|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Стервам вход воспрещен или Шестьдесят семь моих любимых женщин
Заметки циничного романтика
Один мой знакомый всех своих женщин систематизировал и заносил их данные в свой компьютер. Всех, с которыми спал. Ну, или, если говорить более толерантно — так ведь сейчас принято, правда — то тех, с которыми встречался. Ну, ладно бы — просто бы записывал по именам, типа, счет вел. Но нет! Он еще и характеристики писал на каждую. Какова в постели, какова после нее... Правда, сам я не читал те записи, но мой знакомый так часто о них всем рассказывал, что я примерно представил себе этот списочек.
И еще он постоянно всем говорил, что у него было 99 женщин. Прием простой, но верный — многие представительницы так называемого слабого пола тщеславны. И многие хотели бы стать сотой. При этом льстя себе, что сотой — и последней. Но в конечном итоге просто пополняли список. А каждая следующая в списке подвергалась скрупулезному анализу, причем, как в сексуальном, так и психологическом аспекте.
Кстати, что касается выражения "слабый пол". Не знаю, кто это придумал, но с точки зрения физиологии женщины более выносливы, нежели мужчины. И лучше переносят боль — ну, не ту, которая кратковременная, типа, палец порезали, а длительные болевые ощущения. Тот же секс, например, особенно в первый раз, для женщины вовсе не является удовольствием. И пока она к нему привыкнет, для нее интимные отношения являются своеобразной пыткой. Попробуйте сделать себе в теле надрез, а потом в этот кровоточащий надрез засовывать, например, карандаш. Намек понятен?
Так что по поводу слабого и сильного полов сразу замнем для ясности.
Так вот, о списке мужских побед.
В принципе, многие мужчины гордятся количеством женщин, с которыми они вступали в интимные отношения. Я, честно говоря, не понимаю причин этой гордости. Точно так же можно гордиться количеством съеденных пирожков, выпитых бокалов пива или купленных в магазине бутылок вина. Понятно, что количество переходит в качество, но это только в том случае, если каждый раз твое собственное качество улучшается. То есть, когда приобретается опыт, новые знания и умения. А если этот опыт — горький, а знания умножают печали, то о каком новом качестве можно вести речь? А если каждая новая встреча проходит по одному и тому же сценарию — увидел, познакомился, угостил, привел домой, постель, утро, расставание? Что полезного, нового, нужного можно ожидать от такого "делай раз — делай два"? Все эти "туда-сюда-обратно"? Нет, конечно, есть умельцы, которые учат новые акробатические трюки и умопомрачительные позиции. И все же, если вы качественно не увеличиваете количество, или же ваши количественные показатели не растут, как, впрочем, и объем, то количество ваших женщин никак не говорит о вашем качестве.
Надеюсь, я понятно объяснил?
Я, если честно, счет своим женщинам никогда не вел. Ну, однажды пробовал считать и сбился после двадцатой. Опять же — как считать? По количеству сексуальных контактов? Только ведь были такие встречи, когда до секса так мы и не доходили. Но запомнились они мне на всю жизнь! А были такие встречи, когда только этот контакт и был. И наутро даже не помнил ничего. Даже имени не вспоминал. То есть — о каком полезном опыте я могу рассказать? Мне кажется, важнее те женщины, с которыми я был вместе какое-то время. То есть, те, которые были рядом, которые действительно на какое-то время стали близкими. Ведь не зря же говорят — "испытать близость", "были близки"? Не рассказывать же вам о том, как я встречался с проститутками? Хотя, нет, это как раз тоже был опыт — надо же было испытать и такие взаимоотношения с женщинами! Так что в этом аспекте мне тоже есть, о чем рассказать.
Одним словом, навскидку в моем списке женщин примерно 67 или 68. И когда я буду рассказывать вам про них, то не для того, чтобы перемывать им косточки, пытаясь рассказать о том, какими они были плохими. А для того, что, пытаясь определить в каждой из них какие-то новые для меня горизонты, я понимал, что каждая из них оставила во мне след. То есть, что-то мне дала. Нет, не только в прямом смысле — не в смысле секса. Это, конечно, само собой. Нет, каждая женщина, которая встречалась на моем пути, дала мне опыт и знания. Возможность понять женщин, возможность изучить их. Причем, некоторые из тех женщин, о которых я вам расскажу, даже не спали со мной. Тем не менее, именно они смогли раскрыть для меня отдельные стороны загадочного существа по имени женщина.
И сразу предупреждаю — хотя в моих рассказах будет много вымысла, тем не менее, о женщинах я буду писать правду и только правду. Иначе какой смысл мне все это рассказывать? Баек и анекдотов на эту тему предостаточно. А вот того, о чем я вам расскажу, вы нигде и никогда не услышите, и не прочитаете.
Так что, если вам повезло взять в руки эту книгу, читайте внимательно.
Потому что...
Глава первая. Как во мне не проснулся мужчина?
О сколько нам открытий чудных
Готовит просвещенья дух
И опыт — сын ошибок трудных
И гений — парадоксов друг!
А.С.Пушкин
Эти строки Пушкина я с детства выучил наизусть. Потому что ими начиналась одна популярная телевизионная программа, которая называлась "Очевидное-невероятное". И хотя программа была посвящена всяким научным открытиям, фантастическим гипотезам и прочим, как сейчас говорят, лайфхакам, я бы это название применил бы к прекрасной половине человечества — к женщинам.
Кстати, еще один термин — "прекрасная половина человечества". Во-первых, почему половина? Статистика свидетельствует: в мире мужчин на восемь процентов меньше, чем женщин. Да и раньше женщин всегда было больше. Ну, войны там всякие, аварии, опасная работа... Во-вторых, почему именно женщины — это прекрасная половина? А мужчины, получается, ужасные?
Мне кажется, и среди женщин, и среди мужчин есть, как прекрасные представители, так и ужасные. А с расцветом всех этих вольностей с обращением к бисексуальности и гомосексуальности, представителей которых в мире подавляющее меньшинство, которое стремится стать большинством, понятия прекрасный-ужасный вообще изменились. И ходят такие вот прекрасные мужчинки в колготках и свирепые бабища мужеподобного вида... Поэтому и здесь не буду писать эту банальность — прекрасный пол.
Каждый пол имеет свой потолок.
В том числе, и в определении прекрасного.
Посмотришь на женщин — вроде все очевидно. А копнешь поглубже — просто невероятно! С одной стороны, многие чисто женские черты характера заставляют женщин не только обожествлять — еще одно дурацкое выражение — но и уважать их. Стремление к чистоте, к порядку, чистоплотность, желание всегда выглядеть красивой и ухоженной. Ну, я сужу не по мнению большинства мужчин или женщин, а исходя из собственного опыта. Потому что были у меня женщины, которые и плевать хотели на порядок, и носки свои по всем комнатам разбрасывали, и особо не думали о том, что и когда надеть... Но в целом, конечно, подавляющее большинство женщин все же более организованы, нежели подавляющее большинство мужчин.
Но давайте посмотрим на причины.
Женщины более чистоплотны, потому что их организм больше подвержен риску внесения инфекции извне. Так уж устроен их организм. Порядок для них важнее, потому что женщины привыкли планировать все наперед и не любят спонтанность и импровизацию. Опять же, женщина не может быстро собираться физиологически — ей важно продумать каждую мелочь, а именно мелочи теряются, если все делать быстро. Ну и выглядеть красивой женщине важно, потому что в нашем мире чаще ее выбирают, нежели наоборот. и просрать любой шанс, даже самый мизерный женщина не может.
Ладно, от общего перейду к частностям.
Чтобы вы поняли, почему я вот так все разложил по полочкам и берусь утверждать о том, о чем, как мужчина, могу лишь догадываться, начну свой рассказ о том, как я персонально знакомился с женщинами. Как поначалу их просто боялся, и как потом они боялись меня.
Причем, на самом деле и мой, и их страх были, скорее, рудиментами.
Пережитками наших прошлых жизней.
Интерес к женщинам проснулся во мне довольно поздно. Ну, если учесть тот факт, что до десятого класса — то есть, до окончания школы — мой рост оставлял желать лучшего. Кто обратит внимание на коротышку-очкарика. Да-да, я еще и носил очки, в общем, выглядел, как законченный ботан. Впрочем, я таким и являлся. А все свое свободное время просиживал в библиотеках.
В мое время не было интернета, смартфонов, компьютеров и прочей высокотехнологической хрени. Не было мобильной связи. Не было ста каналов телевидения, спутниковых антенн и многих других источников знаний. Ну и, конечно же, не было порнухи. Вернее, была — в виде самодельных игральных карт, на которых подпольные умельцы мастырили переснятые с западных журналов "веселые картинки". Хотя, если честно, даже в 10-м классе я такие картинки еще не видел. А самой крутой порнографией для меня были фотографии из польского журнала, где на последних страницах были несколько фото в стиле "ню". То есть, обнаженных девиц. По сегодняшним меркам это была не порнография, и даже не эротика, а почти что журнал "Мурзилка" для нынешних детей.
Поэтому все мои, как говорят сегодня, базовые знания, были из библиотек. Точнее, из книг. Причем, не из учебников по анатомии для студентов медицинских институтов, а из так называемой художественной литературы. Таким образом, мой первый сексуальный опыт базировался на субъективном опыте других людей, причем, облаченном в беллетристическую форму. То есть, в форму вымысла.
И как прикажете с этим работать?
Конечно, впоследствии этот фундамент сослужил мне хорошую службу. Но в нем был только один изъян — мои представления об отношениях мужчин и женщин были исключительно книжными. Эфемерными. Нереалистичными. В лучшем случае, на уровне общения д'Артаньяна и Констанции из "Трех мушкетеров" Александра Дюма. Нет, конечно, я понимал, что главный герой романа что-то там делал со своей возлюбленной, а также с другими женщинами, помимо разговоров и поцелуев, но вот что? Подробностей я не знал и только догадывался.
Впрочем, мне хватало и платонических отношений. Типа поцелуи и просмотр фильма в кинотеатре, держась за руки. Если честно, на то время мой организм этим был вполне доволен. Я понимал, что женщины могут больше, нежели поцелуи, и что откуда-то появляются дети. Но в то время проблема полового созревания не стояла для меня так уж остро — были другие, более важные проблемы.
Если уж быть предельно откровенным, то определенная часть моего организма после окончания школы уже демонстрировала свою независимость. И порой мне приходилось изворачиваться и прятать ее не только от посторонних, но и от собственной матери. Потому что, например, внезапно на пляже происходило непонятное мне пока выпячивание моего мужского "я". И только холодная вода спасала положение.
Кстати, о мужском. Несмотря на мой маленький рост мое мужское достоинство демонстрировало совершенно другие параметры. Поэтому, когда перед окончанием школы я внезапно стал стремительно расти и мой рост уже составлял метр восемьдесят семь сантиметров, то другие сантиметры перестали меня пугать. Все вставало на свои места. Правда, иногда — слишком уж часто.
Тем не менее, несмотря на проявления неподчинения всему остальному организму отдельный мой орган в целом вел себя смирно. Ну, демонстрировал несгибаемость и твердость, чего, если честно, моему организму в целом не хватало. И характеру — тоже. Поэтому мы ладили, и друг другу не мешали. Просто потому, что мой организм, включая мозг, пока еще не знали, как связать отдельные органы у меня, и у женщин. Ни теоретически, ни практически. Да и вообще, на тот момент в этом не было нужды. Даже специальные сны мне по ночам не снились. Я в них просто не нуждался.
Сегодня, пытаясь понять свое прошлое, я думаю, что, когда мне было 16 лет, мой организм отставал от реального возраста лет на семь. То есть, биологически я был еще слишком мал для того, чтобы процесс полового созревания вышел из-под контроля моего разума. Видимо, кто-то там наверху решил, что мне еще рано думать о каких-то глупостях. И, я думаю, он правильно решил.
Наверное, если бы я стал созревать до армии, мне пришлось бы очень тяжело.
Когда я пошел служить в ряды вооруженных сил, то насмотрелся на более взрослых и зрелых парней, которые до армии успели погулять вволю. Не знаю, давали нам в части какой-то там бром в компоте или что-то еще, но маялись некоторые мои сослуживцы без женщин весьма и весьма. Некоторые даже бегали в самоволку.
Когда я уже дослуживал последние полгода из двух, то в моей роте служил чеченец по фамилии Расаев. Маленький такой, как я в детстве, правда, мускулистый. Так вот, у него орган тоже был весьма приличных размеров. Мы с ним даже мерялись как-то. И хотя я выиграл, Расаев меня очень зауважал после этих соревнований. Так вот, чеченец этот бегал куда-то в ближайшее селение к какой-то женщине. Или к женщинам — не знаю. По ночам бегал. Я разрешил. Шесть километров туда. Потом шесть — обратно. Не считая времени на сам процесс удовлетворения страсти. А днем — на службу. Или на занятия. Где тоже и бегали, и стреляли, и строевая подготовка была, и другие физические упражнения. Не знаю, на сколько этого Расаева хватило — я уволился через полгода. Но пока я дослуживал, все эти полгода он вот таким макаром умудрялся тешить свое эго — назовем это так.
До службы в армии мне как-то не посчастливилось иметь какие-либо отношения с противоположным полом. Ни платонические, ни сексуальные. Даже простого общения с девушками у меня не было. И не потому, что я был каким-то букой или слишком стеснительным — нет. Как раз наоборот — я был душой компании, веселым, остроумным, хорошо пел, рассказывал смешные истории, даже учил наизусть монологи Жванецкого и Петросяна, и потом пересказывал во время каких-то застолий, дней рождений и прочих праздников. Так что девушки ко мне как бы липли. Только я постоянно их от себя отлеплял...
Я даже не понимаю, почему я не стремился никого закадрить? Может, действительно, еще не было в этом нужды? Сегодня я просто не помню, в чем была причина и почему все получалось так, а не иначе. Возможно, когда после школы я занялся спортом — скалолазанием, то мои мысли были в первую очередь заняты этим. А на все остальное мой мозг реагировал, как на досадные помехи. Впрочем, если ты каждый день тренируешься, если выкладываешься на полную, то, конечно, сил на всякие глупости остается меньше. А, может, мое мужское начало еще не проснулось...
Хотя была одна история, когда я мог бы стать мужчиной. Или хотя бы почувствовать, что это такое. Потому что в какой-то степени женщины, точнее, девушки меня привлекали. Но больше в плане романтическом.
Наши скалолазы часто выезжали на сборы в Крым — в Ялту, Судак, Симеиз, Алупку. Там были скалы, не чета нашим, местным, днепропетровским, которые были максимум 7 метров высотой. А крымские маршруты были по 50 метров и выше. Размах! Вот и собирались частенько на сборы. Тем более, что, во-первых, их оплачивал заводской профсоюз, а, во-вторых, в советские времена билет на поезд до Крыма стоил всего-то шесть рублей. А если в общий вагон, то еще меньше. Некоторые даже умудрялись ездить до Симферополя бесплатно — на перекладных, то есть, на пригородных поездах. Вообще бесплатно, правда, слишком долго.
Одним словом, табун новичков и группа уже опытных скалолазов, от первого разряда и до мастеров спорта, однажды осенью выехали в город Симеиз. Сборы были всего три дня — их спланировали на выходные, в пятницу выехали, а в понедельник утром уже дома. Просто многие разрядники и мастера работали — ведь неолимпийский вид спорта был, не было спортсменов "на зарплате". Поэтому всем нужно было утром на работу. Я, кстати, тогда уже закончил школу и работал на заводе, поэтому меня это также касалось.
Поселились мы всем, как говорится, кагалом, в частном доме, недалеко от автобусной остановки, заняв полуподвал. Полазив весь день на скалах, вечером вся наша толпа ввалилась в наше пристанище и начала обустраиваться — кто-то кипятил чай, кто-то резал "перекус", то есть, бутерброды с колбасой и сыром, кто-то открывал консервы — рыбные и мясные. Одним словом, такой нормальный туристическо-альпинистский ужин. Поужинав, стали расстилать пенки — полиуретановые коврики, а сверху — спальники. Ну и — отбой!
И вот после отбоя началось! Началось мое совращение...
Так уж вышло, что я лежал рядом с одной девочкой. Точнее, девушкой — ведь мне было 16 лет, а ей уже больше, наверное, все двадцать. Мальчиком я был красивым, и девочки со мной часто заговаривали. И даже дарили мне знаки внимания. Улыбки, какие-то заигрывания, которые я не воспринимал в силу отсутствия необходимого опыта. Эта девушка тоже оказывала мне какие-то знаки внимания. Например — прыгала мне на ногу, когда мы пытались играть в разогревающие игры на остановке в ожидании автобуса. Все звали ее Шушу — она часто смешно повторяла "шо-шо?", не расслышав, что ей говорят. А это по-украински означает "что-что?" Звали ее Лариса. Так вот, она ко мне, что называется, часто приставала — то пнет своим ботинком легонько, то шлепнет по спине, в общем, заигрывала. И, видимо, неспроста ночью ее спальник оказался рядом с моим...
Вначале, когда я еще не засыпал, а просто о чем-то там мечтал, то услышал тихую возню перед моим лицом и недовольный голос Ларисы "Игорь, не надо". Оказывается, за спиной у Шушу пристроился разрядник по имени Игорь и, вероятно, производил какие-то разведывательные действия. Игорь был уже взрослым — у него росли густые усы, и ему было уже 25 лет. Я тогда не понял, что значит "Игорь, не надо", и только спустя много лет до меня дошло.
А тогда я просто отвлекся, и через пару минут возня прекратилась. Но когда я уже стал засыпать, внезапно ощутил на своем лице чье-то дыхание. Это была Шушу. Она прижалась тесно к моему спальнику, а ее руки стали ощупывать мое тело. Нет, не там, где начинаются то ли первичные, то ли вторичные половые признаки — не помню, какие из них какие, а просто стала ощупывать мои руки, плечи. Короче, стала меня обнимать. И не успел я удивиться, как моих губ коснулся ее остренький язычок. И моментально проник в мой рот.
Признаться, в то время я еще и целоваться как следует не умел. Сегодня я не помню вообще, целовался ли я с кем-то в школе или нет. Свои влюбленности, школьные и пионерлагерные, помню. Ухаживания помню, просмотр кино вечером в пионерлагере вдвоем под одним одеялом в обнимку — помню, а поцелуи — не помню, хоть убейте!
Возможно, что-то такое было — не мог же я вообще ни с кем не целоваться? Но вот с кем, когда, где — совершенно вылетело из головы!
Одним словом, когда в моем рту внезапно оказался чужой язык, я как-то растерялся. Особенно, когда понял, чей это язык. Нет, если бы это был язык Игоря — я бы понял, ведь у Игоря были усы. И тогда бы моя реакция была бы яркой и однозначной! Это сейчас гомосексуальные вольности многими воспринимаются, как что-то само собой разумеющееся! Я ни сейчас, ни тогда не был готов к подобным проявлениям толерантности и демократии. Да и среди всех моих знакомых склонных к однополой любви никогда не было. Так что, понятное дело, у меня даже в мыслях не было, что в моем рту может оказаться чей-то другой язык, кроме языка Шушу.
Но вот что мне с ним было делать?
Я стал аккуратно посасывать язычок девушки, представив, что это леденец. Видимо, языку это понравилось, и он стал быстро-быстро перемещаться по моему рту, выскальзывая и проскальзывая назад, касаясь губ, встречаясь с моим языком и снова бросаясь осваивать глубины моего ротового отверстия. Хорошо хоть, Шушу не стала демонстрировать технику поцелуя под названием "пылесос" и не стала втягивать в себя мои губы. Потому что на помидорах, как некоторые книжные герои, я не тренировался и не знал бы, что мне делать с втянутыми в чужой рот губами.
Освоение чужим языком моего рта прошло более-менее успешно. Мне в принципе понравилось. Тем более, что в то время, хоть и не было жевательных резинок — всяких там "орбитов" и "риблисперминтов", но дыхание наше было свежим и отдавало зубной пастой "Поморин". Хоть и с небольшим оттенком кабачковой икры, которой завершался наш скромный ужин.
Память моя не удержала маршрут, который исследовали руки моей неожиданной первой ночной девушки, потому что уж слишком большая концентрация была на ее языке. Единственно, что помню — ее руки меня просто обнимали и гладили, не переходя границы нежности в пошлость. Я же руки пустить в ход стеснялся, позволив себе только погладить Шушу по ее рукам.
Не знаю, можно ли назвать эту ночь моим первым сексуальным опытом, а Шушу — моей первой девушкой? Де-юре наверное, нет. Ведь то, чем мы занимались, нельзя назвать даже "петингом" — есть такое умное слово в сексологии. Но, с другой стороны, я впервые целовался с девушкой, которая, в принципе, мне нравилась, и которая сама — сама! — выбрала меня. То есть, де-факто, мы обнимались и целовались! А разве поцелуи — это не сексуальный контакт? Мы же целовались не как брат и сестра!
Самое интересное — эта ночь влюбила меня в Ларису. Наутро я выглядел, как полный обалдуй — перед завтраком накосячил, и тренер оставил меня в наказание без тренировки. И пока я гулял по Симеизу, переживая наказание и вспоминая ночь, то окончательно втрескался в Шушу. И потом, по приезду домой стал за ней неумело ухаживать, дарить цветы и даже съездил к ней домой. Но на этом все и закончилось.
Оказалось, что вся семья Шушу — глухонемая. И мама, и отец, и братья-сестры. А она работала преподавателем в школе для глухонемых. Я как-то был не готов к развитию отношений с девушкой, старше себя, да еще и с подобной родней. Тем более, что, когда позвонил к ней в дверь, то открыла ее мама и стала так жестикулировать, что поначалу я подумал не о глухоте, а о другом заболевании. И хотя Шушу, выглянув, быстро все поняла и маму свою увела, впечатление было очень ярким. И не очень приятным...
Какое-то время мы с Ларисой пересекались на тренировках, я даже пару раз провожал ее домой, но отношения наши не получили логического продолжения, и постепенно сошли на нет. И все же я был ей очень благодарен за ту ночь, когда я так и не стал мужчиной.
Потому что Шушу таки мужчину во мне разбудила.
Правда, еще три года он продолжал дремать...
И проснулся уже в армии.
Глава вторая. Какой самый главный орган у мужчины в армии?
Я ушел в армию девственником. Поэтому легко переносил "все тяготы и лишения воинской службы". Это в уставе так записано. На самом деле тягот было так много, что лишения с ними не сравнятся. Ну, лишили меня мамы, тарелки борща и вкусных котлет, теплой ванны или телевизора, когда захочу. Ну, одели в униформу. Ну, приходилось делать не то, что хочется, а то, что положено по распорядку. Ну, командовали мною более тупые люди. Все это можно пережить.
Тяжелее было переживать постоянный голод и холод. Даже ночью, когда попал в учебку, мы после отбоя вскакивали и дополнительно укрывались поверх одеяла шинелью. И все равно мерзли всю ночь. Холодно было зимой в Северной Казахстане. А есть хотелось постоянно, потому что солдатская, точнее, курсантская пайка была скудной. И молодой восемнадцатилетний организм требовал свои калории. Если еще принять во внимание тот факт, что гоняли нас, как сукиных котов, то даже те немногие килоджоули, которые попадали в наши желудки, моментально сгорали в процессе физической, тактико-специальной или тактической подготовки. Попробуйте пробежать марш-бросок шесть километров в полной боевой, да еще если при этом рота отрабатывает развертывание в цепь! А разворачиваться в цепь приходиться по полю, где снега по колено, а ниже — весенняя подтаявшая пашня. Так что всего за пару месяцев я стал напоминать тощую борзую, а не молодого юношу. Правда, и скоростные качества мои тоже были под стать борзой собаке. А вот борзости не было вовсе — обломали меня моментально.
Сержанты наши обломали.
Стоит ли вспоминать о том, что ни о каких женщинах в самых своих сладких снах я не вспоминал? Самый мой сладкий сон был о еде. В таких снах я пил сладкий чай — настоящий, а не тот, что у нас звали чаем, ел пирожные, короче, наедался до отвала. А отдельный орган на время учебы в школе младшего комсостава вообще заснул настолько, что иногда я про него полностью забывал. Один раз вспомнил о нем, когда на отработке учебного занятия "рота в обороне" пришлось мне со своим отделением ползти по снегу. И через некоторое время я почувствовал, что где-то ниже пояса, но выше колен что-то у меня не в порядке. То есть, холодновато как-то. Когда я лежа повернулся на бок, то увидел, что ширинка моих армейских галифе расстегнута. А поскольку в кальсонах, которые мы носили зимой, пуговиц не было, то, получается, при передвижении я усердно трамбовал снег не только своим туловищем, но и выступающими его частями.
Хорошо, что я вовремя это заметил и почувствовал.
И отреагировал. Иначе мне больше не о чем вам было бы рассказывать.
И ведь не случайно так получилось, что я как бы позабыл о своем самом главном, самом важном для мужчины органе. Нет, просто в армии, когда нет женщин и вокруг только мужчины, происходит смена приоритетов. Нет, и снова некоторые поймут неправильно! Я имею в виду не смену сексуальной ориентации — это там, на Диком и дебильном Западе, в америках и европах в их армиях творятся гомосексуальные безобразия. А у нас, в советской армии один орган передавал свою важность другому органу — то есть, важнее всего для меня был мой желудок. А половые вопросы на тот момент даже не стояли на повестке дня. И в буквальном смысле этого слова — тоже!
Поэтому, главным органом, который от меня чего-то требовал, был мой желудок. И моей проблемой был голод. Вам никогда не доводилось голодать? Нет, не диета, не лечебное голодание — настоящий голод? Нам платили зарплату — 7 рублей. Солдатам, сержантам — 12. Так вот, этих 7 рублей хватало на неделю. На сигареты в основном или на какие-нибудь пирожки в кафе. А в столовой — гнилая картошка пополам с какой-то кислой тушеной капустой. И махонький — если повезет — кусочек сала. В жидком супе на обед. А целый день в учебке — марш-броски в полной боевой — бронежилет, автомат с полным боекомплектом, физподготовка, и самое страшное — строевая подготовка.
Поэтому мы, молодые курсанты, которые еще пару месяцев назад жили в тепле и сытости, оказались выброшены, как слепые кутята, на голый лед теплым пузом. И нету мамкиной сиськи, и холодно, и куда-то надо все время бежать...
Есть хотелось всегда. Каждую минуты. И мы постоянно что-то жевали— кусок хлеба, стыренный в столовой, сухарик, заначеный в кармане, который передал земляк из соседней роты, кусок сахара-рафинада — это вообще было что-то вроде манны небесной!
Какие там женщины?! Какие там мысли о чем-то, кроме жратвы?! Что вы!
Три вещи — есть, спать и отдыхать! Больше нас не волновало ничего!
Как-то я стоял в наряде на КПП. А рядом была столовая. И мне повезло поучаствовать в разгрузке хлеба — еще теплого, ароматного черного хлеба. Эти кирпичики были просто умопомрачительно вкусными... В общем, я украл две буханки.
И понес своим. Надо же было поделиться добычей!
Но пока от столовой я дошел до КПП — всего метров 150 — одну буханку я съел.
Разорвал. Проглотил. Прикончил.
И сам не заметил, как и когда я это сделал.
А знаете, что такое "солдатское пирожное"? Это белый хлеб, намазанный маслом и сверху посыпанный сахаром. И когда ты голоден — голоден по-настоящему, не просто хочется есть, а ноги подкашиваются, когда все прослойки жира превратились даже не в мышцы, а жилы, которые из тебя тянут каждый день, когда ты пьешь воду, чтобы хоть как-то наполнить вопящий желудок — так вот, когда ты вдруг ешь мягкий, белый, пахучий хлеб, а сверху — тоненькая прослойка масла с горкой белого сахара — это блаженство. Никогда после я не получал от еды ТАКОГО удовольствия.
Перед таким удовольствием все остальное отступало и меркло.
Но были и другие наслаждения кроме еды. И снова это были не женщины.
Нет, конечно, два года без женщины для мужчины — это тяжело. Но — для мужчины. А если ты, скажем, еще юнец, не пробовавший бабу, не познавший процесс соединения плоти, не понимающий, что, куда и как — то что тебе те два года?
Говорят, что в армии в пищу добавляют некий бром, снижающий потенцию. Не знаю, не знаю, у нас служил один орел, чеченец по фамилии Росаев — так он практически каждый день бегал в самоволку. И не просто в самоволку: наша часть стояла в казахской степи, до ближайшего населенного пункта 6 километров, так вот он бегал туда, там быстренько занимался часа два сексом, потом 6 километров обратно и еще успевал пару часов поспать, а утром — в строю уже стоял, как огурчик! Я прослужил в этой роте месяца три — и все три месяца это горный "арол" бегал туда-сюда. Вечный двигатель.
Есть еще одна причина того, что в армии мужчины долгое время спокойно обходятся без женщин. Причина просто — у них забирают свободу. В том числе, и свободу думать. А если не думать или, хотя бы, резко ограничить этот процесс, то и дурные мысли в голову не полезут.
Ритуал поступления на службу в армию очень сильно напоминает обращение свободного человека в рабство. Приезжают из воинских частей так называемые покупатели, рассматривают сначала личные дела, потом — доставшиеся им тела. Кстати, интересная терминология — во многих частях призывников, молодых так и называют — "тело". Или, что более распространенно — "дух". Учитываете разницу? Тело и дух?
Есть разные классификации, но если взять усредненную, то вначале до принятия присяги ты — дух. Потом, после принятия присяги — молодой. Прослужил полгода — уже щегол, год — черпак, а полтора — дедушка. Когда два года — дембель и только ждешь приказа министра обороны, когда тебя отпустят домой.
Кстати, а знаете, КАК ты из духа превращаешься в щегла? Как тебя принимают деды? О, фантазия мужчин, которые два года без женщин, не знает границ. Я не буду рассказывать обо всех армейских извращениях, отмечу только, что прохождение очередной ступени посвящения осуществлялось через задницу. Впрочем, как и все у нас в стране. Нет, я не имею в виду нетрадиционный секс — все гораздо проще. Берется ложка обыкновенная, к ней добавляется задница новоиспеченного щегла и дедушка этой самой ложкой лупит по этой самой заднице. Не помню, сколько там раз, но больно. Мало того, некоторые додумались крепить эту ложку к армейскому ремню.
Да что ложка!
Когда у нас посвящали в "черпаки" тех, кто отслужил год — лупили этим самым черпаком. Перед каждым приказом министра обороны, который говорит об увольнении в запас очередного призыва и служит точкой отсчета для всех солдат срочной службы, наш замполит ротный все черпаки в столовой изымал, оставлял только один — все равно где-то добывали и лупили. Задницы всего личного состава были синие — думаете это нормально, когда вот такой железной дурой да по заднице?
И сами посудите — ну какие после такого женщины?
В армии с самого начала ты — никто, ты — чмо, душара, дерьмо и вообще — нет тебя, как личности. Есть винтик. И здесь, в армии некий сержант регламентирует все, вплоть до самых интимных моментов в жизни.
Например, поход в туалет — строем, когда по команде "Разойдись" в течение минуты ты должен забежать в туалет, отталкивая на бегу локтями еще 30 таких же, как и ты, страждущих, пробивать себе отхожее место под солнцем, точнее, у дырки сортира, пардон за подробность. И за эту минуты ты должен успеть снять с себя нижнюю часть одежды — а это зимой не только х/бшные галифе с умопомрачительными дурацкими пуговицами — это еще и кальсоны! Расстегнув замерзшими негнущимися пальцами все эти пуговки еще в строю, ты одним движением снимаешь штаны и кальсоны, присаживаешься и за 15 секунд делаешь свое дело.
Вы когда-нибудь, извиняюсь, ходили по большому за 15 секунд? На 30-градусном морозе в туалете типа сортир, сидя в тесном строю — локоть к локтю — с еще 15 своими сверстниками? И попробуй не успей — сержант будет весь взвод или роту гонять за тобой до тех пор, пока ты, выпучив глаза и не успев даже застегнуть штаны, выбегаешь из клозета типа сортир, сопровождаемый пинками своих же товарищей, которые тебя искренне в этот момент хотят убить. Иногда после отбоя в том же туалете, но уже благоустроенном, тебе достается... чтобы быстрее бегал.
Но самая страшная пытка в армии — это пытка сном. Я до своей службы никогда даже подумать не мог, что вот так может быть. А когда попал в часть, понял. Самый первый вывод, который я сделал в армии — нужно отучится думать. Потому что иначе можно сойти с ума от нахлынувшей тоски по дому, по тем моментам, которые на гражданке не умел ценить — по вкусным блинчикам, которые вечно не доедал, по неторопливо и со смаком выкуренной сигарете, по надоедливому телевизору, который здесь в армии тебе дают смотреть лишь один раз в день — вечером, во время политинформации. Я никогда не мог подумать, что источником пытки может стать телевизор! Да! Именно так! Вечером уставшую и полуголодную роту — что такое два куска хлеба, тарелка какой-то бурды типа пшенки и стакан типа чая для молодого здорового 18-летнего парня — роту вот таких борзых щенков с поджарыми животами загоняют в казарму и рассаживают на табуретках перед телевизором. Чтобы организованно просмотреть программу новостей. Чтобы личный состав был в курсе коварных планов НАТО и мирового империализма.
И тут начинается!
В казарме тепло. И хоть ненадолго, но голод обманут, в желудке что-то плещется и тепло разливается по всему телу. Блаженство. Нет изнуряющей строевой подготовки, нет этого издевательства на турнике, когда от подъемов переворотом уже переворачивается все внутри и голова, кажется, оторвалась и улетела за горизонт. И вот полчаса спокойной жизни, казалось бы — вот оно, счастье!
Ни фига!
Так уж устроен человеческий организм — если отдыхать, то уж по полной. И когда ведущий новостей здоровается и начинает что-то говорить об эскалации очередного конфликта, твои глаза медленно закрываются, и ты погружаешься в сон. Однако вот она, боевая выучка! Отключается мозг, который уже привык отключаться постоянно, мозги в армии вообще работают в положении стенд бай.
Мозги отключаются, ты засыпаешь, но при этом продолжаешь сидеть ровно на табурете и как бы внимательно слушаешь, внимая каждому слову. Некоторые даже умудрялись во сне кивать головой, мол, какие коварные американские агрессоры! И тобой руководит уже мозжечок, рефлексы какие-то подсознательные.
Но у сержантов свои рефлексы. Не хуже. И реакция отменная. Они, как сторожевые псы, как овчарки, которые окружают колонну зеков, как коршуны, высматривают в нашей серой массе тех, кто отключился. И эти иезуиты-мучители, заметив жертву, делают следующее: они берут шапку у кого-то, кто еще не провалился в сон и с силой бросают в голову того, кто пребывает в объятиях морфея! Вы не представляете себе эффект. Нормального человека такое пробуждение, когда в голову тебе внезапно бьет что-то непонятное, оставило бы на всю жизнь заикой. Но, как вы помните, мозги-то у нас в состоянии стенд бай, то есть — в режиме ожидания. Поэтому воин, встрепенувшись и не успев толком испугаться, таращит глаза на остальную роту, которая счастливо ржет, используя эти мгновения, чтобы насладится небольшим шоу. Натуры более тонкие, испытав подобный удар по башке и психике, конечно, переживают, потом, после отбоя, отрабатывая свои мгновения сна часами нарядов вне очереди опять же за счет ночного сна. А потом снова, недосыпая, на очередном вечернем просмотре свалившись в объятия Морфея... короче, колесо Сансары в армейском варианте.
А отключать мозги, как оказалось, полезно. Иначе можно перегреться, вырубиться, перегореть. И, потом, есть в этой функции — стенд бай — и своя прелесть. За тебя думают! Тебе ничего не надо планировать, твоя жизнь расписана на два года вперед, три раза в день — завтрак, обед и ужин, раз в неделю — выходной, свободное время, письма из дому, можно в волейбол, к примеру, сбацать. И все незыблемо. Как писал один мой любимый автор Василий Звягинцев, "матросы должны быть твердо уверены, что если в 8-00 не будет поднят флаг, то в 8-01 наступит конец света". И ты становишься винтиком. Это даже занимательно — плыть по течению.
Это уже потом, прослужив полгода, ты поймешь, как много свободного времени можно найти во время лишения свободы. Главное — не думать об этом. Зато очень быстро научишься ценить мгновения жизни. Понимаете? Мгновения!
И какое счастье было просто посидеть в казарме у окна ранней весной, когда тебя не гоняют по плацу, когда не заставляют ползать по-пластунски или преодолевать эту дурацкую полосу препятствий... а ты просто сидишь, щуришься на солнышко и ни о чем не думаешь. Просто дышишь.
Глава третья. Мужчина просыпается и засыпает
Когда в мае я закончил "учебку" и, получив звание сержанта, приехал в родную часть, мой организм все еще не отошел от тягот и лишений. С одной стороны, желудок уже привык к армейской диете и не страдал от обилия пищи. Не страдал он и от ее отсутствия — я мог довольствоваться малым. И, тем не менее, все равно желудок оставался главным моим мужским органом. А тот орган, который главный по умолчанию, в экстремальной ситуации себя ничем не выдавал. Прикидывался умершим. Хотя, как оказалось, мертвые тоже танцуют... Dead Can Dance! Была такая знаменитая группа на Западе.
То есть, иногда молодой мужской организм все же показывал, что ничто человеческое ему не чуждо. И по стойке "смирно" можно застывать не только телу, но и отдельным его частям.
Впрочем, если честно, таких подробностей сегодня я уже не помню. А вот что я помню — так это те случаи, когда мои сослуживцы демонстрировали свои стойкие — в буквальном смысле этого слова — привычки. То есть, те, которые касались женского пола. И еще как касались! Не просто касались — эти привычки входили, так сказать, в еженедельное расписание некоторых солдат и сержантов. Не просто входили, а...
Впрочем, расскажу подробнее.
Служил я во внутренних войсках, которые входили в систему МВД СССР. Нас еще называли краснопогонниками. Внутренние войска сегодня — это Национальная гвардия в Украине или Росгвардия в России. Одна из задач — охрана внешнего периметра колоний, где содержаться осужденные. Наш полк в Павлограде — это Северный Казахстан — охранял пять колоний: строгого, усиленного и общего режимов. Солдаты стояли на вышках с автоматами, кстати, с боевыми патронами, а сержанты были начальниками караула или помощниками начальников, если начкаром был офицер или прапорщик. Я почему так подробно описываю — не всегда на "зоне" во время службы происходили те безобразия, о которых я сейчас расскажу. Если начальником у нас был ротный или, к примеру, прапорщик — то служба шла, как говориться, строго по Уставу караульной службы. И никаких там послаблений. А вот если начальником был свой брат сержант...
И стреляли мы на зоне вволю — по столбам и мишеням, патронов-то со стрельбища обычно "заначивали много"! И молодых "дрючили" — в переносном смысле, конечно, то есть, "воспитывали". И в самоволки бегали... В общем, оттягивались по полной...
Ну, а где самоволки — там и бабы... В городе, где половина населения сидит, а другая — сидела, женщин без мужиков было видимо-не видимо. А солдат два года без женщины — сами понимаете. И вот в караулах этот пасьянс складывался отлично.
Однажды я, как помощник начальника караула, делал очередной обход постов. На одной из вышек, где стоял "дед" — старослужащий — москвич Вовка Некрасов, меня не окликнули стандартным "Стой, кто идет!" Я ускорился, ну, думаю, сейчас как дам в рыло! Врываюсь на вышку и... Натурально офигеваю — там стоят двое! Мой солдат и... девушка. Которая, видимо, перелезла через внешний забор и пробралась к моему солдатику. Точнее, к своему.
Я, конечно, этому поганцу выговор сделал и сказал, чтобы быстро избавился от своей подруги — в смысле, чтобы убрал ее с вышки туда, откуда пришла. Просто даже не знал, что мне делать — такого нарушения караульной службы я даже представить себе не мог! Зато я представлял, чем мой солдат мог заниматься на посту! И это не какое-то там банальное "пить, курить, разговаривать", запрещенные часовому на посту! Это гораздо все хуже! Такого в уставе даже не предусматривали!
Конечно, по правилам я обязан был снять Некрасова с поста и вызвать наряд, чтобы этого гада посадили на гауптвахту, но... Во-первых, он был дедом. Во-вторых, в карауле и так не хватало людей — шел очередной "дембель". Ну и, в-третьих, Некрасов был моим приятелем. Сдавать своих у нас было не принято. Так что, когда Вовка сменился с поста, я просто сделал ему выговор — с занесением в грудную клетку. И поставил его на самый поганый пост.
Оказывается, были еще более либеральные сержанты. Потому что пару месяцев спустя, когда начальником караула пошел наш замкомвзвода сержант Коля Котов, которому до "дембеля" оставалось всего ничего, то нашего ротного подняли по тревоге и он, соответственно, подняв по тревоге всю роту, поехал менять весь личный состав караула вместе с самим Котовым. Потому что те, мало того, что напились, так еще и притащили в караульное помещение двух женщин и там всем караулом имели их по полной программе!
Вот это у них была ноченька!
Кстати, самое интересное было потом! Оказалось, что обе искательницы приключений были заразными. То есть, заразили они наших ребят сифилисом. Ну и еще всякими сопутствующими болячками наградили. В результате половина роты попала в госпиталь, а нашему взводу, который тогда заменил этот "веселый караул", пришлось целый месяц быть "на усилении". То есть, сидеть в карауле безвылазно два месяца. Нас только сменяли на выходные, чтобы мы могла съездить в полк, помыться в бане, посмотреть дежурный воскресный фильм в клубе и потом вернуться обратно служить. С одной стороны, конечно, было тяжко — ведь спали мы ночью по 4 часа, досыпая днем, а, с другой стороны — не донимало нас начальство, не было каждодневной муштры, маршировок на плацу и остальных занятий "по расписанию".
Второй случай, который мне запомнился и который тоже был связан с темой общения мужчины и женщины, случился со мной, когда я служил в другой, конвойной роте. Пятая рота, куда меня перевели, развозила осужденных в специальных автомобилях — автозаках — от поездов по колониям и в СИЗО. Эта служба считалась более "хлебной", нежели на зонах. Почему? Все просто — на зонах часто через забор и периметр перебрасывают осужденным, то есть, "зэкам", передачки. Мы их называли "кабанчиками" или "кешэрами". В этих "посылках" чаще всего были сигареты, чай, реже — всякие наркосодержащие препараты — таблетки, ампулы. Ну и, деньги, конечно. Так что если удавалось переброс этот поймать, то солдат либо его мог присвоить, либо получить благодарность по службе, вплоть до отпуска. Как минимум — увольнение в город.
А вот во время перевозок, когда караул оставался, как говориться, лицом к лицу с "контингентом", за какие-то поблажки от конвоя солдаты могли получить конкретные блага — те же деньги. А также чай, который потом можно было "загнать" прапорщикам в зоне, которые, в свою очередь, перепродавали его осужденным. Везде было то, что сегодня называют бизнесом.
Но больше всего у солдат ценились всякие зэковские поделки — ножички с наборными ручками, "выкидухи" — ножи с выкидным лезвием, браслеты для часов — из пластигласса с всякими там розочками и прочей ерундой, ручки для автомобилей, то есть, для ручки коробки передач и так далее. Скажем, конвойный мог продать осужденным папиросы или тот же чай. Или пустить женщину к мужчине — ведь их могли перевозить в одном автозаке, но в разных камерах.
А самая главная "маза", как оказалось, заключалась именно в том, что конвойные могли перевозить и женщин. Причем, частенько это были совсем молодые девушки, попавшие в тюрьму за наркотики, воровство, а иногда и за более серьезные преступления. И, конечно же, они первые охотно шли на контакты с солдатами, в том числе и на половые. Потому что могли забеременеть. А беременных гуманный советский суд мог или освободить от наказания, отправив на УДО — условно-досрочное освобождение, или вместо зоны отправить на поселение.
То есть, женщина, совершившая не особо тяжкое преступление — не убийство или разбойное нападение — могла жить в нормальном общежитии или даже на квартире, отмечаться каждый день в оперчасти или в милиции, без права покидать город. Но — жить на свободе! Не за решеткой в камере, не за колючей проволокой в бараке, а в городе! Что касается ребенка, то потом, после освобождения, некоторые его сдавали в детдом и спокойно укатывали к себе домой.
Одним словом, сексуальные контакты — это было главным преимуществом службы в конвойной роте. И поначалу я этого не знал. Ну, всякие там ножички-ручки мы меняли, ну, некоторые продавали папиросы и чай, что считалось запрещенными предметами, и что, конечно же, каралось нашими начальниками. Но однажды я попал — совершенно случайно — в автозак с ефрейтором Кустовым, тоже старослужащим, и тоже с москвичом.
Вначале я не понял, почему Кустов расстроился, получив в напарники сержанта. Подумал, что тот боится, что я не разрешу ему "торгануть" папиросами или даже водкой — некоторые у нас доставали водку, переливали в грелки и "толкали". За одну бутылку можно было запросить аж 50 рублей, хотя стоила она в магазине всего три рубля. Конечно, водку я бы не дал продавать — кому охота идти в дисбат? За такое, если бы узнал начкар — стукачей среди "зэков" было полно — конвойные могли получить три года дисциплинарного батальона аж бегом! Но на мелкую торговлю чаем или там послабления какие я смотрел сквозь пальцы. Тем более, Кустов был "дедом", через пару месяцев ему домой идти, чего не прибарахлиться?
Но когда ефрейтор после того, как автозак начал движение, отдал мне автомат и вошел в одну из камер, я натурально охренел. Через минуту я понял, что охренею еще больше. Потому что из камеры стали раздаваться характерные звуки. Присмотревшись — а в автозаке было темно — я увидел, что бравый ефрейтор поставил молодую зэчку в определенную позицию и вовсю исполняет вовсе не воинский долг. Правда, продолжалось это не очень долго. Как я понял, у осужденной девушки контакт не получился по каким-то там чисто женским причинам. Поэтому остаток дороги в СИЗО Кустов просто целовался со своей, так сказать, подопечной. Времена тогда были еще пуританские и о других способах сексуальных контактов мы еще не догадывались. Сами понимаете, как говорят сейчас, секса в СССР не было. В какой-то мере так оно и было!
Но самый "цинус" случился, когда после развоза "контингента" в СИЗО и по колониям мы вернулись в роту. Сдали оружие и пошли переодеваться — снимать свои полушубки, потом раздеваться и ложиться спать, ибо на часах уже была полночь, и рота давно спала. Когда Кустов снял форму, то все, кто стоял рядом, покатились со смеху. Была зима и под хэбэ мы носили нательную рубаху и кальсоны, естественно, белого цвета. Так вот, в районе паха у ефрейтора алело огромное кровавое пятно! Судя по всему, это был результат его контакта с осужденной.
Над Кустовым потешалась вся рота аж до самого его дембеля. Ну, конечно, деды — все остальные права голоса, конечно же, не имели. Начальству никто не "стуканул", потому что нашего героя-любовника вместо дома могли отправить в совершенно другое место. Но кличка "Николай кровавый" за Колей Кустовым закрепилась железно.
Меня лично половые проблемы в армии не мучали, хотя иногда, особенно ближе к "дембелю", природа брала свое. Но пока служил в спецвзводе — аналог нынешних "спецназов" — особо грустить о женщинах времени не было. Потому что — то марш-бросок в полной боевой, то стрельбы, то тренировки по рукопашке. Где так наполучаешь по голове, что думать вообще нечем — мозги размазываются по черепной коробке.
В общем, только один раз мне удалось проявить свое либидо — когда лежал в госпитале с переломами пальцев ног. Это когда голыми ступнями пытался кирпичи колоть. Кирпичи оказались более крепкими, нежели я думал, поэтому месяц эту тему обдумывал в лежачем положении. Но на молодом теле все заживает быстро и очень скоро я бегал из госпиталя в самоволку. Там и познакомился с местной девушкой, которой, правда, было всего 16 лет. Слово за слово и как-то незаметно я оказался у нее дома, а потом — и вместе с ней на диване. И даже не знаю, чем бы все закончилось, но тут очень удачно вернулась мама девушки. Вернее, тогда я думал, что неудачно, а теперь понимаю, что это возвращение меня спасло. А то совершилось бы непоправимое, а мне, как честному человеку, пришлось бы остаться в этом гребаном Павлодаре, в Северном Казахстане на более длительное, нежели два года, время. Причем, в лучшем случае — в качестве жениха. А в худшем...
Короче, в армии мужчиной мне стать так и не удалось. В сексуальном смысле, ибо, отслужив и вернувшись накачанным и мужественным, я уже казался себе стопроцентным мужиком. Однако очень скоро женщины доказали мне совершенно обратное...
Глава третья. Много лет спустя
Что такое любовь? Много лет спустя мы начинаем смутно подозревать, что мы ничего в этом не понимаем. И никто не понимает. Не описать это словами, как не пытались многие гении и бездари. Ни стихами, ни просто... Ну, музыку пронзительную еще написать и сыграть можно, она что-то передаст, а вот словами — нет. Ну вот как это — минуту назад ненавидел, убить хотел, словами всякими бил — и вот уже сидишь раздавленный, невидяще смотришь в окно и понимаешь, что не можешь без нее. Что обида еще плещется в стенки воспаленного тела, что гнев лавой кипящей льется еще потихоньку из мозга, капает с глаз, вылетает с выдохом, а вдохнуть не можешь! Воздух твердый, как кусок гранита, как те слова, которые только что вылетали из твоей души и падали, падали, падали, закрывая путь обратно...
Что такое любовь? Влечение? Страсть? Да, и это тоже. А еще — постоянное желание прикоснуться, хотя бы просто прикоснуться щекой к щеке, прижаться сзади, обнять за плечи, уткнуться носом в промежуток между ее плечом и ухом. А еще — чтобы к тебе прижалась она. И чтобы не вертелась рядом такая соблазнительная в этих бесстыдных шортиках. Не дразнила. И не рычала, когда внезапно отключаются мозги и включаются рефлексы с инстинктами.
У меня была любовь. И даже не одна. Так что я по праву могу считать себя счастливым. Ведь есть люди на Земле, которые так и не испытали это чувство. И им не с чем сравнивать, если вдруг покажется, что вот она — любовь!
Мне есть с чем сравнивать. Любовь, какая бы она не была, делает тебя сильнее. Нет, вначале, конечно, всякое бывает — ты можешь в одночасье стать слабым и беспомощным, уязвимым и ранимым. Особенно, если любовь твоя безответная. Но потом... Потом ты только становишься сильнее. Ты проходишь через это унижение — когда тебя не любят, не хотят, не видят в тебе самого лучшего. Твоя самооценка вначале падает — ведь как так, я ведь считал себя самым-самым, что тебя должны выбрать, как достойного и лучшего, и вдруг...
Нет, Ницше был прав — все, что не убивает нас, делает нас сильнее! Так оно и есть. Тебя отвергают не потому, что ты лучший, а потому, что есть кто-то лучше тебя! Кто-то лучший на данном отрезке времени, на конкретном этапе, в этой ситуации. И для нее, причем, именно сейчас! А завтра — уже нет! И её мнение меняется, и общая расстановка.
Потом ты понимаешь — это все субъективно. Ты — лучший, просто не всем дано это понять. Понять, что ты лучший для той, кто понимает тебя, ценит, кому ты нужен. И тебе для этого, оказывается, вовсе не обязательно часами пропадать в спортзале, следить за фигурой, модно одеваться и круто зарабатывать. Ведь иначе любили бы только качков в костюмах от Армани на "Феррари". А так — вокруг полно счастливых влюбленных, где мужчина щупленький, невзрачненький, с зарплатой инженера или водителя троллейбуса, одетый в потертые джинсы и обутый в туфли "прощай СССР". И женщина — в простеньком платьице, без пышной прически и брильянтов, вовсе даже не красавица и не модель. И такие пары счастливы, любят друг друга, у них крепкая семья и прекрасные дети.
Получается, не в красоте дело, не в богатстве, и даже не в положении человека в обществе. Любят не только прекрасных принцев или принцесс, но и кочегаров, шахтеров, скотников или сисадминов. Так что не надо постоянно доказывать себе и окружающим, что ты — самый-самый. Ты станешь самым-самым для той, кто увидит в тебе самого-самого. Для кого ты и так будешь исключительным и замечательным. Кто и так тебя заметит, отметит, оценит и, в конечном итоге, присвоит. Ты станешь ее частью, а она — станет частью тебя. Вы станете единым целым и по этой причине будете необходимы друг другу настолько, что не сможете жить друг без друга.
Один умный человек четко сформулировал, что такое любовь. Любовь — это когда счастье любимого человека для тебя важнее, чем твое собственное счастье. То есть, когда счастьем для тебя будет наличие любимого человека рядом! Когда всегда, где бы ты ни был, каким бы ты ни был, ты все равно всегда будешь для нее номер один. И это делает тебя сильнее.
Но и когда ты не станешь самым-самым — все равно ты станешь сильнее. Мудрее. Ты станешь стойким и мужественным. Потому что принимать и переносить удары Судьбы — это надо иметь мужество. Как жаль, что чаще всего женщины воспринимают это буквально. И поэтому у нас женщины мужают, а вот мужчины... Мужчины все чаще становятся слабым полом. Ведь сегодня мужчины отказываются держать удар, а уходят в сторону. Одни растворяются в спиртном, наркотиках, пускаются во все тяжкие, постоянно меняя женщин, другие — воюют, как буквально, так и фигурально, пытаясь своей агрессией вернуть себе самоуважение, третьи окунаются с головой в работу, четвертые — меняют пол. Иногда — буквально. Но в целом — вместо того, чтобы расслабиться и понять, что просто не выпал выигрышный номер в лотерее под названием "Любовь", и надо снова и снова покупать билет, хранят тот самый несчастливый кусочек бумаги, на котором не там поставил крестик. Глупо, правда? Но еще более глупо, когда после одной неудачи мужчина заранее программирует себя на все последующие неудачи. Когда он теряет веру в себя и оплакивает неудачу, как самое большое несчастье в своей жизни. Оплакивает очень долго, постепенно опускаясь до уровня сточной канавы.
Моя первая любовь — конечно же, несчастливая и безответная — сделала меня лучше. Нет, не сильнее — лучше. Впрочем, почему несчастливая? Я был счастлив, когда влюбился. Но пока я просто ворковал с ней, целовался и вообще вел себя, как последний кретин, я не понимал, что любовь — это труд. Что надо не только наслаждаться моментом, надо ковать свое счастье. Что за тебя никто не придет и не сделает твою работу. Что женщину надо и завоевывать. А, завоевав территорию, на ней надо производить сельхозработы — сеять, жать, собирать урожай и кормить население. Не только сказками, но и былью...
Но когда сладкая сказка закончилась, то я, как и все впервые влюбленные и отвергнутые, орошал выжженную пустыню своей души слезами. И, слава Богу, вовремя понял, что нужно что-то более конкретное, нежели пустые стенания.
Мне повезло — у меня были способности. И я стал писать стихи. Ранее, до пережитого потрясения это были сюси-пуси, виршики, стишата. Страдания придали словам необходимую остроту и силу. И все свои тетрадки, которые заполнял тем, что сам считал стихами, я сжег. А из пламени возродились настоящие стихи. Которые потом, через много лет оценили не только редакторы, но и мои новые женщины. Среди которых были и любимые. И вот о них я и буду вам рассказывать.
когда настанет момент и предъявлен счет
мы часто не знаем, откуда так много цифр
но время, словно песок, меж пальцев течет
и я удивляюсь порой, как еще я жив
и хламом ненужным лежат на столе дела,
которые должен был сделать
из всех окон
вчерашней золой в очаге сгоревший дотла,
развеется по ветру мой нерожденный сон
лишь сны окружают меня, сжимая кольцо
и мой нерожденный сын снился мне вчера
я утром с трудом вспоминаю свое лицо
никто не напомнит, что я с утра перебрал,
что я переделал, и перелопатил вновь
но память в прорехах, и вспомнить мне не дано,
когда поменял привязанность на любовь,
и сам привязал себе камень, и с ним на дно
ушел,
а когда вернулся, не стал считать,
потери, потертости, почести, по частям
мы можем себя порой только раз собрать
и счеты сводить только раз,
из души весь хлам
поганой метлой выскребать чтоб начистоту,
все высказать, выкричать, выбросить и забыть
потом надолго уйти в себя
в пустоту
смотреть
ненавидеть
не видеть
и тихо выть
а после на пепелище былых надежд
чуть-чуть наскрести добра, чтоб оттаял лед
кусочек чёрствой удачи пускай несвеж
но в этот голодный год он все же спасет
Глава четвертая. Как я случайно стал мужчиной
Сегодня, с высоты прожитых лет, стоя на вершине своих достижений или на куче собранного по жизни мусора (для кого как!) я пытаюсь понять, где я не там повернул, не то сделал, не с теми встречался? Где та точка бифуркации, точка невозврата, откуда моя жизнь повернула не в ту сторону, и в результате я сижу у разбитого корыта? Впрочем, у разбитого ли? Ведь есть прекрасные дети, которые, я думаю, счастливы. По крайней мере, сейчас, пока они — дети. Есть вполне материальные результаты — дом, работа, карьера. Есть какие-то итоги прожитых лет — стихи, песни, книги, статьи. Не буду о всяких там дипломах, медалях, хотя это ведь тоже не пустое место. Значит, чего-то добивался — в спорте, в профессии, в искусстве, наконец. Да, не пошел до конца, не пожертвовал всем, и когда надо было выбирать — семья или карьера — выбрал семью. А в итоге семья не получилась. Нет, дети, конечно, получились и очень даже неплохие дети. И когда высота прожитых лет станет еще выше, возможно, я получу признание хотя бы собственных детей...
Но это пока все же только предположения... Часто бывает так, что успешные и состоявшиеся вроде бы люди на склоне своих лет оказываются брошенными, несчастными, одинокими... Я еще иду по восходящей, еще до склона далеко, еще не тороплюсь спускаться с вершины... Еще иду и надеюсь, что идти буду столько же. Хотя — кто его знает? В любом случае я надеюсь успеть рассказать вам о том, через что мне пришлось пройти, через кого переступить, как далеко иногда я заходил и как искал выход. Возможно, кому-то это поможет, а для кого-то будет интересно...
Итак, первая любовь. Ее звали Леной. Обычное имя, обычная девчонка. До встречи с ней я так и не удосужился познать женщину — ни в физическом, ни в психологическом плане. Точнее, в физическом плане контакты были — ведь глупо, правда, прийти из армии и не переспать с женщиной?
Повторюсь — до армии я был девственником. Так сложились обстоятельства. Поэтому очень хотелось лишиться этого почетного звания. Ведь анекдот просто — здоровенный парень, 20 лет, фигура, мускулы, высокий рост, все на месте. Причем, размерами Бог не обидел... Но при этом — никаких связей, как говориться, порочащих его, не имеет. И ведь коммуникабельность на уровне, обаяние присутствует, душа компаний, с мозгами и прочими достоинствами. Чувство юмора опять же...
И не то, чтобы хотелось в физиологическом плане, нет. Хотя, открою тайну — именно после армии я впервые узнал, что такое поллюция. Это, как сказал еще в армии один прапорщик — когда снится тебе девушка и ты вот-вот ею хочешь, так сказать, овладеть, но что-то тебе мешает в последний момент её... Дальше прапорщик применил нецензурное слово, предельно откровенно обозначающее это действие. Но в моих снах у меня получалось её... И я как раз и просыпался от того, что... В общем, следы моего сна были, что называется, налицо. Точнее, на живот. Еще точнее — на одеяло и простынь. И воспоминания о том, что это таки было приятно.
Нет, уважаемые дамы, читающие эти откровения — никакого рукоблудия не было. Я даже не знал, что есть такой способ самоудовлетворения. И узнал об этом совершенно случайно, однажды смывая следы очередного сна в ванной. Как оказалось, сон может стать явью. И несколько раз я это проверил. Не скажу, чтобы процесс мне понравился, но результат был неплох. А немного позже я познакомился с компьютером, узнал, что есть такая штука — интернет, а вот там... Там можно найти не только музыку или новости, игры или книги, там есть и разные интересные картинки. И разные интересные фильмы. Не только про войну, не только боевики или фантастика.
В общем, на какое-то время мною овладели веселые картинки, а потом и веселые фильмы. Сны можно было воспроизводить наяву, причем, даже несколько раз в день.
Однако это мне быстро надоело. Физиология, конечно, требовала, вот только одной физиологии двадцатилетнему юноше мало. Тем более, если юноша был воспитан на стихах поэтов Серебряного века, на классической литературе с ее вечными вопросами, на которые нет ответов... Мне хотелось не банального соития, хотя, конечно, в списке желаний это присутствовало. Но пока тело желало физической близости, душа жаждала близости духовной. Чтобы нашелся тот, кто поймет, кто примет к сердцу все твои печали и заботы, кто разделит с тобой твою нелегкую судьбу. Ведь в двадцать лет судьба всегда нелегкая, не так ли? Увы, тогда я и подумать не мог, как может быть по-настоящему тяжело...
В общем, духовного поначалу было довольно много. Был спорт, то есть много друзей, точнее, приятелей — друзей много быть не может. Ведь друг — это даже больше, чем родственник, больше, чем даже жена. Там — связь все-таки кровная, то есть, непререкаемая и непрерывная. А вот друзей соединяет именно духовное родство. Впрочем, как оказалось позже, и кровное, и духовное братство могут разрушаться. И брат может идти против брата, отец — против сына, и друг — против друга... Но это только в экстремальном случае... Когда война...
Впрочем, об этом — в другой раз.
Итак, был спорт, были друзья. Был театр — я занимался в театральной студии. Была музыка — я собрал группу, научился играть на гитаре, выступал в неких зачаточных подобиях клубов... Одним словом, мои акции в компаниях существенно возросли. И, конечно же, возрос процент обращавших на меня свое внимание особ противоположного пола. Я не мог не отметить сей факт. Поэтому также стал проявлять инициативу, которая и привела меня к закономерному результату.
...Если честно, я не помню, как произошло мое знакомство с моей первой женщиной. Точнее, не совсем помню. После армии я — угораздило же меня — пошел служить снова. Точнее, уже работать. В тюрьму. Точнее, контролером СИЗО — следственного изолятора. Так получилось, что мать меня сватала на Южный машиностроительный завод к одному ее знакомому. Мол, цех секретный, зарплата классная, условия подходящие. Но почему-то допуск в этот секретный цех я не прошел. И меня зачислили в какой-то отстойный подвал, где целый день что-то ревело и рычало, короче шум стоял просто адский. Я проработал в этом цеху ровно два дня, а потом написал заявление по собственному желанию. Кстати, допуск в этот "секретный" цех я ждал почти месяц.
Работать в таких адских условиях я никак не хотел — домой я пришел в первый день оглохший. И получать за эту работу сто восемьдесят рублей "грязными" — то есть, без вычета налогов — да пошли такие работодатели на хутор! А тут из военкомата, точнее, по наводке военкомата, ко мне домой заявился сотрудник УВД, точнее, ИТУ — исправительно-трудовых учреждений. То есть, с зоны пришел товарищ. И предложил мне, так как я служил во внутренних войсках, продолжить свою, так сказать, внутреннюю карьеру.
Так как я пришел сержантом служить в днепропетровскую тюрьму, то мне давали звание старшего сержанта, оклад 150 рубчиков чистыми, общагу бесплатную — малосемейку, паек, форму, ну и там разные льготы. А поскольку после армии отношения с родителями, мягко говоря, не складывались, то я, конечно же, сразу подписался на службу.
Общага была прекрасной! Фактически, однокомнатная малосесмейка — одна комната с закутком, так сказать, спаленкой — ее завесили шторкой. И там могли уединятся пары для углубленного изучения внутреннего мира друг друга. Жили в комнате как бы четверо, но так как мы работали в разные смены, то фактически жили только двое — я и мой друг Вадик Малахов. Кухня была махонькой, но нам хватало. Тем более, что или я что-то притаскивал из дому, или Вадик из кулинарии приносил готовую еду, или питались в нашей столовке.
Но самым главным преимуществом нашей общаги было то, что рядом была общага радиозавода. И там было полно девушек, работавших на этом заводе. Теперь вам понятно, почему так важно было в комнате иметь тот самый, задрапированный тканью закуток?
Парни мы все были молодые, часто — недавно отслужившие, так что в соседнюю общагу наведывались постоянно. Один раз наведался и я. А дальше — дело техники.
Дело в том, что после 1986 года в СССР проникли модные веяния брэйк-данса. А я уже кое-что умел — дела "вертушку", китайский фляк, вертелся на коленке, в общем, нижний брэйк мог сбацать на раз. Ну, и сбацал. Покорил женскую составляющую. И одна из эиой составляющей составила мне компанию вплоть до постели.
Мой первый секс был очень прост — я знал, что и куда вставлять, но не знал технологию этого процесса. Почему-то я был уверен в том, что как только орган Х соединяется с органом Y, то дальше произойдет автоматическое взаимодействие разных потенциалов, а я буду только наблюдать и получать от данного процесса некие ощущения. Причем, как ранее поведали мне более опытные товарищи, ощущения приятные.
Первый облом случился сразу после того, как мы разделись.
Мой организм продемонстрировал мне боевой настрой, но ощущений не было. И когда я таки догадался соединить орган Х с органом Y, ничего не изменилось. С таким же успехом я мог заменить свой орган простым средним пальцем. Как оказалось, это был не самый худший вариант. Одним словом, я осуществил стыковку, но не почувствовал последствия. Такое впечатление, что просто попал пальцем в небо. Ну, не совсем пальцем, и не совсем в небо, но никакого там блаженства или наслаждения не было. Ну, вот вы месили тесто? Руки в него залипали? А ощущения какие были? Вот так и у меня — куда-то вляпался, а куда — не понятно. И такое чувство, что надо что-то делать.
Чисто интуитивно я стал совершать возвратно-поступательные движения. Даже не знаю, почему — видимо, какие-то древние инстинкты или рефлексы сработали. Но результат проявился очень скоро — девушка, лежащая подо мной, застонала и каким-то низким утробно-хриплым голосом прорычала: "Саша, я тебя сейчас съем!"
Позже я узнал из курса физиологии, что женщина испытывает оргазм раньше, нежели мужчина. И что она способна испытать этот оргазм многократно, а не только единожды, как мы, мужчины. Даже, блин, обидно. Но в тот момент я и того самого единственного раза не прочувствовал. Ну, какое наслаждение от того, что вы пихаете свой палец в тесто? Вам будет как-то прикольно осуществлять данный процесс? Ведь даже банальной щекотки вы не получите!
Одним словом, формально мужчиной я стал — моя первая женщина была вполне удовлетворена. Вот только я так и не понял, что это было?
Больше я эту рыжую матрешку не встречал....
Я так и не понял, кого я могу считать своей первой женщиной? Ту девушку из общаги радиозавода или ту, кто был после нее? Или, может, по-другому? Была ли Лиля моей первой женщиной. Точнее не так — была ли моей первой женщиной Лиля? Как-то стерлась из памяти дата моего первого полноценного сексуального контакта с женщиной. Потому что по времени первым сексуальным контактом был тот, в общаге. А если по ощущениям и по технологии, то Лиля все же смогла показать мне тот мир, о котором я только догадывался. Но в который я смог попасть только через некоторое время.
Наверное, для мужчины это не так важно. Женщина все же отдается, поэтому, наверное, для нее первый раз впускать в себя чью-то плоть — это событие! Сокровенная тайна! Это ведь даже не поцеловаться, это более интимная близость! Короче говоря, я не запомнил даже имени той женщины, которая была у меня первой — вот не помню и все! Зато Лилю помню. Так что пусть она будет моей первой женщиной. Ведь иначе как писать — первый раз я стал мужчиной с какой-то незнакомой мне женщиной, с которой так и не познакомился? Просто анекдот какой-то, честное слово! "Постель — не повод для знакомства!"
В общем, ясно одно — первая женщина у меня все же была!
Правда, полноценным мужчиной она меня не сделала...
Если откровенно, то я никак не мог определиться, чего я хочу. С одной стороны, хотелось романтики, поцелуев и всяких там сю-сю-сю, вздохи-ахи. С другой стороны, тело настоятельно требовало грубого физического удовлетворения путем полового контакта с особью противоположного пола. И как совместить духовное и физическое — я еще не знал. В попытках самоутверждения на сексуальном поприще я, как одержимый, стремился в первую очередь все же к физическому контакту. Потому что в духовном плане никак не мог найти ту девушку, с которой было бы не скучно более 10 минут. При этом она должна была вызывать желание встретится с ней еще и еще раз. Ну и привлекать не только умом, но и физическими параметрами. А получалось либо одно, либо другое. То есть, либо она влекла к себе только телом, но как только открывала рот не для сексуального контакта, а вербального — так сразу хотелось этот контакт свести к минимуму. Либо наоборот — слушал бы и слушал, но не смотрел бы...
Нет, конечно, были и коктейли. То есть, были девушки и для души, и для тела. Но не стопроцентные в обоих ипостасях. Так сказать, слабоалкогольные. Не изысканные коктейли ума и эротики — типа самбуки, с привкусом кофе, нет. В лучшем случае, Кровавая Мэри. А чаще — водка с пивом. Ну или самогон с вареньем. Не пробовали? Дикая смесь!
Одним словом, не было рядом не то, что идеала или оптимума — не встречались даже результаты выше среднего. Возможно, я тогда был слишком переборчив. Или считал себя птицей высокого полета. Не знаю, как оно было на самом деле. Хотя, если принять во внимание факты — студент института физкультуры, спортсмен, кандидат в мастера спорта, рост метр восемьдесят семь, стройный, мускулистый блондин, играет на гитаре, поет, занимается каратэ, играет в любительском театре... По-моему, достойный экстерьер. Вот только этот экстерьер архитекторы противоположного пола постоянно пытались улучшить ...
Но не будем о грустном.
Итак, как я уже упоминал, тело жаждало физической близости, посему мозг частенько попадал в положение stand-by. Потому что или мне не по душе была очередная кандидатка на близкие отношения, или же душевная близость совершенно не предполагала перехода к близости физической. Если быть предельно откровенным, то и душевной-то близости не было. С одной потрындели о том-о сем, но на второй раз уже как-бы и поговорить не о чем — разве что обязательная программа по переходу к произвольной. То есть, к постели. Хотя я еще не силен был даже в обязаловке — не умел флиртовать, намекать на продолжение разговора в интимной обстановке. Потом с другой потрындели — и снова список тем для разговора примерно один и то же...
Одним словом, либо наша беседа рано или поздно сползала на фривольные темы, где я еще был очень и очень наивен, либо девушка мне становилась неинтересна еще до появления двусмысленных шуток и анекдотов.
Лиля была театралкой. То есть — занималась в театре пантомимы при Дворце студентов института инженеров транспорта. И как-то так получилось, что наша театральная студия, в которой я занимался, перекочевала из Дворца культуры машиностроителей в ДК ДИИТ. Там нас приютили наши коллеги — самодеятельные актеры. И в этом ДК мы пытались создать свои спектакли, чтобы потом с ними ездить на гастроли, зарабатывать копеечку. Времена были перестроечные, везде создавались кооперативы и всякие там артели, поэтому артисты уже смекнули, как можно зашибать деньги на "халтурах". Раньше это было как бы нелегально — приезжали, скажем, в какое-то село какие-то там цирковые студии, ансамбли, драмкружки, показывали сельским жителям свои программы, приобщали, так сказать, к культуре. Ну и платили им наличкой или даже — в суровые 90-е — продуктами питания. И все были довольны — артисты получали бабло или жратву, селяне — не выезжая из села — культурную программу. Иногда весьма неплохого качества, кстати.
В общем, два театральных драмкружка слились в экстазе — мы помогали друзьям-студентам в плане репетиций, они нам предоставили свою базу. И, конечно же, не могли не слиться в таком же экстазе актеры и актрисы обеих студий. Таковы законы жанра!
Лиля была, что называется, не девочкой. И, как выяснилось потом, спала она со многими. Ну, просто у нее на секс был довольно свободные взгляды. В том числе и на его разновидности. И как только я её смог уговорить посетить мо1 скромное жилище — отдельный частный дом, то мы очень быстро оказались в постели. Причем, голые.
Сам процесс начался, на мой взгляд, очень банально — Лиля стала целовать мою грудь, живот и перешла в нижнюю зону. Это явилось для меня откровением — я не был сторонником свободной любви и поцелуи куда-то кроме губ даже не мог себе представить. А тут были даже не поцелуи, а попытки проглотить самое ценное, что есть у мужчины. Но, слава Всевышнему, Лиля не стала пускать в ход зубы, но зато поставила меня перед выбором — она провернулась на 180 градусов и познакомила меня с особенностями женской анатомии. Когда я оказался лицом к нижней части ее неплохого тела, то даже не понял, что именно я должен делать. Отчасти, ее довольное урчание при поглощении моего сокровенного и самого дорогого для меня органа, подсказало мне направление моих действий. Но воспитание, образование и романтические представления о взаимодействии полов не позволили мне опуститься до контактов лингвального характера. Поэтому максимум, на что я смог себя уговорить — это была скромная попытка погладить ее интимные зоны пальчиком. Впрочем, судя по ее реакции, это было правильное решение.
Кстати, ее старания доставить мне удовольствие не увенчались успехом — моё второе "Я" не реагировало и было так же инертно, как и мой палец, ласкавший Лилины сокровенные места. Ну, не чувствовал я ничего — и все тут! А девушка старалась, стонала, видимо, ей нравился процесс! Ну как тут не подыграть? И я изобразил стоны, стал дергаться, в общем, имитировал бурное наслаждение пополам с восторгом! Позже я узнал, что в физиологии есть специальный термин — "оргазм"! Лиля все же засомневалась и немного погодя задала мне вопрос, который я не сразу понял:
— Ты кончил?
Когда я осознал всю глубину и важность вопроса, то смог простонать:
— Дааааа!
Одним словом, та ночь стала последней в моём сексуальном ликбезе. Так получилось, что дальше романтическо-поэтическая сторона процесса взаимодействия полов заняла в моей жизни первое место и о физиологии я не задумывался до тех пор, пока не получил первый облом на этом поприще. И вот когда моя первая любовь завершилась полным фиаско, когда я внезапно понял, что мало говорить красивые слова и что ахи-вздохи при луне могут быть только прелюдией, а нужно что-то еще более существенное, вот тогда я и смог соединить в единое целое физиологию и психологию, романтику и реальность, инь и янь.
А самое главное — я понял, что женщине нужны не только слова, но и поступки. Причем, поступки мужские. А если более развернуто — женщина нуждается в преклонении, защите и домашнем очаге. Если все эти три составляющие совпадают — вы можете быть спокойны за свое будущее. Если нет — рано или поздно вы получите разрушенный очаг, разбитые надежды и сломанную судьбу.
Но об этом — немного позже...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
