Пришелец

Борис Мишарин.

Мечты и реальность,

Фантастика и бытие.

ПРИШЕЛЕЦ

Таежные просторы Сибири... Спросите — где они кончаются? Охотники, вроде бы исходившие всю тайгу, вам ответят однозначно: "То знают только северные утки". Географы, естественно, со мной поспорят. И убедительнее всех именно те, которые в тайге ни разу и не были, но знают. Но оставим споры любителям, старушкам на завалинке и прочим российским гражданам, "компетентным" в юриспруденции, политике и медицине без соответствующего образования.

Где-то в таежных глубинах одна из сопок выделялась среди других. Всего одна... неизвестная никому. Охотники сюда не захаживали из-за дальности расстояния от населенных пунктов, звериные тропы не вели в этом направлении — пищи и водоемов там не имелось.

Сопка... назовем ее Облученной. Облученная солнцем или еще чем-то в неизвестное время.

Редкие лиственницы на ней вздымались вверх голыми стволами без крон, словно окаменевшие изваяния. И кто может предположить сроки окаменения? Десять лет, сто, тысячу или гораздо дольше? Сто метров диаметра у вершины сопки, куда никогда не заходили животные, не пролетали над территорией птицы, не ползали муравьи. Летом не шел дождь, а зимой не падал снег и даже могучий ветер облетал Облученную стороной. Опаленная солнцем или соплами ракетных двигателей сопка даже с самолета была незаметной — небольшая по площади, да и не летали они здесь никогда: ни городов, ни военных аэродромов по курсу.

Но ведь когда-то здесь была жизнь, о чем свидетельствовали стволы и пожухлая трава, не меняющая свой вид, скорее всего, столетия.

Что можно предположить? Дыру в озоновом слое и влияние космической радиации? Может быть, может быть. Взлет инопланетного корабля? Или нечто неизведанное и совсем непонятное? Похожие, только похожие участки называют аномальными зонами, где происходят мистические явления, случаются странные события. Там не действуют законы физики и находиться рядом часто опасно.

Долина Смерти на Камчатке; Медведицкая гряда в Волгоградской области, где деревья неестественно искривлены, а многие из них как будто сожжены изнутри; гора Мертвецов на Урале; Аркаим со странными кругами; Пьяный Лес в Рязанской области...

И что же ученые, какие обоснования имеются у них в современности? Только предположения и неподтвержденные версии. А почему? Скорее всего потому, что само изучение таких зон опасно для жизни — сунься чуть глубже и нет тебя. Но ля-ля-тополя — это как всегда по заказу и без.

Однако, эти зоны не одиноки — в самой науке есть тоже аномалии: в космос летаем, а зоны изучить не можем. Роботы создаем гражданские и боевые, а картошку лопатой копаем. Так что кто-то скажет, что эта повесть тоже аномальная, кто-то назовет фантастикой, кто-то обыкновенным бредом, а кто-то задумается. Все зависит от конкретного человека. Что у него в голове — бредни, мечты, грезы или научные мысли?

* * *

Существо, похожее на человека, восседало на вершине Облученного холма. Почему похожего? Потому, что переместилось оно сюда из глубин космоса. То ли с него вылепили в древности образ, то ли наоборот с анатомических картинок создали человекоподобного. Почему человекоподобного еще раз? Да потому, что кроме анатомического строения он ничем на homo sapiens не походил. Молодой, красивый, мускулистый парень с "пустой" головой, в которой отсутствовала какая-либо земная информация. Ни языка, ни таблицы умножения, ничего. Но, видимо, все-таки кое-какие безусловные рефлексы существовали и Человекоподобный, станем пока его так называть, стал спускаться с холма.

Девчонки бы обалдели, глядя со стороны на абсолютно голого, атлетически сложенного красавца. Но деревья и кустарники вместе с травой и насекомыми воспринимали парня нормально. Он не шел в обычном понимании этого слова, а бежал рысцой со скоростью двадцать километров в час, перепрыгивая поваленные деревья и глубокие овраги. Внутри тела не было двигателя, но он бежал без устали уже почти сутки.

Человекоподобный внешне ничем не отличался от обычных людей. Но в его сосудах текла лилово-синяя кровь, в простонародье голубая. И это не фантастика! Правда, таких людей на Земле немного, всего несколько тысяч, а не миллиардов. То есть всего лишь ничтожный процент. У них вместо железа в крови присутствует медь и, естественно, гемоглобин, переносящий кислород, заменен на гемоцианин. Медные ионы в крови просто взрывают микробы и вирусы, обеспечивая организму повышенную жизнестойкость и живучесть. В случае нанесения ран кровоточивость заметно уменьшается и отсутствует воспаление.

При длительной нагрузке человек испытывает истощение, нехватку кислорода, которая ведет к расщеплению пировиноградной кислоты на молочную. Последняя не участвует в процессах мышечного сокращения, тем самым в большом количестве она вызывает утомляемость. А гемоцианин вместо гемоглобина доставляет кислород тканям в необходимых количествах даже при больших физических нагрузках. При этом не только мышцы работают без устали, но и глюкоза для их деятельности вырабатывается в печени, корковом веществе почек и слизистой кишечника в достаточном объеме. Люди с голубой кровью по цвету существуют реально и их называют кианетиками.

Человекоподобный бежал без устали уже почти сутки, когда заметил небольшого козленка. Буквально за три секунды он развил скорость до ста километров и мгновенно свернул шею пойманному животному. Разорвав грудину, он вырвал еще бьющееся сердце и поедал его, запивая кровью. Потом сорвал шкуру и съел еще килограмм мяса. Жуткая картина... Ведь он не был ни волком, ни медведем, ни росомахой. Утолив голод и бросив остатки козленка, Человекоподобный продолжил путь.

Под утро пошел дождь, смывая с бегущего тела уже засохшую козлиную кровь. Человекоподобный отмахал без отдыха семьсот километров и выбежал на автомобильную трассу. Куда теперь, направо или налево, на север или юг? Он повернул направо, на юг.

Снова бежал той же рысцой, обгоняемый редкими машинами. Они притормаживали, не останавливаясь, видимо, боялись стать замешанными в порно-конфликте или нечто подобном. Пассажиры кричали и "тыкали" пальцами в голое существо, а он не понимал речи, впитывая информацию, и продолжал бежать.

Одна из стареньких иномарок обдала его гарью из выхлопной трубы при наборе скорости, в голове сработал защитный механизм — слабая попытка отравления. И Человекоподобный отреагировал мгновенно, догнав автомобиль и легко столкнув его с проезжей части в кювет.

Он продолжал бежать, когда был настигнут автомобилем патрульно-постовой службы полиции. Нет, полицейские не были вызваны специально, они ехали мимо и им успели пожаловаться пассажиры авто в кювете.

Сложно поверить в такой рассказ, когда заявители утверждают, что их машину голый неизвестный столкнул в кювет, как пушинку. Но голого они действительно догнали. Все трое выскочили из машины, встав полукольцом и преграждая путь бегущему. Он остановился, рассматривая людей. Полицейские тоже с интересом разглядывали его. Молодой и высокий парень, прямо Геракл в образе Маугли. Бицепсы, грудные мышцы, прямоугольнички на животе...

— Ты почему голый, ограбили? — спросил старший сержант.

Но Человекоподобный не отвечал, он не понимал речи и только продолжал разглядывать людей в одинаковой одежде.

— Немой что ли и глухой? — вновь спросил тот же старший сержант, показывая руками на рот и уши.

Человекоподобный повторил его движения.

— Понятно, — уразумел жест по-своему полицейский, — но голый-то почему? А-а-а, — махнул он рукой, — с тобой хрен поговоришь, а этот язык, — он попытался что-то изобразить пальцами, — я не знаю.

Человекоподобный вновь повторил его движения.

— Вот-вот, — криво усмехнулся полицейский, — и я о том же — ни хрена не понять. Что у нас там в машине есть? — обратился он уже к своим, — штанов, понятное дело, нет, но плед есть, который нам полевым столом служит. Не пожалеем?

— Пусть прикроется, — согласился другой сотрудник, — мало ли что с ним случилось. Глухонемой — Бог и так его наказал за что-то, а мы поможем.

Он достал из салона плед и бросил его голому парню.

— Прикройся, — произнес он и показал действия руками.

Человекоподобный вроде бы понял, обернулся пледом, пожал плечами и вернул плед полицейскому. Улыбнулся и продолжил свой бег рысцой.

— Он еще тупой что ли? — произнес старший сержант, ни к кому не обращаясь, — и хрен с ним, пусть бежит, бегать голым в лесу не запрещено, а до города еще сто километров. Наверняка из какой-то деревни сбежал слабоумный или вообще душевнобольной. Поехали, мужики, у нас своих дел хватает.

Обгоняя бегущего на машине, полицейский заметил его улыбку, отреагировал сразу же:

— Точно дебил, я такие улыбки в дурдоме видел. Слава Богу, что не связались с ним, пусть бежит, куда надо.

Полицейская машина, вновь обдавая газами Человекоподобного, набирала скорость. И вновь сработал рефлекс... Еще долго ему вслед раздавались матерные крики из кювета, но он еще не знал русского языка и никакого другого земного.

Человекоподобный бежал по трассе, пока не встретил с десяток женщин на обочине дороги. Он разглядывал их с неменьшим удивлением. Сидят на обочине, нюхают отравляющие вещества в виде автомобильных газов, а рядом какие-то неизвестные предметы. Некоторые пожилые женщины засмеялись. Тут были все в возрасте, кроме одной, которая мгновенно вскочила.

— Чего заржали, кобылы старые? Радуйтесь, что под сраку лет мужика настоящего рассмотрели! Несчастье с человеком, а вы ржете!..

Она быстро собрала в тележку привезенные на продажу в банках огурцы, помидоры, грибы; морковь и картофель в свежем виде. Взяла голого за руку и произнесла:

— Пошли, у меня одежда от отца осталась.

Человекоподобный вздрогнул, ранее никогда не касаясь людской руки. Объем информации из головы девушки практически мгновенно сканировался в другой мозг. Человекообразный глянул на себя и покраснел. Девушка отреагировала мгновенно, снимая с тележки холстину.

— Извини, больше прикрыть тебя пока нечем, пошли.

Теперь Человекоподобный стал понимать язык людей, мог говорить и обладать знаниями девушки. Они удалялись под язвительный говорок некоторых старух: "Хахаля к себе повела". Остальные твердили другое: "Чего тут плохого? Отец у нее умер и мужика в доме нет, матери отродясь не видала. А как в деревне без мужика? Может быть, повезет сироте"?

Парочка удалялась без слов, не реагируя на ехидные выкрики старух. Человекоподобный катил тележку и уже понимал, что женщины на трассе продавали продукты собственного производства. Где и как еще заработать денег, если в деревне никакого производства нет? Вот и кормились, чем Бог послал. Охота, рыбалка, лес, огород, продавали излишки на трассе. Девушка сама почти не ходила на дорогу — кто-то должен оставаться на хозяйстве. А кто, если ни матери, ни отца, ни братьев, ни сестер? Просила соседку, но та, естественно, в первую очередь продавала свое. Нужда погнала сегодня, но и опять ничего не продала... девушка усмехнулась собственным мыслям.

— Тебя как зовут, парень? — спросила она.

— Я не знаю, — ответил он, — я ничего о себе не знаю. Оказался в лесу и побежал по дороге. Это все, что могу рассказать о себе.

— А меня Настей зовут, отец называл Настенькой. Он умер весной, посадил огород и умер. Надорвался, видимо. Мать еще при родах умерла, мы вдвоем с отцом жили...

Несколько минут шли молча. Потом Настя заговорила:

— Как-то надо тебя называть, пока свое имя не вспомнишь. Выбирай сам.

— Пусть буду Олег, — ответил после некоторых раздумий Человекоподобный.

— Олег... — повторила Настя, — нравился мне в старших классах один Олег, но после школы укатил в город. Деревня — не для него. Говорят, женился и даже ребенка родил.

Снова шли молча. От трассы до деревни Орловка два километра. Вошли в деревню. Пять десятков домов, половина из которых пустовали. Хозяева давно уехали в город или частично в райцентр. Чего делать в Орловке, в которой совсем недавно закрылся единственный магазин. Районные власти обещали присылать раз в неделю автолавку с продуктами и товарами под заказ. Но еще никто и ничего не заказывал. Деньги появлялись у населения весной, когда сдавали шкурки добытых соболей. А на трассе от продажи овощей зарабатывали копейки, но все-таки зарабатывали.

Подошли к дому. Три окна выходили на улицу — много это или мало, Олег пока не знал. Но, судя по заложенной в голову информации, дом считался средненьким для сельской местности.

Настя дернула за веревочку, и калитка ворот открылась.

— Я сейчас уберу собаку, — произнесла она.

Но на удивление собака не залаяла и не бросилась с рыком на постороннего человека. Она легла на землю, прижав уши и хвост. Настя оторопело смотрела на собаку и на Олега. Так её пес Шарик еще никогда не реагировал на незнакомца.

— Вы удивлены, Настя, — пояснял Олег, — но это нормально. Собака признала меня своим господином и повинуется. Каждое животное понимает право сильного, а я сильнее вашего кобеля, Настя. Ничего сверхъестественного, обычные законы природы.

Какие тут могут быть законы природы, если здоровенный пёс прижал лапы и хвост перед незнакомцем? Перед медведем так собаки не падают, а тут...

— Проходи, — более ничего не сказала Настя.

Сегодня действительно необычный день и не стоит торопить события. Именно такое решение приняла совсем неглупая девушка.

Небольшой двор метров десять на десять с собачьей будкой у ворот. Слева небольшой домик из бревен квадратов на двадцать пять. Видимо, служил летней кухней, чтобы не топить печь летом в основной избе для приготовления пищи. Дальше слева банька и в самом конце туалет. Прямо палисадник и огород на двадцать пять соток. Еще хлев для скотины. Жилой дом справа. В начале веранда, а потом уже кухня и пара комнат.

В комнате Настя указала на сундук.

— Здесь одежда... рука не поднялась выбросить. Переодевайся, а я пока в летнем домике стол накрою.

Олег разбирал сундук. Телогрейка и ватные штаны, валенки, осенняя куртка, сапоги, брюки, рубашки, сандалии... Рубашка и брюки вполне подошли по размеру и даже сапоги. Но еще лето и он надел сандалии.

В домике Настя накрывала на стол. Вареная рассыпчатая картошка, соленая капуста, огурцы, помидоры, грибы.

— Извини, Олег, мяса нет. Сноровка для охоты вроде бы есть, да не разорваться мне, нет времени на охоту, приходится за скотиной ухаживать. В ноябре забью порося и будет мясо. А пока... извини.

Олег поел картошку с грибами, огурцами и помидорами. Но все-таки мужику требовалось мясо, и он заявил сразу после обеда:

— Схожу, козла принесу, но я разделывать его не умею. Ты сможешь?

— Козла принесу, — усмехнулась она, — словно это охапка дров. Ладно, завтра на рассвете сходишь, а я пока ружье приготовлю.

— Не надо ружье, я так пойду.

— С одним ножом на козла не ходят, — возразила Настя.

— И ножа не надо, — пояснил Олег, — я все равно разделывать тушу не умею. Сверну козлу шею и принесу сюда.

Он быстро вышел во двор, Настя ничего не успела возразить. Выскочила следом, но уже никого не было. Только Шарик почему-то стоял с ощерившейся шерстью на затылке.

Она присела на крыльцо, не сомневаясь, что Олег удрал в город. Я бы и так не держала, но хоть бы спасибо сказал. Настя вздохнула и пошла к колодцу — надо скотину напоить. Ведрами носила теплую воду из бочки, а потом наливала снова в бочку студеной из колодца, чтобы согрелась. Провозилась час и оторопела, осев прямо на землю: ее Олег выходил из леса с козлом на плечах.

Он молча прошел мимо нее и бросил тушу на землю в ограде. Настя поднялась и побежала следом.

— Козел пасся недалеко тут, — начал пояснять Олег, — я быстро свернул ему шею, чтобы не мучился. Вот... — он указал рукой на козла.

Настя молчала... Что можно сказать на очевидное и невероятное одновременно? Никто не добывал козла голыми руками, а у нее он лежал во дворе. Мужики, наверное, справились бы физически с козлом, но как догнать и поймать этого рогатого прыгуна? Вскоре она пришла в себя.

— Нож надо было все-таки брать с собой, — наставительно поясняла она, — козлу горло перерезать, чтобы кровь вышла. Можно шею свернуть, щелчком убить, но кровь выпускать необходимо. Иначе мясо станет не совсем качественным. Но теперь уже ничего не поделать. Неси тушу на доски в огороде и пару ведер воды принеси, — командовала она.

Олег наблюдал как разделывает тушу Настя, ловко орудуя ножом. Теперь он мог и сам это делать, а она наверняка училась у отца. В деревне женщины могли выполнять практически любую мужскую работу. Охотиться и рыбачить, естественно.

Настя разделывала козла нервозно. Слишком много нестыковок или невероятностей происходило с Олегом. Появился голый совсем, собака реагировала на него непонятным образом — то ли боялась, то ли подчинялась, то ли еще что. Но не кусала, не рычала и не лаяла, как на любого другого незнакомого мужика. Козла завалил без ружья и ножа. Гипнотизер что ли?.. Как можно козла остановить и подойти к нему спокойно? Все бегают, а этот стоял и ждал, когда ему головенку открутят? Но козлиная туша у нее во дворе и это факт.

Ужинали уже с мясом. Олег обратил внимание, что Настю что-то беспокоит. Вскоре он догадался. Очень сложно одному человеку на хозяйстве. Отец ее умер весной и пока хватало дров, сена для скотины, огород он успел посадить, копая его лопатой. А что станет осенью? Уже сейчас надо косить сено. Траву накосить несложно, но как сено доставить во двор, если в деревне даже коня нет? Дров пока хватит, но отец всегда заготавливал их зимой и возил на ручных санях. На тягловую лошадь Настя подходила слабо. А Олег вовсе не деревенский. Иначе бы умел разделывать добычу сам. Может быть, останется на какое-то время в Орловке, поможет по хозяйству, но обретет память и точно уйдет. Уйдет... он же из этих... из ненормальных, решила Настя. Наверное, его молнией шибануло — вот он и стал повелевать животными. Иначе как всё объяснить?

Сложную задачу необходимо решить Настасье — одной ей хозяйство не потянуть, а без него в деревне не выжить. Звал к себе соседский мужик, но лучше удавиться, чем лечь с ним. Старый хрыч шестидесяти лет проживал с дочерями старше ее. Придет мамочка младше дочек... Уехать в город?.. А там где жить и работать? Хорошо, если кто-то помоложе в постель уложит, а то ведь и до панели недалеко. Чего же тогда выеживаться?.. Она приняла решение.

После ужина Олег заговорил:

— Если не прогонишь, Настя, то я поживу у тебя. Райцентр далеко отсюда?

— Райцентр? — переспросила она.

— Ну да, надо паспорт получать, а процедура надолго затянется. Без паспорта я вроде бы и не человек вовсе. Так что эксплуатируй меня, хозяйка, по полной программе, — он улыбнулся. — Дальше видно будет, пути господни неисповедимы.

С наступлением темноты в деревне ложатся спать и встают с рассветом. Корову доить, поить, кормить, хлев чистить, поросят, куриц кормить... Кровать была единственной в доме. Правда, в летнем домике она тоже была и можно было спать еще в бане. Настя уложила его и пришла сама...

Утром Олег проснулся, но подруги в постели не было. Жизнь деревенская... Ни зимой, ни летом не поспишь долго. Он встал и первым делом сходил в туалет. Это не город — пришлось бежать в конец огорода. Он содрогнулся, поняв, что если останется, то и зимой придется бегать, а по большому и "клубни" морозить. С голыми яйцами на морозе под минус сорок, а то и больше. Бр-р-р-р...

В бане Олег умылся, окатившись водой по пояс, и понял, что в деревне тоже можно кое-какие удобства сделать. Например, скважину пробурить и воду подвести в дом и баню, бойлер поставить и умывальник с подогревом. Но это, естественно, не первостепенные задачи.

Он направился в хлев. Только там сейчас могла находиться Настя. И он не ошибся, она убирала совковой лопатой навоз с пола.

— Доброе утро, Настенька.

— Доброе утро. Пришел помочь? Хлев — это не для тебя. У тебя будут другие задачи, — сразу решила она расставить все точки над "и". — Пока отдыхай, я через полчаса буду.

Она действительно освободилась через полчаса. Вымылась в бане и в домике стала разогревать на плитке приготовленное с вечера мясо. Картошка, огурцы, помидоры и особенно нравились Олегу соленые грузди и рыжики. Позавтракав, он спросил:

— Так какие у меня будут задачи, Настенька?

— Работы много в деревне и все сразу не сделаешь, — серьезно ответила она, — сейчас надо заняться сенокосом. Скосить луг, трава подсохнет и сметать сено в копны. Копны потом перевезти на тележке в огород и сметать стог уже там. Извини, коня нет в деревне, отец копны на себе возил.

— А потом? — поинтересовался Олег.

— Потом тоже работы хватит: картошку копать, сушить и кулями в подпол носить. Зимой деревья валить на дрова, пилить на чурки и на волокуше таскать во двор. На охоту ходить. У тебя как со стрельбой?

— Не знаю, — Олег пожал плечами, — никогда не стрелял. А зачем?

— Как зачем? — удивилась Настя, — сохатого надо на мясо добыть. Соболей настрелять, чтобы деньги за шкурки выручить. Больше денег нам добыть негде, а капиталисты о народе не заботятся, им своих проблем хватает. Не добудем соболей — станем без хлеба и сахара жить, купить не на что будет. Не помрем, конечно, лес и огород крестьянина всегда прокормят, если он не ленище.

Да-а, подумалось Олегу, коммунистов сейчас все хают, а они деревни на произвол судьбы не бросали. Да и коммунисты сейчас не те — только название одно. Опять же кто технику в колхозах растащил? Те самые партийные лидеры, на которых приходилось равняться. Вот и найди здесь правду...

— С ружьем я охотиться не стану, Настенька. Соболей можно руками наловить, а сохатого ножом зарезать, чтобы кровь вытекла.

— Ты Тарзан что ли? — удивленно спросила Настя.

— Тарзан?.. Тарзанов здесь быть не может, его обезьяны воспитывали, а они в Сибири не водятся. Маугли возможен, его волчица растила. Но все это сказки, Настенька, и ты многое поймешь позже. Сейчас ни к чему говорить — все равно не поверишь. А увидишь — и доказывать не надо. Райцентр далеко отсюда?

Настя переваривала сказанное. "Соболей наловить руками"... Что еще тут можно сказать, но возражать не стала. Чего возражать, если у нее в доме поселился повелитель зверей.

— Ты, Олег, семь километров до райцентра не добежал. Рабочий поселок Таёжный называется. Значит, от дома все девять получатся. Сегодня отдыхай, траву по утру косить надо, когда роса. Я отобью литовку тебе и попробую научить ей пользоваться.

— Согласен. Тогда я сейчас в Таёжный схожу, надо заявление написать, чтобы паспорт выдали. Проверять долго станут, но что поделать, видимо, судьба такая.

Он заметил, что идея с паспортом Насте не совсем нравилась. Она понимала, что без этого нельзя, но с паспортом он мог от нее уйти. Уйти он и без паспорта может, препятствовать не стану, решила она.

* * *

Олег шел по Таёжному, с интересом поглядывая на строения. Частично обычные деревенские дома с огородами, частично двухэтажки на шестнадцать квартир, редкие двухэтажные коттеджи с приусадебными участками, где жили бизнесмены и власть имущие. Несколько трехэтажек — больничный комплекс, администрация...

Дежурный по ОВД вяло посмотрел на него, буркнул недовольно:

— Чё надо?

— Я бы хотел заявление написать, дайте мне ручку и бумагу, — пояснил Олег.

— Чё-ё? Дома пиши, здесь не магазин по продаже ручек и бумаги, — ответил капитан.

— Нет у меня ни ручки, ни бумаги и дома тоже нет — я потерялся.

— Чево-о-о? — только и ответил капитан.

Чево, чево... капитан начал раздражать Олега, но он сдерживал себя. Сержант, помощник дежурного, подсказал своему начальнику:

— Ты Дорофеичу позвони, он у нас потеряшками занимается.

— А-а, ну да, — все еще сонно ответил капитан и стал набирать номер.

Минут через десять подошел майор в возрасте, видимо, Дорофеич.

— Ты потерялся? — кратко спросил он и, не дожидаясь ответа добавил: — Пошли.

В маленьком "обтрепанном" кабинетике указал рукой на стул и бросил:

— Рассказывай.

— Вчера я очнулся в лесу абсолютно голым. Кто я, откуда, как зовут — ничего не помню. Вышел на дорогу, где бабки сидели напротив Орловки. Язвить стали — голый же я совсем. Одна молодая накрыла меня холстиной и дома дала одежду отцовскую, он у нее умер весной. Вот... пришел к вам, чтобы вы установили мою личность и документы соответственно.

— Настя Орлова одежду дала? — спросил майор.

— Настя, — утвердительно ответил Олег, — фамилию не спрашивал.

— Орлова, — произнес майор, — в Орловке половина Орловых, а отец весной только у нее умер. Трудно девке одной, многие мужики к себе завали, сволочи, но не пошла она. Ладно... что еще о себе помнишь?

— Ничего, в том то и дело, что ничего. Одно только понял, что не деревенский я — ничего по хозяйству делать не умею.

— Ладно, — вновь повторил майор, — пиши заявление, — он пододвинул ручку и бумагу, — потом тебя в приемник-распределитель определим. Сводки посмотрим, пальчики откатаем — может, ты и найдешься.

— Формально вы правы, майор, куда меня еще поместить? — усмехнулся Олег, — но я у Насти сейчас живу, и она не против — помогу девчонке по хозяйству. Установление личности не один день займет, а мужик ей по хозяйству ой как нужен.

— Потому и поедешь в спецприемник, что мужик — не хватало мне еще дело по изнасилованию заводить, — зло перебил его майор.

— Я не могу ее изнасиловать, никак не могу, — возразил Олег.

— Яйца что ли в лесу оторвали? — с недоверием спросил полицейский.

— С яйцами у меня все в порядке. Мы уже живем, как муж и жена.

— Что-о?.. — прямо взревел, вскакивая майор, — ее многие добивались, а ты сразу взял?! Вывезу тебя в поле и пристрелю, как собаку...

— Не надо его стрелять, дядя Егор, — произнесла внезапно вошедшая Настя, — я полюбила его, и мы станем жить вместе. Только помогите ему документы восстановить.

Майор медленно остывал, садясь на стул.

— Но как же так, Настя, за тобой столько парней бегало... Только свистни и половина парней Таёжного на тебе женится сразу, — как-то обреченно произнес майор.

— Может, и женятся, дядя Егор, но мне они не нужны, а в Олега я влюбилась сразу. Не говорила ему об этом, извини, Олег, но так получилось.

— Олег, ты его знаешь?

— Нет, дядя Егор, но как-то надо его называть, и мы так решили. Ты был другом моего отца, помоги.

— Да-а-а, ситуация... Конечно, помогу. Заявление он написал, сейчас пальцы откатаем, и я вас сам домой отвезу. Но ты смотри, парень, — майор снова обозлился, — обидишь Настю — пристрелю лично, как обещал.

Лицо его вновь подобрело.

— Спасибо, дядя Егор. Я могу вас так называть? — спросил Олег.

— Чего уж теперь... теперь можешь, — ответил он.

— Вы, дядя Егор, мои пальчики в центральный архив пошлите, — попросил Олег, — там, полагаю, они быстро найдутся. И еще скажу — вдруг окажусь человеком известным и материально обеспеченным, то сразу женюсь на Насте, если она не против, конечно. А пока я никто — так поживем.

Подошел эксперт, откатал пальцы дедовским способом. Олег спросил у майора:

— В райцентре есть какое-нибудь интернет-кафе?

— Тебе зачем?

— Хочу с полчасика пошариться в интернете — вдруг что-нибудь вспомню.

— У меня на компе интернет есть, правда, я им пользоваться не умею, — ответил майор, — садись, ищи информацию, а я пока к начальству схожу, чтобы быстрее дело двинулось.

Он ушел, и Настя сразу же прильнула к Олегу.

— Ты правда на мне женишься или так сболтнул, для словца красного?

— Правда, Настенька, все правда. И не потому, что ты обогрела бомжа, — он усмехнулся, — а потому, что другой женщины мне не надо. Извини, Настенька, дома поговорим и пообнимаемся, а то дядя Егор вернется, а я и не посмотрел ничего.

Настя в компьютерах тоже мало что понимала и совершенно не придала значения тому, что Олег постоянно держит палец на разъеме USB. Человекоподобный скачивал информацию прямо с портала. Слабенький, конечно, компьютер стоял в Таёжном ОВД, но за полчаса Олег достаточно много информации получил. Заодно и пальчики свои в центральную дактилотеку отправил. Там быстро все прояснят, а то сотрудники ОВД долго "телиться" станут. Сначала в область отправят, в области помусолят информацию и, возможно, все-таки в центр пошлют. А времени нет. В деревне день — год кормит.

Дядя Егор, как и обещал, отвез молодых на своей машине в Орловку. Пообещал счастья и укатил — служба. Олег с Настей присели на крыльцо, он заговорил прямо там.

— Ты, Настенька, планировала завтра с раннего утра сено косить. Нужное дело, согласен. Но оно может подождать две недели?

— Зачем? — не поняла Настя. — Через две недели дожди наверняка зарядят, трава вырастет сильно и под водой ляжет, косить ее станет сложно и сушить времени мало. На то она и Сибирь, что вовремя все должно делаться. Больше трех дней ждать нельзя, погода не позволит. Пока вёдро стоит нужно косить.

— Согласен, Настенька, ты все правильно говоришь, но все-таки подождем две недели. Ты мне веришь?

— Я-то что, Олег, как с природой-то быть? Она ждать не станет, а без сена корову придется забить, — со слезами на глазах ответила Настя.

— Солнышко ты мое любимое, — ласково прошептал Олег, — не могу я тебе все рассказать сразу. Информацией тоже подавиться можно. Поверь мне, родная, все у нас будет — и сено, и корова, и урожай в огороде, и сохатый на мясо, и водопровод в доме.

— Водопровод в доме, — всхлипывая ответила Настя, — это ты уж точно загнул.

— Водопровод обязательно будет, это точно. Хочу спросить тебя, Настенька, если я окажусь в ходе проверки действительно известным и богатым человеком, ты поедешь со мной в город или оставишь меня здесь? Я бы остался, а подрастут дети до школы — переедем.

Настя заплакала и ушла, ничего не ответив. Он ее понимал. Сложно спорить с любимым, но природу еще никто не побеждал, и он тоже не собирался этого делать.

Через какое-то время, дав ей прийти в себя, Олег подошел к ней.

— Настенька, скоро ты мне станешь верить беспрекословно, а пока я тебя понимаю.

— Зачем это пустословие? — перебила она его.

— Настенька, Настя, глупышка ты моя и лучшая в мире женщина... Сегодня ночью пойдет дождь и будет поливать два дня. Я знаю, что многие в Орловке сегодня уже косили траву, но она не успеет высохнуть, она сгниет. На третий день, всего на один день выглянет солнышко и потом снова зарядит дождь. Он будет поливать неделю, а потом прекратится. Я не колдун, не прорицатель и не вещий Олег. Я просто Олег, который слышит природу, ее надо уметь слышать. Говорят, что слоны могут слышать дождь за двести километров. И не ушами, а ногами, так говорят ученые. Я понимаю природу и говорю тебе, что ночью пойдет дождь. О сене, о копке картошки, о дровах, об охоте ты вообще не беспокойся и даже не думай — все будет отлично. Будешь ты, Настенька, как в сказке жить. Какую сказку выберешь: "Морозко" или "Аленький цветочек"?

— Да ну тебя... — только и махнула она ласково рукой.

С вечера ни одной тучки на небе, а ночью действительно пошел дождь...

* * *

Дождь поливал неделю и прекратился только вчера вечером. И уже сегодня кавалькада из десяти машин неслась в Орловку на повышенной скорости, разбрызгивая лужи на гравийной дороге. Не привыкли начальники ездить слишком медленно и ехали не на уазике, который бы трясся, словно в пляске святого Витта.

Одна за одной подъезжали и останавливались у ворот. Все вышли, столпившись, и не решались войти, слыша внутри басовитый лай большой собаки. Олег приоткрыл калитку и выглянул.

— Он, конечно он! Здравствуйте, дорогой наш Олег Петрович, вы не узнаете меня? — тараторил радостно один из прибывших.

— Нет, вы кто?

К калитке подошел более солидный по внешности мужчина.

— Еще раз здравствуйте, молодой человек. Мы установили вашу личность по отпечаткам пальцев, а ваш сослуживец, — он кивнул на мужчину, который заговорил первым, — опознал вас воочию. Вы Соколов Олег Петрович! Войти можно?

— Конечно, только минутку — я собаку уберу.

Олег захлопнул калитку и увидел взволнованную до безумия и побледневшую Настю. Казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Ее Олег оказался большим человеком. Столько крутых иномарок еще никогда и ни к кому в район не приезжали. А она простая крестьянка...

Он обнял ее, прижал к себе и прошептал на ушко:

— Родная, я не вспомнил себя, но доволен, что буду знать теперь о себе. И не переживай, милая, я с тобой и ты должна быть на этом празднике королевой. Привыкай теперь принимать гостей по-царски. И главное, не думай, что сделала что-то не так. Ты здесь моя королева и пусть подстраиваются они.

Олег загнал Шарика в будку и подпер выход чуркой, открыл калитку. Приехавшие вошли внутрь, но не все. Вошел солидный мужчина, сослуживец, который узнал Олега и губернатор области. Вошли еще два качка, которые встали у ворот — охрана. Полковник, начальник ОВД, глава районной администрации и другие прибывшие лица остались у машин.

Настя губернатора в лицо знала и поняла, что ее Олег очень большая "шишка", если сам руководитель области в Орловку приехал. Заволновалась снова. Солидный предложил:

— Мы на улице переговорим, а вы, девушка, пока в дом пройдите, пожалуйста.

Взволнованную Настю словно подменил кто-то.

— Командовать у себя станете, а здесь я распоряжения отдаю. Проходите, — она сделала рукой приглашающий жест в дом.

Солидный мгновенно поднял руки и пошутил:

— Сдаюсь, понял, что не командир. Жена? — спросил он у Олега.

— Жена.

— У такого, как вы, другой и быть не может, — согласился солидный, заходя в дом.

Гости сели за стол, а Настя стала быстро накрывать. Олег произнес:

— Извините, я никого из вас не знаю.

— Да, конечно, — начал говорить солидный, видимо старший из прибывших, — Григорий Иванович Пресняков, курирую вопросы обороноспособности страны от администрации Президента Российской Федерации. Лев Иосифович Либерман, ваш заместитель по науке, Олег Петрович. Губернатор области Гурченко Иван Сидорович. Вы, Олег Петрович, доктор физико-математических наук, возглавляли одни из секретнейших НИИ страны. Что-нибудь вспомнили, как вы здесь оказались?

— Нет, к сожалению, ничего. Сколько мне лет, Григорий Иванович.

— Ах да, извините, — он передал папку, — здесь ваш паспорт и все остальные документы. Вам двадцать пять, Олег Петрович, вы гений, профессор.

— Доктор наук в двадцать пять лет... ничего гениального, были и помоложе профессора. Сразу хочу пояснить, что на медицинское обследование не поеду. Вы же уважаете Конституцию, Григорий Иванович, а согласно ей никто не может быть обследован без согласия. Телефон возьму и позвоню, как только память вернется. А она вернется — не сомневаюсь.

— Что ж, я понял вас, Олег Петрович, — ответил солидный и посмотрел на губернатора.

— В деревне жизнь не сахар, а вы столько для страны сделали... Чем мы можем помочь вам, Олег Петрович? — задал вопрос губернатор.

— Я не знаю — есть ли у меня деньги?..

— Там в папке пластиковая карта, — пояснил солидный, — извините, но когда вы были в розыске, пришлось выяснять все. У вас там на счете немного. В рублях тридцать миллионов и на другой карте в долларах два.

— Понятно. Тогда я бы попросил вас, Иван Сидорович, поставить мне небольшой колесный трактор с подвесными устройствами для вспашки земли, окучивания картошки, сенокосилку, лопату, ковш. Что там еще надо... не знаю. Ах да — электроинструменты: рубанок, лобзик, циркулярку, сварочный аппарат, дрель, электрогенератор. Машина нужна типа Патриот и Уазик. Я все оплачу.

— Все будет через несколько дней, — заверил солидный, — платить не надо. Только возвращайтесь скорей. Страна без вас не помрет, естественно, но с вами ей будет лучше. Может, сюда врачей привезти? — закинул еще раз удочку солидный.

— Я думаю, что свежий воздух лучше поможет восстановиться, чем разные микстуры и таблетки. Я вернусь, в этом уверен, — ответил Олег. — А теперь к столу, господа, Настя все сама готовила, ничего магазинского здесь нет.

Солидный присматривался к ней с первых минут посещения. Волевая женщина, волевая! Как она меня ловко отбрила: "Командовать у себя станете, а здесь я распоряжения отдаю". Красавица, у такой не грех задержаться, рассуждал он.

Позже Пресняков докладывал Президенту, что Соколов с ретроградной амнезией найден в Сибири. Как он там оказался неизвестно, но точно не по своей воле. Предположительно может вернуться к основной работе через год. Нашел там деревенскую красавицу и живет с ней. Материально мы ему помогли, пусть побудет крестьянином. Аналитики считают, что память в деревне восстановится лучше, чем в городских клиниках. Тем более, что Соколов отказывается куда-либо уезжать из деревни, у него там любовь. Женщина разумная и через годик сама подтолкнет его к основной деятельности. Мы дали ей почувствовать богатство — трактор купили, электроинструменты. А в деревне это дороже золота.

Кавалькада машин покинула Орловку. Все автомобили уехали, кроме одного. Осталась всем знакомая полицейская машина, которая притормозила на середине деревни. Деревенские окружили ее. Полковник вышел и спросил, указывая рукой на дом Насти Орловой:

— Ну как?

— Что как? — ответила ехидным вопросом одна из старух, — на член голый запала девочка. Строила из себя недотрогу, всем нашим отказывала, а как увидела хрен воочию, так и ножки раскинула. Судить таких надо — ходят голым по дороге...

Полковник, слушая, наливался кровью и еле сдерживал себя.

— Судить, значит, надо? — гневно заговорил он, — не ты ли, карга старая, судьей себя возомнила? Парня бандиты ограбили, все до последней нитки с него сняли, а ты судить собралась, кошелка обтрепанная. Ты платка своего пожалела, а Настя холстиной прикрыла и одежду парню дала — судить за это? — повышал голос полковник. — Девка одна хозяйство тянет, а парень помогает ей благодарно — судить за это? Она человека в нем увидела, а ты только член рассмотрела и чуть завистью не подавилась. Парню помощь требовалась, а ты язвительно надсмехалась... Короче, кто плохо о парне скажет или кто-то о нем кому-то расскажет — пожизненно посажу. Всем молчать и даже не заикаться, что у вас городской живет. Кому-нибудь ляпнете о нем даже в Таёжном — посажу сразу. Просто скажите, что живет у Насти городской и сядете надолго. Всё ясно? Деревенские молчали, а эта старуха решила не сдаваться.

— Ты нам рта не затыкай, не 37-ой год, насмотрелась...

Полковник мотнул головой и как-то по-особому рукой махнул. Два сержанта выскочили из машины, завернули бабке руки, одели наручники сзади и бросили в машину.

— Кто еще хочет за бабкой последовать? — в ярости спрашивал полковник.

Деревенские ошеломленно молчали.

— Ее больше не увидите и в тюрьму она не сядет — пожизненно станет возмущаться в дурдоме. Повторяю еще раз — любое слово об этом парне, — он махнул рукой в сторону дома Насти Орловой, — и вас нет.

Полковник повернулся и сел в машину. Вскоре только пыль оседала на дорогу. Люди разошлись по домам, не решаясь что-либо обсуждать. Каждая семья говорила о ситуации только дома. Парень не деревенский, сразу видно, и наверняка большой начальник, если к нему сам губернатор приезжал. А с такими лучше не связываться — себе дороже. Старуху Меланью, вступившую в спор с полковником, считали дурой — довыкалупывалась, теперь будет с Наполеоном и Брежневым разговоры вести. А если на Берию попадет, то и в дурдоме ее кончат.

Полковник остался доволен — профилактика проведена жестко и обороноспособность страны от простоватых болтливых языков не пострадает. Но он сам не знал и ему не сказали, кто такой этот Соколов. Важная птица, если из аппарата Президента им интересуются.

* * *

Сегодня первый раз Насте не хотелось вставать рано утром — идти в хлев: кормить, доить и убираться. Раньше она об этом даже не думала — надо было. Иначе не прожить. А сейчас у ней во дворе автомобиль, трактор с навесным оборудованием, электроинструменты.

Если Олег работал с удовольствием, то ей это все надоело. Хотелось городской жизни без ранней утренней дойки, убирания навоза и прочих прелестей крестьянского хозяйства.

Олега она любила, спору нет, но не понимала его. При таких деньгах и уважении копаться в огороде, колоть дрова, топить печь и жить без культурных ценностей: кино, театра, телевизора и даже элементарного телефона. Девушке хотелось накидывать утром на плечи не телогрейку и на ноги сапоги резиновые, а шубку и туфельки. Когда-то о таком даже не мечтала, а грезила. Но человек к хорошему привыкает быстро и ему хочется большего.

Настя потянулась истомно и встала с постели. Хочешь-не хочешь, лежи-не лежи, а корову доить надо...

В восемь утра она уже накрывала на стол. Олег очень любил соленья — капустку, огурцы, помидоры, грибы. И соленую рыбу: крупные чебак и сорожку с рассыпчатой картошечкой. Щуку он нарезал ломтями и вялил. А мясо кончилось...

Ноябрь... Снег уже лег и не таял в тайге. Можно идти на охоту.

— Прелестный стол, Настенька, — внезапно произнес Олег, — но мяса на нем нет и поросят ты по моей просьбе растить не стала — трудоемко. Но ведь можно лося добыть, верно?

— Верно, — кратко подтвердила Настя.

Мысли роились в ее голове, но она их не озвучивала. Это тебе, Олеженька, не на тракторе огород пахать или дрова колоть, считала она. Охота — здесь сноровка нужна, навыки, знания тайги и животных. Это не физика, тут расчетами и формулами не возьмешь.

— У меня ружье 12-ого калибра, вертикалка, но это не карабин, близко к зверю не подойдешь, — продолжила она. — Можно на солончаках сесть или гнать лося на номера. Но ты же с деревенскими на охоту не пойдешь?

— Зачем они нам? — хмыкнул Олег, — толпиться в лесу? Резинку тянуть не будем, прямо сейчас и пойдем на сохатого. Ты не против, Настя?

Взял и пошел без подготовки... Так за водой сходить можно. Но вслух она ничего не сказала. Пусть побегает по лесу и поймет, что здесь своя наука.

Собирались они быстро. Настя взяла ружье, патроны, нож, небольшой топорик — обычное снаряжение охотника. Олег прицепил к снегоходу волокушу, взял брезент и веревки. Настя не возражала, но внутренне усмехалась. Зверь травоядный, но смертей на его совести больше, чем у медведя. А почему? А потому, что не относятся к нему многие люди серьезно. Вот и попадают под его рога и копыта, не ожидая.

Волокушу взял под мясо... Ну-ну, рассуждала мысленно Настя, лось на месте не стоит, слышит и чует он хорошо, видит, правда, хуже. Почует угрозу — затопчет. Настя одернула себя: чего это раскудахталась, добра своему не желаешь? Так откуда добру-то взяться — охотничьему мастерству сызмальства учатся.

Олег сам вел снегоход на вершину сопки. Осмотрелся на ней.

— Видишь, — внезапно произнес он, — сохатый идет.

— Крупный самец, — согласилась Настя, — движется за вторую сопку. Там осинник есть, вот туда и идет. Но близко к нему не подойти — услышит и уйдет. Заранее тропу бы знать, да ветер с него... А так только посмотрели издалека.

— А мы его физикой... — улыбнулся Олег.

— При чем здесь физика? — Настя даже расстроилась, — Ньютона призовешь, чтобы он в него яблоком бросил?

— Ньютон не поможет, — с улыбкой ответил Олег, — у него яблоко легкое и мягкое — не зашибет. Но когда-то люди использовали стрелы и копья, потом появились громобои — ружья, карабины. А мы лося физикой...

— Издеваешься... я совсем дура, да? — чуть не заплакала Настя.

— Что ты, Настенька, что ты?! — он достал из кармана небольшую коробочку, — вот она посылает невидимую волну определенной длины и частоты. Нажал в сторону сохатого — и готово!

Настя оторопела от увиденного — лось внезапно пал на бок.

— Нет, Настенька, он не умер. Он просто уснул, — пояснил Олег. — Элементарная физика. Поехали.

Сидя сзади и держась обеими руками за Олега, она приходила в себя. Усыпить на километровом расстоянии здоровенного лося какой-то коробочкой... Пока эта информация плохо усваивалась ее мозгом.

В доме все автоматизировано, подведена вода из скважины, косилки, культиваторы... Но чтобы лосей усыплять на расстоянии! А что дальше будет? Я-то, дура, про охотничье мастерство рассуждала... Точно овца неграмотная. А что — есть в районе грамотные? Это Олег у меня такой! Она с гордостью прижалась щекой к его спине.

Разделкой туши руководила Настя. Олег помогал ей переворачивать и поддерживать, рубил на куски и укладывал на волокушу. Отвез первую партию один, а вторую уже с Настей.

Дома она, естественно, нажарила свеженинки с картошкой. После ужина захотелось развалиться на диване или кресле хотя бы, но ни того, ни другого в доме не было. Сидя на стуле, Олег начал серьезный разговор. Не захотел откладывать его до весны, когда точно придется принимать решение.

— Настенька, не стану ходить вокруг да около, скажу прямо: весной или в начале лета я уеду. Ты наверняка догадываешься об этом и молчишь, тебе страшно думать об этом. Но от реалий не уйти, и они настанут. Я, конечно, позову тебя с собой, в этом не сомневайся, но ты должна принять правильное решение. Здесь тебе все знакомо и хозяйство остается крепким. С техникой ты справишься и одна, а от женихов отбоя не будет. Как же — самая богатая невеста в районе. — Он заметил слезы на ее глазах и добавил: — Ты не обижайся, Настенька, я же озвучиваю версии, а не быль. В городе ты не жила, жизнь не знаешь, но не боги горшки обжигают. В городе с девятью классами образования делать нечего. Хотя можно пойти работать, например, дворником. Или пойти учиться в школу, а затем в университет. Но даже обычной городской жизни у тебя не будет — закрытая и тайная жизнь жены засекреченного ученого. Множество дорогих и лучших платьев никуда не оденешь и не пойдешь, а в четырех домашних стенах можно свихнуться. Подруг ведь тоже не будет. Остается одно — учиться и потом работать на оборонку. Потому и говорю заранее, чтобы могла обдумать и принять правильное решение.

Настя усмехнулась и ответила сразу:

— Подруг не будет... У меня и здесь их не было. Дорогих платьев нет, но и дешевые одевать некуда. А ученье всегда свет! Поэтому определяться необходимо тебе, Олеженька. Надоела — уезжай, стыдно в свет вывести — уматывай, любишь — забирай. Вот и вся твоя наука в трех ипостасях без всякой секретности.

Она встала резко и ушла во двор. Ошеломленный Олег остался один в комнате. "Вот тебе и барышня-крестьянка — поимела по всем основаниям", — тихо произнес он.

* * *

Пришло время, и весна неотвратимо вступила в свои права. Сошел снег и подсохли дороги. Наступала весенняя страда в селе — пахать, сеять, кормить город. Но маленькие вымирающие деревни еще чего-то пыхтели там посеревшими избами — кто бы их накормил.

Капитализм... ему не выгодно вкладывать деньги в такие деревни. А государство? Так там тоже капитализм рулит. Но нечего зудить по открытой ране, пора в Орловский двор вернуться.

Настя помнила разговор в начале зимы. Тогда бы она, не задумываясь, ушла за Олегом. А сейчас решила, что не стоит счастья в небе искать. Родилась на земле — на земле и жить надобно.

Середина мая, пора огород пахать и картошку садить... Больно, горько, обидно и жалко, но лучше расстаться с Олегом сейчас, до основной деревенской весенней страды. И уйти с головой в работу — так легче будет.

Олег понял ее, как только Настя заикнулась, что вспашет огород сама. И тоже долго не говорил.

— Да, Настенька, ты права — за работой и горе глаже. Все тебе остается, я же уйду в чем пришел. Штаны и рубашку, надеюсь, ты мне одолжишь.

Более ничего не сказал Олег. Забрал документы, привезенные ему Пресняковым, и ушел молча в одних брюках, рубашке и легкой куртке — не лето еще. Ушел, не прощаясь, так, наверное, легче.

Настя проплакала до утра и с опухшими от слез глазами начала пахать огород.

* * *

Н-ск... Обыкновенный среднестатистический провинциальный городок в середине России. Дома от старинных деревянных до современных пятнадцатиэтажных высоток в промежутке с когда-то желанными пятиэтажными хрущевками. Город старинный с узкими улочками в центре. Хотя... кому-то они вовсе не казались узкими, кто вырос здесь с детства и никуда не выезжал.

Кабак тоже средненький. Не для местной элиты и не для бомжей. В него и зашел Олег в легкой летне-осенней курточке, во внутренний карман которой можно было спрятать солидный "лопатник".

У стойки бара к нему подошла девица и в своей привычной манере попросила прикурить.

— Не курю, — ответил Олег и осмотрел путану нарочито оценивающе.

В ее профессии он не сомневался.

— Может быть, мужчина желает отдохнуть? — спросила девица, доставая из сумочки зажигалку и прикуривая.

— Если квартирка до утра найдется, то можно и отдохнуть, — ответил Олег, доставая бумажник и расплачиваясь с барменом за сок.

Толстый вид кошелька впечатлил девицу, и она сразу предложила:

— Найдется и даже рядышком. Десятка за ночь.

— Устроит, веди, — ответил Олег.

Дамочка взяла его за руку, что не очень понравилось Олегу, но он стерпел, успевая заметить, как она подает знак пальцами двум накаченным парням за столиком в зале.

Действительно, однокомнатная квартирка оказалась неподалеку. Обшарпанный вид ее производил определенное впечатление, а промятый и грязный диван вызывал отвратительное чувство гадливости. На помойках у бомжей диваны получше выглядели. Но пьяным мужикам, видимо, не было дела до обстановки, лишь бы напряжение скинуть. Но привести сюда трезвого... надо подлинно опуститься.

— Деньги вперед, — сразу же потребовала девица.

Олег отдал две красные бумажки, и она немедленно спрятала их в бюстгальтер.

— Раздевайся, — произнес Олег, рассчитывая выиграть время.

Он не собирался с ней спать, как и она не собиралась ему отдаваться. Оба ждали "гостей" и тянули время. И парни надолго не задержались, вошли два бритоголовых качка.

— Собрался спать с моей девочкой, а кто денежку за тебя платить станет? — сразу же произнес один из вошедших. — Тридцатка с тебя за девочку и за хамство тридцатка, за попытку изнасилования сорок. Итого стольник с тебя, парниша. Это если сразу отдашь, а за каждый день просрочки тоже по стольнику. Обыщи его, Валет.

Второй, названный Валетом, сразу же бесцеремонно полез во внутренний карман куртки Олега, но его перехваченная кисть внезапно изогнулась дугой. Сам он тоже вычурно прогнулся и присел, вереща что-то от боли.

Первый кинулся на помощь, но не успел и кулаком взмахнуть, как получил сильнейший удар каблуком в челюсть, рухнув замертво на пол. Девица попыталась сбежать, но была сбита с ног махом приседающей ноги Олега. Так и осталась лежать, не решаясь подняться.

Валет продолжал подвывать и ойкать от боли в изогнутом запястье.

— Под кем ходишь? — спросил его Олег.

— Ни под кем, сам по себе, — ответил Валет, поглядывая на лежащего без движений напарника, изо рта которого уже натекала лужица крови.

Выбитые зубы и раскрошенная челюсть давали о себе знать. Валет дико заверещал и потерял сознание при хрусте костей запястья, но скоро пришел в себя и заметил, что Олег уже держит на излом его другую руку.

— Не надо, — запричитал он, — не надо, я все расскажу. Это Лютый, мы под ним ходим.

— А где сейчас Лютый? — спросил Олег.

— В кабаке, он всегда там, это его ресторан. Он... на втором этаже...

Олег осмотрел карманы Валета. Удивился, достав удостоверение полиции.

— О-о! Так ты еще и мент! Капитан целый. А этот? — он кивнул на лежащего.

— Он тоже капитан, — ответил Валет.

Олег забрал оба пистолета и удостоверения.

— А Лютый?

— Не-е, он в авторитете, — ответил Валет, — не мент.

— Служите в полиции, а подрабатывайте у Лютого. Но, судя по деньгам, скорее наоборот. — Валет молча опустил голову. — Так, — продолжил Олег, — за наезд на меня Лютый должен мне лимон завтра к вечеру. Я в ресторан забегу, там и отдаст. Я Персей, а Персею возражать нельзя — накажу люто Лютого, если что. — Олег засмеялся. — Вали отсюда, Валет.

Валет, лишь глянув на удостоверения и оружие в руках незнакомца, постанывая от боли, выскочил на улицу.

— Теперь с тобой, медуза Горгона... Денежку назад гони и ментов дожидайся. Все расскажешь, как есть, как было, ни больше, ни меньше. Иначе челюсть вырву и между ног вставлю. Все поняла, паскуда? — она закивала головой в страхе. — Я Персей, я даже на небесах достану и в ад опущу, только брякни хоть слово не так. Этот уже окочурился — в ментовку звони.

Олег забрал деньги, оружие, удостоверения и исчез, словно его и не было. По городу слух пополз сразу — появился какой-то Персей. Мента убил и предъяву Лютому кинул. Псих или на самом деле крутой?

Валет понял, что в травмпункте может задержаться надолго и тогда Лютый его вообще прибьет за несообщение информации. Поэтому, несмотря на боль, он все же пошел в кабак.

Авторитету доложили о приходе Валета, но он махнул рукой, чтобы не беспокоили. Но охранник настаивал, считая, что лучше пусть поорет сейчас, чем потом по морде надает.

— Лютый, Валету кто-то руку сломал, и информация у него безотлагательная, — доложил охранник.

Лютый махнул рукой, и Валет вошел.

— Чё там у тебя? Говори.

— Людка-шалава клиента жирного подцепила, и мы с Сиплым за ней подались на хату. Этот боров Сиплого сразу завалил, а мне руку сломал, сука. Просил тебе передать, чтобы готовил лимон завтра к вечеру, сам за ним придет.

— Чё, — взревел Лютый, — ты чё сказал, урод? Он на кого бочку катит, на кого батон крошит, курва?

— Мне бы в травмпункт... — намекнул Валет, — совсем руку оторвал, на коже держится...

Лютый еще долго ругался и матерился, потом спросил:

— Где шалава этого борова подцепила?

— Так у нас в баре и подцепила. Кошелек у него при себе толстый был, вот Людка и клюнула, — ответил Валет.

Лютый махнул рукой и Валету позволили уйти. Авторитет приказал позвать срочно Рябого. Он выполнял в группировке функцию безопасности и подчинялся только Лютому.

Выслушав информацию, Рябой предположил:

— Это сто процентов залетный. Убить одного мента и покалечить другого — из наших никто не решится. Да черт с ними, с ментами, но они тебе регулярно отстегивали, а прерывать поступление денежек никому не позволено. Кто может предъяву тебе кинуть, Лютый? Только тупой залетный труп. Менты его по-всякому искать станут, но нам надо быть первыми. Пойду работать, Лютый.

Рябой сразу же прошел в серверную, но камеры видеонаблюдения почему-то отключились в самый неподходящий момент и факт знакомства проститутки с клиентом не зафиксировали. Он дал команду разобраться и установить причину поломки. Охранник-оператор сразу же пояснил:

— Рябой, камеры писали и пишут в штатном режиме без поломок и остановок. Почему кусок записи отсутствует — не понимаю.

— Я тоже не понимаю, — усмехнулся Рябой, — жив ты или уже мертв?

— Но не знаю я, Рябой, не знаю, хоть зарежь не знаю, — в сердцах и с испугом ответил оператор.

— Я твой совет приму к сведению, — бросил, выходя, Рябой.

Он направил людей к Людке-шалаве — "понюхать" обстановку. Сам не пошел, понимая, что там могут быть полицейские. И их действительно там было много. Людку увезли и закрыли на двое суток, пытаясь расколоть. Но она на самом деле ничего не знала существенного для следствия, парня этого видела впервые.

Полицейские советовали ей настоятельно изменить показания в части своих сотрудников. Дескать, не крышевали они, а пришли с проверкой и денег не вымогали. Но Людка стояла на своем твердо, заявляя, что если соврет, то ей челюсть вырвут и между ног вставят. Будет писька с зубами — кто потом станет общаться? Симпатичная, но недалекая по-другому думать не могла.

Здравый смысл и уговоры не смогли победить страх навязчивой идеи полового органа с зубами. И Людка уверенно рассказывала правду, не путаясь в показаниях. Позже добавляла в Следственном комитете, что в полиции ее заставляли обелить сотрудников, но она на это не шла.

По-настоящему смех и грех, смеялись и огорчались, записывая показания свидетеля. Но головы полицейских начальников полетели по-настоящему. Начальников районного ОВД и полиции из органов уволили, в отношении Валета возбудили уголовное дело, а начальнику областного МВД объявили выговор. На этом и закончилось "глухариное" дело.

А Рябой рыл с неподдельным усердием. Персей — такая кликуха не проходила ни по одним полицейским учетам и была незнакома братве. Опознать его могли два человека — бармен и шалава. Бармен заявил сразу:

— Если бы я не смотрел фильмы с участием Алена Делона, то заявил бы уверенно, что здесь был он. Одно лицо, сто процентов похожи. Можно распечатывать фото актера и искать по нему.

Людка-шалава говорила тоже самое — красавчик парень и опознала артиста по фотографии. Вся братва искала Персея по фотографиям француза, и он появился в обещанный срок — на следующий день поздним вечером.

Этого не ожидал никто и даже представить себе никто не мог. Лютый в своей привычной манере закрылся в верхних апартаментах с двумя молоденькими девочками. В это время к нему никто и никогда войти не пытался.

Персей возник в комнате, словно из воздуха. Опешивший Лютый застыл со спущенными штанами у бильярдного стола, на котором сидела, раздвинув ноги, одна из девиц. Вторая под столом только начала трудиться над мошонкой, но так и застыла с открытым ртом.

— Так, девочки, тихо отползаем в дальний угол и сидим там молча — останетесь жить.

Он поводил несколько раз стволом пистолета с глушителем и девочки тихо забились в угол, усевшись там прямо на пол. Лютый не понял — то ли перед ним человек в маске, то ли действительно похожий на Алена Делона? Он начал свирепеть.

— Ты на кого пушку направил, сука, из тебя же сейчас ремней настрогают, сволочь...

Тихий выстрел оборвал буйную речь Лютого, пуля насквозь прошила бедро с внешней стороны, и он рухнул на пол.

— Ты из себя тяжело раненого не строй, Лютый, — бросил зло Персей, — кость не задета и крупных сосудов там нет — заживет, как на собаке, — усмехнулся он. Я просто показал серьезность своих намерений. А сейчас топай к сейфу и открывай его.

— Тебе отсюда живым не выйти, урод, братва с тебя шкуру спустит и по суставчикам разберет, — в ярости зашипел Лютый, — хочешь подохнуть быстро — отдай пистолет.

— Дяденька не понял, — хмыкнул Персей и выстрелил снова.

Пуля прошила голеностоп как раз по выпирающим костям и Лютый потерял сознание от боли. Но выплеснутый стакан воды привел его в чувство.

— Следующим будет колено, — твердо произнес Персей, — тебе сразу коленную чашечку раздробить вместе с суставом или все-таки поползешь к сейфу?

Превозмогая боль и скрипя зубами, Лютый пополз и открыл сейф.

— Скидывай все сюда, — Персей бросил ему сумку.

Пачки пятитысячных купюр, доллары... Миллиона три российских и два американских, прикинул Персей. Взяв сумку, он стукнул простреленный голеностоп Лютого, тот потерял сознание, а "гость", прежде чем исчезнуть за дверью, напутствовал девчонок:

— В полиции всю правду расскажете, все, как было. Соврете хоть капельку — на том свете достану, челюсть вырву и между ног вставлю. Я никогда не шучу, в этом вы, надеюсь, убедились.

Девочки сидели в ошеломлении еще минуту, а потом кинулись голыми на лестницу к охране. Но она почему-то спала. С визгом влетев в ресторанный зал на первом этаже, они переполошили всех. Но, как оказалось позже, Персея в образе Алена Делона никто кроме них и Лютого не видел. На бильярдном столе осталась отпечатанная записка: "Возражать мне не смеет никто, Персей".

* * *

Олег Соколов пока жил на съемной квартире и раздумывал, что купить. Коттедж за городом или все-таки квартиру в тихом спальном районе? В квартире за стеной соседи, которые частенько стучат и сверлят. Некоторые вообще ремонт редко когда прекращают. Пьяниц и дебоширов, любителей громкой музыки он во внимание не принимал — мог легко разобраться с ними. В этом плане коттедж многократно лучше. Но опять же другие проблемы типа выгребных ям. А если машина сломалась, то ты вообще от города отрезан. Но все-таки Олег нашел солидный участок с сосновым бором и небольшим двухэтажным строением на триста квадратов. Купил и поставил мебель. Теперь оставалось найти "хозяйку".

Он дал объявление в интернете: "Требуется симпатичная женщина без комплексов для уборки дома и приготовления еды с проживанием и содержанием, умеющая водить автомобиль. Оплата труда по договоренности, резюме направлять по адресу...".

Предложения посыпались разные. От откровенной проституции до тупого кодекса строителя коммунизма. От пятнадцатилетних девочек, выдававших себя за совершеннолетних, до глубоких старушек, которым на старости лет заняться нечем.

Умея видеть не только отправленный текст резюме, но и скрытую истину под ним, он пригласил на собеседование всего одну женщину тридцати пяти лет. Но она отказалась прийти, мотивируя тем, что приглашение последовало в ресторан, а не на работу. Олег отправил другое, предлагая на сей раз встретиться в библиотеке. Юмор женщина оценила, и сама предложила встретиться в сквере у памятника Пушкину. Он согласился.

— Добрый день, уважаемая Елена. Я Олег, мы с вами отвергли ресторан, библиотеку и выбрали сквер. Это хорошо, когда люди имеют свое мнение и находят общий язык. Подарить вам букет цветов было бы не совсем логично с точки зрения нанимателя, но цветочек от мужчины станет приятен, я, полагаю. — Он протянул ей розу. — Как построим нашу беседу? Я рассказываю о работе, а потом вы задаете вопросы или что-то предложите свое?

— Рассказывайте, — кратко ответила она.

— Конечно... В городе совсем недавно и купил двухэтажный коттедж в Сосновом. Это...

— Я местная, знаю, — перебила она его.

— Родственников и знакомых в городе нет. Убраться в доме, приготовить обед. Автомобиль для поездок за продуктами предоставлю. Вроде бы все... вопросы.

— Вы забыли, Олег, озвучить еще один немаловажный вопрос.

— Вы правы, Лена, но не забыл, а постеснялся. Хотелось бы спать в одной постели.

— Вам на вид лет двадцать, а мне тридцать пять... Не стану задавать глупых вопросов. Вы удачливый бизнесмен?

— Нет, — он огорченно улыбнулся, — бизнесом вообще никогда не занимался и сейчас нахожусь в свободном полете, то есть нигде не работаю. В Москве закончил среднюю школу в десятилетнем возрасте, в пятнадцать лет стал доктором физико-математических наук, профессор... Работал и зарабатывал очень неплохо, но взгляды на науку в последнее время не сошлись с мнением правительства. Деньги на счету были, недвижимость продал и вот я здесь. Если особо не шиковать, то можно безбедно прожить до старости. Чем стану заниматься — еще не знаю. Присмотрюсь, а там видно будет. А чем занимались вы?

Доктор наук и профессор в пятнадцать лет?.. Теоретически возможно. Кто он — бандит?

— Я? — она как-то тревожно улыбнулась или усмехнулась, — окончила университет и собиралась преподавать физику в школе. Но выскочила замуж и была заперта в одном из пригородных коттеджей. Муж старше, а гулял налево и направо. Развелась и куда теперь, везде требуются сотрудники с опытом работы. А муж и подгадил еще, у него связи — даже дворником не берут на работу. А вы?

Она внимательно посмотрела ему прямо в глаза.

— Математика — наука точная, — ответил Олег, — сколько бы вы хотели получать у меня ежемесячно?

— Если запрошу тридцать, то много?

Она почему-то была уверена, что Олег откажет ей в такой сумме. Питание, проживание, одежда и еще тридцать тысяч — не слишком ли много? Не слишком, ответила она себе, если спать, то не слишком. И почему я соглашаюсь? Доктор наук в пятнадцать лет... Врет, конечно... И убивать ему меня незачем — сама отдамся. Что тогда? Ничего не понятно.

— Меня устроит. Едем смотреть коттедж?

— Если вы меня берете, Олег, то смотреть не будем.

— Беру, меня все устраивает, — ответил он.

— Тогда заедем к подруге за вещами. Их не много, всего пара сумок. — Она назвала адрес. — И что у вас есть из продуктов?

— Из продуктов, — Олег улыбнулся, — только холодильник и электроплита.

— Понятно, значит, заезжаем еще в магазины...

Вечером и ночью Олег понял, что Елена опытная женщина и тем самым притягательнее его бывшей Насти. Она же вбирала его молодость и не могла насытиться, даже не вспоминая вялую колбаску своего бывшего мужа. Поднимать ничего не приходилось, все стояло и звенело, как камертон. Она впервые познавала настоящего мужчину, а он узнавал новые тайны земной любви.

На следующий день Олег купил Елене недорогую, но все-таки представительскую Тойоту Камри для поездок в город за продуктами. Пара оставалась довольной друг другом.

Елена занималась не только домашними заботами и поездками в продуктовые магазины. Она не чувствовала себя домработницей. Пили, ели, спали и отдыхали вместе.

В одну из поездок на отдых в город Мерседес Олега прижали к обочине два джипа. Четверо по виду тренированных парней вышли из своих автомобилей и поджидали Олега. Он не стал отсиживаться в салоне и блокировать двери своего автомобиля, вышел, спросил вежливо:

— Вы что-то хотели, молодые люди?

Обычно на вопрос "что надо" они били в живот и заталкивали в салон машины. А тут как-то растерялись даже. Один произнес:

— Тебя хочет видеть Лютый, поехали.

— Хорошо, оставляйте визитку, я созвонюсь, и мы договоримся встретиться в удобное время.

— Чего? — ответил недоуменно один из парней.

И они все вместе захохотали.

— Ну ты клоун, парень, — сквозь смех произнес качок, — прыгай в машину — Лютый ждет.

— Хорошо, говорите куда — я позже подъеду, — ответил Олег.

Парни враз перестали смеяться.

— Он в непонятках что ли? — спросил один другого, — объясни ему, — распорядился, видимо, старший.

Качок подошел и резко ударил в живот Олега. В лицо не били, дабы не попортить фейс, и согнутого пополам от боли мужчину легче было заталкивать в салон или багажник автомобиля. Все зависело от его статуса.

Резкий удар не прошел мимо внимания Олега. Он еще резче увернул туловище, схватил летящий кулак и крутанул его по оси. Вместо ожидаемой картины согнутого пополам Олега парни увидели валявшегося на земле коллегу с вывихнутой рукой. Оторопевшие, они некоторое время смотрели недоуменно, а потом враз бросились нападать. Несколько резких ударов, и вся братва в количестве четырех отморозков корчилась на земле.

Олег столкнул оба джипа в кювет, туда же спихнул парней.

— Ничего с ними не случится, — пояснил он, сев в машину, — поваляются пять-десять минут и придут в себя. Правда, выехать без эвакуатора не смогут, но это их проблемы.

— Олег, — испуганно произнесла Елена, — они от Лютого... Что теперь с нами будет? Убьют?

— С чего ты взяла? Парни вели себя не вежливо и получили ответку. Все нормально, Лена.

— Ты не местный, Олег, — возразила она, — Лютый даже полицию к рукам прибрал. Он не простит...

Она заплакала. Олег насупился и минуту сидел молча, обдумывая, что можно сказать Елене.

— Я не Лютый, конечно, но он сделал очень плохой выбор. На моем пути вставать смертельно опасно. Лютый поймет это очень скоро.

— Что он поймет, — в слезах ответила Лена, — мы же не кино смотрим, где я должна восхититься твоим умением драться. Тебя просто застрелят. Ты об этом подумал? Я без этого переживала, а тут еще уроды эти... Что Лютому от тебя надо?

— Ой... сколько много соплей, — с улыбкой произнес он, вытирая платочком слезы, — переживала, что старше меня? Зря — ты лучшая в мире женщина. Не знаю, что надо от меня Лютому, но теперь уже я разберусь с ним, а не он со мной. Приехал в этот городок, чтобы жить тихо и мирно. Я говорил тебе, что в Москве работал на оборонку, поэтому являюсь секретоносителем. Одно движение бровью и спецназ покрошит империю Лютого в капусту. А город подумает — ученья идут. Поехали... видали мы всяких лютых и добрых тоже видали.

Олег развернул машину и поехал домой.

Побитые братки Лютого приползли к нему на коленях.

— Извини, Лютый, не рассчитали сил. Отметелил нас этот Соколов и машины еще в кювет столкнул. Извини...

Лютый глянул на Рябого.

— Никогда Сокол рукопашкой не занимался, — пояснил Рябой, — но это же не Соколов, я говорил. Хрен какой-то под его образом. Все сходится — фамилия, имя, отчество, год рождения... Но Соколова я лично знаю — это не он.

— Тем более надо было башкой думать, — возмутился Лютый, — вдруг он шпион, а мы в операцию к чекистам влезли? У ребят черные пояса по карате, а он один их уделал, как первоклашек. Чё менты про него говорят?

— Вообще ничего, ни в одной базе его нет и даже по прописке не значится. Только тот Соколов, нам известный, а этого нигде нет.

— Ну вот, надо было его ментам отдать сначала...

— Так не получили бы тогда с него ничего, — возразил Рябой, — кто же знал-то.

— Чё еще про него знаешь?

— Так это, — замешкался Рябой, — коттедж, Мерин последней модели, десять лямов стоит такой, я узнавал. Бабу взял себе... эту... жену бывшую барыги Эйсбруннер.

— Эйсбруннер? — переспросил Лютый, — так она же старуха. Симпатичная баба, но старуха. Сейчас барыга себе вообще школьницу взял... выпускницу. Ладно... Какой бизнес у Соколова?

— Так это... неизвестно какой.

— Чего наехал тогда?

— Так это... машину забрать, коттедж. В полицию не пойдет с липовыми документами.

— Не пойдет, — передразнил Рябого Лютый, — ладно, тащите его ко мне. Только электрошокером сначала поподчуйте, а потом уже тащите. Разберемся: шпион-не шпион.

В кабинет вошел охранник.

— Лютый, там к тебе какой-то Соколов просится, говорит, что приглашал ты.

— Ни хрена себе! — воскликнул Лютый, — ну-ну, зови.

Соколов вошел, сел в кресло без приглашения, заявил сразу:

— Разговор не для посторонних ушей, Лютый, поэтому отправь Рябого, иначе тебе придется его убить потом.

— Ни хрена себе! — вновь воскликнул Лютый, — может быть, тебе лучше в ментовке объясниться.

— Можно и в ментовке объясниться, — согласился Соколов, — но тебе это обойдется в разы дороже. Желаешь проверить?

Лютый сразу понял, что Соколов не блатной, а вдруг действительно шпион? С ними связываться он не хотел.

— Ша-а, — ударил по столу ладошкой Лютый, — ты, однако, фраер, рамсы попутал, в ментовку его.

Оперуполномоченный уголовного розыска Сидоров с усмешкой рассматривал паспорт Соколова. Действительно, все как у настоящего Соколова, с которым он в одном классе учился, все сходится. И паспорт похож на настоящий.

— Кто тебе ксиву правил, дерьмо поганое? — спросил полицейский.

— Незаконное задержание, применение спецсредств, — он приподнял руки в наручниках за спиной, — оскорбление — это пока все, что будет инкриминироваться тебе, как уволенному сотруднику. Через сорок минут тебя уволят из органов по утрате доверия, а к вечеру возбудят уголовное дело по злоупотреблению. Там до четырех лет и влупят тебе их по максимуму. Как тебе такой расклад? — задал вопрос Соколов.

Полицейский поудобнее устроился на стуле и заговорил с интересом:

— Ты знаешь, Соколов или как тебя там, много я повидал людей на свете. Бандитов, разбойников, грабителей, воров, наркоманов, но такого отмороженного вижу впервые. Чужую вину на себя не брали, но доказанную не отрицали. Ксива у тебя прелесть, согласен, хорошая работа, но ты же понимаешь, что экспертиза докажет липу. За подделку можно условный срок получить, но тебя-то никто не отпустит. Личность придется устанавливать, за паспорт три года дать могут, это как минимум. А что там еще выяснится в ходе следствия? Так что рассказывай — кто, что, где, когда и так далее. Не отягощай вину и не увеличивай срок, парень.

— Хорошо, поясняю, — ответил Олег, — паспорт у меня настоящий, а все ваши нарушения я уже перечислил. Экспертиза подлинность докажет, что тогда станешь делать, когда придется отвечать по закону? Лютый тебе помогать не станет. Подумай, у тебя еще есть минута.

Полицейский хмыкнул с усмешкой.

— И ты подумай, урод, сейчас пойдешь в камеру, где тебя хорошенько разговорят. Было бы только потом чем отвечать.

Дверь распахнулась настежь и в кабинет буквально ворвался генерал-лейтенант полиции, начальник областного МВД Обухов вместе с начальником отдела.

— Это что за бардак здесь творится, — буквально взревел генерал, — что за бардак, я спрашиваю?

Оперативник испуганно и сбивчиво отвечал:

— Задержали с поддельным паспортом гражданина, провожу опрос, товарищ генерал-лейтенант.

— Заключение экспертов? — попросил генерал.

— Не делали еще экспертизу, товарищ генерал-лейтенант, задержанного только что доставили. Но паспорт точно поддельный, вот настоящий, они одинаковые, а с этим человеком я в школе вместе учился.

Генерал взял оба паспорта и лицо его стало наливаться яростью.

— Вы что себе, суки, возомнили тут, что возомнили, — он тыкал паспортом прямо в нос полковнику, начальнику ОВД, пока у того не пошла из ноздрей кровь, — невинного и уважаемого человека задерживаете?! Почему он в наручниках, на каком основании? Ослепли, сволочи, не видите, что это два разных и настоящих паспорта. Фамилии одинаковые смутили, а на место рождения вообще не смотрели, номера и серии паспорта тоже не видели? Заказ Лютого выполняйте, суки... Конвой, — крикнул генерал, открывая дверь в коридор, — этого обыскать и в камеру, — он указал на полицейского, — а этого, — он с ненавистью глянул на полковника, — под зад коленом, приказ об его увольнении сегодня же получите.

Обухов докладывал министру прямо из здания ОВД по телефону:

— Товарищ министр, ситуация прояснилось, Олегу Петровичу принесены извинения, начальник ОВД уволен в связи с утратой доверия, а оперативник задержан, в отношении него возбуждается уголовное дело по статье 285 УК РФ... Есть держать ситуацию под контролем.

* * *

Лютый раздумывал — каких девочек пригласить ему на сегодняшний вечер и ночь. Многие побывали у него не один раз. Вот, пришла в голову мысль, почему бы не пригласить эту Эйсбруннер? Тридцать пять лет телке, старуха уже, но фигурка еще отменная. В паре со школьницей она вполне будет смотреться.

Он уже мысленно поглаживал пышные бедра Эйсбруннер на фоне молоденьких нежностей опытной девочки. В голову пришла еще одна дельная мысль, как ему показалось. Соколова сейчас напрягут в камере, и он отпишет коттедж с машиной его человеку. А бабе Эйсбруннер... как зовут ее? Лена, да, по-моему, Лена, ей деваться некуда и жить негде. Барыга выгнал ее с потрохами из дома, и он любит девочек с хорошими формами. Бедра полненькие и талию узкую, грудь "третью". Маску надеть и подложить бывшую жену, как проститутку в кровать. Вот смеху-то потом будет. Но надо самому поиметь сначала. Лютый от удовольствия потер руками и собрался было уже отправлять машину за Еленой, как в кабинет вошел начальник криминальной полиции местного ОВД.

— О-о, сам подполковник Потехин Игорь Ильич пожаловал, начальник криминальной полиции. Проходи, если с благой вестью.

— А если не с благой, — как-то зло бросил, Потехин, — ты что там за кашу заварил, Лютый? Ты зачем нам этого Соколова подсунул?

— Почему бы и нет, — отпарировал Лютый, — парень живет по поддельным документам — вам и карты в руки.

— По каким поддельным, — возмутился Потехин, — по каким поддельным, с чего ты взял это, Лютый? Он москвич и паспорт у него настоящий. Кто уж там сболтнул, не знаю, но его сразу же выручать Обухов прилетел. Да, да, генерал Обухов, ты не ослышался. Парень оперативник в камере, полковник наш уволен, а я пока исполняю обязанности начальника ОВД. Обухов лично перед министром отчитывался, как пацан, и обещал держать ситуацию под контролем. Чей-то сынок этот Соколов, видимо, да не просто сынок, а с самых, самых верхов, если министр лично нашего генерала драл, как сидорову козу. Так что забудь про Соколова, Лютый, иначе со спецназом приеду и покрошу тебя в капусту. Все понял, надеюсь?

— Шинковка не треснет? — возмутился Лютый.

— Не треснет, — ответил подполковник, — живым тебя брать никто не станет. Так что притихни и даже в сторону этого Соколова не смотри. А в остальном все ровно у нас. Надеюсь, ты меня услышал.

— Да услышал, услышал, — в сердцах бросил Лютый.

Потехин ушел, а Лютый задумался. Хорошо еще, что бабу его не привез. Что бы сейчас было? А что бы было? Может быть, спасибо сказал или... Или не надо.

В кабинет вошел охранник.

— Лютый, к тебе там опять этот... Соколов.

— Зови, — ответил сердито Лютый.

День открытых дверей каких-то, подумал он про себя. Но до сего часа счастливых.

Соколов вошел и как прежде без спроса и приглашения сел в кресло.

— Так вот, Лютый, чтобы ты больше рамсы не путал, с тебя десять деревянных лимонов сейчас. Завтра будет двадцать. Как ты отнесешься к такому предложению?

— Кто ты? — спросил Лютый.

— Тот, кому вопросы не задают.

— Я могу подумать?

— Конечно, минуту могу подождать, — ответил Соколов.

Лютый ухмыльнулся и пошел, прихрамывая, к сейфу. Его простреленная лодыжка восстановилась не полностью. Он отсчитал двадцать пятитысячных пачек и бросил коротко:

— Забирай.

Соколов скидывал деньги в сумку и говорил:

— Ты знаешь почему Гитлер проиграл войну? Потому, что был слишком уверен в себе.

— Ты тоже уверен? — спросил Лютый.

— Хороший ответ, — бросил, уходя, Соколов.

Олег вернулся домой и обнял обеспокоенную Елену.

— Я к Лютому ездил, — пояснил Сколов, — он просил извиниться и в качестве компенсации передать тебе вот эту сумку. Посмотри.

Удивленная Елена расстегнула замок.

— Деньги, сколько здесь и за что?

— Десять миллионов, они твои. Считай это знаком уважения.

— Ты джин, Олег?

— Что ты, Леночка, я только учусь.

* * *

Летняя пора очей очарованье... лучшее время года, но кто-то поспорит и с этим. Олег Соколов скучал без настоящего дела. Он вспоминал, как уехал из Орловки и прибыл в Москву. Москва, столица, большой муравейник, где каждый полз по своим делам. Как поживает там его Настя Орлова?

Вместо дальнейших разработок современного оружия Соколов предложил нечто совершенно иное. Но его не поняли и не оценили. Рано, слишком рано он заикнулся о другом пути, человечество еще для него не созрело. Не созрело, но психотронное оружие разрабатывалось и разрабатывается многими странами. Спецслужбы работают над этим, внушая всем мысль о лженаучности этих направлений.

Соколов заикнулся о получении возможностей управления поведением человека как одного, так и общества в целом. Общение с ним прекратили, видимо, посчитав идею бредовой. Но бредом это не считал никто. Может быть, не все знали, но еще во времена Гитлера подобное оружие разрабатывалось.

Значит, некто успешно занимается этим, а он, ранее работавший в сфере сверхскоростных и мощных ракет, стал не нужен. Но его не выбрасывали на "помойку", за ним смотрели. Иначе бы не настропалили местного генерала до белого каления. Ему дали понять, что ждут в известной для него сфере быстрых и мощных ракет, невидимых противником.

Но зачем делать ракеты и антиракеты, когда можно договориться и все дела решать миром? Хочешь мира — готовься к войне. Если изменится мировое сознание, то и поговорка станет бессмысленной. Но Джордано Бруно не смог убедить людей, что Земля крутится. Не время было...

И Соколов скучал, решая мелкие вопросы быта, словно задачки по арифметике.

— А не сварганить ли нам шашлычок, Лена?

— Неплохая идея, Олег. Пойду мясо готовить.

— А я мангал разводить.

Шашлык кушали прямо на улице. Хорошо, когда есть небольшая собственная территория с сосновым лесом. Елена про себя частенько удивлялась, глядя на Олега — не курит и совсем спиртное не пьет, даже рюмочку под шашлык.

— Ты, ведь, Эйсбруннер, Лена... — завел он разговор.

— Терпеть не могу эту фамилию.

— Но ты носишь ее. Почему не сменишь на девичью? Какая она у тебя, кстати?

— Чеботарева. Когда разводилась было одно желание — побыстрее уйти от этого человека. Не до формальностей... Давид его имя, а мне хотелось его задавить.

— Не до формальностей, — повторил Олег, — и такое бывает. В паспорте у тебя еще стоит его прописка.

— Не выписалась... и некуда было.

— Сейчас у тебя десять миллионов на счете, ты можешь купить себе квартиру.

Елена посмотрела на него и в глазах появились слезы.

— Ты прогоняешь меня?

— Ну вот те раз, с чего ты взяла? Ты свободная женщина и можешь делать, что хочешь. Когда я приглашал тебя — у тебя не было выбора. Ни работы, ни денег, ни жилья. А теперь ты относительно богата и можешь сама распоряжаться судьбой. Мне бы не хотелось, чтобы ты находилась со мной из благодарности, — подвел итог Соколов.

— Из благодарности, — повторила она, — возможно, я и влюбилась из благодарности, но теперь это не имеет значения. Согласна, отношения необходимо выяснять и не держать домыслы в душе. Ты обещал мне тридцать тысяч за работу, но я не считаю это работой и денег не возьму. Поэтому, если я не нравлюсь тебе, то ищи себе другую работницу, а я ей быть не собираюсь.

Олег ничего не сказал, унося Елену на руках в спальню. Оба остались довольны, что выяснили главные отношения. После любовных утех Олег продолжил разговор.

— Ты прожила с этим Давидом двенадцать лет, наверняка есть совместно нажитое имущество?

— Откуда? — возразила Елена, — я никогда не работала, обед дома готовил повар, две домработницы и даже садовник был. Скорее не садовник, а нечто подобное мажордому. Охраны куча...

Олег не стал спорить, но решил уточнить.

— Какие фирмы, недвижимость, акции или еще что-то он приобрел при тебе?

— Алюминиевый завод у него уже был, а вот рестораны он при мне купил, у него их шесть. Четыре крупных в центре, ты знаешь, и два небольших на периферии. Автозаправки, мастерские, что-то еще там, не помню.

— Что супруг приобретает в браке называется совместно нажитым имуществом, — пояснил Олег, — неважно, что ты не вложила в эти покупки ни рубля. Ты имеешь полное право по закону претендовать на половину.

— Зачем мне рестораны и прочее? — удивилась Елена.

— Наивная простота, — с улыбкой произнес Олег, — возьми и продай или сразу деньгами возьми. Ты говорила, что Давид издевался над тобой в последнее время, из дома не выпускал, женщин водил... Так отомсти ему. Это даже не месть, а твое законное право на имущество — пусть теперь он побесится от бессилия. Согласна?

— Конечно согласна, — с радостью ответила она.

Нанятый Соколовым адвокат работал усердно. Вскоре Эйсбруннер получил повестку в суд и уведомление об аресте недвижимости в порядке обеспечения иска о разделе имущества. Он пришел в ярость. От бывшей жены, которая и рта когда-то не могла открыть, такого не ожидал. Давид психовал и даже пытался крушить мебель в доме, но его махающие от злости кулаки все-таки не достигали соприкосновения с окружающими предметами. Отдать бабе половину имущества! За что? За то, что дает сейчас адвокату или какому-нибудь другому козлу?

Он распорядился доставить к нему Елену немедленно. Охрана не понимала, где можно искать бывшую жену, не имеющую ни кола, ни двора, ни иной прописки. Ее регистрация по месту жительства оставалась до сих пор прежней, то есть в усадьбе Эйсбруннера.

Но задача облегчилась для всех — Елена сама позвонила Давиду. Он сразу запсиховал:

— Ты где взяла этот номер телефона, шалава обглоданная, кто тебе его дал? С адвокатом спишь, сволочь, а он пытается теперь меня обокрасть? Хрен тебе, ничего у тебя не выйдет, судью куплю, а тебя вообще посажу, курва.

— Давид, — прервала его монолог Елена, — ты всегда отличался нервозностью, но сейчас нам лучше поговорить спокойно и по-деловому, тем более, что разговор я записываю, о чем тебя и предупреждаю, чтобы лишнего не болтал и не сожалел потом о сказанном. Давай вопросы мирно обсудим, без суда, как цивилизованные люди.

— Разговор записываешь, сука, — взревел возмущенно Давид, — да я тебе прямо скажу в твою наглую морду, что кончу тебя и прикопаю где-нибудь в лесочке, алиби себе обеспечу железное. Так что никакого суда не будет, курва ты потрепанная, смертушку поджидай.

Давид отключил связь и немедленно вызвал к себе начальника службы безопасности, приказал ему безапелляционно:

— Поручи кому-нибудь убрать мою бывшую, сделать это надо быстро, желательно сегодня, в крайнем случае завтра. На деньги не скупись, выполняй.

Начальник службы безопасности занимался не только личной охраной Эйсбруннера, но и соответствующими вопросами в бизнесе. Анатолий Петрович Логинов, бывший полковник ФСБ, знал Давида не первый день, неплохо изучил его характер и пользовался определенными слабостями своеобразной натуры алюминиевого олигарха.

В принципе неплохой парень, так отзывался о своем хозяине Логинов, имел два небольших изъяна. Небольших... это смотря какую систему учета выбрать. В метрах, например, ноль-ноль-ноль, а в микронах о-го-го.

Крайне вспыльчивый, он отходил быстро. Но за этот короткий период мог наломать больших дров, что и получалось сейчас. Логинов знал Елену Чеботареву давно. Выпускница университета, первая красавица в городе вскоре сменила фамилию на Эйсбруннер.

Полигамный мужчина, любитель молоденьких девушек и "свеженинки" прожил с ней двенадцать лет. Потому и прожил столько времени, что на конкурсе красоты она могла победить до сих пор. Но молодость не заменить красивой зрелостью и свежесть юных тел она более не затмевала. Приелась, если можно сказать кратко, если вообще так можно сказать. Приелась и опротивела как-то сразу. Олигархи... что с них еще можно взять.

Логинов трезво оценивал возникшую ситуацию. Он понимал, что Давид остынет через два-три дня и даже может извиниться перед Еленой. Но что делать сейчас? Если Елена действительно записала весь разговор, то Эйсбруннер может вполне сесть. Угроза убийством, статья 119 УК РФ, до двух лет. Но он уже сделал заказ и может быть привлечен по ст. 105 через статью 30, а это до пятнадцати лет.

Судьба Давида сейчас волновала Логинова меньше всего. Если сядет Эйсбруннер, то кто станет управлять бизнесом? Именно от этого сейчас зависела его собственная судьба. У олигарха нет родственников и его судьбу станут решать совершенно другие люди, у которых своя служба безопасности. А именно теневой губернатор области, бывший криминальный авторитет и сейчас тоже олигарх Свистунов. Он подмял под себя правоохранительную систему и все вопросы решит в камере однозначно. Тогда Логинова даже ворота алюминиевого завода охранять не возьмут.

Внезапно он вспомнил как по пьянке Эйсбруннер оформлял акции завода на жену. Это было совсем не пьяное решение, хотя и выполнено оно не в трезвом виде. Поэтому, видимо, забылось.

Забыть такое... этого Логинов не понимал. Наверное, вскоре отыграл назад все. Но это можно проверить. Он позвонил в налоговую и с ужасом узнал, что Давид Эйсбруннер не владелец завода. Секретная информация, но слава богу, связи еще оставались. Это сообщение мгновенно предопределило все его дальнейшие действия. По пеленгу телефона он узнал адрес и направился к месту. Но с полпути вернулся обратно.

Теряю квалификацию, мысленно рассуждал он, поехал, не проверив адреса. Естественно, там проживает некто, кто подобрал на улице Елену. Она не проститутка, но где-то надо спать и что-то есть. Муженек выбросил ее "голой" на улицу. И этот некто, порасспросив Елену, решил прибрать к рукам часть собственности Эйсбруннера. Она сама баба не глупая, но не привыкла вникать в тонкости владения имуществом и бизнесом. А теперь, видимо, появилась необходимость.

Знакомые "паспортисты" выдали данные — владелец коттеджа Соколов Олег Петрович. Соколов, Соколов... это тот, которого авторитет Лютый хотел подставить через ментов. Тогда опер сел, а начальника ОВД уволили из органов в течение дня. Лично министр вмешивался. Кто этот Соколов? Внебрачный сынок кого-то из самого верха? Вряд ли, узкий круг лиц все равно бы знал папу, а тут вообще информации ноль.

Логинов позвонил в Москву. Знакомый его товарищем не был, они не дружили, но когда-то сидели за одной партой в высшей школе КГБ СССР. Теперь он генерал и работал в центральном аппарате.

Логинов положил трубку и повторил мысленно суть ответа: "Если бы спрашивал кто-то другой, то он бы уже давал показания по поводу заинтересованности Соколовым. Могу сказать одно — в пятнадцать лет он доктор физико-математических наук. Этого для тебя достаточно".

Достаточно... конечно, достаточно. Здесь пахнет оборонкой, а туда лучше не соваться. Парень почему-то оказался не у дел, но за ним присматривают. Иначе как объяснить, что через сорок минут после задержания начальник ГУ МВД уже распекал своих подчиненных?

Логинова встретил лично Соколов, пригласил в гостиную. Гость представился начальником службы безопасности алюминиевого завода, не упоминая фамилии Эйсбруннер.

— Вы прибыли в связи со звонком Елены Викторовны бывшему мужу. Ваши мотивы понятны и предлагаю перейти к конкретике, — сразу взял быка за рога Соколов.

— Я бы хотел...

— Остаться на службе, — перебил его Соколов, — это понятно. Ваши предложения.

Логинов понял, что Соколову известно про акции завода.

— Да, остаться на службе, — подтвердил он. — В свете последних событий мои показания позволят следствию предъявить Эйсбруннеру сто пятую через тридцатую, а не сто девятнадцатую. Вы понимаете...

— Я понимаю, — вновь перебил Соколов, — но мы не станем привлекать к уголовной ответственности пожилого человека. Он еще крепок, но ему уже семьдесят, это все-таки возраст. Он выкинул Елену Викторовну, владельца завода, на улицу, хотя она до сих пор прописана в его доме. Пусть и он побывает на улице — все лучше, чем в тюрьме. Ваше мнение о директоре завода — ворует или не ворует, предан ли лично Давиду, стоит ли поменять?

— Полагаю, что директор работал и будет работать на хозяина, — ответил Логинов.

— Хорошо, завтра Елена Викторовна приедет к вам с нотариусом подписать кое-какие бумаги. Ваша задача обеспечить безопасность сделки и довести до всех руководителей, что Эйсбруннер голый и даже не король.

Соколов проводил Логинова. Оба остались довольными друг другом, понимая больше сказанного. Елена вышла из спальни и принюхалась.

— У нас кто-то был, пока я спала?

— Совершенно верно, — ответил довольный Олег, — сон в обед — это здоровье, и я не стал тебя будить. Нас посетил господин Логинов Анатолий Петрович. Знакомая личность?

— Еще бы, начальник охраны Давида.

— И как он тебе?

— Да никак, ничего плохого сказать не могу.

— Оставишь его руководить службой безопасности?

Елена изумленно взглянула на Олега.

— Я чего-то не знаю? — спросила она.

— Ты, Леночка, никогда не интересовалась бизнесом Давида и не сбегала из дома, хотя он опротивел тебе в последнее время. Учеба и сразу замужество, ты жизнь видела из супружеских шор и окрестностей усадьбы, где проживала. Детей не завела... Эйсбруннер, конечно, кобель, но его живчики уже не были готовы к продолжению рода. Он выгнал тебя потому, что возбуждался только при виде совсем молоденьких и свеженьких девочках. Но это, так сказать, уже история. И язык не поворачивается назвать тебя безграмотной. Юридически безграмотной я имею в виду. О совместном имуществе мы уже говорили, но лет пять назад Давид переписал на тебя все акции алюминиевого завода. Ему тогда угрожала опасность, и он подстраховался, убивать его не было смысла, а ты не выходила из дома практически никогда. Ты не лезла в бизнес и вопрос с акциями Давида не беспокоил, а потом вообще забылся со временем. Но ты позвонила ему, и Давид рассвирепел, он заказал тебя. Логинов должен найти конкретного киллера. Короче... завтра мы едем к Эйсбруннеру с нотариусом и делаем предложение, от которого он не откажется. Что ты предпочтешь, Лена, чтобы Давид сел в тюрьму или, как и ты в свое время, оказался "голым" на улице. Вряд ли его приютит у себя какая-нибудь старушка, но к бомжам дорога не заказана.

— Тюрьма... это слишком, — ответила в раздумьях Елена, — пусть познает бессилие и отчаяние на улице. А что будет с заводом?

— Что будет с заводом? Что будет с другими фирмами Эйсбруннера? Как работали, так и будут работать на Эйсбруннер. Только не на него, а на тебя. Ты же Эйсбруннер, вот и получай дивиденды. Это миллиарды, Леночка, миллиарды. Вот, дорогая, завтра ты станешь олигархом!

* * *

Бизнес-элита городка удивленно насторожилась. Вчера еще непотопляемый Эйсбруннер сегодня выкинут на помойку. Без какой-либо войны и ажиотажа. Как такое возможно — не понимал никто. Его жену Елену в лицо не видел никто из солидных бизнесменов. Слышали, что она есть, вернее была. Развод состоялся, а теперь она владеет всем. В привычные рамки возможных версий ситуация не укладывалась. Значит, произошло что-то непривычное и невозможное. Но что?

Выброшенную на улицу Елену подобрал молоденький двадцатилетний парень, который вообще не занимался бизнесом, но ездил на Мерседесе последней модели и имел коттедж в престижном месте. Преступный авторитет? Но и они про него ничего не знали. Знал Лютый, но железно молчал. Органы тоже хранили гробовое молчание и не покупались ни за какие суммы.

Теневой губернатор области не мог не реагировать на возникшую ситуацию и решил разобраться. Он поручил Лютому доставить Соколова к нему в офис. В ответ Лютый спросил с ехидцей:

— Тебе что лучше, Павел Игнатьевич, несколько десятков миллионов потерять или собственную жизнь? О Соколове даже не заикайся, если совсем невтерпеж, то застрелись сам — всем лучше станет.

— Ты что себе позволяешь... — закричал Свистунов, но Лютый уже ушел, хлопнув дверью.

Свистунов, который в области руководил всем, в том числе и преступными авторитетами, недоумевал в ярости. Ему не только не подчинились, его даже слушать не захотели. Такое он простить не мог.

Теневой руководитель бизнеса и преступного мира вызвал к себе Максима Полигатова. Он занимался у Свистунова особыми поручениями.

— Максим, — начал Свистунов, — Лютый стал от рук отбиваться...

— Понял, Павел Игнатьевич, накажем. Со стационаром или амбулаторно?

— Ты с ним подожди немного, чуть позже скажу. Вначале доставь ко мне Соколова. Есть такой...

Полигатов перебил его сразу, чего прежде никогда не случалось:

— Извините, Павел Игнатьевич, по Соколову работать не стану — пожить еще хочется.

Свистунов недоумевал — Соколов молодой и в законе по возрасту быть не может. Возрастного ценза нет, конечно, но вором в двадцать лет еще никто не становился. Тронуть вора без серьезной предъявы — смерть, а к остальным это не относится. Он спросил напрямую:

— Максим, Соколов вор?

— Хуже, — ответил Полигатов, — Лютый тоже хотел пообщаться с Соколовым, но мгновенно отдал десять миллионов ему за беспокойство. Но как ерепенился перед этим, как ерепенился, — усмехнулся Максим, — с вас он возьмет больше.

— Да кто он такой этот, черт подери, Соколов? — возмутился Свистунов.

Полигатов пожал плечами.

— Не знаю. Раньше были разбойники с большой дороги, потом появились воры со своими понятиями. Воры остались, а понятия изменились. Может быть, воры, как клан, вымирают и появляются правильные?

— Не понял, что за правильные еще?

— Не знаю, — вновь ответил Максим, — наверное, те, кто грабит награбленное или как "Меч" в кино, или "Белая стрела", или прикрытые правительством. Живут, никого не трогают, но если их побеспокоить, то придется платить или умирать, третьего не дано. Но все это мои домыслы, Павел Игнатьевич, только Лютый платил реально и вряд ли кому об этом расскажет — не статусный ход.

— И что ты мне посоветуешь?

— Есть два варианта, на мой взгляд, только на мой взгляд — самому приехать и переговорить с Соколовым или вежливо пригласить его в ресторан, например, предварительно согласовав дату и время. Павел Игнатьевич, нужна ли вам вообще эта встреча? И без нее ясно, что Елену Эйсбруннер направляет рука Соколова. Он ее подобрал на улице, поимел и теперь помогает, ничего не требуя взамен.

— Как это ничего? — удивился Свистунов.

— Так... с капитала Эйсбруннер он не возьмет ни копейки. Даже не потребует назад деньги за машину, одежду, питание. Он правильный... и восстанавливает справедливость, женщину выкинули на улицу незаконно.

— Робин Гуд что ли? — съехидничал Свистунов.

— Сравнивать англичанина с русским?.. Я бы не стал. Просто правильный! — ответил Полигатов.

Просто правильный... задумался Свистунов. Появляется новая каста? При Советах он мог появиться, а при капитализме это противоречит главному — получению прибыли. Что поимеет для себя Соколов? Моральное удовлетворение? Чушь какая-то, непонятно все. А я-то почему с Полигатовым советуюсь? Приказал и кто бы посмел ослушаться?

Лютый... Прав он или не прав... Он подорвал престиж и должен быть поставлен на место. Свистунов повернулся к помощнику.

— Ты, Максим, съезди к Соколову, передай ему мою визитку и желание встретиться. Пусть выберет место и время по-своему усмотрению — кабак, офис, природа.

— Хорошо, Павел Игнатьевич, будет исполнено, это правильный ход, — ответил Полигатов.

— С каких пор ты стал комментировать мои приказы? — резко спросил Свистунов.

— Извините, Павел Игнатьевич, был не прав, больше не повторится подобное.

Полигатов склонил голову и Свистунов махнул рукой — свободен.

* * *

Лето перевалило за середину и все ждали дождя после изнуряющей трехнедельной жары. Вот что-то уже стало нависать в воздухе и задышалось по-другому. Небо быстро заволакивало темными и насыщенными кучевыми облаками. Легкое дуновение ветерка и последующий за ним шквал ветра, поднимающий пыль, кутающую все вокруг в серую мглу, которую стали пробивать крупные и редкие капли дождя. Ударяясь о поверхность, капли разбрызгивали пылевую грязь, особенно заметную на легковых машинах. Капли учащались сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, превращаясь в ливень. Ветер совсем стих, пыль осела и уносилась потоками воды на асфальте. Воздух освежился и земля, словно губка, впитывала дождь, не образуя луж. На земле они появились через полчаса и за пузырились, свидетельствуя о продолжительности дождя.

Елена уселась в плетеное кресло-качалку на открытой веранде и наблюдала, как капли разбиваются мелкими брызгами на асфальтной дорожке и по бокам от нее уходят без остатка в лесную подстилку. Лес впитывал воду, не образуя луж. Истощенные корни поглощали влагу, питая стволы, побеги, листья, траву и ветки.

Она прикрыла веки и под шум дождя размышляла. Выкинутую, меня накормили, напоили, дали одежду и кров, деньги, вернули имущество. Олег... как живительный дождь... А я уже насытилась и ушла вся в работу. Прихожу домой вымотанная и сразу спать. Утром немного секса и на работу.

Елена понимала, что только сейчас познает свое истинное призвание руководителя-бизнесмена. Топ-менеджер, как любят сейчас выражаться журналисты. А Олег?.. Остается без любви человек. Она усмехнулась собственной рифме. Что делать? Она не знала. Любила, а подарить любовь не было времени. Сколько же много на земле парадоксов...

В соседнее кресло присел Олег.

— Размышляешь? — спросил он. — Под дождик хорошо думается. Я тоже думаю, что ты нашла себя, свое призвание. Это твоя жизнь и надо жить.

— Как? — просто и кратко спросила Елена.

— У тебя есть дом, прописка, бизнес, как любимое дело. А мы останемся друзьями, всегда готовыми помочь друг другу в любое время.

— Друзьями... — произнесла Елена, — разве я могу пустить к себе кого-то другого? Выйти замуж за работу... и иногда приезжать к тебе. Выгонишь?

— Это вряд ли, — неопределенно произнес он и ушел в дом.

Елена еще посидела немного и проговорила тихонько вслух:

— Вряд ли... пока другая не займет мое место. Это чтобы не рубить с плеча и освоиться, — она усмехнулась.

Все думали, что дождь будет идти хотя бы до следующего дня, но ливень через два часа кончился совершенно. И Олег уехал, ничего не сказав. Он созвонился со Свистуновым и сейчас следовал в его офис. Не желал разговаривать в ресторане, где все равно есть посторонние лица.

Выходной день, но Свистунов прибыл без вопросов, предложил чай, кофе, спиртные напитки, с интересом разглядывая прибывшего. Почему-то он в сознании владельца офиса представлялся нибелунгом, но карликом не был. А хранителем сокровищ?

— Вы, Павел Игнатьевич, желали со мной встретиться. Зачем, не вижу причины?

— С козявками не встречаюсь, — с усмешкой ответил Свистунов, — а достойного противника или друга желательно знать в лицо.

— Так и я с козявками не дружу, — ответил, вставая, Соколов и сразу же покинул офис.

Свистунов, оставшись один, бесновался долго. Но потом, все-таки, постарался рассуждать разумно. О слабоумии визави даже не думал. Почему? Желает, чтобы я объявил войну, опосредованно назвав меня козявкой? Умный войну не начнет, а посему этим ходом сразу ставит на место? Нет, здесь что-то не то. Может быть, он как раз и хотел показать, что я не козявка? И о чем разговаривать, если нет общих интересов, их действительно нет. А может быть, есть? Нет ответов на вопросы и действий пока никаких не будет, решил он. Надо выждать. Умение ждать — ценилось всегда.

Оставив Свистунова в размышлениях, Соколов поехал в ресторан. Теперь это был ресторан его Елены. Его Елены... уже не его, но подруги. Вот и разберись в языке русском...

Он сел за столик, подошла официантка и подала меню. Просмотрев его и сделав выбор, Олег осмотрел зал. Шумевшая неподалеку компания крепко подвыпивших четверых парней явно жаждала скандала и последующей драки — играли гормоны на определенном воспитании. Соколов отвел взгляд, не давая повода завязать разговор для начала, и его оставили в покое. Компания прицепилась к официантке, дескать блюда протухшие, а попка ничего, привлекает внимание.

Соколов решил не вмешиваться, только в крайнем случае. Заодно посмотреть на организацию охраны и подсказать потом что-нибудь Елене. Из охраны, как выяснилось, никого нет.

Официантка, видимо, дама с опытом, сделала ход конем, переводя стрелки на повара, который придет и разберется. Парни, как раз жаждущие разборок, с нетерпением отправили ее на кухню. Но прожженная официантка не обратилась к шеф-повару, она отправила в зал совсем молоденькую повариху, которая устроилась в ресторан сразу после училища.

Юная, молоденькая "куколка" вышла, чтобы объяснить посетителям необоснованность претензий. Опьяневшая шпана даже опешила от ее красоты. Официантка как раз на это и рассчитывала — утащат с собой девчонку, на этом конфликт и закончится. А у нее две выгоды сразу — пьяная компания уйдет, и конкурентка исчезнет с кухни.

Парни заявили сразу, что блюда некачественные и объясняться повариха будет в другом месте. Они потащили ее сразу, якобы в полицию.

Бросить коллегу на растерзание пьяной компании... Худшего подонства трудно придумать. Но сейчас было не до разборок с официанткой. Молоденькая повариха уже поняла, куда и зачем ее тащат и отчаянно сопротивлялась. Никто в зале даже не попытался вступиться, мужики уткнулись в меню или в тарелки.

Соколов встал, и повариха даже не поняла сразу, почему парни оказались на полу. Олег произнес назидательно:

— Собирай свои вещички и уходим, тебя здесь в покое не оставят.

— Как же работа — меня же уволят, — возразила она.

Детская непосредственность, подумал он и ответил:

— Хочешь быть изнасилованной в извращенной форме? Они очухаются и вернуться, а официантка им поможет. Она тебя ненавидит за красоту, это она отправила тебя к парням, которые тебя, кстати, совсем не звали. Вещички забирай и быстро уходим.

— А где я работать буду?

— Ну вот опять двадцать пять... Может, еще консилиум соберем, пресс-конференцию, обсудим ряд вопросов. Потом вопросы, уходить надо и быстро.

— Почему уходить?

Терпение у Соколова лопнуло, и он закричал:

— Ты дура или прикидываешься? Хочешь, чтобы тебя в рот, в зад и туда трахнули одновременно? Или чтобы менты забрали и отдали потом этим парням?

— Никуда я не пойду, никаких прав у них на меня нет, — ответила девушка.

— Понятно, — огорчился Соколов, — диагноз пробки не лечится. Гуд бай, девочка.

Олег повернулся и ушел. Пьяные парни пришли в себя и с удивлением увидели одну повариху. Один из них, видимо, лидер, приказал сразу:

— Тащите эту сучку на кухню, я ее там натяну без промедления.

Парни уволокли ее и разложили прямо на столе для разделки мяса. Их старший в ярости разорвал блузку с лифчиком и трусики, расстегивал свои брюки. Парни облизывали пересохшие губы, держали девчонку и одновременно мяли ее обнаженные груди. Повариха кричала истошно, но помогать ей никто не собирался, все работники кухни удалились в зал.

— Вам одного раза мало, — произнес в ярости вошедший Олег.

Он понимал, что девчонку в покое не оставят и решил вернуться. Яйца всмятку у старшего и переломанные руки у остальных — итог кратковременного сражения.

— Еще что-то надо объяснять или снова станем лингвистикой заниматься? — спросил Соколов.

Девчонка засуетилась — вся одежда порвана и как бежать голой на улицу? Олег кинул ей чей-то поварской халат и потащил на улицу. Теперь она бежала сама. Отъехав на квартал от ресторана, он остановил машину, спросил со злостью:

— Сразу непонятно было? Или только член насильника тебя вразумить может?

Он не стал дожидаться ответа и повел дальше машину. Повариха заплакала, уткнувшись лицом в ладони. Соколов привез ее в свой дом, показал санузел и комнату с кроватью, произнес:

— Сегодня спать, все разговоры завтра.

Он захлопнул дверь и ушел. Ухмыльнулся про себя — правильно подумал: Елена забрала свои вещи и переехала в дом, где прожила двенадцать лет.

Девушка повариха, посетив санузел, заперлась в комнате на внутреннюю защелку, так спокойнее. Она легла на кровать поверх покрывала прямо в белом халате, в который могла завернуться два раза — спецодежда шеф-повара. Попыталась оценить произошедшее. Почему не ушла с этим молодым парнем сразу? Не верила, а теперь? А теперь зачем я ему? До утра перебирала всевозможные варианты и предположения, так и не найдя истины. Все-таки уснула, когда рассвело.

Утром, после ванной комнаты, осмотрелась, пройдя на кухню. Больше никуда не пошла, тем более на второй этаж. Нашла записку на столе: "Уехал в магазин, скоро буду, завтрак в холодильнике".

Да, поесть надо, решила она, тем более пока никого нет. Она достала какой-то салат, скорее винегрет, и готовую глазунью из двух яиц. Подогрела в микроволновке и села кушать. Поев, убрала все, вымыв посуду. Как раз появился хозяин дома с какой-то коробкой.

— Позавтракала уже, отлично! Возьми коробку, там вещи для тебя, и переоденься в своей комнате, я подожду, потом поговорим.

— Одежда? Мне нечем за нее платить — возразила она.

— Как твое имя?

— Катя, — ответила девушка.

— Я Олег. Как с тобой сложно общаться, Катя... Я не возьму денег за одежду. Иди.

Но она не сдвинулась с места и молчала.

— Хорошо, переговорим пока так. Расскажи немного о себе. Что ты повар в ресторане — я уже догадался.

— Я не повар, — возразила девушка, — после кулинарного училища меня приняли посудомойщицей. Но иногда варю что-нибудь, доверяют под присмотром.

— Чего же тогда в зал пошла разбираться?

— Так Зинка Самойлова сказала, что меня требуют, вот и пошла. Я тогда салаты готовила.

— Зинка Самойлова, это официантка? — переспросил Олег.

— Ну да.

— Понятно, ты же не в городе выросла?

— Я из Красновки, это километров семьдесят от города.

— И сколько ты получала денег, Катя?

— Вам это зачем?

— И все же.

— Ну... пятнадцать тысяч. Мне еще разрешали ночевать в подсобной каморке прямо в ресторане. Теперь уволят, придется домой уезжать — жить-то негде.

— Я могу предложить тебе работу.

— Вы? — удивленно переспросила Катя.

— Я, чему ты удивляешься? Домработница и повар — обед приготовить, полы помыть. Жить в комнате будешь, где сегодня спала. Тридцать тысяч тебя устроит?

— Тридцать тысяч?! — испугалась Катя, — я спать с вами не стану.

— Как же тяжело с тобой говорить, — с упреком произнес Олег, — не надо со мной спать, не надо. Тридцать тысяч — это не много, если учесть то, что придется не только поварить, но и убираться в квартире, вернее в коттедже. Так согласна?

— Согласна, — все еще неуверенно ответила девушка.

— Вот и прекрасно! Бери коробку и иди одеваться, считай, что это твоя рабочая униформа, которая выдается бесплатно. В магазине продавщица была, примерно, таких же размеров, как ты, должна подойти одежда. И потом список составь, что необходимо для работы — перечень продуктов, ножи, может быть, нужны другие, фартук, доски разделочные и так далее. В обед в магазины вместе поедем, у меня здесь женщин нет, сама купишь средства гигиены и так далее. Иди, — повторил он, — готовься к поездке.

Олег удивлялся Екатерине — совсем какое-то древнее воспитание, словно она из другой страны приехала, где законы не нарушают и на улицах не мусорят. Надо о родителях узнать, наверняка воспитывали в рамках не причинения зла ближнему.

В магазинах Екатерина покупала все сама без проблем на удивление Олега. Он выдал ей зарплату вперед за месяц, и она купила все необходимые средства гигиены, кое-что из одежды еще: халатик, тапочки... Продукты приобретала уже на другие выданные деньги.

В конце Олег завез ее в ресторан. В свой бывший она заходила со страхом и сразу же наткнулась на официантку Самойлову.

— Что... вертихвостка... вернулась?! Соблазнила парней и отказала им. Я уже дала показания в полиции, тебя посадят и пошла вон из ресторана, мы таких не обслуживаем.

Зинаида Самойлова боязливо косилась на Олега. Она понимала, что не Катя лишила "мужественности" одного из парней и отломала ручонки другим.

У Екатерины навернулись на глазах слезы от обиды, и она не знала, что делать. Беззащитное существо с отсутствием иммунитета самозащиты страдало от незаслуженного оскорбления.

В зал с одной стороны входили двое бритоголовых накаченных парней, ходящих под Лютым. С другой стороны вбегал директор ресторана.

— У нее длительный субботник, — Олег ткнул пальцем в Зинаиду, обращаясь к парням, — а потом пусть работает без всяких поблажек.

Парни схватили под мышки Самойлову и потащили к выходу под женские визгливые крики.

— Девочка решила, что на панели платят больше, — произнес Олег, обращаясь к директору, — новую официантку найдешь, а сейчас поработай гарсоном и лично обслужи вип-клиента, — он указал рукой на Екатерину, — принеси ей кофе.

— Слушаюсь, Олег Петрович, — произнес директор и метнулся к барной стойке за кофе.

— Олег Петрович?! — удивленно произнесла Катя, — что это было, вы хозяин ресторана?

— Ничего особенного, — ответил Олег, — тебя эта официантка подставила и понесла заслуженное наказание. Нет, я не хозяин ресторана, но меня понимают. Здесь женщина хозяйка, а я ее друг, чтобы было понятно тебе.

Директор принес кофе, Олег спросил его сразу же:

— Ты ничего не хочешь вернуть уважаемой девушке?

— Конечно, Олег Петрович, конечно, я просто не знал. Вы извините, Екатерина Матвеевна, бухгалтер ошиблась и начисляла вам только половину зарплаты. Вы у нас три месяца проработали, вот сорок пять тысяч, — он положил деньги на столик.

В разговор вмешался Соколов.

— Конечно, Катенька, конечно, ты извини директора, он хотел сказать, что не бухгалтер, а лично он крал твои деньги. Будем считать, что он взял у тебя сто процентный займ.

— Конечно, — закивал головой директор, — конечно, я быстро.

Он исчез из зала и вернулся быстро, кладя на столик еще сорок пять тысяч рублей.

— Вот теперь нам пора, — произнес Соколов, и они с Катей покинули ресторан.

Поздним вечером Катя не могла уснуть сразу. Все лезли в голову разные мысли. И в основном: почему ей помогает Олег? Как почему? Я же работаю у него, вот и помогает. С этими мыслями она задремала и сразу появилась Зинка Самойлова. "Директор поглядывал и заигрывал со мной, а появилась ты и он не смотрит в мою сторону. Поэтому я подставила тебя пьяным парням. Пользованная, ты бы никому не была нужна, а еще лучше, чтобы тебя заразили спидом. Олег тоже тебя будет трахать, но он выжидает, как Жоффрей".

Катя проснулась в холодном поту, словно действительно кто-то пытался ее изнасиловать. Будет трахать Олег... Зинка... эта сволочь не оставляет меня и во сне. Жоффрей... кто такой Жоффрей? Сейчас это беспокоило ее больше всего.

Утром Екатерина приготовила завтрак и после него решилась спросить:

— Олег, ты знаешь Жоффрея?

— Жоффрея? — удивленно переспросил он, — нет, не знаком с этим парнем. Но если это литературный герой, то знаю.

— Расскажи вкратце, — попросила Катя.

Олег еще раз посмотрел на нее удивленно и начал:

— Есть такой книжный сериал "Анжелика", который написали Анн и Серж Голон. Обедневшую дворянку Анжелику выдают замуж против ее воли за богатейшего графа Жоффрея де Пейрака. Красавица Анжелика и уродец Жоффрей. Можно сравнить с нашим мультиком "Красавица и чудовище". Жоффрей старше Анжелики, лицо его изуродовано шрамом, он волочит ногу из-за ранения. И Анжелика понимает, что будет законно изнасилована. Но в первую брачную ночь Жоффрей приходит в спальню к жене и говорит ей, что не тронет, пока она сама не полюбит его и не придет. Со временем она познает Жоффрея как умнейшего и добрейшего человека и безумно влюбляется в него. Вот такая история, Катя.

— Значит, я тоже должна полюбить?.. — прошептала она тихо.

— Что ты сказала, Катя, я не расслышал? — спросил Олег.

Она словно очнулась, ответила:

— Нет, ничего, это я так... посуду надо помыть.

— Так дак так, — произнес Олег, — я сейчас уеду и вернусь, скорее всего, завтра утром. На обед и на ужин для меня ничего не готовь.

Соколов уехал, а Катя задумалась — история Анжелики и Жоффрея не выходила у нее из головы. Недоверие испарилось, а вместо работодателя вырисовывался образ мужчины.

* * *

Август... Дождь шел уже сутки, не переставая. Струйки стекали по стеклу, капли барабанили по подоконнику и лужи пузырились на дорогах.

Теневой губернатор Свистунов стоял у окна и делал вид, что всматривается в серую дождливую мглу. Хотя, кому ему делать вид, если он находился в кабинете один. Просто стоял и тупо смотрел на дождь. Потом, словно очнувшись, позвал Полигатова. Человека, которому доверял, который был его особым порученцем, который выполнял функции разведки и контрразведки. И если короче — то правой рукой.

— Максим, что удалось выяснить по Соколову?

— Практически ничего, — ответил он, — человек-невидимка какой-то. Нет никаких данных, кроме паспортных. Но определенные версии выдвинуть можно. В ФСБ информация закрыта. А это означает, что она есть в центральном аппарате, но не в областном управлении.

— С чего бы это? — спросил Свистунов.

— С того, Павел Игнатьевич, что по какому-нибудь Иванову будет ответ: нет данных. А по Соколову: информация закрыта. Понимаете разницу?

— Да, — согласился Соколов, — в твоих словах что-то есть. И что дальше?

— В МВД ничего, кроме паспорта и прописки, в налоговой тоже пусто. Но маленькая закорюка имеется. Когда Лютый решил сдать Соколова ментам, то уже через сорок минут его выручать приперся сам генерал-лейтенант Обухов. От управления до этого ОВД как раз ехать сорок минут. Опер сел, а начальник ОВД уволен, и генерал докладывал о результатах лично министру по телефону. Это означает одно — некто в Москве узнал о ситуации мгновенно и напряг министра сразу же. Вывод — связи у Соколова выше министерских, то есть, полагаю, в аппарате Президента.

— И что? — тупо спросил Свистунов.

— Ничего, больше нет достоверной информации, — ответил Полигатов, — но могу предположить, что Соколов не кум, ни сват, ни брат. Скорее всего, он какой-то секретоноситель, который не используется в настоящее время и выбросить его нельзя.

— Выбросить нельзя, — повторил с усмешкой Свистунов, — живет с кем, связи?

— Коттедж себе купил. Ничего особенного, квадратов четыреста, но участок замечательный — пятьдесят соток, сосновый лес. Жил с этой Эйсбруннер, на улице ее подобрал, вы знаете, и сделал владелицей всего. Сейчас она ушла от него, сделав ставку на бизнес.

— Конечно, — усмехнулся Свистунов, — получила миллиарды и отвалила. Дальше...

— Он новую девочку себе взял из ресторана этой Эйсбруннер. Говорят, красивая очень, парни Лютого хотели ее поиметь прямо на кухне, а Соколов одному мошонку отбил, трем другим руки сломал. Спит она с ним или просто поварит и полы моет — пока неизвестно. Девочка Порошина Екатерина Матвеевна из Красновки, это деревня в семидесяти километрах от города. Кулинарное училище закончила и недавно устроилась на работу в ресторан. Всё... Соколов никаких фирм не имеет и непонятно на что живет.

— Ты привези мне эту Порошину для беседы. Только парням скажи, чтобы доставили аккуратно, не помяли.

— Она вообще из коттеджа не выходит, продукты сам Соколов покупает.

— Но Соколов же уезжает в город — вот и наведайтесь, когда его нет.

— Опасно связываться с таким, Павел Игнатьевич, вон как Москва ментов напрягла, — высказался тревожно Полигатов.

— Там приказали — здесь выполнили. А кто мне прикажет? Привезете девку — будет чем торговаться. Ступай.

Полигатов ушел недовольным. Он не мог ослушаться своего босса, но мочиться против ветра совсем не хотелось. Соколов мог вообще не отреагировать на похищение. Кто ему эта Порошина? А может и наехать. Объявят террористом и спецназ покрошит в капусту всех, образно говоря.

За коттеджем Соколова установили наблюдение. И как только хозяин уехал, в дом ворвались люди Свистунова. С трудом удерживаясь, чтобы не попользоваться невиданной красотой, они доставили девушку своему боссу.

Свистунов смотрел на нее и изумлялся — как такое прелестное очарование могло работать поваром в ресторане? Небывалая и неслыханная красота за варкой борща!.. Разве такое возможно? Он предложил девушке присесть в кресло.

— Ты ничего не бойся, Катенька, я пригласил тебя, чтобы уточнить некоторые вопросы. Ты давно знаешь Соколова? — как можно мягче спросил Свистунов.

— Соколов? Я вообще не знаю такого, — ответила она, все еще продолжая дрожать от страха.

— Ты успокойся, Катя, успокойся. Я же сказал, что тебя здесь не тронет никто. Соколов — тебя привезли из его дома.

Она прекрасно помнила, как здоровенные мужики схватили ее за руки и потащили без слов к машине. Кто этот мужчина в возрасте? Отец одного из парней, которые хотели лишить ее невинности? Олег наказал их... Другим красть ее незачем. Катерина молчала.

— Что ты делала в этом доме, ты любовница Соколова? — задал вопрос по-другому Свистунов.

— Я повар и домработница, — ответила она.

— И не спишь с хозяином? Ты только не ври мне, и я прикажу отвезти тебя обратно. Что тебе рассказывал о себе Соколов, что он тебе говорит в постели?

— Я готовлю еду и мою полы, — ответила Катя, — а постель Олег убирает сам.

— Олег, а не Олег Петрович... И еще говоришь, что не спишь с ним. Ладно, отведите ее в комнату и заприте, — приказал он своим браткам.

Порошину увели. Свистунов не сомневался ни на йоту, что Соколов использует эту женщину. Быть рядом и не лечь в постель с такой красавицей — для мужчины сие невозможно, считал он.

Девчонку станут искать и когда я предложу Соколову встретиться, он поймет все. И вряд ли ее станут искать в моем доме, рассуждал Свистунов, это слишком очевидно. Суд не даст санкцию на обыск, нет оснований. И я могу ставить Соколову любые условия. Любые условия...

Он вдруг понял, что какие можно поставить условия человеку, не владеющему ничем? Забрать коттедж и машину? Они даром не нужны. Чтобы он работал? А о какой работе идет речь, что он умеет? Свистунов растерялся. Девушку выкрал, а что потребовать за ее освобождение? Вот так лопухнулся... Чего это лопухнулся? И вовсе нет — оставлю ее себе и пусть не выходит из дома, лучшей наложницы не найти. Пусть привыкнет немного к дому, а через несколько дней ее приведут ко мне в спальню. И никаких Соколовых, он нахрен не будет нужен. Свистунов довольно потер руками.

Наивная девушка Катя Порошина не понимала, почему этот пожилой мужчина интересуется Олегом. И почему я должна быть его любовницей? Я работаю, и он платит мне. При чем здесь секс?

В комнату вошла женщина среднего возраста с мягким метром в руках.

— Встань, мне нужно снять с тебя мерки, — попросила она Екатерину.

— Мерки? Какие мерки, зачем мерки? — непонимающе спросила Катя.

— Чтобы сшить прозрачные халатики разных оттенков — зеленого, голубого, розового.

— Зачем мне такие халатики, я же не проститутка, — возмутилась Екатерина.

— Ты совсем дура что ли, — чуть ли не выругалась женщина, — наложница должна предстать перед хозяином в привлекательном образе. Проститутка... — она хмыкнула, — сексуальная рабыня — это не проститутка, дура. И чулочки вот одень, хозяин любит ножки в чулках, они его возбуждают, — она бросила на постель несколько упаковок.

— Сама дура, вот и носи свои чулки сама, — ответила в сердцах Катерина и направилась к выходу.

Женщина резко ударила в живот и Катя задохнулась от боли, согнувшись.

— Я бы носила, да демонстрировать некому, возраст не тот, — ответила женщина и толкнула Катю на кровать, — полежи и остынь, дура, все равно тебя поимеют. А станешь сопротивляться — по рукам пойдешь, все тебя станут иметь. А как достигнешь моих лет, то чулки уже не понадобятся. Вот так вот, козочка, пока еще не драная.

Женщина засмеялась и ушла. Катя кинулась к двери, дергала ее изо всех сил, пока не устала. Опустилась на пол, прислонилась к двери и заплакала. Почему ей так не везет? Парни хотели изнасиловать, теперь этот старый хрен ее выкрал. Олег ее спас в первый раз, а теперь что? Где ты, Олег? Она заревела сильнее.

Вечером пришла та же тетка, принесла три полупрозрачных халатика, бросила их на кровать.

— Примеряй, — произнесла она, — хозяин должен видеть тебя красивой.

— Сама примеряй, — ответила Катя и отвернулась.

— Вот что, девочка, — со злостью произнесла тетка, — делать ты будешь все равно то, что я говорю. Если не сразу, то через сильную боль, очень сильную боль. Жаль, что мордочку твою испортить нельзя, а то ты бы у меня одними кровавыми соплями давилась ежечасно.

Тетка ударила Катю в солнечное сплетение раз и второй. Боль "переломила" девушку пополам и когда она немного отпустила, тетка согнула палец Кати и сильно надавила на кончик, давя его внутрь. Боль пронзила руку, а тетка приговаривала с язвительной злостью:

— Ты у меня, сучка, скоро дрессированной станешь. Одевай халатик, сволочь, одевай.

Она все сильнее и сильнее сдавливала палец, боль становилась запредельной и Катя взяла халатик. Но тетка отпустила палец и внезапно ударила под дых, приговаривая:

— Нет, сучка, ты у меня досыта болью наешься, чтобы с первого раза все понимала. Одежду с себя снимай сначала.

Она срывала одежду сама. Видимо, это доставляло ей удовольствие. Абсолютно голая Катя накинула на плечи полупрозрачный короткий халатик и надела чулки с ажурным пояском.

— Ну вот, — произнесла довольно тетка, — хозяину понравится. Всегда делай, что говорю, иначе бить стану больно. А лично с тобой я пообщаюсь позже.

Тетка загадочно улыбнулась, потрогала Катины груди и удалилась, забрав с собой всю старую одежду.

Катя в отчаянии забилась в угол и, сидя на полу, заплакала. Что она может сделать, кто ее спасет? Олег даже не знает, что ее выкрали прямо из дома. Наверное, думает, что я бросила работу и ушла. Она вспомнила слова Зинки Самойловой, приходившей к ней во сне: "Пользованная, ты бы никому не была нужна". И зарыдала сильнее.

Ночью она не спала, но к ней никто не пришел. Утром тоже держалась, но в обед сон все же сморил Екатерину. Проснулась она от прикосновений и вздрогнула: тетка ласкала ее голую промежность рукой, но быстро одернула ее и произнесла с иронией:

— Проверяю готовность... Сегодня вечером жди хозяина. Если будешь с ним не ласкова — изобью до крови.

Оставшись одна, Екатерина с отчаянием поняла, что ублажать придется не только хозяина, но и эту тетку-лесбиянку, играющую роль мужчины. Она где-то читала об этом. Решила до вечера выспаться, чтобы быть полной сил и убить насильника. Чем? Она не знала. Не важно, вилкой, бутылкой, ножом, статуэткой, но убить. А что будет потом — не важно. Пустят по кругу... но это будет уже не она.

Катя уснула почти сразу, сказалось длительное недосыпание. Но проснулась через два часа. Мозг, насыщенный мыслями о насилии, не отдыхал полностью. Она лежала на кровати и с отвращением смотрела на собственное голое тело в прозрачном розовом халатике и чулках телесного цвета. Как бы превратиться в старуху... но она отогнала нелепые мысли и перебирала в уме разные варианты. Стол с фруктами... она хватает нож и бьет ненавистного насильника в грудь, в живот, в сердце. Ножа нет, она хватает бронзовую тяжелую статуэтку и разбивает отвратительную голову вдребезги. Статуэтки нет, но есть бутылка шампанского... Что-то там все равно должно быть!

Дверь отворилась, и Екатерина сжалась в дрожащий комочек... В комнату вошел Олег. Оцепенев на секунду, она, словно пружина, кинулась ему на грудь. Он подхватил ее, закружил по комнате и унес на руках к машине.

* * *

Свистунов выжидал и понял, что Соколов в полицию в связи с пропажей своей домработницы не обратился. Видимо посчитал, что ушла сама, его парни не оставили в доме никаких следов своего пребывания. И это прелестно, сегодня он сможет от души позабавиться с юной красавицей.

Он позвонил в колокольчик, но на звонок никто не явился. Что за ерунда, подумал он, и позвонил еще раз, потом крикнул громко:

— Авдотья!.. — так звали тетку.

И снова тишина. Свистунов заматерился и вышел в коридор сам — никого. Прошел в комнату, где держали Екатерину Порошину — никого. Матерясь уже вовсю и костеря всех подряд, он спустился на первый этаж, вышел во двор, подошел к воротам — никого. Ни Авдотьи, ни Полигатова, ни охранников в доме, на крыльце, на воротах. Никого нет. Свистунов обомлел, ничего не понимая. Куда все подевались?

Он заперся у себя в кабинете, достал личное оружие и выжидал какое-то время. Но ничего не менялось, на него никто не нападал, и он позвонил в собственное охранное агентство, материл директора минут пять.

Прибывшие новые охранники заняли посты, а директор все-таки позвонил в полицию. Свистунов никакой ясности не внес — были люди и исчезли в неизвестности.

Полиция даже не предполагала в каком направлении искать. Исчезли шесть охранников, Полигатов и Авдотья, всего восемь человек. Исчезли, испарились враз.

А пресса, как всегда, "возбуждалась" и "эякулировала" сенсацией из пальца. Хорошо не оттуда... Полтергейст, паранормальные явления и даже нашлись свидетели, видевшие корабли пришельцев. Все в стиле современной прессы.

Свистунов выпил бокал коньяка и сел в кресло, размышляя. Восемь человек просто так уйти — бред сивой кобылы. Следов борьбы нет: ни пуль, ни гильз, ни крови, ни перевернутой мебели. Усыпили и выкрали — пустили газ. Но почему тогда я не уснул? А может, и спал, да проснулся у себя, а они в другом месте. Да, это наиболее вероятная версия.

Он позвонил генералу Обухову и получил ответ, что воздух на анализ уже взяли, как и мазки с поверхностей. Ничего.

Исчез еще один человек, про которого он не сказал. Исчезли все, кто мог знать о ней. Именно из-за нее все это и произошло, иначе нет смысла. Все, естественно, организовал Соколов. Но как доказать и что предъявить? Как он смог нейтрализовать охрану и вывезти незаметно всех отсюда? Ответов не было. Не только ответов, но даже намеков. Действительно, как пишет там какой-то придурок, прилетал корабль пришельцев и забрал всех. Свистунов усмехнулся собственным мыслям. Будем ждать. Как человек неглупый, он понимал, что этим все не закончится.

Соколов с трудом отцепил словно сведенные судорогой пальцы Екатерины со своей шеи.

— Катенька, успокойся, все уже позади и ты в безопасности, — говорил он, — мы едем домой, все хорошо.

— Мне страшно, Олег, все равно страшно, когда я отпускаю тебя. Кажется, что снова появятся братки и утащат к этому старику.

— Хорошо, Катенька, хорошо, — он пересадил ее на переднее сиденье, — держись за меня сбоку.

Соколов так и вел машину с прильнувшей к нему Катей в чулочках, без трусиков и в прозрачном розовом коротком халатике. Дома он уложил ее на кровать, но она не отпустила его, целуя в шею, лицо, губы. Тогда он унес ее к себе в спальню...

Екатерина, намаявшись в плену, проспала ночь и еще полдня. Проснувшись, потянулась на широкой кровати, глянула на себя и обомлела. Быстро соскочила и сняла простынь с пододеяльником, нашла в шкафу новые и застелила. Села довольная на кровать — она стала женщиной!

Но засиживаться долго не пришлось. Надо белье положить в стиралку, пройти в свою комнату, теперь уже бывшую, чтобы одеться и не ходить голой по дому. Олега нет, он наверняка уехал по своим делам в город. Она с бельем спустилась на первый этаж и ошиблась — Олег что-то готовил на кухне.

— Встала, солнышко, а я пельмени сварил, — произнес он.

Катя растерялась и уронила белье на пол. Олег подошел, взял ее на руки и снова унес в спальню... В свою бывшую комнату она попала только под вечер. Оделась. И они вдвоем кушали пельмени.

После ужина Олег завел разговор на важную тему. И не только для себя.

— Мы станем жить с тобой, Катенька, как муж и жена, будь в этом доме хозяйкой. Но регистрировать брак мы не станем. Хорошее дело браком не назовут, — он усмехнулся, — но это так, присказка. Штамп в паспорте нам не нужен в силу определенных экономических и социально-политических причин. И второе — как бы ты хотела наказать Свистунова?

— Свистунова? Это кто? — спросила Катя.

— Тот, кто похитил тебя и хотел насиловать, — ответил Олег.

— Я не знаю, Олежек, правда не знаю. Не убивать же его...

— Не убивать, — съехидничал Олег, — а он бы тебя позже убил, не задумываясь. Еще бы и бойцам своим отдал перед этим. Но не убивать, так не убивать — деньгами возьмем.

— Это как? — не поняла Катя.

— Заплатит за моральный ущерб, — пояснил Олег, — за все заплатит.

* * *

Свистунов понимал, что похищение организовал Соколов. Но как он это сделал — оставалось загадкой. Одни и те же вопросы свербели в мозгу. Его служба безопасности сбилась с ног в поисках пропавших, но даже не представляла себе где искать, тыкаясь вслепую. Свистунов встретился с генералом Обуховым.

— Генерал, вы наверняка в курсе, что у меня пропали люди. И чтобы не ходить вокруг да около, скажу прямо — в организации похищения я подозреваю Соколова.

По реакции генерала Свистунов понял, что тот не услышал ничего нового. В определенном смысле это радовало — думают в одном направлении.

— Да, я в курсе, эксперты не обнаружили в вашем доме никаких следов похищения, люди могли уйти сами, — ответил генерал, — однако, ни в доме, ни у друзей они не появились. Поэтому принято решение о заведении розыскных дел. Но я чувствую, что вы, Павел Игнатьевич, чего-то не договариваете. Исчезла ваша тетка Авдотья, которая у вас была главной калфой.

— Кем-кем была? — не понял Свистунов.

— Той, которая готовила девочек для твоей постели, Павел Игнатьевич. Разговор без протокола, поэтому напрягаться не стоит. Зачем Соколову твои охранники и тем более эта тетка? Или кто-то был похищен еще? Рассказывай, Павел Игнатьевич, все рассказывай.

— Да бог с вами, генерал, все похищенные вам известны. А Соколов мутный тип, очень мутный. Вы же можете переговорить с ним — где он был в момент похищения?

— Какого похищения, Павел Игнатьевич? Никакого похищения не было. Пропали люди без вести — мы ищем. Почему тебя напрягает этот Соколов, чем он досадил тебе?

— Так и тебе, генерал, он ничем не досадил. Однако, министр тебя напряг, — Свистунов усмехнулся, — вместе мы бы могли раздавить клопа...

Обухов встал с кресла и, ничего не ответив, ушел. Не счел нужным продолжать разговор дальше. Свистунов понял, что это был его последний разговор с генералом "по душам".

Но полиция... что полиция?.. Низшее звено в правоохранительной системе. Остается Следственный комитет, ФСБ, прокуратура. Эти ведомства посолиднее будут и отношения у него с руководителями неплохие. А Обухов? Что Обухов? Сожрем и его, дайте время.

Свистунов созвонился со Следственным комитетом и пригласил руководителя в баньку. Генерал-майор Скарабеев Антон Илларионович бывало парился в сауне у Свистунова. Сауну он мог найти и в другом месте, но элитных девочек вряд ли, особенно если учесть таинство мероприятия. В другом месте он мог уподобиться Скуратову, а Свистунову он доверял и не только — имел кое-какой компрматериальчик. Как, впрочем, и Свистунов на него. Обычная практика власть имущих бонз.

Скарабеев прибыл в коттедж Свистунова вечером в пятницу, чтобы понежиться до утра и дольше. Не дышать потом перегаром на подчиненных и оставаться морально устойчивым руководителем на все времена.

В усадьбу олигарха посторонние не допускались, а отдельно стоящая банька-сауна славилась в узких кругах не только отменным парком, но и большим бассейном. Двери спален выходили в общий зал, где можно было поиграть в бильярд или разложить девочку прямо на столе.

Скарабеев поздоровался со Свистуновым и сразу же прошел в раздевалку. Вышел голым, принял душ и выбрал двух девиц для минета. Любил, когда ласкают сразу двое и лучше скинуть напряжение, прежде чем сесть за стол.

После нескольких рюмок водки Свистунов махнул рукой и четверо девиц покинули застолье, отправившись плавать в бассейне. Скарабеев понял, что хозяин дома желает переговорить и даже догадывался о чем.

— Антон, ты наверняка слышал, что у меня похитили охранников.

— Слышал, — хмыкнул Скарабеев, — но не похитили, а пропали без вести. Это большая разница, Паша.

— В том-то и дело, — возразил Свистунов, — что похитили, а парни Обухова завели только розыскное дело.

Скарабеев без дальнейших пояснений понимал куда клонит и что попросит Свистунов. Поэтому решил опередить его:

— Хорошо, Паша, я переговорю с Обуховым, уточню детали и сделаю все возможное. Ты меня знаешь.

— Но я знаю похитителя, это Соколов, — добавил Свистунов, — уверен в этом.

— А мне по барабану, — решил подыграть Скарабеев, — хоть Орлов или Стеревятников, да хоть Козлов — все равно ответит.

— Вот это правильно! — довольно согласился Свистунов.

— Тогда к девочкам... к утру поменяемся, ты не против?

— Нет, конечно, — ответил хозяин сауны.

Через пару дней Скарабеев заехал к генералу Обухову, выслушал его и полностью согласился с принятым решением о ведении розыска по пропавшим лицам.

— Свистунов общался с тобой, потом со мной, теперь побежит в ФСБ и прокуратуру. Как ты думаешь, почему он хочет утопить этого Соколова?

— Ты же сам знаешь ответ, Антон, не хуже меня. Соколов, по слухам, помог восстановить статус Елены Эйсбруннер. А иметь за спиной такого олигарха — это очень внушительно. Эйсбруннер за Соколова может все отдать и снова в бомжи пойти. Свистунов пытался с ним подружиться — не получилось. Сразу стал действовать неправильно. Надо было самому идти, а он приказал своей братве пообщаться и пригласить. Тебе понравится, Антон, если мой участковый тебя ко мне вызовет? Заигрался Свистунов, а теперь боится за свои миллиарды.

— Да, генерал, скорее всего ты прав. Но кто такой этот Соколов, тебе же звонил по нему министр?

— Видимо, тот, о ком лучше не интересоваться.

— И опять ты прав, — согласился Скарабеев.

Свистунов неистовал. Никто из руководителей правоохранительной системы не отказал ему, но и пальцем не шевельнул для дела. Все враз перестали отвечать на звонки. Но упертый Свистунов отступать не собирался. Сделать, правда, ничего не успел — в кабинете появился сам Соколов.

— О-о-о! Какие люди! — ехидно произнес Свистунов, — с чем пожаловал? Рассказать где мои парни лежат?

— Тебе лучше знать о своих парнях — они же твои парни, — тоже съехидничал Соколов. — Но я не люблю, когда мне гадят и крадут поварих. Придется заплатить штраф в размере ста миллионов рублей. Завтра пусть твои ребятки и привезут мне их прямо в коттедж. Не привезут — я все равно возьму указанную сумму и через сутки потребую еще, только уже сто пятьдесят миллионов. Так будет ежедневно, пока у тебя все деньги не кончатся и имущество в том числе.

Свистунов хотел было ответить резко, но отвечать было некому — Соколов исчез, словно испарился. Как прошел через охрану, куда исчез? Олигарх выскочил пулей из кабинета, но охрана утверждала однозначно — никто не входил и не выходил. Свистунов просмотрел кадры видеонаблюдения — пусто. Приснилось что ли? Быть такого не может.

Сутки истекли и довольный Свистунов уже был готов согласиться, что Соколов приснился ему или привиделся. Но все же что-то толкнуло его проверить счета. От увиденного он просто офонарел — со счета исчезло сто миллионов рублей. Не перечислено, не заплачено кому-то, а просто исчезло. На столе появился не весть откуда листок с надписью: "Теперь с тебя 150".

Свистунов пытался дозвониться до генерала, но безуспешно. Пришлось вызвать полицию и написать заявление о вымогательстве крупной суммы денег. Оперативники опросили охранников, посмотрели видеонаблюдение, эксперты провели экспертизу записи и установили почерк самого Свистунова. Следствие пришло к выводу о ложном доносе по вымогательству в особо крупном размере. Уголовное дело все-таки возбудили по статье 306 (ложный донос) в отношении самого Свистунова.

А денежки со счетов Свистунова исчезали непонятным образом и исчезали ежедневно, увеличиваясь каждый раз на пятьдесят миллионов. На четвертый день олигарх отправил сам охранника к коттеджу Соколова с денежной суммой в количестве одного миллиарда ста пятидесяти миллионов рублей — именно столько набежало за эти дни. Утечка со счетов прекратилась. Но олигарху пришлось впоследствии заплатить еще триста тысяч рублей по постановлению суда за ложный донос. И что значит один миллиард рублей, если журнал Forbes считает, что их у тебя 22 миллиарда, только в долларах. Чего мелочиться с полутора деревянных триллионов...

Все деньги Соколов не стал отдавать Порошиной. Катя получила на открытый счет только сто миллионов рублей. Но и это было для нее запредельной суммой.

Уголовное дело в отношении Свистунова возбудили все-таки не формально — по-настоящему. Суд определил меру пресечения в виде содержания под стражей и, не смотря на собственный статус олигарха и вора, он познал в камере всю "прелесть" секса, осознавши чувства растерзанных им девиц. Пялили его всей камерой до прободения прямой кишки, а потом отправили в санчасть. Весьма прелестный ответ олигарху, считал Соколов.

* * *

Осень... Пора буйства красок и увядания, пора поэтов. Пора непонятного — почему про осень написано стихов больше, чем про весну? Не хватает витаминов весной? Вот, оказывается, как — ешьте люди витамины: станете поэтами. Без юмора тоже нельзя.

Осень заблудилась в перелесках,

Зашуршала желтою листвой,

На калине в ягодных подвесках

Утром зарубинилась росой.

Заблестела в заберегах льдинкой,

Отражая лучик золотой,

И под ним туманной паутинкой

Унеслась за тучкой наливной.

А потом, накапливая силы,

Грянула порывистым дождем,

И березы замерли постылы,

Листьями бросаясь в чернозем.

Речка рассердилась серой рябью

В каплях застучавшего дождя,

И катилась к морю серой зябью,

На капризах водное дитя.

Нам трава былинкой у дороги

Машет одиноким стебельком,

За пером бегут вот эти строки,

Провожая осень вечерком.

(Здесь и далее стихи автора)

Соколов вышел с утра на открытую веранду. Солнце только вставало и туман еще зависал над участком после ночного дождя. Сыро, прохладно и скучно...

Олег накинул на себя дождевик, надел сапоги и взял небольшое ведерко. Еще вчера он с удивлением обнаружил, что на его участке растут грибы — обыкновенные маслята. Нарезать их на жарёху с картошкой — прелестное дело.

Ведерко вскоре наполнилось. Если можно назвать ведерком литровую ёмкость, но в соответствующей форме. Как раз хватит почистить, порезать и пожарить. Он оставил его на веранде. Встанет Катя с постели и займется маслятами.

Молодая жена еще отдыхала. Жена... Соколов не мог иметь детей от земных женщин, как обезьянки от мужчин. Кто-то осудит автора за подобное сравнение, но по существу он прав. У Соколова такая же небольшая разница в генах с землянами, как и у обезьян с людьми. Но она есть, эта разница, хотя внешние видимые отличия присутствуют только у обезьян.

Отцом атомной бомбы в Америке считают Роберта Оппенгеймера, в СССР — Игоря Курчатова. Бомба одна, а отцов двое... Соколов усмехнулся.

Соколов Олег Петрович... Выдающийся российский физик, доктор наук в пятнадцать лет, который вплотную подошел к созданию принципиально нового и мощнейшего оружия. Угрожающе страшная атомная бомба казалась бы обыкновенной рогаткой в сравнении. Новый виток гонки вооружений? Нет, это не виток, это средство, позволяющее править миром.

Космический Разум не мог допустить подобного и Соколов отправился в открытый космос без каких-либо средств защиты. И что там может произойти с человеком? Вся жидкость перейдет в газообразное состояние, кровь закипит... Но мы с вами не на научной конференции и скажем просто — человек взорвется.

А в это время космический двойник появился на вершине Облученного холма в далекой сибирской тайге. В последствии его опознают и признают Соколовым Олегом Петровичем, потерявшим память. Чуть позже уже новый Соколов предложит руководству страны другое оружие — психотронное. Предложит управление поведением человека или группы лиц, но это не заинтересует правительство. Соколов не стал копаться в этом вопросе — почему нет желания превратить ястреба в голубя. Нет веры в процесс или опять политика? Скорее всего — деньги. Производство нового оружия — деньги. А он предложил голубей! Ха-ха!

Он элементарно скучал на веранде без дела. Появилась Екатерина и занялась грибами. Вскоре блюдо с грибами и картошкой она подала на стол. Олег попросил еще рюмку водки. Катя налила ему, но сама пить не стала ничего спиртного, заявив, что по утрам не пьет. Олег усмехнулся, выпил и хорошо покушал. Конечно, не только картошку с грибами.

— Катенька, — завел он разговор после завтрака, — ты теперь богатая женщина, но без дела. Кулинарное училище — это неплохо. Рестораном управлять сможешь?

— Управлять рестораном? — удивилась она, — я же не умею.

— Все мы, когда родились, ничего не умели, а ты даже специальное училище закончила. Управлять... я не так немного выразился. Управлять станет директор, а ты владеть. Заодно университет закончишь заочно по специальности — это уже тебе решать по какой. Раньше ты поварила в ресторане "Центральный", я куплю его для тебя — владей. Старого директора можешь выгнать или оставить: твое право. И квартиру тебе куплю рядышком, чтобы могла пешком ходить. Когда сдашь на права — машину купишь. Пришла пора самостоятельно и полноценно жить, а не сидеть за пазухой у мужчины.

Екатерина смотрела на Олега долго и внимательно. Глаза стали наполнятся влагой. То ли от длительного взгляда, то ли еще отчего...

— Ты дал мне всё, — наконец произнесла она, — но отнимаешь главное — себя. Что я могу тебе возразить? Только принять.

Порошина ушла из кухни, впервые не убрав посуду.

Осень... Поздняя осень в Сибири — это зима. Снег выпал и уже не таял. Сосны, запорошенные белым пухом, словно нахохлились и сердились на погоду, немного потемнев своими иголками. Под кронами только птичьи следы да беличьи, они прижились у Олега в специальных дуплах-домиках, изготовленных на заказ. Каждое утро Олег клал в кормушки еду для них — орехи, фрукты, вареные яйца, сыр, творог, хлеб. Семена сосен они добывали сами и всегда "воевали" с птицами, которые тоже желали полакомиться.

Откружила осень листопадом,

И росы холодной больше нет,

Время уж другое снегопадом

Порошит причудливый рассвет.

Он приходит утром индевелый

На заборы, ветки и кусты,

Инеем резвится очумелый,

Забросав дороги и мосты.

Днем покрасит солнце их лучами,

Заискрится выпавший снежок,

И опять я дивными мечтами

На сугробе выращу цветок.

Сегодня он с утра покормил белок и птиц, которые доставляли истинное удовольствие, и отправился в свой офис без каких-либо вывесок или табличек. Он прикупил себе нежилое помещение, чтобы не приглашать кого-либо домой для решения возникающих вопросов, а в последующем мог использовать здание под офис еще не существующей фирмы. И потом это неплохое вложение средств.

Вчера он дал объявление в интернете: "Требуется симпатичная девушка-повар без комплексов. Проживание, содержание, питание и оплата по договоренности". И второе объявление: "В частный коттедж требуется симпатичная горничная без комплексов. Проживание, питание, содержание и оплата по договоренности".

Соколов надеялся, что текст прочитают и поймут правильно. Большого количества анкет с фотографиями он не ждал и ошибся. Поняли его правильно и если в городе существовали сотни проституток, то почему бы и не поработать на одного? Были и такие, которые предлагали секс в любом виде, но без варения супов или уборки помещения. Как говорится — от "А" до "Я", со стыдом и без.

В анкетах всего не укажешь и не напишешь. Кто-то не нравился внешне, кто-то писал не о том, кто-то запрашивал много и не то, кто-то т.д. и т.п...

Соколов выбранных по анкетам приглашал на собеседование. Одна молодая дамочка, явно не из бедной семьи, просто развлекалась подобным образом. Она рассказывала: "Скучно на свете — кабаки, ночные клубы, мальчики опротивели. Наркоту не принимаю — еще не одурела совсем. В фирме работала по вызову, но там тоже одно и тоже — напиться и трахнуть. Никакой романтики. Но никогда не пробовала мыть полы, когда тебе уже засунули сзади. Это должно быть интересно"! Такого ответа Соколов не ожидал.

Разные приходили девочки. От школьниц до бальзаковского возраста. Кому-то негде было жить, и она соглашалась. Кто-то элементарно хотел заработать, не вступая в контакт со многими. Кто-то просто хотел развлечься. Тысячи причин и у каждой своя опустошенность. Разного не хватало девочкам — ума, денег, жилья, профессии, социальных гарантий в связи с собственной жизненной патологией.

В офис вошла молодая девушка в простенькой штопанной, но чистой одежде. По виду явно не бомжиха, но без средств к существованию. Не красавица, но с каким-то магнитом внутри. Есть такие, которые манят к себе внутренним притяжением.

Олег перебрал по памяти анкеты — такую не приглашал.

— Вы что-то хотели, девушка? — вежливо спросил он.

— Я случайно подслушала разговор, что вам нужна повариха и горничная. Анкету не отправляла — компьютера и смартфона нет. Но может быть, вы меня выслушайте наяву?

— Послушать всегда можно, рассказывайте о себе, что умеете, что хотите, почему пришли и так далее — предложил Олег, — начните с имени.

Он видел, как сильно волновалась девушка, постоянно перебирая носовой платочек в руках. Что-то достаточно серьезное толкнуло ее на подобный поступок.

— Я Алена Михайлова, — начала девушка, — мне восемнадцать лет, весной окончила школу. Родители пьют постоянно и стали заставлять меня спать с их знакомыми мужиками за деньги. Я отказывалась, а вчера меня пытались изнасиловать три мужика — отец продал им меня за три бутылки водки. Мне удалось сбежать и ночевала я на вокзале...

Алена с трудом сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. Олег в ярости сжимал кулаки — продавать собственную дочь за три бутылки водки... Человек ли вообще её папаша? Соколов оценил ситуацию и достал деньги.

— Здесь сто тысяч, Алена, сходи в торговый комплекс, он рядом, и купи себе все необходимое. Предметы гигиены, косметики, платья, чулки, белье, халатик, тапки, сапоги, туфли, куртку. Всё, что необходимо женщине в доме и на улице. Купи большую сумку для вещей, жду тебя здесь через пару часов — поедем в мой коттедж. Поварить ты вряд ли умеешь, а вот работа горничной тебе вполне подойдет.

Алена взяла деньги и заплакала.

— Вот чего не надо делать — так это плакать, Алена. Все твои несчастья кончились.

Девушка вытерла слезы и спросила:

— Как мне благодарить вас?

— Мы почти ровесники и будем на "ты". Я Олег Соколов, просто Олег. Иди, мне еще повариху нужно в дом подобрать, пока ты по магазинам ходишь. А благодарить станешь своим трудом.

— Девчонки говорили, что надо с вами...

— Что надо со мной спать, — перебил он ее, — ты можешь не спать, но годик у меня отработаешь. Полное содержание и тридцать тысяч рублей в месяц. Через год решение сама примешь. Согласна?

— Согласна, только исключения мне не нужны.

Она встала и ушла, а в офис зашла другая...

Только через три часа вернулась Алена с большой сумкой на колесиках. Купила практически все, но всегда человек что-то забудет, если не готовиться заранее. И это что-то пока не особенно важно. Соколов предложил присесть в кресло.

— Мы немного подождем, Алена, скоро должна подойти Татьяна Киреева, которую я выбрал поваром для нашего дома. Она пошла за вещичками, это недалеко здесь. Теперь так и будем жить втроем.

Татьяна вернулась через полчаса с меньшей сумкой. Олег познакомил девушек. В коттедже он разместил их по комнатам на первом этаже, но в разных крылах здания. Можно было и рядом, но удобнее незаметно прийти к кому-то. Он не собирался скрываться, но и лишний раз нервировать их не хотелось.

Соколов показал им дом, более подробно Татьяне кухню, а Алене бытовку, где хранились предметы уборки — пылесос, швабра и так далее.

— Сегодня у нас ужин на скорую руку, — объявил Олег, — поэтому лучше сварить пельмени. Завтра каждая из вас займется своим делом в полном объеме. Завтрак в 8-30 часов, обед в 12-30 и ужин в 18. Легкий полдник с плюшками возможен в 16 часов. Время ориентировочное и плюс-минус вполне допустим. У тебя, Алена, рабочий день временем не лимитирован, может проводить уборку в течение дня. Кстати, Таня, у тебя права водительские есть?

— Есть, — ответила она.

— Добро, куплю тебе машину небольшую, чтобы могла сама за продуктами ездить.

— Мне?.. Машину?.. — воскликнула она удивленно и уже неслышно добавила: — Ну ни хрена себе!

— Тебе машину, — с улыбкой ответил Олег, — что в этом плохого — работодатель должен обеспечивать условия труда. Можно, конечно, и на маршрутке за продуктами ездить, но... проехали короче.

Соколов съел тарелку пельменей и ушел сразу же на второй этаж. Девушки растерялись немного — он не сказал, что делать дальше. Несколько минут они сидели молча, поглядывая друг на друга. Потом Татьяна спросила неопределенно:

— И что?

— Ничего, — пояснила Алена, словно зная ответ, — ты посуду убираешь и продуктовые запасы осматриваешь — завтра пельменями не отделаешься.

— А ты? — спросила Татьяна.

— А я горничная, вот и пойду к нему в горницу, — со смехом ответила Алена.

Но смех Татьяна не поняла и не оценила.

— Ишь ты шустрая какая оказалась, — фыркнула она мгновенно, — первой хочешь быть у хозяина. Я тоже, может быть, хочу быть первой.

Алена усмехнулась.

— Мы явно у него не первые, так что нечего злиться. Мужики полигамны и каждая из нас будет интересна ему по-своему. А станем ревновать друг друга — выгонит обеих. Так что примем нейтральное решение.

— Это как?

— Как, как, — хмыкнула Алена, — ты озабоченная что ли? Вот и жди, когда позовут.

— Ни хрена себе — я ждать, а ты к нему в спальню?! — возмутилась Татьяна.

— Да никуда я не пойду, отвянь. Так, для словца бросила тему. Вещички разберу в своей комнате. Появится желание поболтать — заходи.

Соколову тоже было интересно узнать — придет кто к нему в спальню самостоятельно или нет? Не пришли.

* * *

Зима в этом году вступила в свои права без особенностей. Если не считать, конечно, что холодных зим уже нет давно. На глазах у живущего поколения зимы бывали на юге Восточной Сибири за минус сорок, а в прошлую столбик термометра не опускался даже до тридцати. Какой будет предстоящая зима — знают только метеорологи. И вот здесь получается нестыковка — знают, а врут всегда. Или говорят так, что ошибиться невозможно — облачно с прояснениями, возможен снег. Тут тебе облака и ясно, снег и нет его — попробуй ошибись: не получится.

Татьяна с Аленой вышли во двор, чтобы подышать и покормить белок. Эти пушистые зверьки еще успели привыкнуть к девушкам, чтобы брать пищу с рук, но уже не скрывались при их появлении.

— Здорово все-таки здесь, классно! — воскликнула Татьяна.

— Что тебе классно? Белочки с орешками как у Пушкина? — съязвила Алена.

— Тоже мне критик нашлась, — отпарировала Татьяна, — мне и с Олегом хорошо.

— Хорошо... Хорошо-то хорошо, но не совсем хорошо, — возразила Алена и тут же добавила: — Если бы не Олег — где бы я была сейчас? На помойке затраханная пьяницами... Хорошо... слов нет. Но это работа, а хочется семью...

Татьяна ничего не ответила. Что она могла ответить, когда тоже хотелось, чтобы Соколов принадлежал только ей? Но ее и привезли сюда, чтобы суп варить и напряжение снимать. Прямо объявили, без намеков и она согласилась. Чего уж тут возражать. Но всегда хочется лучшего.

Девушки молча покормили белок и ушли в дом. Больше говорить не хотелось и каждая занялась своим делом.

А Соколов решил посетить Елену Эйсбруннер. Она так и не поменяла фамилию на свою девичью — Чеботарева. Бизнес был связан с фамилией мужа, а объясняться заново не хотелось.

Олег подъехал к коттеджу, когда Елена с охраной выезжала на работу. Увидев его, она приказала остановиться и вышла из машины.

— Мы давно не виделись, но я рада, — с тревогой произнесла она.

Елена гадала о цели приезда. Она знала о его уже бывшей пассии Порошиной и о том, что он живет сейчас с поварихой и горничной. Приехал повернуть воткнутый в сердце нож?

— Я тоже рад тебя видеть, Лена. Пригласишь в дом? Работа, полагаю, от хозяйки не убежит.

— Конечно, Олег, конечно. Любому бы отказала, любому, а тебе не могу. Проходи.

Она махнула рукой, чтобы машину загоняли обратно в гараж. Парочка устроилась на втором этаже в креслах. Всю охрану и обслугу она отправила на первый этаж и приказала не беспокоить. Олег рассматривал ее, не стесняясь.

— Работа пошла на пользу тебе, Леночка, ты похорошела, постройнела, а ножки так и манят погладить.

Он подсел к ее креслу прямо на пол и обнял ноги, потом стал гладить их, забираясь все выше. Взял на руки и унес в спальню.

Через три часа они вновь восседали в креслах и пили ананасовый сок.

— Ты садист, Олег, — грустно произнесла Елена, — я только стала отвыкать от тебя, а ты снова здесь... Да, я познала власть и деньги... даже тебя, — она усмехнулась, — но первыми я могу управлять, а как быть с тобой? Как отказать себе в кусочке счастья? У тебя сейчас две служанки, и ты приехал не за сексом ко мне. Говори.

Соколов видел и понимал, что за счастье с ним она бы отдала все свои миллиарды. Елена злилась и нервничала, что Олег не принадлежит ей, но легла с ним и ложилась бы каждый раз при любой возможности. Другие человечки в брюках не интересовали ее совершенно. Кто может дать определение любви и жизни, если они у каждого свои?

— Я хотел тебя видеть, это правда. И нашел причину пообщаться.

— Причину он нашел, видите ли... — перебила она его, — ты отлично знаешь, что можешь приехать без любой причины и тебя всегда примут.

— Знаю, Леночка, знаю. Как у тебя дела в бизнесе?

— Да вроде бы все в порядке, нет оснований для беспокойства. Но ты просто так не станешь интересоваться, что случилось, Олег?

— Ничего, все нормально, а интересуюсь я с единственной целью — улучшить твой бизнес, усовершенствовать его. На работу к себе возьмешь?

— Ты одурел что ли, Олег? Извини. Ты прекрасно знаешь, что мой бизнес — это все твое. Что за вопросы?

— Просто стану видеть тебя чаще. Введешь должность советника по науке. Потребуется помещение под лабораторию, под производственный цех, ну и в будущем под склад.

— Советника, — хмыкнула Елена, — а почему не зама по науке или еще лучше директора по научно-техническим вопросам. Все-таки звучит солиднее.

— В том то и дело, Леночка, что надо менее солидно. А что советник? Это вроде бы никто. Это я для тебя "кто", а для других должен быть "никто".

— Да-а-а, — протянула она, — как всегда заморочки. Возьму, конечно, куда я денусь. Помещения какие нужны — какая площадь, стены, оборудование и прочее?

— Поясняю. Представь себе схематично процесс производства алюминия. Бокситы, глинозем, электролиз и чушки, то есть первичный алюминий. Потом уже разные переработки, сплавы и так далее в зависимости от заказов. В двух словах весь сложный и трудоемкий процесс. Лаборатория... Квадратов семьдесят вполне хватит. Там буду разрабатываться разные добавки к алюминиевым чушкам. Алюминий для самолетов, для ракет, для кораблей, для ступы бабы Яги.

— Для кого? — переспросила Елена.

— Ну это я так, к слову. Например, авиастроительным корпорациям ты станешь поставлять совершенно другой алюминий — прочнее, дешевле и невидимый. То есть такой самолет радары не засекут. И еще представь, что ты единственный производитель подобного металла в мире. Была миллиардерша, станешь триллионерша. Но есть одно условие — меня не афишировать. Я так... тихонечко и в спаленку. Ты не против?

Он схватил ее на руки и унес в спальню. Через несколько часов они снова сидели в креслах. Елена довольно произнесла: "Маньяк".

— Согласен, мы не договорили, — ответил Олег, — производственный цех для изготовления конкретного металла. Это, естественно, помещение побольше — километр на полкило.

Елена засмеялась.

— Тебе же еще и штат потребуется.

— Конечно, — согласился Олег, — две симпатичные лаборанточки и десяток в производственный цех.

— А вот этого не хочешь? — Елена показала ему фигу.

— Так я же правильный мужчина, — с улыбкой ответил он. — Ты знаешь, чем я от других мужиков отличаюсь?

— Ты лучший, но чем же?

— Спасибо. Есть такой анекдот, когда на совещании органов Мозг председательствовал. Сердце доклад делало, потом Легкие, Печень, Почки сообщали новости. А когда Член встал, Мозг его осадил сразу: "Когда ты встаешь — я думать не могу". Так вот, Леночка, я могу думать всегда.

Лена смеялась долго. Потом спросила:

— Он у тебя когда-нибудь не хочет?

— Конечно, — ответил Олег, — когда красавицы нет, и он не хочет. Чего без работы высовываться. Еще прогуляемся?

— Нет уж, нет, — мгновенно возразила Елена, — хватит на сейчас. На ночь останешься?

Олег покачал головой.

— Нет, надо еще состав присадок к алюминию продумать. Много работы, много.

— Конечно, — ехидно произнесла Елена, — целых две служанки в доме... Маньяк... проваливай уже. Да, когда тебя ждать?

— Завтра с утра буду на заводе у тебя.

Соколов ушел, а Елена зарыдала горько, забила маленькими кулачками в подлокотники кресла "Кобель проклятый, — причитала она в слезах, — ему всегда мало, а мне что делать? Бабы жалуются на мужиков, а мне гордиться им? Он же на заводе всех баб перетрахает симпатичных, и они смеяться надо мной станут. Что мне делать, что"?

Олег сразу не поехал домой, он позвонил Логинову, начальнику службы безопасности у Эйсбруннер, пригласил его в свой офис. По приезду сообщил следующее:

— Вы человек понятливый, Анатолий Петрович, и профессионально грамотный, как мне кажется. Я общался сегодня с Еленой Викторовной и попросился к ней на работу советником по науке. Стану изобретать нечто новенькое, а вам необходимо усилить охрану этих открытий. Меня охранять необходимости нет, а вот охрану Елены Викторовны усилить надо в разы. Станет возражать — не реагируйте и объясните, что это мое распоряжение, она согласится. На заводе появятся секреты поважнее многих в оборонке. Ваши коллеги из конторы станут досаждать интересом, но всему должен быть предел. Скажите и я интерес их поубавлю мгновенно. Завтра встретите меня на заводе лично. Вопросы?

— Я полагаю, Олег Петрович, что вопросов по ходу дела возникнет много, — кратко ответил Логинов.

— Согласен, до завтра.

Елена Эйсбруннер прибыла на завод вроде бы как ни в чем не бывало. Но опытный глаз всегда заметит отеки от слез под косметикой. Соколов прибыл на завод немного позже Елены и в кабинете сразу заметил крем-камуфляж под глазами.

— Ты плакала? Зря. Я не женюсь на тебе, это верно, но и крутить налево-направо не стану. Ты вчера не поняла шутки — ни с кем здесь я спать не стану, кроме тебя, конечно, а на работу возьму ученых и специалистов независимо от штанов и юбок. Эйсбруннер... что за бред! Ты, Леночка, все-таки смени фамилию на свою. В мире должна зазвучать Чеботарева, а не Эйсбруннер. Тебя уже многие знают в лицо, так что родная фамилия не навредит, пришло время.

* * *

Григорий Иванович Пресняков, курирующий оборонку от президентского аппарата, прибыл в город с большим интересом. Что опять задумал этот Соколов и почему он не желает вернуться к прежней теме, которая без него встала? Супероружие — что может быть важнее! А он прошлый раз предложил влияние на поведение человека путем бинауральных ритмов. Да, работают над психогенным оружием, работают практически все развитые страны, но внушают всем о лженаучности подобных направлений. Таких, как Соколов, допускать к этим темам нельзя. Ведь до сих пор неизвестно кто его выкрал, зачем и почему в тайге бросили. Сам ничего не помнит, а людьми управлять желает.

Но не посетить Н-ск Пресняков не мог. Что еще взбредет в голову этому секретоносителю, вдруг вспомнит все и подастся за границу. Хотя нет, тогда бы не просил о встрече.

Встретились они в кабинете Елены, уже успевшей сменить фамилию. Знакомил их Соколов, он же и начал первым деловой разговор.

— Григорий Иванович, вы наверняка знаете, что путем различных добавок к основному алюминию получается металл различных свойств. В самолетах, например, используется для производства корпусов сплав углепластика и определенного алюминия. Возможно, я ошибаюсь, но это сейчас не суть важно. Конструкторы при производстве своих изделий, я имею ввиду самолеты, подводные и надводные корабли, ракеты, желают иметь нечто, обладающее повышенной прочностью и поглощающее радиомагнитные волны, то есть невидимое для радаров и других средств обнаружения. Завод Чеботаревой вскоре сможет им это нечто обеспечить.

— Почему завод Чеботаревой? Он, всемирно известный, всегда принадлежал Эйсбруннер, — перебил Пресняков Соколова.

— Верно, принадлежал, — согласился Соколов, — но Елена Викторовна Эйсбруннер вернула себе девичью фамилию — Чеботарева.

— Но там, по-моему, был Давид Эйсбруннер, — возразил Пресняков.

— Да, был такой, носящий штаны, а завод принадлежал Елене, — внес пояснения Соколов, — но вернемся к делу. Мне бы хотелось встретиться с конструкторами и обсудить конкретные вопросы.

Пресняков ответил сразу:

— Мысль, конечно, интересная, но хотелось бы это нечто подержать в руках.

— И я вас понимаю, Григорий Иванович, в свое время тоже было трудно доказать, что земля вертится. А подводник мог бы, например, мне сказать какое давление должен выдерживать лист металла на квадратный сантиметр поверхности. Вы тоже можете сказать, что чем больше, тем лучше. Но процесс созидания не допускает расплывчатости. Производство листа на сто атмосфер займет определенное количество времени и денег, а на тысячу атмосфер уже возникнут другие показатели.

— Хорошо, Олег Петрович, вам такие данные предоставят.

— Понимаете, Григорий Иванович, меня не интересует водка в письмах или секс по телефону...

Чеботарева не сдержалась и прыснула от смеха.

— Меня не интересует морда лица конструктора или фамилия, — продолжил он, — пусть маску оденет, но разговаривать через посредников я не стану, — твердо ответил Соколов. — Можете не принимать мое предложение, ваше право. Тогда на этом, позвольте, разговор закончить.

— Да подождите вы, Олег Петрович, подождите. Я не могу принять такого решения, мне необходимо доложить. Но что я стану докладывать? Хоть бы образец какой-то дали.

— Образец? — вдруг вспылил Соколов, — земля и без образца вертится. До свидания.

Он встал и ушел. Пресняков посмотрел на Чеботареву.

— Разве так можно работать? — спросил он Елену, — одни голые мысли...

— Гениям можно, — ответила она, — на то они и гении! А у вас на весах пятак и сто миллионов. Трудный выбор, естественно. Извините, что-то еще хотели посмотреть на заводе?

— Нет, спасибо.

Пресняков психанул, но вида старался не показать. Трудный выбор... не самому выбирать. Доложить иногда труднее, чем выбрать.

Оставшись одна, Елена по-настоящему расстроилась. От того, что Пресняков не поддержал ее любимого мужчину и от того, что действия Олега были непонятны ей. Она верила ему беспрекословно, но и не понимала одновременно. Как можно изменить технологию изготовления алюминия без каких-либо исследований? Правда, он собирался создать лабораторию, но ведь только собирался! А будут ли еще эффективны его исследования и как их в жизнь применить? Конечно, Пресняков по-своему прав. Как можно рассчитывать на то, чего еще нет? Но она верила Олегу и в том числе не понимала себя.

Ночью спала плохо и утром пришлось накладывать чуть больше косметики. Все-таки тридцать шесть лет исполнилось! А что тридцать шесть лет?.. Самый рассвет! Рассвет... перед закатом.

Про таких женщин можно откровенно сказать, что они хорошеют с возрастом. В двадцать лет Елена наверняка не была столь привлекательной, как сейчас. Единственное — запах! Запах юности несравним с запахом зрелости. А потом опыт и мужики не собаки с обостренным нюхом.

Чеботарева прибыла на завод, как обычно. Соколов появился чуточку позже и закрыл кабинет изнутри.

— Извини, Леночка, не могу удержаться, когда рядом такие красивые ножки находятся. Лучшие ножки в мире.

Он поглаживал их от коленки и выше, поласкал рукой "девочку" и стянул трусики, усаживая Елену на стол...

Позже заговорил о деле.

— Ты знаешь, Лена, я доволен результатами встречи с Пресняковым.

— Доволен? Чему тут радоваться? Как я тебя поняла, ты предложил более прочный и пока несуществующий алюминий, просил организации встречи с конструкторами из оборонки. На нет, как говорится, и суда нет. Чем же ты доволен, Олег?

— Отказом и доволен, — пояснил Олег. — Мне интересно, — он улыбнулся, — как станет пресмыкаться этот Пресняков или ему подобный чиновник, когда спрос на твой алюминий, Леночка, станет огромным во всем мире.

Она посмотрела на него ласково.

— Какой же ты все-таки замечательный парень, Олег! Мой алюминий... Зачем мне весь алюминий, если мне нужен только ты! Ну да ладно. Значит, лаборатория, производственный цех и позже склад. Понятно.

Она нажала на селектор и приказала пригласить к себе всех руководителей высшего и среднего звена. На совещании говорила кратко:

— Представляю вам своего советника по науке — Соколов Олег Петрович. Его просьбы прошу выполнять как мои приказы. Вопросы?

— Если он миллион попросит на ресторан? — с ехидцей спросила главный бухгалтер.

Кто-то заулыбался, а кто-то откровенно хихикнул. Чеботарева дождалась полной тишины и ответила резко:

— Значит, выдашь ему два и только потом принесешь мне платежки на подпись. Еще вопросы?

Сотрудники расходились в озадаченном недоумении. Взяла себе молодого любовника, но зачем его оформлять на вновь создаваемую должность, которая не нужна заводу. Как хозяйка, она может брать деньги и не отчитываться. Примерно, такие мысли витали в коллективе завода.

А Соколов трудился вовсю. Он подобрал себе трех талантливых сотрудников в сфере радиоэлектроники. Молодые кандидаты наук с удовольствием принялись за работу, когда Олег объяснил им задачи.

— Представьте себе, — говорил он, — что вы изготавливайте алюминий. И не путем электролиза, а печатаете на принтере. Каждую секунду у вас вылетает лист металла и того получается 86400 листов в сутки. Лист не бумажного размера, а необходимого по ширине до 1,8 метра и по длине до 7 метров. В зависимости от заказа — кому метр, кому два и так далее.

— В принципе вопрос ясен, но только в принципе. Работа 3-D принтера известна, но как печатать на нем алюминий, какой там может быть электролиз? — спрашивал Игорь Степанов, молодой кандидат наук, — или вы предлагаете бокситы, глинозем и электролиз в один цех впихнуть и назвать его принтером?

— Понимаешь, Игорь, когда-то давно земля стояла на трех китах, — с улыбкой стал объяснять Соколов, — и люди там тоже жили не без интереса. Например, искали край земли. А мы с вами станем искать совершенно другую технологию изготовления алюминия без изобретения колеса. Дмитрий Иванович Менделеев когда-то создал всем известную таблицу. Сама наша земля и все, что есть на ней, состоит из элементов этой таблицы. Я понимаю, что прокатный лист алюминия, как природное ископаемое, в земле не водится. Но ведь он тоже состоит из определенных элементов. И почему бы их не скопировать? Что такое принтер, что нам о нем скажет википедия? Это внешнее устройство компьютера, предназначенное для вывода текстовой или графической информации, хранящейся в компьютере, на твёрдый физический носитель, обычно бумагу или полимерную плёнку. Видите, — улыбнулся Соколов, — нам и делать-то практически ничего не надо — создать специальный компьютер, который станет посылать определенные элементы Менделеева на твердый носитель. В принципе все понятно, но возможно ли практически? В пятнадцатом веке, например, земля никак не могла вертеться, но вертится же сейчас. Так откроем дверь в неизведанный вертящийся мир?

Соколов видел, как у ребят загорелись глаза от его слов.

— С радостью, — ответил за всех Игорь Степанов, — но где эту дверь найти?

— Найдем, — твердо ответил Соколов, — и не за горами. Через годик уже алюминий печатать станем. Вот так вот, ребята, будущие доктора наук, — подбодрил он их.

* * *

Как к этому относятся другие, Олег не знал. Он всегда ждал прихода нового времени года. Любого, кроме осени. Нет, осень — прекрасные месяцы. Смены летнего периода не хотелось, оно замечательно, это лето!

Отклубилось белесым туманом

Лето красное в заводях рек,

Иль привиделось сонным обманом,

Как растаявший выпавший снег.

И теперь, вспоминая былое,

Видим солнечный плавящий диск,

Небо ясное и грозовое

Редким дождиком падало ниц.

Но сейчас кружит сорванный ветром

Лист осенний, упав на газон,

Устилая всё саваном смертным,

Превращаясь в опрелый озон.

Запах осени вьётся листочком,

Бабьим летом звенит в вышине,

После серым промозглым платочком

Разверзнется капелью к земле.

Та капель превратится в пушистый

Чисто-искристый первый снежок,

Покрывалом накроет шуршистый

Зимний первенец, белый дружок.

Холода наступили былые,

Затрещали деревья в лесу,

Солнца блеклого руки златые

Ослабели на вьюжном ветру.

Но со временем наше ярило

Набирается огненных сил,

И ручьями уже зазвонило

В колокольчик, давая посыл.

То весна засверкала во льдинках,

По утрам отражая лучи,

Днем в насыщенных теплых картинках

Прилетают к нам с юга грачи.

А сейчас на дворе весна! Солнце радует своими лучами, в городе уже бегут ручейки, а во дворе Соколова только образовался наст среди сосен. Оно и понятно — в городе сажа, а здесь относительная чистота. Но скоро побегут ручейки и за городом.

Воскресенье... Он отдыхал не каждое воскресенье, но в это решил отдохнуть. Пришлось размышлять — ехать к Чеботаревой или оставаться у себя. На два дома теперь жил Соколов. Кто-то живет на две семьи, а он на два дома и вообще без семьи.

Молодые девушки Алена и Татьяна хороши собой, но зрелая Елена устраивала Олега больше. И в разговорах, и в постели, и вообще. Но он понимал, что судьба не предназначила ему семейной жизни. И не только потому, что он полигамен от природы. Сегодня, завтра и еще несколько лет он будет связан с алюминием, а потом появится другой завод, лаборатория или НИИ. Возникнет новая дама, которая тоже станет ждать его.

Можно отпустить Алену с Татьяной и жить у Елены, но за годы она прикипит к нему и как потом отрывать? Вот и пришлось принимать решение однозначно на день. Сегодня он с девочками жарит шашлыки у себя во дворе.

— Девчонки! — воскликнул он, — весна, о-го-го! Но почему-то лето мне нравится больше. А вам?

— Лето всем нравится, — ответила Алена, — не надо в школу ходить, это запоминается навсегда.

— Школа — это конечно, — согласилась Татьяна, — но летом тепло!

Олег решил немного изменить тему разговора.

— Вы, девочки, у меня уже скоро год. Строите какие-то планы или пятилетки капитализм отменил?

— Я думаю, — серьезно заговорила Алена, — с тобой хорошо, Олег, это бесспорно. Но вряд ли ты оставишь нас проживать с тобой до старости. Летом хочу поступить в университет. Хотела стать провизором, но в медицинском нет заочного отделения.

— Прелестно, это замечательно, — согласился Олег, — небольшую квартирку я тебе куплю и денег дам на учебу. Поэтому выбирай — остаешься или идешь учиться, время у тебя еще есть.

Он посмотрел на Татьяну.

— А я побуду пока с тобой, Олег. Могу не только супы варить, но и убираться в квартире. Специальность у меня есть, подкоплю денежек немного, а дальше видно будет.

Олег понимал, что Татьяна обрадовалась словам Алены. Если не делить, то в будущем она надеялась стать женой и станет стараться вовсю. Пусть старается, это тоже неплохо, когда тебя хотят, даже когда не хотят. Вот такое выходит масло масляное.

Соколов прекрасно провел время с девушками днем на воздухе и в спальне, а под вечер все равно уехал к Чеботаревой. Она ждала его постоянно, но не надеялась встретить этим воскресным вечером.

— Рада тебя видеть, ты голодный? — спросила она.

— Нет, спасибо, устал только немного, работы полно. Лучше посидим в креслах, винца хорошего выпьем. Ты не против?

Елена удивилась — он не стал гладить ее ножки и не утащил сразу в спальню, как обычно. Видимо, точно устал, работает практически без выходных, на износ.

— Нет, конечно, сейчас организую. — Она взяла вино, бокалы, налила. — Лаборатория у тебя работает сутками, и ты уже что-то строишь в цехе. Меня спрашивают, а я отнекиваюсь или молчу.

Соколов сделал несколько глотков вина, ответил, не торопясь:

— Да, уже что-то строю частично. Через полгодика у тебя заработает линия, способная выдавать восемьдесят шесть тысяч листов размером до четырех квадратных метров. Себестоимость листа... — он прервался, снова отпил глоток вина, — да никакой себестоимости фактически. Зарплата трем ученым сейчас, небольшие расходы на материалы и все. Когда линия заработает, то вообще не станет никаких затрат.

Елена тоже взяла бокал с вином, сделала несколько небольших глотков.

— Никаких затрат, — ухмыльнулась она, — понятно, что вместо электролиза будет твоя линия, а бокситы и глинозем ты станешь из воздуха получать?

— Нет, Леночка, я лично ничего получать не стану, а бокситы и глинозем мне не потребуются. Ты наверняка слышала об оптических, рентгеновских и лазерных спектрометрах для определения состава металла. Я тоже делаю спектрометр, только немножко другой. Твой завод, например, выпустил лист металла, а новый спектрометр, изготовленный в твоей же новой лаборатории, считал его состав. Качество металла зависит от чистоты химических элементов, от их определенных пропорций. Данные спектрометра подлежат корректировке — какой-то элемент убирается, какой-то добавляется, пропорции можно менять в зависимости от потребности. Например, лист алюминия для производства баков с водой будет иметь один состав, а для корпуса самолетов совершенно другой. В другое отделение того, что я строю сейчас, мы поместим сырье. Это твой чистый алюминий и различные добавки — магний, кремний, марганец, цинк, железо, медь, висмут, хром, никель, титан, цирконий и так далее. Например, у нас заказ на листы для корпуса подводной лодки. Необходим лист, способный не погнуться и не лопнуть при огромном давлении под водой. В тоже время лист должен стать невидимым для радаров. Для такого листа необходим определенный состав компонентов в определенной пропорции. Все компоненты, как я уже говорил, у нас есть и другой прибор, например, спектромножитель посылает в принтер этот состав. На листе бумаги печатаются не буквы, а откладывается метал определенного состава. Все, о чем я сейчас говорил, происходит в течение одной секунды и на выхлопе у нас получается лист для подводной лодки. Никакого боксита, глинозема и электролиза. Листы для подводных лодок и самолетов ты, Леночка, станешь делать позднее. Пока будешь производить более качественный обычный алюминий во многие разы дешевле. Вот и все. Но это через полгода.

— Естественно, — сразу же согласилась Чеботарева, — чего же тут сложного — воплотил сказку в быль и все!

— Конечно, — кивнул головой Олег, — я тоже согласен, что в спальню пора.

* * *

Алена Михайлова сделала выбор и уже жила в собственной квартире, став студенткой. Вспоминала Соколова с обожанием и злостью одновременно. Лучший мужчина, давший ей путевку в жизнь, и злилась, что не смогла его завоевать. Но понимала все и от предложений мужской дружбы не отказывалась — жить-то надо. Но в постель не ложилась ни с кем, легкий флирт не интересовал Алену.

Киреева Татьяна тоже обожала и злилась. Уже полгода она одна проживала у Соколова, но ее надежды так и не сбылись. Олег все реже и реже бывал дома, ссылаясь на работу. И она окончательно поняла, что Алена сделала правильный выбор.

Татьяна об учебе не мечтала и не хотела. Денежек она немного поднакопила, Соколов купил ей машину и на работу устроит без проблем, у него везде связи. Все равно потом встретит порядочного мужчину, и ее мечта о семье сбудется.

А Соколов, как говорится, трудился в поте лица. Перед Новым Годом его линия стала готовой к пуску. Но не советское время и запуск не планировался к празднику. Наоборот, хотелось непрерывной работы линии после новогодних праздников.

Чеботарева уже заключила договора на поставку алюминия улучшенного качества по прежней цене. Теперь оставалось ждать отзывов, которые не задержаться по времени, считал Соколов. Елена Викторовна стала постепенно сворачивать известное всему миру производство алюминия, заменяя его новыми линиями. Бокситы и глинозем более не закупались, а себестоимость нового алюминия сократилась в разы. И еще одним немаловажным позитивным фактором явилось то, что полностью начали прекращаться вредные выбросы в атмосферу фторидных соединений, которые неизбежны при обычном производстве алюминия.

Логинов, начальник службы безопасности завода, усилил его охрану многократно. Завод не был внесен в список секретных, но доступ к производству посторонним закрыли наглухо.

Если раньше Соколова считали любовником хозяйки и долбанутым транжирой, то сейчас его обыкновенно боялись. Он получал алюминий из воздуха и ни один инженер на заводе не понимал даже принципа производства. Стоял какой-то станок, выплевывавший постоянно листы алюминия. Не понимали люди откуда металл берется в этих станках, не понимали.

Естественно, что тайной это не стало. Весь город уже говорил об алюминии из воздуха и о Соколове. Журналисты, разумеется, желали знать и написать о новом производстве металла. Но с Соколовым пока встретиться не могли и брали интервью у инженеров и простых рабочих. Но никто не мог объяснить или пояснить суть нового производства. Все говорили, примерно, одно и то же: "Стоит волшебный станок и выплевывает алюминий".

Наконец, журналистам все-таки удалось поймать Соколова при выходе с завода. Получилась обыкновенная давка, как в советское время в магазине за мясом или водкой. Даже кого-то придавили в толпе, но это наверняка все тот же журналистский трюк-фейк.

— Господа, господа, — сразу начал говорить Соколов, — я действительно работаю на заводе советником по науке и к производству нового алюминия не имею никакого отношения. Занимаюсь в лаборатории обычным для завода делом — исследованием добавок к алюминию и проверкой его качества. Просто к лаборатории мимо этого станка не пройти, вот рабочие и подумали, что я там что-то делаю, если мимо хожу. Это алюминий Чеботаревой — вот у нее и спрашивайте.

Брошенная фраза "алюминий Чеботаревой" перекочевала во все СМИ. Так получилось, что метал получил новое название — алюминий Чеботаревой. И пока пресса прорваться к хозяйке завода не могла. Но она вновь "отловила" советника по науке, задавая вопросы о технологии производства. И он пояснил:

— Я не владею технологией производства алюминия Чеботаревой. Но вы сами наверняка догадываетесь, что сие есть коммерческая тайна. Знаю одно, что когда Елена Викторовна только замышляла в проекте свой алюминий, то встречалась с курирующими лицами из администрации Президента. Проект не одобрили, банально не поверив в него. А она решилась и сделала, воплотила в жизнь новейшие технологии. Дальше, простите, коммерческая тайна, которой я не владею.

Интервью транслировалось по всем телеканалам и печаталось в газетах. И не только в российских СМИ. Реакция сильных мира сего последовала мгновенно — Преснякова уволили и в Н-ск прибыл другой чиновник, курирующий оборонку — Бобров Виктор Сергеевич. Он сразу же проследовал на завод, но его не пустили, не смотря на предъявленное серьезное удостоверение. Охранники позвонили по инстанции и в конечном итоге доложили Соколову. Он приказал пропустить и сопроводить "смотрящего" в кабинет генерального директора и хозяйки завода. Логинов встретил Боброва в пути и теперь представлял Чеботареву и Соколова.

Елена Викторовна заговорила первой:

— Год назад мы встречались с Пресняковым и предлагали ему алюминий в зависимости от заказов или потребностей в авиастроении, подводном и надводном кораблестроении. То есть предлагали металл по меньшей цене, большей прочности и невидимости для радаров и других средств обнаружения. Предлагали то, в чем остро нуждаются создатели самолетов и кораблей. Но нас приняли, видимо, за сказочников. Но я не Агния Барто, а он не Андерсен, — Чеботарева указала рукой на Соколова. — Вам, господин Бобров, сказок в Москве не хватает?

— Совершенно верно, — согласился он, — но в Москве русские народные, а мне бы хотелось алюминиевых. Покажете свой прибор, аппарат или как его там... производство, короче.

— Смотри-ка, Олег Петрович, он даже не обиделся, — с сарказмом произнесла Чеботарева.

— Может и обиделся — в душу не заглянешь. Но он понимает, что без результата возвращаться нельзя — уволят. Но мы с Еленой Викторовной не хотели никого обидеть, просто в душе накипело. Никому не показывали, но вам покажем. Идемте в цех.

По дороге Бобров спрашивал:

— Вы, Олег Петрович, желали встретиться непосредственно с конструкторами. Для чего? Можно же изготавливать металл по предоставленным характеристикам, если вас не устраивает формула: чем прочнее, тем лучше.

— Понимаете, Виктор Сергеевич, иногда нечто простое доказать сложнее, чем теорему Ферми. Теорему не поймут и согласятся, а вот колесо изобретать станут в спорах и криках.

Соколов видел, как в ладошку тихо засмеялась Чеботарева. Он продолжил:

— Попробую пояснить популярно и схематично. Например, на крыло самолета и на его фюзеляж в полете действуют разные нагрузки. От того и металл нужен не просто для самолета, а для крыла, для фюзеляжа, для баков с горючим, для хвоста, для пола и так далее. А у надводных и подводных кораблей вообще разница огромная. Это, полагаю, вы понимаете сами. И потом, только конструктор может сказать сколько и какого металла надо, чтобы впоследствии не изготавливать бочки из бронебойных листов.

Они подошли к цели. Соколов пояснил:

— Мы называем его алюминиевым принтером.

Бобров увидел нечто похожее на многогранный куб. Геометрически неверно, но словесно точно. Метров пять на пять и на пять. Из его узкой щели каждую секунду выскакивали листы на ленту транспортера и иногда казалось, что течет алюминиевая река.

— Но как?! — изумленно спросил Бобров.

— Так просто все, как в сказке, — с улыбкой ответил Соколов, — по ее хотению, — он положил руку на грудь Чеботаревой, — по моему велению, — он положил руку на свою грудь, — появись лист алюминия. И они появляются, вы сами это сейчас наблюдаете. На этом, Виктор Сергеевич, позвольте экскурсию считать законченной.

Бобров улетел в Москву. В ходе доклада руководству он объявил:

— Весть удивительно невероятный процесс производства алюминия я заснял на видеопленку. С собой была скрытая видеокамера. Качество съемки не для кинофестиваля, но все достаточно четко видно.

Бобров вставил флешку и экран монитора засветился. В начале все ошарашенно удивлялись, а потом смеялись до колик в животе — на экране шел мультик "Малахитовая шкатулка". Пораженный Бобров ничего не понимал — он перед этим просматривал этот короткий фильм без всяких шкатулок.

Просмеявшись, топ-менеджер объявил:

— Соколов стал доктором наук в пятнадцать лет... а тут какая-то шкатулка. Организуйте встречу конструкторов с Соколовым, товарищ Бобров, и заключите контракт с заводом, обеспечьте соответствующую охрану на высшем уровне.

* * *

Татьяна Киреева поплакала, поплакала да и устроилась в ресторан поварихой. Она не знала, что теперь работает в ресторане, который принадлежал Кате Порошиной, тоже бывшей любовнице Соколова. Как бы повели себя молодые женщины, узнав друг о друге, кто знает? Но хозяйка не интересовалась младшим и средним персоналом, а Киреева вообще не знала Порошину.

Татьяна, в принципе, осталась довольной. Денег поднакопила, машину получила и сейчас находилась в свободном поиске своей мужской партии. Чувствовала себя свободной и независимой ни от кого.

А Соколов пока не стал искать себе домработниц и поварих. Он редко бывал дома, но бывал, варил себе пельмени или жарил картошку с мясом, по утрам готовил глазунью или заливал лапшу кипятком. Больше находился на заводе и в коттедже Чеботаревой.

Елена спрашивала его:

— Бобров улетел в Москву на доклад. Как ты думаешь, Олег, он вернется с деловым предложением?

— Обязательно вернется и мы ему не поверим, — ответил он.

— Почему?

— Нам же не поверили год назад, а почему я должен кому-то верить? Но прямо мы не откажем... сама все увидишь.

Бобров действительно прилетел через несколько дней и заявился на завод вместе с начальником УФСБ. На КПП их сходу не пропустили, чем возмутили генерала до предела. Не оборонное предприятие, чтобы торчать на проходной. На таких объектах свои порядки — не каждого генерала пустят.

Логинов доложил Соколову и дал команду сопроводить посетителей. Бобров сразу уселся в кресло, словно хозяин, и первым делом представил пришедшего с ним.

— Генерал-майор Топорков Валерий Юрьевич, начальник областного управления ФСБ. Он организует охрану на заводе и станет решать соответствующие вопросы. Я прилетел, чтобы подписать контракт с заводом и организовать вашу встречу с генеральными конструкторами секретных предприятий. Ваш завод тоже станет секретным с этого дня.

— Интересно девки пляшут, Елена Викторовна, вы акции завода Боброву продали? — спросил с ехидцей Соколов.

— Нет, конечно, с чего вы взяли, Олег Петрович?

— Так что он здесь командует тогда? Вы что хотите, гражданин Бобров, поясните конкретно? И почему ФСБ станет охранять наш завод? — с резкостью спросил Соколов.

В разговор вмешался генерал Топорков:

— Вы кто здесь по должности? — спросил он Соколова.

— Советник по науке.

— Вот и занимайтесь свой наукой, а то придется вас попросить выйти отсюда, — пригрозил Топорков.

Соколов пожал плечами и произнес небрежно:

— Наукой так наукой, выйти так выйти... кто бы спорил, а я не стану. Вы, товарищ генерал, не зная броду полезли в воду.

Он набрал номер на телефоне.

— Николай Трофимович?.. Да, Соколов... Да, на алюминиевом заводе... Да... Вы правильно понимаете. Тут ко мне генерал Топорков на завод заявился и начал права качать, выгнать меня собирается... Не-е, я лучше громкую связь включу, он слышит.

— Топорков? — раздалось в смартфоне.

— Это что еще тут за защитничек объявился, на нары захотел? Я начальник УФСБ генерал Топорков, а ты кто такой?

— Я?.. — было понятно, что на другом конце беспроводной связи усмехнулись, — я генерал-армии Бережной, директор ФСБ, приказываю прибыть ко мне первым же рейсом — поговорим о нарах.

Топорков сильно побледнел и удивленно смотрел на Соколова.

— Кто я — вам знать не обязательно, гражданин Топорков, рылом еще не вышли. А вот выйти отсюда вам придется немедленно — рейс на Москву уже ждет. А то директора захотел посадить...

Соколов, не стесняясь, демонстративно заржал. Просмеявшись, он понял, что Бобров находится в растерянности.

— Так что вы хотели, гражданин Бобров? — повторил вопрос Соколов, когда генерал удалился.

— Ну... я... желательно заключить контракт на поставку алюминия.

— Заключить контракт не проблема. Есть проект? Показывайте.

— Нет, я хотел договориться по существу вопроса.

— Без проблем. Какой марки алюминий, сколько, кому, по какой цене? — спросил Соколов.

— Это вам необходимо разговаривать с генеральными конструкторами.

— Мне? — удивился Соколов, — мне они нафиг не нужны.

— Но как же так, вы же сами просили с ними встречи, — возразил Бобров.

— Я? Я ни о чем не просил. А-а-а, это вы, наверное, о беседе с Пресняковым год назад? Действительно просил тогда и в поддержке нуждался, а сейчас мне не надо. До свидания, гражданин Бобров.

Прилетевшего в Москву Топоркова не стали наказывать и отправили на пенсию. Бережной пригласил к себе на беседу Боброва и уяснил суть дела.

Соколова не поддержали год назад и сейчас наехали вместо обсуждения вопросов и помощи. Помощи... Соколов в помощи не нуждался, но уважения к себе заслуживал. Бережной вообще не понимал, почему еще раньше отказались от помощи этого великого ученого в создании психотронного оружия. Наверняка жили бы сейчас мирно всей планетой. Но испугались, что у него с головой не все в порядке после похищения, в сути которого так и не разобрались. А он в другой теме родился. Гений... чего уж там говорить.

Бережной связался с министром обороны Шаповаловым, и они встретились на одной из засекреченных дач.

— Игорь Ильич, — начал Бережной, — ты отправил Боброва в Н-ск, и он вернулся ни с чем.

— Почему же ни с чем, Николай Трофимович, — возразил министр, — мы теперь поняли, что Соколов блефовал год назад и сегодня ему предложить нечего для оборонной промышленности.

Бережной покачал головой, словно говоря о несправедливости.

— Не все так просто, Игорь Ильич, не все. Расскажу тебе одну историю про этого Соколова. В десять лет получил аттестат о среднем общем образовании, в пятнадцать лет доктор физико-математических наук. Это он разрабатывал новейшие ракеты и внезапно исчез. Как исчез, кем похищен — так и не установлено. Но объявился с ретроградной амнезией в глубокой сибирской тайге. Немного пришел в себя и предложил государству психотронное оружие, но ему не поверили. Нет, скорее поверили, но боялись, что он может сделать что-нибудь не так. Амнезия... а вдруг что-то еще с его головой сделали. Ведь кто-то его в тайгу закинул. Позже Соколов предложил для оборонки металл на основе алюминия, но тут ему элементарно не поверили. И он сделал его, этот металл! А тут твой Бобров с неопределенными предложениями. Не обидно ли? Нет, Игорь Ильич, не Бобровых или Пресняковых сейчас к нему посылать надо. Надо самим ехать к нему и обговаривать все вопросы, а потом уже и Президенту докладывать. Как ты считаешь?

— Согласен, не простой вопрос, — ответил министр, — что конкретно может предложить нам этот Соколов?

— Так он уже предложит в свое время Преснякову — ты не поверил, а зря. Сейчас в нем обида говорит и встречаться с клерками он не станет. Назови мне хоть одного академика, который стал доктором наук в пятнадцать лет? Нет таких, просто нет. Наш приезд он примет как уважение и потом уже станет обсуждать темы с клерками. Согласен, едем?

— Согласен, едем, — ответил министр.

* * *

Говорят, что женщины натуры чуткие и правильно говорят. Чеботарева Елена стала грустить в последнее время. Часто вспоминала, как жила с Олегом в его доме, как он потом стал приходить уже к ней. Но этот алюминий... она ненавидела его всей душой и всем сердцем. Он снова заберет любимого...

Бережной с Шаповаловым прилетели в Н-ск почти тайно, не сообщая своим подчиненным о появлении. Директор лишь позвонил и их в аэропорту встретил сам Соколов. Лишние уши ни к чему, и он увез гостей в свой коттедж. Но кушать всем хочется, пришлось просить Кирееву Татьяну вернуться к нему на несколько дней.

Телевизор она, естественно, смотрела и гостей узнала, не изумляясь. Другая бы вообще удивилась ошеломившись, а она знала — Соколов, тут поражаться нечему. Накрыла стол на втором этаже и ушла на кухню.

После взаимных приветствий Соколов заговорил первым:

— Я удовлетворен солидным присутствием и предлагаю не тянуть кота за хвост. Созданием подводных кораблей занимается несколько организаций, так скажем. Крупнейший завод по их сборке находится в Северодвинске. Но там сыро и холодно, а в Ялте сейчас заканчивается строительство цехов по производству кораблей.

— Извините, Олег Петрович, — перебил его Бережной, — но про Ялту даже я недавно узнал. Откуда у вас эта информация, где произошла утечка?

Директор ФСБ понимал прекрасно, что Соколов не шпион и ранее имел доступ к секретам, но не к этим. Где-то же протекло!..

— Из космоса, вестимо, — спокойно ответил Соколов, — вам еще не раз придется удивляться запасам моей информации. Но перейдем к делу. Есть такой человек — Харитонов Борис Николаевич. Вряд ли вам эта фамилия о чем-то говорит. Он не из генеральных, но из ведущих конструкторов. Умнейший парень, умнейший, доктор наук, тридцать пять лет. Я бы хотел работать с ним, пусть он будет генеральным, а мне должности не важны. Хоть дворником оформляйте, лишь бы к чертежам допускали и метлой не насиловали, — он усмехнулся. — Предлагаю пригласить Харитонова сюда и обсудить совместно с ним ряд проблем. На выхлопе по истечению трех-четырех лет появится субмарина, превосходящая все имеющиеся в разы. Лодка шестого поколения, позволяющая наносить удары из любой точки океана и способная проникнуть через береговую охранную противолодочную систему. Оружие тоже будет особенным, превосходящим современные ракеты многократно по скорости и разрушительной силе. Лет на сто точно мы опередим США. Вам, господа генералы, остается только одно — поверить и создать условия для работы.

— Вы хотите сказать, Олег Петрович, что через три-четыре года названная вами лодка может заступить на боевое дежурство? — спросил министр.

— Я не хочу — я уже сказал, — ответил Соколов.

— Но такие лодки проектируются годами и строятся не один месяц, — возразил Шаповалов.

— Мы станем в пинг-понг играть или все-таки делом займемся? Я понимаю, что поверить трудно. Атомную бомбу при царе даже обсуждать бы не стали за исключением нескольких личностей. Может быть, время для лодок шестого поколения в ваших головах еще не настало, а для моей как раз подошло. Впрочем, если нет веры, то и разговоров нет.

Бережной понимал, что министр не верит Соколову. Да и как верить, если доказательств нет? Подумаешь, сделал там какой-то алюминий... а тут субмарины. Шаповалов не слышал раньше об этом ученом, а директор его охранял когда-то. Не сам лично, естественно. И самые лучшие ракеты им созданы, а не кем-то другим. Бережной сам не понимал, почему верит Соколову, но верил и министра необходимо к этому подтолкнуть.

— Я всецело доверяю вам, Олег Петрович, — высказал свое мнение Бережной, — вы уже доказали, что слова с делом не расходятся.

— Доказал? — удивленно спросил министр.

— Конечно, — ответил Бережной, — это он папа твоих гиперзвуковых ракет, уже стоящих на вооружении и не имеющих аналогов в мире. Понимаю, вы новый министр, Игорь Ильич, поэтому и не знали.

— Тогда что мы здесь обсуждаем? — сразу же переориентировался Шаповалов, — надо приглашать Харитонова и разговаривать совместно.

— Конечно, — согласился Соколов, — но давайте не сюда, а сразу в Ялту. Вы улетаете в Москву, докладывайте Президенту и приглашаете нас обоих на определенное число. Заодно рабочие места посмотрим и где жить станем.

Директор и министр одобрили предложение и сразу улетели в столицу на военно-транспортном самолете. А Соколов подчищал коттедж, съедая последние продукты, чтобы не портились и не травили воздух.

Через недельку он прилетел в Ялту, где его встречали военные в гражданке. Военные... сотрудников ФСБ и ФСО тоже относят к военным. К нему сразу же подошел статный мужчина средних лет, спросил и представился:

— Соколов Олег Петрович? — и в ответ на кивок головы продолжил: — Полковник Корнилов Иван Андреевич, федеральная служба безопасности, ваш адъютант. Прошу, — он открыл дверку подкатившего Mercedes-Benz Е-класса.

Соколов видел, как за этим автомобилем подъехали еще два Land Cruiser-200. Охрана, понял он, солидно встречают — это так им кажется, а никого из топ-менеджеров нет.

— Адъютант? — произнес Соколов уже в салоне автомобиля, — я же не военный.

— Но работаете на оборонку, — мгновенно ответил Корнилов, — вы понимаете...

— Я понимаю, — прервал его Соколов, — куда едем?

— Сначала на вашу дачу, Олег Петрович, отдохните с дороги. К вечеру проедем в КБ, осмотрим цеха. В КБ подъедут Шаповалов с Бережным, туда же прибудет Харитонов. Есть поправки?

Соколову понравился полковник. Он ответил:

— Нет, Иван Андреевич, все замечательно, но на будущее прошу без меня что-либо не планировать.

— Конечно, — согласился полковник.

Соколов ехал, поглядывая по сторонам. Понятно, что не Сибирь с ее резко-континентальным климатом, здесь он средиземноморский. Растет сосна обыкновенная, дуб, бук, кипарис, пальма, иглица...

Внезапно дорога уткнулась в шлагбаум с военными и после штатных процедур побежала дальше. Металлические ворота с вооруженной охраной, и он уже на государственной даче, принадлежащей пока ему. Соток пятьдесят, прикинул Соколов, земля у моря здесь в цене. "Фигурная" усадьба в три этажа с большим залом для приема гостей. Но больше всех ему понравились четыре девушки в одинаковых униформах, если можно назвать униформой коротенькие голубые платьица с белым пояском и расходящиеся веером к низу.

— Они не наши, — пояснил адъютант, — офицеры ФСО, повар и горничные, владеющие оружием и рукопашным боем, поэтому внутренней охраны нет — мало кто обращает внимание на прислугу женского пола. Веерный подол у платьев вовсе не для приманки мужских взглядов, у них там в специальной кобуре 18-ти зарядный СПС, его еще называют СП-1, Вектор или Гюрза. С одного бока пистолет, с другого два запасных магазина. Внешняя охрана тоже ФСО, но она в доме не проживает. Постоянно здесь буду находится я и девчонки, спальни на первом этаже, у вас на втором, Олег Петрович. Да-а, забыл совсем, ваш личный водитель, который нас привез сюда, тоже станет проживать на территории, там есть небольшая пристройка со стороны гаража. Девушки представятся сами и заодно покажут вам дом.

— Мне кажется они удивлены? — поинтересовался Соколов, рассматривая свою не совсем обычную охрану.

— Они знают о вас немного, — ответил полковник, — имя, отчество и то, что вы доктор наук. Вот и удивляются, что доктор так молод, — он кивнул им.

Первой подошла девушка и представилась:

— Зина, я повар, пойдемте, я покажу вам кухню.

Алена служила на первом этаже и Соколов понял, что здесь комнаты персонала и зал для приема гостей. На втором этаже хозяйничала Софи, она показала спальню, два санузла, кабинет и комнаты для гостей. На третьем властвовала Вика. Здесь спортзал, бильярд и мансардная площадка со столиками и креслами с видом на море.

Олег решил принять душ с дороги и задержался у соответствующих дверей, осматривая откровенно Софи. Прелестное создание, просто прелестное, но как начать разговор на тему? Софи, как и другие девушки, ожидали приезда вполне зрелого мужчины-пенсионера. Каким еще может быть в их понимании доктор наук и руководитель огромного КБ? Постель тоже входила в их круг задач с определенными целями, которые можно потом использовать по-разному. А тут прибыл молодой, спортивный красавчик, с которым и без обязанностей хотелось бы переспать. Она знала, что девчонки уже завидуют ей — она горничная в его спальне.

— Массаж или потереть спинку? — спросила Софи.

— С удовольствием, — ответил он.

— Вы начинайте, я буду через минуту.

Соколов понял, что ей необходимо отстегнуть оружие и где-то его оставить. Но он ошибся в прогнозах. Софи вошла в душевую через минуту с кобурой в руках, повесила ее на вешалку. Она не могла оставить объект без вооруженной охраны и элементарно давала возможность спокойно раздеться и смыть дорожный пот. Она скинула платье и встала под струю воды...

Соколов обедал один в час дня. Зина пояснила ему:

— Олег Петрович, у нас не принято кушать со слугами. Девочки уже обедают в соседней комнате с Корниловым, а я поем позже. Что приготовить на ужин? — спросила она.

Он пожал плечами.

— Не знаю, может быть, свининку на косточке поджарить. Омуль здесь не водится, но можно приготовить соленую форель или семгу, подавая ее на льду под пленкой. Вообще-то я всеядный, не медведь, конечно, — он улыбнулся, — но к еде не притязателен. К свинине лучше подойдет хороший коньяк, а к рыбе херес из Андалусии. Это для гостей, если будут, сам пью редко и мало. Сможете достать "Усахелаури" или хотя бы "Хванчкару"?

— Попробуем, — ответила Зина.

КБ оказалось в часе езды от усадьбы Соколова. Большой кабинет со столом для совещаний и рабочих вопросов. В приемной секретарь, скорее всего из ФСО, подумал Соколов, стол для Корнилова. Неподалеку другая приемная поменьше для Харитонова. Руководство страны решило назначить Соколова генеральным, а Харитонова главным конструктором и охраны у него практически не было. Почему именно так? Позже на этот вопрос ответил Бережной: "Харитоновых мы можем найти, а вот Соколовых нет".

* * *

Ялта... Мягкая зима заканчивалась, хотя календарная еще продолжалась. Соколов с Харитоновым прибыли сюда из холодным мест, где в марте еще лежит снег, а в Ялте уже все цветет.

После знакомства и административных процедур, когда директор и министр уехали, ученые решили пообщаться поближе. Харитонов спросил сразу:

— Олег Петрович, мне сказали, что именно вы рекомендовали меня в это КБ. Почему, разве мы с вами где-то пересекались?

Вопрос понятен и ответ на него важен.

— Борис Николаевич, мы с вами не пересекались, но я слышал о вас и интересовался. Я предпочел работать с вами, ибо, по-моему мнению, вы обладаете наибольшим научным потенциалом. Наши многие академики уже выработались и только трясут регалиями, а вы перспективный ученый и я, если честно сказать, предлагал вас на должность генерального, но руководство решило по-другому. Право оно или нет — время покажет.

Несколько дней Харитонов с Соколовым общались только друг с другом, вырабатывали задачи каждого, кто и что станет курировать, за что отвечать, сферы новых разработок и так далее. После этого сразу же Соколов улетел в Н-ск.

Чеботарева встретила его с одновременным чувством радости, настороженности, интереса и ревности. Он это почувствовал сразу. Про некоторых мужчин говорят, что ни одной юбки не пропустит, про других, что имеет все, что шевелится. Наверное, еще какие-то народные поговорки есть. Но Елена знала, что любая юбка не для Олега. У него они были фасонные по конкурсу красоты. Хотя это выражение было бы тоже неправильным. Победительницы подобных конкурсов ему вовсе не нравились. Как говорится, на вкус и цвет...

Она знала, что когда Олег с ней, то есть живет у нее, то больше ни с кем не спит. Но у себя дома он не был ей верен. Верность... Он же не муж... Полигамный мужик, полигамный... и как быть, если другой не нужен? Изменить его невозможно, но можно совсем отказаться от секса или застрелиться.

Елена понимала все, но ничего с собой поделать не могла. Она прижалась к груди Олега с благодарностью и слезами — другие женщины не могли открыто обнимать его.

После спальни и ужина они уселись в кресла на втором этаже.

— Ты прилетел за алюминием? — спросила Елена.

— Верно, за алюминием, — ответил Олег, — введу в программу ряд изменений, которая автоматически позволить выдать необходимое количество металла нужного сорта. Разный потребуется алюминий, очень разный. От сверх крепкого до обычного мягкого. И договор мне с тобой необходимо заключить, Лена.

— Договор? — переспросила она, — ты фирму в Крыму открыл?

— Ничего я не открывал, но попросили стать руководителем. Я согласился, дом выделили...

— Девочек, — перебила она Олега, — ты же без них не можешь.

— Лена... У тебя сейчас десять линий работают, производство отлажено — ты можешь поехать со мной в Ялту. Хозяйке не обязательно самой руководить бизнесом.

Она усмехнулась и сразу ничего не ответила, видимо, перебирая в уме варианты.

— Поехать с тобой, чтобы общаться с прислугой, которую ты оттрахал неоднократно, видеть их ухмылистые рожи, извини... И потом через несколько лет ты опять куда-нибудь улетишь научную целину вспахивать. ППЖ — это не по мне.

Соколов понял, что Елена с ним в Ялту не поедет и вообще никуда не поедет. Она продолжала его любить, несомненно, но в душе накопилась горечь его отношений с женщинами. Взыграло самолюбие, и она внутри себя приняла решение — остаться другом, но без спальни.

— Ну что ж, пусть будет так, — высказался Олег, — мне уезжать домой?

— Как хочешь, это твой дом и завод твой, пусть и записаны они на меня. Велю постелить тебе в другой спальне или ты предпочтешь мою горничную?

Соколов фыркнул, ответил резко:

— Спасибо, я лучше домой.

— Поужинай — дома у тебя наверняка шаром покати, — предложила Елена.

— Обойдусь, в ресторане поем, — ответил он и сразу ушел.

Чеботарева вздохнула и даже не заплакала. Так будет лучше. Об... объедки мне не нужны.

Соколов почему-то вспомнил, что человек изменялся внешне и интеллектуально более двух миллионов лет, а с его развитием усложнялись социальные взаимоотношения и сексуальные, естественно. Появились определенные правила, причем у каждого народа свои. Но Законы Природы одинаковы для всех на земле, а правила почему-то разные. Кто-то может иметь много жен, а кто-то только одну. А по законам природы женщины должны принадлежать сильному самцу. Так то самцу, а не человеку, скажет некто. Вот так и появляется философия вместо правил, основанных на Законах Природы. Их, ведь, тоже можно рассматривать с разных сторон, но все равно основываться на них. У природы есть право сильного и его никто не отменяет в современности. Просто право сильного бицепса перешло к мозгу. Но право-то осталось, как бы там не извращались философы. Философы... это такие натуры, удовлетворяющие потребности собственного мозга и в тоже время порочат, например, проституцию. Но почему же они не порочат подарки. Подарки — удивятся многие! Почему подарки? Именно подарки, которые появились на секунду раньше проституции. От человека умелого мужского рода зависели все — женщины и дети. Именно он добывал мясо и кормил человечество. А идя в пещеру и выбирая себе женщину на ночь, он давал ей лучший кусок мяса. Она сама ела, детей кормила. Но и здесь философы могут все обгадить по-своему, типа, это купля-продажа мяса и тела... Да бог с ними, с философами. Главное — соблюсти порядочность, но и она в разные века разная.

С собственными рваными мыслями он добрался до ресторана. И там неожиданно столкнулся с Порошиной.

— Катя!?

— Олег!?

— Ты каким ветром здесь? Я слышала, что ты вообще уехал из города.

— Все враки, Катенька. Хотя, доля правды в этом имеется. Уехал, но не навсегда. Ты-то как? Смотрю — расцвела, похорошела.

— Расцвела, похорошела, — повторила Порошина, — ты подарил мне ресторан, разве что-то мне оставалось другое? Всё есть, а вот такого мужчины, как ты, нет. Мелочь какая-то, феминизированный планктон попадается.

Соколов смотрел на Екатерину и вспоминал первую встречу. От той девушки, верующей в искренность, порядочность, правду, закон и справедливость, ничего не осталось. Современность вытравила старомодный позитив, вставляя правила бизнесменов, где, как говорится, ничего личного. А если ты не бизнесмен, то раб. Правда, есть еще одна категория — вольный пенсионер, но и у них есть свои подвиды в зависимости от размеров — десять тысяч, сто, пятьсот...

— Прилетел ненадолго и покушать зашел, — пояснил он.

— А твоя Чеботарева что — накормить не может? Или любовь прошла, завяли помидоры? — спросила с иронией Порошина. — Любовь-не любовь, но лучшего в своей жизни мужчину я накормить готова всегда. Едем ко мне? Правда, твою однушку я поменяла на трешку, но тоже рядом.

— Я думал, что ты нашла себе пассию...

Порошина фыркнула, не стесняясь.

— Какая может быть пассия после тебя?! — возмутилась она. — Мужики не дворяне, не мудрецы — недоросли. И то это слово необходимо писать раздельно в применении к ним.

— Но...

— Правильно, — перебила она его, — спорить не будем и идем ко мне.

Через недельку Соколов улетел в Ялту.

* * *

Все-таки погода значительно разнилась в Крыму и Сибири. Но каждому свое, как говорится. Чукче тундра, а казаху степь; сибиряку тайга, а крымчанину что? Средиземноморский климат...

Все знали, что атомоходов в подводном флоте на Черном море нет, как и солидного кораблестроения по этой части. Еще в советское время появились определенные задумки с обнаружением огромного грота с подводным входом в районе Ялты. Вход углубили, сам грот расширили и превратили в огромное пространство под скалой. Меченый развалил Союз и об объекте забыли на годы. Но все проходит и это прошло, настала пора вспомнить и вспомнили.

КБ невероятно больших размеров по площади и штату тоже располагалось под скалой, как и производственные цеха. Весь этот скрытый громадный комплекс обозначался простой вывеской: "Учебно-тренировочный комплекс водолазов ВМФ" и охранялся, естественно, морской пехотой.

Попасть на охраняемый объект через КПП довольно сложно, электронная система распознавания лиц обеспечивала стопроцентную защищенность с этой стороны. Альпинисты могли проникнуть со скалы, но перед гротом всегда стоял учебный корабль с тренирующимися водолазами. Но не только личный состав и водолазы присутствовали на корабле, но и люди с определенной аппаратурой, круглосуточно осматривающие скалу визуально и технически.

Архисложную задачу поставил сам себе Соколов. Не министр обороны, не Президент, не кто-то иной, а сам себе Соколов. Спроектировать, построить и поставить на вооружение АПЛ шестого поколения, если пятые еще только в родах. Вернее, не в родах, а вынашиваются. И не просто, а за три-пять лет. Любой бы конструктор сказал, что потребуется минимум десять лет, а у него пять максимум. Построить лодку, которая могла бы всплыть внутри базы ВМФ США, объявить тем самым переполох и исчезнуть бесследно, оставшись только на кадрах смартфонов. Никаких следов, ни-ка-ких! Всплыть, например, в заливе Сан-Франциско у западных берегов США или на востоке в заливе на базе ВМФ Норфолк или еще ближе к Вашингтону. Сразу штанишки мокрыми станут и еще раз, когда кроме фотографий ничего не найдут.

Соколов и Харитонов утвердили внешний вид лодки. Обводы идущего на скорости подводного корабля очень важны для нейтрализации акустических колебаний, как и сам материал лодки, особенно гребных винтов, где важен консенсус скорости и шума. Все создавалось новое, все. От современной, компактной ядерной установки замкнутого цикла до корпуса, вооружения, средств навигации, защиты и обнаружения... Каждый прибор, а их на АПЛ тысячи, модернизировался или создавался заново.

Соколов всегда засиживался допоздна в своем кабинете, просматривая документы, правя их, перечеркивая или предлагая переработать. Обладая уникальными способностями, он просматривал документ сразу и целиком независимо от количества страниц, делая свои пометки-указания.

Через месяц работы в КБ прибыл Бобров Виктор Сергеевич, куратор по оборонке, как его называл Соколов. Прибыл, естественно, посмотреть, но замотивировал прибытие званиями. Президент присвоил звание контр-адмирала Соколову и капитана первого ранга Харитонову. Бобров пояснил просто: "Все генеральные конструкторы у нас в душе гражданские, но воинские звания имеют".

Убыл в Москву Бобров довольным. Только чем? Соколов так и не понял. Наверное, тем, что работа пошла. Бред, конечно, но Президенту он доложил, что все идет, конструируется и строится по плану. Многое было ему абсолютно непонятно. Как, например, можно начать варить и клепать корпус, если основных чертежей еще нет?

Соколов, засидевшись допоздна за чертежами и расчетами, вышел из кабинета и решил пройтись по зданию, немного размять ноги и спину. Заглянул в один из кабинетов, у дверей которого стоял матрос. Охрана его знала в лицо, и он вошел свободно. Внутри находилась девушка в форме морского лейтенанта и что-то там чертила на кульмане. Она так увлеклась своей работой, что не слышала вошедшего, а он с удовольствием разглядывал ее.

Прелестная фигурка, прелестная, отмечал он про себя также увлеченно. Но как ее взяли во флот? Наверное, что-то наклеивала на подошвы, чтобы дотянуть до полутора метров. И как прошла взвешивание? Она и сейчас весит не больше сорока пяти килограмм, что минимально для армии. Но как бы там ни было, лейтенант ВМФ России стояла на детском стульчике перед кульманом и что-то чертила.

Обернувшись, девушка вздрогнула и чуть было не свалилась с подставки. Соколов подхватил ее и поднял до уровня своего лица.

— Как вы здесь оказались, прелестное создание, и почему работаете одна? — спросил он.

— Кто вы, как попали сюда, отпустите немедленно? — командовала она.

— Отвечать вопросом на вопрос не корректно, вы не находите? — спросил Соколов, все еще продолжая держать ее на весу.

— Пустите немедленно, — попыталась произнести угрожающе девушка, но Соколов не реагировал. Тогда она попыталась пустить в ход привычное женское оружие коготки, но он вытянул руки, и она не доставала до его лица. — Охрана, — закричала она истошно.

Матросик заглянул внутрь, усмехнулся и закрыл дверь с другой стороны. Девушка поняла, что подхватил ее не посторонний человек и спокойно повисла на вытянутых руках Соколова.

— Я сейчас опущу вас на пол, лейтенант, только вы уж больше не падайте со стульчика, — с улыбкой произнес Соколов.

На полу она повела плечами, словно отряхиваясь, и произнесла, как ни в чем не бывало:

— Я и не падала, это вы меня схватили и подняли. Разве не так? Кто вы?

— Ну... — улыбнулся он, — если лейтенант приказывает — придется ответить: я контр-адмирал Соколов.

Девушка мгновенно покраснела, потом побледнела и, подумав, ответила:

— Контр-адмирал... вы не старше меня. Адмирал нашелся... курам на смех.

— На нет и суда нет, — ответил Соколов и вышел из помещения.

Лейтенанту все-таки захотелось узнать, что за мужчина заходил к ней, и она поинтересовалась у часового. Он должен знать точно, если запустил его сюда в нерабочее время. Тем более, что посторонним доступ закрыт, а он в этом бюро не работал. Ответ ошеломил ее, и она переспросила еще раз, но ответ не изменился.

Что делать, что делать, спрашивала она себя раз за разом и толкового ответа не находила. Надо идти извиняться, все-таки решила она.

В приемной находился капитан первого ранга.

— Разрешите обратиться, товарищ капитан первого ранга.

— Разрешаю, лейтенант.

— Разрешите пройти к контр-адмиралу Соколову.

— По какому вопросу, лейтенант?

— Контр-адмирал заходил к нам в конструкторское бюро, но я не поверила ему из-за молодости и обратилась к часовому — пришла извиниться, — отчеканила по-военному девушка.

— Даже так, — усмехнулся капитан первого ранга, — я передам ваши извинения контр-адмиралу. Представьтесь.

— Лейтенант Синицина, конструкторское бюро обеспечения навигационной безопасности.

— Не стоит сейчас беспокоить адмирала, он занят, — ответил капитан первого ранга, — я доложу о вашем приходе, лейтенант Синицина, — повторил он, — вы свободны.

— Есть, — козырнула она и вышла из приемной.

А тем временем Соколов размышлял вовсе не о создании подлодки новейшего поколения. Он размышлял о чувствах к незнакомой лейтенантше, вернее, как быть с такой маленькой девушкой? Но он ошибался по неопытности, необходимые органы у нее были совсем не маленькими. Надо найти себе кого-нибудь для секса на службе или привозить с собой повариху Зину. Она с радостью поедет, с удовольствием. Нет, служанок дома тоже надо кормить, лучше брать горничных по очереди и ужин они могут из дома захватить. Тогда Зинаида обидится... черт... Почему у всех гемоглобин в крови, а у меня гемоцианин? Я — кианетик, ха-ха! Почему у всех земных мужчин секс в норме несколько раз в неделю, а мне надо несколько раз за вечер и утром еще? Дурень... Это у землян, а я кто? Совсем дурень, с луны что ли свалился? Сексологи называют это эротоманией. Но нет, у меня не болезнь, а гиперсексуальность, не мешающая общению и труду. Но ведь и мозг у меня работает лучше. Всё... Хватит! Пора наукой заняться. И он действительно переключился.

Лодку собирали не привычным способом, готовые узлы устанавливали сразу, а не держали на складе до окончания проектирования. Иногда все-таки держали и только потому, что конкретный прибор мог помешать установке другого.

Сейчас Соколов решал главную задачу — безопасное погружение лодки на большие глубины, то есть свыше привычных 300-400 метров. На километр, три, пять, десять. Глубина погружения зависела от прочности корпуса и от системы погружения-всплытия. На глубине в тысячу метров лодку вряд ли кто-то станет искать, а на двух тысячах даже не подумают.

Соколов уже имел прочный корпус из алюминия особого сплава, который обладал сверх того отсутствием магнетизма и не поддавался коррозии в соленой воде.

Думай-не думай, а отдыхать все равно надо. Зная, что адъютант не уехал, он вышел в приемную.

— Иван Андреевич, езжайте домой и утром привезите мне Зинаиду с завтраком.

— Извините, Олег Петрович, но у нее нет допуска на объект. Я распоряжусь, что бы вам из нашей столовой что-нибудь принесли.

— Не нужно, я сам спущусь в столовую — двигаться тоже необходимо. Отдыхайте.

— Да, конечно... Тут лейтенант Синицина заходила с извинениями, — сообщил Корнилов.

— Синицина... скажите, что извинения приняты и ее тоже захватите в город.

Соколов вернулся в кабинет и открыл скрытую дверь комнаты отдыха, устроился на диване и задремал, сожалея лишь о том, что спит один.

Работники столовой в КБ приезжали в пять и начинали готовить еду. Соколов спустился к ним в шесть.

— Есть что-нибудь перекусить? — спросил он.

— Не готово еще, рано, — как-то зло ответила толстая тетка в белом халате, видимо, старший повар.

— Кушать хочется, красавчик? — спросила молодая, разглядывая его не стесняясь и завлекательно виляя бедрами, — дежурил всю ночь и развлечься не с кем, — хихикнула она.

— Хочется, — ответил он и демонстративно облизнул губы.

— Яичницу с ветчиной будешь? — спросила она и получив утвердительный кивок головы, добавила: — Быстро сейчас сварганю.

Соколов наблюдал за ней. Статная девица, статная, пышечка можно сказать, но не толстая и есть за что подержаться. Она боком тоже поглядывала на него и ей нравилось наблюдение.

— Тебя как зовут-то, красавчик? — спросила она.

— Олег, — просто ответил он.

— А я Тося.

— Анастасия, значит.

— Тося, мне так больше нравится, — поправила она.

Яичница с ветчиной поджарились, и она выложила их на тарелку, произнесла с улыбкой:

— Пойдем, голодненький мой.

— Ну Тоська, доиграешься! — сурово бросила толстая тетка.

— Завидно что ли?! — она повела грудью четвертого размера и открыла дверь в подсобку.

Диван, стол, стулья, посуда... Анастасия, закрывая дверь на ключ, спросила сразу:

— Поешь или?..

— Или, — ответил Олег и обнял подругу крепко за талию, усаживая ее на стол.

— О-о-о, какой ты сильный! — произнесла она с придыханием.

Через час Соколов вернулся к себе в кабинет очень довольный, вспомнил анекдот и рассмеялся. Мне тоже плохо думается, когда долго женщины нет.

Внезапно утром прилетел Бобров в форме генерал-лейтенанта. Что к чему, пожал плечами Соколов? Был недавно и опять, но в форме. Что хотел показать, что узнать? Он объяснил сам:

— Верховный главнокомандующий обеспокоен и его можно понять. Производстве лодок пятого поколения еще не отлажено и в серию не запущено, а тут шестой экземпляр... Хотелось бы поприсутствовать на совещаниях по обсуждению самых важных вопросов.

— Хорошо, Виктор Сергеевич, согласен, беспокойство верховного понятно. У вас, извините, какое образование? Спрашиваю, чтобы иметь пониманию об усвоении материала.

— Спасибо, Олег Петрович, честно сказать не ожидал вашего быстрого согласия. Образование... Высшая школа КГБ СССР, позднее МГТУ имени Баумана, факультет ракетно-космической техники.

— О-о! — воскликнул Соколов, — солидно, весьма солидно. Но мы с Харитоновым, Виктор Сергеевич, рабочих совещаний с подчиненными не проводим, у нас здесь не Государственная Дума. Я потому и просил за Бориса Николаевича, что мысли у нас сходятся. Сами друг с другом совещаемся, спорим, обсуждаем и выдаем подчиненным задания. Спрашиваем за исполнение, естественно. Поэтому предлагаю посовещаться втроем. Сейчас один вопрос на повестке дня — глубина погружения подводной лодки, исходя из того, что прочность корпуса достаточная. Что думаешь, Борис Николаевич?

— Что думаю? — повторил он, — думаю, что надо бы чайку и водички организовать.

— Это верно, — согласился Соколов и посмотрел на Боброва.

— Мне чаю, — ответил генерал.

Отпивая горячий чай небольшими глотками, Харитонов заговорил:

— Корпус нашей лодки позволяет выдерживать рабочее давление в тысячу атмосфер. Это глубина в десять тысяч метров.

— Это реально? — спросил Бобров, — даже на полторы тысячи никто не погружался.

— Для корпуса да, — ответил Харитонов, — нырнуть — не вопрос, как потом вынырнуть? Необходим сжатый воздух с давлением в тысячу атмосфер и система трубок с клапанами. На сегодняшний день считается, что сконструировать трубопроводы, клапаны и арматуру, рассчитанные под такое давление, при сохранении их разумной массы и исключения всех связанных опасностей на сегодняшний день является технически неразрешимой задачей. Опасности следующие: резкие перепады давления вызывают интенсивное обмерзание и закупорку арматуры, могут произойти компрессионные вспышки паров масла в системе.

Соколов понял, что Харитонов больше говорил для Боброва, чем для него. Он улыбнулся и произнес:

— Как, Виктор Сергеевич, в пионеры нас с Харитоновым примете?

Тот понял подвох и ответил:

— Конечно, примем без вопросов на глубине десяти тысяч метров.

— Тогда придется постараться, Борис Николаевич. Трубопроводы мы сделаем из моего алюминия, они выдержат давление. Привычные клапана вообще уберем и поставим шаровые краны с датчиками давления — нечему станет гореть. Таким образом, Виктор Сергеевич, основной вопрос решен и соответствующие команды будут отданы сотрудникам без коллективного просиживания штанов. Да-а, вот еще что, Виктор Сергеевич, можете доложить Верховному главнокомандующему, что телега заменена на автомобиль с производственной скоростью в три года.

— Такая лодка за три года... это же невероятно!

— Но очевидно, если не совещаться бесконечно. Каждый должен заниматься своим делом. Врач — лечить, спортсмен заниматься спортом или тренировать, а они в Думе сидят. Ну... это я так... разрядка для мозгов, никакой политики. Что еще желаете знать, Виктор Сергеевич?

— Быть в сказке и не спросить про оружие...

— Оружие... Обычное оружие для лодки многоцелевого назначения. Торпеды для кораблей, средненькие ракеты для авианосцев в количестве двенадцати штук, чтобы в щепки из разнести. Межконтинентальные стратегические ракеты, которые мои, со скоростью в двадцать махов, шестнадцать штук. Что-то еще, Виктор Сергеевич?

— Достаточно, Олег Петрович. Скажите — почему вы форму не носите?

— Так, чай, не на параде. Белый халатик чаще приходится одевать в определенных лабораториях. В командировках — другое дело.

Бобров сразу же улетел в Москву, а Соколов отправился в столовую — время обеденное, пора и покушать. В небольшом коридорчике перед входом он увидел заплаканную Тосю.

— О, кто обидел тебя, пышечка ласковая? — спросил он.

— Чё это я пышечка-то? — переспросила она, еще не решив, обижаться или нет.

— Так нравишься, потому и пышечка. Разве плохо?

— Не, не плохо, — улыбнулась она, вытирая ладошкой слезы.

— И чего плачем тогда?

— Эта корова жирная, повариха старшая особисту накапала, что я с тобой в подсобке заперлась. Тут, типа, столовая, а не бордель. Ну... капитан этот и начал меня допрашивать с кем была. Я не созналась, да и не знаю я тебя вовсе. Олег... откуда Олег, с какой охраны? Но знала бы — тоже не сказала.

— Тебе не понравилось? — спросил Соколов.

— Что не понравилось? — не поняла Тося.

— Ну... мы с тобой...

— Да ты что... лучшего мужика у меня в жизни не было. Женись, — предложила она сразу, потом усмехнулась, — ладно, это я так, от скуки и горести — выгонят меня за блядство с работы и не увижу тебя больше. А какое блядство, если ты мне понравился, Олежек. Телефон хоть оставишь?

— Телефон оставлю, но замуж не позову. Согласна?

Она пожала плечами и вздохнула.

— Согласна, все лучше, чем мастурбацией заниматься.

— Ты всегда такая прямая?

— А чего мне кривить, Олежек? Вся наша жизнь поганая от кривизны.

— Где этот капитан-особист сейчас?

— Там, — она махнула рукой, — объяснение с этой кобылы берет. Я ничего писать не стала и не признала.

— Фамилия твоя как? — спросил Соколов.

— Тебе зачем? — удивилась она.

— Телефон как-то не принято давать без фамилии.

— Чего же ты фамилию не спрашивал, когда трусы с меня стягивал, — задала Тося вопрос.

Соколов вначале хмыкнул, потом хихикнул, а потом рассмеялся вовсю. Засмеялась и Тося. На задорный смех прибежала толстая тетка и закричала сразу:

— Товарищ капитан, товарищ капитан, здесь хахаль ейный, берите его.

Капитан возник быстро и сразу вытянулся в струнку. Соколов опередил его.

— Эту, — он указал на жирную тетку, — уволить немедленно. Эту, — он указал рукой на Тосю, — назначить старшим поваром. Исполняйте, капитан.

— Есть исполнять, товарищ контр-адмирал.

Обе женщины смотрели ошеломленно то на капитана, то на Соколова. Вон оно как обернулось...

* * *

Катер тихо покачивался на волнах, и повар Анастасия Егорова что-то там мастрячила на камбузе. Олег дремал, вспоминая напряженную работу практически без выходных. У него неделя отпуска и потом автономка на подводном крейсере, на его крейсере. Ходовые и боевые испытания АПЛ, заодно обучение команды. Все новое на корабле — приборы и возможности.

Несколько старших офицеров сейчас проходили обучение на тренажерах. Вживую лодку еще никто из них не видел, но каждый слышал и мечтал о ней. Командира назначит Верховный по представлению Соколова, а отбирал кандидатов командующий Тихоокеанским флотом, к этому флоту будет приписана лодка.

Соколов дремал. Он "закисал" без дела и общался с женщинами по полной программе. Тося, а теперь заведующая столовой Анастасия Яковлевна Егорова уже привыкла за три года, что ее называют по имени отчеству. Только один человек называл ее по-прежнему — Тося.

Она приготовила банановые оладьи и подала на столик с ананасовым соком. Соколов проснулся. То ли почувствовал запах пищи, то ли самой любимой поварихи, которая за это время похорошела заметно. Все, вроде бы, осталось прежним, но животик заметно уменьшился и реснички с косметикой придавали лицу какой-то особенный шарм. Она выкинула из своего словарного запаса "деревенские" выражения и стала вполне приличной светской дамой.

Олег посмотрел на оладьи и потянулся рукой к Тосиной ножке.

— Нет, — твердо возразила она, — пока не попробуешь горяченькие — нет.

Он откусил кусочек и сразу же ушел в каюту. Здесь, на небольшой палубе катера, кто-то мог наблюдать за ними с берега с мощным биноклем.

Тося последнее время тоже грустила, но не потому, что "закисала" без работы, работы ей хватало. Она понимала, что Олег скоро уедет и вряд ли появится снова в этом КБ. Но что делать — такова жизнь. Соколов расставался со всеми своими женщинами рано или поздно. С кем-то продолжал общение по-дружески, например, с Чеботаревой, а с кем-то вообще не виделся, например. с Настей Орловой. Но никто не таил зла на него за отнятое главное, ибо другое получали сторицей.

Команду на стратегический ракетный многоцелевой подводный крейсер шестого поколения "Кедр" подбирали тщательно на Дальнем Востоке. Личный состав доставили на военно-транспортном самолете, и он сейчас обживал лодку, знакомился с ней. Бытовые условия заметно улучшились за счет увеличения внутреннего пространства. Проекты подводных лодок Борей и Ясень воплотились в одной лодке, увеличивая все характеристики в разы. Стратегия и тактика в одном корабле. Целая "комната" ядерной установки превратилась в безопасный маленький "ящичек" с лучшими показателями мощности, что позволило не только улучшить быт личного состава, но и взять на борт больше вооружения. Если "Борей" — это межконтинентальный ядерный щит, а "Ясень" убийца флотилий, то "Кедр" всё это осуществлял один. Одного "Кедра" вполне хватало, чтобы США перестали существовать во всех смыслах этого слова. Но Россия мирное государство и нападать первым ни на кого не станет. На том стояла и будет стоять Россия!

Торжественный момент! Личный состав подводного ракетоносца замер в шеренге на плацу грота. Прибыл командующий Тихоокеанским флотом адмирал Торопов. Перед торжественным строем моряков стояли контр-адмирал Соколов, капитан первого ранга Харитонов и Торопов.

— Товарищи матросы, старшины, мичманы и офицеры! — обратился к ним Соколов. — Сегодня действительно знаменательный день, ибо вам придется служить на подводном ракетоносце, не имеющем аналогов в мире. Он в единственном числе может противостоять всем вооруженным силам армии США и выиграть сражение, если оно будет развязано милитаристами. Уникальность корабля и его боеспособность вы почувствуете в походе. Это не боевой, а испытательный поход перед зачислением в состав Тихоокеанского флота, поход, который поможет вам освоить и изучить эту уникальную субмарину. Удачи нам всем! Передаю слово капитану первого ранга Харитонову.

— Сегодня радостный и одновременно грустный день расставания с этим чудо подводным крейсером. Как малое дитя он вырос на стапелях этого грота и теперь отправляется в свой первый поход по морям-океанам вокруг земного шарика. Желаю вам быть достойными этого корабля на страже нашей Отчизны!

Слово вновь взял Соколов.

— Я пригласил сюда командующего Тихоокеанским флотом адмирала Торопова, но не даю ему слова, потому что корабль еще не приписан ни к одному из флотов. Но команда на нем тихоокеанская, поэтому он здесь. Мне важно в его присутствии заявить, что команда во время похода будет подчинена только мне и никому другому. Капитан первого ранга Бобриков, — обратился он к командиру лодки.

— Я!

— Командуйте, командир.

* * *

Река Потомак знаменита не только тем, что судоходна. В большей степени она известна городом, который на ней стоит. Его, в отличие от реки, знают во всем мире — это Вашингтон. Река, впадающая в Чесапикский залив Атлантического океана.

В один из обыденных дней поверхность реки забурлила и над ней стал появляться контур подводной лодки. Судоходная река, слов нет, но субмарины никогда не заходили в нее так далеко. Люди удивлялись своеобразно — кто-то быстро фотографировал подручными средствами, но большинство указывало рукой и выкрикивало приветствия. Почти сразу теленовости NBC и Fox News запестрели снимками и различными предположениями, атакуя вопросами командование ВМС США. Лодка всплыла и ушла в глубину через минуту. Что еще за учения рядом со столицей США? Высших морских офицеров буквально "заплевывали" вопросами. Но они сами не могли ничего понять.

Главнокомандующий и оперативный штаб ВМС США пытались добывать информацию. Всплытие лодки зафиксировано множеством видеокамер, но радары и другие средства защиты не показывали ничего. Как могла субмарина пройти незамеченной мимо Норфолка в Чесапикском заливе — главной военно-морской базы США в Атлантическом океане? Как — этот вопрос оставался без ответа. Весь залив прочесали, словно гребенкой, но подводную лодку так и не обнаружили.

В этот раз бездоказательно вину на Россию решили не сваливать. Признать лодку российской — признать свою беспомощность. И руководство ВМС США молчало, иногда намекая, что учения военно-морских сил не комментируются гражданскому населению. Посмотрели на лодку — радуйтесь.

Но ряд дотошных журналистов не признал в лодке единицу ВМС США. Вид не тот, контуры другие, совсем не похожие на американские подлодки. Таких журналистов все-таки оказалось немного и часть из них пропала без вести, а другая часть оказалась в психиатрических клиниках. Ажиотаж с лодкой постепенно затихал, отдаваясь "тихими" увольнениями в руководстве ВМС США и русском отделе ЦРУ.

В свою очередь Верховный главнокомандующий вооруженными силами России принимал доклад: "Кедр" прошел успешные испытания, погрузившись на дно Марианской впадины и всплыв на реке Потомак. На стапелях в Ялте заложены новые атомные субмарины серии "Кедр".

* * *

Олег соколов грустил. Он всегда грустил или тосковал, когда дело сделано и ничего нового пока не намечалось. Безделье... он ненавидел его и уставал от него. Что может быть нового? Лодка построена и вошла в штат Тихоокеанского флота России. На стапелях заложены новые, но это уже без него.

Ялта... прекрасное место, но каждому своё. А Соколов из недр вселенной переместился в Сибирь и поэтому считал её своей родиной на Земле.

Игорь Ильич Шаповалов, министр обороны, неистовал и распекал подчиненных — исчез Соколов. Министр вызвал к себе полковника Корнилова, адъютанта Соколова, и не принимал никаких объяснений.

— Как может потеряться целый контр-адмирал, генеральный конструктор и настоящий гений на закрытом секретном объекте? — кричал министр. — Он синим туманом испарился или телепортировался?

Но адъютант и сам ничего не понимал — был в комнате Соколов и исчез. Через несколько дней Бережной, директор ФСБ, позвонил министру.

— Приветствую тебя, Игорь Ильич, узнал?

— День добрый, Николай Трофимович, — ответил Шаповалов.

— Всё печёшься о Соколове? Так не переживай — он не первый раз исчезает. Правда, в этот раз его не украли, а он сам исчез и появился в Н-ске. Лучше его не трогать. Он сам нагуляется и что-нибудь изобретет этакое. Истребитель, например, совсем не убиваемый. Надо присмотреть за ним и в обиду не давать. Такие люди, как Соколов, в мелочах неуправляемы и без определенной свободы не могут. Но стратегически они наши и ещё не раз принесут стране огромную пользу. Так что не переживай, Игорь Ильич, я доложу Верховному, что Соколов взял отпуск за несколько лет сразу. Отдыхать тоже необходимо. Как ты считаешь?

— Да, наверное, ты прав, Николай Трофимович, всего доброго.

Так вот где оказался Соколов — в своём Н-ске... А сообщить об этом нельзя было, внутренне возмущался министр? Видимо, не хотел, да и кто бы его отпустил, усмехнулся он мысленно. Вот и принял решение, зная, что не накажут гения.

* * *

Вытекающая река из чистейшего озера неслась к другой полноводной водной артерии, огибая лесистые сопки и создавая в низинах вполне солидные заливы. Её площадь не ограничивалась одним прямым руслом, иногда забегая в бок на целый километр. С высоты пролетающего самолета она смотрелась серо-синей веткой забавного дерева на фоне волнистых лесов. Зимой походила на ледяной оконный узор, пересекающий стекло по диагонали.

Олег Соколов на небольшом катере шел в верх по реке, осматривая каждый залив в десяти километрах от города и дальше. Не хотел располагаться близко и дышать городским смогом. Любитель уютного одиночества и тишины желал построить собственное жилище именно на заливе, где можно купаться летом и рыбачить, а зимой, расчистив снег, кататься на коньках или мчаться с сопки на лыжах. Олег не захотел вернуться в свой старый коттедж и пока общаться со своими знакомыми. Можно позволить себе некоторые странности, если есть деньги.

Он обследовал уже несколько заливов, но заветное местечко не находилось. То берег камышистый и илистое дно слишком пологое, то на сопке не находилось ровного места под будущий дом. Но Олег не отчаивался и знал, что найдет подходящий вариант.

Восьмой залив его устроил вполне. Он вдавался в сушу на семьсот метров, а песчано-каменистый берег уходил в глубину довольно таки круто. В пятидесяти метрах на холме находилась ровная площадка соток на шестьдесят-семьдесят, от которой вверх вела колея-тропинка, заросшая травой. По ней два километра до автомобильной трассы, но упавшее три года назад дерево перекрыло путь к воде. Рыбаки и отдыхающие не решались пилить или оттаскивать толстый ствол в сторону, предпочитая проезжать чуть дальше или сворачивать ближе. Прелестное место опустело и колея заросла травой. Всё, как нельзя, лучше, место выбрано!

План дома и фото-рисунок для наглядности Олег приготовил заранее. Дом... Вряд ли такое строение можно именовать домом. Терем, старинный русский терем в два этажа на триста квадратов.

Теперь оставалось оформить землю в собственность. Но местная районная администрация легко и быстро на оформление не соглашалась, мотивируя отказ землей сельскохозяйственного назначения, которую нельзя использовать не по назначению. Соколов не стал спорить и подал заявление в муниципалитет о желании выкупить участок по предъявляемой цене. Он ждал письменного и обоснованного ответа. Вскоре Олег понял, что ответа не дождется.

Небольшой лесной массив на муниципальной сопке никакой ценности не представлял из-за полного отсутствия инфраструктуры. Ни дороги, ни электричества — ничего. Но глава районной администрации носом чуял, что участок важен для Соколова и вроде бы незаметно показал ему листочек с цифрой в сто тысяч рублей. Олег понимал, что заплатив сто тысяч рублей, вернее, дав взятку, он может спокойно оформить договор купли-продажи, перечислить деньги на указанный счет и продолжить оформление земли в собственность. Но платить главе в личный карман он явно не собирался.

Кто-то может не согласиться, если сказать, что Мехамедов разжирел на должности главы районной администрации. Обыкновенный тучный мужчина с проблемным ожирением от переизбытка пищи. Кто-то подумает по-другому, но сто пятьдесят килограмм веса покоились на кровати и засыпали.

Сон приснился практически сразу. Он привязан в лесу у знакомого залива к дереву, и подошедший медведь начинает постепенно вспарывать его зажиревший живот.

Страх охватывает Мехамедова, липкий пот льется рекой, а он не может пошевелиться и оттолкнуть ненавистного медведя, который вдруг заговорил человеческим голосом: "Ты не подписываешь договор купли-продажи, требуя взятку. Но мне тоже хочется кушать, и твой жир поможет мне перезимовать спокойно в берлоге".

Медведь запускал когтистую лапу под кожу Мехамедова и, вытаскивая куски жира, поедал его. Боль пронзала всё тело, он пытался кричать и звать на помощь. Но крик застревал в горле и не вырывался наружу. Боль стала нестерпимой и он, задыхаясь, проснулся. Все еще тяжело дыша, Мехамедов постепенно приходил в себя. Но внезапно вновь задрожал — на животе лежал не весь откуда явившийся договор купли-продажи земельного участка на заливе, где его только что драл медведь.

Сон есть сон, но откуда в постели появился договор — этого Мехамедов не понимал и осознать не мог. Он хорошо помнил, что договор оставался в папке на его рабочем столе в кабинете администрации.

В начале следующего рабочего дня к нему вновь зашел Соколов. Мехамедов ничего не стал спрашивать и говорить. Он молча подписал договор купли-продажи земельного участка на берегу залива и облегченно вздохнул, не пытаясь испытывать судьбу. Этот Соколов наверняка дружит с каким-нибудь там черным магом, если мог посылать такие сны. С таким лучше не бодаться и поберечь здоровье. Кому потом что докажешь?

Теперь оформление права собственности пошло быстрее и законным путем. Кадастровый инженер заранее провел межевальные работы и составил план. Соколов обратился в Росреестр. Земля "встала" на кадастровый учет, и Олег получил выписку из ЕГРН. Теперь можно нанимать бригаду строителей и завозить материалы.

В интернете Соколов выбрал фирму, занимающуюся изготовлением домов под ключ и приехал к её руководителю.

— Андрей Борисович, — обратился Олег к директору ООО "Новострой", — я бы хотел заказать у вас домик из бруса.

— Без проблем, — мгновенно отреагировал директор, — домик на сто квадратов сдадим под ключ в течение месяца.

— Из обыкновенного бруса? — решил уточнить Соколов.

— Конечно, но можем поставить дом из профилированного клеёного бруса. Только это дорого. Впрочем, вы выбираете материал и дом. Есть готовые срубы на сто, сто пятьдесят и двести квадратов. Соберем в течение месяца и проведем внутреннюю отделку.

— Из обыкновенного бруса — это для лохов, — усмехнулся Соколов. — Сруб должен выстояться, просохнуть и осесть в течение года. Иначе появятся дыры в проемах окон и дверей, где-нибудь даже в стенах. — Олег заметил, что директор хочет возразить и предупредительно поднял руку. — Мы спорить не станем. Тем более, что материал мой — это профилированный клеёный брус и ваши стандартные дома меня не устраивают. Мне необходима квалифицированная столярно-плотницкая бригада для строительства терема. Да, да, вы не ослышались, Андрей Борисович: именно терема.

Соколов показал картинку.

Директор разглядывал с удивлением. Затем произнес:

— Красота! Такие строились в позапрошлом веке или еще раньше. Есть детальный план дома?

— Конечно, все есть, — ответил Соколов. — Нужны только люди — обговорим цену, заключим договор и в путь.

Еще больше часа мужчины обсуждали детали строительства, материалы, цену и, наконец, подписали договор, по которому сруб, крыша и внешняя отделка возводились за пять месяцев, то есть до ноября. Под ключ терем сдавался к маю следующего года. Пятнадцать работяг вполне справятся, считал Соколов.

Не стану напрягать читателя тонкостями строительства и сразу перенесусь в май следующего года.

На пятидесяти метровой высоте от уровня воды стоял на площадке холма шедевр русского деревянного зодчества времен девятнадцатого века. Терем с резными окнами, дверями, колоннами, с зеленой крышей и стенами под цвет красного дерева. От терема к основной трассе вела утрамбованная гравийная однополосная дорога. Впрочем, разъехаться встречные автомобили могли без труда, но такие встречи не предполагались изначально. Съезд с трассы на гравийку перегораживала толстая упавшая сосна, в которой никто даже не пытался разглядеть обыкновенный шлагбаум.

Обживался Соколов капитально. Рядом залив с чистейшей водой, но в доме имелась артезианская скважина. Пришлось бурить на глубину четырехсот метров, именно на такой глубине находилась чистая вода под давлением в этом месте. Отопление смешанное: водяное с электробойлером и камины. Бетонированная выгребная яма, не позволяющая попадать отходам в залив. Теплый отдельно стоящий гараж на два автомобиля. Банька-сауна у самой воды, из парилки которой можно нырнуть в залив, а зимой поваляться в снегу.

Всё было у Соколова, всё! Но все-таки один момент отсутствовал. Главный он или нет — это решает каждый индивидуально и самостоятельно. Не было женщины, близкой душой и телом, а к старым он возвращаться не хотел. Ни к чему бередить старые раны и давать повод на будущее. Уехал — так уехал и не надо знать, что вернулся.

Строительство окончено. Великолепный терем! Сейчас бы отметить это событие, но с кем? Нет у Олега родных, а враги... Что враги? Они появляются и исчезают в забвенье.

Поймать щучку и закоптить её... Соколов раздумывал, чем заняться. Все-таки решил поехать в город и побродить по набережной. Он выгнал из гаража свой автомобиль Субару Форестер и через полчаса был в городе. Месяц май, прекрасная пора!.. Еще нет жары и у воды прохладно. Он смотрел на бегущую воду и внезапно произнес вслух: "Ну, что за мир, в котором мы живем? Где нет ни совести, ни чести, ни порядка... Где жизнь измеряется рублем, где рыцарство исчезло без остатка".

— Чья цитата? — спросила девушка из-за его спины.

— Цитата, — повторил с иронией Соколов, — моя цитата, — ответил он, не оборачиваясь.

— Однако, вы пессимист, молодой человек, если не верите в совесть, честь и порядок, — прокомментировала девушка.

Олег повернулся и без стеснения рассматривал незнакомку. Высокий рост, точеная фигурка, симпатичное личико — ничего не обычного или неординарного.

— Этикет тоже не ваш конек, — произнесла она, — и что... разглядели?

— Что можно разглядеть у половинчатого человека? — бросил с усмешкой Соколов, — но обрадую — ноги и руки по две, а туловище с головой по одной.

— Философ? — спросила девушка.

— Нет, я не ваш коллега по университету. Просто смотрю на вещи реально.

— Не коллега по университету, мы где-то пересекались?

— Нет, — ответил Соколов, — у меня есть еще одна цитата — зачем слова, если можно говорить глазами. Это уже не мое выражение. И не помню чьё. Ваши глаза задумчивы и немного уставшие — сессия и явно философский факультет.

— Не понимаю каким образом, но вы угадали. Я — Таня.

— Олег, — просто ответил Соколов.

— Вы сказали, Олег, что смотрите на вещи реально. Что вы имели ввиду?

— Только то, что сказал. Есть статистика, философия, политика — три монстра, которые можно назвать проституционными. Статистика — её имеют и используют по-разному — то спереди, то сбоку, то сзади. Цифры одни, а выводы разные. Что, например, говорят философы о любви? Это глубоко позитивное чувство, направленное на самого себя, другую личность, человеческую общность, вещь или идею; в философии может выступать в качестве космической силы, энергии мироздания, объединяющего начала, принципа познания, пути к истине и т.п., а также как иллюзия. Есть сотня определений любви, но у каждого она своя. Без обид, Таня, но выходит, что вы учитесь на словотрёпном факультете.

— Без обид, — согласилась она, — интересная у вас философия. Но вы ничего не сказали о политике.

— Политика, — хмыкнул Соколов, — политика — очень интересная и увлекательная штука, если о ней рассуждать со стороны. Но это грязная лужа, если в нее окунуться. Не ищите философов — это моя фраза.

— К сожалению, мне пора — сессия и надо готовиться. С вами интересно, и я бы с удовольствием продолжила беседу.

— Моя визитка, — он протянул карточку, — звоните.

— Олег Соколов, — прочитала она, — и всё?

— Почему же всё — там есть мой номер телефона. А ваш я запомню, говорите.

Она назвала цифры и удалилась. Соколов пожал плечами. Ничего особенного, подумал он, можно переспать пару раз и разбежаться. Ни телом, ни душой к ней не прильнуть.

Гулять по набережной уже не хотелось и Соколов решил поехать домой. По пути одолели философские мысли. Что изменилось в мире со времен средневековья? По большому счету — ничего. Уровень жизни вырос, но те же господа и рабы, только аранжировка разная. Но почему? Так никто не отменял законов природы, где всегда властвует сильный. Правители, депутаты, олигархи; в советское время — секретари компартии. А народ имели всегда и все.

Мысли, навеянные, видимо, общением с Татьяной, прервались. На трассе, как раз у отворота к дому, скопилось несколько машин. Два Ленд Крузера, полицейская "девятка" и красного цвета Ягуар. Четыре бугая спорили с молодой женщиной, а полицейские с желтой накидкой и надписью ДПС стояли в сторонке наблюдателями.

Соколов подъехал, остановился и быстро уловил суть вопроса. Быстро — потому что прочитал мысли каждого из присутствующих. Это он хорошо умел делать и совсем незаметно. В мозгах ничего не копошилось, и голова не болела.

Гаишники сразу же подбежали к нему и замахали жезлами, чтобы он проезжал. "Засуетились сволочи", — тихо прошептал Олег.

— Проезжайте, нечего тут глазеть, — приказал сержант.

— Так не могу, служивый, не могу, — ответил Соколов, — я всегда здесь на гравийку поворачиваю, оставляю машину и иду отдыхать пешком на залив, он здесь рядом. Хоть бы поваленное бревно кто-нибудь убрал, — посетовал он.

— Уматывай отсюда, а то сам бревном станешь, — уже пригрозил полицейский.

Соколов понимал, что явно мешает отрепетированному спектаклю вымогательства. Ягуар — автомобиль не для бедных и деньги точно водились у дочери директора и собственника релейного завода. Всё банально и просто — один Ленд Крузер подрезает Ягуар и заставляет его остановиться. Девушка выходит из машины и спорит с мужиками, а другие незаметно наждачкой царапают бок автомобиля — наезд, ДТП и прочее. Второй экипаж Крузака идет в свидетели, а подъехавшие гаишники оформляют протокол. Пресса явно ухватится за это происшествие, а подкормленные журналисты растрезвонят на всю Россию, что дочке директора завода закон не писан. Скандал и сколько заплатит папаша, чтобы он не разгорелся?

Полный беспредел, полный. Только ещё стрельбы не хватает для картины девяностых. Четыре бугая и два мента на одну хрупкую девушку... Нет, так не пойдет.

— Господа, — громко произнес Соколов и посмотрел в сторону бритоголовых, — хочу сделать вам предложение: вы немедленно отдаете девушке двести тысяч рублей за моральный наезд и уматывайте отсюда. Полицейские отдают по сто тысяч и сразу же едут к своему начальству писать рапорт на увольнение из органов. В противном случае каждый с горечью станет вспоминать свой первоначальный отказ, если будет чем вспоминать.

— Это ты, сука, платишь нам двести зеленых или тебя положат на эту бабу с голой жопой, а полицейские зафиксируют попытку изнасилования.

Старший бритоголовый не стал ждать ответа или каких-либо действий, приказал сразу:

— Взять его.

Качки бросились к Соколову и, казалось, уже вечность машут руками и ногами по воздуху, стараясь нанести удар. А времени-то прошла минута. Но вот у одного лопнула печень, у другого челюсть, а третий схватился без сознания за собственную яичницу. Старший бугай выхватил нож, но перехваченная рука вывернулась в плечевом суставе, разрывая связки, и он потерял сознание.

Полицейские метнулись к своей машине, но, внезапно споткнувшись, врезались со всего маху лицом в асфальт, круша собственные носы и сдирая кожу.

Всё произошло так быстро, что оторопевшая девушка с трудом переваривала события.

— Лучше уехать отсюда, пока ваши обидчики не пришли в себя и не опомнились, — предложил Соколов.

— Конечно, — согласилась она, — но что будет потом?

— Суп с котом, — улыбнулся Соколов, — столкнем машины в кювет, и они ничего не вспомнят. Станут гадать, придя в себя, как улетели с трассы. Мозги у них напрочь отшиблись, так что ничего вспомнить не смогут, — повторился он. — Вас ждали и специально подловили здесь, чтобы содрать с отца деньги. Старый и известный трюк, когда богатые не хотят огласки. Часто ездите здесь?

Девушка покачала головой.

— Не часто, но бывает. Езжу на заводскую заимку, там можно отдохнуть. Сторож, он же рыбак и охотник, чужих не пустит. Но откуда вы взяли, что мой отец богат?

— Из логики, девушка, из чистой логики. Подстава для бедных не актуальна, и Ягуар недешевая машина. Я — Олег.

— Ваш Форестер, Олег, тоже около трех единиц стоит. Для кого-то дешево, для кого-то дорого. Я — Анна.

— Продолжим знакомство, Аня?

— Отказаться не могу, да и не хочу. Не потому, что бац-бац и в смятку, а потому что просто симпатичный мужчина.

— У меня тоже космос включил аппаратуру притяжения.

— Так сразу? — лукаво спросила Анна.

— Только так и бывает, если наступил на чувства, они засасывают сразу или никогда.

— Наступил на чувства, — произнесла и задумалась Аня, — но, может, и горло перехватить... Вы сказали, что нужно уезжать отсюда... Я могу пригласить вас на заимку?

— Конечно. Вы езжайте не быстро, а я уберу машины с дороги и догоню вас.

Анна тронулась тихонько с места и наблюдала в зеркало заднего вида, как её новый знакомый легко сталкивает автомобили в кювет, предварительно погрузив в них людей. Людей... Люди ли они?..

Заимка располагалась на 37-ом километре трассы. Отворот вправо и асфальт до самих домиков. Собственно, сюда приезжали топ-менеджеры завода отдохнуть и порыбачить. Приезжала и Анна позагорать у залива, а зимой покататься на лыжах или коньках.

Неплохой домик со всеми удобствами, определил сразу Олег, средненького пошиба. Не для себя строился, не для себя. Анна предложила:

— Покушаем и позагораем? Купаться еще рано, вода холодная. Май — тут ничего не скажешь.

— А что на обед? — спросил Соколов.

Анна посмотрела на местного управляющего.

— Суп, жареное мясо, салаты, шампанское, — пояснял он.

— Стандарт, — резюмировал Олег. — Я предлагаю самим поймать щучку и закоптить ее. Есть спиннинг и коптилка?

— Найдем, — ответил управляющий.

Соколов отплыл на лодке недалеко от берега. Щука сейчас грелась в мелких травянистых заводях. Он настроил спиннинг, прицепил блесну к металлическому тросику и передал снасти Анне.

— Но я никогда не ловила рыбу, я не умею, — удивленно возразила она.

— Всё когда-то случается впервые. Ты даже родилась впервые.

Она рассмеялась не сразу, потом спросила:

— Мы уже на "ты"?

— Если вы не против.

— Не против.

— Тогда постарайся забросить блесну вот туда, — он указал рукой направление.

Анна махнула спиннингом, и блесна улетела метров на восемь всего.

— Ничего, человек тоже не сразу рождается, как и рыбак. Попробуй еще разок.

Второй раз блесна улетела дальше, а в третий попала в нужное место, и Анна почти сразу почувствовала рывок. Стала мотать катушку, и Олег поддел щуку сачком.

— Вот ты и стала рыбачкой, а говорила не умею. Нам с тобой хватит, килограмма полтора щука будет. Как настроение?

— Прелестно, — ответила Анна, — никогда не думала, что рыбалка — это настоящий азарт. Спасибо, Олег.

— Вот, когда закоптишь её сама, то и вкус станет отменный, не чета блюдам управляющего.

— Закоптить? Я же не умею.

— Но это еще проще, чем рыбачить. Поплыли?

Он сел на весла и скоро причалил к берегу. Анна все делала сама под руководством Олега. Нарвала мелких веточек свежего тальника, уложила их на дно коптилки и сетку смазала маслом. Уложила посоленные ломти щуки и поставила коптилку на костер.

— Теперь ждем полчаса и блюдо готово, — довольно констатировал Олег.

Он объявил, что шампанское к блюду из копченой щуки не подойдет, но и водка для Анны слишком крепка, поэтому разбавил ее тоником. Анна ничего подобного никогда не кушала...

— Сказка, настоящая сказка! — воскликнула с восторгом она.

— Сказка, — с улыбкой повторил Олег, — это не сказка — обыкновенная повседневность. А сказку, если захочешь, ты можешь познать.

Анна немного нахмурилась, поняв слова Николая несколько по-другому. Она решила, что ей предлагается секс и сейчас обдумывала ответ. Неплохой парень этот Олег, но так сразу к интимной близости она не готова.

— Сказка, — повторилась она, — сказку еще заслужить надо. Если ты останешься, то тебя поселят в другом домике.

Она расставляла все точки над "и" сразу. Не выгоняла и не приближала его.

— Нет, меру надо знать во всем, поэтому мне пора. А под сказкой я имел ввиду подводную охоту, когда ты можешь плавать вместе с рыбами и познавать их прекрасный мир. Вот это настоящая сказка? Звони, — он бросил на стол визитку и удалился.

Анна покраснела сразу и кляла себя разными словами. Дура, вот дура... Но кто бы мог подумать?..

Анна рвалась к телефону, но постоянно откладывала его. Время, надо выждать время и только потом звонить. Недостойной выглядеть не хотелось. Один раз она уже накуролесила. Что-то ёкнуло у ней в груди с этой подводной охотой, замкнулся нейрон желаний в голове, и она жаждала его любви.

Здравомыслящая молодая женщина, окончившая недавно экономический факультет университета и работающая пока у отца простым экономистом, не понимала происходящего. Как можно всего лишь одной фразой влюбить в себя человека? Одной фразой... ей стало стыдно от этой фразы, и она постоянно думала об Олеге. Может быть, это вовсе не любовь, а именно стыд? Потому она и думает о нем постоянно. Какой стыд, если я хочу его всего, размышляла Анна Завадская, тут уж не до стыда.

Она позвонила ему через неделю. Он спросил сразу:

— Ты где сейчас?

— На заводе.

— Сможешь взять отгул? Я заеду за тобой через полчаса.

— Попробую.

— Сегодня пятница, скажи папе, что тебя не будет до вечера воскресенья. Я еду и жду на проходной завода.

Он бросил трубку. Анна не успела ни согласиться, ни возразить. Так сразу уехать с ним на три дня? А как же приличия? Какие к черту приличия...

Она вошла в кабинет к отцу.

— Папа, мне надо уехать, буду в воскресенье вечером, не теряй.

Отец ничего не успел ответить — дочь исчезла из кабинета. Он позвонил, но только длинный телефонный гудок раздражал слух.

Анна вышла из заводской проходной в волнении и даже слегка подрагивала от тревоги. Вдруг он увезет и изнасилует? Изнасилует? Так я сама хочу его. Но ласка и насилие — разные вещи. Ноги несли её, а она металась в мыслях, предположениях и разных образах.

Олег заметил тревогу и попытался успокоить девушку.

— Аня, уже через час все твои сомнения рассеются над водой синим туманом. Подводный мир — совсем другая стихия.

Он усадил её на переднее сиденье и автомобиль тронулся. Олег продолжал говорить, иначе она могла додуматься до невозможного. Наконец, они прибыли к месту, и Анна на самом деле удивилась.

— Это твой дом? В тереме есть говорящие коты-баюны и лешие? Разве сейчас строят такие?

Олег ничего не стал объяснять и завел Анну в дом.

— В этой комнате ты можешь переодеться, — он указал на дверь. — Изнутри она закрывается на крепкий засов, так что можешь одеваться спокойно. Тебе необходимо одеть гидрокостюм для плавания. Сейчас май и без него в воде будет холодно. Я жду тебя в холле.

Анна осматривалась. Терем из средневековой сказки, это факт. В комнате она нашла гидрокостюм и легко надела его. Размер подходил под её фигуру, но этому она уже не удивлялась. И на засов тоже не закрывалась, уповая на будь, что будет. Глянула в зеркало и ахнула: "Я щука что ли"? — тихо прошептала она. Щучий окрас костюма впечатлял по-настоящему.

В холле Олег протянул ей маску. Таких она еще не видела, у аквалангистов в кино совсем другие. Более массивная, закрывавшая всё лицо, и, видимо, какие-то приборчики находились внутри её. Эффект 3-D видео, предположила она.

— Аня, в этой маске можно плавать под водой без акваланга. Внутри есть батарейка, которая создает электрическое поле, расщепляющее воду на кислород и водород. Именно так получают кислород подводники, и я взял их принцип на свое вооружение. Так что плаваем без опасений.

Солнце светило ярко, и прозрачная вода давала прекрасную видимость. Подводный мир необычен и невероятно красив. Краски совершенно другие.

Анна потихоньку плыла с Олегом, держась за его руку. На дне слегка колебался зеленый пушистый пучок водорослей, а дальше стелился ковер, словно травы пырея. И всё это покачивалось слегка от водяного течения. Мимо пронеслась стайка серебристых рыбешек и Анна вздрогнула, никогда не видев плавающих рыб так близко и натурально.

— Это чебаки, — пояснил Олег.

И Анна снова вздрогнула, не ожидая, что под водой можно говорить свободно.

— Ты не волнуйся, — пояснял он, — в маске вмонтировано переговорное устройство. Поплыли вот туда, — он указал рукой, — там щучья трава, в которой они прячутся, поджидая добычу. Там же можно увидеть и хищников поменьше — окуней.

Они подплыли ближе, и Анна увидела притаившуюся щуку. Трава под цвет, вернее водоросли, маскировали её замечательно.

— Заберем с собой? — спросил Олег.

— Кого? — не поняла Анна.

— Щуку, — он протянул ей подводное ружье.

Она подумала и покачала головой.

— Нет, не будем нарушать эту сказочную красоту.

Щука заметила их и вильнула хвостом, исчезая. Только водоросли заколыхались слегка в этом месте.

— Плывем на стремнину, — предложил Олег, — там можно увидеть ленка и хариуса. Они не заходят в заливы, предпочитая проточную воду.

Парочка плыла дальше, и Анна все время удивлялась красоте подводного мира, солнечным бликам на водорослях и проплывающим стайкам серебристых рыбешек. Николай называл их: "Сорога, чебак, ельцы". На каменистой стремнине он указал рукой и произнес: "Это ленок".

Речной хищник с пятнами на боках стоял против течения, практически не двигаясь. Николай указал на другую рыбу и тоже произнес тихо: "Это хариус". Они даже чем-то немного похожи, подумала Анна. Но пятнышки у хариуса просматриваются не так выразительно, а серебристая чешуя блеклая в сравнении с сорогой или ельцом.

Поплавав около часа, Олег с Анной вернулись на берег. Она сняла маску и сразу же обняла его, еще стоя по щиколотку в воде.

— Спасибо, Олег, такой прогулки мне подарить не сможет никто. Спасибо.

* * *

Сергей Андреевич Завадский внутри себя неистовал и иногда ударял кулаком что есть мочи по спинке дивана, чтобы хоть как-то сбросить напряжение. Дочь, его родная дочь отсутствовала дома почти три дня. Хорошо хоть предупредила, что исчезнет, а то пришлось бы обзванивать все морги, больницы и ставить на уши полицию.

Умом Завадский всё понимал. Дочь выросла, окончила университет, пора заняться личной жизнью. Но так сразу на три дня и неизвестно с кем и где — этого отец не воспринимал.

Анна вернулась домой воскресным вечером. Отцу хотелось обнять её и одновременно хорошенько отшлепать, чтобы не исчезала бесследно. Анна сама обняла отца и произнесла тихо:

— Папочка, я, кажется, влюбилась!

Еще не легче, подумал отец, у неё даже друга, по-моему, не было, а тут сразу влюбилась.

— Но ты даже ни с кем не встречалась, — закинул удочку он. — Рассказывай.

Завадский устроился в мягком кресле, дочка села напротив.

— Я познакомилась с ним неделю назад, он спас меня от бандитов на дороге.

— От бандитов, от каких бандитов? Ты ничего не рассказывала... За что, где, как? — взволнованно спрашивал отец.

— Потому и не рассказывала, что ситуация разрешилась сразу, не хотела тебя лишний раз расстраивать. Я поехала на заимку, а по дороге меня подрезали автоподставщики. Олег проезжал мимо и разобрался с ними. А в пятницу я позвонила ему сама и он пригласил меня на рыбалку. Папа...

— Подожди, подожди, Аня, похоже на с режиссированный спектакль знакомства, ты не находишь? Так часто поступают альфонсы и подобные им лица.

— Папа, ты хочешь меня обидеть?

— Я хочу разобраться, а не обидеть, я не прохожий — я твой отец. И потом, мне многое непонятно, я же ничего не знаю.

— Хорошо, папа, будем рассуждать здраво, — согласилась Анна, — Олег не может быть альфонсом по двум причинам — он молод и богат. Сексуальный коллекционер? Не похоже. Но если даже предположить, только предположить, — подчеркнула она, — то я огорчаться не стану — лучшего мужчины у меня не было и не будет.

— Словно их у тебя сотня была, — съехидничал отец. — Ладно, когда познакомишь нас?

— Да хоть завтра после работы. Приглашу Олега к нам домой.

— Что ты о нем знаешь?

— Хочешь пробить его через свою службу безопасности, папочка? Валяй — Соколов Олег Петрович, лет двадцать пять, может быть, двадцать семь. Папочка, — она улыбнулась, — Олег замечательный человек! Дом у него на заливе, двадцать первый километр. Вернее, не дом, а терем — настоящий терем из русских сказок или шедевр зодчества. Не хватает, наверное, только ступы с метлой. Автомобили Субару Форестер новенький и Крузак двухсотый. Но всё это ерунда, папа, мы плавали с Олегом. Вернее, плавали под водой. У него гидрокостюм, я его надела и стала походить на настоящую щуку. Он какой-то особенный — теплый и тело в нем дышит, словно ты не в резине, а в хэбэ. Но главное — маска. Она на все лицо и сама вырабатывает воздух, никакие акваланги не нужны. Представляешь, папа, надел маску и ходишь в воде, как по подводному музею. Вот бы такие маски у нас на заводе делать! Это же шедевр, ноу-хау, ты поговори с ним, папочка, а я сейчас спать: устала.

В понедельник к концу рабочего дня служба безопасности доложила директору, что информация по Соколову закрыта. Значит, он из спецслужб, предположили они. Или ученый, подумал сам Завадский, вспомнив рассказ дочери.

Вечером Сергей Андреевич "оценивал" парня дочери. Статный, неплохо сложенный симпатичный мужчина, брюнет без особых примет. Хотя, наверное, неправильно — стать все-таки бросалась в глаза.

После формальных рукопожатий Олег решил первым начать разговор.

— Вам, Сергей Андреевич, обоснованно хочется узнать о друге дочери как можно больше информации. Фактами не располагаю, но предполагаю, что ваша служба безопасности пыталась навести обо мне справки. Не стоит ругать её — информация обо мне действительно закрыта даже для сотрудников ФСБ, а выхода на самый верх у вас, естественно, нет. Мне двадцать семь лет, по образованию физик, сейчас нахожусь, если можно так выразиться, в творческом отпуске. Нет, я не пишу диссертацию, считая это пустой тратой времени. Мне и без неё места на Олимпе хватит. — Олег улыбнулся. — С Анной познакомился полторы недели назад, она мне нравится, а дальше жизнь покажет.

— В творческом отпуске, — повторил Завадский, — а дальше?

— Дальше... могу к вам на завод устроиться, например. Изобрести востребованное реле, вы заключите договор с оборонкой и дела пойдут. Можно производить маски для подводного плавания. О них вам наверняка Анна рассказывала. Станут пользоваться огромным спросом. Ну а должность в соответствии со сказанным вы мне сами подберете.

— Востребованное реле... а подробнее, — попросил Завадский.

— Можно и подробнее, — согласился Соколов. — Например, в самолетах есть приборчик такой, который определяет "свой-чужой". На ученьях или в настоящих боевых действиях новый релейный комплекс чужака автоматически уничтожит, точно и вовремя послав ракету в цель. Пилоту делать ничего не придется — взлетай да садись. Вы понимаете, Сергей Андреевич, что это схематично, но реально сделать без проблем.

— Целые НИИ не могут, а у вас без проблем, — съязвил Завадский.

Соколов сделал вид, что не понял.

— Так и я о том же толкую, Сергей Андреевич, что это их проблемы.

— А маски?

— Маски? Так там никаких государственных секретов нет. На атомных подлодках давно расщепляют воду на кислород и водород в электрическом поле. Правда, система эта достаточно объемная, ну а я впихнул невпихуемое в маску и всё. Что тут сложного-то?!

Завадский не сразу, но рассмеялся задорно, приговаривая:

— Впихнул он невпихуемое... И как это у вас получается, Олег?

— Ну это же просто и очевидно — в НИИ диссертации писали, а я делом занимался.

— Но работа должна оцениваться, — возразил Завадский, — например, Государственной премией. Она сейчас десять миллионов в рублях.

— Должна, согласен, и я их целых три штуки уже получил. Академики, правда, морщились, выскочкой называли, а мне всё равно, пусть хоть как называют.

— Да, вы неординарный человек, Олег, но...

— Как мне верить? — перебил Завадского Соколов, — так всё гениальной просто! Оформите меня на завод кем-нибудь, чтобы за прогулы не наказывали. Я реле сделаю, и вы его оборонке предъявите.

— Предъявите... хм... будто это так просто. Разве мало на свете примеров, когда лучшие проекты гнобили и не принимали вовремя или вообще.

— Согласен, — кивнул головой Олег, — чтобы на верх в оборонке пробиться — пароль нужен.

— Пароль? — удивленно переспросил Завадский.

— Конечно, пароль для связи простой — Соколов. Ответ — заказ принят. Но мы немножко увлеклись, Сергей Андреевич, главная тема — это наши личные взаимоотношения. Вам тоже нужно побывать в моем тереме, но первый раз вы самостоятельно приехать не сможете. Лес вас ко мне не пустит.

— Как это лес не пустит? — удивился Завадский.

— На двадцать первом километре по тракту есть отворот на гравийную дорогу. Но там поперек лежит поваленная большая сосна. Она играет роль шлагбаума и поднимается автоматически перед моим автомобилем. Тоже все просто.

— У вас всегда всё просто...

— Так со времен средневековья ничего не меняется, Сергей Андреевич. Господин и раб, сильный и слабый. А всё остальное подзаконные акты, аранжировки и прочая лабуда. Вы не согласны?

— Я не философ, — ушел от ответа он.

Соколов уехал домой, и Завадский сразу же спросил дочь:

— Ты веришь ему, Аня?

— Я же люблю его, папа.

— Может, это только сексуальное влечение?

— Папа...

— Всё, молчу. Но все-таки с трудом верится — маски, реле...

— В такой маске, папа, я сама под водой находилась целый час и неоднократно.

Дочь влюблена и объективной быть не может, решил отец. Надо бы посетить его теремок, но не тогда, когда он ждет, а внезапно.

В обед следующего дня Завадский решил посетить теремок. На указанном километре он свернул на гравийку и действительно увидел поваленную сосну. Обычная толстая сосна, поваленная ветром, судя по излому в комле. Только непонятно, что за ветер был, если такую громадину свалить смог. А Соколов говорил шлагбаум... Бред полный. Сосна сломана, а не спилена. И кто такое бревно поднять сможет? Шлагбаум... смешно. Вранье с первых минут. Ну да ладно, пешочком пройдемся до теремка. Но Завадский не смог пройти вглубь дальше нескольких метров. То ли что-то держало его, то ли невидимая стена образовывалась каждый раз на определенной грани. Завадский ничего не понимал, но пройти в глубь леса не получалось. Сделав несколько никчемных попыток, он вернулся в машину. Это уже почище масок, реле и объяснений нет. В голову пришла одна идея и он даже стукнул себя по лбу. Вот придурок, это же обыкновенная аномальная зона, которая на современном уровне недоступна ученым. Стоп, а как же тогда он сам туда попадает? Завадский вернулся на завод расстроенным, он ничего не понял и ничего не добился.

Вечером в пятницу Завадский догадался, что Анна собирается к Соколову.

— Поедешь к нему опять до воскресенья?

— Поеду, но сегодня на своей машине.

— Меня с собой не прихватишь?

— Без проблем, места в тереме хватит.

— Нет, — возразил отец, — я без ночевки. Побуду немного и уеду.

— Тогда на своей машине езжай.

— Но Олег говорил, что лес нас не пустит.

— Так я позвоню Олегу, и он договорится с лесом, — улыбнулась Анна.

На двадцать первом километре Завадский даже выпучил глаза от удивления — та самая сломанная сосна вдруг поднялась непонятным образом и сразу же опустилась за проехавшими машинами. Это уж точно полтергейст какой-то. Не спиленная, а поваленная ветром или другими силами громадина поднималась в верх и снова ложилась обратно. Разве такое возможно?

Терем Завадский тоже осматривал с неподдельным изумлением.

— Как вам удалось, Олег, построить такое сокровище русского зодчества?

— Так просто всё. Нашел старинные чертежи, доработал с современной инфраструктурой, и квалифицированная бригада построила. Целый год ушел на строительство.

— А сосна на въезде? — продолжал спрашивать Завадский.

— Это тоже просто. Вы же, Сергей Андреевич, собственник и директор релейного завода. Релейного, — подчеркнул Соколов. — Сработало реле, и сосна поднялась. Ваши машины сканированы и теперь вы можете ездить ко мне без предварительных звонков.

— Но здесь нет никаких электросетей, — возразил Завадский.

— И это просто...

Завадский сразу же перебил Олега.

— Ваше просто...

— Вас раздражает?

— Нет, — решил не сознаваться Завадский, — просто...

— Понятно. Вы, Сергей Андреевич, по образованию не физик, но все равно объяснить доступно попытаюсь. В конце позапрошлого и самом начале прошлого века удивительный русский ученый Михаил Михайлович Филиппов занимался исследованиями миллиметровых электромагнитных волн и экспериментами по передаче энергии взрыва на расстояние. Это так называемый гипотетический луч Филиппова. Его исследования завершились успешно, и он написал в 1903 году в редакцию газеты "Санкт-Петербургские ведомости", что опубликует исследования в благих целях с целью предотвращения кровопролитных войн. Изобретатель мощнейшего оружия собирался предотвратить войны... Но что поделать. После этого письма ученого нашли мертвым при невыясненных обстоятельствах, а научный труд исчез. Тесла повторил его опыт и в 1908 году бомбардировал подобным лучом Сибирь. Тогда это назвали Тунгусским метеоритом. Передача энергии на расстоянии... Тесла понимал, чем это может грозить человечеству и уничтожил свои труды. Более сотни лет прошло с тех пор, а ученые так и не воссоздали ничего. Но это, так сказать, присказка. Сказкой по нашей теме будет получение энергии из воздуха. Тесла вплотную занимался этим вопросом и достиг определенных результатов. Но ученый уничтожил свои основные труды, понимая, что человечество еще к ним не готово. Так что я ничего особенного и не делаю, всё сделано до меня еще. И я тоже не с обираюсь ничего публиковать. Вы можете себе представить, Сергей Андреевич, что нефть станет не нужна в одночасье? Кто же это позволит сделать? Жить мне тоже хочется. Поэтому некоторые простые моменты станем считать колдовством, Сергей Андреевич. И распространяться о них не стоит — можно в психушку попасть запросто. А там на койко-грядке превратиться в овощ. У меня большие возможности, а вы в малом сомневайтесь — вот вам и ответ весь. Просто всё! Джордано Бруно сожгли, а я помолчу. Не настало еще время для науки прыгать через столетия.

— Но вы же крупный ученый, Олег... — произнес Завадский.

— О-о-о! — воскликнул с усмешкой Соколов, — на свете много неестественного. Кто-то, например, поет кое-как на эстраде, а кто-то гениальный туда пробиться не может. Вроде бы голос должен решать — ан нет: связи и шур-шур денежки всё решают. Ладно... закроем тему, пойдем подводный мир смотреть.

* * *

Завадский теперь выходные дни проводил на своей шикарной даче один. Жена и мать дочери оставила их три года назад, уйдя в мир иной в связи с онкологией. Анна проводила всё время с Олегом и у Сергея Андреевича находилось время подумать и поразмышлять о текущем бытие.

Дача... У Соколова нет дачи и нужна ли она ему в настоящем лесу? Определенное электромагнитное поле не позволяет приближаться к терему ближе двух километров в радиусе даже со стороны воды. И как это поле вычисляет людей, совершенно не оказывая воздействия на животных?

Блестящая идея осенила Завадского, и он в интернете нашел информацию о Филиппове. Всё сказанное о нем Соколовым оказалось правдой, а Тесла, оказывается, проводил те же исследования и занимался получение энергии из воздуха. Выходит, Соколов гений! Но гении всегда с причудами. Например, великий математик и физик Ландау имел всё, что шевелится. Он даже заделал ребенка одной санитарке, находясь в коме. Сам был без сознания, а член работал, и санитарка по ночам в больнице этим пользовалась не раз. Все великие полигамны, так утверждает история. Но артисты же не все великие, но пересношались там между собой и режиссерами, за исключением небольшого числа некоторых. Что станет с Анной? Этот вопрос беспокоил больше всего. Станет ли верным ей Соколов? Анна — единственная родная душа.

Мысли прервал работающий домофон. Кого там еще притащило, подумал Завадский. Дочка с Олегом у него. Он подошел к домофону, но звонивший мужчина был ему неизвестен. В этом элитном дачном поселке посторонние лица обычно не появляются.

— Кто? — спросил Завадский.

— Я пришел к вам с предложением от Рустама Наилевича.

— В офис приходи завтра, — ответил Завадский и отключил домофон.

Что надо этому татарскому хрену, стал размышлять Завадский. Алимов Рустам Наилевич, местный олигарх, владелец газовой компании и десятков более мелких фирм. Их бизнес никаким боком не переплетался. Они не дружили, не общались, но друг друга знали, как и все богатые в этом мире.

Алимов: в прошлом спортсмен, потом член ОПГ, лидер и современный олигарх. К уголовной ответственности привлекался не раз, но осужден не был. Обычная биография.

Завадский: советский директор завода, потом его собственник. Тоже обычная биография для богатых. Разница лишь в том, что один из них никогда не был бандитом и не привлекался к уголовной ответственности. А второй не брезговал определенными методами и сейчас.

Горничная Завадского Елена выполняла не только свои рабочие функции, она спала с пятидесятилетним хозяином без всякого отвращения, хоть и была на двадцать лет моложе. Он достаточно солидно платил ей, и она ни о чем не волновалась. Анна догадывалась о связи отца с горничной и не препятствовала этому. Пусть уж лучше спит с прислугой, чем приведет в дом законную стерву, считала она.

— Кто звонил, Сережа? — спросила Елена, — мы ждем кого-нибудь?

Она называла его по имени, когда были одни и никогда при дочери.

— Никого, — ответил он. — Иди ко мне.

Завадский любил гладить её ножки, когда сидел в кресле, а она стояла. Потом снимал трусики и усаживал на стол. В такой позе он получал большее наслаждение, чем сверху в постели.

Первым в душевую отправился Завадский. Но когда вышел — оторопел. В кресле сидел тот самый мужик, который напрашивался на встречу от имени Алимова.

— Без резких движений, Сергей Андреевич, и все будет хорошо. Никто вас бить и грабить не собирается. Но господин Алимов всегда добивается желаемого — вы не приняли меня: пришлось войти самому.

Завадский оглядывался и нигде не видел Елену.

— Ищите девушку, которую только что изнасиловали? — продолжил с ухмылкой неизвестный. — Она отправилась с заявлением в Следственный комитет и на экспертизу. Но можно избежать тяжких для вас последствий. Вы продаете завод господину Алимову за сто миллионов рублей. Этой суммы вполне хватит прожить безбедно вам и вашей дочери. Кстати, о дочери. Она не сохранит свою должность — её повысят до начальника отдела. Так что всё хорошо. Это договор купли-продажи, знакомьтесь. Если согласны, то сейчас подъедет нотариус и сразу подвезут необходимую сумму налом.

— А если я не подписываю...

— Вы же не глупый человек, Сергей Андреевич, и прекрасно понимаете, что одним следственным изолятором мы не ограничимся. В камере, конечно, создадут определенные трудно выносимые условия, но этого вряд ли будет достаточно. Вашу дочь похитят, но с отправкой в турецкий бордель повременят до подписания договора.

— Мне надо подумать, — ответил Завадский.

Он прекрасно понимал, что спорить или возражать сейчас не стоит. Этот мужик ничего не решает и можно только нарваться на физические замечания.

— Конечно, — ответил незнакомец, — вполне разумное решение. Но думать придется только до вечера, прока пишется заявление и проводится медицинское исследование потерпевшей. Вечером приеду я с нотариусом и деньгами или опергруппа со Следственным комитетом. До вечера, звони. Незнакомец бросил визитку на стол и ушел, как говорится, не прощаясь. На визитке: Корнеев Станислав Иванович, адвокат.

Главное — это защитить дочь, решил Завадский и сразу же позвонил ей. Телефон вне зоны доступа, отец заволновался всерьез и набрал номер Олега.

— Слушаю вас, Сергей Андреевич, — прозвучал ответ.

— Аня, где Аня? — тревожно спросил он.

— Аня в комнате, одевает гидрокостюм для плаванья. Что-то случилось, вы встревожены, Сергей Андреевич?

— Пусть немедленно возвращается домой. Нет, не отпускайте её одну, привезите её сами.

— Но что случилось, Сергей Андреевич?

— Аню хотят похитить...

— Ясно. Срочно приезжайте ко мне. Я помогу и заодно обсудим детали.

— Но...

— Никаких "но". Вы же понимаете, что к моему терему никому не подобраться. Без возражений, я жду.

Соколов отключил связь.

Может быть, действительно Олег прав? На его участок не проникнет никто, это лучшее место, чтобы временно отсидеться. А я тем временем попытаюсь что-либо сделать, рассуждал Завадский. Кто у меня есть в Следственном комитете? Но ни с кем из правоохранителей он не дружил, как оказалось. Ладно, надо сообщить Анне, чтобы она оставалась под защитой Олега. Это первое, что необходимо сделать.

Завадский прибыл к Соколову и поведал о случившемся.

— Пусть Анна побудет эти дни у вас, Олег, а я поеду решать проблемы, — закончил он свой монолог.

— Проблемы, — усмехнулся Соколов, — вы, Сергей Андреевич, директор завода, а не решала. И вам не выстоять против такого рейдерства. Деньги вам привезут, конечно, но отдавать их вам никто не собирается. Их заберут обратно с вашего трупа, когда уедет нотариус. Короче, сидите здесь с Анной, а я поеду и разберусь с Алимовым и его шестерками.

— Я уважаю вас, Олег, но против Алимова вам не выстоять, — возразил Завадский. — Он в прошлом бандит, лидер ОПГ и методы его непредсказуемы. Он просто убьет вас и всё.

— Просто, — улыбнулся Соколов, — конечно, просто. Всё разрешится еще до утра. Ждите. Я уезжаю на вашей машине, Сергей Андреевич, так надо.

Соколов осматривал дачу Завадского. Дом по площади превосходил его теремок раза в два и составлял где-то около шестисот квадратов. Но дизайн... словно его делал художник-кубист. Впрочем, как и у большинства богатых — дорого и безвкусно.

Адвокату Корнееву уже доложили, что Завадский выезжал из дома, но ни с кем из полицейских не встречался. Видимо, искал дочь и не нашел. Она исчезла с утра, оторвалась от наблюдателей и исчезла. Случай помог — со двора выехал грузовик и перекрыл путь преследователям. А потом они её не нашли. Папаша вернулся домой и сидит на даче молча. В органы не обращается, понимая, что это ничего не даст позитивного для него.

Адвокат Корнеев ждал звонка. Впрочем, он был совсем не Корнеевым и не адвокатом, указанный номер телефона дан для одноразовой связи. Мало кто знал фамилию этого человека, называя его, как принято в определенной среде, Шершень. Дураком Шершень не был, но и большим умом не блистал. Он с алчностью смотрел на двести пачек пятитысячных купюр, уложенных в большие сумки на колесиках. В конечном итоге деньги предназначались ему, если он заставит подписать договор купли-продажи релейного завода. Но Шершень не понимал, что после разделаются и с ним. Алимов просто так не отдаст сто миллионов наличными какому-то там Шершню. Рыночная стоимость релейного завода составляла не сто миллионов, естественно. Она начиналась от десяти миллиардов, но Шершень этого не знал и догадываться не мог.

Наконец телефон зазвонил. С глубоким волнением Шершень включил связь.

— Вас слушают, — ответил он.

— Я согласен, — прозвучал в трубке голос, — если вы не тронете мою дочь, я всё подпишу.

Шершень ничего не ответил, отключил телефон и разломал симку: она больше не потребуется. Даже трубку по дороге выбросил — так приказал Алимов.

Он вновь заходил в дом Завадского Корнеевым, вежливо пропуская вперед прикормленного нотариуса. За ним два качка катили четыре здоровенных сумки на колесиках.

— Здесь вся сумма, — произнес Корнеев, — а это договор, уже подписанный Алимовым, — он положил его на стол.

— Мне нужно проверить деньги, — произнес Завадский.

Качки расстегнули сумки и у Корнеева вновь разгорелись глаза.

— Денежки счет любят, — пояснил Завадский, — посчитаем...

Корнеев аж передернулся.

— Тут до утра не пересчитать, нотариус так долго ждать не сможет. Подписывайте, там все верно, без обмана.

Только подпиши, сука, сжимал он кулаки, и я тебе всю харю разворочаю, падла. Но Алимов заранее предупреждал, что нотариус ничего видеть не должен. Уйдет — тогда делайте с Завадским все, что угодно, хоть в десна целуйте. Корнеев хорошо помнил этот язвительный смех своего хозяина.

— Согласен, — ответил Завадский, — деньги можно считать долго. А вы, — он обратился к нотариусу, — разве не понимаете, что здесь происходит? Меня заставляют подписать, а вас удостоверить подпись. Законно ли это?

Нотариус испуганно пожал плечами и посмотрел на Корнеева — тот почему-то молчал.

— Это не мое дело. Подпишите — заверю. Не подпишите — не заверю. Тут ваше право, — ответил нотариус.

— Но вы же должны заверить добровольную подпись, — вновь высказался Завадский.

— Обойдемся без лекций, — ответил нотариус.

— Конечно, лекции ни к чему, — согласился Завадский. — Едем.

Вся компания почувствовала какое-то шевеление в голове, словно какой-то лучик забрался внутрь и перерезает определенные провода или отключает тумблер разумности. Гомо остался, а сапиенс исчез.

— Теперь вам не нужно думать, вы подчиняетесь только моим приказам, — командовал Завадский.

Все вышли без вопросов из дома, оставив сумки, и направилась в офис нотариуса. А договор, оставленный на металлическом подносе, вспыхнул внезапно и сгорел дотла.

В нотариальной конторе Завадский не стал читать лекции и вообще что-нибудь говорить. Он посмотрел на Шершня-Корнеева и его качков. Те молча достали пистолеты с глушителями и перестреляли друг друга.

— Теперь едем к Алимову, — бросил Завадский и нотариус молча последовал за ним.

Алимов встретил их ошарашенно-удивленно.

— Вы ко мне, каким ветром?

— Вы, Рустам Наилевич, хотели написать завещание в пользу государства и потом застрелиться, — произнес не своим голосом Завадский.

— Да, да, конечно, конечно, — нервно ответил он.

Чувствовалось, что он весть дрожит, но поделать ничего не может. Описавшегося Алимова нашли мертвым в своем кабинете через несколько часов. Нотариуса застрелили его охранники.

Завадский ехал в автомобиле, внешне постепенно превращаясь в Соколова. В интересах дела пришлось принять образ отца подруги.

— Никакая мафия меня еще не имела, — произнес он, сворачивая на двадцать первом километре трассы.

В тереме он сразу объяснил Завадским, накинувшимися на него с вопросами:

— Все в порядке, дорогие мои, все в порядке. Алимов хотел отобрать у вас завод, Сергей Андреевич, но осознал ошибку и застрелился. Это подтвердит вся его охрана. В качестве компенсации за причиненный моральный ущерб Алимов велел доставить на вашу дачу, Сергей Андреевич, сто миллионов рублей.

— Вы полагаете, Олег, что я поверю в раскаяние Алимова? — бросил язвительно Завадский.

Соколов пожал плечами.

— У него уже не спросишь, а деньги у вас на даче, — ответил он без эмоций.

* * *

Пресса не только в России, она везде почти одинакова. Диплом журналисту выдают в обмен на совесть и умение сосать палец. Вот и высасывали сейчас они информацию о кончине Алимова из собственных пальцев. И совесть замучила, и любовница не дала, и финансовые потери, и неизлечимая болезнь. Даже следователи поражались многообразию версий суицида.

Но Завадский рассуждал совершенно над другим. Сто миллионов... Почему Соколов оставил их на даче? Любой другой в данной ситуации забрал бы их себе. Деньги, терем, подводный мир... Вроде бы всё реально и объяснимо. Но, черт подери, необъяснимо никак... с этим его невпихуемым. Вот и впихни, попробуй.

Соколов же вообще не напрягался по поводу обыденного. Он сидел на лавочке набережной в городе и смотрел на воду. Тоже понятно-непонятное явление — у себя дома обстановка лучше, но, видимо, необходима перемена мест.

Трое парней подошли к Соколову. Он сразу определил: тренированные, накаченные, увлекаются восточными единоборствами и далеко не бедные мальчики, ищущие развлечений.

— Слышь, перец, ты на нашу лавочку сел — платить придется, — произнес с наглой ухмылкой один из подошедших.

— С тебя смартфон, — добавил другой, внешне осмотрев Соколова и более не найдя, чем поживиться.

Олег понял, что телефон им не нужен — возьмут в руки, бросят на асфальт и раздавят каблуками. Уйдут неудовлетворенными — развлечений не получилось: им не сопротивлялись.

— Согласен, гоните смартфоны, — ответил Олег без внешних эмоций.

Парни даже опешили и переглянулись между собой — инцидент становился интересным. Тренированный кулак одного из парней мгновенно полетел хуком в челюсть, но перехваченный Соколовым вывернулся, и рука затрещала костным хрустом в локтевом суставе. Парень осел на асфальт и завыл от боли. Другие, словно очнувшись, набросились на Олега с яростью, пытаясь свалить на землю и запинать до смерти. Они так и не поняли каким образом коленный сустав одного и локтевой другого вдруг поломались. Соколов бросил стонущим на асфальте парням:

— Ждали развлечений — получите в полном объеме.

Соколов ушел разочарованный. В советское время таких парней не было. Но что поделать — современное воспитание или, скорее, его полное отсутствие. Сыночки богатых родителей — деньги есть, а заняться нечем, всё обыденное обрыдло, девочки и вечеринки уже надоели.

Он решил покушать в ресторане и зашел в ближайший. Швейцар рассматривал его и в начале не хотел пускать. Одежда смущала — то ли дорогая, то ли нет, а ресторан элитный, сюда середнячки не заглядывают. И тугого кошелька не видно: брюки и рубашка, тут ничего объемного не спрячешь. Но некоторые с собой кошельки не носили, расплачиваясь картой. Вроде бы не должен был по внешнему статусу, но швейцар пропустил внутрь Соколова — все-таки с годами нарабатывалась отменная чуйка.

У барной стойки к нему сразу же подошла наштукатуренная девица в коротенькой юбочке. Видимо, решила не юлить и спросила сразу:

— Отдохнуть не желаете?

Олег осмотрел её, не стесняясь. Она, привыкшая к оценивающим взглядам, ждала. Даже сейчас симпатичная, но потасканная женщина с характерной косметикой не вызывала желания.

— У вас есть база отдыха? — спросил Соколов.

— Здесь есть апартаменты, — сердито ответила она, начиная понимать, что не к тому подошла.

— А как с внутренним миром? — продолжал спрашивать Олег.

Но его не так поняли

— Любым способом за ваши деньги, — пояснила путана.

— Могу взять любой работницей с широкой специализацией домашних услуг, — ответил Соколов.

Путана поняла, что дальше разговаривать бессмысленно и отошла в сторону. Лучше не продолжать, можно нарваться на неприятности. Но девица с другой стороны барной стойки произнесла:

— А я бы пошла к вам горничной или поварихой.

— Есть опыт приготовления пищи?

— Домашний в полном объеме, — кратко ответила девушка.

Соколов оглядел её. Фигурка отменная, платьице короткое, но косметика наложена не по-блядски, если можно так выразиться. Все закоренелые путаны красились одинаково. Так, по крайней мере, казалось ему.

— Присядешь ко мне за столик? — спросил Олег.

Девушка ответила:

— Психологический осмотр?

— Не без этого, — он указал рукой на свободный столик. — Тебе что-нибудь заказать?

— Я не голодна, но не сидеть же истуканом, здесь отменный ананасовый сок.

— Тогда рассказывай о себе, — Олег попросил официанта принести сок.

Она пожала плечами.

— Анкета без "ФИО", двадцать два года, по образованию математик, мыть полы и варить супы еще мама учила, но родители погибли в катастрофе, и осталась я в поле ветром.

Соколов после небольшой паузы произнес:

— Я беру тебя.

— Берет он, — усмехнулась девушка, — моя "клининговая компания" еще ничего не решила.

Твой паспорт у них?

— У них, но кто же его вам отдаст, даже если вы мент. Там подвязки с лампасами.

— Это мои вопросы. Ты почему хочешь ко мне уйти? — прямо спросил Соколов.

— Каждый человек ищет, где лучше. А здесь хуже некуда.

— Поэтому даже условия и зарплату не спрашиваешь...

— Даже если совсем без денег, то хуже не будет. А крыша над головой и пища, полагаю, найдутся.

— Поехали.

Более ничего не сказал Соколов. Он не стал задавать лишних вопросов, понимая, что девушке неприятно отвечать на них. Но в машине все же спросил:

— Твоё "ФИО"?

— Поливанова Анастасия Михайловна.

— Я — Олег, Настя, и будем на "ты".

Терем ошарашил Настю. Не размерами, естественно, а зодчеством, настоящим шедевром из русских народных сказок. Такие терема она действительно видела только в мультфильмах и в книжках.

Соколов знакомил Настю с домом. Показывал кухню, санузел, спальни и горницы. Она заглянула в холодильник — продукты есть, но готового ничего. Только уже вечер и готовить придется утром.

— Я отлучусь на несколько часов, — произнес Олег, — ты осваивайся, Настя. В полночь вернусь, моя спальня здесь, — он указал рукой.

Она заглянула в каждый уголок и, естественно, в спальню. Большая резная старинная кровать с современным матрацем. В тереме смешанная мебель: резные и венские стулья, шкафы под старину, но присутствовали и мягкие современные кресла для комфорта. В бане она чуть не упала в воду, открыв дверь рядом с парилкой — прямо перед ней простирался залив. Естественный бассейн, попарился и ныряй.

— Лепота-а! — прошептала она восторженно.

В полночь Олег вернулся. Анастасия встречала его в спальне в ажурных чулках без всего. Он сделал вид, что ничего не заметил и передал ей папку.

— Это тебе, открой.

Настя открыла и ахнула: в папке находились её паспорт, диплом об окончании университета и удостоверение водителя.

— Но как ты забрал это? Наверное, пришлось заплатить огромную сумму?

— Сволочам я никогда не плачу денег.

— Ты Корлеоне? Сделал предложение, и они не смогли отказаться?

Олег не ответил и пояснил:

— Документы у тебя и ты свободна, Поливанова Анастасия Михайловна. Но ты можешь остаться и уйти в любое время.

Настя обняла его и стала торопливо расстегивать пуговицы на рубашке...

Олег, проснувшись утром, рядом с собой новую подругу не обнаружил. Он невольно сравнил её с Анной. В сексе Насте равных не было и это несколько напрягало Соколова. Он понимал, что в фирме она толком поработать еще не успела, но её обучали этому искусству. Обучали через насилие, боль и угрозы. Первым ею уже в фирме воспользовался силой полицейский генерал. Правоохранитель хренов... Соколов ему и организаторам бизнеса ничего прощать не собирался.

Он спустился на первый этаж. Настя что-то там готовила на кухне.

— Прости, милый, но я не спросила тебя вчера что ты предпочитаешь на завтрак. Приготовила на скорую руку овсянку с ягодами.

— С ягодами? — переспросил Олег.

— Ну да, с ягодами. Я нашла в холодильнике чернику.

— Никогда не ел овсянку с черникой. Попробуем, должно быть очень вкусно.

Они покушали, и Настя стала убирать посуду.

— Подожди с мойкой, поговорим сначала. Присядь. Я уже говорил тебе, что ты свободная женщина с паспортом, дипломом и водительскими правами. Я так понял, что ты пожелала остаться у меня и должна знать некоторые моменты. Я могу платить тебе тридцать тысяч рублей в месяц за уборку дома и приготовление пищи. Одеждой я тебя тоже обеспечу, не беспокойся. Продукты станешь покупать сама. Водительское удостоверение у тебя есть, берешь в гараже любую свободную машину и едешь в город. Деньги в прикроватной тумбочке.

— Но могут возникнуть проблемы с гаишниками...

— Мои автомобили они не останавливают.

— Ты большой полицейский начальник? Потому и смог забрать мои документы.

— Никакого отношения к полиции и другим спецслужбам я не имею. Просто живу по законам природы и меня не трогают, — пояснил Олег. — Еще хочу добавить, что у меня есть девушка и она иногда здесь ночует.

Соколов сразу заметил, что глаза Насти повлажнели. Она ответила сдержанно.

— Я поняла. Во время её пребывания я только служанка.

Настя осознавала главное — она свободна, но идти ей некуда. Нашла бы работу, да дома нет. Родительскую квартиру с аукционных торгов продали — в залоге она оказалась у банка. Поливанова знала, что родители кредит не брали, но в суде оспорить документы не смогла. Её саму забрали и использовали по-другому назначению. Надо терпеть — всё равно выпала лучшая доля. Жить с одним — не со всеми. Но так жить тоже тяжело, если клиент нравится. Не клиент — работодатель. Да какая, собственно, разница.

— Что на обед приготовить? — после некоторого молчания заговорила она, — и на ужин.

— В обед лучше супчик — борщ, солянка, с курицей и так далее. На ужин мясные блюда, рыба, креветки, устрицы. И все, что сама захочешь — от красной икры до клубники. Денег на еду жалеть не нужно. Ловить, солить и коптить рыбу сама станешь.

— Я не умею рыбачить, — пояснила Настя.

— Научишься быстро, не проблема. Я иногда стану уезжать по делам из дома и тебе, возможно будет скучно одной. Может быть, заведешь друга или подружку?

— Не поняла...

— Ну... медведя или волка серого. Рысь здесь неподалеку хаживает, пусть и к тебе заглядывает. Белочки-то точно твоими друзьями станут.

— Издеваешься, прикалываешься или что?

Она откровенно заплакала.

Он подошел, обнял девушку.

— Успокойся, Настя, никто тебя обидеть не хотел. Я уже говорил, что живу по законам природы и звери — мои друзья. Теперь и твои друзья тоже. Никогда не нападут и всегда защитят. Пойдем на улицу.

Они вышли, и Настя обомлела сразу, прижалась в испуге к Николаю — во дворе, развалившись, лежала медведица с двумя медвежонками. Еще маленькие, они пристроились к её соскам и пили материнское молочко. Медведица что-то там довольно урчала по-своему.

— Это она тебя приветствует, — пояснил Олег, — теперь ты её подружка и не должна боятся.

— Ты не в себе что ли, Олег, — испуганно проговорила Настя, — это же медведица, она за своих медвежат порвет сразу.

Соколов вздохнул и попытался объяснить снова.

— Ты медвежьего языка не понимаешь, ясно, но русский-то должна понимать — теперь звери твои друзья. Не только медведи — все звери.

Он подошел к медведице и стал гладить её, почесал за ухом. Она довольно зарычала или заурчала, медвежата сразу же запрыгнули к нему на колени, тыкаясь влажными носиками в лицо.

Телесная дрожь у Насти прошла, но походить близко она всё еще боялась. Олег посоветовал ей подойти с подарками.

Настя вернулась домой, нашла три металлических миски, вскрыла банки со сгущенкой и вылила в них. На улице сразу заметила, что Олег переместился на деревянную скамейку, и медведи находились около него. Все еще с опаской она подошла и поставила миски на землю. Медвежата сразу же стали лакать сгущёнку, присоединилась к ним и медведица. Она первой опустошила миску и стала тереться головой о Настину руку.

— Ну вот, а ты боялась! — довольно воскликнул Олег. — Волка встретишь в лесу или рысь — это тоже твои друзья, но их лучше угощать колбаской. Олененок прибежит — подашь пучок травы, если под руками ничего нет. Можно яблоко, кукурузу...

— А если волк прибежит... он же олененка зарежет...

— Настя, — с улыбкой ответил Соколов, — всякий зверь, входящий на мою территорию, знает, что здесь объявлено перемирие. Волк не зарежет оленя, но и целоваться с ним, конечно, не станет.

— Целоваться... — она засмеялась. — ты джин, Олег, Тарзан или кто?

— Человек, уважающий природу. И она тоже ко мне со всем почтением, — ответил он.

— А эта девушка... — вдруг резко сменила тему Настя, — она тоже со зверями дружит?

— Нет, — резко ответил Олег, — её я с животными не знакомил. Не съедят, но ластиться и слушаться не станут.

— А меня станут?

— Тебя станут, — с улыбкой ответил он. — Ладно, пора по магазинам, а то у тебя ничего из одежды нет. Потом станешь ездить сама.

Он обратил внимание, как прямо-таки засветилась Анастасия. Не от поездки по магазинам, а от послушания зверей. Как все-таки мало надо женщине, иногда одного ласкового слова вполне достаточно. Пусть не для счастья — для радости.

В магазине они закупили всё — от чулок, сапожек до домашних халатов и собольих шуб. Она ехала домой и из глаз бежали слезы. Увидела, что Олег заметил.

— Извини, Олег, так служанок не одевают...

* * *

Алишер Усманов неистовал, бегая взад-вперед по кабинету. Костерил всех последними словами и не понимал, что происходит. Никто в кабинет не входил, сейф не вскрыт, но из него таинственно исчезли все паспорта и другие документы путан, всех путан до последней девочки, которые удерживались в этом бизнесе силой.

Набегавшись и изрядно понервничав, он присел и решил порассуждать здраво методом исключения. В его кабинет входили немногие. Три девочки, делавшие ему регулярно минет и дававшие прямо на столе или стоя рачком. Несколько охранников, но те даже не проходили на середину, оставаясь у дверей. Если предполагать невозможное, то две девочки могли обслуживать его и одновременно закрывать собою вид на сейф. Третья могла вскрыть, но откуда узнала код? Видеокамеры он не нашел и сделал вывод, что её убрали сразу же после кражи или даже еще раньше. Придется выяснять обстоятельства методом физического опроса. И всех трех сразу — пусть смотрят, как пытают сначала одну... до смерти. Сами сознаются.

Алишер пригласил девчонок, как и всегда. Красивые, сволочи, подумал он, оглядывая их ножки в чулочках. Сначала попользуюсь. Усманов снял свои штанишки, приказав девушке встать к столу и нагнуться. Решил войти в неё сзади, пока остальные ласкают его мошонку ротиком и руками.

Но девушка на столе внезапно превратилась в страшную и древнюю старуху с одним гнилым зубом во рту. А две другие мощными руками удерживали Алишера на старухе, тыкая лицом в её вонючий рот.

— Ласкай меня, милый, ласкай, — шамкала она и целовала, оставляя на лице липкие слюни.

Усманова тошнило, а совсем недавно стоячий член превратился в бесполезную тряпочку, зря ласкаемую руками здоровенных девиц. Внезапно видения исчезли и Алишер понял, что в кабинете один. Холодный пот лил с него ведрами, и он облегченно отдыхивался. Что это было, что за глюки? Он глянул на свои спущенные штаны из которых неожиданно стали вырастать женские руки с накрашенными ногтями.

Опять видения, этого не может быть, успокаивал себя Алишер, но руки дотянулись до мошонки. "Не-е-е-е-т, — закричал он истошно, — не-е-е-т! А пальцы всё сильнее впивались в мошонку, и он потерял сознание — раздавленные яйца сделали своё дело.

В приемной уже толпился народ, но секретарша поясняла, что Усманов замкнулся утром изнутри и просил его не беспокоить. Что там случилось — она не знала.

Журналист Преловский вскрыл пришедший на его имя толстый конверт и остолбенел, увидев несколько десятков паспортов. Пояснительная записка гласила: "Паспорта путан, которых Алишер Усманов удерживает силой, заставляя заниматься проституцией. В полицию лучше не обращаться — их генерал перепробовал там всех".

Преловский даже запрыгал от радости — это же удача, огромнейшая сенсация. Сегодня же необходимо организовать прямой эфир на телевидении. Но тут его осенило — если замешаны генералы и наверняка административные бонзы, то сожрут его без разжевывания. Он сканировал документы и записку вместе с почтовым конвертом, отснял их на видео и теперь раздумывал: куда спрятать до лучших времен. Наверняка пригодятся еще. В офисе и дома держать нельзя, это он понимал хорошо. Эврика, он вспомнил: у него был ключ от чердака в подъезде проживания. Там зарыл сканы и видео, вернулся в офис и решил позвонить в ФСБ. Но и этого делать не стал — не нужно привлекать к себе внимание. Он приехал в здание ФСБ сам.

Страсти в приемной Усманова накалялись. Скоро конец рабочего дня, а секретарша всё не пускает к нему посетителей и сотрудников. Наконец и она разнервничалась.

— Да поймите же вы наконец-то, — почти закричала она, — что шеф изнутри закрылся, ключ в замке и я открыть снаружи не смогу. На звонки он не отвечает, сами знаете, наверняка звонили.

Секретарша знала, что он иногда закрывается подобным образом с девицами, но сегодня к нему никто не приходил.

В приемную вошли несколько мужчин.

— Усманов у себя? — спросил один из них.

— У себя, — нервно усмехнулась секретарша, — только с утра замкнулся и не выходит, на звонки не отвечает.

— Ломаем дверь, — приказал мужчина своим, — ФСБ, — он предъявил удостоверение секретарше, — у нас санкция на обыск.

Дверь выбили быстро. Все увидели мертвого Усманова со спущенными штанами на полу. В компьютере обнаружили базу данных клиентов. Усманов всех тайно снимал на видео, а потому чувствовал себя великолепно... до определенного момента. Чекисты нашли там и полицейского генерала в кровати с двенадцатилетней девочкой, пропавшей без вести. Смотреть этот файл было невозможно без содрогания — округлившиеся от ужаса и боли глаза девочки затмевали разум.

Полицейский генерал остался вечером в кабинете один. Секретаршу он отпустил домой. Она досталась ему от прежнего руководителя, и пора её поменять. Но через месяц она сама уходила на пенсию, и он уже подыскивал себе молоденькую девицу без комплексов.

Генерал просматривал документы, когда в кабинет вошел мужчина. Он узнал его и затрясся от страха, инстинктивно нажимая и нажимая кнопку вызова секретаря. Но понимал, что в приемной никого нет и не понимал, как этот маньяк, осужденный к пожизненному сроку заключения, мог пройти в здание областного МВД, как мог сбежать из специальной тюрьмы, где ходят только в цепях и раком.

Маньяка ловили долго и поймали случайно. Он насиловал женщин и ловил кайф, когда они, придушенные, начинали биться в предсмертной агонии.

— Я слышал, генерал, что ты любишь молоденьких девушек. Я, правда, мужиков не люблю, но поиграю с тобой в письку-попку, — ухмылялся, подходя маньяк.

Генерал всё нажимал и нажимал кнопки. Кнопки прямой связи с дежурной частью, со своими заместителями и потом начинал тыкать всё подряд.

— Успокойся, генерал, не стоит нервничать — связь я отключил.

Маньяк подошел и резко ударил генерала в живот. Тот согнулся пополам, хватая воздух.

— Пососать просишь, сволочь, так я еще не готов, подожди немного, — язвил маньяк.

Он резко содрал штаны с генерала и связывал его в позе рачка веревками, намертво приматывал скотчем. Примотал его и к столу, чтобы стоящий на коленях не мог завалиться на бок.

— Беленькая попка, целочка еще, — маньяк похлопал его по заднице и засмеялся, увидев, что генерал обмочился. — Ты не бойся, генерал, не бойся, тебе явно понравится. Вспомни девочку двенадцати лет, которую ты насиловал и даже не думал, что ей страшно и больно. Он поставил перед его лицом фотографию с расширенными глазами из того самого файла.

Закрепив секс-машинку с резиновым фаллосом, маньяк включил её. Генерал пытался кричать заклеенным ртом, но здоровенное резиновое изделие двигалось без эмоций. Расширенные глаза генерала смотрели теперь прямо на искаженное ужасом лицо малолетней девочки.

Только утром спецназ ФСБ ворвался в приемную местного управления МВД. Но там уже работало Управление собственной безопасности. Мертвого генерала выносили из кабинета. Кто-то крепко связал его и пристроил сзади определенный электрический инструмент. Искусственный пенис имел генеральскую задницу всю ночь без перерывов...

Зуб за зуб, как говорится, а не условный срок или полное оправдание для определенных бонз.

Довольный Соколов приехал к Завадским, чувствуя возникающее напряжение отчуждения. Бывшей доверительности и понимания не ощущалось. Олег усмехнулся про себя: сделай людям добро и поймешь, чего они стоят. Он спас семью и подарил деньги. Миллионы, миллионы... они теперь затмевали разум Завадским. Одна только мысль, что он может потребовать деньги назад, разрушала весь созданный позитив отношений.

Но Соколов никогда не тяготел к деньгам. Может быть потому, что всегда имел необходимую сумму на данный момент. Он с огорчением посмотрел на отца с дочерью и решил долго не рассусоливать в разговорах.

— Обстоятельства изменились, так вышло, что я сегодня вечером уезжаю. На месяц, на год, на десять лет — неизвестно. Деньги назад не попрошу, не переживайте. Надеюсь, что вы найдете им достойное применение. Удачи.

Соколов вышел так быстро, что Завадские не успели опомниться. Они переглянулись между собой.

— Ну и ладно, — произнес отец, — баба с возу — кобыле легче.

Анна только закивала головой в знак согласия. Она совершенно не переживала, что её друг уезжает.

* * *

Лето, ах, лето! Прелестная и лучшая пора из всех времён года. Каждая хороша по-своему. Времена года...

Отклубилось белесым туманом

Лето красное в заводях рек,

Иль привиделось сонным обманом,

Как растаявший выпавший снег.

И теперь, вспоминая былое,

Видим солнечный плавящий диск,

Небо ясное и грозовое

Редким дождиком падало ниц.

Но сейчас кружит сорванный ветром

Лист осенний, упав на газон,

Устилая всё саваном смертным,

Превращаясь в опрелый озон.

Запах осени вьётся листочком,

Бабьим летом звенит в вышине,

После серым промозглым платочком

Разверзнется капелью к земле.

Та капель превратится в пушистый

Чисто-искристый первый снежок,

Покрывалом накроет шуршистый

Зимний первенец, белый дружок.

Холода наступили былые,

Затрещали деревья в лесу,

Солнца блеклого руки златые

Ослабели на вьюжном ветру.

Но со временем наше ярило

Набирается огненных сил,

И ручьями уже зазвонило

В колокольчик, давая посыл.

То весна засверкала во льдинках,

По утрам отражая лучи,

Днем в насыщенных теплых картинках

Прилетают к нам с юга грачи.

Вот уж лето стоит на пороге,

Обернулась земная пора,

Вновь на летней проезжей дороге

Колокольчик бубенит с утра.

(Здесь и далее стихи автора)

Настя сидела в плетеном кресле у воды. Она часто приносила его на берег, чтобы посидеть, ощущая неповторимый запах воды речного залива. Постоянно думала и не верила своему счастью. Она выбралась из оков Алишера Усманова и теперь живет с лучшим человеком на свете. А этот его терем в лесу!.. Всё сказка, а тут настоящая сказка. Она читала про Маугли, про Тарзана, а тут взрослый молодой мужчина, умеющий говорить животным, что "мы с тобой одной крови". Как звери чувствуют его и понимают? А эти подводные плавания... Да, кислород получают на подводных лодках из воды, расщепляя её в электрическом поле на составные части. Но уменьшить метровое устройство до спичечного коробка — невероятно!

Анастасия не физик, она математик, но эти две специальности как родные братья или сестры. Поэтому она иногда понимала Соколова. Ботаник с природой, и технарь в остальном. Гений, одним словом, гений!

Олег появился внезапно. Настя даже вздрогнула.

— Ты всегда ходишь тихо, как мышка, — укорила она. — Покушаешь, отдохнешь или потанцуем? — с улыбкой спросила Настя.

— Устал, надо взбодриться.

Он скинул с себя одежду полностью и нырнул в воду. Благо, здесь не появлялись посторонние и можно купаться голыми. Настя тоже разделась и поплыла. Через минуту она ощутила его между ног и обняла за шею. Секс в воде имел свои прелести.

Выйдя из воды и одевшись, Олег не остался на берегу — жарко. Он прошел на открытую веранду в тенек. Вскоре к нему присоединилась Настя с двумя кружками холодного кваса.

— Не желаешь устроиться на работу? — спросил Соколов.

Она посмотрела на него, стараясь понять — отвлекает от возможной скуки или желает создать нечто особенное? Деньги в бюджет его явно не волновали.

— Поясни, — попросила Настя, — я же работаю у тебя.

— Простой вопрос, чего его пояснять. Ты хозяйка в доме-тереме, но надо на работу устраиваться, иначе скучно станет.

— Пока мне не скучно, про деньги вообще молчу. Значит, ты что-то там запланировал, говори.

Настю прямо-таки распирало от мысли, что она не служанка, а хозяйка, но умная девушка сдерживала эмоции.

— Мысли читаешь? — спросил Соколов вместо пояснений.

— У тебя прочитаешь... рассказывай, что задумал.

Николай покрутил в руках пивную кружку с квасом, словно видел её впервые, сделал несколько глотков и только потом заговорил:

— Зарегистрируешь ИП и станешь продавать маски населению. Мои маски с воздухом. Но не только маски — гидрокостюмы и другие аксессуары для дайвинга и подводной охоты.

— Ты считаешь, что у меня получится? — спросила прямо Настя.

— Непременно получится, — ответил он. — Продавцов и работяг ты наймешь, естественно. Организуй и снимай сливки.

— Почему сам не хочешь оформить ИП или ООО?

— Меня в оборонке знают: заплюют предложениями.

Настя рассмеялась, а потом произнесла серьезно:

— С одним и непременным условием соглашусь — ты станешь моим замом по производству. И основные вопросы станешь решать тоже ты.

Соколов выкупил в собственность цеха фармацевтического завода. После развала СССР он пытался реанимироваться несколько раз и окончательно прогорел. Неплохие помещения, совсем не плохие, но у бизнесменов сложилось мнение, что место нечистое и к тому же может быть заражено различными вредными химикатами. Ртутью, например. Собственник продал цеха с удовольствием и недорого. Хозяйкой де-юре стала Поливанова.

Она интересовалась у Соколова:

— Зачем ИП такие громадные помещения?

— Необходимо вперед смотреть, — ответил Олег, — через пару лет еще мало станет. Закупаться у тебя будут не только любители дайвинга и подводной охоты, но и министерство обороны.

Через некоторое время Соколов все-таки изменил своё мнение, и Анастасия зарегистрировала ООО "Дайвинг". С ИП работать проще, но и серьёзные фирмы с ним сотрудничать не станут, особенно иностранные.

Олег Петрович Соколов, заместитель по производству, имел право банковской подписи и набирал кадры.

* * *

Отто фон Браун, однофамилец в прошлом известной личности, родился и вырос в США. И совершенно не интересовался ядерной физикой и производством ракет. С детства одаренный мальчик имел феноменальную память и склонность к языкам. После окончания школы свободно владел немецким, французским, итальянским, испанским языками. На русском говорил без акцента — в доме проживала гувернантка из России.

Естественно, что мимо такого человека не могло пройти ЦРУ и молодой человек продолжил обучение по специальным программам. Уже возмужавшим работал в некоторых странах Европы, но всегда жаждал и готовился к действиям в России. Враг номер один... Работать против него престижно, интересно и экономически выгодно — платят больше.

Забрасывался он в Россию через Украину. В свое время там хорошо поработали его коллеги. Основываясь на националистических течениях западных украинцев, бандеровцах, оуновцах и прочих молодчиках, которым неважно за что подраться, они переиграли ФСБ и организовали оранжевую революцию. В этой мутной украинской воде можно плавать свободно и перебираться в сопредельное государство без проблем. Украинцы... Он не уважал их. Цепные псы... Да, их нужно кормить немного впроголодь и давать команду фас.

Своё задание в России Отто не считал сложным. Скорее, его забросили для обживания и притирок к русским особенностям и главное предстоит впереди. Он должен добыть образцы реле на гражданском заводе. Фон Браун понимал, что все релейные заводы являются не совсем гражданскими — их продукция используется в оборонной промышленности. И все-таки это не танковый или авиационный завод.

В городах Сибири можно снимать квартиры десятилетиями, и никто не попросит документы для проверки. Назвался, показал хозяину паспорт из собственных рук, плати вперед и живи спокойно.

Отто фон Браун, именовавшийся теперь Александром Ивановым, довольно быстро познакомился с девушкой. Симпатичный, со спортивной фигурой парень быстро нашел подход к Анне, дочери директора релейного завода.

Ничего он у неё не выпытывал — просто спал с ней и, естественно, имел пропуск на завод, чтобы встречать у кабинета и делать подарки.

Если сказать, что Анна быстро забыла Олега, то не сказать ничего. В одном аспекте она оставалась довольной, что его нет рядом — большие деньги оставались в семье. В другом — все-таки он был лучшим мужчиной. Для женщины чувствовать настоящего мужчину совсем немаловажно. Новый Александр ухаживал галантно, ласкал старательно, но пика радости не приносил, оставаясь вторым. Каждому своё — Анна сделала выбор в пользу богатства.

Оба партнера удовлетворяли свои физиологические потребности. И понимали, что между ними только секс. Анна отказалась от любви в пользу денег, а Александр был на работе, если можно так выразиться. Анна, как экономист, естественно, знала всех партнеров релейного завода, всех покупателей: основных и мелких в том числе. Неоднократно говорила Александру, что их завод не сотрудничает с оборонкой. И он решил использовать последний вариант.

— Ты мне очень дорога, Аня, и я увезу тебя с собой в Москву. Я говорил тебе, что здесь только на отдыхе и работаю в МИДе. Мне предложили хорошую должность в нашем посольстве в Лондоне. Поедешь со мной в Англию?

— В Англию, — фыркнула Анна, — в качестве кого?

— Жены, конечно, я делаю тебе предложение, Анечка.

— Предложение... — она усмехнулась, — чего я не видала в этой Англии? Русофобов?

Эти русские точно непредсказуемы, поразился неадекватному ответу Александр. Ей о любви, а она о политике.

— Причем здесь русофобы, Аня? Ты, наверное, имела ввиду, что тебя могут не выпустить за границу? Времена шашек наголо и кавалерии в армии прошли. Сейчас техника, везде техника, а в технике используется реле. Пусть у вас и гражданский завод, но реле-то служит везде — в холодильниках и ракетах, в телевизорах и танках.

— Ты всё о своем — шпион что ли? — усмехнулась Анна. — Знала я одного товарища, он предлагал отцу делать реле для оборонки. Это престиж и деньги другие. Но товарищ внезапно уехал, не оставив адреса, и его предложение не воплотилось в жизнь. Умнейший был человек, умнейший. Он даже сумел изготовить маску для подводного плавания. Представляешь, Саша, в этой маске можно плавать без акваланга.

— Что за чушь, как можно плавать под водой без воздуха? — удивился Александр.

— Чушь, — усмехнулась Анна, — это вовсе не чушь — я сама в такой маске плавала. Маска чуть больших размеров и одевается не только на глаза, но и на всё лицо. Встроенная батарейка создает внутри электрическое поле, которое расщепляет воду на кислород и водород. Ничего нового — на этом принципе все подводные лодки сейчас в походах "дышат". Но вот уменьшить размер подводного агрегата и запихнуть его в маску для подводного плавания пока еще никто не смог. Кроме него, конечно. Гений! Что тут можно еще сказать.

— И что?

— Что? — повторила вопрос Анна.

— Ну... этот твой знакомый зарегистрировал открытие, наладил бизнес, что он сделал со своим ноу-хау?

— Ничего, — ответила Анна, — уехал, не оставив адреса, я уже говорила. Но тут какая-то тетка открыла бизнес по продаже подобных масок. Нонсенс! Или украла или сам Олег ей информацию отдал. Завтра собираюсь навестить этот магазинчик.

— Я с тобой.

— Со мной? — переспросила она.

Она вдруг поняла, что его предложение выйти замуж — простая формальность. И не из МИДа он вовсе — те не снимают потрепанные квартиры по сибирским городам на отдыхе. Постоянно интересуется оборонкой и тут заинтересовался маской. Да вообще он мне нахрен не нужен, внезапно решила Анна. Она не смогла объяснить своего неожиданного отчуждения к Александру.

— Конечно, хочу лично посмотреть это ноу-хау.

— Лично... вот и проваливай, смотри лично, не запрещается. Сам уйдешь или охрану вызвать?

Александр не понял мотивации Анны. Но подошло время, и она стала не нужной для его цели. Цели, которой он сам, откровенно говоря, не понимал. Обычный завод — какие тут могут быть тайны. Что-то недоговаривали ему руководители, недоговаривали. Уйти, хлопнув дверью, Александр не мог: не у себя дома, а в другой стране целесообразнее не портить отношения ни с кем. Он не стал отвечать вообще. В такой ситуации лучше уйти молча, что он и сделал. Встал с кровати, оделся и ушел.

В съемной квартире Отто фон Браун сразу же нашел в интернете рекламу о новой маске. Фирменный магазин "Дайвинг" реализовывал оптом и в розницу маски для подводного плавания, способные вырабатывать автономно воздух для дыхания.

Он посетил магазин, едва дождавшись открытия. Для подводного плавания здесь продавалось практически всё. Ласты, гидрокостюмы, фонарики, ружья и арбалеты для охоты. Александр попросил продавца показать ему маску. Взял в руки, крутил, вертел... ничего не понял.

— Как она работает? — спросил он продавца.

— Работает только в воде, — ответил он, — отделяет электрическим полем кислород от водорода, баллоны не требуются.

— Да... но не видно же ничего.

— Конечно, — согласился продавец, — работа двигателя внутреннего сгорания вашего автомобиля тоже не видна. Но он урчит, а маска не шипит даже. Хотя нет — работает.

Он поднес маску к лицу и зашипел, изображая идущий воздух.

Александр рассмеялся.

— Здорово! — произнес он, — теперь вижу. — А почему цены такие разные: у этой тридцать пять тысяч, а у этой, — он указал рукой, — сто тысяч?

— Эта для плаванья на глубине до десяти метров, а эта до трехсот. Воздух в ней под давлением идет и гидрокостюм необходим специальный, — пояснил продавец. — Вас что интересует конкретно?

— Гидрокостюмы тоже разные? — спросил Александр, не отвечая на вопрос.

— Конечно, они тоже для разных глубин и позволяют плавать на глубинах до тысячи метров.

— Невероятно! Но мировой рекорд погружения 318 метров. Это шутка или обман покупателя?

— Никаких шуток, — ответил продавец, уже начиная злиться, — масок таких тоже раньше не было, и земля была плоская, не вертелась. Приобретать что-нибудь будете?

— Конечно. Вот эту за тридцать пять и эту за сто. Но вы говорили, что можно нырять и на тысячу?

— Сейчас такой маски и гидрокостюма нет в наличии магазина. Но если вы сделаете заказ с предоплатой пятидесяти процентов, то вам доставят изделия на адрес в течение трех дней. Полная стоимость составит полтора миллиона рублей.

— Хорошо. Эти я беру сразу и оформляйте заказ. Доставка не нужна, я сам заберу товар через три дня. Оплата картой возможна?

— Конечно, — ответил продавец. — Внутри каждого изделия есть инструкция, которую строго необходимо выполнять, иначе можно погибнуть. Невероятно, но при погружении на глубину и соблюдении наших правил кессонная болезнь не возникает. Можно нырять и всплывать, не задерживаясь, кровь не закипит. Гидрокостюм обеспечивает полную защиту от давления.

— Но это же невозможно, — воскликнул Александр.

— И я о том же, — согласно кивнул головой продавец, — Джордано Бруно утверждал, что земля вертится, а его сожгли на костре, потому что Земля не могла вертеться. Берете или станем обсуждать вопросы инквизиции?

— Беру, беру, — словно встрепенулся Александр. — Но перед погружением напишу письмо для прокуратуры.

— Правильно, — согласился продавец, — я всегда так делаю, когда включаю электрический чайник — вдруг током ударит.

— Аргумент, — согласился и рассмеялся Александр.

Через три дня он пришел в магазин. Тот же продавец встретил его, предлагая присесть за столик в зале.

— Чай, кофе или чего покрепче?

— Спасибо. Мой товар готов?

— Конечно, оплатите, пожалуйста, оставшуюся сумму.

Александр перевел деньги и к нему за столик подсел мужчина.

— Хотел поинтересоваться у вас, — начал он, — вы любитель глубоководных погружений или ученый?

— А вы? — в свою очередь спросил Александр.

— Олег Петрович, — ответил он, — я работаю здесь и автор этих изделий.

— Понятно, рад знакомству, Александр, — представился он. — Когда-то имел честь удостоиться подводной охоты и оценил незабываемые ощущения. Плавать без акваланга — это намного комфортнее, я уже попробовал вашу маску и скажу прямо — супер! Я не миллиардер, но могу позволить себе глубоководные игрушки, если с ними можно обходиться без кессонной болезни. Морское дно — неизведанный клондайк, где наверняка найдется нечто бесценное.

— Любитель поиска затонувших кладов?

— Не занимался ранее, но почему бы и нет, — ответил Александр.

Он сделал снимок скрытой камерой, попрощался и удалился. В съемной квартире стал размышлять. Первую маску он действительно опробовал — классно! Другого не скажешь. Но что внутри: он не знал, маска неразборная и здесь должны работать специалисты. Вторую и тем более третью маску пусть опробуют другие. Нырять на километр — нет уж, спасибо. Но как их переправить в штаты? Как, как? Тем же путем — через Украину. Бедная страна, народ которой не понимал, что творит. Олигархи и политики — понятное дело. Не стесняются лизать американский зад, чтобы делать деньги.

Отто фон Браун передал образцы изделий в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли и сейчас отдыхал, развлекаясь с девочками. Но не прошло и трех дней, как его вызвал к себе шеф.

— Я прочитал ваш отчет, Отто, и хотел бы услышать эту сказку вновь, — начал разговор начальник восточно-европейского отдела. Изделия в свободной продаже и какова реакция местных властей?

Джон Престон, руководитель одного из важных отделов, заметил, как дрогнуло лицо Брауна при его имени. Предки Брауна из еще до гитлеровской Германии, он родился и вырос здесь, в США. Он не любил фамильярности и предпочитал, чтобы его называли по-дружески барон или фон Браун. Отто — это для матери, жены или любимой девушки. Чертовы дворяне...

— Да, сэр, маски и гидрокостюмы в свободной продаже, — ответил Браун. — Реакция властей? Никакой. Мне про это ничего неизвестно.

— Как узнал об этом магазине?

— Дочка директора релейного завода случайно проговорилась, что плавала в подобной маске. Сам магазин нашел в интернете, там куча его рекламы.

— И в чём подвох? — спросил Престон.

Браун пожал плечами.

— Понятия не имею, сэр.

— Ты не поторопился с возвратом? — спросил с прищуром Престон, — написал бы отчет и смог бы ответить на некоторые вопросы прямо из России.

— Вы изучаете представленные изделия, а отчет направили бы прямиком к психиатру, — ответил сердито Браун.

— Возможно, ты прав, Отто. Какие есть предложения?

Предложения... Браун вообще не желал заниматься эти делом. Он постарался перевести стрелки.

— Я попытался разузнать об этом конструкторе поподробнее у продавцов магазина. Соколов Олег Петрович, в фирме "Дайвинг", именно она продает маски и гидрокостюмы, является заместителем генерального директора по производству. Но продавцы утверждают, что рулит там лично он, а не Поливанова Анастасия Михайловна, на которую оформлена фирма. Соколов имеет и саму Поливанову. Больше ничего не удалось узнать.

— Почему ты считаешь, что маски и гидрокостюмы изобрел Соколов?

— Так он сам мне об этом сказал, я писал в отчете. Он мужик, с ним лучше поработать через постель.

— Ты имеешь ввиду нашу Нинель Бейкер?

— Имел бы, да не даст.

Джон Престон рассмеялся.

— Да-а, девочка красива до безобразия. Но она русская...

— Вот и проверим её лояльность к штатам. Бейкер уважаемый бизнесмен и она любит своего мужа, — возразил Браун.

Любит она своего мужа, подумал Престон. Деньги она любит. Любила бы — не давала всему руководству. Брауну она не дает — так Браун никто, простой агент, хоть и фон. Впрочем... если её заинтересовать деньгами... Да, так и поступим.

* * *

Ученые США не смогли изучить доставленные образцы: маску и гидрокостюм. Неразборная маска при вскрытии самоуничтожилась. С гидрокостюмом вовсе произошло непонятное — при разрезе одного слоя внезапно произошло сильное шипение и воздух под напором вышел из костюма. Воздух это был или какой-то особый газ — сейчас уже не узнаешь. Но, видимо, именно он нивелировал внешнее давление воды, и человек не ощущал никаких последствий на большой глубине. Но всё это только догадки, а фактического результата нет.

Маска... Вроде бы ничего особенного. Подумаешь, можно и с аквалангом плавать. Но новые технологии всегда актуальны и не только для науки. Их предполагалось использовать и в других областях. А вот гидрокостюм, выполняющий роль батискафа — это уже серьезно. Он жизненно необходим подводникам и морскому спецназу.

Нинель Бейкер прибыла в Россию под своим старым именем — Нина Голованова. Сняла ту же квартиру, что и ранее Браун, заплатила деньги вперед за месяц и сразу направилась в магазин "Дайвинг". Решила сразу не проявлять себя и купила маску с ластами. Через три дня она вновь пришла в магазин.

— Я бы хотела видеть изобретателя этих масок, — обратилась она к продавцу.

— Изобретателя? — переспросил продавец.

— Естественно. Маски великолепны, и я просто не могу не выразить ему своё личное восхищение.

Продавец пожал плечами и ответил:

— Завтра здесь он встречается с местными любителями дайвинга. Попробуйте пообщаться с ним в этом формате.

— В котором часу и как зовут этого гения?

— Для любителей подводного плавания он будет в магазине весь день — пояснения, ответы на вопросы и так далее. А зовут его Олег Петрович.

Голованова поблагодарила продавца и ушла. Теперь все её мысли крутились около одной проблемы — как одеться? Юбку, платье, блузку, джинсы...

Джинсы отвергнуты сразу. Она должна выглядеть привлекательной и неотразимой, чтобы этот болван захотел её. Пусть гений, но всё равно болван, если с таким изобретением не уехал в Штаты или хотя бы в Европу.

Нина выбрала приталенное платье, подчеркивающее её привлекательную фигуру с манящим, но не вульгарным декольте. Облегающее платье расходилось веером у бедер и закрывала их лишь на треть. Такой фасон манил заглянуть под подол, считала она, а её ножки, как утверждали сами мужчины, перехватывали дыхание и ласкали глаза постоянно. Но этим Нина не ограничилась и посетила специальный магазин, где приобрела духи с феромонами. Теперь этому русскому не устоять, посчитала она.

На следующий день Голованова уже подходила к магазину, но внезапно рядом с ней затормозил проезжающий джип, из которого выскочили четверо парней.

— Какая клевая тёлочка! — воскликнул один из них.

— Забираем без разговоров, — скомандовал другой.

Голованова даже не успела охнуть, как подхваченная за руки с обеих сторон и за талию сзади, оказалась в машине. Парни начали тискать её прямо там. Кое-каким приемам рукопашного боя её в ЦРУ обучили, но они не сработали. Она шла, вся зациклившись на предстоявшей встрече, и не сумела предотвратить захват. А в машине не развернуться и её держат со всех сторон, усаживая на третьего. Феромоны и сексуальный вид сделали свое дело, но не там, где бы хотелось. Трое поимели её прямо в машине, пока ехали в лес, а водитель наслаждался уже там.

Насытившись неоднократно, парни отпустили её только к позднему вечеру. Убивать не стали, посчитав, что эта красотка ничего не докажет, но на всякий случай промыли промежность минеральной водой из бутылки. Водитель настоял на этом — он не был в списке золотой молодежи, просто свой водитель.

Нина поняла, что с четырьмя парнями ей не справиться и сопротивление может привести только к насилию — синякам и травмам на теле. Она молча лежала или становилась раком на колени, может быть, это спасло ей жизнь в конечном итоге.

Начало темнеть, и парни оставили её в лесу. Голованова, находясь в ярости от содеянного, в полицию заявлять вовсе не собиралась. И даже сейчас думала о выполнении задания. Деньги, ей светили большие деньги. В первую очередь Соколов, а с парнями она рассчитается обязательно.

Нина приводила себя в порядок. Испорченное платье пришлось выбросить, но коротенькая юбка и блузка имелись, как и духи с феромонами. Она вновь посетила магазин.

— Извините, — обратилась она к продавцу, — я вчера не смогла прийти, но увидеться с Олегом Петровичем мне бы хотелось.

Продавец кивком головы и глазами указал на стоявшего за прилавком мужчину, осматривавшего товар. Голованова подошла ближе.

— Вы Олег Петрович, создатель уникальнейшего оборудования для подводного плавания?

— И? — кратко ответил он.

— Я — Нина, — представилась она, — пришла выразить вам своё восхищение приобретенным у вас товаром.

— Благодарю, — снова кратко ответил Соколов.

— У вас не найдется немного времени для общения? Я не журналист, но, по-моему, каждому хотелось бы услышать рассказ о товаре из первых уст.

— Я вчера это делал весть день, — пояснил Соколов, — а на сегодня у меня другие планы, извините.

— Но мы можем пообедать вместе или поужинать, — не сдавалась Голованова.

— Можем, но не пообщаемся, — кратко ответил Соколов без каких-либо пояснений и ушел в служебное помещение за прилавком.

Голованова занервничала, обозлилась и готова была разнести этот магазин в пух и прах. Мысленно костерила проклятых парней, не просто изнасиловавших её, а сорвавших тем самым главное запланированное мероприятие.

— Ну... мы это ещё поглядим, — в ярости прошептала она, выходя из магазина.

Соколов не клюнул на её внешность и теперь необходимо действовать по-другому, есть еще способы. Но сейчас на первый план выступали парни, ибо потом она не сможет их наказать. Так её еще никто не унижал и прощать Нина ничего не собиралась.

Она рассуждала — что в условиях задачи? Только номер машины и лица парне й. Совсем немало для поиска. Где искать эту машину? Необходима полицейская база данных, но она тоже на улице не валялась. Голованова пошла прямиком в отделение ГИБДД. На симпотяшку там клюнули сразу. Молодой капитан решил взять быка за рога.

— Что привело к нам красавицу и какие планы на вечер? — поинтересовался он.

— Хочу по номеру машины найти одного человека. Он чуть не сбил меня, пролетев на огромной скорости, хочу глянуть в его бесстыдные глазки. Можно и вместе посмотреть, — она кокетливо улыбнулась.

— Так это запросто, какой номер?

Нина назвала и сразу заметила, как скис капитан.

— Вам, красавица, с этим парнем лучше не связываться, — огорченно ответил капитан, — золотая молодежь, резвятся, как хотят.

— И все-таки — вы так боитесь его?

— Если хотите найти приключений на свой красивый зад, то машина каждый вечер паркуется у ресторана "РазгулоФФ", — зло бросил капитан и отошел в сторону, понимая, что красавица пахнет проблемами.

"Проблемы теперь будут у его попки, — сердито прошептала Голованова и покинула отделение ГИБДД. Искомый автомобиль она обнаружила в тот же вечер, вся четверка прибыла в ресторан. Нина решила не заходить внутрь, ждать пришлось всю ночь. Только в шесть утра изрядно подвыпившая компания появилась на улице. Проследить за ней не составило труда — все переместились в загородный коттедж.

Если каждый вечер машина у ресторана, как говорил капитан, то сейчас они будут спать. Брать тепленькими во сне? Неплохая идея, но в доме наверняка кто-то есть еще, кроме этой поганой четверки. Парень из золотой молодежи, его водитель и трое друзей-охранников. Но это они себя считают друзьями, а он слугами.

Небольшая дырочка в заборе все же нашлась и Голованова заметила во дворе вооруженную охрану. Было бы хорошо, застать их тепленькими в постели, но калечить посторонних она не желала. Придется брать у ресторана.

Вся известная четверка вечером завалилась в кабак. Нина вскрыла машину и немного повозилась внутри. Теперь оставалось снова ждать. В этот раз компания вышла чуть раньше, в пять утра. Расселись в салоне, водитель завел мотор и Голованова нажала кнопочку на пульте дистанционного управления. Баллончик внутри салона выпустил газ, и парни практически мгновенно уснули. Еще одна кнопочка на пульте и тонированные стекла слегка приспустились, выпуская лишний газ наружу.

Пять утра и народ не толпился у ресторана, последние гулеваны из него уже вышли и пространство у входя опустело. Нина открыла дверцы машины для более полного проветривания. Потом сдвинула водителя немного вбок и понеслась по улицам за город к уже известному месту.

Парни очнулись, не понимая происходящего. В метре над землей поваленная береза, они перекинуты через неё и привязаны все с заклеенными скотчем ртами — Нине не хотелось слышать их поросячий визг.

Недавно изнасилованную девушку узнали сразу. Она сидела неподалеку и очищала ножом кору с осинового кола.

Что, мальчики, как насчет секса? — со злорадно усмешкой проговорила она, приподняла юбку и повиляла немного ножками, — займемся с удовольствием?

Парни что-то мычали сквозь скотч и пытались освободиться от пут. Нина подошла и ножом распорола штаны сзади у одного, снова заговорила с ехидцей:

— Какая милая попочка, кожа белая, гладкая и явно просит засадить ей. Не буду же я злыдней и исполню желание.

Она воткнула кол в задницу и продвинула его сантиметров на тридцать. Парень заюлил попкой, замычал заклеенным ртом и, наверное, что-то там пытался говорить выпученными глазами. Голованова двигала колом туда-сюда и приговаривала:

— Ой, как хорошо-то, как хорошо! Девочкам так же хорошо было, когда вы их насиловали? А член-то почему висит тряпочкой и не встает — неправильно это, неправильно. Яйца, наверное, не работают. Так зачем нам такие яйца?

Она взяла в ладонь мошонку и сжала её с усилием. Парень дернулся и затих, обмякнув.

— Теперь твоя очередь, — она подошла к другому, — всё, как в тот раз, по очереди.

Парень мычал неистово с выпученными от страха глазами... Закончив с последним, Голованова заговорила вновь:

— Вот и вы, мальчики, познали всю прелесть секса. Пока, милые.

Девушка ушла, как и в тот раз, пешком, не отвязывая насильников. Выживут ли они? Об этом Нина совершенно не думала. Могут и выжить кастраты, если их найдут случайно и быстро. Какой-нибудь депутат посчитает действия Головановой преступными. По закону — да. А по совести, если в полиции и Следственном комитете у таких всё повязано? Так закон и не дружит со справедливостью.

Теперь Соколов... Его необходимо усыпить и передать в посольство, которое без проблем вывезет тело диппочтой. Но где усыпить? Машины, на которых ездил русский гений известны. Это или Ленд Крузер, или Субару Форестер. Впрочем, никакой разницы нет.

Пришлось ждать. Соколов не каждый день появлялся у магазина "Дайвинг". Но все-таки он появился. Голованова вновь поколдовала внутри салона и стала ждать, размышляя. Американцы заинтересованы в русском гении, а сами русские нет. При его содействии силы боевых пловцов и безопасность подводников увеличились бы в разы. Но русским это не интересно и сие непонятно.

Соколов вышел из магазина, сел в машину и Голованова нажала на кнопочку... проснулась в камере временного изолятора. Соображала плохо не из-за мозгов, а из-за отсутствия информации. Но все-таки поняла, что её обыграли. Ждала следователей из ФСБ, а пришли из Следственного комитета.

Соколов посчитал, что чекистам её сдавать не целесообразно — проверять и его начнут, заставят работать на оборонку. Поэтому флэшка с записью расправы над парнями попала в полицию. Но расследование прекратилось практически сразу в связи со смертью подозреваемой — её элементарно отымели и удавили в камере. Американский шпион уничтожен руками русской преступности.

* * *

Олег отдыхал, сидя в плетеном кресле у воды. Все-таки неплохая задумка: построить дом-терем на берегу залива. Каждый день, как на даче! Он пил холодное пиво в прикуску с вяленой щучкой. Предпочитал её из всех имеющихся закусок к пиву.

Анастасия, сидевшая рядом в таком же кресле, пиво не очень жаловала и пила его редко, предпочитая хорошее вино или вообще фруктовый сок. Поэтому потягивала ананасовый, но из пивной кружки за компанию. Она повернулась к Олегу и нерешительно заговорила:

— Коля, у меня в офисе недавно были сотрудники ФСБ. Они взяли с меня подписку о неразглашении, чтобы я ничего тебе не сказала и тем более другим лицам. Но я не могу не рассказать тебе, это было бы подло и неправильно. Я так считаю...

— Спасибо, Настенька, что заговорила об этом. Дала подписку и не разглашай информацию, не надо — я и без этого знаю, о чем был разговор и чего хотят чекисты на самом деле. Эти чекисты, — уточнил он.

Он с благодарностью посмотрел на Поливанову, которая ради него решилась нарушить запрет одной из самых могущественных организаций на свете. ФСБ все-таки не КГБ. В последней и уже не существующей организации служили Родине с честью. Были, конечно, и тогда предатели. Потому, как человек не без изъянов. Но о вымогательстве и мошенничестве в современных масштабах даже подумать не могли.

— Но откуда ты можешь знать? Они просили...

— Настенька, ты дай им договор поставки, и они отстанут, — перебил он её.

— Какой договор поставки? У нас нет такого. Ты же сам всё делаешь.

— Есть такой, — пояснил Николай, — он у тебя в сейфе лежит. Скажешь чекистам, что был представитель фирмы, заключили договор. Мы платим, они товар поставляют.

— Но они начнут спрашивать подробности...

— Объяснишь им подробно, — улыбнулся Олег, — что товар фирма поставляет сама. Мы переводим деньги на их счет в день поступления, поэтому подробности нас не тревожат. Товар эксклюзивный и качественный — зачем нам подробности?

— Что это за фирма, на которую мы сошлемся? — поинтересовалась Настя.

— Нет такой фирмы. Договор есть, а фирмы нет — пусть ищут. Ты же не обязана проверять её при заключении договора.

— Не пойму я что-то — чего этим чекистам надо?

— Шоколада, — с усмешкой ответил Николай, — бизнес наш себе присвоить — он же престижный.

— Ага... щас! — возмутилась Анастасия. — Вход в неглаженых шнурках запрещен.

— Это точно, — подтвердил Олег.

Чекисты пришли в офис фирмы "Дайвинг" в понедельник утром и сразу же заявили без приветствий:

— Подготовили техническую документацию? Это кто? — они удивились присутствию в кабинете неизвестного мужчины, — он нам не нужен.

— Это мой заместитель, Олег Петрович, — пояснила Поливанова, — Он занимается вопросами сбыта и поставок — говорить лучше с ним.

— Вы дали подписку, Анастасия Михайловна, поэтому ни с кем другим мы разговаривать не станем. Или вы сами убираете своего зама, или мы его увозим к себе. Только быстро соображайте, быстро, — уже прикрикнул чекист, видимо, старший из прибывших.

— Тренировать голосовые связки в другом месте станете, — недовольно произнес Соколов, — сейчас меня интересует другое — как вы станете выходить из создавшейся ситуации?

— Пошел вон отсюда, идиот, или действительно захотел за решетку? — скомандовал старший чекист.

Соколов продолжал, как ни в чем не бывало.

— Необоснованное появление в офисе, незаконное взятие подписки о неразглашении, экономический шпионаж или все-таки вымогательство коммерческих секретов с целью личной наживы. Посадить — не посадят, но из органов попрут точно. Так чем свою вину заглаживать станете? Простыми извинениями или наличностью? — он пошуршал пальчиками.

— Сам нарвался, — зло бросил чекист, подходя и доставая наручники.

— Абсолютно верно сказано, — улыбнулся Соколов, — сам нарвался.

* * *

Наряд полиции возвращался с семейной ссоры в отдел. Ничего необычного — пили вместе, потом подрались, но жена на мужа заявление писать не стала. Полицейские провели профилактическую беседу и уехали.

По пути старший наряда заметил двух мужчин, валявшихся на асфальте у крыльца продуктового магазина. Тоже не постоянное, но обычное явление, если бы не приличные костюмы на телах.

— Пьют, суки, потом валяются в отрубе, а нам таскать их приходится, — возмущался старший наряда сержант Толубеев.

— Так едем мимо: нахрена нам эти алкаши нужны, высказался другой сержант.

— Не-е — обязаны реагировать, — возразил Толубеев. — Вдруг кто-нибудь номера запишет и позвонит потом, что полицейские не отреагировали на нарушение общественного порядка. Тормози, — приказал он водителю, — глянем на алконавтов.

Толубеев вышел из машины, подошел ближе к валяющимся мужикам, нагнулся, чтобы получше рассмотреть. Вроде бы спиртным не пахло, но лица показались не совсем обычными. Он потрогал пульс на шее и заматерился — не только пульс отсутствовал, но и тело уже остыло. Толубеев связался с дежурным по рации.

Вызванная бригада работала не спеша, но слаженно. Видимых причин насильственной смерти не выявлено, но все понимали, что двое прилично одетых мужчин скончались не просто так. Документов при себе никаких, и судебный медик выдал предварительный вердикт, что после наступления смерти прошло более суток. "Тело еще окоченевшее, но жевательные и затылочные мышцы уже расслабились", — говорил он.

Бригада работала. Следователь вел протокол осмотра места происшествия, оперативники опрашивали возможных свидетелей, но никто ничего не видел. И камера видеонаблюдения на крыльце тоже непонятным образом отключилась, заработала только при подъезде наряда полиции.

Удалось установить только то, что охранник магазина час назад выходил покурить на крыльцо и трупов там еще не было. Кто-то привез и выбросил тела в обеденный перерыв, когда много народа на улице. И никто ничего не заметил — странно. Некто бросает вызов полиции или хорошо разбирается в психологии? И, наверное, преступник прав — в толпе можно не заметить, а при малом количестве людей тела бы бросались в глаза.

Судебно-медицинский эксперт вовсе ошарашил следствие — смерть, по его заключению после вскрытия, наступила от взрывной декомпрессии. Он пояснил, что тела находились в воде на большой глубине и всплыли очень быстро на поверхность. Кровь у них буквально закипела и пузырьки газа забили сосуды.

Оперативники опрашивали всех лиц, имеющих любое отношение к подводным погружениям. А тем временем сотрудники ФСБ усиленно, но тщетно искали своих двух пропавших сотрудников. Словно в воду канули, поговаривали некоторые и не зря.

В одном из дайвинг-клубов оперативникам фамилии не назвали, но намекнули поискать пропавших среди чекистов. И они нашлись. Полицейские и Следственный комитет с удовольствием передали уголовное дело в ФСБ.

Чекисты занялись делом серьезно и повторно опрашивали всех, имеющих отношение к подводному плаванью. Пришли и в фирму Поливановой, которая сразу узнала по фотографиям приходящих недавно сотрудников ФСБ.

Наивная простота рассказала всё — как эти двое вымогали у нее технологию производства глубоководных аквалангов и масок, как брали подписку о неразглашении, как угрожали посадить или вообще уничтожить. Но её сожитель и заместитель по производству переговорил с ними, и они исчезли.

Наивная простота... Что тут можно сказать? В результате чекисты задержали Соколова.

— Старший следователь Федеральной службы безопасности майор Дорофеев, — представился сотрудник.

— Дорофеев, так Дорофеев, — пожал плечами Соколов. — Я задержан?

— Пока нет, — ответил чекист, — мы переговорим, и я приму процессуальное решение.

— Ну да, — усмехнулся Соколов, — только лицом в пол меня бросали и руки крутили по-настоящему. А наручники... законно ли ко мне применили спецсредства?

— Снимите, — приказал следователь и рядом стоявший сотрудник, видимо, оперативник, с неохотой выполнил указание.

— Вы признаетесь в убийстве двух сотрудников ФСБ, Олег Петрович? — напрямую спросил Дорофеев.

— Естественно, нет, — ответил спокойно Соколов.

— Тогда начнем по порядку, — тоже спокойно высказался Дорофеев, — фамилия, имя, отчество, дата рождения, место работы...

— Соколов Олег Петрович, контр-адмирал, нахожусь в отпуске и временно работаю в фирме "Дайвинг".

— Не понял, — Дорофеев даже отодвинулся, чтобы получше рассмотреть Соколова, а оперативник сжал кулаки и, видимо, еле сдерживал себя, чтобы не ударить.

— Олег Петрович, давайте разговаривать серьезно, без психических заморочек, — недовольно произнес Дорофеев, — экспертиза установит вашу дееспособность. Зачем затягивать время?

— Абсолютно с вами согласен, майор, прояснить ситуацию вы можете мгновенно — позвоните в центральный аппарат и вам подтвердят мои полномочия.

— Клоуна из меня хотите сделать, гражданин Соколов, может быть, лучше в ООН позвонить? — ехидно спросил Дорофеев.

— Клоун, Фома неверующий или просто подлый наглец — время расставит точки над "и". Только как вы себя станете чувствовать, когда будете давать объяснения генералам из Москвы. Вас же спросят конкретно — трудно было позвонить?

— Хватит, Соколов, хватит строить из себя психически ненормального. Я вас задерживаю, пока, к сожалению, только на сорок восемь часов. Но суд это завтра исправит. Не переживайте. В камеру его, — отдал команду Дорофеев.

— В камеру, так в камеру, — вроде бы согласился Соколов, — но хочу предупредить — когда ваши опера пожелают выбить из меня показания: я отвечу по полной программе. За их увечья ответите вы, майор, Фома неверующий.

Находящийся в допросной оперативник более не смог сдержаться.

— Ах ты сука поганая, — крикнул он и нанес резкий удар в солнечное сплетение Соколову.

Но задержанный непонятным образом увернулся и в ответ вывернул на излом руку оперу в локтевом суставе. Хруст костей, дикая боль и оперативник потерял сознание. Соколов схватил Дорофеева и властно произнес:

— Телефон давай. Иначе тебе тоже ручонку отломаю. Быстро давай, — крикнул он.

Дорофеев стал шарить руками по карманам, но Соколов сразу разгадал его ход.

— Не затягивай время, майор, видеокамера не работает. Временно отключилась по моей просьбе. Иначе бы уже спецназ здесь давно крутился. Быстро телефон, — вновь крикнул Соколов и заломил руку следователя до боли.

Задержанный набрал номер.

— Николай Трофимович, это контр-адмирал Соколов, здравствуйте. Меня в Н-ске ФСБ задержала и сейчас пытаются физически выбивать показания о не совершаемых мною убийствах... Понял, жду.

Он отключил связь и усмехнулся.

— Вот и все, Дорофеев, кончилась твоя служба в органах, а ведь мог просто позвонить, Фома неверующий. Я настоящий контр-адмирал, а кто теперь ты?

В допросную буквально ворвался начальник областного управления.

— Здравия желаю, товарищ контр-адмирал, извините, никто же не знал, — мгновенно стал оправдываться полковник.

— Почему же никто не знал, — возмутился Соколов, — я сразу представился и даже неоднократно заявил вот этим ребяткам, — он указал на следователя и оперативника, — что являюсь контр-адмиралом. Ну да ладно, сказки вы теперь станете генералу-армии Бережному рассказывать. Этого уволить сегодня же по утрате доверия, — Соколов указал на Дорофеева, — а этого опера в камеру и возбудить уголовное дело за попытку нанесения телесных повреждений высшему офицерскому составу. Исполняйте, полковник.

— Есть, товарищ контр-адмирал, — ответил начальник управления.

Соколов отправился домой, оперативника увели в камеру и вызвали к нему врача. Начальник управления, забирая удостоверение у Дорофеева, спросил:

— Он действительно представлялся контр-адмиралом?

— Да, но я не поверил, — ответил с сожалением Дорофеев.

— Но проверить информацию ты мог?..

— Поздно сейчас каяться, товарищ полковник. Разрешите спросить: Соколов звонил Николаю Трофимовичу, это кто?

— Ну ты даешь, Дорофеев, ну ты даешь... Это генерал-армии Бережной, директор ФСБ. Ну ты даешь, — еще раз повторил полковник.

* * *

Директор прилетел в Н-ск лично и инкогнито на следующий день. Как и в прошлый раз Соколов встретил его и после стандартных приветствий спросил:

— Ко мне домой или в офис?

— В офис?

— Ну да. Удивлены, что у меня есть офис? Так должен же я что-то делать в своё удовольствие и для пользы страны одновременно.

— Но вы контр-адмирал...

— Согласен. Но все формальности соблюдены — фирма оформлена на мою жену, с которой я официально даже не зарегистрирован, — пояснил Соколов.

— Дома я у вас уже был...

— Нет, — перебил Соколов директора, — вы были в другом коттедже. А сейчас я построил себе терем, настоящий терем из русских народных сказок или шедевр зодчества ХVII-ХVIII веков. Как хотите...

Соколов без дальнейших вопросов и разговоров привез Бережного на свой залив. Директор, естественно, удивился. Он никогда не видел подобных теремов наяву.

— Отдохнете у меня денька три в качестве краткосрочного отпуска или у вас деловая поездка, Николай Трофимович?

— День побуду, — ответил Бережной.

— Тогда подводная экскурсия, а потом разговоры. Так материал лучше усваивается, — с улыбкой произнес Соколов.

Бережной усиленно вспоминал — кто-то что-то там говорил в его ведомстве о масках и гидрокостюмах этого Соколова. Но директор этому значения не придавал — не ракеты, не подводные лодки, не истребители. Подводная экскурсия... Приятно, когда тебя уважают, но можно обойтись и без экскурсий.

— Вряд ли показаны подводные прогулки в моем возрасте, — вынес вердикт Бережной, — так что обойдемся без них.

— Прогулки полезны в любом возрасте, как утверждают врачи, — возразил Соколов, — а подобные подводные в особенности. Они абсолютно безопасны и эмоционально позитивны. В этой комнате, — он указал рукой, — вы найдете гидрокостюм и маску. Жду вас на берегу залива.

Разные чувства боролись внутри директора Федеральной службы безопасности. Соколов еще не оправдался о задержании — вдруг он действительно утопил двух сотрудников ФСБ. Закон един только для электората. А Соколова нельзя привлекать к ответственности — он нужен стране, её безопасности в частности. При Сталине его бы просто поместили в "шарашку" и разбираться не стали, но сейчас таковых нет. Подводная лодка, созданная Соколовым, действительно оказалась супершедевром и уже заставила серьезно волноваться руководителей блока НАТО. А его сверхзвуковые ракеты... Что опять задумал этот Соколов? Зачем он тянет меня под воду? Но у него всегда несбыточное превращается в реальность. Придется поплавать, однако.

После подводной прогулки Бережной разговорился.

— Никогда бы не подумал, что это так прелестно. Нет, сейчас показывают много фильмов о подводном мире, но побывать там без акваланга — это супер. Дышится легко, никаких тяжестей за спиной...

— Понравилось — это хорошо, — согласился Соколов. — Мировой рекорд погружения на глубину составляет 318 метров, а в моем гидрокостюме и маске можно погружаться на тысячу и чувствовать себя комфортно, словно на двухметровой глубине. Нырнул и вынырнул без всяких декомпрессионных последствий. Не верите? Можно отправиться на Байкал, там глубины за глаза хватит. На 318 метров погружались очень тренированные и абсолютно здоровые водолазы. А вы, Николай Трофимович, можете нырнуть в моем костюме на тысячу без всяких последствий и с полным удовольствием, как и сегодня. Представляете, что это значит для нашего флота? Моряки бы на атомоходе "Курск" смогли выйти из лодки в двухтысячном году. Да мало ли куда необходимо нырнуть в целях безопасности страны, — Соколов ухмыльнулся.

— Я понимаю, что вы предлагаете конкретно, Олег Петрович?

— Понимает он, — снова ухмыльнулся Соколов, — вот в ЦРУ понимают. Был здесь совсем недавно их агент Отто фон Браун под именем Александра Иванова, через Украину к нам прибыл. Но ничего не получилось у него, и он смотался в Штаты. Правда, образцы масок и гидрокостюмов он в США доставил, но там не смогли их исследовать. ЦРУ не успокоилось и отправило сюда некую Нинель Бейкер, опять же через Украину под именем Нины Головановой с целью получения технической документации. Сдавать её вашему областному управлению я не стал — много бы возникло лишних вопросов. Но и на свободе её не посчитал оставлять нужным. Она сейчас находится под следствием за изнасилование и убийство четырех парней. Они, конечно, заслужили наказание, но самосуд у нас, сами понимаете. Поработайте с этой Нинель... Хотя... ваше ведомство... Без обид, Николай Трофимович и ничего личного, ФСБ способно, видимо, только таких, как я, ловить. Да, я действительно организовал утопление ваших двух сотрудников. Они пришли ко мне в офис и решили, что сотрудникам позволено всё. Потребовали техническую документацию, чтобы самим выпускать эту продукцию. Оформили бы всё на жён или кого-нибудь еще. И чем они, извините, отличались от Нинель Бейкер, сотрудницы ЦРУ? Но меня другое беспокоит, Николай Трофимович, почему в США востребованы мои изобретения, а России, получается, они не нужны. Те агентов засылают, здесь их обезвредить не могут и на изобретения вообще не клюют, извините. Недавно я одну картинку прикольную посмотрел в интернете, где птичка сорока пытается изучить книгу. Знаете название книги?.. "Как срать на людей с высоко поднятой головой". Не смешно даже. Естественно...

Бережной, конечно, понял, о чем говорит Соколов. Верхушка оторвалась от низов. Но и сам Соколов теперь уже не электорат, чего бы ему возмущаться-то? Сознался в утоплении двух человек, прекрасно осознавая, что к ответственности не привлекут. Но у него есть смягчающий фактор — он действовал по справедливости, которая с законом не дружит.

— С местным управлением я разберусь и с Нинель Бейкер тоже. Так вы предлагаете оборонке свои маски и гидрокостюмы, Олег Петрович? — вновь спросил Бережной.

— Маски и гидрокостюмы — неплохая идея. Заключим договор и пусть морской флот пользуется, — ответил Соколов.

— И всё?

— Вам этого мало? — удивился Соколов. — Да-а, вам спасибо, что прилетели, но я бы и без вас освободился — есть видеозапись вымогательства и рейдерства этих сотрудников. Вряд ли местные чекисты захотели бы шумихи в интернете и прессе. Вам этого мало, — повторил Соколов, — надо было вообще не звонить, а поставить раком местное управление. Вот бы пресса бесновалась — шпионов не ловят, а вымогательством занимаются. Я лодку сделал и даже спасибо не сказали, не говоря уже о премиях и наградах. Хотел новый ракетоносец создать, но лучше и дальше в тишине побуду. Вам личное спасибо, Николай Трофимович, и до свидания.

Соколов вышел из зала под недоуменный взгляд Бережного. Что тут можно сказать? Надо бы куратору Боброву и министру Шаповалову побеспокоиться, но никто и пальцем не шевельнул. А Соколову, естественно, обидно. "Недоучки" с премиями и героями России ходят, а он так... контр-адмирал без моря.

* * *

Солнце садилось и с залива дул прохладный ветерок. Осень... пора поэтов и колер красок. На воде по утрам еще нет ледяных заберегов, но в рубашке уже не походишь: холодно. На сопках сосновый лес, но встречались и березы с осинами. Ветер срывал их листья и посыпал берега.

Соколов сидел в кресле на берегу, укутавшись пледом, вспоминал и оценивал прошедшие события. Порядочным людям он помогал, но и государству помог здорово. Насте Орловой помог в деревне, производство алюминия изобрел совершенно по другой технологии — выгоду не только Чеботарева получила, но и страна в целом. А эксклюзивная субмарина, о которой американцы знают, но молчат — не желают демонстрировать собственную беспомощность. Баллистические ракеты со скоростью в двадцать махов — кто такие остановить сможет?

А что получил он? Чекисты желали нагнуть и в камеру бросить... Кто-то скажет, что он Закон нарушал. Нарушал по справедливости. Но почему бы этот Закон справедливым не сделать? Кто-то скажет, что негуманно расстреливать преступников и где же тогда хваленая демократия, когда подавляющее большинство проголосовало бы за расстрел?

Масса вопросов роилась в голове Соколова, масса. Русский гений Филиппов Михаил Михайлович убит неизвестными, а его разработки похищены и уничтожены. Гений в науке и слепой в политике, считал, что его супероружие передачи энергии взрыва на расстояние сможет остановить войны. Позже к "лучу смерти" пришел и Тесла, но тоже уничтожил своё изобретение, все-таки испытав его в Сибири на Тунгуске.

Настоящий Соколов, который изобрел устройство, опускающее континент на дно океана, отправлен в космос. Не созрело еще общество к сверхмощным технологиям. Пришелец Соколов дал Росси лучшие ракеты и субмарины в качестве сдерживающего фактора мировой войны. Он дал оружие России, как не агрессивной стране и никогда бы не дал американцам, которые погубили бы мир. Дал России, где его не ценят, а Америка бы на руках носила. Но он же не маленький мальчик, правда?