Иж

И Ж

Человеческая река медленно стекала вниз по эскалатору и разливалась по станции метрополитена. Людские волны накатывали на край перрона и устремлялись в открытые двери электричек. Затем двери закрывались и поезда исчезали в темных проемах подземных тоннелей, а на место схлынувших волн пассажиров накатывали новые. Час пик. Толкотня. Давка. Может быть для гостей Питера и непривычное зрелище, но местные аборигены давно уже свыклись с такой картиной, и неудобств от этого не испытывали, вернее, не обращали на них внимания. Не мною первым замечено: "Ко всему привыкает человек". Да и нервы беречь надо. Если, конечно, какой-нибудь козел не будет толкаться так, как этот, тем более на выходе с эскалатора. Последнее, относилось к мужчине, лет сорока, одетому в зеленую ветровку, который чуть не сбил Андрея с ног и побежал к перрону.

— Ё...перный театр! — само сорвалось у того с языка, а вслед за этим он был готов повторить эту фразу снова, так как тут же его толкнули еще раз, и еще два мужика бегом бросились к перрону. Понятно, что не только его одного толкнули, так что в воздухе над сходом с эскалатора повисла такая брань, что находись здесь истинный знаток и коллекционер родной речи, то информации ему хватило бы, как минимум, на докторскую диссертацию. Но, видимо, такого знатока и ценителя здесь не оказалось, потому как, никто не схватился за карандаш, не достал блокнот и ничего не стал записывать, а те, кому, собственно, и адресовались все эти слова, скорее всего, их даже и не расслышали. Уж очень быстро мужчины эти проскочили на перрон и затерялись среди многочисленной толпы, штурмующей поезд.

Нет, что ни говори, а мы привыкли к подобному поведению своих сограждан, потому как, не прошло и минуты, а об этом инциденте уже забыли все пострадавшие, и Андрей, в том числе. Потолкавшись на перроне, он залез в вагон очередного поезда и доехал в нем до конечной станции "Международная".

Поскольку, мы уже несколько раз упомянули это имя, пора познакомиться с его обладателем поближе. Итак: Андрей Разгонов — 25 лет, холост, рост 185, вес 90, темные волосы, серые глаза, нос прямой, черты лица правильные, образование высшее — техническое, занимается боевыми искусствами, причем профессионально.

Как раз сейчас он ехал домой с тренировки и не удивительно, что на его плече висела большая спортивная сумка. От метро "Международная" до его дома на Пражской улице нужно было пройти минут пятнадцать через один квартал. В последние несколько лет Петербург, как и другие большие города нашей Родины, стал быстро меняться, и не в лучшую сторону. Уплотнительная застройка превратила некогда красивые районы в городские джунгли, в которых жить было, по-настоящему, муторно. Давно уже выросли и стали большими дети, которые проводили целые дни во дворах, без присмотра мам и бабушек, занимаясь своими ребячьими делами, набираясь друг у друга мудрости жизни, попутно учась отстаивать своё достоинство, и соревнуясь друг с другом в различных детских играх. Дворы теперь принадлежат собакам и автомобилям. Там не то, что играть, там шагу ступить некуда, чтобы не вляпаться в собачье говно. На черных лестницах домов теперь колются наркоманы, на чердаках живут бомжи, в подвалах гасторбайтеры. Детям места в наших дворах нет. Так что, новое поколение, это компьютерные мальчики, или, наоборот, наркоманы и извращенцы. Удивительно, взрослые люди, в большинстве своем родители, делают всё, чтобы лишить своих детей детства. К счастью, это место Купчина, городского района, в котором жил Андрей, сравнительно мало подверглось уплотнительной застройке. Здесь еще были большие открытые пространства, на которых находились футбольные поля и детские площадки, хоть от собак и автомобилей и здесь деваться было некуда.

— Всё, прибыл. — Андрей закрыл за собой двери своей однокомнатной квартиры на одиннадцатом этаже точечного четырнадцатиэтажного дома и бросил на пол сумку. Затем он снял с себя куртку, переобулся в домашние тапочки и отправился на кухню, где достал из холодильника бутылку кваса.

— Квас не кола — пей "Николу"! — процитировал он на память слова из рекламы и жадно сделал несколько глотков из горлышка. — "Хотя, если говорить честно — тоже дерьмо. Такое ощущение, что кто-то решил одновременно убрать из мира всё хорошее, что в нем было, и заменить всё это ядовитым суррогатом. Для чего и кому это надо"?

Естественно, ответа на этот вопрос он не получил, да и не надеялся получить и, поставив бутылку назад, в холодильник, отправился в коридор разбирать сумку. После тренировки необходимо было постирать потную спортивную форму и просушить её к завтрашним занятиям.

"Стоп! А это что за хрень"? — на самом верху одежды лежал огромный, диаметром в шесть сантиметров (потом он точно измерил) граненый кристалл зеленого цвета. Взяв его в руки, Андрей вернулся на кухню и подошел к окну, чтобы лучше рассмотреть. "Ничего не скажешь, вещь красивая, может быть и дорогая, а может быть и бутылочное стекло — поди разбери. Только каким образом штука эта попала ко мне в сумку? С неба свалилась? — так сумка закрыта была. Сам я ее туда не ложил (или клал, как правильно?). Значит какая-то сука мне её туда поклала (или, всё-таки, положила?). А для чего? Может это шутка такая, а, может быть, сейчас позвонят в дверь, войдут "товарищи" (или они теперь господа?) и будьте добры-любезны проехать с нами. Так, что же делать? Открыть окно и выкинуть эту штуку куда подальше, чтобы духу её тут не было? Слишком просто это и, может быть, слишком глупо. "Вороне как-то Бог послал кусочек сыра", заметьте, бесплатно. А где бывает бесплатный сыр? Правильно — в мышеловке". Андрей отошел от окна и положил кристалл на обеденный стол. Потом вытер внезапно запотевшие ладони о свою футболку. Вот чего он от себя не ожидал, так это такого волнения. Похоже, он и сам себя-то хорошо не узнал за двадцать пять лет прожитой жизни. Самое интересное будет, если это окажется обычная бутылка. Тогда кому-то явно удалась неплохая шутка. Он снова взял эту штуку в руку, подошел к окну и провел гранью по оконному стеклу. На стекле остался четкий след — царапина с ровными краями. "Нет не стекло" — покачал он головой, — "Далеко не стекло. Если это так, то цена этой штуки должна зашкаливать. Но, в таком случае, кто же тот шутник, который может себе позволить подбросить другому человеку "шутку" весом сотню-другую тысяч баксов"?

Дело выглядело всё "страньше" и "страньше". Андрей всё ещё думая об этом, продолжил разборку своей сумки. Впрочем, больше ничего неожиданного он в ней не нашел. Простирнув свою спортивную одежду, он стал развешивать её на лоджии, когда в голове его, как будто сработал выключатель, и всё стало ясно. Он, вдруг, явственно вспомнил, как толкнул его на эскалаторе, тот убегающий мужчина. "Именно, убегающий. И ежу ведь ясно, что не будет нормальный человек, сломя голову, рваться к поезду, который уходит, потому как, на смену тому через минуту придет другой поезд, если только за тобой не гонятся, и ты не хочешь от погони оторваться. Тогда — да, это твой единственный шанс. А кто же за ним гнался? Правильно, те типы, которые пробежали вслед за ним. Нет, хорошо ежу — ему всё ясно, а ты, дурак, только сейчас это понял. Хотя, если честно, то не до конца". Андрей развесил белье и вернулся в комнату. "Засунуть камень первому попавшемуся человеку в сумку, это значит потерять его. Разве это лучше, чем просто отдать камень своим преследователям? Тогда уж проще было бы уронить его на эскалаторе и всё". Андрей сел на диван, закрыл глаза и сидел так некоторое время. Со стороны казалось, что он заснул. Однако через пару минут, глаза его открылись, и он отрицательно покачал головой. "Не проще, если ты знаешь человека, которому подсунул такой подарок. Но, в таком случае, мне, в ближайшее время, надо ждать гостя, или гостей". Когда будет эта встреча, пока не ясно, да и будет ли вообще?... Но, пока, он положил кристалл на полку книжного шкафа...

Спал Андрей, как правило, крепко, но этой ночью он проснулся. Что было тому причиной, дурной сон, посторонний звук или расшатавшиеся нервы — неизвестно, однако что-то заставило его пробудиться и открыть глаза. В первую секунду у него даже было ощущение, что он всё ещё спит. Всю комнату слабо освещал розовый свет. Приподнявшись с дивана, Андрей увидел, что свечение шло из книжного шкафа. Удивленный и встревоженный, Андрей подошел к шкафу и теперь уже удивился по-настоящему. Светился кристалл. Причем, больше всего Андрея в тот момент, почему-то, удивило не то, что кристалл вообще светится, а то, что он светится розовым цветом. Ведь сам кристалл был, если помните, зеленым. По всему, выходило, что никакой это не изумруд, а что-то совсем другое, может быть даже и рукотворное, только вот что? События же, между тем, продолжали развиваться. По поверхности кристалла пошли световые волны, и в голове у Андрея, не то, чтобы прозвучали слова, но появилась отчетливая мысль и мысль эта была такая: "Сформулируй желание". К стыду своему, Андрей поймал себя на том, что первой сформулированной его фразой была: "Ну, ни х... чего себе, лампа Аладдина"! Надо полагать, что кристаллу слова эти желанием не показались, потому что, в мозгу у Андрея продолжало звучать: "Сформулируй желание". Тогда он взял-таки себя в руки и сформулировал другое желание: "Спать, Спать. Завтра нужно встать свежим и отдохнувшим, а то снится, хрен знает что".

Свет тут же погас, а сам Андрей, добравшись до дивана, залез под одеяло и сразу заснул. Проснувшись же утром, ничего он не вспомнил, да и часто ли мы можем вспомнить свои сны?

Но, встал с постели он хорошо отдохнувший и полный сил. Первое, что он сделал, это подошел к книжному шкафу и посмотрел на камень. Тот конечно был красив, настолько красив, что трудно было от него оторваться. Именно поэтому, Андрей и заставил себя отвести взгляд от камня и заняться нормальными утренними делами, как то: сделать небольшую зарядку и умыться. Уже сидя за кухонным столом и попивая чай, Андрей мысленно вернулся к своим насущным проблемам. Главной из них, на сегодняшний момент, было участие в турнире в городе Рязани. Не сказать, чтобы это был большой турнир, но до больших турниров Андрей явно не дорос, и, если быть честным с самим собой, то вряд ли когда дорастет, а хотелось бы конечно выиграть что-нибудь значительное и отложить какую-то сумму денег для дальнейшей жизни. Не зря же он, в конце концов, столько лет мучился в зале и получал по голове от своих партнеров и соперников. Еще лет пять такой жизни, и придется вешать перчатки на гвоздь, а дальше что?

"Эх, выиграть бы этот турнир, да вырваться на международную арену" — размечтался он. Впрочем, желание это было вполне естественным для профессионального спортсмена, а то пройдет еще несколько лет, и ты уйдешь на покой с пробитой головой, разбитыми кулаками, вывихнутыми суставами и без копейки денег. Кому ты, потом будешь нужен, и на какие средства будешь жить? А ведь такова судьба большинства спортсменов, если ты, конечно, не футболист топ клуба.

Ладно, мечты мечтами, а жить в предсоревновательный период нужно по расписанию. А по расписанию сегодня утренняя тренировка, а вечером спарринг. Андрей собрал в сумку свою спортивную форму, засунул кристалл подальше в шкаф, оделся и вышел из дома.

— Привет, Михалыч, — поздоровался он с тренером, входя в зал, — Что у нас сегодня?

Михалыч, плотный мужчина, небольшого роста, лет сорока пяти, по виду, сразу скажешь, бывший борец, как то грустно посмотрел на Андрея и указал взглядом на борцовский ковер.

— Твоя любимая борьба, недоученный ты наш.

Реакция тренера была понятна. Андрей — типичный ударник, пришедший из бокса, так и не смог постигнуть тайны работы в партере. А без этого, добиться успеха в боях без правил было невозможно. Как бы ты ни был хорош на дистанции. Но рано или поздно сойдешься с противником в клинче, а дальше, если соперник настоящий мастер, следует перевод в партер и болевой или удушающий прием, или просто набьют тебе по мордам, сидя на тебе верхом. Одним словом, без борьбы делать в боях без правил нечего.

— Семен, — погоняй его, — кивнул тренер известному в клубе специалисту по борьбе, — Поработай с ним, сначала ты сверху, потом снизу.

Пожав друг другу руки, противники сошлись на ковре. Конечно, это не был бой, нет. Просто борцы отрабатывали известные им комбинации и приемы. К своему огромному удивлению, Андрей, вдруг, почувствовал, как его "понесло". Казалось, тело его само делает необходимые приемы: уходит от захватов, скручивает руки противнику, переходит на удушающие приемы. Да, что там, казалось? Так оно и было. Он стал совсем другим борцом, что сразу почувствовали и он сам, и его противник, и тренер.

— Ну вот, можешь же, когда захочешь, — проговорил Михалыч, похлопывая его по плечу, — Теперь, сделай это в бою, и всё будет в порядке. Кстати, ты помнишь, сегодня вечером спарринг с Ерохиным. Всё, иди. Жду тебя в пять.

На этом скупом напутствии первая тренировка закончилась. Ополоснувшись под душем, Андрей оделся и вышел на улицу. На улице ярко светило солнце. Было тепло, и как-то не хотелось ехать сразу домой. Наоборот, хотелось походить по городу, расслабиться, поглазеть по сторонам, посмотреть на людей, и, вообще, почувствовать себя свободным и счастливым. Подумав о том, что до спарринга еще уйма времени, Андрей повесил сумку на плечо и пошел по Садовой улице в сторону Невского.

Вот ведь, кажется, тысячу раз ходил этим маршрутом, а всё равно удивительно приятно, просто так идти по городу и смотреть, нет, даже не смотреть, а глазеть по сторонам. Всё-таки — это счастье — жить в таком городе. Красота Санкт-Петербурга много-много раз воспевалась такими мастерами слова, что тут и добавить, казалось бы, нечего. Лично Андрею всегда было непонятно, каким таким образом, вообще строился этот город? Ведь дома на этой улице, и вообще, в центре города, создавались разными архитекторами. Все они разные. Так почему же все эти дома так гармонично вписываются в облик города? Или существовал всё-таки общий проект города, или, скажем, отдельного района города? Но, тогда, каким же гениальным должен быть создавший его архитектор? Или, вот еще вопрос: почему современные микрорайоны, не идут ни в какое сравнение с тем, что создавалось, практически голыми руками, двести лет тому назад? Рассуждая, таким образом, Андрей добрался до Сенной площади. Тоже прекрасный уголок нашего города, который уже много лет пытаются испоганить, с подачи городской мэрии. Так одному мэру, вдруг, втемяшилось в голову, что нужно везде открывать отделения банков, и они появились вокруг всех станций метрополитена нашего города. Другому мэру, неизвестно с какой радости, захотелось, вдруг, поставить в самой середине площади безобразную стеклянную стелу, заплатив какому-то прохвосту за неё, разумеется, из городского бюджета пару миллионов долларов; и стала торчать эта композиция, уродуя лицо города, мозоля глаза людям, и закрывая обзор водителям при повороте. К счастью, есть, должно быть, какая-то сила, позволяющая городу очищаться от всего инородного, потому как, недолго простояла эта стела. Врезался в нее-таки здоровый самосвал и разбил настолько, что, подумав хорошенько, даже там, наверху, решили, что лучше эту уродину не восстанавливать, а убрать потихоньку с глаз подальше, будто её тут и не было. С одной стороны, все жители этому только рады, а с другой стороны, скульптор свои деньги получил, заказчики тоже получили, так что все кругом рады: и волки сыты и овцы не блеют — красота! Правда, слишком сильно обольщаться не надо. Ушел уже и второй мэр, но свято место не пустует — пришел новый. А у нового тоже замыслов громадьё, да и хочется помочь хорошим людям с большими "бабками" сделать этих "бабок" еще больше, ну, понятное дело, так чтобы и себя родимого не обидеть, и, вот уже на площади огородили огромную зону синим забором и строят за ним очередной торговый центр. Как будто у жителей и гостей нашего города, только одна проблема, где потратить свои деньги? Вот всё у нас есть, денег — куры не клюют, а потратить их нам негде. То, что рядом с этим торговым центром, на расстоянии двадцати метров, находятся еще два торговых центра, вроде бы никого и не удивляет, как и не удивляет и то, что во всех этих центрах арендуют помещения одни и те же торговые фирмы. Дурдом, между нами, но, по всему видно, что запах денег для мозгов губителен, а раз так, то и будет не по уму, а по карману. Но, не смотря на всё это, жив еще Петербург. Как долго еще протянет, не знаю, но, даст бог, на наш век хватит.