Детский сад-25

Глава двадцать пятая

Полное впечатление, что драконы сжигают уже сожжённый лес. Наверное, это потому, что уничтожение происходит при дневном свете. Ведь гнилые деревья чернели от погибельного ливня, а драконий огонь невыносимо ослепительный... Селена стояла и смотрела, порой удивляясь, что может смотреть, не боясь ослепнуть... Издалека видно, как деревья не сразу прогибаются под огнём клана Вальгарда, а поначалу чуть не шипят, на мгновения окутываясь туманом, пока драконье пламя выпаривает из них влагу. Но всё это жуткое зрелище она видела тогда, когда отвлекалась от своих мыслей.

От мысли.

Там, где-то внутри мёртвого леса, её семейный и братья.

Её уговаривали посидеть в машине, благо теперь мальчишек-эльфов не взяли и можно спокойно ожидать, когда драконы закончат уничтожать этот лес.

Мысль. Она постоянно переключала сознание Селены на иное. И хозяйка Тёплой Норы, глядя на громадную толпу магов всех рас, идущую по сторонам от клана Вальгарда, снова и снова внутренне тянулась к братьям, пытаясь услышать их. Джарри ей не услышать, но она хотя бы теперь знала, что он жив. А вот братья... Братство, если они все вместе... Почему она их не слышит?! Это злило! Это раздражало!.. Нет, она знала, что мёртвый лес всё ещё сопротивляется. Что он полон заклинаний и знаков, не дающих пробиться сквозь него её магическому зову. Но что из этого? Она, всегда слышавшая братство, просто должна ощутить его...

— Леди Селена... — тихо сказал Бернар, стоявший рядом и наблюдавший за работой драконов и магов. — Успокойтесь...

Она запрокинула лицо к небу, недоверчиво глядя на утреннее солнце, которое постепенно переходило в стадию дневного, на мелкие клочья белых облаков... Небесная громада всегда утешала, но не сейчас, когда она старается пробиться к братству...

— Я спокойна, — тем не менее, ответила она старому эльфу-целителю, снова чувствуя раздражение, потому что Бернар отвлекал от сосредоточенности на братстве. А ей так важно было услышать хотя бы одного из них!..

Один раз её уже обругали — это когда она только-только приехала и тут же помчалась к драконам, чтобы постоять на обожжённой земле и вслушаться, и послать собственный зов. Кровь не ответила, а Вальгард, бывший рядом, грязный, но не уставший, а озлобившийся, сквозь зубы велел ей уйти к машинам. А она смотрела на старого дракона и не понимала, почему он её гонит. И тогда Колр взял её за руку, довёл до машин и велел Хосте не отпускать Селену, пока маги и драконы не позовут её сами.

Хоста пыталась разговорить её, переключить, напомнив, какие дела без них сейчас делаются в Тёплой Норе. И замолчала, поняв, что Селене пока не до того...

Она всё пыталась увидеть лица братьев. Но мысленные образы мелькали безо всякого ответа — и простое мельтешение этих образов вгоняло её в отчаяние.

... Раскалённой иглой её будто ударили в сердце.

Селена не успела уследить за собственными чувствами — и закричала от боли, с ужасом понимая, что падает, что ноги её не держат, что руки, которые пытаются всё ещё ухватиться за раскрытую дверцу машины, стукаясь — попадают куда угодно, но только не могут уцепиться за опору. И рухнула, сама себе не веря, что может быть такой слабой и... убитой.

Вскрик Хосты над головой. Женщина-эльф поймала-таки её в падении, но лишь для того, чтобы чуть сдвинуть точку падения, чтобы она не ударилась головой и машину.

Перед глазами стемнело. Селена чувствовала, что упала. Чувствовала под ладонями затоптанную многими ногами землю. И — боль, тянущую так, что дышать полной грудью не давала... По движению воздуха понимала, что над ней склоняются, что чьи-то сильные руки берутся за её подмышки, но это не волновало. Чисто машинально то ли выдыхала с каждым набором воздуха, то ли стонала:

— Колин... Не умирай... Колин...

А когда дышать уже не сумела, вдруг услышала над собой шёпот, торопливый и, по ощущениям, бессвязный. Она не понимала ни слова из этого шёпота, но вслушивалась в него, и этот шелестящий звук странно пронизывал всё ещё тело, отодвигая боль от сердца... А потом во тьме над ней кто-то ещё зашептал, и шепотки не останавливались, а множились — и их становилось столько, что... Будто к ней, к Селене, бежали (она даже слышала содрогание земли под этим бегом!) сильные-сильные маги и вставали над ней, чтобы начать свою ворожбу, вытаскивающую её из ледяного пространства в тёплую жизнь... И её обмякшее тело обливали волны, словно где-то недалеко открыли сразу несколько форточек... И в какой-то миг она рванулась к этим прохладным волнам — дышать, дышать!..

— Вот и всё, — сипло сказал Трисмегист, провожая взглядом, как Селену поднимают на ноги и помогают утвердиться на них. — Наш мальчик провёл опасный... опыт. Но сделал он всё правильно.

Колр молча подал ему руку и тоже поднял с коленей. А Трисмегист ещё тише сказал, вздохнув:

— Но как он меня напугал...

А Селена изумлённо оглядывала вставших вокруг неё драконов. Правда, смотрели они на неё недолго. Вальгард кивнул и пошёл к мёртвому лесу. Драконы последовали за ним. Колр пошёл было следом, но оглянулся и кивнул — и Трисмегисту, и Селене, которую под руку держала Хоста.

— Как вы себя чувствуете, Селена? — хрипловато спросил Трисмегист.

— Ну... Хорошо, — ответила она, с осторожностью убеждаясь, что снова дышит.

Эльф-бродяга кивнул ей и пошёл к своим коллегам.

— Что... произошло? — вполголоса спросила Селена, которую Хоста крепко держала за руку. Ощущения такие, будто она только что тонула, но её успели выдернуть из воды.

— Трисмегист сказал, что... — Хоста споткнулась на полуслове и торопливо закончила: — Что Колин умер, но Коннор вернул его.

Недоговорённость буквально витала в пространстве, но Селена приняла информацию и успокоилась. Что бы там на самом деле не произошло — братство живо. И это главное... Правда, сердце с печалью сжалось, когда она вспомнила: "Бедный малыш Берилл... Хоть бы твой старший брат был в это время рядом..."

Когда сердца и души успокоились, когда головы стали холодными и ясными, Хельми и Коннор всё же решили предупредить Мику, что его ожидает довольно жуткое зрелище... Колин всё ещё был бледен. Поглядывая на него немного виновато, но в то же время изучающе, Коннор отмечал, что черты лица мальчишки-оборотня пока ещё тяжелы и малоподвижны, когда он испытывает эмоции. И Мирт постоянно рядом с ним — на таком натянутом эмоциональном проводе, что буквально дёргался, если Колин хоть чуть-чуть проявлял чувства.

Но, когда Хельми и Коннор подошли к грядкам и предложили влезть в древесную пещерку, к Джарри, для совещания, Колин отчётливо оживился, и мальчишка-эльф выдохнул с облегчением.

Джарри разбудили. После хлопот Мирта (Мика в помощниках) с перевязками и новыми заклинаниями для заживления раны боевому магу сопровождения объяснили, что именно хотят сделать старшие братства.

Одобрения от взрослого мага не ждали. Помощи — тоже: Джарри был очень слаб. Ждали критики, которая поможет увидеть уязвимые места задумки, и несогласия, если старшие не всё до конца учли. И ждали всё это только потому, что Коннор вдруг начал сомневаться в операции, продуманной вроде как до мельчайших деталей. Впервые в жизни он так подробно рассказал при всех, что именно задумал, а также обо всех личных опасениях, что даже Мика удивился. Но мальчишка-вампир первым же и высказался:

— За себя скажу так: мне хочется это увидеть. Пусть оно даже пройдёт в таком виде.

А Джарри после недолгого молчания проговорил:

— Ты прав, Коннор. Если будем надеяться только на тех, кто идёт к нам от опушки мёртвого леса, ждать спасения придётся долго. А у тебя есть доступ к силе. И ребята правы: если ты пропустишь через себя грязные силы и не сумеешь, как тогда, избавиться от них вовремя, помощь-то будет рядом.

С минуту Коннор непроницаемо смотрел на отца, а потом бесстрастно сказал:

— Если ты надеешься на то, что я снова приму твою помощь, то зря. Ты не в форме, чтобы прочистить потом меня от дикой магии.

— Тебя остановит это соображение? — усмехнулся Джарри.

— Нет.

— И замечательно. — Джарри кивнул Мирту, чтобы тот помог снова уложить его: сидеть даже с опорой на древесные стены пещерки было тяжело до выступившего пота.

— Ну что? — поторопил Мика. — Идём?

— Идём! — в тон ему вторил Колин, уже настолько оживлённый, что движения мальчишки-оборотня выглядели привычно шустрыми.

Коннор, полусогнувшись, стоял сразу за Микой. Поэтому, шагая за ним и машинально учитывая его скорость, он чуть не ударил его ногами, собираясь выскочить из древесной пещерки: мальчишка-вампир, вместо того чтобы выпрыгнуть из "помещения", внезапно сел на порог пещерки. Коннор опомниться не успел, как Мика поджал ноги и вновь юркнул в пещерку.

— Ты что?.. — начал изумлённый Коннор, но сообразил осторожно выглянуть из древа — и замер на месте сам, держась за край "входа".

Хельми тенью переместился в другой "коридор", где лежал последний спасённый ученик тёмных друидов. И тоже, остерегаясь, всмотрелся в сторону, которую изучал мальчишка-некромант. Мирт же присел на корточки и высунулся настолько, насколько показались из древа на свет Хельми и Коннор. И тихонько охнул.

— Что там? — шёпотом спросил Джарри.

— Тёмные друиды... — прошелестел Мирт, обернувшись к нему. — Стоят в дожде. Ну, в ливневой стене.

— И, кажетс-ся, с-собираютс-ся к нам в гос-сти... — прошипел обозлённый дракон.

Джарри больше не спрашивал, потому что происходящее начали вполголоса комментировать для него младшие братства, улёгшись прямо на "пол" древесной пещерки, под ноги старших.

— Они трогают нашу защиту... — рассказывал Колин, машинально принюхиваясь.

— И что-то с ней делают, — сосредоточенно всматривался Мика. — Кажется, корни пустили по ней. Хотят порвать её? Коннор, а защита выдержит?

— С такой смесью сил они вряд ли сталкивались, — равнодушно сказал мальчишка-некромант, тем не менее цепко наблюдавший за попытками тёмных друидов сломать защитную стену "колодца".

Прямо напротив древа с входом в него стояли два тёмных друида. В потоках ливня, одетые в какие-то шкуры и здоровенные звериные маски, они будто расплывались и выглядели страшней, чем могли бы быть на самом деле. Словно страшные лесные чудовища из ночных кошмаров, они и в самом деле водили руками по защитной стене, явно вычерчивая на ней какие-то полузнакомые мальчишке-некроманту знаки и символы. Иной раз Коннор видел, что защита под руками кого-то из них искажалась, и тогда друид спешил добавить тех же знаков, даже внешне вливая в них силу, но защита дрожала и вновь успокаивалась.

— Мы... — резко сказал Хельми. — Ещё долго будет чего-то ждать? Коннор, пора!

— Мика Колин — отойдите! — скомандовал мальчишка-некромант и выпрыгнул между потеснившимися младшими братьями.

Следом — Хельми. Оглянувшись, Коннор велел:

— Мирт, сидишь с Джарри!

— Сижу, — отозвался Мирт, за шиворот втягивая в древо младших.

Коннор постоял немного перед древом, потом медленно, в сопровождении Хельми обошёл его. Все шестеро друидов здесь. Встали на одинаковом расстоянии друг от друга и пытаются что-то сделать с защитой тех, кого недавно почитали жертвенным мясом. На стороне, где был вход в древесную пещерку, видно было сразу троих. Как и эти трое видели мальчишку-некроманта и юного дракона.

— Не будем тянуть, — спокойно сказал Коннор и на миг сжал кулак.

Стилет вылетел и был пойман за рукоять.

Один из друидов, перед которым мальчишка-некромант встал напротив, застыл на месте при виде оружия, выскользнувшего, как, видимо, ему показалось, прямо из руки недавней жертвы. Коннор, не оборачиваясь к Хельми, негромко попросил:

— Закрой меня от наших в древе.

— Ес-сть.

Мальчишка-некромант расслышал кожистый шелест крыльев, распахнутых юным драконом. На что Коннор и рассчитывал.

Он вытянул руку со стилетом вперёд — кончиком лезвия вниз, в землю. Будто собирался поиграть в ножички и вот-вот разжать пальцы. Руку защипало, и по ней прошли мурашки, когда он в первый раз призвал дикую силу для выполнения старинного ритуала.

Застыл второй друид, когда на его глазах тончайшее холодное оружие, почти игрушка, неожиданно вспыхнуло грязноватой зелёной дымкой и выросло в крепкий, с округлыми наплывами от когда-то бывших на нём сучков посох — длинный, по плечу своему хозяину. Мальчишка-некромант зашептал заклинания призыва и одновременно крутил, словно зонт, свой посох, который временами исчезал всё в той же тёмно-зелёной дымке... Коннор слушал защитный круг "колодца". Тот был, как и создавал его Хельми, исполнен пентаграммами, в прорехи которых можно было пропустить силы дикой магии. И которые не дают враждебной магии ходу.

Так Коннор начинал действо в Старом городе магов, приглашая мертвецов с кладбищ города на площадки храма некромагов. Но сейчас не было несущего столба храма, на котором можно было написать ритуальные символы и слова. Зато вырос и стал умней тот мальчишка, который однажды распробовал личные силы на страшный призыв. Теперь Коннор мог мысленно вписать нужные знаки в пентаграммы дракона. Что он сейчас и делал, кое-где всего лишь подправляя линии пентаграмм и превращая их из защитных в призывные.

Когда защитный круг "колодца" был готов к действию, а тёмные друиды этого не заметили, а лишь, кажется, заподозрили что-то не то, Коннор затоптался на месте, продолжая держать посох на расстоянии вытянутой руки от себя.

— Внемлите мне, зовущему! — с силой сказал он, одновременно впустив в себя дикую магическую силу и "спустив с поводка" накопленную некромагическую. — Призываю! И требую! Возьмите жертву свою!

Вокруг кулака, сжатого на каком-то горбатом навершии посоха, зазмеилась зеленоватая дымка, поднявшаяся от земли.

Тёмные друиды, наверное, что-то всё же учуяли. Уже не трое стояли прямо перед Коннором, а все шестеро, довольно нервно переглядываясь. Один ещё попытался снова пробиться сквозь защиту "колодца", но его звериная маска заметно дрогнула и замерла, когда её владелец вновь сосредоточил своё внимание на посохе, который держал мальчишка-некромант. На какие-то несколько секунд, потому что спустя эти секунды в дневном свете "колодца" начало происходить что-то невообразимое.

От всех границ "колодца" хлынули к посоху тёмно-алые струи. Это движение было стремительным и завораживающим. Все шестеро друидов, забыв о первоначальном намерении пробиться в "колодец", следили за бешеным движением тёмно-красных линий, мчавшихся к посоху, взлетавших к нему, фонтанировавших, сталкиваясь с зелёным дымком, — и с навершия вновь падавших на землю, чтобы устремиться по всем границам "колодца". На зелёной траве "колодца" это чуть ли кровавое движение казалось ещё более ужасающим...

Тёмные друиды так и не поняли, что делает мальчишка-некромант, но сообразили, что это нечто будет чем-то страшным — и страшным для них. Они сгрудились в кучку, выстроившись спинами друг к другу так, чтобы отразить любую атаку со всех сторон. И в их руках, на которых покачивались ритуальные бусы-артефакты, появились не только посохи, уже бывшие при них.

Коннор отстранённо наблюдал, как друиды вооружились топорами.

Если бы он не продолжал ритуал, который здесь вынужденно был посложней, чем в храме некромагов, он бы усмехнулся. То, что насторожило тёмных друидов, гораздо опасней, чем они думают. Тёмные красные струи продолжали с огромной скоростью растекаться по всем сторонам "колодца", и только мальчишка-некромант знал, что за его пределами струи дикой магии сконцентрируются в три потока, бегущих строго к капищам. Теперь, когда он, Коннор, может манипулировать всеми силами, привычными для него, он мог и поднажать, усилить составляющую обычной некромагической формулы... Он бежал с теми тёмно-красными струями по прогнившему лесу, контролируя то одно, то второе, то третье. Впрочем, нет. Не контролируя, а просто следя, чтобы они получали необходимые силы.

Первое капище, которое оказалось ближе всех, сопротивлялось недолго. Тёмные красные струи дикой магии выпили его самого, а потом подняли останки всех его жертв — всех от начала тёмных веков. Камень-вампир, поначалу вопящий от ужаса, постепенно стих, когда его сожрали, а потом сожранное пошло на материал, восстанавливающий все его давние и недавние жертвы...

Второе капище попыталось защититься от дикой магии, хлынувшей на него так, что любое сопротивление показалось бы попросту смешным. Функция защиты работала недолго. Дикая магия, вырвавшаяся, благодаря Коннору, на свободу, легко смяла любой признак сопротивления и впитала камень, буквально растворив его в себе...

И над третьим камнем-вампиром тоже, несмотря на грохочущий ливень, вскоре поднялось прозрачное облачко в кроваво-серых тонах. Эти серые тона мельчайших частиц, к которым так внезапно воззвали, постепенно сливались между собой, принимая определённую форму. И эти формы не просто сливались в фигуры. Нет, частички костей и иной плоти восстанавливались в крепкие тела...

Коннор монотонно проговаривал слова заклинаний, врем от времени добавляя в них привычное:

— Внемлите мне, воззвавшему к вам!

Но вот он застыл на полуслове, вслушиваясь в то, что происходило у трёх камней-капищ... Тёмно-красные струи столкнулись в последний раз у основания его посоха — и пропали за границами "колодца".

Он видел, как торжествующее настроение убийц, с которым тёмные друиды остервенело рвались в "колодец", сменилось небывалым страхом. Привыкшие похищать с улиц мирных людей, ничего не подозревающих, они не сомневались, что всегда останутся безнаказанными, но действия мальчишки-некроманта, худосочного, голодного и полуголого — выглядевшего смешным в ином случае и в ином месте, сейчас начали не просто пугать их, но и ужасать. Один не выдержал — рванул из тесного круга, где все шестеро охраняли спины друг друга, и снова вцепился рукавицами с чудовищными когтями в защитную стену "колодца". Когти неизвестного зверя проткнули защиту, но дальше не сумели процарапать её, хотя друид яростно терзал её "лапами".

Кажется, один из друидов, оставшихся в группе, что-то крикнул ему — Коннору почудилось ли это, но сорвавшийся друид вернулся к своим "друзьям" и вновь ссутулился, готовый драться. Но мальчишка-некромант даже из-за стены "колодца" почуял, что этот друид растерян и... испуган!

— Сюда! — вскрикнул Коннор, когда почувствовал, что заклинание обрело не только силу, но и воплощение. И стукнул посохом в траву под ногами, добавляя некромагический призыв. — Сюда! Они — здесь!

И мысленно представил себе поляну с травой, павшее древо, ливневую стену — и кучку свихнувшихся магов, которые считали себя правыми там, где обычный человек наотрез отказался бы от привилегий карающих богов.

Из-под страшных друидских масок, ему показалось, сверкнули злобные глаза.

Но на мальчишку-некроманта тёмным друидам уже некогда было глядеть.

Они суматошно замахали руками, вздымая вверх посохи и топоры, отбиваясь от чудовищных фигур, которые окружили их.

Посох в руках Коннора пропал, вернувшись в форму обычного стилета, который мальчишка-некромант, не спуская глаз с творящегося за стеной "колодца", всунул на место — в естественные ножны.

— Вс-сё? — спросил Хельми, убравший крылья и напряжённо наблюдавший за тем, как кричат люди в звериных масках, всеми силами обороняясь от странных существ — костлявых, с крыльями летучих мышей, с жуткими лицами, с кошмарным оскалом, обнажающим ненормально длинные зубы.

— Что ты имеешь в виду? — чётко спросил Коннор.

— Тебе нужна поддержка? Как твои с-силы?

— Своими обойдусь, — холодно ответил мальчишка-некромант, но не потому, что обиделся на предположение юного дракона, что он, Коннор, не может справиться сам. А потому, что продолжал смотреть, как вампиры-оборотни убивают тёмных друидов, в основном действуя собственными костями.

— Такие скелеты... — заворожённо сказал Мика, ошеломлённо таращась на кости собственных предков, когда-то умевших оборачиваться в подобие гигантских летучих мышей.

— Где Мирт и Колин? — не оглядываясь на него, спросил Коннор.

— Сидят с Джарри, — ровно пробормотал мальчишка-вампир, лишь бы ответить. — Коннор, неужели я бы тоже в те времена таким был бы?

— Иди к Джарри, — жёстко велел ему Коннор.

А Хельми подкрепил его приказ объяснением:

— Не надо тебе, Мика, с-смотреть на это! Иди!

— Ага... — забывшись, сказал Мика, а потом резко отвернулся и кинулся к древу.

А крылатые скелеты громадных летучих мышей-мутантов продолжали нападать на тёмных друидов. Они не только прорывались к сбившимся в кучку колдунам с земли, но и нападали сверху, взлетая над ними тогда, когда те не ожидали этого. И били их костями своих крыльев, стараясь пронзить ими людей, словно бы колющим оружием. Сила мертвецов была страшной — Коннор постарался влить в них дикую магию в таком количестве, чтобы скелеты выдерживали удары не только посохов, но и топоров и не рассыпались от ударов по ним.

Первым убили того друида, который старался процарапать защитную стену "колодца". Видимо, именно он был самым слабым не только духом, но и физически. Глядя на тело, сплошь утыканное костями, словно маленькими копьями, Коннор беспощадно думал о том, что эти друиды, вполне возможно, и не готовились к тому, чтобы однажды придётся держать оборону от тех, когда они положили на свои капища. И сейчас это им выходит боком. Они не могут даже по-настоящему драться своими боевыми посохами, хотя даже отсюда, из-за защиты, Коннор видел, что посохи их — старинное боевое оружие. Но даже боевые топоры они держать не умеют. Легко наводить на беспомощных мирных горожан страх, а вот что делать, если на тебя нападают те, кого ты даже врагом не считаешь?..

— Тебе... — Коннор услышал, как стоявший рядом Хельми коротко вздохнул. — Тебе их... не жаль?

— Это война, — бесстрастно ответил Коннор. — А на войне врагов не жалеют.

— Ты так их рас-сцениваеш-шь?

— А как иначе? Когда я смотрю, как останки древних вампиров убивают их, я вижу Мику, лежащего в воде — с перерезанными запястьями. Вот убит второй. А я вижу Мирта, которого я с трудом привёл в себя, потому что камень капища высосал из него почти все силы. Я вижу твои сломанные крылья, которые ты не можешь восстановить, потому что тебе не хватает сил. Я вижу умирающего Колина от подосланных корней. Что мы им сделали, из-за чего они решили нас умертвить? Мы всего лишь жили и учились! Мы не собирались ни с кем драться. Мы всегда только защищались! И то, если была какая-то несправедливость.

— И ты... — начал Хельми и снова замолчал.

— Я справедливей, — уже угрюмо ответил Коннор, следя, как последний тёмный друид яростно дерётся против десятков скелетов. — И я милосердней! Они бросили нас на капища — совершенно беспомощными, не дав нам даже возможности хоть как-то защититься. Я — дал им эту возможность. Так пусть защищают свою жизнь до последнего! А я буду только смотреть на это, потому что я не палач, а боец. И я, некромант, знаю, в отличие от них, цену жизни.

В последнем усилии тёмный друид, упавший на колени и уже вяло крутивший посохом и топором, скрещёнными над головой, обернулся к "колодцу". Это движение стоило ему жизни: сверху на него свалился скелет летучей мыши и вонзил кости крыльев в его затылок. Друид повалился на тела соучастников по тёмным делам...

Скелеты будто окаменели вокруг мёртвых тел и на них.

Первым шевельнулся тот скелет, который убил последнего друида. Он не спеша, по одному выдрал из мёртвого тела кости своих крыльев, а потом, подпрыгивая, спустился с тела друида и отошёл в сторону... Коннору показалось, что скелет стряхивает кровь с костей... В какой-то миг мальчишке-некроманту почудилось, что скелет вот-вот поднесёт окровавленное крыло к ощеренным длинными зубами челюстям...

Но действие заклинания и введённых для его исполнения сил закончилось.

Как будто нескончаемый ливень заставил скелеты вампиров-оборотней растаять.

Коннор смотрел на это жутковатое зрелище без единой эмоции. Единственное, что он чувствовал, это усталость. И внутри прорезывалось желание, чтобы весь этот кошмар наконец закончился.

Вместе с таянием костей, лишённых силы, скреплявшей их, началось некое действо и по мёртвому лесу. В "колодце" вдруг начало явственно светлеть, а грохот ливня, привычный настолько, что на него не обращали внимания, привыкнув говорить громко, начал стихать. Спрыгнул с порога древа Мирт, подбежали младшие, задрали головы.

— Коннор! Смотри! Солнце!! — завопил Мика.

— И правда — с-солнце! — удивлённо проговорил Хельми, который медленно подошёл к редеющей ливневой стене и протянул к ней ладонь.

А Колин просто запрокинул голову к очищающемуся небу и... заплакал. И даже Мирт, немедленно склонившийся к нему, утешать не стал. Просто посмотрел, что мальчишка-оборотень плачет, а потом выпрямился рядом с ним и закрыл глаза, тоже впитывая коснувшиеся его лица тёплые лучи.

Коннор обернулся, почуяв взгляд. На "пороге" древесной пещерки сидел Джарри и блаженно жмурился на то же солнце.

С трудом волоча невыносимо отяжелевшие ноги, Коннор дошёл до отца и сел рядом с ним.

Последняя глава в пятницу.