Неизведанные гати судьбы. Глава 69

Неизведанные гати судьбы

Глава 69

Поселение "Урманное"

В Алтайском Белогорье

После призыва в армию наших артельщиков, жизнь в поселении словно бы замерла. Лишь на вечерних посиделках возле поселянской больницы, женщины и девчата частенько вспоминали, как всем миром дружно отмечали десятилетие красавицы Вереславы, празднование Новолетия и проводы мужчин в Красную армию. Все поселянки с нетерпением ждали появления почтальонши, и каждая в душе надеялась, что первое письмо от родного человека будет именно для неё.

Вернувшиеся из города оставшиеся артельщики, выглядели угрюмыми. По их виду было сразу понятно, что в Барнауле у них что-то случилось. Мы поздоровались, а потом началась разгрузка подвод. Дождавшись, когда парни перетаскают все мешки с зерном и мукой на склад, я заметил, что количество привезённого было в полтора раза меньше, чем положено по договору с властями. Но ещё больше меня удивило то, что мои артельщики не привезли ни одного ящика с патронами.

Отправив Мирослава со Станиславом заниматься лошадьми, я пригласил зайти Ивана и Яра в Управу. Мы разместились в моём рабочем кабинете. Ничего не спрашивая, я наполнил стаканы духовитым чаем из самовара. И лишь когда чай на лесных травах был выпит, коротко сказал:

— Рассказывай, Яр.

— Опять обманули нас райисполкомовские чиновники, Глава. Сославшись на неурожай, они привезли взамен наших копчёных продуктов, в два раза меньше мешков с зерном и с мукой. А ответственный чиновник, с толстой мордой, который уже пять лет принимает все наши продукты и доставляет в представительство мешки с хлебом и ящики с патронами, нам нагло заявил: "Ежели ваша деревенская артелька и дальше мечтает получать от Советской власти такое же количество товаров на обмен, то в следующем месяце ваша поставка копчёностей должна быть увеличена на двадцать пять процентов". Я не стал с мордатым чиновником ругаться и спорить, а лишь сказал ему, что "передам всё сказанное Главе нашей артели".

— Погоди, Яр. Ты сказал, что чиновник привёз "в два раза меньше мешков", но при разгрузке подвод мешков было гораздо больше. Ты не мог ошибиться?

— Нет. Я не ошибся. Мешков с зерном мы привезли больше из-за того, что деловые люди нам доставили в два раза больше мешков, чем мы с ними заранее договаривались. У них там какие-то накладки с деньгами произошли, вот они и привезли больше мешков с отборным зерном, чтобы рассчитаться с нами честь по чести. Зерна они доставили нам ровно на две трети наличной суммы.

— А тебе хватило денег на зарплату людям, что у нас в представительстве трудятся?

— Хватило, Демид Ярославич. Люди попросили меня, половину зарплаты им зерном и нашей копчёной продукцией выдать. В городе везде громадные очереди во все магазины, а продукты и товары в них теперича довольно редко завозят. Теперь большинство продуктов и товаров можно приобрести только по блату или у спекулянтов. На рынках уже молоко предлагают не крынками или бутылками, а стаканчиками. Хлебную муку на базарах продают не в полотняных мешочках на три-четыре фунта, а блюдцами. Да, что там мука, люди уже картошку начали покупать поштучно. Такое ощущение у нас с Иваном сложилось, что в стране сызнова голодное время начинается. Вы же сами прекрасно помните, что у наших людей из артельного представительства, семьи дюже большие и у всех дети кушать хотят, вот я и выполнил их просьбу.

— Правильно сделал, Ярик. О своих людях и об ихних семьях, мы всегда заботиться должны. Ты мне лучше расскажи, почему вы патроны не привезли?

— Так мордатый чиновник отказался нам патроны выдавать. Он заявил, что "ваша продукция в основном из копчёной зайчатины состоит и копчёной рыбы, а на них вам патроны не нужны". Я попытался ему объяснить, что он не только нарушает договор с артелью, но и своими действиями прекращает поставку копчёных продуктов в город. Но чиновник меня даже слушать не стал, лишь нагло мне заявил: "Я с сопляками договоры обсуждать не намерен. Передай своему Главе артели, чтобы он незамедлительно явился в райисполком, вместе со своими помощниками. Им придётся дать подробный отчёт, перед Комиссией по продовольствию, о деятельности артели".

— Раз райисполкомовские чиновники так мечтают меня увидеть, да ещё и с помощниками, то придётся их уважить, а то они сдуру придумают, что наша артель должна задарма на них работать. Тем более квартальный отчёт о деятельности нашей артели у нас полностью составлен. Так что, Яр, готовься, поедешь со мной в Барнаул, а Ивана за старшего в Управе оставим.

— А кто ещё с нами поедет в город?

— Ярина Родасветишна поедет. Уж очень хорошо у неё разных чиновников на место ставить получается. Ты мне проясни вот какой непонятный момент. Почему райисполкомовский чиновник вдруг решил, что наша таёжная артель коптит в основном только рыбу и зайчатину?

— Так наши артельщики, перед своим уходом в Красную армию, добыли всего вдвое больше прежнего. А рыбы, птицы и ушастиков наловили ажно втрое больше обычного. Вот и получилось у нас очень много продуктов из копчёной зайчатины и копчёной рыбы. Кроме всего прочего, наши деды, в артельном представительстве, два новых холодных склада в подвале здания сделали.

— Не понял, ты про каких дедов сейчас сказал, Ярик?

— Да, про Анисима Авдеича и Фёдора Андреича. Они хоть и старенькие уже, но за порядком в представительстве присматривают и постоянно что-то стараются улучшить, вот и сделали новые холодные склады для копчёной продукции.

— Всё понятно. Рассказывай дальше.

— Так вот, мы хоть и поздно ночью в Барнаул приехали, но всё же решили все разгрузить на холодные склады, чтобы продукты не испортились. В один склад сложили копчёную зайчатину, в другой — копчёную рыбу, в третьем — копчёную оленину, кабанятину и лосятину разместили, а в последний, четвёртый склад, вся копчёная птица поместилась. В отдельную кладовку, мы по паре ящиков из каждого холодного склада перенесли, для выполнения договора с деловыми людьми. А рано утром, приехал мордатый на легковом автомобиле. Его сопровождали два помощника, милиционеры и грузчики, что приехали на трёх грузовиках. Они все скопом сразу же направились к нашим первым двум складам в подвале здания. Благо, что мы уже пробудились, позавтракали и возле входа в подвал стояли. Главный чиновник, к нам подошёл, и вместе с нами проследовал к складам, где всегда получал наши продукты. Скорее всего, из-за того изобилия копчёностей, что у нас находились на старых складах, мордатый чиновник и сделал ошибочное мнение о всей нашей продукции. Закончилось всё тем, что все наши продукты с обоих складов представители власти подчистую вывезли. Хорошо ещё, что при ночной разгрузке нашего продовольственного обоза, мы всё тщательно пересчитали и в складские книги учёта записали. Так что у мордатого чиновника не получилось общее количество получаемых продуктов занизить. Пришлось ему расписываться за всё, что получил.

— А как же ентот чиновник или его помощники не увидели, по записям в амбарной книге, что у вас на складах ещё и другие копчёности имеются?

— Так у нас в представительстве, на каждый холодный склад отдельная книга учёта заведена, Демид Ярославич. Чиновник раньше видел только книги учёта двух старых складов, в которых ему много раз приходилось расписываться.

— Ну вот теперь всё встало на свои места. Ещё какие-нибудь новости удалось узнать?

— Новости не радостные, Демид Ярославич. В старших классах школ и в ВУЗах ввели платное обучение, и установили размер годичной оплаты. Вот Ваня и расстроился. Он хотел на следующее лето попробовать поступить в какой-нибудь институт, но теперь за учёбу надобно много денег заплатить. Кроме того, Анисим Авдеич с Фёдором Андреичем нам рассказали, что "всех рабочих и служащих прикрепили к рабочим местам. Нынешняя власть запретила самовольный уход рабочих и служащих из государственных, кооперативных и общественных предприятий и учреждений, а также самовольный переход с одного предприятия на другое или из одного учреждения в другое. Теперь уход с предприятия или учреждения, а также переход с одного места работы на другое, может разрешить только директор предприятия или начальник учреждения". А чуть позже, Фёдор Андреич добавил, что "раньше только колхозники были крепостными холопами у большевиков, а теперь к сельским крепостным, добавились городские крепостные, в виде рабочих и служащих"...

Яр замолчал, так как в мой кабинет зашла Яринка. Она внимательно на нас посмотрела, а затем стала строго выговаривать:

— Вы чего енто не поевши совещание устроили? У меня уже всё в печи истомилось, а они тут голодными заседать надумали. Быстренько все поднялись и отправились трапезничать. Ярик, тебя енто тоже касается, вместе с нами кушать будешь. Так как твоя Милянка дежурит сегодня в нашей больничке, — высказавшись, Яринка заметила странный взгляд Ивана. — Ванечка, сынок, а чего енто ты на меня так смотришь?

— Тебе казённое письмо пришло из Москвы, матушка, — хмуро ответил Иван. — Его почтальон в наше артельное представительство принёс. Вот только не знаю, добрые там вести али нет.

— Так чего гадать-то, давай енто письмо прямо сейчас и прочитаем.

Иван отдал матери письмо, та его быстро вскрыла и молча прочитала. Потом улыбнулась и сказала:

— Ничего худого в письме нет, сынок. Меня Иосиф Виссарионович опять в гости приглашает, на недельку. Видать там опять кого-то очень важного человека надобно полечить. Даже самолет за мной пришлёт, чтобы я долго на поезде не ехала.

— А на поезде, матушка, у тебя бы и не получилось поехать в Москву, — сказал сын Яринке.

— Почему ты так думаешь, Ванечка?

— Потому что начиная с ентого года, "без специального разрешения или командировочного удостоверения невозможно купить железнодорожный билет в Москву. Все представители власти, кто незаконно или без особой, строго обоснованной необходимости выдают такие документы, могут понести ответственность вплоть до уголовной". Мне об ентом дед Анисим Авдеич поведал.

— Ярина, а когда самолёт за тобой прилетит? — спросил я супругу.

Та внимательно вновь посмотрела текст письма и встревожено ответила:

— Самолёт прилетит уже послезавтра. Он будет ждать меня на том же взлётном поле, откуда я в прошлый раз улетала. Демид, как ты думаешь, я успею собраться, и к нужному сроку приехать к самолёту?

— Я думаю, что успеешь. Самолёт будет ждать сколько надобно, и никуда без тебя не улетит. Пойдёмте кушать, а после трапезы начнём собираться. Мы с Яриком будем готовиться к полному отчёту перед райисполкомовскими чиновниками, а ты, Ярина, соберёшь всё что нужно к поездке в Москву.

— Демидушка, а ты про какой полный отчёт только что сказал? — проявила любопытство моя супруга.

— Так местные власти опять наш "договор на поставку продуктов в город" нарушили. Яру вместо положенного, только половину мешков с зерном и мукой привезли, а патроны ему вообще не выдали. Да ещё чиновник нагло заявил, что за ту малость, которую нам привезли, в следующем месяце мы должны привезти копчёностей на двадцать пять процентов больше. Когда Яр сказал чиновнику, что тот "нарушает договор с артелью", чиновник его даже слушать не стал, лишь нагло заявил: "Я с сопляками договоры обсуждать не намерен. Передай своему Главе артели, чтобы он незамедлительно явился в райисполком, вместе со своими помощниками. Им придётся дать подробный отчёт, перед Комиссией по продовольствию, о деятельности артели". Вот мы и поедем разбираться, кто прав, а кто не прав.

— Я с вами пойду в райисполком. Думаю товарищу Сталину будет интересно узнать, что у нас творят власти, вдали от Москвы. Даже не думайте меня отговаривать.

— Яринушка, а тебя никто и не собирался отговаривать, — успокоил я супругу. — Перед самым твоим приходом, я уже сказал Яру, что возьму тебя в город, в качестве своего второго помощника.

Закончив на этом разговоры, мы все вместе покинули Управу, и отправились кушать к нам домой...

Город Барнаул

Алтайского края

Приехали мы в город поздно вечером и разместились в нашем представительстве. Яринку очень сильно удивили громадные людские потоки вдоль улиц, которые растянулись на несколько кварталов. Многие люди стояли вместе с маленькими детьми. Яр пояснил моей супруге, что это городские жители заранее занимают очереди в различные магазины, чтобы иметь возможность завтра купить хоть какие-нибудь продукты или товары.

Мы покушали в столовой представительства, благо повара проживали в комнатах рядом с кухней, и у них всегда были наготове дежурные блюда. Поздние приезды Яра с обозом, приучили их к этому.

После ужина я отправил Яринку отдыхать в свою комнату, а сам прошёл в контору, где меня ждали работники нашего артельного представительства, под руководством Анисима Авдеевича и Фёдора Андреевича. Поздоровавшись со всеми присутствующими, я спросил:

— В чём нужду имеете, уважаемые? Есть ли какие-нибудь просьбы али пожелания?

— Нужды слава богу, мы пока не испытываем, Демид Ярославич, — первым сказал старший из дедов, — благодаря вам и вашему помощнику Яру Яросвитичу. Люди встревожены переменами в стране и хотят знать, что с ними дальше будет?

— И ещё хотелось бы нам знать, будете ли вы закабалять ваших работников, как это местные власти сделали? — добавил второй дед.

— Анисим Авдеич, Фёдор Андреич, неужели мы с отцом, за столько прожитых лет, дали вам хоть один повод для сомнений во всех наших совместных делах и поступках? Разве мы хотя бы раз поступили с вами или остальными тружениками артельного представительства не по совести?

— Не было такого, Демид Ярославич, — сказал Анисим Авдеевич. — Простите, ежели мы своими словами как-то обидели вас. Но вы сами должны понимать, люди переживают не столько за себя, сколько за будущее своих деток. Сами уже небось видели, что нынче в нашем городе творится? Большинство продуктов, мануфактуру и иные товары, можно купить исключительно по блату или за две-три цены у спекулянтов на рынках.

— Вашим слова меня не обидели, Анисим Авдеич, а удивили. Насколько я помню, мы всегда проявляли заботу не только о вас, но и обо всех ваших семьях. Насколько я знаю от Яра, зарплату вы теперь получаете не только деньгами, но и продуктами. Разве я не прав?

— Вы как всегда правы, Демид Ярославич, — ответил Фёдор Андреевич. — Люди встревожены тем, что нам поведал Яр Яросвитич, когда прибыл последний продуктовый обоз. Он рассказал, что всех ваших артельщиков в армию забрали. Вот люди и подумали, что артель власти закроют и мы останемся без средств к существованию.

— Почему вы вдруг решили, Фёдор Андреич, что власти нашу артель закроют?

— Так ещё летом нас местные власти ознакомили с новым Указом президиума Верховного совета СССР "О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений". Как мы все поняли, всех артелей это тоже касается.

— Что-то я пока не вижу никакой связи, Фёдор Андреич, между летним Указом и закрытием нашей артели?

— Ну как же можно не увидеть связи? Ведь всё к одному свелось. Мы все теперича, согласно Указа властей, привязаны к артели "Урманное", а у вас всех артельщиков, кто добычу промышлял, забрали в армию. Выходит, что охотиться и рыбачить в артели некому. А раз нет добычи, значит нет копчёной продукции. Да ещё и власти вас снова обокрали, оба холодных склада с копчёностями подчистую выгребли. К чему это привело в прошлый раз, все люди хорошо помнят. Артель власти закрыли, договор разорвали, а мы все не знали куда пойти, чтобы хоть как-то прокормить наши семьи. Лишь вы с Иван Иванычем, нас спасли в тот раз от голодной смерти.

— Вы все доводы верно назвали, Фёдор Андреич, да вот только выводы сделали неверные. У нас действительно забрали много артельных охотников и рыболовов в армию, но не всех. Так что промысловую охоту и рыбалку никто прекращать не собирается, я уже не говорю про копчение. Ентим делом у нас в основном девушки и женщины занимались, а все дети им во всём помогали. Разбираем далее. То, что по Указу властей вас всех приписали к нашей артели, ничего не меняет. Вы и так все, вместе со своими семьями, ещё раньше были записаны тружениками нашей артели. Ежели у кого-то появится желание, пойти куда-то учиться или работать где-то в другом месте, то вашему выбору никто чинить препятствий не собирается. Главное сообщите моему помощнику Яру Яросвитичу о своём желании заранее. Он подготовит необходимый документ, который власти требуют, я его незамедлительно подпишу. Теперь о возможном закрытии нашей артели, — я сразу же заметил как все люди в конторе напряглись, — так вот, уважаемые, никакого закрытия артели не будет. По крайней мере в ближайшие несколько лет. Разве что власти своими указами все артели запретят, — после этих слов, я увидел улыбки на лицах людей. — Так что можете и дальше спокойно трудиться на благо нашей артели.

Люди начали расходиться отдыхать, так как на улице наступила ночь. Через некоторое время в конторе остался лишь я и двое неугомонных дедов. Они из шкафа достали небольшой самовар, стаканы и заварной чайник. Как оказалось, деды часто в конторе ночевали и самовар с кипятком у них всегда под рукой был.

Мы молча пили свежезаваренный цейлонский чай. Деды обмолвились, что его поставляют деловые люди, в обмен на копчёности. Стоимость этих копчёностей они потом вычитают из своих зарплат. Так что никаких убытков наша артель не несёт.

Когда наши стаканы опустели, первым мне задал вопрос Фёдор Андреевич:

— Демид Ярославич, вы так уверенно сказали людям, что промысловую артель не закроют, что они вам сразу же поверили. Скажите, почему вы так убеждены в своих словах?

— Тут всё просто, Фёдор Андреич. Любой представитель власти любит вкусно поесть, и ежели кто-то захочет лишить его вкусной еды, то участь такое деятеля будет незавидной. Вы в разговоре сами вспомнили, как в прошлом, власти разорвали договор с нашей артелью. Знаете что стало с тем чиновником из райисполкома, который разорвал договор и забрал всю нашу продукцию?

— Нам это неизвестно. Власти об этом никогда не сообщали, а Иван Иваныч про него ничего не рассказывал. А что с ним случилось?

— Его сняли с должности и расстреляли. Потому что не любят представители власти тех, кто их лишает возможности вкусно поесть. Я не очень сильно удивлюсь, ежели с нынешним деятелем из райисполкома, который обманул нашего Яра при обмене, произойдёт нечто похожее. Вы мне лучше расскажите, как вы тут в городе живёте, как в представительстве дела идут? А то Яр, лишь о своей деятельности мне рассказывает, да передаёт новости, что от вас узнаёт.

— Дела у нас идут как и прежде. Раньше Иван Иваныч оставлял нам часть муки и зерна, что он получал от деловых, а теперича Яр Яросвитич поступает точно также. Все остатки копчёностей, что не ушли на обмен, наши люди перекручивают в фарш на мясорубках, а потом наши девчата и бабы пекут пирожки. Вот ими и ведётся торговля с лотков. Жителям нравятся наши пирожки и они их охотно покупают. Вся выручка от продажи записывается в отдельную амбарную книгу. Так что наши люди без дела не сидят и свои зарплаты зазря не получают.

— Отрадно слышать. Могу предложить вам ещё одним делом заняться.

— Мы внимательно слушаем, Демид Ярославич, — сразу отреагировал Анисим Авдеевич. — Что за интересное дело вы нам хотите предложить?

— Как вы сами знаете, власти не всю копчёную продукцию забрали со складов. У нас осталось ещё два полных склада, о которых кроме нас никому неизвестно. Предлагаю вам двоим взяться за продажу того, что лежит сейчас на новых складах. Вот только продавать копчёности как они есть, не надобно. Думаю, что лучше всего будет, если всю продукцию порезать на куски весом в один или два фунта, а потом завернуть в вощёную бумагу. В ней копчёности дольше хранятся и у людей нужное количество денег для покупки всегда при себе найдётся. Потом можно будет заказать штамп, с указанием нашей артели, веса и наименования продукта, и на упаковку его ставить. У нас хоть и мало в артели добытчиков осталось, но подвоз копчёностей организуем так чтобы люди без дела не оставались. Как вам такое предложение, уважаемые?

— Предложение хорошее, Демид Ярославич, вот только в фунтах уже никто не мерит. Нынче на французский манер принято взвешивать, в граммах и килограммах.

— А какая между ними разница, Анисим Авдеич?

— Раньше русский фунт был одной сороковой частью пуда, вот и получается, что старый фунт тянет примерно на четыреста грамм. Нынче лучше развесовку делать по полкилограмма или же по килограмму весом. Это самые ходовые меры, особенно на рынках и базарах. Осталось только решить, где нам столько вощёной бумаги взять?

— Так обратитесь к деловым, с которыми у нас договор. Они похоже, чёрта лысого из пекла достать могут. Только смотрите, чтобы они вас не обманули. И вместо вощёной, обёрточную или газетную бумагу не подсунули.

— Не беспокойтесь, Демид Ярославич. Деловые нас не обманут. Со многими мы знакомство свели ещё в царские времена. Так что они прекрасно знают, что те, кто попытаются нас обмануть, наживут себе крупные неприятности. Тем более Иван Иваныч за нас в своё время слово замолвил.

— Ну тогда, доброй вам ночи, уважаемые. Отдыхайте. Да и мне хороший отдых не помешает перед походом в райисполком.

Попрощавшись с дедами, я направился в свою комнату. Когда я зашёл, то увидел, что моя Яринка уже давно спит. Так что мне ничего не оставалось, как примоститься к ней под бочок.

Проснувшись поздно утром, мы привели себя в порядок, после этого, в столовой нашего представительства нас накормили очень вкусным завтраком. По сияющим лицам наших поваров было видно, что им передали мои слова сказанные на ночном собрании. Вот люди и постарались от всей души. За что и получили от нас слова благодарности.

Когда мы вышли во двор представительства, к нам подошёл Анисим Авдеевич с мужчиной солидного вида. Он представил его нам, как своего старшего сына Лукьяна. Как пояснил нам дед, его сын поедет с нами и будет управлять нашей пролёткой, а когда мы будем в райисполкоме, тот присмотрит, чтобы лихие люди из пролётки Яринки вещи не украли. А после, доставит доктора в аэропорт со всем бережением.

Перед тем, как поехать в райисполком, я внимательно расспросил Яра, об объёмах поставок наших копчёных продуктов представителям власти. Тот ответил, что все поставки были примерно одинаковыми. Такие нормы установил ещё Иван Иваныч. Все продукты, что мы привозили выше установленной нормы, уходили только через знакомых деловых. По моей просьбе, Яр сходил в контору и на отдельном листе сделал выписку, по поставкам для властей, за последние три года. Как я увидел из выписки, общий вес копчёной продукции для властей всегда был одним и тем же, за исключением последнего завоза. Там количество забранного у нас, превышало норму в три раза. Я посоветовал Яру, на всякий случай захватить с собой те книги учёта, где расписывался чиновник представляющий местную власть. Лишь после этого мы отправились на встречу с чиновниками...

На первом этаже райисполкома, нас остановили два милиционера и поинтересовались к кому мы пришли. Я им ответил, что нас вызвали на заседание Комиссии по продовольствию, где мы должны дать подробный отчёт, о деятельности промысловой артели. Один из милиционеров попросил предъявить документы. Мы втроём их предоставили. Тот переписал наши данные в свой журнал учёта посетителей и на отдельный листок, после чего, вернул нам документы. Затем он передал листок своему напарнику, и отдал указание в какой кабинет нас следует сопроводить.

Мы прошли за сопровождающим на второй этаж. Возле одного из кабинетов он предложил нам присесть на стулья, а сам зашёл в кабинет. Когда он вышел обратно без листка, то сказал, что нас скоро вызовут. После этого, сопровождающий ушёл.

Мы просидели в коридоре примерно пять минут. Вскоре Яр тихо шепнул мне на ухо:

— Мордатый идёт. Тот, что у нас всё забрал и потребовал, чтобы вы для отчёта явились.

Я посмотрел на приближающегося по коридору тучного мужчину. Яр оказался полностью прав. Лоснящееся жиром лицо, с тремя подбородками, очень точно подходило под определение "мордатый". Проходя мимо нас, он не здороваясь, коротко бросил в нашу сторону "явились уже", а потом исчез за дверями кабинета. Через пару минут из кабинета вышла женщина, и пригласила нас зайти. Мы втроём прошли через приёмную, где сидела женщина, в громадный кабинет. За большими дубовыми столами, покрытыми зелёным сукном, и составленными в виде буквы "Т", сидело семеро человек в полувоенных френчах. Их возраст был от тридцати пяти до пятидесяти лет. Мордатый чиновник сидел с правого края стола, то есть, ближе всего к нам. Нам никто не предложил присесть, а мордатый нагло мне заявил:

— Давайте, ваш отчёт. Мы посмотрим, что вы там понаписали.

— А вы собственно, кто такие будете, чтобы я вам наш артельный отчёт представлял? У меня всегда другие работники райисполкома отчёты принимали, и они делали обязательную отметку на моём экземпляре, что отчёт ими получен.

— Вы что, поиздеваться над представителями Советской власти решили? — начал возмущённо орать мордатый, — Вы что... не понимаете, что находитесь в кабинете, где собралась Комиссия по заготовке продовольствия?

— Вы успокойтесь, гражданин, и не кричите на меня. Я не ваш холоп и не ваш подчинённый. Хочу вам заметить, что мы также, как и все здесь присутствующие товарищи, находимся в данном кабинете. Но разве нахождение здесь, делает меня или двух моих помощников, представителями Советской власти, или членами Комиссии по продовольствию? Вот я и попросил присутствующих в кабинете представиться или же предъявить свои удостоверения. Наши данные вам уже известны, ибо их записали милиционеры на входе в райисполком, и на листке доставили к вам в кабинет.

От такого ответа мордатый чиновник начал задыхаться, пытаясь что-то сказать. Его глаза и лицо начали наливаться кровью. Остальные шестеро удивлённо смотрели за происходящим, не понимая, что вообще у них в кабинете происходит, и как нужно на всё это реагировать.

— Гражданин, вы водички попейте, — неожиданно сказала Яринка. — Графин со стаканом ведь перед вами стоят. Вам сейчас надо успокоиться и выпить воды. Енто я вам, как доктор медицины советую.

От слов, произнесённых Яринкой, сидящий во главе стола чиновник, с волосами тронутыми сединой, поперхнулся. Он похоже первый пришёл в себя, потому удивлённо глядел, как мордатый чиновник жадными глотками пьёт воду из стакана, проливая её себе на френч. Когда тот напился, и наступила тишина в кабинете, седовласый начал говорить.

— Присаживайтесь, товарищи, где вам будет удобно, — сказал главный чиновник. — Позвольте представиться самому и представить присутствующих на заседании Комиссии товарищей, — после этого он представил нам всех находящихся в кабинете. — Вас вызвали на наше заседание, вот по какой причине. На моё имя поступила срочная докладная, что ваша промыслово-охотничья артель отказалась исполнять, заключённый ранее, "договор о поставке продуктов в город". Мне бы очень хотелось узнать, вы действительно приняли такое решение?

— Я примерно догадываюсь, кто написал вам такую докладную, Викентий Львович. Но всё дело в том, что написанное в докладной не соответствует действительности. Попросту говоря, вас обманули...

— Вы что тут себе позволяете? — вскочил со своего места мордатый. — Вы хотите заявить нашей уважаемой Комиссии, что я обманул своего непосредственного начальника?

— Вы, пожалуйста, присядьте пока на место, гражданин, — спокойно ответил я вскочившему чиновнику. — Когда будет необходимость, вам обязательно предоставят слово. Возможно, его вам предоставит уважаемый Викентий Львович на заседании данной Комиссии, а вполне возможно, вас начнёт спрашивать следователь из компетентных органов или народный судья.

От упоминания следователя из компетентных органов и судьи, мордатый замолчал и занял своё место за столом.

— Вас некрасиво перебили, Демид Ярославич. Продолжайте, пожалуйста, рассказывать свою версию событий, — сказал седовласый чиновник.

— Хорошо, Викентий Львович. Так вот. Как я уже сказал уважаемой Комиссии и вам лично, что написанное в докладной не соответствует действительности. Мы не принимали решения о закрытии нашей промысловой артели. Сие задумал сделать, гражданин, который меня перебивал. Сим действием он наверное хотел прикрыть свои тёмные делишки, но виновниками нарушения договора он всё же решил выставить нашу артель. Я смотрю, перед вами лежит папка с указанием названия нашей промыслово-охотничьей артели. Вы можете в папке найти список, в котором указано, какое количество копчёной продукции передала наша артель представителям Советской власти?

— Одну минуточку, — сказал Викентий Львович, и начал искать нужный документ. А я мельком заметил, как забели глаза у мордатого. — Вот нашел. Данные по всем вашим поставкам за этот год.

— Сравните их, пожалуйста, вот с ентими данными, — сказал я, и передал седовласому список, который составил перед нашим выездом Яр. — У меня правда, данные за три последних года.

Викентий Львович начал сравнивать данные в обоих списках, и с каждой минутой тишины, на его лице проявлялось всё больше и больше удивления. Наконец он передал оба списка соседу справа и пристально посмотрев на мордатого спросил:

— И как же это всё понимать, Яков Гершевич? Почему в ваших отчётах указано заниженное количество полученной копчёной продукции от промысловой артели "Урманное"?

— В моих отчётах указаны точные цифры, Викентий Львович. Это артельщики в своих данных приписали лишнее.

— Что вы врёте, — не выдержал Яр. — У меня с собой все книги учёта, и в них везде стоят ваши подписи. Поентому в нашем списке указаны точные данные, сколько в нашем представительстве вы получили продуктов. Даже в последний раз, когда вы нас ограбили, и подчистую выгребли оба склада, вам пришлось за всё расписаться в наших книгах учёта.

— Погодите, молодой человек. Что значит вас "ограбили"?

— Ваш представитель власти приехал в наше артельное представительство со своими двумя помощниками, их сопровождали милиционеры и грузчики на трёх грузовиках. Хотя раньше ваш представитель приезжал на легковом автомобиле в сопровождении всего лишь одного грузовика. Как я сказал, они забрали у нас всю продукцию со складов, то есть в три раза больше указанной в договоре. У нас забрали даже те копчёные продукты, которые предназначались другим людям.

— Каким ещё другим людям? — удивился седовласый чиновник. — Насколько мне известно из заключённого договора, вы обязаны менять свою продукцию только у представителей власти.

— Совершенно верно. Мы всегда соблюдаем заключённый договор. Но в данном договоре нет запрета на использование продукции артели для своих собственных нужд. Вам должно быть известно, что в нашем артельном представительстве трудятся люди, живущие в Барнауле. Вот они и получают часть своей зарплаты нашими продуктами, чтобы кормить свои семьи. Ещё одна часть продуктов предназначалась для артельной столовой. Их тоже все забрали. А когда я и остальные люди стали возмущаться тем что происходит, ентот чиновник рассмеялся в ответ и довольно нагло заявил: "Ежели ваша деревенская артелька и дальше мечтает получать от Советской власти такое же количество товаров на обмен, то в следующем месяце ваша поставка копчёностей должна быть увеличена на двадцать пять процентов". Я попытался ему объяснить, что он не только нарушает договор с артелью, но и своими действиями прекращает поставку копчёных продуктов в город. Но чиновник меня даже слушать не стал, лишь нагло мне заявил: "Я с сопляками договоры обсуждать не намерен. Передай своему Главе артели, чтобы он незамедлительно явился в райисполком, вместе со своими помощниками. Им придётся дать подробный отчёт, перед Комиссией по продовольствию, о деятельности артели". Вот потому-то мы сразу прибыли сюда с нашим Главой.

— Благодарю вас, молодой человек, за подробности. Мне только не ясно, почему вы сказали, что Яков Гершевич "своими действиями прекращает поставку копчёных продуктов в город"?

— Позвольте мне ответить на ваш вопрос, Викентий Львович? — сказал я главному чиновнику.

— Мы слушаем вас, Демид Ярославич.

— Всё дело в том, что ваш полномочный представитель не только всё забрал со складов. Он не выдал нашей артели положенное количество мешков с зерном и мукой, но самое главное, он отказался выдавать моему помощнику патроны для ружей и карабинов, которые нам положены по договору. А вы наверное сами прекрасно знаете, что без патронов охота просто невозможна. Кроме того, недавно, на службу в рядах Красной армии, призвали почти всех наших артельных охотников и рыбаков. Они перед уходом в армию постарались и добыли для артели много дичи. В нашей промысловой артели нынче остались всего лишь два охотника и два рыбака. Мы конечно думаем набрать охотников и рыбаков из тех, кто трудится в нашем артельном представительстве, но сами знаете, что не всякий городской житель согласится жить в глухом урмане возле болот. Так что, вы сами должны понимать, что количество добычи в нашей артели будет совсем небольшим. Вот потому-то мы и решили побольше завезти копчёностей на наши склады, чтобы ежемесячно укладываться в норму указанную в нашем "договоре на поставку продуктов в город". Но как вы сами видите, ваш представитель, изъяв всю копчёную продукцию со складов, не только нарушил договор, он сделал его вообще невыполнимым. Похоже прошлые события таких людей ничему не учат.

— Про какие события вы упомянули, Демид Ярославич? — задал вопрос седовласый чиновник.

— Про события недавнего прошлого. Один из чиновников райисполкома, вот также как ентот гражданин, реквизировал всю нашу копчёную продукцию, разорвал заключённый договор и не выдал нам ничего. А через некоторое время представители власти обнаружили, что на их столах нет копчёных продуктов. Они начали разбираться и пришли в наше артельное представительство узнать, почему нет продуктов. Им честно ответили, что представитель власти самолично разорвал договор, забрав наши продукты и не выдал нашей артели патроны. Про хлеб мы даже заикаться не стали, так как в стране с хлебом были проблемы. Комиссия из райисполкома тогда никому не поверила и приехала к нам в Урманное с обыском. Обыск показал, что у нас действительно нет ни патронов, ни копчёных продуктов. Вскоре власти восстановили разорванный с артелью договор, а военные привезли нам патроны. Так что мы стали вновь поставлять вам копчёные продукты.

— А что случилось с тем чиновником из райисполкома? — спросил член Комиссии, что сидел слева он седовласого.

— Насколько мне известно, его сняли с должности, судили и расстреляли. Думаю, что вашего Якова Гершевича ожидает точно такая же участь.

От услышанного мордатый побледнел и покрылся потом.

— Думаю, что судьбой нашего Якова Гершевича займутся местные представители НКВД. Они сами разберутся в этом деле и всё выяснят, — сказал главный чиновник.

— Вот тут вы глубоко ошибаетесь, Викентий Львович, — неожиданно сказала моя Яринка. — Его дальнейшую судьбу будут решать совершенно другие люди. Вы похоже так и не поняли главного, против кого стал действовать и кого ограбил ваш Яков Гершевич?

— И кому же нанёс вред член нашей Комиссии? Кроме вашей артели естественно.

— Товарищу Сталину. Вы наверное ещё не в курсе, но наше поселение и промысловая артель, уже много лет находится под личной защитой Иосифа Виссарионовича. Причиняя вред нам, вы причиняете вред ему. О последствиях думаю, мне вам напоминать не надо.

— И от кого же товарищ Сталин сможет узнать, о произошедшем? — усмехнувшись спросил рыжеволосый член Комиссии.

— От меня. И не узнает, а уже узнал, — услышав такой ответ, все члены Комиссии побледнели, а некоторые покрылись холодным потом. — Я пришла сюда с мужем, что до конца выяснить все непонятные моменты данного дела.

— Думаете, что после всего сказанного, вы сможете спокойно уйти отсюда? — спросил мою Яринку рыжий.

— А кто нам помешает, вы что ли? — усмехнулась супруга. — Товарищ Сталин уже прислал за мной самолёт, так что задержать меня у вас не получится. Если через час я не буду в самолёте, или самолёт со мною не прилетит в Москву, то можете всем райисполкомом начинать сушить сухари. Я уже предупредила Иосифа Виссарионовича о возможных ваших действиях. И еще вот что. Ежели ваш Яков Гершевич, по какой-то случайности не доживёт до приезда московских следователей, то главными виновниками станут все члены вашей Комиссии. А сейчас, прошу нас извинить, нам уже пора ехать в аэропорт.

Мы при полном молчании сидящих за столом, покинули кабинет и вскоре вышли на улицу. Потом мы разместились в пролётке и Лукьян Анисимович повёз нас в Барнаульский аэропорт. Нам повезло, как оказалось самолёт из Москвы за Яринкой прилетел два с половиной часа назад. Его уже полностью обслужили и заправили. Лётчики оказались её знакомыми, они отвозили супругу в прошлый раз в Москву. Мы попрощались, Яринка с лётчиками направились к самолёту, а мы с Яром вернулись к нашей пролётке. Уже отъезжая от аэропорта, мы увидели как самолёт поднялся в небеса...