Обмануть Пророка

(Город сестёр 2)

Глава 1. День первый. Ночные гости

Пашка... Точнее — Павел Дмитриевич Дугин, проснулся среди ночи.

Пованивало чем-то кислым и побаливала голова.

Повернул будильник на тумбочке — четыре пятнадцать. Чего проснулся — непонятно. Полежал немного, глядя в темноту, пока не сообразил — тишина.

Обычно в посёлке ночь не безмолвна. Гудит холодильник, журчит счётчик, где-то проезжает полуночный автомобиль, в километре стучит железнодорожный состав, посвистывает электровоз. А тут — ничего.

Он покашлял — нет, не оглох. И уши не заложило. Просто — тихо вокруг.

Тяжело вздохнув, Дугин встал и побрёл в туалет. Щелкнул выключателем, но он не сработал. Электричества нет.

Сделав в темноте свои дела, Паша, так же лениво, пошёл на кухню, и тоже попытался включить свет. Результат тот же — фига с маслом.

Высказав в неприличной форме своё отношение к системе энергоснабжения, и к её руководству, Дугин набрал стакан воды и только поднёс к губам, как в дверь затарабанили.

— Какого чёрта?

Он поставил стакан на стол и, почёсываясь и шлёпая тапками, побрёл в прихожую.

Посмотрел в глазок. Нихрена не видно. Понятно, что несколько человек, а кто конкретно — бес его знает. Темно. Фонариками подсвечивают, да только не на себя.

Спросил сипло:

— Кто там?

За дверью женщина запричитала на грани истерики:

— Паша! Пашенька! Открой пожалуйста! Открой, Паша!

И следом другая, спокойно:

— Павел Дмитриевич, впустите нас, будьте добры.

— Бабы?! — удивился Дугин и отодвинул щеколду.

В приоткрытую дверь ворвалась какая-то сумасшедшая особа, бросилась на него, обхватила за шею, ударив в грудь чем-то твердым, чуть не свалила на пол. Мелькнула мысль — в пластмассовом бюстгальтере, что ли?

— Паша! Пашенька! — причитала, всхлипывая, женщина и целовала его лицо мокрыми от слёз губами.

Пашка оторопел от такой странной агрессии.

Потом похолодел. Так причитают только когда несчастье. Спросил загробным голосом:

— Что-то с Ларисой? С детьми?

Гости приподняли пару фонариков и третья дама, хрипловатым голосом, скомандовала:

— Так... Тьма, отпусти мужика. Ты же его пугаешь.

Женщина, точнее — девушка, висевшая на нём, расцепила руки, отодвинулась.

— Прости Пашенька...

Вытерла рукавом слёзы. Но далеко не отошла, стояла рядом, глядя на него блестящими в полутьме шальными глазами.

— Так... Ладно... Паша, пошли на кухню — скомандовала, судя по тону, старшая, и сама пошла по коридору в верном направлении. Все потянулись следом.

Среди пришедших затесался и один мужик.

Все четверо обряжены по-военному.

Ну, что делать? Пашка пошёл в конце процессии.

Можно, конечно, долбануть мужика, шедшего последним, по вязаной шапочке и метнуться на улицу. Там хрен догонят. Начнут стрелять, так он в темноте... зигзагами... может и не попадут.

Но визитёры вели себя неагрессивно, хоть и по-хозяйски. Дугин решил подождать, не торопить события.

На кухне старшая опять закомандовала:

— Короткий, повесь лампу.

Длинный 'Короткий', легко достал до люстры и прицепил к ней диодный потолочный фонарь. Включил.

Наконец Павел разглядел 'дорогих' гостей.

Все в бронежилетах, с разгрузками, в камуфляжных костюмах. Все вооружены до зубов. На правой ноге и у женщин, и у мужика висели кобуры с большими пистолетами, за спиной болтался длинноствол, разгрузки набиты рожками для автоматов, на плече у всех прилеплены армейские ножи, рукоятками вниз. У всех на бедре висят здоровенные тесачины в ножнах.

— Женщины... Вы из спецназа, что ли?

— Нет, Паша. Мы, не спецназ. Мы, за тобой. Ты только не волнуйся. С Ларисой и с детишками всё в порядке. Это у тебя... кхм, кхм... неприятности...

— Вы меня арестуете?

Тут снова включилась любительница пообниматься, зачастила:

— Пашенька, ты собирайся. Никто тебя не арестует. Разве же мы позволим. Знаешь как мне без тебя плохо... Как всем нам без тебя плохо... Бабка, давай одежду.

Старшая в этой компании, молодая женщина, но почему-то 'бабка', поставила на стол рюкзак и начала выкладывать из него вещи.

— Это всё твоё. Собирайся Паша. Время не ждёт. Нам ещё в два места заехать надо. Сейчас Беда придёт и поедем.

— А что за беда придёт? — насторожился Павел.

— Увидишь.

— Одевайся, Пашенька, — уговаривала его первая, — по дороге всё объясним. Давай я тебе помогу. Вот футболочка, потом брючки.

Она квохтала над ним, как над ребёнком.

За окнами несколько раз глухо бумкнуло. Пашка насторожился — уж больно похоже на выстрелы. Но остальные не обратили внимания и продолжали кружиться вокруг него как клуши.

Павел лихорадочно соображал.

Если его собрались украсть, то с какой целью? Происки конкурентов? Так извините. У него не настолько солидный бизнес, чтобы присылать за ним армейское подразделение... Вымогать деньги? Тоже сомнительная версия. Такая навороченная банда поехала бы к Андрюхе Кичаеву и легко, не напрягаясь, вытрясла бы из него и бабло, и душу. А к нему-то с чего?... Если собрались крышевать, то зачем все эти разговоры... Да и слёзы... Хрен его знает.

Вот только рыпаться не следует. Оружие-то у баб рабочее, потертое. И висит привычно, не отягощает. Такие из пистолетика шмальнут — глазом не моргнут. Да и не промахнутся.

Хлопнула калитка. На крыльце оббили снег с обуви и вошли в дом. Все заинтересованно ждали.

Вошла соседская девочка, Маша Карманова, в сопровождении невысокого, но очень широкоплечего мужичка. Мария, тоже одетая в камуфляжку и обвешанная оружием, поздоровалась, и сходу:

— Привет Паша. Ты почему ещё в трусах?

— Он уже одевается, одевается, — суетилась та, которую назвали Тьмой.

Бабка ткнула пальцем:

— Вот она, наша "Беда".

Мария тяжело опустилась на табуретку:

— Опоздали.

Бабка поинтересовалась:

— Что — уже началось?

Маша горько покивала. А Бабка продолжала:

— И ты решила проблему кардинально?

— Да, Мила... Всех застрелила. И себя тоже. Не хочу, чтобы они стали тварями.

Пашка настороженно спросил:

— Кого ты застрелила, Машенька?

— Всех. Папу, маму, брата и себя. Всех.

Павел охренел:

— Ты застрелила родителей?!... Маша! Ты с ума сошла?!

Соседка снова горько покивала. Тут до Пашки полностью дошли её слова.

— Подожди... А как же ты себя-то?... Что-то я не пойму...

Мария встала. Бледная. Расстроенная.

— Паша, не тяни время. Мы детей на Надюху оставили. Она там, с этими четырьмя бандитами, с ума сойдёт... Они же скоро проснутся.

— У тебя дети? — удивился Дугин.

— Двое. Близняшки. Девчонки. Уже, по-вашему, скоро два года.

— Но... Где?... — растерянно спросил Павел.

Только вчера он с этой рыженькой соседкой месил снег по Садовой на утренней пробежке. Какие к чёрту дети? Она даже не замужем.

Тьма вмешалась в разговор, взяла камуфляжную футболку:

— Пашенка, давай ручки... Вот так... Голову сюда...

— Девушка, да что вы со мной как с ребёнком?... — возмутился Дугин.

Мария осадила:

— Паша, ты возмущайся, но одевайся. Одевайся и возмущайся. Одно другому не мешает.

Он, натягивая футболку, глупо спросил:

— Маш, ты-то как, с ними оказалась? Как?.. Это что — банда? Или ты к террористам примкнула?

'Маш' тяжело вздохнула.

— Ну ты сам подумай — какой из меня террорист.

Внезапно Пашка понял, что это другая Мария. Та была совсем ребёнок, неунывающая хохотушка. А эта — взрослая женщина, взгляд спокойный, движения уверенные и какие-то... выверенные, разговор весомый, и тон командный. И сразу — "ты". Как будто не один пуд соли съели вместе.

Тут вперёд вышел крепыш. Положил на стол карабин 'сайгу'.

— Держи, кореш. Это твоя знаменитая пукалка.

— У меня своя. Такая же.

Крепыш усмехнулся:

— Это — да. Точно такая же... Можешь проверить.

И Пашка, растерянно подтягивая брюки-милитари, заправляя в них футболку, пошел в спальню, к сейфу, за охотничьим оружием. Вернулся, положил свою сайгу рядом с принесённой.

— У меня новая.

Маша снова печально вздохнула:

— А эта — та же самая, но старая.

Дугин положил два карабина рядом и обратил внимание на номера. На его карабине номер 06485111. На принесённом оружии — точно такой же. Только 'старая' сайга — поработавшая, сразу видно. Потёртое местами воронение, чуть выщербленный приклад, как будто ударили обо что-то... Или — кого-то... Но постреляли из него немало. И прицел коллиматорный присобачен.

Вот тут до него дошло, что неладное это дело. Ох, неладное. Не может такого быть, чтобы на оружии два одинаковых заводских номера.

Бабка скомандовала Маше:

— Беда, объясни Скорому ситуацию. Тебе он больше поверит.

Мария снова уселась.

— Паша, ты одевайся. Если тебе что-то не понравится, ты в любой момент можешь вернутся. Честно. Никто держать не станет. Экипируйся.

Бабка криво усмехнулась:

— Вернуться?... Ну-ну...

Что делать? Дугин начал облачаться, оттягивая время. А соседка рассказывала:

— Ты сейчас не на земле. Ты в другом мире. На самом деле, Павел Дугин сейчас живёт себе спокойно, без забот. Всё у него в порядке. А вот тебя, вместе с куском земли скопировали и перенесли сюда. Так что сразу прими, что ты — копия. Как и все мы.

Павел перестал застёгивать куртку и с подозрением уставился на Марию. А та спокойно продолжала:

— Пощупай у себя вот тут, на затылке. Две шишечки. Нашёл?... Это грибница. Все, кто попадает сюда, заражаются каким-то грибком. Заражаются и превращаются во что-то ужасное. Жуткое. Начинают жрать всех подряд. У них мозги деградируют полностью. Твари, одно слово.

Мария судорожно вздохнула. Кивнула в сторону своего дома.

— Вот и мои тоже. Обратились. Пустыши... А такие как я, как ты... У нас иммунитет. Почему-то... Местечко тут, Паша, страшненькое. Мы выживаем, как можем. Один раз ты со мной уже переместился... Больше тысячи дней назад... Тут, в этом мире, ты меня четыре раза от смерти спасал. Мы выжили. Все. Кроме тебя. Тебя убили... Как? Это потом расскажем. Но учти, Паш, назад дороги нет. В свой мир ты уже не вернёшься.

Тут вступила молчавшая до сих пор третья женщина:

— Павел Дмитриевич, мы все понимаем — это странная история. Но если бы мы представляли некую силовую структуру, то долго бы с вами не разговаривали. Да и не выдумывали нечто фантастическое. Правильно? То же самое, если бы мы были бандитами или террористами. То, что рассказала Мария Максимовна — это правда. И... Если, к примеру, судить по экипировке, мы явно не клиенты психоневрологического диспансера. Так что...

Длинный мужик опустил Дугину на плечи бронежилет. Тьма тут же занялась липучками. А мужик уже приготовил лифчик-разгрузку с кучей автоматных магазинов.

Бабка спросила настороженно:

— Ну, что? Едешь?

— Ладно. Съезжу. Посмотрю.

Потом с усмешкой:

— Воевать с вами — себе дороже обойдётся. Я правильно понимаю?

Мария поморщилась:

— Да никто с тобой не собирается воевать... Просто — ты нам очень нужен. Тьма, вон, вообще извелась вся, за эти три сотни дней. Оделся?

Павел застегнул липучки на ботинках. На хороших, кстати, ботинках.

— Да, пожалуй — всё.

Всё обмундирование, выданное Бабкой, подошло Павлу впритык. Как специально подогнанное.

Крепыш ловко присобачил к Пашкиным ногам две кобуры с крупными пистолетами. Тьма подвесила ближе к заднице мачете, в таком же чехле, как и у всех. Теперь Павел выглядел как боец диверсионной группы. И Бабка скомандовала:

— Выдвигаемся!

Но Паша остановил:

— Подождите. У меня там тулуп ...

— Оставь. Здесь тебе это не пригодится... Так... Бери свой рюкзак и оружие. Выходим.

Пашка забрал обе "сайги" и, вместе со всей бандой, уныло потопал на выход.

Ночь превратилась в предрассветные сумерки. Откуда-то наплыл тёплый ветерок и снег начал явно подтаивать. Пахло весной, честное слово.

У ворот ждал автомобиль с прицепом. Прицеп — мощный, с двумя осями по центру. Сама машина, большая, шестиколёсная. Обтянутая тентом, она выглядела непривычно, но все буднично полезли внутрь.

До сего момента Павел действовал как-то спонтанно, на автомате, под давлением. А тут до него дошла простая истина. Он остановился.

— Нет. Я с вами не поеду.

Бабка поинтересовалась:

— Это ещё почему?

— Поймите ребята (Пашка старался не раздражать вооружённых людей), ваша поездка — до первого поста ГАИ. Связываться с вами они, конечно, не станут, но "куда надо" позвонят. И нагрянет спецназ. Или просто вертушку пригонят и распылят вас по огородам. А мне ещё пожить надо... А то, что вы мне тут рассказали... Я в сказки давно уже не верю. Так что...

И Мария, и Тьма в два голоса начали его отговаривать от этой затеи.

Бабка тихо и абсолютно спокойно приказала:

— А ну — цыц.

И девушки сразу сдулись, замолчали, опустили глаза.

А командирша печально кивая поинтересовалась:

— ГАИ, значит, говоришь?... И что там ещё? Ах, да! Вертушка... Ну, ну...

И уже с угрозой:

— А ну-ка быстро марш в машину. А то я тебе коленки нахрен прострелю. Я тебя в любом случае отсюда вывезу. Если понадобится, то по частям.

И пошла вокруг капота к переднему пассажирскому месту, раздражённо бормоча:

— Будет он тут передо мной пальцы гнуть...

Мария похлопала Пашку по плечу.

— Садись, Паша, садись. Она не шутит.

Глава 2. Странная поездка

Под тентом было тепло.

Он уселся на третий ряд. Все, кроме него, надели шлемы.

Следом ввинтилась Тьма. И сразу же обхватила его руку, прижалась щекой к плечу, глубоко и удовлетворенно, даже со стоном, вздохнула.

Ладно, пусть жмётся, от меня не убудет — думал Паша, — но девица какая-то неуравновешенная. Хорошо хоть не агрессивная. Вроде бы она и правда рада меня видеть. Почему, только — непонятно... А вот со всеми остальными... Спрашивается — зачем ему дали оружие? Это же не муляжи, это же боевые пистолеты, по тяжести — с полными обоймами.

Он достал короткоствол, осмотрел. АПС. Стечкин. Он когда-то, в молодости, мечтал о таком. Заткнул обратно, стал думать дальше.

Вот, Бабка эта... Она же угрожала его покалечить. И, в то же время, повернулась к нему спиной, спокойно пошла, не побоялась, что я ей вслед выстрелю...

И вообще — странно всё.

Водитель, которого звали "Коротким", завёл механизм и начал сдавать назад. Прицеп упёрся в палисадник. Короткий тронул вперёд, протянул сцепку на метр и упёрся передком в ограду авошника. Опять сдал задом до упора. Бабка заворчала:

— Мы тут, что — два часа будем юзгаться? Пошли, Аркаша, подмогни.

Мужчина и женщина вылезли из авто, подошли к кенгурятнику, присели и, подняв передок машины, перенесли его на полтора метра в сторону.

Сказать, что Пашка охренел, это весьма слабо. Там один двигатель на полтораста килограмм. И так легко его поднять...

Тронулись.

Бабка глянула между сидений на отвисшую Пашкину челюсть, успокоила, упреждая его вопрос: