Сфера

Сфера

И сказал ему Господь: за то всякому,

кто убьет Каина, отмстится всемеро.

И сделал Господь Каину знамение,

чтобы никто, встретившись с ним, не убил его.

(Быт. 4:15)

Пролог

Нож приближался.

-Нет, это бесполезно. Он уже вторые сутки не вылезает.

Боль была адской. Но хуже нее было только слышать эти чертовы голоса из коридора.

Они отвлекали.

А он должен был ВИДЕТЬ.

Он должен был сделать все ТЩАТЕЛЬНО.

Каждый чертов надрез должен был быть выполнен с хирургической точностью.

-Да вообще...

-Альберт! Альберт! Спишь уже, что ли?

Нож входил — измученная плоть принимала его в себя уже не первый раз.

Эта ночь была слишком долгой.

Кажется, она тянулась вечность.

-Ты так всю жизнь проспишь, дурачина! Новости слышал, нет?

Дурачье. Как же они ничтожны со своей мышиной возней. Как же омерзительно осознавать, что даже тут, посреди Моря Бродяг, его не могут оставить в покое со своими новостями с большой земли...

Ему нигде не спрятаться от мира.

Сильнее боли была только злость. Эти...эти отбросы смеют звать себя магами. Благородные предки его наверняка крутились бы в своих гробах волчками, если узнали бы, какая чернь теперь тянет свои грязные лапы к Искусству.

Впрочем, последнее поколение его семьи недалеко ушло от них, хотя бы по своим манерам...

При воспоминаниях о семье на него нахлынула настолько лютая ненависть, что он вцепился зубами в тряпку — так, словно пытался ее прогрызть.

-Проехали, — усталый вздох. — Сиди себе дальше.

Шаги удалялись.

Ну наконец-то.

Новый надрез. Теплая красная струя стекает на пол. Зажатая во рту тряпка сжимается зубами с новой силой.

Самым сложным, как и предупреждала рукопись, была последняя конечность — согласно совету и просто здравому смыслу он оставил напоследок свои руки. Резать последний нетронутый участок своего тела уже искалеченной рукой было ужасно тяжело — окровавленная, скрюченная, выталкивающая наружу все больше и больше красного, она отказывалась ему повиноваться.

Но это можно было сделать только разом. Иначе все бесполезно, иначе все останется как есть, а если так — он просто-напросто умрет от потери крови.

Вырванная страничка со Схемой лежала поверх раскрытой книги. Книги довольно известной, он бы даже сказал — слишком известной среди людей. Книги, которая более чем смешно смотрелась на столе у мага, особенно — у мага, получившего приют в холодной и безразличной ко всему Блуждающей Могиле.

И тем не менее, без нее он бы никогда не справился. Да что там, ведь именно она дала ему куда больше, чем все магические трактаты, чем все ученые труды, посвященные Искусству.

Она дала ему Идею.

Освещение в его коморке было крайне скудным, но прочесть написанное в книге при большом желании было можно. Бросив еще один взгляд на Схему — хоть он и выучил ее наизусть, хоть она и отпечаталась в его разуме — он перевел его на страницы книги, а потом снова вернулся к работе.

Нож полз вперед. Оставалось совсем чуть-чуть.

Теперь нужны были только слова.

Его мутило. Рука дрожала. Еще чуть-чуть, и он уже не сможет держаться...надо было все-таки привязать себя к стулу.

Хотя тогда бы веревки впивались в части Узора на его теле, а Узор нельзя было осквернять лишними прикосновениями, пока тот не был завершен.

Нет, Узора можно было касаться лишь клинком.

Зубы разжались, сведенное судорогой лицо скривилось еще сильнее, рот выплюнул на пол тряпку.

Нужно было только одно его слово.

Побелевшие губы задвигались.

-Принимаю.

Нож завершил Узор и выпал из его слабеющих пальцев.

А следом на пол повалился и сам хозяин ножа. Его обнаженное и перемазанное кровью тело скрючилось на холодных камнях.

Он умирал.

Он улыбался.

Если бы у него остались силы, он бы рассмеялся.

-Принимаю, — повторил он, чувствуя, как по его телу, свернувшемуся на полу в позе зародыша, растекается тепло. — Принимаю, принимаю, принимаю.

Он сделал это.

Он знал цену, и она была велика — он будет платить ее вечность.

Но он улыбался, и улыбка его была исполнена триумфа.

Потому что теперь наступало его время...

1. Асколь

Мне имя холокост

Им имя легион

Они так любят смерть

Им так нравится смотреть

На небо и огонь...

(Louna — Сожженная Заживо).

Он знал, что когда-нибудь они придут за ним.

Все шесть лет он об этом знал.

Стоя на коленях возле первого ряда хлипких скамей, он усиленно делал вид, что молится, пока глаза постепенно привыкали к темноте.

Хорошо хоть, они сделают это не днем...

Какая-то часть его вовсе не хотела сопротивляться тому, что скоро должно было произойти. В конце концов, это было неизбежно. Никто не может скрываться вечно.

Скрип дверей. Две пары ног зашаркали по полу.

Они даже не пытались скрыть своего присутствия. Зачем? Прошло уже шесть долгих лет, и они прекрасно понимали, что каждый год делал его слабее. Им некуда было торопиться...

-Отец Кат, — акцент говорящего был просто чудовищен.

Еще несколько драгоценных секунд он медлил, будучи не в силах решиться.

Еще один шажок.

И тут его терпение лопнуло, а все сомнения вконец рассеялись.

Первый Ключ вонзился в стену с оглушительным звоном, прямо туда, где еще полсекунды назад стояла высокая фигура в фиолетовых одеждах — второй гость в последний момент успел толкнуть своего товарища на пол, а мгновением спустя уже открыл огонь из маленького, смехотворно выглядящего пистолетика с глушителем.

Стрелок явно боялся разворотить в царящей полутьме алтарь, что было весьма кстати. Рука Асколя отозвалась на призыв своего владельца длинной серией вспышек невыносимой боли, она крайне неохотно вспоминала то, что когда-то делала на полном автомате — боль была своего рода протестом усталого человеческого тела против того, что пробуждалось в нем после шести лет беспробудной спячки. Против этой неестественной силы, к которой он надеялся не возвращаться больше никогда. Вытянутая из помятой сутаны парой мгновений назад заготовка проросла коротким клинком.

Вовремя — стрелок как раз начал перезаряжать свой убогий ствол, за несколько секунд выпустив в темноту всю обойму. Блеснувший в воздухе лучик избавил его от этого несуразного пугача: разваленная надвое, пушка упала на пол, следом с противным шлепком приземлились отсеченные пальцы. Ночную тишину прорвал с трудом сдерживаемый крик, который вот-вот должен был прекратить третий Ключ — последний, что остался у Асколя в запасе — типу в фиолетовом тряпье явно придется сворачивать шею голыми руками. Стрелок, шатаясь, отступал, медленно поднимая обе руки и бормоча что-то себе под нос: и если обрубки пальцев правой руки выталкивали наружу лишь кровь, то пальцы левой, стремительно перебиравшие воздух, сплетали мерцающий лиловым узор, от которого за версту веяло угрозой.

Последний Ключ покинул руку владельца.

Шепот мага сорвался на оглушительный рев, но криками делу было никак не помочь — последние строфы заклятья утонули в хрипе и бульканье. Грохот согнувшегося пополам тела, сползающего на скользкий пол, Асколь слышал уже издали: истратив последний Ключ, он предпочел отступление схватке с оставшимся гостем.

Эти узкие коридоры он знал, как свои пять пальцев. И еще он знал, что у запасного выхода его ждет машина...

Позади кричали. Снаружи ревели моторы и слышался топот и лязг доспехов.

Плохо дело. Кажется, за него взялись всерьез.

Мысли играли в его голове в безумные салочки, сменяя одна другую. Какого черта? Если они нагнали столько народу, почему за ним послали этих неумех?

Ответ на этот вопрос заставил Асколя ухмыльнуться: за прошедшие шесть лет отношения Ассоциации и его начальников ни капли не изменились. И если его догадка была верна и это действительно было совместной операцией двух одинаково чудовищных контор, с огромным трудом удерживающихся от того, чтобы вцепиться друг другу в глотки, то все вставало на свои места. Ассоциация явно прислала на дело каких-то недоучек, видимо, рассчитывая, что их наблюдателям в бой вступать не придется, что они получат его уже на блюдечке, приготовленным к употреблению посредством тесного общения с отрядом рыцарей. И как обычно, заносчивых магов очень легко оказалось убедить, что противник слаб настолько, что даже они с ним легко справятся. А может, они сами вызвались, кто знает...в конце концов, взяв живьем такую легенду — пусть и бывшую — как его, они могли неплохо на этом подняться. Что ж, эти выскочки сами напросились.

Заветная дверца, ключи от которой были лишь у него одного, была уже совсем рядом.

Им не успеть. Ни за что не успеть.

Дверь открылась. В лицо Асколю ударил холодный ветер...

И свет множества фар.

Проморгавшись — торопиться уже было явно некуда — Асколь насчитал четыре стареньких армейских вездехода, больше дюжины людей в одежде военного образца, вооруженных достаточно хорошо, чтобы к ним стоило относиться с уважением, и еще двоих, что направлялись сейчас к нему. Одним был сухопарый громила, упакованный в полные доспехи — к сожалению, слепящий свет мешал разглядеть небольшой герб, оттиснутый на них. Но испугался Асколь вовсе не гиганта, а его спутника — седеющего человечка лет пятидесяти, бывшего на полголовы ниже рыцаря. У человечка было усталое морщинистое лицо, глаза — две дыры во вселенскую пустоту, тонкие губы его были перекошены от раздражения.

-Юлиан? — Асколь постарался скрыть удивление.

Тот лишь раздраженно сплюнул и повернулся к гиганту, стоявшему по правую руку от него.

-Его Высокопреосвященство Юлиан Верт, если не возражаете, — человечек произнес эти слова с видимым удовольствием, наслаждаясь реакцией Асколя.

-Нет... — Асколь отодвинулся назад, прижимаясь к стене. — Ты не мог...

Это было чудовищно. Это...черт, это просто не могло быть правдой. Ведь если за эти годы Юлиан и правда урвал кардинальский пурпур, значит...

-Да, Асколь, — ухмыльнулся человечек. — Дом Резни теперь мой. Взять эту падаль, капрал.

Рыцарь Церкви шагнул вперед, громыхая латами. Асколь знал не один способ справиться с этим охламоном, но слова, сказанные Юлианом, до сих пор звенели в ушах, лишая всякой надежды и воли к сопротивлению.

Дом Резни теперь мой.

Юлиан Бешеный наконец добился своей цели, и виноват в этом был именно он, Кат Асколь — ведь это он сбежал. Он освободил ему дорогу, любезно отойдя в сторонку. Он перестал ему мешать...

Подняв голову, Асколь попытался поймать взгляд рыцаря в узкой щели его шлема, сам не зная, что надеялся увидеть в этих глазах, кроме тупой покорности своему начальству.

Дом Резни теперь мой.

Все было кончено. Все было бессмысленно.

Бронированный кулак вонзился ему в живот, но рыцарю мало — следующий удар — тяжелым сапогом в голень — следует незамедлительно. Завершающий аккорд — локтем в подбородок. Равнодушно пнув распростершееся на сырой траве тело, гигант отходит в сторону.

-Готов. Грузите.

-Что с тем идиотом из Могилы?

-Подлатают.

-Да неужели? Да у него все кишки на эту чертову железку намотались!

-Подлатают.

-Обязательно было посылать его вперед?

-Да. Он вел себя слишком нагло, а мне такие люди не нравятся, — произнес Юлиан. — А те, кто мне не нравится, долго в этом мире не задерживаются.

Грязная и прокуренная однокомнатная квартира. Плотно зашторенные окна, засаленные занавески колышет ветром. Верхний свет Юлиан решил не включать, ограничившись светильником на столе, за который его люди усадили Асколя, собираясь вначале приковать к хлипкому деревянному стулу, но поймав взгляд кардинала, освободили пленника от наручников и покинули комнату. Асколь моментально принялся растирать затекшие руки, а его окровавленное лицо вернуло себе то отлично знакомое Юлиану нахальное выражение, которое последний ненавидел.

-Кавайон. Обязательно было так далеко забираться? — сухие, длинные пальцы Юлиана забарабанили по уже давно не гладкой и не чистой поверхности стола. — Ты бы еще на Северный полюс сбежал. У меня плотный график, знаешь ли. Пришлось разыгрывать целое представление, чтобы сюда выбраться на пару дней.

-Вы не очень-то торопились, — прохрипел Асколь. — Я ожидал вас через год, ну, через два...но шесть лет! Я, конечно, понимаю, что у вас полно работы. И да, ты паршиво подготовился...как всегда, впрочем. Кидать на меня всего двух магов — это, знаешь ли, почти оскорбление.

Вглядываясь в тупое и злобное лицо Юлиана, иссеченное розовыми нитями шрамов, Асколь отметил, что со времени их последней встречи тот обзавелся вторым подбородком, а взгляд его жутких глаз, прячущихся под тяжелыми седыми бровями и опухшими веками, стал еще мрачнее обычного.

Юлиан Верт, человек, запугавший или купивший в Ватикане всех, кто стоял на его пути к власти. Вот только ведомство, на которое он больше всего хотел наложить лапу, оставалось для него недосягаемым.

До сей поры.

Но теперь, если это чудовище не врало (а оно не врало — Асколь уже успел убедиться в наличии на его пальце кардинальского перстня), пред ним пал и этот бастион.

-Благодари своих друзей из Ассамблеи, — проскрипел Юлиан. — Будь моя воля, тебя бы сгноили еще тогда.

-А будь моя воля, ты бы сдох еще тогда, — ответил Асколь. — Ни о чем так не жалею, как о том, что вытащил тебя.

-Ты сорвал всю операцию.

-Она была обречена на провал с самого начала, знаешь ли. Командовал, как-никак, совершенно клинический идиот.

Третий человек, сидящий в углу комнаты, тихо рассмеялся и прикрыл рот рукавом. Высокий и не слишком красивый, чисто выбритый, со смуглой кожей, грязно-темными волосами и острыми скулами, он крутил в руках нечто, похожее на толстый белый карандаш, но таковым отнюдь не являвшееся. В какой-то момент палочка сухо щелкнула и из нее выскочила длинная острая игла.

-Не здесь, Косс, — скривился Юлиан.

-Вам жалко, что ли? — протянул Косс, потягиваясь.

Асколь присмотрелся к вышивке на рукаве Косса, узнав символ самой ненавистной и проклинаемой из трех основных ветвей Ассоциации магов — затерянной где-то в Египте академии Атлас — и понял, что картина, которая с таким трудом сооружалась у него в голове в настоящий момент, окончательно расползлась по швам.

То, что от него было нужно бывшим коллегам, Асколь прекрасно понимал. То, что в составе группе захвата оказался парнишка из Блуждающей Могилы, которого Асколь угостил двумя Ключами, отправив в одинаково опытные и усталые руки церковных целителей, уже было подозрительно, как и то, что для поимки одного-единственного старого дурака вроде него нагнали такую толпу рыцарей. А теперь еще и Атлас. И самое главное — он, Асколь, был все еще жив, а Юлиан Бешеный, живая легенда — и легенда крайне мрачная — сидел сейчас напротив, и, хоть и ругался, хоть и смотрел с плохо скрываемым презрением, отнюдь не горел желанием его уничтожать. Если взяли живым, значит, он зачем-то им нужен. А если нужен, можно и поторговаться. И Асколь вовсе не намерен был продешевить.

-Думаю, ты меня простишь, если я не захочу обсуждать старые добрые деньки, — продолжил Асколь. — Так зачем я вам понадобился?

-С чего ты взял, что ты нам нужен? — сердито произнес Юлиан.

-С того, что у меня в голове нет лишних дырок.

-Это легко исправить.

-Но ты не станешь. Тебе не разрешили, — рискнул Асколь.

-Время, когда мне что-то могли не разрешить, прошло, — последовал немедленный ответ. — Теперь музыку заказываю я, Кат. Я мог бы и не тратить время на грязь вроде тебя, даром, что его у меня и так вечно не хватает, но пропустить твой арест — о, нет уж, на такое я пойти не мог. Мне потребовались годы, чтобы прижать к ногтю почти всех, кто тебя покрывал тогда, заставить перейти в наш лагерь. Ты...скажу честно, за тебя просили все это время и я сдерживался. Но теперь...

Юлиан снова замолчал, было видно, что об истинных причинах их визита говорить ему трудно.

Да что же у них стряслось?

-Если тебе хочется знать, у нас действительно есть возможность тебя уничтожить. Прямо тут, на месте. И подчистить все следы. И ты, Кат, знаешь, с каким удовольствием я отдам этот приказ. Но это только в крайнем случае. Если ты у нас будешь совсем несговорчивым.

-Я всегда хорошо договаривался с людьми, вы же знаете, — ухмыльнулся разбитыми губами Асколь. — Может и с вами получится? Вот только вы уже существенно понизили свои шансы, знаете ли. Когда меня не бьют, я более расположен к беседе.

-Все такой же нахал, как и раньше, — устало произнес Юлиан. — Ладно, к делу. Тебя, как известно, прикрыла...

-Могу я получить назад свои сигареты? — перебил Асколь.

-Нет. Меня тошнит от дыма.

-А меня от твоей рожи, но я же как-то терплю. Не дашь закурить, можешь рассказывать свои истории вон той стенке.

-Подавись, — помятая пачка чуть было не ударила Асколя в лицо, но тот вовремя успел ее поймать.

-Ему, значит, можно, а мне терпеть черт знает сколько? — вскинулся Косс. — Нет уж, так не пойдет.

-Не сметь... — начал было Юлиан, но алхимик Атласа уже закатал рукав и быстро вогнал иглу в подрагивающую руку.

-И так каждые несколько часов, — протянул Юлиан, еще больше скривившийся от гнева и омерзения. — Я думал, что нет зрелища более мерзкого, чем этот наркоша, но я ошибался, Кат. Ты бьешь его по всем статьям.

-Я всегда первый, — Асколь выдохнул дым и бросил спички на стол.

-Был когда-то, — Юлиан несильно хлопнул ладонью по столу. — В районе семидесятых. Сейчас же ты просто опустившийся алкоголик, не более. Твой ресурс выработан. Ты разжирел, раскис и утратил нюх. Ты просто развалина. И не делай такие глаза, пожалуйста. За тобой следят уже не первый год...что? Ты правда думал, что тебя не трогают лишь потому, что руки не доходят?

-Но...

-Руки и правда не доходили, Кат, у меня хватало дел в Ватикане. Но хоть тебя и спихнули через Ассамблею в это захолустье, присматривать за тобой мы присматривали. Я, признаться, уже начал тебя забывать. И забыл бы, если бы мне не сказали, что ты внезапно понадобился кому-то наверху.

-Зачем?

-У нас произошел...инцидент, — помолчав какое-то время, выдал Юлиан. — После которого сверху поступил приказ немедленно взять Ката Асколя за шкирку и приволочь к ним на ковер, разрешив в процессе сломать пару костей, если уж очень захочется. Само собой, приказ проходил через меня, а я...как я уже сказал, просто не захотел пропускать твой арест.

-И что же у вас стряслось, что вам понадобилась помощь старой развалины с выработанным ресурсом? — Асколь зашелся кашлем. — Только не прикидывайся идиотом, сделай милость. Ты не можешь не знать, что происходит. Ты ведь всегда в курсе, когда затевается что-то поганое...а сейчас явно такой случай.

-Косс. Просвети его.

-Как скажете, — алхимик, с трудом сфокусировав взгляд на Асколе, снова щелкнул своим "карандашом", втягивая иглу обратно. — У нас сложилась крайне деликатная ситуация...

-А если без предисловий? — зло произнес Асколь.

-Нам необходимо нейтрализовать одного крайне опасного субъекта, — Косс говорил крайне медленно, растягивая слова.

-И каким боком тут мы?

-Я уже сказал, что ситуация крайне деликатная, — продолжил Косс. — Существует ряд причин, по которым его нейтрализацией Ассоциация заняться не может, по крайней мере, в ближайшее время. А времени у нас всех осталось в обрез.

-Я спрошу иначе. Каким боком тут я? — Асколь уперся локтями в стол, подавшись вперед и уставившись в жуткие глаза Юлиана. — У вас нет ничего, что бы заставило меня вернуться.

-А вот тут ты ошибаешься, — Юлиан ухмыльнулся. — У нас есть весьма обширный арсенал методов убеждения, и к некоторым из них не имел доступа даже ты.

-Я, наверное, должен испугаться?

-Вас когда-нибудь пытали? — заговорил Косс.

-Да, и куда большие мрази, чем наше уважаемое Высокопреосвященство. И не единожды допрашивали, — Асколь устало вздохнул. — Итак, я услышу сегодня, ради чего меня повязали?

-Сегодня — нет, — помолчав, произнес Юлиан. — Возможно, завтра, если мы успеем долететь...

-Куда еще?

-А ты как думаешь? — Юлиан снова ухмыльнулся. — Ты, наверное, все еще не понял, насколько влип. Тобой заинтересовался кто-то наверху. Гораздо выше, чем ты думаешь...даже у меня нет всей информации, увы, но я могу предположить, что от тебя понадобятся детали по какому-то из старых дел, что-то, что знаешь только ты. А потом, возможно, ты больше будешь нам не нужен, Кат, и тебя пустят в расход. Не переживай, из уважения к твоим прежним заслугам все пройдет быстро.

-Как любезно с вашей стороны, — Асколь вытащил из пачки еще одну сигарету. — Я так понимаю, отказаться я не могу.

-Правильно понимаешь, — Юлиан с хрустом размял пальцы. — Ты полетишь с нами, Кат, расскажешь все, о чем тебя соизволят спросить и не будешь врать. И не будешь составлять нам проблем, иначе капрал Андри, с которым ты уже успел познакомиться, будет вынужден что-нибудь тебе сломать. Ах да, и вот еще что...Косс?

-Пора бы уже, — алхимик взглянул на часы. — Отец Кат, как вы себя чувствуете? Голова не кружится? Не тошнит?

-Что...

Косс поднялся со своего места и вытащил из кармана использованный шприц.

-Пока вы были без сознания, я кое-что вам ввел, — протянул он.

-Яд? — прохрипел Асколь. — Страховочка в твоем стиле, Юлиан.

-Нет, не яд, — усмехнулся тот. — Видишь ли, мы не можем позволить тебе появиться в Ватикане в таком неприглядном виде. Посмотри на себя, Кат...ты выглядишь просто отвратительно.

-Кто бы говорил.

-Я ввел вам мою последнюю разработку, — произнес Косс. — Она вымоет из вашего организма всю ту дрянь, которой вы его мучили последние шесть лет, по крайней мере, постарается. По правде сказать, на людях я ее прежде не испытывал, так что буду рад, если вы расскажете мне о своих ощущениях.

Асколь хотел ответить что-то язвительное, но не смог: его уже скрутили судороги. Неудачно попытавшись ухватиться за край стола, он полетел на пол. Все его тело, кажется, горело изнутри.

А потом его начало рвать.

-Я думаю, мы можем заглянуть сюда через полчасика, — произнес Косс, равнодушно глядя на корчащегося на полу человека. — Сейчас из него будет выходить вся зараза, а это зрелище, согласитесь, не из самых приятных. Заберем его потом...если он выживет, конечно.

Скрипнул отодвигающийся стул. Асколь, захлебывающийся желчью, остатками своего скудного ужина и, кажется, кровью, вытянул скрюченную руку, пытаясь отползти подальше, но Юлиан, улыбнувшись, наступил на нее своим тяжелым ботинком. И нажал до хруста.

-Я говорил, что ты будешь платить по счетам, Кат. Считай это первым взносом.

Брезгливо отдернув край сутаны, чтобы не испачкать ее, Юлиан поспешил покинуть комнату.

Кат Асколь принял полный экзекуторский чин в двадцать два года и что тогда, что сейчас, когда ему уже перевалило за сорок, прекрасно отдавал себе отчет в том, что выбора у него не было с рождения. Никому не пожелаешь семьи, посвященной в Восьмое Таинство, ибо никому не должна доставаться эта более чем незавидная участь.

И тем не менее, кто-то должен. Так ему говорили, и говорили не раз. Так в дальнейшем научился говорить и он сам — тем, кого не должно существовать, как и его самого. Другим, перед кем распахнул свои двери Дом Резни.

Официально их, конечно же, не существовало. Неофициально...у этого отдела не было даже названия, за которым можно было бы спрятаться, как в свое время инквизиция, вынужденная уйти в тень, укрылась за расплывчатым и мутным определением "Священная конгрегация доктрины веры". Именно к последней принадлежал Юлиан Верт, печально известный, как Юлиан Бешеный — впрочем, эту кличку редко кто осмеливался произносить вслух. Похожая ситуация была и с местом службы отца Ката — сказать эти два слова — Дом Резни — ничего не опасаясь, могли себе позволить очень немногие. Асколь когда-то был среди них.

Когда-то...

Да, в свое время он действительно был образцом для подражания. Был отлично смазанным винтиком сложного аппарата, выполнявшего грязную, кровавую, но — удивительно — святую работу. Ведь кто-то же должен...

Не знакомыми со всеми тонкостями работы этого аппарата различия между Асколем и тем же Юлианом надо было бы искать в микроскоп, особенно, если бы они решили сравнить их сейчас, после утомительно долгого перелета, за которым последовала не менее утомительная для Ката процедура — его старательно приводили в порядок. Юлиан уже был при полном параде, в своей красной мантии, в которой, как казалось Кату, он выглядел еще глупее обычного, а сам Асколь облачился в то, что ему принесли его хмурые конвоиры. Это был темный костюм, шелковая рубашка со стоячим воротником, начищенные до блеска кожаные ботинки. Само собой, ему дали время, чтобы помыться и посетить парикмахера — даже там у дверей стоял соляным столбом вездесущий капрал Андри — уже в штатском, естественно — зорко следящий за тем, чем занят отец Кат. Само собой, его сломанные пальцы излечили — еще во Франции. Из зеркала на Асколя теперь смотрел высокий ростом, худой, уверенный в себе человек с цепким взглядом и напряженным, чисто выбритым лицом. Он не был похож на простых ватиканских чиновников, предпочитавших серые тона, нельзя было приписать его и к аристократии курии — ибо креста на груди или перстня, указывавшего бы на высокое положение, у Асколя не было и в помине. Но человек со стороны, если бы таковой узнал о работе Ката и Юлиана, не нашел бы в них много различий. А они были, и весьма существенные.

Юлиан Верт предпочитал не пачкать свои руки в крови, а шрамы, которыми было покрыто его лицо, были получены далеко не в бою — они напоминали о старой и откровенно паршиво подготовленной попытке покушения на эту весьма деятельную личность. В настоящий же момент Юлиан был защищен максимально надежно, во всех смыслах. Князь Церкви, епископ, которого невозможно лишить сана, пользующийся поддержкой префекта и даже последнего Папы, который и поднял Юлиана до текущей должности. Гражданин самого маленького, но от того ничуть не менее могущественного государства, человек из самого жесткого крыла, который, как многие шептались, был бы искренне рад возможности вновь вытащить на свет Божий пыточные инструменты прошлых веков и все, им сопутствующее. Впрочем, затыкать рты инакомыслящим Юлиан отлично умел и без этого, за что и был ценим и уважаем. Поддерживать свой авторитет на должном уровне ему помогали та оперативность и безжалостность, с которой он всегда выполнял свою работу. Да, инквизиция была вынуждена спрятаться за ширмой и костры больше не полыхали, но в руках Юлиана и других было не менее старое и надежное оружие в широком ассортименте. Интеллектуальная дискредитация, отлучение...да разве мало было видов травли, которой можно было бы подвергнуть цель? А травить, чернить, гноить заживо — в этом Юлиан был мастер. Да, он не мог никого сжечь, как сделал бы со своим врагом всего пару сотен лет назад, но менее страшным он от этого не становился. Асколь живо помнил старые истории, например, об излишне ретивых борцах с царящей в Ватикане коррупцией, которые стараниями Юлиана избавлялись от своих должностей, потому как начав копать слишком глубоко, можно было бы выкопать откровенно опасные вещи — например, куда утекала, используя ватиканскую "крышу", огромная доля средств — и что за проекты на них финансировались. Помнил о незадачливом президенте какого-то банка, который что-то из этих вещей узнал, и, после проведенного людьми Юлиана "расследования" и ознакомления с имеющимся на него компроматом совершил самоубийство спустя всего три дня. Помнил священников, несогласных с проводимой Римом политикой и то, как успешно Юлиан выискивал и вытаскивал на всеобщее обозрение даже самые мелкие их прегрешения и ошибки, давил на самые больные места, доводя до отчаяния. С теми, кто не успевал разозлить лично Юлиана, все ограничивалось максимум лишением сана и изгнанием из епархии, но упорные, те, кто причинял ему неудобства и отказывался ломаться под его напором, так легко не отделывались. Эскадроны смерти свое дело знали превосходно — человек, которому удавалось заслужить ненависть Верта, мог запросто окончить свой жизненный путь в какой-нибудь придорожной канаве с пулей в затылке. Да, свое прозвище Верт получил отнюдь не просто так.

Не было ничего удивительного в том, что такой человек, как Юлиан, был одним из посвященных в Восьмое Таинство, одним из тех, кто имел доступ к самой темной стороне Церкви. И само собой, не было ничего удивительного и в том, что даже там он стремился прибрать к своим загребущим рукам все, что по его мнению, могло бы пригодиться. Дом Резни, созданный давным-давно коллегией из ста двадцати кардиналов, стал бы в руках Юлиана самым мощным оружием на пути к верховной власти — конечно, вряд ли бы он смог добраться до ранга papabili, пусть и вцепился в карьерную лестницу такой мертвой хваткой, что мог пинать ногами находящихся внизу, но иметь в своем распоряжении отдел экзекуторов было бы более чем неплохо. Подмяв их под себя, оставалось лишь сделать то же самое с еще более чудовищным ведомством, о существовании которого и вовсе знали единицы — вот только подчинить Похоронное Бюро полностью пока что еще не удавалось никому. Но если — почему бы не вообразить на секунду, что у него это получилось бы? — Юлиан Бешеный смог бы покорить и этот рассадник греха, то весь институт Церкви был бы в его руках. Рискнет ли Юлиан обратить свой взор на Бюро в будущем? С того самого момента, как Асколь узнал о новом начальстве Дома Резни, он ни на секунду не сомневался — да, он на это пойдет.

Юлиан Бешеный являлся мрачной живой легендой — таковой был в свое время и отец Кат Асколь, чьи руки были в крови по локоть и просыхали от этой жидкости последние шесть лет, после печально известной "Метелицы" — операции, которая поставила на его карьере жирный крест. Операции, которую уже курировал Юлиан, в те годы только еще подбиравшийся к Дому Резни и его начальству, прощупывающий почву под ногами. Операции, в конце которой он, Асколь, имел прекрасную возможность убрать Верта из этого мира навсегда, но вместо этого спас его от казавшейся неминуемой гибели. Спас только для того, чтобы получить в ответ тяжелейший удар. Да, операция провалилась с треском, все так, вот только виноват в этом был вовсе не тот, на кого в итоге повесили всех собак и кому пришлось бежать, с позором отправиться в изгнание — если бы не помощь Ассамблеи Восьмого Таинства, вероятнее всего, за Асколем бы пришли куда раньше, и без приказа брать живым, конечно же — а так...

А так он получил короткую передышку, и теперь она резко закончилась, а его тащили навстречу судьбе, приведя предварительно в человеческий облик.

В Доме Резни не было особо четкого распределения обязанностей: человек, получивший экзекуторский чин одним этим уже доказывал свою способность справиться с любым врагом человечества, или, по крайней мере, вступить с таковым в бой, имея хоть какие-то шансы на победу. Но незримое разделение, конечно же было: кто-то делал особые успехи в истреблении вампирского рода, кто-то закалил свою душу настолько, что мог участвовать в изгнании демонов, кто-то был настоящим бичом магов...

Отец Кат Асколь принадлежал именно к последней категории — на его руках было очень много крови, и кровь эта чаще всего принадлежала некогда благородным членам магического сообщества, оступившимся на своем нелегком пути. Жизнь мага была тяжела и у Ката, успевшего отлично изучить их традиции, обычаи и негласные кодексы поведения никогда не повернулся бы язык назвать ее приятной или веселой. Нет, ничего такого там и близко не было. Жизнь мага была бесконечно тяжелой и выматывающей борьбой, борьбой за власть и силу, за знание, которое могло их дать, сражением, в котором не было запрещенных приемов, пока оно оставалось скрытым от глаз людей, жестокой игрой, в которую ты был вынужден играть лишь потому, что родился с этим греховным нечеловеческим телом. И Кат Асколь видел достаточно, чтобы не путать магов с людьми. Видел ритуалы, грозящие всеми миру уничтожением или судьбой еще худшей, видел — пусть и только в старых документах — так называемые "войны Грааля", проводимые жадными до власти магами, безумные пляски вокруг адской машины, по слухам, могущей исполнять желания. Видел чудовищные опыты, жертвами которых становились простые люди — для большинства магов не более чем скот, и так слишком расплодившийся. Видел, как родные братья и сестры бьются насмерть за право носить на своем теле семейную Метку, хранящую в себе память прошлых поколений, видел, как дети убивают своих родителей и как родители проводят вивисекцию своих детей, радуясь возможности изучить аномалии в развитии Магических Цепей. Видел, как призывали чудовищ из других миров и знал, с каким трудом их удавалось отправить обратно. Видел слишком много, чтобы сохранить свою веру в целости, но, слава Господу, недостаточно для того, чтобы совсем ее потерять. Он хорошо знал свое призвание. Жизнь мага была бесконечной борьбой, они балансировали на лезвии ножа, с детства готовые к смерти, и те, кто оказывался недостаточно осторожен, чтобы удержаться, оказывались за бортом — а там их уже ждал Кат Асколь и подобные ему санитары магического леса, уборщики самой отъявленной и опасной падали, что носила в своем теле Цепи, готовые в клочья порвать любого, отданного им на растерзание.

Кто-то из коллег Асколя искренне считал себя святым, кто-то относился к работе с излишним рвением и фанатизмом. Кат не был в их числе, и если бы он был рыцарем, то, как он когда-то любил шутить, на щите выбил бы "За людей и достойную зарплату". В конце концов, у него, как и у магов, не было выбора с самого рождения. В конце концов, кто-то же должен.

В Апостольский дворец Юлиан, Асколь и Косс прибыли со всеми возможными удобствами — в новеньком лимузине Верта с личным шофером. Маг-наркоман сел между Катом и Юлианом, словно опасаясь, что заклятые враги вцепятся друг другу в глотки прямо тут, в машине, и решив им дать объект для общей ненависти — себя. Это было весьма предусмотрительно, учитывая, что Атлас, несмотря на его особые отношения с Церковью, ненавидеть было удобно, легко и даже в какой-то мере приятно. Часовые отсалютовали алебардами, разглядев за стеклом хмурое лицо Верта, даже не обратившего на них внимание, и проводили настороженными взглядами Косса и Асколя. Кат был более чем удивлен, когда узнал, что маг будет участвовать в грядущем диалоге с высоким начальством, и этого было более чем достаточно, чтобы порядком его встревожить.

Что же должно было случиться, чтобы мага — мага из Атласа, провались он в адскую бездну — пригласили на встречу такого уровня? Какая катастрофа заставила Церковь и Ассоциацию объединить силы официально, а не на время очередной одинаково короткой и кровавой разборки?

Встреча была назначена на половину седьмого утра, сейчас же было всего лишь двадцать минут шестого — Юлиан, всегда боявшийся опоздать, предпочел заявиться заранее. А возможно, этому была другая причина, и хорошо бы ей оказалось то, что его хотят посвятить в подробности дела — так думал Асколь, глядя на удаляющиеся фигуры швейцарских гвардейцев.

В просторном зале не было никакого освещения, кроме льющейся из распахнутого в сад окна серой мути. Там, снаружи, хлестал дождь. Асколь смутно помнил, что когда-то уже видел это помещение — эти книжные шкафы, эти расписанные неизвестными ему художниками стены и потолок...

В зале, помимо вновь прибывших, было всего четыре человека, из которых он узнал лишь одного — архиепископа Райля, чье обрюзгшее лицо, вечно хранящее на себе выражение скуки и презрения, не узнать было крайне затруднительно. Двое других, очевидно, были от Ассамблеи и одного из официальных департаментов, обеспечивающих прикрытие теневой стороне Церкви. Юлиан представлял здесь как Дом Резни, так и старейшую и главную из конгрегаций римской курии, с посланником Атласа тоже все было ясно...

Четвертый человек стоял у стены, по левую сторону от рассевшихся за столом ватиканских чиновников, стоял неподвижно, скрыв лицо под капюшоном.

-Ни слова по-английски при этом существе, — шепнул Юлиан, проходя мимо Асколя и занимая свое место за столом.

Алхимик Атласа плюхнулся в кресло, стоявшее у стены, стоять остались лишь двое — Асколь и тот, кого Верт обозвал "существом".

-Рады снова видеть вас, отец Кат, — просипел Райль, чей взгляд никакой радости не выражал. — Позвольте представить вам...

Догадка Асколя подтвердилась — тощий плешивый тип, сидевший справа от Юлиана, оказался представителем Ассамблеи Восьмого Таинства, второй — высокий и столь же грузный, что и Райль — был одним из многочисленных надзирателей за рыцарскими орденами, чьи тайные убежища были разбросаны по всей Европе. Когда же Асколь перевел свой взгляд на фигуру в капюшоне, при которой говорить приказано было лишь на итальянском, та зашевелилась и подала голос:

-Classe de funerailles, numero de l'agent 7.

Юлиан при этих словах скривился, словно надкусил особенно невкусный лимон, Райль и остальные о чем-то перешептывались. Асколь же, окинув взглядом ищейку Нарбарек, понял, что однозначно недооценил серьезность ситуации. Косс говорил, что им надо кого-то срочно убрать. Но кто это должен был быть, чтобы поднять на уши разом Блуждающую Могилу и Атлас, а ватиканских шишек заставить прибегнуть к помощи Бюро?

-Мы перейдем сразу к делу, — прокашлявшись, начал Райль, разрывая лежащие на столе бумаги. — Отвечайте на наши вопросы быстро и по существу, чтобы покончить с формальными проверками. Должны вас предупредить, что в случае вашего отказа от сотрудничества к вам могут и будут применены дополнительные меры воздействия до восьмого уровня включительно. Вы ясно поняли?

-Да, — устало ответил Асколь, с ходу включаясь в старую игру, через которую проходил не единожды. — Позволю только себе заметить, что после восьмого уровня воздействия отвечать на вопросы я вряд ли буду способен.

-Говорить больше, чем нужно, от вас не требуется, — продолжил Райль. — Итак. Отец Кат, с начала семидесятых вы состояли в нашем...кхм, особом отделе, чьи дела в настоящий момент курирует Его Высокопреосвященство Юлиан Верт...

-Так точно, — холодно, по-военному, ответил Асколь.

-У вас был отличный послужной список, — не отрывая взгляда от бумажек, бубнил Райль. — В восемьдесят седьмом вы и ваша группа принимали участие в операции "Метелица"...

-Да кто в ней не принимал? — ядовито произнес Кат. — Забыли, какую орду тогда нагнали? Или вас тогда еще...

-Да или нет?

-Да, — раздраженно проворчал палач. — Будто сами не знаете.

-...группа "Догма" под вашим командованием успешно выполнила все основные задачи, в том числе проникновение в сердце так называемой "Второй Площадки" этого... — Райль поморщился от плохо скрывемого отвращения. — Этого их Ленинградского Клуба...но когда дело дошло до захвата ключевого объекта...

Асколь сжал зубы. Он знал, что сейчас последует.

И он угадал почти каждое слово, которое выплевывал Райль, он угадывал почти до самого конца.

-...таким образом, по вашей вине мы навсегда потеряли ключевой объект, ведь именно вы, как было выяснено в ходе внутреннего расследования, не только отдали приказ отступать и вывели своих людей с территории, но и самолично...

-У нас не было ровным счетом никаких шансов на успешный захват, — процедил Асколь, будто снова вернувшийся на шесть лет назад. — Альтернативой отступлению было полное уничтожение всей моей группы, включая также куратора операции.

-Вы нарушили его прямой приказ.

-Лишь для того, чтобы спасти его жизнь.

Лицо Юлиана оставалось непроницаемым, словно разговор шел вовсе и не о нем.

-Я думаю, нам сейчас не стоит вновь трясти старыми делами, — произнес он. — Вина отца Ката была доказана еще тогда, а сейчас нам стоит сосредоточиться на...

-И правда, — Райль быстро сменил тему. — Мы будем с вами предельно откровенны, отец Кат. Сложившаяся сейчас ситуация потребовала от нас пойти на крайние меры, в числе которых временный союз для обмена информацией с исследовательскими институтами Моря Бродяг и просьба о помощи, отправленная академии Атлас. Часовая Башня пока что не проявляет видимого интереса к инциденту, но мы не сомневаемся в том, что в стороне Лондон не останется.

-Могу я узнать, что же случилось? — выдохнул Асколь.

-Нам бросили вызов, отец Кат. Святой Церкви открыто объявили войну и учитывая личность, сделавшую это, а также...кхм, способ...нам приходится относиться к случившемуся со всей серьезностью.

-И в какой же форме было это...объявление?

-За последние две недели Церковь потеряла уже шестерых человек из высших кругов, как-либо соприкасавшихся с моим отделом, — холодно произнес Юлиан. — Все были убиты крайне жестоким образом прямо в своих домах, в случаях, когда выставлялась охрана, она также уничтожалась до последнего человека. Затыкание глоток прессе и закрытие глаз лишним свидетелям обходится нам очень дорого и если эти убийства продолжатся...

-Убийца?

-Маг из Блуждающей Могилы, — внезапно для всех заговорил Косс. — Заполучивший в свои руки предмет колоссальной силы, обладание которым, согласно мнению некоторых, может поставить его вровень с кем-нибудь из Двадцати Семи...

-Эти ваши "некоторые" — те еще паникеры, — фыркнул Верт.

-...член одной из старых, находящихся на хорошем счету европейских семей — во многом поэтому Часовая Башня все еще медлит с выпиской мандата на его уничтожение. А возможно, потому, что они попросту не могут поверить в то, что у него в руках действительно эта вещь. Но доказательства скоро будут у них и тогда Лондон сделает свой ход.

-Блуждающая Могила готовится к масштабной операции, — подхватил Юлиан. — Они перевернут вверх дном всю старушку-Европу, чтобы найти украденную у них вещь...

-...а желание заполучить секрет ее активации, до которого никто не мог дойти более тысячи лет заставит их торопиться. И проливать кровь, если потребуется. Мы, само собой, тоже не собираемся сидеть сложа руки, — продолжил Косс. — Вещь должна принадлежать Атласу. Когда в игру вступит Башня, угроза полномасштабной войны станет почти неотвратима, и по мнению наших аналитиков...

-Итак, у вас есть психованный маг, наложивший руки на некую невероятно опасную хреновину, которая подняла его до уровня Прародителя, — произнес Асколь. — Он не побоялся открыто выступить против Церкви и, как будто этого мало, привлек внимание всех трех ветвей Ассоциации, которые готовы теперь вцепиться друг в друга, опять-таки из-за этой его побрякушки. Своими действиями он, возможно, вызовет войну в магическом сообществе и открытие всех наших тайн человечеству, но ему на это плевать. И вы, как я догадываюсь, понятия не имеете, где он и когда снова нанесет удар. У меня много вопросов, но первым из них будет вполне простой — как со всем этим связан лично я?

-Вы знакомы с ним, — просипел Райль.

-Что? — Кат не смог скрыть нахлынувшего удивления. — Это бред, чушь собачья. Я не знаю никого такого уровня...

-Зато он знает вас, — Райль кинул в сторону Ката какую-то фотографию. — Вот это он оставил на месте последнего убийства.

Поймав карточку на лету, Асколь впился в нее взглядом. Надпись кровью, как банально...сколько раз он такое видел...

Он вгляделся в слова и почувствовал...нет, это нельзя было назвать страхом. Но ощущение, что он вляпался в очень гадкое дело, теперь было слишком сильно, чтобы от него можно было просто так отмахнуться.

"НУ И КТО ТЕПЕРЬ ПУСТЫШКА, ОТЕЦ КАТ АСКОЛЬ? ОСТАНОВИТЕ МЕНЯ, ЕСЛИ СМОЖЕТЕ".

-Господи, это... — Асколя разобрал нервный смех. — Подождите, но это же чушь какая-то! Это не может быть он!

-Объяснитесь немедленно, отец Кат, — просипел Райль. — Кто оставил это послание?

-Альберт Блах, — выдохнул Асколь. — Он же Пустышка Блах. Самый никчемный маг из всех, что я когда-либо знал.

2. Падение дома Блахов

I'm the one you never see, in the dead of night,

Peeking in your window, staying out of sight,

Go to bed, lock the door, don't look in the mirror,

What if I was right behind you,

Smiling like a killer

(Motorhead — Smiling Like A Killer).

Каспар Блах достал носовой платок и в который раз промокнул вспотевшее лицо. Переводя дух, он взглянул на шкаф, который они затаскивали в класс — вроде бы ровненько стоял, хоть и не совсем. Впрочем, поправлять было уже поздно — и Стефан и Карл уже мчались домой, а в одиночку он даже сдвинуть эту бандуру не сможет. Ладно, черт с ней, то, что от них просили, они сделали, теперь можно и самому домой идти, даром, что он и так задержался на полтора часа. Обычно никого дома не волновало, когда он возвращается — если, конечно, это не был поздний вечер — в конце концов, он уже взрослый. И пусть официально совершеннолетие наступало еще только весной, в их семье были несколько иные критерии...

Последние два месяца школу он не посещал — официальной причиной, подкрепленной всеми необходимыми документами, была не на шутку разыгравшаяся пневмония. Как сейчас думал Каспар, даже будь это правдой, это было бы не так болезненно и противно, как то, через что ему пришлось пройти на самом деле. Но пересадка отцовской Метки, к которой его готовили с раннего детства...

С того самого дня, как погиб брат.

...была процедурой из разряда неизбежных и неприятных. В течение многих лет его пичкали разнообразной дрянью — одна отвратнее другой — лишь бы только снизить вероятность отторжения, но риск все равно был велик. И, к величайшему сожалению, без осложнений все-таки не обошлось, а на их ликвидацию и реабилитацию после опасной процедуры ушло чертовых полтора месяца. Итогом всех этих мучений была семейная Метка, змеей обвившая его руку — теперь он был полноценным магом, еще одним достойным потомком древней и благородной династии. Каспар не мог похвастаться большим количеством Цепей — их число не дотягивало даже до тридцати, да и элементом его был широко распространенный, банальный Огонь — этим уж точно никого не удивишь. Впрочем, он никогда и не лез из кожи вон, чтобы выделиться из толпы — зачем? В Часовой Башне, куда он совсем скоро отправится, он и так будет получать все, что заслуживает по одному только праву рождения. Жаль, конечно, будет расставаться с миром людей на долгие годы, но образования, которое он с детства получал дома, в любом случае, было недостаточно, если он хотел чего-нибудь добиться и оставить хоть какой-то след в истории.

Выйдя на улицу, Каспар еще раз глянул на часы. Да, что-то он совсем припозднился, надо бы поторопиться. Пусть учителя-люди и делают ему сейчас определенные поблажки, считая, что ему надо восстановить силы после тяжелой болезни, но от Максимилиана Блаха ни на что подобное рассчитывать не приходилось, отец относился к его обучению со всей возможной серьезностью, стараясь занять тренировками в магическом искусстве каждую его свободную минуту. Конечно, он прекрасно понимал, что погулять и пообщаться с людьми, с которыми он совсем скоро расстанется навсегда, сын тоже имеет право, но монотонную лекцию на тему того, что действительно важно для мага, он просто не может не прочитать.

Блах уже собирался было направиться к автобусной остановке, когда его окликнули. Оборачиваясь, он в спешном порядке пытался придумать причину, по которой ему надо бежать, но увидев, кто это был, решил, что сделает небольшое исключение. Элли была на полгода его старше, и была из тех людей, с кем ему действительно будет тяжело расстаться навсегда. Она ему нравилась, но что с того — он прекрасно знал, насколько все безнадежно, ведь ей не повезло родиться человеком...это иногда его терзало, но тут ничего нельзя было сделать, потому Каспар никогда даже не пытался как-то развивать их отношения, уже сколько времени застрявшие на том уровне, что мог позволить маг человеку. Смешно, но что поделать, его семья придерживалась старых традиций по полной программе — связать свою жизнь не то, что с человеком, а даже с тем из магов, к кому ты действительно что-то испытывал, было в принципе нереально: уже какое поколение подряд все браки в семье заключались исключительно с целью дальнейшего "улучшения породы", иногда даже прибегая к услугам семей, которые сделали из предоставления партнеров для таких вот браков целый бизнес и вполне успешно этим жили. Каспар, который с детства знал, что его, когда придет время, ждет ровным счетом то же самое, давно смирился и потому старался ничего для себя не усложнять. Таких, как эта человеческая девушка, он видел уже много, все это проходило со временем, так что пройдет, когда он отправится в Лондон, и это.

-Я думал, ты уже ушла, — устало произнес он. — Что-то случилось?

-Тебя искал какой-то парень, — ответила Элли. — Буквально в меня вцепился, представляешь?

-Что еще за парень?

-Уж тебе лучше знать, — усмехнулась она. — Светлые волосы, белый костюм с иголочки, перчатки...высокий, красивый такой. Постоянно на часы смотрел, золотые, кстати.

-Никого такого не знаю, — ответил порядком озадаченный Каспар. — А что ему от меня нужно было-то?

-Поймал меня на улице, спрашивал, здесь ли я учусь. Когда узнал, что да, начал допытываться, знаю ли я тебя. Очень интересовался, как у тебя дела, спрашивал, там же ли ты живешь, где и раньше.

-И ты...

-Сказала адрес, а что такого? Не надо было?

-Да какая теперь уже разница, — вздохнул Каспар. — Спасибо, что предупредила, но я понятия не имею, кто это мог быть...

-Точно? — теперь смех ей уже сдерживать не удалось. — Он странный какой-то был. Ты ничего не хочешь мне рассказать, а?

-Нет, — раздраженно ответил Блах. — Спасибо еще раз, я, наверное, пойду домой.

-Ты как-то побледнел...все в порядке?

-Да. Не волнуйся за меня. О, а вот и мой автобус...

-Погоди, я кое-что вспомнила! — Каспар уже собирался было припустить бегом к остановке, но она снова его остановила. — В самом конце, когда он со мной уже прощался...он сказал...

-Что? Прости, но я хочу успеть на этот автобус, так что собирайся с мыслями побыстрее, — Каспар нервно теребил ремень своей сумки.

-Он уже уходил, но я слышала, что он бормотал себе под нос. Он сказал "пора позвать Авеля в поле". Бред какой-то, правда?

-Несомненно, — выдохнул Каспар, которого прошиб холодный пот. — Завтра увидимся, Элли. Всего хорошего.

-Слушай, а...

Но он уже не слушал. Преодолев площадку с невероятной даже для самого себя скоростью, Каспар вскочил в автобус, протолкнулся вперед и плюхнулся на свободное кресло.

Спокойно. До дома три остановки всего, он быстро доедет. Надо приехать и рассказать все отцу. Отец должен знать, что происходит...возможно, это кто-то из его знакомых по Ассоциации, в которой он не работает уже сколько лет, возможно, это...

Пора позвать Авеля в поле.

Что...кто...

Мысли путались, словно цепляясь одна за другую. Оплатив проезд, Каспар прилип к оконному стеклу, пытаясь отрешиться от происходящего.

Одна остановка была уже позади. Еще две и он дома...еще две...

Вечер был тихим, даже слишком. Почему-то ему захотелось, чтобы на улицах было больше людей — если что-нибудь случится, то они...

Господи, да что может с ним случиться? В конце концов, он может за себя постоять, он маг, а не какой-то там человечек, а трясется от страха как маленький ребенок, прямо вот как этот, что стоит на обочине и плачет, потому что уронил мороженое на асфальт.

А рядом с мальчиком...

Каспар почувствовал, что сейчас закричит.

Протянув ревущему ребенку одинокую купюру, стоящий рядом с ним человек разогнулся и взглянул на автобус — нет, прямо на Каспара, прижавшегося лицом к стеклу.

Белый, идеально отглаженный, костюм, и черные ботинки. Черный же галстук. Из нагрудного кармана торчит цепочка от часов. Светлые волосы, бледное лицо с резкими чертами — по неизвестной причине оно делало человека чем-то похожим на крысу — тонкие губы, расплывшиеся в усмешке, большие глаза...

Даже отсюда было прекрасно видно, как его зрачки мерцают все сильнее и сильнее — в них словно разгорались два маленьких огонька необычных цветов. Человек улыбнулся еще шире и, медленно подняв руку, помахал ей Каспару. Он что-то шептал, но Блах не умел читать по губам.

Где-то впереди загорелся спасительный зеленый свет светофора и автобус сорвало с места. Каспар, скованный страхом, смотрел на удаляющуюся фигуру человека в белом костюме.

Домой. Я хочу домой. Я хочу домой. Пожалуйста. Я хочу домой.

Когда автобус остановился у дома Блахов, он выскочил оттуда, как ошпаренный, расталкивая пассажиров локтями. В несколько прыжков преодолел каменную дорожку, по обе стороны от которой росли пышные кусты, вскочил по ступенькам...

Ключи, ключи, где чертовы ключи?

Дверь распахнулась. Отец, стоявший на пороге, был мрачнее тучи.

-Я...

-Заходи, быстро, — прошипел Максимилиан Блах. — У нас мало времени.

Буквально ввалившись внутрь и бросив сумку на пол, Каспар уже было собирался рассказать отцу о странном маге, что преследовал его — о маге, что без стеснения активировал Мистические Глаза на людях — но оглядевшись по сторонам, понял, что дома тоже творится что-то не то.

Все окна были плотно зашторены, мало того, на них были опущены решетки. Стены покрывали мерцающие печати — с такой сильной магией Каспар еще ни разу не сталкивался вживую, лишь на страницах старых книг. Старинные рыцарские доспехи — шесть комплектов доспехов, что раньше стояли у стен холла, высоко подняв мечи и алебарды — теперь почему-то были сдвинуты к лестнице — словно эта рухлядь готовилась держать тут оборону. Со второго этажа слышался голос, в котором Каспар с огромным трудом узнал голос матери — она буквально звенела металлом, декламируя какое-то длинное заклятье. Оттуда же доносилось что-то, похожее на рычание или бульканье, а может, и на то и другое одновременно...

-Быстро наверх, — запирая дверь, бросил Каспару отец.

-Что...что происходит?

-Без разговоров! — рявкнул Максимилиан в ответ. — Зайдешь в мой кабинет, на столе...на столе должен быть номер...бумажка под стеклом, слева там...

-Я не понимаю...

-А тебе и не надо это понимать. Тебе надо делать, что я говорю.

С Максимилианом Блахом мало кто хотел спорить, даже тот, кто не знал о его настоящей природе. Просто потому, что этот массивный тип с квадратной фигурой, чьи мощные плечи буквально распирали обычно носимый им костюм-тройку, одним своим видом как-то отбивал желание ему перечить. Недооценивать его не стоило — огромные ручищи Блаха-старшего могли с одинаковой легкостью сплести сложное заклятье и свернуть кому-нибудь шею. Стригся он коротко, а волосы у него были черные и жесткие, лицо же крайне редко озаряла улыбка, как и какие-нибудь другие особо заметные проявления эмоций, сейчас же, однако, отец Каспара выглядел измученным донельзя, и даже не пытался это скрыть.

-Позвонишь по этому номеру, скажешь, что нам нужна помощь, срочно. Потом бегом к матери, будешь ей помогать с барьером.

Каспар боялся отца. Но еще больше он боялся того, что происходило сейчас, потому что ровным счетом ничего не понимал — и, хоть и знал, какие последствия это может повлечь, он остался стоять, как вкопанный. Он просто не в силах был сдвинуться с места.

-Господи, ты так и будешь тут торчать? — проорал Блах-старший. — Я даю тебе одну чертову минуту, чтобы исчезнуть с глаз моих, иначе ты очень серьезно пожалеешь.

Каспар даже не шевельнулся, скованный страхом. Однако, дар речи все еще был с ним и он не преминул им воспользоваться.

-Это все из-за того мага в белом?

-Ты его видел? Где? Где? — отец схватил его и встряхнул, словно тряпичную куклу. — Где ты его видел? Говори!

-На улице...когда ехал домой...он махал мне рукой. У него были Мистические...

-Сволочь, — прошипел Максимилиан, отталкивая сына в сторону. — Маленькая хитрая сволочь. Надо было кончить тебя сразу, еще тогда...

-Кто он такой? — набравшись смелости, спросил Каспар. — Что он от нас хочет?

-Это твой старший брат Альберт, — холодный голос матери разнесся по помещению. — И он здесь, чтобы убить нас всех.

Его звали Свечка. Конечно, было у него и настоящее имя — Фрери Ланн — но этого имени он не слышал уже много лет, в основном, потому, что не осталось никого, кто мог бы это имя помнить. Если, конечно, забыть о шишках из Часовой Башни, которым он когда-то давно служил верой и правдой. Впрочем, кому он только не служил...

Кожа его была по цвету как дешевая парафиновая свеча, а на ощупь...на ощупь приятного тоже было не особо много — любому, кто имел несчастье дотронуться до Фрери, казалось, что он щупает лягушку, змею или что-то похожего уровня приятности. Людям это не нравилось — люди вообще не любили ничего, что было на них не похоже, особенно если это "что-то" имело такую кожу, водянистые глаза и светло-серые волосы, напоминавшие мокрое мочало. Фрери не обижался на людей — он очень рано понял, что это существа глупые и жестокие, а самыми жестокими ему казались человеческие дети. Ведь именно они когда-то закидывали маленького Фрери камнями, высадив однажды ему таким вот образом левый глаз. В день, когда это случилось, Фрери Ланн неожиданно для себя понял еще несколько вещей, например, что детские черепа очень хрупкие, а человеческая кровь даже вкуснее шоколада, который он когда-то попробовал, стащив плитку с витрины магазина...

Фрери не считал себя виноватым, никогда не считал. Виновата была только его мать, настолько неразборчивая в своих связях, что умудрилась спутаться с тем...с тем существом, которое было его отцом. Виновата она была, несомненно, и в том, что не избавилась от своего ребенка, а зачем-то родила, зачем-то выбросила в этот мир, где ему не было места. Но на мать Фрери тоже не обижался — не обижался с того самого момента, как, придя домой, нашел ее тело, висящее под потолком на грубой бельевой веревке. Тогда он даже плакал — последний раз в своей долгой, но отнюдь не счастливой жизни.

-Еще чаю, пожалуйста, — Фрери улыбнулся официантке одними губами, что было отнюдь не лишней предосторожностью — еще не хватало, чтобы она увидела его острые зубы.

Девушка, стараясь не задерживать взгляд на лице Фрери, коротко кивнула и поспешила отойти подальше от его столика, на котором Ланн разложил свою карту — карту особняка Блахов.

Фрери Ланн никогда не работал без предварительной подготовки, зная, что многие битвы можно выиграть и до их начала, если грамотно провести разведку и не суетиться — в те годы, когда он брал заказы в Часовой Башне, его это не раз выручало. Так было и в этот раз: в первую очередь он занялся тем, что начал собирать всю возможную информацию о тех, на чей хвост садился.

Династия Блахов была старой и довольно уважаемой в магическом сообществе. Они не были склонны к лишним конфликтам и редко заставляли Ассоциацию беспокоиться на их счет, но горе было тем, кто оказывался столь глуп и безрассуден, чтобы чем-то их задеть всерьез — ответ всегда был жесток и стремителен. Путь, которым они пытались достичь Истока не был никому известен — Блахи держали свои ключевые исследования в строжайшей тайне, однако то, что они практиковали некромантию и имели большое количество мощных фамильяров самого разного толка, секретом отнюдь не было. Блахи крепко держались за традиции, но последние поколения со скрипом начали принимать правила игры, которые диктовало им время, неохотно приспосабливаясь к современной технике, впрочем, лишь к той, которая могла действительно облегчить труд — поэтому найти у них, например, телевизор, по слухам было нечего и думать. Тщательно изучив имеющиеся данные о стычках Блахов с какими-либо недоброжелателями, Фрери в очередной раз отметил для себя, что противник они довольно грозный, и недооценивать их ни в коем случае нельзя. Немногочисленные враги Блахов — в основном, те, кто жаждал завладеть их секретами — проигрывали из раза в раз: посланные фамильяры и убийцы не возвращались к хозяевам, ловушки обращались против тех, кто их расставлял...правилом Блахов было всегда сражаться в полную силу, нанося такой удар, чтобы второго уже не понадобилось.

Особняк Блахов — старинное и элегантное сооружение — несмотря на кажущуюся с виду дряхлость был тем еще крепким орешком: за несколько пробных забегов на вражескую территорию, во время которых Фрери был то разносчиком газет, то почтальоном, то работником телефонной компании (последнее дало ему прекрасную возможность организовать прослушку всех разговоров, которые вели его будущие жертвы, чем он не преминул воспользоваться), Свечка успел отлично все изучить. Фрери не составило большого труда вычислить, где находятся самые очевидные магические ловушки — спасибо его обостренному чутью на такие вещи — запомнить, куда ведет какое окно и сколько в здании входов и выходов (включая замаскированные обычными способами), на какой из ближайших аллей удобнее будет спрятаться в тени, в какое время мимо обычно проезжают полицейские патрули, когда хозяева дома ложатся спать и когда встают — в промежутке между этими двумя событиями деревья вокруг дома всегда оказывались обсажены бдительными фамильярами в птичьем облике...

Фрери не торопился — клиент говорил, что времени у них много и вообще относился к Свечке с уважением, которого тот отродясь ни от кого не получал, чем заслужил благосклонность Ланна, а это было делом отнюдь не простым. Фрери не торопился, да, но вчера с пробными забегами и прочими приготовлениями было покончено. Сегодня же он в последний раз изучал планировку дома Блахов — карта была нарисована самим Фрери, старательно чертившим ее целую ночь, руководствуясь знаниями клиента, который в этом доме когда-то бывал, и, конечно же, своими наблюдениями за домом снаружи.

-Ваш чай, — поставив кружку на стол, работница этой дешевой забегаловки снова поспешила скрыться в подсобном помещении, лишь бы не разглядывать молчаливого клиента.

-Спасибо, — пробормотал Фрери, задумчиво проводя пальцем по своей схеме.

Комнаты для гостей, спальни хозяев, большая кухня, кабинет текущего главы семьи, обширная библиотека — на ее окнах стояла вполне современная сигнализация без капли магии — находящиеся в глубине особняка лабораторные залы и комнаты для призыва...

-Все возимся с бумажками? — послышался ехидный голос, к которому Фрери до сих пор не мог окончательно привыкнуть.

Клиент Ланна, не спрашивая разрешения, уселся напротив него и подтянул карту к себе.

-Хватит, Фрери, хватит. Все уже решено, — он улыбнулся, доставая из нагрудного кармана часы на цепочке.

-Знаю. Последняя проверка, — ответил Свечка. — Вдруг что-то забыл...

-Ничего ты не забыл, — успокаивающим голосом произнес его собеседник. — Ты, я думаю, давно уже успел все выучить наизусть. Я думаю, надо ловить момент и расслабляться, пока можно. Пока не начала литься кровь.

-Хорошо, хорошо, — Фрери отхлебнул чаю. — Где вы были?

-Я наносил небольшой дружеский визит моему дорогому брату. Я столько лет не видел его...

-Значит, моего совета вы все же не послушали, — вздохнул Фрери. — Усложняете мою работу...

-Так или иначе, после вчерашнего весь дом уже поднят по тревоге. Они укрепляют позиции и больше ждать мы не можем, иначе, чего доброго, дождемся ребят из Ассоциации. Мы сделаем свой ход этой ночью, а мой визит к брату был более чем необходим, Фрери.

-Могу я поинтересоваться, зачем?

-Пусть они призывают фамильяров и ставят ловушки, пусть возводят стены и барьеры. Пусть вооружаются до зубов. Мой брат потребует объяснений и они вынуждены будут ему их дать. Мы подождем ночи, Фрери. Пусть они расскажут ему всю правду, пусть заразят друг друга своими страхами и подозрениями, пусть эти страхи пустят корни и разрастутся...и вот тогда, Фрери, мы придем убивать.

Настенные часы показывали одиннадцать вечера. Каспар Блах сидел на кровати, обхватив голову руками — сидел он так уже битых полчаса — и не отрывал взгляда от пола. Лишь это мерное тиканье часов не давало ему окончательно отключиться от реальности. Реальности, в которой ему пришлось пережить такой жестокий обман...

Если бы мать не настояла, заявив, что теперь-то он точно вправе все знать, то отец, наверное, так бы и отправил его наверх, ускорив парой затрещин, и он бы до сих пор оставался в неведении относительно того, кто пришел за их кровью. А так Максимилиан Блах, скрепя сердце, поведал ему правду.

-Альберт не умер тогда, — голос отца был глухим, эти слова давались ему с большим трудом. — Экзекутор принес мне его живым.

-Тогда почему? — воскликнул Каспар. — Почему вы...что с ним стало?

-Он замахнулся на то, что было ему не по силам. Видишь ли, твой брат с детства был страшным трусом. Он боялся всех и вся, ему постоянно казалось, что кто-то хочет причинить ему вред. Из всего, что могла дать ему магия, больше остального Альберта интересовали защитные методики, самого серьезного толка. Пусть на тот момент он еще и не мог их применять, но теорией он овладел в совершенстве.

-Я не понимаю. Тот случай...

-Когда он вляпался в то дело, то подумал, что его обязательно убьют. Он говорил мне, что запаниковал. И попытался сплести самые мощные защитные чары, что знал. Ты должен понять — то, что он пытался воспроизвести, не по силам и многим взрослым, опытным магам, а Альберт...у него, конечно, был потенциал, но одного этого мало.

Максимилиан Блах замолчал, и молчал еще долго. Каспар подумал было, что уже никогда не услышит продолжения этой истории, но тут заговорила мать.

-Цепи не выдержали такой колоссальной нагрузки. Ресурс, опущенный ему на долгие годы, был растрачен почти мгновенно. Альберт выгорел, выгорел дотла.

-Экзекутор, взявший его, позвонил мне и договорился о встрече, — снова подал голос Максимилиан Блах. — Он сразу сказал мне всю правду. После такого редко кто выживает, а тот, кому удается, обычно об этом горько жалеет.

-В ту ночь ты сказал мне, что он умер, — прошипел Каспар, чувствуя, как в нем поднимается злость.

-А он и умер. Как маг, — сухо ответил отец. — Он был парализован, но среди них нашлась добрая душа, их целитель сделал все, что мог...но вернуть ему то, что он потерял той ночью, не мог никто на свете. Альберт уже никогда в жизни не смог бы использовать магию.

-И вы его бросили!

-Я был обязан его убить! Убить своего сына! — проорал Максимилиан Блах, вскочив с дивана. — Убить, но не оставлять жить с этим позором, потому что это недостойно нас! Это немыслимо для мага!

Каспару показалось, что отец сейчас его ударит. Но тот лишь качнулся назад, издал полный боли вздох и опустился на свое место.

-Я почти сделал это, — произнес он. — Почти решился. Но Ирма мне не дала. Что мне было делать? Что? Я не смог бы показаться никому на глаза, если бы кто-то узнал, что мой сын, мой наследник, стал бесполезной пустышкой! Чурбаном, из которого уже никогда не выйдет толк!

-Не говори так про него! — заорал Каспар в ответ.

-Я...я почти это сделал, — повторил отец. — Почти, да. Но Ирма так умоляла...и он тоже. Он плакал каждый день, когда я приходил к нему. Он умолял его простить.

-Что вы с ним сделали?

-Как только он смог немного ходить, я воспользовался всеми своими связями и отослал его прочь. Я отправил его в Море Бродяг, чтобы он уже никогда не вернулся оттуда...

Максимилиан Блах еще какое-то время помолчал, собираясь с силами. Каспар никогда не видел его таким — для него отец всегда был фигурой сильной, непоколебимой, просто каменным человеком...

-Он плакал и тогда. Он знал, какая жизнь его теперь ждет. Он рыдал, он валялся у меня в ногах и просил не отдавать его в Блуждающую Могилу. У меня не было выбора. Не было. Я сделал это, потому что это было самое большее, что я мог для него сделать.

-Значит, все эти годы...

-Никто не должен был знать об этом позоре. Даже ты, — Блах-старший снова встал и заходил по гостиной кругами. — Теперь ты знаешь. Можешь на меня злиться, можешь меня ненавидеть, можешь делать все, что хочешь. Я сделал то, что должен был сделать уважающий себя маг на моем месте и если ты меня в этом обвиняешь, значит Метку ты получил зря. Не дорос еще...

Каспар молчал. У него уже не было слов...почти не было.

-Не сходится, — произнес он.

-Что именно? — огрызнулся отец.

-Ты сказал, что как маг он с того момента полный ноль...

-Именно так. Тот экзекутор, что взял его, обозвал его Пустышкой. Насколько мне известно, это прозвище откуда-то узнали и в Могиле, оно приклеилось к нему намертво.

-Откуда ты это знаешь?

-Я не мог ему писать после того, что сделал. Но у меня там были знакомые, они следили за ним и сообщали мне, как у Альберта идут дела.

-Если Альберт больше не способен к магии, то откуда у него Мистические Глаза, которыми он щеголял на улице? — зло спросил Каспар. — Если он теперь пустышка, почему весь наш дом перевернут кверху дном? Чего вы боитесь?

-Он сбежал из Могилы не один, — ответил Блах-старший. — Он нашел какой-то способ...или же вещь...я не знаю, как ему это удалось, но он либо вернул себе силу, либо украл достаточно мощных предметов, чтобы ему было чем компенсировать собственную неспособность применять магию. Я знал о его побеге уже давно. Знал и больше всех надеялся, что его перехватят еще в море, но мои надежды не оправдались. А едва он оказался на большой земле, след его был потерян. Но вчера...вчера утром он явился к нам.

-Что? Сюда? — охнул Каспар.

-Нет. Я встретился с ним после прогулки по парку. Ну как встретился...он выскочил на меня на машине, пытаясь сбить. Когда ему это не удалось, он умчался прочь. Я узнал его сразу. Ты сказал, что видел его сегодня по дороге домой...

-Да. Он следил за мной, искал меня. Он что-то пытался мне сказать.

-Это уже не имеет значения, — оборвал его отец. — Я не знаю, сколько времени он кружил вокруг нас, раздумывая, с какого боку подступиться, но думаю, все решится именно этой ночью.

-Что...что мы будем делать?

Каспар знал ответ отца раньше, чем первое слово сорвалось с его губ.

-Альберт — опухоль на теле нашей семьи. А опухоли нужно вырезать.

Каспар Блах, нарушая прямой приказ отца, встал с кровати и подошел к окну, вгляделся в ночную тьму. Окна соседского дома были темны — видимо, те уехали за город...

Он все еще не мог поверить. Альберт. Добрый, тихий, улыбчивый Альберт, с которым он так часто играл в шахматы и постоянно проигрывал...Альберт, который куда серьезнее, чем он, подходил к своей роли и обязанностям, как мага. Альберт, который должен был стать следующим главой семьи, если бы в тот злополучный день не оказался не в том месте и не в то время, едва не став причиной срыва операции Церкви...

Он с огромным трудом пережил его потерю. И теперь, когда брат вернулся к ним — живой, настоящий — его уничтожат уже навсегда.

Нет. Нет. Это неправильно. Он поговорит с ними, он...в конце концов, им тоже нелегко. Теперь он знал, почему плакала мать накануне — она узнала, кто возвращается домой. Теперь он знал, что не может доверять даже самым близким своим людям — его нагло обманывали столько лет...

Дверь скрипнула и открылась, вошел Блах-старший. В руках он держал ружье.

-Его фургон на улице, — произнес он. — А телефон больше не работает. Альберт наконец решился.

Каспар встал, взглянул в глаза отца, надеясь найти там надежду обойтись без крови. Не нашел.

-Это тебе, — тот поставил ружье у кровати. — Только тут будет уже не как на охоте.

-Я...

-Если чувствуешь, что не в силах, то сиди тут и не путайся под ногами, я сам все улажу, — жестко произнес Блах-старший. — Если идешь со мной, то запомни одно — никаких предупредительных выстрелов, никаких попыток заставить его сдаться. Это все чушь собачья. Ты либо стреляешь, чтобы убить, либо не трогаешь оружие вообще.

-Я...я понял, — Каспар медленно поднял ствол. — Я готов.

-Молодец, — отец хлопнул его по плечу. — Настоящий маг.

Они спускались вниз. Повсюду горел свет, каждая чертова лампа в доме была зажжена.

-А где мама?

-Наверху. Ее он не тронет, я думаю, но и она не в силах...

-Понятно.

Они заняли позиции в холле. Каспар устроился на высокой лестнице, точнее, на небольшой ровной площадке сверху, от которой расходились лестницы меньшего размера, ведя в разные концы второго этажа. Блах-старший, засучив рукава своей полосатой рубашки, встал рядом с доспехами, в правой руке он медленно раскручивал небольшую круглую пластинку на цепочке — этой штуки его сын еще ни разу не видел.

-Сигнальные чары разорваны! — крикнула с верхнего этажа Ирма Блах. — Он прошел внешнюю границу!

-Началось, — прошипел Максимилиан. — Спускай всех!

-Пошли! — рявкнула мать Каспара и по лестнице мимо них пронеслись десятки теней или чего-то подобного — рассмотреть их Блаху-младшему толком не удалось. С визгом и шипением тени преодолели холл и ушли прямо в стену.

Снаружи дома полыхнуло, разгоняя ночную тьму, яркое пламя. Послышался грохот и звон, затем — два громких хлопка и дикий крик.

Все стихло.

-Готов, — неуверенно произнес Блах-старший. — Нет, как-то все слишком уж просто...Ирма! Что там?

-Не знаю! — проорали с верхнего этажа. — Они напали...и...

-И что?

-И я всех потеряла. Разом.

-Чушь какая-то, — Блах-старший скривился. — Барьер цел?

-Да, — мать Каспара высунулась из дверного проема. — Но его сейчас прощупывают.

-Активную защиту, быстрее, — прошипел глава семьи.

-Я не могу...

-Живо! — рявкнул Блах-старший.

Вздохнув, Ирма Блах скрылась в своей комнате. Каспар слышал три или четыре коротких, резких команды — и вновь за окнами что-то полыхнуло. Он знал, что это была та самая активная защита. Ее он знал более чем хорошо: год назад к ним в дом пытался пробраться вор. То, что от него осталось, уместилось в совок для мусора.

Этой же судьбы не удалось избежать и Альберту...

-Вот ты и спекся, поганец мелкий, — ухмыльнулся Максимилиан. — Ирма, что ты...

С верхнего этажа раздался исполненный боли крик.

-Ирма! Какого черта?

-Я не знаю! Что-то ударило в ответ! Я еле успела ослабить связь с защитой...

Что-то ударило в ответ.

Каспар изо всех сил старался не дрожать.

-Он ломает барьер! — в голосе матери Каспар не мог не прочесть паники. — Откуда у него такая сила?

-Сможешь выстоять? — холодно спросил Блах-старший.

-Не думаю. Ох...еще минута и он прогнет щит, как бумагу!

-Удар. Еще раз. Сожги его.

-Макс!

-Давай!

Всполох. Крик. Громкий хлопок.

Вопль с верхнего этажа был такой силы, словно мать Каспара резали там заживо.

-Я больше не могу! Я должна опустить щит!

-Не сметь! — взревел Блах-старший.

-Он наращивает мощь! Мы рискуем угробить все живое в районе, если не опустим барьер! Он высосет все до капли! Я отключаю!

-Не сме...

В этот раз хлопка не было. Звук был такой, словно там, за окнами, медленно разрывали на куски старую тряпку.

-Барьера больше нет, — выдохнула, высунувшись из дверей, мать Каспара. — Я сделала все, что могла.

-Иди к себе и спрячься. Не открывай, пока я не скажу, — распорядился Максимилиан Блах, после чего повернулся к сыну. — Что ж, придется уложить Альберта в могилу лично.

Вернувшись на занимаемые ранее позиции, маги позволили себе еще по паре коротких, вымученных фраз.

-Как он...я не понимаю...

-Я тоже. Этот барьер не должен был сломаться. Он вообще не должен был до него дойти.

-Может, нам стоит...

-Нет, Каспар. Мы не будем с ним говорить.

Тихо. Слишком тихо, словно, расправившись с закрывающим особняк барьером, Альберт посчитал свою миссию выполненной. Блах-младший собирался было уже снова заговорить, когда тишину разорвал рев движка. Каспар внезапно понял, зачем его брат приехал на грузовике...

-Назад! — заорал он. — От дверей!

В окна ударили лучами света автомобильные фары. Огромный серый грузовик влетел в стену особняка с ужасающим грохотом, проломив ее с поразительной легкостью. Во все стороны полетели обломки — Блах-старший что-то прошептал и закрылся рукой: все, что летело в него, раскрошилось, напоровшись на невидимый щит.

Каспар прицелился в стену дыма, который заволок весь холл — где-то там хлопнула дверца кабины...

Ирма Блах, утратившая и всех фамильяров, и свой барьер, спешила вернуться в свою комнату. То, что от нее зависело, она сделала, теперь дело уже за другими. К тому же, смотреть на это...

Видеть, как убивают ее сына...

Нет. Это уже не остановить.

Не остановить.

Если она вмешается, с ней поступят точно так же...к тому же от Альберта...

Нет, от того, что вернулось к ним спустя эти годы, пощады тоже ждать не стоит.

Дрожащими руками провернув ключ в замке второй раз, она убрала его в карман и прислонилась спиной к надежно закрытой двери, отдавая все силы на борьбу с мучившим ее желанием — вырваться наружу, броситься туда, остановить, остановить их...

Впрочем, стоило ей оказаться спиной к дверям, как исчезла даже эта мысль.

Причиной было то, что в комнате она была далеко не одна.

Рядом со старым камином, который зажигался последний раз лет пять назад, стоял высокий человек, раздетый до пояса.

Человек ли?

Жилистое, сплошь покрытое шрамами тело с кожей какого-то болезненного, неестественного цвета. Длинные руки с невероятно тонкими пальцами, каждый из которых заканчивался небольшим, но твердым и острым с виду когтем. Растрепанные серые волосы, скрытый за плотной белой повязкой левый глаз, два ряда острых зубов...

-Добрый вечер, — оскалился тип во всю ширь, его лапа выудила из-за пазухи небольшой нож. — И спокойной ночи.

-Приготовься, — прошипел сыну Блах-старший. — Стреляй сразу, как он покажется.

Дым постепенно рассеивался. В нем что-то щелкнуло, а потом оттуда вышел, ослепительно улыбаясь, все тот же белобрысый маг в белом костюме, который так напугал Каспара на улице.

Альберт.

-Вот я и дома, — рассмеялся он, разводя руки, словно собираясь кого-то обнять.

Пальцы Каспара словно одеревенели — он никак не мог выстрелить.

-Разве так встречают любимого сына? — Альберт, продолжая улыбаться, сделал еще один шаг вперед.

Блах-старший щелкнул пальцами.

И тут же сработали все ловушки разом.

В мага в белом костюме ударило больше десятка ветвистых молний, вырвавшихся из настенных печатей. На том месте, где он ступил, поднялся настоящий огненный столб, и, словно всего этого было мало, все шесть доспехов грузно зашагали в его сторону, собираясь изрубить на куски то, что осталось от врага их хозяев.

Максимилиан Блах уже было опустил свою пластинку на цепочке, потому как против обугленных и исковерканных останков она вряд ли уже была нужна. Уже было собирался отчитать сына за то, что так и не выстрелил...

-Неплохо, папа. Очень неплохо, — от этого насмешливого голоса Максимилиан порядком оторопел.

Как?

Как он мог...

Альберт вышел из дыма и пара — живой и невредимый. Пострадал лишь его костюм, превратившись в обугленные лохмотья, да дорогие часы, чьи обломки теперь усеивали пол.

И тут Максимилиан увидел это.

Все тело Альберта — от горла до голеней — было покрыто мерцающими линиями, глубокими бороздами, пропаханными в его коже и плоти. Эти линии, расчерчивающие его полностью, светились все сильнее и сильнее.

-Что...что ты с собой сделал? — рявкнул Блах-старший.

-Много интересных вещей, — Альберт помахал рукой Каспару. — Здравствуй, брат мой! Как жизнь?

Тот не ответил — ружье в его руках ходило ходуном, а зубы стучали.

-Ты не уйдешь отсюда живым, — выцедил Блах-старший. — Я это тебе обещаю.

-Никогда не давай невыполнимых обещаний, — Альберт посмотрел на плетущиеся к нему доспехи. — В первую очередь отзови этот металлолом.

-Ты...

-Сделай это...или ей конец! — Альберт театральным жестом указал в сторону лестницы. — Свечка!

Каспар рефлекторно обернулся, да так и замер, когда увидел там свою мать — с прижатым к горлу ножом, который держал странного вида одноглазый тип.

-Ты не посмеешь, — выдохнул белый от гнева Максимилиан. — У тебя духу не хватит убить свою мать!

-Каспар, стреляй! — хрипела Ирма Блах.

-Да, стреляй! — хохотал Фрери.

Каспар понял, что сейчас упадет в обморок. Это было для него уже слишком.

-Не посмею? — Альберт снова улыбнулся. — Когда-то я думал, что сделать с собой то, что ты видишь, я тоже не смогу. Однако...

-Чего ты хочешь? — вынужден был уступить Блах-старший.

-Бросьте оружие. Оба.

Пластинка и ружье грохнулись на пол. Доспехи замерли в нескольких метрах от мага.

-А теперь ты скажешь Каспару всю правду, — в голосе Альберта прорезалась злость. — Здесь и сейчас.

-Я не понимаю...

-Отец? Что еще ты скрыл? — крикнул младший Блах с лестницы.

-Ничего! — рявкнул Максимилиан. — Не слушай его!

-Скажи моему брату, какая его ждала бы судьба, если бы я остался наследником. Скажи. Иначе Свечка...

-Никогда.

-Я считаю до трех. Потом ее голова покатится по этим ступенькам. Раз...

-Нет! — заорал Блах-старший. — Ты не посмеешь, выродок!

-Два...

-Тебя бы выкинули вон, Каспар! — прокричал Максимилиан Блах.

Альберт зашелся хохотом.

-Что? Отец... — Каспар был уже на грани.

-Магам не очень желательно иметь больше одного ребенка. Чревато войной за Метку, — потухшим голосом бормотал Блах-старший. — Однако, вы с братом...вы почти всегда шли вровень, поэтому мы долго не могли определить, кто из вас останется.

-О-останется? — заикаясь, выдавил из себя Каспар.

-В конце концов, мы решили, что это будет Альберт. Если бы он тогда не вляпался в ту историю, через год мы бы стерли тебе память и отправили в человеческую семью. Но так как он оказался для нас потерян, пришлось...приспосабливаться.

-Вы...меня бы выкинули?

-Да, — вздохнул Блах-старший. — Иначе нельзя.

-Значит...я...

-Всего лишь запасной вариант. Ты сошел на безрыбье, да и только, — вновь подал голос Альберт. — Теперь ты знаешь, каково быть ребенком мага. Как это весело. И как это больно!

Каспар круглыми глазами смотрел на отца, не в силах поверить в услышанное. Его...его бы выбросили?

-Я все ему рассказал, — прошипел Блах-старший. — Теперь отпустите ее.

-Я думал об этом, — ответил Альберт. — В одном ты прав — я, конечно, тот еще урод, но мать убить у меня рука не поднимется. Свечка!

-Нет! — проревел Максимилиан.

Альберт махнул рукой. Нож Фрери Ланна погрузился в глотку жертвы.

-Мама!

Каспар сам не знал, откуда в нем взялись эти силы. Но их ему хватило, чтобы преодолеть лестницу в несколько прыжков и добраться до мрази, что ударила ножом его мать...

-Это ваше, — гаденько ухмыльнувшись, Фрери выпустил булькающую кровью женщину, толкнув ее в спину.

Упав прямо на сына и сбив его с ног, Ирма Блах покатилась вниз по лестнице, увлекая Каспара за собой. Голова ее, болтавшаяся на какой-то паре лоскутков кожи, окончательно отделилась от тела где-то в районе последних ступенек, упав точно под ноги Блаха-старшего.

Максимилиан Блах, окончательно утративший дар человеческой речи, подхватил с пола пластинку и трижды крутанул ее, наматывая цепочку на руку. Выбросил руку вперед, рявкнул формулу, указывая на хохочущего Альберта.

-Я бы не советовал, — весело произнес тот.

Заклятье Блаха-старшего, чья рука сейчас светилась, прямо-таки полыхала, должно было проломить Альберту череп. Однако результат был совсем иным: маг, взвывший от боли, оказался моментально отброшен назад, к стене, рука же его, вывернутая, окровавленная, с торчащей наружу костью, болталась, словно тряпка.

-Что ты такое? — заорал Максимилиан Блах. — Что ты такое?

-Худшее, что ты можешь представить. Свечка, уведи моего брата наверх и упакуй. Он мне еще понадобится.

-Каспар, ружье! — ревел Блах-старший.

Но сын и не думал его слушать. Он сидел на полу, ошалевшими глазами рассматривая обезглавленное тело матери, совершенно не обращая внимания на подходящего к нему Фрери.

-Я не знаю, что с тобой сделали в Море Бродяг, но я тебя прикончу. И тебя, и того выблядка, что ты с собой привел, — Максимилиан Блах, с трудом закончив это предложение, бормочет короткое заклинание.

Сын почему-то ему не мешает — напротив, смотрит на его действия с улыбкой.

-Тебе следует знать, папа...

-Сдохни!

Сорвавшаяся с пальцев Блаха-старшего тень накрывает Альберта с головой, погребает под собой. И секунду спустя тут же лопается с оглушительным хлопком.

-Как ты...

-...каждому, кто тронет меня, отмстится всемеро.

Кожа Блаха-страшего начинает плавиться, течь, словно воск. Блах-старший начинает кричать, как не кричал никогда в жизни.

Его тело грузно оседает на пол, продолжая корчиться уже там.

-Убью...убью...сучий потрох...убью...

Крики прекращаются быстро — его глотку разъедает изнутри.

-Я мечтал об этом каждый день, проведенный на той чертовой скале. И каждую чертову ночь, — выговаривает Альберт, с наслаждением пиная содрогающееся тело отца. — Видишь? Ты совсем не страшный, папа! Ты совсем не страшный.

Глаза Альберта грозят выплыть из своих орбит, маска надменного спокойствия сползает с его лица, обнажая подлинный облик мага — перекошенную морду безумца.

-Не страшный! Не страшный! Не страшны-ы-ы-ы-ы-ы-ы-й! — Альберт срывается на визг, на его губах пузырится пена, слюни летят во все стороны, нога продолжает пинать бездыханное тело. — Как тебе? Как тебе? Как? Нравится? Отвечай! Отвечай!

Альберт пинал тело, пока у него не заболела нога.

Каспар Блах пришел в себя. Обнаружить, что он все жив, было более чем странно, и очень страшно, учитывая, что...

Может все это ему приснилось?

-Даже не надейся, — над ним склоняется жуткое лицо Альберта. — Даже не надейся, братец.

-Подожди! Подожди! — закричал Каспар, отползая к стене. — Я не знал, что они сделали! Я не знал!

-Незнание не освобождает от ответственности, — Альберт кивнул своему страшному спутнику и тот грохнул об пол здоровенный чемодан.

Когда тот раскрылся, Каспар захотел снова упасть в обморок. Не вышло.

-Ч-что это...

-Необходимый инструментарий, не более, — произнес Альберт. — Видишь ли, папа отдал тебе то, что должно было быть моим. Да, я про Метку, братец. К счастью, в Море Бродяг я узнал, как их правильно извлекать.

-Из-з-звлекать...

-Прости, Каспар, но я не могу гарантировать, что больно не будет...

3. "Догма"

Волки уходят в небеса

Горят холодные глаза

Приказа верить в чудеса

Не поступало.

И каждый день другая цель

То стены гор, то горы стен

И ждёт отчаянных гостей

Чужая стая...

(БИ-2 — Волки).

Дождь барабанил в оконное стекло. Единственным источником света в комнате была тлеющая сигаретка, огонь в которой уже почти дошел до фильтра и скоро должен был обжечь Асколю пальцы.

Его допрашивали часа четыре, может больше. Повторяли одни и те же вопросы раз за разом, словно надеясь с третьей или четвертой попыткой услышать что-то новенькое. Надежды их были тщетны — Кат мог сказать только то, что знал.

-...повторим еще раз, — сипел Райль. — Альберт Блах был взят вами...

-По чистой случайности, оказавшись свидетелем нашей операции против...черт, да не помню я толком. Это было...

-Сосредоточьтесь, пожалуйста. Нам важна любая мелочь.

-Фарко. Фарко Иш, беженец из Атласа.

-Успевший продать немало наших секретов на сторону, — вставил свои пять копеек в разговор Косс. — Та еще заноза в заднице...

-Кто осуществлял ликвидацию субъекта? Вы, отец Кат? — спросил плешивый представитель Ассамблеи.

-Я руководил операцией, — вздохнул Асколь. — Если вас волнует, кто именно отколупал Фарко голову, то это была Шепот.

-Избавьте нас, пожалуйста, от ваших глупых кличек, — зло сказал Райль. — Здесь, пожалуйста, только по именам.

-Розария Лено, — ответил Кат. — Кстати, она еще жива?

-Да, — скривившись, произнес Юлиан. — Эту бешеную собаку ничто не берет. Кстати, отец Кат, после вашего, кхм, исчезновения, "Догму" передали именно ей.

-Не очень мудрое решение, — хмыкнул Асколь. — И сколько она продержалась?

-Группа "Догма" была расформирована спустя полтора года, — ответил Юлиан. — То, что от нее осталось, я имею в виду. Но у нас еще будет время обсудить ваш бывший отряд, а пока что вернемся к делу Фарко. В процессе операции возникли осложнения...

-Случайный свидетель. Пацан просто оказался не в том месте и не в то время, а в довершение всего оказался еще и магом, — Асколь замолчал, погружаясь в воспоминания. — Он видел, как Шепот потрошила Фарко. Решил, что мы и его грохнем. Психанул.

-Дальше, — сипел Райль.

-Я пытался все решить тихо, но Факел и Шепот его порядком напугали. Когда его загнали в угол, он попытался воспроизвести Замкнутое Поле такой силы, что надо было быть, мне кажется, по меньше мере Прародителем, чтобы это могло завершиться успехом. Само собой, он облажался.

-И? — вопросительно приподнял бровь Райль.

-Я такого еще никогда не видел...он словно выгорел изнутри. Я вначале списал все на обморок, но проведя осмотр, мы обнаружили, что он почти полностью парализован. Мы сделали достаточно, чтобы он мог дышать и говорить, после чего вытрясли из парня, кто он такой и кому надо звонить. Он оказался из семьи Блахов...

-Довольно старая европейская семья, — вставил Юлиан, обращаясь к Райлю. — Крепкая, сильная...хотя особо ничего выдающегося...

-Вы отдали мальчика его семье?

-Да. За ним приехал отец, тот еще шкаф. Я отдал дуралея ему и все рассказал, тот отблагодарил за помощь и просил сохранить случившееся в тайне. Сказал, что проблемы внутри своей семьи он решит сам, как подобает магу.

-Он должен был убить своего щенка, — холодно произнес Юлиан. — Но все-таки сохранил ему жизнь.

-Пустышка...это вы его так назвали? — спросил Райль.

-Да, — кивнул Асколь. — Вырвалось в разговоре с его отцом. Мы успели сделать кое-какие тесты, отклика Цепей у него больше не было вообще. Полный ноль.

-Маг, который по вашим словам полный ноль, уничтожает наших людей, давит, как комаров, — зло выпалил Юлиан. — Сдается мне, тогда облажался не один Альберт.

-Все дело в предмете, который он заполучил, — снова заговорил Косс. — Эта штука вполне способна его вылечить, и не только...

-Может, я, наконец, услышу, что это за штука?

-Нет, отец Кат, пока что нет, — Райль сложил руки домиком. — В настоящий момент мы будем решать вопрос, кто встанет во главе операции по поиску и ликвидации Альберта Блаха, и если ваша кандидатура таки будет одобрена...

-Погодите. Вы хотите, чтобы я его взял? — Асколь почувствовал, что сейчас рассмеется прямо в эти мерзкие морды. — Я? Я-то, старая разжиревшая развалина с выработанным ресурсом?

-Да, именно вы, — Юлиан мерзко ухмыльнулся. — И на это есть несколько причин. Во-первых, вы его знаете лучше чем мы.

-Чушь! Я с ним общался-то...

-Не перебивать. Во-вторых, наши лучшие агенты сейчас заняты другими делами и снимать их ради этого Блаха с преследования Апостолов мы не имеем права.

-А в-третьих?

-А в-третьих, отец Кат, это будет ваш единственный шанс заслужить помилование за провал "Метелицы".

-Я могу отказаться?

-Можете. В этом случае вы отправитесь в крематорий, а затем — в ад.

-Звучит заманчиво. Хоть косточки погрею...

-Не паясничать! — рявкнул Юлиан. — Да или нет?

-У меня будут определенные условия.

-Никаких... — начал было Юлиан, но Райль жестом остановил его и спокойно заговорил. — Мы вас внимательно слушаем, отец Кат.

-Первое — мне нужна вся информация о Блахе и той штуке, которую он упер из Могилы. Второе — мне нужны мои люди.

-Вам уже сказали, "Догма" расформирована.

-Значит, соберите остатки. Я не буду работать с теми, кого вижу первый раз в жизни. Далее...

-Это еще не все? — Юлиан был уже весь красный от гнева.

-Нет, но я заканчиваю. Если вы снова вводите меня в дела Дома Резни, призывая нести не слово Божье, но Его волю, мне понадобится ваша защита. Как Его палач я, конечно, защищен Восьмым Таинством, но покуда я пребываю в этой юдоли скорби, мне бы хотелось иметь кое-что повесомее.

-Ваше право на убийство возвращено, отец Кат, и вступает в силу с этого момента, — проскрипел Юлиан. — Как и на все остальное, что сочтете необходимым. Времени у нас мало, так что церемонии пропустим. Вы в деле и Церковь даст вам защиту и укрытие, если то потребуется.

-Прекрасно, — Асколь позволил нахальной улыбке задержаться на своем лице подольше. — А теперь о финансировании операции...

Конечно, они удовлетворили не все его требования, он и сам прекрасно понимал, что зарывался. Но поиздеваться над Юлианом, пока была такая возможность...нет, искушение было слишком велико.

Шел уже третий день его домашнего ареста, за время которого по приказу Юлиана Бешеного в спешном порядке искались и призывались в Ватикан уцелевшие члены группы "Догма". Помимо этого собиралась — вернее, приводилась в порядок — вся имеющаяся на данный момент информация о Пустышке Блахе (прозвище, данное ему Асколем, пошло в ход очень быстро) а также о предмете, что Пустышка утащил из Блуждающей Могилы. Асколь до сих пор не мог получить доступа к этой информации, да что там — пока сборы не будут завершены, он не мог получить доступа даже к такой вещи, как выход на улицу: хмурый капрал Андри нес вахту у выделенной отцу Кату квартиры, не смыкая глаз (на ночь его сменял другой рыцарь). Асколь был восстановлен в своих правах экзекутора, но пока что еще только на словах — необходимо было время, чтобы раздувшаяся еще больше стараниями Юлиана бюрократическая машина переварила новые сведения и эти самые права отца Ката были одобрены на всех надлежащих уровнях. А пока что ему оставалось лишь сидеть да курить, просматривая газеты. Новых убийств пока что не происходило: либо Пустышка сделал в Ватикане все дела, какие хотел, либо затаился, выжидая — над этим можно было бы подумать, но думать Асколь сейчас не хотел вообще ни о чем. После шести лет мирной жизни войти в этот буйный водоворот снова и не утонуть было чудовищно сложно...

Впрочем, он старался изо всех сил.

Затушив сигарету, Асколь потянулся за лежащей на столе пачкой, когда со стороны дверей послышалась какая-то возня.

-...никак нет.

-А если подумать?

-Приказ Его Высокопреосвященства Юлиана В...акх...

Все остальное утонуло в хрипе, затем Асколь услышал звук падающего на пол тела.

Потрясающе. Похоже, его отдых на этом кончается...

Вскочив с кровати, Асколь поспешил схватить со стола выданный ему вчера пистолет с накрученным глушителем и прижаться к стене.

Дверь в квартиру затрещала, но выдержала первый удар. И даже второй. Третий же оказался выше ее скромных сил и она с жалобным звуком поддалась непрошенному гостю.

Асколь практически стал одним целым со стеной.

Гость и не думал таиться: его тяжелые шаги были хорошо слышны. Он остановился в коридоре, очевидно, осматриваясь по сторонам.

И даже зажег свет — щелчок выключателя в висящей тишине был просто оглушителен.

То, что надо.

Одного мгновения хватило Асколю, чтобы выскочить в дверной проем, в следующее же он уже стрелял в высокую фигуру, с головой укутанную в черный балахон. Та, продемонстрировав отличные рефлексы, ушла в сторону, а секунду спустя в лицо Асколю уже летел Ключ, которому придали форму короткого ножа.

Ключ?

В последний момент уйдя в сторону, Асколь почувствовал, как его мышцы стремительно деревенеют. На пределе своих сил он извернулся, чтобы увидеть свою довольно четкую тень, пригвожденную к стене острым клинком.

Они все-таки решили, что он не нужен?

Или это уже личная месть Юлиана?

Высокий гость, на ногах которого были тяжеленные ботинки черт знает сколь огромного размера протопал к Асколю и одним мощным ударом сбил его на пол, усевшись сверху и откинув с лица капюшон.

-Ты совсем размяк, Филин.

Асколь вгляделся в своего пленителя и почувствовал, что за последние несколько дней он уже порядком устал от встреч со старыми знакомыми.

-Шепот. Черт, мне явно стоило выбирать крематорий.

Дверь со сломанным замком теперь была надежно подперта изнутри тумбочкой, а стороживший квартиру рыцарь, все еще не пришедший в сознание, был уложен на лестничной площадке парой этажей выше.

-Я слышал, ты какое-то время была у нас за главную? — Асколь щелкал зажигалкой.

-Немного. Никто не оценил мой тактический гений.

Шепот — прозвище намеренно издевательское, и получила эта известная на весь Дом Резни особа его именно от Асколя. Да, она была человеком тихим и спокойным, если сравнивать с обитателями сумасшедших домов, причем самыми жестокими и психованными. Ее также вполне можно было бы назвать Малюткой — почему бы и нет, по сравнению с каким-нибудь мифическим огром-людоедом она действительно могла показаться маленькой и безобидной. Вот только в отличие от упомянутого огра она была реальностью, и реальностью более чем неприятной для тех, кому не повезло оказаться на ее пути. Асколь всегда трезво смотрел на вещи и не переоценивал своих сил. Простого человека — вооруженного или нет, неважно — убить он мог довольно быстро и просто (по крайней мере, в былые годы труда это для него не составляло), с магами, в охоте за которыми он провел большую часть своей жизни, проблем было больше, но многолетний опыт и подготовка решали дела в его пользу. Но вот вампиры...здесь он всегда признавал жестокую реальность — Апостолы для него слишком крепкий орешек. Шепот занималась именно Мертвыми Апостолами. И выглядела она именно так, как должен был выглядеть способный на такую работу экзекутор.

-Как ты узнала, где меня держат? — выпустив новую порцию дыма, Асколь растянулся на диване.

-Мне сообщил Юлиан. Сказал, что мы встретимся завтра — он забыл, что я не люблю ждать, — Шепот выудила из кармана баночку с оборванной этикеткой, высыпала на ладонь несколько таблеток, закинула в рот.

-Все травишься?

-Подходи к этому проще, Кат. Мне это как выпить кофейку.

-От кофе таких галюнов не бывает. Ну, рассказывай.

-Что?

-Как тут оно было — без меня? Без остальных?

-Хреново. Помножь на бесконечность и добавь еще две, тогда, может, будет близко.

-Кто еще из старой гвардии жив?

-Факел и Стекольщик. Первый прибудет со дня на день, его вытащили из Швейцарии, и он страшно зол. Второй метил на восьмое место в Бюро, кстати говоря. Мы с этим новым делом сорвали ему последний экзамен, — Шепот хрипло рассмеялась. — Это ему доброты не прибавило, как ты понимаешь.

-Это все? — тихо спросил Асколь.

-Да. Ко мне записывали многих, но большую часть накрывало — там или тут... — веселья в голосе Шепот стало куда меньше. — Кое-кто все еще числится пропавшим без вести, как наша Неус, например... — она устало вздознула. — Атлас настоял, чтобы к нам приписали их алхимика, плюс еще будет один новичок...

-Боюсь даже спрашивать, откуда ты все это знаешь?

-Откуда, откуда...места знать надо. И людей, — Шепот протянула скомканный листок дорогой бумаги. — Вот, уперла вчера у Верта.

-Потрясающе, просто потрясающе, — задумчиво произнес Кат, пробежав глазами короткий список. — Атласовская крыса, да еще и этот новенький...каким местом там думает Верт? Я лишнее мясо с собой таскать не намерен.

-Юлиан сказал, что он довольно неплох...

-Вот только опыт у парня нулевой, как тут написано. Боже, я уже что, настолько старый, что мне теперь дают вести молодняк на первую их охоту?

-Радовался бы, — пробурчала Шепот. — Мне вот никого обучать не дают после того случая.

-Ну еще бы. Одному ты "нечаянно" свернула шею, еще трое остались калеками...

-Перестаралась чуток, с кем не бывает? Слушай, хорош уже ворчать, а? Нас четверо, плюс этот хмырь из Атласа...справлялись мы и меньшим числом. А за новеньким я присмотрю, обещаю.

-Я ему уже от души сочувствую, — вздохнул Асколь. — Раз уж тебе известно больше...про ту штуку, что упер Пустышка, тебе не сообщали?

-Нет, глухо. При ее упоминании все только корчат страшные рожи, а тот хмырь из Египта только что слюни не пускает.

-Есть идеи, что это может быть?

-Все, что угодно, — отмахнулась Шепот.

-Если верить тому, что я уже успел услышать, она подняла его до уровня слабенького Прародителя. Парня, который, как считалось, больше никогда в жизни не сможет колдовать.

-Дело, конечно, дрянь, Кат, но после "Метелицы" для меня любая работа не сложнее прогулки в парке. А ты...

-Замолчи, — Асколь раздраженно затушил сигарету, отвернулся, сосредоточившись на разглядывании грязных обоев.

-Кат, я не хотела... — Шепот поднялась со своего места, одного взгляда на лицо Асколя было достаточно, чтобы вся ее бравада испарилась.

-Шесть лет. Я думал, этого будет достаточно, чтобы забыть, — не поворачиваясь, произнес Асколь. — Знаешь, у меня ведь даже почти получилось. А теперь каждый, каждый хренов день меня заставляют слушать про это. И снова давать ответы. Снова и снова.

-Прости, Кат.

-Не за что извиняться, — резко поднявшись, он поплелся на кухню. — Что тебе налить?

-А что, есть из чего выбирать?

-Да. Юлиан распорядился, чтобы принесли всего и побольше, так что бар забит под завязку. От абсента до шампанского...

-Ты шутишь, Кат. С чего бы Верту тебя так радовать?

-Себя эта мразь радует, а не меня. Наш добрый друг из Атласа поселил во мне нечто, питающееся алкоголем.

-Чтоо?

-Что слышала. Сказал, что ближайшие полгода я капли в рот взять не смогу. А если попытаюсь, то буду ставить рекорды по прицельному блеванию.

-Ты серьезно?

-Серьезней некуда, — Асколь вернулся в комнату с пузатой бутылкой и одним стаканом. — Проверял уже вчера — до утра не мог из сортира выбраться, думал, желудок наружу вылезет. Так что угощайся, а я побуду зрителем.

Шепот была не из тех, кому такие предложения надо было повторять — за довольно короткое время она успела опустошить больше половины бутыли. Растянувшись на кресле во весь свой огромный рост и закинув ноги на несчастный столик, она лениво разглядывала собеседника: Асколь курил в окно, сев на шаткий деревянный стул.

-О чем ты сейчас думаешь?

Асколь не отвечал — вопрос был более чем риторическим. Что еще могло сейчас занимать его мысли, кроме "Метелицы", будь она проклята?

Залитые синевой глаза без зрачков. Битое стекло. Мертвецы в изорванной на клочки теплой одежде — комки изломанной посеревшей плоти, покрытые ледяной коркой. Скрюченные холодные пальцы, вцепившиеся в автомат.

Кап. Кап. Кап.

Белая, почти бесцветная кровь, капельки которой стучат по белой же кафельной плитке.

Обломок Черного Ключа в руке.

-Ты меня слышишь вообще?

Измученное детское лицо.

-Кат!

-Да, да, — тряхнув головой, Асколь выкинул в окно очередной окурок. — Скажи, я ведь все правильно тогда сделал?

-Тогда...ты о...

-Да.

-Ты сделал то, что нужно было сделать. И ни одна сволочь не смеет тебя в этом упрекнуть.

-Скажи это Верту.

-Верт может засунуть свои обвинения себе в задницу. Его с нами не было там. А потом, во время прорыва...черт, зачем только ты вытащил этого урода?

-Он урод. Но он еще и наш начальник. К тому же я...я оставил его без награды...

Последнее слово далось Асколю с огромным трудом.

Награда.

Для Юлиана Бешеного это было трофеем. Заветным призом, который он так жаждал и который Асколь вырвал у него прямо из-под носа.

Но Верта не остановило даже это, он все равно пришел к своей цели. И теперь остановить его не могло уже ничего.

-Ладно, хватит об этом, Кат. К слову о наградах... — Шепот вытащила из кармана старую потертую зажигалку. — Помнишь, ты отдал мне на хранение перед штурмом?

-Ты ее не посеяла? — удивленно пробормотал Асколь, рассматривая все еще отчетливо читающуюся на боку зажигалки незамысловатую гравировку — "Fuck Association". — Спасибо, мне ее не хватало.

-Гони теперь мою обратно. Если потерял, я тебя закопаю.

-Здоровья не хватит, — Асколь кинул в ответ свою зажигалку, надпись на которой уже почти стерлась — "...nto dust shalt thou return". — Все возвращается на круги своя, однако. Помнишь, когда мы их друг дружке сделали?

-Чтоб я забыла, каким ты тогда был придурком? Да ни в жизнь.

-Я-то только был, а ты вот и осталась. А первую встречу помнишь?

-Ну еще бы, — она расплылась в улыбке. — Я тебе тогда отлично накостыляла.

-Мне напомнить, как я на тебе потом отыгрался?

-Боюсь, тут уже у тебя не хватит здоровья. И знаешь, Кат... — Шепот внезапно посерьезнела. — Когда я шла сюда, я действительно собиралась тебя убить.

-Новости все лучше и лучше, — просипел поперхнувшийся дымом Асколь. — И я даже знаю, за...

-Ни хрена ты не знаешь!

Деревянный столик жалобно застонал и не менее жалобно хрустнул, когда его пинком отправили к стене.

-Что ты можешь знать?

Асколь в последнюю секунду отклонился, и бутылка, на донышке которой еще что-то все-таки плескалось, успешно разминулась с его черепом.

-Ты сбежал! Исчез на шесть чертовых лет!

-Шепот...

-Заткнись!

Пара секунд потребовалась ему, чтобы покинуть стул у окна. К сожалению, времени, чтобы преодолеть комнату и добраться до него Шепот понадобилось намного меньше. Оказавшись припертым к стене, разглядывая ее белое от гнева лицо и наполовину вытащенный из одежды Ключ, он почувствовал, что ему хочется смеяться.

Как же. Его прикончит та, кого он больше всего хотел увидеть.

-Ты...ты... — каждое слово давалось ей с колоссальным трудом. — Ты сбежал и свалил все на меня...заставил меня отвечать за всех! Ты знал...знал, что я не смогу отказаться! Но ты не мог не знать, какой из меня командир! Ты...

-У меня не было выбора. Я мог остаться и продолжать настаивать на своем, и это кончилось бы моей смертью. Моей и вашей, только она наступила бы чуть позже, когда вас бы забросили в самые горячие точки. Я мог уйти в то изгнание, признав вину, и тогда у вас появился бы хоть какой-то шанс...пойми, Шепот, это не выбор. Выбора как такового не было вовсе.

-Твоя любимая отговорка, Кат, — зло прошипела она. — Вечно считаешь себя таким особенным, да? Таким страдающим? А у меня был выбор? Скажи, был у меня выбор, когда меня вытащили из логова той мрази, к чьему столу подали моих родных? Я, наверное, должна была утереться и уйти, да?

-Не должна. Но тем не менее, могла.

Уже отправившись в полет через всю комнату, он успел подумать, что этот ответ был более чем неудачным. А окончательно в этом убедиться Асколь смог, когда его лицо соприкоснулось с остатками того самого несчастного столика.

Впрочем, Шепот, как обычно, было мало.

-Тебя прикрыли твои чертовы дружки из Ассамблеи и ты сбежал, никому из нас не сказав, что жив!

Она приближалась. Сплюнув кровь, Асколь медленно начал подниматься. Ломило все тело.

-Все, кто погиб под моим командованием, погибли из-за тебя одного!

-Шепот...

Подняв и отшвырнув в сторону кресло, словно пушинку, она продолжала медленно подходить все ближе.

-Из-за твоей проклятой трусости!

Господи, чем же ее накачивают?

-Но знаешь, твой главный проступок не в этом, Кат. Я могу понять все остальное, правда. Но...ты бросил меня.

Удар был такой силы, что Асколь успел пожалеть, что слишком быстро поднялся на ноги — вставать снова ему уже вообще не хотелось, но он прекрасно знал, что они оба не из тех, кто побрезгует пробить по лежачему.

А еще он знал, что в прямой рукопашной схватке это напичканное разработанными в Ассамблее препаратами существо уделывало его, даже когда он был в расцвете сил. А сейчас...сейчас это было уже не бой, а избиение.

-Это за то, когда мы встретились!

Треск. Ослепительная боль.

-Это за то, что ты сбежал!

Черные круги перед глазами. Его куда-то тащат.

-Это за все годы, что я рыла носом землю, ища тебя!

Кажется, его головой сейчас пробьют телевизор.

-А это — за то, что нашла!

Не тратя драгоценного времени на попытки вырваться, он выплюнул вместе с кровью пару слов. Дикая, чудовищная боль вспыхнула в обеих руках, быстро растекаясь по всему телу.

Ненавижу это.

Дышать сразу стало легче. Хватка Шепот словно ослабла как минимум на треть...

-Снова ты...

Не отвлекаться.

Короткая формула была завершена.

И в то же мгновение они поменялись ролями.

-Оп-пять...

-Ты ничему не учишься, — прохрипел Асколь, окончательно вырываясь. — А ведь я еще в самый первый раз советовал тебе больше внимания уделять молитвам, а не маханию кулаками.

-Филин!

Как и всегда, она не желала признавать, что потеряла преимущество. Как и всегда в таких случаях кинулась в лобовую атаку.

И — как бывало если не всегда, то довольно часто — осознала свою ошибку, лишь столкнувшись с ней лицом.

У него было меньше минуты, прежде чем сила снова покинет его и он рухнет на пол кулем с мукой. Но этого было более чем достаточно.

Теперь грозная Шепот двигалась словно неуклюжий манекен. Теперь его удары попадали в цель. Теперь она чувствовала всю боль от них.

-Возможно, я кое в чем и виноват, — не отвлекаясь от избиения, сипел он. — И с этими вещами не помогут никакие извинения. Поэтому я прекрасно понимаю твою ярость. И за нее наказывать тебя не стану. Но ты забыла, как надо разговаривать со своим командиром. А вот этого уже я не спущу.

-Думаешь, сможешь напомнить, пенсионер?

-Не думаю. Знаю. Ты ведь помнишь, что будет с проигравшим?

-Все, на что хватит фантазии у победителя, конечно же, — мерзко усмехнулась Шепот, поманив его рукой. — Ну что, поехали дальше?

Тяжелая железная дверь открылась, скрипя плохо смазанными петлями. Кирик Брунилио, кандидат в экзекуторы, оторвался от своего занятия и взглянул на посетивших в его скромную комнатушку.

Высокий сухощавый тип в унылом костюмчике, хмурый и заспанный, ввалился первым, на его напряженном лице, помимо огромного синяка под глазом и старых шрамов, можно было прочитать также крайнюю степень раздражения. Следом, пригибаясь, вошла женщина настолько высокая, что Кирик, ростом особо не вышедший, почувствовал себя малость неуютно — лицо у великанши было чуть более добрым, чем у ее спутника, но человек вроде нее без особого труда мог бы размазать Кирика по стене тонким слоем, не затратив особых усилий — как тут не занервничать?

Первое, что Кирик попытался сделать — спрятать плоды своих трудов, но убирать со стола их было решительно некуда, а взгляд хмурого типа стал еще более раздраженным.

-Это что? — выдохнул он вместо приветствия.

-Я...я тренировался... — не выдержав этого строгого взгляда, Кирик отвел глаза. — Знаете, материализация Черных Ключей из страниц...

-Я уж вижу, чем ты занимаешься, — тип вытащил из кармана пачку сигарет, вытянул одну, вставил в зубы. — И давно тренируешься? Для тебя будет лучше, если эта Библия окажется единственной, которую ты успел изорвать на клочки.

-Д-да. Я вчера впервые решил попробовать.

-Дубина, — закурив, человек сухо рассмеялся. — Я работаю уже больше двадцати лет, и даже у меня это выходит в лучшем случае два раза из шести. Брось.

-Но мне говорили, что у меня хорошие способности к...

-Где? В учебке? Тем более плюнь и разотри, ясно, Кирик?

-Прошу прощения, вы...

-Кат Асколь, твой новый командир. И твой худший кошмар, парень, если ты вздумаешь валять дурака. Это Шепот, — короткий жест рукой в сторону высоченной женщины. — Мой первый помощник. Если меня убьют или найдут кого-нибудь получше, твоя жизнь окажется в ее руках, а она далеко не такая добрая, как я.

-Будем знакомы, — весело добавила экзекутор, сжав руку Кирика своей лапищей так, что он поморщился от боли. — Свежее мясо это всегда хорошо. Кстати, ты уже в курсе, кого мы поедем ловить? Нет? Безумный маг, достигший уровня Прародителя, за ним сейчас гоняется вся Ассоциация.

-Уровня Прародителя... — заворожено пробормотал Кирик. — Погодите, вы те самые...группа "Догма"?

-Бывшая, — хмыкнул Асколь. — А что, нас еще поминают добрым словом?

-Конечно! — воскликнул Кирик. — О вас всех ходили настоящие легенды, я никогда не думал, что на первом же задании окажусь с кем-то вашего уровня...

-Я бы на твоем месте не воспринимал это как что-то хорошее, — Асколь прошелся по комнате, рассматривая немногочисленные пожитки Кирика. — Без обид, но ты еще просто мясо, такое же, как наши бравые рыцари. И раз такое мясо, как ты, кто-то сунул к нам, значит, ты кому-то успел уже насолить.

-Но я...

-Я не хочу знать, кому и как. Просто излагаю факты — от тебя хотят отделаться, твое выживание не планируется.

-Ты чего такой бледный стал? — поинтересовалась нависшая над Кириком Шепот. — Нервы? Не бойся, я за тобой присмотрю. Ты, конечно, мясо, но зачем его зазря уродовать пулями?

-Как ты попал в наш отдел? — спросил, выпуская дым, Асколь.

-У меня...кхм...Цепи...немного, но...

-Цепи, говоришь? — Шепот так хлопнула его по спине, что Кирик чуть не влетел лицом в стол. — Колдуем потихоньку? А знаешь, скольких ребят с Цепями мы с отцом Катом отправили в ад?

-Я...я всего лишь...

-Давай короче, — вздохнул Асколь. — Нам надо знать, что ты умеешь.

-Целитель, — выпалил Кирик. — Высший разряд.

-Вот как? — задумчиво произнесла Шепот. — Оторванные конечности сращиваешь?

-Да. Практики было мало, но я...

-Довольно, — отмахнулся Кат. — Значит так, парень. Сегодня вечером прибывают еще двое, работавших в "Догме", завтра утром инструктаж, потом выходим на охоту. Все понятно?

-Могу я спросить?

-Только в темпе.

-Меня...меня правда хотят отправить на смерть?

-Да. Обычная практика, на самом деле. Но если будешь делать, что сказано, то вернешься целым, это я тебе обещаю. А если напортачишь, нам легче будет самим тебе голову открутить. Можешь пока собирать манатки, молиться, чистить оружие или заниматься еще чем-нибудь кроме задавания мне глупых вопросов. Мы...

Затренькавший мобильник Шепот прервал Асколя на полуслове.

-Что? Кто? — прогремела она в трубку. — Ничего не слышу, в этих чертовых подземельях связи вообще нет!

-Говори в коридоре, пожалуйста, — прошипел Асколь. — Мертвых разбудишь.

Когда за Шепот захлопнулась дверь, он снова обратил взор на кандидата в экзекуторы.

-Хочешь пару советов? — затушив сигарету о стену, он полез за новой.

-Каких?

-В "Догме" служили те еще отморозки. Я не знаю, какой чуши тебе наговорили раньше, но не надо тащить ее к нам сюда, хорошо? Мы не герои, да и тебе таким не стать. Это во-первых. Во-вторых, просто дружеская рекомендация — смотри, что говоришь и что делаешь. Я человек не особо конфликтный, а вот Шепот...скажем так, у нее бывают проблемы с управлением гневом. Худшее, что ты можешь сделать — назвать ее по имени.

-Почему?

-Потому что напомнишь ей, кем она была и через что прошла, прежде чем ей дала приют Церковь, а она очень не любит это вспоминать. Последний, кто об этом забыл, вылетел в окно седьмого этажа. Ну и между нами говоря, Розария, роза — это что-то такое красивое, возвышенное...но уж никак не живой танк, которому приходится изо дня в день ловить пули зубами, горстями жрать наркоту, от которой у нее просто потрясающие приходы, сходиться с Апостолами в рукопашном бою...черт. Короче, пока ты это помнишь, она и пальцем тебя не тронет, я гарантирую это. А вот если забудешь...лучше тебе будет заранее придумать себе эпитафию.

-Я...я постараюсь запомнить.

-Вот и молодец. Так, теперь об остальных...что ты так на меня смотришь?

-Ну...

-Говори уже.

-Этот фингал не она вам поставила?

-Бинго. В этот раз она меня все-таки сделала. Старею, что поделать.

-Но ведь вы...

-У нас были некоторые разногласия, к тому же она умудрилась нажраться. Она скора на расправу, но очень быстро отходит. Так что если переживешь первые несколько минут, дальше все идет как по маслу, — Асколь сухо рассмеялся, и стремительно сменил тему, не обращая никакого внимания на ошалевшее лицо Кирика. — Так вот, кроме нее будут еще двое. Во-первых, это Факел. Больная скотина, но дело свое знает. Все, что касается огнестрела, взрывчатки и прочей дряни — это по его части. Стекольщик...он человек тихий и скромный, проблем от него никому нет. Сам он, правда, частенько думает иначе. Да, еще с нами будет одна падаль из Атласа, от него держись подальше. Пока что это все. Вопросы есть?

-Я...

-Вопросов нет, отлично. Вечером мы тебя заберем.

Дверь захлопнулась и Кирик вновь остался наедине с распотрошенной Библией и множеством вопросов, ответа на которые он так и не получил...

Закрыв за собой дверь, Асколь поискал глазами Шепот, но та как сквозь землю провалилась.

Черт. Ну и кто обещался меня обедом накормить?

-Отец Кат? — тихий и вполне себе приятный голос с легким акцентом заставил Асколя обернуться.

Прислонившись к стене, стояла, вероятно разглядывая его из-под своего капюшона, ищейка Нарбарек, та, что на его допросе не проронила больше ни слова после того, как представилась.

-А Верт думал, мы от тебя избавились, — удивленно сказал Кат. — А ты все еще...

-Его Высокопреосвященство может думать все, что его душе угодно, — так же тихо ответил агент Бюро. — А соответствует ли это реальному положению дел, не важно. Отец Кат, я искала вас.

Искала? Ну да, похоже это действительно женщина. А по этой мешковатой форме и не скажешь...

-Что, твое начальство тоже жаждет меня допросить? — хмыкнул Асколь, стараясь удержать неприятные мысли подальше.

-Не совсем, — ответила агент. — Меня попросили привезти вас для небольшого разговора, больше ничего. Никто не собирается причинять вам вреда.

-Привезти, говоришь? То есть, если я заартачусь, силой брать будешь? — экзекутор окинул взглядом фигурку агента.

-Мне не приказывали с вами драться, отец Кат. Вы вправе отказаться, но этот разговор она считает довольно важным.

-Она? — Асколь чуть не поперхнулся. — Погоди, ты же не хочешь сказать, что со мной Сама будет болтать?

-Это так. Ей угодно вас видеть, отец Кат. Как можно скорее, пока есть время, — настойчиво повторила агент Бюро. — Прошу вас следовать за мной, машина ждет.

Так мало кто может похвастаться, что видел эту тварь...

-Уговорила, — сдался Асколь, возвращая свой прежний нахальный тон. — Правда, я еще даже не обедал...но ради встречи с Самой, я думаю, потерплю. Веди.

Коротко кивнув, фигурка в балахоне потопала по коридору.

-Как тебя звать-то?

-Мне пока не дали имени...

-Это как так?

Молчание. Решив не развивать явно неприятную для спутницы тему, Асколь вспомнил ее слова во время первой их встречи.

-Хм...ну ладно, как скажешь...номер семь.

Все время, что они провели в дороге, Асколю оставалось считать минуты — глаза его были завязаны, так что единственным более-менее интересным занятием стала попытка запомнить, за сколько времени они доберутся до цели: потом на основе этого можно было бы построить предположения о местонахождении укрытия Бюро. Впрочем, возможно, они их меняли, как перчатки и в следующий раз на этой конспиративной квартире он бы никого не обнаружил...

Агент вывела его из машины, взяла за руку

Совсем ледяная...

и потащила, что-то недовольно бормоча, куда-то вперед.

-Стоп.

Асколь затормозил, вытянув вперед свободную руку и ощупав стену перед собой. Ага, тут какая-то табличка, наверняка бронзовая...

Уже сужает "круг подозреваемых".

-Не дергайтесь, пожалуйста.

Переговорное устройство издало противный писк.

-Кто? — хриплый, усталый голос.

-Привела Филина. Приготовьте комнату.

-Она примет его у себя, — последовал ответ. — Заходите.

Дверь со скрипом отворилась.

-За мной, пожалуйста. Поживее, отец Кат, мы и так опаздываем.

-Если бы не эта тряпка, я бы...

-Если бы не эта тряпка, вы бы остались тут навсегда, отец Кат. Спустимся вниз и тогда сможете ее снять.

Еще добрых десять минут блужданий, во время которых Асколь пытался запомнить дорогу на крайний случай.

Ха, словно они позволят мне уйти, если что-то пойдет не так...

Но все-таки...

Направо, налево, вперед. Дверь. Лифт. Спустились на три этажа. Налево. Вперед. Направо...

-Нашла себе нового друга, Элесия? — раздался чей-то ехидный голосок, очень похожий на детский. — Я уж думал, ты совсем безнадежна. А глаза прикрыла, чтобы он не сбежал раньше времени?

-Мерм, заткнись. И иди к себе, — от голоса агента повеяло такой холодной яростью, что пробрало даже Асколя. — Иначе...

-Ладно-ладно. Только не рассказывай ему, что случилось с остальными твоими друзьями. И с родителями. И вообще...

-Уйди.

-Вы опоздали, кстати. Ох и влетит же тебе!

-Отец Кат, идемте. Быстрее.

Еще один длинный коридор. Налево, вперед, дверь, налево...

-Кто это был?

-Никто. Стоп. Здесь можете снять повязку.

Сорвав с глаз черную ткань, Асколь обнаружил себя в конце узкого, плохо освещенного коридора, перед огромной бронированной дверью колоссальных размеров — те, что устанавливали в банковских хранилищах и рядом не стояли с этим чудовищем. Одних простых, механических запоров, задвижек и замков он насчитал больше десяти, а ведь тут еще было и полным-полно электроники...

Асколь подумал, что этого даже мало.

В конце концов, женщина, к которой его привели, взяла, по слухам, уже троих Прародителей.

Взяла живьем.

-Вы войдете первым, я за вами. Не обращайте на меня внимания в ходе разговора, я пока что не имею тут права голоса.

-Ты...

-Сейчас.

Набрав на торчащей из стены панели длинный код, агент подождала с минуту и, наконец, дверь ожила, начав постепенно приходить в движение. Заскрипели, закрутились замки, зашипело, затрещало, весело заморгали разноцветные лампочки.

Дверь медленно отодвигалась.

Оставь надежду, всяк сюда входящий...

-Проходите, отец Кат.

За дверью обнаружился более чем просторный кабинет — чистый, светлый, украшенный старинными картинами и гобеленами. У стен, словно охраняя стоящие рядом книжные шкафы, возвышались комплекты доспехов, упершие свои мечи и топоры в пол. У дальней стены был расположен деревянный стол, заваленный бумагами, еще дальше, уже впритык к стене — большой диван.

Агент, сопровождавшая Асколя, едва зашла внутрь, набрала на такой же панели еще один код и дверь начала закрываться. Убедившись, что делает она это без проблем, Седьмая ушла влево, в тень, заняв маленькое потертое кресло и всем своим видом давая понять, что не собирается мешать разговору.

-Ну наконец-то, — проворчала хозяйка кабинета.

Она совсем не походила на чудовище, образ которого складывался по многочисленным рассказам о ее "подвигах". Средних лет женщина в мешковатой фиолетовой сутане, растрепанные длинные волосы, частично закрывающие лицо, никакого оружия, никаких символов власти — все так вот просто...даже слишком просто.

-Садитесь, Кат, — указала она на кресло напротив своего стола. — Пока ничего не предлагаю, потому что мы не чаи гонять собрались.

-Да я как-то и не рассчитывал, — вид собеседницы, несмотря на ее мрачную славу, как-то не располагал к официальному тону, и Асколь рискнул оставить свой обычный, такой же простой и иногда чуть хамоватый. — Чем обязан такой чести?

-Только тем, что вы будете работать по Пустышке, — глава Бюро сразу перешла к делу, поднявшись в глазах Асколя еще больше. — И тем, что у вас тоже зуб на Юлиана Бешеного.

-Верт и вам успел уже насолить?

-Если он не прекратит совать свой нос в наши дела, то я уберу его в ближайшие полгода. Да, Кат, я сказала именно это. Вы все равно никому ничего не расскажете.

-Потому что не выйду отсюда живым? — вертевшееся на языке вырвалось наружу.

-Бросьте. Стала бы я тратить на вас время, чтобы потом банально пристукнуть? Я просто знаю, что вы сами хотите достать Юлиана, но у вас рученьки коротки. У меня, к счастью, нет. Мы вне вашей прогнившей системы. Можем насадить на Ключ хоть епископа и никто даже не пикнет.

-Впечатлен, — осторожно заметил экзекутор. — Но вы ведь пригласили меня и не для того, чтобы демонстрировать силу своего отдела?

-Тоже верно. Я распорядилась привезти вас сюда потому, что вы можете значительно упростить мне работу, Кат.

-Как именно? — Асколь попытался расслабиться в большом кожаном кресле, но под пронзающим насквозь взглядом собеседницы это не очень получалось.

-Значит, даже упираться не будете? Жаль, мне становится скучно, когда сразу соглашаются. Из-за страха или чего-то там еще. Вы ведь тоже боитесь? Только честно.

-Ну...мне, конечно, будет неприятно получить пулю в затылок от вашей подчиненной, если этот разговор пойдет не так, как вам хочется, но, честно говоря, с виду вы на воплощение зла не тянете.

-Неплохой ответ. Может на что-то и сгодитесь. Ладно, к делу, — глава Бюро вытащила из горы бумаг нужную папочку и раскрыла. — Вам ведь так и не рассказали, что именно спер Пустышка?

-Нет. Но атласовец...

-Атлас пойдет на все, чтобы заполучить эту штуку. Как и вся остальная Ассоциация, в общем-то. Именно поэтому Бюро не может отправиться за Альбертом — наши оперативники должны быть сейчас с нами, прикрывать самые уязвимые места.

-Вы опасаетесь нападения?

-Ассоциация может рискнуть, да. Слишком многое сейчас поставлено на карту.

-Что же находится в руках Блаха?

-Сфера, — просто ответила Нарбарек.

-Прошу прощения...

-Вот фотография. Старенькая, конечно, но...

Асколь подался вперед и взял в руки старую фотокарточку с оттиснутым в углу инвентарным номером.

Действительно, сфера. Сфера из странного светлого металла, вся покрытая какой-то вязью — она не походила ни на один из известных Асколю языков.

Прямо как игрушечный шарик предсказаний номер 8. И из-за этой хреновины все...

-Никто не знает, откуда оно взялось, как называется и для чего предназначается, — произнесла глава Бюро, опередив все вопросы Асколя. — Язык, которым выполнены эти надписи, переводу не поддается.

-Откуда...

-Сферу подняли с морского дна еще тогда, когда Ассоциации как таковой не было, а были лишь мелкие разрозненные группки магов, бродящих по миру. Кто-то спустя годы унес ее в Могилу, чтобы похоронить на самой глубине их отдела реликвий. Все попытки исследования Сферы за последнюю тысячу лет ничего не дали, однако, до обитателей Моря Бродяг дошли какие-то крохи информации из древних хроник...если бы не это, они бы давно уже плюнули на чертов шарик. Но в тех текстах было сказано, что она способна даровать силу. Силу непредставимых масштабов. Нужно только найти способ активации. Они столетиями бились над ее загадкой. Откуда только не приезжали к ним выдающиеся умы своего времени, чтобы расковырять проклятую безделушку и докопаться до истины. Вот только все они так и свалили несолоно хлебавши. Согласно данным, которые мне передали, последняя попытка предпринималась в шестнадцатом веке...после этого Могила, наконец, сдалась. Сферу спустили на глубину и забыли о ее существовании. И вот, теперь...

-Нам известно, как Пустышке удалось...

-Частично. Он был посмешищем для всей Могилы. Младший секретарь в отделе реликвий, еле ковыляющий на своих костылях. Тут пишут, что на девятнадцатый день рождения ему подарили старую инвалидную коляску и комнату на нижних уровнях, чтобы никто из "настоящих магов" не был вынужден сталкиваться в коридорах с этим увечным позорищем. Работал с бумажками год за годом, его воспринимали уже как часть интерьера. Глава отдела указывает, что все началось с опозданий. Альберт стал больше времени проводить на нижних уровнях, куда они спускают самый безнадежный хлам — но тем не менее слишком опасный, чтобы просто можно было его уничтожить. А в один прекрасный день он вдруг снова смог нормально ходить.

-Никто не поинтересовался, каким же чудом?

-Он сказал, что нашел и использовал какой-то старый рецептик...всем было настолько плевать на Пустышку, что подивились пару дней и забыли. А через какое-то время он устроил бойню. Погибло около пятнадцати человек из отдела реликвий, более десятка студентов...он умудрился устроить взрыв такой силы, что завалило несколько туннелей, оставив целый жилой блок умирать от голода и удушья. Угнал лодку и пустился в бега...

-За ним, само собой, посылали.

-Конечно. Но ни одна группа не вернулась. Находили только обломки их транспортов, — глава Бюро передала лежащую на столе папку Кату. — Вот, прошу. Тут все по инциденту, что есть на данный момент. Точнее все, что нам сочли возможным предоставить ребята из Могилы. Вы уже успели ознакомиться с докладом Юлиана по убийствам в Ватикане?

-Конечно.

-Ваше мнение, Кат?

-Применялась разнообразнейшая магия. Не похоже на почерк профессионала, привыкшего работать с чем-то проверенным и надежным, скоре...скорее это выглядело так, словно убийца во всех случаях хотел покрасоваться, попробовать свои силы и в том, и в другом, и в третьем.

-Продолжайте, — глава Бюро ничем не показывала, что вообще слушает Асколя.

-Важные шишки из ведомства Верта. Никто из них не имел никакого отношения к тому древнему делу Пустышки — это парни Бешеного уже проверили. Но каждый из них сам по себе был очень важен для Церкви...хоть, конечно, и заменим.

-Цель удара, Кат? — Нарбарек спрашивала таким тоном, словно удар наносил именно он, Асколь.

-Дестабилизация нашего механизма, возможно, открытие каких-то его частей людям. Паника, шум, неразбериха. Если бы он хотел личной мести за увечья, которые он получил по собственной дурости, то охотился бы не за этими людьми, а за...за нами. За моей группой. Особенно за мной.

-Но он не знал, где вы. И оставил вам послание — кричащее, глупое, раскрывающее его личность всем и каждому...вывод?

-У него по каким-то причинам нет времени сводить со мной счеты, хотя он этого прямо-таки жаждет, — подумав, произнес Асколь. — Поэтому он устраивает бойню в самом сердце Ватикана и оставляет визитку, зная, что теперь меня, если я еще жив, выдернут и введут в курс дела. Отправят на охоту за ним. И он сможет разобраться со мной, не отвлекаясь от главной своей цели. Вопрос лишь в том, чего он добивается?

-Мы уже работаем над этим вопросом, Кат, не беспокойтесь. А теперь поговорим о том, что вы сделаете.

-Тоже будете угрожать крематорием?

-Зачем? У нас не любят пустых угроз, а сразу переходят к делу. Да для вас есть и более подходящий стимул...например, шанс утереть нос Верту, — сложив руки домиком, глава Бюро подалась вперед. — Ну, вы будете слушать? Или на этом кончим и выведем вас вон?

-Слушаю, — выдохнул Кат после минутного размышления. — Но я уже и так знаю вашу просьбу. Вы тоже хотите чертов шарик Пустышки.

-Банально, но так и есть. Но мне еще нужен и сам Пустышка, живым. Чтобы было из кого выдернуть секрет активации этой штуки.

-Любые средства хороши, да? — ехидно спросил Кат.

-Именно. Нам нужно знать, как он смог ее активировать, как Сфера смогла напитать его силой, какой именно силой, что еще он умеет после контакта с ней...нам нужно знать все, Кат. И нам никак нельзя допустить, чтобы это самое "все" узнала Ассоциация.

-Нас скоро пошлют за головой Блаха. А вы хотите, чтобы я приволок вам его живьем, да еще и с этой проклятой Сферой.

-Верно. И тогда мы получим такое преимущество, что...

-Не катит, — прохрипел Асколь, поднимаясь на ноги. — Простите, но этим вы будете заниматься сами.

На удивление Ката за его словами не последовало ни вспышки гнева, ни угроз, уже так привычных ему.

-Я знаю, почему вы так отвечаете. Вас уже использовали для подобного дела, в восемьдесят седьмом. Погубив вашу карьеру.

-Если вы это знаете, то знаете и то, что я не хочу это обсуждать.

-Сейчас ситуация иная, Кат.

-Да неужели? Чем же? — Асколь завелся с пол-оборота, быстро утратив контроль над собой. — Все так же, как и тогда — вам прибило получить нечто, что даст вам перевес в холодной войне с Ассоциацией. А то, что это самое нечто представляет собой, вас не волнует ни...

-В этот раз все иначе, Кат, — повторила Нарбарек. — Я посылаю вас за магическим механизмом. Юлиан Верт посылал вас за живым существом.

Залитые синевой глаза без зрачков.

Кап. Кап. Кап.

Дикий рев вертолета, начинающего потрошить здание из всех своих стволов...

Хватит.

Хватит.

Хватит.

-Я ведь знаю, что вы тогда сделали, Кат. Вы так отчаянно пытались это скрыть, что правда выплыла наружу...

-Замолчите.

-Я не требую от вас невозможного, как Верт. Взять мага и привести его ко мне. Все.

-И что вы собирались предложить взамен?

-Небольшую помощь с Пустышкой, — Нарбарек махнула рукой. — Седьмая!

Агент поднялась из своего кресла, медленно, скрипя тяжелыми ботинками по полу, подошла к столу, встав по правую руку от своей начальницы.

-Знакомьтесь, Кат, это наша новая игрушка. Имя пока ей не дали, хотя есть вариант...как же там...а, Ciel. Кажется, это "небо" на французском. На мой взгляд, чересчур пафосно, — выдвинув ящик стола, глава Бюро грохнула на стол тяжеленный пистолет. — Спокойно, Кат, это не для вас.

-Тогда что...

Зря ты сюда пришел. Она же конченая психопатка, как и весь ее проклятый род.

-Вы садитесь, садитесь, — дождавшись, когда Асколь опустился в кресло, Нарбарек щелкнула предохранителем и повернулась к Седьмой. — А ну морду открой.

Лицо девушки, до той поры скрытое капюшоном, задержалось пред глазами Асколя лишь на пару мгновений.

Потому что не прошло и нескольких секунд, как грохнул выстрел.

Получившая пулю точно между глаз девушка оказалась отброшена на стену, по которой медленно и сползла на пол, оставляя кровавый след.

-Что вы творите? — забыв про все правила и предписания, Асколь вскочил, изготовившись броситься в укрытие — ведь сейчас эта помешанная может начать палить и по нему!

-Не кричите так. С ней все в порядке, — отложив дымящийся ствол в сторону, глава Бюро указала на тело. — Видите, шевелится.

-Конвульсии. Какого хрена вы...

Асколь замолчал, глядя, как внушительных размеров дырка, проделанная во лбу Седьмой, постепенно затягивается.

Прелестно. Вампир? Или нечто похуже?

-Что...что это такое?

-Она? Кожа, сброшенная Змеем Акаши, — Нарбарек тихо рассмеялась. — Ходячий парадокс. Мы пока в нем толком не разобрались, хоть и попробовали примерно шестьсот с небольшим способов ее уничтожения...к сожалению, она восстанавливалась после каждого.

-Шестьсот? — эта цифра поразила даже видавшего виды церковного палача. — Вы убивали ее шестьсот раз?

-О, даже больше. Я убиваю ее пару-тройку раз в день, когда мне скучно, — сказала глава Бюро таким тоном, словно речь шла о заварке чая. — Сам мир отвергает ее смерть. И, если наши ученые правы, будет продолжать так делать, пока жив тот, кто побывал в ее теле. Сам Бесконечный Реинкарнатор, основатель нашего отдела. А прикончить его — задача нетривиальная...

Асколь продолжал смотреть, как девушка, от чьей раны не осталось уже ни следа, поднимается на ноги, сохраняя все то же безразличное выражение лица.

-Абсолютно неуничтожима. Конечно, ее еще нужно должным образом обучить и вооружить, но это будущая козырная карта в нашей колоде.

-Вы...

-Если вы согласитесь на мое предложение, я одолжу вам ее. Если кто и сможет взять Пустышку без проблем, так это она — вам останется только выследить Блаха и навести ее на цель. Ну, что скажете? По рукам?

-Я скажу "как открывается ваша чертова дверь?"

Закрыв дверь своего номера, Косс пошарил немного по стене в поисках выключателя. Зажег свет, прошел в комнату, на ходу сбрасывая верхнюю одежду на пол.

Пройдя в ванную комнату и оставив там остальное, он быстро принял ледяной душ, и, запахнувшись в большой — слишком большой — халат с эмблемой отеля, постоял несколько минут перед зеркалом, разглядывая свое лицо. Его бил озноб. Ему нужна была новая доза. А еще выпить. А еще, в идеале — женщину.

Вот только ни на что, кроме первого, времени теперь не было.

До встречи с агентами Церкви он уже долгое время привык колоться в бедро изнутри — просто на всякий случай, чтобы на руках не осталось никаких следов. Но теперь их возили совершенно другими способами, так что в мерах предосторожности не было нужды. Растянувшись на мягком кожаном диване, он вытащил свой инъектор, на боку которого, в крохотном окошечке, была видна еще одна черная полоска. Последняя.

Лежащий на стеклянном столике камень, напоминавший здоровенный кусок кварца, начал наливаться краснотой. Игнорируя происходящее, Косс медленно вводил иглу...

Камень — уже весь кроваво-красный — начал тихо гудеть. Косс прекрасно знал, что если прямо сейчас он не возьмет его в руки, то скоро тот поднимет такой вой, что перебудит весь отель.

Вынужденный выдернуть едва вколотую иголку и отшвырнуть инъектор на пол, Косс в ярости схватил булыжник обеими руками, прижал к лицу.

Закрыл глаза. Вслушался. Попытался отвлечься от мыслей о наркотике.

Докладывай.

-Их группа почти собрана, — шептал Косс. — Пока что все по плану.

Ты готов? У тебя все с собой?

-Обижаете.

Блах должен быть взят как можно быстрее. Наше время уходит. Лондон уже послал людей. Могила также расконсервировала некоторые свои контакты на большой земле.

-Кого мне ждать?

Пока не знаем. Что по поводу "Догмы"?

-Осложнений не возникнет. Если хотите, я приму меры уже сейчас.

Сделай это. Срок?

-Месяц. Но возможна преждевременная активация. На что завязать?

На твой выбор. Напоминаю, что тебе передан контроль над "Сехмет". В критической ситуации — вызывай их.

-Я понял. Что-нибудь еще?

Это задание определенно будет решающим в твоей карьере. Докажи, что мы не ошиблись, когда взяли тебя к себе.

Косс заскрипел зубами от злости — к счастью, этого камень передать туда не мог.

-Служу мудрости Атласа. До связи.

Камень полетел на пол — звук удара заглушил ковер.

Да как они смеют?

Он сделал для них больше, чем все их чертовы агенты за последние пятьдесят лет!

А они все еще...

Успокоился Косс лишь тогда, когда смог вернуться к своему наркотику. И доделать дело.

Кирик Брунилио, кандидат в экзекуторы, тащился по коридору, сгибаясь под тяжестью своей огромной черной сумки. В другой руке он сжимал намокшую от пота бумажку, где были кое-как накарябаны нужные имена.

Навалившись на тяжелую дверь, он смог приоткрыть ее настолько, чтобы смочь выбраться наружу, на внушительных размеров вертолетную площадку. Бухнув сумку на землю, он в изнеможении опустился рядом. Пока из вертолета вываливались служащие папской жандармерии, быстро оцеплявшие площадку, он утирал пот со лба и пытался прочесть расплывшиеся буквы.

Наконец, из вертолета вышли двое. Светловолосый человек с болезненно-бледным лицом, укутанный в светло-бежевый плащ, шел впереди, держа в левой руке небольшой чемоданчик. Правая конечность его, чуть выступавшая из-под плаща, покоилась на крепкой перевязи и была замотана мягкой тканью.

И зачем нам калека? Какой смысл...

Вглядевшись в спокойное лицо предполагаемого калеки, Кирик обратил внимание, что тот даже на ходу держал глаза полузакрытыми, словно солнечный свет резал ему их слишком уж сильно. Второй из ожидаемых гостей был полной противоположностью своего спутника: калека имел длинные волосы — этот был подстрижен коротко, на военный манер. Лицо увечного на руку типа было спокойным и добрым, выражение серых глаз — ленивым, у этого же на физиономии не читалось ничего кроме раздражения и горсти старых шрамов. Мало того, в зубах его торчала сигарета, одет он был в потертую и грязную кожанку — распахнутую и позволяющую увидеть не менее жуткого вида рубашку попугайской расцветки...на ее фоне отчетливо выделялась здоровенная кобура с револьвером. Сумка, перекинутая через его плечо, была намного больше, чем у Кирика, но тащил он ее, совсем не напрягаясь...

-Эм...прошу прощения, — начал Кирик, когда вновьприбывшие поравнялись с ним. — Сэр Ренье Гар...гар...

-Гардестон, — помог ему светловолосый. — А это Эрик Грей.

-Факел, — ухмыльнувшись, протянул Кирику руку в перчатке с обрезанными пальцами коротко стриженный. — А ты — наше подкрепление? Слабовато как-то.

— Кирик Б... — начал было кандидат в экзекуторы, пожимая руку, но Факел не дал ему договорить.

-Дыхалку побереги. В курсе уже, как тебя звать, Шепот отзвонились, — повернувшись к своему спутнику, Эрик снова криво улыбнулся, обнажая желтые зубы. — Поздоровайся нормально с новичком, стеклянный мальчик.

Тот лишь смерил его презрительным и усталым взглядом, который мгновение спустя обратил и на Кирика.

-Где Филин? — голос Ренье был тихим и холодным. — Где отец Асколь?

-Его...он отбыл по срочным делам, — Кирика вновь передернуло, прямо как когда он получил звонок Ката, сообщавшего, что "его везут из похоронки". — Будет где-то через час. Мне сказали вас встретить и сопроводить к Его Высокопреосвященству Юлиану...

-Как будто мы сами не знаем, где этот старый хрен засел, — Эрик смачно сплюнул на площадку. — Ну, сказали, значит, сказали. Веди давай.

-Конечно, конечно... — с трудом закинув свою сумку на спину, Кирик поплелся к дверям. — Мы и так уже опаздываем...

Поездка вместе с двумя бывшими членами бывшей же группы "Догма" оказалась не такой страшной, как представлял себе Кирик. Ренье, или Стекольщик, как светловолосого называли в служебных файлах, оказался человеком ровно таким же, какое впечатление и производил — с того момента, как они сели в машину, ни одного лишнего слова кандидат в экзекуторы от него не услышал: лишь просьбу сделать музыку потише и — уже Эрику — прекратить, наконец, дымить. А вот Факел, наоборот, вел себя так, что его хотелось выкинуть из машины вон. Эрик Грей матерился как сапожник, отпускал пошлые шуточки, говорил с каким-то мерзким акцентом и вообще напоминал Кирику копию отца Асколя с полностью отказавшими внутренними тормозами. Как эти двое вообще терпели друг друга, оставалось лишь гадать...

Они опаздывали. Они очень сильно, черт возьми, опаздывали.

И поэтому последние метры своего пути — по светлым и длинным коридорам, ведущим к нужному им кабинету, преодолевала троица уже чуть ли не бегом.

Впрочем, когда Кирик распахнул двери кабинета и ввалился внутрь, то понял, что находящимся в нем людям сейчас явно не до их задержки — случилось что-то более серьезное.

Асколь, Шепот, агент Атласа, даже кардинал Верт...все они, сгрудившись вокруг нескольких хмурых ватиканских служащих, уткнувшихся в мониторы, что-то бурно обсуждали — даже более, чем бурно.

-Что случилось? — даже Ренье повысил сейчас голос чуть выше своего обычного полушепота.

-Пустышка, — произнес Юлиан Верт громко и отчетливо, так, чтобы все трое опоздавших его точно услышали. — Два часа назад поступил доклад. Германия, Кёльн. По поместью Блахов нанесен удар. Выживших нет.

4. Все свои

Тут у нас такие гости -

Украшение компаний.

Что, не спится на погосте?

Или плохо закопали?

(Черный Обелиск — Аве, Цезарь).

Тарахтящий грузовик остановился, постепенно затихая. Хлопнула перемазанная грязью дверь и на сырую землю спрыгнул, ежась от холода, крепкий широкоплечий мужчина, на вид лет сорока. Бледное лицо, к которому прилипли смоляные волосы, особо подозрительным не выглядело, но вот глаза...о, с этими налитыми краснотой глазами лучше было не встречаться. Мужчина походил на сошедшего с экрана персонажа классического нуарного фильма сороковых годов, но опять-таки, глаза портили все дело. К счастью для него, сейчас их никто не мог видеть — стояла глубокая ночь.

Прошлепав по грязи к задним дверцам и распахнув их, мужчина полез внутрь фургона, матерясь сквозь зубы. Наконец, из кузова наполовину был извлечен огромный железный гроб, опечатанный множеством бумажек со странными символами — некоторые из них мерцали в ночной тьме.

-Тебя только за смертью посылать, — раздался насмешливый голос.

Обернувшись, водитель грузовика увидел стоящего на почтительном расстоянии типа, в точности подходящего под то красочное описание, что дал ему клиент: серые волосы, паскудная рожа, один глаз...

-Фрери Ланн? — угрюмо поинтересовался красноглазый.

-Нет, королева британская, — зло произнес полукровка. — А ты, стало быть, Эпнорд?

-Просто Риар, — красноглазый потянул гроб на себя. — Ты будешь стоять или поможешь мне уже?

-А волшебное слово? — пробурчал Ланн, подходя к машине. — Так, осторожненько...

Взвалив гроб на плечи — Эпнорду это далось куда как проще, чем Фрери, что даже скривился от тяжести — странная парочка потащила свою ношу к унылой серой двухэтажке с заколоченными окнами.

-А он не мог выбрать место еще грязнее? — недовольно пропыхтел Эпнорд. — Забраться в такую глушь...

-Парень только что замочил своих родителей, — хмыкнул Фрери. — Вот и отсиживается. Слушай, красноглазик, что у нас в шкатулке-то? Твой собрат?

-Нет. Просто жмурик из башенных. Лорд Попробуй-Выговори-Мое-Гребаное-Имя.

-И на кой черт он понадобился нашему клиенту?

-Я знаю? Но мне Блах обещал четверть состояния своей семьи за этого покойничка. Ух как я его из спецхрана выковыривал, та еще драма в трех актах...так, осторожно! Тут, тут его ставь!

С величайшими предосторожностями гроб был прислонен к стенке у дверей.

-Открывать будем? — Эпнорд начал хлопать по карманам в поисках сигарет. — Черт. Курить есть?

-Давай потом? Сначала дело, — Фрери зазвенел ключами, потом пнул в сердцах несчастную дверь. — Заходи, гостем будешь.

Большая, просторная комната. Яркие лампы дневного освещения, большой железный стол в центре зала, плотно зашторенные окна. Два столика меньшего размера, на которых было разложено оборудование, которому позавидовал бы и палач, и патологоанатом. Фрери и Эпнорд, пыхтя от натуги, внесли гроб, уложив его на пол, почти сразу за дверью.

-Нож, — произнес Эпнорд, взглянув на Ланна.

Получив желаемое, Риар аккуратно начал срезать печать за печатью, что-то пришептывая.

-А нас так не шарахнет?

-Хочешь — отойди, — закончив с бумажками, Эпнорд легко пробил оказавшийся мягким металл.

Ланн услышал тихий свист — гроб оказался герметичным.

-А неплохо его запаковали. Что же это за шишка такая? — лениво произнес он.

-Достопочтенный лорд Захария Сильверстайн, — разнесся по помещению голос Альберта Блаха.

Альберт был обряжен в серый балахон, волочащийся по полу, с его лица капала холодная вода.

-Быстро вы, Риар, — вежливо кивнул он Эпнорду. — Ха, я даже голову вытереть не успел...выгрузите, пожалуйста, тело на стол. Снимите с него одежду, пока до пояса — ноги мне не понадобятся. Печатей на лице не касайтесь, если в голове есть иголки — ни в коем случае не вынимайте.

Пока исполнялся его приказ, Альберт прокручивал в голове план работы. Он очистил себя так, как мог: принял ванну, натирая тело чуть ли не до крови, с самого утра ничего не ел, носил найденные в родовом поместье одежды, которые не могли ни фактурой, ни цветом помешать грядущему...

Из гроба был извлечен человек среднего роста, седой, с короткой бородкой, чуть оттопыренными ушами и большими зелеными глазами. Из каждого глаза торчало по длинной острой спице, еще три чуть меньшего размера были воткнуты в лоб трупа, в центр и по краям нарисованной там черной краской печати.

-Хорошо сохранился, — отметил Фрери. — Даже слишком хорошо.

-Они приложили для этого все силы, — произнес Альберт, глядя, как с трупа снимают дорогой темно-зеленый камзол. — У лорда Сильверстайна уникальное расположение Цепей, поэтому даже в Башне не смогли сразу придумать, как выдрать из него Метку, не повредив. И поэтому лорд Сильверстайн не отправился "под мост" в виде баночки с прахом, а сейчас с нами, и даже относительно целый.

-А иголки, печати? — поинтересовался Фрери.

-Отчаянная попытка сохранить душу в теле, — вздохнул Альберт. — Идиоты. Они и представить себе не могут, на какие муки они ее обрекли. Двенадцать лет в покрытом алхимической дрянью куске мяса, в герметичном гробу, без зрения, без обоняния, осязания...без возможности умереть до конца.

-Мне доводилось работать на ребят из Башни, — Ланн продолжал осматривать труп. — Но про этого хмыря не слышал. Что он натворил?

-А вот в Море Бродяг про него говорили, — Альберт опустился на стоящий у стены одинокий стул. — Весьма амбициозный проект. Господа, перед вами человек, который собирался покорить Великобританию за одну ночь.

-Как? — выдохнул Ланн.

-Ассоциация часто жалует знатным семьям магов духовные земли. Места, где полным-полно энергии, и если знать, как ее добывать...можно черпать целыми горстями. Конечно, там очень, очень выгодно иметь мастерскую. Конечно, все их там и устанавливают...лорд Захария разрабатывал способ максимально прямого подключения. Он собирался перехватить контроль над всеми лей-линиями острова, после чего использовать нечто вроде "сигнала". По этому сигналу все духовные земли перешли бы под его контроль, а все дурни, поставившие на них свои поместья и присосавшиеся к подземным жилам, оказались бы уничтожены. Представляете себе масштабы фейерверка? Захария планировал настоящую революцию в магическом сообществе. Хотел разом выкосить всю верхушку Ассоциации.

-Теперь я вспомнил, — хохотнул Эпнорд. — Говорят, команда охотников взяла его накануне, вытащив из собственной постели. Конечно, ничего бы этого не случилось, если бы его жена не отключила всю защиту их имения. Она трезво рассудила, что править руинами ей не улыбается, а вот сдав этого придурка тепленьким, получит местечко повыше.

-И как, получила? — спросил Фрери.

-Ну а то. Правда через два месяца с ней произошел трагический несчастный случай, — Эпнорд выразительно посмотрел на полукровку. — Вот так от древней семьи никого и не осталось.

-А вот тут ты ошибаешься, — заметил Альберт. — У них была дочка, тогда еще совсем мелкая. Над ней, кажется, даже сжалились — все равно на тот момент она ни черта не понимала в происходящем, а Метки с момента ареста отца ей было не видать, как своих ушей. Сейчас она живет в какой-то человеческой семье...нам придется ее отыскать, если Захария не сможет рассказать мне то, что я хочу знать.

-Рассказать? — насмешливо бросил Эпнорд. — Только не говори, что умеешь воскрешать мертвых.

-Воскрешать — нет, — серьезно ответил Альберт. — По крайней мере, не в том состоянии, что нужно для корректного разговора. Но он все равно ответит на все мои вопросы. Я начну прямо сейчас. Вы, конечно, можете смотреть, но я бы попросил отойти на небольшое расстояние. Хотя бы вон те стулья...сидеть сидите, но меня не отвлекать. Ладно?

-Пока ты не заплатишь, я все равно никуда не денусь, — произнес Эпнорд. — Фрери?

-Я еще не видел некромантов в деле, — Ланн ковырялся в зубах острым когтем. — Так что не откажусь от бесплатного цирка.

Я вам покажу цирк, два урода...

Дойдя до стола, Альберт проводил взглядом Фрери и Эпнорда, и, дождавшись, когда оба усядутся на предложенные стулья, вновь заговорил, теперь уже куда громче и отчетливей.

-Моя семья — прежде всего некроманты. Наш путь с чьей-то точки зрения может выглядеть более чем извращенным, но тем не менее... — Альберт возложил правую руку на лицо трупа и продолжил. — Я не вижу смысла посвящать кого-то из нас в глубинные тайны, но объяснить, что я собираюсь делать, считаю необходимым. Исключительно для того, чтобы меня никто не дергал...

Пару раз глубоко вздохнув, Пустышка заговорил вновь, барабаня пальцами по лбу мертвеца.

-Все оставляет свой след. Любая вещь напитывается информацией и хранит ее, любой предмет содержит память о людях, которые его использовали, эпохах, когда он существовал...главное уметь эту информацию правильно считать с него. И если это так с неодушевленными вещами, то что может поведать разумное существо, живое существо? Ну, почти живое. Скажем так, лишь недавно переставшее быть живым.

-Ты можешь проделать это только с относительно свежим трупом? — поинтересовался Эпнорд.

-Да, все так, — кивнул Альберт. — Целью нашей семьи было поймать момент, когда разум покидает тело, точнее, когда его покидает душа. Схватить ее. Устремиться за нею следом. Туда, где все начинается и все кончается. Направиться к Истоку, будучи живым. Но в процессе наших изысканий мы обнаружили несколько очень интересных вещей...

Продолжая держать одну руку на лице трупа, второй Альберт взял со стола какой-то жуткий перекрученный стержень.

-Я начинаю. Теперь со мной прошу не разговаривать. Вне зависимости от того, что вы увидите.

Положив стержень рядом с головой трупа, Альберт закрыл глаза. Одна рука продолжала ощупывать лицо мертвеца, пальцы второй схватили одну из торчащих в глазах иголок. Медленно, буквально по миллиметру, начали ее вытягивать.

Альберт, не открывая глаз, вспоминал...

Он — еще совсем ребенок, сидящий за большим дубовым столом. На столе распята с помощью двух гвоздей крохотная птичка. Он, глотающий слезы — этого воробья подарили ему неделю назад — сидит, сгорбившись, не в силах обернуться от страха. За спиной возвышается огромная фигура отца, который монотонно выговаривает ему приказания.

-А теперь вскрывай. Ломай крылья, выдергивай перья, расплющивай мозг...

Наконец, Альберт вынул первую иглу. Вторую он выдернул из трупа уже резко, быстро, отбросив в сторону. Глаз при этом он не открывал.

Просидев еще несколько минут в своем странном трансе, Пустышка встал, пинком отшвырнув стул к стене. Схватив стержень, размахнулся и всадил в живот трупа. Надавил со всей силы. Даже Фрери, не раз пивший человеческую кровь, скривился, глядя, как этот чокнутый маг спокойно склоняется над трупом, из которого даже еще толком не успел выйти скопившийся внутри газ.

-Вот больной, да? — шепнул он Эпнорду.

Когда живот покойника, наконец, осел, Альберт выдернул и выкинул прочь стержень, по-прежнему не открывая глаз. Он смаковал запах смерти, что-то шепча и время от времени запрокидывая голову к потолку.

Схватив здоровенный скальпель, Блах, чьи движения со стороны казались судорожными и беспорядочными, позволил лезвию скользнуть сверху вниз, быстро вскрывая грудную клетку. Напряжение было колоссальным, Альберт рычал, словно зверь, ведя лезвие дальше, рассекая ткани и мышцы в попытках добраться до желудка. Откинув ставшее ненужным лезвие, без колебаний опустил руки в разрез и потянул раскрывая рану. Наклонившись еще ниже — руки его дрожали — принялся изучать содержимое трупа, позволив себе, наконец, распахнуть глаза. Лицо, с которым он это делал, дало Фрери повод для еще одного комментария.

-Он не некромант, а некрофил, — полукровка пихнул Эпнорда плечом.

-Тихо ты, — Риар наблюдал за действом в оба красных глаза, не собираясь пропускать ни одной детали.

Лицо Блаха было уже каким-то серым, но на нем читался восторг. Альберт принюхивался к внутренностям, дико вращая глазами, бормотал что-то себе под нос, периодически выдирая что-нибудь из трупа, поднося к лицу и разочарованно откидывая в сторону. Фрери не мог определить, мерещилось ли ему это или нет, но кажется, пальцы Блаха светились...Уже через пять минут все вокруг стола было забросано ошметками мертвой плоти, внутренности, частично выдранные, свисали наружу.

-Нет, нет, нет... — шептал Блах. — Это не то, не то...это не нужно...

Схватив небольшую пилу и принявшись резать тело, Альберт размазывал по своему лицу отхваченные куски, завывая все громче. На пол реками лилась кровь.

Пришло время пилы побольше. Альберт кромсал грудную клетку, пока не сломал лезвие — снова разочарованный вой, в котором не было ничего человеческого. Спустя полминуты он закричал уже от радости, выдрав сердце. Блаха трясло, он дергался, словно в припадке, все сильнее сжимая сердце достопочтенного лорда Захарии Сильверстайна, из его глаз, кажется, хлестали слезы радости и облегчения.

-Дааа... — простонал он, сжимая сердце со всей силы.

Хлопок, брызги.

-Но этого мало...

Выдернув последние три иголки изо лба распотрошенного трупа, Альберт схватил со столика еще пару странных инструментов. Когда один из них уперся прямо в печать на лбу Захарии, Фрери понял, что сейчас будет.

Удар. Треск. В лицо Альберту брызнула мозговая жидкость.

Снова вой, снова закатившиеся глаза.

-Где ты это спрятал? Где? — вопил Блах. — Где истинный центр?

Еще удар. Чудовищных размеров гвоздь входит еще глубже.

-Где? Где истинный центр? — такой чудовищной ярости в голосе Альберта Фрери никогда прежде не слышал. — Куда ты это спрятал, мразь?

Снова удар. Снова хруст. Голова лорда была уже развалена надвое.

-Ага...вот, значит, как...хрен ты спрячешься! Слышишь меня? Слышишь? Я тебя не отпущу! Ты будешь здесь, пока все не расскажешь! Здесь, старая сволочь!

Выронив инструменты, Альберт, шатаясь, начал пятиться от стола. Его руки безжизненно висели вдоль дрожащего, окровавленного тела. Не прошло и минуты, как и само тело в изнеможении хлопнулось на пол.

-Все... — простонал Блах. — Он рассказал мне все. Пришлось его...выпустить...

Как его тащили до ванной комнаты, как отпаивали довольно крепкими напитками из тех, что были в запасах Эпнорда — он помнил уже смутно.

Альберт Блах осторожно, медленно идет по пустым коридорам заброшенного дома. Смелостью Альберт никогда не отличался, но спор есть спор...проигрывать брату ему не хотелось.

Что в этом доме было раньше, Альберт не знал. Какое-то офисное здание, пустующее уже лет десять, если не больше...

Об этом месте ходили слухи.

Говорили, что оно "нехорошее".

Даже более, чем "нехорошее".

Были, конечно, любители поискать приключений на известную часть тела, которые сюда забирались, часто ломая ноги на рушащихся под ними ступенях и шеи — проваливаясь в пустые лифтовые шахты. А еще говорили, что тут живет...кто-то.

И появился этот кто-то тут почти сразу после того, как здание было закрыто.

Нормальные люди обходили здание стороной. Нормальные люди сюда не лезли...

Но то люди и то нормальные.

А Альберт Блах не был человеком — пусть еще и ребенок, но свое отличие от людей он уже знал. И гордился им по праву.

Он маг. Ему не пристало бояться таких вещей...

К тому же, спор есть спор.

Альберт был на третьем этаже из восьми, когда услышал это.

Монотонный речитатив, идущий непонятно откуда, но отчетливый, жуткий...слог за слогом кто-то наверху выговаривал что-то на непонятном языке и от этого голоса дрожали сами стены.

Первой мыслью было бежать, второй — спрятаться. Когда Альберт услышал тяжелые шаги — по лестнице кто-то поднимался — ему пришлось совместить оба плана.

Забившийся в грязный, пыльный угол — за порванную и испачканную в известке рубашку ему еще дома устроят — Альберт, укрывшийся за горой строительного мусора, наблюдал через огромную дыру в перегородке, как на этаж входит группа людей в темных балахонах, медленно открывая свои лица.

Невероятно высокая женщина, просто громила. Хмурый темноволосый человек с сигаретой в зубах — невозможно представить улыбку на этой морде. Высокий и бледный тип, одна рука которого замотана белой тканью. Человек ростом пониже, единственный, кто одет иначе — в военную форму без знаков отличия и темный противогаз, в руках его огромный автомат...еще один — худой, с каким-то желтоватым лицом и короткой бородкой — поигрывает клинком...почти у каждого поверх балахона, отчетливо видные на темно-синей ткани, болтались внушительных размеров кресты.

Вжавшись в кучу мусора, Альберт затаил дыхание. Да, он был еще ребенком, но о том, кто это, знал любой нормальный ребенок — в нормальных семьях магов, само собой.

Палачи, экзекуторы.

Машины для убийства таких, как он.

-Шепот, Ренье — наверх, — курильщик протиснул несколько слов сквозь сжатые зубы. — Брать живьем. Хлыст, барьеры на нас, Факел — прикрывай. Упустим его снова — с меня шкуру спустят. А я, в свою очередь, с вас.

Голос, разносящийся по зданию, становился все громче.

-Хлыст? — просипел, проходя вперед, курильщик.

-Он нас почуял с самого входа. Накрыл всю свою шарашку.

-Сможем прорваться?

-Время нужно. Но если его замочим, все само слезет.

-Не "если", а "когда", — хохотнула женщина. — Идем?

-Идем, — курильщик выкинул на пол сигарету, в руке его что-то блеснуло.

Альберт, стараясь не издавать ни одного лишнего звука, смотрел, как жуткая процессия идет дальше по коридору. Вот они уже скрылись за углом — автоматчик шел последним, поводя оружием по сторонам — вот он слышит их шаги — они поднимаются наверх...

Бежать.

Бежать со всех ног.

Выждав для верности еще две минуты, Альберт выскочил из своего укрытия и кинулся вниз, не разбирая дороги. Слетел вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, выскочил в коридор, бросился к дверям...

Упал, напоровшись на невидимую стену — к боли от удара добавилось не менее "приятное" ощущение, похожее на удар током — и тут же заломило все тело, заставив Альберта согнуться до пола, а потом и вовсе упасть на холодный грязный пол.

У них дома почти круглосуточно работали возведенные отцом барьеры, но через них Альберт проходил спокойно — ибо работали они не в полную силу, да и как их миновать без проблем, он давно был обучен.

Теперь Альберт Блах впервые почувствовал, что такое настоящий щит, реагирующий на чужака. И это чувство он больше никогда не желал испытывать. От боли ныла каждая магическая цепочка и каждая человеческая косточка, но она быстро отступила, и Блах смог кое-как подняться на ноги и отряхнуться. Он был близок к настоящей панике, но все-таки смог взять себя в руки...хотя бы на время. Так, значит, он теперь заперт. Биться лбом в эту защиту бесполезно — возводил ее явно кто-то сильный и умелый...

Кто-то, за кем пришли палачи.

Которые — в этом можно не сомневаться — прикончат и его, если обнаружат здесь.

Он медленно оборачивается, смотрит по сторонам. Окна на первом этаже были зарешечены. Может, у него получится выпрыгнуть этажа со второго? При падении можно себе что-нибудь отбить, конечно, а если ты особо неуклюж — и шею свернуть — но все-таки шанс выжить несоизмеримо больше, чем если он останется куковать тут...

Собрав остатки воли в кулак, Альберт Блах осторожно идет прежним путем через груды мусора. Он идет медленно, прижимаясь к стене. Он уверен — его никто не может услышать.

Тем больше оказывается его удивление, когда из-за угла выскакивает тот страшный тип в противогазе и, потратив лишь какое-то мгновение на то, чтобы допрыгнуть до него — Альберт еще только открывал рот, чтобы закричать — бьет прикладом по лицу...

Темнота.

-Ну и кого ты нам приволок?

Прежде всего была боль. Боль в распухшем от удара лице, боль в стянутых за спиной руках, боль в готовой, кажется, в любой момент взорваться голове...

-Он за нами следил. Я дал ему спуститься вниз, а потом перехватил.

-Как поступим?

-А то вы не знаете, что со свидетелями делать.

-Эрик. Мы не убиваем просто так.

Реальность перед его глазами приобрела, наконец, более-менее четкие очертания.

Очертания окровавленного тела в драной ветхой одежде, пришпиленного к стене, словно дохлая бабочка иголками, несколькими острыми клинками. Тело еще дергалось, и, вероятно, оно бы сопровождало все это криками, если бы только могло избавиться от запихнутого в рот куска занавески.

Впрочем, недостаток криков в комнате восполнил сам Альберт, едва разглядел столпившихся вокруг людей.

-Да заткните же его кто-нибудь! — человек с автоматом, но теперь уже без маски — можно увидеть его потный лысый череп и злое усталое лицо — снова обрушивает на Альберта приклад.

-Хватит, — останавливает его тот, кто раньше курил сигарету. — Шепот, у нас есть все?

-Так точно, — высокая женщина встряхивает какой-то мешок.

-Тогда кончай его.

Тело, распятое на стене, задергалось и замычало еще сильнее, замотало головой, всем своим видом выражая отчаянный протест против неизбежного.

Быстрым шагом подойдя к нему, женщина перерезала человеку горло. Тело выгнулось вперед, еще несколько раз дернулось, забрызгивая все вокруг кровью. Затихло, безвольно повиснув на удерживающих его клинках.

-Свяжитесь с координатором, скажите что у нас...

Альберт, чьи глаза от ужаса уже достигли по своим размерам крупных монет, снова закричал.

-Не надо! Не надо! Не убивайте! — вопил он на пределе своих сил. — Не надо! Я маг! Блах! Моя семья! Они заплатят! Не надо! Не надо!

-Маг? — "курильщик" выглядел удивленным. — Однако это становится интересным...Шепот, развяжи-ка его.

Женщина, чьи руки были все перепачканы в крови, двинулась к нему. У нее на лице не было такой злобы, как у того лысого, с автоматом, но Альберта ее безразличие пугало еще больше. Не переставая кричать, он пополз назад, к стене. Ему никто не мешал — все прекрасно понимали, что деваться ему некуда...

-Спокойно, парень, не дергайся, — протянул "курильщик", поднимая руку. — Сейчас со всем разберемся...

Это "разберемся" окончательно доконало Альберта. Взвыв, он вскочил и бросился к дверям — как ни странно, никто даже не попытался его перехватить.

-Что встали?

-Барьер...

-Идиот. Барьер уже упал.

-Шепот, верни его. Только аккуратно.

Альберт Блах бежал, не разбирая дороги. Судя по тому, с какой силой колотилось сердце, ему хотелось выскочить и повидать внешний мир перед смертью хозяина. А тот, запинаясь, хрипя и стараясь не споткнуться, бежал к лестнице...

Нет, все-таки сегодня не его день.

Попавший под ногу пакетик из-под каких-то сухарей заставил Альберта проехать вперед несколько метров, прежде чем он влетел лицом в пол, с хрустом ударившись носом. Брызнула кровь.

-Ну куда ты ломанулся, придурок? — тяжелые шаги неумолимо приближались. — Никто не собирается тебя...

Почему? Почему я? Почему здесь? Почему ТАК?

Не хочу. Не хочу. Не хочу.

Почему?

Что я им сделал?

Я даже еще не маг. У меня даже еще нет Метки.

И тут Альберт Блах вспомнил. Да, ему еще далеко до полноценного мага. Да, у него нет Метки, и еще не скоро будет. Да, ему еще учиться и учиться. Да, у него нет ничего, чтобы справиться с этими головорезами, даже с одним из них...

Но он может хотя бы попытаться защитить себя.

Ведь он столько читал...

Лицо разбито, нос сломан, руки сведены за спину и связаны, но для этой...для этой штуки, про которую он вычитал в каком-то старом трактате, достаточно было иметь свободными несколько палцьев...

А слова он выучил уже давно.

Женщина-палач была уже совсем рядом. За ней шел тот страшный вооруженный хмырь, явно намереваясь всадить пулю в его голову, когда она его выпотрошит. Так, на всякий случай...

-Не подходи! — захлебываясь слезами, проорал Альберт. — Не подходи! Я маг! Ты не тронешь меня! Я маг! Я маг!

Я маг.

У меня получится.

Я ведь столько читал...

Эта штука называлась "108 печатей" или как-то так. Красивые названия и всякую псевдофилософскую муть Альберт всегда пропускал, его интересовали лишь сухие рабочие формулы.

Сплетенные за спиной руки отчаянно задергались, разбитые губы забормотали нужные слова. Начавшись в кончиках пальцев, сила — а вместе с ней и боль — потекла все выше и выше...

-Эй, ты что д...

Последнее слово еще не успело растаять в воздухе, когда Альберта Блаха заключила в свои жаркие объятья агония. Боль была такой, что у него даже не было сил кричать.

-Шепот, отойди от него!

-Нет! Не стрелять!

Все исчезло. Не существовало больше ничего, кроме ослепительной боли.

Это...ад?

Темнота.

Темнота, в которой он кричал так долго...кажется, целую вечность...

Кричал беззвучно, умоляя о смерти — сам не понимая, кого.

-Не могу поверить... — грубый голос отца впервые кажется каким-то странным, таких ноток в нем никогда раньше он не слышал.

-Мы сделали все, что смогли. По крайней мере, он теперь может дышать.

-Дышать, но не колдовать. Я посылал импульс раз пятнадцать. Глухо. Даже не дернулся.

-Сожалею. Он замахнулся на что-то, что ему не по силам. Первый раз вижу такой случай...

-Что мне ваши сожаления? Что мне с ним теперь делать?

-Это уже ваша забота, — в разговор вклинивается третий голос. — Радуйтесь, что он в живых остался.

-Нечему радоваться. Вы понимаете, кто он теперь?

-Пустышка.

Что...

Они...

Они это обо мне?

Пустышка. Пустышка. Пустышка.

Слово врезалось в сознание, угрожая разорвать его на части.

-Альберт, что же ты наделал?

Нет. Нет. Не хочу.

Не верю.

Пустите. Почему? Почему я не могу двигаться? Почему я не могу открыть глаза?

Пустите. Дайте мне уйти отсюда. Не хочу. Не хочу. Не хочу.

Я не пустышка.

Я не пустышка.

Я НЕ ПУСТЫШКА!

-Я не пустышка! — захлебываясь криком, Альберт Блах рухнул с кровати на ковер.

Снова...снова это...

-Эй! У тебя там все в порядке? — минут через пять за дверью послышалось какое-то шевеление, а затем и голоса.

-Альберт! Не молчи!

-Все...все хорошо, — выдохнул Блах, растянувшийся на ковре. — Эпнорд там?

-А куда этот хмырь денется? — вздохнули из-за дверей. — Слушай, мы вообще долго тут куковать будем еще?

-Нет. Уже нет... — Альберт взглянул на часы, медленно поднялся на ноги. — Скажи Эпнорду, пусть достанет чего-нибудь пожрать.

-А ты не лопнешь? — издевательски поинтересовался полукровка.

-Не мне. Скоро полночь.

-И что?

-У нас будут гости.

Дождь, который даже не думал прекращаться, приводил сидящего у окна Эпнорда все в большее уныние: там, где он раньше поставил грузовик, теперь было самое настоящее озеро. А к утру будет грязное болото, из которого попробуй еще выберись. Блах, этот чертов психопат, обещал, что человек, который принесет его деньги, должен прибыть в полночь. И либо парень снова что-то перепутал — неудивительно, коли у тебя мозги набекрень — либо его таинственный гость оказался куда умнее своего друга и решил переждать непогоду...

В конце-то концов, уже было полвторого!

Решив, что прождал уже более чем достаточно, Риар встал и пошел умыться, с неудовлетворением отметив, что на руках снова остались клочки кожи. Тело снова напоминало о том, что вскоре придется вернуться к убийствам. Более чем некстати. Впрочем, как только он получит свои денежки и вернется в...

Закон подлости работал на полную катушку: кто-то начал барабанить в дверь, когда Риар, окончательно расслабившись, уже думал пойти вскрыть еще одну бутылочку.

Все-таки приперся...

-Тебя только за смертью посылать! — зло бормотал Эпнорд, звеня ключами. — Что так долго? Что...

Едва дверь открылась, в лицо Риара полетел мокрый насквозь дорожный плащ.

-Где Альберт? — услышал опешивший Эпнорд чей-то мягкий голос. — Я к тебе обращаюсь, вешалка.

-Какого хрена ты...

Сбросив с себя плащ, не успевший даже толком разозлиться, Эпнорд так и замер, увидев их гостя.

Вернее сказать, гостью.

Как человек, научившийся за долгую жизнь разбираться в людях, Риар Эпнорд классифицировал эту женщину как более чем привлекательную и более чем неприятную. За первый пункт говорила стройная, высокая фигура, длинные, ухоженные темные волосы, аристократически, но отнюдь не болезненно бледное лицо и, выражаясь словами самого Риара, пара других выдающихся особенностей. Очень даже выдающихся. Однако, на вторую чашу весов падал колючий, полный презрения и усталости взгляд темных глаз — такой он встречал у проживших добрых две-три сотни лет — а также старая татуировка на шее — три башни, вписанные в рваный круг.

Чтоб я сдох! Она из них!

Проглотив едва не слетевшую с языка ругань, Эпнорд проскрипел:

-Рад вас видеть.

-Я задала вопрос. Где Альберт?

-На втором этаже, комната рядом с лестницей. А вы...

-Плащ повесь у огня. И приготовь мне чего-нибудь, мы потом придем ужинать.

Эпнорд был готов взорваться от злости. Если бы только она не была из той проклятой шайки, он бы уже размазал ее по...

Быстрым шагом поднявшись вверх по лестнице, гостья остановилась, поравнявшись с дежурившим у дверей полукровкой.

-Фрери Ланн, — пробормотала она. — Рада, что с вами все в порядке.

-Вам обо мне сказали? — встрепенулся Фрери. — Альберт звонил?

-Вас наняла на работу я. Причем исключительно из-за ваших инициалов — люблю такие удачные совпадения.

-Вы? Альберт сказал...

-Альберт слишком любит хвастаться, я погляжу, — рассмеялась женщина. — Он, конечно, умный мальчик, но связей у него никаких нет. Кроме меня.

-И кто же вы такая?

-Та, кто вам заплатит, — Фрери на колени упал увесистый мешочек. — Я надеюсь, вы простите, что не в современной валюте. Никак не найду время перевести туда все это дурацкое золото...

-Золото? — Ланн развязал мешочек. — Погодите...тут...

Миновав полукровку, который с трудом удержал грозящую отвиснуть челюсть, гостья толкнула дверь в комнату Альберта.

-Где она? — прибежавший наверх Эпнорд выглядел более чем встревоженным. — Я к тебе обращаюсь!

-Ушла к Блаху, — отмахнулся полукровка. — Лучше посмотри, чем она заплатила!

-Я бы на твоем месте не спешил радоваться, — скривился Эпнорд. — И вовсе не потому, что это будет сложно потратить.

-А в чем тогда...

-Ты видел клеймо?

-Нет, — Ланн не стал уточнять, что смотрел совсем не на шею.

-А я видел. Видел, кому она принадлежит.

-И их стоит бояться?

-Трио, — глухо произнес Эпнорд.

-Чушь несешь, — выдохнул изрядно побледневший Ланн. — Их же всех давным-давно перебили.

-Значит, не всех, — Риар еще больше понизил голос. — Что мы вообще про них знаем, кроме кучи слухов?

-Если так подумать, то больше и ничего.

-Я выхожу из дела, — бросил Эпнорд. — Поделим денежки и я сваливаю.

-Ты серьезно? — расхохотался Фрери. — Ты, Мертвый Апостол, испугался какой-то...

-Если музыку для Блаха заказало Трио, то единственный разумный выбор — бросить все и бежать. Ей придется предложить мне как минимум втрое больше, чтобы я передумал.

-Дела настолько плохо пахнут?

-Пошли вниз, расскажу, что знаю. Не хочу у нее под носом шептаться...

В комнате царил приятный полумрак, позволявший отдохнуть усталым глазам Альберта. Правда, в нем же было куда сложнее разглядывать его собеседницу, занявшую кожаное кресло у стены, не менее черное, чем ее платье.

-Я вижу, ты неплохо тут устроился, — лениво протянула она. — Как все прошло с родителями?

-Мертвее не бывает, — оскалился Блах. — К тому же я достал почти все, что мне нужно, спасибо твоим парням.

-А не забыл ли ты о том, что нужно мне?

-Нет, само собой, — поспешно бросил Альберт. — Договор я помню.

-Тогда где же мое сокровище? Я хочу, наконец, взять его в руки.

-Как пожелаешь, Фрас, — открыв комод, Блах осторожно извлек оттуда увесистую картонную коробку.

-Именно. Как я пожелаю, — повторила она. — Ты, надеюсь, их не трогал?

-Нет. Его шифры мне не под силу, к тому же там все готово рассыпаться в труху от случайного прикосновения, — аккуратно поставив коробку на стол, Блах вернулся к себе — на кровать, где он сидел, подобрав ноги.

Открыв коробку, Фрас медленно извлекла оттуда перехваченную бечевкой пачку желтых от времени листов. Коснулась их, погладила бумагу, испустив едва слышный вздох.

-И все ради этого? Ради пачки бумажек старого...

-Побольше уважения к моему предку, Альберт, — Фрас посуровела. — И побольше уважения ко мне.

-Прости. Я просто думал, что раз уж я...

-Наш договор исполнен, — опустив бумаги обратно в коробку, Фрас быстро закрыла ее и поставила рядом с креслом. — Я получила его дневники, а ты получил свое оружие и свою месть, мало того, ты получил шанс обратить Ассоциацию в ничто.

-Я бы хотел получить кое-что еще, — криво улыбнулся Блах.

-Не сомневаюсь, — усмехнулась Фрас. — Твой взгляд не менее голодный, чем несколько лет назад, но как и тогда, ты меня нисколечко не интересуешь.

Лицо Альберта растянулось в более чем неприятной гримасе, но спустя несколько секунд он справился с собой и с жаром заговорил, активно жестикулируя:

-Я изменился! Ты...ты тогда сказала, что тебя не интересуют инвалиды...но посмотри на меня! Я теперь другой, Фрас! Я могу ходить, я могу колдовать, черт, я теперь один из сильнейших магов в мире! Что тебе еще не хватает?

-Вся твоя сила — ворованная и мы оба это прекрасно знаем. Для меня ты все тот же...

-Не произноси это!

-...все тот же Пустышка Блах.

-Не называй меня так! — заорал, вскакивая с кровати, Альберт. — Не называй меня так!

Подскочив к Фрас, он навис над ней, окончательно утратив весь налет цивилизованности и рассудка: красный от стыда и гнева, с перекошенным лицом и трясущейся губой, широко раскрытыми глазами...

Глазами, что уже полыхали цветными огоньками.

-Я могу тебя и заставить.

-Помилуй, не смеши, — спокойно произнесла Фрас, глядя ему в лицо. — Эти Мистические Глаза я сама тебе установила, не забыл? Неужели ты думаешь, что я стала бы давать тебе что-то, что позволило бы причинить мне реальный вред?

-Ты дала мне Сферу! — прорычал Альберт. — Ты расшифровала для меня манускрипты! Нашла ту книгу! Ты позволила мне узнать, как принять Каинову печать!

-Которая тоже не поможет против меня, — Фрас улыбнулась. — Ты накачан силой, как никто другой, да, и ты более чем надежно защищен. Но я знаю все твои секреты, Альберт. И я знаю не менее хорошо, что даже со всем, что у тебя есть сейчас, ты не можешь меня убить. По крайней мере, окончательно. А я не трону тебя и пальцем, так что твоя чудовищная печать останется спать. Так что сделай милость, подбери слюни и вернись на свое место. А то упадешь в моих глазах еще больше...

Глаза Блаха потухли. Простояв так еще около минуты, он отшатнулся, и, сгорбившись, поплелся назад, к стене.

-Вот молодец, — Фрас пару раз хлопнула в ладоши. — Если будешь послушным, куплю тебе воздушный шарик.

-Что...что такого у него было, чего нет у меня? — простонал Альберт, обхвативший голову руками. — Что? Скажи!

-Шусана я уважала. И он уважал меня. Он показал мне, что далеко не все из нас — с рождения конченые люди...но тебе не стать таким, как он.

-Но он мертв! Ты сама говорила, что он умер! Почему ты все еще цепляешься за него?

-Я не думаю, что ты поймешь.

-Фрас, послушай...

-Нет, нет, нет. Не интересно ни в коей мере, — закинув ногу на ногу, Фрас снова потянулась к коробке. — В отличие от его дневников.

-Я больше не пустышка! — простонал Альберт.

-Потише, пожалуйста. Я хочу спокойно почитать.

-Фрас...я ведь достал из Могилы все, что ты просила...я думал, мы теперь...

Ничего не ответив, собеседница Альберта аккуратно, двумя пальцами, перевернула первую ветхую страничку.

-Иди сюда.

Давясь бессильной яростью и слезами в почти одинаковых пропорциях, Блах заковылял к ее креслу.

-Погода дрянная. Все сапоги испачкала, — Фрас легонько качнула ногой. — Почисти, что ли.

Издав полузадушенный хрип, Блах рухнул на колени.

-В общем, Альберт, займи пока язык чем-то более полезным, чем твое обычное пустословие, а я проверю, насколько мы с учителем ошибались в нашей рецептуре, — спрятав ухмылку за пожелтевшим листком бумаги, Фрас вгляделась в аккуратно выписанные знаки. — Однако, кто бы мог подумать! Он таки успел выехать из Константинополя еще до апреля...как предусмотрительно с его стороны, правда?

Альберт, понятное дело, не ответил.

Рассказ Эпнорда подошел к концу куда быстрее, чем содержимое старой зеленой бутыли, а напиваться слишком сильно Свечке не хотелось. Есть время для дела, есть время для отдыха, и сейчас до второго еще было довольно-таки далеко. К тому же, после того, что ему рассказал вампир, он как-то не очень хотел терять бдительности — по крайней мере, пока в их временном укрытии находится эта одновременно прекрасная и жуткая особа. Если то, что Риар поведал ему, было правдой, то его прежние работодатели в сравнении с ней были людьми очень даже порядочными.

Оставив угрюмого Апостола продолжать свои возлияния, Ланн слонялся по дому, в последний раз проверяя все двери и окна. Три часа ночи, а спать совсем не хочется...к тому, выспаться можно будет и днем: из-за очевидных особенностей их нового товарища, спокойно передвигаться они смогут теперь лишь в ночное время суток.

-О, а вас-то я и ищу!

Резко обернувшись, Фрери вновь напоролся взглядом на их опасную гостью. Она стояла на лестнице, глядя на него сверху вниз, вид у нее был донельзя довольный, подмышкой была зажата какая-то большая коробка.

-Я так и не представилась в свое время, — опередив Свечку, сказала она. — Устала с дороги, но усталость ни в коем случае не отменяет простейших приличий. Фрас Лютт, Пурпурная.

-Пурпурная? — переспросил полукровка, у которого на языке вертелся до этого совсем иной вопрос. — Это ваш...

-Цветовой ранг Ассоциации. Цвет, может быть, недостаточно благороден по их табелям, но мне самой всегда нравился, так что я совсем не в обиде. Вы что-то хотели спросить?

Например, про твою отметину. Про то, правда ли, что болтают о магах, носивших такую...

-Я... — Фрери попытался отвести взгляд от темных глаз, но получилось как-то плохо. — А меня прозвали Свечкой.

Зачем ты это говоришь?

-Как оригинально, — Фрас спустилась вниз. — Альберт, к сожалению, ужинать с нами отказался, ему что-то нездоровится. К утру будет в полном порядке, но пока что его лучше не стоит беспокоить.

-Да я и не собирался в общем-то.

-Вот и прекрасно. Я так понимаю, дом вы осмотрели?

-Да. Все в порядке.

-Вот и прекрасно, — повторила Фрас. — Я покину вашу чудную компанию завтра днем, неотложные дела в Норвегии, увы. Боюсь там без меня не справятся.

-Что-то серьезное?

-Это долгая история...но могу рассказать, если интересно. У вас.

-У меня? — удивился полукровка.

-А что, что-то не так? Не бойтесь, я вас не съем, — Фрас подошла еще ближе и продолжила все тем же непринужденным тоном. — Когда у меня появится желание вас съесть, я вас обязательно извещу.

-Я...я захвачу выпить, — быстро сориентировался Свечка.

-Обязательно, Фрери, — на "ты" она пришла легко и непринужденно. — Обязательно.

А ведь я чуть было тебе не поверил, проклятый упырь...

-Вот и я, — выдохнул Ланн, вернувшись с очередной бутылкой из запасов Риара и двумя чистыми бокалами. — Тут, сейчас...

-Все еще нервничаешь, — отметила Фрас, позволяя увлечь себя дальше по коридору. — А зря. Тут все свои.

-Все свои, так точно. Признаться, я думал, что вы останетесь с Блахом.

-Я видела результаты его обследований в Блуждающей Могиле.

-И что же?

-У него далеко не одни Цепи отказали.

Хриплый хохот Свечки заглушил все остальное.

Сжимая кулаки с такой силой, что костяшки пальцев давно побелели, а в ладони, раздирая их до крови, впились ногти, Альберт Блах смотрел, не моргая, на удаляющуюся от него по коридору пару.

Мразь, какая же ты мразь...

Вонючий гибрид, одноглазый выблядок, только дай мне время, только дай...

Ты будешь гореть. Ты будешь гореть и кричать. Долго, это я тебе обещаю...

Я использую тебя на всю катушку.

А вот потом уже порву. Порву как тряпку.

Скачущие в голове мысли о насилии и картины растерзанного Свечки, что всплывали у Блаха перед глазами, приносили ему слабое, но все-таки успокоение.

Подожди, Фрери, просто подожди...

Мыслей было много. И пока Альберт Блах думал о том, что было ему приятно, боль отступала. Вздохнув, он отправился чистить зубы.

5. "Церковь снова в дураках..."

Stand your ground against the storm

And hail the crucified

Ein, zwei, Amen and attack!

(Powerwolf — Amen & Attack).

Холодно. Как же здесь было холодно.

Здесь — это посреди одного огромного белого "ничего", продуваемого всеми ветрами.

Шевелиться почти не получалось. Почерневшие пальцы медленно ползли вперед, пытаясь разгрести снег, но его валилось с неба все больше и больше...

Холодно.

Но уже не больно. Совсем не больно.

Только с правой рукой что-то странное...

Неимоверным усилием он заставляет себя на нее посмотреть.

Видит, что оно все еще с ним.

И начинает кричать...

-Ренье, все в порядке? — легкий толчок заставляет его распрощаться со сном.

-Да, Шепот, — повернувшись, Стекольщик увидел, что все смотрят на него так, как будто он предложил встать и вырезать к чертям весь самолет. — Что-то не так?

-Он еще спрашивает, — хмыкнул Факел. — Стонет и бормочет на весь салон. На нашу компашку и так все косо посматривают...если бы Шепот тебя не растолкала, ты бы небось к пилотам еще побежал, лунатик долбанный.

-Прошу прощения, — тихо произнес Ренье. — Я говорил во сне что-то необычное?

-Не, все вполне безобидно, — с издевкой ответил Эрик. — Только "они мертвы", "я вынужден" и "эта дверь не откроется".

Господи, как же трещит голова.

Ренье огляделся. За те полчаса, что он отдавался сну, ничего не изменилось: Асколь по-прежнему храпел, развалившись поперек двух сидений, молодой кандидат в экзекуторы — как там его, Кирик? — старательно изучал вводную по операции, остальные, судя по всему, резались в карты, пока он не начал снова говорить во сне. Алхимик Атласа тоже был на своем месте — в самом дальнем углу салона, сидел, читая какую-то книжку.

Филин хотел, чтобы операция прошла гладко и без помех. И ему было совершенно плевать, сколько уйдет на это средств, поэтому полдня он провел, выбивая из начальства все необходимое. Как результат, "Догма" не просто получила билеты в первый класс, они получили весь этот самый первый класс целиком. По мнению Ренье, это было более чем излишним: пусть они и попали на борт без особой помпы, их разношерстная компания ну никак не походила на совет директоров какой-то чертовски крупной фирмы, что было их официальной легендой на данный момент и должно было ей оставаться, пока группа не будет, наконец, переброшена в точку назначения. Дальше все будет проще. Намного проще.

Стандартная работа, поиск и ликвидация. Ренье уже давно сбился со счета, сколько раз ему приходилось такой заниматься после того, как он оказался в Доме Резни. В отличие от Ассамблеи, поручения, что он получал тут, очень редко включали в себя что-то, отличное от убийств. Впрочем, не то, чтобы у Ренье была альтернатива...учитывая, чем он владел, он не никак не мог рассчитывать на мирную жизнь.

Гардестон не сомневался, что новичку уже успели рассказать его историю — по глазам парня было видно, что совсем скоро он начнет засыпать Стекольщика вопросами. Вопросами, на которые у Ренье никогда не было ответа, никогда и не для кого. Даже для себя.

-Ты куда? — снова встрепенулась Шепот, увидев, как он поднимается со своего места.

-Умыться, — голос Ренье никогда не поднимался выше этого шепота. — И принять что-нибудь от головы.

-От головы? — потянулся Эрик. — Могу одолжить тесак.

-Плоско, как камбала, — бросил Ренье, поднырнув под тяжелую красную занавесь и переходя в салон бизнес-класса.

Недостатком первого класса было то, что до уборной приходилось тащиться через весь самолет. И, в случае Ренье, ловить заинтересованные взгляды пассажиров — девять из десяти смотрящих на него пялились на укутанную в мягкую ткань правую руку.

Гардестон ненавидел любопытные взгляды, да и излишнее любопытство вообще — оно всегда приводило к неприятностям.

Как, например, когда он, еще охотник за реликвиями из Ассамблеи, записался добровольцем на то проклятое задание...

Ренье умывался долго — минуты две растирал залитое ледяной водой лицо и еще пять рассматривал, аккуратно размотав ткань, свою правую руку.

Он просто не мог перестать ее рассматривать, проверять, прикасаться к ней раз за разом. За все эти годы так и не научился.

Перчатка из странного, похожего на стекло, материала, покрытого россыпью загадочных узоров, крепкой хваткой держала правую руку Ренье в себе. Если приглядеться, то можно было заметить несколько десятков тоненьких стеклянных трубочек и усиков, которые уходили глубоко-глубоко под кожу.

Не рассматривать это, не проверять это, не трогать это лишний раз было задачей очень сложной. Перчатка была как больной зуб, на который хотелось еще разок надавить языком, просто чтобы убедиться, что он правда болит и нужно идти к врачу, как обветренная губа, с которой так и подмывало в очередной раз содрать зубами тоненькую корочку...

Единственным более-менее заметным внешне эффектом воздействия была необычайная сухость кожи на правой руке — именно поэтому, когда выдавалась возможность, Ренье окунал тряпку в холодную воду, оборачивая ей плененную стекляшкой конечность. Помогало, хоть и не особо надолго. Сделав подобное и сейчас, Гардестон в который раз устало вздохнул и проглотил три таблетки мощного обезболивающего, не запивая. Возвращался он быстрым шагом, с повязки капала вода.

-...и конечно же, тамплиеры блокировали все. Вглухую, — голос Шепот, оживленно травящей очередную старую байку, было слышно за километр. — Филин им мягко намекает, что на дворе как бы полная луна и рыпаться не стоит, но этим ребятам что в лоб, что по лбу.

-А потом? — ожидая продолжения, тихо спрашивает Кирик.

-А что потом? Потом было море крови. Шутка ли — одних Апостолов мы десять рыл насчитали, а уж свита у каждого была...

-Как сейчас помню, — подключается к разговору Факел. — Я же первый тогда в поселок вошел...десяток трупов еще на подступах, в разобранном состоянии. Дальше только больше, дальше только веселее.

-Двоих они с грехом пополам скосили, потеряв еще лбов пятнадцать, — вздохнула Шепот. — Потом отошли и дождались вертушек. Утюжили эту дервеньку где-то полчаса. Когда снова сунулись, снова по зубам получили — они так закопались лихо, что атомную хлопушку сбрось, не почесались бы, наверное. А время уходило — ребята из Клуба уже подтягивали свои регулярные силы. Эти ведроголовые еще часа три в той грязи с вампирами поплясали, потом плюнули и наконец позвали нас. Ну а мы...

-Дальше можешь не слушать, — хмыкнул Эрик. — Сейчас она тебе будет рассказывать, как в одиночку целый клан порвала.

-У тебя есть возражения? — приподняла бровь Шепот.

-Ну а то. Лучше давай я расскажу, как ты получила ногой по морде и пролетела метров десять до ближайшего сугроба.

-Это не мешало мне перерезать ему глотку.

-Перерезала ты вначале. А потом он вывернулся и тебя в добрый путь отправил...

-Ты ври, но совесть-то хоть имей.

-Я ее давно уже, — ухмыльнулся Эрик, поворачиваясь к Ренье. — Стекляшка, ты так быстро...не хочешь рассказать, как отправил под лед к рыбкам того русского уродца? Ну помнишь, который еще Хлысту все мозги в узел завернул?

-Нет, не хочу, — поморщившись от более чем неприятных воспоминаний, Ренье грохнулся в кресло.

-В общем, был один такой...у Клуба, конечно, их было до хрена, но этот был самый назойливый, — ничуть не расстроившись, продолжил Факел. — Убивал наших, как комаров: подошел слишком близко — и все, ползи на кладбище. И никакого, чтоб его, противодействия.

-Но как...

-Выжигал к чертям нервную систему, — подал голос Асколь. — Или что-то подобное делал, у нас как-то не было возможности спросить. На него, помню, бросили группу человек десять. Не доходили до укрытия пары метров, просто падали и начали корчиться от боли. Хлыст его почти взял, но "почти" в нашем деле не считается...

-А как вы его убили? — Кирик посмотрел на Ренье. — Если он...

-У меня противодействие нашлось, — коротко ответил Гардестон, смирившись с необходимостью поддерживать разговор. — Остальное было делом техники. Он все время ходил в маске, когда ее с него сорвали, он совершенно обезумел.

-С такой харей, как у него, я бы тоже злился, — бросил Эрик. — Стекляшку нашего он пытался точно так же ухлопать, вот только с ним такие фокусы не проходят.

И кончено, он сейчас спросит, почему...

-А почему?

-Благодаря моему концептуальному оружию, — вздохнув, произнес Ренье. — Его защитный и атакующий потенциал одинаково впечатляют. Но прошу, не надо спрашивать что-то еще. Я не испытываю особого удовольствия, развивая эту тему.

-Потом сам увидишь, — каждая следующая улыбочка Факела была гаже предыдущей. — Когда начнется резня. А она начнется уже скоро, будь уверен.

-Вы...вы читали про этого Пустышку? — поинтересовался Кирик.

-Видел фото, мне этого обычно хватает, — Эрик прекратил улыбаться. — Я не любитель забивать голову посторонней ерундой. Обычно мне нужно знать только одно — где они и сколько брать патронов. Кстати о патронах — наши игрушки уже доставили на место, Филин?

-Да, — ответил Асколь. — Полный комплект для каждого. Поддержку на месте обеспечивает местное отделение Тевтонского ордена. Я, разумеется, говорю не о тех клоунах, что у всех на виду. Они запросили подкрепление, им нужны еще минимум сутки, чтобы перекрыть все оставшиеся пути из города.

-Что с поместьем Блахов?

-Бешеный уже дернул за нужные ниточки. Дело будет замято уже очень скоро. Все сотрудники полиции, допущенные к расследованию, отвечают перед кем-то из наших, так что все схвачено более чем крепко.

Значит, нам остается прийти и...

-Прийти, и осмотреть там все — для начала. Полиции был отдан приказ действовать крайне аккуратно, но я уверен, что они все равно уже успели там хорошенько наследить. В любом случае, нам работы хватит. Как только полная блокада будет установлена, разворачиваемся и начинаем охоту, все как по нотам.

-Не все, Филин, не все, — покачал головой Ренье. — Он, похоже, еще сильнее, чем мы думали. В одиночку расправиться с целой семьей магов...

-В одиночку ли?

-Я сильно сомневаюсь, что ему кто-то может помогать, — заметил Факел. — Он же псих. У меня на психов чутье.

-Потому как сам такой же, — бросила Шепот. — Вот чью историю действительно стоило бы рассказать, так это твою, не считаешь?

-Да что там рассказывать? Я героический солдат, все и так знают.

-Не забыл, что с тобой за твой героизм собирались сделать?

-Да пошли они, — раздраженно бросил Эрик. — Надеюсь, они подавились всеми званиями, что у меня отобрали. Нахрен. У меня новая жизнь, понятно?

-Свежо предание. А помнишь...

Следя за то затихающей, то разгорающейся с новой силой перебранкой бойцов "Догмы", Косс, усиленно делающий вид, что на самом деле изучает книгу — какой-то дешевый роман, купленный им в аэропорту — снова и снова прокручивал в голове полученные от связных данные, переводя свой взгляд с одного лица на другое.

Кат Асколь, Филин. Настоящий кошмар магов...по крайней мере, раньше этого человека таковым считали. Сейчас же опасность, исходящая от него заключалась не сколько в силе, оружии или каких-то особых приемах, а прежде всего в колоссальном опыте своей кровавой работы. Хитрая, изворотливая, прожженная сволочь, своими действиями положившая конец Ленинградскому Клубу и многим другим угрозам, что разбухали во второй половине этого века, словно на дрожжах. Этот старый алкоголик оставался угрозой номер один, просто потому, что именно на нем тут все держалось.

Розария Лено, Шепот. Заместитель Филина. На первый взгляд — просто дорогие наемные мускулы, но она явно старается выглядеть куда глупее, чем на самом деле. Чудовищная сила и выносливость. Десятки успешных боев против Мертвых Апостолов, сотни ранений. На этой дылде места живого нет. Бывшая террористка, если верить связному. Приговорена к смертной казни как минимум в трех странах. Убежище у Церкви, изменение внешности, экспериментальные препараты для повышения боевых качеств, работа на износ. Старая банальная история, но что-то тут не складывается. Близкие отношения со своим командиром в молодости практически не скрывались. Сейчас, однако, держится довольно далеко от Асколя, но определенно больше остальных в отряде от него зависит. Убрать Филина — свести ее опасность к минимуму, мускулы без мозга не страшны.

Эрик Грей, Факел. Мясник, каратель, психопат — таким был еще в составе Вооружённых сил США. Показал себя во всей красе во время Вьетнамской войны. Наградил своих бойцов за защиту стратегически важного поселка сутками грабежа, убийств и насилия. Помогал проводить испытания новейших боевых отравляющих веществ, доведя свой личный счет до двухсот убитых, из них больше шестидесяти гражданских. Около полуроты пленных было использовано по его приказу в качестве манекенов для отработки штыковых атак. Ничего из этого, само собой, не было доказано. В припадке ярости застрелил молодого солдата за неподчинение приказу — к сожалению для Грея, этому свидетели нашлись. Побег из страны для него, вероятно, устраивали старые друзья из ЦРУ. Агрессивен, беспощаден, за этой расслабленной улыбочкой скрывается настоящий варвар. Великолепно обращается с любым современным оружием, много слухов о сверхъестественной удаче. Остается надеяться, что это только слухи. На службе Церкви его садистские наклонности еще больше обострились. Отлично работает в одиночку и в команде, использовался для акций устрашения и показательных казней. Угроза номер два после Филина.

Ренье Гардестон, Стекольщик. Бывший охотник за реликвиями на службе Ассамблеи Восьмого Таинства. Владелец мощного концептуального оружия. Получил свой артефакт после провальной операции Ассамблеи в каком-то древнем городе. Подробности засекречены. Три года реабилитации, заново учился ходить и разговаривать. В быту тихий, спокойный, рассудительный человек. Вредных привычек и порочащих связей не замечено. Слишком идеален, чтобы это могло быть правдой. Одиночка, почти никогда не улыбается. Тщательно скрываемое посттравматическое стрессовое расстройство. Альтернативой вступлению в "Догму" была смертная казнь. Уровень опасности требует уточнений.

Кирик Брунилио, кандидат в экзекуторы. Молод и наивен, опыт полевой работы — нулевой. Прошел отбор только благодаря наличию Магических Цепей и выдающихся способностей к целительству. Прошлое и родословная требуют уточнений. Совершенно не готов к подобного рода операциям, был приписан к группе в последний момент. Уровень опасности стремится к отрицательным значениям.

Все меры предосторожности Косс принял уже накануне вылета. Он гордился собой — успел все сделать за один-единственный день. Ну, почти все.

Кат Асколь получил свою дозу вместе с выпивкой — Косс позаботился о том, чтобы в каждом сосуде, что будет доставлен на временную квартиру Филина, было именно то, что нужно. И он был более чем уверен, что старый пропойца наверняка попробует обойти защиту его пожирающего алкоголь вируса.

Розария Лено поздоровалась с ним за руку — тончайшая пленка, которая была приклеена к внутренней стороне ладони Косса, несла на себе пять прозрачных капелек — более чем достаточно даже для такого чудища, как она.

Эрик Грей, которого на улице укусил в шею комар, машинально раздавил его, даже не задумавшись, откуда это насекомое взялось тут в неподходящее время года. Комара было жалко — на изготовление и зарядку таких нужным веществом уходило обычно больше недели.

Ренье Гардестон выпил утром перед вылетом свою чашку кофе, даже не подозревая, что в пакетике, содержимое которого он преспокойно высыпал в нее, был не только сахар.

Четыре из пяти уже несли в себе первый компонент из двух необходимых. Новичком Косс собирался заняться в самое ближайшее время. Впрочем, с этим сопляком и так не должно было возникнуть никаких проблем...

Зал был, вне всякого сомнения, огромен: по крайней мере, он таким точно уж казался. И если столько всего уместилось на крохотном пятачке, который вырывали из мрака три гудящие лампы дневного света, оставалось только гадать, какой арсенал скрывается дальше, во мраке...

Такой, который им нельзя было видеть — на это никаких разрешений, само собой, не было. Впрочем, даже того участка, куда их пустили, Асколю более чем хватало — он не мог не ухмыляться, представляя себе, с каким лицом текущий Ordenstrappier выписывал разрешения для группы "Догма" прийти и обобрать их склады, какая у него была рожа, когда ему пришли сообщения от Бешеного, с вежливыми "просьбами" оказывать всяческое содействие сотрудникам Дома Резни. Насколько было взбешено и остальное руководство, когда письма, на которых свободного места не осталось от грозных ватиканских печатей, легли на их столы, оповещая, что роль бойцов ордена в поимке Пустышки Блаха низведена до поддержки палачей и охраны путей отхода из города. Впрочем, рядовые бойцы наверняка испытывали ощущения строго противоположные — их, по крайней мере, будут держать подальше от безумного мага, который согласно разосланным ориентировкам, поднялся неизвестным способом до уровня Прародителя.

Подойдя к большому железному ящику и содрав черную ленту, а вслед за ней и две свежие на вид пломбы, Асколь откинул крышку.

Ну что ж, стандартный комплект, все как он заказывал. Вскрыв пакет с темными заготовками для Ключей и удостоверившись, что их даже больше, чем он рассчитывал, Кат перешел к следующим пунктам меню — еще один пистолет лишним явно не будет, а новенькое, упакованное в отдельный пакет, экзекуторское облачение не радовать: даже если лентяи из Ассамблеи снова пожадничали с защитными чарами, подшитых внутрь пластинок брони осторожному человеку и так хватает за глаза. И, что самое приятное, старую штопаную сутану наконец можно было с чистой совестью отправлять в помойку. Пока Кат разглядывал небольшую железную коробочку — видимо, в этот раз от щедрот ему выделили даже очередную "святую" тряпицу (на деле же — просто искусно зачарованную сотрудниками Ассамблеи, но говорить о таких вещах вслух не следовало) или что-то подобное.

Ну надо же, как Бешеный обо мне заботится...

-Разбирай, народ, подешевело! — с торжествующим воплем Эрик вскрывал очередной здоровенный ящик. — Филин, а Филин? Нам же сказали брать все, что хотим?

-В разумных пределах, — вздохнул Асклоль. — Ты снова собираешься обнести весь склад, да?

-Ну, не весь, но...подвинься, Шепот, эта винтовочка на меня смотрела! — выдернув из ящика новенький AUG A1, Грей отложил его в сторону, легонько оттолкнул Лено и потянулся к соседнему ящику, где дожидался своей участи ручной пулемет на базе FN FAL. — И вот это тоже мое, пожалуй.

-Именно из-за тебя нас и не любят пускать на военные склады, — устало произнесла Шепот, разрывая пакет, где лежал ее комплект одежды. — Черт. Если они снова напутали с моим заказом, я их урою.

-А они должны были напутать?

-Парень на том конце провода раз десять уточнял, правильно ли он расслышал мой рост. Чтоб они провалились, — отойдя от остальных на пару шагов, Шепот сжала в руке заготовку — мгновение спустя она держала уже увесистую булаву. — Вот так-то лучше. Неплохая штука. Ренье, я так понимаю, ты как обычно?

-Да, — не обращавший никакого внимания на возню с ящиками, Гардестон рассматривал лежащий на ладони пистолет, словно видел его впервые в жизни. — Все свое ношу с собой.

-Мне больше достанется, — ухмыльнулся Эрик, вытаскивая ящик размером поменьше. — Охренеть! Они таки их привезли!

Кирик, ограничившийся пистолетом и десятком заготовок для Черных Ключей, осторожно подошел посмотреть, что так обрадовало Факела.

-Старый добрый Вилли Питер(1), — похлопал по ящичку Грей. — Ты когда-нибудь видел, как раненые начинают гореть заживо прямо на операционных столах? О, прекрасное зрелище. Так, а где у нас обычные гранаты? Надо набрать с запасом и...

-Филин, останови его, пока он не потребовал грузовик, чтобы все это вывезти, — закатила глаза к потолку Шепот.

-Бесполезно. Пусть себе тешится, — Асколь, наконец, справился с тугой защелкой на своей крохотной коробочке. — О, я ошибся. Тут какой-то медальончик...

-А, их недавно в оборот пустили, — взглянула на побрякушку Шепот. — Одноразовая хреновина. Причем при активации, вместо того, чтобы создавать барьер, устраивает тебе обморок...хм, процентах в семидесяти всех случаев. Выкинь лучше.

-Нет уж, если выдали, то обратно точно не получат, — вздохнул Асколь, глядя, как Эрик извлекает на свет Божий потертый огнемет. — О Господи. Это-то откуда тут?

-Не знаю откуда, но он теперь мой, — Грей уже выкинул из очередного ящика пару противогазов и примерял бронежилеты. — В конце концов, мой Мистер Холокост утонул к чертям собачьим в каком-то долбаном болоте. Этот товарищ, я думаю, его отлично заменит.

-Кирик, ты точно все взял? — увидев, что кандидат в экзекуторы все еще топчется на месте, Асколь сурово взглянул на него. — Ты что там, заснул?

-Нет, я...я просто подумал, зачем нам столько...

-Потому что мы понятия не имеем, с чем столкнемся на месте. Потому что иногда даже такого количества оружия не хватает или попросту нет возможности им воспользоваться. И приходится устраивать обычную резню.

-О да, — рассмеялся Факел. — Все эти вспоротые животы, отрезанные головы, рассеченные пополам туши...это, конечно, все здорово выглядит, но с огнем не сравнится. Или с газом. Знаешь, как классно убивать газом? О, он убивает чисто, без следа...

-Хватит уже пугать человека, — раздраженно сказала Шепот. — А то сдохнет еще до задания.

-Можно спросить? — помявшись еще какое-то время, пробормотал Кирик. — А почему...почему тот маг из Атласа не с нами?

-Потому что во-первых, его сюда на пушечный выстрел не подпустят, а во-вторых, он сам сказал, что у него свое оружие, — бросил Асколь, убирая медальончик в карман. — И зная народ из Атласа...короче говоря, молись, чтобы он им не попытался воспользоваться.

Как мы будем искать этого Пустышку? — не смог удержаться от очередного вопроса Кирик.

-Господи, чему тебя вообще учили, а? Стандартная схема для таких случаев. Наши тевтонские друзья все блокировали и вместе с полицией, высунув языки, бегают в его поисках. Проверяется каждая крупица информации, каждый мутный след, каждый свидетель. Ты даже представить не можешь, какое количество людей задействовано для его поимки. Город уже давным-давно накрыт, сеть сжимается с каждой минутой. И судя по тому, что пока его не нашли, либо он и правда лег на глубокое дно, либо мои догадки все-таки верны.

-Вы о чем?

-Что ему вовсе не хочется прятаться. О нет, он хочет выманить нас и дать бой, свершить месть. В основном мне, — Кат усмехнулся. — Иначе бы он не привлекал столько внимания к своей персоне в Ватикане.

-Вы думаете, что он сам может на нас напасть?

-Если бы знал, где искать — несомненно. А так...я готов поставить свою любимую зажигалку на то, что он вскоре даст знать, где мы сможем с ним поиграть. И мы ведь не собираемся разочаровать его, правда?

Особняк Блахов — то, что от него осталось — все еще был оцеплен. Правда с того момента, как Альберт покинул место своего преступления, полицейских машин вокруг стало намного, намного меньше — всего две. И для сидящих в обеих машинах людей уголовная полиция была только лишь вторым местом работы — надежным прикрытием, обеспечивающим возможность быть в центре событий и вовремя сообщать своему настоящему начальству о тех преступлениях, что за рамки человеческих уже выходили. Хмурый лейтенант Зибель безо всякого удовольствия приветствовал сотрудников Дома Резни — отчитываться перед этими людьми у него не было никакого желания. Ну вот вообще никакого, учитывая репутацию их отдела. Свора маньяков, свято уверенных, что им можно все, мало того, им это самое "все" вполне себе разрешали творить ватиканские шишки. Старый палач, которого коллеги звали Филином, коротко пожал протянутую руку, скинул капюшон и захрипел:

-Где тела?

-В морге, где же еще быть. То, что от них осталось, конечно, — ответил Зибель, стараясь не смотреть палачу в глаза. — Одного буквально выпотрошили...

-Кого? — под вторым капюшоном оказалась женщина. — Давайте в дом пройдем, что ли.

-Конечно, конечно... — сдернув повешенные поперек пролома в стене ленты, Зибель пропустил экзекуторов в особняк. — Несмотря на чудовищные повреждения, опознание проблемой не стало. Ирме Блах отрезали голову, ее сын Каспар...ну, его части мы находили по всему второму этажу...глава семейства...такое чувство, что его топили в кислоте. Впрочем, я не знаю даже кислоты такой, чтобы...

-Я рассчитываю на подробные отчеты, — Асколь остановился у заляпанной кровью стены, еще раз взглянул на следы на полу. — Он протаранил здание?

-Да. Сильно поврежденный грузовик попался на камеры в квартале отсюда той же ночью, но потом мы нашли его в канаве...

-Даже Пустышка не такой идиот, чтобы не догадаться бросить машину... — дойдя до лестницы, Кат взглянул наверх. — И если он не приехал на ней в город, то купил ее здесь. Стоило бы проверить все подобные места. Нам нужно начать хотя бы с чего-то.

-Мы проверяем все, что только можно, — вздохнул Зибель. — С ног уже сбились. Такая явная манипуляция людскими силами правопорядка не может остаться незамеченной...

-Как будто у нас есть выбор, — Асколь жестом приказал остальным открыть лица. — У вас есть час. Мне все равно, как и что вы будете делать, но чтобы через час у меня было по меньшей мере две-три адекватные зацепки. Время пошло.

-Ну вот, прекрасно, — пробурчал Эрик. — Я приехал людей мочить, а не в грязи рыться-копаться. Филин, ты...

-Я выслушаю тебя позже. Когда ты сможешь мне что-то важное предоставить, — повернувшись к Зибелю, старый палач указал на дверь. — Вы можете возвращаться наружу и продолжать наблюдение.

-Но...

-Именно поэтому вам тут и не давали топать все сверх меры. Потому что ждали нас. У нас свои методы и свои результаты. Теперь мы здесь, а вы свободны...так что давайте не отнимать у нас время, и все останутся довольны, хорошо? — в голосе экзекутора Зибель уловил явно угрожающие нотки. — Для вашей же безопасности.

-Хорошо, хорошо, — сдался лейтенант. — Если что, я с вами свяжусь.

Наверху разгром царил даже больший, чем на первом этаже. Сожженные ковры, заляпанные кровью стены, обломки каких-то доспехов, сброшенные со стен и разорванные портреты в разбитых рамах...

Зайдя в то, что видимо, прежде служило главе семьи Блахов рабочим кабинетом, Асколь взглянул на стену, где красовалась очередная надпись кровью — огромными, кривыми буквами.

-Церковь снова в дураках, вас всех сделал Альберт Блах, — тихо озвучил надпись Ренье, вошедший в комнату минутой позже. — Парень от скромности не умирает, да?

-Помнишь дело Лютри в восемьдесят четвертом? Вот там у человека была настоящая мания величия, а тут так, мелкое хвастовство. К тому же, для того, кто недавно свечку заклятьем зажечь бы не смог, он достиг небывалых успехов.

-Я удивлен, что им удалось вернуть тебя назад, Филин, — Ренье выдвинул ящик стола, принявшись копаться в бумагах. — Ты так и не рассказал, где прятался.

-Ассамблея услала меня в Кавайон, чтобы глаза кому не надо не мозолил.

Шесть лет, шесть лет в обнимку с бутылкой...

-А ты как тут справлялся?

-Ну...у нас было трудное время, когда Шепот оказалась за главную. При всем уважении к ее боевым навыкам, с этой ролью она справиться была совершенно не в состоянии. Впрочем, другие кандидатуры были еще хуже. Эрик быстро теряет голову, слишком быстро.

-А как же ты? — усмехнулся Асколь.

-Еще более рискованный вариант, — Стекольщик выдернул следующий ящик. — Мне нельзя полностью доверять.

-Сколько уже лет прошло...

-Это не повод, Филин. Я до сих пор не могу вспомнить почти ничего из того, что случилось со мной там, в горах. И как я получил эту несчастную перчатку. И пока я не вспомню, я сам не могу быть в себе уверен.

-Ты не раз спасал наши шкуры. Все давно к тебе привыкли, никто уже не ожидает, что ты в один прекрасный момент съедешь с катушек.

-Никто, кроме меня, — обойдя поваленный книжный шкаф, Ренье поднял с пола какую-то пустую склянку, взглянул на прилепленную к ней бумажку, принюхался. — О, неожиданно.

-Что там у тебя?

-Этот запах ни с чем не спутать. Одно из сильнейших обезболивающих, часто применяется на последних стадиях имплантации Метки. Очень дорогая вещица. А теперь вспомним, что нам сказал тот тип...

-Каспара Блаха нашли разбросанным по всему этажу, — задумчиво произнес Асколь. — Причем, судя по следам, резали его в соседней комнате. Готов поспорить, что еще и заживо.

-Альберт пытался пересадить себе Метку. Рискованное дело, но оно ему удалось. Иначе тут бы было на один труп больше. Впрочем, это нам мало что дает, Филин.

-Я бы так не сказал, — Асколь принял склянку, покрутил в руках. — Ты ведь помнишь, чем пичкают молодых магов во время подготовки к получению Метки и некоторое время после, снижая риск отторжения?

-Травяные настойки с добавлением костяной трухи. Причем кости рекомендуется использовать... — Ренье умолк, поняв, о чем идет речь. — Думаешь, он именно поэтому сидит в городе до сих пор?

-Он мог и сбежать, пока блокада не стала капитальной. Но тем не менее, проверить необходимо. Вызови того лейтенанта сюда.

Когда еще более хмурый, чем обычно, Зибель вошел в кабинет, стараясь не смотреть на следы резни, старый экзекутор, выпотрошивший тем временем стол, комод и два шкафа, резко повернулся к нему.

-Сделайте для нас пару запросов.

-Какого рода?

-Мне нужно знать, как давно Блахи жили в этом городе. Если последние несколько поколений находились тут, то на каком кладбище их можно найти.

-Но зачем вам...

-И как найдете нужное кладбище, отправьте туда людей. Есть вероятность, что Альберту пришлось поворошить косточки. И шевелитесь там, — оставив недоумевающего лейтенанта в компании Стекольщика, Асколь направился в соседнюю комнату.

Туда, где убивали Каспара Блаха.

-Отец Кат, а вот и вы.

Асколь замер на пороге, с трудом удержав метнувшуюся в карман за заготовкой для Ключа руку.

-Косс, — зло прошипел он. — Я же сказал вам оставаться в машине.

-И что тогда я получу? Ничего. А у меня злое и привередливое начальство, они требуют, чтобы я активно участвовал в расследовании, — алхимик открыл окно, впуская в комнату холодный воздух.

-А я требую, чтобы ваша рожа тут мелькала как можно меньше.

-Все злитесь за тот укольчик? Будет вам, — Косс развел руками. — Юлиан приказал привести вас в порядок, я и привел. Через полгода все как рукой снимет, снова сможете накачивать себя вашим любимым пойлом. Поверьте, я прекрасно понимаю, как вам тяжко, сам не дурак выпить.

-Мне казалось, вы больше по наркоте.

-О, я употребляю все, что приносит хоть какое-то удовольствие, — расхохотался Косс. — Поэтому меня и предпочитают держать на расстоянии от непосредственно академии — мой моральный облик их не очень устраивает. Как по мне, это уже личное дело каждого, сколько он колется, сколько пьет и сколько и кого трахает. В конце концов, наша жизнь так коротка, почему ее обязательно нужно тратить на следование всем этим протухшим догмам?

Промолчав, Асколь прошелся по комнате, осматривая разбросанные вещи.

-Можно вопрос, отец Кат? Вы ведь правда тот самый Филин, архитектор гибели Ленинградского Клуба?

-Один из исполнителей приговора, не более. А было их до чертиков, — поморщился Кат. — И я не желаю это обсуждать, особенно с вами.

-Значит, все еще злитесь, — Косс оскалился в очередной улыбочке. — Повторяю, против вас у меня ничего нет. У меня вообще нет ничего против кого-либо, даже против моих целей. Я смотрю на вещи проще — все, что приходится делать, это просто бизнес, не более. Делаешь работу хорошо — тебя ценят, тебя награждают, делаешь плохо — получаешь по шапке. Все остальное работе только вредит. Кстати, я не религиозен, если что. Я знаю, как вы думаете — "если агент Атласа откуда-то с Ближнего Востока, то это обязательно чокнутый исламист", да? Обрадую, мне одинаково плевать на все существующие...

-Обрадуй меня тем, что свалишь отсюда в ближайшие две минуты. А то у меня еще с Кавайона руки чешутся подкорректировать твою физиономию. Может, лыбиться поменьше станешь.

-Хорошо, хорошо! — все еще смеясь, Косс отступил к дверям. — Пойду поговорю с вашей помощницей, авось она сговорчивее окажется.

-Я тебя от стенки отскребать не стану, — пробормотал Кат. — Если что, я предупредил.

Когда за алхимиком захлопнулась дверь, Асколь прикрыл окно и опустился в стоящее рядом кресло.

Ты ведь хочешь с нами встретиться, Альберт. Ты все подготовил для этой встречи, я более чем уверен.

Где же, где же ты нас ждешь?

Хлопнула о стенку дверь — в который уже раз.

-Как вы догадались? — с порога начал Зибель.

-Побегай за магами с мое...что нашли? — Асколь поднялся с кресла.

-Заявление поступило вчера вечером. Как наши его пропустили — не понимаю.

-Заявление.

-Взлом склепа. Настоящий погром. Этот ваш Блах и правда побывал на кладбище. И у него есть еще одна машина. А у нас есть живой свидетель.

-Выезжаем. Немедленно.

Кольцо окружения медленно сжималось. Дорога в редкий лесок, что рядом с окраиной города, уже была более чем надежно перекрыта, а сам лес сейчас, несмотря на позднее время, вынужденно бодрствовал: ни один зверь, ни одна птица не могли отойти ко сну, когда сквозь заросли, с непередаваемым грохотом, треском и лязгом двигались, старясь сохранять строй, отделения рыцарей.

Черная машина, по бокам которой ехали два полицейских фургона, неслась на пределе своих скудных сил — Эрик выжимал из несчастного автомобиля все до последней капли.

-Ты нас так когда-нибудь угробишь, я серьезно, — Шепот приоткрыла окно, пытаясь хоть немного избавить салон от табачного дыма.

А Асколь вытаскивал из пачки уже четвертую сигарету подряд. Они были близки к развязке. Очень близки.

Кладбищенский сторож, которому несколько часов назад закончили промывать мозги, дает наводку на машину — очередной страшный грузовик. Проверяются номера, камеры — на это уходит добрая половина дня. Но к вечеру, наконец, есть и результат: машина попала в объектив как минимум два раза за последние четыре дня. Шоссе ведет прочь из города, но дальше по шоссе уже давным-давно дежурят как рыцари, так и специальным образом проинструктированные сотрудники полиции — мимо такой толпы и мыши было бы сложновато проскочить, Асколь в этом уверен. Несколько слабых фамильяров — и снова большое спасибо тевтонцам, быстро вызвавшим сотрудника Ассамблеи, способного помочь с этим делом — посланных на разведку по боковым дорожкам, несколько часов томительного ожидания...

И — успех. Искомая машина обнаруживается достаточно глубоко в лесу, у какой-то старой двухэтажной сторожки. Один звонок, одна команда.

И десятки бойцов срываются со своих мест, действуя четко по плану. Так четко, что даже его, Асколя, им удается немного удивить.

Схема работы более чем стандартна, такое они проделывали уже множество раз. Рыцари обеспечивают блокаду, палачи проходят внутрь кольца и убивают цель. Блокада снимается, следы подчищаются. Занавес, финальные титры.

По крайней мере, именно так все должно было проходить в идеальных планах, которые, как давно уже успел понять Асколь, существуют лишь на бумажках с грозными печатями и не менее грозными росписями.

А на деле такие планы шли как угодно косо и криво, особенно, когда все приходилось делать в такой вот спешке, как сейчас. Впрочем, бывало и хуже.

-Догма, говорит капитан Трота, — треск валявшейся на приборной панели рации вывел Асколя из размышлений. — Кулак сомкнулся.

-Реакция? — хрипит, схватив рацию, Кат.

-Нулевая. Свет у них горит, но в доме и вокруг тихо. Никто никуда не рыпается. Выслать пару человек на разведку?

-Нет. Продолжайте наблюдать, мы вступаем в дело через три-пять минут. Отбой.

Бросив рацию обратно, Асколь повернулся к остальным.

-Мы подъезжаем.

-Все как всегда? — спросил Ренье, медленно начиная разматывать ткань на правой руке.

-Да. Вошли, зачистили и вышли. Эрик, прикрываешь нас. Повторяю — прикрываешь, а не разносишь к хренам весь лес из-за пролетевшей птички.

А вот и нужный поворот, где уже выставили шлагбаумы и людей. Там они остановятся, последний раз проверят оружие, потом — пара минут пути через чащу — и дом уже рядом.

Три минуты.

Дождь хлещет по стеклу. Конвульсивно дергает ветвями черный лес под гнетом ветра. Трещит рация, ругань, приказы и молитвы мешает в один безумный хор, в котором уже не разберешь, кто о чем говорит, кому и зачем, слышит ли его хоть кто-нибудь, кроме него самого.

-...третий, третий, вижу движение. А, не, отбой. Это...

-...в точке через пару минут, капитан. Готовность два...

-... и тогда, о Господи, все сияние будет Твоим, и ничего не будет в нем моего...

-...в точке через минуту. Готовность один...

-...дозволь воздать Тебе хвалу, что угодна Тебе больше всего, изливая Твой свет на всех, кто вокруг меня...

-...выходим! Быстрее, быстрее, быстрее!

-... Тебя без проповеди, не словами, а примером, силой, что я совершаю...

Шлепают по грязи тяжелые сапоги, руки в крепких перчатках раздвигают мокрые ветки.

-Филин, я на месте, — голос из загнанного глубоко в ухо наушничка угрожает разорвать голову на куски, настолько сильны помехи. — Готов работать по команде.

Здание впереди. Унылая серая двухэтажка. Окна заколочены, но сквозь щели пробиваются лучки света. Жизнь там все еще есть. Еще бы ей не быть.

Последний взгляд назад. Где-то там, в темноте, среди ветвей, Эрик налаживает свою смертоносную машинку, еще дальше — резервная группа — Шепот, Кирик и чертов агент Атласа. Оружия последний так и не достал, все, что он притащил с собой — какие-то скляночки, которыми принялся тут же поливать тропинку, игнорируя все вопросы. Ренье откидывает со лба мокрые волосы, чуть вздрагивает. Начав тихо мерцать, сковывающая его руку перчатка издает странный звук — похожий на звон десятков колокольчиков. Стекло стремительно мутнеет, узоры теряются. По руке вверх начинают ползти выпущенные перчаткой "побеги": странные стеклянные ниточки, стремительно обвивающие конечность Гардестона, сплетающиеся между собой.

Короткая вспышка боли — но сейчас Асколь даже не морщится — и в руках уже по клинку.

-Пошли!

Выскочив из укрытия, они кидаются к зданию — один шепчет пересохшими губами старые активационные формулы-молитвы, второй морщится от боли, пока его тело постепенно обрастает мутной стеклянной коркой, прямо поверх одежды. Правая рука Ренье уже заканчивается чудовищными сверкающими когтями — и они все продолжают расти.

Здание было уже метрах в десяти, когда рация снова дала о себе знать.

-Догма, мы атакованы!

Мгновение на осознание этого простого факта.

А потом следует взрыв.

Пара обломков стены полетела и в его сторону, но Асколя уже там не оказалось — отскочив куда-то вбок, в самую грязь, он быстро, наугад, запустил вперед, в стену дыма, пару Ключей. Пальцы тут же вцепились в свежие заготовки, делая из них очередное смертоносное оружие.

-Черт! Догма...

-...повсюду...

-...это Трота! У нас тут мертвяки! Целые орды!

Что?

Какого черта?

Хотя...семья некромантов...

-...из-под земли выкапываются, как по приказу! Мне...

-Внимание, периметр атакован! Кольцо... — один голос сменяется другим, уже не только из рации — теперь уже по всему лесу слышны крики и грохот оружия.

Дым впереди постепенно рассеивается. Из свеженькой дыры в добрую часть стены бьет яркий, очень яркий свет. И стоящего в дыре человека видно превосходно.

Белобрысый тип в каком-то мятом халате поднимает руки, орет во всю глотку.

-Отец Асколь! Даже на свои похороны прибыли вовремя!

-Ренье, ты готов? — процедил Кат сквозь сжатые зубы.

-Всегда, — глухо отвечает упакованное в стеклянный доспех существо, чье лицо уже в принципе невозможно разглядеть.

-Эрик? — а это уже в рацию.

-Да. Влево на метр и я его сниму.

-Хотел меня видеть, Пустышка? — проорал Асколь. — Ну что, доволен?

Альберт Блах, издав полный ненависти вопль, опускает руки и в сторону Асколя мчится целая огненная стена.

Влево на метр, как и сказал Эрик.

Два Ключа летят в цель, следом еще две пары — все меньше, чем за какие-то пять-шесть секунд.

В то же мгновение, что последний Ключ покидает его руку, начинает свою песню пулемет Факела, а Ренье бросается вперед с невозможной для человека скоростью — даже без учета всей этой жутковатой брони, в которую закован.

Яркая вспышка — первые два Ключа настигают свою цель, но вместо того, чтобы пронзить плечи Пустышки и отбросить назад, позволив остальным клинкам воткнуться ему в грудь и живот, с оглушительным треском лопаются в воздухе.

И в это же мгновение чудовищная боль отбрасывает Асколя назад, в грязь.

Какого...

Пулеметная очередь, которая должна была перечеркнуть Пустышку, развалить надвое, не достигает цели. Асколь пытается подняться — но руки скользят в грязи и крови — его крови. Откуда тут ее столько? А, да, его же ранили...скользя вниз по изорванному облачению, руки собирают на себя все больше и больше красного сока.

Хирургически точные удары, которые должны были распять Пустышку на ближайшей стене и прикончить, почему-то оказались нанесены ему самому. Это кажется настолько бредовым, настолько невозможным, что на этой мысли попросту невозможно сконцентрироваться.

Что...

Как он...

Где-то рядом орет Факел — орет так, словно его нашпиговывают пулями.

Страшная догадка, что так и есть, приходит лишь мгновение спустя.

Обычный барьер.

Нет. Совсем не обычный.

А если бы только достигли цели те два Ключа, что шли Пустышке в грудь...

Его бы, похоже, разорвало самого.

Сумев кое-как приподняться на локтях и прижать ладони к самой опасной из ран, он снова плюхнулся на спину, подняв в воздух тучу грязных брызг. Забормотал старые слова, надеясь, что сил хватит прикрыть хотя бы что-то.

-Всемогущий вечный Боже, вечное спасение верующих...услышь молитвы наши о больных и яви им милосердие и помощь Твою...

Больно. Как же больно. Ему не было так больно с тех пор, как та сука изрезала ему всю спину и откусила здоровенными клещами несколько пальцев на ногах...

Где-то впереди — все уже как в тумане — Ренье сходится с Пустышкой. Не отрываясь от заветных слов, Кат ждет, когда же тело Блаха окажется разорвано на куски сверкающими когтями, как множество тел до этого.

Не оказывается.

Нанесший стремительный удар Ренье вдруг оказывается отброшен назад. Во все стороны летят осколки стекла.

Стекла, которое, как хорошо помнил Асколь, работники Ассамблеи не смогли ни расплавить, ни разрезать, ни разбить никаким способом...

Да что же он с собой сделал...

В наушнике слышны стоны и ругань Эрика, вызывающего подмогу. А также крики рыцарей, которые радуют все меньше и меньше с каждой минутой...

-...на деревьях! Он на деревьях!

-...черт, слева!

-...Апостол! У нас Апостол, прошу срочно...

-...это что за...

Ренье валяется в грязи, стеклянный панцирь постепенно осыпается с него шелухой. Альберт Блах, истерически хохоча, бежит, поднимая брызги, прямо к Асколю.

-Пустышка, да? Пустышка? Пустышка?

Продолжая бормотать уже третью по счету молитву — эта формула должна дать ему сил подняться и продолжить бой — Кат сталкивается взглядом с Блахом.

-Вот тебе Пустышка! Ты отнял у меня все, мразь! Все! Ненавижу! — огненная буря несется на него, чтобы пожрать целиком.

Сил сопротивляться нет. Почти. Даже молитву уже не закончить.

Короткая фраза активирует медальончик, тот самый, что Шепот ему посоветовала выкинуть.

Не зря посоветовала.

Щелчок.

По телу проходит дрожь.

Огонь затухает, напоровшись на невидимую преграду, но уже мгновение спустя что-то словно взрывается в голове Асколя. И все исчезает, проваливается в черноту.

Церковь снова в дураках...

Вас всех сделал Альберт Блах...

Сердце Блаха колотилось, как бешеное. Он уже устал бежать, но до шоссе было еще приличное расстояние. Конечно, он мог бы разделаться с любым преследователем, если таковой окажется слишком близко, но...

Его силы подходили к концу. Сфера, несмотря на все свое могущество, не могла подпитывать его бесконечно.

Напротив, уже скоро это ему придется накормить ее...

Стараясь об этом не думать, Альберт сконцентрировался на чем-то более приятном. Например на том, как сдох этот чертов Асколь. Сдох сам по себе, видимо, напутав что-то с каким-то из заклятий. Просто взял, дернулся и издох в мгновение ока, упав в грязищу мордой.

Туда ему и дорога, падали.

Альберт перескочил через поваленное деревце и припустил дальше по тропинке...

Вернее, собирался так сделать, когда обнаружил, что провалился в землю по колено.

В землю?

Да это на землю-то уже не было похоже!

Что-то серое, вязкое, крепко держащее...

Паника накатила не просто быстро, а очень быстро. Попытавшись выдернуть ноги, Блах ушел еще глубже, а когда задергался сильнее — оказался в этих непонятно откуда тут взявшихся "зыбучих песках" уже по пояс.

-Не советую рыпаться, — из-за дерева вышел, ловко прыгнув на большой камень, высокий человек — смуглая кожа, хитрый взгляд, гадостная улыбочка. — А то совсем на дно уйдешь, Пустышка.

-Я не пустышка! — взвыл Блах. — Не пустышка! Меня нельзя уничтожить!

-Да я и не собираюсь, — Косс, пошарив по карманам, извлек оттуда какой-то пузырек. — Ты нужен Атласу живым. Я думаю, тебя даже препарировать будут заживо...

-А я думаю, что препарировать тут будут тебя, — вышедший на свет Свечка, с ног до головы залитый кровью, криво улыбнулся. — Атлас, говоришь? Ваши ребята никогда не умели драться.

-Ты просто не имел дела с настоящими оперативниками академии, — сеанс обмена жуткими улыбками Косс и не думал заканчивать. — Но теперь ты можешь гордиться собой, ибо на одного таки нарвался.

Выпустив пузырек из рук, Косс сдернул с пояса кусок ткани — под ним обнаружились какие-то железные ленты. Еще пара секунд — и Фрери Ланн увидел самое странное оружие за всю свою жизнь: какой-то дикий клубок тонких и чудовищно острых стальных полос. Плеть не плеть, пояс не пояс, меч не меч...

-Это что еще за хреновина?

Вместо ответа Косс отправил ленты в полет.

Полукровка ушел в сторону от одной, двух...остальные свою цель нашли, хлестнули, отбросили на землю. Брызнула кровь. Свечка, отскочив назад, зажал искромсанную конечность — она явно уже не была способна сжимать нож.

-Добавочки? — Косс снова замахнулся, когда грохнул выстрел.

-Если только тебе, — Эпнорд, грязный, окровавленный, глаза налиты краснотой так, что почти не видно зрачков — вышел из укрытия, выцеливая алхимика из здоровенного револьвера. — Фрери, Альберт, какого черта? Ни на минуту оставить нельзя.

-Вытащите меня отсюда, остолопы! — взвыл Блах. — Быстрее, быстрее, мать вашу!

-Он собственность Атласа, — бросил Косс. — Так что не советую.

Выстрел, очередной взмах мечом-поясом.

Почти одновременно.

-Вот как-то так, — сказал алхимик.

Эпнорд удивленно рассматривал обрубок своей руки, а также ту ее часть, что лежала на земле, сжимая револьвер — она успела выстрелить примерно в ту же секунду, что была отсечена.

-Ты... — Риар чуть не задохнулся от боли и гнева. — Ты знаешь, как сложно их восстанавливать, скотина?

-А теперь сравняем наши шансы, — продравшись через заросли, на тропинку вышла Шепот, поигрывая испачканной в крови булавой. — Твои мертвяки? Халтурная работа.

Альберт был на грани истерики. Ситуация явно начала складываться не в их пользу: если его не вытащат из этой проклятой трясины, то тут не спасет и Каинова печать...

-Твой Асколь мертв! — завизжал со всей силы Альберт, завидев высокую женщину-палача, ту самую, что когда-то пыталась его схватить. — Я оставил его там подыхать!

Увидев, как она переменилась в лице, Блах понял, что попал точно в цель.

-Нет! — рявкнул Косс. — Наша цель — Пустышка!

-Вот и охраняй его. А я за Катом.

Раньше, чем алхимик успел что-то возразить, Шепот бросилась вперед. В последний момент в сторону отскочил Свечка, даже не успевший подобрать свой верный нож.

-Тупая сука! — Косс в ярости сплюнул на камни. — Почему меня вечно никто не слушает?

-Не беспокойся. У тебя еще есть публика, — оставшейся рукой Эпнорд снял с пояса небольшой топорик. — Свечка, вытаскивай Блаха и ищите себе машину. Меня не ждите.

-И не собирался, — хохотнул полукровка, кинувшись к Альберту. — Хватайся давай, живее!

-Я же сказал, это собственность Атласа, — устало повторил Косс. — За воровство обычно рубят руки, но раз вы такие непонятливые, придется удалить и ваши головы...

-Меньше слов, больше дела! — прорычал Риар, бросаясь вперед.

Альберт схватился за окровавленную, измочаленную руку Свечки — тот взвыл от боли, но его не выпустил, а лишь стал тянуть с удвоенной силой. На мгновение Блаху показалось, что глаз Фрери подернулся какой-то странной дымкой, но, видимо, лишь показалось.

Стальные ленты снова принялись хлестать Эпнорда — он даже не пытался от них уворачиваться. В конце концов, это не так уж и больно, когда ты Мертвый Апостол...

С огромным трудом избежав встречи с топором, что метил ему прямо в лицо, алхимик, однако, оказался сбит с ног налетевшим на него Эпнородом. Не тратя времени даром, Риар быстро прижал противника к земле, намереваясь разорвать алхимику глотку, когда ему в глаза прилетели два растопыренных пальца. Взвыв, Риар откатился назад, оказавшись в опасной близости от того участка дороги, где недавно чуть не утонул в земле Альберт. Косс огляделся в поисках Блаха, но ни его, ни Свечки уже не было видно.

-Сука тупая, — повторил алхимик. — Вся работа коту под хвост.

Риар медленно поднимался с залитой кровью земли. Один его глаз уже был на месте, вторая глазница все еще была затянута чем-то красным и беспрестанно хлюпающим.

-Попляшем еще, красноглазик? — прохрипел Косс, подбирая с земли свой странный меч.

-Я пас, пожалуй, — прорычал Эпнорд, развернувшись и кинувшись в лес со всех оставшихся у него сил.

Где-то за его спиной свистнули вновь острые ленты, но Апостола достать они уже не могли...

Открыть глаза было сложнее всего. Яркий белый свет резал их, словно ножом. Знакомый до одури свет, цвет потолка и писк больничной аппаратуры — они везде одинаковы.

Когда с ориентацией в пространстве было покончено, Асколь попытался приподняться — и тут же снова рухнул назад, брошенный на подушки чудовищной болью в спине.

-Не надо, Кат, — грустный и усталый голос заставил его завертеть головой в поисках его источника.

Шепот обнаружилась в кресле у стены, с какой-то небольшой книжечкой в руках.

-Лучше не пытайся вставать сейчас. Тебя держали под капельницей с какой-то алхимической пакостью около суток.

-Я...

Боль в голове была такой, словно там устроили торжественный салют. Откинувшись на подушку и уставившись в белый потолок, Кат прохрипел:

-Наши...

-Все живы, — быстро ответила Шепот. — Спасибо новичку. Эрика буквально с того света вытащил...да и тебя тоже.

-Ренье?

Сам отлежался. У него была пара глубоких ран, но он...короче, сам потом его спросишь. Это надо было видеть.

-Я ни черта не помню, — простонал Асколь, постаравшись, чтобы это звучало не так жалко, как он себя чувствовал. — Как все прошло? Как он нас сделал?

-Ты у нас специалист по магам, вот ты и думай, — вздохнула Шепот. — Черт! Мы попались, как дети!

-Моя вина. Я действительно отнесся к нему, как к полной пустышке. Но все-таки...

-Ты был прав, он нас ждал. И он был не один. С ним был средней паршивости Апостол и еще какой-то шустрый типчик. У них по всему лесу были закопаны мертвяки. Когда рыцари замкнули кольцо на логове Блаха, их подняли и окружили уже рыцарей.

-Я помню...у него был какой-то зверски хитрый щит...

-Более чем. Ренье, Эрик и выжившие рыцари рассказывали о том же — все попытки его атаковать приводили к тому, что атакующие сами оказывались искалечены или мертвы. Эрик получил такие же повреждения, как от пулеметной очереди, что выпустил по Блаху...если бы он успел выстрелить большее количество раз, его бы просто разорвало на куски.

-А новичок и этот...Косс?

-Кирик первым добрался до Факела. Я думала, что он полная тряпка...но ты бы его видел тогда.

-Что...что он устроил?

-Один, потеряв где-то оружие, бегом через кишащий упырями лес, едва услышал, что кому-то из наших нужна помощь. Ни разу не остановился даже. Эрика, считай, из мертвых поднял.

-А я...

-А тебя ему я притащила, — грустно рассмеялась Шепот. — Ты вечно то из окна падаешь, то в реку, то в грязи помереть пытаешься. А мне тебя вытаскивать всегда.

-С...спасибо, — прохрипел Кат.

-Ну не могла же я дать тебе подохнуть, пока ты еще не извинился передо мной за все, что полагается. Что до Косса, то этот атласовский хрен там геройствовал вовсю. Почти поймал Пустышку, почти порезал Апостола и того странного типа с серыми волосами...

-Почти, почти, почти...у нас есть хоть какие-то результаты?

-Никаких, Кат. Полный провал. Пустышка и его дружки ускользнули из города, Юлиан рвет и мечет, равно как и тевтонцы, которым эта троица устроила кровавую баню.

-Потрясающе. Сколько я тут валяюсь? Только не говори, что неделю.

-Два дня.

-Господи... — продолжая буравить взглядом белый потолок, Асколь замолчал на несколько минут. — Давно мы так не огребали, да?

-Да уж. С самой "Метелицы". Самое паршивое, что Пустышка, похоже, уверен в том, что тебя убил. И уже не будет теперь так подставляться, как раньше.

-Значит, нам придется выловить его снова. Я лично его выпотрошу.

-Как? Конечно, все наши показания обработают и возможно, мы вскоре узнаем, что же у него за барьер, но за это время он может такого натворить...

-У меня есть одна идея. Паршивая, конечно, но видимо, придется на это пойти, — скривился Кат. — Подай сюда мою телефонную книжку, будь любезна.

-И кому ты собрался звонить? — удивилась Шепот.

-Альберт Блах ведь обзавелся своим чертовым барьером где-то в Могиле, так? У меня, к счастью, есть старый знакомец, который очень крепко связан с Морем Бродяг. И иногда приторговывает их тайнами.

-Маг?

-О да. Та еще зараза. Но он мне должен, так что пришло время закрыть должок...

Получив свою потрепанную книжечку, Асколь принялся судорожно листать странички.

-Как его зовут?

-Нейтгарт фон Вайтль.

6. Кукловод

Er ist der Herr der Dunkelheit,

Tod ist sein Geleit,

der Herr der Einsamkeit...

(Schandmaul — Tyrann)

-А вы точно уверены, что...

-Да. Несомненно, — в который раз отвечал Асколь Кирику. — А теперь топай вниз и поживее.

Широкая лестница была вычищена и вымыта, создавая резкий контраст с переулочком, где стояло мрачное десятиэтажное здание. Переулочек-то был загажен донельзя...

Ступая вниз по скользким ступенькам, Кирик не переставал дрожать: большей частью, конечно, от холода, но была тут и солидная доля здорового страха, учитывая, куда они сейчас направлялись.

След Пустышки был потерян. Конечно, в соседних городах уже была объявлена повышенная готовность, но ресурсов катастрофически не хватало. Десятки раненых в ходе провальной операции по захвату привели Юлиана в достойную его клички ярость. Но отец Асколь вел себя слишком странно — сколько ни думал Кирик над его решением, он так и не смог понять, что же пришло в голову старому палачу, когда тот, едва оправившись от ран, передал все необходимые полномочия своей громиле-помощнице, приказав продолжать охоту, приказав ждать его через три, самое большее — через пять дней. Отдав этот приказ, он вызвал к себе лишь двоих — жутковатого посланца Атласа и его, Кирика. И сообщил, что они втроем срочно отправляются в Мюнхен. Алхимик был возмущен до глубины души, требуя немедленных объяснений этому, вне всякого сомнения, странному поступку, и, в отличие от Кирика, он их даже получил, потому как успокоился хотя бы на время переезда. Молодой кандидат в экзекуторы же узнал, куда им придется отправиться, уже непосредственно на месте.

И это привело его в настоящий ужас.

-Как, еще раз, называется эта...это место? — поскользнувшись и чуть не скатившись кубарем вниз, Кирик в последний момент успел ухватиться за стенку.

-"Сломанная печать", — буркнул Кат, не оборачиваясь. — Ты все запомнил, что я тебе сказал?

-Да.

-Как меня зовут?

-Фабий Рох.

-Именно. Тебя никто тут никогда не видел, поэтому можешь представляться как пожелаешь. Если спросят. Нет — держи язык за зубами и никуда не лезь.

-А почему алхимик все-таки не с нами?

-Он сказал, что ему в этих кругах сейчас появляться вредно для здоровья. А не узнать его не могут. Все, идем.

У массивной темной двери, проход к которой был отгорожен черной же лентой, за небольшим столиком сидел хмурый тощий тип, чье лицо было сплошь покрыто здоровенными гнойными прыщами. На столике стоял небольшой старый метроном, который прыщавый тип сдвинул чуть вперед, завидев Асколя и Кирика. Маятник легонько задрожал и пару раз качнулся из стороны в сторону. Дождавшись, пока он качнется третий раз, прыщавый медленно поднял руку.

-Вас представить? — спросил он вместо приветствия. — Если да, то как?

-Нет необходимости, — так же растягивая слова, произнес Асколь. — Я давно у вас не был. Все по-прежнему?

-Времена сейчас неспокойные, — прыщавый отстегнул ленту от ограждения. — Так что сами понимаете.

-Ну еще бы, — Асколь толкнул дверь. — Столько событий, чтоб их...

Когда Кирик узнал об этом месте, то задал самый очевидный вопрос — почему оно все еще существует. Отец Кат лишь рассмеялся в ответ.

-Такие гадюшники просто обязаны существовать, — ответил он. — Им позволяют это делать, просто потому, что так легче. Легче следить за теми, за кем следить приходится, легче их накрыть, если возникнет нужда...да и кто знает, когда тебе может понадобиться, скажем так, неофициальная помощь? Или что-то такое, что ты никак не можешь попросить у Ассоциации или создать самому? Это же маги, Кирик. Тыкай в любого, но ты никогда не найдешь никого без греха.

-А этот...фон Вайтль? Ему можно верить?

-Ну, он маг. А значит без вопросов продаст родную мать на мыло, но он чуть более порядочный, чем остальные.

Ни эти слова, ни прошлые, Кирика, само собой, не успокоили. Но лишь сейчас, когда он оказался в этом жутковатом заведении, то понял, что картина становится по-настоящему мрачной лишь для того, кто в полной мере понимает, что за дела тут устраивают.

Что было на верхних этажах здания, он, конечно, не знал, но по словам Асколя, оно было достаточно хорошо защищено от посторонних глаз тройным Замкнутым Полем, если не более сильным. Прохожим не хотелось подолгу стоять рядом с ним, не хотелось смотреть на него, и уж тем более ни у кого обычно не возникало желания завернуть в грязный замусоренный переулочек, пройти по нему до неприметной лестницы и остановиться перед тем самым столиком с метрономом. Как рассказал, посмеиваясь, Асколь, те, на кого приборчик не реагировал, и которые все равно пытались проникнуть в "закрытый клуб", бывший своего рода местной городской легендой, очень близко знакомились с бригадой костоломов, что всегда дежурили сразу за дверьми. Тех, в чьих телах не было Магических Цепей, тут приветствовали обычно только так, в особо тяжких случаях корректируя память незваным гостям и оставляя их в ближайшей придорожной канаве.

Сколько подземных этажей было у заведения, Кирику также не было известно, но совершенно точно, что их тоже было больше одного. На том, где они сейчас находились, все выглядело даже вполне прилично.

Ну, для магов.

На первый взгляд это все и правда напоминало какое-то дорогущее заведение с весьма строгим отбором посетителей. Множество огромных душных залов, оформленных в довольно мрачноватых тонах: тут был роскошный бар, там — тихая прокуренная комната, где о чем-то болтали, рассевшись в своих креслах и потягивая выбранные напитки, люди самого разного возраста, пола и национальности, здесь играли в бильярд, рядом — в карты, еще где-то, судя по выкрикам, шел вовсю какой-то аукцион...

Но стоило только прислушаться, чтобы узнать куда более интересные вещи. Например, что в курительной комнате обсуждалось, сколько же в этот раз будет смертей в некоей "войне Грааля", во сколько обойдется перевозка чьих-то лабораторий в одну из стран третьего мира, где пропажи людей будут заметны куда как меньше, чем кончилась последняя попытка "вытащить ту дрянь из Бермудского треугольника" и как это позорно для Пражской Ассоциации — в очередной раз уступать на переговорах и передавать свой последний многолетний проект Башне за смехотворную компенсацию. Стоило пойти дальше, как оказывалось, что в игровом зале ставками редко оказывались деньги: ставили в основном разные странные предметы, часто в закрытых ящиках и ларцах, ставили некие "духовные земли" и труднопроизносимые титулы, Кирик более чем удивился, когда увидел, как какой-то хлыщ с сильным британским акцентом проигрывал в шахматы сидящую рядом с ним бледную молчаливую девушку.

-Чего? А, это гомункул, ничего необычного, — бросил Асколь, проталкиваясь сквозь посетителей в следующий зал.

Чем дальше — тем веселее. На аукционе с молотка уходили целые особняки, жутковатые куклы, и даже плавающие в банках части тел, причем больше всего почему-то требовали, за самые бесполезные и странные, как казалось Кирику, вещи, например, какую-то связку огромных иссиня-черных перьев, искромсанную ножом картину, на которой, однако, еще можно было разглядеть светловолосую женщину в пышном темно-красном наряде, крохотные скляночки, где плескалось что-то мутное и явно опасное...

-Потолкайся где-нибудь тут, — произнес Асколь, выведя Кирика в очередной коридорчик. — Я пойду наведу справки.

-А что мне делать, если...

Но Асколь уже ушел, оставив его в одиночестве. Вернее нет, даже хуже — в компании тех, кого его столько времени учили считать врагами...

Подумав, где он меньше всего привлечет ненужного внимания, Кирик вернулся в прокуренную комнату, где даже нашлось свободное кресло в дальнем углу. Взяв со столика рядом какую-то скучную деловую газету, он забился поглубже в кресло и сделал вид, что внимательно изучает ее непередаваемо унылое содержание вроде биржевых сводок, где он понимал еще меньше, чем в магии. Вокруг, тем временем, продолжали увлеченно разговаривать.

-...всю Европу на дыбы. Башня три дня назад официально объявила о награде за его голову.

-Да уж в курсе. И чего предлагают?

-Четвертый ранг и очень неплохую землю в....

-...уже взялись. Аканта Полсредца тоже в деле.

-Она берет за контракт по двести тысяч самое меньшее. Представляю, сколько за него запросила.

-А я даже представить не могу.

Сообразив, что маги, судя по всему, обсуждают успевшего уже навести шороху Альберта Блаха, Кирик прислушался в надежде выловить из этих многосторонних бесед что-нибудь стоящее.

-...уже больше десятка за дело взялись. И это только от Башни.

-...удивлен, что Магоубийца даже сейчас не вылез. Работа в самый раз...

-И не вылезет. Гниет уже давно где-нибудь, как пить дать. Сколько лет прошло, десять? Больше? Как в воду канул.

-Ну, знаешь...ходил ведь слушок, что Айнцберны его с потрохами купили...

-Ходил, ага. Тогда не верил и сейчас не собираюсь. Серьезно, с такими людьми связываться всегда себе дороже выходит. Да и зачем...

-Ну как же. А ритуал? Уже вот-вот...

-Их ритуал — дешевка. И все, кто туда покатят, дешевки не меньшие. Видели мы уже их пляски. Крови много, грязи много, а толку до сих пор не видно. Нет же, в четвертый раз плясать задумали.

-Чем бы дитя ни тешилось...

-Но господа, следить за событиями, я считаю, все-таки стоит. Вдруг в этом году будет иначе?

-Сомневаюсь, сильно сомневаюсь. Хотя посмотреть не откажусь. Вы вот на кого ставите?

-А выбор есть, что ли? Айнцберны...если они эту кашу не расхлебают, то по крайней мере от котла ошпарятся меньше прочих. Единственные, у кого мозги пока на месте.

-Мато?

-В пролете будут, как обычно. Гнилая семейка.

-Я вам еще новостей подброшу. У нас половина отдела со смеху покатывается — лорд Эль-Меллой тоже на ритуал намылился.

-Вечно он куда-то намыливается. То жениться, то на войну Грааля.

-Ну не сидится человеку, чего такого?

-Того, что есть множество более цивилизованных, практичных и безопасных способов себя хорошо зарекомендовать. Но нет, им всем хочется покрасоваться...

-Я бы тоже поехал, на самом деле, да нездоровится что-то...

-Не надо оно тебе, поверь. Да и поздновато рыпаться сейчас, что ты за полгода успеешь сделать-то?

-Ну, собраться и приехать я и за неделю успею.

-А дальше?

-Буду ждать, пока кто-нибудь окочурится.

-Скорее сам окочуришься. У них там вся система, я слышал, на соплях и честном слове, вот и городок выбрали специально черти где, чтобы не жалко было.

-Если бы я той землей владел, я бы народ с такими идеями так далеко услал, что без карты бы не разобрались. А эти...чем Тосака вообще думали?

-Если человек идиот, то это надолго. Если у него идея — тоже.

-Вы про ритуал, я погляжу, готовы часами языками молоть. А у меня новости и повеселее есть. Старину Эспена помните?

-Крева? Тот чудик?

-Ага. Он таки допрыгался, мне нашептал тут кое-кто. Лет двадцать мусолил очередной "гениальный" проект, тайком от остального Красного Кольца. Закончилось тем, что его обожаемая вампирша проснулась и свалила ко всем чертям. Попутно вырезав половину военной базы. И самому Креве в глотку вцепиться успела, говорят.

-Ну вот вам, пожалуйста. Еще один прекрасный пример, куда приводят идиотские идеи и мечты. Ее хоть упокоили?

-Куда там. Ловят днем с огнем. Точнее, с вертолетами и ротой морской пехоты. Я не знаю, чем там ее накачали, но на солнышке она спокойно гуляет. А Эспен пропал, так что, похоже, его самого теперь упокоить надо будет.

-Если он выживет, я ему лично орден изготовлю. За непроходимую тупость, первой степени.

-Да уж. По сравнению с его проектами участие в войне Грааля — вещь даже разумная...

Кирик тяжело вздохнул — похоже, из этой трепотни больше ничего уже не выудишь.

-А вы что думаете? — один из магов внезапно обратился к нему. — Вы, прошу прощения...

-Я? — Кирик резко отложил газету. — Я думаю...эээ...ох. Простите, я только что вспомнил...

Поднявшись со своего места, кандидат в экзекуторы быстрым шагом покинул зал, провожаемый удивленными взглядами.

Нет, тут решительно невозможно дольше находиться. Но куда, куда бежать?

Асколь. Нужно срочно найти отца Ката.

А если он...

Если с ним что-то...

Тогда ему конец. Он даже выбраться отсюда не привлекая внимания не сможет.

Продравшись через толпу в коридоре, Кирик завернул в задымленный бар, лихорадочно озираясь по сторонам, но стараясь слишком пристально не вглядываться — запоминать детали некоторых имевшихся тут вещей, несомненно, было крайне вредным для рассудка делом.

Отец Кат обнаружился у дальней стены, за небольшим столиком. Перед ним стоял стакан простой воды, а на лице застыла настолько кислая гримаса, словно до этого стакана его заставили скушать пару ящиков лимонов.

И он был не один.

Сидевшая напротив женщина средних лет особо опасной не выглядела. Потертый дорожный плащ, тяжелые очки на довольно приятном лице, сигарета в зубах, сидит, поставив ноги на лежащий под столом увесистый чемодан. Ничего необычного, кроме, разве что, цвета волос — интересно, сколько же ушло краски на то, чтобы довести их до этого темно-красного оттенка?

Решив не мешать разговору, Кирик осторожно переместился поближе и сел за угловой столик, откуда их было более-менее четко слышно. И даже видно. Отец Кат, если и заметил его, то виду не подал вовсе — его взгляд перемещался в основном с собеседницы на стакан и обратно.

-...иными словами, вы проделали весь путь только ради этого? — уловил Кирик слова женщины.

-Можно и так сказать, — отвечал ей Асколь. — Я рассчитывал, я надеялся...найти здесь хотя бы какой-то след фон Вайтля.

-Они практически затворники, вы же знаете. Со времен Первой мировой решают все дела чужими руками.

-Но они остаются одной из самых древних европейских семей. Те же Блахи по сравнению с ними дети, едва вылезшие из песочницы.

-Нейтгарт был вам нужен именно из-за его талантов, да? Как-то даже обидно понимать, что со мной искали встречи только ради информации о другом кукловоде, — женщина усмехается. — Тем более — об этой заносчивой немчуре.

-При всем моем уважении к вам, ваши услуги я был бы не в состоянии должным образом оплатить, наверное, до второго пришествия. А фон Вайтль мне должен.

-Он не из тех, кто рискует влезть в долги. Осторожен до тошноты. Как вам удалось?

-Старая грязная история, — Асколь улыбнулся одними губами. — Снял с его хвоста одного назойливого охотника. Причем когда хвост уже успели порядком подпалить. Но вернемся к нашему делу. Значит, где Нейтгарт, вы не знаете?

-Почему же, знаю, — в ее голосе прорезались ехидные нотки. — В могиле.

-Что?

-Уже довольно давно. Это дело никто не копал, хоть для мага его уровня погибнуть в глупой дорожной катастрофе..."непредставимо" даже не то слово, что я бы выбрала. Даже с учетом того, что в ней участвовал сошедший с рельс пассажирский поезд.

-Потрясающе, — помолчав какое-то время, произнес Асколь. — Столько времени впустую.

-Не торопитесь с вашими выводами. У вас еще есть шанс.

-И в чем же он заключается? Если фон Вайтль мертв...

-Мертвее некуда. Но то старший фон Вайтль.

-Точно! — Кат хлопнул себя по лбу. — Про сынка-то я совсем и забыл...

-Вы с ним встречались?

-Очень давно. Ну как встречался...видел мельком, когда был у Нейтгарта. У мальчишки был такой вид, словно его за любое неосторожное слово лупят розгами, предварительно окунув их в кислоту.

-Я не сильно удивилась бы, если бы так и было. Это чрезвычайно старомодная династия. В наших кругах, они, конечно, пользуются должным уважением...но скорее как герои прошлого. Ибо в настоящем — хотя бы в последнем столетии — особо выдающихся достижений по соответствующей части за ними не числилось.

-Их достижением стало то, что они выжили. При их-то образе жизни. Значит, младшенький фон Вайтль таки жив и здоров?

-Именно так. И я даже могла бы вам подсказать, в каком направлении вам стоит продолжить его поиски.

-Само собой, не бесплатно.

-Само собой. Я здесь всего лишь проездом, пытаюсь достать последние необходимые материалы для новой мастерской. И вот на них, к сожалению, не хватает...

-И сколько же презренной валюты вы с меня запросите? — хрипло рассмеялся Асколь.

-Ну, учитывая, что вы все-таки наш хороший знакомый... — женщина выудила из кармана карандашик, и, быстро что-то начиркала поверх книжечки с меню. — Приблизительно столько. Это в ваших силах?

-Да. С трудом, но соглашусь, — помолчав пару минут, произнес Кат. — И где же мне искать...

-Здесь, — улыбнулась собеседница Асколя. — Здесь, через два, самое большее — три часа.

-Что?

-Три дня назад его вызвали на дуэль. И сегодня вечером она как раз состоится.

Второй уровень подвала состоял, похоже, лишь из пары залов и длинного коридора, уходившего куда-то совсем далеко, где свет уже не горел. Возможно, там, конечно, было что-то еще, но Кирик даже не собирался представлять, что — когда дело касается магов, некоторые вещи лучше просто не знать.

На его вопросы отец Кат отвечал односложно, своим обычным усталым и раздраженным голосом. Но по крайней мере, хоть каких-то ответов добиться от старого палача удалось.

-...та, с кем вы говорили?

-Аозаки Токо. Судя по тому, что это имя ничего тебе не говорит, в кругах магов ты никогда не вертелся.

-Откуда же мне...а вы? Вы тут бывали?

-И тут и во многих других таких местах. Ты ведь не думаешь, что наша работа заключается лишь в том, чтобы резать да рубить без всякой лишней мысли тех, на кого укажут?

-Ну...

-Вообще, такие люди, конечно, тоже важны. Но это куда более низкая прослойка, — экзекутор усмехнулся. — Не подумай только, что я хвастаюсь. Если бы не эти проклятые Цепи, мне бы тоже светило куда как меньше...но так как я унаследовал этот подарочек, меня решили готовить для более тонкой работы.

Правда, менее грязной от этого она не стала.

-А в вашей семье много было...ну, с Цепями...

-Это от матери, — коротко ответил Кат. — Ее приняли в семью и под Восьмое Таинство, даже дали скромную должность в Ассамблее.

Которую она оставила так быстро, вызвав тот чудовищный скандал.

-А правда, что ваша семья...ну, я слышал, что они...

-Моя семья что? — в голосе Асколя прорезались гневные нотки.

-Я слышал, что они уже очень давно занимаются воспитанием и подготовкой будущих служителей нашего отдела...

-Поставляют живой товар для Дома Резни черти с каких времен, да, — хмыкнул Асколь. — Все с детства посвящаются в Восьмое Таинство, имея лишь три дорожки. В Ассамблею или же к нам.

-А третья?

-Сдаться и сдохнуть, конечно же. Как говорил отец, если плоды на ветке окажутся гнилыми, то их стоит побыстрее закопать. А сколько у семьи этих чертовых ветвей, не знаю точно даже я...

-А вы с ними давно виделись?

-А там особо уже и не с кем, — взгляд Асколя давал понять, что данную тему лучше не стоит развивать дальше. — Я перестал их интересовать с тех пор, как они завершили мое начальное обучение и передали дальше. А меня совсем не интересует, сколько человек они воспитывают сейчас...

На какое-то мгновение Кирик увидел проступившую на лице Ката боль — но не прошло и нескольких секунд, как его спокойное лицо вновь стало совершенно нечитаемым.

-Черт, да куда же она делась? — раздраженно произнес Кат, посмотрев на часы. — Мы так совершенно точно опоздаем...

-Она тоже будет смотреть на эту...дуэль?

-Да. Как и все остальные собравшиеся тут мерзавцы. И я советую тебе тоже нацепить более подходящую маску.

-Прошу прощения...

-Ты маг. Пусть только ученик мага, но гонору должно быть, как у целого. Даже больше. Держись увереннее, меньше ненужных жестов и слов, меньше чувств, если это только не презрение с гордостью. Первым окатываешь окружающих, вторую раздуваешь в себе. Тут только так.

-Почему?

-Иначе сожрут с потрохами и не подавятся, да еще добавки попросят. Поверь уж мне, мне в свое время приходилось играть в мага так долго, что я чуть не потерял в этой игре себя. Во многих смыслах.

-Вы работали под прикрытием?

-Да. В молодости. Примерно тогда же познакомился и с ней, — Кат кивнул на железную дверь. — Когда мы сидели на хвосте у шайки, что заказывала кукол в огромных количествах, пытаясь попутно перетянуть к себе, похитить или кончить наиболее крупных специалистов в этой области. Вот только с ней они крупно просчитались. Как потом и с парой специалистов по гомункулам...

-Ну хоть ей-то здесь можно верить?

-Что я тебе сказал про магов?

-Э...что маг без вопросов пустит мать на мыло?

-Именно. А она из тех, кто весь процесс проделает лично, если за это доплатят лишнюю пару грошей. Но сейчас можешь быть спокоен — я ей должен, и пока она не получит, что я обещал, мы в полной безопасности относительно этой персоны.

-А мы вообще в состоянии ей заплатить?

-Платит Юлиан. Жаль, не смогу увидеть его морду, когда попрошу сделать этот перевод, — Кат рассмеялся. — Смотри только не сболтни при ней лишнего и ни во что не вляпайся.

Дверь приоткрылась.

-Нас зовут, — Асколь отлип от стены и потянулся. — Не будем заставлять господ магов ждать.

Зал, погруженный в приятный полумрак, оказался довольно-таки большим. А также пустым, тихим...тишина тут стояла особая, музейная. Судя по всему, помещение и было своего рода музеем или же выставочным залом: застекленные стены-витрины, сейчас, правда, уже пустые, освещались разноцветными лампами. Некоторые отделения были прикрыты тканью — по всей видимости, то, что там находилось, вывезти еще не успели.

-Экспозицию свернули на той неделе, — не выпуская изо рта сигареты, цедила Токо. — Две проблемы. Первая — приза за первое место мне не хватило даже на мелкие расходы, вторая — получившие второе и шестое умудрились поцапаться уже на следующий день.

-Я так понимаю, это фон Вайтль и...

-Артур Коу, выскочка из Штатов. Талант, конечно, у него есть, но он лишь третье поколение...так что на него тут смотрят как на уличную собаку. Вот и бесится. Напился до совершенно свинского состояния, полез выяснять отношения с немцем. Он покупал у него протезы, после того, как полгода назад потерял обе руки, но до сих пор не может расплатиться. А тут еще и оказался на последнем месте на выставке...

-Короче говоря, он не выдержал.

-Да. Обвинил фон Вайтля во всех смертных грехах и вызвал. А тот от традиций ни на шаг, поэтому вызов, естественно, принял. Три денька на подготовку обоим дали, сегодня они собираются решить свои противоречия.

-На кого ставите? — Асколь медленно вытащил пачку сигарет и тоже закурил. — Хотя вопрос, наверное, глупый, да?

-Третье поколение против двенадцатого...конечно, разница в чистой силе более чем очевидна, но Коу всего добивался сам, поднимался с самых низов. Пусть у него даже Метки нет, напор у Коу просто бешеный, и учится он быстро. А фон Вайтль все свои знания и положение в обществе получил с Меткой, как нечто само собой разумеющееся и потому ничего этого не ценит. Он может хоть пухнуть от Цепей и накопленного его династией опыта, но он все равно еще сопляк, хоть и пыжится. К тому же он совершенно не приспособлен к жизни в современном мире, его часики отстают на пару-тройку веков...

Подойдя к большим железным дверям, Асколь несильно толкнул их.

-Последний раз я здесь был...ох. Слишком давно. Не помню, правда, свидетелем чьего поединка мне довелось стать, зато помню, что проигравшего отскребали с пола.

-Сегодня все должно быть более интеллигентно, — хмыкнула Токо.— Страдать всерьез, я думаю, будут лишь несчастные куклы.

Средних размеров площадка с железным полом, спрятаться на которой от ослепительно-ярких ламп не было решительно никакой возможности. Стены, насколько помнил Асколь, тут тоже были обшиты железом, правда поверх него был растянут какой-то мягкий и тонкий на вид материал серого цвета. Две двери в разных концах зала. И надежно укрытая за пуленепробиваемым и зачарованным просто немыслимое количество раз стеклом ложа, что выступала над площадкой — именно там сейчас рассаживались маги, изъявившие желание посмотреть на поединок.

Асколь занял место в левом углу первого ряда, совсем рядом со стеклом. В этом секторе, по крайней мере, можно было курить. Правда в настоящий момент он оказался лишен компании — к счастью или к сожалению, Кат пока еще не решил — Токо предпочла место в середине ряда, о чем-то разговорившись с двумя мрачными типами, а вежливость Кирика вышла ему боком: пропуская всех вперед себя, он дотянул до того, что места ему самому банально не хватило — кандидат в экзекуторы оказался в самых дальних рядах, и его голова время от времени выглядывала из людской массы.

-Идут, — прошипел кто-то.

Стоявшую у дверей толпу тут же словно раскололо надвое — все расступились, освобождая проход. Конечно, на площадку были и другие проходы, но как правило, пользовались все дуэлянты именно этим, не упуская случая покрасоваться — кто знает, может, в последний раз...

Двери распахнули двое работников заведения. Все взоры устремились туда, но...дверной проем был пуст.

-Двенадцатый глава дома Вайтль, Юст! — объявил один из служащих скрипучим голосом.

Однако, в дверях так никто и не появился.

Уже через пару минут в ложе начали шептаться.

-...какого черта...

-...да что он себе позволяет...

-...сбежал, что ли?

-...у меня сегодня еще дела, что...

В ложу заглянул молодой человек в сером костюме, с испуганным лицом.

-Просим прощения, господа. Технические проблемы.

-Какие еще технические проблемы? — проорал кто-то.

-Юст фон Вайтль...кхм...он застрял в лифте.

Ложа разразилась хохотом.

Потрясающе. Яблоко от яблони...

Поднявшись со своего места, Асколь подумывал было попробовать протолкнуться к дверям, когда в том конце коридора что-то громыхнуло. Затем раздалась громкая ругань на немецком. Решив, что это удручающее зрелище лучше оставить чужим глазам, Кат вернулся в кресло.

Голоса стихли. Из коридора уже слышались шаги.

-Двенадцатый глава дома Вайтль, Юст! — давясь смехом, повторно объявил служащий, заставив всех, включая Асколя, вновь обернуться.

В дверях стоял молодой человек довольно нескладной фигуры, вытянувшийся, словно сорняк. Узкий торс, длинные тощие руки, скрытые в белых перчатках, бледное, изможденное лицо, часть которого была завешена черной гривой — жуткие патлы доходили до плеч. Одет он был максимально закрыто: темный пиджак с серой рубашкой, старомодные черные брюки, на плечи накинуто длинное черное пальто, полы которого волочились, собирая пыль, по паркету. Костюм в целом выглядел бы довольно неплохо, если бы на дворе все еще стоял век восемнадцатый. Довершали картину отлакированные остроносые ботинки и торчащий из нагрудного кармана платок, ткани в котором хватило бы на пару парашютов. По правую руку от мага стояла высокая фигура, закутанная в темную накидку и лишь плотнее надвинувшая капюшон на лицо, когда к ним обратились все взгляды.

Приглядевшись к новоприбывшему, Асколь тяжело вздохнул.

Все такой же дерганый, как в детстве. И еще больше похож на жердь. Господи, он что, одной пылью питается?

-Guten Abend, meine Damen und Herren (1), — тихо произнес Юст, поправляя рукава своего костюма. — Just von Weitl, zu Ihren Diensten. Ich versuche, Ihre Zeit nich vergeblich zu vergeuden (2).

На пару мгновений Асколю показалось, что голос мага чуть дрожал.

Явно волнуется...тут любой бы волновался. Но держится просто отлично.

Особенно после такого провала с лифтом...

Зрители зашевелились, зашептались. Раздались приветственные выкрики. Большая часть собравшихся явно болела за немца — не потому, что он им чем-то нравился, как подумал Асколь, а лишь по причине того, что никто не питал никаких теплых чувств к его противнику.

Пробормотав что-то еще, Юст и сопровождавшая его фигура прошествовали мимо зрителей, быстро скрывшись из виду. Теперь их появления следовало ожидать уже внизу...

-Артур Коу, третий...кхм... — назвать главой семьи мага, не имеющего даже Метки, служащий, по всей видимости, был не в состоянии, и это представление так и потонуло в сухом кашле.

Двери снова с грохотом распахнулись и на пороге предстала вторая пара. Высокий широкоплечий тип в потертой кожаной куртке и мятой рубашке с расстегнутым воротником, в отличие от хилого, чахлого Юста выглядел бодрым и уверенным в своих силах.

И это у него протезы?

Да они же вообще неотличимы от оригинала.

Однако...качество Вайтлей еще что-то да значит.

С сухими щелчками размяв пальцы, он помахал собравшимся — ложа ответила одинокими репликами одобрения. Вслед за магом показалось и его оружие — кукла была так паршиво замаскирована, что отличия от человека бросались в глаза почти что сразу: фактура искусственной кожи, руки разной длины, совершенно пустой взгляд...все буквально кричало о подделке. Кукла имела ничего не выражающее, пустое лицо человека средних лет, коротко стриженного, с кучей шрамов.

-Дешевка, — выдохнул кто-то.

-Как и хозяин, — прошептал второй.

Асколь усмехнулся. Да, понятно, почему толпе хотелось победы немца — по сравнению с этим типом он был олицетворением чести и достоинства члена магического сообщества, пусть и зависшим в прошлом, если не позапрошлом веке.

Что ж...кусачая дворняжка против надутого павлина...

В голову Ката пришла мысль, что если бы фон Вайтль ему не был так необходим, то его голос отошел бы отнюдь не ему. Напыщенных олухов с безупречно чистой родословной он навидался уже в таком количестве, что они вызвали стойкий рвотный рефлекс.

-К вашим услугам, — издевательским тоном произнес Артур. — Не волнуйтесь, хлюпика быстро раскатаю.

Взмахнув рукой, Коу кивнул своей кукле и они поплелись вниз.

Зрители постепенно возвращались на свои места. Лампы, освещавшие площадку, кажется, начали полыхать еще ярче.

-Надеюсь, этого неотесанного болвана выпотрошат.

-А я надеюсь, что оба навернутся. Бесят они меня...

Дуэлянты медленно вышли на площадку. Уже находящийся там тощий маг что-то длинно и нудно зачитывал — стекло глушило все звуки, но их любезно передавали висящие на стенах динамики.

-...принесены извинения? — скрипел тощий тип.

-Черта с два, — ухмыльнулся Артур. — Ты сам нарвался, ты, немецкий...

-До окончания поединка вы не можете обращаться друг к другу напрямую, — вмешался тощий. — Сэр Коу, пожалуйста, держите себя в руках.

-Хорошо, хорошо, — маг поднял руки, отступая назад. — Я уважаю правила вашего заведения.

-Надеюсь, что так и есть. Герр Вайтль, будьте так любезны...ваше оружие.

-Sicher. Jutte, Ihre Zeit (3).

Сопровождавшее Юста существо эффектным жестом сорвало накидку.

-Ага, вот почему он к ней никого не пускал... — услышал Кат голос Токо. — Ну конечно...

Грубая работа Артура выглядела более чем неправдоподобно, но приглядевшись к фамильяру фон Вайтля, Асколь лишь понял, что о нем — вернее, о ней — он сказать такого не может ни в коем случае: отличить эту куклу от человека без помощи магии вряд ли вообще представлялось возможным. Кукла была даже чуть выше своего хозяина и одета так же пышно, мрачно и старомодно, как и он сам. Черное платье с детально вышитой на нем затейливой монограммой, темно-синие и черные ленты в волосах и на шее, широкие кружевные рукава, и поражающее своей холодной красотой бледное лицо, глаза — две светло-серые льдинки — на какой-то миг вспыхнувшие красными огоньками.

-Ты фамильяра-то не перепутал, а? — насмешливо произнес Артур. — Мы не на танцы собрались, знаешь ли.

— Wie wagst du, so mit Meister Just zu sprechen (4)? — голос куклы буквально сочился злобой. — Ich lasse dich deine Worten bereuen, du Kettenhund! (5).

-По-человечески вообще говорить можешь? — оскалился Коу. — Ни хрена не понимаю.

-Господа, пожалуйста, — в который раз произнес тощий. — На места.

Бросив последний злой взгляд на немца, Артур сделал три шага назад — Юст последовал его примеру.

-До уничтожения фамильяра или же первой крови владельца, — напомнил тощий, отходя подальше к стене. — Начинайте, господа.

-Разнеси ее! — рявкнул Артур.

Его кукла было шагнула вперед, когда Юст извлек из кармана небольшие старые часы на цепочке. Отщелкнул крышку, взглянул на время...

-Вы сражаться-то вообще собираетесь? — проорал Коу, обратив, наконец, на себя внимание немца и его куклы.

Юст взглянул ему в глаза. Улыбнулся.

— Es gibt zwei Arten von Menschen auf der Welt, mein Freund. Diejenigen, die Prothesen mit Sprengstoff verkaufen, und diejenigen, die verlieren, — холодно произнес он, щелкнув каким-то рычажком на своих часах. — Sie verlieren (6).

От последовавшего за этими словами взрыва задрожало даже вроде бы защищенное по последнему магическому слову стекло ложи. Зрителей на своих местах уже не было — все, включая Асколя, уже стояли у самого окна.

Дым постепенно рассеивался.

И очень скоро из этого дыма начало постепенно выплывать сидящее на полу ошалевшее, окровавленное существо с кровоточащими, искрящими, конвульсивно подергивающимися обрубками рук, некогда звавшееся Артуром Коу. Фамильяр мага, очевидно, пытающийся оценить обстановку и понять, нужно ли продолжать еще не успевший толком начаться бой, так и не двинулся с места.

Юст с характерным щелчком захлопнул крышку своих часов.

-Первая кровь, — быстро оправившись от первоначального шока, объявил тощий маг. — Победа за фон Вайтлем. Поединок окончен, господа.

В дверь пришлось стучать довольно-таки долго. На первый раз никто не отозвался, на второй Асколю удалось добиться хоть какой-то реакции — а именно раздраженного голоса юстовой куклы. Как оказалось, она неплохо говорила и на английском.

-Мы заняты! Что вам еще нужно?

-Я хотел бы увидеть Юста. Дело не терпит отлагательств, — не менее раздраженным тоном произнес Кат.

И тем не менее, ждать им пришлось уже больше часа с момента окончания поединка. Искалеченный, контуженный и, кажется, повредившийся рассудком Артур Коу был увезен в неизвестном направлении кем-то из его немногочисленных друзей вместе с фамильяром. Как слышал Асколь, последней каплей для Коу оказалась визитная карточка, которую передал ему немец, посоветовав позвонить ему, когда он выйдет из больницы, и обсудить установку новых конечностей по договорной цене. С этого момента незадачливый маг орал так, что ему пришлось вкалывать успокаивающее. Его соперник же не вылезал из отведенного для него номера уже час с небольшим. А время уходило.

-Не заставляйте меня выламывать к чертям эту дверь, — просипел Асколь. — Юст!

За дверью послышался какой-то шорох, затем шаги, и она, наконец, открылась.

Наследник династии Вайтль сидел в углу дивана, завернувшись в плащ, медленно прихлебывая кофе. Бледные пальцы его второй руки отстукивали по мягкому кожаному подлокотнику. Верная кукла стояла рядом, настороженно разглядывая непрошенных гостей.

-Huh? Wer sind Sie (7)? — тихо произнес молодой маг, поднимая голову. — Was brauchen Sie (8)?

-Фабий Рох, — выдохнул Асколь. — Как-то раз работали с твоим отцом. Не помнишь меня?

-Nein. Uberhaupt nicht (9).

-А вот я тебя отлично помню, — Кат медленно вошел в комнату. — Я, конечно, понимаю, что сейчас, возможно, не лучшее время для таких разговоров, но это самое время у меня очень и очень ограничено. У тебя найдется десять минут, чтобы выслушать?

-Х-хорошо. Мне...мне, возможно, переходить на английский? — с акцентом, путая слова, выдавил из себя маг.

-Было бы неплохо. Кирик, заходи, — пропустив кандидата в экзекуторы внутрь, Кат захлопнул дверь. — Я сразу к делу, ладно?

-Если вы пришли по поводу долгов отца, то он все раздать, — устало произнес маг, отставляя кружку и принявшись массировать виски. — Недолго...незадолго до смерти.

-Не все, отнюдь не все, — запустив руку в карман, Асколь вытащил оттуда изрядно потускневшее кольцо с крохотным драгоценным камнем и кинул его на столик. — Вот доказательство того, что тебе стоит с нами поговорить.

-Это же... — схватив левой рукой кольцо, маг начал медленно крутить его меж пальцев. — Это же принадлежало моей...

-Мне все равно, кому, так что не утруждайся, — оборвал его Асколь. — Нейтгарт оставил мне это, чтобы я имел возможность достучаться до вашей семьи, если мне потребуется помощь особого рода.

-Подождите... — помолчав какое-то время, Юст собрался с силами и построил еще одно кривое и не особо осмысленное предложение на английском. — Вы говорить, что вы...кажется...я вспоминаю...

-Я помог твоему отцу с одним охотником, положившим глаз на ваше фамильное барахлишко. Потом была еще пара дел, связанных с производителями кукол...впрочем, госпожа Аозаки смогла помочь в этом деле куда как больше.

-Слышать не хотеть о ней, — пробормотал маг. — Этой ходячей пепельницы с меня хватить еще надолго, навечно. Простите. Не выношу весь этот дым.

-А взрывать людей, ты, значит, выносишь?

-Он сам меня вынудить, — пожал плечами Юст. — Amerikanischen Dummkopf.

-Как он вообще жив остался? Взрыв был такой, что его должно было на клочки разметать...

-Все есть просто. Объем взрывчатки мал, плюс небольшие магические блокираторы, удерживать весь взрыв внутри протез.

-Значит, это было специально...

-Конечно. Я не видеть смысл убивать свой возможный клиент. Мне нужны деньги, не мертвецы.

А я еще думал, что это Аозаки жадная...

-Что вам от меня нужно? Я признавать, кольцо наше. Отец говорил, да. Предъявителем будет друг нашей семьи, обязан выслушать, да. Какого рода помощь вы хотеть? Я...я сейчас в достаточно трудной ситуации...

-Я уж вижу, — Асколь прислонился к стене. — И часто приходится выступать на таких вот...поединках?

— Nein. Я стараться никого не провоцировать. Никого, но... — Юст снова замолчал и затем продолжил каким-то слабым голосом. — Вы ведь не можете не знать, как здесь все устроено. Приходится все это принимать. Всю эту грязь. Бултыхаться по горло в ней. Эти...эти стервятники...все...все знать, что я один. Последний из наша династия. И многие хотят...вы понимать...

-Раздавить последнего фон Вайтля как таракана и завладеть всеми вашими тайнами, — вздохнул Асколь. — Так?

-Именно. Поэтому я...быть вынужден...я стараюсь меньше бывать в этом обществе, но иногда приходится. Тогда приходится изображать из себя...вы все видели. Если ты не выглядеть такой же сильный и жестокий, как они все, то они тебя по стенке размазывать, с пылью мешать. Власть и сила. Все, что им интересно. И они всегда хотеть больше. Но что от меня хотеть вы?

Тут замолчал на пару минут уже Асколь. Нейтгарт был человеком холодным и жестким, иногда даже жестоким, он никогда не терял самообладания, у него был настоящий деловой подход. Сидящий же сейчас перед ним чахлый, замкнутый и нервозный парень вовсе не походил на отпрыска некогда великой династии.

Но он мог быть им. Когда хотел. Подтверждение этому Асколь видел всего лишь час назад...

-Эта кукла... — Асколь перевел взгляд на фамильяра. — Ваше творение?

-Ютте? — произнес маг. — Этот человек хороший знакомый отца. Поздоровайся с ними.

-Добрый вечер, господа. Мастер Юст в вас почему-то уверен, но я нет, — настороженно произнесла кукла. — Близко ко мне не подходите.

-Она...она разумна? — вырвалось у Кирика.

-Я могу задать тот же вопрос в отношении тебя? — спросила кукла.

-Пожалуйста, пожалуйста, не надо так, — успокаивающе произнес Юст. — Она есть мое оружие, водитель, исполнитель и друг. Но иногда ее немного заносить на поворотах.

-С именем для нее вы особо не оригинальничали? — хмыкнул Кат.

-Иногда наследника династии играть она, — вздохнул Юст. — Или мою сестру. Это очень спасать от ненужных глаз, ненужных вопросов, ненужных ситуаций...

-Определенное сходство есть, не могу не отметить, — Асколь с трудом сдержал уже направившуюся в карман за сигаретами руку. — Что случилось с Нейтгартом? Мне говорили о какой-то катастрофе...

-Они...они с мамой...погибнуть уже давно. Уходить и не возвращаться.

-И как же тебе удалось выжить?

-Домашние куклы спасти меня. На какое-то время...стыдно сказать, но то, что мои родители исчезли, я не сразу замечать — работал в мастерской.

-И чем же ты занимался потом?

-Разные вещи, — уклончиво произнес Юст. — Мне повезло, что отец успеть передать мне наш Метка за год до своей гибели. В нашей семье это начинать очень-очень рано, так лучше всего. Восстановить старые связи отца с Блуждающая Могила, они обеспечивать меня работой. Много опасной работы.

-Именно из-за того, что ваша семья так дружна с Могилой, я вас и искал, — произнес Асколь. — Мне нужен кто-то, кто имеет доступ в Море Бродяг.

-Зачем вам?

-Сейчас вся Европа стоит на ушах из-за проделок одного типчика по имени Альберт Блах. Ты ведь слышал о нем?

-Гибель дома Блах? — вскинулся Юст. — Да, об этом теперь часто говорят. За голову этого...убийцы...награда, говорят, очень велика. Вы, похоже, тоже соблазниться эта награда? Рад за вас, да, но я никак с этим не быть связан! Я не собираюсь заниматься этим делом!

-Почему же?

-Слишком опасно. Я свободный агент. Брать дела Могилы, только когда есть личный интерес, когда есть выгода, — немец рассмеялся. — Здесь велик риск, а выгода быть крайне призрачна. И интереса у меня к Блахам нет. Не мое дело. Прошу меня простить, но в такой форме я не могу уплатить долг отца.

-Я и не прошу тебя участвовать в охоте за Пустышкой. Помощь, которая мне нужна, скорее по части информации. И я боюсь, что эту информацию можно получить лишь в Море Бродяг.

-Что же это?

-Тебе доводилось слышать о постоянно работающем барьере, который отражает абсолютно любую угрозу? От пуль до заклятий, ничто его не берет. Мало того, любой удар он возвращает сторицей, однако некоторые ловушки, которые не рассчитаны на причинение вреда, по-прежнему эффективны против его владельца. Слышал о чем-нибудь подобном?

-Нет. Но я мог бы навести справки, если вам это так необходимо...

-Было бы неплохо. Как скоро ты сможешь это сделать?

-Я думаю, что сделаю это не раньше чем...

Асколь насторожился. Что-то было не так. Речь мага внезапно стала куда четче и чище, он прекратил коверкать слова и предложения.

-...не раньше, чем сообщу всему клубу о том, что здесь находятся два представителя Церкви, уважаемый отец Кат Асколь, — придурковатый акцент немца пропал окончательно. — Как думаете, сколько вы тогда проживете?

Едва отзвенели эти слова, как кукла Юста вскинулась, глаза ее снова сверкнули. Щелкнули потайные отделения в предплечьях, выпустив два клинка, которые быстро легли ей в ладони.

Вот как мы заговорили...

В отличие от дернувшегося было в сторону Кирика, Кат остался сидеть на месте — со стороны можно было даже сказать — cпокойно и расслабленно.

-И давно ты знаешь? — медленно, растягивая слова, произнес Асколь.

-Отец не любил влезать в долги, — холодно ответил Юст. — И под всех своих знакомых всегда тщательно копал. Особенно под таких подозрительных, как вы. Пара месяцев ему потребовалась, чтобы узнать, что Фабий Рох, член Пражской Ассоциации, давным-давно мертв, а вовсе не пропал без вести, а потом чудесным образом вернулся. И мне было сделано предупреждение, довольно детальное. Вернувший мне кольцо — агент Церкви. Палач, убийца магов. Теперь вопросы будем задавать мы. Кто вас купил? Кто хочет со мной разделаться вашими руками?

-Да у тебя паранойя, мальчик, — за хриплым смехом Асколя скрывалось неподдельное бешенство. — Я уж молчу о твоем раздутом самомнении. Ты, конечно, можешь продолжить истерику, поднять тут бардак и позвать охрану, но не сомневайся — свернуть тебе шею я успею в любом случае. Впрочем, твоя железная дева явно успеет при этом развалить мне голову, так что ситуация патовая. У меня лично есть из нее выход, если ты прекратишь играть в злого страшного мага и вернешься на место.

-Вы...

-Ты сам сказал только что, кто я такой. Если бы ты был настоящим магом, ты бы не угрожал, ты бы ударил сразу. Поверь моему опыту. Но ты боишься. Боишься меня. Боишься, что я все-таки успею...к тому же ты далеко не такая сволочь, как твой отец, пусть и стараешься в нее играть. Ты даже Коу не добил, лишь оторвал протезы, за которые тот не хотел платить.

-И что будем делать? — Юст медленно откинулся назад в своем кресле, его лицо было напряжено, руки едва заметно подрагивали.

-В первую очередь ты меня выслушаешь. Спокойно и без нервов. Да, твой папаша расстарался, раскопал все правильно. Но это не меняет двух вещей. Первая — я, палач, спас его жизнь, а вторая — меня послали сюда вовсе не за тобой. Голова Блаха меня устроит куда как больше.

-И я должен вам верить?

-Нет, конечно же. Но я могу тебе помочь с этим делом...видишь ли, не только вы копаете под людей.

-О чем вы?

-Мне известна судьба Августа Леандра фон Вайтля, — заметив, как при этих словах исказилось лицо Юста, Асколь улыбнулся. — Церковь знает о нем куда больше, чем остальные. Может, вместе выйдем к господам из клуба? Ты расскажешь им, кто я такой, а я расскажу, что отсчет поколений в вашей династии один раз был прерван и начат заново? Что ты вовсе не двенадцатый, а всего лишь седьмой глава?

-Verdammt! Вы...вы знаете?

-Я тщательно выполняю свою работу, — усмехнулся Асколь.

-Недостаточно тщательно, — чуть успокоившись, произнес маг. — Восьмой как минимум, если считать по объему восстановленных знаний. И...

-Это не особо что-то меняет, — оборвал его палач. — Мне вынуть еще что-нибудь из мешка с грязными секретами вашей двинутой на куклах семейки или ты поступишь как маг честный и сдержишь обещание Нейтгарта?

-Хорошо, — Юст жестом отозвал куклу. — Ваши условия?

В автомобилях Асколь не особо хорошо разбирался, однако при первом же взгляде на машину Юста он понял, что это была дорогущая классическая модель. Причем именно что "была"— приведенная в совершенно кошмарное состояние черная развалюха с грязными стеклами, царапинами и вмятинами производила более чем удручающее впечатление.

-Ты умеешь водить? — поинтересовался Кат, осматривая несчастное авто.

-Только вокруг поместья. В городах за рулем Ютте.

-Слава Господу, — совершенно искренне пробормотал экзекутор. — Далеко там?

-Вы же у нас когда-то были. За городом, потом по шоссе...как же его...там лес...

-Хорошо, — Кат залез в машину. — Кто-нибудь будет возражать, если я закурю?

-Я! — хором ответили Юст, Кирик и кукла.

-Садисты, — вздохнул Кат, вытаскивая телефон. — Хорошо же.

Быстро набрав нужный номер, он еле заметно поморщился, когда услышал ехидный голос Косса.

-Я уж думал, вас там всех повязали, — донеслось из трубки. — Вы скоро там?

-Контакт установлен, — коротко ответил Асколь. — Вернемся завтра. Шепот на связь не выходила?

-Выходила. Кажется, они напали на след кого-то из пустышкиных ребят. Это, конечно, требует проверки, но...

-Держи меня в курсе.

-А что, у меня есть варианты?

Машина ехала невыносимо медленно — кукла Юста наотрез отказывалась проскакивать на красный и умудрялась вляпываться в каждую пробку. Разговор не клеился, Асколь предпочитал смотреть в окно, на прохожих. Вглядываться в проносящиеся мимо лица, напряженно выискивая среди них...

Если она тогда не наврала...

Той ночью после их провальной попытки захватить Пустышку, когда он очнулся и его наконец оставили в покое.

Когда ушел Кирик, которого он совершенно искренне поблагодарил за помощь, когда ушла Шепот, пытавшаяся скрыть, как на самом деле она за него беспокоилась. Когда ушел Ренье, чьи глубокие раны в том бою затянулись жутковатым "стеклом"...когда ушли Факел и агент Атласа, наперебой рассказывающие о своих подвигах...

Когда он уже начал было засыпать, она влезла в окно шестого этажа.

Или все-таки влетела?

Приподнявшись на локтях, он было собирался включить ночник, но был тут же остановлен.

-Не стоит, отец Кат.

-Зачем ты здесь?

-Вы не догадываетесь? — все тот же безэмоциональный голос. — Она послала меня за вашей группой. Следить, но не вмешиваться, если ситуация не критическая. Собирать информацию о Блахе.

-Ты...ты видела весь тот бой?

-Да. Простите. Я хотела бы вам помочь, но у меня был четкий приказ не вмешиваться. Нам нужно было увидеть Блаха в деле и обработать эти данные.

-Ну и что вы...думаете?

-Пока не решен секрет его щита, все бесполезно. Я нарушаю прямой приказ главы Бюро, общаясь с вами, но у меня есть...пусть это и крохи, но может вам помочь.

-Я внимательно слушаю.

-Были подняты самые старые источники по Сфере. Исходя из них, есть вероятность, что секрет ее активации был раскрыт еще раньше. Но то, что маги обнаружили, заставило их прекратить все опыты и спустить Сферу на нижние уровни.

-Ты хочешь сказать, что возможно, Блах не сам до всего додумался?

-Есть такая вероятность, что кто-то ему помогал рекомендациями. Кто-то поставил его на ноги, кто-то помог ему раскрыть секрет Сферы. По крайней мере, так считает Первая. Она считает, что он лишь чья-то пешка.

-Вопрос в том, бездумно ли он выполняет чью-то волю или же сам пытается доползти до края доски?

-Отец Кат, это еще не все. Те данные по Сфере...если это правда...

-Что там?

-Есть вероятность, что Альберт Блах одержим. И речь идет даже не о тех случаях, которые в нашей практике уже относят к рядовым. Вы должны быть предельно осторожны...с ним.

-Я так понимаю, ты послана за нами, чтобы не дать его прикончить?

-Изначально — да. Вы отказались принять помощь Бюро открыто и Первая послала меня уже тайно. Сказала, что это будет очередной частью тренировки. Но когда поступила информация о вероятной одержимости цели, я решила, что вы обязаны это знать.

-Почему?

Молчание.

-Мне пора.

-Подожди, — Асколь привстал, скрипя зубами от чудовищной боли в спине. — Что я такого сказал?

-Я сама сказала много лишнего. Простите меня.

-За что? Ты...да стой же ты!

-Я не могу больше сообщить вам ничего полезного.

И тут он вспомнил.

Она? Кожа, сброшенная Змеем Акаши.

-Проклятье. Ты думаешь...я не знаю, что конкретно с тобой случилось, но ты думаешь, что его ждет такая же судьба?

Молчание.

-Ты тоже была одержима?

-В...в каком-то роде. Я не могу с вами это обсуждать.

-То, что сказала ваша глава...правда? Тебя лишали жизни...

-Я ухожу.

-Постой. Я скажу только одну вещь напоследок.

-Какую же?

-Знаешь, мне когда-то говорили, что самые кошмарные вещи проще всего рассказать совершенно чужому человеку. Если ты хочешь...я могу тебя выслушать. В конце концов, мне все равно не спится.

-Вам это не нужно.

-Зато тебе, я думаю, да. Сомневаюсь, что кого-то в Бюро заботит, что ты думаешь. Их, похоже, больше заботит, какой бы еще веселый способ смерти для тебя избрать.

-Я виновата. Я не должна была возвращаться в этот мир.

-Что за чушь?

-Они сказали, что само мое существование запрещено Господом, что оно есть ошибка. Парадокс, который они пытаются разрешить. Они пытались... — голос ее стал совсем глухим. — Они пытались...разрешить его несколько месяцев подряд. Без остановки.

Асколь молчал. Просто потому, что слов тут просто не было.

-Процедура сорок два. Четвертование и обезглавливание. Неудачно. Процедура сорок три. Изъятие мозга, глаз и всех жизненно важных органов. Неудачно. Процедура шестьдесят восемь. Сжигание. Неудачно. Процедура восемьдесят восемь. Разложение объекта заживо. Неудачно. Процедура четыреста пять. Падение с высоты. Неудачно. Процедура шестьсот четырнадцать...

-Хватит. Зачем? Зачем ты это вспоминаешь?

-А можно иначе? Я запомнила их все. Это наказание. За то, что я не выдержала и вышла из той комнаты. Я знала, что выходить было нельзя, что я стану чем-то ужасным. Я продержалась три недели. Может больше, не помню. А потом вышла. И первое, что я сделала...что сделал он...утолил свою жажду моей семьей. А потом и всеми остальными. Всей деревней.

-Ты знаешь, кто это был?

-Не могу не знать. Он был во мне. Был мной. Он в очередной раз был повергнут, но он скоро вернется опять. Мы пока еще не высчитали, когда точно и где. Но к тому моменту я должна быть уже готова его встретить. Восемнадцатая инкарнация станет для него последней. Обязана стать. Только в этом случае я смогу уйти отсюда.

-Как уничтожить эту тварь?

-Мы думаем. Время еще есть. Мне обещали оружие. Когда-нибудь он вернется снова...

Тягостное молчание, повисшее после этих слов, длилось несколько мучительных для обоих минут.

-Теперь вы понимаете, почему я не смогла промолчать про одержимость Блаха. Возможно, он такой же, как я. Возможно, настоящий Альберт Блах тоже кричит где-нибудь внутри и умоляет остановиться то, что заняло его тело.

-Если это окажется так...

-Вы освободите его. Навсегда. Если вы пообещаете мне сделать это, я не буду мешать вашей операции идти так, как хотите вы.

-Я не экзорцист, а лишь экзекутор. Мы не изгоняем и не спасаем, мы лишь убиваем. Это все, что мы должны уметь.

-Я читала ваше досье. Частями. Когда Первая оставила его на столе.

-И что же такого ты там почерпнула?

-"Метелица". Расскажите мне о ней. Чужому человеку сделать это куда легче, не так ли?

Проклятье.

Трижды проклятье.

-Хорошо, — тяжело вздохнул Асколь. — Будь по-твоему. Когда ты родилась?

-В семьдесят шестом. Но какое это отношение имеет к...

-Ты ведь знаешь о Холодной войне?

-Немного. Меня накачивают знаниями, но они как правило имеют отношение лишь к работе...

-Организация, известная как Ленинградский Клуб, появилась в начале двадцатого века. Выросла на костях русских магических организаций, их ответов Ассоциации, если тебе угодно. Считалось поначалу, что это всего лишь такой вот "ответ"...но истина была куда как хуже. Особенно — о том, кто стоял во главе...

Он почти вытравил это имя из памяти. Почти, да — но теперь оно вновь вонзилось в мозг раскаленной иглой.

Кай.

-В вашем деле о них было сказано...военные...

-Шайка бесноватых военных составляла лишь часть их чертового Директората. Это звучит смешно, но у организации, которая вплотную занималась магией и всем, что к ней относится, на самом верху стояли обычные люди. Впрочем, без господ магов, конечно же, не обошлось. По сути, их руководство делилось на две ячейки, чьи цели часто разнились, но они были вынуждены пользоваться ресурсами друг друга, чтобы добиваться хоть чего-то. Целью магической части руководства — там были и русские, и ренегаты из европейских филиалов — было свержение Ассоциации. Кто-то мстил за старые обиды, кто-то хотел таким образом расчистить жизненное пространство...ты ведь помнишь, что чем больше о магии знают, тем ей хуже?

-Да. В общих чертах. Но...

-Возможно, они хотели таким вот образом остаться единственными магами в мире, я не знаю. Знаю только то, что человеческая часть на такие мелочи не разменивалась. Их цели включали в себя не только победу в Холодной войне и обеспечение господства Советского Союза любыми средствами, но и полная стерилизация мира от того, что они классифицировали как потустороннюю угрозу. Уничтожение всего, что хоть как-то отличалось от людей. Конечно, за идею избавить мир от полукровок и вампиров им остается только похлопать, но в список смерти были включены также и все маги. А финалом должно было стать раскрытие магии массам с целью ее еще большего затухания и уничтожения как таковой. Во избежание. Просто потому, что по их мнению всему этому было не место в мире людей. Как ты понимаешь, особой любви к Церкви эти ребята тоже не питали...

-Они собирались воевать со всем миром?

Хуже. Куда хуже всего, что ты могла бы вообразить. Кай...

-Да. Клуб имел две ветви, и звались они "Аврора" и "Атропа". Первая свозила в свои исследовательские центры одаренных детей со всего Советского Союза, где они проходили жесточайший отбор. Из выживших получались оперативники Клуба, готовые убивать за него и умереть, если потребуется. Маги, ESP, прочая чертовщина...они пользовались всем, что текло им в руки. Второй комплекс готовил возмездие всему миру, там хранили по-настоящему страшные вещи. Именно туда отправили нас. Мы должны были изъять у Ленинградского клуба самое главное их сокровище.

-Что это было? — завороженно протянула Седьмая.

-Планетарный терминал. Принц Вьюга.

7. Последние штрихи

И если есть те, кто приходит к тебе

найдутся и те, кто придет за тобой...

(Nautilus Pompilius — Скованные одной цепью).

В этом сне он был призраком. Ну, по крайней мере, кем-то похожим, потому как парил над своим мертвым телом, брошенным на мраморные плиты, и каждое слабое дуновение ветерка гоняло его по залу, словно какой-то мусор.

Но нигде он не мог укрыться от этого взгляда.

Злые желтые глаза с ярко-красными зрачками — они всегда оказывались за спиной, когда он оборачивался. И сразу же пропадали.

А еще был голос.

-И что же ты теперь намерен делать?

Он не мог ответить ему.

Никогда не мог.

-Сколько лет ты уже потратил попусту? Быть может, наконец, примешь уже свое поражение?

Слово за словом вбивалось в его разум, вызывая чудовищную боль.

-Ты ничего не сможешь изменить.

Бежать. Бежать отсюда.

Все равно, куда.

Ветер подхватывает его, несет по мрачным руинам. За спиной остаются некогда пышно украшенные залы, коридоры, забитые ржавыми доспехами и их обратившимися в костяную труху владельцами, проломы в стенах, завалы, под которыми погребены на века развороченные чудовищные орудия, подобных которым уже не будет...

Он проносится через вековую пыль и паутину, через старые кости, сталь и камень, через разбитые разноцветные витражи. Но голос и взгляд не оставляют его в покое.

-Ты не знаешь, с чем имеешь дело. Тут даже я не в силах тебе помочь.

Тогда уйди! Уйди и оставь меня уже!

-Помочь себе можешь только ты сам. Но для этого тебе придется прекратить уже прятаться от правды.

Убирайся!

-Никто не может бегать вечно. Помнишь, что ты сделал?

Я ничего не делал!

Руины исчезают, размазываются, словно их никогда и не было. Повсюду лишь плотный белый туман. И громовые раскаты где-то вдали.

-Если ты не хочешь сойти с ума, тебе придется вспомнить. И принять.

Я не помню. Я правда не помню.

-Может, не хочешь помнить?

Из тумана начинают выступать лица, одно за другим. Десятки лиц тех, кого он...

Что?

Что?

Если бы он только мог...

Все они застыли в смертном покое. Но вот кто-то открывает глаза, видит его.

Начинает кричать.

А следом еще одно лицо просыпается, еще, еще и еще...

Слов почти не разобрать, но большинство из них в чем-то его обвиняет.

Как и всегда.

Вот уже целый хор голосов, которые когда-то он знал, которые он слышал...тогда. В тот злополучный год...

В те десять дней, что он...

-Первый отряд вырезан подчистую! Нам требуется...

-А вот и ребята из Башни. Дождались, черт возьми.

-Господь милосердный. Этот город принадлежит...

-Я Вирий, одиннадцатый Смотритель! И здесь ваше путешествие закончится! Дальше вам не пройти!

-Жалкие дураки...наш Хозяин проснулся...

-Вспомни, вспомни, вспомни, вспомни.

-Почему?

-Что ты сделал?

-Я тебя ждала!

-Это ради меня?

-Зачем?

-У тебя не было права!

-Ты виновен.

-Виновен как сам грех.

-Вспомни.

-Вспомни, Ренье.

-Признай, Ренье.

-Умри, Ренье!

Треск, грохот. Тихий скрежет...

-Господи! Ренье, что там у тебя? Ты живой?

Хлипкую дверь его номера Шепот сносит, особо не напрягаясь. Врывается внутрь, быстро зажигает свет. Да так и замирает на пороге.

Ренье Гардестон сидел на кровати, буравя стенку перед собой пустым взглядом. Правая рука его тихо дергалась, но проросшее из указательного пальца перчатки стеклянное копье, конец которого застрял в дальней стене, исчезать никак не хотело.

-Что случилось? — она кинулась было к нему, когда Ренье повернулся в ее сторону.

-Не подходи! — лицо его было, обычно спокойное, было перекошено от ужаса. — Оно...оно убьет тебя...

Она знает, что делать. Они, как-никак, проходили это уже много раз.

Садится рядом, говорит спокойно, медленно, стараясь не спровоцировать.

Не Ренье — то, что его защищает.

-Не торопись. Просто расслабься и убери это...постепенно...

-Не получается, — тяжело дышит он, отбрасывая в сторону ее руку. — Отойди. Отойди, прошу.

В такие моменты с ним лучше не спорить. Отойдя на пару шагов назад, Шепот остановилась, прислонившись к стене.

-Ты ведь пьешь свои таблетки?

Ренье дышит быстро-быстро, как собака. Стеклянное жало медленно выходит из стены и ползет назад, уменьшаясь в размерах. По лицу его течет холодный пот.

-Те, что от снов, закончились неделю назад, — выдыхает он, когда копье полностью возвращается обратно в перчатку. — Забыл закупить. Возможно, вам не следовало вообще брать меня с собой...

-Только не начинай опять старую песню о своей опасности для окружающих, тошнит уже от нее.

-Но я и правда опасен. Что, если бы мы остановились не в этом дешевом клоповнике? Что, если бы за той стеной кто-то был? Что...что если это была бы ты?

Тут она ничего не отвечает.

-Сколько сейчас?

-Полшестого утра.

-Как удобно. Я как раз забыл завести будильник, — грустно усмехается Ренье. — Теперь ты понимаешь, почему я оставил Арлетт?

Шепот старается скрыть свое удивление — этой темы Ренье не касался при ней ни разу, с того самого момента, как...

-Это было невозможно, — он поворачивается, смотрит на нее так, словно она просвечивает насквозь. — Три года она ждала, когда я ее вспомню, когда я вернусь...а к ней вернулось...это.

Ренье всегда держит глаза полуприкрытыми, чтобы никто не видел лишний раз этого его взгляда. А он почти никогда не меняется — отрешенный, пустой, направленный куда-то вдаль, на что-то, недоступное больше никому. Ренье не улыбается — он когда-то признался, что это стало для него слишком сложным делом: словно мышцы не желают работать, как надо. Она знает, что первое время для него было так же сложно и говорить...

-Когда вы последний раз виделись? — рискнула спросить Шепот.

-Полгода назад. Она говорила, что все будет в порядке...ничего не может быть в порядке, черт возьми!

Ренье редко, очень редко дает волю эмоциям — и даже тогда они почти что не отражаются на его лице.

-Как что-то может быть в порядке, когда я чуть не разрезал ее на две половинки, всего лишь пытаясь обнять? — выплюнув это на одном дыхании, он отворачивается к окну. — Прости. Мне нужно больше самоконтроля.

-Ага, чтобы совсем с катушек слететь. Ты не был таким, когда мы тебя только забрали. До своего нынешнего состояния ты довел себя сам.

Он снова медленно поворачивается в ее сторону.

-И я говорю это не для того, чтобы тебя обидеть. Слушай...нас и так мало осталось. Филин уже старик, Эрик тоже не такой лихой, как раньше...да и я сдавать потихоньку начинаю. Я держусь-то только на этих хреновых колесах. Нас убивает время и работа. Но ты...ты себе еще и сам поддаешь хорошенько.

-Я опасен.

-Вот опять. Опасен, нельзя доверять, нельзя подходить, нельзя, нельзя, нельзя...ты разве что дышать себе еще не запретил. А все остальное давно в списке.

-Что я могу сделать?

-Взять и отпустить нахрен. Все это, — несмотря на протестующий жест она снова подходит и резко встряхивает его, схватив за плечи. — Потому что если ты этого не сделаешь, то действительно можешь всех подвести. Слышишь меня?

-Я постараюсь.

-Уж постарайся. А то я тебе такую мотивацию задам, что мало не покажется, — к ней быстро возвращается ее обычный шутливый тон, за которым многие не успевают, на свою беду, различать настоящие угрозы. — Пока Филин не вернется, главная тут снова я. А мне не нужна вся эта ересь. Ты нас еще ни разу не подводил.

-Все когда-нибудь случается впервые.

-Хватит, я сказала! Слушай, да что, в конце концов, надо сделать, чтобы ты бросил вспоминать тот чертов поход?

-Я не могу вспомнить, ты ведь знаешь. Но на мне есть вина, несомненно. Я часто думаю, что это я...я мог послужить причиной их смерти...

-Чушь, — моментально отрубает Шепот. — Под гипнозом ты рассказывал об убитых, помнишь? Но о том, что это был ты...

-Я боюсь, что с моей головой могли сделать что-то, что никакой гипноз тут не поможет, — вздохнул Ренье. — Сегодня я снова слышал эти слова. Эти имена. Вирий, одиннадцатый Смотритель. Этот человек...

-Ни в одном архиве, ни единого упоминания, — пробормотала Шепот. — Он точно не из Ассоциации.

-Тогда откуда? Я помню...я...нет... — Стекольщик обхватил голову руками. — Помню, что был бой и...

-Хватит уже насиловать свой мозг. Он нуждается в отдыхе. Как и ты.

-Я уже свое отдохнул. Ты...спасибо. Что зашла.

-Без проблем. Еще час на сон у тебя есть, а потом нам надо будет выезжать, проверить те следы, — Шепот направляется к дверям. — И вот еще что...

-Да?

-Сделай мне одолжение — отпусти это. Хотя бы до конца текущей работы. А потом я попрошу Ката, чтобы он в свою очередь попросил своих дружков в Ассамблее...

-Сколько лет мы уже просим?

-В этот раз они дадут тебе разрешение. В этот раз я тоже буду просить за тебя, обещаю. Ты получишь то, что хочешь. Ты сможешь...

-...вернуться. Вернуться туда.

-Итак, что у нас есть?

Свет в комнате был погашен, так что все, что старенький, натужно пыхтящий проектор выплевывал на стену, было видно превосходно.

-Его зовут Риар Эпнорд. Само собой, имечко не настоящее — его он отобрал у своего бывшего хозяина, вместе с жизнью.

-И насколько он стар? — лениво протянул Эрик.

-По рангам Апостолов он вообще никто, — ответила Шепот. — Обращен в девяностых годах девятнадцатого века. Смог вернуть себе разум в конце Первой мировой — трупов, как вы понимаете, для этого дела там было предостаточно. В тридцатых работал на какую-то шайку алхимиков в Штатах, тогда же стал печально известен, как Гнилой Эпнорд.

-Хм?

-Он предатель. Патологический, если можно так выразиться. Если дело пахнет жареным, он сдает всех и сматывает удочки. Он заложил свого создателя и всех его товарищей нам, лишь бы ему сохранили его пародию на жизнь. Несколько раз Церковь использовала это отребье для внедрения в небольшие вампирские сообщества и сбора информации. Пока он не предал и нас, конечно же. Потом он подался в наемники, закладывал всех своих клиентов друг другу, в зависимости от того, кто платил ему больше. Иногда даже по несколько раз...

-Удивительно, как его еще земля носит.

-В последние годы он работал на кого-то из Часовой Башни, по крайней мере так утверждают наши источники. И вот что очень интересно — пропал он незадолго до того, как Пустышка ударил по своей семье, да к тому же не один. Он навел шороху в одном из старых лондонских хранилищ, куда сваливали тела запечатанных. Рвануло знатно, говорят теперь на том месте пустырь, — Шепот усмехнулась. — Судя по всему, он что-то оттуда вывез.

-Вернее, кого-то, — произнес Ренье, вглядываясь в любезно предоставленную проектором картинку — хмурое лицо с красными глазами, грязное пальто, шляпа набекрень...

-И приложил все силы, чтобы понять, кого именно, башенные не смогли. Трупы, само собой, в пыль при взрыве не обратились. Месиво было то еще.

-А как же то, что мы нашли в том милом лесном домике? — поинтересовался Факел. — Неужели эти обгорелые куски так и не опознали?

-Нет. Так что единственный наш шанс узнать, чей труп — и главное, зачем — понадобился Блаху — это взять Риара. К счастью, далеко эта мертвечина не уползла.

-Сюда, до самого Ахена — это по-твоему "недалеко"? — раздраженно бросил Эрик. — С чего ты вообще взяла, что он все еще тут?

-С того, что пришедшие утром данные весьма интересны. У него кончаются силы. И он действует соответственно.

-Сколько жертв мы уже имеем?

-Несколько десятков. Это только за три последних дня и только те, что удалось найти, — в голосе Шепот чувствовалась неподдельная злость. — Этот скот обжирается по полной программе.

-Видимо, Косс его действительно крепок приложил. Я так понимаю, выводишь нас на цель сегодня?

-Да. Больше мы тянуть не можем, а квартал, в котором нашли больше всего трупов, уже соответствующим образом оцеплен. Если не перевернем там все вверх дном сейчас, парни, то он точно смоется ночью. И, учитывая, сколько народу он успел выпить, не думаю, что те хлюпики из оцепления смогут ему что-то сделать.

-Зато я смогу, — оскалился Эрик. — Просто наведи меня на него и прочь с дороги.

-Тебе бы стоило сбавить обороты, — тихо произнес Ренье. — Будешь так кричать и дергаться — того и гляди старые раны откроются.

-О своих ранах беспокойся, стеклянный мальчик. Приятные ощущения, когда они зарастают этой дрянью, кстати?

-Намного приятнее, чем общаться с тобой. Ты сегодня сам не свой. Что-то случилось?

-Случилось кое-что, да. Один нехороший человечек меня разбудил под утро своими воплями. Черт, через две комнаты слышно было!

-В таком случае прошу прощения, — спокойно ответил Ренье. — В следующий раз я возьму номер этажом выше или ниже. Полагаю, больше к этой теме возвращаться не стоит.

-И то верно, — вздохнул Факел. — Ладно, к делу. Где мы его будем искать?

Все окна были плотно зашторены, но этого ему было мало: самое большое он задвинул здоровенным дубовым шкафом, а к соседнему прислонил драный матрас. Спал он на полу, не испытывая ровным счетом никаких неудобств: в конце концов когда-то ему приходилось спать в грязных полузатопленных траншеях, где из соседей были только недоеденные трупы, а потом, годы спустя, привыкать прятаться в городской канализации...

По работе Эпнорд бывал в разнообразнейших дырах, и этот городишко, куда он насилу дополз и где последние несколько дней залечивал раны, казался ему не таким уж и паршивым — у него было с чем сравнивать, как-никак. Впрочем, как давно успел понять Риар, все легко лишь поначалу, когда ты только прибываешь на новое место. А потом...пара-тройка дней, самое большее — неделя, и праздник подходит к концу, уступая место раздражению и разочарованию от каждой ночи. Идти узкими переулочками, смотреть по сторонам и проклинать все на свете, не находя никого, кто бы сгодился в пищу. Всегда так. Стоит немножко пошалить — и куда только все деваются с улиц? Где бездомные, дрыхнущие в подъездах, где заблудившиеся дети, где кошки с собаками, в конце концов? А нет никого. И приходит на смену раздражению тупая злость, и, бормоча проклятья, он собирает чемоданы и отправляется дальше...

Последней ночью, впрочем, Риару повезло: его внимание привлек круглосуточный магазинчик на отшибе, рядом с автозаправкой. Автоматические двери услужливо распахнулись и Эпнорд вошел внутрь, оглядев помещение. Увы, кроме молодой сонной продавщицы и ее еще более молодого товарища, что увлеченно пытался до кого-то дозвониться, раз за разом набирая номер на новеньком сотовом, в забегаловке никого не оказалось. Но уже восстановившему свои силы за прошедшие дни и теперь накачивающему себя сверх меры Риару и этого должно было хватить. Пройдя мимо рядов, он прихватил бутылку минералки, шоколадный батончик и карту города.

-Сдачи нет, — простонала девушка, осоловело взглянув на крупную купюру в руке Эпнорда.

-Да и не надо, — ухмыльнулся тот во всю ширь.

Одним стремительным прыжком перемахнув через стойку, Эпнорд заехал ей по лицу, а в следующую секунду — с хрустом сломал руку, рванул на себя...

Оторвавшийся от телефона прыщавый типчик завизжал даже громче нее и кинулся было к выходу. Короткий нож, вошедший ему прямехонько меж лопаток, пресек сию попытку на корню. Какое счастье, что эти великолепные автоматические двери не выпускали наружу ни единого звука...

Закончив с девушкой и откинув ее еще подрагивающее тело на свежевымытый пол, Эпнорд подошел к уже успевшему сорвать голос пареньку.

-Тебе бы в оперу, — хмыкнул он, отрывая хрипящего человека от пола. — В следующей жизни обязательно попробуй.

Закончив утрамбовывать тела в холодильник, откуда он предварительно вырвал полки с расставленными там бутылками — после трапезы его всегда тянуло на подобные шутки — Риар закусил шоколадкой и попробовал минеральную воду. После крови она совсем не лезла в глотку, так что бутылка отправилась в ближайший угол. Подобрав с пола телефон — увы, по экранчику теперь протянулась длинная уродливая трещина — он набрал — с трудом, самопроизвольно выскочившие когти этому очень мешали — знакомый номер...

-Кто? — услышав визгливый голос Блаха, Риар позволил себе помолчать с минутку, прежде чем сообщить ему радостные вести.

-Ты живой? Я уж и не надеялся, — пробормотал Альберт. — Где ты сейчас?

-В Ахене. Недалеко от...

-Знаю. Слушай, мы не можем тебя ждать, время уходит. Сможешь сам добраться?

-Если ты соизволишь сказать, куда именно.

-Слушай внимательно, повторяю я только один раз. Фрас звонила вчера, оказала нам последнюю услугу. Помогла нанести последние штрихи, так сказать.

-А без метафор? — зарычал Риар.

-Теперь мы знаем, где искать Норин Сильверстайн.

-Лорда тебе не хватило? — хмыкнул Эпнорд. — Ты же говорил, что вытряс из его душонки все, что мог.

-Захария запечатал карту непосредственно в своей дочке.

-Что?

-Гипнотическая обработка. Заставил ее запомнить все. Каждую линию, каждую черточку, каждую точечку...а потом, конечно же, заблокировал ей этот участок памяти до лучших времен.

-Знаешь что?

-Что же, Риар?

-Я в очередной раз убеждаюсь, какие вы, маги, прекрасные ребята. Даже я не настолько прогнил, даром что я уже сто с лишним лет как ходячий труп.

Из трубки послышался довольный хохот.

-Я знаю теперь все необходимые команды и смогу извлечь из нее карту. Однако пока что Норин еще не в наших руках.

-Где она?

-Фрас сообщила, что агенты Башни что-то пронюхали. Им таки удалось выяснить, чье именно тело мы похитили, и теперь они в спешном порядке подчищают следы. Дочка Сильверстайна сейчас в Дюнкерке, в человеческой семье. Башенные уже идут за ней, чтобы изъять и доставить в Лондон, где, скорее всего, уничтожат или спрячут так надежно, что мы уже к ней не подкопаемся.

-Что будем делать?

-Фрас разнюхала для нас все. Они отплывут через несколько дней на старом круизном лайнере, чтобы не вызывать лишних подозрений. Мы втроем должны быть на этом судне.

-Ты ничего не забыл, Альберт?

-Ах да, вода...ну, в конце концов, ты же не собираешься там купаться, правильно? Будем держаться на корабле и все будет в порядке.

-Ты забыл еще кое-что. Такую большую и жаркую штуку под названием Солнце.

-Ч-черт. Как же с тобой все сложно, — вздохнул Блах. — Ладно, что-нибудь придумаем. Достань машину и как можно быстрее направляйся к нам. Созвонимся на месте. Все понял?

-Да. Постараюсь успеть.

-Вот и прекрасно. Если все пойдет по плану, то уже скоро я смогу подключить Сферу к истинному центру.

-И тогда?

-И тогда Ассоциация падет к моим ногам...прежде, чем будет обращена во прах.

Он лежал, рассматривая грязный потолок и размышляя о тех словах Блаха. Судя по всему, момент, когда пора выходить из дела, уже если на пороге, то по крайней мере к нему приближается. Ему достаточно того, что они получили от той нахальной суки из Трио, чтоб ее Черное Крыло разодрало, а остальное уже дело Блаха. Он, Риар, столько прожил лишь потому, что всегда вовремя сходил с дистанции, и нынешняя работа исключением не станет: хочет Пустышка совать голову в пасть лондонского тигра — пожалуйста, но только без него!

Этой ночью он, наконец, смоется из города. Припаркованная рядом с домом машина, которую он позаимствовал на все той же заправке парой десятков минут позже — обескровленное тело владельца авто было утрамбовано в багажник и после сброшено в канализационный люк — конечно, немного побилась: водил Эпнорд ужасно, год за годом обещая себе, что когда-нибудь выкроит время и таки сдаст на права. Когда-нибудь...может, даже, сразу после этого дурацкого дела.

Нанимали его, конечно, через посредников. Если бы он с самого начала узнал, что за этим молодым шизиком в белом костюмчике стоит Трио, то скорее бы бросил пить, чем взялся за эту работенку. Но кто мог подумать, что кто-то из этой проклятой шайки все еще жив, когда им, казалось бы, давным-давно устроили кровавую баню псы Церкви? Никто, и он в том числе. Да еще и тот нахальный одноглазый полукровка...интересно, на какой помойке Блах и та язва его раскопали? Работать в таких условиях попросту нереально.

Мысли Эпнорда были мрачнее некуда и вне зависимости от того, на какую тему он пытался переключиться, они все равно возвращались. Это чудовищное напряжение, которое приходило каждое утро и не отпускало до вечера, было с ним с того момента, как он...

Черт. Хотелось встать, вскочить и начать носиться по комнатам, ломать мебель и бить посуду. Он уже давно забыл, когда последний раз видел солнце...

Надо было наведаться вечерком в ту школу поблизости. Уж там-то точно кровь была бы почище...

Держись, Риар. Еще каких-то пять-шесть гребаных часов и ты сможешь выбраться на улицу.

Вой полицейских сирен, что пробился сквозь окна, сквозь все загородки и заслонки, заставил Эпнорда вскочить на ноги.

Возможно, это и не за ним.

Возможно, ему это вообще просто почудилось.

Но Риар Эпнорд прожил столько именно потому, что никогда не полагался на случайности...

-Они нас не...

-Они не будут. Приказ есть приказ, — хмыкнула Шепот. — Смотреть на окна и не задавать лишних вопросов.

Здание было окружено двойным кольцом. В этот раз задействовать рыцарей не было ровным счетом никакой возможности — даже те из них, кто не выглядел бы при свете дня словно клоуны из-за своего обмундирования, просто не успели бы прибыть сюда вовремя. Впрочем, их полномочий по крайней мере хватило, чтобы та пара агентов Церкви, что находилась в местной полиции, подняла все доступные им ресурсы. И стянула их сюда.

Приказы, отданные бойцам, были более чем четкие: в здание войдут лишь эти двое странных людей, а еще один будет прикрывать их с крыши дома напротив. Кто они такие? Почему у них нет при себе нормального оружия, черт возьми? Какой вообще толк может быть от этого бледного типа с забинтованной рукой?

Вопросы, вопросы, слишком много вопросов. Само собой, ни на один из них ответы согнанным к зданию полицейским и немногочисленным бойцам спецподразделений было не суждено получить. Для их же блага.

Грязный старый паркет трещал под ногами при каждом шаге. Впрочем, ни о какой секретности речь уже и не шла: Апостол не мог не проснуться, не мог не понимать, как его надежно обложили.

Не мог не понимать, что у него нет выхода.

-Остаться в здании и умереть, или же вырваться наружу и сгореть в лучах солнца...ты бы что предпочел, а?

-Сгореть, — коротко ответил Ренье. — Это лучше, чем встретиться с тобой, будучи вампиром.

-Вот, ты все правильно понима...

Оборвав свою речь на полуслове, Шепот остановилась, выхватывая несколько заготовок. Медленно подняла руку.

-Слышишь?

-Конечно, — Ренье быстро-быстро стал разматывать правую руку.

Царившую раньше в здании мертвую тишину нарушал теперь не только скрип паркетин: к нему прибавился мягкий топот множества ног и стук, словно где-то вхолостую работала швейная машинка...

-Сколько их? — изменяющимся голосом произнес Ренье, по руке которого уже ползли знакомые стеклянные ниточки.

-До хрена. На запах прут, — Шепот сделала пару шагов вперед. — Ну что, кто с ними поиграет, а кому достанется главное блюдо?

-Я наверх, — не терпящим возражений тоном произнес Гардестон — голос, доносящийся из-под мутной стеклянной корки уже был практически неслышен. — Возьму его.

-Уверен?

-Да. Мне это необходимо.

-Хорошо, — бросила она, уже не оборачиваясь. — Только оставь вот него хоть что-нибудь.

К топоту уже прибавилось булькающее бормотание и звериный рык. А еще несколько мгновений спустя в конце коридора появились все те, кто бесследно исчез за последние несколько ночей. Когда Ренье бежал вверх по грязным старым ступеням, то услышал звук первого упавшего на пол тела...

За нее не было смысла беспокоиться. Такие вещи были для Шепот не более чем разминкой.

Последний этаж. Выскочив в коридор, Ренье тотчас обернулся на громкий щелчок — обернулся, чтобы увидеть двух людей в изорванной, окровавленной полицейской форме. Оба стояли, отвесив челюсти и пуская слюни на пол, глаза одного были сплошь залиты краснотой, у его товарища в них была пока что лишь легкая дымка. Табельное оружие все еще было при них, вот только держал его правильно лишь один мертвяк — второй крутил свою пушку в руках, что-то мыча.

Вышедший из-за угла высокий бледный мужчина, закутанный в грязный плащ, остановился, увидев его.

-Вы меня разбудили, уродцы, — прорычал он. — И вообще...ненавижу, когда так грубо нарушают личное пространство.

Ренье ничего не ответил. Он медленно поднимает руку, демонстрируя огромные стеклянные когти.

-Мочите его, — лениво произнес Риар, щелкнув пальцами.

Второй мертвяк наконец справился со своим оружием, так что заговорили два пистолета почти что одновременно. Пули застучали по стеклянному панцирю, рикошетя в стены или же попросту разбиваясь о него.

Ренье медленно двинулся вперед.

-Хм. Я так и думал, что этого тебе не хватит, — пробормотал Эпнорд. — Взять!

Бросив бесполезные стволы, оба мертвяка кинулись вперед. Первый даже успел занести дергающуюся руку для удара, когда тяжелая когтистая лапа сбила его на пол. Упал он уже в виде двух отдельных половинок. Второй накинулся на Ренье, пытаясь повалить на пол — бросился прямо на сверкающие когти, которые парой мгновений спустя вышли у него из спины и подняли мычащее и булькающее кровью тело над полом.

Отчаянно хлопавший по карманам Риар, наконец, извлек оттуда крохотную гранату — старую, затертую и зацарапанную.

-А если так?

Громкий хлопок. По лицу Эпнорда уже начала расплываться торжествующая улыбка, что так и застыла, когда дымок рассеялся.

От его последних двух мертвяков почти ничего не осталось. А этот...на стеклянной скорлупе этой твари ни единой царапины!

-Что ты вообще такое? — рявкнул Риар.

-Я хотел бы знать сам, — последовал ответ откуда-то из глубин движущегося к нему стеклянного саркофага. — К сожалению, мои знания об этом оружии крайне скудны...

Все, хватит с него. Поиграли и будет.

Пора валить.

Солнце, солнце...если натянуть плащ на голову, да бежать быстро...

Он успеет. Он обязан успеть.

Когда Риар рванулся с места, вложив в свою последнюю отчаянную попытку всю ту силу, что он собрал за последние ночи на городских улицах, то превратился просто в размазанное пятно. Без особых усилий увернувшись от жутких когтей, он обогнул неповоротливое стеклянное чудище, вихрем пронесся по коридору...

-Не думаю.

Острая боль, вспыхнувшая в плече, заставила Риара остановиться. А может быть, это сделало стеклянное копье, чей кончик вышел из его тела с другой стороны. Эпнорд осоловело рассматривал торчащее из него жало, когда его с силой дернуло назад, повалило на пол, потянуло...

Он пытался вырваться. У него непременно хватило бы на это сил, он знал это. В конце концов, в этом не было ничего сложного.

Но почему тогда, будь оно все проклято, он продолжал болтаться на этой стеклянной пике как бабочка на иголке?

Копье, постепенно уменьшаясь в размерах, подтягивало Эпнорда все ближе и ближе к тому жуткому стеклянному существу. Оставив попытки вырваться, он нащупал в кармане свой верный револьвер с разрывными пулями, взмолившись всем, кого знал, чтобы он не забыл его зарядить прошлой ночью...

Стеклянная тварь была уже совсем близко. А вот она занесла вторую руку для удара...

-Да сдохни ты уже! — заорал Эпнорд, выхватив ствол и направив точно туда, где у всех нормальных людей было лицо — а у этой штуки лишь мутная стеклянная корка.

Револьвер рявкнул раз, другой, третий. Риар бил почти в упор, он просто не мог не попасть.

И каждый выстрел угодил в цель.

-Это не поможет, — глухо произнес Стекольщик. — Мои извинения.

Риар услышал странный звук — словно зазвенели десятки, сотни мелких колокольчиков. А потом по полупрозрачному копью, на которое он был нанизан, прошла волна молочно-белого света.

И пришла агония.

Эпнорд заорал, заметался, забил ногами по полу. Краснота схлынула с его глаз, уступив место все тому же белому свету. Дернувшись еще пару раз, Риар затих, и, едва это случилось, копье вынырнуло из его тела, позволив тому распластаться на полу.

-Ренье? Он...

Шепот, вся перемазанная в крови, выскочила в коридор.

-А. Вижу. Он жив?

-Да, — та часть панциря, что закрывала лицо Ренье, на пару мгновений приобрела прозрачность. — В себя придет через несколько часов, а вот заживить раны сможет минимум дня через три.

-Уверен?

-Да. Ты же помнишь, что на Апостолов оно действует сильнее всего.

-Хотелось бы знать, почему, — пробормотала Шепот, снимая с пояса рацию. — Эрик, мы тут закончили. Передай парням в оцеплении, что они могут расслабиться и...что?

-Что такое? — настороженно произнес Ренье.

-Тебе понравится, — Шепот улыбнулась — учитывая залитое кровью лицо, смотрелось это жутковато. — Филин вернулся. Он уже в городе.

Когда Риар Эпнорд открыл глаза, то почти сразу же пожалел о том, что это сделал. На него смотрело усталое, в старых шрамах, лицо, смотрело с непередаваемой злостью и раздражением. И эту морду он узнал сразу — как-никак, Альберт часто показывал его фотографию...

Лица остальных людей, что окружали его, вызвали у него страх ничуть не меньший.

-Вот мы и встретились, — задумчиво произнес Асколь, устало глядя в глаза Апостола. — Не возражаешь, если я закурю?

-Я бы дал огоньку, да вот руки связаны, — выдавил кривую улыбочку Эпнорд. — Слушайте, может поговорим, а?

-А нам есть о чем говорить? — удивленно произнес палач, вставив в зубы сигаретку. — Что ты можешь знать?

-О, я много знаю, я...

-Вообще ты сейчас все еще сотрясаешь воздух лишь по одной простой причине — мы ждали, пока полиция разъедется, — подключилась к разговору Шепот. — А теперь можно без особых помех будет выставить тебя на солнышко и посмотреть, как ты пропечешься.

-Стойте! Ну зачем так сразу, я...

-Все, хорош. Заткните ему рот и приготовьте к уничтожению, — Асколь отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

-Да стойте вы! — заорал Риар. — Я знаю где Блах! Я все знаю! Он все мне сказал!

-Так уж и все, — хмыкнул Асколь. — Ладно, у тебя пять минут. Не заинтересуешь нас, устроим тебе загар по последней моде.

-Хорошо! Хорошо! — провыл Эпнорд. — Я все скажу! Блах! Он заказал мне выкрасть у башенных труп! Лорда! Который сдох лет двенадцать назад! Он...

-Если он так голосит уже сейчас, что бы было, если бы мы его чуть припекли? — рассмеялась Шепот. — Держу пари, заболтал бы нас до смерти.

-Блаху нужно было тело этого гребаного лорда, он вытряс из него какие-то схемы, — захлебываясь, тараторил Риар. — Некромантией своей или еще чем, не знаю, не сильно разбираюсь!

-Что за схемы?

-Какой-то старый проект башенного олуха, за который его и казнили! Взорвать нахрен Британские острова или что-то в этом духе! А, точно! Подключение! Подключение к духовным землям! Он все уши мне прожужжал про свой этот истинный центр!

-Надо записать его на кассетку и прокрутить в замедлении, — пробормотал Эрик.

-Значит, Пустышка собирается навестить Часовую Башню? — спросил Асколь, выпуская дым.

-Нет! Нет! Не сейчас! Ему нужна точная карта! Тот лорд запечатал ее в своем ребенке! Они с Фрери поедут за ней во Францию! Уже едут! Из Дюнкерка выйдет лайнер! Ее там повезут в Башню, а Блах...Блах...

Набрав побольше воздуха, Эпнорд продолжил орать.

-Он сядет на лайнер, достанет себе эту девку и вытрясет из нее все, что ему нужно! А потом подключит эту свою Сферу куда-то...и всех угробит! Все! Я больше ничего не знаю!

-Три с половиной минуты, — произнес Асколь, посмотрев на часы. — Ну что ж, еще минутка перед тем, как мы тебя зажарим, у тебя есть.

-Да идите вы все к черту! Не знаю больше ничего! Клянусь! Что вам еще надо, скоты? Вы знаете, где он будет, так идите и схватите его! Его, а не меня! Я ни черта не знаю, ясно вам?

-Что скажешь, Кат? — спросила Шепот. — Спалим его сейчас или вначале разрешишь отрезать ему руки?

-Я думаю, что он знает куда больше, — задумчиво произнес Асколь, затушив окурок о плечо Эпнорда. — Но пока что нам хватит и того, что есть. Эрик, свяжись с рыцарями, вызови нам транспорт. Пусть обработают его по полной программе, уже в спокойной обстановке...

Риар пытался было сказать что-то еще, но на голову ему уже опустился черный мешок.

-Поднимайся, падаль. И давай без фокусов!

Сгорбившегося Апостола потащили вон из комнаты. Еще через минуту в ней остались лишь трое — Асколь, Стекольщик и прислонившийся к дальней стене Косс.

-Ренье, значит так...мне нужно знать, о каком лайнере шла речь, когда он собирается отплывать и куда, — произнес экзекутор, выбивая из пачки новую сигарету. — У меня слишком болит голова, чтобы сейчас говорить с Юлианом, так что оставляю все на тебя. Справишься?

-Конечно.

-Вот и прекрасно. Если это гнилье сказало правду, нам, похоже, в очередной раз придется спасать Ассоциацию. Как тогда, в семидесятых...

-Я думаю, я бы смог выжать из него побольше, отец Кат, — подал голос алхимик. — Если позволите.

-Лучше скажи, что ты думаешь об уже услышанном. Эта...Сфера и правда способна на такое?

-Отличный вопрос, — усмехнулся Косс. — Мое начальство считает, что даже на большее, если знать, как ею пользоваться. Конечно, свежие данные нужно еще обработать, но...

-Сделай это, и как можно быстрее, — Асколь снова повернулся к Ренье. — К сегодняшнему вечеру у нас уже должен быть четкий план действий. И мы должны уже ехать за Пустышкой, пока он...не осуществил задуманное. Вы свободны.

Дождавшись, пока за алхимиком захлопнется дверь, экзекутор запустил руку в карман, вытащив оттуда небольшую железную фигурку — паука, покрытого затейливыми тонкими узорами. Щелкнул рычажком еще меньшего размера, почти невидимым.

-Юст? Эта штука вообще работает? — чувствуя себя полным дураком, произнес Асколь.

-Можете не сомневаться, — проскрипела фигурка. — К сожалению, передатчик этот долго не протянет, так что, я надеюсь, у вас есть какие-то новые сведения...

-О да. И я надеюсь, что ты поможешь мне с ними разобраться.

Черная машина, недавно хорошенько отмытая проливным дождем, мчалась по городским улицам, тормозя у светофоров, казалось, лишь в самый последний момент. В салоне царили полумрак и духота — такая, что Юст фон Вайтль был вынужден даже расстегнуть несколько верхних пуговиц своей рубашки. Откинувшись на сиденье, он лежал, то закрывая глаза, то снова широко их распахивая.

-Старый осел, — устало пробормотал немец, захлопывая небольшую железную шкатулку. — Ютте, как думаешь, он правда считает, что передатчик работает лишь тогда, когда он его "включает"?

-Не знаю, мастер Юст, — не отрываясь от дороги, пробормотала кукла. — Возможно, он уже слишком устал, чтобы обращать внимание на мелочи.

-Что его в конечном счете и губит, потому как дьявол именно в них, — молодой маг рассмеялся — нервным, слабым смехом. — Ютте, быстрее, пожалуйста.

-Мы в городе, мастер Юст. Быстрее уже нельзя.

-Тогда хотя бы открой окно...тут дышать нечем.

-Вы простудитесь.

-У меня есть где спрятаться от простуды.

-Нам действительно нужно так торопиться?

-Исходя из того, что я только что слышал — да, — маг принялся растирать замерзшие пальцы левой руки, на которой можно было заметить старые ожоги от кислоты. — Мы должны вылететь в Могилу сегодня же, если хотим успеть.

-Успеть...

-Ты же сама слышала весь разговор. Оперативники Башни повезут важного для Альберта Блаха человека в Лондон, а сам Блах попытается их перехватить. В свою очередь его попытаются перехватить люди отца Ката.

-Какую роль сыграем мы?

-Альберт Блах нанес тяжкое оскорбление всей Блуждающей Могиле. Отец Кат же наивно думает, что может заставить меня работать на него, что может нам приказывать. И оба они заблуждаются, если считают, что за свою дерзость не будут наказаны. Нет, Ютте, тому не бывать.

-Вы все-таки хотите вмешаться?

-Да. Ситуация становится интереснее с каждым днем, Ютте, — болезненно-бледное лицо мага исказила слабая улыбка. — Словно на шахматную доску зачем-то добавили синих, зеленых, желтых и Бог знает каких еще фигур...пора и нам выставить свои, пока игра не вошла в эндшпиль.

-Вы хотите задействовать...нашу...

-Да. Артефакт Блаха представляет огромную ценность для всех нас. С одной стороны Часовая Башня, с другой — Церковь и Атлас...но они забыли, у кого предмет был отнят. Между красным и черным выигрывает зеро. Заведение заберет все. Мы заберем все.

-И поэтому...

-И поэтому мы с тобой отправляемся в Море Бродяг, Ютте. Армия без генерала ничего не стоит, а его я смогу найти только там. Мне нужно попасть в Могилу. Мне нужны сестры де Лассар...

Барабанивший по стеклу дождь мешал Коссу достичь нужной степени концентрации, но тем не менее, связь удалось установить.

Он сидел в своем номере в очередном гостиничном халате на голое тело, сидел на кровати, подобрав ноги и прижав к лицу мерцающий камень.

...ты уверен?

-Да, — шептал Косс. — Все как вы и предсказывали. Сейчас нам удалось установить более точно...круизный лайнер "Атлантида", он покинет порт через три-четыре дня...

Благодарить нужно информатора. Именно его стараниями мы раньше Церкви узнали о том, что прямые атаки неэффективны.

-Быть может, вы знаете что-то еще, что пока не удосужились сказать мне?

Только то, что Башня действительно проводит свою операцию. Это превосходный шанс, Косс. Мы не можем его упустить.

-Мои инструкции?

Не изменились. Попав на корабль, ты устроишь диверсию, как только он окажется достаточно далеко от берегов. Один ты вряд ли справишься, так что задействуй "Сехмет". Вместе вы должны разделить Альберта Блаха и Сферу. И доставить нам.

-Как поступим с группой отца Ката? С пассажирами?

Приказы не изменились, Косс. Эти люди нас не интересуют.

-Значит, концы в воду?

Концы в воду, Косс. Удачи. И не смей возвращаться без победы.

-Служу...мудрости...Атласа, — выдохнул алхимик, отбрасывая камень на кровать и падая рядом.

Полежав так минут пять, он медленно начал подниматься. Нужно принять душ. И нужна новая доза.

Норин Монерже проснулась рано, пусть сегодня и был выходной. За окном еще моросило — дождь шел всю ночь и никак не желал прекращаться. Быстренько умывшись, она заглянула на кухню, откуда пахло свежим кофе и гренками: похоже, кое-кто встал совсем ни свет ни заря...

-Ты чего не спишь? — поинтересовалась у нее мать, задумчиво болтающая чайной ложкой. — Восемь часов всего.

-Я...

В дверь позвонили. Потом, сразу же — еще несколько раз.

-Кто это в такую рань? — удивленно пробормотала Сара Монерже, поднимаясь из-за стола. — Погоди-ка тут...

Звонок снова затренькал — в этот раз кнопку, похоже, вдавили со всей силы и не собирались отпускать.

-Да иду уже, иду!

Подойдя к дверям, она приникла к глазку и задала привычный вопрос:

-Кто т...

Вышедшая в коридор Норин сразу заметила, что с матерью что-то не то. Постояв с полминуты с открытым ртом, она вначале отшатнулась от дверей, а затем, схватив с полки ключи, бросилась открывать...

-Мама, кто это?

Ответа не последовала. Быстро открыв первую дверь, Сара вставила ключи в замочную скважину второй...

И тут Норин увидела лицо матери — бледное, ничего не выражающее, с закатившимися глазами.

-Мама, что...

Вторая дверь открылась.

Их было трое. Три высоких человека в безупречных деловых костюмах, длинных черных плащах и кожаных перчатках — один из них держал в руках небольшой портфель. Гладко выбритые, аккуратно подстриженные, сверкающие дорогими часами и запонками, в начищенных и отлакированных до блеска черных туфлях. Напряженные бледные лица, холодные злые глаза, у кого-то прикрытые очками в роговой оправе.

Один из них — самый высокий — шагнул вперед, вытянув руку и схватил Сару за лицо, сказав какое-то короткое непонятное слово, или может, два. Мгновение спустя мать Норин осела на пол, словно куль с мукой.

Норин уже открыла было рот, чтобы закричать, но человек в черном был стремителен — подскочив к ней, он быстро наклонился и дотронулся до ее лица — гораздо мягче, чем он сделал с ее матерью.

Перед ее глазами все поплыло. Ноги перестали ее держать и Норин полетела на пол, но ее в последний момент подхватил второй человек — тот, что носил очки. Его прикосновение было последним, что она почувствовала, прежде чем провалилась в непроглядную темноту.

Третий человек тем временем закрывал дверь квартиры на ключ, и, как только он это сделал, то немедленно повернулся к товарищам.

-Сэр Блес? Сэр Кол? — мягко произнес он.

-Все в порядке, — ответил человек в очках. — Сэр Линч, займитесь женщиной. Воспоминания любые, на ваш выбор. Только быстрее. Сэр Кол, помогите мне.

Обмякшее тело Норин бережно уложили на диван. Человек в очках сел на стул рядом, второй раскрыл портфель, вытащив оттуда небольшой пакетик.

-Сэр Кол, спирт.

-Прошу.

-Сэр Кол, шприц.

-Пожалуйста.

Тонкая иголка одноразового шприца медленно вошла в шею Норин. Место укола сэр Рейнард Блес тщательно протер второй заспиртованной ваткой, будучи приучен действовать всегда в точности по инструкции.

-Благодарю, — подложив девочке под голову пару подушек, Блес повернулся к товарищу — сэр Уолтер Кол убрал использованный шприц и комки ваты обратно в пакетик — его он сожжет, когда они уедут отсюда.

-Как скоро подействует состав?

-Довольно быстро, — Блес вытащил платок с монограммой и быстро в него прокашлялся. — Прошу прощения. Нам придется посидеть тут с ней часа три, потом можно будет вывозить.

-Почему нельзя вычистить мусор на месте и имплантировать новую память ей, как той женщине? — поинтересовался Кол.

-Она уже проходила через данную процедуру, когда мы помещали ее в эту семью. Мы рискуем так совсем сломать ее разум.

-И поэтому повезем ее в Лондон?

-Да. План информатора безупречен. Вы ведь успели детально ознакомиться с данным по Альберту Блаху?

-Разумеется, сэр Блес. Но если вы напомните...

-Конечно, — Блес вздохнул. — Захария, судя по всему, использовал свою дочь как живой блокнот для записи отдельных секретов. И Альберту Блаху нужно то, что в этом блокноте.

-Мы можем быть в этом уверены?

-Да. Наш информатор работает с Блахом вплотную. Ведет его прямо к нам в руки. Эта операция убьет двух зайцев одним выстрелом, сэр Кол. Во-первых, мы доставим дочь Сильверстайна в Лондон, где ей обеспечат сохранность...

-Вы хотите сказать, закатают в формалин.

-Обеспечат сохранность, — с нажимом произнес Блес. — Во-вторых, она же сыграет роль приманки в нашей ловушке на Блаха. Через три дня мы...

-Я закончил, — входя в комнату, объявил сэр Александр Линч. — А вы...

-Прогоняем еще раз генеральный план, — произнес Блес. — Что вы ей установили?

-Разведена, детей нет, живет одна. Уборщики уже на пути сюда, к вечеру переоборудуют квартиру.

-Прекрасно, сэр Линч, — Блес снова откашлялся в свой платок. — Прошу прощения. Горло совсем разболелось.

-По пути сюда я видел аптеку. Может, купите там леденцов от кашля? — предложил Линч.

-Лучше ингалятор, — произнес Кол. — Быстрее поможет.

-Благодарю. Наверное, так и поступлю, — Блес аккуратно сложил платок и убрал в карман. — Итак, возвращаясь к делу. Показания информатора были довольно-таки подробными. Замкнутое Поле Блаха невозможно преодолеть путем прямого нанесения вреда, но у нас есть минимум два варианта выхода из сложившейся ситуации. Первый — обездвижить и разделить его и объект, что подпитывает Замкнутое Поле. Второй — устроить несчастный случай.

-Чем мы и займемся, — усмехнулся Кол.

-Точно так. Вы и сэр Линч отправитесь с Норин на "Атлантиду". Все документы уже подготовлены, так что сами решайте, кто из вас будет ее отцом, а кто дядей. Как только вы окажетесь далеко от берега, вы организуете саботаж. Сэр Кол, на вас команда корабля, сэр Линч — займетесь двигателями. Помните, вы не должны ни минуты, ни секунды думать о том, чтобы причинить какой-либо вред Альберту Блаху. Все ваши мысли должны быть направлены непосредственно на корабль. Если вы не уверены в своей способности оградить себя от ненужных мыслей, то за оставшиеся три дня можете пройти частичную коррекцию воспоминаний.

-Я в себе целиком и полностью уверен, — произнес Кол.

-Аналогично, — добавил Линч.

-Прекрасно, господа. Напоминаю вам, что все спасательные шлюпки уже испорчены. Все, кроме той, что за номером шестнадцать. Как только вы заложите взрывчатку, вы покинете на ней лайнер вместе с Норин. Мы вышлем за вами вертолет, когда убедимся, что он точно затонул.

-Общественное мнение?

-Подготовлено, вплоть до текстов, что пойдут в газеты и выпуски новостей. От нас требуется только успешно выполнить свою часть работы.

-Можете на нас положиться, сэр Блес, — произнес Кол. — Все будет сделано идеально. И все концы в воду.

-Именно, — повторил Блес. — Все концы в воду.

8. Каинова печать

Мне все беды не в счет,

Ведь на гребне скалы меня ждет

Невзятый мой замок...

(Канцлер Ги — Невзятый замок).

Он никогда особо не любил море. Почему — сказать было довольно тяжело, наверное, причиной тому были детские воспоминания о рассказах матери, которые, бывало, наводили на него такой ужас, что он не мог заснуть несколько дней подряд. Кто-то находил в этих видах спокойствие, умиротворение...Юст же видел в море лишь бесконечный холод и тоску во всех возможных смыслах. Эти заунывные крики чаек, это безграничное полотнище, сшитое из серых туч, растянутое над головой, этот ледяной ветер, продирающий до костей...

Он сидел, закутавшись в теплый плащ на меховой подкладке, в старом ободранном кресле. Бледные пальцы, потянувшиеся за чашкой стремительно остывающего кофе, тихонько дрожали — как дрожало и все суденышко, что несло новых гостей в Море Бродяг. Отодвинув кружку подальше — не хватало еще облиться и ошпариться — он вытащил из кармана увесистый отцовский медальон с гербом династии — холодный метал обжигал пальцы. С одной стороны его были часы, никогда не показывавшие точного времени, с другой — компас, что никогда даже не думал о Севере и чья стрелка то и дело пускалась в безумный пляс. Сейчас, впрочем, она еле-еле шевелилась. Удовлетворившись этим зрелищем, наследник семейства Вайтль захлопнул крышечку компаса, бережно убрав серебряный кругляш в карман.

Каждый раз, оказавшись тут, он вспоминал те страшные истории, рассказанные матерью. Вспоминал, как притворялся спящим, а она притворялась, что ей вовсе не доставляет хлопот сидеть тут с ним, когда можно было бы заняться чем-то более полезным. Он отворачивался к окну, за которым сыпались на землю снежные комья и деловито сновала кукольная прислуга, расчищая сад поместья, а она неторопливо рассказывала своему ребенку то, что было у нее вместо сказок...

То были истории о великих магах прошлого, о временах, которые называли Эпохой Богов, временах, когда магия еще была способна на настоящие чудеса. То были истории о деяниях столь ужасных, что холодела кровь, о чудовищах, в чье существование попросту не хотелось — но приходилось — верить, о старых традициях, верность которым должно было хранить и спустя многие века, о том, что действительно важно для мага, а что нет. Мать пыталась научить его всему тому, что сама впитывала в детстве как губка — безграничному честолюбию, необходимости преклонения пред теми, кто был выше и праве ни во что не ставить тех, кто слаб. Пыталась предупредить своими жестокими сказками о многих опасностях, которые ждут мага, выпущенного в мир, где им суждено не жить, а лишь прятаться, она, сама того не зная, загоняла в него все глубже и глубже холодные острые клинья страха, на избавление от которых уйдет потом не один год...

Да и удалось ли ему избавиться от них целиком?

А еще, среди прочего, она рассказывала ему о Море Бродяг.

Блуждающая Могила. Истинный родоначальник Ассоциации, предательски брошенный после возвышения Лондона и разорвавший с последним большинство связей еще давным-давно. Единственное по-настоящему свободное место для всех, кто хотел работать, не оглядываясь через плечо. Часовая Башня, своего рода символ современного магического сообщества, была рассадником ленивых и бездушных существ, забывших, для чего создавалась Ассоциация, они были одержимы властью, спутаны по рукам и ногам собственной бюрократией и безнадежно испорчены своим высоким положением в человеческом мире. Академия Атлас, помешанная на своей секретности и надуманных высших целях, была немногим лучше. Лишь тут, в Море Бродяг, можно было что-то делать, чего-то добиваться...

По крайней мере, именно так рассказывала ему когда-то мать. Рассказывала о всех тех запретах, что нарушались среди этих холодных каменных стен, о всех тех ужасах, что оставались там погребены навечно, о всех тех гениях и безумцах, для которых Могила оправдывала свое название до конца...

Скрипнули ржавые петли и дверь в каюту отворилась.

-Мастер Юст, мы приближаемся, — сообщила верная кукла. — Вас позвать, когда...

-Нет, — маг медленно поднялся на ноги. — Я, пожалуй, все-таки выйду. Говорят, морской воздух полезен.

Дождавшись, пока маг просунет руки в рукава и застегнется, кукла открыла дверь, выпуская его наружу. Чуть не поскользнувшись на мокрой палубе, он с трудом удержал равновесие, когда кораблик в очередной раз качнуло.

Тяжело вздохнув, молодой маг направился к носу корабля, не прекращая при этом обиженно и раздраженно бормотать:

-За те деньги, что я им плачу, они могли бы и...

Бормотание Юста оборвалось на полуслове — как и всегда, когда он видел это.

Из тумана впереди уже выступал ее величественный силуэт.

Кто-то называл академию Атлас "кладовой сумасшедших". Юст фон Вайтль был готов поспорить на что угодно, что те, кто так говорили, просто ни разу в жизни не видели Блуждающей Могилы.

Вздымающаяся из океанских пучин горная гряда, чьи острые каменные шпили, казалось, еще чуть-чуть и начнут процарапывать дырки в небесах, почти всегда была окутана туманом, но они были уже достаточно близко, чтобы можно было воочию увидеть все ее величие.

И все ее безумие.

Хаотичное нагромождение сооружений столь разных эпох, стилей и материалов, что подсчету они просто не поддавались, разрасталось по всему каменному исполину, облепляя его, словно ульи или грибы старое дерево. Убежище, созданное в незапамятные времена теми, о ком не осталось уже даже слухов и легенд, достраивалось и модернизировалось веками, на излете двадцатого оформившись как чистый хаос.

Здесь прямо посреди заросших плющом руин античного храма торчали вертолетные площадки, здесь полуразрушенные замки в готическом стиле были сплавлены воедино с сооружениями Высокого Возрождения, здесь под каменными арками, расписанными истершимися рунами, что еще мерцали иногда в ночной тьме, стояли мрачные серые коробки из пенобетона. Здесь древний барельеф Гекаты, на который никогда не падали солнечные лучи и никогда не смотрящий в сторону солнца — по сравнению с ним скульптурные портреты на горе Рашмор выглядели просто жалко — соседствовал с высокими радарными вышками, которые сами были прилеплены к средневековым башням с узкими бойницами...

А еще оно двигалось. Медленно, топорно, часто отклоняясь от намеченного курса, но двигалось. И могло даже выходить на сушу, если на то была острая нужда.

Юст слышал как-то, что в начале двадцатого века люди в очередной раз на них угрожали на них наткнуться, когда отказали по каким-то причинам все защитные чары. К счастью, руководство Могилы быстро сориентировалось в ситуации и отправило на встречу с угрожающим им судном здоровенный айсберг. Другой слух гласил, что старенький и туговатый на ухо маг, исполнявший приказ, просто неправильно его расслышал — "потопить "Титаник" вместо "немного паники". Всякое бывает, что тут еще скажешь...

-Никогда не думал, что так скоро сюда вернусь, — пробормотал маг, поднимая воротник повыше. — Ютте, мне...

Позади хлопнула дверь и раздался топот.

-Нас вызывают, — молодой человек с обветренным лицом, одетый куда плотнее Юста, подбежал к магу, протянув потертую трубку на длинном перекрученном проводе. — Я уже передал все коды и вас уже представил, но теперь они требуют вас лично...

-Повторяю, назовите еще раз имя и цель прибытия. Повторяю, — шипела трубка. — Назовите еще раз...

-Говорит двенадцатый глава династии Вайтль, Юст! — пытаясь перекричать разыгравшийся ветер, вопил в трубку маг. — У меня назначена встреча с домом де Лассар! Они должны были получить мое сообщение!

-Оно было получено и обработано, — протрещали в ответ. — Пароль?

-Alsatia(1)! Повторяю...

-Принято, — голос сменился другим, и этот, новый, Юст быстро узнал. — Добро пожаловать домой.

Замок, принадлежавший династии де Лассар, уже давно утратил свое былое величие. Расположенное в опасной близости от края горного плато монструозное сооружение, от высоких башен которого к ближайшему каменному шпилю было перекинуто несколько старых железных мостков, большей своей частью представляло ныне живописные, но все-таки руины: обрушение этой половины крепости случилось еще в конце девятнадцатого века, в ходе короткой, но жестокой битвы с семейством, имени которого Юст не помнил. Конечно, в последующие годы были предприняты робкие попытки реставрации, но единственное, чего удалось достичь почти столетие спустя — расчистка небольшого участка и восстановление пары небольших пристроек. Что же касается той части крепости, которая осталась в неприкосновенности — ее хозяева приложили все усилия, чтобы она выглядела хоть сколько-нибудь внушительно. Местами это даже получалось. Окно над парадным входом, что было выполнено в стиле "пламенеющей готики", было восстановлено, и без того толстые стены — укреплены новыми материалами, равно как и все реберные своды и стрельчатые арки внутри замка. Спасена была и часть витражей, по которым можно было смело изучать историю как и самой древней династии, так и Блуждающей Могилы в целом. Впрочем, семейство де Лассар было очень мало кому известно за пределами Моря Бродяг. Его представители редко могли себе позволить выбираться на большую землю: вместе с высокими постами, за которые цеплялось уже не одно поколение, обычно следовало неприятным довеском чудовищное количество административной работы, открутиться от которой было довольно-таки сложно. Возможно, именно эта многолетняя консервация, что началась во времена возвышения Лондона и послужила причиной того, что семье удалось сохранить не только старые традиции, но и знания, которые современное магическое сообщество однозначно сочло бы как весьма ценными, так и весьма опасными. Практикующие довольно древние и сложные виды магического искусства, на смену которым уже давным-давно пришли требующие куда меньших затрат — и намного менее рискованные — вещи, члены семьи заслужили свою мрачную репутацию: связываться с тем, от чего уже никто не помнил верных средств защиты было себе дороже. Эта сомнительная слава служила отличным подспорьем в штурме карьерной лестницы, сокращая число возможных конкурентов, а ряд проектов, направленных на сохранение былой славы Блуждающей Могилы, обеспечил уважение в нужных кругах — последующим поколениям оставалось лишь покрепче держаться за заработанное потом и кровью их предков. Впрочем, к середине двадцатого века династия пришла в закономерный упадок: изоляция медленно, но верно приводила к вырождению, и семья столкнулась, как и многие другие, с проблемой нехватки свежей крови...

-Они вообще собираются нас пускать? — уже в третий раз за последние десять минут поинтересовалась кукла.

Как и ее хозяин, Ютте была закутана в старый серый дождевик, держа в каждой руке по увесистому черному чемодану. Ей не было тяжело их держать, волновалась она совсем по другой причине: не хотела, чтобы маг слишком промок.

-Она ведь, считай, живет совсем одна, — вздохнул Юст. — Вот и подумай, сколько ей нужно пройти, чтобы добраться до входа...

Словно в ответ на слова мага, с той стороны массивных железных дверей послышалось какое-то шевеление, сопровождаемое скрипом и грохотом. Откинулось крохотное окошечко, из которого показалась бледная морда куклы-слуги в старой и пыльной черной шляпе, изрядно поеденной молью. Оглядев гостей, морда всунулась обратно, скрипя всеми суставами, после чего двери невыносимо медленно начали раскрываться.

Просторный коридор, начинавшийся сразу за дверьми, производил впечатление крайне тягостное. Скользкие холодные камни под ногами, пыль, плесень, паутина, гнилые доски и ржавый металл вокруг, выцветшие гобелены и истлевшие портреты на стенах, через каждые три метра — по убранной в стеклянный колпак вонючей свече...

И конечно же, прислуга крепости, уже давно утратившая всякое сходство с людьми.

Этими куклами, разодетыми в старинные, множество раз штопаные ливреи, уже давно никто не занимался, как результат, у многих на лице уже не осталось искусственной кожи, кто-то вовсю скрипел при малейшем движении, а у одной куклы — судя по громоздкой железной табличке на шее, коменданта крепости — в плече зияла огромная дыра, через которую можно было легко разглядеть механические детали. Оружие их выглядело не менее архаично и ненадежно, чем сами владельцы — старые кривые сабли, огромные разборные алебарды, что когда-то были так популярны среди рыцарей Церкви, чудовищных размеров кремневые пистоли и громоздкие винтовки времен Первой мировой войны.

Ютте было жалко на них смотреть. Впрочем, она сама толком не понимала, чего в ней больше — жалости или отвращения к этому хламу, брошенному создателями на произвол судьбы. Она была в доме де Лассар лишь два раза, не считая этого, и каждый раз предпочитала держаться в выделенных им покоях, подальше от этих несчастных. В прошлый раз, помнится, она спрашивала о них Юста, получив ответ, схожий с собственными мыслями: им следовало либо помочь, либо прекратить их жалкое, давно утратившее весь свой смысл существование.

Кукла-комендант прошаркала к магу, остановившись на почтительном расстоянии и коротко поклонившись, придерживая рукой свою старую саблю.

-Добро пожаловать в благородный дом де Лассар, — проскрипел слуга. — Госпожа уже распорядилась подготовить для вас покои.

Комендант хлопнул пару раз в ладоши и остальные слуги пришли в движение. Поймав недоверчивый взгляд Ютте, он кивнул на чемоданы.

-Позвольте взять ваш багаж?

-Мастер Юст? — кукла вопросительно посмотрела на мага.

-Ступай с ними, посмотри, чтобы ничего не переколотили, — подумав с полминуты, произнес немец. — Можешь сразу и разобрать вещи.

-Хорошо. Вы будете наверху?

-Да. Не обижайся, но Кейру мне лучше навестить одному...

-Вы уверены? — кукла постаралась замаскировать раздражение в своем голосе как только можно. — А если...

-Я тебя умоляю. Ее дом — это самое безопасное для нас с тобой место после нашей мастерской. Ну, до тех пор, пока тут не крутится ее сестра...

-Хорошо, — несколько обиженно произнесла Ютте, передавая чемоданы прислуге. — Если вы хоть что-нибудь разобьете, я отрежу вам руки и пришью к спине, учтите. И я постараюсь, чтобы даже вы это почувствовали.

Когда большая часть кукол, включая Ютте, удалились, воспользовавшись боковым коридорчиком, маг устало взглянул на оставшегося с ним коменданта.

-Вы меня проводите? Боюсь, я уже совсем забыл, куда здесь...

-Конечно. Вас и так хотели видеть сразу по прибытии.

Кукла с табличкой на шее шагала невыносимо медленно, с невыносимым же скрипом плохо смазанных суставов. И скрежетала своим жутковатым голосом, как неумелый экскурсовод.

-В прошлом году нам удалось восстановить еще часть восточного крыла. Правда, кроме птиц там сейчас никто не живет...

-А хранилище? Вы его так и не вскрыли? — этот вопрос Юст задавал каждый раз, когда оказывался в старом замке.

-Нет. Все еще не хватает некоторых ключей, — проскрипела кукла. — Госпожа не хотела рисковать лишний раз, хотя ее сестра настаивала...в последние годы все больше и больше...

Огромные холодные залы и мрачные коридоры сменяли друг друга, но всех их объединяла мерзость запустения. Для жилья использовалась лишь крохотная часть крепости, все остальное было оставлено хозяевами разрушаться в свое удовольствие. Вернее, одним из хозяев, кто не питал к этому жуткому наследству должного уважения.

Поднявшись по винтовой лестнице, маг и кукла остановились у старых дубовых дверей, где были выжжены несколько охранных знаков — все они давно утратили свою силу.

-Вас ждут, — скрипнул на прощание комендант. — Она по вам скучала.

Юст только кивнул, шагнув вперед и толкая тяжелые двери...

Рабочий кабинет Кейры Зеферины де Лассар был словно отражением самой Блуждающей Могилы в миниатюре. Все то же безумие, сквозившее в каждой детали убранства, совершенно не подходящей к другой, все тот беспорядок, все тот же всепоглощающий хаос...

Тяжелые темно-красные шторы на окнах, старинные шелковые ковры, которые могли бы разорить не одного коллекционера. Свечи на стенах и немного обычных электрических лампочек под потолком, где было протянуто еще несколько толстых белых проводов, уходящих в углы комнаты. Электрификация комнаты, впрочем, была выполнена из рук вон плохо: повсюду оголенная проводка, что-то перехвачено изолентой, что-то оставлено как есть, что-то запутано в жуткий клубок, а что-то вообще обернуто вокруг искусственного деревца в углу. На подоконниках стояли же растения настоящие, из таких, трогать которые без перчаток Юст бы точно не рискнул. Длинный стол из черного дерева, заваленный бумагами во всем их разнообразии: стопочки, стопки, стопища макулатуры всех сортов и видов — сваленные в кучу, скомканные, изорванные, изрезанные, подшитые в папки, утрамбованные в картонные конверты, исписанные каракулями и рисунками на всех мыслимых языках. Загнанная в дальний угол тумбочка с большой птичьей клеткой, что сейчас была накрыта темной тканью, лабораторный стол у стены, загруженный какими-то колбами, ретортами, стеклышками и бумажками, а также невообразимым количеством инструментов, о чьем назначении оставалось только гадать. Под столом стояли штабеля бутылок, чье содержимое разнилось от человеческой крови до средства для мойки окон — чтобы в этом убедиться, достаточно было почитать этикетки. Забитые пыльными тяжелыми томами книжные шкафы, и многочисленные картонные коробки, которым места в шкафах и под столами не хватило — они стояли прямо на полу, делая проход по мастерской занятием крайне сложным. Из одних коробок торчали заготовки искусственных конечностей, в других были все те же банки и склянки. Еще один столик, забившийся в угол — там, помимо огромной лампы, стопки книжек и печатной машинки, можно было обнаружить и саму хозяйку кабинета и замка, сидящую в старом массивном кресле, что было похоже на трон с изрядно поломанной спинкой.

Медленно оторвав взгляд от печатной машинке, по клавишам которой она до того сосредоточенно долбила, она поправила тяжелые очки, присматриваясь к гостю.

-Юст? Ты вернулся! — в этом голосе звучала неподдельная радость. — Юст!

-Верррннулся, верррррнулся, верррннулся, — протрещали из птичьей клетки. — Верррнулся!

-Кхм...привет, Кейра, — несколько смутившись, произнес молодой маг. — Надеюсь, я тебе не помеш...

Договорить немец не успел — перескочившая через разбросанные по полу коробки хозяйка кабинета уже добралась до гостя и сгребла его в объятия, не дав даже отреагировать, как маг обычно реагировал на попытки таких вот внезапных и близких контактов: отшатнуться назад, смешно вскидывая руки.

-Кейра, х-х-хватит, — выдохнул, вырвавшись Юст. — Мы не виделись всего три года...

И ты нисколько за это время не изменилась, стоит заметить.

Кейра Зеферина де Лассар, нынешняя глава древней династии, была довольно высокой и довольно молодой на вид — дать ей больше двадцати семи было делом сложным, а о точном возрасте, который, конечно же, был куда больше, Юст сказать ничего не мог: магия и разнообразные интересные препараты сводили на нет все попытки разобраться с этим делом. У нее было на удивление доброе и спокойное лицо, а также ненормально длинные темные волосы, которые, спускаясь с плеч, в некоторые годы доходили аж до голеней — следствие жизни в Блуждающей Могиле, а точнее, отсутствия здесь особой необходимости следить за собой. Одета она была достаточно строго для своего высокого поста — черный жилет с рубашкой, черные же брюки, наброшенный сверху белый халат и мятый бордовый галстук, добавленный для пущей солидности.

-Не "всего", а целых три года, — бросила Кейра, грустно вздохнув. — А кто-то мне обещал привезти те чертежи...

-Я...я все привез, — неуверенно ответил Юст. — Все вещи у Ютте.

-Все еще живешь с куклами? Не надоело? — не дожидаясь ответа, хозяйка кабинета направилась развешивать окна, впуская в комнату слабый свет. — Ты нисколько не изменился.

-А должен был?

-Все еще шарахаешься от людей, я погляжу. И глаза у тебя как у дохлой рыбки, — Кейра рассмеялась. — Нет, все-таки ты мой полный провал, Юст.

-Ты всегда так говоришь, — маг медленно зашагал к большому старому креслу, с которого тем временем сбросили на пол все громоздящиеся там книги и стопки бумаг, после чего поставили напротив стола. — Что нисколько не соответствует истине. Я превзошел тебя во всех дисциплинах.

-В своей узкой области — быть может, — немедленно парировала Кейра, падая на свой "трон". — Здесь даже не спорю, в том, что касается кукол, я тебе не соперник, учить тебя быстро стало нечему. А вот касательно всего остального лучше не задирайся. Плохо кончится.

-Но я... — начал было маг, садясь в свое кресло. — А впрочем, ты всегда так говоришь.

-И буду говорить. Слушай, я прекрасно знаю, как обо мне шепчутся, и насколько непопулярны мои методы, — снова короткий смешок. — Им не нравится, что вместо того, чтобы впихивать в ваши скрипящие от натуги мозги все те жуткие штуки, которыми на ваш взгляд, нужно гордиться и следовать, я пытаюсь научить вас быть людьми.

-Когда мы — маги.

-Вот, пожалуйста, еще одно доказательство, что с тобой все пошло насмарку, — Кейра ткнула пальцем в сторону мага в шутливом обвиняющем жесте. — Я пытаюсь рассказать, как жить в мире людей, но вы предпочитаете в нем прятаться, как ваши предки. Что, на мой взгляд, дурь несусветная. Ну да кому какое дело до того, что я думаю, правда? Воспитание твоей семьи начисто перебило мое, после того, как мне указали на выход. Все насмарку, все...

-Ты говоришь так, словно сама не прячешься, — осторожно заметил Юст.

-Пррррячешься! — рявкнули из птичьей клетки.

-Я? Господи, да будь моя воля, я бы кинула все это в топку и уехала отсюда быстрее, чем ты бы дочитал трехстрочную арию! Кто бы мне сказал, что вместе с Меткой получу всю эту головную боль — я бы отдала ее Шифре без раздумий, со всем этим барахлом! — Кейра махнула рукой в сторону особо огромной кучи бумаг. — Но куда там, поздно рыпаться. Она катается по миру, а я тут словно к пулемету прикована. И война никак не думает кончаться.

-Все стало так плохо? — тихо спросил маг.

-Последний раз я отсюда вылезала два года назад. А следующий, судя по всему, будет накануне конца света. Вот скажи на милость, чем я тут занимаюсь?

-Административной работой?

-Неправильно. Бумагомаранием, — Кейра подцепила со стола одну бумажку. — Вот например, что тут у нас...запрос тридцать тысяч девятьсот девяносто семь, прошу выписать мне пропуск в третий отдел проблем трансформации уровня...кому все это нужно? Кому?

-Есть и плюсы, — вставил Юст. — Например, твоей жизни ничего тут не угрожает.

-Еще как угрожает. Еще пара тысяч таких вот запросов, просьб на удовлетворение и прочих прошений и я удавлюсь, не дожидаясь, пока другой бедолага наверху доберется до моих собственных бумажек, в которых я умоляю дать мне отпуск. Это не говоря уж о том, что на мне висит добрая часть нашей европейской агентурной сети...и все они такие же, как и ты.

-В смысле?

-Ах, это дело слишком сложное, а это слишком опасное, а что я с этого поимею, а не поимеют ли в результате этого дела меня... — закатив глаза к потолку, забормотала смешным голосом Кейра. — Когда награды с нас трясти, так вы все агенты Моря Бродяг. А когда работать, так вас словно в черную дыру утягивает с потрохами.

-Я просто ответственно подхожу к выбору заданий, — произнес маг. — И вообще, я всегда тебе помогал, когда ты присылала мне запросы.

-А кто у нас прикарманил драгоценности того валлийского рода? — усмехнулась хозяйка кабинета. — Конечно, мы бы заплатили меньше, чем ты выручил за них на черном рынке, но только нам потом пришлось проворачивать нехилых таких размеров операцию по их возвращению. А все почему? Потому что у тебя не хватило ума проверить камушки как следует и понять, что одним таким можно было снести дом. И если бы после этого дела кое-кто, на кого мы не будем показывать пальцем, не прикрыл твою тощую задницу, то я даже не знаю, сколько бы на ней сапог отпечаток свой оставили...

-Я, кажется, уже извинился за тот случай. И все отработал...

-Это ты так думаешь. А я рисковала головой. Пойми, Юст, я всегда стараюсь тебе помочь, но...скажу честно, амбиций у тебя больше, чем здравого смысла, здравого смысла больше, чем терпения, а последнего так совсем пара капель. Вот такие вот дела, — Кейра развела руками. — Что скажешь в свое оправдание?

-Ты все и так знаешь, — вздохнул маг. — То, что тебе кажется неуемными амбициями, лишь справедливое желание вернуть моей семье все, что она утратила. Ее силу, ее честь, ее величие...ты не можешь ведь не понимать, Кейра! Наши семьи очень похожи, и...

-Да уж, действительно. Про нас даже анекдоты одни и те же рассказывают.

-Что?

-Почему династия де Лассар на краю пропасти? А это она смотрит, как Вайтли на дне барахтаются...

-Очень смешно, — буркнул маг. — Ладно, слушай...я приехал потому, что...

-Уж точно не затем чтобы проведать свою бедную бывшую наставницу. Иллюзий не питаю, да, — грустно улыбнулась Кейра. — Что же за дело тебя привело?

-Дело, о котором ты не могла не слышать, потому что началось оно у нас, — сложив пальцы и упершись в стол локтями, маг качнулся вперед. — Дело Альберта Блаха и похищенного им артефакта.

Протянув руку, Кейра дотронулась до бледного лба мага холодной ладонью, озадаченно на него посмотрела.

-Странно. Температуры вроде бы нет. Может, ударился где?

-Что ты...

-Нет, это я тебя должна спрашивать, Юст, — хозяйка кабинета резко посерьезнела. — Ты в своем уме? Ты в курсе, сколько народу он убил во время своего побега? А сколько погибло, пытаясь его перехватить?

-В курсе, — кивнул маг. — Я читал все отчеты.

-Может, прочтешь еще разок? И поймешь, что это дело нужно оставить тем, кто в состоянии с ним справиться?

-Ты считаешь, я в их число не вхожу? — напряженно произнес немец.

-Без обид, но с этим гаденышем не смогли справиться наши профессионалы. Люди, которые не единожды выходили победителями из таких передряг, что подумать страшно.

-У них на тот момент не было всей нужной информации. Сейчас же, насколько я понимаю, таковая уже есть, мало того — ее передают агентам Церкви, которые идут по следу Блаха.

-Откуда ты...

-Пересекся с их главным. Отец Кат Асколь. Та еще зараза...

-А, вот почему ты здесь, — улыбнулась Кейра. — Испугался и прибежал прятаться?

-Я не испугался!

-Ладно, ладно, я шучу. Но если серьезно, Юст, то это дело мы не можем тебе дать.

-Это еще почему?

-Потому что твоя смерть не принесет нам ровным счетом ничего.

-Слушай, если это из-за...Кейра, хватит...хватит, ясно? Хватит за меня беспокоиться. Это просто смешно. Я в состоянии справиться с этой работой, проклятье, ее обязан завершить именно я!

-Зачем? Выслужиться? Перед кем, Юст? Не хочу тебя огорчать, но я пока вижу только очевидное желание прославиться за чужой счет, а возможно и...Юст. Ты ведь не хочешь заполучить ту штуку для себя?

-Я похож на дурака? — раздраженно бросил маг. — Я верну ее вам, разделаюсь с Блахом, и тогда меня наконец оставят в покое! Тогда никто больше даже не помыслит о том, чтобы подкапываться ко мне, к нашему роду, к его сокровищам, к его знаниям! Мало кто осмелится пойти против того, кто сможет совладать с этим чертовым Пустышкой. И таким образом, я получу столь нужный мне покой еще на несколько лет. Все просто, Кейра. Вот все, что я хочу.

-Чтобы тебя оставили в покое...в таком случае тебе не нужен никакой Пустышка. Если тебе кто-то угрожает, можешь просто остаться тут на какое-то время, пока страсти не улягутся. Что скажешь?

-Я благодарю за предложение, но нет. Я уже начал действовать. И теперь нужно довести дело до конца.

-Ты хоть понимаешь, что можешь погибнуть?

-Одержу победу — буду героем, проиграю — останусь в людской памяти очередным безумным неудачником...история пишется именно так и никак иначе, и ты прекрасно это знаешь. Я ценю твое гостеприимство, твою заботу и твое беспокойство, как и все, что ты сделала для меня раньше, но я не могу отвернуться от этого дела. Теперь уже не могу. Возвращение Сферы и нейтрализация Пустышки Блаха — лучший шанс восстановить величие нашего рода и я не собираюсь выпускать его из рук, — закончив свою тираду, маг устало откинулся на спинку кресла.

-Что ж, похоже, тебя не отговорить, — вздохнула Кейра. — Сама не знаю, зачем я это делаю, но видимо, снова придется ради тебя засунуть голову в петлю. Что тебе понадобится?

-В первую очередь — поговорить с теми, кто сейчас ведет это дело. Осмотреть еще раз все места, где Блах устроил погром. Вы ведь уже закончили разбирать завалы?

-Пару дней назад. Так что ты вовремя приехал. Как чувствовал...

-Можешь считать и так, — криво улыбнулся маг. — Фамильное чутье.

-Да-да, слышали уже и не раз. А еще знаешь, как говорят? Если фон Вайтль не обдерет тебя как липку, то это не фон Вайтль. Что еще?

-Еще я хотел бы забрать тот груз, что у тебя оставил несколько лет назад. Да, тот самый.

-Ты рехнулся? Как ты его собрался...

-Наймем вертолет, — отмахнулся маг. — Ах да, и самое главное...твоя сестра сейчас здесь?

Начальника службы безопасности звали Доминик Арноани. Ходили слухи, что в молодости он работал в Часовой Башне, входя в печально известную тридцатку охотников, что исполняли приказы на Печать и прочую не менее грязную работу. Редко кому на этой работе удавалось дожить до старости, но исключения из правил есть всегда — таким исключением был и этот высокий хмурый тип, которого Море Бродяг то ли просто перекупило, то ли прибрало с потрохами задаром, когда его вконец достало отношение со стороны высоких лондонских чинов. Поговаривали, что он был мастером гипноза, но по мнению Юста одного взгляда на эту седеющую альбионскую мумию в сером костюме было достаточно, чтобы убежать на край света самому. А уж когда его серые глазенки начинали шарить по твоему лицу, выискивая за его выражением очередной воображаемый грех, хотелось провалиться сквозь пол, и желательно, поглубже. Говорил Арноани так, словно в глотке у него что-то застряло — поврежденное в каком-то старом бою и недолеченное горло постоянно давало о себе знать. Живого места на бывшем охотнике попросту не было: искусственные руки с длинными пальцами, обтянутые дорогой, выращенной на заказ, кожей, которую требовалось менять каждый год, три глубоких шрама через все лицо, смятый нос, серая пластинка на правом виске, выбивающаяся из-под седых волос, обожженные остатки губ и только одно целое ухо — левое. На чем только держалась эта развалина, прошедшая не через один ад, оставалось одной из многочисленных тайн Блуждающей Могилы.

-Значит, хотите взять это дело на себя, — рычал и булькал Арноани, медленно шагая вперед — железная трость в его руках то и дело стучала по камням. — Похвально, похвально...а то мои молодцы что-то больше не горят желанием идти за этим негодяем...

-Их можно понять, — кивнул маг, стараясь смотреть больше под ноги, чем на своего ужасающего спутника. — Но я так понял, что вам удалось раскопать что-то новенькое?

-Раскопать... да, — просипел Доминик. — Во всех смыслах. Завал того жилого блока, что устроил Блаххххх...

Зайдясь судорожным сухим кашлем, Арноани остановился, схватившись за выступающий из стены камень.

-...я в порядке, спасибо, — отмахнулся он, распрямляясь. — Так вот, о чем там я...ах да, Блах. Видите ли...тот жилой блок, что он...кхххх...обрушил, был...кхм, особенным.

-Особенным? — переспросил Юст. — В каком смысле?

-Скоро сами увидите, — пообещал бывший охотник, остановившись у больших железных дверей. — Прошу за мной, кхххх...

Жилой блок, находящийся рядом с отделом реликвий, популярностью не пользовался по множеству причин: он находился ниже всех остальных таких же блоков, здесь круглый год было невыносимо сыро, холодно и грязно, а из освещения — только керосиновые лампы да свечи на стенах. Уже много лет все держалось здесь на честном слове и нескольких облюбованных плесенью гнилых деревянных подпорках, живущие тут во множестве крысы могли запросто наброситься на спящего в своей коморке мага, искусав ему все лицо, и это не говоря о том грохоте, что постоянно шел из расположенной по соседству бойлерной. Конечно, были в Блуждающей Могиле местечки и похуже, но конкретно это всегда использовалось с одной единственной целью: сюда ссылали в чем-то провинившихся работников или же самых бедных из студентов, единственной целью которых становилось побыстрее вырваться из холодного каменного мешка.

Юст ничуть не был удивлен, что Альберту Блаху подарили комнату именно тут — таким насмешкам были века...

Вот только в случае с Пустышкой ответ на старую шутку оказался неизмеримо жесток.

Ступая по длинному узкому коридору вслед за сгорбленной фигурой Арноани, молодой маг размышлял, не стоило ли ему взять с собой верную куклу. Возможно, в компании Ютте он чувствовал бы себя куда спокойнее.

-Прежде чем я покажу вам это, должен предупредить — попытка разглашения того, что вы увидите, повлечет за собой самые серьезные последствия. Такие, что вас даже де Лассар не смогут прикрыть, — прохрипел Арноани. — Вы меня поняли?

-Да, конечно, — маг ответил со всей серьезностью, чтобы показать, что ему действительно не наплевать на установленные порядки. — О чем идет речь?

-Видите ли, мы не просто так создаем в этом блоке самые мерзкие условия уже столько веков кряду... — Доминик толкнул очередную дверь. — У нас есть достаточно веские причины держать людей подальше отсюда. И вы будете вторым человеком за последние лет двести, который их узнает. Да, вы правильно поняли — Церкви мы эту информацию не передавали. И не собираемся. Незачем им знать, из-за чего весь сыр-бор на самом деле...

За дверьми обнаружился еще один коридор, дальняя часть которого все еще была засыпана камнями и обломками рухнувших перекрытий. По левую сторону были обычные железные двери — такие стояли в старых тюрьмах — а вот правая стена...

В правой стене зияла дыра. Огромная дыра с оплавленными краями, за которой была лишь непроглядная темень. Впрочем, если подойти ближе, можно было разглядеть...

-Даже не думайте, — Арноани резко шагнул вперед и вытянул руку, загораживая проход. — Это не для ваших глаз.

-Что там? — с трудом удержав в себе гневную реплику, спросил Юст. — Вы же сказали, что расскажете мне...

-Много будете знать — состариться не успеете, — хрипло засмеялся Арноани. — Впрочем, особого выбора у нас сейчас нет, так что...

Прошаркав обратно к молодому магу, бывший охотник еще больше понизил голос.

-Это помещение замуровали примерно девять веков назад. И навесили самые мощные барьеры и сторожевые чары, что были в нашем распоряжении. И стерли его со всех общедоступных карт, разумеется. А все из-за того, кто был когда-то хозяином этих покоев. Этой мастерской.

-Кто? — выдохнул немец.

Арноани подошел еще ближе — его скрюченная фигура нависла над Юстом. Наклонившись к нему, схватив немца за плечо, он прошептал тому на ухо два слова. И с удовольствием отметил, как вытягивается его лицо.

-Вы шутите! Значит, она и правда существует! Я думал, что это всего лишь легенда, но... — маг буквально захлебывался словами. — Я думал, что...нет, невозможно. Значит это правда его жилище?

-Да, — холодно произнес Доминик. — И Блах там похозяйничал.

-Что?

-Я и несколько доверенных людей обследовали мастерскую. У нас есть подробная опись всего, что там лежит. Мы знаем, что он украл. Это его дневники, герр Вайтль. Вторая их половина.

-В-вторая? — от волнения Юст даже начал заикаться.

-Да. К сожалению, это далеко не первая кража. Долгое время считалось, что установленную на его бывшей мастерской защиту преодолеть невозможно, но в 1846-ом году нам доказали обратное. Пустышка смог справиться с защитой при помощи грубой силы, его чертово Замкнутое Поле отразило удар, истощило наши щиты и даже проделало для него дыру в стене. А тогда, в 1846-ом, вор взял наш барьер хитростью, пусть и ему пришлось потом пробивать себе проход. Тот вор был умен и осторожен, он смог выбраться живым и унести с собой часть его секретов...никто, кроме него, не смог бы рассказать Пустышке, куда надо бить. Никто не мог привести его сюда, кроме него.

-Кто же он? — воскликнул в нетерпении Юст. — Кто был первым вором? Кто навел Блаха на эту...комнату?

-Человек, о котором у нас есть все причины помнить, потому что он попортил немало крови как нам, так и всей Ассоциации в целом. Человек, который водил нас всех за нос не одно столетие, — голос Арноани налился яростью. — Человек, который погиб в семидесятых, но чье дело, судя по всему, кто-то продолжает, и продолжает, как вы видите, более чем успешно. Ладислав Сохор, этот несгибаемый чешский выродок. Глава Трио.

В комнате было довольно-таки тепло: печка в углу свое дело делала исправно. Сидящий за небольшим деревянным столиком Юст уже которую минуту крутил в руках старую черно-белую фотографию. Запечатленный на ней человек был достаточно высок для того, чтобы ему пришлось пригибаться, дабы влезть в кадр целиком. Он был стар, невыносимо стар — на этом фото ему уже было далеко за двести — но сторонний наблюдатель дал бы ему максимум лет шестьдесят, отметив вдобавок, что он более чем неплохо держится для своего возраста. Толстая шуба делала его крепко сложенную фигуру еще массивнее, сухое обветренное лицо с аккуратными седыми усами и бородкой было сковано напряжением — или же это была присущая его владельцу обычная суровость, сказать точно было нельзя. Прищуренные глаза смотрели с фотографии строго и безжалостно, а изогнутый нос напоминал птичий клюв. Этот похожий на старого и злобного коршуна маг приковал внимание Юста на добрых пять минут, пока Арноани, что-то бормоча, рылся в толстой папке, набитой бумагами.

-Ладислав Сохор, — пробормотал Доминик, бросив на стол еще одну фотографию, качеством чуть получше. — Его приемная дочь и ученица, Фрас Лютт. И ее несостоявшийся жених, Шусан Хольтер.

На стол упали еще две фотографии, уже более современные — с них на Юста смотрели высокая темноволосая женщина, взгляд которой был не менее безжалостным, чем у самого Сохора, и среднего роста белобрысый молодой человек в черном костюме по последней моде.

-Печально известное Трио, которое вам, конечно же, знакомо, хотя бы по слухам. Организаторы самого масштабного, не могу этого не признать, переворота в Ассоциации за последние несколько веков, пусть он и не состоялся.

-До меня дошло не так много информации, — вздохнул Юст. — Но само собой, я о них слышал. Вы можете рассказать мне...

-Конечно. Если уж вы вляпались в это дело, то должны знать, — Арноани мрачно взглянул на немца. — Хотя история, конечно, будет стара как мир. Сохор...знаете, он был настоящим гением, по части алхимии-то совершенно точно. Впрочем, у него тоже были свои кумиры, и больше всего его интересовал бывший хозяин той мастерской, что я вам показал. Ради того, чтобы заполучить его знания, он был готов на все. Собственные проекты Сохора, конечно же, были достаточно чудовищны, чтобы за ним постоянно приходилось наблюдать...но следы он заметал четко, не давая Ассоциации поводов хватать его за рукава. До поры до времени. В начале восемнадцатого века он доигрался со своими разработками, ему уже собирались было выписывать приказ на Печать, когда Ладислав сам объявил о добровольном изгнании, в которое он отправляется, будучи не в силах мириться с политикой Ассоциации и дальше. По его мнению вся она как структура сгнила напрочь еще до его рождения. В чем-то старый мерзавец был прав...

-И куда же он удалился?

-В свой замок в Норвегии. Несколько лет все было тихо, а потом он заявился к нам, прося дать ему убежище и возможность продолжить свои опыты тут. Честно говоря, здесь его терпели со скрипом, учитывая, что он приволок с собой сторожевых големов, кукол и целую свиту гомункулов, но со временем Сохору удалось усыпить нашу бдительность. Эх, был я тогда на этом посту, может, ничего бы этого и не случилось...

-Что он устроил?

-Уж конечно, не такую бойню, как Блах. Не его стиль. Он смог заполучить одну из старых карт, выведал, где находится замурованная мастерская. Потом еще несколько лет, судя по всему, изобретал способ обойти ее защиту. И в конце концов ему удалось ее отключить. Пока Сохор пробивался в комнату, его фамильяры взяли в заложники несколько десятков человек из высших чинов...

-Но как он...

-Он хорошо выгадал время — тогда как раз шел какой-то большой и пафосный банкет. Все были пьяны в дрова, никто так ничего поначалу и не понял. А потом было уже поздно, его слуги накрыли всех и разом. Пришлось идти на переговоры. Начальство по стенке бегало от злости, но ничего поделать было нельзя — его отпустили. Само собой, была погоня, Сохора преследовали по всему Северному морю. Он подсунул вместо себя гомункула, точную свою копию — его и уничтожили вместе с посудиной. А настоящий Сохор всплыл только через много-много лет, уже как глава этого проклятого Трио...

-Я слышал, что они собирали армию. Это правда?

-Да. Наши оперативники потом вволю побродили по тому, что осталось от его замка. Его подвалы ломились от Тайных Знаков, в его лабораториях ждали своего часа целые батальоны фамильяров высшей пробы, библиотеки заполнялись ворованными трудами... Видите ли, Сохор считал, что из состояния стагнации, в которой оказалась Ассоциация, ее может вывести лишь война. Самый лучший по его мнению толчок к развитию и вдобавок возможность спустить всю скопившуюся за последние века дурную кровь. Война должна была быть жестокой, всеобщей — а Трио бы спонсировало всех ее участников, и приняло бы в конце сторону победителя. Это была бы новая Ассоциация, возрожденная из пепла, вспомнившая, наконец, ради чего она создавалась. Способная дать отпор любому внешнему врагу, а изнутри представлявшая бы единый монолит. Во главе ее он, впрочем, видел далеко не себя — старик понимал, что время его уходит...

-Его наследница.

-Да. Фрас. Мы не знаем, где и как он ее достал, никаких данных о ее происхождении найти не удалось. Она просто выпрыгнула как чертик из табакерки и начала брать одну ступеньку карьерной лестницы за другой. Не боялась рисковать, хочу заметить. Несколько ее смелых проектов заинтересовали Лондон, и за свои заслуги она получила Пурпурный ранг. Потом Сохор нашел ей жениха. Этот Хольтер...полная ее противоположность. Молодое дарование из Башни, причем Цепей у парня было явно больше, чем мозгов. По чистой магической силе он превосходил, как считалось, всех своих предков, но вот во всем остальном...слишком добрый, слишком наивный, слишком заторможенный...Фрас и Сохор крутили им как хотели. Именно связи Шусана Хольтера в верхах Башни позволили им готовиться к своей войне, никого не опасаясь. По крайней мере, никого из нас. Трио потратило годы на поиски нужных им специалистов — они перекупались, похищались, или же попросту устранялись как потенциальные конкуренты. Многие догадывались, куда идет дело, но наши руки были связаны, наши рты были заткнуты. И тогда Башня тоже решила рискнуть. Они слили всю имеющуюся у них информацию Церкви, и в шайку Сохора, которая все разрасталась и разрасталась, были отправлены их агенты. Интерес Церкви, я думаю, вам вполне понятен — лучше иметь старого знакомого врага в виде дряхлой и коматозной Ассоциации, чем то, что собирался создать Ладислав. Таким образом они согласились нам помочь в обмен на информацию. Само собой, мы не знаем, кого они послали, но конец истории известен всем...

-Церковь стерла Трио в порошок. По крайней мере так я слышал.

-Совершенно верно, — кивнул Арноани. — Согласно представленному нам отчету, бойня была чудовищной, обе стороны выкинули все свои козыри. Но у Сохора их все-таки оказалось недостаточно. Он почти неделю сидел в осаде, заблокировав часть своего замка мощнейшим Замкнутым Полем, вместе со своей ученицей. Но по другую сторону остался Шусан...

-Которого, конечно же, использовали как приманку.

-Это не было доказано, но такие слухи ходят. Точно известно только то, что Башня поделилась сведениями о Трио с одним условием — Шусан Хольтер должен был быть возвращен в свою семью живым и невредимым. На этой чертовой "жертве обстоятельств" не должно было быть ни единой царапины, а любому, кто причинит ему вред, башенные грозили самыми страшными карами. Вот только палачи плевать хотели на все эти угрозы. Говорят, Шусану пустили кровь на глазах у Фрас и она, совершенно обезумев, заставила учителя снять барьер, чтобы расквитаться с убийцами. Не получилось...

-И палачи добили оставшихся.

-Ходят слухи, что Сохора убила сама Фрас, утратив над собой всякий контроль. А ее, израненную и избитую, вышвырнули из окна, на такие холодные и острые камушки...вот вам и вся история Трио, герр Вайтль. Не правда ли, поучительно?

-Более чем, — вздохнул молодой маг. — Но если Блах продолжает их дело...его нашел кто-то из выживших членов шайки более низкого ранга или...

-Или псы Церкви растерзали не все Трио. Такая вероятность тоже существует, и ее стоит учитывать. В любом случае, вы должны понять, что играем мы вовсе не с Пустышкой, а с тем, кто дергает за его ниточки. Все эти убийства, похищенная Сфера и та свистопляска, что сейчас царит в Европе — просто масштабное прикрытие, позволяющее тому, кто вооружил и надоумил Блаха на все это, спокойно скрыться с его дневниками. И одному Богу известно, для каких целей он собирается их использовать...

-Вы думаете, выживший — Сохор?

-Я бы поставил на него, да. Его стиль работы. Его старые мечты, воплощенные в жизнь. Мы имеем дело с очень хитрым и опасным врагом, который уже не единожды нас проводил. Наша текущая задача — вернуть Сферу и оборвать эту цепочку смертей, пока не поздно, но мы не можем позволить хозяину Блаха уйти с дневниками. Если это потребуется, преследуйте его до ада и дальше. Он не должен уйти. Его наследство должно оставаться в неприкосновенности, если мы не хотим, чтобы...ну, вы понимаете, о чем я.

-Прекрасно понимаю, можете быть уверены, — Юста передернуло, то ли от холода, то ли от внезапно нахлынувшего страха. — Но как мы поступим с Пустышкой? Из того, что мне известно, я смог сделать несколько выводов и разработать...

-Многие ваши выводы преждевременны. Не стройте догадок, герр Вайтль, пока не ознакомились с тем, что я вам предоставлю.

-Что же это?

-Приходите вечером. Я буду, скорее всего, в комнате для допросов. Там и закончим наш разговор. Там я вам и расскажу о Каиновой печати...

-Юст, ты точно уверен, что...

-Я бы тебя не просил, если бы у меня был иной выход, — в который раз вздыхал маг. — Но единственный, кто может помочь с этим делом, это она. Только прошу тебя, объясни ей все раньше, чем она попытается меня прибить.

-Постараюсь, — неуверенно произнесла Кейра. — Может быть, за последние годы она стала тебя меньше ненавидеть...

-Сомневаюсь. Сильно сомневаюсь, — остановившись перед массивной дверью, маг кивнул в ее сторону. — Ты первая, если можно.

В рабочем кабинете Кейры царил полнейший разгром, жилище же ее сестры было полной его противоположностью. Никакого мусора, никаких лишних украшений, лишь строгая простота и функциональность в каждой детали нехитрого убранства в этих не очень-то и больших покоев. Пара старых высоких шкафов, простая кровать в углу, тумбочка, небольшой деревянный столик и завешенное простой серой шторой окошко — весь этот преувеличенный аскетизм наводил Юста — в который раз — на мысли о том, куда же старшая сестра Кейры тратит все свои огромные награды.

-А стучаться тебя не учили? — проворчали из дальнего угла, со стороны кровати. — Черт, приехала отдохнуть, так все равно ты...

И тут хозяйка комнаты заметила Юста.

-ТЫ!

Маг, едва успевший войти в комнату вслед за Кейрой, отшатнулся, с трудом поборов желание выскочить вон и больше никогда сюда не заходить.

-Какого черта ты тут делаешь?

-Я пришел по делу, — виновато разведя руками, произнес маг. — Дашь мне пять минут, прежде чем вытолкаешь взашей?

-Три минуты, — процедили в ответ. — Время пошло.

Шифра Дельфина де Лассар была таким же зеркальным отражением своей сестры, как и их комнаты — почти что во всем. Разве что роста оба были довольно высокого, в остальном сходство заканчивалось. Коротко подстриженная, с холодным и напряженным выражением лица, которое, как казалось Юсту, никогда с него не сходило. Эти резкие — хотелось сказать "острые" — черты навевали воспоминания о картинке со Снежной Королевой из какой-то старой детской книжки, а закрывающая правый глаз черная повязка вызывала неизбежные ассоциации с пиратами. Вот только последний, кто пошутил на эту тему, как знал Юст, остался без глаза сам — Шифра высадила его перьевой ручкой, даже не изменившись в лице. Взгляд второго глаза был холоднее льда, а в сочетании с тонкими сжатыми губами, которые вечно кривились в презрительной усмешке, казалось, что старшая сестра Кейры смотрит на всех, как на кучи мусора, на которые чуть было не наступила — впрочем, Юст не удивился, если бы это и правда было так. Сейчас она была одета в простую рубашку и не менее обычные черные брюки, но чаще всего Юсту доводилось видеть ее в мешковатом сером кителе с высоким воротником и кучей железных застежек, что висел сейчас на стене, вместе с такой же серой сплюснутой с боков легкой шапочкой — точной копией обычной военной пилотки, разве что без каких-либо знаков.

Эта особа, отказавшаяся в свое время от семейной Метки в пользу младшей сестры, работала на службу безопасности Блуждающей Могилы. И свою мрачную славу она заслужила до последней капли.

-Кейра, — процедила она, почти не раскрывая рта. — Почему он снова тут? Почему с тобой?

-Юст подключился к расследованию дела Пустышки Блаха, — ответила та. — И он пришел попросить у тебя помощи...

-А больше он ничего попросить не хочет? Может мне еще для тебя сплясать, чертов заморыш?

-Шифра, послушай... — медленно начал Юст. — Я понимаю, что в прошлом у нас были некоторые разногласия...

-Ты это так называешь? — зло прошипела старшая де Лассар. — За последние несколько лет ты умудрился испортить мне четыре дела, четыре, черт тебя дери, идеально спланированные операции! Ты, как последний олух, продал драгоценности семьи Гафаэлфаур, которые мне потом пришлось еще полгода вылавливать по всей Европе. Ты умудрился сорвать тот ритуал в Вене, да так криво, что трех моих людей парализовало на месяц. Ты и твои куклы...

-Слушай, все это в прошлом, нет? К тому же за каждую свою неудачу я оперативно извинялся.

-Думаешь, этого достаточно?

-Я думаю, что каждому следует давать шанс. Например, сейчас, шанс есть у нас всех, — Юст обвел руками комнату. — Прекрасный шанс заработать и прославиться на все Море Бродяг.

-Скорее, прекрасный шанс сдохнуть, — раздраженно произнесла Шифра. — Нет, к черту. С тобой я больше не работаю, это раз. И два — у меня заканчивается терпение смотреть за тем, как ты крутишься вокруг моей сестры. Нет, Кейра, молчи. Этот хмырь приносит нам только проблемы, и ты сама прекрасно это знаешь. Так что попроси его, пожалуйста, свалить на все четыре стороны, пока я сама не вышвырнула его вон.

-Можно мне заметить? — снова заговорил Юст. — Ты, видимо, попросту не понимаешь перспектив, которые...

-Ты. Меня. Достал.

Вскочив с кровати и отбросив в сторону потрепанную книжку, старшая де Лассар подскочила к магу, срывая с глаза повязку.

Юст дернулся было в сторону, но это было последним, что он успел сделать, прежде чем замер, будучи не в силах шевельнуть и пальцем. Правый глаз Шифры — молочно-белое пятно с крохотным зрачком — смотрел на него, не моргая.

-Что ты делаешь? — крик Кейры слышался словно откуда-то издалека. — Ты его убьешь! Прекрати!

-Не убью, — выцедила Шифра. — Хотя стоило бы. Слушай, умник, я повторяю последний раз — выметайся, пока не разозлил меня всерьез. Иначе я позабочусь о том, чтобы ты уже не смог дышать. Или продержу тебя так минутки три, пока твой дурной мозг не отключится окончательно. Или попросту остановлю тебе сердце. Ты меня понял?

Черная повязка вернулась на место, а Юст вновь вернул себе власть над одеревеневшими конечностями. Жадно хватая воздух, он рухнул на пол, судорожно разрывая на себе воротник.

-Выметайся. Немедленно.

-Нет, — прошипел, медленно поднимаясь, маг.

-Что? Что ты сказал?

-Я сказал нет. Кейра, выйди, пожалуйста.

-Но Юст, мы...

-Выйди, — когда маг повернулся к ней, она невольно отшатнулась — такое у него было злое лицо. — Я сам с ней разберусь.

-Да, выйди, — пробормотала Шифра. — Если он так рвется в гроб, то я его туда уложу прямо сейчас. А ты иди к себе и отдохни.

Едва за Кейрой захлопнулась дверь, немец, вытащивший из кармана свой медальон, откинул его крышечку, взглянув на часы.

-И что ты мне этим сделаешь? — недоуменно вопросила Шифра. — Зазвенишь меня до смерти будильником?

-Отнюдь, — хмыкнул Юст. — Эти часики показывают, сколько тебе осталось. И твой драгоценной сестренке.

-Что? — она было шагнула к магу, когда тот вскинул руку в предупреждающем жесте.

-Я бы не стал так делать. Видишь ли, несколько лет назад я оставил у вас на хранение ценный груз, с милостивого разрешения твоей сестры. Небольшую партию кукол. Ты об этом знала, не так ли? Или она скрыла от тебя даже это?

-Ты...

-А в каждой кукле много, очень много весьма качественной взрывчатки. Мне нужно только щелкнуть вот этим рычажком и демонтаж вашего замка, будет, наконец, закончен.

-Но ты сдохнешь вместе с нами.

-Снова бьешь наугад и снова мажешь. Мой груз находится прямехонько под мастерской Кейры. Ты ведь ее именно туда отправила, да?

-Ты не посмеешь! Ты же не выйдешь отсюда живым!

-Снова мимо. Ни один уважающий себя кукловод не забудет о запасных телах. А вся вина, не сомневайся, падет именно на тебя...ведь тебя так раздражало, что ты год за годом рискуешь жизнью, пока Кейра тут сидела в полной безопасности...

Напряженное молчание длилось несколько минут. Первой его нарушила де Лассар.

-Подонок. Хитренький умненький подонок. Что ты хочешь?

-Я хочу лишь забрать тот самый груз, о котором только что говорил. Забрать его и тем самым убрать зависший над твоей сестрой меч...

-В чем подвох?

-В том, что груз будет активирован. И ты последуешь вместе с ним по заданному маршруту.

-За Пустышкой?

-За Пустышкой. Моей армии нужен командир, а ты лучшая из всех, что я знаю.

Еще несколько минут томительной для обоих тишины.

-Хорошо. Хорошо, я сделаю это. Но когда я вернусь, не советую попадаться мне на глаза...ближайшие лет пять точно. Уяснил?

-До мелочей, — улыбнулся немец, швырнув на кровать небольшую записную книжечку. — Вот тут кое-что, что может оказаться полезным. А пока что прошу меня извинить, на сегодняшний вечер еще остались дела. Я навещу вас позднее.

Когда дверь комнаты за ним захлопнулась, Юст схватился за стенку, чтобы не упасть. Холодный пот ручьями шел по его спине, его колотило. Кажется, еще пара минут и он свалился бы в обморок.

-Как все прошло? — поинтересовалась Кейра, встретившая его в коридоре. — Она не...

-Она согласилась.

-Господи, Юст, как? Как тебе это удалось?

-Мой любимый ход, — грустно вздохнул маг. — Большой и глупый блеф. И пыль в глаза, конечно же.

Комната для допросов была выбрана Арноани отнюдь не случайно: помимо невероятно надежных стен, за которые и так бы вряд ли что-то вышло, тут висело столько разнообразных чар, что голова болеть начинала уже на пятую минуту, а к минуте десятой к ней подключалась каждая несчастная Цепь. Это было одной из причин, по которой бывший охотник старался рассказать все максимально сжато, и при том ничего важного не упустить.

-Это осталось у Пустышки в комнате. Судя по всему, он страшно торопился в тот день, когда устроил бойню...

Юст взглянул на книгу, которую Доминик кинул на стол. И рассмеялся.

-Это что, шутка? Библия-то ему зачем?

-О, тут все далеко не так просто, как вы думаете, — Арноани осторожно раскрыл потрепанный том. — Начать хотя бы с того, что это не совсем Библия...если ты умеешь читать между строк.

-Поясните.

-Мы точно не знаем, кто и когда принес сюда эту книгу. Даже в самых старых архивных записях уже не найдешь упоминания о ее первом владельце...точнее, о том, кто ее написал и приволок сюда, в Могилу. Это, герр Вайтль, подробная инструкция по созданию и активации...кхм, у меня язык не поворачивается назвать эту вещь простым барьером, но мы будем придерживаться устоявшейся терминологии, хорошо? Так вот, здесь зашифрованы все необходимые инструкции по проведению ритуала...кхм, ритуала по принятию Каиновой печати — так свое творение назвал автор этого труда. Конечно же, существует вероятность, что он лишь записал то, что узнал еще от кого-то... Впрочем, происхождение барьера для нас пока что не важно. Важно то, что уже существующих мер предосторожности было достаточно, чтобы книгу не приходилось прятать слишком глубоко. По крайней мере, мы так считали до начала инцидента с Блахом.

-И что же за меры вы принимали?

-Во-первых, подлинный текст, как вы можете заметить, отлично зашифрован. Не зная, откуда начинать копать, можно годами читать книгу как обычную Библию...но если обратить внимание вот, скажем, на эти цифры...и вот здесь...видите, они словно нарочно написаны небрежно? А вот здесь...

-Любой шифр можно взломать, если есть достаточно времени. А какая же вторая причина, по которой вы не похоронили эту дрянь на глубине?

-Она заключается в том, что автор сам признал неэффективность этой дряни. Печать тянет из владельца силы, да в таком количестве, да так быстро...в шестнадцатом веке мы проводили с Печатью небольшие опыты на специально выращенных гомункулах. У них было предостаточно сил, чтобы уделать охотника Башни. Такого, как я, да. А приняв Печать, они выдыхались и увядали на наших глазах. Никто из принявших ее не прожил больше двух суток. Именно поэтому мы не боялись Печати — даже если нашелся бы кто-то, кто смог бы разгадать шифр, на что точно ушел бы у него не один год, он бы помер от истощения, едва завершив ритуал.

-А потом пришел Пустышка. И доказал вам, что выход можно найти всегда.

-Увы. Выход, найденный Блахом, заключается в Сфере, как вы, я думаю, уже поняли. Он использует ее как батарейку, оставляя свои и без того скудные внутренние резервы в неприкосновенности. Все гениальное просто.

-Мне остается спросить у вас только одно, вне всякого сомнения, самое важное. Что есть Сфера? Что там находится?

-Я бы рад ответить на этот вопрос, но не могу. Наши данные крайне обрывочны, а те, что могут предоставить больше информации, были изъяты из архивов, едва начался весь этот бардак. Я, конечно, знаю больше вашего, но не все из этого могу вам открыть.

-Хорошо, — вздохнул Юст. — Но что вы можете сказать мне? Помимо того, что я уже знаю, конечно же.

-Там что-то есть. Что-то, способное поставить на ноги и напитать силой даже такого, как этот Блах. Что-то, что он впустил в себя...

-Речь идет об одержимости?

-Возможно. Вот, взгляните, — на стол лег тонкий прозрачный пакетик, в который была убрана одинокая книжная страничка. — Это так называемая Схема. Как вы можете видеть, ритуал довольно-таки суров. Все эти разрезы нужно сделать за один раз, в точности так, как на этом рисунке. Малейшая ошибка и Узор не будет завершен, и тогда вы просто-напросто умрете от потери крови. Если же в процессе создания Узор будет нарушен лишним прикосновениями...в общем, автор рукописи предупреждает, что за этим следует нечто запредельно ужасное, и я почему-то склонен ему верить. В случае же с Пустышкой, если мы предположим, что то, что находится в Сфере, действительно им овладело, пусть даже отчасти, ритуал начинает иметь двойное значение. Нанося себе эти раны, он, по сути, открывал проход в себя для того, что в Сфере. И принял не только Печать, но и это...

-Такое происходило раньше? Я имею в виду, случаи одержимости Сферой, какие-нибудь несчастные случаи...

-Мне не положено это говорить, но...последний случай успешного контакта с данным объектом произошел несколько веков назад. Все, чем мы располагаем сейчас по Сфере — плоды того самого контакта. К сожалению, автора этих исследовательских работ нам пришлось умертвить — он сошел с ума через полгода работы с объектом. Нет, я не могу передать вам эти данные. Могу лишь сказать, что именно после того случая мы постарались похоронить чертов шарик поглубже.

-Что ж, спасибо и на том. Значит все, что нужно будет сделать — разделить Блаха и Сферу, после чего дождаться, когда у него кончатся силы?

-В теории — да. Но мы не знаем, насколько далеко зашла одержимость...если тело Пустышки используется чем-то из Сферы, то его потенциал мы не в силах оценить даже приблизительно. Одно могу сказать — попытаться стоит, это почти что единственный наш шанс. С механизмом действия Печати, вы, я так понимаю, знакомы?

-Я...

Дверь распахнулась с жутким грохотом, и комнату для допросов влетела Шифра — уже одетая по форме, с записной книжкой Юста в руках.

-Прошу прощения, — обратилась она к Доминику. — Срочное дело. Могу я позаимствовать у вас фон Вайтля на пару минут?

Не дожидаясь ответа, она схватила Юста за руку и дернула в сторону выхода.

-Что ты себе... — начал было немец, но закончить фразу он так и не успел.

Вытащив его за дверь, старшая де Лассар, раздраженная даже больше обычного, ткнула в лицо магу его собственную записную книжку.

-Вот это еще что?

-Это...я... — вглядевшись в собственный не слишком-то аккуратный почерк, Юст быстро справился с собой и ответил. — Описание агента из Атласа, которого я видел вместе с палачом...

-Как он выглядел? — резко спросила Шифра. — Опиши мне его. Максимально точно. До деталей.

-Ну...такой, арабской внешности. А что?

-Приметы. Приметы, живо.

-Вежливый такой, очень много говорил, часто смеялся, постоянно ругал свое начальство...

-Он назывался именно так, как ты записал? Просто Косс, больше ничего?

-Да, именно так. Меня тоже это несколько удивило...ах да, я вспомнил! Он наркоман. Прямо во время разговора, никого не стесняясь, колол себе какую-то дрянь. А еще его пальцы...это сложно заметить тому, кто в этом не разбирается, но указательный и большой на правой руке — протезы. Очень качественные, надо сказать, даже я не сразу догадался...

Лицо Шифры приняло выражение, которое Юст видел у нее в первый раз — озабоченное, даже, он бы сказал, тревожное...

-М-мать вашу, — выдохнула старшая де Лассар. — Это он.

-Кто?

Не ответив, Шифра снова схватила мага за плечо и буквально впихнула в комнату для допросов, заходя следом.

-У нас проблемы, — с порога бросила она, обращаясь к Арноани. — Личность агента Атласа установлена.

-И кто же это? — вопросительно поднял брови Доминик.

-Можно сливать воду, — зло произнесла Шифра. — Они послали Слепого Змея.

Арноани грязно выругался. Шифра, закрыв дверь поплотнее, прошлась по комнате, остановившись в уголку.

-Я чувствовал, что это дело будет не из легких, — пробормотал Доминик, поворачиваясь к Юсту. — Почему вы до сих пор молчали?

-Я...я не думал, что это так важно, — удивленно произнес немец. — Думал, что это обычный алхимик, ну, быть может, натасканный на бой, но...

-Это далеко не обычный алхимик, — прошипела старшая де Лассар. — Это, черт его дери, один из лучших людей Атласа.

-Что мы о нем знаем?

-О нем знают все, — произнес Доминик. — И никто толком ничего не знает. Это человек-фальшивка, до мозга костей.

-Айвен Нер, Висенте Тебар, Грегор Драммонд, Поль Фехер, Косс...это даже не четверть тех имен, под которыми известен этот тип, — медленно добавила Шифра. — У него есть правило брать имя своей последней жертвы, если она заставляет его хоть немного потрудиться. Вот такая вот своеобразная дань уважения. Нам известно, что у него мастерская в Александрии, вот только в какой? В той, что в Египте, поближе к начальству? Может в той, что в Румынии? Может в американском штате Виргиния? А может он вообще имел в виду Шотландию? Или это тоже липа? И вот так вот с любой, абсолютно любой информацией, что касается этого мерзавца. Он может рассказывать десятки историй о себе и ни одна из них не будет даже на каплю соответствовать истине. Говорят, у него нет даже отпечатков пальцев. Говорят, что на каждого он найдет пару десятков способов его кончить. А еще говорят, что все нераскрытые убийства чем-то насоливших Атласу — его работа.

-Если Атлас послал его, значит им и правда очень нужен Пустышка, — задумчиво произнес Арноани. — Обстановка, однако, накаляется...

-В настоящий момент он вынужден сотрудничать с агентами Церкви, — напомнил немец. — Так что головной боли у него, я думаю, и без нас хватает...и было бы глупо этим не воспользоваться.

-Если мне придется столкнуться с ним, я бы предпочла иметь за собой что-нибудь повесомее твоих куколок, знаешь ли. У тебя есть что-то действительно опасное?

-Найдется, — кивнул маг. — Но лично я бы не хотел лишних жертв, если возможно.

-Что, совесть замучает?

-В каком-то роде. Я не люблю, когда количество моих потенциальных клиентов уменьшается. Ты ведь сможешь справиться с этим...Коссом?

-Всегда хотела попробовать. Вы же тут обсуждали тот чертов барьер?

-Именно так, — проговорил Арноани. — Я как раз собирался рассказать еще об одной особенности, указанной автором текста. Если убрать все напыщенные метафоры, которыми он нагружает свои пояснения, то ясно говорится одно — это столько же защитный механизм, сколько концептуальное проклятье, которое в открытую заигрывает с фундаментальными силами. Принявший Печать противопоставляет себя всему миру, если говорить самым простым языком. И хоть любая прямая угроза его жизни будет немедленно отражена, эта самая жизнь легче отнюдь не станет. Сам мир сделает все, чтобы извести его как можно быстрее, сломать, раздавить, растереть в порошок. Все и всегда будут против него. Каждый новый Каин обречен бежать от мира в свою собственную землю Нод, где, конечно же, тоже не найдет покоя, и в конце концов, доведенный до предела, глупо погибнет от какой-нибудь чистой случайности, вроде обвалившейся крыши. Если бы не опасность, что исходит от Сферы, лучшим планом по ликвидации Блаха было бы сесть на берегу и ждать, пока течение принесет нам его труп. Но на это мы пойти не можем. Ваши данные касательно операции, проводимой Башней, оказались весьма кстати. Корректировка планов нашей собственной уже почти что завершена, и учитывая, что проводить ее будете вы...

-Да? — подождав с минуту завершения фразы, спросил Юст.

-Все должно быть проделано идеально. Угроз там хватает...агенты Церкви, Башни, да еще и этот чертов Косс...

-В каком-то смысле мне повезло, — пробормотала Шифра. — Уж мое-то имя ему точно не достанется.

-Надеюсь, что и жизнь тоже, — добавил Арноани, протягивая немцу книгу. — Пока у нас есть время...я советую вам внимательно изучить этот текст. Быть может, найдете что-нибудь, что я пропустил.

-Мне тоже придется ее расшифровывать два года? — усмехнулся Юст.

-Нет. Мы вложили листки с переводом в конец книжки. Осторожнее с ними.

-Можете быть уверены, — маг осторожно взял фальшивую Библию в руки. — Можете быть уверены.

Кейра Зеферина де Лассар проснулась около трех часов ночи от страшного грохота, почти сразу же определив его источник — гостевая комната. Похоже, Юст умудрился уронить ту железную вешалку, которая и так не особо удачно стояла...

Но вот стояла она рядом с дверью, а это значит, что магу зачем-то понадобилось выбраться из отведенных ему с куклой покоев...

Одна ее часть хотела рухнуть обратно на кровать и забыться до утра, вторая, как обычно, не хотела упускать что-то интересное. К тому же, в этом чем-то был замешан Юст...

Быстро встав и накинув халат поверх ночной рубашки, она как могла бесшумно выбралась из спальни, побежав к лестнице.

Молодой маг был на первом этаже — чертыхаясь, одевался, то и дело хватаясь за ушибленную ногу.

Наружу собрался? В такую темень?

Времени разбираться не было — маг уже направился к одному из запасных входов. Ругаясь сквозь зубы, Кейра, спустившись вниз, стащила с вешалки старый черный плащ — если бежать быстро, может не так уж она и замерзнет...

Но все-таки, куда он намылился?

Путь Юста оказался весьма долгим, куда дольше, чем Кейра рассчитывала. И вел он очень далеко от замка де Лассар, вел на самую глубину, туда, где находился отдел реликвий. В расположенный неподалеку жилой блок, чьи обитатели погибли по вине Пустышки.

Да что же он...

Но Юст направился вовсе не к тем дверям, за которые по каким-то причинам сейчас был закрыт доступ для всех и каждого, где сейчас повесили какие-то совершенно убойные чары. Он остановился у опечатанных дверей комнаты, что принадлежала Альберту Блаху. Спрятавшись за углом, Кейра наблюдала, как он вынимает из кармана какой-то небольшой предмет, по форме похожий на сигарету. Вставляет его в дверной замок, отходит на пару шагов назад...

Громкий хлопок. Дверь лишь чудом удерживается на своих петлях — ее вначале вносит внутрь комнаты, а несколько мгновений спустя она со скрипом распахивается...

Осторожно ступая по холодным камням, Кейра приближается к комнатушке Блаха. Присев рядом с дверью, заглядывает в ту дыру, что осталась на месте замка.

Юст фон Вайтль с горящей свечкой на подставке рыскает по комнате: пинает мебель, простукивает стены, наконец, ставит свечу на тумбочку, и, закатав рукава, пытается отодвинуть стоящий в углу деревянный столик. Пытается, наверное, минут пять, пыхтя от натуги, и, наконец, сдвигает чуть в сторону. Выдохнув, маг утирает пот со лба, опускается на колени и начинает шарить в темноте...

Кейра смотрит, как он вытаскивает из пола небольшой камень, отбрасывает в сторону — ну так, на полметра. Он не боится шума, он знает, что в этом блоке больше никого нет, а добрая его часть перегорожена барьерами. Вытащив еще один камень — да сколько же расшатанных камней в этом полу? — он что-то вытаскивает — очень бережно — из обнаруженного тайника.

И начинает смеяться, хохотать, как сумасшедший.

-Альберт, ты идиот, — в перерыве между приступами смеха выдыхает Юст. -Абсолютный и неисправимый.

9. Концы в воду

Я видел секретные карты

Я знаю, куда мы плывем...

(Nautilus Pompilius — Титаник).

Связанная женщина была похожа на труп. Бледнее ее лица сейчас были только страшно опухшие руки, перетянутые грубой веревкой. Разрез под правым глазом уже не выглядел так страшно, как несколько часов назад, но залитая кровью подушка говорила сама за себя — не менее красноречивой была и глубокая царапина на глотке. Она едва дышала — да и чтобы заметить это, нужно было сидеть рядом и приглядываться очень внимательно, что в полумраке было сделать весьма затруднительно.

Впрочем, стоявший на балконе человек вовсе за нее не волновался: тот убойный коктейль, что он влил в нее вечером, должен был отрезать у несчастной приличный кусок воспоминаний, за последнюю неделю точно.

Его куда больше волновал тот факт, что он утратил над собой контроль даже сильнее обычного. Наркотик в эту ночь не просто ударил в голову, он взорвал ее изнутри, разметал все человеческое на ошметки. Ей повезло, что она еще дышала — ноготь, которым он ее процарапал, на ее счастье, нес вещество довольно-таки безобидное, а вот если бы он сделал это большим пальцем...

Косс даже не мог сейчас вспомнить, как же ее звали. Помнил, что присмотрел ее еще вечером, помнил пару простых фраз с командными, гипнотическими нотками, помнил двойную дозу его фирменного наркотика. Все было как обычно, нет, все было даже слишком скромно для него — но что поделать, когда время ограничено — а этот чертов нервяк не желал отпускать.

Несколько минут в начале этого пасмурного утра он потратил на раздумья о том, как будет это несчастное существо объяснять все случившееся — его это позабавило на какое-то время. Пришла в голову даже мысль, не стоит ли окончательно раздавить это нежное горло, которое он по неосторожности расцарапал одним из своих особых ногтей — но это тоже было скорее игрой: он крайне редко убивал без причины. Например, с той веселой дурочкой из шведского филиала, которую он накормил до отвала ягодками белладонны, такая причина была — она ему надоела до одури, а прощаться как цивилизованные люди не пожелала. С дураками у него всегда был короткий разговор, еще с тех далеких времен, насчет которых он никогда не был до конца уверен — явь то была или все-таки сон.

Усмехнувшись — вот же дурь лезет в голову по утрам — Косс, постучав пальцем по каменным перилам и убедившись, что свежий отравленный ноготь встал на свое место до отказа, потянулся, зевнул и снова вернулся к разглядыванию просыпающегося города.

И более чем удивился, когда на него накинулись сзади, заламывая правую руку и прижимая лицом к холодной каменной решетке.

-Отец Кат? Не думал, что вам настолько одиноко...

Удар по лицу был весьма болезненным — но по крайней мере, его отпустили, пусть даже швырнув на пол.

-Чем ты тут занимаешься, мразь? — зашипела эта прокуренная душа, в глазах которой плескалась неподдельная ярость.

-А на что это похоже, мать вашу? — сплюнув кровь, Косс медленно поднялся на ноги. — Я отдыхаю перед работой!

-Твой отдых обходится нам слишком дорогой ценой. Мы не оставляем за собой трупы просто так.

-Это мне палач говорит.

Старый экзекутор шагнул вперед — Косс улыбнулся, поднимая руки.

-А кто тут говорит о трупах, а? Она жива, жива. Пульс проверили бы перед тем, как на меня бросаться.

-Проверял, представь себе. Он еле чувствуется. Чем ты ее накачал, скотина?

-Ничего сверх меры, — алхимик снова улыбнулся. — Это все отходняк. Слушайте, какого хрена вам надо, а? У меня нервная работа, и мне регулярно необходимо отдыхать. Мне и так приходится себя вести максимально прилично, чтоб вы знали. Или вы беситесь, что я для вас никого не зачаровал? Так стоило бы просто с...

-Еще одна такая выходка и ты сойдешь с дистанции раньше даже Блаха, — лицо Асколя скривилось — то было презрение пополам со злостью. — Мне уже порядком надоело, что в любом месте, где мы останавливаемся, ты устраиваешь...

-А с кулаками-то сразу зачем? — алхимик постарался, чтобы его голос звучал обиженно.

-Потому как люди вроде тебя понимают только когда довод впечатают в их морду. Так вот тебе еще один — мне надоело, что за тобой приходится постоянно приглядывать. И не меньше моего это надоело остальным.

-Я привык работать в одиночку. Знаете, чтобы никто под руку не толкал.

-Если в следующий раз, когда мы где-нибудь остановимся, мне доложат, что ты снова к себе кого-то потащил, то тебя и правда придется толкнуть. Этажа так с десятого. Я предупредил.

Резко развернувшись, экзекутор направился к выходу из номера Косса. Уже на пороге он обернулся, бросив напоследок:

-Хотя...следующего раза, судя по всему, уже не будет.

Хлопнула дверь.

Это уж точно, отец Кат. Это уж точно.

Улыбнувшись своим мыслям, Косс направился в ванную.

-Были проблемы? — поинтересовалась Шепот, когда он вернулся в номер.

-Не у меня, — устало произнес Кат. — Так, к делу, график у нас плотный. Все готово?

-Давно, — кивнула Шепот. — Смею тебе напомнить, что корабль отходит в пять вечера, а сейчас, черт возьми, пять утра. Что, впрочем, не помешало тебе меня поднять ни свет ни заря.

-Если я скажу, что мне приснился кошмар, поверишь?

-Расскажи, порадуй подробностями, — протянула Шепот, открывая окно пошире.

-Я просыпаюсь в каком-то грязном подземелье. Побитый, почти без сигарет и отвратительно трезвый. Потом оказывается, что это все игра кого-то из Двадцати Семи, и чтобы мне было не очень скучно, туда же забросили пару рыцарей с такими рожами, что кирпич кинуть жалко, русскую дурочку, у которой из ладоней хлещет кислота, озверевшего араба с автоматом, двух вампиров-неудачников и двинутого японского парнишку, который одинаково быстро кидал ножи и задавал глупые вопросы.

-И что же там такого кошмарного?

-Уровень хаоса, наверное. Все словно с цепей сорвались.

-Жаль, меня там не было.

-Почему, была. Правда отрастивши крылья и клюв. А мне пришлось тебя Ключами фаршировать.

-Ты как обычно знаешь, как рассказать приятную историю, — невесело усмехнулась Шепот. — Вот что мне интересно, Кат. Ты шесть лет проторчал в той глуши. Много самоубийств было?

-Каких еще самоубийств? — Асколь застыл с сигаретой в руке.

-Ну как же? От твоих проповедей. Помнишь тогда, в Венгрии? Как там говорили? "В жизни не видел человека мрачнее и грубее, чем этот тип. Очерняет все, чего касается". Вот и думается мне, что в Кавайоне-то ты оттянулся на полную. О воздаянии за грехи и муках адских. И дальше по списку.

-Не больше, чем они заслуживали, — выдохнув дым, ответил Асколь. — Я не слишком-то хорошо умею говорить.

-Однако, то дело с заложниками в Штайре...

-Не напоминай, — закрыв глаза, Асколь запрокинул голову, растягиваясь в кресле. — Это воистину удивительно.

-Что?

-Мы не виделись шесть лет. Я думал, что будет хоть что-то...

-Ты о чем? Я не понимаю.

-Я тоже. Я просто ничего не чувствую. Вообще ничего, кроме усталости.

-Обычное дело. Люди стареют, представь себе. А такие, как мы, это делают в два раза быстрее. Помнишь наш первый год, когда открыли "Догму"?

-Я тогда думал, за что мне такое наказание на бедную мою голову.

-У меня были такие же мысли о тебе. Свеженький, новенький палачик. Сухой как щепка, холодный как лед и злой, как собака. Мне тогда казалось, что кто-то из нас другому свернет шею еще до конца первого года. А потом была та заварушка в Корабии. Тот хренов бежавший полукровка...сколько же трупов было...

-Не забудь еще свалившегося позже на наши головы руниста, одержимого своей страшной местью и его развеселую братию. Интересно, ухлопали их уже, нет?

-Кстати о полукровках, Кат. Я тебе уже говорила, что Смешная Шляпа всплыл среди живых год назад?

-Морольф? — экзекутор аж поперхнулся. — Даже не знаю, смеяться или скрипеть зубами. Этот хмыренок способен довести до белого каления даже ангела. К тому же...без него не было бы "Метелицы".

-Не думаю. Не он бы вывел нас на Ленинградский клуб, так сделал бы это кто другой. Но это было бы не так весело, хочу заметить. Я не знаю больше никого, кто за день способен устроить столько пакостей сразу. Помнишь его гениальный план с подкопом?

-Помню-помню. Как он рассказывал там...две бутылки внутрь, лопату в руки и двенадцать про запас. А также целая ночь бездарно потраченного времени. Где он там у них вырылся?

-Прямо за третьей линией. И прежде чем спереть вертушку, еще и отрубил все заграждения, выпуская подопытных. А помнишь — когда тот карлик чуть не снес дом...

-Паршивое было время.

-Паршивое. Впрочем, сейчас не лучше. Ну что, выломишься-таки вон и дашь мне еще часик подремать, или...

-Дрыхни, черт с тобой, — вздохнул Асколь. — Сам остальных подниму. Да, чуть не забыл...ты ведь помнишь, что я всех и всегда проверяю?

-Ну? Стой, дай угадаю — до новичка докопался?

-Именно. Данные прислали вчера по одному из моих старых каналов. Его настоящая фамилия — Нардьер.

-Шутишь, — охнула Шепот. — Те самые?

-А других таких двинутых вроде как и нет, — мрачно ответил Кат. — Теперь понимаешь, что он у нас делает?

-Понимаю, но...как он вообще смог сбежать? Они же...

-Парню очень повезло. Мне сказали, что он был согласен на что угодно, лишь бы не возвращаться в семью.

-А я над ним еще издевалась, — пробормотала Шепот. — Его из-за этого ведь послали с нами, да?

-Думаю, что именно поэтому. Он может сколько угодно орать и бить себя пяткой в грудь, что не причастен к их делам, но кто ж ему поверит? Он одной крови с ними и кое-кому этого достаточно, чтобы эту кровь захотеть ему пустить.

-Лучше бы ее пустили его семейке.

-А за что? Они же, мать их, законопослушные приличные маги, — выплюнул экзекутор. — А то, что они делают со своим потомством — дела внутренние, нет повода дергаться. И так всегда, ты же знаешь. Опухоль под названием "магическое сообщество" можно тыкать иголочкой сколько угодно раз, меньше и противнее от этого она не станет. А прижечь как следует никто не даст, тыкай себе иголочкой, пока не дотыкаешься до могилы.

Помолчав пару минут, Асколь добавил:

-Хочу свернуть шею этому атласовскому подонку. Мне нужно выпить, прямо сейчас. А по его милости мне проще будет сразу нажраться стекла и запить бензином.

-Трезвый ты мне больше нравишься. Правда, в этом состоянии ты так и пышешь ненавистью ко всему на свете.

-Что есть, — Асколь подошел к дверям. — У тебя полчаса, пока я разбираюсь с остальными. Если приду и увижу, что дрыхнешь — спать у меня не будешь еще неделю.

-Страшно аж трясусь, — хмыкнула Лено в сторону хлопнувшей двери.

На столе были выставлены в аккуратный ряд пять револьверных патронов. Разобранный револьвер — старый и изрядно побитый, с нацарапанными на рукояти цифрами, лежал рядом — Эрик любовно протирал детали, а сидящий на табурете Кирик не знал, что ему делать: то ли пытаться поддерживать время от времени начинающийся и тут же затихающий разговор с этим жутким типом, к которому его сейчас послали, или же молчать себе дальше в тряпочку, сосредоточившись на сортировке заготовок для Ключей. Эрик был немного пьян, а потому болтлив и чуть более дружелюбен, чем обычно. Иногда он говорил вещи чудовищные, иногда — интересные, но чаще и те и другие разом.

-Значит, вы их сами сделали? — Кирик кивнул в сторону разложенных на столе патронов.

-"Очиститель"-то? — оторвался от своего занятия Факел. — Да, было дело. Того креста хватило на восемь.

-Креста?

-Дорогая алтарная хреновина шестнадцатого века, чистое серебро. Охранялась, впрочем, так себе, — усмехнулся Грей. — Но это так, цветочки. Ягодки у этих крошек внутри.

Подняв один патрон, он покрутил его меж пальцев и бережно поставил на место.

-Кислота, святая вода, несколько весьма интересных ядов, ртуть и гранулы белого фосфора. Ядреная смесь, правда?

-Даже с-слишком, — осторожно сказал Кирик. — Но зачем вы...

-Чтобы замочить того гребаного докторишку, — и без того не особо приятное лицо Факела исказилось еще больше, в голосе прорезалась ненависть. — Я ему полчерепа снес, а он все еще на меня пер. Обрушил на него стену, а он выбрался минуты через три. Воткнул железную вешалку в пузо и в камин отправил, а он и оттуда вылез...порвал бы меня, как пить дать порвал бы. Но тут я рванул еще одну стенку и он оказался аккурат на солнышке. Выродок...это ж сколько надо было людишек сожрать, чтобы так уметь?

-Вы сделали это для охоты на Апостола? — попытался вытянуть из разговорившегося Эрика еще что-нибудь, спросил кандидат в экзекуторы.

-Я тогда и слов-то таких не знал, — закончив чистку, Грей начал собирать свое оружие. — У меня, черт возьми, и без того проблем хватало.

-Вы...вы про войну? — рискнул спросить Кирик.

-Про войну я бы с тобой и начинать не стал. Все равно не поймешь. Нет, это уже после было. Много после, уже дома, чтоб он провалился. Ты возвращаешься домой, а там тебе плюют в рожу, не успел еще и из аэропорта выйти. Чертовски приятно, правда?

Кирик молчал, опасаясь прерывать гневный монолог.

-Сколько ей было, интересно? Когда тот бардак начался, ей крепко досталось.

-Я...я не совсем понимаю...

-И не поймешь. Ты ж не видел, как копы вышвыривают безногих из кресел к херам и лупят дубинками в кашу. А я видел. Я и причаститься успел — троих в тот день их отделение потеряло. Не подумай, что я поддерживал этих кретинов из VVAW(1), так уж получилось, что в стороне в тот день оказаться не вышло...о чем я...ах да, о ней. Уж не знаю, как ее туда вообще втянуло. Помню только, как ее душили — думал, глаза вытекут и язык вывалится. Ее матери череп проломили — случайно, конечно, что поделать — нечего было лезть под руку...ну...я того типа вскрыл, и двух его дружков тоже. И еще без счета отмудохал, пока меня не завалили, — Эрик рассмеялся. — Мразь эта дохлая потом вылезла. Он в больнице работал, там себе и жратву подбирал, из тех, кто все одно не жилец. Я как смог ходить, решил навестить эту...сам не знаю, что за дерьмо у меня в голове тогда было, что я пошел. От радости, видимо, что меня так и не связали с теми порезанными, все мозги в кашу превратились. Не, подумай, как приятно — приходит такой как я, сказать, что это он тебя удавить не дал, троих покрошил, а ты смотришь в эту харю и хочется в нее наплевать, как те, в аэропорту, делали. А чего нет? Это ж мясник, убийца. И всякое такое, что они там себе насочиняли. И вот за этих мы умирали...

Немного помолчав, Эрик продолжил:

-Вначале-то она и говорить со мной не хотела. Но куда ты денешься, когда нога сломана, а к тебе в палату заходит второе загипсованное чудище? Правильно, вот никуда и точка. Так что я неделю там ей надоедал. У нее больше никого и не осталось, когда мать там, на асфальте, забили. Да и идти особо некуда было...Не знаю...иногда кажется, если бы ее не съели, я бы может, и вылез из этого. И дальше бы ничего не пошло. Но ее съели. Я все еще помню, знаешь? Я захожу к ней как обычно, в палату...а этот ее жрет. А она даже не кричит, глаза пустые-пустые...

Закончив сборку оружия, Эрик начал вставлять патроны.

-Ствола, конечно, с собой не было. С ножом на него попер. Мне одного раза когтями хватило, все кишки наружу. Но мы же в гребаной больнице, попробуй там сдохни. Откачали да заштопали. И там-то я и понял, во что влез. Никто ничего толком сказать не мог. Девка исчезла, палата вся в крови, а меня нашли там же, почти что в разобранном виде.

Последний патрон со щелчком встал на место.

-У меня год ушел, чтобы его найти. Чертов год. Шесть штатов исколесил. Тогда-то я этих малюток и сделал. И не подвели, хочу заметить...

-Значит, работать на Церковь вы стали после убийства того Апостола?

-Нет. Тогда они на меня только вышли, потому как я наследил, как последний лопух, а они за ним тоже бегали. Предложили работу, я их послал. А вот через пару лет, когда прижало крепко, тогда телефончиком-то и воспользовался.

-И...как вам здесь показалось?

-Видал и похуже. Команда шизанутых ублюдков, но с моими ребятами, конечно, не сравнится. С Филином этим всегда проблемы были. Я человек простой и правила у меня простые. А у вас все через какую-то задницу. Хочешь убить — ну убей, чего мудрить, если так устроен. Нет, мы вначале скажем "не убий", а потом сверху накрутим Восьмое Таинство, когда поймем, что сами себя в угол загнали.

-Вы вообще хоть верите? — отважился спросить кандидат в экзекуторы.

-Когда платят, да еще под огнем. Вот сдохну когда, и посмотрим, хватило этого или нет. Я думаю, что очень даже — Бог меня любить должен, я ему сколько лет уже трупы поставляю. Без работы редко остается, — Грей рассмеялся. — Хочешь совет? Вали отсюда, пока можешь. Это затягивает, как болото.

-Я...

-Ты еще не такой, как остальные, — посерьезневшим тоном добавил Эрик. — На твоих лапах крови пока что маловато. Сможешь отмыться. Нам уже поздно. Мне-то и после войны уже поздно было. Я уже тогда кроме трупов ничего вокруг не видел. Ты сидишь с кем-то около двух часов, выпиваешь, а потом понимаешь, что комната на самом деле пуста и ты уже второй час льешь пойло на стол, да сам с собой тараторишь. Засыпаешь с трупами, трупы во сне видишь, с трупами встаешь, да и сам ты уже труп. Я труп, Филин труп, Лено труп. Даже стеклянный мальчик наш и то труп. Знаешь, что с ним было? Нашли в горах, почти околевшего, с этой хреновиной, что к руке присосалась. Три года до кондиции доводили, а толку-то? У него до сих пор взгляд на тысячу ярдов остался. А Лено? Пошла добровольцем на ту программу Ассамблеи, там ее черти чем наширяли, результат ты видишь.

Убрав револьвер в кобуру, Эрик с хрустом размял руки.

-Черт, слишком много выпил с утра. И слишком много болтаю с этого. Забудь всю эту херь, не морочь себе голову.

-А...можно спросить?

-Что еще? — прорычал Грей.

-Про отца Ката.

-Про Филина тебе еще рано знать. Разве что лет через сто, когда всю эту чертовщину рассекретят. Да и я сам не особо-то знаю про старика. Хотя про его дрянную семейку успел послушать...слышал, такая же старая, как некоторые у магов. И так же, как у них, с давних пор одним делом занимается. Знаешь, как он прославился, что его повсюду таскать стали? Операция была гаже не найти. Сунули под прикрытием — его и еще одного придурка, такого же как ты прям — в одну развеселую шайку, которая за несколько лет всю Ассоциацию сетями спутала. А все почему? Потому что у них Цепи были, вот и решили, что пусть чуток под магов покосят. В какой-то момент они облажались и их накрыли. Если бы Филин не исхитрился нам весточку отправить, так бы там и сгинули. А так...ну, мы пришли и освободили этот замок до основания. Больше недели там проторчали. Филин в том замке несколько пальцев оставил. Парню тому повезло меньше — его одна сука запытала до смерти. Филин так себе его смерть и не простил...

-А что было потом?

-А потом уже мы оторвались. Был там один заморыш башенный, его нам живьем взять сказали и родителям вернуть одним куском. Филин вот только чихать хотел на это все, маги нам не хозяева, чтобы приказы раздавать. Выпотрошил того уродца на глазах у его девки, а ее в окошко отправил. Лейтенантов их к стенкам пришпилил, словно мух. Ух и злой он тогда был...

-Между прочим, Эрик, это все секретная информация, — мягко произнес, входя в комнату, Ренье. — Кат был бы недоволен, узнав, что ты снова распространяешься о его работе.

-Просвещаю молодежь, — ухмыльнулся Грей, поднял со стола полупустую бутылку — Измени хоть раз традициям, стеклянный мальчик. Что скажешь?

-То же, что и всегда, — мрачно ответил Гардестон. — Я не пью, ты же знаешь.

-Он не пьет, — издевательским тоном произнес Факел. — Он не пьет, он не курит, по бабам не шляется. Кабы не убивал, так вообще бы святым был. Что там Филин сказал?

-Все уже подвезли. Нас ждут внизу.

-Прекрасно, — приложившись напоследок к бутылке, Эрик поднялся на ноги. — Значит, уходим в плаванье?

Круизный лайнер "Атлантида" был настоящим реликтом — почему эту махину возрастом больше тридцати лет до сих пор не списали, а продолжали латать год за годом, оставалось только гадать. Но кораблю было чем похвастаться и помимо солидного возраста — например, тем, что в нем уместилось четыре ресторана, шесть баров различных стилей, небольшая сауна, кинотеатр и казино. И больше трехсот комфортабельных номеров, полученных после очередного переоборудования из старых девятисот кают.

Впрочем, у Норин не было времени изучать все это роскошество, равно как не было и такой возможности: два мрачных человека, что вели ее к их каюте, не давали ей остановиться ни на минуту. В первые дни в их обществе ей было страшно, невыносимо страшно. Она пыталась убежать из номера в дорогом отеле — человек, который записал ее, как свою дочь, сделал с ней нечто странное — дотронулся и что-то сказал, что-то непонятное. И у нее сразу отнялись ноги до следующего утра. Всю ту ночь ее терзали ужасы на тему того, как этот человек воспользуется ее беспомощным положением, но вскоре она поняла, что она нисколько его не интересовала — ни его, ни его такого же хмурого и холодного товарища. Он не отвечал на ее вопросы, никогда, а если что и говорил, то односложно и таким ледяным тоном, что переспрашивать было страшно. На второй день она попыталась позвать на помощь — человек, которого второй называл "сэр Линч", повесил ей на шею какой-то камушек и Норин с ужасом поняла, что лишилась голоса. Хуже того, она не могла снять этот жуткий ошейник — малейшее прикосновение к нему оборачивалось чудовищной болью. Второй человек, "сэр Кол", был чуть дружелюбнее — один раз он даже купил ей бутылку невкусного лимонада. Он всегда таскался с огромным чемоданом — Норин удалось подсмотреть, что там лежат какие-то странные побрякушки и что-то, похожее на большую серую вазу, сделанную из какого-то странного материала.

Сейчас, взойдя на этот корабль, Норин уже окончательно смирилась с тем, что ничего не может сделать. Она могла только догадываться, что стало с ее матерью — жива ли она вообще? — и кто такие эти нечеловечески вежливые люди, которые умеют делать такие странные вещи, а также навстречу какой судьбе они ее везут. Бежать было некуда — этот "сэр Линч" еще вчера сообщил ей, что если она попытается сбежать от него с этим камнем на шее, то все, что останется от ее головы, можно будет уместить в спичечный коробок — ему достаточно дать одну команду. До смерти напуганная, желающая только одного — проснуться, вырваться, наконец, из этого затянувшегося кошмара — Норин ничего не могла ему ответить, ведь он забрал ее голос. И сейчас она могла только топать вслед за своими жуткими конвоирами, отчаянно оглядываясь на проходящих мимо людей и пытаясь привлечь их внимание хоть взглядом, хоть жестом...

Эти люди, похоже, были очень богаты — они заняли две соседние каюты в первом классе. Норин с облегчением отметила для себя, что страшный сэр Линч сдает ее товарищу и отправляется в свой номер. Сэр Кол, по крайней мере, выглядел не так холодно и отстраненно. Быть может, у него удастся узнать...

-Не стоит, — коротко произнес Кол, закрыв за Норин дверь. — Давайте не будем омрачать эту и без того неприятную прогулку лишними спорами.

Обернувшись к человеку в черном, Норин по привычке открыла рот, чтобы заговорить, но не смогла произнести ни единого слога.

-Прошу, — Кол указал на дверь справа. — Ваша комната до конца плаванья.

Норин, сгорбившись, вошла в, несомненно, самое мрачное помещение во всей огромной и шикарной каюте — то была большая и темная спальня с крохотным иллюминатором, через который и руку-то было не просунуть. Дверь за ее спиной захлопнулась, а через минуту, судя по звукам, ее подперли чем-то из мебели. Тяжело вздохнув, Норин приступила к обследованию очередной своей тюрьмы. Результаты были неутешительные: бежать было решительно некуда: разве что только она смогла бы уменьшиться и пролезть через трубу в ванной комнате, что была соединена со спальней...

Поставив табуретку к стене, Норин уселась перед иллюминатором — он выходил прямо на пристань, на которой сейчас медленно собирался народ, поднимаясь на корабль. Внимание ее привлекла одна странная процессия: шесть человек в белых костюмах, нагруженные разнообразными музыкальными инструментами. Хмурый седеющий тип с сигаретой в зубах, высокая женщина, без особых проблем тащившая два огромных чемодана, бледный человек с перевязанной рукой, молодой парень, на которого повесили аж две электрогитары...

Процессия быстро скрылась из виду, поднимаясь на корабль. Норин, отчаянно пытавшейся чем-нибудь отвлечься от жутких мыслей, пришла в голову очередная — интересно, а что они играют?

-Эрик, мне невероятно хочется тебя удавить за эту идею, — шипел Асколь, проталкиваясь к своей каюте.

-За что же? Или надо было предложить тебе пианино?

-Нет, орган, — рассмеялась Шепот, отталкивая в сторону очередного пассажира — легонько, но тому этого хватило, чтобы клюнуть стенку носом и выронить весь багаж.

-Не переживай, Филин, если нас попросят сыграть, то петь я заставлю нашу стекляшку, — пихнув Ренье в бок, Эрик похлопал рукой по гитаре и чуть понизил голос. — Черт, кажется я слишком много гранат туда положил...

Асколь ничего не ответил — он лишь толкнул дверь каюты, и, едва оказавшись внутри, сбросил на пол огромные сумки.

-Когда мы там отходим?

-Через полчаса.

-Прекрасно. Готовьте снаряжение. Косс?

-Что еще? — недовольно произнес алхимик.

-У тебя все готово?

-О да, — на лице Косса проступила улыбка. — Уже давно.

Рисковать он не хотел, особенно сейчас. Именно поэтому Альберт заказал убогую каюту в третьем классе — для Свечки, которому иногда доводилось путешествовать и вовсе прячась в машинных отделениях, и это было роскошью. Альберт нервничал, и делал это настолько заметно, что руки его дрожали с того самого момента, как они поднялись на корабль.

-Я ее не видел. Пока что нигде не видел, — бормотал Блах, стоящий перед зеркалом. — Ты должен ее найти, как только мы отплывем достаточно далеко. Только не лезь в драку раньше времени, отдай башенных мне.

-Как скажешь, — Фрери распихивал по многочисленным карманам не менее многочисленные ножи. — Люблю я море...

-Удивлен, что есть хоть что-то, что ты любишь, — рассмеялся маг.

-Это...врожденное, — буркнул Свечка. — В воде чувствую себя куда легче. Хочется когда-нибудь все бросить и уехать...не знаю, правда, куда. Но там должно быть холодно, там должно быть море.

-Рыбу ловить будешь?

-А чего бы и нет? Не всю же жизнь головы кому-нибудь отрывать. А у тебя какие планы?

-Ты знаешь, — в голосе Блаха прорезалось раздражение.

-Ну, это сейчас. А потом?

-Когда это твое "потом" наступит, тогда и подумаю, — огрызнулся Альберт. — В настоящий момент я...

Виски мага сдавило болью — обхватив голову руками, Альберт застонал, согнулся и уставился в пол.

-Ты чего?

-Ничего. Все будет в порядке, — прошипел Блах. — Ты собрался уже? Если да, то иди, займись делом.

-Рано же еще.

-Никогда не рано. Как отплывем подальше, я уже должен буду знать, где ее прячут. Зная башенных, они наверняка заняли самые роскошные каюты, так что обшарь прежде всего все наверху.

-Хорошо, — полукровка медленно поднялся со своего места. — Ты точно в порядке?

-Да. Уйди уже.

Едва за Фрери закрылась дверь, Альберт метнулся в соседнюю комнату и, поплотнее завесив окошки, бережено вытащил из-под подушки нечто, завернутое в темную ткань. Осторожно размотал...

Боль резко усилилась — она бросила его на колени, он чуть было не приложился лицом о спинку кровати.

МЕДЛЕННО. СЛИШКОМ МЕДЛЕННО.

-Я...я делаю все, что могу, — простонал Альберт. — Я же обещал.

Ты должен ускорить процесс. Ты должен впустить меня полностью.

-Я...я обещал...и я сделаю...только...дай мне это сделать...самому...

Твоя оболочка быстро изнашивается. У нас может не хватить времени. Действуй быстрее. Мне надоело смотреть из тебя, когда мне должно быть везде, а не висеть между мешком мяса и своей старой клетью на тонкой нити. Надоело подстраиваться под твой хрупкий разум, чтобы ты мог понимать.

-Уже скоро, — пробормотал Блах. — Я скоро узнаю все. Ты скоро окажешься в истинном центре.

Очередной "сеанс связи" был завершен — по крайней мере, Блах так думал. Но боль по-прежнему не желала его отпускать, а слова продолжало вколачивать в его голову раскаленными гвоздями.

Еще одно. То существо, пред которым ты так преклоняешься.

-Ф-Фрас?

Тогда мне удалось коснуться мыслей этого. Оно смеется над тобой. Оно хочет тебе гибели, как и все.

-Нет! — взвыл Блах. — Неправда! Она нашла меня! Она привела меня к тебе! Она одна, одна из всех не смеялась надо мной!

Тогда. Когда ты был нужен этому.

-Я ей нужен и сейчас! Она не могла...

Ты знаешь, что я никогда не обманываю. Смирись и отбрось мысли об этом. Оно несет тебе лишь страдания.

-Хватит, хватит, хватит. Не хочу. Не хочу это слышать. Все будет так, как хочу я, я, я...

Не будет. И ты знаешь.

-Оставь меня!

Непременно. Когда мы будем в истинном центре.

-Она...правда...меня...

Этому ты безразличен.

-Тогда отомсти и ей. Когда я впущу тебя. Отомсти им за меня, всем до одного.

Непременно.

Текущая из старенького проигрывателя тихая музыка хоть немного, но успокаивала. Впрочем, стоило бросить взгляд на стакан, наполненный до краев чистейшей минеральной водой, как Асколь снова начинал чувствовать раздражение, быстро распухавшее до полноценной ненависти. Чертов алхимик. Чертова невозможность накачаться и забыться. Чертово задание, чертов Пустышка, чертов мир...

-Теперь я понимаю, почему ты так на меня была зла, — экзекутор перевел взгляд на рассыпанные по столику письма, а затем — на Шепот. — Говоришь, все это передавали тебе?

-О да. И иногда — Ренье, — взяв со стола очередной конверт, она осторожно вытащила сложенный вчетверо листочек дешевой бумаги. — Кое-какие, уж прости, я вскрывала — слишком было интересно. Это от Коррина. Помнишь его? Вот это он отправил, когда получил экзекуторский чин.

-Погоди-ка... — Асколь вгляделся в письмо. — Это что, шутка? Его не могли зачислить в таком возрасте!

-Он их впечатлил. И продолжает впечатлять, кстати говоря. Теперь он настоящий палач. Можешь быть доволен...

-Чем?

-Как же? Ведь это ты нашел мальчишку и приставил к делу...

-Я надеялся, что его возьмет Ассамблея. Зачем он...

-Пошел по нашему пути? Ну, наверное, потому, что никого не было рядом и он взял пример с единственного, кого знал, — теперь упрек в голосе Шепот не скрывался уже никак. — Видишь, Кат? Тебя не было шесть лет, и твое отсутствие принесло свои плоды. Везде.

-Проклятье, — отбросив листок в сторону, Асколь взял со стола еще один. — Так, а это у нас...

Хлопок двери прервал его размышления.

-Ну что, пора уже, нет? — просипел Эрик, входя в каюту.

-Сколько там прошло? — поинтересовался растянувшийся в своем кресле Косс.

-Два часа, — сверился с часами Асколь. — Корабль еще часа три будет тащиться со скоростью черепахи и нарезать круги, а потом свернет туда, куда нам совсем не нужно.

-Значит, точно пора, — произнесла Шепот, вставая со своего места. — Кирик, закрой-ка поплотнее дверь...

Венсан Ланбер был в бешенстве. Причин для этого было множество: например, и не думавшая проходить головная боль, ленивый и тупоумный экипаж, или, например, тот досадный факт, что он до сих пор возит всяких старых богатых мерзавцев по скучной луже, на лайнере — хотя тут бы сошел и паром. В конце концов, скоро вообще построят тот чертов Евротоннель и в его услугах и вовсе отпадет нужда. Что он тогда будет делать? Кому он тогда будет нужен?

Хотелось спать. Хотелось все бросить и, сбросив на воду первую попавшуюся шлюпку, покинуть это корыто, в очередной раз доказав, что та старая байка — про то, что капитал, мол, всегда остается на судне до конца — байка и есть.

Когда же где-то за спиной хлопнула дверь, и Ланбер, обернувшись, имел неудовольствие лицезреть какого-то хмурого типа в деловом костюмчике, то его ярость, наконец, нашла выход, обрушившись на первого помощника.

-Эрве! Какого черта на мостике посторонние? Я...

Венсан подавился остатком своей тирады, когда увидел, что в коридоре лежат тела членов экипажа. Кажется, они шевелились, но...

-Что... — начал было Ланбер, инстинктивно делая шаг назад. — Что...

Человек в костюме высоко поднял руку, в которой был зажат какой-то длинный темный стержень из странного материала. Предмет едва заметно дрожал и гудел, словно рой рассерженных насекомых.

Венсан, сам того не желая, шагнул вперед, и, потеряв равновесие, рухнул лицом вниз, на холодный железный пол. Прежде чем темнота окончательно забрала его, он успел заметить, что схожей судьбы никто не избежал — люди валились на палубу один за другим, словно мешки с песком.

-Сэр Кол, мостик зачищен. Я направляюсь вниз, займусь двигателями. Выставьте охрану у объекта и начинайте работу с экипажем.

-Это и есть твой гениальный план? — прорычал Асколь, зло уставившись на алхимика. — Ты что, правда считаешь, что среди нас есть идиоты, которые согласятся вколоть себе...

-У вас есть идеи получше? — Косс, не поднимая взгляда, расставлял по столу металлические продолговатые цилиндрики и раскладывал одноразовые шприцы. — Единственный способ сделать все чисто — разделить Пустышку и Сферу. Но мы не можем наносить им вред. Мы даже думать об этом не должны.

-А этот твой газ, он... — Шепот схватила со стола один из цилиндриков. — Мы не можем обойтись масками?

-Если бы от него можно было бы спастись так просто, он бы не был моим изобретением, — фыркнул Косс. — Пока еще не существует фильтров настолько хороших, чтобы он не смог через них просочиться. Отключатся все и сны будут видеть еще часов десять, я могу это гарантировать. Так что если не хотите отключиться вместе с ними, то...

-Я на это не пойду, — повторил Асколь. — Уж прости, но мое доверие к тебе исчисляется исключительно отрицательными величинами.

-Разумно, — кивнул маг, вскрывая одну из упаковок. — Поэтому я приму двойную дозу защитного состава при вас, прямо сейчас. Никакого обмана.

-Тройную, — ухмыльнулся Эрик. — Что скажешь?

-Если это поможет вас уговорить не рушить мой план, то я наширяюсь им до бровей, — раздраженно ответил Косс, вытряхивая на стол несколько крохотных ампулок. — Уж чего я никогда не боялся, так это передоза.

-Делай, а не языком мели, — Кат постучал пальцами по столу. — Чтобы все видели.

-Хорошо, хорошо, — маг набрал шприц мутноватой жидкостью. — Вы когда-нибудь задумывались о том, почему одним из самых неприятных зрелищ было, есть и остается, когда кто-то что-то делает с человеческими глазами? Можно привыкнуть к виду крови, можно спокойно смотреть на выпотрошенные тела, но глаза...о, глаза, как я заметил, всегда заставляют вздрагивать.

Рассмеявшись, алхимик поднес шприц к своему правому глазу.

-Глаза, глаза...наше окно в мир, мы полагаемся в основном на свой взгляд, когда делаем какие-то выводы о том, что нас окружает. И в то же время, они такие хрупкие, такие мягкие...если взять что-нибудь острое и...уловили мысль, да? Это что-то вроде первобытного страха, от которого невероятно сложно избавиться.

Игла медленно вошла в свою цель.

-Мне, впрочем, удалось, — хохотнул Косс, закончив делать укол. — Чему только не научишься на такой работе, как у нас, правда?

-Закончил с клоунадой? — поинтересовался Асколь. — Сколько ты себе вкатил?

-В два раза больше, чем ваши дозы. Так что если бы это и правда было что-то нехорошее, то я бы корчился в агонии куда как дольше, чем вы. Видите, отец Кат, на что я готов пойти, чтобы мне поверили?

-Вижу, вижу...нам тоже в глаза колоться?

-Если хотите. Можно в руку, можно еще куда, — Косс улыбнулся. — Эффект один, я вам гарантирую.

Взяв со стола шприц, Эрик начал медленно разрывать упаковку.

-Я буду за тобой следить. Если мне почудится — только почудится — что ты пытаешься тайком принять что-то еще без нашего ведома, я буду считать, что тут таки была отрава. И выколочу из тебя лекарство вместе с кишками.

-Мне так страшно, что руки дрожат. Хорошо, что укололся раньше, а то и правда бы себе глаз высадил, — Косс обвел взглядом каюту. — Погодите, а где этот...Кирик?

-Отправил на разведку, — пробурчал Асколь. — Оставь для него дозу и иди работай.

-Хорошо, — алхимик начал аккуратно распихивать цилиндрики по карманам. — Только проследите, чтобы он обязательно принял препарат, если не хочет десять-двенадцать часов восхитительных кошмаров.

-Все все запомнили? Я наверху, Косс...

-Косс пускает газ, Ренье и Эрик берут третью и вторую палубу соответственно, — ответила Асколю Шепот. — На мне первая палуба, Кирик в резерве. Как только находим цели, разделяем их и действуем по плану.

-Отлично, — экзекутор медленно закатал рукав, взял шприц. — Провал в этот раз недопустим. Помните это.

Сэр Уолтер Кол умел действовать быстро и в то же самое время без лишней суеты. Давно научился. Вот и сейчас, получив сигнал от сэра Линча, он немедленно приступил к выполнению своей части плана. Раскрыв чемодан, он быстро извлек оттуда небольшую деревянную безделушку — она напоминала тотемное изображение, уменьшенное во множество раз. Аккуратно поставив ее на стол, сэр Кол вынул из кармана пробирку с кровью, и, быстро откупорив, сцедил несколько капель на деревяшку. Быстро закрыв сосуд и кинув его обратно в чемодан, он быстро подхватил последний под руку и поспешил к выходу из каюты, стараясь не смотреть на то, что происходило сейчас с крохотным тотемом. То была игрушка сэра Линча, которую он привез из какой-то своей командировки в Танзанию. И сэр Кол эту самую игрушку не очень-то и любил. Ему всегда больше нравились вещи, которыми легче управлять. Как, например, то, что покоилось сейчас в его чемодане, ожидая своего часа...

Будучи уже у дверей, сэр Кол обернулся и, стараясь смотреть этому точно в глаза — еще не хватало, чтобы оно подумало, что он боится — произнес — резко, грубо, отрывисто:

-Здесь ждать. Девку за дверью сторожить. Всех кроме нас — рвать.

Выскочив из каюты, сэр Кол захлопнул дверь и быстро-быстро провернул ключ в замке.

Вроде бы пронесло.

Но когда все кончится, пусть сэр Линч сам отзывает эту штуку...

До определенного момента ему везло. Без особых проблем пробравшись в машинное отделение, Косс с сожалением отметил, что там было слишком уж светло. Ну почему так нужные сейчас мрак, теснота и пустота остались в каком-то старом кино? Прошмыгнув мимо огромных танков с дизельным топливом, несколько раз поднявшись и спустившись по крохотным лесенкам, и чудом разминувшись с двумя членами экипажа, в последний момент спрятавшись за одним из шестнадцатицилиндровых двигателей, он уже даже видел свою цель — внушительных размеров судовые кондиционеры.

Но на пути к ним его удача закончилась.

Человек выскочил словно из ниоткуда — унылый бледный низкорослый человечишка в белой маске.

-Вы! Что вы тут делаете? — крикнул он даже громче, чем ожидал Косс.

Алхимик улыбнулся, разводя руки в стороны.

-Я? О, я просто заблудился...лови!

Увесистый металлический цилиндр угодил человеку прямехонько в лоб — повалившись на спину, тот сделал было слабую попытку подняться, но Косс был быстрее — он был уже рядом — и со всей силы приложил несчастного затылком об пол.

-Отдохни, дружок, — издевательски выплюнул Косс, и, почти пританцовывая от переполнявшего его возбуждения, подскочил к кондиционерам.

-Fifteen men on the dead man's chest... — пропел алхимик, завозившись с крышкой. — Drink and the devil had done for the rest...

-Не двигаться.

Холодный, мертвый голос остановил его буквально за секунду до того, как первая граната полетела бы в уже открытую трубу.

-Так-так-так...Башня, да? — пробормотал Косс, разглядывая незваного гостя.

-Вас информировали об операции? — удивленно произнес тип.

-Не, просто только вы, ребята, одеваетесь, как унылые клерки самого низкого пошиба. И только у вас такие постные рожи, — алхимик ухмыльнулся. — Это операция Атласа, так что можешь сматывать удочки.

-Я не знаю, кто вы, но ваши действия открыто нарушают договор от тысяча восемьсот пятьдесят третьего года, пункты один-пятнадцать, один-семнадцать и два-двенадцать, — проскрипел маг. — Это не считая приложения номер семь и поправок от февраля...

-Они прислали боевого бюрократа! — взвыл Косс в притворном ужасе, закатывая глаза и воздевая руки к потолку. — Как я смогу спастись?

Крутанувшись на месте, алхимик запустил цилиндром в своего противника. Ответ был моментальным — невидимая волна, сорвавшись с рук сотрудника Часовой Башни, отбросила несчастный цилиндрик куда-то далеко назад, за двигатели.

-Сэр Александр Линч к вашим услугам, — с хрустом разминая пальцы, информировал маг. — Изволите назваться, прежде чем мы начнем?

-У меня нет имени, — оскалился Косс. — Так что смерть меня не найдет. А вот с тобой я не был бы так уверен!

Фрери, продолжая следить за удаляющимся типом в костюмчике — он уже почти целиком скрылся из виду, спускаясь на вторую палубу по широким, отмытым до блеска ступенькам — быстро-быстро набирал номер Блаха.

-Альберт, я нашел. Каюта 315, — бросил он в трубку, едва установилась связь.

-Ты уверен? Точно уверен? — поинтересовались с той стороны.

-О да. Уж оперативника Башни я всегда узнаю.

Если, конечно, он такой старорежимный лопух, как этот...

-Отлично. Бери девку и тащи ко мне.

-Вот так, сразу? Средь бела дня?

-А какая разница? — огрызнулся Блах. — Я все равно не собирался оставлять тут никого в живых. До связи.

-Альберт, ты начинаешь меня раздражать, — прорычал Фрери чуть громче, чем следовало бы.

-Не тебя одного, поверь, — от этого голоса у Свечи все внутри похолодело.

Медленно оборачиваясь и вытягивая нож, он до последней секунды надеялся, что там окажется кто-нибудь другой. Не то стеклянное чудовище, которое он видел тогда, в лесу...

Надежды не оправдались.

-Обрадуй меня, пожалуйста, — протянул он, рассматривая бледного типа с перевязанной рукой. — Скажи, что остальная ваша погром-команда не с тобой.

-Увы, не могу этого сделать, — вздохнул Ренье.

Мягкая ткань, закрывавшая его руку, медленно опустилась на палубу...

На второй палубе все было тихо и безобидно. Даже слишком, чтобы Эрик мог позволить себе успокоиться. Проталкиваясь через толпы всех этих голосящих людишек, которые спешили то ли в бар, то ли в кинотеатр, он остановился на минутку, и, свернув в уборную, вытащил рацию.

-Филин, кажется, начались проблемы.

-Слушаю.

-Возможно, у меня разыгралось воображение, но кажется, мы сбавили ход.

-Я проверю мостик, — протрещала рация. — Держи меня в курсе.

Ничего не ответив, Грей выскочил вон, и направился проверять очередной длинный и скучный коридор.

Никого, никого, никого...

Стоп.

Закрыв глаза, Эрик прислушался. А потом снова. И опрометью бросился наружу.

Выскочив на свежий воздух, он бегом поднялся по лестнице, да так и замер у железного ограждения, разглядывая черную точку в небе, бывшую источником так хорошо знакомого ему звука....

Рация вновь затрещала и вскоре из нее послышался раздраженный голос Асколя:

-Нас опередили, — хрипел экзекутор. — Все в отключке, кораблем никто не управляет.

-И только-то? — нервно рассмеялся Эрик. — Перебью твою новость, Филин. К нам направляется боевой, чтоб его, вертолет.

В этот раз каюты самого низкого класса похоже, забивались до отказа — на первой палубе яблоку было негде упасть. Кирик подумал, что в одиночку он бы точно тут не справился — он не смог бы так лихо работать локтями, расталкивая во все стороны пассажиров, как это делала Шепот, прокладывая для них дорогу.

-А какая разница? — услышал он визгливый голос из-за одной из дверей. — Я все равно не собирался оставлять тут никого в живых. До связи.

Шепот отреагировала быстрее, чем он успел произнести первое слово и предупредить ее. Дверь в каюту, смятая, словно кусок картона, влетела внутрь, следом отправились две газовые гранаты из арсенала Косса.

-Держи народ! — проревела Шепот, влетая в каюту.

Господи, за что?

Выхватив пистолет, Кирик закричал — своим слабым, не особо подходящим для таких вот вещей голосом:

-Всем на пол! Никому не двигаться!

Реакция окружающих оказалась абсолютно противоположной...

Дверь с треском надломилась и осыпалась внутрь его каюты.

-Держи народ!

А следом за дверью и какими-то серебристыми металлическими баночками в его номере оказалась...

-Ты! — завизжал Альберт, отпрыгивая к окну. — Вы должны были сдохнуть!

Отвечать экзекутор вовсе не собиралась — она лишь запустила несколько неизвестно откуда оказавшихся в ее руках клинков в его сторону — но не в него, а в пол под ним...

Альберт не растерялся, отпрыгнув на кровать, и, подхватив левой рукой завернутую в ткань Сферу, выбросил правую вперед, рявкнув короткое заклятье.

Женщину-палача снесло к стене — та, оказавшись довольно-таки хрупкой, треснула с жалобным звуком — и вынесло в соседний номер. Спавший там человек вскочил и пронзительно заорал.

-Всем на пол! Никому не двигаться!

В коридоре грохнул выстрел. И воя, грохота, топота ног, криков упавших и затаптываемых стало больше раз в десять...

-Вертолет? — рявкнул Асколь. — Ты сказал — вертолет?

-Со слухом проблемы? — ехидно осведомились с другой стороны. — Слушай, он приближается, а гранатомет я как назло оставил дома под кроватью. Что делать-то прикажешь?

-Отходи сюда, — размышлял экзекутор не больше пары секунд. — Тут должно быть что-то для громкой связи, сейчас...

Стараясь не наступить на кого-нибудь из членов экипажа, что разлеглись тут во всех возможных позах, словно после массовой попойки...

И почему мысли об алкоголе не оставляют его даже сейчас?

...Асколь лихорадочно осматривал все то изобилие приборов, что было теперь в его распоряжении, когда почувствовал это.

Это началось с легкой головной боли. Очень быстро поползло вниз по позвоночнику, растеклось по всем суставам...

В тот момент он еще не успел задуматься о причинах — ведь он, наконец, нашел нужное устройство.

-Внимание, "Догма", — он говорил и голос его разносился по всему кораблю, проникая в каждый закуток, в каждую щель. — К нам приближается неизвестный противник. План отменен, общий сбор на мост...

В рот словно набили ваты. Язык не желал его слушаться, равно как и ноги, по которым растекалась чудовищная слабость.

Косс...

Стоять больше не было никакой возможности и он сполз вниз, так и не выпустив из рук микрофон.

-Внимание... — из последних сил вытолкнул он из себя. — Косс...предал...в расход...его...

Дальше была лишь пустота.

Все смешалось и превратилось в неописуемый хаос слишком быстро. Воющие, спотыкающиеся, толкающие и лупящие друг друга тела, бегущие в во все стороны падали, сшибали друг друга с ног и врезались в крошащиеся от заклятий стены, по которым плясал белый огонь. Облака дыма и газа, выходящего из, наконец, сработавших гранат Косса, вносили свою лепту в общую неразбериху — кашляющие, отплевывающиеся люди падали друг на друга, словно куклы с обрезанными нитями, кто-то летел прямо в огонь, чтобы через несколько секунд с воем оттуда выскочить, сбрасывая сонную одурь.

От поднятого шума мог оглохнуть и мертвый.

Она уже понятия не имела, куда делся в этой суматохе Кирик, но вот Альберту точно так же исчезнуть она позволить не могла.

Пустышка был в самом эпицентре хаоса, он отступал, пошатываясь, и прижимая к груди драгоценный сверток, останавливаясь только для того, чтобы добавить к безумному хору очередной свой вопль и бросить в толпу очередное заклятье.

-Пожар!

-Да помогите же!

-Нога! Моя нога! А...

-Кто-нибудь! Позовите кого-нибудь!

-С дороги, ты...

Серия громких хлопков и разлетающиеся в разные стороны ошметки тел. Визг и вой, хруст ломаемых костей и треск падающих под чудовищным напором дверей...

Она была так близко к нему.

Он должен был заплатить за все, но она не могла и пальцем его тронуть.

Это лишь еще больше распаляло ее, доводя до той точки, за которой она как человек мыслящий уже не существовала — там обитала та машина смерти, которую посылали за Апостолами.

Альберт бежал от нее, уничтожая все на своем пути. Она перепрыгивала через раскиданные тела, не обращая внимания на множественные тычки и ожоги. Чуть не выколола кому-то глаз, кому-то переломала все кости, отшвырнув прочь.

Очередной всплеск огня — спотыкающиеся люди отшатнулись с криками, людская волна полилась прямо на нее, угрожая смести и погрести под собой. Блах, визгливо хохоча, скрылся за углом...

Пламя расползалось все быстрее. Кто-то тащил огнетушитель, увлеченно его встряхивая, кто-то влетел лицом в стенку, кто-то — окровавленный, обезумевший от боли, катался по полу, сбивая с себя пламя, еще один прокладывал себе путь наверх с помощью пожарного топора...

Пламя с ревом бежало по стенам. Осыпая все вокруг стеклянной крошкой лопались окна, двери, подпертые телами, не открывались и запертые в своих затягиваемых дымом каютах люди выли, чувствуя, как к ним ползет смерть...

-Внимание, "Догма", — ожившие в один миг громкоговорители исторгли из себя знакомый ей хриплый голос. — К нам приближается неизвестный противник. План отменен, общий сбор на мост...

Треск, хрип, стон.

Не было времени разбираться. Не было времени выяснять, что стало с Филином. Нужно было просто действовать.

Прокладывая себе дорогу через океан огня и смерти, теперь уже вовсе не стесняясь в средствах, она сама не заметила, как так получилось, что она...

Упала?

Она упала?

Перед глазами все плыло. Вышибив хлипкую дверку, Шепот ввалилась в ближайшую каюту — только для того, чтобы рухнуть на пол вновь. Силы не просто покидали ее — они исчезли в один миг, словно их никогда и не было.

Словно не было вообще ничего из этой жизни, что началась после того замка. Словно она до сих пор то чахлое, слабое существо, что сидит, ожидая смерти, в том холодном каменном мешке...

Невозможно. Это же...невозможно...

— Внимание...Косс...предал...в расход...его...

Вокруг плясал огонь.

Фрери Ланн никогда себя не переоценивал. Особенно когда дело касалось вот таких вот схваток — с чем-то еще более нечеловеческим и жутким, чем он сам — схваток, которых он всеми силами пытался избегать.

Его верные ножи, распоровшие далеко не одну глотку, его когти, что вскрыли далеко не одну тушу, его скорость, его ловкость — ничего не могло дать ему хоть какой-то шанс на победу, а лишь оттягивало неизбежное. Он крутился волчком, нанося стеклянной твари один удар за другим, на палубу капала кровь из многочисленных его порезов, и Свечка знал, что еще пара минут в таком ритме, и он совсем сбавит темп, а затем и сдохнет. Вот только выхода не было.

Если только не...

Еще одна стремительная серия ударов чем-то, напоминающим растущую прямо из руки стеклянную шпагу. Еще несколько ран.

-Сдавайся, — глухо повторила — уже в который раз — тварь из стекла.

-Черта с два я сдамся! — завопил полукровка, отбросив нож в сторону и кинувшись на Ренье.

Шпага вошла ему в бок, но это было уже не важно — он смог заставить противника сделать так нужные ему шаги назад, к ограждению. Глаз Свечки затянуло белой пленкой, волосы зашевелились, словно от ветра. Вот только никакого ветра и в помине не было.

Отскочив назад — на палубу хлынула кровь из новой раны — Свечка вложил все оставшиеся у него силы в этот прыжок.

Ходячая стеклянная глыбища, легко проломив оградку, ухнула вниз — к сожалению, не в воду, но лишь на вторую палубу, следом полетел и потерявший равновесие полукровка...

Эта битва в машинном отделении рисковала затянуться. Чертов башенный замухрышка неожиданно для Косса оказался крепким орешком — таким же крепким, как и его барьер, возведенный в какие-то доли секунды. Впрочем, хватило его не особо надолго и вскоре, после почти что формального обмена короткими заклятьями, противники, до той поры проверявшие друг друга, наконец перешли к делу.

Косс очень быстро понял, что у башенного было оружие из того же разряда, что его собственное — пара ударов в цель и можно ползти на кладбище. По крайней мере, этот жутковатый темный жезл, выросший до невменяемых размеров из крохотного поначалу железного штырька — гудящий, словно неисправная стиральная машина на высоких оборотах — не вызывал желание проверять, что будет, если попасться под его удар. Клубок железных лент, которым орудовал алхимик, плясал в воздухе, очерчивая причудливые фигуры. Меньше чем за три минуты оба они успели обменяться невообразимым количеством ударов и выпадов, совершить и разгадать множество обманных движений. Сэр Линч не стеснялся помогать себе короткими формулами, на время увеличивающими скорость его движений. Косс же лишь смеялся и напевал все ту же песню.

-The mate was fixed with the bo'sun's pike, and the bo'sun brained with a marlin-spike... — ленты вновь в полете, но, как уже множество раз до этого, отбиты назад, будучи в каких-то сантиметрах от лица башенного. — Cookie's throat was marked belike...

-Позвольте уточнить, — сэр Линч ринулся вперед, чуть не раскроив Коссу череп и заставив отступить на несколько шагов назад. — Вы вообще вменяемый?

-Вменяемость часто переоценивают! — увернувшись от очередного удара, алхимик заскочил за топливный танк, и спустя пару мгновений оттуда снова хлестнули стальные полосы, а песня продолжилась. — It had been gripped by fingers ten, and there they lay, all good dead men...

-Что ж, безумца вроде вас убить следует быстро, так что...

-Like break o' day in a boozin' den...

Оглушительный грохот заставил сэра Линча умолкнуть на полуслове, равно как и Косса, начавшего очередную строку.

А в следующее мгновение к их ногам, пробив потолок и обсыпав обоих щепками, засохшей краской и штукатуркой, свалилось нечто огромное.

Закованное в доспех из стекла.

Для сэра Линча это было уже слишком. Раньше чем Косс вновь заставил бы свои ленты плясать смертельно опасный танец, агент Башни отступил назад, сорвав крышку со своих наручных часов и кинув их на пол.

Машинное отделение утонуло во вспышке ослепительного света. Успевший прикрыть глаза рукой Косс проморгался довольно-таки быстро, а вот звон в ушах проходить пока что не желал.

Башенный ушел. Но улыбка осталась на лице Косса и по мере того, как он вглядывался в распростертое на полу тело, с которого стремительно сползала стеклянная корка, она становилась все шире.

-Вот это я называю доставкой на дом, — хохотнул алхимик. — Никуда не уходи, я сейчас!

До судовых кондиционеров он добрался уже вприпрыжку. Вытащил одну из газовых гранат, сорвал непрочную пломбу, и, расхохотавшись еще сильнее, запустил цилиндрик в трубу.

-Дамы и господа, вам пора баиньки! Наш плавучий мясной фургон только что прибыл на конечную! — в трубу летела одна граната за другой. — Yo-ho-ho and a bottle of rum!

Ничто не пробуждает так быстро, как хороший пинок по ребрам. Асколь знал это, как никто другой, но это вовсе не значило, что он к этому успел привыкнуть. К некоторым вещам привыкать вовсе не хочется.

-Fifteen men of the whole ship's list, dead and bedamned and the rest gone whist... — издевательски пропел Косс, отвесив ему очередной пинок.

Вернее, попытавшись: едва Асколь разлепил глаза достаточно, чтобы понимать, где он находится, и кто рядом, как попытался откатиться в сторону — а когда это не получилось, толкнул алхимика связанной ногой — тот зашатался, но к сожалению, не упал.

-Как грубо, отец Кат, — Косс отскочил назад и добавил в голос обиженных ноток. — Вы радоваться должны, вас я разбудил. По крайней мере будете чувствовать, когда будете подыхать.

Не обращая внимания на треп алхимика, экзекутор поднял голову и быстро огляделся. Он, с руками, связанными за спиной, сидел у стены, на все том же мостике, где его и накрыло. Члены корабельного экипажа были свалены в углу, словно дрова. У противоположной стены были остальные — Ренье, Эрик, Шепот, в случае с которой вместо веревок были цепи...

Однако Кирика среди пленных не было.

-Парня в этой суматохе так и не нашли, — пробормотал Косс, проследив взгляд экзекутора. — Но не волнуйтесь, от моих ребят он никуда не денется.

Алхимик кивнул в сторону трех высоких людей в однотонных темных одеждах — за спиной у каждого висел автомат.

-Это еще что за шоу уродов? — прохрипел Асколь, вглядываясь в одинаковые бледные лица.

Одинаковые?

-Это мое усиление, — Косс уселся на приборную панель, начав болтать ногами в воздухе. — Бригада "Сехмет". Их выращивают для разных целей, но убивать выходит у них лучше всего. На конкурс красоты, конечно, их не возьмешь...

Да их и на улицу-то не выпустишь.

Мысль проносится в голове, пока он рассматривает эти морды. Водянистые мелкие глазки, бледная грубая кожа — на шее и руках ороговевшая, в складках — короткие, словно обрубленные, носы, широкие белые губы, узкие лбы...

-Живут, правда, ребята не особо долго, но никто до сих пор не жаловался, — продолжил Косс. — Вы не волнуйтесь, отец Кат, у нас все схвачено. Не только вы, так сказать. Пустышка и тот хмырь где-то прячутся, но от моего газа им не уйти, равно как и башенным. Сейчас он вроде бы добрался до второй палубы. Посмотрим, сколько там смогут не дышать. На первой, правда, кто-то хорошо так поиграл с огнем, еле потушили...

-Сделай милость, расскажи. Как ты нас траванул? — отвлекшись от неприятных мыслей, просипел экзекутор.

-Вас правда сейчас волнует именно это?

-А почему нет? — пожал Асколь плечами. — Моя команда почти в полном составе в отключке, корабль захватил атласовский псих и его дрессированные уродцы, мало того, где-то рядом бродит Альберт Блах и черти кто еще...самое время для задушевного разговора, разве нет?

-Я бы ответил так же, — рассмеялся Косс. — Хорошо, хорошо, будет вам история. Вы носили состав в себе уже довольно-таки давно. Все получили его разными путями. С кем-то пришлось постараться, с кем-то нет. Я принял при вас лишь один компонент, а вы все по второму. Вот и результат.

-Хороший план. Я бы сам одобрил. А что насчет газа?

-Насчет газа я соврал только в одной мелкой детали. Некоторые фильтры его таки могут остановить, поэтому когда он дойдет сюда, нам с парнями придется надеть маски. Когда Пустышку и башенных срубит, мы заберем Сферу вместе с ее хозяином и отчалим.

-А что готовишь для нас? — невозмутимо продолжил экзекутор.

-Из-за наших особых отношений с Церковью я не могу просто всадить по пуле в ваши медные лбы, — скривился алхимик. — Вы все должны сдохнуть максимально прилично, чтобы мое начальство избежало потом долгих разбирательств. Так что я просто оставлю вас тут спать, когда проделаю в днище этой посудины пару дыр. Покормите рыбок и проинспектируете строительство Евротоннеля.

-Жду не дождусь, — пробормотал Асколь, отвернувшись от окна, за которым, кажется, что-то только что промелькнуло. — А что же Кирик? Ты же его так и не поймал.

-Рассчитываете, что он станет вашим тузом в рукаве? — расхохотался Косс. — Право же, это просто...

-Вовсе нет, — теперь улыбнулся уже экзекутор и от этой паскудной улыбочки алхимика передернуло. — У меня несколько иные карты.

Первый гомункул еще только поворачивался в сторону распахнувшейся двери, когда нечто сверкающее, двигающееся слишком быстро для человеческого глаза, начисто снесло ему половину головы. Забил кровавый фонтан, обезглавленная туша покачнулась и рухнула назад, на своих товарищей. Ошалевший Косс отшатнулся, потянувшись было к поясу...

Два оставшихся гомункула уже привели оружие в полную готовность. И не преминули им воспользоваться, изрешетив стены, приборную панель, дверь и даже коридор за ней. Опустошив магазины, они застыли, оглядывая картину устроенных ими разрушений.

Почти сразу же из-за ближайшего пульта выскочила фигурка в темном балахоне, вновь свистнули Ключи — великое множество Ключей — и оба стрелка, покачиваясь, осели на пол: каждый из них напоминал сейчас больше окровавленную подушечку для иголок.

Лицо Косса вытянулось еще больше.

Распрямившись, фигурка откинула с лица капюшон.

-Ты не торопилась, Седьмая, — повернулся в ее сторону Асколь. — Я уж думал, и вовсе не дождусь.

-Простите, отец Кат, — вздохнула девушка, поворачиваясь к Коссу. — Только дернись. У меня осталось два клинка, но будь уверен — они пойдут куда надо.

-Я безоружен, — резко ответил алхимик. — Честное слово.

-У него меч на поясе, — подал голос Асколь. — Точнее, вместо пояса. И черт знает что еще в карманах.

-Медленно выброси все, что только что перечислил отец Кат, — процедила Седьмая, заготовки в руках которой уже успели прорасти клинками. — Медленно, но не тормози сверх меры.

-Вы бы определились хоть, — Косс позволил мечу-поясу упасть на пол с громким лязгом, сбросил костюм, с трудом выпутавшись из длинных рукавов. — Слушайте, а давайте считать все это одним большим недоразумением, а? Как вам идея?

-Я вас сейчас освобожу...

-Вначале свяжи его. А лучше перережь глотку.

-Какие вы все злые, — пробормотал алхимик. — Потому и жизнь у вас дрянная. Взгляните вон на меня — никакой ненависти, потому что я прекрасно понимаю — это все лишь бизнес и...

-Заткни пасть, — в один голос произнесли Асколь и Седьмая.

-Ладно, ладно, — обиженно проворчал Косс, сделав осторожный шаг вперед. — Я проиграл, позорно сдаюсь и все такое прочее. Всех моих парней, вы, конечно же, уложите одни, а потом и башенных, и Альберта...

-Раньше как-то без тебя справлялись, прикинь, — отозвался Кат.

Еще один шажок вперед.

-Можно только одну вещь сказать? — Косс смотрел на Седьмую, не отрывая взгляда. — Да, тебе, милая моя, именно тебе. Потом заткнусь, обещаю.

-Ну? — прорычала девушка.

-Ты прекрасно разделала этих недотеп, — улыбнулся алхимик. — У меня бы и то лучше не получилось. Но знаешь, я не думаю, что ты сможешь меня взять, — добавил он, еще шире улыбаясь и указывая на Седьмую своим длинным пальцем. — Кто угодно, но не ты.

-Почему же?

-Потому что ты уже мертва.

Это заняло даже меньше секунды. Средний палец алхимика надавил на ноготь указательного, освобождая нечто, скрытое в нем, с коротким сухим щелчком. Вот Асколь еще только открывает рот, пытаясь ее предупредить, а вот Седьмая уже падает на колени с торчащей из шеи тонкой иглой — кожа вокруг стремительно чернеет и набухает.

-На будущее — алхимик Атласа выигрывает все битвы до их начала, — издевательски произнес Косс, подхватывая с пола меч-пояс. — Только вот какое у тебя, к дьяволу, будущее...

Ответ Седьмой утонул в хрипе и бульканье.

-The skipper lay with his nob in gore, where the scullion's axe his cheek had shore, and the scullion, he'd been stabbed times four... — продолжая напевать, Косс подпрыгнул к Седьмой. — Нет, не совсем мертва? Жесток, но милосерден все же я! Я не хочу, чтоб больше ты страдала!(2)

Клубок стальных полос распрямился, хлестнул Седьмую по лицу, отбросил на пол. На стены брызнула кровь.

-Карта бита, отец Кат, — ухмыльнулся Косс. — И не скрипите так зубами, я...что?

Алхимик обернулся на шум — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Седьмая медленно встает с залитого кровью пола. И как этой самой крови становится все меньше...

-Какого хрена? — глаза алхимика расширились. — Сдохни уже, поимей совесть!

Меч-пояс снова пришел в движение, но в этот раз его цель нашла в себе силы уклониться. У нее даже почти получилось.

Глядя на вновь распластавшуюся по полу Седьмую, которая все еще шевелилась — и с каждой секундой все активнее — Косс заорал, что было сил, подскочив к ближайшему окну:

-Сюда, олухи! Быстрее!

Где-то послышался топот, но Косс не стал ждать. Подхватив с пола автомат и быстро перезарядив, алхимик дал очередь по уже почти полностью восстановившейся Седьмой, откидывая ее дальше к стене.

Дверь распахивается и на мостике становится на три омерзительные морды больше — новые гомункулы, грохоча тяжелой обувью, бегут к Седьмой.

-Почему на стрельбу не явились, кретины? — рявкнул Косс.

-Не знали, думали, вы ликвидируете пленных, — прорычал один, пиная девушку. — Это что?

-Это какая-то восстанавливающаяся дрянь, которой тут быть не должно. Уберите ее с глаз моих!

-Куда?

-На дно, дебила кусок! — взорвался Косс. — Свяжите поплотнее, и груз не забудьте! А то оно, как вы знаете, не тонет...

Подхватив Седьмую, твари в однотонном тряпье удаляются — бегом. Косс, крутясь на месте, продолжает петь:

-And there they lay, and the soggy skies, dripped all day long up staring eyes...

Асколь молчит, продолжая буравить алхимика ненавидящим взглядом.

-Ну что, отец Кат, козыри кончились? — осведомился Косс, закрепляя меч на поясе. — Или будем надеяться на Кирика до конца?

-Пока дышу, надеюсь, — произнес экзекутор. — Но я еще и планирую.

-Правда? Боюсь, в таком случае, ваши планы не стоят и ломаного гроша.

-Увидим, — Кат пожал плечами. — Пока дышу...

-By murk sunset and by foul sunrise, yo-ho-ho and a bottle of rum! — провыл алхимик, продолжая возиться с приборами. — Так, погодите пару минут. Я только свяжусь с нашими и сообщу о своих успехах, а потом обязательно вас прикончу.

-Дрожу от нетерпения.

Косс щелкнул очередным переключателем и из колонок неожиданно грянул какой-то бравурный марш.

-Какого... — лицо алхимика вытянулось от удивления. — Что еще за...

Но ответить ему было решительно некому. А отовсюду тем временем уже гремело:

Wenn die Soldaten

durch die Stadt marschieren,

Offnen die Madchen

die Fenster und die Turen...

Косс, скрипя зубами от злости, щелкал рычажком снова и снова. На второй раз после непродолжительного шипения и треска вся радиоаппаратура начала выть уже иные слова:

Gib' mir deine Hand, deine weiße Hand,

Leb' wohl, mein Schatz, leb' wohl mein Schatz,

Leb' wohl, lebe wohl...

Асколь, привалившийся к стене, заходился хриплым смехом. Заглянувший на мостик гомункул так и застыл с недоумевающим лицом. А Косс снова попытался сменить частоту, но и в третий раз ему ответили очередным маршем:

Wenn vor uns ein feindlicher Panzer erscheint,

Wird Vollgas gegeben und ran an den Feind.

Was gilt denn unser Leben fur uns'res Reiches Heer? Ja, Reiches Heer.

Fur Deutschland zu sterben ist unsre hochste Ehr'!

Fur Deutschland zu sterben ist unsre hochste Ehr'!

-Какого черта? — взорвался алхимик, в ярости чуть не отрывая несчастный рычажок от приборной панели. — Какой идиот забил все частоты этой немецкой хренью?

Гомункул лишь пожал плечами.

-У нас то же самое, — пробормотал он, включив свою небольшую рацию и приложив к уху. — Забито все.

Смех Асколя стал еще громче.

-А ты все ржешь, старый болван! — взвыл Косс. — Могу я узнать, почему? Что ты сделал?

-Я — ничего, — отсмеявшись, выдохнул экзекутор. — Я же связан, забыл?

-Тогда что это за...

-Я же говорил, что я планирую.

-Что? — рявкнул алхимик, пытаясь перекричать грохот очередного марша.

-У тебя есть два врага, однако каждый из них готов вцепиться в глотку и второму, а не только тебе, — протянул Асколь. — Как ты поступаешь?

-Очевидно же. Устраиваю им встречу и... — алхимик осекся. — Нет. Ты не мог. Как?

-А мне и не надо было ничего делать, — произнес экзекутор. — Кроме как взять у этой хитрозадой немчуры передатчик, который в девяносто девяти случаях из ста был бы скрытым следящим устройством и набраться терпения. Дождаться, пока один из вас попытается с нами расправиться. Второй в этом случае успешно снимает с моей шеи как его, так и себя...

Хлопнула дверь. Запыхавшийся гомункул затараторил, едва ввалился на мостик.

-У нас гости. Вертолет. Огромный. Приближается. Приказы?

-М-мать... — Косс оперся о стенку. — Связи по-прежнему нет?

-Так точно.

-Ты — бегом к первой группе, встречайте гостей. Ты — ко второй, продолжаете прочесывание. Мне нужен Блах!

-Будет испо...

-Стоять. Ту девку уже утопили?

-Так точно. Всплыть не должна.

-Если всплывет, ты пойдешь на корм рыбам сам, — прошипел Косс. — Чего встали? За работу! И пришлите кого-нибудь сюда, сторожить этих!

Дверь в каюту была не просто заперта — сэр Линч потрудился забить каждую щель в ней тряпьем, на которое пришлось порвать нашедшееся в номере постельное белье. И все равно этого было мало, слишком мало, чтобы спастись от того проклятого газа...

О чем сэр Линч сейчас и втолковывал своему коллеге.

-Сэр Кол. У нас нет выбора, — маг в который раз кивнул на чемодан товарища. — Нам нужно срочно добраться до Норин...

-А ваша тварь разве ее не защитит?

-Не от Блаха. И не от всех этих стрелков. Вы помните, что сказал сэр Блес? Я думаю, сейчас именно та кризисная ситуация, о которой он говорил.

-Вы точно этого хотите?

-У нас нет выбора.

-Что ж, да будет так.

Сэр Кол присел рядом с чемоданом и, раскрыв тот, с величайшими предосторожностями извлек нечто, напоминавшее старинную вазу, состоявшую из множества серых "колец" разного размера, покрытых выцветшей вязью. Под пальцами сэра Кола кольца начали медленно вращаться — это напоминало головоломку вроде кубика Рубика, только, несомненно, куда как более древнюю.

-Кризисная ситуация? — повторил сэр Кол, прокручивая кольца. — Хорошо же. Будет им кризис.

Черный вертолет более чем внушительных размеров завис над носом корабля. Большинство его пассажиров дожидались, когда же он, наконец, совершит посадку, но только не она. Нет, она уже устала ждать. И покинула его первой.

Ловко спрыгнув вниз и приземлившись точно на ноги, она быстро распрямилась, оглядываясь по сторонам своим единственным открытым сейчас глазом.

Ее серый китель был застегнут до последней металлической застежечки, тяжелые сапоги были начищены до блеска, руки прикрывали прочные черные перчатки. Одна рука уже потянулась к оружию на поясе...

Шум позади подсказывал ей, что вертолет, наконец, приземлился и ее воинство, наконец, выбирается наружу.

-Начинаем операцию, — процедила Шифра Дельфина де Лассар, с хрустом разминая пальцы. — Слепой Змей и Блах мои, их не убивать.

-Остальные? — проскрежетали позади.

-Остальные меня не интересуют.

10. Код Вермильон

Hear the terror — fires burn and cannons sound

Fate awaits me — as the vessels circle round

See the slaughter — cutlass swings and pistols fire

Feel the anger — raging through my body tires...

(Alestorm — Death Before the Mast ).

Где-то во дворе тоскливо завывали собаки. За окнами давно уже царила кромешная тьма, но ее разгоняли два высоких человека в белых одеждах и белых же фарфоровых масках — каждый из них держал в руках по большому фонарю. Третий человек толкал вперед по каменным плиткам скрипящую железную коляску, а четвертый — держал над ней большой черный зонт...

-Он приехал, — прошептал Аньелло, повернувшись к братьям и сестрам. — Сегодня. Сегодня или никогда.

-Я...я не смогу, наверное, — вздохнула Флориана. — Я не смогу. Точно не смогу.

-Тебе придется постараться, — скривился Карло, отвернувшись от окна. — Если ты останешься одна, старик сделает это именно с тобой. Ему все равно, понимаешь ты, нет? Им все равно, кто это будет...

-Я не смогу!

-Кирик, может, хоть ты ее...Кирик?

Кирик не мог ответить — он потерял дар речи еще с того самого момента, как увидел подъезжающий к их особняку длинный черный лимузин.

-Кирик? Скажи что-нибудь!

-М-мы...м-мы д-должны п-попроб-бовать, — заикаясь, выдавил из себя Кирик. — Но не сегод-дня. Сегодня ничего не б-будет. Он только нас посмотрит.

-Откуда ты знаешь? — подключилась к разговору до того молчавшая Мария. — Откуда?

-Знаю и все, — выдохнул он. — Старик устал с дороги. Да и отец должен попытаться его отговорить...они начнут завтра. Может, послезавтра.

-Завтра охраны станет в два раза больше! — зашипел Аньелло. — Мы прорвемся сегодня! Все!

-Я согласен с Кириком. Сегодня они только этого и ждут, — снова подал голос Карло. — Нет. Сегодня мы должны показать свою преданность роду и идее. Мы должны усыпить его бдительность. Бежим завтра.

-Ничего не выйдет...ничего не выйдет...

-Флори, хватит ныть.

-Я...

-Хватит. Тебя никто не бросит, не волнуйся.

-Я...я не хочу...я не могу...куда...куда мы пойдем? Куда? — на глазах Флорианы выступили слезы. — Без протекции рода нас всех переловят и...

-Да я сам их... — скрипнул зубами Аньелло. — У нас нет выбора, понимаешь ты, нет? Старик прибыл, значит скоро начнется Игра. У нас равные шансы умереть — что там, что при попытке побега. Но я не хочу подыхать, не попытавшись! А ты? Хочешь помереть там, стоя на коленях и моля о пощаде? Или хотя бы раз возьмешь себя в руки и заберешь у них свою жизнь?

-Но...как же отец...

-Ему не помочь, — обрубил Карло. — Никаких шансов. Все что мы можем — выжить. Оставить Крона без добычи. Прервать круг.

-Прервать...круг... — тихо прошептал Кирик, смотря в пол. — Прервать...круг...

Перед глазами все поплыло — слезы отчаяния мешали видеть. На что они вообще могут надеяться?

Комната окончательно потеряла свои очертания и размазалась, окрасилась черным цветом. А потом на смену ей стали приходить уже иные картины...

Хлещущие по лицу мокрые ветви, сырая рыхлая земля, залепляющая глаза. Лай собак, треск ломаемых деревьев и жуткий вой спущенных со своих незримых цепей чудовищных фамильяров...

Холодный металлический пол и два копья, что его к этому полу прижимают.

Скрипучий голос высушенной мумии в инвалидном кресле...

-Так-так-так...а вот и наш блудный сын...

Крики боли из соседней коморки. Такие, каких он никогда еще не слышал.

-Твои дети пытались убежать. Ты ведь знаешь, как я это расцениваю?

-Нет! Нет!

-Это брак. Порченое поколение. Они даже недостойны Игры. Лишь одно твое отродье оказалось верным роду Нардьер. Лишь одно из них будет жить через неделю, когда мы закончим приготовления.

Холодная земля. Пустынное шоссе. Огромный грузовик, что проехал мимо...уже пятая машина, что так делает...

Тяжелые двери старенькой церкви. Постучать в них получилось у него лишь раз...

С большим трудом вырвавшись из цепких лап накатившего кошмара, Кирик, протерев глаза, медленно стал подниматься на ноги.

Все было кончено, несомненно. И для него, и для остальных, которые находились сейчас неизвестно где. Возможно, они уже были мертвы, возможно, они ждали его помощи. Но что он мог, что он мог сделать в одиночку?

Кирик никогда себя не переоценивал. Стрелял он плохо, дрался он еще хуже. Если бы не способности к целительству и то отчаянное желание спрятаться подальше, среди тех, кто действительно может дать отпор тем ужасам, от которых ему когда-то пригодилось бежать, оставаться бы ему в Ассамблее. Возможно, это и было бы лучшим для него вариантом...по крайней мере, он не сидел бы сейчас в этой крохотной каюте, заткнув все дверные щели найденными тряпками и не ожидал в ужасе, пока газ до него доберется. С большим ужасом он вспоминал только тот ад, который начался, когда он выстрелил, пытаясь взять контроль над толпой. Все эти люди...

Они погибли из-за него? Или все-таки виной тому был Пустышка с его безумным желанием убивать всех на своем пути? Конечно, принять второй вариант было куда как легче, но ведь это он выстрелил, он поднял панику. Он, а не кто-то еще.

Конечно, тут можно было бы сказать старое доброе "я исполнял приказ" — и ведь приказ был, и с ним не поспоришь. Но и это почему-то не помогало, ничуть. Вся та кровь, все те крики ужаса и боли, весь тот огонь...

Поневоле тут начнешь вспоминать старые ужасы — из уже, казалось бы, давно забытого и похороненного. То пустынное шоссе, тот лес, та церковка. Увешанная гобеленами гостиная, мрачные подвалы и, конечно, Комната Смирения...

Променять один ад на другой. Как глупо. Ничего из того, что он пытался здесь найти, не нашлось и в помине. Кто теперь рядом с ним? Старый, озлобленный на все живое по неизвестным ему причинам палач, эта двухметровая громила, встречающая кровь и боль словно радостный ребенок, замкнутый, живущий в своем мире бывший рыцарь Ассамблеи, и конечно, тот внушающий ужас бывший военный. Это не считая предавшего их алхимика, само собой. Они наверняка его ни во что не ставят, прямо как...

Прямо как дома.

В противовес этим безрадостным мыслям в голову врывались и другие, в большинстве своем говорящие Кирику, что все наоборот, что он уже многого добился, а после того случая в лесу определенно заслужил уважение этих людей — черт возьми, он их вытянул с того света, что ему еще надо?

Чтобы это не приняли как само собой разумеющееся, например — родилась очередная дрянная мыслишка. Чтобы...да, он, конечно, получил все свои благодарности, как же без этого...

Но он все равно не мог отделаться от самой противной и самой надоедливой из всех мыслей, что копошились в его несчастной черепушке, словно черви в гнилом яблоке — он все равно тут чужой. Как и везде. Они наверняка знают — уж тот палач-то точно — откуда он пришел. Какое еще отношение может быть к Нардьеру, отпрыску тех чудищ, что...

Пусть он так и старался сделать вид, что совершенно не понимает магов и их общество, того палача он наверняка не обманул...

Интересно, есть ли шанс исправить и это? Он уже доказал свою полезность раз, смог бы он сделать это так, чтобы даже знающие, откуда он родом, перестали думать о нем как об одном из тех...тех тварей, которые...

Со стороны, конечно, все казалось очень легким. Всего-то дел — выбраться сейчас из этой безопасной — пусть и временно — каюты, найти и спасти остальных. Всего-то, ага.

Ну или сидеть тут, наслаждаясь последними минутами жизни, ожидая, когда же до него доберется тот газ или что-нибудь еще более страшное. Или просто вышибить себе мозги, чтобы покончить со всеми страхами разом. Вариантов до черта и все такие прекрасные...

Прошло еще пять, может десять минут тягостных раздумий и попыток справиться со страхом, который вновь заставил его сесть на пол и отложить в сторону ствол. Причиной для этого стало, впрочем, не то, что страх, наконец, был им одолен, о нет — просто в коридоре начался какой-то шум. И он все нарастал и нарастал. Бормоча короткую молитву — если бы это хоть раз помогало снять страх, если бы — Кирик осторожно направился к дверям. Потом, подумав, оторвал кусок от белой простыни, сбегал в ванную комнату и быстро намочил, после чего замотал лицо как мог крепко. И наконец, вновь вернулся к дверям. Открыл, готовясь тут же захлопнуть, почувствовав газ, пущенный Коссом в вентиляцию...

Но запах исчез без следа, как и сам газ. Мало того, теперь в коридоре отчетливо ощущался дующий откуда-то ветер — ветер, который попросту не мог ворваться откуда-то снаружи. Сухой, жаркий, словно кто-то только что где-то включил некий огромный мощный фен и начал им выдувать всю ту дрянь, которой стараниями алхимика затянуло весь корабль.

Что же это...

Осторожно выйдя в коридор, Кирик увидел, как несколько пассажиров, осмелевших достаточно, чтобы выбраться из своих кают — немного, человек пять, из тех, до которых газ не успел дотянуться — идут к тяжелой железной двери в конце коридора, откуда и слышен этот все нарастающий гул.

Что-то подсказывало Кирику, что его источника он знать вовсе не хочет. Ну вот совсем. Многие знания рождают многие скорби и все такое...

Один из пассажиров, добравшись до двери, осторожно приоткрыл ее.

И в коридор ворвалось что-то, для чего у Кирика не было ни единого подходящего слова.

Оно было словно ветер — нет, оно и было ветром — ветром чудовищной силы, что раскидал людей в разные стороны — кто-то влетел лицом в железную стенку, кто-то упал, неестественно выгибаясь и, похоже, ломая себе шею, кто-то взвыл и бросился бежать, но был поднят в воздух и взорвался спустя секунду тучей кровавых брызг...

В ужасе выронив пистолет, Кирик захлопнул дверь, привалившись к ней спиной.

Что, что, что...Господи, что это...

Судя по нарастающему гулу, ветер приближался. Кирик закрыл глаза, уже приготовившись полететь сейчас в другой конец каюты вместе с вырванной с мясом дверью, а потом быть разорванным на куски, как те несчастные, но то, что скрывалось за этим невероятной силы воздушным потоком, похоже, прошло мимо него — кажется, в номера это не заглядывало.

Шум постепенно утихал — кажется, оно устремилось куда-то вниз, и, судя по грохоту, сорвало напрочь несколько тяжелых люков и дверей.

Кирик чувствовал, что последние крохи оставшейся у него в запасе смелости — и те уже начинают таять. Но, вместе с тем, он должен это сделать. И теперь не столько потому, что он верит, что еще может кого-то спасти, о нет. Просто сидеть здесь и ждать, пока вернется это — нет, он предпочтет словить пулю...

Косс был в бешенстве. Привыкнуть — и быть уверенным — что у него есть десять планов на каждую возможную ситуацию — и попасть в такую, когда ни один из них уже не может помочь — что может быть позорнее и хуже? Не осталось места ни для каких элегантных движений — нет, теперь на этом распроклятом корабле могла жить лишь бойня. И она стремительно набирала обороты.

Высадившаяся на носу корабля группа по полной программе воспользовалась элементом неожиданности, а также тем, что о хоть какой-то связи теперь и думать было нечего — на всех частотах можно было услышать лишь то, что хотели гости из Могилы — сейчас бравурные марши сменились классической музыкой, но Коссу от этого было совсем не легче. Утешало одно — если этот немецкий гаденыш тут, то он об этом всем очень пожалеет. Возможно, Косс даже возьмет его имя, когда с ним закончит — раз нынешнее, которое ранее носил один хитрый маг, которому удавалось его переиграть раз шесть до того, как он все-таки попался, удачи ему не принесло...

Но для начала, черт возьми, стоило бы разобраться с этим бардаком!

Гомункулы отступали, стремительно теряя контроль над кораблем — новые гости оказались действительно крепким орешком. Эти одинаковые на лица солдаты (у многих они были закрыты железными масками) словно сошли со страниц какой-то книги — то ли исторической, то ли сказочной — их черная форма была настолько пышно украшена, что Коссу становилось дурно от одной мысли, сколько еще кукол можно было бы собрать на те деньги, которые ушли на все эти потускневшие финтифлюшки. Вооружены куклы были крайне разнообразно: поначалу с ухмылкой глядевший на весь этот оставшийся с двух мировых войн хлам Косс был вынужден поменять свое мнение, когда пара фаустпатронов чуть было не закончили его размышления весьма грустным образом, а тремя минутами позже гомункул, стоявший рядом с ним, стал жертвой какой-то адской смеси сигнального пистолета и миниатюрного гранатомета. Хорошо хоть, эти мерзавцы не додумались привезти сюда уже свой ядовитый газ...

Их ряды редели с каждой минутой. Потеряв троих в ожесточенной перестрелке, развернувшейся в бывшем кинотеатре, Косс озверел окончательно. Конечно, противника тоже иногда удавалось прижать, но такая слаженность действий, такое презрение к смерти и боли...его жалкому "усилению" было до них далеко. Пользуясь коротким перерывом — он оказался в узком коридорчике, в который с двух сторон сбегались уцелевшие гомункулы — отступление шло полным ходом — он судорожно принялся рыться в том снаряжении, что у него осталось с собой. Драгоценная отравленная игла была потрачена на эту регенерирующую пакость, засыпанный в большой палец яд никак помочь тут не мог, его любимый меч-пояс был все еще при нем, равно как и спрятанная в волосах удавка, но подобраться так близко к противнику при таком-то обстреле нечего было и мечтать...

Руки лихорадочно шлепали по многочисленным карманам и потайным отделениям, вытрясая наружу все, что осталось. Баночка с вязкой красноватой смолой, серый смятый тюбик, темное масло с едким и противным запахом...найдя, наконец, то, что искал, Косс позволил себе улыбнуться.

-Дай-ка сюда, — получив от ближайшего гомункула внушительных размеров нож, он резанул себя по левому боку, почти сразу же отбросив железку в сторону.

-Что вы...

-Все должно быть естественно, — ухмыльнулся алхимик, чувствуя, как закрепленная под одеждой тонкая упаковка с кровью лопается и заключенная в ней жидкость начинает растекаться по его телу. — Отступайте к корме. Я остаюсь.

-Но...

-Сейчас я буду мертвым и страшным. Унесите меня в соседний зал и бросьте там, — продолжал Косс, откручивая колпачок на небольшом флакончике. — Потом действуйте как я сказал. Скоро вернусь.

Содержимое флакончика было похоже на просроченное желе — но только видом, вкус был еще гаже. Выхлебав склянку до дна — ощущение было такое, словно он глотал какую-то амебу — Косс швырнул ее в стену, после чего сам сполз на пол, закрыв глаза.

-Делайте, что я сказал. Как только отключусь.

Стрельба всегда действует на нервы. Особенно когда ее так много и когда она так близко. Что может быть хуже? Наверное, только невозможность с ней ничего сделать, причиной чему служат связанные руки с ногами...

Эта мрачная мысль была не единственной, что посещала Асколя, лихорадочно прорабатывавшего и отбрасывающего в сторону один план за другим. Что точно было лучше в трезвых мозгах — они быстрее соображали.

Три хмурых гомункула, нарезавших круги по мостику, казались совершенно непробиваемыми — уже шестая попытка завести хоть какой-то разговор не дала ровным счетом ничего, кроме все усиливающегося раздраженного ворчания. Однако он и не думал сдаваться.

-Слушай, в конце-то концов, — прохрипел палач. — Нам все равно подыхать сейчас, можешь хоть одну вещь-то сделать?

-Никаких последних желаний, — зло произнесло уродливое существо. — Замолчите.

-Это будет очень просто, — скривился Кат. — Речь идет...

-Нет.

-Я все равно договорю. Видите вон его? — экзекутор кивнул в сторону спящего беспробудным сном Ренье. — Сделайте милость, прострелите ему ноги. А потом и голову.

Игра была рискованная. Более чем. И он прекрасно это понимал.

Но то, что начато, нужно было заканчивать...

-Что? — впервые ему удалось вызвать у гомункула какое-то подобие удивления.

-Что слышал, — усмехнулся палач. — Достал он меня, спасу нет. И метил на мое место, насколько я слышал. Все равно все сдохнем, дайте хоть увидеть, как он это сделает первым. Вам-то ничего стоить не будет, правда ж? Пару пуль и только.

-Вы отвратительны, — проскрипело существо.

-Ты даже не представляешь, насколько. Ну что, доставишь мне такую радость?

-Следующим будете вы.

-Без проблем. В аду с ним договорим, а вы уж нас туда отправьте...

Гомункул уже поднимал оружие, когда его остановил товарищ.

-Нам ясно сказали...

-Если он хочет убить своих коллег, почему нам не помочь? Наши цели здесь сходятся.

-Не вижу противоречий с основными приказами, — добавил третий. — Проблем будет меньше.

-Именно, — первое существо приложило ствол к правой ноге Стекольщика.

-В колено, если можно, — вновь подал голос Асколь. — Чтобы побольнее.

Тварь, однако, уже нажала на курок.

Опустить ствол или направить его Ренье в лицо гомункул уже не успел — что там, он не успел, по всей видимости, даже понять, что вообще случилось. Пуля, которая должна была пробить цели ногу и заставить проснуться с диким криком, выполнила лишь часть своей задачи. Цель проснулась, открыв глаза во всю ширь, вскрикнула от боли...а мгновением спустя за ее спиной вспыхнул белый огонь, и Асколь повалился на палубу лицом вниз, надеясь, что он не перестарался, что его сейчас не изрубит в куски вместе с этими несчастными дураками.

Над головой что-то засвистело, засверкало. Послышался грохот падающих тел.

-Филин? — голос Ренье был спокоен — таким просят заварить чаю. — Обязательно было так делать?

-Сам виноват, — огрызнулся палач, перекатываясь на бок и рассматривая три трупа в расползающихся по мостику лужах крови — острые стеклянные спицы пробили кому череп, кому горло. — Нечего быть таким соней.

-Давно мы...

-Порядком уже, — захрипел Кат. — Ты как, не сильно...

-Нет. Только...холодно, — Гардестон скосил взгляд на рану, которая медленно затягивалась стеклянной коркой — вытолкнутая наружу пуля валялась тут же, рядом. — Я слышу выстрелы...надо понимать, что...

-Надо понимать, что тебе пора бы уже нас освободить, да поживее. А то я сам тебе ногу прострелю.

-Сейчас.

Еще с минуту Ренье что-то делал руками за спиной — Кат не особо хотел выяснять, как это выглядело — а потом встал, сбрасывая разрезанные чуть ли не мелкими ломтиками веревки. С хрустом размяв руки, Ренье бросился к нему...

-Больше, пожалуйста, не надо так делать, — протянул он, разрезая путы. — Я мог утратить над собой контроль полностью.

-Люблю рисковать, — палач поднялся на ноги. — Так, разберись с Шепот, я подниму этого обалдуя, — он кивнул в сторону Факела.

-А затем? Какова ситуация?

-Дай подумать...у нас тут Блах, Косс и его уродцы, десант Могилы и еще черти кто на закуску.

-Одним словом, мы полностью окружены, — задумчиво бросил Ренье.

-Да. Это упрощает проблему, — Асколь медленно поднял с пола автомат. — Так, для начала нам понадобятся наши игрушки...

-Если бы на тебе не было Печати, я бы тебя убил, — в который раз шипел Фрери.

-Думаешь...мне...нравится...

Голос Альберта был еле слышен: обвязанное вокруг лица мокрое полотенце — их жалкая попытка защититься от газа — как-то не способствовало продуктивному общению. К великому раздражению полукровки, Блах все-таки умудрился наглотаться этой дряни, от которой не мог спасти даже его хваленый барьер и теперь еле волочил ноги, одной рукой держась за Свечку, а второй прижимая к груди драгоценный сверток.

-Быстрее можешь? — рычал Ланн, продолжая тащить мага по направлению к искомой каюте. — Шевели уже ногами, гребаный дохляк!

Он тебе нужен. Пока еще нужен. Спокойно...

Он тебе еще нужен...

-Вот, здесь, — отпустив мага — так, чтобы тот не упал на скользкий от крови пол — полукровка медленно направился к дверям. — Ты первый?

-Не могу, — прошипел Альберт. — Сам давай.

-Из всех вещей на свете... — так и не закончив своей фразы, Фрери Ланн одним мощным пинком вышиб дверь той самой каюты, где должен был быть их — нет, Альберта — долгожданный приз.

И замер на пороге, как вкопанный.

-Фрери? — Альберт не мог видеть, что послужило тому причиной, но он уже насторожился. Более чем насторожился — уставшие, еле шевелящиеся руки приготовились плести новые чары...

-Уходи... — медленно, невыносимо медленно произнес Свечка, не оборачиваясь. — Осторожно.

-Что т...

Смазанная серая тень с чудовищным рыком вырвалась из каюты, в мгновение ока сметая полукровку с ног...

Сопротивление ослабевало с каждой минутой. Сейчас, когда ее отряд пробился через очередной разгромленный в хлам ресторан и оказался в еще более огромном помещении — по всей видимости, это было казино. Теперь уже именно что "было" — две связки гранат, на всякий случай заброшенные внутрь, перед тем как она пустила сюда кукол, лишили помещение прежнего блеска...равно как и светильников, краски на стенах, бильярдных столов, рулеток...

Трупы пары уродливых гомункулов дали ей понять, что перестраховывалась она вовсе не зря. Как, впрочем, и всегда.

Битое стекло хрустело под ее тяжелыми сапогами. Медленно шагая вперед, Шифра дала отмашку ожидавшим позади куклам — и одинаковые солдаты в одинаково пышной, пусть уже и попорченной пулями форме посыпались в зал, рассредоточиваясь, оцепляя...

-Переройте все, — процедила она. — Если понадобится, разберите пол и стены. Он должен быть на этом корабле...

-Что-то есть! — громыхнула одна из кукол, возившаяся за развороченной барной стойкой. — Кажется...мертв.

-Отойди, — бесцеремонно отпихнув бойца в сторону, Шифра остановилась у распростертого на полу тела.

Тело, лежавшее в луже крови, от взрыва не пострадало — по всей видимости, его зацепили куда как раньше, и судя по всему, последнее, на что его хватило — забраться сюда, отключиться от боли и начать истекать красным соком до смерти. Смуглая кожа — стянутая, с каким-то жутким болезненным оттенком, растрепанные черные волосы...окровавленный человек едва дышал.

-Значит, это у нас и есть великий Слепой Змей, — ни к кому особо не обращаясь, пробормотала Шифра. — Так меня и не дождался...

Раздраженно сплюнув рядом с телом, она отвернулась, вновь переключив свое внимание на кукол.

-Двигайтесь дальше! Теперь пора заняться Бла...

За ее спиной что-то шевельнулось.

Реакция Шифры была мгновенной — на то, чтобы обернуться, ей требовалась какая-то несчастная секунда.

Косс был быстрее.

Когда эта самая секунда закончилась, на ее горле уже затянулась скользящая петля, а прямо рядом с ухом раздался ехидный шепоток:

-Слепой Змей. Он самый, милая моя.

Лицо Шифры побагровело. Удавка затягивалась все туже.

-А теперь вы, охламоны! — рявкнул Косс. — Бросить оружие. Всем!

-В следующий раз когда Филин скажет разделиться, стекляшка пойдет с нами, — зло произнес Эрик, вбегая в очередной длинный коридор.

-Это еще почему? — крикнула Шепот, на ходу выдергивая еще несколько заготовок для Ключей из одежды.

-За ним прятаться удобнее. Непробиваем нахрен, во всех смыслах.

Эта идея ему откровенно не нравилась, но вместе с тем Эрик Грей не мог не признать, что им так или иначе необходимо было это сделать. Филин объявил план, едва они смогли вернуться в свою — уже порядком разгромленную — каюту. Двое зачищают корабль, двигаясь к носу, еще двое — к корме. Приоритет целей несколько поменялся: достать голову Косса хотели все, и, встреться он на их пути одновременно с Пустышкой, еще неизвестно, кого бы попытались взять первым.

Если кто-то и был сейчас зол больше старого палача, то этим человеком, несомненно, был Эрик. И он был более чем доволен тем, что здесь было где дать выход этой самой злости. С начала этой бойни на его счету было уже четверо — три отставших от своих товарищей гомункула и нечто в черном мундире, чья голова взорвалась снопом искр, словив револьверную пулю.

-Словно снова старый добрый восемьдесят седьмой, — пробормотал Факел, вытряхивая из кармана оставшиеся патроны. — Помнишь тех уродов с белыми мордами?

-Недоделков-то? — выдохнула Шепот. — Еще бы не помнить. Но у этих хоть мозги есть...

-Пока не уверен, — усмехнулся Грей. — Когда выбью их еще у десятка, может, соглашусь.

Воздух в коридоре был горячим и сухим. За стеной что-то гудело, грохотало даже сильнее, чем двигатели.

-Ты тоже слышал?

-Да. А еще...тихо!

В двадцати метрах впереди появилась еще одна цель — выруливший из-за поворота уродливый гомункул уже поднимал оружие. Шепот успела пересечь коридор, на ходу вышибая дверь напротив и вваливаясь в чью-то каюту, он же остался на месте и лишь чуть дернулся в сторону, позволяя короткой очереди проскулить над его головой и выбить несколько дырок в стене позади. Ринувшись к нему — он целился прямо на бегу — гомункул снова открыл было пальбу...

Рявкнул револьвер Факела. Получив пулю в челюсть, тварь смешно поскользнулась и кувырнулась на спину, попытавшись распороть своей последней очередью потолок.

-Псих чертов, — произнесла Шепот. — Когда-нибудь тебя так точно изрешетят.

-Не сегодня, — ухмыльнулся он в ответ. — Идем дальше?

В следующем отсеке — согласно карте, кратчайший путь к носу корабля лежал именно через него, и чтобы проверить это, понадобилась череда утомительных спусков и поворотов — гомункулов, прибывших с Коссом, уже не обнаружилось. Зато там было два солдата в черной форме, скрывавшие свои лица за железными масками. И Эрик сразу понял, что их заметили.

Шепот тащила его через просторный цех, не давая сбавлять темп — впрочем, он не особо и отставал. Когда в дверях впереди показалась очередная фигура в черном, время беготни закончилось.

Пули забарабанили по железной стойке, за которую успел откатиться Эрик. Перебежками двигающаяся к противоположной стене Шепот, прокричала, на ходу выращивая сразу четыре новых Ключа:

-Может уже сделаешь что-нибудь?

Куклы довольно быстро сориентировались и заняли более удобные позиции для стрельбы. Их выстрелы заставляли огромные стеллажи с инструментами качаться, а их содержимое, сбитое пулями — разлетаться во все стороны.

Эрик вскочил и выстрелил вновь — кукла-солдат легко увернулась и отступила в укрытие. Другая запустила в воздух нечто железное, скрипящее и шарообразное, где медленно открывались какие-то щели — Факел разнес эту штуку на куски одним выстрелом, получив в ответ яростную очередь по своему укрытию. Через дверь в цех вбежала еще одна кукла.

-Да они там что, размножаются? — уловив едва слышный звук перезарядки, Эрик вновь высунулся и в этот раз более успешно — пуля пробила тело в черной форме насквозь и сбила назад, на холодный железный пол.

Кукла, однако, продолжала подниматься на ноги, а три ее товарища вновь принялись решетить железную стойку. Несколько срикошетивших выстрелов угодили в какую-то одинокую канистру в дальнем углу. Рвануло так, что еще полминуты ничего кроме звона в ушах Эрик не слышал.

Пули выбивали из палубы куски металла.

-Ты скоро там? — рискнув высунуться вновь, Эрик прострелил руку не успевшей убраться кукле — конечность взорвалась с громким хлопком, посыпались искры, захлестали по воздуху проводки и полилась во все стороны какая-то серая жижа.

Он потерял Шепот из виду. Но это был хороший знак. Прижавшись вновь к пробитой во многих местах стойке, Эрик с разочарованием отметил, что обычных патронов у него осталось мало. А тратить на эту шваль "Очиститель"...об этом не могло быть и речи, о нет...

Серия щелчков. Бормотание приказов. Так, вот они снова перезаряжаются...

Выскочив из готового в любой момент развалиться укрытия, Эрик кинулся вперед, сопровождая свое бегство до ближайшего железного шкафа выстрелами в неосмотрительно сгрудившегося противника. Одна кукла повалилась с пробитым горлом, заливая все вокруг той серой дрянью, другая подхватила ее голову, свесившуюся на жалких лохмотьях искусственной кожи и проводах...

Но тут Шепот, закончившая, наконец, петлять меж шкафов, накинулась на них с фланга. Голова первой куклы, взятая в Ключи, была срезана, словно огромными ножницами, другая, все еще пытавшаяся как-то помочь еще одному обезглавленному выстрелом товарищу, была рассечена на куски — куски искрящие и дергающиеся. Эрик, чье лицо было перекошено в безумной, торжествующей улыбке, закончил дело.

-Сдавать начинаю, — бросил он, срывая с дергающегося тела автомат. — Раньше быстрей бы справился.

-Меньше б языком трепал...давай, давай, тут еще работы непочатый край, — стряхнув с Ключа то ли кровь, то ли какой-то непонятно для чего нужный ее заменитель, Шепот пнула ногой жалобно взвывшую куклу. — Если тот немецкий хмыренок, о котором говорил Кат здесь...

-Мне его оставь, — расплылся в улыбке Эрик. — Я позабочусь, чтобы ему уже нечего было протезировать.

-Не забывай, без него мы бы не справились. Кстати, ты не заметил кое-что странное?

-Что?

-Газ. Он не мог выветриться так быстро.

-Значит, мог. Нашла чем голову забивать, тоже мне.

-Нет, тут что-то не то, — задумчиво произнесла Шепот. — Словно что-то его выдуло.

-Чтобы продуть такой кораблик, да так быстро, нужно постараться. Не каждому магу это по силу.

-Если, конечно, это сделал маг, а не...что-то еще, — вытряхнув неприятную мысль из головы, Шепот раздраженно продолжила. — Ладно, двигаем дальше. Мы уже третью минуту никого не убиваем.

Альберт Блах пребывал в полном смятении — такого он еще точно не видел. То, что набросилось на Свечку — и сейчас увлеченно гоняло его по всей палубе — имело серую шерсть с редкими темными полосами и зеленые глаза. На лапах можно было заметить какие-то старые швы, некоторые из когтей были заменены железными аналогами. Продолжая наступать на полукровку, который лишь чудом смог вывернуться после первого сокрушительного удара и вновь оказаться на ногах, демоническая кошка зевала, показывая ужасающие клыки, лязгала челюстями и хлестала себя хвостом.

Очередной из ножей Фрери метнулся ей навстречу — Свечка в последний момент ушел от удара, лишившись лишь оружия, а не его же вместе с рукой. Альберт, пользуясь тем, что на него пока что тварь внимания не обращала, собирал силы уже для удара своего, вместе с тем вглядываясь в наступающее существо. Один его глаз не просто имел другой оттенок, он то и дело вспыхивал, на долю секунды становясь отвратительно похожим на глаз человеческий...

Сквозь зверя на них кто-то смотрел — и он отчетливо знал, на кого здесь можно было нападать.

Полукровка легко уходил от страшных, молотящих ударов, распаляя тварь все больше и больше, метался кругами, ни на секунду не останавливаясь. Взбешенное животное, пуская пену, снова и снова рвало когтями воздух, и вот, наконец, смогло подловить наглого полукровку, рванув за плечо. В морду зверя волной хлынула кровь. Зарычав, оно сбило взвывшего от боли Свечку, немедленно запустив в него свои когти....

Альберт ударил. Огненный поток смел заверещавшую от боли тварь, впечатал в начавшее плавиться на глазах ограждение и буквально вымел за борт, отправив прямиком в воду...

Его шатало, словно пьяного. Руки болели — боль поднималась все выше.

Окровавленный, тяжело дышащий Свечка попытался было подняться.

-П...помоги... — простонал он, харкая кровью.

-Конечно, — Альберт вскинул руки и ударил вновь. — Получай что заслужил!

В чем точно нельзя было отказать Фрери, так это в быстроте реакции. Распоротая грудь почти не помешала ему рвануться вверх и в сторону, вкладывая в этот рывок последние свои силы.

Огонь был быстрее.

-Отец, конечно, был идиотом, но в одном он был прав. Выблядок он выблядок и есть, — прошипел Блах. — И таким как ты, рядом с людьми не место.

Обожженное тело — лица на нем не было, лишь кроваво-черная мешанина — сделало слабую попытку шевельнуться.

-А это — за Фрас.

Огонь смел вопящего Свечку туда же, куда ранее отправилась жуткая кошка...

Когда Норин услышала шаги, то вжалась спиной в стенку еще сильнее, чем до того, словно надеясь, что сможет через нее просочиться. Куда-нибудь, где нет этих криков и выстрелов, где нет этих жутких звуков и...

Дверь треснула пополам и обе половинки упали на пол с характерным звуком. В комнату вошел, потирая руки, белобрысый молодой человек в грязном измятом костюме.

-А вот и ты, — протянул он, стягивая с лица полотенце. — Я Альберт. И на твое счастье, я тороплюсь.

Коссу было не привыкать находиться на прицеле. Но это вовсе не значило, что он очень любил такие ситуации, пусть они и приятно щекотали нервы — иногда, но сейчас, когда все и так летело в пропасть...

Сейчас это все его только раздражало.

Стоя спиной к стене, используя эту напыщенную дуру из Могилы в качестве живого (пусть и полупридушенного) щита — который еще, к тому же, не оставлял попыток вырваться — он осматривал зал, считая противников, выискивая взглядом то оружие, от которого было не увернуться ни при каких условиях, новые пути выхода...

И конечно, продолжал говорить.

-Повторяй за мной...

-Пошел...ты... — хрипела Шифра.

-Повторяй, — шипел в ответ он, сдавливая ее горло еще сильнее. — Повторяй — в таких ситуациях надо делать контрольный...

-Убью...

-Контрольный...а не поворачиваться спиной к полудохлому врагу...

Куклы окружали их, нетерпеливо поводя стволами.

-Скажи своим клоунам бросить пушки. Последний раз повторяю.

-Делайте...что...он...скажет... — лицо Шифры было уже краснее кирпича.

-Уже лучше, — ухмыльнулся Косс, глядя как одинаковые солдаты медленно кладут оружие на пол. — Думаю, нам пора познакомиться. Меня ты узнала, а сама так и не представилась. Не очень-то вежливо, не нахо...

Издевательская речь алхимика оборвалась на полуслове — причиной стало то, что он услышал в это мгновение.

Что-то.

Что-то приближалось. Приближалось с шумом урагана, хлопками дверей...

Оставшиеся гомункулы — последний его резерв, если не считать тех, кто сейчас должен был сторожить церковную братию — находились в следующем, некогда роскошно убранном зале. Они заняли там отличные позиции, они должны были встретить его там, едва он разберется с вражеским командиром и потом, под его чутким руководством, перейти уже наконец в наступление...

Там, дальше, за этим залом, не могло быть врагов. Его газ должен был позаботиться обо всех. Он, конечно, выветривался, но не так же быстро!

Там не могло быть врагов.

Но почему тогда его бойцы открыли сейчас такую бешеную пальбу?

Косс растерялся — всего на пару секунд, но этого Шифре хватило с лихвой. Алхимик даже не понял толком, как оно вышло, но уже получил локтем в челюсть. А в следующее мгновение уже летел на пол, знакомя свое лицо с барной стойкой...

Вскочил на ноги он довольно-таки быстро. Достаточно быстро, чтобы успеть раньше хватающих оружие кукол, но недостаточно для Шифры, которой хватило одного короткого движения, сдирающего повязку со своего глаза.

Встретившись с молочно-белым пятном случайным взглядом, алхимик застыл на месте — руки безвольно повисли вдоль тела, мышцы лица расслабились, придав тому глупое, отсутствующее выражение. Даже думать было тяжело, не то, что шевелиться.

-Хорошая попытка, — зло прошипела Шифра. — Впрочем, не у одного тебя много фокусов.

-Ты..ы-ы-х...

-Думаю, теперь ты тоже меня узнал, — добавила старшая де Лассар. — Уж не знаю, кто назвал эту дрянь Глазами Успокоения. Впрочем, свою задачу они, как видишь, выполняют. Раз и навсегда.

-Н-н-н-е... — приложив к тому чудовищное усилие, Косс попытался дотянуться до меча-пояса — но в руку словно залили свинец вместо крови.

-Неплохая игрушка, — продолжила Шифра. — Однако, у нас есть кое-что поинтереснее.

Махнув рукой куклам, старшая де Лассар медленно вытащила небольшой черный пистолет неизвестной Коссу модели.

-Контрольный, говоришь, надо делать? — она сняла оружие с предохранителя. — Как пожелаешь.

Косс не ответил — закрыв глаза, он сжал зубы до дикого хруста. А потом еще раз и еще. Сквозь плотно сжатые губы вытекла наружу струйка крови...

-Какого черта ты д...

Алхимик не ответил — он лишь выплюнул что-то в сторону Шифры, вложив в это все оставшиеся у него силы. Когда она увидела, что это был его собственный зуб, треснутый и окровавленный, то промедлила с выстрелом еще какое-то мгновение, решительно не понимая, чего тот пытался этим добиться. А затем ослепительная вспышка ударила по ее глазам, один из которых удерживал противника на месте.

Реакция алхимика была моментальной: едва он снова обрел контроль над своим телом, как кинулся вперед, повалив Шифру на пол, вырвав оружие у нее из рук и отправив куда-то далеко-далеко. Вовремя — воздух над ними прошила, разворачивая в клочья ни в чем не повинный шкафчик с напитками, автоматная очередь. Рыча и отплевываясь, алхимик впечатал левую руку в лицо противнице, пытаясь добраться до столь опасного глаза, вторая же сомкнулась на ее горле. Впрочем, Шифра тоже не теряла даром времени, и, схватив агента Атласа за глотку, начала читать короткую формулу. Косс даже не попытался освободиться — сжав левую руку в кулак, он со всей силы впечатал его Шифре в лицо, прерывая заклятье хрустом ломаемого носа. Де Лассар в ответ ударила его лбом. Алхимик со стоном откатился в сторону, вскакивая на ноги — Шифра поднялась лишь секундой позже. В руках Косса заплясал сложные фигуры меч-пояс.

-Сама возьму! — рявкнула старшая де Лассар на кукол. — Двигайтесь дальше!

-Вот уж попляшем так попляшем, — оскалился Косс. — Fifteen men of 'em stiff and stark, ten of the crew with a murder mark...

Острые ленты вновь захлестали по воздуху в поисках вожделенной цели. Шифра видела плохо — кровь заливала глаза, не давая как следует вглядеться в свою цель и снова остановить ее, в этот раз уже навсегда...

Алхимику хватило пережитого минуту назад, чтобы четко уяснить — второй раз под взгляд этого проклятого белого пятна попадаться было никак нельзя. Он не стоял на месте ни секунды, вертелся, прятался за мебелью от убийственного взора, то перекатывался, то словно падал, извивался змеей...

И продолжал свои отчаянные попытки поймать столь же верткую цель в клубок железных лент.

-Twas a cutlass swipe or an ounce of lead, or a yawning hole in a battered head, and the scupper's a-glut with a rotting red... — Косс вновь нашел в себе силы продолжить все ту же песенку, все тем же ехидным голосом. — Все что ты можешь, а?

Откатившись в сторону и избежав очередного удара, Шифра, наконец, дотянулась до пистолета. Что ж, теперь шансы сравнялись...

В который раз ленты хлестнули воздух, пытаясь достать Шифру — но сейчас она уже была готова. И сейчас алхимик, наконец, снова подставился, пусть и на мгновение, под ее взгляд. И остановился так резко, что качнулся вперед, чуть не падая на пол.

Рявкнул пистолет Шифры — но Косс уже вновь двигался, уходя от выстрела. Пуля просвистела рядом, следующая чуть царапнула ему плечо. Скривившись от боли, он рванулся вперед, выхлестывая железными лентами все перед собой.

Шифра медленно отступала, прячась за оставшейся в относительной целости мебелью — а последней становилось все меньше и меньше. И почему она только отослала кукол...с другой стороны, в такой потасовке они наверняка уложили бы обоих...

Во время короткой — длиной в полминуты — передышки уже и до ее ушей добрался все нарастающий гул. А также крики и какой-то противный, хлюпающий звук...

Вот к этим звукам присоединился стрекот автоматов — работали уже ее бойцы.

И лязг разрываемых на куски кукольных солдат.

Думать было особо некогда, но все было понятно и так. Блах. Или...что-то похуже.

Алхимик, воспользовавшись ее замешательством, моментально продолжил наступление — никто больше не отгонял его выстрелами.

-And there they lay, aye, damn me eyes, their lookouts clapped on paradise, and their souls gone just contrariwise, yo-ho-ho and a bottle of rum!

Ленты размолотили в щепки деревянную подпорку, за которой Шифра укрылась, перезаряжая оружие.

-Пора заканчивать! — крикнул Косс. — Выходи уже, ты...

Все остальные слова алхимика утонули в чудовищном грохоте. Корабль качнуло в сторону и оба противника, не удержавшись на ногах, полетели на пол.

Но это было только начало.

Шифра, натягивая повязку на глаз, кувырнулась в сторону — и вовремя: стена впереди разлетелась обломками, окончательно разнося вдребезги некогда пышно убранный зал.

Из дыма вышли, отряхивая с рукавов серую пыль и краску, два высоких человека в не столь уже безупречно выглядящих костюмах. У одного в руках гудел уже знакомый Коссу темный жезл, другой...

Другой держал то, что заставило похолодеть даже видавшего виды алхимика.

Ибо он понял, что только что расправилось с его бойцами и куклами Шифры. Что-то подобное он видел лишь единожды. И ему этого хватило на всю жизнь.

Де Лассар медленно поднялась на ноги, всматриваясь в напряженные лица агентов Башни.

-Так и думала, — прорычала Шифра. — Никто не захотел пропускать вечеринку.

-Осторожнее, дура! — рявкнул Косс, не сводя глаз с жуткой "вазы". — Ты не знаешь, что...

-Сэр Кол, у нас проблемы, — сэр Линч разочарованно скривился. — Моя мнгва мертва. Блах убил ее.

-Печально это слышать, — вздохнул сэр Кол, поглаживая сплетенный из колец сосуд. — Что будем делать с этими?

-Думаю, стоит предложить им уйти с дороги, — сэр Линч холодно взглянул на Шифру и алхимика. — Вы проиграли. Пожалуйста, сложите ваше оружие и позвольте нам пройти. Даю слово, в этом случае никто не пострадает.

-Боюсь, не могу этого сделать, — де Лассар медленно дотронулась до своей повязки. — Блах наш. И все, что при нем — тоже. А вы снова лезете в чужой огород.

Косса прошиб холодный пот.

Дура, чертова дура. Она не знает, на что сейчас нарывается.

Да к черту, пусть ее разорвет!

Вот только в этом случае тебе точно никто уже не поможет...

-Пришли за добавкой, я погляжу? — расхохотался Косс донельзя фальшивым смехом. — Ну, кто первый будет?

-Что ж, у вас был шанс, — сэр Линч тяжело вздохнул. — Сэр Кол, запускайте.

-Левый или правый? — крикнул алхимик Шифре, искренне надеясь, что ей хватит ума не делать сейчас врагом еще и его.

-Левый, — размышляла она не больше пары секунд. — А потом ты.

-Нет, потом ты, — ухмыльнулся Косс, поднимая ленты в воздух. — Пошла песенка!

Дым, кровь, заваленная телами палуба. К счастью, большинство тел принадлежало гомункулам Косса или же прибывшим куда позже куклам, но встречались тут и попавшие под перекрестный огонь пассажиры из тех, что выбрались наружу, спасаясь от газа. Настроения это вовсе не поднимало, но примостившийся на корме — странно, как при всей этой тряске он еще не свалился в воду — вертолет агентов Атласа внушал хоть какую-то, но надежду на относительно удачный исход этого дела. По крайней мере на то, что если это самое дело пойдет прахом окончательно, им будет на чем спасаться.

Помимо этих мыслей Асколя посещали и куда более безрадостные, но предаваться им сейчас особого времени не было. Он и Ренье продолжали двигаться вперед, ожидая встречи с противником каждую секунду, но той все никак не происходило. Чем дальше они заходили, тем больше было следов бушевавшей тут битвы между безвольными пешками Атласа и Могилы, но живых среди этих самых пешек не было, ни одного. Многие тела были разорваны на куски — вряд ли они сами сделали это друг с другом — одна эта мысль неприятно холодила кожу, заставляя думать, с чем же тут им пришлось сойтись, кому же им пришлось проиграть.

Несколько живых гомункулов — очевидно, последние из последних недобитков — охраняли вертолет, и, скорее всего, видели двигающихся к ним людей, но почему-то не открывали огонь. Что ж, им же хуже, ибо он вовсе не собирался оставлять их в покое.

-Я наверх, — преодолев очередной поворот, выдохнул экзекутор. — Бери корму.

-Но ведь Блах...

-Нет разницы, кому из нас с ним сходиться, — оборвал Асколь Ренье. — Все равно, пока с ним эта хреновина, он любого из нас в блин раскатать может.

-И почему же это должен быть ты, Филин?

-Потому что он мне задолжал несколько дней в больничке. Несколько литров крови, несколько переломанных костей, и конечно, одно чертово возвращение на службу после стольких лет покоя.

-У меня больше шансов, — повторно возразил Стекольщик. — Ты же сам понимаешь, что это так.

-Понимаю. Именно поэтому останешься в резерве. Если я не справлюсь, сможешь добраться до остальных.

-Хорошо... — вздохнул Ренье, вытирая пот со лба. — Я пошел.

Асколь не ответил — он уже мчался вверх по лестнице, зная, что там, впереди, еще две таких же, а дальше...

Дальше начинались самые роскошные каюты. Именно там ошивался тот получеловек, который каким-то чудом смог скинуть Ренье вниз. Именно там сейчас по всей видимости должен был быть и Пустышка.

Ступенька за ступенькой. Быстрее, еще быстрее. Трупы, гарь, дым, сдавленные крики и редкие выстрелы. Где-то внизу нарастал гул — кажется, одна из сторон расчехлила некую тяжелую артиллерию — выяснять, что это было, ему как-то не хотелось. Хватит уже на сегодня сюрпризов.

Вспомнив номер каюты, который удалось подслушать Ренье, прежде чем он обрушился на полукровку, Асколь перемахнул через последние несколько ступенек последней лестницы. Впрочем здесь, наверху, этот номер ему уже и не понадобился — направление задал чей-то дикий крик.

Два Ключа сами легли в руки, пусть в них сейчас и не было особого проку — если, конечно, он не хотел искромсать самого себя. Одного, однако, отнять было нельзя — того спокойствия, которое придавало знакомое оружие в уставших пальцах.

Несколько острожных шагов. Переход на бег. Дверь уже выломана — тем лучше. На полу кровь и следы гари...

Влетев в разгромленную каюту, он остановился, переводя дух. Озираясь по сторонам. Рванулся вправо и застыл в дверях, увидев его.

И его жертву.

Альберт Блах оторвался от девушки, откинув ту на пол, словно тряпичную куклу — жалобно пискнув, Норин упала за кровать. Медленно разогнулся, с чудовищным хрустом распрямляя дрожащие руки.

Выглядел он даже хуже чем раньше. Волосы облепили бледное, потное лицо словно связка белесых червей, изо рта текла слюна, глаза дергались, попеременно вспыхивая цветными огоньками. Обнаженное до пояса тело являло взорам покрывавшие его глубокие шрамы — они светились все ярче.

-Отец Кат... — прошипел Альберт, сплевывая на пол. — Когда же ты сдохнешь, проклятая мразь?

-Уж точно не в твою смену, — оскалился экзекутор. — Что ты с ней сделал?

-Забрал то, что мне было нужно, — Альберт медленно, не сводя взгляда с палача, потянулся к лежавшему на кровати свертку. — И решил немного поиграть. Теперь-то я могу себе это позволить!

-Вот, значит, как, — протянул Асколь, не меняясь в лице. — Как банально. Наверное, еще думаешь, что ты теперь сильный.

-А разве нет? — взвизгнул Блах, брызгая слюной. — Я был никем!

-Им и остался, — усмехнулся палач. — И как существо слабое и глупое, пытаешься взять свое силой. Вот хотя бы ее. Иначе-то ты не умеешь.

-Заткнись! — Альберт рванулся к кровати, схватив сверток. — Ты сейчас сдохнешь! Сдохнешь, слышишь меня? Ты...ты... — лицо его приобрело уже лиловый оттенок, Блах попросту задыхался от гнева. — Убью! И буду делать с ней все, что хочу! Захочу — трахну, захочу — грохну, захочу...

-Слюнями не подавись, Пустышка.

Завопив что-то нечленораздельное, Альберт сорвал ткань со Сферы. Экзекутор отступил на шаг, разглядывая шар из странного светлого металла.

-Я готов! — завыл Блах, прижимая шар к своим шрамам. — Делай что хочешь, что хочешь! Только заставь его страдать!

Один из Ключей покинул руку владельца.

Рискованно, о да, но не зря же он так настойчиво доводил противника до истерики. Теперь он видел свою цель — настоящую цель — и не собирался упускать.

Клинок ударил в металлический шар — Альберт, пытавшийся закрыть тот своим телом, опоздал всего на пару секунд. Конечно, у Асколя не было и не могло быть надежды на то, что эту дрянь удастся уничтожить так просто.

Если бы это был, конечно, простой Ключ, если бы серия выполненных на нем гравировок не причисляла клинок к тем столь редким и столь дорогим в последнее время Ключам, которые создавались под Таинством Кремации. Впрочем, конкретно эта железка, выданная ему в единственном экземпляре, была еще хуже.

Должно было сработать. Металл, вне зависимости от его прочности, вне зависимости от того, был ли он заговорен — должен был начать плавиться в первые же секунды после удара.

Не начал.

Еще один план коту под хвост. Что ж, теперь осталось отступать...

Вот только Альберт вовсе не думал давать ему такого шанса.

ЗНАЧИТ, ВОТ ОН.

Этот голос, ворвавшийся в голову Асколю, казалось, со всех сторон разом, грозил расколоть ее на куски. Все зазубренные еще в молодости методики сопротивления контролю сознания оказались ничем пред всепоглощающей мощью ЭТОГО, влезшего в его разум облаком серой хмари, заставив упасть на пол, роняя второй Ключ — также заговоренный, но уже несколько другим способом...

Уже сломан. Давно сломан. Давно выгорел. Значит, его ты так боялся?

Оно говорило с Блахом. Оно...

Больно. Как же невыносимо больно...

ПОСМОТРИМ, ЧТО ВНУТРИ.

Он пытался подняться на ноги до самой последней секунды. До самого момента, когда утонул в болоте кошмаров.

Вода окружала, вода давила. Вода не давала толком видеть. Или же дело было в том, что его единственный живой глаз не желал даже толком открываться, а по всему телу растекалась такая боль, словно его окунули в чан с расплавленным металлом?

Этого Свечка не знал и не понимал. Он сейчас вообще мало что понимал кроме того, что он все еще цепляется за жизнь посреди бескрайней тьмы, которая тянет его все глубже и глубже. На самое дно.

Где он, однако, спокойно мог дышать.

Фрери Ланн не понимал где он, и хоть он и не мог открыть своего глаза, пред ним проносилась одна кошмарная сцена за другой. Где-то там, в другом мире, холодная вода обволакивала его, успокаивала старые раны, счищала растрескавшуюся, почерневшую кожу и из-под этой быстро застывающей и еще быстрее отшелушивающейся корки показывалась кожа новая — все такого же цвета дешевой парафиновой свечи, все такая же холодная.

Как эта вода.

Вода убаюкивала его, но мечущийся в обгорелом теле разум не давал уснуть раз и навсегда, посылая видения.

Он шел по грязному коридору в свою крохотную однокомнатную квартирку. Они с матерью жили на первом этаже, их стабильно грабили раза три в год, а владелец дома с каждым годом все завышал и завышал цену...

Он шел, таща за собой мешок с продуктами, стараясь не смотреть на проходящих в свою квартиру соседских детей — те обычно начинали кричать, едва видели его в коридоре. Он провернул ключ в ржавом замке и вошел, но никто не отозвался на хлопок двери, никто не вышел его встретить.

Он медленно прошел в комнату, где и упал на колени, наконец, найдя свою мать...

Фрери Ланн пытался проснуться, но этого никак не получалось. Боль постепенно стихала, мало того, он чувствовал, как некая неведомая сила выворачивает его пальцы и словно удлиняет их до совершенно чудовищных размеров, как лезут наружу когти, как он словно в бреду начинает ощупывать себя и яростно сдирать, так и не открывая глаза, еще оставшуюся старую кожу.

Тем временем разум унес его уже в другое место, подальше от тела матери, бросив в грязь, в размокшую от дождя землю, оставил на том пустыре, что через пару улиц от школы, где он частенько собирал разный выброшенный людьми хлам. Он знал, что будет дальше, он знал это прекрасно, ведь в этом мире у него все еще было оба глаза — ими-то он и смотрел на медленно окружавшую его толпу.

Хотелось кричать, но в глотку то и дело заливалась вода.

-Выродок! Выродок! Выродок!

Сложно сказать, что било сильнее — слова или же палки, камни и куски битого кирпича.

Ветра нет, а волосы шевелятся. Боли нет, а кровь все еще хлещет из рассеченного камнем лица. С трудом — в первый раз это и правда было трудно, трудно и больно — вылезают когти.

Как приятно видеть, пусть даже одним глазом, страх на лицах этих ходячих мешков с мясом, которые еще несколько минут назад готовы были забить его до смерти и почти это сделали.

А потом пришло это. Он никогда не знал — и сейчас не был толком уверен, что это. Но это было с ним всегда, от самого его рождения. Один из башенных магов, на которых он когда-то работал, называл это разными мудреными терминами, говоря, что это есть у всех. У всех, таких как он.

Это было страшнее любого страха и безумнее любой ярости. Это было чем-то, чему попросту не было понимания. Чем-то первобытным и необъяснимым.

Тот маг говорил, что это накрывает всех их, когда приходит время, накрывает уже с концами. Кого-то раньше, кого-то позже. Спасения нет. В первый раз это завладело им там, на пустыре. Это научило его большему, чем мать — та не знала, как выдергивать руки, вскрывать грудные клетки и рвать глотки. Как смеяться в искаженные от ужаса лица мешков с мясом — эти мерзкие трясущиеся хари, которые он заставил рыдать красными слезами.

Он хорошо помнил рассказы того мага. С этим можно бороться, можно выиграть себе еще пару десятков лет при правильном поведении.

Но это всегда сильнее.

Вода больше не могла унять его боли. Когти впивались в ладони, ноги молотили по воде, словно Фрери терзал некий припадок. Волосы шевелились — но виной тому было вовсе не течение.

Это вновь пришло к нему. Это ждало долго и теперь это хотело его целиком.

Фрери открыл свой глаз, подернувшийся какой-то сизой мутью. Осмотрел себя — нового себя — и остался более чем доволен.

Вода приняла его, как своего. Здесь он знал все, мог все, здесь он был царь и бог — и здесь он попросту не мог умереть. Он знал это. Всегда знал, а откуда — да какая разница?

Он мог здесь жить. Он мог здесь убивать.

Фрери Ланн метнулся вниз, спускаясь глубже и глубже, туда, где он чуял кровь. Увидел обвязанную цепями фигурку, которая бултыхалась на дне, пытаясь справиться с тяжелым грузом. Она не умирала. Она билась и билась там, в своих оковах, и лишь иногда замирала меньше чем на минуту, но потом стремительно оживала вновь, чтобы снова продолжить свою бесконечную битву.

Фрери заскользил вниз. Его разум сдавал последние бастионы, уступая их затмевающей все ярости, но пока он был еще с ним, Свечка знал, что нужно делать.

Знал, как сделать, чтобы крови было еще больше.

Столько, чтобы от нее потемнела вся эта вода...

Игра шла не в их пользу — Шифра поняла это довольно быстро. Сумбурный, лишенный всякой элегантности бой со Слепым Змеем вылился в это сражение, готовое, похоже, истощить ее еще быстрее.

Поначалу все казалось даже слишком легко. Один из магов Башни даже не думал вступать в бой — он все стоял и возился со своей, очевидно, не желающей работать, "вазой", в то время как второй отчаянно отвлекал внимание от товарища. Обмен несколькими заклятьями показал, что они были в примерно одной весовой категории: оставалось отбросить в сторону все понятия о благородном поединке, которыми так любят сыпать отдельные скудные разумом личности, сидя в уютных креслах, и заняться простым истреблением. Агент Башни в какой-то момент ускорился настолько, что отбивал своим жезлом ее пули, и лишь две последние сумели раскрошить, пусть и частично, его оружие — какая из них была заговоренной, а какая лишь закрепила успех, Шифра не особо помнила.

Косс же избрал своей целью именно мага с той странной "вазой" — по лицу алхимика было видно, что он искренне опасался приближаться к нему, но все-таки пытался раз за разом — и каждый раз был вынужден отступать под бешеным напором второго агента Лондона.

Впрочем, это не значило, что он совсем потерял былой настрой, о нет — даже отступая, он продолжал бормотать все ту же песню, исполненный решимости ее закончить:

-Fifteen men of 'em good and true, every man-jack could 'a sailed with Old Pew...

Ленты хлестали воздух, свистел изломанный, искрящий зеленым жезл, мчались вперед шаровые молнии, натыкаясь на невидимые преграды...

-There was just no chest full of Spanish gold, with a ton of plate in the middle hold, — потеснив противника, Косс вновь смог рвануться к хозяину "вазы", раскручивая смертоносные железные полосы. — The cabins a riot of loot untold...

Но сэр Кол уже, наконец, закончил свои приготовления. Передние кольца "вазы" крутились все сильнее и сильнее.

Шифре, наконец, удалось ранить второго мага — он сбился с ритма и чуть было вообще не повалился на пол, зажимая простреленную руку. Содрав повязку с глаза, она была полна решимости добить его, затормозив раз и навсегда.

-And there they lay that took the plum, with sightless glare and lips struck dumb...

В то же самое мгновение ленты алхимика обрушились на беззащитного сэра Кола.

-While we shared all by the rule of thumb, yo-ho-ho and a bottle of rum!

И были отброшены назад вместе с самим агентом Атласа какой-то невидимой и чудовищной силой.

Только сейчас Шифра заметила, как жарко стало в помещении.

Оно было ветром. Небольшим ураганом, всецело подвластным воле сэра Уолтера Кола. Жаркий, сухой ветер непреодолимой стеной ограждал его от любого вреда, отводя пули и ленты меча-пояса. Не прошло и десяти секунд, а оно уже ринулось в наступление.

Косс лихорадочно отступал. На нем попросту не было лица от страха, он бормотал что-то на языке, которого Шифра не знала. Бросив бесполезный пистолет, она кинулась бежать...

Не преодолев и нескольких метров. Ветер подхватил ее, закрутил, бросил в потолок, выбивая весь дух из уставшего тела и ломая несколько ребер, вновь поймал, завертев адской каруселью...

-Сэр Кол, вы можете попросить его ликвидировать их быстрее?

-К сожалению, нет. Если он хочет поиграть с жертвой, я не могу ему помешать.

Алхимик продолжал пятиться назад, надеясь, что его сотканная из ветра тварь не заметит. Надежда была растоптана в следующую же секунду, когда та вновь подхватила не способную даже кричать Шифру и швырнула в него, сбив, словно кеглю.

-Ч-ч-что это... — выдохнула она, даже не успев удивиться тому, что Косс помогает ей подняться.

-Джинн, мать твою! — рявкнул алхимик, толкая ее к выходу. — Бегом! И не останавливайся!

Шифра, проглотив рвущуюся наружу матерную отповедь, сочла разумным подчиниться — возвращаться под потолок ей вовсе не хотелось.

Глядя на то, как цели скрываются в дверях, сэр Александр Линч нервно закусил губу.

-Сэр Кол. Почему вы их не задержали?

-Я только навожу на цель. Остальное не в моей власти, — извиняющимся тоном ответил маг. — Не волнуйтесь, с корабля некуда бежать. Сейчас мы разберемся с этими стенами...так, минуточку... — пальцы сэра Кола снова забегали по кольцам. — Сопротивляется. Не хочет принимать материальную форму. Минута, не более. Сейчас...

-Я пойду за ними, — сэр Линч откинул в сторону переставший уже даже искрить посох. — Пора заканчивать эту комедию.

Все вокруг было затянуто чем-то серым, вроде тумана, но столь плотного, что он уже больше напоминал дым. Туман этот не имел запаха, равно как место, где он оказался сейчас, не имело какого-либо очевидного конца. Ни цветов, ни звуков...почти. Если не считать монотонного голоса, что молотом бил по его голове — при этом нельзя было разобрать ни единого слова.

Достав из кармана зажигалку, Асколь быстро щелкнул той, сунув палец в огонек.

Не помогло. Боли не было. Единственное, чего он смог добиться — рука стала расплываться, постепенно втягиваясь в наступающий туман, словно в пылесос. Все так же беззвучно и безболезненно.

Прекрасно. Просто прекрасно. И куда ты меня засунул, мразь?

Все вокруг расплывалось и собиралось вновь, приобретая уже совсем иные контуры. К своему ужасу он узнавал это место. Эту железную дверь — шестую по счету в длинном коридоре — он помнил это до сих пор — каждая дверь в этом ряду была усилена всем, чем только было можно — от древних рун до самых продвинутых защитных систем на то время.

Шестая дверь.

Ты пожалеешь об этом. Сильно пожалеешь.

Пути назад не было — там были лишь туман и чернота. Коснувшись двери, он снова почувствовал.

Почувствовал холод.

И тут же на него обрушилась целая лавина слов и образов, перемешанных настолько, что это было сродни потоку чистого безумия.

Стол из красного дерева, заваленный бумагами. Стук в дверь. Человек в полицейской форме с мрачным лицом, он стоит на пороге. Стальные решетки в отцовском подземелье, лежащая на железном столе без движения тварь. На ее счету почти три сотни человек. Теперь она спокойна. На столике рядом — лейкотом и окровавленные кусачки для изъятия когтей. Солнечное утро у моря. Детский смех. Тварь с зашитыми глазами, в истерике мечущаяся по своей крохотной темнице — насколько позволяет цепь. Холодный каменный пол и дубовые двери, ведущие во двор. В сотый, двухсотый, трехсотый раз отрабатываемые движения с разными видами Ключей. Тюбик без маркировки и алхимическая мазь, быстро уходящая под кожу, приносящая блаженство после тренировок до седьмого пота. Вертолет. Россыпь фотографий. Бледный мальчик со шкатулкой в руках, черное от воронья грозовое небо. Автоматная очередь, прошивающая насквозь тело в потертой шинели. Одинокое утро на кладбище — в лицо бьет ледяной ветер. Ветер усиливается.

Залитые синевой глаза без зрачков.

Он бросился вперед. Бросился, сам не понимая, зачем пытался это сделать — но он не мог иначе, пусть уже и видел этот кошмар сотню раз.

Быть может, на сто первый все будет иначе.

Быть может, он будет жить.

Быть может...

Белая кожа, белые же волосы — промороженные крохотные сосульки.

Рев вертолета.

Залитые синевой глаза без зрачков.

Кошмар повторился с точностью до каждого его движения — а разве могло было быть иначе? Но одно было хорошо, одно было как всегда.

Он очнулся.

Вертолет был уже рядом. Сбежав по лестнице вниз, Альберт кинулся к нему, перепрыгивая через валявшиеся то тут, то там тела. Его колотило. Он прижимал Сферу к груди, боясь выронить хоть на секунду — разум подсказывал, что в этом случае непременно случиться что-то страшное.

Он отплатил этой мрази Асколю, сполна. В этот-то раз точно. Пусть дохнет со всем, что есть на этом корабле. Он не очнется раньше, чем...

А если все же...

Даже думать было сейчас тяжело. Более того, Блах никак не мог понять, что же заставило его сказать то, что он выкрикнул несколько минут назад. Все те слова. Он ведь не собирался. Он ведь не собирался это впускать. Он не собирался. Не собирался влезать в еще одну кабалу. У него и так до черта обещаний пред этим.

Так почему, во имя всего святого, он почти что разрешил этому забрать его целиком?

Каждая такая мысль вызывала острую боль в висках, словно была непозволительной. Это вызывало страх, страх приводил к новым, еще более тревожным мыслям, а они снова кончались болью, замыкая круг.

Он уже был рядом.

У вертолета валялись несколько трупов — те уродливые существа в мешковатой темной форме. Странно, он не помнил, чтобы успел их...

Пилот все еще был на своем месте — и судя по его искаженному от ужаса лицу, это был обычный человек. Ну, может быть слабый, очень слабый маг...да какая разница?

И тут Блах понял, что пилот с ужасом смотрит вовсе не на него — а на что-то за его спиной.

Резко обернувшись, Альберт увидел, чего так испугался оператор вертолета. И с трудом, но выдавил из себя улыбку.

Это стеклянное чудище он уже побеждал.

-Ты знаешь, что ничего не сможешь мне сделать, — выкрикнул он. — Ты знаешь!

-Знаю, — едва слышный ответ откуда-то из глубин стеклянного кокона. — Но могу не дать уйти.

-Ну попробуй, падаль...

Альберт уже приготовился к бою. Стоило быть осторожнее — этот тип уже знал, как с ним надо работать. Наверняка попытается проломить под ним пол, куда-нибудь заманить или что-то подобное...

Что ж, ему есть чем ответить. Теперь-то есть, когда он...

Громкий всплеск — где-то рядом, за бортом. В воздух поднялась целая туча брызг.

И не только.

Нечто быстрое — дьявольски быстрое — выпрыгнуло из воды на палубу и остановилось на краю, отряхиваясь.

Единственный глаз Фрери Ланна был затянут какой-то белой пленкой. Но своих жертв он все равно видел превосходно.

Последние оставшиеся на корабле куклы дрались с упорством, на которое люди просто не были способны, стояли насмерть за каждый метр, каждый кусочек палубы. Но и они в конце концов вынуждены были отступить.

А затем конец настал и им.

Когда из вертолета, присланного Могилой, выбралась на свет бледная фигурка в старомодном костюме, Эрику пришлось приложить поистине титанические усилия, чтобы не дать по ней очередь.

-Последнее слово, урод? — рявкнул он, отвлекая внимание от Шепот, что заходила к магу с другой стороны.

-И не одно, и не последнее, — медленно произнес маг, взглянув в злые глаза Факела. — Я думаю, у меня найдется чем вас заинтересовать...

Путь к вертолету занял у него всего пару минут. Сложно сказать, из-за чего он чувствовал себя более омерзительно: из-за тех видений или же потому, что вынужден был оставить ту несчастную валяться в каюте. На нее сейчас и правда не было времени — дышит и ладно.

Сколько раз уже приходилось так поступать...

Внезапно заработала до того молчавшая рация — но вместо тех маршей, которыми еще не так давно были забиты все частоты, раздался голос Эрика.

-Взяли этого гаденыша, Филин, двигаем к тебе. Шепот жди первой.

Асколь не ответил — он уже был рядом с целью. Мало того, Блах, похоже, его даже не видел, всецело занятый Ренье.

Что ж, тем лучше. Может, у него получится...

Всплеск. Нечто, пулей вылетев из воды, перемахнуло через борт одним чудовищным прыжком.

Подернутый чем-то белым глаз, стоящие дыбом мокрые волосы. Уродливая вытянутая морда, частично обросшая чем-то, похожим на несформировавшуюся толком чешую и частично посеревшая, два ряда острых зубов и длинные, невероятно длинные пальцы с когтями.

Тварь сделала шаг вперед, сплевывая воду. Асколь потянулся к рации, чтобы сказать два слова, произносить которые ему приходилось нечасто и которые он не хотел быть вынужденным говорить больше никогда.

На ум пришли слова, которые ему довелось услышать еще дома, еще до того, как Дом Резни распахнул пред ним своим двери.

Остановить взбесившегося гибрида? Проще затормозить головой скоростной поезд, поверь мне.

Опасности бывали разными. Но для того, что стояло сейчас пред ним, для всех подобных существ не смогли даже толком придумать такого обозначения, которое в полной мере отражало эту самую опасность. Сплетенное из высших уровней цветовых классификаций угрозы, практически не переводимое на другие языки словосочетание, столь же жуткое, как и то, что скрывалось за ним — Crimson Red Vermillion.

Конечно, был еще маленький шанс, что сейчас ему придется иметь дело вовсе не с полноценным...с еще не ушедшим по этой дороге туда, где возврат уже не предусмотрен, что еще какие-то внутренние тормоза у этой твари остались.

Так или иначе, он поднял рацию:

-Код Вермильон.

Секунду спустя громкий взрыв вынес часть стены и на палубу выбежал, тяжело дыша, Косс, а следом — Шифра.

-Вот это я называю "не вовремя"... — алхимик зашелся нервным смехом.

Первым не выдержал Свечка. Взревев, полукровка метнулся в сторону Ренье и в ту же самую секунду накрывшее всех нервное оцепенение спало само собой, открывая дорогу бойне.

-More was seen through a stern light screen, charting, no doubt, where a woman had been, — пропел Косс, отскочив в сторону и вновь отправив ленты в полет — целью вновь оказалась Шифра.

Та, без особых проблем уйдя от удара, выматерилась сквозь зубы, быстро сплетая свои чары. Алхимик покачнулся, закрутился волчком, выхлестывая лентами во все стороны — перед глазами у него все плыло и переливалось, он толком не видел почти ничего. Шифра уже собиралась закрепить свой успех, когда ход сделал Блах. Альберт целил вовсе не в нее, но откуда ей было знать, что за спиной у нее только что промчался столь ненавистный им палач?

Огонь помчался к ней, заставляя вновь маневрировать на жалких остатках сил. Блах хохотал, брызгая слюной и встряхивая руками в каком-то чудовищном припадке.

Ревущая от боли и гнева тварь, окончательно утратившая все человеческие черты, которых у Фрери и так было маловато, продолжала наседать на Ренье, исступленно пытаясь пробить его защиту. Закованный в стеклянный панцирь Гардестон отбивался, пока не улучил момент и не перехватил когтистую лапу — а потом запустил в плечо Свечки уже свои острые стеклянные когти. Полукровка взвыл, вывернулся, словно рыба из сетей, отбежал назад...

Сэр Александр Линч вышел из пролома в стене, окидывая презрительным взглядом творящуюся впереди бойню. Расправил плечи и зашагал вперед — палуба под ним дрожала. Формировавшаяся в его ладонях шаровая молния уже готова была начать свой путь, когда дорогу агенту Башни перегородил какой-то небритый окровавленный тип, стремительно сокращающий дистанцию.

Молния сорвалась к цели — в ту же секунду тип кинул так хорошо знакомый сэру Линчу короткий клинок, впитавший ее без остатка и ушедший куда-то в стенку позади мага. Тот, впрочем, не растерялся, уже собираясь вывернуть нахала наизнанку, но вместо этого сэру Линчу пришлось в спешном порядке поднимать защиту от еще двух клинков. Оба, угодив в невидимую стену пред ним, погнулись и начали плавиться, но бегущий в его сторону палач рявкнул что-то короткое, но не менее действенное, чем многосложные заклятья сэра Линча. Его защиту разметало на клочки, волна боли прокатилась по телу. Сэр Линч поднял было руку, но два коротких кинжала проскользнули мимо — их целью было не тело, но тень мага. Агент Башни застыл с поднятой рукой, не в силах сдвинуться с места — от чудовищного напряжения вены и жилы его взбухли, словно канаты. В следующий миг в живот ему погрузился Ключ, а короткий кинжал вспорол магу глотку. Асколь позволил телу упасть лицом вниз и кинулся было к следующей цели — Шифре — когда почти одновременно случилось несколько вещей: Косс, наконец, прозрел, а из пробоя в стене вырвался поток сухого, жаркого ветра.

Асколь обернулся, встретившись взглядом с медленно выходящим из пролома магом — в руках у того было что-то, напоминающее вазу из множества колец. Три Ключа прыгнули в руку...

Ураган налетел на него, подбросив вверх, выше, кажется, даже третьей палубы и поймав за какие-то жалкие пару мгновений до смертельного удара о холодный пол. Ветер жарил и обдирал лицо до крови. Ветер проволок его по палубе, бросив чуть ли не под ноги орущему Блаху.

Откатившись в сторону, Асколь чуть было не угодил под железные ленты. Косс, увидев мага с "вазой", вздрогнул, но, кажется, смог справиться с собой.

-A flimsy shift on a bunkered cot, with a thin dirk slot through the bosom spot, and the lace stiff dry with a purplish blot... — алхимик снова хлестнул лентами и в этот раз ему сопутствовал успех — раненая Шифра покатилась по палубе, разбрызгивая кровь.

Воздух становился все жарче. Управляемый ураган, тварь из ветра, подвластная сэру Уолтеру Колу, сжимала кольцо вокруг сражавшихся, похоже, выбирая, кого разорвать на клочки первым. Израненный Свечка снова и снова бросался на Ренье — кажется, у него был бесконечный запас сил, чего нельзя было сказать о уже порядком уставшем Стекольщике. Блах, бросив попытки задеть огнем хоть кого-нибудь, рванулся напрямик к вертолету, пилот которого, судя по выражению его лица, скоро должен был вовсе умереть от ужаса.

-Куда-то собрался? — Асколь, в который уже раз за этот день, преградил ему дорогу.

-С дороги! — взвизгнул Блах. — Почему ты не сдох?

-И правда, почему? — прорычал палач. — Я уж думал, что не очнусь, а ты бросил меня и свалил...

Альберт дернулся, словно от удара. И заговорил — но уже совершенно чужим голосом — спокойным, отрешенным:

-Мне нет дела до жалкой мести этого существа. Как и до тебя. Я нашел в тебе то, что мне было нужно, и более ты был не нужен мне.

Прекрасно. Он и правда одержим...

-Вы еще здесь? — прошипело что-то губами Блаха. — ПРОЧЬ!

Удар неимоверной мощи обрушился на палубу, раскидывая дерущихся в разные стороны. Едва поднявшаяся на ноги Шифра улетела еще дальше, упав на труп сэра Линча. Косса понесло в противоположную сторону — алхимик ухватился лентами за поручень, чтобы удержать равновесие. Но больше всего досталось тем, кто оказался в эпицентре. Асколь, Ренье, Свечка — их отбросило от вертолета, чуть не спихнув в воду, наградив вдобавок приступами чудовищной боли.

Альберт — если это был все еще он — не терял времени даром. Одним рывком отодрав дверь, он ввалился в кабину, схватив за глотку находящегося на грани обморока пилота.

-Заводи. Эту. Штуку.

-Я...

-Живо! Унеси меня отсюда!

Асколь поднимался на ноги. Шум винтов давал понять, что нужно торопиться. Сэр Кол, скривившись от напряжения, с взмокшим от усталости лицом, крутил и крутил кольца, пытаясь заставить фамильяра повиноваться, остановить взлетающую машину...

-Отец Кат, — алхимик двинулся в его сторону, пошатываясь.

-Косс, — скрипнул палач зубами.

Но раньше чем кто-то из них смог поднять свое оружие, сверху на палубу спрыгнула — почти что свалилась — высоченная фигура, потрясающая Ключами.

-Бери Блаха, — бросила она, не оборачиваясь. — Этот клоун мой.

Асколь не ответил — времени для слов уже не оставалось — он лишь коротко кивнул и бросился к вертолету.

-Думаешь, все будет так просто? — Косс взмахнул уже порядком измочаленным и потерявшим несколько лент мечом-поясом.

Шепот не удостоила его ответом, бросившись в атаку. Ленты хлестнули ее, но не остановили, и тогда Косс пустил в ход последнее, что у него осталось, надломив ноготь на искусственном пальце — в этот раз уже на большом — и в лицо Шепот полетела горсть красноватой пыли, заставив ту потерять ориентацию в пространстве и мало того, зайтись судорожным кашлем.

Косс только того и ждал.

-Oh was she wench or some shudderin' maid, that dared the knife and took the blade, — железные ленты резанули Шепот по ногам, заставив рухнуть на колени. — By God, she had stuff for a plucky jade...yo-ho-ho and a bottle of rum!

Асколь слышал позади торжествующий голос алхимика, но не мог позволить себе даже обернуться — сейчас у него была другая цель.

Вертолет оторвался от палубы, быстро набирая высоту. От грохота и шума винтов закладывало уши, а подойти ближе теперь было нечего и думать. Машина рванула вверх, оказавшись уже на уровне третьей палубы, когда прямо оттуда на нее кто-то прыгнул — со стороны этот прыжок мог бы напоминать полет — вбив два Ключа в корпус и уцепившись за них, словно за крюки.

Седьмая?

Порадоваться за агента Нарбарек Асколь не успел — та выбрала не особо удачную позицию для приземления. Вертолет набрал еще большую высоту, а Блах уже проревел формулу, вынося стекло в кабине и подбрасывая пытавшуюся туда забраться Седьмую вверх, кидая прямо на бешено вращающиеся лопасти.

Над морем пролился кровавый дождь. Разрубленное на части тело скрылось под водой.

Последняя надежда испарилась.

Матерясь, как сапожник, Асколь обернулся, рассчитывая отыграться хоть на ком-нибудь. И быстро нашел алхимика, что уже собирался отрезать Шепот голову, пользуясь тем, что Ренье все еще был занят никак не желающим умирать Свечкой, а сэр Кол — сосудом с непокорным фамильяром.

-We wrapped 'em all in a mains'l tight, with twice ten turns of a hawser's bight...

Ленты взлетели в воздух, последние два Ключа покинули руки экзекутора.

Он видел, что они идут мимо цели.

Грохнул выстрел, разрывая оставшиеся железные полосы на куски.

-Скучали? — ухмыльнулся Эрик, выходя на палубу. — Конец песенке.

Револьвер рявкнул второй раз.

Алхимика отбросило к ограде. Согнувшись пополам, он отчаянно захрипел:

-Н-н-но...

Тут Косс почувствовал приближение жаркого ветра. И закричал.

Ураган подхватил алхимика, подняв высоко-высоко над кораблем, и, закрутив, зашвырнул куда-то далеко — разглядеть, куда именно он упал, не было ровным счетом никакой возможности.

Тяжело вздохнув, сэр Кол сделал несколько шагов вперед.

-Надеюсь, вы довольны собой, — произнес он. — Столько жертв...и все напрасно. И все из-за вас.

-Отвлекайте его, — прошипел Асколь поднимавшейся на ноги Шепот и Эрику. — А я прикончу.

-Боюсь, теперь ваша очередь, — сэр Кол дотронулся до одного из колец.

Свечка, почуяв новую угрозу, оставил, наконец, Ренье в покое, кинувшись к магу. Играючи уклонившись от выпущенных Эриком пуль, он уже почти настиг агента Башни, когда в лицо ему пахнуло жаром и отбросило на палубу. Полукровка вскочил, лихорадочно озираясь в поисках врага. Но враг его был повсюду, был в воздухе, был самим воздухом. И, подкинув Фрери и приложив пару раз о ближайшую стенку, он вновь поймал с его с такой легкостью, словно это был листок или травинка. Фрери вопил, когда ветер сдирал с него кожу, поднимая все выше и выше. Когда корабль внизу стал едва различимой точкой, сила, державшая полукровку в воздухе внезапно исчезла и он с криком полетел вниз, вскоре встретившись с волнами. Корабль, тварь из ветра, предатель Блах, сбежавший от него — от них всех — все осталось где-то в другом мире. Удар о воду вышиб из Фрери Ланна сознание, зато принес долгожданный покой...

Конечно, Фрери не мог знать, почему фамильяр сэра Кола его отпустил — что агенту Башни понадобилась его сила уже в другом месте, рядом с собой, для своей защиты от разъяренных бойцов Церкви...

...почти никто из которых сейчас не мог сделать ни единого шага в сторону сэра Кола. Ветер, усиливающийся с каждой секундой, грозил выдуть из всех за борт, вымести, словно мусор. Асколь, матерясь на чем свет стоит, держался за какую-то железную трубу, Эрик, ругаясь, кажется, еще хуже, сжимал ограду побелевшими руками. Шепот и Ренье повезло чуть больше — первая успела откатиться за какие-то хорошо закрепленные ящики, второй же вбил в палубу проросшие из пальцев стеклянные копья и медленно, но упорно продвигался в сторону мага.

-Это не поможет, — пробормотал сэр Кол. — Я сожалею, но вы обречены.

Асколь хотел крикнуть в ответ что-то ехидное, но этот жуткий засушливый ветер, кажется, вышиб из него даже мысли. А теперь, кажется, принялся обдирать с лица и рук кожу, клочками вырвать волосы...

-Ааааааа!

На секунду, на какое-то мгновение этот крик был даже громче того шума, что издавало ветряное чудовище. Видеть было проблематично — в глаза то и дело летела какая-то пыль — но Асколь смог разглядеть выскочившую из дыры позади мага фигурку, что со всей силы врезалась в сэра Кола, толкая его на пол.

Кирик?

Кандидат в экзекуторы и агент Башни покатились по полу — первый отчаянно молотил второго кулаками по лицу, старательно превращая последнее в кровавую кашу.

-Нет! Идиот! — вопил сэр Кол, глядя на укатывающуюся от них "вазу". — Лови ее! Лови!

Ветер стих так же внезапно, как и поднялся.

Эрику этого оказалось достаточно, чтобы упасть на пол, и, быстро прицелившись, послать в "вазу" оставшиеся у него две пули.

Сэр Кол, только что отпихнувший от себя Кирика, заорал.

"Ваза" взорвалась с оглушительным грохотом, разметав во все стороны обломки расписанных колец. Один такой обломок, подхваченный ветром, ударил Кирика по руке, начисто отрывая правую кисть. Кандидат в экзекуторы взвыл, повалившись на пол и зажимая брызжущую кровью культю. Громче него орал лишь сэр Кол, утративший всякий контроль над своим бывшим рабом. С поднятого в воздух мага сорвало вначале одежду, а затем кожу, мгновением же спустя то, что осталось от сэра Уолтера Кола было разорвано на несколько десятков кусков и разбросано во все стороны, орошая оставшихся в живых кровавым ливнем.

Мысль у всех была одна — о том, что теперь делать с ветряной тварью. Вот только сама тварь почему-то вообще не давала о себе знать: ни жаркого ветра, ни уже успевшего буквально въесться в уши гула...

Лишь спустя тянувшуюся вечность минуту стало понятно, что она сбежала. Умчалась прочь, чтобы никогда уже не быть порабощенной снова.

Эрик Грей медленно огляделся по сторонам, роняя револьвер на пропитанные кровью доски. Посмотрел на помогающего подняться Шепот отца Ката. На Ренье, который расстается со своим стеклянным футляром только чтобы свалиться на пол, окончательно обессилев. На вопящего от боли Кирика и посланную Могилой девку с повязкой на глазу, что пыталась прийти в себя, лежа на трупе башенного мага.

-Ну, теперь можно и по пиву, — выдал он первую из пришедших в голову глупых шуточек, сам толком не понимая, собирался ли он разрядить обстановку или унять свои собственные нервы.

Как бы то ни было, после этих слов он сделал ровно то же, что и Ренье — повалился на палубу.

Трехкомнатная каюта была разгромлена подчистую, но именно благодаря этому места там хватило на всех: достаточно было лишь выкинуть все обломки наружу.

Асколь, сидя за единственным уцелевшим столом, устало смотрел на бухнутую туда огромную старую рацию, беспрестанно трещавшую. Голосов пока не было — на той стороне обдумывали доклад, давая старому палачу время оглядеться — в который раз — по сторонам.

Кирик с забинтованной рукой — точнее, тем, что от нее осталось — сидел в углу, накачанный обезболивающими до той грани, когда они избавляют не только от боли, но и от способности мыслить. В противоположном углу, на останках кресла развалился взмокший, бледный как смерть Ренье — глядя в потолок, он тяжело дышал, пытаясь хоть как-то перевести дух. Шепот уже была на ногах, пусть те и были порядок порезаны лентами алхимика — несколько старых слов избавили ее если не от боли, то хотя бы от самых страшных ран. Те, кому досталось хуже всех прочих, занимали кровати. Шифра Дельфина де Лассар, не убитая Эриком лишь потому, что у него кончились патроны, была заперта, после перевязки, в дальней комнате — и на всякий случай рядом с ней остался все тот же Эрик. Жертва Альберта Блаха, Норин, в сознание до сих пор не пришла, пребывая в чем-то вроде комы. Видимых повреждений почти не было, но пробиться к ней, вырвать из этого странного транса так и не получилось. С ней сидела Седьмая — сотрудница Бюро посчитала, что лучше будет оставаться там, чем ловить на себе все эти вопрошающие взгляды — как-никак, она вылезла из воды целой и невредимой после того, как была разрублена на куски, и ей более чем не хотелось отвечать на все высказанные и нет вопросы.

Затрещав еще сильнее, рация наконец заговорила — голосом столь ненавистным, что при каждом слове Асколь непроизвольно сжимал кулаки до боли.

-Итак, позвольте мне уточнить, — вместе с голосом Юлиана Верта из рации, казалось, сочилась чистейшая ненависть. — "Догма" в полном составе не смогла справиться с порученной ей операцией. Альберт Блах бежал вновь, захватив вертолет и в настоящий момент направляется в неизвестном...

-Он идет туда же, куда плыло это судно, — прорычал Асколь. — Собирается принести в жертву той мрази все Британские острова.

-Вы дали ему уйти, — отрезал Юлиан. — Мало того, вами уничтожены два сотрудника Часовой Башни...

-Нет, нам надо было дать им убить нас! — рявкнул палач.

-...а объясняться с их начальством придется, разумеется, мне, — безжалостно продолжал Юлиан. — Что тебя, Кат, конечно же, наверняка только радует. Идем дальше. Вы убили также агента Атласа...

-Ты слышал, что я сказал, Верт? — окончательно забыв не то, что о протоколе — о всяких приличиях — взревел Асколь, шарахнув кулаком по столу. — Он собирался грохнуть нас всех и ему это почти удалось, если бы не появился этот олух из Могилы и его сброд! Что, думаешь, можешь меня напугать? Забыл восемьдесят седьмой? Забыл, кто тебя вытащил из этого дерьма? Конечно забыл, я уверен, ты всегда...

-Ты забываешься, Кат, — зарычала рация. — Это может плохо для тебя кончиться.

-Дальше крематория не пошлют, — бросил в ответ палач, постепенно успокаиваясь — в голосе его начали прорезаться стальные нотки. — Ты всегда меня ненавидел, я знаю. Потому что я единственный, кого у тебя никак не получается ни сломать, ни грохнуть.

-Ты...

-Дешевкой был, ею и остался. И колечки тебе никак не помогли. Пугать меня собрался, подумать только, — медленно выговаривал экзекутор. — Тебе стоило бы отправиться с нами. Подышать этим гребаным газом, побегать от готового в клочки тебя порвать гибрида, Блаха с его гребаным барьером, твоего развеселого Косса с его ленточками, и конечно от, мать его, ветряного демона из бутылки, да такой мощи, что странно, как он корабль пополам не переломил! Глядишь и поимел бы опыт полевой работы, прежде чем кто-нибудь бы и скрутил твою траханную шею, хотя скорее всего, я сделал бы это первым!

-Падаль. Ты ответишь за каждое свое слово, Кат, — хрипнула рация. — И сейчас узнаешь, как. Как я уже сказал, вы провалили задание. Вы вступили в конфликт с Атласом, Могилой и Башней, повесив на мою голову три петли разом. Вы не просто позволили Блаху сбежать — теперь он может добраться до своей цели почти что беспрепятственно...

-И что ты сделаешь? — хмыкнул Асколь, окончательно успокаиваясь. — Взорвешь нас вместе с гражданскими?

-Признаюсь, весьма притягательная мысль, — проскрежетала рация. — Но мы должны заботиться о людях, не так ли? За вами уже выслан транспорт.

-Мы пойдем за...

-Вы уже никуда не пойдете, Кат. Мне надоели ваши провалы. С этого момента "Догма" снята с операции. Вас заберут и доставят к нам для, скажем так, работы над ошибками. Не беспокойся, я вовсе не собираюсь отпускать Блаха. В настоящий момент мы уже связались с Часовой Башней и изложили то, что случилось...в краткой форме.

-Удобной тебе.

-Не без этого, — кажется, Юлиан позволил себе короткий смешок. — Вы не справились, значит вы недостаточно компетентны для этой работы. Я передаю операцию моему личному отряду. Поиски с нашей стороны возглавит Лета Цикурин.

От этого имени лицо Асколя дернулось, превратившись в такую гримасу, словно он только что прикусил себе язык.

-Значит, эта твоя шлюха еще жива?

-Как неласково ты отзываешься о моей несчастной помощнице. Лета проходила...назовем это переподготовкой. На нашей базе "Всенощная" в США, последние четыре года. Я думаю, она и то справится лучше тебя, Кат. Надо было сразу дать работу ей. Кроме того, я уже связался с тамплиерами — они также окажут нам содействие. Ну и конечно, Часовая Башня. Я уже известил их о том, куда направляется наш неугомонный Альберт. Лондону пришлось раскошелиться, но на британской земле Пустышку уже встретят их наемники. Полсердца, Вешатель, еще кто-то...в отличие от тебя, Кат, они не облажаются.

-А я...

-А ты можешь расслабиться и ждать подкрепления, Кат. Если Башня захочет компенсации за кровь ее людей, я отдам тебя с удовольствием. Чего не сделаешь для установления хороших отнош...

Вонзившийся в рацию Ключ оборвал монолог кардинала — уже навсегда.

Ну почему это не его глотка...

-Итак, вы его слышали, — произнес Асколь, поднимаясь со своего места. — Верт снова собирается повесить на нас всех собак до единой. Прямо как тогда. Все чтобы прикрыть свою задницу, пока ее не подпалила Ассоциация.

-Мразь, — пробормотала Шепот. — Если бы мы справились, он бы и бровью не повел, вырежи мы хоть с десяток башенных.

-Горе побежденному, — слабым голосом произнес Ренье. — Все в его стиле.

-За нами уже летят, — продолжил экзекутор. — Так что если никто из вас не хочет узнать, что значит "работа над ошибками" в словаре Верта...

-Нам нужно добыть ему Блаха.

Хлопнула дверь.

-И вы это сделаете, с моей помощью, разумеется, — стоявший на пороге Юст поправил воротник. — Отец Кат, у меня есть для вас предложение, от которого вы точно не откажетесь.

11. Каин

Say, will you stand up for Christ and combat

Will you fight like a rebel, a rebel in black

Saw will you sand up for Christ and combat

Will you sanctify the dark...

(Powerwolf — Christ & combat).

Служащий отеля, сидевший за стойкой, бессовестно дремал на рабочем месте — он заступил на смену в шесть часов утра, подменяя заболевшего товарища, и в глаза его можно было вставлять спички — особенно сейчас, в половину седьмого. Проблем он не опасался — в конце концов, кто припрется сюда в такую рань?

Тем больше было его удивление, когда стоявший на краю стойки звоночек истерично зазвенел, заставив несчастного подскочить на своем кресле.

-А? Что...я не спал... — он осекся, поняв, что по звоночку ударил вовсе не кто-то из начальства, а всего лишь безобидный посетитель.

Посетитель был полным человеком среднего роста — дорогой бордовый костюм на нем едва ли не трещал по швам. И судя по увесистому золотому кольцу на толстом пальце и выглядывающих из-под рукава роскошных часах, за которые, наверное, можно было купить пару спортивных машин, он был одним из тех, для кого этот отель — самый дорогой в городе — был точно по карману.

-Чем...чем могу вам помочь? — проморгавшись, служащий вгляделся в круглое лицо с сощуренными от яркого света бледно-зелеными глазками и чуть оттопыренными ушами.

-Мы арендовали у вас зал, — глубоким голосом произнес человек с кольцом. — Вам звонили позавчера.

-Минуточку... — раскрыв книгу не менее внушительных размеров, чем прибывший гость, сонный служащий начал невыносимо медленно водить пальцем по страницам. — А, да, вижу...зал и все остальное заказала мисс Левек, прибыла вчера вечером... — протерев заспанные глаза, он вгляделся в криво написанное примечание в углу страницы. — Ага...просила проводить всех сразу к ней...прошу прощения, я сейчас...

Метнувшись в открытую дверь, он вскоре вернулся с ключами.

-Странно, у нас написано, что гости должны были прибыть к девяти...

-Мы идем? — поинтересовался тип.

-О да, да, конечно...

Быстро проведя гостя — как оказалось, при нем был огромных размеров черный чемодан с кодовыми замками — через богато украшенный коридор, петлявший то влево, то вправо, по толстым коврам, мимо рядов роскошных светильников, растений в кадках и декоративных фонтанов, все еще полусонный служащий распахнул пред ним двери небольшого уютного зала: высокие книжные полки, стенной бар, большой круглый стол, укрытый зеленым сукном, множество кожаных кресел и один внушительных размеров диван...

-Благодарю, — человек с кольцом вновь взглянул на служащего — от этого взгляда последнему стало как-то не по себе. — Можете позвонить мисс Левек в номер и сообщить о моем прибытии?

-Прошу прощения, но...сейчас ведь еще только без двадцати семь...она, наверное, еще спит, мы не можем...

-И тем не менее, сделайте это, — сказано это было с такими интонациями, что спорить как-то не хотелось.

-Х-хорошо. Как о вас сообщить?

-Просто передайте, что внизу ее ждет Ричард Хит.

-Хорошо, — служащий снова кивнул.

По лицу толстого типа было понятно, что больше из него ни единого доброго слова вытянуть не удастся, в связи с чем служащий счел за лучшее сделать, как его просили: быстро вернулся на свое место, и, найдя нужный номер в списке, позвонил, заранее готовясь к гневной тираде на тему "зачем меня надо было будить в такую рань".

-Да? — холодный голос на том конце провода гневным не был — в нем вообще не было никаких эмоций.

-Мисс Левек? Простите, это звонят...

-К делу, если можно.

-Прибыл один из ваших гостей, мистер Хит. Просил вам немедленно сообщить, что ждет в заказанном вами зале.

-Благодарю, — с той стороны послышался усталый вздох. — Если еще приедут гости, направляйте их сразу туда, пожалуйста.

Грохнув трубку на рычаг, служащий протер глаза — в который раз — и почувствовал, что желание спать сменилось желанием покурить немного. Оглядевшись по сторонам — вроде никого — он вновь выбрался из-за стойки и выскочил на улицу. Проливной дождь не давал двинуться дальше крыльца, так что там он и встал, прямо под навесом, рассматривая стоящую неподалеку от входа дорогущую черную машину, кажется, одной из этих немецких марок, в которых он вечно путался. Когда он приходил на работу, ее тут определенно не было, видимо, именно на этой тачке и прикатил тот жирный тип с суровым взглядом. Закурив уже вторую сигаретку, последнюю в пачке, он в который раз взглянул сквозь стеклянные двери, проверяя, не зашел ли кто в холл. Не обнаружив там никого, кто бы мог его отчитать за все хорошее, он в который раз лениво затянулся, разглядывая тихую улицу...

...когда тишина оказалась внезапно нарушена самым наглым образом. С жутким ревом издали приближалась какая-то темная точка, становясь все больше и больше, производя все больше и больше шума и, наконец, сформировавшись в старый, грязный, рычащий голодным чудищем мотоцикл с заляпанным грязью номером — этой колымаге давно было пора на свалку. Поднимая в воздух тучу брызг и оставляя за собой след из вонючего дыма, мотоцикл затормозил прямо рядом с машиной тучного типа, обильно обдав ту грязью, и на землю спрыгнул, едва выключив мотор, худощавый молодой человек с торчащими во все стороны мокрыми рыжими волосами, одеты совершенно не по погоде — в какую-то несусветную желтую футболку и потертые джинсы. Стащив с головы странного вида наушники, каждый из которых, кажется, был по размеру едва ли не больше этой самой головы и повесив их на шею, он сунул ключи в карман, зашлепав прямо по лужам ко входу в отель.

Служащий скривился, рассмотрев парня получше — что этот отброс тут забыл? Да он пол тут недостоин подметать!

-Прошу прощения, — вложив в этот голос все возможное ехидство, заступил он дорогу этому мокрому оборванцу. — Этот отель для...

-Мы у вас зал заказали, — оборвал его парень и начал хлопать по карманам. — Ой, сейчас, где тут оно...

Вытащив какую-то мятую и засаленную бумажку, он развернул ту и произнес уже более уверенным голосом:

-Заказала Аканта Левек. Вторник, девять часов...

Служащий попытался скрыть удивление — не получилось. Прокашлявшись и выкинув недокуренную сигарету в ближайшую лужу, он, справившись с собой, открыл молодому человеку дверь.

-Прошу прощения, не узнали, — прошипел он. — Я вас провожу.

С-скотина...все ковры же зальет...хоть в выжималку его пихай...

Довести парня в футболке он успел лишь до середины холла — позади с тихим шипением раскрылись двери лифта. Обернувшись, он увидел выходящую оттуда высокую женщину с усталым лицом и выбеленными волосами. На ней был строгий серый костюм — расстегнутый так, что было видно чуть помятую белую рубашку — и великоватые ей брюки с серыми же сапогами. Ни косметики, ни украшений, ровным счетом ничего лишнего, кроме, разве что, тонких перчаток на руках. Переведя взгляд со служащего на вымокшего под дождем парня в наушниках, она холодно проговорила:

-Вы раньше, чем я ждала. Пойдем.

-А, мисс Левек, — узнав постояльца по голосу, быстро сориентировался служащий. — Вам что-то...

-Нет, — отрубила женщина, кивнув вновь прибывшему. — За мной.

Парень явно собирался что-то сказать в ответ, но поймав ее взгляд, молча проглотил все, что крутилось у него на языке и молча последовал за женщиной. Когда странная парочка — и это если еще не вспоминать того толстяка — скрылась в коридоре, служащий устало выдохнул.

Странная какая-то деловая встреча. Очень странная.

Ни один из этих людей, заказавших тот зал, не был похож на другого — что же они тут делают, интересно?

В холле становилось душно — кажется, снова начал барахлить кондиционер. Прогулявшись до входа, он собирался было вернуться на место и, наконец-то, вернуться ко сну, когда с улицы снова раздался визг тормозов. На сей раз это оказалось такси.

Не сидится им дома...

Быстро вернувшись за стойку, чтобы встретить очередных постояльцев как полагается, служащий снова не смог справиться с удивленным выражением лица, когда в холл вошли эти самые новые гости.

Один — высокий, светловолосый, коротко стриженный, с тонкими губами, пронзительным взглядом светло-голубых глаз и острым носом — был священником, шедшая по левую руку от него девушка в монашеских одеяниях смотрела куда-то в пол, не давая толком ее разглядеть. В руках у нее был чемодан не меньшего размера, чем тот, с которым прибыл первый утренний гость.

А этим-то что...

-Мы арендовали у вас зал, — священник чуть улыбнулся при этих словах. — Точнее, за нас заказ сделала...

-Левек, — устало произнес служащий. — Да, остальные участники вашей...встречи только что подъехали.

Священник расплылся в еще большей улыбке.

-Отлично, просто отлично, — произнес он, осторожно тронув свою спутницу за плечо. — Нора, иди к остальным. Я... — он снова поймал взгляд человека за стойкой. — От вас можно позвонить?

-Да, конечно, — толкнув телефон в его сторону, служащий выбрался из-за стойки, посмотрев на девушку. — Позвольте вас проводить? Вам помочь с вещами?

Та ничего не ответила, лишь медленно подняла на него взгляд и что-то быстро-быстро показала руками в белых перчатках.

-Она немая, — несколько грубовато бросил священник, продолжая набирать номер на телефоне. — Да, проводите ее, если можно.

Уже выходя из холла, служащий успел услышать обрывок разговора — голос у этого святого отца был громкий и резкий:

-...это Слеттебакк, я на месте. Соедините меня с Птицеловом.

Для Риара Эпнорда выражение о свете в конце тоннеля ничего хорошего не значило. В конце коридора, по которому едва живого после обстоятельных, многодневных допросов Апостола волокли закованные в броню люди, смотав цепями, действительно ждал свет. И смерть, что было для него одним и тем же, к большому его сожалению. Коридор был длинный, а волочили его словно нарочно медленно, мало того, мешок на голове не давал даже толком определить, сколько же осталось до бесславной гибели.

Еще пару метров выдержу. И заговорю. Еще два шага. Ну три, чтобы совсем не...

Когда процессия остановилась, нервы Эпнорда сдали вконец и Апостол заорал:

-Стойте! Буду говорить! Буду!

-Кажется, уже поздновато, — произнес кто-то сбоку от него.

-Нет! Нет! Вы не знаете! Я знаю! То дело Блаха! Это все полная туфта, он сам только пешка!

-Что он несет?

-Пытается набить себе цену, очевидно же. Не останавливайтесь.

Цепи снова натянулись. Его снова потащили вперед.

-Нет! Да стойте же вы! У меня есть важная информация! Выживший из Трио! Выживший после ваших зачисток! Выживший!

Процессия остановилась так резко, что Эпнорд полетел на пол, ударившись и без того разбитым и изрезанным лицом.

-Повтори, — в спину его легонько укололи коротким копьем.

-Я говорю...ох... — Эпнорд извивался, как выброшенная из воды рыба. — Вся та заварушка с этим двинутым на голову магом...я могу назвать вам ее дирижера.

-Имя, — теперь копье ткнулось в руку.

-Ну уж нет, ребятки! Вы так сразу меня и спалите, чего доброго, а я еще пожить хочу! Давайте-ка меня назад, да в камеру. А я вам там все спокойненько расскажу, как раны затянутся...

-До чего нахальная мертвечина.

-Не то слово, — расхохотался Эпнорд. — Ну что, мы договорились?

Арендованный зал был погружен в полумрак — собравшиеся в нем люди потушили главный свет, оставив только несколько ламп рядом с теми местами, где они предпочли рассесться: таким образом из темноты выплывали лишь их лица и, немного, силуэты. Когда священник запер дверь на ключ и кинул его на стол, полный тип, развалившийся в кресле, заговорил, чуть растягивая слова.

-Я рад, что все смогли прибыть вовремя, — взглянув на женщину в строгом костюме, он чуть усмехнулся. — Надеюсь, мы вас не разбудили.

-Мне достаточно трех часов сна в сутки, — ответила та, обводя холодным взглядом всех присутствующих. — Так что все в порядке, спасибо. Думаю, мы не будем тратить время и перейдем сразу к делу.

-Согласен, — снова взял слово человек с золотым кольцом. — Правда я все равно хочу поблагодарить вас за то, что взяли на себя труд организовать эту встречу и...ну вы понимаете, избавили нас всех от лишних...недоразумений. В конце концов, каждый из нас привык работать в одиночку.

-Кроме меня, — священник ослепительно улыбнулся и хлопнул сидевшую рядом с ним девушку по плечу. — Я даже подумывал отказаться, признаюсь честно. Но когда еще будет возможность поработать в такой...легендарной компании? Право же, нам не хватает только Магоубийцы, — бросив взгляд в сторону женщины с выбеленными волосами, он снова улыбнулся. — Только не подумайте, что я вас обидеть хочу, Аканта. Думаю, вы будете хорошей заменой.

-О вас говорили, что вы можете уболтать почти любого, — прищурилась Аканта. — Слеттебакк только одно делает быстрее, чем говорит — режет глотки. Так, кажется?

-Не стану хвастаться, — священник обратил свое внимание на молодого человека с наушниками на шее, который явно чувствовал себя здесь не в своей тарелке. — А вы, Тоши, чего молчите?

-Я...ну...

-Вы только что утащили со стола серебряную ложку, — хмыкнул человек с кольцом. — И как раз намеревались стянуть вторую.

-Да я только...эх, — вернув столовый прибор на его законное место, парень в наушниках взглянул на священника, очевидно, ища поддержки.

-Наш друг был послан Ассамблеей, — произнес Слеттебакк.

-Никогда о вас не слышала, — пробормотала Аканта. — Где вы работали?

-Ну...много где... — совсем смутившись, он постучал пальцем по наушникам. — Я сейчас поясню. Я понимаю, тут сплошные живые легенды, я просто...вот, — он снова провел по наушникам пальцем. — Знаете, как говорят про падающее в лесу дерево? Так вот, это...со мной таких проблем нет. С этим можно услышать не только дерево, но и сломанную веточку. На...хм...на другом конце этого города — точно, потом у меня уже голова трещать начнет.

-Значит вы и есть тот чудо-наводчик, которого Слеттебакк мне рекомендовал, — Аканта чуть расслабилась. — Что ж, понятно. Свою задачу знаете?

-Да, конечно. Я вам его нахожу, вы с ним разбираетесь. Под ногами мешаться не стану, не дурак.

-Это славно, что не дурак, — человек с кольцом на сидящую рядом со Слеттебакком девушку. — А вы...

Подняв голову, та начала что-то быстро-быстро показывать на пальцах.

-Нора говорит, что финальная часть операции на ней, — не менее быстро перевел Слеттебакк. — Поверьте мне, большего эксперта в ее области...ну, по крайней мере я не встречал точно.

-Отлично, — человек с кольцом задумчиво взглянул в потолок. — Все-таки, признаюсь, настолько глупой цели мне еще встречать не доводилось. Которая к тому же, при всей своей глупости, умудрилась поднять на уши столько людей разом.

-И даже забраться сюда, в святая святых Ассоциации.

-О да. Это самое смешное в нашей ситуации, — человек с кольцом замолчал на пару минут, что-то припоминая. — От нее и так тяжело укрыться, а он приходит прямо сюда...лично я рассматриваю все Соединенное Королевство — в магическом его плане, конечно же — как огромную и сверхчувствительную паутину...

-Со старым и зажравшимся пауком в центре, — усмехнулся Слеттебакк.

-...и реакция на внешний раздражитель следует почти что мгновенно. Блаха ведут таким количеством методов, что и подумать страшно, ведут каждую секунду.

-И как только эта бесноватая бабочка, наконец, запутается окончательно... — одна улыбка Слеттебакка была шире другой.

-Мы будем делать то, за что нам платят, — холодно оборвала его Аканта. — Давайте без метафор, господа. Больше дела.

-Когда дело пойдет, никаких метафор не будет, не переживайте, — успокоил ее полный тип. — Красивые слова для тех, кто потом будет об этом рассказывать. А я палач, и я пойду вешать.

Парня в наушниках вновь передернуло.

-Что ж, раз настрой у всех соответствующий, значит, осталось решить самый главный вопрос, — произнес Слеттебакк.

-Как мы убьем Блаха? — подал голос владелец наушников.

Зал утонул в хохоте. Смеялся Слеттебакк, хлопая себя по коленям, громоподобно хохотал Хит, даже Аканта не смогла сдержать усмешки.

-Нет, конечно же нет, — отсмеявшись, выдохнул человек с кольцом. — Главный вопрос — как мы будем делить все эти чертовы деньги.

Черная машина неслась по пустынному шоссе. В салоне было попросту не продохнуть от табачного дыма — и в какой-то момент Юсту все же пришлось открыть оба окна. Сидящий за рулем человек его нервировал, о да. Но лучше пусть он все же сидит за рулем, чем откручивает головы...

В конце концов, он видел, что сталось с агентами Башни. И с Шифрой — на его счастье, они успели убраться раньше, чем она полностью пришла в себя. Но даже это нисколько не подняло магу настроения.

Провал. Полный провал по всем статьям. Хуже было бы только если вся его армия затонула вместе с вертолетом и ним самим под те бравурные марши. Позор, Господи, какой позор. Хоть вообще не возвращайся в Могилу.

Но он был магом, а если маг сдается, то как правило умирает — все равно, в каком из смыслов. Оставалось лишь сжать зубы и терпеть, терпеть, забыв про то, как глубоко он осрамился, заранее растрезвонив про свою будущую победу на каждом углу, забыв про то, что с ним сделает Шифра, если найдет, про то, что за рулем его машины этот хамоватый экзекутор...

Забыть хотелось о многом. Но тем не менее, Юст сейчас занимался прямо противоположным — вспоминал.

Когда лайнер, ставший местом жестокой бойни, окружили несколько катеров, затем там приземлился уже третий вертолет (второй, если вспомнить угнанный Блахом, конечно же), а из вертолета стали выпрыгивать мрачные люди в полном обмундировании, маг не особо испугался — в конце концов, рядом с ним сейчас было столько палачей...

Что его удивило, так это быстрота, с которой отец Асколь решил нависшую над ними проблему: ведь их группа провалилась, оказавшись в положении не более приятном, чем сам маг, казалось бы, тут не миновать очередного побоища — уже с их товарищами, которым был отдан приказ вернуть горе-убийц домой. Однако старая пепельница выкрутилась и тут.

Юст живо помнил взявших их на прицел рыцарей, и как вперед вышел заспанный длинноносый парень в потертой форме — дикий контраст с молодым лицом вызывали всклокоченные седые волосы и несколько бессмысленный взгляд. Какое-то время он недоверчиво разглядывал Асколя — экзекутор делал ровно то же самое, и первым сбросил оцепенение, заговорив.

-Чарли?

-Отец Кат? — рано поседевший рыцарь резко обернулся к остальным. — Расслабьтесь уже, я их знаю. Хорошо так знаю.

Глядя как посланные за ними солдафоны медленно опускают стволы, Асколь ухмыльнулся, шагнув вперед, схватив протянутую руку.

-А ты здорово поднялся с той африканской заварушки, — прохрипел палач. — Очень даже здорово.

-Да куда там мне, — глухо ответил рыцарь. — Большую часть времени либо гоняем всякую шваль, либо ищем черти что и черти где, а потом сматываем удочки, как приползает черти кто.

-Мог отказаться. Не отказался ж.

-Если бы я отказался после того, что видел, вы же меня бы положили. Ну или затерли бы мозги до блеска. А потом я бы думал, какого рожна делаю в той парилке, почему я избит до полусмерти и где все мои деньги. Уж лучше так... — снова повернувшись к товарищам, он уже более спокойно произнес. — Можете возвращаться. Я сам тут...договорюсь. Черт, отец Кат, как вы-то в такое вляпались?

-Ты не хочешь знать, — вздохнул Асколь. — Остальные у нас наверху. Пошли, поговорить надо.

Когда оба поравнялись с удивленным магом, тот все же собрался с мыслями и, остановив палача, поинтересовался у того довольно-таки мрачным тоном:

-Вы его знаете?

-Ага. Помогли слезть с карусели Апостолов, давно еще дело было. Помню, как он с одним побитым автоматом ломанулся на тварь размером с хороший такой дом. Результат сам видишь — его тогда крепко так встряхнуло, все шарики за ролики покатились. Не трясись, уж этот нас не выдаст.

-Просто прекрасно, — меланхолично заметил Юст. — И откуда у вас только везде столько знакомых...

-Из дома вылезай почаще, глядишь и узнаешь. Взрослый вроде, а все с куклами играешься...

Оставив едва ли не пылающего от гнева мага следовать позади, Асколь вернулся к собеседнику.

-Тебе что сообщили? Я так понимаю, даже имен не дали?

-И не думали. Летите да приведите к нам. Если надо, принесите по кускам. Все в их духе, вы ж знаете.

-Знаю, а то как же. И что мы с тобой со всем этим делать будем?

-У меня приказ...

-А я спас твою шкуру. Что перебивает, как думаешь?

-Я знал, что сегодня точно не мой день, — вздохнул рыцарь. — Что предлагаете?

-Я исчезну. Тот хлюпик, что за нами сейчас плетется — тоже. Остальных везете как собирались, по пути...по пути у вас будет пара поломок. Застрянете дня на два, на три. Мне хватит.

-Хватит...для чего?

-Чтобы снять с нас петли, которые набросил Бешеный. Поэтому ты всех и увезешь, если уж снова провал, то за самоволку и прочее мне одному отвечать. Все ясно?

-Вы...вы понимаете, что со мной за это сделают?

-Победителей не судят. А я намерен в этот раз победить. Так что выше голову, хорошо?

-Два дня.

-Три.

-Три, хорошо. Больше мы дать не сможем, меня свои же растерзают. Вам хватит трех дней, чтобы закончить...все что вы умудрились провалить?

-Если совсем "все", то мне и жизни не хватит. А вот с этим делом попытаюсь, — вытащив смятую пачку сигарет, экзекутор закурил. — Ну что, мы договорились?

Маг был удивлен, но этим двоим и правда удалось договориться. Впрочем, он и не думал, что экзекутор отступится после того, что узнал от него, после того, как услышал, что он нашел и что он понял. Вопрос был лишь в том, как они выберутся на дело.

Сейчас, когда они уже вторые сутки мчались по этим одинаково унылым и пустым дорогам, оставив позади уже третий маленький городок, Юст продолжал прокручивать все пережитое в голове, вспоминая каждое свое слово. Заповеди людей говори "не убий" или там "не укради" — у него была своя, куда как более значимая и логичная — "не продешеви" — и маг снова и снова вспоминал свои слова, все, что он сказал, когда они заключали свое соглашение.

-Это сработает? — спрашивал палач.

-Обязательно, — медленно отвечал Юст. — Я проверил все по имеющимся у нас рукописям. Это именно то, что нужно. Следуя моему плану вы сможете закончить с Альбертом Блахом.

-В чем же подвох?

-В том, конечно же, что и мне тоже нужно теперь как-то смывать с себя позор, — он тогда, кажется, слишком активно жестикулировал — о, проклятые нервы! — пытаясь объяснить свои условия. — Я даю вам шанс закончить работу и вы ее сделаете. Но вся слава должна достаться мне, иначе я вовек не оправдаюсь пред Могилой.

-Ты ведь понимаешь, что мы могли бы просто взять и отобрать у тебя...это.

-Конечно, — стараясь говорить спокойно, отвечал он тогда. — Вот только боюсь, я бы успел это уничтожить куда как раньше. Уж если вы не дадите мне стать победителем, я в свою очередь не пущу и вас на это место.

Как же его тогда трясло от страха. Как же тогда он хотел плюнуть на все и бежать, хоть вплавь, если надо, но добраться до своей безопасной мастерской, завесить окна и еще полгода не вылезать, отгородившись от всей этой мирской суеты. В конце концов, он может заработать и потом...

Но он, как и множество раз до этого, все же справился с собой. И говорил, глядя в глаза экзекутора, холодно, спокойно и надменно.

-Еще условие, — бросил тогда палач.

-Слушаю, — кивнул маг.

-Один из моих людей остался без руки. И там нечего приращивать даже такому опытному целителю, как он. Сделаешь ему новую.

-Вы знакомы с моими расценками?

-Бесплатно. И без всяких лишних подарочков.

-Вы... — а вот здесь он сдал, сдал самым постыдным образом, не выдержав взгляда палача.

Вот что до сих пор его терзало. Он почти настоял на своем, почти...пусть он и потерпел поражение тогда, но он смог выторговать вполне себе приемлемые условия. Он не продешевил. Не продешевил, так ведь? Протез для того неудачника — тьфу, плюнуть и растереть, работы на пару часов. Возможность загрести славу того, кто разрешит этот все больше напоминающий цирк с конями кризис, да еще и руками этого старого подонка? Бесценно.

Он все сделал правильно, все по плану, а план он составил так быстро, как и сам от себя не ожидал. Он еще им покажет. Когда он вернется с победой, и, что более важно — с украденными дневниками на руках — ему простят все. Да и о Шифре можно теперь какое-то время не беспокоиться, ведь рыцари забрали ее с собой, пообещав оставить в том же месте, где у них "внезапно" случится поломка...

Оторвавшись от своих мыслей и разглядывания проносящегося мимо серого и тоскливого пейзажа, Юст повернулся к Асколю. Палач смотрел на дорогу, почти что не моргая — смотрел покрасневшими, опухшими глазами.

-Нам, возможно, стоило бы сделать перерыв, — в который раз попытался маг. — Второй день...

-Бывало и хуже, — не отрываясь от дороги, процедил Кат. — Может, лучше поможешь, чем языком трепать?

-Снова? — воскликнул маг.

-Да, снова.

-Это будет уже четвертый раз за эти...так нельзя, я вам голову взорву!

-Если останется та часть, которая поможет рулить, то сойдет и так. Делай.

-Воля ваша, — вздохнул маг, стаскивая перчатки. — Готовы?

-Не спрашивай. Просто делай, — прошипел экзекутор.

-Как все закончится, рекомендую провести полное обследование мозга, — пробормотал маг, коснувшись правого виска Асколя своей бледной рукой. — Я слышал, у вас есть такие...технологии. Не то, чтобы я был не уверен, но...

-Давай.

В который раз вздохнув, Юст на одном дыхании выдал несколько коротких фраз, быстро отдернув руку от дернувшегося на своем сиденье тела экзекутора.

-Спасибо, — сквозь сжатые зубы произнес тот, вновь уставившись на дорогу. — До вечера хватит?

-Думаю, что да, но шестой раз вы не переживете. Если только он будет не через месяц.

-Хорошо, хорошо. Что ты на меня так смотришь?

-У вас...у вас кровь из уха пошла.

-Истекать кровью мне сейчас некогда. Лучше отвлеки меня чем-нибудь, пока не отключился. Формула, что ты говорил — откуда вы такое знаете?

-В смысле? — вскинулся маг.

-Ну...ты последний, от кого я ждал заклятий на иврите.

-Ах это... — кукольник расслабился. — Наследство. Сам я этого, конечно, не учил...

-Наследство, значит, — усмехнулся палач. — И сколь далекое? Выдирали по лагерям из пленных каббалистов? С миру по нитке, да в Метку?

-Я бы попросил, — фыркнул кукольник. — В первую очередь не оскорблять моих предков такими грязными домыслами, а во вторую — не затрагивать события, при которых меня еще не существовало.

-Значит, угадал.

-Ничего об этом не знаю, — бросил Юст, снова отворачиваясь к окну. — Темные были времена, слишком темные, чтобы в них копаться сейчас. Особенно когда у меня и без того вагоны хлопот.

-Ты живешь один и в принципе никому ничего не должен. У тебя целая орда кукол, готовая услужить и выполнить любой твой каприз вне зависимости от степени его идиотизма. Из одной ты вдобавок собрал себе сестренку, повернутую на все том же великом и ужасном тебе, и сдается мне, частенько проводишь ей всякие осмотры да ремонты, если понимаешь, о чем я. Тебя, как я уже успел понять из твоих прошлых высокопарных речей, прикрывают далеко не последние люди в Море Бродяг. У тебя достаточно средств, чтобы жить себе припеваючи, ну и конечно, ты можешь при каждом удобном случае выпячивать свою чертову родословную, вызывая восхищенные шепотки на каждом углу. Хлопоты? У тебя? Да ты просто с жиру бесишься.

-Много вы понимаете, — пробормотал маг. — А я ведь вам уже не раз говорил, в каком я сейчас бедственном положении...

-Ага, рассказывай сказки.

-Слушайте, — в конце концов не выдержал Юст. — Вы сам не свой с того момента, как мы ступили на берег и достали машину. Мы гоним уже вторые сутки почти без перерыва, мне каждый раз удавалось урвать по полтора, или, в лучшем случае, два часа на сон, вы же не спите вообще, потому что уже пятый раз получаете заряд бодрости достаточный, чтобы у вас голова с шеи отлетела. И все это время вы ни разу мне не объяснили, откуда вы вообще знаете, что мы движемся в правильном направлении! Блах может быть...Господи, да где угодно! Откуда вы...

-Ты давно смотрел на небо? — мрачно поинтересовался Асколь.

-Что?

-Выгляни в окно. И посчитай птичек.

-Нет, я точно вам пару извилин повредил, — Юст высунулся наружу, с трудом повернув голову — шея затекла невероятно, как и все тело — и увидел серое небо...

Вернее, ту его часть, что не была закрыта огромным черным ковром из птичьих тел — ковром, что, кажется, разрастался на глазах. Ковром галдящим на разные лады, ордой из птиц всех видов, что только можно было найти в этих землях. Голосящие чайки, старые вороны, едва оперившиеся воробушки, несколько попугаев и канареек, очевидно, вырвавшихся из чьих-то клеток — все летели вперед, подчиненные единой цели...

Впрочем, маг охнул от удивления вовсе не поэтому. А когда понял, что птиц какая-то неведомая сила то и дело пытается выстроить в единый клин, в живую стрелу, указующую им путь...

-Ч-что? — Юст всунулся обратно в салон. — Что это все значит? Что вы задействовали?

-Не что, а кого, — вздохнул Асколь. — Я заметил, что птицы ведут себя странно еще когда мы только оказались на земле. Они следили за нами, они старались дать нам понять, куда двигаться. И я знаю, кто сейчас ими дирижирует. Я знал его еще почти ребенком...

Экзекутор говорил медленно, то и дело устраивая себе паузы — как-никак, необходимость следить за дорогой никто еще не отменял. Он говорил, а пред глазами его проносилась не столько петляющая дорога, деревья да мокрый асфальт, сколько сцены старые и страшные — кажется, потом газетчики дали тому хаосу в тихом уэльском городке много броских названий. Ни одно из них не могло в достаточной мере отразить то, что пережили оказавшиеся в западне люди. Что пережил он сам, прибывший с рутинным расследованием, а в итоге вынужденный в одиночку выйти против хаоса.

Трубы, окна домов и автомобилей — все забито птичьими телами. Окровавленные люди стреляют в воздух, бегут в дом, накрыв зажатых меж них детей одеялом.

Волосы хромающего по дороге альбиноса, худого, словно узник концлагеря, перепачканы в грязи и уже далеко не бесцветны. Дрожащие руки все в пузырях от свежих ожогов, но они крепко держат старую музыкальную шкатулку.

Черная стая, яростно вереща, кидается на защиту хозяина...

-Это маг?

-Как маг он не особо силен, — задумчиво произнес Асколь. — По крайней мере, не был в то время, когда я его встретил. Дурак.

-Кто?

-Я, конечно же. Я не должен был так оставлять его среди этих людей. Что мои слова, что в них толку...он наверняка слышал много другого. Наслушался, и, в конце концов, сделал выбор. Только не тот, мать его! — палач ударил кулаком по приборной панели. — Даже думать не хочу, к какой работе его приписали. И сколько у него уже на счету. Теперь уже поздно. Поздно...

-Иногда я вас не совсем понимаю.

-А я и не пытаюсь сделать так, чтобы было легче. Можешь считать, что говорю сам с собой, если хочешь, мало изменится.

-Но все же...значит, вы знаете человека, который управляет всеми этими птицами?

-Знал когда-то, да. Когда-то спас, когда-то попытался привести на лучший путь. А закончил он, как оказалось, на нашем. Судя по тому, что он ведет нас с самого прибытия, его...прибор каким-то образом усилили. Раньше он так не умел. Раньше...его хватало максимум на город.

Хватало, чтобы за неделю взять такой город в заложники. Хватало, чтобы никто не посмел к окну подойти, боясь, что ему тут же раздерут все лицо, выклюют глаза...

-Это то, чего я боялся, если хочешь знать. Юлиан подтягивает резервы. Там, где хватило бы пары обычных работников, Верт, чтобы показать, какой же он сильный и крутой, посылает...сам видишь кого. Но мы с тобой оба знаем, что демонстрация силы тоже вещь далеко не бесплатная...

Следующие несколько минут поездка продолжалась в напряженном молчании. Молчание же то было прорвано, когда на капот спикировала, лишь каким-то чудом не убившись, очередная птица. Маг чуть не вскрикнул от неожиданности, палач же дал по тормозам. Птичку смело с капота, но сверху тотчас же спустилось еще несколько, быстро обсаживая машину.

-Мне это не нравится, — не преминул заметить Юст. — Вы сами...тут?

-Думаю, что да, — опустив стекло, Асколь протер грозящие в очередной раз закрыться глаза, постучал пальцем по рулю. — Думаю, от нас чего-то хотят...

Истерично вереща, в салон впорхнул неизвестно откуда взявшийся воробей, нагло усевшись прямо на приборной панели.

-Однако, — Асколь напряг уставшие глаза, присмотревшись к птичке. — Этот выглядит не таким полудохлым, как остальные.

-Кажется, к нему что-то привязали... — протянув руки в перчатках — удивительно, но птица сидела без единого движения — маг осторожно взял воробья и отцепил от того тоненькую полоску бумаги.

-Дай сюда, — не успел Асколь вырвать послание из рук мага, как с птицы тут же словно рукой сняло то сонное состояние, в котором она пребывала — несколько раз стукнувшись о стекло, воробей с визгом вырывался наружу.

-Что там? Ну же.

Экзекутор не ответил — по мере того, как он читал послание, его усталое лицо вытягивалось все больше.

-Верт, ты больная мразь, — наконец выдохнул он, выкинув бумажку в окно. — Все, трогаем.

Машина рванула с места, да так резко, что несчастного мага вдавило в сиденье.

-Что, ради всего святого, там было? — воскликнул Юст. — Я должен знать!

-Имена участвующих в загоне Блаха. И место, — вдавив педаль газа еще сильнее, прошипел Асколь. — Юлиан обезумел.

-Поясните.

-Знаешь ведь, как надо работать? Малой кровью, чужими руками, если получается, да без лишних трупов. Уж кому как не тебе знать, что доход должен перевешивать. Верт так не умеет. Он же Бешеный, чтоб ему пусто было. Если что-то не получается с первого раза, это уже личное оскорбление, если что-то не выходит и со второго — это повод сворачивать горы. Юлиан не умеет проигрывать. Там, где хватило бы пары валетов, Юлиан всегда идет с туза. А когда он разъярен, то способен кидаться тузами до тех пор, пока их не останется вовсе, вот как он работает. Он пошел на союз с Башней, а ты знаешь, что это значит.

-Понимаю, куда вы клоните.

-Ты знаешь как это бывает. Мы пощадим разработки вот этой падали и передадим вам вместо того, чтобы спалить, вы взамен поможете взять кого-нибудь из своих, внезапно впавшего в немилость...маленькие услуги, кругом и всегда. За все приходится платить. А теперь подумай, сколько и чем придется платить за возможность провести тут, на земле, где стоит сама Башня, полномасштабную операцию с нашими лучшими людьми! Ассоциация засадит нам так, что еще несколько лет не разогнемся.

-Не скажу, что меня это особо печалит, — маг ухмыльнулся в перчатку. — Чаша весов склонится в сторону...

-Не на те весы смотришь. Юлиан считает, что Дом Резни его личное оружие, которое можно использовать каждый раз, как ему сунут факел под зад. И теперь из-за своего уязвленного Пустышкой самолюбия он снимает с более важных дел самых стоящих наших людей. Ну, Блаха в итоге мы кончим, конечно, зато сколько всего прошляпим...и не думай что это ударит только по нам.

-Да, — после некоторого молчания ответил Юст. — Перспектива откровенно паршивая. Кто задействован для охоты?

-Башня послала как минимум троих. Аканта Полсердца. Эта сука просто каменная, и дело свое знает крепко. Говорят, пониже шеи у нее человек кончается и кукла идет — ты только слюни не пускай раньше времени. Вешатель. О нем, я думаю, ты слышал, да?

-Доводилось, — кукольника передернуло.

-Целые семьи магов танцевали для него в петельках. Под мостами, на фонарях, в окнах...задумайся на досуге, целые семьи. С детишками там...

-Третий?

-Третьего не знаю, некий Тоши. Видимо, заезжий гастролер. Хуже другое, если хочешь знать. Хуже только те, кого послали мы.

-И это...

-Нора Три Иглы, Слеттебакк Многий. Поверь мне, ты не хочешь знать, почему их так называют. Скажу только одно — эта парочка ходила за демонами. И не раз. Мало? Припиши еще того, чьих птичек сейчас ты можешь видеть повсюду, а также тамплиеров, если, конечно, их уговорят этим заняться. И конечно, — палач скрипнул зубами. — Лета. Лета Цикурин.

-А она чем так страшна?

-Она-то? — скривился Асколь. — Знаешь, до Юлиана у нас руководил целый триумвират. Баланс, чтоб его. Как только один зарывался и тянул одеяло на себя слишком сильно, двое других били его по рукам. Никто не мог позволить себе использовать наш отдел для своих личных разборок. Никто, понимаешь? Пока не приперся Верт и не привел эту суку.

Оторвав одну руку от руля, экзекутор полез в карман за очередной сигаретой.

-Нет никаких доказательств, что это именно она помогла одной из триумвирата отправиться в лучший мир. Если бы они были, я бы нашел падаль и в аду, да показал бы ей что-то новенькое. Доказательств нет, — Асколь щелкнул зажигалкой. — Но после того, как ее не стало, весь блок дал трещину, а спустя шесть лет...ты сам видишь, куда мы прикатились. Доказательств нет, но Верт так боялся за свою любимую подстилку, что спрятал ее от меня еще в те годы...правильно сделал, хочу заметить.

-Она тоже...как вы?

-Проходила ли она подготовку у нас? Нет. Умеет ли она убивать? О да. Больше того, она это любит, а это уже совсем другое. Да и не только это...что ж, будем надеяться, она все же сюда сунется. И попадется либо Блаху, либо мне под Ключи.

-Главное, чтобы бы сами никуда не попались. Так, это все имена? А что же до места?

-Блах подбирается к окраине Кентербери, рукой подать отсюда. Что бы он ни планировал, он сделает это там.

-Они все знают?

-Они уже там.

Старое, обветшалое трехэтажное здание "Остин Геотроник" было брошено так давно, что никто из живших поблизости и не мог толком уже вспомнить, когда же работавшие тут люди словно по команде все свернули, вывезли и исчезли в одной из многочисленных туманных ночей. Никто толком уже не мог и сказать, что за исследованиями занималась уже больше десяти лет как приказавшая долго жить компания, что за блажь ударила в голову ее начальству, когда ими был куплен этот, вроде бы, ничем не примечательный клочок земли на окраине старого города, зачем тут все огородили в то время высокими заборами с колючей проволокой, и что же послужило причиной такого быстрого — словно проходившего в дикой панике — ухода. Владелец небольшого придорожного кафе, если бы кто-то спросил его, мог бы рассказать, как лет пятнадцать назад на шоссе рядом с его заведением пробило колесо у большущего черного лимузина и он своими глазами видел стоявшего на дороге человека, который, если вспомнить старые газетные снимки, и был главой той странной компании — Брайс Остин — так, кажется, его звали. В совсем иных кругах, там, где он жил своей настоящей жизнью, этот мрачный и немногословный господин был известен под иным же именем, которое никогда не попало бы ни в одну газету — Захария Сильверстайн. Замкнутый и редко показывающийся на публике миллионер Брайс Остин тихо умер в своей постели — виной, кажется, было сердце — кто же уже вспомнит те старые статьи? Лорд Захария Сильверстайн, однако, умирал долго и действо сие особой тишиной не сопровождалось: тишина и весьма дорогие специалисты по допросам, нанятые Часовой Башней — не те вещи, которые могут легко встать в один ряд.

В небе кружили птицы — удивительно много птиц. Могло показаться, что они его преследовали, но сейчас Альберту Блаху было вовсе не до этого. Бросив машину на обочине, едва кончился бензин, он продолжил свой путь пешком: в конце концов, осталось уже не так много, уже можно было разглядеть за зарослями высокий ржавый забор, обмотанный колючей проволокой и старые предупреждающие таблички, с которых давно слезла вся краска. Альберт шел медленно, еле переставляя ноги, чувствуя, что упал бы сейчас прямо тут от усталости, если бы что-то не поддерживало его каждую секунду, не двигалось за него, когда сил не оставалось вовсе. Что-то, чего он уже совсем не понимал, а понимал он, надо сказать, много меньше чем, скажем, когда только оказался на земле. И уж конечно, меньше чем когда впервые взял этот треклятый шар в руки.

На что похожа одержимость? Теперь он, к своему ужасу, знал ответ. Может, это и был его личный, уникальный случай — а иначе и быть не могло, он не сомневался — но это было вовсе не внезапно. Никто не отбирал у него контроля. По крайней мере, на постоянной основе. Но то, что он чувствовал, было еще хуже. Словно что-то прилепилось к его разуму, к самой его сути, и медленно покрывало его собой, растворяло в себе. Это невозможно было описать, об этом невозможно было думать — у него просто не хватало воображения, чтобы это понять. Глаза закрывать не хотелось — каждый раз, когда он это делал, то видел страшные вещи, лишенные всякого смысла. Видел как он снова и снова пинает тело отца, видел, как он сжигает Свечку, как расправляется с братом, как тело матери катится вниз по лестнице, как он бежит по коридору, как, захлебываясь слезами, читает то заклятье...

Оно выискивало все самое худшее и выталкивало на поверхность, раз за разом. В короткий момент просветления он понял, что смог на мгновение уловить мысли этого — и мыслью было то, что управлять через боль куда как легче, чем через что-то еще. Оно стремилось дать ему столько боли, чтобы заставить идти вперед, столько ненависти, чтобы он от нее готов был задохнуться, столько болезненного возбуждения, что он готов был лопнуть и разлететься на лоскуты.

Но сейчас он сам видел его мысли. Были то воспоминания или же картины будущего — Альберт не знал, но они были одинаково ужасны. Он видел себя с распростертыми руками, стоявшего посреди вычерченных в земле сложных фигур, видел поднимающиеся из расколотого шара облака, которые устремлялись вверх, концентрировались, расползались по небу. Видел, как плотная стена серого тумана поглощает его, здание, окрестный лесок, как ползет дальше по шоссе...к городу. Видел, стоило закрыть глаза, как люди застывали на месте, как их кожа серела и трескалась, как тела одно за другим рассыпались серой крошкой, невесомой, словно пыльца. Туман полз дальше, вбирал все больше и больше. С неба падали птицы — серая каша вперемешку с перьями. Дома рушились, словно их строили из песка. Высыхала и шла глубокими трещинами земля, на которой не осталось уже ни единой травинки — мертвая, серая земля...

Вот что он сделает. Вот что он несет.

В конце концов, он всегда знал, что сделает именно так, что сделает именно это. Что такую форму примет его месть. Он всегда знал, но не мог просто поверить. Теперь...

Теперь все было легко и просто. Он видел, он верил, он был счастлив. Счастлив еще больше, чем когда извлек Метку из Каспара, чем когда покончил с отцом. Одержимость? Чепуха. Он ведь сам двигает этими ногами, это его руки держат Сферу у сердца, это его разум придумал этот великий план. Это он скоро отомстит всем, это он скоро будет царить везде, как ему и должно и больше никакой вздорный маг не посмеет заключить его в...

Что это? Что это только что было? Ничего, конечно же, ничего. Это тоже его мысль, а чья же еще? Ведь он тут один, как и был всегда. Единый с туманом...

Еще нет, но скоро станет.

Как тогда, когда он впервые проник в этот чудесный мир и увидел всю его красоту. Красоту убийства, красоту чудовищной, эпохальной битвы, один из участников которой и расколол мироздание, дав ему проскользнуть сюда, спасаясь из холодных объятий своего, уже давно мертвого, мира. То, что было потом, то, что он выдирал из разума многих приходивших к нему примитивных магов — оно больше не могло его впечатлить, ибо ничто не шло в сравнение с тем, что он видел тогда. С тем днем, когда он видел падение лунного короля.

С днем, когда пал он сам, когда сама его сущность была расколота, смята и заключена в этом смехотворном узилище. Он все еще помнил. Его не просто растоптали, от него отмахнулись, как от назойливого комара, его пленение заняло считанные мгновения. Однако битва — та самая битва — требовала внимания — и его, заточенного здесь по какой-то непостижимой прихоти одного из двух чудовищ, попросту забыли, позволив упасть вниз, позволив холодным темным водам сомкнуться над ним...

Для того, чем он был, здесь не было подходящего названия — так он считал поначалу. Теперь, спустя века, он смог осознать себя здесь в полной мере, нашел для себя нужное слово, нашел концепт, под который себя подогнал. Здесь он, вне всякого сомнения, был тем, что называли демоном. И если то, что он вытряс из головы того старого убийцы было правдой, то для свободы в этом мире ему нужны были сущие пустяки. Мир должен был попросту признать его.

Ему нужно было имя.

Высокая ограда расплавилась, растеклась по земле, едва он поднял руку. Как непривычно было чувствовать, что ты идешь, а не плывешь, подхваченный ветром. Как непривычно было ощущать этот ветер совсем иначе, на коже, его коже. Как непривычно было носить человека.

Тело Альберта Блаха зашагало дальше, к старому трехэтажному зданию. К истинному центру.

Сквозь прицел все было прекрасно видно — а ее глаза, с которым человеческим было никогда не сравниться, примечали каждую жуткую подробность, каждую черточку на общей картине бойни.

Те бесформенные кучи, которые были разбросаны у входа в здание, некогда были рыцарями — Слеттебакк обмолвился вчера, что устроить засаду посланы были те, кого по каким-либо причинам необходимо было списать в кратчайшие сроки, да без возни с телами. Свою задачу эти несчастные выполнили до конца, дав сигнал основной группе — это было то единственное, что они успели сделать, прежде чем им настал конец. Вечерний ветерок разносил в стороны покрывавшие обезображенные тела ошметки одежды, сухие, словно бумага. Кому-то повезло еще меньше — они не просто сгорели, а были сплавлены со своими доспехами, где их и настигла мучительная смерть. Не то, чтобы ее это особо трогало — в конце концов, они были заменимы и их смерти никак не повлияют на ее оплату — но такая пустая трата людских ресурсов вызывала у Аканты вполне закономерное раздражение.

Впрочем, раздражаться было уже некогда, нужно было работать.

-Мы с Норой готовы, — протрещал наушник голосом Слеттебакка. — Птицелов уже снял наблюдение, совсем выдохся, бедняга. Я осуществляю разделение объектов, Нора проводит изгнание, вы добиваете.

-Тоши, что у вас? Чем он занимается? Вы его принимаете?

-Принимаю отлично, словно рядом сижу, — теперь она слышала полный азарта голос своего наводчика. — Читает какую-то длинную тарабарщину, я, признаться, потерял счет строкам.

-Хорошо. Пройдитесь один раз по площади и продолжайте держаться на нем, — медленно, продолжая рассматривать в прицел заколоченные окна, пробормотала Левек. — Ричард?

-У меня все готово, — загудел в ухе голос толстяка. — Этого достаточно, чтобы усыпить квартал. Попутный ветер обеспечу.

-Прекрасно. Без команды не начинать, вы у нас пока в резерве.

-Э... — неуверенный голос наводчика быстро заставил обратить все внимание на него.

-Докладывайте, Тоши.

-Веду еще несколько шумов. Автомобильный движок, две штуки, шум колес.

-Две?

-Так точно. Один рядом, входит в зону операции. Второй, кажется, от чего-то грузового, идет следом на расстоянии в полкилометра. Приказы?

-Возвращайтесь на основную цель, этими займусь я, — Аканта увела прицел вниз, рассматривая шоссе, уделяя особое внимание дальнему повороту, чуть шевельнулась в той листве, где была зарыта почти с головой.

Две минуты. Три. Слеттебакк и Нора уже выходят к зданию, скоро ей придется все же оторваться от дороги...

Стоп. Вот оно.

Черная машина, выскочившая из-за поворота, была поймана ею в прицел очень быстро. Сидевшего за рулем человека с головой выдавало его облачение, рядом же...

-У нас гости, — коротко проговорила Аканта. — Один из ваших. Снимать сейчас?

-Ждать, — резко бросил Слеттебакк. — Если наш, значит мой...

Над старым зданием с заколоченными окнами клубился сизый дым.

-Отец Кат, мы так...

Маг не договорил — что-то щелкнуло по капоту, и лишь когда второй такой щелчок выбил им лобовое стекло, а пуля, пройдя в каком-то сантиметре от его плеча, ушла в кресло позади, кукольник сообразил, что происходит. Палач сообразил раньше, выворачивая руль. Машину круто занесло, повернув боком — и в этот самый бок тут же вонзилось пять Ключей.

-Хорошо ж встречают, — выдохнул Асколь, выбивая ногой жалобно скрипнувшую дверь. — За мной держись!

Выскочив наружу, экзекутор было пригнулся, ожидая продолжения обстрела — однако, громкий, четкий голос с легким акцентом рявкнул:

-Прекратить огонь!

Распрямившись, он рванулся вперед, в руках уже позвякивали прорастающие клинки.

-Кат.

-Слеттебакк, — Асколь остановился, разглядывая тощего светловолосого типчика и стоявшую чуть поодаль девушку. — Что же тебе дома-то не сидится?

-Работа, — вздохнул второй палач, заметив осторожно выбирающегося из машины Юста. — Так-так-так...и куда же вы, позвольте узнать, собрались?

-Ты знаешь, — скрипнул зубами Асколь. — У нас нет времени!

-Это уж точно, — Слеттебакк медленно развел руки в стороны. — Аканта, будь так любезна...

Юст выбросил вперед руку с зажатой в ней блеклой брошкой с тусклым темным камнем, вдавив его пальцем куда-то внутрь. Пуля — а за ней еще три — раскрошились, налетев на с трудом видимый колпак из ребристых многогранников, накрывший мага и палача с головой — видимость за ним была крайне плохая, словно смотришь через мутное, давно не протиравшееся стекло.

-У нас и правда нет времени на эти фокусы, господа, — зло произнес Слеттебакк. — Нора, начинай без меня. Я развлеку гостей.

Кивнув, девушка бросилась к зданию, два палача же встретились взглядами.

-Ты ведь, конечно, собираешься... — начал Асколь.

-Конечно, Кат, конечно, — улыбнулся Слеттебакк, обхватывая себя руками. — Это. Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека...

-Не дай закончить! — рявкнул экзекутор, бросаясь вперед.

Два Ключа свистнули в воздухе — один там же и был раскрошен, будучи сбит метким выстрелом Аканты.

-И спросил его...м-мать!

Слеттебакка отбросило на асфальт — клинок глубоко вошел ему в плечо.

-Бегом! — проорал Асколь. — Оставь его!

Маг подчинился, постаравшись сделать это с самой большой скоростью, на которую было только способно его хилое тело. Подскочив к палачу, он в последний момент спас его еще от двух пуль. Все смолкло — кажется, снайпер, ушел на перезарядку.

Маг и палач помчались к зданию. Землю позади вспахивали пули.

-Сколько эта хрень протянет?

-Еще одно попадание и все!

-Мог бы и что поновее достать!

-Господи, что...

Юст споткнулся, увидев разбросанные повсюду изуродованные, обожженные останки.

-Трупов, что ли, не видел? А ну пошел!

Маг вновь припустил вперед. Но он не мог не обернуться. И не мог не заметить, как светловолосый палач встает с дороги, где они его оставили. Как он взмывает в воздух и как под его руками из земли начинают подниматься покачивающиеся тени — каждая имела лицо Слеттебакка.

-Это...

-Это, это. Сюда!

Выбив дверь, экзекутор ввалился внутрь, протащив за собой мага. Вовремя — с громким хлопком возведенная последним защита приказала долго жить. Выбросив бесполезную ныне брошку в наваленную у входа кучу мусора, Юст поспешил уйти в сторону от окна и вытащил из кармана небольшой тряпичный мешочек.

-Я могу его взять?

-Вы да. И я. А вот его сразу скрючит, — кукольник кинул мешочек Асколю. — Я все внимательно прочитал, говорю же. Для ритуала нужно два человека, не только потому, что резать самого себя в точности по Схеме занятие весьма сложное. Ты закрываешь себя от мира на ключ, но ты не должен более его касаться.

-Второй человек нужен, чтобы избавиться от ножа, — выдохнул Кат. — Но одинокий, забитый и всеми брошенный Альберт никого под рукой не имел. И резал себя сам.

-Именно. И, судя по всему, какими-то подручными средствами спрятал нож, как смог. Уж не знаю, как, но сейчас это неважно. Ключ у нас и мы можем отпереть замок, что Блах навесил.

Здание тряхнуло — да так, что и палач и маг еле устояли на ногах.

-Кажется, мы вовремя, — Асколь запустил руку в мешок. — Идем. Пора кончать эту свистопляску.

Здание "Остин Геотроник" ходило ходуном. С каждым шагом было все тяжелее определить, где пол, а где потолок, в какую сторону нужно двигаться, и почему же, во имя всего святого, все тут еще не рухнуло прямиком в ад. Асколь ковылял вперед, хватаясь за стены, маг тащился следом, тихо ругаясь на немецком. Если бы они сейчас были снаружи, то могли бы заметить и то, что сквозь заросли к зданию медленно ползут щупальца зеленоватого газа — дождавшись команды, человек с золотым кольцом, кому-то известный как Ричард Хит, а кому-то больше как Вешатель, натянул дыхательную маску и отвернул вентили на заранее приготовленных баллонах.

Здание трясло. Из верхних окон лез сизо-серый дым и били лучи света. А чей-то громкий голос выговаривал нечто слог за слогом — и то был не Блах.

Там, наверху, бушевал ад, и от этого ада их отделяла ныне лишь лестница.

-Вы же говорили мне, она немая! Вон как орет!

-Норе запрещено говорить что-то кроме молитв и заклятий. Иначе...в общем, лучше тебе этого не знать, — скривился Асколь, перепрыгивая через очередную ступеньку. — Надеюсь, ее не накроет...

-Нас бы не накрыло, отец Кат.

Еще пару шагов. Еще немного. Он справится, ведь это даже не то, что раньше. О да, конечно, раньше всегда было хуже — любимая отговорка для самоуспокоения. По крайней мере, когда он схватился с тем полковником, точно было хуже. И когда тот голем его чуть не раздавил. И когда ему начали отрезать пальцы...

Ад был наверху, прямо за сорванными дверьми. Оттуда, из клубов дыма и серого тумана, вывалилась, кашляя и неуклюже пытаясь подняться, девушка в изодранном монашеском одеянии — темные волосы разметались по бледному лицу, в правом глазу полопалось столько сосудов, что он напоминал одно большое красное пятно.

На мага тут надеяться явно не стоило — немец думал лишь о своей шкуре, и старался держаться ближе к тому, кто эту самую шкуру мог сохранить в большей целости. Подхватив Нору, он потащил ее назад, к ближайшей стене. Та беспрестанно жестикулировала, а ему оставалось, отплевываясь от едкого дыма, пытаться понять хоть что-то.

"Сорвано", "слишком", "дым", "зеркало"...

Проклятье!

-Сиди здесь, — прошипел он. — Как сможешь, ползи к остальным. Мы его возьмем.

Не обращая внимания на дальнейшие ее жесты, Асколь подскочил к магу.

-У вас снова кровь из ушей.

-К чертям. Ты со мной?

-Да. Мне же нужно все видеть.

-Даже не думай, что открутишься! — рявкнул палач, толкая мага в дым.

И сам нырнул следом. Туда, где реальность уже дала трещину.

Определить размеры задымленного помещения, в котором Альберт Блах творил свое колдовство, было ровным счетом никакой возможности, ведь они менялись едва ли не ежесекундно. Пространство тянулось, словно резина, перспектива была вывернута, от одного взгляда на бурлящий вокруг хаос начинало тошнить. Кажется, сейчас потолок должен был их раздавить — но нет, он уже стал полом — всего на секунду — а вот зал растянулся километра на три, после чего его углы сомкнулись и согнулись так, как это было попросту невозможно. Схватившись рукой за шершавый стол, Асколь понял, что его сейчас вывернет наизнанку точно так же, как и пространство вокруг. Как в этом бардаке ориентировался Юст, оставалось только гадать.

Впрочем, кое-какое подозрение в его голову уже закралось, причем довольно-таки давно. Когда же он увидел, как маг легко движется вперед и желудок его не просится наружу, а голова, судя по уверенным движениям, кругом не идет, это самое подозрение лишь подтвердилось...

-Альберт! — сделал он попытку докричаться до находившейся в центре урагана обнаженной до пояса фигурки. — Альберт!

Фигурка подняла голову, глаза ее полыхнули несколькими цветами. Фантастические узоры, выписанные у нее под ногами, полыхнули золотым светом. Каждая линия была прямой и четко выписанной, но в то же самое время искажалась настолько, что смотреть на нее не было никаких сил. Воздев руки, Блах придал клубящемуся вокруг него аду еще сил. Улыбнулся.

-Уже поздно. Я должен быть тебе благодарен, — он вперил свой взгляд в Асколя. — Благодаря твоему разуму я наконец обрел истинную завершенность в вашем мире. Теперь я понимаю, что должно делать.

Продолжая улыбаться, Блах обрушил ад на своих новых гостей.

Асколь рванулся в сторону, на ходу бормоча короткую защитную формулу. Это было так же бесполезно, как выходить с ножкой от стула против Прародителя, возможно, даже хуже. По глазам ударил ослепительный красный свет и его понесло назад, прокатило по полу, ломая его избитым телом попавшийся на пути стол.

Юст пытался сражаться. Бил не в мага — он помнил, что могло за этим последовать — но в то, что маг бросил против них. Сплетал самые сильные и самые редко используемые чары, но ад, выпущенный Блахом, пожрал все это без остатка, а затем добрался и до кукловода.

-Чтобы мир признал то, что вы называете демоном, нужно дать демону имя. Защита, которую я помогал подпитывать этому хрупкому существу, носила интересное название. И за ним крылась интересная история. Если нужно нести имя, чтобы быть свободным в этой плоскости, то мне нести имя Каин, — Блах поднял руку. — Каин есть "копье". Что ж, я буду копьем! И буду свободен!

Поднимающийся с пола палач видел, как мага подбросило к потолку, слышал, как что-то треснуло, и как в дальнюю стену впечатало искрящее и дергающееся тело с оставшимися от ног жалкими обломками. На пол льется обильно что-то серое — или же белое, не разобрать — и сыплется какая-то крошка.

Ну конечно. Стал бы сам сюда лезть, паршивец...

-Каин! — проревел Блах. — Копье, что сокрушит вас!

Тело Юста дернулось, приняв на себя еще один удар — удар, лишивший мага правой его половины.

Прорезанные на теле Альберта линии светились все сильнее. Лежавшая у его ног Сфера крутилась волчком, выталкивая наружу сизый дым.

-Нож!

Удивительно, но кукла все еще шевелилась. Свои подделки немец явно готовил на совесть. Искрящий, дергающийся ошметок в обрывках черной одежды, опиравшийся уцелевшей рукой в пол, сидел у стены, свесив набок державшуюся на переплетениях проводков голову.

Нового удара оказалось избежать чуть легче — перекатившись за какие-то шкафы, Асколь вытянул нож из кармана.

Глаза Альберта расширились.

-Нет!

Очередной удар грозил оторвать ему голову. Качнувшись назад, Асколь не устоял на ногах, кубарем полетев в сторону Юста. Упал рядом с его развороченным телом. Боль такая, словно с его лица содрали всю кожу, а может, так и есть, просто он еще не знает.

-Нож...я...сейчас...разорву...связь...живее...

Больно. Как же больно. И ничего не видно.

А, это просто кровь в глазах. Ну и из ушей тоже кровь. И кажется, ноги все в крови. Но это ничего. Нож ведь еще с ним. Вон как в руку впился-то...

Сплевывая кровь, он протягивает нож обломку куклы. Дрожащая рука хватает лезвие.

-Он...не знал...что отрывать, — маг вытягивает руку. — Я...вообще-то...левша...

С громким хлопком рука куклы выстреливает вперед, растягиваясь до ненормальной длины, и даже больше, до хруста шарниров и трещин по всей конечности, большая часть которой, как оказалось, была спрятана внутри фальшивого тела. Пронзив туман, дойдя ровно до середины комнаты, рука наносит удар.

К удивлению палача, нет больше никаких вспышек, нет никакого грохота и нет даже самого завалявшего хлопка. Пред ним, среди клубов дыма, просто изрезанный человек, которого пырнули ножом в грудь.

Человек делает несколько неуверенных шагов назад, судорожно подергивая руками, пропаханные в его теле борозды начинают мерцать. Раз, другой, третий. А потом из них на пол начинает бурными потоками бить кровь.

Асколь медленно поднимается на ноги. Кровь заливает глаза, но они впервые могут увидеть комнату по-настоящему четко, без невозможных углов и недостижимых расстояний.

Альберт, наконец, справляется с собой. Выдергивает нож и бросает куда-то за спину. Проводит рукой вдоль тела, останавливая кровь, затягивая один жуткий разрез за другим.

-Печати больше нет, — изрекает он. — Неважно. Я именован. Я свободен.

-Верно, — Асколь понимает, что лицо его искривляется в безумной ухмылке. — А теперь я тебя убью.

Вновь вспыхивают золотом письмена и линии на полу. Вновь клубится ад, и вновь срывается пепельно-серая мгла в его сторону. Бьет в лицо, сдирая кожу, вырывает волосы, грозит свернуть шею и разорвать само тело чудовищным давлением. Одновременно с этим что-то липкое, мутное, лезет в глаза, а затем, кажется, и в разум, в самую его суть, вытаскивая на поверхность все что он знает, что он помнит, что любит и чего боится.

Пред ним не светловолосое окровавленное тело Альберта Блаха. Пред ним мальчик лет двенадцати с белой кожей, ломкими волосами-сосульками и залитыми непроглядной синевой глазами без зрачков. Из груди его торчит обломок клинка.

-Я ждал тебя, — медленно, с трудом выговаривает он. — Я жив. Ты спас меня. Я должен сказать тебе спасибо...

Синеглазый делает шаг вперед, а он, Асколь, понимает, что не может шевельнуть и пальцем.

-Ты спас меня. Меня и всю Землю, — повторяет синеглазый ребенок. — Я благодарен тебе.

Еще один шаг вперед.

-Сама Земля благодарна тебе.

Еще один шажок.

Взрыв, чудовищной силы взрыв где-то позади. Морок слезает, обнажая гнилую начинку — ухмыляющуюся, перепачканную в крови морду Блаха. Бросив быстрый взгляд назад, Кат видит развороченное тело куклы — маг, наконец, разорвал связь, пожертвовал этой, вне всякого сомнения, дорогостоящей подделкой себя, лишь бы только сбросить с него, старого дурака, оцепенение. Лишь бы только дать ему шанс.

Он не собирался его упускать. Даром что теперь он прекрасно знал, что делать.

То, что не смогла свершить Нора, не сладившая с Печатью.

Она, конечно, более опытная в этих делах. Он всего лишь палач, всего лишь жалкий убийца, а не экзорцист высшего разряда, проходивший обучение у одного из членов Похоронного Бюро.

Но эти слова способен сказать и он.

-Я убию, я жизнь даю. Я раню, я же исцелю.

Лицо Блаха кривится в какой-то странной гримасе — нечто среднее меж страхом и непониманием.

-Отсель тебе не убежать, мой взор не можно избежать, — Блах усиливает напор, но он все равно шагает вперед. — Будь сломлен.

-Не поможет! — рявкает Альберт. — Я именован! Я свободен!

Кровь застилает глаза. Как хорошо, что видеть не нужно. Нужно только говорить.

-Привечу тех Я, кто уж стар, и тех, кто путь свой потерял, — в лицо бьет серая хмарь, пытаясь разодрать его, расколоть череп и растерзать то, что внутри, но не может достать его, разбиваясь о стену, вытканную из старых, простых, святых слов. — Лишь Мне себя посвяти, лишь Мне внемли, лишь Мне служи...

Слова дают сил, слова дают тепло — тепло для него — и могильный холод для того, что стоит пред ним.

-Не поможет! — повторяет Блах, и снова его облик расплывается в тумане, искажается, словно в кривом зеркале.

Снова пред ним Принц Вьюга. Снова он смотрит на него своими синими глазами.

-Отдохновение добудь, но песнь с молитвой не забудь, — его руки опускаются в карманы и достают две последние заготовки для Ключей. — Ты помни обо Мне, ибо Я — Свет, освободивший вас от бед.

-Ты убьешь меня? — вопрошает синеглазое дитя. — Или отдашь тем, кто собирался использовать меня? Растерзать меня? Сделать из меня всего лишь...

-Не притворяйся. Месть тех ждет, кто всех прощает. Предает. Тот, кому верят. Тьма за свет. За жизнь же смерть...

Иллюзия вновь сползает, и, кажется, в последний раз. Искаженное ненавистью лицо Блаха уже пред ним, а в руках его уже два Ключа.

-Освобожденье лишь во Мне, грехи омою миром Я, и след оставлю за Собою.

-Я. Свободен. И. Никто. Этого. Не. Отнимет.

Удар колоссальной силы не сминает выстроенную пред ним стену целиком, но выбивает из нее достаточно кирпичей. Как и из него самого — крови.

Думать о том, сколько ребер сейчас превратилось в костяную кашу, как-то не хочется.

Думать вообще не хочется, хочется лечь и умереть.

-Приидет бессмертие через смерть, — шаг вперед, последний шаг. — Ныне молитву вознеси Мне...

Блах бежит на него, намереваясь заткнуть самым примитивным образом, но его сила убывает с каждым новым словом. Его движения — как у неуклюжего манекена. Его глаза потухают, как потухли давно вычерченные на полу линии.

-Я...

-Клянусь, что внемлю я Тебе.

Рывок вперед. Прямо на его Ключи.

-...свободен...

-Кирие Элейсон.

На пол они падают одновременно.

То, что выходило из Альберта Блаха капля за каплей, сейчас вырывается из него бурным потоком. И рассыпается в ничто. В своей агонии оно тянется к его разуму, пытаясь пролезть туда, проскрестись, найти желанный ответ.

Он был именован. Мир должен был принять его!

Тьма наступает. Он не может больше держаться, да и не собирается. Он дает этому увидеть последнюю свою мысль.

Именовать должен был хозяин. А не ты. Без него ты просто пустышка.

В свои последние секунды существо понимает, где допустило ошибку, понимает, что должно было оставить этому жалкому человеку хоть немного своей воли. Хотя бы пару капель, так необходимых, как оказалось, для его триумфа. Оно же забрало все сразу.

Оно понимает глубину своей последней ошибки. Понимает, что с того самого момента, как оно ворвалось в этот мир, оно — всесильное там, где впервые родилось и обрело разум — здесь было ничтожнейшим из паразитов и с ним с самого начала обращались соответственно. И что у него больше не будет второго шанса.

Последнее, что оно почувствовало, была даже не злость. Скорее, обида.

А затем оно исчезло.

Плечо, пусть он и наскоро зашептал рану, все еще нещадно болело, однако, Слеттебакк и не думал отвлекаться на такие пустяки. Войдя в разгромленный зал, он медленно окинул его взглядом. Медленно поднял рацию.

-Лета, ты как там, удобно устроилась? — лицо Слеттебакка прорезает усмешка. — Точно не упадешь? Ну тогда слушай. Я их взял. Обоих.

12. Алкагест

Но найдя других в забаву,

Им несёт свою отраву,

Растворяя ночь на складках платья...

(Fort Royal — Дочь порока).

-Ну и как он?

-Множественные поверхностные ранения, травма головы, разрыв в области правого зрачка, переломы без счета, уже второе внутреннее кровотечение, одному Богу известно, что еще...

-Первичные тесты прошли, отклик в пределах нормы, на нижней границе...

-Не забудьте проверить на предмет иных заражений.

-В мое время контактировавших с такими вещами и так близко вообще сразу упаковывали и увозили...

-Давайте уже! Раз, два, взяли...

Холодные усталые руки ощупывают его лицо. Больно. Больно. Но боль это хорошо, вне всякого сомнения. Боль значит, что он еще потрепыхается.

-Вы что, рехнулись? Что значит "здесь"? Я не могу в такой...

-Ничем не могу помочь, у нас приказ. Зону в двойное кольцо, до окончания уборки никто отсюда не выйдет. Ни вы, ни я, ни кто-то еще.

-Я не могу работать тут! Никакой аппаратуры, ничего! Чем я их лечить...

-Официальный представитель Часовой Башни уже в пути. Ориентировочно через восемь, шесть...

-Да чем хотите, хоть пальцем. Сдохнут до допроса — вы за ними пойдете. Все, мне некогда.

-Я не могу...

-Передайте тому, кто может, чтоб вас!

-Третья группа развернута? Почему еще нет? Господи, ну и на кого мы сейчас похожи? Гребаный бардак!

Рев моторов, лязг доспехов, чьи-то вопли на разных языках. Глаза отказываются открываться — на них словно давит мокрый песок, угрожая продавить аж внутрь черепа. Кажется, что-то залили ему под веки, припечатав сверху тяжелыми бинтами, так сразу и не скажешь.

-Живее, живее, живее!

-Чтобы через час все было готово, понятно? Иначе я вам...

-Куда вы его приволокли? Что? Да мне пополам! Не сюда!

-Твою мать, с дороги!

Перестав пытаться открыть глаза и двинуться куда-то в сторону — все равно тело не желало отвечать командам мозга — он позволил себе провалиться в забытье. Там хотя бы меньше болело.

Но отключиться до конца не удается все равно — мешает боль. Мешают голоса, теперь, правда, уже сократившиеся до одного — он ему знаком, но он никак не может его вспомнить. Голос читает молитвы, в то время как чьи-то ледяные руки приносят ему холод и острые вспышки боли то тут, то там...ощущения такие, словно его вскрыли и копаются внутри, а сделать ничего не выходит, только терпеть. Где-то уже не болит, где-то уже только холод. А где-то он все еще горит огнем.

Глаза не открыть и потому пред ними проносятся, как иногда во снах, тревожные и пугающие картины. Сейчас их больше обычного — очевидно, влияние той пакости, что покопалась в его голове не столь давно, пытаясь сломать, как сломала Альберта, а позже — найти там причины своего поражения. Пред глазами плывут, сменяя друг друга, отцовский кабинет, где всегда стоял аптечный запах и валялись груды старинных книг, узкие горные ущелья, предгрозовое вечернее небо и море, в которое в тот раз было такое сильное желание броситься и дать себя унести неизвестно куда, лишь бы только не делать то, что ему тогда поручили...

Если бы он мог, он бы смеялся сейчас над происходящим, хохотал во всю глотку. Шесть лет ничего не изменили — да и могли ли они это сделать? Он снова там, где ему было предначертано быть, снова делает то, для чего он появился на свет, его снова собирают по кусочкам, чтобы, как и всегда, вновь отправить дальше по дорожке, которую выбрали за него. Жаль, конечно, что они могут помочь только телу.

Интересно, знает ли тот, кто сейчас всеми силами мешает ему спастись от всего этого, сбежать в лучший из миров, над кем он трудится? Знает ли он хотя бы его имя или он для него очередной безликий и безымянный кусок мяса, в который нужно вдохнуть жизнь, не дать ей вырваться, потому что его еще можно использовать? Скорее всего, конечно, второе. Впрочем, и для него сейчас его целитель, его мучитель — безлик и безымянен, если он, конечно, вообще существует, а не является частью предсмертного спектакля, устроенного агонизирующим разумом.

Если бы ему дали шанс выговориться, он бы мог многое сейчас сказать, наплевав на все мыслимые и немыслимые таинства. Он бы рассказал, что не нужно, вовсе не нужно спасать его, вовсе не нужно возвращать его к жизни — ведь это не было жизнью с самого ее начала. Он бы рассказал о своей ненависти. К этой работе, ко всем, кого он знал, к этому миру, а самое главное — к себе. К тому, что кто-то должен и почему-то этим кем-то в свое время стал он, к тому, что он прекрасно умеет убивать — словно машина, но, как и полагается машине, никогда не сможет сделать это с собою. Рассказал бы, что каждый раз, когда он оказывается в таком положении, как сейчас, какая-то часть его цепляется за свое существование, в то время как другая молится чтобы оно все же оборвалось. Смешно, право слово. Отпрыск семьи, веками рождавшей охотников на ведьм, инквизиторов и жестоких палачей всех мастей прожил слишком долго, чтобы сохранить хоть какую-то веру в то, что делает. А чтобы было еще смешнее, он не вспомнит даже, когда это толком в нем начало развиваться, когда начало его грызть изнутри. Может, когда он играл в мага — когда нужно было делать все, чтобы ему поверили? Может, когда прикрывал задницы тех, кого ни разу даже живьем не видел, убивая и не зная толком за что? Или еще раньше, еще в семье, которая время от времени оказывала кровавые услуги Церкви, используя для этого своих еще не завершивших обучение детей? Сложно сказать. А если подумать, это все и не было особо важно.

Как и всегда, вслед за этими мятежными мыслями, вызванными усталостью и чудовищным напряжением, в конце концов приходило смирение. Ведь кто-то же...

Боль постепенно уходит. Дайте заснуть, дайте провалиться во тьму, навсегда, не возвращайте, не возвращайте туда, где все это будет повторяться. Дайте уйти. В конце концов, ведь он снова сделал то, что был должен, почему бы этому разу не быть последним? Почему бы хотя бы не позволить ему не просыпаться сейчас? Ну что же стоит!

Но эти руки неумолимы. Закончив наполнять его тело холодом, они останавливаются на глазах. Снова слышно невнятное бормотание, и вот оно, вот — в правую глазницу словно ввели новенькое сверло и закрутили так, что достало до другого конца черепушки. Все тело его выгибается, он пытается сорваться, сбежать, но конечно же, его крепко привязали. Лекарство придется принимать до конца.

Проходит — в адских муках, конечно же — еще несколько минут, прежде чем его оставляют, наконец, в покое. А потом начинают постепенно снимать с лица бинты. Та дрянь, что залили под веки, впиталась довольно-таки быстро — и он ее, кажется, даже узнает по запаху...

Вновь обретя способность видеть — пусть картинка перед глазами и была еще ужасно мутной — Асколь медленно повернул голову вбок, подальше от яркого света.

-А, вот почему было так тихо, — пробормотал он, с трудом шевеля губами.

Нора Три Иглы, сидящая на шатком раскладном стуле, слабо улыбнулась и, вначале что-то показав на пальцах, вытащила из кармана блокнот с ручкой.

-Где...

Присмотревшись, он прочел ответ — "Мы разбили здесь лагерь. Зона оцеплена, ждем людей из Ассоциации".

Ага. Отлично. Тех самых, которым Верт уже рассказал, как я выпотрошил их парней и сорвал операцию на лайнере. То-то они рады будут...

-Сколько я тут...

"Четыре с половиной часа. Мы сделали все, что могли, но лучше даже не пытайся сейчас подняться. Будет больно".

-Уж к чему я точно привык, так это к боли, — медленно попытавшись сесть на том жутком раскладном столе, куда его водрузили, он тут же рухнул обратно — болело все тело.

Однако, подняться все-таки придется. Не сейчас, так минут через десять...все равно...

Странно, конечно, что им занималась именно Нора — неужели его случай был настолько тяжел, что пришлось привлекать специалиста ее уровня? Он слышал немало об этой особе, даже пару раз видел ее в бою — а там было на что посмотреть. А еще он прекрасно знал, чему она была обязана своей странной кличкой. Дитя "Всенощной", одного из крупнейших церковных исследовательских центров, что был спрятан где-то в штате Аризона, Нора была в свое время признана подходящей для старой и чудовищной по сути своей "программы сохранения Таинств". Обученная высшим, сложнейшим из них в ходе этой самой программы, она в то же самое время потеряла куда больше, чем получила, учитывая жесточайшие блокировки, которые ей установили, закончив вливать новые знания. Одну иглу из трех можно было запросто разглядеть, когда Нора ходила с непокрытой головой и убирала волосы со лба — тончайший заговоренный стерженек был спрятан прямо там, глубоко под кожей. Эта игла, как он помнил, должна была заставить ее откусить себе язык, едва она только попытается промолвить что-то кроме разрешенных ей молитв и магических формул, а если это не поможет — послать смертельный импульс напрямую к мозгу. Где были другие две, знала одна она, но по ходившим в народе слухам, вторая была в правой руке, а последняя — прямо у сердца. Слеттебакк, ее напарник и надсмотрщик, знал еще одну формулу — особую, нужную для того, чтобы пустить в ход ту самую третью иголку. Если Нора об этом и знала — а она попросту не могла не знать — то никогда и никоим образом не подавала вида, что это ее беспокоит, равно как и то, во что ее превратили. Даже если она и правда, как болтали, была добровольцем, находиться рядом с этим образчиком тошнотворного смирения и покорности своей судьбе ему было неуютно всегда, а сейчас, когда, как и обычно, его одолевали старые добрые мысли вроде "за что мне это все?" — и подавно. Слеттебакк по крайней мере, был более живым — пусть даже и психованным убийцей, с которым он работал три раза и работать больше не хотел никогда.

-Спасибо за помощь. Что там Блах? Отдал концы?

"Состояние было критическим, но в настоящий момент нам удалось привести его в какое-то подобие нормы. Согласно предварительным прогнозам, через несколько дней начнется ускоренное разрушение его тела во всех возможных отношениях, вызванное..."

Читать мелкие буквы было невыносимо болезненным занятием для уставших глаз, так что остальную часть очередного послания он не разобрал и, бросив попытки это сделать в дальнейшем, прикрыл глаза.

-Позови сюда кого-нибудь, кто может говорить, — Асколь постарался, чтобы это звучало максимально вежливо. — Пожалуйста.

Около минуты длилось молчание — было слышно, как Нора скребет ручкой по бумаге. Закончив, она чуть тронула его за плечо.

Ну что еще?

Разлепив глаза, он взглянул в блокнот и по мере осознания того, что там было написано, понял, что лицо его, забыв о дикой боли в каждой мышце, само по себе растягивается в придурковатой ухмылке.

"Во время обследования я обнаружила следы странной заразы. Было довольно сложно изничтожить это, но мне удалось. Никогда прежде с таким не сталкивалась".

-Спасибо, — совершенно искренне прохрипел он, и, опершись рукой о край стола, все-таки смог медленно подняться и сесть. — Буду должен.

Если не сдохну раньше, когда буду наверстывать упущенное.

-Что я пропустил? — закашлявшись — каждое движение приводило к резкой боли в груди и в боках — он принялся медленно ощупывать избитое лицо. — Слеттебакк тут? Я его немного поцарапал, уж прости...

"Не нужно извиняться предо мной. Хотя, наверное, сделать это в его отношении тебе гордость не позволит".

-Ты ж меня знаешь.

"Знаю. И потому не удивлена, что ты бросился в эту погоню, даже когда тебя от нее отстранили".

-Потому что я не мог стоять в стороне и смотреть, как Юлиан растягивает наши силы и вводит ненужные...

Она остановила его коротким жестом, снова застрочив на бумаге. И вновь выставила пред лицом свой ответ.

"Нет, вовсе не поэтому. Меня обманывать не нужно, да и не выйдет. Читала его дело. И знаю тебя. Ты искалечил ему жизнь. Ты в ответе. Вот ты и пошел за ним. И никогда не дал бы кому-то еще сделать то, что должен был сделать ты".

-Хватит нести чушь, — в голосе его прорезалось раздражение. — Ты ведь не думаешь...

"Я — нет. Но я более чем уверена, что именно так думаешь ты. Считаешь, что твоя ошибка. Ты мог его убить тогда, и ничего бы не было. А мог просто сработать лучше. И тогда бы опять-таки не было всей этой крови".

-Скажи мне...когда ты научилась читать мысли?

"В случае с твоими мне такое умение не нужно. Я же когда-то с вами работала. Помню. Иногда мне кажется, что ты и правда себя ненавидишь".

-А мне иногда кажется, что те ребята в Штатах поступили правильно, когда заставили тебя играть в молчанку.

"Когда нам рассказали, что тебя вернули на службу, я не знала, как правильно реагировать. Мне было радостно узнать, что ты еще жив, но это значило, что ты вновь будешь делать то, что уже просто не можешь выносить. И видеть, к чему это приводит. Хотела бы встретиться в другой обстановке".

-Но у нас других не бывает, не так ли?

"Так. И потому ты должен смириться или же уйти. Не болтаться посередине. И не вспоминать то, что было".

-Уйди лучше сама.

Ничего поделать с этим было нельзя. Злость поднималась черными волнами.

"Хорошо. Не хотела тебя раздражать. Просто смотреть как ты изводишься из-за каждого второго дела в котором участвуешь — не самое приятное времяпрепровождение. Твоя одежда на столе в углу".

Поднявшись со своего шаткого стульчика, Нора вновь грустно улыбнулась и быстрым шагом покинула палатку.

Молодец. Как всегда, ты очень вежлив. Особенно с теми, кто только что вытащил тебя из могилы.

Или именно потому, что вытащил?

Встав на ноги — было довольно сложно с них тут же не упасть на землю, ибо они почти не держали — Асколь поплелся одеваться. Закончив — ослабевшие руки с трудом пролезали в рукава, да еще и все эти чертовы бинты мешали — он заковылял наружу.

Царивший вокруг хаос был знаком до тошноты. Вокруг здания "Остин Геотроник" теперь было не протолкнуться от монотонно-зеленых палаток и шатров, на крыше же разворачивали какой-то жутковато выглядящий купол из металлических труб, натягивая сверху толстую, всю в письменах, пленку.

Где-то за раскладным столом сгрудились люди в форме, что-то оживленно обсуждая, где-то курили, где-то орали на нерасторопных работников.

Кажется, это все и правда надолго.

Хотелось пить. Зверски хотелось пить. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что этой дряни, этого гребаного подарочка от алхимика Атласа действительно больше с ним нет. Ну и чтобы забыть, пусть и на время, все это.

-Кат, — он не успел сделать даже пары шагов в сторону ближайшей кучки людей, как этот мерзкий голос заставил его обернуться.

И пожалеть о том, что Ключей сейчас при нем не было — настолько враждебным было лицо Слеттебакка.

-Отлежался, значит, и уже собрался покинуть нашу чудную компанию? — плечо экзекутора было перевязано, причем, судя по всему, уже довольно-таки давно.

Вот только добрее он явно не стал.

Асколь никогда не мог точно понять, почему этот палач вызывал у него такое раздражение. Слеттебакк не мог похвастаться — было бы чем — семьей вроде его собственной, его происхождение и прошлое до того момента, как он оказался в их рядах, Асколь вообще не знал. Зато знал, как и все, что этому болтливому типу с норвежским акцентом опасно было переходить дорогу: слишком уж большой упор он делал на магию, причем на магию довольно редкую и странную, и это не говоря обо всех тех более чем неприятных вещицах, что он обычно с собой таскал. Хуже Слеттебакка был только один печально известный тамплиер, к счастью, давно списанный в расход — слишком уж зарвался на своем кровавом пути.

-Рана зажила? — мрачно поинтересовался он, спокойно выдержав взгляд светловолосого палача.

-Не твоими молитвами, Кат, — оскалился Слеттебакк. — Мне вот что интересно, ты всегда такой дуб или только иногда для виду прикидываешься?

-Я...

-Ты чуть было снова нам все не сорвал. Вешатель и Аканта наперебой трещали о том, чтобы я тебе голову отрезал и не маялся, нет же, Нора не дала.

-А зря. Пока я был в отключке, твои шансы хотя бы составляли пару процентов вместо нуля.

-Все шутим, я погляжу. А вот мне сейчас не до шуток. Угадаешь, с чего?

-Я лишил вас премии? — ухмыльнулся Кат. — Вы ведь собирались не измолоть ту тварь в порошок, а засадить обратно в ее миленький домик, не так ли?

-У нас был приказ.

-Чтобы Юлиану была красивая елочная игрушка, ну конечно же. А теперь он будет с вас шкуры драть, потому что ему снова нечем крыть карты Бюро. Если мне что-то и греет душу сегодня, то это.

-Смотри, как бы тебя самого не подогрели, — бросил Слеттебакк. — Ладно, шагай уже.

-Куда еще? — немедленно вскинулся Асколь — уже просто из вредности.

-К Лете, Кат, к Лете. И давай без выкрутасов...

Начавшее было чуть подниматься настроение словно совершило резкий прыжок и вновь ушло на самое дно.

-И не скрипи так зубами, Кат. Я не понимаю, почему ты каждый раз так не рад ее видеть?

-Даже не знаю, — ответил Асколь. — Быть может, потому, что такую тупую, психованную и развращенную тварь еще поискать?

-Шагай. Не заставляй меня волочить тебя за шкирку.

Дайте мне что потяжелее. И посмотрим, кто кого куда поволочит...

Как давно заметил и сам Асколь и многие другие, кто имел удовольствие (иногда — весьма сомнительное) с ней общаться, все в Лете Цикурин — и внешность, и характер, и манера речи — шло вразрез с ее фамилией (1): такое распущенное и наглое существо надо было еще поискать. Возможно, она, конечно, и не всегда такой была — все-таки стоит иногда давать людям шанс — но годы, проведенные в роли ближайшей помощницы Юлиана окончательно размыли все ее внутренние тормоза. Высокая, крепко обтянутая своим пошитым на заказ темно-синим одеянием, слабо похожим на традиционную монашескую одежду — оно даже не пыталось что-то скрывать (впрочем, тут не помог бы и бронежилет) равно как и быть скромным и простым — она сидела, закинув на стол ноги в тяжелых грязных ботинках на шнуровке. Голову Лета не покрывала, опять-таки наплевав на все установленные порядки, так что все ясно видели рассыпавшиеся по плечам волосы какого-то невнятно-желтого цвета, вызывающего ассоциации с опавшей листвой, пролежавшей свое время под дождем, и само лицо — сытое, довольное, с расслабленной улыбкой, блуждавшей по нему большую часть времени: расскажите такому лицу про посты и прочие воздержания — и эта улыбка станет еще шире. Кто-то другой мог бы купиться на все это. Кто-то мог запросто утонуть в этих хитрых глазах. Асколь уже видел то гнилье, что скрывалось за этим добрым личиком. Ему уже хватило.

-О, Кат. Я скучала, — голос у Леты всегда был такой, словно она не спала минимум неделю. — Когда Юлиан сказал, что выволок тебя аж в Ватикан, я долго смеялась. Чего же меня не поискал?

-Думал, ты заползла в какой-нибудь пыльный угол и сдохла там, — огрызнулся Асколь. — Я такой наивный, правда?

-Не то слово, — потянувшись, Лета перевела взгляд в дальний угол шатра, ровно то же сделал и он.

-Юст?

Маг, сидевший на очередном шатком стуле, закутавшись в теплое темное пальто, только что-то мрачно пробурчал и снова отхлебнул кофе из большого термоса, что держал в своих изредка подрагивающих руках. Передал термос стоявшей позади кукле.

-Отец Кат, это было... — так и не закончив, немец снова уткнулся взглядом в пол.

-А он тут что делает? — заметив, что Слеттебакк их покинул, Асколь сделал пару шагов вперед, подтаскивая к себе свободный стул. — Нора сказала, что вы все блокировали вглухую.

Злость его была сильна. Но усталость, давившая ее, была еще сильнее.

-Мы так и поступили, — вздохнула Лета. — А потом явился этот смешной маленький маг и начал качать свои смешные маленькие права.

Кукла было дернулась вперед — Юст жестом остановил ее, оторвав взгляд от пола — теперь он скакал с Асколя на Лету и обратно.

-Мне дали весьма четкое обещание, — произнес маг, отчаянно пытаясь сохранять внешнее спокойствие. — И сейчас я бы хотел...

-Ты слышал его, Кат? — расхохоталась Лета. — Он бы хотел! Восьмое Таинство, глупенький. Я могу пообещать тебе что угодно, и поклясться на чем попросишь, только понимаешь, это труха.

-Любуйся, пока можешь. Именно такие, как она, делают нам лицо, — прошипел Асколь. — Неудивительно, что в него потом все норовят плюнуть.

-Мне было дано обещание, — повторил кукольник. — И я бы не хотел, чтобы кому-то из присутствующих пришлось стать той самой трухой, о которой вы говорите.

Как же вы оба...

Сложно сказать, кто раздражал его сейчас больше: этот упрямый, словно баран, в своем стремлении к славе замухрышка или же Лета, с которой и так все было давно и прочно ясно. Сделав, в конце концов, выбор в пользу первого, Асколь заговорил.

-Лета, давай на минутку представим, что я забыл все, что было в те годы, когда ты еще имела наглость ошиваться рядом с нами, — прохрипел он. — Давай представим, что я чудовищно подобрел и решил дать тебе шанс отсюда уползти, вместо того, чтобы сейчас же схватить тебя за глотку и...

-О, продолжай, продолжай, — промурлыкала Лета. — Давно не слушала твоих фантазий.

-...и выспросить насчет всего, что накопилось. Знаешь, это и правда может стать реальностью, но только ты тоже приложишь кой-какие усилия.

-Например?

-Например, выполнишь то, что я ему обещал.

-А что ты ему обещал?

-Что он будет тем, кто положил конец этой дешевой комедии. По крайней мере, в глазах его дружков.

При этих словах Юст встрепенулся — на его лицо с зажегшейся вновь в усталых глазах надеждой Асколю было тошно смотреть.

-Боюсь, не выйдет, Кат, — улыбнулась Лета. — В разговоре с башенными я уже обмолвилась о том, кто сделал всю работу.

-Зачем еще? — рявкнул Асколь. — Верт ведь...

-Верт здраво рассудил, что раз уж ты справился, даже вопреки ему, то незачем тебя отдавать на растерзание господам из Башни, — Лета медленно, с видимым наслаждением, зевнула. — Вот потому ты и снова герой. Порезал парочку их парней, зато спас Лондон.

Встретившись взглядом с Юстом, Асколь поймал себя на мысли, что сейчас оба они однозначно одержимы одним и тем же импульсом — заткнуть эту наглую морду, если она даст хотя бы ничтожнейший повод.

Лета же словно этого и добивалась.

-По поводу своих людей можешь не волноваться, их уже взяли, но не тронут. Ты вовремя справился, Кат. А хорошие инструменты мы...

-Для тебя будет лучше эту фразу не заканчивать, — полным холодной ярости голосом предупредил палач. — Я сейчас совершенно серьезно.

Лета умолкла — этот тон она знала слишком хорошо, равно как и грань, до которой могла доводить своего собеседника без явной угрозы здоровью.

-Подводя итоги... — убрав, наконец, ноги со стола, она снова потянулась, оправляя помятое одеяние. — Дело можно закрывать. Блах у нас, этот его дурацкий шарик тоже, хотя теперь, похоже, его можно смело сдавать в лом. Осталось только все тут почистить и можем сворачиваться.

-Так быстро?

-Ну...еще должна прибыть какая-то девка из Бюро. Блах может отдать концы в любой момент, а они хотели с ним перекинуться парой слов...боятся, что не дотянет до их уютных чайных комнат, вот прямо тут и начнут.

-Он прыгнул прямо на Ключи. Это помимо всего прочего, — задумчиво произнес Асколь. — Вам, видимо, пришлось потрудиться, чтобы его вытащить?

-Штатный целитель заработал обморок. Перетрудился, бедненький... — Лета рассмеялась. — Ах да, еще ждем башенных. Нужно повозиться с бумажками. Их наемная шваль уже отбыла, а мусор убирать нам, как обычно.

-Значит, если я сейчас пожелаю уйти, ты не будешь пытаться меня задержать?

-Нет, мне и тут уютно, — Лета похлопала по креслу. — Просто дам сигнал и тебя скрутят. Сиди уж и не рыпайся, ты же знаешь процедуру. Завтра утром сорвемся.

-А вот я, пожалуй, вас покину, — медленно произнес поднимающийся со своего места Юст, белый как мел. — Благодарю...за гостеприимство. Ютте, пошли. Нам тут нечего больше делать.

-Уже убегаешь? — Лета снова зевнула, в последний момент прикрывшись ладонью. — Смотри, можешь и задержаться, я найду, чем тебя занять, — она снова улыбнулась. — Славы не досталось? Оставайся, уж я тебя...пожалею...

Ничего не ответив, маг, сопровождаемый верной куклой, двинулся на выход — в спину ему бил смех Леты, едкий, словно кислота.

-Удачи, разбухай от вседозволенности дальше, — на ноги встал и Асколь. — Только оборачивайся почаще, все мы люди.

-И ты туда же? — лениво бросила Лета. — Ну вот, всегда так...эй, Кат! Да погоди же ты!

-Что еще? — огрызнулся палач.

-Блах. Он хотел с тобой поговорить.

Если до этого злость подавлялось усталостью и болью во всем теле, то сейчас ее вышиб из разума чистейшей воды шок.

-Что?

-Что слышал. Когда очнулся, да когда я ему рассказала, что с ним будет...

-Я не собираюсь быть исповедником у Пустышки. Даже не думай.

-Почему же? Насколько мне известно из материалов его дела, именно из-за тебя заварилась вся каша, Кат. Ну или как-то так. Не вчитывалась, честно скажу. Лень было...

-А мне лень тратить время на этого выродка, — резко развернувшись, Асколь рванулся к выходу. — Раз уж мне не дадут убраться до утра, то не путайтесь под ногами.

-Кат!

Палатка, Лета и злость — все осталось позади. А на выходе его уже ждал маг.

-Отец Кат. Я понимаю, что время сейчас неудачное. Я понимаю, что вы устали и изранены, — голос немца буквально дрожал от волнения. — Но это не терпит отлагательств. Нам нужно поговорить. Без посторонних.

Самое время. Самое время, чтоб тебя черти взяли.

-Что еще? — устало поинтересовался экзекутор. — Я уже ничего для тебя сделать не смогу, поздно. Боишься, что свои теперь вздернут — беги к себе и зарывайся в песок. Не мне тебя прятаться учить, я думаю.

-Да вы ничего не понимаете! — буквально-таки взорвался молодой маг. — Ютте, посмотри, чтобы вокруг никого не было. Отойдем...пожалуйста, прошу вас...

-Черт с тобой, пошли, — сдался Асколь. — Надеюсь, это и правда важно.

Народу с Летой прибыло и правда много, на взгляд Асколя даже больше, чем нужно. Либо боялись, что он все же не до конца сделал работу, либо готовились на случай, если посланцы Ассоциации будут не в духе. А скоре и то и другое, как это обычно бывало: в таких делах ни одна предосторожность не бывала лишней. Пробравшись мимо спешивших по своим делам хмурых людей в защитной одежде, он заглянул за угол обветшалого здания, и, убедившись, что там никого, по крайней мере, сейчас, не наблюдалось, затащил мага туда. Кукла то и дело озиралась по сторонам — кажется, ей действительно везде мерещилась опасность для своего чахлого хозяина.

-Ну. Слушаю, — бросил Асколь. — Хотя вначале вот что скажи...ты сейчас — ты? Или приволок очередную подделку?

-Это настоящее тело, — с кислой миной ответил Юст. — У меня было не так много времени, когда я готовил свою операцию. Заготовленные на продажу куклы-стражи...вернее, тот излишек, который у меня не купили тогда...их вы всех перебили на том лайнере. Я уже говорил, кажется. Это тело же валялось в Могиле. Старая и недолговечная болванка, сейчас я могу сделать куда лучшую. Взял с собой на случай, если придется ехать с вами, вот и все.

-Значит, сейчас ты у нас тут во плоти, — усмехнулся Кат. — По правде говоря, я догадывался, что что-то не так, еще когда встретил тебя на корабле без твоей разлюбезной Ютте.

-Все верно.

-И ради чего ты у нас так рискуешь? Уж точно не из-за Блаха с тем шариком, не так ли? — Асколь прищурился. — Тут что-то еще более гнилое зарыто, да?

Маг в который раз нервно посмотрел назад.

-Слушайте. У меня нет права об этом рассказывать...

-Нет рассказа — нет и помощи, — развел руками палач. — Как по мне, логично.

Резко обернувшись, кукла сделала два шага к нему. Глаза ее снова залило красным светом.

-Ты выслушаешь мастера Юста и не будешь его перебивать, понятно? Ты, старый, злобный, мерзкий...

-Ютте, не надо. Я сам, — тяжело вздохнул маг. — Дело само собой не в Блахе. Пусть катится в ад, мне все равно, что с ним будет. И этот...это...что вы изгнали и уничтожили, мне оно тоже не нужно.

-Тогда в чем же дело?

-Если вы кому-то скажете, мы покойники, оба. Вне всяких сомнений, — прошептал кукловод. — Особенно я. Весь этот цирк, устроенный Альбертом, был просто прикрытием.

-Так, — уже куда более серьезным тоном произнес Асколь. — И для чего?

-Чтобы вывезти из Моря Бродяг...скажем так, весьма ценные записи. Пока с вами работали целители, я успел тут всем порядком надоесть, но тем не менее, выяснил...при Альберте больше не было никаких вещей, кроме Сферы. Он наверняка где-то спрятал то, что нам нужно. Если я их упущу, мне...мне в общем, придется очень нелегко. Голову, может, и не оторвут, зато прятаться придется порядочно. Вы обещали мне помочь, так ведь? — немец чуть повысил свой слабенький голос. — Так что в итоге? Тоже отмахнетесь от меня или все же сдержите слово?

-По старым условиям, — подумав, выдал Асколь. — Протез для моего человека, и, возможно, я обращусь к тебе в будущем...если мне снова понадобится помощь.

-Вы не смеете втягивать мастера Юста в свои грязные дела, — вновь заговорила кукла. — Вы и так доставили нам достаточно неприятностей.

-А его игрушечные солдатики чуть нас всех не покрошили, так что мы уже рассчитались, я думаю, — быстро парировал Асколь. — Итак, если ты согласен, я хочу только одного. Возьми уже себя в руки и скажи — какого хрена ты от меня сейчас хочешь?

-Допросите Блаха. Сейчас, — резко ответил маг. — Пока его не увезли. Пока им не занялось ваше Бюро, или, того хуже, Башня. Эта информация не должна уйти к ним...одни просто все уничтожат, а другие...Башня, и этим все сказано.

-Я должен знать, о чем спрашивать, не так ли?

-Это вы знать не должны, — упрямо повторил Юст. — Спросите, куда ушли дневники. И, как скажет, добейте его.

-Что?

-Что слышали! — взорвался маг. — Мы тут с вами не в игрушки играем! Демон, Сфера, все эти убийства — это все цветочки по сравнению с тем, что он утащил и кому, возможно, передал! Они могут устроить вещи в тысячи раз хуже, если мы их не остановим сейчас! И, что самое главное, это наше дело! Наше и ничье больше!

Вот это истерика...

-Сделаю, что смогу, — мрачно ответил Асколь, оставив себе этими весьма общими словами обширное поле для маневров. — А ты держись тут и никуда не лезь, если приключений не хочешь, — он взглянул на куклу. — Уж постарайся, чтобы его не угробили после какого-нибудь неосторожного высказывания. Тут компания такая...сами понимаете.

-Можете не беспокоиться на этот счет, — холодно произнесла Ютте. — Я скорее умру, чем позволю причинить вред м...

-Хорошо, хорошо. Вот тут и сидите. К Лете не суйся, — экзекутор позволил себе улыбнуться. — Судя по ее отсутствующему взгляду она сочинила минимум шесть интересных вещей, которые можно с тобой сделать в той обстановке.

Оставив мага со своей куклой прятаться за углом, Асколь медленно направился назад, чувствуя, что если сейчас ему придется встретиться вновь с набором плоских шуточек Леты, он определенно свернет кому-нибудь шею — хорошо бы ей. А ведь еще хорошо бы сообразить за это время, что теперь делать...

А что-то делать со всем этим определенно было нужно — и срочно. Возня с Блахом — прикрытие? Было почти очевидно с самого ее начала. Вот только хоть все, опять-таки, с самого ее начала, прилагали уйму сил, чтобы найти тех, кто за ним стоит, никаких результатов это не дало. Вспомнить все те данные, что они получили от Могилы — так даже там все руками лишь разводили: злобный нелюдимый инвалид, жертва постоянных жестоких шуток, ни с кем толком не общался, никогда...наткнуться на Сферу, принять то жуткое Замкнутое Поле...по отдельности еще можно было бы записать в случайности, вместе — никак. А теперь немецкий заморыш, из которого так и тянет вытрясти все, что он знает — и ведь можно же вытрясти, если предположить, что он сейчас и правда в настоящем своем теле — требует заткнуть Альберта, пока он не сболтнул что не надо и кому не надо...

Уставшее сознание работало отвратительно, с большим трудом складывая картину происходящего из теперь уже почти всех имеющихся в распоряжении деталей во что-то ровное и красивое. Юлиан и глава Бюро одинаково хотели наложить лапы на Сферу для усиления своих позиций — в случае Верта, впрочем, еще и для того, чтобы было чем давить на позиции чужие. Атлас, похоже, больше интересовал сам Блах и его необычная защита, Башня как обычно защищала свои интересы и свои шкуры. Но вот Могила...они могли послать кого-то и посильнее той девки с повязкой на глазу да нервного отпрыска Вайтлей, которого он, Асколь, по сути сам втравил в это дрянное дельце. Не хотели привлекать лишнего внимания к основной проблеме? Да нет, тоже вряд ли...

Голова трещала нещадно. Хотелось спать, хотелось бросить все это куда подальше. Вот только один раз он уже так поступил — а спустя шесть лет Юлиан встретил его как глава Дома Резни. Нет, давать ему шанса схватиться за что-то мало-мальски ценное он не имеет права. Не имеет и все тут.

Когда он зашел в палатку, Лета, само собой, улыбнулась.

-Все же вернулся, — торжественно произнесла она. — С чем пожаловал?

-Блах хотел меня видеть, так? — каждое слово он выталкивал из себя с великим трудом. — Дам ему пять минут. Веди.

Шатер, в котором спрятали Альберта Блаха, был куда как выше и шире прочих, да и охранялся он подобающим образом: трое у входа, еще трое расставлены по периметру. Лета, чьи огромные ботинки оставляли в грязи глубокие следы, остановилась, мрачно взглянув на рыцарей.

-Еще не скопытился?

-Нет, — коротко ответил один. — Хотя пытался раза три.

-Просто чудесно, — хмыкнула Лета. — Кат?

-Услышу, что ты рядом где-то притаилась — оторву голову, — просто пообещал экзекутор, пригибаясь и заходя в шатер.

Жалкое внешнее подобие человека, забинтованное, опутанное проводами, электродами и ремнями, с наклеенными на лоб, виски и шею черными, напоминающими копирку, бумажками, где были выписаны разнообразные хитрые знаки, с руками и ногами, прикованными к кровати — таким предстал перед ним сейчас Пустышка. В изголовье его булькали капельницы и трещали, плюясь бумагами, какие-то приборчики, мутные, закатывающиеся глаза изучали потолок шатра, а побелевшие губы жевали какую-то пластиковую трубочку.

-Ну что, доигрался? — тяжело вздохнул Асколь.

Злости не было, ненависти и подавно. Была лишь чудовищная усталость.

Альберт зашевелился на своем ложе, увидев его. Слабо застонал, распахнул шире свои потухшие, и, кажется, изменившие свой цвет глаза.

-Отец Кат... — вслед за горловым хрипом последовали и слова. — Можно...ближе? Я вас почти не вижу сейчас. Только пятна.

-Не думал, что у тебя были еще и проблемы со зрением, — мрачно заметил экзекутор, подтаскивая себе стул.

-Они...не хотели оставлять мне Мистические Глаза. Сломали...все сломали...

-Понятно, — односложно ответил палач, хлопая себя по карманам и вытаскивая помятую сигаретную пачку. — Хотел меня видеть, Пусты...Альберт?

-Д-да, — выдохнул со свистом Блах. — Вас...знаю. Их нет.

-И что ты хочешь?

-С-спросить, — простонал Альберт. — Что...что теперь будет?

-Как только уборка закончится, тебя допросят. Либо здесь, либо увезут на чаепитие в Похоронное Бюро, — Асколь щелкнул зажигалкой. — Думаю, ты имеешь право знать, что тебе и так осталось не очень долго. После такого...плотного контакта с этой тварью определенные последствия неизбежны. Не буду врать, что мне жаль или забивать тебе уши каким иным дерьмом. Ты сам к этому шел.

-Почему...почему так?

-Почему? — Асколь выдохнул дым, взглянув в мутные глаза Блаха. — Потому что ты зашел за черту. Потому что ты убил своих родителей. Потому что ты замочил еще кучу народу, и собирался замочить еще больше, чтобы удовлетворить свою...чем бы оно ни было. Потому что ты впустил в себя демона. Тебе достаточно?

-Почему...почему я? — Блах задрожал. — Почему я должен был так страдать?

-А почему я? — палач медленно затянулся. — Почему я должен был стать тем, кем я стал? У тебя есть ответ? Нет? Вот и не требуй их у других.

-Не говорите...не говорите чуши. Что вы знаете...

-Мы оба из богатых и древних семей, Альберт. И в обеих наших семьях были разные старые, но далеко не славные традиции, — Асколь говорил медленно, смотря не на Блаха — на стенку напротив. — У магов нечасто бывает выбор, знаешь. У меня тоже не было.

-Да что вы понимаете... — проглотив грозящие хлынуть слезы, прошипел Альберт. — Из-за вас я стал калекой...

-Не я воспитал тебя трусом.

-...отец выбросил меня прочь! Меня...меня оставили одного! — провыл Блах. — Ваша-то семья, небось, во всем вам помогала!

-Моя семья, — Асколь медленно стряхнул пепел, постучав по сигаретке. — Моя семья передала меня Дому Резни, когда стало ясно, что я готов стать тем, кем должен был стать. На этом их участие в моей жизни закончилось.

-Не...не понимаете. Это...я не мог...это...я там один был, а они все...все...это несправедливо!

-Мою мать зарезали ради той мелочи, что у нее была при себе — лир двести, кажется. Люди, которых меня в то время учили защищать. Семья не пошевелила и пальцем — ведь она отказалась заниматься ее делами, значит, стала чужой. Расскажи мне про справедливость, вместе посмеемся.

Они замолчали — оба — и длилось это молчание добрых минут пять. В конце концов, Блах не выдержал.

-У вас еще есть сигареты?

Асколь даже поперхнулся дымом от удивления.

-Не думал, что ты куришь.

-А я и не курю.

Вздохнув, Асколь снова достал пачку.

-Последняя, — пробормотал он, извлекая на свет измятую сигаретку. — Э, да ты и держать-то не сможешь. Спалить себя надумал?

-Вряд ли...получится.

Еще с минуту он сомневался. Отчаянно хотелось напиться — чем угодно, лишь бы мыслей не осталось. Потом встал, и, доковыляв до кое-как приподнявшегося — насколько позволяли ремни и кандалы — Блаха, вставил сигарету ему в зубы. Щелкнул зажигалкой. Альберт, шумно вдохнув, зашелся кашлем и выплюнул сигарету на пол.

-Гххха-ость, — прохрипел Альберт. — Как вы это...вообще...

-Успокаивает, — коротко ответил Асколь, наступив на тлеющую сигарету. — Правда, привыкнуть нужно.

-У меня...не хватит...времени.

-И то верно.

И вновь повисло молчание.

-Это...отец Кат...

-Что? — взглянул он в помутневшие от вредоносных чар и слез глаза.

-Я...меня же не простят, да?

-Господь простит, — пожал Асколь плечами. — В наши обязанности входит только организовать вашу встречу.

-Я...я просто хотел, чтобы они все заплатили. Потому что я...потому что это все...мне так больно было...и одиноко...

Асколь молчал.

-А уже...ничего нельзя сделать?

-Нет, Альберт. Впрочем, одну вещь можно.

-К-как...

-Мы знаем, что ты не сам все это начал, — помолчав, произнес палач. — Что кто-то подсунул тебе и Печать, и Сферу, и много чего еще.

-И...вам-то что?

-Это из тебя вытрясут в Бюро. Поверь мне, они умеют вытаскивать на поверхность то, что хотят. А многим из них попросту нравится этим заниматься.

-Вы...

-Мне нечего тебе предложить, кроме быстрой смерти. Поверь мне, это лучше, чем попасть к ним. И уж точно лучше чем когда ты начнешь медленно умирать от контакта с той гадостью.

-Я...нет...нет, нет! — лицо Альберта исказилось от ужаса. — Я не хочу...не хочу!

-Они будут делать с тобой все, на что хватит их извращенной фантазии. И сколько захотят. А ведь еще и вопросы станут задавать. Ты скажешь мне, кто тебя использовал. Я позабочусь, чтобы Бюро ничего не досталось.

-Нет...нет, — пробормотал Блах. — Нет! Не так! Я жить хочу!

Лицо его задрожало, из глаз потекли слезы.

-Убивают! Он меня убьет! Убьет! — заорал Блах со всей силы, заметавшись на своей кровати, словно пойманная в сети рыба. — Кто-нибудь! Пожалуйста!

-Альберт! — рявкнул Асколь, вскочив со своего места. — Ты не знаешь, что...

-Она вас найдет! — взвыл Блах. — Найдет и прикончит! Вы пожалеете о том, что родились на свет, когда встретитесь с ней!

Топот, крики. В шатер ворвались, быстро оттесняя его от Блаха, трое рыцарей — те, что несли вахту у входа.

-Прошу прощения, — довольно-таки грубо произнес один. — Вам придется уйти.

-Мне разрешили с ним поговорить, Лета р...

-Ваш разговор окончен.

-Значит, он снова начал орать и топать ножкой, — меланхолично произнес Юст. — Так, получается?

-Так.

Сидя на какой-то старой трухлявой скамейке, они лениво наблюдали за тем, как та бригада, что работала на крыше здания, теперь разворачивает еще одно сооружение малопонятного назначения за оградой, у кромки леса. Кукла прохаживалась рядом, вороша ногами опавшую листву.

-Что, теперь прятаться будешь?

-Как повезет, — пожал плечами маг. — Я свободный агент, не забывайте. С меня мало что можно взять. Волнует только Шифра...она же меня ненавидит. Вернусь домой, пережду какое-то время, и займусь своими делами. У меня заказов непочатый край, знаете ли. Всем нужны либо куклы, либо протезирование, либо какие-нибудь автоматы похитрее. Либо вообще все вместе.

-Так быстро сдаешься. Нетипично для мага, — голос Асколя был устал и задумчив.

-Я просто знаю, за что стоит сражаться, вот и все, — вздохнул немец. — В настоящий момент...скажем так, я могу позволить себе еще одно такое приключение в ближайшее время, но не больше. Потом нужно будет вернуться к личным проектам.

-Смотри не перестарайся, а то приду и по твою душу.

-Да что вы. Ничего запрещенного. Из того, что могу вам сказать — иногда это просто масштабные поисковые операции, которые я финансирую из своего кармана время от времени. Одна в Антарктиде, одна в...неважно, там все равно результата пока нет, — маг вновь устало вздохнул и принялся массировать пальцами виски. — Иногда просто подбрасывают наводки на разные редкости. В том числе и живые. Если интересно, посылаю кого-нибудь за ними. В последнее время и это уже стало довольно тоскливым делом.

-Я так понимаю, ничего конкретного, — вставил свое слово палач.

-Конкретно хотелось бы проработать несколько старых вопросов, касающихся полноценных искусственных тел на замену тем мешкам с костями, в которых мы рождаемся, поднять наши древние теории. К сожалению, половина там в наши дни уже пыль, тысячу раз опровергнутая, а другая все равно не способна помочь не сойти с ума, оказавшись в этой новой клетке. Именно поэтому я не вижу проблем об этом говорить с вами, — Юст грустно рассмеялся. — Для этого всего нужно просто отгородиться от всех годика на два и засесть за работу.

-О семье не думал?

-Почему же? Я изучаю нашу историю, ищу ниточки...они не могли так просто взять и погибнуть, там должен был остаться след...

-Я в другом смысле.

-А? Нет, что вы. У меня сейчас нет никого, кому бы я хоть сколько-то мог довериться...почти нет, скажем так. К тому же мне все еще несколько тяжело долго поддерживать общение с кем-то. Куклы предсказуемы, контролируемы. Покорны. А если нет, это всегда легко исправляется. С людьми всегда сложнее. Их исправить тяжело, иногда почти невозможно. После стольких лет с куклами, знаете, было сложно привыкнуть к тому, что кто-то может иметь свою волю.

-А что твоя Ютте? С ней легко или тяжело?

-Я...я просто хотел иметь кого-нибудь рядом в те годы. И создал ее, — уклончиво ответил маг. — Трудная работа. Однако, окупилась. А что будете делать вы?

-С моей работы сами не уходят, — пробурчал экзекутор. — Особенно когда силой вернули.

-Понимаю. Все должны...что-то делать.

-Да уж. Куда они денутся...

Разговор окончательно расклеился. Спустя несколько минут, проведенных в почти что полной тишине, молчание нарушил маг.

-Как он там сказал...она вас найдет? Что ж, по крайней мере, нам теперь остались только все женщины, которые могли посещать место, где он работал. За все эти годы. Бесполезно. Как иголку в...

-То, что он украл, действительно опаснее этого демона?

-В соответствующих руках — да. Мощное оружие не так страшно, как знания. Их так просто не уничтожишь. А там целый кладезь и... — немец осекся, увидев приближавшуюся к ним Лету.

-Все, цирк окончен, — с ходу заявила та, взглянув на мага. — У тебя осталось три минуты, чтобы покинуть территорию.

-В чем дело? — встрепенулся Асколь.

-Прибыл человек из Бюро. Она заберет Блаха.

-Превосходно, все насмарку, — Юст поднялся со своего места. — Прощайте, отец Кат. Думаю, мы вряд ли скоро увидимся. Если увидимся вообще. Ютте, идем.

Маг уходил быстрым шагом, не оборачиваясь и не прощаясь больше ни с кем. Асколь вполне его понимал: ввязаться в дело, которое изначально было не для тебя, потратить столько времени и сил...что ж, может, хоть уроком послужит.

-Кат, тебе тоже придется свалить подальше, — продолжила Лета. — Она сказала снять всю охрану и не путаться у нее под ногами.

-Зачем еще...

-Сам спрашивай, — Лета махнула рукой куда-то в сторону — там ловко лавировала меж бегающими туда-сюда оперативниками Седьмая в изрядно измочаленной одежде — она подобрала эти тряпки еще на корабле, после того, как от ее собственных мало что осталось.

-Ты не спешила, — заметил Асколь, проходя мимо. — Все в порядке?

-Абсолютно, — Седьмая подняла взгляд на него, неожиданно мило улыбнувшись. — В полном порядке. Я все улажу.

Что это с ней?

Что-то было не так, совершенно точно. Либо она совсем двинулась от своих бесконечных смертей, либо...

Объяснить это он не мог. Но тревога ощущалась каждой клеточкой тела.

-Седьмая...

-Идите, идите, — отмахнулась ищейка Нарбарек. — И уберите эту шваль. У меня он никуда не сбежит.

Спорить тут было малость бессмысленно. Пытаясь подавить нарастающую непонятно от чего тревогу, Асколь медленно последовал за Летой. За ними поспешили, радуясь, что им наконец дали покинуть эти утомительные посты, все шестеро рыцарей.

Проводив взглядом последнего из них, Седьмая вновь улыбнулась, и, насвистывая какой-то веселый мотивчик, зашагала к шатру с Блахом...

По правде говоря, это дело не утомляло Лету ни капли: напротив, она даже радовалась возможности куда-нибудь выбраться. Больше она радовалась только возможности вволю поиздеваться над Катом, каковую уже и реализовала часик назад. Сейчас же, вернувшись в свою палатку, она было собиралась вновь засесть за стол и немного подремать, пока самая грязная и утомительная работа по очистке территории не будет доделана. Вот только затренькавший мобильник эти самые планы временно отбросил в строну. Особенно когда она узнала номер.

-Ваше В...

-Сразу к делу, — просипела трубка голосом Юлиана Верта, обрывая ее подобострастные приветствия. — Мне только что доставили весьма интересные данные. Протоколы вторичных допросов того Апостола по делу, что ты сейчас ведешь.

-И что же там?

-Я предвидел что-то подобное с самого начала, но не думал, что все окажется настолько запущено, — произнес Юлиан. — Блаха вел кто-то из старого доброго Трио. Да, того самого, что мы выкосили в семидесятых.

-Господи, — не удержавшись, охнула Лета. — Те самые? Ладислав?

-Или кто-то из его ближайшего окружения. Они что-то утянули из Моря Бродяг помимо Сферы, но Апостол не знает, что это было. Альберта использовали, чтобы замести все следы.

-Мои приказы?

-Остаются в силе. Блах должен быть доставлен нам одним куском. Если кто-то из этой шайки жив, следует как можно быстрее это исправить. Механизм уже запущен, старые ориентировки мы поднимем в ближайшие дни. Известим Ассоциацию и начнем новую охоту. И вот еще что...Кат все еще там?

-Да. Как я и докладывала, очнулся и...

-Информируй его. Он ближе всех работал с Трио, убил двух из них, насколько я помню. Он нам понадобится, у него могут быть свежие идеи.

-Слушаюсь.

-Последнее. Огради Блаха от влияния Бюро. По крайней мере, сейчас. Допросить здесь они его могут, но в первую очередь он будет направлен на дознание к нам, а не к ним. У тебя есть все полномочия, чтобы затянуть дело и вывезти его. Создай им побольше проблем. Пока все. Работай.

Опустив трубку в карман, Лета сползла на стул. Вот же не было печали...а началось-то такими пустяками...

Неужели ей и правда придется работать?

Дорога была просто отвратительной — Юст отметил это еще по пути сюда. Сейчас же, когда их машина неслась обратно, подпрыгивая на каждой чертовой кочке, а у него и без того болела голова...

В общем, нельзя было сказать, чтобы настроение мага было хорошим. Угробить столько времени, столько сил...ради чего? Нет, он определенно не создан для того, чтобы работать лично — это только утомляет. Вернуться домой, под защиту родной мастерской. Созвониться с клиентами, которые все еще ему должны, стребовать долги, достать материалы. Заняться старыми делами, которые давно откладывал. Пусть сами ищут теперь эти распроклятые дневники, у него уже нет желания, есть только тоска, обида и усталость. На всех и от всего.

-Мастер Юст? — кукла внезапно оторвалась от дороги. — Смотрите!

-Что еще... — раздраженно заворчал маг, поднимаясь с разложенного заднего сиденья. — Надеюсь, что-то в...

Впереди, у обочины, стояла машина — если, конечно, это измятое и искореженное нечто можно было так назвать. А под передними ее колесами...

-Тормози. Немедленно.

Едва они остановились — чуть не проехав дальше необходимого — как маг поспешил выскочить наружу, кинувшись к придавленному автомобилем телу. Тело еще шевелилось, причем весьма активно. Немца это не удивило ни капли — в конце концов, он видел, как это самое тело восстановилось, будучи разрубленным на множество кусков.

-Вытащи ее, живее.

Кукла только кивнула и, смирившись с тем, что испачкает свои перчатки, быстро оттолкнула машину в сторону. Лежавшая под ней девушка вскочила неоправданно быстро, еще быстрее она только избавилась от своих ран.

-Вы?

-Удивлен не меньше вашего, — пробормотал Юст. — Что тут было?

-Догнали на шоссе, послали какие-то чары, — Седьмая говорила быстро, отрывисто. — Все заглохло. Когда вышла, накрыли чем-то и сбили. Оставили здесь.

-Кто? — нервно спросил маг. — Вы хоть видели, кто это сделал?

-Кто-то, кто стал мною.

Приборы в изголовье все так же мерно гудели, время от времени начиная попискивать. Одна из капельниц, впрочем, уже почти опустела.

Когда мутное темное пятно вошло в шатер, Блах слабо застонал и, напрягая окончательно сдавшее зрение, смог кое-как различить в этом пятне ту самую девку, которая, кажется, совсем недавно была им уничтожена подчистую — когда она как последняя дура кинулась на вертолет.

-Ты? — слабо выдохнул Альберт. — Я же тебя...

Ничего не ответив, она отвернулась, потянув за большую молнию.

-З-зачем вы закрываете ш-шатер?

-Не люблю когда мешают, — все еще не оборачиваясь, проговорила девушка.

Голос был странный: вначале высокий, потом низкий, на конце последнего слова и вовсе ставший каким-то бульканьем.

Альберт похолодел. Фигурка обернулась.

Лица у нее уже не было: оно сползало, текло словно воск, с отвратительным хлюпаньем продавливаясь внутрь головы. Одежда исчезла, вначале став того же цвета, что и кожа, а затем и то и другое также потекло, потянулось резиной, стремительно чернея. Раздавшись в плечах и изрядно прибавив в росте, нечто черное и вязкое, словно мазут, закачалось, заплясало на полу пред потерявшим от ужаса дар речи Блахом. Эта...эта чернильная клякса, которая почему-то сохраняла человеческую форму, не желая растекаться по полу, вновь захлюпала, и там, где раньше было лицо, прорезались какие-то узкие щелочки.

А потом колыхающееся словно желе чудовище заговорило — звук был такой, словно нефть медленно наливали в стакан.

-А вот и я, Альберт.

-Ф-Фрас? — дрожал не только голос Блаха, но все его тело. — Так ты п-правда...

-Тебе нравится? — черная вязкая масса, колыхаясь, подползла ближе к его кровати. — Тебе нравится, что со мной сотворил мой учитель? Тебе нравится, во что меня обратил Ладислав?

-Ч-что это...

-Я венец его Великого Делания, я его последний триумф, — забулькала черная клякса, выпростав вперед бурлящие, изменяющиеся каждую секунду отростки. — Не философский камень, но алкагест (2). Я была без остатка поглощена и возрождена, я распалась, чтобы быть отлитой заново, сотканной из бесконечной тени.

-Это...это невозможно!

-Не для Ладислава, — черная "клякса" перетекла еще ближе к постели Альберта. — Проблемы балансировки, конечно, были весьма существенны, но Зеркало Души, если найти способ развернуть его внутри, уравняет все. И сдержит даже алкагест.

-Ты просто...просто чудовище...

-Я маг. Хотя ты прав, очень часто у этих слов сходные значения, — жуткий клокочущий, булькающий звук, очевидно, был имитацией смеха. — Но никакие слова не могут отразить в должной мере то, что сделал со мной Ладислав. Чем он меня сделал. Это не чувствует, Альберт, ничего не чувствует. Ни боли, ни наслаждения, все в равной степени для меня ныне недоступно. Ты понимаешь, Альберт, что это такое — быть этим? Состоять из этого? Я не могу ощутить даже прикосновения ветра к своей коже, потому что Ладислав лишил меня даже такой простой вещи. Я должна сказать тебе спасибо за то, что ты для меня сделал, Альберт. Ведь теперь, когда у меня есть все недостающие записи Фабро Рована, я смогу повернуть процесс вспять. Я найду способ. Он должен существовать. Его не может не быть. В крайнем случае я...стану чем-то большим, чем это. Если что-то такое еще есть, конечно же.

Колыхнувшись, черная масса наплыла на кровать.

-Данный материал обладает плохой памятью. Он не сможет долго имитировать человеческое тело, если я не буду вовремя напоминать ему, как оно должно выглядеть и из чего состоять. Если он не будет получать для изучения новое сырье.

-Фрас, Фрас! — Блах хотел было сорваться на крик, но охрипшая глотка в сочетании с общей слабостью подарили ему лишь слабый, полузадушенный писк. — Что ты делаешь?

-Ты ведь хотел быть со мной? — нависнув над кроватью, вобрав в себя уже небольшой ее кусочек, "клякса" раздалась еще шире. — Твое желание будет исполнено.

Блах задергался, заметался, пытаясь порвать ремни и цепи. Завыл — отчаянно, протяжно, и не было в этом вое ничего человеческого, лишь тупой и животный страх обреченного на гибель существа. Ужас перед тем, что уже добралось до него, подползая со всех сторон. А потом переливающаяся, лоснящаяся чернота нахлынула на него и Альберт Блах понял, что значит кричать по-настоящему.

-Не притворяйся, что тебе больно. Ты ничего не знаешь о боли.

Чернота уже отобрала добрую половину его тела, но то, что осталось, все еще билось в конвульсиях, все еще пыталось кричать. Он кричал, пока вязкая, тягучая дрянь не полилась ему в рот, начав пожирать его уже изнутри. Последним, что Альберт увидел, была ударившая ему в лицо тьма, в считанные мгновения разъевшая и без того искалеченные глаза.

-Прощай, Пустышка, — булькающий голос лился на него буквально отовсюду.

Это было больно. Это было несправедливо. Это было неправильно. Это было...

Больше не было уже ничего.

Только тьма.

Противно было это делать, но он все же себя пересилил, одолжив у Леты курева. Вот только сигареты оказались слишком уж легкими, и пришлось повторять просьбу повторно — уже в адрес одного из рыцарей. Рыцарь, увы, не курил вообще, но вот у второго по счету сигареты таки нашлись и, с чувством выполненного долга, лучше которого нет ничего, Асколь удалился в ту самую палатку, где очнулся — ноги уже грозили отвалиться. Надо было отдохнуть. Надо было связаться с остальными — давно надо было. Надо было сделать еще огромное количество вещей, но сейчас у него хорошо получалась лишь одна — сидеть и курить. И стараться не думать обо всем том, что будет после — это у него тоже отлично получалось, даром что на больную голову.

Когда в палатку заглянула Лета, шла уже третья сигарета. Или пятая, он не был в этом до конца уверен. В чем он был уверен совершенно точно, так это в том, что на сегодня Леты с него было уже достаточно.

-Что еще? — сердито бросил экзекутор. — Лишилась аудитории? Я ей быть не готов, сразу говорю.

-Оставь шуточки, Кат, — не менее раздраженно произнесла Лета. — У нас, похоже, назревают настоящие проблемы.

-С Блахом?

-С теми, кто за ним, — Лета чуть понизила голос. — Звонил Юлиан. Это...

-Короче.

-Короче, говоришь? Хорошо, как пожелаешь. Трио, Кат. Ладислав, Фрас, Шусан. Вспоминается что-нибудь, а? — выпалила Лета на одном дыхании.

Асколь не ответил. Каждое из этих имен было словно удар обухом по голове. Каждое тянуло за собой целый хвост воспоминаний, целый букет слов, образов...боли.

Темное море, затянутое черными тучами небо. Волна за волной разбивается о берег. Где-то вдалеке уже льет как из ведра, здесь же только накрапывает.

Господи, как же она красива. Густые смоляные волосы, уложенные в высокую прическу, огромные темные глаза — бездонные, прекрасные глаза, белая кожа с голубовато-розовым отливом...даже клеймо на точеной шее не может ее испортить. Как же близко она сейчас. Как же он сам близок к тому, чтобы оставить свою настоящую жизнь ради той жизни, что проработали и сочинили для него во время предварительного планирования операции по их внедрению в организацию. Оставить ради нее. Ей достаточно было только сказать.

Повторяемая в сотый раз про себя молитва. Эти слова должны быть и будут сильнее этих глаз. Этого лица. Этого голоса. Он сделает все, что она скажет, о да, но он никогда не забудет, что должен будет сделать после — когда она ослабит бдительность. Когда она откроется для удара. Если понадобится, он может ждать хоть год.

Выдержит ли он? Хватит ли у него сил?

-Я рада, что вы с нами, — в ее мягкий голос определенно что-то вплетено, что-то гипнотическое, что-то успокаивающее.

Это сработало бы, если бы он был тем, кем она его видит. Но его цель выше. Чище. А в этом безупречном лице нет ни капли жизни. Это лицо носит чудовище, чьи проекты унесли жизни стольких людей, что и сказать страшно.

Повторяй это почаще, и быть может, она тебя не сломает. Может ты и не предашь.

О чем они думали, когда отправляли его в ее сети?

-С вами все в порядке? Вы как-то побледнели.

Верую в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли...

-Может, еще вина?

И в Иисуса Христа, Единственного Его Сына, Господа нашего...

-Спасибо, не откажусь. Видимо, погода так действует.

...был зачат Святым Духом, рождён Девой Марией, страдал при Понтии Пилате, был распят, умер и был погребён, сошёл в ад, в третий день воскрес из мёртвых...

-Скоро она на нас точно подействует, — о, этот смех. — Думаю, пора нам перебираться внутрь...

Ты меня никогда не обманешь, тварь. Я твой палач. Твой палач. Не твоя игрушка. Никогда. Выше этого. Я лишь твой палач. И ты мне не нужна.

Вонючие свечи на стенах. Скользкий от крови — его крови — холодный каменный пол. Все те же тяжелые темные волосы, мокрые от пота, так близко, задевают его лицо, когда она склоняется над ним...

-Ты как, следующий палец сам выберешь или мне доверишь? Может, все-таки расскажешь хоть что-нибудь?

-Боже Всемогущий и милосердный, Ты один ведаешь сокровенные тайны сердец, Ты знаешь, кто праведен, Ты прощаешь грешников...

-Не надоело? Смени уже пластинку.

-Услышь молитвы наши...

-Заткнись уже!

Словно демоны в аду, пляшут по стенам их черные тени. Она, взмокшая, словно попала под ливень, трудится над ним уже который час. И который день. Ее пропотевшая насквозь одежда липнет к телу, лицо искажено яростью и усталостью, по бледной коже стекают жирные капли пота, а с его исхлестанной, изодранной в месиво спины продолжает литься кровь. Пол, наверное, почернел бы от его крови, не будь эти камни и без того чернее ночи. Сжимая челюсти, она наступает снова, твердо намеренная хоть в этот день добиться от него чего-то, кроме так надоевших ей однообразных молитв. Заставить его взглянуть ей в глаза, признать, что она здесь, перед ним. Что она будет его смертью. Убить того, кто попросту игнорирует само ее существование, словно провалившись в иной мир и оставив ей на растерзание свое бесполезное тело, она, видимо, не может себе позволить. Не может дать ему умереть не сломленным.

В этом ее ошибка.

Заваленный трупами коридор. Ее прекрасное лицо впервые на его памяти изуродовано страхом.

-Ты не посмеешь! Не посмеешь! Ладислав! Останови его! Прошу! Умоляю!

Корчащийся в агонии на полу молодой красивый маг. Жалкий бесхребетный слизняк, чья жизнь была оценена настолько высоко, что за упавший с его головы волос ребята из Часовой Башни грозили им всеми возможными на земле карами. И невозможными — тоже.

-Шусан! Шусан!

То за волос. Интересно, что они скажут в ответ на вскрытую глотку?

Как же она близко. Три Ключа вошли ей в живот так глубоко. Она кашляет, плюется чем-то черным. Что же за дрянью ее накачивал Сохор?

Звон разбитого стекла. Подхваченное беспощадным вихрем тело, с криком падающее в белое безмолвие...

-Кат? Ты что, заснул?

Удивительно, но сейчас он был даже рад, что тут кто-то был. Пусть даже это была Лета. По крайней мере, он вырвался из этого грозившего утянуть его слишком глубоко потока...

-Ты сказала "Трио"? — холодно произнес он, поднимаясь со своего места. — Трио?

-Я сказала что сказала. И...

Лета не успела договорить — в палатку влезла чья-то запыхавшаяся морда.

-Быстрее! Там...прибыли...у них...

И куда только делалась вся эта усталость? Он рванулся с места, оттолкнув в сторону Лету, выскочил наружу, следом за рыцарем.

-Что? — рявкнул Асколь.

Впрочем, он сам уже увидел, что. Проталкиваясь между бежавших в сторону дальнего шатра, где был оставлен Блах, мчалась Седьмая. Какого же...

Времени выяснять, какого и что уже не было. Оставалось только кинуться за ней следом. За ними бежала Лета, ничего толком не понимающая, но на всякий случай уже поднимающая тревогу, поднимающая на уши весь их крохотный лагерь.

Они остановились у шатра с Пустышкой. Запыхавшаяся Седьмая, едва заметив его, коротко бросила:

-Надо было отправляться с вами сразу. Не ждать. Тогда бы...

-Да что, в конце концов, происходит? — проорала догнавшая их Лета. — Кто-нибудь может мне объяснить?

Собравшаяся вокруг шатра толпа лихорадочно готовила оружие. Что точно сказала им всем Седьмая, Асколь, конечно, не знал, но уже почти что догадался. И от одних этих догадок ему уже было хуже, чем от всего, что он пережил за сегодня.

Только не Трио. Это просто...

Седьмая кидает ему пару заготовок — несколько секунд и в руках у него уже два Ключа. Почти одновременно они врываются в шатер, готовые увидеть там что угодно.

И видят искореженную кровать с прожженной в ней огромной дырой да заходящиеся в истерике приборы, которые никак не могут взять в толк, куда же делся Блах. Но от Альберта Блаха не осталось ровным счетом ничего. Седьмая устало выдыхает. А он стоит без движения, смотрит и не может поверить, но потом все-таки пересиливает себя и подходит к выведенному чем-то в земле знаку — корявому, накарябанному явно наспех. Три башни в рваном кругу. Чувствует, что сходит с ума.

Он убил ее. Убил. Никто не может вернуться после того, что он с ней сделал.

Он убил это прекрасное чудовище и ее безвольную игрушку, он же прекрасно знал, что не выжил и тот, кто привел их к тем вершинам, с которых ему пришлось их сбрасывать. Трио погибло в крови и огне, умерло в агонии, хватаясь за свои несбыточные мечты до самого горького конца.

Она не могла вернуться. Она — кто чуть было не заставил его все бросить и свернуть с выбранного за него пути — ведь он был тогда так молод и так глуп — она, кто день за днем приходила к нему в ту камеру, надеясь вырвать из него хоть что-то — она, кого он отправил в полет из того красивого витражного окна, отправил прямиком в ад.

Но только она одна из всей проклятой троицы смела оставлять их знак.

-Фрас, — медленно шепчет он, и ему кажется, что мир вокруг стремительно темнеет, и смыкаются вокруг него прочные стены холодного подземелья.

-Вы знаете кто это был? Отец Кат? — тормошит его Седьмая.

-Юлиан меня убьет, — тихо бормочет, отступая назад, Лета. — Чего стоите? Перекрыть все! Найти! Найти тварь!

Он, Асколь, не слышит ничего. Ничего кроме ее голоса, который вновь возвращается — снова, снова и снова — казалось бы, вытравленный прошедшими годами, всей той болью, что к ней не имела никакого отношения. Ему доставалось и хуже. Но тогда...тогда он чуть не сломался. И не единожды. Все началось из-за нее. Все началось с нее.

-Фрас...

Это все бесполезно — эти крики, эти команды, эти попытки взять вставший на уши лагерь под контроль и найти убийцу. Ее здесь нет. Он просто знает.

Если бы он мог хоть на секунду поверить, что она и правда жива, остановил бы он ту фальшивую Седьмую? Несомненно, пусть и не смог бы объяснить, почему он это делает. Но он не хотел верить. Да что там, он старался забыть все это, как только мог.

Теперь, кажется, пришло время за это расплачиваться.

-Я должен...

Должен рвать на себе волосы, ага. И биться головой о землю. Старый дурак.

-Я должен позвонить, — наконец выговаривает он. — Немедленно.

-Кто это был? — упрямо повторяет Седьмая. — Кто?

-Фрас Лютт, — хрипит Асколь, повернувшись к ней. — Та, кого я убью.

Эпилог

Кирик Брунилио, кандидат в экзекуторы — все еще кандидат — по словам начальства, потерявший руку на первом серьезном задании, на втором точно потеряет голову, так что нет смысла спешить с посвящением — сидит в кресле, рассматривая свою новую конечность. Сгибается она даже лучше прежней, да и по заверениям Юста, выдержит, если по ней проедется грузовик, вот только пользоваться ею все еще получается из рук вон плохо. Сейчас он снова, в который раз, пытается схватить искусственной рукой лежащий на столе камушек, а тот — в который раз — ускользает из неловких пальцев, управлять которыми ему еще учиться и учиться. Нагнувшись, он пытается поднять камушек все той же рукой, но хватает лишь воздух, а камушек отлетает еще дальше.

Асколь, сидящий в дальнем темном углу, тихо смеется, в очередной раз прикладываясь к потертой фляжке.

-Кат, и когда ты только закончишь? — не дождавшись ответа, Шепот закидывается горстью таблеток, подтягивает к себе увесистый стакан.

-Я еще не начал толком, — через несколько минут отвечает Асколь, глядя куда-то в потолок. — Еще не начал...

-Помнишь ведь, что сказала тебе эта немчура? На замену органов, особенно легких с печенью, ты не наскребешь, даже если заложишь ему душу.

-У меня есть еще несколько его маленьких секретов, так что если что, заставлю его подумать и над этими проблемами.

Вот только открыть это кому-то еще значит устроить хаос даже больший, чем поднялся две недели назад и все еще продолжает набирать обороты, чтоб его.

И все эти две недели...

О да. Пей. Это ведь то, что ты обычно делаешь. В этом весь ты.

-Были свежие данные? — этот вопрос он собирался задать с самого утра, но тянул, тянул безнадежно и отчаянно. — А, Шепот?

-Пока глухо. Юлиан уже, конечно, чуть остыл, но Лете это не особо помогло, — хохотнула Шепот. — Надо же ему было кого-то отправлять перевоспитываться. Теперь тухнет в Штатах.

-Лучше бы гнила в земле. Но пока и это пойдет, — достав сигаретку, он ищет среди разбросанного по столу хлама зажигалку. — Глухо, значит...

-Да. Кризиса как такового уже нет, сам понимаешь. Так что уже солдатиков по карте ему не погонять в таких масштабах.

-Это не может не радовать, — выпуская дым, процеживает Асколь. — Чувствую, нас скоро сдернут, со дня на день. Вряд ли Юлиан позволит торчать без дела дольше.

-Вопрос только, куда...

-Ее ищут, — чуть ли не скрипя зубами, произнес Асколь. — По всей Европе, как я слышал. Начали с визита к тому, что осталось от старой сохоровской мастерской. Результат, конечно же, нулевой, но все-таки надо было откуда-то начинать. Ее ищут. На той неделе запустят щупальца в Штаты и еще куда. И как только будет хоть какой-то, пусть даже самый призрачный, невнятный и тусклый след...

Об этом узнаю я.

-Тебя послушать, так ты на ней совсем помешался. Черт, мне даже завидно.

-Тебе я не попытаюсь пустить кровь, едва увижу, — огрызнулся он. — А вот в ее случае...

-Если она выжила после всего, что ты с ней успел сделать в тот раз, это уже точно что-то большее, чем человек, чем маг...помнишь же, что она оставила от Блаха.

-От нее не останется и этого, когда мы ее найдем. Думаю, что могу это обещать.

-Эх, снова надрался, — вздохнула Шепот. — Смотри только меня с ней не перепутай по пьяни.

Асколь промолчал, хотя сказать хотелось очень многое.

Да, я опять надрался. А ты бы не надиралась до беспамятства в моем случае? Если бы на тебя вышел кто-то, кто знает все твои слабости до одной, кто почти заставил тебя предать все, что ты знал и среди чего вырос, среди чего жил? Кто тебя чуть не сделал гребаным калекой?

-Где сейчас Эрик, кстати?

-Направлен в Грац, — отмахнулся Асколь. — Нужно срочно заткнуть навсегда пару лишних магов, пока их не взяли за жабры всякие лишние люди. Про Ренье лучше не спрашивай.

-Это почему же?

-Потому что, — буркнул экзекутор. — Там опять мыльная опера, эпизод трехсотый.

-Но...это правда? Тебе удалось выжать разрешение?

-Да. Потому он и поехал куда поехал. Прощается. Всякое может случиться.

-Ты...ты его отпустишь?

-Я кто ему, нянька? — сердито бросил палач, снова откручивая пробку с фляжки. — Черти чем думает. Туда батальоном опасно соваться, а он просит пару добровольцев. А если таковых не будет, сам лезть готов.

-Одним словом, дела пошли как обычно. Как в старые добрые...

-Не сказал бы, что очень уж добрые. Вот уж не сказал бы.

Кинув фляжку на стол, Асколь сморгнул повисшую перед глазами хмарь, медленно поднялся со своего места.

-Завтра нас точно дернут работать. И одному Господу известно, по кому в этот раз.

-Воспользуемся шансом? — ухмыльнулась Шепот.

-Именно. Я все еще могу стоять на ногах и все еще могу думать. А тут... — он встряхнул фляжку, запустив ее куда-то в угол комнаты. — Тут уже ловить нечего.

-Словно каждый день последний, да?

-Как всегда, — сдернув с пустующего соседнего кресла валявшийся там бронежилет, он сплюнул окурок, быстро затушив его сапогом. — Пошли, пройдемся. Я хочу забыть, кто я такой.

Я хочу забыть ее.

Снова.

Вот только вряд ли это получится сделать, пока она жива...

Хлопнула дверь, решительно отсекая и оставляя позади работу, тяжелые воспоминания и неопределенное будущее.

Сейчас их ждал ночной город.

Ярко, невыносимо ярко для этого времени года светило солнце, на траве блестела утренняя роса. Остановившись перед этим небольшим одноэтажным домиком, выкрашенным в белые тона, он еще несколько минут помедлил, прежде чем поправил перевязь на правой руке и, все такими же крохотными шажками направился к входу. Протянул левую руку, все еще раздумывая, стоит ли. Но потом все же опустил палец на кнопку звонка.

Когда она открыла дверь, то с трудом устояла на ногах, настолько сильным было удивление. Да и дар речи вернулся не сразу.

-Ренье?

-Арлетт, — произнес он, силясь добавить в свой голос хоть каких-то эмоций кроме усталости от перелета и двух часов сна. — Я...я должен был позвонить.

-Да уж, не помешало бы, — все еще не в силах отойти от шока, пробормотала стоявшая на пороге молодая женщина. — Я...

-Нам нужно поговорить. Мне, наконец, удалось получить разрешение, — каждое слово он выговаривал с огромным трудом — ему самому не верилось, что впервые за все эти годы он сможет это сказать. — Если ничего не изменится, я отправлюсь туда. Я смогу вспомнить, кем я был. И понять, кто же я такой.

-Ренье!

Она очнулась. Смогла поверить в то, что видит. Кинулась к нему.

-Я пришел, чтобы попрощаться.

Он знал, что потом будет еще много слов — по большей части с ее стороны. А свои слова, самые важные, он уже сказал.

Двери лифта раскрылись, выпуская в коридор двенадцатого этажа двух одинаково мрачных людей. На мрачности этой всякое сходство заканчивалось: один был чахлым европейцем средних лет с волосами цвета соломы, в толстой залатанной куртке с высоким воротником и слабо, но все-таки заметным шрамом на правой щеке. Он шел, ссутулившись и опустив руки в карманы, словно старался их прорвать. Второй — куда как более молодой, с темной кожей и короткой стрижкой, в льняном пиджаке и зеркальных очках с золотой оправой — тащил новенький чемодан с кучей замочков и защелочек.

-Какой там номер он назвал?

-Шестьсот пятый. Говорить буду я, я к нему уже привык. Ничему не удивляйтесь.

-Хорошо, как скажете, — вздохнул человек с чемоданом.

Отель был самым дорогим в городе. Мало того, внизу было еще и огромное казино, в котором постояльцы расставались с последними деньгами. Впечатляло тут все — от охранных систем до деревьев в кадках.

И уж конечно, эти великолепно отделанные раздвижные двери в каждом номере, да еще и каждая со своим звоночком. Позвонив в такой вот звоночек, человек со шрамом выждал какое-то время, прежде чем повторить действие. И так еще три раза. Наконец, за дверьми послышалось какое-то шевеление.

-Открыто! — проорали из-за дверей.

И верно, створки почти сразу же разошлись, пропуская гостей внутрь.

В номере можно было вешать топор от дыма, причем курилось тут явно что-то такое, чему было сложно сходу подобрать название. Сложнее было только описать тот хаос, что был устроен здесь постояльцем. На полу валялись распотрошенные коробки и пакеты, какие-то бутылки, одежда — мужская и женская, несколько пар обуви. Все, похоже, сбрасывалось и сдиралось в страшной спешке. Откуда-то из дальних комнат слышалась музыка и пьяный смех.

-Господи, ну и бардак, — человек со шрамом скривился.

-Он всегда такой?

-Всегда.

Хлопнула дверь — кажется, владелец номера, наконец, решил к ним выбраться. Теперь помимо всего прочего было слышно и льющуюся из проигрывателя музыку:

Try to set the night on fire

Try to set the night on fire...

Еще один хлопок дверей и вот, хозяин номера, превративший его в нечто среднее между притоном и помойкой, вышел к своим гостям, на ходу заматываясь в халат. Лицо у него было взмокшее, но донельзя веселое.

-Вы не очень-то торопились выйти с нами на связь, — произнес человек со шрамом, дав знак своему товарищу — тот поставил чемодан на пол.

-А куда было дергаться, когда работа уже того? — рассмеялся владелец номера. — Правильно, некуда. Или вы мне что-то новенькое подыскали?

-А вы точно сейчас...в нужной форме для работы?

-Еще денек и точно буду.

-Мы думали, что вы погибли! — подал голос человек в очках. — Как вам...

-Рыбаки выловили, — еще один приступ не особо здорового смеха. — Дуракам везет, а я такой дурной, что дальше уже просто некуда. А судя по тому, что в вечерних новостях в тот день были трупики у берега, а я никого не мочил, честно валяясь в отключке, всплыл тогда не один я.

-Но как вы...

-Никто меня не любит, — улыбнулся хозяин номера. — А без любви не увидеть.

-Чего?

-Бронежилет, мать его, — выдохнул Косс, заходясь смехом. — Черт, как же я люблю этот мир!

В мастерской был потушен верхний свет — ее хозяин сейчас хотел отдыха своим усталым глазам. Глаза его, как и он сам, не знали отдыха уже которые сутки: едва проснувшись, маг тут же садился за работу. Тому позвонить, с этим договориться, этих принять лично, а с этими справится и кукла...

Как же хорошо, когда никто не мешает. Он даже в чем-то продвинулся с прошлого года — разобраться бы еще с последним серьезным заказом сегодня и можно будет даже отдохнуть чуток. Совсем чуточку. А потом снова сесть проверять отцовские наработки по интересующим его в данный момент вопросам.

От размышлений мага оторвал телефон. Телефон, надо заметить, у него был, что бы там ни говорили про техническую отсталость его семьи в некоторых бытовых вопросах. И вполне современный — такая большая черная коробка с ручкой, занимавшая добрую половину стены. Устало воздухнув, кукольник снял трубку.

-Юст? Куда ты пропал? Уже третья неделя пошла...что...

-Я занят.

-Чем же, позволь узнать?

-Вещами, важными для мага.

-Ты так называешь свое бегство, да? — на другом конце провода рассмеялись. — Не волнуйся, я им сказала, что лично улажу все возникшие из-за тебя недоразумения.

-И что это значит? — настороженно спросил маг, в душе уже догадываясь, каким будет ответ.

-Я еду к тебе, пользуясь возможностью свалить с этой проклятой скалы. Ты ведь пустишь на порог свою бедную бывшую на...

-А куда я денусь? — страдальчески простонал Юст фон Вайтль. — Разве что подключусь к очередной болванке и увезу ее куда-нибудь в Австралию.

Было ранее утро, еще толком не рассвело. И уж конечно, еще не прибыл на станцию ни один поезд, зато вот тех, кто собирался куда-то ехать, было уже если не много, то хотя бы порядочно. Очередь медленно двигалась, и вот к кассе подошла стоявшая последней — после нее никого также не было — высокая женщина. Иностранка — необычайно красивая и, судя по всему, еще и необычайно богатая. Такие люди иногда имеют собственные самолеты.

-Один билет до Фуюки, пожалуйста, — мягко и правильно, но все-таки не без акцента произнесла женщина, ступив вперед — налетевший ветер бросил ей в лицо ее же тяжелые темные волосы.

Раздался какой-то топот и к кассам подскочил еще один...этого иностранца даже человеком было назвать сложно, настолько он имел отталкивающий вид. Эти шрамы, эти бинты, эта несусветного цвета волосы, явно выкрашенные черт знает чем. Эта кожа, напоминавшая парафиновую свечу...

Темноволосая женщина, увидев его, однако, широко улыбнулась и вновь обратилась к кассиру.

-Прошу прощения. Два билета.