|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 4: Я создал монстра
Мерцающий полог кроны искрился тонкими золотисто-зелеными лучиками солнечного света, меленькими иголочками пронизывающих плотную крону. Острый взгляд легко различал круглые листья, мельтешащие на ветру, гроздья налившихся плодов, облепивших развилки ветвей высоко вверху где начинает формироваться крона. Там царило оживление: мелкие пернатые летучие зверьки, куану, радовались богатому урожаю и копались в ягодах в поисках уже созревших плодов. Они сладкие и сочные в отличии от недозрелого кисляка, сохраняющего ужасающую вязкость до полного вызревания. Зеленые зверьки перепархивали с ветки на ветку, иногда исчезая в массивных лиственных коконах-гнездах, свитых на ветвях в удобных развилках. Наблюдать за ними было... приятно. Они умиротворяли своим мельтешением и привычной для глаза возней. Куану милые и безобидные, легко приручаются независимо от подвида и остаются верными неожиданному хозяину на всю жизнь.
Воин прикрыл глаза, пережидая прокатившуюся по телу судорогу, придержал вздрогнувшую девушку, всё так же лежащую у него на груди. Умиротворение паковым льдом сковывало разум, не позволяя тому, что таилось под его толщей, прорываться наружу. Сейчас не время для ненужных эмоций, импульсивности и прочих ярких проявлений недовольства произошедшим. Всё это — потом, когда пройдет терминальный период и надлом в монолите самоконтроля вновь зарастет. А пока сохраняется принудительное умиротворение... Это время покоя и тишины стоит использовать с пользой. Ему есть чем занять разум.
Перед глазами вновь развернулось остановленное на первых кадрах изображение, совсем недавно снятое с камер охранного зонда. Рядом в небольших окошках — переданные бойцами по внутриотрядной связи данные, под ними — статус и динамика подключения к ретрансляторной точке, установленной по его просьбе Ринором на вершине хребта. Отсюда, с побережья, мощности имплантата недостаточно, чтобы обеспечить необходимую для полноценной работы устойчивую связь с тактическим комплексом. Слишком далеко, слишком много горной породы на пути следования прямого сигнала. Ретранслятор эту проблему решил, давая ему доступ к мощностям и инструментам тактического комплекса, установленного на их корабле базирования.
Колкая иголочка гнева скользнула по краю сознания. Несмотря на записи, узнал он немногое. Силовой всплеск полноценно считать не удалось: Андари и Танцор находились слишком далеко для нормальной записи. Удача, что на таком расстоянии удалось получить хоть какие-то данные. С охранного зонда информации больше, но силовой всплеск повредил его, и запись прерывалась на самом интересном. На раскрытии энергетики.
— "Ринор." — беззвучный запрос ушел по личной ментальной связи.
Ждать пришлось недолго: глиф на периферии зрения мигнул, а в голове раздался знакомый голос:
— "На связи."
Улыбка скользнула по губам. Как всегда: спокойный ровный ответ, скрывающий под собой бурю тревоги и готовность прибыть по первому слову. Или по надобности, если он решит, что его присутствие необходимо.
— "Коркс ответил?"
— "Да." — краткая пауза. — "Пересылаю его отчет."
Глиф подсветился синим, показывая прием информационного пакета. Его он изучит позже, когда останется наедине со временем.
— "Словами."
Его мнение интересно всегда. Ринор в силу своего образа мышления мог сделать крайне интересный вывод из вроде бы не имеющих двоякое толкование данных. Иногда полнота и специфичность его знаний вызывали вопросы, которые Навь никогда не задавал прямо, а Ринор ни разу, ни словом, ни оговорками, ни жестом или неосторожной мыслью не дал возможности понять источник столь интересной информации, но охотно делился выводами и советами.
— "У тебя возбуждена вся энергосистема, ядро начало наращивать мощность, и вскоре пройдет глобальный качественный скачек. Коркс не советует возвращаться на корабль пока ты в нестабильном состоянии."
В такой ситуации совет очевидный: взбудораженная энергосистема весьма чутко реагирует на любое воздействие, а на борту корабля слишком много посторонних шумов, силовых систем и разумных, которые могут непроизвольно воздействовать на развернутую энергетику и повлиять на ее развитие. Здесь же нет помех, ненужных наводок или каких-либо раздражителей. Идеальные условия для развития и стабилизации.
— "Согласен." — он позволил себе мелкий кивок, прикрыл внезапно резанувшие внутренней болью глаза. — "Оставайся на месте. К ночи жду сводную информацию по работе "Навир". На время я отключаюсь от общей и внутриотрядной сети, оставляю связь с тобой и с Танцором. Сообщишь об этом в отряде."
Вновь короткая пауза на время прервала разговор. Ринор молчал, ожидая его дальнейших слов, Навь же замер, пережидая неожиданно-сильный всплеск тянущей ноющей боли, пронзившей тело вдоль позвоночника.
— "Я открою имплантат на свободное считывание физических и энергетических показателей." — ментальный голос в силу своих особенностей не менял ни тембра, ни звучания, но все равно, непроизвольно, в него вкралась хрипота. — "Доступ Корксу предоставишь сам."
— "Полнота?"
— "На твое усмотрение."
Ему необходимо это время уединения и тишины, лишенное проблем и раздражителей. Никакой связи, никаких личных встреч, никакого контакта с сослуживцами и подчиненными. Ничего, что могло бы спровоцировать нежданно обострившиеся инстинкты, способные стать причиной... сложностей и глупых потерь.
* * *
Хартахен
Домен Артэфа
Вечерело. Двойная звезда давно прошла зенит и медленно опускалась за огромный узкий серп песочной луны, грозя ранними сумерками затмения. Небо наливалось насыщенной синевой, перетекающей в фиолетовые и розовато-багряные всплески. Но когда двойная звезда приблизится к серпу луны нас ждет прекрасное и завораживающее зрелище: закат с затмением.
— Красиво, да? — тихо спросил Нимус, сумрачно читающий что-то с планшетки.
Я кивнул, не отводя взгляда от экрана и роскоши заката. Сколько лет прошло, сколько я успел увидеть, но до сих пор, как и в юности, закат остается для меня чудом. Наблюдать, как меняются цвета небес, как наливается бездонная синь золотом и багрянцем умирающего дня... Это великолепно. Волнующе и всё так же чудесно.
— Этой луны там нет.
К своему стыду я не сразу осознал суть сказанного, настолько оглушительным дисбалансом прозвучали хмурые слова.
— Мы отправили исследовательский корабль Доминиона, чтобы он проверил систему и планету. — Нимус помахал планшеткой. — Только что пришли данные. В звездной системе нет этого газового гиганта.
Признаюсь, подобные слова меня... озадачили. Я не наблюдал этот мир из космоса, считая, что в том нет надобности, однако, если Триада прислала исследовательский корабль...
— Луны — иллюзия? — уточнил я.
— Все четыре луны для мира материальны, влияют на приливы, отливы и жизненные циклы биосферы. Находясь на планете нет причин для сомнения в материальности ее спутников. — возразил Нутарэ, подходя ко мне и коротким взмахом руки создавая схему системы. — Но из космоса мы видим иное. Система двойной звезды, двадцать семь планет, вращающихся по своим орбитам. Из них двенадцать — гиганты разного класса и состава, находящиеся довольно далеко от миров зеленой зоны.
На схеме появилось бледно-зеленое кольцо, условно показывающее диапазон, в пределах которого на планетах может развиваться и существовать жизнь.
— Зона захватывает три мира. На всех трех есть биосфера. Твои избранники находятся на этой планете.
Кольцо орбиты мигнуло в центре живой зоны. Там, где самые идеальные условия, какие только способна создать эта двойная звезда.
— Планета довольно крупная и массивная, но увеличения гравитации на ней по какой-то причине не наблюдается. — изображение планеты поднялось над схемой звездной системы и приблизилось. — Обладает двумя спутниками, движущимися по высоким орбитам. Обе луны сохранили внутреннее вращение, на них есть смена дня и ночи, самая крупная из них обладает развитой биосферой, достаточной для обеспечения развития разумного вида. Мелкая луна атмосферу удержать не в состоянии, но не исключаю, что под слоем льда на ней тоже есть жизнь.
Живая планета с живыми спутниками — еще большая редкость. Но это не объясняет разницу между видимым с планеты количеством лун и фактическим.
— Но откуда еще две луны? — спросил я.
— Вопрос интересный. — на этот раз мне ответил Немион. — Данные сканирования планеты из космоса и из атмосферы не совпадают ни по ее размеру, ни по плотности, ни по массе, ни по количеству спутников или по состоянию энергетического потенциала.
Мне дали несколько долгих мгновений, чтобы осознать суть сказанного, и только потом Немион продолжил говорить:
— Фактически, планета крупнее, чем она видна из космоса или с орбиты. Плотность меньше, масса не соответствует линейному размеру, словно мир пустотелый.
— Или обладает Ярусами. — тихо выдохнул я.
Нимус молчаливо отсалютовал мне рукой, поздравляя с озарением, Нутарэ согласно прикрыл глаза.
— Не исключаю. У этой планеты есть некоторые их черты. Однако, это не объясняет главную странность.
— Искажения пространства? — спросил я.
— Нету тут никаких искажений. — рыкнул Нимус. — Геометрия пространства без аномалий или каких-то складок. Всё обычно. Кроме самой планеты.
Действительно, это странно. Я мог бы понять подобные несоответствия, если бы были замечены пространственные складки или искривления, присущие любой пространственной свертке или искажению геометрии. Но если Нимус сказал, что ничего подобного здесь не обнаружено...
Я сталкивался ранее с ярусными мирами. Огромная редкость, непонятно по какому механизму возникшая. Но даже ярусность у мира не поясняет странности с ее лунами. Этот мир начинает смущать всё сильнее и сильнее.
— Это важно?
— Во время инициации Фигур всё, что их окружает — важно. Тем более, мир, на котором они войдут в силу. — мягко укорил Нутарэ. — Его биосфера проявится в изменениях, его силовые магистрали и общий фон сформируют энергосистему и лягут фундаментом в формирование аурных слоев. Именно мир и его особенности зададут базис для разблокировки Даров.
— Ты правильно просил у мира помощи и поддержки. Плохо то, что мы ничего не знаем об этой странной планете. — добавил Нимус. — Поэтому не можем предугадать, как именно пройдет инициация аззара и истойя, как их при этом будет клинить, и что они будут творить под вдохновение или информационные слепки, непроизвольно натащенные из ноосферы, которая тут удивительно богата, но заперта на все печати, на какие только можно. В общем, жди любых сюрпризов.
Услышанное меня не порадовало, лишь усилив нервозность и тянущее за душу чувство... незавершенности моей же работы. Что-то я недоделал, что-то упустил и на что-то не обратил внимания. И это не давало мне покоя. Но что? Я сделал верно: я очистил их так, как только мог. Ничего большего я не должен был сделать. Однако...
Повернувшись, я встретил пристальный и какой-то странный взгляд Нутарэ. Тяжелый, немигающий, с проблескивающим пониманием и грустной иронией. Он что-то знал. Что-то, о чем мне не говорили.
— Что я не доделал? — тихо спросил я, устав от бесполезных метаний и тянущих за душу сомнений.
— Ты сделал всё, что требовалось. — мягко произнес Нутарэ. — Однако, первое вмешательство еще не завершено так, как следует. Но завершать его будешь не ты.
Признаюсь, слова старшего стали для меня... неприятной неожиданностью, больно резанувшей по разуму. Я не стал надумывать ненужного, лишь молчаливо склонил голову в вопросе, на который, полагаю, я все же получу ответ. Иначе мне не сказали бы ни слова и не тревожили бы зазря.
И я его получил. Не словами, а действом. Простым и пока недоступно-сложным для меня актом Творения. Это было именно Творение в своей самой чистой и незамутненной форме, лишенное каких-либо набросков вмешательства разума или тени эмоций. Творение с обращением к нашему Сюзерену. К Хаосу Всетворящему, чья изменчивость порождает саму возможность Творения.
Над поднятой ладонью Нутарэ в ряби и дрожи пространства рождался крохотный кристалл неправильной формы восхитительного, чистого и незамутненного фиолетового цвета, насыщенного, глубокого, практически черного на вершинах и призрачно-прозрачного в его недрах. Он формировался во всполохах родной и вкусной силы, в ласковых касаниях изменчивой сути, в блеске и величии того, кому мы когда-то отдали самих себя. Медленно и неспешно, но вместе с тем быстро, почти стремительно, стягивая само время в своих недрах, искажая пространство и суть вещей, внося в них нечто новое и ранее неведанное. Квинтэссенция силы и мощи, воплощенное благоволение и милость нашего Сюзерена.
Зерно Хаоса.
— Благоволение Всетворящего нельзя получить насильно. — произнес Немион, глядя, как опускается на ладонь древнего Творца мерцающий завершенностью самоцвет. — Но его можно передать в Дар, как можно поставить Печать на целый вид, изначально посвящая его в Дар Сюзерену и тогда они будут развиваться под его тенью и благословением.
— Зерно, созданное для инициации, — величайший Дар, проявление личной заинтересованности Воплощения Хаоса в нашем Мультиверсуме, известного как Великий Змей. — тихий шелестящий голос Нутарэ разнесся по залу. — Такой Дар не несет угрозы и коварства нашего Сюзерена, поскольку это проявление благоволения. Однако, то, как этим Даром распорядится одаренный...
Древний Творец развел руками.
— Кому предназначен этот Дар? — тихо спросил я.
— Истойя.
Почему я ожидал именно такой ответ? В чем-то очевидный, естественный, но всё же я позволил себе уточнить:
— Аззар?
— У него нет надобности в подобном Даре. — мягко, но с тонким привкусом укоризны произнес Нутарэ.
Ответ, лишь вызвавший новые вопросы во всплеске уже ставшей привычной тревоги, идущей подле воина незнакомого мне вида. За время изучения аззара мне удалось узнать о нем ужасающе мало. Я мог лишь наблюдать, сравнивать, пытаться понять его, однако аззар... Он всё это время находился на пока безымянной для меня планете и... убивал. Немного. Только тех, кто имел неосторожность зайти в его зону внимания. Всё это время он провел практически в одиночестве, изредка нарушаемом визитами его сородичей. Однако, они ни разу не собирались больше трех, и лишь трижды аззар прибывал на корабль. Ненадолго, решал какие-то свои дела и вновь покидал судно. Потребовалось время, чтобы я смог хотя бы разобрать их речь: удаленно я не мог считывать образы и ментальные слепки, а приближаться я не имел права по правилам ан"агарумм, в который по глупости ввязался. Однако, несмотря на всё это, я считал, что сумел узнать своего избранника достаточно хорошо, чтобы сделать выбор в его сторону. Почему я так решил? По какому чутью? Сейчас я не могу ответить сам себе на такие простые вопросы, но еще декаду тому у меня не возникало сомнений в выборе.
Почему? Не знаю. У меня нет ответов, как нет понимания собственного поведения, еще недавно казавшегося мне естественным и правильным. Теперь мне остается лишь с тревогой ждать, наблюдая за своими избранниками, которых я выбрал по непонятным для меня сейчас причинам.
* * *
Хрупкое тело задрожало и забилось в мелком тике, сотрясаемое волной коротких судорог и спазм. Черты миловидного лица заострились, покрытая испариной кожа побледнела до мертвенной белизны, серая в наступающих сумерках, тонкие ниточки вен вздулись уродливыми синими плетями, перечеркивая щеки девушки.
— Тише... Тише... — в низком охрипшем голосе воина явственно наливался тяжелый рокот. — Тиш-шш... хр-хха...
Голос сорвался в невнятный рычащий хрип, когда его самого пробило тягучей волной мучительных спазмов, вынуждая согнуться, прижимая к себе практически невесомое тело. Чужая боль отдавалась резонансом в теле, сливалась с собственной, судороги и спазмы накатывали волнами, скручивая и выворачивая, словно он бьющаяся в агонии змея, наколотая на клинок.
Приступ прошел так же внезапно, как и начался, давая очередную передышку. Надолго? Непонятно. Девушка в его руках тоже затихла, расслабилась и обмякла, тихо-тихо хрипло дыша. Мертвенная бледность медленно уходила, лицо вновь приобрело мягкость черт, утратив хищную остроту. Воин аккуратно коснулся пальцем искусанных окровавленных губ, приоткрыл ей рот и выдохнул беззвучное ругательство: еще недавно острые клыки уменьшились, возвращаясь к присущей всем ишон форме, но так и остались заостренными и немного удлиненными.
Устало опершись спиной о крепкую толстую ветку, он запрокинул голову, прикрыв ноющие глаза, повел плечами. Накатывала усталость и тягучее отупение, клонило в сон, но спать было нельзя. Почему? Странная убежденность без осознанных причин.
На краю зрения навязчиво мигал глиф вызова с пометкой абонента. Танцор. Разговор прогонит сон... на какое-то время.
— Слушаю... — едва слышно произнес он вслух, активируя связь.
— "Ты как там?"
Тихий встревоженный голос набатом раскатился в голове, вызвав непроизвольный мучительный стон.
— Говори тише... — прошептал воин, крепко зажмурившись. — Танцор, к чему вопрос?
— "Потом скину логи с твоими же жизненными показателями, поймешь, к чему вопрос."
Нервное ворчание подчиненного вызвало улыбку. Беспокоится и переживает.
Именно такие моменты лучше всего показывают истинное отношение бойцов к нему самому. Не во время работы или боев, не во время спокойствия быта на корабле. Нет. Только тогда, когда он сам попадает в... сложные ситуации. Как сейчас, когда встала под вопрос его судьба, здоровье и состояние разума.
— Жить буду. — ответил он, улыбаясь и приоткрыв глаза, глядя на темный полог листвы.
— "Приступы закончились?"
Навь устроил тихо сопящую девушку удобнее, уложив ее голову себе на левое плечо, вытянул правую руку, напряг до боли, а потом резко расслабил мышцы, чуть слышно замычав от удовольствия. Хорошо... Убийственная неестественная усталость плавно переходила в приятную ломоту перенапряженных до звона мышц.
— Не знаю. Сложно сказать, не зная их причин. — тем же умиротворенным и спокойным тоном отозвался росс. — Кто-то еще это видел?
Танцор ответил не сразу.
— "Ринор. Он..."
— Я видел. — донесся тихий укоризненный голос откуда-то снизу.
Навь устало потер висок, раздраженно прижав уши к голове. В полубреду накатывающей боли и судорог он не заметил приближение постороннего! Повезло, что этот посторонний — Ринор, его же подчиненный, в верности которого никогда не было ни тени сомнений. А если бы это был кто-то другой?
Недопустимая беспечность.
— Давно?
Ветка качнулась, чуткий слух различил едва слышный шорох, поскрипывание коры, боковое зрение уловило движение, но поворачивать голову Навь не стал. Ринор обошел так и лежащий на развилке снайперский комплекс и уселся на ветку возле ног своего командира.
— Миат с двадцать. Как увидел... критичные скачки показателей. На грассере. — после небольшой паузы добавил: — Коркс встревожен.
Не увидев нужной реакции, воин укоризненно добавил:
— У тебя дважды останавливалось сердце! Последний раз — на три с половиной миата.
Навь вздрогнул всем телом и приподнялся, опираясь свободной рукой на ветку у развилки.
— Три миата? — хрипло переспросил он.
— Клиническая смерть. — жестко припечатал нарим, пристально глядя в суженные глаза командира. Холодные глаза, едва заметно мерцающие в сумраке надвигающейся ночи, нереально-яркие и пронзительные. — Если бы датчики не показывали запредельно-высокую активность мозга при полной остановке сердца и дыхания, мы бы решили, что ты погиб.
Ринор смотрел с тем самым молчаливым укором, который лучше любых слов действовал на его молодого командира и заставлял того... чуть больше прислушиваться к инстинкту самосохранения.
— Я не могу сейчас прибыть на корабль. — тихо произнес Навь.
— Знаю.
Навь прикрыл глаза, медленно втянул вкусный ночной воздух, напоенный свежестью листвы и ароматами разнотравья.
— Возвращайся на точку. — охрипший голос был едва слышен в шелесте листвы.
Вновь задул с океана порывистый воздух, предвещая скорую непогоду, неся с собой запахи соленой воды. Зашумела крона, беспокойно запищали высоко над головой всполошившиеся куану, так и не покинувшие теплых уютных гнезд.
— Ретрансляторная станция работает в автоматическом режиме и укрыта от случайного взгляда. Ее не найдут ишон и не потревожат звери.
Навь открыл блеснувшие опасным топазовым блеском глаза, встречая настороженный, но твердый взгляд. Вновь неповиновение, сокрытое под логикой. Причина та же, что и всегда: тревога.
— Я хочу, чтобы ты был на достаточном удалении, чтобы твое присутствие не могло быть замечено при беглом осмотре. — голос звучал спокойно, даже мягко. — Но на достаточно близком, чтобы ты мог... вмешаться, если это будет необходимо.
Приказывать сейчас бессмысленно: в подобных ситуациях Ринор глух к приказам, руководствуется собственным опытом и чутьем, ранее не дававших сбоев. Заставлять его... глупо и недальновидно. Достаточно попросить и объяснить, что надо сделать. Ради чего — сам поймет и сам выберет лучший способ добиться желаемого и необходимого.
— На склоне у океана есть подходящее место. — прозвучал после затянувшегося молчания желанный ответ. — Если потребуется, я буду рядом за миат.
Навь медленно кивнул и прикрыл глаза, проваливаясь в нарастающий в голове звон. Когда он открыл глаза вновь, Ринора рядом уже не было. Лишь глиф, мерцающий на периферии зрения, давал понять, что за ним присматривают.
— Танцор. — хриплый, чуть рычащий голос звучал еще более жалко, чем во время прошлого прояснения.
— "Навь?"
Мгновенный ответ. Наблюдение постоянное. Хорошо.
— Перекинь мне данные по той базе.
Танцор не ответил, но вскоре имплантат подтвердил прием информационного пакета.
— Получил.
Открытый канал прямой связи перешел в фоновое состояние. Навь вновь закрыл глаза, повел плечами, расслабленно растекаясь в переплетении ветвей, запрокинув голову на такую удобную толстую ветку. Тело ныло и гудело, но тягучая усталость медленно истаивала, словно это не его совсем недавно трясло от болезненных жестких судорог и спазмов в мышцах. Легкий ветерок холодил по мокрому от пота телу, не защищенному сейчас деактивированной броней, шевелил растрепанные подсыхающие волосы, принося умиротворение и спокойствие. Вес девушки, практически лежащей на нем, не чувствовался. Словно она была невесомой. Он ощущал тепло ее тела, прикосновение волос, налипших на влажную кожу плеч и груди, теплое дыхание в ключицу под наплечным блоком неактивной брони, но практически не чувствовал веса. И никакого внутреннего дискомфорта от сложившейся ситуации.
— Клиническая смерть... — усталая ирония плеснула сарказмом. — Я не заметил, как умер...
Он тихо рассмеялся, вновь пошевелил плечами, разминая гудящие мышцы. Девушка завозилась, что-то тихо выдохнула, но практически бесшумные слова не обрели смысла связной речи, глаза открылись, глядя прямо ему в лицо мутным непонимающим взглядом.
— Ш-ш-ш-шш... Спи. Все хорошо...
Когтистые пальцы осторожно скользнули по встрепанной светловолосой макушке, девушка моргнула, с тихим всхлипом вздохнула, послушно закрыла глаза, затихла и расслабилась, положив ладошку ему на солнечное сплетение. Ни малейшего отторжения или опаски. Никаких сомнений. Полное доверие. Инстинктивное.
— Спи...
Никакие слова не передадут то, что может передать мгновение ментального контакта, когда чужие чувства окутывают разум, открывая душу...
Навь осторожно убрал прядь волос, налипшую на покрытый испариной лоб, всматриваясь во вновь заострившиеся черты лица. Изменения невелики: чуть сильнее впали щеки, едва заметно заострились скулы, немного изогнулись губы и приподнялись уголки глаз. На чуть-чуть. На доли хташ. Но итог иной.
Ладонь вновь легла на спину девушки. Шевелиться не хотелось. Инстинкты твердили: рано. Встряска только закончилась. Надо подождать. Ночь впереди длинная. Никуда база ишон со своего места не денется. Люди не ходят ночами по Корромину: зверье не располагает к пешим прогулкам под четырьмя лунами.
Четкий мысленный приказ, имплантат запустил перед закрытыми глазами сохранившийся фрагмент записи с охранного зонда, выводя информацию напрямую на зрительные нервы хозяина. Какое-то время росс лежал неподвижно, потом пустил повтор. Медленно. Чуть ли не покадрово разбирая то, что недавно произошло. Холодный блеск открывающегося портала, проявившиеся буквально на мгновение странные глифы, запечатленные совершенной аппаратурой и выведенные отдельным рядом по приказу хозяина. Навь какое-то время завороженно рассматривал цепочку символов, врезавшихся в память и осевших в восприятии, а потом тряхнул головой и продолжил изучать короткую запись.
Вышедшего из портала он изучал с тяжелым интересом. Высокий темноволосый мужчина... Нет, юноша. Не ишон. Не нарим. Кто-то иной. Одет в странную, непривычную одежду. Разум фиксировал малозаметные, но важные нюансы. Волосы средней длины, едва достают до лопаток, собраны в низкий хвост, всклокочены и торчат в беспорядке, острижены неравномерно. Нет единой прически. Нет лоска аристократа или выходца из богатой семьи, несмотря на роскошь одежды. Движения нервные, дерганые. Юноша спешит и чего-то опасается. Лицо красивое, но встревоженное, напряженное, с печатью сильных потрясений. В серых глазах — тревога, страх, неуверенность напополам с решимостью и яркая вина. Заметна усталость. Одежда из дорогой качественной ткани, но лишенная лишнего декора и элементов роскоши. Практичная одежда. Не элемент статуса. Покрой непривычный. Но их хозяин...
Изображение перед глазами скачком увеличилось, приближая напряженное лицо.
— Мальчишка... — тихо прошептал воин, всматриваясь в красивое лицо и расширенные от волнения и тревоги серые глаза. — Загнанный в угол пацан с огромной силой в руках... Что же тебе надо? Такие усилия... Что-то тебе от нас очень сильно нужно. Что-то, что ты сделать не в состоянии, несмотря на свою мощь.
Глаза приоткрылись, задумчиво глядя на просматривающийся сквозь листву кровавый диск луны, иногда теряя фокусировку и осмысленность взгляда, когда перед мысленным взором появлялось очередное затребованное изображение.
Красная луна взошла практически в зенит, скользя по тонкой нити узкого серпа огромного золотого спутника планеты. Время... Да. Время пришло. Ноющая ломота исчезла. Тело жаждало действий, движений... Боя.
Пора.
— "Танцор." — молчаливый запрос.
Ответ пришел с небольшой задержкой:
— "Командир?"
— "Присмотри за ней."
Повисло озадаченное молчание.
— "А ты?" — наконец, осторожно спросил боец.
— "А я схожу... в гости." — в беззвучном голосе на мгновение промелькнул тяжелый глубинный рокот.
— "Ты собрался идти туда ОДИН?!!" — ошеломленно спросил севшим голосом Танцор.
Легкая улыбка приподняла уголки губ, зеленые глаза стали ярче, разгораясь неестественным призрачным светом.
— "Да. Собрался. Пойду. ОДИН!"
Короткие рубленные ответы лишь усилили беспокойство и тревогу.
— "Там больше полутысячи бойцов!"
Тихий низкий смешок: попытка достучаться до здравого смысла командира успехом не увенчалась.
— "Полагаешь, очередная массовая бойня может испортить мою репутацию еще сильнее?" — иронично поинтересовался Навь, не замечая, как меняется его голос.
— "Да в Бездну твою репутацию, Навь!" — вспылил боец. — "Ты рассудком тронулся? Тебя там убьют!"
— "Не убьют..." — еще один тихий вкрадчивый смешок. — "Присмотри за девчонкой до рассвета." — просьба из голоса исчезла. Остался жесткий приказ, не подразумевающий ослушания или провала. — "И не ходите за мной. Вам там... не понравится..."
— "Навь, ты в этих горах вконец озверел?!! Там шесть сотен солдат! До базы двадцать альдер!!! Ты не..."
Связь оборвалась, прерывая возмущения бойца.
Навь перехватил девушку удобнее, легко встал, уложил ее на переплетенные ветви и аккуратно укрыл остатками разорванной простыни. Острые когти скользнули по голове, поправляя светлые пряди и убирая их с лица. На мгновение он замер, а потом, не задумываясь о странности своего поступка, спрыгнул с ветки, мягко приземлившись в невысокую траву. Короткая заминка, черноволосый воин плавно поднялся, сощурился, глядя куда-то в сторону Западного Кряжа, усмехнулся и побежал по равнине.
* * *
Мне снился странный сон...
Сперва — вал сумбурных бессвязных видений, какие-то обрывки, образы, непонятные слова другого языка, который был знаком и понятен. Потом пришла боль и судороги, тело горело как в лихорадке, но я не могла... проснуться. Выныривала на мгновение, как из забыться, чтобы снова провалиться в бессвязные видения того, что я никогда не могла увидеть в жизни. Даже больное воображение и фантазия игроделов не могли породить ЭТИ видения. Они были слишком реальны. Слишком много в них было... правды. Слишком много... информации, которая ускользала от меня: стоило только на ней сосредоточиться, как голову пробивала острая боль, и видение распадалось на бессвязные осколки.
А потом я впервые услышала ЕГО голос. Не эхо в голове, не отголоски мыслей, а голос. Настоящий. Тихий, подрагивающий, периодически срывающийся на рык и приглушенные болезненные хрипы. Он был как яркий путеводный маяк, не дающий окончательно затеряться в вале непонятной обрывочной информации, которую я едва могла понять и осознать, в которой захлебывалась и тонула как в трясине. Слова смазывались и не осознавались, пока не прозвучало то, что выбило меня из полубреда волной беспокойства и откровенного страха:
— Клиническая смерть... Я не заметил, как умер...
Тихий низкий хриплый смех, в котором не было ни тени веселья. Только усталость и что-то странное... Словно искорки... безумия. Колкого, кровавого, жестокого... Словно...
Липкий страх развеял мутный туман и позволил раскрыть глаза.
Его лицо было серым в сумраке наступающей ночи, усталым и изможденным. Крохотные капельки испарины поблёскивали на лбу и над губами, влажными дорожками расчертили щеки и собрались на подбородке. Только глаза, яркие зеленые глаза светились в темноте.
Когтистые пальцы осторожно прикоснулись к моей голове, взъерошили волосы, тихий низкий рокочущий голос над головой:
— Ш-ш-ш-шш... Спи. Все хорошо...
Все хорошо? А как же...
— Спи...
Спать? Спать... Глаза послушно закрылись, и я провалилась в мягкую ласковую Тьму. На этот раз не было никаких беспорядочных острых образов, не было сумбурного потока сводящей с ума информации. Было спокойствие и ласковая темнота... стремительный бег по равнине... накатывающий азарт и яркое упоение кровавым боем.
* * *
Хартахен
Домен Артэфа
— Что я натворил...
Я смотрел на разворачивающееся действо, взгляд метался по дополнительным экранам, считывая показатели ауры и физического состояния, а в душе поднималась паника и ужас.
Нет, нет, нет! Этого не может быть! Только не ЭТО!!!
— Харт!
Я же должен был открыть аззару Дары, а не превратить его в обезумевшего монстра, убивающего все на своем пути! Как же так? Почему...
— Да успокойся ты!
На плечо легла тяжелая рука, Нимус резко развернул меня, заставляя отвлечься от происходящего.
— Все нормально!
Нормально? Это — нормально?!!
— Я создал монстра! — прошептал я.
Нимус повернул голову, с интересом глядя, как аззар сворачивает шею человеку, практически отрывая несчастному голову, а второму подбивает оружие и вырывает пальцами кадык.
— А что, хорошо работает... Немного неаккуратно разве что: под конец в крови будет по самую макушку. И броню не активировал...
— Что значит "хорошо работает"?!! — заорал я, впервые повысив на него голос. — Он же не в себе! У него разум отключился!
Демон отмахнулся, с азартом и неприкрытым интересом наблюдая, как созданный мною монстр стремительным текучим шагом сближается с испуганным человеком, смещаясь чуть вбок и, перехватывая стрелковое оружие, вырывает его из рук, ломая пальцы, продолжая движение — бьет следующую жертву рукоятью в лицо. Нос ломается, хрящи входят в мозг. Мгновенная смерть. Заканчивает разворот, удар кулаком в грудь. Еще одна смерть: сломанные ребра и раздавленное сердце...
Он двигается так быстро, что люди не успевают реагировать. Видят, но не успевают!
— Все с его мозгами в порядке. Успокойся, это обычная перебалансировка организма и инстинктов, что ты дергаешься? — лениво ответил Нимус. — Он этих людей все равно убил бы, только завтра и в компании своих бойцов. Какая разница? А так хоть польза будет: организм выйдет на предельную мощность. Боевые условия идеальны для окончательного пробуждения и стабилизации подсознания и инстинктивных реакций.
Великий и Неделимый! Он убивает и улыбается! Он этим НАСЛАЖДАЕТСЯ!!!
— Что значит, в порядке? — не сдержавшись, вновь заорал я. — Он как дикий зверь! Не понимает, что творит! На ауру посмотрите!!!
Эофолец фыркнул, не отрывая заинтересованного взгляда от кровавого кошмара на экране.
— Харт, в этом состоянии разум кристально чист. Поверь мне. Я знаю. Я помню... Каково это... — произнес он, мечтательно прикрыв глаза. — Он полностью осознает, что делает. Я тебе больше скажу, он просчитывает каждое свое движение с точностью и скоростью тактического компьютера. Он не безумен. Он убивает тем, что у него есть: своими руками и оружием врага.
Что? Так это...
— Прав ты в одном, Хартахен. — вмешался в разговор Немион. — Аззар сейчас не оценивает и не воспринимает разумом свои реальные возможности. Работают инстинкты. Но когда перебалансировка завершится, он осмыслит произошедшее, и тогда он будет делать то же самое полностью осознанно.
Осознанно...
— Хартахен. Тебе следовало внимательнее ознакомиться с менталитетом своих избранников. — мягко упрекнул меня Нутарэ. — Шасс"росс дэр нарим. Темная Ветвь расы нарим. Статус "темных" они носят заслуженно. Полагаю, тебе известны самые яркие черты темных существ?
Я кивнул. Известны. Поэтому я старался с ними не иметь дел и не создавать в своем мире больше, чем это необходимо для соблюдения баланса.
— Тогда что тебя так удивляет? — Нутарэ вопросительно приподнял бровь, спокойно глядя на меня.
— Он...
— Беспощаден и жесток?
Я снова кивнул.
— Для темного существа это естественно. Ты — светлый. Ты — Творец. Тебе чужда логика и психика темных существ, но поверь нам, то, что ты сейчас видишь не выходит за рамки нормальности для любого по-настоящему темного существа, осознавшего и принявшего свою суть.
Глянул на экран и вздрогнул. Аззар убивал уже мечом, одним, второй так и остался в ножнах за спиной, используя тело еще живого человека как щит. Тяжелый скимитар в умелых руках наносил страшные раны, отрубал руки, подрубал ноги и отсекал головы. Стрелковое оружие оказалось неэффективно: аззар прикрывался от выстрелов телами своих жертв, иногда вообще успевая уйти с линии стрельбы до того, как люди выстрелят. Широкие коридоры человеческой базы давали ему место для движения.
— Он их всех убьет? — тихо спросил я.
Нимус согласно кивнул и охотно ответил:
— Кого найдет — убьет. Не думаю, что он будет за ними по равнине гоняться. Мне было бы лениво. Скорее всего, вырежет кого успеет, пока не пройдет запал и накопленная энергия, а потом уйдет обратно к истойя. Какое-то время он не будет надолго от нее удаляться.
Я содрогнулся, представив себе, что будет, когда девушка увидит его в таком виде...
— А она...
Нимус и Немион весело рассмеялись, совершенно не разделяя моих опасений.
— Харт! Да в худшем случае она отправит его к океану мыться. Если сам не догадается по дороге к реке свернуть. — фыркнул Немион. — У него сейчас немного искаженное восприятие мира из-за изменения инстинктов и подсознания, а у девчонки после синхронизации с аззаром начались изменения в психике. Для нее будет нормальным ВСЁ, что он делает, если это нормально для самого аззара.
— Особенности Тандема. — развел руками Нимус.
Это я понимал. Но все равно...
Я отвернулся от экрана: аззар рывком дернул на себя человека, заслоняясь от выстрелов, а потом отбросил уже мертвое тело и походя вспорол мечом живот стрелку. Это же бойня! Что люди могут противопоставить превосходно обученному воину более сильной расы? Особенно, когда он в таком состоянии...
— Смирись. — мягко произнес Нутарэ. — Справедливости и равенства в Мультиверсуме не существует. Всегда кто-то сильнее, кто-то слабее.
— Они же не знали...
— С каких пор незнание является оправданием? — иронично спросил Немион. — Тебе напомнить, к чему тебя привело незнание правил Игры?
Я вздрогнул.
— Нет. Не надо.
Он подошел, уронил тяжелую пятерню мне на макушку и взъерошил волосы. Как когда-то давно, когда я был еще обычным подростком-человеком, а он — моим покровителем, наставником и защитником.
— Не знаю, успокоит тебя или нет, но не ты создал из него монстра. Ты лишь довел его до совершенства. — друг покачал головой. — Хартахен, пойми, прозвище "Навь" за красивые зеленые глаза и смазливую мордашку не дают. Тем более, в среде воинов темной расы, которые к подобным вещам относятся со всей серьезностью. Всегда есть причина. Но мы ее пока не знаем. И не узнаем до тех пор, пока не сможем найти их материнский мир и не сможем подключиться к их базам данным.
Это я тоже понимал.
— Остается ждать?
— Тебе — бесспорно. — согласно кивнул Нутарэ. — Нам же предстоит завершить первое вмешательство. Аззар сейчас далеко, и он не успеет вернуться к истойя до того, как Нимус закончит работу. Бесспорно, сейчас не лучшее время для инициации Зерном, но у нас может не появится еще одного настолько удобного момента.
Старший в Триаде прав: сейчас не лучшее время для инициации истойя Зерном Всетворящего. Глупо спорить с очевидным, и я лишь кивнул, подтверждая согласие, вместо которого в голове царил сумбур сомнений и тревог. Слишком много всего с ней сейчас происходит, и столь сильное воздействие может привести к самым неожиданным результатам. Однако, касание Сюзерена непредсказуемо. Возможно, именно Зерно, данное как благоволение, позволит моей избраннице пройти через изменения наиболее... успешно?
Мне стоило немало сил усмирить бушующие чувства и вернуть себе хоть тень спокойствия. Я пропустил, когда Нимус покинул мой Домен, унося с собой воплощенную волю и благословение нашего Сюзерена, очнувшись от тяжких дум лишь когда нежные фиолетовые искры развернувшегося в его руках Зерна осветили с экрана тактический зал.
* * *
Зерно медленно погружалось в тело, растворялось в бурлящей ауре, распадаясь чистыми касаниями родной Первоосновы, доставляя почти физическое наслаждение. Тонкие узоры угловатых рун разбегались затейливой татуировкой по бледной, покрывшейся липкой испариной коже, чтобы тут же исчезнуть, раскачивая и без того неспокойную ауру, расшатывая последние скрепы и запоры, держащие в узде мощный, но нестабильный, несформировавшийся окончательно дар, готовый вот-вот прорвать сдерживающие его барьеры и выплеснуться вовне первой и самой разрушительной волной спонтанного магического всплеска.
Нимус прикрыл сияющие багровым пламенем глаза, шумно выдохнул. Со стороны, на расстоянии, когда происходящее — лишь изображение на высокоточном экране, ЭТО воспринимается иначе. Легче. Проще. Не бьют в голову тараном чужие чувства, окрашенные кровавым флером. Не ласкают душу касания сливающегося с другой душой развернувшегося на всю мощь Зерна. Не щекочет нервы готовой взорваться под руками бомбой нестабильный дар, отдаваясь ярким резонансом аззара.
На расстоянии все иначе...
— "Арэ, ты это видишь?" — унеслась по навечно спаявшей души связи беспокойная мысль.
— "Это сложно не увидеть." — пришла полная глубокого удовлетворения и интереса мысль-ответ.
— "Малой не увидел."
Легкий смех был прекрасным ответом.
— "Он слишком погружен в личные проблемы." — мягко произнес древний Творец.
Нимус покачал головой, остро ощущая тревогу и стремительно разгорающуюся ярость аззара, почувствовавшего присутствие опасного чужака возле его пока еще беспомощной и беззащитной истойя. Губы изогнулись в понимающей усмешке: он прекрасно помнил, как его самого накрывало, когда ЕГО истойя оказывался под угрозой. Особенно, поначалу, пока тандемные связи еще не установились полноценно, обостряя инстинктивную потребность защитить. Никакие знания и логика не помогали! Инстинкты захлестывали с головой, отключая логическое мышление и здравый смысл. Даже сейчас, спустя десятки, сотни тысячелетий после окончания той Игры он не может... да и не хочет противиться инстинктам, намертво вросшим в саму суть и душу.
— "Я хочу увидеть, кем они смогут стать." — когтистые пальцы тронули угасающее свечение, последний след физического воплощения Зерна Всетворящего.
— "Мы все хотим это увидеть." — ответил Нутарэ. — "Возвращайся."
Проверив еще раз состояние тяжело дышащей девушки, хаосит покинул негостеприимную планету, так и не увидев, как выгибается дугой подрагивающее в мелком тике тело, как распахиваются глаза, и как темнеет некогда серая радужка, приобретая цвет физического воплощения Зерна Всеизменяющего, неспешно сливающегося с душой вновь обретенного Дитя.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
