Мальчишка с последней парты

— Светлов, зачем ты поднял руку, только не говори, что снова хочешь курить.

— Хочу, очень сильно.

— Будешь отрабатывать.

— Знаю, а что будет сегодня?

— Я еще не решила, ты иди, иди, только на глаза директору постарайся не попадаться.

За углом школы дымили двое парней из параллельного класса.

— Гарик, мы честно прогуливаем, а тебя по большому блату снова отпустила из класса эта снежная королева? Ты знаешь, ходят слухи, что она к тебе неровно дышит.

-Еще раз услышу такое, получишь в репу.

Этот не в меру разговорчивый умник его сильно разозлил, у Светлова с Еленой Николаевной отношения сложные. Мальчишка отошел в сторону и из помятой пачки достал беломорину, чтобы постоянно было курево, пришлось совсем отказаться от обедов. Снова войдя в кабинет английского, он сразу пошел к доске. Что ему сейчас предстоит перед глазами вмиг притихшего класса, он прекрасно знал, у великолепной Елены Николаевны развлечений не слишком много. Она всегда отпускает странного и не очень общительного мальчишку с последней парты курить, но время от времени приходится и в самом деле отрабатывать.

— Светлов, тема осень, и я очень сильно на тебя сердита.

Ну да, лето, зима и весна уже были, да и очень много чего другого уже было. В группе английского человек пятнадцать, и все сейчас смотрят на него.

Елена Николаевна и в самом деле сильно разозлилась, когда парень шестнадцати лет от роду, честно глядя ей в глаза, в первый раз заявил, что ему срочно нужно выйти, чтобы покурить. А сейчас он с помятой пачкой беломора в кармане школьной формы советских времен, которая была ему уже заметно маловата, рассказывал о стаях птиц в сером, осеннем небе и последних листьях, что теряют деревья. На английском, очень неплохом английском. Что и откуда взялось, он и сам не имел понятия.

На выпускном вечере, когда объявили белый танец, к парням робко подходили девчонки, а когда его резко и решительно в оборот взяла шикарная во всех отношениях преподавательница английского языка, все просто охренели. Наверно тот мальчишка, который почти никогда не расставался с папиросой, умел рассказывать о временах года что-то особенное, на очень приличном английском. После того, как звуки очень красивого медляка затихли, снежная королева сильно удивила.

— Светлов, а пойдем и покурим вместе, и расскажи сегодня что-то только для меня.

Она всегда называла его только по фамилии, а он ее по имени и отчеству. В кармане очень дешевого пиджака, купленного специально для такого торжественного случая, лежала все та же помятая пачка беломора, но дама, которая привела мальчишку из актового зала в очень хорошо ему знакомый кабинет английского, отреагировала на нее совершенно спокойно.

— Да знаю я, что за дрянь ты куришь, не комплексуй, — сказала она, взяв в свои изящные пальчики папиросу.

— Будь настоящим мужчиной и зажги для дамы спичку. А тема сегодня такая, кем ты хочешь стать в этой жизни, — сообщила Елена Николаевна, от души затянувшись.

А мальчишка тогда зачитывался Куваевым и Федосеевым и бредил романтикой севера и тайги. Он попытался рассказать, что мечтает увидеть хариусов в чистых струях ручьев, попробовать на вкус воду из талых луж на горных склонах безо всякого риска подхватить какую-нибудь заразу, подняться на вершину сопки и самому попробовать очень своеобразное развлечение, когда набиваешь изрядную горку комаров, атакующих потертую телогрейку, а потом поджигаешь все это безобразие спичкой. Словарного запаса явно не хватало, но Елена Николаевна, кажется, все поняла.

— Геодезист-полевик, ты уверен, что это твое? Может что-нибудь попроще, в иняз тебе никогда не поступить, болтаешь ты весьма бодро, но о том, что такое фонетика и грамматика, не имеешь ни малейшего представления, после выпускного экзамена готова была придушить за тот бред, что ты тогда нес. Отлично поставила, но вот честное слово, чуть не удавила. Математичка от тебя в восторге, может что-то по этой части? И почему ты, гад такой, всегда уходил курить только во время моих уроков?

Мальчишка только пожал плечами, потому что и сам не знал ответа.

Он окончил профильный вуз, два раза из него чуть не вылетев, и это несмотря на очень неплохую успеваемость, а потом настало время наслаждаться романтикой.

Светлов умирал много раз, когда его течением уносило под лед, когда вездеход на наледи начинал скользить юзом в пропасть, когда на него безоружного бросался пьяный рабочий с топором в руках, когда в очень маленьком дальневосточном поселке из него извлекали пулю подручными средствами, выпущенную дебилом-практикантом, решившим поиграться с оружием. У единственной рации полетела гарнитура, и вызвать вертолет не было никакой возможности. Вместо анестезии был спирт. Много еще чего было, Светлов никогда не забудет день, когда в коридоре очень симпатичная девчонка-камеральщица вдруг повесилась ему на шею и зарыдала.

— Игорек, а нам сказали, что твоей бригады уже нет, совсем нет.

Каждый раз, когда смерть была рядом, уже не мальчишка, а молодой мужчина вспоминал серые глаза Елены Николаевны и пытался шептать или просто думать что-то об осени на английском и, много раз ходя по самому краю, все-таки сумел выжить.

Наступило странное время, когда все в стране начало рушиться, после этого его изрядно покидало по городам и странам, но тайга и север навсегда остались в сердце Игоря Светлова.

Прошли годы, и однажды во двор района с пятиэтажками одного подмосковного городка въехал автомобиль, из которого появился абсолютно седой мужчина в возрасте, в одной руке он держал огромный букет белых роз, в другой торт и что-то еще, не поддающееся определению. Перед дверью квартиры на третьем этаже он долго собирался с мыслями, прежде чем решился нажать на кнопку звонка. Открыла худенькая старушка в очках.

— Мужчина, что вы хотели?

Цветы он молча передал ошарашенной старой женщине и освободившейся рукой достал из кармана очень дорого пиджака помятую пачку беломора.

— Светлов, это ты?

— Я, Елена Николаевна. Если впустите, мы для начала попьем чайку с тортиком, а потом закурим по папироске , и я расскажу вам об осени в Новой Зеландии, мой нынешний английский должен вас порадовать. Я принес аудиосистему, если рассказ понравится, пригласите меня, пожалуйста, на белый танец, помните ту прекрасную медленную песню на выпускном.

На глазах у старой женщины выступили слезы.

— Светлов, как же все-таки здорово, что не придушила тебя, когда доставал меня в очередной раз своими выходками. Заходи, но если рассказ о Новой Зеландии не понравится, никакого белого танца не будет.

— Ничего страшного, у меня накопилось очень много историй на любой вкус.

— Знаешь что, а давай для начала все-таки покурим твоих вонючих папирос.