Пост

Небо медленно, словно водянистая краска на холсте, сменяло свой цвет с рассветного красно-желтого на дневное светло-голубое. Раскидистые кроны шуршали листьями и ветками, словно общаясь да перебрасываясь секретами между собой таинственным шепотом. Пышные кусты, что росли между могучих стволов, словно ограда, или даже лабиринт, петляли и опоясывали бескрайнее лесное пространство, ощерившись сотнями тоненьких веточек с шипами.

Удивительное дело, что в столь сказочном и мистическом месте, словно проплешина может расположиться на самом краю полукруг без деревьев, на которой расположится срубленная из местных же деревьев изба. Потемневшая от времени, слегка неказистая, с одного края покосившаяся и держащаяся исключительно за счет подпорки в виде выросшего прямо там уродливого, серого дерева без ветвей и листвы. Крыша уже давным-давно поросла зеленым мхом, превратившимся в сплошной ковер, свисающий комьями, словно гроздья винограда. Лишь прелестные цветы разных красок, извивающиеся лозы винограда и резвящиеся вокруг козы с разными птицами, не видящими для себя преград в лице заборов и хлевов немного скрашивали это, казалось, безжизненное и унылое место. Лишь красота вида и животные.

Тяжелая, состоящая из толстых, плотно сложенных досок дверь со скрипом отворилась, выпуская из полутемной комнатки рыжеволосую девушку в зеленом, поблекшем от времени платье и белой, чуть пожелтевшей рубахе под ним.

Свет тут же, словно ластящийся пес бросился на аккуратное, сердцевидное личико с чуть приподнятым кончиком носа и пухлыми губами, вышедшей из лесной хижины, вид которой будто бы в насмешку над всеми красавицами ухаживающими за собой в замках притянул бы взгляд даже короля своей чистотой и просто манящей невинностью, окажись она во дворце. Внимательные карие глаза двумя стрелами прошлись по округе, но так ничего и не увидев чуть сощурились, а потом и вовсе приобрели недовольный вид из-за нахмуренных бровей. Губы девицы изогнулись в презрительной гримассе.

-Махаджан'Дас! Выходи, сын хромой собаки и навозного червя! Куда ты опять залез, в своей очередной попытке спрятаться от меня?! — милый слуху любого человека, что женщины, что мужчины, голосок прозвучал натуральным звериным рыком, спугнувшим беззаботно щипавших траву коз.

-Я здесь. — прозвучал хриплый, гортанный бас из-за ее спины. Но девушка даже не дрогнула, наотмашь ударяя пустоту и заставляя голос звучать сбоку. — День когда я смогу сбежать от тебя, сквернословящая бабища, станет лучшим в моей жизни. Но вот видят все Правители, это не скоро.

-Жаль. — недовольно бросила девушка, прошагивая дальше, к поленнице возле одной из стен. — Ты был вчера в городе?

-Как ты и сказала. Каждый день я прохожусь по соседним городам на грани слуха и взгляда людей, оценивая их и слушая о чем судачит стража и дворянство.

-И как?

-Дела наши все хуже, Элайа. — меланхоличный голос собеседника на какую-то секунду, но обрел жизнь, становясь немного зловещим. — Местные корольки решили, что лес им важнее людей и собственных жизней. Тем более вас, людей, мало волнуют договоры, тем более столь древние, что еще их пра-прадеды в планы предков не входили, когда их подписывали. Один пойдет сюда, второй заплатит за еду и мечи, чтобы быть в доле.

-Ты ведь знаешь, что рыцари и крестьяне давно не вооружаются одними только мечами, потусторонний?

-Простота слога отличает меня от тебя, женщина. Так же как и наши народы. Мы не любим ходить вокруг проблемы облизывая ее, словно твои сестрички по духу на шабашах, что лижут посохи.

-Они не мои сестры. — жестко отрезала девушка. — Ведьмы и жители земель под моей защитой — совершенно разные.

-Нашей защитой.

Наконец Элайа смогла удачно и достаточно быстро повернуться, чтобы застать своего незримого, до того, собеседника позади себя. Вот она и победила, в этой паршивой, но столь излюбленной потусторонним игре. Теперь он будет весь день словно шелковый таскаться за ней и слушаться любого ее слова, сказанного с достаточно серьезной интонацией, чтобы даже такой непрошибаемый в эмоциях словно стальной щит идиот, как он, понял что это — приказ.

Махаджан'Дас, чье имя произнесенное девушкой было лишь малым сокращением от его истинного, замер восковой статуей, скривив тонкие губы в досаде, в то время как остальное его лицо, с квадратной челюстью, прямым носом с трепещущими крыльями, покатым, угловатым лбом, по бокам от которого тянулись острые скулы выглядело совершенно бесстрастным. По сравнению с не самой высокой девушкой он казался великаном, пусть и тощим, да слегка неказистым. Да что уж там, по сравнению с ним даже откормленный и натренированный рыцарь в полном латном доспехе выглядел бы щенком перед волкодавом. И ситуацию бы не спасла нелепая национальная одежда потустороннего, духа пришедшего на зов девушки еще в детстве, в виде бесформенной коричневой хламиды с пестрым узором без рукавов, покрывавшей торс и ярко-красных шароваров спускавшихся лишь немногим ниже колен.

Элайа могла лишь презрительно кривиться на такого помощника, как этот потусторонний, но выбора у нее не было, сама призвала, сама и платит. Семья девушки с давних пор состоит лишь из женщин и каждая из дочерей призывает себе в помощь члена семьи этого потустороннего, семья которого полна лишь мужчин, и охраняет Священную Рощу от нападок людей извне, защищая жриц и многих невиданных существ, что поселились в лесу с древними древами, окруженные неприступными горами и лишь одним входом. В виде этого небольшого пяточка редкого леса с полянкой.

Когда придет ее время и она решит оставить пост, Элайа будет вынуждена выйти за потустороннего и понести от него дочь, что обучится всем умениям Рода и призвав своего защитника, останется здесь на долгое время, ибо старость не властна над их семьей. Ее дитя продолжит ее службу, а сама бывшая стражница отправится в мир Махаджан'Даса, где понесет от него уже сына и останется жить там.

Но сейчас она здесь и ее долг должен быть выполнен, ибо враги уже рядом. Трава кричит ей о том, что слишком тяжелые копыта лошадей в стальной сбруе и с людьми в стальных панцирях давят ее. Ветер несет весть о ручных соколах и опереньях стрел, что готовы его рассечь. Деревья сообщают о видении ярости, жадности и невежестве идущих сюда мужчин. Варвары, воины, рыцари, завоеватели. Все они приходили сюда за сокровищами о которых мечтали их вожди или они сами, за красивейшими девами сюда они шли, но каждый раз женщина в зеленом и странный мужчина-великан вставали у них на пути, громко предвещая: "Путь закрыт!".

— Махаджан'Дас.

-Я знаю, женщина, не учи меня чувствовать грядущую кровь. Лучше надень свои тряпки и будь готова убивать. А я пойду поиграюсь с деревьями и звуками, чтобы они были готовы к разговору.

Дас сделал лишь один шаг, совсем слегка выкинув ногу вперед, но уже в тот же миг исчез, никак не напоминая о себе. Элайа громко вздохнула и неспешно двинулась в сторону выхода с поляны, продолжая прислушиваться к звукам леса вокруг. Деревья трепетали, а трава смеялась, даже птички-болтушки говорящие о чем угодно, но не о нужном и происходящем сейчас, трезвонили на всю округу задорную песенку о неаккуратных людях в тяжелых перьях.

Махаджан'Дас уже начал играть в свои собственные игры, водя за нос людей, заставляя коней путаться в ногах и падать, возникая среди рядов и ломая мечи с копьями, да и попросту пугая вчерашних крестьян и дворян напяливших на себя железные коробки. Следовало дать потустороннему шанс наиграться, а то в последнее время ему не выпадало шанса даже лесников отвадить, влезть в драку во время налета на деревню одного из королевств войсками другого, или шугнуть какого одержимого, появившегося в соседних землях. Последние пару лет в королевствах людей царило затишье, результат которого сейчас тяжелым сапогом топчет землю возле леса и скрежетом лат пугает мелкую живность.

Может когда-то все это изменится и жизнь ведьм в горной долине вновь станет спокойной от людского вмешательства, вернувшись к тем временам когда единственной угрозой будут духи, демоны и колдуны? Элайа знала, что возможно это и случится, но уж точно не при ней и, возможно, не при ее дочери.

Лес расступился перед ней, словно превращаясь в одну большую тропинку, готовую отвести девушку, и только ее, в любое место, к любому деревцу, камню или горе, что находятся рядом или в нем. Но сейчас магическая тропа вела прочь из леса, туда где толпились люди, что виднеются смазанными силуэтами в конце пути. И Элайа шагнула вперед.

Каждый шаг был словно десяток, она летела, порхала словно бабочка и деревья проносились мимо нее. Плащ девушки метался за спиной, меняя цвет, превращаясь из блеклой тряпицы за спиной в ярко-зеленую мантию, чей капюшон сам наполз на голову Элайи, оставляя на виду лишь пару прядей огненно-рыжих волос.

И вот последний шаг. Свет, чудом пробивающийся через свинцовые тучи заполнившие небо неровно падал на толпящееся войско и девушку, делая и без того необычную сцену выходящей из тени вековых деревьев девушки еще более мистической. Легенда которой пугали собравшихся здесь мужчин их отцы и деды предстала пред ними, во все том же зеленом плаще и сверкающими пламенем рыжими волосами. Чтобы еще через секунду за ее спиной возник великан, лениво почесывающий бесстрастное лицо.

Вперед рысцой выступила лошадь тащащая на себе рослого мужчину с брюшком проглядывающим через кирасу брюшком и семенящим за ним на тощей кобыле коренастого паренька в кожаной броне, что нес в руках шест с привязанной к нему белой тряпкой.

-Опять болтовня. — в послышавшемся из-за спины отстраненном голосе Махаджан'Даса послышалось явное раздражение, заставившее Элайу улыбнуться. — Как же ваш народ любит потрепать языком. Если пришли биться — то бейтесь.

-Это приличия. — шикнула на потустороннего девушка. — Сейчас они будут убеждать нас в своей силе и том, что нам нужно сдаться.

-Тупо. — цыкнул мужчина и замолк, сверля взглядом подъехавших мужчин.

-Приветствую вас, стражи Темнолесья. Я Король Эдред Уэссекский! Я прошу вас как человек не желающий лишнего насилия уйти с нашего пути и не мешать выполнять нашу миссию!

-Слишком много слов для того кто пришел с мечом к лесу населенному женщинами. — ядовито прервал короля Махаджан'Дас. — Если ты так хочешь закончить без жертв "король", то забирай своих шавок и забейся в угол хлипкого замка, из которого ты выполз. Может быть проживешь подольше и сдохнешь от какой-то человеческой болячки.

-Это не культурно... Сэр. Я говорю с дамой, вашей хозяйкой!

-Женой. А теперь пшел отсюда и постарайся подготовить твоих щенков к драке. Надеюсь она будет добротной и я расскажу своему отцу что-то интересное.

-Вы...

-Неужели мой спутник выразился недостаточно ясно? — вступила в разговор Элайа. — Если вы не хотите жертв то уходите, ибо эти земли священны и отрешенность их от внешнего мира, его политики и войн была обговорена еще во времена ваших столь дальних предков, что гобелены с их именами истлели. Уходите и забирайте с собой эту армию. А если же нет...

-Вы не оставили мне выбора! — рявкнул Эдред. Его лицо покрылось багровыми пятнами, небольшая аккуратная борода встопорщилась словно шерсть у озлобленного кота и он с силой вдавил ноги в бока лошади, выкручивая уздцы до болезненного хрипа у животного. — Если уж вы так хотите умереть! Если вы хотите крови! Если вы не признаете власть Короля! То мы пройдем силой, а этот лес будет срублен и сожжен, а металлы и люди в нем перейдут в руки королевств! Таково мое слово! Слово Короля!

-Слово мясного червя. — не удержалась от оскорбления Элайа, чувствуя как грани фамильного кольца, слишком большого для ее тоник пальцев, а потому сжимаемого в левой руке, впивается в кожу. — Я видела Королей, чье слово имело вес! Твое стоит не больше, чем дырявый башмак. Убирайся с этих земель, презренный!

И король развернулся. Покраснев, презрительно сплюнув, он щелкнул поводьями и сдавил бока лошади вновь, заставляя ту пуститься рысью. Уже будучи почти у самых нестройных рядов своего воинства, мужчина зычно гаркнул и агрессивно махнул рукой в сторону леса. Толпа завозилась, по ней прошелся ропот, а потом кто-то закричал что-то воинственное и его крик подхватили другие. Армия тронулась вперед, лязгая, шурша и хрипя.

Вперед выбежали лучники и их помощники, воткнувшие стрелы в землю перед ногами стрелков. За ними спешно строилась по группам разрозненная толпа вооруженных крестьян, а позади и по бокам начинали кружить на лошадях люди в стальных доспехах. Но даже не смотря на все приготовления людей первый удар был за Элайей.

Девушка вскинула руки и замерла статуей, что казалось даже поднявшийся ветер не треплет ее волосы и полы одежды. Деревья позади нее заскрипели, шумно хлопая крыльями взметнулись вверх стаи испуганных птиц и земля под лучниками всколыхнулась. Огромные и длинные корни деревьев, что тянулись от леса под землей взметнулись вверх, разрывая землю и роняя стоящих на ней солдат. Ломались кости и луки, комья земли и камни словно снаряды пущенные рукой великанов сносили неудачливых пехотинцев и пугали лошадей. В стане врага Защитницы Леса зазвучали сердитые команды и рев охотничьих рожков.

Пехота рванула вперед, выставив лучины и копья перед собой, размахивая топориками, дубинами и редкими мечами. Элайа закружилась, словно при вальсе, широко раскинув руки. Полы ее одежды и ярко-рыжие волосы мелькали из раза в раз ослепительными искрами костра.

На добрую сотню шагов от Элайи трава под ногами людей внезапно стала жесткой и острой, словно тысячи маленьких спиц и кинжалов торчали из земли. Воины крича и ругаясь от боли, отскакивали назад, пятились, сталкивались и падали, истекая кровью и проклиная магию, короля и друг друга. Но задние ряды не видели и не чувствовали опасность, а потому толкали впереди идущих в спины, роняя их на травинки-кинжалы и пробегая по телам все стонущих и голосящих людей.

Махаджан'Дас вышел перед Элайей и в миг исчез, очутившись среди атакующих. Его длинные руки с ладонями-лопатами заработали словно лопасти у мельницы, снося атакующих не хуже ветра уносящего пылинки. От солдат короля только сапоги слетевшие и оставались, в то время как потусторонний клином вошел в строй армии и устроил там переполох, без труда перенося любой удар по себе и сбивая от двух до пяти голов за раз.

Те же кого не затронула потеха Махаджан'Даса прорвались к девушке под огнем уцелевших лучников, чьи стрелы натыкались на ветер сбивающий их с пути. Но и сама Элайа на месте не стояла, взвыла волком и замахала руками, разбрасывая из узелков на поясе блестящие крупинки. Затрещала земля под атакующими и разверзся под ними в одночасье зев, поглотивший не меньше полусотни храбрецов пришедших в лес. Затрещали пуще прежнего сосны за спиной Защитницы и осыпались зелеными иголками, что та же кинжал-трава твердыми и острыми.

Вертелась девица, кричала, выла, свистела, да руками махала, подчиняя себе магию природы и мира. Элайа щедро черпала энергию из потоков и из-под земли. Но в миг вскрикнула девушка и схватившись за руку обожженную, заозиралась. Взметнулись кусты рядом с ней, ощетиниваясь внезапно выросшими иглами, изгородью непроходимой становясь.

Не долго думая, Элайа прислушалась к миру вокруг, вслушиваясь в шелест травы и скрип деревьев. Девушка, конечно костерила себя за то что не углядела, расслабилась и забыла, что враг ее тоже может магию пользовать, что среди смертных сохранились те кто все еще помнит древние языки, или хотя бы создает свое, но кто же знал, что какой-то король предавший договор его предков, сможет переманить на свою сторону владеющих Силой?! За эту свою самоуверенность Защитница не могла себя простить, баюкая пострадавшую руку, покрывшуюся красными пятнами и черной копотью от подгоревшей одежды.

В рядах врагов вспыхнули несколько мрачно-серых взрывов энергии, от которых отлетали покалеченные люди или их конечности. Особо неудачливые превращались в одну большую кучку кровавого месива, обдававшего более удачливых товарищей. Махаджан'Дас жестоко и с довольством игрался с солдатами короля Эдреда. Девушка знала, что силы которыми обладают потусторонние куда более губительны и разрушительны в человеческом мире из-за того что в Отражении им приходится контролировать и ограничивать свои возможности из-за малой насыщенности мира энергией, грозящей и вовсе утечь из Серых Земель при неаккуратном использовании остатков.

По заслону из растений вновь пришелся сокрушительный удар, что поджег живую изгородь словно напалм. Но кустарник из магического леса стойко выдержал удар и даже пару последующих перенесли без особых проблем, дав шанс Элайе углядеть в просвете своего противника.

Разодетый в серые одежды, богато украшенные золотом, и вооруженный посохом, в качестве магического проводника, мужчина чьи года клонились к закату спешно тараторил себе под нос очередное заклинание. Но его заклятью не суждено было сорваться в бой, земля под ним разверзлась и пусть он успел на одних лишь инстинктах предотвратить рост ямы под собой, его ноги переломило, а потом и его самого, кричащего в агонии сломало по полам ударом корня. Пусть в нем и была сила, пусть он и мог менять мир вокруг себя, но он был ничтожен пред Защитницей, словно холм перед горой.

Покончив с самым опасным элементом, Элайа обратила внимание на окружение. Люди из армии короля Эдреда настойчиво рубили топорами и кололи копьями в живую изгородь, или попросту пытались пройти через внезапно сросшиеся как частокол деревья. Но каждая частичка леса без проблем переносила нападки смертных.

-Махаджан'Дас!

На крик Защитницы потусторонний отозвался тут же, в одночасье очутившись рядом с настойчивыми крестьянами. Занеся кулак, мужчина с радостным хэком шлепнул рукой сразу по двум воинам, отправляя их переломанные тела в сторону остальных, сбив всех кто крутился возле живой изгороди защищавшей Элайю.

Девушка же получив достаточно пространства и избавившись от надоедливых факторов, упала на колени, до боли обдирая ноги об мелкие камешки. Но сейчас это волновало Элайу в последнюю очередь, она набирала воздух в легкие. Девушка вдыхала даже тогда, когда легкие уже казалось мучительно разрывает от набираемого воздуха. Махаджан'Дас продолжал стоять рядом, махая руками и вспыхивая на мгновения вспышками серого света, уносящими жизни десятков, а то и сотне бойцов. Не так уж и медленно войско Эдреда редело, превращаясь в неорганизованную толпу испуганных людей, которых в спину гонят свои же.

Рыцари — свет дворянства практически полностью были истреблены расторопным потусторонним, решившим что с людьми в латах ему будет веселее, а потому не могли оказать поддержки. Да и не смогли бы, по правде говоря, Махаджан'Дас разошелся не на шутку, а Защитница Леса уже почти завершила приготовления.

И вот Элайа выгнулась, словно змея, уперла руки в землю и закричала так громко, как не кричат сотни испуганных детей в пещерах, как не воют киты под водой. Ее голос вырывался из глотки девушки, поднимал камни и пыль в воздух, не останавливаясь и становясь лишь сильнее. Медленно заскользили по земле оторванные конечности, кровь поднялась в воздух, делая его красным. А потом полетели первые трупы. Словно снаряды все что было поднято криком превратившимся в ураган сбивало и пробивало тела уже окончательно перетрусивших крестьян, бросившихся наутек. Но Элайа не останавливалась, продолжая выдавливать из себя любую лишнюю каплю воздуха. Энергия, которой ее щедро одаривал лес и сама земля прекрасно могла поддержать в ней некоторое время жизнь и без воздуха.

Один подхваченный ветром обломок рогатины достаточно удачно влетел в плечо отчаянно кричавшего о строе и атаке Эдреда и тот взвизгнув от боли, повалился с лошади в кровавую грязь. Тут же его подхватил покрасневший от натуги паж, а за ним и подоспевшие остатки рыцарей. Уже без всей спесивости и хваленой дворянской чести они улепетывали прочь, как и войско из черни вокруг них. Насколько помнила Элайа где-то в той стороне должна находиться деревенька или что-то близкое к ней, под название Фрум. Глядишь удача улыбнется королю, того там обходят лекари и он выживет. Но может все будет и наоборот... А пока ей стоит похоронить умерших вместе с их оружием и успокоить взбесившегося потустороннего, сейчас с хохотом мелькающего в рядах испуганно и убегающей армии, да оставляющего за собой лишь трупы. Выпусти идиота в поле, он за полевками гонятся начнет...

Небо вновь становилось серым, наполняясь свинцовыми тучами, сулящими дождь. Лес снова затих, лишь отголоски топота и криков, да сотни переломанных, разорванных трупов на залитой кровью земле напоминали Защитнице Леса о том, что было тут всего десять минут назад. Никто в человеческих землях не узнает об этом, историки напишут в летописях о схватке короля Эдреда с иноземцами, вторгшимися в страну. Гобелены изобразят его победителем, умершим в рассвете сил от раны, или тем кто вернувшись с победой домой, будет править долгие годы, могучей рукой одаривая свои земли милостью и гневом, пока седина не тронет его голову и он не издаст последний вздох в кровати. Лес вновь шептал.