Ссылка

Ссылка (рабочее название).

Лёгкий ветерок приятно обдавал весенним теплом разгорячившееся от работы лицо. Солнце, словно извиняясь за отсутствие последние две недели, по настоящему баловало, напекая спину при каждой остановке на передышку. Лёгкий посыл лопаты в почву. Нажатие ноги. Всковыривание первого слоя. Повторный посыл орудия труда и несколько более резкое нажатие. Вогнать полностью не получилось. Лопата, со скрежетом, упёрлась во что-то твёрдое. Во что, человек занимающийся превращением целинного слоя почвы в беспорядочное нагромождение рыжеватых кусков, выяснять не стал, взяв лопатой следующие пять сантиметров — в конце концов не под картошку копает. Да и... подземные камни в данной местности не редкость, и если выкапывать каждый из них, сил не наберёшься.

— Р-р-р-р, — гортанно проурчал щенок, хотя скорее даже уже подросток собаки, если так можно сказать, возившийся до этого с костью в сторонке.

— Поздно Вертеп. Раньше надо было, — беззлобно проворчал копальщик на пса.

Сам он заметил идущего ещё минут пятнадцать назад.

— Здоров, Саныч, — подошёл крепкого вида мужик за сорок.

Вообще, возраст за сорок, как и до двадцати пяти, на острове считался исключительным. За сорок — обычно не проходили по здоровью для отправки, а до двадцати пяти — неразумным для переселения. Исключением из "за сорок" были как раз визитёр — Андрей Иванович — живший здесь чуть ли не с основания поселения и староста Вольной — деревни расположенной на склоне горы. Из "до двадцати пяти", числилась лишь Леночка — маленький человек, двух лет отроду, произошедший от несколько ненормальных родителей. По иному, тех, кто решился зачать ребёнка здесь, копальщик, он же Валерий Александрович, охарактеризовать не мог.

— Привет, — ткнув лопату в грунт, поздоровался он с визитёром.

— Есть хочешь?

Тот, что Саныч, даже отвечать не стал, направившись к ближайшей рощице.

Полукустарник, издали напоминавший молодые берёзки, пробивавшиеся сквозь сухостой местной очень высокой и безумно живучей травы, только-только начал набирать сок в почки, набухавшие не по дням, встретил их продувавшим рубище ветерком. Мужики найдя старое поваленное дерево, присели на него.

— Тут со смесью... — словно извиняясь произнёс Андрей Иванович.

— "Как будто могло быть по иному", — подумал копальщик, принимая четвертину каравая состоящего большей частью из муки местных полузлаков.

— Грунт как?

Саныч неопределённо пожал плечами. Он понимал, что отмалчиваться не выход. Собеседник ждал совсем другого разговора, но ответил отнюдь не ему: — Четверть! — Фраза была направлена в сторону лохматого существа, взгляд которого впился в лакомство в руках хозяина.

— Х-рр, — ответил пёс.

— Четверть говорю!

— Хр-р-м, — ответил молодой пёс, растянувшись на пожухлой траве, вытянув мохнатые лапы и опустив крупную морду к земле.

— То-то... — сломив изрядный кусок "чего-то испеченного", Саныч кинул его собаке.

Щенок азиатской овчарки радостно начал рвать, давясь и практически не жуя, отправляя в свою ненасытную молодую утробу куски каравая, зажатого меж лап.

— Балуешь... — неодобрительно пробурчал Андрей Иваныч.

— Мои проблемы...

— Твои... — равнодушно ответил Андрей Иванович. — Юлить вокруг не буду... Согласен?

— Нет, — твёрдо ответил Саныч.

Андрей Иванович некоторое время помолчал... — Почему? — наконец спросил он.

— Не вижу перспектив.

— Тут их тоже нет.

— Здесь общество. И я ему нужен.

— Нужен? Землю копать?

— Да. Почему нет? А в твоём случае подохнуть в море?

— Есть такой вариант... Опять же если выплывем...

— И что там? Эльдорадо?

Собеседник некоторое время промолчал, доставая кувшин из сумки.

— Разбавленное? — саркастично спросил Саныч, поскольку всего раз в этом мире он пробовал цельное молоко.

Андрей Иванович кивнул.

Приложившись к кувшину, Валерий Александрович не сразу понял вкус напитка, поэтому и отпрянул от него только через несколько глотков, вдыхая резко свежий воздух...

— Самогон, — прокомментировал Андрей Иванович.

— Всё-таки гоните!— зло выплюнул Саныч, прикладываясь ещё раз к кувшину.

— Что значит "всё-таки"?

— Жрать нечего, а вы жируете!

— Он не из злаковых... Вообще не из продуктов.

— А из чего?

— Тебе лучше не знать.

На некоторое время повисло молчание.

— Андрей... ты не обессудь. Но идея попахивает идиотизмом... — нарушил тишину, тот, что Саныч.

— Не настолько безумна, как жить здесь...

— Тоже верно... Но, я не пойду.

— Как скажешь... — встал Андрей Иванович. — Жаль... Если передумаешь, сообщи.

Саныч слегка напрягся, но Андрей Иванович довольно легко перепрыгнув через упавший ствол, направился в сторону крепости.

— Не наглей, — оттолкнув морду пса, тут же подскочившего к хозяину, встал Саныч, глядя на клонившееся к закату светило.

Решив, что на сегодня хватит, копальщик, спрятав лопату в траве, направился к еле заметной тропинке меж скал.

По дороге к Вольной, Саныч остановился на камне, выпиравшем из горы над крутым обрывом. Глядя с высоты на спокойный океан, не предвещавший на сегодняшний вечер бед, он попытался взвесить то, что рассказал Андрей. Но, пьяная вялость, поселившаяся в разуме, не позволяла ни на чём сосредоточиться. Вроде всего пару месяцев не пробовал алкоголь, а как накрыло то...

— Вертеп! — осуждающе прикрикнул он на щенка, бесстрашно пытавшегося сунуть свой нос в щель меж камнями.

Укус некоторых проснувшихся после спячки змей был хоть и не смертелен, но очень неприятен. Хотя если учесть вес молодой собаки, то и летальный исход вполне даже мог произойти.

Общий барак для новичков, из которого Саныч так и не смог выехать за год проживания в этом мире, встретил несвойственным оживлением. Обычно он полупустовал, так как большинство на работе: либо в полях, либо на охоте, либо, что учитывая сезонное затишье океана более вероятно, на рыбалке — занятии гораздо более опасном, чем охота на местных пернатых — иной дичи на острове не было.

— Вертепа отметил! — крикнул Данька, заглянув в двери.

Животные здесь были чуть ли не дороже людей и каждое отсутствие единицы братьев меньших фиксировалось Даниилом — двадцатипятилетним парнем, взвалившим на свои плечи данную общественную нагрузку.

— Что не в поле?

— Вальпургиева ночь же! — уже из-за угла крикнул Данька.

Саныч оглядев копошащихся с вениками и пучками сена женщин, приводящих помещение в относительную чистоту, тяжело вздохнув, вышел на улицу и присел на серой ступеньке крыльца. Как же он забыл... Вальпургиева ночь... Праздник этот, не имел ничего общего с земным тёзкой кроме костра, по причине наличия которого с чьёго-то лёгкого языка он и был так назван. Да и праздником этот день не назовёшь. Хотя в местном размеренном течение времени, это точно знаменательное событие. Пожалуй, даже поважнее праздника урожая будет.

— Валер! — раздался крик.

Саныч нашёл взглядом кричащего, и мысленно сматерившись, начал вставать, так как человек этот ещё и призывно махал рукой.

Старый, сыскавший своё прозвище за должность старосты, сейчас снова будет ворчать. По непонятно кем принятым правилам, в первый год переселения требовалось построить своё жилище и съехать из барака для новичков. И не смотря на то, что первый год Саныча кончился всего месяц назад, Старый уже всю плешь проел, требуя хотя бы начать строиться. И на пороге Вальпургиевой ночи, разговор, судя по всему, будет всё о том же...

— Что? — Размеренно дошёл Саныч до ворот, у которых стоял Старый.

— Данька! Иди сюда! — заметил староста ещё одного не занятого работой человека. — Валер, надо мясо с пляжа поднять. В помощь вон Даньку возьмёшь.

— Много?

— Четыре козла.

— Крепостные привезли? — риторически спросил Саныч, понимая, что кроме бойцов крепости доставить козлятину некому. На острове, где располагалась Вольная и крепость, диких животных крупнее кролика, не было уже давно. А возможно и никогда.

Спускаться по довольно крутой тропе было неудобно. Деревянная подошва обуви из козлячей шкуры так и норовила соскользнуть. За спиной сопел Данька.

— Валер, а ты ведь инженером на Большой был? — пропыхтел парень.

— Был, — ответил Саныч.

— А умеешь определять руду?

— Железо в смысле?

— Ага.

— Нет. Я же не геолог. Рыжие отложения, наверное... Окись металла...

Манию Даньки знал, пожалуй, каждый из ста тридцати человек, обитавших в Вольной. Прогресс!.. Данька искренне надеялся принести его в этот мир. В прошлой жизни он был... ну, или мог быть бы... неплохим айтишником в какой либо фирме. Сгубила игра. Не на деньги. Компьютерная. В какой-то момент, Данька, осознав свою зависимость, принял решение уехать туда, где виртуальный мир не мог существовать сугубо по техническим причинам. Но, перед отбытием, он затолкал в свою светлую голову неимоверные объёмы информации самого разнообразного плана, и теперь слыл в деревне ходячей энциклопедией. Или почти энциклопедией, поскольку в знаниях Даньки то тут, то там, обнаруживались пробелы. Собственно, один из которых, он и пытался сейчас заполнить. Саныч был уверен, что парень знал о процессе плавления металла всё. От устройства печи, до химического состава. А вот как определить железную руду, похоже, нет.

— Дань... — Придерживаясь одной рукой за выпирающий валун, Саныч перешагнул довольно опасный участок тропинки. — Ты вот мне скажи... А зачем ты действительно отправился сюда?

— Старый попросил... — в голосе парня послышалось удивление. — Или ты остров имеешь ввиду?

— Его, родимый, его...

— Ты же знаешь...

— Знаю. Но, не верю.

— Почему?

— Потому что... если бы ты действительно был зависим, то никогда бы не смог отказаться от игры. Значит, не настолько зависим. И потому что, ты сам рассказывал, что год готовился. Учил там... Вникал в технологии... То есть тоже не играл...

— Играл...

Данька на некоторое время замолчал.

— ...Знаешь, Саныч... — продолжил он через пару минут. — Думаю, что переселение я тоже тогда воспринял как игру... Поэтому и учил... Чтобы не полным нубом быть. Новичком то есть...

— Я понял.

— Как вспомню, смешно становится.

— Почему же... Ты сейчас очень даже к месту пришёлся.

— Да нет... Себя, тогда. Травы там разные изучал. От каких болезней, чем лечиться. Анатомию ... А сам крови боюсь... Я даже клинком у себя в комнате махал, представляя себя воином. Уровня пятидесятого так... — Данька криво улыбнулся. — А в действительности навоз убираю, да сено кошу...

— Клинком?

— Трубой. У отца в гараже взял, понял вопрос парень.

— Вот чем ты мне нравишься Данька... — Саныч присел на валун, снимая с плеча верёвку, — ...так это открытостью. Другой бы, на твоём месте, постеснялся такое рассказывать. А у тебя здоровая самоирония. А говорят, что поколение потеряно... Родителей не жалко? Они ведь, наверное, переживают.

— Жалко... И так жалко, и этак... — Данька взяв конец верёвки, начал обвязывать его вокруг камня. — Там тоже жалко... Ладно, кормили и за квартиру платили... Я ведь ещё и подворовывал у них... Там... Это пусть моим останется...

— Понятно... Не хочешь, не рассказывай. В армию что?.. Если сюда по здоровью прошёл, то и туда должен был.

— Мама откупила. Боялась, что избивать будут.

— А ты?

— И я боялся. Да я бы и сейчас, пожалуй, такой квест не согласился бы пройти.

— Почему?

— Не знаю... Комплексы наверное... Никогда супергероем не был.

— Странный ты... — усмехнулся Саныч. — Без обратного билета согласился нырнуть в неизвестность, а в армию боишься... — Саныч взявшись за верёвку первым начал спуск по крутому склону.

Задача перед ними стояла не архисложная. Нужно было перетащить туши с так называемого пляжа — ровной каменной площадки у океана, метров на сто, под утёс с которого уже скинули длинную верёвку. Затем подвязать первую тушу и дождаться пока её поднимут. И так, соответственно, четыре раза. Затем вернуться обратно в деревню.

— Тебя ведь тоже Андрей Иванович зовёт? — неожиданно спросил Данька, когда первая туша рывками пошла наверх.

— Куда? — переспросил Саныч, переваривая вопрос.

— На материк.

— Интересно... И что ты? Согласился?

— Да. А ты?

На некоторое время повисло молчание, нарушаемое лишь рокотом волн океана.

— Нет. Я нет. Зачем? — нарушил тишину первым Саныч.

— Если здесь есть цивилизация, то я бы хотел её увидеть, — после некоторого раздумья ответил Данька. — Я по другому представлял себе жизнь здесь...

— Я уже понял, — усмехнулся Саныч. — Рыцарские поединки и балы с красавицами?

— Нет, конечно... Но и не в роли крестьянина живущего впроголодь. Мы здесь словно мыши в норке. Спрятались и жуём корешки. И просвета не видно. Развиваться то ведь не пытаемся. Топчемся на месте. Регламент ещё этот... Почему, если я хочу, я не могу построить корабль, скажем?

— Потому что тогда ты уплывёшь. Встретишься с местными, если они есть. Расскажешь о переходе. Приведёшь сюда иные формы жизни, которые проникнут через переход и заразят население Земли страшными вирусами, — в голосе Саныча явно слышался сарказм. — А если здесь нет цивилизации? Никакой? Что вы будете делать?

— Есть. Человеческая. Слаборазвитая. Иванович говорит, что докажет перед отплытием.

— Интересно, как он это сделает? Покажет бронзовый топор? Так это не доказательство. Все знают, что он есть у крепостных. Только вот его владелец, возможно, жил лет триста назад.

— Да даже если и топор? — возразил Данька. — Какова вероятность, что цивилизация вымерла за триста лет?

— Огромная, учитывая характер местного океана! Побежали! Мясо сейчас унесёт! — сорвался с места Саныч, видя как волна прилива дотянулась до лежащей на каменном плато туши.

Поднимались обратно уже в сумерках. Молча. Стараясь успеть до полной темноты. И лишь в конце Саныч спросил:

— А как ты узнал? Что Иванович звал меня?

— Перегар специфический. Не браги. От тебя за версту несёт... — ответил Данька. — Иванович просто так поить не станет.

— Это да... Тот ещё жук...

Вальпургиева ночь... Вернее триада ночей, поскольку это всего лишь первая ночь из трёх с перерывами в месяц. Звёзды весной становились таким образом, что возникала возможность материального перехода меж планетами...

Сущность открытия возможности перехода в иные миры, оказалась деталью переворачивающей всё мировоззрение человеческого сообщества. Теория Дарвина, все религиозные направления, мракобесие уфологов... Всё летело в тар-тарары после данного открытия. Десятки находившихся как на поверхности, так и в недрах Земли древних сооружений, ранее считавшихся просто культовыми, были построены не для жертвоприношений или каких-то религиозных обрядов, а для перемещения меж звёздными системами. А возможно и меж измерениями. Учёные до сих пор не могли определиться с данными полученными из иных миров. Звёздные карты при моделировании не совпадали с земными. Ни под одним градусом. При этом почти все миры, куда вели порталы, были потенциально пригодными для жизни людей. Если не сейчас, то в прошлом. Иначе ответные части не могли бы сочетаться с земными. Если ворота пирамид и индийских храмов до сих пор не были открыты, то несколько десятков более древних развалин удалось восстановить, добавив в недостающие части мощь современной науки. И... открылись сотни направлений... В первый десяток из них учёные вкупе с военными валили тысячами. Затем на паре удалось установить возможность обратного перемещения. А затем... Обратное перемещение не дало желаемого эффекта... Без систем энергообеспечения на планете "доноре" возврат невозможен. Финансово, чтобы построить системы энергоносителей обеспечивающих перелёт людей обратно, очень и очень затратно. Выхлоп минусовой, поскольку для того чтобы получить нечто, хоть сколь либо стоящее в нашем мире из иного, будь то платина или палладий, надо было потратить в несколько раз больше стоимости этого стоящего, средств. И это только на транспортировку. Без учёта затрат на обратную инфраструктуру. В итоге практически все страны свернули программы "звёздных врат". Оставив одну... Интервенцию...

Дело дорогостоящее. Очень... Учитывая то, что порталы не позволяли переместить электронику, полимеры и большинство иных достижений земной цивилизации, ещё и не самое простое... Переместиться могло только естественное... Живое или добытое из недр... Иными словами топор, проходил сквозь портал свободно, теряя лишь топорище, а вот микросхема могла вызвать такое возмущение, что уничтожала всё, что пересылалось с ней. Бумага, ткань, дерево, просто рассыпались на выходе. Металлы шли почти все, если в чистом виде. Сплавы иногда приходили разрушенными. Была теория о электропроводимости. Чем меньше сопротивление материала, тем проще его отправить. Однако, о стоимости и интервенции...

Цена ценой, а захват новых пространств, словно инфекционная болезнь захватил разум существ на перенаселённой планете, в надежде, что они когда-то смогут массово переместиться туда. А туда, это куда? А вдруг там окажутся вперёд иные жаждущие? Например, конкуренты с политически противостоящего континента? Правительства стран, словно с ума сошли, отправляя цвет своей нации в неизвестность. Благо сооружения древних отправляли людей в большинстве своём на планеты где возможно существование человека (были такие, откуда, как бы не пытались, не могли получить обратной связи). Спустя некоторое время и отправка лучших из рода человеческого, была признана нерациональной... Вот тогда и возникла программа "Новый дом", названная в простонародье "Ссылкой". Нет, насильно никто не отправлял. Никому не хочется встретить в будущем на новых землях врагов. Однако... Добровольцы зачастую имели веские причины для переселения...

И вот как раз сегодня настала ночь такого переселения. Сегодня все восемьдесят семь жителей Вольной собрались у дороги, ведущей к крепости, вглядываясь в кромешную тьму. Согласно регламента, приближение к крепости в эту ночь ближе, чем на полкилометра, влекло за собой разрешение для военных открывать огонь на поражение. Были прецеденты на других планетах, когда переселенцы пытались в эту ночь взять штурмом "врата", дабы вернуться обратно. А обратно нельзя... И... дело даже не в самой возможности. Далеко не факт, что переселенцев не обманывали и таковая возможность существовала. Дело в разности миров. Вместе с переселенцами могла переместиться как какая-нибудь болезнь, так и правда, гласящая, что здесь мёдом не намазано. А ещё... А ещё все ужасы рисуемые человеческим разумом. Это иная планета. И возможно это планета с неизвестными формами жизни. А если разум идущего обратно человека заражён какой-либо не материальной формой жизни? А если зомби, коих так боятся на одном из земных континентов, это реальность? Неизвестность всегда пугала человека больше чем реальная угроза...

— Факел! Факел!... — подпрыгнула рядом Майя.

Истинное имя этой страшненькой на лицо, но эффектной на фигурку девушки скрыло переселение. Так можно было. Твоё прошлое, это тень в этом мире.

— Не шевелится, — шёпотом выдохнула она.

Факел... Факел означал, что соединение перехода с Землёй прошло успешно. Последнюю Вальпургиеву ночь такого не произошло. Праздник оказался "пустым". Сегодня же... Сегодня же ожидали чуда, поскольку по земному регламенту поселению исполнилось пять лет — срок, после которого планета признавалась условно пригодной для жизни, если, разумеется, переселенцы не вымерли. Лакмусовая бумажка, пропитанная бытиём живущих здесь, обязана была сработать... Сегодня действительно должен быть праздник. Праздник новых знакомств. Праздник ожидания, что кто-то из родных решил последовать за тобой. Праздник усиления, поскольку как только население острова перевалит за тысячу, будет разрешено освоение новых земель...

— Второй! — взвизгнула Майя.

Одобрительный рокот толпы... Кто-то даже свистнул. Второй факел означал, что прибыли новые переселенцы. По заведённой традиции впереди вновь прибывших шли двое крепостных. Но, это было не всё. Третий факел...Вокруг воцарилась гробовая тишина. Третий факел, это факел замыкающего вереницу идущих. Чем дольше он не показывается, тем больше людей прибыли. Секунда... Две... Десять... Одобрительный гул прошёлся по переселенцам. Тридцать.... Почти минута... Такого ещё не было... Саныч сам не заметил, как начал шёпотом считать вместе с остальными... Пятьдесят восемь, пятьдесят девять...

— Ого! — выдохнул рядом Рыжий — крепкий парень с соответствующим прозвищу цветом волос, увидев, наконец, третий знак.

Саныч мысленно согласился с ним. Эта была четвёртая в его жизни, учитывая собственную, Вальпургиева ночь. И предыдущие таким разбросом расстояния меж факелами не баловали.

— Зажечь костёр! — раздался зычный голос Старого.

Пламя медленно начало охватывать поставленные "шалашом" стволы деревьев. Валерий вспомнил свою "Ночь"... Когда он, ощущая вялость, увидел это непонятное пламя вспыхнувшее вдали. Тело знобило, хотя температура не опустилась ниже нуля. С неба вдруг начал хлопьями снег, грациозно кружа в свете факелов, буквально через минуту скрыв гигантский костёр. Он шёл один, не считая троих безмолвных крепостных. И ощущал он себя так, как будто и был одним... И до сих пор данное ощущение не покинуло его. Он один... Как в ту ночь...

— Мясо закладывать?! — тонко пропищал Андрей — традиционно самый голодный, и, закономерно самый толстый в Вольной.

— Закладывай, — по-доброму ответил Старый.