|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Аургельмир недоуменно моргнул третьим веком, глядя на хорошо знакомый пейзаж. Потрескавшаяся, твердая как камень земля. Ствол поваленного дерева с обломанными ветвями. Яма. А на заднем плане гора.
Все как обычно, за исключением того, что из ямы не торчал Кронос.
И раньше раскаленная солнцем почва не была насквозь промороженной.
Гримтурс осторожно обошел кругом, пару раз потоптался по ставшей хрупкой земле, оставляя отпечатки подошв. Принюхался.
Не осталось даже запаха сухого мяса, которым несло от почти покойного титана, только на краю ямы глубоко в почве отпечатался чей-то след.
Он еще раз обошел все кругом, не ленясь. Поковырял когтями ствол дерева, оставляя глубокие борозды, — еще недавно каменный, ствол крошился, как самый настоящий трухлявый пень. Поворошил пару осколков печатей... Кронос отсутствовал, словно его и не было, а портал в Тартар закрылся сам собой, теперь, скорее всего, навсегда. Не ощущал Аургельмир того особого течения энергий, говорящего о возможном нарушении границ реальности.
Да и неизвестно, остался ли Тартар существовать. Нет, та его часть, в которой томятся собратья Кроноса, скорее всего, на месте, если пленники не передохли окончательно, пойдя на корм победителям, а вот филиал лично для Повелителя времени...
Аургельмир задумчиво пожевал губу, рассматривая Олимп. Гора казалась подозрительно пустынной. Он видел стоящие на плоской вершине горы руины дворцов, вот только не ощущалось присутствия, пусть и далекого, олимпийцев, словно божки попрятались, как мыши.
Он стоял, смотрел... И воздух был обычным воздухом, без примеси озона от молний, море не бушевало, словно клячи Посейдона передохли прямо в упряжи...
Олимп ощущался мертвым. Не пустым, как раньше. Мертвым.
Гримтурс осторожно отступил, ощупывая пространство всеми доступными ему способами, понимая, что не ощущает ничего живого. Огляделся... и нырнул в потоки энергий, спеша удрать.
Здесь, в этой складке пространства, произошло нечто странное и непонятное, априори внушающее страх. Опасное, он это чувствовал. А своим чувствам Аургельмир привык доверять.
Что ж... стоило признать, что затея с освобождением Кроноса была впустую потраченным временем и не стоила затраченных на нее усилий. Печально, но факт.
Решив считать Кроноса мертвым, Гримтурс пожал могучими плечами и отправился навестить свою союзницу. Пусть принесет пользу, хотя бы перед смертью.
* * *
Тьма растекалась вокруг.
Люк сделал несколько шагов, чувствуя, как прогибается под подошвами сапог пространство. Воздух был сухим и холодным, обжигающим гортань, оседающим на коже кристалликами льда, липнущим к волосам.
Это было неприятно.
Древко копья утешающе грело ладонь сквозь перчатки, лезвие загудело просыпающимся гнездом шершней. Тьма начала светлеть, расползаясь в стороны, шевелясь, как живая. Люк прикрыл глаза, сосредотачиваясь.
Там, за пеленой тьмы, простиралась пустыня. Бесплодная, мертвая, высушенная до последней молекулы. Безжизненная и бесконечная. А еще там шевелилось нечто живое.
Вернее... Не живое. Живым назвать эту мерзость язык не поворачивался. Но и мертвым оно не являлось. Просто... Нечто.
Сильное, разумное и бесконечно голодное.
В этом промороженном насквозь присутствии было нечто знакомое, и Люк, с отвращением констатировав наличие пожирателя где-то рядом, сосредоточился, разворачивая щиты. Тьма послушно окутала его плотным плащом, пространство стремительно серело, а мрак, расползшийся в стороны, наоборот, загустел. Там что-то мелькнуло, и копье с легкостью перерубило с довольным урчанием черное чешуйчатое древко. Двойной наконечник стрелы упал на землю, и Люк наступил на него, чувствуя острый укол холода сквозь толстую подошву боевого сапога.
Мрак шевельнулся, в черноте мелькнуло белое с алым, губы Люка скривились в омерзении.
Наконечник захрустел, раскалываясь на части.
— Да будет Свет, — безапелляционно заявил Люк, и пространство вспыхнуло.
* * *
Люк сжал кулак, вставая с медитационного коврика. Неприятно осознавать, что ты ошибся и вообще почти проморгал опасность, но лучше поздно, чем никогда.
Разгадка двойного наконечника оказалась простой и сложной одновременно. Когда-то именно две стрелы дали подсказку: близнецы. Танос и его брат, идентичные и одинаково сумасшедшие. Когда стрелы стали двойным наконечником? Люк плохо помнил, но это не имело значения: он понял. Он разгадывал метафору, привыкнув к некоторому символизму присущих ему видений, а надо было толковать буквально.
Ведь понимание лежало на поверхности.
Киттат, старый язык ситов, тех самых жителей Морабанда, язык жрецов, магов и высшей аристократии, очень сложный и своеобразный. Киттат невозможно четко перевести, только передать смысл, его угловатые глифы, похожие на клинопись, меняли реальность и выражали волю заклинателя, поэтому повсеместно использовались упрощенные формы для общения, а киттат остался мертвым языком, признаком принадлежности к элите.
Поэтому немудрено, что Люк банально не подумал... Тот же Палпатин. Его ситхским именем, выражающим его суть, было слово Сидиус, буквально означающее 'Приводящий в трепет'. И на киттат его имя так бы и перевели, ситский эквивалент выглядел бы как Chirikyât или 'Тот, кто заставляет всех трепетать и дрожать от страха'. Буквально. Потому как имена имеют значение и переводятся.
А двойной наконечник... Это буквальное воплощение имени того, кого сам Люк считал неудачником и полным дебилом, невзирая на все его могущество. Дарт Найлус, или, как еще говорили, Нихилус. Владыка Голода на ситхском. На киттате голод обозначался глифами 'раздирающий кишки', кишкодер. И двойной наконечник стрелы тоже называли кишкодером, потому как, попав в живот, он полностью уничтожал пищеварительную систему. А последствия... Если не сдохнешь от кровопотери, сепсиса и болевого шока, то банально помрешь от голода. Четко и ясно.
Непонятно, как тварь, способная только жрать все вокруг себя, пробралась в эту реальность, придется придумать способ упокоить его с гарантией. А то прошлые убиватели недоработали. Бракоделы.
Сложность убийства состояла в том, что Найлус был Раной в Силе, а еще в том, что он сам баловался магическими практиками. Люк, конечно, и раньше слабаком не был, а теперь так и вовсе вышел на новый уровень, но границы своих сил он пока не исследовал по полной программе, а потерпеть поражение не имел права. Одно дело — сам, другое — подставить идущих за ним людей.
Значит, надо шевелить мозгами, думать.
Найлус является дефектным призраком Силы, упакованным в доспехи для облегчения взаимодействия с окружающей средой. Идиотизм, по мнению Люка, невзирая на некоторые преимущества такого состояния. Если б Найлус был умнее, он бы взял пример с Рагноса. Тот и жил на полную катушку, и после смерти себя не ограничивал. Что с того, что помер? Путешествовать по галактике, бить морды, шляться по бабам и жрать деликатесы, вселяясь в тела неудачников, это ему не мешало. У Люка вообще после общения с сим достойным Владыкой сложилось впечатление, что тот решил банально не отягощать себя телом на постоянной основе по каким-то меркантильным причинам, известным лишь самому Рагносу. Поэтому силой его воли и мудростью оставалось только восхищаться.
А Найлус... Превратиться в вечно голодную мерзость, думающую бездонным желудком, зависимую от собственных доспехов, спаявшихся с энергетическим телом, а самое главное, не сумевшую исправить эту примитивнейшую ошибку... Нет. Такое надо вымарывать из списков, как недостойного титула Лорда и Владыки, и показывать ученикам в качестве примера того, как поступать нельзя.
Еще б знать, в каком он сейчас состоянии...
Впрочем, первым делом требовалось решить более насущную проблему прямо здесь и прямо сейчас.
Люк задумчиво провел пальцами по кромке лезвия, положил копье на рабочий стол и прикрыл глаза, как следует сканируя оружие Силой.
Что сказать... Как он и думал. Подозрения подтвердились, к неудовольствию Люка. Поглощение Камней Бесконечности не прошло даром, и копье из полуразумного артефакта стало полностью разумным, обретя полноценную личность. И хорошо, и плохо.
Хорошо, потому как верное лично ему. Пока что. Плохо, потому как каждая личность рано или поздно начинает пробовать свои ограничения на прочность. Те же Камни являются отличным примером, к чему может привести отросший у вещи мозг. Ситхи, особенно те, кто занимался Силовой Ковкой и лично создавал для себя мечи, сталкивались с такой проблемой неоднократно и решение выработали быстро. Значит...
— Не так шустро, дорогуша.
Оружие — это оружие. Вещь и орудие, не больше, иначе проблем не оберешься. Оно должно служить хозяину, а не хозяин должен быть придатком пусть великолепной, но железяки.
Глифы засияли, наливаясь алым, как кровь, светом. Сила зашелестела песчаной бурей, сдирая с только сформировавшейся личности артефакта лишнее, возвращая его почти в прежнее состояние. Копье зарычало, как живое, древко заизвивалось в крепкой хватке Люка взбесившейся змеей. Клинок даже попытался порезать и ранить хозяина, но все потуги артефакта оказались тщетны.
В этом плане Люк был ситхом старой закалки, да и ни один нормальный ситх не позволит какой-то вещи командовать им. Джедаи, те вообще подобное уничтожали и никакими угрызениями совести не мучились, считая, что лучше перебдеть, чем огребать непонятно за что. Правильный способ действий. Такую позицию Люк полностью одобрял.
Копье строптиво дернулось в последний раз и загудело приведенным к покорности хищником. Люк довольно улыбнулся. Все, никаких в будущем проблем с этой стороны. Значит, можно заняться разработкой плана для уничтожения с гарантией мерзкой гадости, пролезшей на его территорию. А для этого надо освежить память.
А значит... Медитация.
Сутки в трансе прояснили мысли. Первым делом Люк достал киберкристаллы, прошедшие первичную обработку и напитку Силой.
Камни звенели и тянулись всем своим существом к хозяину. Люк грел их в ладонях, с гордостью видя, что, пусть искусственные, эти камни ничем не уступают адеганским понтитам. Такие же мощные и своевольные полуразумные артефакты.
Первой мыслью было вставить их в копье, усилив его свойства, но после некоторых размышлений данный вариант был отброшен. Копье прошло напитку Силой после поглощения Камней, сейчас, после очередной 'настройки', копье идеально сбалансировано по всем параметрам, а включение в его структуру кристаллов Силы потребует доработки и перенастройки. Это время и силы. Нет. Тем более что кристаллы не хотели становиться частью копья, быть частью оружия, они хотели быть с ним, хозяином, и свободно смотреть на мир.
Люк такое уже встречал, когда понтиты требовали, чтобы их поместили в корпус сейбера, помогая создать его с нуля, а значит...
Кольца.
Привычная для него вещь, надо только выбрать наиболее подходящую оправу. Металл? Измененная Силовой Ковкой платина для черного, черное метеоритное железо для белого. Идеальный контраст.
Кристаллы стонали и звенели от восторга, Люк отложил все дела и приступил к исполнению. Оправа напоминала эмиттер сейбера с зубцами, производя ощущение массивности и агрессии — кристаллы полностью одобряли. Ощущать их рядом с собой было ностальгично: то ни с чем не сравнимое ощущение от сейбера, который всегда под рукой.
А ещё они не только красивы, но и полезны.
* * *
Галька под ногами противно скрипела и то и дело расползалась во все стороны. Не то чтобы его это волновало...
Древний ситх медленно брел по бесконечному пляжу, с трудом осознавая реальность. Мысли были едва видимыми всполохами в темноте с трудом разгоняемого беспамятства, он просто шел, переставляя бронированные сапоги, зияющие прорехами, и галька расползалась и расползалась под подошвами, видимо, надеясь, что он упадет и будет погребен этими возмущенно скрипящими камнями.
Где-то за спиной таяла вдали огромная столовая гора с роскошными руинами на плоской вершине. Ему удалось вытянуть из развалин остатки энергии, окончательно погасив еще дымящиеся жертвенники и навсегда отрезав этим бывшим хозяевам горы возможность вернуться, что ненадолго разогнало муть беспамятства, но оно все сильнее наползало, грозясь вновь отключить разум.
Поэтому он шел и шел, не чувствуя ни усталости, ни отчаяния... ничего. Он давно уже забыл, что это такое: чувства и ощущения. Доспех все равно не обладал нервными окончаниями, да и превратившееся в сгусток энергии тело перестало хоть что-то чувствовать, а там и мозг, вернее, разум, просто забыл, что это такое.
Он не помнил дуновение ветра, ласку солнечных лучей или обжигающие поцелуи холода. Для него стали пустыми словами любовь, ненависть и душевная боль.
Единственное, что гнало его вперед в этом бессмысленном существовании, — голод.
Он терзал его несуществующие внутренности, рвал на части разум и остатки сознания, превращая его существование в бесконечную агонию.
В дырявой памяти сохранились лишь остатки воспоминаний. Об огромном корабле, плывущем среди звезд, о полных жизни планетах, превращающихся в холодные камни с соплями мертвых океанов, о гаснущих огнях миллионов жизней... о красных и голубых мечах, прожигающих доспехи, которые стали тюрьмой для вечно голодного духа.
Он помнил, как раскололась маска и мир погас, утянув его во Тьму, где царила лишь пустота.
А потом он очнулся и пошел куда-то, прогрызая себе путь в невидимой монолитной стене, пока не вывалился на этот бесконечный пляж с отвратительной галькой и не пошел вперед.
Он шел, шел и шел, механически переставляя сапоги, пока не наткнулся на торчащий из ниоткуда почти труп. В этом иссушенном теле дремало почти утраченное могущество, и он его выпил до дна, равнодушно наблюдая, как кости и окаменевшие остатки мышц рассыпаются невесомым пеплом.
Провалившаяся в бездну энергия на пару мгновений взбодрила, но этого было откровенно мало.
И он снова пошел вперед по бесконечному пляжу.
Ведь когда-нибудь эта чертова галечная полоса закончится и он вволю поест.
А если ему повезет, то вновь провалится в сон, подобный смерти.
* * *
То, что Найлус ещё не прогрыз себе путь в эту реальность окончательно, болтаясь рядом, давало маленькое, но утешение. Значит, есть время на подготовку.
Люк сразу же отмел мысли действовать привычным способом, оставив несколько вариантов на самый крайний случай, и сосредоточился на том, который приведет к победе гарантированно.
А уж теперь...
Тот факт, что ему доступно созидание, радовал неимоверно. Созданная им планета-крошка так и ощущалась в глубине сознания, она была где-то там, во вселенной, найдя свое место в галактике, готовясь расти, превращаясь в будущий дом для множества живых существ.
Люк понятия не имел, что и как сделал, получив такой неожиданный результат, но успех требовалось закрепить, да и медитация показала проблеск возможного будущего, и Люк напряг память, вытаскивая на свет подробности.
Об этом мало кто знал, но когда-то основатели Ордена Дже'дайи были очень неоднородной массой, практикующей самые разные способы взаимодействия с Силой. Постепенно они переплавились в этом котле в единое образование, но самые важные и отменно работающие вещи остались неизменными.
Даи Бенду, монахи и пацифисты, которых те же джедаи не считали ни родней, ни вообще заслуживающими упоминания личностями, принесли в Орден знание, как работать со Светом напрямую. Редкостное умение, простые и понятные практики, от которых остались лишь крохи изречений, некоторые гимны и редкие упоминания.
Неудивительно, что похоронившие эти сокровища в архивах джедаи потом бились как рыбы об лед, пытаясь прорвать завесу тьмы, наведенную ситхами, и вообще вели себя как тупые малолетки, только и умеющие, что пафосно надувать щеки.
Сам Люк получил эти знания из самых разных источников: и от голокронов и Призраков, и от Кеноби, обожавшего нырять в книжные отвалы, и от попадавшихся на жизненном пути неожиданных учителей.
Сейчас пришла пора применить накопленное.
Определившись, Люк начал действовать. Первым делом следовало найти возможные точки прорыва. Конечно, и он по возможности укреплял тонкий барьер из Силы, который должен был задержать агрессоров и дать знать, что кто-то ломится извне с нехорошими намерениями, и маги не сидели без дела, исполняя возложенные на них обязанности, а не отсиживая толстые задницы.
Вот только никто и представить не мог, что в гости припрется такой, как Найлус.
Давать ситху возможность вломиться в свои владения Люк не собирался. Насколько он мог предположить, пока что Найлус просто искал слабое место, видимо, пребывая не в лучшей форме. Возможно, совсем с ума сойдя от голода: и такое можно предположить. Может, вообще все сразу, плюс травмы: Найлус считался угробленным с концами, на пустом месте такие слухи не берутся, осталось свидетельство его учеников — таковых было трое, и все недобровольные.
Все участвовали в отчаянной попытке убить учителя, двое даже пережили эту попытку.
Значит, Найлус как минимум ослабел, восстанавливаясь. И если эта тварь свалится на Землю, то просто будет тупо жрать, пока не поглотит все, он насытиться не в состоянии. А потом пойдет гулять по вселенной. И договориться с ним нельзя. Не тот вариант.
Но Люк сумел уничтожить Камни Бесконечности, постепенно овладевая их силами, значит, можно создать карманную реальность, приманку для хищника. Заманить. И уничтожить окончательно.
* * *
Тор подпер подбородок, подводя итоги.
Самое печальное, что все свидетельствовало: Браги и Хермод мертвы. Пусть жестоко, но Тор вздыхал с облегчением: мертвым уже все равно, можно искать более тщательно, не торопясь, не опасаясь опоздать. Кроме того, продолжались поиски Аморы. Он очень хотел выбить из наемницы имя заказчика.
Пока что вскрыли несколько заговоров, что, если честно, Тора не удивило. Он бы удивился сильнее, если бы их не было: смена монарха, неизбежные потрясения, пусть все прошло более-менее гладко, но резкое ослабление царской семьи... И чтобы придворные, веками мечтающие захапать побольше власти, вдруг стали порядочными? Особенно сейчас, когда эйнхерии почти все мертвы?
Даже не смешно.
Поэтому Тор держал руку на пульсе, контролируя ход расследования, не стеснялся наступать окружающим на любимые мозоли и привлек Бальдра, давая ему возможность проявить свои таланты.
Бальдр мог считывать эхо случившихся в прошлом событий, пусть не всегда, но довольно часто получалось. Он облазил на карачках Биврест и нашел-таки место, на котором пропали Браги с Хермодом. Уже зацепка. Которая помогла сократить предполагаемые места падения асов сначала до трех, а затем до одного.
Еще несколько лет назад Тор, получив хоть немного информации, подхватил бы верный молот и унесся карать, но теперь он поумнел и потерял возможность своевольничать: царь принадлежит государству в первую очередь. Впрочем, он почти решил послать карательный отряд, но тут Бальдр обнаружил такое, что волосы у Тора встали дыбом.
Какого хрена прямо под тронным залом устроили могильник, Тор и предположить не мог. Фантазия отказывала. Многоуровневая гробница, в которой рядами лежали мумифицированные тела в полном вооружении, причем самые старые явно сражались когда-то рядом с Бури. Тор с обалдевшим от неожиданной находки братом переглянулись, явно вспомнив упокоенную Хель.
От одной мысли о том, что могло произойти, царь с князем покрылись холодным потом.
Тор не стал разбираться, кто организовал могильник и причины данного решения, и отдал приказ сжечь тела. Немедленно. Также не стал докапываться, почему Один промолчал о таком сюрпризе, тем более что был найден еще один.
Под гробницей обнаружили небольшую комнатку, в которой горел синим пламенем огонь.
Тор молча прикрыл глаза, досчитал до ста и принял решение вызвать специалиста. Уж очень подозрительно древней была грубая каменная чаша. А ледяное пламя действовало на нервы.
Спешно вызванный Локи отозвался с задержкой, но все же пришел посмотреть на опасную находку. После чего молча достал нож, резкими движениями нанося на обод чаши угловатые символы, отменно знакомые Тору. Чашу окружила непрозрачная черная сфера, к которой Тор не рискнул бы притронуться палкой даже длиной в полет стрелы, после чего подхватил получившуюся конструкцию, спросил что-то у Бальдра, получил согласие и отправился к себе.
А Бальдр, невменяемый от восторга, вприпрыжку умчался вооружаться, не собираясь отказываться от возможности стать сильнее.
* * *
Мысль привлечь к процессу выманивания Найлуса и последующему его развоплощению Бальдра оказалась своевременной и удачной.
Люк чувствовал через Силу, как Найлус ищет щели в защите, и счет шел уже даже не на дни.
Но он подготовился и с уверенностью смотрел в будущее, расцвечивающееся вариантами возможного исхода конфликта.
* * *
Когда галька поползла в стороны, открывая провал, Найлус равнодушно шагнул вперед. В глубине дрожал теплый огонек, манящий ситха к себе, как мотылька — свечка. Вечно терзающие его тиски голода сжались, и Найлус, не колеблясь, рванул к еде.
* * *
Когда на монохромный пейзаж Луны вывалилась фигура, внушающая ужас и отвращение, Люк только брезгливо скривился, глядя на ворочающегося в центре огромной звезды, вписанной в круг, Найлуса.
Ужас Империи и Республики представлял собой чудовищное и противоречивое зрелище. Если смотреть только на внешность — неведомым образом шевелящиеся доспехи с плащом, ржавые, дырявые, разваливающиеся на части. Если смотреть в Силе... еще хуже. Чудовищный голод и редкие искры чуть теплящегося в этом ужасе разума.
Бальдр, стоящий рядом с Люком, зашептал молитву.
По вырубленным по окружности словам пробежал белый огонь, наполняя буквы Силой. Найлус дернулся, осматриваясь, перерубленная почти пополам белая с алым маска, представляющая собой очень стилизованный череп, заворочалась в дырявых складках капюшона, уставясь на Люка провалами глаз. Ситх встал, протянул руку к границе круга, отдернул... Создавалось отчетливое впечатление, что непонятно как выползший из могилы Найлус пытается понять, где он и что происходит. Барьер затрещал, удерживая заходившего по периметру ситха, выполняя свою задачу: удержать на одном месте, не дать сбежать.
Люк и Бальдр сцепили руки, объединяясь. Они вспыхнули факелами, свет растекся в стороны, вздымаясь в небо готовящейся обрушиться на врага гигантской волной. Найлус застыл, задрав маску, рука дернулись к сейберу, покрытому пятнами, свисающему с пояса, и тоже замерла.
В источаемой ситхом голодной агонии мелькнула нота чего-то странного: то ли смирения, то ли надежды... Люк разбираться в тонкой душевной организации Найлуса не собирался. Стена Света надвинулась на круг-ловушку, окружая его... и медленно сомкнулась, превращаясь в кольцо.
Люк уж было решил, что все пройдет гладко, но тут Найлус очнулся. Тьма взревела, пробивая Стену голодными протуберанцами, ситх сделал шаг вперёд, теряя обрывки плаща, начиная лупить Силой во все стороны сразу. Люк с Бальдром утроили усилия, не давая явно пришедшему в себя чудовищу сбежать. Почва под ногами задрожала, асы разошлись в стороны, беря Найлуса в клещи, давя Светом.
Бальдр начал хрипеть, тяжело дыша, глаза князя превратились в озера кипящего серебра, ослепительно белый Свет, надвигающийся на ситха, задрожал, раскаляясь до температуры плазмы, встречая свое подобие. Люк размеренно читал про себя Литанию Света, и спину вдоль позвоночника жгло так, словно в кожу вдавили раскаленное тавро.
Найлус упал на одно колено, бросив сейбер в Стену. Клинок погас, рукоять треснула, разделившись на две неровные части, показав алый кристалл, от которого пошел дымок. Ситх взревел, Сила долбила гигантским молотом, разбивая почву, но выжженные символы оставались невредимы, не давая удрать, а Стена, превратившаяся в единый монолит, с каждым ударом сердца сжималась все больше и больше.
Удар кулаком сжег металлическую перчатку, Найлус бился смерчем, Тьма выла и ревела, но протуберанцы постепенно утончались, и древний ситх замер, стиснутый со всех сторон, неотрывно глядя в лицо Люка, пока Свет сжигал броню, ветхую одежду, а затем и самого Найлуса, которого стало видно: грязно-серый дымчатый мужской силуэт.
Наконец Стена превратилась в столб, все утончаясь, пока не рассыпалась искрами.
Люк с Бальдром одновременно выдохнули, опираясь один на меч, другой — на копье.
— Кошмар какой... — пробормотал Бальдр, по-плебейски вытирая ручьями текущий по вискам и лицу пот рукавом. — Это что такое было?
— Идиот, решивший, что самый умный и вообще крутой, — лаконично пояснил Люк, облегченно выдыхая.
— Он явно ошибся, — вяло хмыкнул Бальдр.
— Смертельно, — кивнул Люк, морщась. В позвоночник какой-то садист воткнул раскаленный прут. С шипами. И теперь расшатывал его изо всех сил. Про содранную кожу и посыпанное солью мясо и думать не хотелось, но не получалось: ощущения были именно такими. — Сейчас... проверим, и все.
Бальдр кивнул, все еще пытаясь отдышаться, радужки так и остались серебряными, не спеша возвращаться к прежнему цвету.
Тщательно проверив все вокруг, Люк утомленно прикрыл глаза, радуясь, что все получилось, подхватил брата под руку для верности и открыл портал артефактом. На большее сил не хватило, Найлус оказался именно так силен, как расписывали хроники и очевидцы.
* * *
Подводя итоги операции по уничтожению Найлуса, Люк в целом остался доволен. Бальдр, действовавший на пределе своих сил, сделал очередной шаг вперед, получив возможность стать еще немного сильнее. Ведь кто не развивается — деградирует и умирает. Найлус — отменный пример.
Сам Люк тоже остался с прибытком. Благодаря тому, что действовал он, исключительно оперируя Светлой стороной Силы, удалось выправить неизбежный перекос во Тьму, к которому Люк был склонен. Ну а боль, ожоги и вновь временно прошедшую вразнос энергетику можно и перетерпеть. Вылечится, успокоится, возьмет все под контроль.
Не в первый раз и не в последний.
А вот что ему не нравилось, так это ощущение незавершенности. Словно бой с Найлусом был разминкой, репетицией перед гораздо более важным сражением. Битвой, которую он выиграл, а теперь предстоит война.
Потому как об этом говорили и логика, и предвидение: Найлус был почти случайностью, а крупную рыбу они так и не поймали, ведь кто-то же стоял за покушениями на Одина и остальных?
* * *
Суртур молча смотрел на лавовое озерцо, лицо муспелля застыло грубо вырубленным каменным идолом.
Плата за убийство князей оказалась именно так хороша, как Суртур и надеялся. Лава постепенно приобретала все более темный цвет, с алыми оттенками, как начинающий раскаляться металл. Вот только она не остывала, просто меняла свойства.
Древний муспелль часами наблюдал, улавливая мельчайшие изменения цвета, слушая доклады, поступающие от редких, но все же имеющихся информаторов в других мирах. Их услуги стоили дорого, но Суртур не жалел ни одного слитка редких металлов, которыми оплачивал собранные для него сведения, ведь это того стоило. Так он знал, чего ожидать и как реагировать.
И с каждым появляющимся в оранжево-желтой толще бордовым сгустком он все довольнее щурил глаза, вспоминая те далекие времена, когда он и его родичи танцевали в жерлах просыпающихся вулканов, когда по поверхности планеты текли огненные реки, полные энергии, когда он был силен и свободен, не скован навязанным силой договором.
Принесенный древним гримтурсом дар был прекрасен и ужасен. Прекрасен тем, что Суртур и его подданные станут сильнее. Ужасен тем, что изменение переживут не все.
Уже сейчас огненные демоны, дальние родичи муспеллей, уменьшились в количестве. Меньше стало теней, пляшущих в отблесках огня, зато они стали плотнее и смогут воздействовать на материальный мир. И произойдет это достаточно скоро.
Суртур ждал этого момента. Он ждал тысячи лет. Подождет еще немного.
* * *
Аургельмир недовольно поскреб когтем подбородок. Прячущаяся под иллюзией обычной смертной инеистая красавица пока что не оправдала возложенных на нее надежд. Она должна была стать любовной ловушкой, но этот капкан почему-то не сработал.
Локи ею заинтересовался, гримтурс это видел четко, но завязывать более плотное знакомство не спешил, а уж хватать и тащить к себе — тем более. Так, наблюдал издали, и все. А ведь девица хороша! Хорошей крови: несколько раз правнучка его брата. Сильная: вон как легко иллюзии строит. Умная: магия поет рядом с ней. Красивая: Аургельмир абсолютно не льстил и не преувеличивал. Чего ж его сыну надо?
Переборчивый.
А ведь Сванахильта оправдывает свое имя! Истинный лебедь битвы, прекрасная и неукротимая.
Недаром он оберегал ее мать, помогая своей магией, изменяя слабую девчонку, которую дуреха хотела назвать Снежногривой, на сильную и прекрасную воительницу. Последнюю в своем роду, способную его возродить, дав жизнь могучим сыновьям и прекрасным и мудрым дочерям.
Идеальная пара для Локи.
Так в чем же проблема? Он ведь при встрече ей тоже понравился! Аургельмир не мог подойти близко, опасаясь, что его учуют и весь план пойдет насмарку, но и того, что он уловил, было достаточно, чтобы понять: замысел сработал.
Его сын, не по крови, но по магии, переделанный им по своему подобию в утробе матери, тот, кто должен был до поры до времени казаться асом-полукровкой, фальшивым сыном Лафея, этого слабака... когда он изменился? Что-то нарушило ход вещей уже в тот момент, когда усыпленный магией младенец открыл глаза в Скале завета. Аургельмир тогда ничего не уловил, но... но.
Гримтурс нахмурился, переходя из портала в портал, пока не достиг места своего рождения. Руины так и продолжали вздыматься в серое небо обломками камней, источник все так же выбрасывал пену с ледяным крошевом, и редкие солнечные лучи играли на твердом, как камень, замерзшем снегу. Он сел, машинально постукивая когтями по каменной кладке.
Мысли закружились, догоняя и дополняя друг друга.
Когда он нашел асинью, умирающую вместе с нерожденным ребенком, и план родился сам собой, Аургельмир рассчитывал на свою победу. Он помог женщине дожить до рождения, он изменил ее сына, он принял его на свои руки и сам положил в корзину, подбросив Лафею. Тот как раз погрузился в горе, потеряв ребенка, и должен был без раздумий забрать малыша, заполняя пустоту в сердце. Но что-то етуна насторожило... Конечно, план исполнился, мальчонку забрал Один, и Лафей никогда не разубеждал царя асов в его заблуждении, так почему же?
Почему он никогда не признавал его своим сыном?
Нахмурившись, гримтурс почесал основание правого рога, пытаясь понять, почему его не насторожило отличие Локи от стада отпрысков Одина, в компании которых воспитывался приемыш. Локи стал птицей высокого полета, не то что эти недоросли, наслаждающиеся своей глупостью. И пусть почти все сыновья Одина перемерли, Аургельмир не мог заявить, что это случилось благодаря Локи. Да и вообще наглый мальчишка сбежал из Асгарда и взял под свою руку планету, нагло забрав ее у фальшивого родителя!
Достойный поступок, но все же Аургельмир рассчитывал на то, что все сильнее презираемый и унижаемый приемыш решит свергнуть царя и его сыновей, силой забрав власть. А он пошел своей дорогой, и в этом виднелось чужое влияние. Неужели кто-то еще решил приложить руку к воспитанию Локи и извлечь свою выгоду?
Конечно, и сам гримтурс не то чтобы следил за каждым мгновением потомка, так, заглядывал раз в столетие, отрываясь от более важных дел, но все же, как он упустил момент, когда созданный и сделанный по определенному образцу и для определенных свершений мальчишка изменился?
А самое главное, почему он задумался над этим только сейчас?
Великан поднял рогатую голову к мрачному — оно потеряло свою лазурную чистоту после гибели Имира — небу, находя все больше и больше настораживающих мелочей, изменивших главное до неузнаваемости. Вроде, и план выполняется, но почему ж так коряво и не так?
Один мертв, половина его сыновей тоже, но на троне Тор, резко поднабравшийся мозгов, очень уважающий своего приемного брата, того, кто должен был уничтожить его, а вместо этого учит и поддерживает. Асгард процветает, а не горит в огне междуусобиц. Локи занимается не тем, что в его голову при рождении вложил Аургельмир, изменяя кровь младенца на свою. И даже Танос убился об этого мерзавца.
А еще присутствие неведомого чудовища, опаска Лафея, гибель Хель и Малекита...
Кто стал тем камнем на дороге, сломавшим колесо планов Аургельмира?
И почему он увидел это только сейчас?
* * *
Люк стоял в темноте, наблюдая за бередящей сердце красавицей, и мысленно примерял на нее корону.
Получалось красиво.
И так оно и будет... как только он открутит наглецу, решившему, что он самый умный, голову и сделает из нее пиршественную чашу.
410012741315515 Яндекс-деньги (ЮМани) на чашечку кофе и печеньку
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
