Правило двух глава 18

Клинки столкнулись, и виски сразу заломило от боли: Виктор слышал, как кричал от боли и ярости меч, сталкиваясь с освященным, самым настоящим святым оружием.

Что еще добавляло нервотрепки, так это то, что никто не мчался на помощь. Или телохранители мертвы, или проворонили вторжение, и оба варианта плохи по-своему. Кабинет превратился в апокалиптическую помойку, по которой перемещались бойцы, с каждым мгновением увеличивая разгром. Прутья понеслись к цели под самыми неожиданными углами, и атака увенчалась успехом: Виктор увидел, как дрогнули ноздри монаха, в глазах мелькнуло бешенство, тут же взятое под контроль.

Блондин чуть споткнулся, выровнялся, но ситх уже скорректировал атаку: прутья истончились, превращаясь в проволоку, буквально пришивая металлический носок сапога к полу. Монах едва не упал, дернул ногой, пытаясь оторвать ступню, но ничего не вышло. Клинок одним росчерком отрубил носок сапога, и это стало фатальной ошибкой. Мусор поднялся тучей, закручиваясь смерчем, и пропущенный прут воткнулся в ступню. В пальцы.

Из горла монаха вырвался короткий стон, тут же подавленный, — изогнувшись, монах ловко вырвал прут, сгоревший в голубоватом пламени, обвившем руку, и с бешенством усилил напор. Эспадон рассекал все, что попадалось на пути, голубой молнией сверкая в тучах мусора, которые ситх закручивал Силой настоящими смерчами. Ситхский клинок выл и рычал, вибрируя от ярости и ненависти в руках Виктора.

Неожиданно двери распахнулись, ударившись о стены с такой силой, что дерево треснуло, в монаха полетели разноцветные лучи заклинаний, обтекающие его, словно вода, Виктор отпрыгнул, разрывая контакт, чтобы не попасть под дружественный огонь.

Вольф и еще два мага, выглядящие так, словно вылезли из жерла вулкана, направили на монаха все свои силы, и он дрогнул. Виктор увидел, как на какую-то долю секунды монах заколебался, прикидывая, стоит игра свеч или надо уходить. Он действительно решал это так, как будто знал, что может победить, но, допустим, с потерями, а в следующий момент просто исчез.

Таралы помчались к Виктору, осматривая кабинет, ситха, вообще все вокруг, а он стоял, опираясь на превратившийся в зазубренную пилу меч, в полном ошеломлении. Под ногами хрустел мусор, трещали каменные плиты и паркет, от которого остались только пыль и щепки. Со стен осыпались обломки стеллажей, панелей, даже с потолка сыпалось.

Словно взорвали мешок гранат, а потом время усилило разруху.

Виктор молча обвел налитыми кровью глазами разгром, осмотрел еле живых телохранителей. Маги выглядели откровенно плохо, даже отвратительно: синюшные, одутловатые, как от действия отравляющих веществ, покрытые ранами. Вольф тяжело припадал на правую ногу, ставя ее крайне осторожно, остальные тоже радовали глаз кровоподтеками, у Клауса обмотанная какой-то тряпицей кисть выглядела полуоторванной, и кровь медленно сочилась, невзирая на попытки наложить чары.

Отдавшие остатки сил для атаки, маги теряли их с каждой секундой, и Виктор, стряхнув с себя неуместный ступор, принялся за дело. Требовалось срочно стабилизировать раненых и узнать судьбу Магнуса — ситху очень не нравился застывший взгляд Вольфа.

Через пару часов, когда маги были подлатаны вызванными из Мунго целителями, мусор прибран эльфами, а сам ситх вымыт и переодет, Виктор задумчиво рассматривал плещущееся в стакане виски, пытаясь собраться с мыслями.

А они были не очень приятными.

Виктор знал, что не является царем горы, но визит монаха доказал это особенно ясно. Если б не ворвались телохранители, предсказать итог противостояния ситх просто не мог... Да и не хотел. Пусть он смог справиться с гоблинами, вселенная продемонстрировала, что до вершин Виктору расти и расти, и делать это требуется в темпе.

Неожиданная устойчивость убийцы к воздействию Силой Виктора практически напугала. Он успел сориентироваться, это не стало препятствием, просто небольшой заминкой, но сам факт, что кто-то может запросто ворваться в его укрепленный дом, едва не совершив успешное покушение, просто злил. Той основанной на опасении злостью, заставляющей мобилизоваться в кратчайшие сроки.

Слава всем богам, что семью он спрятал, и до жены с детьми никто не доберется: Виктор был уверен, что их монах бы не пощадил. Невзирая на то, что те не смогли бы никак противодействовать. Или... Их могли взять в заложники. Тоже откровенно кошмарный вариант.

Виски не действовало, адреналин бурлил и кипел, аж руки тряслись. Виктор отложил бесполезный стакан, взял меч и принялся его осматривать. Клинок выглядел отвратительно: пила какая-то, а не меч. Сморщившись от вида зазубрин, ситх провел ногтем по лезвию, и выругался: сплошные трещины. Дико повезло, что клинок не развалился в процессе, оставив своего хозяина на милость врага. Артефакт жалобно заскулил, жалуясь, и Виктор утешительно провел рукой. Придется перековывать, причем срочно. Опять.

Отложив успокоившийся клинок, Виктор свалился на кровать, пытаясь заснуть. Бессонница ничем не поможет, от усталости только наделает ошибок, а он не может себе их позволить. Не сейчас. Муторный сон пролетел быстро, и ситх вновь погрузился в размышления и работу с бумагами. Отчеты ищеек вызывали только головную боль.

Перечитав добытую за приличные деньги информацию, Виктор достал лист бумаги, карандаш, и принялся чертить схемы, то и дело сверяясь с данными отчетов. Выходила полная мутотень на первый взгляд. На второй, впрочем, тоже. А вот на третий... На третий все выглядело отвратительно.

Для начала опять вылез Джек Потрошитель. Серийный убийца, которого искали-искали и не нашли, всплыл спустя несколько десятков лет, и на этот раз жертвами стали не люди, а вовсе даже сквибы. Все убитые девушки в количестве пяти штук — опять то же количество, что и в первый раз, — были сквибами, и даже не выброшенными на милость судьбы, как начали грешить некоторые слишком заигравшиеся в близкородственное скрещивание индивидуумы, а живущими в магическом мире, имеющими родню... Не аристократы, даже не сквайры, беднота... Но — чистокровные.

Только поэтому не подняли вой до небес спецслужбы обычных людей, и теперь землю рыли авроры и родственники погибших. Виктор почитал описания, посмотрел, скривившись, на колдографии... Весь этот кошмар почему-то был смутно знакомым. Ситх сосредоточился, пытаясь понять, что же его насторожило, а потом просто обомлел.

Еще одно распиаренное убийство... Печально знаменитая Черная Георгина*. Убийство сорок седьмого года, век Золотого Голливуда. Убитая и выпотрошенная актриса, у которой тоже изьяли внутренности. Но тогда убийство было одно, никого не поймали... Или поймали? Просто люди не знали? И тоже через десяток с лишним лет. Все это наводило на мысли или о какой-то твари, что вылезает в определенное время, или цикле ритуалов.

Следующей странностью стало вдовство Боргезе. Черный князь, только недавно женившийся, обзавелся наследником и овдовел. Неожиданный поворот, в том, родном мире Виктора такого не произошло. Вдовец был безутешен, и отправился за утешением к монахам, в монастырь. Какой? Естественно, тот самый, где готовили палладинов, и где при смерти лежал недавно еще бодрый настоятель.

А сейчас там развернулась борьба за власть не на жизнь, а на смерть.

Дальше — больше. Нашли следы Фулканелли. За алхимиком следили личности весьма благообразные, а потому подозрительные. В своих подозрениях ищейки не ошиблись. Орден Герберта Аврилакского, чернокнижника. Он же Сильвестр Второй, папа римский. Когда Виктор прочел подробности доклада, то только поскреб затылок. Алхимики решили искоренить конкурента? Наводят справки о возможном союзнике? Просто следят, собирая компромат и данные? А может, все сразу?

Фулканелли навещал Венецию. Любовался музеями, посетил Мурано и Бурано, закупился чудесными изделиями стеклодувов. Покатался на гондоле. Он вел себя настолько расслабленно и мирно, что у Виктора тут же взыграла паранойя. Было три часа, когда слежка упустила мужчину. Где он был в это время, с кем беседовал... Неизвестно.

Зато к Виктору пришел гость незваный. И думать, что он только один, отпрометчиво. Совершенно.

* У нас более известная как Черная Орхидея. Элизабет Шорт. Не конец, продолжение сюда же.