|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Перед парнем стоял тот самый Синдзи из видений, которые показал Амор. Цель всего похода и брошенного университета стояла и с кривой усмешкой рассматривала Мака.
— Ты же не... Ты же маг воли и...
Синдзи залез рукой в сумку и достал оттуда странный засушенный комок.
— Что, удивлен? Я тоже, — не пряча улыбки, продолжал он. — Не ожидал тебя тут увидеть. Я думал, он распылит тебя в грязь, когда поймет, что ему пришел конец.
— Кому? — сглотнув, спросил парень и начал накачивать щиты силой.
— Хозяину языка, — наездник кинул под ноги парня небольшой кусочек засохшего мяса. — Узнаешь?
Мак аккуратно присел, взглянув на засушенный раздвоенный язык, и поднял взгляд на Синдзи.
— Это язык Амора?
— Я долго служил Кобаду, — вздохнул Синдзи. — По сравнению с ним Амор просто ангел. Мне приходилось убивать сотнями детей, женщин, младенцев. Пытки, постель по указке. Это была долгая служба. Я успел поменять четыре тела, прежде чем ты умудрился его угрохать.
Парень вздохнул и, поджав губы, развел руками.
— Я сначала хотел отпилить рога, но потом подумал, что лучше взять его самое лучшее оружие.
— Язык? — нахмурился Мак.
— Что-что, а ложь была его самым лучшим оружием, — кивнул Синдзи.
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю, что он тебе наврал, но, перед тем как я его уничтожил, он пытался доказать, что он мой брат, — расхохотался Синдзи. — Мне интересно, что он соврал тебе?
Мак сглотнул и неуверенно произнес:
— Ты лжешь, — неуверенно пробормотал темный подмастерье. — Ты хочешь меня запутать...
— Верь чему хочешь, — усмехнулся Синдзи. — Но я считаю — мы в расчете. Ты убил Кобада, а я отправил в бездну твоего Амора. Мы свободны и квиты.
Вдруг что-то встало на свои места. Козлоголовый, долг и древняя ведьма.
— Он сказал, что воскресит мою семью, — растерянно произнес Мак. — Он...
— Солгал, — пожал плечами Синдзи. — Как и всегда. Я знал, что Амор не настолько жесток, как Кобад, но эта его манера лгать... Порой она раздражала.
— Я видел своими глазами, что...
— Ты видел лишь то, что тебе разрешали увидеть. Ни один демон, даже бог, не будет таскать души из другого мира и выполнять их желания. Тем более воскрешать мертвых.
— Ты лжешь, — тихо произнес парень. — Это все ложь.
— Я не собираюсь тебя убеждать. Это язык демона. Ты сам прекрасно знаешь, как узнать имя владельца. Кто из нас, в конце концов, ритуалист?
Мак поднял взгляд на собеседника и с подозрением поинтересовался:
— А что ты здесь делаешь? И зачем гнался за солдатами?
— Видишь ли, — сморщился Синдзи. — Мою настоящую силу, скорее всего, раскрыли. Я долго прятал магию Воли под видом маги воздуха. Мне необходимо было затеряться. А что может быть лучше для того, чтобы затеряться? Война — идеальное место, чтобы исчезнуть.
— Что за чушь? Кто будет избавляться от сильных магов? Это же...
— Это сила, которая может перевернуть трон, если ей вздумается, — покачал головой незнакомец. — Ты думаешь, темных магов империи загнали в тень потому, что они были плохими мальчиками? Они были сильнее, могли реально поменять власть, и у них были вопросы к императорскому роду.
— Это бред...
— Это власть у горстки выродившихся магов, причисляющих себя к императорской семье. Один император чего-то стоит, но и он жалкая тень по сравнению с предками. В Сатории проблема почти та же. Старый род выродился и боится только за свое существование. Поэтому все, кто не желает стать его частью...
Мак сглотнул и уставился неверящим взглядом в наездника.
— В любом случае — я сделал все, что хотел. Я знал, что ты идешь за мной, но с дуру не подумал, что там, над первой заставой можешь быть ты. Больше меня тут ничего не держит.
— И куда ты собрался?
— Затеряюсь на востоке или уйду на запад. Я не собираюсь участвовать в войне.
— Какой войне?
— Последней войне империи Антолия, — Синдзи развернулся и пошел к стене, которую образовала ловушка Мака. — Сейчас в империю вторгаются со всех сторон. Все, кто имеет хотя бы маленький кусок земли рядом с империей — уже ввели войска. Этой державе пришел конец.
Наездник приложил руку к стене из рун и немного надавил. Стена под его рукой прогнулась, и руны начали расползаться.
— А что... что мне делать? — растерянно спросил Мак.
— А ты предлагаешь решать это мне? — усмехнулся парень, окончательно развалив стену ловушки.
— Нет, но...
— Мне плевать, что ты будешь делать. Мы с тобой в расчете. Семью твою Амор никогда не оживлял, ты в своем мире, скорее всего, подох, как и я. А сейчас ты свободен. Тебя никто не держит и не контролирует.
Уже выйдя из ловушки, Синдзи вдруг остановился, и, обернувшись, произнес, глядя в глаза Мака:
— Мы в какой-то мере друг другу обязаны, но это взаимно. Поэтому мы в расчете. Однако, если наши интересы пересекутся, то... — тут Синдзи сделал неопределенный жест. — Ты понимаешь, да? Все будет по взрослому...
После этого наездник покинул пещеру, оставив Мака в прострации.
— В расчете, — удивленно пробормотал Мак и поднял с каменного пола кусок засохшего раздвоенного языка.
* * *
Сказать, что это было тяжело — значит солгать.
Это было безумие.
Адское безумие!
Ту ночь я помню как одну из худших в своей жизни.
После ухода Синдзи я около часа не мог собраться и понять, что делать. Мысли метались в голове, словно обезумевшие белки. От неприятия и полной уверенности во лжи, до абсолютной уверенности в его словах и злости на лживого демона.
В себя я пришел, когда меня вернули в чувства оставшиеся в живых воины. Тогда я понял, что в первую очередь надо проверить. Проверить слова Синдзи, чтобы не оказаться в глупой ситуации.
На ритуал потребовался всего час. Он был довольно прост, но результаты оказались для меня крахом последней надежды, что меня обманули. Да, сказать, что это была ложь, было гораздо проще, чем принять, понять и решить что делать дальше.
На месте, где должен был оказаться знак из рассыпанной по кругу золы, оказалась морда козла в обрамлении нескольких демонических знаков. От знака не было ни запаха серы, ни дыма. Это означало, что этот демон мертв, либо никогда не существовал.
В чувства меня снова привели солдаты. Они отвели меня к костру и обложили плащами, которые сумели сохранить. Меня колотила крупная дрожь, я плохо помню тот вечер. Десятники потом рассказывали мне, что я не сводил глаз с пламени несколько часов, не отвечал на вопросы, а потом просто уснул. Из памяти я могу выудить лишь обрывки того пламени, жгучую тоску на груди и пустоту отчаяния в животе.
А вот сон, словно нарочно, не хочет уходить из памяти.
Это были обрывки воспоминаний из разных периодов моей прошлой жизни. Хлоп, я закапываю фотографию супруги и сына в могилу. Помню, я вслух сам себя убеждал, что мне нужно место, куда я могу прийти. Туман, и я уже просыпаюсь в коридоре, лежа на боку, заблевав всю прихожую. Рядом бутылка то ли коньяка, то ли какой-то настойки. Снова туман, и я протираю платком надгробие, что-то рассказывая супруге. Снова туман, и я в аптеке трясущимися пальцами отсчитываю копеечные монеты девушке, которая, брезгливо морщась, сгребает их в кассу. Руки тянутся к заветному флакончику. Снова туман, скамейка у местного отдела полиции и пустой взгляд на бумагу. Свидетельство о смерти. Несколько капель на листе, но дождя нет. Капли капают с носа.
И так всю ночь, туда и обратно...
Смерть — забытье в стакане. Похороны — пьяный угар.
Туда и обратно.
Мне показалось, это продолжалось вечность.
Каждое воспоминание, словно рука маньяка, теребит старую, только начавшую заживать, рану. Но бежать некуда. От этой бури не укрыться. Смерч из воспоминаний, ограниченный сводом твоего черепа. Взрыв сверхновой, но только в твоем сознании.
Если ад и существовал, то в тот момент он был внутри моей головы.
Я не помню, на каком воспоминании я проснулся. Однако голова оказалась совершенно холодной, пустой, но с ясными мыслями, которые спокойно и неторопливо вертелись в голове.
Свободен. Свободен от обещаний, от семьи, жены, ребенка, прежней жизни. Свободен...
Кому нужна такая свобода?
Тогда мне пришлось пожалеть о том, что узнал правду. Понятие и принятие пришло со временем, но в тот момент я действительно хотел бы этого не знать. Мне казалось, что мне не нужна была такая свобода. Легче действовать по чьей-то указке и думать, что твоя семья где-то там, жива, и у них все хорошо, гораздо приятнее, чем знать, что ты умер и твоя семья тоже мертва. А тебе жить дальше. Самому решать куда и зачем просыпаться, ради чего и кого убивать.
Это трудно осознать и тем более принять, но жить без указки, по собственному плану оказалась невозможно. Нет, вовсе не потому, что я всю жизнь подчинялся, хотя и это имело место быть. Дело было в том, что у меня и плана-то никакого не было. Смутное желание защитить близких мне людей в этом мире, женщины, где-то дети... Почему-то вспомнилась Левитания.
Мысли начали плыть более четко, и в голове начали звучать правильные вопросы.
Первый был: "Что делать?".
И, как ни странно, ответ появился почти сразу же — жить. Необходимо выжить в тех обстоятельствах, что творились вокруг. Мелькнула мысль о том, что надо сбежать. А куда? Я имперец. Мой говор узнают в любом мало-мальски крупном городе, и в этой ситуации мне будут не рады. К тому же других языков я не знал. Выходит, идти-то мне некуда, и если у меня осталось в душе хоть какие-то намеки на понятия "любовь", "дружба" и "ответственность перед детьми", то все эти понятия находились в Антолии.
Так, первый позыв — выжить, превратился во второй — как победить. Семь воинов и один темный маг-подмастерье против многотысячной армии. Победить армию в десять тысяч?То еще безумие, даже для меня. Если мы покажем хотя бы намек на сопротивление — нас просто размажут по камням ущелья. Как мы вообще могли бы сражаться? Да что там сражаться? Нам бы с голода не помереть в этих горах.
Я хотел пошевелиться, но когда открыл глаза, то обнаружил, что сплю сидя. Ноги настолько затекли, что я не мог пошевелить даже кончиками пальцев. Меня спасло то, что военные всегда останутся военными, и даже в безвыходной ситуации рядом с костром сидел караульный.
Он помог мне вытянуть ноги и лечь. Сам я двигаться толком не мог. Глядя на молчаливого воина у костра, нашелся ответ на свой вопрос. Ответ оказался в воспоминаниях. В истории моего мира было немало побед маленьких армий за счет мужества, отваги и хитрости. По этому пытался припомнить хотя бы одну подобную войну. Ответ оказался на поверхности. Мы не могли сражаться, но мы могли...
* * *
Мак стоял на краю камня, сложив руки на груди в замок. Под его ногами по ущелью тысячи людей двигались по небольшой долине перед заставой, которая продолжала стоять, вопреки всем атакам армии Сатории.
— Не сегодня, так завтра возьмут заставу, — пробормотал стоявший рядом Гурт. — Завтра есть уже будет нечего.
Мак кивнул и взглянул в начало ущелья. Армия уже полностью втянулась внутрь ущелья.
— Уходить надо, — произнес Вар.
— Еды не хватит, — тихо произнес Мак.
— Не хватит, — тихо отозвался Гурт.
Темный подмастерье взглянул в сторону империи.
— Мой новый знакомый сказал, что сейчас все соседи империи, даже самые захудалые, начали вторжение.
— тот маг, что на птице был?
— Он самый, — кивнул парень. — Если то, что он сказал, правда — смысла возвращаться в империю нет. От войны не убежишь.
Десятники переглянулись.
— Задумал чего? — тихо произнес Вар.
— Задумал, — кивнул Мак и повернулся к стоящим за ним воинам. — Только для начала надо кое-что признать. Если мы это признаем, то будет легче и проще.
Восемь воинов уставились на него заинтересованными взглядами.
— Мы должны признать, что мы все мертвы, — произнес темный подмастерье, заглядывая в глаза каждому воину. — Мы должны умереть. В любом случае. Если бы случилось чудо, и мы выжили бы в переходе, то в империи нас снова ждала бы война на уничтожение. И там выжить было бы сложнее, чем сейчас на заставе.
Повисла тишина на несколько секунд.
— Я не патриот и не люблю империю все душой, — спокойно продолжил Мак. — Я просто знаю, что в другой стране мне рады не будут. В другой стране, узнай , что я из империи, меня скорее всего убьют. Я не люблю империю, но у меня нет другого дома. Поэтому я буду за нее драться. Какой бы она не была.
— У меня дети, и, наверное, уже есть внуки в Саламатах, деревеньке под Ремом, — произнес Гурт. — Мне есть за что биться.
— Мать под Курками, что на берегу Рума, — произнес Вар.
Воины по очереди начали тихо произносить то, что им было дорого. Когда последний закончил говорить, Мак спокойно оглядел всех.
— Теперь каждый должен произнести очень важные слова, — парень перевел взгляд на старшего десятника. — Я, Мак "Черное Солнце" — мертв.
Повисла пауза на несколько секунд. Воин пожевал губами, но в итоге кивнул и произнес:
— Я Гурт Саламатов. Я мертв.
— Я Вар Курков сын. Я мертв, — повторил Вар.
— Я Рум Кураташан. Мертвый я...
— Пут, леворукий — мертв...
— Лут Медянщик — мертвый...
— Жак Молодой. Я мертв.
— Билл, Кривой топор — мертв.
— Сил Лисий Глаз — Мертв.
Мак кивнул и развернулся к шагающему по ущелью морю людей.
— Как их бить будем? — поинтересовался здоровяк, назвавшийся Кривым топором.
— Не будем, — произнес Мак. — В бой вступим — нас тут же по скалам размажут. Нас всего восемь, а из меня маг боевой, как из плотника вельможа.
— А делать тогда что?
— Сколько их тут? Тысяча? Десять? Сто? — спросил Мак.
— Десять тысяч, — подал голос Гурт. — Десять, не меньше.
— Сколько едят десять тысяч человек? Сколько пьют? Я источника в ущелье не видел.
— Нет в ущелье воды,— мотнул головой Вар. — Только в заставе второй, что держится, есть колодец. Когда дело будет швах, туда яду сыпанут. Так положено.
Парень кивнул и тихо произнес:
— Есть такие воины, которые без боя воюют, — Мак взглянул в сторону степи. — "Партизанами" их называют.
* * *
Телега плелась медленно, раскачиваясь кочках из пожухлой травы. Монотонное и неспешное движение обеспечивал волосатый буйвол. Трое охранников, плетущихся рядом с парой телег, со злостью поглядывали на извозчиков, недовольно перешептывались, но ни одного намека на желание залезть в телеги не показывали.
— И еще три серебряных тали! — продолжал убеждать один извозчик другого, показывая ему овальные монеты с треугольным отверстием посередине, которые висели на шнурке на его шее. — Если ты думаешь, что за такую цену ты сможешь продать где-то столько масла и прошлогодней крупы, то я съем свои собственные портки! С этим же маслом!
— Перестань, — отмахнулся второй. — Ты меня не слышишь! Я говорю, что это не та цена, которую стоит брать, рискуя головой. Ты понимаешь меня? Мы везем продовольствие в армию. Воюющую армию!
— Брось! У нас особое разрешение от начальника армии, — первый извозчик постучал по медному диску на борту телеги. На нем были нанесены четкие буквы на саторском языке. — Никто не будет с нами связываться, если мы под защитой его могущества.
— Гармония и бездна, — покачал головой второй. — Ты хоть понимаешь, что степняки не умеют читать на саторском? Да они плевать хотели на твои знаки и права! Они просто прирежут нас и заберут все, что у нас есть.
— На этот случай нам и выдали охрану для...
— Послушай, Реши, ты серьезно думаешь, что три солдата могут помочь нам отбиться от степняков?
Первый возница открыл было рот, но поразмыслив и пробежав глазами по солдатам, вздохнул.
— Будет тебе, — буркнул он и указал на трехметровую скалу, появившуюся на горизонте. — Гляди! Скоро привал!
Второй возница вздохнул и обреченно махнул рукой.
— Если бы наши отцы не были так близки, я бы давно тебя бросил Реши. Жадность все чаще говорит твоими устами. Разум на устах показывается все реже.
— Серебряные тали, Амбо, — покачал головой Реши. — Серебряные, Саторские тали!
Как только они подъехали к камню, извозчики принялись хлопотать вокруг животных.
— Амбо, мы остановимся тут, — взглянув на тень от камня, произнес Реши. — Солнце садится, тени слишком длинные.
Напарник молча кивнул и продолжил работать, а солдаты засуетились, обустраивая место ночевки. И те, и другие, не первый раз ночующие в степи, не сговариваясь, обустроили лагерь с солнечной стороны камня. По местным традициям лагерь ставили на западной стороне путеводных камней. Суеверия степняков гласили, что солнце, уходя за горизонт, могло забрать с собой удачу.
Пока все были заняты, никто не заметил, как дрогнула тень от камня. Сначала края тени поплыли, подобно миражу. Затем они начала менять форму, а спустя пару минут из нее, прижимаясь к земле, поползли люди. Одетые в поношенные кожаные доспехи, с оголенным оружием, с руной тени у каждого на лбу, они, словно призраки, скользнули к камню и спрятались за ним.
Последним из тени вышел Мак. Он подошел к скале, присел на колено и воткнул небольшую кривую ветку с нанесенными на нее рунами. После он показал пять пальцев Груту, на что тот кивнул и показал всем на пятерню темного ученика.
Нападение вышло быстрым, стремительным и неожиданным. Воины молча выскочили из-за камня и первым делом бросились к занятым обустройством воинам. Те, к их чести, не побросали оружия во время подготовки. Единственное, что они себе позволили, так это сложить в небольшую треногу свои копья. Короткие мечи на поясе были у всех.
Идеально не вышло, топот воины заметили почти сразу, поэтому достать оружие они все же смогли. Однако численный перевес был не в их пользу. Одному из воинов не повезло, и нож, брошенный молодым Жаком угодил прямо в глаз, по самую рукоять.
Второго обманным движением отправил на тот свет Гурт. Опытный воин метнулся в сторону, заставил противника отшатнуться от резкого движения, но при этом десятник вскинул руку с мечом и достал кончиком горло растяпы, не поднявшего щита. В итоге он тут же повалился, зажимая руками перерезанное горло. Третьего воина прибрал Мак, зарядив ему в грудь стрелой тьмы.
Все произошло настолько стремительно, что торгаши толком не успели опомниться и изобразить хоть какое-то сопротивление. Их оглушили ударами по голове и хорошенько связали.
Когда отряд закончил, то собрал все трупы и пленных вместе.
— Чисто вышло, — улыбнулся Гурт, поглядывая на воинов. — Смотрел кто, что в телегах?
— Крупа, — с улыбкой произнес Жак. — Крупа и два малых бочонка масла. Только масло странное, с душком.
— Топленое? — спросил Пут — выбритый наголо здоровяк.
— А черт его знает, — пожал плечами парень. — Я пробовал. С привкусом, но нормальное.
В этот момент к воинам подошел Мак.
— В телегах крупа и масло, — отчитался седой воин. — Чего делать с ней будем? Закопаем? Или...
Темный подмастерье поглядел трупы и живых торгашей и удовлетворенно кивнул.
— Очень неплохо для первого раза, — произнес он и с усмешкой добавил: — По крайней мере, умереть голодными нам в ближайшее время не светит.
— А что дальше делать будем? — задумчиво поинтересовался Вар. — От двух телег с крупой и маслом армия с голода пухнуть не начнет.
— Это только начало, — произнес начинающий маг. — Нам нужно больше трупов. Больше трупов — это больше мертвых воинов, больше разведчиков, больше шансов выйти из боя без потерь.
Восьмерка воинов молча переглянулись.
— Так ты и с мертвыми можешь?
— Могу, — кивнул Мак. — Не сильно много, но могу. У меня нет инструментов, нет зелий и многих очень важных ингредиентов, но кое-что я все же могу.
— И где мы возьмем трупы? — вмешался в разговор Билл, мужчина с глубоким шрамом через все лицо. — Степняки мертвых сжигают или оставляют на скалах, чтобы остатки растащили волки или птицы.
— Будем ловить вот таких торгашей, — пожал плечами Мак. — Другого выхода нет. Хотя...
Тут парень взглянул на поскуливающих от боли пленников, затем мертвых воинов и улыбнулся.
— Гурт? Вар? У этих воинов луки есть?
— Есть, — кивнул молодой десятник. — Это строевые воины. У них основа — копье в строю и лук за строем.
— Отлично, — произнес темный подмастерье и с хрустом размял пальцы. — Осталось всего ничего: пополнить наши ряды.
— Это как? — поинтересовался Вар. — Нежитью?
— Не только, — напустил тумана парень и подхватил за ногу одного из торгашей, начав его тащить в сторону, за телеги.
— Как тебя зовут? — спросил Мак торгаша, как только его оттащил на достаточное расстояние, чтобы его не услышал второй. — Учти, будешь кричать и нервировать меня — отправлю тебя на тот свет быстрее, чем ты выговоришь имя своей матери.
Мак вытащил кляп и мужчина заикаясь произнес:
— Ре-ре-реши...
— Реши, у тебя есть шанс остаться в живых, — глядя в глаза полные ужаса произнес Мак. — Ты ведь хочешь выжить?
— Д-д-д-да, — закивал головой торгаш.
— Тогда ты должен нам помочь. Если сделаешь все правильно, то мы тебя отпустим.
— Хо-хо-хо...
— Но сначала ты должен доказать, что ты не трус, — не отводя взгляда от глаз перепуганного торговца, произнес парень. — Ты должен доказать, что ты готов пойти на это. Доказать, что не дрогнешь. К тому же, если ты про нас расскажешь, то в любом случае окажешься нашим подельником. У нас будет тайна, которая предостережет нас от излишней болтливости... Ты понимаешь о чем я, Реши?
Извозчик активно закивал головой и невпопад ответил:
— Нет.
Мак достал небольшой нож и протянув руку к торгашу, перерезал путы. Когда он сел, то Мак протянул ему нож рукоятью вперед.
— С тобой ехал еще один торгаш, — спокойно произнес подмастерье. — Мне он не нужен... живым. Понимаешь, о чем я?
Реши замер и, взяв в руки нож, громко сглотнул ком в горле.
— Если ты хочешь жить, хочешь, чтобы мы доверяли друг другу, то ты должен его убить, — спокойным тоном произнес Мак. — Если решишь хоть кому-нибудь рассказать, что ты видел или слышал, то тебя начнут проверять. А на твоих руках кровь. Мы же не хотим, чтобы все узнали, что ты стал убийцей? Что делают в Сатории с убийцами?
— Я не...
— В принципе, мы и без тебя обойдемся, — спокойно перебил Мак выпрямляясь и делая шаг назад. — Но если можно решить дело выгодно для обеих сторон, зачем все усложнять? Решайся! Либо он умрет от твоей руки, либо вы умрете оба...
Торгаш поднялся на ноги, облизнув губы, взглянул на клинок, а затем на лежащего в стороне напарника.
— Я вижу, ты определился, Реши, — хмыкнул Мак. — Делай, что должен, и мы приступим к нашей работе.
* * *
В свете костра, под россыпью звезд, воины передавали друг другу котелок с горячей кашей. Каждый черпал ложкой парящую ароматную кашу, щедро сдобренную маслом, и передавал дальше. На камнях, раскаленных костром, тем временем румянились лепешки.
— Почти, — облизнув губы, произнес Билл, подцепив одну из лепешек палочками и перевернув ее. — Мука щедрая, тесто хорошее. Вон, как поднялись!
— Кроме еды, что удалось собрать?, — спросил Мак после того, как зачерпнул кашу из котелка и передал ее дальше.
— Оружие с охранников, бронь, мелочь, вроде ниток серых — портки штопать, иголок с десяток, фонарь масляный, и вот еще, — Гурт, залез за пазуху и достал плотный кожаный мешочек. Он бросил его под ноги темному подмастерью и неуверенно произнес: — Там серебра немало, но и золотых пару нашли. Рум догадался дно телеги протучать. Тайник был.
Парень задумчиво взглянул на мешок и поднял его с земли. Высыпав на руку монеты разного номинала, он полюбовался на отблеск огня на металле.
— Что ты хотел сделать с этими деньгами? — произнес Мак, не отводя взгляда с монет.
— Мы думали их разделить поровну, но... — тут десятник умолк и предоставил темному возможность продолжить.
— Напомни-ка мне, что я вас просил сказать, — парень указал в сторону гор, где совсем недавно отряд был почти обречен на голодную или храбрую, но бессмысленную смерть.
Воин хмуро оглядел остальных воинов и ответил на вопрос:
— Мы мертвы.
— А если мы с вами мертвы, то зачем нам деньги? — Мак раскрыл ладонь и монеты посыпались на землю. — Мертвым деньги не нужны. Сейчас это лишь простой металл. Мы не сможем выкупить свои жизни, не сможем выкупить собственные родные земли, ни родных, ни близких. Нам нечего и не у кого покупать. Вы еще не поняли?
Воины молча уставились на монеты в пыли у ног парня. Среди них виднелся и серебряный и золотой отблеск. Металл бросал блики, словно манил своим блеском, обещал хорошую жизнь и сладкую постель. Вот только в степи, посреди войны, в тылу у вражеской армии ни постели, ни выпивки не купишь.
— Если кому-то нужен этот металл, если кто-то думает, что лишний вес золота или серебра поможет ему выжить или победить — пусть берет. — Мак перевернул кошелек и высыпал деньги на землю. После этого он пнул монеты, подняв пыльное облако от сухой земли и добавил: — Это просто металл, который никак нам не поможет.
Парень перевел взгляд на десятника Вара. Тот поднял взгляд от золотой монеты на темного подмастерье и уверенно произнес:
— Я мертв. Мертвым деньги не нужны.
— Твои речи не похожи на речи юнца, — тихо произнес Гурт. — Я не знаю откуда ты этого понабрался, но мертвым действительно не нужны деньги.
— Мертвым деньги не к чему, — кивнул Билл, задумчиво глядящий на ложку с кашей, которую так и не донес до рта.
Мак кивнул и отошел от костра, пока каждый воин повторял про себя эту фразу, словно мантру. Мак отошел к телеге, где оставил теплый плащ. Как только он вылез из телеги, то столкнулся с Гуртом.
— Мастер, — запнулся он, задумчиво глядя на плащ в руках парня. — Спросить хотел. Не подумай чего дурного, но ты нас тоже пойми. Ты как масляный светильник придорожной забегаловки в лютую метель. Мы тебе верим. Но...
Темный удивленно окинул топчущегося на месте мужчину с сединой в волосах и кивнул:
— Спрашивай. Спрашивай прямо и не бойся.
— Зачем вы заставили торгаша прирезать напарника? — уперев тяжелый взгляд в молодого мага, спросил Гурт. — Это был его двоюродный брат, я специально узнал. Зачем ты заставил его убить его?
— Думаешь, мне просто так захотелось? — грустно, усмехнулся Мак. — Для удовольствия или потехи ради?
Воин молчал почти минуту, напряженно вглядываясь в лицо парня, но в итоге все же выдохнул и мотнул головой.
— Ты не похож на больного ублюдка.
— Не похож, — кивнул темный подмастерье. — Я заметил их сходство. Их страх пахнет одинаково. Их кровь берет общее начало. Нужно было, чтобы один из них убил другого. Мне нужен материал, чтобы сделать мертвеца, неотличимого от живого. Их называют "гуль".
— Гуль, — повторил вояка и сглотнул, мгновенно покрывшись потом. — Настоящий гуль?
— Ты знаешь что такое "гуль"?
— Знаю, — облизнул он губы. — Но в лагерь саторцев такой отряд заслать не получится. Там стоят артефакты и маги настороже...
— В империи нет темных магов, — усмехнулся парень. — По-этому гулей они будут ждать в последнюю очередь. Но ты прав. Это бессмысленно и насторожит их настолько, что это усложнит нам жизнь.
— Тогда зачем?
— Я сделаю гуля, не отличимого от живого. Даже для магов. Тогда мы можем выдать себя за торгашей, — улыбнулся Мак. — Торгашами, берущими на перевозку любой товар, торгующие на границе лагеря. Мы можем просто...
— Выслеживать добычу, — выпучил глаза опытный вояка. — Мы можем сами присоединяться к каравану и...
— Осталось придумать как не проколоться на элементарном незнании саторского. — пожевал губами подмастерье. — Артефакта на язык, которого я не знаю, сделать просто не смогу.
— Наемники, — пробормотал Гурт и кивнул на костер, где доедали кашу воины.
Билл уже начал снимать с камней лепешки и аккуратно раскладывать их на разложенный на земле плащ.
— Мы не раз притворялись наемниками. Вар немного говорит на саторском, но с акцентом, как у степняка. Рум знает несколько пословиц по южному, по радирски.
— Остальным говорить вообще не обязательно. Мелких торгашей не пускают в лагеря. Торг идет за пределами и со специально назначенным офицером. — задумчиво произнес Мак и направился к остальным воинам. — Завтра я превращу торгаша в хорошего гуля. Еще мне потребуются ножи или другой металл для ритуала. После него ножи будут никуда не годными.
Десятник и темный подошли к костру. Билл протянул парню лепешку и поинтересовался:
— Не побрезгуете?
Мак взял лепешку и откусил, после чего начал с улыбкой жевать.
— Не побрезгую, — кивнул он проглотив.
— Мастер, — взглянув на монеты, лежащие на земле произнес. — А серебро на это дело сгодится?
Мак опустил взгляд и усмехнулся.
— Только на это оно тут и годно... — Мак поднял взгляд на Гурта и серьезно произнес: — И не мастер я. Пока только подмастерье.
* * *
Караван медленно двигался в сторону тракта. На сухой пыльной земле попадались следы от колес и копыт. На передней телеге сидел гуль, которого изготовил Мак и спокойным монотонным тоном отвечал на вопросы:
— Как часто ходят армейские продовольственные караваны? — задумчиво поинтересовался Мак.
— Я не знаю. — безэмоционально произнес Реши.
С виду он совершенно не отличался от обычного человека. Единственное, что его выделяло — манера говорить. Он вдыхал только тогда, когда ему нужно было сказать. В противном случае гуль не удосуживал себя дыханием.
— Где ты покупал крупу?
— В ауле мармартов. В трех днях на юг отсюда.
— Ты видел отходящие караваны?
— Да.
— Как часто они уходили в сторону ущелья Брандена?
— Примерно раз в неделю.
— Когда ушел последний?
— За шесть дней до нашего выхода.
Мак что-то прикинул в уме и, кивнув, поинтересовался:
— Караваны ходят только по трактам?
— Да.
— Есть ли в караване маг?
— Не знаю.
— Видел ли ты кого-нибудь в таком караване, кто был похож на мага?
— Только один раз.
— Как он выглядел?
— Мантия, посох с большим красным камнем, длинная седая борода. На голове повязана белая тряпка.
Подмастерье кивнул и глубоко вздохнул.
— Кто осматривает торговцев? Как торговцев проверяют?
— Никак. Мы останавливаемся у одного из постов и выставляем товары. Те, у кого есть лоток, разворачивают лавку.
— Солдаты приходят сами?
— Нет. Сначала приходит торговый офицер. Он смотрит товары и покупает то, что нужно армии. Затем приходят десятники и берут то, что нужно им. Только после этого к лотку подпускают рядовых солдат.
Парень оглянулся и задумчиво оглядел мешки с крупой. Караван задержался еще на день, чтобы подмастерье смог провести ритуал.
Суть его была довольно проста. Мак наложил отсроченное и очень противное проклятье на мешки с крупой. Через неделю после ритуала крупа покроется плесенью и заразит все, что находилось поблизости, буквально за ночь. Плесень была довольно устойчивой и быстрорастущей из-за своей магической природы. Все, кто попытается съесть зараженную крупу, рисковали просидеть со спущенными штанами в специально отведенном месте пару дней. Вся загвоздка была в том, что Мак не знал, сколько она пролежит в хранилище для припасов и дойдет ли до туда вообще.
— Не волнуйтесь, — успокаивающе махнул рукой Вар. — Сумат далеко не самая вкусная каша из всех, что можно сейчас встретить в этих местах. Я бы сказал, что хуже сумата только "бак". Мелкая крупа из местной колючки. По сути это даже не крупа, а мелкие зернышки из плодов, перемолотые вместе со стеблями.
— Я бы не сказал, что вчера она мне показалась плохой, — пожал плечами Мак.
— Это Билл просто туда трав из запасов солдатни и два черпака масла сунул, — улыбнулся воин. — Иначе она бы сухая была, что песок. Да и вкус от песка не сильно отличался.
Мак кивнул, понимая суть проблемы.
— Тогда все должно выгореть. И с маслом тоже.
Вместо одобрительного кивка Вар вдруг выпучил глаза и указал вперед. Вдалеке, на горизонте, показалось небольшое облако пыли.
— Караван, — выпалил он.
— Или отряд по наши души, — мрачно заметил Мак.
— Что делать будем? — взволновано спросил Вар.
— Все, как и договаривались. Мы торгаши, едем в лагерь, к ущелью.
* * *
Мак оглянулся на два костра встречных караванщиков и повернулся к собравшимся вокруг воинам. Почти все живые отряда собрались за телегой, оставив мертвых и Билла у костра, изображать ночные посиделки и поздний ужин.
— Это военные? — спросил он взглянув на Гурта.
— Военные, — кивнул в ответ тот, подтянув лямку на перевязи, в которой торчали ножи. — Обычные караванщики в шатрах не спят. Всегда у костра, так теплее.
— Животину не стреножили, — вмешался Жак и тут же смущенно пояснил. — Не по-людски так животину запряженной сутками держать. Я видел, когда еще светло было.
— И часовой у костра, — добавил Вар. — Оно, конечно, может, и из-за нас, но...
— Тогда делаем так, — парень достал уголек и повернулся к телеге, начав рисовать руны. — Я займу дежурного у костра. Вы в это время пробираетесь к малому шатру. Так понимаю, там офицеры. Тихо, словно тени, проникаете во внутрь, и так же тихо не оставляете там живых. Я чувствую там магию, действуйте осторожно и не повредите руны, которые я нанес.
— А если там амулет какой защитный? — вмешался Лут.
— На этот случай и наносил руны, — спокойно пояснил темный подмастерье и продолжил объяснять, попутно нанося знаки на борт телеги. — Пока вы пробираетесь, уничтожу все живое в большом шатре.
— Там не меньше трех десятков солдат, — взволнованно произнес Гурт. — А если не выйдет?
— Можешь смеяться, но чем их больше, тем проще, — с ухмылкой ответил Мак. — Я призраков звать буду. С ними по одному сложно...
Гурт сглотнул и не стал расспрашивать дальше, а парень сделал шаг назад вытянул руку в сторону цепочки рун.
— Это будет не просто, но я постараюсь сохранить над ними контроль.
Небольшая капля магии, тихий шепот имен рун и полная сосредоточенность на воине, который наблюдал за соседним костром, где Билл жарил лепешки.
Нахмуренные брови, расширенные крылья носа, вдох, выдох, рука кулаком чешет глаз, словно он пытался вытащить оттуда соринку и...
— Готово, — отдал команду Мак, чувствуя, что глаза дежурного у костра заволокла тьма.
Гурт кивнул и отдал знак остальным. Живая часть отряда выдвигается в сторону малого шатра.
— А теперь немного некромантии, — произнес Мак и в спешке встал в уже приготовленный ритуал.
Тем временем у дальнего костра, за пределами видимости Мака, сидели двое мужчин.
— Тим! Тим, дышло тебе в ухо! — рявкнул мужчина в свободной рубахе.
К нему подскочил взмыленный молодой парень.
— Держи, — сунул ему в руки воин стальную кирасу. — Начистишь к утру, чтоб блестела! Понял?
Парень закивал и тут же испарился.
— Торгаш подозрительный, — пробубнил сидящий рядом упитанный саторец. — Понять не могу, что с ним не так, но нутром чую — не ладно.
— Молун, я тебе в последний раз говорю — это не чуйка у тебя! Это черви от тухлой рыбы у тебя в животе! Прекращай ее жрать сырой!
— Иди к черту, Ламанд, — буркнул толстяк, ткнув тряпкой в баночку с зеленой пастой. Он приложил ее к клинку и начал мягко натирать. — Мне нравятся сим-ло! Это мое дело, что мне есть! Ты лучше посмотри, как у них лагерь стоит!
— И чего с ним не так?
— Я насчитал двадцать пар ног в их караване. А готовят они, вон, дай бог, на десяток. Котел всего один.
Собеседник хмуро глянул на костер с одним котелком и остальных сидящих у костра воинов. Все молча сидели и поглядывали в костер. Только один суетился с мукой и плоскими камнями.
— Ни разговоров тебе, не шепота. Словно не живые.
Лиманд хмыкнул и махнул рукой.
— Ты воду мутишь. Слишком это глупо, торгашей трясти лишь потому, что кажется.
— Я не прошу тебя трясти этого торгаша. Выставь двойной караул, — произнес толстяк, подняв взгляд от своего отполированного меча. — Двойной с перекличкой.
— Молчун, ты слишком возомнил себя...
— Просто сделай. Пусть я буду толстым трусом, но сделай как говорю.
Старший каравана вздохнул и махнул рукой.
— Будь по-твоему, но тогда не вздумай размахивать кулаками, когда начну рассказывать байки про твою мнительность!
Толстяк насупился, но не стал возражать, косо поглядывая на воинов, сидящих у костра.
— Иди спать, Молчун. Сейчас я подниму еще одного часового и дам указания остальным. — махнул рукой Лиманд. — Чувствую, завтра ребята скажут тебе огромное спасибо!
Толстяк с кряхтением поднялся и убрал меч в ножны.
— Пусть они лучше меня поносят на чем свет стоит, чем смотрят во снах пустыми буркалами.
— Вали уже, — махнул рукой воин. — Накличешь еще беду!
Толстяк удалился к небольшому шатру для офицеров и вскоре в нем скрылся. Второй же воин еще раз взглянул на костер незнакомых торгашей и устало вздохнул. Подняв пиалу, стоящую рядом с небольшим костром, он обхватил ее руками и, морщась от теплоты глиняной посуды, сделал несколько глубоких глотков.
Поставив чашу к костру, старший каравана поднялся и отправился в сторону второго костра, где сидел скучающий воин.
— Рум! Слышишь? — обратился он к воину, который сидел спиной к огню, чтобы не слепить глаза светом. — Я сейчас подниму Рубора. Он сядет на второй костер.
Воин неопределенно пожал плечами.
— Сегодня дежурство с перекличкой. Понял?
Воин снова кивнул, не проронив ни слова. Хотя сам старший списал это на то, что Рум всегда тихо говорил, да и в момент кивка сбоку дунул порыв ветра.
Лиманд сплюнул и отправился в сторону большого приземистого шатра, где спали остальные воины. На подходе к шатру, он насторожился, не расслышав привычного храпа одного из воинов.
— Пьют, дети портовой шлюхи! — яростно прошипел он, активировав походный артефакт-осветитель, после чего рывком отдернул полог шатра, закрывающий вход.
Перед ним предстала картина безумного мастера, залившего все красной краской. Воины лежали на лежаках с распоротыми животами, совершенно бледные. Все подстилки и небольшие, с таким трудом раздобытые одеяла, были залиты кровью. Над трупами в свете магического светильника стояли бледные, почти прозрачные, силуэты мертвецов с оружием в руках.
Лиманд опрометью бросился ко второму костру, словно там он мог найти спасение. Не добежав нескольких метров, он замер, разглядев черный силуэт, который вынырнул из тьмы с другой стороны костра.
— Знаю, убивать на стоянке, у путевых камней — плохая примета, — начал говорить незнакомец на имперском языке. — Но и ты пойми... Не мы такие, такая война.
Тут старший каравана почувствовал леденящий ужас, который стадом обезумевших от страха мурашек пронесся по спине. Он обернулся и увидел хмурых наемников, которых заметил среди охраны каравана. Все были с серыми лицами пепельного цвета. У каждого на лбу была нарисована черная руна.
— Т-т-т... — заикаясь, пролепетал Лиманд, он еще раз оглянулся и, набрав в грудь побольше воздуха, заорал во всю глотку: — ТРЕВОГА! ТРЕВОГА, УБЛЮДКИ!
В следующий миг нога одного из воинов ударила в грудь и опрокинула орущего вояку. Он упал и с ужасом начал хватать ртом воздух. На руки и ноги навалились остальные воины, не давая ему двинуться.
— Не шуми. Живых сатирцев тут уже нет.
— Ничего личного, — склонился над ним незнакомый лысый мужчина и достал стилет, покрытый мелкими черными знаками. — Такая война.
В следующий миг незнакомец одним ударом вогнал оружие прямиком в сердце.
— Держите голову, — рявкнул он, макнув палец в кровь из раны. — Нужна еще парочка рун.
Старший каравана выгнулся дугой, пытаясь сделать хоть что-нибудь, но шесть пар рук держали его не хуже стальных оков. Сопротивление продолжалось меньше минуты, за которые темный подмастерье успел нанести руны и запустить ритуал.
Не успевшая вылиться из мертвого тела кровь тут же забурлила внутри тела, заставляя его биться в судорогах. Вдобавок ритуал потянул силу смерти из окружающего пространства, наполняя мертвого Лиманда силой. В итоге спустя несколько минут ритуал был окончен, а перед Маком стоял пышущий силой гуль, структура магических каналов которого была настолько напитана силой, что просвечивала даже под кожей.
— Он другой, — произнес Вар, осторожно перехватывая клинок.
— Он не опасен. Только вот он слишком заметный. — расстроенно произнес Мак. — От него на день пути тащит магией.
— Это хорошо? — поинтересовался Гурт.
— Плохо. Если нас начнут искать — очень быстро вычислят.
— И что теперь с ним делать? — подал голос Медянщик — высокий и жилистый воин, который с подозрением ткнул в гуля тупым концом копья.
— Есть парочка вариантов, — задумчиво произнес Мак. — Из него можно сделать приманку. Приманку на тот случай, если начнут искать тех, кто грабит караваны.
Парень встрепенулся и оглядел лица воинов.
— Трупы! Пересчитайте трупы! Никто не должен уйти!
Воины кивнули и кинулись по палаткам, пересчитывая уничтоженных мертвецов.
— Тут трое!
— Тут десяток!
— Четырнадцать...
— И один у костра, — огляделся Мак и встревоженно взглянул на Вара. — Где двадцать девятый?
Воины переглянулись и снова начали прочесывать лагерь в поисках недостающего бойца. Однако все было тщетно. Один из воинов просто исчез.
Темный подмастерье не стал терять время зря и сразу начал рисовать простой поисковый ритуал. Запустив его через десяток минут, парень выругался.
— Пять километров на восток, — со злостью произнес Мак.
— Не догоним, — вмешался Гурт. — Да и не к чему. Степь, до лагеря четыре дня ходу. Что он один сделать может? Да и что он видел?
— След! — крикнул Вар из-за палатки. — След на восток, с кровью. Ранен он.
— Тем более, — успокоил парня старый десятник. — Не уйдет. Днем пойдем по следам. Труп еще теплый будет.
Мак мотнул головой и, отправившись на звук, Вара спросил:
— Ты хоть представляешь, насколько это рисково? А если он встретит другой караван? Что тогда?
— Всего лишь умрем, — пожал плечами воин.
Мак на секунду замер, окинул взглядом собеседника и, кивнув, отправился дальше, махнув гулю рукой.
— Иди за мной!
Дойдя до палатки, Мак приметил небольшой кусок окровавленной ткани от рубашки.
— Открой рот, — скомандовал парень и положил в него окровавленную ткань.
После этого он достал небольшой кусочек угля и быстро нарисовал еще две руны на щеках, затем еще одну, связующую, на переносице.
— Ищи! — скомандовал Мак, влив капельку силы в рисунок. — Ищи, убей и принеси!
Лицо гуля начало вытягиваться, живот втягиваться, а на руках проступили небольшие, но острые когти. Гуль кивнул и неторопливым бегом отправился по следам на восток.
— Так будет надежней, — кивнул Мак, проводив взглядом гуля и повернулся к десятникам. — Соберите все, что есть в караване, пересчитайте. Утром будем решать, что с этим делать.
* * *
Солнце уже стояло достаточно высоко, когда один из всадников, ехавших немного впереди, оглянулся и подал знак первой шеренге воинов. Из нее отделился один и побежал в сторону единственной большой телеги с тентом, на которой был изображен герб Сатории.
— Головной дозор подал знак "Суэ", — выпалил воин, подбежав в вознице.
Тот небрежно махнул и, обернувшись, повторил для двух пассажиров внутри:
— Суэ, мастер Луо!
Выбритый наголо мужчина с ярко-красной татуировкой на темечке в форме цветка кивнул и, открыв большой сундук, выудил из него небольшую коробочку размером с кулак. Встряхнув ее, услышал звук, похожий на детскую погремушку, и прислонил к уху.
— Труп, — со скукой произнес он, взглянув на второго пассажира — мужчину средних лет в позолоченном доспехе. — Тысяча шагов.
— Один? — односложно спросил воин, подняв взгляд на лысого.
— Да, — кивнул он и еще раз встряхнул коробочку. — М-м-м-м? На нем одежда корпуса Сурим.
— Дезертир, — сморщился воин и, повернувшись к вознице, отдал приказ: — Не останавливаемся!
Маг с недовольством взглянул на командующего и не постеснялся прокомментировать:
— Это противоречит походному свитку...
— Я не собираюсь терять время на разбирательства из-за какого-то дезертира, — отмахнулся он и потянулся за бурдюком. — Ты и так мне уже всю плешь проел про доспех. Что может случиться в этой чертовой серой пустыне? Она же ровная как полированный гранит под ногами в императорском дворце!
— Глаза часто обманывают, — покачал головой собеседник. — Настолько часто, что самым главным врагом будет не имперец и не баритонец, а степняк с бронзовым кинжалом.
— Пф-ф-ф! — усмехнулся мужчина. — Не мели ерунды. Я в любом случае не намерен останавливаться из-за какого-то трупа посреди пустыни.
— Нам не обязательно останавливаться. Достаточно забрать его с собой...
Маг увидел перед собой крайне недовольную физиономию командира и тут же умолк.
— Послушай, я понимаю, каково оказаться мастеру предметов в армии. Все всё понимают. Я так же признаю, что тебе просто вдолбили свод свитков, но здесь не школа войны Сит-Куэ. Единственный командующий здесь — я. И я тебя предупреждаю — труп в моей телеге не поедет! Я не намерен терпеть здесь запах мертвечины!
Лысый маг встал поклонился и произнес с максимальным почтением.
— Я подчиняюсь старшему по званию и прошу у вас дозволения осмотреть труп на возможность убийства.
— Вот только ерничать тут не надо! Нам вместе еще долго топтать!
— Вы дозволите? — с нажимом произнес артефактор.
— Дозволяю, — произнес командующий с максимальной доступной язвительностью, на какую вообще был способен.
Выбритый наголо маг еще раз поклонился и снова залез в сундук, выудив из него несколько артефактов. Когда он уже собрался покинуть телегу, воин остановил его вопросом:
— Луо, скажи-ка... Все мастера предметов настолько зануды?
— Наша работа требует максимальной точности, — пожав плечами произнес маг и кивнув добавил: — Поэтому скорее да, чем нет.
Мужчина выпрыгнул из телеги, огляделся, и быстро направился вперед быстрым шагом в начало колонны. Дойдя до медленно плетущихся солдат, он позаимствовал лошадь у одного из всадников и отправился к головному дозору.
Доскакав до вонючей находки, он довольно сильно удивился. Труп был буквально разорван на части. Сначала Миму решил, что его растерзали дикие шакалы, но что-то его сразу насторожило.
— Это не похоже на шакалов, мастер Луо, — словно прочитав его мысли произнес всадник. — Шакалы не рвут на части, если не голодны. А с этого трупа даже мясо не обглодали.
Мастер предметов кивнул и спешился. Подойдя к трупу он присел у туловища и задумчиво уставился на перекушенный позвоночник.
— Ты знаешь тварь, которая может перекусить человека пополам?
— Я слышал про скальных Игольных драконов. Они в период случки в бешенстве могут перекусить камень.
— Здесь нет скал, — кивнул Луо и поднял взгляд на воина. — И до ближайших — два дня перехода. Но я не слышал о игольниках на востоке континента.
Всадник пожал плечами и взволнованно оглянулся.
— Если я вам не нужен...
— Нет, можешь отправляться к остальному дозору, — кивнул мастер предметов и выудил прихваченные артефакты.
Дождавшись, пока воин отойдет достаточно далеко, он активировал одну украшенную камнями пластинку за другой, вглядываясь в мерцание камней. После того как погас последний камень, маг оглянулся и активировав личную защиту и вскочил на коня, пустившись рысью в сторону телеги.
— Это не дезертир, — заявил Луо, вскочив обратно в телегу.
— А что? Лихорадка или потолкушка? — оторвался от чтения свитка воин.
— Это был кто-то достаточно большой и достаточно сильный, чтобы перекусить позвоночник человеку.
— В каком смысле? — оторвал взгляд от свитка командующий.
— В прямом. Там растерзанный труп. Его буквально разорвали на части и...
— Это могли быть шакалы...
— Шакалы бы обглодали мясо, — мотнул головой артефактор. — Труп почти не тронутый. Только разорван на части.
Мужчина умолк, задумчиво теребя кончик свитка.
— Что-то еще?
— Магия тьмы. Все мои артефакты указывают, что недалеко было проведено несколько ритуалов тьмы с довольно большим выбросом силы.
Командующий молча кивнул и, хмуро взглянув на Луо, спросил:
— Сам что думаешь?
— Ничего, — мотнул головой мастер предметов. — Думать — это ваша обязанность. Моя — лишь выяснять и констатировать факты.
— Здесь не может быть темных магов. Во всем корпусе не наберется больше десятка магов из тех, кто может произвести серьезный выброс тьмы. — начал рассуждать вслух воин. — Либо этот маг степняк, либо в степи действует кто-то, с кем мы не знакомы.
Глава отряда пожевал губами и кивнул Луо.
— Активируй защиту. У тебя есть следяще артефакты?
— На три тысячи шагов. На теплую кровь.
— А магия?
— Только тысяча.
Глава отряда с силой втянул носом воздух и выдохнул, постукивая костяшками по борту телеги.
— Лучше, чем ничего. Сап, слышишь? — обратился он к возничему. — Передай по строю, только тихо "Готовность — цветущая сакура".
Возничий кивнул и махнул одному из молодых солдат неподалеку.
— Мы не остановимся для тщательного обследования? — уточнил мастер предметов.
— Нет. Об этом лучше сразу доложить в лагере. Пусть у них голова об этом болит.
* * *
Мак с улыбкой склонился в глубоком поклоне и на кривом саторском языке произнес:
— Рады вашему участию в сделке.
Рядом с ним, в таком же поклоне, склонился гуль.
— Вези рыбу, южанин, — кивнул офицер снабжения, довольно хлопнув по телеге, полной мешков с крупой. Буквально несколько минут назад солдаты закончили осмотр и резво перекидали продовольствие себе в телегу. — Если решишь привезти мяса, то сразу говорю — у нас полно запасов вяленый Йуси-тар. Мы возьмем только скот живьем.
— Скот — очень прихотливый товар, — развел руки гуль. — Рыба действительно будет более уместна.
— "Более уместна", — повторил военный и усмехнулся. — Говоришь как обнищавший вельможа. В твоем роду не было вельмож?
— Нет, но я был в учениках у одного, — бесстрастно соврал гуль, пользуясь памятью мертвого тела. — От него нахватался.
Вояка кивнул и, махнув рукой на прощанье, скомандовал солдатам отправляться в лагерь, после чего сам неспешным шагом отправился за ними.
— Императора портянки, — пробормотал Гурт, стоявший рядом с пустой телегой. — Я чуть не обделался со страху! Я думал, нас сейчас на копья поднимут!
— Поменьше болтай, — оборвал его Мак и пройдя мимо телеги махнул остальным воинам. — Уходим!
— Солнце уже перевалило зенит, — попытался отговорить его десятник, но темный подмастерье был непреклонен.
— Уходим, я сказал! — с нажимом произнес он. — Нас проверили магией четыре раза. И не простой. Я о такой даже не читал.
— Сильная?
— Нет, но там ее много. Минимум два мага в лагере, а это уже приговор, если они заметят, что с нами что-то не так.
— А что с нами не так? — вмешался в разговор Жак.
— Трупы вместе с нами живые! Вот, что не так! — буркнул на него Гурт и, взволновано оглянувшись, спросил: — А сейчас они заподозрить не могли?
— Не должны, — парень облизнул губы и оглянулся на удаляющуюся телегу. — Я всех трупов под личиной спрятал, но повторю — такой магии не знаю.
— Вар, ты живым скажи, чтобы они не торопились и картины не портили. Мы с ленью уходим, — начал инструктировать его старший товарищ. — Чтобы видно было — нам уходить не хочется. А ты мастер, гулю прикажи. Пусть он по лагерю суетится и нас криком и пинками подгоняет.
Мак кивнул, понимая, к чему клонит десятник.
— И я еще вот что спросить хотел, — десятник повернулся к темному подмастерье и тихо спросил: — Порча та, что ты на крупу наложил... она... саторца со свету сведет или только...
— Только в нужнике сидеть будут. Желудки еще вывернет. — видя расстроенное и недоумевающее лицо Гурта, он добавил: — Только вот проклятье не простое. Оно щупальца распускает. Если крупа наша хотя бы пару дней в хранении полежит — все, что за сотню шагов съестного есть, плесенью покроется.
Парень с усмешкой добавил:
— Ты же не забыл, в чем главная цель?
— Чтобы они с голоду кусты с корнями жрать начали? — улыбнулся Гурт.
— Начнут, не волнуйся. Им кусты скоро слаще малины покажутся...
— Это как-то... Бесчестно... — вмешался Жак.
— Война, — пожал плечами Мак. — Такая война...
* * *
— Нет! Нет! Пощадите! Я не виноват! — скулил офицер снабжения, вереща словно женщина, зажатая в переулке.
— Десять ударов плетью, — раздраженно повторил мужчина в позолоченом доспехе и дал знак солдатам. Те подхватили тело и потащили к столбу, стоящему напротив шатра главы отряда Симар.
— Это все торгаш! Торгаш привез три телеги крупы! Я не знал...
Офицер ойкнул и притих на несколько секунд от удара по почкам. За это время четверо солдат успели сноровисто подвесить его за веревки, связывающие руки на крюк так, чтобы он совсем немного не доставал до земли.
— Йуло Сун, — начал громко говорить офицер, чтобы было слышно всем собравшимся. — Что гласит свиток офицера обеспечения?
Он сделал кивок, и широкоплечий вояка небрежным движением распустил кнут, после чего резким взмахом нанес первый удар. Раздался вопль подсудимого, но, не смотря на это командир, продолжил:
— Свиток гласит, что любое продовольствие, доставленное не военным караваном снабжения, должно быть проверено, — снова раздался свист и истошный вопль осужденного. — Проверенного минимум тремя офицерами, один из которых должен иметь знак школы разума!
Снова, щелчок и новый вопль боли.
Командующий лагерем сплюнул на землю и, развернувшись, отправился в сторону шатра.
— Сколько припасов захватила эта плесень? — поинтересовался у ожидавших его офицеров воин.
— Три четверти, — сухо ответил худощавый воин в кожаном доспехе.
— Почему три четверти припасов находились в одном месте? — рыкнул командир, обернувшись к ответившему офицеру.
— Два каравана, — пожал плечами он. — К тому же, мы собирали караван для осаждающих войск.
— Позор на головы ваших предков, — прошипел командующий и громко поинтересовался: — Кто-нибудь может обьяснить, как это произошло?
— Разрешите мне, Зулем, — вышел вперед лысый человек в балахоне. На темечке красовалась белоснежная руна.
— Только если по существу, — пригрозил ему пальцем командир. — Без этих ваших философских изысканий.
— Я постараюсь быть максимально краток, — кивнул маг и произнес лишь одно слово: — Проклятье.
Повисла небольшая тишина, во время которой на лице Зулема, командующего лагерем, отразились тяжелые мыслительные процессы.
— Уточните!
— Некто, довольно сведущий в темной магии, наложил его на припасы, привезенные в лагерь. Проклятье было непростым и распространилось на остальную еду, которая находилась рядом, сделав ее ядовитой.
— На какой припас было наложено проклятье? — тут же начал выдавать вопросы офицер в кожаном доспехе. — Когда оно наложено? Могло ли быть заклинание отсроченным? Кто его наложил и, главное, какую цель он преследовал?
— Вы очень любите получать ответы, — улыбнулся маг. — Однако служба императорской воли не видит ответов в самих вопросах. Если проклятье наложили сразу — скорее всего оно бы заразило еду хозяев. Припас, который был отравлен, изначально находился в западной части лагеря. Там, где вся еда оказалась отравлена. Если бы вы были достаточно расторопны, то знали бы, что там еда из двух источников.
— То, что у нас была телега крупы от торгаша — это и так известно, — вмешался Зулем. — Тут и думать нечего...
— Да, обвинения вполне просты и логичны, но мы не можем списывать со счетов возможность отсроченного проклятья, — поднял палец маг, не давая командующему продолжить. — Припасы могли быть отравлены задолго до того, как попали сюда. И не обязательно именно с торгашом.
Собравшиеся офицеры переглянулись.
— Как быстро вы можете справиться с проклятьем? — хрустнув кулаком уточнил командир.
— С самим проклятьем представители корпуса разума справились еще вчера. А вот плесень, которая испортил припасы — это уже совершенно другая песня. Мы бессильны...
— Вы не можете уничтожить плесень?!! — вспыхнул яростью Зулем и прорычал словно разъяренный тигр. — Могучий корпус разума не может уничтожить плесень!!!
— С плесенью мы тоже справились, — с ядовитой улыбкой произнес лысый мужчина. — А вот с ядом, который она выделяла мы уже бессильны. Припасы испорчены, и, чтобы не плодить отравления, я прошу уничтожить зараженные припасы...
— Ты в своем уме? Там двадцать шесть телег провизии и фуража! — возмутился воин в тяжелой кольчуге и плаще, какие обычно носили конные воины. — Как ты вообще себе это представляешь?
— Я лишь предостерег, — тут же открестился член корпуса разума. — Предостерег и предложил выход из ситуации. В любом случае, если вы решите кормить лошадей или солдат этой пищей, то участь их незавидна.
— Воля императора, — произнес командующий взглянув на одного из офицеров. — Что вы нам скажете?
— Идея корпуса разума оправдана, — спокойно ответил офицер в начищенном до блеска доспехе. — Предатель может оказаться среди нас. Однако надо понимать, эти горы — не наша земля. Мы ее не знаем. Готов побиться об заклад, что мимо этого ущелья через горные хребты есть ни одна тропа. Отряды противника могли просочиться в тыл.
Командующий кивнул и, размяв кулак, поинтересовался:
— Есть ли у вас идеи по поводу предупреждения подобных инцидентов впредь?
— Давайте будем откровенны, командующий. Я склоняюсь к наличию обеих проблем. В наших рядах может быть предатель, а в степи, на тракте, могут гулять отряды имперских выродков. Одно не отменяет другого. — мужчина пригладил короткую черную бороду и продолжил: — Предлагаю проверять все припасы, что приходят внутрь вне зависимости от источника. Чтобы исключить предателя внутри лагеря, предлагаю разделить припасы не на два склада, а на шесть и проверять их ежедневно. Так, если предатель внутри лагеря, мы сможем его вычислить и минимизировать потери.
— Хорошо, но... То, что произошло сегодня — это минимум плети и позор на головы наших семей, — произнес Зулем, оглядев офицеров. — Поставки продовольствия атакующей армии могут оказаться под угрозой. На наше счастье, караван с продовольствием должен подойти на днях.
— Если подойдет, — позволил себе комментарий воин в кожаных доспехах.
— Это вторая сторона медали, — кивнул представитель воли императора. — Если отряды империи просочились на эту сторону горного хребта, то возможно, следующего каравана мы не дождемся.
— Та-а-а-ак, — протянул Зулем.
— Положение довольно сложное, — вмешался маг. — Я не вправе указывать, но решить его своими силами мы просто не в состоянии.
— По-твоему, мы не способны перебить несколько шаек имперских крыс? — скрипнул зубами командующий.
— Вполне способны. Даже если их будет несколько сотен, — поклонился в пояс лысый представитель корпуса разума. — Однако поймать их мы не в силах.
— Надо разослать сообщение о диверсии и предупредить большой лагерь атакующего корпуса, — согласился воин в отполированном доспехе. — Также надо передать сообщение большому лагерю на том конце тракта. Самым разумным в нашей ситуации будет максимально предостеречь всех, кого можем, и сократить пайку вдвое, хоть каким-нибудь образом компенсируя потери. К тому же... Мы не знаем, дойдет ли до нас следующий караван.
Полог шатра качнулся, во внутрь вошел еще один лысый маг. Он поклонился в пояс и представился под недоумевающим взглядом Зулема.
— Мастер предметов Луо. Прибыл с отрядом усиления.
— Где командир отряда? — тут же спросил глава лагеря.
— У ворот. Бранится и пытается добиться разрешения войти внутрь. Охрана лагеря отказывается пускать его без разрешения офицера воли императора или главы лагеря.
Командующий скосил глаза на воина в блестящих доспехах.
— Работаем, — пожал плечами он. — Это мое распоряжение.
— Встретьте отряд, — кивнул Зулем и, как только тот сделал шаг к выходу, добавил: — Только представителя корпуса разума с собой возьмите.
Поймав вскинутые вверх брови, он добавил:
— Если уж работаете, то работайте хорошо.
Офицер кивнул и сделал знак магу, который поспешил за ним.
— Было ли в вашем походе что-то необычное? — поинтересовался командующий.
— Труп, — пояснил мастер предметов. — Труп воина саторской армии, растерзанный на несколько частей.
— Шакалы?
— Кости не обглоданы, — покачал головой Луо. — Следы говорят о том, что кто-то перекусил ему позвоночник. Я не знаю таких хищников в степи. К тому же все мои артефакты говорят о том, что недалеко от смерти несчастного была темная магия. Скорее всего, ритуал. Обычные заклинания быстро развеиваются.
Командующий резко втянул воздух носом и выдохнул, сразу став спокойнее, словно пар выпустил.
— Немедленно отправьте гонца в атакующий корпус. Поставьте их в известность. Надо попросить у них помощи...
— Они не дадут солдат, — качнул головой офицер в кожаных доспехах.
— Нам не солдаты нужны. Нам нужно время. Надо просить у них, чтобы они урезали продовольственный пай, пока мы во всем разбираемся. Второе послание надо отправить в большой лагерь корпуса обеспечения. Все караваны необходимо обеспечить прикрытием корпуса разума.
— Всех не прикроешь, — послышался голос офицера охраны лагеря.
— Тогда надо собирать большие караваны, чтобы у этих крыс просто не было шанса его уничтожить. — Зулем оглядел офицеров и добавил: — Всем за работу и почаще приглядывайтесь к солдатне. Предатель может выдать себя.
Офицеры отдали честь и устремились к выходу. За ними собрался идти и мастер предметов, но его остановил голос командующего.
— Ты, как тебя зовут? Луо? Ты умеешь передавать сообщения на расстояния?
— В чистом виде — нет, — признался маг. — Однако я мастер предметов и мне вполне по силам сделать птицу из вашего письма.
* * *
— Чертова пустыня, — пробормотал уставший солдат. — Как вообще можно жить в этой пустыне?
— Это степь, Сигай — покачал головой второй, идущий рядом. — Степь — это не пустыня.
— Знаешь, Чек, а вот я не вижу никакой разницы, — недовольно буркнул воин. — Пусть здесь нет барханов и песка, но ты погляди вокруг! Ни одного дерева! Только эти чертовы колючки и ровная, как доска, земля! Здесь тоже ничего нет! А пустыня это что? Место где пусто!
— Дурак ты, Сигай, — сплюнул воин и со вздохом взглянул вперед каравана. Вдалеке виднелся огромный дорожный камень. — Через пару часов привал будет.
— Поскорее бы, а то мне кажется, я ноги до самых коленей стер.
— У тебя боты походные, — фыркнул собеседник. — На них магия наложена.
— Мастер вещей, который их делал, явно халтурил, когда создавал их, — проворчал Сигай. — Ноги в них постоянно потеют, а в холод мерзнут.
— Ты не поверишь, но солдатам не положены походная обувь с подогревом и охлаждением, — съязвил Чек. — Ты свои-то заслужил за пять лет безупречной службы.
Солдат вздохнул и с недовольством пнул небольшой пучок пожухлой травы, попавшийся под ногу. Удар поднял облако пыли и недовольное ворчание сослуживцев впереди. Парочка шла в конце колонны замыкающей караван.
— Лучше бы тебе десятника дали, — хохотнул солдат. — Хотя я бы от таких тоже не отказался.
— Меня не слишком то и спрашивали, — произнес Сигай и повернул голову в сторону солнца. — Слушай, Чек, сколько нам еще до ущелья?
— Видишь ту полоску на горизонте? — сослуживец указал на тонкую серую полоску слева. — Это горы. Я думаю, два перехода, не меньше.
— Говорят, там воюют по-настоящему. Сатория решила ударить со всей силой, за все то, что творила империя на наших землях.
— Ты веришь этим горлопанам, что орут в каждом доме горящей воды? — покачал головой старый друг. — Сигай, если ты идешь за местью — можешь прирезать себя прямо тут. Это самая глупая причина отправляться в это пекло.
— А ты тогда зачем туда идешь?
— За землей, — ответил Чек. — Те, кто вернется оттуда — получат свой надел. Я лично видел указ Всевышнего.
— А в чем разница? Мы же оба там воевать будем!
— Ты будешь мстить. А это значит, что ты будешь стараться убить. А у меня цель другая. Мне надо вернуться обратно.
Друг умолк и задумчиво взглянул на него.
— Солдат чаще убивает безрассудность и самоуверенность, чем стрелы и копья врагов. — пояснил Чек.
— Я уж было подумал кое-что другое, — хмуро буркнул солдат и отвернулся. — Я тоже не за местью иду. Если уж не врать, то сам не знаю, зачем туда иду. Наверное, мне некуда идти. У меня просто больше ничего нет.
Воин упер взгляд в землю и молча продолжил шагать. Тишина, прерываемая скрипом колес каравана, продлилась не больше минуты. Погруженный в свои мысли Сигай усмехнулся.
— Знаешь, наверное, приму обет воли, чтобы стать десятником. Не то, чтобы мне сильно хотелось, но я действительно ничего больше не умею. Моя судьба с детства корпусу принадлежит. Босоногим бегал на кухне, постарше посыльным, а в семнадцать принял золотую монету корпуса.
Воин вздохнул, предаваясь воспоминаниям.
— Помнишь Железного Гара? Мы таскались с ним по молодости. Он учил меня и поставил копье и щит. Если бы не ранение, думаю, его бы оставили, несмотря на седую голову и почтенный возраст. — воин по доброму улыбнулся. — Он мне был вместо отца, но сильно хромал. Умники из корпуса разума срастили ему кость неправильно и его мучали сильные боли. Гара остался в городке Гурумэ, что на востоке от Лутумуа. Когда мы шли сюда, мы проходили мимо него. Я заходил туда, чтобы навестить его.
С лица сползла улыбка, уступая его мрачной маске.
— Он спился. Превратился в то отребье, о которое мы в пьяном угаре в отгуле вытираем ноги. Я нашел его на окраине площади. и не узнал бы его, если бы Гара не пристал ко мне с просьбой подать монету бедному калеке. Твердил, что сам был воином корпуса... — Сигай стиснул зубы и со злобой произнес: — Железный Гара превратился в пьянь, отребье, в отбросы...
Воин продолжил молча идти и через десяток шагов, немного успокоившись, произнес:
— Наверное я всё-таки иду туда за смертью, — тихо признался он и повернул голову к Чеку.
Тот лежал в нескольких шагах позади обезглавленным трупом. Над ним стоял воин в кожаном доспехе. Доспех был перемазан дорожной пылью, в десяти шагах за ним была небольшая яма, в которой он по всей видимости прятался. На лбу воина красовалась странная руна, начертанная углем.
— Ты ее нашел, — шепотом произнес он и указал мечом на Сигая.
В следующий момент он услышал слабый свист и резкую боль в шее. Мир закружился в карусели и, спустя несколько секунд, его глазам предстало его тело, опускающееся на колени, толчками выталкивая кровь из обрубленной шеи.
А после события понеслись словно обезумевшая от страха косуля.
Со всех сторон от каравана вскакивали из земли воины. Перепачканные пылью и сухой землей, они, словно серые призраки, бросались на охрану и возниц, вонзая в них оружие. Никто не обратил внимания, что все они были в саторской броне, все носили носили знаки корпуса обеспечения и все имели смертельные раны на теле, которые им совершенно не мешали сражаться.
Мертвецы бросались опрометью, большинство без щитов, без всякой тактики. Словно обезумевшие, они кидались на противников, вонзая короткие клинки, ножи, а те, кто не имели оружия — вгрызались зубами, словно степные шакалы. Напор был настолько ошеломительный и неожиданный, что никакого строя или достойного сопротивления просто не вышло.
Да, мертвецов пронзали копьями, да, их рубили, но отсутствие конечностей или второй половины туловища совершенно им не мешала. Почти все телеги рванули в разные стороны, но не от того, что муллы почувствовали мертвую плоть. Это получилось из-за того, что мертвецы, жаждя выполнить приказ, бросались на все, что попадется.
Все, что имело теплую кровь.
Разорванные зубами глотки, разрубленные мертвецы, оторванные конечности и истошные вопли. Очень быстро нападение на караван превратилось в кровавую вакханалию. Сухая пыльная земля степи за несколько минут покрылась кровавыми пятнами.
Бой вспыхнул очень быстро и так же быстро почти сошел на нет. Сопротивляться остались лишь несколько воинов. Они размахивали мечами, рубили топорами, раскалывая головы мертвецов, но не сдавались. По началу четверка билась встав в круг, затем, когда на копье одного из воинов повисло сразу три оживших трупа, они остались втроем. Им пришлось сместиться к телеге, чтобы как хоть как-то сократить сектор атаки. Однако в какой-то миг бой остановился. Мертвецы просто замерли и, встав в плотное кольцо оцепления, принялись чего-то ждать.
Из оцепления мертвецов вышел Мак. Он внимательно оглядел воинов в дорогой броне и кивнул, после чего спокойно произнес на имперском:
— Одного будет достаточно.
Он поднял руку и, указав на них двумя пальцами, выдал очень маленькие "Иглы тьмы". Они были настолько малы, что не превышали по размерам швейные.
В следующий миг два из трех воинов получили маленькие дырки во лбу, из которых по капельке потекла кровь. Спустя секунду они рухнули на землю сломанными куклами.
Мак развернулся и ушел за спины оживших мертвецов, а воин, сглотнув ком в горле, проревел на саторском:
— Имперский ублюдок!
— Не я такой, — пробормотал он, не оборачиваясь. — Война такая...
После этого воин рванул вперед, размахивая топором, но вопреки его ожиданиям, мертвецы побросали оружие и ринулись на него. Он успел разрубить троих, прежде чем его повалили на землю. Его хватали за руки, за ноги, облепили, словно мухи конский навоз.
Итог был предсказуем. Воина связали по рукам и ногам, не забыв сунуть в рот кляп.
Кровавая резня закончилась. Мертвые добили раненых. Через полчаса мертвецы из каравана снова зашевелились.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
