|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Оби-Ван мрачно ткнул пальцем, ставя жирную точку. Отчет, буквально рожденный в муках и крови, наконец был закончен и отправлен, а несчастный падаван, рожающий этот шедевр канцеляризма весь перелет до Корусанта, злобно уставился на безмятежно медитирующего мастера.
Квай-Гон сидел, сложив руки на коленях, с самым возвышенным выражением на морде лица, и плевать хотел на своего падавана, мечтающего пожрать, поспать и сдохнуть, как тот кореллианский хомяк, потому что в животе давно переварился пустой чай, спать было некогда — отчет, да и отдохнуть никак не получилось: мастер Джинн почетную обязанность отчитываться перед Советом свалил на Кеноби, невзирая на то, что тот по возрасту абсолютно не мог этим заниматься.
Но Джинн ведь неортодоксален! Вернее, ленив и вообще пофигист до ужаса, а обтекает в Архивах и зале Совета падаван Кеноби.
У которого нет допуска для написания отчетов, но который эти самые отчеты почему-то пишет, пока его мастер думает о высоком.
А Оби-Вану только четырнадцать стукнуло!
От такой жизненной несправедливости хотелось плакать, но Джинн, витая в непонятных эмпиреях, покушений на свои прерогативы не терпел. И сомнений в разумности своих действий тоже. Да и Оби-Ван из сил выбивался, показывая, какой он отличный падаван, а сам, не в силах противостоять давлению авторитета, медленно погибал в трясине канцелярщины. Вот и сейчас он с тоской предвкушал полный презрения и скепсиса взгляд мастера Ню, а потом разбор полетов в зале Совета — Джинн был признанным дипломатом, занимался только крупными конфликтами, имеющими огромное значение, и его отчетность уходила прямиком в Высший совет, а не просто в комитеты корпуса дипломатов.
Получив очередной нагоняй, Джинн нырнул в кусты в Зале Тысячи фонтанов, ухнув в Живую Силу с головой, а Оби-Ван потащился в архив, где его уже ждали с распростертыми объятиями. Мастер Ню вытащила из него все кишки, запытав вопросами по делу до полного отупения, и Кеноби сам не понял, как очутился за одним из столиков, вцепившись в древнюю книгу с еще более древней пьесой.
Решив ознакомиться с содержимым, раз уж схватил книгу с полки, Оби-Ван сам не понял, как увлекся, следя за перипетиями, творящимися на страницах, мысленно ужасаясь жуткому насилию одной личности над другой.
Однако нечто похожее на гордость и самоуважение подняло-таки голову из болота самоуничижения, и несколько дней, проведенных в тиши библиотеки, неожиданно оказали на Оби-Вана самое целебное воздействие.
— Тварь я дрожащая или право имею? — задумчиво вопросил Оби-Ван потолок, получив очередную порцию нравоучений от мастера.
— Право имею! — постановил Кеноби через полгода, строча очередной отчет, пока мастер в очередной раз предавался депрессии, сидя в любимых кустиках и нюхая ромашку, совершенно не желая помогать с подчисткой некоторых пикантных подробностей очередного конфликта.
* * *
Мейс тяжко вздохнул, открывая на датападе очередной отчет Джинна с Кеноби, предчувствуя головную боль. Покосился на плотный убористый текст и вздохнул еще тяжелее. Читать жуткий выкидыш канцелярита не хотелось, тем более прямо перед заседанием. Малодушно отключив датапад, Мейс напился крепчайшего кафа, плотно позавтракал — работы предстояло много — и потащился в зал, встретивший его непривычно веселой атмосферой. Все присутствующие дружно уткнулись в датапады, читая что-то с таким интересом, что Мейсу аж самому захотелось припасть к прекрасному.
Неожиданно Йода хрюкнул, описав ушами сложную кривую, и уставился на экран еще внимательнее.
— Страница сорок вторая, — пробормотал древний джедай. Все тут же пролистали текст, через пару минут зал заполнило дружное хихиканье.
— Мастера? — огляделся Мейс, присаживаясь.
— Вы уже прочитали отчет мастера Джинна? — поинтересовался Пло Кун. Мейс поднял бровь.
— Нет.
— Зря, — веско уронил кел-дор, не отрываясь от чтения. Мейс достал датапад, открыл отчет... и пропал.
* * *
Год спустя.
Джинн все не мог понять, что происходит. Отношение Совета к нему неуловимо изменилось. Квай-Гон не мог точно описать, когда это началось, но теперь члены Совета придирались не так сильно, слушали устные отчеты со странными улыбками и мерцанием глаз, нервы не мотали, зато с Оби-Ваном общались с огромным удовольствием. Йода вспомнил, что Кеноби вообще-то его гранд-падаван, и приглашал раз в неделю на чай. Мейс стал учить фехтованию и общению с Объединяющей Силой. Пло Кун — прорицанию и пилотированию. Тейн — борьбе. Даже мастер Ню — подумать страшно — помогала падавану овладевать риторикой и ораторским искусством.
Но ладно бы Совет. Так и прочие мастера теперь провожали его странными взглядами, а падаваны женского пола дружно краснели и хихикали при его приближении. Да и молодые женщины-рыцари поглядывали с непонятным предвкушением. А уж слухи! И шепоты...
— А плечи! Плечи-то какие!
— Мне нравится этот небрежный стиль "гранж". И прическа.
— Да, очень сурово и брутально.
— Но так романтично!
— В этих глазах можно утонуть...
— А на носу — повеситься!
С каждым возвращением в Храм Квай все больше чувствовал себя звездой голонета, специализирующейся на слезодавильных романтических мелодрамах. Даже Тала начала странно похмыкивать, когда он приходил в гости для дегустации нового сорта чая, а стоило Кваю сесть помедитировать где-нибудь под деревом, как вокруг тут же образовывался кружок жаждущих общения почитателей. И все хотели его внимания, спрашивали совета, жаждали наставлений и спаррингов... Про то, что творилось в залах для боев, и думать было страшно, ведь даже Йода тут же возникал где-нибудь в уголке и умильно смотрел, сложив лапки, а также утирая выступившие скупые джедайские слезы вышитым платочком.
Что говорить, и его падавана не минуло это поветрие, ведь Квай сам видел, как Оби-Ван мусолил в руках какую-то зачитанную до дыр книженцию в отвратительно розовой обложке, на которой слились в экстазе суровый воин-джедай и томная аристократка.
Джинну стало дурно от мыслей о том, какой гадостью забивает себе мозги ученик, но карательных мер он принять не успел: почитатели окружили, пришлось сбегать.
В конце концов весь этот идиотизм так его допек, что Квай начал возмущаться прямо в зале Совета, изливая душу пакостно ухмыляющемуся Мейсу. По мере излияния добродушно-насмешливая атмосфера изменилась на агрессивно-деловую. Мейс дослушал импровизированную речь, сузил глаза и положил руки на подлокотники алого кресла. Квай, распаленный возмущением, к своему стыду не отреагировал адекватно, но слова главы Ордена мигом прочистили ему мозги.
— Мастер Джинн. Вы пишете отчеты о миссиях?
— Да! — агрессивно выставил сломанный в глубокой юности нос Квай.
— Процитируйте первые два абзаца.
— Э-э-э... — глубокомысленно протянул Джинн. Винду поспешил закрепить успех:
— Более осмысленно, пожалуйста.
— Я действовал по воле Силы? — рискнул Квай, понимая, что где-то прокололся. Мейс покачал головой:
— Так кто пишет отчеты? Мастер Джинн?
— Я.
— Откройте ваш последний отчет. Шестая страница, пятый абзац сверху. Читайте. А мы послушаем.
— "Мастер Джинн гордо расправил широкие плечи, взирая на валяющихся в пыли работорговцев с осуждением и джедайским смирением. "Теперь, — голос Мастера был полон мудрости, — вы встанете на путь исправления! И никогда не причините вреда ни одной жалкой форме жизни!"" ЧТО?!
— Жалкие формы жизни, да, мастер Джинн? — Мейс улыбнулся не менее зубасто, чем акул с Шили. Квай сглотнул, с ужасом пялясь на экран датапада. — Джедайское смирение? Мудрость? Так кто пишет отчеты? Вы или ваш падаван — очередная ЖАЛКАЯ форма жизни?
— Я...
* * *
Разнос был просто эпичным. Квай получил за все и сразу: и за прошлое, полное умалчиваний, ошибок и самомнения. И за темное настоящее. И, авансом и с горочкой, — за гораздо более определенное будущее, наполненное отчетами, следованием протоколу, уроками этики, а также ясельным долгом.
Когда потрепанный Квай вывалился в коридор, слезы едва не текли по его щекам — так ему было жаль самого себя. А Мейс еще и сообщил, что если Джинн облажается, то Совет выставит отчеты в полностью свободный доступ — галактика должна знать своих героев!
Зная самого себя, Квай заранее готовился к неизбежному.
Квартира встретила его запахами обеда, свежезаваренного чая, а также внимательным взглядом падавана, штудирующего очередную сопливую лабуду. Так вот откуда Оби-Ван позаимствовал эти высокопарные обороты! Джинн уже открыл было рот, чтобы выразить возмущение, но Кеноби с намеком показал очередную вырвиглазно розовую обложку, и Джинн увял, решив вечерком сходить на нижние ярусы: напиться до соплей и получить массаж всего тела от меркантильных красоток.
А потом можно будет и помедитировать: к ясельному долгу надо готовиться заранее.
* * *
— Нет, это читать решительно невозможно, — Мейс с отвращением отодвинул датапад с отчетом Джинна, написанный жутким канцелярским языком. Внушение сработало, даже слишком хорошо: Квай-Гон перестал перекладывать свои обязанности на чужие плечи. А слава... Ну, слава проходит быстро.
* * *
Много лет спустя.
— Асока? — Оби-Ван нахмурился, наблюдая, как его гранд-падаван мучительно медленно стучит пальцами по экрану. — Что ты там пишешь?
— Отчет, — процедила Асока, с ненавистью пялясь на датапад.
— Отчет? Это, вообще-то, обязанность твоего мастера. Где Энакин?
— Гонки. В компании одного сенатора. Победитель будет увековечен в Зале Славы.
— Ах вот как... — протянул Оби-Ван, пробегая взглядом по отчету. — Хм. Знаешь, Асока, а ведь ты неправильно пишешь отчет.
— То есть? — испуганно развернулась девочка. — Как это — неправильно?
— Я тебе сейчас все объясню, — промурлыкал магистр, растягивая губы в жуткой улыбке. — Энакин хочет славы? Он ее получит. С твоей помощью.
* * *
— Великая Сила! — оторопело пробормотал Палпатин, вчитываясь в строки добытого шпионами отчета о миссии Скайуокера. — Что это?!
"Рыцарь Скайуокер гордо расправил широкие плечи, взирая на валяющихся в пыли работорговцев с осуждением и джедайским смирением. "Теперь, — голос рыцаря был полон мудрости, — вы встанете на путь исправления! И никогда не причините вред ни одной жалкой форме жизни!"" Что за ерунда?!
Палпатин зарылся в папки, добыл в конце концов отчет наблюдателя, сухие строчки которого недвусмысленно описывали устроенную Скайуокером резню среди работорговцев. Подумал. Сравнил с храмовым отчетом. Снова подумал. Перечитал докладную записку: популярность рыцаря за последнее время резко выросла.
— Хм. Так ты жаждешь славы, мой мальчик?
* * *
Энакин вжался в кресло, упираясь в паркетный пол ногами. В последние полгода канцлер вел себя странно, и с каждой встречей градус странности все повышался. Он начал дарить Скайуокеру дизайнерскую одежду, эксклюзивные вина и деликатесы, приглашать в жутко пафосные закрытые клубы. Знакомить привыкшего к простоте и строгости джедая с погрязшими в роскоши и пороке богачами, провожавшими парня масляными взглядами. А уж их мысли! Энакина тошнило ежесекундно. А их жены-любовницы-дочери?!
Эти живые кошмары липли, лезли руками к сокровенному, громко и недвусмысленно сообщали о своих желаниях и едва не тащили его в койку на аркане. Энакин устал отбиваться. При последнем посещении очередного клуба канцлер слишком уж вольно подцепил Скайуокера под руку, расточая комплименты, да и смотрел как-то... Плотоядно.
Такого от своего друга Энакин не ожидал.
А потом журналисты с очень нескромными вопросами... И клоны, прячущие глаза, пересказали некоторые слухи... Энакин был в ужасе.
— Мальчик мой! — томно выдохнул подошедший канцлер, протягивая унизанную перстнями надушенную руку, и Скайуокер, не выдержав, с воплями вылетел из кабинета, едва не затоптав по пути гвардейцев, сенаторов, журналистов, а потом, в холле Сената, и простых секретарей и торговцев.
— Мастер! — налетевший Скайуокер схватил пришедшего на очередную консультацию Оби-Вана в охапку, тряся, как куст орхи. — Спасите! Помогите!
— Что случилось?!
— Канцлер!
— Что с ним?
— Он... Он!
— Энакин! Мальчик мой!
— А-а-а-а!!!
Столпившиеся в холле Сената сенаторы, владельцы мегакорпораций, джедаи, журналисты и пара обывателей с изумлением увидели, как Рыцарь без страха падает в обморок. Кеноби, к ногам которого рухнул Энакин, молча посмотрел на валяющееся на полу тело, на замершего в окружении гвардейцев канцлера, снова на Энакина... Рука магистра сжалась на слетевшей с пояса рукояти сейбера.
— Ваше превосходительство, — вокруг джедая резко расчистилось пространство. — Что вы сделали с моим падаваном?!
— Я... Я пригласил его в клуб! Ничего страшного!
Энакин разлепил глаза, увидел Палпатина и вновь в ужасе отрубился. В руке Кеноби загудел сейбер.
— Ваше превосходительство. Вам придется многое мне объяснить!
Вытягивающий шею шпион Дуку нырнул в дверь, спеша доложить потрясающую новость. Что бы там ни сделал канцлер, но такого скандала его политическая карьера не переживет. А значит, следующие выборы, которые должны состояться через месяц, Палпатин проиграет.
Это открывает такие перспективы!
Может, ну его? Пора отлепиться от канцлерской мантии и идти своим путем?
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
