Ночь Шакала

Шакал, Тень (кроссовер)

Пэйринг и персонажи:Шакал! Ламонт Кренстон

Рейтинг:R

Размер:Мини, 5 страниц

Статус:закончен

Жанры: AU,Мистика,Пропущенная сцена

Предупреждения:Насилие,ООС

Описание: День Шакала закончился. Наступила ночь.

Посвящение: Моим читателям, которые еще не вылезли из экрана и не настучали по моему организму:)

Публикация на других ресурсах:Уточнять у автора/переводчика

Раздался выстрел.

Шакал дернулся, неверяще опустив глаза. И упал. Кровь толчками выплескивалась из горла, он судорожно дернулся, хватаясь за пробитую пулей трахею. Рядом корчился, шипя от боли Деклан, над которым ворковала эта недобитая стерва Изабель.

Смотреть на это было невыносимо.

Рука сама потянулась к пистолету, но Деклан... Деклан оказался быстрее.

Пули рвали тело, но Шакал смотрел на своего убийцу, не отводя глаз, которые затапливали тени, пока не наступила тьма, в которой кто-то звал его... Его? Имя Ламонт было знакомым, он даже носил его пару раз, но оно не было родным. Или было?

Тьма сгустилась, окончательно утягивая его вглубь себя, и человек, бывший Шакалом, сдался смерти. День закончился. Наступила непроглядная ночь.

* * *

Тибет

Ин-Ко валялся на многочисленных подушечках, вышитых шелком, небрежно отщипывая ягоды винограда: сладкие, как мед, янтарные, стоящие состояние в этой бесплодной земле. В душном зале витал аромат опиума, многочисленные наложницы хихикали, некоторые курили золотые и янтарные трубки, наблюдая за еле видимым дымком раскосыми глазами, затянутыми наркотической поволокой.

Мужчина чувствовал себя просто превосходно, обдумывая доклад подчиненного. Как раз вырезали группу конкурентов: Ин-Ко не собирался терпеть на своей территории членов Триад. С них и Китая хватит, пусть Поднебесную доят во все руки, а сюда не суются. Тибет лишь кажется скудным и суровым, на самом деле это богатейшая страна. Здесь горы, где на поверхность выходит самородное золото; здесь есть месторождения редчайшего белоснежного нефрита, что когда-то поставлялся ко двору императоров; здесь есть скрытые долины, где выращивают опиумный мак необычайного качества. Это суровая, но щедрая при правильном подходе земля, и пусть Ин-Ко был пришельцем, он не собирался обдирать ее жителей. Не из человеколюбия — он таким отродясь не страдал, а из расчета: зачем трясти карманы бедняков, если можно предложить товар богачам, и они сами, добровольно, раскроют свои хранилища?

Он поставлял товар на Запад, и золото текло рекой в его сундуки — за этим строго следил лучший счетовод Поднебесной, сманенный сладкими обещаниями исполнения желаний и огромным жалованьем. И пытающиеся примазаться Триады были совсем не к месту.

Мужчина прожевал еще одну виноградинку, покосившись на поднос, на котором лежал нож. Острейший, сделанный на заказ. Он сам начертил эскиз, и лучший испанский оружейник выковал дюжину стальных красавцев, украшенных кружевным узором. Ин-Ко любил ножи... Он с удовольствием ласкал их пальцами с покрытыми киноварью длинными ногтями*, всегда заботливо смазанными ядом. Точил. Одевал в ножны из лучшей кожи. Под настроение использовал по назначению: резал и колол, нанося порой один точный удар в сердце, печень, горло.

Ему это нравилось... Но больше всего Ин-Ко любил огнестрельное оружие. При нем всегда был пистолет, телохранители пользовались самыми современными пулеметами, но этого было мало. Иногда, в бессонные ночи, бывшему Ламонту снилась охота на самую опасную и непредсказуемую дичь. На людей. Долгое наблюдение. Изучение. Терпеливое ожидание в засаде. И потом — точный выстрел с дальней дистанции.

Ему снилось оружие — мощное, тяжелое, разящее на тысячи футов... Тогда еще Кренстон проверял — нет такого. Винтовки были, но не такие. Слишком длинные, шумные, тяжелые... Недостаточно точные на его привередливый вкус. Недостаточно смертоносные.

Именно этого ему не хватало: бурления крови, удовлетворения хищника, задравшего опасную добычу. Ему не хватало смертей и кровавых боев в слишком безопасном и буржуазном мире запада, поэтому бывший наследник богатого предпринимателя и офицер армии предпочел искать нужное среди гор Тибета, остановившись в этом холодном краю после душной малярийной Азии. Здесь он мог быть настолько жесток и бесчеловечен, насколько хочется... Не забывая пополнять свой карман, разумеется.

Здесь было легче бороться с тоской по опасности, не боясь попасть под прицел закона.

Здесь он сам был законом.

Ленивые размышления ни о чем разрушил шум: притащили очередного проворовавшегося подручного. Счетовод Ву потрясал бухгалтерскими записями, патетично сжимая их сухими руками, Ин-Ко жевал виноград, наблюдая разворачивающееся представление, которое почти не трогало. Неожиданно вор схватил старика, прикрываясь им, как живым щитом.

Ву распахнул глаза, вереща, вор улыбался: все знали, что Ин-Ко своего счетовода ценил крайне высоко, ведь тот следил за наполнением его сундуков. Ин-Ко взмахом руки остановил движение, подойдя ближе.

— Ты мне как отец, Ву.

— Спасибо, господин, — плаксиво скривился старик, трясясь в крепкой хватке вора. Ламонт улыбнулся, отворачиваясь, делая шаг к телохранителям, наведшим пулеметы на цель.

— Стреляйте сквозь него.

От грохота заложило уши. Тела упали на пол, заливая кровью драгоценные ковры.

— Я никогда не любил своего отца.

Ин-Ко рассмеялся, окружающие подхватили смех. Мужчина брезгливо дернул пальцами, слуги принялись наводить порядок, вытаскивая трупы, ковер, отмывая пол. Ин-Ко подтянул к себе одну из многочисленных прелестниц, но хотелось чего-то другого. Секс был хорош, но... Ин-Ко машинально покосился на нож, вздохнув. Ему не хватало адреналина.

* * *

Похищение во время сна просто взбесило. Он грозил карами, суля мучения, но вытащившие его из безопасного дворца воины молча волокли пленника по горным перевалам какими-то странными тропами, и Ин-Ко не мог понять, почему так быстро меняется не только пейзаж, но и время суток. Хижина, к которой его подвели, тоже не внушала уважения. И вот в этой халупе живет могущественный Тулку?

Когда с глаз словно сдернули пелену, позволив увидеть огромный богатейший монастырь, рядом с которым сбоку прилепилась жалкая хижина, Ин-Ко понял, что чего-то явно не учитывает, но все равно не верил глазам. Мало ли что ему могли в еду подмешать? После наркотиков и не такое увидеть можно.

Тулку тоже не впечатлял.

Безусый юнец в богатых одеждах, расшитых золотом. Он читал мораль, что-то о том, что Ин-Ко, Темный Орел, всю жизнь боролся с тьмой, и проигрывал много и с удовольствием, но пора вставать на путь аскезы и идти куда-то к свету, вновь становясь Ламонтом Кренстоном, законопослушным гражданином. Ин-Ко не слушал. У него отобрали оружие, но на подушечке возле алтаря какого-то темного божества — одного из пятидесяти четырех, он в такие мелочи не вникал, — лежал кинжал. Трехгранный, явно ритуальный. Но грани блестели, показывая заточку, и Ин-Ко рискнул.

Дальнейшее походило на воплощенный кошмар: кинжал оказался живым, вырвался из руки и едва не убил, кровожадно блестя гранями, летая вокруг, и угомонилась проклятая железяка только после того, как Тулку, глаза которого блеснули темным пламенем, приструнил своенравное оружие, прикрикнув, и, поймав, положил на подушку.

— Я в аду? — светски поинтересовался Ин-Ко, лежа на полированном мраморном полу. Тулку мило улыбнулся, среди губ мелькнули острые кончики клыков.

— Еще нет, — заверил его бессменный настоятель монастыря, которого окружающие считали почему-то одним из воплощений Будды. Ин-Ко покосился на украшенные мандалами стены. Разноцветные полотнища шевелились, переливаясь в свете свечей, и словно проваливались куда-то вглубь, заставляя сглотнуть. Будда, говорите?

Тулку щелкнул пальцами, молчаливые монахи подхватили поцарапанного и искусанного живым кинжалом мужчину и куда-то поволокли. Рядом с Тулку возник словно выросший из теней монах, перебирающий пальцами четки в виде крошечных черепов.

— Говори, — милостиво разрешил Тулку, подходя к внезапно появившемуся из стены балкону.

— Он жесток и слишком близок к безумию, господин. Плохой материал. Убийца... Слишком любящий убивать. Всегда был. Что сейчас... — монах посмотрел вниз, на обриваемого налысо Ин-Ко. — Что в прошлой жизни... Зачем он вам?

— Убийца, — странно мелодичным голосом отозвался Тулку, безмятежно глядя на своего очередного ученика полными темного пламени глазницами. — Да, он слишком любит убивать — теперь — но он же знает, что такое дисциплина. Помнит... Пусть и не осознает до конца.

Настоятель спрятал в рукава когтистые руки, неописуемо ласково улыбаясь.

— И не таких перековывали.

Полотнища на стенах медленно приобретали вид вытканных вручную шелковых ковров. На полу проступали вязи сутр, статуи монахов переплавлялись в изображения темных и светлых божеств. Кинжал — ритуальная пурбха — слетел с подушки и принялся тереться о плечо Тулку, словно просящая ласку кошка.

* * *

*

Семь лет спустя.

Ламонт сузил глаза, поглядывая на лежащие на асфальте две буквально сплавившиеся друг с другом от удара пули. Шиван Хан удрал, но это не страшно. Найдется, никуда не денется. Бывшего Ин-Ко беспокоило другое... Тулку был мертв. Каким образом этого монстра убили? Как это вообще удалось? Настоятель Храма Всех божеств не был человеком уже очень и очень давно, и сам Кренстон пробовал его на прочность. Ничего не получилось, не помогли даже пробужденные навыки из прошлой жизни, превратившие его в машину смерти.

Предложение об объединении с потомком Чингисхана он отверг, после недолгого обдумывания. Такой не потерпит вышестоящего, равенство — это только в сказках, а быть подчиненным... Шакал никому не подчинялся и в группах работать не любил. Темный Орел эти привычки только поддерживал. Тень? Тени одиноки и не любят лишнее внимание.

Шиван Хан начнет давить. Пусть не сразу, но начнет. Так зачем ждать конфронтацию, если можно ее начать без лишних разговоров? Это его территория, и Ламонт сам наведет здесь порядок, к тому же требовалось воздать по достоинству за смерть Тулку. Пусть учитель и ушел с этого плана бытия, кто сказал, что он не здравствует на каком-то другом? И не вернется однажды? А вновь пережить его всеобъемлющее внимание и терпеливую заботу Кренстон не хотел ни за какие блага. Ему обучения в монастыре хватило. До сих пор вспоминает... С благодарностью. Да, именно с ней.

К тому же пурбха...

Давно хотелось ее прибрать к рукам.

Значит, разбираться с этой припершейся в гости проблемой требуется быстро, незачем портить тщательно выстраиваемый имидж героя-спасителя несчастных и угнетенных. Он не для того корячился, чтобы кто-то пользовался плодами его трудов. К тому же... Скоро он сможет развлечься. Скоро начнется война... Война с большой буквы, и ему нужны репутация, ресурсы и многое другое. Потомок Чингисхана в них не вписывается.

Ламонт улыбнулся леденящей улыбкой, показавшей на миг кончики длинных клыков. Когтистые пальцы поправили повязку на лице, тени стекли плащом, надежно пряча воспитанника Тулку. Глаза блеснули, как у зверя.

Тень шагнул во мрак переулка. Ему требовалась информация, вся, какую можно добыть. Это будет славная охота.

* * *

Избавиться от неожиданной напарницы оказалось легко, стоило лишь найти ее отца и спровадить обоих прочь. Ламонт втянул трепещущими ноздрями воздух, идя по следу. Запах вел не хуже разметки на асфальте. В кобурах на пояснице прятались сделанные на заказ пистолеты, патроны оттягивали специальный пояс. Он скользил по следу, и глаза поблескивали изумрудами, подмечая каждую мелочь.

Там, в золотом зале, его ждала добыча. Шиван Хан почему-то считал, что его спасут иллюзии, что мандалы, искажающие пространство, перекроют пути, а его нукеры задержат того, кто охотится уже очень и очень давно.

Идиот, что поплатится за свою самоуверенность.

Он уничтожит наглеца — и это будет хуже смерти. Он заберет себе пурбху и принесет во славу Учителя достойные жертвы на алтарях боевых полей. Он покажет всем, что на его территорию не стоит лезть.

Бывший Шакал улыбался, ломая силой воли зеркальные стены, сжимая покорившийся кинжал рукой с покрытыми киноварью когтями.

Ночь закончилась. Занимался рассвет... Самое время для теней.

* В фильме Ин-Ко — Ламонт Кренстон — в бытность главарем банды жил в стиле китайских мандаринов: одежда, длинные ногти с маникюром, показывающим, что человек не работает руками, что он — господин со слугами.