|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 12.
Хороший день — воскресенье! Можно уйти с работы домой пораньше — часиков в пять-шесть, а не в девять-десять как обычно. После почти двух с половиной месяцев в режиме нон-стоп учишься видеть позитив даже в таких мелочах. Впрочем, эти выходные должны были стать последними не-выходными — в зависимости от планов Забелиной десятки Жоппера и Утки я собирался на следующей неделе выпустить на окна, смешав со старым составом. Арсений Утка оказался вторым самородком после Дмитрия Ярославцева — прирожденным пилотом экзоскелета, понимающим все тонкости управления с полуслова, аж зависть иногда брала. Утешал себя мыслью, что оба парня пришли уже на все готовенькое, а вот попробовали бы они как я — выйти на поединок в одном каркасе!
Остальные двадцать человек, собранные в одну группу, тоже показывали хорошие результаты, особенно в стрельбе по движущимся мишеням. До снайперского уровня Квадрата им, конечно, далеко, но тот из пулемета вообще мог мухе крылья на лету отстрелить, а всадники все же покрупнее. И после тысяч и тысяч бросков учебных гранат появилась робкая уверенность, что взрывы раздадутся не где попало, а почти у ног тварей.
Еще кураторы тут отличились, притащив нам откуда-то из закромов весьма натурально сделанные чучела всадников. Ох и визгу было, когда группа зашла в зал, а там стоят красавцы в масштабе один к одному! Хороший был урок для преодоления психологического барьера.
Заодно с интересом узнал, что настоящие тушки, оказывается, являются трофеем, причем недешевым! По какой-то причине трупы главных пришельцев после потери целостности очень быстро начинали разлагаться, и для изучения годились лишь свежеубитые, а всадницы своих исправно забирали. Те же, что доставались имперским лабораториям после ликвидации прорывов спустя сутки, а то и двое, можно было охарактеризовать одним словом — кучка полужидкого дерьма с вкраплениями чего-то полутвердого! Понятно, что без дела местные уфологии не сидели — копались в этом гавне, что-то выкупали у кланов, что-то где-то доставали, но лишь с нашим появлением в исследовательский центр потек полноценный ручеек рабочего материала. Игле, кстати, до сих пор припоминали покромсанного в фарш Раздора — науке после его нарезки почти ничего не досталось.
Твари помельче, складывалось впечатление, относились к совсем другому виду нежели всадники и были хорошо изучены, поскольку разлагались обычным порядком. Ценности они не представляли — сам свидетель, как мы с Максом лопатами закидывали разномастных кракозябр в грузовики, чтобы их вывезли из города и где-то потом утилизировали. Кое-кто из добровольцев брал на память по клыку или когтю, я сам не удержался — подобрал несколько блеснувших в мусоре голубой искрой чешуек, но потом легко с ними расстался, отдав как ингредиент для выплавки Кудымовских обручальных колец.
В общем, побочкой от наших поединков стала некоторая движуха в изучении всадников и даже некоторый прогресс в подборе присадок к сплавам на вибро-мечи. Вплотную подобраться к клановым секретам пока не удавалось, но процесс тронулся с места.
Лениво наблюдая за кульбитами соревнующихся между собой рыбожопа и птица, тихо предвкушал, как проведу вечер. Приставленная ко мне помощница уже привезла из кондитерской торт и заказала букет, который осталось только выкупить по пути домой. Вчера Натка напросилась вывести ее в люди — сразу после работы мы с ней отправились на дансинг, где я окончательно выдохся, зато сегодня никаких мероприятий не предполагалось. Да здравствуют долгие томные прелюдии и неспешные телодвижения!
— Та-да-дам, та-да-дам! Мы прерываем наше вещание для экстренного сообщения! — прислушался к постоянно включенному бубнящему радио.
— ... сегодня в четыре часа по московскому времени... пресс-конференция... Антонида Агдаш, Виталия Коморина...
— Михаил Анатольевич! Можно погромче? — на тренировках я разрешал звать себя позывным, чем пользовался в основном только Жоппер, остальные предпочитали обращаться хотя бы по имени-отчеству.
— Тихо ты!!! — шикнули на говорящего со всех сторон, опять заглушая голос ведущего. Пока крутил ручку громкости, боковым зрением отметил, как группа замерла, прекратив упражнения.
В звенящей тишине мы дослушали сообщение, сменившееся не самого лучшего качества записью речи. После информационного блока в эфире зазвучала тревожная классическая музыка. Не "Лебединое озеро", но все равно ассоциации нехорошие.
— Что же теперь будет? — прозвучал непонятно чей тоненький голос.
— Пока что будет внеплановый конец тренировки! — не позволил начать обсуждения, — Ярославцев, Утка! Переодеваетесь, строите свои отделения и марш в казарму! Охрану я сейчас предупрежу!
— Лось?.. — попытался встрять Димон на правах знакомого.
— Жизнь не кончилась, а для нас пока ничего не меняется! Все, что нужно, до вас доведут на вечернем построении!
Великая тройка Агдаш-Коморины-Ногайские сделала свой ход.
"Двадцать второго июля ровно в четыре часа..." После замены в названии месяца одной буквы, строчка снова стала актуальной: в четырехчасовых воскресных новостях три из пяти великих кланов выступили с совместным заявлением. Зачитывала его Алена Агдаш, она же Карательница — бывшая всадница, известная несколько лет назад не меньше Кровавой Ведьмы. Если коротко, то так, мол, и так, несем потери и невмоготу нам больше Русь-матушку оборонять! "Не виноватые мы!!!" Десятиминутная речь была выверена до последнего ударения — трагизм зашкаливал. Но если кое-что в жизни понимать и вслушиваться между слов, то они давали правительству неделю на исполнение их требований, иначе в следующее воскресенье ни одна их всадница ни на одно окно не выйдет. "А нетути!!!" Даже если к их ультиматуму не присоединится никто больше, то в совокупности три клана выводили из боев больше трети состава поединщиц.
Свой кабинет я открывал под надрывающийся звонок телефона.
— Да?!
— Слышал?! — утруждать себя вежливостью Маздеева не стала.
— Слышал.
— Сиди, никуда не уходи! Сейчас придем!
— Жду!
Первым в здании появился Воронин. Он, судя по всему, выскочил из дома, в чем был, так и явившись на работу в испачканной по плечу створоженным молоком футболке, кое-как заправленной в джинсы. В непривычном прикиде взлохмаченный шеф смотрелся гораздо моложе своего настоящего возраста.
— Пошли ко мне, у меня места больше! — притормозил он у моих распахнутых дверей.
Людмилу Васильевну я видел всякой, но тоже не ожидал увидеть в легком цветастом сарафане в пол. В противовес ей Младший, с трудом вписавшийся после забега в дверь, был задраен на все форменные пуговицы. Зато столкнувшиеся следом на входе Зайки щеголяли голыми плечами и коленками — летние платьица обеим стройным спортивным девушкам необычайно шли. За пять минут кабинет пополнился еще несколькими действующими лицами. По скорости прибытия и по одежде набивавшихся в помещение людей легко можно было вычислить, где кого застал выпуск новостей.
Назвать эту встречу совещанием не поворачивался язык — скорее собралась встревоженная стайка единомышленников.
— Что будем делать? — первой взяла слово Маздеева.
— А какие у нас есть варианты? Ноги в руки — и вперед под танки! — отозвался я.
— Я не дозвонилась до Забелиной...
— Она в Кремле, — вылез Младший, — И вряд ли будет доступна до самого вечера.
Никто, к счастью, не стал допытываться до его источников информации, принимая сообщение как должное.
— Вряд ли ей вообще сейчас до нас! — озвучил свое мнение.
— Сейчас — да, а потом она позвонит, и я должна быть готова ответить, — пояснила майор.
— Шеф, что у нас по девяткам? — поинтересовался техчастью.
— Все готовы, ты же знаешь... — не понял вопроса Воронин.
— Извините, неправильно сформулировал. Как долго мы сможем восстанавливать использованный ресурс?
— Вот они где! — в дверь сунулись Кудымов с Панцыревым, — Мы не опоздали?
— А вот Максим пусть и ответит! — переадресовал вопрос Ван-Димыч.
— Что? — растерялся зам по движкам.
— Берем по худшему сценарию — четыре окна в день, все наши. Шестнадцать комплектов батарей выкладываются в ноль. Сто Сомовских плюс двенадцать более-менее неушатанных стареньких. Итого — за неделю каждая девятка съездит на поединок, еще через неделю их станет меньше — начнутся поломки и отказы, — про возможные потери суеверно не упомянул, — Как долго мы их сможем восстанавливать?
Макс, почти не задумываясь, доложился:
— Сомовские почти все уже хотя бы в одном бою побывали, но ресурс у них еще порядочный, плюс небольшой запас на складе есть. Если вы не будете растягивать поединки на два часа, где-то на месяц, может быть чуть больше, того, что есть, нам хватит. Потом придется комбинировать. И я скажу, что нам очень повезло иметь целую сотню абсолютно идентичных экзов — не придется извращаться.
— Я не знаю, где их заказывал князь, — вмешалась в доклад Макса Натали, — Но вряд ли там успели забыть необычный заказ...
— "А-девять", — хором произнесли мы с Сергеем, — Полный цикл изготовления одного движка — три недели, — дополнил Младший, — Если мы в деле, то заказ надо отправлять уже сейчас.
— Не забывайте, что здесь их надо будет еще до ума доводить! — снова взял слово Кудымов, — Поэтому с заказом надо поторопиться. А мы, если надо будет, часть спецов с других направлений перекинем, решим вопрос. Лишь бы было!
— Итого! — подытожил Ван-Димыч, обращаясь к нам с Маздеевой, почему-то опять мы с Людмилой сели рядом, — С тем, что есть, четыре недели мы вам гарантируем, дальше без дополнительного поступления со скрипом сможем обеспечить еще одну-две.
— А по шарнирам что? — уточнил я еще одно слабое звено экза.
— За это даже не переживай! — успокоил шеф, — По сравнению с движками и батареями у них десятикратный запас прочности, если не больше. В худшем случае — к зиме заменять придется.
— Тьфу-тьфу-тьфу! — постучал по спинке стула, — Я все же надеюсь, что серия закончится раньше!
— Что по людям?— задала вопрос Маздеева.
— Пятьдесят пять человек, включая меня, готовы хоть завтра. Еще примерно десять до их уровня не дотягивают, но близко, у меня есть надежды, что к концу новой недели они подтянутся. В крайнем случае аттестацию им твари проведут. Еще примерно десяток следующий на очереди — им бы еще три недели! Остальных будем выпускать по мере готовности, но раньше, чем через два месяца рассчитывать на них не стоит.
— Может и не понадобится, — снова влез Младший, — По количеству окон серия беспрецедентная, а вот по продолжительности — всего на четыре дня длиннее предыдущего рекорда. Может закончиться в любой момент.
— Ох, не надеялась бы я на это! — покачала головой Людмила Васильевна. И в своих сомнениях она была не одинока — в такт ей кивнула примерно половина собравшихся.
— И все равно! — не унимался Забелин, — Во-первых, неделя у нас есть. Во-вторых, ультиматум выставили только трое из четырнадцати...
— Как раз этот ультиматум меня смущает! — опять возразила ему легкомысленно одетая майор Маздеева, — Они словно что-то знают!
— Знают — не знают! — положил конец их спорам Воронин, — Мы должны рассчитывать на худшее.
— Майор, лейтенант! — обратился я к недовольно переглядывающимся кураторам, — На вас связь с руководством. Натали, Света, Елена, если что-то узнаете по своим каналам, буду рад любой информации. Иван Дмитриевич, с вас завтра... нет, пожалуй, лучше сегодня! — полная ревизия склада. Возьмите на учет даже ваши самые первые экспериментальные поделки. Макс! С тебя предварительный лист заказа из расчета еще трех месяцев серии.
— Ты думаешь?..
— Лично я склонен согласиться с Людмилой Васильевной — великая тройка что-то знает. Если серия вдруг прекратится завтра, то их заявление — как пук в лужу...
— Люблю я твои метафоры! — фыркнул Кудымов, — Но суть понял. Сейчас разойдемся и посмотрим, что у нас есть, чтобы иметь обоснование.
— Мы что? — деловито спросила Тушка за всех пилотов.
Ох, чует мое сердце, обойдет она Иглу и станет моим замом!
— Успокоить личный состав и следить за ними в оба глаза! Если хоть один залет сейчас случится!..
— Лось!!! — хором взвыли лейтенанты, — Задолбал уже!!!
— Вас четверых задолбало, а уж как меня одного долбят!!! Доведите до всех — шутки кончились. Уж если совсем невмоготу, то я готов сам коробку презиков им купить и выставить на видное место, но ни одного медотвода кроме плановых через неделю быть не должно! Если через неделю мы будем не готовы, то вовек не отмоемся.
Несмотря на желание некоторых посидеть и помусолить тему, посиделки не затянулись — как только пошло переливание из пустого в порожнее, мы с Ворониным пинками погнали всех на позиции. Лейтенанты отправились к бойцам, научники пошли шерстить склад, а мы с Натали — оружейку. Чуть позже на свой страх и риск я собирался позвонить Дегтярному с новым заказом, потому что пулеметы в нашем деле тоже являлись расходниками — их в лучшем случае хватало на четыре поединка, потом приходилось проводить полную замену стволов. Гранаты тоже следовало пересчитать и поставить на контроль: до нового поступления — никакого расхода на полигоне! СБшники тоже куда-то собрались по своим кураторским делам.
— Лось, а тебя где крестили? — ошарашил меня неожиданным вопросом Сергей, прибирая в карман блокнот, куда стенографировал все предложения.
— Ну, ты спросил! Тебе точно именно сейчас ответ нужен?
— А ты не знаешь?
— Серега, я то, что я крещеный, знаю только по наличию креста на шее! — вытянул из-под ворота простой серебряный крестик на шнурке, бывший со мной с первого дня здесь, — А ты в такие дебри лезешь! Но если чисто по логике, то где-то в Бирске, родился я там.
— Ладно, извини, просто к слову пришлось! — Младший, догоняя Маздееву, испарился из поля зрения.
— Хуяссе, к слову!.. — подивился я его полету мысли, почти тут же переключаясь на насущные проблемы.
Уже почти ночью мы получили высочайшее "одобрямс" на свои действия, переданное по телефону Забелиной. Все наши заказы ушли "красным списком", причем помноженные надвое. Похоже, в Москве уже точно решили не идти на поводу у шантажистов.
В понедельник ультиматум поддержали Ходжиевы и Поповы. Их заявления звучали мягче, оставляя пути для отступления, но единомыслие двух кланов-антагонистов (Ходжиевы исповедовали ислам, а Поповы, как следует из фамилии, позиционировали себя ярыми православными) навевало...
К полуночи по столичному времени к забастовщиками присоединились Левины, бездарно просравшие окно перед самым входом в основную резиденцию. Дурость пополам с бравадой или чья-то умелая провокация? — все руководство клана осталось наблюдать за поединком. До кучи они еще молодняк своих всадниц посмотреть на схватку поставили. И просрали. А тварям все равно, кто перед ними — из двухсот наблюдателей уцелели единицы. Пожалуй, из всех отказников ситуация Левиных была наиболее близка к декларируемой. Они и так после слива Октюбиных стояли в конце рейтинга.
О новостях я узнавал между делом — к нам приехала съемочная группа. Их главный (режиссер?) был лысым и носил гордое имя Федор Бондарев, заставляя заподозрить его в родстве с одиозным кинодеятелем из моего прошлого, но дело свое двойник знал туго. Сто девяток — вроде бы много, а при построении образовывали скромный квадрат десять на десять. Чуть ни прослезился, глядя на жалкое зрелище, и добавление разномастного старья сильно картинку не исправило. А уж когда пошли команды: встань так, иди туда, задери ствол, подпрыгнули хором! — вообще пожалел, что участвую в позорище. Но когда мне показали получившийся ролик — мнение изменил. Какая в жопу магия, какие искры?! Чудеса правильно взятых ракурсов создавали иллюзию грозной силы! А уж закадровый голос!!! Я долго не мог понять, зачем все носятся с носастым похмельным очкариком, пока не услышал озвучку. Охуеть! Как только этот голосище умещался в тщедушном пропитом тельце?!
Во вторник знакомиться с зарождающимся новым родом войск в Муромцево приехал командующий тревожными частями генерал Скоблев — тоже почти однофамилец исторического персонажа. Гостя узнал по фирменным усам и невъебенных размеров фуражке-аэродрому — тот самый генерал, что на первом победном поединке пытался засосать Тушку с Гаей вусмерть, а потом споить, но с ужасом обнаружил, что он, оказывается, еще и Светин папа! И все понимаю: еще относительно нестарый мужик при высокопоставленной жене-инвалиде, но авансы, что он опять стал раздавать моим бывшим, не понравились ни мне, ни Младшему.
Зайки жеманились, хихикали, но толстых намеков старательно "не понимали". Вечер и ночь принцу-генералу скрасила вдова Угорина, поразившая командующего прекрасной выучкой и — не без этого! — случайно вывалившейся из топика грудью, вызвав наш с Серегой облегченный вздох и презрительное поджатие губ Ван-Димыча.
— Осуждаешь? — спросила она меня мимоходом на следующий день, застав в оружейке.
— Лиза, — приобнял девушку за плечи, — Жизнь на Алексее не закончилась. Одно спрошу — ты предохранялась?
— Еще мне не хватало проблем с императорской семьей!
— Вот и отлично! А на мнение Воронина забей! Сам он тоже не праведник.
— Спасибо, Миша! — чмокнула меня в щеку мать моего крестника, явно не без умысла сделав это на глазах у появившейся из-за штабеля патронных ящиков Натали.
— С ней у меня ничего не было!!! — на всякий случай уточнил ревнивой подруге, после ухода Угориной, — Она вдова моего друга!
— Смотри у меня! — предупредила Натка, поглаживая погнутые стволы "Модеста", приготовленного к отправке в ремонт.
— Смотрю! — прижал девушку к стене и стал жадно целовать, задирая край форменной юбки.
— Миша, увидят! — пискнула Натали.
— Похуй! Пусть завидуют! — захлопнув дверь, пустился жадными руками в плаванье по впуклостям-выпуклостям.
Засмотревшись на Кремль изнутри, мы с лейтенантами потерялись.
— Где вы шляетесь?! — ядовито прошипел Младший, хватая Заек за закованные в броню предплечья и увлекая внутрь по проходам, — Все уже ждут!!!
Если в обычном виде на фоне подруг Младший смотрелся шибздиком, то на фоне двух лязгающих фигур в доспехах — и вовсе муравьем. Но сейчас его право отдавать приказы никто не оспаривал.
— Специальный полк имперской службы безопасности. Майор Лосяцкий! — представил меня императрице и князю Сомову, а также куче присутствующих в зале военных Забелин, — Лейтенанты Тушина, Гайнова, Иголкин и Юрьев, — поочередно представил он стоящих за моей спиной офицеров.
Надеюсь, наше синхронное многократно отрепетированное приветствие смотрелось внушительно.
— Спасибо, Сергей, я помню, — императрица встала из кресла и, обогнув огромный стол для совещаний, приблизилась к нам, — Прошу, покажите моим генералам класс! — и задорно подмигнула, освобождая пространство для демонстрации возможностей девяток.
Три дня дрочилова не прошли даром — постановка произвела впечатление, это было заметно и по эмофону, и просто по охреневшим рожам части генералитета.
— Спасибо! — вновь тихо прозвучало под сводами зала, — Вы свободны!
Отдав честь, мы покинули совещание, вывалившись нестройной толпой в приемную.
— Бля, даже с тварями проще! — доверительно шепнул мне Квадрат, вытирая вспотевшее лицо. Вновь отведенные в припаркованный у хозяйственных построек и оцепленный двойным кольцом трейлер — девчонок Сударева тщательно контролировала местная охрана — мы переоделись, избавившись от сменивших первые образцы белья колготок во все тело. Всегда боюсь, что однажды придется вылезать из девятки на людях — позора тогда не оберешься!
— Михаил Анатольевич, задержитесь! — Майор Синицына прервала мое отступление с командой, — Ваших подчиненных проводят! — три лейтенанта СБ: один мужеского пола, а два — женского, заполнили промежутки между офицерами Специального полка, — В гостиницу! — пояснила для всех Ольга Викторовна, — Обзорная экскурсия по Москве для всех желающих состоится через час.
Настороженное замешательство сменилось предвкушением — все-таки доверие к представителям власти у молодежи вбивалось в подкорку. Не столь радостный я двинулся за майором обратно в здание.
— Руслана Евгеньевна просила передать, что эта встреча с нею согласована, — тихо произнесла майор, достаточно удалившись от поста охраны, — Решение — соглашаться или нет на предложение — мы оставляем исключительно за вами, Но полковник просила очень хорошо подумать, прежде чем отказываться. Если что, я за дверью, — заинтриговала женщина, пропуская меня в неизвестного назначения помещение со стоящим посредине столом и стульями вокруг. Еще мебельный ряд был представлен холодильником и почему-то кроватью в небольшом алькове. Чья-то комната отдыха? Наверное. За эту же версию выступал подсвеченный аквариум с разевающими рот золотыми рыбками и стопки журналов и газет рядом с одиноко стоящим шикарным креслом.
— Здравствуй, Миша! — поприветствовала меня адмирал Погибель, отворачиваясь от окна с видом на Царь-пушку, едва захлопнулись двери, оставляя меня один на один с бабулей.
— Здрассьте... — неуверенно откликнулся, выстраивая всю доступную защиту.
— Гадаешь, зачем ты здесь?
"Бабка! Я здесь, потому что меня сюда пригласили! А вот за каким хуем ты здесь?!" — вслух этого не произнес, но, наверное, на морде что-то отразилось.
Кто бы ни заглянул сейчас к нам — вряд ли бы поверил, что здесь происходит встреча близких родственников. Встав лицом к лицу на расстоянии примерно трех метров, мы с ней занимались взаимным изучением. Сейчас "иконостас" адмирала уже не так впечатлял: шесть "Анн" за сто двадцать окон, два "Владимира" и один "Андрей" за особо важные, три боевые медали и с пяток — разного рода юбилейных. Две мои "Звезды" смотрелись на этом фоне бледно, но не безнадежно. К тому же не за горами день, когда выйдет приказ на мою первую "Аннушку", с которыми уже щеголяли Зайки и Игла. Кстати, теперь с нашим появлением статут ордена возможно пересмотрят и поднимут количественную планку.
Конец молчаливому противостоянию первой положила бабуля, сменив позу на более расслабленную. Заодно в эмофоне пропало ощущение давления. Что ни говори, а сильна, зараза!
— Что надо? — ничуть не стесняясь, отпрянул назад при попытке Шелеховой приблизиться: нахуй-нахуй! Хватит того, что мы с ней наедине!
— Предпочитаешь без экивоков? Хорошо... — отступив на два шага, бабуля даже поленилась изобразить обиду от моего демонстративного недоверия, — Но для твоего понимания мне придется сделать отступление. Что ты знаешь о Шелеховых?
— Вы издеваетесь?
— Ни капли. Отбрось наши родственные связи. Что ты знаешь о нас, как о клане?
— Седьмые по рейтингу. Базируетесь в Пскове. Есть вторая большая база в районе Оренбурга. И еще одна где-то в Якутии.
— То есть, ничего, — вздохнула Ирина Николаевна, — Тогда извини, придется залезть в историю. Отсчет наш род ведет от Петра Шелехова, возвысившегося во время правления Василия Пятого. Есть гипотезы, что Шелеховы произошли от Шелемеховых, упоминания о которых имеются в более ранних хрониках, но первое доказанное упоминание именно Петра Шелехова встречается в 1628 году: "Муж, звероватый ликом, но дюже на сече лядской лютый". Только не спрашивай, что значит "лядская!" Самой распространенной версией считается именно та, о которой ты сейчас подумал — с первой пропущенной буквой "б"!
Дальний потомок "лютого мужа" прошлась, гулко стуча каблуками сапог по паркету, и снова вернулась к окну с видами на Кремлевские диковины. Наверное, должно было пройти два с лишним года, чтобы я увидел в бабуле не суку-гипнотизершу, а усталую пожилую женщину — ровесницу моей настоящей мамы. Несмотря на разницу в десять лет, выглядела Шелехова получше императрицы — все-таки она относилась к категории супер-икс, но даже так было заметно, что родственница давно миновала свой расцвет.
— Есть исторические свидетельства, что Петр со своими дружинниками как минимум дважды выходил на окна и побеждал, за что был пожалован немалой вотчиной в Пскове. Его дети унаследовали его силу и положение при великом князе, положив начало нашей династии. А награды, получаемые ими из рук правителей, положили начало нашему процветанию. Менялись времена, менялись нравы, менялся клан. Не все наши предки могли похвастаться наличием талантов в области управления, постепенно экономическая и военная часть разошлись по разным ветвям семьи. Истинные Шелеховы гибли, зато на их лаврах отлично жировали остальные. И в один далеко не прекрасный момент оказалось, что даже наше богатство почти нам не принадлежит, а наш голос почти не имеет веса при решениях. Первым опомнился мой дед и объединился со своим другом. Следующее поколение продолжило их труды и упрочило наше положение внутри клана. Как ты понимаешь, далеко не всем это понравилось. Череда случайностей, болезней, летальных травм на ровном месте, и так случилось, что последним прямым потомком Петра Шелехова осталась только я.
— А я? — невольно заинтересовался.
— А разве ты Шелехов? По всем документам твою мать изгнали, лишив права на фамилию. А официально она еще и погибла, едва выйдя за ворота резиденции. Некий Михаил Лосяцкий не имеет никакого отношения к Шелеховым, а значит, не имеет никаких прав на наследство.
— А есть наследство?
— Да, есть. Если представить клан не как сообщество, а как акционерное общество, то в моих руках сейчас сорок один процент акций. Двадцать пять и пятнадцать мне досталось от родителей, соединивших капиталы. Один процент — это уже моя личная заслуга — сумела провести несколько выгодных сделок и вовремя вложиться в перспективные направления.
— Итицкая сила! — размер суммы застил глаза. Только на минуточку помечтать: бабуля — держатель четырех десятых "Газпрома"! И я — ее единственный внук! Можно я уже тихонечко охуею?! — Вам же нельзя иметь личное имущество? — спросил, немного разогнав золотой туман в мозгах.
Скептически заломленная бровь стала мне ответом.
— Ты всерьез так считаешь?..
Взявшись за спинку стула, бабуля замерла, сверля меня насмешливым взором.
— Не сравнивай меня — прямого потомка основателя рода и мелких пешек, выведенных в результате различного рода экспериментов. Чтоб ты знал, не все всадницы даже школу заканчивают, читают по слогам и пишут с ошибками в каждом слове. Где уж им имуществом владеть!
— То есть, есть всадницы и всадницы?.. — судя по словесным перлам, сегодня я явно в ударе.
— Конечно!
Спинка стула под руками адмирала пошла трещинами. А ведь не так она спокойна, как хочет казаться! Ее волнение странным образом вернуло мне самообладание.
— Что бы сейчас себе ни навоображал — быть моим наследником ты не можешь! — жестоко обломила мои фантазии Шелехова. Ну вот, а я только размечтался!!! А ведь чуял подвох! — Даже если я, поправ все законы, сумею сделать тебя наследником — тебе просто не удержать полученное! Поверь, два года назад я обошлась с тобой беспрецедентно мягко, не ломая твою личность. Другие так осторожничать не будут.
— То есть мне еще спасибо нужно сказать?!
— А почему бы нет? Ты сладко ел, мягко спал, тебе раскрыли секреты, которые ни за что не рассказали бы никому чужому. И тебя отпустили. Или ты на самом деле считаешь, что ни будь ты моим внуком, тебе бы сошло с рук показанное пренебрежение? — в эмофоне проскочила капелька фальши — вернуть тогда она меня хотела, но сделать это, не поднимая шума, не получилось бы, — А тобой я даже гордилась! И сейчас горжусь. По крайней мере, в отличие от многих мужчин, только называющихся таковыми, ты доказал мне, что в тебе есть дух того первого Шелехова!
— Ближе к делу! — поторопил я бабулю, чувствуя, что ее лесть стала опасно меня расслаблять.
— Мне нужен наследник или наследница моей крови — я не собираюсь отдавать нажитое предками в чужие руки! А для этого он должен быть сильным менталистом, не менее трехсот искр, иным в нашем гадюжнике не выжить. И выросший в клане, чтобы удовлетворял всем условиям наследования, чтобы никто, ни одна тварь не могла носа подточить! Твой ребенок от Вики будет отвечать всем требованиям — уже все просчитано. А лучше два, с перерывом в два года.
— Старая! Ты же помирать недавно собиралась! "Старые раны!.." — припомнил я ей один из первых разговоров, — И ты уже просрала трех дочерей и кучу внуков!!! Где гарантия, что мои сын или дочь не сгинут следом?
— Щенок! — полыхнула яростью задетая за живое собеседница, — Ради такого я дела я постараюсь задержаться! Если ты заметил, то я уже по рекомендации врачей пять килограммов сбросила! — вежливо кивнул, старательно не задумываясь, что надо бы еще двадцать, — Если нет, то у Вики достаточно искр и ума, чтобы продержаться на месте регента. Она в этой сделке выиграет больше всех. Если же нет — то у моего правнука останешься ты.
— Бабка, я майор СБ. Не спорю, звание для моих лет охуительное! — перестал церемониться с родственницей, поскольку при напряжении, возникшем между нами, следить еще и за языком не оставалось сил, — Но надо мной — куча полковников и генералов, не говоря уже о всяких графьях и князьях, которые по определению могут насовать мне по мордасам, и ничего им за это не будет! Как я смогу защитить в случае чего своего ребенка?!
— Не сравнивай мое положение двадцать лет назад и сейчас! Даже десять лет назад у меня не было всех тех ресурсов, что есть сегодня! К тому же у нас тут небольшой междусобойчик намечается... — бабуля предвкушающе причмокнула губами, — Часть противников отпадет сама собой еще до рождения. Это что касается внутриклановых. Что же до остальных... сорок один процент акций. Сорок — неотчуждаемое имущество, не подлежащее выводу из клана. Один процент — мое личное. Я подарю его тебе с условием последующей передачи будущему ребенку-Шелехову после твоей смерти.
— Не понял?..
— Выплавка салемита. Того самого сплава, без которого станет невозможным производство почти девяноста процентов двигателей в империи и во многих странах за ее пределами. Когда-то мне удалось очень удачно поддержать его изобретателя, вложив годовую премию за урожайный на окна год. То, что сорок лет назад начиналось как крохотная печь в ветхой сараюшке, сейчас занимает несколько квадратных километров территории, к тому же благоприятно расположенных — сам все увидишь. Супербогачем ты не станешь — у продукции при всей потребности в ней, ограниченный рынок сбыта, увеличивать выпуск не имеет смысла — только собьем цену. Но, имея этот завод, ты сможешь не опасаться ударов "по мордасам"! — повторив мое выражение, Шелехова презрительно усмехнулась, — Даже императорская семья будет вынуждена считаться с его владельцем. Сама того не зная, я умудрилась отхватить стратегическое производство.
— И в чем подвох?
— Передать его по наследству ты сможешь только сыну или дочери от Вики, другим твоим детям ничего не достанется — это раз. И второе — мне выгодно твое возвышение. Чем ты выше, тем больше у тебя шансов помочь ребенку в трудную минуту, или даже защитить его/ее, если будет необходимо. Способность к менталистике закладывается в первые годы жизни ребенка, уж этот-то срок я обязательно проживу! А дальше... твое дело только помочь при необходимости.
Мы торговались очень долго. Решающим бонусом ушлая бабуля привела отказ от расторжения государственного договора. И только потом я уже сообразил, что расторгать его Шелехова — единственная, кто мог говорить за весь клан, — и так, и так не собиралась, все ее планы были возможны исключительно при действующих клановых привилегиях.
Уже прощаясь, адмирал немного разоткровенничалась:
— Нам были намеки, или даже не намеки. Верить им или нет?.. Я склоняюсь к тому, чтобы верить — кто-то раскрыл секрет появления окон. Но кланы, хоть это и стали сейчас повсеместно забывать, — это, прежде всего, всадницы. Чьими исконными врагами являются твари. Я разделяю боль Октюбиных, потерявших девяносто процентов боеспособного состава. Дай волю их дельцам, те продолжили бы выставлять на окна девочек. Сразу после подписания расторжения Екатерина Октюбина выбросилась из окна на бетон, лишив клановых деляг возможности переиграть ее волю. Спорное решение, но оно позволит выжить молодому поколению тех, кто законно носит громкую фамилию. Ее наследнице десять лет, и, вырастя, она сама сможет решить — продолжать ей дело рода или нет. Но у нас другие условия — при самоотводе почти всей великой пятерки мы автоматически выдвигаемся наверх списка. При наличии вас один сезон мы точно отстоим. Дерзай, внук!
Времени на раздумье не было — следующие благоприятные дни для Вики наступали нескоро. Помня о репутации адмирала Погибели — не каждую целая принцесса назовет "самой лживой сукой"! — заставил повторить бабулю это утверждение несколько раз в разных вариантах, но фальши не услышал. Зато сразу стала понятна встреча в комнате с кроватью.
— Можешь снять наважденье? — спросил у всадницы, вызывающей приступы раздвоения. К тому же пользоваться моими чувствами к Ведьме посчитал предательством по отношению к другой женщине.
— Зачем?
— Ты меня не любишь, я тебя не люблю. Но у нас с тобой случится кусочек общего будущего. Давай начнем его честно?
Увы, на полноценную встречу с другой Викой, с недавних пор поселившейся в Москве, времени уже не хватило. Только и получилось пересечься перед самым вылетом. При виде повисшей на моей шее девушки, расцеловывающей щеки и лоб, глаза у лейтенантов стали по пять копеек, зуб даю — репутацию самого ебучего бабника я себе уже заработал. Вряд ли кто-то из них доложит Натали о замеченном засосе, который свел под смешки команды, но то, что сутки я отсутствовал вовсе не по делам, все дружно догадались. Но когда я представил Викусю как сестру — удивление пропало. Оба парня (итицкая сила, женатый шрамоносец Андрюха тоже!) с удовольствием обернулись и тоже помахали ей руками при объявлении посадки. А уж с каким заметным наслаждением они сожрали привезенные ею котлеты!!! Из-за запахов, просачивающихся даже сквозь плотно пригнанную крышку контейнера, гостинцем пришлось поделиться, о чем никто из нежданных едоков не пожалел, зато пожалел я! Самому мало!
Воскресенье мы все встречали как на иголках — из великой пятерки кланов только Мехтель не присоединились к ультиматуму, многозначительным молчанием гарантируя полное выполнение взятых по государственному договору обязательств. Из кланов помельче вассальные клятвы собиралось исполнять только семеро — Гагаевы, в чем-то родственные Левиным, тоже вдруг решились половить рыбку в мутной воде. Таким образом, количество воюющих всадниц уменьшилось до двух тысяч, а то и полутора — "честные" кланы тоже несли потери, начиная с апреля.
У тварей забастовку никто не объявлял, они по-прежнему трудились ударными методами.
Коморины на дежурство не вышли.
— Ну, вот и пошла потеха! — объявил я лейтенантам, положив трубку на аппарат, и перечислив назначения, — Списки четверок все знают. Что делать — тоже. Темноты не ждать, на стоны тревожников не вестись — к ночи вы все должны вернуться. Ничего у чужих не есть и не пить! Не трахаться!!! — Все четверо страдальчески возвели очи горе, высказывая отношение к моему очередному напоминанию, — Самим пока не лезть, только контролировать. Во время поединка стоять не ближе ста метров, резервной четверке — уехать сразу же, как определится основная. Да что я вам говорю! — подорвался с места и обнял всех по очереди, даже Иголкина, — Вернитесь, ребята! Ни пуха, ни пера!
— Иди к черту! — с удовольствием послали меня уже заинструктированные с утра офицеры.
— Странно, я думала, ты назначишь себя на один из сегодняшних выходов, — произнесла Забелина, едва стихли шаги за дверью, — Уже приготовилась останавливать.
— Не забывай: рассвело везде, но четыре часа я отвожу на нежданчики, где надо будет действовать в режиме нехватки времени.
— Побойся бога, Миша! Уже четыре окна!
— Мы с тобой прекрасно понимаем, что кланы что-то знают. Иначе их ультиматум гроша ломаного не стоит.
— Провидец хренов! — спустя два часа сердито произнесла она, врываясь на тренировку, — Окно в Москве, заметили только сейчас!
— Ярославцев, Коваль, Утка! На выход! Резервные — Коваль, Угорина, Батина и Самохвалова! — перечислил я фамилии, — Сударев с тобой? — спросил у еще не отдышавшейся после забега Людмилы.
— Да, сейчас начнут погрузку.
— Что делать, если объявится еще одно окно? — спросила Маздеева, провожая до аэродрома.
— В зависимости от места развернешь мой или Варин самолет. Я бы и сейчас не полетел, но окно в Москве после Питера станет знаковым. Сообщи наверх, пусть в Питере тоже все окраины как следует осмотрят. Наше зажратое ПОО как не работало толком, так и не работает! Вечно им пятна на Солнце мешают!
— Сообщу.
Глава 13.
До "Аннушки" я еще считал окна, после перестал. Если до выставленного кланами ультиматума они возникали по три-четыре в день, то теперь — по пять-шесть. От самолетов тошнило: меня пока морально, а кое-кого по настоящему — у двоих бойцов обнаружилась высотная болезнь. Еще тошнило от запаха пороха и скармливаемых нам лекарств — одни витамины мы жрали горстями.
Пилюли от беременности уже совали всем пилотессам, невзирая на сопротивление. Впрочем, при той ебле, что одолела весь состав на фоне постоянного стресса, мера предосторожности не казалась мне лишней. И все равно еще две девчонки из старого состава умудрились залететь. Забелинские птенцы ушли трясти поставщиков, которыми оказались ничего не подозревающие Новоросские. Разразившийся скандал не дошел до широкой общественности, но оскорбленные держатели имперской фармацевтики чуть не расторгли государственный договор, после чего Руслану Евгеньевну мягко притормозили. Следствие заглохло.
У нас с Натали наоборот все затихло — кроватка под нами с июля не колыхнулась ни разу. На работу я приходил вместе с жаворонком Ворониным и позже всех с нее возвращался, частенько вообще ночуя на составленных в кабинете стульях. После трех недель добрый шеф приволок мне откуда-то раскладушку, на которую я плохо помещался в длину, но это было лучше, чем на жестких сиденьях. Отсыпался исключительно в самолетах. Несколько раз Маздеева с Забелиным насильно оставляли меня в Муромцево, отправляя на окна других командиров.
Радовало то, что светало все позже и позже, давая дополнительные минуты на сон. Не радовало, что и темнело все раньше и раньше, оставляя нам меньше времени на раскачку.
Первого сентября случилась первая потеря и сразу двойная. У Оли Огриной в начале поединка заклинил пулемет. Нет, чтобы сразу же его бросить, она решила зачем-то посмотреть в стволы. Жать на гашетку она при этом не перестала. Ее товарищи, деморализованные случившимся идиотским самоубийством, вместо того, чтобы продолжать поливать огнем тварей, столпились у ее тела, забив на всадников. Как итог — окно они схлопнули, но только потому, что Раздора подорвали гранатой. Глада с трудом зарезали сообща, разменяв на него жизнь Ивана Анидова. Оставшейся двойке крупно повезло, что Война с Чумой на сей раз смылись сразу после двух потерь. Двое убитых, одна раненая. Четыре ушатанных в хлам машины. Сорок минут ора от Забелиной. Три дня покадрового разбора записи поединка, надеюсь, навсегда отучили всех остальных отвлекаться во время боя.
И вот как писать письмо ее семье, если я едва помнил эту Ольгу?! Девчонка и девчонка! За все время всего один раз попалась патрулям в неприличном виде. На фоне других злостных нарушителей — просто праведница! И что писать?! Что дура, и погибла по-дурацки?!! Да нахуй им эта правда?!! И то, что Ивана я знал чуть лучше, и погиб он не просто так, не делало миссию легче!
— Что это? — спросил у поставившей мне под нос стакан Юльки.
— Успокоительное, — ответила мне жена друга, вернувшаяся до отпуска по родам на работу в больницу. Уже не старшей медсестрой — ее место давно было занято другой женщиной, но Кудымову поставили на прямую работу с нами, дав ей власти немногим меньше, чем у нее было раньше.
— Зачем?
— Мишечка! — вдруг обняла меня она, прижимаясь животом к спине. Запертый в ее теле Максов мелкий не преминул возможностью пнуть будущего крестного, — На тебя же смотреть больно!
— Ну, хорошо! — не стал перечить медсестре, выпив прозрачную жидкость залпом, — Итицкая сила, что это?! — с трудом отдышался после питья.
— Медицинский спирт! — спокойно констатировала Юля, — Тебе нужно поспать!
Обычно меня не так бьет, но тут вырубило наповал.
— Можно, я возьму? — указала Юлька на коробку с личными вещами Огриной.
— Что? — спросил, с трудом преодолевая желание прилечь.
— Вот, — на свет появилась уже знакомая коробка с таблетками.
— А тебе зачем?.. А, опять раздашь?.. Бери, вряд ли ее семье они пригодятся... — со стула я не сваливался исключительно потому, что крепко держался за стол.
— Вот так, вот так... — шептала Юля, осторожно подводя меня к раскладушке. Смутно помню, как в дверях мелькнула кривящая морду Натка, как откуда-то появилась Краснова... Очнулся ночью от того, что рвало. Добежать до туалета не сумел, избавившись от содержимого желудка в урну для бумаг. Так и провел остаток ночи в обнимку с вонючим ведром, едва оклемавшись к утреннему звонку Забелиной, и с трудом дотянув до конца дня. С алкоголем, похоже, пока придется завязывать!
Мне бы вечером улечься, но непонятно зачем потащился на могилу к Алексею. Идеальный слушатель, чтобы поплакаться! Не перебивает, не возражает...
— Извини, сегодня даже без коньяка!
"Да и похуй!"
— Зато сигарет принес!
Днем бессовестно воспользовался положением, выбив из Квадрата две сигареты с коробком. Одну просто пристроил под крестом, одну раскурил, чтобы тлела, положив рядом. Черт его знает, как покойнику удобнее!
"Спасибо"
— Как оно там?
Алексей начал мне что-то тихо рассказывать, но от затяжки и от дыма меня снова затошнило, выворачивая под ноги желтой пеной.
— Миша, господи!!!
Есть женщины в русских селеньях!!!
Как будто в нерусских их нет...
Пришедшая помянуть мужа Лизка непонятно как дотащила меня до больницы, сдав реанимационной бригаде. Как потом объяснили, мне просто повезло. Еще бы чуть-чуть — и кранты!
— Как ты? — спросила Ната, держащая меня за руку, едва открыл глаза.
— Какой сегодня день? — из-за холода мне вдруг показалось, что уже наступила зима.
— Четвертое сентября.
— Окна?
— Все по-прежнему.
Три дня меня держали вдали от всего. Всех посетителей пускали исключительно вечером и не больше, чем на пятнадцать минут. Но хорошо быть молодым и здоровым, да еще с искрами! Дочитав, наконец, от скуки до конца труды Савинова, я круглыми сутками гонял по телу искры, удивляя врачей небывалыми темпами выздоровления.
— Что я могу сказать? — насмешливо произнес главврач, подписывая мне справку, — Перед желанием жить пациента медицина бессильна! — юмор медиков оставался одинаковым, невзирая на мир, — Никакого алкоголя в ближайшее время, никаких сигарет и никаких стрессов... Впрочем, что я и кому говорю! Постарайтесь воздержаться хотя бы от первых двух!
— Спасибо, док! — пожал я руку врачу, а Натка еще и пятисотку в карман белого халата сунула. Откачавшую меня дежурную бригаду она уже отблагодарила не меньшими, а то и большими презентами.
— На два дня ты только мой, мне даже выходные дали! — мечтательно произнесла подруга, утрамбовывая мое тело в присланную машину.
Устроившись на заднем сиденье, поцеловал княжну в губы.
— Маша, в КБ!
— Миша!!! — вскрикнула Натали.
— А как же?.. — донеслось от руля.
— Маша, ты кому подчиняешься, мне или ей! — кивнул на колотящую по мне кулачками княжну. Сильнее надо!
— В-вам...
— Вот и исполняй!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
