Эхо войны

Тысячу раз говорил себе, что не буду больше ходить здесь, нет, забылся и опять поперся через парк. Понятно, что так до дома намного короче, но вот последствия иногда...

Вон эта скамейка в конце аллеи, вроде никого нет, слава богу, еще немного, там поворот и выход из парка. Твою мать, ну зачем я моргнул! Все, сидит...

На ватных ногах я шел строго посредине аллеи. "Не смотреть, не отвечать, не подходить"!

— Молодой человек, у вас не найдется зажигалки? — раздался голос ровно в тот момент, когда я поравнялся со скамейкой. Неведомая сила остановила меня и развернула лицом к вопрошающему.

На скамейке, присев на краешек, с прямой как стелла спиной, сидела молодая леди, держа в руках незажженную сигарету. Весь вид молодой женщины говорил о практически полном покорении местного мира. Что она здесь вообще делает, как у нее хватило решимости вылезти из своего шикарного авто и припереться в этот сильно запущенный парк? Черт, черт, только не это...

Против своей воли я сделал шаг вперед. Зачем?! Я же не курю...

... горячий песок струйкой осыпался с полуобрушенного взрывом бруствера, такой же мелкий песок скрипел на зубах, резал глаза. Пересохшие губы нечем было облизать, последнюю воду я выпил еще утром, перед очередной атакой фрицев.

Как мы отбились от танковой атаки посреди ровного поля мне до сих пор непонятно. Невдалеке дымил подбитый танк с крестом на борту, Миранишвили рванул его связкой гранат, да там и полег. Царствие небесное парню, бесшабашный был грузин. Или не грузин, кто ж его теперь знает. Сколько нас осталось? Хорошо, если десяток. Да вот девицу мне опять выдали в подкрепленье.

Леди сняла свои дорогущие солнечные очки и оценивающе оглядела мой окопчик. Каблуки полусапожек целиком утонули в мягком песке.

— Интересненько здесь у вас. Про что кино? — спросила она с легким безразличием. Потом еще раз огляделась, уже недоуменно. — А где гримерка, жарко здесь. И принесите холодной воды, без газа. Запомнили?

— Кино скоро начнется, — заверил я. Минут через двадцать фрицы в атаку пойдут, нас убивать будут.

От водички холодненькой, лучше с газом, я бы тоже не отказался. Жара, полуденное солнце в самом разгаре, справа и слева, и, похоже, уже сзади доносится отдаленная канонада, впереди поле каких-то бывших зерновых, перепаханное танками и воронками. Из соседней ячейки жутко воняет кровищей и дерьмом, там двоих наших разорвало в куски прямым попаданием фугаса. Чуть дальше слева кто-то стонет уже полдня, но медперсонал за все время я здесь так и не видел. Картину дополняла туча мух, неизвестно откуда взявшихся в таком количестве.

— Гримерки нет, воды нет. Вон за спиной деревня, тебе туда. Но если поможешь, продержимся чуть дольше. А так...

— Понятно. Неизвестное чмо мне хамит. Так, ты уже уволен, но сначала позови кого-нибудь из директоров. Скажи Светлановская здесь.

Да уж. И мне понятно.

В окопчик скатился старшина Пиля. Может у него была действительно такая фамилия, но никто особо не вникал. Пиля, и Пиля. Старшина, красавчик, приволок цинк патронов.

— Жив, Иванов? Молодца! Держи фланг как хочешь, скоро подмога придет. Летехе нашему из штаба полка пообещали.

Тут он заметил постороннюю.

— Иванов, кобеляка ж ты, а! Где ты их берешь? — старшина покачал головой. — Как молодуху зовут-то, может я потом приударю, а?

— Тебя как зовут? — неприязненно спросил я навязанную мне обузу.

— С быдлом не общаюсь, — ответила женщина, принципиально не глядя на меня.

— Ну ты даешь, бабу притащил, а как зовут спросить забыл! — старшина заржал, обнажив свои прокуренные желтые зубы. — Я ж помню еще под Ляховкой ты такую цацу где-то надыбал. Я...

Взрыв снаряда метрах в десяти прервал его восторженную речь. Мы дружно кинулись на дно окопчика и прижались к земле. Подождав немного и стряхнув с себя заброшенную взрывом землю, старшина проорал:

— В общем, держись, паря!

И, крепко пожав мне руку, старшина ужом выскользнул из ячейки и уполз куда-то к центру нашей обороны, если там вообще кто-нибудь остался. Летехе нашему граждане из штаба еще и не то наплетут, лишь бы выиграть хоть пару часов. А мы и так здесь с утра держимся, немцам начальство уже башки должно было пооткручивать за такое промедление.

— Да вы что творите! — завопила уже не леди, пытаясь стряхнуть с себя песок и землю, — да я вас, да я...

И вдруг девушка разрыдалась. Похоже, до нее дошло, что кино снимают в другом месте.

С горькой иронией вспоминая легендарного товарища Сухова, я бережно протирал ручник, то есть ручной пулемет Дегтярева. Всем хороша машинка, только заряжать диски нужна сноровка и сильные пальцы. Спасибо старшине за патроны, надо набить оставшиеся два диска.

Вскрыл штык-ножом ящик с патронами, и неловко из-за малого пространства устроившись, начал заталкивать патроны в диск.

— Сможешь помочь? — спросил я замершую девушку. Но ту не так-то просто было вытащить из прострации. Да и хрен с ней, скоро начнется.

Накаркал. Что-то они в этот раньше обычного. Громко переговариваясь, наверное, от страха, фрицы выстроились цепью метрах в трехстах от нас и в сопровождении двух коптящих танков неторопливо двинулись в атаку.

— Эй, подруга! Еще успеешь убежать в деревню, ты слышишь?!

Но девушка безучастно сидела на земле, прислонившись к стенке окопа. Дура. Но тоже можно понять. Я в первый раз охренел не меньше.

Пора. Рывком выставил Дегтяря на бруствер, укрепил сошки и начал бить короткими очередями, а где и одиночными, старательно целясь в маленькие темные фигурки. Свист пуль в ответ привычно наполнил воздух. Правый танк остановился и выстрелил. Взрыв! А-а-а-ааа! Мимо, падла!

Щелкнул вхолостую боек. Патроны... Патроны!

— Диск! Диск дай, тебе говорю!!!

Вместо диска увидел, как девушка бодро вскарабкалась на бруствер и неуклюже побежала в сторону деревни, проваливаясь в песок на своих каблучищах. Сильное решение, ничего не скажешь. Практически сразу весьма ожидаемо несколько пуль попали в спину убегающей, где как в кино появились кровавые пятна. Сделав еще шаг, девушка ничком упала на землю.

Сука, ну как же так, все... Сейчас накроют!

Взрыва я не услышал. Темно-багровое пламя метнулось в лицо и все погасло.

Раннее утро. Тело болело по-настоящему, хотелось умереть. За что мне это все... Но к полудню все пройдет, как и не было. На работе никто и слова не скажет, что взять с тихого алкаша. Пришел, и молодец.

На ватных ногах я шел строго посредине аллеи. "Не смотреть, не отвечать, не подходить"!

— Молодой человек, вы мне не поможете? — раздался голос ровно в тот момент, когда я поравнялся со скамейкой. Неведомая сила остановила меня и развернула лицом к вопрошающему.

На скамейке сидела молодая женщина немного за тридцать, в меру симпатичная, опрятно, но без модных наворотов одетая. Вот вроде бы все чистенько и цвета классические, но без того шика, который облаком кружится вокруг девушек, преуспевших в погоне за удачей. Судя по легкой усталости на лице, она тоже после рабочего дня. Мне почему-то сразу представилась библиотека, ряды стеллажей. Библиотекарь. Или офис-менеджер в небольшой фирме. Нет, там девушки обычно помоложе. Черт, черт, только не это...

Против своей воли я сделал шаг вперед...

Девушка в своем осеннем плащике в разбитой стрелковой ячейке смотрелась совершенно дико.

— Это что, кино такое? — шепотом спросила меня библиотекарша, глядя вокруг охреневшими глазами. Охренеешь тут. Жара, полуденное солнце в самом разгаре, справа и слева, и, похоже, уже сзади доносится отдаленная канонада, впереди поле каких-то бывших зерновых, перепаханное танками и воронками. Из соседней ячейки жутко воняет кровищей и дерьмом, там двоих наших разорвало в куски прямым попаданием фугаса. Чуть дальше слева кто-то стонет уже полдня, но медперсонал я здесь в принципе не видел. Картину дополняла туча мух, неизвестно откуда взявшихся в таком количестве.

— Нет, дорогая, не кино ни разу. Это такая жизнь теперь у нас. Но не переживай, надолго здесь мы не задержимся. Минут через пятнадцать фрицы пойдут в атаку убивать нас. Если поможешь, продержимся чуть дольше. А так, вон за спиной деревня, беги туда.

— Жив, Иванов? Молодца! Держи фланг как хочешь, скоро подмога придет. Летехе нашему из штаба полка пообещали.

Тут он заметил постороннюю.

— Тебя как зовут? — неприязненно спросил я навязанную мне обузу.

— Лена, — отрешенно ответила женщина, продолжая беспомощно оглядываться по сторонам.

— В общем, держись, паря!

И, крепко пожав мне руку, старшина ужом выскользнул из ячейки и уполз куда-то к центру нашей обороны, если там вообще кто-нибудь остался. Летехе нашему граждане из штаба еще и не то наплетут, чтобы выиграть хоть пару часов. Мы и так здесь с утра держимся, немцам начальство уже башки должно было пооткручивать за такое промедление.

— Сможешь помочь? — спросил замершую девушку. Но ту не так-то просто было вытащить из прострации. Да и хрен с ней, скоро начнется.

— Лена! Еще успеешь убежать в деревню, ты слышишь?!

Щелкнул вхолостую боек. Патроны... Патроны!

— Лена! Диск! Лена!!!

Но увы. Диска я не дождался. Сука, ну как же так, все... Сейчас накроют!

Взрыва я не услышал. Темно-багровое пламя метнулось в лицо и все погасло.

Раннее утро. Тело болело по-настоящему, хотелось умереть. За что мне это все. Но к полудню все пройдет, как и не было. На работе никто и слова не скажет, что взять с тихого алкаша. Пришел, и молодец.

На ватных ногах я шел строго посредине аллеи. "Не смотреть, не отвечать, не подходить"!

— Эй дядя, не угостишь сигареткой? — раздался голос ровно в тот момент, когда я поравнялся со скамейкой. Неведомая сила остановила меня и развернула лицом к вопрошающему.

На скамейке, закинув ногу на ногу, сидела молодая девица с копной зеленых с розовым волос. Ну, это как раз не удивительно, в парке подобный контингент на каждом шагу. Сейчас из кустов выберется гоп-компания и начнется у меня сегодня другое приключение. Но, что это? Знакомое покалывание в пальцах. Твою мать, ну зачем?! Черт, черт, ну не с ней же...

Против своей воли я сделал шаг вперед...

Девушка с копной разноцветных волос и в дутой куртке кислотно-розового цвета в разбитой стрелковой ячейке смотрелась совершенно дико.

— Вау, это что, кино такое? — шепотом спросила меня девчонка, глядя вокруг восторженными глазами. Не совсем понятно, чем здесь можно восторгаться. Жара, полуденное солнце в самом разгаре, справа и слева, и, похоже, уже сзади доносится отдаленная канонада, впереди поле каких-то бывших зерновых, перепаханное танками и воронками. Из соседней ячейки жутко воняет кровищей и дерьмом, там двоих наших разорвало в куски прямым попаданием фугаса. Чуть дальше слева кто-то стонет уже полдня, но медперсонал я здесь в принципе не видел. Картину дополняла туча мух, неизвестно откуда взявшихся в таком количестве.

— Нет, дорогая, не кино ни разу. Это такая жизнь теперь у нас. Но не переживай, надолго здесь мы не задержимся. Минут через пятнадцать фрицы пойдут в атаку убивать нас. Вон за спиной деревня, беги туда.

Но у моей гостьи был свой взгляд на окружающий мир.

— Да ты что, дядя, никуда я не пойду. Это все в реале? Круто! Всегда хотела фрицев по-настоящему мочить. Или ты гонишь? Да, меня Машкой зовут.

— Игорь, — пришлось представиться, чуть ли не в первый раз за все время. Я уже сбился со счета, сколько раз я умирал на этом поле. — Маша, здесь все по-настоящему, меня скоро убьют, и тебя тоже, если останешься. Правда, если поможешь, продержимся чуть дольше, но...

— Жив, Иванов? Молодца! Держи фланг как хочешь, скоро подмога придет. Летехе нашему из штаба полка пообещали.

Тут он заметил постороннюю.

— Иванов, ты совсем охренел? Она ж почти ребенок. Ты где это чудо откопал? — старшина покачал головой.

— Маша это.

— Ты, старый урод, за базаром следи. Где ты был, когда я ребенком была! — взъелась крашеная.

— Маша, язык попридержи, это старшина наш.

— Ну ты даешь, Иванов, бодрую девчонку нашел! — старшина заржал, обнажив свои прокуренные желтые зубы. — Но, смотри мне, не обижай ее, а то я...

Взрыв снаряда метрах в десяти прервал его. Мы дружно кинулись на дно окопчика и прижались к земле. Подождав немного и стряхнув с себя заброшенную взрывом землю, старшина проорал:

— В общем, держись, паря!

И, крепко пожав мне руку, старшина ужом выскользнул из ячейки и уполз куда-то к центру нашей обороны, если там вообще кто-нибудь остался. Летехе нашему граждане из штаба еще и не то наплетут, чтобы выиграть хоть пару часов. Мы и так здесь с утра держимся, немцам начальство уже башки должно было пооткручивать за такое промедление.

— Сможешь помочь? — спросил девушку.

— А то! Показывай! А я из чего стрелять буду?

— А ты стрелять не будешь, сиди и патроны подавай.

Маша надулась, но ненадолго, увлекшись запихиванием патронов в диск.

Началось. Громко переговариваясь, наверное, от страха, фрицы выстроились цепью метрах в трехстах от нас и в сопровождении двух коптящих танков неторопливо двинулись в атаку.

— Маша! Еще успеешь убежать в деревню, ты слышишь?!

Но девушка молча показала мне средний палец. Ладно, потом поговорим. Правда, этого "потом", к сожалению, не будет.

Пора. Рывком выставил Дегтяря на бруствер, укрепил сошки и начал бить короткими очередями, а где и одиночными, старательно целясь в маленькие темные фигурки. Свист пуль в ответ привычно наполнил воздух. Маша высунулась чуть не по пояс, пытаясь разглядеть происходящее.

— Назад, дура! — я стянул ее за футболку обратно в окоп. Куртку она давно скинула.

Правый танк остановился и выстрелил. Взрыв! А-а-а-ааа! Мимо, падла!

Щелкнул вхолостую боек. Патроны... Патроны!

— Маша! Диск!

— Держи! Игорян, ты что как дурак лупишь с одного места?! Накроют же! Валим на другую позицию!

И она метнулась в соседнюю ячейку.

Я перекинул ей пулемет и полез из окопа. Не успеваю, сейчас накроют!

Взрыв. Боже, как больно. Словно через вату услышал длинную очередь из пулемета на полдиска.

"Дура, короткими надо бить, ствол перегреется..."

Сознание погасло.

Очень раннее утро. Только-только светать начало. Как холодно, наверное, забыл закрыть окно в комнате.

Хотел повернуться на бок, но боль пронзила все тело, и я с трудом сдержал крик.

— Тише, Игорян, тише, — услышал я чей-то знакомый голос, — фрицы рядом.

Твою мать...