|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 12
Погода стоял пасмурная. В воздухе повисла духота. Мой паромобиль тащился по грунтовой безлюдной дороге через поле по направлению к деревушке Чуево, вблизи которой находился заброшенный лагерь.
— Зачем тебе заброшки? — поинтересовался Рыжий. — Что такого тайного делать собираешься?
— Скоро всё узнаешь, — ответил я. — Пока — секрет.
— Ну мы же партнёры. И ты не хочешь сказать, что задумал?
— Не хочу.
— Тьфу на тебя! Связался же на свою голову...
Когда мы приблизились деревни, я увидел движущийся навстречу диковинный агрегат: телегу с установленным спереди котлом — явно самодельная конструкция. За рулём сидел крестьянин. Подобные чудеса техники мне и в городе встречались, но редко: на рынке видел несколько раз. На них деревенские приезжали торговать.
Я спросил у крестьянина, как доехать до заброшенного лагеря. Он объяснил.
— Дорога только шибко плохая, — предупредил он. — Заросло всё, заболотило. Ты-то, парень, застрять можешь на своей колымаге.
Двинулись дальше, по пути разговорились с Рыжим о паровых телегах и их целесообразности в сельском хозяйстве.
— А это выгоднее, — сказал Рыжий. — Выгоднее, чем лошадь держать. Лошадь кормить надо, она может заболеть и подохнуть. А паровая машина проста, как три копейки, ремонтируется легко. Закинул, вон, дров, и погнал. Хрена ли? У иных вон ещё дедовские телеги бегают. А чо им станется?
За деревней свернули в лес. Дорога и правда была заросшая, давно не езженая. Местами стояли заболоченные лужи. Крестьянин не соврал. Несколько раз, объезжая очередную лужу или канаву, я всерьёз пугался, что мой тихоход застрянет посреди леса. И тогда — пиши пропало, топай обратно ножками и ищи того, кто вытянет машину. Но нам повезло. Только раз пришлось остановиться, чтобы оттащить с дороги небольшое упавшее деревце.
И вот впереди среди листвы замаячило двухэтажное здание из красного кирпича, потом показалась ограда.
Подъехали к воротам. Створка была открыта, высокий дощатый забор с колючей проволокой местами завалился. Мы с Рыжим прошлись по территории, осмотрелись. Лагерь оказался небольшим: пять длинных бараков, пилорама, какие-то подсобные помещения, маленькая деревянная церковь. Бараки частично обрушились и заросли травой. Зато водонапорная башня и несколько вышек по периметру до сих пор гордо торчали среди кустарника. Лучше всего, конечно же, сохранилось кирпичное административное здание на въезде. Мы вернулись к нему, и я принялся осматривать комнаты. На первом этаже оказалось довольно сухо.
— Нашёл, что хотел? — Рыжий всё это время терпеливо следовал за мной.
— Нашёл, — мы стояли в просторном помещении с десятком двухэтажных ржавых кроватей. На двери, ведущей в смежную комнату, красовалась вывеска: "оружейная". Похоже, раньше тут проживала охрана.
— Вот что хочу у тебя спросить, — сказал я. — Есть ли в городе люди, которые недовольны происходящим? Которых не устраивает бандитизм, Капитан, Кулак, власть местная?
— Где ж их нет? Полно. Безработица, нищета. Иные к капитану идут. Ну а кто-то — нет.
— Ну а ты лично знаешь таких? Сможешь связи наладить? Мне нужно собрать самых активных, кто готов действовать.
— Попробую. Но люди запуганы, а тебя они не знают. Будет трудно.
— Ещё мне нужны сведения о местах, где собираются бойцы Капитана, о предприятиях, которые он держит, адреса главных членов банды. Сделаешь?
Рыжий задумался, а потом произнёс:
— Слушай, я сам мелкая сошка, кроме своего района ничего не знаю. Думаешь, я так вот пойду и расспрашивать всех буду? Постараюсь сделать, что могу, конечно...
— Постарайся. Сейчас это — самое главное. У нас меньше двух месяцев. Удар должен быть точным.
— Не, это понятно. Но вот скажи: что с Загорскими будешь делать? Убрать Капитана — одно. Уберёшь, допустим. Но за ним люди посерьёзнее стоят.
— Ничего с ним не буду делать. Услуги свои предложу. Вместо Капитана же должен кто-то рулить в городе?
— Уверен, что дворянин согласится, а не сдаст тебя полицаям?
— Не уверен. Но думаю, Загорскому всё равно, с кем дела вести, лишь бы выгода был, а если мы покажем, что люди мы серьёзные, дела вести умеем, смысл отказывать? К тому же есть у меня один козырь в рукаве...
Закончив с осмотром заброшенного лагеря, мы вернулись в город, и я съездить в местную управу узнать, что требуется для регистрации фирмы. Дома был только вечером. И тут Николай снова меня огорошил неприятной новостью.
Он пришёл ко мне в комнату, закрыл дверь.
— Полиция сегодня на завод приходила, — сказал он негромко, чтобы никто не услышал из домашних. — Допрашивали нас. О той стычке всё вынюхивали. Я, само собой, молчок. Говорю, ничего не знаю, ничего не видел. Руку, вон, на работе сломал. Они про сходку стали интересоваться. Кто был и всё такое. Пришлось сказать, что мы с тобой вместе ходили. Расспрашивать про тебя начали. Если приду к тебе — всё отрицай. Ты в той стычке не участвовал, ничего не знаешь. Ясно?
Новости заставили занервничать. Больше всего сейчас не хотелось попадать в поле зрения органам правопорядка. Дело, которое я замыслил, требовало секретности. А если к тому же станет известно, что это я тех двоих прикончил, придётся бежать из города.
— Понял тебя, — сказал я. — Как думаешь, много полиция знает?
— Сложно сказать. Не понравились мне они. Особенно тип один, с длинными усами — явно не полицейский. Сидел в сторонке и слушал. Знаешь, прежде тоже стычки бывали. Бывало, даже кокнут кого-то, но полиция в такие мелочи редко лезет. То ли мы на мозоль местной верхушке наступили, то ли ещё что-то...
— Что, например?
— А это уже не меня надо спрашивать, — Николай многозначительно на меня посмотрел.
Новости были неприятные, но ничего не оставалось делать, кроме как продолжить реализовывать свои планы, надеясь, что ситуация с полицией рассосётся.
На следующий день, пока Рыжий искал строителей, я поехал купил спортивный инвентарь. А вернувшись домой к обеду, разузнал у Ольги, продаёт ли кто из соседей подержанную мебель. На новую денег у меня не было. Вечером же мы с Рыжим встретились на складе, чтобы обговорить организационные вопросы. Решили, что Бульдог будет работать у меня. Я хотел и Медяка забрать, но Рыжий отказался наотрез: его предприятию тоже требовалась охрана.
Неделя эта оказалась насыщенной. Пришлось побегать по инстанциям, чтобы оформить фирму, утрясти план со строителями, купить с рук мебель: шкаф и стол. Стулья повезло достать бесплатно. А вот сейф, который я так же собирался установить в офисе, мне пока был не по карману.
Вместе с тем я возобновил тренировки. Снова повесил мешок в подвале заброшенного больничного корпуса и принялся упражняться по утрам, пока на складе никого не было. Физическую форму и бойцовскую технику терять не хотелось. Вместе с тем продолжил практиковать работу с энергией. Учился вызывать её, гасить, применять по-всякому. Теперь я имел гораздо больше времени на свои занятия, чем когда пахал на заводе.
Всё это время я ждал, что вот-вот ко мне домой явится полиция. Но она не приходила. Зато возле обувной фабрики, в подвале которой располагался моя будущая школа, я начал периодически замечать старый чёрный седан. Он обычно стоял метрах в пятистах от входа, на обочине на противоположной стороне улицы, где были частные дома. Машина, конечно, могла стоять по какой угодно причине (может, владелец жил в одном из домов), но на почве последних событий у меня разыгралась паранойя, и присутствие этого авто напрягало. Ещё больше появилось подозрений, когда я увидел ту же машину возле дома: проехала рано утром под окнами.
Не забыл я и о свидании с Таней. На этот раз всё обошлось без эксцессов. Я купил цветы, от которых девушка оказалась в восторге, и мы пошли в театр. Он тут был один и стоил не очень дорого, дешевле, чем поход в ресторан. Я сидел скучал, а вот Тане представление понравилось. В театрах она тоже ещё не бывала. По завершении спектакля мы, как и тогда, отправились гулять в сквер у пруда. В городе это оказалось единственное подходящее место для прогулки. Я не собирался поднимать серьёзных тем, похвастался своими начинаниями, расспросил, как на работе дела, но вскоре разговор зашёл о том, почему Таня выбрала медицину.
— Знаешь, я очень хочу людям помогать, — призналась она. — Вокруг так много страданий, должен же быть кто-то, кто облегчит их? А ты что хочешь в жизни?
Такого вопроса я не ожидал от бедной, полуграмотной девушки, он заставил меня крепко задуматься. А действительно? Прежде я бы ответил, что защищать Родину, но Родина осталась там, а тут был чужой и опасный мир, в котором каждый сам за себя и в котором у меня нет ничего родного.
— Наверное, справедливости, — сказал, наконец, я. — Мне не нравится, что творится вокруг, не нравится, что людей грабят, не нравится, что рабочих заставляют трудиться без выходных, избивают и увольняют по любому поводу, не нравится, что этим городом заправляет всякая шваль. Я бы тоже хотел сделать что-то, чтобы мир вокруг стал лучше. Но пока, как видишь, приходится просто выживать.
— В тебе есть благородство, — заметила Таня. — Ты больше напоминаешь дворянина, чем простого человека. И побуждения у тебя хорошие. Но прошу, будь осторожнее.
Когда начали опускаться сумерки, я отвёз её в общагу. Условились о следующей встрече. Я же, вернувшись домой, задумался о финансах, которые испарялись на глазах. После закупки инвентаря и стройматериалов для ремонта, я оказался почти на мели. Брать ссуду в банке не хотелось (да и не дали бы), трясти с Рыжего тоже пока не собирался: его жалкие четыреста рублей сбережений большой погоды не сделают. Выход оставался один: приступить к пункту два моего плана, но для этого нужны были люди, а Рыжий пока так и не нашёл тех, кого я просил.
А заключался этот пункт в том, чтобы обнести бывший патронный завод, где Капитан хранил оружие. Осталось только улучить момент, когда туда приедет очередная партия, спереть её и продать. Сущие пустяки, одним словом. Были лишь две трудности: первая — спереть, вторая — продать. И если с первой я примерно понимал, как справиться, вторая пока что казалась непреодолимой. Я даже не представлял, куда в этом мире можно загнать партию оружия. Но на данный момент это был единственный вариант быстро поднять крупную сумму и решить все финансовые проблемы, а заодно вооружить свою будущую команду, которая пока была только в проекте.
Утром, облачившись в свой прежний "пролетарский" наряд, я пешком направился к заброшенному предприятию. Снаружи всё выглядело спокойно: ворота заперты, никакого движения. Но мне надо было знать, что происходит внутри: хранятся ли там ящики с оружием, сколько человек охраны. Обошёл забор по периметру, продираясь сквозь заросли, даже сюртук чуть было не порвал. Дыру, через которую я лазил прежде, уже заделали, так что следовало найти иной способ попасть на территорию.
Возле ограды росли деревья, я забрался на дуб, но с него оказалось сложно что-то разглядеть: обзор закрывал ближайший цех. Не найдя иных вариантов, я решил следить за воротами. Весь день околачивался поблизости, но за это время ничего не произошло. Я уж подумал, что за забором никого нет, но когда стемнело, к воротам подъехал легковой паромобиль и скрылся на территории. Через несколько минут он выехал обратно. Понаблюдав ещё некоторое время за предприятием и не обнаружив больше ничего интересного, я отправился домой. Зачем приезжала машина, я не знал: может, пересменка, может, проверка или ещё что-то в этом роде. По крайней мере, теперь я знал, что внутри есть люди, а значит, есть чего охранять. Показалось странным, что они так конспирируются, особенно если учесть, что Капитан в городе царь и бог, и никто ему не помеха. Но видимо, основания имелись.
Когда на следующий день я пришёл в свою будущую школу после утренней тренировки, тут работала бригада. Мужики штукатурили зал. Офис уже был готов: небольшая аккуратная комнатка, покрашенная в светло-зелёный цвет, выглядела уютно. Проверив, как движется ремонт, я устроился за столом в кабинете и принялся размышлять о будущем. Но думалось плохо, и я решил снова поехать к бывшему патронному заводу, но тут вломился Рыжий. Выглядел он взбудоражено.
— А ты знаешь, что в Нижнем творится? — с порога спросил он.
— Ну? Что-то интересное?
— Ещё бы! Там опять бояре поссорились. Все газеты об этом пишут. Полгорода в руинах! Мясорубка та ещё.
— Да ладно? Что произошло-то?
— Сам почитай. Я от пацанов слышал, не знаю подробностей. Я вообще по-другому поводу к тебе: нашёл тех, кого ты просил, — парень взял стул сел у стола. — В общем, так. Мужик есть один на южной окраине. Говорят, давно зуб на капитана точит. Я сбегал к нему. Он не против встретиться. Только на нейтральной территории. Договорились сегодня в пять в сквере у пруда.
Весть эта была как нельзя кстати. Теперь оставалось надеяться, что это не подстава какая-нибудь и что этот мужик окажется полезен в деле.
По дороге я купил свежий номер "Арзамасского вестника": интересно всё же узнать, что мои бывшие родственнички творят. Я давно не читал газет — не до этого было. Но такую новость пропустить не мог.
Оказалось, произошло столкновение между Барятинскими и Птахиными, которых поддержали дворяне Бобриковы. Точной причины известно не было, более того, участие в конфликте Птахиных для общественности стало неожиданным, ведь Барятинские и Птахины находились в родстве. Высказывалось предположение, что причиной могла стать безвременная кончина четыре дня назад боярыни Елены Филипповны Барятинской, бывшей Птахиной. Птахины обвинили в этом Барятинских, и всё завертелось. "Так стоп, — подумал я, — а не моя ли это матушка? Она же вроде как из рода Птахиных".
Рыжий, мягко говоря, преувеличил масштаб трагедии: в Нижнем разрушений не было, пострадало только поместье Кстовское, принадлежащее моему бывшему роду, а оно находилось за городом. Так же в ходе столкновения погиб глава рода Птахиных, Филипп Андреевич, и один из его сыновей. Император же высказал неодобрение и призвал роды к миру. Вот и всё, что писала газета о данном инциденте.
Мы с моим компаньоном приехали на встречу заранее. Я порасспрашивал о человеке, с которым предстояло иметь дело. Звали его Лаврентий Сергеевич. Прежде он долгое время работал на металлургическом, был уволен из-за каких-то разногласий с начальством, а сейчас держал кузнечную мастерскую. Про него шла молва, что он иногда помогает уволенным с заводов, а к местной верхушке настроен отрицательно, и даже имел из-за этого какие-то тёрки с полицией.
Ровно в пять на тропинке показались трое. Впереди шагал коренастый человек преклонного возраста с крупной головой, мощным торсом и сединой в волосах. На носу у него были круглые очки в тонкой оправе. За ним шли два крепких молодца рабочей наружности.
Оставив своих людей неподалёку, мужик подошёл к нам:
— Значит, это ты — Барчук? — спросил он, в упор глядя на меня поверх очков. Смотрел он изучающее, пристально, будто насквозь проглядеть пытался.
Я представился, он — тоже.
— Прекрасно, — сказал Лаврентий Сергеевич. — И у тебя ко мне дело?
— Верно.
— Пройдёмся, потолкуем наедине.
Мы пошли по дорожке вдоль пруда. Лаврентий Сергеевич стал интересоваться, кто я и откуда приехал, пришлось рассказать.
— Купеческий сынок и хочет у нас развернуть коммерцию? — хмыкнул он скептически, глядя на меня поверх очков. — Любопытно. Не тот город ты выбрал, парень. Тут не развернёшься. Либо работаешь на местных авторитетов или дворян, либо тебя однажды найдут с простреленной башкой. Тут так всё устроено.
— Насколько я слышал, вас не очень устраивает такое положение вещей.
— Никого не устраивает, — произнёс серьёзно Лаврентий Сергеевич. — Но жить как-то надо. Чем промышляешь?
Я рассказал, что собираюсь открыть боксёрскую школу.
— Вроде, купеческий сын, а смотрю, ни рожна в коммерции не смыслишь, — с упрёком покачал головой Лаврентий Сергеевич. — Не пойдёт такое тут. Впрочем, дело твоё. От меня-то что хотел?
— Надо грузовик, — сказал я, — пять тонн, не меньше. Пять-шесть крепких парней. Доставить некоторый груз из одной точки в другую.
— Что за груз?
— Оружие. Огнестрел.
— Но есть подвох, да?
— Есть небольшая трудность. Груз принадлежит нашему общему недругу и находится на закрытой территории. Но это я беру на себя.
— Я понял, — кратно ответил Лаврентий Сергеевич. — Машина есть, пятеро парней есть. По сотке на рыло всем, включая меня. Шестьсот рублей. Половину — до, половину — потом.
— Будет, — так же кратко сказал я, хотя от озвученной суммы мне чуть плохо не стало. Придётся всё-таки трясти Рыжего.
Условились, что послезавтра я сообщу место и время операции, и разошлись. Лаврентий Сергеевич произвёл на меня благоприятное впечатление: говорил прямо и по делу, трепаться не любит. Если его люди себя хорошо зарекомендуют, можно задуматься над более тесным сотрудничеством.
Когда мы с Рыжим отъехали от сквера, за углом ближайшего дома я снова заметил чёрный седан.
— Мне кажется, за нами следят, — сказал я своему компаньону, — я постоянно вижу один и тот же чёрный седан. То возле фабрики стоит, то мимо дома проедет. Сейчас, вот, опять.
— И кто это? Полиция? Или может... — Рыжий не договорил, но было и так понятно, о ком идёт речь.
Я сомневался, что следят люди Капитана. Вариант с полицией казался более вероятным. Полиция была в курсе драки у завода и запросто могла на меня выйти. А прошлое у меня — темнее некуда, ведь никакого обнищавшего пензенского купца Петрова, чьим сыном я по легенде являлся, скорее всего, в помине не существовало. Могли ли стражи правопорядка заподозрить, что у меня есть необычные способности? Вполне. А я даже не знал, что грозит простолюдину, обладающему таковыми.
— Не знаю, просто будь осторожен и смотри по сторонам, — сказал я Рыжему.
Высадив парня у заброшенных больничных корпусов, я отправился к территории патронного завода. Этой ночью снова предстояло вести наблюдение.
Глава 13
В день перед операцией я открыл Рыжему свой план, и у моего компаньона глаза полезли на лоб.
— Ты хочешь грабануть Капитана? — изумился он. — Твою ж мать! Это пипец рискованно. Ты понимаешь, что будет, если Капитан прознает?
— Поэтому я и предпочитаю поменьше болтать, — ответил я.
Мы сидели в кабинете. В зале за стеной до сих пор шли работы, но уже менее чем через неделю я планировал открыть заведение.
— И как ты хочешь это сделать? Ты уверен, что там оружие? В конце концов, куда его продавать собираешься?
— Спокойно. Не тараторь. Нам нужно встретиться с твоим Лаврентием Сергеевичем, и я расскажу о своей задумке. Хранить будем в заброшенном лагере. А по поводу последнего... В Нижнем у меня кое-какие связи есть — разберусь.
Рыжий почесал затылок. Чувствовалось, что ему непросто идти против местной банды. Боится.
Тут в коридоре раздались шаги. Чёткие, быстрые. Я насторожился. Первым делом подумал, что полиция. Дверь распахнулась. На пороге стояла Катрин.
Она была одета в свою дорожную кожанку, как и в тот день, когда мы едва справились с похитителями. На плече висел карабин, на поясе, в кобуре — револьвер.
Рыжий так и замер, уставившись на девушку. Да и я тоже: кого угодно ожидал сейчас увидеть, даже самого Капитана, но только не её.
— Так, ты пошёл отсюда, — велела она Рыжему.
— Чего ты тут делаешь? — только и смог вымолвить я.
Рыжий спешно ретировался. Тут все понимали: если человек увешан оружием с ног до головы — значит, он либо полицейский, либо военный, либо боярский дружинник. Ни на полицейского, ни на военного Катрин не походила. Оставалось — последнее. А когда боярский дружинник что-то приказывает, самое разумное, что может сделать простолюдин — поскорее исполнить это, не задавая вопросов.
— Неплохо устроился, — сказал Катрин, осматриваясь и присаживаясь на стул, на котором прежде сидел мой компаньон. — Времени, гляжу, даром не терял.
— Время — деньги, — ответил я. — Не ожидал тебя увидеть. Как ты меня нашла?
— Это было несложно. Я ж знаю, где живёшь. Ольга сказала, что ты — здесь. Дела в гору идут?
— Так. Помаленьку. Хочу заведение открыть спортивное.
— Сам решил, или посоветовал кто? Впрочем, неважно. Я к тебе с вестью. Плохой вестью...
— Я уже знаю, — я сделал печальное выражение лица, пытаясь изобразить скорбь по матушке, которую ни разу в жизни не видел. — В газетах писали. Но как это произошло? Почему?
— Барятинские утверждают, что это была остановка сердца.
— А на самом деле?
— Мы полагаем — убийство. Вначале твой дед решил убрать тебя, потом, через месяц — твою матушку.
— Но зачем?! Ты мне объяснишь, что за хрень вообще творится? В Нижнем какая-то война идёт, пишут, что глава вашего рода погиб. Может, расскажешь, наконец? Мне надо знать правду.
— Спокойно, Миш, — мягко сказала Катрин. — Всё расскажу. Для этого я здесь. Секреты хранить больше не имеет смысла. Дед твой считает, что ты незаконно рожденный, что матушка твоя согрешила, и понесла тебя от простолюдина. Вы оба для него — пятно позора на роду. Он ждал, пока тебе исполнится семнадцать, и ты официально перестанешь быть частью рода, чтобы не пошло лишних толков. Но как видишь, всё обернулось иначе.
— Но какой смысл меня убивать, если я всё равно больше не принадлежу роду? Какое теперь это имеет значение?
— Ты же знаешь своего деда: он человек старой закалки. Для него это позор, а позор можно смыть только кровью.
— Да-а-а, — протянул я, — Как всё сложно, оказывается. И что, это правда? Я действительно незаконнорожденный?
— Твоя матушка всегда это отрицала. Но и Барятинские, и Птахины уверены, что это так. Говорят, в том месяце, после которого она обременилась тобой, Елена Филипповна отдыхала в Крыму. А когда в десять лет у тебя не проявились родовые черты, и ты не смог овладеть чарами, твоему деду стало окончательно понятно, что ты — не потомок рода.
— Так себе новости, скажем. Печальные.
Моя рука лежала на столе, и Катрин заботливо взяла её:
— Понимаю, тебя тяжело сейчас, — сказала девушка. — Впрочем, изгнание ты пережил, а это было гораздо труднее. Как сам вообще?
— Да так. Неплохо. Старую жизнь иногда вспоминаю, тоскливо становится немного, — тут я не соврал. Я действительно до сих пор не мог избавиться от воспоминаний о своём мире, который теперь казался лишь сном.
— Признаться, удивлена, что ты так быстро освоился. Елена Филипповна была уверена, что тебе тяжело придётся.
— И поэтому засунула меня в эту дыру? — усмехнулся я.
— Это идея Филиппа Андреевича. Матушка твоя ничего не могла поделать. Она пыталась упросить его, чтобы я присмотрела за тобой первое время, но Филипп Андреевич не позволил, сказал, пусть сам жить учится. Не ошибся: тебе и правда на пользу пошло.
"Если бы, — подумал я. — Не то Михаилу на пользу пошло, совсем не то..."
— Ладно, это дела прошлого, — сказал я. — Дальше-то что? Мой дед знает, что я жив? Мне грозит опасность? Что произошло в Нижнем?
— Когда умерла Елена Филипповна, мы с наёмниками Бобриковых предприняли атаку на ваше имение. Мы обстреляли дом, но старик Барятинский ударил воздушной волной. Филипп Андреевич и его старший сын шли в авангарде и погибли, не успев поставить защиту. Кое-какая техника пострадала. Нам пришлось отступить.
— И сколько это будет продолжаться? До полного истребления?
— Не знаю, Миш. Вопрос этот не ко мне. Государь вмешался, требует прекратить вражду. А оставшиеся Птахины жаждут мести. Я не думаю, что тебе грозит опасность. Но будь осторожнее. Молодой Загорский — друг семьи Бобриковых, а никто не знает, как далеко может зайти твой дед.
— Весело у вас...
Катрин полезла за пазуху и извлекла оттуда упитанный конверт. Положила передо мной.
— Вот зачем я здесь, — сказала она. — За неделю до своей кончины Елена Филипповна вручила мне его. Словно чувствовала... Хоть и не верила, что Барятинские поступят подобным образом. Просила отдать тебе, если с ней что-то случится.
Я взял конверт, задумчиво повертел в руках:
— Там ответы?
— Надеюсь. Что ж, пожалуй, мне пора.
— Подожди. Просьба есть. У тебя есть на примете люди, кому можно продать небольшую парию оружия? — спросил я прямо.
На лице Катрин было написано недоумение.
— Ты во что ввязался? — спросила она строго. — Откуда у тебя оружие?
— Пока не откуда. Это так на будущее. Вы же ведёте войну, верно? Ну и, наверняка, среди ваших есть люди в теме.
— Не к добру ты это затеял, Миша. Зачем идёшь по такому пути? — слова эти прозвучали как-то уж очень нравоучительно.
— Деньги нужны, — пожал я плечами. — Да ты не переживай. Риски есть, конечно, но где их нет? Ты бы знала, какая ерунда тут в городе творится, и чего мне стоило выбить хотя бы этот зал.
— Ладно. Это твоя теперь жизнь. По старой дружбе постараюсь помочь, чем смогу. Сколько продать хочешь?
— Пока не знаю, в том-то и дело. Может, сотню ружей, может — две, три... Сейчас сложно сказать. Мне нужен человек, с которым могу связаться в случае необходимости. У тебя есть нужные каналы?
— Придумаю что-нибудь.
— Как с тобой связаться?
Катрин достала ручку и прямо на конверте написала адрес:
— Отправь сюда телеграмму. Как смогу, приеду сама.
Когда Катрин ушла, я некоторое время крутил в руках конверт и думал. Разборки родов меня пока мало касались, да и собственное происхождение — тоже, но всё же что-то во мне не могло остаться безучастным — я чувствовал это. Возможно, отголоски прежнего "я" не давали покоя.
От размышлений отвлёк Рыжий
— Это кто вообще был? — спросил он, с опаской заглядывая в кабинет.
— Я же говорил, связи есть.
— Ни хрена себе, связи! Да она же из боярской дружины, небось! Откуда такие знакомства?
— Это моё дело. Есть связи, и я их использую для нашей общей выгоды. Что-то не устраивает?
— Да не... Всё хорошо, я просто...
Я отослал Рыжего, сказал, что надо побыть одному. Когда он ушёл, разорвал конверт. Внутри лежали бумаги — документы на дом в Москве (она тут всё-таки была), оформленный на моё имя. Ещё там находилось длинное письмо, написанное ровным, красивым почерком — от матушки.
"Мой дорогой Миша..." — начиналось оно. А дальше шла гора информации. Оказалось, я и правда был незаконнорожденным. С отцом моим мать познакомилась ещё в юные годы. Это был военный из императорской регулярной армии, потомственный, но бедный, дворянин. На момент знакомства с моей матерью он только-только окончил офицерскую школу в звании прапорщика. Они полюбили друг друга и встречались втайне от родственников. Потом мою мать обязали выйти замуж, как и полагалось, за отпрыска боярского дома, но не смотря на это, тайная страсть не утихла, мои родители поддерживали друг с другом связь и спустя пять лет встретились в санатории в Крыму, где и был зачат я. А через десять лет после моего рождения мой настоящий отец (к тому времени уже капитан в отставке) погиб. Как именно, сказано не было, но я почему-то догадался, кто к этому приложил руку. Детей у него не осталось, зато осталась недвижимость в небольшом городке к западу от столицы. Моя мать подсуетилась и придержала тот дом за собой, а потом оформила на моё новое имя.
"Я не верю, что Барятинские пойдут на ещё одну подлость, — писала она в конце, — мой род не простит им этого. Но готовиться следует к худшему".
Любопытная история получилась. Он — бравый офицер, безземельный дворянин, она — дама из могущественного рода. Не смотря на все преграды, они продолжают любить друг друга большой и светлой любовью и встречаются в тайне от всего мира... А может быть, всё гораздо прозаичнее: нищий офицер-ловелас потрахивал время от времени влюблённую в него богатую девушку, а потом его за это грохнули.
К сожалению, дворянскую фамилию Савиных (фамилия моего биологического отца) я наследовать не мог. Зато теперь имелась собственная недвижимость в Москве — "небольшом городке к западу от столицы". И это было хорошо. Из этого определённо следовало извлечь выгоду.
Потом я задумался о природе своей силы. Откуда она? Из слов Катрин стало понятно, что у детей боярских родов к десяти годам проявлялись магические способности, а у меня — не проявились, зато сейчас возникло непонятно что. И с чем это связано? Сила унаследована мной от отца? Если нам с Катрин доведётся сотрудничать, я решил всё-таки расспросить её о чарах и своих способностях.
Этим же днём мы встретились с Лаврентием Сергеевичем. На этот раз он сам со своими двумя мордоворотами заехал в мой офис. И мы вместе с Рыжим обмозговали грядущее мероприятие. Я планировал поставить лестницу к забору в дальнем конце территории, тихо пробраться и нейтрализовать охрану, а потом открыть ворота. Рассчитывал, что груз сторожат три-четыре человека, не больше.
— Оружие-то хоть есть у вас, молодые люди? — деловито спросил Лаврентий Сергеевич.
Я ответил, что у меня имеется револьвер. У вот Рыжего и его пацанов (к нам собирались присоединиться Бульдог и Медяк) огнестрела не было.
— Короче, вы трое будете сидеть в машине, — сказал он Рыжему. — Нечего без стволов там делать.
— Какая разница? — спросил я. — Нам в любом случае нельзя стрельбу открывать. Её в городе услышат. Полиция приедет. А может, и люди капитана сидят где-нибудь поблизости за углом.
— Молодой человек, — насмешливо взглянул на меня Лаврентий Сергеевич. — Если, пока будете лезть по кустам, вас засекут, ты предпочёл бы оказать сопротивление или с пустыми руками бегать по закрытой территории, пока тебе в зад пулю не всадят?
С его доводами было трудно спорить. А потому решили, что со мной пойдут парни Лаврентия Сергеевича.
Эту ночь я проторчал возле бывшего патронного завода. Снова в одиннадцатом часу на территорию заехала машина и уехала через несколько минут. Больше ничего не произошло, и я пошёл домой отсыпаться. Следующей ночью мы с Рыжим, Медяком и Бульдогом отправились к кузнице Лаврентия Сергеевича. Я, само собой, оделся попроще и прихватил револьвер.
Здесь, как и было обещано, нас уже ждали Лаврентий Сергеевич, пятеро парней и здоровый трёхосный паровой грузовик с тентованным кузовом. Я немало удивился, увидев знакомое лицо.
— Соловей, ты что ли? — воскликнул я. — Что ты тут делаешь?
— А то! Кто ж ещё? Я — за рулём.
— Так тебя уволили? Или сам ушёл?
— За сходку выперли. Ну и пёс с ними. Я вон купил себе тарантас. Подержанный, правда, но бегает бодро. Вожу разное. В этом месяце по деньгам вышло больше чем на заводе, а житуха в разы лучше — свобода! Ездишь туда-сюда. Прям, как и мечтал.
— А откуда Лаврентия Сергеевича знаешь?
— Так с одной улицы же! Он мне и помог заказчиков найти. Деньжат одолжил на первое время.
Доехав до заброшенного завода, мы оставили грузовик на одной из улиц неподалёку. По сигналу фонаря Соловей должен был заехать на территорию. Я же с четырьмя парнями Лаврентия Сергеевича отправился на тайную вылазку. В кузове лежала лестница, и мы, дотащив её до забора, приставили в том месте, где колючая проволока была оборвана. Я пошёл первым. Забор оказался высокий, выше двух метров. Я залез. Внизу — темнота, ничего не видно. Страшно прыгать. Но делать нечего: повис на руках, отпустил, оттолкнувшись от забора. Приземлился на ноги в густую траву. Притаился, стал ждать. Если услышат — мне хана. Я находился в противоположной от пакгауза части завода, но в ночной тишине звук прыжка мог донестись до сторожей. Прождал несколько минут — никого. Легонько постучал по забору. Следом за мной перебрались остальные четверо.
Мы повязали платки на лица, достали оружие. У двоих были револьверы, у одного — какая-то самоделка, ещё у одного — обрез охотничьего ружья. Серьёзно ребята вооружились. И тут мне стало понятно (хотя подозревать это я начал с самой первой встречи), что Лаврентий Сергеевич — не просто городской кузнец со стажем, он тоже не пальцем делан и, скорее всего, той же масти, что и Капитан, только помельче.
Ночь стояла лунная, и видимость была неплохая. Мы обогнули цех. Выглянув из-за угла, я увидел мирно дремлющего на стуле у ворот пакгауза охранника с ружьём.
Я залез на дебаркадер и подкрался, стараясь не шуметь и опасаясь, что человек вот-вот проснётся. Со всего размаха приложил его по голове рукоятью револьвера. Тот даже не очнулся, сполз со стула. Тут парни подбежали, заткнули ему рот его же кепкой и принялись вязать руки и ноги прихваченной заранее верёвкой.
Ворот было трое, в каждой имелась дверка. Подёргав за ручки, мы убедили, что заперты все, кроме одной. Я приоткрыл её, заглянул внутрь, держа наготове оружие.
В дальнем конце складского помещения, возле двери, ведущей в пристройку, громоздились ящики. Рядом стоял стол, на нём — керосиновая лампа, большая зелёная радиостанция и пара жестяных кружек, за столом дремал человек с газетой. Я хотел прошмыгнуть внутрь, но человек проснулся, взялся за лампу:
— Васька, чего ходишь? — проворчал он спросонья.
Я затворил дверь. Мы притаились у входа. Но скоро дверь открылась снова, и из неё высунулась недовольная морда, в которую тут же прилетел мой кулак. Я бил точно в челюсть, чтобы вырубить наверняка. Мужик шлёпнулся без сознания на пол, и мы вошли.
Больше в помещении никого не было. Мы подкрались к двери, ведущей в пристройку. Я заглянул в неё: на матрасах храпели двое. Мы их растолкали. Проснувшись, те были ошарашены, увидев наставленные на них стволы. Всех четырёх сторожей связали и заперли в подсобке. Теперь можно было снять с лиц платки и заняться делом.
Пока один из парней бегал к воротам подавать сигнал, я принялся осматривать ящики. Их тут было много. Открыл несколько: в одних хранились винтовки, в других — револьверы, в нескольких лежали по пулемёту — станковые, с водяным охлаждением.
Лаврентий Сергеевич, когда увидел такое изобилие, аж присвистнул:
— Если б я знал, какое тут богатство лежит... Интересно только, а откуда Капитан это взял? Не у нашего ли дворянчика спёр с завода? Своего же патрона, поди, обставляет за милую душу.
— Поэтому, наверное, такая секретность, — предположил я.
Медяка отправился сторожить ворота, а все остальные, включая меня и Лаврентия Сергеевича, стали таскать ящики в кузов. Мы занесли три ящика с револьверами, два — с пулемётами, а потом принялись за винтовки. Погрузили, наверное, ящиков сорок, когда зашипела радиостанция.
— Жека, приём, как слышишь? — донёсся голос из наушников. — Прими гостей. Сейчас у тебя человек будет. Жека, почему не отвечаешь? Вы там что, спите? Какого хрена?
Я выключил аппарат.
Мы с Лаврентием Сергеевичем переглянулись.
— Так, парни, — крикнул он. — Всё оставляем и уходим!
Глава 14
Мы погрузили последний ящик, запрыгнули в машину. Я сел в кабину на пассажирское кресло, остальные — в кузов. Между мной и водителем находился железный короб для угля. Перед нами, прямо в кабине — котёл, из которого торчала толстая труба, выходящая на крышу. При езде машина издавала характерный паровозный звук.
Дорога вела через пустырь в частный сектор. Едва мы выехали из ворот, как вдали я увидел свет фар. Кто угодно мог кататься ночью по городу, вряд ли стоило волноваться. Но вскоре автомобиль тот свернул на пустырь — теперь он ехал нам навстречу. Я достал револьвер.
— Мать их за ногу! — воскликнул Соловей. — Неужто, гости пожаловали? Чего делать будем?
— Останови. Я разберусь. Оружие есть? Прикроешь?
Соловей кивнул, стукнул несколько раз по задней стенке кабины и крикнул:
— Мужики, готовьсь! Противник на подходе.
Старый легковой паромобиль остановился. Мы — тоже.
Я спрятал револьвер под сюртук и вышел.
— Эй, вы куда собрались? — крикнул мне из кабины усатый мужик средних лет. — Капитан что, велел вывезти товар?
— Товар? — я шёл к машине. — Да. Планы поменялись. Только что по рации сообщили.
— Ты чего мелешь? Какие планы? Капитан сказал, что тут будете ждать. Э, погодь, а ты кто такой? Первый раз тебя вижу.
Я вытащил револьвер. От машины меня отделяли несколько шагов. Выстрелил в говорящего и, взведя курок левой ладонью, тут же пальнул в лобовое окно в сторону водителя. Из задних дверей выскочили двое с револьверами. Наши тоже вылезли из грузовика. Частые беспорядочные хлопки выстрелов наполнили ночь.
Я побежал на обочину, уходя из света фар. Один из бандитов, принялся палить в меня. Я — в ответ. Первый раз промахнулся, вторую же пулю всадил противнику в плечо. Тот отшатнулся и, схватившись за рану, привалился к машине. А потом и второй бандит упал, сражённый нашими стрелками. Стычка закончилась в считанные секунды.
К машине подошёл Лаврентий Сергеевич. В руках у него был обрез магазинной винтовки. Он передёрнул затвор и добил раненого мной бандита. Затем проверил салон и ещё раз выстрелил в водителя, который так и не выбрался наружу.
— Уходим, быстро, — сказал спокойно Лаврентий Сергеевич. — Сейчас тут вся банда соберётся.
— Подождите, — остановил я. — Патронов нет. Я мигом.
Подбежав к телам, я принялся судорожно обшаривать их. У одного из бандитов нашёл патронташ.
— Барчук, некогда! — поторопил меня Лаврентий Сергеевич.
Он был прав: не время возиться. Но и безоружным оставаться я не собирался. Сняв патронташ, я запрыгнул в кабину грузовика, и мы на всех парах (в буквальном смысле этого слова) погнали прочь от места перестрелки. Соловей смотрел с досадой на пулевое отверстие в лобовом стекле и вздыхал:
— Эх, менять придётся. Хорошо ещё, котёл не продырявили.
Только когда город остался позади, и машина выехала в поле, я вздохнул с облегчением. Погони не было.
— Куда едем? — спросил Соловей.
— До Чуево, потом — в лес, в заброшенную тюрьму. Там рядом.
— Рядом? Тогда лучше объехать деревню, чтоб местные не видели.
Так и сделали. Пришлось дать крюк по полям. Наконец мы оказались на лесной дороге. Свет фар пробивался сквозь темноту, высвечивая заросшую колею, заболоченный лужи и деревья, стоящие чёрной стеной по обе стороны дороги.
Вот, наконец, и ворота. Заехали на территорию. Теперь предстояло снова тягать ящики. Груз я решил складывать в бывшую комнату охраны.
Хорошо пришлось поработать этой ночью. Ныли руки, ноги, спина. Хотелось завалиться прямо на ящики и уснуть, но надо было ехать домой.
Когда работа была сделана, мы с Лаврентием Сергеевичем присели на крыльцо передохнуть. Шёл четвёртый час, начинало светать. Остальные парни сидели возле грузовика, курили, разговаривали.
— Грязно получилось, — досадовал Лаврентий Сергеевич. — Нехорошо. Но ничего, главное, свидетелей не осталось, кто машину видел. У тебя линии сбыта хоть есть?
— Есть — кивнул я.
— Это хорошо, молодец.
— Как думаете, Капитан будет здесь искать? Сколько времени у меня есть?
— Сложно сказать... Вначале он в городе пробивать будет, кто что слышал, кто что знает. Может, на нижегородских подумает. А может, и на это место выйдет. Недалеко, всё-таки. Дня три-четыре должно быть точно. Но больше тебе такое провернуть не удастся. Капитан либо склад сменит, либо охрану усилит. Придётся другие возможности искать.
— Знаю, да и нет желания продолжать. Дело нужно легальное, — объяснил я. Тут вспомнились слова, сказанные Лаврентием Сергеевичем при нашей первой встрече. — Вы говорили, что школа бокса не пойдёт. Почему?
— Почему? Вроде ты, Михаил, не глупый. Сам подумай. Город у нас небольшой, бедный. Два спортзала уже есть. А знаешь, для чего они? Да чтоб подпольных бойцов тренировать и людей Капитана. Всё. Ну, может, пара городских щеглов захаживает, кому заняться нечем. Кому нужен ещё один? А если и открывать, надо в центре, а не на отшибе рабочих кварталов. Мой совет: будут деньги — вложись в другое дело.
— У меня своя техника, — возразил я. — Тайский бокс, кикбоксинг. Слышали о таком? Мне есть чему народ поучить.
— Нет, не слышал. Скажи мне, Миша, ты — кто?
— В смысле?
— В прямом, — Лаврентий Сергеевич смерил меня скептическим взглядом поверх очков. — Ты чемпион какой? Мастер? У тебя сотни боёв за плечами? Нет? Тогда кому ты на хрен сдался? Кого чему ты можешь научить?
— И тем не менее я на спор нокаутировал двоих бойцов Кулака.
— И что? Имя нужно, вот что. А у тебя его нет. Ты вообще тут никто и звать тебя никак. Уж прости мою стариковскую прямоту. Впрочем, если ты действительно такой удалой боец, и Кулак тебе доверит своих пацанов тренировать, глядишь, и не разоришься.
— Ну а что у вас в городе востребовано? — поинтересовался я, слегка приземлённый такой откровенностью Лаврентия Сергеевича.
— Водку гони палёную. Она всегда в цене.
— Так тут же ликёрный завод в городе.
— Да хоть три! Этого добра много не бывает. Палёнка всегда идёт. Ну или опиум покупай у казахов. Но если с опиумом полезешь, Кулак тебе собственноручно шею свернёт. Это тоже его сфера.
— А такое, чтоб народ не травить, есть чего?
— Это уже сложнее. Городок небольшой. Хотя... Можешь попытаться машинно-котельную мастерскую открыть. Копейку какую-то будешь иметь. А школа эта твоя тоже пригодится. Вот толкнёшь оружие — как деньги будешь отмывать?
Прошареным мужиком оказался это Лаврентий Сергеевич. Признаться, я никогда и не мыслил такими категориями. Бизнес, особенно теневой, для меня, простого вояки, был китайской грамотой. Но, как говорится, век живи — век учись.
— Всё, баста, — сказал, поднимаясь, Лаврентий Сергеевич. — Домой пора. Завтра вторую половину налички жду. Да и вообще, заходи как-нибудь в гости, посидим, потолкуем.
Залезли в теперь уже пустой грузовик и поехали в город. Сторожить оружие я оставил Бульдога. Мы с Рыжим решили, что с завтрашнего дня тут будут сидеть двое его мелких пацанов. Понятно, что в случае опасности груз они не защитят и убегут, но так, по крайней мере, я буду в курсе происходящего. В любом случае, мне хотелось как можно скорее избавиться от опасного товара, и я надеялся, что Катрин поможет в этом.
* * *
Четверо виновато топтались возле ящиков, потирая запястья, на которых виднелись следы от верёвок.
Напротив стоял Капитан и сверлил незадачливых охранников бездушным взглядом своих монокуляров. Кожаная маска, заменявшая ему лицо, не выражала эмоций, но все и так знали, что главарь в гневе. Ведь сегодня ночью со склада на заброшенном заводе украли более сорока ящиков с оружием. Похитители проникли на территорию под покровом ночи, скрутили охрану и вывезли груз, убив в перестрелке ещё четырёх человек. И это накануне сделки, которая теперь была безвозвратно сорвана.
Рядом с Капитаном стояла женщина с короткими жёсткими волосами соломенного цвета и шрамом, проходящим через правую бровь и скулу. Эмилия была одним из подручных Капитана. Никто не знал, кто она и откуда, но ходили слухи, что отношения их с главарём куда ближе, чем просто деловое партнёрство. Она была одета по-мужски в брюки и чёрный приталенный сюртук. Тут же находились ещё трое бандитов — они держались в стороне, не желая попасть под горячую руку разгневанного командира.
— Кто это сделал? — в холодном тоне Капитана сквозила ярость. — Вы видели, кто это сделал? Лица запомнили? Машину?
Сторожа виновато пожали плечами.
— В масках были, — пробубнил здоровяк с синяком на подбородке. — Много, человек пятнадцать.
Разумеется, все четверо сговорились преувеличить количество нападавших: как иначе оправдать столь позорный провал?
Капитан подошёл ближе:
— Кто проболтался насчёт схрона? — процедил он. — Кто из вас, скотов, язык за зубами не умеет держать? А ты какого хрена смотришь? — обратился он к говорившему. — Я тебя напрасно главным назначил? Идиоты! Караул даже нести не в состоянии. На хрен вы мне сдались?
Подойдя вплотную к здоровяку с синяком на подбородке, Капитан врезал ему по животу, и здоровяк согнулся. После второго удара — упал. Капитан достал хромированный длинноствольный револьвер, направил на валяющегося на полу незадачливого охранника.
Минуту он раздумывал, глядя, как подчинённый покрывается потом и испуганно таращится, умоляя не убивать. Стрелять-таки не стал:
— Что с вас, идиотов, взять. По пятьдесят плетей каждому, и сортиры будете драить у меня до конца жизни. Пшли вон! — затем он обратился к женщине со шрамом. — Эмми, проследи, чтоб их наказали. Вот до чего недисциплинированность доводит. Солдат постоянно пороть надо. Только тогда от них толк будет.
Проштрафившиеся охранники спешно ретировались.
— Не переживай так, — сказала Эмилия. — Мы найдём воров. Город небольшой. Слухи быстро разлетаются. Найдём и уничтожим.
— Это могли быть нижегородские или муромские. Не думаю, что здесь кто-то осмелился бы на такое. А если слух до Загорского дойдёт? Если этот сопливый дворянчик просечёт, что мы его стволы сбывам?
— В любом случае, мы узнаем, кто это, — повторила женщина.
— Узнай, Эмми, больше мне не на кого рассчитывать, только ты осталась. Этим баранам даже караул нельзя доверить. Кто меня окружает, Эмми? Где те, с кем я воевал бок об бок? Где теперь эти славные ребята? Одна безмозглая шваль вокруг.
Капитан развернулся и зашагал к выходу. Эмилия пошла следом.
— Пересчитайте остатки, — кинула она троим, что стояли в стороне.
* * *
Вернувшись домой после ночных приключений, я дрых до двенадцати. Когда проснулся, всё тело ломило. Не теряя времени даром, я побежал на почту, чтобы отправить Катрин срочную телеграмму по указанному на конверте адресу, а потом, взяв двоих пацанов, поехал в заброшенный лагерь проводить инвентаризацию. По дороге заскочил к Лаврентию Сергеевичу и отдал остаточную сумму.
Рыжий был недоволен, тем, что я стряс с него последние сбережения, но я надавил, сказав, что он в наше предприятие не вложил ни копейки, тогда как я вбухал две с половиной тысячи. К тому же в ближайшие дни ожидалось поступление крупной суммы, вырученной за оружие. В общем, с Лаврентием Сергеевичем нашёл чем расплатиться.
Основную часть привезённого нами оружия составляли массивные на вид винтовки с поворотно-скользящим затвором и магазином на семь патронов калибра 3,2 линии. Их у меня насчитывалось тридцать шесть ящиков по десять штук в каждом. Ещё пять ящиков были с револьверными шестизарядными карабинами под удлинённый пистолетный патрон.
Револьверов было шестьдесят штук. Они имели стволы длиной около восьми дюймов, спусковой механизм одинарного действия и шестизарядные барабаны под четырёхлинейный патрон, заряжающиеся через дверце в казённой части. С ними в комплекте шли поясные кобуры. Мне понравилось это оружие, и я решил прихватить один экземпляр себе. Револьвер оказался легче моего двенадцатимиллиметрового монстра и выглядели элегантнее. Внешне напоминал Кольты времён дикого запада, разве что щиток барабана был плоский и рукоять — другой формы, более крупная и продолговатая. Но что важнее всего, у меня имелись к нему патроны: подходили те, что я ночью собрал с убитого бандита.
Пулемёты были тяжёлыми и неказистыми с кожухами водяного охлаждения и пистолетными рукоятками. К ним прилагались треноги.
Теперь вся надежда была на Катрин: успех мероприятия зависел от того, успеет ли она сбыть партию раньше, чем Капитан догадается прошерстить заброшки в округе. Деньги у меня оставались только на еду и мелкие расходы, и я, можно сказать, находился на грани личного экономического кризиса. А сделать ничего не мог — только ждать.
Весь день не выходили из головы слова Лаврентия Сергеевича по поводу школы бокса. Сам сомневался, принесёт ли она выгоду, а Лаврентий Сергеевич и вовсе прирезал на корню весь мой энтузиазм. И я крепко задумался: что делать дальше и какой бизнес открыть. Однозначно, от зала избавляться не стоило: он пригодится для отмывания вырученных за оружие денег. Появление на руках подростка-простолюдина крупной суммы обязательно вызовет внимание властей — прежде я об этом не задумывался. В общем, нарисовлась ещё одна проблема.
На следующее утро я, как обычно, отправился на тренировку. Последние дни я пытался направить энергию в ускорение, и сегодня это, наконец, получилось: на несколько секунд мои движения стали очень быстрыми.
Отдохнув, придя в норму и ощутив, как энергия снова собралась в привычный ком в груди, я пошёл домой. Сегодня днём у меня была назначена встреча с Таней.
Безлюдная улица. Как всегда, никого. Тут и днём-то разве что шпана околачивается. Вдруг вижу: из-за угла вышли пятеро мужчин и направились в мою сторону. На вид — обычные горожане. Я даже внимания на них не обратил, хотел пройти мимо, но они преградили мне дорогу. Логичнее было развернуться и драпать, что есть мочи: их пятеро, а я — один. Но разум, как всегда, запротестовал против позорного бегства, и я приготовился принять бой. Теперь главным было продержаться минуту-другую, включить энергию, и тогда врагам несдобровать.
— Чего надо? — спросил я, но ответа не последовало.
На меня накинулись двое. Блокировав хук первого, я попытался ударить второго, но руку мою тоже заблокировали, и я еле успел уклониться от стремительного кросса в голову. Пробив второму в бедро лоукик, я занял такую позицию, чтобы они оба не могли атаковать одновременно. Первый ринулся на меня, но я остановил его прямым ударом ноги в корпус, и с вертушки зарядил в голову — противник лёг. Затем, блокировав серию ударов второго, я локтем в челюсть отправил отдыхать и его.
Энергия снова разливалась по телу. Следующие трое — покойники. Я точно это знал. Кто бы они ни были, они напрасно связались со мной. Но они почему-то не спешили нападать: стояли, ждали, пока я разберусь с первыми. Когда же те легли, следующие двое пошли на меня с железными прутами, которые я не заметил сразу. Блокировав предплечьем удар прута, я отправил одного противника в полёт на несколько метров с проломленной грудной клеткой. От второго уклонился и апперкотом раздробил ему челюсть и сломал шею.
Теперь передо мной стоял последний. Он держал в руках револьвер. Выстрел. Я почувствовал сильный удар в область сердца, меня отшатнуло. Тут же навалилась слабость, ноги подкосились, и я упал. Я сидел на земле без сил и понимал, что следующую пулю не переживу. Но стрелок почему-то медлил.
И тут подъехал чёрный седан. Я сразу узнал его — именно он торчал возле фабрики. Человек с револьвером и первые двое, которые уже успели очухаться после моих ударов, запрыгнули в открывшиеся двери, и через пару секунда машина скрылась за углом.
Я сидел на дороге, не понимая, что происходит. Только что в меня стреляли, но кроме обычной слабости, настигшей после разрядки энергии, я ничего не ощущал. Осмотрел грудь. На тренировочной майке красовалось аккуратное круглое отверстие от пули, на коже — никаких повреждений. Я догадался, что меня снова спас энергетический щит, который образовывался вокруг моего тела во время включения силы. Его даже пистолетная пуля, выпущенная почти в упор, оказалась не в состоянии пробить. Вот только держалась защита недолго. Выстрели тот парень секундой позже — и на дороге лежало бы не два трупа, а три, включая мой.
Но я всё равно не понимал, почему меня не стали добивать, и почему нападали по двое. Всё это было до безобразия странным. Выходит, за мной действительно следили, но на полицейских эти ребята не шибко смахивали. Тогда кто они?
Поднялся. Шатало: силы ещё не восстановились. На дороге — два трупа. Надо скорее уносить ноги. За кустами — жилые дома, кто-нибудь мог услышать стрельбу.
Пока шёл домой, голова была занята происшествием, смысл которого уловить я не мог. Больше всего это походило на проверку, но кому понадобилось ей заниматься? Кто бы они ни были, они теперь знали о моих способностях, и это не предвещало ничего хорошего.
Переодевшись, я побежал к Рыжему (он жил на соседней улице), чтобы предупредить о трупах возле склада и сказать, чтоб не совался туда. Компаньон мой удивился такому происшествию, но не сильно: в городе постоянно кого-нибудь убивали. Сообщив ему результаты инвентаризации и пообещав, что в ближайшие дни оружие будет продано, я отправился домой.
Близилось свидание с Таней, которого я так долго ждал. Предстояла третья встреча, и я уже собирался выводить отношения на новый уровень, хоть и слабо представлял наше с ней совместное будущее.
Когда подходил к дому, увидел у подворотни большой седан представительского класса с блестящими колпаками и кучей хромированных деталей. Рядом стоял худощавый мужчина преклонного возраста с длинными седеющими усами. Почему-то я даже не сомневался, что это за мной. — Михаил Петров? — окликнул меня мужчина. — У меня имеется к тебе разговор.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
