Агентство "Другая Сторона" - 2 (рабочее)

Часть 5. Осколки.

Началось все с незнакомой двери. Самым нахальным образом обнаружившейся там, где ее быть не могло вовсе — прямо у нас в офисе.

Наше детективное агентство удачно умещается на первом этаже маленького дореволюционного особняка на окраине Нижнего Новгорода. Семерым разумным, одна из которых — привидение, места вполне хватает. А второй этаж так без ремонта и остался — здоровенное пустое помещение, заваленное сломанной мебелью, железками непонятного назначения и почему-то гипсовыми бюстами Троцкого. Формально он даже нам и не принадлежит — точнее, не входит в договор аренды. Но так-то весь наш особняк — имущество фонда "Наследие", и, значит, лично князя Мещерского. Поэтому если надо какое-нибудь барахло подержать месяц-другой, то мы даже не задумываемся. Не пропадать же свободному месту зря.

Светлана, конечно по этому поводу всегда ворчит. Но она — привидение этого дома, ей и положено за порядком следить.

Лестница наверх начинается за углом в дальнем закутке центрального коридора, куда никто из нас без особой надобности может не заходить неделями. И вот именно сегодня вечером, в преддверии майских праздников, я решил проверить, не завалялся ли наверху переносной мангал. Вроде бы кто-то из наших еще осенью его там видел. Но кроме меня и бессменной секретарши все уже разошлись, а звонить ребятам и выяснять мне отчего-то стало лень.

До второго этажа я так и не добрался. Стоило свернуть за угол — и, не доходя пару шагов до лестницы, я увидел на стене незнакомую дверь.

Примерно с полминуты я пытался убедиться в собственной нормальности. Я ведь все-таки частный детектив, самую малость маг и еще год назад служил в полиции. Среди моих сотрудников — опытный криминалист, могущественная ведьма и даже служебно-розыскной волк. Но никакой двери за почти девять месяцев работы агентства никто из нас не видел, не щупал и не чуял. Хотя бы потому что ее тут совершенно точно не было.

Мелькнула мысль о розыгрыше. Но никто из моих ребят не владел ни гипнозом, ни умением наводить иллюзии. Да и сама дверь выглядела до отвращения настоящей. Сколоченная из грубых досок, грязно-коричневого цвета, с погнутыми дужками для висячего замка — слишком уж противно для галлюцинации она смотрелась.

— Светлана! — громко позвал я. — Подойди, пожалуйста!

— Что случилось? — спустя несколько секунд привидение появилась рядом со мной, ради разнообразия — без фокусов с проходом сквозь стену.

И тут же замерла, зачарованно глядя на дверь.

— Мне казалось, что тебе лучше знать, — хмыкнул я. — Неужели в этом доме для тебя что-то может оставаться загадкой?

Светлана все так же молча попыталась просунуть ставшую полупрозрачной руку через дверное полотно. И судя по тому, что у нее ничего не получилось — никакого наваждения не было. Просто очередная загадка — их тех, что стали обожать сыпаться на мою седеющую голову после смены работы.

Усмехнувшись сам себе, я постучал по двери. На ощупь — обычная крашеная доска, ничего выдающегося. А с той стороны, как и стоило ожидать, никто не ответил.

— Я слышала, есть такие чары, — наконец, Светлана отмерла и немного опомнилась. — Способны отвести глаза от чего угодно. Только если знаешь, что ищешь, тогда и сможешь найти.

— Сейчас-то почему эта дверь проявилась? — удивился я. — Батарейки у них что ли сели?

— Да вроде того, — Светлана рассеянно кивнула. — Если там обычная печать Соломона, то она понемногу теряет силу. А скорость процесса — зависит от материала.

— Но почему тогда ты не можешь пройти?

Я уже твердо решил самостоятельно заглянуть за дверь. Но все прочие странности стоило разузнать заранее.

— Физика процесса, если позволишь такой термин, — Светлана чуть заметно улыбнулась. — Для эфирной сущности отмеченный отвращающей печатью участок как бы вовсе не существует, вне зависимости от наполнения энергией.

— И откуда ж ты все знаешь? — фыркнул я. — Ты же вроде больше по технике?

Светлана озадаченно замерла. Ее тонкие губы сжались в нитку, а большие темные глаза невидяще уставились в одну точку.

— Нет, — чуть оттаяла привидение. — Не помню. Что-то из того, что я знала раньше.

— Ладно, — махнул я рукой. — Давай смотреть, что же тут такого было спрятано.

Голодной нежити и злобных духов я не опасался. Попытайся неизвестный нам маг запереть за дверью что-то, обладающее физическим телом — он не поленился бы навесить в петли замок. Да и чувство опасности у некоторых из наших посетителей было очень развито. Будь в пределах особняка нечто, представляющее угрозу — кто-нибудь бы ее непременно учуял.

Распахнулась дверь на удивление легко — видимо, когда-то петли были щедро смазаны, и с тех пор прошло не больше десяти лет. А с той стороны оказались ступени, ведущие в подвал — причем лестница изгибалась под прямым углом, и из нашего коридора ее нижней части видно не было.

Сразу за дверью нашелся рычажок выключателя. Я опустил его вниз, но светлее не стало — то ли освещение не работало, то ли он отвечал за что-то еще.

— Теперь можешь зайти? — поинтересовался я у Светланы.

Привидение пересекла порог, и, странно замерцав, отшатнулась обратно.

— Зайти могу, — чуть слышно шепнула она. — Но мне отчего-то очень неуютно.

Я едва не перейдя на бег добрался по коридору до своего кабинета и вытащил из ящика стола мощный фонарь. Привычка еще со старой работы — нередко доводилось забираться в такие места, где света отродясь не было.

Так же быстро я вернулся к двери в подвал.

— Если хочешь — оставайся здесь, — предложил я Светлане. — Я сам тогда посмотрю, что же такого внизу интересного.

— Ни за что, — отрезала она. — Я привидение этого дома. И повредить здесь мне ничего не может. Но мне будет легче, если ты пойдешь первым.

— Ладно, — улыбнулся я. — Тогда следуй за мной. Ты же не можешь через пол просочиться?

— Не-а, — Светлана как-то по-детски помотала головой. — Только через стены, по вертикали ни вверх, ни вниз не умею.

Батарейки фонаря успели немного разрядиться, и свет выходил довольно тусклым. Но чтобы не споткнуться — мне было вполне достаточно. Сам же подвал показался вполне обычным — кирпич, сводчатые потолки. Впечатление портили непонятные то ли столы, то ли кушетки. Луч фонаря зацепился за ворох тряпья в углу. Я еще толком не успел понять, что именно увидел — пробежавшая по моему телу дрожь вышла за пределы рук и фонарь с хлопком погас.

Подавить желание сломя голову рвануть к еле видневшемуся прямоугольнику выхода оказалось не так уж легко, но жизненный опыт взял свое. Несколько глубоких вдохов чуть прочистили мой мозг и развеяли адреналиновый туман. Со мной явно случился банальный магический выброс — штука при моих невеликих способностях не слишком-то вероятная, но все же возможная. Осталось только понять его причину.

Заодно я вспомнил, что личный источник света у меня с собой всегда — на ладони левой руки загорелся небольшой огонек. Снова вздохнув, я подошел к привлекшему мое внимание объекту, уже догадываясь, что увижу.

Широко открытыми невидящими глазами на меня уставился труп. Вернее — мумия, неведомым образом хорошо сохранившаяся в сухом воздухе подвала. Из правого подреберья мумии торчала рукоять ножа, на которой скорее угадывались, чем читались незнакомые мне руны.

Что-то в искаженном посмертной мукой высушенном лице показалось мне знакомым. Попытку угадать прервал тихий голос Светланы из-за моего левого плеча.

— Миша, — сдавленно шепнула она. — Это ведь я.

Дальше мы разговаривали уже у меня в кабинете, после того, как я вдоволь выпил воды и, чуть подумав, запил все глотком виски. Покосился было на пепельницу, но все же оставил сигареты в кармане. Под виски стоило бы взять сигару, но сегодня явно был не тот случай.

Светлана была бледной и полупрозрачной, но уже снова себя контролировала. Как мне показалось, она едва не развоплотилась, увидев свой труп — сперва засветилась, потом превратилась в облачко, и наконец ее словно сдуло вверх по лестнице на чердак.

— Что скажешь? — попытался я сдвинуть разговор с мертвой точки. — Не появилось ли воспоминаний, или еще чего-то такого?

— Как-то бледно и зыбко, словно бы на краю сознания, — прошелестела привидение. — Пока не могу уцепить никаких подробностей. Что-то мне не дается.

— Ты сама-то как? Пришла в себя? — не понравился мне ее голос, ох не понравился.

— Тела у меня нет, гормонов нет, волноваться и переживать мне нечем, — попыталась пошутить Светлана.

— А отчего тогда такая тусклая? — не дал я ей уйти от ответа.

— Маятно мне, Миша, — призналась она. — Знаешь, бывает такое ощущение, будто кто-то наступил на твою могилу. Вот это вот оно, почти буквально. А еще — я не хочу, чтобы кто-то из нас видел меня такой.

— Ты ведь хочешь, чтобы мы разобрались? Кто ты, как ты там оказалась, и как поймать того, кто за этим стоит?

Светлана всерьез задумалась. Что бы она там ни говорила — эмоции девушка-привидение испытывала не хуже нас, живых. И едва ли ей было всерьез плохо — просто догнало то прошлое, от которого она старательно открещивалась. Тут любой не в своей тарелке себя чувствовать будет.

— А ведь и впрямь — хочу, — она наконец приняла решение. — Могу я нанять коллег в счет своей зарплаты?

— Вот как узнаем, на какую фамилию открывать счет — так сразу и оформим, — улыбнулся я. — Есть что-то, что нам стоит знать? Может, тебя похоронить надо? Или, наоборот, можешь воскреснуть?

— Хоронить не надо, — поморщилась Светлана. — Если уж приспичит, то лучше сжечь. Но пока лучше не трогать, я не знаю, как моя нынешняя суть связана с этим телом. И воскреснуть я тоже не смогу — оно ж совсем мертвое. Зомби будет в лучшем случае. Ну зачем тебе секретарша-зомби, а, Миша? Ты же не некрофил вроде, у тебя другие вкусы. Хотя если очень хочется, то мы вполне можем и попробовать при случае.

Кажется, это уже было немного похоже на истерику. Что делать в этом случае с живой женщиной я хотя бы представлял. А вот как успокоить мертвую — понятия не имел. По счастью, Светлана, видимо, при жизни отличалась крепкими нервами. Во всяком случае, пришла в себя она самостоятельно, и теперь сверлила меня чуть светящимися глазами.

— Кстати, а почему ты не очень-то похожа на свое тело? — задал я еще один мучавший меня вопрос. — Пока ты не сказала, я узнать тебя не мог. Так, лицо показалось чем-то смутно знакомым. Хотя уж у меня-то память на лица профессиональная.

— Не знаю, — развела руками Светлана. — Может быть, вот так вот меня убили. Ты присмотрись потом повнимательнее. Думаю, при сопоставлении один в один черты совпадут.

— Какая-то дикая разновидность отвода глаз, — догадался я. — Может, если нарисовать оба портрета — эффект пропадет?

— И я даже не буду спрашивать, откуда ты про такое слышал, — хмыкнула Светлана. — Василий тут тебе в помощь. Я его пару раз заставала за скетчами.

— Да, тоже что-то такое видел, — припомнил я. — И у него точно достаточно крепкие нервы, чтобы не сбежать из подвала с трупом коллеги.

Следующим утром, посвятив несколько минут странным новостям, мы всей командой отправились в подвал — изучать все то, что я мог пропустить. Предсказуемо, особо ничего нового не нашли — и я, отправив Костю с Иванной заниматься текущими делами, поставил Василию задачу.

Стажер спорить не стал, одобрительно покивав моей идее, и достал откуда-то чуть ли не из рукава карандаш и небольшой блокнот.

— А может я и нарисую? — поинтересовался Ярослав. — Я ведь умею точно передавать все черты, ты же знаешь.

— Прости, я в курсе твоих способностей, — усмехнулся я, — Результат годится исключительно для плаката "их разыскивает полиция". А девушка за такое и убить может.

— Ну ладно, — надулся Ярослав. — Пусть тогда молодое поколение развлекается, как умеет. А я уже потом соберу для анализа всякое разное. Если Светлана не против, конечно.

— Да нет, работайте, что уж там, — грустно ответила привидение. — Только постарайтесь ничего лишнего не оторвать. Не то чтобы я так уж переживала по поводу собственного тела, но неуютно как-то.

Василий тем временем, бодро посвистывая, принялся рисовать. Сперва — саму Светлану, позировавшую без особой охоты, но и без возражений, а потом и ее тело. Результат получился удивительный. Черты лица и впрямь совпадали, если смотреть внимательно и использовать полицейские методики опознания. Но ощущение было совершенно разным.

— Как бы это в порядок привести? — Василий почесал в затылке карандашом. — Может быть, попробовать теперь из двух портретов один сделать?

Еще двадцать минут спорой работы карандашом, и результат был представлен на суд немногочисленной публики.

— Ты мне льстишь, — нервно хихикнула Светлана. — Ни я, ни это тело так хорошо никогда не выглядели.

— Меж тем, ощущение несхожести никуда не делось, — прокомментировал я. — Может быть, что-то еще надо?

— Конечно, надо, — до подвала снова добралась расправившаяся с отчетом Иванна. — Отличный портрет, самое то для дальнейшей работы, но неужто вы ожидали обойтись только им?

— И что ты предлагаешь? — Василий без возражений отдал свою работу волшебнице. — Есть какие-то техники?

Иванна положила лист бумаги на стол, коснулась ладонью сперва лба Светланы, потом ее тела, и начала рисовать незнакомые мне руны.

— Больше надеюсь на интуицию, — призналась она. — Кое-что я знаю, что может сработать, а что-то придется сейчас додумывать.

— Эй, ты там поаккуратнее! — воскликнула глядевшая волшебнице через плечо привидение. — Ты ж меня развоплотишь сейчас! Смерть, перерождение, высшие силы, первооснова — не нравятся мне эти руны!

— Да кто тебя учил скрипты читать? — возмутилась Иванна. — У этой вязи совсем другой смысл.

И тут же спохватилась:

— Ты что-то вспомнила, да? Раньше магией занималась?

— Не то чтобы занималась, — озадаченно ответила Светлана. — Но, кажется, интересовалась. А вот с кем и когда — все так же не помню. Вроде как ниточка к моей жизни протянулась, но она пока слишком тонкая.

— То-то и оно, что интересовалась, — буркнула волшебница. — Иначе бы смогла прочитать, что я тут пишу. А интерес твой очевиден — иначе бы твой труп не нашли в заклинательном покое с ритуальным кинжалом в сердце.

— Так-то да, — растерянно отозвалась Светлана. — Знать бы еще, зачем меня потянуло на эту глупость.

Василий тем временем успел сделать еще пару набросков — кажется, просто для красоты. Отвлекшись, стажер не удержался, чтобы сунуть нос в работу Иванны.

— Так, подожди, — нахмурился он. — Эта схема не сработает. Она ж про навь, а Светлана по нашу сторону существует.

— Сам-то ж ничего и не стал пытаться сделать, — еще сильнее надулась Иванна. — А туда же, комментировать. Не умеешь ведь?

— Не умею, — кивнул Василий. — Точнее, не учили. Но рабочих примеров видел немало, кое-что успел понять. И твоя работа мне не очень нравится. Нет в ней гармонии. Попробуй еще "жизнь" добавить, пободрее должно пойти.

За спиной раздались шаги Кости, первым делом уткнувшегося в результат совместных трудов коллег.

— Это что за среднерусское колдунство? — он поднял бровь, со знанием дела присмотревшись к рунной вязи. — Ивушка, ты можешь сколько угодно быть аватаром богини Мораны, но ну нельзя же нехватку знаний заменять голой силой!

— Ой, мамочки, — испуганно прошептала молчавшая до сих пор Мегуми. — Оказывается, я с некромагами работаю! Я слышала, экзорцисты за такое сразу развоплощают!

— А и впрямь, коллеги, — откашлялся я. — Я понимаю, мы все хотим помочь. Но вы как-нибудь с запретной магией-то поаккуратнее. И так-то я что-то о вас не знаю.

Кажется, они все немного смутились. Могу их понять: желание блеснуть знаниями в нашей команде я же сам и поощряю. Но края тоже надо видеть — наше особое положение и наш покровитель все же не гарантируют абсолютную безопасность.

— Мои тайны вы, шеф, видели почти целиком, — Иванна немного покраснела, будто говорила о чем-то интимном. — Мне скрывать нечего, со смертью я в близких отношениях.

— Я, пока пытался разобраться, кто я есть — немало всякого узнал, — с непонятным мне неодобрением посмотрел на подругу Костя. — У нас в институте спецкурс даже был. Сильно не афишируемый, понятно, и официально вообще на другую тему.

— Ладно, — хмыкнул я. — Василий, твоя очередь?

— Не знаю, не умею и не причастен, — отрезал стажер. — Но моя, кхм, воспитательница баловалась, да. Не в последнюю очередь из-за этого наши с ней пути и разошлись. Это сейчас я что-то увлекся — уж очень Свете помочь хочется.

— А я просто не помню, — развела руками Светлана. — Кажется, просто любопытная была сверх всякой меры. Это и сгубило.

Она грустно вздохнула и попыталась стать еще более прозрачной чем обычно.

— Ты не только коллега, но и друг, — как-то по-особенному дунула на нее Иванна, и Светлана неожиданно для себя снова обрела плотность и яркость. — Что бы ты там ни натворила когда-то — мы на твоей стороне. И поможем тебе найти и себя, и убийцу, и детально ему объясним, что это была его фатальная ошибка.

— Именно так, — подтвердил я.

— И я того же мнения, — пробормотала Мегуми, спрятавшаяся почему-то за мою спину. И тихо закончила. — Пусть вы и некромаги страшные, но все равно друзья.

— Так, ладно, хватит развлекаться, — постановил я. — Давайте уже поработаем.

В возникшей тишине повис немой вопрос "а чем мы сейчас занимаемся?" Стоило напомнить, что мы все же детективное агентство, а не кружок "колдуем вместе". Хотя и последнее тоже было в какой-то мере правдой.

— Ярослав, сколько лет нашей мумии?

— Не более дюжины, — почесал в затылке криминалист. — И по моим ощущениям — не меньше пяти.

— Ну а анализ кто делать будет? — фыркнул я. — Время-то идет! И я не только про срок пребывания в неживом состоянии спрашиваю! Все, что можно сказать без вскрытия. Еще мне нужен, кхм, образец генетического материала, отпечатки пальцев, снимки челюсти — ну, сам знаешь.

— Это хорошо, что без вскрытия, — поежилась Светлана. — Если можно, то очень не хотелось бы.

— Да ладно тебе, — попытался я немного ее успокоить. — Смысла в этом нет, и так справимся. Сколько ты вообще себя помнишь?

— Около трех лет. Но время появления призрака с датой смерти вообще не связаны, это индивидуально. Кто-то в ту же ночь проявляется, кто-то — лет через двести.

— Дальше, — я сделал пометку в блокноте, — кто может разобраться, что за кинжал торчит у нашего тела в груди, и откуда он мог взяться?

— Своей магии в нем нет, — провела рукой Иванна. — Хотя материал необычный. И рунную вязь сходу расшифровать не получается. Сложный конструкт получается — хотя смерть и забвение вроде вижу.

— Опять смерть, — скривился Костя. — Дайте мне поглядеть.

С минуту он сосредоточенно сверлил взглядом кинжал, потом пару раз щелкнул ногтем по рукояти и лезвию.

— Не понимаю, — наконец, признался он. — Такие замороченные конструкты мой наставник любил, но мы до такого не добрались. Рукоять и лезвие костяные, что для ритуального кинжала в общем-то нормально.

— Новодел, — сухо добавил Ярослав. — Я бы сказал — все те же пять-десять лет.

— Тогда, Костя, тебе с этим и работать, — подвел я итог. — Фотографируй, изучайте со Славой материал, и тряси свои связи по черному рынку. Кто таким занимается, кто может сделать. Людей князя пока привлекать не будем — мне кажется, пока что это только наше дело.

Команда молча кивнула, соглашаясь. Это наша Света и наша охота. Маленький тест на сплоченность. Вот если поймем, что выкопали хвост кого-то могущественного — тогда и будем обращаться за помощью к покровителю. Пока же мы сделаем сами все, что можно.

А заодно я не устаю удивляться, сколько нового можно узнать о казалось бы хорошо знакомых людях. И плохо, что старина Ярослав начал немного расслабляться. Знания, умения и опыт, конечно, не пропьешь — но хватку понемногу утратить можно. Небольшой стресс будет полезен и ему.

— Слава, еще задачка, — добавил я, откидываясь на кресле. — Как выжмешь всю нужную информацию из тела — встряхни наших общих знакомых из полиции. Я надеюсь, что Светлана в общую базу когда-нибудь да попадала.

— Да ладно, — удивилась Мегуми. — Зачем вы так плохо о ней думаете?

— Ну почему сразу плохо, — улыбнулся Ярослав. — Она ведь могла где-то служить, да и вообще случаи разные бывают. Меня другое волнует — почему я? У тебя вроде лучше получается находить с нашими бывшими коллегами общий язык.

— Во-первых, всякие архивисты и статистики всегда больше с тобой дружили, а во-вторых — если связи не трясти, то они со временем протухают, — удалось мне подобрать подходящие аргументы, не называя настоящей причины своих действий.

— Где-то тут еще гадость есть, но не могу найти, — чутье у Ярослава было прекрасным, но вот в человеческих отношениях он разбирался малость послабее. — Принято, сделаю.

— Света, и дело для тебя. Разузнай о предыдущих хозяевах нашего дома побольше, — привидение молча кивнула.

— Иванна, сможешь сама разобраться в здешней лаборатории? Печати там, насколько у них все серьезно было, много ли колдовали? Доступ к архивам князя у тебя будет.

Волшебница задумчиво потерла пальцы правой руки.

— Постараюсь, конечно, но помощь мне бы не помешала.

— Тряси Костю, если надо, — правильно истолковал я ее сомнения, — но отчет все-таки с тебя.

— Справлюсь, — Иванна кивнула.

На том, озадачив всех, способных принять участие в деле, я вернулся в свой кабинет. Текущие дела, благо их было немного, разгребать придется нам с Мегуми и Василием.

Уже к вечеру мы знали, что Светлане было примерно 35 лет, а умерла она около пяти лет назад. Попытка разобраться в истории особняка особого успеха не принесла. Довольно долго он принадлежал нижегородскому отделению монархической партии России, но служил для каких-то второстепенных нужд вроде архива. До того — был на балансе какой-то малозначительной советской конторы, при распаде Союза благополучно зачахнувшей. У монархистов жизнь тоже не задалась, дом довольно долго стоял пустым, и лет пять назад он за бесценок достался организации князя Мещерского. Умысла в том не было, хотя я знал, что князь с "официальными" монархистами не в ладах. Просто покупали доступную недвижимость, в надежде, что пригодится. Сама Светлана осознала себя когда здесь, тоже "на всякий случай", начали делать ремонт — благо, бригадир был сам из посвященных, и знал, как нужно в таком случае поступать.

Исследование заклинательного покоя особых успехов тоже не дало — от оборудования, если оно и было, следов не осталось, защитные печати успели выдохнуться, никаких по-настоящему черных ритуалов не проводилось. Что интересно — убийство при помощи ритуального кинжала ни чувствительная к такому Иванна, ни более хорошо подготовленный Костя к темной магии не отнесли. То есть — целью была именно смерть конкретного разумного, а не, например, вызов демона.

— Работал тут твердый профессионал, — сошлись в выводах оба детектива, — но как-то без огонька. Школа чувствуется, но очень уж академично все сделано. Словно по учебнику.

— Еще хвостик, — подметил я, зарисовывая схему защитных звезд и комплекс рун. — Не нашего ли института учебник?

— Ну конкретно такому — "организуй заклинательный покой так, чтобы не вызвать ни у кого головной боли" — у нас разве что ведьм учат, — покачала головой Иванна, а Костя согласно кивнул. — Просто связки уж больно стандартные.

— Ладно, с ведьмой тогда сам поговорю, — ответил я, пробурчав вполголоса. — Хоть повод теперь есть с ней пообщаться.

На том мы и разошлись. Слава же, оперативно закончивший свои исследования, еще раньше отправился теребить свои контакты в полиции.

Дочь, пораньше вернувшаяся из института, встретила меня настороженно. Кажется, путь ведьмы был действительно для нее удачным — в последнее время она стала гораздо чувствительнее к настроению окружающих.

— Папа, какой-то ты странный. — начала она, поставив передо мной тарелку с маленькими бифштексами. — Неприятности на работе? Или это ты со вчерашнего дня такой? С утра что-то такое по дому витало.

— Опять обряд чистки жилья проводить надо, — устало улыбнулся я. — Спасибо, родная. Не то чтоб неприятности — просто задачка немного пакостная.

— Ладно, как справишься — расскажешь, — неожиданно покладисто отреагировала Алиса. — Я тут с тобой посоветоваться хочу.

— О, ты наконец-то решила, что и старики могут дать совет? — не удержался я от маленькой подколки. — О любви, правда, мало что подсказать могу.

— Да ну тебя, — фыркнула дочь, на миг неуловимо став до боли в сердце похожей на свою мать. — У меня тут серьезно все. Мне ведь восемнадцать скоро! А ты все еще считаешь меня еще маленькой, да?

К такому разговору стоило бы подготовиться заранее, а не проводить его уставшим после работы. С другой стороны, когда-то тема все равно бы возникла — и хорошо, что сейчас, когда мы хоть немного нащупали взаимопонимание.

— Сама-то как думаешь? — сделал я наиболее нейтральный в такой ситуации ход.

Довольно удачный — вместо того, чтобы продолжать дергаться или вылить на меня ведро критики, Алиса несколько озадаченно посмотрела на меня.

— Ты мне денег даешь и не спрашиваешь, что я с ними делаю, — начала она загибать пальцы. — В учебные дела мои не лезешь. Гулять допоздна разрешаешь. С другой стороны — на ночь только по учебе отпускаешь. И вообще разрешения требуешь. Друзей моих не любишь. Порываешься учить жить.

— А еще я с тобой советуюсь иногда, — напомнил я. — Причем не только по вопросу добавить соус в ризотто.

Алиса снова призадумалась.

— Ты не до конца мне доверяешь, — наконец, резюмировала она. — Значит, все же не считаешь. А ведь мне восемнадцать в этом году исполнится!

— Для родителей дети всегда остаются детьми. Это, боюсь, неизбежно, — мягко улыбнулся я. — Сколько бы лет тебе ни было. Что же до остального — можно и по-взрослому.

Я ненадолго замолчал, подбирая нужные слова. Алиса же ждала, что я скажу, замерев и затаив дыхание.

— Хорошо, — я откинулся на спинке стула. — Представь, что тебе придется заботиться обо мне. В маразм впал, твари с изнанки разум высосали, еще что-нибудь. Вместо зарплаты — только пенсия по инвалидности размером примерно с три огурца. Справишься?

Мысли, что однажды я могу не вернуться со службы, ее, конечно иногда посещали. Мы несколько раз обсуждали эту тему, но тогда задача у меня была другой — убедить, что все будет хорошо. Идея же, что однажды я могу вернуться, кхм, не целиком, оказалась для Алисы новой и непривычной.

— Можешь еще представить, что у тебя на руках маленький ребенок. Который хочет есть, которому нужно внимание. Со взрослыми людьми такое случается, — добил я.

Судя по рассеянному взгляду, в голове у Алисы заработал компьютер, перебирающий разные варианты поведения. И глядя на плотно сжатые кулаки и сузившиеся глаза, ни один из них ей не нравился. Я опасался, что перегнул палку, но дочь сделала несколько ритмичных выдохов и показала, что и мое воспитание, и работа наставников были не зря.

— Кажется, поняла, к чему ты клонишь, — протянула она. — Считаешь взрослым человека, способного нести ответственность за других. Но ведь есть же много тех, кто живет самостоятельно. Разве они не взрослые?

— Ты сама ответила, — развел я руками. — Главное здесь слово — "способность". В каждый конкретный момент ее можно и не показывать, но иметь — надо. А вот насчет "живет самостоятельно" неплохо бы продемонстрировать наглядно.

— Как-то ты вот вроде все правильно говоришь, а получается, что мне придется оставаться под твоим присмотром чуть ли не до окончания института, — тихо произнесла Алиса. — Сам ведь знаешь, что у нас времени на работу не остается.

— Пиццу разносить — вполне бы справилась, — судя по гневно сверкнувшим глазам, подколка удалась. — Да и как я слышал, на старших курсах есть оплачиваемая практика или возможность ассистировать преподавателям. Правда, это для лучших.

Очередная шпилька не осталась незамеченной.

— А я — не лучшая? — разозлилась Алиса. — Я знаешь, сколько вкалываю! А если мне специальную стипендию выделят, и я смогу от тебя съехать — что скажешь?

— Скажу "не забывай старика, дочь", — я примирительно поднял руки. — Ну, может, в гости еще иногда на ужин заглядывать буду.

— Вот даже так? А если я не в общежитии института, а с друзьями жить буду? — тут же Алиса стала пробовать мою позицию на прочность.

— Да хоть с Тимофеем! — вырвались-таки у меня накопившиеся тревога и раздражение. — Не жди только, что он меня папой звать будет! И от внуков избавь, пока хотя бы учебу не закончишь!

Свечи в высоком подсвечнике, с незапамятных времен стоявшем посреди обеденного стола, загорелись от моего яростного взгляда. Все-таки эта негодяйка сумела задеть меня за живое.

— Все-таки он тебе не нравится! — столь же зло рявкнула Алиса, а пламя свечей вспыхнуло в два раза ярче.

Спустя мгновение гнев в ее глазах сменился задумчивым уважением.

— Но при этом все равно не будешь мешать или пытаться что-то сделать, — констатировала она. — Ох, папа.

Она резко поднялась из-за стола, чмокнула меня в лоб и торопливо ускакала по лестнице в свою комнату. А я же восхитился воспитательным гением Елизаветы. Раньше бы Алиса едва ли смогла включить голову в начавшем накаляться в прямом и переносном смысле разговоре. Если уж я сам начал терять контроль, то от еще более огненной дочери такого еще совсем недавно я мог и не ждать.

Меня же впечатлили мои собственные выводы. Но от слов своих отказываться я не собирался. Только крепко надеялся, что еще хотя бы два-три года у меня есть, и этого хватит, чтобы из головы дочери сбегут хотя бы самые дурные ветра. Что окончательно серьезной и солидной она никогда не станет — тут у меня сомнений не было. Достаточно было посмотреть в зеркало, чтобы понять — некоторые вещи от возраста и жизненного опыта зависят плохо. Разве что со временем отрастает способность выкручиваться из самых разных жизненных ситуаций.

Поднявшись к себе в комнату, я полистал отданную мне князем несколько месяцев назад книгу, лениво сделал несколько уже поднадоевших упражнений, и, посмотрев на ночь кусок старого фильма, отправился обнимать подушку.

Но сон после такого разговора приходить отказался, несмотря на мою лютую усталость, и я довольно долго лежал в полузабытьи, тупо глядя в потолок. Сперва мне чудился укоризненный взгляд жены, сменившийся сперва ехидным удивлением уже в глазах Елизаветы, а потом — немым вопросом почему-то от Мегуми. Я даже хотел было подняться и немного поработать с документами, но тело оставалось тяжелым и отрываться от кровати отказалось. Оглядевшись, я понял, что стою посреди огромного темного помещения, более всего похожего на тронный зал. Рядом, на расстоянии вытянутой руки обнаружился и трон, на котором вольготно расположилась пылающая фигура со знакомыми чертами. Но как я ни старался — так и не понял, кто это мог быть. Тем временем тени сгущались, а пылающий неизвестный, поднявшись, пожал мне руку, что-то неразборчиво шепнул и исчез в ослепительной вспышке. Когда я проморгался, то увидел, что в зале снова стало светло, а через широкие двери неостановимым потокам входят нарядно одетые люди. А я же просто продолжал стоять рядом с пустым троном, не в силах пошевелиться.

Наконец, удалось сдвинуться с места, и я чудом не свалился с кровати, рванувшись из всех сил и во сне, и наяву. На часах было пол-шестого утра, но я, вопреки опасениям, довольно быстро сумел снова задремать. На этот раз — без странных сновидений.

Следующий рабочий день почти сразу начался с телефонного звонка.

— И за каким чертом тебе понадобилось откапывать Федорицкую? — ехидно поинтересовался майор Андрей Фоменко, с которым мы добрых пять лет сидели в одном кабинете. — Вроде некрофилия — не твой профиль?

— Кого? — спросонья я паршиво реагировал на шутки давнего сотоварища.

— Ну не поверю я, что Слава Ханаров по своей воле пошел с архивистами из Центрального беседовать, — хмыкнул в трубку собеседник. — Значит, это ты его прислал.

— Быстро вы работаете, — подметил я, — Всегда бы так. Особенно забавно, что информация уже до тебя добежала.

— Да я там мимо проходил случайно, а ребята со мной потом по дружбе поделились, — особым талантом майора Фоменко было врать так, что никто и никогда не отличал его слов от правды. — Вот пока наша бешеная Таиса не дозналась, я и решил первым у тебя узнать.

— Привет ей передавай, — все также сонно отшутился я. — На повышение небось пошла?

— Скоро уже, — подтвердил Фоменко мои недобрые подозрения. — Так зачем тебе труп Федорицкой понадобился, ты чертов расхититель могил?

— Слушай, веришь, нет — ни одной могилы не разрыл, — искренне признался я. — Но вот интересный материал в руки попал, это да. Вот и послал Славу с ним покопаться.

— Так, — эти нахмуренные брови я, казалось, просто видел, глядя на телефонную трубку, — Светлана Федорицкая последние пять лет лежит в своей могиле, и в том никаких сомнений нет. Неужто не помнишь эту историю?

— Может, в командировке тогда был? — что-то на память приходило, но очень смутно.

— Ну летчица же! Разбилась, еще пожар был большой на нефтебазе! — попытался достучаться до моей памяти Фоменко. — Хотя наверно да, тебе на Кавказе не до того было. В общем, занимайся этим, если твоя работа того требует, но нас больше не дергай. Если Таиса вдруг прознает и начнет снимать со всех стружку — ответишь, что тебе в руки медальон попал. Иначе и у нас проблемы будут, и тебе она обеспечит сложности.

— Договорились!

— Вот и славно. Но ты заходи, если что, — не прощаясь, Фоменко бросил трубку.

А я уже летел в приемную.

Светлана обернулась, будто уже зная, с чем я к ней пришел.

— Федорицкая. Тебя зовут Светлана Федорицкая, — выпалил я, и только после этого понял, что не дышал, боясь расплескать бесценное знание.

— Не так, — привидение подняла глаза, словно к чему-то прислушиваясь. — Точнее, не совсем так.

Руки же ее, будто живя собственной жизнью, уже набирали имя и фамилию в поисковике.

— Федорицкая-Романова, да, так верно, — прошептала Светлана, сверившись с содержимым статьи. — Читай, Миша, это точно обо мне.

С монитора на меня смотрела эффектная женщина в синем летном комбинезоне, похожая на наше привидение не больше, чем оставшееся в подвале тело. Хотя и тут методики сверки фото с оригиналом не подвели.

Жизнь же у Светланы была достаточно интересной. Родилась во Франции, правнучка самого великого князя Сандро, после распада Союза приехала в Россию вместе с родителями. Окончила один из московских ВУЗов, параллельно училась в калужском училище на летчика. Участвовала в соревнованиях, работала испытателем, побеждала в чемпионатах.

"Небо — это моя жизнь", — говорила она в одном из интервью.

Она успела записаться в отряд космонавтов — но как-то внезапно для всех вышла замуж за своего механика и почти сразу ушла в отпуск по уходу за ребенком. Через три года после рождения второго ребенка вернулась к полетам — но уже для себя, в ДОСААФ-овском клубе под Нижним. И вступила в местную монархическую партию, много сделав для нее на выборах в местный парламент. Разбилась при не очень понятных обстоятельствах — неожиданный вылет ранним утром, падение вроде бы полностью исправного самолета на нефтебазу. То ли внезапный отказ техники, то ли ошибка пилота — в огне мало что сумели найти. Останки захоронены на маленьком кладбище за городом.

Статью мы дочитывали уже все вместе — кроме отлучившегося по делам Василия.

— Спасибо, Слава, — поднял я глаза на непривычно хмурого криминалиста. — Оперативно получилось.

— Видимо, где-то в системе звоночек на нее стоял, — все так же недовольно пробурчал Ярослав. — Я так понимаю, дальше у нас по плану гробокопательство и расхищение гробниц?

— Угадал, — кивнул я. — Причем абсолютно нелегальное. Полицию устраивает существующее положение вещей.

— Оно и к лучшему, — Светлана, кажется, немного пришла в себя. — Не хочу, чтобы кто-то чужой меня трогал.

— Тогда сегодня же вечером и поедем, — я поймал просветлевший взгляд Ярослава и улыбнулся. — Не переживай, в этом малоприятном деле я тебя одного точно не оставлю.

— Я с вами, — встряхнулась Светлана. — Посмотрю хоть, как моя могила выглядит. И наступлю на нее — тоже ничего себе удовольствие.

— Можно подумать, я собирался спорить, — фыркнул я. — Ну что, детективы, какие еще зацепки нам стоит проверить?

— Аэродром, — начал загибать пальцы Костя. — С политической деятельностью разобраться. И, наверно, семью навестить.

— Последнее наверно лишнее, — покачала головой Иванна. — Наверняка полиция у них уже давно узнала все, что можно. А вот со следователем и материалами по тому делу бы познакомиться поближе.

— Постараюсь, — вздохнул я. — Но в этом случае скорее всего группа из столицы была, а туда дотянуться непросто. Что еще важное забыли?

— Мотив же! — чуть не подпрыгнула Мегуми. — Зацепки — хорошо, но зачем кому-то убивать такую прекрасную девушку?

— Наивное дитя, — почему-то покачала головой Иванна. — Был бы человек, а враги найдутся. Но шеф сейчас не об этом. В этом деле слишком много магии. Заклинательный покой, ритуальный кинжал, сбившийся образ. Наша Света не похожа ни на свое фото, ни на свое тело — это бы еще ладно, мы о призраках не так уж много знаем. Но вот что фото тоже на тело не похоже — это уже что-то очень любопытное.

— И об этом тоже постарайтесь узнать, — кивнул я. — Да, Иванна, ты молодец. Но покровительственные интонации тебе не идут. Ну что, за работу!

После чего, не забыв захватить чашку кофе, я отправился в свой кабинет — читать статьи. Сразу два упоминания о монархической партии требовали более внимательно изучить этот вопрос.

А к вечеру, разобравшись с текучкой, мы и впрямь отправились заниматься гробокопательством. Не то, чтобы я и впрямь чего-то ожидал — но уж очень известные обстоятельства смерти не гармонировали с обнаруженным нами в подвале телом. И шанс обнаружить интересные находки все-таки был.

В сумерках кладбище смотрелось немного пугающе. Разве что вороны не каркали — а так было полное ощущение вторжения в запретное. К моему огорчению — территория охранялась. И сторож, бодрый поджарый дядька моего примерно возраста, вопреки всем анекдотам был на удивление трезв. Он расположился на лавочке под фонарем и неторопливо листал толстую книжку в потертой обложке.

— Договоримся, думаю, — я попытался прикинуть, во сколько мне обойдутся молчание сторожа и его же помощь в ликвидации последствий.

К сожалению, отводить глаза в нашем коллективе никто не умел. Я было рассчитывал попросить содействия у Алисы, на такое уже способной, но она уткнулась в свои учебники с таким несчастным видом, что мое сердце не выдержало, и я оставил дочь в покое.

Зато большинство несложных проблем в государстве Российском вполне можно было решить деньгами. К счастью, в наших краях пистолетом их решать перестали уже лет двадцать как.

— Да ладно тебе, — Светлана, сжавшаяся во время дороги в светящийся комок, снова вернула себе человеческий облик. — Этого я беру на себя.

— Ну давай, красивая, покажи себя, — мурлыкнул Василий, поглаживая любимую малую пехотную лопату. — Будет интересно.

— Не сомневайся, рыбных дел мастер, — Светлана мягко щелкнула стажера по носу, что-то шепнула ему на ухо и просочилась сквозь заднюю дверь.

Мы поспешили вслед за ней, не забыв на всякий случай прикрыть лица шарфами. Не то чтобы я опасался серьезных проблем — но быть пойманным за гробокопательством было бы откровенно стыдно.

Сторож оказался крепким орешком — когда прямо перед ним из ствола дуба вылетела полупрозрачная фигура привидения, он даже не вздрогнул. Только выпрямился и отложил в сторону свою книгу. В неярком свете фонаря сверкнула позолоченная арабская вязь на обложке.

— Как давно я этого ждал, — пробормотал он, и уже чуть громче продолжил, — Здравствуй, красна девица. Соблазнять будешь, или просто жаловаться?

Светлана такого явно не ожидала, замерев на мгновение, но довольно быстро собралась.

— Какой соблазнять, я ж привидение, — буркнула она. — В своем ли ты уме, Петрович?

— Разное слышал, — все таким же мягким голосом ответил сторож, — И, кстати, я Николаевич, если уж на то пошло, могла бы и выучить, раз здесь лежишь. Так в чем дело-то у тебя?

— Кольцо мне мешает. Я там, а муж здесь. Сними, будь добр. Оно золотое — себе оставишь в награду.

— Вот прямо так, без обиняков? — сторож немного удивился. — Копать надо, да? Если ты из недавних — прости, подождать придется. Не люблю эти картинки.

— Ну а чего тянуть-то, — по-простецки развела руками наше привидение. — Я тут уже несколько лет лежу.

— Тогда нормально, — кивнул сторож, поднялся с места, и вытащил из небольшого ящика лопату. — Веди.

У могилы он неожиданно замер и помотал головой, смерил Светлану задумчивым взглядом, затем, пробурчав что-то себе под нос, начал копать.

Еще с полчаса мы наблюдали, как он споро работает шанцевым инструментом, благо памятника на могилке не было, только простой деревянный крест с пожелтевшей от времени фотографией и датами жизни.

— Дальше мы сами, — решился Василий, видимо, отреагировав на жест Светланы. — Надо бы его успокоить.

— Только аккуратно, — поморщился я.

Работали стажер с привидением красиво — Светлана ярко засияла, отвлекая внимание сторожа, а Василий, шмыгнув из-за кустов, прижал растерявшемуся дядьке сонную артерию и аккуратно положил обмякшее тело на дорожку.

— Часа на три хватит, — объяснил он нам с Ярославом.

Светлана, коснувшись сторожа краем одежды, дернулась, как от удара.

— Однако, — изумилась она. — Подготовленный дядя. Профессионал, можно сказать. Амулеты у него точно настоящие.

— С какими опасными созданиями я работаю, — проворчал Ярослав. — Там много еще копать?

— Да не очень, этот Николаевич — настоящий экскаватор.

В три лопаты дело спорилось, и уже скоро мы смогли очистить от земли крышку гроба. Светлана, не позволяя никому, открыла ее собственным телекинезом.

Внутри в свете фонаря обнаружилось нечто странное. Оплавленная конструкция, в которой с трудом удалось опознать джойстик от ЯК-52 и почему-то пара прыжковых ботинок в довольно приличном состоянии.

— То есть тела пилота они не нашли, — констатировала Светлана. — Вроде и обидно, что к моей могиле так подошли, и хорошо — никто чужой там не лежит.

— Тут ты ошибаешься, — судя по расфокусированному взгляду, Ярослав задействовал что-то из своих особых способностей. — Тот, кто последним носил эти ботинки — уже мертв. И это мужчина.

Шансов на анализ ДНК у нас не было — но ботинки мы все-таки изъяли. Возможно, найдутся способы — или технические, или магические — как-то понять, откуда они вообще взялись в этой могиле. Напоследок, закрыв крышку гроба и сметя усилием воли кучу земли обратно в могилу, Светлана что-то вложила в руку сторожа.

— Я же обещала ему кольцо, — грустно улыбнулась она. — Вот и отдаю.

— Откуда ты его взяла?

— В кармане у моего тела лежало. Это действительно мое обручальное кольцо. И я, кажется, даже помню, как его снимала. И что снимала и прятала его в кармане не раз. А больше там ничего и не было, если ты об этом.

— Твои вещи, тебе и решать, — отмахнулся я. — И заодно у сторожа будет мотив молчать, если вдруг кто-то могилой заинтересуется.

Интереса ради, я посмотрел, что же за книгу читал сторож, когда перед ним возникла Светлана. Арабского я, разумеется, не знал — но однажды виденная вязь мне запомнилась. Простой охранник сельского кладбища на досуге листал Некрономикон в оригинале. Абдул аль-Хазред, его автор, более известный как Безумный араб, точно был бы в восторге.

За следующую ниточку я тянул уже в одиночку — в конце концов, мне и самому всегда было интересно, как живет в наших краях малая авиация.

Дорога до аэродрома оказалась недолгой — пробок по случаю рабочего дня не было, а ремонтники, мучавшие трассу с тех пор, как сошел снег, благополучно куда-то подевались.

Само летное поле было вполне обычным — здоровенная поляна, огороженная символическим забором, и несколько административных зданий. Типовой аэродром ДОСААФ, еще из прежних времен, для любителей авиационного и парашютного спорта. Разве что парашютистов было не видать, а на взлетной полосе, собранной из поросших травой бетонных плит, помимо нескольких привычных Як-52 стояло несколько более современных легких самолетов. Приглядевшись, я увидел на их килях эмблему фонда "Наследие". Князь с непонятными, да и не слишком интересными мне целями подкармливал самые разные организации по всей области. Любопытно было только, не связано ли участие нашего фонда с деятельностью Светланы.

Пометив себе, что этот вопрос надо будет аккуратно уточнить, я проехал мимо поднятого шлагбаума и, оставив машину на стоянке, прошел в приоткрытую дверь главного здания.

На пути к кабинету начальника мое внимание привлекла небольшая ссора. Высокая темноволосая девушка в летном комбинезоне неожиданно низким хрипловатым голосом что-то выговаривала троице пилотов. Двое из них молчали, опустив глаза, а третий пытался возмущаться в ответ. Но все его аргументы безжалостно отметались, причем на редкость живым и образным языком.

Я успел понять, что некоторым, кого в самолет пускать надо только в виде груза, и чьи способности к полетам уступают даже ежиным, выполнение сложных фигур абсолютно противопоказано. Улыбнувшись качественно и со вкусом устроенному разносу, я, наконец, добрался до местного директора.

Крепкий усатый дядька средних лет, представившийся Антоном Павловичем, задумчиво стоял у окна и смотрел на куда-то бредущих механиков. Обернувшись, он поздоровался, с силой потряс протянутую ему руку и приглашающее показал мне на кресло.

— Рад видеть вас, — сказал он, плюхнувшись напротив. — Думал, о нашей Свете никто уже и не напишет.

— Так я же на газету Мещерского работаю, — я вспомнил эмблемы на килях самолетов.

— Мы с фондом уже после ее гибели сотрудничать стали, — Антон Павлович, сам того не ведая, уточнил очень важный для меня момент. — До того нам гораздо труднее было.

— Начну с простого, — я потеребил полу пиджака, — как вы познакомились?

— Почти случайно. — мой собеседник скосил глаза влево, явно что-то вспоминая. — Она пришла покататься на самолете. Выглядела как на картинке из тридцатых годов — кожаная куртка, очки авиатора, шарф — меня аж злость разобрала. Что-то она с нашим пилотом не поделила, я и подошел, пока она не вспылила. Так и выяснилось, что она сама бывший летчик-спортсмен, и костюм этот ей друзья подарили. А не понравился ей звук двигателя. Слово за слово — и я предложил ей у нас работать. Не на полную ставку — какая-то у нее еще работа была, я не вникал особо. И очень быстро она стала главой нашего летного отряда — с ее-то заслугами все было несложно.

— Вот так вот, просто вспоминая, что можете о ней рассказать?

— Упрямая. Пилот отличный. И техник прекрасный — обычно наши-то летуны недолюбливают в своих машинах возиться, а ей все в радость было. Общий язык с людьми отлично находила — благодаря ей мы и начали расширяться.

— А вам общаться с ней нравилось?

— Мне нравилось, что она профессионал и помогает нам зарабатывать, — ответ оказался неожиданным. — Если же интересно, каким Света была человеком — то это вы зайдите в соседний кабинет. Анечка как раз уже успокоиться должна — ее и расспросите. Света ее летать учила, и наш маленький отряд она с ее гибели возглавляет. Хотя сперва уйти хотела, бросить небо, и вообще чуть ли не на холодильный завод устроиться.

Мы еще недолго побеседовали — Антон Павлович немного рассказал о повседневной жизни аэроклуба, проблемах и перспективах, и поделился планами на будущее. На первое время не слишком амбициозных, но заслуживающих внимания — выкупить полузаброшенный аэродром поближе к Москве и открыть там филиал. По его словам, фонд "Наследие" последнее время перестал ограничиваться только нашей областью и ближайшими окрестностями, и охотно помогал подопечным организациям, желавшим расширить свою деятельность по всей стране, и особенно — в столичном регионе.

Обменявшись понимающими улыбками, мы разошлись, довольные друг другом — и я пошел беседовать с ученицей Светланы. К моему появлению она уже успокоилась, но не по-женски грубоватые сильные пальцы теребили выцветшую от времени плюшевую игрушку, лежавшую перед ней на столе.

— Да, Палыч предупредил, что вы можете зайти, — глядя куда-то в сторону, неловко начала Анна вместо приветствия. — Наверно, и мне полезно будет вспомнить.

— Для начала позвольте восхититься тем, как вы лихо вгоняли в ум своих пилотов, — улыбнулся я. — Поверьте журналистскому опыту, вы отличный руководитель!

— Света была лучше, — упрямо ответила Анна, но я отметил, как улыбка тронула краешки ее губ. — Всему, что я умею, я училась у нее.

— Я так понял, что лучше вас ее разве что семья знала, — продолжил я наводить мосты. — Потому мне и важно поговорить с вами. Достойный человек заслуживает, чтобы ее помнили. И заслуживает, чтобы ее дело продолжали.

На миг замявшись, Анна вдруг резко дернула плюшевого тигра за хвост.

— Семья, — вздохнула она. — Вы ведь знаете ее историю?

— Читал, — осторожно ответил я.

— Она вышла замуж за человека, полюбившего ее за умение летать. Единомышленника, союзника, а оказалось, что он ревновал ее к небу. Человек, любивший летающую технику стал, наверно, неплохим коммерсантом — но понимать свою жену он перестал. И ведь он ей много дал — до знакомства с ним она в железе не разбиралась. Но время, наверно, все расставляет на места.

— Я так понял, что именно вы стали ее настоящим единомышленником в последние годы, — комплимент был грубоватым, но в цель попал успешно. — Помогите понять, какой же она была.

Из путаной и наполненной техническими деталями речи, не слишком-то понятными далекому от авиации человеку, я вынес очень важный момент: Светлана равно была специалистом и в небе, и в мастерской. И едва ли она могла погибнуть просто по небрежности. А еще в словах Анны сквозило восхищение. Какая-то детская любовь к наставнику, человеку, подарившему нескладному угрюмому подростку небо. Было, конечно, и неодобрение, местами напоминавшее ревность. Увлечение своего учителя политикой пилотесса не понимала. Критиковать при этом не спешила, поддерживала во всем — но сама старалась держаться подальше от монархической партии и ее дел. Благо, Светлана сама не смешивала одно с другим, по крайней мере, в общении со своим маленьким летным отрядом.

Я не смог сразу понять, были ли это только дружба, или было там что-то большее. Ясно было одно — для Анны Светлана значила очень много. И только необходимость продолжить дело в память о наставнике удержала ее от каких-то опрометчивых шагов. И, конечно, моя собеседница совершенно не верила в возможную ошибку Светланы.

В тот день Анна ночевала на аэродроме, закопавшись до ночи в бумагах. А ранним утром, еще в сумерках, ей как раз не спалось — и она видела в окно, как Светлана идет по освещенной огнями дорожке в ангар, а потом выводит самолет в небо.

— Может, ей и было суждено умереть в тот день, — почти шепотом закончила Анна. — И если это так, то не пожелала бы Свете другой смерти — только уйти в небо навсегда. Жалею только, что не проводила ее в последний полет. Не обняла, не помахала рукой напоследок.

Ее тонкие губы дрожали, но глаза оставались сухими. Шеф-пилот нижегородского областного авиаклуба была достойной ученицей своей наставницы. Сделав несколько вдохов, она окончательно взяла себя в руки и протянула мне свою визитку.

— Будут еще вопросы — звоните. Или если вдруг захотите, чтобы я показала вам, как мы летаем, — она едва заметно улыбнулась. — Надеюсь, у вас получится хорошая статья.

— Вышлю вам предварительную версию, — неожиданно для себя ответил я, хотя до того момента вообще о таком не думал.

И протянул ей свою журналистскую визитку — тоже на всякий случай.

А на душе у меня, несмотря ни на что, было светло. И хотелось, чтобы мои собственные ученики, к которым я относил большую часть своей команды, так же росли, а потом и обогнали своего непутевого наставника. К Светлане же я проникся еще большим уважением — пожалуй, не зря я почувствовал в ней родственную душу и соратника, не уступавшего по внутренней силе даже многоопытному Ярославу.

Проблема была в другом — никаких следов, ведущих к убившему Светлану неизвестному магу найти не удалось. Только констатировать, что тот действительно умел отводить глаза и примерять на себя чужой образ. Что несколько сужало круг поисков, но к разгадке никак не приближало. Впрочем, пока что оставалось немало других ниточек.

Сама наше привидение, выслушав мой рассказ, взялась за голову и стала расплываться туманным облачком.

— Что с тобой? — всполошился я. — Чем-то могу помочь?

— Не переживай, — она быстро вернула контроль над собой. — Воспоминания приходят. Сначала, как ты имя мне сказал, почему-то легко было. На кладбище — и вовсе никак, разве что сторож был ну очень непонятный, но едва ли это ко мне относится. Хотя вот уже после кладбища что-то такое тоже было трудное. Сейчас же почему-то совсем тяжело далось.

— Образы или что-то конкретное? — уточнил я.

— Да все вместе. Аня еще вот эта. Помню ее запах — вечно она в каком-то масле перемазывалась. И духи у нее были с шафраном — смешное такое сочетание выходило. Руки ее помню — крепкие и сильные. И глаза со смешинкой. Команду свою помню — балбесы, но толк из них был. А вот каково это — летать — почему-то не помнится.

Мы немного помолчали, а потом Светлана помотала головой и протянула мне распечатку сводной аналитической записки по работе Нижегородского областного отделения партии монархистов. Полистав, я поднял голову. Привидение не мигая смотрела на меня, перебирая кончиками пальцев столь же призрачную манжету на рукаве.

— Готова? — уточнил я.

— Здесь — точно, — она лихо мотнула головой. — Завтра они нас ждут. Устроим им запоминающееся интервью.

— Вот такой настрой мне нравится, — улыбнулся я. — Договорились!

Отделение "официальных" монархистов в нашем городе выглядело довольно плачевно. Сложно себе представить, что еще несколько лет назад эти люди были одной из ведущих политических сил области. Конечно, и тогда их считали выскочками, но с ними приходилось считаться. Сейчас же пара унылых клерков сонно листала прошлогодние журналы в пустой приемной. Неудивительно было, что они так радостно схватились хоть за какую-то возможность напомнить о себе.

— Вы из газеты, да? — оживился один из клерков, оторвав наконец взгляд от замусоленного журнала. — Пойдемте, Иван Ильич ждет вас.

Невысокий толстячок, неуловимо напоминавший мне унылый вариант Василенко из Мурома, встретил нас у порога и предложил устроиться за кофейным столиком. При этом о самом кофе не было сказано ни слова, а сальный взгляд, которым он мазнул Светлану, не оставлял двойного толкования.

"Еще бы виски предложил", — подумал я. — "С утра для такого кадра — самое то".

Но, видимо, настолько далеко гостеприимство Ивана Ильича не распространялось. И отвратный чай в пакетиках, принесенный все тем же клерком, говорил то ли о тотальной нищете партии, то ли о жадности ее руководителей.

Сам же кабинет при этом производил хорошее впечатление. Небольшой, уютный, с парадным портретом Наследника над рабочим столом, и целой серией изображений царской семьи вдоль одной из стен. Неброская роскошь, вкус и стиль — все это никак не гармонировало с образом здешнего хозяина.

— Кое-что я все-таки вспомнила, — шепнула мне на ухо Светлана, оставаясь внешне бесстрастной. — Я поведу беседу?

— Конечно, — не стал спорить я. — Наши наработки в силе?

— Да, здесь всерьез нового и не придумаешь.

План разговора и распределение ролей мы на этот раз проработали заранее. И возможность перехватить инициативу один из вариантов тоже предусматривал. В конце концов, кроме плохого и хорошего полицейских есть масса других, не менее эффективных схем для парной работы.

Иван Ильич же, отвечая на вопросы Светланы, разливался соловьем.

Возглавил он отделение партии несколько лет назад, после того, как предыдущего представителя перевели в Петроград. До того — был заместителем, и конечно, хорошо помнит прекрасную Светлану Федорицкую, ее яркие выступления и неутомимую работу на благо Родины и Партии. Именно так, с большой буквы, и никак иначе. Не раз, если верить горячей речи, они вместе засиживались до глубокой ночи, шлифуя план дальнейшей компании, и он был искренне счастлив работать со столь талантливым человеком. С ее гибелью партия понесла невосполнимую утрату, но он, Иван Ильич, все же рассчитывает, что сможет достойно продолжить начатое вместе дело.

Словом, дежурные ритуальные фразы, от которых кого-то клонит в сон, а кого-то так и вовсе тошнит. Но Светлана слушала этот поток мысли широко раскрыв глаза, кивая и в нужных местах поддакивая. Я уже не в первый раз восхитился ее умением общаться с разумными — не работай я с ней бок о бок последние месяцы, то мог бы и поверить, что ей действительно интересно и вообще она пребывает от собеседника в полном восторге.

И когда Светлана нанесла расчетливый удар, я в душе был готов зааплодировать ей.

— Знаете, я ведь тоже давно сочувствую монархическим идеям. Только помазанник Божий нужен нашей многострадальной стране в трудный час, — прощебетала она, раскрыв глаза еще шире, и, убедившись, что Иван Ильич поплыл, добавила. — Здесь, в нашем городе, ведь много достойных представителей старой аристократии, из семей, всегда бывших опорой трона. Сотрудничаете ли вы с ними? И работала ли с ними Федорицкая?

Наш собеседник закашлялся и потянулся к стоявшему на столе стакану с подозрительной мутной жидкостью. Взятая пауза позволила ему немного собраться с мыслями.

— Боюсь, именно ее смерть и помешала нам наладить контакт, — с деланной грустью признался он. — Вы, может быть, не знаете, насколько это непростые в общении люди. К ней же они прислушивались — все-таки происхождение для них важно.

— Почему же они не пришли к вам в трудный для всех час? — продолжила давить Светлана. — Мне всегда казалось, что уж они-то должны поддерживать Наследника.

— Не все так просто, — Иван Ильич скривился, будто от зубной боли. — Слишком многие здесь попали под влияние этого проходимца, князя Мещерского. Он там в своем Харбине вконец одичал, и не считает нужным возобновить клятву верности дому Романовых. Но он богат, знатен, влиятелен — вот многие и предпочитают прислушиваться к нему, когда мы ослабели.

Мы со Светланой переглянулись. Судя по искоркам в ее глазах — она едва сдерживалась, чтобы не захихикать. Мне же держать лицо помогал богатый опыт. Эти прекрасные люди даже не озаботились узнать, кому на самом деле принадлежит газета, от имени которой мы пришли. Был, конечно, риск, что нас по этому поводу вообще и на порог не пустят — но его я считал незначительным. Однако полученная информация была весьма ценной, и стоило продолжить раскручивать клубок.

— Значит, аристократия не поддерживает монархическую партию России, — я сделал вид, что делаю пометки в блокноте. — Скажите, а с самим князем Мещерским Федорицкая не пыталась наладить отношения? Если не переубедить, то хотя бы понять, что им движет.

— Пыталась, незадолго до гибели. — сухо ответил Иван Ильич. — Но общий язык они не нашли.

— Печально все это, — Светлана аккуратно соскользнула с явно ставшей напрягать главного монархиста темы. — Может быть, вы поделитесь с нами какими-то архивными фотографиями времен вашей совместной с Федорицкой работы?

— С удовольствием, — Иван Ильич, подобрев, лично провел нас в дальнюю пыльную каморку.

В глаза бросилось несколько висевших на стене агитационных плакатов, где рядом с Наследником и незнакомым мне симпатичным парнем улыбалась та Светлана, которую мы видели в Википедии.

Еще нам показали кучу успевших немного потемнеть фотографий, сопроводив их бессмысленными формальными пояснениями.

— А это кто такой? — Светлана вроде бы наугад ткнула в одну из них, где в дальнем углу на стуле сидел явно случайно попавший в кадр мужчина с лицом, наполовину скрытым в тени.

— Да был у нас один такой, кхм, специалист, — поежился Иван Ильич. — Вроде бы неравнодушен он был к нашей красавице. Покинул нас вскоре после ее гибели. Хотя тогда многие разбежались кто куда, но он точно еще до выборов перестал на собрания ходить. Оно, может, и к лучшему.

— Интересно как, — задумчиво протянула Светлана. — А случайно контактов его у вас не осталось? Было бы интересно и с ним встретиться.

— Увы, — деланно всплеснул руками нас собеседник. — У нас большая часть архивов не сохранилась. Я и фамилию его плохо помню. То ли Райхерт, то ли еще как-то так.

— Маг? — шепнул я Светлане на ухо, убедившись, что Иван Ильич снова зарылся в мятую коробку, где вперемешку лежали бумаги, плакаты и еще какие-то непонятные листы.

Она молча кивнула и показала мне пальцем на еще одно фото. Где в обнимку с ней стояла совсем юная, но отлично узнаваемая Юлия Корос.

— Узнали, да? — опередил нас Иван Ильич. — Молоденькая такая была, но упорная и ответственная. Хоть и совладелец крупной компании, но в отличие от многих, членские взносы до сих пор платит. Пусть с тех пор партийными делами и не занималась.

— Как ее, Корос, верно? — Светлана сделала вид, что пытается припомнить подзабытую фамилию. — Она дружила с Федорицкой?

— Да вроде нет, — Иван Ильич замялся. — Буквально месяца три она у нас проработала. А потом и Федорицкая погибла, и выборы прошли. Но, кажется, немного общались, как, в общем и все мы.

Он выразительно посмотрел на часы и мы, отлично поняв намек, рассыпались в благодарностях и, захватив на память один из плакатов, покинули не слишком-то дружелюбный к нам офис партии монархистов.

Следующим шагом был визит в университет — и на этот раз я опять был один. Возможно, стоило бы взять кого-то из своих, но все были в разгоне, а терять время отчего-то совсем не хотелось. Нужное направление я знал, на входе меня пускали свободно, так что я, в очередной раз подивившись различию невзрачности здания снаружи и монументальной основательности внутри, поспешил в знакомый мне кабинет.

Застать Бабушку Наташу на месте не удалось. Мобильным она не пользовалась принципиально, а на кафедре только развели руками "бегает где-то". Зато когда в конце коридора мелькнула знакомая рыжая шевелюра — я решил, наступив на горло своей гордости, воспользоваться имеющимся шансом.

После нашего мартовского приключения Елизавета ко мне заметно охладела. То ли получила что хотела, то ли стыдно стало за свою слабость, то ли еще что случилось — разбираться я не стал. Я дважды звал ее выпить кофе, но, оба раза получив отказ с жалобой на катастрофическую нехватку времени, принял ситуацию к сведению. Несколько раз мы случайно пересекались по работе, но при встрече она только сухо кивала и дальше неслась по своим делам. Было немного обидно, и как-то раз я даже поймал себя на желании, чтобы при очередном отъезде князя именно она поставила мне новую серьезную задачу лично. Но мечтать о глупостях я давно уже отвык.

— Можно тебя на пару минут? — чуть придержал я разогнавшуюся ведьму.

— Я как всегда спешу и ничего не успеваю, — немного виновато, как мне показалось, улыбнулась она. — Давай как-нибудь потом, а?

— Вопрос, можно сказать, смерти и смерти, — я не стал убирать руку с ее плеча. — Просто скажешь, знаешь ли ты.

Договорить я не успел. Елизавета прищурилась, и посмотрела мне в глаза, оборвав на полуслове.

— А, к черту, — пробормотала она, явно что-то для себя решив.

После чего как-то хищно огляделась вокруг, схватила меня за руку и втащила в ближайшую пустую аудиторию. Дверь захлопнулась и она, не говоря ни слова, впилась в мои губы жадным поцелуем.

В некоторых случаях задавать вопросы не принято, а руки и прочие части тела живут своей жизнью. Захватившая нас обоих вспышка страсти не спешила затихать, и я отдался ей целиком.

Когда, маленькую вечность спустя, Елизавета, охнув, скатилась с парты и принялась оглядываться, мне оставалось только молча отдать ей закинутый в дальний угол кружевной элемент одежды.

— Ты понимаешь, он страшный человек, — вдруг забормотала она, прижавшись ко мне. — Настоящий вождь, я пошла бы за ним снова и снова, но он считает своим все, до чего может дотянуться. Даже то, что ему не так уж нужно. Я и хочу, и боюсь, и больше за тебя, чем за себя.

Казалось, она готова расплакаться, но до этого все же не дошло. Я сжимал прекрасную рыжую женщину в объятиях, плавился от ее тихого, но такого горячего шепота, и вяло размышлял, что на ровном месте вляпался в очередные приключения.

Наконец, она выговорилась и смогла оторваться от меня.

— Я бы хотела продолжить, и если мы будем осторожны, то, наверно, получится, — прошептала она. — Ты ведь поэтому меня здесь нашел, да?

— Ты будешь смеяться, но я тебя действительно по делу искал, — ответил я, уткнув глаза в пол.

Чувствовал себя при этом как школьник. И поделать с этим дурацким ощущением ничего не получалось. Но увидев, как в пронзительно зеленых глазах Елизаветы затихает обида, я все же сумел подобрать нужные слова. Врать ведьме — последнее дело, и уж такую глупость я точно совершать бы не стал.

— Этот вопрос, если что, меня мучал последние месяцы, но задать его я тебе не решался. Думал, что не нужен, что незачем усложнять, что у тебя своя жизнь и свои дела.

— Скоро совсем седой станешь, а все еще мальчик, — Елизавета вздохнула, но заметно успокоилась. — Тут я наверно сама виновата. Хотела тебя поберечь, а вышло как обычно. Но хоть поняли оба, что творим, и то хорошо. Чего хотел-то?

Я вкратце описал ей историю нашего привидения и показал фотографию рунного скрипта на кинжале.

— Никаких следов ритуала, остаточной магии и всякого такого? — на всякий случай уточнила посерьезневшая Елизавета. И тут же продолжила. — Да, твои ребята правильно решили. Это именно что убийство, а не ритуал. Причем конкретным орудием под конкретного человека.

— Ты о чем?

— Ты что-нибудь знаешь о романовском посмертии? — рыжая ведьма, чуть увлекшись, встала за кафедру, и я буквально увидел, как она читает лекции замершим в восхищенной тишине студентам. — Когда-то об этом знал едва ли не каждый маг в империи.

— Откуда уж мне, — развел я руками.

Елизавета приосанилась и знакомым жестом поправила прическу.

— Светлана твоя ведь получается княжна имперской крови, праправнучка императора, степень родства все еще достаточная, чтобы эта кровная способность у нее проявилась. Или, как говорят наши восточные друзья, собравшие огромную теоретическую базу по подобным вещам, кеккей генкай. Романовы вообще необычны в этом плане — не слишком сильные маги, но зато их способности очень стабильны и слабо размываются со временем. В общем, один из их родовых даров — девять дней после смерти любой маг, знающий ритуал, может призвать еще не ушедший на перерождение дух на разговор. По слухам, иные семейные тайны только так и передавались.

— В общем, никаких апоплексических ударов табакеркой в висок, — констатировал я.

— Именно, — улыбнулась Елизавета. — Уж смерть правящего монарха точно должна быть результатом консенсуса в элитах. И надо обладать редким талантом, чтобы так достать всех в своем государстве. Светлана же состояла в монархической партии — а уж в окружении Наследника кто-нибудь просто обязан нужный ритуал знать. Хотя сам он, если верить слухам, в магии разбирается как свинья в апельсинах.

— Тогда, получается, этот кинжал должен был заставить ее молчать?

— Я не могу расшифровать весь скрипт, его какой-то редкий самородок делал, — Елизавета поморщилась, — но суть примерно такая. Он рассекает астральное тело. Видимо, последствия были просчитаны не до конца — и дух, вместо ухода на перерождение, остался по эту сторону смерти. Только позабыв все о себе.

— А она вспомнит?

— Полагаю, что знакомые действия, места и люди могут вернуть ей память, полностью или частично. Постарайся ей в этом помочь, это очень важно.

— Затем и занимаюсь, — кивнул я. — Или ты о чем-то еще?

— На лекцию о привидениях сейчас времени точно нет, — Елизавета смешно сощурилась, постучав ладонью по кафедре. — Потом расскажу, что же такое твоя секретарша, и как устроена ее не-жизнь. Давай пока другие вопросы, по глазам же вижу, что они есть.

На примерную схему защитного контура заклинательного покоя Елизавета только развела руками. В ее курс такое не входило, а как этим вещам учили другие — она пока не разбиралась.

— В Германии чуть не в каждом втором старом подвале что-нибудь обустроено, причем с каким-нибудь хитрым вывертом, — припомнила она. — Так что просто надобности не было.

А вот на вопросе о чарах неузнаваемости она ощутимо замялась.

— Вообще-то такое считается невозможным.

Развивать тему я не стал. Пожаловался только на необходимость уточнить, не работал ли в университете некий Райхерт, и заодно все-таки узнать насчет защитных контуров.

Елизавета ухмыльнулась и соорудила из забытого кем-то карандаша и нитки маятник, начавший под ее недобрый шепот указывать вполне конкретное направление.

— Ага, — прокомментировала она. — Бабушка Наташа в лаборатории отсиживается, травки свои ненаглядные выращивает. А ведь обещала мне учебные планы обновить и кандидатов на продвинутый курс представить. Ну что, пойдем ловить!

Рада нам бабушка Наташа совершенно точно не была, но довольно убедительно это скрывала. Правда, и толку от ее помощи было немного. Никакой Райхерт никогда в университете не объявлялся, а вот схема защитного контура была довольно стандартной, как раз в рамках обычного учебного курса для магов. И никакой особой специфики в том не было — схема с незначительными изменениями применялась в наших краях последние лет триста. А в Европе — и того дольше, Яков Брюс, считающийся автором, ее просто адаптировал под местные условия.

Напоследок, привстав на цыпочки и почти коснувшись губами моей щеки, рыжая ведьма шепнула:

— Приходи на Бельтайн. Будет весело, обещаю.

— Куда идти-то? — не понял я.

— А, точно, — рассмеялась она. — Студенты-то все знают. Мне и самой не так давно рассказали, но я прониклась. Зови свою банду — они тебя в нужно место проведут. Тащи их всех, и, кстати, Светлану тоже не забудь. Думаю, она тоже оценит.

— Много народу-то будет?

— Изрядно. Да и с дочкой там наверняка пересечешься. Начал это университет, а потом и просто многие местные маги, Дети и, кхм, прочие подтянулись. Ну, кроме тех, кто считает себя слишком серьезными для такого, — она смерила бабушку Наташу хитрым взглядом и снова рассмеялась. — В общем, жду!

Я согласно покивал головой, мягко коснулся ее руки кончиками пальцев и блаженно улыбнулся. В кои-то веки идея оторваться на празднике в компании с безбашенной молодежью не казалась мне неудачной.

Собрать информацию и, по возможности, познакомиться с детьми Светланы еще в самом начале нашего расследования вызвался Василий. Я предлагал составить ему компанию, но стажер только махнул рукой.

— Не беспокойтесь, шеф. Все будет в лучшем виде, — он поправил галстук, и, что-то насвистывая, отправился на задание.

Еще через пару дней меня ждал не только качественно оформленный отчет, которым мог бы гордиться даже Ярослав, но и устный доклад едва не подпрыгивавшего от нетерпения Василия.

Рассказ и впрямь оказался довольно интересным, особенно я подивился бурной фантазии и богатым связям своего подопечного. Возможности-то я давал всем, но вот пользовались ими мои ребята по-разному.

Василий дозвонился до школы, где учились дети Светланы и представился сотрудником Нижегородского института социальных технологий, занимающимся поиском одаренных детей. После чего отправился в сам институт, встретился там с бабушкой Наташей и предложил взаимовыгодное сотрудничество — она ему даст поносить артефакт для выявления потенциальных магов среди подростков, а он — список тех, кого сумеет найти.

Магическое ядро у подростков, вступившее в активную стадию формирования, обычно отличалось яркими всплесками, что и делало специализированные артефакты пусть и сложными, но в целом достаточно понятными устройствами. Потому бабушка Наташа без возражений согласилась не предложение Василия. С чем тот и отправился в школу.

В свою очередь, большинство директоров хотя бы подозревали, что сочетание "институт социальных технологий" и "одаренные дети" означает не совсем то же, что и обычно. Но возражений обычно не имели — небольшой, но элитный частный университет пользовался в нашем городе немалым уважением, да и размер благодарности тем, кто сумел вырастить хотя бы нескольких "одаренных" детей тоже имел значение. Так что Василия приняли с распростертыми объятиями и с готовностью позволили ему провести тестирование. Он молча поприсутствовал на нескольких уроках, благо классов в параллели было немного, изучил результаты короткого письменного теста, а потом сам пообщался с несколькими старшеклассниками. Среди которых, понятно, был и старший ребенок Светланы, Матвей. Дальше уговорить самого парнишку познакомить с сестрой, учившейся на пару классов младше, было уже делом техники. В способностях же Василия находить общий язык с кем угодно, я никогда и не сомневался.

О самой школе он отозвался вполне благосклонно. Здание ухоженное, мебель новая, учителя похожи на людей, а не на человекообразную функцию или туповатое приложение к учебникам. Что до учеников — подростки как подростки, на переменах бегают, самолетики пускают, озлобленных и забитых по крайней мере на первый взгляд не видно. О самих же детях Светланы Василий рассказал более подробно.

— Матвей на свою маму похож невероятно. Уже сейчас видно — далеко пойдет, если глупостей не наделает. Немногословный, уверенный, одноклассники к нему за советом обращаются, а две девочки так на него смотрели, что, казалось, дырки прожгут. Он их, правда, и вовсе не замечал — но это дело наживное. Разве что вот спортом бы ему заняться не помешало — но так очень славный парень. И абсолютно лишен способностей к магии. Кровный дар, возможно, унаследовал — но это надо отдельный анализ проводить.

— А младшая, Ирина, как тебе?

— Тут что-то совсем другое. На уроках самолетики рисует, но учится хорошо. Ни с кем особо не дружит — но и в обиду себя не дает. Тихая такая, милая вроде — а взгляд тяжелый и пронзительный. Вот она, кстати, может стать неплохим магом. Пока, конечно, рано судить — ей еще и четырнадцати нет — но прибор уже сейчас зафиксировал несколько всплесков.

— О Светлане расспрашивал?

— Да, смог задать несколько вопросов так, чтобы не напугать и не расстроить. Грустят, конечно — но лет все же уже немало прошло.

Толком ничего особенного он не рассказал. Что дети помнят и гордятся, что радовалась, когда ехала на аэродром, что последние два года очень много работала. Но подбодрить Василия и оценить его работу стоило.

— Смотрю, ты здорово с ними общий язык нашел. Хотя, конечно, хотелось бы побольше выяснить. Не думал еще побеседовать?

— Они меня даже в гости звали. Но, главное, я договорился о вашем визите, — победно улыбнулся Василий. — Можете готовиться

— О моем? — нахмурился я.

— Рассказал, что мой давний знакомый и вообще наставник, журналист, пишет об их маме статью. Но ему не хватает чего-то личного. Так ребята радостно согласились помочь. И договориться с папой.

— Думаешь, получится? — не то чтобы я сомневался, но было интересно, насколько Василий уверен в своих способностях.

— Должно, — кивнул он. — Так что вот вам номер. К вечеру клиента доработают.

Приятно, когда за меня делают мою работу. Но несколько настораживает, что мое мнение и не спрашивали. Хотя, кажется, умение правильно предугадать желания начальства всегда считалось достоинством хорошего подчиненного. А некоторую наглость пока что можно и спустить: когда-нибудь он ошибется всерьез, и тогда мой урок будет гораздо нагляднее.

Василий оказался прав — не то, чтобы Ефим Федорицкий был так уж рад меня слышать, но он подтвердил, что ждет журналиста из фонда "Наследие" у себя в гостях в субботу днем.

— Света, ты едешь со мной, — позвал я притихшую секретаршу. — Побываем у тебя дома.

— А может не надо? — привидение резко потеряла плотность, став почти прозрачной. — Вы же и без меня отлично справитесь. А уж в компании с Васей — так и вовсе все прекрасно выйдет. Prenez mon ours.

— Страшно? — посмотрел я ей в глаза, и дождавшись подтверждающего кивка, продолжил. — Но ты никогда не будешь по-настоящему готова к этой встрече. И кроме тебя никто лучше не справится.

— Все так, — снова кивнула она. — Хорошо, я буду.

И пропала, словно окончательно истаяв. Где-то спряталась, переживать свой страх. И я тихо надеялся, что все-таки не в подвале, погрузившись в собственное мертвое тело, а хотя бы на кухне. Запах кофе, как сама Светлана не раз говорила, почему-то ее успокаивает.

Уже под вечер, когда все остальные разбежались, а я подбивал очередной отчет, в кабинет просочился Костя. Я отставил кружку с кофе и выжидательно посмотрел на него.

— Шеф, хочу, чтобы вы со мной сходили, — замялся бесшеий. — Нам с Ярославом удалось найти специалиста, который может проконсультировать по ритуальным кинжалам.

— Прямо сейчас? — удивился я. — И в чем смысл моего присутствия?

— Черный рынок, — мягко намекнул Костя. — Вам же давно было интересно посмотреть на него изнутри.

— Но спешить-то зачем? И нельзя ли было предупредить заранее? — ворчливо уточнил я.

Не то чтобы я сомневался, что повод у Кости был. Но куда-то ехать на ночь глядя совершенно не хотелось — я уже здорово настроился на домашний ужин.

— Торговец только что позвонил — говорит, что ему в руки попал похожий кинжал. Но он только посредник, и заказчик может появиться в любой момент.

— Не буду уточнять, чем ты ему так понравился, что он вот так вот на связь выходит, — я вздохнул, и, допив кофе одним глотком, встал из-за стола. — Ладно, поехали.

На самом деле я был доволен. Чем больше неформальных полезных связей — тем в нашем деле лучше. И хорошо, что коллектив у нас собрался разношерстный — можно было рассчитывать на самые разные источники информации. А уж как именно эти источники добывались было личным делом каждого из моих подопечных, встревать в которые без нужды я не собирался. Мое влияние ограничилось несколькими лекциями по вербовке, подборкой материалов для служебного пользования и парой примеров из личной практики.

Уже в дороге мои мысли вернулись к черному рынку. Кое-что я, разумеется, знал — общение с Развеселовым даром не прошло, урок я усвоил. Но так и не нашел времени выбраться в грязноватый переулок неподалеку от метромоста, где и собирались торговцы не совсем одобряемыми вещами, непубличной информацией и сомнительными услугами.

Справедливости ради, ничего всерьез черного там не водилось. Это и было основным условием, которое князь выставил тамошним заправилам в обмен на невмешательство. Замысел моего патрона в этом плане я поддерживал — удобно, когда все собираются в одном углу и не надо их в случае чего разыскивать по всему городу. Пытаться же заставить всех жить по правилам не под силу никому.

А любителей человеческих жертв, родовых проклятий и нестандартной кулинарии по обоюдной договоренности сдавали Катерине и ее отряду. И насколько я понимал, экзорцисты из спецслужб, в свою очередь приглядывавшие за самим князем, такой порядок полностью одобряли.

— Здесь, у поворота, удобно припарковаться, — отвлек меня Костя от размышлений. — Пойдемте.

Никаких проходов через стены и тому подобного, здесь, разумеется не водилось. Просто не слишком-то приятный район, в котором чужие без надобности все равно не появлялись.

— Противно тут, — я поморщился, проходя мимо давным-давно переполненных мусорных баков, из которых несло тухлятиной.

— Антураж, — пожал плечами Костя. — И наденьте, пожалуйста, капюшон.

Перед выходом он выдал мне бесформенный серый балахон и сам облачился во что-то подобное. И оказавшись на месте я оценил подготовку — у местных жителей это была наиболее популярная одежда. Явно кто-то скрывал лицо, кто-то — не совсем человеческий внешний вид, а кому-то просто нравилась практичная немаркость.

Костю отвлек телефонный звонок, и я остановился поглядеть на безделушки уличного торговца артефактами. Но не успел я даже подойти к немолодому усатому дядьке, как из подвальной двери на меня вылетели четверо молодых парней, один из которых с силой толкнул меня плечом.

Наработанные на службе рефлексы сработали как надо — я провернулся вокруг своей оси, пропуская движение мимо себя, и воспользовавшись тем же импульсом, сшиб недоумка не землю подсечкой.

Встретившись с мрачными взглядами остальной троицы, я почувствовал себя неуютно. Обычно мелкоуголовная шпана определяла таких как я каким-то своим шестым чувством и предпочитала держаться подальше. Здесь же правила могли быть другими. Хотя проявлять грубость по отношению к незнакомцу, теоретически способному тебя сжечь, проклясть или просто проглотить вместе с ботинками могли себе позволить только очень уверенные в себе или не слишком умные создания.

— Как-то неудачно ваш друг споткнулся, — на всякий случай я решил не нагнетать обстановку. — Прошу прощения, не помог ему удержаться на ногах.

Конечно, они все видели — но если в их головах есть зачатки разума, то и они на конфликт не пойдут.

— Зефир, ты идиот, — бросил в сторону пытавшегося подняться парня его приятель. — Мы не дома.

— Да что ты за трус, — не поддержали говорившего остальные двое, — Амулет ничего не показывает.

Самый длинный из них оскалился, обратившись ко мне:

— Эй, дед, иди-ка сюда. Извиниться надо как следует.

В таких случай нужно или бежать, или бить первым. Увидев во взгляде стоявшего в стороне Кости готовность, медлить я не стал. Ударить по зубам, пнуть в колено, добавить по ребрам так и не успевшему подняться первому из придурков, увернуться от кулака с кастетом — оказывается, для поднятия настроения мне уже давно не хватало простой человеческой драки.

Не оплошал и Костя. Драться он умел не слишком хорошо, но даже в полностью человеческом облике обладал гибкостью и отличной координацией движений. Когда же ему надоело, то, щелкнув пальцами, он отправил голову в полет и вцепился зубами в ухо поверженного противника.

— Пошли вон отсюда! — рявкнул я.

— Гуссейн Саид-оглы будет недоволен, — неожиданно поддержал меня не вмешивавшийся до того торговец артефактами. — За вас попросили, а вы тут что устраиваете?

— Так, уходим, быстро, — прикрикнул на своих приятелей самый щуплый из четверки, оказавшийся лохматой черноволосой девчонкой.

Именно в ее руке был кастет, и именно ее ухо прокусил разозлившийся Костя.

— А как же наше дело? — переспросил ее получивший от меня по зубам длинный.

— Да не стоит оно того, мне и так перед Немцем теперь всю ночь извиняться, — поморщилась она. — Идиоты.

Судя по скорости, с которой все четверо скрылись за углом, вечер у них ожидался не слишком приятный.

— Ходят тут всякие, — сплюнул торговец, а потом снова замер с бесстрастным выражением на лице. Желания общаться с нами он явно не проявлял.

— Кольцо-определитель у них, что ли было, — почесал в затылке вернувший голову на законное место Костя. — Даже странно, штука-то редкая, кроме тамплиеров их никто делать не умел.

— А на меня детекторы не реагируют, — кивнул я. — Стоило отобрать, нам бы пригодилось. Хотя и так славно размялись!

Весело хмыкнул, Костя открыл передо мной обшарпанную дверь.

— Добро пожаловать в обитель странного, — прокомментировал он.

Внутри неказистый домик оказался заметно больше, чем снаружи. Вместо ожидаемой тесной прихожей мы попали в гигантский холл, больше подходящий торговому центру. Посередине помещения бил небольшой фонтан, а в разные стороны расходились аж четыре широких коридора.

— И часто тут умельцы искажать пространство встречаются? — огляделся я. — А то с удовольствием бы себе жилплощадь расширил.

— Увы, единственный экземпляр, — развел руками Костя. — Кто создал — непонятно. Здесь сам Гуссейн, здешний вроде как староста, офис устроил. И еще с десяток местных специалистов посолиднее. С одним из них мы и идем пообщаться.

Бесшеий приветственно кивнул паре старичков, игравших в кости на лавочке у фонтана, и повел меня в самый дальний от входа коридор. За поворотом оказалась лесенка, по которой мы спустились в подвал, оказавшийся, впрочем, довольно уютным.

— Значит, вы и есть Михаил, — из полумрака бесшумно соткалась тучная фигура здешнего хозяина. — Рад познакомиться. Меня Рустем зовут.

— И я рад, — кивнул я. — Костя, я так понимаю, здесь частый гость?

— Не то чтобы очень, — усмехнулся Рустем, понявший мой намек. — Вот когда он еще в институте учился — то частенько на чай захаживал. Да и раньше общаться доводилось — он же сын моих старых друзей, я его в шахматы когда-то играть учил.

— Вот дядя Рустем мне и помогает иногда, — виновато улыбнулся Костя.

— Вы говорили — дело срочное, — я недоуменно поглядел на столь же бесшумно возникшую девушку, поставившую на стол поднос с дымящимся чайником, тремя пиалами и блюдцем с печеньем.

— Не бывает настолько срочных дел, чтобы проявлять неуважение к гостям, — нахмурился Рустем, и, полюбовавшись на мое недоумение, продолжил, — Да некуда спешить, там у заказчика стряслось чего-то.

Следующие полчаса мы просто пили чай и аккуратно пытались друг друга прощупать, задавая наводящие вопросы и переходя с одной темы на другую. Согласились, что князь Мещерский правильные вещи затеял. Что политика — вообще дрянь, трогать которую простому человеку не стоит. И что чай, привезенный откуда-то из северного Фуцзяня — стоящая вещь на все времена.

— Теперь можно и к делу, — Рустем вытащил из кармана своей необъятной хламиды небольшую шкатулку. — Костя, что скажешь?

В шкатулке оказался украшенный рунами узкий стилет, чем-то напоминающий тот, что мы оставили в груди тела Светланы.

— Мастерская работа, — чуть помедлив, отозвался Костя. — И знакомый стиль. Хорошо пойдет для ритуалов на кладбище. В основе — берцовая кость мертвеца?

— В этом я не разбираюсь, — замахал руками Рустем. — Это ты мальчик умный, тебе и виднее.

— Дядя, откуда у вас эта штука?

— Ты же понимаешь, что я не скажу? — Рустем грустно улыбнулся. — Не потому, что я злой, или что не хочу помочь. Клятва не позволяет.

Насчет клятвы он, сдается мне, лукавил. С другой стороны — он ведь мог вообще про кинжал не говорить. И было у меня серьезное подозрение, что один из заправил теневой части магического Нижнего просто решил лично познакомиться с одной из новых пешек в непонятной комбинации князя Мещерского.

— С другой стороны, — выдержав паузу, продолжил торговец, — вам эта информация и не помогла бы. Раньше был один специалист, который такие штуки делал на заказ. Недобрые — но сами по себе остающиеся в пределах допустимого. Но уже лет пять, как пропал. Видимо, осталось что-то из старых запасов.

— Что-то это мне напоминает, — нахмурился Костя. — Вернее, кого-то. И рунные комбинации, для моего наставника характерные, и пропал он в те же сроки.

— Пропал? — поднял брови Рустем, хитро взглянув на меня.

— Просто однажды не пришел на работу в университет. Насколько я знаю, искали — но не нашли. Мы всей группой тогда помогали, но следов не было. То ли погиб, то ли как-то по-хитрому скрылся. Для такого мастера — дело несложное.

— В полицию, понятно, не обращались? — на всякий случай уточнил я.

— Не тот случай, — помотал головой Костя. — Эрик Карлович был специалистом по границе между живым и неживым, этим миром и Другой стороной. Не то, с чем князь и его люди пошли бы к вашим бывшим коллегам.

— Жалко, что не смог быть вам полезным, — торговец поднялся со стула. — Но если что-то нужно — вы обращайтесь, может быть на следущий раз повезет.

— Спасибо, Рустем, учту обязательно, — я пожал ему руку и мы с Костей пошли к ведшей из подвала лесенке.

Прямо в коридоре к нам подбежали два странноватых типа, ведших за руку невысокую фигуру в плаще.

— Вы куда пропали? Опаздываете! — скороговоркой бросил один из них. — Время-не-ждет!

Ответить я не успел.

— Принимайте заказ, — все так же быстро протрещал он. — Как договаривались — девственница, для участия в ритуале.

— Девственница? — спросил я первое, что пришло на ум.

— Покажи им, — бросил быстрый.

Их спутница распахнула плащ, под которым оказалась едва сформировавшаяся фигурка без каких-либо элементов одежды. Сама же девушка была более всего похожа на несимпатичную школьницу-заучку, любительницу булочек и книжек про вампиров.

— Оплату ваш хозяин нам перевел, — продолжил наш внезапный собеседник. — Мы побежали.

И, не иначе, задействовав что-то из сверхъестественных способностей, парочка моментально скрылась из вида.

Оправившись от неожиданности, я бегом бросился к выходу, но застать никого не успел. Любители домино, у которых я попытался спросить совета, ничего путного не сказали — мол, народу сейчас много вышло, рабочий день заканчивается, но вроде никаких шустриков мимо не пробегало, уж они бы знали.

Давить на местную охрану я не стал, быстрым шагом вернувшись к Косте и девушке.

— Так. Едешь с нами, — распорядился я.

— Конечно-конечно! — покивала девушка, улыбнувшись мне. — С нетерпением жду!

В ее поведении не было никаких признаков одурманенности. И стойкое впечатление, что передо мной просто юная искательница приключений. Слишком юная, на мой консервативный взгляд.

— Шеф, зачем нам это чучело? — прошептал мне на ухо Костя, пока мы шли к машине. — Нас как бы ни с теми сатанистами перепутали, с которыми мы подрались у входа. Оставить ее охранникам, да и дело с концом.

— Работорговля, девственницы, ритуалы, — злобно прошипел я в ответ. — Явно не те вещи, которые князь одобряет в своем городе. И не те, которые могу одобрить я.

— Да ну она же добровольно, сразу видно, — внезапно не понял меня подчиненный. — Классический ритуал по ЛаВею, ничего в нем страшного нет.

— Разберемся, — добавил я металла в голос.

Свои комментарии я решил подержать при себе. Даже если кинжал, показанный нам Рустемом, предназначался не тем же заказчикам, то все равно ситуация мне совершенно не нравилась. А для начала девушку стоило бы отвести к нам в контору и там уже разобраться более предметно.

— А вас только двое будет? — внезапно спросила сама неожиданная добыча, устроившаяся на заднем сиденье моей машины. — Мне говорили, тринадцать должно быть.

— Остальные на месте ждут, — я постарался ответить ей помягче. — Вылезай, приехали.

— Я думала, прямо сейчас на кладбище поедем, — переспросила она, когда я пригласил ее в наш особняк.

— Чуть позже, — я захлопнул за нами дверь. — Света, у нас неожиданная гостья.

— Ух ты, — подняла голову засидевшаяся за компьютером привидение. — Где вы с Костей нашли такого милого суккуба?

— Суккуба? — переглянулись мы с Костей.

— Ой, кажется я не по адресу, — по телу девушки прошла рябь, и перед нами предстала высоченная фигуристая женщина, затянутая в латекс, открывавший мужскому взгляду много чего интересного. Кнут, висевший у нее на поясе, отлично дополнял образ.

— Ого, — я оглядел ее доходившие до бедра ботфорты. — Бедных сатанистов ждал хороший такой сюрприз.

— Всем в радость, — чарующим низким голосом ответила суккуб. — Меня, кстати, Мария зовут, если интересно. Угостите чем-нибудь, раз уж мой сегодняшний контракт не задался?

Я пожал протянутую мне руку, мы в ответ представились, а Светлана поставила греться удачно оставшуюся с полдника пиццу. Мария же, удобно устроившись в кресле для посетителей, начала свой рассказ.

История оказалась довольно простой. Кому-то нужны девы для ритуалов. А кому-то нужен секс как источник сил. И нашлись хитрые посредники, организовывавшие такие встречи. Понятно, ритуалы в таких случаях бы не получились — но уж суккубу-то не впервой организовывать оргии так, чтоб участники позабыли о том, зачем вообще собрались.

Под конец мы искренне ржали, настолько, что даже отвлеклись от выдающейся фигуры. К моему удивлению, Светлана тоже поглядывала на нашу случайную гостью с благожелательным интересом. Судя по прочитанным мной статьям — воздействие было непроизвольным, просто так уж это племя устроено. Впрочем, как утверждали те же статьи, кто не хочет потерять контроль — тот его и не теряет. Вспомнился мне и еще один момент.

— Вроде бы вы по-другому немного должны выглядеть? — спросил я у прервавшейся на миг Марии.

— Как обнаженная козлоногая девушка? — улыбнулась та. — Сколько лет назад, интересно, была написана та книга, что вы читали? Вслед за людьми меняемся и мы, Дети.

— Давненько, — фыркнул я. — То есть вы эволюционируете, и истинный облик теперь примерно такой у каждой из вас?

— Давно не встречала товарок, — отмахнулась Мария. — Мне это не очень интересно.

— Кстати, интересно, — подала голос примолкшая было Светлана. — А девушки вас могут призвать? И что в этом случае будет?

— Весело будет, — Мария плотоядно ухмыльнулась и смерила наше привидение томным взглядом. — Но бестолково. Силу мы получаем только с мужчинами. Хотя для развлечения — почему бы и нет? Вот инкубам — тем посложнее будет.

Она хихикнула и подняла глаза в потолок, что-то вспоминая.

— Жаловался мне один. Они-то по большей части ребята простые, иной раз даже слишком. А им такое предлагают, что просто диву даешься.

— Хотелось бы без неаппетитных тем, — поморщился Костя. — И раз уж зашел разговор, то как вы размножаетесь? Я слышал, что вы с инкубами друг друга на дух не переносите.

— Ну уж так и на дух, — хохотнула Мария. — Это тебя, красавчик, кто-то запутал. Но мы с ними и впрямь разные виды. Так что увы, только с людьми. Отчего иногда бывают немалые сложности.

Спустя еще пару историй от нашей неунывающей гостьи я вспомнил один требующий прояснения момент.

— Вас никогда не пытались принести в жертву? В конце концов, ваши заказчики — тот еще контингент.

Мария искренне расхохоталась и похлопала рукой по висящему на поясе кнуту.

— Поверьте, я могу постоять за себя. Даже с теми, кто настолько упорот, что на них моя сила не действует. Бывало, конечно, всякое — но заканчивалось ко всеобщему удовлетворению, — в ее рту сверкнули длинные и довольно острые клыки.

— Нам тут в руки попался ритуальный кинжал из берцовой кости мертвеца, — продолжил я. — Весьма вероятно, что он предназначался для вашей сегодняшней встречи.

Мария снова покосилась на свой кнут, но нервная дрожь в пальцах выдала ее беспокойство.

— А вот это уже могло быть нехорошо, — она аккуратно поставила на стол недопитую чашку с кофе, половина содержимого которой вылилась на пол. — Спасибо за предупреждение, буду поосторожнее. Было бы забавно, конечно, если знать, к кому они скорей всего хотели обратиться.

Договорить она не успела. За дверью послышались знакомые голоса, но слов было не разобрать. После обмена фразами с резкими интонациями, дверь распахнулась, через порог кувырком влетела Иванна, а оставшаяся за ее спиной Елизавета метнула в нашу гостью что-то темное.

Я, не дожидаясь молний от Иванны, сшиб суккубу на пол и закрыл собой, а правильно понявшая меня Светлана организовала порыв ветра, сдувший пущенную Елизаветой черную кляксу в приоткрытое окно.

— Миша, отойди от нее, — Иванна не стала запускать свою фирменную шаровую молнию, но любовно перебрасывала ее из одной руки в другую.

— Ты хоть понимаешь, кто это? — Елизавета переступила через порог и размяла свои тонкие изящные пальцы, явно готовясь к продолжению схватки.

— Наша гостья, — отчеканил я. — И нападать без моего разрешения я не позволю. Объяснитесь.

Ведьма и волшебница переглянулись, и когда их взгляды столкнулись, мне почудился раскат грома.

— Чем вам суккуба-то не понравилась? — уточнила Светлана. — Мы с Детьми не воюем вроде?

— Тем, что это лилим, — Иванна все-таки развеяла свою шаровую молнию. — Они не Дети, они демоны.

— Суккубы и так ходят по краю, — пояснила Елизавета. — И некоторые из них за него заходят. Силы лилим дает Другая сторона. Ходить по снам, заключать контракты — все на благо своих хозяев!

— Да не служим мы им! — почти взвыла Мария, с надеждой глядя на меня. — Касаемся — но не более того!

— Полагаю, стоит дать нашей гостье обосновать свою позицию и рассказать поподробнее, — решил я. — В конце концов, из здесь присутствующих большинство устойчиво к ментальным атакам.

— Но ты все же отойди, — настояла Иванна. — Твоя-то голова сильнее всего под угрозой.

— Светлана, принеси всем кофе, — вздохнул я. — А ты, Мария, рассказывай. Так, чтобы мы тебе поверили.

По крайней мере, мне стали понятны действия Иванны и Елизаветы. Сам же и соглашался в прошлом году с введением "протокола ноль" — о приоритетном уничтожении всего, что может быть связано с Другой стороной. Но все же мне хотелось разрешить дело миром — мое чутье, пусть и дававшее иногда сбои, говорило о том, что Мария для нас не опасна, по крайней мере прямо сейчас.

Рассказ же оказался весьма поучительным. И, судя по тому, что Елизавета принялась делать пометки в маленьком блокноте — не только для меня. Главным было, что лилим, пусть и имея доступ к Границе и некоторым силам Другой стороны — все же оставались Детьми. Собственно, они были высшей формой развития суккубов — полученная ими энергия, достигнув определенного предела, давала доступ к трансформации и новым возможностям. Лилим становились самые искусные, самые опытные и самые везучие — большинство же так и оставалось в исходной форме.

Самой Марии не повезло, поэтому она и была вынуждена подобно своим младшим сестрам добывать силу, так сказать, натуральным способом. Судя по всему, когда мы спасали Костю, то не только закрыли лазейку на Другую сторону, но и почистили весь город от потусторонней энергии. И любопытную Марию, оказавшуюся недалеко от места нашей схватки, зацепило и лишило всех накопленных сил. Благо, острый ум и изворотливость, позволившие ей возвыситься изначально, оставались при ней, и она рассчитывала довольно быстро вернуть себе утраченное.

Попутно меня заинтересовало, как же Елизавета и Иванна почувствовали присутствие лилим. Но на этот вопрос обе они отвечали что-то невразумительное, и, кажется, даже немного смущались. Памятуя, что секреты у каждого свои, настаивать на ответе я не стал. Хотя, глядя на прячующую хитрую улыбку Светлану, подозрения у меня все же закрадывались.

— Предлагаю все же отпустить нашу гостью с миром, в обмен на обещание рассказать, если снова появятся какие-нибудь демонопоклонники или прочие сатанисты, — подвел я черту под затянувшимся молчанием. — Елизавета, ты как?

— Пожалуй, соглашусь, — задумчиво ответила ведьма. — С одним дополнением. Когда силы вернутся, я бы просила Марию зайти в гости в наш фонд. Интересно изучить, как же все-таки работают силы лилим. От себя могу обещать неприкосновенность.

В полномочиях давней соратницы князя принять такое решение единолично я как-то и не сомневался. Сама же Мария, ненадолго замерев, утвердительно кивнула. Она явно была не слишком рада попасть в переделку, но то, что с ней стали договариваться — оценила по достоинству.

— Маленький вопрос, — подала голос примолкшая было Иванна. — Лилим рожают так же, как и обычные суккубы? Эманации Другой стороны не влияют на возможность иметь детей?

— Да вроде все нормально, — недоуменно ответила Мария. — Скорее уж, у них много необычных возможностей по работе с энергией и плотью. Слышала даже, что дети могут быть даже у этого вашего то ли дуллахана, то ли еще кого — хотя уж она-то точно не слишком живая была. Другое дело, что тут приходом во сне не отделаешься — нужно все делать по старинке.

— Значит, следила за происходящим, — хмыкнула волшебница. — Ну, теперь ты хорошо выучила, что любопытство может быть опасным.

— Прошу прощения, — внезапно Светлана, краем глаза подглядывавшая в монитор, широко улыбнулась. — У нас тут грядет второй акт нашей драмы. Мария, отойдите, пожалуйста, в сторону.

На этот раз за дверью никто не ругался. Просто в ставшую слишком тесной приемную влетел красный волк, явно намеренный отсечь суккуба от всех остальных, а появившаяся вслед за ней девочка с бантом в волосах без затей метнула в Марию огненный шар.

Шагнув в сторону, я остановил опасный снаряд, и, чуть помедлив, растворил его в воздухе. Остальные же рассмеялась, глядя на непонимающе-обиженное выражение на лице Катерины и недоуменную морду волчьей ипостаси Мегуми. Но спустя еще пару чашек кофе с пирожными и этот инцидент был исчерпан. Хотя явно Катерина старалась держаться от Елизаветы подальше, но конфликтов не было, и понемногу все, попрощавшись, разбрелись по своим делам.

В субботу же нас ждал визит к семье Светланы. Сама привидение, все же придя в себя, придала себе подчеркнуто серьезной образ, даже сформировав на носу изящные тонкие очки. И я предпочел не заметить, как она снова и снова теребила пуговицу на левом манжете, пока я звонил в дверь и дожидался, когда же хозяин нам откроет.

Ефим Федорицкий мне скорее понравился. Серьезный основательный мужчина, неторопливый и в словах, и в действиях. Понравился мне и его дом — за прошедшие годы он сменил квартиру, где они жили с детьми и Светланой, на небольшой особняк. Новодел, естественно — но назвать его "дачей" у меня язык не поворачивался.

Как-то почти сразу мы разделились. Светлану, уже почти привычно представившуюся моим ассистентом, дети утащили показывать дом, а я остался беседовать с Ефимом. По неизбытой русской традиции разговаривали мы на кухне.

История оказалась немного грустной, но в общем-то вполне привычной. Мастер-механик, умевший наладить любую технику так, что она работала даже лучше, чем было задумано, почти сразу увлекся яркой и отчаянной девушкой-пилотом. Влюбленность была односторонней — но когда всю команду по случаю очередной победы отправили отдыхать на море, то близость интересов, алкоголь и романтическая обстановка сделали свое дело.

Ближе к рождению Матвея ситуация изменилась — с родней Светлана была не в ладах, с жильем все и близко не было гладко, заработков у Ефима было не слишком много. Пришлось перебираться в Нижний, где у него была оставшаяся от деда квартира и готовые помочь родственники. В попытках обеспечить семье достойный, как ему тогда казалось, уровень жизни, Ефим, начав с работы автомастера, вырос до руководителя сети техцентров, проявив открывшийся немалый административный талант. Работать приходилось с утра до вечера, зато доходы себя оправдывали. Разве только общих тем в общении с женой больше не находилось, но оба считали, что это после появления детей не так уж важно.

Желание Светланы пойти работать Ефим воспринял как блажь — его денег хватало на все. И, как ему казалось, от заботы о детях она только выиграла. Стала тихая, домашняя, добавила в весе, приобретя приятные взгляду округлости. Но тут она впервые за долгое время проявила упорство, и Ефим уступил. Хотя потом корил себя — вернувшееся увлечение авиацией, а потом и занятия политикой окончательно отдалили супругов. Да и жена вновь стала похожей на прежнюю себя — подтянутую, резкую, волевую и рисковую. Женщину, которую здорово любить — но с которой очень сложно жить вместе.

Упоминал он и подругу жены — молодую девочку-ученицу из авиаотряда. Глаза при этом у Ефима неприятно замаслились, но здесь я его не винил, все мы люди. Кажется, Анечка здорово нравилась ему самому. В гостях у них юная летчица бывала довольно часто, иногда даже ночевала на раскладушке в комнате Светланы. Спальни у супругов к тому моменту уже несколько лет как были раздельными — так проще было высыпаться, да и ему рано вставать на работу, никого не разбудив, было гораздо удобнее.

Про политику и монархистов Ефим почти ничего не знал, эта тема его и близко не интересовала. Фотографиям жены на плакатах он, конечно, удивился, но вполне искренне считал всю идею дурацкой и не понимал, как его умница могла в такое влезть. И вполне верил в официальную версию гибели — захотела подурачиться в воздухе как в молодости, но не вышло.

После смерти жены как-то довольно быстро удалось построить отношения с давним деловым партнером, владелицей юридической конторы. Сейчас же та была в отъезде по делам фирмы, вот Ефим и согласился на встречу со мной.

Все это было мне рассказано довольно сухо и как-то немного уныло. Видно, что давно отболело — и любовь, и потеря. Разве что не вернуть было той юной бесшабашности, когда пело в руках любое железо, а рядом была любимая женщина, творившая в небе невозможное. В чем-то я мог его понять, хотя в моей жизни многое сложилось совсем по-другому.

Круг же тем временем замкнулся, и судьба опять указала пальцем на аэродром, где я уже побывал. Оставалась надежда, что самой Светлане удастся узнать что-то новое. И еще я здорово рассчитывал, что она не потеряла над собой контроль.

Ефим вызвался сварить нам кофе напоследок, и я пошел звать Светлану. Застал я ее в компании Матвея и Ирины, увлеченно рассказывающей какую-то историю из жизни незадачливых хакеров.

— Все в сборе, — Матвей неожиданно взрослым взглядом посмотрел на меня и, дождавшись кивка сестры, закрыл дверь. — Мы можем поговорить серьезно?

— Вполне, — я присел на стул рядом с явно растерянной Светланой.

— Вы ведь не журналист, не так ли? — пристально глядя на меня, уточнил Матвей. — Полицейский?

— Я частный детектив, — чутье подсказывало, что спорить сейчас не стоило. — Вам есть что рассказать?

Ирина снова встретилась взглядом с братом и кивнула. Явно они давно умели работать в тандеме, и столь же явно, что эту их связь не замечал никто. Раз уж даже Василий на этот раз оплошал.

— Только сперва один вопрос — почему сейчас?

— Мы знаем, что ее убили. Полиции это не важно, но есть те, кому даже сейчас хочется разобраться.

— Я так и знала, — всхлипнула Ирина. — Но никто мне не верил.

— Ну что ты, — приобнял ее брат. — Я никогда в тебе не сомневался. А теперь мы хотя бы знаем правду.

И, что-то для себя решив, он протянул Светлане маленькую записную книжку, отчего та вздрогнула.

— Мамин дневник. В нем толком ничего не ясно — она явно не доверяла даже бумаге. Но, может быть, что-то удастся понять. В обмен вы нам расскажете, кто ее убил, если сумеете узнать.

— Обещаю, — пожал я протянутую руку, оказавшуюся на удивление сильной для субтильного подростка.

— Принято, — кивнул он мне как равному. — И заодно, может, расскажете, что с вашей ассистенткой не так?

Взгляд Светланы тревожно заметался, но она сумела собраться с мыслями.

— Чувствуешь что-то общее, да? — аккуратно подбирая слова, начала она. — Мне близка эта история. Я ведь тоже урожденная Романова, и мы с вами, значит, родня.

— Так вот оно что, — отмерла насторожившаяся было Ирина. — Простите нас.

— Что-то еще не так, — продолжил хмуриться Матвей.

— У каждого из нас свои тайны, — мягко улыбнулся я. — Разрешите уж нам их оставить при себе. Там ваш отец зовет всех кофе пить.

Детишки немного смутились и направились в гостиную, а я, пожав локоть Светланы и восхитившись ее самоконтролем, двинулся за ними следом. В глазах привидения я кроме испуга прочитал и затаенную гордость, когда она провожала их взглядом.

— Эк они тебя прочитали, — шепнул я ей на ухо. — Ты как, держишься?

— Нормально все, — так же тихо ответила сохранявшая человеческий облик привидение. — Но они и впрямь большие молодцы.

За кофе мы почти не говорили. Я пообещал не затягивать со статьей, Ефим — разрешил если что звонить и уточнять детали, а ребята просто молчали, изображая вежливость.

В дороге мы поговорить так и не собрались, но уже в офисе Светлана поманила меня в моей же кабинет, и, усевшись напротив, долго молчала.

— Повезло нам, — наконец она собралась с мыслями. — И что ребята нам поверили, и что опыта у них не хватило нас расколоть. Чувствовали, что со мной что-то не так — но без практики не справились.

— Вот подучится Ирина на волшебницу — и справится. Да и с Матвеем что-то непросто. Хотя вот Василий клянется, что способностей у него нет.

— Есть, — твердо ответила Светлана. — Просто какие-то другие. Я вспомнила немножко — он всегда таким был. Серьезный такой, будто маленький взрослый. И на разговоры об аистах ни он, ни Ирка никогда не покупались. Хотя Ирку-то можно было заболтать, а вот с Матвеем такие фокусы никогда не проходили.

— Видящий, — осенило меня. — Врожденная способность видеть суть вещей и игнорировать иллюзии. Просто он не смог понять, что же именно он увидел.

— Хороший детектив получится, — грустно улыбнулась Светлана. — А уж в паре с сестрой, прямо чувствующей ложь, так и вообще прямо идеальные напарники.

— Не дадут нам почивать на лаврах. Значит, точно в наш институт возьмут. Хотя я в этом и так не сомневался. Толковых ребят и без магических способностей князь очень ценит.

— Подальше бы им от всего этого держаться, — покачала головой Светлана. — С другой стороны, от себя всяко не уйти. Их жизнь, их выбор — я же все, что могла сделала, и больше вмешиваться не буду.

От ее слов веяло грустью. Но в целом она была права. Что сделано — то уже сделано. И если она может отстраниться — то оно и к лучшему. Гордиться же детьми Светлане точно никто не помешает, в этом я точно был уверен.

Равно как и в том, что мы с ними обоими еще встретимся. Магов среди людей по разным оценкам от трех до пяти десятых процента, но встречаются и другие одаренные. На кого-то магия не действует вовсе, кто-то просто блокирует ее в небольшом радиусе вокруг себя, а кто-то, как Матвей, умеет видеть вещи такими, какими они есть. Редкий дар, опасный в первую очередь для самого владельца. И совершенно не тот, от которого отказался бы князь Мещерский.

Пока я кивал в такт своим мыслям, Светлана раскрыла дневник.

Оказалось, все не слишком просто — дневник был зашифрован. И пусть я чуял подвох, но шифр совершенно не поддавался никакой логике. Сама привидение тоже виновато пожала плечами — нужное воспоминание к ней не пришло. Спасли нас засидевшиеся в офисе Иванна с Костей.

— Двойное преобразование Иванова-Мортдекаи, — уверенно констатировал Костя, едва взглянув на шифр. — Хорошая штука, но узнаваемая.

— Так ведь вроде нет магического фона, — удивилась Иванна, не преминувшая осмотреть дневник расфокусированным взглядом.

— В том и суть. Два в одном — шифр формирует еще и защитную печать. И непосвященные, взглянув на документ, искренне считают, что перед нами что-то обычное, для чего нужна математика, а не магия.

— Интересно как, — Иванна покачала головой. — Это все твой загадочный спецкурс?

— Да, наставник о таком тоже рассказывал. И даже как-то показывал — правда, оно только у магов в руках работает, Дети тут не справятся. Даже такие как я.

— А расшифровывать-то как? — продолжила любопытствовать волшебница.

— Ивушка, ну что ты как сельская колдунья, — фыркнул Костя, не обращая внимания на поджатые губы Иванны. — Мортдекаи же! Обратное преобразование только маг-автор может сделать, оно по слепку ауры работает, у него все работы на уникальном отпечатке построены. Иванов тут только саму печать в плетение добавил.

— Смирись уж со мной, такой необразованной, — чуть резче, чем стоило, ответила Иванна. — Так что, выхода нет?

— Вообще-то есть, — сжав зубы от очередного приступа воспоминаний, хрипло выдохнула Светлана. — Силы надо вложить побольше — и она развалится. — Он, Райхерт этот, действительно меня чему-то учил. Не только магии — он так показал мне, что не стоит совсем уж личные вещи доверять любому носителю, кроме собственной памяти.

— Надо полагать, он при тебе все прочел, да еще и с ехидными комментариями? — что-то вспомнив, предположила Иванна.

Светлана только хмуро кивнула, отдав ей дневник.

— То есть здесь мы личного скорей всего не увидим, — кивнула сама себе волшебница. — Тогда внимание — работаю!

Ей не стоило бы брать в руки незнакомые зачарованные вещи. И уж тем более — применять к ним собственную сырую силу. Но специфический жизненный опыт привил Иванне изрядную долю фатализма, от которой я пока отучить ее не смог.

В целом же все прошло гладко. Черная тетрадка засияла, внезапно превратившись в обычный блокнот, и волшебница, не заглядывая внутрь, вернула ее привидению. Та бегло пролистала, потом захлопнула и печально посмотрела на нас.

— Теормаг. Курс для начинающих. И с десяток практических заданий того же уровня, — прокомментировала она.

— Ну, тоже результат, — вздохнул я. — Хотя бы точно знаешь, что магии тебя учили, а не просто показали пару фокусов. Если надо, вспомнишь основы. А может, и мне пригодится?

— У вас, шеф, своя программа, — улыбнулась чуть повеселевшая Иванна. — И вы, кстати, последнее время не слишком-то усердствуете.

Почему-то возможность меня подколоть всегда поднимала нашей ведьме настроение. А оно у нее и так постоянно колыхалось от мрачной задумчивости до радостного оживления.

— Все-все, — поднял я руки. — Осознал и буду над собой работать. Прости, Света, пока что опять у нас ничего не складывается.

— Знаете, коллеги, — привидение отлевитировала блокнот на книжную полку и повернулась к своему ноутбуку. — Оно не так уж и плохо. Еще один осколок стал на место. Может быть, мы и не найдем следов — но мне совершенно точно становится лучше.

И уткнулась в монитор, давая понять, что хочет побыть одна. Благо, прятаться больше не стала — и эта вполне человеческая реакция тоже навела меня на хорошую мысль.

— Так, ребята, — вспомнил я о словах Елизаветы. — Мне тут настоятельно рекомендовали на Бельтайн идти. Покажет мне, как это бывает? Тебя, Света, тоже кстати звали.

— А и покажем, — обрадовалась Иванна. — И впрямь, надо нам будет всем вместе сходить.

— Хм, — привидение, отвлекшись от изучения поисковика, почесала в затылке. — Все верно, в вальпургиеву ночь я немного по-другому себя ощущаю. Давайте попробуем.

— Остальных тогда тоже позову, — подвел я черту. — Гулять — так гулять!

Очередное рабочее утро застало меня в задумчивом настроении. По всему выходило, что круг замкнулся, и по-хорошему нужно было бы снова поехать на аэродром. Поговорить с единственным, кажется, человеком, по-настоящему внимательным к Светлане в тот период ее жизни. Увлекшись размышлениями, я засмотрелся на маятник настенных часов, и телефонный звонок застал меня врасплох.

— Это Анна, — представился знакомый низкий голос. — Найдется у вас время для личной встречи? Я сейчас в городе.

Уже через полчаса мы сидели в маленькой кофейне, грели руки о чашки капуччино и молча глядели друг на друга.

— Я ведь не все вам рассказала, — наконец начала Анна. — Но и вы тоже. Вы ведь не журналист, так?

— Мне показать статьи за моей подписью? — улыбнулся я. — Но вообще вы, конечно, правы. Интересно, почему в последнее время меня часто разгадывают? Раньше вроде всегда верили.

— Внимание к нетипичным для биографической статьи деталям, — Анна вернула мне улыбку, в ее исполнении показавшуюся довольно грустной. — Но вообще все проще. Мы с Матвеем и Ирой периодически общаемся. Они считают меня кем-то вроде старшей сестры. Вот Ира и рассказала, как они с братом раскололи одного странного частного детектива. Впрочем, она о вас хорошо отзывалась, и советовала поделиться информацией.

— Слишком личным — не надо, — я заметил ее смущение. — Только тем, что вам запомнилось из событий, предшествующей смерти Светланы.

— Начну немного издалека. Вы знаете, что Света была магом? — огорошила меня Анна.

— В каком смысле? — не поддался я на провокацию.

— Похоже, в самом прямом, — упрямо глядя перед собой, начала летчица свой рассказ. — Не знаю, как это работает, но в последние несколько месяцев она мне показывала всякое разное. Не слишком вроде убедительное — карту там угадать, бумажный самолетик заставить летать по сложной траектории — но вполне наглядное. Говорила, что это у нее семейная способность, но раньше-то никогда такого не было

Анна немного помолчала.

— И в то же время она стала от меня отдаляться. Так-то Света много тратила на свою политическую работу, но здесь было что-то другое. Черную тетрадку еще завела, писала в ней что-то тайное. Потом неделю я тетрадку эту не видела, а она ходила злая. Чуть позже — новую завела. Похожую — но другую, у меня глаз наметанный. А иногда просто сидела, глядя вникуда какими-то шальными глазами. Задерживаться стала в офисе партии гораздо сильнее. Пару раз, мне говорили, ее видели с высоким и худым темноволосым мужчиной, но следить за ней я не хотела. Личное, чего уж там.

— То есть, — подвел я итог. — Последние месяцы перед смертью в жизни Светы завелся мужчина, предположительно учивший ее магии. Теперь все сходится. Проблема в том, что он тоже исчез — да так, что следов мы не нашли. Здорово подозреваем, что он мертв.

— И кое-что еще, — добавила Анна. — Не верю я, что Света в тот день сама управляла самолетом. Разве что заколдовали как-то. Взлетала она не как обычно, чуть позже от земли оторвалась. Я-то ее манеру хорошо знала. Именно в ней дело, как бы мне ни хотелось это признавать. Точно не в самолете дело.

— Вот теперь все нити сходятся, — вздохнул я. — Скорее всего, за штурвалом "Яка" и был этот маг. Может, алиби хотел обеспечить, может, еще какая задумка была. Видимо просто не справился с управлением.

— А почему он мог пойти на такой шаг? — растерянно спросила Анна. — Не из ревности же.

— Я бы не исключал, — кажется, моему ответу она не поверила, но ничего не сказала.

Версия у меня была, и нравилась мне не слишком сильно. Но ее можно было проверить только лично. Во всяком случае, я искренне надеялся на честные ответы.

— Есть еще что уточнить, — на всякий случай добавил я. — Но едва ли мы сможем узнать что-то новое. А статья точно будет — это я вам обещал.

— Спасибо и на том, — в тихом голосе Анны я слышал хорошо знакомую мне светлую печаль. — Знаете, вот поделилась — и все равно легче стало. Может быть, пора ее отпустить?

— Отпустить в небо, — кивнул я. — Долго учился — но это работает.

— Пора мне, — Анна расплатилась за кофе и поднялась со стула. — Буду ждать статью.

Попрощавшись, я заказал вторую чашку и продолжил свои размышления. Откладывать и впрямь не стоило. Свету убили в здании, принадлежащем сейчас фонду "Наследие". А ее политическая деятельность, как я понял, могла пошатнуть баланс сил в области, давно и прочно завязанной на моего патрона. Маг, конечно, в эту историю плохо вписывался — но кто знает, на кого он работал на самом деле. И мои умозаключения, делиться которыми со своей командой я посчитал преждевременным, неминуемо выводили меня на князя Мещерского. С этими мыслями я вновь достал телефон и набрал нужный номер.

Вопреки обыкновению, князь, услышав о моем желании доложить спорную информацию, предложил встретиться не у себя в поместье и не в офисе фонда, а под открытым небом. На указанный адрес я сначала не среагировал, и только потом, подъезжая, сообразил и улыбнулся. Князь ждал меня на берегу Мещерского озера и с задумчивым видом кормил уток. Едва ли вечно недоделанный парк посреди города с его облезлыми кустами мог чем-то ему понравиться кроме совпадения с фамилией.

Серое небо последних дней в сочетании со скупыми жестами князя вызвало у меня странноватую ассоциацию. Как бы ни был мой патрон силен и влиятелен, он нес на себе огромную ответственность за свое дело и за множество поверивших ему разумных. И здесь он просто приходил в себя, отвлекаясь от тянущей плечи вниз усталости.

— Ну что там у тебя. Рассказывай, — князь даже не повернулся в мою сторону.

Я кратко изложил суть нашего расследования, так и не осмелившись озвучить наиболее волновавший меня вопрос.

— Так вот оно что. Светлана Романова. — задумчиво пробормотал Мещерский, и, поняв суть моих опасений, гулко расхохотался. — Если бы вы сомневались, то ко мне бы не пришли. Все верно, Михаил. Я не убиваю людей без крайней на то нужды. И даже более того, ее смерть здорово спутала мои планы.

— То есть вы были лично знакомы? — уточнил я.

— Один раз виделись. Если вкратце — то я убеждал ее присоединиться к нам. И, похоже, успешно — что не понравилось кому-то из главных монархистов, — он поморщился. — Не люблю это определение. И Наследника этого самозваного с его матушкой к власти пускать не собираюсь.

Он немного помолчал, затем продолжил.

— Хорошая была девочка. Застряла было в болоте, но сумела снова подняться. Право слово, очень жаль, что так с ней вышло. С другой стороны — зато теперь она в вашей команде.

— Без нее нам было бы гораздо труднее, — кивнул я.

— И, значит, убил ее маг, дальнейших следов которого вы за давностью лет не нашли, — князь побарабанил по решетке, ограждавшей набережную. — Есть ли какие-нибудь идеи?

— Быть может, вы знаете, кто такой Райхерт? — по наитию спросил я. — И, как оказалось, угадал.

— Это прозвище, — помрачнел князь. — Его зовут Эрик Шварцман. Или звали, если я правильно вас понял. Редкий специалист по темным делам, одно время по моей личной просьбе вел спецкурс в нашем университете. Я считал его агентом влияния в местном отделении монархистов, а Наследник, или, подозреваю, его матушка — своим шпионом в моей организации. Тогда я еще надеялся найти с ними общий язык.

— Так вот почему в университете на него не среагировали, — понял я. — Контракт закончился, так что для них — никто не пропадал.

— Именно. Мы обсуждали новый, но он просто не вышел на связь, когда пришло время снова договариваться. Учитывая ситуацию с выборами — нетрудно было счесть, что это просто часть политики его хозяев. Хотя насчет них я тоже не до конца уверен. Настолько темный маг мог иметь и других покровителей, если ты понимаешь, о ком я.

— Думаю, догадываюсь, — осторожно согласился я.

— Зараза, как же не хватает Одоевского, — внезапно разозлившись, князь ударил рукой по ограде, отчего та протестующе загудела. — Сколько дел он вел, сколько хвостов за ним осталось. А заменить — и некем. Нынешний наш безопасник — разумный проверенный, исполнительный, но абсолютно серый и безынициативный. Может, ты возьмешься?

— Не потяну, — честно признался я. — Мое дело — полицейское.

— Не только, — загадочно заметил князь. — Но в целом верно. Пусть каждый делает что умеет — но и стоять на месте нельзя. Есть еще что спросить?

Воспользовавшись моментом, я поинтересовался насчет чар неузнаваемости, заодно и поделившись точной зрения Елизаветы на этот счет.

— Только ей не говори, — рассмеялся князь. — Елизавета вообще не умеет глаза отводить. Сильная ведьма, очень много знающая — но именно это ей вообще не дается. Но не признается она в таком никогда — это ж базовый для ведьмы навык. По этому поводу она лет двадцать назад серьезную работу провела о механизмах работы отвода глаз и возможности его действия без участия мага-оператора. Просто чтобы доказать — она и в этой области специалист. Кто понимал, в чем соль — про себя посмеялся. В конце концов, каждый имеет право на чудачества. И чем больше твои силы — тем важнее их себе позволять. На самом же деле все работает совершенно не так, как она себе представляет.

— Неожиданно, — чуть замялся я. — Но ведь ваша мощь тоже, насколько я знаю, скрываться не позволяет.

— Зато я довольно долго занимался подготовкой специалистов по агентурной работе, — ничуть не смутился князь. — И именно вопросу отвода глаз пришлось уделить немало внимания. Смотри, в первом приближении здесь магия вообще не нужна. Если, например, по улице ходит нервный патруль, а тебе нужно пронести бомбу, то перед тобой стоит пустить напарника в надвинутом по самые брови капюшоне, постоянно озирающегося и что-то на себе ощупывающего. Даже если его и не повяжут, то все равно внимание патруля будет отвлечено. И рядом с ним ты, спокойный и в обычной одежде, вообще не имеешь шанса попасться на глаза.

— Это я по своей прежней работе тоже слышал, — отметил я.

Князь наконец отошел от ограды набережной, тяжело опустился на лавочку и немного помолчал.

— Тогда мне и объяснять почти ничего не надо, — он задумчиво поднял глаза к потолку. — Это и есть основной механизм отвода глаз. Когда внимание наблюдателя занято чем-то еще. Ты не отталкиваешь взгляды, ты их просто не привлекаешь, это важно. Что может в этом случае сделать средняя ведьма, не влезая к людям в мозги слишком плотно? Организовать какую-то дымовую завесу для наблюдателя на уровне эмоций. Тому или в туалет захочется, или спать, или просто на тучки поглядеть. Тренированный специалист с таким справится, но для рядового вертухая — отлично сойдет. А вот от меня чтоб внимание отвлечь — надо, условно, гранату рядом взорвать. Некоторых уж очень хорошо видно.

— Пока что мы говорим о том, что нужен оператор и конкретный объект воздействия, — возникшую паузя я воспринял как приглашение обсудить озвученную мысль. — Наша же проблема несколько другая.

И судя по одобрительной улыбке моего патрона — понял я его правильно.

— Все верно. Маг послабее может залезть в мозги одного человека. Маг посильнее — может сработать по площади, но при этом и сам рискует подставиться, то есть отводить глаза ему лучше не от себя, а от кого-то еще. На чем Елизавета и споткнулась. Ваша же задача просто формулируется по-другому: как сделать так, чтобы человек отвлекал внимание сам от себя?

— Речь о какой-то резидентной конструкции? — осенило меня.

— Мысль правильная. Именно о резидентной конструкции речь и идет. Мы узнаем человека же не только и не столько в лицо. Походка там, манеры, осанка. Профессиональных шпионов так и учат, с элементами актерского мастерства — и они просто вживаются в новый образ. А магически изменить впечатление можно, если вплести в ауру какой-то элемент, меняющий ее гармонию. И в результате мы видим не того, кого привыкли. Люди ведь все ощущают, пусть зачастую и не могут это осознать.

— Теперь не понимаю, — я устало потер виски. — Но у нас не совпадают ни фотография, ни вполне себе мертвое тело, ни привидение.

— Наверняка ведь вы слышали, что по фото можно определить, жив человек, или нет. Не очень хорошо представляю себе этот механизм, — князь покачал головой в такт каким-то своим мыслям, — но связь однозначно есть. Какой-то слепок ауры, вроде того. Светлана ведь не-мертва, значит на собственные фото она продолжает действовать. А что до тела — с одной стороны, похоже, у нее сохранена с ним какая-то связь. С другой — сама она сейчас существует на ином энергетическом уровне, поэтому впечатления и различаются. Условно, часть конструкта продолжает проецироваться на тело, другую часть она носит с собой.

— Ага, — кивнул я. — Разрешите тогда еще два вопроса?

— На первый из них я ответ не знаю. Толковый некромант нужен, а я таких специалистов пока предпочитаю не светить. Но пока что на всякий случай тело лучше не трогать. А на второй вопрос тебе ответ и не нужен, — князь снова мягко улыбнулся. — Да, я могу рассказать Светлане, как выпутать отвлекалку из своего астрального тела. Но станет ли от этого лучше? Нынешние знакомые перестанут ее узнавать, а вот шанс случайно встретиться с кем-то из старых — наоборот, повышается.

— Я все же спрошу ее саму, — упрямо ответил я. — Простите, Евгений Владимирович, я все же за свободу выбора.

— Как будто вам кто-то сказал, что я против, — развел руками князь. — Просто со временем понимаешь, что свобода — не более чем осознанная необходимость. Но с осознанием у многих проблемы, да.

И опять, как у него нередко случалось, поменял тему.

— Смотрю, с книгой ты все же занимаешься. Пусть и не очень интенсивно. И как успехи?

— Честно говоря, могло бы и получше, — признался я. — Да и дела навалились, последнее время не до того стало

— Зря, в нашем деле это важно. — мягко пожурил меня князь. И задал совершенно внезапный вопрос. — Ты не знаешь, где твое родовое кольцо?

— Кольцо? — озадачился я.

— Ну хватит уже, — он шутливо погрозил мне пальцем, но глаза оставались серьезными. — Уж настолько-то я смог разобраться в твоей истории. А уж ты про нее должен быть в курсе всяко лучше моего. Есть род магов — должно быть и кольцо. Раньше всегда так было.

— Бабушка не рассказывала, — пожал я плечами. — Так что я о нем и не думал.

— Поищи при случае, — Мещерский внимательно посмотрел мне в глаза. — Поможет. Кодекс-то вряд ли на тебя выйдет, а вот кольцо — вполне. Проверь места, где твоя семья жила.

— Спасибо, — растерянно ответил я. — Будет возможность — займусь.

На том наша внезапная беседа и завершилась. Князь развернулся к ожидавшей его машине, а я, негромко попрощавшись, отправился к себе.

Рабочий день перед началом майских праздников выдался предельно тихим. Команда сосредоточенно корпела над текущими задачами, хотя, как я здорово подозревал, половина просто изображала бурную деятельность. Настроение и у меня было совершенно нерабочим, так что возмущаться я не стал.

Наконец, поняв абсолютную невозможность сосредоточиться на трактате по магической теории, я, дождавшись курьера с пирогами, пошел в общий зал.

— Мы что-то отмечаем? — поднял бровь Ярослав.

— Наверно, первое наше глобальное поражение, — улыбнулся я. — Прости, Света, с твоим делом мы не справились. Мы много знаем о том, кем ты была. Знаем, как ты умерла. Почти наверняка знаем и имя убийцы. Но допросить его о причинах не можем. Возможно, он исчез, инсценировав свою гибель. Но скорее всего — просто мертв. Полиции, во всяком случае, он на глаза не попадался уже очень давно.

— На самом деле я хочу поблагодарить вас всех, ребята, — Светлана отлевитировала исходящие ароматным паром пироги на середину стола. — Вы действительно сделали все, что могли. И, правда, здорово помогли мне вернуть целостность и спокойствие.

— Так кто убийца-то? — поинтересовалась Мегуми.

— Эрик Шварцман его зовут. Маг, двойной агент, и, по словам князя — разумный просто-таки редких талантов и редкого свинства.

— Не зря, значит, чуял, — выдохнул Костя. — Это действительно мой наставник по черной магии. Куда-то исчезнувший из университета тем летом.

— Да все было не зря, — потрепала его по плечу Светлана. — Угощайтесь, ребята, и еще раз — спасибо!

— Так вот, — привлек я внимание, когда вопрос пирогов перестал быть актуальным. — Кто сегодня идет на университетский Бельтайн?

Ярослав, отказавшийся сразу, еще раз подтвердил, что для таких мероприятий он слишком стар и слишком женат. Мегуми, колебавшаяся до последнего, все-таки отказалась, имея вид при этом виноватый и какой-то пристыженный. Василий смерил ее задумчивым взглядом, и, чуть подумав, кивнул. Чего не отнять у нашего стажера — так это его открытости ко всему новому, да и банального любопытства.

Иванна и Костя еще и до моего приглашения явно собирались идти. Светлана же, бравшая тайм-аут на размышления, негромко бросила "я с вами", уткнув глаза в пол.

— А дочка ваша не собирается, кстати? — поинтересовался вдруг Василий.

— Да куда ж она денется, — улыбнулся я. — Думаете, я б не пустил?

— Да кто вас знает, — хихикнула Иванна. — Вы иногда бываете на редкость суровым. Ей там понравится, это я точно могу сказать.

Костя одобрительно закивал, а Мегуми в очередной раз вздохнула.

На том я объявил конец рабочего дня для всех, кто собирается на праздник. Нужно же, в конце концов, морально и физически подготовиться к такому мероприятию.

— А как же мы с Мегуми? — ворчливо возмутился Ярослав.

— А вы — работаете, — ехидно ответил я. — Раз уж не хотите развлекаться.

И уже чуть серьезнее пояснил, глядя на какое-то затравленное выражение на лице нашей волчицы:

— Кто ж его знает, что может случиться. И кто может зайти. Сегодня вообще день своеобразный — потому и дома, или где вы там вечером будете, прошу быть начеку.

— Договорились, — кивнул приятель. — Так-то мы все понимаем. Спасем уж, так и быть, вас всех. Правда, Мегуми?

— Вот в следующий раз я — обязательно, — неуверенность исчезла из взгляда волчицы. — А пока и впрямь — должен же кто-то работать.

На маленькую шпильку в ее словах я внимание заострять не стал, порадовавшись, что ситуация разрешилась к лучшем. Но дал себе зарок разузнать, что же такое снова мешает жить понемногу обретающей уверенность в себе девушке.

Дома Алиса шебуршала в своей комнате, и я предпочел долго не задерживаться. Было у меня такое почти мальчишеское желание сделать ей сюрприз и посмотреть, как она отреагирует на мое присутствие. Мешать дочери мне не хотелось, что бы она там ни затевала. Но и помогать, например, добраться до не слишком-то близкого пансионата на другом берегу Волги я тоже не собирался.

В былые времена кто-то не то веселый, не то просто не слишком чувствительный к проявлениям магии, организовал на левом берегу Волги небольшой дом отдыха. Популярностью он никогда не пользовался — пересечение аж шести лей-линий у большинства разумных вызывало тревогу. Для магов место было тоже не слишком пригодным — линии были слишком разными и вносили сумятицу в ток маны. Разве что Детям там обычно было комфортно.

Князь, уже в начале своей работы в области верный привычке подгребать под себя все необычное, поступил так и с домом отдыха. Пользы от него как от места силы, впрочем, не было — но уже с созданием Университета несколько пытливых умов рассчитали, что лей-линии будут входить в резонанс именно на Бельтайн, в канун первого мая. Эффект работал несколько дней до и несколько дней после праздника, создавая подобие купола, под которым уровень магической энергии был заметно выше, чем в окружающем мире. Заодно — не пропуская тех, кому происходящее было чуждо. Хотя и это научились побеждать — по негласному договору, любой из Детей или магов мог пригласить неодаренного друга, просто подарив тому несложный амулет.

И по тому же договору — ни о каких конфликтах в Вальпургиеву ночь речи идти не могло. Это был просто праздник, объединявший самых разных разумных из магического Нижнего Новгорода.

Парковка оказалась на удивление небольшой — видимо, изрядная часть участников предпочитала добираться своим ходом. Мы со Светланой довольно быстро обнаружили машину Иванны, рядом с которой, как мы и договаривались, нас дожидались и сама волшебница, и бесшеий. Тут же откуда-то к нам подобрался и Василий.

— Ну что, идем? — вопрос Иванны прозвучал как утверждение, и наша небольшая компания двинулась по тропинке в сторону берега реки.

Купол, как и предполагалось, не горел желанием меня пропускать. Словно бы с ним надо было договориться. Страховочный вариант на этот случай у меня был, но я пока не хотел им пользоваться. Я представил себе внутреннее пламя, вспомнил, как сжигал страшных не-птиц в пространственном кармане, даже полистал перед внутренним взглядом книжку по теоретической магии, наконец, выругавшись, прикурил сигарету от пальца.

Коллеги с сочувствием наблюдали за моими мучениями.

— Может, все-таки возьмете амулет-ключ? — предложил Костя.

Я помотал головой и продолжил концентрироваться. Максимум моих возможностей на сегодня — небольшая едва теплая стена воздуха — наконец, помогла открыть в защитном куполе проход, и я, вытирая честный трудовой пот, наконец, шагнул внутрь.

За мной последовали и все остальные. Светлана, шедшая последней, на миг замерла. Я взял наше привидение за руку, подивившись, насколько теплой и реальной она ощущается.

— Запахи, — прошептала она. — Я чувствую запах шашлыка и помню, что это должно быть вкусно.

— Так и должно быть, — со стороны большой площади, где гремела музыка, к нам подошла Елизавета. — Ночь годового колеса, место силы, да еще и купол, не дающий магии рассеиваться. Я не знаю, насколько сильным будет эффект — и надеюсь, вы потом нам расскажете.

— Спасибо, — рассеянно ответила Светлана. — Так что же мне делать?

— Как и всем, — улыбнулась ей Елизавета. — Веселиться.

Ведьма достала откуда-то едва ли не из рукава бутылку игристого, откупорила ее щелчком пальцев и протянула Светлане. Та удивленно помотала головой, принюхалась и отпила пару глотков.

— А ведь действует, — кивнула привидение сама себе.

— Похоже, тут все уже хорошо, — прокомментировала Иванна, и, взяв Костю за руку, двинулась в сторону танцплощадки.

— Официальное открытие будет чуть позже. Я должна буду немного помочь — ты пока не теряйся, — Елизавета, подмигнув мне, превратилась в черное дымное облако и растворилась в пространстве.

А я же просто дышал необычно вкусным весенним воздухом, оглядывался и прислушивался к своим ощущениям.

Было заметно, что большинство собравшихся — молодежь. Скорее всего, студенты нашего института социальных технологий, или, как они все чаще говорили, магического университета. Многие, судя по характерным ключам-амулетам — обычные люди. Но при этом хватало и более старших, как неторопливо обсуждавших что-то по тихим беседкам, так и бесшабашно веселящихся вместе со студентами.

Кто-то порывался жонглировать лягушками, вокруг незнакомой мне высокой девушки летали яркие тропические бабочки, а помахавший мне рукой лидер байкеров маг Дмитрий просто левитировал на высоте полуметра от земли.

— Ох, и вы здесь, — на меня, застывшего посреди тропинки, налетела неожиданная знакомая.

— Анна? — удивился я.

— Вспомнила наш с вами разговор — и вот решила сходить. Амулет-то у меня остался.

Сегодня она была в почти маскарадном костюме летчика первой половины 20 века. Тяжелая кожаная куртка, белоснежный шарф, сдвинутые на лоб очки маска — настоящая авиатрикс, словно вышедшая из старой картинки.

— На чем летаешь, подруга? — раздался за моей спиной голос так и не ушедшей далеко Светланы.

— Хочу научиться на метле, — в тон ей ответила Анна. — Но пока что на Як-52. И вот еще Як-152 осваивать начинаем.

— С метлой — сложнее, — серьезно кивнула Светлана и протянула так и оставшуюся у нее в руках бутылку. — Будешь?

— За полеты! — отказываться Анна не стала.

— Слушай, а правда 152 гораздо маневреннее? — в глазах Светланы зажегся знакомый мне огонек любопытства.

Я не знал, узнала ли привидение свою давнюю знакомую, или просто отреагировала на обстановку и образ. Но уже не сомневался — у кого-то вечер совершенно точно удастся.

Сам я, повинуясь смутно осознанному желанию, прихватил с ближайшего стола бокал и бутерброд и зашагал в сторону одной из крайних беседок. Не ошибся — там в одиночестве стоял одетый во фрак князь Мещерский, грел в руках рюмку с янтарным напитком и с непривычно мягкой улыбкой смотрел на танцующих.

— Рад, что ты здесь, — он, не чинясь, протянул мне руку.

— Мои ребята говорили, что вас здесь раньше не видели. Или просто не замечали? — удивился я.

— Не замечали, — кивнул князь. — Но теперь, кажется, пришла пора показаться. Ты удачно зашел — какой же я Воланд без свиты? Хочешь быть Коровьевым или Азазелло?

— Может, лучше котом? — попытался отшутиться я. — Ну какой из меня Азазелло-то, право слово?

— На кота у меня есть кандидатура получше, — князь указал рукой на как-то незаметно оказавшегося рядом Василия. — Мой юный друг, надеюсь, вы не будете возражать?

— Да ни в коем случае, Евгений Владимирович, — как-то смущенно ответил мой стажер. — Творите!

Спустя миг я осознал себя вытянувшимся и отощавшим, а моя кофта превратилась в бесформенный коричневый пиджак в клеточку. Василий же обзавелся внушительными мохнатыми кошачьими ушами и черным хвостом. А на роль Азазелло князь выбрал одного из своих охранников — и тому образ тоже отлично подошел.

— Не хватает Маргариты, — улыбнулся я.

— Лиза! — крикнул князь в темноту за нашими спинами. — Принимай образ. Только чтоб студентов не засмущать!

Материализовавшася ведьма оказалась вполне одетой. Но так, чтобы никаких сомнений в ее роде деятельности не оставалось. Разве что метлы в руках не было. Василий, что-то промурчав, мазнул по ее ноге своим новообретенным хвостом, а Елизавета в ответ потрепала его за ухо.

— Это все ее идея, — неожиданно доверительно шепнул мне на ухо князь, и уже в полный голос продолжил. — Ну что, все готовы? Тогда начинаем!

Не знаю, как все было устроено — но эффект был потрясающим. Мы словно поднялись в воздух перед затихшей публикой, и на нас скрестились лучи света. По счастью, все внимание уделяли князю и, частично, Елизавете — и мы с Василием и безвестным охранником оставались в тени куда более значительных персон. Князь произнес короткую приветственную речь, встреченную вполне искренними аплодисментами, и зажег над нашими головами несколько огненных цветов. Не упустила своего шанса покрасоваться и ведьма, устроив маленькое шоу с цветными ветрами, завывавшим на разные голоса.

— Не тушуйся, — толкнула Елизавета меня в плечо. — Покажи и ты чего-нибудь. Силы здесь, под куполом, хватит своей.

Под одобрительные взгляды собравшихся, я сперва создал три небольших огонька, потом, оценив легкость их появления — довел общее число до восьми, здорово при этом нарастив размеры. И показал давно тренируемый фокус с жонглированием. На мой взгляд, с огненными мячиками оно смотрелось неплохо — пусть и не так эффектно, как феерическое шоу старших магов. Охранник, временно превращенный в Азазелло, продемонстрировал вой баньши — настолько действенный, что первые ряды зрителей даже побледнели. Василий же просто молча встал и продемонстрировал несколько взмахов хвостом в разные стороны. И угрозы в его вроде бы мультяшном облике было столько, что зрители озадаченно замолчали, а потом взорвались аплодисментами.

— Спасибо, друзья. Буду рад еще не раз с вами увидеться, — князь взмахнул своим цилиндром, и мы снова вернулись в темную беседку.

— Хорошо держались, — мановением руки он вернул нам всем прежний облик. — Жаль, что не могу себе позволить задержаться здесь подольше.

И просто исчез, как будто никогда и не было. Вместе с ним перестали ощущаться и охранники.

— Вот же, попался под руку, — беззлобно буркнул Василий. — Пойду я подальше отсюда, пока все шампанское не кончилось.

— Я тоже тебя покину, — улыбнулась мне Елизавета. — Надеюсь, все же ненадолго. Не скучай!

А я и впрямь не скучал. Смотрел, что творят юные маги в легком подпитии — меня успели просветить, что особого риска сегодня не было, магия места удачно защищала от последствий неудачных экспериментов. Поучаствовал в схватке стенка на стенку на чамбарах — имитирующих мечи недлинных деревянных палках, обитых снаружи чем-то мягким. Даже потанцевал — пусть и стараясь держаться ближе к краю площадки.

Успел заметить Алису, о чем-то шептавшуюся с Тимофеем. Помахал ей рукой, порадовался богатой гамме эмоций на лице — и демонстративно развернулся в сторону стола с закусками. Заметил, как Анна что-то рассказывает Светлане, увлеченно размахивая руками, и, кажется, описывая неизвестную мне фигуру высшего пилотажа. Поздоровался с несколькими шапочно знакомыми по фонду "Наследие" разумными. И задумался, что вечер затянулся, а вопрос с ночлегом я даже и не пытался решить.

— А, вот ты где, — вынырнув откуда-то из толпы танцующих, рядом со мной снова возникла Елизавета. — Хватит тут пьянствовать, пойдем уже.

И она целеустремленно потащила меня в сторону основного корпуса дома отдыха.

— Эти балбесы кто до утра плясать будет, кто вообще по кустам рассосется. А знающие люди не забывают даже в Вальпургиеву ночь бронировать номер. На всех, конечно, не хватит — но кому надо, тот без крыши над головой не останется, — бормотала ведьма, взмахом руки отпирая одну из дверей на втором этаже.

— Рисуешься, — улыбнулся я.

— Почему бы и нет, — проказливо хихикнула она. — Мне, между прочим, нравится, когда мной восхищаются, а не только боятся, уважают и стремятся убраться с глаз долой.

В ее руках волшебным образом появилась очередная бутылка — и на сей раз, вместо нехитрого игристого с краснодарских виноградников, вино было из долины Роны.

Остаток вечера удался на славу — нам обоим хватало и тепла, и огня, и страсти, и нежности.

Разве что, когда я, утомившись окончательно, помог Елизавете подняться со стола и мы вместе рухнули на внушительную старомодную кровать, в мою опустошенную голову закралась мысль, что где-то в соседнем номере вполне могли бы обнаружиться и Алиса с Тимофеем. Усилием воли я отогнал ее прочь, но хитроумная ведьма успела что-то заметить.

— Слушай, если хочется, чтобы дети не совершали глупостей — их вообще не стоит выпускать из дома. А если подумать — так и из мамы, — фыркнула она, вытащив из меня путаные объяснения насчет взволновавших меня мыслей. — Ум у нее есть, совершенно точно могу сказать. В силе воли тоже не сомневаюсь — видно твое воспитание. А дальше сама разберется, что там и как.

Взвесив все за и против, я согласился с ней. В конце концов, у меня все еще было шампанское, и прекрасная женщина, решившая вознаградить меня умелым массажем шеи и плеч.

Утро оказалось в меру сумрачным. По счастью, у предусмотрительной ведьмы нашлись и против него средства. Она протянула мне пару пузырьков с подозрительными остро пахнущими жидкостями, и, не дав мне задать лишних вопросов, сначала ополовинила их сама, а потом заставила допить все до последней капли.

— Антитивопохмельное и легкий энергетик, — прокомментировала Елизавета. — Как раз чтоб добраться до дома и там еще пару часов поваляться. Хотя ты-то и весь день можешь — а вот я такой роскоши себе позволить не могу.

— Дела и заботы гложут? — посочувствовал я. — Учебная программа небось?

— Да если бы, — она наморщила лоб. — Женя на меня еще кучу разных организационных и даже идеологический вопросов свалил. Правда, сам и пострадал — пришлось выступать перед публикой. Тебе понравилось?

— Князь был весьма убедителен. А у меня самого, конечно, ощущения своеобразные, — искренне ответил я.

— Да ничего, привыкнешь и ты ко вниманию, — она прищурилась. — А, кстати, что ты думаешь о перспективах монархии в нашей стране?

— Да я как-то аполитичен, — удивился я вопросу. — Мне что белые, что красные, что зеленые — лишь бы дело делали. Одно могу сказать — парламентская республика нам не слишком-то подходит. Лидер нужен — явный, понятный и сильный. А уж как его звать — президент, генеральный секретарь или государь император — не так важно.

— Ты удивишься, но идею конституционной монархии сейчас многие поддерживают, — все так же глядя куда-то в сторону, задумчиво пробормотала Елизавета.

Нашу философскую утреннюю беседу, вполне характерную для немного осоловевшего состояния "после бурной ночи", прервали больше похожие на шустрые тени местные служащие, притащившие в номер титанических размеров омлет, булочки и стаканы с крепким горячим чаем. На аппетит ни я, ни ведьма не жаловались, так что ближайшие десять минут вместо разговоров мы только сосредоточенно жевали и лязгали столовыми приборами.

Расправившись с едой, я откинулся на стуле со стаканом чая в руке.

— Интересно, как Светлане далась эта ночь, — вслух подумал я. — Ей и так досталось. А тут еще и такая нагрузка на нервы с возможностью хоть на несколько часов снова стать почти прежней.

— Опять ты за всех волнуешься, — улыбнулась Елизавета. — Хотя уж за нее-то не стоит. Она и при жизни, похоже, очень сильной была, а уж сейчас и подавно.

— Мои люди — и я отвечаю за всех, — ничуть не покривил я душой.

— Зря ты так ее очеловечиваешь, — вздохнула ведьма. — Привидения — они нечто совсем другое. Я немало с ними общалась — в замке у Людвига жили сразу пятеро. Они навсегда остаются в плену прежнего опыта. С другой стороны — и нервным срывам тоже не подвержены.

— Сдается мне, ошибаешься все же ты, — соглашаться мне не хотелось совершенно. — Она айтишник посильнее многих, и отлично освоила все, что появилось за последние пять лет. Общается с людьми, заводит новых друзей. Нервничает, радуется, увлекается.

— Привидения не могут испытывать новых эмоций — все, что у нее есть — это память о прошлых. И она подставляет их в подходящие по накалу моменты. Просто натура была такая, сильная и яркая, вот и получилось такое живое привидение. Но это только иллюзия. Примерно то же и с техникой — она ограниченно способна к развитию лишь там, где уже были навыки. А, например, освоить управление автомобилем, если раньше не умела, она не сможет. Или там в комнатных растениях разобраться, раз уж, как ты говоришь, дома у нее даже кактусы чахли.

— Может и так, — я упрямо покачал головой. — Но я предпочту остаться при своем мнении.

— И это тоже верно, — ведьма серьезно и строго посмотрела мне в глаза. — За тех, кого считаешь друзьями, надо драться до последнего. И верить в них тоже — до последнего. Пусть все вокруг и кричит, что это безнадежно. Но просто помни: она, как и Дети — все же не человек. Это не мешает дружить и даже любить — но когда-нибудь это знание может спасти тебе жизнь.

— Спасибо, Лиза, — кивнул я. — Я запомню.

Светлана гораздо человечнее очень многих знакомых мне вполне живых разумных. Жизнерадостнее, любопытнее, да и просто талантливее. И я нисколько не сомневался — она вполне свободна в своем развитии. Возможно, масштаб личности сказывается, возможно — не совсем обычная смерть. И я действительно считал ее другом.

С другой стороны, мне было приятно как беспокойство Елизаветы за меня, так и ее способность понимать и принимать меня. Можно сколько угодно не соглашаться с человеком — но если считаешь его близким, то разница взглядов не помешает тебе его ценить и поддерживать. И кто знает, может быть немало повидавшая в своей непростой жизни ведьма была права. Но в моем отношении к ребятам это ничего не меняло.

— Ладно, — ведьма посмотрела на часы. — Пора собираться. Спасибо тебе, Миша.

— И тебе — за заботу, внимание и все такое, — я взъерошил растрепанные рыжие волосы. — Надеюсь, впереди у нас с тобой еще много чего хорошего и интересного.

На парковке Елизавета быстро прыгнула в свой громадный внедорожник и умчалась, а я не спеша побрел к своей машине, рядом с которой с удивлением обнаружил все еще неотличимую от живого человека Светлану.

— Вот ты-то меня обратно и отвезешь, а то на автобусе даже привидению неохота, — улыбнулась она. — Хорошая ночь?

— Будто ты сомневалась, — я с довольным видом потянулся, оперевшись о крышу машины. — Твоя тоже ничего так?

— Было неожиданно. Есть о чем подумать, — немного озадаченно отозвалась Светлана. — Но однозначно здорово, что я решила приехать.

— Ну, поехали уже, — я остановился у приоткрытой было двери, заметив знакомую фигуру.

Иванна в одиночестве курила у своей машины, и, похоже, не первую уже за утро сигарету. Посмотрев на волшебницу внимательно, я решил ее не беспокоить. Сжатые губы и непривычно посеревшие глаза, мечущие молнии, по счастью — фигуральные — к общению не располагали совершенно. Я приветственно махнул ей рукой, дождался ответного жеста, и, дождавшись, когда Светлана устроится рядом, завел двигатель. В зеркало заднего вида я успел заметить, как Иванна раздраженно отбросила еще тлеющую сигарету в сторону и тоже села за руль.

Уже зайдя в пустой офис, я вспомнил о словах князя, что Светлане вполне можно вернуть прежний облик, так, чтобы ее узнавали прежние знакомые. Сама привидение на это предложение неожиданно разозлилась, да так, что я даже был готов отскочить в сторону в ожидании не то удара, не то банальной пощечины.

— Миша, ты не понимаешь, о чем говоришь, — почти прошипела она. — Запомни. Раз и навсегда запомни. Светлана Федорицкая, хороший летчик, неплохой политик, и, видимо, не сложившийся маг — мертва. Меня зовут — Светлана Романова, я привидение и сотрудник детективного агентства. Это моя жизнь, и мне это нравится. Все, что было до этого — не про меня.

Я знал, что она лукавит. Не зря же ведь на ее столе с краю стоит с любовью собранная и раскрашенная модель спортивного самолета. И про не раз посещенный за последние дни сайт школы я тоже знаю. И она знает, что я знаю. Но у каждого из нас есть право распоряжаться своей свободой так, как он считает нужным.

А чужой сознательный выбор, как правильно напомнила мне рыжая ведьма, стоит принимать и уважать.

Продолжение от 12/02/20

Интерлюдия

Я отложила в сторону газету, с передовицы которой смотрел портрет меня прежней. Эта статья мне упорно не нравилась, но обвинять было некого: писала ее я сама. Шеф, не иначе — в наказание за потраченные на расследование время и силы — в приказном порядке заставил заниматься сочинительством.

Вспомнился восторг Аньки, когда я отправила ей статью на рецензирование. И тоже ведь балбес-начальник пообещал — хотя тут он, пожалуй, правильно поступил. Она порывалась добавить туда еще кучу эпизодов, большинство их которых я не помнила, и еще какие-то восторги и прославления.

Большую часть ее предложений я в работу брать не стала, но просто почитать о той себе было интересно. Воспоминания не спешили возвращаться полностью, но быть может оно и к лучшему — мне нравилось быть собой, и ломать нынешнюю личность не хотелось бы.

Перед внутренним взглядом снова всплыла Аня — как она улыбается, как обнимает на прощание, как ругается на что-то непонятное. Потом — Ефим, почему-то Райхерт и еще несколько человек. Что поделать — та, другая я о некоторых вещах имела очень своеобразное представление.

Интересно, конечно, насколько я нынешняя от нее отличаюсь. Или наоборот — ведь я это лучшая она, свободная от всего наносного, лишнего, ненужного. Больше не надо бояться, что жизнь пройдет мимо, больше не надо пытаться взять от нее побольше и побыстрее. И несбывшееся надо мной больше не властно — у меня есть четкие "почему" и "зачем". А если надо — вечность на размышления.

Вечности, впрочем, не хотелось. Хотелось быть — радоваться своей не-жизни так, как не умела радоваться жизни. При всем при этом ощущалось, что я на своем месте. Там, где видят меня, а не того человека, которого хотят видеть. Потому что я больше не прикидываюсь то яркой, то удобной. Если же не за этим меня вернули — что ж, пусть осмелятся сказать мне это в лицо. И пусть сколь угодно считают мои чувства ненастоящими — важно лишь то, что ощущаю я сама.

И опять мысли вернулись к Ане. Восторженная ученица превратилась в крутого и резкого профессионала. Беда только, что кроме работы, ставшей единственным увлечением, в жизни у нее ничего не было. Нет, от приключений она не отказывалась — но в глубине фиалковых глаз застыло упрямое одиночество. Портить ей жизни не хотелось.

— Хотя, — поймала я себя на мысли, — Бельтайн был просто-таки на редкость восхитителен.

Еще было интересно — сумеет ли Аня сопоставить свою случайную знакомую и свою потерянную наставницу. Почему-то этого и хотелось, и было немного боязно. В конце концов, ведь оказалось, что и с Юлией Корос жизненные пути уже пересекались, но эта бледная красавица так и не поняла, с кем снова свела ее судьба.

Почему-то о Марке и Ирине столько мыслей не было. Конечно, знать о них было интересно — и даже сайт школы удалось взломать на одном только вдохновении. Но у детей той Светланы Федорицкой была своя устоявшаяся жизнь. С ними было бы здорово снова познакомиться — но когда-нибудь потом. А вот одну проблему с собственной совестью и собственными желаниями решить стоило бы прямо сейчас.

— Ладно, будь что будет, — я открыла электронную почту и набросала Ане письмо с предложением как-нибудь посидеть и обсудить получившуюся статью за чашкой кофе.

Было немного страшно — удастся ли новой мне стать для нее столь же близкой, как была прежняя. Немного стыдно — что мешаю славной девочке построить собственную нормальную жизнь. И немного будоражила мысль, что, даст небо, и следующий Бельтайн будет столь же прекрасен.

Часть 6. Наследие

Главный офис фонда 'Наследие' мне всегда казался слишком помпезным. Каждый раз, приезжая сюда, я чувствовал, как он давит на меня своей роскошью, призванной заявлять о силе и богатстве его хозяина. Как ни удивительно, с сами князем у меня при этом таких проблем не было. Даже когда приходилось давать отчет о не слишком успешно проделанной работе. Но я хорошо понимал Елизавету, предпочитавшую проводить встречи где-нибудь в кафе.

Правда, сегодня повод для визита был попроще — всего лишь решить ряд технических проблем. Поменять телефон на модель с более продвинутой защитой и узнать, как им пользоваться. Взять несколько новых туманных печатей, прячущих смысл документов от непосвященных. Поставить, раз уж все равно приехал, подпись на нескольких давно дожидавшихся меня документах.

Закончив все процедуры, я неожиданно наткнулся на Катерину.

— Дядь Миш, а ты на прием идешь? — она показала на большой плакат с изображенными на нем дамой в вечернем платье по моде начала прошлого века и подтянутым мужчиной в чем-то, напоминавшем военный мундир.

'Двадцать лет фонду 'Наследие', — гласила надпись, выполненная старомодным шрифтом.

— Меня не звали, — я искренне попытался припомнить, не было ли среди входящей корреспонденции приглашения, но едва ли Светлана бы пропустила что-то важное.

— Отлично! — Катерина подпрыгнула на месте. — Значит, ты в этот день свободен?

— Да вроде бы, — озадаченно отозвался я.

— Тогда я тебя приглашаю, — Катерина выдержала театральную паузу, — сходить со мной в зоопарк. Сможешь?

Глядя в ее честные глаза, я не нашел повод отказаться. В конце концов, в последний раз я там был вместе с Алисой лет пять назад. А еще можно было бы позвать Мегуми — волчица последнее время хандрила, а повод завести с ней разговор я так и не нашел.

— А давай! — кивнул я. — Сто лет там не был! Кого-нибудь еще позвать?

— Если они про зверушек смогут интересно рассказать, — чуть задумалась Катерина.

Я не был уверен, что Мегуми всерьез разбирается в теме, но идея все равно показалась мне хорошей.

Пока я размышлял, мимо меня пронесся рыжий ураган. Елизавета обменялась хмурыми взглядами с поджавшей губы Катериной, потом посмотрела на меня, на плакат и снова на меня.

— Составишь мне компанию на приеме? — улыбнулась она. — Буду рада хорошему партнеру по танцам.

— Прости, — развел я руками. — Мне приглашения не приходило, и я нашел себе другие планы.

— Мы в зоопарк пойдем, — Катерина, кажется, была близка чтобы показать язык, но все же нашла в себе силы сдержаться.

— Так, — голос Елизаветы взлетел на пару тонов выше. — Я разберусь!

— Не нужно, — нас накрыло безошибочное ощущение присутствия князя Мещерского. — Я сам не стал добавлять Михаила в списки. Он, насколько я знаю, такие мероприятия не любит, так что без особой нужды мы его тревожить не станем.

— К тому же он уже мне обещал! — Катерина обрадованно приобняла отца. — Раз уж у тебя опять не получается со мной на зверушек посмотреть.

— Лиза, не дуйся, — князь правильно оценил настроение своей верной соратницы. — Из уважения к тебе он не смог бы отказаться, а потом бы хандрил и пил весь вечер шампанское, мечтая куда-нибудь сбежать. Ведь так?

Я кивнул и развел руками, виновато глядя на Елизавету. Она не стала удерживать на лице так не идущее ей обиженное выражение, и, грустно улыбнувшись, понеслась дальше.

— И славно что ты здесь, — князь строго взглянул на дочь, и Катерина тоже отправилась куда-то по своим делам. — У меня для тебя очередная служебная командировка есть.

Возникшая задумчивая пауза была для князя совершенно нехарактерна. Наконец, что-то для себя решив, он снова посмотрел на меня.

— Для наших дальнейших планов мне нужны союзники. Хотя если определенные силы просто выразят желание не вмешиваться — тоже будет неплохо. Тебе потребуется установить контакт с воспитателями твоего Василия.

— Давно подозревал, что многого о нем не знаю, — кивнул я.

— Он, пусть и неофициально, наблюдатель от крупной и влиятельной группы неприсоединившихся Детей и связанных с ними вольных магов. Поэтому, кстати, он и значится стажером в твоей команде. Предварительные договоренности у меня с ними были, а теперь требуется обсудить многое подробнее. Инструкции я тебе еще дам чуть позже, но, главное, тебе надо будет понять, кто они такие, чем дышат и чего от них ожидать.

— Сам-то Василий не против проведать родину? — я позволил себе самую толику сарказма, не оставшуюся без внимания.

— Я через твою голову с ним вопросы не решаю, — развеял мои сомнения князь. — Он не служит мне, и на этом все наши договоренности и заканчиваются. А что пришло время раскрыться — он, думаю, и сам понимает.

— Ладно, Евгений Владимирович, я разберусь. Вопрос, так понимаю, лучше решить поскорее?

— Да, не затягивай, — князь оглянулся на подошедшего секретаря. — И спасибо, что за Катериной приглядываешь!

— Да чего уж там, — улыбнулся я. — Раз своя выросла, то и с вашей провести время приятно.

— Тогда привет Алисе! — и князь, не прощаясь, куда-то пошел вместе с яростно жестикулирующим секретарем.

Последняя реплика показалась мне странной, выпадавшей из выбранной нами обоими модели общения. Хотя, если подумать, раз уж я иногда помогал князю с его дочкой — то почему бы ему иногда не вспоминать о моей?

Серьезные разговоры я по примеру Елизаветы предпочитаю вести не в собственном кабинете. Оно хорошо там, где мне самому нужна поддержка, или где нужно показать свою мудрость и значимость. Но вот разговор по душам никак не может начинаться со слов "зайди ко мне на минутку".

Потому Василия я подцеплял аккуратно. Завел под конец рабочего дня беседу о рыбалке, узнал немало нового и интересного, а когда все остальные, кроме вездесущего привидения, разошлись, и приступил к основной теме.

— Ты ведь сам решаешь, когда твоя стажировка завершается, не так ли? — начал я волнующую меня часть разговора, внимательно отслеживая реакции моего собеседника.

— Это могут решить и за меня, — мгновенно подобрался расслабившийся было от беседы на излюбленную тему Василий. — Ну, и вы тоже вправе меня уволить, если я так уж надоел.

— Насчет последнего — немного сомневаюсь, — покачал я головой. — Но так-то я хотел спросить, что от меня зависит, чтобы ты перестал числиться стажером.

— Вернее, вам разрешили спросить, — мгновенно прочитал ситуацию Василий. — А сами-то хотите знать ответ?

— Намекаешь, что мог бы завести этот разговор пораньше и по своей инициативе? — усмехнулся я.— Вообще-то ты тоже мог. Я же предпочитаю без прямой просьбы лишний раз в душу не лезть, если ты заметил. Мне нравится с тобой работать, и хотелось бы продолжить. Если, конечно, не найдется препятствующих тому обстоятельств.

— Мне бы тоже хотелось, — чуть помедлив ответил Василий. — И здорово надеюсь, что все получится. Что просил передать князь?

Я оценил это аккуратное "просил". Стажер мог бы выразиться и более жестко, если бы хотел по-другому расставить акценты в нашей беседе. Но и так, если уж хочет поиграть, мне найдется чем ответить.

— А сколько тебе на самом деле лет? — не стал я отвечать на заданный вопрос. — Явно не семнадцать, что бы ни было написано в известном мне паспорте. Не староват ты за Мегуми ухаживать? И за бакенэко из контрагентов нашей уважаемой Юлии?

— Пф! — едва ли возмущение на лице Василия было наигранным. — Вы вообще за кого меня принимаете?

— За кого-то не по годам умного, жесткого и подготовленного. Не исключено даже, что за сверстника, магическим образом сохраняющего внешность подростка.

— Можно подумать, возраст кому-то мешает покорять сердца юных дев, — он отреагировал на мою снисходительную улыбку и немного стушевался. — Ладно. Двадцать три мне скорей всего. Точной даты не знаю, а та, что в паспорте — наугад взята.

Дальше запираться и играть в опытного переговорщика Василий не стал. Быть может, устал уже, ну или просто решил, что пришло время для некоторой порции искренности. Конечно, много он мне не рассказал — но и так в услышанном было немало пищи для размышлений. Биография у нашего стажера была непростой.

Родителей он толком не помнил. После их смерти пару лет воспитывался при храме. И если я правильно понял — из числа не слишком успешно прикидывавшихся православными сектантов. Ну а потом его забрали к себе те, кого Василий и считал своей настоящей семьей.

В деревне многое по-другому. Ни христианство, ни советская власть не могут заставить людей забыть то, что они видят своими глазами почти каждый день. Где мудрый, но жутковатый сельский колдун может влиять на погоду, а старушка-ведунья — лечить от бед, за которые не берутся городские врачи. Ну а в лесу или в полях тоже много кто живет из тех, кто человеком и вовсе никогда не был. Леший, водяной, да и просто хутора вольных оборотней, в охотку идущих на контакт с сельскими волшебниками. Время идет, и с каждым годом таких мест, где можно вживую почувствовать грань между прошлым и настоящим нашего мира становится все меньше — но и сейчас они есть. В одной из таких деревень и вырос Василий.

Шебутная натура, унаследованная от неплохо знакомых его наставникам родителей, не давала покоя — и парня отпустили погулять по миру. Он успел послужить срочную в армии, получить разнообразное, но совершенно не системное образование, побывать в куче разных мест и познакомиться со многими такими же как он вольными странниками. Но регулярно возвращаться домой он никогда не забывал.

В один из таких приездов его наставница и обратилась с просьбой-приказанием. Отнести нужному человеку в Нижнем рекомендательное письмо и устроиться на предложенную работу. И, главное, посмотреть, что же там в этом городе происходит да потом, при случае, вернуться и лично рассказать свои впечатления.

— Ну а теперь князь попросил меня съездить вместе с тобой, да и послужить живой иллюстрацией твоего рассказа. И если разговор сложится — то передать его предложения, — наконец, ответил я на заданный в начале нашей беседы вопрос. — Сам-то ты туда собираешься?

— Да надо бы, — кивнул Василий. — Давненько уже не был. И писем последнее время не получал, что и вовсе странно. Ну а хорошей компании буду рад. Правда рад, а не потому что это какая-то игра наших с вами наставников и покровителей. Заодно и вы посмотрите, как оно бывает. Вы ж любопытный, я знаю.

— Как и ты, — улыбнулся я. — В конце концов, для хорошего детектива это едва ли не самое главное.

Своим домом Василий числил маленькую деревушку, затерянную в лесах неподалеку от Тотьмы. Добраться туда иначе как на машине не получилось бы — но сидеть за рулем 10 часов подряд мне совершенно не хотелось.

— Подменишь меня по пути?

— А у меня есть водительское удостоверение? — Василий расплылся просто-таки в чеширской улыбке.

— Вообще-то у всех нас есть, даже у Светланы, — за последнее время я озаботился максимально полным комплектом документов для каждого из подопечных. Включая разрешение на охотничье оружие. — А кто на совещании спал с открытыми глазами, тот мог бы поискать у себя на столе.

— Тогда не вопрос. Как поедем?

Посовещавшись, мы решили двигаться по самому простому маршруту с ночевкой на полпути. Было искушение ехать через Галич, и там ненадолго остановиться и побродить по самому городу, но дорога от города в сторону Тотьмы больше напоминала направление, чем условно приличную трассу. Так что маршрут мы проложили через Шарью. Смотреть там было абсолютно нечего, зато удалось найти и забронировать в меру пристойную гостиницу.

Вдвоем и посменно, конечно, можно было бы обойтись и без ночевки — но ни желания крутить руль в ночи по неизвестной дороге, ни шариться впотьмах по грунтовкам к северу от Тотьмы ни у кого из нас не было.

Алиса мою грядущую командировку восприняла, как мне показалось, даже с энтузиазмом.

— Главное, чтоб не как в прошлый раз, — хихикнула она, когда за ужином я рассказал ей о своих планах. — Свалишься опять нам на голову вместе с магической бурей да девчонок перепугаешь.

— То есть, ждать меня и скучать ты не планируешь, — я смерил ее хитрую улыбку долгим взглядом. — Я запомню.

— Да ладно тебе, — всплеснула руками дочь. — Конечно, буду скучать.

— Поверил бы, да что уж теперь, — притворно вздохнул я. — Кстати, тебе князь привет передавал.

— Сам князь? — чуть не подавилась Алиса. — А по какому поводу?

— Катерина меня в зоопарк позвала. Одной ей скучно. А князь рядом случился. Одобрил.

— Интересно ты живешь, я смотрю, — Алиса расслабленно стекла обратно по спинке стула. — Вдвоем пойдете?

— Мегуми еще думаем взять. Она вроде про зверушек много знает и хорошо умеет рассказывать.

— Это да, — дочь задумчиво уставилась в потолок. — И вообще надо ее проветривать. Хмурая стала и скрытная последнее время.

— Ты тоже заметила? — нахмурился я. — Значит, точно что-то не так.

— Я постараюсь выяснить. Но с тебя тогда подарок на окончание летней сессии.

— Ты ее сдай сначала, обжорка моя огненная, — я расплылся в улыбке.

— Никаких сомнений, — Алиса карикатурно нахмурилась. — Ночами буду учить, но сдам на отлично! Заодно вот тебе спать мешать не буду. Кстати, лучше ложись пораньше, раз уж завтра в дорогу. Да еще и в компании с этим твоим балбесом.

Большая часть пути прошла без приключений. Мы периодически останавливались, разминали ноги, перекусывали захваченными что мной, что не менее запасливым Василием бутербродами, и уже под вечер, как и задумывали, остановились в одной немногочисленных Шарьинских гостиниц. Особого желания беседовать не было, так что после неспешного ужина мы разбрелись каждый в свой номер.

В электронной почте, сумевшей просочиться через похабный местный интернет, ничего интересного не нашлось, так что я со спокойной душой открыл навязанную мне Алисой книгу про медитации.

Чтение неожиданно увлекло. Японский подход к медитациям оказался мне близок — сделав несложные упражнения из вводной главы, я почувствовал себя заметно лучше. Не так болели ноги, и не так переживалось за оставленных в очередной раз без присмотра подопечных. Отпустив контроль над последовательностью вдохов и выдохов, я медленно успокоился и просто следил за вяло текущим потоком мыслей.

Сидеть на собрании партии монархистов оказалось довольно утомительно. Докладчики несли какую-то чушь со сцены, а я пытался понять, кто из молодчиков в третьем ряду, отличавшихся одинаковыми костюмами, дурацкими прическами и дебиловатым выражением лица — тот самый наследник престола великий князь Георгий.

Я даже не постеснялся спросить у сидевшей рядом со мной миловидной девушки, кто есть кто. Она только хихикнула:

— Не переживайте, князь, все поначалу путаются. Но вы все увидите сами.

Девчушку было жаль, она считала меня своим. А я считал минуты, растянувшиеся слишком долго для нашей операции.

Наконец, очередной докладчик, вытерев пот, сошел со сцены, а один из молодчиков поднялся, и с места заорал что-то о великом будущем нашей страны.

— Это он, каждый раз что-то такое творит. Ну разве не мило? — улыбнулась моя соседка.

Я нащупал в кармане кнопку и несколько раз нажал.

И благостная ситуация тут же изменилась — в зал ворвались несколько человек, вооруженных маузерами. Их вела хорошо знакомая мне женщина, на этот раз нацепившая на свои всклокоченные рыжие волосы красную косынку.

— Именем народной революции! — Елизавета придала своим словам убедительности, выстрелив в потолок. — Ни с места, буржуазная сволочь!

— Красная графиня, — испуганно зашептались в зале.

— А правда, что она настоящая графиня, перешедшая на сторону большевиков? — тихо спросила меня соседка.

Тем временем Елизавета подошла ко мне, и отдала портупею с наганом. Я кивком поблагодарил ее и показал рукой на наследника, которого тут же схомутали и увели два матроса.

— Неправда, — все же ответил я на уже не очень волновавший мою соседку вопрос. — Она княгиня, причем германская.

Монархистов вывели в соседний зал, и тут наши революционеры немного растерялись, явно не понимая, что же делать с такой толпой.

— Всем лежать! Руки за спину! — заорал я, поняв, что ситуация может выйти из-под контроля. — Так, чтобы мы их видели.

Один из приближенных Георгия от испуга ничего не понял, и попытался лечь на спину.

Я подлетел к нему и от души пнул ряженого дурака по ребрам.

— Что в приказе упереть рога в пол тебе непонятно, буржуазная свинья? — рыкнул я.

И этого оказалось достаточно, чтобы монархисты, превосходившие моих союзников числом этак раз в тридцать, покорно улеглись на пол, ожидая своей участи.

А я подскочил в своей постели и еще долго пытался понять, к чему же такое вообще может привидеться.

За сотню километров до Тотьмы за руль сел Василий. Я успел уйти в свои мысли, успокоенный его ровной и уверенной вождения, как вдруг наша машина достаточно резко остановилась у обочины.

— Случилось чего?

— Восстановили-таки, — зло процедил Василий. — Я уж надеялся, что само развалится.

Он показал на блестевшие вдалеке купола.

— Монастырь, где меня "воспитывали", — он выделил интонацией последнее слово. — Там все и так на честном слове держалось, да и еще пожар был. Зато сектантов, думаю, теперь точно выгнали.

— Не думаешь заглянуть? — мне показалось, что Василию самому охота повидаться с призраками прошлого.

— Не сейчас, — поморщился он. — Может быть, на обратном пути.

Останавливаться в городе мы не стали. Остаток пути оказался не слишком приятным — за Тотьмой мы довольно быстро свернули на грязноватный проселок, и я начал всерьез переживать за подвеску. Мою машину зачаровывали неплохие вроде бы специалисты по бытовой магии, но местные ухабы были всерьез настроены потягаться с нижегородскими чароплетами. Редкие встречные уазики и даже архаичные газ-69 смотрелись на здешних дорогах куда как более уместно.

— Еще немножко, еще чуть-чуть, — Василий прекрасно понимал мои страдания и старался вести машину как можно более аккуратно. — Вон за тем поворотом будет овраг — и мы на месте.

Сразу за помянутым оврагом над дорогой с разных сторон склонились две высоченные сосны. Где-то там наверху они даже переплелись ветвями, образуя своеобразную арку, под которой легко прошел бы даже двухэтажный английский автобус, доведись ему каким-то образом оказаться в Вологодской области.

У стоявшей на отшибе избушки с украшенными затейливой резьбой наличниками и железным флюгером в виде прыгающего кота Василий остановил машину.

Я по инерции глянул на экран мобильного телефона.

— Связи нет.

— Да откуда она здесь, — рассеянно отозвался Василий. — Скорей всего и не будет никогда.

— Что-то не так? — я обратил внимание на его отсутствующий вид.

— Надо посмотреть, — хмуро отозвался он, и, выйдя наконец из машины, пошел по заросшей травой дорожке к крыльцу.

На двери висел замок. Стажер с отсутствующим видом подергал его и растерянно оглянулся на меня.

— Здесь не запирают двери, если хозяева просто куда-то отлучились. И огород Ядвига Генриховна никогда в таком виде не оставила бы.

— Но смотри, если бы за участком не следили, тут бы все бурьяном заросло, — уж на это моих невеликих познаний в сельском хозяйстве хватало.

— Огород зачарован, — раздался за нашими спинами звонкий девичий голосок. — Худо-бедно сам пока растет. Еще на пару лет его хватит, а там и я научусь. Здравствуй, Вася.

— Наташка? — обернулся стажер.

На него сочувствующе смотрела девчонка лет шестнадцати-семнадцати, голубоглазая и с шикарной косой пшеничных волос толщиной едва ли не в руку.

— Поздно ты приехал. А мы и не знали, как дать тебе знать. Ядвига Генриховна три месяца как умерла.

— А дядька Томаш?

— Вот была маленькая — все в толк не могла взять, почему ты этого черного кота иногда дядькой зовешь. Теперь знаю, — вздохнула девушка. — Его еще до нового года не стало. Ушел, как она сказала.

— Да, коты уходят, — все таким же убитым голосом протянул Василий. — Как же так-то?

— И так оно бывает, парнишка, — к нашей беседе присоединился высокий и худой как жердь мужчина лет пятидесяти. — Ты ведь догадывался, что не застанешь никого?

— Было дело, — кивнул Василий и пояснил мне. — Это Владимир Петрович, староста деревни Подлесье. Заодно — местный ведун.

— Ведун был мой дед, — как-то устало, словно в тысячный раз, пояснил староста. — И мой внук будет, если повезет. Я же — в лучшем случае хранитель. А вас, надо полагать, на переговоры прислали?

— Михаил Пожарский, служу в фонде князя Мещерского, — отрекомендовался я. — Вы правы.

— Тогда давайте у меня поговорим. Расскажу немного, что тут у нас и как.

— А Василий?

— Ядвига Генриховна мне кое-что для тебя передала, — зачастила Наташка, глядя на растерявшегося стажера. — Догадывалась, что не дождется.

— Вот видите, — Владимир Петрович сделал какой-то быстрый жест рукой, отчего у меня словно иголочки впились в мочки ушей, — У молодых свой разговор. У нас — свой. Ядвига Наташку немного учила в последнее время. Так что избушка, наверно, скоро ей отойдет. В общем, найдется им что обсудить.

— Может, на пруд сперва сходим? — обратился Василий к своей знакомой.

Та кивнула, и, кажется, немного покраснела. Мы же со старостой пошли дальше.

Вообще, Подлесье мало отличалось от обычной русской деревни и представляло собой два ряда домов по обе стороны единственной улицы. Что мне понравилось — жизнь здесь была. Приветливо глядели на нас на века сложенные домики, украшенные самой разной резьбой, где-то скрипел ворот колодца, несколько женщин что-то обсуждали, опершись на непонятную каменную тумбу, пару раз мимо на велосипедах пронеслась ребятня.

— Лес нас кормит, — двусмысленно пояснил староста, догадавшись, о чем я думаю. — Пшеницу здесь, конечно, не повыращиваешь, зато есть много чего другого. Ну а электричество еще в тридцатых провели. Дед мой и обеспечивал.

Пройдя через небольшой палисадник, в котором явно чувствовалась женская рука, мы вошли в дом, сильно отличавшийся в лучшую сторону от подсознательно ожидаемой мной избы-пятистенка. В красном углу, как и я и предполагал, никаких традиционных для крестьянского дома икон не обнаружилось, зато на полочке стояло несколько резных фигурок, совмещавших человеческие и звериные черты. Староста заметил мой взгляд и улыбнулся.

— Христианство до нас не добралось. Заблудилось по пути.

— А советская власть тоже того, заблудилась? — не удержался я.

— Ну почему же. В сельсовете до сих пор вон портрет Ленина висит. Вот люди с неправильными идеями — те да, в наших лесах как-то быстро пропадали.

— Вы еще скажите, что их съели.

— Кого-то и съели. Не иронизируйте, Михаил. У нас тут свои правила. По ним живем, и, дадут предки, жить будем. Как вас, кстати, по батюшке?

— Евгеньевич.

За последнее время обращение только по имени стало для меня гораздо более привычным и всяко больше нравилось, чем сакраментальное "товарищ майор". Но, как не поленился указать мне староста, в чужом монастыре со своим уставом надо быть как минимум аккуратным.

— Хозяюшка, у нас щи еще оставались? — крикнул староста.

Из дальней комнаты абсолютно бесшумно вышла женщина среднего возраста с исходящим паром котелком в руках. Кратко поздоровавшись, она на миг выскочила за дверь и вернулась с ложками и тарелками, после чего снова ушла.

Староста оглянулся и вынул откуда-то из-под лавки пару граненых стаканов и бутыль с прозрачной жидкостью.

— Не откажетесь, Михаил Евгеньевич?

— По маленькой — можно, Владимир Петрович, — кивнул я. — Уж со щами-то точно.

— Ну, чтобы все было не зря, — после краткого тоста староста коснулся своим стаканом моего и отправил напиток в рот. Секунду погодя и я последовал его примеру.

На вкус жидкость напоминала настойку на резиновом тапке, но в голове неожиданно прояснилось и словно смело мешавшую мне последние пару дней сонную хмарь на задворки сознания.

— Вот, Миша, теперь другое дело, — крякнул староста. — Наш человек, а не из этих, дровосексуалистов!

— На чем ты ее настаиваешь, Володя? — поинтересовался я.

— Лапчатка прямостоящая, не что-нибудь!

— И наговор, наверняка.

— Не без этого, — хмыкнул староста. — Смотрю, разбираешься.

— Так, по верхам нахватался, — не стал я изображать специалиста. — Что сказать-то хотел?

Мой собеседник помолчал, постучал пальцами по опустевшему стакану, но предлагать налить еще не стал. Я же, пользуясь возникшей паузой, немного огляделся. Богатой комната не выглядела: мебель была по большей части самодельной, занавески — выцветшими, а пол давно не покрывали лаком. Но в открытом стеллаже стояли книги, пахло какими-то травами и возникало общее ощущение уюта давно обжитого и любимого дома.

— Тебя прислали с конкретными предложениями? — собрался с мыслями староста.

Мочки ушей опять кольнуло — не просто так он брал паузу. То ли артефакт настраивал, то ли заклинание проговаривал.

— Давай без этих штук, — попросил я. — А то так точно не договоримся.

— Не вопрос, — кивнул он и ощущение исчезло. — Ничего такого, просто дает отличать правду от лжи.

— И заодно дает понять, не полного ли профана прислали. Хотя какой в том смысл?

— Да никакого, — староста улыбнулся. — Привычка, если хочешь.

— Осторожнее с такими привычками. Боевик мог бы и не оценить, — я вернул недобрую улыбку. — О конкретных предложениях пока рано говорить. Скажем так, есть сила, которую представляю я. Есть сила, которую представляешь ты. И обе эти силы ищут общие интересы и точки для сотрудничества. На нас вы посмотрели. Видимо, Василий достаточно хорошие отчеты присылал. Теперь моя очередь смотреть.

— Ты слабо представляешь, с кем собираешься договариваться, — нахмурился староста. — Твой князь свои интриги плетет несколько десятилетий, а мы были здесь всегда. Это мы решаем, с кем нам иметь дело. Или подождать — десять, двадцать да даже сто лет это для нас с тобой много. Для них — разумная пауза.

— Ну, значит не договоримся, — я пожал плечами. — Невмешательство в дела друг друга — тоже позиция.

— Рад, что ты это понимаешь. А то бродили тут вокруг некоторые. Кое-кому из нас их предложение даже по душе пришлось. Но уж очень они настойчивы были.

— Вы вправе иметь дела с теми, с кем считаете нужным, — я постарался построить наиболее дипломатичный из возможных ответов. — До тех пор, пока у нас нет на эту тему каких-то еще договоренностей.

Было не слишком понятно, сливают мне сведения по какой-то причине, или староста решил продолжить свои проверки. Слишком мало было у меня информации по политическим раскладам — сам никогда не интересовался, а князь и Елизавета просвещать меня не стали.

— Тогда спрошу в лоб. Чего ты хочешь?

— Я? — поворот в беседе оказался неожиданным, но так разговаривать я тоже умел. — В смысле? Дело удачно завершить, контакт установить. Еще чтоб дочка учебу закончила да замуж вышла не за болвана какого-нибудь. Мир и порядок в стране, вот еще. Чтобы можно было просто жить, радоваться жизни и заниматься любимым делом.

— Сходится, — староста покивал каким-то своим мыслям. — А если лично для себя? Хочешь стать на ступеньку ближе к своим хозяевам?

— Поподробнее, — я чего-то не понимал, но интерес демонстрировать точно стоило.

— Ты сейчас вхож в круг старой аристократии. Действительно старой — потомков князей-магов древней Руси, или на худой конец, их бояр — тоже людей очень непростых. Для человека, родившегося еще при советской власти вроде бы все эти титулы и родословные — просто слова. Но ведь екает же что-то в душе при всех этих обращениях?

— Есть немного, — кивнул я.

— Как бы хорошо они к тебе ни относились, своим ты никогда не станешь, если не входишь в их круг. Всегда — простолюдин, челядь, полезный инструмент. И совсем другое — если ты, как и они, будешь носить на пальце родовое кольцо с многосотлетней историей, подтверждающее твой титул.

Желания соглашаться с хитрым Владимиром Петровичем у меня не было абсолютно. И точно так же у меня не было веры в его добрую волю.

— Для этого надо быть кем-то еще, — деланно вздохнул я. — Они — это они, я — это я.

— Ядвиге достаточно случайно лет двадцать назад попали в руки материалы, где найти кольцо рода Пожарских. Мне оно точно без надобности, но, может быть, тебе пригодится?

Это уже был сильный ход. И скрывать свой интерес я не стал. Мне действительно было не так уж важно, насколько выше меня мой патрон или его ближайшие сподвижники. А с Елизаветой я и вовсе не чувствовал какой-то дистанции. Она просто была такой, какая есть, и мне этого хватало. Но любопытство всегда было важной чертой хорошего детектива.

— У меня есть обоснованные сомнения, что я отношусь к числу прямых потомков того самого Дмитрия Пожарского, — озвучил я давно отрепетированный ответ на нередкие в прошлом вопросы о моей фамилии. — Так что сомневаюсь, что кольцо мне чем-то поможет.

— Но все равно же интересно попробовать? Вдруг да признает? — староста посмотрел мне в глаза.

Я нехотя кивнул.

— И что взамен?

— Ничего, — староста отвел взгляд, не сумев меня передавить. — Просто подарок хорошему человеку. Мне, как я уже говорил, оно без надобности. Тем более, что самого кольца у меня и нет — но Ядвига говорила, что след надежный. Даже сама думала ехать — но то времени не было, то сил, то вот.

Он тяжело вздохнул и посмотрел в потолок. Потом все-таки плеснул и себе, и мне на палец все той же настойки на лапчатке.

— Помянем. Надеюсь, успела она что-то в Наташку вбить и линия не прервется.

Мы молча и не чокаясь выпили.

— Ладно, — я протянул руку. — Подарок — святое дело. Где искать это кольцо?

— В Жарской волости, понятно, — он испытующе посмотрел на меня.

— Она большая, — пожал я плечами. — Или ты сомневался в моей эрудиции?

— Точнее сам не знаю. Я ж не читал. Заберешь завтра бумаги и посмотришь. А если чего там нет — то, может, и Наташка наша подскажет.

— Думаешь, ей Ядвига даже о таком успела рассказать? — как-то это у меня не билось с и близко не оконченным ученичеством.

Староста немного задумался, потом тяжело вздохнул и припечатал ладонью по тяжелой столешнице.

— Ладно. Вася узнает — все равно тебе расскажет. Баба Яга просто так не умирает. Знания, умения и частица личности переходят ученице, если с той проведен хотя бы первичный ритуал. А уж это Ядвига успела. После смерти старшей Яги может пройти немало времени, прежде чем младшая разберется с наследством. Но кое-какие знания проявляются довольно быстро.

Я ошалело откинулся на лавке и потер виски. В том мире, где я теперь жил, было много чего странного и жутковатого. Всего лишь до меня добрался еще один страшненький секрет. Но отчего-то прямо здесь и сейчас он меня сильно зацепил.

— Значит, в какой-то мере баба Яга бессмертна? — на всякий случай уточнил я.

— Наоборот, — вздохнул староста. — Невосполнимый ресурс. Не успеет найти ученицу — и линия исчезает. Раньше, говорят, были способы воспитать более чем одну ученицу — но мы таких уже не знаем.

Ответить мне было нечем — про бабу Ягу я знал явно недостаточно. Даже некоторые старые версии известных сказок, которыми со мной поделился Развеселов, понятной информации содержали мало, только догадки и гипотезы.

— Ладно, — староста хлопнул ладонью по столу, прервав возникшую паузу. — Пойдем, погуляем немного.

У двери я поймал ехидный взгляд высокой темноглазой девушки, чем-то неуловимо похожей на Владимира Петровича.

— Подслушиваешь, егоза? Накажу ведь! — судя по интонации, староста ничуть на девушку не разозлился.

— Это Лена, племянница моя. Она в Вологде учится, приезжает иногда. И любопытна сверх меры, — пояснил он мне.

— И как, Елена Прекрасная, ладится твоя учеба? — усмехнулся я.

— Отличница! — фыркнула девушка. — Вологодский Педагогический, четвертый курс, на фольклоре специализируюсь. Хотите, про село наше расскажу?

— Мы с Михаилом Евгеньевичем пройтись немного думаем. Окрестности посмотрим. Если хочешь, давай с нами, по пути и поведаешь. Миша, ты ж не против?

— Как можно, — я постарался спрятать улыбку. — Хорошей компании я всегда рад. Присоединяйся, девица-краса.

Под довольно-таки интересную историю о селе, основанном чуть ли не в 12 веке выходцами из Новгорода, староста с племянницей вполне целенаправленно привели меня на высившийся неподалеку холм с характерной плоской вершиной.

— Этот фокус я знаю, — я улыбнулся, дружески кивнув одиноко стоящему на вершине идолу из потемневшего от времени дерева. — Не первая лысая гора в моей жизни.

После чего положил под ноги кстати завалявшуюся в кармане мелкую монетку.

— А полного капища у вас нет?

— В лесу, — Владимир Петрович неожиданно замялся. — Я не знаю, зачем тем, кто там живет, старые боги. Но чтут и уважают. Я же хотел посмотреть, в каких ты отношениях с Велесом.

— Ну какие у меня с ним могут быть отношения, — я пожал плечами. — Я для стража порога — слишком мелок и незначителен.

— Это ты зря, — пояснять свою точку зрения староста не стал. — Но мне важнее, что антипатии ни у тебя к нему, ни у него к тебе нет. Кому попало идол вообще не явится — так, старую сучковатую корягу увидит.

— Предупреждать надо, — я поежился. — Еще проверки будут?

— Да не то чтобы я именно проверял. Но если бы ты Велеса не увидел — протащить тебя в лес на разговор было бы гораздо труднее, — что-то староста скрывал, но давить на него мне не хотелось. — Тогда без помощи мне было бы не обойтись.

— В полной мере прадедушкин дар только по мужской линии передается, — кивнула Елена. — Но по мелочи помочь и я могу.

— Если так, то мне даже немного жаль, что помощь не потребуется, — изобразил я подобие комплимента.

— Да ничего, — улыбнулась Елена, нарочито медленно прикрыв обрамленные пушистыми ресницами веки. — Наоборот, хорошо, что к нам приезжают не чуждые старой правде люди.

Чем дальше, тем интереснее мне было, что же выйдет из этого странноватого спектакля, отдававшего любительской театральщиной. Хотя я вполне допускал, что Елена такая вполне искренне. Но и уважение к старым богам, пусть и далекое от поклонения, я действительно унаследовал от бабушки — в детстве мне сильнее всего запомнились именно эти ее рассказы.

— Давайте еще на пруд сходим, — предложил староста. — Затопленных городов, правда, не обещаю, да и водяной, пока Наташка рядом ходит, едва ли покажется.

Помянутый пруд действительно стоило внимания — мне всегда нравились заросшие невысокими соснами песчаные берега. А на дальнем от нас краю обнаружилась сложенная из потемневших досок беседка. Приглядевшись, я увидел там две знакомые фигуры. Василий экспрессивно размахивал руками, словно пытаясь что-то донести до своей собеседницы, а та молча слушала, сидя вполоборота, и глядя то на пруд, то на моего пока еще стажера.

Немного погодя он решительно пододвинулся к подруге и что-то начал говорить ей на ухо.

— Кажется, эти двое пока что выпали из реальности, — ехидно прокомментировала Елена.

— Похоже на то, — кивнул я. — Есть еще что посмотреть?

— Вечереет, — рассеянно ответил староста. — Давайте уже возвращаться. И не беспокойтесь — ребята точно не заблудятся, даже когда стемнеет.

— Уж в Васе я уверен, — фыркнул я. — Он в темноте видит так, как ему по натуре положено.

Староста с племянницей синхронно расплылись в понимающей улыбке. А я в очередной раз подивился, как долго и я, и остальная моя команда умудрялись не замечать очевидного.

За разговором мы вернулись обратно в деревню и добрались до возвышающегося на окраине здания сельсовета.

— Здесь гостя положим? — уточнила Елена. — Или у нас?

— Проще тут, — ответил ей староста и пояснил мне. — Пара гостевых комнат для всяких разных визитеров у нас именно тут. Содержим в порядке, не переживайте. Удобства разве что во дворе.

— Сельским туалетом меня не удивить, — немного растерялся я. — Но я думал, что у Василия остановлюсь.

— Сейчас они с Наташкой вернутся в избу — с вещами разбираться, чай пить да наговоры обновлять. И я не удивлюсь, если все это до утра затянется, — в который уже раз фыркнула Елена. — Девчонка в него с детства влюблена была.

Я замялся. Разлучаться с подопечным мне не хотелось, но с другой стороны — пока мы не доберемся до тех, кто живет в лесу — никакой опасности для него и себя я не чувствовал. Да и потом — как бы местные ни изображали силу и независимость, ссориться с моим покровителем и его организацией им было противопоказано.

А что до личной жизни Василия — это уж он сам разберется. Если я еще не разучился разбираться в разумных, то с Мегуми у него последние несколько месяцев что-то активно наклевывалось. Но это не было поводом лезть в душу, чему-то учить или как-то контролировать моральный облик. Хотя чисто по-человечески за волчицу мне было немного обидно.

— Разберутся, — я махнул рукой. — Давайте в сельсовет.

— А делами уже с утра на свежую голову займемся, — кивнул староста и открыл передо мной чуть скрипнувшую на не слишком часто смазываемых петлях дверь. Внутри обнаружился достаточно просторный по деревенским меркам зал с рядами стульев, книжными полками вдоль стен и действительно сохранившимся с былых времен портретом Ленина. Антуража добавлял стоящий на столике в углу самовар и дюжина грубоватых чашек. За одной из дверей оказался рабочий кабинет старосты, а вот еще две скрывали маленькие, но уютные спальни. На одной из которых я и решил в итоге остановиться.

Пока не стемнело, я сходил к машине за бритвенными принадлежностями, опробовал уже лет двадцать не виденный деревенский умывальник и начал обустраиваться в выбранной комнате. Несмотря на полную убежденность в безопасности — окончательно расслабляться все же не стоило, и нехитрые защитные наговоры я прочитал трижды, после чего повесил изнутри на ручку двери подаренный Алисой амулет. И только после этого позволил усталости взять верх, умиротворенно вытянувшись на неожиданно удобной кровати.

Пробуждение среди ночи неожиданным не стало, хотя совершенно зря я поначалу приписывал это выпитому перед сном чаю. Было не то чтобы именно тревожно, но ощущение чьего-то внимания не давало снова расслабиться. Немного поворочавшись, я решил выйти на свежий воздух, покурить и осмотреться.

В голове немного прояснилось, но когда я снова вошел в здание, то понял, что тревожился не случайно. За чайным столиком сидела полупрозрачная фигура, хорошо заметная даже в тусклом свете маломощной лампочки. Когда ночная гостья поднялась, я увидел, что передо мной стоит немолодая женщина с уложенными в сложную прическу волосами. В руках у нее была столь же призрачная трость с вычурным набалдашником.

Губы призрака шевельнулись, но слов я не услышал. Впрочем, судя по выражению лица, конец фразы был ощутимо матерным — ночная гостья явно не ожидала, что ее оставит дар речи. Поняв, что успеха не добьется, она смерила меня взглядом и провела рукой над лежавшим на том же столике карандашом.

Письменный прибор довольно уверенно взмыл в воздух, но управлять его движениями призрачной женщине было непросто — не хватало точности. Наконец путаные поначалу каракули превратились в несколько вполне понятных слов.

"Поделись силой. Безвредно. Прошу."

— Ядвига Генриховна, полагаю? — на всякий случай уточнил я.

Призрачная гостья смерила меня взглядом и медленно кивнула. Я же, сосредоточившись на пульсации своего хилого источника, направил в ее сторону тонкий луч невидимого глазу свечения — именно так Елизавета описывала передачу силы.

Судя по заковыристым ругательствам — у меня все получилось.

— Слабоват ты, милок, — чуть успокоившись, прокомментировала призрачная ведьма. — Ну да ничего, тут много и не надо было.

— Уж какой есть, — я сел на стул и скрестил руки. — Признаться, когда я думал, что ночью ко мне может прийти гостья, то ждал отнюдь не вас.

— Она и порывалась, — криво улыбнулась Ядвига. — Пришлось заставить передумать. Одни гормоны, ума пока нет, и не факт, что когда-нибудь появится. Распустил Володя свое семейство, говорила я ему. Ну да чего уж теперь.

— Могу сказать, что рад знакомству. Василий мне о вас не так уж много рассказывал, но отзывался всегда с большим уважением.

— Взаимно, — кивнула Ядвига.

— Вы чем-то дополните предложение Владимира Петровича? За этим ведь Лену и отогнали?

— А зачем это мне? — огорошила призрачная ведьма. — Я мертвая, интриги живых меня больше не волнуют. Пришла посмотреть, с кем Васька мой связался. Балбес, конечно, но как родной он мне стал. В родителей пошел — славные тоже были, но их мы не уберегли. Что о нем скажете?

— Славный он — это да, — я искренне улыбнулся, вспоминая проделки подопечного. — Уверенный, болтливый, хитроватый немного. Жизнь его помотала, но не ожесточила. Девушек вот еще любит. Возможно — слишком.

— Ходок получился, — Ядвига хмыкнула. — Неудивительно. И, похоже, общение с вами ему на пользу идет. Но слишком много воли не давайте — эта натура всерьез-то не взрослеет, до старости на подвиги охочи.

— Сам разберется, где его подвиг.

— И то верно, — Ядвига чуть призадумалась и пошевелила призрачными пальцами. — Ладно, пора бы мне. С Петровичем только еще попрощаюсь напоследок — и чистый мир ждет. И так по эту сторону подзадержалась.

— То есть как? — удивился я. — Староста мне говорил, что баба Яга в некотором роде бессмертна.

— Именно что в некотором роде, — вставшая было гостья снова опустилась на стул. — Баба Яга — довольно устойчивый психоэнергетический конструкт, если вы понимаете, о чем я. Но своей души у нее нет. У каждой из нас душа своя, и умираем мы тоже как обычные люди. Наташка вполне свободна — может еще выучиться, замуж выйти, детей родить. Настоящей Бабой Ягой она станет сильно позже. Хотя кой-какие признаки начнут проявляться уже сейчас. Вторичную инициацию она этой ночью вполне успешно прошла, чем заодно и меня окончательно освободила. С ней и Васькой я уже попрощалась. Хотя в каком-то плане теперь действительно она — это я.

— Вторичную инициацию? — улыбнулся я. — Ну, Вася.

— Все правильно понимаете, — Ядвига улыбнулась, и я словно наяву увидел, какой восхитительно ехидной красавицей эта женщина была в юности, — Баба Яга девственницей точно быть не может. Так что я напоследок погрозила им пальцем, обняла — да и хватит с меня. Одеться они не успели, правда — тем веселее вышло.

Она вдруг тонко захихикала, словно девчонка.

— Но вообще надеялась, конечно, его еще живой дождаться. И насчет вас тоже мысли были разные. Но Томаш уже очень плох был, а без него и мне как-то совсем жить расхотелось. С войны вместе, да не отечественной, а гражданской.

Призрачная ведьма совсем по-человечески вздохнула.

— Тоже догадались, да? Он, правда, лет двадцать как в человека только по большим праздникам перекидывался — годы брали свое. Не живут оборотни по-настоящему долго, в лучшем случае — как простые люди. А в звериной форме есть способы продлевать жизнь, но и они не безграничны.

Она снова встала, на этот раз уже точно не собираясь задерживаться.

— Совет тебе чтоль дать напоследок, — Ядвига все же на миг остановилась на пороге. — Ты крепко влип в чужую большую игру. Поищи в ней свою собственную — так куда больше проживешь. Ну а если из-за всех этих интриг по твоей вине Васька голову сложит — найду способ из-за грани вернуться и поквитаться за все. Хотя лучше не надо.

Призрачная фигура вдруг пошла рябью, а потом приобрела облик статной молодой женщины.

— Пойду к Петровичу, — она опять хихикнула, сглаживая впечатление от своих грозных слов. — Надо со старым чертом при параде прощаться. А ты — не торопись!

Она мазнула ладонью по моей щеке и растворилась в воздухе. Я же, нашарив в кармане полупустую пачку сигарет, снова вышел на улицу. Все сказанное призрачной ведьмой стоило еще раз обдумать и поискать в ее словах второе, а то и третье дно. Не таким человеком была Ядвига Генриховна, чтобы не заморочить голову, даже прощаясь навсегда. Не тот стиль.

На удивление, несмотря на ночную беседу, выспаться у меня получилось неплохо. На природе, если никто не будит и удается как-то игнорировать деревенских петухов, вообще обычно хорошо отдыхается. Так что я спокойно поднялся, умылся, размялся, и только тогда в сельсовет явилась небольшая делегация: хмурая Елена, ведущая за собой смущенную Наташу и непривычно тихого Василия. Мне в глаза бросилось легкая хромота подруги моего подопечного — еще вчера она двигалась легко и как-то даже воздушно. И если изменение походки можно было списать на бурную ночь, то какие-то проблемы с левой ногой явно имели другую природу.

У обеих девушек в руках были корзинки с чем-то съедобным, так что вопрос с завтраком закрылся сам собой. И уже за чаем Елена повернула разговор с утренней светской беседы к нашим дальнейшим планам.

— Владимир Петрович просил, как проснетесь и поедите, проводить вас к страж-дереву. Там вас встретят посланники леса.

— Сам он не пойдет? — удивился я.

— Он уже на месте, мы здесь так долго не спим, — фыркнула Елена. — Не переживайте, я провожу.

— А может, лучше я? — встряла Наташа. — Не хуже тебя наш лес знаю.

Судя по всему, соперничество между девушками, несмотря на несколько лет разницы в возрасте, было нешуточным. А прошлая ночь здорово добавила Наташе уверенности в себе.

— Тебя не звали, — с долей превосходства откликнулась Елена. — Только Васю и Михаила Евгеньевича.

— Тебя, кстати, тоже, — ехидно прищурилась Наташа. — Только дорогу показать. За страж-дерево тебе хода нет.

— Смелая стала, я смотрю, — Елена сверкнула глазами и коснулась чуть засветившегося перстня на левой руке. — Давно ли под стол пешком ходила?

— Так теперь Баба Яга — это я. — торжествующе ответила подруга Василия. — А ты без амулетов так и будешь на куриной кости гадать да прыщавых студентов привораживать.

— Но пока ты хромаешь — я бы не хотел тебя брать в лес, — вмешался мой пока еще стажер. — Сами справимся. Уж до страж-дерева-то я дорогу помню. Шеф, вас, я так понял, лес и без сторонней помощи пропустит?

— Староста так сказал, — кивнул я. — И, согласен, вдвоем пойдем. Спасибо за предложение, девушки, но не будем вас отвлекать.

— Ну, если так, тогда у меня дела, — покрасневшая от злости Елена буквально вымелась на улицу.

Она и в самом деле удачно подставилась — мне хотелось кое-что обсудить с Василием тет-а-тет, и по дороге это как раз было довольно удобно. А заставлять хозяев леса ждать тоже не стоило. Так что мы попрощались со снова притихшей Наташей, сходили к машине за сапогами, куртками и термосом — идти предстояло не меньше двух часов — и отправились в дорогу.

— Ходок, твое коромысло, — пожурил я Василия, когда мы вышли на ведущую из деревни тропинку. — Лучше б вы вместе с ней цветок папоротника искали, или чего там на Купалу положено.

— Вот это самое как раз на этот праздник и положено. Не удержался, — деланно потупился он. — Но инициатива не моя была, честное слово.

— Так и скажи, невинная девица тебя взяла и совратила, — усмехнулся я. — Правильно Ядвига Генриховна о тебе говорила — балбес.

— О, так она и до вас добиралась? — удивился Василий. — А знаете, как страшно было, когда я понял, что в комнате не только мы с Наташей? Только-только друг от друга оторвались, как она материализовалась. И смотрит еще так укоризненно.

— Интересная беседа у нас была, пусть и недолгая. И хорошо, что хоть так она смогла с тобой попрощаться.

— Какая-то ее часть теперь с Наташкой навсегда, мне, наверно, проще теперь жить с этим знанием, — задумчиво отозвался Василий. — Уже сегодня про травяной настой вспомнила, о котором наставница ей вживую никогда не рассказывала. И на головную боль еще жаловалась.

— Ты, кстати, понял, что хромать она уже не перестанет?

— Думаете, это тоже оно? — расстроился стажер. — Грустно. Наташка ж всегда такая егоза легконогая была.

— Плата за могущество и знания, — я скривил губы, вспоминая историю Иванны. — Не самая большая, надо полагать.

— Но и немалая, — рассеянно отозвался Василий, чуть задумавшийся на развилке тропы.

— Ты точно дорогу-то помнишь? — обеспокоился я. — Лет-то немало прошло.

— Обижаете! — он уверенно свернул влево. — Я ж весь здешний исходил. И немалую часть нездешнего, куда можно было минуя страж-дерево попасть. Тех тайных тропок-то уже и не найду, да и скрылись они скорей всего, за ними следить надо. А основная-то дорога — она, для тех, кто понимает, прямая.

— Ну-ну, — мы как раз обогнули очередное упавшее дерево и стало хорошо видно, как тропа петляет по краю подступившего болота, заросшего брусникой и клюквой. — Расскажи лучше, что нас ждет и с кем мы там можем встретиться.

— Ну что вы шеф, как неродной. Сказки-то читали ведь. Змей Горыныч, Лихо Одноглазое, Жар-птица. Если повезет — Илья Муромец еще подтянется.

На несколько секунд я призадумался, как же мне вести дела с настолько сказочными персонажами. Но по ехидному блеску в глазах Василия все же догадался, что дело тут нечисто.

— Ухо Одноглазое да Кощей Бессменный, ага, — фыркнул я. — Хорош врать!

— Но вдруг купились бы? — обаятельно улыбнулся подопечный. — Да и спросили бы на встрече, где же Горыныч.

— И кто бы первый потом по ушам получил? — беззлобно отмахнулся я. — А на самом деле?

— На самом деле я точно не знаю, — посерьезнел Василий. — Старшие — они больше духи, чем что-то еще. Но им до всей этой возни мало дела обычно. Всегда в совете есть волхвы, наиболее авторитетные и долгоживущие оборотни, кто-нибудь из обычных человеческих общин наподобие Петровича нашего. Мы же не сам Совет увидим, а тех, кто будет от его имени говорить. Как принимаются на самом деле решения — мне Ядвига Генриховна не рассказывала. Ну или мелкий был, прослушал.

Так за беседой мы брели по лесной тропе, пока, наконец, я не ощутил в происходящем какую-то неправильность. Вроде бы лес немного менялся, становясь все более хмурым, заболоченным и каким-то облезлым, но я готов был поспорить на свои ботинки — мимо одной кривой сосны мы проходили уже в третий раз.

— Ты часом дорогу не попутал? — прервал я увлекшегося рассказом о своем воспитанничестве у Бабы Яги стажера. — Я об эту корягу точно уже запинался.

— Так, — посерьезнел Василий. — Вроде места знакомые, но что-то и мне не нравится. Должны были уже почти до места дойти, а нам еще топать и топать. Давайте сойдем с тропки — вон до той елки — и обратно вернемся.

Снова ступив на тропу, я понял, что еще мне не нравилось. Стих птичий гомон, да и лесные ароматы, столь яркие в начале пути, совершенно стерлись. И уже через десяток метров у следующего поворота мы уткнулись в болото.

— Я бы сказал — Леший шалит, — почесал Василий в затылке. — Да вот беда — раньше он вообще идущим по тропе не мешал, договор на это был. И уж точно — не сейчас.

— А не мог сосед к нему на делянку зайти, да испортить что-нибудь? — предположил я.

— Я же говорила — умные, — раздался женский голос у меня за спиной. — А вы не верили.

Мы с Василием синхронно обернулись и увидели, как из-за очередной широченной елки выходят аж четверо похожих друг на друга оборотней-кабанов в частичной трансформации. Передвигались они на двух ногах, но головы были почти совершенно свинскими. А вот руки со здоровыми дубинами — вполне человеческими.

Чуть поодаль от них держалась еще один оборотень — на сей раз женского пола, и явно другой породы. Я бы предположил лису, но особой уверенности в этом случае не было. С человеком ее перепутать не давали голодный звериный взгляд и совершенно чуждая людям хищная пластика движений.

— Умные, не умные, — глухо отозвался один из кабанов, — с тропы сошли, и, значит, попались.

— Любой бы попался, кто заранее готов не был, — парировала лиса. И, наконец, обратилась к нам. — Пойдемте, гости дорогие. Леший хочет с вами парой слов перекинуться.

— Прости, краса безымянная, — сощурился Василий. — Мы к совсем другие хозяева на беседу идем. И как бы я Лешего ни уважал — пренебречь встречей не могу. Потом, заглянуть можем, если Михаил Евгеньевич не против.

— Ты не понял, малой, — кабан постучал дубиной по своей лопатообразной ладони. — Не потом — сейчас.

Оценив уверенность и координацию движений обступивших нас свинооборотней, я решил не спорить. Моих бойцовых навыков и куцых магических талантов на схватку бы точно не хватило. Возможности Василия я примерно представлял — и их тоже не хватило бы для уверенной победы. Покладистость не уберегла меня от пары профилактических оплеух, когда нас обыскивали на предмет наличия опасных предметов.

— Потише там, — немного разозлился я. — Припомню ведь.

— А и впрямь, Пятак, не увлекайся, — встряла лиса. — Беседа — она по-всякому закончиться может. Кто знает — вдруг тебе потом приказы этого седого выполнять придется.

— Так может, их косточки прямо тут и прикопать? — простодушно поинтересовался еще один из кабанов.

— Так! — Лиса сверкнула глазами. — Не надо вот этого. Дорогие гости, не обращайте вы на Копыто внимания, дурачок он у нас. Хотите верьте, хотите нет — никаких рек крови и пирамид из черепов нам не надо. Просто поговорить.

— Ну, возложить череп к трону я не откажусь, — оскалился я. — Веди уже.

Лиса что-то зашептала, и через болото пролегла узенькая, но хорошо заметная тропинка.

— Ого, — присвистнул Василий. — Нечасто увидишь работу мастера направлений. Да еще такую филигранную.

— И где ж ты, мил человек, раньше подобное видел? — ехидно поинтересовалась лиса.

— Доводилось, — коротко ответил стажер.

Я же в очередной раз порадовался его способности буквально за пару фраз расположить к себе любого, даже не слишком благодушно настроенного собеседника.

— Я пока только подмастерье, — чуть смутилась лиса, после чего уже строже добавила. — Шевелите копытами!

Брели через болото мы добрых полчаса, миновав по пути несколько островков, заросших какими-то совершенно нездешниеми деревьями. На одном из них виднелось несколько построек, из трубы одной из которых поднимался сизый дым.

Уже в виду твердой земли рядом с тропой, словно привычный элемент пейзажа вроде куста или елки, из болота торчала рука человеческого скелета. Жутковатая конечность пощелкала пальцами, лиса вложила в подставленную ладонь массивный металлический ключ, и рука спокойно опустилась в глубь трясины.

На свинооборотней такие фокусы не произвели не малейшего впечатления, они так и продолжили топать за нами, недобро сопеть и помахивать дубинками.

— Ничего себе тут у них, — шепнул я Василию.

— Это еще мелочи, вы по сторонам посмотрите, — так же тихо ответил он.

Слева и справа над нами в два клина держалось несколько разнообразных птиц, а вдоль тропы словно выстроились здоровенные подосиновики. И у меня было острое ощущение, что и те, и другие внимательно за нами наблюдают и в случае чего не дадут сбежать.

— Не нравятся мне эти грибы, — прокомментировал я. — Вроде не в Рязани, а они будто за нами следят.

— Когда я маленьким был, то мне рассказывали про грибов-оборотней. Суровых и беспощадных бойцов. Глядя на эти — начинаешь верить таким сказкам. Но так-то все проще, конечно.

— А именно?

— Леший тут не один, а со свитой. Птичич и Грибич, очевидно. Лесные духи рангом пониже, помощники и советники. Со временем могут дозреть до полноценных Леших, а могут и остаться в свите старшего. Что, в сочетании с обществом мастера направлений, означает: мы видим не самодеятельность пары оборотней, а как минимум отдельную авторитетную группу.

Насчет самодеятельности у меня было другое мнение, но до поры до времени я предпочел держать его при себе.

Сразу на встречу с местным начальством нас не повели, а заперли в какой-то полуземлянке, почти вежливо попросив немного подождать. Воды, впрочем, дали — но пить мы с Василием предпочли из собственных фляжек, прихваченных с собой по давней походной привычке. Лес, даже вроде бы знакомый, всегда чреват нехорошими сюрпризами.

Долго мариновать нас не стали, и, спустя еще минут сорок давешние свинооборотни открыли дверцу и снова куда-то повели. Несколько поворотов — и нашим взглядам открылась лесная полянка, похожая на картину кого-то из старых русских художников.

Насыщенная зелень травы, шелест березовых листьев, журчание небольшого, буквально в человеческий рост, водопада, переходившего в игривый лесной ручеек, игра солнечных лучей в брызгах воды. Все это умиротворяло, несмотря на опасность и непредсказуемость нашего положения, и в то же время — казалось немного ненастоящим.

На чем-то похожих на тумбочки поросших мхом валунах устроилась довольно колоритная компания. Лиса, надевшая что-то, похожее на парадную мантию. Еще один кабан-оборотнеь, только постарше и поблагообразнее приведших нас обалдуев. Средних лет мужчина в рогатой шапке. И, наконец, несколько явных духов леса — невысокого роста, коренастых, одетых во что-то невообразимое, но при этом совершенно не выглядящих смешными. У одного была шляпа, вызывавшая ассоциацию с шапкой гигантского мухомора, и, я бы не исключал, что таковой и являвшаяся. У второго на плечах сидели две синицы. Третий — поглаживал сидевшую на руках то ли выдру, то ли ондатру. И, наконец, явный предводитель этой группы, опиравшийся на суковатую клюку и сверливший нас удивительными болотного цвета глазами.

— С ними Зверич еще, — совсем тихо прошептал Василий. — Потому оборотни так спокойно и ходят в частичной трансформации.

Что это нестабильное и очень неудобное для всех Детей состоянии — я знал и так. А вот про возможность как-то стабилизировать — услышал впервые. Но факт этот пусть и полезный, но в нашей ситуации он был не слишком важным. Пока что надо было правильно провести разговор и по возможности не лишиться при этом головы.

— Приветствую честную компанию, — кланяться ни я, ни Василий не стали. — Что вынудило вас пригласить нас на разговор так спешно?

Лиса открыла было рот, чтобы нас одернуть, но не издала ни звука, повинуясь повелительному взмаху руки Лешего. Сам же старший лесной дух укоризненно посмотрел на меня.

— Нас ничего не вынудило, человек. Мы так решили. Донести до вас мысль — лесу не нужен разговор. Лесу вообще ничего от вас не нужно. Держитесь подальше от леса.

— Я — человек подневольный, у меня начальство есть. Мысль ему передам. Только чью мысль — мы ведь не с вами шли на переговоры.

Это уже было нагло — Леший нахмурился, а ветви какой-то незнакомой травы обвили мои ноги до колена.

— Сам думать не хочешь, значит? Пусть хозяин думает? — голос Лешего оставался все таким же спокойным.

— Я думаю над тем, как выполнить задачу, — не отступил я. — Поговорить с Хозяевами леса.

— Ты поговорил. Даже твой спутник не сомневается в моем праве так зваться. Можешь считать задачу выполненной и возвращаться.

Василий растерянно посмотрел на меня. Все верно — лесной дух такой мощи, да в сопровождении оборотня-мастера направлений вполне мог претендовать на роль центра силы.

— И все же — с кем тогда я шел разговаривать? Если вы говорите за лес, то кто же они?

— Тебе жить надоело? — не выдержала лиса.

— Посланников обычно не убивают, если не хотят войны, — я сжал пальцы, чтобы их дрожь не выдала моего волнения. — Вы, кстати, тоже не представились.

— Знать, как зовут столь прекрасного мастера — большая честь, — подобострастно мявкнул Василий, решив в меру сил дополнить мою игру.

Растерявшейся лисе пришел не помощь старший свинооборотень.

— Мы — лес. Это все, что вам надо знать.

— Но вы можете звать меня Ярославой, если хотите, — все-таки не удержалась лиса.

Я же молча смотрел на лешего. Он меня понял — ведь на свой вопрос ответа я не получил, а угрозы значили бы слабость, недопустимую для переговорщика.

— Те, к кому ты шел — тоже часть леса. Жалкая часть, позабывшая свои корни. Придет время — и вспомнят. Об этом ты тоже помни.

— И все же я хотел бы с ними встретиться. Задание нужно выполнять до конца. Ведь если они слабы — то ни мы им не нужны, ни они нам. А от разговора вреда не будет. У спутника моего, опять же, есть желание повидаться со знакомыми.

Трава, связавшая моги ноги, резко ускорила рост, добралась до моих запястий и сформировала подобие наручников. После чего нижняя часть стеблей засохла и разломилась, возвращая мне свободу передвижения. То же самое через мгновение произошло и с Василием.

— Упрямый. Не слишком умный. Я дам тебе время подумать, — Леший развернулся, а давешние свинообразы повели нас обратно в темницу.

На этот раз она была не пустой — в дальнем углу обнаружился еще один оборотень в частичной трансформации. Точнее — обнаружилась. Пушистые серые уши и роскошный хвост принадлежали симпатичной девушке, чью внешность не слишком портил даже синяк на скуле. Темно-карие глаза смотрели с яростной злостью, сменившейся радостным узнаванием.

— Так, хотя бы вас я нашла, — зубасто улыбнулась она. — Я Кира, меня послали выяснить, что же с вами случилось.

— А что же случилось с вами, Кира?

— Попалась, — волкоухая пожала плечами. — Это был самый верный способ.

— Вась, ты ее знаешь? — обернулся я к подопечному.

— Не видел. Но волки, в отличие от кабанов, среди Детей из наших лесов встречаются.

— Наших? — не понял я. — А мы где?

— Точно не уверен, но где-то под Сыктывкаром. Не даром среди этих поросят Мастер Направлений случилась. Чувствую просто, — добавил Василий, предугадав мой следующий вопрос.

— Ну, ладно, — Кира вполне могла быть и подставной, но для здешних нехитрых игрищ это был бы слишком хитрый ход. — Если вы здесь по своей воле, то каковы наши дальнейшие действия?

— Ну, не совсем по своей, — волкоухая чуть смутилась и потерла налившийся лиловым синяк. — Но будем выбираться! Надеюсь, никто не против хорошо подраться?

Положительно, эта девчонка мне нравилась. Пожалуй, такая действительно не может быть хитрым двойным агентом. И подраться я был вовсе не против.

— Может, сначала хотя бы от растений этих избавиться? — Василий потряс связанными руками. — Зубами я уже пробовал, честно.

— Ну, это не проблема — захватившего меня азарта было вполне достаточно, чтобы пережечь связывавшие нас троих путы взглядом.

— Ого, я и не знал, что вы так умеете, шеф, — порадовался Василий.

— Вот и славно, — в очередной раз плотоядно улыбнулась Кира. — Мне о ваших способностях не рассказывали. Может, вы с теми четырьмя оболтусами тоже управитесь?

— Если б мог — оказались бы мы здесь? — фыркнул я. — К сожалению, умею только мелкие фокусы.

— Ну и ладно, — отмахнулась волкоухая. — Тогда сейчас вынем засов — и погнали!

Повозившись пару минут, она сокрушено призналась:

— Не выходит. Василий, не мог бы ты когтем поддеть. У меня инструмент забрали, а мои — коротковаты.

— Когтем? — стажер насторожился и как-то даже вжал голову в плечи.

— Кто ты таков — мы все и так прекрасно знаем, — как-то по-взрослому выдохнула Кира.

— Если такие умные, — с неожиданной злобой отозвался Василий, — то знали бы, что второй облик для меня закрыт. Сама Ядвига Генриховна не справилась.

— В общих чертах, — раскаиваться Кира не спешила. — Родители тебе дать ключ не успели, а с самостоятельной инициацией тебе как-то помешали странные люди, у которых ты жил, пока Ядвига не забрала к себе. Но прочие-то атрибуты у тебя есть, природу не обманешь. И в темноте видишь, и местоположение чуешь, и еще наверняка по мелочи. Значит, и частичная трансформация тебе тоже доступна.

— Но это же не по правилам! Так же нельзя, — Василий растерянно посмотрел на меня. — Я не могу!

— Слушай, — прошипел я. — За время службы у меня вся команда через многое прошла. Костя вот полноценный облик вернул, Света фамилию вспомнила, Иванна тонкости своей натуры освоила. Думаешь, им легко было? Если возможность есть — просто делай!

— Ну да, Зверич же рядом, — решительно кивнул Василий. — А, к черту! Давайте попробую. Только не смотрите на меня, пожалуйста.

Через пять минут, когда он перестал сыпать проклятиями и сосредоточенно сопеть, я решил, что можно обернуться. Василий со странной смесью гордости и злости помахал левой рукой — точнее, черной пушистой лапой с черными же подушечками, украшенной пятью впечатляющего вида когтями. Он еще раз демонстративно втянул и выпустил когти, и улыбнулся на этот раз предвкушающе.

— Ну, вот. Я же говорила — получится. А ты не верил. Но молодец, что справился. — одобрительно затараторила Кира. — Ну что, потеха?

Получилось и впрямь весело. Я сумел воспламенить кулак и обжег одному из свинооборотей пятачок, после чего едва уберег уши от визга, а ребра — от удара второго кабана. Кира и Василий в охотку влючились в раздачу тумаков, и вместе мы довольно быстро управились с охраной. Дальше, похватав сваленные кучкой вещи, мы ломанулись в сторону тропы, преследуемые по пятам стаей недобрых птиц. Кира чуть ли не силой вытрясла из костяной руки ключ, и нам снова открылась тропа через болота, по которой мы и неслись, стараясь опередить уже почти наступавших нам на пятки лису и еще десяток свинооборотней. Над головой, придерживаемый за штаны четверкой крупных ястребов, парил Птичич, но больше ругался, чем помогал преследователям.

В конце концов нас почти догнали — но у другого края болота обнаружился весьма солидный комитет по встрече. Несколько крупных волков, явно из породы оборотней, троица шаманов верхом на непонятных конструкциях, похожих на оживших физкультурных коней, и даже два антропоморфных дерева, угрожающе шевеливших ветвями. И вместе с ними — Владимир Петрович, удивительно величественный в старинном кафтане и с посохом в руке.

Новой драки не последовало — лиса внимательно оглядела нашу группу поддержки, сдержанно выругалась и развернула своих соратников обратно на тропу. Птичич унесся следом, все также раздраженно ругаясь.

— Вот и славно, — выдохнул староста. — А то развелось тут самодеятельности. Прошу принять наши извинения, не учли, кхм, активной жизненной позиции некоторых разумных.

— Фух, — мне было что сказать Владимиру Петровичу, но душевных сил на это не находилось. — Проводите уже к месту встречи.

Довольно скоро мы добрались до здоровенного кряжистого дуба примерно в три обхвата шириной. Кира доверительно пошепталась с деревом, а потом просто пошла дальше по вьющейся между молодых березок тропке.

— Страж-дерево, дорога открыта, — прокомментировал Василий. — Не переживайте, скелетов тут нет.

— И на том спасибо, — хмыкнул я.

Тропинка закончилась на лесной поляне, по сравнению с которой обиталище лешего-похитителя смотрелось неудачной поделкой. Именно это место ощущалось очень живым и настоящим.

Чуть поодаль стояло несколько избушек, в свете заходящего солнца было видно, как по веткам деревьев прыгают живые огоньки, понемногу разгорающиеся с наступлением темноты, а ближе к середине поляны стояло кольцо из старых, но не замшелых и не рассохшихся пеньков, образовывавших подобие стульев у круглого стола. Рядом с пеньками возвышался гигантский валун, поразивший мое воображение. Его видимая часть была около десяти метров в высоту, и мне страшно было предположить, сколько еще осталось под землей.

И там, у пеньков, нас ждали те, кого можно действительно стоило считать хозяевами леса. Трое седых мужчин-волхвов, как положено — с посохами, бубнами и в длинных одеждах, две тоненьких девчушки, по моим ощущениям и близко не принадлежавшие к роду человеческому, и еще несколько столь же солидных разумных, в которых я заподозрил оборотней. Еще был кто-то, больше всего похожий на одно из тех деревьев, что прикрывали Владимира Петровича, но высотой в половину человеческого роста.

Да, похитивший нас леший не уступил бы по силе производимого впечатления большинству присутствующих, но он был один.

— Мы рады приветствовать посланника князя Мещерского в наших угодьях, — едва заметно склонила голову одна из девчушек. — Можешь звать меня Шелест, я — дриада.

После чего все остальные столь же степенно и неспешно представились, и нам с Василием предложили занять место на пеньках. Кира и еще несколько разумных как-то нечувствительно при этом растворились в вечерних тенях.

— Чтобы не было недомолвок, — Шелест вдруг затихла и уставилась на меня слишком большими для человека глазами, потом, встряхнув головой, продолжила, — мы — не весь Лес. Он слишком велик. Кому-то вообще нет дела до большого мира, в котором живут подобные тебе, кто-то просто доволен своей жизнью и не хочет ничего менять. А кто-то, как леший Леонид, и вовсе против любых контактов. Он — уважаемый член нашего сообщества, но говорить за весь Лес права и у него нет. Мы же — группа неравнодушных, обладающих определенными целями и ресурсами. И очень жаль, что сейчас с нами нет Ядвиги, она по праву занимала место рядом с нами. Надеюсь, со временем ее наследница станет достойной своего грозного звания.

— Я рад быть здесь, — аккуратно кивнул я. — Мне это место нравится. Готов выслушать вас и передать ваше слово моему патрону. И ответить на вопросы — в той степени, в которой могу.

— Это хорошо, что вам понравилось, — по-девчоночьи хихикнула дриада. — Было бы неправильно вести переговоры сразу после всего, что с вами приключилось за день. Тем более — во многом по нашей вине, не уследили мы за вредностью и нахальством Леонида. Ему-то мы по-свойски объясним потом, но вам нужен отдых. Потому — предлагаю разделить с нами трапезу!

Отказываться, я, понятно, не стал. Заодно — увидел в деле скатерть-самобранку. За столом очень быстро стало гораздо больше народу — видимо, многие до этого стремились не показываться на глаза высоким договаривающимся сторонам, но были вовсе не против перехватить чего-нибудь вкусного.

Меня, конечно, аккуратно прощупывали — и Петрович, и дриада, и еще один из оборотней, хромой и с усталыми глазами много повидавшего на своем веку разумного. Но медовуха была легкой, а беседа — в общем-то дружелюбной и ненавязчивой. И видно было, что многие из местных просто рады возможности повидаться и пообщаться друг с другом.

В завершение вечера нам с Василием показали маленькое световое шоу в исполнении живых огоньков. Я же, почувствовав даваемые местом силы возможности, немного пожонглировал собственным пламенем — просто потому что мне так хотелось.

Расходились мы к своим избушкам вполне довольные жизнью. Василий почти сразу отправился давить подушку, а я еще немного решил полежать на каком-то деревянном помосте и посмотреть на звезды.

— Так и знала, что ты еще не спишь, — рядом со мной присела Кира. — Ты интересный.

— И чем же такой интересный?

— Пришел разговаривать от имени кого-то могучего, но не боишься и сам на кулаках с оборотнями сойтись. Звезды вот любишь. Знаешь наверно много.

— Ну, — я прикрыл глаза, — покровитель мой действительно интересный. И действительно могучий. Я по сравнению с ним — щенок, но он этого никогда не показывает. Хотя и сам я видел в жизни многое, чего хочется одновременно и помнить, и не вспоминать никогда. А оборотни? У меня в команде есть одна волчица.

— Да? — заинтересовалась Кира. — А какая она? На меня похожа?

— В чем-то да, такая же любопытная. В чем-то нет — слишком много думает там, где надо действовать. Хорошая, старательная. Если не сгинет в надвигающемся шторме — выйдет толк. А еще она — японский красный волк.

— Ух ты! А можно с ней познакомиться?

— Да чего ж нельзя. Приезжай в Нижний, всех своих ребят и девчат покажу. Мы гостям рады.

Прозвучало немного двусмысленно, но Кира оттенков смысла, похоже, не воспринимала.

— Сложно, — призадумалась она. — Ну, может и соберусь. Старшие говорили — полезно будет. А эта твоя волчица — она тебе нравится? Ну, как самка?

Настолько прямой вопрос застал меня врасплох. Когда-то — почти год и целую жизнь назад, я дал себе — да и Мегуми — вполне однозначный ответ. Но мог ли я быть уверен, что был с самим собой до конца честным?

— Знаешь, будь я помоложе — однозначно сказал бы "нравится". Но она ровесница моей дочки и моя подчиненная, потому если б было можно — то было и нельзя, понимаешь? У меня подружка есть — и вот она мне точно нравится, без всяких на то "может быть". Да и у нее тоже, кхм, вроде бы друг есть, — я немного замялся, вспомнив о приключении Василия прошлой ночью. — Но она замечательная, правда-правда.

— Умный. И глупый, — констатировала Кира. — Я тебя про твоего внутреннего самца спрашивала. А ты мне — про душу. И отношения зачем-то приплел. Это другое, неужто все объяснять надо? Да и вообще. Славная самочка радует глаз, даже если зачем-то и держишь прочие части тела в узде.

— Радует, — улыбнулся я. — Ты вот тоже глаз радуешь, если интересно.

— Конечно. Это же я. Как же я могу не нравиться? — подмигнула она. — Не против, если я тоже на звезды посмотрю?

— Да на здоровье. Где-то слышал, что звезды любят, когда на них смотрят.

— И не только звезды, — Кира растянулась рядом со мной и оглушительно, с подвыванием, зевнула.

Надолго ее не хватило. Несколько минут мы молчали, но потом она сперва снова раззевалась, а потом вдруг единым хищным движением поднялась на ноги.

— Звезды сегодня хороши. И ты хороший. Но что-то я переоценила свои силы, — Кира потерла глаза. — Пойду смотреть сны. Может, что интересное покажут.

— Пушистых снов, — выдал я ей вслед странноватое напутствие.

И вскоре последовал примеру — насыщенный день меня вымотал, а созерцание звезд пусть даже в компании шебутной Киры, помогло успокоиться и наконец настроиться на сон.

Утренняя делегация Леса была еще более представительной, чем вчера. Но за ночь я успел скорректировать план разговора, и считал себя чуть более готовым, чем пока мы сидели с Владимиром Петровичем в его избе.

Реальность, однако, показала свою нелюбовь к моим хитрым планом.

После ритуальных приветствий и расшаркиваний, Шелест, хитро прищурившись, прямо спросила:

— Михаил, важнее всего для нас знать, кого представляете вы. Имена мы и так знаем, скажите другое. Ваш князь — он собирается править?

Кажется, я заметно скрипнул зубами, поймав обеспокоенный взгляд Василия. Этот вариант я не прорабатывал вовсе, но кой-какие размышления у меня были.

— До конца в его планы я не посвящен. Но могу поделиться своими наблюдениями, — такой ответ был честнее всего. — Организация князя и его инициативы уже заметно перерастают пределы нашего города и области. Многое из его начинаний больше похоже на пилотные проекты, которые потом можно будет тиражировать в большем масштабе. И Евгений Мещерский — совершенно точно не тот человек, что бросит дело на полпути.

— Он уже немолод. Для человека, — дриада склонила голову набок. — А мы привыкли работать вдолгую.

— Что поделать, люди смертны. Как и большинство других разумных, — я развел руками. — Потому так важно собрать команду единомышленников. Вроде той, что я вижу здесь.

— Мы можем себе позволить подобие вашей демократии, — хмыкнул Владимир Петрович. — В случае вашей организации и ее целей — меня терзают смутные сомнения.

— Меритократии, — поправил я, и, увидев непонимание, уточнил. — Власть наиболее достойных. У вас я вижу примерно такую систему. И надеюсь, что подбная получится и у нас.

— А кто определит достойных? — ожидаемо спросила Шелест. — И как он это сделает?

— По делам их судите их, — выдал я давнюю домашнюю заготовку. — Круг талантливых и сильных разумных, объединенных общей идеей, вполне способен решить такую задачу. Главное — не застыть и не забронзоветь. Но это риск, бороться с которым можно, придумав механизмы обратной связи. Чтобы оценка была не только внешней, но и внутренней. Хотя самое важное — это именно идея.

— Интересный извод конфуцианства, — покачал головой Владимир Петрович. — И как вы видите идею вашего князя?

— Россия для всех. Людей, магов, Детей, духов — кого угодно, кто желает видеть ее сильной и процветающей. Чтобы каждому нашлось дело по способностям, к которому будет лежать душа. Я не политик и не экономист, но добавлю к этому еще медицину и образование, лучший сплав того, что может дать мудрость всех разумных, населяющих нашу страну. И некоторые соседние.

— Не политик, не экономист — но детектив. Что означает ум, логику и наблюдательность, — снова прищурилась Шелест. — А что скажет ваш юный спутник?

Василий, немного ошалело наблюдавший за разговором, резко посерьезнел и спрятал руки в карманы.

— Михаил Евгеньевич — хороший пример для собственных слов. В нашей команде — самые разные разумные. И мы делаем общее дело. То, которое нам всем интересно. Помогаем и поддерживаем друг друга, когда что-то идет не так. И не отказываем в помощи другим.

— Особенно охотно, когда эта помощь оплачивается, — хмыкнул Владимир Петрович.

— Не упрощай, — укоризненно посмотрела на него Шелест. — Служба у разумных такая. Простите, Василий, а как быть с тем, что обычных-то людей в вашей команде и нет? Не приведет такой подход к проблемам в дальнейшем? Мы все знаем историю, и то, к чему оно приводит.

— А кто их видел, обычных людей? — мягко улыбнулся стажер. — У каждого — свой дар, только не все его знают. Да и у шефа его способности только недавно прорезались. Но и до этого ему в работе ничего не мешало.

— Так что мой дар в гораздо большей степени детективный, чем магический, — я поддержал неожиданно удачный ход моего стажера. — Князь Мещерский не делит разумных на сорта и виды.

— Обучение, лечение, зародыш полиции и вооруженных сил, — Шелест задумчиво поджала губы. — Похоже на государство в государстве. Это интересно.

— А как оно у вас? — отбиваться мне надоело, а благодаря Василию у меня появилась возможность хотя бы ненадолго перехватить инициативу.

— Мы не ограничиваем друг друга. Но помогаем, если нужно. Не воюем, но у нас бывают и конфликты. Общаемся и обогащаем, хотя у каждого есть свои секреты. Нам не нужно государство. Мы — Лес, — неожиданно пафосно вступил в беседу древолюд.

Шелест снисходительно посмотрела на него и покачала головой.

— Мы действительно живем по-другому. Но с тем, кто равно ценит всех разумных, у нас вполне могут найтись и точки соприкосновения.

— Будет хорошо, если они все же найдутся. Что-то, что пойдет на пользу всем, — подчеркнуто туманно ответил я. — А какое у Леса отношение к Другой стороне и ее обитателям?

— Хороший пример, — Шелест бросила быстрый взгляд на древолюда. — Я слышала, князь с ней не ладит. Мы же вообще не приемлем общения ни с Другой стороной, ни с ее обитателями, ни с поклонниками. Они органически противны сути Леса. Лес — дает жизнь, а они ее поглощают. Мы для них — еда. Как и все прочие разумные из нашей реальности. Но некоторые, к сожалению, этого так и не поняли.

— Били, бьем, и будем бить, — воинственно замахал руками-ветками древолюд. — И никакие князья нам для этого не нужны.

— Справляемся, в общем, — констатировала Шелест. — Хотя недавнее оживление старых капищ, давно заросших троп и отдельных сущностей нам не слишком-то нравится.

— Возможно, у вас найдется о чем поговорить с нашими спецами по этой теме, — кивнул я.

— Допускаю, — улыбнулась мне дриада. — Знания ни вам, ни нам лишними не будут.

— Рад, что мы видим ситуацию схожим образом. И, если позволите, князь просил меня передать одно предложение для вас. Наша организация готова помочь вам восстановить сеть страж-деревьев по всей средней полосе. Там, где это еще возможно. Найти старые и одичавшие, и вернуть им связь с остальными. Помочь высадить новые там, где необходимо — и охранять эти посадки. Возможно, что-то еще — в этой теме я не специалист.

— Пути наши небось хотят, — буркнул древолюд.

— Но битцевский парк в Москве же! И Лосиный остров! — одновременно восхитился один из волхвов. — Это же такие возможности!

— Что, сами не осилим? — набычился древолюд. — Что мы о чем-то забыли — не значит, что не можем!

— Мы обсудим, — двумя словами и одним тяжелым взглядом Шелест прервала зарождавшуюся дискуссию. — Спасибо, Михаил, возможно мы вашим предложением воспользуемся. Полагаю, на этом вопросы исчерпаны?

Я молча кивнул, и на том содержательная часть нашей встречи и закончилась.

Словно от возмущения воцарившейся тишиной, громадный валун у окраины поляны издал низкочастотный скрежет. В его верхней части открылся циклопических размеров глаз, несколько раз поморгал и снова закрылся, после чего скрежет затих.

— Я благодарен за ваше внимание, Древний, — я даже не постеснялся поклониться, так велико было ощущение присутствия чего-то бесконечно старого и столь же бесконечно равнодушного.

И очень удивился, услышав несколько смешков.

— Это просто камень с глазами, — чуть смущенно пояснила Шелест. — Очень давняя шутка некой могущественной сущности. В нем нет силы, нет разума. Он просто иногда моргает.

Я только покачал головой. Сказать тут было нечего.

Уже скоро мы в сопровождении сменившего свой кафтан на обычную одежду Владимира Петровича двинулись в обратный путь — сперва мимо страж-дерева, а потом по тропе до Подлесья. На этот раз нас никто не тревожил, а староста всю дорогу развлекал историями из сельской жизни. Хихикал даже Василий, хотя я готов был поклясться, что часть из них он слышал, а в доброй половине — принимал непосредственное участие, и частенько — на пару с шебутной Наташкой.

Уже в деревне Владимир Петрович как бы невзначай поинтересовался у стажера:

— Твои-то какие планы, Вася? Не думал дома остаться?

— Да где мой дом-то? Изба Наташке отойдет, ей нужнее.

— То еще когда будет, — пожал плечами староста. — Да и если надо — поможем новый поставить, дело нехитрое. Ну или сам знаешь.

Он подмигнул Василию, но нашего стажера так легко было не пронять.

— Работа у меня там, дядь-Володя. Друзья, коллеги, но главное — мне там нравится. Может, когда-нибудь и вернусь. Но точно не сейчас.

— Ну, ты хоть приезжай иногда, — не стал настаивать староста. — Рады видить, да и соскучились знатно.

Очень странно было видеть его в образе хитроватого деревенского мужичка после того, каким Владимир Петрович предстал в лесу.

— Телефон что ли провести наконец, — как будто про себя буркнул староста. — Полвека собраться не можем.

— Оперативная связь может помочь, — я кивнул. — Мы пока с отъездом спешить не будем, завтра поутру выдвинемся, если Василий не против. Приютите еще разок в сельсовете?

Возражений ни у стажера, ни у старосты не нашлось. Мы разбрелись кто куда, а вечером Василий зашел попить чаю.

Он выложил на стол горячие ароматные пирожки, заварил неожиданно душистые травы и довольно долго мы просто молчали, наслаждаясь моментом.

— Я только сейчас понял, — прервал тишину Василий. — А то все что-то мешало. Вы же не удивились, узнав кто я.

— Я ж не слепой, — благодушно улыбнулся я. — И, как ты сам и сказал, неплохой детектив. Умею связывать оговорки, поведение и собственные наблюдения в одну цепь.

— А я балбес, — покаянно повесил голову Василий. — Кто еще знает?

— Понятия не имею, — я отхлебнул чаю. — Мне самому интересно, кто сумел догадаться. Как насчет Мегуми?

— Не могу сказать, — вздохнул Василий. — Она тоже умная и наблюдательная, но ей еще много учиться.

Некоторое время мы болтали обо всякой ерунде, а потом Василий смущенно признался, что эту ночь он тоже собрался провести в бывшем доме Ядвиги Генриховны.

— Заодно и вещи соберешь, — напутствовал его я. — Не проспи, главное, завтра!

За Мегуми было немного обидно. Но в конце концов, это было совершенно не мое дело.

Уже в машине Василий попросил меня ненадолго задержаться в Тотьме.

— Хочу все-таки посмотреть на тот проклятый монастырь. Может, вспомню что.

— Да не вопрос, — я кивнул. — Заодно и перекусим. Пирожки у Наташи отличные, но на весь обратный путь не хватит.

— Почти все — работа ее мамы, — хихикнул Василий. — Спасибо, шеф.

Монастырь внушал. Было видно, что многое отреставрировано буквально в последние годы, но почтенный возраст большинства основных построек немного давил на плечи. Самым же странным в этой атмосфере была молоденькая девочка-экскурсовод, тараторившая без перерыва.

По ее словам, пока что монастырь завис между светской и духовной властями. Реставрация уже практически завершилась, но в Тотьме сменился городской глава и процесс передачи собственности церкви неожиданно затянулся. И уже почти готовый к приему монахов комплекс здания сейчас населяли несколько кошек, повар и пара сторожей.

Не забыла экскурсовод коснуться и недавней истории. Когда после падения советской власти никому тогда не нужный монастырь заселила псевдохристианская секта. В те смутные и странные времена их толком не гоняли, и вообще старались не трогать, если не было особого вреда.

А тронусть стоило: в конце концов часть сектантов покончила с собой, а часть — разбежалась. И, как особо печалилась девушка в модных круглых очках, жертвой тех событий стала уникальная церковь восемнадцатого века.

— К сожалению, — щебетала она, — малый Юлианский храм, до того полностью сохранный, очень сильно пострадал и был признан не подлежащим восстановлению. На завершающем этапе я проведу вас мимо руин — они и сейчас производят очень сильное впечатление.

— Врет, — шепнул Василий. — Эта хибара и при мне была готова развалиться от малейшего чиха.

Когда же мы добрались до развалин, он надолго замер, уставившись куда-то вдаль невидящим взором.

— Именно здесь настоятель пытался принести жертву в мою последнюю ночь здесь, — он отмер, когда группа уже пошла дальше, а экскурсовод уже начала нервно поглядывать в нашу сторону. — Ошибся только в том, что я не слишком подходил в жертвы уже тогда.

По окончании же мы услышали историю, что один из выживших сектантов раскаялся, решил вернуться в лоно церкви и теперь работает сторожем в ожидании, когда монастырь снова станет действующим. В общем-то, крах секты и привел к появлению у церкви интереса к этим подзабытым местам. "Пусть место свято не бывает", — рассудили они, — "Вреда и убытков от разных сект будет гораздо больше, чем затрат на восстановление и новое заселение старого монастыря".

— А можно ли пообщаться с этим достойным человеком? — поинтересовался Василий. — Было бы интересно узнать историю его преображения, так сказать, из первых уст.

— Питирим не любит гостей, — поджала губы экскурсовод. — Так что я вам не помогу. Разве что случайно наткнетесь.

— Это настоятель, — во взгляде Василия пылала нешуточная ярость. — Как же я мечтал с ним поквитаться лично! А он не скрывается даже!

— Ты, надеюсь, его на клочки рвать не планируешь сразу? — немного осадил я подопечного, и, убедившись в его адекватности, продолжил. — Чуть позже обеспечим тебе встречу.

Специально натыкаться на бывшего настоятеля Питирима мы пошли прямо перед окончанием экскурсионного дня. Нам никто не мешал — то ли забыли, то ли просто не спешили закрывать ворота.

Немного поблуждав по все еще довольно запущенной территории, мы снова вышли к руинам церкви. У одной из сохранившихся стен горел небольшой костерок, рядом с которым грел руки высокий долговязый мужчина в бесформенном черном балахоне.

— Я знал, что ты вернешься, — в его высоком голосе мелькнули истеричные нотки. — Даже ад не принимает тебя, пока твоя душа не очистилась! Я помогу тебе, заблудшее дитя.

— Ад сейчас примет тебя досрочно! — взревел моментально вскипевший Василий. — Молись!

И тут же упал, получив заряд в спину из банального тазера. Я развернулся было — но не успел толком ничего сделать, противник был просто быстрее и сильнее. Несколько пропущенных ударов — и я поплыл. Напоследок сбив мне дыхание хорошим попаданием в солнечное сплетение, неизвестный подсечкой сшиб меня на поросшую клочковатой травой землю.

— Бедное дитя, — всплеснул руками бывший настоятель. — Спасибо, брат Аристарх.

— Вы бы помягче, — я благоразумно не пытался подняться, но сразу сдаваться не спешил. — Наши друзья будут нас искать.

— О, это уже будет неважно, — Питирим потряс куцей бородкой и противно хихикнул. — Брат Аристарх, свяжите нашего гостя и заклейте ему рот. Чую колдуна богомерзкого!

— В лучшем случае — колдунишко, — могучим басом отозвался его помощник. — Настоящего я бы почуял. Да и не скрутил бы так легко. Он нам нужен?

— Не особо. Пусть полежит пока. Ни к чему проливать кровь без нужды. Вот парой деньков раньше — так точно пригодился бы.

— Я проверил расчеты, — кивнул Аристарх, сразу перестав казаться тупым громилой. — Вы правы, отче. Лучше бы еще дней через пять, конечно.

— Но и сегодня тоже уже можно. Мы закончим начатое, несмотря на все невзгоды! Один бы я не справился, вас точно послал мне Небесный отец, брат Аристарх.

— Я чувствовал, что нужен вам, — как-то меланхолично отозвался громила. — Можем начинать?

И еще два часа я смотрел, как два сектанта чертят вокруг разрушенной церкви прямо на земле какие-то символы, разжигают свечи, ставят внутри ритуальных кругов какие-то предметы. Василий же, аккуратно связанный Аристархом, в себя так и не пришел, хотя дышал и периодически постанывал.

С наступлением сумерек в воздухе что-то изменилось. Знакомое ощущение, слишком знакомое — дыхание Другой Стороны я не смог бы забыть никогда.

— Вам лучше держаться подальше, брат Аристарх, — Питирим оторвался от своих действий и посмотрел в небо. — Если что-то пойдет не так — то вы продолжите наше дело.

— А этот? — громила показал на меня.

— Ах да, я и забыл. Тащить его уже поздновато, да и тяжелый. Пусть тогда восторгается величием ангелов. Помогите подготовить бедное дитя — и идите.

Вместе они поволокли бесчувственное тело Василия внутрь руин церкви, после чего Аристарх едва ли не вприпрыжку понесся куда-то в сторону хозяйственных построек. С его уходом пропало и давящее ощущение, не позволявшее мне задействовать мою невеликую магию.

Сосредоточиться получалось плохо — от близости Другой Стороны мысли путались. И несколько упавших сверху теней я был действительно готов принять за ангелов. Пять хищных птиц спикировали с темнеющего неба, и, картинно грянувшись оземь, приняли человеческий облик.

— Где он? — спросил один из оборотней с шрамом на переносице.

Я махнул головой в сторону церкви и они бегом рванули в показанном направлении. Мне же наконец получилось сконцентрироваться и пережечь путы. Уже вставая я понял — Другая Сторона больше не давит и не пытается изменить реальность вокруг.

Затекшие ноги плохо слушались, и двигался я небыстро. Потому и не успел среагировать, увидев, как двое оборотней вполне мирно беседуют с Аристархом.

— Удрал, — помотал головой громила. — Может, наши еще успеют.

— Но у вас получилось? — спросил уже знакомый мне шрамоносый оборотень.

— Да, огромный успех. Полное описание ритуала. Сможем распознать — сможем и предотвратить. Запомните главное — кощунство в старом месте силы. Энергия ритуала возрастает кратно.

— Где Василий, ты, мразь? — мои кулаки окутались пламенем, а страх перед потенциально сильнейшими противниками исчез под натиском ярости. — Что вы с ним сделали?

— Думаю, с ним все кончено, — пожал плечами Аристарх.

— Ты другое говорил! — возмутился шрамоносый. — Стой здесь. Мы проверим.

И мы вместе с оборотнем понеслись к бывшему алтарю.

Крови там было слишком много. Мне доводилось повидать всякое и не надо было даже слушать дыхание — с такой кровопотерей не выживают. На всякий случай я все-таки потрогал пульс свернувшегося в позе зародыша тела. Сердце не билось. Василий был мертв.

Я поднялся и как-то попытался сдержать эмоции. Снова разгорелось погасшее было пламя вокруг ладоней, высасывая мои скромные запасы маны.

— Помогите, — вдруг захрипел свежий труп и потянул ко мне окровавленные руки.

Сердце пропустило удар. Глаза Василия, еще миг назад остекленевшие, смотрели на меня почти осмысленно.

— Я умер, да? — просипел он.

— Это точно, — растерянно кивнул я. — С тобой уже случалось?

— Не в первый раз, — Василия шатало, но он все же явно и недвусмысленно находился по эту сторону бытия. — Главное, что не в девятый. Где Питирим?

— Сбежал. Ловят, — откликнулся шрамоносый. — Вы ведь из наших, так?

— Что-то Лес тут такое затеял, — наконец, сообразил я. — Передайте Шелест — я разрываю нашу договоренность! Она нам уже слишком дорого обошлась!

— Подождите, — раздался за спиной глубокий голос дриады. — Они не знали. Аристарха подвели к бывшему настоятелю чтобы узнать подробности ритуала. А ребята должны были не допустить его проведения до конца.

Шелест шла к нам в сопровождении нескольких смутно знакомых по лесной поляне бойцов, а следом семенил Аристарх. Руки его, как я заметил, были стянуты за спиной паракордом.

— То есть специально вы нас сюда не заманивали, так? А кого ждали?

— Подошел бы любой оборотень. Или человек со стихийными способностями. И нужное положение планет. В борьбе с Другой стороной любое знание важно.

— Не убедили, — я нахмурился. — Что ни мной, ни Василием не хотели пожертвовать — это радует. Но и готовность принести в жертву невинного не делает вас хорошим союзником.

— Я сама не понимаю, — дриада уставилась на меня своими огромными, слишком большими для человека глазами. — Тот, кого вы знаете как Аристарха, должен был не допустить ритуала. И спасти заложника или позвать дежурную группу на помощь раньше. Что-то случилось с ним.

— Лес важнее каждого из нас. И точно важнее чужих разумных, — поморщился громила. — Я должен был убедиться, что меня не вычислили и не обманывают. А прорыва я бы точно не допустил.

— Его отравила Другая Сторона, — Василий все еще опирался о мою руку, но голос его уже снова был твердым и колючим. — Эта зараза действует на психику всех, кто с ней связан. Меняет.

— Мы о таком позабыли, — Шелест помолчала, а потом оглядела своих сподвижников. — Учтем. За нами долг. Что мы можем сделать для вас?

— Хорошо, — я сухо кивнул. — В конце концов, враг у нас общий. Василий, что ты скажешь?

— Долг так долг, — устало пробормотал он. — Дайте переодеться и отвезите нас в гостиницу. Спать хочу. И если поймаете Питирима — позовите. Он у меня все припомнит и за все заплатит.

Что-то подобное Шелест, кажется, предполагала. У ворот монастыря оказался припаркован старенький "Икарус", внутри которого нашлась и сменная одежда для Василия, и много еще чего.

Так что в гостинице мы были уже в достаточно приличном виде. И единственным делом на вечер оставалось взять номер и попробовать собраться с мыслями. Но и это оказалось не так-то просто.

Как я и предполагал, в примчавшуюся нас спасать делегацию Леса затесалась и Наташка. Посмотрев внимательным взглядом на Василия, она охнула, взяла его под руку и поволокла в отдельный номер. Подопечный, что характерно, принял ласку и заботу как должное. Хотя не мне было его винить: каково это — пройти через смерть и быть уверенным, что это не в последний раз — я и сам отлично знал не понаслышке.

Остальные представители Леса как-то рассосались по углам. И только Шелест напоследок еще раз смерила меня своими глазищами цвета весенней травы.

— На всякий случай еще раз повторю. Мы не желали ничего подобного. За нами теперь долг. С Василием мы сами сочтемся, не сомневайся. Но и перед тобой, как старшим, отвечающим за младшего — тоже.

— Я запомню, — сухо кивнул я. — И все произошедшее не помешает мне иногда наведываться в ваши края.

— Спасибо и на том, человек, — на миг Шелест позволила проявиться своей истинной сущности, но у меня уже не было сил как-то на это реагировать. — И до встречи.

Она ушла, а я поплелся в свой номер. Четко при этом понимая, что не хочу оставаться один, и едва ли найду в этой Тотьме подходящий ночной клуб. Да и сил особо не было. Было просто холодно, и чего греха таить, просто страшно.

Телефон в номере зазвонил столь внезапно, что я едва не прикусил язык.

— Не хотите отдохнуть? — раздался в трубке приятный женский голос с заметной хрипотцой.

"Нравы тут простые", — подумал я. — "Хотя тоже вариант".

— А не откажусь! — я постарался сделать свой голос пободрее. — Если цена вопроса устроит.

Цена, понятно, оказалась вполне доступной даже за целую ночь — сказывалась удаленность города.

— Еще какие-нибудь пожелания будут? — поинтересовалась собеседница.

— Скажите, а блондиночку можно?

— Отчего же, — хихикнули на том конце трубки. — Через полчаса ждите.

Спустя обещанное время в мою дверь постучали три светловолосые девушки в сопровождении здоровенного бугая. Я мазнул по ним взглядом, выбрал наименее вульгарно одетую, сунул бугаю оговоренную сумму и остался с ночной бабочкой наедине.

— Мне сразу раздеваться, или сперва душ принять? — с ленцой поинтересовалась она.

— Да садись ты, — махнул я рукой. — Чай пить будем. Как тебя звать, и как твое имя?

— Наташа, — чуть растерянно ответила девушка.

— Ну спасибо хоть не Матильда, — хмыкнул я. — А твое имя?

— Настя, — нехотя протянула она. — Если так настаиваете.

— Так, Наташа, — я разлил чай по чашкам и протянул гостье пирожок. — Секса у нас не сегодня будет. Не потому, что я импотент и не потому, что ты мне не понравилась. Девушка у меня есть, но да и не в этом тоже дело. Просто маятно одному этой ночью оставаться. Кто-то живой рядом нужен.

— Да не вопрос, — Настя-Наташа впервые улыбнулась. — Если интересно, такой у нас чуть не каждый пятый. Чем тогда займемся?

— Ну даже и не знаю, — хмыкнул я. — может, в шахматы сыграем. Если ты, конечно, умеешь.

За тонкой стенкой номера раздался протяжный женский стон, заставивший нас обоих рассмеяться.

— Вот у них веселые шахматы, мда, — фыркнула девушка. — Не думала, что мне попадется клиент с настолько извращенными вкусами. Но, кстати, умею — в детстве много играла.

— Да ладно, шучу я так, — я побарабанил по столу. — Как-то, знаешь, не предполагал, что меня посетит ночная бабочка с настолько разнообразными талантами. И вообще, где я в это время найду доску?

— Да у ночного портье же, — кажется, девушка немного обиделась, но виду профессионально не подала. — И как вы нас романтично называете-то. Говорите уж проще.

— Как нравится, так и говорю, — я непроизвольно зевнул. — А массаж ты делать умеешь?

— Даже диплом имею, — девушка вздернула точеный носик. — Что надо размять?

— Шею и воротник. И голову можно. Спину лучше не надо, хотя там видно будет.

— Падайте на кровать. Сейчас все сделаем в лучшем виде, — она пошла мыть руки.

Известный рефлекс профессионального массажиста, дававший мне надежду, что результат действительно выйдет неплохим.

Ожидания оправдались — работать с телом Настя-Наташа умела. И даже, не слушая моих отговорок, все-таки размяла мне спину, отчего поселившаяся где-то напротив груди боль как-то мягко рассосалась.

— Ух и хорошо, — я потянулся, с удивлением поняв, что мне действительно полегчало. — У тебя ж золотые руки! И чего ты в проститутках забыла?

— За руки — спасибо, — девушка хихикнула. — Хотя меня чаще за золотые губы хвалят. А вообще — я люблю деньги. А тут можно и подзаработать, и даже иногда получить удовольствие.

— Ну и ну, — я покачал головой. — Хотя, поверь, хорошим массажем тоже очень прилично заработать можно. Правда, наверно, не здесь, а в Москве и Питере. Хотя, наверно, в Нижнем и Казани — тоже.

— То-то и оно, — она грустно кивнула. — Впрочем, мы не об этом. Еще что-нибудь размять?

Я прислушался к своему состоянию. Хотелось просто спать, хотя еще час назад я всерьез настраивался на бессонную ночь.

— Просто посиди рядом с кроватью. Как засну — можешь уходить. Мою благодарность возьмешь на тумбочке у входа. И, да, не то чтобы я не доверял именно тебе, но люди разные бывают. Так вот, у человека, рискнувшего изучить мои вещи, будут крупные неприятности. Вплоть до фатальных.

Настя-Наташа затихла и, склонив голову, поглядела на меня, словно только увидев.

— Слушай, ты мент или колдун? — вдруг спросила она.

— С чего вдруг такие подозрения?

— Интонации у тебя сейчас ментовские. Но слова мент говорил бы другие, знаю я эту братию. А глаза у тебя тоскливые и какие-то огненные одновременно, тоже кой-кого напоминает. Лес-то тут рядом, не все забыли.

— Неожиданно, — я опять душераздирающе зевнул. — Ты, правда, умная девочка, потому вряд ли на самом деле хочешь знать ответ. Давай я не буду отвечать, а ты просто тихо посидишь на кресле?

— Договорились, — неожиданно легко согласилась она. — Дуй тогда зубы чистить, или чем там ментовские волшебники перед сном занимаются.

Заснулось легко, зато вот видения были какие-то серые и муторные. Я был готов даже на продолжение сна про народную революцию со мной в главной роли, но туманные мерзкие болота меня совершенно не хотели отпускать, и даже не спасало осознание, что я сплю.

По вычитанному когда-то рецепту нашел свои руки — но и это не помогло. Они тоже пытались расплыться туманом. Я сосредоточился сильнее, детально представляя свои кисти и пальцы — от маленького белого пятна давнего ожога до шрама от полученного месяц назад глубокого пореза.

На этот раз у меня получилось — и я, тяжело дыша, вскинулся на подушке. За окном, неплотно затянутым шторами, занимался рассвет. В кресле у кровати сидела теперь уже точно Настя и внимательно смотрела на меня. От ее присутствия стало как-то заметно легче.

— Ты чего не ушла? — чуть грубее, чем надо, поинтересовался я. — Но — спасибо.

— Спал ты плохо, — она помолчала. — Метался, вскрикивал, а потом в комок вдруг сжался. Вот и решила присмотреть. А еще ты палишься — последние пару минут у тебя руки светились.

— Раньше вроде такого за собой не замечал, — поморщился я.

— Часто спишь один, — хихикнула Настя. — Хотя при таких спецэффектах тебе ведьма какая-нибудь нужна.

— Рыжая, угу, — я довольно потянулся.

И неожиданно поймал себя на мысли, что вроде бы действительно не против и засыпать, и просыпаться рядом с одной рыжей, малость подслеповатой и невыразимо приятной на ощупь ведьмой.

— Смотрю, тебе лучше.

— Тебе тоже, — подмигнул я.

Настя, окончательно вышедшая из образа ночной бабочки, действительно выглядела, на мой вкус, гораздо симпатичнее.

— Снова уснешь? — вроде бы без намека поинтересовалась она.

— А ты знаешь, да, — я прислушался к себе. — По крайней мере — постараюсь.

Утром я пришел в себя если не полным сил, то по хотя бы вполне живым и готовым действовать дальше. А по выходу из номера я столкнулся с Василем, тоже уже не напоминающим свежего зомби.

— Жрать хочу — не могу, — стажер едва ли не вприпрыжку побежал в сторону столовой.

— Наташку-то свою где потерял? — не удержался я от подколки.

— Сбежала под утро, — пожал плечами Василий. — Не поймешь этих женщин. Хотя оно и к лучшему, у нее своя жизнь тут, а у меня своя. Обещала ждать, правда. Еще там, в деревне. Но я таким обещаниям не слишком-то верю.

— Ты проверь все же хотя б через полгода, — посоветовал я. — А то мало ли.

— Ну, не знаю. Хотя вообще вы наверно правы, но там видно будет. В конце концов, у меня, — он осекся.

— Ты договаривай, договаривай, — я погрозил ему пальцем.

— Не буду договаривать, — буркнул Василий и принялся увлеченно работать столовой ложкой

Чего-чего, а аппетит подопечному не могли отбить ни разговоры об отношениях, ни даже смерть. И тут я за него был рад — восстановился он быстро, и уже почти снова превратился в привычного мне жизнерадостного балбеса.

И больше нам уже ничего не мешает покинуть этот проклятый и одновременно прекрасный город.

Обратная дорога выдалась заметно труднее — мешали бесконечные ремонты. В итоге в Нижний мы подъезжали уже под утро. Я забросил зевающего Василия домой и отправился к себе. Каких-то планов на день у меня не было — то ли подремать до полудня, а потом и добраться до работы, то ли просто валяться и читать книжку, поставив себе единственную задачу — подготовить отчет о поездке для князя.

На пустынной улочке у дома мое внимание привлекла тощая долговязая фигура, выходящая из моего дома.

"Тимофей", — почти мгновенно опознал я дочкиного ночного гостя. — "Ах ты ж гад такой!"

Каким-то неимоверным усилием воли удалось задавить в себе порыв догнать Тимофея и без затей набить ему морду, а потом вломиться домой и вдумчиво поорать на Алису.

"И что это изменит?", — ехидно спросил меня внутренний голос. — "Что-то починит и что-то вернет на место?"

Курить в машине я сам себе запретил еще в те времена, когда дымил постоянно, а не как сейчас — от случая к случаю. Поэтому я, порадовавшись, что Тимофей так и не заметил мою машину, свернул в переулок и ненадолго там остановился. Еще через минуту по улице пронесся знакомый фиолетовый мотоцикл — дочкин ухажер спешил то ли домой переодеться, то ли уже даже на работу.

Заходить к себе и как-то общаться с Алисой мне резко расхотелось. По крайней мере до вечера, пока я не соберу нервно скачущие мысли в кучу. Или даже не посоветуюсь с кем-нибудь, способным меня выслушать и дать совет. Так что, опустошив поллитровую бутылки минералки в один заход, я решил поехать на работу. В конце концов, поспать пару часов до начала рабочего дня можно.

Светлана, оценив мое взъерошенное состояние, ограничилась только одним вопросом:

— Все живы?

И, дождавшись утвердительного кивка, растворилась в ближайшей стене. Я же в очередной раз порадовался, что в нашем офисе нашлось место и для душевой кабинки. Наскоро приведя себя в порядок, я пошел в свой кабинет — то ли спать, то ли писать отчет, то ли просто бездельничать, пока не начнется рабочий день.

К своему немалому удивлению — заснул я почти сразу. Хотя

— А где наш Вася? — поинтересовалась Мегуми перед началом утренней планерки.

— На собеседование пошел. Думает, не устроиться ли на фабрику кошачьего корма. Дегустатором, — неожиданно для себя я как-то мрачновато пошутил.

Но, увидев на лицах подопечных понимающие улыбки, расслабился и закончил:

— Думаю, ему там не понравится. Так что завтра должен появиться. А то и сегодня ближе к вечеру, знаю я его.

За пятнадцать минут планерки я убедился, что за время нашего отсутствия ничего, заслуживающего моего внимания, так и не случилось. После чего вернулся в кабинет — тянуть с отчетом для князя не стоило.

Вдохновение меня посетило отменное — управился я еще до обеда. А уже через пятнадцать минут после отправки письма мне позвонила Елизавета.

— Князя нет, в его отсутствие эта тема, как и многие другие — на мне, — пояснила она свое знакомство с письмом, отправленным вообще-то на личный адрес моего патрона. — Ты молодец, Миша! Есть еще что-нибудь для разговора?

Повинуясь внезапному порыву души, я пожаловался ей на дочку и Тимофея.

Ведьма, услышав мое несвязное бормотание, звонко расхохоталась.

— У меня, правда, сыновья, но в чем-то я тебя понимаю, взросление детей не так легко пережить, — отсмеявшись, посочувствовала она. — А знаешь, приезжай ко мне вечером. Расскажешь про свое путешествие более подробно, да и просто поболтаем обо всяком разном.

Настроение стремительно поднялось, и, попрощавшись, я несколько минут просто мечтательно глядел в окно.

Василий заявился уже в обед. Принес Мегуми охапку ромашек и по шикарной алой розе остальным нашим барышням. Иванна укоризненно посмотрела сперва на Костю, который тут же поспешил сделать вид, что ничего не заметил, а потом и на меня.

— Мне по статусу не положено, — фыркнул я. — Имидж злобного начальника надо держать, опять же.

Сам же Василий поскребся в дверь моего кабинета уже под конец рабочего дня.

— С чем пришел? — поинтересовался я, задавив в себе желание спросить, понравились ли Мегуми ромашки.

— Шеф, — он побарабанил пальцами по столу, — я бы хотел закончить мою стажировку.

И, выждав гроссмейстерскую паузу, продолжил:

— В смысле, стать полноценным штатным сотрудником. Со всеми вытекающими из этого возможностями и обязательствами. Что для этого нужно сделать?

"Не простил, значит", — подумалось мне. — "И решил выбрать сторону".

— Сам понимаешь, не только от меня вся зависит, — ответил я вслух. — Но сделаю все возможное, чтобы решить этот вопрос как можно быстрее. Возможно, с самим князем говорить придется — а его в городе нет.

— Да не беда, — повеселел Василий. — Главное, чтоб вы не против были.

— Мне-то с чего, — улыбнулся я, а потом все-таки понял опасения еще-пока-стажера. — Костю с Иванной я на заре нашего знакомства предупреждал насчет влияния личной жизни на работу, тебя, если что, тоже касается. Но вообще-то взрослые, кхм, разумные, некоторые вещи сами для себя решают.

— И то славно, — Василий с серьезным видом кивнул, глядя мне в глаза. — Тогда до завтра, шеф!

После его ухода я полез в почти бездонный платяной шкаф за подходящим костюмом. И даже галстук, подумав, решил завязать — в конце концов я так и не был уверен, что ждет меня вечером. То ли отчет, то ли свидание, то ли одно плавно перейдет в другое.

Предчувствия и на этот раз меня не обманули.

— Прежде чем я услышу твои выводы, — Елизавета развалилась в кресле и подчеркнуто медленно скрестила ноги так, чтобы я увидел краешек чулок. — Я хочу знать, что ты сам думаешь по поводу всей истории.

Она с удовлетворением отметила, как я будто мальчишка замялся, глядя на ее точеные ножки. Чтобы вернуть мысли на место пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть. И мою способность быстро вернуться в рабочий режим, я знал, ведьма тоже оценит по достоинству.

— Разыграли нас по-первости как по нотам, — начал я. — Будь я помоложе, то принял бы все за чистую монету.

— А парень твой, — уточнила Елизавета. — Он-то понял?

— Под конец — разобрался. Несмотря на ветер в голове — он вообще неплохо соображает. Ну так вред ему нанесен нешуточный.

— Ладно, продолжай, — Елизавета, улыбнувшись, облизнула край высокого фужера, но, столкнувшись с моим укоризненным взглядом, перестала играть и уселась прямо, будто королева. — Прости, привычка.

— Любишь же ты играть, — я погрозил ей пальцем. — А тема-то серьезная. Сперва нам попытались дать взятку. Было бы время на подготовку — сыграли бы поточнее, но и так вышло неплохо. Похоже, наставница Василия действительно была для них серьезной утратой — я предполагал, что работать будут тоньше. Кошачьего нашего вообще раскачали по полной — тут и утрата близких людей, и тайны, и качественный секс с первой любовью.

— А не рисковали они пережать? — прищурилась Елизавета. — Согласился бы он остаться — и что? Вся операция насмарку?

— Ну, уж его-то психологической портрет у них должен быть разложен и разобран детально. Так бы они не ошиблись. А со мной пришлось импровизировать, исходя из имеющихся заготовок.

— Не стали бы они тебе сразу бабу подкладывать, — Елизавета некоторые вещи считала не хуже моего. — Тут я бы тоже не спешила и предпочла присмотреться. И, кстати, можешь так не стесняться — я не считаю, что у меня есть какие-то исключительные права на твою постель.

Это льстило. Не то чтобы я мог быть твердо уверен в ее искренности — женщины часто сами себя не очень хорошо понимают в этом плане. Но некоторые вещи работают и сами по себе.

— По-всякому можно, — не стал я поддерживать предложенную опасную тему. — Снять первую реакцию бывает весьма полезно. Заготовка же была, но в действие ее не пустили. Заодно и внимание бы мое отвлекли вполне надежно. А тут они поспешили в другом — решили, что и мне обязательно надо дать взятку.

— Не сказать, чтоб совсем бесполезную вещь предложили, — отметила Елизавета. — Но ты прав, кто ж такое незнакомому человеку выкладывает сразу и взамен ничего не требуя. Дичают они там, дичают. Женя говорил, еще сто лет назад куда как тоньше работали.

— Дальше — веселое представление с плохими и хорошими лесными хозяевами, — продолжил я. — Нет, вполне допускаю, что за последние интересные тридцать лет у них вполне могла завестись юная поросль романтиков-непримиримых. Но что за ними, во-первых, никто не приглядывает, а во-вторых — что посланников никто не охраняет — в такое поверить как-то сложно.

— Ну, настоящие, himmeldonnerwetter, непримиримые у них тоже есть, — Елизавета плотно сжала губы и с силой сжала кулак.

— Но эти уж точно не романтики, — поморщился я. — Хотя и там, в лесу, без головы тоже запросто можно было остаться.

— А в целом-то задумка была неплоха, согласись. Не просто спасти, а сперва познакомить с альтернативной точкой зрения, убедить в ее распространенности, и завершить все славной совместной дракой. Ну и заодно подвести-таки к тебе самку. Имели ведь шанс на успех?

— На мои умственные способности это едва ли повлияло бы, — я вернул Елизавете ехидную улыбку. — Но раскачать уже меня адреналином действительно смотрелось рабочим вариантом. И Кира эта волкоухая, не спорю, хороша. Пацанка такая, в искренность эмоций которой не так уж сложно поверить. На ксенофобию, заодно, проверили.

— Последнее — вполне успешно, — Елизавета бросила на меня пронзительный взгляд из-под длинных ресниц. — И еще, думаю, насчет волкоухой ты ошибаешься. Настоящая она — у мастера вербовки ты бы так легко не ушел. Возможно, страховались на случай, если ты окажешься сильным эмпатом.

— В любом случае, проверкой Хозяева Леса остались в целом довольны. И продолжили разговор уже на другом уровне. Опять, сдается мне, поторопившись. Стоило бы взять небольшую паузу и понаблюдать. А не рассказывать мне о том, как мы должны быть счастливы общению с ними. Добро бы я был настоящим послом — еще можно было бы что-то обсуждать.

— А ты и был, — огорошила меня Елизавета. — Приказ тебе князь отдавал лично — значит ты и есть его полномочный представитель. Ты решил — развиваем ограниченное сотрудничество, и мы приняли твое решение в работу. Только сам Женя мог бы отменить твое решение. Даже мне он таких прав не делегировал.

Конечно, ведьма опять лукавила. Иначе не стала бы она меня проверять, тем более — так, разбавляя допрос отчаянным флиртом. Но что по сути она говорила правду — сомнению не подлежало.

— Привыкай, Миша, — она как-то незаметно оказалась на подлокотнике моего кресла и ласково взъерошила мои давно нестриженные волосы. — Твое слово все больше обретает вес. Становится таким, каким оно должно быть.

— Чувствую, мне много к чему предстоит привыкнуть, — тяжело вздохнул я.

— Да, и к этому тоже, — легко поняла меня Елизавета. — Дети растут, становятся самостоятельными, сами себе кажутся невероятно взрослыми, серьезными и солидными. Будь с Алисой помягче. Поверь, она оценит.

— Мы с ней уже беседовали на этот счет, — мрачно буркнул я. — Но кто-то самостоятельность не слишком верно понимает.

— Нормально она понимает, — Елизавета мягко приобняла меня. — Ну а тебе не обязательно с ней соглашаться. Любить и принимать — вполне достаточно. Злиться все это не мешает.

— Ну ты загнула, — я покачал головой. — Слишком сложно.

— Ладно, — она снова вернулась в свое кресло. — Давай к нашей теме вернемся.

Выпускать эту женщину из рук не хотелось совершенно. С немалым сожалением я снова сосредоточился на рассказе.

— Ну, подробности ты и в отчете моем читала. А что до моих собственных впечатлений — мы им зачем-то здорово нужны. Да, они хотят продаться подороже — но именно что хотят. Если я правильно понимаю, изоляционисты в их среде понемногу утрачивают позиции, хотя все еще сильны.

— Чтоб ты понимал, — Елизавета печально посмотрела на все еще почти полный бокал. — Там у Хозяев Леса не государство в нашем смысле этого слова. И даже совет старейшин, с некоторыми из которых тебе довелось пообщаться, не может никому приказывать. Только советовать — на том их общество держалось многие сотни лет, и едва ли оно могло кардинально измениться за последний век.

— А нам самим это сотрудничество нужно? — я попытался собрать картинку воедино и при этом не слишком опозориться перед ведьмой. — Я считаю их полезными, и от слов своих не откажусь. Но была бы необходимость — князь действовал бы раньше, быстрее и как-то по-другому.

— Не нам с тобой решать за нашего покровителя, — немного построжела Елизавета. — Пока Лес вообще не выходил на контакт — они действительно были не особо нужны. Но не договорятся с нами — пойдут к кому-нибудь еще. Уже сейчас можно сделать вывод — вековая изоляция их ослабила. А индустриализация здорово подточила их ресурсную базу. Из самостоятельной серьезной силы, какой они были еще в начале девятнадцатого века, Хозяева Леса превратились в неуловимого Джо. Ты верно подметил — по-настоящему сильный не будет спешить и пытаться пускать пыль в глаза. Стоит помнить, правда, что они сохранили много забытых знаний и умений. И отступать, в случае чего, им есть куда. Уж больно наша страна большая.

— Ладно, — я помотал головой. — То есть ты одобряешь мои выводы и мои действия?

Елизавета, прищурившись, посмотрела на меня и молча улыбнулась.

— Тогда даже несмотря на эксцесс в монастыре, я подтверждаю готовность понемногу разворачивать сотрудничество. Мне случившееся кажется не попыткой припугнуть или чужими руками разобраться с проблемой, а банальным несчастным случаем. Не поддавались эти события прогнозу.

— Если только там видящий над планом не работал, — Елизавета каким-то обреченным жестом потерла глаза. — Но это вряд ли. Зато есть и плюс — теперь твой Василий всерьез разозлен на тех, кого считал своими. Они, конечно, помирятся — но в случае чего гораздо вернее будет с нами.

— И то правда, — согласился я. — Стоит с ним обсудить поподробнее?

— Твой разумный — тебе и решать, — ведьма вновь хитро улыбнулась, мигом вернув себе хорошее настроение. — Но, думаю, он и сам придет, не торопи события. И вообще, хватит уже о работе.

— А о чем еще ты хочешь поговорить? — я потер пальцами виски.

— Ну кто сказал "говорить"? — Елизавета снова оказалась на подлокотнике моего кресла. — У нас и другие занятия найдутся. Помоги расстегнуть платье.

Желанная женщина в ажурном нижнем белье, игристое вино из Франции и мягкие удобные кресла отлично сочетаются с желанием забыться и отвлечься от непростых мыслей. А мысль, что вообще-то князь, на чьей территории мы развлекаемся, о нашем романе не знает и скорей всего не одобрил бы происходящего добавляла в происходящее толику той романтики, что здорово обостряет ощущения. И опять мне с ней было хорошо — кажется, даже лучше, чем прежде.

Отрывок. Интерлюдия 6.

Я чувствовал себя странно. Настолько, что хотелось то ли прыгать по деревьям, то ли запереться в квартире с ящиком водки в обнимку.

Зажмуриться и сосредоточиться. Открыть глаза и посмотреть на руку. Удержаться, чтобы не протереть глаза этой самой рукой. Вернее, не рукой — а лапой. Еще можно выпустить уши — пушистые, с кисточкой наверху и очень чуткие. Или даже хвост — но это разве что Мегуми оценит. Волчонок, к слову, действительно ценила и восхищалась. Самой ей не хватало духовного родства человеческой и волчьей сути для частичной трансформации.

Моя же проблема была в невозможности полной. Даже в мультяшного антропоморфного кота целиком превратиться.

Мысли вернулись к Мегуми. Глупый волчонок, ты не нашла тепла там, где должна была, не нашла там, где искала — и потянулась туда, где давали. Я в таких случаях чувствую себя немного Евгением Онегиным. Но тепла не хватает и мне, вот в чем беда.

Зато в игры для двоих отлично умеет играть прекрасная Ноихара. Никто еще не знает, что мое задание по вербовке переводчицы команды контрагентов Юлии перевыполнено. Пока что я узнаю от расслабившейся кошкодевушки достаточно интересного. Кто бы мог подумать — у них на родине коты-оборотни, в отличие от кошек, обделены и храбростью, и боевыми навыками. И гнобят их все кому не лень. Потому многие кошки и предпочитают людей. Меня же вот так за человека сначала и приняли. А как я понял, что пора — и приоткрылся ей, так и вовсе голову потеряла. А не надо было — это я еще при первой встрече предупреждал. Но кто бы слушал.

Надо было решить, что из услышанного стоит помянуть в отчете, что — сказать устно, а что — оставить при себе. Но поселившееся в душе и теле непривычное ощущение снова и снова не давало сосредоточиться.

Умирать — не всегда больно. И даже не всегда страшно. Воскресать — гораздо страшнее. Только что ты чувствовал, как завершен твой путь, и настало время для нового перерождения в колесе сансары, как что-то берет тебя за шкирку и выкидывает обратно в ту реальность, которая убила тебя несколько минут назад.

Не первая моя смерть, и не вторая даже. Но покуда не последняя — это не имеет решающего значения. Пока я жив — я буду жить и радоваться жизни. Другое дело, что умирать из-за чужой глупости я не люблю. И не забуду этим сладкоголосым сиренам ничего.

Возвращаться к отчету все-таки не хотелось. Но хотя бы тезисный план составить стоило.

Достаточно было уже того, что иностранцы — действительно совсем не из Кореи. Некоторые — японские корейцы, а кое-кто — так и вовсе японские японцы. Как та же Ноихара, например.

Судя по некоторой топорности исполнения — с нами взаимодействовала группа, как-то связанная с японским Кругом Экзорцистов, точнее, с деловой частью одного или нескольких их кланов. Причем кто-то обещал им при необходимости разрулить все дипломатические проблемы. И не так уж сложно было догадаться, кто бы это мог быть. Опять же вопрос — зачем.

Японским магам и Детям в Россию нельзя — есть на то ряд секретных соглашений. Значит — кто-то их убедил, что скоро запрет будет снят. И надо готовиться к занятию поляны. Чем-то иным и наглость, и некоторую топорность исполнения объяснить было бы сложно. Они же по сути вообще скрываться перестали.

Из чего следовал еще один вывод — какие-то неофициальные договоренности есть уже сейчас. И одного князя Мещерского для их соблюдения было бы маловато — это надо было решать вопрос со спецслужбами.

Отдельно стоял вопрос, что же сообщать непосредственной заказчице. Этой милой стылой девушке, тоже прячущей немало скелетов в своем шкафу. С точки-то зрения бизнеса — ей как раз повезло. Японцы пришли вдолгую, и контракты все настоящие. И более чем выгодные — им надо закрепляться, и делать это скрытно. Пока никто не разобрался, что за дочка зарегистрированной на Сейшелах международной инвестиционной компании заключает в нашем городе контракты.

Нужно было помотать головой и сосредоточиться. Поймать убегающие мысли, наконец.

Я выбрал сторону — и тут же убедился, что у этой стороны есть второе, а то и третье дно. О котором не факт, что знает мой славный, но немного наивный шеф. А уж мне знать и вовсе не положено. Но я решил — и буду в своем решении тверд до самой смерти. Очередной — я же не собираюсь жить вечно. Ни в этот раз, ни в следующий, ни даже в самый последний.

Наконец, удалось немного собраться.

Шефу стоит дать факты, а выводы оставить при себе. Если догадается — хорошо. Не осилит или просто не сочтет нужным — хуже, но и с этим можно работать.

Юлии хватит чисто экономической части. Костя очень хорошо ее раскопал, и все найденные им цифры хорошо ложились в общую картину. Ну да, японцы. Да, не совсем легально с точки зрения культурных традиций, но вполне законно. И выгодно — особенно для самой Юлии. Захочет знать больше — пусть платит. Или деньгами — шефу. Или чем-то еще — тогда плату я и сам возьму, в инициативном порядке. И хорошо, что Иванне тупиковые версии досталось проверить — копай она в том же направлении, что и я — тоже пришла бы к похожему результату. Костя тоже не дурак — но он больше про цифры и факты, чем про взаимоотношения между разумными. Из-за своей наивности и встревает периодически, зато в этом расследовании точно был на своем месте.

Руки словно бы сами отформатировали готовые электронные письма и отправили своим адресатам. В голове же опять закружился рой мыслей.

В минусе — еще одна жизнь. В плюсе — как всегда, опыт. Новый полезный навык, не исключено, способный помочь решить мою проблему. И Наташка еще, как бы это цинично не звучало.

И, значит, в минусе — мое душевное равновесие. Если с Ноихарой я могу хотя бы самому себе рассказывать, что того требует моя работа, то здесь так не получится.

С другой стороны — я все же выбрал сторону, которой держится много хороших ребят. Которые, случись что, прикроют мою спину. И за которых, как ни крути, не жалко умереть еще раз.

Странность испытываемых мной ощущений только усилилась. Альтруистом я сроду не был. Да и понятие стыда для меня до недавних пор было чистой абстракцией.

Видимо, как-то так коты-оборотни и взрослеют.