для тех, кому клятву дают. Не укради, не навреди," — давал знания любимый.

"Ясно".

"Пообщайся с ним. Он интересный. Хоть и жёсткий, но заставляет задуматься. Думаю, у него такое предназначение: пробуждать людей ото сна, думать прежде, чем делать".

"А ты отдыхать будешь? Мозгу нужен сон, чтобы разложить полученные за день сведения по полочкам".

"Некогда отдыхать".

"Дарушка! Поспать надо!"

"Вот закончу с данными, потом видно будет, появится ли время отдохнуть".

"Дар!"

"Всё, ужинай и спать! Тебе надо отдыхать! Ты за двоих ешь, растёшь и набираешься сил!" — и он замолчал.

Потом Лекарь пришёл, принёс целый поднос лучшей еды из того, что мне прописывали, мы немного с ним поболтали, пока я ела, и ушёл, простившись до утра. Тоже велел спать и набираться сил.

В лечебном корпусе я провела два дня. В основном из-за Киры. Она очнулась, увидела свой выпуклый живот и потеряла сознание. Ведь до этого треть своего срока у неё была замороженная беременность. А тут мало того, что живот вырос до середины срока, и затормозился в развитии, так и толкаться начал малыш.

Эти два дня понадобились, чтобы убедить её принять как данность своё состояние. Даже пришлось звать Влада.

Мы с Даром ещё и решали, что с Кирой делать, ведь её заменяла боевичка. Пришли к выводу, что Кира пока поживёт в нашем доме, муж ведь всё равно отсутствует. А мне одиноко и тоскливо, пока муж не вернётся. Для остальных темноволосая Кира будет моей двоюродной сестрой Олей, приехавшей погостить из столицы, пока муж — боевой волшебник — на задании.

Владу тоже запретили видеться с Ольгой, он мог иногда обедать с боевичкой под личиной Киры. А у нас этого делать не стоило, ведь какое отношение Влад имеет ко мне или моей сестре? Без мужа гостей мужского пола я принимать, по правилам приличия, могла лишь родственников.

Но чтобы Ольга в стенах дома не свихнулась, ей разрешили пользоваться читальней в любое время, и гулять в городе в моём сопровождении. А на деле читальня нужна была, чтобы навёрстывать пропущенные занятия и сдать испытания за первый курс вместе со всеми.

Примечание по главе:

кродирование* — сжигание покойника на костре-кроде. Потом прах либо хранили в урне дома, либо в колумбарии, либо развеевали по ветру или на воду.

Глава 28

Спустя месяц

Прошёл месяц с исчезновения Дара. Встречались мы лишь дома. Да и то, кратковременно. Он появлялся в доме управителя в нужнике, сразу переносил меня домой, там мы по-быстрому обнимались и целовались, и возвращались обратно. Кира-Оля не должна была ничего заподозрить. Не потому, что ей не доверяли, хотя и это тоже, но всё должно быть правдоподобно.

Дар своим поступком — отчислением всех мар, как мне кажется, нарушил все планы врагов, и они затаились.

К Кире так никто и не обратился. Мне приходилось играть её подругу (с боевичкой нам не о чем было даже поболтать), тихо злясь на Егория и его план. Кира-Оля мне нравилась, но я понимала, что привязываться к ней тоже не стоит. Встречалась я с обоими "Кирами". И настоящей в читальне, изучающей пропущенное, и с поддельной-боевичкой. И это было сложно, в первую очередь, душевно. Единственное, что удалось принять, что мою соседку по дому и "сестру" звали Олей на самом деле. Поэтому я быстро привыкла. А вот к поддельной Кире порою старалась даже не обращаться по имени.

За мной присматривали. Постоянно чувствовала чей-то взгляд. Причём, как неопределённый, так и злой. Через месяц мне уже рожать. Но спокойно я себя не ощущала — в воздухе висело чувство всё нарастающей опасности.

Муж прошерстил записи защиты и обнаружил некоторые связки людей. Проверял помощницу, Белочку и Пентюха, хотя последний ногами почти не пользовался. Но на землях училища муж мог отследить даже перемещения в плаще.

Белочку и Пентюха дара лишили. Но он смог выторговать ей помилование — память ей считывать не стали. Все его показания подтвердились.

За всеми людьми, с кем они встречались, велась слежка. Мне же Дар не называл этих людей, просто передавал письмо для Егория, чтобы вела себя естественно, не подозревая в каждом врага.

Вообще с императором я общалась через посредника в лице жреца. Для этого ходила в город в храм, приносила требы богам, благодаря их за покровительство и почитая свой род. Просить ничего не смела. Не положено у богов просить, они и так защищают нас, помогают, а наше дело надеяться только на себя да почитать их.

Вернувшись с учёбы, я обречённо рухнула на диван в гостиной нашего с Олей дома. Так, надо прийти в себя. Ходить уже тяжело, хотя тренировки я не отменяла. Принимала ванну, замыкаясь, и, якобы, ныряла. Обманывать Олю было противно, но и правду сказать не могла. Тренировалась с заныриванием? Тренировалась. На этом всё. Большая ванна позволяла уйти под воду целиком, так что Оле никто не мешает таким образом тренироваться, а вдвоём не выйдет. Дверь замыкала, включала музыку и отдыхала. На деле же переносилась с мужем домой, где плавала в купальне, продолжая тренировки. Муж же тренировался другими способами в это же время, качая тело, отрабатывая удары, соперника только, увы, не было.

Танцы пришлось заменить йогой для беременных. Вот туда ходили вместе с Олей и Лжекирой. Она ведь тоже была "тяжела", только срок гораздо меньше. Занятия посещали и другие беременные жёны наших учителей и даже женщины из города. Вот эти занятия я полюбила всей душой, хотя про себя старалась не говорить, лишь слушать других. После них мы общались, пили чай, болтали. Там нас готовили рожать, рассказывая о родах, как себя вести, до, во время, после них. Учили ухаживать за малышом, правильно держать, повязывать перевязь, чтобы всегда с дитятком находиться. И всё это отрабатывали до привычки.

— Завтра приводите своих мужей. Они станут тренироваться принимать роды, — сказал наш учитель по занятиям. — Ещё и петь будем вместе.

— Петь?

— Да, будем учиться тянуть звук "Э" долго, помогая телу отдохнуть во время схваток. Мужья вам должны помогать в этом, тоже затягивая с вами эту ноту.

Оказалось, что здесь, в отличие от обычного мира, роды принимает муж, за редким исключением. Если его нет, тогда уже Лекарь. Но с возможностью плащей и мгновенных перемещений, при наличие мужа, явиться на роды трудности не наблюдалось.

Это всё замечательно, только...

— А если муж не может прийти?

— Как это не может? Сделать дитятко смог, а прийти на занятия по родовспоможению — нет?! — возмутилась наша учительница. — Отговорки не принимаются.

— А если муж не может потому что в отъезде? — попыталась воззвать её к разуму.

— Меня это не волнует. Обязан быть!

Ладно, чего спорить? Обязан — будет! Только об этом никто не узнает. А пусть только попробует на меня бочку накатить!

Уже собравшись уходить, ощутила злобный взгляд, но обернувшись, никого из молодых мамочек, глядящего или отводящего взгляд, не обнаружила. А потом, спускаясь по лестнице, почувствовала удар в спину.

Следом послышался крик. Но увидеть, кто это, я была не в силах, так как летела вниз.

"Всё хорошо! — твердила про себя установку. — И будет хорошо!"

Удар смягчился появившейся и тут же пропавшей защитой. Еле устояла на ногах. Появилось ощущение, что Дар меня поддержал спереди, не дав упасть на живот. Сердце стучало в висках. Но любимого рядом уже и след простыл. Когда защита пропала, прозвучал пронзительный крик — удар по барабанным перепонкам. Пришлось закрыть уши. За спиной визжала женщина — одна из будущих мамочек. Я обернулась. С моего межпролётного места видны были лишь её метания перед ступеньками, а потом она бросилась со ступеней вниз.

"Отвернись! — приказал мысленно муж. — Живо! И быстро на улицу! Осторожно!"

Я понимала, что не хочу это видеть, и знать — тоже. Поэтому послушалась, внимательно семеня по ступенькам.

На улицу уже вышла большая часть женщин, в том числе Кира и Оля. Крик слышали все.

На меня сразу же обратили внимание. В том числе и наш учитель.

— Что там происходит? Почему ты бежишь? — спросила она жёстко.

А я не знала, что сказать. Просто пыталась отдышаться.

Учительница бросилась в здание. Но не успев войти, стала пятиться назад.

— Так, девочки, все разворачиваемся и, быстро, но, не торопясь, уходим! — велела она.

— Пойдём домой, Оль, с меня на сегодня хватит потрясений, — взяла под локоток внучку столичного лекаря. Не сразу, но это можно было списать на испуг.

— Что ты видела?

— Что-то непонятное. Оно пыталось напасть на меня, еле ноги унесла, — шепнула я подруге, чувствуя себя паршиво, потому что говорила не совсем правду.

"Дар, что там?" — спросила мысленно у мужа.

"Одна из мамочек притворялась таковой. Совет волшебников города разбирается с ней," — пояснил супруг.

"Это человек под внушением?"

"Нет, уже второй нелюдь".

"А первый кто?"

"Изольда".

"Она — не человек?" — впервые узнала об этом.

"Нет. Трясовица. Подозреваю, что сегодняшняя нападавшая — тоже".

"Трясовица?" — не могла поверить я.

Мы не так давно проходили их на уроках общей волшбы. Раб рассказывал, что наш мир населяют разные существа, которых мы даже не видим и не можем пощупать. Они питаются нашими чувствами, страхами, болью, а некоторые могут нашёптывать всякое, что мы даже не осознаём. А есть и те, кто насылает на нас лихорадку: озноб, жар и многое другое. Трясовицы или лихоманки, лихорадки. Ничего не происходит просто так, это очередное наказание, эти существа тоже нужны. Но они нематериальны. А Изольда была вполне осязаема.

"Как они становятся телесными?"

"Это предстоит выяснить".

"Значит, Изольда — человек с трясовицей внутри?" — другого объяснения у меня не было. Ведь бывают подселенцы в тело.

"Ледея вселилась в тело новорожденной, там от души новорождённой ничего не осталось, всё выморозила".

"А Ястра? Тоже трясовица?"

"Пока не ясно, но подозреваем, что да".

"А эта женщина, которая сегодня напала на меня?"

"Милая, будет дознание. Её с трудом удалось поймать, она тоже может быть полностью бестелесной, скорее всего одна из трясовиц".

"Но получается, что в каждом человеке может быть эта лихорадка..."

"Да, может".

"А Белочка?"

"Ей выжгли дар, поэтому трясовица не сможет в неё вселиться".

"А если уже была внутри?"

"Значит, волшбою обладать не сможет. И тело использовать — тоже".

Это радует.

Интересно, а почему именно сегодня мне нанесли удар?

"Потому что завтра я должен быть. Ты так яро защищала мой отъезд, но учитель был непреклонен, что сложилось ощущение, что ты сдалась. Поэтому только сегодня появилась такая возможность. Но это не всё. Они нападут снова. Будь готова!"

"А почему защита не предупредила удар?"

"Нам нужна угроза жизни".

Оля напомнила о себе уже почти у дома.

— Мирика, ты сама не своя. Молчишь... Может, стоит Лекарю показаться?

Лекарю? Ах, да, трясовица.

Представила, что на мне есть метка лихорадки, как от Ястры, а потом эта метка разрушается, превращаясь в прах. Так, на всякий случай, чтоб потом к Лекарю не обращаться.

— Оль, я в порядке.

Ужас произошедшего попытался накатить, но я отмахнулась от этих чувств. И стала думать об Оле и Кире.

С Олей договорились, что она говорит часть правды, которую припорошили ложными сведениями. Муж — боевой волшебник из столицы, часто дома не бывает. Влад стал бы боевым волшебником, если бы хорошо учился. А здесь имеет иную внешность, так что смело можно брать настоящих людей Ольгу и Владислава.

Лжекира рассказывала вообще придуманную кем-то легенду, что поступила в этом году в нашем городе в училище, но об этом не знала. Почему-то никто не сообщил о поступлении. Ну а поскольку Корнелий плохо себя чувствовал, можно было такую неправду списать. И не проверишь никак. Однажды увидела в шкафу плащ и решила надеть. Так оказалась в училище. Ну а начав учиться, познакомилась с преподавателем. Закрутился роман... В общем, они поженились, проведя обряд самостоятельно. Но поскольку это никак не подтверждено, вынуждены жить раздельно. Ждут осени, когда настанет пора свадеб для учащихся. Ну а дитятко развивается...

Боевичка лгала так уверенно, что если б я не знала, что это обман, поверила. Хотя, она сказала то, с чем потом жить Кире, когда всё закончится.

Взгрустнулось. На следующую тренировку даже идти не хочется. Ведь я без мужа буду. И учительница наедет на меня.

"На тебя целый год наезжали "родственнички", неужто закалку теряешь?" — усмехнулся супруг, тем самым сказав, что не явится завтра.

Оля молчала, думая о чём-то своём.

— О чём задумалась? — постаралась начать разговор, дабы отвлечься.

— Кира придёт с ним, — буркнула она себе под нос, когда мы уже заходили внутрь. — И будет прикасаться к нему... А он — её обнимать...

Я закрыла дверь.

— Оль, прекрати раззадоривать себя! — одёрнула жёстко.

— Мирика, как, как мне смотреть на него после этого? Он — не предел мечтаний, но люблю его. А он... Он всегда ворчит на меня, всё во мне ему не нравится. Порою ловлю себя на мысли, что мы поторопились... Не друг для друга предназначены... — по её щекам текли слёзы. Она прислонилась к стене и меня явно не видела. — Что он со мной только из-за малышки... — она погладила живот, ходящий ходуном, улыбнулась. — Я рада тебе, родная, просто... Прости, что такие мысли бродят в моей дурной голове.

За этот месяц совместной жизни, как ни сопротивлялась, а привязалась к Оле. У нас даже сроки одинаковы. Лекарь сказал, что день в день развиваемся.

И её боль отзывалась в моей душе тоской. Мне проще, хотя тоже скучаю по Дару, хоть он всегда со мной. Каждый день прикасаемся, общаемся, целуемся. А она даже если и видит своего Влада, может лишь издали смотреть пару мгновений, тут же отводить взгляд, если он в поле зрения.

И лицемерно будет ей в пример ставить нас с мужем.

— Мы что-нибудь придумаем, — шепчу я на ухо, обнимая подругу, сестру, которой у меня никогда не было, если не считать Изольду, так и оставшейся чужой.

Пока обнимала Киру, заметила, что из меня выходит туман и начинает материализовываться. Я не понимала, зачем Дару показываться, но не спрашивала. Но мои предположения не оправдались. Мара обрела мой вид. Даже двухцветные волосы до крестца были. И эта мара пошла на второй ярус, пока я с Кирой обнималась. Там опасно?

Что-то сверху упало. Кира вздрогнула.

— Пойдём проверим? Или... Это кто-то чужой? — в её глазах стоял страх.

"Уходите," — прошептал в голове муж.

— Пойдём отсюда, — я потянула подругу из дома. Побежала, так и держа её за руку.

— Куда?

К девочкам? Но подвергать их опасности не хотелось. Тогда, правда, куда?

Я резко остановилась. Мы тяжело дышали обе. Бегать в нашем положении явно не стоит. Осмотрелась. На дворе уже стемнело, куда мы бежали, не разбирая дороги, не ясно. Уже зажглись светильники, находящиеся друг от друга на расстоянии пяти саженей. Так что было достаточно светло.

— Это ведь то, о чём мы с самого начала договаривались, да? — спросила Кира. — Но ко мне так никто и не подошёл...

— Да, но к Кире, возможно... — договаривать не стала. Обе подумали на боевичку под прикрытием.

— Пойдём к Владу. Он спрячет! — сказала решительно Оля.

— В мужскую общагу?

Оля растерялась. Неужели у Влада ни разу не была? А Влад до следующего учебного года жил именно в комнате Дамира.

Появилась мысль идти всё же туда, но подумала, как это будет выглядеть. Оля — не Кира.

— А, ладно, пошли к нему! Только куда? — я дороги не помнила. Всего однажды туда ходила, застала там Дамира в объятиях Даны. А вела меня вообще Светлена. — Пойдём до первого указателя.

Оля кивнула. А мы шли минут пять до перекрёстка с указателями. Оля внимательно их прочла, потом воскликнула:

— Я знаю, где он живёт! — и она потянула меня куда-то влево.

Шли минут десять, я вновь не запомнила дороги, поразилась, вслух, как это удалось Оле. Мы ведь постоянно виляли. То прямо, то налево, то направо.

А я думала, как объяснить наше позднее посещение. Потом решила, что Влад как-то к нам приходил с Кирой, так что я с ним лично знакома. Где живёт, тоже могла знать, с мужем же общаюсь, поэтому за помощью почему не к нему обратиться?

А вот с другими ни с кем и не общаюсь, за исключением девочек, но они девочки, зачем у них защиты искать. А Влад — боевой волшебник.

Мы торопливо постучали в общагу.

А открыл нам Волк. Я и забыла, точнее, не знала, что он тут же живёт.

Сердце ушло в пятки. Что, если...

— И? Что ты тут забыла? — прищурил глаза Волк. Ни приветствия, ни радушной встречи. А чего я ждала?

В ответ желать ему здоровья или доброго вечера не стала.

— И ты не предложишь войти? — стоять на пороге было неудобно.

С Волком мы пару раз пересекались в самом начале обучения, когда ещё Дамир был жив. Но слухами земля полнится.

— А должен после того, что ты сделала? — приподнял он брови и подбородок, глядя на меня свысока.

— А что я сделала? — решила уточнить, в чём меня обвиняют.

— Появилась в училище. Перевернула всё с ног на голову и погубила мою сестрёнку! — зло бросил он, закрывая дверь.

— Погоди, Волк... Твоя сестра сама накосячила! Я тут ни при чём!

— Тебе здесь не рады! Катись к своему мужу! Да только на чужом несчастьи своего счастья не построишь! — ответил он и захлопнул дверь.

Его слова больно кольнули меня чувством вины. Но сейчас страшнее было остаться на улице в темноте и неизвестности. Точнее, в темноте было б даже безопаснее, а в свете светильников нас быстро найдут.

Я вновь затарабанила в дверь.

Долго пришлось стучать. Но я решила не уходить, пока не добьюсь желаемого. Хотя надежда всё таяла. Спустя полчаса открыл дверь Влад.

— Ну, чего надо? — недовольно бросил он, но, увидев нас, сразу отошёл в сторону и бросил: — Заходите!

Мы вошли.

— Влад, ты не мог бы приютить нас на ночь. Пожалуйста... Нам не к кому больше обратиться... — говорила я быстро, на чувствах.

— Пригреешь на груди змею, она тебя и съест, — услышала ядовитый голос Волка за спиной Влада.

Волк злится, и это понятно. Было бы подозрительно, поведи он себя, будто ничего не случилось. Ведь в том, что лишили дара его сестру виновата, отчасти, я.

"Не ты совершала преступление, не ты подталкивала её к нему. А что она выбрала тебя виновником своих бед, так "повезло" вам встретиться. Поступки совершаем мы сами, а винить других, значит, перекладывать свою ответственность за содеянное," — возразил мысленно супруг.

Он прав. Но всё равно жаль Белочку, её брата, семью.

— Да, конечно, — ответил растерянно муж Оли, то ли на слова Волка, то ли на наши. — Моя комната в вашем распоряжении. Пойдёмте, покажу.

— Купальня занята! — послышался повышенный голос Волка. Явно пытался донести эти сведения до наших ушей.

Но Влад смотрел лишь на Олю, и было в его глазах что-то несбыточное. Пока эти двое стояли и глядели друг на друга, я разглядывала окружение. Общага ничем не отличалась от нашей с девочками. Похоже, сделаны все общежития по единому плану.

— Так и будем здесь стоять? — попыталась дозваться до Влада.

Мы поднялись на второй ярус и оказались перед дверью с надписью "Владимир". Влад вошёл первым и разрешил нам войти.

Комната выглядела так же, как моя, за исключением того, что всё было зеркально наоборот. Окно-стена-крыша с другой стороны, санузел тоже, шкаф. Влад вышел, затем вернулся с чистым постельным бельём и полотенцами.

Открыла дверь в душевую и поразилась. Там была не душевая кабинка, а целая ванна!

Ого!

"После меня осталась," — признался супруг.

"А ты воспользовался своими связями, да?"

"А почему нет?"

"Понятно!"

— Я в ванне полежу. Можно? — спросила у Влада.

— Да, конечно, чувствуй себя, как дома!

— Пойду отдохну на пару часиков, вы не против?

Оба супруга замотали головой, но, как мне показалось, видели они лишь друг друга.

Я взяла чистое полотенце и проскочила мимо влюблённой парочки внутрь ванной комнаты.

И я оставила супругов одних. А то с той последней встречи у нас дома месяц назад, Оле изменили внешность, и видеться с Владом запретили.

Муж материализовался за спиной, а потом втянул меня под свой плащ и перенёс домой! К источнику! Ура!

Но когда перенеслись домой, меня выпустили из Нави, но не из объятий. Любимый покрывал моё лицо поцелуями, шептал нежности, будто это он месяц меня не видел. Но до чего же приятно...

Муж отнёс на руках прямо к сердцу источника, и там, на мягкой шкуре мы миловались. Не так, как обычно, а так, будто весь мир перевернулся с ног на голову. Мы дышали друг другом, пили поцелуи, каждое прикосновение дарило нежность и море искорок, насыщая каждую клеточку силой. Так, будто муж меня почти потерял, а потом вновь обрёл. И тут до меня дошло, что он испугался, испугался за нас.

— Я здесь, всё хорошо! — шептала, лаская в ответ, заглядывая в его душу.

— Родная моя! — дарил он поцелуи. — Жить без тебя не могу. Невыносимо подвергать тебя, вас опасности! Сегодня так испугался...

— Расскажешь, что случилось?

— Про что ты спрашиваешь? — уточнил супруг, поглаживая выпирающий животик и щекоча выпирающую пяточку.

— Чего испугалась учительница?

— Я открыл путь в Навь, чтобы поймать это существо. Ну а ты ж знаешь, сознание людей подсовывает то, что они представляют. Думаю, что-то страшное. Но лишь для неё.

— А чего визжала та, что напала?

— По этой же причине. Её схватил туман, а остальное — плод её воображения.

— А что дома было?

— Я сразу ощутил, что защиту взломали. Проверил дом, обнаружил затаившихся двоих мужчин на втором ярусе. И пошёл разбираться, вызывая городскую стражу и сообщив о незаконном проникновении в дом.

— А что дальше было?

— Мужчины напали и связали твою мару. Ещё и рот закрыли, чтоб не смогла орать.

— А дальше?

— Позвонили кому-то. Приехала стража, и они все погрузились в машину. Причём, их никто не арестовывал. Похоже, стража заодно с похитителями.

— Значит, меня украли... — сделала я вывод.

— Да.

— А как это стража объяснит?

— А никак. Вызова не было и всё. То, что они приехали и тебя забрали, это давление на меня. От этого они будут отмахиваться.

— Но я ведь у Влада нахожусь. И нас Волк видел!

— В любом случае, рисковать тебе не стоит. С меня довольно! Игры пошли уже серьёзные.

— Но...

— Ты остаёшься здесь. В безопасности.

— А ты?

— Пойду создам мару вместо тебя.

— А Влад и Оля?

— Нам некуда их спрятать. Мы не можем забрать Олю сюда, неизвестно, как скажется на ней переход.

— Ты вернёшься?

— Да.

— Когда?

— Ночью.

Чмокнул меня в губы, встал, накинул на себя плащ и исчез.

Отпускать мужа одного — плохая мысль. С другой стороны — я обуза. Не в переносном смысле, а именно в прямом. Чем я могу ему помочь? Ничем. Зато он отвлекается на меня, думая о нашей с сыном безопасности, вместо того, чтобы целиком отдаться делу. А я буду верить, что всё обязательно будет хорошо. И ждать его.

Занялась шитьём приданого. Детскую мы обставили, но колыбелька пока в нашей комнате, прицепленная за крюк на потолке, висит. Пустая.

Мы с Олей шили вместе приданое вечерами, свободными от учёбы. Малыши родятся в начале лета, а значит, одежды много, на первое время, скорее всего, не понадобится.

Дар поколдовал маленько над вещами, чтобы они подошли на любой рост малыша. Вышитые обережные сорочки, пояски. Портки тоже заготовила, хотя, сильно сомневалась, что понадобятся. Это на случай холодного лета. Остальное вязала: шапочки, носочки, варежки, душегрею.

Сейчас, пока ждала мужа, сшила постельное бельё в колыбельку да кроватку.

Пока ждала, клонило в сон. Часто ловила себя, клюющую носом. Так и уснула.

А проснулась, взглянула на часы, отметила, что пять утра. Мужа рядом нет.

Тоска сжала сердце.

Но я плохие мысли тут же прогнала. Просто некогда ему, вот и всё. Умылась, чтобы окончательно проснуться и продолжила шить дальше.

Явился он в седьмом часу утра, когда на улице ещё темно было. Я сразу подскочила, почувствовав его.

— Живой! Здоровый! Целый! — шептала про себя.

И бегу к нему навстречу.

Он подхватывает меня в объятия, но животик не позволяет прильнуть к его телу.

— Ну как всё прошло?

— Ты помылась и сказала, что муж звонил, ждёт тебя. В общем, оставила Олю на Влада. А выходя, столкнулась с Волком, сообщила ему, что он-таки своего добился, что ты уходишь из общаги. Знаешь, что он ответил?

— Что?

— Сказал, что на ночь глядя нечего женщинам на улице делать, тем более беременным.

— А я?

— А ты ответила, что это будет на его совести, и ушла, — ответил супруг.

— А что дальше было? — нетерпеливо спросила я, пока муж нёс меня в спальню.

— Ты ушла в ночи, дошла домой и пропала. Теперь только у похитителей находишься. Волк, кстати, подождал чуток, и то ли совесть заела, то ли притворяется, в общем, искал тебя. Обернулся волком, разыскивая следы.

— А они были?

— Хвала небесам, я это предусмотрел. И твой запах и твои следы оставлял до самого дома управителя.

А там дверь настежь, дома всё перевёрнуто, и никого нет. Зато след машины есть.

— И?

— В общем, Волк рванул уже в город в отделение стражи. Там давал показания, что ты просилась на ночлег, вы повздорили, а когда он бросился назад, то было поздно.

— А что с машинами? Я думала здесь только плащами пользуются.

— Машины у всех городских служб есть и погрузчики у крупных лавок.

Я сглотнула. Что похитители со мной сделают? А с Даром? На него ведь хотят надавить моим похищением.

— Егорий знает про стражу? А совет волшебников?

— Да. Я связался с обоими сторонами и предоставил им записи твоего похищения. К стражникам не обращался. Доверия больше нет.

— И?

— Егорий послал своих людей освобождать тебя. А совет волшебников предложил заменить меня марой. И ни в коем случае не соваться в логово врага. Они сами проведут твоё освобождение.

— Толку-то? Это ж лишь вершина айсберга.

— Да. Поэтому я отказался от помощи, сказав, что сам буду освобождать свою жену.

— Хочешь попасть в плен?

Муж кивнул.

— Не вздумай! — предупредила я, обнимая его.

— Мара попадёт. А я буду здесь. Мне очень много сил потребуется, чтобы поддерживать обе мары.

— Домик согласен поделиться силой?

— Да. А ты будешь занята учёбой, и не вздумай отлынивать!

— Как скажешь, мой управитель!

Муж нежно поцеловал меня и выключил свет. С улицы его видно не было — мы проверяли. Хотя каждый вечер освещение включалось само, чтобы создать видимость обжитого дома, в котором живут люди.

— Всё, спать! — велел он.

В любимых объятиях я быстро уснула.

Глава 29

Следующую девятицу я училась удалённо, присутствуя незримо на уроках. Ток взял мои обязанности на себя, а вот обо мне спрашивал, но никто не знал, что со мной и где я.

Стражи искали, или делали вид. Совет волшебников пожимал плечами.

Дар сдался на милость похитителям, точнее, сделал вид. Сам же из дома никуда не уходил.

А вот вечером мы в записи смотрели на занятия йогой и родовспоможения. И Дар пытался повторить то, чего требовали от мужей. С моей стороны выглядело забавно, наблюдать, как под юбкой лазит супруг и что-то там делает. Правильно, что на мужьях учитель настаивала.

Оля исчезла из виду, а я за неё переживала.

— Она у Влада в комнате.

— А как же подготовка к родам? Она ж не ходит, и просматривать занятия, как я, не может.

— Зато Влад ходит. С Кирой.

— А что должна чувствовать Оля, отпуская мужа с другой?

— В данном случае должна радоваться, что он хоть и с другой, но ходит. Ему ведь роды принимать.

— И под юбкой у другой лазить?

Захотелось мужа огреть чем-нибудь тяжёлым. С трудом сдержалась. Зерно истины в его словах было, но в расчёт чувства Оли не брались.

— Родная, я оцениваю обстановку, отринув чувства, важнее сейчас не её ревность и обида, а как он научится правильно роды принимать. В родах тоже бывают осложнения. И хоть муж может доставить жену в любое мгновение к Лекарю, но порою может быть поздно. А помимо совместных занятий, нам проводят дополнительный курс, уже без женщин, где мы изучаем в разрезе строение женщины, малыша и прочее, чтобы понимали, что может пойти не так, если пойдёт.

— Учитесь быть лекарями?

— Да. Правда, в узкой сфере.

— Но лазить под юбкой у чужой женщины...

— Ну, ты ведь тоже не голая под юбкой...

Я возмущённо сопела.

— Да и там мара наведена, мужчины видят мару, дитятко... — оправдывал Олиного мужа супруг.

— Мару? Правда? — заинтересовалась я, сбавив напор.

И муж показал мне эту мару: как малыш двигается во время родов, как марево показывает схватки, как вылезает из утробы...

Я впечатлилась и отстала со своими заморочками. Действительно, некогда думать о том, что лазишь под чужой юбкой, когда надо роды принимать и действовать быстро.

— А почему мара повторяется?

— Вырабатывает привычку.

— А мы просто лежим в этом время?

— Ну да. Всё занятие. С перерывами небольшими. Вы в это время должны разговаривать с дитятком, пропевать схватки, у вас немного иная мара. Так что, давай, родная, у тебя тоже своё задание.

И как не хотела отлынить, не вышло. Муж настоял.

После курсов муж уходил к сердцу дома и там проверял, как наши мары поживают. Почему без меня? Да потому что там, под домом создавал обстановку той пыточной камеры, где наши с мужем мары заключили. А мне видеть это было запрещено.

А я благодарила наш домик, что он у нас есть. Такой замечательный, лучший! Есть, где спрятаться, чувствовать себя уютно, защищённо. И ощущала отклик, что источнику это нравится, что он соскучился по теплу, ласке, и радуется, что мы у него есть такие заботливые владельцы, дарящие свою любовь друг другу и ему.

Как-то спросила мужа, почему всё же мужья принимают роды в этом мире, ведь в том было по-разному: от акушерки, до лекаря, хотя и роды проходили дома. На что муж ответил, что это очень важно. Кто сотворил дитятко, тот его и принимает в этот мир. Отец и мать. И роды принимают в воду, чтобы малыш легче вошёл в этот мир, чтобы притяжение земли не сильно било по нему сразу же. Да и энергетика родителей, их флора, их любовь должны попасть на дитятко, а не чужих людей. И вообще в первый год жизни малыш должен общаться лишь с родными. В старину даже не показывали другим в это время.

— Ты себе это как представляешь? Мы целый год будем сидеть дома взаперти?

— Нет, конечно.

— Ну вот нельзя тупо брать и повторять всё. Надо понимать смысл. Да и применять с учётом времени. Раньше и бабушки-дедушки жили вместе, помогали с детками, пока родители работали. Было кому доглядеть. А сейчас что? Мне учиться надо, тебе работать, даже если мы будем сменять друг друга постоянно, как долго мы вынесем этого. Бабушек и дедушек у нас нет. Разве что отец. Но я не знаю, насколько он вернулся. Смогу ли доверить ему сына. А с твоей стороны вообще никого.

— Ты права.

— И то, что у нас есть друзья — это ведь хорошо. Можно им оставлять дитятко и нам их, по очереди.

А под конец девятицы муж внезапно сообщил, что враги перешли в наступление.

— Что это значит?

— Меня околдовали, подчинили, и теперь выпустили.

— А меня?

— Тебя — нет. Держат, на всякий случай. Правда, я добился, чтобы тебя хорошо кормили и держали в приемлемых для твоего положения условиях.

— И что теперь?

— Ждём, что враги придумают на этот раз.

Я покачала головой. Не нравилось мне всё это.

Но будем выжидать.

Муж включил на запись то, что передавалось домом из его головы из защиты училища. Пытки, перемещение своей мары, встречи со всеми людьми, их общение, их приказы.

Ложиться муж не стал. Остался на ночь в подземелье у сердца источника. Мне же велел идти в спальню.

— Это опасно, — пояснил он, когда я хотела остаться.

— Чем?

— Сейчас я управляю марой, вживаясь в роль. Поэтому держись от меня подальше. Потому что тебя не должно быть, ты у врагов. И хоть запись идёт лишь из моей головы, лишнее не должно мелькать.

— Ты забываешься.

— Ты о чём?

— Я — твой якорь. Что, если ты потеряешься в роли? Твои способности слишком сильны для настоящего подчинения.

— Хорошо, тогда проверишь меня утром.

И хоть такому решению рада не была, совсем усомниться в его силе и способности собой или марой управлять я не могла. Да и мешать буду, ведь моё присутствие он ощущает. За этот месяц, когда муж не появлялся в училище, находясь во мне, мы научились хорошо чувствовать друг друга, особенно чувства. И ему сейчас нужно моё спокойствие и уверенность в нём, а не сомнения, страх.

— Я в тебя верю! Всё будет хорошо!

— Обязательно будет. Ещё бы узнать, кого я должен убить.

— Ты серьёзно? Тебя обрабатывали, чтобы ты убил?

— Да. И залогом являешься ты.

— Ничего себе! А ты не думаешь, что как только ты убьёшь, ты им станешь ненужным, ведь тебя подставляют? Уверена, что тут же схватят. И меня убъют.

— Думаю, но мою мару обработали так, что она не сомневается в том, что тебя выпустят и меня не схватят, — и Дар протянул мне сотовый.

— Что это? — спросила, беря из его рук устройство этого мира.

— Связь с Егорием. Если что... Набери ему.

— Хорошо.

И я с тяжёлым сердцем ушла наверх, на первый ярус дома, оставив подсветку ступеней. Легла прямо у лестницы, на сидячий узенький диванчик для отдыха. Дверь на лестницу оставила открытой.

Спала плохо, пару раз чуть не свалилась с диванчика, потом села, откинув на стену голову. Долго думала, внушая себе спокойствие, прислушиваясь к звукам из подземелья, готовая оказать помощь в любое мгновение, и незаметно всё же уснула. А утром, чуть свет, пошла к мужу. При этом чувствовала себя разбитой, всё тело ломило, руки дрожали. Не отдохнула вовсе, и энергией, похоже, не зарядилась. Ведь подзарядка энергией природы идёт только в случае, если мы чувствуем себя спокойно. А если о чём-то переживаем, то только растрачиваем собственную жизненную энергию.

Застала мужа, идущего куда-то по пешеходной дорожке, потом узнала местность. В домик управителя. Вокруг менялись картинки. Вот входит внутрь перевёрнутого верх дном дома, поднимается на второй ярус, идёт в спальню, затем лезет в шкаф за плащом.

— Стой! Куда собрался? — говорю с порога, сознательно не входя внутрь передаваемого из его головы изображения.

Муж замирает. Поворачивается ко мне, смотрит безумными глазами и, будто с огромным усилием, шепчет:

— Звони ему. Предупреди. Он — жертва.

Пояснять кому, было не нужно. Дар накинул на себя плащ и исчез.

Нет, только не это!

Где сотовый?

Я побежала обратно, не обращая внимание на сбившееся дыхание, на круги перед глазами. Только бы успеть!

Лихорадочно искала сотовый, который завалился под диванчик, затем номер Егория. Такого не обнаружилось. Пришлось просматривать всех.

Нашла!

"Друг Е" — значилось в списке номеров.

Дрожащей рукой набрала. Гудки. Долго! Слишком!

— Да? — слышится голос императора.

— Ты жертва! Слышишь! Он собой не управляет! Они убьют меня. Он так думает!

— Успокойся! Я разберусь!

— Я тоже приду!

— Нет!

— Я не брошу его!

— Ты всё равно не сможешь перенестись! Будь в безопасности! — и бросил трубку.

Чёрт!

"Дар! Ты можешь колдовать в цитадели! Слышишь?!" — кричу мысленно, стараясь докричаться сквозь расстояние до столицы. Хорошо хоть, я в обычном мире сейчас, в нашем доме.

От отчаяния хочется выть.

Дара не должно быть там! Только мара!

— Домик, помоги, прошу! — шепчу я пересохшими от волнения губами, горло отказывает мне в голосе.

Закрываю глаза и представляю, что нахожусь прямо перед ним.

"Дар!"

Раздаётся звон упавшего ножа. Распахиваю глаза. Я стою прямо перед любимым. Тут же кидаюсь ему на шею.

"Дар, миленький, всё хорошо! Входи в меня! Быстро! Оставь лишь мару, но сделай её нематериальной!" — приказываю мысленно. Он должен услышать! Отстраняюсь, заглядывая в глаза, которые начинает заволакивать тьмой.

И Дар превращается в туман, входит в моё тело. Лишь небольшое облачко марева остаётся. Оно меняет очертания и вот уже через мгновение передо мной вновь стоит Дар, сжимающий в руке нож. Слышатся голоса.

Я хватаю обронённый мужем настоящий кухонный нож с пола и желаю только одного — оказаться дома! С любимым и оружием!

И вот пространство меняется на сердце дома. Успела!

"Дар!"

"Я здесь, родная!" — и он выходит из меня, материализовываясь. Забирает из рук нож.

Хвала небесам!

А меня ноги уже не держат, и я проваливаюсь в темноту.

Очнулась я около огня — сердца дома. Вокруг мелькали образы каких-то помещений, людей, от которых голова шла кругом.

— Родная, годи, меня арестуют, потом можно и вздохнуть спокойно, — слышу голос мужа. Если б я понимала то, что он сказал в прямом смысле, то поддалась бы панике. А так лишь прикрыла веки, продолжая лежать. Сил встать не было. Но муж рядом, всё хорошо. А арестуют не его, а мару. Успела! Хвала небесам!

Почему-то подумала, что прошло много времени. А оказывается — всего ничего...

Малыш заворочался, напоминая о себе. Ему уже в животике тесновато.

"Мой сыночек, как ты? Всё хорошо?"

Но он меня не понял или не услышал, а пляски продолжил. Я лежала и улыбалась, общаясь с ним мысленно, поскольку отвлекать мужа своим голосом не хотелось.

Вскоре ощутила нежное прикосновение. Муж лёг рядом. Положил голову мне на ноги и стал тоже общаться с сыном, только вслух, гладя мой животик, рассказывая сказку о маленьком мальчике Корнелии.

Вот как?! Решил сына назвать в честь того, кто стал ему отцом.

— Хочешь сказать, что Корнелий не ушёл, а находится во мне? — почему-то так подумалось. А как же он мог общаться с ним из Нави?

— А ты знаешь, что малыши в утробе одновременно в двух мирах живут? Они, как бы, и здесь, и там. Выбирают будущую жизнь, предназначение. От этого зависит, когда малыш родится, под какими звёздами. Поэтому, то, что Корнелий может быть под твоим сердцем, не противоречит ничему. Но я не уверен, что наш сын унаследует душу отца, просто хочу назвать сына в его честь. Он слишком много для нас сделал.

Отца? Впервые он назвал того, кто его воспитал, именно так.

— Да я не возражаю, — шепнула я, — просто любопытно, он или нет.

— Не буду пока тратить последний вызов. Может, ещё пригодится. А гадать не хочется, и предполагать — тоже.

— Как ты? — вспомнила, что мара мужа должна была убить Егория. Надеюсь, он подготовился и, разыграв представление со своей смертью, исчез.

— Всё хорошо, — успокоил супруг, но рассказывать не стал. Значит, ничего приятного там не было. Может, и не стоит мне знать.

— А что было утром? Заигрался? — продолжила допрос.

— Нет. Но я должен был исчезнуть согласно установленным правилам. Как обычный волшебник, взяв плащ.

— А я тебе помешала? — этот вопрос волновал.

— Нет. Но хорошо, что позвонила Егорию. Я не успевал этого сделать.

— Скажи, Дар, а как я перенеслась через всю всю империю во дворец императора, к тому же, защищённый волшбою?

— А вот это ты зря сделала. Тебя могли видеть во дворце. А тебя туда через парадный вход не пускали, в отличие от меня. Хотя... Всплеск волшбы был такой силы, что там полдворца могло снести.

— Это ты о чём?

— Тебе дом дал силу. По сути, ты напрямую источником пользовалась. Прорыв сделала. Сирена взвыла.

Чудно! Я ничего не слышала, кроме голосов.

— А обратно?

— И обратно так же: ты позвала дом, он услышал и забрал нас.

— Не стоило мне этого делать, да? — зерно сомнения муж зародил.

— Ты усомнилась во мне. Ай-я-яй! — пожурил нежно он. В голосе упрёка не слышалось, но я всё же спросила:

— Ты обиделся?

— Нет. Ты сейчас беременна, тебе прощается всплески неразумности и чувств. Я тревогу твою уловил. Но, родная, пойми, будет больше проку, если ты доверишься мне. Понимаю, сложно порою, но надо.

Я понуро опустила голову.

— Сегодня ты рисковала не только собой, но и нашим сыном, — продолжил отчитывать супруг. — Ты же помнишь, как тебе было плохо в цитадели.

Ой, я про это совсем не подумала. Без волшбы мужа дитятко мучилось. Оно не может ведь жить в безволшебном пространстве. Но дом, похоже, защитил.

Притронулась к огоньку рукой и послала волну благодарности.

— Но у тебя были такие безумные глаза... — оправдывалась я. — Я думала, что ты собой не управляешь.

— Моим якорем были ты и твои чувства. И когда ты начала переживать, то я начал погружаться в роль сильнее, чем следовало бы. А когда поддалась панике, то всё, у меня снесло управление ролью. И в таком состоянии хорошо, что ты меня выдернула оттуда.

— Ну, я молодец? — хотелось, чтобы меня похвалили.

Муж показно вздохнул и перебрался мне за спину. Обнял.

— Я тебя люблю, родная. Но ты должна понять, что дитятко — живое существо. Ты — мама, носящая под сердцем нашего первенца. А первородное дитя принадлежит роду и обладает силой обоих родов. Жаль будет его потерять. Это ведь наша кровиночка. Маленький человечек с ручками, ножками, глазками... — муж потрогал зашевелившийся животик.

И так мне стало стыдно за свой поступок. Я опять рисковала жизнью ещё нерождённого человечка, и своей, и мужниной. А ведь он оставил меня в безопасности. И Егорий напомнил мне об этом.

Сглотнула образовавшийся в горле ком.

На глаза выступили слёзы.

Муж развернул лицом к себе.

— Поплачь, — разрешил он.

И я всхлипнула. Он ловил мои слезинки, покрывая лицо поцелуями, а вот в уста ни одного поцелуя не подарил. Наказывает. Ну что ж, я заслужила. Захотелось в ответ обидеться, но я не стала себя накручивать. Да, виновата, но... Уже всё в прошлом. Всё обошлось!

От таких мыслей я быстро успокоилась, погладила мужа по длинным волосам. Даже просто лежать с ним в обнимку было приятно. Небольшое затишье. Мужа наверняка в розыск подали, хотя, наверное, просто схватили сразу и арестовали. И мне появляться нельзя на людях, особенно в училище. Правда, ещё у нас остались личины Корнелия и Кары.

— А что сделают враги со мной? — подумала я про свою мару.

— Не хочу думать, не хочу знать. Устал ото всего, — любимый зевнул, лёг рядом, приобнял, прижимаясь к моей спине.

Ах да, он же ночь не спал, да и я, можно сказать, что не отдохнула. А с ним спокойно. Всё позади.

И под мерное сопение любимого я тоже уснула.

Просидели мы взаперти пару девятиц, пока в один из дней не позвонил Егорий.

Муж вывел звонок на громкую связь.

— Здрав будь, почивший император! — усмехнулся супруг. А в его устах вообще двусмысленно звучит, он же с мертвецами общается.

— И вам доброго здоровья! Как вы? — пропустил шпильку правитель.

— Всё хорошо. Только жена уже волком воет, сидя в четырёх стенах.

— Вы готовы ловить на живца? — на что это он намекает? — Если готовы, то вперёд!

Мы с мужем переглянулись. Я действительно уже не знала, куда себя деть. И рукодельничала, и весь дом перемыла пару раз. Правда, высоко руки задирать муж не велел, как и городить башни из стульев и табуретов, чтобы достать до верха шкафов и смахнуть оттуда пыль, и уроки переделала, уйдя значительно вперед остальных, и даже колдовала, но хотелось какого-то движения. Приключений, ага. Будто мало, и ничему жизнь не учит!

Муж в это время просматривал защиту и всех тех, с кем общалась мара, чтобы выявить новые связи. Поэтому, можно сказать, что скучали, ага.

— У тебя есть подвижки в расследовании? — спросил супруг своего друга Е.

— К сожалению, убийца даже под пытками ни в чём не признался. Его мозг просто расплавился. Хотя применили слабенькое воздействие, особо и не ища заказчика, считают, что убийца действовал сам, в своих интересах.

Ага, поэтому убийца вошёл через парадный вход, с разрешения императора, где его все видят, ворота ему открывают. Или надеялся сразу стать новым императором да просчитался? Выставили Дара совсем лишённым ума. Обидно!

— Даже казнить некого, — пожаловался Егорий. Бедненький. Ему так хотелось зрелище устроить? Так он же ныне почил!

— И кто на твоё место метит? — не стал утрировать супруг, перейдя к насущным вопросам.

— Пока неразбериха, но... Проявили себя несколько кланов, пытающихся продвинуть своих наследников. Мало того, на моего старшего сына было совершено покушение, и на беременную жену. Причём, прямо в лекарне.

— Похоже, всё схвачено. Надеюсь, родные в безопасном месте.

— А вот тут засада, — скривился Егорий. — Оказалось, что безопасного места нет. Все те места, где раньше можно было отдыхать и ни о чём не думать, теперь представляют угрозу. Ты не мог бы...

Нам только императора и его семьи тут не хватает!

— Нет! — ответил резко супруг.

— Хотя бы жену и детей! Прошу! — в голосе Егория сквозили нотки беспокойства. Неужели согласен даже унизиться, но добиться своего?

Муж взглянул на меня. Я кивнула.

— Хорошо, — ответил супруг. — Жену и детей. Но ты отказываешься от планов на волшебный мир. И сделаешь всё, что в твоих силах и не только в твоих, чтобы его обезопасить от ваших интриг.

— Клянусь! — сразу же произнёс император.

— Нет. Клятву дашь только лично. И с твоей семьи тоже клятву потребую! — предупредил Дар. — Со всех!

— Хорошо.

Неужели он в таком отчаянии, что на всё согласен? Или что-то задумал?

— Так что за кланы, претендующие на твой трон? — муж не позволил свернуть с важной тропы разговора.

— Бартоломеевы, Васильевы, Милашевы, Петровы и Сиверины.

— Сиверины — знакомое родовое имя. Где-то я его слышал, — задумчиво отозвался Дар.

— Все кланы довольно сильны и так или иначе породнены с императорским родом.

— Но мы ведь ищем того, кто метит сразу на оба мира. Значит, это семья волшебников.

— Я ведь тоже метил на оба, но волшебником не являлся, — возразил почивший император.

Интересное признание. А сейчас он перестал претендовать на волшебный мир?

— Нет, тут что-то ещё. Мне надо подумать. В общем, я вас жду, — и Дар отбил звонок.

— И в каком образе мы предстанем перед гостями?

— Корнелия и Кары. Нас никто не должен видеть.

— Тогда может помолодеешь? — предложила я. Хоть уже и не воспринимала личины супруга, неизвестно, сколько придётся играть эту роль мужу. А чувствовать себя стариком с дряхлым уставшим от жизни телом, это не играть роль. Да даже если и играть, ни распрямиться, ни сделать что-то, в чём ты был бы в силе.

— Пожалуй, ты права, — согласился любимый.

И Дар развернул защиту дома прямо в воздухе. И я увидела незнакомого мужчину лет тридцати пяти, ходящего по кабинету и о чём-то размышляющего. Затем чуть постарше. Седина на висках, кое-где морщинки на лице. Но в остальном, вполне сносно выглядел, уже узнаваем. Корнелий!

Дар превратился в туман, а затем принял вид изображения с защиты. Вновь гладко выбритый и с короткими волосами.

— Теперь твоя очередь, Кара.

Я вздохнула и подошла к зеркалу. Поменяла облик на блондинку с голубыми глазами. Непривычно выгляжу. И живот выпирает. Хотя, беременность мне к лицу! Волосы оставила длинные — до пояса, переплетённые в тугую косу.

— Что с пропитанием? Оно у нас есть? — задала волнующий меня вопрос. Гостей ведь кормить надо. Тем более, таких важных.

— Живая рыба подойдёт? — спросил супруг. — А то наловлю.

Я скривилась. Не люблю разделывать живую рыбу. Да и я — городской житель, мясом обычно кухарки занимаются. А когда мачеха выгнала всех слуг и заставила меня перенять должность кухарки и посылала меня за харчами, я предпочитала покупать не мной убитую живность, пусть и не такую свежую.

Убить живое существо или человека — не могла даже подумать.

— Ты и не должна никого убивать, ведь являешься созидающей жизнь, — услышал мои мысли любимый.

— Но ведь кухарка сама убивает, обычно, живность.

— Раньше была должность такая в селе или городе — боец*, он скотину и бил. Сейчас не знаю, есть ли.

— Есть, — заверила я. Ведь покупала уже мясо, да и рыбу мне продавали уже неживую.

Продолжать разговор в этом ключе не стала, переключилась на насущные трудности.

— А кто обслуживать гостей будет? Они ведь привыкли к слугам. Да и кухарки нет.

И если мужа я вполне готова кормить, готовить для него, и гостей раз в девятицу могу попотчевать, то целый день стоять у плиты мне уже тяжело, а насколько наше гостеприимство растянется, не ясно. Да и наклоняться уже почти не могу.

— Я позову слуг.

— Уверен, что нам здесь нужны чужие люди? — сомневалась я. Мало нам гостей, ещё и слуг приглашать. А мы тут затворнический образ жизни ведём!

— А куда деваться? — пожал плечами Дар.

— А что с домом? — задала следующий вопрос.

— А что с ним? — не понял супруг.

— Ну, мы же сделали перепланировку. Как слуги это воспримут?

— Их задача прислуживать, а не задавать вопросы. Им за это деньги платят.

— Но рты ты им не закроешь.

— Во-первых, закроешь. Слуги дают клятву о неразглашении.

— И их насилуют здесь... — вспомнила одно из неприятных событий.

Дар поморщился.

— Нет. Это было однажды.

— Дважды, — напомнила я. Первый раз тоже можно сюда отнести.

— Ну что ж я могу поделать, когда ты мне крышу сносишь? — попробовал отшутиться муж.

Я нахмурилась.

— Никаких измен, Дар! Мало того, сделай так, чтобы гости тоже руки не распускали на челядь.

— Как скажешь, родная!

— Я предупредила!

Лжекорнелий кивнул.

Мы ещё какое-то время обсуждали где разместим гостей, какие харчи закупить, как гостей развлекать станем и прочие детали гостеприимства.

В обед мы отправились в город за покупками.

Корнелия узнали в книжной лавке, мимо которой супруг не смог пройти. Хотел посмотреть свежие газеты. Продавец — средних лет мужчина с длинной бородой — достал из-за прилавка стопку книг.

— Тебя дожидается, — и показал взглядом на стопку. — Давно ты к нам не захаживал. Я узнавал о тебе у наших общих знакомых. Сказали, что ты болеешь. Сильно сдал. В старика превратился. А однажды слышал даже, что ты помер.

— Правда? — оживился любимый — А от кого, помнишь?

Продавец стянул очки, потёр переносицу, потом ответил:

— Нет, увы. Слишком давно это было.

— Как давно?

— Осенью. Перед началом учебного года или в самом начале. Я тогда ещё подумал, что замену управителя быстро найти не смогут, а значит, поставят временно исполнять обязанности твоего прохиндея. К слову, как твой племяш поживает? Давненько его не видал.

— Да так... Разочаровал меня, — отмахнулся супруг, оплачивая предложенные книги и несколько газет, которые сам выбрал.

— Ну так детки растут, принимают решения. А молодости свойственно ошибаться.

— Так-то оно так, но головой надо думать... А у него между ног чешется! — муж хорошо играл свою роль. Походило на то, что дядюшка племянника или сына отчитывает.

— Да ты вспомни себя в его возрасте! Сколько волшебниц соблазнил, прежде чем жениться надумал! А неволшебниц! В столице по тебе каждая вторая сохла! — продавец средних лет вновь снял очки и протёр стёкла. — А это кто? Неужто ты остепенился?

— Позволь представить тебе мою супругу.

— Гляжу, у тебя пополнение скоро!

Муж расплылся в улыбке, а потом поманил меня к выходу, бросив на прощание продавцу:

— Мы пойдём.

— Погоди, а ты слышал новости? — не хотел отпускать нас продавец книжной лавки.

— Какие? — остановился у самой двери Лжекорнелий.

— Так императора убили. Поговаривают даже, что управитель Радужного волшебного училища.

— Я уже не при делах почти учебный год.

— Так не ты. Молодой какой-то. Кто его назначил-то без должной проверки?

— И что, его поймали? — спросила я.

— Поймали. Но во время допроса он помер. Теперь у нас ни императора, ни управителя. А волшебное училище — это ж самое важное для волшебников. Как их воспитают, такими потом и вырастут. Поговаривают, что со следующего года набирать станут деток совсем малых, лет семи-девяти от роду. Боюсь, как бы война не началась!

— А зачем управителю волшебного училища император этого мира сдался? — невозмутимо спросил супруг.

— Хороший вопрос. Только кто ж его знает?

— Волшебники не стремятся к власти, — вставила своё слово.

— Этот, видать, стремился.

Я тронула локоть мужа, намекая, что нам пора.

— Ладно, приятно было повидать тебя! Мы пойдём, а то нам ещё за город ехать.

— Будьте здоровы! Лёгких вам родов!

— Благодарим, — ответил любимый, и на этот раз мы ушли.

Сев в локомобиль, мы направились за черту. Так назывались новые районы города — многоэтажки для бедных. Муравейники.

Раньше люди жили относительно одинаково. Кто трудился лучше, тот добивался своих целей. Земледельцы — большого хозяйства. Горожане занимались ремёслами и, если справлялись и семьи большие были, то открывали несколько лавок, порою не в одном городе. Но каждая семья имела свой дом. Кому-то из молодым ставили отдельный, если побогаче. Бедняки жили несколькими поколениями в одном доме, иногда разделяясь стенкой между сыновьями. А дочь, как известно, отрезанный ломоть, уходит в род мужа.

Потом, когда общество разделилось на слои, постепенно стали выживать бедняков из центра Радужного, увеличивая границы города. И в общении городом стали называть старый город, где теперь жили аристократы. Остальных людей большинство аристократов считали холопами — небольшого ума, годных лишь прислуживать. Образование стало тоже преимуществом богатых. А в счёт отобранных и снесённых домов простолюдинов, владельцам выдавали квартиру в муравейнике. Но семьи всё же расселили. Те, кто жил со стариками, получали больше комнат в квартире, чем те, кто отделился за стенку.

Вот в пригород мы и направились. Искать себе слуг. Муж решил, что надо поменять челядь, чтобы разницу в поведении между ним и Корнелием не заметили, если такая будет.

Зашли в ближайшую новостройку да пошли по квартирам, начиная снизу. За дверью слышалась возня, но нам открывать не спешили. Почему? Да и двери железные у многих, правда, не всех. Чудно!

Мы уже собрались уходить, обойдя десять ярусов, когда встретились с выходящими из квартиры женщины с двумя детьми. Одна девушка была лет двенадцати, второй мальчик лет четырёх.

— Здравствуйте, — поприветствовал их муж.

Женщина окинула нас испуганным взглядом, потом всё же поприветствовала нас.

— Чего вы хотели?

— Нанять работников. Да прошлись по дому, никто дверь не открывает.

— И не откроют. Народ боится. Открывают только знакомым, предварительно в глазок поглядев.

— Чего боятся?

— Бандитов.

— Неужели преступность повысилась?

— Так давно уже. Как нас за черту переселили, так и живём тут со всяким сбродом — пьянью да бандитами. Нас же всех, у кого денег на терема не было, к черни приравняли. Теперь простолюдин ничего добиться не может, ни лавку по сбыту своего товара открыть, ничего. А в квартире каким ремослом займёшься, разве что для себя что смастерить сможешь. Давят мастеровой люд в зародыше.

— Кто?

— Бандиты. У них всё схвачено. Своим делом заниматься невыгодно, приходится работать на чужого дядьку. Ещё и налогами обложили.

Мужу не нравилось то, что женщина говорила. А он на меня поглядывал. Беспокоится, как бы меня не тревожить? Женщине хотелось поболтать, но у нас время поджимало. Поэтому или в беспокойстве обо мне муж сменил русло разговора:

— А не подскажете, где найти трудолюбивых работников?

Женщина пошла по лестнице с детьми, мы — за ней. Старшая девочка вперёд убежала, а младшего сына мама за ручку вела по ступеням. Вроде бы, уже не маленький, сам может идти. И почему подъёмником не воспользуется?

— А почему пешком? — спросила я.

— Так подъёмник не работает. Уж месяц как. Никто и не чинит. Только деньги гребут не понятно за что, — жаловалась женщина.

— А вы за что платите?

— За услуги, которых не получаем.

— Зачем же платите?

— А не будем платить, отключат свет, воду, газ. Как жить тогда? Это в своём доме можно на улице нужник поставить, воду из колодца наносить, печь дровами топить. А здесь как? А коли долг станет слишком большим, так из квартир выселят.

— А если выселят, то куда переселят?

— Никуда. Бомжом* станешь. А как мы будем без детей?

— А детей куда?

— Так в детский дом заберут.

Ужасы какие-то женщина говорит.

— Так подскажете, как найти работников? — переменил русло разговора супруг.

— Всё зависит от сложности работы. Старшая дочка может к вам пойти, если не сильно тяжёлая работа и обижать не будете.

— А вы сами не хотите?

— А куда мне мелкого девать?

— Пусть с вами будет. Питанием и проживанием обеспечу. И девушку свою возьмите. Но и этого недостаточно. Нам ещё люди нужны.

— Много?

— Ещё двоих женщин, хотя бы. Нам кухарка нужна, две горничные и управляющая.

— А мужу работу не предложите?

— Дворецким пойдёт?

Женщина разулыбалась.

— Тогда считайте, что кухарка, горничная и дворецкий у вас есть. А управляющей могу посоветовать свою подругу. Она хорошо строить людей умеет и управлять ими. У неё одна дочка Викиного возраста. Может тоже горничной пойдёт.

Вика, судя по всему, старшая дочка этой женщины, которую мы видели.

— Но от обязанностей отлынивать нельзя. И возьму со всех вас клятву.

— Как скажете. Я сегодня вечером поговорю с мужем, как с работы придёт. А вы из волшебников, что ли?

— Да, — ответил супруг.

— Мы придём часов в десять вечера, скажите лишь адрес. И нам нужно приглашение, иначе нас арестуют за нарушение комендантского часа.

— Хорошо. Мне нужен ваш сотовый, я позвоню.

Мы ушли.

— Что за пригласительные? — удивлённо спросила я любимого.

— А вот это предстоит выяснить.

— А комендантский час с каких пор?

— Не знаю, родная. Похоже, мы отстали от жизни. Но у меня есть, кому позвонить.

Муж связался с Егорием. Император очень удивился, услышав от нас пересказ новостей. Будто мы в иную Явь попали.

— Я буду сегодня вечером у вас. Тогда и пообщаемся.

— Нам нужны пропуска для людей до вечера.

— Хорошо, Корнелий, через два часа достану.

— Вот и замечательно!

Когда звонок уже отбился, мне показалось, что на другой стороне Егорий выругался.

Обещание "почивший" император сдержал. Передал Дару свои координаты. Мы, как раз, в локомобиле ехали.

— Веришь ему? — уточнила я перед тем, как муж собрался за пропусками.

— Верю.

— А я верю тебе! Всё будет хорошо!

Муж улыбнулся и исчез. Благо, водитель отделён перегородкой от нас. До дома оставалось совсем немного. Только бы успел! Водитель обязательно опустит перегородку, как доедем. Я листала книги, купленные мужем, чтобы отвлечься от переживаний. Какие-то непонятности. Даже не пойму, о чём тут речь, хотя, получила неплохое домашнее образование, за исключением последнего года, когда мачеха житья не давала. Но я умудрялась находить ночами время, чтобы почитывать книги, оставленные для Изольды учителем.

Отложив книги, вновь вернулась к мыслям о муже. Надо верить в то, что всё прекрасно будет! И я верила, с трудом заставляя себя думать правильно. Эти две минуты ожидания показались вечностью. Но вот Дар вернулся с пропусками.

Выдохнула облегчённо.

Но на этом муж не успокоился, а сразу позвонил нашей новой поварихе и передал ей пропуска на две семьи. А я — верила, что он успеет.

— Всё, можно выдохнуть? — спросила вернувшегося любимого, когда мы уже подъезжали к дому.

— Ты не покушала.

— Сейчас чего-нибудь соображу.

Любимый кивнул. Локомобиль остановился. Муж рассчитался с водителем и протянул мне руку, помогая выбраться из машины. Мы дома! Ура!

Примечания по главе:

бомж — абревиатура, которая расшифровывается "без определённого места жительства".

Боец* — (Даль) у мясников, кто бьет и свежует скотину; мясники держат особых бойцов.

Глава 30

Дома, пока ели, я спросила мужа о книгах для Корнелия.

— Это зачарованные книги, — прозвучал ответ.

— Но я смотрела их, в том числе и перестроившись на волшебное зрение. Ничего.

— Всё не так просто. Их прочитать может лишь волшебник. Ты пока ещё учишься.

— Но как? А если об этой тайне узнает кто-то другой. Ну, допустим Егорий. Он ведь может приказать волшебникам, дающим ему клятву.

— А тут тоже своя хитрость. Их может прочитать лишь волшебник для своего развития. И передаче эти сведения не подлежат. Будет белиберда. Вот как ты читала и ничего не поняла. Так и другие не поймут.

— А ты прочесть можешь?

— Да.

— А кто эти книги пишет?

— Боги.

Я расширила глаза. Неужто им есть время для такого?

— Да, все ответы даются нам. Нужно лишь искать. Причём, каждый видит в этих книгах своё, в зависимости от своего развития. И перечитывая, находит что-то новое, обращает внимание на другие детали.

— И как часто тебе приходят такие книги?

— Они подписаны. Эти для Корнелия.

А я зыркнула на стопку книг, где был непонятный набор обычных букв. Сейчас эти буквы сложились в надпись: "Корнелий Деев". А стоило отвести взгляд, как заметила, что буквы переставляются. Я повернулась к книгам и прочла: "Дарующий Покой". Подняв книгу, передала Дару. А затем глянула на вторую — верхнюю из стопки. Там буквы тоже переставлялись. "Кара" — гласила надпись. Чудеса! Это мне книга?

Губы сами растянулись в улыбке, и я сцапала книгу, нежно прижимая её к груди и поглаживая. Муж довольно хмыкнул.

А я просмотрела остальные книги. Там везде было "Дарующий Покой", меняющееся на "Корнелий".

Значит, мне только одна книга. Но и за это благодарна.

Прошептала слова благодарности богам, кем бы они ни были — Предками или Творцами этой Вселенной.

— Раз поела, пойдём в читальню, — муж поднялся. — Там почитаем, пока гостей нет.

Я встала из-за стола. Грязная посуда исчезла, превращаясь в туман. Это супруг придумал, чтобы не мыть посуду.

— Нам ещё понадобится посудомойка? — появилась именно эта мысль.

— Нет.

— А кто ж мыть будет?

— Посуда, доставшаяся от Корнелия, зачарованная. Просто мне приятно видеть твою улыбку, когда посуда исчезает и детский восторг. Ты рано повзрослела. А волшебство — это возможность окунуться в сказку. В детство.

Я хмыкнула и прижалась к любимому. Как приятно, что он меня так понимает!

— Так книги личные или для любого волшебника? — вспомнила, что зацепило.

— Есть личные, есть общие. Эти — подписанные.

— А содержимое у них меняется? — задала следующий вопрос.

— Не совсем. Меняется восприятие человека со временем. Читая первый раз книгу он видит в ней, допустим, сюжет. Потом живёт, развивается, и будто вспоминает о давно прочитанной книге, ему хочется её перечитать. На самом деле данные в книге многослойны. Всё охватить за раз невозможно. С развитием личности появляются новые ключики, которые и напоминают о давно прочитанной книге. И ты перечитываешь с учётом новых знаний и видишь совсем иное, на что не обращал раньше внимания. Но можно книгу и не читать.

— Как так?

— Люди постоянно задают вопросы, решают текущие трудности, думают над поставленными задачами. У некоторых из нас есть любимые книги, часто затёртые до дыр. Вот эти книги можно использовать для ответов. Не всем такое под силу, надо ещё поймать именно свою книгу, дающую ответы.

— И как её применять?

— Формируешь в мыслях вопрос и открываешь на первой попавшейся странице. Затем тычешь в любое место пальчиком. Открываешь глаза и читаешь ответ. Некоторые так ответы находят.

— Но не все.

— В это надо поверить. Сила мысли значит в нашем мире очень многое.

— В этом или волшебном?

— В том, в котором ты находишься. Мы можем сами формировать свою Явь. Ставить условия выполнения, но нельзя сомневаться.

— Что ещё за условия выполнения?

— Допустим, ты строишь цепочку событий. Если ты в ближайший час не будешь смотреться в зеркало, то к нам гости не придут. Или если упал нож, надо постучать три раза им об пол, чтобы не пришёл к тебе мужчина. Это примета, но... Это формировывание Яви. Действует и в обратную сторону. Но в плохое легче верится, поэтому чтобы это не воплощать, придумывают обходные пути. Как с ножом или зеркалом.

— То есть, сейчас, чтобы гости пришли, мне следует заглянуть в зеркало.

— Верно.

— А если гостей не хочу, то не смотрюсь.

— Да.

— То есть, чтобы эта книга служила ответами на все вопросы, мне надо в это поверить.

— Эти книги — это обучение. Когда волшебник заканчивает училище, то помимо стремлений, часто перестаёт учиться. Тогда ему приходят подобные книги. Не сразу все, а по мере развития.

— Приходят в определённое место?

— А это зависит от обстановки. Тебе на глаза попадается книга, и ты не можешь пройти мимо. Не обязательно книга. Это может быть любой источник данных — звук, изображение, даже вкус. Мы ведь с тобой это уже обсуждали. Случайностей нет. Если ты идёшь и тебе перегородили дорогу, то либо этой дорогой нельзя идти сейчас, либо нельзя вообще попадать сегодня к своей цели. Например, едешь в локомобиле к стану, тут колесо лопается. Ты можешь пересесть в другую машину, а можешь подождать. Если подождёшь, пока колесо заменит водитель или не дождёшься, то, скорее всего, всё наладится. А поедешь и можешь попасть в аварию и погибнуть. Нас берегут, если нам не надо там быть. А если наоборот, то тебе обстоятельства подгонят так, что ты пострадаешь. Просто потому что ты заслужил или выполнил своё предназначение.

Как всё сложно и одновременно просто. Причина и следствие. Нет безнаказанности.

Зачем тогда нужен мой дар, если богини судьбы вполне справляются с сотворением для тебя того, что случится, хорошее или плохое?

Мы пришли в читальню и сели на диванчик. Каждый со своей книгой. А лишние источники знаний муж спрятал в Навь.

Открывать книгу было волнительно. Я прижимала её к груди и не знала, что там меня ждёт.

А потом открыла. И погрузилась в чтение. Любовный роман с волшебством. Причём написан интересным языком. А между строк мелькали ответы на незаданные вопросы. Прочла главу и закрыла книгу, осознавая это. Нет, пока не в силах осознать! Начала перечитывать, уже не обращая внимание на сюжет. Но не осилила даже главу. Заметила закладочку, заложила книгу.

Перевела взгляд за окно. Уже темнело. Это ж сколько времени мы провели за книгами?

— Дар, — повернулась к супругу. Он тоже с трудом оторвался от чтения.

— Надо что-то приготовить по-быстрому. А то придут гости, чем их кормить? Понимаю, что на ночь есть уже не положено, но, вдруг они ничего не ели?

— Хорошо. Я с тобой. Помочь чем?

— Просто посиди рядом.

Мы вернулись на кухню, я проверила запас продуктов, начистила картошки и занялась рыбой.

— Дар, ты не мог бы очистить чешую? — попросила мужа. — Будь добр.

Рука мужа превратилась в туман, который обволок рыбину, а спустя мгновение чешуи не осталось, а рыба оказалась порезанной.

— Благодарю, любимый! — я повисла на его шее.

— Во благо, родная!

Муж сидел и читал, а я готовила, и мне это нравилось. А потом тоже села читать, отрываясь на то, чтобы что-то уточнить у супруга или перевернуть рыбу, посолить картошку, сделать огонь меньше и так далее. Благо, по уборке муж установил заклинание, которое поддерживало порядок. А если вещь не на месте, то она исчезала. Не безвозвратно, но на какое-то время. Это я придумала, чтобы каждый за собой убирал. Давался для каждой вещи час. Не успел — попрощайся с нею.

Исключение — посуда.

А потом в дверь позвонили. Как раз всё успели!

Я проверила себя в зеркале, взглянула на мужа новым взглядом. Лжекорнелий выглядел красавцем, пусть и не слишком молодым.

— Пошли встречать? Интересно, кто это?

— Егорий под личиной и его семья.

— Встретишь? А то я в домашнем платье. Пойду переоденусь.

— Хорошо. Как раз и клятвы возьму.

За сим и расстались.

Дом ожил — наполнился суетой, голосами, криками. И нашему источнику это явно понравилось. Мне же, с непривычки, как обухом по голове. И это при том, что шумоизоляцию мы предусмотрели умную: если мешают звуки, можно их отсечь, и наоборот, включить, чтобы весь дом слышал — на случай непредвиденных обстоятельств.

Пока шумоизоляция находилась на среднем уровне.

Я переоделась. Интересно, муж обрадовал гостей, что горничные у нас выполняют урезанные обязанности? Постель сменят, бельё постирают, помогут с волосами, если смогут, и помогут застегнуть платье, если оно на спине застёгивается. Ещё горничные помогают накрыть на стол в столовой и убрать потом грязную посуду. Никаких завтраков, обедов и так далее, в постель или покои, если человек здоров. И вообще, питаемся лишь на кухне или в столовой. Но гости сами одеваются, ухаживают за собой. Повариха лишь готовит.

И да, уважительное отношение к каждому человеку, на равных.

Я спустилась к гостям, муж подал мне руку. Подол был длинный, я всё время в нём путалась. А дамы высшего общества носили лишь юбки в пол. Разрешалось носить каблуки, чтобы на подол не наступать и при ходьбе оголять лишь мысочки обуви.

А сейчас на каблуках мне было очень неудобно.

Кивнула в благодарность супругу. Ощутила, как по ногам скользит его туман, каблуки исчезают, но при этом я ниже не становлюсь.

— Что ты сделал?

— Увеличил толщину подошвы.

— Благодарю. Как первое впечатление?

— Потихоньку привыкаю. Скоро ведь нам предстоит подобное.

Губы расплылись в улыбке. Приятно, что готовится и воспринимает всё это испытание правильно.

Мы прошли в гостинную, где нас ждала беременная императрица с тремя детьми. Старшему сыну было лет пятнадцать, среднему лет пять, а младшей дочке годика три.

И девочка вот прямо настоящая принцесса. В пышном платьице в пол, волосы завиты в локоны. Только она почти спала.

— Давайте не будем затягивать церемонии, — сказал муж. — Это моя жена Кара. Кара, это Лиса, это старший мальчик Любим, младший Славик, и дочка Сияна.

— Очень приятно, познакомиться, — ответили мы вместе с Лисой.

— Прошу к столу, если вы голодны. Или можете пойти сразу отдыхать.

Девочка присела в реверансе, мальчишки чуть поклонились.

— Мальчики пусть поужинают, а я пойду дочку уложу.

— Хорошо. Я пойду покажу покои, — вызвался супруг.

— А я покормлю мальчиков, — подхватила деятельность я.

Решила, раз народу нет, покормлю детей на кухне. Отправила только их сперва руки мыть.

Старший Любим брезгливо окинул скудный стол, а вот младший с любопытством осматривал окружение.

— Это вкусно. Не хотите — никто не заставляет.

Я наложила им, а также себе. И села есть. Слюнки текли ещё во время готовки, и хоть так поздно обычно не ем, сейчас соблазнилась.

Вскоре Лжекорнелий подошёл, и я ему тоже наложила.

На кухне у нас стоял круглый стол, за которым мы и расположились.

Дети всё же попробовали еду и с удовольствием стали уплетать оба блюда. Млажший не проронил ни слова. Смущается? Но иногда бросает на меня чудные взгляды. Я им ещё предложила свежие овощи и зелень. Но они отказались.

Вскоре к нам подошла императрица, и я её тоже усадила за наш стол. Показала, где удобства и можно помыть руки.

— Уснула Сияна?

— Да. Устала за день. Мы ехали без удобств на ближайшем поезде.

— Как твоё самочувствие?

— Тоже устала.

— Так ложилась бы.

— Я бы с радостью, но младшая дочка просит есть, — сказала императрица, поглаживая животик.

— У нас пока скромненькая еда, что успела приготовить. Тоже целый день на ногах. Слуги придут чуть позже.

— Да, твой муж уже сообщил, что у вас не слуги, а помощники по хозяйству.

— Мы вообще без них обходимся. Скрываемся ж.

— Да, я знаю. Жду — не дождусь, когда муж раскроет заговор. Да и вам хлопот доставляем.

— Всё хорошо.

— Егор сказал, что проверил ваш дом. Он — надёжный. Даже муха не проскочит!

Это в прошлый раз его люди проверяли, что ли?

Мы пришли на кухню, где мальчишки уже доели, но всё ещё голодно поглядывали вокруг.

— Добавки? — предложила я.

— Если можно, — тихонько ответил Любим, а Славик отвёл глаза.

Я наложила добавку обоим, и пригрозила, что если кто-то из них не съест, придётся маме доедать, как за маленькими.

Лиса улыбнулась. Ели в молчании, а когда закончили, то поблагодарили за вкусный ужин.

— Так, зубы чистить, мыться и спать! — отдала я распоряжения. — Пойдёмте, мальчики, покажу, где ванная и ваши спальни, — решила их проводить.

Я отвела сыновей Егория в выделенные на семью покои. Мальчишек разместили в одной спальне с двумя кроватями, маму с дочкой в другой спальне. Ещё была у них общая гостиная, кабинет, и два совмещённых санузла и один нужник из гостиной.

А вот гардеробной у них ни у кого не было. Её место занимали два шкафа в их спальнях.

Личные зубные щётки, расчёски я выдала. Полотенца — тоже. Постель чистую дала, но не застелила.

— И как спать без постели? — спросил Любим брезгливо.

— Берёшь и застилаешь. Снимаешь всё бельё с постели, — показала я на одной кровати, — расстилаешь простынь на резинке. Надеваешь наволочку на подушку, вывернув вначале наизнанку, пододеяльник на одеяло.

Одна постель моими стараниями да с помощью мальчиков была застелена.

— А ты, Любим, себе застели с помощью брата. Он подержит уголки пододеяльника.

Любим кривился, ругался, но всё же кое-как застелил. А я лишь помогала советами.

— Помоги братику помыться и вытереться. Сменное бельё, надеюсь, у вас есть.

— Вы такие бедные, что не можете горничных нанять?

— А ты что — без рук, что сам не можешь себе постель застелить? Неужели горничная лучше тебя?

Отрок поджал губы.

— Я зато учёный! Знаю арифметику, политику, экономику, иностранные языки.

— И как это сейчас тебе может пригодиться за пределами дворца? Слуг нет, ты беспомощен, будто младенец.

Любим промолчал.

— Всё, оставляю вас. Мойтесь под душем, если надо, с мылом, чистите зубы и спать. Любим, ты должен проследить за Славиком, чтобы он почистил хорошо. Сможешь? Тебе такое ответственное задание можно поручить?

— Можно!

— Тогда, надеюсь, ты оправдаешь моё доверие. Доброй ночи!

Стоило выйти за дверь, я спряталась в соседних покоях я включила защиту, подглядывая и подслушивая.

— Что смеёшься? — это Любим.

— Да нет, ничего, — хохотнул Славик.

— Иди, мне поручено следить за тобой, как ты зубы чистишь! — важно ответил Любим.

И тут до меня дошла вся нелепица сцены. Любим показался несмышлёнышем для своего возраста, важничающего, как дитя малое. А вот Славик молчал всё время. Будто смущался незнакомцев. Но... Сейчас поняла, что взгляды, которые он бросал на меня, были отнюдь не любопытные. А оценивающие.

Их поменяли личинами!

Значит, Любим возраста Славика и наоборот. Личины наверняка тоже не отражают настоящую внешность.

Лису я никогда не видела в облике императрицы, но не могла же она в знакомой личине путешествовать?

Я вернулась к мужу и Лисе, и замерла на пороге, присматриваясь. А ведь, правда, у неё другая внешность. Не та, под которой я её знала. Неужели я могу видеть сквозь личину?

Это была даже не дама, а дородная женщина простенькой наружности, с платком на голове. Но под личиной была знакомая мне Лиса. В простеньком, но дорогом наряде. У входа стояли узелки с вещами.

Слуги?

— Личину придётся сменить, — сказала с порога.

На меня подняли две пары глаз.

— Во-первых, замашки. Они у вас аристократические. Ваш младшенький Любик вас выдал.

— Либим — старший, — возразила императрица.

— Ага, он хорошо играет старшего, не спорю, но... Слишком детское восприятие жизни у него. Не сомневаюсь, что он очень умный для своих лет, но... К тому же, ты, Лиса, не сможешь работать наравне с горничными.

— Ну так наравне не смогу, да, но... Мы всё же останемся в своём облике. Дети — мои племянники.

— Значит, хочешь быть горничной?

— Гувернанткой. Обедневшей вашей родственницей.

— Хорошо, — сказал супруг. — Пусть будет непрямая родственница, жена моего троюродного брата. Умершего несколько месяцев назад. А поместье ваше продали за долги, и выставили вас на улицу. Ты связалась со мной, зная, что у меня нет наследников, попросила приютить.

В будущем, будешь няней для нашего дитятка. Если всё ещё придётся у нас жить.

— Детей надо всё же поменять, — возразила я. — Хотя, дело ваше. Но лучше б Славик помалкивал в своём возрасте и росте, а Любик в своём.

Тут раздался звонок в дверь. Я взглянула на часы. Десять! Вовремя!

— А вот и наши слуги, — сказал муж и пошёл встречать гостей.

— Пойдёшь отдыхать? Или со слугами сперва познакомишься, — спросила я нашу гостью.

— Пожалуй, пойду. Очень устала за день. Ты меня извинишь? — спросила императрица.

— Да, конечно.

Она ушла, а я отправилась к супругу.

Знакомство со слугами прошло сумбурно. Муж взял с них клятвы о неразглашении, безопасности, верности нам и гостям, если она не противоречит нашей. И в случае трудностей или, не приведите боги, угрозах или двусмысленностях, обращаться ко мне или мужу.

Ну и обговорили отношения. Никакого насилия. А если вдруг — дотронуться надо до стены дома и позвать мысленно на помощь.

— Да, и ещё, чтобы вы знали, в высшем обществе может и можно опорочить честь аристократа, но не женится аристократ на простолюдинке. Поэтому не советую заводить отношения с гостями.

— Почему не женится? — спросила Вика. Уже думала о том, чтобы при возможности использовать этот способ выйти замуж?

— Потому что в высшем обществе чаще всего союз заключается без любви, по расчёту. Поэтому даже при искренних чувствах самое большее, на что вы можете рассчитывать — роль любовницы.

Эти правила я знала. Не все мужчины хранили себя для будущей жены. Да и после женитьбы, чаще всего тоже. А вот женщине разрешалось заводить любовников только после рождения двух мальчиков — наследников. До этого она должна была быть чиста, в крайнем случае, лишиться девственности до свадьбы, и выйти замуж за своего единственного мужчину, и после заключения союза быть верной своему супругу до наступления этого условия.

Ну и аристократ, лишивший девушку из высшего общества чести, должен был на ней жениться, иначе девушку ждала судьба послушницы при храме. Всю жизнь. А мужчину — прилюдное заявление о его преступлении и проклятие для рода на неимение детей.

Да, жестоко. Но... Неповадно чтобы было. В том числе и для рода наказание, раз плохо воспитали сына.

Но муж лукавил, потому что лишение девушки девственности в любом случае наказывалось. Даже простолюдинки, правда, не так сурово, обычно штрафом, соизмеримым хорошему приданому и обязанностью выдать её замуж. Вот уже не девственниц — да, использовали для своих утех аристократы, безнаказанно. И часто даже насильничали. И тут уж ничего не поделаешь. Мужа нет, значит, распутная девка. И тебя может использовать любой.

Я отвернулась к окну — этот разговор был мне неприятен, но необходимым для девушек.

— Если все всё поняли, предлагаю идти спать. Если голодны, там на кухне есть остатки ужина. Объедки со стола отправляете в горшок на кухне, на нём написано: для пищевых отходов. Вы читать умеете?

Наша новая кухарка неохотно кивнула и сказала:

— Я немного умею.

— А остальные почему нет?

— Так кому ж учить-то? Это ж вы себе учителей нанимаете.

— Как же вы научились?

— Работала в молодости горничной. Хозяйская дочка просила меня запоминать буквы, вот немного и научилась.

Почувствовала взгляд супруга и будто ему нужно было моё одобрение. Повернулась, встретилась с ним взглядом и кивнула.

— Жена с девушками позанимается в свободное время. Девушки будут учить остальных. Но читать и писать должны уметь все. Даю вам два месяца, чтобы выучить буквы и научиться читать, хотя бы по складам, и писать хотя бы печатными буквами.

— Это обязательно?

— Да. Кто не научится, будет уволен. Да, и ещё... — муж окинул взглядом всех слуг. Среди которых было двое мужчин, две женщины, две девушки и мальчик. — Научить чему-то кого-то невозможно, можно только научить себя. Плохих учителей нет, есть плохие ученики. Если желание учить себя есть, вы научитесь и достигните поставленных целей любым способом. На этом всё. Пойдёмте, покажу вам ваши комнаты, кухню и санузлы.

Далее муж показывал наш дом, где что лежит, какие правила. Предупредил о разбросанных вещах, о том, что дворецкий открывает дверь, но гостей не может провести даже на порог. Нужно узнать кто пришёл, цель его посещения, всё запомнить и записать. Пока не научится писать — запоминать наизусть.

— Мы пока дома, но не значит, что будем здесь постоянно. Поэтому вы должны сказать гостю, что посмотрите, дома ли хозяин. К тому же, гости бывают нежелательные. Выходить на порог нельзя! Это в вашей безопасности. Нанести вам вред, пока вы не вышли за порог, не могут. А дальше как действовать, будет решаться в каждом отдельном случае. Мной.

Я показала нашу кухню, где оставшаяся еда, куда её надо убирать на ночь, если не съедена, где урны для разного мусора, где кладовая с харчами, посуда. Как посуда очищается.

Комнат у слуг пока было три. Девушек поселили в одну комнату с двумя кроватями, повариху с дворецким и младшим сыном — в другую, а экономку и садовника — в третью. У каждого в комнате имелся свой совмещённый санузел с душевой, раковиной и унитазом. Ещё все три комнаты выходили в общую гостиную, где были кресла, два дивана и стол. Слуги могли вместе коротать досуг.

Слуги же, увидев условия, в которых им придётся жить, расплакались.

— Какая зарплата? — спросил муж нашей новой управляющей.

— Золотой в месяц на семью, плюс питание и проживание. Если научитесь читать и писать, жалование прибавлю. Пока считаю, что ни один из вас читать и писать не умеет. Если ваш сын научится читать и писать и будет выполнять мелкие поручения, то ему тоже назначу жалование. На игрушки и одежду хватать будет.

Всё, оставляю вас. Завтра завтрак ровно в восемь. Накрыть надо в столовой на шестерых. Готовьте сразу с учётом себя. Но вы питаетесь отдельно, когда пожелаете. Пусть решает управляющая. Но еда за пределы столовой и кухни не выходит.

Да, и ещё, девушки пусть завтра перед завтраком подойдут ко мне в кабинет. Доброй ночи!

Муж подхватил меня под локоток и повёл в наши покои.

Я так устала, что ноги еле переставляла. Но поплелась мыться и чистить зубы.

Уже ложась спать, спросила мужа, зачем ему девушки понадобились?

— Ревнуешь? — спросил он со смешинкой в глазах.

— Разве похоже?

— Мне было бы приятно.

— Я тебе доверяю, — правда, даже мысли не возникло подумать что-то такое.

— При этом всячески напоминаешь о моих ошибках.

Он был прав. Я злопамятна. Хоть и простила, а помню.

— Прости, любимый.

Он вздохнул, мол, всё равно никуда мне от тебя не деться. Потом всё же признался:

— Оберег дам девушкам, чтобы внешность изменить. Не стоит привлекать внимание.

Это правильно.

— А откуда ты возьмёшь оберег? — насколько я помнила, здесь действует лишь волшба владельца источника.

— Будем с тобой делать с утра.

— Почему не сейчас.

— Ты ведь устала. Едва ноги переставляешь.

— Да, устала. Но завтра с утра времени не будет. В восемь ведь завтрак, а в девять — учебный день.

— Встанем пораньше.

— Я тоже буду колдовать?

— Моя волшба связана с Навью, не уверен, что смогу сделать нужный оберег. Поэтому придётся тебе использовать свою силу. Я всё приготовлю, дам указания, а ты будешь зачаровывать оберег. Поэтому отдохнуть надо хорошо.

— Ночи не хватит...

— Хватит. Дом-то волшебный!

Убедил!

Любимый ушёл чистить зубы, а я легла и смежила веки. Надо его дождаться...

Глава 31

Утро началось с нежных поцелуев.

Я открыла глаза, понимая, что выспалась.

На дворе ярко светило солнышко, заглядывая в незанавешенные окна. С улицы вообще не было видно, что происходит внутри, поэтому мы полностью отказались от занавесок. Арочные окна сами по себе были красивые, окон было много, и с восхода до захода солнца освещение вообще не требовалось.

Мужа рядом не оказалось.

— Дар? — сказала и тут же закрыла рот ладошкой. Можно ли быть честными наедине?

Прикоснулась к стене дома, посылая пожелание здоровья и вопросы шумоизоляции наших покоев. Защита нашего крыла была непроницаемой.

Взглянула на часы. Семь утра. Успеем ли мы сделать запланированное и где любимый?

Чем мужа ждать и зря терять время, начала приводить себя в порядок. Надела особую форму для зельеваренья — налокотники, передник поверх голубого училищного платья, волосы подобрала под косынку, чтобы и волосинка не упала.

Пока крутилась перед зеркалом, разглядывая себя в новом облике учащейся — всё же я привыкла к себе как Мирике, а не Каре — подумала о том, кто же меня целовал, ведь я проснулась от прикосновения любимого.

— Готова? — услышала из спальни голос любимого.

— Доброе утро! А кто меня целовал? — спросила сразу, пока не забыла.

— Я. Увлёкся немного.

— Но я тебя не нашла рядом.

— Я ушёл по делам в училище, пока ты просыпалась.

Я вышла из гардеробной. Покрутилась перед любимым. Дар окинул меня оценивающим взглядом.

— Красавица, но для наших целей такой наряд не годится.

Я хлопала глазами, стараясь припомнить уроки и практику в лаборатории.

— Почему?

— Потому что по всем правилам некогда делать. Да и внешность эту светить не стоит. Меняй её. Оставь цвет волос, но остальное измени, чтобы тебя не узнали. Пойдём в училище. И волосы распусти.

Муж ушёл вновь, просто исчезнув. Значит, в училище, раз без плаща обходится.

Я стояла какое-то время перед зеркалом и не знала, какую внешность себе состряпать. Потом стала менять отдельно части лица.

— А другую внешность выбрать не могла? — услышала за спиной родной голос.

Я перевела взгляд на своё отражение.

— Ой! — закрыла я рот рукой. Мда! На меня смотрела Белочка. — Я изменю, погоди, — пробормотала я. Это ж надо было так извратиться!

— Не надо. Всё не просто так. Оставь! Волосы удлини только. И чуть светлее сделай.

Представить облик Белочки труда не составило. И вот я взираю на неё.

— Теперь надо твой волшебный слепок подделать.

— А это не повлияет на волшбу?

Муж задумался, а спустя минуту выдал:

— Повлияет. Тогда оставляем, как есть.

Дар превратился туман, обволок меня собой, а когда развеялся, я стояла в училище около берёзы.

— Я буду рядом невидимый, а ты попроси у дерева разрешение использовать его веточку для оберегов.

Берёза уже оделась в зелёное платье и красовалась в серёжках. Обижать деревце не хотелось.

Я вздохнула и подошла к стволу. Прикоснулась к нему нежно, погладила. Закрыла глаза. Передала свои чувства, показала образы того, что мне нужно. Два небольших гладких кусочка.

Ветер зашелестел в листве, кинул распущенные волосы прямо на ствол. И я подумала, что готова поделиться энергией взамен нужного. Прошептала слова любви деревцу, делясь с ним энергией.

Ветер стих. Я распахнула глаза, отстранилась от ствола, благодаря его.

Появилось ощущение чего-то в руках. Подняла ладонь к небу, осматривая её. Там лежало два круглых кусочка деревца.

Ещё раз поблагодарила.

Сверху ладонь накрыли чем-то.

"Я заберу! Идём домой?" — мысленно спросил супруг. Уходить не хотелось. Я так соскучилась по этому миру. Дома было уютно, но совсем иначе.

"Погоди! Можно я тут немного постою? А ты меня прикроешь".

"Хорошо".

Я дышала этим волшебным свежим воздухом и не могла надышаться.

— Белочка?! — услышала неуверенный голос за спиной.

Вспомнила, как оборачивалась "подруга". Смогу ли я повторить этот жест, когда волосы взлетают вверх, а потом медленно опускаются?

Но я постаралась это сделать.

— Ты пробралась сюда! Молодец! — перед моими глазами стоял довольный Волк, заключивший меня в объятия. Животика в этой личине не было, что вызывало тоску.

"Она его называла Маром. Вольдемар он," — мысленно сказал супруг. А раз я его мысли слышу, значит, он прикасается ко мне.

— Мар, надоели все эти игры в прятки! — надула я губки, как Белочка часто это делала.

— Потерпи, ещё немного осталось!

Я заозиралась по сторонам.

— Что, если меня засекут? Мне не поздоровится. Один раз волшбы лишили, что в следующий раз — жизни?

— Да ладно, тебя невозможно волшбы лишить.

— Мар, думаешь, это приятно? Силу-то высасывают.

— Ничего, ради нашего дела потерпеть можно!

— Почему я должна страдать? А ты что? — надула я губки.

— Я тоже иду на жертвы. Найдёшь, у кого пересидеть?

— Найду, — пробурчала я.

— Ладно, я пойду, чтоб не привлекать внимание. Ты поменяй внешность.

Я подумала о Мирике, меняя облик.

— Совсем сдурела! — прошипел Волк.

— А что? Её ж нет в училище.

Волк оценивающе поглядел на меня.

— А это может быть интересно, — хмыкнул он.

Я просияла.

— Мирика... — будто пробуя имя на вкус, ухмыльнулся Волк.

— А меня домой защита пропустит-то? Мужа ж казнили...

— Вот и попробуешь. Только постой, живот где?

— Ой! — поморщилась я. — Совсем забыла... И на жалость давить можно...

Я закрыла глаза и представила живот, каким Белочка его видела в последний раз.

— Должно быть больше.

— Насколько?

— Не знаю. Посмотри на курсах беременных.

Я поджала губы.

— А пока брысь, Бель!

Я просияла. К учёбе хотелось вернуться. А тут такой повод.

И мы разошлись в разные стороны. Я выдохнула.

Муж вошёл в меня.

"Как ты, родная? Испугалась?" — спросил мысленно супруг.

"Я в порядке. Теперь куда вот идти? Там же у нас гости..."

"Пойдём обереги делать в лабораторию. Времени мало".

— Мирика? — окликнула меня Светлена.

Похоже, сегодня до цели моего пребывания мы не доберёмся. Но подругу я оказалась рада видеть.

— Привет! — поздоровалась я.

— Привет! Ты как?

— Скоро рожать. Пока вот хожу.

— У нас тут ходят слухи...

— Какие слухи?

— Ты куда-то делать в последние дни... Мы думали, что тебя тоже арестовали...

Я туго соображала, не понимая, что она хочет сказать.

"Тебя две девятицы не было, — пояснил мысленно супруг. — Для всех ты просто пропала. А меня ж казнили..."

— Я в порядке, — ответила немного жёстко.

— Мири, если надо поплакать, ты обращайся.

По девочкам я соскучилась. Но обманывать их было больно.

— Благодарю, Лен. Сама как?

— Да ничего...

— Хорошего?

— А?

— Ничего хорошего, спрашиваю?

— А, ну да. Этот учебный год с самого начала не задался... У всех... — пробормотала она, вздохнув.

Я сглотнула. Это точно. Всё началось с моего поступления.

"Нет. Их судьба изменилась со смертью Корнелия".

— Дело не в твоём муже... Просто, как он мог? Что случилось, что он так поступил? — сокрушалась Светлена.

— А ты не думала, что рычаги давления на него есть?

И тут подруга посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. А у меня слёзы на глаза выступили. Не представляю себе жизнь без Дара. Ручейки потекли по щекам.

"Я с тобой. Всё хорошо," — услышала успокаивающий голос в сознании.

— Прости... — Светлена меня обняла. — Я не подумала... Как я вообще могла усомниться?!

— Всё хорошо, — я погладила животик. — Мы справимся!

— На завтрак идёшь? — подруга отстранилась.

Я помотала головой.

— Как на меня там будут смотреть? — пояснила. — Я лучше дома. Тебе дом оставили-то?

— Точно? Хочешь, с тобой поем?

— Благодарю, но я сама.

Она навязываться не стала.

Пока шла по землям училища, ловила на себе разные взгляды учащихся, в том числе сочувствующие и презрительные.

До лаборатории таки добралась. Закрыла дверь, отгораживаясь от окружающих, прислонилась к стене. Как же тяжело! И долго это всё будет продолжаться? Хотелось, чтобы всё вернулось как было.

"Как раньше уже не будет. Стереть всем память не выйдет".

"Но ведь ты преступление не совершал, а император жив".

"Да. Но это знаем только мы. Наверняка пойдут слухи, что император этот поддельный, что и я могу быть Лжедаром".

"Но ведь можно же как-то узнать, что ты настоящий. Что ты именно тот, за кого себя выдаёшь, даже если и император поддельный".

"Всем рты не заткнёшь".

"Тогда стоит ввести запрет на эти мысли. Негласность. Даже если кто-то об этом подумает, сказать не сможет, да и мысли сразу путаются, забываешь, что хотел произнести".

"Всё верно. Так и сделаем. Потом. А теперь сосредоточься. Будем колдовать".

Далее шли указания, как наделить оберег нужными свойствами, как вырезать нужные символы, вкладывая у каждой чёрточки свой образ, провести обряд, отсекая посторонние мысли, как влить в него нужную энергию.

По завершении обоих оберегов я была без сил. Вот совсем. И это при том, что воздух здесь волшебный.

Едва успели всё сделать к восьми утра. Муж меня перенёс домой, прямо к сердцу дома.

— Полежи здесь, отдохни, а я отдам обереги девушкам.

Я кивнула.

— Дар...

— Что?

— Ты не Корнелий. Сейчас.

— А, ну да, — и он изменил свой облик на средних лет первого мужа.

— И ты меняй облик на Кару, — сказал любимый, чмокнул в уста и ушёл.

Я тут же, пока не забыла, изменила личину.

Пока лежала, подумала о том, что откуда Волк знает, что меня — Мирики, жены Дара — не может быть в училище. Неужели он замешан в моём похищении? Да и Белочку назвал Бель. То есть, скорее всего, это часть её настоящего имени. Надо её найти, чтобы она неожиданно не появилась в училище и не сорвала наш новый план. Да и мне подправить отпечаток. Но в то же время Белочку тогда засечь могут. Надо чуток изменить Белочкин отпечаток, а для этого надо её найти.

Когда муж пришёл, я ему выдала сумбурный поток додумок. Ну а что — надо предугадывать шаги врагов. Муж меня отправил завтракать с гостями, а сам отправился искать Белочку. Я старалась отвлечься на гостей, вела светскую беседу с Лисой и её детьми, но мысли мои мчались далеко, за любимым. Всё будет хорошо!

А потом раздался звонок в дверь.

Новый дворецкий пришёл докладывать.

— Там мужчина, говорит, что он — ваш отец.

Отец? Разве он не должен быть в своей лекарне?

"Дар!" — позвала мысленно, пока шла к гостю, не ожидая, что муж услышит, ведь мы сейчас не касались друг друга.

"Да, родная," — отозвался супруг.

"Тут гость, говорит, что мой отец".

"За порог не выходи. И домой не приглашай. Я сейчас подойду".

На пороге стоял отец, во всяком случае, выглядел он так же, как я в последний раз его видела. Только солидно одет.

— Кара, здравствуй! — увидев меня, он просиял. Потом смущённо опустил взгляд: — Можно у тебя пожить? А то наш дом арестован людьми императора. Я попытался получить доступ, так чуть ли не отобрать в счёт казны хотят...

"Спроси его о чём-то, о чём знает только он. Или условие поставь, которое только он выполнит".

— Здравствуй, батюшка! Заходи, коль мою маму любишь.

Отец сделал шаг ко мне, прошёл сквозь защиту дома, потом остановился напротив меня.

— Это ты о чём, Кара? Конечно, я маму люблю. Она навсегда в моём сердце останется, и будет жить, пока мы о ней помним, — потом поднял взгляд на мужа. — Корнелий? Тебя и не узнать! Как это ты так помолодел?

— Проклятье понемногу снимаю, — сказал он.

— Тебя кто-то проклял?

— Да.

— Значит, натворил дел... Да?

— Батюшка, он уже исправился... Хватит о былом...

— Дочка, да, тебе не следует об этом переживать. Верно, Корнелий? — одарил супруга тяжёлым взглядом. — Пойдём, потолкуем наедине?

Супруг глянул на меня и спросил мысленно:

"Ты позавтракала?"

"Да. Мне на учёбу пора".

— Поговорим, но позже, — сказал уже любимый вслух, обращаясь к моему отцу. — А пока у нас с Карой кое-какие дела. Тут ко мне дальние родственники приехали. Отец, ты мог бы их развлечь? — попросил тестя муж. — Детей занять...

Да, отцу в одиночку оставаться не стоит, тем более, после лекарни и его зависимости. А так при деле будет, да и за гостями пригляд.

— Да, конечно, — немного растерялся родитель.

Муж провёл тестя в столовую, познакомил его с императорской семьёй, пригласил отца к столу и увёл меня в наше крыло.

— Они не натворят дел?

— Кто их знает... Ну натворят и ладно. Устал от всех передряг. В наше крыло всё равно только мы войти можем.

Муж меня обнял и перенёс в дом управителя.

— Ты ведь не поел...

Но любимый сразу вошёл в меня.

"Меняй облик на Мирику".

Ах, да... Запуталась уже с этими личинами.

"Связью своей не пользуйся. И браслет давай заберу. Если спросят, скажи, что потеряла".

"А роль старосты играть?"

"Играй, но так, будто Белочка всех деталей не знает. Это можно списать на забывчивость беременной, что тебе уже тяжело свои обязанности выполнять А впереди испытания".

Я вздохнула. Скучала дома, хотелось приключений. Так получите и распишитесь! Что теперь жаловаться и сетовать? Надо было быть осторожной со своими желаниями.

Муж проверил защиту училища, пока я меняла облик на Мирику.

— Я нашёл её, — сказал тихо. — Иди на занятия, а я скоро буду.

И я пошла. Если честно, тряслись поджилки. Я так привыкла полагаться на мужа, что уже шаг влево, шаг вправо — смерть. А как Белочка в моей роли себя бы вела? Думаю, ни о каком страхе речи бы не шло, она уверенно расправила плечи и шла с высоко поднятой головой.

Я хмыкнула. Так и поступила. Просто за всеми этими масками будто теряю себя, уже не зная, какая настоящая.

Класс мой, на удивление, оказался рад меня видеть. Завалили меня вопросами. Как я, что с нами с мужем случилось. Сплетням и новостям они не верили. Так дружественно меня встретили, что я прослезилась.

— Ну что ты, Мирика! Мы всегда рады помочь! — сказала Оля.

— Держись! — а это подошла Лжекира. — Обращайся в любое время дня или ночи!

Я встретилась с ней взглядом. Кивнула.

— Мири, тебе уже тяжело выполнять свои обязанности, поэтому я возьму часть на себя, — Ток тоже проявил участие. — И к руководителю потока не ходи... Хотя, Раб хороший, чего не скажешь о помощнице твоего мужа. Решено, если тебя вызывают к управителю, ты мне говоришь. Ясно?

И так приятно на душе стало. Мой класс!

— Благодарю, друзья!

Потом начались занятия, я участвовала в уроке, мне так этого не хватало. Раб постоянно ко мне обращался за моим мнением, я не могла понять, почему спрашивает только меня. Но мне это доставляло ни с чем несравнимое удовольствие.

Потом меня вызвали к управителю по громкой связи.

— Я пойду! — Ток вышел из-за угла.

— Нет, Ток, я должна взглянуть в глаза своему страху.

— Уверена? Давай я пойду с тобой.

Я перевела взгляд на стену за спиной Тока. Там был Дар. Я его чувствовала. Он будто являлся стенами училища, полом, потолком. Всем. Самим училищем. Слился с сердцем этого заведения?

"Да," — прозвучал в голове голос любимого.

— Ток, я справлюсь. Благодарю за поддержку.

Он всё же пошёл за мной. Остался около двери.

— Я постою здесь. Если что — кричи!

— Ты очень милый, Ток! Надеюсь, ты найдёшь своё счастье здесь!

Ток покраснел. Что? Неужели он в меня влюблён? Да не может быть! Или может? Надеется на взаимность? Он думает, что Дар погиб...

Так, не время об этом думать! Я набрала побольше воздуха и постучала.

— Войдите! — прозвучал ответ.

Сделать первый шаг оказалось тяжело, второй — уже чуть легче.

Я вошла в комнатку, где сидела несменная помощница уже нескольких управителей. Поздоровалась. Она окинула меня внимательным взглядом, потом одобрительно кивнула.

— Он на месте. Ждёт тебя.

Исполнял обязанности управителя незнакомый мне человек. Мужчина средних лет, с чёрными усами и небольшой белой бородкой.

— Здравствуйте, вы меня звали? — спросила с порога.

— Да, входи. Присаживайся!

Я окинула взглядом кресло, ощутила оттуда любимого, и без опасений присела. Любимый вошёл в меня, заставляя чувствовать себя увереннее.

— Говорят, ты жена предыдущего управителя, — он окинул взглядом мой живот и продолжил: — А его казнили за измену и убийство. Наименьшее — я должен тебя исключить из училища. Но, вижу ты в положении, к тому же на сносях.

Решается вопрос о моём исключении? И как мне себя вести? Я ведь Белочка под личиной Мирики. Ей надо остаться здесь. Поэтому она наверняка попыталась бы умолять. Но я не стану этого делать, потому что Мирика себя бы так не вела, уверенная в невиновности супруга и знающая, что с ним произошло. И Белочка тоже знает, что Дар невиновен, его подставили. А раз этот исполняющий обязанности управителя решает такие вопросы, значит, он не принадлежит стану врагов? Иначе зачем нужно было бы это представление с попыткой развести меня на эмоции?

— Делайте, что хотите, — сказала спокойно. — Это будет на вашей совести и на вашей судьбе.

Он так на меня посмотрел, будто я сказала что-то не то.

— Ты не будешь меня упрашивать?

Для него это удивительно?

— А зачем?

— Разве ты не хочешь остаться в стенах училища, доучиться?

— Стараться вами манипулировать? Можно, но нужно ли? Сейчас вы судите меня. Хотя, что я такого совершила, что вы пытаетесь решить мой вопрос об исключении? Была всего лишь замужем за человеком, которого вы берётесь судить по газетным статьям. Вы либо не знали его лично, либо всё это время точили на него зуб, либо вами очень хорошо манипулируют. Но в чём меня обвиняют?

— Что вы без разрешения проживаете в доме управителя.

— Правда? А разве разрешение не было дано училищем на основании того, что я являюсь женой управителя.

— Вдовой, — поправил меня мужчина.

— Насколько я знаю, разрешение выдаёт само училище и управитель. Если бы у меня не было доступа, я бы не смогла войти ни в одно здание училища. И раз я проживаю в своём доме, так разве у меня нет разрешения?

— Вы отсутствовали две девятицы без уважительной причины.

— А разве похищение не является уважительной причиной?

— Похищение? — поднял брови этот человек.

— А как вы думаете моего мужа заставили совершить убийство? Беременная жена — хороший способ манипулирования.

— Почему же вас отпустили? И ключевой вопрос — кто?

Я пожала плечами.

— Может быть вас тоже завербовали, и теперь вы имеете доступ к училищу...

— Может быть, — хмыкнула я. — Но у вас нет доказательств. И доступа к училищу тоже нет. Дайте угадаю... Вы всего лишь учитель, севший в кресло управителя и играющего его роль, но не имеющий никаких прав!

Я дерзила. Я рисковала.

— Я могу вызвать стражу!

— Вызывайте! Я уже потеряла мужа. А вы вольны поступать так, как решите. Но не забывайте, что за каждый поступок ответить придётся.

— Сколько вам лет?

— Девятнадцать.

— Вы слишком мудры для своего возраста.

— Просто я была замужем за мудрым человеком, — это я вспомнила Корнелия. Потому что Дара назвать в прошедшем времени не могла.

"Люблю тебя!" — шепнул мысленно любимый.

— Но не у каждого хватит ума понять мудрого человека.

— Было бы желание, — пожала я плечами.

— Вы свободны. Можете жить и дальше в своём доме, учиться здесь, если у вас будет доступ. Если он вдруг закончится, я найду, куда вас переселить.

— Благодарю.

Я встала со своего места.

— Вы тоже весьма мудры, — решила похвалить, раз с моей точки он заслужил. Мужчины любят, когда их хвалят.

На лице мужчины появилась улыбка.

И я ушла. А выйдя из кабинета, прислонилась к стене, желая показать свою слабость. Обмануть врага — работа тяжкая.

— Как всё прошло? — спросила Анна. О, я запомнила имя помощницы Дара!

— Тяжело.

— Но ты, судя по всему, справилась.

— Ты видела, как я его? — спросила лукаво. Она наверняка подслушивала.

— Нет, увы. Хотела бы... Но на кабинете установлена защита от прослушивания. Ладно, давай к делу. Вот тебе браслет для связи. Если спросят, скажешь, что тот потеряла. Что ты ему наплела о времени своего отсутствия?

— Наплела? — съязвила я. — О нет, дорогая, я сказала ему правду.

— Какую? — побледнела Анна.

— Что меня похитили и использовали для давления.

— Ты рискуешь.

Я хмыкнула. Не ей меня судить! Белочка вела бы себя именно так, насколько я успела её узнать. А если сопоставить все доводы, эта Анна — пешка. Рулит всем, похоже, Волк и его сестра.

Когда я ушла из поля зрения Анны, спросила любимого:

"Ты это записал?"

"Всё записал. Каждое слово, каждое действие. Анна уже себя выдала. Учитель физической подготовки, не похоже, что с ними. Просто его выбрали козлом отпущения, и в случае чего, Анна и подставит, как было с моим предшественником".

"Да, полностью согласна!"

Подумалось, что при аресте надо учитывать, что Анна тоже может быть трясовицей. Хотела сказать об этом мужу, но ход мыслей был нарушен внезапно отлепившемся от стены Током, а я почти прошла мимо, не заметив.

— Как всё прошло? — спросил он.

— Прекрасно!

— Что хотел управитель?

— Справиться, где живу.

Ток расширил глаза от удивления.

— Правда проявил беспокойство? — не поверил он.

— Нет. Хотел выселить и отчислить.

— Надеюсь он не сделал этого, — шёпотом спросил юноша.

— У него на меня ничего нет. Пытался запугать, это да. Только не на ту напал!

— И ты не плакала, не упрашивала?

— Ты считаешь, что я бы поступила именно так?

— Не знаю. Девушки обычно чуть что — сразу в слёзы.

— Правда? Я тоже такая? — хотелось узнать мнение со стороны.

— Ты — нет. Ты — особенная, — с придыханием прошептал Ток.

— Ток... — мне было жаль его чувств. Не хотелось отбирать у него надежду, но... Это не правильно, что он будет ждать.

Ток вдруг оказался рядом и почти прикоснулся, когда сработала защита.

Парень вовремя шарахнулся.

— Мирика...

— Забудь! Слышишь? Я — не твоего поля ягода. Я могу тебя использовать в своих целях, и знаю, ты сейчас может даже готов упасть на колени и умолять меня это сделать, но имей гордость, имей достоинство! Ты — хороший человек! Но я люблю другого.

— Я подожду...

Как убить его надежду, не сказав лишнего?

— Я люблю вполне живого человека, Ток! И это не ты! Прости!

— А он тебя любит?

Ощутила волну любви.

— Да, Ток, любовь взаимна.

— Значит, ты мужа всего лишь использовала?

Он хотел услышать что да, использовала, чтобы озлобиться на меня, на всех женщин, и может, это было бы правильно сейчас подтвердить, но я не смогла солгать.

— Меня не спрашивали, хочу ли я замуж, — это я о Корнелии. — И даже верной женой я не была, о чём муж знал заранее.

— Он знал, что ты ему изменишь?

— Знал. Но всё равно женился.

— Зачем?

— Хотел продлить род. Так он сказал.

— Но как же?.. — похоже, в его голове это не укладывалось.

— Я его уважала, как человека, а узнав, сколько всего он сделал хорошего, смогла полюбить. Но уже после смерти, не как возлюбленного, — и это была правда. Корнелия я тоже любила, но не так, как Дара, да даже Пентюха. Иначе. А вслух сказала: — Как друга. Но есть тот, кто безраздельно владеет моим сердцем. Кого люблю всей душой. Его можно лишь встретить, узнать и отдать ему душу.

Я только сейчас это поняла, как сильно люблю Дара. Он действительно является моим светом. Без него я жить просто не смогу. Он — часть меня, без которой так одиноко, он — половинка моей души.

Ощутила, как меня обволакивает безусловная любовь, заполняя каждую клеточку, каждую частичку, выходящая за пределы моего тела, но при этом продолжающая меня любить.

— Я понял, — сказал Ток.

— Точно понял?

— Мне ничего не светит от тебя. Никогда. И даже если и дождусь, то ты всё равно душой никогда не будешь моей.

— Просто любить так больше никого не смогу.

— Благодарю за честность, Мирика. Я буду искать ту, кто будет так меня любить.

— Любовь должна быть взаимна, Ток.

— Я понял.

Остаток пути к классу мы молчали. Удалось ли мне направить Тока на истинный путь, я не знала. Но знала и то, что поступила правильно. Прозвенел звонок, и начался новый урок.

Глава 32

На обед пошла в едальню. Так больше возможности пересечься с нужными людьми, да и с девочками пообщаться хотелось. На некоторые взгляды не обращала внимание, будто этих людей просто нет. Каждый сам делает свой выбор, вот только понять это не каждому дано. А мысли, слова и поступки — очень важны. Поэтому я просто перестала морочиться, а начала наслаждаться жизнью, которой долгое время была лишена.

Увидела Волка, входящего в едальню.

— Привет! — помахала ему с раздачи блюд. Да, я стояла в очереди, ведь теперь для всех не была женой управителя. А поухаживать за мной было некому. Ну а что беременна, так отношение людей чувствуется. Всем плевать, они не составляют собственное мнение, а воспринимают навязанное общественностью, новостными лентами.

Девочки же пока не пришли.

Волк подошёл, как бы между делом, присоседился ко мне в очередь, пока я делала выбор блюд, и шикнул вначале на начавшего роптать пятикурсника, а потом и на меня:

— Ты что творишь? Мы не настолько знакомы с Мирикой!

— Ну, могли и познакомиться, что тут такого? Ты вон со Светленой встречаешься...

— Уже — нет.

— Почему?

— Она сказала, что я — не мужчина её мечты. А она ждёт единственного. Хватит о ней! — похоже, проигрывать он не привык. И решил замять этот неприятный для него разговор: — И как ты себя ведёшь? Ты вся светишься! Разве так ведёт себя вдова, только-только утратившая супруга?

— У меня скоро роды, я стараюсь жить сегодняшним днём! — надула я губки.

— Вот и живи, но это не отменяет твоего вдовства.

— Разве мы не должны радоваться тому, что мёртвые уходят на перерождение?

— Ты должна грустить хотя бы потому, что не можешь проводить мужа в последний путь, устроить ему кродирование* и тризну*!

Я поморщилась.

— Да, казнь — это не кродирование. К слову, а я могу забрать тело супруга?

— Ты совсем сдурела? Тебе сейчас нельзя перемещаться в другой мир!

— Почему?

— Да на сносях потому что.

— Но ведь попасть во дворец... сейчас...

— Нет! Это вызовет вопросы. Даже если ты в горе, и жизни без супруга не представляешь, плащ не сработает! Этот мир защищает волшебников и их потомство.

Какие подробности я узнаю!

— Но у меня-то плащ сработает!

— Вот-вот! А это вызовет ненужные вопросы! Поэтому не смей! — продолжил шипеть на ухо Волк.

— Но если я не могу, можешь ты, как мой представитель! — нашлась я.

Волк задумался. Взял свой поднос и ушёл. А я пошла к девочкам.

"Ну что, этого достаточно?" — спросила мысленно у мужа, пока шла к столику.

"Нет. Это ничего не доказывает!"

"Но почему?"

"Потому что из всего разговора подозрительным выглядит лишь то, что вы знакомы достаточно хорошо. Но в остальном он всего лишь пытался тебя образумить, ведь на тебя люди смотрят".

"Я плохо сыграла, да?"

"Ты играешь Белочку, которая больше ничего не боится и находится под личиной Мирики. Эту роль ты сыграла прекрасно! Но Мирика должна быть печальной. Даже если решила радоваться жизни".

Я вздохнула. Ну вот, настроение резко опустилось вниз. К столу с девочками я подошла уже не такая радостная.

— Привет!

— Привет, Мирика! Ты как? Что грустная? — это Груня спросила.

— Да так... — смутилась я. Могу и погрустить.

— Всё будет хорошо! Я знаю! — сказала Светлена, погладив меня по плечу.

Я хмыкнула. Точно, будет! Я тоже знаю!

— А ты с Волком уже не встречаешься? — нашла, что спросить, чтобы отвлечь девочек от себя.

— Ой, ты знаешь, — подруга заозиралась. Взгляд остановила на Волке, прищурилась: — Он постоянно врёт. Тот оберег, что ты дала... Я теперь постоянно чувствую ложь, когда мне льстят, пытаются показаться добрыми и заботливыми.

— Правда? И что же, нет ни одного честного человека?

— Есть. От вас вот не чувствую такого. А вот Кира... Знаешь, вроде бы зла не ощущается, но... она постоянно обманывает. Даже с её беременностью что-то не то. Не могу с ней общаться. Сразу трясти начинает. А с Волком ещё хуже. В нём столько презрения, зла... Каких трудов мне стоило, чтобы не сказать ему гадости, но при этом не солгать. Не могу... Уже подумываю вернуть тебе оберег. Не могу так. Я привыкла жить и радоваться жизни, а сейчас не могу.

— Подожди ещё немного, ладно? Хотя бы пока рожу.

— Сколько тебе осталось? — это Маша прервала нас.

— Не долго... — чуть поморщилась. Малыш брыкался. Причём достаточно болезненно. Я погладила животик.

— А можно мне погладить? — спросила Маша.

— Я первая! — вдруг сказала Светлена.

— Хочешь забеременеть? — удивилась я. Ведь примета такая не на пустом месте взялась.

"Да, — прочёл мысли супруг и вставил свою лепту, — но ты делишься энергетикой с другими женщинами, и их тела начинают перестраиваться, готовясь стать мамами".

"А если у них никого нет? Мужа, в смысле".

"Найдут кого-то. Могут найти".

"Но кто-то не значит, что половинка".

"А как мы находим свои пары. А здесь свои пары. А женимся здесь? Но знаешь, так даже проще".

"Почему?"

"Просто так сразу отсекаются те, кто не хотят детей".

"То есть, им стоит потрогать мой животик?"

"Пусть трогают. Каждый сам делает свой выбор. И ты не него можешь повлиять только если они этого захотят".

— Хочу, — покраснела Светлена.

— Мы тоже! — Груня и Маша обступили меня.

— Ну ладно, только по очереди! — важно сказала я.

Первой была Светлена. Она положила руки на то место, которое я указала, закрыла глаза, а потом аж подпрыгнула, когда малыш пнул её.

— Ой, девочки! Это так здорово! — просияла подруга. К слову, за то время, пока я её не видела, у неё волосы отросли до плеч. И выглядела она очень женственно.

А я улыбалась её детскому восторгу, хотя ощущение было довольно-таки болезненным.

Затем была Маша, а после — Груня. Девочки загородили наш столик. Но вот появилась незнакомая девушка за нашим столиком и девушки пропустили её.

— Хочешь тоже потрогать? — спросила её. Она была с короткими волосами и карими глазами. Довольно симпатичная, но какая-то грустная. Чудно, я раньше такой не видела. Она точно здесь учится? Но угрозы от неё не ощущалось.

И я ей улыбнулась, почему-то хотелось, чтобы она перестала быть такой серьёзной.

— А можно? — она неуверенно подошла ко мне. А Светлена заговорила ей дорогу.

— Лен, в чём дело?

— Она ж уже беременна, не так ли, дорогая! — с издёвкой молвила подруга.

Неужели это наша боевичка? Вообще не вижу её личину. Но у неё должен быть животик на середину срока или даже меньше, а значит, она, возможно, ещё толчки не ощущает.

— Лен, пропусти. Угрозы нет. Ей тоже надо, я так ощущаю.

Подруга нехотя отошла.

Мы встретились взглядами. Девушка присела передо мной на корточки, а потом неуверенно прикоснулась к моему животику. Я сместила её ладошку.

И когда малыш толкнул её, в глазах девушки появились слёзы.

— Зачем ты притворяешься? — зашипела Светлена на ухо. Как подруга поменялась. Раньше всё время жила положительными чувствами, а сейчас срывается. Так вот как выглядит использование оберега. Она чувствует обман и не может его терпеть. Да, для её светлой души это удар под дых. Надо поскорее избавлять её от оберега, но не раньше, чем всё закончится.

— Лен, всё хорошо, — остудила пыл подруги. И она кивнула, отступая.

Спрашивать ничего у Лжекиры не стала. Значит, вот как выглядит наша разведчица-боевичка. Я окинула присутствующих в едальне любопытным взглядом. В некоторых угадывались знакомые лица, а другие казались незнакомыми.

Бросила взгляд на Волка. Отметила острые черты лица, как у Белочки, чёрные, как смоль, волосы, и когти на руках. Да и в плечах он был шире.

С трудом отвела взгляд. Понимаю теперь Светлену. Только я истинную внешность вижу, а она отличает правду, неправду, кривду и ложь.

И теперь я так постоянно буду видеть?

"Зависит от того, твоя эта способность или нашего сына," — прозвучал ответ супруга в голове.

Теперь понятно, что если не моя, то после родов эту способность утрачу.

Встретилась взглядом с девочками. Светлена выглядела один в один со своей личиной. Маша оказалась светленькой, черты лица изменились лишь чуточку. Скажем так, не всё, похоже, девушке нравилось в своём облике, что она решила подправить себя. А вот Груня ничуть не изменилась.

Тут к нам подошёл незнакомый здоровенный молодой человек, в форме учащегося первого курса, но вот тянул он на все двадцать лет:

— Мирика, я из читальни, твоя начальница спрашивала, выйдешь ли ты на работу. Если хочешь — твоё место свободно.

Кто это? А вдруг знакомец? Не хочется выдать свою новую способность.

— Ты в Мирику влюблён, не так ли? — спросила Светлена, вставая со своего места и подносом в руках оттесняя учащегося от меня.

Тот настороженно глянул на Светлену.

— Не твоё дело!

— Найди другой объект для обожания!

— Тебя что ли? — сверкнул глазами молодой человек.

Я перевела взгляд на Волка, наблюдающего за этим первокурсником, прищурив глаза, и вновь ему помахала, улыбнувшись.

— Мирика, это ты в этого хлыща влюблена? Который нижним бельём торгует на переменках? — отвлёкся от разборок со Светленой мой вестник, и, не дожидаясь ответа, направился к Волку.

А я сидела и хлопала глазами. Это что — ревность?

Молодой мужчина подошёл к Волку и просто ударил в лицо кулаком. Защита у Волка вспыхнула, но тут же пропала.

— Только приблизься к ней, мерзавец! — кричал этот учащийся.

Неужто он знает, что задумал Волк и что сделал?

Но тут Волк ударил, когтями, пробивая защитное поле. И мой защитник отлетел саженей на десять, посшибав некоторые подносы со столов. И его защита не сработала. Как так?

По лицу моего защитника и одновременно ревнителя стекала кровь.

— Ток совсем обезумел, — сказала незнакомая девушка, которую я определила как нашу боевичку.

— Он тебя любит, — выдала шёпотом Светлена. — И сейчас сам не захотел бороться за жизнь.

— Хочешь сказать, он напал с одной целью: чтоб его убили?

— Ему очень больно. Душевно, и он может и неосознанно, но хотел сделать больно другому, чтобы сделали ему больно физически в ответ.

Я хотела подойти к Току, но Светлена остановила:

— Не лезь к нему. Ему больно тебя видеть. Пойду, окажу первую помощь.

А я перевела взгляд на Волка. Он был зол.

Боевичка проследила за мной взглядом:

— Вы тоже это видите? — шепнула она ошарашенно.

Девочки повернули головы и стали рассматривать объект мести Тока.

— Оборотень, — шепнула Груня. — Его личина спала.

— И защита погасла, когда Ток нанёс первый удар.

— Каким-то образом Ток пробился к оберегу. Он лопнул, — пояснила Лжекира.

"Всё верно, — подтвердил супруг мысленно. — Ток так хотел защитить тебя от всех, что чудом уловил именно того, кто несёт наибольшую угрозу. И хоть да, хотел, чтобы ему сделали больно в ответ, но напал и вложил в удар всю свою силу. Как бы не перегорел... "

"А Волк почему пробил его защиту?"

"Потому что ваши обереги сами не несут силу, той капли, что в них влита, хватает лишь для изменения волшебных потоков и искажения восприятия окружающих. Но защитное поле запитывается от вашей силы. А Ток потратил почти всю свою волшебную силу".

— Подравшиеся учащиеся, — раздалось по громкой связи, — быстро в кабинет управителя!

А я взглянула на Тока. Мне показалось или он как-то даже постарел?

"Не показалось".

Драчуны встали со своих мест и направились из едальни.

— Свидетели драки попрошу тоже явиться. Лучше девушки, — раздалось отовсюду тем же женским голосом. Анна вызывает!

— Я пойду, — встала я из-за стола.

— Я с тобой! — вызвалась Светлена, вернувшаяся к нам, когда Ток и Волк ушли.

"Что Току светит? Исключение?"

"Нет. Он — волшебник, а исключить могут лишь за серьёзные провинности. Убить он не хотел, а именно защитить. Поэтому это расценивается как защита более слабого. К тому же, Волку никакого урона не нанёс. А вот тот имел право защищать себя. Поэтому у нас опять ничего нет. Исключить Тока не могут, как и Волка. А вот заключить под стражу — да или вынести наказание".

В общем, мы вчетвером, поплелись к управителю.

Кровь у Тока идти перестала, но личина, как я поняла, пока держалась. А вот Волк лишился своего оберега и на него все глазели. Особенно глядела во все глаза Светлена. И в её взгляде чувствовалось восхищение. Вот только Ток не уступал по размерам оборотню. Но его внешность подруга не видела. И так стало за моего заместителя обидно.

— И что теперь будет? — спросил Волк не понятно кого.

— Ты защищался, а значит, тебе — ничего, — ответила за меня подруга.

— Надеюсь, этого безумца, хотя бы, в дурку отправят на лечение, — выплюнул зло Волк.

Хотелось Тока защитить, но я понимала, что так выдам себя. Белочка стала бы защищать брата. Хотя... что, если наоборот, чтобы себя не выдать... А Ток всё же заместитель Мирики. А она бы его защищала!

— Так, хватит свои разборки устраивать! — рявкнула я. — Поединок нечестный. Ток не имел права нападать вот так неожиданно, за что и поплатился. По-моему, разбираться тут нечего. А Волк — ты честный и благородный, ты ведь не опустишься до обычной мести? Месть — ведь удел слабаков!

Волк хмыкнул.

— Дело не в мести, а в разбирательстве. Мне интересно, что он сделал, что смог разрушить защиту и оберег. Возмездия, думаю, требовать не буду.

Я кивнула, соглашаясь с такой постановкой вопроса.

Исполняющий обязанности управителя нас уже ждал, поэтому ввалились к нему без предупреждения. Анна лишь кивнула.

Затем пришлось давать показания.

— Почему вы не можете просто просмотреть записи? — спросил Волк.

— Сейчас защита училища работает лишь на доступ. Записи не ведутся, — пояснил учитель физической подготовки.

— Почему?

— Потому что эту должность я занимаю временно, пока не назначат сверху управителя. А предыдущая была взломана. Придётся новую защиту устанавливать. Теперь о вашей драке. Не хочу знать, кто прав, кто виноват. Драки разрешены лишь на выделенной площадке, по правилам. Вопрос состоит в том: удовлетворены ли вы исходом драки? Если да, то в качестве наказания оба моете полы в едальне зубными щётками. Если нет, едальню моете, но ещё назначаем поединок со зрителями, без применения волшбы.

Почувствовала, что Дар усмехнулся.

"Ты не согласен?"

"И да, и нет. Понимаешь, наказание может подтолкнуть их к затаённой обиде, и раз были свидетели, то в следующий раз свидетелей может не быть. С другой стороны, устраивать драку в неположенном месте — значит, подвергать риску окружающих, надо сделать, чтобы такое было неповадно".

"И как бы поступил ты?"

"Назначил бы честный поединок со зрителями".

"А кто первый начал драку?"

"Мы не знаем, а учащиеся вряд ли скажут, как давно длится их ссора, кто первый начал. Вот если б пострадавшие ещё были, тогда назначил бы наказание. А так... Велел бы починить сломанное".

— А как быть с наказанием за то, что он, — Волк кивнул на Тока, — применил волшбу?

— За это Ток уже наказан. В нём волшба едва теплится, — ответил учитель.

— А что с моей личиной? — не успокоился наш обиженный.

— Ничем не могу помочь.

— Почему?

— Потому что каждый оберег прописывается в защите училища. Сейчас это невозможно сделать, как я уже объяснил.

— Но если защита не работает, то почему не надеть оберег?

— Попробуйте. За последствия я не ручаюсь. Хотите рисковать — рискуйте. Да, и ещё... — окинул задумчивым взглядом мужчина — временная замена супруга. — Все сломанные вещи бы должны либо восстановить, либо заплатить за них. Пополам. Теперь идите драить едальню. Зубные щётки и порошок получите там же, где и форму. Старост попрошу задержаться.

"Это лазейка для тебя?" — спросила мысленно любимого.

"Да, очень хорошая лазейка. Интересно, он знает, что я жив?"

"Возможно, догадывается после беседы со мной," — ответила и задумалась. Неужели чем-то выдала то, что Дар жив?

"Да, возможно. Но может и нет. Знаешь, если поступаешь правильно, то всё вокруг складывается наилучшим образом. Вселенная помогает. Сводит тебя с нужными людьми..."

— Так что вы хотели? — спросила я, решив, что молчание затянулось. И хоть я сидела в кресле и вполне уютно себя чувствовала, но эта заминка угнетала.

— Мирика, ты с ним говоришь?

— С кем?

— С мужем.

— Вы о чём?

— Твой муж ведь не мог просто так уйти туда... Он ведь оттуда... Что ему смерть? Смерти смерть... Звучит! — рассмеялся исполняющий обязанности. А потом собрался и посмотрел на Светлену. — Снимай оберег, он тебя убивает.

— Вы о чём? — растерялась девушка.

— Ты уже достаточно знаешь, но твоя душа наполняется тьмой. Не твоя это сила. Отдай Мирике.

Светлена взглянула вопросительно на меня. Я протянула руку раскрывая ладонью вверх. Знала, что это будет правильно.

— Но как же?.. Я ведь не смогу больше отделять истину.

— Для этого у тебя есть сердце и чувство правильности внутри тебя. Иногда не стоит знать истину, потому что эта мера относительная. Так же как и правда. Для каждого она своя.

Я кивнула, соглашаясь.

Мне на руку лёг оберег. Я ощутила его тёмную силу. И сын потянулся к ней, жадно впитывая, и даже полез к Светлене, через прикосновение. Какое-то время лишь ощущала, как девушка напряжена и тяжело дышит, а потом я резко одёрнула руку, сжала её в кулак, и оберег растворился, а я так и не отрывала взгляда от исполняющего обязанности.

— Так что, Мирика? Ты можешь с ним поговорить?

— Говорите.

— Хорошо. Светлена, иди.

— Мирика? — подруга встала со своего месте и, проходя между мной и управляющим, заглянула в мои глаза.

— Иди, всё хорошо. Хотя... — вспомнила, что за дверью есть тот, кому точно не доверяю. И оставить один на один растерянную подругу я не могу. — Останься.

Подруга вернулась на своё место.

— Доверяешь, значит? — спросила замена мужа.

А я взглянула на девушку и, заглянув внутрь себя, поняла, что да, до сих пор считаю, что Светлена моя подруга, и она на нашей стороне.

— А ведь я видел, как она глядела на Волка... — говорил загадками мужчина.

— Вы хотели поговорить с Ним, — напомнила я, не желая продолжать разговор о возможном предательстве.

— Да, хотел. Он наверняка испробует оберег. Ему нужно позволить это сделать без вреда.

Я пожала плечами. Мол, я тут ни при чём.

— Это всё? — я встала, продолжая сжимать уже пустой кулак.

— Твой муж... Он за такой малый срок сделал для училища очень многое. Этого не видно для окружающих, но я на вашей стороне. И, если мне позволят, я продолжу его дело.

Я открыла дверь, считая, что разговор окончен.

— И как ты будешь доучиваться, когда родишь?

— Я уже почти всё сдала.

— А дальше? Кто с дитём будет?

— Я могу помочь! — вызвалась Светлена. — Мы с девочками!

— Хорошо. Всё, свободны.

Анна сделала невозмутимый вид, будто ничего и не услышала.

"Надеюсь, что только когда я открыла дверь, шумоизоляция пала?" — спросила у мужа.

"Да. А Мечеслав не так прост, как кажется," — задумчиво протянул Дар.

"Ты о чём?"

"Он точно знал, что нас подслушивают. Поэтому и спросил про роды".

Да, мне тоже это показалось странным.

— Мирика, погоди! — догнала меня Светлена. — Правда, пора подумать уже о родах! Кто их принимать-то будет?!

Я наконец покинула поле деятельности Анны и вздохнула облегчённо.

Ну вот, даже пообедать толком не дали! И такой раздрай в душе. Хотелось прилечь.

— Ты сейчас куда? — спросила подруга.

— Притомилась я как-то. Пойду вздремну.

— Ясно. На работу не пойдёшь?

— Работа? Не, не пойду. Иди ты, вместо меня, — я достала листочек, написала записку начальнице и попросила её временно взять Светлену на мою должность. Ну и платить тоже ей.

— Мири, тебе самой деньги понадобятся...

— Лен, иди, а. Если не хочешь эту работу, можешь отдать Груне или Маше, — и я последних тоже приписала в записке. — А я домой!

Малыш болезненно ворочался. Может, Лекарю показаться?

Я пошла домой.

"С малышом всё хорошо, — ответил любимый. — У тебя схватки идут".

"Хочешь сказать, что я рожаю?"

"Пока — нет. Думаю, что тело твоё просто готовится".

"Но ты не уверен".

"Тебе надо отлежаться. С малышом точно всё хорошо. Он ещё и получил тьму. Так что растёт. Тесно ему там, но он тоже готовится. Осталось совсем мало времени".

Я зашла домой, закрыла дверь. Муж проверил защиту дома и присутствие других людей.

"Дар, что там с Белочкой?"

"Заблокирована. Я нашёл её в училище. Она приняла облик белки. Обезвредил".

"Проверь, будь добр, и на других существ наш дом. Не хочу неожиданностей".

"Уже всё сделал".

"А защита? Может, кто имеет к ней доступ?"

Я была дотошной, муж терпеливо выполнял все мои прихоти. Когда, наконец, пожеланий не сталось, он покинул моё тело, обнял меня и перенёс домой, в наши покои.

"Ложись, я распоряжусь насчёт еды".

"Нельзя выносить еду из кухни и столовой!".

"Ты едва ноги переставляешь. А обед уже прошёл. Тебе надо поесть".

"Значит, поем на кухне".

Муж возражать не стал. Но выйдя за пределы установленной защиты от шума, я вернулась обратно.

"Да, пожалуй, останусь в своих покоях".

Пока ждала Дара, решила прилечь. И незаметно сон сморил меня.

Примечания по главе:

кродирование* — сжигание тела умершего, дабы душа избавилась от привязанности к телу и быстрее ушла для дальнейшего развития и воплощения.

тризна* — праздник с поминками, когда вспоминают все хорошие дела ушедшего, радуются завершению его предназначения в этом воплощении и уходу на новый уровень развития.

Глава 33

Пробуждение вышло тяжёлым. Живот тянуло, малыш затих. Вставать с постели не хотелось. Но внутри поселилось чувство неправильности. Что-то не так!

"Дар!" — позвала мысленно.

Он не ответил.

— Дар! — позвала вслух.

Но и тут тишина.

Я кое-как встала с постели. Чувство тревоги поселилось внутри. То ли за малыша переживала, то ли за супруга.

Прислонилась к стене дома спиной. В ушах сердце стучит. Как же тяжело! Голову тоже откинула. Мысли путаются.

— Домик, миленький, скажи, где твой владелец? Где Дар?

И ощутила, что с ним всё хорошо, почти... Увидела синий огонь и рядом лежащего Дара.

Вдох-выдох, я стараюсь успокоиться, совладать со своими чувствами. И босая, в нижней сорочке иду вниз, к сердцу дома. Руки подрагивают. Нос заложило, дышу через рот. Ступени подогреваются, отдавая тепло, только в душе воет ледянящий ветер.

Посылаю чувство благодарности домику.

Сознание обволакивает тьмой, но я крепко хватаюсь за перила. Я должна дойти. Гоню от себя тревожные мысли. Дар просто спит.

И я-таки дохожу, толкаю дверь к источнику. Дар лежит на коврике, только это не совсем он. Это тьма, сотканная в оболочку человека. Но знаю, что это Дар. Я с трудом делаю шаги к нему, отрешившись от мыслей. Только и твержу, что всё хорошо.

Сажусь на колени, беру прозрачную руку из тьмы. Прижимаю к своему сердцу, а потом ложусь рядом.

"Я с тобой! Всё хорошо! Мы вместе! Ты, я, наш малыш! Мы тебя ждём!"

Дар не отвечал. Я не звала его, не желая отвлекать. Только дарила свою любовь, служа якорем. Не знаю, сколько прошло времени, когда Дар начал возвращаться, уплотняя своё тело.

— Всё хорошо, — погладил меня по голове. — Люблю вас.

Я ничего не спрашивала, прильнула лишь к любимому.

— Иди поешь.

Я помотала головой. Никуда не пойду!

— Тебе надо поесть. Роды скоро начнутся, тебе силы понадобятся.

— А ты опять уйдёшь?

— Нет, не уйду. Запустил несколько мар в училище, в том числе Корнелия. Егорий стережёт дворец.

— Передай ему, что нападение, скорее всего, ждать надо от кого-то знакомого, на кого не подумаешь, — я задумалась. — Волк ведь оборотень. Что, если примет облик, ну, допустим, мой?

— Что тебе делать во дворце?

— Вдова, убитая горем, пришла за телом, чтобы кродировать мужа, а заодно отомстить за него...

— Кому? Егория я уже убил. Да и во дворец тебя не пустят, — возразил Дар, продолжая меня поглаживать.

— Да, но очень удобно на обезумевшую вдову списать какое-нибудь нападение и всех наследников шлёпнуть махом.

— Остаётся вопрос плаща. Ты не можешь им воспользоваться.

— Зато Волк может. Сестру вряд ли будет подвергать опасности. А в творящемся безумии проверять беременная я или нет, что не могла переместиться в плаще, вряд ли будут. Да и кто будет искать нестыковки, если все погибнут?

— Все, кроме Волка, находящегося в училище. Интересная мысль. Пожалуй, позвоню Егору. А ты иди, распорядись, пусть накроют на нас двоих стол на кухне.

Я кивнула, но вставать не спешила.

— Пойдём, перекину тебя в наши покои, а то ты сейчас Мирика, да и вид неподобающий. Оттуда и позвоню.

Дождавшись от меня согласия, муж вобрал меня в себя.

Переодевалась с трудом. Но помощи просить не стала. Неужели не видит, какая я сейчас неуклюжая? Хожу, словно утка, живот вниз тянет, нагнуться не могу.

Муж закончил разговор. Пришёл ко мне в раздевалку. Окинул взглядом моё беспомощное барахтанье под платьем и, о чудо, начал помогать.

— Дар, а как так вышло, что оборотень может человеческие формы принимать? Белочка ведь приняла вид мой, а Волк ничуть не удивился?

— Это связано с наукой. Оборотничество от ведьм идёт — ведающих матерей, они так тесно общались с природой, что, сливаясь с ней, могли принимать облик любого зверя. А вот человек — это иное. Я слышал от Корнелия об одной запрещённой лаборатории, где проводили исследования над оборотнями. Пытались изменить их, чтобы они смогли менять форму на людскую. Совет города прознал про лабораторию, исследования прикрыли, оборотней пришлось уничтожить, так как они получились слишком агрессивными и не могли контролировать себя. Видно, исследования продолжились, но тайно, и уничтожили не всех. И теперь понятно, кто имел к ним доступ, а может, и стоял за всем этим, — Дар замолчал, а через какое-то время сообщил: — Мирика, ты в училище больше не идёшь.

— Но... А как же наше расследование, моя учёба?..

— Я запустил мары. Учиться можешь и здесь. А для вас это небезопасно. Поэтому — нет! Сейчас с тобой ужинаем, и я ухожу вниз. Когда роды начнутся, зови. Как подключиться к урокам, ты знаешь. Давай я к тебе Вику приставлю, чтобы во всём помогала.

— Но ей нельзя в наши покои.

— Что-нибудь придумаем.

— А ты... А если...

— Верь в меня, ладно? Я и так всеми мыслями с вами. Но возможно мне придётся вызвать Корнелия. Тогда твоя вера в меня поможет. Этого достаточно. Не ходи к источнику, пока не приду за тобой, ладно?

Я кивнула. Причины такого желания знать с одной стороны хотелось, а с другой — не всё беременной знать стоит, она ведь мнительная, начнёт переживать, а вера в хорошее — тоже много значит.

Выйдя из своих покоев в облике Кары и Корнелия, мы встретились с домочадцами. На нас чуть не налетели мальчики. Они дрались на мечах, причём младший лупил старшего очень часто, а старший едва поспевал попадать. Это они поменялись обратно или нет? За ними гналась девочка в коротком пышном платье, а вот она била волшебными дисками, и оба мальчика умудрялись отбивать атаки. Мой отец бежал за сорванцами.

— Дети, подождите, так нельзя! — кричал он, остановившись, опёршись о стену и тяжело дыша.

И вот на меня чуть не налетела вся эта ватага. Сработало защитное поле дома, создавая перегородку, на которую и налетеле все трое. Старший даже нос разбил.

— А ну марш отсюда! — спокойно сказал Лжекорнелий. — Для боевых искусств есть отдельное помещение!

— Да? Какое же? — спросил старший.

— Пойдём покажу... — вызвался муж, прошёл сквозь защитное поле, бросив мне на прощание: — Иди, я догоню.

— Кара, не могу больше! Они меня в могилу сведут! — пожаловался отец, наблюдая, как я прохожу сквозь защитную стену. Я погладила домик, благодаря его.

— Значит, надо больше тренироваться. Похоже, тебе тоже не помешает заняться физической подготовкой. У нас есть один тренер на примете.

— Ты издеваешься? Какие мои годы?

— Надо, батюшка, надо!

— А чего за живот хватаешься? Может, лекаря вызвать? Ты рожаешь? — забеспокоился родитель.

— Батюшка, всё хорошо. Пока не рожаю. Мне поесть надо.

— Тебя проводить?

— Иди лучше присмотри за сорванцами.

— С тобой точно порядок?

— Я на сносях, хожу видишь как... А вцелом — сносно.

— Если Лиса начнёт рожать, ей тоже лекаря надо будет вызвать.

Лекаря... Посторонним людям без клятвы входить нельзя. А сейчас мужу не до этого, а мне — тем более.

— Я поговорю с Лисой. Иди.

Мы расстались.

Лиса безмятежно читала в гостиной книгу.

— Доброго здоровья! — обозначила своё присутствие я.

— О, Кара! Доброго здоровья! У тебя живот опустился!

Я кивнула. Внешне хоть и не заметила этого, но ощущение, что между ног у меня малыш застрял, мешая ходить.

— Лиса, ты как, идти можешь, пойдём до кухни, поговорим?

Она встала, откидывая плед, оправила платье и пошла ко мне.

Живот закаменел, заставив скривиться. Неприятное ощущение.

— Всё хорошо?

Я держалась за стену.

— Терпимо.

— Схватки?

— Пока нет. Они ведь болезненные должны быть.

— Не всегда. Я когда дочку рожала, вообще не думала, что рожаю, пока тужить не начало.

— Муж сказал, что пока не рожаю.

— Больно мужики понимают в наших делах! — фыркнула императрица.

— Вообще-то он будет роды принимать! — возразила я. — Значит, должен понимать!

— Он, роды? — рассмеялась Лисавета. — Насмешила!

— Я серьёзно!

— Роды должен принимать лекарь! Ну на крайний случай — повитуха!

От её слов стало обидно. Даже не знаю, что задело.

Спорить не хотелось, понимала, что переубедить не смогу. А доводов то и нет. Все доводы — это из области другого мира. Мира, в котором она не живёт! И если у нас император не обладает волшебными способностями, а дочурка его бегает и запускает энергетические диски, значит, Лиса из этого мира, или просто необученная волшебница, не знающая о своих способностях? Лекарь действительно больше понимает, просто потому что у него практики больше в этом. Но...

— Лиса, я как раз об этом и хотела пообщаться, — решила перевести разговор в нужное русло. — О чём вы договорились с мужем? Кто роды принимать станет?

— У нас есть в столице лекарь... — начала императрица.

— Я не думаю, что это хорошая мысль.

— Думаешь предаст?

— Насколько я правильно поняла, на вас напали именно в лекарне. Значит, кто-то предал. О встрече ведь знал лишь лекарь...

Лиса поникла.

— Ты права. Что же делать? Я не знаю больше никого такого, кому бы доверила рождение дочери.

— А что скажешь о Вадиме Петровиче?

— Это кто?

— Ну, тот, кто меня обследовал в столице.

Лиса задумалась.

— Я его не знаю, хотя муж проверял его. Вроде бы, безопасен.

— Хорошо. Тогда другой вопрос: твой муж будет присутствовать на родах? Я так понимаю, ты рожаешь здесь.

— Муж? Зачем ему на роды? Не хочу, чтобы он меня такой видел.

— Какой такой?

— Слабой, ругающейся, в крови. Знаешь, как я ругалась в первых родах. Как уличная девка. Уши вяли. Благо, лекарь и все домочадцы были скованы клятвой молчания.

Я вздохнула. Каждому своё. Я бы не доверилась чужому человеку так, как мужу. И не хотела бы, чтобы видел меня голой кто-то чужой. Это вопрос доверия. Доверяю ли мужу настолько, что готова предстать перед ним любой, в том числе и слабой, болезной. Муж на родах у нас даже поощряется, и нет таких заморочек просто.

— Как так вышло, что Сияна обладает способностями? — решила не продолжать разговор о муже на родах.

Лиса подхватила меня под локоть и повернула в закуток у самой кухни.

— Она не дома родилась. У нас ведь дома нет волшбы... Мы тогда в другом городе были. Вернуться домой уже не успевали...

И тут меня осенило:

— Ты поэтому здесь собралась рожать?

Лиса опустила глаза долу.

— Ясно. Эх вы... А прямо сказать не могли? И все эти покушения...

— Это правда, Кара, — посерьёзнела императрица. — Сейчас действительно небезопасно нам нигде. Просто муж сказал, что неплохо было бы задержаться здесь до родов. И даже не важно, если помогать мне станет обычная повитуха или твой лекарь.

— У меня не будет лекаря на родах, Лиса! Только муж.

— Но... он ведь не может... — залепетала она.

— Может. Но не у тебя, ты права. Он принимать будет лишь своих детей.

И было видно, что Лиса сомневается, стоит просить или нет, чтобы Дар принимал у неё роды. А я не была в восторге от такой мысли. Да, он каждый день практиковался. Как потом признался, на курсах брались настоящие случаи родовспоможения, все разные, и он учился правильно действовать. Но, на удивление, не совершил ни одной ошибки. А на подстраховке у нас есть лишь Лекарь.

— Кара... Что ты мне посоветуешь? Я ведь не знаю, как правильно поступить. Впервые с таким сталкиваюсь.

Императрица, родившая троих деток, просит моего совета?

Мы дошли до кухни. Я попросила накрыть на стол кухарку и Вику. Тут и муж пожаловал.

— О чём шепчетесь, девушки? — спросил Лжекорнелий.

Вот! Он мне и нужен.

Мы дождались, пока челядь накроет на стол из того, что есть готового, ведь мы завтрак и обед пропустили, а ужин ещё не поспел, а после оставит нас одних. Только кухарка осталась готовить, но с неё брали клятву о негласности, поэтому всё, что услышит — дальше неё это не пойдёт, мало того, она ещё и забудет, если появится желание рассказать кому бы то ни было.

Поэтому спокойно обсуждали вопрос Лисиных родов.

— Значит, всё же использовали нас, — хмыкнул муж. — Какие ещё подводные камни ожидать от нашего сотрудничества?

— Больше никаких.

— Да неужели? — хмыкнул супруг. — Ладно. Вопрос с лекарем я решу. Вадим Петрович вас устроит?

— Но он ведь ни разу не волшебник! — возразила императрица.

— А вы хотите волшебника?

Лиса смутилась.

— Ясно. Ничем не могу помочь. Сейчас я никому не доверяю. Вадим Петрович мне должен. Поэтому могу его вызвать из столицы. Но его услуги будут стоить дорого, ведь вам придётся оплатить всё то время простоя, что он будет здесь находиться. И, боюсь, вопрос этот надо решить срочно.

— А ты можешь принять у меня роды? — смущённо пробормотала Лиса.

— Я? Ты о чём, дочка? Разве я лекарь? Я волшебник, только и всего. Что я смыслю в родовспоможении? — хмыкнул он.

А Лиса так на него глянула, такой властью от неё повеяло.

— Хватит дурачиться!

— Я не дурачусь!

Лиса умоляюще на меня посмотрела.

Но раз муж отказал, что я могу? Буду играть против него? Нет!

Я пожала плечами. Мол, ничем не могу помочь.

— Жена сама родит. Вы созданы для того, чтобы детей рожать! Это задумано Природой! У вас всё заложено в вас самих. Если начнутся трудности, я перенесу жену к Лекарю, он поможет.

— Верно муж говорит! Мы ведь сами рожаем! — встряла кухарка. — Да и где придётся. И работаем до самих родов. Да и потом почти сразу на работу выходим!

Лиса так глянула на женщину. Мол, знай своё место!

А мне так больно стало. Расхотелось ей вообще помогать.

— А вызвать сюда лекаря? — продолжила императрица, будто и не было замечания кухарки.

Муж осуждающе глянул, но ответил:

— Я и вызываю — Вадима Петровича.

— Но ведь вы не к нему будете обращаться!

— Ты не понимаешь, ты можешь не пережить переход в тот мир. Ты себя как здесь чувствуешь? Голова кружится?

Лиса опустила взгляд.

— Слабость? — продолжил допытываться супруг.

— А что это за место? — вмешалась кухарка. — Мы все чувствуем себя чудно. Поначалу голова кружилась и тошнило. Сегодня уже лучше, но...

— Точно порядок? — спросил супруг.

— Да. Мы сделали, как вы велели, сегодня уже почти не мотает. С утра маленько...

— Лиса? — повернулся муж к императрице.

— Да, мне плохо. Поэтому лежу. Но я списала это на предродовую слабость, — призналась тихо наша гостья. А я поняла — врёт! Просто решила терпеть, чтобы не выгнали в заботе о здоровье.

— А ты делала, как я велел? — спросил муж у гостьи.

— Да. Не помогает.

Ей нездоровится? А я и не заметила. Она ведь шла ровно. Лучше меня. Или у неё такая сила воли?

— А дети? — продолжил допрос владелец этого места.

— Сияна лучше всех. Мальчики вчера сразу легли, но сегодня сказали, что им хорошо, как никогда.

— А ты представляешь, что с тобой будет, когда ты перенесёшься туда?

— Я ведь тоже волшебница...

— Нет.

— Нет? Но тогда откуда у Сияны способности? Муж точно не имел даже крохи волшбы, он проверялся.

— Ты ведь не училась волшбе. Да, у тебя, возможно, есть способности, но ты не раскрыла их даже. Поэтому ты даже не учащаяся. Волшебник — это тот, кто окончил высшее училище и освоил все знания и защитил их.

— А наши дети?

— Похоже, что все трое обладают ими.

— Но их необходимо обучать! — воскликнула императрица.

— Нужно, — согласился муж.

— Здесь. Или у вас там... С какого возраста?

— Старший уже может в высшее училище поступить, хотя ещё рановато по возрасту. Вообще всем рано ещё. Но Сияна пробудилась, ей нужны учителя.

— Здесь?

— Нет. У нас есть школы для пробудившихся детей. Там.

— Где это там? — влезла кухарка.

— В другом мире — волшебном, — пояснил Лжекорнелий.

— А, это где две красивые башни виднеются, но до них никогда нельзя дойти? — спросила кухарка.

— Точно! Только дойти до них можно. Один раз в году. Человеку, который имеет способности к волшбе.

— Хочешь сказать, что туда пройти может не каждый? — спросила у мужа.

— Всё верно. Но каждый надеется туда попасть хотя бы однажды. Ворота действительно открываются. Для всех. Видеть тот мир может каждый сквозь ворота. Но вот пройти защиту могут лишь избранные.

— А сюда перенести лекаря? — продолжила измывать нас императрица.

— Всё училище под его ответственностью. Он его обслуживает круглосуточно. Я не могу даже просить его о таком.

— Но ведь есть и другие лекари.

— Никто не бросит свой пост. Ты не знаешь, о чём просишь. Всё, давайте просто поедим.

Я прикоснулась под столом к ноге Дара.

"Мне кажется, я рожаю. Лиса говорит, что когда рожала дочь, то не думала, что уже роды. Просто живот каменел, как у меня. А потом потуги".

Муж начал проникать в меня, при этом оболочка Лжекорнелия оставалась неизменной, даже живой, ела. А спустя пару мгновений туман обосновался в области живота.

"Ты права. Ты рожаешь. Дитя двигается по родовым каналам. Медленно, но верно".

"И?"

"Много не ешь. Лучше кашу. Она долго переваривается".

Я кивнула и взяла кашу, оставшуюся с обеда.

Лиса злилась, это было видно. На кого, не знаю, но именно так мне казалось, хотя на лице сохранялась смущённая улыбка.

— Знаешь, что могу посоветовать? — всё же сказал супруг, обращаясь к гостье.

— Что же? — подняла она взгляд.

Защита отгородила нас от кухарки, пока она возилась у плиты.

— Егорий должен присутствовать на твоих родах. Он хоть на одних был?

— Нет. Детей ему показывали сразу после родов. Этого достаточно.

— С волшебной точки зрения — нет. Связь формируется всю беременность, идёт привязка к голосу, к прикосновениям, к энергии. И в родах поддержка тоже важна, душевная. Я уж не говорю, что женщина уходит в себя, ей мешают все внешние источники, особенно света. А муж управляет, направляет женщину. Кошки как рожают? Обычно в темноте. Не только кошки. И кроме тех, кто зачинал дитятко, никто больше не нужен. Они будут только мешать.

Лиса поджала губы.

— Тогда ты должен быть рядом, как родственник. Ты забыл, что я по легенде вдова?

Муж вздохнул.

— Вот потому, что ты вдова, я и не могу находиться. Будь ты незамужняя девушка — это одно. Ты пойми, надо следовать легенде. Да и Вадим Петрович и Егорий — моё последнее слово. А под окнами реанимобиль. Всё, хватит. Защиту снимаю.

— Постой! — успела она сказать. Муж не успел ещё защиту снять.

— Но Егорий тогда выбивается из рамок легенды!

— Он будет как лекарь из волшебного мира. Но будет рядом. Для вас этого пока достаточно.

Императрица нехотя кивнула и защита растворилась, будто её и не было.

Я доела. Муж поднялся из-за стола, помог мне. Привлёк к себе, приобнимая за стан и повёл из кухни, не обращая внимания на нарушение норм этикета. Точнее не так. Он, как хозяин дома, поступил правильно. Просто отнёсся к императрице как к обычной гостье.

"Ты уходишь?"

"Нет. Я с тобой".

"Но пока ведь не рожаю..."

"Рожаешь".

"А дела?"

"Подождут. Нет никого важнее вас".

Его слова были приятны. И он нам действительно был нужен. А весь мир подождёт!

— А теперь прошу нас простить... — откланялся муж и повёл меня в наши покои.

Живот каменел, муж заставлял меня петь — дыхание должно быть правильным во время схваток, пусть они и почти не ощущаются.

Сам тоже тянул вместе со мной нужную ноту. И вообще, мне уделял очень много внимания. Напоил травяными сборами, загнал в купальню поплавать (правда, от этого живот каменел так, что я боялась утонуть) и предложил рожать в воду. Не в купальню, конечно, но в ванную. А малышу легче к земному притяжению приспособиться, выйдя из одной водной среды в другую. Муж принял роды в воду при приглушённом свете, уложил сына мне на живот, затем приложил правильно к груди, дождался выхода пуповины. Потом помог нам перебраться в постель.

Муж улыбался счастливой улыбкой.

— У меня сын родился! — закричал он восторженно, желая, чтобы его весь мир услышал. — Я стал отцом! — и уже не таким громким голосом, а скорее шёпотом: — Благодарю, родная, что подарила мне сына!

Я тоже улыбалась.

Лишь когда я — счастливая мамочка — уже собралась спать, он ушёл к сердцу дома.

— А ты лежи! — предупредил он. — А лучше спи, устала ведь!

Я кивнула.

— Вика тебе поможет, если что. Я с ней договорился. И еду принесёт, и всё остальное. Но учти, что в наши покои она войти не сможет, только в наше крыло. Поэтому вставать тебе придётся.

— А ты что?

— Меня не будет несколько дней, — предупредил любимый. Я понимала, что надо поймать злодеев, и поскольку за нас можно не волноваться, он уйдёт с головой в расследование.

— Будь осторожен.

— Буду. Рисковать мне нельзя! У меня сын родился! Жена подарила мне сына! — и столько гордости в голосе.

Я улыбнулась. Муж счастлив, а от его улыбки я вдвойне счастлива!

А сыночек очень похож на Дамира. Глазки только голубые-голубые. Как у меня раньше, когда была только Карой.

Глава 34

Муж оставил указания, когда и какие травы принимать. Я и принимала. Кровотечение было небольшим, благодаря травам, я быстро встала на ноги, хотя особо домашними делами не занималась. Но лежать так устала за эту девятицу, что выть хотелось. Ещё и мужа рядом нет. Пару раз с сыном спускалась в подземелье. Только границу не пересекала. Стояла на пороге, глядела на мужа, лежащего на подстилке, и шептала слова любви и поддержки.

Хотелось к нему прикоснуться, но я помнила слова мужа. Верить в него и ждать. Так и делала.

Малыша каждый день купала в ванне, и он даже нырял, задерживая дыхание. Сильный мальчик, с рождения головку держит. Корнелий — мне не нравилось, так как воспринимался первый супруг. А даже если сын — его воплощение, не стоит их вот так соотносить. Всё же малыш заслуживает нежность и ласку материнскую. Начала перечислять вслух сокращения имени. Корни? Нелий? Нель? Остановилась на Коре. Кор! Корик.

Расхаживалась помаленьку, туда-сюда по лестнице. Но за пределы нашего крыла не выходила. Вика постоянно носила еду.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она в очередной раз, когда я открыла дверь своих покоев на её стук.

— Хорошо, Викуля. Сама как?

— Отвратительно. Эта личина портит моё отношение к самой себе.

— Если хочешь, то ненадолго можешь снять оберег, пока ты здесь.

Девушка тут же потянулась к кусочку берёзы.

Изменилась, задышала полной грудью.

— Тяжело это быть бесформенной бабой.

— Баба — это я. Та, кто родила сына, обабилась.

— А если бы вы родили дочь?

— То молодкой бы стала.

— Как интересно!

— Давай с тобой позанимаемся, — предложила я.

— Правда? А я думала, у вас нет времени...

Я взяла с собой сына и корзинку, застеленную мягким одеяльцем, и вынесла в проходную комнату.

Пока располагались на диване, я спросила:

— А как местная обстановка?

— Ваши гости утомили уже своими замашками. Такое ощущение, что они жили в царском дворце и каждую их прихоть выполняли.

— Да, у меня похожее ощущение было.

— Вы тоже заметили?

— Мальчишки не достают?

— Нет. Больше госпожа Лиса. Это не так, то не так. Приходится частично выполнять её приказы, а частично пропускать мимо ушей.

— А Сияна?

— Ой, девочка, хоть тоже весьма капризна, как её мать, но очень светлая. Знаете, она заставляет улыбаться. Не приказав, нет. Просто глядя на её улыбку и самой хочется радоваться жизни. Её как раз хочется баловать, но мы сдерживаем себя. Так нам господин Корнелий повелел. Все, кроме вашего отца.

— Вот как?

— Да, он души в девочке не чает. На шее катает, даёт ей сладости между приёмами пищи.

Я нахмурилась. Мда... Похоже, он нашёл себе внучку. Расставание выйдет тяжёлым. Тем более, привязанность после лечения.

Мы прозанимались где-то час, малыш проснулся, и мне пришлось кормить его. Я смущалась Вики, но выгнать не посмела. Поэтому сделала поперёк своему желанию спрятаться в свои покои. Вика иногда поглядывала на нас, заканчивая с прописями, а когда я завершила кормить, и малыш отвалился от груди, но не заснул, спросила:

— А можно вашего малыша подержать?

— Я не знаю, как его волшба откликнется на тебя. Если задумала что плохое — сразу выкинь это из головы.

Девушка кивнула и осторожно взяла Кора, придерживая головку. Взяла, будто всегда была нянькой.

Её лицо озарило улыбкой, а малыш в ответ тоже улыбнулся. Первая улыбка и досталась не маме, и даже не папе. Мне даже завидно стало. Подавила это чувство.

— Хочешь понянчиться?

— Если вы не против. Первый раз вижу госпожу, кормящую своё дитятко.

— А ты раньше была в услужении?

— Не я, а батюшка с матушкой. Я же сидела с братиком, нянчилась с ним, пока мама вернётся. Порою целый день.

— И тебе в радость это было?

— Знаете, тогда — нет. Я понимала, что иного выхода нет.

— А сейчас?

Она пожала плечами, мол, не знает.

— Часик выдержишь? — закинула пробную наживку. — Отдельно платить не стану. Всё в рамках обговоренного с мужем.

— И не надо. Выдержу, — уверенно сказала она.

Надо было досдать недостающие уроки, а в эти дни, не расставаясь с малышом, хотя он большую часть дня спал, я немного притомилась. Хотелось чуток развеяться. Вырваться из стен покоев и, хотя бы, прогуляться, вдохнуть свежего воздуха.

— Хорошо. Вот игрушки, — выдала ей погремушки, подгузники, сменную одежду.

Странно, но я доверяла Вике. То ли мне всегда хотелось иметь младшую сестрёнку, то ли просто устала жить в неверии, но... Я оставила Вику с Кором и ушла в свои покои. Прислонилась к стене, наслаждаясь тишиной. Но сердце уже тосковало по сыну.

Доверие! Муж мне доверил сына. Я не могу его подвести.

И тут ощутила острую потребность в нём. Сердце защемило. Дар!

Я вышла из покоев. Вика играла с Кором, пела ему потешки, а он улыбался. Не плачет. Дети чувствуют людей лучше взрослых. Но...

Я разрывалась между Даром и Кором. Поняла, что мне не нравится имя Кор. Корн, Корни?

Оставить мою кроху наедине с чужой девчонкой, мою кровиночку, которую долгих шесть* с лишним месяцев носила под сердцем и не расставалась?

И я не смогла. Поблагодарила Вику и отправила прочь с хозяйского крыла. Проводив её, установила защиту на вход. Нечего тут лазить без нас. И да, сейчас вылезло недоверие, сомнения. Просто сейчас мы беззащитны. Напади — и муж ничего не сделает. И больше, чем уверена, что защита не сработает, как раньше. Может, и защитит сына, а может, и нет. Рисковать сейчас опрометчиво!

Прижала своего кроху, вдохнула его запах, наслаждаясь им, нежностью, которую к сыночку испытывала. Да, всё верно! Никаких нянь в ближайшее время!

Разве что Дару оставить. Дар! Опомнилась я, и поспешила в подземелье.

У черты перехода в подземелье замерла, сомневаясь, правильно ли поступаю, ведь Дар говорил не лезть сюда. И я верила в него, ждала его, но... чувствовала, что он сейчас нуждается в нас. И решительно переступила порог.

Вокруг мелькали образы училища, одновременно несколько разных веток, но я не стала отвлекаться. Просто легла рядом с Даром на шкуру, уложила Корни на себя животик к животику, дала грудь, упрашивая, чтобы взял её, а голову умостила на грудь мужа. И сыночек, глядя на меня своими мудрыми голубыми глазками, взял сисю. Молодец мой!

Всё правильно!

Закрыла глаза и постаралась с слиться с мужем мыслями, чувствами, телами. И мы с сыночком провалились внутрь.

Тьма. Вязкий туман. Холодно. Единственное, что ощущаю, что сыночек рядом, прижат к груди. Обнимаю его ещё крепче, стараясь не перегнуть палку. Где мы? В Нави? Там немудрено заблудиться. Но Навь — стихия любимого, и моя. Стараюсь отрешиться от холода, поймать тепло сына и передать это тепло по всему телу. Так согреваюсь. Уже что-то. Теперь надо выставить защиту, чтобы сыночек тоже не пострадал от холода. Я представила себя в коконе тепла, а затем увеличила его в размерах, ограничивая Корнелием.

Навь вовсе не плохая или хорошая. Это место, где души избавляются от привязанностей, анализируют прожитую жизнь и полученные уроки и идут на новое воплощение. Вспомнила Марену, встречающую и провожающую души в Навь. Она улыбалась. Она любила. Всех и каждого, как своё дитя. Это место, где тебя любят.

Ощутила эту вселенскую любовь, она накрыла лавиной и ощущением счастья.

И я тоже любила это место. Постаралась раскрыть своё сердце. Хорошо. Спокойно. Мысли вязкие. Руки слабеют.

Вспоминаю сына. Корнелий! Корни! Дар!

И ощущаю, как рядом появляются две родственные души. И я кидаюсь им в объятия. Вот моё место счастья!

— Нам пора! — шепчет одна из душ. И я согласна, вспоминая, зачем пришла.

— Неужто не хотите ничего узнать? Например, своё предназначение, задачи в этом воплощении? — удивлённо спрашивает вторая душа. Я поворачиваю голову к ней. Сыночек!

— Корни, скажи, а ты и тот, кто воспитал Дара — одна сущность? — задаю свой вопрос, ощутив мудрость души.

— Нет. Корнелий ещё не воплотился. Ему пока рано. Хотите повидаться с ним?

Хотелось попросить прощения, что так у нас вышло, но разве я в этом виновата? Да, пустила Дара на порог покоев. Но разве я жалею? Нет.

Мы его отпустили. Не стоит тревожить по пустякам. Я обняла эту мудрую сущность, воплотившуюся в теле нашего сына.

— Нам пора! — повторила слова любимого.

— Да, но с Корнелием встретиться придётся! — сказал сын. А рядом появилась ещё одна светящаяся сущность, меняющая черты на Корнелия. А потом сущности Корнелия и Корни вдруг кинулись к Дару, сливаясь в одно целое.

— Ты идёшь? — спросила сущность супруга.

— Куда?

— На нужную встречу.

Я протянула мужу руку, и меня затянуло внутрь него. А когда я приспособилась, то осознала, что мы оказались в волшебном мире.

— Значит, ты всё-таки выжил! — зло прошептал знакомый голос.

Я обернулась. Мачеха. Правда, от неё мало что осталось. Волосы подобны огню, глаза тоже красные. Да и черты лица другие. Только знала, что это она.

— Ястра! — охнула против воли я голосом Корнелия. — Что тебе надо?

— Отдай кольцо!

— Какое кольцо?

— Хватит дурака валять! Ты ведь нашёл его, не так ли! Кольцо знаний, дарующее мудрость и неоспоримую власть!

— Даже если и нашёл, тебе отдавать не собираюсь!

Мачеха хмыкнула.

— Ты прав, отдавать и не нужно! — и она превратилась в огонь и метнулась прямо ко мне. Вспомнилось, что трясовицы вселяются в человека. Я про них нашла и отдельно ещё прочла всё, что смогла. Самая опасная среди всех — Огнеястра. Если она вселится в человека, тот умирает, а она высасывает всю накопленную душой энергию, что душа не может воплотиться в более высшую сущность, приходится ещё несколько воплощений заново собирать энергию, чтобы пойти дальше.

Казалось, время замедлилось, я видела, как приближается огонь, но это была не огненная стихия, а что-то совершенно иное. А я не могла пошевелиться.

— На сей раз ты сдохнешь! — шипело оранжевое пламя.

И когда она уже почти прикоснулась ко мне, вокруг неё вспыхнула клетка.

— Я тебя всё равно убью! — вопила мачеха.

— У меня кольцо знаний! — насмешливо молвила я. Точнее, моё тело, имеющее мужской облик.

— Отдай кольцо!

— Боюсь, его больше нет.

— Что значит нет?

— Я не просто так постарел, Огнеястра, я отдал весь свой жизненный запас сил, чтобы уничтожить его, получив от него же эти знания. И ни ты, ни кто другой не смогут им больше воспользоваться. Это слишком опасный артефакт! — говорила я спокойно, но это были вовсе не мои чувства. Внутри меня всё клокотало. Особенно от того, что я узнала. Корнелий отдал всю жизненную силу, значит... он не может пойти дальше, и даже в сыне моём воплотиться не сможет. Не потому, что не хочет, просто... не сможет. Это более развитое тело — тело волшебника. А значит, он будет обычным человеком. Как Егорий. В лучшем случае, воплотится в смешанной семье, как у Егория и Лисы.

— Тебе пора в Навь! Ты достаточно дел натворила! Думаю, получишь наказание за это в виде воплощения более низкой сущности.

Рядом появилась Марена.

— Пойдём, дитя! — сказала она Огнеястре, протягивая к ней руку. Клетка пропала.

— Не прикасайся ко мне! Я не могу вот так умереть!

И она напала на Марену, но ничего не произошло. Тогда она повернулась и напала на нас. Но в это мгновение мы вновь перенеслись в Навь.

— Я вас всех уничтожу! — продолжила визжать она. Но проходила сквозь нас.

— Успокойся, дитя, — говорила тихо богиня зимы, космоса и мама новорождённого младенца Коляды. — Пойдём! Корнелий, ты с нами!

— До встречи, — попрощался он, меняя свой облик на светящуюся сущность. И они исчезли.

Я повернулась к мужу и сыну.

— Нам пора домой, — сказал Дар.

— Зачем я здесь? — спросила, потому что потребность просто так не возникает.

— Ты должна была это увидеть, — ответил сын. — Мачеха больше тебя не побеспокоит.

— А она ведь напала на нас.

— Она не может навредить тем, кто связан с Навью. Мы все трое связаны.

— А Корнелию?

— Корнелию может. Она на него напала, теперь её накажут.

— Как?

— Пойдёмте домой, — сказал муж. — Это уже выше нас.

Я кивнула. Мы взялись за руки и перенеслись в свои тела. Домой! Хотя Навь тоже являлась нашим домом.

Распахнув глаза, какое-то время я пыталась осознать произошедшее. Навь, Явь, волшебный мир, этот.

Дар зашевелился подо мною. Сыночек отпустил грудь и поднял головку. Сильный мальчик! И мудрый, не по одам. Интересно, он помнит себя в Нави? И поняла, что да, помнит. Просто не может быть такой взрослый взгляд у ничего не помнящего растеряного человека.

— Ты ведь всё помнишь? Да? — спросила его.

А сын улыбнулся.

— Он тебя не понимает, — сказал муж тихо, будто ему было тяжело говорить. — Сложно выучить новый язык. Но если общаться мысленно, то возможно, воспримет.

— Как же он понял?

— Малыши воспринимают мир через чувства и окраску голоса.

— Но он помнит?

— Помнит. Лет до четырёх-пяти. Все дети по-разному.

— Но мы ведь общались в Нави.

— Мысленно — образами.

— Как ты себя чувствуешь, любимый? — спохватилась я, вставая с его груди.

— Уставшим. Надо отоспаться.

— А что с мачехой?

— Её будут судить. Там!

— А с телом той женщины, которое она заняла?

— Боюсь, ничего не сделать.

— Значит, она умерла.

— Скорее всего.

— Ты ведь знаешь, что происходит в училище. Посмотри, может, ей помощь нужна?

Дар слегка кивнул.

— Она ещё дышит. Я вызвал Лекаря.

— А первую помощь оказать?

— Извини, родная, но сейчас я не в силах переместиться в другое место. Столько силы ушло на клетку для Ястры. Не было времени вызывать подмогу.

— Но я думала, что это сделал Корнелий...

— Корнелий мёртв! Да, он сумел управлять моим телом, но тратил мои запасы силы.

— Теперь ты тоже постареешь и умрёшь как твой дядя? — сердце пропустило удар.

— Нет. Я жизненную энергию не тратил. Всего лишь запас сил. Посплю здесь, восстановлюсь.

Я легла рядом. Мол, я с тобой.

— Ты когда последний раз ела?

— Перед тем, как пришла сюда, — потом вспомнила, что ещё занималась с Викой. — За пару часов до этого.

— Может, сходишь поесть? Тебе хорошо питаться надо. Корнелий ведь все соки из тебя сосёт, все запасы.

— Потом. Хочу побыть с тобой.

— Я буду спать.

И я показно зевнула.

— Прекрасно! Я тоже посплю, — отпускать мужа не хотелось. Он хмыкнул и смежил веки. А я сыночка положила ему на грудь и сама легла рядом, придерживая Корнелия.

— Люблю вас, мои роднулечки! — прошептал муж.

* * *

Когда я выспалась, будить мужа не стала. А вот Корни решил преподнести папе "подарочек".

Муж продолжил спать богатырским сном. Я забрала сыночка и пошла наверх. Успела дойти, и вот тогда он второй "подарочек" сделал, благо, не на пол.

Помыв Корнелия, ощутила голод. Взглянула на часы: около полудня. Значит, мы проспали больше суток.

Вызвала Вику, а сама села за уроки, дав грудь сыну. Сидеть полусогнутой было неудобно, пришлось подкладывать подушку.

Раздался стук в дверь. Пришлось вставать. Хорошо, что сынуля уснул на подушке, я переложила его сразу на нашу с Даром постель.

— У вас всё хорошо, госпожа Кара? — спросила девушка.

— Да. А что?

— А муж ваш где? — и норовит заглянуть в покои.

— Спит, — ответила спокойно, но внутри поднималось раздражение. Какое ей вообще дело, где мой муж и чем он занят?

— Просто ваша гостья рожает.

— Что? Уже?

— Ага. Что делать? Она велит мужа вашего позвать. Причём, весьма настойчиво.

Мда. Весело!

— Иди. Я подумаю, что сделать можно.

— А что мне передать госпоже? — и взгляд у девушки какой-то затравленный.

— Правду. Что ты видела только меня, мне и передала.

Я дождалась, пока Вика ушла, достала мужнин сотовый, нашла запись "друг Е".

— Кара? Что случилось? — раздался в трубке голос Егория.

— Лиса рожает.

— Корнелий сказал, я должен присутствовать, — молвил император. — А я не могу! Не сейчас!

Вспомнила, как Дар отложил все дела, и был со мной, пока не родила. Стало грустно.

— А если от этого зависит жизнь жены или дочери? — попыталась его убедить.

— Кара, ты не понимаешь и вряд ли поймёшь. Но на кону гораздо больше жизней, чем жизни любимых. Я просто не могу.

Я едва не заскрипела зубами. Как же так?

— Как смогу — приду. Успею, значит, успею. Нет — на нет и суда нет!

— Каждый поступок важен!

— Я знаю. Именно поэтому не могу выбрать семью. Надеюсь, Лиса поймёт.

Больше слушать не стала. Я сообщила? Сообщила. Ему решать, как поступать.

Я нашла в сотовом мужа Вадима Петровича и набрала. Вопрос в другом — я же его доставить сюда не смогу! Пока шли гудки, в покои вошёл супруг.

— Что такое? — увидел он меня с сотовым и встревожился.

— Лиса рожает. Он пока не может, — намекнула на Егория. — Звоню Вадиму Петровичу.

Дар влез в раздевалку, взял плащ, а через мгновение его уже не было. В трубке так гудки и шли. Чудно!

Явился муж один.

— А лекарь где? — встревожилась я. Он ведь сотовый так и не взял.

— Внизу у Лисы. Я пойду к ней.

Я отбила звонок.

— Но ты же сказал, что Егорий и Вадим Петрович... — напомнила я.

— Да.

И Дар превратился в туман. А через мгновение он уже был юношей, каким мы видели Егория в столичной лекарне, только в белом халате.

— Думаешь, она не поймёт? — это я о том, что Егорий — ненастоящий.

— Не знаю. Я пошёл.

— Надолго?

— Пока Он не придёт.

Я кивнула, отпуская любимого. Ревности не было. А после разговора с Егорием Лису хотелось хоть как-то поддержать. Муж в новой личине хотел поцеловать, но во мне проснулась верность. Не смогла дать чужому мужчине к себе прикоснуться. Пусть в душе это и муж. Но видела я не его.

Муж вздохнул и исчез.

Получается, это благодаря сыну я видела истинный облик существ, а не своим способностям. Взгрустнулось. С другой стороны, пусть лучше сыну такой дар достанется.

С такими мыслями я собралась и уже хотела идти вниз, как раздался стук в дверь.

Разве я кого-то жду?

Открыв, увидела Вику с подносом.

— Госпожа, а ваш муж не встал?

— А что такое?

— Там два лекаря прибыли, они в покоях гостьи, но... она всё равно требует господина Корнелия.

— Вика, что с обедом? Он готов?

— Да, готов госпожа. Накрывать?

— Накрывайте, я скоро спущусь. Сама с Лисой поговорю.

— Благодарю, госпожа! — и девушка поклонилась. Как мне показалось, даже искренне. — А с этим что делать? — она опустила взгляд на поднос с обедом.

— Давай сюда, — я забрала поднос, пока ставила его на столик, видела, что Вика пытается заглянуть внутрь.

— Вика, в чём дело?

— Хотелось глянуть на покои волшебников.

— Ничего особенного. Обычные покои.

Из волшебного у нас ничего и не было. Кровать, тумбы, раздевалка с одеждой, кабинет. Всё вполне обычное. Но когда Вика ушла, я бросила взгляд на печь. Нет, не волшебная, но... Она давала тепло вполне настоящее, как и огонь.

Заглянула внутрь печи, увидела жёлтый с красным огонь, ощутила жар. Но ведь топки у нас нет. Как же огонь горит? Волшебный, как тот, что внизу? Я прикоснулась к огню, не боясь обжечься, и он пропустил, приятно обволок. Тело стало насыщаться энергией. Как хорошо!

— Благодарю, домик! — сказала я.

Корни заворочался, поэтому решила его поднимать. Подошла к нашей с мужем постели, где лежал сыночек.

— Корни, идём со мной! — позвала я.

Он распахнул свои небесные глазки. Какой красивый малыш! Можно ли его в печь? Правильно ли поступаю?

Я взяла Корнелия, положила на руку, поднесла в открытому очагу.

— Корнелий, всё хорошо. Веришь? Этот огонь безопасный, — сказала спокойно.

Малыш потянул ручонки к нему. Я прикоснулась первой, а затем уже и сын. Он засмеялся, когда огонь его обволок. Я чуток подержала и вытащила.

Вокруг сына имелось свечение, которое начало гаснуть. И тут же вокруг него вспыхнул чёрный щит, а затем погас.

— Зарядился? — улыбнулась я. Малыш улыбнулся в ответ. То ли просто повторяет за мной, то ли понимает и так отвечает.

Я привязала сына перевязью* к себе и пошла вниз.

Челядь суетилась, накрывая в столовой. Отец пробежал мимо, в погоне за Сияной, но потом внезапно остановился и повернулся ко мне. Расширил глаза от удивления, а потом прослезился.

— Кара, милая, ты родила? Когда, дочка?

— Десять дней назад.

Отец подошёл, заглядывая ко мне в перевязь.

— А кто?..

— Сын. Корнелием назвали. Корни сокращённо.

Сияна заметила, что за ней няня уже нет и вернулась.

— Дядя Слава, дядя Слава, — прыгала она рядом. — Что там у вас?

— Сияна, это мой внук, Корни, — сказал новоиспечённый дедушка.

— Так ты дедушкой стал?

— Верно.

— Дедушка Слава, а можно мне подержать твоего внука?

— Это стоит у его мамы спросить, — ответил отец.

— Э, — я не знала, что сказать этой крохе. Она сейчас казалась такой большой, будто за эти десять дней, что я в покоях просидела, выросла в два раза. Тут и сыновья Егория объявились.

— Ой, а кто это у вас?

— Сыночек — Корни.

— Корни дерева?

Я улыбнулась. А что, мне нравится.

— Да.

— А можно мне подержать? — спросил старший.

— Я первая! — воскликнула Сияна.

— Ты вообще ещё маленькая! — это средний. — Так что вначале мы! — и показал сестрёнке язык.

А она — в слёзы. От её крика у меня уши заложило. Малыш же выставил защитное поле, ограждая нас с ним от пронзительного звука.

Вскоре появилась Вика, что-то говорила, но слышно не было. Младшие дети убежали, и отец пошёл за девочкой, остался лишь старший императорский сын. Славик или Любим?

— Корни, снимай защиту, — сказала я спокойно, и он послушался. Он меня понимает! От этого улыбка сама расплылась на моём лице.

— Что Лиса? Будет с нами есть? — спросила у Вики, всё ещё ожидающей ответа.

— Нет. Отказывается куда-либо выходить. Сказала, что будет обедать в своих покоях.

— А лекарь?

— Лекарей не спрашивали.

Ах, да, у нас же, якобы, два лекаря. Не слишком ли много для обычной родственницы? Не вызовет ли это подозрений? Да, она весьма капризна, ведь в столице жила, но...

— Позови их к столу, — сказала я, — надеюсь, на них накрыли.

Девушка быстро всё сообразила и убежала выполнять поручения.

А вот старший потянул руки к Корни. Но тот выставил щит и показал язык.

— Вы это видели? — спросил отрок.

— Что видела? — перевела стрелки.

— Да нет, ничего... — пробормотал императорский наследник.

— Язык? Видела, ага, — решила всё же поддержать огорчённого Славика. Это был старшенький, теперь я в этом не сомневалась.

Мы сели за стол. А тут и оба лекаря пожаловали, о чём-то беседуя.

Я поздоровалась с ними обоими, встретилась взглядом с лжелекарем, то бишь, мужем.

— Как ты себя чувствуешь, Кара? — спросил он.

— Всё хорошо.

— Надо тебя осмотреть. Давай сразу после обеда.

Я смутилась, отвела взгляд. Муж осматривать будет или просто это возможность побыть наедине?

— Позвольте представиться, — сказал столичный лекарь, — я — Вадим Петрович — лекарь из Мира.

А мы разве не знакомы? Хотя, он ведь жену Дара обследовал, а значит, Мирику.

— Кара Деева, — представилась я, раз некому нас "познакомить". Мужа ж тут нет, то бишь Корнелия.

Как же надоели эти разведческие игры и личины! Неужели так всю жизнь и придётся жить на два мира, две семьи? И это при условии, что Дар появится. Как, к слову, народ в училище воспримет его воскрешение?

Молодой лекарь сел рядом со мной. А ведь Вадим Петрович его видел тогда с Даром в столичной лекарне. Не просчитались ли мы?

— А вы знакомы? — спросила я, глядя на беседу двух лекарей.

— Да, мы пересекались в моей лекарне, правда, не по долгу службы. Для меня было удивительно узнать, что, оказывается, я видел волшебного лекаря.

Какой новый слой лжи, мы в ней погрязли! К тому же, эту личину Егорий вряд ли сможет использовать ещё раз, если только сам лекарем не станет.

— А что же ваша больная?

— Какая больная? — удивился Дар.

— Лиса.

— Так разве она больная?

— Ну так...

— Пока лишь схватки. Раскрытия нет, так что торопиться некуда, — пояснил Вадим Петрович.

— Болезненные? — поинтересовалась я.

— Да.

— И вы её бросили? А почему она не поёт?

— Поёт? — удивился наш столичный гость.

Я вспомнила с курсов пояснения и передала их в устной форме Вадиму Петровичу.

— Не знал, о такой методике, мы обычно продыхиваем их.

Я взглянула на мужа.

— Я не стал влезать... Да и заранее стоило потренироваться, — пояснил он своё бездействие.

— Кто бы её научил, — буркнула я.

— Ну так вы и научите, — встрял единственный за столом лекарь.

Муж вздохнул.

Я прикоснулась к его руке под столом.

"Чего вздыхаешь?"

"Она ж считает, что я не лекарь, а муж..."

Теперь вздохнула я. Опять ложь... И каждому она своя. Кошмар просто.

После обеда я ушла с лжелекарем наверх, к себе, а Вадим Петрович к Лисе отправился.

— У нас гости, — сказал муж, меняя свой облик на Корнелия.

— Какие?

— Егорий. Пойду встречу.

Я вздохнула. Ни минутки покоя!

— Не вздумай раздеваться, я его сюда приведу, — дал указания супруг.

Как же меня утомила эта встреча с домочадцами. Не сама встреча, а именно ложь.

Корни уснул, и я его переложила в колыбельку в наших покоях. Дверь оставила открытой. Сквозь щит всё равно никто не пройдёт. А я его вижу с этого кресла. Плюхнулась, откинувшись на спинку. Прикрыла глаза.

— Кара, — услышала голос мужа.

Передо мной стоял Корнелий и лжелекарь. Я приподняла голову. Мол, кто где?

Закрыла глаза. И душа потянулась к одному из двух гостей. Распахнув глаза поняла, что ко Лжекорнелию.

— Да.

— Как ты, родная? — муж подошёл, присел на корточки, заглядывая в душу и беря мои холодные пальчики в свои ладони.

— Устала.

— Мы поймали Вольдемара, — сказал лжелекарь. — И всех заговорщиков. Можно выдохнуть спокойно. Но сейчас меня беспокоит Лиса.

— Что с ней?

— У неё не идёт раскрытие. И схватки слишком болезненные.

"А она не притворяется?" — спросила мысленно у любимого. К облику Корнелия я уже даже привыкла и не воспринимала чужим. А вот Лиса, требуя повышенного внимания, могла и притвориться, на мой взгляд.

"Нет".

"Уверен?"

"Так сказал Вадим Петрович".

А я сомневалась.

— И? — я не понимала, что от меня хотят.

— С дочкой что-то не то. Я предлагаю заключить сговор с вашим сыном, — сказал Егорий.

Дитя, ещё даже не рождённое, а уже помолвку совершать, связывая этих двоих?

Я была против.

— Помолвка — это ж связь. Волшебная помолвка, я имею в виду. Они друг друга станут подпитывать.

Я повернулась к мужу. У меня сыну десять дней, а он уже должен подпитывать нерождённую невесту?

"Ты согласен?"

"Я не знаю".

"Связывать их, не спросив их мнения?"

"Давай спросим!"

"У кого? У младенца?" — не в Навь же идти и его тащить с собой.

Он только уснул! И энергии много потратил — несколько раз щит создавал.

"Ты веришь Егорию?" — спросила мысленно.

"Породниться с императорской семьёй — большая честь. Девочек обычно ждут принцы, короли, а здесь предлагают нашего сына..."

А я рассердилась! Муж, выходит, на стороне Егория, а не нашего сына?

— Кара, помолвку со временем можно будет разорвать...

"То есть, это вообще фарс, лишь бы использовать нас?" — негодовала я мысленно.

А в голове вспыхивали картинки мести. Цепочка событий. Вот Егорий уходит от нас, идёт по лестнице вниз, падает, и, на пятой точке съезжает вниз.

"Прекрати!"

— Егорий, иди к жене... — сказал супруг, встав и выпроваживая высокопоставленного гостя. — Я постараюсь её переубедить... — шепнул тихо во след, закрывая за ним дверь в наше крыло, но домик мне донёс.

Я увидела, как лжелекарь споткнулся, упал, съезжая по ступеням вниз, посчитав ступеньки своим копчиком. Представляю, как больно!

— Что ты творишь? — прошипел муж, вернувшись ко мне.

— А ты?

— Ну так мне и мсти, если тебе так хочется? При чём тут император?

— Они оборзели! — меня трясло просто, я уже кричала. — Чем дольше их знаю, тем меньше желаю с ними общаться! И опять всё внимание ей!

— Ты — ревнуешь?! — расплылся в улыбке муж.

— Это не ревность! Просто допекли!

Муж подошёл, взял за руки и поднял, заключая в объятия.

— Я люблю только тебя и нашего сына!

— Дар, я так больше не могу. Вся эта ложь... Она претит моему существованию. Что меня ждёт за эту пакость?

— Не знаю, родная. Но это — твоя суть, думаю, проучить нужно было. Что до сговора — давай у Корни спросим его мнение.

— Ты сам сказал, он не понимает нашего языка. В Нави же образами общаемся! — хотя я только видела, как сын всё понимал. Но сговор — это слишком сложно для разумения незнакомого языка.

— Попросим знака какого-то у богов?

Я вздохнула. Как всё сложно. Но я успокоилась.

— Тебе кажется, что я не за нас, но это не так. Просто ищу плюсы. Мне тоже всё это не нравится. Но Егорий помог разгрести нашу помойку, да и ссориться с такими людьми нельзя.

— Пойдём в Навь, — сказала я, понимая, что только так мы точно будем знать, что делать. — Спросим у сына, что он думает.

Муж с сомнением глянул на меня, а потом кивнул.

Пошёл в нашу спальню, взял сыночка на руки, приобнял меня, и мы очутились в Нави.

Вновь свет, в котором мы купаемся, безграничная любовь. Отсюда и уходить не хотелось. Может, остаться здесь? Погостить...

— Я знаю, зачем вы здесь. Но не могу вам помочь.

— В каком смысле? Почему? — растерялась я.

— Я не могу раскрыть всего. Сейчас действительно вы должны сами решить. Любой ваш выбор будет иметь последствия. А вот снять с вас ответственность за решение я не могу, увы. Могу сказать только одно: руководствуйтесь сердцем, а не выгодой. Давайте вернёмся в Явь, пока я полностью не ослаб.

Медлить не стали, вернулись сразу. Малыш спал. Причём, даже дыхание стало тише, как мне показалось. Мамочки!

Я забрала Корни у мужа и понесла к очагу.

А потом полезла в огонь, вместе с сыном.

Муж ничего не сказал. Глядел на нас, пока мы не начали вылезать.

Малыш всё ещё спал, но дыхание выровнялось.

— Что думаешь? — спросила у любимого.

— Паршиво всё. Придётся отказываться от сомнительной чести породниться с императором.

А я успела подумать, пока сидела в огне и смотрела, как сын заряжается силой.

— Мы породнимся, только иначе. Я знаю, как помочь девочке.

"Как?"

"Мы станем её приёмными родителями. Примем её в наш род. С замужеством ведь тоже в род мужа принимают девушку. Она и так и так будет нашей дочкой. А женой сына может быть, а может и нет. Может остаться лишь сестрой. А дочку мы ведь можем подпитывать своей энергией".

"Это достойный ответ императору. Так мы точно не обидим его. Но в то же время, мы сможем решать судьбу девочки, и к нашему мнению родители должны будут прислушаться".

Но всё оказалось не столь радужно, чем мы рассчитывали. Да, мы приняли девочку в свой род, дали ей подпитку, и она родилась без повреждений, но... Император обиделся. Как же — нам была оказана честь не просто породниться с ним, а сына женить на его дочке. А мы побрезговали.

Как только девочка родилась и детское место отошло, Егорий забрал жену и уехал. Но на прощанье Лиса удивила:

— Благодарю за вашу помощь. Если понадобится что — обращайтесь! — прошептала она, обнимая меня. — Прошу простить за моё недостойное поведение.

Няня с собой они не забрали. Император фыркнул, усадил жену и детей в локомобиль с затемнёнными стёклами и уехал в ночи.

Ну а мы проводили гостей, теперь можно выдохнуть, на какое-то время...

Примечания по главе:

шесть с лишним месяца* по 45 дней, это порядка 280 дней, которые длится беременность.

Перевязь* — длинное полотно, которое обматывают матери вокруг себя, прикрепляя к себе малыша (слинг-шарф).

Окончание книга высылаю на почту бесплатно, при условии, что вы пообещаете только для себя, напишите отзыв по прочитанному и укажете свой e-mail в комментариях.