Убить бога непросто

Пролог

Говорят, что размер не имеет значения. Врут. Имеет, и ещё как. Особенно, когда это калибр. Я смотрел прямо в ствол направленного мне в лицо пистолета, и мне сейчас он представлялся огромным, чёрным тоннелем. Дуэльный пистолет Лепажа. Страшная вещь на самом деле. Хотя оружейники и ювелиры умудрились превратить орудие убийства в произведение искусства.

Пистолет был красив: красное дерево, накладки их слоновой кости, инкрустация серебром... А так же шестигранный ствол и тяжёлая, круглая, свинцовая пуля размером с орех. Да, убойная дистанция невелика, но если ты попал на эту дистанцию... Раны от такой пули оставались страшные. А когда пистолет весом около двух килограммов держит твёрдая рука профессионального бретёра, то всё становится совсем печально. А утро начиналось так замечательно...

* * *

— Наденька, вели подавать чаю. Помещик Орлов презентовал мне чаю, привезённого из самого Китаю. Говорит, чудо как хорош, — я потянулся в плетёном кресле, стоявшем на веранде моей усадьбы. Солнце уже давно взошло, и сейчас пригревало, пробиваясь лучами сквозь листья растущей рядом старой яблони. Пахом всё грозился её спилить, так как яблок она уже не приносила, но я запретил. Для меня было удовольствием просто посидеть в её тени.

— Сейчас-сейчас, уже заварили, Пахом самовар уже несёт, — Наденька, моя жена, мой белокурый ангел, летящей походкой подбежала ко мне и чмокнула в щёку. — Милый, ты небрит! — сморщила она свой очаровательный носик, но тотчас расцвела в улыбке.

— Радость моя, настоящий джентльмен должен бриться вечером, дабы не поцарапать своей щетиной нежные дамские щёчки! — притворно сдвинул я брови, но не выдержал и рассмеялся. Наденька скинула туфли и с ногами забралась ко мне на колени, свернувшись как котёнок.

— Сегодня приём у графа Вяземского, мы приглашены. Мы ведь пойдём? — умоляюще заглянула мне в глаза Наденька, обвив руками за шею.

— Солнце моё, ты ведь знаешь, как я не люблю выбираться в свет. Опять те же лица, те же разговоры и сплетни...

— Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Там будет этот молодой поэт, Александр Пушкин, мне наша соседка, Анастасия Павловна, все уши про него прожужжала. И дочь графа вернулась из путешествия, мне так хочется с ней увидеться! Мы ведь и так никуда не выбираемся, ну пожалуйста, любимый!

— Ну хорошо, хорошо, душа моя, уговорила. Только ради тебя.

— Ты самый лучший, самый замечательный муж на всём свете! — радостно защебетала Наденька, покрывая моё лицо поцелуями. Жизнь — замечательная штука. Я был счастлив.

* * *

— Сударь, фы оскорбить мою даму! Я трепофать неметленный сатисфакция!

Откуда только взялся этот немчура? Никогда до этого дня о нём даже не слышал. Я как всегда спокойно стоял в углу бального зала усадьбы Вяземских, крутил в руке бокал Бордо и наблюдал, как Наденька упоённо обсуждает свои женские новости с дочерью графа — Натальей. Вечер действительно удался. Приезжий поэт оказался занятным собеседником. А после того, как он прочёл пару своих стихов, действительно великолепных, то покорил всех без остатка. И тут этот кавалер, проходя мимо меня со своей дамой под ручку, неловко подбивает меня под локоть, и вино из моего бокала разливается прямо в шикарное декольте спутницы немца.

Я пытался объяснить, что вышло недоразумение, и принёс свои извинения перед дамой, но немец упёрся.

— Как вам будет угодно, сударь. Когда и на каком оружии?

— Стреляться с десяти шагов. Немедленно! Если фы не трус!

Всё. Вечер испорчен окончательно. Смотря на закусившую до крови губу Наденьку, я тяжело вздохнул и ответил: — Да будет так.

Никакого примирения, конечно не последовало. Секундант поднёс нам инкрустированную серебром коробку чёрного дерева, и раскрыл её. Внутри обитой красным бархатом коробки лежали пистоли. Я взял один из них, оттянул тугой замок, проверив, достаточно ли пороха на запальной полке. Доверяй, но, как говорится, проверяй. Тем более, если от такой проверки может зависеть твоя жизнь.

— Сходитесь!

Давно мне не приходилось брать в руки оружия. Но деваться некуда. Противник поднял пистолет и взвёл курок. Я сделал тоже самое. Шаг. Второй. Третий. Почему не стреляет? Ведь он явно хороший стрелок. Рука не дрожит, движения мягкие, уверенные. Пять шагов. Линия. Я вижу цвет глаз моего противника. Что ж, сейчас всё решится.

Я спускаю курок. Грохот выстрела, рука подскакивает от отдачи. Попал! Я точно видел, как пуля угодила ему в грудь! Но почему он не падает?

— Привет тебе от Осириса! — внезапно его глаза становятся угольно-чёрными. Полностью, заполнив белок и радужку. Демон-убийца? Невозможно! Как они меня здесь нашли? Научились оперировать временными потоками?

Эти мысли в мгновение ока пронеслись у меня в голове, я приготовился к переносу, но не успел. Оружие моего врага сработало. И это была не заурядная пуля, которая не смогла бы причинить мне вред, нет. Это был всего лишь камуфляж. Осирис дал убийце оружие против меня. Оружие, способное убить бога. Сгусток тёмной энергии пронзил моё тело, и я перестал существовать.

В другое время и в другой вселенной.

Я мыслю, следовательно я существую. Тьма медленно рассеивалась перед глазами. Они не всё учли. Не так просто убить бога. Они хотят войны? Что ж, будет им война. Обещаю.

Глава 1

Больно-то как... Перед глазами всё плыло, во рту стоял мерзкий привкус. Я перегнулся через край каменного ложа, на котором лежал, и меня вырвало желчью. Что-то не так. Так плохо мне не было ещё никогда. Я с трудом сел, свесил голые ноги с мраморного стола и огляделся. Здесь ничего не изменилось за время моего отсутствия — те же столы, заставленные алхимическими приборами, шкафы с одеждой , стойки с оружием. Я спрыгнул со стола, ударившись голыми пятками о холодные плиты пола, и зашипел от боли. Неслабо мне вмазали. Я с трудом распрямил затёкшую спину и оглядел своё новое тело. Вот этого мой враг и не учёл. Я как предвидел в своё время. Не помню уже, почему я решил сохранить это тело. Все остальные считали человека слишком слабым, чтобы вместить в себя силу и сущность бессмертных, и не без оснований. Боги куда прочнее, и устроены иначе. А я вот решил по-другому, и не прогадал. Паранойя свойственна всем бессмертным. Как говорится, если у вас паранойя, то это совсем не означает, что за вами никто не следит. Хотя, какие мы бессмертные... Смертные, да ещё как. Надо только знать, как убить, и каким оружием. Я прошлёпал к платяному шкафу и открыл створки настежь. С внутренней стороны створок были встроены зеркала, и я наконец-то смог рассмотреть себя во весь рост. Ха, а я его помню! Высокий, перевитый жгутами мышц варвар с голубыми глазами. Когда-то мы с ним неплохо повеселились в Латаркии. Да, славные были битвы, и славные деньки. Ему всадила в грудь кинжал молодая наложница, с которой он решил развлечься. А я не успел вовремя. Срастить пробитое сердце-то для меня не проблема. А вот вернуть в тело душу... Это по силам только одному из Старших богов — Аиду. Так что я поместил тело в стазис и оставил до поры до времени. Вот эта пора и настала. Я с трудом натянул на себя брюки и рубашку, промахиваясь мимо рукавов и штанин. Нужно время, чтобы привыкнуть к новому вместилищу. Ну да ничего, обвыкнусь, главное, чтобы моя сила никуда не делась. Не физическая, конечно, а та, что делала меня тем, кто я есть. Богом. Я потянулся к Источнику и похолодел. Источник силы не отзывался. Я в панике вытянул вперёд руку и попытался сделать самое элементарное — зажечь стоявшую на столе свечу. Бесполезно. Фитиль даже не задымился. Нет. Только не это!

Я метался по лаборатории, в ярости круша всё вокруг. Ублюдок! Он лишил меня божественной силы! Осирис, тварь! Лучше бы я в самом деле сдох! Тяжело дыша, я присел на чудом уцелевший в углу табурет и задумался. Стоп! Я ведь жив! Мою сущность дорогой родственничек уничтожить не смог! И если я жив, то всю силу из меня вытянуть не получилось, иначе бы я навсегда растворился в потоке мироздания. Так, спокойно. Возможно, это тело просто не адаптировалось после вселения. Я несколько раз глубоко вздохнул, закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Выкинуть из головы всё, представить себя подвешенным в абсолютной темноте междумирья. И искать, тянуться к Источнику. Ну же... Если я его не найду, то это будет хуже смерти. Пожалуйста... Вдалеке, на самой границе восприятия я увидел небольшой мигающий огонёк, как будто светлячок в ночном лесу. Я изо всех сил потянулся к нему. Гора свалилась с моих плеч. Передо мной висел сгусток огня размером с небольшое яблоко. Я взял его в ладони и бережно поместил себе в грудь, тут же почувствовав, как сила тонким ручейком вливается в моё тело. Да, это всё, что осталось. Мне оставили только жалкие крохи моего былого могущества, да и то не по доброте душевной. Души у моей родни в принципе никогда не было. Просто недосмотрели, не учли возможность воскреснуть в новом теле. А значит ещё не всё потеряно. Пусть моя сила сейчас на уровне среднего колдуна, пусть у меня тело смертного, которое можно убить, пусть. Знания остались при мне. Да и коллекция магических артефактов никуда не делась. Все смеялись надо мной за это детское увлечение, ведь даже самый сильный артефакт, созданный смертными магами ничто по сравнению с божественной мощью. Сейчас они мне очень пригодятся.

Я открыл глаза и недобро усмехнулся. У меня теперь есть цель. Вернуть силу и бессмертие можно, надо только добраться до Источника Всех Богов. И пусть путь долог, и пролегает через миры, где властвуют мои названные братья и сёстры. Я пробьюсь. Они ещё пожалеют. Все пожалеют. Я одним мысленным усилием зажёг свечу. Ничего, мы ещё посмотрим, кто кого. Затушив пальцами свечу, я вышел из лаборатории, аккуратно закрыв за собой дверь. Впереди много дел, нужно всё продумать и подготовиться.

* * *

Тяжёлый табурет просвистел у меня над головой, разбив кувшин с вином, и снеся какого-то мелкого гоблина, сидевшего за соседним столиком. Брызги от вина, вопли дерущихся, визг служанок... Слушал бы и слушал. А этот молодой орк неплохо дерётся. Я зашёл в эту гномью таверну, чтобы перекусить и снять комнату на ночь. Я, конечно, мог снять целиком самую дорогую гостиницу этого богом забытого городка, денег у меня хватало, но не стоит привлекать к себе излишнее внимание. Да и моей новой внешности соответствовать надо. А швыряющий направо и налево золото здоровенный варвар ненужное внимание точно привлечёт. Поэтому я выбрал недорогой постоялый двор с таверной, занял столик в углу и заказал молодой, вертлявой служанке жареного мяса и кувшин пива. Пиво оказалось на удивление приличным, даже почти не разбавленным, да и мясо тоже было свежим, с ароматной, поджаристой корочкой и посыпанное специями, и я с удовольствием заработал челюстями. Тело варвара требовало много еды. Наконец, насытившись, я вылил остатки пива в объёмную деревянную кружку с обгрызенными краями и откинулся назад, прислонившись спиной к стене. Надо было обдумать маршрут. Но как следует подумать мне времени не дали. В таверну зашёл орк. Высокий, мощный воин с забранными в хвост длинными чёрными волосами и клановой татуировкой на правой щеке стоял в дверном проёме и пристально осматривал помещение. Рукоять двухлезвийной секиры, висевшей у его пояса, была перевязана красным шнуром и скреплена большой печатью местного магистрата. Орк, соблюдающий закон? Ну надо же...Гудевший множеством голосов большой зал мгновенно затих. Взоры всех присутствующих — людей, гоблинов, и, конечно же, гномов, сошлись на орке, который, как ни в чём не бывало, подошёл к барной стойке, и, кинув перед собой большую серебряную монету, громко потребовал вина и лучшей еды.

Он что, псих? Я, конечно, довольно долго отсутствовал, но то, что война между орками и гномами только-только закончилась, был в курсе. А орк сейчас находился на территории гномов.

— Зеленомордых здесь не обслуживают, — сжав кулаки, поросшие жёстким рыжим волосом, сквозь зубы выплюнул пузатый, поперёк себя шире, гном, стоявший за стойкой.

— Проваливай, откуда шёл, орк хыз матгол!

А вот это он зря. Орки крайне болезненно реагируют на оскорбления своих матерей. Этот зелёный не стал исключением. Взревев, как пещерный тролль, молодой воин одной рукой выдернул гнома из-за стойки, и, раскрутив его над собой, запустил в зал. Страйк! Тяжеленная туша трактирщика снесла несколько столиков вместе с сидящими вокруг них гномами. Ну, сейчас пойдёт потеха! Оскорблённые до глубины души гномы поднялись на ноги, засучили рукава и бросились в бой. Оружия никто не доставал. Гномы не дураки подраться, и правила хорошей трактирной драки знают. Толпа гномов насела на орка как стая псов на медведя, но тот стоял незыблемо, как скала в бушующем море. В рукопашной схватке зелёный тоже явно не новичок. Грамотно прижавшись спиной к трактирной стойке, чтобы не обошли с тыла, орк встречал налетавших гномов мощными ударами длинных рук. Ага, а вот и артиллерия. В орка полетели пивные кружки, кувшины, а затем и дубовые табуреты. Это, конечно, не оружие, но и табуретом голову разбить как нечего делать. Я нахмурился. Орку попало по голове, и кровь из глубокой раны на лбу от разбившегося о его лоб кувшина заливала его глаза. А вот это уже неспортивно. Надо бы уравнять шансы.

— Держись, зелёный! — одним прыжком я оказался рядом с орком, едва увернувшись от его прямого в челюсть. — Глаза протри, я прикрою!

— Идёт! — прорычал в ответ орк, оскалившись. Кровь уже полностью залила ему лицо, и клыкастая улыбка орка напоминала страшную маску. Бац! А вот и мне прилетело. Давненько мне не приходилось кулаками работать. Пощупав челюсть, и убедившись, что она на месте, я с удвоенной силой ринулся в бой, пинком отшвырнув гнома с табуретом наперевес. Получайте, недомерки волосатые!

— Бей орков! Хазад! — раздался в таверне боевой клич гномов, и, вынеся входную дверь, внутрь ввалился отряд вооружённых до зубов бородатых коротышек. Гномы не хотели проигрывать на своём поле и вызвали подмогу. Похоже, мы встряли серьёзно. Если это был бы отряд стражи, то ещё можно было бы договориться. Гномы любят золото, и увесистый кошель на лапу начальника местной стражи мог бы решить вопрос. Но это была не стража. Это были гномы-ветераны, возвращающиеся домой с фронта. Ненависть к оркам никуда не делась, а один зелёный с хорошо известной татуировкой боевого клана стоял, сжав кулаки посреди разгромленного зала. И я понял, что сейчас нас будут убивать. Я с тоской бросил взгляд на свой столик в углу, где стоял прислонённый к стене мой меч, который я отставил в сторону перед тем, как встрять в драку. Орк, все поняв, молча потянул с пояса секиру.

— Их слишком много, — прикидывая шансы на прорыв, сказал я орку, сорвавшему печать магистрата с оружия и принявшему боевую стойку.

— Орки не сдаются! — прорычал в ответ зелёный, выписывая перед собой секирой восьмёрки. Чёрт, не хотел я этого. Но, видимо, придётся.

— Кхарас, — прошептал я, вытянув перед собой руку, и перед толпой гномов в толстые, посыпанные опилками доски пола вонзилась молния. Пахнуло озоном.

— Маг!

Гномы отшатнулись назад, однако оружия из рук не выпустили.

— Это была честная драка. Дайте нам уйти, и никто не пострадает!

— Расступитесь! Дайте дорогу! — сквозь толпу хирдманов протолкался человек в сопровождении пятёрки воинов. Стража. Наконец-то. Не слишком-то они торопились.

— Опустить оружие! Именем короля! Что здесь происходит?

Как ни странно, но старший пятёрки стражей был человеком. И ещё он был... магом. Да, точно. Поверх стального нагрудника лёгкого доспеха висел знак мага-погодника. И дайте в морду тому, кто скажет, что погодники — не боевые маги. Боевые, да ещё как. Устроить проливной дождь для того, чтобы тяжелая кавалерия застряла в грязи, и потеряла самое страшное своё оружие — таранный копейный удар, это к ним, погодникам. Или тучи ночью навести, чтобы звёзды с луной закрыть, чтобы отряд скрытно в тыл противника провести — опять к ним. Или туман навести при переправе. А погодники посильнее могут и ураган с молниями устроить. Но таких, насколько я знаю, крайне мало, и все они к королю поближе, на фронт не лезут.

— Я — мэтр Ордан, маг охранного приказа. Назовите себя. И уберите оружие. А ты, — погодник пристально посмотрел на меня, — держи руки на виду. Одно движение пальцами, и тебя нашпигуют болтами. Посмотри внимательно на наконечники.

Ох ты... И верно. Стражи, пришедшие с магом, нацелили на меня небольшие арбалеты. А на концах кованых тяжёлых болтов, способных с двадцати метров пробить воина в полном латном доспехе, поблёскивали синим заклятья Ледяной Искры.

— Морозный камень?

Я медленно, крайне медленно, поднял руки на уровень плеч, развернув ладони к себе. Я знал правила. Направлять даже пустые ладони в сторону мага означало неизбежную атаку.

— Он самый. И у нас есть маг, способный его зарядить. Поэтому без фокусов. Орк, — перенёс внимание на моего нечаянного соратника погодник, — секиру на пол!

Громила-орк, недовольно бурча себе под нос свои оркские ругательства, осторожно, как величайшую драгоценность, положил на пол свою секиру, предварительно сметя с него грязные опилки. К оружию зелёные всегда относились уважительно. К орку немедленно кинулись гномы, заломили ему руки за спину и бросили на пол. На могучих запястьях воина защёлкнулись наручники. Орк виртуозно ругался на своём языке, поминая добрым словом гномов, их родственников до седьмого колена, и разнообразные постельные утехи, которыми гномы занимались друг с другом и с пещерными троллями. Я аж заслушался, благо, что оркский немного знал.

Гномы спеленали орка, по ходу дела заехав ему пару раз по рёбрам тяжёлыми, окованными железом башмаками.

— Эй, а это зачем? — вскинулся я, развернувшись к мэтру Ордану. — Он ведь сдался!

— Какая уже ему разница? — недобро ухмыльнулся маг. — Он нарушил закон, обнажив оружие, чему есть десятки свидетелей. Наказание за это одно — смерть.

— Он только защищался!

— А что это ты за него так рьяно вступаешься? — подозрительно прищурился погодник. — Вы что, в сговоре? С тобой тоже ещё разберёмся.

Мэтр Ордан мигнул кому-то у меня за спиной, и на мою голову обрушился удар, сбивший меня с ног. Последнее, что я услышал прежде чем сознание погасло, были слова мэтра: — Так-то оно надёжней будет. Тащите их в нижние камеры, а на этого здоровяка ошейник Зароса оденьте, на всякий случай. Там разберёмся.

Глава 2

— Эй, варвар, ты живой?

Я очнулся, и отфыркиваясь, принял сидячее положение. Орк, сидящий на корточках рядом с кучей прелой соломы, на которой я лежал, не пожалел воды, вылив весь кувшин мне на голову. Перед глазами всё плыло, затылок просто раскалывался от боли. Я пощупал голову, обнаружив здоровенную шишку. Хорошо мне приложили, от души. Ещё бы чуть-чуть, и череп проломили.

— Жить буду.

— Вот только нехорошо и недолго, — невесело хохотнул в ответ орк, закашлявшись и сплюнув на каменный пол тёмный сгусток. Похоже, ему тоже досталось, гномы оторвались на связанном зелёном по полной. Я попытался встать, но не преуспел. Голова закружилась, меня замутило, и я рухнул обратно в кучу гнилой соломы. Все симптомы сотрясения мозга налицо. Ну да ничего, сейчас мы это дело поправим. Я привычно потянулся к своему внутреннему источнику силы. Не тут-то было. Я не мог до него дотянуться! А, вот оно в чём дело. Ошейник. Тот самый ошейник Зароса, про который говорил мэтр Ордан перед тем, как я отрубился, и который сейчас украшал мою шею. Слышал я про этого Зароса. Маг-артефактор, под конец жизни неизвестно как смог создать этот ошейник, лишающий мага его силы. Не каждого, конечно. Архимага он не удержит. Только середнячков, вроде меня. Подцепив пальцами магическую удавку изнутри, я попытался сломать его, но моих нынешних сил для этого явно не хватало. Ну, попытка не пытка.

— Сколько я провалялся?

Я поворочался в куче соломы, пытаясь принять удобное положение, и наконец осмотрелся. Тюремная камера. Приходилось уже бывать в подобных. Фантазия строителей, видимо, одинакова во всех мирах, где мне пришлось побывать. Маленькое, забранное толстыми железными прутьями окошко почти под потолком едва пропускало свет. Каменный пол и стены из грубо обработанного камня. Нар нет, как и стола. Из всех удобств только деревянное ведро в углу, судя по запаху, использующееся в качестве отхожего места.

— Всю ночь, утро и половину дня. Я уж думал всё, помрёшь, — орк, кривясь и шипя от боли, сел у стены напротив, скрестив ноги. Одежда на нём была порвана, пояс и сапоги сняты. Я осмотрел себя и увидел ту же картину. Только рубаха, в отличие от безрукавки орка, была целой. Я пошарил по карманам, надеясь на то, что тюремщики хоть что-то пропустили. Нет, выгребли всё подчистую. Деньги, амулеты, оружие. И самое главное — компас. А без него я могу блуждать по мирам хоть тысячу лет, проход в мир Источника не обнаружить. Спокойно! Главное — не паниковать. Я обхватил руками голову. Ну ведь клялся самому себе, что пройду себе тихо-мирно, ни во что не встревая. И на тебе. В первом же мире, в первой же таверне влетел в неприятности по самые небалуйся! Нет, похоже, характер уже не переделать.

— Ладно, зелёный, давай хоть познакомимся как следует. Меня зовут...

Дьявол, как же звали того варвара? Убей, не помню... Орк, похоже, принял мою заминку с именем по-своему.

— Что, память отшибло? Был у нас в клане такой случай. Гарбуру во время штурма гномской крепости камнем со стены прилетело. Так он потом пол-года себя не помнил. Только слюни пускал и гадил под себя.

Бр-р-р... Только не это. Такого и врагу не пожелаешь. А, вспомнил!

— Меня зовут Клингар. Воин и маг. Наёмник. А тебя как звать, зелёный?

— Ракшас из клана Северного Копья, — гордо выпрямился орк, но тут же схватился за рёбра и согнулся в приступе кашля. — И не называй меня зелёный, обезьян белозадый! — прокашлявшись, сверкнул он на меня глазами из-под низко нависших надбровных дуг.

Гордый. Орки — они все такие. Сломать можно, согнуть нельзя. А мне надо потихоньку забывать о том, что я бог, и начать вести себя соответственно: громко смеяться, есть руками, чавкать, шлёпать служанок по задницам, и чуть что хвататься за меч. Перебора не получится? Да нет, не должно. Я ж варвар!

— Извини, Ракшас. Хотя, чего ты обижаешься, не пойму. Ты ведь и в самом деле зелёный!

— Гр-р-р-р...

— Всё-всё. Понял. Ты великий воин и шутки шутить не любишь, — поднял я руки в примиряющем жесте. — Да, хотел тебя спросить, да что-то всё некогда было — то драка, то по башке дали... — я ещё раз потрогал шишку на затылке и слипшиеся от крови волосы. Ну ничего, сквитаемся. Земля — она, всё-таки, круглая. — Ты чего вообще забыл в гномьем кабаке? Да ещё и в одиночку припёрся? Тебе что, жить надоело?

Орк стрельнул на меня глазами, потом перевёл взгляд на кучу соломы с какими-то грязными тряпками в дальнем углу камеры, и почему-то шёпотом сказал: — Это тайна. Но ты встал со мной рядом во время драки. У тебя, в отличии от многих людей, есть честь. Поэтому я тебе скажу. Это шаман. Он сказал, что мне нужно прийти в одиночку на землю гномов во время полной луны для того, чтобы сбылось предсказание.

Что?! Ах ты ж... Только этого дерьма мне для полного счастья не хватало! Я схватился руками за голову, и теперь вовсе не от того, что у меня сотрясение мозга. Пророчество. Долбаное пророчество. Я застонал.

— Эй, Клингар, тебе плохо?

— Ракшас, ты ничего не перепутал? Это точно предсказание? Может, твой шаман чего не так понял? — с надеждой спросил я орка.

— Нет, шаман сказал чётко: Тот, который умер, но который вернулся, должен пройти пути миров и постигнуть места силы. И возродится, и будет править, если одолеет владык земли и неба. А потом сказал, что ему нужны будут помощники. И что я избран для этого. Вот и всё.

Всё. Попал. Полноценное пророчество. Кто же это со мной так пошутил-то? Локи? В его стиле. Ну подожди, шутник хренов, и до тебя доберусь. Пророчество, настоящее пророчество — это серьёзно. Я думал осторожно, не привлекая к себе внимание, пробраться к Источнику, а там уже решать проблемы по мере их поступления. А теперь все планы летели Анубису под хвост. У него есть, я видел. Беда в том, что пророчество нельзя проигнорировать. Последствия будут печальны, если попытаться это сделать. Фатально печальны. Ненавижу это! Ты должен исполнить пророчество, а если попытаешься как-то схалтурить или просто сбежать, то ты — труп. Без вариантов. А больше всего в своей длинной жизни я ненавидел быть чьей-то марионеткой. Неважно, чьей — старших богов, судьбы, обстоятельств. Я привык сам делать свою судьбу, и вот теперь так вляпаться...

— А ты сам как очутился в этой таверне?

Орк, похоже, совершенно не волновался о своей судьбе. Фаталист. Сказали идти, он и пошёл. Пророчество выведет. Мне бы такую уверенность.

— Твоя судьба открыта для богов. Его судьба сокрыта на скрижалях Книги Судеб, — раздался вдруг мелодичный голос, и грязная куча в дальнем углу зашевелилась. Что за... Я прижался к стене камеры, выставив перед собой открытую ладонь в атакующем жесте. Дьявол, совсем забыл! Ошейник, будь проклят навеки маг, его создавший!

— Я не причиню тебе вреда, называющий себя Клингаром.

Куча зашевелилась сильнее, и из неё выполз... Эльф. Избитый и оборванный, как и мы с орком, с шикарным фонарём под глазом, но это точно был эльф, уж эти острые уши и высокомерную физиономию ни с чем не спутаешь.

— И чего молчал, что мы здесь не одни? — внимательно осмотрев эльфа, повернулся я к Ракшасу.

— Ты не спрашивал, — пожал могучими плечами орк. Вот ведь... дитя природы.

— Да уж, действительно. И не поспоришь, — буркнул я. — Ладно, будем знакомиться ещё раз. Наши имена ты знаешь. А тебя как зовут, остроухий?

— Я отказался от своего имени. Причину этого знать вам необязательно. Но можете звать меня Стрелком. И не называй меня остроухим, варвар!

Экие все нежные. Одного зелёным не назови, другого ушастым. А меня, значит, варваром и белозадым обезьяном называть можно.

— Не называй меня варваром, остроухий!

Мы немного пободались взглядами, и эльф уступил первым.

— Ты прав, идти навстречу нужно разумным, только так можно обрести взаимопонимание.

— Философ? Говоришь, словно выпускник столичной академии, — я, кряхтя, как столетний старец, поднялся на ноги, и, превозмогая головокружение, подошёл к двери камеры, обитой толстыми полосами железа. Сжав кулак, несколько раз ударил по закаменевшему от времени дереву.

— Без толку. Я уже пробовал. Никто не придёт, — подал голос орк. — Я думал, что ты вот-вот к предкам отправишься. Ты почти не дышал. Я стучал, но никто не ответил.

Чёрт. Я доковылял до своего угла и рухнул обратно на вонючую солому. Надо пораскинуть мозгами. Ха, а вчера буквально едва не пораскинул. Да уж, ситуация поменялась кардинально. Ещё и пророчество это... Кстати, о птичках. Я подозрительно воззрился на эльфа.

— Слышь, философ. А ты тут как оказался? Далековато ты от ваших эльфийских лесов забрался.

— Духи священного леса вели меня. И не мне идти поперёк их воли.

Понятно. Ещё один. Орк, эльф и человек. Кого ещё ждать? Вампиров, тролля и принцессу гоблинов?

— Понятно. Духи леса, значит. Ну а сюда как загремел?

— Незнание закона не освобождает от ответственности, — печально вздохнул эльф. — Военное положение отменили ещё не везде, а я не получил печати магистрата, разрешающее ношение оружия. Ну вот и... — Стрелок потрогал цветущий всеми красками радуги огромный синяк под глазом и поморщился. — Нарвался на гномий патруль. Ну а они долго разговаривать не стали.

Мы с орком сочувственно переглянулись. Тяжёлые башмаки гномов знакомы нам не понаслышке.

— Не люблю гномов, — высказался Ракшас, и мы с эльфом горячо его поддержали. Ничто так не сплачивает команду, как общая неприязнь. В данном случае, к бородатым недомеркам.

— Ракшас, там воды не осталось? А то в горле пересохло, — спросил я орка. Тот молча взял стоявший рядом кувшин, и перевернул его вверх дном. Понятно. Они нас что, уморить здесь собрались, что ли?

Ответ на этот животрепещущий вопрос пришёл неожиданно. Дверь камеры беззвучно открылась, повернувшись на хорошо смазанных петлях, и в проёме, освещённом тусклым светом факелов, сверкнули выставленные вперёд наконечники коротких копий.

— Встать! Лицом к стене! Руки за спину! — пролаял команду толстый, с заплывшей салом физиономией, гном, высунувшись из-за спин стражей. Тюремщик. Ну что ж, хоть что-то сдвинулось с места. Я поднялся на ноги и отрицательно мотнул головой орку, принявшему боевую стойку и сжавшему огромные кулаки. Ракшас ещё пару мгновений пораздувал ноздри, а потом всё-таки последовал моему примеру, заведя лапы за спину и уткнувшись лбом в каменную стену. Звякнули кандалы. Гномы своё дело знали туго. Сквозь ножные кандалы пропустили короткую цепь, приковав нас друг за другом, и идти приходилось короткими шажками. Захочешь, не сбежишь. Эх, не было бы на мне ошейника, даже моих нынешних сил хватило бы на то, чтобы порвать цепи как гнилые нитки и дать отсюда дёру. Но подземные недомерки всё просчитали.

Идти пришлось недалеко. Эльф попытался было разговорить конвоиров, но получил в ответ пожелание заткнуть рот хвостом болотного гмырха и пару тычков тупыми концами копий. Пройдя по длинному коридору с рядами камер по обе стороны, мы поднялись по узкой лестнице. Тюремщик, сняв с пояса связку ключей, открыл толстую, в три пальца, железную дверь, и мы вышли на тюремный двор. Солнце! Как же я рад его видеть! Орк с эльфом явно разделяли мои чувства, подставив лица солнечным лучам.

— Назагораетесь ещё! Когда на каторге камень рубить будете, гы-гы! — гундосо заржал тюремщик. — И это если вас на голову не укоротят!

Гномы-конвоиры заржали вслед за своим начальником, видимо, найдя эту шутку чрезвычайно смешной. Мысленно поставив галочку у себя в памяти поквитаться с этими шутниками, я попытался абстрагироваться от происходящего, продумывая план спасения. Но времени подумать мне не дали. Со скрежетом открылись массивные створки ворот, и внутрь въехала, управляемая четвёркой мощных жеребцов, глухая повозка без окон, больше похожая на огромный гроб.

— Вперёд, смертнички, заходим, располагаемся с удобствами, — продолжал искромётно юморить тюремщик, подталкивая нас к повозке. Из открывшихся дверей перевозки для заключённых выпрыгнули два квадратных гнома, коротко кивнули толстяку-тюремщику, и споро забросили меня, орка и эльфа внутрь, пропустив связывающую нас цепь сквозь вделанные внутри в борта перевозки железные кольца. В обстоятельности гномам не откажешь, это уж точно. Перевозка была довольно просторной, явно рассчитанной на большее количество осуждённых. Она была разделена на три части толстыми решётками. В одной такой секции нас и приковали. Кольца, сквозь которые была продета цепь, были закреплены почти под самым потолком, и длины цепи не хватало, чтобы сесть на пол. Второе отделение пустовало. А пара конвоиров уселась на лавку посредине между клетками, поставив короткие копья, которыми удобно орудовать в ограниченном пространстве, между колен.

— Дозволено ли будет мне спросить у доблестных стражей, куда нас везут? — не выдержал эльф.

— Молчать, — один из гномов, одетый в кожаный доспех, и вооружённый, помимо копья, ещё и коротким широким мечом, висящем на поясе, лениво встал, и, просунув копьё сквозь решётку, ударил эльфа тупым концом в живот. — На суде разговаривать будешь.

Ага. Значит, суд, всё-таки, будет. Уже радует. А то ведь и прирезать могли по-тихому, от этих бородатых всего можно ожидать. Ехали долго. Завести разговор с конвоирами уже никто не пытался. Да и смысла не было, стражники не судьи, нашу судьбу не решают. Судьба... Опять у меня нет выбора, опять кто-то решает за меня. Я бессильно дёрнул за цепь. Задремавший стражник открыл один глаз, недовольно оглядел нашу компанию и, убедившись, что никто не предпринимает попытки побега, закрыл его снова.

— Клингар, — шёпотом окликнул меня орк. Из-за своего роста ему было тяжелее всех — гномы при строительстве перевозки на размеры орков явно не рассчитывали, и Ракшас, при каждом наезде колеса на камень или выбоину, бился головой о потолок. — Что делать будем?

— А чего ты меня спрашиваешь? — таким же шёпотом ответил я, искоса поглядывая на конвой.

— Не знаю. Мне почему-то показалось, что ты уже бывал в таких переделках.

Да уж, было дело. Во времена, когда я ещё был простым человеком, мне частенько доводилось посещать тюрьмы. Не по своей, естественно, воле. Да и когда в магии поднаторел, магистром стал, тоже, бывало, случалось. А вот когда в боги выбился, уже такого не было. Да и какая тюрьма бога удержит?

— Ну, бывал. Если я ничего не путаю, то по гномьим законам нам всем полагается... — я провёл пальцем вдоль горла, наглядно продемонстрировав, чем нам грозит нарушение местных законов. Орк инстинктивным движением потёр шею. — Но есть у меня одна задумка. Гномы — страшные ревнители традиций. Я хочу на этом сыграть. Есть один древний закон, о котором мало кто знает. В общем, говорить на суде буду я. Тогда, может, мне удастся всех нас вытащить.

— Удивительные познания для дикого варвара, — подал голос молчавший до этого момента эльф. — Ты полон загадок...

Стрелок смотрел на меня испытующим взглядом, но я сделал рожу кирпичом. Чёрт, надо следить за своим языком. Варвар должен изъясняться проще.

— Ушастый, ещё раз назовёшь меня варваром... — начал было я, но тут повозка остановилась. Раздался неразборчивый сквозь толстые деревянные доски бортов перевозки крик кучера. Через мгновение раздался второй крик, куда более отделённый. Конвоиры как по команде проснулись и вскочили на ноги. Один из стражей подошёл к дверце, и, отодвинув в сторону заслонку маленького зарешеченного оконца, выглянул наружу.

— Прибыли, мясо, — глянув на нашу троицу, скривил заросшее рыло конвоир. — Не повезло вам. На воротах Борг стоит, а это значит, что сегодня смена судьи Гурыза. А у него разговор с преступниками короткий. Или в петлю, ногами дрыгать, или на каторгу, камень для дорог рубить. Но и там больше месяца не живут.

Через оконце раздался скрежет поднимаемой решётки, повозка дёрнулась, вызвав приглушённое ругательство орка, в очередной раз приложившегося головой, и въехала внутрь. Нас ждал суд.