Кабацкая знать

Глава 1

Северный тракт — одна из главных транспортных артерий Империи Церетта. Единственная дорога, мощенная камнем, во всей державе. И та не вся. От самого Церетта — до Ленха, несколько десятков лиг. Чем дальше на север, тем тракт становился уже. И тем более поросший травой. С ветвями вековых деревьев, переплетенных густыми пушистыми лапами над головами путников, днем не пропускающих лучи солнца на старую дорогу, а ночью, при свете луны, принимающих причудливые очертания несуществующих тварей.

На севере жили, как это ни странно, северяне. Высокие, крепкие, бледнолицые люди с пепельно-серыми волосами. Их, в основном, сторонились. Остерегались. Кто его знает, что на уме у этих чужаков, которые живут в краю, который половину года заметен снегами, а плевок замерзает, не долетая до земли? Нормальный человек тянется к морю, к пляжам, к пальмам... а эти, будто, и не собирались покидать свои земли, лишь плотнее кутаясь в звериные шкуры. Короче, не так что-то с ними было.

Потому со времен Последнего Триумвирата контачили с северянами мало. Большей частью — купцы, везущие на север топоры и керамику в обмен на упомянутые шкуры. Реже — гномы, торговавшие свои превосходные изделия из золота и драгоценных камней за те же шкуры и, как это ни странно — камни. Северяне шили шикарные шубы и строили отличные корабли, но в остальном их вряд ли можно было назвать искусными мастерами. Карлики скупали за бесценок редкие камушки, которых в их теплых пещерах отродясь не водилось, и продавали обратно, в оправе, зачастую настолько грубой, что любой в Церетте плюнул бы на такое украшение и отвернулся. Если б морду не дал — и то хорошо. Северяне же готовы были платить десятикратную цену.

В основном для торговцев и сохранились постоялые дворы на тракте, на расстоянии дневного перехода друг от друга. Ночевать в чистом поле — еще то удовольствие. Не то, чтобы было так уж опасно. Разбойники, конечно, бродили по дороге, но там был выбор — жизнь или кошелек. И все было честно! Даже забирая жизнь, грабители оставляли кошелек. Брали ровно столько, чтобы выпить за упокой несговорчивого путника. Достойно проводить в последний поход.

Купцам с достойной охраной опасаться было вообще нечего. Эти хитрецы даже не везли с собой деньги в привычном понимании. Только небольшие суммы, дабы оплатить постой и стражников. После исчезновения Последнего Триумвира торговцы перешли на векселя — лист бумаги, подтверждающий, что делец внес в казну определенную сумму, дающий право получить эту же сумму, за вычетом небольшого процента, в любой ратуше любого города Империи и в некоторых городах за ее пределами. Документ, защищенный магией, так что буквы на нем проступали исключительно в присутствии обладателя. Нужно ли говорить, что красть вексель — занятие бесполезное? Никто иной не сможет его обналичить! Для стороннего человека это лишь бумажка, негодная даже на то, чтобы задницу подтереть — слишком жесткая.

Собственно, это была одна из причин, почему власти разбойников не то, чтобы поощряли, но молчаливо поддерживали, закрывая глаза на безобразия. Если никто не обращался с требованием погасить вексель — денежки оставались в казне, что, ежу понятно, шло Империи только на пользу. Но это — редкий, даже исключительный случай.

На деле какова вероятность того, что все купцы разом ломанутся обналичивать свои векселя? Практически — нулевая. И это позволяло держать весьма ограниченный запас монет, а излишки — направлять на собственные нужды. Так что убьют ли предпринимателя, или нет — не так уж и важно. Принципиально, что торговец, озаботившись собственной безопасностью, сложил золотишко в казну, получив взамен заветную бумажку, дал беспроцентный кредит Империи, заплатив еще и за это, и, стало быть, уже живет не зря. А кто будет менять золото на векселя, когда исчезнут разбойники с трактов? Да никто! Так получалось, что бандиты приносили пользу Империи уже одним своим существованием. Грабителей даже казнили не особо больно, когда те попадались. Но, все же казнили, чтобы подданные не думали, что Империи на них совсем уж начхать, хотя так и было на самом деле, и этот факт являлся самой страшной, самой тщательно охраняемой государственной тайной.

В трактирах отнимали деньги менее честным путем — разбавляя вино водой, усаживая за игорный стол с краплеными картами, потчуя лошадей соломой вместо сена и прочими уловками, с которыми знаком владелец каждого постоялого двора. Не отставали и путаны, которые, капнув в пойло клиента сонное зелье, оставляли любителя продажной любви с пустыми карманами, а не с пустыми яйцами, как те надеялись. И хорошо, если дама могла рассчитать дозу — тогда путешественник просыпался. А бывало, что и нет...

"Лиса и гусь" не был исключением.

Средний постоялый двор, обнесенный частоколом, с комнатами различного уровня комфорта. С клопами — по два су за ночь, без клопов — по семь. И, конечно, с кабаком, в котором хозяйничал пузатый и лысоватый корчмарь в засаленном фартуке.

Зала, как обычно, была полна в вечернее время. Здесь собрались не только путники — купцы с охраной, но и мужики из ближайших деревень. Правильно. Где еще послушать новости, набраться сплетен и рассказывать их потом у себя дома, дабы прослыть всесведущим и всезнающим? Медный су, потраченный за кружку эля, с лихвой окупался в родном селе, когда в гостях у героя собирались другие крестьяне, пожиже характером, но готовые угостить домашним пивом, дабы свежая байка рассказывалась веселее.

За одним из столов собралась пестрая компания. Рыжий мужчина, бородатый гном, фигуристая черноволосая девушка и тощий, словно высушенная вобла, старик. Компания вела себя чересчур разнузданно, не стесняясь обсуждать других посетителей таверны, не всегда в положительном ключе, делая это неприлично громко, однако никто не осмелился сделать им замечание. Возразить постояльцам мешали, как минимум, длинный кинжал за поясом рыжего и дубина, окованная железом, которую периодически поглаживал карлик. Впрочем, это не мешало бросать оценивающие взгляды на девушку, которая отличалась редкой красотой и выгодно выделялась среди кабацких шлюх, которые тщетно надеялись, что если их никто не берет бесплатно — возможно, найдется дурак, который трахнет за деньги. Но, натыкаясь на холод глаз рыжего, постукивающего пальцами по рукояти кинжала, каждый поспешно утыкался в свою тарелку, завистливо скрежета зубами.

Давно стемнело. Новых посетителей никто не ждал. В такой час нормальные люди по домам сидят. Вдруг дверь распахнулась и в кабак залетел парень. Потный, взъерошенный, в истоптанных сапогах, покрытых пылью. Он дышал, как загнанный пес. Разогнав рукой табачный дым, осмотревший залу, гость устремился к столу рыжего, лавируя между табуретами и лавками. Упитанный купец, сидевший ближе всех к проходу, подмигнув своему собутыльнику, вытянул ногу. Молодой человек, сверливший глазами странную компанию, не заметил злой шутки и плюхнулся на пол, растянувшись во весь рост, под смех подвыпивших постояльцев, однако сразу вскочил, отряхиваясь на ходу, не удостоив обидчика даже взглядом, и продолжил свой путь.

Юноша приземлился на скамью и, схватив ближайшую чарку, осушил ее в несколько глотков.

— Это был мой эль, Нэш! — процедил сквозь зубы гном, не выпуская изо рта трубку.

Он занес руку, дабы отвесить наглецу хорошего леща, но рыжий так стрельнул глазами, что карлик заткнулся, покорно пододвинул к себе пустую кружку и наполнил ее из кувшина. Кто тут главный — не вызывало сомнений.

— Сундук, Рэд... — жадно ловя ртом воздух произнес поздний гость. — Целый сундук серебра!

— Сундук — в смысле "сундук", — лидер шайки широко развел руками, словно рыбак, показывая, какую поймал рыбину. — Или, сундук — в смысле "сундук"? — ладони резко сблизились.

— Два локтя в длину, полтора локтя в ширину, локоть высотой, — отрапортовал Нэш, вытирая рукавом губы.

Гном нарисовал в воздухе воображаемый сундук, прикидывая размеры, и громко рассмеялся.

— Ты хоть понимаешь, сколько серебра в этом сундуке, парень? Его там столько, что хватит до конца жизни каждому... — бородач многозначительно поднял трубку. — Каждому из нас! Еще и внукам останется. Столько серебра в одном месте я видел только... да нигде не видел!

— Ты назвал меня лгуном, Трап? — ощерился молодой человек.

— Меня зовут Трапезунислатбарад, щенок! — гневно прошипел карлик.

У гнома можно забрать жизнь. Даже — топор! Но есть всего две вещи, с которыми гном не расстанется. Вещи, которые будут с ним не только в жизни, но и после. Это борода и имя.

Обе эти вещи указывают на статус гнома. Его положение в своем гномьем обществе. В их системе, иерархии. Если с бородой все понятно — чем она длиннее и чем более ухожена — тем более уважаем гном. Некоторые заплетают бороды в косы, вплетая шелковые ленты, показывая, что достигли того уровня, когда борода не знает грязи и копоти. Демонстрируя, что ведут праздный образ жизни, находясь в полном достатке. При Триумвирате сие было недопустимо, считалось, что гном обязан вкалывать, как ломовая лошадь. Топором, киркой или молотом. Но те времена давно миновали. Уважение подгорного народа достигалось не изнурительным трудом, а исключительно звоном монет и знатностью происхождения.

С именем ситуация похожая — респектабельность гнома зависит от длины имени. Однако имя, в отличие от бороды, не растет само. Каждая буква в имени означает какой-то подвиг, который совершил гном. И, соответственно, чем больше подвигов — тем длиннее имя. И столько же зарубок на топорище имеет право сделать карлик. Сколько букв в имени. Показывая тем самым свою доблесть. И вот тут родословная и вес кошелька не имели абсолютно никакого значения. Только личные заслуги и ничто иное могли добавить букву в имени карлика. Во всяком случае — пока. Что будет завтра — никто не знал.

Впрочем, Трап был изгнан из подгорного города гномов и лишен права носить топор. О причинах сам бородач отмалчивался, известно только то, что за это деяние он получил целых пять новых букв в свое имя! Не иначе, как использовал корону своего почтенного короля в качестве ночного горшка.

Вот такая ирония. С одной стороны — совершил подвиг, высоко оцененный соплеменниками, а, с другой — бароны карликов тоже оценили героический поступок, но по-своему, выпнув героя из-под горы.

— Не шуми, Трап, — махнул рукой Рэд. — Но в сундук серебра... такого размера! И в самом деле верится с трудом!

— Клянусь здоровьем своей матери! — воскликнул парень.

— Ты же никогда ее не видел, — усмехнулась Лия.

— Но это еще не означает, что я желаю ей зла! — возразил Нэш. — Ну, ладно...

Покопавшись в кармане, молодой человек небрежно бросил на стол золотой перстень. Не крохотный перстенек, как у хозяина "Лисы и гуся", вовсе нет. И не средний, грубый, с печатью, как у купцов. Хороший, тяжелый перстень, усыпанный тончайшей филигранью, с огромным опалом, искрящим красными и зелеными бликами в свете факелов.

— Клянусь своей бородой! — изумленно прошептал карлик, разглядывая украшение, поднеся его к самому носу. — Это работа гномов. Не нынешних. Времен короля Торвальстиншейлехейнбуркадара, или еще более ранняя! Ладно, щенок, за всех не сажу, но лично меня ты заинтересовал!

— Рассказывай, — благосклонно кивнул Рэд.

Мужчина тщетно пытался скрыть свое волнение. Голос дрогнул, а пальцы нервно забарабанили по рукояти кинжала с утроенной быстротой. Он и сам разглядел, что перстень далеко не простой, но если даже Трап восхитился работой... это в самом деле выдающаяся вещь! Главарь понятия не имел, сколько может стоить такое кольцо, но догадывался, что немало. Гораздо больше, чем обычная добыча, которую шайка сбывала по весу золота.

— Пять дней назад я отправился в Барбук... пощипать карманы местных торговцев, да посмотреть, кто собирается в нашу сторону, не позаботившись об охране...

— Знаю, это я тебя и послал, — нетерпеливо перебил рыжий. — Дальше. Ближе к делу.

— И позавчера в Барбук прибыла повозка... черная, как уголь! Запряженная восьмеркой лошадей. Я сразу смекнул, что везет что-то очень тяжелое. Когда повозка остановилась на ночлег в "Золотом ручье", я, дождавшись, когда все уснут, заглянул внутрь...

— Постой, — недоверчиво покачал головой старец, до сей поры сохранявший молчание. — Как это — заглянул внутрь? Они что, не поставили охраны?

— Если этот сундук и впрямь полон серебра — ты представляешь, Тан, сколько он весит? — криво улыбнулся гном. — Кто его утащит?

— Вот и я про то! — щелкнул языком Нэш. — В повозке я увидел сундук... слишком маленький для товаров сундук! Открыть я его не смог, как ни пытался, но раз сундук такой маленький, а повозку везут восемь лошадей — стало быть там что-то очень тяжелое!

— Так почему ты думаешь, что это серебро, если не смог его открыть? — удивилась Лия. — А не куча булыжников?

— Знаю! — таинственно произнес юноша. — Я выбил чопик из колеса, и утром, когда сундук направился к городским воротам — колесо на кочке отвалилось и укатилось прямо в реку!

— Ай, молодец! — звонко расхохотался главарь, хлопнув рассказчика по плечу. — Мой ученик!

— Так вот... колесо укатилось в реку, а сундук грохнулся с повозки, ударился о мостовую и раскололся. А оттуда... оттуда!

Юноша сделал театральную паузу, загадочно оглядев слушателей. Соратники зачарованно подались вперед, ожидая развязки. А Рэд сжал рукоять кинжала побелевшими от напряжения пальцами.

— Ну... — буркнул гном. — Не томи, гаденыш!

— А оттуда посыпались серебряные слитки! Охрана сразу взяла повозку в кольцо...

— Какая еще охрана? — насторожился Тан.

— Десять человек. Кольчуги, мечи, два копья, два арбалета, — отрапортовал молодой человек.

— Кинжалы? — уточнил вожак, скорее, для порядка, нежели их наличие в самом деле что-то решало.

— У каждого.

Компания, узнав про воинов, заметно помрачнела. Было бы глупо ожидать, что столь ценный груз повезут вовсе без охраны, но десяток хорошо вооруженных стражников — это не конфетку отнять у младенца. Желанная добыча оставалась желанной, но перестала быть доступной.

Парень продолжал повествование, не замечая печальной задумчивости коллег по темному ремеслу.

— Старик, наверно — их главный, забегал, замахал руками, запаниковал... но я ему подсказал, что в Барбуке есть мастерская Крока, который с легкостью починит телегу и сундук. Он отблагодарил меня монетой в целых три су! Тогда я и подрезал перстень.

— Небось, еще и Крок поблагодарил тебя за клиента? — поинтересовался гном.

— Тогда уж не Крок, а Крокинсдейл, — поправил его Рэд.

— Вот еще! Буду я еще эту погань, равнинных карликов, величать полным именем! — огрызнулся Трап, насупившись.

— Скряга твой Крок, — вздохнул юный аферист. — Заплатил всего половину су! Хотя сам взял за работу сотню крон!

— Сотню? — переспросила девушка.

— Сотню, — повторил рассказчик. — Зато я знаю, что на работу у него уйдет пять дней! У нас есть целых пять дней, чтобы подготовиться!

— А смысл? — пожал плечами Рэд. — Там десять стражников! В кольчугах! С мечами! Еще и старик! Скорее всего — колдун!

— Нет, не колдун, — Нэш подвинул перстень. — Я снял это с его пальца!

Золотое кольцо, несомненно, являлось весомым доказательством того, что старик не колдун.

Колдуны могут что угодно. Метать молнии. Наслать порчу. Могут даже остановить реку! Или превратить камень в хлеб и наоборот.

Но вот чего маги не могут — это ворожить с золотом и серебром. Потому монеты и начали чеканить именно из серебра — кроны. И золота — дукаты, квинтарии и тетраквинтарии. Из меди делали только мелочь, типа су, но это настолько мелкие деньги, что ни одному мошеннику не придет в голову их подделывать. Волшебнику, хоть сколько-то могущественному — тем более.

Кроме того золото и серебро сводило на нет всю их чудесную силу. По этой причине ни один колдун никогда не напялит на себя золотые украшения. Кстати, оттуда и пошло выражение "золотая клетка" — в древности мятежных магистров заточали в клетки, сделанные именно из золота. Чтобы не смогли сбежать. Или накудесить чего-нибудь недоброго.

Так что перстень являлся несомненным свидетельством того, что старик не являлся колдуном.

— Десять стражников и старик... — повторил главарь — Одиннадцать человек!

— Двенадцать, — снова поправил парень. — Еще возница.

— Да хоть десять. Хоть пятнадцать, — произнес рыжий. — Нас — всего пятеро. И еще трое в лагере. Восемь! Восемь человек! Из которых один — старик, второй — совсем мальчишка. И что у нас есть? Ножи, дубины, один лук. А там — десяток воинов! В броне и с мечами. Такой орешек нам не по зубам!

— Я тоже про это думал, — согласился юнец. — Но куда нам, на восьмерых, целый сундук серебра? Я предлагаю обратиться за помощью к Ладу!

— К Ладу? Какому Ладу? К Лад... — поперхнулся Тан. — К Ладинтию?

Позабыв про осторожность, которую следует соблюдать любым заговорщикам, последнее словно разбойник произнес слишком громко, заставив других посетителей кабака затихнуть, заслышав имя. Забулдыги закрутили головами в поискал возмутителя спокойствия.

Ладинтия в этих краях знали многие. В кабаках — уж точно. Он не был простым разбойником — вовсе нет. Лад сколотил небольшую банду, относительно хорошо вооруженных и, даже, немного обученных головорезов, с которыми собирал дань с ближайших деревень.

И крестьяне платили. Медяк в месяц со двора — это дешевле, чем обнаружить амбары с зерном сгоревшими, или скотину — перерезанной. Денег рэкетиру вполне хватало. Если он выходил на тракт — то только на серьезное дело. В придорожных трактирах у разбойника были свои соглядатаи, которые сообщали, когда пойдет купец с хорошим грузом, в основном — с мехами. Что еще везти от северян? Меха да кости диковинных животных. Реже — драгоценные камни. Но камни — вещица настолько мелкая, что спрятать ее можно где угодно. Даже внутри, в самом путнике. Попробуй, отыщи!

Ладинтий в любом случае не забирал все — требовал лишь двадцатую часть. Соглашался взять даже товаром, который сбывал в Барбуке за половину стоимости, от чего городская знать была в полном восторге. Порой даже купцы выкупали свой товар, чтобы везти дальше — в Церетт, где шкурки стоили в несколько раз дороже, чем здесь, на севере Империи.

Некоторые считали грабителя трусоватым — сколько бы Лада не пытались подбить, он никогда не нападал на сборщиков налогов, хотя и был единственным в этой части тракта, кому такое дело было по силам. Другие — наоборот, считали Лада благоразумным. Ведь стоит запустить лапу в казну Империи — Великий Магистр неминуемо направит отряд карателей, и тогда маленькому предприятию рэкетира настанет конец. Красть из казны дозволялось лишь избранным, тем, кто мог переместить в свой карман сотню-другую дукатов без кинжала и магии — росчерком пера.

Лад брал ровно столько, чтобы не навлечь на себя гнев. Купцов, крестьян, баронов, Магистерия. Бандит знал черту, которую не стоит переступать. Потому и работал уже несколько лет, не зная горя. А кто не заплатил... сам виноват!

Были у него и странности. Все прекрасно помнили, как прошлой весной Ладинтий, зайдя в "Лису и гуся", без разговоров выхватил меч и снес голову знахарке Тёте Сое, утверждая, что она — оборотень. Дурь полнейшая! Всем известно, что оборотня можно убить лишь волшебным мечом. А откуда ему, заговоренному оружию, взяться в этих краях? Тут последнего колдуна живьем видели еще при Триумвирах. После того случая Лада начали сторониться, считая его поехавшим. С образом жизни, далеким от праведности — оно и немудрено. Кто здесь, на севере, может похвастать здравостью ума? Кто может — те давно перебрались на юг. Но так, чтобы рубить головы старухам, не разобравшись — это уже перебор.

Никто не знал, откуда пришел осмотрительный грабитель. Несколько лет назад он просто внезапно появился на тракте. Поговаривали, что он — дезертир из Тысячи Магистерия, но, скорее всего, это сказки. Магистерий своих воинов отпускает только в землю.

— Кажется, мы привлекли к себе ненужное внимание, — тихо произнес гном, озираясь.

Вся таверна молчала. Продолжал гоготать только купец, позволивший себе грубую выходку в отношении Нэша. Торговец бесцеремонно сверлил взглядом Лию, выгодно отличавшуюся от местных шлюх с тремя подбородками и забитых, затасканных тяжким трудом крестьянских жен.

— Спокойно допиваем эль и уходим, — невинно улыбаясь, выговорил, почти не шевеля губами, Рэд.

Болтая о всякой чепухе и громко смеясь, к месту и не к месту, чтобы показать, что уже порядочно набрались и мелят что ни попадя, и к их словам не стоит прислушиваться, компания посидела еще немного. Трап, войдя в роль, для достоверности даже грохнул кувшин на пол. Трактирщик шипел в усы, но высказать претензии гному напрямую опасался. Больно уж внушительно смотрелась дубина сына подгорного народа. Хотя... похоже, бородач и в самом деле слегка хватил лишнего. Пришлось доплатить пять су сверху.

Удостоверившись, что все посетители вернулись к своим разговорам и давно позабыли о выкрике Тана, шайка дружно поднялась из-за стола и направилась к выходу.

Но не тут-то было!

Наглый купец, вытянув свою волосатую лапу прямо перед Лией, остановил девушку, грубо схватив ее за талию.

— Красотка, не хочешь со мной, на север? Говорят, там очень длинные ночи!

— Говорят, чем больше арбуз — тем меньше хвостик, — ответила брюнетка, намекая на огромное пузо любвеобильного дебошира.

— Давай поднимемся ко мне, и сама посмотришь, хвостик там, или что! — предложил толстяк, вставая со скамьи и преграждая путь своей тушей. — А то куда ты на ночь глядя? Знаешь, сколько разбойников шляется по ночам по тракту?

— Ты боишься разбойников? — усмехнулась девушка.

При этом ее рука скользнула за спину, где на ремне, в ножнах, притороченных горизонтально, висел небольшой ножичек.

— Я? Разбойников? Бояться? Нет, конечно нет! — громко расхохотался купец.

— И правильно, — Лия коснулась острием клинка шеи пьяного весельчака. — Чего нас бояться-то?

Мужчина моментально изменился в лице. И, кажется, мгновенно протрезвел. Остался только запах. Задрав подбородок, он осторожно отстранился от ножа и, проклиная суку, родившую такую дерзкую шлюху, вернулся на свое место. Зубы и кулаки Рэда сжались, но он сдержался, продлив пьянчуге жизнь. Торгаш еще не знал, но рыжий уже вынес ему приговор, который будет приведен в исполнение, может быть, не сегодня и не завтра, но при первом удобном случае, когда мужчина повстречает наглеца, посмевшего обидеть его женщину, в достаточно темном переулке.

— Трактирщик! — донесся до банды, достигшей выхода, гневный окрик купца. — Еще вина! Много вина!

Уронив достоинство в глазах собутыльников, он пытался утопить досаду в выпивке.

Свежий ночной воздух пьянил еще сильнее, чем эль и вино. Пахло цветами, сеном, и, немного — навозом. Слабый ветерок шумел листвой деревьев. Где-то пел сверчок, завлекая самку для спаривания.

А по небесной тверди плыла Луна. Огромная, круглая, идеально ровная. Отлично освещая подворье и примятую траву тракта. Лишь сизое, почти прозрачное облачко скользило по ее лику, ничуть не омрачая ночь.

— Нищеброд! — с негодованием сплюнула девушка, звякнув монетами. — Две кроны и десяток медяков!

Ссыпав деньги в свою сумку, она выбросила опустевший кошелек толстяка.

— И камень в перстне — дешевка! — добавил Нэш, подбросив в руке кольцо. — Хотя нож весьма неплох!

— Нож? — удивился Трап. — А нож-то ты когда успел?

— А когда он мне подножку подставил.

Гном икнул и прыснул хохотом. К нему присоединилась Лия, огласив ночь своим звонким голосом. Тан одобрительно покачал головой, криво усмехнувшись. Даже Рэд удовлетворенно хмыкнул. А юноша гордо выпрямился с самодовольной улыбкой на устах.

Глава 2

Три четверти лиги до лагеря, расположенного на берегу озера, разбойники проделали бесшумно и быстро. Даже если бы луна не освещала путь — компания знала здесь каждую травинку, каждый камушек, каждую кочку на тайной тропе. И под их ногами не хрустнула ни единая веточка и не зашелестел ни единый листик.

Уже на подходе ощущался запах дыма и гуся с яблоками, запеченного в углях. Сейчас, в конце весны — пока еще без яблок. Но, в любом случае, Шми готовила это блюдо просто бесподобно! Даже без яблок! Правда, никто не мог припомнить, чтобы женщина хоть раз готовила что-то иное. Непонятно — или не хотела, или не умела...

Но гусь — это было нечто! Шми потрошила птицу, пихала внутрь яблоки, а после, не ощипывая — обмазывала глиной и присыпала раскаленными, пышущими жаром углями. Пух и перья сами отходили, вместе с обожженной глиной, оставляя гладкую, чистую, румяную корочку. Одна лишь повар ведала, когда пора доставать гуся, когда мясо уже пропеклось, но не обуглилось. Осталось сочным и не пересушилось. И эти яблоки! Раздувшиеся от кипящего сока крохотные бомбы. Маленький укус — и в рот лилась огненно-раскаленная сладкая жижа, согревая даже в лютую зимнюю стужу. Мякоть, превратившаяся в кашицу, текла по пальцам, по рукам, оставляя липкие следы и капала на штаны...

Сед, Рух и Шми, как и было условлено, дожидались своих соратников, сидя у костра в секретном лагере разбойников. Сед, задумчиво глядя на алеющие в темноте угли, попыхивал трубкой, покашливая. Рух лениво перебирал пальцами сверкающую в свете луны монету. А Шми старательно водила куском хлеба по глиняной тарелке, собирая остатки жира.

— Стоп, — прошипел Рэд, останавливаясь и поднимая руку. — Что-то здесь не так...

И в самом деле! Рух — тот еще чистюля, пижон, каких свет не видывал, позволил себе измазаться сажей — на лбу чернела жирная полоса, еще одна — на щеке. На предмете его гордости — жилете из белой овчины, наверно, более белом, чем простыни Верховного Магистра, тоже виднелись грязные разводы. Сед, который тратил любую свободную минуту, чтобы потягать тяжести или побоксировать воздух, презирающий курение и курильщиков, убежденный, что столь безобидная привычка — кратчайший путь на тот свет, дымил трубкой. А Шми, женщина весьма крупная, чьей хрустальной мечтой было скинуть хотя бы пару фунтов, придерживающаяся строгой диеты, ела перед сном! В обычное время один только вид еды после захода солнца вызывал у нее панический ужас, но сегодня...

— Нэш, обойди лагерь, — распорядился рыжий, отступая за дерево и приседая.

— Не могу, — послышался сдавленный ответ.

— Это еще почему?

— Если я пошевелюсь — мне перережут глотку.

Только теперь главарь обернулся и увидел четверых мужчин в черных плащах с обнаженными мечами, окруживших его компаньонов.

Все же Ладинтий отлично обучил своих людей! Как так-то? Подкрались, подкараулили, взяли в кольцо, еще и настолько бесшумно, что тишина ночи осталась не потревоженной! Словно бестелесные призраки. Как тени. Даже ни одна железка не звякнула. Возможно, слухи о прошлом воина — не просто слухи.

— Здорово, Рэд, — шепотом поздоровался Лад.

— И тебе не хворать, — осторожно ответил рыжий.

— Давненько не видались...

— Да, есть такое... а почему шепотом?

— Чтобы не спугнуть, — пояснил гость.

— Кого? — удивился разбойник.

— Тебя!

— Тогда тебе стоило перестать есть чеснок, — уже нормальным голосом произнес предводитель шайки. — Я учуял тебя еще четверть лиги назад!

— Да уж, конечно, — усмехнулся Ладинтий, сверкнув белыми зубами. — Приглашаю тебя к очагу, Рэд. Чувствуй себя, как дома, ни в чем себе не отказывай!

— К моему очагу, — процедил сквозь зубы мужчина.

Под конвоем спутники подошли к костру. Нежданные гости даже не потрудились разоружить грабителей, но потянутся к ножу ни у кого желания не было. Слишком мрачные слухи ходили про Лада, и, похоже, большинство из них было правдой. Рэд, посмотрев на своих компаньонов, оставшихся в лагере, неодобрительно покачал головой, на что Рух только развел руками. Да, они и в самом деле всем своим поведением показывали, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Кто ж виноват, что рыжий заметил странности слишком поздно?

— Вина, Рэд? — предложил головорез, достав темную бутыль из сгоревшего пня, расколотого молнией.

— Спасибо, откажусь.

Вот же проклятая ищейка! Как он смог найти? Это — последняя бутылка, оставшаяся после ограбления богатого дома в Ленхе пару лет назад. Еще до того, как городские власти заочно приговорили домушников к четвертованию. К четвертованию! Всего за несколько краж! Ну, может быть, десятков краж...

Это где такое слыхано, чтобы за грабежи казнили? Подумаешь, залезли в дом бургомистра! Сам виноват. Нужно было окна закрывать по вечерам и меньше воровать из казны. Кому он был бы интересен, оставаясь честным, но нищим чиновником?

Вино оказалось настолько хорошим, что рыжий утаил несколько бутылок от остальных разбойников, спрятав в пне. Для личного, так сказать, пользования. И пользовал, пока никто не видел, предпочитая наслаждаться благами преступной жизни в гордом одиночестве.

— А я выпью, — ответил воин. — Отличное пойло!

Ладинтий присосался к горлышку, при этом драгоценный напиток потек по его подбородку, со звоном капая на нагрудную пластину. Ребятки подготовились к визиту не на шутку...

— Чего тебе надо, Лад? — недовольно проговорил рыжий.

— Дошли до меня слухи, Рэд... — налетчик сделал еще один глоток. — Нет, серьезно — отличное пойло, старина! Где украл?

— Что там со слухами?

— ... слухи, что ты с друзьями замыслил очень хорошее дело. Я б, даже сказал — доброе дело. Конечно, если б оно было бы добрым. Но оно, пусть и не доброе, но весьма прибыльное! А такие дела мне по душе!

Рыжий метнул испепеляющий взгляд на юнца, от которого тот зябко поежился и сжался в комок, пытаясь стать невидимым.

— Рэд, я кроме вас — никому! — пролепетал Нэш. — Клянусь!

— Ой, ладно вам, — рассмеялся Ладинтий, махнув бутылкой. — У меня в каждом городе, в каждой деревне, на каждом постоялом дворе свои люди! И, как только я услышал про сундук серебра в Барбуке, и что рядом крутился твой малец — то сразу подумал: а не наведаться ли в гости к своему старинному другу Рэду?

— Интересно, когда это мы подружиться успели... — проворчал рыжий. — Может, когда ты в меня мечом тыкал? Как-то оно не располагает к дружбе. Но я огорчу тебя, Лад. Никакого дела нету. Там слишком много охраны.

— Вот и я про то же, — щелкнул пальцами воин. — В одиночку не справиться никому из нас. Не тебе, не мне. Но вместе... парень... Нэш, да? Расскажи еще раз, в подробностях, что ты видел.

Молодой человек бросил вопросительный взгляд на своего предводителя, но тот лишь махнул рукой. Какой смысл молчать, если все и так известно? К тому же от налета было решено отказаться. Бутылку вина было жалко, но если все, что нужно незваному гостю — вино и информация про сундук, то это, можно сказать, легко отделались! От таких, как этот дезертир, стоило держаться подальше. Целее будет собственная шкура.

Парень во второй раз за вечер рассказал про события в Барбуке, утаив лишь ту часть, в которой он стырил кольцо неизвестного караванщика.

— Ты точно уверен, что старик — не колдун? — уточнил рэкетир.

— Абсолютно, — заверил юнец. — Во-первых, на нем были золотые перстни. А, во-вторых, с Кроком он расплатился тетраквинтарием!

— Чем-чем? — недоверчиво покосился Лад. — Тетраквинтарием? Парень, ты хотя бы квинтарий живьем хоть раз в жизни видел?

— Несколько лет назад, когда мы с Рэдом работали в Ленхе...

— Работали! — хохотнул воин. — С каких пор грабежи стали называться работой?

— Когда мы работали в Ленхе, — продолжил Нэш, не обращая внимания на усмешку. — Я забрался в один дом. Очень богатый дом! И там, на стене, висела картина. Огромная такая, во всю стену! И на ней, на картине, был нарисован казначей, который считал монеты. И все там было — и дукаты, и квинтарии, и тетраквинтарии!

— Понятно, — зевнул Ладинтий. — Видел всего один раз, и то — на картинке.

— Не хочешь — не верь, — буркнул парень, отворачиваясь.

— Ладно тебе, — разбойник приятельски похлопал рассказчика по плечу. — Если б я тебе не верил — меня б здесь не было.

— А теперь, если дорогие гости услышали все, что хотели, — произнес рыжий, протягивая руку налетчику. — Мне бы не хотелось злоупотреблять своим гостеприимством...

— Брось, старина! — улыбнулся Лад. — Ты не доставляешь мне никаких неудобств. Напротив — мне весьма приятно пообщаться с такими же искателями приключений, как и я сам. Тем более, с таким вином! У тебя, случайно, нет еще бутылочки? А то эта почти закончилась...

— Нету... а эту — дарю!

— Печально...

Повисла неловкая тишина, нарушаемая только треском углей и сопением гнома. Рэкетир, размышляя о чем-то своем, качал в руке бутылку, в которой булькали остатки вина. Его соратники стояли позади, вне круга, освещенного огнем, но каждый ощущал их присутствие. Неподвижно, как истуканы. Словно неживые. Не самое приятное ощущение. Словно знаешь, что кто-то, совсем рядом, готовит петлю для тебя. И бежать некуда. Вернее, бежать есть куда и можно даже попытаться, но недолго. Эти прикончат — пискнуть не успеешь.

— Сундук серебра! Сундук, Рэд! — прошептал воин, наморщив лоб. — Ты, вообще, представляешь себе, сколько это? Это большие деньги. Очень большие. Хватит каждому из нас до конца жизни. Еще и детям останется!

— А у кого нет детей? — поинтересовался Нэш.

— Тогда придется очень постараться, чтобы потратить до смерти все, до единого су! — хохотнул Лад. — Тратить деньги — дело такое... тут от фантазии много зависит.

— Только детей у тебя не будет потому что не успеешь. Потому что смерть настанет очень скоро, — добавил рыжий. — Там десять человек охраны! Десять! И старик этот непонятный...

— Еще кучер, — напомнил юноша.

— Да-да, и кучер.

— Я потому к тебе и пришел, старина, что десять воинов — это... это сила! — сказал Ладинтий. — Один я не сдюжу. Но вместе, объединив усилия, вместе мы — тоже сила! И вполне сможем обеспечить себе безбедное существование.

— Ты славишься своей осторожностью. Не думаешь, что это — сборщики налогов? Тогда нас из-под земли достанут!

— О, нет, — отмахнулся разбойник. — Я сборщиков налогов немало повидал. И, поверь мне, налоги они собирают не слитками, а монетами. И сундуки у них скромнее размером. Сам подумай — откуда столько денег у крестьян? Я думаю, что это купец, везущий серебро от гномов на север. А купцов я пограбил немало! Одним больше, одним меньше — никто и не заметит. Искать нас никто не будет. Нет, будут, конечно, но не сильно.

— Но десять воинов! — продолжал сопротивляться Рэд. — Я не знаю, сколько у тебя человек, но у меня всего восемь, из которых один — старик, другой — совсем ребенок, третья — слабая девушка, четвертая... ты уж, Шми, не серчай, но простая кухарка.

Женщина не обиделась. Зато скрипнул зубами Трап, который, хотя и скрывал свои симпатии к толстушке, но все тщетно. Какие взгляды метал гном в ее сторону, и как старался во всем угодить, красноречиво указывали на привязанности бородача. Шми прочно запала в душу сына подгорного народа.

— Твой старик ногтем откроет любой замок, — возразил воин. — Кухарка на шестах поспорит со многими стражниками, а я их повидал, поверь мне. А Лия... Лия способна попасть белке в глаз за сто шагов! Так что не прибедняйся, старина.

— А я? — обиделся Нэш.

— И, конечно, этот замечательный парень, который... который... э... — дезертир замялся в поисках нужных эпитетов для описания достоинств юнца.

— Который, засунув руку в штанину, снимет перстень с пальца, — подсказал Рух.

— Вот именно!

— Тем не менее, дело слишком опасное, — стоял на своем рыжий. — Выживут не все.

— А ты никогда не задумывался о том, что лучше один раз напиться свежей крови, чем всю жизнь питаться падалью?

Слова подстрекателя попали в цель. Вожак обвел взглядом свою шайку, уверенный в поддержке, но каждый из компаньонов поспешил спрятать глаза.

— Я никогда не говорил, что ты — плохой вожак, Рэд, — медленно проговорил Тан. — Но есть что-то в словах Лада. Нет, я в самом деле старый человек, прожил долгую жизнь, мне особо нечего терять. Умру завтра или через год — никто не поплачет, никто и не заметит моего ухода. Я не сильно опечалюсь, если умру завтра. Но если умру через год-другой — мне хотелось бы прожить этот время, как богач, а не собирая объедки. Не обижайся, Рэд.

— То есть ты хочешь сказать, что сейчас ты — бедствуешь? — нахмурился предводитель шайки.

— Пойми меня правильно... с тех пор, как мы были вынуждены покинуть Ленх — доходы сократились. Я ни в чем тебя не обвиняю, но ты же не спрашивал нас, прежде чем залезать в дом бургомистра. Тебе не кажется, что хоть иногда следовало бы поинтересоваться, чего хотят твои люди, а не принимать единоличное решение за всех?!

— А это дело, — хлопнул себя по колену Ладинтий. — А ты знаешь, старина, что когда-то, давным-давно, далеко-далеко на юге, за Серединным морем, существовала Империя, в которой была такая штука, как голосование?

— Это еще что за такое? — угрюмо буркнул Рэд.

— Это когда люди, прежде чем принять решение, обсуждают его, высказываются за и против, и решение принимают сообща. Большинством голосов. Такая всеобщая ответственность. Если что-то пошло не так — то и винить особо некого...

— И где же сейчас эта Империя? — ехидно спросил рыжий.

— Ее разрушили варвары, но не в этом дело...

— Видимо, сами жители той Империи как раз голосовали, принимая решение, с правого фланга наступать или с левого.

— Не суть важно, — отмахнулся воин. — Я предлагаю твоим людям высказаться. Что они думают по поводу нашего маленького дела. И, если большинство поддержит предложение...

— Я сказал свое слово, — пожал плечами Тан. — Хотя я — самый старый из вас. Несомненно, есть те, у кого впереди еще длинная жизнь, укорачивать которую преждевременно нет никакого желания...

— Я тоже в деле! — воскликнул Нэш. — Ведь я и разведал про этот сундук, не забывайте!

— В тебе-то я не сомневался, — улыбнулся Ладинтий, потрепав парня по голове. — Знаешь... я ведь сразу увидел в тебе задатки великого воина! Ты — желудь!

— Желудь? — удивился молодой человек.

— Желудь, из которого вырастет могучий дуб, — пояснил рэкетир.

— Я — гном, — решительно произнес Трап, стукнув дубиной оземь. — Ни один гном никогда не бегал от хорошей драки! Да пусть отсохнет моя борода, если я побегу в этот раз! Я в деле! И, может быть, я смогу купить себе топор. Настоящий боевой топор, а не эту сучкастую палку!

— И мне надоело, что меня считают простой кухаркой! — заявила Шми. — Готовить вам, обстирывать... что я, прислуга, что ли! Я — женщина! И я хочу жить, как женщина, а не скитаться по лесам и болотам! Вообще, у меня есть мечта: открыть свой постоялый дворик и быть хозяйкой. Королевой! Пусть, даже, в одном трактире — но королевой! Я с вами!

— Возможно, для кого-то ты уже королева, — прошептал карлик, но его слова остались не услышанными.

— Знаешь, Рэд... — тихо проговорила Лия. — Время идет, моя молодость угасает. А ведь я тоже — женщина! И хочу всего того, чего хочет любая женщина — очаг, детей и любящего мужа. Что мы можем дать нашим детям сейчас, вот здесь? — девушка развела руками. — Здесь мы можем отправиться на виселицу быстрее, чем родим детей. Я готова на все, чтобы... чтобы жить! Не существовать, а именно жить! И мне печально, что ты этого не видишь. И я вижу в этом проклятом сундуке наш шанс. Последний шанс, Рэд. Или мы его возьмем, или я умру. Иначе я просто уйду от тебя!

— Сундук, говорите? — усмехнулся Рух. — Десять человек охраны... а ведь это будет красиво, не будь я Рух из Моры! Я жил красиво, и, если я покину этот мир — пусть это будет тоже красиво. Самое красивое дело в моей жизни! Иду на вы, купчишка!

— А ты что скажешь, Сед? — поинтересовался рыжий.

— А что — я? — пожал плечами здоровяк. — Я — как все. А все уже высказались. Так что мои слова будут лишними.

— Все-все, — замахал руками главарь. — Я все понял. Похоже, я был вовсе не таким безупречным лидером, каковым считал себя. Возможно, где-то мне стоило поступить иначе. Возможно, где-то стоило спросить ваше мнение. Но деваться, похоже, некуда...

— Вот и ладно, старина! — рассмеялся Ладинтий. — Я знал, что твои люди сделают правильный выбор. До победы только шаг! У нас впереди, как минимум, пять дней, чтобы подготовиться!

— Лад?

— Что, Рэд?

— А твои люди — тоже голосовали?

— Ой, какие глупости ты говоришь! Никогда не допущу своеволия в своем отряде. У меня — дисциплина! Куда я прикажу — туда они и пойдут!

Раскрутив бутылку, подстрекатель влил в себя остатки вина и довольно потянулся, хрустнув суставами. Рыжий, щелкнув языком, покачал головой. Он чувствовал, понимал... понимал не разумом, а где-то в глубине души. Что-то подсказывало главарю, что он далеко не безупречный лидер. Заботясь о себе, о своем комфорте, Рэд начал забывать о своих соратниках. О том, что они — тоже люди. Не бездушные ходячие мертвяки, которые покорно исполнят любое желание некроманта, поднявшего их тела из могил. Вовсе нет.

Тихий бунт назревал давно. И, наверно, оно к лучшему, что появился Лад. В его присутствии каждый нашел в себе смелость высказаться. Открыть душу. Иначе вожак так и продолжал бы себя убеждать, что все хорошо. До момента, когда хорошо уже быть не могло. Когда свои же соратники, устав подавлять в себе свое "я", открыто восстали бы против лидера. И сколько и чьей крови пролилось бы тогда?

Но, вот от кого он не ожидал — это Лия. Мужчина пребывал в уверенности, что в их отношениях все гладко и безоблачно. Бурные ночи не переставали быть менее бурными. Хотя... девушка все меньше проявляла инициативу. Оказывается — вот оно что! Рыжий считал, что ее все устраивает. А вот нет!

Если бы не Лия, если бы не ее откровение, Рэд послал бы компаньонов к Грешным Магистрам, встал бы и ушел. Но вместе с ней, не один. Сколотил новую банду и продолжал заниматься привычным ремеслом, опустошая карманы путников.

Однако не мужчины правят этим миром. А женщины, которые правят мужчинами. Эти хрупкие, слабые создания, способные превратиться в бесов в самый неподходящий и неожиданный момент.

Глава 3

Мерная походка коня действовала убаюкивающе. Рейстандиус нечасто покидал Церетт. Даже там, в сердце Империи, Магистр редко выходил на улицу, под солнце. Или пол луну, в зависимости от необходимости. Признаться, он обленился настолько, что поставил магический якорь в своих любимых банях, в излюбленном малахитовом зале, и попросту телепортировался туда и обратно — в свои покои в Магистерии.

Лень — двигатель прогресса. Сложно представить, где было бы человечество, если б кому-то не надоело таскать тяжести на своем хребте, и он не приручил лошадь. А после — изобрел колесо. И, наконец, начал практиковаться в магии. Не было б не Магистерия, не Империи. Ничего не было б. Так и жили бы люди в пещерах, одетые в шкуры, как дикие северяне.

Однообразная размеренная жизнь притупила бдительность колдуна. Это ж надо так — потерять перстень! Не простой перстень, а тонкой гномьей работы, с редким камнем, подаренный Триумвиром Адинтием! Сейчас таких не делают... бородатые жители гор заняты междоусобной возней, пытаясь поделить то, что уже награблено их предками. Конечно! Оно проще, чем самим добывать, ковать, творить. Лишь немногие остались верны образу жизни своих отцов и дедов, возводя ремесло в ранг искусства, ваяя вещи неописуемой красоты, которые донесут славу былых дней будущим поколениям.

В то, что перстень не утерян, а украден, Рейстандиус отказывался верить. Покинув Церетт, он наложил на себя заклятье защитной оболочки, через которую не приникнет ни один смертный. И регулярно проверял его. Магия действовала. Конечно, гномы менее чувствительны к колдовству, и можно предположить, что кольцо тиснул тот мастер — Крок, заломивший непомерную цену за ремонт повозки. Если б не срочность — волшебник никогда не отдал бы такие деньги, пусть даже за работу с черным деревом. Однако, дело не терпело отлагательства. Но и в этом случая Магистр почувствовал бы, что оболочка нарушена.

Кто еще находился в непосредственной близости? Тот оборванец, когда отвалилось колесо? Распутать магические нити заклинания, не потревожив их обладателя — это не случайность. И не везение. Это годы обучения и еще больше лет практики. Нет, он тоже не мог. Слишком молод.

Рейстандиус отвел душу, приговорив к сожжению ведьму в Барбуке, немного успокоил нервы, развеялся. На время забыл об утрате, но сейчас, на тракте, когда развлечений было не особо много, мысль о кольце снова вернулась в голову и металась там назойливой мошкой, беспокоя мага все больше и больше.

Процессия двигалась по Северному тракту по всем правилам военной науки. Два стражника — впереди, на приличном расстоянии. Это — головной дозор. Еще двое — позади. Это — тыловой дозор. Оставшиеся восемь воинов окружили повозку с сундуком. Все с зачехленными щитами, чтобы скрыть гербы легионеров, которые привлекли бы ненужное внимание.

Хотя... кого тут опасаться? Мощи колдуна достаточно, чтобы перевернуть горы вверх ногами. Конечно, не так, чтобы все горы Империи, или какую-то горную гряду. Но небольшую горку — вполне реально. Или сравнять с землей крепость средних размеров. О том, чтобы отбиться от шайки разбойников, которых не испугает блеск кольчуг и мечей охранников, маг и не беспокоился. Магистр еще в далекой молодости испепелил не один десяток человек. Причем, не каких-то там безродных грабителей, а берсеркеров-северян, закованных с головы до ног в броню гномов и грешных рыцарей. Те-то пострашнее будут.

Сам Рейстандиус ехал на белоснежном коне в центре колонны. В простом кавалерийском седле, которое как кастрюля с крышкой — не выпадешь, если даже уснешь невменяемо пьяный. Без каких-то знаков различия, каких-либо меток, позволяющих опознать в старике Магистра. Простой темно-зеленый плащ с капюшоном и серебряной пряжкой. Непосвященный запросто принял бы всадника за купца. Выдавали лишь внимательные бледно-голубые глаза, опутанные сетью морщинок. У торгашей таких не бывает...

В заблуждение могли ввести и украшения волшебника. Золото и серебро нейтрализуют магию. Ограничивают носителя в способности ворожить. Но Рейстандиус потому и был Магистром, причем вторым человеком Магистерия, что обладал огромной... даже гигантской силой! Лишь один человек в Империи превосходил колдуна — Верховный Магистр Астердиус. Так что несколько побрякушек не играли никакой роли. Дабы как-то заметно ограничить способности мага нескольких колечек и пряжки было недостаточно. Здесь нужны десятки, а то и сотни килограммов драгоценного металла.

Вздрогнув, Рейстандиус поднял глаза на повозку и натянул поводья, отставая на несколько шагов. Груз находился внутри сундука из черного дерева, не просто единственного вещества, неподвластному золоту, но и отличному изолятору. Не говоря уже о том, что черное дерево от природы обладало левитирующими свойствами — простая телега неминуемо развалилась бы под тяжестью груза. А эта, пусть и оставляя глубокие колеи, уверенно везла поклажу. Но лучше от таких вещей колдуну держаться подальше...

Увеличив дистанцию, Магистр вновь задремал. Теплый, ласковый весенний ветерок трепал мага по щекам, забираясь в седую бороду. Лесные запахи щекотали нос и пьянили своей свежестью. Голова Рейстандиуса, покачиваясь, клонилась все ниже и ниже...

Сон прервал перестук копыт. Кто-то приближался. Всадник. Тяжелый. Волшебник даже различил металлический звон брони. Воин!

Сбросив дремоту, колдун встряхнул руку, приготовившись бросить заклятье, но из-за поворота показался один из стражников головного дозора. Охранник скакал рысью, явно в неправильную сторону. Не отсюда туда, а наоборот — оттуда сюда.

— Что такое? — настороженно поинтересовался маг.

— Женщина, господин! — взволнованно произнес рыцарь. — Там — женщина!

— И что, э... как там тебя...

— Каринтий, господин, — напомнил воин.

— Да-да, Каринтий. Ты из-за каждой бабы, встреченной на пути, будешь возвращаться и докладывать? — недовольно проговорил волшебник.

— Но она — голая, господин!

Остальные охранники восторженно загудели. Не то, чтобы голая женщина в Империи была редкостью... в банях таких — вообще пруд пруди. Есть еще и другие заведения, где женщины не просто голые — нет! Они одеты так, что хочется поскорее раздеть! Раздеть и их, и раздеться самому! Сорвать крохотные лоскуты полупрозрачной ткани и завалить в кровать. Если кошелек позволяет — даже не одну. Но голая женщина всегда представляет интерес для мужчины, независимо от того, одет он, или нет.

— Женщин голых, что ли не видел? — проворчал Рейстандиус.

— Таких — нет, — признался стражник. — Она очень красивая! И связанная!

Восторженный гул усилился многократно. Глаза спутников загорелись. Начальник не отпускал их отдохнуть с самой Моры. В Барбуке — так вообще день и ночь только и делали, что сторожили груз. Это в сундуке, когда все рядышком, и надежно закрытым замком, слитки представляют собой неподъемную ношу. А россыпью превращаются в легкую добычу, столь желанную для воров. Почти сутки стражники перетаскивали ценности в "Золотой ручей", чтобы освободить сундук, сделав его подъемным для транспортировки в место ремонта. Потом — почти столько же — грузили обратно. А между этими двумя событиями — зорко бдели, охраняя слитки. Там не до отдыха было...

И времени потеряли немало. Теперь предстояло поспеть на север в срок, максимально сократив постой в городах и трактирах. Так что веселий не ожидалось еще долго. А тут — прямо на дороге — такое развлечение! Женщина! Красивая! Связанная!

— Молодая? — спросил кто-то дозорного.

— Вполне, — заверил он. — И вообще она вся такая...

Каринтий сделал несколько пассов руками, предпочитая описать незнакомку жестами, нежели словами. Что с него взять? Воин... рыцарь из Тысячи Магистерия. Красноречию их не особо обучают. В основном — работать руками. Не пустыми руками, а вооруженными мечами, кинжалами, топорами — всем, что может быть использовано в качестве оружие. И этому делу их учили весьма успешно — иначе Империя не была бы Империей. Давно соседи растащили бы по кускам.

То, что солдат не смог обрисовать руками, он дополнил, несколько раз причмокнув губами. Бесспорно, каждый из слушателей... вернее — зрителей, представил связанную женщину по-своему, но красота ее ни у кого не вызвала сомнений.

Вынужденная остановка привела к тому, что повозку догнал тыловой дозор. И те оказались не меньше мужчинами, чем все прочие!

Путь до незнакомки прошел гораздо быстрее и веселее. Рыцари, обычно, пока трезвые — хмурые и молчаливые, громко и с хохотом обсуждали девушек, какие у кого были в дальних странствиях, какие услаждали воинов после очередной страшной сечи, полной боли, крови и ужасов. Магистр, пусть и пребывал в возрасте преклонном, и, в силу своего положения, подчеркнуто державший дистанцию, соблюдая субординацию, но и сам — большой любитель развлечься с девушками, желательно возраста не старше своей внучки, случись такой появиться, с жадностью слушал охранников. Эх, молодость! И, даже, сам рассказал историю, как, будучи юным капелланом, отправился с дипломатической миссией на юг, за Срединное море, где женщины, черные, словно смоль, ходят по улицам с одних бусах. А уж как они танцуют!

Вскоре показался второй дозорный. Воин, спешившись, стоял у края дороги, где, к двум Х-образным доскам, закрепленном в вертикальном положении, и томилась пленница.

Девушка оказалась не просто хороша собой — она превзошла все ожидания Рейстандиуса. Молодая, если и старше двадцати лет, то всего чуть-чуть. То есть как раз в возрасте, столь обожаемом колдуном. С волосами — черными, как уголь, и кожей, белой, как снег. Овальное личико с алыми, как цветущая роза, губами, зелеными, словно штормовое море глазами и длинными густыми ресницами. Груди, не маленькие, но и не огромные, как арбузы, торчали двумя идеальными холмиками, увенчанные крупными, как вишня сосками. Животик — плоский, с крохотным пупком, а ниже... аккуратный треугольник курчавых волос, не скрывающий, но подчеркивающий то, чего жаждет получить мужчина от женщины.

Каринтий не соврал. Девушка и впрямь была надежно привязана к доскам грубыми веревками, впившимися в ее нежную кожу. Такая слабая, доступная, беззащитная...

— Ты чего не освободил ее, дубина? — хрипло спросил волшебник у оставшегося дозорного.

Во рту внезапно пересохло. Язык прилип к гортани и еле ворочался. Кровь покинула мозг, превратив могущественного мага в зеленого юнца.

— А вдруг она убежит? — пожал плечами рыцарь. — Бегать за ней, ловить, снова связывать...

— Вы же не сделаете мне дурного? — наивно поинтересовалась пленница.

Обнаженная, спутанная веревками, она вовсе не выглядела напуганной.

— Нет-нет, что ты, — возразил Магистр. — Не бойся, дитя, ничего плохого с тобой не случиться...

— Только хорошее, — хохотнул кто-то.

— Чего стоите, остолопы? — рявкнул волшебник. — Освободите даму! Добровольцы есть?

— Я! — воскликнул хор голосов.

Спрыгнув с лошадей, солдаты всей гурьбой бросились развязывать красавицу, больше мешая друг другу, чем помогая. Лишь кучер остался на месте, отрешенно посасывая трубку и выпуская тоненькие струйки дыма.

— Странно все это, — произнес он.

— Согласен, странно, — согласился Рейстандиус. — Почаще бы таких странностей!

— Птиц совсем не слышно... а в лесу, в это время года, их должно быть полно, — продолжил свою мысль извозчик. — Спугнул их кто-то...

Магистр замер, сощурившись. Какой же он дурак! Всего одна голая девка лишила его разума. Его, второго человека в Магистерии! И еще десяток бывалых воинов! конечно все это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой! Мудрость приходит с сединой, но иногда седина приходит одна...

— Назад! — завопил колдун.

Но не успел. Крест с девушкой в то же мгновение взвился вверх, с ломая ветви и срывая листву, а в неудавшихся спасителей прилетел противовес — огромное бревно. Кто-то, вовремя предупрежденный, успел отскочить. Кто-то плашмя бросился на землю, нырнув под снаряд.

Волшебник не успел. Годы брали свое. Бревно подбросило его и еще троих рыцарей высоко в воздух. Раздался треск ломаемых ребер, звон сминаемой стали. Рейстандиус на сумасшедшей скорости врезался в вековой ствол, хрустнувший под натиском магической оболочки, и грохнулся в кучу валежника.

Глава 4

— Вперед! — завопил Лад.

Он первым выскочил из ямы, накрытой дерном, послужившей отличной засадой. В старомодном шлеме, похожим на ведро, с мечом в одной руки и кинжалом в другой, разбойник выглядел весьма устрашающе, и, будь конвоиры обычными стражниками простого купца, то уже разбежались бы в страхе.

Секрет успеха наемной охраны заключается в том, чтобы предотвратить нападение одним своим присутствием. Цель любого грабителя — не устроить честный бой, с книксенами и реверансами, а, как следует из названия — пограбить. Как показывает практика, грабить беззащитного путника намного проще, чем окруженного воинами. В идеале — и вовсе спящего или мертвого. Но мертвые, как правило, уже ограблены.

Так что, завидев хоть мало-мальски вооруженный конвой, большинство бандитов предпочтет подождать другого, менее осмотрительного или более прижимистого купца. Наемники — тоже не дураки положить голову за чужие барыши, и, стоит запахнуть жареным, обычно сваливали подобру-поздорову. Не так хорошо им платили.

Но эти стражники оказались не робкого десятка. После отрывистой команды они сомкнулись в линию, ощетинившись мечами.

Ладинтий, воин тоже опытный, моментально сориентировался и завел четверку своих бойцов с фланга, отрезая защитникам каравана путь к лошадям.

Не растерялся и кучер. Щелкнув вожжами, он сорвал повозку с места, но ненадолго. Разбойники предусмотрели такое развитие событий и сверху просвистело второе бревно, прошедшее широкой дугой над самой поверхностью дороги, ломая ноги передним коняшкам. С жалобным ржанием бедные животные рухнули наземь, обездвиживая телегу. Распрячь их, развернуть экипаж во время боя — нечего и думать.

Нэш, в причудливом плаще, сотканном из свежих ветвей, с еще зелеными листьями, спрыгнул с дерева и с кошачьей проворностью забрался на козлы.

— Даже не думай, — оскалился парень, приставив нож к горлу возничего.

Тот, злобно скрипнув зубами, убрал руку с кнута, свернутого в кольцо. Юнец колебался. Налетчики условились сразу — живых свидетелей не оставлять. Но и убивать безоружного в планы Нэша не входило.

Поняв причину замешательства, извозчик резко ударил по руке молодого грабителя, выбивая нож. И сразу добавил ребром ладони под коленную чашечку, сшибая противника с ног.

Разбойник взмахнул руками, словно крыльями, но не удержался на телеге и рухнул на вытоптанную дорогу. Перехватив инициативу, криво усмехнувшись, возничий поднялся во весь рост и, наслаждаясь своим превосходством, провел рукой по кожаной косе, разматывая кнут.

За что и поплатился. Стрела вошла в висок караванщика по самое оперение, высунувшись с противоположной стороны головы. Это Лия, заброшенная противовесом на верхотуру, заняла позицию и завладела луком. Прекрасная, как нимфа, она даже не потрудилась что-нибудь накинуть на себя, воюя обнаженной.

Одолеть стражников оказалось несравненно сложнее. Потеряв одного воина, пронзенного Седом копьем в спину, рыцари встали в кольцо, окруженные разбойниками. Отвечая на редкие выпады, они, защищенные щитами, оставались неуязвимыми. Никто из нападавших не рисковал подойти ближе, чем длина меча. Куда им с их коротенькими кинжалами? Люди Ладинтия тоже не спешили умирать.

Стрелы, выпущенные девушкой, со звоном рикошетили от шлемов, не причиняя вреда осажденным. Прицелиться в тело, защищенное кольчугой, мешали щиты.

— Мы можем стоять так до утра! — пригрозил дезертир гулким из-за напяленного на голову ведра.

— А мы — три дня! — парировал один из легионеров.

— Был бы у меня мой топор — раскроил бы ваши котелки, как орехи! — мечтательно произнес гном.

— Сложите оружие и мы позволим вам уйти, — предложил Рэд. — Или вам платят достаточно, чтобы унести золото и на тот свет?

Ответом стали несколько смешков. Охрана каравана была слишком уверена в неприступности своей обороны.

— Как хотите... Шми! — прокричал рыжий.

С высоты полетел глиняный горшок с запечатанным парусиной горлом. Первая посудина прошла мимо, врезавшись в дорогу и разлетевшись на черепки, из которых полилось масло, смешанное со смолой. Второй угодил в бацинет одного из рыцарей, расколовшись и обрызгав защитников огнеопасным составом. Сообразив, что за горшками последует факел, а сгрудившись в кучу воины представляют собой отличную мишень, караванщики бросились врассыпную, нарушив боевой порядок. Чего и добивались налетчики.

Помимо брони — шлемов, хауберков и щитов, в схватке немаловажна и тактика. Боевой строй, который не позволит противнику окружить воина, ударить в малозащищенную спину, найти брешь в доспехах. Это в славных легендах и детских сказках один воин героически бьется с десятком врагов. На деле у любого человека, как максимум, две руки. Одна — для меча, вторая — для щита. Так что эффектно противостоять удается не более, чем одному противнику. А противник дураком бывает редко. И редко играет в благородство, что на войне равносильно глупости. Потому и нападает не по очереди, а одновременно, с двух сторон, завоевывая преимущество и затрудняя защиту.

Теперь, в рассыпавшемся строю, на каждого легионера приходилось по одному грабители из шайки Лада. На шестого — сразу четверо: Трап, Рэд, Сед и Рух.

Нанося удары мечом, блокируя клинок стражника кинжалом, дезертир теснил своего партнера к дождевой канаве на краю тракта. Разбойник не торопился, экономя силы, выжидая момент, когда охранник допустит ошибку.

И дождался! Враг открылся на долю секунды, чем и воспользовался налетчик, сделав молниеносный выпад, пробивая кольчугу и пронзая плоть. Полилась черная кровь — Ладинтий поразил печень и жить караванщику осталось недолго. Ухватившись за край щита, бандит ногой отпихнул неприятеля в траву. Быстро оглянувшись, убедившись, что немедленного вмешательства не требуется, воин полоснул лезвием по мешковине, скрывавшей герб на щите.

— Посмотрим, кто ты такой...

Разорвав ткань, Лад замер. Кулак в боевой рукавице, сжимающий молнию — знак легиона, Тысячи Магистерия. А в углу — два ключа. Обладатель щита взял две крепости! Серьезный противник!

За несколько секунд, что дезертир отвлекся на поверженного врага, положение на поле боя успело измениться. Рух лежал в дорожной пыли, а роскошная белая жилетка окрасилась кровью. Но гном чудовищным ударом своей дубины смял шлем стражника, от чего голова брызнула мозгами, словно смелый помидор, смятый каблуком сапога.

Пал и один из шайки Ладинтия — разбойник, бросив меч, рухнув на землю, тщетно пытался зажать рану в шее, из которой хлестала кровь, как вода из родника. Осталось четверо охранников против семерых грабителей. Пацана можно не считать — он прыгал со своим ножичком, неспособным пробить кольчугу, пытаясь зайти со спины рыцаря, находясь в недосягаемости кошкодера легионера.

Лия опасалась стрелять — лучница могла задеть своего в общей свалке. Шми, сидящая на ветвях с зажигательными бомбами, тоже была бесполезной.

Вернув кинжал в ножны, подобрав щит, Лад врубился в толпу. Оттеснив своего соратника, разбойник принял удар меча на щит, нанес удар сверху, заставив стражника защищаться, открывшись ниже пояса, и засадил сапогом в промежность. Бесчестный прием, порицаемый в рядах легионеров, но на большой дороге все средства хороши. В конце концов, они не на турнире!

Стражник согнулся пополам. Ладинтий рубанул второй раз. Тоже сверху. Полукруглый шлем уберег голову воину, клинок скользнул по металлу, рассекая звенья хауберка и разрубая плечевые кости, разрезая плоть и жилы охранника. Тот, оглушенный ударом, даже не закричал. Налетчик завершил дело, вогнав сталь меча в смотровую щель бацинета.

Бандиты успели прикончить еще одного. Защитники каравана остались в меньшинстве — всего двое. Но они и не думали сдаваться. Тысяча Магистерия не отступает и не сдается. Рыцари лишь стали драться еще более остервенело и яростно, желая продать свои жизни как можно дороже. Они пытались пробиться друг к другу, встать спиной к спине, чтобы утащить за собой к Грешным Магистрам еще одного-двух грабителей.

Но силы были слишком неравны.

Первый пал под градом ударов. С таким численным превосходством искусство фехтования не имеет никакого значения. Просто задавят.

Остался единственный. Легионер прижался к дереву, закрывшись щитом и выставив вперед меч, не давая нападающим приблизиться. Долго он так продержится? Налетчики, предвкушая скорую победу, окружили воина.

Дезертир, сняв шлем, вышел вперед.

— Сдавайся, несчастный. И я позволю тебе уйти.

— Триарий Ладинтий... — изумленно прошептал стражник.

Последний охранник поднял забрало, обнажая блестящее от пота лицо.

— Каринтий! — ахнул разбойник.

— Я слышал, что ты погиб...

Налетчик криво усмехнулся. Погиб, да... никогда Магистерий не признает, что из легиона бегут, как тараканы. Не все, конечно. А лишь те, кто умудрился дожить до того возраста, когда приходит понимание, что лучше быть живым дезертиром, чем мертвым героем.

Не отступать и не сдаваться! Ересь, которую пихают в головы новобранцам центурионы и капелланы. Потому рыцари и не сдаются. Чудом плененных ждут изощренные пытки. И все одно — смерть. Проще и безболезненнее пасть героем на поле боя, чем от рук палача противника. Изобретательного палача...

— Слухи о моей смерти сильно преувеличены, — констатировал очевидное Лад.

Охранник, ошарашенный неожиданной встречей, опустил оружие. Щит тоже отошел в сторону, открывая грудь. Чем и воспользовался налетчик. Молниеносным выпадом разбойник пригвоздил старого знакомого к дереву. Удар был настолько чудовищной силы, что пробил броню и спереди, и сзади.

Легионер и не попытался ответить. Хрипло закашлялся, от чего на губах пузырями выступила кровь. А в глазах застыла обида. Обида на бывшего соратника по оружию, предавшего Магистерий.

Дезертир выдернул клинок и стражник, звякнув доспехами, осел на землю.

— Вот и все, — хмуро произнес бандит, вытирая меч о плащ убитого.

— Вак мертв, — тихо проговорил один из шайки Ладинтия.

— Рух пока жив, — добавил Рэд. — Но долго не протянет.

— Мы все знали, на что идем, — пожал плечами воин. — А учитывая, что мы столкнулись с легионом — то еще легко отделались...

С большим опережением текст выкладываю на author.today.