Исправить всё. Глава 9

Глава 9

Назвался груздем — полезай в кузов.

Народная поговорка.

Подходя к своему дому Сергей увидел молодого человека, сидевшего на скамейке возле входной двери. Он сидел, спокойно глядя куда-то вдаль и казалось совсем не обратил внимания на подходящего Кострова. Но обмануть Сергея в таких случаях было невозможно. Он всегда чувствовал, когда ему угрожала опасность. Это чувство не раз спасало ему, если не жизнь, то, во всяком случае, здоровье. Пусть вас не удивляет, что такое чувство может развиться в наши, казалось бы, такие спокойные дни. Но, видимо, не для всех наши дни являются такими уж спокойными, и потом, не совсем понятно, вырабатывается это чувство, или оно врожденное. Во всяком случае, ему было абсолютно ясно, что этот человек сидит тут не просто так и, что ждет он его. Удивило Сергея другое, ощущения прямой опасности не было. Здесь было что-то другое, в чем он до конца разобраться не смог. Подойдя к скамейке, Сергей сел рядом с парнем, откинулся на спинку и принялся изучать дом напротив.

Весна в этом году ранняя, — сказал он, не глядя на парня.

Да, ранняя, — согласился тот.

Говорят, лето будет дождливым, — продолжил Сергей.

Зато осень обещают сухой, — отозвался парень.

Что, в самом деле?

Обещают, но ведь вы знаете, как верить этим синоптикам?

Это, да, — согласился Сергей, — Ну, а как там вообще, в мире?

Спокойствия нет, — развел руками парень, — Террористы взорвали бомбу в Дели.

Безобразие, — Сергей огорченно покачал головой, — Выпить хочешь?

Да я бы и не против, только где?

Ну, пошли ко мне, — Сергей поднялся со скамейки, — Нам же, кажется, нужно о чем-то поговорить, а здесь, на скамейке, как-то неудобно.

Они поднялись на лифте на одиннадцатый этаж. Сергей открыл дверь квартиры и пропустил вперед незнакомца.

Раздевайся, да проходи на кухню, а я поищу, что бы нам такое открыть, — Костров открыл холодильник, — Водочка, коньячок, сухенькое или пиво?

Пожалуй, сухое, — молодой человек снял кожаную куртку, по тем временам, весьма дорогую вещь, и подсел к столу, — Я, знаешь, не люблю разговаривать под водочку.

Ну что ж, разумно, — Сергей, достал бутылочку Кинзмараули, штопор, соорудил небольшой натюрморт из яблок, принес два фужера и, открывая бутылку, продолжил треп, — Пробку нюхать не будем, заменить бутыль все равно нечем, но винцо, пусть и не совсем сухое, я думаю, тебе должно понравиться. Говорят, это любимое вино Сталина.

Да что ты говоришь? — Молодой человек посмотрел фужер с вином на свет, пригубил его и почмокал губами, — А вино и в самом деле хорошее. Приятно так посидеть, особенно во времена Указа. Если не секрет, где ты все это берешь?

Да какой там секрет, — Сергей небрежно махнул рукой, — К счастью, не все виноградники вырубили эти головотяпы, а то пришлось бы нам сейчас не вино пить, а самогон, что, кстати, многие и делают. Но вернемся к нашим баранам, — он выжидающе посмотрел на незнакомца, — Мне показалось, что ты хотел со мною о чем-то поговорить.

Незнакомец отпил еще немного вина, с интересом разглядывая Сергея, потом сказал,

Пожалуй, мне стоит представиться, а то, как-то некрасиво получается, пьем вместе и даже не знаем, как друг друга зовут. Я, — парень слегка наклонил голову, — Зиновьев, Виктор Иванович, майор КГБ.

Услышав это, Сергей вскочил и, расшаркиваясь, произнес,

Разрешите, также представиться, Костров Сергей Дмитриевич, сотрудник Ленгипротранса. — Он снова сел и продолжил теперь уже серьезно, — Разрешите поинтересоваться у вас Виктор Иванович, чем ваше, столь серьезное, заведение заинтересовала моя скромная персона, да, заодно, чтобы не портить атмосферы нашего застолья, выдвигаю предложение, опустить, к чертям собачьим, отчества.

Предложение единогласно принимается, — голосуя за него, Виктор поднял руку, — А, что касается интереса к твоей скромной персоне, так ведь ты сам нам прислал пригласительное письмо. Разве не так? — и, не давая ему ответить, продолжил,

Теперь скажи мне, что ты там за ерунду написал, и на кой черт это тебе было нужно? Я, вот, за тобой уже полчаса наблюдаю, на дурака ты не похож, на психа, — он усмехнулся, — Может быть, но не на такого, который пишет столь странные письма. Так, зачем же ты это сделал?

Так, вот ты с чем пожаловал? — Сергей немного помолчал, о чем-то думая, потом, видимо решившись на что-то, поднял голову, — Представь себе, ты знаешь, что там-то и тогда-то произойдет несчастный случай. Что ты станешь делать? Можно ничего не делать, это самое простое, но тогда пострадают люди, а можно попытаться им помочь, но тогда можешь пострадать ты. Так, что бы делал лично ты, Виктор?

И самое интересное, что Виктор понял, что он даже не примерял на себя эту ситуацию. А, в самом деле, что бы он сделал, в таком случае?

Хорошо, — сказал он, чтобы потянуть время, — Есть еще третий путь, посмотреть, а случится ли этот несчастный случай?

Нет, — Сергей отрицательно покачал головой, — Нет никакого третьего пути. Я не гадаю на кофейной гуще. Я не высчитываю варианты. Я знаю, что то, о чем я написал, произойдет; и третий путь, в таком случае, автоматически переходит в первый, а меня это не устраивает. Потому я и написал это письмо вам, что одному мне эту проблему не решить. Сможете ли вы решить? — не знаю. Если бы захотели, тогда решили бы легко, но слишком много у нас везде дураков. Ты уж не обижайся, Виктор, это я не про тебя, но убежден, даже если ты серьезно отнесешься к тому, что я тебе сказал, многие, в твоем ведомстве, постараются помешать тебе предотвратить катастрофу.

Почему ты так думаешь? — спросил Виктор и покраснел. Ему самому стало стыдно, что он это говорит, хотя сам думает так же.

А, черт его знает, почему? — пожал плечами Сергей, — Может потому, что не делать всегда легче, чем делать. Может, потому, что дурак всегда боится оказаться в дураках. Может, потому, что просто не умеют работать. Может, потому, что, сделав глупость, умрут, но не признают своих ошибок. Не могу, да и не хочу в этом разбираться. А, к тебе у меня просьба, если уж ты занимаешься этим делом, то сделай все, чтобы этого не произошло. Ведь, боюсь, ты не до конца понимаешь, что это будет? Но, если хочешь, я довольно просто тебе объясню. Представь себе Хиросиму. Не правда ли, страшно?

Да, — Виктор вспомнил кадры из хроники и поежился, — Правда.

Так вот, авария, которая произойдет в Чернобыле, это тысяча Хиросим.

Странно, ведь Виктор, уже много прочитал про АЭС, но все эти цифры, по настоящему, мало что ему говорили. Но от такого сравнения, у него просто мороз пошел по коже. Самое главное, он понял, что этот парень не шутит.

Вот видишь, Витя, вы мне можете не верить, вы можете меня считать сумасшедшим, но на одно, только, вы не имеете права — не предпринимать никаких мер, для того, чтобы предотвратить эту катастрофу. Вот, что я тебе скажу, Виктор, ты мне показался человеком порядочным. Обдумай мои слова. Если ты решишься, то мы вместе сделаем это. Если нет, ну что же, тогда ты можешь арестовать меня, хоть сейчас, а в конце апреля, я тебе задам пару неприятных вопросов, — и он посмотрел на Зиновьева, ожидая его решения.

Майор встал, посмотрел на часы,

Знаешь, пора и честь знать. А винцо и в самом деле, хорошее.

Он пошел к выходу и уже одевшись, протянул Сергею руку и сказал,

Завтра я тебе позвоню.