Проводник

Размещение данного текста на других информационных ресурсах запрещено автором.

Все события, приведённые в данном тексте, являются художественным вымыслом. Имена и совпадения фактов случайны.

Проводник

Пролог

— Ну, счастливо тебе отдежурить, Кузьмич! — пожилой охранник по старой армейской привычке козырнул напарнику.

— Бывай, Николаич, — завистливо вздохнул сменщик. — Смотри зонт не забудь, моросит там...

— Ага, спасибо.

Заразительно зевнув, Борис Николаевич подхватил сумку и вразвалку направился к выходу. Как говорится, день прошёл, и слава богу. Теперь спать, спать и спать.

Равнодушно посторонившись, пропустил припозднившуюся заплаканную старушку и остановился на крыльце, оценивающе оглядывая небо. Судя по свинцовой хмари до горизонта, дождь зарядил до самого утра. Хотя, оно и немудрено, октябрь на носу.

Втянув сырой холодный воздух, зябко поёжился.

Да, прохладно, не май месяц. Хорошо хоть куртка с подстёжкой.

Привычно потянувшись в карман за сигаретами, отставник вовремя спохватился и воровато оглянулся на глазок видеокамеры. Да тьфу, ты, ещё бы чуть и схлопотал. Начальство не дремлет, уж чего-чего, а содрать штраф за каждый чих не упустит. Лишь бы людям деньги не платить, малость покурить, и того нельзя. С этим в больничке строго. Пятнадцать метров от входа, и всё тут. Место для курения. А ведь сами-то, небось, прямо в кабинете курят, изверги. Да и не только курят, уборщица вон поутру бутылки от коньяка с какими матюками выносит. А тут сам последний раз коньяк не пил кабы не со свадьбы....

Тяжело вздохнув, направился к парочке молоденьких санитаров, жадно смолящих один бычок на двоих.

— Всё наркоманим, молодёжь?

— О, Николаич! — оживилась парочка. — Привет бойцам невидимого фронта! Сигареткой бедных студентов не угостишь?

Охранник подслеповато прищурился.

— Серёг, ты что ли?

— Я, а кто же! И Андрюха со мной.

— Ба, знакомые всё лица.... Оба в ночь что ли?

— Ага.

— Повезло, — усмехнулся пенсионер. — Ну, раз так, берите, голодранцы, — протянул пачку. — У самого вон внук такой же балбес...

Прикурив от угодливо протянутой зажигалки, отставник с удовольствием затянулся, провожая взглядом медленно сдающий задом реанимобиль.

— Чудная какая-то. И номера импортные...

Сергей выдохнул колечко дыма и со знанием дела пояснил:

— Дык, понятное дело, чудная. Евросоюз, как-никак.

— Во как! — удивился Борис Николаевич. — Аж Евросоюз? Дипломата что ль своего к нам привезли?

— Ха, дипломата! — хмыкнул Андрей. — Не, овоща забирают.

— Кх.... Какого ещё овоща? — закашлялся охранник.

— Да коматозника одного из нейрохирургии. Прикинь, мужик почти полгода в коме провалялся, сгнил уж весь, а этим зачем-то ещё понадобился.

— Да, вот судьба, — тяжело вздохнул Борис Николаевич. — Вот так прижмёт, раз, и всё. И никому ты больше не нужен.... А что же родственники?

— А что родственники? Так до сих пор никто и не объявился. Менты по базам данных пальчики пробили, везде чисто. По телику показали, тоже никого. А может и просто связываться не хотят, кому оно такое растение нужно? От него ведь теперь считай до самого конца жизни ни на шаг не отойти. Хотя, какой там конец жизни, ему и жить-то всего осталось с гулькин нос.

— Да-а-а, — пригорюнился пенсионер. — Тогда точно на органы...

— Да не, — отмахнулся Сергей. — Кому он нафиг нужен с такими органами! Там всё уже давно атрофировалось. Попробуй столько без движения проваляйся. Не, говорят там какой-то международный научный эксперимент. Межправительственное соглашение...

Дверь открылась. Бережно придерживая серебристую плёнку, рослые светловолосые парни выкатили кушетку и погрузили в реанимобиль. Тревожно мигая маячками, машина медленно выехала за ворота.

— Видал, какая аппаратурка? Не то, что у нас! — хмыкнул Сергей. — Небось, одна система жизнеобеспечения под миллион баксов тянет. Одно слово, Европа!

— Международный эксперимент, говоришь? — Борис Николаевич задумчиво проследил за удаляющимися маячками. — Ну, дай-то бог. Может и починят...

Глава 1

Мерный едва слышный шум систем жизнеобеспечения прервало тихое шипение открываемой двери. Мельком глянув показания приборов, специалисты обошли неподвижное тело и встали в изголовье.

— Итак, коллеги, вот и наш новый чистый лист. Док, прошу вас, взгляните.

Тонкие бледные пальцы в стерильных перчатках ловко раздвинули сомкнутые веки. Яркий луч осветил серую радужку. Реагируя на раздражитель, зрачок послушно сжался в узкую точку.

— Хм, пожалуй, вы съездили не напрасно. Хотя, учитывая общее истощение и характер повреждений, я бы не спешил переходить к дальнейшему тестированию. Надо хотя бы немного нарастить массу. Тридцать восемь килограмм при росте метр семьдесят пять это критично. Сколько вы говорите, он так пролежал?

— Судя по экипризу, пять месяцев и девять дней. Плюс полусутки на перевозку. В Цюрихе туман, как назло. Рейс задержали на два часа. Да ещё все эти таможенные проволочки...

— Пять месяцев? Однако.... Крепкий парень. Что ж, тогда надо дать ему хотя бы один малюсенький шанс. Итак, коллеги, приступим.... Гюнтер, что у нас там по шкале Глазго-Питтсбург?

Обвешанный трубками и датчиками пациент равнодушно отнёсся к многочисленным медицинским манипуляциям. Через час после консилиума в дело вступила пожилая дородная медсестра. Оглядев иссушённое, словно скелет тело, сокрушённо вздохнула и что-то сердито бурча, приступила к обработке ужасающих пролежней. Напоследок поставив укол антибиотика, украдкой перекрестила бедолагу и аккуратно чиркнула картой, прикрывая за собой дверь.

В гулкие приятно убаюкивающие капли дождя вмешался монотонный резонирующий звук. Как будто кто-то с раздражающей настойчивостью истязал огромный шаманский бубен. Утихшая было боль вспыхнула с новой силой.

— Эй, вы, там! Прекратите!

Вняв просьбе, бубен зазвучал тише. Откуда-то из вязкого серого тумана послышался далёкий невнятный голос.

— Наконец-то! Вы слышите меня?

— Д...да. Где... Кто вы?

Незнакомец надолго умолк, словно тщательно обдумывая последующий ответ.

— Кто я? Пожалуй, это пока не столь важно. На самом деле сейчас более важно, кто вы.

-Я? Я...

Такой простой вопрос поставил в тупик. От неожиданности утих даже вечный дождь. А ведь действительно, кто?

— Я... Я не знаю...

— Что ж, иногда бывает и так. Не расстраивайтесь. Тогда вы не против, если я назову вас Максом?

— Макс? Да, пожалуйста.... А как... Мне вас?

— Как угодно. Давайте назовём Алексом, — голос вдруг отдалился и умолк.

Словно радуясь исчезновению нежданного соперника, обрадовано зашумел дождь. Отошедший было туман снова потянулся уродливыми серыми щупальцами. Причудливо вихляясь, клубящиеся тени что-то вкрадчиво зашептали, перебивая друг друга.

— Эй, Алекс! Алекс! Где вы там? Не молчите!

Распугивая сгустившиеся тени, через бесконечный миг послышался далёкий мерный ритм.

— Макс! Если вы меня слышите, идите на звук бубна, только на звук, и никуда более! Это очень важно! Слышите!

Ритмичные гулкие удары постепенно заглушили шум дождя. Туман рассеялся. Сквозь мутные клубы проступила абсолютная белая пустота.

— Алекс? Где вы?

— Хороший вопрос. Даже не знаю, стоит ли на него отвечать.

— Почему?

— Вы ещё очень слабы. Просто не знаю, как среагируете на правду. Впрочем, наверное, уже пора, всё равно ведь когда-то придётся начинать. Да и к тому же, если что-то пойдёт не по плану, снова начнём с нуля. Но для начала давайте лучше всё же выясним, где вы.

-Где я?

— Да, вы. Вас не удивляет, что ваше текущее состояние, мягко так скажем, не совсем обычное?

-Н....Нет. Разве что думается как-то.... Несколько странновато.

— Бинго! Ничего другого я и не ожидал. Значит эмоциональная блокада в порядке, спасибо доку.

— Что? Я не понимаю...

— Ничего, скоро всё поймёте. Итак, Макс, приготовьтесь. В данный момент вы находитесь на лечении в одном из научно-исследовательских центров Европейского союза. О, извиняюсь. Вы знаете, что такое Европейский союз?

— Д.... Да.

— Отлично, и это всего за один месяц! Док прав, на редкость быстрое восстановление. Кстати, вы что-нибудь помните до того, как оказались у нас?

-Н....Нет. Как только пытаюсь вспомнить, ужасно ноет затылок.

— Увы, типичное последствие той ужасной травмы. Потерпите, мы работаем над этим. К сожалению, пока мы не можем повысить вам дозу лекарства...

— Погодите, какой травмы?

— Макс, поверьте, мне крайне неприятно сообщать вам такие ужасающие подробности, но, увы, нам предстоит серьёзнейший разговор. Как вы себя чувствуете? Готовы вы ли вы продолжить общение, или дать вам ещё немного отдохнуть?

— Спасибо, я в порядке. Один вопрос — мне уже можно снять повязку? Белое вокруг это ведь повязка?

— М-м-м, не совсем так. Давайте для начала разложим всё по полочкам. Вы готовы?

— Да-да, я вас слушаю.

— Отлично. Заранее извиняюсь за несколько сухой тон, но это информация из вашей медицинской карты. Итак, примерно полгода назад в Москве вы стали жертвой криминала. Вас оглушили, сняли одежду до трусов и сбросили с моста на железнодорожные пути возле здания Арбитражного суда на Старой Басманной. Должен заметить, вам ещё чертовски повезло, что остались живы, потому что вас достаточно быстро нашли люди, выгуливающие собак вдоль путей. Оставшиеся пять месяцев вы провели в глубокой коме в Институте Склифосовского в качестве неопознанного потерпевшего.... Пардон, может быть, я вас утомил и нам стоит на время прерваться?

— Нет-нет. Я только хотел уточнить.... Москва.... Кажется, в самом начале вы что-то сказали про Евросоюз, я не ослышался?

— Совершенно верно. Сейчас вы далеко за пределами Российской Федерации.

— Офигеть.... И кто же такой добренький Буратино?

— Простите, кто?

— Буратино. Ну, в смысле, кто заплатил за моё лечение и перевозку?

— Я понял вас. Пожалуй, мы плавно подошли к главной теме нашего разговора. Ваше текущее, так мягко скажем, необычное состояние, позволяет вам участвовать в одном прорывном научном эксперименте. Короче говоря, мы крайне нуждаемся в вас, а вы в нас, и поверьте, это будет взаимовыгодное сотрудничество...

— Погодите, какое ещё необычное состояние?

— Так я же уже упоминал, видимо вы запамятовали. Глубокая кома. О, извиняюсь. Вам знаком такой специфический медицинский термин, как кома?

— Конечно. Что-то вроде полного забытья. Только какое это имеет отношение ко мне?

— О, поверьте, самое что ни на есть прямое. В данный момент вы находитесь в состоянии комы. И наши специалисты не дают благоприятных прогнозов...

— Извините, но вы несёте полный бред. Допустим, я в коме. И как же, по-вашему, мы тогда сейчас с вами разговариваем?

— Отлично, просто отлично! Это говорит о том, что вы полностью владеете обсуждаемой предметной областью. В этом-то и вся суть эксперимента! Итак, Макс, приготовьтесь. В данный момент мы с вами не разговариваем, а общаемся через специальный встроенный интерфейс в вашем мозгу. Одна из наших прорывных научных разработок, надо заметить...

— Стоп! Вы что, вставили мне в мозг какую-то хреновину?

— О, пусть это вас нисколько не беспокоит! Даже если вы чисто гипотетически когда-нибудь и вернётесь в полное сознание, нейрочип просто бесследно растворится в тканях после особой команды.

— Не понял. Что значит, чисто гипотетически?

— Макс, буду с вами откровенен. Даже если вы придёте в норму, подчёркиваю, даже! Положение ваше будет, мягко скажем, очень незавидно.

— Что, всё так плохо?

— Конечно, бывает и хуже, но.... Давайте зачитаю вам полный список повреждений. Итак. Падение с высоты вылилось в ушиб головного мозга, острую субдуральную гематому, травматическое субарахноидальное кровоизлияние, ушибленные раны головы, закрытую травму груди, открытый перелом левой руки, перелом пятого ребра по подмышечной линии, пневмоторакс и эмфизему лёгких.... Пардон, поняли ли вы хоть что-нибудь?

— Нет. Но судя по тому, что ничего не понял, всё очень хреново.

— Да, конечно грубовато, но всё обстоит именно так. Руку пришлось срочно ампутировать до локтя. Уже у нас. Абсцесс приобрёл угрожающие масштабы. Фактически, жить вам оставалось всего пару дней. Если конечно это можно назвать жизнью.

— Весело.... И что же вам потребовалось от такой развалины? Разберёте на органы?

— Боже мой! Ну почему у вас сразу такие крайности? Чуть что, сразу на органы!

— У кого это, у вас?

— У вас, значит в России. Я, как ваш персональный куратор, лично забирал вас из клиники и услышал обрывок фразы медсестры. Не жилец, дескать. На органы пойдёт.... Фу, противно даже! Мы же вам не какие-нибудь подпольные албанцы-трансплантологи. У нас совершенно другой уровень организации и техники. Впрочем, что я вам всё это рассказываю? Надеюсь, скоро вы и сами в этом убедитесь.

— Интересно. И как я могу в этом убедиться, если как вы говорите, я в полном отрубе?

— О, поверьте, нет ничего проще. Достаточно всего лишь вашего согласия на сотрудничество.

— Сотрудничество? Испытывать ваши микросхемки?

— Нет. Микросхемки уже достаточно испытаны до вас. Впрочем, если обнаружите какой-либо баг, это будет только большим плюсом. Мы же предлагаем вам нечто иное. Почти полноценную жизнь.

— Полноценную жизнь? Это как, интересно? Вроде всего пару минут назад вы меня горячо убеждали как раз в обратном! Даже не берусь вспомнить всю эту медицинскую галиматью. Куда я вернусь? В разбитое корыто? Да в гробу я видал такую жизнь! Уж лучше усыпите!

— Хм. Какая бурная реакция. Спокойней, что вы так разволновались? Какое корыто? Разве я предлагал вам вернуться именно в себя?

— Что значит... Стоп. То есть.... Если не в меня, то.... Куда?

— Вот, наконец, мы и подошли к истинной сути вопроса! Именно, именно куда! Чтобы вы не подумали, что вам предлагают купить кота в мешке, я готов вам устроить небольшую демонстрацию открывающихся возможностей. Вы согласны?

— Д.... Да.

— Отлично. Тогда выслушайте краткую инструкцию. Через некоторое время мой голос утихнет, и вы снова услышите гулкие ритмичные звуки. Это опорный маяк, ваше сознание. Удаляйтесь от него. Вскоре послышатся множественные голоса. Не пугайтесь, это значит вы на верном пути. Просто ждите, когда голоса перейдут в свет. Выберите самый яркий и выходите на него. В конце вас ждёт небольшой сюрприз. Когда всё закончится, продолжим нашу беседу более предметно.... Ну что, вы готовы?

— Да.

Молочный белый свет померк как по команде. Заглушая мерный ритм бубна, зашелестел нудный дождь. Потянуло сыростью. В непроглядном сером тумане послышались далёкие бубнящие голоса. Невнятный гомон всё приближался и наконец, неистово закружился вокруг, рассыпая крошечные блестящие искры. Нестерпимо яркая вспышка выжгла серую хмарь и устремилась ввысь. Стало как-то легко-легко...

Забрезжил тусклый свет. Тяжёлые словно свинцовые веки нехотя разомкнулись.

— Кхм... Что за...

— Бабушка? — встряхнув белокурыми кудряшками, курносая девчушка лет пяти недоверчиво наклонилась близко к лицу. — Ты проснулась?

— Я...э-э-э, м-м-м. Бабушка?

Радостно вереща, девчушка спрыгнула с кровати и, подобрав подол длинного пышного платья, бросилась к двери.

— Мама! Мама! Бабушка проснулась!

— Э-э-э, Мэри! Постой! — рука невольно потянулась вслед.

Мэри? А ведь точно Мэри. И как выросла... Чёрт, но откуда?

Макс замер и медленно поднёс старческую ладонь к глазам, недоверчиво пошевелив пальцами. Взгляд с трудом сфокусировался на заскорузлых пожелтевших ногтях. Судя по расплывчатым контурам, хорошие очки точно не помешали бы.

— Офигеть... Бабушка.

С трудом сглотнув пересохшим языком, потянулся к столику и, не утруждаясь вознёй со стаканом, жадно отхлебнул воды прямо из кувшина, машинально отметив необычную тяжесть. На вид какой-то жалкий литр, а по весу не меньше пуда.

Рука мелко затряслась от непривычной перегрузки. На лбу выступила испарина.

— Уфф...

Собравшись с силами, стянул белоснежный кружевной чепчик и вытер вспотевшее лицо. Бабушка.... Чёрт возьми, это махровый бред или и вправду всё реально? И куда удрала Красная Шапочка?

С трудом откинув край неподъёмного стёганого одеяла, приподнялся и уселся на кровати, растеряно разглядывая комнату.

Явный минимализм. Невзрачно окрашенные стены, багровый зев лениво потрескивающего дровами камина, плетёное кресло-качалка, старинное потемневшее зеркало во весь рост у дальней стены.

Взгляд невольно задержался на потрете властной женщины с изящной короной. Из глубины сознания мгновенно выскочило имя, Александрина Виктория. И горькое осознание безвозвратной утраты целой эпохи.

— Мама?

На ходу запахивая халат, в комнату влетела миловидная женщина.

— Эмма?

Картинка померкла, словно кто-то бесцеремонно выключил экран. Навалилась глухая серая хмарь. Где-то вдалеке мерно загудел бубен.

— Эй, Алекс! Ты слышишь? Хорош уже, открывай давай!

Вспыхнул ровный молочный свет.

— Однако что-то вы быстро. Ну и как вам экскурсия?

— Что это было?

— А это смотря что вы видели.

— Ну, женщина, Эмма и моя внучка. Тьфу, то есть я хотел сказать...

— А, кажется, я понял. Скромная викторианская обстановка, портрет матери-королевы на стене, да?

— Да-да, точно! Виктория!

— Эх, старая добрая Англия.... А что собственно, вам тут непонятного? Тысяча девятьсот первый год, престарелая миссис Уэнди Ричмонд. Бедняга и так страдала от катаплексии, а тут ещё и смерть любимой королевы. Такой удар, ярчайшая эмоция. Вот ваше сознание и наложилось...

— Стоп. Это что, реальная женщина?

— Конечно. Скончалась примерно через год, если верить источникам. Она стала у нас в качестве своеобразного маяка. Новички обычно всегда попадают к ней, или к некоему Абрахаму Смиту из Соединённых Штатов. Пренеприятнейшее приключение, скажу я вам, как раз самый последний момент повешения перед разъярённой толпой на суде Линча. Так что считайте, вам ещё повезло.

— Вот спасибо!

— Не за что. В общем-то, кроме ужасных впечатлений, лично вам всё равно бы ничего не грозило. Но это уже профессиональные издержки...

— Профессиональные?

— Именно. Для каждого подобного сотрудника нашей команды.

— Ого! И много у вас таких сотрудников?

— Нет, каждый из вас штучный экземпляр, и именно поэтому так ценен для проекта.

— Интересно. Допустим, если я откажусь. И что тогда, усыпите?

— Если на то ваша воля, пожалуйста. Но перед этим лучше всё же хорошенько подумайте. Уйти вы и так можете в любой момент... Что ж, хорошо. Раз беседа зашла в такое русло, даю вам время ещё раз как следует всё обдумать.

— Да что тут думать, тут прыгать надо...

— Что, простите?

— Не обращайте внимания, анекдот откуда-то вылез. Вспомнилась ключевая фраза. Я к тому, что нечего тут думать, я согласен. Поживу с годик той склерозной бабулькой, всё какое-то разнообразие в личной жизни.

— Отлично. Правда та бабулька в данный нас момент мало интересует. Для вас есть несколько действительно интересных вариантов, и, кстати, не настолько далеко от наших дней. Вы будете их ведущим, лидером.... Нет, как бы это точнее сказать по-русски... А, вот! Проводником! Но вначале контракт и краткое обучение.

— О как! Контракт? С коматозником? Серьёзный подход!

— Разумеется. А как иначе? Независимо от вашего текущего состояния, вы, прежде всего человек, наш ценный сотрудник.

— Простите, я просто...

— Понимаю. А теперь давайте перейдём к делу...

Вопреки ожиданиям, контракт оказался на удивление понятым и простым, если не считать эффектного появления. Белую муть до горизонта неожиданно заполнил внушительный чёрно-белый текст.

— Вам удобно читать такой шрифт?

— Конечно. Даже более чем.

— Отлично. Тогда не торопитесь. Как дочитаете до последней строки, ненадолго задержитесь на номере страницы. Следующая откроется автоматически. Давайте вместе пробежимся по пунктам?

— Давайте.

— Итак, обязанности сотрудника. Сотрудник, далее — проводник, обязуется неукоснительно выполнять распоряжения работодателя, за исключением явно противоречащих нормам морали и религиозным убеждениям проводника. Отказ при этом должен быть мотивированным, с обязательным поиском компромисса для решения поставленной задачи... У вас есть какие-либо религиозные убеждения?

— Честно сказать, не знаю. Я и самого-то себя не помню, какая уж тут религия...

— Отлично. Будем считать, что нет. Пойдём далее. Во время нахождения в теле реципиента проводник обязуется бережно относиться к вверенному человеческому организму, соблюдать нормы гигиены...

— И прочее, прочее, — поторопил Макс. — Ясен пень, я же не собираюсь вредить самому себе, пусть даже и временному!

— Кхм, Макс. Пожалуйста, давайте не будем отходить от утверждённого текста, это же всё записывается, в том числе и для юристов.

— Извините. А кстати, можно общаться на ты?

— Да без проблем. Пойдём далее...

Дойдя до последнего пункта, Алекс поинтересовался:

— Ты согласен со всеми пунктами, или есть вопросы?

— М-м-м, в целом да. Единственное, вы сами не боитесь, что покупаете кота в мешке? Мало ли, бабулька бабулькой, может я на радостях сорвусь с катушек и маньяком окажусь. Не думали над этим?

— О, насчёт этого не беспокойся. Во-первых, мы провели определённые тесты с твоей личностью. У тебя нет патологической склонности к насилию, есть чёткий отклик на русский, английский и немецкий языки, развиты разделы мозга, отвечающие за логику и математическое мышление. Интересно было бы узнать твою предыдущую специальность.... Во-вторых, ты будешь под неусыпным надзором. Если ты явно пойдёшь вразнос, миссия будет прервана немедленно. Кроме того, есть ещё ряд факторов, о которых мы поговорим уже в процессе работы.... Так что, устраивают наши условия? Если да, ответь — согласен с каждым пунктом контракта.

— М-м-м.... Есть ещё один вопрос. Смущает, что по всем пунктам вы проходите как работодатель. Обычно указывают полное название организации. Разве это правильно?

— Хм. Хороший вопрос. Поверь, так будет лучше для всех. Простые неоспоримые юридические термины, сотрудник и работодатель. Думаю, поработав некоторое время, ты и сам поймёшь нашу правоту.... Есть ли ещё вопросы?

— В общем-то, больше нет. Короче, да. Я согласен с каждым пунктом контракта.

— Отлично! Поздравляю, Макс! С этого момента ты в команде!

Глава 2

Досадливо поправив сползающий наушник, темнокожий уборщик выругался и прибавил громкость старенького плеера. Негромко подпевая и приплясывая под мерный гортанный речитатив, выставил погромыхивающий пивными бутылками мешок за дверь и направился к мусорным бакам. Судя по тяжести, ночка в клубе удалась, молодняк тусил до утра, выручка будет что надо. Может быть босс даже расщедрится и подкинет немного премиальных.

Поднявшийся ветерок закрутил палой листвой и сдул картонные обрывки. То, что издали показалось бесформенной мусорной кучей, вдруг приобрело отчётливые очертания лежащего вниз лицом человека в драных джинсовых шортах.

Поперхнувшись на полуслове, Джим озадаченно замер, не решаясь приблизиться.

Обдолбанный или трупак? Вот дерьмо! Этого ещё не хватало. Похоже, пришили кого-то. Однако славно же эти ублюдки ночью повеселились.... Что делать? Боссу или сразу в полицию? Хотя рановато, восьми нет, босс наверняка ещё спит, как бы не вылететь с работы. Придётся звонить копам.... Или сразу девять один один?

Нерешительно оглядевшись, наклонился и попытался заглянуть в бородатое лицо. Крови вроде нет. Может просто укуренный или пьяный в хлам?

— Эй, приятель, — прикоснулся к плечу.

Мнимый труп что-то едва слышно пробормотал.

— Живой, мать твою! — возликовал Джим. — Ты чего тут разлёгся, снежок? Давай-давай, поднимай свою задницу!

Мужчина опёрся на руку и, попытавшись подняться, неловко рухнул.

— Мать твою! — рассвирепел Джим. — Давай подымайся, снежок! — с силой потянул за руку.

Мужчина уселся, осматриваясь совершенно безумным отсутствующим взглядом. Выцветшие голубые глаза вращались независимо друг от друга.

Хихикнув, Джим присел на корточки и провёл ладонью перед бородатым лицом.

— Да-а-а, хорош, хорош.... У кого такую травку брал? Эй, снежок, проснись! Тебя спрашивают! — похлопал по щекам.

Мотнув головой, бродяжка наконец сфокусировал взгляд.

— Пшёл вон, негр! — с силой толкнул в грудь. Злобно сплюнув, поднялся на ноги и пошатываясь, побрёл к мусорным бакам.

— Эй, да ты кого назвал ниггером! — возмущённо завопил Джим. — А ну стой! — решительно двинулся вслед. — Кто ниггер?

Не хватало ещё, чтобы всякие вонючие бомжи оскорбляли тебя посреди бела дня!

Не обращая внимания на крики, бродяга порылся в бачке и выудил пивную бутылку. Сожалеющее оглядев на просвет, разбил донце и угрожающе повернулся.

— А кто ты, может быть китаец? Ну тогда я Бенедикт Шестнадцатый!

Даже не пытаясь вникнуть в непонятный бред, Джим замер, опасливо поглядывая на стекло. Острые блестящие грани подействовали отрезвляюще. Связываться с психованным укурком выйдет себе дороже.

Бомж криво усмехнулся.

— Молчание — знак согласия. Тогда давай вали отседова, — мотнул головой в сторону клуба, — и не мешай нормальным людям отдыхать. Иди работай, говорю, эфиоп твою мать...

Последнее прозвучало по-русски, поэтому вышло нисколько необидно для носителя нелитературного английского языка.

Недовольно бурча, Джим развернулся, позабыв про так и не выброшенный мусор. Нет, эти долбанные бомжи вконец обнаглели! И куда только полиция смотрит? Такие налоги дерут, дармоеды...

Проследив за присмиревшим уборщиком, Макс ехидно усмехнулся. Давно бы так. Вот что крест животворящий..., тьфу, несколько нецелая пивная бутылка делает. А то пальцы все гнуть горазды. Нашёлся тут угнетённый борец с апартеидом! Унидо, унидо, долой апартеидо! Чёрт, вот откуда это? И Бенедикт этот, да ещё не какой-нибудь, а сразу Шестнадцатый. Вот кто такой спрашивается, откуда? Наверняка кто-то известный, ведь неспроста же с языка сорвалось. Эх, склероз, склероз...

Тяжело вздохнув, брезгливо поддел палкой кучу выброшенного тряпья. Однако солидный выбор, есть во что приодеться. Секонд хэнд, лучшие модели сезона. Брюки превращаются, превращаются брюки.... Радует, что хоть это всё безобразие ненадолго. Кстати, для первого раза могли бы и в кого поприличнее закинуть. Хотя бы в того же ротвейлера, тьфу, Рокфеллера. Интересно, бывал среди них хоть один в коме? Навряд ли, если только в момент смерти, но это мало кому интересно. Хотя вроде Алекс уверял, что точки выхода совершенно уникальны и зависят только от мозга проводника. Какой-то там сложный резонанс тонких полевых структур. Так что шанс побыть миллионером ещё есть. Ешь ананасы, рябчиков жуй.... Вот, опять! Откуда это?

Выудив крутую байкерскую куртку, удивлённо присвистнул.

Во народ американский зажрался! Подумаешь, небольшая дырка на боку! Выпил, упал, за гвоздь зацепился, да мало ли что с таким гарным байкером может приключиться? Не всё же сразу выбрасывать, руки-то откуда растут? Тут нитку с иголкой, и делов-то всего на пару минут. Не, ребята, так на вас никаких денег не напасёшься...

Стряхнув прилипшие листья шпината, придирчиво оглядел куртку со всех сторон. Отлично, просто отлично. Даже ярлычок есть. XL. Подумать только, мой любимый размер! Опять началось...

Мучительно отгоняя пришедший на ум печальный образ ослика Иа, натянул куртку и молодецки повёл дряблыми плечами, всматриваясь в бородатое отражение в осколке зеркала. Э-эх! Силушка богатырская! М-да, однако, пациент дюже хиловат. Типичный бомжара. Лет шестьдесят. И пузо как у беременного. Может и вправду родит? А что, говорят сам Чарли Чаплин такому отважному мужику целый лимон баксов обещал...

— Эй, ты! Ты чего тут по нашим бакам шаришься?

Макс раздражённо повернулся.

Ну вот, что за люди, приодеться как следует и то не дадут. И вообще, что за тон, что за манеры?

Недобро поглядывая опухшими глазищами, в пяти шагах выжидающе замерла компания таких же троих бородатых собратьев по несчастью.

Макс развернулся и принялся остервенело разгребать мусор.

— Чего, чего... Бутылку ищу.

— Чего?

— Ты что, совсем оглох? — рявкнул Макс. — Бутылку!

— Какую ещё бутылку? — опешила компашка.

— Такую! Анализы надо сдать срочно! Вам что, разве не говорили? — рывком повернулся Макс. — Здесь недавно в парке какую-то хрень от клещей распылили, от неё сразу на полшестого и всё тело чешется. А в больничке от этого дела всем мужикам антидот бесплатно дают...

— Чего?

— Антидот. Ты совсем тупой? Лекарство такое. Не знаю, как вы до сих пор тут живы без антидота, — выудив подходящие растоптанные кроссовки, Макс продемонстрировал первую попавшуюся бутылку. — Во, как раз литр! Всё, пока, братва! Лично у меня уже всё чешется, пойду чуток на анализ отолью. И давайте сами тоже особо долго с этим делом не затягивайте, а то вот так раз, и на полшестого, а оно вам это дело нужно?

Закинув кроссовки через плечо, протиснулся через растерянную компанию и, безмятежно помахивая бутылкой, неторопливо побрёл к видневшемуся вдали парку.

— Э-э-э, брат, постой! — торопливо окликнули сзади. — А как ты говоришь, та ценная штука называется?

— Антидот, — на ходу рассеяно отозвался Макс и медленно повторил по слогам:

— Ан-ти-дот.

— Спасибо, брат!

— Не за что.... Слышь, братва, а какое сегодня число?

— Девятое. Сентября.

— Ага.... А год?

— Две тысячи первый, — после некоторой паузы, завистливо откликнулся кто-то из бродяг. — В запое что ль был?

— Было дело, — горестно вздохнул Макс. — Грешен я братья, второй месяц уже как не просыхаю.... А где я, город какой?

— Ну ты и силён! — захохотали бродяги, — уже и себя не помнишь! Нью-Йорк это. Ладно, бывай!

— Бывай...

Мельком глянув табличку со схемой парка, свернул на безлюдную аллею, и, приметив удобную тенистую скамейку, блаженно вздохнул и плюхнулся посредине. Всё-таки что ни говори, на редкость ловко от коллег по цеху отмотался. Сгоряча могли бы и побить. Рожи чисто уголовничьи, так кирпича и просят. На лицо ужасные, добрые внутри.... Вот, опять.... Откуда? А рожа, к слову, и у самого тоже ничем не лучше. Побриться бы надо. Но для начала переобуться.

Наскоро стряхнув с ороговевших грязных лапищ налипшую гранитную крошку, с кряхтеньем нагнулся, и с трудом втиснул правую ступню в кроссовок. Затянул шнурок и чуть притопнул, любуясь делом рук своих.

Ну вот, совсем другое дело. Найк. Сидит как влитой. Сразу видно культурного человека. Конечно, до кучи хорошо бы ещё и маленькие беленькие носочки, но с этим по всей видимости здесь совсем не фэн-шуй. Почему-то они здесь все поголовно шныряют на босу ногу.... И вообще, если взглянуть на данную философскую проблему немного шире, то совершенно непонятно, как можно спокойно жить и трудиться, не имея при этом даже и одной пары маленьких-маленьких беленьких носочков!

Неодобрительно покосившись на слишком близко пробежавшую запыханную темнокожую деваху, машинально задержал взгляд на покрасневшем пухлом ахилловом сухожилии. Вот кстати и живой пример. Активно худеющее золотце под центнер весом, ещё минут десять такой пробежки и мозоль обеспечен. А всё почему? А потому. Трётся нога без носочка, дамочка, трётся. И что самое печальное, самому такой проблемы тоже не избежать.

Горестно вздохнув, натянул второй кроссовок и оценивающе потоптался. Отлично, просто отлично. Считай, первая часть дела сделана. По-крайней мере, теперь обут, одет, и разруха не так сразу будет бросаться в глаза. Интересно, привлекают ли тут за бродяжничество? Судя по количеству бомжей, копов на всех просто физически не хватает. Остаётся на это и надеяться. Не хотелось бы сразу загреметь в местный обезьянник. Алекс просил по возможности избегать прямого контакта с властями. Оно и понятно, видать, клиент не совсем чист. Кстати, об Алексе. Пора бы и отметиться.

Придерживаясь за ноющую поясницу, поковылял к ближайшему дереву. Старость не в радость, уж лучше бы и не садился. Всё свербит, болит. Вот ведь клиента подогнали! Рухлядь ходячая, пескоструйная машина. Нет чтобы молодого, красивого, с большим мешком денег.

По-стариковски кряхтя, с трудом согнулся и подобрал пять мелких камушков. Придирчиво оглядев, с натугой просунул в горлышко бутылки. Оглядевшись, подобрал позабытый детский совочек и, отсчитав пять шагов, неглубоко прикопал тайник в тени кроны на северной стороне.

Притоптав траву, воровато огляделся и удовлетворённо потёр ладони, смахивая песчинки. Ну вот, дело сделано. И вокруг вроде никого. Повезло, что ранний час. А вообще конечно бред. Зачем, почему, непонятно. Но отметиться надо непременно. На этот счёт Алекс дал чёткие рекомендации. По прибытии сразу дать знак. Причём в подходящем месте. А место как раз подходящей некуда. Городской парк, в меру большое дерево, без дупла. Такое простоит ещё без проблем лет двадцать. Осталось только координаты сообщить. Только вот для этого надо максимально расслабиться.

Уселся под деревом с солнечной стороны и прижался к тёплой коре, блаженно подставив лицо утренним лучам. Глубоко вздохнув, зажмурился и прислушался к внутренним ощущениям. Где-то далеко зазвучал знакомый мерный ритм. Вспыхнул ровный белый свет.

— А-а-а, Макс, наконец-то! Как в новом теле?

— Паршиво. Да и не очень-то оно и новое, откровенно говоря.

— Да? Интересно. И кто же наш пациент?

— Не знаю, американский бомж какой-то. Личность почти отсутствует, какие-то бессвязные обрывки воспоминаний. Короче, я ещё и сам толком не разобрался, всего полчаса как прибыл, да и то не в добрый час.

— А что так?

— Да конкуренты по мусорному бачку наехали...

— В смысле, э-э-э...наехали?

— В смысле, чуть не вступил в вооружённый конфликт. Да ерунда, враг позорно бежал. Короче, докладываю про метку. Это стеклянная зелёная бутылка, внутри пять камушков. Проспект Парк, Уэлл Хаус Драйв, с запада на восток будет такая развилка после моста, в центре три дерева, встать лицом к югу, крайнее слева дерево, отойди на пять шагов к северу от ствола и копай сантиметров на десять. Мостик капитальный, а уж деревья вообще, так что ищите и обрящете...

— Всё это чудесно, — нетерпеливо перебил Алекс. — Город, а главное, год какой?

— А, пардон, совсем заболтался. Короче, Нью-Йорк, девятое сентября, две тысячи первый.

— О, боже!

— Что? — встревожился Макс. — Что-то не так?

— Э-э-э, нет, пока всё так. Прости, мне надо срочно проконсультироваться с руководством. Буду где-то через час. Если можешь, постарайся дождаться.

— Хоккей.

Пожав плечами, Макс устроился поудобнее, предаваясь бездумному отдыху.

Странно, что за спешка. Наверно промахнулись с пациентом, или что-то вроде того. Похоже, будут обратно в Центр возвращать. Как он сам говорил, иногда бывают всякие досадные накладки. Непредвиденные флуктуации. Что ж, бывает. Наука вообще штука сложная...

Что-то влажное и холодное ткнулось в левую руку. Макс неохотно открыл глаза и покосился вниз.

Приветливо помахав хвостом, собачка упёрлась передними лапами и чуть подалась назад, негромко скрипнув колёсиками. Культи задних лап надёжно покоились на хитрой металлической раме.

-Э-э-э...привет. Х-х-х...Хороший пёсик, — ошеломлённо пробормотал Макс.

— Не бойтесь, мистер, он не кусается! — блеснув очками, подбежал запыханный мальчуган. — Просто Снуппи очень любит гоняться за голубями.

— За голубями? — Макс потрясённо уставился на задние лапы. — Круто! А кто ж его так уделал?

— Машина сбила, — посерьезнел мальчуган. — Вот ему ноги и ампутировали. Мама сказала надо усыпить, а я не дал.... Я сам потом эту штуку сделал, — присел и гордо покрутил колесико ластящегося пса. — Это от старого робота. Мы ещё потом с ним целый месяц ходить тренировались...

— Супер! — восхитился Макс. — Такими темпами ты ему за год и настоящий биопротез сотворишь.

— Биопротез? — живо заинтересовался малыш. — А это что?

— Ну такая штуковина. Когда электрический сигнал из мозга передаётся на железную лапу.

— Круто! — загорелся мальчуган. — Прямо как во втором Терминаторе?

— Точняк, — машинально поддакнул Макс, мучительно пытаясь припомнить, откуда возник образ шевелящихся металлических пальцев киборга.

— Энтони! — нетерпеливо позвала подходящая женщина. — Не мешай мистеру отдыхать!

— Ничего-ничего, мэм! — улыбнулся Макс. — Энтони меня нисколько не беспокоит. Наоборот, когда ещё удастся поболтать с таким изобретателем!

— Извините, — польщено заулыбался малыш. — Это моя мама. Нам пора.

— Пока-пока, — приветливо помахал рукой Макс. — Бегите.

— Снуппи, за мной!

Подобрав палку, неугомонная парочка понеслась по аллее. Проследив за восторженно лающим псом, Макс невольно усмехнулся. Хороший пёсик, жив здоров. А ведь могли бы и усыпить. Вот что значит, когда у пацана с детства руки правильно растут. Раз, и сделал. А то бы быть по жизни пёсику безногим инвалидом, или того хуже ...

Вспомнив про собственное неизвестно где лежащее тело, зябко поёжился. Если задуматься, всё очень похоже на страшный сон. И ещё неизвестно, реально это всё, или действительно просто сон. Даже имени своего и то не вспомнить. А правда, возможно ли такое во сне? А если попытаться проснуться?

Пребольно ущипнув левый бок, невольно поморщился. Больно-то как. Вроде без обмана, живой. Словно удивляясь такой бестолковости, в животе злобно забурчали кишки. Дескать, конечно, живой, и этому живому уже не помешало бы давно что-нибудь поесть.

Вспомнив пункт контракта о бережном отношении к вверенному организму, Макс тяжело вздохнул. Ага, вот и попробуй тут отнесись, если шеф сказал от сих и до обеда висеть на телефоне. Кстати, где его там до сих пор всё носит? Сколько можно консультироваться, все сроки уже прошли!

Расслабился и погрузился в молочную муть.

— Алло, шеф! Ты тут?

— Наконец-то, Макс! Хочу тебя порадовать, всё отлично. Метку благополучно отыскали, ты пока в нашей реальности и можешь свободно располагать собой до вечера...

— Стоп. Что значит, в нашей реальности?

— Да-да, я помню, ты ещё новичок в нашем деле. Постараюсь ответить максимально доходчиво. В нашей, это значит, что все внесённые тобой изменения никак не повлияли на событийно-следственную связь, и мы находимся с тобой как бы на одной линии событий. Но это пока...

— Пока?

— Конечно. И пусть тебя это не удивляет. Это естественно. Само твоё появление здесь вносит некоторое возмущение в реальность, и как дальше развернутся события никому неизвестно. В любом случае, хочу особо это подчеркнуть, лично тебе ничего не угрожает. Вытащим назад в любом случае.... Теперь о наших ближайших планах. Я так понял, у вас сейчас раннее утро, поэтому подробные рекомендации смогу дать только ближе к вечеру. Мне нужно некоторое время для обработки материала. Так что пока отдыхай. Связь как обычно, — голос отдалился и умолк.

— До вечера, Алекс, — запоздало откликнулся Макс.

Кряхтя и вполголоса проклиная старость попеременно на двух языках, с трудом приподнялся на ноги и огляделся. Желудок настойчиво требовал поесть. Вторя старшему собрату, тоскливо пробурчали кишки.

— О-хо-хо, грехи мои тяжкие. Вот куда тут можно податься позавтракать бедному американскому бомжу в ранний час?

Прислушавшись к себе, обречённо махнул рукой. Никакой помощи. В отличие от бабульки божий одуванчик, предыдущий хозяин тела упорно молчал. Наконец после долгих терзаний откуда-то из тёмных глубин подкорки прорвался мудрый совет побыстрее напиться в хлам, укрыться картоном и завалиться спать в какую-нибудь дыру потеплее. И ничего другого этот долбанный мир не стоит.

— Ну спасибо тебе, папаша, — фыркнул Макс. — Вот уж чего-чего, а нажраться я всегда успею.

Плотоядно поглядывая на шмыгающих под ногами раскормленных голубей, неспешно побрёл по аллее. Какая всё-таки хорошая эта птичка. Маленькая, жирненькая, вкусненькая. Шею свернуть в два счёта, ощипать и сварить вечерком под мостом...

— Да, тьфу ты, чёрт, — с трудом подавил накатившую тошноту.

Однако старый хрыч тот ещё гурман. Похоже и городской дичью не брезговал. Хотя, правильно говорят, не суди, да не судим будешь. Как бы и взаправду до этого дело скоро не дошло. С голодухи.... Нет уж, птички разве что в качестве крайней меры.

Очередной поворот вывел к широкому перекрёстку. Сухонький морщинистый старичок азиатского вида безуспешно пытался пристроить над ящиком на колёсах огромный неповоротливый зонт.

— Помочь? — остановился Макс.

— Ну помоги, — раздражённо зыркнул из-под седых бровей старик.

Сдавшись под напором четырёх рук, рассохшийся бамбуковый шест с глухим щелчком вошёл в гнездо. Что-то сердито бормоча под нос, старичок с трудом расправил зонт и повернулся.

— Благодарю.

— Не стоит, — отмахнулся Макс. — А есть тут где-нибудь поблизости приют для бездомных?

— Не знаю, — пожал плечами старик. — Постой-постой, — подслеповато прищурился. — Неужто сам старина Билли очнулся?

— Что, простите?

— Да, Билли, — пристально вглядываясь, продолжил старик. — Странно. Я тебя сразу и не узнал... Ты так изменился, — неопределённо повёл рукой. — Будто бы даже помолодел. И трезвый... Молодец.

— Да вот, — пожал плечами Макс. — С понедельника пить бросил. Хочу начать новую жизнь.

— Это правильно, — горячо поддержал старик. — Начать никогда не поздно. Я сам вон почти на седьмом десятке сюда переехал, — приоткрыл крышку ящика, дыхнувшую клубом горячего пара. — На-ка вот, держи, — протянул хот-дог в салфетке. — Подкрепись с утра.

— Я бы рад, — смущённо улыбнулся Макс. — Да у меня денег нет.

— Это понятно, что нет, — хитро усмехнулся старик. — У тебя их всегда нет. Просто сегодня у тебя и вправду особый день, первый раз трезвый и мелочь не клянчишь. Держи-держи, я угощаю, — почти насильно вручил хот-дог.

— Спасибо, дружище.

С сомнением оглядев заскорузлые грязные ногти, Макс бережно принял нежданный подарок и отошёл на скамейку. Аккуратно раскрыл салфетку, принюхиваясь к умопомрачительному запаху. Желудок судорожно встрепенулся и требовательно заурчал.

— Хорош ныть, животное! — вполголоса призвал к порядку голодное нутро Макс. — Уже и пять секунд потерпеть не можешь...

С трудом подавив бешеное желание проглотить всё сразу даже не разжёвывая, степенно откусил маленький кусочек и немного посмаковал, наслаждаясь терпким вкусом горчицы и сочной сосиски. Ну вот, кажись, жизнь налаживается. Конечно, один хот-дог всё равно что кобелю блинец, но уже хоть что-то. И с маникюром надо что-то делать. Может прошлому хозяину такие жуткие ногти и ничего, а тут даже есть противно. Как будто всю жизнь навоз сгребал горстями. А правда, интересно, кем работал этот милый старикан?

Подчинённая личность загадочно молчала, то ли всецело наслаждаясь поглощением пищи, то ли просто находясь в полной прострации от энергичного напора нового хозяина.

— Молчишь, Билли? — усмехнулся Макс. — Ну и чёрт с тобой.

Остатки хот-дога ушли за пару минут. Тщательно обмакнув губы, Макс выкинул салфетку в урну и откинулся на спинку скамейки, приняв беспечно отдыхающий вид.

М-да, шутки шутками, а надо как-то протянуть время до вечера. И желательно с пользой для духа и тела. То есть наметить места для ночлега и по возможности для обеда, не говоря уже и про ужин. Не всё же у доброго старика халявные хот-доги трескать. А если повезёт, то встретиться с единомышленниками, собратьями по несчастью. Обменяться бесценным опытом, обсудить сакральный смысл бытия, может на радостях даже рыбные места подскажут. Правда, судя по тем одухотворённым лицам у мусорного бачка, особого дружелюбия ожидать не приходиться. А с антидотом на редкость хорошо получилось, сразу заглотили и крючок и удочку. Вот прикол-то выйдет, когда они на полном серьёзе в больницу с анализом ломанутся. Короче, в тех краях теперь лучше долго не появляться. Испортят тушку, как есть испортят. Как там? Дикари-с, не поймут-с...

Тяжело вздохнув, поднялся и побрёл к озеру. Пора реализовать первую часть плана. Хотя бы умыться, пока народу никого. А там как пойдёт, может даже принять горячую ванну и выпить чашечку кофе. Особенно эспрессо.

Добравшись до берега, немного побродил, присматривая местечко поудобнее. С такой комплекцией поскользнуться, всё, пиши пропало. Кости старые, перелом обеспечен. Да и так того и гляди что-нибудь вот-вот отвалится. А учитывая нынешнее состояние, вряд ли кто будет заморачиваться с таким финансово обеспеченным пациентом. Доктор сказал в морг, значит в морг. И всё, вопрос закрыт. Нет тела, нет дела. Без пруда нет труда.... Да тьфу ты!

Метров через триста показался ровный аккуратно подстриженный берег. Вот, самое то. Газон засеян. Сразу внушает доверие. Наверняка здесь народ загорает. И очень может быть, что некоторые даже и топлес. Кстати, о топлесе.

Воровато оглядевшись, скинул куртку и обувь. Прохладно конечно в такую рань принимать водные процедуры, но надо Федя, надо. Воняет, как от козла. Две недели как мёртвого.

Невольно поёжившись в ожидании холода, задержал дыхание и шагнул в воду. Вопреки ожиданиям, показалось вполне терпимо. Видно всё дело в привычке. Наверняка старикан купался и не в таких полярных условиях, вот все рецепторы и атрофировались. Да такому толстокожему моржу не то что на холодном асфальте, на льду голышом лежать можно. Йог, глыба, матёрый человечище!

Наскоро смыв грязь с рук и ног, осмелел и зашёл поглубже. Оглядевшись, окунулся с головой.

— Ох, мать моя!

Судорожно ухнув от нестерпимого холода, стремглав понёсся на берег. Да ну их в баню такие водные процедуры! Так и умереть недолго.

Наскоро смахнув воду, оделся и побрёл вдоль берега. Времени всё равно хоть отбавляй, а так хоть малость согреться можно и рекогносцировка местности заодно. В город соваться без денег что-то не очень. Здесь, по крайней мере, хоть в кустах заночевать можно, мест полно.

Залюбовавшись горделиво плывущими лебедями, едва не врезался в крохотный деревянный домик. Мирно дремавшая было внутри личность судорожно встрепенулась. Откуда-то из глубин подсознания выскочила оскаленная собачья пасть.

— Спокойно, старик, спокойно, — невольно попятился Макс. — Собачка наверняка спит.

С трудом погасив неожиданный приступ паники, взял себя в руки. Присмотревшись к разбросанным белым перьям, невольно усмехнулся. Во даёт старик! Да какая это к чёрту конура? Элементарный домик для лебедей. Кстати о домике. Хорошая идея!

Примерившись к низкой входной прорези, пролез внутрь на четвереньках и заинтересовано огляделся. А что, нормально. Сухо, перья, соломка, защита от дождя и ветра опять же. И вообще, всё лучше, чем в не пойми каких кустах ночью валяться. А лебеди пока могут заночевать и в другом месте. Этих домиков вокруг как собак нерезаных.

Ощущая приятное тепло, умиротворённо вздохнул и растянулся на соломе, мечтательно закинув руки за голову.

Красота. Ляпота. И как только такая дельная мысль раньше в голову не приходила? Это же идеальное место. Кроме лебедей никто больше и не сунется. Кому ещё в голову придёт ночевать в птичьем гнезде? Полиция? Да ну, чего они тут забыли.... А если даже каким-то чудом сюда и занесёт, орнитологом прикинуться. Так мол и так, практический научный эксперимент подсчёта популяции птичьих клещей в осеннее время. И попрошу не мешать работать, граждане.... Если у вас нет прививки, вполне можете подхватить птичий грипп. Всё, хорош. Похоже, Остапа опять понесло. Теперь спать, спать и спать...

Сладко зевнув, взбил солому под головой поплотнее и повернулся на правый бок. Веки сомкнулись сами собой.

Ровный молочный свет озарил горизонт.

— О, Макс! Неужто у вас уже вечер? По моим подсчётам прошло не более двух часов локального времени.

— Так. Что-то я не понял. А ты здесь откуда? Вроде я на связь не выходил.

— А этого и не требуется. Стандартная процедура. Едва твой носитель погружается в сон, твоё сознание оказывается как бы в двух реальностях одновременно. В общем, опустим технические подробности, это не суть важно. Меня больше беспокоит, действительно ли ты сейчас спишь, или это какой-то сбой?

— Не, всё нормально. Старый лис в норке, зализывает раны. Дрыхну без задних ног в каком-то курятнике. А шо делать? Не шататься же без толку до вечера? А так и солдат спит, и служба идёт.

— Кхм. Весьма образно, но боюсь твой покой придётся несколько потревожить. Обстоятельства кардинальным образом изменились. Сейчас я скину тебе карту местности и ряд инструкций.

— О как, ещё и карту?

— В данном случае это не совсем карта. Скорее ментальный снимок нашего предыдущего резидента. Ты получишь подробный маршрут до кладбища Грин-Вуд...

— Кх....Куда-куда? На кладбище? Уже?

— Не перебивай. Да на кладбище. От тебя это примерно два километра на юго-запад. Там недалеко от часовни найдёшь могилу некоей Тиффани Мердок. Справа от надгробия зарыта жестяная коробка из под леденцов. В ней пятьсот долларов. Это твои оперативные расходы. Учти, потраченную сумму обязательно надо пополнить и вернуть на место не позднее ближайших пяти суток...

— Пятьсот баксов на пять дней? Круто! Постараюсь всё сразу не пропить. А возвращать с процентами?

— Макс, хватит ёрничать. Начинается настоящая работа профессионала, к которой ты пока к сожалению не готов. Признаюсь, мы не хотели тебя сразу кидать в оперативную работу, но, увы, так сложились обстоятельства.

— Господи, ты начинаешь меня пугать. А чего уж такого случилось?

— Пока ничего. В этом и есть твоя величайшая ценность. Ты как чистый лист.

— Ты говоришь загадками.

— Поверь, так надо. Никаких загадок. Скоро ты и сам всё поймёшь. А пока приготовься. Начинаю пересылку карты и инструкций. Готов?

— Всегда готов!

— Поехали...

Очнувшись, Макс недоверчиво сморгнул, обалдело разглядывая загаженные стены. Да, чудны дела твои. Только что, буквально секунду назад, морщась от холодного осеннего дождя, закапывал банку, и тут раз, и снова в курятнике. Будто кто-то канал в телике перещёлкнул. Как бы от такого перепада крыша не съехала окончательно. Не-е, врёшь, не возьмёшь! Макса без хрена не съешь...

Ожесточённо растерев лицо, полез к выходу. Что ж, как говорится, спасибо этому дому, пойдём к другому. Разлёживаться особо некогда. Времени действительно маловато. Если дело не выгорит, а оно не должно, ночь можно будет провести вполне в цивильных условиях. И может быть даже наконец-то принять чашечку кофе и выпить горячую ванну. Тьфу, наоборот, идиот!

Недовольно морщась от яркого света, огляделся и мигом сориентировавшись, побрёл по аллее на юго-запад. Ужас-то какой, так ослепнуть можно. Очки надо будет прикупить непременно. Судя по солнцу, проспал не более часа. Значит сейчас часов девять-десять. Ещё плюс час пиликать до кладбища. До полудня должен точно успеть, а дальше уже не важно. Телефон там рядом. А вообще, надо признать, Алекс крут немеряно. Это же надо, такое реальное кино замутить! Особенно карта. Чудо как хороша. Как будто всю жизнь здесь прожил, каждый закуток как родной. Теперь бы только ещё все детали не забыть. Ещё и брокер этот чёртов, телефон, компании, тренды, акции.... Как такое только ухитрился в башку запихать? И главное, зачем им всё это? Сам же постоянно твердит про всякое распараллеливание, и тут же явно вмешивается в реальность. Где логика, спрашивается? Не, тут одно из двух, или играет втёмную, или что-то недоговаривает. Ещё и про чистый листок этот. Короче, сплошные загадки. Быстрей бы дойти уже что ли, этот старина Билли плетётся, как раненая черепаха! Эх, старость не в радость...

Показалось, что прошла целая вечность, когда, наконец, показался аккуратно постриженный кладбищенский газон. Тяжело дыша, Макс приложил ладонь к бешено колотящемуся сердцу и прислонился спиной к дереву.

Да-с, старикан определённо не любитель пеших прогулок. Мотор вот-вот сдохнет, а дыхалка вообще ни к чёрту. Бурлит как кипяток в чайнике. А ведь всего каких-то пару паршивых километров отмахал. Да и то, отмахал. Громко сказано. Скорее дополз. А этот так называемый босс тоже хорош. Не бойся, дескать, дружище, всё под контролем. Дойдёшь максимум за час, ага. Стратег хренов! Сидит, небось, себе там за пивом в монитор пялится, а тут уже язык на плечо и впору самому в могилку закапываться.... Чёрт, ну и где эта бедная Тиффани?

Прихватив обломанную ветку, прикрыл глаза, вспоминая направление. Да, всё сходится. Метров через триста повернуть на запад, а там и совсем недалеко. Правда, прошлый раз слякотно было. Дождик с утра моросил. Все руки-ноги окоченели. Вот ведь старушка тоже модница. Как её там? Эмили....Кро, нет, Кра.... А, точно, Эмили Картер! Конец октября, а она знай себе в тонких чулочках шмыгает. Нет чтобы напялить на себя какие-нибудь панталоны с начёсом, а потом иди гуляй куда хошь. Хоть в тундру, хоть в глухую тайгу... Интересно, где она теперь обитает? Надо бы поспрашивать Алекса на досуге. Всё-таки чай не чужая, наверно с полчаса её памяти прихватил. Вот поболтать было бы здорово с проводником. Может какие-нибудь тонкости расскажет. Да наверняка есть что рассказать.

До боли знакомый надгробный камень показался неожиданно. Непроизвольно наклонившись, Макс оперся о холодный мрамор, недоверчиво разглядывая выцветшую надпись.

Да, всё сходится. Тиффани Мердок. Июль девяносто второго года. Помним, любим, скорбим... Что ж, привет Тиффани. Покойся с миром.

Прикинув, где прошлый раз закапывал коробку, примерился и ковырнул газон. Сучок легко вошёл в податливый грунт. Облом-с. Ошибся. Значит чуть левее.

Со второй попытки деревяшка глухо уткнулась во что-то твёрдое. Есть!

Отогнув дёрн, Макс торжествующе выудил позеленевшую коробочку. Наскоро обтерев о шорты, с натугой поддел тугую крышку. Словно того и ждав, ветерок игриво подхватил кусок целлофана и легко воспарил ввысь.

— А ну стой! — возмущённо подпрыгнул Макс. — Стой, говорю!

Догнав заначку у соседней могилы, тяжело дыша, торопливо развернул целлофан. На ладонь выпали аккуратно сложенные пополам пять чуть влажных банкнот c портретами Бенджамина Франклина.

— Ф-у-у, кажись живём.... Спасибо тебе, Эмили.

Смахнув со лба нежданно выступивший пот, запрятал заначку поглубже во внутренний карман, и устало уселся рядом с надгробием. Вот ведь олух! Мог бы такой расклад и предусмотреть. Слишком расслабился. Ведь могло вообще унести, остался бы тогда совсем без гроша. Вряд ли тут у Алекса такие подарочки в каждой могилке запрятаны.

— Значит всё-таки пришёл...

Макс недоумённо оглянулся. Поблёскивая линзами массивных очков, неизвестно как тихо подошедший аккуратно одетый старичок смотрел с некоторым укором.

— Что, простите?

— А я ведь ждал, — тяжело вздохнув, старик устало снял очки. Вытащил из кармана старомодного пальто белый платочек, и подслеповато щурясь, тщательно протёр линзы. Водрузив очки на нос, грустно усмехнулся:

— Впрочем, по-другому и быть не могло. Сегодня ведь как раз её годовщина, — кивнул на надгробие. — Боже мой, неужели уже два года.... Пронеслось как один день...

— Э-э-э, да, — нейтрально поддакнул Макс. — Время вообще летит очень быстро.

Какой-то странный старикан. Наверно с кем-то перепутал. О чём он хоть вообще? Пожалуй, надо быстренько откланяться и не портить скорбную годовщину своим присутствием. Кстати, хоть кто она-то?

Щурясь от бьющего в глаза низкого осеннего солнца, машинально покосился на памятник. В горле моментально пересохло.

Эмили Картер. Девятое сентября девяносто девятого года. Помним, любим, скорбим.

— Вот чёрт!

— Да-да, — понимающе усмехнулся старик. — Ты раскрыт. И представь, я узнал самым последним. Впрочем, я не держу обиды. После последнего инсульта и комы моя Эмили и так стала как не своя. Откуда-то появилось совершенно необъяснимое пристрастие к мотоциклам, и кожаной одежде вот прямо как у тебя. Ночами её стало невозможно оттащить от ноутбука, часами просиживала в чатах Интернете. И мало того, — воодушевился старик, — как однажды выяснилось, она умела разговаривать на чистейшем немецком языке, причём совершенно без акцента. По крайней мере, заблудившаяся пожилая чета немецких туристов пришла в неописуемый восторг от её берлинского произношения. Только представь, они были всерьёз уверены, что она чистокровная немка. И это притом, что она никогда в жизни не бывала дальше Оклахомы! Можешь себе представить? Оклахомы! А тут чистейший немецкий! Это же фантастика!

— Да уж, — пробормотал Макс.

Чувствуется, проводник развлекался как мог. Старушка божий одуванчик на мотоцикле. Наверно это было неописуемое зрелище. Надо бы на досуге спросить у Алекса, кто был такой веселый человек. Байкер теперь в прошлой жизни, как пить дать. Видать не доездил. И сам до железяк дорвался, и старушку на пенсии втянул, охальник. Или охальница...

— А дальше в один прекрасный день она просто исчезла из дома, — тяжело вздохнул старик. — Оставила какую-то пространную записку. Стыдно говорить, дескать, не ищи меня Джонни, я обрела вторую молодость и нашла свою любовь. И это почти на седьмом десятке! Сказать, что я был в полном недоумении, это ничего не сказать. Я был растоптан, шокирован, уничтожен! Психотерапевт сказал, что это последствия перенесённого инсульта. Такие случаи редки, но они описаны в медицине и ей требуется специализированное лечение. Жалкий смешной человек.... Как лечить? И главное, где её искать? Говорят, её видели где-то в Кентукки в компании каких-то сомнительных чрезмерно бородатых типов на мотоциклах. Так прошёл год. И вот однажды случилось то, что должно было случиться. Молодость не молодость, а уж саму природу-то не проведёшь. Однажды мне позвонила полиция, пригласили опознать тело.

— Разбилась? — понимающе глянул Макс.

Старик горько усмехнулся.

— Да. Но только не так как ты подумал. Прыгала с парашютом где-то в горах Монтаны. Порыв ветра размозжил её о скалу. То, что осталось, пришлось хоронить в закрытом гробу...

— Кхм, да уж, — поперхнулся Макс. — Это ужасно. Соболезную.

— Спасибо, — отмахнулся старик. — Былое уже не вернёшь. Вот так я сюда и хожу. К ней и Тиффани.

— Дочь?

— Да, уже взрослая, от первого брака. Признаться, они не очень-то ладили с Эмили. А теперь как видишь, их примирила смерть.... Прости, что-то я совсем разболтался. Видимо всё от недостатка собеседников. А что мне остаётся в моём возрасте? Родственников давно уж нет. Один лишь телевизор, но дружески болтать с ним это уже чистая психиатрия, согласись...

— Это точно, — усмехнулся Макс. — Впрочем, могу подсказать самый простой выход. Ноутбук Эмили ещё цел?

— Конечно. Все её вещи дороги для меня.

— Ну вот. Тогда чего проще? Освой компьютер, затем Интернет, и уверяю, скоро не будешь знать, куда деваться от этого самого общения.

Старик удивлённо поправил очки.

— Что? Компьютер? Пожалуй, для меня, гуманитария, это нечто сродни теории чёрных дыр Хокинга. Порою я и в кофейных автоматах-то путаюсь, а тут такое.

— О нет. Уверяю, там всё гораздо проще. Запишись на какие-нибудь курсы для чайников. Максимум месяц, и жизнь сильно изменится в лучшую сторону, поверь. А если здоровье и средства позволяют, начни путешествовать по миру. Нет ничего лучше от тоски.

— Что ж, попытаюсь, — восхитился старик. — Ты так чертовски убедителен! Кажется, теперь я начинаю понимать Эмили...

— Непременно, непременно попытайся, — приободрил Макс. — Незачем сидеть и киснуть перед зомбо-ящиком. Ведь ты ещё так молод!

— Да ты льстец, дружище, — польщено усмехнулся старик. — Откровенно говоря, я не так уж и молод. Согласись, семьдесят два — это уже довольно прилично. Хотя, с другой стороны, тот же Рокфеллер в свои какие-то жалкие пятьдесят три года после болезни вдруг коренным образом поменял жизнь. Из скупердяя дядюшки Скруджа превратился в милого душку, и припеваючи дожил до девяносто восьми...

— Ну вот, тем более, — проникновенно поддакнул Макс. — Даже живой пример есть. Так что всё ещё впереди, поверь.

Старик снял очки и задумчиво глядя вдаль, протёр линзы.

— Что ж, спасибо, дружище. Ты меня здорово приободрил. Непременно последую твоему совету. Буду рад, если когда-нибудь снова удастся поболтать.

— Взаимно, — поднялся Макс. — Всего доброго!

В коленях что-то глухо хрустнуло. Видимо от долгого сидения, низ спины тут же прострелила адская боль.

Не подавая вида, Макс бойко протопал мимо собеседника. Всё-таки надо держать марку, незачем расстраивать старика. Если уж раздаёшь направо и налево жизнеутверждающие советы, надо тоже держаться бодрячком, даже если из тебя из самого уже песок сыпется. Как там, семьдесят один, баба снова мандарин... Во-во.

Скрывшись из виду, скривился от боли и, придерживая спину, с трудом проковылял к дереву. Проклятые рудники! Вот уж что называется, повезло с пациентом, так уж повезло. Ни согнуться нормально, ни разогнуться, прямо пытка какая-то! Может потому старина Билли так и бухал по-чёрному. Если так каждый день будет плющить, лучше вообще не жить. Взять Алекса за грудки и пусть переселяет во что-нибудь поприличней. Так же вообще невозможно!

Стиснув зубы, запустил руку под куртку и с остервенением растёр поясницу. Ну давай же, развалина! Давай-давай, заводись чёртов драндулет!

Может злость, может растирание, а может и всё сразу вкупе, но поясницу наконец-то отпустило. Даже в грудине отошло. Как будто пудовую гирю скинул.

— Уфф, думал сдохну, — вытерев выступивший на лбу холодный пот, осторожненько заковылял к ближайшему магазинчику.

Дверной звонок мелодично звякнул, извещая о первом утреннем посетителе. Щупленький паренёк азиатской внешности обрадовано вскочил и тут же замер, растеряно разглядывая типичного обитателя трущоб.

Ожесточённо потирая пересохшее горло, Макс неспешно прошёлся вдоль прилавка, задумчиво разглядывая всякую копеечную дребедень. Так и не найдя ничего подходящего, встретился взглядом с хозяином и прохрипел:

— Здорово, сынок. Ты мелочи мне всякой дай, — потянулся за пазуху, — да побольше.

Паренёк отступил на шаг и умоляюще прижал кулачки к груди.

— Не надо, прошу, сэр! Я.... Нет, мы...

— Чего я мы? — раздражённо переспросил Макс.

Ну вот, понаехали тут, нормального английского языка не понимает. Какая к чёрту может быть торговля? Моя твоя не понимай?

— Да ёкарный бабай! Ты совсем что ль по-английски не говоришь? Мелочь говорю дай, тьфу, ну разменяй в смысле, — кивнул на улицу. — Будка вон там телефонная, сечёшь? — небрежно швырнул сотню на прилавок. — Ну давай-давай, включай мозги! Мне звякнуть срочно надо.

— А-а-а, так мелочь разменять надо! — просиял паренёк. — Прости, нет мелочи, мы только что открылись. Не наторговал ещё.

— Так бы сразу и сказал, — Макс потянулся за банкнотой. — Ну нет, так нет...

— Погодите, сэр! Кажется, я всё равно смогу помочь! — паренёк откуда-то ловко выхватил кусочек пластика. — Вот! Как раз то что нужно! Телефонная карта. Всего пять долларов.

— Карта? — Макс заинтересованно повертел пластик. — И как ей пользоваться?

— Легко, — заторопился паренёк. — Стираешь защитный слой, там пин-код, снимаешь трубку и набираешь цифры, потом номер абонента.... Очень удобно. Возьми, это лучше чем таскать с собой всякую мелочь.

— Х-м-м. Удобно говоришь.... Ладно, беру, — Макс тщательно запрятал пластик во внутренний кармашек.

— Отлично!

Паренёк тщательно оглядел купюру на просвет и обрадовано отсчитал сдачу.

— Вот, пожалуйста. Может ещё что-нибудь?

— Нет. Пожалуй, как-нибудь в другой раз.

Широкая заскорузлая лапища небрежно сгребла мелочь с прилавка. Звякнул дверной колокольчик.

— Всего доброго, сэр! — вдогонку крикнул паренёк. — Заходите ещё!

Ф-у-у, страшный мужик какой ввалился. Уж думал гангстер пожаловал. Надо же, всё-таки внешность и вправду обманчива. Правильно отец говорит, кого только в этом городе не увидишь. По виду бомж бомжем, а туда же, звонить куда-то собрался. И ходит с сотками. Настоящими даже. Наверно правильно про них всякие слухи ходят. Весь день сидят милостыню просят, а вечером снимают с себя жалкие лохмотья, садятся в шикарное авто и всю ночь тусят по ночным клубам. Вот это жизнь. А тут опять целый день в магазине париться...

Стараясь словно бы невзначай прикрывать лицо от солнца, Макс доковылял до щедро изукрашенной граффити телефонной будки и тяжело дыша, опёрся спиной передохнуть.

Непонятно зачем Алексу все эти шпионские штучки. Хотя да, камер вокруг понатыкано чуть ли не на каждом магазине. Да и городские, небось, тоже где-нибудь наверху торчат. А с другой стороны, это же паранойя в чистом виде. Вот кому сдался этот старый хромой бомж, спрашивается? Их тут вон и так как собак нерезаных. За каждым следить, это никаких копов не хватит.

Взгляд непроизвольно пробежался по многочисленным надписям, машинально отметив широкое распространение русского народного фольклора по планете. Одна из надписей жирным чёрным фломастером лаконично гласила: "Пущу на квартиру приличного человека. Недорого. Баба Глаша".

Хмыкнув, Макс критически покосился вниз. Приличного, говоришь? А что, одет вполне себе так прилично. И кроссовки вон даже почти новенькие. А если ещё чуток и тряпочкой протереть, так вообще самый первый парень на деревне. Перед таким гарним хлопцем и никакая баба Глаша не устоит. Кстати, глядишь, она окажется вовсе и не баба, а знойная женщина с русой косой, мечта поэта. Надо бы запомнить адресок, заглянуть вечерком на огонёк. Может действительно недорого берёт, договориться, применить всё имеющееся скромное мужское обаяние, глядишь, женщина прослезится и пустит одинокого приличного холостяка на квартирку. А домик для пернатых можно оставить и про запас. Тем более Алекс просил по возможности экономить командировочные.... Ну вот, кажись личная жизнь потихоньку налаживается, можно переходить и ко второй части гениального плана. Теперь лишь бы этот брокер хренов трубу взял. Сегодня таки воскресенье, судя по календарю в магазинчике. Дрыхнет, поди, без задних ног, заслуженный работник труда умственного. Ничего, проснётся. Одиннадцать часов, пора уже и похмеляться.... Тьфу ты, просыпаться. Вот оно, проклятое алкоголическое наследие. Короче, хорош уже над мужиком изгаляться, пора звонить.

Порылся в кармашке и вытащил карточку. Скептически хмыкнув, рванул зубами шуршащую обёртку и соскреб защитный слой. Поглядывая на цифры, снял трубку и ввёл пин-код и номер. Пошли длинные гудки.

— Ну, давай же, давай, просыпайся! Дрыхнет, буржуй хренов. По клубам теперь всю ночь шлялся, кобелина...

Когда уже всерьёз собрался повесить трубку, на той стороне наконец ответил раздражённый заспанный голос:

— Какого чёрта! Вы хоть знаете, который час?

— Мистер Эндрю Карлссон? — Макс постарался придать интонации как можно больше официальности.

— Да, слушаю, — собеседник мгновенно сбавил тон.

Голос вроде и незнакомый, но если человек знает этот номер, то значит каким-то образом входит в круг доверенных лиц.

— Тётушка Мэри совсем плоха, — мерно продолжил Макс. — И хочет поговорить о завещании.

Не расслышав, Эндрю раздражённо швырнул подушку в бубнящий телевизор и свирепо рявкнул в трубку:

— Какая к чёрту тётушка! Ты куда звонишь, олух!

Наверно какой-то идиот номером ошибся.

— Ты меня хорошо слышишь?— мягко переспросил Макс. — Ну давай же, вспоминай, вспоминай. Тётушка. Тётушка Мэри. Завещание.

Как заверял Алекс, это важная ключевая фраза ещё от Эмили. Непонятно чего этот брокер так тупит. Боится линия прослушивается, или действительно с большого бодуна?

— А-а-а! Так ты от..., — Эндрю осёкся, опасливо покосившись на безмятежно дрыхнущую подружку, — от самой тётушки?

Сердце бешено заколотилось, как всегда бывало в преддверии по настоящему большого куша. Бог мой! Это же курьер от самого Оракула! Даже не верится. Спустя два года молчания загадочный благодетель снова вышел на связь. Только теперь почему-то звонит мужчина. Хотя это неважно. Главное информация.

— Тётушки-тётушки, — усмехнулся Макс, едва сдержавшись, чтобы не добавить, что прибыл из Бразилии, где в лесах много диких обезьян. Не, лучше так не надо, хоть это и связано с чем-то жутко смешным из прошлой жизни. Сонный брокер наверняка такую шутку не поймёт. Крышу сорвёт точно, культура не та. Зато радует, что хоть пароль сработал. А так чего доброго и до самого вечера пришлось бы объяснять что почём, и кто такая тётушка Чарли. Нет, конечно, вдалбливать что-то с утра в сонную страдающую от похмелья чужую голову это просто нечто. Да за это молоко за вредность давать надо.

— В общем, нам нужно встретиться. Сам понимаешь, разговор не по телефону.

— Я всё понимаю, — заторопился Эндрю. — А где встретимся? Там, на том же месте? И во сколько?

— Нет, — быстро перебил Макс. — Не там. Давай через два... нет, три часа в Проспект парке у лодочной станции. Пойдёт?

— Пойдёт! — согласился Эндрю. — По правде сказать, я и сам пока ещё в постели.... А как я тебя узнаю?

— Никак, — отрезал Макс. — Я сам к тебе подойду. Всё, жду, — повесил трубку.

Ещё чего не хватало в том же самом кафе встречаться. Это Эмили могла себе такое позволить, а тут каждую паршивую копейку, тьфу, каждый цент приходится экономить. Да там одна малюсенькая чашечка кофе чуть ли не на десять баксов тянет, буржуи... Чёрт, а правда, чего это вдруг на это самое кофе так тянет, беременность что ли? Нет, определённо надо зайти. Если организм что-то хочет, то это что-то ему непременно надо дать. Самое главное, кафешку подешевле найти. В меру конечно, дешевле. Плавали, знаем. Эти халдеи вместо кофе мигом подсунут какие-нибудь тухлые помои, это же травма ребёнку на всю жизнь.

С сомнением оглядев грязные ногти, тяжело вздохнул. Нет, кофе пока временно отменяется. Вначале себя надо хотя бы в относительно божеский вид привести. В кафе в таком виде даже с чёрного входа не пустят. Да и романтическое свидание вечером опять же. Надо хотя бы побриться. Предстать перед бабой Глашей не в виде какого-то расхристанного бомжа, а в виде слегка заросшей творческой личности. Художника экспрессиониста, к примеру. А что, если не поверит, намалевать прямо на её глазах какую-нибудь разноцветную дрянь и выдать за современное искусство.... Простите, что вы сказали? Картина очень сильно напоминает гуано мозамбикских летучих мышей? Боже мой! Мадам! Да как вы можете такое говорить! Вы же просто оскорбляете мои творческие чувства! Это же шедевр, купание красного коня в Чёрном море!... В общем, решено, появляться перед знойной женщиной в таком виде нельзя категорически. Вначале непременно надо к цирюльнику, красоту и маникюр навести. Единственно, встаёт вопрос денежных средств. Алекс может и в позу встать. Дескать, ты чего это холоп казённые деньги разбазариваешь? Обратно в старушку божий одуванчик захотел? А ладно, чёрт с ними. В конце концов, деньги это зло. Всё равно за музыку брокер платит. С него не убудет. А вот пациенту личную жизнь налаживать как-то надо. Не вечно же ему в девках ходить...

Посмеиваясь в бороду, вышел из будки и медленно заковылял вдоль улицы, присматриваясь к вывескам. Метров через двести, когда уже всерьёз задумался остановиться передохнуть, показалась широкое панорамное окно парикмахерской.

Макс в сомнении оглянулся на пустынную улицу. Вроде никого. Ни копов, ни камер нет. Формально все инструкции соблюдены. Идеальное место.

Загораживаясь ладонями от солнца, прислонился лицом к бликующему стеклу, пытаясь разглядеть внутренности. Как там народ американский, небось, с утра стричься ломится?

Внутри оказалось на редкость чинно. Паренёк азиатского вида мирно подрёмывал в кресле. Девушка администратор что-то увлечённо разглядывала в ноутбуке. В общем, полная идиллия. Всё-таки сказывается воскресенье, ранний час. Так оно даже и лучше. Поменьше будет всяких дурацких вопросов. Навряд ли сюда каждый день такие колоритные типы стричься ходят. Ну, как говорится, с богом! Нечего всяким гастарбайтерам дрыхнуть в рабочее время. Арабайтен, арбайтен, и ещё раз арбайтен!

Мирно спящий Билли вдруг зашевелился. Перед глазами промелькнули джунгли, летящее прямо в лицо блестящее остриё штыка. Молниеносный ответный выпад, вьетконговец с истошным криком хватается за распоротый живот и валится в грязную жижу, выронив автомат...

Макс ошалело помотал головой, стряхивая наваждение.

— Да ты, оказывается, поучаствовал, старина. Наверно потому и бухал так по чёрному. Спокойно дружище, та война уже давным-давно прошла, привыкай.

Что-то недовольно бурча, ведомая личность вновь погрузилась в благостную нирвану.

— Ну вот и договорились.

Усмехнувшись, Макс решительно потянул ручку и шагнул через порог. Колокольчик мелодично звякнул.

Деваха вскинула голову и удивлённо сморгнула при виде необычного посетителя.

— Я вижу, вы очень рады первому клиенту, — Макс решил сразу взять быка за рога. — Наверняка в таком достойном заведении предусмотрены скидки за маникюр, педикюр и стрижку бороды для ветеранов Вьетнама.

— Э-э-э.... М-м-м, — девушка не сразу нашлась с ответом и вопросительно оглянулась на дремлющего коллегу. — Ли!

— Что? — заспанно вскочил паренёк.

— У нас есть скидки для ветеранов? — девушка выразительно покосилась на странного визитёра, не особенно внушающего доверия.

— Я говорю, скидка есть? — поднажал Макс. — Постричься, в том числе и бороду, ну и ногти заодно, — продемонстрировал пятерню, — в божеский вид привести.

— Божеский вид?

Задумчиво глянув на потолок, Ли что-то быстро подсчитал в уме и уточнил:

— А голову мыть будем?

— Конечно. Как без головы-то?

— Тогда тридцать пять долларов, — объявил паренёк. И поколебавшись, добавил:

— Только деньги сразу.

— Тридцать пять баксов? — Макс в сомнении почесал спутанную бороду. — Что-то дороговато, друг. Давай тридцать, — ожесточённо порылся за пазухой и выудил три десятки. — Вот. Эйн, цвей, дрей.... Зато как ты и хотел, сейчас и сразу.

С лёгким шелестом купюры одна за другой мягко опустились на столик.

Быстро оценив каждую на просвет, девушка ловко пересчитала банкноты короткими пухлыми пальчиками и довольно кивнула.

— Идёт, — согласился Ли, глянув на подругу. — Присаживайтесь вот сюда, — развернул кресло.

Все сомнения сразу отпали. Клиент платёжеспособен, и это главное. А то, что выглядит как самый настоящий бомж, так это его личные трудности. Ещё и не таких видали.

Следующие полчаса Макс откровенно наслаждался удобным креслом, убаюкивающим жужжанием машинки и мягкими приятными прикосновениями прохладных женских пальчиков к огрубевшим ногтям, отмокающим в тёплой ванночке. Настолько приятными, что глаза незаметно начали закрываться сами собой.

— Ты что, опять спишь? — куратор бесцеремонно вторгся в мозг.

— А что, могу себе позволить, между прочим, — возмутился Макс. — Постригаю клиента, вот чуток и закемарил. Что касаемо плана — докладаю, с брокером договорился, так что всё на мази...

— Как-как?

— Всё схвачено, тьфу, то есть всё в порядке, я хотел сказать. Назначил встречу через два часа. Так что всё по плану, шеф!

— О-кей. Тогда до связи. Тем более кажется, ты уже просыпаешься...

Пряча улыбку, Ли деликатно похлопал по плечу осоловевшего клиента.

— Как бороду стричь будем?

— Что? — Макс заспанно вскинулся, ошалело разглядывая в зеркале волшебно преображённую физиономию.

Вот чёрт, да это же небо и земля! Однако же и неплохо стрижёт, шельма. Кажется, старина Билли даже помолодел лет на двадцать. Да за такое дело и тридцати баксов не жалко. Кудесник!

— Я говорю, как бороду стричь? — терпеливо повторил Ли. — Может совсем сбрить? Хотя, есть идея! Можно оформить как у тех ребят из "Зи Зи Топ". Правда, это будет стоить чуть подороже.

— Не, дороже не надо, — мотнул головой Макс, мучительно пытаясь припомнить, откуда возник образ брутальных волосатых мужиков с гитарами. — В общем, вот что дружище, давай лучше сделай мне какую-нибудь такую, — неопределённо прищёлкнул пальцами. — Как бы это сказать....Такую... Короче, эспаньолку, знаешь?

— Конечно.

— Отлично, — Макс решительно задрал подбородок. — Тогда прошу, маэстро!

Ли польщено улыбнулся и медленно обошёл кругом, примериваясь к растрепанной словно веник бороде.

— Хорошо, — клацнул ножницами словно затвором. — Эспаньолка так эспаньолка...

Благоухая дешёвым парфюмом, через час с четвертью Макс аккуратно прикрыл дверь и остановился на пороге, придирчиво разглядывая собственное отражение в витрине. Ну вот, старина Билли, за какие-то вшивые тридцать баксов ты стал совсем другим человеком. Армейская короткая причёска, стильная бородка, маникюр. Не бомж, а почётный ветеран, испытывающий временные финансовые трудности. Конечно, одежда пока ещё выдаёт, слегка грязновата, но это тоже поправимо. В кармане четыреста с лишним долларов, так что можно малость потратиться и ещё кое-чем прибарахлиться, зато потом сразу хоть под венец.... Ну, ладно, старина Билли, хорош любоваться, нас ждут великие дела...

Насвистывая бодрый мотив из классики, засунул руки в карманы и, рассеяно поглядывая на витрины, неспешно заковылял на северо-восток. А куда собственно теперь торопиться? Торопиться некуда, времени ещё целый вагон и маленькая тележка. Даже можно и новый гардеробчик присмотреть. Всё равно ещё час впереди...

Глава 3

Заметив вдали знакомую долговязую фигуру в строгом деловом костюме, Макс облегчённо вздохнул. Наконец-то. Вроде он, появился-таки. Костюмчик явно неподходящий для обстановки. Парк всё-таки, не тухлое заседание совета директоров, можно было бы одеть что-нибудь и попроще, как некоторые, к примеру.

Одёрнув безразмерную белую майку, привстал со скамейки и с трудом изогнулся, придирчиво разглядывая зад. Уфф, вроде не испачкал. Чистенько тут однако, моют всё что ли каждый день?

Купленные по пути дешёвые китайские обновки, неброские серые шорты, солнцезащитные очки и майка обошлись всего в двадцатку. Да и то ещё не особо торговался, иначе бы тот прижимистый араб точно бы не устоял. Измором бы взял за полцены, будь чуть побольше времени. Вон как сонные глаза загорелись, когда полтинник увидал. Думал по-быстрому раскрутить простачка ветерана. Ха, кабы не так!

Аккуратно перекинув куртку через руку, направился навстречу брокеру, нетерпеливо поглядывающему по сторонам.

Не дойдя пары шагов, вежливо осведомился:

— Мистер Эндрю Карлссон, не так ли? Это я звонил.

— Да-да, — нервно повернулся Эндрю, недоверчиво разглядывая с головы до ног.

Странно. Какой-то непонятный старик. На вид точно под семьдесят, а по телефону голос показался намного моложе. Короткая армейская стрижка, нарочитая свежевыбритая явно накладная испанская бородка и мешковатая дешёвая одежда. Вроде всё ничего, старик как старик, но загар выдаёт. Лицо и кисти рук загорели и обветрены, а тело бледное, как будто только что переоделся из мундира в гражданское. И сам весь в шрамах, да не каких-нибудь, а серьёзных, ножевых. Не, тут явно что-то не так, уж на это дело глаз намётанный. Уж кого-кого, а вояк видно за милю, пусть даже бывших. Да, непрост старичок, непрост. А если боже упаси, агент ФБР? Тьфу-тьфу-тьфу! Эмили ведь предупреждала, что рано или поздно эти ребята заинтересуются всерьёз. Не, тут торопиться не надо. Вначале надо как следует прощупать. Зря наверно телохранителей отпустил...

— Я Макс. Присядем?— блеснув на удивление молодыми глазами, старик кивнул на скамейку.

— Присядем, — нервно глянув по сторонам, Эндрю послушно уселся. Старик присел рядом, массируя колени.

— Проклятый артрит. Эх, старость не в радость...

Эндрю нейтрально улыбнулся, не зная как начать разговор. Надо выбрать правильный первый ход. От ответа многое будет зависеть. По крайней мере, хотя бы выяснить, что старик именно тот за кого себя выдаёт.

— Э-э-э.... И как там поживает Эмили?

Макс пожал плечами и задумчиво поглядел на небо.

— Как, как.... Не знаю. Наверно хорошо. Не думаю, что она уж так много нагрешила.

Эндрю едва не поперхнулся.

— Что? Умерла? Не может быть! Да у неё же было железное здоровье! Кофе и ром пила целыми литрами! Да что там ром, она ведь даже на мотоцикле ночами гоняла!

— Это точно, — кивнул Макс. — Гоняла и ещё как гоняла. И, кстати, не только на мотоцикле. Даже прыгала с парашютом. Так и разбилась где-то в Монтане. Я только что с кладбища. Сегодня как раз годовщина. Два года уже.

— Простите, я даже не знал, — ошеломлённо пробормотал Эндрю. — Соболезную.

Вот оно что. Два года. Потому-то она больше и не звонила. Вот уж никогда бы не подумал, что этой приветливой хохотушки будет так не хватать. И дело даже не в деньгах. Удивительный был человек. Такой энергии и жизнерадостности надо ещё поискать. Как будто семнадцатилетняя взбалмошная девчонка в теле старушки...

— Ладно, — вздохнул Макс, — давай не будем о грустном. Что было, то прошло. Давай лучше о хлебе насущном. Как ты сам понимаешь, раз я позвонил, значит у меня есть кое-какая информация. Очень ценная, — выразительно повысил голос, — понимаешь?

— Понимаю, — осторожно подтвердил Эндрю. — Сколько?

Макс невинно пожал плечами.

— Да сущая безделица. Тысяча мне как курьеру, и миллион на известный счёт на Каймановых островах.

— Что? — нервно вскочил Эндрю. — Миллион? Да вы там что, все с ума посходили? Да за миллион...

— Сядь, — спокойно глянул Макс. — Не мельтеши. Поверь, всего через каких-то пару дней ты поймёшь, что оно того стоило. Вот сколько ты работаешь с Оракулом?

— Кхм, — потерев пересохшее горло, Эндрю медленно опустился на скамью.— Да пожалуй, уже лет пять...

Интересно, старикан знает, как всё начиналось? Да наверняка, раз с Эмили знаком. Крупно тогда пролетел на той сделке. Молодой был, неопытный. Деньги оказались не очень чистые. Мафия поставила вопрос ребром, или деньги, или дырка в башке. А какие деньги, если даже свои все до цента вложил и прогорел. С горя напился в хлам, и когда уже был готов шагнуть с Бруклинского моста, рядом вдруг притормозил мотоцикл. Старушка с блестящими глазами всего парой фраз снова вернула к жизни. Что же она там такое говорила.... Вот дьявол, память совсем отшибло, словно гипноз какой-то. Погладила по голове как сына родного, вручила восемьсот долларов и шепнула про акции. И что ещё встретимся. А на следующий день случился резкий взлёт котировок, и заветные восемьсот баксов всего за каких-то пять минут превратились в сорок тысяч. Всё сбылось в точь-точь, как она и предсказала. Боже, пять лет прошло, а кажется будто вчера...

— Вот, видишь, — Макс деликатно понизил голос.— Пять лет плодотворного сотрудничества на одном лишь взаимном доверии. И что, разве за эти пять лет ты хоть раз оставался внакладе?

— Ну.... Нет. Просто в этот раз немного смущает, э-э-э... Сумма вознаграждения.

— Понимаю, — Макс деловито закинул ногу на ногу. — Пусть она тебя не смущает. Поверь мне, на кону действительно большой куш. Так что решай.

Эндрю нервно облизнул губы.

— М-м-м.... Прежде чем что-то решать, могу я хотя бы узнать, каков ожидаемый размер прибыли? Поймите, сумма немалая, мне придётся рискнуть слишком многим...

Макс снисходительно усмехнулся.

— Рискнуть? Что ж, риск дело благородное. Если ты всё сделаешь как надо, получишь около десяти миллионов.

— Десять милли..., — Эндрю машинально ухватился за горло, оттянув душащий галстук. В висках застучало. — Согласен!

— Отлично. Тогда записывай...

— Один момент, — Эндрю торопливо раскрыл кожаный блокнотик и щёлкнул позолоченной ручкой. — Готов.

Макс на секунду прикрыл глаза, вспоминая намертво вбитый список.

— Итак. Завтра, не позднее десяти минут до закрытия сессии, ты продаёшь акции Юнайтед Эйрлайнс...

Записав длинный список, Эндрю задумчиво прикусил колпачок ручки и пробормотал:

— Странно. Известнейшие авиа и страховые компании. Они же сейчас все на подъёме. Что такого обвального должно произойти, чтобы за сессию выйти на десять лимонов? Взрыв самолёта, захват заложников в аэропорту?

Макс пожал плечами.

— К сожалению, этого я не знаю. Учти, это будет наша последняя сделка. Хочешь, не хочешь, но дальше тебе придётся надолго уйти в тень.

— Почему? — насторожился Эндрю. — Я сделаю что-то незаконное?

— Элементарно. У спецслужб и комиссии по ценным бумагам к тебе появится слишком много вопросов по сделке. Конечно, ты всё равно выйдешь сухим из воды, но нервы потреплют изрядно.

— Ну, это мне не привыкать, — усмехнулся Эндрю. — С моей-то работой. Сошлюсь на ускользающий дар предвидения, как всегда.... А можно вопрос, раз уж мы совсем расстаемся. Оракул.... Почему он выбрал именно меня?

— Надо же, один в один, — невольно восхитился Макс. Текст беседы, записанный в голове, пока шёл точно как по нотам.

— Что?

— Неважно, это я о своём, — отмахнулся Макс. — Почему, говоришь.... Не знаю. Могу лишь сказать, что после того что произойдёт, ты круто переосмыслишь всю свою жизнь и уедешь из страны. Через пару лет ты станешь продюсером и сценаристом фильма. В Штатах его запретят к просмотру.

Эндрю удивлённо присвистнул.

— Круто. По правде сказать, я давно думал поднакопить деньжат и завязать с этой чёртовой работой, но так скоро.... А почему запретят?

— За точку зрения, не совпадающую с правительственной.

— Хм... Странно, — недоверчиво глянул Эндрю. — Мы же демократическая страна, свобода слова.

Макс снисходительно усмехнулся.

— Сынок, демократия это такая штука.... Ты ещё скажи, что ты веришь, будто на выборах президента от тебя что-то зависит. Короче, лучше не ведись так на всякую лапшу.

— Хм... Допустим. А что со мной дальше будет?

— А я знаю? — деланно удивился Макс. — Говорю только то, что есть. Ну, наверно будешь жить в своё удовольствие, раз уж на фильм деньги нашлись.... Ладно, пожалуй, мне уже пора. Я сказал что должен, прошу со мной рассчитаться.

— Да-да, конечно, — Эндрю торопливо потянулся за бумажником и отсчитал десять сотен. — Вот.

— Благодарю, — Макс неспешно запрятал купюры в кармашек и вжикнул молнией.— Да, чуть не забыл, — запоздало хлопнул себя по лбу, — проклятый склероз! Теперь самое главное. Руку дай.

Эндрю заинтригованно протянул правую руку.

— Не, левую, — мотнул головой Макс.

— Пожалуйста.

Сделав вид, словно собрался гадать по ладони, Макс ухватился за тонкий мизинец и резко вывернул вбок. Сустав глухо хрустнул.

— Ай!

Эндрю скривился от боли.

— Ты что, спятил?

— Извини, сынок, — вздохнул Макс. — Больно конечно, но это был прощальный подарок Оракула.

— Подарок? — баюкая руку, возмущённо вытаращился Эндрю. — Это ты называешь прощальным подарком? Папаша, да ты меня чуть инвалидом не сделал!

— Спокойно, парень. Это обычный вывих, даже не перелом. Скинуть акции ты без проблем сможешь и правой рукой, зато во вторник у тебя появится веский повод назначить утренний визит к своему личному врачу.

— Вообще-то к врачу я могу сходить и сегодня и в понедельник, — с вызовом глянул Эндрю.

Мистическое обаяние прощальной встречи мигом улетучилось. Чудной старик точно бывший вояка. Что палец сломать, что человека убить. Какой-то бездушный сумасшедший садист.

— Можешь, — спокойно кивнул Макс. — И сегодня, и завтра. Но если хочешь остаться живым, ты обязательно сделаешь это и утром во вторник.... Агентам ФБР скажешь, что неудачно сыграл в бейсбол и очень беспокоился за вывихнутый сустав. Всё, прощай, — тяжело поднялся и, не оглядываясь, захромал по аллее. На душе скребли кошки.

Эх, всё-таки славный малый, зачем так было с рукой... Это же садизм в чистом виде. И если бы Алекс так горячо не уверял, что это спасёт жизнь бедного парня, то ни за что бы...

На секунду прикрыв глаза, вспомнил карту, и рассеяно поглядывая по сторонам, неспешно побрёл на северо-восток. Очередная галочка гениального плана поставлена, теперь можно позаботиться и о ночлеге. Судя по адресу, это совсем недалеко, четыре квартала. А там глядишь, и с хозяйкой удастся договориться. Пять дней всего, а там хоть и не рассветай.

Минут через сорок, сверившись с табличкой, свернул с главной улицы в тесный проулок. Добрался до старого трёхэтажного дома и тяжело дыша, опёрся о стену передохнуть.

Нет, с пациентом определённо надо что-то делать. С такой одышкой долго не протянуть, а уж про зубодробительный скрежет в коленях вообще лучше промолчать. Надо бы малость подлечиться. Хотя, навряд ли у старины Билли есть медицинская страховка. Таких желанных пациентов в больничке ждут просто с распростёртыми объятьями. Обнимут, расцелуют и сразу отправят отдохнуть рядом с Эмили, чтоб долго не мучился. Как там, могила горбатого справа? Во-во. Иных уж нет, а тех залечим...

Посмеиваясь в бороду, собрался с силами и вжал кнопку дверного звонка. За дверью прерывисто зачирикало нечто напоминающее отчаянно захлёбывающуюся в воде канарейку.

— Х-м-м, весёленький звоночек...

Несмотря на весёлость, на звонок никто не прореагировал. Вежливо подождав секунд пять, снова вдавил кнопку.

— Да иду, иду уже! — послышался раздражённый женский голос. — Ходют тут, трезвонят с утра до ночи...

Дверь распахнулась. На ходу запахивая халат, необъятных размеров всклокоченная старушка раздражённо тряхнула бигудями и строго оглядела с головы до ног.

— Ну чего растрезвонился, шлимазл старый! В полицию захотел?

Макс завис, пытаясь определить язык. Вопрос прозвучал понятно и непонятно. Вначале явно русский, потом какой-то непонятный переход, потом английский.

— Я, э-э-э....Не, в полицию не надо. А что такое шлимазл?

— О, русский что ль? — подобрела хозяйка. — Насчёт квартиры?

— Да. Мне нужна... э-э-э, баба Глаша.

— Глафира Иосифовна я, — усмехнулась старушка. — Так что насчёт квартиры?

— Да вот, объявление видел.

— Ну раз видел, так заходи, — посторонилась Глафира Иосифовна. — Чего в дверях-то стоять, — грузно протопала по коридору и небрежно махнула рукой:

— Вот тут ванна, вот туалет, там кухня. А вот и комната, — щёлкнула ключом и распахнула дверь.

Макс просунул голову и огляделся. Шкаф, стол, кресло, кровать, телевизор. Чистенько, окошко приоткрыто, воздух свежий.

— А у вас случайно тут не шумно? — озабоченно проковылял к окну. — А то боюсь, не усну.

— Нет, откуда, — отмахнулась старушка. — Район у нас тихий, слава богу. Ну так что, берёшь, не берёшь?

— Хмм.... А денег сколько?

— Ой, да господи боже ж мой! Спрашивать меня сколько денег! Даже и не думай, у меня всё по-божески, всего сотня в неделю. А если хочешь ещё и завтрак, обед и ужин, так ещё две сотни сверху ...

Макс задумчиво почесал подбородок.

Значит итого три сотни.... В принципе, нормально. Зато с продуктами и готовкой не париться. Хотя, чего теперь скупердяйничать, вон брокера на тысячу баксов раскрутил, так что хватит на целую неделю с гаком. И даже на неприкосновенный стратегический запас останется. Должок надо возвратить по-любому.

— Конечно беру, такой-то пансион... Деньги сразу или постепенно?

— Ух, шустрый какой, — улыбнулась старушка. — Конечно сразу.

Макс потянулся за пазуху и элегантным жестом вытянул три сотенных.

— Битте, прошу.

— Ой, глядикось, какой весь битте-дритте, — Глафира Иосифовна тщательно оглядела купюры на просвет и по-хозяйски запрятала в карман. — Сам-то откуда такой шустрый? Не с Одессы часом?

— Не помню, — потупился Макс.

— О как, — понимающе глянула хозяйка. — Инсульт что ль?

— Да вроде того.

— Понятно. А имя-то хоть своё помнишь?

— Макс.

— Максим, значит, — вздохнула Глафира Иосифовна. — О-хо-хо, вот и Яков мой Моисеевич тоже такой весь был после инсульта, — размашисто перекрестилась, — царствие ему небесное. Тут помню, тут не помню, чисто дитё малое.... Эх, квелый вы всё-таки народ мужики... Ладно, вот тебе ключи, — положила на стол. — А теперь слушай мои порядки. В комнате не курить, не пить, не воровать, — выразительно подняла брови, — баб не водить!

— Мамой клянусь! — Макс истово хлопнул кулаком по груди.

— Ну вот и договорились, — хохотнула старушка. — Обедать будешь?

— Спрашиваете!

Не прошло и пяти минут, как стол был накрыт. Дымящаяся тарелка борща распространяла просто умопомрачительный запах.

— Чесночку добавить? — хозяйничая у плиты, повернулась Глафира Иосифовна. — Если конечно желудок позволяет.

— Позволяет, — усмехнулся Макс, невольно отгоняя подспудный образ плохо ощипанных зажаренных голубей. — Он у меня ещё и не такое позволяет.

— Это хорошо. А то какой борщ без чеснока, — старушка ловко покрошила в тарелку белоснежную едко пахнущую дольку. — А на второе будет курица с гречкой. Приятного аппетита, — повесив передник на гвоздик, удалилась в свою комнату.

— Спасибо! — запоздало поблагодарил вслед Макс.

Сглотнув набежавшую слюну, взял ложку и предвкушающе размешал густую сметану.

— Ну, старина Билли, кажись, живём. Это тебе не хот-доги на лавке хомячить!

После обеда витиевато превознеся кулинарные таланты польщено улыбающейся хозяйки, Макс откланялся и закрылся в комнате. Разморенный непривычным обилием пищи организм недвусмысленно потребовал сна. Глаза начали закрываться сами собой.

Взбив пышную подушку, растянулся на кровати и блаженно вздохнул. Лепота! Жалко, что такое счастье продлится недолго. Надо бы упросить Алекса оставить в старике чуть подольше. Хотя бы ещё на недельку. Денег должно хватить. И вообще, какие там дальнейшие планы...

— А, Макс, наконец-то! Как прошла встреча с нашим финансовым воротилой, без неожиданностей?

— Да какие там неожиданности, тоска и рутина. Если вкратце — деньги стряс, палец сломал. Так что меня можно смело причислять к лику святых, тьфу, садистов. А точно нельзя было обойтись без этого самого членовредительства? Честно говоря, мне всё это далось очень нелегко.

— Знаю. Прости, но по-другому никак. В своих мемуарах он упоминает именно сломанный палец. Так что мы лишь следовали предусловленной цепочке развития событий. Визит к врачу действительно спасёт ему жизнь.

— Кстати, похоже, он действительно толковый малый. Едва проанализировал список компаний, сходу попытался спрогнозировать грядущие события. Предположил что-то связанное с авиаперевозками и последующими крупными страховыми выплатами. Случится что-то очень серьёзное?

— Кхм. Да, случится. И поверь, дальше эту тему лучше не развивать. Я всё равно ничего не скажу.

— Ладно, как скажешь, скоро сам всё узнаю, ждать осталось недолго. А могу я хотя бы узнать, кем на самом деле была Эмили? Уж больно экзотическая личность.

-Э-э-э.... Какая Эмили?

— Ну, моя тутошняя предшественница. Бойкая старушка на мотоцикле. Эмили Картер.

-Ах, Эмили. Да, конечно. В реальности это семнадцатилетняя девушка из Берлина. У бедняги врождённый буллезный эпидермолиз, или так называемый синдром бабочки. Кожа трескается практически при каждом движении, причиняя невыносимую боль. Однажды она впала в кому и попала под наше наблюдение. Соответственно едва попав в другое тело, ей с большим трудом удавалось играть роль старушки. Это был её первый опыт. Хотя, надо признать, свою работу она выполняла исправно.

— Хм, да уж. Мотоцикл ещё ладно, а вот с немецким она крупно спалилась.

— Как-как?

— Ну, в смысле, выдала себя. Я тут намедни на кладбище повстречал её старичка, он-то мне и рассказал некоторые подробности. Уж слишком поменялось её поведение.

— Да, мы знали об этом, но закрывали глаза, сам понимаешь. Ребёнок практически всю жизнь был лишён подвижности, даже вздохнуть лишний раз боялся.

— Понимаю. Кстати, а что с ней сейчас-то?

— Да всё нормально. Как это у вас говорится, жива-здорова. После гибели проводника в качестве некоего своеобразного урока послушания пришлось перенести её на захудалую ферму в Канзасе примерно на сто лет назад. Никаких тебе мотоциклов, парашютов и прочего современного экстрима. Традиционная набожная семья, отец, мать, куча детишек. Надеемся, будет время подумать над своим безрассудным поведением. Хотя, это всё бесполезно. Она продержалась пай-девочкой всего год. А потом опять устроила нечто вроде родео, руку вот совсем недавно сломала. Так что с ней прямо беда...

— Да-а-а, горбатого только могила исправит. Это поговорка такая.

— Б-р-р, да уж, ну и поговорочка. Какая-то леденящая прямо.

— Какая есть. Зато в тему. Ладно, со мной-то что делать?

— А что с тобой делать? Судя по твоим воспоминаниям, ты там довольно неплохо устроился. Денег пока хватит, а дней через пять мы перенесём тебя в новый проект. Быстрее, увы, нельзя. Пациент ещё не готов.

— Отлично. Надеюсь опять не в какой-нибудь пескоструйный рыдван?

— Конечно нет. Предполагаем, что в этот раз будет мужчина в самом расцвете сил. Большего пока сказать не могу. Процесс зависит от многих факторов, так что жди.

— Ну, хоть и на том спасибо. Заинтригован. Жду с нетерпением.

— Всё, до встречи. И смотри долг вернуть не забудь!

— Само собой, я всё помню. Пока...

Глава 4

Эндрю рассеяно щёлкнул мерно качающийся шарик игрушки вечного двигателя и задумчиво уставился на монитор. Пут-опционы росли как на дрожжах. К концу торговой сессии вышли на недельный максимум. Компании явно в фаворе. Даже не верится, что завтра будет неслыханное падение. Если продавать, то сейчас. И тогда, пожалуй, действительно можно выйти на десять миллионов.... Хотя, что-то в это не очень-то верится. Для такого падения должно действительно произойти нечто экстраординарное. Только вот что?

Машинально покосившись на белоснежную лангету, надёжно зафиксировавшую мизинец левой руки, невольно усмехнулся. Вот, опять это неверие. Как всё это знакомо. Сколько раз уже убеждался, что Оракул действительно знает, что говорит, и каждый раз всё заново. Мучительные сомнения, раздумья, расчёты. И в итоге отринув элементарную логику, слепо доверял совету и оказывался в выигрыше. Коллеги даже шутят про сделку с дьяволом. Дескать, какое у тебя невероятное чутьё, Эндрю. И кажется, шутят всерьёз. А если задуматься, становится несколько жутковато. Вроде никаких договоров кровью не подписывал. И сколько не выпытывал Эмили, и этого чокнутого старика, никто так и не сказал, откуда такая избранность. Но надо отдать должное, все предсказания всегда сбывались на все сто. Вот так и с пальцем. Откуда старикан мог знать, что осматривая сломанный мизинец, доктор обратит внимание и на припухлость сустава правой руки и назначит приём именно на утро вторника? И чёрт побери, почему от этого будет зависеть жизнь? Неужели всё так серьёзно? Может быть рак? Ранняя стадия. Боже упаси...

Тяжело вздохнув, глянул на часы. Пять минут до закрытия. Пора. Если Оракул ошибся, тогда прямиком на Бруклинский мост. Только вот Эмили уже не спасёт.... Итак, сейчас или никогда.

Задумчиво побарабанив пальцами, устало потёр виски и наконец, решился. Несколько кликов мышки, и топовые компании мигом похудели в цене.

Выключив монитор, Эндрю неловко накинул пиджак и задумчиво оглянулся на панорамное окно. С высоты восемьдесят восьмого этажа вечерний суетливый Нью-Йорк виднелся во всей красе. Подмигивая неоновой рекламой, совсем рядом ярко светилась южная башня-близнец Всемирного торгового центра.

Чувствуя странно звенящую пустоту в голове, Эндрю аккуратно прикрыл дверь и медленно щёлкнул замком.

Что ж, всё сделал, как было сказано. А дальше утро покажет. Или мост, или миллионы...

Вопреки обыкновению, ночью уснуть так и не удалось. Не помог даже стаканчик бренди и тёплые обволакивающие струи джакузи. Чёрные мысли одна нелепей другой так и роились в голове. Чёрт побери, вот почему? Почему именно этот визит к врачу спасёт жизнь? Неужели с рукой что-то серьёзное? Ведь к концу дня действительно несколько припухает и начинает ныть. Просто раньше не обращал особого внимания. Боже мой, а если всё-таки.... Да, кажется, у тёти Салли тоже был рак. Правда, груди, но это не столь важно. Видимо тоже семейное, плохая наследственность...

Проворочавшись всю ночь, задремал только под утро.

Без четверти восемь, совершенно разбитый, даже не позавтракав, вызвал водителя и охрану и направился к врачу.

— Джим, дружище, можешь особо не спешить, — хмуро буркнул, садясь в авто. — Всё равно мне назначено только на половину девятого.

— Хорошо, сэр, — водитель сочувственно глянул в зеркало заднего вида. — Плохо спалось?

— Ужасно. Как выжатый лимон.

— Понимаю, — со знанием дела поддакнул Джим. — Любой перелом это очень болезненно. Уж я-то по себе знаю. В детстве, бывало, гонял на скейте, так ни одного живого места не осталось.

Авто мягко тронулось с места.

Удовлетворённо вздохнув, Эндрю откинулся на мягкую спинку. Хорошо. Несмотря на всю эту запредельную мистику, по крайней мере хотя бы одно известно совершенно точно. Раз этот чокнутый старикан так настаивал на визите к врачу, ближайшие пятнадцать минут автокатастрофа практически исключена. Иначе нет никакого смысла в таком своеобразном предупреждении. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. И это чертовски успокаивает...

Клиника встретила непривычной тишиной. Отставив дымящуюся чашку, медсестра мельком глянула на часы и, уменьшив громкость телевизора, мило улыбнулась:

— Доброе утро, мистер Карлссон. Присаживайтесь, доктор Хайдер вот-вот подъедет. Пока не желаете ли чашечку кофе?

Эндрю едва выдавил ответную дежурную улыбку и плюхнулся в кресло:

— Нет, спасибо.

Ещё называется медицинский сервис. Какой вообще может быть кофе на пустой желудок? Разве что язву заработать. Впрочем, девушка-то тут при чём? Это всё нервы, приятель, нервы...

Через пару минут послышались торопливые шаги.

— О, мистер Карлссон! Буквально один момент и я буду готов вас принять! — на ходу скидывая плащ на руки ассистентке, доктор прошёл в кабинет.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась.

— Прошу!

Тщательно осмотрев левую руку, доктор, похоже, остался доволен.

— Отлично. Опухоль явно пошла на убыль. Но видимо всё-таки ещё несколько беспокоит. Плохо спалось?

— Да, — честно признался Эндрю. — Просто ужасно.

— Что ж, — на миг задумался Хайдер. — Тогда, пожалуй, могу порекомендовать лёгкое безрецептурное болеутоляющее...

— Не стоит, — покачал головой Эндрю. — Это всё ерунда. Лучше скажите правду, — многозначительно постучал по припухшему правому запястью, — это рак? Ранняя стадия?

— Бог мой! — удивлённо вскинулся доктор, поправляя очки. — Да с чего вы это взяли?

Эндрю уклончиво замялся.

— Ну.... Скажем так, есть люди, которым в этом вопросе я вполне могу доверять.

— Друг мой, немедленно выкиньте из головы эту чушь! — строго отчеканил Хайдер. — У вас всего лишь синдром карпального канала, или неофициально — синдром компьютерной мыши. Это типичная проблема всех людей, долгое время проводящих за компьютером. Чтобы абсолютно исключить остеохондроз или грыжу межпозвонкового диска, сейчас я проведу небольшое исследование шейного отдела...

Дверь рывком распахнулась.

— Боже мой, доктор, — задыхаясь, вбежала растрёпанная ассистентка. — Там...

— Дороти, милая, что случилось? Да на тебе лица нет!

Ни слова не говоря, Дороти схватила пульт и включила настенный телевизор. Экран заполнил крупный кадр горящего высотного здания.

— Несколько минут назад огромный авиалайнер врезался в северную сторону северной башни Всемирного торгового центра, — пояснил взволнованный голос, — примерно на уровне девяностого этажа. Верхние этажи полностью охвачены огнём. Начата срочная эвакуация людей с нижних этажей...

Эндрю судорожно ослабил душащий галстук.

— Бог мой! Ведь там мой офис! Был...

Позабыв про пациента, доктор и медсестра потрясённо впились взглядом в экран.

Попытавшись достать телефон, Эндрю неловко стукнулся лангетой о подлокотник и едва не взвыл. Резкая боль вернула к действительности.

Закусив губу, машинально поднёс гипс к лицу и чуть пошевелил опухшими пальцами.

Спасибо тебе, господи! Жив! Так вот оказывается, какой ты, прощальный подарок. А ведь ещё сомневался... Что там миллион, такое не оценишь никакими деньгами. Спасибо и тебе, чудной старик. Прости, что думал о тебе плохо...

Макс остановился на пешеходном переходе, заинтересовано пропуская бешено несущуюся на красный свет пожарную машину. Где-то далеко завыли полицейские сирены.

Несмотря на какую-то витающую в воздухе нервозность, после посещения могилы Эмили на душе было спокойно и легко. Впрочем, наверно по-другому и быть не может. Возложил предшественнице цветы, вернул долг, и это главное. Глядишь, когда-нибудь другой такой же бедолага найдёт заначку и тоже вспомнит добрым словом.

Прикупив в кондитерской маленький тортик и пачку дорогого цейлонского чая, неспешно помахивая покупкой, направился к дому.

После такой утренней прогулки не помешает выпить немного чайку. Как выяснилось, хозяйка просто без ума от хорошего чая и сладостей. А уж заваривать это просто целый ритуал. Подготовка воды, споласкивание чайника, важно даже как расставлены чашки. Да не какие-нибудь ширпотребовские китайские безделушки, а старый фамильный фарфор. Казалось бы, зачем вся эта канитель, чай он, и чай. Ан нет, оказывается, правильно приготовить это целое искусство. Вот и пусть немного поколдует, порадуется...

Вопреки обыкновению, дверь распахнулась, едва засвистала канарейка.

— Это вам! — улыбаясь, протянул пакет. — К чаю.

— Ох, проходи, проходи Максимушка, — даже не взглянув на подарки, явно чем-то очень напуганная Глафира Иосифовна торопливо устремилась в свою комнату. — Ты только погляди, что в городе творится! Ужас-то какой, господи! Ужас!

— Что случилось? — похолодел Макс, отставив пакет и торопливо скидывая кроссовки.

Здоровенный настенный телевизор транслировал прямой эфир. Легко узнаваемый символ города, огромные горящие высотки. Здание вдруг ухнуло и, вздымая клубы пыли, словно карточный домик сложилось вниз. Картинку заволокло дымом. Оператор вскрикнул. Трансляция прервалась.

— Боже мой, — шмыгнув носом, Глафира Иосифовна поспешно уткнулась в платок. — Боже мой, что творится, что творится, — трясущейся рукой потянулась в шкафчик за таблетками.

Макс обессилено опустился в кресло. Тело колотила мелкая дрожь.

Сволочи, самые настоящие сволочи. Ведь они всё знали. С самого начала всё знали и ничего не сказали. Тысячи людей в труху...

— Простите, мне надо побыть одному.

Рывком поднялся и заковылял в свою комнату. Закрылся на ключ, плюхнулся на кровать и в отчаянии накрыл лицо подушкой.

Как? Как можно так хладнокровно знать о предстоящей катастрофе и ничегошеньки не сделать? Ведь казались же гуманными, чуткими людьми...

Бессильно сжимая кулаки, перевернулся на другой бок. Ещё никогда так не хотелось вернуться в своё пусть даже разбитое тело, схватить Алекса за грудки и поспрашивать с пристрастием. Так вот оказывается почему они так упорно уходят от названия своей конторы и настоящих имён! Боятся, сволочи. Знают, что при желании их можно очень легко достать из прошлого...

Проворочавшись с час, незаметно для себя задремал. Небосвод залил ровный молочный свет.

— А-а-а, Макс! Как дела?

Бодрый оптимистичный голос куратора вызвал самый настоящей взрыв ярости.

— Пошёл к чёрту! Вы хотя бы понимаете, что вы там творите? Да вас всех под суд надо, под трибунал! Это же были живые люди! Я мог их всех спасти!

— Так... Понятно. Свершилось, значит...

— Свершилось? И ты так спокойно об этом говоришь? Да там тысячи людей погибли, тысячи! И после этого вы мне будете что-то там впаривать про высокие моральные нормы? Да вас кроме бабла вообще ничего не интересует! И знаете что, засуньте этот ваш долбаный контракт себе в задницу!

Излив накопившуюся злость, Макс умолк, собираясь с силами.

— Успокоился? — холодно поинтересовался Алекс. — Вот и хорошо. А теперь давай по пунктам. Итак, как ты собирался их всех спасти? Ну, давай, супергерой, предложи хотя бы один вариант. Смелее!

— А что, это и вправду такая сложная задача? — огрызнулся Макс. — Элементарно. Всего один звонок тамошней охране, и все проблемы решены.

— Отлично. К твоему сведению, за день по городу таких звонков набирается не один десяток. Ты хотя бы вообще представляешь, сколько в Нью-Йорке психически нездоровых людей? Хорошо. Давай на минутку допустим, ты бы позвонил, и твоё сообщение восприняли всерьёз. И что ты потом объяснял бы спецслужбам? Что некий голос в твоей голове предупредил о грозящей опасности? Добро пожаловать в сумасшедший дом, Макс.

— Ладно. А как такой вариант, захожу в здание и просто нажимаю кнопку пожарной тревоги?

— Да уж, стратег. Если вкратце, тогда тебя бы ждали как минимум многотысячный штраф за ложную тревогу, отличнейшее времяпровождение в полиции, и в конечной перспективе всё тот же сумасшедший дом. А вот когда всё предсказываемое действительно бы сбылось, яйцеголовые взялись бы за твой мозг всерьёз. И вот тогда я тебе точно не позавидую. Подопытный кролик это не очень здорово, поверь.

— Ага. А у вас я типа не кролик, а морская свинка.

— Макс, даже обидно, честное слово. Ты действительно не видишь разницы?

— Честно говоря, теперь уже даже не знаю. То есть ты хочешь сказать, у меня вообще не было никаких вариантов?

— К сожалению, да. Макс, поверь, мы ведь тоже не звери. Да жаль, да ужасная трагедия, но историю нельзя изменить. Что должно было случиться, то случилось. Не стоит кроить реальность по своему усмотрению. Поверь, это бывает очень чревато. И чтобы раз и навсегда закрыть эту тему, скажу даже больше, чем тебе сейчас положено знать. На самом деле, о грозящей катастрофе предупреждали спецслужбы сразу нескольких стран. И даже более, была информация, что одна из ближневосточных фирм, арендующих офис в том здании, ещё за два часа до катастрофы тайком эвакуировала весь свой персонал. И что ты теперь на это скажешь?

— Извини, не верю.

— Верить, не верить, это уже твоё дело. На самом деле, очень скандальная трагедия. Не могу сказать тебе всего, но уже через несколько месяцев очень многие здравомыслящие люди стали подозревать правительство в нечистой игре. Уж слишком много было нестыковок в официальной версии событий.

— Да ну, бред. Я своими глазами видел тот авиалайнер и пожар. Потом всё рухнуло. Какие тут могут быть нестыковки?

— Вот-вот. Вся трагедия показана в прямом эфире, казалось бы, какие тут ещё могут быть вопросы. А самое печальное, что не только мы одни оказались такие умные с теми акциями. В сети есть информация, что кто-то тоже начал их сливать ещё за несколько дней до катастрофы. И этот кто-то был очень близок к спецслужбам. Причём настолько, что когда потом этот факт обнаружила комиссия по ценным бумагам, расследование было прекращено сверху. Единственное, что успели обнародовать, так это то, что подавляющая часть многомиллионных финансовых сделок была организована инвестиционной фирмой, которую возглавлял штатный чин одной из американских спецслужб.

— Не может быть. Ты хочешь сказать.... Так это же...

— Дошло, наконец? Поэтому мой тебе совет, не влезай в это дело. Политика вообще грязная штука, а уж когда дело ещё касается очень и очень больших денег... Если что, тебя-то мы по-любому вытащим, а вот своего старичка ты очень крупно подставишь. Короче, надеюсь, ты и сам всё понимаешь.

— Понимаю.

— Кстати, именно поэтому наш общий друг и будет вынужден уехать из страны. Уж слишком неудобные вещи он раскопает в своём фильме.... Это первое. Теперь что касаемо твоей реплики, что кроме бабла нас якобы ничего не интересует.

— Да ладно, я ж это так, в сердцах...

— Нет, слово прозвучало, так что будь добр дослушать. Да, если ситуация позволяет, мы стараемся и зарабатывать в том числе. Но! Та небольшая сумма пошла не в мой личный карман, и даже не в карман кого-то из нашей команды. Поверь, мы и так достаточно неплохо финансово обеспечены. На самом деле существует несколько венчурных фондов, которые занимаются довольно рискованными инвестициями во всякое высокотехнологичное научно-медицинское и сетевое оборудование, разработку новых лекарств и тому подобное. Одним из результатов их деятельности, кстати, является небольшой чип, который установлен в любом современном реанимационном оборудовании и реагирует на специфическое состояние мозга. Параметры подходящего пациента отсылаются в Интернет. Собственно так мы тебя и отыскали. Дальше осталось выйти на российский Минздрав и решить некоторые юридические проволочки. Вот так и расходуется твоё так называемое бабло.... Ну что, надеюсь теперь без обид?

— Конечно. Какие тут могут быть обиды.

— Ну вот и отлично. В общем, давай держись там. Постарайся продержаться ещё всего пару-тройку дней, и мы тебя вытащим. Сейчас как раз полным ходом идёт подготовка. Осталось ещё совсем немного. Всё, пока, если что, я на связи...

Глава 5

Сквозь сон пробилась заливистая трель канарейки. Сокрушённо вздохнув, Глафира Иосифовна привстала с кровати, водрузила очки и подслеповато щурясь, взглянула на часы.

Странно. Без четверти десять. Что-то рановато сегодня вернулся постоялец. Наверно что-то забыл. Хотя, понятное дело, инсульт не шутка. Ох, и правильно говорят, старость не в радость.

— Иду, иду, Максимушка! — поочерёдно вдела ступни в мохнатые тапочки и торопливо зашаркала к двери. — Не трезвонь!

Не глядя в глазок, широко распахнула дверь.

— Наверно забыл что? Ох, горе ты моё луковое...

И осеклась, недоумённо разглядывая двух мужчин в строгих деловых костюмах. Высокий и атлетично сложенный, и второй, потолще и постарше.

— Э-э-э... Добрый день. Чем могу помочь?

— Мисс Грановски? — деловито осведомился старший.

— Да, я, — Глафира Иосифовна невольно дёрнула щекой.

Ох уж это коверканье фамилии на английский лад. А начинаешь поправлять, коверкают ещё хуже. Пусть хоть так.

— Слушаю вас.

— Нам нужно задать пару вопросов вашему квартиранту. Можно войти?

— Так нет его, — пожала плечами хозяйка. — На прогулку вышел. Парк-то вон совсем рядом, чего зря дома сидеть. А так хоть воздухом свежим подышит.

Мужчины переглянулись.

— Тогда можем мы осмотреть его комнату? — старший быстро щёлкнул корочкой удостоверения. — Специальный агент Джонсон, ФБР. А это агент Дэвис.

Глафира Иосифовна недобро прищурилась.

— О, как. Даже ФБР. И конечно ордер у вас есть?

— Нет, мэм, — вступил в разговор молодой. — Дело не терпит отлагательств. Надеемся, вы окажете необходимое содействие.

— Содействие? — хозяйка победно сложила руки на груди. — Вот когда будет ордер, будет и содействие, уж закон-то я знаю. А про комнату я вам так скажу, нечего там смотреть, его вещей там нет.

— Как нет? Совсем?

— Абсолютно, — усмехнулась Глафира Иосифовна. — Настоящий мужчина, с собой только паста и зубная щётка. Если хотите, могу принести показать.

— Не стоит. Что ж, спасибо и на этом, — глянув на коллегу, Джонсон выразительно кивнул вниз.

Парочка повернулась и заторопилась по лестнице.

— А чего он хоть натворил-то? — заинтересованно крикнула вслед Глафира Иосифовна. — Он же тихий старичок, мухи не обидит.

— Ничего страшного, мэм, — на ходу бросил Дэвис. — Всего лишь хотим задать ему несколько вопросов.

— А, ну ладно, — успокоилась хозяйка. — Тогда в парке его ищите, в парке...

Рассеяно пиная опавшие кленовые листья, Макс остановился на пешеходном переходе, привычно дожидаясь зелёного. Прогулка удалась на славу. Солнышко наконец-то слегка прогрело утренний воздух, прохладный ветерок утих. И даже обычно вечно всем недовольные ноющие колени в этот раз словно решили взять паузу.

Слева раздался дикий визг тормозов. Блокируя дорогу, рядом резко затормозили два чёрных джипа.

— Не двигаться! Держи руки на виду! — грозно рявкнули сзади. — ФБР! Садись в машину, быстро!

Макс недоумённо повернулся.

— А с какой это стати я вообще должен куда-то садиться?

Два мордоворота в чёрных костюмах даже не поменялись в лице.

— Папаша, делай что тебе сказано! — который помоложе недвусмысленно потянулся к кобуре. — Сегодня лучше меня не злить.

Макс покосился по сторонам. Ну и где эти долбанные копы, это же явный произвол!

Заинтересованно глазевшие прохожие, похоже, и не собирались вмешиваться, а уж тем более куда-то звонить. Судя по лицам, вот-вот запасутся попкорном и усядутся в полукруг в предвкушении зрелища. Джигу им что ли станцевать...

— Ладно, иду. Лишь бы только ты не нервничал, сынок.

Мысленно сплюнув, уныло поплёлся к машине.

Чёрт с ними, а то ещё и вправду пристрелит. А что, с этого придурка станется. Вон как глазами сверкает. Тоже мне, террориста нашёл. Все они что ли в этом ФБР такие психованные...

Едва уселся на заднее сиденье вместе с нелюдимым негром, руки тут же стиснул браслет.

— Эй, эй, полегче! Вы уверены, что вы меня ни с кем не спутали?

Вместо ответа на голову тут же накинули чёрный мешок. Жёсткий удар под рёбра мигом отбил всякую охоту протестовать.

— Папаша, лучше даже не дёргайся, — процедил кто-то сквозь зубы. — Ты именно тот, кто нам надо. Поехали!

Взревев мотором, авто резко рвануло с места.

Мелко-мелко дыша от боли, Макс едва перевёл дыхание. Ударчик вышел профессиональный. Прямо в селезёнку. А вот с наручниками молокососы явно облажались. Руки оставили спереди. Ничего, с парнями из Форт-Брэгг такие глупости просто так не проходят. Надо дать негру малость расслабиться, потом с разворота браслетом в кадык, выхватить пистолет...

Макс ошалело встряхнул головой, прогоняя наваждение. Видимо попав в свою стихию, дремлющая внутри личность явно начала проспаться.

— Спокойно, старик, спокойно...

— Эй, ты! Чего ты там бормочешь?

— Молитву читаю.

В кабине дружно заржали.

— Вот это правильно! Набожный какой попался!

Минут через двадцать гулко загрохотало эхо. Судя по всему, въехали в какой-то ангар. Резко взвизгнули тормоза.

— Давай выходи, добрый самаритянин, — чья-то рука бесцеремонно вытолкнула с сиденья.

Едва не упав, Макс кое-как выбрался из машины и в замешательстве остановился.

Издеваются гады. Хоть бы мешок сняли.

— Пошли, — ухватили под руки. — Шевелись, папаша, шевелись!

Поспешно семеня ногами, Макс целиком сосредоточился на том, чтобы не упасть. Если ещё раз так двинут под рёбра, старина Билли точно вырвется наружу. А вот что тогда начнётся, лучше и не думать. Похоже, водится за ним какой-то грешок, раз он так встрепенулся... Чёрт, а может и не за ним. Алекс ведь ещё всячески подчёркивал беречься от видеокамер...

— Стой!

Гулко загрохотала открываемая дверь.

— Заходи. Садись, — швырнули на стул.

Царапнув по лбу, сдёрнули грубую ткань. В глаза ударил слепящий свет. Невольно сощурившись, Макс украдкой огляделся.

Тесная комнатка, метра три на пять. Привинченный к полу стол, мигающий глазок видеокамеры в углу наверху. И те же два мордоворота из парка.

За спиной прогромыхала дверь. Здоровенный негр подкатил к столу маленькую тележку. Выложил на стол раскрытый ноутбук с каким-то странным прибором, похожим на компьютерную мышь, подошёл и расстегнул наручники.

— Не вздумай дёргаться!

Ухватил правую руку и последовательно прижал каждый палец к отверстию мнимой мыши.

— Готово, — кивнул безмолвно созерцающим мордоворотам. — Надо подождать минуты две.

— Отлично, — ожил старший. — Пожалуй, теперь можно и представиться, — неторопливо вытащил удостоверение. — Специальный агент Джонсон, ФБР. Агент Дэвис, — кивнул за спину. — Ну что папаша, поговорим?

— Поговорим, — пожал плечами Макс. — Чего ж не поговорить-то? Только вот как насчёт адвоката?

Агент ухмыльнулся.

— Адвокат, говоришь? Папаша, да ты, похоже, совсем телевизор не смотришь. Я имею полное право задержать тебя как террориста. Ты вот лучше скажи мне, почему у тебя такая борода? А усов почему-то нет. Ты мусульманин?

— А вера-то тут причём? — оторопел Макс, совсем сбитый с толку. — Обычная эспаньолка. И вообще, а в чём собственно проблема? Или вам уже и домотаться не к чему?

— Отвечай на вопрос! — раздражённо вмешался Дэвис. — Ты носишь бороду, потому что ещё сам пророк Муххамед говорил, отличайтесь от многобожников, отращивайте бороду и сбривайте усы. Так?

— А я знаю? — пожал плечами Макс. — Наверно и говорил. Только я не очень большой специалист в этом вопросе. Лично у меня просто борода и всё. Нравится мне так...

— Готово! — радостно подскочил негр, впиваясь взглядом в экран. — Он есть в базе!

— Отлично! Давай скорей, что там? — поторопил Джонсон.

Высокое начальство дало полный карт-бланш, вплоть до применения особых спецсредств для допроса. Вообще, непонятно, откуда такая оперативная информация. Старикан больше похож на обычного бомжеватого пенсионера, чем на чрезвычайно опасного арабского террориста. Хотя, похож, не похож, это дело десятое. Результат всё равно нужен уже через час. Причём любой. Иначе полетят головы. Чёрт, и это за два года до пенсии...

— Ну же, Вильсон, не тяни!

— Сейчас-сейчас сэр, очень медленно загружается, — коллега нервно поджал губы. — Ещё буквально пять секунд.... Есть! Итак, Уильям Харрис, шестьдесят шесть лет, ветеран Вьетнама. В шестьдесят первом году обучался в Форт-Брэгг, пятая группа специальных воздушно-десантных сил. Участник боевых операций в Южном Вьетнаме с шестьдесят пятого по шестьдесят восьмой. Четыре ранения, контузия, комиссован из армии в шестьдесят девятом. В восьмидесятых и девяностых неоднократно привлекался к ответственности за участие в антивоенных демонстрациях. Неповиновение полиции, легко вспыльчив, склонен к насилию...

Джонсон наклонился и дружески приобнял задержанного.

— Да ты оказывается у нас не такой уж и тихий старичок, Уильям. Ну что, пожалуй, пришло время побеседовать с тобой по-настоящему.

Макс нервно облизнул губы.

— По-настоящему? Это как?

— На детекторе лжи, — Джонсон ухмыльнулся и кивнул Вильсону. — Давай готовь свою шарманку...

Макс тоскливо покосился на приготовления. Провода, датчики и ноутбук это всё мелочи, а вот ампулы и непонятная блестящая штуковина с поршнем это уже печально. Похоже, ребята настроены очень серьёзно.

— Готово, сэр, — отрапортовал Вильсон, закрепив последний датчик. — Сыворотку колоть?

— Нет, пока не надо. Уильям, ведь ты нам и так всё расскажешь, правда? — Джонсон включил лампу и направил в глаза старику.

Макс пожал плечами.

— Конечно. А чего мне скрывать? Спрашивайте.

— Вот и отлично, — оживился Джонсон. Итак, я спрашиваю, а ты отвечаешь только да, или нет. Это понятно?

— Да.

— Отлично. Поехали! Твоё имя Уильям Харрис?

— Да.

— Тебе шестьдесят шесть лет?

— Да.

— Ты знаешь этого человека?

На стол легло фото улыбающегося Эндрю. Скорее наспех содрали откуда-то с корпоративного сайта. Не успели отретушировать даже остатки надписей.

— Нет.

— Хорошо. А этого?

Поверх легла фотография Эндрю в парке, идущего по аллее.

— Да.

— Значит всё-таки да? — напрягся Джонсон. — И откуда ты его знаешь?

— Как откуда? Вы же мне его на первом фото показали, — невинно сморгнул Макс. — По-моему, абсолютно тот же самый человек, нет?

Джонсон побагровел.

— Издеваешься, папаша? Ну-ну...

— Сэр, — озадаченно позвал Вильсон.

— Что? — раздражённо повернулся Джонсон.

— Взгляните, по-моему какая-то ерунда...

Агенты сгрудились над экраном. По всему выходило, что на все вопросы старик нагло врёт и даже не краснеет. И что самое непонятное, врёт даже об имени и о возрасте. А как же тогда отпечатки пальцев? Похоже старикан действительно не так-то прост.

— Так, — Джонсон нервно побарабанил пальцами по столу. — По-хорошему не хочет, значит... Ладно, коли.

Макс невольно поморщился, когда с глухим пшиком сыворотка вошла в шею.

— Отлично. И сколько ждать? — Джонсон озабоченно глянул на часы.

— Около минуты сэр, — отозвался Вильсон. — Зависит от состояния организма.

— Хорошо. Ждём, — Джонсон уселся на стул, нетерпеливо поглядывая на старика. — Скажешь, когда можно.

Макс нервно облизал губы. Непонятно что это была за дрянь, но попить точно не помешало бы. Самый настоящий сушняк. Словно подслушав, откуда-то послышался явный шум дождя.

Макс удивлённо задрал голову. А дождь-то здесь откуда? Пожарка сработала?

Под потолком заклубился густой туман...

Посветив фонариком, Вильям отпустил нижнее веко старика и доложил:

— Готово, сэр. Поплыл.

— Точно? — Джонсон недоверчиво наклонился к изменившемуся лицу. — Да, похоже...

Бр-р-р, ну и гадость же эта сыворотка. За какую-то минуту старика словно подменили. Весь как-то осунулся, рот перекосился набок.

Брезгливо поморщившись при виде тонкой струйки слюны, нетерпеливо похлопал по щеке.

— Давай-давай, Уильям. Просыпайся...

Мотнув головой, старик всхрапнул и открыл глаза. Оглядевшись бесцветным взглядом, натужно прохрипел:

— Ну ни хрена себе.... И где это я?

— Неважно, — нетерпеливо отмахнулся Джонсон. — Ты Уильям Харрис?

— Что?

— Я говорю, ты Уильям Харрис? — раздражённо повысил голос Джонсон.

— Уильям я, да, — прохрипел старик. — А ты что за хмырь, чёрт тебя подери?

— Тебе шестьдесят шесть лет? — нетерпеливо встрял Дэвис.

— Да, — старик смерил презрительным взглядом. — А ты что за молокосос?

— Ты знаешь этого человека? — Джонсон поднёс фото к глазам.

— Нет, — подслеповато вгляделся старик. — А что за хрен?

Тяжело вздохнув, Джонсон смял фотографию и в сердцах зашвырнул в видеокамеру.

Уж лучше бы эту дрянь и не кололи. Совсем крыша съехала у старика. Будто подменили.

— Взгляните, сэр, — поманил Вильсон. — Похоже, сейчас он говорит абсолютную правду.

Недоверчиво взглянув на экран, Джонсон тоскливо оглянулся на коллег.

— Чёрт побери... Что вообще происходит? Вы хоть что-нибудь понимаете?

— Нет, сэр...

Глава 6

Подстегнув кнутом сонно плетущуюся лошадку, извозчик раздражённо прикрикнул:

— Но, но, Маруська! А ну веселей! Ну шо ты сегодня вся прямо как мёртвая! И-их, вот позоришь ты дядьку Мыколу, а! Стыдоба!

Недовольно вспряднув хвостом, кобылка чуть прибавила ход.

— Вот так-то...

Извозчик повернулся и почтительно пояснил молодому господину, с интересом оглядывающему город:

— Это у нас пока ещё всё Ланжероновская. Сейчас ещё малость трошки проедем, а вон она как раз на углу с Пушкинской и гостиница ваша.

— Благодарю, голубчик, — сверкнув тонкими очками, благосклонно кивнул пассажир.

— Эй-эй, берегись! — отчаянно заорал кто-то.

Послышался бешеный стук копыт. На полном ходу с Пушкинской вывернула пустая пролётка.

— Ох, мать-перемать...

Страшный удар подбросил седоков в воздух. Пролётки со скрежетом встали на дыбы и завалились набок, скрипя колёсами. Лошадка истошно заржала, пытаясь подняться и освободить зажатые задние ноги. Дернувшись пару раз, бессильно обмякла. Из носа потекла густая красная струйка.

Освободившаяся виновница переполоха в ужасе закусила удила и шарахнулась в сторону, с размаху влетев в кондитерскую витрину. Ошалело помотав головой, всхрапнула и, роняя алые капли, понеслась вниз по улочке. Битый звон стекла заглушили отчаянные женские крики и плач.

Мигом собралась толпа. Вдалеке послышались полицейские свистки.

— А ну р-р-ра-зодись! — подбежал запыханный городовой. — Не толпиться!

Протиснувшись сквозь шепчущуюся толпу, замер, растеряно оглядывая место происшествия.

Безучастно раскинувший руки пассажир в дорогом костюме и лайковых перчатках уткнулся лицом вниз в растекающуюся лужицу крови. Рядом полураскрытый дорожный саквояж и разбитые очки в тонкой позолоченной оправе. В сажени от пассажира кучер, неловко скрюченный на левом боку.

Тяжело вздохнув, городовой машинально поправил шашку.

Да, похоже, дело серьёзное. Ещё и полудня нет, а уже два трупа. И даже показания взять не с кого. Вот уж беда так беда. Досмотр мертвяков надо делать...

— Боже мой, да что же вы стоите словно истукан! — истерично закричала девушка в толпе. — Да сделайте же что-нибудь! Они ведь могут быть ещё живые!

Толпа глухо зароптала.

— Так, барышня, — городовой укоризненно покрутил обвислый пшеничный ус. — Попрошу без криков.— Разберёмся...

Присел около пассажира и пощупал пульс на запястье.

— О-хо-хо, упокой господи его душу...

Сокрушённо покачав головой, заглянул в саквояж. В глаза сразу бросилась гербовая бумага с печатью.

Выудив плотный лист, повернулся к солнцу и солидно прокашлявшись, принялся читать, беззвучно шевеля губами.

"Податель сего, Росинский Дмитрий Михайлович, действительный член Московского комитета по шелководству, командируется в Парижскую академию наук, для надлежащего изучения тутового шелкопряда и прогрессивных методов излечения его болезней.

Для исполнения оного, выдать жалованья три тысячи франков и тысячу рублей ассигнациями.

Министерство государственных имуществ, 30 июня 1868 года.

Подлинное подписал министр, генерал-адъютант Зеленой А.А.

С подлинным верно Управляющий дел Столоначальник Брянцев."

Уважительно крякнув, городовой бережно сложил документ и закрыл саквояж.

Эвона как. Вот значит, какая важная птица. Аж лично сам министр, генерал-адъютант подписал. Ну всё, теперь начальство точно с живого не слезет. Землю рыть заставит...

Извозчик вдруг пошевелился. Хрипло закашлявшись, неловко присел, ошалело оглядывая толпу.

— Боже мой! — ахнули в толпе. — Живой! Скорее врача!

— Да ты никак живой, шельма! — обрадовано наклонился городовой. — Говорить можешь, или к доктору тебя сразу?

Извозчик с трудом выплюнул сгусток крови и осторожно потрогал разбитую губу.

— Ни, к дохтору нам ни нать. Бок болит трошки. А так вроде и ничего...

— Ничего, говоришь.... Крепкий ты мужик, однако, — полицейский деловито вытащил блокнот и карандаш. — Ладно, раз ничего, сам-то кто будешь? Местный?

— Так Мыкола я c Новорыбной, — казалось, извозчик даже обиделся. — Да меня там каждая собака знает!

— Так, — старательно записал городовой. — Значит Микола.... А фамилия, отчество?

Микола на миг задумался.

— Фамилия? Так Покобатько я, Григорьевич.

— Так.... Значит Микола Григорьевич Покобатько. Ну, рассказывай, как дело было, — городовой кивнул на разломанные пролётки.

— Эх, как было, — Микола с трудом поднялся и тоскливо оглядел бездыханную кобылу и пассажира. — Вот значит, какая у тебя судьба, Маруха. На колбасу заберут.... Да и ты, добрый человек, сел со мной не в добрый час, — голос предательски дрогнул. — Сгубил, я тебя значит, душегуб окаянный...

— Ты давай погоди себя клясть-то, — перебил городовой. — Ещё разберёмся, кто из вас душегуб. Ты вот лучше скажи, где второй-то?

— Так один он был, — шмыгнув носом, Микола стыдливо утёрся рукавом. — На Таможенной площади его взял. Вези меня, говорит, голубчик, в гостиницу Европейскую. Деньги вперёд отдал...

— Да тьфу ты, бестолочь, прости меня господи! Извозчик второй где?

Микола растеряно заморгал.

— Второй? Какой второй? Так вроде и не было никакого второго, вашбродь!

— То есть как так не было? — недоверчиво прищурился полицейский. — Точно помнишь? На ходу выпрыгнул что ли?

— Точно не было, — подтвердили в толпе. Пустая она была, точно. Понесла наверно дура кобыла. Испугалась...

— Испугалась, говоришь? — городовой задумчиво заглянул поверх голов на разбитую окровавленную витрину.

Рядом смущённо мял кнут растрёпанный мужичонка, пугливо поглядывая на толпу.

— А вот он и второй нашёлся, — прищурился полицейский. — А ну-ка иди сюда, голуб, — поманил пальцем. — Иди-иди.

Мужичок лихорадочно заозирался.

— Я?

— Да, ты!

— Так я это, вашбродь...

Мужичонка медленно попятился.

— А ну не дури, — городовой нарочито медленно ухватился за эфес шашки. — Лучше давай по-хорошему...

Шушукаясь, толпа словно по команде раздвинулась, образуя неширокий коридор.

Уныло вздохнув, неудавшийся беглец покорился судьбе. Опасливо втянув голову в плечи, медленно прошёл сквозь толпу и остановился, оторопело покосившись на бездыханного пассажира.

— Вот так-то оно лучше, — проворчал городовой. — Ну и как тебя звать-величать?

— Трофим я, Никаноров.

— Трофим, значит, — записал полицейский. — А с норовом видать у тебя кобылка-то, — кивнул куда-то вдаль. — Дюже резвая. Твоя, или хозяйская?

Мужичок машинально проследил за взглядом.

— Дык, моя, а то чья же? Паранькой кличут.

Городовой задумчиво покивал.

— Значит твоя, говоришь.... А то я вот тут всё думаю, гадаю, чья же это лошадка-то человека государственного сгубила...

Трофим бросился на колени.

— Не губи, вашбродь! Христом-богом молю! Невиноватый я! Федька прохвост перековал её вчера, вот она и понесла! Не губи...

— Так, — насупился полицейский. — Значит ещё и какой-то Федька был. А может вы из этих самых смутьянов, а? А ну говори, морда! Какой у вас замысел был?

— Да рази ж я...

Пассажир вдруг захрипел и пошевелился.

— Господи Иисусе! — истово перекрестилась богомольная старушка в переднем ряду. — Чудо господне! Чудо! Молитесь, дщери!

Толпа ахнула и в ужасе отшатнулась.

Заметно побледнев, городовой невольно отступил на шаг.

Правду бабка говорит. Никак мертвяк ожил.... Ведь сам же проверял, не было пульса!

Тяжело приподнявшись на руках, пошатываясь, словно пьяный, пассажир неловко уселся. Поднёс к лицу правую руку и медленно пошевелил пальцами, словно увидев впервые.

— Кхм, — набрался смелости полицейский.

Чудо, не чудо, но одной головной болью точно стало меньше. Крепкий же, однако, московский гость попался. Заговорённый, не иначе.

— Э-э-э, Дмитрий Михайлович?

Макс болезненно отшатнулся. В мозгу полыхнула яркая вспышка.

А ведь точно, Дмитрий Михайлович. Росинский. И причём вот уже ровно как двадцать восемь лет.

— Да, я...

Растеряно протёр глаза, в надежде согнать блеклую муть.

-Чёрт побери, я почему-то ни черта не вижу...

— Виноват-с, вот ваши очки, — почтительно подскочил городовой. — Только вот разбились малость.

Макс привычно водрузил дужку на переносицу.

— Ах, да-да, конечно же, очки.... Благодарю, любезнейший.

Вечно у этого Алекса всё не слава богу. То артрит, то близорукость, то понос с золотухой. Интересно, здоровые люди вообще в мире ещё остались?

— К вашим услугам! — щёлкнул каблуками полицейский. — Р-р-азрешите представиться! — лихо козырнул. — Старший унтер-офицер Бобров Филимон Архипович!

— Благодарю вас, Филимон Архипович, — Макс сделал попытку приподняться и тут же присел. В висках застучали молоточки.

— Нет, что-то мне плоховато.

— Оно и немудрено, — поспешно наклонился городовой. — Давайте помогу, — протянул руку. — Я уж грешным делом подумал, да-с..., — помог встать, и деликатно придерживая под руку, медленно повёл к обочине. — После такого живым остаться, это... Крепко видно кто-то за вас молится. Свечку пудовую за спасение надо поставить. Я вот что думаю, в больницу всенепременно вам надо, Дмитрий Михайлович. Не извольте беспокоиться, сейчас я сам похлопочу.... Эй, Нечипоренко, пролётку нам быстро!

— Слушаюсь, — откозырял невесть как появившийся молоденький городовой. — А с этими шо? — кивнул на злобно поглядывающих друг на друга извозчиков.

— Шо, шо! К околоточному тащи, — отмахнулся старший. — Там разберёмся.

— Минуточку, господа! — подбежал запыханный толстяк. — Я, конечно, глубочайше прошу пардону, но кто мине за весь этот бардак платить будет? — гневно кивнул на разбитое стекло. — Баба Соня?

Бобров устало вздохнул.

— Платить? А вы кто таков будете, господин хороший?

— То есть как это кто? — опешил толстяк. — Боже ж мой, да я Марк Давидович Френкель, хозяин этой несчастной кондитерской. Ви только поглядите, сколько эти жлобы своими кобылами покоцали...

— Один момент, — городовой властным жестом пресёк словоизлияния. — Нечипоренко!

— Я!

— И господина Френкеля тоже к околоточному.

— Слушаюсь!

— Как? — толстяк умоляюще прижал руки к груди. — Меня? С этими малохольными жлобами? Люди добрые! Имейте же стыд!

— Там разберёмся, — молодой помощник поспешно увлёк за собой возмущённого кондитера. — Пройдёмте.

За углом бойко застучали копыта. Едва не влетев в шарахнувшуюся толпу, лихо затормозила пролётка.

— День добрый, Филимон Архипович! — разбитной паренёк приветственно махнул картузом. — Кого тут в больничку надоть?

— А, Петруха, — одобрительно глянул городовой. — Наш пострел везде поспел.... Сейчас, обожди...Дмитрий Михайлович, у вас из вещей только чемодан и саквояж были?

— Что? Вещи? — Макс задумчиво потёр лоб, припоминая. — Ах, да. Только чемодан и саквояж.

— Вот и чудно, — городовой быстро черканул в книжечке. — Петруха, а ну давай-ка подсоби! И смотри у меня, — показал кулак. — Не тряси! Чтоб как маму родную!

Блеснув белозубой улыбкой, паренек, пыхтя, взвалил чемоданы.

— Филимон Архипович, я вас умоляю! Да рази ж я когда кого-нибудь тряс? Довезём в лучшем виде, не беспокойтесь!

— Ну-ну...

Бережно усадив пассажира, городовой скомандовал:

— Трогай помаленьку.

Пролётка плавно тронулась с места и свернула на Пушкинскую. Макс обеспокоенно оглянулся.

Если память не изменяет, кажется, ещё номер в гостинице был забронирован. Пропадёт теперь. Плакали денежки.

— Не извольте беспокоиться, Дмитрий Михайлович, — доверительно наклонился Филимон Архипович. — Конечно, у нас в Одессе больницы может и попроще, но лечат весьма недурственно, уверяю вас.

— Что? А, нет. Я беспокоюсь отнюдь не о больнице. Номер в гостинице пропадёт. Заранее оплачен. А деньги казённые.

— Ах, это, — пренебрежительно отмахнулся городовой. — Да полноте вам, сущая безделица. Вот устрою вас в больницу, и всё улажу.

— Благодарю вас, — слабо улыбнулся Макс. — Даже и не знаю, что бы я без вас делал. Словно ангел-хранитель.

— Пустяки, — польщено улыбнулся Филимон Архипович. — Это моя работа. Кстати, я так понял, и вы к нам не просто так пожаловали. Простите великодушно, но когда вы были без чувств, пришлось заглянуть в ваши бумаги. Шелководство значит? Похвально.

— Да-да, — рассеяно кивнул Макс. — Шелководство. Всю минувшую зиму и весну провёл с инспекцией в южных губерниях. Тифлис, Ставрополь, и иже с ними. А вот ныне получил бумаги убыть за границу. Вначале Марсель, потом Париж. Признаться, картина сейчас безрадостная по всей Европе, убытки хозяйства терпят преогромнейшие. Мрёт шелкопряд, и всё тут. А что, по какой причине, науке пока неизвестно.

— Марсель, Париж, значит, — Филимон Архипович задумчиво покрутил ус. — Да-с, далековато и весьма. А когда отплывать намерены?

— Думал в воскресенье, а вот теперь уже даже и не знаю, — пожал плечами Макс. — Честно сказать, до сих пор голова немного кружится, да и дышать трудновато. Словно на грудь давит что-то.

— Охо-хо, — вздохнул городовой. — Ничего, даст бог, поправитесь. Воздух у нас здесь морской, целебный. А вот с извозчиками да, прямо беда, не знаю что и делать. Третьего дня в порту одну барышню насмерть стоптали, царствие ей небесное, — размашисто перекрестился. — Уж на что я после Крымских баталий к крови привычен, да и то скажу вам, стало малость не по себе. Извозчик, стервец, зенки с утра залил, да и налетел. Ему-то, пропоице, что, всего лишь каторга, а вот барышню с того света увы не вернёшь.... О, а вот, кстати, мы уже и приехали.

В глубине каштановой аллеи показалось белое здание с огромными колоннами.

— Это у нас улица Херсонская, — пояснил Филимон Архипович, между делом кому-то почтительно козырнув, — городская больница. Надеюсь, Матвей Яковлевич на месте. Ученик самого Николая Ивановича Пирогова, смею заметить, — воздел указательный палец в небо, — да-с.... Осмотрит вас, и душа моя будет на месте.

Пролётка подъехала к приёмному покою.

— Тпр-р-у-у, — натянул поводья извозчик. Повернулся и озорно заулыбался.

— Ну что, Филимон Архипович, чай не растряс?

Городовой степенно пригладил усы.

— Кхм... Молодец, Петруха. Как и обещал. Теперь голубчик давай с вещами подмогни, заноси в приёмное.... Спускайтесь, Дмитрий Михайлович, только заради Христа, держитесь. Что-то на вас лица совсем нет, ей богу...

Придерживаясь за поручень, Макс неловко сошёл на брусчатку. После недолгого сидения в голове зашумело. Прикрыв глаза, несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь справиться с головокружением.

Да уж, повезло, так повезло. Должно быть неплохо обо что-то приложился. Из носа просто так кровь не пойдёт. Как бы вообще сотрясения мозга не было. Накроются тогда все эти Марсели и Парижи большим медным тазом.

— Идёмте, — взял под руку Филимон Архипович. — Только позвольте я вас немного поддержу, от греха подальше.

— Один момент, — остановился Макс при виде возвращающегося паренька. — Всякая работа должна быть оплачена.

Потянулся в карман и вручил горсть серебряной мелочи.

— Держи, Петро. Честно заработал.

— Премного благодарствую, барин, — просиял извозчик. — Дай вам бог доброго здоровьечка! Вот ежели всяк бы так платил, глядишь и я бы скоро...

— Ну, ступай, Петро, ступай, — поторопил Филимон Архипович. — Некогда нам с тобой лясы точить.

Провожаемые заинтересованными взглядами пациентов, зашли в приёмный покой.

— Постой-ка, голубушка! — городовой окликнул спешащую с кипой белья дородную медсестру. — Матвей Яковлевич сегодня принимает?

— Так в смотровой он. Второй кабинет налево по коридору.

— Благодарю вас, душечка. Идёмте, Дмитрий Михайлович.

Остановившись перед дверью, деликатно постучал.

— Разрешите?

— Да-да, войдите!

Тихонько скрипнула дверь. Отложив бумаги, высокий худой мужчина поправил очки и порывисто привстал из-за стола.

— Ба! Филимон Архипович! Добрый день! Какими судьбами?

— Здравствуйте, Матвей Яковлевич. Да вот, опять беда приключилась. Гостя московского к вам привёл...

— Росинский Дмитрий Михайлович, — галантно наклонил голову Макс. — Министерство государственных имуществ, инспектор Московского комитета по шелководству.

— Моё почтение, — кивнул доктор. — Лукин Матвей Яковлевич, земский врач. И позвольте узнать, что же у вас за беда?

— Да беда. Прямо-таки коварная судьба-злодейка, — усмехнулся Макс. — Представьте, везут меня по Ланжероновской, наслаждаюсь прекрасными видами, и тут всего в каких-то пяти шагах от гостиницы на нас налетает пролётка.

— Боже мой, как, опять эти извозчики? — ужаснулся доктор. — Что же вы стоите, право! Немедля же проходите к кушетке и раздевайтесь до пояса! Мне надо вас тщательно осмотреть.

Морщась от боли, Макс стянул перчатки и начал раздеваться, неловко пытаясь совладать с многочленными пуговицами.

— Позвольте я вам помогу, — подошёл Матвей Яковлевич. — Я так понимаю, сознание вы теряли? — осторожно помог высвободить из рукава левую руку.

— Честно сказать, не помню. По всей видимости, да.

— Так точно-с, теряли, — почтительно встрял городовой. — Лежал совершенно без чувств весь в крови. Я как учили, первым делом пульс пощупал. Пусто. И тут я уж грешным делом подумал, — взволновано покрутил ус, — да-с...

— Такое бывает, — рассеяно кивнул Матвей Яковлевич, помогая снять рубашку. — Должно быть пульс был нитевидный, потому сразу и не прощупать.... И сколько вы говорите, он так лежал?

— Да минут пять, не боле. Пока я этих олухов опрашивал.

— Пять это хорошо, — доктор вытащил из ящика стола крохотный никелированный молоточек. — Что ж, Дмитрий Михайлович, присаживайтесь. Для начала посмотрим ваши рефлексы...

Макс невольно усмехнулся, когда нога рефлекторно дёрнулась в ответ на лёгкое постукивание по коленке. Точно так же когда-то в далёких шестидесятых старина Билли проходил проверку на профпригодность среди сотен таких же новобранцев в невзрачных чёрных безразмерных трусах. Оказался здоров как бык. По крайней мере, так и сказал врач.

— Хм. Странно. Что именно показалось вам забавным? — заинтересовался Матвей Яковлевич.

— Нет-нет, ничего. Просто подумалось, неужели найдётся человек, у которого нога не дёрнется.

— Ах, вот оно что, — усмехнулся доктор. — Да, как ни странно, такое редко, но случается. Но это уже чистая неврология.... Так, Дмитрий Михайлович, с пателлярным рефлексом у вас полный порядок, — деловито выудил стетоскоп из кармана. — Теперь давайте я вас немного послушаю, — прислонился к груди. — Дышите.... Не дышите.... Дышите.... Не дышите...

Напоследок осмотрев глазное дно, вынес вердикт.

— Что ж, как это не печально, но некоторые признаки сотрясения мозга всё же у нас имеются. Придётся понаблюдать вас пару-тройку дней в стационаре.

— Печально, — вздохнул Макс. — Значит ещё и билет на пароход придётся сдавать.

— Да что вы, Дмитрий Михайлович! — запротестовал городовой. — Разве ж так можно? Здоровье важнее. Тем более, пароход на Константинополь отходит каждое воскресенье. Впрочем, если это вас так тревожит, позвольте я улажу и этот вопрос.

— Филимон Архипович, я вам так благодарен...

— Полноте вам, Дмитрий Михайлович, — польщёно улыбнулся городовой. — Отдыхайте, набирайтесь сил. Засим позвольте откланяться... Матвей Яковлевич...

Лихо откозыряв, ободряюще улыбнулся и аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Всё-таки редкой души человек, — невольно выдохнул вслед Макс. — Как отец родной. И не скажешь, что городовой.

Последнее время стражи порядка как-то особенно не жаловали вниманием. Точнее жаловали, но несколько в другом смысле. И как тогда только селезёнка не лопнула. Садисты. Лупили, как по манекену, невзирая ни на какие заслуги перед родиной.

— Да, предобрейший, — согласился Матвей Яковлевич. — Тут у нас совсем недавно трагический случай был. Барышню молоденькую лошадью стоптали. Умерла у него на руках. Так вот, он потом три дня сам не свой был. Чёрный как туча. Думал, сердечный приступ хватит, ан нет, сдюжил. Конечно грешно такое говорить, но при нашей работе нельзя так всё близко к сердцу принимать. Так и самому на тот свет отправиться недолго, прости меня господи...

— Абсолютно с вами согласен.

— Эх, ладно, — вздохнул Матвей Яковлевич. — Это всё лирика. Давайте-ка я пока препровожу вас в отдельную палату. Ближайшие три дня вам предписан полный покой, сон, и ещё раз сон...

Глава 7

Смахнув с лица распаренное полотенце, Макс судорожно подул на пальцы.

— Ах ты, горячая зараза!

Поправив нечаянно перекосившееся зеркало, взбил помазком на ладошке пышную пену, и быстро обмылив лицо, осторожно взялся за бритву. Привычно оттянул кожу на подбородке и медленно повёл лезвием снизу вверх. Густая щетина недовольно заскрежетала.

Смахнув в тазик мыльный сгусток, невольно усмехнулся очумелому взмыленному отражению.

Ну и видок. Даже на люди показаться стыдно. Вроде бы и всего одна ночь, а уже оброс как барбос. Да и синячок красивый на переносице. Красотища! Как будто в лихой кабацкой драке с матросиками махался. Хорошо видно лбом приложился, когда ласточкой за борт летел. Хорошо хоть попал не в брусчатку, а куда-то извозчика, а то бы так легко не отделался.... Хотя, это всё ерунда. Синяки зарастут. А вот Алекс почему до сих пор так и не объявился, что очень странно. Вроде и спал как сурок, часов десять. Мог бы и навестить старого друга, поинтересоваться, что там и как прошло. А может и так оно и было. Спал слишком крепко. Окошко-то открыто, свежий морской бриз, сморило знатно. Наверно Алекс, друг сердешный, стучался всю ночь, стучался, вконец охрип, да так и бросил всё это дело к чертям собачьим. А может и сотрясение так даёт себя знать, кто знает. Не пробиться никак снаружи. Что не говори, травма головы штука серьёзная, в больнице просто так не оставят. В общем, гадать можно бесконечно. Рано паниковать. Максимум пара деньков, всё придёт в норму, глядишь, а там и связь сама собой наладится...

Громкий стук в дверь заставил вздрогнуть. Лезвие скользнуло по щеке, оставляя мелкую царапину.

— Чёрт, да кого ещё там принесло? — раздражённо зажал рану. — Да-да, войдите!

Скрипнув, дверь чуть приоткрылась, и в комнату несмело прошмыгнул растрёпанный мальчонка.

— Здрасти-пожалуйста, — опешил Макс. — Пионер всем ребятам пример. Да ты никак заблудился, малец?

Шмыгнув носом, мальчишка покачал головой.

— Не-а, я посыльный. Это вам, господин! — положил конверт на стол и убежал.

— Погоди, малой, — недоумённо крикнул вслед Макс, — какой.... Не, нормально, а? Посыльный...

Наскоро вытерев руки, заинтересовано вскрыл конверт. На стол выпала затейливая резная открытка.

Милостивый государь!

Выражаем Вам самое искреннее и глубочайшее сочувствие в связи с нанесённой Вам травмою. Желаем Вам наискорейшего выздоровления, и будем рады, если Вы решите в удобное для Вас время отдохнуть на лёгкой морской прогулке, которая, несомненно, пойдёт Вам лишь на пользу. Будем ждать Вашего письма на городском почтамте до востребования.

Примите уверение в совершеннейшем к Вам почтении,

С.А. Красовский.

25 августа 1868 года

г. Одесса.

-Хм, — с сомнением повертел открытку Макс. — Странно. С чего бы это вдруг такое почёт и уважение...

Судя по дате, написано не далее как вчера. И вроде бы на спам не похоже. Подписано даже. Фамилия, кстати, вообще ни чём не говорит. Странно всё это. Даже можно сказать, очень подозрительно. Хотя с другой стороны, предложение очень даже заманчивое и своевременное. Всё какое-то развлечение по морям с ветерком прокатиться. Воздух морской свежий хоть мозги малость проветрит. Главное, чтоб потом это не оказался какой-нибудь местный аферист или сутенёр. Вот уж скандала не оберёшься. Как там? Пам-пам... Его превосходительство любил домашних птиц и брал под покровительство хорошеньких девиц.... Ха, точно! Нет уж, в таком сомнительном деле торопиться не надо. Вначале надо доктора спросить. Всё равно ведь после утреннего обхода пригласил на дружескую рюмку чая в обед. Заодно и Филимон Архипович будет, расследование доложить. Вот и узнать у них насчёт прогулки. Может быть с такой больной головой все эти морские увеселительные мероприятия наоборот строжайше противопоказаны. Лёд на голову, и целую неделю в кровати, не вставая. Короче, решено. Приглашение надо предварительно хорошенько провентилировать.

Насвистывая что-то из классики, неспешно добрился. Тщательно промокнув царапину квасцовым камнем, придирчиво вгляделся в зеркало.

Ну вот, совсем другое дело. Благопристойный джентльмен, подбородок гладкий, как яйцо страуса. А то ведь действительно страшно глянуть было, вылитый биндюжник из подворотни. Синячок ещё малость припудрить, и вообще красота. Хотелось бы теперь посмотреть на реакцию агента Джонсона. Это же надо такое удумать, к бороде домотаться.... Ха, Джонсон! Сейчас, пожалуй, даже и дедушка его ещё только в проекте, а уж и самой конторы и вовсе в помине нет. Что ни говори, всё-таки вовремя Алекс выдернул, похоже те ребята разозлились всерьёз. Ещё минут пять, а дальше бы дело до пыток дошло, за ними бы не заржавело. И одним только сумасшедшим домом потом не отделался бы.... Так, что-то долго засиделся, не пора ли уже?

Поднёс к уху хронометр и, убедившись в ровном тиканье, привычно щёлкнул крышкой и глянул на циферблат.

Однако. Без семи двенадцать. Пожалуй, пора.

Накинув больничный халат, облачился в безразмерные тапочки и, заперев палату на ключ, пошлёпал на второй этаж. Прищурившись, в замешательстве оглядел многочисленные таблички процедурных кабинетов, и, углядев знакомую фамилию, деликатно постучал в дверь.

— Разрешите?

— Да-да, прошу вас, Дмитрий Михайлович! — доктор радушно распахнул дверь. — Вы как раз вовремя. Филимон Архипович уже здесь, да и самовар поспел. Прошу! — приглашающе повёл рукой к столу.

Отставив дымящееся блюдце, городовой привстал и щёлкнул каблуками.

— Дмитрий Михайлович, моё почтение!

— Добрый день, Филимон Архипович! Рад вас видеть, — заулыбался Макс. — Как там всяческие воришки и прохиндеи, не поутихли?

— Какое там, — городовой шутливо махнул рукой, — поутихли. Ваши бы слова да богу в уши...

— Да вы присаживайтесь, Дмитрий Михайлович, присаживайтесь, — вмешался доктор. — Давайте я вам чайку налью, варенье вот, мёд, сдоба, угощайтесь...

— Благодарю вас, — церемонно принял чашку Макс. — Представляете, господа, со мною буквально с четверть часа назад произошла довольно интригующая история. Вбегает ко мне запыханный мальчишка-посыльный, и ни слова не говоря, оставляет вот это прелюбопытнейшее приглашение, — словно козырную карту ловко положил картонку на стол. — Вот-с, взгляните, господа! Хотелось бы узнать ваше мнение, особенно учитывая то, что в вашем городе я впервые. Говоря откровенно, я просто теряюсь в догадках, откуда узнали столь быстро. Ведь ещё и суток не прошло, детектив какой-то, право слово!

— Детектив? — заинтересовано наклонились собеседники. — Любопытно....

Пробежав текст, задумчиво уставились друг на друга.

— Красовский... Красовский...

— Ах, вот оно что! — городовой раздосадовано хлопнул себя по лбу. — Это же Семён Аристархович Красовский. Конечно! Что ж, спешу вас успокоить, Дмитрий Михайлович. Никакого детектива здесь нет. Видимо рапорт о вчерашнем происшествии попался на глаза нашим газетным писакам-щелкопёрам. Уверен, просто не мог не попасть. Подумайте сами, московский чиновник, министерство государственных имуществ, и вдруг такая трагедия. Да этих писак хлебом не корми, только дай посмаковать кровавые подробности. А уж как они врут, вы не поверите, никакой управы на них! Представляю, что там понаписано...

— Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличены, — пробормотал Макс.

Доктор захохотал.

— Браво, Дмитрий Михайлович! У вас отличнейшее чувство юмора. Правда на вкус неискушённого человека может показаться несколько мрачноватым. Впрочем, пожалуй, оно является таковым у всех врачей. Специфика нашей работы, так сказать. Бьюсь об заклад, вы тоже имеете некоторые познания в медицине, не так ли?

Макс восхищённо улыбнулся.

— Вы правы. Отделение естественных наук Физико-математического факультета Императорского Московского университета. Среди прочего изучал гистологию, анатомию, зоологию и иже с ними.

— Ба! Да мы же с вами практически коллеги!

— Что вы, Матвей Яковлевич. Ни в коей мере не могу равняться с вами. Мой конёк скорее насекомые и простейшие, нежели чем такое сложное создание как человек. Хотя, конечно при случае первую медицинскую помощь оказать смогу.

— Так и я о чём! — победно улыбнулся доктор. — Уж у меня на это дело, простите, глаз намётанный. Пациентов вижу сразу.

— Подтверждаю, — кивнул Филимон Архипович. — Я ведь почитай за десять лет службы уж каких только горемык к нему не привозил. И ножевых, и стреляных, и горелых, и утопленных. Бывало, глянет на человека, и тихонько мне на ухо шепнёт, не жилец, дескать. И так оно потом всегда и случалось.

— Полноте вам, Филимон Архипович, — польщёно усмехнулся доктор. — Вы мне льстите. Признаться, поначалу приходилось ошибаться, и довольно часто. Эта интуиция пришла уже далеко потом, с опытом...

Макс встрепенулся.

— Вот кстати, взываю к вашему опыту, Матвей Яковлевич. Впрочем, как и к вашему, Филимон Архипович. Уж больно мне непонятно столь пристальное внимание к моей скромной персоне со стороны господина Красовского. С чего бы это вдруг такая любезность? Что он за человек?

— Увы, — вздохнул доктор, — это скорее вотчина Филимона Архиповича. Но со своей стороны, настоятельно вам советую воздержаться от пребывания на солнце хотя бы ещё пару дней. Во избежание, так сказать...

Городовой степенно пригладил усы.

— Да, соглашусь с Матвеем Яковлевичем. Откровенно сказать, Дмитрий Михайлович, выглядите вы всё ещё неважно. А вот что касаемо интереса к вам со стороны господина Красовского, думаю, объяснение самое что ни на есть простое. Видите ли, оный господин является управляющим делами Фёодора Павловича Родоканаки, весьма влиятельного и солидного человека. Насколько нам известно, недавно он вложил некоторые средства в шелководни, но дела пошли не очень. Видимо Семён Аристархович, узнав о прибытии к нам столь сведущего в этом деле человека как вы, решил как-то попытаться исправить бедственное положение.

— Ах, вот оно что! — усмехнулся Макс. — Признаться, я сразу заподозрил некоторый корыстный интерес. Что ж, раз всё так буднично и прозаично, вполне могу дать некоторые практические рекомендации. Пожалуй, приму его приглашение.

— Но, тем не менее, прошу вас не переусердствовать, — быстро вмешался доктор. — Морская прогулка вещь сама по себе коварная, а уж тем более после такой-то травмы.

— Конечно-конечно, Матвей Яковлевич! — примирительно поднял ладони Макс. — Клятвенно обещаю два дня постельного режима. Но хотя бы ненадолго в город мне отлучиться можно? Очки новые заказать, да и костюм пострадал...

— Безусловно. И даже могу вам порекомендовать весьма недурственный магазин.

— Буду вам очень признателен...

Глава 8

Отложив журнал, Макс машинально поправил непривычно лёгкие затемнённые очки и нетерпеливо поглядел на часы.

Ну и где это зеленоглазое такси, тьфу, извозчик? До полудня ровно пять минут. Остаётся надеяться на пунктуальность господина Красовского. Хотя, чего понапрасну нервничать, всё равно будет как штык, сто процентов. Судя по оперативности ответа на записку, Филимон Архипович со своим предположением попал в самое яблочко. Управляющий явно имеет чисто материальный интерес. Доктор, конечно, поворчал, но в итоге разрешил прогулку. Ха, ещё бы! Всё-таки вместо сгоряча обещанных двух дней целую неделю честно в постели провалялся. Как выяснилось, вначале зря храбрился. Сотрясение оказалось штукой коварной. Едва на третий день отлучился на пару часов за очками, знатно штормило и тошнило весь вечер. Доктор потом ещё весь день так ехидно о самочувствии справлялся. Дескать, а я ведь тебя предупреждал, голубчик. Не дёргайся. Так и пришлось смириться и залечь. Всякие горькие микстуры и пилюли принимал с чисто ангельским смирением. Бр-р, гадость какая.... В общем, такого паиньку просто не могли не отпустить погулять. Хотя, по большому счёту, понемногу проветриться уже надо. Предложение Красовского пришлось как нельзя кстати. Что-то вроде предварительного испытания. На пароходах в открытом море не плавал ни разу. Кто его знает, как поведёт себя организм. Коварную морскую болезнь ещё никто не отменял. Может после первых же пяти минут на палубе придётся навсегда забыть о пароходах и добираться до Парижа сушей, как и все нормальные люди. А что делать? Да далеко, да муторно, но потихоньку доехать можно. В конце концов, не лежать же целый месяц зелёным в каюте над тазиком. Только завтраки портить...

Ровно за минуту до полудня у ворот остановилась богато украшенная закрытая пролётка.

Макс поднялся и усмехнулся.

— Надо же, почти секунда в секунду...

Господин Красовский, кто бы он ни был, только что заработал десяток очков за пунктуальность.

Важный усатый кучер в зелёной ливрее предупредительно открыл дверцу и почтительно осведомился:

— Господин Росинский, не так ли?

— Да, я.

— Соблаговолите, пожалуйста, войти, вас ждут.

Не заставляя себя долго упрашивать, Макс плюхнулся на сиденье и блаженно откинулся на мягкую спинку.

Да-с, очень даже неплохо, господин Красовский. Так и быть. За колоритного кучера и комфорт ещё двадцатку.

Чуть качнувшись на солидных рессорах, пролётка медленно тронулась. За окошком неспешно потянулись узкие улочки.

Минут через пятнадцать показалась безбрежная бирюзовая гладь. Распугивая недовольно кричащих чаек, пролётка остановилась у небольшого пирса. На волнах лениво пыхал дымком небольшой чёрно-белый катерок с горделивой надписью "Тавридия".

— Прошу вас, сударь, — открыл дверцу кучер.

— Благодарю, голубчик.

Макс спустился по удобным ступенькам и, щурясь от яркого солнца, машинально растёр виски.

Огромная, величавая масса воды вызвала самый настоящий благоговейный трепет. Какое-то щемящее чувство. Ведь когда-то давным-давно уже видел нечто подобное. Колючая галька под ногами, солёные брызги, крики чаек. Только вот где и когда... Что-то напрочь забытое из собственной памяти. И Алекс тоже почему-то никак не пробьётся. Как будто блокировка. Нет, похоже, в Центре что-то явно пошло не так. Уже неделя без связи. Эх, кругом одни проблемы. Как бы ни пришлось остаться Дмитрием до конца жизни...

Завидев прибывших, по трапу катера быстро спустился высокий господин в белоснежном костюме. Придерживая от ветра широкополую шляпу, упругой поступью направился навстречу.

— Здравствуйте, Дмитрий Михайлович! — приподняв шляпу, широко улыбнулся. — Добро пожаловать! Раз вас видеть в добром здравии. Вы уж простите великодушно, что я вот так запросто, не будучи представленным...

— Здравствуйте-здравствуйте, Семён Аристархович, — улыбнулся Макс.

Благожелательный и открытый взгляд сразу внушил безотчётную приязнь.

— Признаться, мне и самому больше по душе беседа без всяких лишних экивоков и церемоний. Скажу честно, я был немало заинтригован вашим предложением, поэтому счёл нужным предварительно навести некоторые справки. Если мои предположения верны, в данный момент вас чрезвычайно интересует столь специфическая и древняя отрасль, как шелководство.

— Браво, Дмитрий Михайлович! — восхитился собеседник. — Я вижу в вас недюжинную деловую хватку. Теперь понимаю, почему столь ответственное поручение министра доверено именно вам.

— Как, вам и это известно?

— Безусловно, Дмитрий Михайлович, безусловно, — простодушно улыбнулся Семён Аристархович. — Это лишь малая часть моей работы. Простите великодушно, но мы ведь тоже предварительно ознакомились с вашей деятельностью в южных губерниях, и должен признаться, отзывы самые лестные.... Ба! Да что же мы всё стоим? Пардон. Прошу вас, — приглашающе повёл рукой к трапу и посторонился. — Продолжим нашу беседу в более уютной обстановке.

— Благодарю вас.

Макс ухватился за начищенный до блеска бронзовый поручень и легко поднялся по трапу. На носу под широким тенистым тентом виднелся ажурный венский столик на изящных тоненьких ножках.

Официант в белоснежном фраке предупредительно отодвинул стул.

— Прошу вас, господин.

Макс уселся, с удовольствием вытянув ноги.

Семён Аристархович уселся напротив и небрежно махнул перчаткой капитану:

— Голубчик, трогай помалу.

Катер запыхтел, набирая ход, и медленно двинулся вдоль побережья.

— Ну-с, Дмитрий Михайлович, какое вино вы предпочитаете в это время дня? — заинтересовано глянул управляющий.

— Благодарю вас, Семён Аристархович, но, пожалуй, сегодня воздержусь. Разве что холодненькой зельтерской с вишнёвым сиропом...

Выразительно выгнув бровь, Семён Аристархович повернулся к официанту.

— А мне, пожалуй, бокальчик хереса.

— Сию минуту сделаем-с, — вытянулся слуга. — Когда прикажете подавать жаркое?

— Через десять минут.

— Слушаюсь...

Дождавшись, когда официант расставит напитки и удалится, Семён Аристархович приветственно поднял бокал на тонкой ножке.

— Прозит!

— Прозит, — поднял бокал Макс.

Немного пригубив, некоторое время помолчали, рассеяно поглядывая на далёкий берег.

— Так значит, Дмитрий Михайлович, Марсель, Париж? — нарушил молчание управляющий.

— Совершенно верно. Командирован в Парижскую академию наук.

— Вот даже как? Тогда я начинаю верить в успех вашего начинания. Насколько мне известно, сейчас нашей общей бедой там озадачился сам господин Пастер. Пожалуй, он наша последняя надежда.

— Признаться, я просто потрясён вашей осведомлённостью, — улыбнулся Макс. — Именно к нему у меня имеется рекомендательное письмо от самого министра. А что, состояние дел действительно так плачевно?

— Увы, — погрустнел Семён Аристархович, — плачевно, и даже более чем. Просто ума не приложу, что за напасть. Личинки мрут, словно от чумы, а наши местные эскулапы только уныло разводят руками. Дескать, ничего не поделать, везде так. Признаться, я очень надеялся, что хотя бы у вас уже имеются какие-либо практические методы излечения от этой напасти.

— Конечно, кое-что имеется. Но прежде всего, позвольте полюбопытствовать, какая именно порода шелкопряда у вас культивируется?

— У нас сразу несколько, — подобрался управляющий. — Французская, хорасанская и бухарские породы.

— Неплохо, — одобрил Макс. — И метисы конечно уже есть?

— Безусловно. Французские и бухарские. Начиная с третьего выводка. Хотели немного укрупнить-с грены. Для улучшения породы, так сказать.

— Правильное решение. Именно так и получаются породы, наиболее приспособленные к нашей местности. А гибнут особи всех пород, или какие-то выборочно?

— Все без разбора, что и странно. Все как один становятся жёлтыми и дряблыми, потом проступают чёрные пятна, и соответственно гибнут...

— Да-с, — вздохнул Макс. — Диагноз ясен. Вынужден вас огорчить. Ваши эскулапы тут действительно никак не помогут. Это так называемая пебрина, которая сейчас свирепствует во всех хозяйствах Европы. И какого-либо мало-мальски надёжного лекарства пока нет, увы...

— Как это печально, — поник Семён Аристархович. — Что ж, тогда нам остаётся только надеяться лишь на гений Пастера.

— Совершенно верно. В научных кругах поговаривают, что он уже нашёл какое-то действенное решение. Почему я собственно туда и командирован. Так что Семён Аристархович, рановато нам с вами пока огорчаться. Вот только дождусь следующего парохода на Марсель, а там глядишь, и лекарство уже найдётся.

— Ну, дай-то бог, — повеселел собеседник. — Тогда у меня к вам имеется следующее предложение.... А собственно, давайте вначале немного отобедаем...

Подошедший официант ловко расставил столовые приборы.

— И что у нас там сегодня, голубчик? — рассеяно поинтересовался Семён Аристархович, закладывая белоснежную салфетку под горло.

— Перепёлки тушёные в сметане с белыми грибами, — вытянулся официант. — На гарнир картофель отварной по-французски с зеленью.

— Превосходно, — одобрил управляющий. — Минут через тридцать принесите десерт... Дмитрий Михайлович, — доверительно наклонился. — Надеюсь, вы не откажетесь откушать фисташкового мороженого?

— С нашим превеликим удовольствием, — улыбнулся Макс.

Перепёлки оказались изумительными. Аккуратно отрезав очередной кусочек, Макс застыл с вилкой, невольно поймав себя на мысли, что в этом воплощении всё иначе. И дело даже не только в плохо прожаренных голубях и случайных гамбургерах старины Билли. Там чувствовал себя единственным полновластным хозяином. И лишь за секунду до исхода перед глазами пронеслась вся прожитая жизнь. А тут едва пришёл в сознание, ощутил полное слияние и гармонию. Как будто все эти двадцать восемь лет так и жил Дмитрием, а все случившееся сто лет вперёд словно странный сон или наваждение...

— Дмитрий Михайлович, что-то случилось? — встревожился Семён Аристархович.

— Нет-нет, простите. Просто задумался.

— Да-с, понимаю. Путь вам предстоит неблизкий. Три тысячи вёрст, почитай.

Макс сокрушённо вздохнул.

— Да, признаться, так далековато от отчего дома бывать пока не приходилось. Да и столь ответственное поручение министра само по себе тяготит. А тут ещё и это досадное происшествие с извозчиком совершенно спутало все мои планы. Целых две недели считай потеряно.

— Полноте вам, Дмитрий Михайлович. Слава богу, сами живы-здоровы остались. А что касаемо планов, надеюсь, в этом я смогу вам помочь. Видите ли, Фёодор Павлович Родоканаки, чьи интересы я имею честь представлять, владеет, в том числе и небольшой флотилией. Очень, знаете ли, позволяет сократить накладные транспортные расходы. Так вот. Послезавтра ровно в полдень в Константинополь отправляется наш небольшой пароход "Михаил". И мы были бы весьма рады, если бы вы согласились принять предложение, добраться с нашей помощью до Константинополя. С оказией, так сказать. А уж там, насколько мне известно, любой английский или французский рейс отходит каждый день.

— Не скрою, предложение весьма заманчивое, — улыбнулся Макс. — И позвольте узнать, какова же стоимость билета?

— Дмитрий Михайлович, — откинулся на стуле собеседник. — Билет для вас не будет стоить ни копейки. Буду с вами предельно откровенен. В шелководни вложены достаточно весомые суммы, но пока мы терпим одни лишь убытки. Поэтому мы чрезвычайно заинтересованы в самые наикратчайшие сроки получить лекарство или действенный метод излечения. Мы готовы оплатить ваши хлопоты и получить сведения из первых рук, не дожидаясь официального циркуляра из министерства. Принимаете ли вы такое предложение?

— Боже мой, конечно, Семён Аристархович! Не знаю, что уже имеется у господина Пастера, но едва я получу достоверные сведения, в сей же час направлю вам посылку или подробнейшее письмо.

— Да благословит вас господь, Дмитрий Михайлович, — облегчённо вздохнул управляющий. — Будем ожидать вас в порту послезавтра в полдень.

— Благодарю вас. Буду всенепременно.

— Что ж, чудесно, — улыбнулся Семён Аристархович. — Голубчик, — повернулся к молчаливо ожидающему официанту. — Подавайте десерт...

Задумчиво оглядев пыльные корешки книг, Макс со скучающим видом потянул зелёную обложку. Прочитав несколько строк, мысленно чертыхнулся.

Опять махровый бред какой-то. Основы правильного водолечения. Доктор, конечно, может и примет такой подарок чисто из вежливости, но едва выйти за дверь, тут же запулит его в корзину. Куда ему в принципе и дорога. Не, тут надо что-то действительно интересное, неординарное. Он ведь по характеру бунтарь, нигилист, пытливый исследователь. Должны же быть в этой дыре действительно стоящие экземпляры...

— Господин, может я смогу вам чем-нибудь помочь?

Лавочник, судя по всему, всё же не собирался просто так выпускать богатого молодого повесу.

— Извольте, — пожал плечами Макс. — Мне нужно что-нибудь интересное в подарок лечащему врачу. Не какой-нибудь банальный медицинский атлас, а книгу, которая может возбудить его профессиональный интерес.

— М-м-м, — уважительно глянул лавочник. — Понимаю. Да-с, однако и задали же вы мне задачку.... Дайте немного подумать.... А впрочем, прошу вас взглянуть вот на это, — снял с верхней полки запылённый том. Смахнув пыль, гордо процитировал:

— Якоб Молешотт. Физиологические эскизы. Издание одна тысяча восемьсот шестьдесят третьего года. Немецкий физиолог и философ, в мышлении видит лишь физиологический механизм. В настоящее издание вошли статьи: "Источники сил человека", "На свежем воздухе", "Роговой панцирь человека", "В воспоминание Форстера".

— Физиологический механизм? — заинтересовался Макс. — Пожалуй, это будет весьма интересно. Позвольте полюбопытствовать...

Пролистав несколько страниц, остался доволен.

— Хм-м, довольно занимательно. И сколько вы говорите это будет стоить?

— Для вас отдам всего за семь рублей, — заторопился лавочник. — Издание солидное, московское, переводное...

Макс потянулся за бумажником.

— Воля ваша. Беру.

Конечно дороговато, и в другой ситуации можно было бы здорово поторговаться. Вряд ли этот лавочник имеет бесценный опыт настоящего изнуряющего торга, как тот прожженный арабский торговец из Бруклина. Но, тем не менее, и там ухитрился сбить цену почти пополам. Измором взял...

Усмехнувшись неожиданным здесь мыслям, отсчитал банкноты.

— Держите.

Выйдя на улицу с покупкой под мышкой, уселся в пролётку и небрежно бросил дожидающемуся извозчику:

— А теперь вези меня голубчик, в какую-нибудь хорошую сувенирную лавку.

— Куда-куда? — озадаченно переспросил паренёк.

Макс на секунду прикрыл глаза, подбирая фразу попроще.

— Ну, то есть, где продаются какие-нибудь памятные знаки, статуэтки всякие, понимаешь?

— А-а-а, — просиял извозчик. — Это статуя что ли? Знаю такое, да. Тут совсем недалеко. Но, пошла! — щёлкнул кнутом.

Недовольно всхрапнув, лошадка резво тронулась с места. Минут пять покружив по узким улочкам, остановились у заросшей плющом чугунной ограды.

— Вот, вашбродь, — обрадовано показал кнутом паренёк. — Там этих статуй всяких до жути. Какие хошь есть, и сидять, и стоять...

Макс с сомнением оглянулся, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь густую зелень.

Что-то напутал этот Сусанин-герой. Наверно городской парк какой-то. Дендрарий.

— Послушай, голубчик. А ты уверен, что это не дендрарий?

— Чего?

Макс обречённо вздохнул, спускаясь на пыльную брусчатку.

— Я говорю, никуда не уезжай. Жди.

— А-а-а, дык это. Хошь весь день!

Миновав ажурную калитку, Макс остановился в немом восхищении. Извилистую дорожку, ведущую к большой увитой плющом беседке, заполонили многочисленные статуи. Былинные богатыри, пухлые херувимчики, рыбы, зверушки... Глаза разбегались от изобилия.

— Хм-м. Похоже, братец, ты не ошибся...

Наспех вытирая руки о передник, из беседки вышел сгорбленный старичок.

— Желаете что-нибудь приобрести, милостивый государь?

— М-м-м, пожалуй, да, — поспешил навстречу Макс. — Только есть ли у вас что-нибудь поменьше? Не столь тяжёлое. Поставить на стол, к примеру.

— Конечно, — посторонился старик. — Выбирайте, — приглашающе повёл рукой в беседку. — Малыши у меня все под крышей. Прячутся от дождя, знаете ли...

Макс прошёлся вдоль столов, озадаченно разглядывая многочисленные фигурки. Идея стала казаться несколько глуповатой. Пожалуй, с предметами искусства ничего не выйдет. Надо было не корчить из себя знатока, а сразу покупать тот арабский кинжал. Всё равно в голову больше ничего лучшего не приходит. Но оружие это так банально. Полицейский, значит сразу оружие. Какие-то застарелые штампы...

— Наверно ищете что-то особенное? — подошёл хозяин.

— Да-да, — рассеяно отозвался Макс. — Понимаете, один человек меня практически спас от смерти. Хочу подарить ему на память нечто, — подбирая слова, прищёлкнул пальцами. — Боже мой, ну конечно! Ангел-хранитель!

— Ангел-хранитель? — старичок задумчиво почесал подбородок. — Хм-м.... А знаете, пожалуй, я смогу вам помочь. Идёмте, — повёл куда-то вглубь беседки. — Вот, глядите! — снял с полки небольшую статуэтку из чёрного мрамора. — Думаю, как раз то, что вы ищете. Держите.

Макс шагнул к свету и осторожно повертел фигурку в руках, осматривая со всех сторон. Сложив крылья, мрачноватый ангел, опираясь на меч, устало посматривал куда-то вниз, на бренную суету смертных. В изящных тонких линиях чувствовалась рука настоящего мастера.

— Какая прелесть...

— Нравится? — польщёно улыбнулся старик.

— Очень. И сколько же вы над ним работали?

— Около года. То начинал, то бросал. Знаете ли, вещь под настроение. Не для всякого.

— И надо сказать, вам очень точно удалось передать то самое настроение. Какая-то снисходительная усталость от суеты смертных, да?

— Именно! — восхитился старик. — Когда-то давным-давно навеяло оперой Мефистофель, и вот, как видите, воплотилось в мраморе.

— И на редкость чудесно воплотилось. Боюсь даже спросить, сколько это стоит.

— Милостивый государь, — торжественно глянул старик, — Признаться, я даже показываю её не всякому, но лично вам это будет стоить двадцать пять рублей. Чувствуется в вас что-то такое.... Простите за нескромность, вы ведь нездешний?

— Так заметно? — улыбнулся Макс. — Выговор наверно другой, да?

— И не только, — усмехнулся старик. — Мы, натуры творческие, подмечаем многое сверх того, что доступно обычным людям.

— Боже мой, как интересно! И что же вы заметили?

— Не могу этого точно описать. Ваше лицо и глаза. Возможно это полная чушь, но у меня такое странное чувство, что вы много старше чем выглядите. И я говорю не о возрасте, понимаете?

— М-м-м, — замялся Макс, подбирая слова.

Вот что значит, талантливый человек талантлив во всём. Мигом разглядел вторую сущность. А эти сертифицированные специалисты по отбиванию почек полчаса тупили над своим детектором лжи.

— Не могу вам сказать ничего определённого по этому поводу, — виновато улыбнулся. — Самый заурядный московский чиновник, двадцати восьми лет от роду. Гимназия, университет, министерство, в общем, — обречённо махнул рукой, — обычная серая рутина...

— Что ж, — вздохнул старик. — Возможно, я и ошибаюсь. В любом случае, послушайте совет старого человека. Возьмите уроки, попробуйте начать писать картины, или займитесь скульптурой. Мне кажется, у вас хорошо получится.

— Благодарю вас, — улыбнулся Макс. — Непременно попытаюсь на досуге...

— Бог мой! — всплеснул руками старик. — Совсем я вас заболтал. Так что вы решили насчёт Варахиила?

— Кого?

Старик приподнял статуэтку.

— Варахиил. Так его зовут.

— А, пардон. Конечно же, двадцать пять, как и договорились, — Макс торопливо отсчитал купюры. — Вот, пожалуйста.

— Благодарю, — церемонно принял деньги старик. — Признаться, приятно было с пообщаться со столь редким собеседником. Другие покупатели как-то слишком торопливы и покупают, уж простите, — ехидно усмехнулся, — всякую чушь. Всего вам доброго, сударь...

Выждав момент, когда доктор, наконец, освободится, Макс зашёл в кабинет со свёртком под мышкой.

— Добрый день, Матвей Яковлевич.

— А-а-а, Дмитрий Михайлович! — заулыбался доктор. — Вижу, дело идёт на поправку. Спрашиваю медсестру, куда это наш московский гость подевался, а она мне — они-с с самого утра в хлопотах, даже обход пропустили.

— Виноват, — улыбнулся Макс. — Надоело лежать без дела. Признаться, чувствую себя несколько глуповато. Вроде бы ничего уже не болит, а надо мной беспрестанно квохчут, будто бы я старик немощный...

— М-да, а вот у нас уже и классический бунт на корабле, — усмехнулся доктор. — Впрочем, другого я и не ожидал. Организм у вас молодой, крепкий. Налицо явный прогресс. Пожалуй, сегодня-завтра вас можно смело выписывать.

— Собственно, по этому поводу я и пришёл, — вздохнул Макс. — Завтра в полдень отплываю. Поэтому разрешите преподнести вам в знак признательности этот небольшой презент, — торопливо развернул свёрток. — Якоб Молешотт. Физиологические эскизы. Надеюсь, вам понравится.

— Боже мой, — доктор растеряно приоткрыл книгу. — Сам Молешотт... Дмитрий Михайлович, право не стоило...

— Нет-нет, — покачал головой Макс. — Ещё раз благодарю за оказанную помощь. Говорю это от всего сердца.

— Что ж, — растрогался Матвей Яковлевич. — Раз так, в добрый путь. Только при первых же приступах головной боли прошу вас немедленно обратиться к судовому врачу. Слышите, немедленно!

— Клятвенно обещаю, — улыбнулся Макс. — Ещё один вопрос, доктор. Как мне найти Филимона Архиповича? Тоже есть один маленький презент...

— Ба! Да вы у нас словно сказочный Дед Мороз, — восхитился Матвей Яковлевич. — Боюсь, я вас огорчу. Ближайшие трое суток отыскать его будет весьма сложновато. Накрыли шайку контрабандистов где-то за городом. Облава идёт в катакомбах. Служба-с...

— Как жаль, — растерялся Макс. — То есть я хотел сказать, жаль, что не успею. А так хотелось поблагодарить за спасение. Что ж, тогда придётся передать кому-нибудь в отделении...

— Так оставьте подарок у меня, — предложил доктор, — чего уж проще. Напишите ему записку, я непременно передам.

— Благодарю вас...

Глава 9

Отпустив извозчика, Макс с интересом оглядел старинный двухэтажный особняк и легко поднялся по ступенькам. После почти месяца прогулок по так и норовящей ускользнуть из-под ног шаткой палубе, ступать по твёрдой земле показалось верхом блаженства. А уж когда добрался до гостиницы, отсыпался почти трое суток, немало обеспокоив сердобольную горничную. Хотя, может так сказался переход в другой часовой пояс. Всё-таки Париж не Москва, западнее тысячи на две, темнеет непривычно поздно. Организм так быстро не перестроишь, хочет спать и всё тут.

Остановившись перед массивной дубовой дверью, озабоченно щёлкнул крышкой хронометра.

Без пяти час. Отлично. В Академии особо предупредили, что господин Пастер ценит пунктуальность, и часы приёма расписаны на неделю вперёд. Впрочем, едва узнав, что молодой учёный прибыл из далёкой России, нашли небольшое окно для личной беседы.

Придирчиво оглядел плащ, смахнул невидимую пылинку и решительно потянул витой шнурок звонка.

Дверь медленно отворилась.

— Что вам угодно, мьсе? — заинтересованно глянула служанка.

— Добрый день, мадам, — учтиво приподнял шляпу Макс. — Дмитрий Михайлович Росинский, мне назначена встреча в час дня.

— Да-да, прошу.

Мельком глянув в массивное зеркало, Макс вручил шляпу и плащ подошедшему швейцару.

— Прошу вас следовать за мной, мсье, — служанка величаво прошествовала на лестницу. — Господин Пастер ожидает вас в кабинете.

— Благодарю.

Сдерживая волнение, Макс поднялся на второй этаж и остановился перед лакированной дверью.

Утром на выступлении в Академии Пастер произвёл впечатление человека сурового и мрачноватого. Надо постараться быть максимально лаконичным и говорить только по существу. Поручение министра должно быть исполнено в точности.

— Разрешите? — деликатно постучал в дверь.

Не дождавшись ответа, чуть подождал и вопросительно оглянулся на служанку.

— Может быть он куда-то отошёл?

— Нет-нет, должен быть там. Я буквально пять минут назад приносила ему кофе.

-Х-м-м... Странно.

Пожав плечами, Макс набрался смелости и потянул ручку двери.

— Мьсе Пастер, разрешите?

Человек за столом казалось, уснул, безучастно уткнувшись в разлитую чашку.

— Вот чё-р-р-т!

Служанка в ужасе вскрикнула.

Позабыв о приличиях, Макс бросился к учёному. Нащупал сонную артерию, уловив учащённый пульс.

— Он жив! Скорее врача! Скорее!

Побледневшая служанка опрометью кинулась прочь.

Пастер приоткрыл глаза, и едва ворочая языком, натужно прохрипел:

— Кто вы?

Побагровевшее лицо страшно исказилось. Правая половина губ осталась странно неподвижной, словно приклеенной.

— Бог мой, да у вас же инсульт! — ужаснулся Макс. Многочисленные наставления Глафиры Иосифовны вспомнились сами собой.

— Не волнуйтесь, я ваш друг. Позвольте, расстегну ваш костюм.... Так... Что ещё... Вам нужен воздух.... Много воздуха!

Торопливо расстегнув непослушные пуговицы, метнулся к окну. С трудом совладав с тугой рамой, открыл нараспашку.

Прохладный октябрьский ветерок хлынул в кабинет, вороша бумаги.

— Вот так вам будет лучше, — Макс вернулся к столу и деликатно придержал пошатнувшегося Пастера. — Не волнуйтесь, сейчас прибудет помощь...

На лестнице загрохотали шаги. Тяжело дыша, в кабинет ворвалась растрёпанная женщина. Следом растерянный швейцар.

— Боже мой, Луи! Что с тобой! — женщина бросилась к столу.

Муж слабо шевельнулся и, попытавшись что-то сказать, поник и закрыл глаза.

— Успокойтесь, мадам, — шагнул навстречу Макс. — Его нельзя тревожить. Подозреваю, что это апоплексический удар. Я уже послал за врачом.

Мадам Пастер остановилась. Уверенный вид и спокойный тон незнакомца подействовали, словно целительный бальзам.

— Кто вы?

— Дмитрий Михайлович Росинский, — склонил голову Макс. — Мне была назначена встреча ровно в час.... Простите, понимаю ваше состояние, но можно ли перенести господина Пастера в кровать? Ему сейчас крайне необходим полный покой и очень и очень много свежего воздуха. Не запирайте окно даже на ночь...

— Да-да, конечно, — опомнилась мадам Пастер. — Франсуа, позовите мужчин, — повернулась к швейцару. С готовностью кивнув, слуга стремительно умчался по лестнице.

Прислушавшись к неровному дыханию мужа, мадам Пастер смахнула выступившие слёзы.

— Боже мой, будто бы просто спит.... Так вы врач из России?

— Не совсем, мадам, — замялся Макс. — У меня несколько иная специализация, но я имею некоторый успешный опыт ухода за такого рода больными. Уверен, всё будет хорошо. Главное, болезнь обнаружена вовремя. Здесь всё решают буквально считанные минуты...

На лестнице послышались торопливые шаги. Растеряно поглядывая на хозяйку, рабочие выстроились у стены.

Совладав с чувствами, мадам Пастер тихо прошептала:

— Прошу вас, перенесите мужа в постель...

Украдкой вытерев слёзы, проследила за спускающейся процессией, и, направившись было следом, обернулась в дверях.

— Господин Росинский.... Если вас не затруднит, прошу вас дождаться нашего семейного доктора, мьсе Годелье, здесь важно каждый..., — голос пресёкся.

— Конечно, мадам. С вашего позволения, я подожду здесь.

— Благодарю вас.

Мадам Пастер заторопилась вниз.

Тяжело вздохнув, Макс плюхнулся на стул, рассеяно оглядывая царящий беспорядок. Опомнившись, закрыл окно и, подобрав мелко исписанные листки, вернулся к столу.

— Да, вот судьба...

Такая напряжённая работа кого хочешь доконает. Стресс. Не щадит никого, невзирая на должности и звания, даже учёного с мировым именем. Хотелось бы верить, что выкарабкается. Хотя, почему верить? Обязательно выкарабкается. Глафира Иосифовна вон своего Якова Моисеевича и в семьдесят один год выходила, а тут сорок шесть всего. Конечно, подобных высокотехнологичных лекарств сейчас ещё нет и в помине, но с другой стороны, она ведь и целый список народных средств зачитывала. Запоминай, дескать, Максимушка. Пригодится тебе, болезному. Теперь бы вот только это всё дело ещё вспомнить....

Так. С чего бы начать. Перво-наперво, уход.

Задумчиво потерев лоб, потянулся за пером, и, обмакнув в чернильницу, принялся торопливо писать, изредка сверяясь со словариком. Всё-таки французский основательно подзапустил, не практиковался года три, аккурат после университета. Разговорный да, вбито намертво, спасибо няне, но тут такие специфические медицинские термины, всю голову сломаешь...

На лестнице послышались шаги. Вытирая платочком вспотевший лоб, в кабинет вошёл сухощавый высокий господин. Поставив на пол саквояж, галантно склонил голову:

— Добрый день. Я доктор Годелье. А вы я так полагаю, господин Росинский?

— Добрый день, — поднялся Макс. — Совершенно верно. Я как раз застал господина Пастера в этот самый миг...

— Да-да, — помрачнел доктор. — Мадам Пастер мне всё рассказала. Осталась с ним, там, внизу. Признаться, пока не знаю, чем её обнадёжить. Совсем недавно умерла дочь, и снова такое горе...

— Это так ужасно, — вздохнул Макс. — Но я уверен, шансы на благополучный исход всё же достаточно велики. При надлежащем лечении и уходе апоплексический удар это отнюдь не смертный приговор.

— Да, мадам Пастер обмолвилась, что вы имеете опыт успешного излечения подобных больных. Это правда?

— Точнее выразиться, я очень близко знаком с человеком, имеющим такой опыт. И надо заметить, мужчина был в достаточно преклонном возрасте, если точнее, семьдесят один год.

— Да, возраст весьма почтенный, — задумчиво согласился доктор. — И что же, неужели больной смог полностью вернуться в общество?

— Сложный вопрос. Судите сами. Он вновь стал вполне нормально общаться, совершать прогулки, выполнял работу по дому. Думаю, это можно считать выздоровлением.

— Да, вполне. Особенно учитывая возраст. Но всё же я бы не спешил судить об успешности метода на основе выздоровления лишь одного пациента.

— Абсолютно с вами согласен, хотя должен признать, что факты излечения далеко не единичны. Поэтому я взял на себя смелость составить небольшой список лечебных процедур, дабы вы смогли вынести личное мнение об их применимости, — запутавшись с подходящими словами, Макс поднял листок. — Прошу вас, доктор, взгляните.

— Любопытно...

С интересом взглянув на листок, Годелье вытащил из кармашка очки и водрузил на переносицу. Повернулся к свету, и принялся читать, беззвучно шевеля губами. Запнувшись на полуслове, уточнил:

— Скажите, а камфорный спирт от пролежней.... Требуется именно спирт, не масло?

— Именно, именно спирт. Высокая проникающая способность в кожные покровы, это раз, — загнул палец Макс, — местное возбуждение кровообращения, это два, и кроме того, уничтожает целый ряд гнилостных микроорганизмов. Это три.

— Гнилостных микроорганизмов? — слабо улыбнулся доктор. — Да вы, я вижу, с особым усердием штудировали последние труды господина Пастера в области гигиены.

— Вы правы. Собственно за этим я сюда и приехал, — вздохнул Макс. — Тщательнейшим образом изучить его работы. Но, увы, не в добрый час.

— Думаю, не всё так печально, мой друг...

Доктор прошёл к столу и что-то быстро набросал на листочке.

— Завтра найдите в Академии господина Бертрана. Это секретарь, мой давний друг. Передайте ему мою записку, и он окажет вам всю необходимую помощь. Пожалуй, кроме него вряд ли кто сможет так быстро разобраться в архивах. Мириады записей знаете ли, с самого дня основания.

— Благодарю вас.

— О, не стоит, — отмахнулся доктор. — Однако позвольте вернуться к вашей методике. Хотелось бы уточнить ряд компонентов. Насколько я могу судить о составе, они направлены на общее улучшение кровообращения, не так ли?

— Абсолютно верно. Особенно хочу обратить ваше внимание на составы на основе продуктов пчеловодства. Мой конёк, кстати...

Глава 10

Вечером долго не засыпалось. В голове всё крутился и крутился разговор с Годелье. Кажется, ничего не позабыл. Другое дело, применит ли доктор всё это на практике. Хотелось бы верить, что хотя бы часть. Компоненты совершенно простые и безобидные, а вот польза от них может быть огромная. И вообще. Глафира Иосифовна плохого не посоветует...

Ворочаясь на пышной перине и проклиная все часовые пояса вместе взятые, незаметно для себя задремал, едва за окном забрезжил тусклый рассвет.

Ровный молочный свет озарил горизонт.

— А-а-а, Макс! — бодрый голос куратора непривычно резанул барабанные перепонки. — Ну как ты там, в застенках, ещё держишься?

Макс замер, не веря своим ушам.

— Алекс? Ты? Какие ещё, к чёрту, застенки? Ты что там, пьяный? Где тебя носило все эти два месяца?

— Кх.... Какие ещё два месяца? Стоп.... Вот чёрт...

— Вижу, похоже, дошло, — усмехнулся Макс. — В отпуске что ль был? На Карибах? Хороший у вас отпуск...

— Погоди, разбираюсь... Действительно. Нет, это невероятно! Второй случай!

— Какой ещё второй случай? — насторожился Макс. — Может ты мне всё-таки объяснишь, что у вас там происходит? Вообще-то я уже начал подумывать, что вы меня тут забросили...

— Макс, — тожественно перебил Алекс. — Ты что, действительно ничего не понимаешь? Ты думаешь, это мы тебя сюда забросили?

— Ну да, а кто же ещё? Александр Сергеевич? Ты же сам говорил. Молодой, красивый. И вот я тут. Что не так?

— В том-то и дело, что всё не так. Не было никаких двух месяцев. Ещё минуту назад я был в полной уверенности, что ты в застенках ФБР, пока не увидел текущий снимок твоей памяти. Это невероятно! Похожий спонтанный переход был у нас почти десять лет назад, и мы до сих пор так и не разобрались, что тогда произошло. Информации для структурного анализа слишком мало.

— То есть, ты хочешь сказать...

— Да, Макс, да! Мы планировали поместить тебя в совершенно другого носителя.

— Здорово.... И что теперь делать?

— Ничего. Пока живи как живёшь, торопиться не будем. Мы должны как следует изучить этот феномен. Попутно может что-то и придумаем, применительно к текущим реалиям. Кстати, расскажи, как всё это произошло?

— Ну как.... Эти ребята спецагенты решили вколоть мне какую-то дурь для поддержания разговора. Потом мне стало совсем хорошо. Даже дождь послышался с потолка. Подумал ещё, пожарная сигнализация сработала. Потом темнота, очнулся с дикой головной болью. Меня как раз, то есть Дмитрия, из пролётки выкинуло...

— Как-как, пролётки?

— Ну, карета такая. Дилижанс, кэб.

— А, понятно, продолжай.

— А что тут продолжать. Так я и очутился в этом теле. В первую ночь ещё очень удивился, куда это ты запропастился. Думал, ладно, сотрясение пройдёт и всё поправится. Через неделю я понял, что дело нечисто. А потом как-то закрутился, забегался...

— Понятно. И где ты сейчас?

— Париж, девятнадцатое, нет, уже двадцатое октября, тысяча восемьсот шестьдесят восьмой год.

Алекс удивлённо присвистнул.

— Ого! Далековато. Ещё бы знать, почему тебя туда занесло. Где-то вы пересеклись... Хорошо, а почему как ты говоришь, связи не было целых два месяца? Почему появилась именно сегодня?

— Нормально. А я знаю? Вы там вроде спецы, нет?

— Ну, Макс, хотя бы твоё предположение. Судя по прошлому инциденту, сегодня с тобой должно было произойти что-то ключевое, вспоминай.

— Ключевое.... Да вроде бы и не было ничего такого. Проснулся, позавтракал как обычно, потом заседание в Академии, потом.... Разве что не состоялась важная для меня встреча.... Хотя, к связи это всё равно не имеет никакого отношения. В общем, дело было так. Я, то есть, Дмитрий, был командирован в Париж по работе. Разыгралась у нас тут эпидемия шелковичных червей, дохнут как мухи, а причину никто не знает. И вот, появилась информация, что господин Пастер...

— Кто, Пастер? Случайно не Луи Пастер?

— Ну да. Кстати, с ним-то у меня и была назначена встреча...

— Бинго! Продолжай!

— А чего тут продолжать? Встреча не состоялась, к сожалению. Инсульт у него случился, как раз незадолго перед моим приходом. Подозреваю, что от кофе. Давление скакнуло. Нет, конечно, до этого и стресс сыграл свою роль. В общем, я, естественно, как только это увидел, сразу предпринял некоторые меры из опыта прошлой жизни. В смысле, старины Билли. Кислорода побольше, рекомендации кое-какие доктору написал, хозяйка порекомендовала, у которой я квартиру снимал. Ничего такого, кстати, ты не подумай, все компоненты совершенно легальны и в этом времени в свободном доступе в любой аптеке.

— Так... Понятно. Теперь кое-что проясняется.

— Да? Интересно. И какая же тут может быть связь? Тьфу, причина отсутствия связи?

— Макс. Все эти два месяца ты находился как бы в другой, вероятной, и наверно очень близкой к нашей реальности. Сегодня они сошлись, или одна пренебрежимо неотличимо перешла в другую. Не могу сказать тебе более точно, разработкой теоретической базы у нас занимается другое подразделение.

— Обалдеть.... А такое бывает?

— Как видишь. Поэтому мы всегда и просим первым же делом после перехода оставить какой-либо тайный знак. Это и есть самое элементарное и надёжное подтверждение. Кстати, что тебе и предстоит сделать ближайшее время. Как ты наверно и сам прекрасно понимаешь, происходящее в других реальностях нас мало интересует.

— Обалдеть.... Да, сделаю. Сегодня же утром. Кстати, а что за первый случай?

— Даже не знаю, можно ли тебе такое говорить. Хотя, ладно. Без дат и фамилий. Несколько лет назад было уже подобное. Наш проводник тоже потерял связь. Ему, да и как впрочем, и тебе, больше ничего не оставалось, как просто жить нормальной обычной жизнью обывателя. Кстати, он работал женским врачом. И вот в один прекрасный день он отговорил молодую женщину от аборта. В тот же вечер появилась связь.

— И что? Пока не вижу ничего криминального. Нормальное, гуманное для врача решение.

— На первый взгляд да, но как позже выяснилось, это была мать одного из самых кровавых диктаторов за всю историю. Теперь ты понимаешь, почему мы так тщательно относимся к подготовке подобных операций? А уж последствия пусть даже самого лёгкого вмешательства в судьбы ключевых исторических персон сейчас не может просчитать ни один даже самый мощный суперкомпьютер. В лучшем случае, мы об этом просто не узнаем. История пойдёт другим путём.

— Да уж, понимаю.... А могу я хотя бы узнать, что будет дальше с Пастером? Клянусь, я никому не скажу. Уж больно несправедливо ему досталось по жизни.

— Теперь можешь, — усмехнулся Алекс. — Волей-неволей, но вмешательство в его судьбу ты уже произвёл. В нашей, да и наверно в этой реальности, Луи Пастер проживёт ещё много лет, и даже более того, несмотря на перенесённый инсульт, совершит прорывные открытия — создаст вакцину против сибирской язвы и прививки против бешенства.

— Уфф, — облегчённо выдохнул Макс. — Надеюсь, здесь всё так и будет. Он это заслужил.

— Ладно. На этом мы, пожалуй, сегодня и закончим. Мне надо срочно посоветоваться с руководством. Да, и самое главное, знак оставить не забудь.... Всё, пока, до следующей ночи.

— Пока.

Грохот будильника прогремел словно гром посреди ясного неба.

— Тьфу, ты чёрт! — заполошно вскочил Макс.

На ощупь нашарил дребезжащий словно ржавое ведро агрегат и мстительно хлопнул по кнопке. Насладившись тишиной, сонно зевнул и машинально крутанул стрелку ещё на полчасика.

А что, после такой бурной ночки можно себе позволить. Хотя, нет. Не сегодня. Мало того визит к секретарю, так ещё и привет из прошлого надо куда-то запрятать. Да, задачка предстоит ещё та. Судя по скудным школьным знаниям старины Билли, впереди целых две мировые войны. Старушку Европу отутюжат куда как зря, пройдутся бомбами вдоль и поперёк. По крайней мере, Дрезден. Вот только зачем спрашивается, война-то к тому времени уже почти закончилась. Тысяча девятьсот сорок пятый год. Стоп. Точно! Февраль. Отец лично принимал участие в боевых вылетах королевских военно-воздушных сил и был награждён медалью. Наверно потому так хорошо дату и запомнил. Вместо остальной школьной истории зияет огромная чёрная дыра. Натянутая троечка. Логично. В то время как-то больше интересовали танцы-шмансы, девочки и мотоциклы. Интересно, а Алекс знает, что прошлая память остаётся настолько детально? Или это само собой, в качестве бонуса? Нет, пожалуй, про такое лучше не спрашивать. Как говорят ковбои, умеешь считать до десяти, остановись на восьми. А то вот так вот спросишь не в добрый час, сотрут мозги одним махом. Не зря ведь информацию так дозируют. Ни дат, ни имён. Вот что это за работа, спрашивается? Как на минном поле, сплошная импровизация. Фигаро тут, Фигаро там. Одни хлопоты и никакой тебе личной жизни. Ну, почти. Всё-таки та романтичная дамочка на пароходе здорово скрасила поездку. Милая Элен...

— Эх, где мои семнадцать лет!

Тоскливо взглянув на так и зовущую к себе тёплую подушку, накинул халат и уныло поплёлся к раковине. Хорошо хоть зубной порошок уже изобрели. Дрянь редкостная конечно, но всё лучше, чем вообще ничего. А уж бритва так вообще. Сказка, мечта маньяка. Одно неловкое движение, и ты отец. Точнее, отправишься к праотцам. Бороду до колен отпустить уже что ли, всем спецагентам мира назло.

Провозившись с бритьём и наскоро залепив мелкие порезы, в Академию добрался только в десятом часу. В пустынных коридорах царила солидная тишина.

— Простите, мьсе, — окликнул куда-то спешащего с кипой листков молодого служаку. — Как мне отыскать господина Бертрана?

— Второй этаж, первый кабинет налево.

— Благодарю.

Немного поплутав по коридорам, поднялся по лестнице и вошёл в открытую дверь. Повеяло ни с чем ни сравнимым запахом тысячи книг. Словно бы снова очутился в родной университетской библиотеке. Среди множества высоких стеллажей как-то не сразу заметил старенький потёртый стол во главе с сухоньким старичком с пышными седыми бакенбардами.

— Добрый день.

Отложив перо, служака недовольно оторвался от бумаг.

— Добрый день. Что вам угодно, мсье?

— Я ищу господина Бертрана, секретаря.

— Я вас слушаю.

— Видите ли, требуется ваша помощь, — Макс подошёл к столу и протянул записку.

Бертран быстро пробежался по строкам и поднял голову. Взгляд потеплел.

— А, так вы тот самый молодой человек. Боже мой, для всех нас это стало таким ударом. Ведь ещё вчера он выступал на утреннем заседании, и тут такое несчастье. Мы будем молиться за него...

Тяжело поднявшись со стула, подтащил к стеллажам лёгкую складную лестницу и повернулся.

— А что вы конкретно ищете? Труды господина Пастера очень обширны и захватывают многие области знаний.

— Не скрою, я бы жаждал ознакомиться со всеми его трудами — улыбнулся Макс. — Но понимаю, что на это не хватит и всей жизни. Я был бы вам очень признателен, если бы вы нашли последние записи, относящиеся к шелководству, а точнее — методов излечения тутового шелкопряда и его червей.

— Тутовый шелкопряд? О, так это будет совсем легко, — усмехнулся секретарь. — Буквально пару недель назад он как раз делал обширный доклад. Обождите, — полез наверх. — Это у меня где-то в разделе насекомых.

С минуту порывшись на верхних полках, выудил тяжёлую папку и уточнил:

— Здесь все отчёты за последний месяц. Этого достаточно?

— М-м-м, — замялся Макс. — А очень проблематично отыскать за последние полгода? Хотелось бы взглянуть материалы за весну.

— Почему проблематично? — удивился Бертран. — Всё здесь. Просто документов больше. Держите пока это, — протянул папку. — Сейчас поищу и остальное...

Гора папок на столе росла с каждой минутой. Перенося очередную подшивку, Макс начал беспокоиться, как бы ненавязчиво намекнуть, что с полугодом несколько погорячился и материала уже вполне достаточно.

— Так, — потянувшись было на очередную полку, старик задумался. — Это у нас уже март. — Как вы сказали, полгода?

— Да-да, — быстро отозвался Макс. — Пожалуй, уже достаточно. — Благодарю вас.

— Не стоит, — кряхтя, спустился Бертран. — Ну что ж, раз достаточно, присаживайтесь вон за тот стол поближе к окну. Не торопитесь, изучайте сколь угодно долго. Да, и если потребуется снять копию каких-нибудь зарисовок, можно воспользоваться этим новомодным аппаратом дагеротипии. Правда, будь моя воля, я бы этих шарлатанов и на порог Академии не пустил. Суетятся, гремят, дымят, совершенно никакого почтения к документам. Того и гляди всё сожгут. То ли дело старые добрые переписчики. Эх, — сокрушённо махнул рукой, — да что там говорить, были времена...

Прислушиваясь к жалобам на веянья технического прогресса, Макс уселся за стол, стараясь не выдать себя даже и намёком на улыбку. Раскрыл первую папку и с некоторым трепетом вгляделся в знакомый аккуратный почерк Пастера.

Апрель-май одна тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года. Наблюдения за весенним выходом личинок.

По мере перелистывания журнальных подшивок и циркуляров, невольно сжал кулаки.

Для борьбы с инфекцией учёный предписывал беспощадно сжигать отложенные яйца, если хоть одна материнская особь подвала малейшие признаки болезни. Больше всех заволновались торговцы, больных яиц пришлось уничтожать слишком много. Прибыль упала в разы. И спекулянты в погоне за наживой частенько скупали заведомо больные яйца и продавали за здоровые, перенося заразу из одних мест в другие. Они же и распространяли самые невероятные слухи о Пастере и его опытах, подрывая авторитет.

Прочитав очередное клеветническое письмо, Макс в сердцах едва не смял листок.

Нет, это невозможно читать. Чёртовы спекулянты любого загонят в могилу. Уроды. За лишнюю копейку и мать родную продадут. Бедный Пастер. Ведь уже в апреле чётко доказал, что болезнь можно остановить одними лишь карантинными мероприятиями. Так ведь нет, эти чёртовы барыги спутали все карты. Втюхивали заведомо больную грену как здоровую. А эти фермеры доверчиво покупали. Ну правильно, микроскоп ведь не у всех. Да и узкий специалист нужен, знать где резать, и куда и на что глядеть. Так и его дискредитировали. Вот откуда и инсульт. Нет, вот ведь уроды, самые настоящие уроды...

Разнервничавшись, рванул тугой узел галстука, ненароком вырвав пуговицу.

— Что-то не так? — обеспокоенно повернул голову Бертран. — На вас лица нет!

— Нет-нет, извините, — смутился Макс. — Пожалуй, пойду немного пройдусь, успокою нервы. Откровенно сказать, некоторые отклики невозможно читать. Это просто злобный пасквиль какой-то!

— Именно, именно пасквиль, молодой человек! — горячо поддакнул секретарь. — Вы не представляете, какая атмосфера травли была создана его завистниками. А в некоем городишке Алэ так его вообще закидали камнями! Можете себе такое представить? Его, учёного с мировым именём, и камнями! Словно какого-то захудалого проходимца и мошенника! Боже мой, куда катится этот мир?

В сердцах поставил жирную кляксу, и принялся ожесточённо оттирать промокашкой.

Разгорячённый, Макс толком и не заметил, как выскочил на набережную Сены. Спокойная величавая гладь реки понемногу вернула чувство реальности.

Чуть успокоившись, отошёл подальше от увлечённо колдующих над мольбертами художников и опёрся о парапет, бездумно глядя на лёгкую рябь.

Да ну их всех, в конце-то концов. Так было, так есть, и так будет. Человеческая природа, её не изменишь. Хапуги, барыги, спекулянты всех мастей как наживались, так и будут наживаться на чём угодно, если дело сулит какой-нибудь куш. Это, по крайней мере, можно хоть как-то понять и принять меры. Тот же карантин, санитарные законы, привлечь полицию, спецслужбы, в конце концов. Пусть работают на благо отечества. А вот когда спецслужбы забывают о своих прямых обязанностях, что они созданы служить и защищать.... Если Алекс рассказал правду о тех высотках, становится по-настоящему страшно. Правильно сказал Бертран, куда катится этот мир...

— Мьсе, не желаете ли запечатлеть дагерротип на память? — отвлёк весёлый голос за спиной.

— Что, простите? — Макс заинтересовано повернулся.

Молодой парень в строгом костюме драматичным жестом закинул за спину белый шарфик и постучал по громоздкой камере на треноге.

— Видите этот компактный аппарат? Совершенно новое слово в дагеротипии. В отличие от старых моделей, позволяет создать ваш образ на куске специальной бумаги всего за тридцать секунд. И притом весьма недорого мсье, всего за...

— Фото цветное? — уточнил Макс.

А что, прекрасная идея. Даже и нечего ломать голову. Стопроцентное подтверждение пребывания именно в этой реальности. Алекс будет доволен. Музей пополнит опять же, если таковой в их конторе имеется.

Фотограф запнулся на полуслове.

— Простите, что цветное?

— Ну фото, пардон, дагерротип.

— Ах, вот оно что, — парень тонко улыбнулся. — Конечно же, нет, мьсе. Вижу, вы наслышаны о работах Ньепса и Дагера. Насколько мне известно, у них так и не получилось закрепить полученное изображение.

— Да-да, я просто пошутил, — улыбнулся Макс.

Чёрт, вот и первый прокол. Мало того, своей памяти нет, так ещё и у старины Билли в этом вопросе зияет огромная чёрная дыра.

— Понимаю, — заулыбался фотограф. — Решили таким образом проверить мой профессионализм, да?

Макс простодушно развёл руками.

— Каюсь и посыпаю голову пеплом. Был такой грешок.

— Надеюсь, теперь убедились? — польщено усмехнулся паренёк.

— Более чем. А когда будет готов дагерротип?

— Завтра в это же время, — деловито подобрался фотограф. — Спросите Шарля, меня тут все знают.

— Я готов, — решился Макс. — Куда мне встать?

— Чудесно! — просиял паренёк. — Стойте, где стоите. Вы как раз освещены лучами солнца нужным образом, — накрыл аппарат чёрной тканью и ловко юркнул внутрь. — И постарайтесь не двигаться тридцать секунд. Даже не моргайте!

— Постараюсь.

Макс принял горделивую наполеоновскую позу и едва слышно пробормотал:

— Сейчас вылетит птичка...

Задержав дыхание, немигающим взглядом уставился в объектив.

Такая архаичная вещь. Столько танцев с бубном. Тканью накройся, карточку вставь, наведи резкость. Потом ещё возня с проявкой. То ли дело цифровик. Щёлкнул и забыл. В буквальном смысле. В фотоальбоме потом окажется едва ли одна из сотни, если вообще окажется. Наверно из-за этой простоты фото и перестанут цениться. Массовые вещи вообще склонны обесцениваться. А тут пока дагеротипия что-то сродни модному искусству. Вот будет ажиотаж, когда первые цветные фото появятся. Фотографы наверно озолотятся.

Едва сдерживаясь, чтобы не моргнуть, облегчённо вздохнул, когда Шарль вылез из-под покрывала.

— Готово. Жду вас завтра.

— Благодарю вас. Буду непременно. Всего доброго!

Приподняв шляпу, Макс вежливо откланялся и неторопливо побрёл по набережной, заинтересовано разглядывая выставленные для продажи работы художников.

Красиво. Осенний и летний Париж, набережная Сены, деревеньки, цветущие луга, дубравы. Эйфелевой башни не хватает, но это ещё всё впереди...

Неожиданно для себя остановился перед небольшой картиной. Тщательно, кирпичик за кирпичиком вырисованный замок в обрамлении изумрудной зелени на берегу реки. На какой-то миг даже показалось, что глаза врут, и это не краски, а цветное панорамное фото.

— Какая красота...

Старенький художник отвлёкся от мольберта и польщено усмехнулся.

— Вы правы, мьсе. Пожалуй, одна из лучших моих картин.

— Очень красиво. Позвольте полюбопытствовать, что же это за райское местечко?

— О, это знаменитое поместье Сен-Клу, совсем недалеко от Парижа. Непременно советую там побывать. Это ни с чем не сравнимое очарование осенней природы, грустные прощальные краски. Бывало, под настроение я останавливался там до зимы...

— Благодарю. Непременно воспользуюсь вашим советом, — загорелся Макс.

Воодушевлённый, зашагал в гостиницу.

Какой плодотворный выдался день. И по работе, и по другой работе. И знак обозначился, и место. Наверняка такая красота простоит века. Осталось произвести разведку на местности и на всякий случай согласовать с Алексом. Всё-таки больше ста лет, не шутка, мало ли что там придумают. Может на месте парка Дисней-Лэнд сделают. А что, с них станется. После инсульта Пастера уже ничем не удивишь. Вообще ничего святого у людей.

С выбором места Алекс засомневался. Несколько минут рылся в сети и наконец, вынес вердикт.

— Ну как тебе сказать. Место конечно хорошее, до наших дней дойдёт почти нетронутым. Но вот замок, увы, исключается категорически.

— Почему? Так сильно перестроят?

— Да, — замялся Алекс. — Можно сказать и так. Твоя закладка потеряется с вероятностью сто процентов. Советую лучше спрятать где-нибудь в окрестном парке. Судя по плану, там должен быть небольшой ручей. Вот в его окрестностях и прячь. Кстати, а что за знак-то?

— Сюрприз, — усмехнулся Макс. — Мой дагерротип, тьфу, фото, на набережной Сены. Документально зафиксированный факт, между прочим. По-моему лучше и не придумаешь.

— Сразу видно, педант, — усмехнулся Алекс. — Фото, конечно, очень хорошо, но тебе придётся хорошенько потрудиться, чтобы уберечь его от влаги. Может лучше что-нибудь другое, поустойчивей к действию времени?

— Не знаю, — засомневался Макс. — Зря я тогда что ли фотографировался? Постараюсь как следует законсервировать. На всякий случай рядом положу монетку. Десять копеек серебром. И захочешь, не заржавеет.

— Хорошо. Фото, так фото. А вот монетку лучше не стоит. Любители древностей просто обожают обшаривать подобные места с миноискателями. Боюсь, твоя монетка нас не дождётся. Прецеденты уже имелись. Поэтому правило простое, как можно меньше металла. В качестве контейнера используй что-нибудь инертное, неметаллическое, хотя бы ту же бутылку как прошлый раз.

— Бутылку? — хмыкнул Макс. — Чисто между нами, с пластиком здесь пока очень туговато, но в целом намёк понял. Попробую найти что-нибудь подходящее, но тебе придётся пару деньков подождать, пока я буду шарить по магазинчикам. Как ты сам понимаешь, хозяйственных супермаркетов тут пока тоже нет.

— Отлично, буду ждать. Время есть. Если реальность окажется наша, будем двигаться дальше. Наметился у нас один небольшой план.

— Ага, небольшой, — съехидничал Макс. — Знаю я ваши скромные аппетиты. Небось, опять какая-нибудь многоходовая афёра миллионов на десять. Что, снова играем в Кассандру с каким-нибудь ручным брокером?

— Не совсем, — усмехнулся Алекс. — Конечно, имеется и некоторая финансовая подоплёка, но по большей части я бы назвал это спасением общечеловеческих ценностей.

— О как! — восхитился Макс. — Даже общечеловеческих ценностей? Вот это ты завернул. И что же это такая за ценность? Прячем в укромном месте золотой запасец какой-нибудь Трансильвании?

— Я бы не стал сейчас более подробно углубляться в детали, — уклонился Алекс. — Как ты сам понимаешь, план будет иметь смысл только после подтверждения.

— Да без проблем. Будет вам подтверждение. Стопроцентное, в голубой каёмочке...

Как будто накаркал, с поиском подходящего контейнера пришлось повозиться. Флаконы парфюмерных лавок штамповались словно под копирку. Любой цвет, вычурная форма, могущая удовлетворить самую капризную модницу, но все как назло с обязательным узким горлышком и притёртой крышкой. Всё бы ничего, сохранность фото будет обеспечена, а вот чтобы запихать внутрь, придётся свернуть в трубочку, что сводит на нет саму идею. Свой пылкий и трепетный юный образ хотелось бы сохранить для потомков в нетронутом первозданном виде.

В досаде покидая очередной магазин, задумчиво потёр лоб.

Да, похоже, затея несколько усложняется. Может действительно не связываться с фотографией, а закопать что-нибудь невинное, как и в прошлый раз? Хотя, нет. Пивную бутылку с камушками закопать каждый может. То, что позволено американскому бомжу, не позволено потомственному русскому дворянину.

Рассеяно поглядывая на витрины, прошёлся до конца квартала и повернул назад.

Нет, всё не то. А ведь всё равно где-то видел стеклянную тару с подходящим горлом. Только бы вот вспомнить где. Кажется, когда покидал Академию в расстроенных чувствах. Мельком видел витрину, да и то запомнил только потому, что едва в неё не влетел. Но там был не парфюм, а что-то другое.... А, точно! Чай и кофе, как раз направо, на углу перед набережной.

Не прошло и часа, как вожделённая банка оказалась в руках. Трясясь на пригородных ухабах, дождался, когда дорога стала чуть поровней и вытащил фото. В магазине примеряться было как-то неудобно, джентльменское воспитание Дмитрия категорически запротестовало. Окружающие точно бы приняли за сумасшедшего, если бы на их глазах попытался засунуть фото в банку для хранения кофейных зёрен. Хотя, по большому счёту, чего бы они себе там не навыдумывали, это их личные трудности. В конце концов, может у человека фотоальбом такой. Экзотический.

Усмехнувшись, с глухим хлопком вытянул тугую крышку. Отлично! Самое то. Почти вакуум. Теперь бы только фотка поместилась. Чуть согнув края, медленно просунул картонку внутрь и, чуть покручивая, с натугой вдавил крышку. Есть! Вот так и творится история, господа.

Полюбовавшись на творение рук своих, нетерпеливо высунулся в окно. Чёрт побери, да сколько же можно ехать? По карте десять километров всего.

— Скажите, милейший, а долго ли ещё осталось?

— Совсем недолго мьсе, — откликнулся кучер. — Вон за тем поворотом, — махнул кнутом вдаль.

Вблизи замок Сен-Клу показался даже величественней, чем на картине. Обойдя со всех сторон, Макс задумчиво остановился на пригорке, любуясь открывшимся видом.

Да, такая махина, и в тоже время изящный, словно сказочная игрушка. В древней каменной кладке миллион мест, куда можно надёжно запрятать не то что маленькую стеклянную банку, а целый железный сундук с фамильным золотом и прабабушкиными бриллиантами. И ни один металлоискатель не найдёт. Кому в голову придёт обзванивать все стены? Разве что совсем отчаявшемуся кладоискателю с навыками промышленного альпинизма, что навряд ли. Такие люди больше предпочитают ходить по земле, а не лазить по стенам. Интересно, почему тогда Алекс категорически посоветовал лес? Вроде времена многомесячных рыцарских осад давно прошли, любая артиллерия разнесёт замковую ограду в труху за секунду. Прятаться внутри тем более никому не понадобится. Замок разве что прекрасный образ давно ушедших эпох, источник вдохновенья художников. Тогда почему? Неужели война? Но кому понадобится снести такую красоту? Зачем? Это же самое настоящее варварство...

Мучаясь в догадках, и не заметил, как дошёл до ручья. Прислушиваясь к умиротворяющему журчанию, неторопливо прошёлся вдоль русла, поглядывая по берегам.

Идея конечно хорошая, только вот к не чему привязывать координаты. Старый дуб? Не факт. За сто с лишним лет наверняка кто-нибудь спилит, да и молодые дубки неотличимо состарятся и станут патриархами. Пойди, отыщи что-нибудь в такой роще. Привязаться к руслу ручья? Тоже не ахти. Наверняка каждую весну будет гулять и размывать берега. Чёрт, куда не кинь, всюду клин...

Замшелая глыба песчаника бросилась на глаза словно спасенье. Сердце учащённо заколотилось.

Вот. Оно! Тонны полторы. Века простояла, и ещё сто лет простоит, никуда не денется. Мох просто так не растёт, требуются годы и годы.

Критически огляделся вокруг, отмерил пять шагов к северу и подобранной палкой неторопливо расковырял дёрн. Углубившись сантиметров на двадцать, потянулся в карман за банкой и с некоторым трепетом опустил на дно.

Ну-с, заначка, покойся с миром. С ума сойти, лежать почти сто пятьдесят лет! Главное, чтобы тебя нашёл тот, кто нужно. Вот бы там очнуться в собственном теле и откопать самому. Пусть даже одной рукой...

Тщательно затоптав яму и забросав осенней листвой, вернулся к дороге.

Дело сделано. Теперь слово за Алексом.

Куратор кратко выслушал привязку координат и попросил подождать денёк.

— Будем проверять. Наш человек уже в пути.

— Только у меня есть одна маленькая просьба, — замялся Макс.

— Да, слушаю.

— Если найдёте, можно поставить эту фотку рядом с моей кроватью?

— Кхм... Можно конечно, только зачем? Мне крайне неудобно об этом говорить, но ты же...

— Да-да, я помню. В коме. Глупо конечно, но пусть фото будет рядом. Что я, это всегда я, несмотря ни на что.

— Хорошо, Макс. Обещаю. Знаешь, что-то мне не нравится твой кислый настрой. Пожалуй, пора тебя занять настоящим делом. В общем так. Если реальность подтвердится, даю тебе пару суток на решение всех тамошних неоконченных дел, а потом тебя ждёт работа.

— Та самая общечеловеческая? — улыбнулся Макс.

— Человечней некуда, — усмехнулся Алекс. — Всё, до связи.

Глава 11

Утирая платочком заплаканное лицо, молодая женщина в траурном наряде неловко прикрыла массивную дверь и понуро побрела по улице, едва не наступив на шляпу со скудной мелочью. Сочувственно глянув вслед, Макс машинально поправил накладную бороду и тяжело вздохнул.

Вот так, кому траур, а кому мать родная. Если не знать, что за домик, подумаешь что это похоронное бюро, а не контора прожжённого ростовщика. И причём не классического финансового спекулянта, по типу деньги, драгоценности, навар. Судя по историческим архивам, господин Бюэль не гнушался ничем, даже залогом любого, хотя бы мало-мальски ценного имущества. Как выяснилось, вплоть до скрипки и смычка.

Вспомнив ночную беседу, Макс невольно усмехнулся, насколько был ошарашен.

— Как-как? Скрипка и смычок? Вы что там, спятили? Вообще-то я уже настроился снова вкручивать мозг какому-нибудь финансовому воротиле!

Казалось, Алекс даже несколько смутился.

— Макс, честно говоря, я не понимаю такой бурной реакции. Кажется, я уже не раз тебе говорил, что целью проекта является именно спасение всемирного наследия.

— Всемирного наследия? Какие-то паршивые скрипка и смычок? И всё? И ради этого я полезу в пожар?

— Макс, чем ты слушаешь? По-моему я как раз наоборот строго-настрого запрещал тебе лезть в пожар! Или всё повторять заново?

— Не надо. Слушай, Алекс. Давай от печки. Где цимес?

— Что?

— Ай, я говорю, ради чего это всё? Что в этой скрипке? Золото, брильянты? Просто зная вашу контору...

— Ладно, — обречённо сдался Алекс, — скажу. Ты словно этот, как же это по-русски.... А, вот, репейник! В общем, ты прав. Это действительно непростая скрипка. Имя Антонио Страдивари тебе о чём-нибудь говорит?

— О, вот это уже теплее, — оживился Макс. — Так бы сразу и сказал. А то наследие, Юнеско.... И сколько вы намерены слупить?

— Макс, нельзя же быть таким циничным...

— Ой, я вас умоляю! Так сколько?

— Хорошо. От двух до пяти миллионов долларов, в зависимости от даты изготовления. Судя по нашим данным, эта скрипка одна из последних, созданных мастером после своего шестидесятилетия, так что...

Макс удивлённо присвистнул.

— Ого! Значит, пять миллионов. Да, не мелко. Вот теперь понятно. Ну, а смычок?

— Что, смычок?

— Ты неоднократно заострял на нём внимание. Подозреваю, что такая трогательная забота тоже неспроста. Сколько?

Алекс удручённо вздохнул.

— Макс, с тобой совершенно невозможно беседовать о прекрасном. Сразу всё сводишь к презренному злату... Ладно, так и быть. Это тоже непростой смычок. Работа самого Франсуа Ксавье Турта, стоимость на аукционе Кристи в Нью-Йорке колеблется от ста пятидесяти до трёхсот тысяч долларов. Надеюсь, я удовлетворил твоё любопытство?

— Вполне. Теперь хоть знаю, ради чего под пули лезу. Скрипка мне душу греть будет. Ну и смычок прихвачу, так и быть.

— Боже мой! — простонал Алекс. — Ну какие ещё пули? От кого ты собрался отстреливаться?

— Шутка. Ты лучше мне вот что скажи. Вроде вы стараетесь категорически не вмешиваться в прошлое, а тут такое явное воздействие. Или я чего-то не понимаю?

— Да, не понимаешь. Смотри, на самом деле всё очень просто. Скрипка пропала в одна тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году, так? Факт зафиксирован. Следующую сотню лет она так и будет оставаться как бы нигде. То есть никак не влияет на прошедшие со дня пропажи причинно-следственные связи. Нет, и нет. Разве что сожаление для специалистов. Факт её появления в двадцать первом веке станет фактом именно двадцать первого века. Таким образом, если план удастся, мы снова явим миру давно утерянную в веках музыкальную реликвию, ничуть не влияя на прошлое. Чудесная случайная находка, какие иногда случаются и без нашей помощи. Теперь понимаешь?

— Да, вполне логично. Неплохо вы там всё завернули.

— Откровенно говоря, не очень. План составлен на скорую руку, по разрозненным историческим данным и отрывочным воспоминаниям немногих очевидцев. Сам понимаешь, какова достоверность такой информации. Поэтому возможны всякие непредвиденные случайности. Тут мы ничем не сможем помочь. В любом случае, юридически ты чист. Если ситуация начнёт развиваться по наихудшему сценарию, старайся импровизировать или вообще выходи из игры. Тогда мы тебя экстренно вытаскиваем, и проблема остаётся проблемой носителя. Но учитывая твоё трепетное отношение к текущему воплощению.... В общем, не рискуй понапрасну.

— Я понял. Постараюсь.

Завидев очередного приближающегося посетителя, Макс состроил скорбное унылое лицо.

— Подайте Христа ради, добрый человек!

Откуда-то из глубин подсознания моментально выскочила шальная мысль. Непременно захотелось добавить, что не ел шесть дней. Что-то из прошлой памяти, стойкая ассоциация.

Глубоко задумавшись, почему именно шесть, а не три или два, Макс на секунду завис. Но продолжения фразы не потребовалось. На дне шляпы звонко загремел небрежно брошенный медяк.

— Да благословит вас господь, мьсе!

Не удостоив и взглядом, хмурый господин взошёл на крыльцо и скрылся за дверью.

Зябко поёжившись, Макс поправил воротник побитого молью пальто.

Так. Четвёртый посетитель после обеда. Негусто. Текучка примерно как и вчера, один в час. Видимо острая конкуренция. К вечеру подойдут максимум ещё один-два человека, потом господин Бюэль закроет свою конторку и отправится ужинать в любимый кабачок. Вернётся около девяти, потом половина десятого в доме погаснет свет, и почётный финансист будет безмятежно почивать до утра, набираться сил для новых трудовых свершений. И такая рутина изо дня в день. Потому наверно и бухает каждый вечер. Стресс снимает. А вообще конечно, так и свихнуться можно.

Зевнув, Макс украдкой поглядел на часы.

Без пяти четыре. В принципе, ещё часок, и на этом можно будет и завершить первую часть наблюдений. В ближайшие дни можно перейти ко второй, более сложной. Нанести скромному труженику непосредственный визит. Охрана, слуги, и самое главное, расположение комнат. Как уверяет Алекс, скорее всего за сотню лет домик должны были несколько перестроить. Осталось выяснить насколько и внести коррективы. Внутренняя планировка наверняка будет не совпадать. Оно и понятно, одно печное отопление чего стоит. Труба чадит как паровоз. Хотя нет, судя по дыму, скорее всего, кухня. В общем, нечего гадать, время покажет. Главное, запасной выход проверил. Самая узкая часть гениального плана. Так ничего дыра. Старый, неизвестно кем прорытый подземный ход. Рассадник крыс. Свод местами обвалился, но проползти можно. Лазейка прикроется только через пятьдесят лет, когда новые городские коммуникации поведут.

Через час, окончательно продрогнув, ссыпал медяки в карман. Следуя образу, угрюмо нахлобучил шляпу и старательно шаркая, поплёлся на съёмную квартиру переодеваться. Явись в гостиницу в таком живописном виде, скорее всего выкинули бы в Сену с порога, предварительно легонько раскачав за руки-ноги. А вот престарелая мадам Софи за весьма скромную сумму сразу приняла правила игры. Молодой сыщик по просьбе некоей ревнивой молодой дамы собирает компромат на любвеобильного мужа. Мало того, сама по себе сработала женская солидарность, а уж когда домовладелица узнала, что комната требуется только на утро и вечер, да и то исключительно с целью переодеться, и вовсе расцвела. Получив щедрый задаток за неделю вперёд, явно почувствовала почти родственную симпатию и начала щебетать без умолку. Так между делом и появился адресок выпивохи племянника, актёра бродячей труппы, который за умеренную плату снабдил всеми необходимыми реквизитами, от грима до накладной бороды. Идея переодеться в бродяжку появилась экспромтом. Молодого модно одетого господина срисовали бы сразу, а по прошлому опыту нищий, ненавязчиво просящий милостыню, вызывает лишь раздражение полицейских, да и то по прямому пинку начальства. Прошедший день показал, что Париж в этом плане не очень сильно отличается от Нью-Йорка. Разве что формой мелких монет в шляпе. Как бы сказал старина Билли, кругом одни жмоты и скупердяи.

Окинув взглядом старинный двухэтажный особнячок, Макс юркнул в дверь и трудом отцепил надоевшую бороду. Едва скрипнула первая ступенька, мадам Софи заинтересованно выглянула с площадки второго этажа и понимающе хихикнула:

— А вот и наш побирушка. Ну и как улов?

— Да так, мелочь, — поднял голову Макс.

Поднявшись по старой скрипящей лестнице, ссыпал медяки в заботливо подставленные старческие ладошки.

— Вот, держите. Всё что есть. Жмётся народ.

— Ничего, и так сойдёт, — одобрила мадам Софи. — Как раз детишкам на леденцы. Ну а как там наш кобелина?

— Бегает, что ему станется, — усмехнулся Макс. — Пока записываю. Судя по всему, дело пахнет скорым разводом.

— Вот это правильно! — горячо поддакнула старушка. — Чтоб ни франка ему потом не досталось, кобелине!

— Это как решит мадам. Извините, спешу...

Чувствуя себя несколько не своей тарелке, что приходится столько врать, прошёл в свою комнату и закрылся на ключ. Скинув пальто, наклонился к рукомойнику и, поглядывая в треснувшее зеркало, принялся оттирать грим с лица.

Да, вот работёнка. Столько лапши людям, хуже, чем выборами. А что делать, по-другому никак. Лишних вопросов быть не должно. В любом случае, ложь, не ложь, бабулька никак не пострадает. Даже останется в двойной выгоде. Судя стойкому утреннему аромату дешёвых дамских духов, в ночное время комната тоже не простаивает. Всё-таки на редкость предприимчивая женщина. Не пропадёт...

Усмехнувшись, быстро переоделся в цивильное пальто, и залихватски надвинув шляпу, неторопливо покинул временное пристанище. Вечером надо непременно написать подробнейший отчёт в министерство и рекомендации господину Красовскому. Как и обещал. Мало ли как дальше сложатся обстоятельства. Дворяне просто так словами не разбрасываются. Расписать подробно, как и что, откровенный наглый саботаж не забыть упомянуть. Пусть по примеру Пастера всех торгашей поголовно проверят. Так инфекция и остановится. Письмо направить утром же, первым классом, потом денёк другой взять передышку. Перед решающим рывком организму надо дать малость передохнуть. А то после сумасшедшего двадцать первого века начал ощущаться самый настоящий информационный голод. Конечно, положа руку на сердце, развлечений пока не ахти. Даже знаменитая Эйфелева башня пока только в проекте. В общем, для современного человека просто беда. Разве что оперу посетить, да и к гадалке сходить. Уж больно заманчивая рекламка. Мадам Флёро, потомственная колдунья, ученица знаменитой Марии Анны Аделаиды Ленорман. Читает на картах прошлое и предсказывает будущее. Проверенная веками научная методика. Разложит червонные тузы на столе, зажжёт свечи с канабисом и, закатив глаза, начнёт туманно вещать про казённый дом и долгую дорогу. Расскажет всю подноготную, главное ручку только вовремя позолотить.

Дом гадалки оказался примерно таким, как и представлял. Скучающе поглядывая по увешанным загадочными оккультными безделушками стенам, Макс смиренно дождался, когда из кабинета выйдет молоденькая посетительница. Округлые глаза и потрясённый бледный вид достаточно свидетельствовали, что юная леди услышала именно то, что хотела, и, пожалуй, даже многое сверх того. Наверно, один из вариантов долгой дороги и казённого дома, но только в другой обёртке и с некоторым количеством туманных деталей. Учитывая юный возраст, можно достаточно уверенно предположить, что речь шла о богатом избраннике. Любит, не любит, любит. Кстати, могла бы и не тратить деньги, а достаточно было всего лишь немного пошептаться о своих переживаниях с молодым симпатичным иностранным кавалером, пока ждала своей очереди. Такого бы наплёл, у-у-у! Месяц точно бы не спала. Тоже открыть свой салон что ли, такой талант пропадает...

— Проходите, госпожа Флёро ждёт вас, — ассистентка в чёрном балахоне с капюшоном величественным жестом показала на дверь.

Постаравшись скрыть усмешку, Макс поднялся, и, одёрнув костюм, прошёл в кабинет.

Однако, каков антураж, господа! Пожалуй, сто очков за одну лишь ассистентку. Поневоле бросает в дрожь. Низкий с хрипотцой голос, и костюмчик. Точь-в-точь как у главного злодея из "Звёздных войн". Всё-таки старина Билли был в душе большой романтик. Раз десять наверно смотрел.

Мягкая полутьма дрожащего пламени заставила невольно остановиться. Через пару секунд глаза привыкли к скудному освещению. Медленно проявился накрытый чёрной бархатной скатертью венский столик, свеча, потрескивающая в зловеще оскаленном черепе, старинный стул на изогнутых ножках.

От стены отделилась сгорбленная чёрная фигура. Макс невольно вздрогнул. Поначалу тоже принял за часть антуража.

— Прошу вас, присаживайтесь, — послышался тихий голос.

Макс подошёл к столу, и машинально проверив крепость древнего стула, неловко примостился на край и выжидающе замер. Где-то между бровей появилось странное щекочущее чувство. Примерно также было давным-давно, во Вьетнаме, когда снайпер смотрел на тебя через оптический прицел. Дырка в плече научила потом доверять своим чувствам раз и навсегда.

Мадам Флёро уселась за стол напротив. Тёмная вуаль непроницаемо закрывала лицо.

— Ну что ж, молодой человек. Давайте спросим карты...

В руках словно по волшебству появилась колода изрядно потрёпанных карт.

— Сдвиньте.

Макс зачаровано потянулся к колоде.

— Нет-нет, левой рукой! — предупредила гадалка.

Макс поспешно переменил руку и сдвинул колоду.

— Вот так, правильно. Люди, — усмехнулась гадалка, — дети, мужчины, женщины... Всегда спешат, и всегда хотят знать своё будущее, — неуловимо повела рукой.

Колода ожила. По мановению ока одна за другой карты перелетели из правой ладони в левую. Нежно погладив пачку, мадам Флёро чуть тряханула рукой.

На стол выпали бубновый туз, крестовый валет и пиковый король.

— Хм.... Три? Интересно.

Показалось, что хозяйка несколько удивлена результатом.

— Хорошо. Так не хотят. Давайте по-другому...

На миг задумавшись, небрежно перетасовала колоду.

— Тяните, — протянула руку. — Любую.

Пожав плечами, Макс наугад подцепил карту из середины и поднял вопросительный взгляд.

— Смелее, — приободрила гадалка.

Макс продемонстрировал карту.

— Пиковый король.

— Однако.... Тяните ещё.

Макс заинтригованно вытянул следующую.

— Крестовый валет.

— Боже мой.... Ещё!

Макс, не думая, азартно выдернул снизу.

— Дьявол меня задери! — поражённо отшатнулась хозяйка. — Бубновый туз.... Да кто вы такой, в конце концов? Фокусник? Маг? Чародей?

— Ну.... Вообще-то я думал, что это мне скажете вы, — пробормотал Макс, не ожидая такой странной реакции.

— Я? — нервно засмеялась мадам Флёро. — Вы шутите? Да как же я могу что-то сказать, если у вас три ипостаси кряду?

— Чего, простите?

Вместо ответа гадалка тяжело поднялась и направилась к шкафчику. Достала небольшую бутылочку, и залпом глотнув прямо из горла, вернулась к столу.

— Ипостаси. Сущность, то есть. Вы давно были в храме божьем?

Макс тяжело вздохнул.

Похоже, началось. Вербовка в свидетели Иеговы. Дальше вопрос плавно перейдёт к теме скромных пожертвований. Плавали, знаем.

— Мадам, ваш вопрос в данном случае мне кажется неуместным. Давайте так. Или потрудитесь объяснить, что же вас так взволновало, или я просто встану и уйду, и не буду отнимать ваше драгоценное время.

Пронзительно блеснув глазами из-под вуали, гадалка видимо собиралась что-то сказать, но передумала и как-то поникла, словно покоряясь судьбе.

— Хорошо. Наверно так будет честно по отношению к вам. Всё равно я будто слепая.... Что ж, видите ли, в гадании важна первая карта. У обычного человека она всегда одна. Первая, она же открыватель пути. В вашем случае их три. И как вы сами только что смогли убедиться, всегда только три, как не спрашивай карты. Признаться, я слышала о таком от наставницы, но сама сталкиваюсь впервые....

Гадалка поднялась, прошла к шкафчику и снова приложилась к бутылке.

— Ну, и что это означает? — деликатно поинтересовался Макс, дождавшись, когда старушка сделает перерыв между глотками.

— Что?

Неловко закашлявшись, гадалка вернулась за стол, и, покосившись куда-то в угол, пожала плечами.

— Видимо вам лучше знать. Обычно это означает лишь то, что человек одержим демонами. Вы же напротив, абсолютно чисты, иначе бы не смогли так просто зайти сюда. Поэтому я ничего не понимаю...

Макс невольно усмехнулся.

У-у-у, как всё запущено. Дремучий оккультизм. Демоны, вурдалаки, нечистая сила. И это не какая-нибудь Уганда, а просвещённый Париж конца девятнадцатого века. Вот бы взять и перенести старушенцию хотя бы на одну минутку на парад зомби в Нью-Йорке, реакцию посмотреть.

— Вы сейчас серьёзно? И что же бы меня остановило, будь я на самом деле, как вы говорите, одержим демонами?

Гадалка встрепенулась.

— Не смейтесь молодой человек. Не стоит шутить с силами, о которых вы и понятия не имеете.

— Да нет, напротив, я сама серьёзность. Вопрос чисто гипотетический. Что здесь может остановить те злобные силы, которые вы упомянули? Серебро? Чеснок? Святая вода?

— Покой этого места хранят многие силы, — уклонилась гадалка. — Есть даже священные дары из базилики самого святого Константина.

— Самого Константина? Ну тогда я за вас спокоен, — нейтрально заметил Макс. — Зло не пройдёт.

Интересно, сколько ещё веков потребуется людям, чтобы наконец освободиться от средневековых мифов? Ведь даже в двадцать первом веке профессию экзорциста воспринимают на полном серьёзе. Хотя, надо отдать должное, для неискушённого зрителя шоу изгнания дьявола выглядит довольно эффектно. Правда, бедолаги всё равно обращаются не по адресу. Любой опытный психиатр справится с проблемой на порядок быстрее.

— В любом случае, — продолжила мадам Флёро, — ваши глаза говорят, что вы прекрасно понимаете, о каких трёх сущностях идёт речь.

— Вот даже как? — оживился Макс. — Вы и по глазам читаете? И что же они говорят?

— Немногое, — усмехнулась гадалка. — Карты говорят больше. Так вы действительно хотите это знать?

— Конечно!

— Хорошо. Тогда смотрите на свечу и позвольте себе немного грезить.

Пожав плечами, Макс уставился на потрескивающий огонёк.

Снова возникла странная щекотка между бровями. По спине невольно побежали мурашки.

С трудом подавив паническое желание рухнуть под стол и прикрыть голову, Макс стиснул зубы и сосредоточился на огоньке. Похоже, старина Билли слишком хорошо запомнил тот миг, когда пуля прошила плечо. Бедняга. Зашито на уровне рефлексов.

— Вижу, — покачиваясь в трансе, прошептала мадам Флёро. — Да, вижу... Вы были на войне. Страшной войне. Зелёный бескрайний лес. Всё горит. Чёрный дым до самого неба. Вы ранены. Вот сюда, — медленно коснулась плеча. Потом ещё. Взрыв. Всё в крови. Железная ревущая птица несёт вас в своём чреве. Потом госпиталь. И другой...

Макс похолодел.

— Что другой?

— Ваша внешность. Вы почему-то видитесь совсем другим человеком. Мужчина. Старше. Много старше...

— Старше? — неверяще прошептал Макс.

— Да. Борода. Светлые волосы. Грязный. Побирушка...

— Да! Продолжайте!

— Вы были там недолго. Вас схватили и что-то долго спрашивали.... Потом темнота. Мёртвая лошадь... Боль. Голова. Страшно болит голова...

— Боже мой! Да! Это как раз третий! А первый, вы видите первого человека?

— Нет.... Нет первого. Только туман. Туман и вечный дождь. И голос. Повсюду голос...

— Да, так и есть! — возбуждённо выпалил Макс. — Чёрт, да вы же самая настоящая провидица!

Гадалка умолкла. Очнувшись, оторопело отпрянула.

— Боже мой, да кто вы такой? Та ревущая птица, что это? Вы что, побывали в аду?

Макс усмехнулся.

Надо же, вычислила! И что делать? Встать и уйти как идиот? А, ладно, чёрт с ним, с Алексом. Когда ещё удастся поговорить с настоящим экстрасенсом. Ведь всю жизнь потом локти кусать. Если что не так, Алекс всё равно выдернет. Если он вообще слушает. Вряд ли это возможно каждую минуту. Проще самому прожить.

Вздохнув, решился.

— Нет, мадам. Это не ад. Это всего лишь его маленькое подобие. Война.... Хотя, признаться, временами было действительно очень страшно.

— Война? С той ужасной железной птицей?

— О, нет. Не надо так пугаться, мадам. Это не птица, а всего-навсего устройство созданное людьми. Как паровоз. Только как сами понимаете, оно не ездит по земле, а летает по воздуху.

— Боже мой! По воздуху?

— Конечно. Очень удобно, знаете ли, когда приходится путешествовать на большие расстояния. К примеру, из Франции в Америку.

— В Америку? Так далеко? Боже мой, но я никогда не видела ничего подобного! Умоляю, где можно поглядеть на такое чудо?

— М-м-м, как бы вам это сказать.... Пожалуй, пока нигде. Это ещё всё впереди. И войны, и рычащие железные птицы...

— Впереди? — поражённо отшатнулась мадам Флёро. — То есть вы хотите сказать, в грядущем?

— Да. Именно так.

Гадалка задумчиво уставилась на свечу.

— Вот оно что. Переселение душ. А я ведь о чём-то таком догадывалась.... И там вы были побирушкой?

— Не совсем так, мадам. Вначале я был простой солдат, — смущённо улыбнулся Макс, — а когда война закончилась, постепенно спился, так и опустился на самое дно.

Мадам Флёро горестно вздохнула.

— И так низко пал, что заключил сделку с врагом рода человеческого. Продал бессмертную душу...

Макс от души расхохотался.

— А вот и нет, мадам! Вот уж чего-чего, но свою бессмертную душу я пока никому не продавал!

Помрачнев, продолжил:

— Правда вот тело потеряно...

Гадалка возбуждённо откинула вуаль.

— Боже мой, как интересно! Умоляю, расскажите мне всё!

Глянув в молящие с сеточкой мелких морщин чёрные глаза, Макс грустно усмехнулся.

— Всё? Вряд ли это возможно, мадам. За каждое неосторожное слово меня могут выдернуть из тела в любой момент.... Хотя знаете, пусть. Когда я вам открылся, мне стало даже как-то легче на душе.

— Ох, бедный вы мой, — покачала головой гадалка. — Но если это не сам дьявол, кого же вы тогда так боитесь?

— Боюсь? — усмехнулся Макс. — Нет, вы меня не так поняли. Это отнюдь не боязнь, скорее нечто вроде ответственности за грядущее. Будущее это такая непредсказуемая хрупкая вещь. Кто знает, чем обернётся моё неосторожное слово или дело. Может так статься, что история пойдёт другим путём. Впрочем, говорят, что я и так её уже поменял...

— Говорят? Кто?

— Те, кто меня сюда направил. Учёные из грядущего. Вернее, они-то как раз хотели направить меня не сюда, всё получилось случайно.

— Учёные? — оторопела гадалка. — Люди? Неужели такое возможно?

— Как видите, — пожал плечами Макс.

— Боже мой, — мадам Флёро прижала пылающие щёки. — Грядущее.... Это не укладывается в голове. Если бы не видела всё собственными глазами.... Но вы уверены что это точно не козни дьявола?

— Мадам! — укоризненно вскинулся Макс. — По-моему, вы сами себе противоречите. Как бы по-вашему я прошёл через все эти ваши святые дары, будь я связан с нечистым?

— Ой, не знаю, не знаю. Теперь я уже и сама во всём сомневаюсь.

— Вот это правильно. Человек вообще должен быть свободным от догм и всё подвергать сомнению.

— Да вы я вижу революционер и бунтарь по духу, — усмехнулась мадам Флёро. — Только вот интересно, какое именно из обличий?

— Думаю, я первый. Тщедушное бренное тело где-то там далеко-далеко, а разум здесь, разговаривает с вами.

— Брр, — содрогнулась гадалка. — Как страшно вы это сказали.

— Увы, — вздохнул Макс. — Выбирать мне было не из чего. Там моё бесчувственное тело дышит на ладан. Так что выбор у меня был небольшой, или вечное забвение, или работа.

— Вот даже как? Это называется работа?

— Да. Такая вот работа. Менять прошлое, ничего в нём не меняя. Ха! — восхитился невольному каламбуру Макс. — Менять, не меняя. Здорово звучит, правда? Почти дао.

— Как-как? — заинтересовалась мадам Флёро. — Дао?

— Ну, это такое одно из восточных духовных учений. Очень сложное для понимания, — виновато улыбнулся Макс. — Даже не буду морочить вам голову. В общем, как я уже сказал, менять, ничего не меняя. Вообще, там много всего. Это я когда воевал на Востоке, набрался. Потом после службы с годами стал закоренелым пацифистом, борцом за мир то есть...

Мадам Флёро сокрушённо вздохнула.

— Боже мой, как всё запутано. И всё же, что вы намерены здесь делать?

— А ничего, — пожал плечами Макс. — Как видите, пока живу, наслаждаюсь жизнью. Жду, когда меня опять в кого-нибудь перебросят.

— Перебросят? Вы так буднично это говорите, будто бы это так просто, словно водицы напиться. Как это вообще происходит?

— Ну как... Раз, и картинка меркнет. Дождь, туман, темнота, потом ты в новом теле. Кстати, с этим хотя бы повезло, — усмехнулся Макс. — Молодой, умный, красивый. Честно говоря, буду даже жалеть, когда отсюда вытащат. Я уже к себе к такому привык.... А вы точно не видите, как выглядел первый?

Гадалка покачала головой.

— Нет. Образы недоступны. Перед глазами словно какая-то белая завеса, туман.

— Жаль. А я так хотел узнать о себе хоть что-то. Собственно, за этим я сюда и пришел в тайной надежде. И ещё я должен перед вами повиниться. Поначалу думал о вас плохо. Ну, думаю, наверно обычная шарлатанка, каких полно. Послушаю про дальнюю дорогу, посмеюсь немного и уйду. Вот и посмеялся, — смущённо улыбнулся Макс. — Простите ещё раз.

— Пустое, — махнула рукой мадам Флёро. — Будто бы я и сама не видела скепсис в ваших глазах. Признаться, поначалу это меня немного задело. А уж потом, когда карты показали ваши сущности, грех было бы просто так отпускать столь загадочного посетителя. Так и пришлось смотреть вас по старинке, — тяжело вздохнула, — а я так не люблю, очень выматывает.

— Да, редкий дар. Лет через сто вам бы вообще цены не было.

Гадалка усмехнулась.

— Да я и сейчас не особенно бедствую. Люди приходят разные, и благодарность тоже разная.

— Кстати, — спохватился Макс. — Сколько я вам должен?

Мадам Флёро на миг задумалась.

— Что ж. Пожалуй, не возьму с вас ни франка. Я и так уже сама получила больше, чем отдала. Ответьте лишь на один вопрос. Что будет дальше с моей родной Францией? Чувствую впереди что-то тяжёлое, тёмное. Тысячи голосов кричат во тьме. Скажите, это война?

— Эх, как бы вам это сказать, — замялся Макс. — Не подумайте, что я что-то скрываю, просто я мало что помню. В общем, войн будет много, и Франция в них тоже будет участвовать.

— И много людей погибнет?

— Много, со всех сторон. Извините, всех деталей не помню. Могу только сказать, что всё это будет ещё нескоро. В следующем веке. В начале и в середине. И вторая война будет намного кровопролитней. Так или иначе, воевать будет весь мир. Правда, спешу вас успокоить, дальше лет на пятьдесят установится относительное затишье. Не считая мелких конфликтов, войны по большей части будут торговые. Вот, пожалуй, и всё, — Макс виновато развёл руками, — увы. Наверно вы ожидали большего.

Мадам Флёро устало вздохнула.

— Что ж, понимаю, что рассказать всего вы мне не можете, но хватит и этого. Главное для себя я уже узнала. Будем считать, мы помогли друг другу. Теперь-то я хотя бы поняла, что это были за голоса.

-Сочувствую вам. Тяжёлая ноша этот ваш дар.

Гадалка грустно усмехнулась.

— Не поверите, но за всё это время вы оказались первый человек, который проявил сочувствие. Остальные или боятся, или втайне завидуют. Шепчутся за спиной. Считают лёгким заработком. А попробовали бы сами, когда тени приходят, и шепчут, и шепчут во тьме, — яростно стиснула виски. — Вот. Опять началось. Извините. Не могу больше. Мне надо побыть одной... Прощайте, загадочный странник, — откинулась на стуле и закрыла глаза, скривившись в гримасе боли. — Ночь близится. Они пришли...

Попытавшись сказать что-то ободряющее, Макс опомнился и бочком вышел из комнаты, тихонько прикрыв дверь.

— Не стоит, — шепнул поднявшейся с явными намерениями войти ассистентке. — У неё... Кхм... Видения. Она попросила дать ей немного побыть одной.

— Благодарю вас, мьсе, — женщина покорно опустилась в кресло. — У неё это часто бывает. — Особенно к ночи...

Глава 12

Едва не врезавшись в колонну портика у входа, Макс мысленно проклял все архитектурные стили, включая барокко и классицизм.

Ну что за люди, нормальную дверь построить не могут! Тут и дел-то всего, металлический козырёк над входом, и всё. Нет ведь, нагородили аж четыре колонны, и каждая почти метр обхватом. Старались. Наверно чтоб не упало наверняка. О практичности надо думать, а не о рюшечках и херувимчиках! Архитекторы хреновы!

Сердито поправив массивные роговые очки, собрался с духом и дёрнул шнурок звонка. Вообще-то, положа руку на сердце, зря сорвался на архитекторов. Сам такую маскировку придумал. Накладные борода и усы могли отклеиться в самый ответственный момент. А тут всё естественно. Молодой, стеснённый в средствах учёный. Потому и очки минус сто диоптрий, ни видно почти ни черта. Свои, изящные в тонкой модной оправе пришлось оставить в гостинице и скрепя сердце купить это массивное убожество а ля миссис Уксус. Стёкла кабы не пулепробиваемые, старались. А тяжёлые, шею сломать можно. Но придётся немного потерпеть. Натурализм, ничего не попишешь.

Дюжий охранник приоткрыл дверь и цепко оглядел с головы до ног. Свирепый взгляд немного смягчился. Шмыгнув перебитым боксёрским носом, натужно прогундел:

— Вы к мсье Бюэлю?

— Да, мсье, — кротко кивнул Макс. — Хочу ему кое-что предложить.

Охранник посторонился.

— Проходите.

Макс ссутулился и неуклюже прошмыгнул в дверь. Остановился у лестницы и снял очки, неспешно протирая линзы.

Обстановка соответствовала предварительному плану. Широкое фойе, лестница наверх, коридоры налево и направо. Который влево, как раз к подземному ходу. Интересно, что там. Вроде бы пахнет кухней.

Близоруко шурясь, побрел на запах.

— Эй, ты куда это? — грозно рявкнул охранник.

Макс остановился в дверном проёме. Подмигнув ошарашенной кухарке, замеревшей над корзиной дров, обернулся и невинно пожал плечами.

— К мсье Бюэлю.

— Растяпа! Это кухня! А он принимает на втором этаже, — тыкнул за плечо большим пальцем громила. И для большей ясности пояснил, очевидно, приняв за слабоумного:

— Там! Наверх иди!

— А, да-да, пардон...

Макс покорно развернулся и побрёл к лестнице. Всё равно самое главное уже увидел. Ступени приоткрытого люка как раз выходят в подвал с углём и дровами. А там, в неприметной нише забитой всяким пыльным хламом начинается подземный ход. Очень удобно. Франция страна революций, буржуа научены горьким опытом. Чуть прижмёт, хвать всё нажитое непосильным трудом, прыг в дыру, и волчьим намётом до самой финской границы. Если успеют, конечно. Интересно, успеет ли в этот раз господин Бюэль. Алекс традиционно не стал распространяться на эту тему. Пожар, и пожар. Рядовое происшествие, о котором через неделю все позабудут. Останется только маленькая заметка в прессе. Как только начнут выносить вещи, наступит звёздный час. В конце концов, долг каждого гражданина помочь пожарным тушить бедного погорельца. В общей суматохе позабытая никому не нужная скрипка не привлечёт внимания. А дальше с гордо поднятой головой удалиться в сторону моря. Гениальный план ещё раз обсудили в деталях. Вот только подозрительно, что Алекс про гадалку ни словом не упомянул. Как будто ничего и не было. Вот и пойми всю их коварность. То ли решил спустить на тормозах, то ли записывают далеко не всё. Завести разговор первым выйдет себе дороже. Мало ли, может действительно запись выборочная, а может только того и ждут, когда пациент сам проколется. В общем, как говорят ковбои, иногда лучше не спешить.

Добравшись до первой открытой двери, Макс заглянул внутрь.

Сюда, не сюда? Судя по плану, должен быть тот самый приёмный кабинет.

Освещённый тусклым светом догорающих свечей господин Бюэль восседал во главе огромного стола, лениво перелистывая пухлявым пальчиком огромный гроссбух. Отвисшие щёки и набрякшие веки напомнили английского бульдога, отчего-то переодевшегося в халат и взгромоздившегося за стол. Ещё только курительной трубки не хватает. Тогда бы вообще получилась картина маслом.

Едва сдержавшись, чтобы не рассмеяться, Макс изо всех сил призвал к порядку расшалившуюся фантазию и деликатно поздоровался:

— Добрый день, мсье!

Скривившись словно от зубной боли, Бюэль раздражённо перелистнул страницу и поднял недовольный взгляд. Мигом оценив явно скромные финансовые возможности молодого посетителя, хмуро буркнул:

— Что вам угодно?

Приняв подобострастный вид, Макс неловко прошмыгнул в кабинет.

— Видите ли, хотелось бы узнать, сколько вы готовы предложить за это, — вытащил из кармана верный хронометр.

— Что это? — заинтересовался ростовщик. — Часы? Погодите, зажгу свечи, — тяжело пыхтя, подхватил канделябр и прошёлся по комнате, зажигая многочисленные подсвечники.

Стало намного светлее.

Хозяин уселся на место и вооружился большой лупой.

— Давайте, что там у вас? — нетерпеливо протянул руку.

Макс шагнул к столу и вручил часы.

— Хм, Тиссот, — прищурился ростовщик. — Посмотрим, посмотрим...

Дожидаясь вердикта, Макс перевёл рассеянный взгляд на дальнюю стену и прищурился, разбирая детали.

Похоже, хозяин страдает манией собирательства. Даже при всём желании нормальный человек вряд ли бы умудрился подыскать более непохожие друг на друга предметы.

Богато украшенный арабский ковер заполняли многочисленные восточные безделушки, чучела зверушек, голова вепря, сабли, шпаги, старинные пистоли, шотландская волынка, флейта, африканский тамтам и...

Сердце учащённо заколотилось, едва осознал, что это.

Тускло поблёскивая лакированными бочками, под тамтамом небрежно висела скрипка. Изогнутый смычок словно диковинная стрела дополнял причудливую композицию.

Макс невольно потёр пересохшее горло. Скрипка чёрт с ней. Но вот волынка что-то задела в душе.... Совсем один в один как та, на которой когда-то давным-давно в память об ирландских корнях играл с отцом. Вернее с отцом Билли, что впрочем, одно и то же. После смерти отца волынка ещё долго висела на стене, и каждый год радуя маму, наряжался в зелёное и играл на параде в день святого Патрика, пока не покинул отчий дом. Боже, какая же каша в голове...

— А вы наверно очень любите музицировать?

— Что? — недоумённо поднял голову Бюэль.

— Ну, я вижу музыкальные инструменты, — кивнул на стену Макс. — Играете наверно вечерами?

— А-а-а, нет, — пренебрежительно отмахнулся ростовщик. — Некогда мне заниматься всякой ерундой. Это старое невыкупленное наследие. Вдруг кому приглянётся.

— Наследие? — оживился Макс. — Надо же, как интересно!

Похоже, задача существенно упрощается. Наконец-то можно утереть нос Алексу. А то нашёлся стратег высшей пробы, целый многоходовой план спасения культурного наследия нагородил. А тут оказывается всё просто элементарно. В два хода. Е два, е четыре, и в дамках.

— И сколько же стоит, к примеру, волынка, или э-э-э, допустим, скрипка?

Бюэль презрительно усмехнулся.

— Скрипка? Молодой человек, уверяю вас, что вам эта скрипка не по карману.

— Что? — почти искренне вознегодовал Макс. Пренебрежительный тон понемногу начал уже раздражать. — Какая-то старая скрипчонка мне и не по карману? Да она что, по-вашему, из золота? Бросьте!

— Какая-то старая скрипчонка? — удивлённо поднял бровь ростовщик. — Однако! Впрочем, это говорит лишь о том, что вы совершенно не разбираетесь в антиквариате, и лично мне никак недосуг сейчас в этом вас просвещать... Ладно, перейдём к делу. Итак, что вы хотите сделать с вашими дешевенькими часами? Заложить, продать, обменять?

Макс несколько опешил. Такое откровенное пренебрежение к собеседнику повстречалось впервые. До жути отвратительный тип. Нетрезвые американские сержанты и то были тактичнее. Нет, определённо, экспроприация скрипки и волынки отныне становится по меньшей мере личным делом. Всё, решено, вендетта.

— Э-э-э, что значит часы дешёвенькие? Я так понимаю, это вы так сходу сбиваете цену?

— Молодой человек, — снисходительно усмехнулся Бюэль. — А что вы собственно ожидали за этот подержанный экземпляр? Золотые горы? Так спуститесь с небес. Двадцать франков, не более. Деньги прямо сейчас.

Макс набрал в грудь воздуха и досчитал до десяти, чтобы не сказать какую-нибудь дерзость.

Вот откормленная жлобяра! Зажрался. Уж чего-чего, а подержанными часы никак не назвать. Куплены в дорогой часовой лавке на первое жалованье. Даже и пяти лет не прошло. Носил исключительно на цепочке во внутреннем кармане. Состояние корпуса просто идеальное. Даже царапинок нет. И уж цена в пересчёте на франки тянет далеко за пятьдесят. Нашёлся тут эксперт хренов.

— Знаете мьсе, я передумал. Верните, — протянул нервно подрагивающую руку. — Пойду к другому.

— Двадцать пять.

— Послушайте, отдайте часы! — вскипел Макс. — Прошу!

Оценивающе глянув, Бюэль пожевал губами.

— Хм, однако, вы на редкость крепкий орешек. Хорошо. Тридцать. И это последнее слово.

— Вообще-то, к вашему сведению, они куплены за шестьдесят! — Макс выхватил часы и засунул в карман. — И я ещё не совсем идиот, чтобы продавать их за полцены! Всего вам доброго! — развернулся и направился к выходу, кипя от гнева.

Обломись, старый хрыч. И главное, как натурально вышло. Даже играть не пришлось. Правильно про таких говорят, жадность фраера сгубила. Ничего, осталось недолго. Не далее как через сутки. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Гоп-стоп.... Тьфу, а это ещё откуда?

Скептически хмыкнув, Бюэль крикнул вслед нервному юноше:

— Молодой человек, напрасно вы так кипятитесь! Больше вам всё равно никто не даст! Тридцать, только подумайте! Тридцать! Эй!

Напрягшись было на крик шефа, громила шагнул в сторону, пропуская спешащего посетителя. Закрыв дверь, с натугой щёлкнул тяжёлой щеколдой, и украдкой глянув наверх, ехидно ухмыльнулся.

Однако каков очкарик! Силён! А по виду не скажешь. Похоже, оставил старого козла с носом. Иначе стал бы он так орать, будто режут.

— Эй, Антонио! Есть там кто ещё из клиентов? — послышался раздражённый голос шефа.

— Нет, мьсе. Очкарик был последний.

— Хорошо. На сегодня ты свободен.

— Спасибо, мьсе! Доброй вам ночи! — возликовал Антонио.

Наконец-то домой. Жозефина поди уже заждалась там с детишками. А старый козёл наверно как обычно. Спустит дневную выручку в кабаке, потом на всю ночь к шлюхам. Хотя, бог ему судья. И так уже наказал. Жены нет, наследника нет, и даже дело всей жизни тоже некому оставить. Родственников и тех нет. Одним словом, жалкий старый человек. Впрочем, платит пока, да и то ладно...

Глава 13

Старый чёрный котяра хищно подобрался, вожделённо наблюдая за крадущейся крысой. Сзади послышался подозрительный шорох. Пронзительно пискнув, крыса метнулась в дыру.

В ярости вздыбив шерсть, кот развернулся к нежданному гостю и тут же пугливо прижал уши. Вздымая клубы пыли, в подвал спустился человек.

Не удержавшись, Макс громко чихнул и поспешно зажал нос, машинально проследив за испуганно шарахнувшимся котом.

— Извини, брат. Проклятый дасморк.

Опасливо глянув в тёмный зев подземного хода, подул на озябшие пальцы и потянулся за спичками. Чиркнув, впотьмах обжёгся, едва не выронив коробок.

— Чёрт, хоть какой-нибудь вшивенький фонарик сюда...

Крошечная лампадка зажглась со второй попытки. Тусклый дрожащий огонёк высветил древнюю заплесневелую кладку. Где-то вдалеке гулко капала вода.

Тоскливо вздохнув, Макс приподнял лампадку повыше и, машинально вжав голову в плечи, шагнул во тьму. Повеяло запахом тления и кошачей мочи. Испуганно пискнув, из-под ног в темноту шарахнулась мокрая крыса.

Брезгливо поморщившись, Макс побрёл следом. Фокстерьера бы сюда. А лучше штук пяток. Сразу бы порядок навели. Похоже древнеримская городская канализация или что-то вроде того. Райское местечко...

Метров через сто показалась знакомая развилка. Покосившись на закопчённый крест на потолке, Макс невольно поёжился.

Ну вот, самая лёгкая часть пройдена. Дальше метров сорок на карачках гусиным шагом. И где-то посредине переползти под прогнившей балкой кишмя кишащей крысами и мерзкими сороконожками. Вот потому чума Европу и выкашивала. Развели антисанитарию, мать вашу. Сюда бы для дезинфекции тонну хлорки, а ещё лучше напалмом. Выжечь крысиную дыру ко всем чертям собачьим. Правда вот ждать придётся слишком долго. Уж Дмитрий точно не дождётся. Разве что внуки. Спросить что ли Алекса, что потом будет. Интересно ведь, чай не чужой человек...

Высунув голову из дыры, облегчённо вздохнул и прислушался.

Вроде тихо. И уже тянет дымком. Значит горит, как и было обещано. Отлично. Всё-таки есть толк от старой хроники. Бедный господин Бюэль. Всё нажитое непосильным трудом.... Остаётся надеяться, имущество надёжно застраховано.

Поднатужившись, отодвину в сторону спинку старого трухлявого кресла и с трудом протиснулся в чулан.

Оп, вуаля! Вот и на месте. Правда кажется, в прошлый раз вроде всякого хлама было побольше. А может это и с внешней стороны так кажется. В общем, ладно, хорош рефлексировать, чай не кисейная барышня. Вперёд, врукопашную. Алекс хоть и архистратиг, но издалека тоже видно далеко не всё. План "А" не прокатит. Не получится смешаться с толпой. Дом уже горит, а пожарных и сочувствующей толпы что-то пока не видно. Оно и понятно, слишком рано, едва проглядывается рассвет. Спят парижане сладким сном. Пока приедут пожарные, пока разберутся с водой, тушить будет уже поздно. Дверь заперта изнутри, на окнах первого этажа массивные кованые решётки. А много ли скрипке надо, разгорится чуть побольше, древесина покоробится и привет. Потом разве что в музей антиквариата. Жалко. Такая ценная вещь и без дела. Да и волынка опять же. В общем, хочешь, не хочешь, а лезть надо...

Нацепив на лицо чёрную маску, тихонько приоткрыл кухонную дверь. Пахнуло разогретой мастикой. Значит уже где-то занялся вощёный паркет. Пора поспешать.

Едва тронулся с места, послышался лёгкий шорох и в горло упёрлось что-то острое.

— Привет. Не меня ищешь, легавый? — зловеще шепнули в правое ухо.

Макс ошарашено замер.

— Говори, сука! Быстро!

— Я... Я не...

— Что?

Лезвие надавило чуть сильнее.

— Я не легавый, — едва слышно прошептал Макс.

Если сразу не убили, значит зачем-то нужен.

— Да? Ах, да, прости, перепутал, — хмыкнули за спиной. — Наверно ты пожарный, — лезвие надавило сильней, — унюхал дым издалека... Короче, считаю до трёх. Один...

Макс провёл языком по пересохшим губам. Противник кто бы он ни был, явно обладает отменным чувством юмора.

— Нет, мсье. Я не пожарный и не легавый, я музыкант.

Давление внезапно ослабло.

— Кто?

— Музыкант. Ну, человек, который играет музыку, — торопливо пояснил Макс.

Не до конца уверенный в правильном произношении, громко повторил по слогам:

— Му-зы-кант. Понимаете? Музыка.

— Чёрт побери, не ори так! Я знаю, кто такой музыкант! Ты ведь не француз, так?

— Да мьсе, я русский.

— Русский?

Лезвие убралось от шеи.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Ничего. Пришёл за инструментами, — честно сознался Макс.

— За чем?

— Музыкальные инструменты, — терпеливо пояснил Макс. — Скрипка и волынка.

Сильный рывок развернул так, что клацнули зубы. Макс оказался лицом к лицу с громадным верзилой в маске.

— Ты что надо мной издеваешься? — близко наклонился громила. — Какая к чёрту может быть волынка в пять утра?

В живот упёрся ствол револьвера.

Макс покосился вниз и судорожно сглотнул. В животе предательски похолодело.

— Нет, мсье. Я музыкант и могу это доказать.

— Да? И как? — скептически хмыкнул верзила. — Покажешь ноты?

Макс осторожно покосился на лестницу.

— Нет. Там инструменты. На ковре в кабинете. Могу сыграть.

Громила задумчиво почесал стволом нос.

— Хм....На ковре говоришь? Да, кажись что-то было. Ладно, пошли, музыкант...

В кабинете царил беспорядок. Скомканный ковёр валялся на полу в куче охотничьих трофеев. Открытая потайная дверца в соседнюю комнату сиротливо болталась на одной петле. Внутри бушевал огонь.

Громила лениво пнул в пламя голову вепря.

— А вроде хорошо занялось, да? — прикрыл дверь. — Ну что встал, играй, — кивнул в угол. — Вон он весь твой хлам...

Уже мысленно попрощавшись со скрипкой, Макс ошарашено повернулся. Среди шпаг и пистолей валялась скрипка. На тамтаме, словно диковинный осьминог бессильно распласталась сдутая волынка.

Макс поднял инструмент, и повертел в руках, оценивая состояние. Классический шотландский бэйгпайп. Старая потёртая, но ещё крепкая шкура и трубки.

— Ну что ты её лапаешь? — поторопил громила. — Играй давай. Ты же вроде музыкант, нет?

Пожав плечами, Макс набрал полную грудь воздуха и с натугой выдохнул в поддувную трубку. Шкура взбугрилась, шевеля трубками, словно щупальцами. В детстве почему-то очень боялся этого момента. Как будто на твоих глазах оживает огромный осьминог.

Надув до упора, зажал бурдюк левым локтем, взял игровую трубку и закрыл глаза, вспоминая мотив.

Что бы ему такого сбацать? Так чтобы сразу проняло. А, хотя чего тут думать, самое простое, что запомнил с детства. Зелёные рукава. Пять сотен лет. Любимая мелодия.

При первых же звуках громила удивлённо встрепенулся.

— Чёрт тебя побери! И вправду музыкант!

Дослушав первый куплет, восхищённо захлопал в ладоши.

— Браво! Довольно!

Тяжело дыша, Макс опустил инструмент. Если до кучи попросит ещё сыграть на скрипке, то дело труба.

— Что ж, — громила задумчиво почесал стволом подбородок, — пожалуй, это будет справедливо. Забирай. Теперь это твоё по праву. Только скажи, откуда знаешь про подземный ход?

— М-м-м, — замялся Макс. — Случайно. Как-то раз попался на глаза старый план города в библиотеке.

— Хм, — задумался верзила. — Библиотека? Может и не врёшь. А имя Хромой Лис тебе о чём-нибудь говорит?

— Первый раз слышу.

— Ладно. Тогда счастливо, — громила заторопился к выходу. — Да, — повернулся в дверях. — Если так получится, что наши дороги ещё раз когда-нибудь случайно пересекутся, — мило улыбнулся, — уж не обессудь, убью.

— Спасибо, — пробормотал вслед Макс. — Я очень постараюсь.

Дождавшись, когда шаги стихли, устало вытер пот со лба.

Да, душевно так поговорили. Музыку послушали. Какой добрый и отзывчивый человек. А мог бы ведь и ножичком пырнуть. Вообще, с такой работой скучать не приходится. Да оно по-другому и быть не может. Алекс любит подкидывать интересные задания. Сходи, говорит, друг мой любезный, за одной там маленькой скрипочкой. Сделай милость, войди в трудное положение. Очень спасти культурное наследие надо. Ага. Сходил...

На улице послышались тревожные голоса. Входная дверь затряслась от тяжёлых ударов.

— Похоже, проснулись...

Опомнившись, Макс сдул волынку и подхватив скрипку и смычок, кубарем скатился по лестнице. Кухню уже начало заволакивать дымом. Протиснувшись в подземный ход, забаррикадировался креслом и тяжело дыша, прислонился к осклизлой стене.

— Фу-у-у, кажись всё...

Подавив нервный смешок, трясущимися руками запалил лампадку.

Вот бы уж никогда бы не подумал, что когда-то придётся так радоваться какой-то вонючей канализации. Хорошо-то как, тихо. Прохладно опять же. А эти бравые пожарники пусть теперь там хоть весь дом сломают. Поздно пить Боржоми, полыхает славно. Бедный господин Бюэль.... И это несмотря на покладистый, кроткий нрав. Похоже, клубу пылких поклонников давненько не терпелось нанести старику дружественный визит. С душой подошли к делу, с огоньком. А нечего хамить посетителям, сквалыга старый...

Злорадно хихикнув, подхватил трофеи и двинулся во тьму.

Теперь в гостиницу, помыться, и спать, спать, и спать. Правда вот есть такое нехорошее предчувствие, что голос с небес даже и во сне достанёт. Захочет прослушать краткий отчёт о победах. Ну-ну. Пусть готовится к приятному сюрпризу. В конце концов, волынка это тоже часть мирового культурного наследия. И пусть только попробует сказать что-нибудь против. В конце концов, не пропадать же добру. В банковской ячейке места всем хватит. Главное, дело сделано. А дальше пусть Алекс разбирается с всякими юридическими проволочками. Банк надёжный, швейцарский. То-то работники удивятся, когда явится некто и попросит вернуть столетний всеми позабытый вклад. Алекс заверил, что ничего особенного, такие случаи в истории уже бывали. Ха, конечно, ничего особенного. Можно быть стопроцентно уверенным, что сам к этой особенности руку и приложил.

Глава 14

Качнув крыльями, самолёт мягко коснулся бетона и, натужно взревев винтами, неторопливо покатил по посадочной полосе. Пассажиры воодушевлённо зааплодировали.

— Дамы и господа! Наш самолёт приземлился в аэропорту Буэнос-Айреса. Можете отстегнуть ремни...

Пассажиры неспешно потянулись к выходу. Что-то едва слышно пробормотав, высокий загорелый жгучий брюнет в строгом костюме с кейсом замер на пороге, вяло обмахиваясь шляпой.

— Синьор, прошу вас, проходите, не задерживайтесь, — уловив в короткой молитве едва заметный знакомый акцент, стюардесса перешла на итальянский.

— О, столь очаровательная синьорина говорит ещё и по-итальянски! — просиял пассажир. — Могу ли я узнать, как синьорина планирует провести вечер?

Стюардесса мило улыбнулась.

— Улетаю обратно в Нью-Йорк.

— Как жаль, — огорчился брюнет. — Я знаю здесь такой хороший ресторанчик.... Тогда может быть в другой раз?

— Может быть. Арриведерчи, синьор!

— Арриведерчи.

Сокрушённо вздохнув, брюнет водрузил шляпу и, поправив галстук, неспешно направился вниз по трапу.

Очередь к паспортному контролю тянулась невыносимо медленно. Машинально отстранившись от вспотевшей чрезмерно пышнотелой синьоры, Джон нетерпеливо поглядел на часы.

Без пятнадцати три. Мадонна миа, сколько можно! Мало того, рейс задержали, так ещё и на таможне тянут кота за хвост. Если не позвонить через полчаса, босс может и расстроиться. А нет ничего хуже, когда босс расстроился. Кажется, последний раз, кто расстроил босса, был Бенджамин, упокой господи его душу. Скелет наверно так до сих пор и болтается где-то в море в тазике с цементом.

Окошко наконец-то освободилось.

— Следующий, — нетерпеливо махнул рукой таможник.

Джон обрадовано протянул паспорт и замер под внимательным испытующим взглядом. Тщательно сверив фото, чиновник лениво полистал страницы.

— Джон Гамбино. Так-так.... Какова цель вашего визита?

— Бизнес. Деловая поездка.

Гулко хлопнула печать.

— Добро пожаловать в Аргентину!

— Спасибо, сэр!

Почти выхватив паспорт, Джон обрадовано понёсся к телефону. Зарядив заботливо припасённую мелочь, набрал номер и нетерпеливо забарабанил пальцами, слушая длинные гудки.

— Ну же, давай, давай...

Словно вняв мольбам, трубка ожила.

— Да, чёрт вас побери! — послышался хриплый раздражённый бас. — Алло!

Джон почтительно подобрался. Шутка ли, сам Алонсо, правая рука дона.

— Э-э-э, это Джон. Я благополучно долетел. Жду парней.

— Хорошо, передам. Как там погода?

— Жарко.

— Проклятье! Везде эта чёртова жара!

Прислушиваясь к коротким гудкам, Джон повесил трубку и невольно усмехнулся.

Алонсо как всегда в своём репертуаре. Врубает кондиционер на полную катушку и всё равно жалуется, что жарко. А всего-то надо поменьше налегать на контрабандные кубинские сигары и огненный чили к спагетти. Глядишь, и чуть стройнее станет. Только вот вряд ли найдётся человек, который отважится высказать такой маленький дружеский совет. Кроме дона, конечно.

Вяло обмахиваясь шляпой, Джон немного побродил среди пассажиров, нетерпеливо поглядывая на часы. Братья Провенцано, Джузеппе и Бернардо почему-то запаздывали. Пока не страшно, до закрытия банка время ещё есть. Наверно опять зависли со шлюхами. Положа руку на сердце, ребята, хотя и здоровые, всё-таки малость туповаты. Для охраны самое то. Лишних вопросов не задают, башка квадратная, лбом запросто расшибут барную стойку. Босс знает толк в таких парнях. Сам выбирал. И пока никаких проколов не было. Но это пока.

— Ну и где же они, чёрт их побери?

Не обращая внимания на заинтересованный взгляд полисмена, раздражённо зашагал к выходу.

И о чём только думают эти идиоты! Если баксы не попадут в банк до закрытия, босс будет очень расстроен. Наверно настолько, что тазик с цементом покажется райскими кущами. Нет, нельзя о таком даже и думать. Если нет их машины, взять такси. Лично отвезти деньги, потом доложить боссу. И пусть потом сам решает, что делать с этими дуболомами.

Пройдясь по стоянке, уныло вздохнул.

Похоже, нет. Кругом одни жалкие потрёпанные колымаги. Кадиллаком даже и не пахнет. Хочешь, не хочешь, придётся брать такси, хоть это и против правил. Но тут уже ва-банк. Или деньги, или тазик... Ничего, всё обойдётся. Кейс бронированный с кодовым замком, браслет на руке с цепочкой. И захочешь, просто так не снять. Жалко пистолета нет. Оружие на борт никак не протащишь, даже несмотря на всё могущество босса. Эх, за что тогда только этим двум идиотам деньги платят. Ни машины, ни пистолета. Ладно, придётся без них.

Заложив два пальца в рот, лихо свистнул.

— Такси!

Стоявшая неподалеку машина взревела покрышками. Лихо развернувшись, таксист выскочил как чёрт из табакерки и радушно распахнул дверь.

— Добро пожаловать, мистер!

Ослабив тугой узел галстука, Джон плюхнулся на заднее сиденье и небрежно бросил:

— В город. Улица Реконкисты. И побыстрее.

— Хорошо.

Машина резво рванула с места.

Джон приоткрыл стекло и блаженно откинулся на сиденье, наслаждаясь бодрящим ветерком. За окном замелькали дорожные указатели.

Такси свернуло на развилку и резко затормозило. Перегораживая две полосы, пытаясь стронуться, отчаянно газовала побитая колымага. Сзади нетерпеливо сигналя, выстроилась вереница машин.

Таксист раздражённо хлопнул клаксон и заорал:

— Эй, ты, осёл! А ну убирай свою телегу!

Дверцы колымаги резко распахнулись. Длинная автоматная очередь полоснула по лобовому стеклу, разлетаясь градом осколков. Таксист захрипел и неловко завалился набок.

— Твою мать!

Едва не вывернув кисть, Джон пригнулся, судорожно прикрываясь кейсом. Взвизгнув рикошетом, гулко ударило раз, другой. Руку обожгло огнём. Цепочка обвисла.

Рванув тугую ручку двери, Джон вывалился на асфальт и перекатился на обочину.

Похоже дело труба. Кто-то стуканул про баксы. А Джузеппе и Бернардо наверно уже давно пришили. Бедные парни...

— Вон он сбежал, гад! За ним!

Джон пригнулся и кинулся в заросли. Срезая ветки, поверх головы прошлась короткая очередь.

Петляя словно заяц, Джон вырвался на открытое место, и тяжело дыша, лихорадочно завертел головой.

Куда, куда, куда? Крюк обратно на автостраду?

Фонтанчики пыли вздыбились прямо у ног. Джон подпрыгнул от неожиданности и метнулся обратно в кусты.

В левую икру словно ударил молот. Нога неловко подвернулась. С размаху ударившись оземь, Джон выпустил кейс. Штанина быстро пропиталась кровью.

— Эй, братва! — обрадовано гаркнули сзади. — Кажись я в него попал!

— Тогда чего встал? — рявкнул грубый бас. — Добей и забери баксы!

Разодрав носовой платок, Джон туго перетянул ногу под коленом и прохрипел:

— Ага, заберите. Только вначале поцелуйте меня в зад...

Закусив губу, тяжело поднялся и, прикрываясь кейсом, заковылял сквозь кустарник на шум автострады. Где-то вдалеке завыла сирена.

— Майкл, слышал? Он очухался и уходит!

— Стреляй, придурок! Обходите спереди! Не дайте ему выйти к шоссе!

Очередь прошлась далеко слева. Видимо потеряли и стреляли на звук.

Джон повалился под куст и затаился.

Если их мало, без собак не найдут. Выдать может только кровавый след. Но от места перевязки ушёл уже ярдов на двести. Надо ждать.

— Ищите его, идиоты! Он не мог уйти далеко!

Где-то рядом захрустели ветки. Джон вжался в землю.

Ярдах в двадцати, цепко поглядывая по сторонам, прошли два здоровяка с автоматами.

Дождавшись, когда шаги затихнут, Джон подобрал палку и принялся копать. Действовать надо быстро. Сейчас они дойдут до шоссе и повернут обратно. С баксами далеко не уйти.

Сухая глинистая почва поддалась быстро. Наскоро втиснув в ямку кейс, замаскировал сухой травой и опавшей листвой. Приподнялся и критически оглядел сверху.

Вроде незаметно. Главное самому потом отыскать.

— Эй, нашли его? — послышалось впереди.

— Нет!

— Тогда быстро назад! Наверно он где-то сдох. Крови было много.

— А может ну его, Майкл? Мы и так уже тут нашумели.

— Закрой пасть! — рявкнул бас. — Искать, я сказал!

Мстительно усмехнувшись, Джон пополз вправо, стараясь беречь раненую ногу. Затея не удалась. Ярдов через тридцать повязка предательски поползла вниз. Хлынула кровь. В глазах потемнело.

Чертыхнувшись, ошалело помотал головой, прогоняя ватную дурноту. С трудом совладав с непослушными пальцами, кое-как подтянул скользкую набухшую повязку.

Да, плохая идея. Так и загнуться недолго. Ползти не получится. Надо идти. Жаль. Был бы пистолет, расклад бы вышел совсем другой. А так придётся драпать как кролик....

Облизнув пересохшие губы, поднялся и устало прислонился к стволу, вслушиваясь в приближающийся вой сирен.

Ну когда же уже, когда? Кажется, никогда в жизни так не ждал прибытия копов.

На шоссе взвизгнули тормоза. Громко захлопали дверцы.

— Рассредоточиться! Обыскать квадрат!

Кусты затрещали от множества ног.

— Слышал? Там копы! Сматываемся, Майкл!

— Стоять! Бросить оружие!

Хлестнула автоматная очередь. Сильно ударило в плечо.

Зажимая рану, Джон захрипел и повалился на спину.

В больничную палату слегка нагнувшись, шагнул высокий смуглый брюнет. Строгий чёрный костюм на фоне мощного торса смотрелся как-то неуместно, будто посетитель впопыхах перепутал одежду и вместо боксёрского поединка случайно попал в больницу. Сломанный нос и косой шрам через правую щёку лишь укрепили общее впечатление.

Мельком глянув на опутанного трубками неподвижного пациента, здоровяк встретился с недоумённым взглядом медсестры и натужно прогудел:

— Скажите, как он? — кивнул на кровать. — Когда проснётся?

— Я не компетентна в данном вопросе, — женщина сухо поджала губы.

— Чего?

— Я говорю, о его состоянии вы можете поговорить только с лечащим врачом.

— А-а-а. И как мне его найти?

— Обход будет через полчаса.

— Ага, я подожду, — здоровяк лениво закинул в рот пластинку жвачки и грузно уселся на жалобно скрипнувший стул.

— Да, но только не здесь, — запротестовала медсестра. — Подождите в коридоре. Простите, а кем вы доводитесь пострадавшему?

— Чего?

— Вы его родственник или коллега?

— А, да! — просиял верзила. — Родственник. Племяш его. Я. И этот... Коллега. Вообще Бруно меня зовут.

На лице медсестры отразилась мимолётная тень сомнения.

— Хорошо, Бруно. Пожалуйста, подождите в коридоре.

— Угу.

Верзила поднялся и неторопливо протопал к двери.

Окинув насмешливым взглядом важно прогуливающегося грузного охранника, Бруно плюхнулся на диванчик и блаженно вытянул ноги.

Полчаса так полчаса. Время теперь не главное. Можно и подождать. И так подняли посреди ночи и даже ничего толком не объяснив, притащили к Алонсо. Правая рука дона был бледен и спокоен словно покойник. Знающим людям это говорило о многом. Сказать, что Алонсо взбешён, это ничего не сказать. И было от чего. Всего за сутки пропали трое надёжных парней. И самое главное, деньги. И не просто деньги, а очень большие деньги. А о чём это говорит? Значит, кто-то точно знал, когда и куда их повезут.

— Бруно, мальчик мой, — пыхнув сигарой, Алонсо нервно поиграл желваками. — Дон сильно обеспокоен. Есть сведения, что в нашей семье завелась крыса. Я, конечно, разберусь с этим, но тебя я вызвал сейчас для другого. Через час летишь в Буэнос-Айрес. Наши тамошние друзья сообщили, что Малыш Джонни нашёлся.

— Жив? — подскочил Бруно.

— Жив, — кивнул Алонсо, плеснув коньяка в бокал. Опрокинув залпом, поморщился. — Только очень плох. Напали на него по дороге. Короче, найдёшь его в больничке, и разузнаешь, что там и как было. И самое главное, что с деньгами. Если понадобится, звони, я подключу надёжных ребят из полиции.

— А Джузеппе и Бернардо?

Алонсо тяжело вздохнул.

— Оба мертвы. Три часа назад нашли с дыркой во лбу недалеко от аэропорта. Это война, мой мальчик, так что будь наготове. В аэропорту по прилёту тебе дадут парочку надёжных стволов. Но помни, это на самый крайний случай. Лишний шум нам сейчас ни к чему. Всё, иди. Я верю в тебя, мой мальчик...

Завидев приближающегося тщедушного старичка со стетоскопом, Бруно почтительно привстал.

— Простите, вы доктор Малыша Джонни?

— Кого-кого? — растеряно сморгнул старик. — Какого малыша?

Бруно терпеливо кивнул на дверь.

— Ну, Джонни, больной из этой палаты.

— Ах, Джон, да-да. Кристиан Гонсалес, к вашим услугам, — доктор галантно склонил голову.

— Я Бруно. Бруно Риччи, родственник Джона. Мне очень нужно с вами поговорить.

— Хорошо. Пройдёмте в мой кабинет...

После десятиминутной беседы Бруно подкинул больницу в смятённых чувствах.

Конечно, хорошо, что Малыш Джонни остался жив, но это ещё вопрос спорный. Ведь пока ещё неизвестно кто крыса. Когда Джонни очнётся, вопросов к нему будет слишком много, и пяти минут для беседы не хватит наверняка. Больше доктор не разрешил, даже когда посулил денег. Слаб, говорит пока ваш Джонни. Два пулевых ранения. И одно на три дюйма выше сердца. Крови много потерял. На грани жизни и смерти. Нашли бы ещё чуть позже, уже лежал бы в гробу. Через недельку окрепнет, вот тогда и беседуйте на здоровье, раньше никак. А пока полный покой и сон. Мадонна миа, целая неделя! Дон не будет ждать так долго. Вот что спрашивается делать?

Глава 15

Напоследок поправив сбившуюся подушку, медсестра погасила свет и вышла из палаты. В состоянии искусственного сна веки пациента чуть подёргивались. Два дня прошли между жизнью и смертью, и наконец, пошёл на поправку. По крайней мере, на мертвенно бледном лице появился едва заметный румянец.

— Макс! Ма-а-а-кс! Ты слышишь меня? Ма-а-а-кс!

— М-м-м.... Нет мне покоя. Да уже, да! Слышу. Только не ори так, ради бога! У меня мозг сейчас взорвётся.

— Уфф, наконец-то! Я уже начал беспокоиться. Вторые сутки не могу до тебя достучаться. Скажи, кем ты себя сейчас чувствуешь?

— Ты не поверишь. Былинным чудо-богатырём.

— Макс! Я серьёзно.

— А если серьёзно, чувствую себя паршиво. Американец итальянского происхождения, Джон Гамбино, двадцать четыре года от роду, не женат, характер...

— Отлично! — радостно прервал Алекс. — Стопроцентное попадание. Ты именно тот, кто нам...

— Это ещё не всё, — ворчливо перебил Макс. — Судя по воспоминаниям, я мафиози, и на меня только что совершено покушение. Две нехилых пулевых дырки. И как тебе такой подарочек?

— Ну, во-первых, не только что, а почти двое суток назад, а во-вторых, что именно тебя смущает? Дырки или...

— Вот именно что или! Ты меня, конечно, извини, но брать на себя чужие проблемы с законом я не хочу. Чудесное времяпровождение в тюрьме никак не входит в мои планы. Стоп! Или это вы всё специально? Хотите устроить кому-то побег? Ну, чего ты молчишь? Кого мне надо вытащить? Главаря колумбийской мафии?

— Слушай, Макс. Какая у тебя богатая фантазия.... Кажется, я начинаю понимать, почему для этой миссии руководство выбрало именно тебя.

— Доктор, вы мне льстите. А что за миссия? Всё-таки тюрьма, я угадал?

— Об этом немного позже. Пока поправляйся, набирайся сил. Кстати, ближайшее время тебя придут навестить твои старые друзья. Некий Бруно Риччи. Надеюсь, ты помнишь, кто это такой?

— А-а-а, Бруно! Конечно. Мы с ним, тьфу, Джонни, знаем друг друга ещё с Палермо. Пока не уехали к доброму дядюшке-мафиози в Штаты.

— Вот и отлично. Поболтай с другом детства, вспомни былое, но постарайся качественно сыграть, что и понятия не имеешь, куда подевался кейс с долларами.

— Ага. Кажется, я понял, откуда ветер дует. Вы опять в своём репертуаре. Бабло побеждает добро, да?

— Нет, Макс. В этот раз ты не угадал. Деньги предназначены как раз для тебя, на финансирование миссии.

— Чёрт, ты меня всерьез заинтриговал. Я так понимаю, чемодан баксов пойдёт на подкуп президента, не меньше?

— Макс, хватить ёрничать. Повторяю, ситуация серьёзная. Потребуется весь твой актёрский талант и красноречие.

— Как у тебя всё просто, — усмехнулся Макс. — Вообще-то, когда дело касается денег, этим ребятам абсолютно по-барабану всё моё красноречие, будь я хоть сам Цицерон. Чисто между нами, если они не получат внятного ответа, не пройдёт и недели, как я окажусь на дне океана в тазике с цементом.

— Вот как раз недели-то у них и нет. Через четыре дня всю вашу шайку повяжут агенты ФБР. Кто-то из ближнего круга пошёл на сотрудничество с властями по программе защиты свидетелей. Так что тебе нужно продержаться ещё максимум пять дней.

— Ну и на том спасибо. Утешил. А за мной тоже придут? Учти, живым я не дамся! Дашь парабеллум?

— Господи, Макс! Сколько можно?

— Да ладно, ладно. Уж и пошутить нельзя. Так всё-таки, придут или не придут?

— Придут. Но к тому времени тебе надо будет оказаться в другом месте и с другим именем. Мы уже работаем над этим.

— Здорово. Я весь внимание. А что за место?

— Нет, Макс. Все инструкции потом. Завтра будет трудный день. Постарайся вести себя естественно. Всё, спи...

С трудом приоткрыв глаза, Макс недоверчиво сморгнул, разглядывая молочно-белый потолок. На какой-то миг показалось, что сон всё ещё продолжается и Алекс вот-вот явит очередную мудрость.

Справа что-то противно запищало. Макс рефлекторно повернул голову и едва не вскрикнул. Движение отозвалось резкой болью в плече.

Дверь распахнулась. Встревожено глянув на пациента, медсестра поспешно порхнула к приборам и, пощёлкав кнопками, повернула голову и ободряюще улыбнулась.

— Доброе утро, Джон. Как вы себя чувствуете?

— Кхм... Спасибо. Бывало и лучше. Пить хочется просто невыносимо.

— Немного потерпите, я уточню у врача. Кстати, за дверью уже с самого утра дожидается ваш родственник. Настаивает, что дело очень срочное. Вы чувствуете в себе силы с ним поговорить?

— Э-э-э, родственник? У меня? Здесь?

— Да, такой достаточно крупный молодой человек. Бруно Риччи.

— А, да-да, — опомнился Макс, — Бруно. Конечно, пусть войдёт.

— Хорошо.

Медсестра распахнула дверь.

— Заходите. Но учтите, не больше пяти минут. Он ещё слишком слаб.

— Спасибо, — поблагодарил раскатистый баритон.

Согнувшись, в палату зашёл Бруно. Встретившись взглядом, расплылся в улыбке.

— Джонни! Не верю! Наконец-то наш дохляк очнулся!

Макс невольно улыбнулся. Как и раньше друг детства не особо щепетилен в выражениях.

— Ты как? — бесцеремонно откинув краешек одеяла, Бруно уселся сбоку.

— Пока паршиво, — Макс машинально потёр пересохшее горло. — Мутит и сушняк, как после хорошей попойки.

— Знаю-знаю,— посерьёзнел друг. — Разговаривал вчера с доктором. Заштопали тебя сразу как привезли. Две дырки. Нога и плечо. Счастливчик ты, говорит. Ещё бы три дюйма пониже, и прямиком в сердце, тогда бы точно не жилец. А сушняк от потери крови. Я как шмотки твои поглядел, мне аж плохо стало, кровищи натекло как с бегемота...

Оглянувшись на закрытую дверь, заговорщицки понизил голос.

— Давай рассказывай, как всё было.

— Да как. Вышел я из самолёта, подождал ребят, никого. Ну, думаю, опять по девкам шляются, ты же их знаешь. А банк закрывается через час, не успею, Алонсо с меня голову снимет. Ну что делать, весь на нервах подождал ещё минут десять, и взял такси. Проехали где-то миль пять, а после развилки нас сразу берут в оборот. И грамотно так. Из трёх стволов по лобовому. Водила сразу откинулся. Я кейсом прикрылся, и боком-боком, скатился в обочину и кустами. Они за мной. Минут десять побегал, потом дыхалка сдала и меня сразу догнали. Вначале пулю в ногу словил, а минут через пять и в плечо. Дальше не помню, поплыл весь.... Короче, брат, думается мне так, пасли меня с самого начала. Крыса у нас завелась, не иначе. Так и скажи Алонсо.

— Да-а, дела...

Поиграв желваками, Бруно потянулся за сигаретами, но вовремя опомнился.

— Фу ты, дьявол....Значит, деньги там остались?

— Похоже, да. Если их ещё те козлы или сами копы не прикарманили.

Бруно помотал головой.

— Не, копы точно не брали. Там у дона свой человечек есть. Так что или те, или так до сих пор где-то там и валяются. Ты место хоть помнишь?

— А то!

— Это хорошо, — Бруно деловито потянулся за пазуху и вытащил карту. — Показывай.

Макс уверенно ткнул на развилку.

— Вот здесь. Миль пять от аэропорта, не больше.

— Проверим. Алонсо прислал ещё парочку толковых ребят на подмогу. Так что сегодня все кусты и прочешем. Кстати, тех козлов случайно не запомнил? На фото узнаешь?

— Не, далеко были, и в профиль. Одного точно Майкл звали, он у них вроде как за главного был. Ещё басит так, будто пива холодного перебрал.

Бруно задумчиво спрятал карту и поднялся.

— Значит, Майкл, говоришь... Ладно, проверим. Всё, до завтра!

Когда дверь закрылась, Макс облегчённо вздохнул.

Фу-у-у, наконец-то. Кажется, поверил. Можно считать, первый раунд прошёл успешно. Впрочем, иначе и быть не могло. Ведь сказал почти истинную правду. Люди обычно воспринимают Бруно как туповатого громилу, а зря. Парень мастерски пользуется образом и всегда включает дурака. Видя добродушное улыбающееся лицо, очередной простачок расслабляется, теряет внимание к мелочам и неизбежно попадает в ловушку. А дальше дело техники. Если жертва строптивая и не хочет говорить по-хорошему, вначале ломает мизинец, потом ещё один, а потом всё так же не торопясь последовательно все пальцы. Шансов не расколоться у жертвы нет. Надо отдать должное, Алонсо знает, кого посылать в кризисных ситуациях. Кличку Паук просто так не дают.

Медсестра вкатила штатив с капельницей и виновато улыбнулась.

— Извините, но пить вам пока не разрешают. Только специальный раствор.

— Понимаю, — вздохнул Макс. — Таможня добро не даёт.

— Что-что, простите?

— Да это я так, по-итальянски, — отмахнулся Макс. — Давайте хоть раствор. Пить просто ужасно хочется.

Фраза про таможню, да ещё почему-то на русском, сама собой выскочила из глубин сознания. Знать бы еще, почему такая стойкая ассоциация. Надо быть поосторожней, придерживать язык. А то вырвется вот так случайно при Бруно, возникнут вопросы. И думай потом, что ответить...

Ночью Алекс выслушал краткую версию событий дня и приступил к основному.

— Насколько я понял из медкарты, у тебя сквозное огнестрельное ранение икроножной мышцы левой ноги, а также плеча. Судя по записям, была большая кровопотеря и тебе делали трансфузию. Так?

— М-м-м.... А трансфузия это что?

— Пардон. Переливание крови.

— А, да. Мутит до сих пор здорово.

— Ну, это вопрос пары недель. А как ты сам оцениваешь повреждение ноги и руки?

— Да вроде гипса нет, больно, но пальцы шевелятся. А что?

— Разминай мышцы, как бы это не было больно. Нужно попытаться ходить. Максимум через сутки потребуется срочная эвакуация из больницы.

— В смысле эвакуация? Землетрясение что ль?

— Да, что-то вроде. Агенты ФБР. Думаю, ты бы не очень хотел снова увидеть старых друзей.

— О, будь уверен. Ускачу куда подальше даже на одной ноге.

— Нет, Макс. Никуда скакать не надо. Завтра тебя заберёт наш постоянный резидент, временно поживёшь у него. Он подготовит все необходимые документы и даст дальнейшие инструкции.

— О как! Однако каков масштаб! Даже постоянного резидента подключили. А что же вы тогда его и не задействовали? Зачем меня вытащили?

— Возраст, Макс. Возраст. И, кроме того, каждому свои задачи. Кстати, это легендарная личность, один из первых наших проводников. Уверен, вам будет много о чём поговорить. Так, похоже, ты уже просыпаешься. Всё, до связи!

Глава 16

В коридоре послышался небольшой скрежет, как будто что-то тяжёлое не вписалось в габариты и чиркнуло по стеклу.

Макс приподнялся и насторожено повернул голову.

Кого это могло принести в такую рань? Капельницу уже вроде как сделали, уколы поставили. Для ФБР тоже пока рановато. Может Бруно? Чёрт, как это не вовремя. Хотя, оно и понятно. Баксов естественно не нашёл вот и появились вопросы. Придётся сказать правду. Дескать, вспомнил. Прости, друг. Зарыл в кустах в горячке...

За матовым стеклом появился тёмный силуэт. Дверь распахнулась, и в палату вошёл сухонький благообразный старичок в дорогом костюме.

Окинув цепким взглядом, приветливо приподнял шляпу.

— Добрый день.

— Добрый, — заинтересовано откликнулся Макс. — Чем могу помочь?

Старичок снисходительно усмехнулся.

— Вы мне помочь? Это вряд ли. Скорее я вам. Разрешите представиться — Мигель Саймон. Я от Алекса.

— Ф-у-у, — Макс облегчённо откинулся на подушку. — Я уж грешным делом подумал, ФБР.

— Надеюсь, до этого дело не дойдёт, — старичок моментально посерьезнел. — Самостоятельно встать сможете?

— Смочь-то смогу, — усмехнулся Макс. — Только дойду недалеко.

— Далеко и не надо. За дверью вас ждёт инвалидное кресло. Слушайте легенду. Вы мой горячо любимый племянник и я вывожу вас немного погулять в больничный дворик на свежий воздух. Всё понятно?

— Да.

— Отлично. Ждите.

Мигель бодро шмыгнул к двери и вкатил широкое кресло. Подкатил к кровати и приглашающе приподнял клетчатый плед.

— Садитесь.

Поморщившись, Макс кое-как перевалился на мягкое сиденье и осторожно переставил раненую ногу на ступеньку.

— Сильно болит? — озабоченно глянул старик.

— Терпимо.

— Ничего, скоро приведу вас в порядок, — Мигель заботливо укутал пледом. — Всё, выезжаем. Примите беспечный вид. Главное миновать охрану. Даже нет, одного беспечного вида мало. Лучше притворитесь, что вы спите. Так будет намного естественней.

Макс откинулся на спину, и послушно закрыл глаза, стараясь придать лицу умиротворённо-расслабленное выражение.

— Хорошо. Вот так и держитесь.

Старик ухватился за ручки и неторопливо покатил коляску к выходу.

— Осторожнее! Осторожнее, ради бога!

Прогуливающиеся по коридору больные поспешно расступились в стороны. Завидев напрягшихся охранников, Мигель предупредительно поднёс палец к губам и доверительно шепнул:

— Тсс! Умоляю, не разбудите! Парень и так едва уснул. Жуткие боли.

Переглянувшись, два здоровяка понимающе кивнули.

— Может быть вам помочь, сеньор? — почтительно осведомился старший.

— Вы очень любезны, — церемонно приподнял шляпу старик. — Помогите докатить его во дворик. Хочу, чтобы мой племянник хоть немного побыл на свежем воздухе, понимаете?

— Конечно-конечно. Понимаю.

Бесстрастно прислушиваясь к разговору, Макс едва сдержался от восхищённой улыбки.

Вот даёт старикан! И главное так убедительно. Психолог, не иначе.

Едва слышно шурша прорезиненными колёсиками по пологому спуску, кресло скатилось на брусчатку.

— Благодарю вас, сеньор, — повернулся к охраннику Мигель. — Дальше я сам. Кажется как раз вот там приятная тень, — кивнул в сторону старого кипариса.

Пристроив коляску в густой тени, уселся на скамеечку и вытащил книжку.

Дождавшись, когда шаги охранника стихнут, Макс осторожно приоткрыл левый глаз.

— Э-э-э.... В общем, я думал, как бы это сказать, мы немного спешим.

— Терпение мой друг, терпение, — усмехнулся Мигель. — За нами пока наблюдают.

— Наблюдают? Кто? — выдохнул Макс.

— Как раз тот самый любезный охранник, — не отрываясь от чтения, шепнул Мигель. — Алекс предупредил, что кто-то из персонала может сотрудничать то ли с ФБР, то ли с мафией. К сожалению, у него нет более точных сведений. Всё-таки больше полусотни лет прошло.

— Чудесно. Нам-то что делать?

— Ничего. Ждать. Наслаждаться жизнью.

— Угу, — мрачно вздохнул Макс. — Постараюсь.

Ага. Наслаждайся. Легко сказать. На ногу ступить невозможно, рука еле шевелится. Не жизнь, а просто праздник какой-то. И главное, опять рука. Что Билли, что этот макаронник. Поневоле в карму поверишь.

Прислушиваясь к неторопливому шелесту перелистываемых страниц, приготовился к длительному ожиданию.

— Так, кажется, он уходит, — шепнул Мигель. — Значит и нам пора. Вы пока по-прежнему спите.

Под колёсами заскрипела мелкая крошка. Послышался шум машин.

— Всё. Пересаживайтесь. Только быстро, — скомандовал старик.

Макс откинул плед и замер, подозрительно оглядывая здоровенную чёрную машину.

— Это что, катафалк что ли? Прикинуться покойником?

— Какие-то мрачные у вас ассоциации, — Мигель приглашающе распахнул пассажирскую дверцу. — Обычный Вагонир, пятьдесят девятого года выпуска. Садитесь вперёд. Не привлекайте внимания.

— Да, пардон.

Стиснув зубы, Макс переместил вес на здоровую ногу и кое-как примостился на сиденье.

Оглядевшись по сторонам, Мигель сложил коляску и запихнул в багажник. Аккуратно захлопнув дверцу, уселся за руль. Взревев мотором, машина резво рванула с места и лихо свернула в переулок на жёлтый свет светофора.

Не ожидая столь агрессивного стиля вождения, Макс невольно усмехнулся.

— Понятно. Похоже, вы там мужчина лет двадцати-тридцати? — кивнул на потолок.

— Что? — мельком глянул старик. — А, нет. Около восьмидесяти.

Макс уважительно присвистнул.

— Сколько-сколько? Восемьдесят?

— Да, а что вас так удивило?

— Ну, — замялся Макс. — Слишком не похоже. В одном из воплощений я знавал одну лихую старушку, гонщицу на мотоцикле. Так вот, на самом деле она была...

— А-а-а, наверно Эмили, — усмехнулся Мигель. — Слышал-слышал. Да, взбалмошная девица. Нет, в нашем случае ситуация немного другая, согласитесь. Проверял, нет ли за нами слежки. А так обычно я более аккуратен в манере езды.

— Слежка? — Макс обеспокоенно оглянулся. — И что, есть?

— Вроде бы нет, — Мигель притормозил на развилке и вырулил на обочину. — Не беспокойтесь, ничего страшного. Надо сменить номера.

— Понимаю...

Вот это правильно. Случайный свидетель вряд ли обратил внимание на машину, а видеокамер на каждом столбе пока ещё не понатыкано. Шестьдесят первый год на дворе как-никак. Никакой автоматизации. Дорожной полиции остаётся только посочувствовать. Полосатая палка, свисток и блокнотик со штрафными квитанциями, вот и вся автоматизация.

Старик быстро поменял жестяные таблички и уселся за руль.

— Вот так. Времени отняло три минуты, зато мне будет намного спокойней, — плавно выжал газ. — Пусть теперь ищут.

— Это точно, — усмехнулся Макс. — Побегают ребята. Кстати, а куда мы едем?

— Ко мне домой, в пригород. Осталось недалеко.

Минут через двадцать дорога упёрлась в массивные ворота с сурово прохаживающейся вооружённой охраной. Завидев подъезжающую машину, закамуфлированный громила заулыбался, и приветливо махнув рукой, что-то крикнул в караулку.

Створки медленно распахнулись.

Мигель благодарно помахал в ответ и, трогаясь, пояснил:

— Район состоятельных частных владений. Конечно, обходится дороговато, зато за всё время пока здесь живу, ни одного случая криминала.

— А давно вы здесь?

— Восемь лет в теле пациента. А в целом около тридцати.

— Солидно...

Машина свернула к старинному утопающему в зелени двухэтажному особняку. Мигель вырулил к крыльцу и остановился.

— Добро пожаловать. Лифта, к сожалению, нет. Обождите, не выходите, я вам помогу.

— Благодарю.

Старик обошёл машину, погремел в багажнике и подкатил коляску.

— Садитесь.

— Спасибо, да я сам...

— Садитесь-садитесь, — требовательно перебил Мигель. — Поверьте, я кое-что понимаю в ранениях. Пару недель ногу лучше всё-таки поберечь.

— Так вы врач? — Макс безропотно перевалился в коляску.

— Врач-врач, — подтвердил старик. — Даже можно сказать потомственный, во втором воплощении. Правда в этот раз решил немного сменить амплуа, — открыл входную дверь и вкатил коляску в холл.

— Сменить амплуа? Это как? — уточнил Макс, с интересом оглядываясь. — А-а-а, наверно что-то вроде пластического хирурга?

На стене несколько старинных гравюр, винтовка времён Первой мировой, мебель из красного дерева. Строго, но со вкусом. Никаких легкомысленных рюшечек и вилюшечек, присущих женской руке. Похоже, старикан закоренелый холостяк.

— Пластический хирург? — Мигель загадочно усмехнулся и закрыл дверь. — Ну уж нет. Достаточно и первого раза. Нет, мой друг, в этом воплощении я всего лишь хороший ветеринар. Очень помогает в другой работе, знаете ли.

— А что у вас за работа?

— О-о-о, всему своё время. Вначале осмотрю ваши раны, потом немного отдохнёте, а вечером за ужином поведаю вам свою историю. Заодно и подготовлю к предстоящей беседе с Алексом, куда уж без него, — старик направился куда-то по коридору.

— Кстати, а почему он мне сам не сказал о задании? — крикнул Макс вслед. — Зачем такие сложности?

— Элементарно мой друг. Элементарно. Вы несколько суток были под воздействием лекарственных препаратов, сознание, как и связь, были крайне нестабильны. Уверяю, своим вниманием ближайшие дни он вас никак не оставит.

— Почему-то в этом я и не сомневаюсь, — пробормотал Макс.

Вот оно в чём дело. Лекарства. А то на самом деле засел где-то глубоко червячок сомнения. Раньше куратор часами зудел со своими нудными инструкциями, многократно вдалбливал каждый шаг. А тут весь сеанс связи уложился в тридцать секунд, "здрасьте, до свиданья". Поневоле заподозришь недоброе.

Глава 17

Уважительно постучав ногтем по толстому стеклу, Макс откатился от аквариума, едва не задев колесом ползущую игуану.

— Ой, прости, Матильда, или как там тебя...

— Нет, это Бонифаций, её, скажем так, дражайший супруг, — Мигель появился в дверях с подносом. — Матильда ползает где-то там на втором этаже.

— А-а-а, — Макс машинально проследил за недовольно улепётывающей рептилией, пытаясь хоть как-то определить половые признаки.

Странно. Ящерица она и в Африке ящерица. Надменная морда, чешуя, лапы, хвост. Ну здоровенная ещё. Что та, что эта. Чёрт его знает, как вообще определить, кто из них Бонифаций, а кто Матильда. Наверно для этого надо быть ветеринаром.

— Не представляю, как вы их различаете. По мне, так они все на одно лицо. Тьфу, морду.

— Опыт, друг мой, — усмехнулся Мигель, расставляя на столе тарелки. — Опыт. Кого только на моём веку не приходилось лечить. К примеру, не далее как завтра буду удалять больной зуб у молодой пантеры.

— Мадонна миа! У пантеры? А у них что, тоже болят зубы?

— Представьте себе. В основном, конечно, от неправильного питания. Заодно придётся провести хозяйке маленькую лекцию о рациональном содержании домашних питомцев. Это же надо, за каких-то три года так запустить бедное животное! — сокрушённо вздохнув, Мигель ловко разложил по тарелкам аппетитно дымящиеся кусочки. — Кстати, рекомендую — фрикасе из кролика. В роли повара был ваш покорный слуга, — галантно склонил голову.

— О! — искренне восхитился Макс. — А я к моему стыду, смогу разве что яичницу.

— Конечно, обычно готовит домработница, — Мигель неторопливо заправил салфетку за воротник, — но в этот раз я дал прислуге выходной. Безусловно, это не их дело, но во избежание недоразумений я вас представлю как дальнего американского родственника, пострадавшего в автокатастрофе.

Макс усмехнулся.

— И кстати, это не так уж и далеко от истины. Моё такси изрешетили словно дуршлаг.

— Представляю, как это было ужасно, — Мигель взял нож и вилку. — Впрочем, давайте сейчас забудем о неприятностях. Предлагаю немного подкрепиться. Впереди нам с вами предстоит долгий разговор.

Фрикасе оказался изумительным. С аппетитом умяв порцию, Макс деликатно отказался от добавки, дожидаясь, когда хозяин управится с блюдом.

— Что ж, — аккуратно промокнув губы, Мигель отложил салфетку и откатил столик в сторону. — Наверно вы полны вопросов.

Вернулся и уселся в кресло напротив.

— Спрашивайте.

Макс растеряно улыбнулся.

— Честно говоря, я и не знаю, что спросить. В машине просто распирало от любопытства, а сейчас как-то всё улеглось...

— Это вполне нормально, — кивнул Мигель. — Сказывается действие лёгкого обезболивающего. Надеюсь, сегодня у вас будет здоровый крепкий сон. Уж больно куратор жаждал с вами поговорить.

— А он и вас курирует?

Мигель загадочно усмехнулся.

— Не совсем. Я, как бы это сказать, вольный стрелок. Конечно, тоже участник научной программы, но на несколько других условиях.

— А что, им даже можно ставить условия? — встрепенулся Макс.

— Наверно я несколько неудачно выразился. Вы никогда не задумывались, что будет с вашим сознанием здесь, если там вас не станет?

— Я... Э-э-э, нет. Даже и как-то в голову не приходило.

— Оно и понятно. Обычно перенос происходит оттуда сюда, это как бы в порядке вещей. Так вот. Мне, как одному из самых первых проводников проекта, выпало испытать, что будет, когда мозг проводника исчезнет физически.

— То есть там вы...

— Да, мой друг, да. Там мне осталось недолго. И пока я жив там, здесь я являюсь чем-то вроде постоянного резидента.

— Да но.... Как они узнают о результатах? Ведь с вашей кончиной там канал исчезнет. Или я чего-то не понимаю?

— Всё элементарно просто, мой друг. Я напишу им отсюда письмо. До востребования. Пусть ждёт пятьдесят лет.

— А это что, реально?

— Конечно. Такие случаи в нашей истории уже бывали. Небрежность работников почтовых служб, увы, — Мигель простодушно улыбнулся. — Никуда не деться. Бывало, письма искали своего адресата и по сорок лет. Особенно после второй мировой войны, — тяжело вздохнул и помрачнел.

— Наверно тоже поучаствовали? — понимающе глянул Макс.

Мигель нервно дёрнул щекой.

— Ещё как... Тяжело об этом говорить, но в некотором роде я её крестный отец.

Заметив вытаращенные глаза, горько усмехнулся.

— Да-да, именно так. Насколько я знаю, вы тоже однажды столкнулись с эффектом спонтанного перехода, не так ли?

— Было дело, — заинтересовано кивнул Макс. — ФБР меня наркотиками накачало, вот я и выпал в девятнадцатый век. Три месяца жил сам по себе...

— Вот-вот, примерно то же самое было и со мной. Травма, операционный стол, наркоз, и в итоге я оказался в теле пожилого врача конца девятнадцатого века в австрийском городке Браунау-на-Инне. Потеряв связь, жил обычной жизнью, лечил людей, принимал роды. И вот однажды, ко мне пришла заплаканная молодая женщина с твёрдым намереньем сделать аборт. Помню, я ещё спросил, зачем, это же тяжкий грех! Не могу, говорит. Трое малышей уже умерло. Не хочу, чтобы этот стал четвёртым. Поняв, что имею дело с типичной депрессией, я отговорил бедняжку, тем более медицинских противопоказаний не было. Здоровая крепкая женщина. Мы проговорили почти час...

— И что? — выдохнул Макс. — Уговорили?

— Уговорил. Она послушалась и ушла. В эту же ночь появилась связь.

— Точно! — возбуждённо выпалил Макс. — Один в один как у меня! И что это была за женщина?

Вместо ответа Мигель нервно встал и прошёл к шкафчику. Плеснул в рюмку коньяку и залпом выпил. Поморщившись, перевёл дух и выдохнул:

— Клара Гитлер...

— Вот чёрт, — поперхнулся Макс. — Честно сказать, даже и не знаю, что бы я сделал на вашем месте.

Мигель вернулся на место и как-то весь сник.

— Вот так же и я. Тысячу, тысячу раз задаю себе один и тот же вопрос. Что можно было тогда сделать.... И тысячу раз говорю себе, ничего. Абсолютно ничего. Ход сделан. И нет пути назад...

Повисла гнетущая тишина.

— Кхм.... Не корите себя. Думаю, любой нормальный человек в той ситуации поступил бы так же. Тем более, вы не знали кто она. Чёрт, да я и сам не зная того, изменил нашу историю. А может и просто удачно попал в неё, не знаю. Помнится, Алекс мне ещё пытался что-то на пальцах объяснить про пренебрежимо мало отличающиеся реальности, но когда я начинаю об этом думать, у меня мозги закипают. Говорит, под это дело разрабатывается целая научная теория...

— Да-да, — рассеяно кивнул Мигель. — Мне тоже рассказывали нечто подобное в качестве утешения. Кстати, в одном из вариантов Адольф даже стал художником-экспрессионистом. Честно признаться, картины производят тягостное впечатление. Не знаю, видели ли вы труды Эдварда Мунка. Так вот, эти почти один в один. Брр, — встряхнул головой. — Ужасно...

— Стоп. Вы что, видели картины того Адольфа?

— Конечно. Там побывал один из наших проводников. Кстати, поначалу картины были довольно приличные. Акварель, городские пейзажи, сдержанная палитра. И видно потом с ним что-то произошло. Творческий кризис, прогрессирующее заболевание мозга, не знаю, но картины перешли в какую-то ужасную плоскость. Такое впечатление, что написано словно в муке. Практически готовое учебное пособие для психиатра. Впрочем, что я вам всё это рассказываю? Если интересуетесь, попросите Алекса, но сразу предупреждаю, зрелище довольно жутковатое.

— Нет-нет, пожалуй, воздержусь. Если он столько наворотил у нас, представляю что сотворил там.

— Вот именно, именно наворотил! И теперь я по мере сил пытаюсь исправить свою собственную ошибку.

— Исправить? Но как? Ведь та война...

Мигель тяжело вздохнул.

— Да, вы правы. Та война уже шестнадцать лет как прошла. Но многие её гнусные деятели ушли от возмездия. И часть из них безнаказанно живёт здесь, в Аргентине. И притом неплохо живёт, припеваючи.

— Понятно. И вы их.... Того?

— Нет. Для киллера у меня недостаточная квалификация, да и возраст неподходящий. Я их всего лишь выслеживаю. Моя профессия тому очень способствует. Бываю в разных домах, лечу домашних питомцев, разглядываю старые фото и делаю выводы. Кроме того, военную выправку и немецкий акцент особо не скроешь. Дальше дело техники.

— М-м-м, — замялся Макс. — Вот тут не совсем понятно. По-моему, это же прямое вмешательство в историю, разве нет?

— Почему? — равнодушно пожал плечами Мигель. — Никакого вмешательства. Я легально существую в этом времени и лично разыскиваю нацистских преступников без всяких подсказок из будущего. Какое же тут вмешательство? Да и к тому же, этим активно занимаются советские и израильские спецслужбы, в чём я им и помогаю по мере сил. Инкогнито, конечно. Известность нам совсем ни к чему, согласитесь.

— Понятно. И судя по всему, я направлен вам в помощь, так?

Старик смущённо улыбнулся.

— Вовсе нет. Простите мою старческую болтливость. За эти восемь лет я всего лишь второй раз вижу родственную душу и коллегу во плоти, вот потому и болтаю без умолку.... Конечно же, у вас совсем другое задание. И наоборот не вы, а я к вам приставлен в помощь. Не волнуйтесь, ближайшие две недели я подготовлю вам все необходимые документы и сделаю первоочередные прививки...

— Стоп, стоп, стоп! — опешил Макс. — Мне показалось, или вы действительно что-то сказали о прививках?

— Именно так. Соваться в дикие джунгли без прививки хотя бы от столбняка и малярии я считаю верхом легкомыслия. Кроме того, потребуются ещё...

— Стоп! Какие ещё дикие джунгли? Вы о чём?

— Как? — Мигель удивлённо откинулся в кресле. — Разве Алекс вам ничего не сказал?

— Сказал? — возмутился Макс. — Да этот жук мне вообще ничего толком не говорил! Сказал только, что меня заберёт постоянный резидент, и якобы он всё и скажет. И сразу до свидания. На всё про всё ушло тридцать секунд. Это вообще нормально?

— Хм, — смутился Мигель, — да, понимаю. Действительно непорядок.... Впрочем, давайте не будем судить его строго. Видимо для спешки у него были свои причины, особенно учитывая ваше нестабильное состояние.... Что ж, раз такая ситуация, расскажу вам тот минимум, который мне сообщили. Видите ли, нужно разобраться в одной тёмной истории. В ноябре этого года где-то в Западном Ириане пропал Майкл Томпсон, сын известного американского миллионера...

— Пардон, западном где? — озадаченно глянул Макс. — Что-то я не припомню такого названия.

— О, простите. Пока это австралийская колония. Кажется, где-то лет через десять получит независимость и станет Папуа-Новая Гвинея.

— А, извините. Теперь понял. Продолжайте.

— Так вот. Необходимо узнать, что с ним случилось на самом деле. Сведения самые противоречивые. То ли он утонул, то ли съеден акулами, то ли аборигенами. Есть даже сведения, что эти примитивные дикари специально охотились за его головой в качестве тотема...

— Кхм, — поперхнулся Макс. — Какое весёленькое заданьице. Они там что, совсем спятили?

— Э-э-э... Вы о ком? Дикари, или...

— Или.

— О, думаю, нет. Насколько я знаю, именно вас и выбрали как человека, имеющего прошлый опыт боестолкновений и выживания в джунглях. Или они ошиблись?

— Ну, если исходить из такой логики, — заколебался Макс. — Тогда да, не ошиблись. Мой первый клиент как раз был старичок-выпивоха, ветеран Вьетнама. Жалко, что спился, а так в принципе был хороший человек. Даже в антивоенных демонстрациях участвовал...

— Хм, был, — усмехнулся Мигель. — Не говорите в прошедшем времени. Сейчас он наверно ещё безусый юноша.

— Вот чёрт, — растеряно глянул Макс. — А ведь точно! Шестьдесят первый год, июнь. Я ведь тогда ещё, тьфу, он, в Форт-Брэгг, в десантуру загремел...

— Вот-вот. Привыкайте к подобным парадоксам, мой друг. Хотя признаться, временами даже и мне, имеющему опыт пребывания в телах более десятка пациентов, временами становится как-то не по себе. Постоянно испытываю чувство дежавю.... Впрочем, я опять отвлёкся. Вернёмся к вашей миссии. В конечном итоге, вам будет необходимо предъявить неоспоримое доказательство смерти Майкла, а если точнее, образец его тканей для последующего анализа ДНК.

— Образец тканей? — хмыкнул Макс. — Интересно, и что же это такого неоспоримого я должен им предъявить, если его там съели со всеми потрохами? Засохший кал сожравшего его крокодила?

— Кхм, нет, конечно же, — Мигель поперхнулся, смущённо потирая нос. — Алекс предупреждал, что у вас очень своеобразное чувство юмора...

— Ага, будешь тут с вами своеобразным, — угрюмо поддакнул Макс, с трудом сдерживая рвущееся наружу раздражение. — Особенно с такими-то расчудесными заданиями. Они там вообще, чем думают? Как я им что-то предъявлю? Или это засохшее доказательство будет дожидаться их величеств ещё полсотни лет? А! Я понял! Наверно крокодилье дерьмо для лучшей сохранности надо положить в морозилку! Точно! Да без проблем, все знают, что у тамошних голозадых папуасов полно переносных холодильников! Мадонна миа, вот скажите мне, что за идиотизм, а? Вместо того, чтобы заниматься настоящим делом, я должен копаться в каком-то засохшем крокодильем дерьме!

Мигель не выдержал и оглушительно захохотал, обессилено хлопая себя по коленкам.

— Боже мой.... Вот это я понимаю, настоящий итальянский темперамент!

Глядя на заразительно хохочущего старика, Макс и не заметил, как сам невольно заулыбался.

— Вам смешно.... Нет, ну правда? Мне-то что делать? Какой анализ ДНК через полсотни лет? Это же бред, понимаете! Бред!

Отсмеявшись, Мигель вытер платочком слезящиеся глаза.

— Да, вот уж действительно и смех и грех... Что ж, признаться, поначалу я тоже сильно засомневался в самой возможности успешного выполнения миссии. Во-первых, неясные обстоятельства кончины Майкла, во-вторых, трудности сохранения тканей, если таковые найдутся, конечно. Естественно, я поделился всеми своими сомнениями с Алексом...

— Стоп. Мне кажется, вы тут кое-что упустили, — подался вперёд Макс. — Насчёт тканей. Чтобы как следует прочесать одни только джунгли, потребуется лет пять и несколько батальонов морпехов. Он что, и вправду думает, что обнюхать там каждую пальму под силу одному человеку?

— Нет-нет, с этим как раз всё более-менее ясно, — покачал головой Мигель. — Ничего нюхать не надо. Есть показания свидетелей, что последний раз Майкла видели в одной затерянной деревушке недалеко от побережья. Там нашли его рюкзак и рубашку. Значит, в тех окрестностях и надо искать.

— Угу, — победно скрестил на груди руки Макс. — Ладно. Допустим чисто гипотетически, после долгих-предолгих поисков найду я что-то из тканей. И как же мне вот так на месте определить, что эта рука или палец принадлежат именно Майклу? А если там, как вы говорите, живут каннибалы, то этих самых пальцев наверняка будет не одна сотня, и даже не две. И как тогда? Собирать все, а там пускай уж господь рассудит, где свои, где чужие?

— Тут вы правы, — спокойно глянул Мигель. — Это действительно невозможно. Только в нашем случае ни пальцев, ни ног уже не осталось. По всей видимости, вы сможете найти только его голову. Её они точно не тронут. Пустили на тотем.

— Нормально. И что, мне от этого будет легче? Боюсь, я не сумею отыскать портретного сходства, если вы понимаете, о чём я.

— Понимаю. Разложение тканей. Но у нас есть зубная карта. Пломбы на нижней и верхней челюсти, шестой и восьмой зубы.

— Хм, — сдался Макс. — Похоже, никуда от вас не деться, обложили со всех сторон.... Ну ладно, то есть я так понял, этой самой головы с двумя пломбами будет достаточно?

— Почти. Но для лучшей сохранности тканей я вам дам с собой порошок. Добавите воды, разведёте и окунёте туда его череп, и не потребуется никакого холодильника. Впрочем, — спохватился старик, — детали мы с вами обсудим потом. А пока вам надо хорошенько отдохнуть и набраться сил.

— Ага, — мрачно усмехнулся Макс. — Особенно для беседы с Алексом. Просто жду не дождусь нашей тёплой встречи. Теперь-то я понимаю, почему большую часть беседы он поручил именно вам...

Мигель загадочно усмехнулся и поднялся.

— Видимо так оно и есть. Что ж, не буду вам мешать. Гостиная в вашем полном распоряжении. Отдыхайте...

Глава 18

Очередной раз икнув, Макс машинально потёр горло и вполголоса выругался, поминая все белки и углеводы вместе взятые. Конечно, грех ругаться, Мигель своё дело знает. Лечение пошло впрок, раны затягивались прямо на глазах. По крайней мере, уже на третий день даже смог почти безболезненно наступить на ногу. Единственная проблема, это заставить себя проглотить невообразимо горький белковый коктейль. Не помогала даже щедрая ванильная отдушка, которой Мигель безуспешно пытался замаскировать ужасный привкус. Но уже через десять минут после приёма организм приходил в состояние удивительной бодрости и лёгкости мыслей. От мощного прилива крови начинали отчаянно чесаться раны и почему-то ещё дёсны. Да так, чтобы хоть как-то унять резь, хотелось грызть всё подряд, словно молодой щенок. На вопрос об ингредиентах, Мигель лишь загадочно улыбнулся и сказал что-то неопределённое. Лучше не спрашивай, дескать. Некоторая особая смесь животных и растительных белков и углеводов. Как выяснилось, то ли во второй, то ли в третьей жизни побывал в Китае и через все последующие воплощения перенёс трепетную страсть к нетрадиционной восточной медицине. Всё бы конечно хорошо, но пить такую штуку утром натощак занятие не для слабонервных. Жжёт как хороший перец. И запивать водой нельзя ни в коем случае. Отсюда наверно и икота.

Вырулив к обочине, Макс заглушил мотор, придирчиво разглядывая дорожную развилку.

Вроде бы она. Однако быстро прибрались. На шоссе ни стёклышка, даже кровь и ту смыли. И не скажешь, что неделю назад здесь в клочья расстреляли такси вместе с водителем.

Прихрамывая, вылез из машины и, опираясь на трость, неспешно заковылял к зарослям, озабоченно поглядывая на траву.

Примяли-то всё как. Будто бегемоты топтались. Место бы ещё поточнее вспомнить. Ведь минут двадцать путлял, как бы ни сбиться. Вот дело будет. Придётся ночью с миноискателем шастать. Днём такой фокус не пройдёт. Бандура громоздкая, ни с чем не спутаешь. Проезжающий народ наверняка заинтересуется. Раз миноискатель, значит что-то ценное зарыто. А так мало ли, по какой естественной надобности человек в кусты пошёл. Да хотя бы тех же грибов поискать. Кстати, правда, растут они тут, или нет...

Минут десять челноком поплутав по зарослям, определился с направлением и добрался до заветной поляны. Морщась от ноющей боли, растёр икроножную мышцу и рассеяно огляделся.

Картинка вроде бы та. Прогалина между двумя деревьями, кусты. Под ними как раз и валялся, когда те двое с автоматами прошли. Точно. Вон он куст. Трава внизу примята.

Кейс оказался на месте. Кто бы они ни были, искали явно не там. Интересно, сколько там? Чемоданчик не мелкий. Должно быть миллион или больше. Мафия по мелочам не разменивается.

Смахнув песок, нашарил ручку и потянул на себя. Сдунув пыль с кодового замка, задумчиво покрутил колёсики и обречённо вздохнул.

Да, похоже, возиться с шифром бесполезно, без инструмента такой замок не взять....

Сзади послышался глухой щелчок предохранителя.

— Ты не представляешь, как я рад тебя снова видеть, дружище, — послышался знакомый хрипловатый баритон. — Держи лапки, чтобы я их видел...

Макс медленно поднял руки и повернулся. Игнорируя чёрный зрачок пистолета, нарочито спокойно поинтересовался:

— Я что-то не понял. И с каких это пор ты стал так меня бояться?

Бруно нервно дёрнул щекой.

— Да понимаешь, времена изменились. Слишком много крыс развелось.

— Так...Понятно. И ты мне можешь что-то предъявить?

Изрядно осунувшийся старый друг пронзительно глянул прямо в глаза.

— Знаешь, Джонни. Ты как-то сильно изменился. Не пойму.... Скажи, куда ты подевался из больнички?

Макс криво усмехнулся.

— Никуда. Там стало слишком жарко, если ты понимаешь, о чём я.

— Так ты тоже его засёк? — оживился Бруно. — Молодец. А я едва успел унести ноги, когда он стуканул. Иду к тебе в больничку, прохожу мимо поста, а этот хмырь сразу к телефону. И шепотком так, сука, пригласите лейтенанта Дрегана. Я сразу всё и смекнул. Нырь в твою палату, там пусто. Ну, думаю, одно из двух. Или нашего Джонни повязали, или крыса наконец-то нашлась.... Ну, и что ты на это скажешь?

— Скажу, что тебе надо включить мозги. Сам подумай, если я крыса, почему тебя там сразу не взяли? Почему я свободно расхаживаю здесь, а не парюсь в обезьяннике? Думай, Бруно, думай. Ты же ведь всегда вначале думаешь, потом стреляешь. Не зря тебя так ценит Алонсо...

Бруно скривился.

— Уже не ценит. Взяли его. И дона тоже.

— Мадонна миа! А что адвокаты?

— Да сосунки твои адвокаты, — Бруно опустил пистолет и плюхнулся на траву. — Там нашлись ребята покруче. Даже залог в десять лимонов не помог. Чёртовы дармоеды!

Поморщившись, Макс неловко уселся рядом, вытянув раненую ногу.

— Да, дела.... А как остальные?

— А кто их теперь знает, — Бруно сорвал травинку и рассеяно прикусил в уголке рта. — Телефоны молчат вторые сутки. Наверно все в бегах, кто успел.

— Понятно.... А меня значит, ты тут всё это время пас.

Бруно пожал плечами.

— А чего ты хотел? Я просто включил мозги, как ты говоришь. Если баксов никто не брал, значит они здесь. А раз тебя нет в больничке, значит или ты или копы рано или поздно за ними придут. Осталось только подождать.

— Логично. А если бы я им всё-таки не сказал? И ты вот так бы здесь и сидел до самого второго пришествия и ждал, когда меня выпустят из тюряги?

Бруно снисходительно усмехнулся.

— Тоже мне, нашёлся тут немой. Ты так говоришь, как будто никогда не сидел в обезьяннике. Да с тобой там даже и никто связываться бы не стал. Прошлись бы пару раз дубинкой по яйцам, не то чтобы сказал, запел бы канарейкой как миленький!

— Да уж, — невольно прыснул Макс. — В церковном хоре.... Ладно. С этим-то что будем делать? — кивнул на кейс. — Предлагаю по-братски, пополам. В конце концов, мы с тобой на дона почти десять лет горбатимся. Не знаю как ты, а лично я уже давно не был в отпуске. Как ты на это смотришь?

— Как, — Бруно задумчиво почесал стволом заросший щетиной подбородок. — Наверно ты прав. Дону мы ничем теперь не поможем, пора подумать и о себе.... Значит пополам, говоришь?

— Угу. Думаю там лимон или около. Как раз по пол лимона на брата.

Бруно усмехнулся.

— Ага, лимон. Разгубастился. Больше семисот двадцати штук в такой кейс не влезает.

— Да иди ты. Какие семьсот штук? Ты глянь, какой он тяжёлый! Лимон там, точно тебе говорю.

Бруно сокрушённо вздохнул и вытащил складной нож.

— Боже мой, с кем я связался.... Давай сюда эту хрень, — нетерпеливо протянул руку.

— Да пожалуйста, — хмыкнул Макс. — Ты его этим ножичком ковырять собрался? Ну-ну. Чисто между нами, вот эти три вмятины от пуль. Он вообще-то бронированный. Я им башку в такси прикрывал.

— Наверно плохо прикрывал, — хохотнул Бруно. — Смотри и учись, бойскаут...

Отжал лезвием колёсико вбок и медленно покрутил циферблат.

— Видишь вот это?

— Что? — наклонился Макс. — Двойка?

Бруно тяжело вздохнул.

— Сам ты двойка. В щель смотри. Видишь вот этот паз? В таких кейсах запирающий механизм имеет паз. Он всегда напротив правильной цифры. В общем, если выставлена неправильная цифра, паз не видно, если правильная, его видно. Короче, давай смотри...

Подкрутил остальные цифры и щёлкнул замком.

— Хоп! А ты говорил. Ножик, ножик...

— Круто, — выдохнул Макс. — Ну ты и медвежатник! Ты где так наловчился?

Бруно польщёно улыбнулся.

— Да скорешился там с одним братаном из бригады Джо. Он когда-то работал грузчиком в аэропорту.

— Похоже парень крутой спец.

— Да хватит тебе, — отмахнулся Бруно. — Они там все так умеют, — небрежно щёлкнул вторым замком и открыл крышку. — Ну, и где тут твой миллион?

Макс заворожено уставился на толстые пачки сотенных купюр.

— Не знаю.... По-моему, тут даже намного больше.

Бруно тяжело вздохнул.

— Да, а ты упёртый. Ладно. Давай считать.

Через пять минут на земле выстроился ровный прямоугольник.

— Вот теперь считай, — победно глянул Бруно. — Надеюсь, не забыл, как тётушка Винсенза в тебя вбивала таблицу умножения?

Макс невольно усмехнулся. Откуда-то их глубин памяти выскочила картинка сурово поджатых губ тётушки и увесистая розга в руке. И поднимающаяся волна ужаса, потому как из головы совсем вылетело, сколько же будет семью восемь...

— Ага, такое забудешь. Ладно, чего тут считать. Двадцать на тридцать шесть... Ты прав.

— Вот то-то, — довольно хохотнул Бруно. — И больше никогда не спорь со старшими.

— Нашёлся тут старший. На полгода всего. Ну что, делим?

— Ага. Положить есть куда? Кейс на людях лучше не светить. Уж больно приметный.

— Согласен. Пока в майку спрячу.

— Ты ещё бы в трусы напихал, — хмыкнул Бруно. — Ладно, у меня тут где-то сумки от жратвы оставались...

Быстро рассовав пачки, Бруно ухватил лямку и уважительно взвесил груз.

— М-да, солидно. На первое время хватит. Сам-то куда собрался?

— Ещё не решил. Наверно пока всё как следует не устаканится, залягу куда-нибудь в глухомань на песочек.

— Это правильно. Светиться нам с тобой сейчас никак нельзя. И вот что.... Как станет потише, черкани письмишко тётушке Винсензе, там и пересечёмся.

— Угу, само собой.

— Ну, тогда бывай!

— Бывай.

Бруно прошёл несколько метров и, что-то вспомнив, на ходу повернулся.

— Слышь, Джонни. И всё-таки, ты как-то сильно изменился. Будто другой человек стал, а?

Макс пожал плечами.

— Как знать. Может и другой. Попробуй сам, побывай денёк между небом и землёй, вот тогда и скажешь, другой ты стал, или не другой.

— Тьфу-тьфу, — поёжился Бруно. — Нет уж. По мне, так лучше уж что-нибудь одно. Или здесь или там. А когда и не туда, и не сюда, всё это очень плохо заканчивается... Ладно, а то ещё накаркаю. Всё, давай. Разбежались.

— Пока...

Глава 19

Небольшой двухмоторный самолётик легонько коснулся колёсами пышущей жаром бетонки, и, гася скорость, неспешно порулил к утопающему в буйной зелени маленькому зданию, издали напоминающему небольшой грубо побеленный ангар.

Полуодетые замызганные детишки наперегонки побежали встречать пассажиров. Чартерный рейс, какая удача! Если повезёт и успеть первым, можно даже заработать один доллар, целое состояние. Главное, чтобы пассажир попался добрый. И лучше всего не мужчина, а какая-нибудь женщина, а ещё лучше молоденькая девушка. У них всегда много вещей. Всякая никому не нужная дребедень, коробки с платьями, обувью и другими безделушками. Больших и притом не очень тяжёлых. Можно одним махом дотащить целую кучу, и вот он, долгожданный доллар в кармане...

Чихнув мотором, самолёт дёрнулся и остановился. Детишки, словно галчата, сгрудились у трапа, выжидательно вытянув тощие шеи.

Блестящая дверь отошла в сторону и на пороге появилась тщедушная старенькая монахиня. Придерживаясь за поручень, начала медленно спускаться по трапу.

Чумазые лица разочаровано скривились. Не то. Престарелая невеста Христова. За помощь получишь разве только лишь благословение. Может оно и хорошо, но в карман его не положишь.

В узкий проём протиснулась дородная темнокожая миссис с крошечной кудлатой собачкой в пухлых руках и дамской сумочкой, зажатой подмышкой. Следом вынесли огромный чемодан с наклейками.

Отчаянно галдя, детишки ожили и кинулись наверх, едва не сбив испуганно шарахнувшуюся монашку.

— Миссис! Миссис! Давайте я вам помогу!

Завязалась небольшая потасовка. Несколько весомых тумаков, и счастливый победитель, провожаемый завистливыми взглядами, сгорбился под тяжестью чемодана.

Пассажиров хватило почти на всех. Чуть согнувшись, в проём шагнул последний пассажир. Мужчина лет тридцати в неброской одежде цвета хаки и здоровенным армейским рюкзаком. Мигом оценив вес, малышня разочарованно вздохнула. Теперь всяких железок полным-полно. Такой поднять, пупок мигом развяжется. Пусть сам тащит, вояка...

— Слышь, мальцы! — Макс окликнул спускающуюся вниз ребятню. — По-английски понимаете? Сгоняйте мне кто-нибудь за холодной минералкой.

Заметив тень сомнения в глазах, потянулся в карман и продемонстрировал пять долларов.

— Две бутылки. Сдачу оставите себе. Я буду ждать у входа.

Банкноту выхватили из рук, едва не разорвав.

Усмехнувшись вслед унесшейся малышне, Макс взвалил рюкзак и неспешно побрёл к облупившемуся зданию аэровокзала, которое по меркам остальных аэропортов скорее потянуло бы максимум на ангар для заправщиков, и ну уж никак не пункт ожидания для пассажиров. Хотя, наверно после цивильных аэропортов просто зажрался. Чего ещё ждать от такой глуши.

Скинув рюкзак у входа, плюхнулся в кресло под вентилятор. Подставив разгорячённое лицо лёгким струям ветерка, лениво огляделся.

Да, похоже, дыра знатная. Того и гляди всё рухнет. Алекс ещё успокоил, что потряхивает тут частенько. Обрадовался вражина, что Мигель принял на себя весь основной удар, вот и загрузил всем, чем ни попадя. Этнографией, геологией и географией. Дескать, не дрейфь, Макс. Запоминай. Вокруг острова так называемое тихоокеанское огненное кольцо, так что если когда и тряханёт в пять-шесть баллов, это нормально. После Большого Чилийского землетрясения в девять с половиной баллов даже и говорить не о чем. В общем, не поддаваться панике. Если собаки завоют, надеть пробковый шлем и быстрым намётом из дома, и самое главное, оказаться как можно дальше от побережья, чтобы цунами не задело ненароком. Волна небольшая, метров пять. Тьфу, тьфу.... Ещё утонуть посреди джунглей в морской воде не хватало. Дел и так будет по горло. Вообще, тёмная история. Непонятно, зачем этого Майкла к папуасам понесло. Вроде бы сын потомственного миллиардера, живи, жизни радуйся, рябчиков жуй. Нет, на тебе. Всё бросил и поехал чёрт знает куда на свою голову. Жара, мухи, каннибалы и жуткая антисанитария. И вся эта несомненная экзотика вместо личного роллс-ройса и старого служаки-дворецкого. И что-то не очень верится, что он действительно всего лишь искал материалы для музея этнографии. Наверняка тут что-то другое. Не просто же так его сын через полсотни лет обеспокоился. Скорее вопрос в наследстве или что-то вроде того. Миллиардер и родственные чувства как-то не очень совместимо. Хотя, везде бывают исключения. Может человек и вправду решил узнать, как погиб его отец. Тем более возможность имеется. Один из главных инвесторов проекта как-никак. Наверно потому Алекс и держался такой кроткой овечкой. Терпеливо снёс все упрёки, даже не ехидничал как обычно. Нет, ну действительно. Такое бредовое задание ещё надо поискать. Ладно там брокеру денежную идейку подкинуть, или скрипку из огня спасти, это ещё куда ни шло. Но искать обглоданный череп в загашниках агрессивных каннибалов, извините...

— Вот ваша минералка, мистер! — подбежал запыхавшийся мальчуган. Настороженно глядя, следом сгрудились сорванцы поменьше. В глазах так и читался немой вопрос, потребует сдачу, или нет?

— Отлично. Давай, — Макс взял запотевшую бутылку и, не утруждаясь вознёй с тугой резьбой, небрежно смахнул на пол металлическую крышку.

Малышня восхищённо переглянулась.

Отпив пару глотков, Макс полил на голову и шумно перевёл дух.

— Уфф, хорошо-то как.... Благодарю, дружище. Сдача твоя, как и договаривались. И вот, держите ещё пять баксов. Это вам всем поровну за честность. Что не сбежали с деньгами.

Детские глаза полыхнули счастьем.

— Спасибо, мистер! — раздалось хором.

Усмехнувшись, Макс потрепал курчавые макушки.

— Не за что. Всё, пока, братва!

Подхватил рюкзак и неспешно побрёл к стоянке такси.

Бедные дети. Рот весь в заедах, чумазые, голодные. Родителей, небось, тоже нет, а если и есть, попробуй, прокорми целую ораву. Эх, а ведь и сам когда-то был такой. Тьфу, то есть Джонни. Если бы не дядюшка в Штатах, наверно так бы и умер в подворотне, с ножом под ребро... Боже, какая всё-таки каша в голове. Джонни, Дмитрий, старина Билли. И это всего трое. И сколько ещё впереди неизвестно. Интересно, и как только Мигель ухитрился не свихнуться со своим десятком клиентов в голове? Хотя, свихнуться-то не свихнулся, но комплекс вины уже заработал...

— Такси!

Отшатнувшись от бешено подлетевшей машины, строго поинтересовался у темнокожего водителя:

— Знаешь, как проехать к христианской миссии?

— Э-э-э, к какой именно, сэр? Американская, австралийская, немецкая, голландская?

— Мне нужен Ян Смит, преподобный отец. Знаешь такого?

— О! Конечно знаю, сэр! Святой человек. Отсюда тридцать пять миль, голландская миссия.

— Отлично. Поехали.

Поначалу показавшееся плёвым расстояние вылилось в двухчасовую поездку, временами граничащую с экстримом. Что-то заунывно подпевая, водитель не снижая скорости с лёгкостью объезжал многочисленные ухабы и упавшие деревья. Местами ржавели сгоревшие остовы военных грузовиков. Словно заново попал во Вьетнам. Только тогда порой от машин даже колёсных дисков не оставалось. И джунгли вокруг выжженные дотла метров на пятьдесят. Чёрные, в воздухе пепел, даже на зубах скрипит. Бр-р, страшно...

— И кто их так? — Макс проводил взглядом очередную сгоревшую колонну.

Водитель мельком оглянулся и равнодушно пожал плечами.

— Не беспокойтесь, мистер. Это ещё с войны стоят, австралийские. Японцы сожгли. Бои тут были страшные.

— А-а-а...

Потеряв интерес к разговору, Макс закрыл глаза и поплотнее вжался в сиденье, пытаясь уснуть.

Мысленно сосчитав до ста, сокрушённо вздохнул. Бесполезно взывать к Морфею. Водитель явный поклонник гоночных болидов. Гонит аккуратно, но трясёт как в бочке. Жалко ремня безопасности ещё нет. Того и гляди голова крышу пробьёт. И как только рессоры такую тряску выдерживают...

Наверно под гул мотора успел слегка задремать, поэтому не успел среагировать, когда машина резко затормозила. Влетев лбом в спинку переднего сидения, Макс ошалело помотал головой.

— Что случилось?

— Ничего. Приехали, — заулыбался водитель. — Вас подождать?

— М-м-м... Хороший вопрос. Давай так. Если через десять минут не приду, уезжай.

— Хорошо.

Расплатившись, Макс вышел из такси и озадаченно огляделся.

Бараки, вышки, столбы с остатками колючей проволоки. Какая-то тюрьма, а не святая обитель. Для пущего усвоения заповедей ещё не хватает пулемётов и вышки с бдительными часовыми.

— Послушай, дружище, а это точно христианская миссия?

— Точно-точно, — водитель живо высунулся из окна. — Вон как раз сестра идёт.

Из казармы, сгибаясь под тяжестью ведра, вышла дородная женщина в бесформенном коричневом балахоне.

— Простите, сестра! — обрадовано метнулся навстречу Макс. — Не подскажете, как мне отыскать преподобного Яна Смита?

Монахиня остановилась. Строго оглядев с головы до ног, сухо поджала губы.

— Преподобному отцу нездоровится. Приезжайте через пару недель.

— О, как это печально. Мне было так нужно с ним поговорить, — вздохнул Макс. — Что ж, попробую выкроить время через пару недель. Передайте ему мои наилучшие пожелания, и вот это скромное пожертвование на нужды святой обители, — небрежным жестом вытащил пятьсот долларов. — Пожалуйста, возьмите.

Глаза монахини округлились.

— Кхм.... Обождите минутку. Попробую поговорить с преподобным. Возможно он всё-таки сможет с вами поговорить, — выхватив деньги, скрылась в бараке.

— Благодарю вас, сестра! — запоздало крикнул вслед Макс.

Конечно, положа руку на сердце, получилось несколько неудобно, но с другой стороны, откуда ещё обители взять деньги. На лекарства хотя бы пойдёт. Ведь одними проповедями сыт не будешь. Да и не особо спешат местные аборигены становиться в ряды последователей веры Христовой. Как кушали, так и кушают кого ни попадя потихоньку, талисманы на память из черепов делают. Удивительно как при таком гостеприимстве пастор живым из джунглей выбрался. Как-то сумел заручиться поддержкой близлежащих вождей, и в округе установилось хрупкое равновесие. Целый год ни одной жертвы. По крайней мере, официально. И прежде чем самому соваться в джунгли, Алекс настоятельно рекомендовал встретиться с пастором. Кроме того, он был последним европейцем, кто видел Майкла живым примерно за неделю до кончины.

Дверь скрипнула. Вытирая платочком взмокший лоб, на крыльцо тяжело вышел высокий сухощавый мужчина в сутане. Сзади из-за плеча суфлёром высунулась монахиня.

— Вот этот молодой человек.

— Здравствуйте, преподобный, — шагнул навстречу Макс. — Извините, что беспокою вас в столь трудный час, но...

Пастор закашлялся и пренебрежительно махнул рукой.

— Ничего-ничего, всего лишь лихорадка, поправлюсь. Здравствуй, сын мой. От всего сердца благодарю за помощь общине. Итак, что за нужда привела тебя к нам? Проходи-проходи, не стой на пороге...

Макс послушно шагнул в проём.

— Мне нужен ваш совет. Видите ли, я частный детектив и расследую обстоятельства исчезновения Майкла Томпсона.

— Да, бедный юноша, — вздохнул пастор. — Весьма и весьма печальная и скандальная вышла история, особенно учитывая столь влиятельного отца. Признаться, не совсем понимаю повторного интереса к моей персоне. Я уже достаточно подробно изложил всё полиции, так что может для начала вам стоит обратиться к коллегам? Если желаете, могу порекомендовать вас местному начальнику полиции.

— Да-да, я уже читал отчёт, — заторопился Макс. — Понимаете, несмотря на все предпринятые усилия, массированные поиски так и не принесли ожидаемого успеха, поэтому мне поручено провести более подробное альтернативное расследование...

Священник резко остановился.

— Как расследование? Опять ставить на уши всю округу? Сколько у вас людей?

Макс смущённо почесал нос.

— Ну как бы это сказать.... Пока я один.

— Один? — ужаснулся священник. — Одному соваться в джунгли? Простите, но это чистой воды самоубийство.

— Вы правы. Собственно, за этим я к вам и пришёл. Говорят, вы можете посоветовать надёжных проводников.

— Проводников? — усмехнулся пастор. — Вы вообще представляете, что вас там ждёт? Вы хоть раз бывали в настоящих джунглях?

-Да. В общей сложности три года во Вьетнаме. Специалист по тайным операциям.

— Х-м-м, солидно. Что ж, это в корне меняет дело. Идёмте...

Пастор свернул в тёмный коридор и повёл через большой зал. Вокруг царил беспорядок. Разбитые окна, старые тумбочки, сломанные кровати, пятна побелки на полу.

— Извиняюсь за бардак. Нам недавно выделили эту территорию. Когда-то здесь стоял австралийский гарнизон.

— Понимаю.

Макс невольно задержал взгляд на громадном постере с Мэрилин Монро, посылающей жаркий воздушный поцелуй.

— Мадонна миа! Какая всё-таки восхитительная женщина! Жалко, что её убили...

Пастор ошарашено повернулся.

— Боже мой! Мэрилин убита? Как? Когда?

— Ой! Простите, я имел в виду другую женщину, её пылкую поклонницу и подражательницу, — лихорадочно вывернулся Макс. — Совсем недавно расследовал одно дело. Не поверите, вот точь в точь Мэрилин, только чуть помладше. Неудачно получилось...

— Ах, вот оно что, — успокоился пастор. — Да, надо признать, женщина действительно красивая. Миллионы поклонниц, а ещё больше поклонников. Правда, на мой взгляд, ей очень не хватает истинно женской скромности и христианского смирения.

— Что есть, то есть, — торопливо согласился Макс.

Вот беда. Прокол за проколом. Опять вырвалось откуда-то из подкорки. Хоть язык булавкой закалывай. Хорошо наверху нейтрально относятся к таким ляпам. Не выдержал и спросил как-то в лоб у Алекса. Расслабься, говорит, парень. Нет изменений в реальности, и ладно. Если контролировать каждое слово, человек превратится в картонного персонажа. И вместо живой непринуждённой беседы получится какое-то невнятное мычание. А так как сам ляпнул, так сам и выкручивайся. И пока вроде бы неплохо получалось...

Смит толкнул старую рассохшуюся дверь и приглашающе повёл рукой.

— Прошу, проходите, присаживайтесь.

Макс шагнул через порог, с интересом осматриваясь.

Маленькая светлая комната, спартанская обстановка. Низенькая деревянная кровать, столик с множеством лекарственных пузырьков, два стула, стеллаж с книгами, распятие на побеленной стене.

— Присаживайтесь, присаживайтесь, — пастор подвинул стул и уселся напротив. — Итак, давайте начнём по порядку. Вероятно, у вас уже есть какой-либо подробный план действий?

— Да так, — замялся Макс. — Я бы не назвал это планом. Хочу посетить вероятные места его гибели и хорошенько расспросить местных жителей. В общем, как-то так...

— Понятно, — вздохнул пастор. — Примерно так я и думал. И каковы же, по вашему мнению, вероятные места его гибели?

— Да, с этим хуже. У нас имеется множество версий. Для начала планирую посетить деревушки Остжанеп, Омандесеп и Атч, ну а дальше как пойдёт...

— Богом забытые, ужасные места, — сокрушённо покачал головой Смит. — Мангровые болота, самое логово крокодилов и каннибалов. Какое у вас с собой оружие?

— Пока два пистолета. Ближайшие дни планирую купить и кое-что посерьёзнее.

Заметив изменившееся выражение лица, Макс быстро поправился:

— Вы не подумайте, оружие не на людей, на животных.

На самом деле Алекс дал полный карт-бланш. Вплоть до физического устранения противника в случае реальной угрозы для жизни носителя. Позвучало настолько дико, что поначалу даже подумал, что ослышался. Куратор подтвердил. Да, в случае явной агрессии допустимо и физическое устранение. Вклад аборигенов в развитие цивилизации практически нулевой, поэтому влияние на последующую событийно-следственную связь пренебрежимо мало. Кроме того, в регионе и так скоро начнётся многолетняя межплеменная резня. Погибнут тысячи. На общем фоне смерть одного-двух выйдет незаметной. Но конечно, по возможности от убийства лучше всё же воздержаться. Проинструктировал, в общем, гуманист хренов...

— Помыслы достойные истинного христианина, — одобрил пастор. — Незачем брать тяжкий грех на душу. Хоть они и каннибалы, но всё же тоже чада господни. А что касаемо диких животных, надёжная винтовка по такому случаю будет в самый раз. Автомат вам тут не продадут, по крайней мере, официально. Разве что на чёрном рынке, но учтите, с властями могут быть большие неприятности.

— Это само собой, — поддакнул Макс. — Проблем мне не надо, обойдусь и винтовкой. А что насчёт проводника? Его как, вооружать? С огнестрелом справится?

— Боже упаси! Доверять дикарям огнестрельное оружие слишком опасно. Хватит и пары хороших мачете. Кроме того, проводников потребуется как минимум двое.

— Почему? А-а-а, наверно что-то вроде запасного?

— Нет. Всё гораздо хуже. Деревушки, которые вы планируете посетить, контролируются разными кланами, находящимися в вечной вражде. Если вы попытаетесь пройти через их земли не с тем человеком, вас просто убьют.

— Убьют? — Макс поражённо откинулся и скрестил руки на груди. — Просто чудесно. И как мне тогда угадать, с кем можно идти?

Пастор улыбнулся.

— Восхищён вашим хладнокровием. Нет, конечно, гадать вам не нужно. Вы же пришли ко мне за помощью, верно? Дайте мне два-три дня, и я подыщу вам надёжных людей, к тому же более-менее сносно говорящих по-английски.

— Я был бы вам так благодарен...

— Не стоит, сын мой. Ваш щедрый дар уже пошёл на нужды общины. Кстати, вы уже нашли, где остановиться?

— Честно говоря, ещё не успел.

— Тогда могу предложить остаться у нас. Конечно, будет не настолько комфортно как в гостинице, и довольно простая трапеза, но...

— О, — поднял ладони Макс.— Поверьте, в еде я абсолютно непритязателен. Вы даже не представляете, чем приходилось питаться в мою армейскую бытность.

— Что ж, тогда распоряжусь подготовить вам комнату.

— Благодарю вас, преподобный...

Глава 20

Дверной колокольчик мелодично звякнул. Хозяин магазина, сладко дремавший под убаюкивающее жужжание вентилятора, встрепенулся и заспанно зашарил под прилавком, разыскивая куда-то запропастившуюся плётку.

Ну вот, опять. Ох уж эти любопытные мальчишки! Проклятые оболтусы, сколько раз гонял, и всё равно набираются наглости сунуться в оружейный магазин. Пальнуть что ли в воздух для острастки...

— Добрый день, — остановился Макс. — Жарковато сегодня на улице, не находите?

Уж больно подозрительно мужичок под прилавок потянулся. Как бы за грабителя не принял. Пальнёт вот так сдуру из какого-нибудь карамультука, доказывай потом Алексу, что не верблюд.

— Э-э-э, добрый, — заулыбался хозяин, как можно незаметнее отпихивая плётку.

Наконец-то! Первый солидный покупатель за день. Американец, судя по выговору. Чуть заметно прихрамывает на левую ногу. Стрижка строгая, короткая, наверняка из бывших вояк. Видно поохотиться приехал, развеяться. Что ж, дело хорошее, тем более живности всякой полно...

— Наверно присматриваете что-нибудь для охоты?

— Да, вас мне порекомендовал преподобный Ян Смит.

— О, слушаю вас, — подобрался торговец.

Значит важный человек. Случайных людей пастор не направит. Знает, что по сравнению с другими оружие хоть и дороговато, но зато никаких проблем с законом. Всё легально, каждый ствол имеет документ.

— Видите ли, — Макс задумчиво оглядел вереницу застеклённых шкафов. — Мне нужна хорошая винтовка. Что-нибудь максимально простое, убойное и надёжное до безобразия. Чтобы ни вода, ни грязь. Как советский автомат Калашникова, понимаете? И чтобы кучный бой был. Подберём?

— Хм, — продавец озадаченно почесал подбородок. — Как советский, говорите.... А знаете, есть! Есть у меня что-то похожее, — повернулся и прошёл к дальнему шкафу. Погремев ключами, вернулся и протянул изящный карабин.

— Вот. Оцените. Балканский маузер, производство Югославии. Магазин на пять патронов.

— Югославия?

Макс с интересом повертел карабин в руках, оглядывая со всех сторон. Клацнув затвором, мазнул пальцем смазку, поднёс к носу и с удовольствием принюхался. — Новенький...

— Абсолютно верно, — оживился хозяин. — Шестидесятого года выпуска. Штучный экземпляр, ждал своего покупателя. Эргономичная, элегантная вещь. Попробуйте, вскиньте, ощутите балансировку!

Макс рывком вжал приклад в плечо и повёл стволом.

— Да, действительно. Как влитой.

— Вижу, вам он уже нравится, — заулыбался продавец. — А не желаете ли отстрелять по мишени и оценить кучность?

— С удовольствием.

Задний дворик пыхнул жаром разогретого полуденным солнцем красноватого песка. Вдали, метрах в двадцати, у испещрённой пулевыми отметинами кирпичной стены виднелась деревянная ростовая мишень с ярким белым кругом на груди.

— Вот, пожалуйста, — махнул рукой хозяин. — Рекомендую! Старина Бен всегда к вашим услугам. Храбрец из храбрецов! Ни дробь, ни пуля ему нипочём.

— Так уж и нипочём, говорите? — усмехнулся Макс, вскидывая карабин. — Сейчас посмотрим.

Щёлкнув предохранителем, подвёл мушку под белоснежный кружок и плавно выжал спуск.

Гулко бахнул выстрел. Мишень чуть дёрнулась. На стене вздыбился красноватый фонтанчик пыли.

— Так, обождите, — продавец заинтересовано поднёс к глазам бинокль. — О, совсем неплохо! Четвёрочка, низ правый край. Попробуйте взять чуть выше и левее.

— Угу, — затаив дыхание, Макс послушно переместил мушку.

Отдача несильно толкнула в плечо.

— А так?

— Отлично! Семёрка! Ещё!

Три выстрела грянули один за другим.

— Ну что там? — Макс заинтересовано опустил ствол.

Штучка действительно чудесная. Лёгонькая, прихватистая, и отдача почти никакая. По сравнению с тем, из чего учили стрелять в Форт-Брэгг небо и земля. Хотя, там и оружие было совсем для других целей...

— Один момент, — утопая в вязком песке, хозяин грузно протопал к мишени и вернулся, гордо потрясая листком. — Вот, глядите. Что я вам говорил!

Три последних пулевых отверстия кучно уложились вокруг десятки.

— Хм.... Да, вопросов нет. Беру.

— Отлично! — просиял продавец. — А что насчёт патронов?

— Патронов? — Макс задумчиво почесал щетину на подбородке. — Думаю, сотен пять будет в самый раз, запас карман не тянет.... Да, чуть не забыл. Ещё нужны хорошие мачете. Штуки три найдём?

— Разумеется. Пойдёмте, что-нибудь по руке подберём...

Через полчаса, наблюдая за погрузкой арендованного пикапа, Макс устроился в тени раскидистой пальмы, рассеяно сверяя длинный список в блокнотике.

Вроде ничего не забыл. Карабин, патроны, железки, туристическое снаряжение. Всего по мелочи, а денег уже ушла целая уйма. Но главное, всё по делу. Мигеля отблагодарить за помощь вообще святое дело, новое чистое удостоверение личности, перелёт, а самое интересное, вклад будущим резидентам. В том числе и себе. Неожиданная щедрая помощь. Подумать только, через сорок лет от пятидесяти тысяч останутся какие-то жалкие пятьсот баксов. Ну и аппетитик у некоторых. Похоже Эмили на старости лет решила ни в чём себе не отказывать. Весёлая старушенция. Мотоцикл, парапланы, тусовки. Вот и промотала всё нажитое непосильным трудом. Хотя, девчонку тоже понять можно. Всю жизнь бояться лишний раз вздохнуть. Пусть повеселится...

— Всё мистер, последний ящик, — вытирая пот, повернулся расторопный помощник.

— Благодарю.

Озабоченно глянув на часы, Макс помахал улыбчивому хозяину и выжал сцепление.

Ушлый мужик, стоит, улыбается. Ха, ещё бы. Наверно за полчаса месячный объём продаж сделал, но и цену тоже неплохо скинул. Можно было бы и ещё поторговаться, но надо спешить. Пастор назначил смотрины на четыре часа. Нашёл более-менее толковых аборигенов. И вроде бы один даже умеет немного говорить по-английски...

Старенький потрёпанный грузовичок аккуратно вписался в свежевыбеленные ворота и неспешно покатил к казарме.

Неловко кашлянув, пастор спрятал платочек и машинально покосился на часы.

Ровно четыре часа после полудня. Минута в минуту, вот что значит военная косточка.

— Итак, сыны мои, вот тот самый человек, о котором я вам говорил, — величаво повернулся к двум нетерпеливо переминающимся с ноги на ногу аборигенам. — Сейчас я вас ему представлю. Понятны ли вам слова мои, или повторить?

Темнокожие сыны природы дружно склонили головы.

— Да, масса Смит. Мы понять.

Пастор сухо поджал губы, стараясь сдержать недовольство.

Да, оно и видно, как они понять. Кажется, уже сотню раз говорил этим олухам царя небесного, как правильно обращаться к духовному лицу, но всё мимо ушей, хоть кол на голове теши. Масса, и всё. Неизвестно кто обучил их английскому, но можно биться о заклад, что это был большой почитатель литературного таланта Марка Твена.

Нетерпеливо прихлопнув заедающую дверцу, Макс легко спрыгнул с подножки и зашагал к казарме, с интересом поглядывая на поджарые темнокожие фигуры будущих спутников.

По виду и не скажешь, что дикие жители джунглей. Выцветшая драная военная майка и шорты, босиком. Руки-ноги в шрамах, непроницаемый чёрный взгляд. И тощие как лесные волки в январе, все рёбра наружу. Очень бы хотелось надеяться, что не слопают на завтрак за первым же поворотом. Как там, папуас папуасу друг, товарищ и корм...

— День добрый, преподобный. Это и есть те самые ваши толковые ребята?

— Здравствуйте, Джон, — сдержано улыбнулся пастор. — Да, они самые. Позвольте представить. Вот это Мбисин, а это вот это, который помладше, Бонту.

Заслышав имена, туземцы гордо приосанились.

— Моя Мбисин, — гулко ударил себя кулаком в грудь старший. — Моя знать джунгли. Моя хорошо вести тебя, масса Джон.

— Масса? — Макс озадаченно глянул на пастора. — Что он имеет в виду?

— Увы, — виновато пожал плечами Смит. — Исковерканное от слова господин. Какой-то шутник так выучил их обращаться к европейцам. Я, конечно, в меру сил пытался исправить, но тщетно. Так что деваться некуда, привыкайте. Даст бог, в пути переучите.

— Х-м-м, в пути, — Макс задумчиво почесал подбородок. — Боюсь, что в пути мне будет особо некогда их переучивать... Ладно, масса, так масса. А что насчёт второго? Он говорит по-английски?

— Говорит, но хуже. Правда достаточно неплохо понимает. По возможности старайтесь подбирать самые простые слова и говорить медленно и раздельно.

— Что ж, попробую, — Макс скептически повернулся к аборигенам. — Ну что Бонту, а ты понимаешь меня?

— Да, масса Джон, — оживился паренёк. — Моя понимать.

— О, да ты прямо полиглот! — искренне восхитился Макс. — Ещё пять минут, и готовый переводчик.

Паренёк вопросительно глянул на напарника и что-то переспросил. Мбисин всем видом выразил полное недоумение. Мол, извини дружище, но я и сам теряюсь в догадках, чего надо этому белому.

Бонту уныло вздохнул.

— Моя не понимать.

— Ничего, ничего, — Макс ободряюще хлопнул по плечу. — Не переживай, выучишься. Я говорю, молодец ты, Бонту! И ты, Мбисин. Это вы понимать?

Аборигены заулыбались.

— А-а-а! Это понимать!

— Вот и отлично, — усмехнулся Макс, — диалог цивилизаций налажен. Моя твоя понимай.... Послушайте, преподобный. А что насчёт их оплаты, всё в силе? Один топор сейчас, второй по возвращении? Не проще ли им дать по полсотни баксов, и пусть сами покупают, что хотят?

Пастор покачал головой.

— Вы не понимаете, Джон. Взгляните на них. Это же истинные дети природы. У них совершенно другое мерило жизненных ценностей. Им не нужны деньги. Для них имеют значение только вещи, да и то не все. К примеру, чтобы вы имели хотя бы примерное представление, в их затерянных в джунглях племенах всего за один топор можно купить невесту.

— Ого, — восхитился Макс. — То есть, вы хотите сказать, по возвращении они станут настоящими богачами?

— Именно, — улыбнулся пастор. — Собственно, поэтому Бонту и вызвался с вами идти. Он из бедной семьи, богатств не имеется, а ему очень нужна женщина.

Макс с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.

— Понимаю, основной инстинкт, куда деваться. Что ж, надо помочь ему в этой маленькой беде.... Вот что парни, — повернулся к аборигенам. — Слушайте меня внимательно. Вы отведёте меня в джунгли, куда я скажу. Потом приведёте меня сюда, и я дам вам за это три, — для пущей убедительности поднял три растопыренных пальца, — целых три топора! Понимаете меня?

Глаза аборигенов округлились.

— О-о-о! Три топор хорошо! Три много-много! Моя рад!

— Вот и отлично, моя тоже рад. Будем считать, контракт подписан. В общем, завтра с утра жду вас на пристани. Берите необходимые вещи, если они у вас есть, конечно, и отплываем. Всё понятно?

Ответный зависший взгляд сказал больше, чем любой самый красноречивый ответ.

— Они не понимают, Джон, — тихо вмешался пастор. — Подберите слова попроще.

— Да это я уже и сам вижу, — проворчал Макс. — Похоже, зависли до утра. А точно нет кого-нибудь посмышлёней?

— К сожалению, — вздохнул Смит. — Та неприветливая местность, которую вы назвали, не пользуется особой популярностью у европейцев.

— Эх, ладно, — сдался Макс. — Будем работать с тем, что есть. Короче, слушайте сюда, парни. Утром ищите меня на лодке, у реки, понимаете? Утро, лодка, река, масса Джон, ждать.

Лица аборигенов просветлели.

— А-а-а, понимать! Лодка. Моя ждать масса Джон утром.

— Гляди-ка, соображают! — возликовал Макс. — Всё, ребята, тогда до завтра! И помните, целых три топора ждут вас!

— Много топор хорошо! Пока-пока, масса Джон! — весело помахав на прощанье, парочка развернулась и потопала к воротам, оживлённо переговариваясь.

— Уфф, — вздохнул Макс. — Наверно и я тоже поехал, преподобный. Катамаран надо загружать. Там же и заночую, вещички посторожу. Утром часов в девять отплываю. Спасибо вам за всё. Надеюсь, ещё свидимся.

Пастор с чувством перекрестил вслед.

— Да хранит вас господь, Джон...

Глава 21

Тяжёлый удар сотряс борт. Душераздирающе проскрежетав по дюрали, что-то огромное стукнуло об левую гондолу.

Заспанно протирая глаза, Макс схватил пистолет и выскочил из каюты. Щёлкнув предохранителем, осторожно заглянул через поручень.

Ну и долбануло, чуть с кровати не упал. Кого ещё там принесло? Если крокодил, и здоровый, то целиться только в голову, иначе не возьмёт. Пастор ведь ещё специально предупреждал, что с утра надо быть наготове. Эти зубастые ни свет ни заря погреться вылезают куда ни попадя. И сцапать кого-нибудь заодно.

Вглядевшись в мутную взвесь, криво усмехнулся, опуская оружие.

— Тьфу ты, чёртова деревяшка...

Словно обидевшись, осклизлое суковатое бревно разочаровано развернулось и скрылось под водой.

— Доброе утро, масса Джон, — с пристани послышался знакомый гортанный голос. — Пусть твоя нас не стреляй, мы ждать твоя спать тихо-тихо.

Макс повернулся, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

— Да, молодцы, масса Джон хорошо спать. Стрелять не буду.

Нет, с этим твоя-моя надо что-то делать. Если и дальше разговаривать таким исковерканным языком, то месяца через два можно легко перейти на облегчённый папуасский. Хочешь, не хочешь, придётся ребятам английский подтягивать.

Аборигены заулыбались.

— Мы придти плыть. Ты говорил утро.

— Ну, раз пришли, так заходите, — Макс с натугой выдвинул трап. — Вещи ваши где?

— Вещи? — Мбисин озадаченно замер посреди трапа. — А-а-а, вещи тут, — похлопал по оттопыренному карману шорт.

— Да? И что же у тебя там? — заинтересовался Макс. — Небось, складная базука?

Аборигены не оценили юмора.

— Нет. Базука нет. Моя хорошие вещи. Надо показать масса Джон.

Мбисин легко взбежал по трапу и уселся на палубу. Потянулся в карман и деловито выложил ржавый перочинный ножик, трут и сточенное кресало, смотанную леску с крючком.

— Богато, — одобрил Макс. — Ну а ты, Бонту, чего молчишь? Что у тебя?

Младший застенчиво улыбнулся и продемонстрировал складной нож.

— М-да. Что-то маловат. Только не говорите мне, что вы с этим ножичком ходите в джунгли. Разве что для зубочистки.

Аборигены переглянулись и что-то переспросили друг у друга. Мбисин покачал головой, раскрыл лезвие и пояснил:

— Нет. Этот нож плохой в джунгли. Только идти здесь. Хороший увидит, полиция сядет в тюрьма.

— А, понятно. Ты наверно хотел сказать, если найдут с хорошим ножом, полиция в тюрьму посадит, да?

— Да, — воодушевился Мбисин, лихорадочно подбирая слова. — Белая тюрьма плохо. Бить сильно, еды нет. Поэтому здесь нож плохой. Мужчина нельзя совсем без ножа. Тогда женщина.

— Женщина? Сурово. Вот оно оказывается, как у вас всё закручено. Ну ладно, как будем в джунглях, так и быть. Выдам вам обоим вот по такому ножичку, — Макс широко развёл руки. — Во. Как раз метр. Реальный тесак для реальных мужиков.

Чёрные глаза удивлённо расширились.

— Такой нож есть?

— Есть-есть, — усмехнулся Макс. — В Греции всё есть.

Странная опять какая-то из глубин подкорки выскочила ассоциация. А ведь действительно, почему именно в Греции всё есть, и как это объяснить аборигену. Чёрт, да как такое вообще можно объяснить? Он ведь наверняка и малейшего понятия не имеет, что такая страна существует, как и навряд ли понимает и само значение этого слова.

— Греция? — озадаченно глянул Мбисин. — Имя нож Греция?

— Да тьфу ты! — не выдержал Макс.

Вот. Оно. Именно это и называется метать бисер. И как только пастор с ними справлялся? Это надо иметь чисто ангельское терпение.

— Да господи, боже ж мой! Что же вы такие за олухи... Короче, считаем научный диспут закрытым. Держитесь крепче, я завожу мотор, — в сердцах рванул шнурок стартера.

Фыркнув густым выхлопом, двигатель чихнул и басовито заурчал. Перепуганные окрестные крокодилы как по команде позабыли про солнечные ванные и торопливо ссыпались в воду.

Аборигены вскочили и что-то радостно залопотали, показывая вниз.

Макс досадливо мотнул головой и коснулся уха.

— Бесполезно. Не орите так, я всё равно ничего не слышу!

Включил малый ход и осторожно повёл судно на середину.

Надо глядеть в оба. Где-то выше по течению хорошие дожди прошли. За ночь нанесло столько хлама, того и гляди все поплавки пропорет. Вот тогда будет песня. Хозяин катамарана на радостях слупит по полной программе, как за два новых. Поначалу, когда узнал, на какой срок арендуется судно, заулыбался, как кот мартовский. Думал, ну вот, очередной ковбой американский на пикничок с подружками собрался. Виски полакать, позагорать топлесс. А как узнал конечную точку маршрута, сразу пошёл в отказ. Извините, мистер. Очень сожалею, но район закрыт для посещений гражданскими лицами. Пришлось применить последний козырь. Внушительный вид ксивы и разрешительное письмо от самого губернатора вновь повернули беседу в нужное русло. Спасибо пастору. Замолвил словечко перед властями. Хотя, наверняка они и сами просто жаждут разобраться во всей этой тёмной истории раз и навсегда. Ведь не абы кто пропал, а сын миллионера. Имя громкое, и общественный резонанс тоже. В жёлтых газетках чего только не писали. От кровожадных крокодилов до похищения инопланетянами. Журналисты, конечно, свои денежки славно отработали. Туристы прониклись, и как-то резко расхотели осматривать местные природные достопримечательности. А с ними иссяк и весьма немалый денежный поток в казну. Конечно, какому губернатору такое дело понравится...

Далеко за полудень на очередной развилке пришлось пристать к берегу.

— Ничего не понимаю, — озадаченно почесав затылок, Макс склонился над картой.

Или картографы что-то напутали, или где-то свернул не туда. Вместо двух широких проток река разделилась на четыре русла.

— Что случилось, масса Джон? — заинтересовался Мбисин. — Лодка сломать?

— Нет, всё в порядке с лодкой, — досадливо отмахнулся Макс. — Место я что-то не узнаю.

— Ты раньше быть это место?

— Нет, откуда. Карта на что? Видишь вот тут нарисовано две реки, а на самом деле их четыре, — Макс рассеяно кивнул на воду. — Или карта врёт, или я заплыл не туда. Короче, вернуться придётся...

Мбисин восторженно погладил бумагу.

— Какая хорошая карта.... Нет, масса Джон. Карта не врёт. Карта рисовать правда.

— С чего это ты взял? — опешил Макс. — Погоди, ты что, разбираешься в картах?

Абориген гордо приосанился.

— Нет. Я понять, как смотреть.

— В смысле?

Мбисин ткнул заскорузлым ногтем в квадратик чуть ниже по течению.

— Это место, где мы быть утром. Да?

Макс недоверчиво склонился над картой.

— Вот чёрт...

Да, действительно, та самая деревушка, откуда отплыли. Но как?

— Послушай, ты точно первый раз видишь карты? Но тогда как ты догадался?

Абориген застенчиво улыбнулся.

— Глаза видят, и я увидел. Река синяя, джунгли зелёные, гора..., — запнулся и что-то переспросил у Бонту.

Младший всем видом выразил полное недоумение.

— Гора коричневая, наверно ты хотел сказать, так? — заинтересовано подсказал Макс.

— Да-да, масса Джон, — просиял Мбисин. — Коричневый. Моя забыл, как надо правильно сказать.

— Это не беда. Научим, — нетерпеливо отмахнулся Макс.— Ты лучше мне вот что скажи. Почему ты так уверен, что это место на карте правильное?

Абориген напрягся.

— Почему место правильное?

— Ну, здесь четыре реки, а на карте две, — подсказал Макс. — Помнишь, ты ещё сказал, карта не врёт.

— А-а-а, да! Карта не врёт, — заторопился Мбисин, проглатывая слова. — Кто её рисовать, не был дождя. Сейчас был дождь. Река стала больше и найти старые берега.

— А, так вот оно что! То есть, ты хотел сказать, от дождей вода поднялась и пошла старым руслом?

Мбисин завис и озадаченно оглянулся на младшего.

— В общем, ладно, не парьтесь ребята, — успокоил Макс. — Главное я уже узнал, а сейчас давайте быстренько перекусим и плывём дальше.

Оставив аборигенов переваривать сказанное, удалился на кухню, и в сомнении остановился, оглядывая припасы.

Перекусить конечно бы здорово, да только вот чем? Армейский сухпай надоел ещё в прошлой жизни, да и в этой, похоже, успеет целых двадцать два раза. По дебрям шататься придётся месяца три, а то и больше. А вкушать местные яства — увольте. Мигель более чем живописно описал многочисленных паразитов. Для пущего эффекта не поленился, и вытащил огромный фолиант с красочными фотографиями. Настолько красочными, что вся эта многочисленная жгутиковая и щетинистая гадость снилась несколько ночей подряд. А сколько потом денег потратил на всевозможные антигельминтные препараты, у-у-у...

Тяжело вздохнув, потянулся к ручке холодильника.

— Эх, ладно. Похоже, придётся как в старые добрые времена. Яичница с беконом, и все дела. Максимум что мне грозит, какая-нибудь вшивая сальмонелла...

Прикинув собственные возможности и умножив на аппетит аборигенов, разбил в сковородку пятнадцать яиц. Щедро настрогав бекон, шмякнул сковороду на плиту.

— Ну-с, да будет свет!

Крохотная конфорка пыхнула жарким пламенем. Бекон заскворчал, распространяя умопомрачительный запах.

— Эй, Мбисин! Бонту! Может вы официантов ждёте? Хорош там торчать, дуйте сюда за тарелками!

В дверной проём робко просунулась кудлатая голова. Вожделённо принюхавшись, Мбисин робко поинтересовался:

— Масса Джон, ты звать нас?

— Звал, звал, — Макс рассеяно кивнул на шкафчик. — Тарелки вон там себе возьмите и вилки. Через три минуты будет готово.

Мбисин растеряно сморгнул.

— Тарельки?

— Ага. Если такой живой интерес вызвали тарельки, следовательно, термин вильки вам уже хорошо знаком, — съехидничал Макс.

— А?

Макс закрыл глаза и медленно сосчитал до пяти, пытаясь представить себя на далёком-далёком пустынном пляже в шезлонге с запотевшим холодным стаканчиком апельсинового сока с листиком мелиссы.

— Всё, идите отсюда! Я сам всё сделаю.

Несколько раздражённо ссыпал на поднос ножи и вилки, разложил яичницу по тарелкам и потащил наверх, размышляя о тяжком бремени белого человека.

Всё-таки тяжело нести свет просвещения в тёмные массы. А вообще, тут что-то явно не сходится. То он сходу разобрался в карте, то двух слов связать не может. Напрашивается простой вывод, что паренёк или откровенно придуривается, или наоборот, слишком мастерски косит под дурака. В любом случае, за ребятками нужен глаз да глаз.

— Оп, вуаля! — расставил тарелки перед опешившими аборигенами. — Это блюдо называется яичница.

Предвосхищая вопросы, медленно повторил:

— Я-ич-ни-ца. Для крайних жителей севера, поясняю, что раз яичница, то готовится оно соответственно из яиц. В данном случае куриных. Так что берём ножи и вилки, и вкушаем, — плюхнулся на стул и подвинул к себе тарелку. — Короче, приятного аппетита, джентльмены.

— Курица хорошо! — оживился Мбисин, с энтузиазмом пододвигая тарелку.

Ковырнул пальцем бекон, поднёс к носу и принюхался.

— Пахнет еда.

— Ну, в общем, как бы да, — буркнул Макс с набитым ртом, не найдясь с подходящим ответом. — Еда как еда. Но лучше это есть не руками, а вилкой. Примерно вот так, — не спеша отрезал маленький кусочек.

Аборигены, затаив дыхание, проследили за процессом. Когда яичница скрылась во рту, скептически переглянулись и потянулись к столовым приборам.

Тщательно оглядев вилку, Мбисин перешёл к ножу. Повертев перед глазами, потрогал скруглённый кончик и презрительно скривился.

— Греция плохая. Маленький, резать нельзя. Ты говорил, Греция вот такая, — широко развёл руки.

— Кхм...

Стараясь ненароком не поперхнуться, Макс медленно проглотил бекон.

Нет, определённо, тому, кто учил этих братов-акробатов английскому языку, надо воздвигнуть стометровый памятник. Ещё при жизни. Стометровую стелу из чистого золота. За поистине нечеловеческое терпение.

Тяжело вздохнув, поднял нож.

— Смотри сюда, Мбисин, и постарайся запомнить. Это не Греция. Это обыкновенный столовый нож. Чтобы резать еду на маленькие кусочки. Это понятно?

Мбисин переглянулся с напарником и недоверчиво усмехнулся.

— Резать еду на кусочки? Зачем? Курица не убежать, она уже сильно мёртвый. Ты говорить смешно, масса Джон.

— Боже мой, — простонал Макс, мучительно растирая виски. — Вот за что? За что мне такое...

— Ты болеть голова, масса Джон? — участливо поинтересовался Бонту.

Макс рывком поднялся из-за стола.

— Болеть, и ещё как болеть! Пойду лечиться. А вы давайте всё доедайте. Через пять минут отплываем.

Глава 22

Поглядев на часы, Макс досадливо смахнул с носа набежавшую капельку пота и потянулся к бутылке минералки.

Жадно глотнув, щедро плесканул на голову и вытер разгоряченное лицо.

Нет, эта чёртова жарища кого хочешь доконает. И как только эти двое из ларца её переносят?

— Эй, орлы! Пить не хотите?

Мбиси прервал умиротворённое созерцание окрестностей и повернул голову.

— Нет, масса Джон. Мы уже пили утром. Забыть?

— Не забыть, — хмыкнул Макс. — Ну-ну...

Через час, сидевшие на носу аборигены заволновались, что-то горячо доказывая друг другу.

Мбисин поднялся и взволнованно махнул рукой на левый берег.

— Масса Джон, туда надо много сильно остановиться!

— А что такое? Живот прихватило?

— Живот нет. Сестра.

— Что сестра?

Мбисин зажурился, с трудом подбирая слова.

— Здесь моя сестра. Дом.

— А-а-а, родственницу что ли решил навестить? — Макс свернул к берегу. — Так бы сразу и сказал. Дело хорошее. А где она у тебя тут живёт-то? В тростнике?

— Тростник нет. Там, близко-близко, — Мбисин обрадовано замахал на берег. — Дом джунгли идти.

— Дом, говоришь? Это хорошо. Ладно, на сегодня объявляю большой перекур. Родственники дело святое...

Нещадно ломая высокий тростник, катамаран мягко ткнулся в глинистый берег. Макс с грохотом скинул трап и витиевато взмахнул рукой.

— Джентльмены, добро пожаловать на землю предков. Перед выходом не забывайте свои вещи.

Аборигены недоумённо переглянулись и что-то тихо переспросили друг у друга. Мбисин недоумённо пожал плечами и нетерпеливо кивнул на берег. Мол, чёрт его знает, что сказал этот белый. Некогда, идти надо.

Оживлённо переговариваясь, сбежали по трапу и озадаченно остановились.

— Масса Джон! А твоя идти?

— Хочешь познакомить с родственниками? — простодушно улыбнулся Макс.— Извиняюсь, но как-нибудь в другой раз, дел по горло. Движок надо поглядеть. Короче, жду вас здесь до утра.

— А-а-а, — Мбисин заметно сник.

— Что-то не так? — поднял бровь Макс.

Странное поведение. Ребята что-то явно замыслили. Сами-то вроде неголодные, а вот за родственников поручиться нельзя. Пастор об этом неоднократно предупреждал. Если хочешь вернуться живым, бдительность, бдительность и ещё раз бдительность. Кто знает, что придёт им в голову. Остаётся надеяться, что обещанные три топора всё ещё стоят больше чем собственная голова. И что аборигены вспомнят об этом, если ненароком решат немного перекусить.

Не решаясь взглянуть в глаза, Мбисин застенчиво потеребил шорты.

— Помнить, ты давно говорить, когда мы придти в джунгли, дашь Грецию?

— Ну, и? — подбодрил Макс. — Помню, конечно.

— Мы в джунглях, — терпеливо пояснил Мбисин. — Вот.

— А-а-а, понимаю. Реальные тесаки для реальных мужиков. Для солидности, да? — усмехнулся Макс. — Один момент...

Вынес из каюты мачете и спустился вниз.

— На, держи. И ты Бонту...

Глаза аборигенов возбуждённо расширились. Мбисин благоговейно огладил лезвие.

— Греция. Какая большая Греция...

— Греция, Греция, — хмыкнул Макс. — Видите, масса Джон своё слово держит. Всё, не теряйте время. Дуйте к родственникам, — махнул в лес. — Жду здесь до утра.

— Спасибо, масса Джон! Большое спасибо! — наперебой благодарно голося, аборигены скрылись в лесу.

— Бегите-бегите...

Усмехнувшись, Макс втянул трап и включил малый ход. Раз придётся ночевать посреди воды, заякориться надо поосновательней. И засохшее дерево метрах в двухстах по течению как раз самое то. Якорь лучше не придумаешь. И обычный крокодил с воды не залезет, и двуногий тоже будет виден издалека.

Спугнув парочку сонных нахохлившихся цапель, ловко закинул трос и прижался левым бортом к густо заляпанной, пахнувшей рыбой и водорослями морёной древесине. Уважительно потыкав ножом, облегчённо вздохнул.

Вроде бы крепкая. Выдержит. Уж больно не хочется возиться с якорем. Чёртова раскоряка, вечно за всякий хлам на дне цепляется. А запасных всего два. Оторвётся, вот будет песня... Ладно, пока орлы ушли, можно и маленько подремать.

Густо обмазавшись репеллентом, накинул на лицо шляпу и безмятежно завалился в гамак, мстительно усмехаясь потугам надоедливых комаров. Предвкушая небывалый пир, очередной налетевший рой очумело шарахнулся, едва почуяв едкий камфорный запах. Спасибо пастору, подсказал, что и где покупать. Вот что значит бывалый человек...

— Масса Джон! Масса Джон! — с трудом пробилось сквозь сон. — Не спать!

Сонно зевнув, Макс обречённо сдвинул вверх шляпу и нехотя повернул голову. На берегу призывно махали руками знакомые щупловатые фигуры.

Глянув на часы, вполголоса чертыхнулся. Что-то быстро ребята управились. И двух часов не прошло.

— Что-то вы быстро. Я так понял, родственники вам не очень рады?

— Нет, рады, рады! Твоя сильно нужен!

— Я? — насторожился Макс. — С чего это вдруг?

— Сестра плачет. Дигу болеть сильно-сильно. Как огонь.

— Угу. Жар, значит. А Дигу это кто?

— Сын сестра. Маленький-маленький. Пять лет.

— Болеет это плохо. Так вы хотите, чтобы я отвёз его к врачу?

— Нет. Мы сильно просим тебя лечить.

— Меня? — опешил Макс. — Сдаётся мне, вы малость ошиблись, ребята. Тут доктор нужен.

— Да-да, ты доктор, — Мбисин с жаром нарисовал в воздухе что-то квадратное. — Тот белый ящик с красным крестом! Утром ты себе болеть голова лечить! Забыть?

— Так это же аптечка! — начал было Макс. — Да тьфу ты....

Похоже, что-то объяснять и доказывать бесполезно. Утром таблетку от головы выпил на их глазах. Всё, значит врач. Проще действительно самому съездить, и посмотреть на месте что там и как. Если что-то серьёзное, забрать мальца и отвезти к пастору. Денег дать на врача. Пусть присмотрит.

Проверив пистолет, перевалил через борт надувную лодку и бережно поставил на днище аптечку.

— Ладно, чёрт с вами! Доктор, так доктор. Ждите, плыву к вам!

Ловко лавируя между плывущим мусором, с разгону пробил высокую стену тростника и, гася скорость, мягко ткнулся в вязкую глину.

— А чего вы встали как неродные? Нос затащите, — махнул на берег. — Первый раз лодку увидели что ли?

Озадаченно сморгнув, Мбисин наконец переварил сказанное и обрадовано ухватился за короткий носовой канат. Молодецки хакнув, с недюжинной силой рванул на себя.

— Легче, легче, медведь! — Макс рефлекторно ухватился за борта, чтобы не свалиться.

Наскоро замаскировав лодку тростником, кивнул на джунгли.

— Ну, давайте, ведите.

Бодро шлёпая босыми ногами по мокрой глине, аборигены резво рванули по узкой тропинке, словно и вовсе не замечая многочисленные острые сучки и мелкие камушки.

Макс машинально покосился на собственные навороченные дышащие ботинки в специальном тропическом исполнении.

— Кхм. Вот ведь лесные эльфы, блин...

— Скорей, масса Джон!

— Да иду уже, иду! — Макс перешёл на лёгкую трусцу.

Минут через двадцать виляния по непроходимой чаще шагах в десяти впереди послышался грозный гортанный крик.

Мбисин что-то запальчиво выкрикнул в ответ и в сердцах смахнул мачете слишком низко нависающую ветку. Бонту скромно встал за спиной, нервно поигрывая лезвием.

Макс невольно отступил на шаг, как можно незаметнее расстегивая кобуру. Похоже, началось. Суп из клёцких...

Кусты бесшумно раздвинулись. На тропинку вышли двое худющих раскрашенных аборигенов с копьями. Кажущийся чуть поупитанней показал копьём на Макса и грозно рявкнул. Наверно что-то из серии вас-то мужики я давно знаю, а это что с вами за бледное чучело? Спалить всю нашу деревню и обесчестить всех наших женщин? Вы этого хотите?

Мбисин свирепо раздул ноздри и разразился длинной тирадой, показывая то на себя, то на мачете, и под конец гневно махнул рукой куда-то вдаль.

Стражники переглянулись и молча шагнули назад. Кусты чуть шелохнулись, словно никого и не было.

Мбисин горделиво повернулся.

— Пусть твоя не бояться, масса Джон. Я сказать им, ты большой друг Мбисина и Бонту. Пришёл лечить маленького Дигу.

— Вот спасибо, — улыбнулся Макс. — Но если честно, испугался я не особо. Потому как и у меня всегда наготове мой маленький друг, — ловко выхватил пистолет, и, по-ковбойски лихо крутанув в руке, быстро сунул в кобуру.

Так, ничего личного. Просто небольшая демонстрация силы. Чтобы перебить случайные мысли о супе.

Отшатнувшись при виде оружия, аборигены понимающе заулыбались.

— А-а-а, ты так шутить, масса Джон. Мы понимай.

— Вот и чудно, что понимаете. Так мы идём?

— Идём-идём, — опомнился Мбисин. — Мы уже идти близко-близко!

Деревня показалась как по волшебству. Кажущиеся непроходимыми джунгли вдруг сменились небольшим пятачком вытоптанной грязной глины с десятком хаотично разбросанных бамбуковых хижин, покрытых выгоревшим на жарком солнце тростником.

Спугнув копошащихся в грязи кур, Мбисин решительно обогнул первый хлипкий домишко и повёл куда-то на другой край.

Из хижин мгновенно высыпала любопытная чумазая ребятня, следом взрослые. Мбисин что-то односложно рявкнул, и толпа послушно пристроилась в хвост на почтительном расстоянии.

Провожаемые шушукающейся процессией, дошли до крайней хижины, окружённой редким бамбуковым частоколом с насаженными на острия звериными черепами. Судя по приличным клыкам, что-то из местных хищников.

Макс невольно напрягся. Если это местная больничка, то довольно странная. Человеческого черепа не хватает для коллекции.

Откинув занавеску, Мбисин приглашающе повёл рукой в полутьму, где мерцал робкий огонёк.

— Проходи, масса Джон. Дигу лежит там.

Макс невинно улыбнулся.

— После тебя, дружище. Темновато там для меня, так что показывай куда идти.

Знаем мы эти штучки. Вот так зайдёшь сдуру, сзади прилетит поленом по башке, и оградка украсится свежим трофеем.

— Темнота?

Мбисин озадаченно переглянулся с Бонту. Мол, что тут и вправду так темно, как он говорит? Младший лишь пожал плечами. Дескать, не бери в голову, брат. Белые, что с них взять...

— Хорошо. Я показать.

Мбисин сделал пару шагов, и остановился около огонька, скорбно глядя вниз.

— Бедный-бедный Дигу, так долго лежать и лежать... Ты ведь выгонишь злого духа, масса Джон?

— Что за бред? Какого ещё духа?

Придерживая правую руку около кобуры, Макс пригнулся и настороженно шагнул в низкий проём. Через секунду глаза адаптировались к полутьме.

На грязной циновке свернулся клубочком растрёпанный чумазый мальчонка. Тощая грудь часто-часто вздымалась в такт дыханию. В деревянной плошке в изголовье виднелась мутная красноватая бурда. Рядом тускло чадила масляная лампадка.

— Это что, кровь что ли? — Макс наклонился к плошке и брезгливо поморщился. — Ф-у-у! Это ещё что за дрянь?

— Это дал колдун из дальней деревни, — охотно пояснил Мбисин. — Надо лить в рот, и тогда злой дух выйдет.

— Боже мой, — поставив аптечку, Макс мучительно растёр виски и устало опустился на циновку. — Какой же кругом идиотизм...

— Что? — растеряно сморгнул Мбисин. — Не понимаю.

— Я говорю, и как? Помогает эта вонючая штука? — внутренне свирепея, Макс нарочито заинтересовано кивнул на плошку.

— Нет. Колдун говорит, злой дух очень сильный. Много лить надо.

— Много лить? Да эту дрянь надо залить твоему колдуну в зад..., — начал было Макс и осёкся.

И в самом деле, кому тут чего собрался доказывать? Учить дикарей элементарной гигиене?

— Короче, ответь мне на один вопрос. Почему Дигу лежит здесь, а не дома? И где его мать и отец?

Мбисин махнул на улицу.

— Вон там. Все там.

— Да? И что они там делают?

— Ждут, — терпеливо пояснил Мбисин. — Сюда нельзя ходить.

— Это почему?

— Табу. Бояться злой дух.

— Ага. А ты, значит, не боишься?

— Боюсь.

— О, значит, пересилил страх? Храбрец, хвалю, — Макс открыл аптечку, задумчиво разглядывая ряды этикеток.

И чего тут только нет. Спасибо Мигелю, заботливо надписал каждый пузырёк и провёл подробнейший ликбез по оказанию неотложной медицинской помощи. На полостную операцию чемоданчик, конечно, не потянет, а вот если сильно прижмёт, продержаться до цивилизации поможет точно...

— Нет.

— Что, нет? — отвлёкшись, Макс поднял голову.

— Я не храбрец, — Мбисин стыдливо опустил глаза в пол.

— В смысле?

— Просто злой дух меня уже знать. А тебя видеть первый раз..., — Мбисин умолк, подбирая слова.

— А-а-а! — Макс едва сдержался, чтобы не расхохотаться. — То есть, ты хочешь сказать, дух начнёт выбирать, и наверняка нападёт на новую дичь?

— Да, — благодарно глянул Мбисин. — Просто я не умею так много и хорошо сказать.

— Ну, спасибо, тебе, дружище, — Макс прикусил губу и отвернулся, мучительно сдерживая смех. — Сразу видно честного человека... Ладно, смотри и учись. Покажу тебе тайный обряд, как надо правильно изгонять злого духа.

— Изгонять злого духа? — благоговейно глянул Мбисин. — Значит, масса Джон тоже колдун?

— А то! И ещё какой! — отмахнулся Макс. — Всё, садись и не мешай!

Задумчиво почесав подбородок, ещё раз оглядел доступный арсенал.

Так. С чего бы начать? Cудя по характерному запашку, шаман намешал в бурду что-то из алкалоидов. Наверно потому малыш и не реагирует на окружающее. В любом случае, для начала надо попробовать снять интоксикацию. Значит, капельница, а там как пойдет. Может быть даже неплохо поставить и антибиотик. А утром, по состоянию, к врачу...

Мбисин невольно съёжился, когда масса Джон вдруг встал и с оглушительным треском выломал из стены тонкую бамбуковую палку с множеством разноцветных пёрышек священной птицы чу, хранителей духов дома скорби. На какой-то миг показалось, что разъярённые духи вот-вот разорвут нечестивца на части, но почему-то всё обошлось. Наверно масса Джон очень сильный колдун. Не зря Великий Мвамба говорит, что у белых есть своя магия.

Небрежно смахнув перья прямо на грязный песок, масса Джон воткнул палку у головы Дигу. Порылся в ящике и вытащил прозрачную штуковину, переливающуюся на свету, словно большая-большая капля воды. Нахлобучил её тонкий краешек на бамбуковое острие и поманил к себе.

— Дружище, иди, помоги! Сядь с Дигу.

Почтительно кланяясь священным перьям, Мбисин робко примостился рядом с малышом.

Масса Джон перетянул руку Дигу странной тянущейся верёвкой и вытащил из ящичка прозрачную лиану с тонкой острой иголкой на конце.

— Видишь вот эту штуку? Сейчас я буду чистить кровь Дигу. Если он случайно проснётся, держи его крепко, понял? Не дай дёрнуть рукой.

Мбисин успокоился и почтительно кивнул.

— Я понял, масса Джон. Я буду крепко держать.

Великий Мвамба прав. Масса Джон сильный колдун. Сразу увидел, где сидит злой дух и связал его верёвкой. Наверно будет выгонять через лиану. А перья разбросал, чтобы остальные духи не помешали. Вот теперь всё понятно.

— Держишь?

Макс тщательно протёр сгиб локтя спиртом и аккуратно, миллиметр за миллиметром ввёл иголку в тонкую детскую вену.

— Уфф, кажись, получилось, — смахнул капельку пота со лба. — Всё, сидим, ждём...

Спасибо Мигелю. Занятия не прошли даром. Вдолбил в подкорку. Да и Алекс наверняка постарался. Кстати, что-то притих, затаился. Наверно сидит там, пялится в монитор и ржёт, потягивая пивко под чипсы...

Непроизвольно покосился наверх и мстительно высунул язык.

— М-е-е тебе, гад ползучий...

Мбисин опасливо втянул голову в плечи. Прямо на глазах творилось великое белое колдовство.

— Молодец. Вот так и держи.

Убедившись, что абориген понял всё как надо, Макс отошёл и уселся спиной к центральному столбу.

Самое удобное место. И вход как на ладони, и сзади не прилетит. Теперь бы неплохо ухитриться хоть как-нибудь разузнать, чем и отчего потчевал ребёнка местный народный целитель. Может по незнанию английского под мрачным термином злой дух проходят элементарные кишечные паразиты.

— Ну, давай рассказывай, как Дигу заболел. Кстати, другие дети и взрослые случайно тоже не болеют?

Покосившись вниз, Мбисин немного обмяк.

— Болеют. Не так, как он.

— Не так? А как? — живо заинтересовался Макс.

Вот те раз, не хватало ещё какой-нибудь эпидемии. И сам вляпаешься, и власти закроют регион на карантин. Тогда пиши пропало, Алекс всю плешь проест, переселит на перевоспитание в какую-нибудь бабуленцию божий одуванчик.

— Болезни всякие, — оживился Мбисин, видимо в надежде вылечить всех страждущих и немощных одним махом. — Много. Бабка Вхету согнула спина, старый Пирипи стал красный глаз, а у Атаахуа на пальце...

Макс протестующе поднял ладони.

— Стоп-стоп-стоп! Я имею в виду, чтобы люди болели как Дигу. Сильный жар и лежат неподвижно.

— А, нет, — помотал головой Мбисин. — Здесь нет.

— Ага. Здесь нет, — терпеливо повторил Макс. — Значит где-то да, так?

— Да, — степенно кивнул абориген. Задумался и пояснил:

— Идти половину дня рождение солнца.

— Понятно...

Макс тяжело вздохнул и прикрыл глаза.

Да, похоже, зря затеял этот разговор. Слепой с глухим. Мало того, ни черта не понимает по-английски, так ещё и несёт всякую...

— Стоп. Рождение солнца. Ты имеешь в виду рассвет что ли?

Мбисин виновато улыбнулся.

— Не понимаю.

— Ну, рассвет. Место, где солнце поднимается снизу вверх, понимаешь? Рассвет.

— А-а-а! Понимаю! — просиял абориген. — Рассвет.

— Отлично! Так, и что там, где рассвет?

— Деревня. Вторая сестра. Там ходят маленькие, как Дигу. Злой дух сидит пять, — задумчиво глянув на потолок, Мбисин для верности поднял растопыренную пятерню. — Пять...

— Я понял-понял, — быстро перебил Макс. — Ты хочешь сказать, в той деревне заболели пятеро детей, так?

— Так.

— Ага. И наверно их тоже лечат этой дрянью? — Макс кивнул на плошку.

Мбисин покачал головой.

— Это не дрянь. Это дал Великий Мвамба. Надо пить, злой дух будет добрый, и Дигу спать.

— Ну ещё бы не спать, — хмыкнул Макс. — После такого-то пойла. Вы бы ему ещё стакан вискаря накатили...

— Что?

— Я говорю, неужели у вас тут нигде врача получше, чем Великий Мвамба не нашлось?

Абориген на несколько секунд завис, осмысливая сказанное, и важно кивнул.

— Получше есть. Но далеко отсюда, — замялся, воровато понизив голос. — И ещё он плохой...

— В смысле, плохой? — прищурился Макс. — Сдаётся мне, дружище, ты опять что-то малость со словами напутал. Понимаешь, слова получше и плохой имеют совсем разный смысл. Это как верх и низ, если ты понимаешь, о чём я...

— Нет, — покачал головой Мбисин. — Я сказал всё верно. Вирему самый великий колдун, это все знают. Но злой.

— Злой? И что же в нём такого злого?

— Здесь, — Мбисин коснулся груди. — Когда нельзя лечить, он берёт душу.

Макс постарался сохранить полную невозмутимость.

Похоже мужик немеряно крут. Это же надо столько лапши простофилям навешать. И главное, не абы кем, а самим дьяволом заделался. Небось, контракт кровью, копыта, сера из ушей, все дела. Господи, и это не какое-нибудь захудалое средневековье, а шестидесятые года двадцатого века. Гагарин уже в космос полетел, а тут всё ещё оптовая торговля человеческими душами...

— Да ты что, даже саму душу? Это как, в уплату долга что ли?

— Нет, — покачал головой Мбисин. — Душа...

Ребёнок вдруг застонал и приоткрыл глаза.

— Держи его! — предупредил Макс, обеспокоенно глянув на капельницу. — Не дай ему встать!

Вот чёрт, как это всё не вовремя. Ещё бы минутки три подождать. Раствор почти на самом донышке остался. Если сейчас выдернуть, всё лечение кобелю под хвост...

Мбисин что-то прошептал и ласково погладил Дигу по голове.

— Ой! Масса Джон, он сильно мокрый!

— А ты что думал, — проворчал Макс. — Так и должно. Злой дух водой выходит. Да ты сам не дёргайся, держи его, держи...

Заслышав голос, Дигу повернул голову и уставился испуганным взглядом.

Макс ободряюще улыбнулся и помахал рукой.

— Привет-привет! Слушай, дружище, скажи ему, что ничего страшного. Я доктор, и мы его лечим. Пусть успокоится.

— Не волнуйся, масса Джон. Я уже сказал ему, что ты белый колдун.

— О господи, час от часу не легче! Мбисин, я, кажется, сказал тебе успокоить его, а не напугать. Какой я тебе, к чёрту, колдун?

Абориген виновато улыбнулся.

— Не ругайся, масса Джон. Наш язык не знает слова доктор. Лечить, значит прогнать злого духа. Поэтому ты колдун. Да ты и сам так говорил, помнишь?

— Ладно-ладно, — отмахнулся Макс. — Колдун, так колдун.

В конце концов, вирусы и микробы можно считать очень злыми духами, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Значит в какой-то мере доктор тоже колдун, тем более оба бормочут непонятные слова и потчуют больных всякими неприятными на вкус штуками, правда с разным результатом...

— В общем, называй меня как хочешь, но только держи Дигу.

— Я держу его, держу! — несколько нервозно отозвался Мбисин, с силой наваливаясь на малыша.

Ребёнок повернул голову вниз, с ужасом оглядел руку с торчащей иголкой и что-то едва слышно прошептал.

— Чего он? Боится? Cкажи что...

— Масса Джон, он сильно просится пи-пи!

— О, господи...

Глава 23

Налетевший с кормы ветерок принёс благоухание сложного амбре. Макс недовольно поморщился и задержал дыхание.

Ну и вонь. Наверно так же изысканно будет пахнуть прогорклый на солнце слегка подсоленный бегемот. Пожалуй, так оно и есть. Судя по жирной ляжке, опять что-то из болотных кабанчиков. Благодарные родственнички обеспечили на дорожку свойским провиантом от всей души. Аборигенам с лихвой хватит на месяц. Самому есть такую дрянь точно не стоит. Пронесёт со свистом, и целый ящик лекарств не поможет. А эти ничего, сидят, жуют, смеются. Видно непростая травка вчера под кабанчиком коптилась...

Словно в подтверждение мыслям, Бонту непринуждённо отмахнул мачете очередной небольшой лоснящийся жиром кусочек грамм на триста, и жадно впился зубами.

Макс невольно закашлялся, поспешно отвернулся и ожесточённо сплюнул за борт.

Нет, в самом деле, сколько можно так отъедаться? Вот ведь лужёные желудки, второй день пошёл. Пир по поводу успешного избавления от злого духа закатили нешуточный. Лесные охотничьи деликатесы, жареные деревенские куры, овощи-фрукты не в счёт. Памятуя о многочисленных наставлениях Мигеля, пришлось скрепя сердце отказаться от подношений. Но тактично. Дескать, извините дорогие мои, у вас всё так вкусно, особенно консервы и хлеб, но вкушать ваши щедрые дары не могу. После сеанса экзорцизма нужен строгий пост. Духовное самоочищение. Но на пиру посижу, дабы усмирить плоть. Особенно перед таким-то количеством еды. Народ потрясённо переглянулся и проникся глубочайшим уважением. Мбисин едва успевал переводить хвалебные оды.

Часика через два пришлось прервать банкет и во главе многочисленной процессии родственников наведаться к виновнику торжества, пощупать лоб. Температура окончательно спала. Волшебный чемоданчик оказался снова востребован. Помня предостережения Мигеля, не удержался, и на свой страх и риск вкатил малышу два кубика универсального антибиотика. Гордый всеобщим вниманием, Дигу мужественно перенёс болезненную процедуру, и даже не пискнул, когда иголка вонзилась в тело. Притихшему окружению пришлось пояснить действо. Мол, так и так, дамы и господа, злой дух хоть и изгнан, но тактический успех нужно обязательно закрепить. Престарелый дедушка, как наиболее татуированный глава семейства, проникся важностью момента, сверкнул бельмом и ликующе прошепелявил беззубым ртом об обязательном присутствии любимого внучка на пиру. Порадовать деревенскую общественность возвращением члена семьи. Радостный порыв пришлось пресечь на корню. Дескать, никак нельзя, уважаемый аксакал. Злой дух силён и коварен, ещё недостаточно далеко ушёл в потусторонний мир и запросто может вернуться. И вот как раз для этого надо дать внучку немного попоститься. И дабы не искушать злого духа вкусной едой, в течение дня можно давать разве что много побурлившей на огне чистой колодезной воды. И вообще. Странные люди, неужели не понимают таких элементарных вещей. Ребёнок едва в себя пришёл, а они его уже чёрт знает чем кормить собрались. Как-нибудь перебьются. Возразить могущественному белому колдуну никто не посмел, и, поручив малыша матери, компания вернулась к прерванному банкету...

— Масса Джон, — Мбисин утёр рот и приглашающе махнул рукой с зажатой жирной ляжкой. — Может тебе уже можно есть? Посмотри, это очень вкусно! — приподнял кусок повыше.

Спугнутые шустрые мошки, недовольно жужжа, поднялись в воздух.

Макс с трудом подавил рвотный рефлекс.

У этих ребят в желудках не иначе как концентрированная соляная кислота. Наверно окаменелые кости мамонта, и те на раз переварят. Чего уж говорить о каких-то там жалких микробах.

— Спасибо, дружище. Пожалуй, как-нибудь в другой раз. Мы и так там у вас уже порядочно задержались, — кивнул назад на реку.

— Да, — важно кивнул Мбисин. — Надо долго радоваться. Злой дух не вернулся к Дигу. Это большой праздник.

— Да уж, — усмехнулся Макс. — Праздник удался...

Спасти весь мир, конечно, не удалось, но хотя бы одного бедного малыша обезопасил. Оставил родителям недельный запас антибиотиков и таблеток для обеззараживания воды. Объяснил три раза, как правильно пользоваться этим белым шаманским снадобьем. Заодно и для остальных краткую лекцию провел, как отвадить от себя злого духа. Простейший ритуал отпугивания кипячёной водой. Дескать, слушайте дети мои великую истину, и внемлите. Злые духи везде, в воздухе, в земле и сырой воде. Но унывать не нужно, ибо это тяжкий грех. От духа тоже можно спастись. И спасение это простое. Надо всего лишь кипятить воду, и силой огня дух будет изгнан. И пить только эту воду и мыть руки, особенно перед едой. Проникшись важностью миссии, Мбисин даже охрип переводить, время от времени оживлёно жестикулируя в самых трудных местах. Наверно на местном диалекте речь получилась несколько пространной, зато подействовало. И судя по круглым испуганным глазам зрителей, ещё как. Некоторые, особо мнительные, даже стали ожесточённо почёсываться, очевидно, атакуемые злыми духами. Ну и пусть, лишний страх не помешает. Глядишь, всё поменьше будут травиться всякой бурдой, щедро предоставляемой местными служителями оккультных наук. В общем, в глазах впечатлительной деревенской общественности пришлось всячески поддержать образ заезжего белого колдуна. Под утро, едва задремал, неожиданно выяснилось, что зрителей оказалось несколько больше. Алекс, недолго думая, записал ритуал изгнания бесов, и лекцию. Контора дружно ржала весь день. Некоторые коронные фразы даже разобрали на цитаты. Теперь иначе как Великий Макс, изгнатель бесов, не величают. Пообещали даже смонтировать ролик для Мигеля. Вот теперь наверно старик повеселится...

К вечеру пятого дня русло перегородило огромное мангровое дерево. Чувствуя близкую воду, бесчисленные отростки свесились вниз корявыми воздушными корешками. Пробиться сквозь такую непроходимую стену можно разве что с динамитом, да только вот где ж его родимого взять...

Угрюмо сплюнув за борт, Макс заглушил двигатель и спихнул ногой якорь. Коротко громыхнула железная цепь. Шарахнувшись наверх от шумного всплеска, стайка мелкой рыбёшки заинтересованно юркнула в мутную взвесь.

Макс потыкал шестом близкое дно и удручённо присвистнул.

— Баста, карапузики. Приплыли. Похоже дальше только пёхом...

— Что? — живо заинтересовался Мбисин.

— Я говорю, мелковато здесь, — мысленно чертыхнувшись, Макс перешёл на английский.

Вот так. Стоит чуть расслабиться, и опять прокол. Конечно, человеку несведущему можно запросто втереть, что это был родной итальянский, а вот ежели попадётся кто русскоговорящий, объяснить такой пассаж будет весьма сложновато. Хотя, это всё уже чистая паранойя. Откуда в таких дебрях взяться русскоговорящему. Ближайшее посольство и то наверно где-нибудь в Китае, за тысячу вёрст...

— Видишь, дальше слишком мелко, никак не проплыть. Заночуем на воде, а утром разгружаемся, и пешком по джунглям. Понимаешь?

— Хорошо, масса Джон, — послушно кивнул Мбисин. — Пойдём пешком.

Перекинулся парой слов с подошедшим напарником и махнул рукой вдаль.

— Вон там начинается земли Уве. Это кровь Бонту.

— Кровь? Родня что ли?

Мбисин на миг задумался.

— Да. Родня. Семья маленький брат отца.

— Понятно...

Под мерный плеск волн и треск цикад спалось на редкость спокойно. Даже Алекс особо не доставал. Объявился под самое утро, узнал текущие новости, дал парочку ценных указаний и быстренько удалился с наилучшими пожеланиями. До скорой встречи, дескать, смотри в оба и будь осторожен. В общем, стратег и тактик в одном лице проявил чуткую заботу. Конечно, легко там наверху давать советы, когда самому по грязи не топать...

Сладко потянувшись, Макс широко зевнул, и нехотя откинув сетку гамака, вполголоса промурлыкал:

— Снова день берёт своё...

— Доброе утро, масса Джон! — в щель просунулась свирепо разукрашенная рожа.

— Твою мать! — Макс судорожно отшатнулся. Пистолет оказался в руке раньше, чем успел сообразить.

— А-а-а, м-м-м...

Абориген замер и опасливо скосил глаза на упёршийся в нос ствол.

— Мбисин, это ты что ли? — облегчённо вздохнув, Макс вложил пистолет в кобуру. — Ты чего с утра так вырядился?

— Что?

— Я говорю, ты так больше не шути. Зачем так лицо разрисовал? Напугал меня даже.

Мбисин горделиво приосанился.

— Нравится, да? Это потому что нам сегодня идти в джунгли.

— Да? И какая же тут связь? — Макс вылез из гамака, с интересом разглядывая затейливые разноцветные завитки на животе аборигена, уходящие через набедренную повязку вниз до самых щиколоток.

— Что?

— Я говорю, чем вас старая-то одежда не устраивала? — мельком оглянувшись на прислушивающегося к разговору Бонту, Макс дёрнул завязку собственных шорт. — Вы что, оба так и пойдёте в джунгли в чём мать родила?

Абориген досадливо мотнул головой.

— Ты не понимаешь, масса Джон. Одежда нужна там, у вас. Она говорит остальным людям, что ты за человек. Богатый, бедный или полиция. А у нашего народа другое. Мы рисуем.

— Стоп, — живо заинтересовался Макс. — То есть, ты хочешь сказать, что все эти твои наскальные рисунки не просто так?

-Что?

— Я говорю, не просто же ты так разрисовался. Рисунок что-то означает? Ну, эти, твои цветные полоски, — Макс досадливо чиркнул пальцем по груди. — Не флаг же это. Полоски. Нужны они для чего, понимаешь?

— А-а-а, — просиял Мбисин. — Да! Полоски! Вот это, — ткнул чёрный мазок на правой щеке, — полоска моих корней. Так люди знают, кто был мой отец. Вот это, — повёл пальцем ниже, — мои братья и сёстры, а вот это...

— Я понял-понял, — быстро перебил Макс.

Если ему дать волю, по каждой завитушке дойдёт до самих прародителей. Адама и Евы. А может и Великого Крокодила, или кто у них там...

— В общем, суть я понял. На тебе в виде особого штрих-кода запечатлена вся твоя славная семейная родословная до седьмого колена.

— А-а-а.... Как-как? — озадаченно глянул Мбисин. — Штрих-код?

— Тьфу, то есть я хотел сказать.... Короче, не обращай внимания, — отмахнулся Макс. Главное, что на вас обоих нарисованы нужные нам пропуска. А теперь пока время есть, давай лучше карту глянем. Покажешь, как отыскать деревню этого твоего самого Уве.

— Давай, — воодушевился Мбисин. — Только он не мой. Это родня Бонту.

— Неважно.

Макс присел и со всей серьёзностью расстелил карту на палубе. Ежедневное определение местоположения стало у аборигенов почти священным ритуалом. Правильное угадывание рельефа вызывает просто дикий восторг. Словно увлекательная головоломка. И что удивительно, почти не ошибаются. Интересно, найдут или не найдут, где остановились в этот раз. Хотя, дело нехитрое. Если помнят, где были прошлый раз, а дальше всего лишь вниз по реке. Должны сообразить.

— Ну, давайте, смотрите. Сможете определить, где мы сейчас?

Кучерявые головы дружно зависли над картой. Коротко посовещавшись с напарником, Мбисин уверенно ткнул заскорузлым ногтем.

— Здесь.

— Хм. Точно, — усмехнулся Макс.

— Только на реке дерева нет, — продолжил Мбисин. — Наверно быстро выросло.

— Да, карта старенькая, — мельком глянул Макс. — Лет десять уже прошло. Так, а где ты говоришь, тут у вас деревня-то?

Несмотря на то, что встали с рассветом, быстро уйти не удалось. Пока переправили на берег вещи, пока снял кое-что по мелочам с двигателя и слил остатки топлива в канистры, прошло добрых два часа.

Напоследок наскоро перекусив, Макс махнул рукой.

— Кажись всё, парни. Уходим.

Последний раз глянув на сиротливо примотанный к дереву катамаран, тяжело вздохнул и двинулся вслед за спутниками.

Хорошая посудина. Ходкая, стоит своих денег. Остаётся надеяться, что в округе нет мародёров. Хотя, если что, много не стащат. На палубе кроме складного столика и стульев брать нечего, каюта надёжно закрыта. Даже если и захотят вскрыть, запарятся резать металл. Для особо упёртых на видном месте оставил записку. Дескать, остановитесь граждане. Проводится полицейская спецоперация. Собственность правительства, стреляем без предупреждения. А там пусть думают...

Словно и не ощущая за спиной тяжёлую поклажу, аборигены ступали легко и бесшумно. Макс невольно залюбовался почти кошачьей грацией. Пожалуй, так движется в джунглях тигр. Уверенно, но в тоже время в каждый момент готовый к прыжку. Чувствуется, что ребята несколько напряжены. Хоть у Бонту в деревеньке и родственники, но мало ли. Родственники они тоже бывают разные. Особенно в вопросах раздела имущества. Взять того же старину Билли. Так в своё время на улице и оказался, бедняга. И никакой адвокат не помог, только последние деньги высосал...

Бонту остановился и предупредительно поднял руку.

— Что? — шепнул Макс.

— Люди. Там, — паренёк кивнул влево. — Идут рядом.

— Свои?

— Не знаю.

— Ладно, — Макс стянул с плеча карабин. — Поглядим, что там за люди...

— Нет-нет, масса Джон! — торопливо встрял Мбисин. — Не стреляй. Мы их не видим. Вдруг это не враг.

— А я пока и не собирался. Мало ли кто тут у вас по лесу шляется. Но если нападут, уж извините, буду стрелять. Лично я с ними шутить не собираюсь.

Бонту ошеломлённо замер. Наклонился к уху напарника и что-то тихо спросил. Мбисин поглядел по сторонам и согласно кивнул. Младший свирепо раздул ноздри, стукнул себя по груди и что было сил заорал.

— Бонту, ты что, спятил? — отшатнулся Макс.

— Не волнуйся, масса Джон, — торопливо пояснил Мбисин. — Бонту сказал им, кто мы. Если там родня, они выйдут, а если враг, ты можешь стрелять.

Макс нервно усмехнулся.

— Ну, спасибо тебе, дружище. Успокоил.

В кустах послышался негромкий треск. Мбисин жизнерадостно обернулся.

— Масса Джон, ты слышал? Они выходят.

— Слышу, не глухой, — буркнул Макс. — Сейчас посмотрим, что это у вас там за родственнички...

Присел за ближайшее дерево и приготовил карабин.

Какой-то идиотизм. Надо же так орать в джунглях. Похоже, ребята даже никогда и не слышали о тактике проведения тайных операций. Хотя, с другой стороны, может так оно и лучше. На ловца и зверь бежит.

Кусты раздвинулись. Настороженно поглядывая, на открытое вышли трое приземистых разукрашенных аборигенов с копьями. Машинально отметив главного по продетому через носовую перегородку кабаньему клыку, Макс медленно перещёлкнул предохранитель.

Чудесно. Вот и унтер офицер...

Оглядев чужаков, клыкастый шагнул вперёд и свирепо гаркнул, раздражённо пристукнув древком копья о землю.

Словно и не замечая тяжеленного рюкзака за плечами, Бонту гордо выпрямился и что-то спокойно ответил. Главарь мигом сбавил тон.

— Он спрашивает, что здесь нужно белому? — повернулся Бонту.

— Скажи, что мне надо поговорить с вождём Уве. Я ищу одного человека.

Выслушав, клыкастый на миг задумался и приглашающе махнул рукой. Так и быть, дескать. Пошли.

Через час джунгли поредели. Показалось небольшое озеро. Беззаботно плещущаяся на мелководье ребятня притихла, настороженно поглядывая на пришлых.

Главарь подвёл к хижине с широким тростниковым навесом у входа и что-то односложно буркнув, скрылся внутри.

— Он сказал нам ждать здесь, — суфлёрски шепнул в ухо Мбисин.

— Подождём.

Макс покосился на провожатых, замерших в двух шагах за спиной со знакомым каменным выражением лиц прожжённых клубных вышибал.

Серьёзные ребята. Морда кирпичом и дышат ровно. Если что, копьишком ткнут не задумываясь. И стоят больно удобно. Как раз на длину древка. Хорошо, что карабин снят с предохранителя, а вот пистолет достать уже не успеть. Хотя, нечего себя понапрасну накручивать. Понять ребят тоже можно. Откуда-то явился незваный гость с оружием. Мало ли какое коленце выкинет. Вот потому и бдят. Служба.

Клыкастый быстро вернулся. Сурово зыркнув, молча встал справа от входа.

Тяжело опираясь на палку с витиеватой резьбой, в проёме показался худощавый седой старик. Солидно прокашлявшись, остановился, бесстрастно разглядывая гостей.

Макс невольно подобрался. Пронзительный взгляд чем-то напомнил бывшего босса. Точно также буравил каждого, словно пытаясь сквозь зрачок влезть в черепную коробку. И мало находилось смельчаков, кто отваживался лгать под таким гнётом. Почище любого детектора лжи. А тех, кто опрометчиво всё-таки решался, без лишних разговоров закатывали в бетон. Дон не одобрял кровопролитие и самым лучшим качеством человека называл честность...

Слегка кивнув незнакомцам, вождь улыбнулся, тепло приобнял Бонту и что-то хрипловато спросил.

Бонту гордо протянул мачете рукоятью вперёд. Попробовав пальцем остроту лезвия, вождь уважительно прицокнул языком и вернул оружие.

Макс слегка расслабился. Раз вернул тесак, значит всецело доверяет. Или абсолютно уверен в собственной безопасности. Кстати, что-то там секьюрити заскучали...

Вполуха прислушиваясь к завязавшейся беседе, покосился назад.

Выражение каменных лиц явно изменилось. По крайней мере, в глазах исчезла настороженность.

Хороший признак. Должно быть встреча на Эльбе проходит в нужном направлении. Как жизнь, как дети, как поживает тетя Сара и почему так долго не заходил в гости...

— Масса Джон, он просит нас в дом, — повернулся Бонту.

— А, да-да, спасибо.

Бережно придерживаемый клыкастым под локоток, вождь опустился на циновку и знаком предложил гостям сесть напротив.

С удовольствием скинув тяжеленный рюкзак, Макс уселся, и чуть замявшись, непринуждённо положил карабин на колени, незаметно сдвинув флажок предохранителя.

Вроде бы аборигены настроены достаточно мирно. Не дай бог случайно пальнёт, и весь с таким трудом налаженный диалог цивилизаций сразу пойдёт псу под хвост. А за убийство, даже случайное, аборигены особо не церемонятся. Пастор очень красочно описал, как они живьём сдирают кожу, или, если возиться некогда, просто скармливают человека муравьям. Очень изобретательные люди...

Очевидно, возня с карабином получилась не очень, потому как вождь заинтересовано поднял бровь. В глазах промелькнула смешинка.

Макс простодушно улыбнулся.

Да, сразу видно старикан непростой. Знаком с огнестрелом не понаслышке. Хотя, наверно в затерянном чёрт знает где племени по-другому вождём и не станешь. Чай не демократия, лапши на уши по телевизору избирателям не навешаешь, вся подноготная на виду. Первая же ошибка, и на, получай чёрную метку. Ты низложен...

Уве прокашлялся и обратил взор на Бонту.

— Что ж, мне сказали, белый ищет какого-то человека? Что за человек?

Бонту облизнул пересохшие губы.

— Я пока плохо говорю на их языке, о великий. Позволь будет говорить Мбисин.

— Воля ваша, — пожал плечами вождь. — Пусть говорит...

— Один момент.

Макс встрепенулся и потянулся в нагрудный кармашек.

Хорошо, что следуя мудрому совету Мигеля, тщательно заламинировал фото. Изображение цветное, на солнце выгорит на раз, не говоря уже про вечную грязь и стопроцентную влажность. На случай попадания в воду ещё пять копий надёжно покоились в герметичной коробке на дне рюкзака. И судя по количеству мангровых болот, предосторожность далеко не лишняя.

— Вот, — протянул фотографию старику.

Вождь без малейшего удивления вгляделся в искусный рисунок.

Белые владеют поистине волшебными вещами. Когда впервые увидел нечто подобное, долго не мог поверить, что это не нарисовано человеком, а выполнено хитроумным способом с помощью удивительного стеклянного глаза. Хотя и стекло само по себе является чудом из чудес. Хрупкое и прозрачное, как вода. А если расколоть, то кусочки неплохо режут плоть, но очень быстро тупятся.

— Кхм.... Да, я видел этого человека.

— Давно? — подался вперёд Макс.

— Давно. Его звали Майка.

— Майка? Может быть Майкл? Это был мужчина, — Макс поднёс к глазам сомкнутые колечком пальцы. — Такой приметный. В очках как на фото.

— Да. Мужчина, — степенно кивнул Уве. — На глазах было стекло. И ещё он носил на груди большой стеклянный глаз.

— Э-э-э... Стеклянный глаз?

— Да. Это такая вещь, которая рисует это, — Уве вернул фотографию.

— А, наверно фотоаппарат?

— Фото... что? — запнулся Мбисин.

— Неважно, — отмахнулся Макс. — Лучше спроси, что там было дальше с Майклом.

Выслушав, Уве презрительно скривился.

— Майка не стал у нас долго задерживаться. Плохой человек.

— Плохой? И что же он сделал?

— У него гнилая душа. Всё время улыбался, а глаза врали. Ходил, выискивал что-то, высматривал своим глазом. Иногда глаз оживал и жужжал как рассерженная пчела. Потом Майка предложил мне пойти войной на соседей. Обещал заплатить мне десять железных топоров, если мы возьмём его с собой на войну.

— Не понял. Зачем ему была нужна война с соседями?

— Я спросил. Он говорил много непонятных слов. Потом показал мне большой глаз и сказал, что другие белые люди очень хотят посмотреть, как мы воюем. Глаз всё запомнит и покажет другим. Сказал, что это будет красиво. Глупый человек. Когда это смерть была красивой?

— Понятно, — пробормотал Макс. — Кинокамера. Значит, ток-шоу ему остренького захотелось...

— Что?

— Неважно. Спроси, неужели вождь согласился?

Уве снисходительно усмехнулся.

— Конечно же, нет. Как видишь, мы ещё живы. Да и к тому же, никакие топоры не стоят кровной вражды между роднёй.

— Согласен, — кивнул Макс. — Ты поступил мудро.

Вождь склонил голову, принимая комплимент.

— И я говорю с тобой только потому, что твои глаза не лгут. Все другие белые постоянно от нас чего-то хотят. Странные люди. Кто-то рассказывает всякие небылицы, размахивает крестом и зовёт верить в своего мёртвого бога, кто-то предлагает ничего не стоящие безделушки взамен на богатства моего народа, а некоторые приходят, словно хозяева с оружием и грозят отобрать нашу землю. Ты же один и вправду ищешь только то, что сказал. Ищи Майка в Омандесепе. Он и другие белые пошли туда. Больше мне тебе сказать нечего.

— Что ж, — вздохнул Макс. — Спасибо и на этом. Значит, пойдём в Омандесеп.

— Только советую вам немного подождать. Было много дождей, болота сильно поднялись. Есть места, где пока нельзя пройти.

— Как жаль.... А что, других дорог нет?

Уве загадочно усмехнулся.

— Конечно, есть. Но мы там давно не ходим. Мёртвая земля не любит, когда её тревожат.

— В смысле, мёртвая?

Вождь нервно дёрнул щекой.

— Когда-то, когда я был молод, белые там убивали друг друга. Гремел гром, в земле появились большие ямы. Там до сих пор почти ничего не растёт. И ещё там исчезали люди. Потом находили только кости. Мы не ходим туда больше. Пусть земля снова станет родить.

— Понятно, — пробормотал Макс. — Эхо войны...

— Что?

— Я говорю, я знаю, что там было. Так значит, вождь говорит, там пройти можно?

Уве тяжело вздохнул и пожал плечами. Дескать, я всё сказал, а ты слышал, тебе и решать.

— Хорошо, — поднялся Макс. — Я всё понял. Поблагодари вождя, мы уходим.

Странные люди. Нашли себе очередную страшилку. Мёртвая земля. После войны почти двадцать лет прошло, а они до сих пор туда даже ступить боятся. Можно подумать, люди у них только там пропадают. Хотя.... В любом случае, вождю спасибо. Навёл на верный след. И, похоже, след этот ещё горячий. На карте действительно есть лысое пятно. На лесную вырубку похоже. И кстати, как раз неподалёку от Омандесепа. Найти легко. По компасу даже и без аборигенов можно, а то что-то бравые ребята сильно побледнели, когда про мёртвую землю услышали. Как бы ни сбежали со страху. Хочешь, не хочешь, придётся по пути проводить небольшой ликбез, что это был за гром и откуда взялись ямы в земле. Надо же когда-то начинать сеять среди них разумное, доброе, вечное. Белые ведь тоже не безгрешны. Временами бывают и свои войны за топоры.

Глава 24

Мысленно чертыхнувшись, Макс с трудом вытащил ногу из вязкой жижи и с невольной завистью глянул вслед беззаботно чапающим аборигенам. Вот про кого можно сказать, по воде, аки посуху. Прут напролом как вездеходы, никакая грязь нипочём. Хотя, весь секрет повышенной проходимости в разной весовой категории. Слишком ребята щупленькие. Одно дело, восемьдесят пять килограмм плюс тяжеленная амуниция, и совсем другое сорок пять кило. Ну, максимум шестьдесят, да и то вместе со всей поклажей. И главное, ведь как ни просил, кабанятину свою вонючую так и не выкинули, черти. Армейский сухпай жрать не хотят ни в какую. Плохая еда, и всё тут. Кругом гурманы и эстеты, мать их...

Бонту ухватился за очередную низко нависающую лиану и небрежно махнул мачете. Выбив яркую искру, лезвие душераздирающе заскрежетало и повело вбок.

Абориген потрясённо обернулся.

— Масса Джон! Что это?

— Стойте там и ничего не трогайте! — заторопился Макс.

Обогнув замерших спутников, осторожно потянул вниз обрубок лианы. Широкие листья неохотно обнажили ржавую проволоку с редкими ёжиками шипов.

— Так. Похоже, мы пришли.

Мбисин опасливо заглянул с левого бока.

— А что это за колючка, масса Джон?

— Это? Железная колючая проволока. Заградиться от врага. Помните, я вам рассказывал про войну белых?

— Заградиться? — Бонту с сомнением потрогал шипы. — Глупо. Под колючкой можно ползти. Или обойти.

— Соображаешь, — восхитился Макс. — Только вот представь, что обходить придётся, когда в тебя стреляют, — похлопал по карабину. — И не один человек, а сразу сто. Далеко ты так уйдёшь?

Аборигены недоверчиво переглянулись.

— Сто человек? Очень много. Сразу умереть.

— Вот-вот. А кроме того, есть и другое оружие. Пулемёт. Стреляет быстро-быстро. Гораздо быстрее, чем моё ружьё.

— Быстрее, чем ружьё? — усомнился Мбисин. — Так бывает?

— Ещё как. Уж можешь мне поверить, — вздохнул Макс. — Ладно, парни. Вот что я предлагаю. Скоро ночь, поэтому мы дальше не пойдём. Остаёмся здесь до утра.

— Хорошо, масса Джон! — аборигены с энтузиазмом скинули рюкзаки.

Пока провожатые занялись обустройством лагеря, Макс немного прошёлся вдоль изгороди, настороженно поводя стволом карабина по сторонам.

Хорошее место. На возвышении. Наверно когда-то эти чёртовы болота тоже достали вояк до печёнок, вот и выбрали квадрат, где хоть немного посуше. А насчёт мёртвой земли вождь слегка преувеличил. Наверно давненько уже не хаживал. Земля родит, и ещё как родит, всё-таки после войны почти двадцать лет прошло. Всё заросло напрочь. Может где дальше и будет почище, но пока всё тот же один сплошной бурелом. А что касаемо страшилок про кости, колючая проволока ночью здорово пригодится. Хотя бы с одной стороны защитит. Мало ли какая зверюга в этих заброшенных землях водится. Сунется сдуру на запашок, напорется на проволоку, а дальше карабин в ход. Из пяти пуль хоть одна, да и попадёт. А там глядишь и браты-акробаты с ножичками подключатся. Кстати, что-то они там притихли.

Аборигены успели расчистить приличную площадку. Отдыхая от трудов праведных, вольготно разлеглись на ворохе нарубленных веток, с аппетитом уминая кабаний окорочок.

— Хмм... Неплохо вы тут управились.

Мбисин привстал, громко рыгнул и досадливо отмахнулся костью от назойливых мух.

— Кыш! Что там, масса Джон?

— Всё тихо, — хмыкнул Макс. — Проволока далеко идёт. Просто так не пройти.

Однако и завидный у ребят аппетит на слегка просроченные продукты. И никаких холодильников не надо.

— Проволока далеко? — встревожился Бонту. — А как же мы пойдём дальше?

— Элементарно. Перекусим.

— Перекусим? — поперхнулся Мбисин. — Железную проволоку?

— Да. Утром покажу, — отмахнулся Макс. — Вы ночью точно обойдётесь без палатки?

— Точно, — скривился Мбисин. — Там дышать плохо. Мы лучше будем спать здесь, — похлопал по веткам. — Мы так всегда.

— Ну как знаете, — пожал плечами Макс. — Тогда вы как хотите, а я спать...

Ночь прошла спокойно. Вокруг что-то многоголосо ухало, ворчало и скрипело, но к лагерю так и не приближалось. Может причиной тому был крошечный пахучий костерок, который аборигены запалили сразу после заката. Неизвестно что за гадость они туда набросали, но специфический камфорный запах чувствовался даже вдалеке от костра через плотную ткань палатки.

Утренние сборы вышли недолгими. Наскоро перекусив сухпаем, Макс глотнул из фляги едкой, отдающей химикалиями воды.

— Уфф, ну вот кажись и позавтракали. Водички пить будете? — протянул фляжку заинтересованно поглядывающим аборигенам.

Лица брезгливо скривились. Видно очень хорошо запомнили вкус воды, очищенной обеззараживающими таблетками. И в чём-то они правы. Пить можно лишь за неимением лучшего, но для человека джунглей такое питьё наверняка покажется чистым ядом. Как глотнули в первый же день, так потом и отплёвывались до самого вечера.

— Спасибо, масса Джон, — дипломатично отозвался Мбисин. — Мы уже пили, — похлопал по вытянутой сушёной тыкве на поясе.

— Ну как хотите, — хмыкнул Макс.

С точки зрения современного человека, пить эту сомнительную бурду опасно для жизни. Набрали между делом из где-то лужи по пути. И ничего, живы. И как ни странно, даже не стали козлёночками. Кишечные паразиты? Нет, не знаем...

— Что ж, парни. Раз всё собрали, пошли.

Аборигены остановились у колючей проволоки и заинтересовано повернулись.

— Да-да, я помню, — Макс потянулся в кармашек рюкзака. — Одну минутку.

Всё-таки Мигель просто незаменимый человек. Кроме обязательного комплекта тропических прививок, очень тщательно подошёл и к выбору походного содержимого рюкзака, детально продумав каждую мелочь. Высокоуглеродистые кусачки пришлись как не зря кстати. Дескать, мало ли куда тебя занесёт, друг любезный. Вдруг когда-то придётся перекусывать цепи или дужки замка. Места там дикие, непредсказуемые. И вообще, запас карман не тянет...

Хищно клацнув зубцами, Макс примерился к проволоке.

— Ну-с, приступим.

— А что это за штука? — вытаращился Мбисин. — Как железный клюв.

— Это? Инструмент, кусачки. Так, погоди, не мешай, — Макс со всей силы надавил на ручки. Проволока глухо звякнула и распалась на половинки.

Аборигены восхищённо залопотали.

— Ну вот, как-то так, — повернулся Макс. — Благодарю за внимание, джентльмены.

Надо честно признать, задачка оказалась не такой уж и плёвой. Несмотря на внешнюю дряхлость, проволока сделана на совесть. Хоть снаружи и вся заржавела, а сердцевина ещё о-го-го. Даже показалось, что кусачки не справятся. Знать бы кто производитель, послал бы искренний хвалебный отзыв. Проверено временем и всё такое. Интересно, японцы, австралийцы, американцы?

— А можно я? — подскочил Мбисин.

Макс протянул инструмент.

— Валяй. Только жми посильней.

Восторженно оглядев блестящие зубцы, Мбисин яростно впился в проволоку, и потянул на себя, пытаясь провернуть.

— Не крути, не крути, — вмешался Макс. — Что ты вцепился прямо как бульдог. Спокойнее. Дави и всё.

Глухо звякнуло. Абориген восторженно взревел, потрясая кусачками.

— Я сделал это, масса Джон! Сделал!

— А можно и мне попробовать? — несколько смущённо попросил Бонту.

— Пожалуйста, — усмехнулся Макс. — Только нижнюю бери, чтобы проход получился.

— Хорошо...

Через пару минут в неприступной ограде появилась огромная брешь, вполне пригодная для проезда грузовика. И судя по азарту, аборигены не собирались останавливаться на достигнутом.

Мельком глянув на часы, Макс требовательно похлопал в ладоши.

— Всё, стоп, стоп, стоп! Хватит ребята. Нам пора идти.

Непроходимые заросли начали редеть, сменившись проплёшинами низкого кустарника с вкраплениями старых обугленных стволов. Перевалив через высокий глиняный вал, Мбисин наклонился и что-то приподнял. Тщательно оглядев, передал напарнику. Со знанием дела обнюхав, Бонту презрительно фыркнул и швырнул вниз.

— Смотри, масса Джон! — повернулся Мбисин. — Уве говорил правду.

— В смысле?

Мбисин махнул рукой.

— Вон там много кости. Очень много.

Оскальзываясь на глине, Макс поспешно вскарабкался наверх. Внизу в неглубокой траншее виднелись полузасыпанные человеческие останки в изодранных мундирах. В затылках темнело аккуратное пулевое отверстие.

— Так, стойте здесь!

Скинув рюкзак, Макс осторожно спустился в ров. Присматриваясь к черепам, медленно прошёлся вдоль скелетов.

Один, два, три, пятнадцать.... Да, ну и бойня. Чувствуется рука профессионала. Все убиты одинаково, с хирургической точностью. Выстрел в затылок и следующий. Руки связаны за спиной. Знать бы ещё кто кого...

Под скособоченной челюстью последнего скелета что-то блеснуло. Макс наклонился и подцепил тонкий медальон. Смахнув пыль, вгляделся в затейливые чёрточки иероглифов.

— Японцы, значит...

Не зная, что делать с находкой, машинально засунул в нагрудный кармашек. Пусть будет так. Неизвестно как оно всё обернётся, но если удастся выбраться, надо отправить в японское консульство. Мало ли. Вдруг кто из родственников ещё жив. Шестнадцать лет не так уж и много. Пусть хотя бы узнают, где и как погиб их отец. Или брат. Хотя, с другой стороны, отобрать у людей последнюю надежду на возвращение...

Вернулся за рюкзаком и молча махнул заинтересованно поглядывающим аборигенам. Мол, нечего пялиться, пошли. Говорить не хотелось.

Откуда-то из подкорки полезли воспоминания старины Билли. Когда-то тоже носил на шее такой медальон. И негоже солдату умирать вот так, чёрт знает где, заведомо зная, что никто никогда не узнает, что с тобой произошло...

Бонту неожиданно замер.

— Смотри, масса Джон! — показал на землю. — Тут ходил человек.

Наклонился к отпечатку босой ноги и тщательно обнюхал.

— Утром...

Мбисин аккуратно поставил левую ногу со следом и что-то спросил. Бонту согласно кивнул.

— Это был не наш человек, — вынес вердикт Мбисин. — Здесь прошёл белый.

— Белый? — недоверчиво глянул Макс. — С чего это вы взяли?

Шерлоки Холмсы нашлись. След как след. Разве нога чуть побольше. Примерно сорок второй размер. Но это совсем не значит, что прошёл именно европеец. Аборигены тоже бывают довольно крупные.

Мбисин сокрушённо вздохнул.

— Ты не понимаешь, масса Джон. Смотри, — наклонился к отпечатку. — Видишь, мои пальцы вот так? — растопырил ладонь. — А его прижаты друг к другу.

— Вижу. Ну и что из этого?

Аборигены удивлённо переглянулись. Мол, странно, как можно дожить до стольких лет и не научиться понимать таких элементарных вещей.

— Это потому, что тот человек всегда ходил в обуви. А мы обувь не носим, — медленно, словно маленькому объяснил Мбисин. — Поэтому наши пальцы ног другие, чем ваши.

— Так, погоди, — Макс расшнуровал левый ботинок и впечатал ступню в песок. — Я вроде тоже как белый, вот давай и проверим.

— Чёрт, а ведь точно...

След точь-в-точь совпал с незнакомцем по форме. Такие же плотно прижатые друг к другу пальцы, несмотря на снятый ботинок. Только размер сорок третий. Кто бы он ни был, раньше действительно ходил в обуви, а сейчас почему-то вдруг решил разголышиться и пройтись босичком. А если этот загадочный незнакомец человек из группы Майкла, или даже, чем чёрт не шутит, и сам он?

— Вот что, парни. Найдите мне, куда пошёл этот человек. Сможете?

Бонту пожал плечами, как само собой разумеющееся.

— Конечно, масса Джон.

Получасовое блуждание по чахлому кустарнику привело к разваленному блиндажу. Бонту остановился у вывороченного бревна перекрытия и махнул рукой на тёмный лаз.

— Вот, сюда он шёл.

Мбисин покрутился у входа и кивнул куда-то вбок.

— А потом вышел. Вон, туда.

Макс поспешно скинул рюкзак и карабин.

— Пусть вышел. Вначале разберёмся, что ему было надо в этой дыре.

Наклонился и крикнул в темноту:

— Эй, тут кто-нибудь есть?

Нудно жужжа, в воздух поднялась стайка встревоженных комаров. Макс отшатнулся и раздражённо прихлопнул на шее особо наглого кровопийцу.

— Тьфу, зараза!

Бонту просунул голову в дыру и объявил:

— Нет, масса Джон. Тут нет человека.

— А что там есть?

— Плохо видно. Сейчас, — абориген ловко юркнул в дыру.

— Погоди, — крикнул вслед Макс. — Я фонарик включу.

Вручив карабин опешившему Мбисину, с трудом втиснулся в узкую щель. В нос ударило сложным запахом застарелой плесени и сырости.

Невольно поморщившись, Макс щёлкнул кнопкой.

Яркий луч высветил тростниковую лежанку с комком лохмотьев и вереницу ржавых банок, аккуратно расставленных вдоль уцелевшей стены.

— Смотри, масса Джон, — Бонту что-то приподнял с пола и принюхался.

— Что это? — придвинулся Макс.

— Крысиная лапка. Их тут много. И ещё лягушки.

Макс с трудом подавил приступ тошноты.

— Стоп. Ты хочешь сказать... Он что, жрал крыс и лягушек?

— Да. Хорошая еда.

— Кхм.... Да уж. Ладно. Пойдём отсюда, — Макс непроизвольно зажал нос.

Крысы. Какая гадость. Это же надо настолько оголодать. Кто бы ни был этот отшельник, похоже, живёт в своей норе очень давно. Судя по ржавым банкам, лет десять точно. Наверно беглый зэк, или что-то вроде того. Нормальный человек в такой дыре просто так прятаться не будет. Место на редкость удобное. И аборигены лишний раз ступить боятся, и властям тоже в голову мысль искать не придёт. Джунгли большие, попробуй каждую плешь прочеши...

С удовольствием вдохнув свежий воздух, Макс накинул рюкзак и принял карабин у несколько напряжённого Мбисина.

— Расслабься, дружище. В норе никого нет. Мы уходим.

Мбисин покачал головой.

— Нет, масса Джон. Идти нельзя. Пока вы были внизу, я что-то слышал. Там, — махнул рукой к недалёкой кромке джунглей. — Надо подождать.

— Чего ждать? Мало ли какой кабан куда ломится, — Макс беззаботно похлопал по прикладу. — Пристрелим, и всё. Заодно и свежее мясо достанется.

— Нет, это не кабан. Так бежит только много людей.

— Люди? — напрягся Макс. — Здесь?

— Тише! — шепнул Бонту, пригибаясь. — Вон там, смотрите!

Из джунглей выскочил полуголый всклокоченный человек. Загнанно оглянулся и сломя голову бросился бежать через поле боя. Следом выскочил с десяток белёсо раскрашенных аборигенов. Азартно выпустив стрелы, восторженно заулюлюкали и кинулись вдогонку, потрясая луками и копьями.

— Нормально. Это что у вас тут за дела? — нервно стиснув карабин, Макс присел и оглянулся на спутников, напряжённо следящих за погоней.

— Не знаю, масса Джон, — свистящим шёпотом отозвался Мбисин. — Рисунок похож на людей Атча. Но что они делают так далеко...

Виляя как заяц, беглец вдруг резко поменял направление. Преследователи возмущённо завопили и мигом перестроились в полукольцо, явно надеясь зайти с двух сторон.

— Чёрт, только этого ещё не хватало, — Макс лихорадочно разложил перед собой запасные обоймы. — Сдаётся мне, эти раскрашенные ребята идут прямо на нас. Что делать будем? Или вы тоже скажете, что это ваши любимые родственники?

— Нет. Мы их не знаем, — отозвался Мбисин.

— И то хорошо. Ладно, можёт ещё всё обойдётся...

Тяжело дыша, тощий как скелет, азиат подбежал совсем близко. Завидев новую напасть, на секунду замер, сощурив и без того узкую щелочку глаз. Оглянулся на широкое кольцо преследователей и неуловимым движением выхватил нож из драных шорт.

— Банзай! — кинулся напролом.

Макс вскочил и вскинул карабин.

— Стой, придурок! Мы не с ними!

Азиат яростно заверещал и ускорил бег.

Мбисин и Бонту синхронно выхватили мачете и зловеще оскалились.

— Стоять, он мой! — рявкнул Макс.

Сухо щёлкнул выстрел. Фонтанчик пыли вздыбился в каком-то метре от ступни беглеца. Азиат отпрыгнул и замер, часто-часто дыша.

— Вот, так хорошо, — одобрил Макс. — Теперь бросай нож!

Беглец загнанно оглянулся на улюлюкающую толпу и медленно поднял руки с зажатым ножом.

— Но-но! Не дури! — дёрнул стволом Макс. — Ты оглох? Брось нож, я сказал!

Азиат мотнул головой и что-то прохрипел.

— Что? — напрягся Макс, пытаясь разобрать хоть слово. — Ты что, не говоришь по-английски?

— Масса Джон, — тронул за плечо Мбисин. — Они обходят нас сзади.

— Вижу, — буркнул Макс. — Посмотри пока за этим бегуном, чтоб не дёргался.

Рассовав пару обойм по карманам, развернулся к приближающейся толпе и выстрелил в воздух.

— Эй, вы! Что вам надо?

Бонту поспешно перевёл. Нападающие остановились и недвусмысленно натянули луки.

Макс раздражённо втянул носом воздух.

— Дружище, скажи этим уродам, если хоть одна...

Стрела с жужжанием пронеслась около уха.

— Вот суки!

Ствол дёрнулся, раз, второй. В толпе дико взвыли. Автоматически отщёлкнув пустой магазин, Макс с размаху вогнал следующий и, едва вскинувшись, неохотно опустил карабин.

На земле корчились два тела. Побросав луки и копья, остальные улепётывали со всех ног.

Макс раздосадовано сплюнул.

— Тоже мне, вояки хреновы...

Потрясая мачете, Бонту азартно бросился было вдогонку, но опомнился и остановился. Подошёл к хрипящим аборигенам, наклонился и небрежно с оттягом перерубил каждому шею. Подхватив рукой бьющий алый фонтан, с наслаждением намазал лицо и, что-то гаркнув, победно вскинул мачете.

— Кхм, — невольно поперхнулся Макс, машинально потерев кадык. — Эх, вот она наша жизнь, копейка...

— Так ты русский? — послышалось сзади.

На секунду опешив, Макс заинтересованно повернулся.

— А что, похож?

— Не очень, — азиат улыбнулся и подчёркнуто медленно, чтобы не спровоцировать напряжённого Мбисина, спрятал нож в потрёпанный чехол. — Пожалуй, всё же больше на макаронника. Лицо очень характерно.

— Чёрт, так оно и есть, — восхитился Макс. — Правда я всё-таки американец, но именно итальянского происхождения.

— Американец? — напрягся пленник.

— Да. А что, какие-то проблемы?

— Ну, — замялся азиат. — Можно назвать это и проблемой. Если вы запамятовали, мы с вами как бы в состоянии войны...

— Мы? Интересно. И кто же это мы?

— Япония и США, — сухо отозвался азиат.

— Да? То есть, я так понял, вашу капитуляцию вы в расчёт не берете?

— Кх... Какая капитуляция? — узкие глаза широко раскрылись, на миг приобретя вполне европейский вид.

— Какая-какая, — пожал плечами Макс. — Безоговорочная. Токийская бухта, линкор Миссури, второе сентября сорок пятого года. Или вы принципиально не согласны со своим императором Хирохито?

— Ложь! — подскочил японец. — Император не мог капитулировать перед янки!

Макс тяжело вздохнул.

Тяжёлый случай. Похоже, ещё один упёртый фанатик. Ну и флаг в руки. Пусть и дальше витает в розовых облаках. Спорить и убеждать выйдет себе дороже. Мужик после пробежки и так весь на нервах. Того и гляди психанёт, и вот оно, банзай и харакири. Не, дураков нет.

— Что ж, не буду с вами спорить. Не мог, так не мог, вы только не нервничайте. В общем, чертовски был рад с вами побеседовать, счастливо оставаться.... Отпусти его, Мбисин. Пусть валит на все четыре стороны. Мы уходим...

Не обращая внимания на растерянного японца, неспешно направились к джунглям.

— Простите, э-э-э, товарищ! — донеслось сзади.

— Да? — заинтересованно остановился Макс.

— Насчёт капитуляции, — недоверчиво глядя, приблизился японец. — Это правда?

Макс пожал плечами.

Сомневающийся фанатик это уже лучше. Или и вправду не знал. Судя по лицу, не врёт.

— Да как вам сказать. Странно, что вы вообще в этом сомневаетесь. Это очевидный свершившийся факт. Я бы даже сказал, почти седая история.

— Седая?

— Ну да. Всё-таки почти семнадцать лет прошло.

Японец побледнел.

— Этого не может быть. Семнадцать?

— Я же говорю, почти. Если точнее, семнадцать будет через семь месяцев.

— Семнадцать лет...

Японец обессилено уселся и ожесточёно растёр лицо. Глубоко вздохнув, поднял молящий взгляд.

— Какое, какое сегодня число?

Макс мельком глянул на часы.

— Десять сорок две, двенадцатое января шестьдесят второго года. Вы что, правда не знали?

— Правда, — невидяще глядя перед собой, прошептал азиат, — правда.... Семнадцать лет...

Макс махнул рукой аборигенам:

— Пока отдохните, парни. Мне надо поговорить, — скинул рюкзак и уселся рядом с японцем.

Странная история. Если исключить всякую мистику, похоже, ещё одна жертва амнезии.

— Но как так получилось? Вы что, потеряли память?

— Нет,— глухо отозвался японец. — Я всё помню. Я лейтенант Исидо Онода..... Это всё проклятые джунгли. Жара, грязь, москиты и вечные дожди. День, ночь, год, десять....Здесь никогда ничего не меняется... Нас окружили в январе сорок третьего. Американцы и австралийцы. Силы были неравны, и мы приняли здесь свой последний бой. Мина рванула на бруствере где-то рядом. Меня ударило взрывной волной и засыпало. Видимо в беспамятстве я застонал, и к вечеру меня откопали оставшиеся в живых. Нас осталось всего трое. Я, Акиширо и Кэтсуо. Они были в дальнем дозоре и пришли, когда всё кончилось. Всех остальных наших воинов, кто подавал признаки жизни, добили и бросили в ров, — кивнул назад. — Мы похоронили убитых и остались на ночь. Утром посовещались, что делать. Решили пробиваться к гарнизону на побережье. У Акиширо и Кэтсуо были винтовки и немного патронов, у меня нож. Едва мы вошли в джунгли, нарвались на засаду. Мы открыли ответный огонь, но их было слишком много. Нас начали загонять к болотам. Сначала убили Кэтсуо, потом Акиширо. Меня загнали в самую топь и дальше идти побоялись, просто открыли беспорядочную стрельбу, видимо надеясь, что меня зацепит. Я просидел там целый день и всю ночь. Утром, едва рассвело, выбрался на сухое. Вокруг кишели патрули. Я смог убить всего двух человек, и за мной пошла самая настоящая охота. Я вилял, путал следы и наконец нашёл в болоте маленький островок, где и отсиживался много дней. Потом пошли нескончаемые дожди. Болота поднялись, и мне пришлось уйти. Я потерял счёт времени. Ловил лягушек, змей и крыс, собирал дождевую воду, прятался от людоедов.... Подумать только, долгих семнадцать лет! Как один день...

— Да, но почему всё это время вы не попытались выйти к цивилизации?

Японец горько усмехнулся.

— Сдаться врагу? Вы понимаете, о чём говорите? Вы что-нибудь слышали о бусидо?

— Ну почему сразу сдаться? Говорю же вам, Япония капитулировала. Всё, мир! Никто ни с кем не воюет. Даже более того, на Окинаве совершенно спокойно существуют американские военные базы...

— Что? — Исидо заскрипел зубами и гневно стиснул кулаки. — Янки хозяйничают на Окинаве?

— Да. Именно так. Согласно всё тому же мирному договору.

— Мир сошёл с ума! — Исидо в отчаянии стиснул голову. — Что, что такое могло произойти, что заставило императора капитулировать?

Макс деликатно промолчал. Пожалуй, о том, что сотни тысяч жителей Хиросимы и Нагасаки развеяны в атомный пепел лучше всё же не говорить. Тем более что по паспорту тоже вроде немного причастен, как американец. Мало ли, человек психанёт, и решит страшно отомстить. Семнадцать лет просидеть на болоте с лягушками, это у кого хочешь крыша поедет. Пусть лучше узнает об этом от кого-нибудь другого. Всё равно ведь не объяснишь, что хоть и демократия, в вопросах целей для атомной бомбардировки правительство мало интересуется мнением рядового конкретного избирателя.

— Не отчаивайтесь. Ну капитулировал император, так капитулировал. Значит были у него на то свои причины. И вообще. Это всё уже в далёком прошлом, — попытался увести разговор от опасной темы. — Вы лучше скажите, откуда вы так хорошо знаете русский? Да ещё так чисто, почти совсем без акцента.

Японец слабо улыбнулся.

— Я двенадцать лет прожил в Москве. Ходил в специальную школу. Мой отец был дипломат, торговый представитель. Когда я стал офицером, прошёл углубленный языковой курс, готовились к войне с Советами.... Кстати, я так понял, Сталин тоже разбил Гитлера?

— Конечно, — усмехнулся Макс. — В мае того же сорок пятого.

— И что там теперь, в Европе? Наверно сплошной Советский Союз от Тихого до Атлантического океанов?

— Да нет, всё гораздо скромнее. Германия, как проигравшая сторона, поделена на две зоны ответственности, советскую и американскую. Стоят кое-где советские военные гарнизоны для порядка, а так разошлись вполне цивильно. Часть стран строит капитализм, часть социализм. Короче, вместо войны теперь самое настоящее соревнование политических систем.

— Подумать только. Не ожидал. Хотя, если вспомнить, в сорок третьем году дело к тому и шло. В том же Сталинграде вермахт здорово получил по зубам...

Макс украдкой поглядел на часы. Вечер воспоминаний конечно здорово, но нужно поспешать. Уже полчаса прошло.

— Извиняюсь, что прерываю, но что вы намерены делать дальше? Надеюсь, всё-таки покинете эти болота? Вас никто не арестует, уверяю.

Исидо покачал головой.

— Уйти? Если бы это было так просто. Видимо вам не стоит объяснять, что хотели со мной сделать те преследователи? — кивнул на бездыханные тела.

— Да уж, представляю, — хмыкнул Макс. — Кстати, как вы на них нарвались? Как мне объясняли местные авторитеты, это место не пользуется у здешних племён особой популярностью.

— Это правда. После того как несколько асматов подорвались на минных заграждениях, они стали обходить этот плацдарм далеко стороной. Но сегодня утром на свою беду я отошёл отсюда слишком далеко...

— Стоп! — вскинулся Макс. — Тут есть мины?

— Да, вон там, чуть подальше, — небрежно махнул рукой Исидо. — Я как раз рассчитывал увести их за собой на минные поля, но силы, увы, уже не те, — слабо усмехнулся. — Думаю, если бы не вы, они догнали бы меня гораздо раньше. Так что спасибо...

— Пустяки, — отмахнулся Макс. — Знаете что, хочу сделать вам деловое предложение. Видите ли, я частный детектив и разыскиваю здесь одного человека. Со мной два местных проводника, по сути дела, пропуск по территории племён. Вы, я так понял, имеете солидный боевой опыт, плюс досконально изучили окружающую местность. Предлагаю вам вступить в мою команду. От вас требуется охрана моей скромной персоны и подспорье в переноске нашего небольшого скарба.... Теперь что вы получаете взамен. По возвращении в цивилизацию я оплачиваю вам авиабилет до любого аэропорта Японии, и, разумеется, накладные расходы на покупку цивильной одежды и всякой бытовой мелочи. Юридические формальности постараемся уладить с моим знакомым пастором, Яном Смитом. Он в дружбе с местным шерифом и губернатором и вообще добрейший души человек. Таков наш расклад.... Ну так что, принимаете моё предложение? — протянул руку. — О-у, кстати, совсем забыл представиться — Джон Гамбино.

Исидо встал и, отвесив церемонный поклон, крепко стиснул ладонь.

— Вы кажетесь мне благородным человеком. Буду рад вам служить, товарищ Джон.

— Вот и отлично, — улыбнулся Макс. — Тогда давайте сразу перейдём к делу, — расстегнул рюкзак. — Насколько я могу судить, вы ещё не завтракали, поэтому примите, — протянул сухпай. — Конечно, это не какие-нибудь суши или морепродукты, но поверьте, тоже довольно сытно.

Исидо непроизвольно сглотнул, оторопело разглядывая блестящую упаковку.

— Дёрните за язычок фольги, ну а дальше сами разберётесь, — пояснил Макс. — Приятного аппетита, — отошёл в сторонку, чтобы не смущать человека.

Мбисин как-то неуверенно, бочком, подошёл и заговорщицки шепнул на ухо:

— Масса Джон, зачем ты даёшь свою еду этому странному человеку?

Макс пожал плечами.

— Ничего странного, обычный человек. Просто очень долго жил один. Его зовут Исидо. Он из тех белых воинов, которых мы видели в той канаве, — кивнул назад. — Он единственный из них выжил.

— Наверно Исидо могучий воин, раз остался жив в той битве, — Мбисин оглянулся, уважительно разглядывая жадно жующего японца.

— Думаю, да, — согласился Макс. — Потому я решил его взять в нашу команду.

— Ты тоже дашь ему три топора? — заинтересовался Бонту.

— Нет, — покачал головой Макс. — Топоры ему не нужны. Ему нужны деньги, чтобы попасть домой.

— А-а-а, — аборигены мигом потеряли интерес к разговору. — Это хорошо...

Макс невольно улыбнулся.

Не нужно быть особым экстрасенсом, чтобы прочитать ход их мыслей. На горизонте чуть было не нарисовался неожиданный конкурент, но тут же выяснилось, что на главный приз он нисколько не претендует. Можно быть спокойным. Делиться не придётся.

С видимым удовольствием опустошив баночку с джемом, Исидо тщательно закопал остатки упаковки. Почистив липкие ладони о траву, смахнул прилипшие песчинки и поднялся.

— Я готов.

— Отлично. Мы направляемся в Омандесеп, — Макс продемонстрировал фото. — Ищем этого человека. Майкл Томпсон. Нужен нам живым или мёртвым. Тьфу, то есть я хотел сказать, надо найти его в любом виде, но без всякого физического воздействия с нашей стороны.

— Х-м-м, — Исидо вгляделся в снимок. — Выглядит совсем ещё юношей. И давно он пропал?

— Около двух месяцев назад. Есть информация, что именно где-то в этом районе.

Исидо задумчиво почесал бороду.

— М-да. Боюсь, у меня для вас есть печальные новости. Дело в том, что как раз сегодня рано утром я нарвался на асматов. Они свежевали человека у ручья. Лица я, конечно, издалека не разглядел, но судя по рубашке и шортам, это был точно кто-то из цивилизованных людей.

— Вот чёрт! Где?

— Отсюда мили две на северо-восток, — махнул рукой Исидо. — Я как раз хотел там поставить ловушки на водяных крыс.

— Место найти сможете?

— Конечно. Я знаю эту местность как свои пять пальцев.

— Эй, Мбисин, Бонту! — повернулся Макс. — Собирайтесь, мы уходим. Тут где-то недалеко сегодня утром убили белого человека. Исидо покажет нам дорогу.

Глава 25

Обещанные две мили дались нелегко. Опасаясь засады, Исидо быстро повёл за собой одному ему известными звериными тропками. Для низкорослых оно может быть ещё и ничего, а вот любому европейцу с ростом выше среднего пришлось бы здорово попотеть, пригибаясь и уклоняясь от многочисленных низких стволов. Рубить лианы на ходу японец запретил сразу и категорически. Создавать подозрительный шум в джунглях сейчас ни к чему. И аборигены с ним с радостью согласились. Оно и понятно, всё кому-то лишний раз железяками не махать, лодыри.

Обливаясь седьмым потом и мысленно проклиная все чёртовы буреломы вместе взятые, Макс уже было собрался сдаться и попросить небольшой привал, как Исидо предупредительно поднял руку и поднёс палец к губам.

— Т-с-с! Пришли. Ручей вон там, — показал куда-то вниз.

Макс вытянулся и осторожно заглянул через помятый тростник. У кромки воды скрючился бездыханный асмат с широкой резаной раной наискось живота. Рядом валялось сломанное копьё.

— Это я его полоснул, — шепнул Исидо. — Ставил ловушку, а он подкрался сзади и решил меня проткнуть. А там чуть подальше, на полянке были и все остальные...

— Да, весело у вас тут, — вздохнул Макс. — Ладно. Короче, нате держите, — потянул через голову ремень кобуры. — Если что, стреляйте сразу на поражение. Нормальные люди два раза на одни и те же грабли не наступают, если вы понимаете, о чём я.

— Хай, — обрадовано кивнул японец, оглядывая пистолет.

Щёлкнув предохранителем, поманил за собой.

— Идёмте, я покажу.

Соблюдая все меры предосторожности, подкрались к небольшой расчищенной полянке. Посредине легонько дымил затухающий костерок, рядом лежал окровавленный человек в изодранной салатовой рубашке и шортах. Всё, как и говорил Исидо.

Понимающе переглянувшись с японцем, Макс выпрямился, настороженно поводя столом карабина.

Какая обманчивая тишина. И ещё далеко не факт, что получив два трупа, все асматы сломя голову унеслись в зелёную даль и залегли в глубокой берлоге. Того и гляди схлопочешь стрелу в живот от какого-нибудь особо упёртого борца с белыми. Теперь, поди, притаился где-нибудь в кустах с луком и ждёт. Только выйди на открытое...

— Масса Джон, кажется, вон там кто-то есть, — шепнул на ухо Мбисин.

— Где? — прищурился Макс.

— Да вон, под деревом, рядом с корзиной, — махнул рукой Мбисин. — Вроде бы сидит кто-то.

— Точно. Вижу. Может даже и пленник... Исидо, с того края под деревом кто-то сидит. Возможно ещё один пленник. Я с парнями иду к нему, а ты прикрываешь нас сзади, хорошо?

— Хай, — кивнул японец.

— Пошли, парни.

Медленно-медленно, стараясь ненароком не наступить на предательские сучки, Макс обошёл костёр и наклонился над покойником.

Молодое, с едва пробившимися усиками лицо. Серые запорошенные песком глаза безмятежно уставились в небо. На горле зияла широкая рана.

Стиснув зубы, Макс поспешно отвернулся.

Бедняга. И ведь почти пацан ещё. Радовался жизни, строил планы на будущее и вот так ни за что ни про что погиб на краю света в богом забытой дыре.... Сволочи.

Стиснув зубы, направился к дереву. Если подранок, валить сразу без разговоров. Хватит миндальничать...

Худющий словно скелет обнажённый абориген даже не повернул головы на шум, продолжая тупо пялиться вниз на обрывок верёвки, свисающий с шеи.

Макс ткнул стволом в висок и зловеще шепнул:

— Даже не дёргайся! А ну говори, где все остальные! Мбисин, не стой столбом, переводи!

Мбисин осторожно положил ладонь на плечо.

— Не надо, масса Джон. Он не говорит и не слышит.

— Откуда ты... А-а-а, так это что, опять родственник твой? Глухонемой что ль?

— Нет, — Мбисин тяжело вздохнул и присел на корточки перед пленником. — Это человек без души. Помнишь, я тебе говорил?

— В смысле, без души? — Макс заглянул в бесстрастное лицо пленника. — Не знаю, по-моему, он чем-то упоротый с самого с утра.

— Что?

— Ну, в смысле, что-то съел или выпил, и стал немного в себе, как твой Дигу. Выпил какой-то бурды, вот и спит на ходу.

— Нет, — покачал головой Мбисин. — У Дигу не забирали душу. Когда он спал, он был тёплый. А этот холодный, попробуй.

Макс недоверчиво протянул руку, и едва коснувшись кожи, брезгливо отёр пальцы о шорты.

— Тьфу, гадость.

Действительно холодный и какой-то склизкий. Как лягушка. И это не пот, а какая-то тонкая слизь.

— Видишь? — печально глянул Мбисин. — Он уже течёт. Это потому, что он заканчивается.

— Я не понимаю. Заканчивается, это умирает что ли?

— Нет, — терпеливо повторил Мбисин. — Он заканчивается. Он не может умереть, потому что уже давно умер.

— Что он говорит? — поинтересовался Исидо, не отрывая напряжённого взгляда от Бонту, рыскающего по ближним кустам.

— Да несёт всякую чушь, — досадливо отозвался Макс. — Я не совсем понимаю. Говорит, этот мужик давно умер.

— Думаю, это далеко не чушь, — Исидо деловито вытащил нож. — Я слышал местные легенды, но сам такое вижу впервые, — наклонился и деловито чиркнул пленника по ключице.

Кожа неохотно разошлась, обнажая белую кость.

— Вот видите. Он говорит правду. Этот человек мёртв.

— Что за чёрт, — неверяще прошептал Макс.

Бред. Самый настоящий бред. Из раны не вытекло ни одной капельки крови.

— Нам рассказывали про них, — продолжил Исидо. — Судя по всему, ему осталось недолго. Час, два, не больше. Видите, даже кровь уже не течёт.

— Да ну, бред какой-то, — фыркнул Макс. — Вы что, хотите сказать, это реальный зомби?

— Как-как?

— Зомби. Ну, такое чудовище из комиксов. Человек, чьей-то злой волей воскресший из мёртвых. Нападает на живых людей и поедает их плоть.

— Не знаю, не слышал про такое, — покачал головой Исидо. — Сомневаюсь, что мёртвого вообще можно воскресить. Наши врачи говорили, что местные шаманы дают человеку яд какой-то ядовитой рыбы. Очень сильная вещь. Полностью лишает воли, и в итоге закономерно убивает. Примерно за неделю. Поверьте, уж я-то знаю, о чём говорю. У нас в одной роте пропали как-то два солдата. Искали, искали, да всё без толку. Через три недели на них случайно нарвался патруль. Повисли на проволочном заграждении, глаза безумные, едва ворочаются и совершенно не чувствуют боли. Так и пришлось их....

Тяжело вздохнув, отвернулся.

— Всё равно не понимаю, зачем такие сложности? — пожал плечами Макс. — Вот хоть убей, не пойму, для чего нужен человек без мозгов. Тралить минные поля?

— Неплохое решение, — хмыкнул Исидо. — А если серьёзно, рабы. Идеальные рабы. Их не нужно кормить, они не нападут на хозяина, без устали работают днём и ночью. Вот только одна беда, живут недолго. Посмотрите на нашего бедолагу, — кивнул вниз. — Видите на спине характерные потёртости? Это след от корзины. Этих парней используют как тягловый скот. Ничто другое, нежели чем человек в джунглях не пройдёт.

— Да, вижу, — озадаченно пробормотал Макс. — Точно, корзину таскал. Кстати, а что там в ней? — наклонился и откинул крышку.

— Тьфу, зараза! — невольно отшатнулся, брезгливо закрывая нос.

Распространяя тошнотворный запах палёного волоса и сала, на дне покоились три слегка подкопчённые человеческие головы.

Исидо заглянул внутрь и философски вздохнул.

— М-да. Кому-то сегодня очень сильно не повезло.

— Да уж, — мрачно поддакнул Макс. — Не повезло. Вот только знать бы ещё кому...

С трудом преодолевая рвотный рефлекс, вытащил первую голову.

— Решили похоронить? — понимающе глянул Исидо.

— Да, пожалуй, — задумчиво отозвался Макс. — Похоронить будет надо. Но потом, — потянулся за финкой. Вначале надо кое-что проверить. Возможно это наш клиент.

С трудом протиснул лезвие между зубами и с натугой раздвинул закопчённую челюсть.

— Жуть какая.... Да, это точно не он, — мигом оценил ужасающее состояние зубов. — Похоже этот парень из местных.

— Не знаю, — засомневался Исидо. — Вряд ли так сразу по одному лишь состоянию рта можно определить европейца. Сказать по правде, зубы и у меня сейчас тоже не ахти. Конечно, я пытался их в меру сил чистить измочаленной бамбуковой палочкой, но с зубным порошком и щёткой всё равно не сравнить.

— Это точно, — Макс отложил череп и потянулся за следующим. — Конечно, я бы тоже не рискнул по одним зубам определить европейца. На самом деле, всё гораздо проще. У нашего клиента пломбы. Шестой и восьмой зубы. Левая сторона, наверху и внизу. Так что тут ошибётся только слепой.

— О, это в корне меняет дело, — согласился Исидо.

Затаив дыхание, Мбисин отступил на шаг, с трепетом наблюдая за белой магией. Не просто так масса Джон вытаскивает головы и каждой открывает рот. Видно решил как следует расспросить мёртвых. Вот бы ещё узнать, что они ему говорят. Но обычному человеку в колдовские дела лучше не соваться. Масса Джон может и рассердиться. А сердить его лучше не надо. Хоть и часто улыбается, а временами проскользнёт что-то такое в глазах, жуть берёт. Одно слово, колдун...

Отложив третью голову, Макс облегчённо вздохнул.

— Уфф, кажись всё. Честно сказать, адская работёнка.

Может быть для патологоанатома это событие и рядовое, но нормальному человеку такое лучше не видеть. Уж больно сильно заставляет задуматься о бренности собственного существования. Психика вообще вещь сильно ранимая, иной раз на всю жизнь. Помнится, старина Билли, когда забрызгало размазанными близким взрывом кишками сослуживца, в этот же вечер напился до полного беспамятства. Орал, кому-то грозился, размахивал ножом и в итоге загремел на губу. С тех пор наверно и покатился, бедняга.

— Ладно, наши, не наши, но пора ребятам и на покой.

Порылся в рюкзаке и вытащил складную армейскую лопатку. Поплевав на ладони, вонзил штык во влажную землю.

— Что ж. Как говорится, царствие им небесное...

Исидо задумчиво поглядел на растущую горку глины и кивнул на пленника.

— А что будем делать с этим?

— С этим?

Макс остановился и смахнул с носа набежавшую капельку пота.

— Честно сказать, не знаю. По мне, так пусть сидит. У меня там в аптечке есть капельница, но я очень сильно сомневаюсь, что это ему поможет.

Исидо грустно покачал головой.

— Уж будьте уверены. Ему уже ничто не поможет. Как вспомню тех ребят.... Эх, ладно, — обречённо махнул рукой и направился к дереву. — Позвольте потом вашу лопатку.

— Э-э-э, да, пожалуйста. А вам зачем?

Исидо тяжело вздохнул.

— Это мой грех, Джон, и я его возьму на себя. Бросать его здесь вот так тоже нельзя. Человек всё-таки...

Подошёл к пленнику и присел на корточки. Пытливо заглянув в пустые глаза, что-то тихо пробормотал. Вытащил нож и, придерживая зомби за плечо, примерился к выступающему ребру и медленно вдавил остриё под левый сосок. Пленник откинулся к дереву и безвольно обмяк.

Макс невольно отвернулся.

Вот и умер, чудес не бывает. Значит всё-таки где-то глубоко внутри жизнь ещё теплилась. Положа руку на сердце, Исидо выбрал единственно верное решение. Может быть и жестокое, но всё равно верное. Зачем продлевать мучения человека. Хотя наверно сам бы так поступить точно не смог...

Остаток дня до вечера пролетел как один миг. Шаг за шагом аборигены методично расчищали заросли на тропе, время от времени останавливаясь на небольшой перекур. Судя по карте, до Омандесепа осталось идти пару дней. Местность стала слишком болотистая, хочешь, не хочешь, придётся лавировать и выбирать сухие места. Иначе маячила вполне серьёзная перспектива окунуться в болото и стать желанным завтраком крокодилов, хоть ростом и поменьше чем на реке, но от этого не менее голодных.

Для ночлега выбрали небольшую полянку под старым разросшимся баньяном. Умаявшись за день до чёртиков, Макс скинул опостылевший рюкзак и занялся установкой палатки. Тихонько переговариваясь, Мбисин и Бонту запалили крохотный костерок от подаренной зажигалки и в слабом дрожащем свете огня принялись таскать в кучу молодые побеги, ничуть не смущаясь пристального взгляда Исидо.

— Вы им доверяете?

— Что? — поднял голову Макс.

— Я говорю, вы доверяете своим провожатым?

Макс проводил взглядом поджарые спины.

— Вполне. А что?

— Да так, — пожал плечами японец. — Возможно это у меня уже паранойя. Всё никак не могу привыкнуть, что они вполне мирно уживаются с другими людьми. Последние семнадцать лет я только и делал, что прятался, чтобы не стать их обедом.

— Понимаю, — усмехнулся Макс. — Видок у них свирепый. Меня тут тоже так застращали, что поначалу я даже спал с пистолетом в руке. Потом вроде ничего, привык. Так что я думаю, не съедят. Да и к тому же, у них есть очень хороший стимул привести нас обратно живыми. Всё-таки по местным меркам обещанные три топора целое состояние.

— О, даже целых три? — тонко улыбнулся Исидо. — Вы очень щедрый человек. В своё время мы меняли у них свежую рыбу и дичь всего лишь на кусочки разбитого зеркальца.

— Ну, я не настолько...

Стрела со скрежетом вспорола палатку прямо над головой.

— Твою мать! — Макс неловко грохнулся на бок и, зашипев от боли, лихорадочно потянулся за карабином.

Исидо среагировал быстрее и наугад отдуплетил в заросли. В чаще затрещало. Японец молниеносно крутанулся на звук и выстрелил. В кустах истошно завопили. Словно пройдя курс молодого бойца, Мбисин и Бонту синхронно рухнули на землю, в ужасе зажимая уши.

— Лежите и не дёргайтесь! — рявкнул Макс.

Вскинул карабин и с небольшим смещением выпустил по сектору всю обойму. В чаще отчаянно вскрикнули. Кусты коротко хрустнули, словно что-то грузное рухнуло на ветви. Послышался сдавленный стон, перешедший в хриплое бульканье.

Макс на автомате торопливым щелком загнал следующий магазин и прислушался.

— Кажись, зацепили кого-то...

Исидо опустил пистолет.

— Да, удачный выстрел. Вы отличный стрелок.

— Ерунда, просто повезло, — шепнул Макс, сторожко поводя стволом. — Значит всё-таки выследили нас, сволочи.

— Не уверен, что это были одни и те же, — отозвался Исидо. — Утром узнаем. Соваться сейчас в темноту чистое самоубийство.

— Да уж, — нервно хмыкнул Макс. — Дураков нет.

Вглядываясь в темноту, подождали ещё немного.

— Вроде бы тихо.

— Или ушли, или затаились, — согласился Исидо. — В любом случае, оставить нападение просто так нельзя. Если вы не против, в караул заступаю первым.

— Хорошо. Сменю вас часика в два. Хотя, какой тут к чёрту, сон...

— Полно вам, — укоризненно глянул Иисдо. — Отдыхайте спокойно. Не волнуйтесь, я не усну. Не впервой в карауле. Службу знаю.

— Да я не об этом, — отмахнулся Макс. — Ладно, спокойной ночи. Попробую уснуть. Разбудите меня в час, — протянул японцу часы и полез в палатку.

Исидо деликатно разбудил половину третьего.

— Товарищ Джон, — мягко потряс за плечо.

— А? Что? — Макс заполошно вскочил и потянулся было за пистолетом, но вовремя опомнился. — А-а-а, это вы...

— Спокойно, товарищ Джон, спокойно. Это я, — осветил лицо фонариком Исидо.— Ваш черед, — протянул часы. — Половина третьего. Хочу тоже немного вздремнуть. Честно сказать, глаза уже слипаются.

— Ещё бы, — сонно зевнул Макс, нехотя подтягивая карабин. — Что ж так поздно-то, договаривались вроде на час?

— Я слышал вы долго не засыпали, ворочались. Решил вам дать поспать чуть подольше. Кстати, вы знаете, что разговариваете во сне?

— Э-э-э, да? — напрягся Макс. — И что же я говорил?

Вот и очередной ляп. Лунатизм или как оно там. Вполне возможно ночью спросонья что-то вслух и прорывалось. Его величество босс снизошёл ночью до краткой беседы. Узнавал текущие новости и синхронизировал маршрут. Оказывается, через пятьдесят лет след в след по джунглям чапает отряд из трёх человек. Даже порезанную колючую проволоку отыскали. Проржавела вся, ломается рукой, но ещё держится. Готовятся также подобрать и многострадальную голову клиента. Остался только сущий пустяк. Как-нибудь ухитриться её отыскать. Но Алекс почему-то твёрдо верит в успех безнадёжного дела. Вот бы такую уверенность.

— Что говорил? Не знаю, — пожал плечами Исидо. — Что-то неразборчиво, очень быстро. Не беспокойтесь, такое частенько бывает после нервного перенапряжения. Наверно вы первый раз побывали в такой переделке, — сладко потянулся и улёгся на коврик. — А вообще, в таких случаях стаканчик водки перед сном в самый раз. Да и как и мне впрочем, — сонно вздохнул и повернулся на левый бок. — Или рюмочку-другую сакэ...

— Ха, а вот это было очень неплохо, — развеселился неожиданному переходу Макс. — Ладно, отдыхайте.

Алкоголь от стресса может вещь и хорошая, но самое главное не потерять чувство меры. Старина Билли живой тому пример. Тут вискарик, там джин. Так стакашок за стакашком и докатился до помойки. А по молодости такие надежды подавал. Как же, военная карьера, сын пошёл по стопам отца. Мама так радовалась, а оно вон как всё вышло. Считай половину жизни кобелю под хвост...

Тяжело вздохнув, Макс вылез из палатки и настороженно огляделся.

Маленький, чадящий какой-то пахучей гадостью костерок едва-едва освещал окрестности метра на три. Рядом с огнём, растянувшись на куче веток, беззаботно дрыхли Мбисин и Бонту. Дальше царила кромешная тьма. Где-то совсем рядом самозабвенно надрывались лягушки, заунывно ункали тритоны, в кронах деревьев монотонно трещали цикады. Шумовая завеса, лучше не придумать. К лагерю подобраться, самое то. И захочешь, не услышишь. Другое дело, темнотища, глаз выколи. Аборигены не сунутся. Если и алчут мести, то, как и все нормальные люди, наверняка отложили разборки до утра, когда хоть из лука прицелиться можно. Не враги же они, в самом деле, своему здоровью. Кажется, уже достаточно убедились, что белые могут метко стрелять и на звук.

Мбисин встрепенулся и вопросительно поднял голову.

— Что случилось, масса Джон?

Макс приложил палец к губам.

— Т-с-с! Не шуми. Ничего не случилось. Я посидеть вышел. Воздухом свежим подышать.

— А-а-а, — успокоился Мбисин. — Подышать это хорошо.

Сонно зевнул и повернулся на другой бок.

— Тогда пока ночь, мы ещё спать...

— Ага. Спи, спи, — усмехнулся Макс. — Пошли вон, проклятые!

Раздражённо отмахнулся от назойливых комаров и уселся на замшелое бревно, поставив карабин между коленями. Мельком глянул на флуоресцирующую стрелку часов и сокрушённо покачал головой.

Всё очень печально. Два тридцать пять. Спать бы ещё и спать, но труба, тьфу, служба зовёт. Никакой личной жизни.

Положа руку на сердце, ситуация парадоксальная. Алекс поди теперь поперхнулся пивом и ржёт не переставая. Генерал охраняет покой солдат. Да уж, смешно. А что делать, расслабляться тоже нельзя. Уж больно головы в корзинке выглядели убедительно. Вот так вот тоже утром проснёшься, а голова в тумбочке. Чёрт, а это ещё откуда?

Робкий рассвет окрасил алым верхушки деревьев. Радуясь новому утру, обрадовано защебетали птахи.

Макс встал лицом к солнцу и с удовольствием потянулся, разминая затёкшие мышцы.

— Наконец-то...

Аборигены зашевелились. Тяжело пыхтя, словно медведь из берлоги, Бонту полез из кучи, нещадно ломая увядшие ветви. Макс повернулся и строго шикнул.

— Тише! Исидо ещё спит.

— Доброе утро, — японец откинул полог палатки. — Как тут, всё тихо?

— Без происшествий, — отрапортовал Макс. — Разбудили, да?

— Нет, просто привычка, — зевнул Исидо. — Столько лет вставал с самым рассветом. Ну что, предлагаю пойти взглянуть на наши вчерашние успехи. Надеюсь, за ночь следы не затоптали.

— Это можно, — согласился Макс. — Но вначале завтрак. Война войной, но обед по расписанию. Не знаю как вас, но меня лично эти ночные бдения очень бодрят, знаете ли.

Сразу видно, человек всю жизнь прожил в глуши. Ни есть ему не надо, ни пить ему не надо. Всё, баста. Робинзону Крузо пора привыкать к нормальной жизни.

Завтрак не занял много времени. Намазывая клубничный джем на крекер, Макс невольно поморщился от повеявшего аромата тухлятины и словно бы невзначай деликатно отодвинулся от аборигенов, увлечённо разделывающих рёбра кабанчика.

Совместная трапеза конечно очень здорово, всячески способствует культурологическому сближению цивилизаций и всё такое, но тушка свинки явно начала протухать. Неужели они сами не чуют. Протухло ведь всё.

Исидо шумно принюхался и потрясённо замер с галетой у рта.

— Боже мой, что у них там такое? Что-то сдохло?

— Да, и это был кабанчик, — бесстрастно прокомментировал Макс, стараясь не дышать носом. — Родственнички угостили. А что, может тоже желаете вяленого мясца?

Исидо поперхнулся.

— Нет, спасибо. Сказать откровенно, за время моих вынужденных мытарств приходилось есть всякое, но такое... Господи, их надо остановить, они же отравятся!

— Это вряд ли, — спокойно пожал плечами Макс. — Они уже почти неделю это едят. И ничего, как видите, до сих пор живы-здоровы. И скачут вон как лоси. Не, мои ребята тёртые, их всякой тухлятиной не возьмёшь.

Исидо уважительно покосился на увлечённо жующих аборигенов.

— Да-а-а... Должно быть у этих людей луженые желудки.

— Во-во, — живо поддакнул Макс. — Гвозди бы делать из этих людей.

— Маяковский? — вскинулся Иисдо. — Что-то подобное про гвозди я слышал ещё там, в Москве, годах эдак в двадцатых.

— Пардон, — смущённо улыбнулся Макс. — Автора точно не скажу. Совершенно на автомате вылетело из головы. Тоже слышал когда-то.

— Понимаю. Видимо вы росли в русской эмигрантской среде? — поинтересовался Исидо.

— О, — отмахнулся Макс. — С кем я только не рос. У меня вообще было сложное детство. И очень голодное.

Собственно, не особо погрешил против истины. В бедняцком квартале кого только не было. И русские, и греки, и армяне, испанцы и португальцы. Практически весь интернационал. А вот насчёт гвоздей любопытно. Похоже фраза откуда-то из собственной памяти. Причём стойкая ассоциация, раз сработало на полном автомате. Ни Дмитрий, ни старина Билли, ни уж тем более макаронник её знать не могут. Вот бы так же между делом вытащить из глубины и всё остальное...

Макс закинул в рот последний крекер, и, мечтательно прикрыв глаза, облизал губы, смакуя тонкий клубничный вкус.

— Уфф, какая всё-таки вкуснота. Ладно. Хорошего понемножку. Идём на разбор полётов.

— Как-как? — озадаченно глянул Исидо. — Полётов?

— Ну, в смысле, подранков наших вчерашних посмотрим.

— Ах, да-да,— торопливо поднялся Исидо. — Это надо сделать всенепременно.

Первый труп обнаружился недалеко, шагах в двадцати. Бонту, мягко крадущийся между высокими стволами, вдруг замер и поманил к себе.

— Масса Джон! Здесь мёртвый, — показал пальцем вниз. — И его лук.

Разукрашенный в красно-белые полоски скрюченный туземец лежал на боку, подтянув ноги к животу. Муравьи, мухи и всевозможные жуки уже успели по достоинству оценить ночную добычу, обглодав глаза, губы и все тонкие участки кожи.

— Тьфу ты, — брезгливо скривился Макс, при виде многоножки, неторопливо вылезающей из объеденной бахромы уха. — Мадонна миа, какая гадость...

Ничуть не смущаясь неприглядного вида трупа, Исидо наклонился и деловито оглядел лук и стрелу с зазубренным костяным наконечником, щедро вымазанным густой коричневатой жидкостью.

— Видите? Похоже, яд. Нам вчера ещё чертовски повезло, уж можете мне поверить. Малейшая царапина, и прямиком к праотцам. Молниеносное действие.

— Да уж, — мрачно поддакнул Макс. — Знать бы ещё, зачем мы им понадобились.

— А ни зачем, — пожал плечами Исидо. — Скорее всего, в качестве знатного трофея, головы, — чиркнул пальцем по горлу. — Обычное дело в здешних лесах. Так молодые юноши доказывают свою мужественность. К слову, мы с вами, как чужестранцы, прекрасная добыча. За нас ведь всем племенем мстить не будут. Так что, увы, товарищ Джон, мы тут вне закона...

Макс тяжело вздохнул.

— Всё равно, дикость какая-то. Это ещё надо разобраться кто дичь, кто добыча. Ведь как идиоты прут дуром с луком против карабина. И сами же потом огребают проблем. Конечно, может это и разные весовые категории, но лично я миндальничать ни с кем не собираюсь.

— Зачем миндальничать? — зловеще улыбнулся Исидо. — На войне, как на войне. Мы оказались быстрее, и гораздо лучше вооружены.... Кстати, любопытно, — наклонился и с натугой перевернул труп на спину. — Куда его угораздило? Ага, так-так. Похоже, печень, — подобрал палочку и показал на маленькое пулевое отверстие в правом боку. — Видите? Это от пистолета. Удачно вошла. Болевой шок и большая потеря крови. Недолго мучился, бедолага.

— Вы наверно врач? — уважительно глянул Макс.

— Нет, что вы, — отмахнулся Исидо. — Просто немножко понабрался всякого за время войны. Чего только не повидал. Но первую медицинскую помощь, конечно, оказать смогу....

Выпрямился и рассеяно огляделся. — Однако это первый, а где же второй? Я ведь явственно слышал вскрик после вашего выстрела.

— Не знаю, — пожал плечами Макс. — Я тоже слышал. Может подранок, ушёл. Эти асматы вообще ребята на редкость живучие. Только вспомните, чем они завтракали. Это же тихий ужас.

— Да уж. Живучие. Тогда надо его искать, — озабоченно пожевал губами Исидо. — Раненый он ночью далеко уйти не мог.

— Эй, парни, — окликнул аборигенов Макс. — Найдите второго. Он ранен. Должен быть кровавый след. Кровь, понимаете? Ещё один. Ищите на земле кровь.

— Угу, — сосредоточенно кивнул Мбисин. — Я понял.

След обнаружился быстро. Покружив в окрестностях, Мбисин уверенно повёл вправо, ориентируясь на застывшие чёрные сгустки. Метров через тридцать наткнулись на труп, уткнувшийся лицом вниз в сгнившую замшелую корягу.

— А вот у нас и второй. Любопытно...

Исидо присел на корточки, внимательно разглядывая развороченную со спины ключицу.

— Однако и неплохо вы его и зацепили. Как по мишени.

— Какое там, — вздохнул Макс. — Сказать честно, я и стрелял-то в ту сторону чисто наугад, по сектору. Случайно зацепил.

Должно быть железные нервы у человека. И как только не противно разглядывать такие раны. Вот что значит профессионал.

Небрежно смахнув мачете ни в чём не повинное деревце, вставшее на пути, Мбисин с треском вылез из кустов и доложил:

— Масса Джон! Было ещё три человека, — для верности растопырил пальцы. — Вот. Три.

— Я понял-понял, — быстро перебил Макс. — Говори дальше.

— Они ушли туда, — Мбисин мотнул головой вправо. — Давно. Следы совсем старые. Уже не догнать.

— Что он говорит? — заинтересовался Исидо.

— Говорит, было ещё трое. И ушли давно. Не догнать.

— А вы намерены их догонять?

— Вот ещё, — возмутился Макс. — Да на кой чёрт они мне сдались? У меня эти горячие финские парни вот все уже где! — ожесточённо чиркнул пальцем по горлу. — Достали. Работа ждёт, а мы тут с ними ерундой страдаем. Столько времени кобелю под хвост, а до Омандесепа ещё топать и топать.

— Что ж, Омандесеп так Омандесеп, — пожал плечами Исидо. — Только давайте ещё раз на свежую голову по карте прикинем, как туда получше добраться.

— Конечно давайте, — Макс поспешно потянулся в рюкзак. — И желательно идти по сухому, даже если выйдет небольшой крюк...

Глава 26

Мельком глянув на часы, Макс раздражённо прихлопнул на шее надоедливого комара и окликнул впереди идущего аборигена.

— Мбисин, дружище! Ну и где это твоё дерево? Ты вроде говорил, к полудню будем.

— Скоро, скоро, масса Джон! — заверил Мбисин, смахивая капельку пота со лба. — Моя не виноват. Помнить, ты сам сказал, идти только там, где сухо?

— Ну, сказал, — признал Макс.

И сказал бы ешё сто раз. Снова полдня идти по ручью, та ещё пытка. Хоть и мелко, зато собрали всех окрестных плавучих жуков и пиявок. Хорошо хоть обошлось без крокодилов. А уж про нудные комариные тучи вообще лучше промолчать. Не помог ни один репеллент. Наверно для пущего эффекта эту вонючей химией надо было не мазаться, а слить в ванну и хорошенько отмокнуть в течение получаса.

— Ладно, веди, — обречённо махнул рукой.

Почему для аборигенов так важно пройти мимо какого-то знакового дерева, осталось большой загадкой. Но что это чёртово дерево надо увидеть всенепременно, категорически настаивали в один голос. Дескать, ты не понимаешь, масса Джон. Там нарисовано очень важное, и это надо обязательно посмотреть. Иначе в Омандесеп идти нельзя. А почему нельзя, объяснить так и не смогли. Несли вдвоём какую-то чушь о коварных злых духах и великом колдуне. Безрезультатно убив на содержательную беседу целый час, Макс плюнул и ушёл спать. Эти местные предрассудки и суеверия начали порядком доставать.

Через полчаса блужданий по извилистой, испещрённой множеством звериных следов тропинке, аборигены вывели на небольшую полянку и заворожено остановились.

— Вот оно, — Мбисин благоговейно простёр руку. — Дерево чалчи.

— Ну, слава богу, — воспользовавшись передышкой, Макс скинул рюкзак, заинтересованно разглядывая огромное дерево с множеством разноцветных лоскутков на нижних ветвях. — Чалчи, так чалчи. И что же в нём такого примечательного, что мы сюда столько ломились?

— Что? — непонимающе повернулся Мбисин.

— Я говорю, что вам такого в этом дереве, зачем мы сюда шли? — пояснил Макс.

Аборигены удивлённо переглянулись. Мол, странно, как можно не знать таких элементарных вещей.

— Ты не понимаешь, масса Джон, — с досадой мотнул головой Мбисин. — Это большое дерево. Оно говорит, когда Великий Вирему здесь.

— Ага, — Макс подошёл к разрисованному охрой красноватому стволу и рассеяно погладил шершавую кору. — Большое дерево чалчи. Вижу. А Великий Вирему это у нас кто?

Мбисин важно надулся.

— Великий Вирему это самый сильный колдун. Он здесь живёт. Помнишь, я тебе говорил?

— Да-да, что-то такое припоминаю, — Макс задрал голову, заинтересовано разглядывая темноту кроны. — А здесь, это в смысле на этом дереве? Живёт наверху?

Мбисин сокрушённо вздохнул.

— Нет. Великий Вирему не может жить на дереве, потому что он живёт в Омандесепе.

Мельком глянув на бесстрастно дожидающегося Исидо, Макс устало потёр виски.

Везёт человеку. Слушает, и хоть бы хны. Ни один мускул не дрогнет. Вот что значит кадровый военный. А сам бы уже весь давно на нервы изошёл, слушая всю эту ахинею. Кажется, даже глаз начал дёргаться. Нервный тик, точно.

— Послушай, Мбисин. Вот уже десять минут мы с тобой болтаем о всякой ерунде. Ты можешь мне нормально и внятно объяснить, зачем мы припёрлись к этому дереву? Понимаешь меня, нет?

Ошалело переглянувшись с напарником, Мбисин надолго завис.

— Короче, — во избежание взрыва мозга, Макс решил срочно помочь в процессе переваривания. — Про колдуна и дерево я всё понял, скажи мне понятно ещё раз, зачем мы сюда пришли?

— А-а-а, — просиял Мбисин. — Я понял. Мы сюда пришли узнать, где сейчас Великий Вирему.

Увидев поменявшееся выражение лица, поспешно добавил:

— Масса Джон, я хочу сказать, Великий Вирему здесь самый большой человек. Все идут к нему. Он смотрит душу.

— Ах, вот оно что, — облегчённо выдохнул Макс. — То есть, ты хочешь сказать, он здесь самый главный, так? Нам нужно его разрешение, чтобы ходить по этой земле?

— Да.

— Ну, наконец-то. И что, Великий Вирему здесь?

— Нет, — Мбисин покосился на дерево. — Сейчас здесь его старший сын, Хохепа.

Макс машинально проследил за взглядом.

— Хохепа здесь? И что, ты это понял лишь по одному дереву?

— Да. Потому что это дерево чалчи.

— Отлично. Значит, Хохепа здесь сейчас всё решает, да?

— Что?

— Я говорю, Хохепа сейчас здесь самый главный и большой человек, да?

— А! Да! Только он не колдун.

— Неважно. Главное, что он главный, так?

— Да.

— Наконец-то. Тогда веди нас к Хохепу.

Макс облегчённо вздохнул. Главный найден. А вообще, эти глубокомысленные беседы на облегчённом папуасском могут свести с ума кого угодно. И как только пастор выдержал всё это. Железный, должно быть, человек.

Вопреки ожиданиям, деревушка показалась довольно быстро. Не прошло и получаса, как джунгли словно по мановению волшебной палочки сменились расчищенной широкой поляной с полусотней глиняных хижин. В пыли лениво копошились куры, вдалеке у ручья плескалась детвора.

Макс остановился и восхищёно присвистнул.

— Ого! А большая деревенька этот Омандесеп.

Мбисин важно кивнул.

— Да, здесь много людей.

— А где же охрана? — огляделся Макс. — Притаились?

— Что?

— Ну, эти суровые парни с копьями, которые обычно всегда останавливали нас на подходе. Где они?

Мбисин недоумённо переглянулся с Бонту и пожал плечами. Мол, порой эти белые задают такие глупые вопросы, словно дети.

— Нет, масса Джон. Охраны нет. Все знают, что здесь живёт сам Великий Вирему. Просто так не придут. Все боятся, что он заберёт душу.

— А-а-а, — Макс едва сдержался, чтобы не улыбнуться. — Тогда да. Вопросов нет.

Знакомое дело. Похоже Великий Вирему тот ещё перец. Привораживаю, снимаю, порчу. И на раз делает зомби. Ага, как же. Ещё и не таких зомби видали. Вон, старина Билли был даже с некоторыми лично знаком. Бывало, какой-нибудь колумбийской дряни ширнутся и начинают колобродить, разве что ходят не по потолку. Ни пуля, ни ножка от табурета не берёт. Морды потом такие, похлеще любого ужастика, хоть всех святых выноси. Так что плавали, знаем. Но ухо всё равно надо держать востро. Алекс ночью специально об этом предупредил. Деревенька ещё та. Говорит, и в двадцать первом веке люди в этом квадрате пропадали. Так что если предложат какое-либо еду и питьё, вежливо отказаться. Мало ли, чего туда намешали. Даже тот же самый клофелин по сравнению с местными ядами просто безобидный сиропчик.

Мало-помалу из хижин стали выбираться местные жители. Тихонько переговариваясь, двинулись вслед.

Исидо замедлил шаг и как бы невзначай расстегнул кобуру.

— Спокойно, — шепнул Макс. — Давайте не будем их провоцировать. Эй, Мбисин, Бонту, скажите им, что мы ищем одного белого человека. Его зовут Майкл Томпсон.

Дождавшись, пока аборигены что-то горячо растолкуют окружившей толпе, Макс вытащил фото и протянул Мбисину.

— Скажи, что вот так он выглядит. Передай по кругу, пусть посмотрят.

Толпа оживилась, разглядывая фотографию. Картонка пошла из рук в руки. Некоторые даже попробовали на зуб.

— Ну что, они видели, нет? — не выдержал Макс. — Бонту, а ты чего молчишь?

Бонту замялся.

— Они ничего не говорят, масса Джон. Мне кажется, они боятся.

— Кого? Нас?

— Нет, другого.

— А-а-а, наверно не могут говорить без разрешения этого, как его, Хохепы?

— Я не знаю, — виновато глянул Бонту. — Они говорят всякую ерунду, но не то, что надо.

— Ладно, — вздохнул Макс. — Что здесь всё сложно, я уже понял. Короче, мы пойдём другим путём. Скажи, пусть фотку вернут. Да, дружище, спроси у них, где тут у них живёт Хохепа?

— Я спрошу, — заверил Бонту.

Буравя чужаков суровыми взглядами, в центре деревни около круга из десятка врытых в землю заострённых столбов уже дожидалась небольшая группа аборигенов. Судя по кабаньим клыкам в носу и богато разукрашенной татуировке, кто-то из самого высшего руководства.

— Ага, — пробормотал Макс. — Значит уже насвистели. Работает разведка.

— Что? — повернулся Мбисин.

— Ничего. Скажи, что мы пришли с миром. Я приветствую Хохепу, всячески свидетельствую своё почтение и хочу спросить про одного белого.

Напрягая голос, чтобы перекричать гомонящую толпу, Мбисин гортанно перевёл, почти выкрикнул.

Стоящий впереди всех сухопарый мужчина со шрамом наискось лица шагнул вперёд и властно поднял ладонь. Толпа мгновенно умолкла.

Солидно кашлянув, вождь начал речь.

— Я Хохепа, и тоже приветствую тебя, — тихо перевёл Мбисин. — Кого из белых ты ищешь, и как его зовут?

Мысленно чертыхнувшись, Макс потянулся за фотографией.

Бери мочало, начинай сначала. Можно подумать, что белые у них тут ходят табунами. Хорошо хоть фотка заламинирована. И так всю уже залапали.

— Вот. Его зовут Майкл Томпсон.

Дожидаясь пока фотография дойдёт до вождя, Макс добавил:

— А тому, кто скажет, где его найти, или хотя бы его останки, я подарю стальной нож и зажигалку. Сейчас покажу...

Достал из кармашка новехонькую Zippo и откинул крышку, пыхнув огоньком.

— Смотрите все. Это очень нужная и дорогая вещица. В дождь и ветер вы всегда сможете зажечь огонь.

Переглянувшись, толпа восхищённо загомонила. Строго оглядев ликующих соплеменников, Хохепа рявкнул и все утихли, как по команде.

Вглядевшись в фото, вождь покачал головой.

— Нет. Его нет, — отдал назад картонку.

— Нет, в смысле умер, или здесь не проходил? — уточнил Макс.

— Я всё сказал, — Хохепа повернулся спиной и вальяжно побрёл к хижине. — Здесь никого нет. Уходите.

— Нормально, — пробормотал вслед Макс. — Старый козёл...

— Что-что? — озадаченно сморгнул Мбисин.

— Ничего, — раздосадовано отмахнулся Макс. — Это не переводи.

Алексова уловка не сработала. Для поддержания разговора посули, говорит, туземцам хороший куш. Ага, как же. Стратег хренов. Эти аборигены даже на новенькую зажигалку и то не клюнули. Не говоря уже и про нож. Или зажрались, или и вправду ничего не знают.

— Что сказал этот человек? — тихо поинтересовался Исидо, провожая взглядом уходящую процессию.

— Хохепа-то? Да ничего, — пожал плечами Макс. — Говорит, нет тут никого, уходите. И всё.

— Вот как? — усмехнулся Исидо. — Нет? В таком случае, он нагло лжёт. Уж можете мне поверить. Я долго обучался искусству ведения допросов, в том числе без применения пыток.

Макс ожесточённо почесал щетинистый подбородок.

— Кхм.... А вот это было бы неплохо. Я так понял, по-хорошему из него ничего не выбьешь. Только вот сдаётся мне, попробуй мы его тронь, наши головы быстро окажутся в корзинке.

— Да, маловато нас, — согласился Исидо. — Сходу селение не взять. А сведения настолько важны?

— Очень, — вздохнул Макс. — Знали бы вы, какие большие дяди за этим стоят.

— Понимаю, — задумчиво кивнул Исидо. — Что ж, тогда предлагаю на время отойти из селения и хорошенько обдумать нашу дальнейшую стратегию.

— А что, у вас на примете есть более-менее бескровные варианты? — с надеждой глянул Макс.

— О, вы недооцениваете старого диверсанта, — зловеще улыбнулся Исидо. — Конечно есть. И бескровные в том числе. Идёмте...

С безмятежным видом прошествовали мимо настороженных обитателей деревни и углубились в джунгли. Едва успели чуть отойти, проводники насторожились и начали к чему-то прислушиваться.

— За нами кто-то идёт, — шепнул Мбисин.

— Ага, — хмыкнул Макс. — Вот значит как. Тогда прячемся.

Через минуту на тропинке появился тщедушный паренёк. Приглядываясь к внезапно разошедшимся следам, остановился и растеряно огляделся.

— Похоже, он ищет с нами приватной встречи, — шепнул Исидо.

— Думаете? — с сомнением отозвался Макс. — Ладно. Попробуем с ним побеседовать. Эй, Мбисин, Бонту, давайте все дружненько вылезаем!

Уже больше нисколько не таясь, Макс поднялся и вылез на тропинку с карабином наперевес.

Опасливо глянув на оружие, абориген попятился.

— Спокойней, дружище, — дружелюбно улыбнулся Макс, — Не бойся. Ты ведь хотел с нами поговорить, верно?

Быстро глянув на Мбисина, паренёк облизнул пересохшие губы.

— Да.

— Слушаю тебя.

— Тот белый, про которого ты говорил. Я знаю, где он.

— Отлично! — подобрался Макс. Наконец-то! Сердце сильно заколотилось.

— И где же он?

Абориген опасливо оглянулся и шепнул:

— Здесь, рядом. В доме духов на болоте.

— Ага. Он жив?