Из жизни Инферно. Будни управдома

Из жизни Инферно. Будни управдома

Уже третью ночь, с момента переезда к Светлане Сигизмундовне, Ирина не могла заснуть. И — пропускала уроки старой ведьмы. А ведь вопросов-то накопилось — неимоверное количество. И все — срочные!

Вот и сейчас, в два часа ночи, ведьма ворочалась на диване, стараясь хотя бы задремать. Монотонный подсчет овечек, зайчиков, волков-оборотней и виртуальных патрульных нарядов, результатов не давал — не спалось, и хоть кол на голове теши!

"Ночь, тишина, вот и не спит бар... сук...

Наша служба и опасна и тр..."

Ведьма пыталась убаюкать сама себя, напевая в мыслях всем известные строчки. Ни фига. Ирина в очередной раз перевернулась с боку на бок, отвесила пару ударов подушке и снова плюхнулась на диван, с головой укрывшись пледом. Только нос торчит из укрытия. А что это там происходит?

Ну конечно, Сим охоту затеял! Самое то глубокой ночью... Тоскует по вольным временам на помойке? И не разглядишь его в темном-то углу, черный на черном, только глаза зеленым отсвечивают. "Как стоп-сигналы, только — зеленые!" — мысленно усмехнулась ведьма: "Что ж, не получается заснуть, будем наблюдать!"

"... значит, мы — в засаде!..." — снова закрутилась в голове всем известная мелодия.

Сим бдил, Ирина наблюдала, интересно ведь! "Ну какой же все таки красавчик!, — мелькнула мысль: — Ишь ты — мышцы напряжены, уши — торчком, в глазах искорки зеленые пляшут, готов к прыжку в любой момент! Ну-ну, посмотрим, понаблюдаем..."

А Сим тем временем все также пялился в угол и на внешние раздражители в лице Ирины — не реагировал.

— Мышь, там что ли, за батареей притаилась? — озадачилась Ирина спустя несколько минут. И тут же усомнилась: — Да ну, какие мыши в капитальной сталинке. Как они кирпич-то прогрызли? Да и квартира после ремонта, норы-то, если они и были, то уже — забетонированы.

Тик-так, тик-так, тик-так — тикали ходики... Звук был странным, не характерным для часов, деревянным каким-то...

— Стоп! — вскинулась Ирина: — Какие ходики? У меня и часов-то в комнате нет и не было! — Как дитя эпохи смартфонов, ведьма давно отказалась от таких анахронизмов, привыкла выставлять время побудки на мобильнике. По нему и просыпалась.

— Тик-так. БУМ!!!

А вот теперь звук был металлическим, гулким, протяжным, и напоминал уже куранты или гонг в каком-нибудь буддийском монастыре. Сим насторожился, хотя куда уж больше, и до этого расхлябанным не был, выгнулся в извечной кошачьей позе противостояния врагам, хвост взвился трубой...

-Мряуууу! — издав воинственный клич, котяра взвился в воздух и ... кинулся на чугунную батарею!

По всем законам баллистики, для морды Сима траектория прыжка должна была закончиться плачевно. Но, не долетев до цели всего пару сантиметров, кот был отброшен встречным ударом.

— Охолонь, животина! — сиплым басом рявкнули из угла. И слегка понизив громкость: — Со всем нашим почтением, Ваше Ведьмачество!..

"Ну, конечно! Домовой! Как же я могла о нем позабыть-то!" — внезапно осенило ведьму: — Ну-ка, покажись!— приказала она уже вслух, вкладывая в слова толику силы.

— Ишь ты, шустрая какая! — А ты-то мне не приказывай, а со всем уважением! А то "альгизы" свои по дому нарисовала, травы пожгла, наговоры отшептала, а домового задобрить-то и забыла, вертихвостка! — ернически донеслось от батареи.

— Вообще-то, я участковый уполномоченный полиции! — окрысилась Ирина. — Будут мне еще тут всякие...— за терминами ведьма никогда в карман не лезла, поэтому продолжила с той же издевательской интонацией, что и собеседник: — "...фольклорные элементы" указывать, что и как мне делать!...

— Это ты в полиции — участковый! А здесь — ты проживаешь на подведомственной мне!!! Фольклорному элементу!!! Территории! — артикулируя четко, с явными военными нотками ответил ночной мрак. Ирине показалось, что даже в темноте проискрило слегка.

— Мряу! — Сим сообщал, что искры в углу ведьме все-таки не почудились.

"Да он мне так и квартиру спалит!" — подумала Ирина и решила "снизить обороты" в разговоре.

— Может, все-таки покажешься? — миролюбиво спросила ведьма, поднимаясь с дивана и накидывая халатик — не в пижаме же с домовым беседы вести.

— Подношение неси! Как предки завещали, со всем вежеством!.. — требовательно воскликнули от батареи. Ирина уже открывала дверь, когда услышала дополнение: — И это... молока и меда — не надо! Не люблю... сладкое! А вот хлебушка ржаного, да сальца, да под наливочку — в самый раз будет!

— Вот же чумовой домовой мне попался! — удивлялась ведьма, занося в спальню поднос с настойкой от Светланы Сигизмундовны и выставляя на журнальный столик обычную фаянсовую тарелку с несколькими бутербродами: — Извини, ржаного нет! Завтра куплю!... — повинилась Ирина.

— Вот это правильно! Вот это по-нашему! — как только стол был накрыт, рядом материализовался крепкий, еще не старый мужчина, с протезом в стиле Джона Сильвера вместо правой ноги. И хоть ростом он был всего лишь по колено Ирине, от фигуры домового так и веяло серьезностью, основательностью, надежностью.

"Так вот почему мне деревянный стук слышался. Попугая на плече не хватает, для аутентичности..." — промелькнуло в голове у ведьмы.

— Как звать-то тебя, домовой? — вслух спросила Ирина, не очень-то надеясь на ответ — испокон веков домовые скрывались от людей и утаивали свои имена. Скажешь имя — навеки с человеком и его потомками связан будешь, все его приказы выполнять будешь, не оглядываясь, не переспрашивая, приказ хозяина — высший приоритет! А где гарантия что хозяин сволочью не окажется? Или не хозяин, а — родственники его по крови? Нет гарантий. Вот и береглись домовые.

— Никанор Кузьмич. Но ты можешь звать просто Кузьмичем! — услышала ведьма, и следом — уточнение: — И я — не домовой! Я — Управдом! И никак иначе! Прошу это учитывать на будущее!...

— О как! Учту! — согласилась ведьма и поинтересовалась: — А что это ты в мундире? И полный "Георгий"?

— Так я еще в Первую Мировую воевал, в отставку-то при царе-батюшке унтер-офицером вышел, Георгии — мои собственные, кровью и потом в боях полученные. — разъяснил домовой, наполняя стопку наливкой. Учитывая размеры, стопка вполне могла заменить стакан... Или даже — рыцарский кубок.

— И как ты домовым-то стал?

— Как-как? Каком кверху! Я с Империалистической без ноги...— домовой выразительно постучал по протезу: — Революция, гражданская... А я — контрреволюционный элемент — он показал на свои награды.

— Грабить пришли... Не комиссары, нет! А — "социально близкие", которых комиссары из тюрем повыпускали... Я — сопротивлялся. Сколько и как мог. Да и что я там мог, с топором, против пятерых с мосинками. Вот и убили меня здесь, на этом самом месте. Расстреляли. И бабу мою, и ребятишек! Не смог уйти за Порог, местью горел...

— Отомстил? — поинтересовалась ведьма, наполняя стопки.

— Да. — мрачно констатировал домовой. А потом — бродил здесь духом неприкаянным, ни наверх, — Кузьмич указал на потолок: — Ни вниз — аналогичный жест, но уже в пол: — Меня не приняли... Бездельничал, скукой смертной маялся, пока уже при Сталине, мою избушку, где с семьей жил — не снесли, а на ее мете этот дом построили. Себя нашел вот в таком посмертии!...

Ирина с сочувствием слушала ветерана, поглаживая Сима, который уютно устроился у ведьмы на коленях. Вдруг кот встряхнулся, подошел к Кузьмичу, молча тыкнулся головой ему в руку: — Погладь меня! Полегчает! — как бы намекал кот.

— Эх ты, животина! Только ты меня и видишь! — вздохнул домовой, потрепав кота меж ушей: Да еще вот — Ее Ведьмачество!

— Ты поэтому мне и показался? Потому что, кроме котов и ведьм тебя никто не видит? Тебе одиноко? — спросила ведьма.

— Ну почему кроме котов и ведьм? У меня еще мои подопечные есть, моя работа, мои обязанности! Мне некогда одиночеством маяться! — меланхоличный настрой Кузьмича прямо коррелировал с полнотой налитой стопки: — Будем... — воскликнул он, опрокидывая очередную порцию, и закончил: ... жить!.. Хотя бы и управдомом!... Инфернальным! Ха!..

— Будем! — поддержала ведьма, пригубив стопку и делая кроооохотный глоточек наливки. Завтра, вернее уже сегодня — на службу! Да и пить с домовым, пардон муа — с Управдомом, в три часа ночи — не комильфо, однако!

"И что это меня на французский потянуло?" — мысленно удивилась ведьма. "Ассоциации что ли, вылезли? Может и так... Царь-батюшка, унтерофицерская вдова..., Ой, нет — вдовы нет, а унтер — есть! И вообще — балы, красавицы, лакеи, юнкера... И хруст французской булки..." — Ирина покосилась на надкусанный бутерброд: "М-да, пора заканчивать с наливкой!..." — сделала вывод ведьма.

— Не переживай! С наливкой пора завязывать! Сейчас я супчику сварганю, да с потрошками!... — пародируя Жеглова, воскликнул Кузьмич: — Никакого этого, как его.. О! абис... абцис... абсистентного синдрома. Все как рукой снимет! Управдом я или где?

— Мне лучше чаю,— откликнулась Ирина. Что греха таить, бывало, в студенческие времена, что нужно было экстренно снять остаточные явления от чрезмерного употребления горячительного. Кто чем снимал, в зависимости от наличия и присутствия: пивом, рассолом, аспирином, алко-зельтцером. А вот ведьма предпочитала чай. Крепкий. Черный. С лимоном. Без сахара.

— Ну, пожалуй, и я тоже буду чай! — согласился Управдом, стараясь не греметь посудой на кухне: — А потом знакомиться пойдем!

— С кем? — удивилась ведьма.

— Увидишь... — загадочно улыбнулся с прокуренные усы Кузьмич, подхватывая чайник с плиты.

* * *

Спустя полчаса, прикрытая пологом невидимости, Ирина стояла на лестничной клетке между третьим и четвертым этажом.

Полог накладывал Кузьмич: — Я здесь Управдом, меня каждый кирпич в этом доме по стойке смирно встречает и честь отдает! Так что не трать сил, ведьма! Заговор после надиктую! Для службы твоей — самое то, что нужно! — приговаривал он, размахивая руками у лица Ирины. Сам Кузьмич, при полном параде, сверкая "Георгиями" и тяжело опираясь на протез, пристроился в двух шагах. Еще пару пассов, и на площадку, сквозь стену, вальяжно вышел Сим, занырнул под полог и в позе сфинкса уселся у ног ведьмы.

— БУМ! — загремело по подъезду. Ирина успела заметить, что за мгновение до сигнала, Управдом с размаху влепил протезом по радиатору.

"Да что ж у него за страсть такая — лупить по чугуну!" — с досадой отметила ведьма: "А впрочем, почему бы и — не да!?" — тут же одернула она сама себя: "Развлечений-то у него — Сим наплакал. А Сим, априори — не плачет!"

Пока ведьма размышляла об особенностях проведения досуга в контексте управдомов, на площадке предрассветный сумрак, сгущаясь, формировал ... фигуры.

"Домовые. Домовушки. По числу квартир? Это что же — у каждой квартиры — свой домовой? Так вот почему Кузьмич — Управдом! Он главный, над всеми домОвыми домовЫми..." — догадалась ведьма: "Так вот с кем он хотел меня познакомить! Его подопечные, или — стажеры? А не все ли равно! Интересно же! И как напоминает утреннее построение в нас, в полиции!.."

Между тем славный представитель русского унтер-офицерства начал перекличку:

— Равняйсь! Смирно! По нумерации квартир — рассчитайсь!

— Первый!...

— Второй!...

— ..... тый!...

-Тридцать седьмой!...

— ...сят четвертый!...

По успевшей уже сформироваться полицейской привычке, Ирина автоматически пропустила перекличку мимо ушей: "Да, по количеству квартир, или — семей. Но какие типажи! Какие характеры!" — умилялась ведьма, рассматривая фигурки домовых "А вот теперь начинается самое интересное!" — ведьма уже извелась от предвкушения.

Тем временем, Кузьмич уже закончил разбор общедомовых проблем, и, как водится, перешел на личности:

— Шестнадцатый! Два шага вперед!

— Есть! — щуплый подросток-домовой, в толстовке, джинсах, и круглых очочках на носу, бодро вышел из строя.

"И мысленно щелкнул хвостом!..." — улыбнулась ведьма, вспомнив мультик из своего детства. "Только в мультике, кажется, тринадцатый был..."

— Это что за порнография на стене у детской площадки? Твоего подопечного работа?

— Это не порнография, а граффити!..

— Отвечай кратко и по существу вопроса!

— Так я и отвечаю по существу! Да, да, нет, виноват, исправлюсь!

— Поясни, а то уж слишком сократил!

— Да — граффити нарисовал мой подопечный. Да — причина уважительная — Вовка Надьке из 44-ой квартиры в любви признавался! Нет — я не препятствовал, так как альтернативой было, что он полезет в окно на четвертый этаж. С цветами. Мог упасть и покалечится. Виноват — Вовка рисует в стиле кубизма, поэтому.... Да нет там порнухи, это вообще — ЦВЕТЫ! Он художник, он так — видит!

— Понятно! Первая любовь... Кубизм...— ухмыльнулся Кузьмич: Пусть твой Вовка и ты вместе с ним, в другом стиле — черного квадрата мазюкает. В смысле — закрасить эти художества от слова "худо" и отчитаться комиссии в моем лице! Черной краски у меня в фондах нет, поэтому у вас будет — желтый квадрат! Самый жизнерадостный цвет для детской площадки! И, в следующий раз — думай на перспективу, главное — вовремя спрятать все красящее от этого художника! Понял? Выполнять!...

— Есть выполнять! — домовенок оперативно растаял в воздухе.

А Кузьмич уже перешел к следующей кандидатуре.

— Матрена?!

Пышненькая домовушка средних лет с роскошной русой косой, уложенной венком вокруг головы, вышла из строя.

— Почему твой подопечный вчера опять напился и жену свою гонял?

— Он не жену гонял, а зеленых чертей!

— А бегала от него жена, с детьми! На улице! До полуночи! Почему ты, Матрена, не обеспечила их безопасность! Почему пьянку не прекратила?

— Так как я ее прекращу? А то Вы, Никанор Кузьмич, не знаете, как у мужика рюмку-то отнимать?...

— Не обо мне речь, а о твоем подопечном? У тебя что, в доме сковородок нет? Или скалки? Или, на худой конец — швабры!

— Так он здоровущий-то, фиг вырубишь скалкой...

— Сама решай, чем вырубать будешь! Хоть летающей тарелкой! Или пикирующей кастрюлей с борщом! Но чтобы семья твоя жила в спокойствии! Думай...

— Есть думать!

— Свободна! Пока!

Третьим на разбор полетов у Кузьмича нарвался худой, как щепка, домовой с прической а-ля Эйнштейн.

— Моня! — иезуитски улыбнулся Кузьмич: — Таки у тебя вчера прорвало канализацию? И шо таки случилось, что пострадал не только твой хозяин, но и две квартиры снизу?..

— Кузьмич! Где таки я, Моня, а где — канализация? — с отчетливым одесским акцентом попытался отмазаться еврейский домовой.

— Отставить отвечать вопросом на вопрос! Чем занимался?

— Математическую модель просчитывали. Там такая матрица заковыристая вырисовывается, некоторые элементы в поле иррациональных чисел выходят, а некоторые — вообще в комплексную плоскость... — принялся объяснять Моня, попутно размахивая руками и поочередно запуская их в свою шевелюру.

— Короче, Моня! И — попроще, для средних умов! — прервал монолог Кузьмич.

— Да куда уж проще! Мой подшефный же на оборонку работает! Там такие перспективы! Это же престиж страны!!! — горячился Моня: — Таки если мы эту матрицу добьем — то этот пиндоский шлимазл Маск, вместе со своим аферистом-домовым, могут засунуть свой SpaceX сами знаете куда, резво отойти в сторонку и нервно курить ближайшие пятьдесят лет!....

— Увлекающаяся натура твой подопечный! То-то я смотрю, у тебя, Моня, одновременно с научным прорывом и канализацию прорвало! — поддел Кузьмич.

— Вы ж моего знаете, товарищ Управдом, — продолжал причитать Моня. — Он в науку сразу после детского сада ушел... И до сих пор там бродит. Даже жениться не хочет... — Моня картинно вздохнул.

— Товарищ Бройшман у нас — большой ученый! — вольно процитировал Высоцкого Кузьмич: — Но ты, Моня, за канализацию ответишь! Воды-то по всему стояку со вчерашнего дня нет.

— Все как всегда: если в кране нет воды, значит — выпили жиды! О-о-о-! Бедный мой вечногонимый народ!... — запричитал Моня.

— Значится так, Вечный Жид нашего многоквартирного дома! Принимаю командирское решение — сегодня к тебе придет Иван Петрович, домовой с 21-ой, которую вы вчера дерьмом затопили. И — поможет!

— Пузырь пусть готовит, а лучше — сразу два. Чтобы потом бежать не пришлось!... — раздался комментарий откуда-то из середины строя.

"Видимо, этот оратор и есть Петрович" — отметила Ирина, которая с интересом наблюдала за происходящим из-за полога.

— А для тебя, Петрович, объявляю персональный сухой закон... — Кузьмич мгновенно отреагировал на непрошенную реплику.

— За что???? Как??? — вопль души обманутого в своих ожиданиях домового-сантехника достиг ультразвука.

— За то, что, зная Моню и его канализацию, ты пустил все на самотек! И допустил, что дерьмо понеслось по трубам! В буквальном смысле! И пока будет засор — водки не будет! — разъяренный Кузьмич четко отбивал каждое произнесенное слово набалдашником протеза: — Я все сказал! Выполнять!

— Есть! Есть! — тенор домового еврейской ориентации гармонично слился с пропитым баском Петровича.

— И, наконец, самый вопиющий эпизод вчерашнего дня. Алена!

— Я-я-я-я! — судорожно всхлипнула тоненькая миниатюрная девушка-тростиночка, стоявшая почти в конце шеренги.

— Почему твой трехлетний подопечный засунул шуруп в розетку? Ты куда смотрела? Почему оставила дитятю без присмотра?

— Это был не шуруп, а саморез! На полу нашел!

— Не существенно, шурупом или саморезом подопечный тыкал в розетку? Ты почему не вмешалась?

— Я кашу варила.... — едва слышно протянула тростиночка.

— Какую-такую кашу??? — наседал Кузьмич.

— Овсяную... — девушка уже рыдала навзрыд.

— Отставить слезы и сопли! Отвечай! — ярился Кузьмич. Впрочем, Ирина догадывалась, что вся эта злость — скорее напускная, нарочитая, призванная не столько напугать или унизить, сколько — сделать так, чтобы Алена осознала степень своей вины и меру своей ответственности.

— У мальчонки — мама ЗОЖница, инстаграмщица и тусовщица. — попыталась объяснить юная домовушка.

— Что за звери такие? Да еще втроем в одном лице? — удивился Кузьмич.

— ЗОЖница — одними салатиками питается, вегетарианка и веганка. Дите накормить этим пыталась. А ребенку каша нужна! На молоке! С медом! И маслом сливочным! А она ее варить не умеет. Вообще. Кастрюлю с крупой на плиту поставила, а сама — в свой Инстаграмм полезла. Вот я и досматривала, чтобы каша не пригорела. А Родька, то есть — Родион, саморез на полу нашел, и в розетку сунул. Хорошо, что не закоротило. Никанор Кузьмич, это Шестнадцатый мне помог — он же сосед наш, как-то почуял, что мелкий к электричеству сунулся, ну и быстро вырубил щиток на всем этаже.

— Понятно все с вами! — вздохнул Кузьмич. — Значит так. Алена — на тебе питание Родиона и всей семьи. Научи уже эту тусовщицу-инстаграмщицу готовить! Нормальную пищу. Мужу — борщ, гуляш, отбивные, котлеты, сыну — кашу, ну — сама знаешь, что к чему! А ты, Шестнадцатый — присматриваешь за дитятей! Вопросы?

— Нет вопросов! — домовушка успокоилась и уже лучилась светлой, радостной улыбкой.

— А когда я красить буду? — возмутился Шестнадцатый.

— Ночью! Нам, домовым, темнота — не помеха! И во сне мы не нуждаемся, в отличие от наших подопечных! А Алена тебе поможет. — подитожил Управдом.

— Это что, у меня теперь два подопечных будет? — не унимался Шестнадцатый: Вот и твори добро людям!..

— Твоему Вовке через месяц в армию идти. С ним хочешь? У меня кум — домовым у военкома. — усмехнулся Кузьмич.

— И че сразу в армию? Я домовой, а не казарменный! — возмутился Шестнадцатый.

— Заканчиваем дискуссию! Отказываешься присматривать за Родионом — поедешь смотрителем полярной станции на Полюс, белых медведей гонять! Я с кумом договорюсь!

— А белого полярного лиса мне выдадут? От Российской армии?

— Зачем тебе?

— Я его буду холить и лелеять, кормить, шерстку вычесывать, чтобы до дембеля он стал толстым и пушистым!...

— Тебя что, вместо Родиона, ебом токнуло?...

— Нееет! — издевательской улыбке Шестнадцатого позавидовала даже ведьма: — Я как дембельнусь, песца Вам, Никанор Кузьмич, подарю!

— Буду премного благодарен! Не забудь Вовке после дембеля намекнуть, чтобы плакатик намалевал "Я пришел!". Буду с этим лисом в ЖЭК на прием ходить... И в администрацию района... — мечтательно протянул Кузьмич.

— А теперь....— Управдом приосанился и он сделал театральную паузу.

"Станиславский, ну — почти!" — умилилась Ирина: "Как мастерски паузу-то держит! Эх, ему бы сейчас шашку в руки, или — маузер, как у революционного матроса! И...". Что будет после "и...", ведьма додумать не успела. Кузьмич дождался тишины и...

Картинный щелчок пальцами, полог невидимости спадает и перед потрясенными домовыми предстает...

-...Ирина Петровна Алексеева, наша домовая ведьма! Прошу любить и жаловать! — тоном заправского конферансье провозгласил Кузьмич.

— УРАААА!!! — дружный вопль домовых и домовушек потряс подъезд.

Сим, до этих слов сидевший неподвижно у ног ведьмы, возмутился столь явственным игнором своей персоны и решил напомнить о себе...

— Мряууу!

— Звиняюсь, Ваше Кошатество, запамятовал! — повинился Кузьмич. — ... и ее фамильяр — Симон, можно просто — Сим! — закончил Управдом.

Появление Сима из-за полога невидимости произвело еще больший фурор, чем явление самой ведьмы.

— УРА!!! УРА!!! УРАААА! — скандировали домовые, пытаясь погладить и даже оседлать котяру. Сима перспектива покатушек не вдохновляла. Он уворачивался, как мог, дыбил шерсть, угрожающе шипел, выставив когти, размахивал хвостом... потом понял, что отбиться от любвеобильных домовых проблематично, взвился в воздух, сделал кульбит, и оказался на руках у ведьма. А вот красивый ошейник со стразиками под цвет глаз, домовые посчитали своим законным трофеем. Он оказался в руках у Шестнадцатого:

— Приберегу для своего полярного лиса! — ухмыльнулся домовенок, растворяясь в стене.

А на лестничной площадке домовые уже выставляли столы! Откуда-то, Ирина не заметила, появился самовар. Алена резво кромсала салатики. Из стены материализовалась Матрена с подносом, уставленным блинами, мисками с творожком, сметаной, икрой и вареньем... Моня, вопреки еврейской натуре, притащил несколько шампуров с одуряюще пахнущим шашлыком: "И по фиг, что некошерные, что я, не человек, что ли?" — отмахнулся он на вопросительный взгляд Кузьмича. Какой-то домовой, сегодня не попавший под раздачу, и поэтому незнакомый Ирине, прикатил из подвала кегу с пивом, приговаривая "Это для Петровича, у него — сухой закон!". Шустрая бабка-домовушка, больше похожая на кикимору, притащила газетный сверток с... судя по запаху, — воблой. С воплем "Ударим металлом по бездорожью и разгильдяйству!..." вернулся Шестнадцатый, без ошейника, но — с акустическими колонками. "Моня! Тащи светомузыку!" — проорал Щестнадцатый, снова скрываясь в стене...

— Чего это они так радуются? — шепотом спросила ошеломленная Ирина.

— Домовые заботятся о семьях и людях. Домовые заботятся о доме. Домовые заботятся о людских питомцах и людском имуществе. А кто заботится о домовых? — Кузьмич поднял на девушку печальный взгляд очень уставшего домового. Или все-таки человека?

— Ведьма. — догадалась Ирина.

— Да. Сегодня они все — Кузьмич повел рукой, указывая на домовых: — обрели не только свою ведьму. Они обрели защиту! Опору! Надежду!

— Надежду? На что?

— Придет время — узнаешь!