Я не кукла

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Я — не кукла

https://ficbook.net/readfic/8819399

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Направленность: Джен

Автор: Dadavay (https://ficbook.net/authors/1206661)

Фэндом: Толкин Джон Р.Р. "Властелин колец",МакКрей Джон "Червь"(кроссовер)

Рейтинг: NC-17

Размер: Макси, 90 страниц

Кол-во частей: 10

Статус: закончен

Метки: Приключения, ОМП, Фантастика, Мистика, Экшн, AU, Вымышленные существа, Попаданчество, Смена сущности

Описание:

"Человек, убивший дракона, сам становится драконом".

"Теперь не я, а ты — дракон".

"Ты стал драконом потому, что никогда не был человеком".

История человека, ставшего чужой марионеткой, а затем лишь стоило оборваться ниткам, превратившегося в Бедствие, страшнее и опаснее любого дракона.

Посвящение:

Семье, друзьям, читателям, а также главным и второстепенным героям работы.

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:

Работа не претендует ни на что серьёзное и написана исключительно в развлекательных целях.

Всем добра, здоровья и приятного чтения.

Гг (не) герой.

========== Пролог ==========

Комментарий к Пролог

Рассказ не претендует ни на что серьёзное.

Шлеп... шлеп... шлеп...

Высокие потертые кожаные сапоги, доходящие до середины бедер, шаг за шагом месят вонючую и бурую воду городской канализации, в которой плавают какие-то объедки, куски дерьма, водные крысы (те еще мерзкие твари, у которых вместо шерсти — рыбья чешуя, а задние лапы оканчиваются перепончатыми ластами), а иногда даже обглоданные трупы разумных и неразумных животных. Кожаная куртка с глубоким капюшоном и множеством кармашков, замаскированных декоративными ремешками, настолько пропахла всеми этими ароматами, что даже вонь превращающегося в мутно-белое желе тела владельца, совершенно терялась на общем фоне.

"А наверху сейчас праздник... как там его... "День Падения Цитадели" кажется. Сокращенно — ДПЦ... Хихи. Почти диагноз", — оперевшись рукой о слизкую стену, Бледный Змей (как его звали в преступных кругах столицы) остановился на перекрестке, пытаясь отдышаться и набраться сил, чтобы совершить решающий рывок.

Вообще, изначально Серджио, которому "повезло" вспомнить предыдущую жизнь, родившись в мире копья и колдовства, памятуя о любимом мультипликационном персонаже из предыдущей жизни, назвался "Белый Змей", но это прозвище почему-то не прижилось и видоизменилось. Впрочем даже так, оно звучало гораздо лучше чем какой-нибудь "Серый Червь" или "Вонючий Клоп"...

"Нет в этом мире идиотов, которые посмели бы столь откровенно оскорблять колдуна. Нас даже когда казнят, стараются сделать все быстро, чтобы не подхватить какое-нибудь особенно пакостное посмертное проклятье", — синие губы дернулись в намеке на кривую улыбку, но мимические мышцы, сильно пострадавшие от разжижения, уже не позволяли гримасничать.

Оттолкнувшись от стены, сто сорокалетний разумный, потерявший право называться человеком примерно сто двадцать лет назад, грузно переваливаясь с ноги на ногу, пошлепал по жидкой грязи дальше в темноту, совершенно не мешающую видеть глазам, сияющим синим колдовским огнем. До второй тайной лаборатории, где уже ждало новое тело для переселения души, оставалось пройти еще четыреста сорок четыре метра...

...

Когда-то давно, когда солнце вставало над Миросом почти на три часа в день, Серджио был обычным деревенским мальчишкой: родившись в семье мясника, разводящего кротосвинов, которым скармливал всякие отходы начиная от сорняков и заканчивая частями тел монстров, он не знал голода и холода, получал лечение болезней у жрецов ушедшего бога (как вообще можно молиться тому, кто бросил свой мир умирать?), тренировался мастерству владения копьем и мечтал когда-нибудь стать столичным гвардейцем. Шли годы и родители покинули своих детей, уйдя за Ушедшим Богом, старшая сестра вышла замуж, младший брат пропал без вести, а лавка начала постепенно ветшать. Молодой мужчина конечно пытался поддерживать семейное дело и искал себе невесту, чтобы однажды она подарила ему наследника, вырастив которого в любви и заботе, они могли бы последовать путем всех Ушедших...

Детские мечты остались в прошлом, суровая реальность оказалась жестоким учителем и непреклонным экзаменатором. Впрочем, упорный труд и верные друзья, которых пришлось взять в долю, позволили начать накапливать золотые кольца, чтобы оплатить ритуал бракосочетания у жрецов. С невестой тоже все сложилось удачно и дочь кузнеца, не слишком красивая девушка на два года младше будущего мужа, в крови которой отчетливо прослеживалось давнее родство с монстрами, дала свое предварительное согласие. Оставалось назначить день...

"День, который навсегда должен был изменить мою холостяцкую жизнь, изменил ее настолько круто, что дальше попросту некуда".

Неизвестно откуда и по какой причине, но в провинциальную деревеньку пришел колдун из Цитадели Мертвого Владыки. Мерзкий старикашка с еще более мерзким и злобным характером, сперва усыпил всех жителей поселка каким-то ритуалом, затем убил и поднял безмозглой нежитью десяток мужчин и заставил их таскать спящие тела на главную площадь, где укладывал в гексограмму. Позднее Бледный Змей выяснил, что он просто пополнял свои жизненные силы за счет невинных, насколько это вообще возможно в гибнущем мире брошенном богом, разумных существ (все же столкновение с рыцарями-жрецами даже для таких мастодонтов как Розарио Агро, не проходило без последствий).

Несостоявшемуся жениху, который попался под руку колдуна одним из первых, "повезло" стать сперва безмолвным телохранителем старика, а затем, когда над ним провели ритуал пробуждения души и разума, превратиться в летающую библиотеку. Почему летающую, а не например ходячую? Просто, когда от тебя остается обтянутая сухой и потрескавшейся кожей голова, а также присоединенная к ней пара костлявых рук, ходить становится сложно, а вот летать с помощью вложенных в разум заклинаний — очень даже удобно.

"Тогда у меня и проснулись воспоминания о предыдущей жизни... Видимо старик что-то напутал в ритуале и сломал какие-то ограничения души. Жаль только, что это совершенно никак мне не помогло, так как без хотя бы частичной свободы воли, даже мыслей о побеге и мести не возникало".

Став неживой библиотекой, в которую Розарио Агро регулярно сливал сухую выжимку своих знаний и некоторые размышления о колдовстве, Бледный Змей узнал историю Планетоса... ну или то, что за нее выдавали колдуны и жрецы. Впрочем, в виду отсутствия иных источников информации и теорий, даже та безумная сказка, была хоть чем-то относительно достоверным.

Все началось примерно восемь тысяч лет назад, когда в космической пустоте сцепились Ушедший Бог (на тот момент еще никуда не собиравшийся уходить) и Мрачный Владыка. Как нетрудно догадаться, первый отвечал за свет и добро, второй же — за тьму и зло, как и положено великому врагу всего живого. От столкновения их копья и меча вспыхивали звезды, искрами разлетающиеся по небосводу, капли застывшей крови превращались в ледяные кометы, отрубленные куски плоти обратились астероидами...

Долго ли, коротко ли, но Ушедший Бог победил и пронзив своего врага копьем, вырвал его черное сердце, которое вспыхнуло красным солнцем и заняло свое место в космосе. Тело врага всего живого, лишившись поддерживающей его существование силы, обратилось в камень, из которого триумфатор слепил неровную сферу, в результате названную Планетосом.

Выступившая из ран кровь темного божества, заполнив все углубления новоявленной планеты, обратилась водой, плоть — землей и камнем, кости — металлами и драгоценными камнями. Ушедший Бог, дабы его противник не сумел воскреснуть и отомстить, призвал откуда-то из другого мира людей и зверей, которых поселил в новом для них мире, где заставил расти деревья и цветы, а также фрукты и овощи. Пару тысяч лет он честно возился со смертными, помогая и направляя их энергию, но потом либо необходимость в охране отпала, либо ему просто стало скучно, но покровитель ушел, завещав смертным продолжать молиться и подтачивать кости земли.

Поверженный и убитый, но каким-то образом продолжающий оставаться мировым злом демон, при помощи своей силы, просачивающейся из-под земли, начал осквернять людей и зверей: первые дичали и начали превращаться в уродов (не все, но примерно каждый тысячный), вторые наоборот обретали разум и даже начали создавать свое общество, попутно скрещиваясь между видами, порождая настоящих монстров.

Жрецы, видя все это и понимая, что от проблемы нельзя просто отмахнуться закрывшись в храмах, после совещаний с правительствами государств организовали орден рыцарей, наделенных жалкой тенью тени силы Ушедшего Бога. Именно они взяли на себя обязанность по очищению Планетоса от скверны, а также просвещению немытых масс о том, как нужно жить и молиться, чтобы уйти вслед за Ушедшими.

"Звучит как бред, но люди в него верили и продолжают верить. А ведь если задуматься, то какое вообще может быть очищение, если мы живем на трупе демона, пьем его кровь, копошимся подобно трупным червям в его останках... Бррр... Как же мерзко".

Бледный Змей не зря называл Планетос миром копья и колдовства, так как от мира меча и магии он отличался как гладиаторская арена древнего Рима, от боксерского ринга конца двадцатого века Земли. Люди здесь могли быть хуже животных, а животные наоборот — вполне себе человечными и умными. Оружием добра считается копье, так как им пользовался Ушедший Бог, ну а колдовство, как любая заемная или краденная сила, искажало своих пользователей сперва изнутри, а затем и снаружи, превращая в тех еще красавцев, при виде которых режиссеры фильмов ужасов плакали бы от счастья (если бы пережили встречу).

Розарио Агро был одним из шести магистров Цитадели — города колдунов и монстров, где находили приют самые беспринципные, жестокие твари. Долгие десятилетия их пытались извести всем миром, в результате чего жрецы даже шли на союз с более цивилизованными монстрами, но до предательства сразу трех из шести сильнейших колдунов, ничего у них не получалось. Да и в день взятия обители монстров, единая армия оказалась настолько обескровлена, что союзники даже не попытались ударить друг другу в спину.

Перед своей смертью под действием божественной магии рыцарей-жрецов, мерзкий старик успел подкинуть победителям жирную и вонючую крысу: вся нежить и все монстры, к созданию которых Розарио когда-либо приложил руку, внезапно обрели волю и желание жить.

"Тысячи разбегающихся по миру тварей, среди которых я — не самая жирная зверушка-сервочереп, это причина схватиться за голову".

Пользуясь заложенными в память знаниями, Бледный Змей попросту улетел из Цитадели, а затем направился в столицу ближайшего светлого государства (а где еще его будут искать в последнюю очередь?). Информация, за шестьдесят лет скопленная Агро говорила, что если он не найдет источник подпитки, то примерно через двадцать суток, полностью израсходовав имеющийся резерв, сперва вырубится, а затем вовсе распадется прахом, без возможности на посмертие. Пришлось сперва вспоминать ритуалы поглощения, а когда удалось устроиться в трущобах города, начать рассчитывать способ переселиться в живое тело.

Шли годы, складывающиеся в десятилетия и Бледный Змей нашел свою нишу в этом мире: сперва он переселил свою душу в тело какого-то бродяги, душу которого беззастенчиво выпнул наружу, а после этого стал прощупывать почву на предмет криминальных структур, которым можно предложить свои услуги как специалиста по неоднозначным делам. Почему было не отправиться к жрецам и сдаться с повинной? Жить сильно хотелось, да и слушать оскверненную тьмой тварь никто бы не стал.

Спустя пять лет после первого подселения в чужое тело выяснилось, что человеческое тело под действием силы оскверненной души колдуна-некроманта-нежити, постепенно превращается в желе. Размягчались не только мышцы, сухожилия, нервы и внутренние органы, но даже кости становились ломкими, чему не могло помешать даже вливание больших объемов жизненной силы, украденной у все тех же бродяг. Единственным способом спасения стала новая смена тела...

"Хотел быть похожим на любимого злодея? Поздравляю: теперь ты даже страдаешь от похожих проблем".

Бледный Змей искал способы борьбы с недугом, но все было бессмысленно. Хуже того оказалось только то, что с каждым разом новое тело жило все меньше и меньше, в конце концов начав погибать в течении двухсот-трехсот дней. Но даже при этом, страх оказаться ТАМ, не позволял опустить рук и подталкивал совершать все новые и новые эксперименты.

Колдуну, уже сейчас считающемуся одним из десяти бедствий Планетоса (всех остальных повывели и только до их десятки руки жрецов пока не дошли) недавно пришла в голову мысль, что себя можно спасти если поглотить жизненную силу всего города. Он сумел себя одернуть только тогда, когда уже начал проводить необходимые для ритуала расчеты. Все же каким бы уродом и лицемерным безнравственным чудовищем не сделала его жизнь, какие-то принципы оставались где-то в глубине души, не позволяя окончательно скатиться в безумие и превратиться в очередного безумного монстра.

"Если история об Ушедшем Боге правда, то он тот еще мерзавец. Оставил свою паству погибать на мертвом мире, сотворенном из тела демона. А ведь нам в качестве солнца, светит его затухающее сердце".

...

Дойдя до ничем непримечательной стены, Бледный Змей махнул рукой и прошептал слова мантры, снимая иллюзию с металлической двери. Взявшись за ручку, он повернул ее против часовой стрелки (при повороте по часовой стрелке, выскакивали отравленные сильнейшим ядом иглы) и потянул створку на себя. Хитрый замок щелкнул и перед колдуном раскрылся зев рукотворной пещеры...

— Да простит тебя Ушедший Бог; да найдет покой твоя темная душа, — прошелестели тихие слова и Бледного Змея отбросило на спину. — Я прощаю тебе твои грехи: ступай с миром.

Над телом существа, которое когда-то было человеком, из пошедшего рябью воздуха материализовался высокий мужчина в красном жреческом костюме, лицо которого скрывала золотая маска мягко улыбающегося человека (неуклюжая попытка избежать посмертного проклятья).

— Чтоб ты жил в эпоху перемен, — процедил сквозь зубы колдун, ощущая как жар затапливает грудь и распространяется по телу.

— Я уже живу в эту эпоху, дедушка, — подняв к лицу руку в красной перчатке, рыцарь-жрец снял маску и на Бледного Змея посмотрели чистые синие глаза, украшающие лицо, так похожее на...

"Так вот куда ты делся, братишка", — промелькнула мысль в затухающем сознании, а затем канализацию затопила яркая белая вспышка.

========== Тонущий корабль и... крысы ==========

В куче хлама, среди которого встречались битые глиняные горшки, объедки, какое-то железо и гнилое дерево, ворча себе под нос веселые ругательства и задорно попискивая, азартно копался полуметровый черный крыс с длинным лысым хвостом и рваными ушами. Монстр, один из обитателей канализации и отец многочисленного семейства, тщательно выискивал какие-то предметы, без какой-либо системы, как могло показаться стороннему наблюдателю, после чего осторожно укладывал их в один из двух узелков.

Внезапно чья-то сильная рука схватила помойного крыса за основание хвоста и рывком вздернув вверх, заставила болезненно скривившись повиснуть почти в двух метрах над землей, расширенными от страха глазами глядя на золотую маску рыцаря-жреца, облаченного во все красное. Оба маленьких сердца монстра бешенно застучали, красные глазки стали метаться из стороны в сторону, в тщетных попытках найти выход из неприятного положения, а в голове тем временем роились панические мысли.

— Ты знаешь, зачем я сюда пришел, грязь? — глухой из-за маски голос, прозвучал настолько пугающим образом, что гордый отец многочисленного семейства и муж семи жен, от страха едва не пустил струю... но все же сумел удержаться.

— Господин храмовник, я заплатил дань в этой декаде... Честно-честно... Поверьте пожалуйста! Мне ведь нужно кормить крысят...

— Ты продал ордену информацию о том, где находится убежище проклятого колдуна, — то ли спросил, то ли констатировал мужчина, встряхнув свою жертву, заставив пискнуть и клацнуть зубами.

— Я... Я... — испуганно закивал головой крыс, уже почти дошедший до того состояния, когда его безмозглые сородичи бросаются в безнадежную атаку, желая хотя бы ранить врага перед смертью. — Это было старое убежище... Если он туда не пришел, я не виноват!

— Пришел-пришел... — подняв к лицу вторую руку, человек сжал пальцы на маске и отнял ее от головы, позволяя перепуганному монстру увидеть болезненно белую кожу, глаза с покрасневшими от лопнувших сосудов склерами и бледно-голубыми, какими-то водянистыми радужками. — Он туда пришел.

— Змей... — сдавленно пискнул крыс и наконец-то обмочился, из-за чего пахнуть стало еще хуже, но тонкая улыбка бледных губ вроде бы человека, даже не дрогнула. — Я все могу объяснить: мне... мне угрожали! Меня пытали! Они обещали выжечь мое логово если я...

— У тебя минута, клуни, чтобы убедить меня не превращать всю твою стаю в тупоголовую нежить, единственной целью которой будет истребление крыс, — без тени злости в голосе, произнес десятый представитель мировых бедствий. — Ты ведь не думал, что так просто сможешь от меня избавиться?

В следующие несколько мгновений крыс успел пожалеть о том, что у него целых два сердца, так как пока одно из них начало барахлить, второе взяло на себя удвоенную нагрузку, а затем и первое отрегенирировало. Уже не первое поколение монстры его рода служили Бледному Змею, одновременно с тем платя дань еще и жрецам Ушедшего Бога, чтобы по их души не приходили рыцари-жрецы. Жили в общем-то неплохо, но... Клуни хотел жить лучше, а потому рискнул всем, сдав храмовникам логово своего хозяина, когда тот был наиболее уязвим.

— Время вышло, — констатировал бывший человек и повесив золотую маску на пояс, освободившуюся руку, вокруг пальцев которой начало клубиться грязно-серое облако, потянул к морде монстра.

— Портал! — задергавшись всем телом и стараясь оказаться как можно дальше от смертоносного колдовства, заверещал Клуни. — Портал! Портал-портал-портал!

— Считай, что ты меня заинтриговал, — убрав руку с готовой сорваться волшбой от головы жертвы, Бледный Змей посмотрел в красные глазки своими водянистыми глазами. — Говори и если я останусь доволен, твои дети и жены не будут убиты мной.

— Храмовники Ушедшего Бога, в складском районе города Бриз строят портал, чтобы еще при жизни уйти вслед за Ушедшим Богом...

Монстр говорил и говорил, вываливая на своего слушателя факты, догадки, сплетни. Колдун же поражался тому, насколько много успел узнать его бывший слуга, судя по ауре даже не пытающийся его обмануть (знает, что бесполезно). И это стало дополнительным доказательством, что от крыс пора избавляться, так как их верность более не является сколь-нибудь надежной.

— Что же, я доволен, — кивнув, мужчина снова протянул руку к морде Клуни.

— Ты же обещал! — снова заверещал звереныш.

— О тебе речи не шло, — хмыкнул Бледный Змей и спустил плетение на свою жертву.

Монстр задергался усерднее, захрипел, затем обвис и начал лысеть. Шерсть с его шкуры осыпалась, словно осенняя листва на ветру, в далеком и кажущемся ненастоящим мире...

Разжав пальцы, колдун позволил новоявленному умертвию упасть, чтобы тут же подняться на задние лапы и безучастным взглядом остекленевших глаз уставиться на создателя, ожидая приказов.

— Возвращайся в логово и убей там всех, после чего оставайся на месте и убивай тех, кто придут после тебя, — договорив, бывший человек отвернулся и зашагал прочь из переулка, надевая на лицо золотую маску и готовясь влиться в ночную жизнь столичного города.

"В конце концов, я ведь не обещал, что Клуни сам не расправится со своей стаей, после того как мы закончим".

* * *

Идти убивать колдуна — очень рискованная затея.

Разговаривать с колдуном перед тем как его убить — очень глупая затея.

Идти убивать колдуна в одиночку, да еще разговаривать с ним перед тем как нанести финальный удар — идиотизм чистой воды. Впрочем, Серджио был бы последним, кто обвинит двоюродного внука в желании отдать тело деду.

"Самоуверенный сопляк: решил избавиться от порочащего семью пятна на репутации? Ну и где теперь твоя гордость и благочестие, любитель мужских задниц?", — обрывки воспоминаний, доставшиеся вместе с телом, порой подкидывали неприятные, а временами и отвратительные подробности жизни жертвы.

Ритуал перерождения был сложен тем, что начинать его следовало в момент гибели старого тела, в присутствии жертвы не дальше чем в пятидесяти метрах и при наличии у владельца желаемой оболочки здравого разума со свободой воли. Иными словами — нужен человек, желающий жить и бороться за свою жизнь (сломленные куклы не годились).

У кого же жажда жить сильнее: у более чем столетнего колдуна, вся сущность которого сформирована вокруг стремления выжить любой ценой, либо у мальчишки, едва начавшего третий десяток лет своей жизни и искренне желающего уйти вслед за Ушедшим Богом? Внук конечно боролся, особенно когда понял, какую ошибку допустил, но Бледный Змей сломил эти вялые трепыхания, после чего занял молодое, сильное, здоровое и тренированное в энергетическом плане вместилище.

"Возможно это тело протянет полгода, а то и год. За это время я должен найти портал, который строят храмовники и... Да к Сбежавшему все это! Если я найду путь хотя бы куда-то, где можно жить, без сожалений брошу эту гибнущую помойку".

Конечно же, рыцари-жрецы скоро узнают о том, что один из них погиб и стал жертвой Десятого Бедствия... Но по сути, это меняло не так уж и много: в конце концов, за головой Бледного Змея охотятся все, кому не лень и у кого нет инстинкта самосохранения.

Было ли Серджио жаль внука? Скорее "нет" нежели "да". Все же мальчик сделал свой выбор еще тогда, когда поднял руку на деда, пусть тот и считается страшным чудовищем. За одно только это, его уже можно было вычеркнуть из списка родственников, а следовательно и из числа тех, о ком колдуну стоило бы горевать. Да и душа предыдущего владельца тела ушла именно туда, куда стремилась при жизни...

"При следующей встрече с храмовниками, нужно будет посоветовать им совершить акт ритуального суицида: думается мне, Планетос сразу станет спокойнее".

* * *

Только под утро Бледный Змей дошел до грязной и покосившейся халупы, стоящей в почти заброшенном районе города, где обитали разве что бродяги да монстры. Подцепив пальцами нить заклинания, которая удерживала в готовности защитное плетение, он вошел в дверь и на секунду прикрыл глаза от яркого света, ударившего в лицо из масляной лампы. Стоило же сделать еще шаг вперед, как в живот врезался живой снаряд, талию обхватили тонкие, но сильные руки, а в низ груди уперся лоб рыжеволосой девочки, из спутавшейся гривы которой торчали два беличьих уха.

— Прекрати разводить сырость, мелкая, я задержался только на сутки, — проворчал Бледный Змей, осторожно взлохмачивая волосы на макушке девочки-полумонстра.

— Я... испугалась, — совершенно спокойным голосом, никак не вяжущимся с эмоциональным поведением, произнесла молодая колдунья, неохотно отстраняясь от учителя.

Венера (как назвал ее Серджио, когда нашел убегающей от парочки пьяных мужиков, решивших поразвлечься с малолеткой) была довольно высокой для своих лет, худощавой и угловатой. Ее ноги напоминали скорее звериные лапы, а все пальцы оканчивались коготками, в то время как пониже спины рос хвост, а на макушке — два беличьих уха. В остальном, если бы не золотистая (что выяснилось, когда она отмылась) шерстка, покрывающая все тело, малышку можно было бы назвать обычным человеком.

Венера была колдуньей, пусть и крайне слабой, что компенсировалось старательностью. Бледный Змей держал ее при себе... просто потому, что даже ему нужно было какое-то общение не из разряда "наниматель — исполнитель" и "раб — хозяин". Теоретически, с той же ролью могло бы справиться домашнее животное, но обычные звери в обществе колдуна буквально сходили с ума.

— Собирай вещи, мы уходим, — без предисловий приказал мужчина.

Полумонстр кивнула и без слов побежала в свою комнату переодеваться и за заплечным мешком. Она не задавала вопросов, не навязывалась лишний раз, мало говорила, пыталась поддерживать в доме ощущение уюта... а еще, за что Бледный Змей ценил ее больше, чем за остальные достоинства, искренне ненавидела как людей, так и монстров.

Ненависть к монстрам было несложно объяснить, ведь мать девочки подверглась насилию со стороны одного из них, а когда родила полукровку, родная семья едва не сожгла обоих, слушая мудрые увещевания храмовника. От людей же она за всю свою недолгую жизнь видела не сильно много добра. Так и получилось, что на фоне почти безмозглых чудовищ, моральных уродов и фанатиков, эгоистичный колдун, относящийся к ребенку как к питомцу, которого нужно кормить, одевать, обучать, умудрился выглядеть едва ли не рыцарем на белом конеящере.

"Если слова крыса — правда, заберу ее с собой. Ну а на прощание этому миру, выпущу какую-нибудь зверушку из тех, кого не успел освободить Розарио. Даже жаль, что у меня не было такой же как у него практики по созданию живых и неживых машин разрушения".

Встряхнувшись и сняв с лица ненавистную золотую маску, Бледный Змей направился в мастерскую, чтобы начать собирать собственный багаж. Возможно следовало связаться с представителями криминального мира и сообщить, что на некоторое время исчезнет, но... возвращаться он не собирался. А если все же сведения Клуни окажутся пустышкой, то временно можно будет осесть и в новом городе, а там все равно придется создавать связи с боссами с самого начала.

"И тело... Нужно найти новое тело, пока это не начало растворяться. Все же вряд ли мне еще раз так повезет с рыцарем-жрецом".

В какой-то степени это было даже иронично: те, кого учили сражаться с колдунами и воспитывали как воинов света, стали едва ли не идеальными сосудами для перерождения Бледного Змея. Все же философия самопожертвования "во имя общего блага" имела в себе что-то такое... неуловимое и притягательное.

(2)

Если бы у Бледного Змея спросили, с кем из людей он никогда не хотел бы встречаться еще раз, даже если за это его одарят всеми богатствами мира (гибнущего и загнивающего буквально на глазах) он несомненно назвал бы имя Розарио Агро. Этот колдун был страшен не только и не столько своей колдовской силой, сколько извращенным и изощренным умом, заточенным под создание заклятий и проклятий, чудовищ и пытки... Да, пытки создатель одного из десяти мировых бедствий любил всей душой и от всего сердца. Возможно, пусть и не доказуемо, им специально были сделаны поправки в ритуале создания неживой библиотеки, чтобы хранитель информации мог воспринимать внешний мир, но оставался безвольным наблюдателем.

"Сейчас уже это не важно", — отмахнулся от бесполезных рассуждений наследник одного из страшнейших колдунов Планетоса.

Прибыв в нужный город, Бледный Змей и Венера на несколько суток затаились, так как тело колдуна начало преждевременно разрушаться и пришлось искать ему достойную замену. После этого начались осторожные прощупывания городских бродяг, которые охотно делились информацией за звонкую монету, после чего замолкали уже навсегда, так как настораживать храмовников раньше времени было нельзя.

Научная база, где проводились эксперименты по созданию портала к Ушедшему Богу переехала в загородный особняк, защищенный высокими каменными стенами с дозорными башнями и освященный жреческими силами до такой степени, что едва ли не светился в ночи золотым сиянием. Штурмовать его в одиночку было бы самоубийством, а брать с собой еще и питомицу — самоубийством групповым, по сговору. О том же, чтобы пробраться внутрь незаметно и речи не шло, так как защитный контур сразу же обнаружит темную тварь, к каковым причислялся Бледный Змей, да и активная защита наверняка сыграет свою роль.

Однако колдун не отчаивался, так как прекрасно осознавал одну истину: там где не справится сильный одиночка, легко совладает с проблемой армия слабаков. Кто-нибудь мог бы спросить, а откуда он собрался брать эту армию? Тут-то и вступали в дело знания Розарио Агро, а также больная фантазия жителей предыдущего мира Бледного Змея.

Поймав за городом нескольких комаров, маскирующийся под рыцаря-жреца колдун, напитав их собственной силой, придал насекомым определенные свойства, заключающиеся в быстром размножении и заражении своих жертв проклятьем, убивающим разум и оставляющим инстинкты, а также делающим своих носителей послушными воле создателя. После этого оставалось только убить какого-то неудачливого зверька и дать "малышам" полдня, чтобы расплодиться до нужного количества.

Разносчики заразы влетели в город ранним вечером, покусали немало взрослых людей, а уже глубокой ночью, сильные и быстрые, голодные и послушные твари, еще недавно бывшие здоровыми мужчинами и женщинами, сперва захлестнули родное поселение, заражая как можно большее количество жертв, а ближе к утру обрушились на стены периметра особняка, десятками сгорая в золотом свете, истощая вложенную в защиту силу. Даже трети хищников не погибло, прежде чем первый рубеж обороны пал и их сородичи с рыком стали перебираться через ставшую бесполезной стену.

Колдун мог бы сравнить происходящее с зомбиапокалипсисом, если бы не два существенных отличия: во-первых, все подвергшиеся изменению люди оставались живыми, а во-вторых, двигались они быстрее, чем здоровые представители той же расы, представляя из себя скорее стаю животных. Жрецы Ушедшего Бога пытались оказать сопротивление и какое-то время у них это даже получалось, так как были они хорошо вооружены и тренированы, да еще и жреческими силами пользовались, но против толпы в несколько тысяч голов нескольким десяткам разумных было не выстоять.

Одетый в красные одеяния с золотой маской на лице, Бледный Змей неспешным шагом направился в особняк, который его творения уже зачистили и теперь осваивали как свое логово, начав цапаться между собой за наиболее хорошие места. Венера шла за учителем, кутаясь в серый плащ с капюшоном, сшитый из мешковины, накинутый поверх шелковой рубашки и кожаных шорт до колен (за спиной у нее находился небольшой рюкзак с самым необходимым имуществом).

Пожалуй кого-то другого за своей спиной колдун бы не потерпел, все же жажда жить распространялась и на подобные аспекты характера, но белка лучше других знала о том, что ее ждет в случае гибели учителя, если в пределах пятидесяти метров не будет другого живого тела. Впрочем если бы кто-нибудь спросил Венеру, хочет ли она избавиться от своего спутника, то вместо ответа получил бы совсем не фигуральное проклятие, после которого медленно и мучительно расстался бы с жизнью.

...

Портальное кольцо обнаружилось в подвале (по мнению Бледного Змея, крайне странное место для лаборатории ученых, служащих свету и добру). Конструкция представляла из себя плоский круг диаметром в четыре метра, центр которого был вырезан, а по краям шли какие-то письмена, складывающиеся в тарабарщину на светлом наречии Планетоса. Рядом обнаружился стол с журналом записей, оказавшийся дневником кого-то из исследователей, написанный наполовину разговорным, наполовину храмовым языком. Наследнику Розарио Агро пришлось потратить пять часов, чтобы расшифровать написанное а затем выругаться уже на темном наречии, которым предпочитали пользоваться в Цитадели колдунов (они были похожи, но отличались в мелочах, что иногда играло злую шутку с беседующими, а в ряде случаев первые и вторые вообще не понимали друг друга).

Наречия, в отличие от обычного разговорного языка, использовались жрецами для своих служб Ушедшему Богу, либо колдунами, когда требовалось создать особенно сложное проклятье. К счастью для Бледного Змея, Розарио Агро вложил в его разум общее понимание обоих "научных" языков, пусть пользоваться ими он и не любил.

— Что-то не так? — совершенно спокойным голосом спросила белка, заглядывая в водянистые глаза мужчины, когда тот сняв маску стал растирать лицо.

— Как сказать... — колдун криво усмехнулся и покосился на портал. — Проход в другой мир мы нашли, но... этот мир — светлый.

— Это плохо? — уточнила девочка, прижав к голове ушки.

— Учитывая, что я — темная тварь, для которой светлая энергетика — медленный яд, то — да, — не стал отказывать в пояснении своей питомице бывший человек. — Еще хуже только то, что сюда скорее всего уже направили карателей из всех ближайших храмов, а уйти скрыв следы мы уже не успеваем. М-да, что-то я слишком сильно увлекся... Но шанс покинуть эту помойку упускать было обидно.

— Что будем делать? — снова спросила Венера.

— Воспользуемся порталом, — дернул плечом Бледный Змей. — Активировать его не сложно, но после моей силы... Не завидую я тем, кто окажутся рядом, когда он рванет. Готова идти?

— Да, — коротко отозвалась монстр-полукровка.

На то, чтобы активировать переход много времени не потребовалось, однако из-за темной, негативной силы, воронка портала выглядела нестабильной. Впрочем, когда колдун кивнул, его питомица без сомнений нырнула в энергетическую аномалию, а спустя пару секунд ее примеру последовал и сам мужчина.

Едва воронка прохода схлопнулась, как громыхнул взрыв, а затем здание, находящееся над подвальной лабораторией, сложилось само в себя, погребая под обломками брошенных хозяином чудовищ, еще вчера днем бывших обычными горожанами. Прибывшие на место событий рыцари-жрецы, после обследования местности так и не поняли, что одно из бедствий их мира ушло... чтобы стать бедствием совершенно иной планеты.

* * *

— Что это? — запрокинув голову так, чтобы лицо-мордочка смотрело вверх, удивленно спросила девочка с беличьими ушами, хвостом, коготками и шерсткой, немигающим взглядом смотря на желтый огненный шар, висящий в далекой синеве.

— Хм... не так уж и плохо, — проворчал Бледный Змей, стянув с левой руки перчатку и подставив кисть дневному светилу. — Это солнце. Предрекая твой следующий вопрос скажу: оно сделано не из сердца темного или светлого бога.

— А из чего? — удивленно моргнув, Венера все же удержала невозмутимые интонации голоса.

— Из раскаленного до огромных температур газа, — снова натягивая на высохшую до состояния пергамента кожу ткань перчатки, произнес колдун. — Похоже, что загорать мне противопоказано... по крайней мере — днем.

— Что будем делать? — оторвавшись от вида светила, полукровка с беспокойством посмотрела на учителя, закутавшегося в красные одеяния жреца до такой степени, что из-под капюшона виднелся только нижний край золотой маски, изображающей улыбающееся лицо.

— Пойдем в лес, найдем еды, а ночью выйдем к какому-нибудь мелкому поселению, — отозвался Бледный Змей. — На портале были описаны только основные характеристики этого мира, так что, мне нужна достоверная информация...

* * *

На вершине белой башни, украшенной высокими зубцами, одетый в белоснежные одеяния стоял высокий и седой старик, с острыми чертами лица. В правой руке он держал древко золотого посоха, который был явно не предназначен для того, чтобы на него опирались.

Совсем недавно глава Белого Совета ощутил возмущение в ткани реальности, похожее на те, которые создавали чужаки, недавно прибывшие в этот мир. Однако же если прежде проколы были аккуратными, так что их едва удавалось определить, на этот раз тот, кто пришел с той стороны, буквально прорвал собой грань, пустив во все стороны полноценные волны, похожие на рябь на воде после падения камня.

"Я слишком долго просто наблюдал", — подумал про себя бессмертный старик, своим взором заглядывая так далеко, как был не способен заглянуть ни один человек.

— Пришла пора нанести визит вежливости гостям и показать им их место, — прозвучал в тишине, которую не нарушал даже свист ветра, холодный и властный голос волшебника. — Тем более, что по всей видимости что-то пошло не так, как они планировали.

Стоило старику протянуть в сторону свободную руку, как на нее тут же приземлился черный ворон, возникший словно бы из воздуха. Повернув голову так, чтобы смотреть на мужчину одним глазом, магический птиц несколько секунд вовсе не шевелился, затем каркнул и взмахнув крыльями унесся прочь.

"Наверняка и остальные члены Совета ощутили последний прокол, а значит — скоро будет собрание. Нельзя терять времени, я и без того слишком долго просто наблюдал. Спокойная жизнь определенно не идет мне на пользу", — отвернувшись от той стороны, где находилась маленькая деревенька чужаков, которые сейчас бегали как перепуганные насекомые, хозяин белой башни стал спускаться вниз по винтовой лестнице, продолжая сохранять невозмутимый и величественный вид.

В конце концов, когда волшебник бегает, это может вызывать только две эмоции: веселье и страх. Ни смешить, ни тем более пугать своих слуг старик не собирался, а от того, что он потратит на пару минут больше, мир существовать не прекратит.

"Будущее определенно обещает быть интересным... Может быть даже люди наконец-то встряхнутся и вспомнят, что такое — истинное величие их народа. А то ведь от поколения к поколению раса мельчает, забывая свою историю и погрязая в мелких склоках. Даже эльфов эта участь не обошла, не говоря уже о гномах, давно и надежно увязших в собственных жадности и высокомерии, за что теперь и расплачиваются", — мысли волшебника текли ровно и неспешно, как могучая река пересекающая равнину спокойным летним днем, не ускоряясь и не замедляясь, лишь иногда виляя в сторону, чтобы обогнуть очередное препятствие.

Этот мир не был стар, но и молодым его назвать ни у кого не повернулся бы язык. Здесь существовали разные расы, среди которых встречались и откровенно темные твари, последние сотни лет прячущиеся в подземельях и дремучих лесах, но даже не думающие исчезать окончательно, а лишь набирающие силу и готовящиеся к реваншу. Их можно было сравнить с набухающим гнойником, который необходимо вскрыть и тщательно промыть, чтобы однажды он не взорвался сам, нанося миру огромный ущерб...

Возможно именно из-за того, что светлым народам нужна была встряска, глава Белого Совета и не стал бить тревогу, когда обнаружил чужаков? Светлые, но при этом какие-то неправильные, они обещали перемены, которых не случалось уже много поколений.

"Не ошибся ли я?".

Комментарий к Тонущий корабль и... крысы

Всем добра и здоровья.

========== Крысиный лев ==========

В просторной каменной комнате, грубо высеченной прямо в толще скальной породы, стены которой были задрапированы шелковыми и бархатными полотнами, на деревянной кровати застеленной волчьими и медвежьими шкурами, в свете магического светильника сидела молодая девушка со звериными чертами внешности. Беличьи ушки и хвост, шерстка покрывающая все тело, лицо-мордочка, на которой застыло сосредоточенное выражение, необычное строение ног... все эти детали не позволяли спутать ее с человеком. Впрочем, она из-за факта своей необычности расстраивалась не сильно: слишком большой эффект на тогда еще детский разум, оказало общение с Бледным Змеем.

Не глядя протянув руку, Венера взяла с каменного резного столика кубок, сделанный из черепа гоблина, у которого была срезана макушка, а всю остальную кость скрывал под собой тонкий слой золота. Если бы кто-нибудь заглянул в глазницы этого сосуда, мог бы увидеть в мерцающей темноте отблески страданий и страха, которые испытывала душа существа, посмевшего бросить вызов ученице колдуна и теперь расплачивающаяся тем, что ее выпивали капля за каплей, вместе с дорогим вином, покупаемым через торговцев из расы людей, которые имели дело даже со светлыми эльфами...

Продолжая вчитываться в строки книги, доставленной аж из северного королевства этого мира, когда-то называемого Ангмар, а ныне являющегося лишь пустошами заселенными дикарями, белка сделала небольшой глоток ароматного напитка и вернула кубок на стол. На губах и языке она ощущала тонкий привкус темной души, которая медленно усваивалась ее собственной сущностью, постепенно приобретающей темный оттенок...

"Нужно будет поймать какого-нибудь эльфа и провести на нем тот же ритуал. Специализация — это конечно прекрасно, но я хотела бы как можно дольше оставаться нейтралом", — подумала про себя молодая, но уже достаточно сильная колдунья-полукровка, одинаково сильно презирающая представителей всех рас как старого, так и нынешнего миров.

Обучение у Бледного Змея было специфическим, но Венера не жалела ни об одном дне, которые провела в обществе этого существа (человеком она его не считала, так как это было бы оскорблением в отношении мастера). Несмотря на то, что она уже не была маленькой, но из-за взглядов на жизнь, с личной жизнью как-то не складывалось: людей белка ненавидела, гоблинами брезговала, эльфов презирала, гномов... они умудрились совместить в себе все худшее от первых и третьих. Существовали еще хоббиты, представляющие из себя полуросликов с мохнатыми ногами, но колдунья этот вариант вовсе не рассматривала.

Хорошим кандидатом на романтические отношения мог бы стать сам Бледный Змей, только вот его подобное не интересовало, да и его состояние постоянно медленно умирающего тела... В общем, Венера решила, что влюбленность — не для нее.

Внезапный стук в дверь отвлек колдунью от чтения, а после небрежного пасса рукой, створка распахнулась, впуская буквально перевалившегося через порог гоблина-гонца, одетого в кожаную броню и железную кирасу. Упав на четвереньки (не из-за желания поклониться, а по причине неуклюжести) даже не пытаясь встать он залепетал:

— Мудрая госпожа, прибыл посол из Мордора. Он требует встречи с хозяином...

— И почему же ты пришел сюда, а не пошел к учителю? — не удостоив гоблина и взглядом, белка перевернула страницу книги, продолжив читать.

— Владыка Змей не велел его беспокоить, — пролепетал уродец, настолько искаженный тьмой, что ученица колдуна стала считать монстров из родного мира не такими уж и чудовищами.

"Они были созданы такими, а эти... неудачный эксперимент какого-то темного высшего", — Венера все же посмотрела на гоблина, раса которого произошла от светлого народа (возможно даже эльфов) на представителях которого провели грубое преобразование.

— Проводи гостя в приемный зал. Через четверть часа мы с учителем подойдем.

— Но посол требовал... — начал было гонец, однако увидев опасные огоньки в глазах белки, а затем скользнув взглядом к кубку-черепу, предпочел ретироваться. — Как будет угодно, мудрая госпожа.

Когда назойливый посетитель убежал, колдунья только покачала головой. Не нужно было читать его мысли, чтобы понять то, что он с радостью бы увидел, как нынешние хозяева Мории и гость из Мордора, сцепившись между собой из-за чрезмерной гордыни, убивают друг друга, возвращая их народу истинную свободу.

"Идиоты", — захлопнув книгу, предварительно заложив страницу деревянной закладкой, девушка соскочила с постели и потянулась всем телом, с удовольствием жмурясь, затем провела ладонями от шеи до низа живота, разглаживая шелковую рубашку, не скрывающую фигуру, после чего накинула на себя красный плащ с капюшоном и вышла в коридор.

* * *

— Неплохо-неплохо... — лениво похлопав в ладоши, одетый в красное одеяние рыцаря-жреца Бледный Змей, золотая маска которого висела на поясе, искривил бледно-синие губы в улыбке. — Еще немного и вас можно будет выпускать на ярмарки в провинциальных деревушках, чтобы развлекать крестьян. Но ведь это лучше, чем вовсе ничего?

Полтора десятка юношей и девушек, возрастом от четырнадцати и до двадцати лет, одетые в серые балахоны с капюшонами, накинутые поверх удобных охотничьих костюмов, виновато склонили головы. Они учились первый год, но уже прекрасно изучили характер наставника, а потому большинство колкостей пропускали мимо ушей. Их главной целью было завершить учебу и в конце третьего года не остаться последним по успеваемости, что означало верную смерть в поединке с Бледным Змеем, который займет тело проигравшего, чтобы продлить собственную жизнь.

— Повторяйте еще раз, а затем еще и еще, пока проклятье не будет получаться у всех, — приказал бледный мужчина с водянистыми глазами.

Молодые колдуны и колдуньи вернулись к своим книгам, которые лежали на столах аудитории. Стук в дверь заставил Бледного Змея отвлечься, а когда он вернулся в класс после разговора со своей любимицей, коротко приказал:

— Практика на сегодня закончена. Занимайтесь теорией. Чтобы все сидели в классе, пока последний из вас не дочитает пятую главу.

...

"Неужели одноглазый активизировался? И что ему неймется? Сидел бы у себя на юге и разводил орков...", — раздраженно думал бывший человек, в родном мире считавшийся одним из десяти бедствий, царственным шагом входя в приемный зал, где его уже ожидала черная фигура в черном плаще и железном шлеме, являющаяся столь же темной и опасной тварью, как и мужчина в красном одеянии и золотой маске.

Венера, словно хвостик следующая за своим мастером, ощутив холод и мрак исходящие от гостя, на миг даже посочувствовала гоблину, тело которого лежало у дальней стены бездыханным. Посол по всей видимости не отличался терпением... как собственно и ее учитель.

— Это ты зря, — прошелестел голос Бледного Змея и назгула смела с ног невидимая волна, впечатавшая его в ту же стену, под которой валялся гоблин.

Противник легко приземлился на ноги и использовал звуковую атаку, бьющую как по телу, так и по душе, но колдун этого словно бы и не заметил, атакуя уже серыми жгутами, протянувшимися из его рук к жертве. Впрочем, Король-Чародей тоже был не так прост и использовав молнии, разрушил проклятье бывшего человека, одновременно с тем выхватывая проклятый меч и единым шагом оказываясь вплотную к нынешнему хозяину Мории.

— Ты сссаплатишшш... — прошипел назгул, вонзая меч в грудь колдуна, несколькими ударами прорубив кокон защищавшего его колдовства.

— Облизнешься, — прошелестел Бледный Змей, ударом правой руки разнося броню на груди назгула, а последующим всплеском своей силы развоплощая его сущность. — Передай хозяину, что если он хочет переговоров, то пусть пришлет кого-нибудь более... адекватного.

Едва прозвучали последние слова, как черный плащ, доспехи Короля-Чародея и меч, упали на пол лишившись поддерживавшей их силы. Колдун же, приложив руку к ране на груди, не без усилий извлек оттуда кусок клинка, попытавшийся достичь сердца этого тела.

— Убрать этот мусор, — добавив в голос презрения, мужчина взмахнул полами одеяния и быстрым шагом покинул приемный зал, взмахом руки позвав ученицу с собой.

Гоблины (из тех, кто были достаточно умны и сообразительны, чтобы верно служить темному чародею, сумевшему не только победить, но и упокоить Балрога) поспешили исполнить приказ. Демонстрация силы хозяина, играючи разобравшегося с одним из сильнейших слуг Багрового Ока, в очередной раз убедила их в том, чью именно сторону нужно держать, если вдруг великие господа решат схлестнуться.

...

Лишь оказавшись в своих покоях, представляющих из себя плод порочной связи библиотеки и лаборатории, активировавший всю имеющуюся в наличии защиту Бледный Змей, бессильно осел на деревянное кресло. Его грудь тяжело вздымалась, кровь из раны пусть и не шла, но и заживать она не спешила, а стоило снять с лица золотую маску, как стала заметна еще более мертвенная бледность, чем та, которая была для него обычной.

— Учитель?.. — в обычно бесстрастном голосе Венеры прозвучало беспокойство.

— Скоро пройдет, — отмахнулся колдун. — Назгул оказался крепче, чем я предполагал. Пришлось потратить больше сил...

— А рана? — белка подошла к наставнику и прикоснулась пальцем к его груди, через одежду ощущая разрез.

— Пустяк, — бледные губы искривились в злом веселье. — Темным тварям одновременно и сложно, и легко навредить друг другу... Наш конкурент пусть и силен, но пока что почти не имеет опыта противостояния темным. А чтобы навредить светлым, особой изощренности не нужно.

— Он не простит такого оскорбления, — заметила колдунья, вернув себе спокойный и сосредоточенный вид.

— Он и раньше пытался бы меня если не убить, то подчинить — точно, — ухмыльнулся Бледный Змей. — Убийство моего слуги — провокация, направленная на то, чтобы проверить мою силу, реакцию на посягательство на мою собственность и уровень мастерства. Когда посол вернется, если конечно он станет ждать, пока этот "король" будет воплощаться, начнутся настоящие переговоры. Все же хорошо, что я убил Балрога, а то кто знает, смог бы он подчинить это существо, или же мои управляющие нити были бы сильнее.

"Забавно было смотреть на гоблинов, когда я "в честном поединке" "побил при помощи колдовства" их чемпиона. Знали бы они, что этот демон, изначально был сотворен чтобы служить темному колдуну, а потому имел уязвимости к контролирующим проклятьям. Мне оставалось только изобразить сражение, а затем добить несопротивляющуюся жертву. Жаль конечно было терять такую боевую единицу, но пользоваться чужим оружием, в котором нет возможности разобраться... Ищите другого дурака".

— И что мы будем делать? — склонив голову вперед, белка внимательно посмотрела в глаза мастера.

— Ты будешь учить пополнение Светлого Ордена, а я возьму полдюжины уже обученных адептов и отправлюсь к Одинокой Горе, — с усилием поднявшись из кресла, колдун подошел к столу, где лежала карта Средиземья. — Пора прибрать к рукам тамошнего обитателя... Так или иначе. Подготовку к войне следует форсировать: пусть торговцы начинают скупать еду и оружие, гоблины тренируются и дрессируют троллей с волками. Этот мир слишком долго жил в мире, как бы нелепо данное высказывание не звучало.

* * *

Десять лет прошло с тех пор как Бледный Змей объявился в Средиземье. Куда могла податься темная тварь в мире, сама природа которого отвергает тьму и старается искоренить ее всеми силами, из-за чего даже свет солнца становится губителен? После посещения пары деревушек и маленького городка стало известно, что таких мест сразу три: Мордор — государство темных тварей, где обитал-обитает владыка Саурон, когда-то давно побежденный-убитый, но все еще нагоняющий ужас на прилегающие земли; Мория — бывшее королевство гномов, потерянное коротышками из-за того, что они умудрились откопать древнее оружие темных сил, которое планомерно зачистило подземелье от всех условно-светлых, позволило заселиться на их место откровенно темным и залегло в режим ожидания, время от времени переходя в боевое состояние, чтобы прогнать какого-нибудь светлого чудака; Ангмар — королевство Короля-Чародея, назгула, призрака и просто слуги Саурона, превращенное в пустоши, где обитают дикари и монстры. Выбор был очевиден.

Пять лет понадобилось колдуну, чтобы заявившись в подгорное королевство сперва встряхнуть его, затем объединить, ну и наконец — подчинить себе (именно в таком порядке, так как наиболее активно гоблины объединялись именно для того, чтобы противостоять чужаку, ну а потом просто склонились перед сильнейшим, как и записанно в их мозгах). Убийство Балрога стало той финальной точкой, которая позволила окончательно утвердить свою власть под горами...

Когда Бледный Змей обратил свой взор во внешний мир, выяснилось то, что рыцари-жрецы, которые прибыли в этот мир раньше колдуна, успели создать свой Светлый Орден, вступить в контакт с местными правителями, организовать секту поклонения Ушедшему Богу (незаконную во всех королевствах Средиземья), рассориться и разбрестись по миру, нанося добро и причиняя справедливость везде, куда их заносят ноги.

Бывший человек, ставший одним из десяти бедствий прежнего мира, просто не мог проигнорировать настолько хорошее прикрытие, которое ему организовали рыцари-жрецы, назвавшиеся красными магами, которые продолжали носить свои храмовые одежды. Он не скрываясь стал посещать ближние к Мории деревни и города, представляясь странствующим красным колдуном (для крестьян нет разницы, колдун перед ними или волшебник) творил чудеса и набирал учеников в Светлый Орден.

Как же забавно ему было видеть выражения лиц своих учеников, когда те понимали, что Светлый Орден — совсем не светлый, а очень даже темный и им теперь придется либо присоединиться, либо умереть. К счастью большинство людей слишком жаждут жить, а золото и серебро, добытые в рудниках Мории, помогали закрывать глаза на моральные дилеммы.

За первые три года правления подгорным королевством, благодаря дисциплине гоблинов, которые без каких-либо возражений исполняют приказы более сильного темного, часто даже в ущерб себе, Бледный Змей создал неплохую по местным меркам маленькую армию, достаточную чтобы сходу захватить небольшой городок, воспитал три десятка колдунов, связанных клятвами по рукам и ногам, а затем начал оплетать мир торговыми паутинами. В конце концов драгоценные металлы и камни, которые поставляли трудящиеся в шахтах гоблины, давали прекрасный толчок для развития бизнеса, а монополия на провоз товаров через горные перевалы, полностью перекрывала воздух другим караванщикам.

Многие люди, так или иначе работающие на колдуна, искренне считали, будто бы имеют дело с какими-то бандитами, сумевшими припугнуть-договориться с гоблинами. Иные вовсе не задавались вопросами, руководствуясь принципом "Меньше знаешь — дольше здравствуешь".

Рыцари-жрецы продолжали бродить по Средиземью, время от времени пропадая в опасных местах, рыцари-колдуны, полностью копирующие образ красномантийцев, продолжали дело учителя, создавая маленькие ячейки организации, позволяющей собирать информацию, торговать и устранять неугодных разумных. Они же занялись поиском новых учеников, которых сейчас в Мории ровно пятьдесят, а распределены они неравномерно по трем классам (первый — начальный, второй — средний, третий — выпускной). Ну а чтобы студенты лучше занимались, им еще в самом начале объявили, что худшего из всех будет забирать учитель, чтобы увеличить свое могущество и продлить свою вечную жизнь.

К сожалению, все не могло идти хорошо слишком долго: рыцари-жрецы, чья численность упала до трети, пусть они и брали личных учеников, что-то заподозрили и обратились за помощью к Светлому Совету (магический орган управления, состоящий из волшебников и правителей сильнейших стран), один из волшебников собрал отряд гномов, ослабил их хоббитом и отправился к Одинокой Горе, чтобы убить дракона и прикарманить бесхозное золото, эльфы подозрительно активно стали отслеживать рыцарей-колдунов, охотники регулярно вырезают отряды гоблинов и прикормленных бандитов... И как вишенка на метафорическом торте — проснулся Саурон, который теперь требует подчиниться ему, либо он примет решительные меры.

"Еще посмотрим, кто кого. В конце концов, ведь новое зло вполне может указать старому, что оно устарело".

(2)

Стоя на берегу озера, на отмели в центре которого еще недавно располагался торговый и рыбацкий городок, Бледный Змей ощущал себя как ребенок, которому на день рождения подарили замечательную игрушку. Казалось бы, что известие о гибели Смоуга от рук обитателей озерного поселения, которые сейчас осаждают Одинокую Гору с целью захвата богатств засевших там гномов, должно было наоборот огорчить колдуна, так и не успевшего договориться с драконом о сотрудничестве, но...

"Живой, он бы доставил слишком много хлопот: требовал бы оплату за помощь, регулярную дань, а то и вовсе отказался бы помогать. Учитывая же, насколько легко с ним расправились люди — оно того не стоило. Мертвому же платить нет никакой нужды, а слушаться он будет даже лучше", — усмехаясь под золотой маской тонкими бледно-синими губами, выделяющимися на фоне мертвенно бледного лица, мужчина кутался в алые одежды Светлого Ордена и ждал...

По небу плыла луна, ущербный диск которой отражался в гладкой словно зеркало воде, где-то позади гоблины рубили деревья и собирали плот, на котором можно будет подплыть к месту упокоения дракона, а шестеро учеников Бледного Змея сидели вокруг наспех разожженного костра. В то же время, где-то в Мории осталась Венера, сейчас командующая подгорным королевством колдунов, а еще дюжина воспитанников, которые хоть на что-то могут сгодиться в бою, ведут основную орду по туннелям, которые в теле земли прогрызали подземные гигантские черви (благодаря этому, армия могла не останавливаться днем, чтобы переждать пока скроется солнце, да еще и оставалась незаметной для светлых народов... пусть с ориентированием и возникали трудности).

После первой встречи с назгулом, Саурон почему-то медлил: его посланники перестали приходить в Морию, а ученица докладывала, что совсем недавно ощутила, как откуда-то с севера пришла волна света, разбившаяся об отроги гор. Создавалось впечатление, будто бы властелину Мордора сейчас не до колдуна, который возомнил о себе слишком много, либо он просто выжидает, решив понаблюдать за действиями Бледного Змея в отношении светлых соседей, которые скоро обнаружат его деятельность.

Как бы колдун не гордился своей силой, но это не мешало здраво оценивать свои шансы: темное божество, либо кто-то, кто подошел к этому званию очень близко, раздавит его без особого труда... если войдет в свою полную силу. Против столпов его власти, которыми являются назгулы, командующие гоблинами, черными дикарями, пиратами и иными монстрами, бороться можно, особенно — на своей территории, где даже стены, пропитанные собственным колдовством, помогают лишая врага от четверти, до половины сил. В связи с этим, шанс увеличить свою мощь упускать было категорически нельзя...

"Чтобы не заставляло Саурона медлить, оно не сможет сдерживать его вечно. Конкурента, тем более слабого, он точно не потерпит, а вот сильного... попытается убрать, но уже после победы над светлыми. А когда это еще будет и случится ли вовсе — неизвестно. В конце концов, где-то за морем обитают настоящие светлые боги, слуги которых ходят по Средиземью в облике обычных волшебников. Да и эльфов рано со счетов списывать: они пусть и самолюбивые затворники, но при этом великолепные воины, стрелки, диверсанты, а многие — маги".

Наконец, плот был готов и спущен на воду, после чего на него взошли все семеро колдунов, десяток наиболее смышленых гоблинов, а также дюжина крестьян, захваченных специально для одного ритуала...

— Здесь, — тихим шепотом, похожим на шелест ветра, объявил Бледный Змей и его слуги поспешили прекратить грести самодельными веслами (тратить силы на заклятья старший колдун запретил).

Энергия, выделившаяся в пространство после гибели могущественного, древнего и темного существа, словно невидимый для простых смертных туман, густым покрывалом стелилась по поверхности воды. Еще больше силы было внизу, там где лежало затонувшее тело Смоуга, убитое магическим оружием... уже потерявшим всю свою чудодейственную силу. Вдыхая эти миазмы, впитывая мощь ушедшей души дракона каждой порой своего медленно гибнущего тела, обладатель золотой маски ощущал себя так, будто бы принял сильнейшие стимуляторы, запил их крепчайшим алкоголем, а затем вернулся в родной мир, являющийся телом мертвого темного бога. С высокой долей вероятности, здесь он бы мог ходить под солнцем без одежды, не получая даже слабых ожогов на коже...

"Жаль, что этот эффект в любом случае продержится еще дней пять — максимум. Ну да для моих целей и этих крох хватит", — вскинув к небу руки, обтянутые перчатками из красной кожи, бывший человек, являвшийся одним из десяти бедствий родного мира, начал заунывно бормотать помогающую концентрироваться мантру.

Шестеро учеников, отстав от учителя на считанные секунды, с готовностью повторили его действие и почти сразу впали в состояние похожее на транс. Наблюдающие за этим действом гоблины, достав из ножен кривые кинжалы, приставили их к шеям одурманенных крестьян, с расширенными от ужаса глазами взирающих в пустоту, а затем надавили на плоть острыми лезвиями, проливая горячую кровь...

...

Колдовская сила закружилась вихрем, впитывая в себя эманации смерти, боли, страха и ярости, сформировала невидимое веретено и устримилась вниз, к телу Смоуга, прокладывая прямой канал до черепа и впитываясь в него без остатка. Следующим действием Бледный Змей... вырвал души у своих учеников, переплел их между собой и лишив воли, через созданный канал поместил в оболочку дракона. Жаль ли ему было лишаться помощников? В какой-то степени он к ним даже привязался, но когда выбор стоял между шестеркой посредственностей и одним подчиненным, сила которого позволит обращать в прах целые армии (пусть и маленькие) чаша весов опускалась явно не на их сторону.

"Когда я вам предлагал силу, которая будет больше моей нынешней, вы согласились как один, мечтая возвыситься надо мной. Что же, теперь вы возвыситесь, а заодно и воспарите на перепончатых крыльях, но против меня свою мощь обратить не сможете... да и не захотите. Я не Розарио Агро, а потому не буду пытать вас так, как пытал меня он. Вы будете лишены личных воспоминаний о прошлом — это вам мой главный дар".

Глубоко под водой конвульсивно вздрогнул, а затем и осознанно пошевелился огромный чешуйчатый монстр, на клиновидной голове которого открылись пустые глазницы, пылающие призрачным зеленым огнем.

Конечно, с душой настоящего Смоуга, а не поделкой созданной из шести молодых колдунов, некродракон был бы гораздо могущественнее, опаснее, устойчивее к любому урону... и непокорнее. В конце концов душа древнего ящера была сильна, опыт огромен, знания неизвестны... так что рисковать не стоило. Однако же, даже тело древнего монстра давало огромные преимущества, начиная от обычной прочности, заканчивая склонностями к определенным направлениям магии и сопротивляемостью свету.

Когда гигант начал всплывать, находившиеся на плоту гоблины испуганно попрыгали в воду и поплыли к берегу, и только Бледный Змей остался стоять опустив руки, неподвижно ожидая своего нового питомца. Осыпавшиеся же пеплом тела его учеников, будучи подхваченными порывом ветра, развеялись над водой, не оставив о себе и воспоминания.

Голова некродракона расколола плот и возвысилась над озером на длинной и гибкой шее, а колдун, вопреки кажущейся неуклюжести, легко и непринужденно встал на его лоб между парой изогнутых шипов. Разведя руки в стороны, он поднял лик золотой маски к луне и спросил у ночи:

— Чем ты на это ответишь, Саурон?

Словно вторя отцу, новорожденный Найтмер взревел, оглашая окрестности высоким, холодящим душы услышавших голосом, а затем вовсе вынырнул из воды и расправив крылья, взмыл в темное небо. Черная туша, которая после обращения в высшую нежить превратилась словно бы в ожившую тьму, плавными спиралями взлетала все выше и выше, вызывая у наблюдающих за этим гоблинов трепет ужаса и восторга.

"Будь я классическим злодеем, то сейчас должен был бы сказать что-нибудь вроде "Сегодня — Одинокая Гора, а завтра — все Средиземье". Да... А затем еще и рассмеялся бы".

Решив проверить боевые качества своего удачного приобретения, Бледный Змей приказал:

— Летим в лес, малыш. Там очень много вкусной и полезной дичи...

* * *

Гендальф чувствовал сгущающуюся тьму, поселившуюся в сердцах людей, гномов и даже эльфов, пусть последние и были созданиями света, но слишком долго обитали в Лихолесье, граничащим с темными землями. Однако не это сейчас волновало волшебника больше всего, а предчувствие страшной угрозы, нависшей если не над всем Средиземьем, то по крайней мере — над их собственными головами. Только вот никто не хотел слушать старика: ни длинноухий король, ни длиннобородый воевода. Торин Дубощит вовсе спятил от блеска золота и теперь был готов сражаться даже со своими братьями по отряду, если они хотя бы посмотрят в сторону его сокровища.

"Я просчитался", — был вынужден признать западный посланник света, глядя на медленно сближающиеся армии (на грани сознания даже мелькнула мысль, что лучше бы проклятый дракон оставался жив и продолжал стеречь свой клад).

— РРРААА! — пронесся над землей оглушительный рев-вопль, заставивший зазвенеть в ушах у всех кто его слышал.

Черные грозовые тучи, из которых не падало ни капли дождя, начали стремительно наползать на небо, скрывая солнце и заставляя тьму опуститься на землю. Вместе с тем и земные недра вздрогнули, выпуская на свободу уродливых огромных червей, которые выползли на поверхность и... издохли, а их плоть задымилась вонючим дымом. Из оставленных чудовищами дыр полезли гоблины, вооруженные одинаковыми круглыми щитами, короткими обоюдоострыми мечами и копьями с клиновидными наконечниками.

— Дракон! — с ужасом воскликнул кто-то из людей, собственным клинком указывая в темнеющее небо, где на самой границе света и тьмы парила черная крылатая туша, словно бы тянущая за собой грозовой фронт.

— Чтоб я еще хоть раз загадал желание... даже мысленно, — шокированно пробормотал Гендальф.

Время до прилета чудовища еще было (дракон явно не торопился, давая тучам скрыть солнце) ну а гоблины вовсе лишь наращивали свою численность, не спеша идти в атаку. Кто-то из эльфов-лучников, наблюдавших за темными тварями, заметили среди вражеских рядов яркие алые одежды, до боли похожие на одеяния Ордена Света, что еще сильнее ударило по моральному духу жителей Озерного Города.

...

Перед лицом общей угрозы люди, эльфы и гномы быстро нашли общий язык, договорились о взаимодействии и отступили к крепости, готовясь дать слаженный отпор. Волшебник же, пока солнце еще не скрылось за тучами, вступил в противостояние с колдунами, маскирующимися под благородных рыцарей-жрецов... но к сожалению на таком расстоянии, защищаться было на порядки проще, нежели атаковать.

Стоило тени скрыть Одинокую Гору, как дракон приземлился на ее вершину и тогда многие увидели, что на спине чудовища, прямо между лопатками, к которым крепятся крылья, стоит еще один человек в алом одеянии. Он указал рукой на армию союзников и Смоуг (или это был иной ящер?) выдохнул струю... серого дыма. Тут же взревели боевые рога гоблинов и орда темных тварей, с рычанием, улюлюканьем и безумным хохотом, кинулась на ровные шеренги гномьего хирда...

...

Сперва казалось, что нескончаемый вал гоблинов просто сметет бородатых воителей, но те словно каменный утес под ударами волн бушующего моря, раз за разом отбрасывали своих противников, пусть и теряя своих соратников, пятясь и получая раны. Эльфы без устали разили противников стрелами, а многие уже бросили луки и взялись за мечи, и даже людям пришлось встать на пути отрядов, пытавшихся зайти во фланг.

Гендальф Серый, вооруженный посохом и сияющим чистым голубым светом мечом, бился наравне со всеми защитниками Одинокой Горы и даже более того: на его плечи упала тяжелая обязанность сдерживать колдовские удары красного лже-рыцаря Ордена Света, который по какой-то причине все еще не спустил с цепи своего дракона, буквально источающего вокруг себя ауру тьмы и смерти. Впрочем, за последнее волшебник был благодарен, ведь он вовсе не считал себя непобедимым, а бой с таким чудовищем стал бы испытанием для всего Светлого Совета в полном составе...

"Сперва назгулы в в старой крепости, теперь это... Куда вообще катится Средиземье?".

(3)

— Дремлет под горой, мрачный замок мой... Душу мучает порой царящий в нем покой, — в очередной раз обходя ритуальный рисунок, выдавленный в каменном полу при помощи колдовства, а затем залитый расплавленным золотом, которое заполнило собой все борозды, Бледный Змей пытался найти любую неточность, способную нарушить процесс перевоплощения. — Я часто вижу страх, в смотрящих на меня глазах... Твоих глазах... Им суждено уснуть в моих стенах...

Залы гномьего замка, высеченные прямо в теле Одинокой Горы, после небольшой реконструкции, стали чуть ли не идеальной резиденцией для колдуна: Смоуг, после того как выкурил отсюда гномов, не занимался разрушениями и мародерством, предпочитая не портить свою собственность, одним фактом своего существования отгоняя любых охотников за чужим добром. Кроме самой твердыни, которая на данном этапе развития магии и технологий, при наличии достаточного количества защитников и пищи, с чистой совестью может считаться почти неприступной, в руки одного из десяти бедствий Планетоса попали горы золота, драгоценных камней, разных металлов... ну и конечно же проклятый камень Гномьих Королей, вызывающий в своем владельце непомерную гордыню, жадность и создающий некую ауру величия, заставляющую остальных ощущать трепет перед данным разумным (эффект не мгновенный, а имеет свойство накапливаться, что делает артефакт аналогом медленного яда). Если бы после исследований Бледный змей не выяснил, что данное чудо(вище) зародилось само, обретя примитивную волю, то решил бы, что его создал кто-нибудь вроде Саурона, чтобы уничтожить гномов изнутри.

"А может быть некто просто нашел природный артефакт с необходимыми характеристиками, а затем подбросил его гномам? Смоуг же, своим захватом королевского дворца, спутал этому кому-то все карты", — задумчиво покачав головой, бывший человек подправил один из символов, утопил в золоте очередной ограненный рубин, после чего удовлетворенно хмыкнул.

— Ведите первого подопытного, — приказал колдун двум оркам, стоявшим у входа в тронный зал, который был отведен под лабораторию их хозяина (все равно, никаких приемов мужчина устраивать не собирался, а для общения с подчиненными и встреч с возможными гостями, вполне достаточно чего-то менее вычурного).

...

Несмотря на то (а скорее, даже благодаря тому) что у Одинокой Горы собрались сразу две, а то и все три, если считать людей — самостоятельной фракцией, армии, захват цитадели гномов прошел пугающе легко. Колдун какое-то время даже сомневался, реально ли происходящее, либо он попал в какую-то сложную ловушку разума, заставляющую видеть то, чего хочет подсознание.

Изначальная диспозиция была такова: двенадцать гномов сидели в родовой твердыне, перекрыв единственный полноценный вход каменной стеной и рвом, сдерживая объединенные силы эльфов Темнолесья и людей из ныне погибшего Озерного Города, которые все не решались пойти на штурм, так как Гендальф Серый (волшебник и агент западных светлых то ли богов, то ли кого-то подобного) убедил их играть в благородство. В это время, жадные гномы из Стальных Гор, подвели свою тяжелую пехоту к тылам союзников (и где только была хваленая разведка эльфов?) и стали угрожать, что пойдут на прорыв, если их не пропустят к родичам.

Чуя, что драконье (гномье) золото утекает из рук, люди, усилиями которых собственно и был убит дракон, решили не дать бородатым коротышкам объединиться. Эльфы, претендующие на богатства подгорного королевства по каким-то совершенно невнятным причинам, примкнули к человеческой рати и стали готовиться устроить резню, дабы не потерять свои финансовые вложения. А тем временем армия гоблинов, возглавляемая учениками Бледного Змея, передвигающаяся по подземным туннелям, которые прогрызали огромные черви, тихо и мирно подбиралась к Одинокой Горе.

Бывший человек, являющийся одним из десяти бедствий Планетоса, стоя на спине некродракона, который парил в небе, скрываясь в тени медленно растущей грозовой тучи, наблюдал за тем как Гендальф, применяя легкое внушение и ораторское мастерство, пытался уговорить всех сесть за стол переговоров и вообще "жить дружно". Только вот низкорослые бородачи, прекрасно видящие желание людей и эльфов поживиться их золотом, категорически возражали против мирного разрешения конфликта, да и длинноухие, которые испытывали перед волшебником некоторый трепет, дипломатично послали его... заниматься своими делами (пасти хоббитов например).

По законам жанра, Бледный Змей, как второстепенный злодей данной эпопеи, должен был атаковать готовых вцепиться друг другу в глотки противников, чтобы они объединились против общего врага и доблестно превозмогли угрозу, после чего таки сели за стол переговоров. Только вот Колдун имел на этот счет собственное мнение, а потому воспользовавшись колдовством, приказал своим ученикам замедлиться, а затем вовсе продвигаться под гору, чтобы начать атаку изнутри крепости, захватив тем самым удобный плацдарм, а не снаружи.

"Шэйд Дурза, в другом мире устраивавший атаку на гномье королевство, дурного не посоветует".

Понимая, что дипломатическим путем договориться не получается, Гендальф совершил последнюю попытку надавить на совесть, дружбу и взаимопомощь. Не получив положительного результата, он... забрал хоббита и самоустранился от конфликта, выбрав роль стороннего наблюдателя, не вмешивающегося в происходящее, но осуждающего всех участников.

Бой начался весьма вяло: ни одна из сторон не горела желанием убивать, а тем более умирать, так как серьезной вражды между армиями не было. Однако, стоило пролиться первой крови, как действие стало набирать обороты, постепенно втягивая в себя все больше участников. Когда же люди, эльфы и гномы совсем увлеклись, в подземельях Одинокой Горы из проломов стали выбираться гоблины, тут же разбегающиеся по коридорам и залам, занимая наиболее удобные позиции (некоторые из них догадались вооружиться гномьим оружием и облачиться в латы их же работы... которые хоть как-то подходили по комплекции).

Тем временем, оставаясь в тени наползающих на поле боя туч, Найтмер приближался к армиям будущих жертв. Волшебник, первым заподозривший неладное, попытался остановить завязавшийся бой, ведь "Сила в единстве — знает любой", но метафорический маховик уже набрал обороты, так что старика просто проигнорировали. Да и странно было бы, если бы уже пролившие кровь разумные, внезапно решили бы не мстить за погибших друзей и родичей.

А затем была атака с трех направлений: в тылу у гномьей пехоты открылись провалы, ведущие в туннели, из которых стали вылезать гоблины и колдуны, из крепости ударили диверсанты, уже полностью захватившие твердыню, попутно ранив или убив членов отряда Торина Дуболома, ну а сверху упал черный дракон, одним своим видом и пронзительно-высоким криком, лишивший многих мужчин какой-либо воли к сопротивлению (поток серого дыма, который лишал жертв сознания и жизни, совершенно ни при чем).

Недавние враги честно попытались перегруппироваться, чтобы оказать отпор общему врагу, но во-первых, никто им не дал на это времени, во-вторых, их ряды оказались смешаны, в-третьих, деморализующий эффект, который оказал явившийся на поле боя дракон, превзошел все возможные ожидания, так как люди побежали, гномы дрогнули, а эльфы попытались тактически отступить, теряя сородичей ранеными и убитыми.

Так как Бледный Змей не ставил своей целью "убить всех человеков и их союзников", гоблины не стали увлекаться преследованием врага, но занялись сбором трофеев, основным из которых были пленники. В конце концов, колдуну нужны были подопытные и все его подчиненные предпочитали, чтобы в их роли выступал кто-нибудь другой.

...

Двое солдат притащили в ритуальный (ранее — тронный) зал первого эльфа, сухожилия рук и ног которого были подрезаны, а в рот вставлено деревянное кольцо, чтобы он не вздумал откусить себе язык. Почему именно кольцо? Просто так было проще поить упрямых ушастых, которые все как один объявили голодовку. Люди и гномы в этом плане были куда менее привередливыми, пусть сухожилия ног им тоже подрезали... просто на всякий случай.

— Итак: мы имеем эльфа обыкновенного, полностью светлого, но почему-то считающего себя едва ли не темным, — расхаживая вокруг обездвиженного пленника, один из десяти бедствий Планетоса рассуждал вслух, ожидая пока ритуал наполнится колдовской силой. — Как любой представитель своей расы, данный образец имеет предрасположенность к магии, которую по какой-то причине практически не развивал, отличную регенерацию, отсутствие лимита деления клеток... Хм-м. А не это ли послужило причиной уменьшения рождаемости? Хотя, так как раса полностью искусственная, что просматривается как во внешности, телосложении, крови и магии, возможно то, что создатели изначально заложили подобный механизм саморегуляции, чтобы их питомцы не заполонили собой весь мир, ну и более трепетно относились к своим детишкам. Если удастся найти способ снять блокировку, то это будет частичным подтверждением теории, так как механизм восполнения потерь в критических для народа условиях, обычно менее выражен. Правда остается фактор возрождения где-то на западе, за морем, что говорит о некой духовной связи с сущностью, либо сущностями, уровня божества. Бог, который возраждает не только избранных, но весь свой "избранный народ"... Технически, если накопление энергии идет от веры, которую генерирует последователь с первых лет разумной жизни, за сотню-другую лет вполне может скопиться запас, необходимый для проведения данной процедуры. Ну а то, что верующие подпитывают свое божество в течении многих сотен лет каждый, то данная процедура весьма выгодна обеим сторонам. М-да, я даже слегка завидую эльфам за то, что у них есть те, кто о них так заботится. А вот и ритуал готов.

Послав волну колдовской силы, Бледный Змей активировал процесс превращения, состоящий из четырех этапов: сперва проклятие привязывает душу к телу, затем светлую энергию отсекает от источника и выкачивает в накопители (что в иных обстоятельствах привело бы к неминуемой смерти от истощения) после чего другие накопители закачивают в опустошенную оболочку темную энергию, а целительское проклятие продолжает поддерживать жизнь в оболочке. Усыплять подопытного, чтобы он испытывал меньше мучений, было бы совершенно бесполезно, так как основные эффекты преобразования проходили через душу, которая в свою очередь заставляла мутировать и тело.

"В следующий раз нужно будет сделать процесс выкачивания светлой и закачивания темной магии более... постепенным. Организм, даже под действием постоянного восстановления, не успевает подстраиваться. Жаль, но время ритуала увеличится как минимум в восемь раз".

Зачем колдун занимался этими опытами? Просто он хотел создать для себя более совершенное тело, которое не придется менять раз в год, а то и чаще. Эльфы же были почти идеальными заготовками, имеющими всего один, зато серьезнейший недостаток: они были до омерзения светлыми.

"Пока Саурон чего-то ждет, человеческие королевства медлят, гномы зализывают раны, а эльфы... занимаются своими, несомненно важными, делами в лесах, нужно пользоваться моментом. Кто знает, когда придут враги? Найтмер — это аргумент в любых переговорах, но его вполне могут перевесить множественные аргументы поменьше. Жаль, что волшебник сбежал. Было бы интересно посмотреть на то, как на него подействует колдовская сила".

Подопытный эльф бледнел, корчился, иссыхал буквально на глазах, а также деформировался, начиная напоминать чуть более симпатичного гоблина. Это можно было считать... первым провалом из череды экспериментов по прививанию темных сил светлым существам.

"Нужно перевести сюда Венеру: пусть помогает и набирается опыта. Не хочется конечно оставлять Морию без пригляда, но... Хм... А почему-бы не создать себе слугу, вроде назгулов Саурона? Тем более, что подопытного материала пока что достаточно", — прикинув в уме, какой именно результат нужно получить в итоге, колдун был вынужден признать, что имеющихся ресурсов может оказаться недостаточно.

Впрочем, там, где не хватает качества, всегда можно взять количеством. Это же может оказаться верным и в обратную сторону, так как гномы оставили в сокровищнице немало материалов, вроде мифрила, которые неплохо резонируют с колдовством и волшебством.

"В конце концов, помощник не обязательно должен быть живым".

(4)

= "Госпожа Венера, хозяин зовет в мастерскую", — прошелестел холодный, но одновременно с тем и голодный голос прямо в голове у полукровки человека и монстра.

— Никогда... не смей... лезть мне в голову, — вскочив с кровати, отбросив шелковую простыню, которая заменяла одеяло, ученица Бледного Змея метнула сгусток энергии, принявший вид черных молний, прямо в высокую фигуру, кутающуюся в черную хламиду с капюшоном, застывшую в дверном проеме.

Издав крик, больше похожий на болезненный сип, слуга колдуна, которого окутало проклятье в виде молний, причиняющих боль как на материальном так и духовном уровнях, взмахнув тонкими руками упал на пол, начав шипеть мольбы о прощении. Вместе с тем, исходящее от него ощущение холода заметно ослабло, а девушка наконец смогла взять себя в руки и успокоиться.

— Исчезни с глаз моих, — холодно велела колдунья (или ведьма?). — Стой. Передай, что я прибуду через четверть часа. Ступай.

Поклонившись, сохраняя мрачное молчание, бывший эльф уплыл прочь по коридору, скользя над полом в десятке сантиметров и тем самым тратя драгоценную энергию. Впрочем, жалеть данных уродцев белка вовсе не собиралась, ощущая к ним искреннюю ненависть за то, что они смели пользоваться силами разума для того, чтобы извлекать из памяти жертв самые мучительные воспоминания, питаясь болью и страданиями живых.

"В открытом бою — бесполезны, для пыток — опасны из-за своего неутолимого голода, а годны разве что для устрашения", — скривив лицо-мордочку в недовольной гримасе, Венера в очередной раз пожалела о том, что дементоров нельзя просто уничтожить, так как учитель будет расстроен...

— Ну, с их помощью можно тренировать защиту разума, — попыталась найти хоть что-то положительное в существовании этих тварей колдунья.

Дементоры... Когда Бледный Змей понял, какими именно свойствами обладают его новые творения, то долго и самозабвенно хохотал (воспоминания об этом даже спустя прошедшие месяцы после тех событий, вызывают в душе девушки необъяснимую дрожь) после чего дал им это название и приказал обрядить в рваные черные балахоны с капюшонами. С тех пор по замку, вырубленному в теле Одинокой Горы, без сна и отдыха снуют двенадцать костяков обтянутых пергаментной кожей, которые несмотря на медлительность, физическую слабость и неуклюжесть, вгоняют в ужас как гоблинов, так и томящихся в темнице пленников. Сама белка, в первый раз столкнувшись с тварью в коридоре, на несколько секунд впала в ступор, а когда сумела взять себя в руки обнаружила, что сидит на полу забившись в угол и плачет.

Дементоры были попыткой учителя создать нечто, что будет держать в страхе подчиненных и врагов, являясь ответом на назгулов Саурона. Ужас они действительно нагоняли, но вот в боевом плане... полный провал. Не удивительно, что этих уродцев было создано всего восемнадцать, из которых шестеро отправились в Морию, чтобы помогать молодым колдунам контролировать основную часть армии, попутно следя за их деятельностью в отсутствие хозяина.

"Будто бы они смогут что-то сделать нормальному и обученному колдуну. Хотя... нормальных колдунов в Мории не осталось: всех, кто хоть немного соответствует данному званию учитель перевел сюда", — промелькнула в голове белки мысль, пока она натягивала сперва шелковые короткие штаны с прорезью для хвоста, затем безрукавку оставляющую открытым живот (Бледный Змей назвал ее непонятным словом — топик) ну а сверху накинула белую мантию до пола, с широкими рукавами и глубоким капюшоном.

Откуда в старой твердыне гномов, где долгое время властвовал дракон, совершенно не нуждающийся в тряпках и предметах гигиены, настолько много качественного белого шелка? Венере пришлось лично решать эту проблему, после переселения на новое место жительства: к счастью в Темнолесье имелась популяция полуразумных огромных пауков, которые после наложения на их колонию подчиняющего проклятия, с радостью согласились служить новой хозяйке. Сам колдун только похвалил свою ученицу за находчивость, после чего посоветовал разработать ритуал создания подходящих существ из подручного материала самостоятельно.

* * *

Стоя на импровизированном балконе, представляющим из себя обычный каменный выступ отвесной скалы, Бледный Змей, кутающийся в красные одежды рыцаря-жреца, грелся под тусклым осенним солнцем и смотрел вдаль. Его мысли полнились тяжкими думами, рано или поздно приходящими в голову к каждому колдуну, творящему темные дела в своей мрачной цитадели: во-первых, главный конкурент, который мог бы при желании смахнуть его с лица материка, словно игрок шахматную фигуру с доски, почему-то медлил и отмалчивался, не спеша ни карать за неповиновение, ни предлагать союз; во-вторых, Союз Светлых Сил (да-да, только с больших букв) уже год готовится совершить карательный рейд и вскоре затянувшаяся подготовка завершится, после чего нестройные ряды добра, обрушатся на еще менее стройную толпу зла; ну и в-третьих... подопытные заканчивались, а пополнять их с каждым месяцем становилось все сложнее, ибо даже люди спешили убраться подальше от окрестностей Одинокой Горы, где обитает злобный чародей и его ручной дракон.

"Того и гляди, на гоблинов придется перейти. Ух ты, рифма получилась. А мне ее даже продать некому", — усмехнувшись собственным мыслям, чего все равно никто не увидел бы из-за золотой маски, мужчина развернулся и вошел в коридор, закрывая за собой каменные створки потайной двери.

Откуда у одного из десяти бедствий Планетоса была информация из лагеря Светлых Сил? Агентурная сеть из торговцев продолжала работать, принося свою пользу в обмен на золото, драгоценные камни, прочий ценный хлам. Если бы не они, то вряд ли ученики и офицеры Бледного Змея могли бы вкусно есть, мягко спать, удобно одеваться, пользоваться качественными инструментами и ингредиентами. При всем этом, ушлые торгаши умудрялись сбывать свой товар обеим сторонам, делая на этом неплохие барыши.

Миновав сокровищницу и пару коридоров, колдун зашел в свою мастерскую, ранее являвшуюся тронным залом, пол которой был украшен многочисленными ритуальными рисунками, состоящими из золота залитого в вырезанные в камне борозды. Венера уже ждала его здесь, будучи одетой в свою белую мантию и рассматривая заготовку под очередное чудовище, которое должно стать генералом армии орков Мории. Увидев учителя, она склонила голову и негромко спросила:

— Я чем-то могу вам помочь, учитель?

На миг в душе колдуна мелькнуло что-то теплое, вроде желания потрепать белку по макушке и дать ей орешек (золотой, с алмазным ядрышком) но как появилось, так это чувство и пропало. На место сгинувших эмоций пришли сосредоточенность и легкая усталость, а так же привычное чувство раздражения.

— Сегодня ты должна только наблюдать, — заявил мужчина, жестом приказывая паре гоблинов подтащить к недавно составленному ритуальному кругу истощенного, но не сломленного, поседевшего за проведенный в плену год гнома. — Когда я закончу, ты расскажешь то, что поняла. Все остальное я объясню еще раз, а затем повторю ритуал. Вопросы?

— Нет, учитель, — отозвалась колдунья, вызвав у наставника удовлетворенный кивок (хоть кто-то в его окружении был достаточно сообразителен и компетентен, чего нельзя было сказать о большинстве гоблинов и набранных из местных людей учеников).

...

Сперва Бледный Змей укрепил связь души гнома с его же черепом, превратив тот в своеобразный сосуд для души, а затем бесхитростно убил коренастого коротышку путем отсечения головы. После этого, избавленный от плоти череп, почти заботливо, был помещен в стальные доспехи столь большого размера, будто бы их ковали с расчетом на человека трех метров высотой. Затем плоть гнома потекла, освобождая белые кости, смешалась с коровьим мясом и однородной массой затекла внутрь брони, заполняя все полости.

Некроплоть, пропитанная колдовской силой, прямо на глазах у Венеры сплеталась в сплошные жгуты мышц, которые принимали форму, отдаленно похожую на высокого и широкоплечего человека... с внешним скелетом, как у какого-то насекомого. У твари не было глаз, носа и ушей, вместо рта имелась похожая на воронку дыра, чего, впрочем, совершенно не было заметно под глухим шлемом с парой узких прорезей "смотровых" щелей.

— М... учитель? — убедившись в том, что ритуал завершился, девушка привлекла к себе внимание своего опекуна.

— Спрашивай, — сняв золотую маску с лица и повесив ее на пояс, отозвался колдун.

— Почему вы поместили череп... туда? — не зная, как правильнее выразиться, белка просто ткнула правой рукой в то место поднявшихся на ноги доспехов, где заканчивалась спина.

— Повреждение черепа, пусть это и не так просто сделать, грозит разрушением чар, которые удерживают душу и позволяют голему плоти пользоваться навыками донора, — пояснил и без того очевидную истину Бледный Змей, а затем ухмыльнулся и спросил: — Как часто ты видела, чтобы во время сражения кто-то пускал стрелы в задницу противника, либо пытался мечом поразить его таз? С детства, что людей, что гномов и эльфов учат, что бить нужно в голову, сердце, на худой конец — в живот. Но таз остается даже менее популярной целью чем колени, локти, стопы... Теперь понятно?

— Да, — немногословно отозвалась монстр-полукровка, пытаясь припомнить за собой, часто ли она била в это место своих противников.

"Разве что в детстве, да и то...", — отмахнувшись от неприятных воспоминаний, белка скосила недовольный взгляд на дементора, который в компании четверки гоблинов конвоировал нового гнома.

— Теперь, можешь начинать рассказывать, что из моих действий тебе понятно, а что — нет, — разрешил Бледный Змей, кивком головы приказывая разместить жертву на ритуальном рисунке (кости предыдущего "добровольца" уже были собраны в коробку, где им предстояло дожидаться следующего ритуала.

* * *

Саруман Белый был раздосадован... Да: он был раздосадован, ибо злиться на жадность, трусость и тупость короткоживущих рас — это недостойное поведение для светлого волшебника. Правда и долгожители, в роли которых выступали эльфы, тоже не отличались особым здравомыслием.

"Я жаловался на затишье, из-за которого народы Средиземья чахнут? Ну и дураком же я был...", — такие мысли нередко посещали формального главу Светлого Совета с тех пор, как он взялся организовывать карательный поход против гоблинов и колдунов Одинокой Горы (лезть в Морию, при всем желании, на данном этапе было бы... неблагоразумно).

Почему Саруман считал себя формальным главой совета? Еще недавно ему казалось иначе, но после того как Гендальф проигнорировал настойчивую просьбу не лезть в старую крепость врага, где по слухам обосновался какой-то некромант и закономерно попал в ловушку, из которой его вытаскивать пришлось сразу и владыке Элронду, и леди Галадриэль и Саруману, да еще с помощью Радагаста Бурого, все стало вставать на места.

Кто реальный глава совета? Можно было бы сказать — Гендальф, но на данный момент, он скорее агитатор и исполнитель. Элронд вовсе слишком пассивен и если бы его время от времени не пинали, давно покрылся бы мхом в своем уединенном уголке мира. Галадриэль... да, она вполне могла быть главой всего того абсурда, который начал твориться на глазах у Сарумана.

А ведь если бы ему не приказали (в мягкой форме, но приказали) прибыть на место сбора, а затем спасаемый "герой" не решил бросить его едва ли не один на один с шестеркой назгулов, включая их короля-чародея, то может быть вера в "друзей" сумела бы сохраниться. Когда же едва вставший на ноги Серый отправился к Одинокой Горе, где началась бойня между "светлыми" силами, в которую с грацией слона в лавке гончара ворвались гоблины и дракон...

"Поднятый из мертвых дракон", — поправил себя Белый маг.

Разгром сил людей Озерного Города, хирда гномов и эльфов Темнолесья был закономерен, пусть от того ничуть не менее неприятен. Темные же, не став сразу бросаться в погоню, потратили время для укрепления своих позиций и теперь, без сильной армии с магической поддержкой, из старой гномьей твердыни их не выгнать. Да и с восставшим из воды Смоугом нужно что-то делать: в разрушительной силе он потерял, но вот в живучести явно приобрел.

Гендальф метался между королевствами, пытаясь собрать Светлый Союз против сил тьмы, агитируя разных людских корольков благородством и стращая угрозами. Саруман, глядя на это со своей башни, только недоуменно качал головой, так как для него было совершенно очевидно, что никто из людей не захочет сражаться и умирать за кого-то другого. По их мнению Одинокая Гора далеко, так что гоблины оттуда сперва должны пройти через несколько королевств... а ведь даже Мория и то ближе, но ее обитатели ведь не спешат лезть на поверхность. В то, что дракон сперва умер, а затем восстал и присоединился к каким-то темным колдунам, вовсе почти никто не верит, предпочитая считать, что Смоуга просто ранили во время сражения у Озерного Города, а когда он зализал раны просто вернулся в свое логово и начал мстить.

"Вы сами во всем виноваты: раздраконили дракона и заставили его объединиться с гоблинами, а теперь хотите, чтобы мы исправляли вашу ошибку" — говорили некоторые влиятельные человечки, упивающиеся своим положением местечковых властелинов. В общем-то, в чем-то они были даже правы: если бы Гендальф не затеял свой поход, страж гномьих богатств был бы жив и вряд ли позволил бы какому-то колдуну пользоваться собой как ручным пугалом.

Впрочем, искать правых и виноватых можно было долго, но занятие это неблагодарное и бессмысленное. Вместо этого Саруман, испытывая недостойное светлого волшебника злорадство, сам взялся за организацию похода к Одинокой Горе. Пришлось даже привлечь Радагаста (единственного члена Светлого Совета, который без возражений подчинился формальному главе) чтобы более быстро передвигаться между королевствами. Учитывая, что он гораздо лучше понимал стремления людей и не боялся играть на их желаниях, неудивительно то, что войско постепенно стало формироваться.

Давно белому магу не приходилось так много изображать из себя певчего соловья (если вообще хоть когда-то приходилось так унижаться) но результат того стоил. Лесть, уговоры, подкуп, шантаж, обещание помочь занять трон... в ход шли все трюки, которые когда-либо придумывали эльфы и люди с гномами. Рохан получал золото, горцам были обещаны земли, Гондор в своей гордыне, желая подтвердить репутацию защитников света от сил зла, выделил целую тысячу элитных солдат, закаленных в боях с гоблинами. Даже гномов удалось расшевелить, надавив на их оскорбленную честь, жадность, гордыню, чувство мести... Да и более малые государства не остались в стороне.

Двадцать тысяч всадников, тридцать тысяч людской пехоты, десять тысяч гномов, пять тысяч эльфов (Галадриэль, увидев то, к чему идет дело, не смогла остаться в стороне и вместе с Элрондом приготовилась присоединиться к походу). На фоне этого, приведенные Серым четыре тысячи следопытов, смотрелись как-то тускло. Но и на этом Саруман не остановился, а потратив внушительную часть своих личных сбережений, нанял еще десять тысяч вольных воинов, доведя общую численность армии до семидесяти девяти тысяч.

"Мало собрать армию, ее нужно еще прокормить и доставить на место битвы", — сокрушался про себя белый маг, тратя остатки былых богатств на фураж.

Только одно грело душу формального главы Светлого Совета: когда Одинокая Гора будет отвоевана, вся заслуга в этом будет принадлежать ему, как организатору всего этого предприятия. Впрочем, как существо вполне разумное, он не откажется разделить славу с кем-нибудь еще, вроде Светлого Ордена, рыцари коего, после прохождения проверки на владение темной силой, были распределены по войскам в качестве поддержки на время перехода, а перед главным боем соберутся в отдельный отряд, чтобы нанести кинжальный удар в самое сердце врага.

"Победа будет за нами и тогда...".

(5)

Сидя в кресле, которое стояло у стены просторного и мрачного зала, стрельчатые окна которого в данный момент были закрыты тяжелыми ставнями, Саруман Белый — глава Светлого Совета и герой битвы при Одинокой Горе... погружался во все более глубокое уныние. Ему следовало радоваться, ведь поход увенчался успехом и слава о подвиге волшебника разошлась по всему Средиземью, но слишком велика оказалась цена победы, от которой ощущалось отчетливая тревога, будто бы ничто еще не закончено.

"Я был слишком слаб... Нет, сил у меня... у нас... было более чем достаточно, но вот применяли мы их совершенно бездарно. Коварство врага, его хитроумные ходы, словно бы предугадывавшие все наши маневры, едва не обернулись полной катастрофой. Рыцари-жрецы называли его Десятым Бедствием Планетоса? Что же, это подходящее имя для существа, на равных выступившего против Светлого Совета. Но его извращенный и изворотливый ум — это не оправдание нашей глупости", — кулаки седобородого мужчины сжались до белизны костяшек, но сосредоточенное лицо, черты которого словно бы заострились и стали напоминать каменную маску, оставалось все также невозмутимо.

...

Огромная армия людей, гномов и эльфов, численность которой составляла без малого восемьдесят тысяч воинов, и огромный обоз обслуги, медленно и неотвратимо приближалась к Одинокой Горе. Почти каждый вечер, останавливаясь на привал, соратники устраивали небольшой пир с песнями, рассказами историй у многочисленных костров, спорами о том, как они потратят свою часть богатств и сколько голов гоблинов срубят. К счастью, чем ближе становилась цитадель занятая врагом, тем более сосредоточенными становились бойцы: все же все они были закаленными, бывалыми рубаками, а гномам и эльфам вовсе не следовало напоминать о дисциплине.

Последние десять дней пути, каждую ночь на лагерь совершались дерзкие налеты гоблинов на варгах (крупных волках, которые обладали собственным разумом) но лучники, которых предпочитали ставить в дозор в самое темное время, легко расправлялись с диверсантами. Подобные стычки, как и легкость, с которой солдаты громили отряды врага, вселяли уверенность и... убаюкивали, заставляя лишаться бдительности.

Сама Одинокая Гора, похожая на причудливого великана, присевшего отдохнуть в чистом поле, днем и ночью была скрыта в тени грозовых туч, свинцовым одеялом скрывающих небо за непроглядной пелиной, в которой летали крупные черные вороны. На многие километры вокруг гномьей твердыни расстилалась равнина, выжженная до состояния голого камня и спекшейся в черную корку земли. Именно там собиралось воинство гоблинов, численность коего составляла никак не меньше сорока тысяч...

Сорок тысяч темных тварей против восьмидесяти тысяч воинов света — это могло бы вызвать снисходительные улыбки у многих. Некоторые участники похода даже стали считать, что все закончится не успев начаться, да и битва окажется обычным избиением. Впрочем, более опытные воины точно знали, что штурм укреплений, которые защищают даже гоблины, с их слабой дисциплиной и редким наличием мастерства во владении оружием — это задача непростая даже в идеальных условиях, а ведь в крепости сидят еще дракон и как минимум один колдун.

Начиналось все довольно хорошо: армия Светлых Сил окружила Одинокую Гору, чтобы не дать врагу сбежать или подвести подмогу, а затем всадники, закованные в стальную броню, нанесли сокрушительный удар по вышедшим из-под защиты стен твердыни монстрам... попытались нанести сокрушительный удар. Едва конница набрала разгон, как земля вздрогнула и осела прямо под ногами у скакунов, открывая взорам наездников кажущийся бездонным провал. Очень многие, в том числе и рыцари-жрецы, не успев остановиться упали в эту ловушку, закончив свои жизни на каменных пиках усеивающих все же существующее дно ловушки.

Но коварство врага оказалось куда более всеобъемлющим, нежели могли ожидать командиры союзного воинства: в ту же минуту как разверзлась огромная волчья яма, на расстоянии десяти километров от Одинокой Горы, земная твердь раскололась и разверзлась пропастью, очерчивая почти правильный круг двадцати километров диаметром. Сложно было даже представить, сколько времени и сил было потрачено на создание данной западни, в один миг перевернувшей положение противников с ног на голову. Люди, гномы и эльфы, еще минуты назад считавшие, что это они загнали колдуна и его монстров в ловушку, обнаружив себя запертыми в одной клетке с опасными чудовищами, закономерно начали паниковать.

По всей поверхности импровизированной платформы, тут и там, прямо под ногами у ратников, готовых лицом к лицу столкнуться с любым врагом, которого можно убить доброй сталью, начали открываться малые провалы, в которые не смог бы пролезть и эльф, откуда стал истекать ядовито-зеленый туман, скапливающийся тяжелыми непрозрачными облаками. Те, кто вдыхали эту гадость начинали кашлять кровью, задыхаться и терять сознание. Если же их не вытаскивали из опасной зоны товарищи, то через какие-то минуты, сильные мужчины безвольно падали и больше не поднимались... живыми. Волшебники и оставшиеся рыцари-жрецы пытались призывать ветер, чтобы разогнать отраву и очистить от туч небо, но это давало крайне слабый результат, а вот попытки заткнуть дыры в земле чем-либо, даже телами погибших, приносили хоть какой-то успех (в пропасти, которая окружила Армию Света, тоже клубился туман, но он по крайней мере не пытался вырваться за границы обрыва, словно бы был слишком тяжелым для этого).

Обоз, оставленный под охраной части армии далеко позади, оказавшийся отрезанным от основных сил союзников, подвергся полноценному нападению слуг колдуна, среди которых мелькали гоблины, тролли, варги и даже огромные пауки. Однако наибольший ужас в сердца бойцов вселяли шестеро существ в рваных черных балахонах с глубокими капюшонами, которые издавали морозящее душу шипение, распространяли вокруг себя холод, парализовали противников суеверным страхом, выбирающимся из потаенных уголков разума, заставляя раз за разом переживать самые ужастные моменты своих жизней.

Гоблины смеялись; гоблины улюлюкали; гоблины осыпали Воинов Света оскорблениями и стрелами. А затем в небо взвился черный дракон...

...

Воспоминания, отпечатавшиеся в памяти словно клеймо, оставленное раскаленным железом, заставили маску сосредоточенности на лице Сарумана треснуть, открывая бушующие в душе эмоции. Слуга, заглянувший в зал для того, чтобы узнать не угодно ли волшебнику чего-нибудь, был выгнан прочь одним лишь словом. После этого, никто более не рискнул нарушать уединение хозяина Изенгарда.

...

При помощи орлов, с которыми о помощи договорился Радагаст Бурый, троица волшебников, среди которых были также Гендальф и Саруман, схлестнулись с врагом в небе, а на земле леди Галадриэль и лорд Элронд, повели союзников на штурм твердыни.

Как и ожидалось, после своей гибели Смоуг лишился большей части разрушительной мощи, но стал куда более крепким и живучим. Многих смелых птиц он убил, прежде чем его крылья истрепались настолько, что более не могли держать тушу в воздухе даже при помощи магии, но даже упав на землю он оставался опасным противником. Словно муравьи борющиеся с огромной сороконожкой, гномы и люди окружали монстра, опутывали его веревками и цепями, кромсали тело секирами из мифрила, а вместе с тем рыцари-жрецы и волшебники, оставаясь на достаточном расстоянии, чтобы не попадать под смертельные атаки, жгли порождение темного колдовства магией света.

У войск, которые штурмовали Одинокую Гору, с самого начала возникли сложности: трехметровые рыцарские доспехи, покрытые броней из мифрила и вооруженные огромными алебардами, двигаясь с пугающей легкостью и хищной грацией, словно дети играющие в зарослях камышей с игрушечными мечами, несли смерть в ряды своих врагов, практически не получая повреждений в ответ. Огромной ценой давалась победа над каждым из них, но если бы не рыцари-жрецы, указавшие слабые места чудовищ, велика вероятность полного разгрома...

Саруман, Гендальф, Радагаст, Галадриэль и Элронд, возглавляя прорыв элитных сил Союза Светлых Рас, ворвались в когда-то прекрасный тронный зал, где их ожидал виновник всех чудовищных деяний, которые довелось узреть этим днем. Словно в насмешку над своими врагами, он сидел на золотом троне, будучи одетым в алые одеяния и мягко улыбающуюся золотую маску. Перед ним, неживой стеной стоял десяток закованных в мифрил рыцарей и шестеро мертвецов в черных балахонах.

— Братья, вы наконец-то пришли и привели глав Светлого Совета, — совершенно спокойным голосом произнес колдун и пару раз хлопнул в ладоши. — Что же , давайте расправимся с ними и тогда, более ничто не сможет остановить захват этого мира!

— Не пытайся нас запутать, чудовище, — опережая самые горячие головы, подал голос белый маг. — Мы знаем, что ты и твои прихвостни прикрывались именем Светлого Ордена, творя свои темные дела...

— Тебе не стравить нас между собой, Десятое Бедствие, — из-за маски, лица жреца-рыцаря видно не было, но голос не позволял усомниться в испытываемых им отвращении и ненависти. — Мы не сумели остановить тебя на Планетосе, но здесь твой путь прервется. Никто более не пострадает от твоих козней!

— Да ты шутишь, брат? — изумился колдун. — Я ведь делал все согласно нашему плану. Неужели вы решили избавиться от меня, предательством ответив на верную службу?

— Замолчи! — луч света сорвался с ладони мужчины в красном, но разбился об скрытую под мифрилом стальную кирасу трехметрового монстра.

Более не было сказано ни слова и разразился бой. Пока соратники сдерживали чудовищ, Саруман сумел пробиться к трону, на котором сидел виновник всех бед свалившихся на Средиземье в последние годы. Что удивляло более всего — он не пытался защититься, как и сбежать, лишь смотрел на волшебника водянистыми глазами и ждал.

— Что же, колдун, закончились твои трюки? — опасаясь чего-то, белый маг попытался развеять тревогу собственным голосом.

— А есть ли смысл сражаться? — с горечью спросил монстр в человеческом обличии. — Мой орден... те, кто были семьей для меня... предали все, ради чего мы сражались. Давай, волшебник, заверши этот глупый фарс. Запомни лишь одно: никому не доверяй и не поворачивайся спиной к друзьям, если не хочешь однажды обнаружить в ней нож, закончив свою жизнь... как я.

— Этого не будет, — твердо заявил Саруман, вонзая меч в грудь колдуна.

Из тела убитого человека, в глазах которого успело промелькнуть облегчение, вырвался серый туман, который на миг сложился в карикатурное изображение лица, но стоило моргнуть, как видение пропало.

Разгромить оставшихся без своего предводителя темных тварей оказалось несложно, тем более, они почти сразу бросились бежать, оставляя поле боя за воинами света...

...

"Только радости победа не принесла даже наемникам: сокровищница гномов оказалась пуста, а обоз разграблен и сожжен. Оставаться в Одинокой Горе никто не хотел, но пришлось задержаться до тех пор, пока не будет построен мост через ущелье. Пожалуй... гномы не станут селиться в том месте, какие бы богатства не скрывала та земля", — устало прикрыв глаза, Саруман еще раз задумался о последних словах колдуна.

Светлый Орден доказал, что его члены борются с тьмой... но можно ли им доверять? Как и Десятое Бедствие Планетоса, они пришли из мрачного и темного мира. И пусть доверять темной твари глупо, но отмахнуться от его слов не получалось...

"Я должен изучить колдовство, хотя бы для того, чтобы знать, как с ним бороться".

Приняв решение, Белый Маг поднялся из своего кресла и направился в лабораторию, куда были перенесены многие предметы из Одинокой Горы. Он не ощущал, как поселившаяся в светлой душе тьма, подпитываясь собственными страхами и обидами, медленно набирает силу, маскируясь чистым и ярким светом.

Ведь как было известно в одном из миров, память о котором пробудилась в Бледном Змее: "Самое темное место — под пламенем свечи". Но до тех пор, пока первые ростки дадут свои всходы, пройдет много-много лет... Все же слуга светлых богов был силен, а воля его крепка...

Но ведь и вода не сразу стачивает камень?

(6)

Алихандро висел в цепях, сковывающих его по рукам и ногам, впивающихся в кожу широкими браслетами, крепящимися к металлическому стержню с поперечными перекладинами, который был подвешен над бездонным зевом черной пропасти. Его исхудавшее тело, ранее красовавшееся жгутами упругих мышц, было прикрыто старой мешковиной, а дух держался лишь на уверенности, что братья по ордену сумели одержать победу над врагом всего рода людского, именуемым Десятым Бедствием Планетоса.

"Это мы повинны в том, что он пробрался в этот светлый мир. Мы же и должны были исправить свою вину, дабы тварь более не распространяла свою скверну", — думал мужчина, изо-всех сил стараясь увидеть в окружающей его темноте хоть лучик света.

Рыцарь-жрец не помнил, как и когда оказался в этой темнице: казалось, что только секунду назад он вдохнул зеленый туман, пытаясь спасти своего ученика-оруженосца, и вот уже висит над пропастью, а с края обрыва на него смотрят уродливые твари, именуемые жителями Средиземья обычными гоблинами. Они насмехались над ним, оскорбляли, зло шутили... но так как жертва не отвечала, вскоре заскучали и почти перестали появляться. Отсчитывать время теперь получалось только по моментам кормежки, которая происходила отнюдь не регулярно.

Вот и сейчас, в коридоре ведущем на обрыв замерцал свет факелов, а затем прищуренные глаза человека увидели стройную девушку, с головы до ног кутающуюся в белый балахон с капюшоном. Как и всегда, бедняжку (возможно даже наложницу кого-то из проклятых колдунов, обученных не иначе как Десятым Бедствием) сопровождали двое гоблинов, которые установили факела в держатели и принялись крутить ручки барабана, приводя в движение толстую цепь, на которой был подвешен стержень.

Когда Алихандро оказался над краем пропасти, тюремщики ушли в коридор, оставив его и девушку один на один. Кормилица, в левой руке держа глиняную миску, а правой рукой, скрытой в длинном рукаве, деревянную ложку, зачерпнула немного жидкой каши и поднесла ее к губам человека.

— Скажи мне, дитя, знаешь ли ты, кто победил в битве при Одинокой Горе? — хриплым от долгого молчания голосом, прожевав и проглотив первую порцию еды, спросил рыцарь-жрец.

— Знаю, господин, — безропотно, негромким шепотом отозвалась девушка.

— Расскажи же мне... чем все закончилось? — лихорадочно сверкая слезящимися от света огня глазами, попросил человек.

— Армия Света понесла ужасные потери, из-за чего едва не распалась, но волшебники ворвавшиеся в тронный зал, прорвавшись через полчища чудовищ, смогли повергнуть главного колдуна, после чего его воинство либо бежало, либо было рассеяно, — коротко описала произошедшее кормилица.

— Как же я оказался здесь? — продолжил опрос мужчина.

— Отступая, гоблины собирали мертвых и раненых, после чего перенесли всех через подземные туннели в Морию, — замявшись, собеседница добавила: — Вы единственный из волшебников, кто выжил.

— Почему же меня не убили? — удивился Алихандро. — Колдуны обычно не упускают возможность убить кого-то вроде меня... ну или попытаться осквернить своей мерзкой Ушедшему Богу тьмой.

— Ученица главного колдуна приказала держать вас здесь, кормить и следить за здоровьем, — девушка снова замялась, но все же собралась с духом и добавила: — Она готовит какой-то ритуал... я слышала, что вы нужны, чтобы вернуть ее учителя.

"Нет... Не может быть... Он же убит... Или?.. Я не могу позволить, чтобы из-за меня и моей слабости, столькие жертвы настоящих героев пошли впустую", — рыцарь-жрец уже хотел было откусить себе язык, чтобы истечь кровью и тем самым нарушить планы колдуньи, но... не смог.

Собственная сила не позволяла причинить себе смертельный вред, даже в столь истощенном теле сохраняя жизнь.

"А что если?.. Это безумие, но может сработать".

— Скажи, дитя, как часто ты встречаешься с колдунами? — отчаянно молясь Ушедшему Богу, человек начал сосредотачиваться для решительных действий.

— Часто, господин, — повинилась кормилица. — Но они редко обращают внимание на прислугу.

"Тем лучше", — мысленно потирая руки от ощущения того, что сумеет испортить темным тварям все их планы, Алихандро глубоко вздохнул.

— Дитя, прости меня за бремя, которое я на тебя возлагаю: при первой же возможности, беги из этого места.

— Но я... не могу... У меня нет сил... — руки девушки задрожали, как и голос.

— Тише, дитя, я дам тебе силу и знания, как ей пользоваться, — успокоил собеседницу рыцарь-жрец, постаравшись улыбнуться как можно ласковее. — Ты сможешь скрыть мой дар от колдунов, но недолго: самое большее — месяц. За это время тебе необходимо выбраться на поверхность и передать моим братьям сведения о Мории и обитающих здесь колдунах. Ты готова принять мой дар?

— Я... Я не справлюсь... — кормилица отшатнулась назад и Алихандро едва не застонал от раздражения.

— Ты — последняя надежда Средиземья, дитя, — голосом, которым в приютах взрослые общались с воспитанниками, мягко увещевал девушку человек. — Судьба возложила на тебя трудное испытание, но если ты выполнишь его, то не только спасешься сама и спасешь этот мир от страшнейшей участи, но и получишь великую награду...

"Петь соловьем", когда тебя продолжают кормить мерзкой на вкус кашей, задача не самая простая, но к тому моменту, когда гоблины стали возвращаться, рыцарь-жрец получил согласие на принятие его силы. Сам же процесс был недолог: маленький золотой шарик, источающий тепло и заботу, вылетел из груди своего старого владельца и погрузился в грудь новой хозяйки, которая замерла на месте, выронила из рук миску с ложкой, отшатнулась и упала на колени, начав кашлять. Этого не должно было быть, даже если силу принимал неподготовленный человек...

— Кха... Кха-кха-кха... — задыхалась кашлем кормилица, вздрагивая всем телом от судорог. — Кха-кха-кха...

— Вставай, — прошипел рыцарь, уже не жрец. — Гоблины близко.

В этот момент двое уродцев выбежали на обрыв и широко распахнутыми глазами уставились на девушку, которая прекратила кашлять, но все еще вздрагивала от судорог.

А следом за этим произошло то, из-за чего сердце в груди Алихандро пропустило несколько ударов...

— Госпожа, что с вами? — гоблины бросились к девушке, падая перед ней на колени и протягивая свои руки, чтобы... помочь?

"Госпожа?!".

— Ха... Ахахахахахахаха! — звонким смехом огласила пространство темницы кормилица, резко выпрямляя спину и поднимаясь на ноги, после чего откинула капюшон белой мантии на спину, освобождая гриву рыжих волос, из которых задорно торчали беличьи уши с кисточками на концах, открывая взглядом лицо-морду монстра-полукровки. — Ах... Это невероятно.

Встряхнув руками, чтобы рукава сползли с тонких кистей, покрытых мелкой шерсткой и оканчивающихся когтистыми пальцами, она в левой ладони создала сгусток тьмы, а над правой заставила зажечься шарик тусклого, грязно-серого света.

— Ты — монстр, — едва шевеля губами, с ужасом произнес человек.

— Кто — монстр, я? — казалось, что искренне удивилась Венера. — Жители моей деревни прогнали меня за то, что мою мать изнасиловал дикий зверь, а другие люди ненавидели только за факт моего существования. И после этого ты — бывший последователь сбежавшего бога, смеешь называть меня монстром? Какие же вы... лицемерные мрази. Но можешь радоваться: сегодня твои мучения подойдут к концу и ты не послужишь сосудом для возрождения учителя. Я была искренна с тобой, так как даже одурманенный ядами, ты все равно мог ощутить ложь в моих словах. Но не обольщайся, ведь пусть Десятое Бедствие и мертв телом, его душа уже нашла себе новое пристанище, так что, скоро этот мир ждут значительные перемены. Прощай, Алихандро, я не буду скучать по тебе.

Махнув поднявшимся на ноги гоблинам рукой, колдунья направилась к туннелю, который вел на жилые уровни Мории, где обитали колдуны и элита гоблинов. Вслед ей неслись ругательства, проклятия и оскорбления... что уже не имело никакого значения.

— Ненавижу вас! Презираю вас! Проклинаю вас!..

Крики оборвались после удара мечом, который перерубил шею человека, в последние минуты своей жизни испытавшего отчаяние, сравнимое с крахом мира.

* * *

Усиленные при помощи проклятий гоблины, превосходящие своих сородичей как ростом, мускулатурой, так и умом, при помощи гномьих топоров, секир и мечей резали своих обычных собратьев, пытающихся прорваться к стоящей в стороне от побоища Венере. Свою лепту в кровопролитие вносили и заполненные некроплотью мифрильные доспехи, лишенные уязвимости в виде черепа с заточенной душой, в роли которого теперь выступал драгоценный камень, спрятанный в произвольном месте тела (у одного из конструктов, управляющая всеми действиями душа, полностью подчиненная воле колдуньи, находилась в левой пятке) тоже вносили свою посильную лепту, разбираясь с переметнувшимися на сторону врага троллями. Проклятьями перебрасывались колдуны, разбившиеся на два примерно равных лагеря, но вели они себя как-то вяло, не сильно горя желанием бросаться в сражение за интересы старшей ученицы или нового хозяина.

"Саурон все же нанес свой удар решив, что без учителя я потеряю власть над Морией", — лениво рассматривая побоище, констатировала Венера.

Как раз в это время, в дальнем конце зала один из некрорыцарей, при помощи мифрильной алебарды (гномы — воистину жадные существа, если позволяли целым кубам этого металла лежать без дела в виде слитков) пришпилил к стене назгула, уже расправившегося с тремя его собратьями. Слуга Багрового Ока, выпустив из рук меч попытался оттолкнуть оружие врага, но вместо этого оказался буквально распят копьями. Его крик, приводящий в суеверный, первобытный ужас всех живых, на нежить не возымел никакого эффекта и даже наоборот, двое дементоров поспешили подойти поближе, чтобы наградить его за старания своим "поцелуем".

"Пауки и некрорыцари — мои лучшие приобретения. Жаль сама я еще не могу также легко создавать совершенно новых чудовищ, но зато со штамповкой уже имеющихся образцов, никаких проблем нет", — отметив краем сознания, как уже четвертый из девяти главных врагов предпочитает сбежать, потеряв пару кусочков своей души, колдунья прислушалась к своим ощущениям.

На верхних этажах подгорного королевства еще шли бои: предателей окружали и громили лояльные Венере войска, но были и места, где дела шли неважно: назгулы оказались страшными противниками, против которых сколь-нибудь эффективно могли сражаться только конструкты и мертвецы. К счастью, для поддержки восстания Саурон выделил слишком малые силы, надеясь на то, что защитники попросту не сумеют вовремя организоваться. Так бы и было, если бы не сигнальная паутина, при помощи которой подчиненные белке пауки передавали сообщения, координировали войска, докладывали о ситуации на фронте.

"В следующий раз он подготовится лучше... и будет знать, чего следует опасаться. Вряд ли он согласится оставить нас в покое, так что остается надеяться, что мы сможем лучше укрепиться. Как же это невовремя: слишком большие потери среди колдунов, слишком много гоблинов после исчезновения учителя попытались взбрыкнуть... На прежний уровень мы выйдем не раньше, чем через десять лет. Придется покупать рабов у бандитов: благо золота даже больше, чем нам вообще нужно".

Вспомнив об Одинокой Горе, где усилиями отрядов мародеров не осталось ни единой монетки, Венера усмехнулась уголками губ: Союз Светлых Сил может быть и выиграл битву, но проиграл инициативу. Даже если не считать уйму пленников, которых увели в Морию по подземным туннелям, гибель более чем половины воинства света нанесла удар по королевствам, участвовавшим в походе (некоторые из них объявили, что более не будут отправлять своих людей на подобные авантюры). Кроме всего прочего, из-за отравы, которую слуги Бледного Змея выпустили в воздух, гномы не смогли закрепиться в твердыне и теперь, Одинокая Гора стоит пустым и мрачным памятником своему былому величию, так как в ней даже дракона не осталось.

"А нам, чтобы вернуться туда, нужно будет всего-лишь прекратить запускать газ из подземелий по вентиляционным шахтам. Так что, пусть герои радуются победам, пока могут это делать".

(7)

В круглом зале, освещаемом факелами, вставленными в металлические кольца, закрепленные в каменных стенах, стоял высокий серокожий гуманоид. Его стройное тело бугрилось жгутами мышц, пальцы оканчивались короткими когтями, рот усеивали острые клыки, две пары которых особенно выделялись на фоне остальных зубов, желтые глаза красовались звериными вертикальными зрачками, а нос заменяли две узкие щели. Он не имел видимых ушей, но прекрасно все слышал, при помощи множества мелких волосков на голове, почти ювелирно улавливая колебания воздуха и ощущая тепло словно змея.

Монстр, первый в своем роде, был облачен в кольчужную рубаху, кожаные штаны и поножи, а вооружен двумя кривыми саблями с односторонней заточкой. Его окружали шестеро кажущихся более массивными существ, лица которых имели более звериные, но вместе с тем, причудливым образом кажущиеся человечными черты: все те же клыки соседствовали с резцами и желваками, желтые глаза имели обычную форму, более темная кожа скрывала пигментные пятна, но главное — имелись нормальные носы. Их броня состояла из железных кирас, наручей, поножей и юбок из полос металла, а оружие ограничивалось одним мечом и круглым щитом.

Вот прозвучал сигнал к началу боя и более бледный монстр, сама раса которого еще не имела названия, буквально размылся в воздухе от скорости движений, обрушивая серии сильных и резких ударов сабель на своих противников. Несмотря на то, что он смотрел лишь в одну сторону, при этом "видел" все, что происходило на расстоянии десятка шагов вокруг, благодаря чему легко предугадывал попытки атаки в спину. Впрочем, столь взрывная скорость продержалась недолго и уже спустя полминуты, темп размахивания саблями упал до вполне обычного для людей.

Более многочисленные орки (первые из которых были созданы из эльфов, плененных работорговцами при помощи темной магии) теснили своего противника, сотворенного более тонкими проклятьями из существ, изначально вовсе не имевших разума. Итог противостояния легко было предсказать, если бы в какой-то момент бледный гуманоид не ускорился еще раз, практически разрывая свои мышцы движениями, начав поражать клинками незащищенные участки тел своих врагов.

Трое орков погибли, прежде чем четвертый сумел пронзить грудь безносого существа, после чего те же действия повторили еще двое. Они уже собирались срубить голову, крайне похожую на обтянутый кожей и тонкими мышцами череп, но были остановлены окриком создателя:

— Достаточно, — выйдя из темного прохода, облаченный в белые одеяния Саруман, опираясь на золотой посох, величественным шагом приблизился к своим детищам. — Ваш проступок искуплен. Остальные же... смыли его своей кровью. Возвращайтесь в барак.

Склонив головы, троица орков поспешила оставить своего отца в подземном зале одного, если не считать четверых мертвецов. Впрочем, это только они считали, что мертвецов — четыре.

— Прекращай притворяться, — поморщился Белый Маг и формальный глава Светлого Совета.

Тело безносого гуманоида вздрогнуло, застывшие было глаза вновь обрели осмысленный взгляд и он плавно встал на ноги, двигаясь с какой-то неестественной, чуждой грацией. Приняв вертикальное положение, он склонил голову и спросил:

— Я вссе правильно ссделал, отес?

— Я доволен, — сухо отозвался владыка Изенгарда, холодным взглядом наблюдая, как смертельные для человека раны уже затягиваются тонкой пленкой, что вернуло внутренней полости существа относительную герметичность, позволяя снова дышать всем привычным образом. — Отныне, твоя раса будет носить название — наги. Ты же, первый из всех, получаешь имя Лонг.

— Благодарю, отес, — почтительно отозвался первый в Средиземье наг.

— Меньше слов, — прервал его волшебник и развернувшись, направился к выходу из помещения. — Прибери здесь и можешь отдыхать до завтра. Мне нужно подумать...

Желтые глаза с вертикальными зрачками проследили за удаляющимся существом, которое по какой-то глупой иронии было вынуждено пребывать в облике старика. Однако, стоило ему исчезнуть из поля зрения, как безносый гуманоид начал ударами мечей кромсать своих жертв, сдирать с костей мясо и не утруждая себя жеванием, проглатывать кровоточащую плоть.

* * *

Устроившись в своем кабинете, в роли которого выступал довольно просторный зал, на одном из верхних этажей башни, Саруман опустился в кресло с высокой спинкой, перед которым на постаменте в виде низкого столба, лежал накрытый белой тряпкой палантир (хрустальный шар дальновидения). Конечно же, обычная ткань была не в состоянии помешать работе артефакта, созданного существами чья мощь столь велика, сколь искусно мастерство управления энергиями, но специальное проклятье "слепоты", надежно делало его почти безвредным.

"Очередной маленький успех", — мелькнула мысль в голове Белого Мага, тут же сменившись раздражением.

Каких-то двадцать лет назад владыка Азенгарда и помыслить не мог, что станет заниматься созданием темных тварей, не говоря уже о том, что будет выводить все более и более смертоносные их разновидности. Тот же факт, что ему приходится ставить процесс на поток, должен был бы приводить разум в ужас и омерзение... но этого не было.

Все началось с изучения колдовства, которое давалось Белому Магу с удивительной легкостью, будто он не учился, а вспоминал уже давно известное, интуитивно понимая принципы и законы. Это пугало, заставляло нервничать и многократно все проверять, но вместе с тем завораживало и пленило волю, заставляя стремиться к все большему. Он и глазом моргнуть не успел, как безобидные опыты перешли в эксперименты на животных, и лишь в тот миг, когда в голове стали появляться мысли о подопытных из числа людей, удалось себя одернуть, более чем на год забросив работу.

Судя убийцу и насильника, посмевшего покуситься на детей своих соседей из городка, который раскинулся вблизи Изенгарда, чародей решил, что нет особой разницы от того, как погибнет этот несчастный мерзавец. В результате, вместо виселицы мужчину ждали подземные покои твердыни, где в течении декад ему приходилось испытывать на себе новые и новые муки.

За первым подопытным пошел второй, а там и третий подоспел. В итоге, всех преступников приговоренных к смерти, в Изенгард стали забирать слуги Сарумана, но так как их более никто не видел, люди не роптали (да и разве можно усомниться в волшебнике, который лично убил жуткого колдуна из Одинокой Горы, о чем в каждом трактире поют барды?).

Время шло и жертв стало не хватать. Все уловки, вроде улучшения жизни в городе, благодаря чему он разросся до довольно крупного торгового поселения, не давали желаемого результата: преступники исчезали раньше, нежели успевали появиться, за что народ был готов воспевать своего благодетеля. Пришлось даже организовывать рейды за разбойниками, работорговцами и даже гоблинами...

Двенадцать лет назад Саруман впервые вступил в контакт с Багровым Оком (как гоблины звали Саурона, страшась произносить его истинное имя) и примерно тогда же ему пришлось искать контакты с Венерой — Владычицей Мории. Двое темных, один из которых был почти богом, но сильно ограниченным в своих силах, а другой — колдунья, жестокая, сильная и изворотливая, друг друга практически не переносили, время от времени обмениваясь "любезностями", приводящими к кровавым последствиям, но вот через посредника работать вполне могли. Каждый из них пытался увещевать Белого Мага, пытаясь склонить именно на свою сторону, вместе они делились знаниями и некоторыми ресурсами...

"Когда придет время, Средиземье падет под ударом армий, которые выставят на поле бое Три Темные Твердыни", — прошелестела и затерялась мимолетная мысль на грани сознания владыки Азенгарда.

Уже сейчас у Саурона, кроме людей из числа наемников, имелись орки, а скоро к ним добавятся и наги. Если первые хороши в прямой драке, за счет выносливости и силы, то вторые станут диверсантами и убийцами, в чем им помогут их особые... звериные черты. Но и этого было мало: для гарантии победы над теперь уже бывшими союзниками, в которой волшебник не сомневался, требовалось обрести господство в воздухе: Смоуг и орлы показали, что это дает огромное преимущество.

"А с такими союзниками как Саурон и Венера, просто нельзя быть слабым — сожрут и не подавятся".

Если бы Саруман, который организовывал поход на Одинокую Гору, услышал нынешние свои мысли, то предпочел бы добровольно сдаться своим соратникам на суд, но не превращаться в чудовище, с подобными которому они вместе и сражались. Но история, по крайней мере в этом мире, не терпела сослагательных наклонений. Изменения в психике и мировоззрении уже произошли, и не собирались останавливаться на достигнутом, немалую роль в чем играла разросшаяся тьма, с каждым днем поглощающая все больше кусочков света души Белого Мага.

"Нужны два вида существ: одни — транспорт, другие — воины. Транспорт... Крупные вороны подойдут. Они достаточно сильны, выносливы, умны и их не нужно много. Воины — это другое дело. С воинами не получится обойтись полумерами. Нужны крылатые существа, способные жить как при дневном свете, так и в ночной тьме. Хм... Можно взять летучих мышей, а их чувствительность к яркому свету решить полупрозрачным вторым веком, как у водоплавающих животных", — размышляя над сложной задачкой, владыка Азенгарда стал медленно поглаживать бороду правой ладонью, затуманенным взглядом смотря в пространство перед собой.

Перед мысленным взором Сарумана расцветали графики, расчеты, списки доступного и желаемого. В воображении, словно художник с необычным взглядом на искусство, он приделывал крылья и голову летучей мыши на тело обезьяны, затем заменял голову на собачью, кошачью, змеиную и даже рыбью, а верхние и нижние лапы на птичье, человеческие, крысиные...

"Слишком много проклятий понадобится, чтобы создать даже одну химеру, полностью удовлетворяющую всем моим кретериям. А ведь нужно еще сделать так, чтобы они могли сами размножаться и увеличивать численность, при этом не накапливая негативных эффектов, а даже наоборот — отсеивая неудачные образцы. Хм... Что мне мешает запустить процесс выращивания нескольких видов крылатых тварей? Потом просто посмотрю, какие из них окажутся более удачными, а остальные, вымрут не выдержав конкуренции", — кивнув самому себе, Белый Маг поднялся из кресла и сдернул с палантира тряпку, собираясь переговорить с одним из своих союзников.

И пусть в грядущей войне он не сможет выставить самую большую армию, но зато его войска будут подготовлены лучше остальных, да и смогут выполнять самые разнообразные задачи, а не только переть в лоб. Но для этого, придется сильно постараться и выжать из отведенного времени максимум пользы.

(8)

— Неужели сам Гендальф Серый решил навестить Сарумана Белого, чтобы поболтать за чашечкой горячего вина о былых свершениях? — выйдя во двор своей крепости, приветствовал спешившегося с лошади серобородого старика высокий старец с белой бородой, но не успел путник и рта открыть, как сам же и продолжил: — Впрочем, о чем это я? Мир наверняка опять стоит на грани гибели и мы срочно должны его спасать. В ином случае, ты бы еще лет сто не вспомнил о моем существовании.

Гость, оправив полы дорожного плаща даже смутился, не зная как и оправдаться: ведь он действительно прибыл к главе Светлого Совета из-за того, что подозревал угрозу как минимум для всего Средиземья, а то и целого мира. Однако же, долго молчать Серый волшебник не стал и прокашлявшись, решил воспользоваться предложенным тактичным путем обхода неприятной ситуации:

— Вижу, твой ум все так же остр, Саруман. Или же это проснувшаяся интуиция? Хотя, если я прав, то нам понадобится и то и другое, чтобы избежать наихудшего.

— Горазд же ты нагонять тумана, старый друг. Не даром в народе тебя кличут Буревестником. Что же, не будем стоять на пороге: о твоем прибытии в город мне доложили заранее, так что стол накрыт и ждет гостей.

— За хорошей едой и разговор идет лучше, — с явным облегчением на лице произнес Гендальф.

— Этому ты у хоббитов научился? — усмехнулся Белый маг.

— И этому тоже, — поддержал шутливый тон путник, но тут же снова стал серьезным. — Разговор наш пойдет в том числе и о хоббитах.

— Раз так, пройдем внутрь, — махнув рукой в приглашающем жесте, позвал Серого волшебника Саруман. — Не будем задерживаться на пороге.

...

Сидя за небольшим обеденным столом, накрытым на две персоны в просторном и светлом зале, из окон которого открывался прекрасный вид на двор крепости внизу и разросшийся город за ее стенами, почтенные старцы вкушали разнообразные яства. Повара Азенгарда в этот день расстарались: на блюдах, выставленных на белоснежную шелковую скатерть, источая умопомрачительные ароматы дымились копченый лосось, запеченный в яблоках поросенок, кура в кисло-сладком соусе, картофельный салат. В вазочках стояли нарезанные дольками фрукты, в кувшинах плескались разнообразные напитки...

— Я погляжу, ты ни в чем себе не отказываешь, Саруман, — после того как утолил первый голод, примериваясь к пирогу с грибами и капустой, задумчиво заметил Гендальф.

— Статус обязывает, — отозвался Белый маг. — Люди не понимают, если правитель процветающего города во всем себя ограничивает: сразу начинают искать какой-то подвох. И самое главное — находят его для себя, пусть даже он существует только в их головах. Ну а когда они видят, что и правитель имеет свои маленькие слабости, успокаиваются и начинают заниматься своими делами. Это называется психологией, Гендальф: нужно быть ближе и понятнее к людям, тогда они к тебе потянутся.

— Ты уже дважды упомянул, что являешься правителем города, — слегка нахмурившись, заметил Серый волшебник. — Ты ведь не забыл, что нас направили в Средиземье как учителей и помощников, но не царей.

— Я и учу народ, который мне доверился, — развел руками хозяин Азенгарда. — Разве не видно? Наука, медицина, гигиена, даже школу художественного мастерства открыл. Кто виноват, что люди привыкли учиться только у тех, кто находится выше них.

— Ты считаешь себя выше людей? — с нотками недовольства и недоверия спросил гость.

— А ты — нет? — с откровенным ехидством осведомился Белый маг. — А эльфы, разве не считают себя высшей, избранной расой? Гномы, разве не считают себя лучшими рудокопами и мастерами в Средиземье? Любимые тобой хоббиты разве не гордятся своим искусством земледелия и пивоварения? Гордость — не грех, старый друг. Грех — не видеть свою гордыню.

— На что ты намекаешь, Саруман? — то направление, которое принял разговор, сильно не нравилось Гендальфу.

— Я говорю это прямым текстом, а не намекаю, — сурово сдвинув брови, хмыкнул хозяин Азенгарда. — Ты настолько возгордился своей ролью героя, лезущего в каждую мало мальски серьезную историю, что отдалился и от людей, и от нас — твоих братьев и друзей. Если Радагасту, увлекающемуся природой, подобная отстраненность позволительна, то ты, старый друг, всегда ставил себя как защитника и учителя. Скажи, кого и чему ты обучил за последние сто лет? К чему, кроме катастрофической бойни, ныне воспеваемой бардами как победа при Одинокой Горе, привели твои авантюры? Мир меняется, Гендальф, и мы должны меняться вместе с ним: прошли те времена, когда было достаточно показать пару фокусов и с мудрым видом изречь какую-нибудь банальность. Сейчас миром правят торговля и науки. Если не развивать их, то люди возьмутся за оружие... а дальше начнется то, что мы видели уже множество раз.

— И что ты предлагаешь, Саруман, взять власть в свои руки? — обстановка за столом заметно накалилась, так что слуги предпочли ретироваться подальше и заняться чем-нибудь полезным (вроде протирания полов в подвале). — Уж больно эти речи напоминают мне...

— Саурона? — усмехнулся Белый маг, заставив собеседника вздрогнуть. — Ты ведь это хотел сказать, Гендальф? Не отрицай: по-твоему мнению, только Саурон мог желать забрать в свои руки всю власть, чтобы заставить народы Средиземья идти по указываемому им путем. Но... я — не он. Власть как таковая, мне не нужна. В этом городе просто вышло так, что не нашлось больше никого, кто был бы достаточно авторитетен, чтобы решать спорные вопросы и следить за законом. Водружать на свои плечи еще кого-то? Поищи другого дурака: среди людских и гномьих правителей их много. Может быть даже парочку эльфов найдешь, только к Элронду не обращайся — он и со своим маленьким королевством управляться замаялся.

Прошло несколько секунд напряженной тишины, после чего Серый волшебник ощутимо расслабился, не ощутив в словах старого друга лжи. Отпив немного вина, он спросил:

— Так что же ты предлагаешь, Саруман?

— Делать то, ради чего нас и послали в Средиземье: учить людей, — ответил хозяин Изенгарда. — Скоро школы моего города заработают как гномьи механизмы, выпуская готовых специалистов, а это в свою очередь подтолкнет развитие королевства. Ты же, в свою очередь, можешь поспособствовать развитию народов, стимулируя их на создание собственных центров культуры, торговли, науки... Может быть даже стоит ввести единую торговую систему?

— И поручить ее гномам, — усмехнулся в бороду гость.

— Тут ты прав — с этим у нас ничего не выйдет, — рассмеялся Белый маг. — Так какая же беда привела тебя ко мне на этот раз? Среди Светлого Ордена снова появился отступник, собирающий разрозненные банды орков?

— Оно нашлось, — мигом помрачнев, хмуро заявил Серый волшебник и начал рассказ...

...

— Нашлось все же... колечко, — дослушав историю до конца, Саруман задумчиво огладил бороду. — Значит, все это время оно находилось в Шире?

Поднявшись со своего места, хозяин Азенгарда пригласил гостя в соседнее помещение, где на постаменте лежал один любопытный артефакт.

— Я сам лишь недавно это понял: магических колец в нашем мире пусть и не много, но и не мало, — отозвался последовавший за хозяином крепости путник.

— Если честно, то я не сильно этому удивлен, — заявил Белый маг, голос которого стал холодным и властным. — Орки снова собираются под стенами твердыни короля-чародея, а над Мордором висят непроглядные тучи. Не так давно, из мрачных земель на поиски кольца отправились девять всадников...

— Назгулы? — полуутвердительно полувопросительно произнес Буревестник.

— Они, — ответил хозяин Азенгарда не оборачиваясь. — Багровое око проснулось и ищет свое сокровище...

— Откуда тебе это известно, Саруман? — удобнее ухватившись за посох, угрожающим тоном спросил Гендальф. — Неужели колдунья из Мории напела?

— Хм? — изобразил удивление хозяин крепости.

— Скатерть из паучьего шелка, — охотно пояснил Гендальф. — Тонкая работа и отличный материал... Только вот, ни люди, ни эльфы такого не производят.

— Нет, это не она мне сказала, — невозмутимо отмахнулся глава Светлого Совета, словно бы раскрытие факта его знакомства с колдуньей, в когтистой руке удерживающей власть над королевством гоблинов и иных темных тварей — это пустяк, не заслуживающий внимания. — Все это я видел сам.

После этих слов, Белый маг сдернул с палантира тряпицу, открывая взгляду гостя кажущуюся черной глянцевую сферу.

— Ты воспользовался артефактом? — еще больше возмутился Серый волшебник. — Не все кристаллы обнаружены и ты мог столкнуться на той стороне с...

— Пустое, Гендальф, — прервал его хозяин крепости. — Время страха осталось позади. Скоро начнется война света и тьмы, и только нам решать, на чьей стороне выступать.

— Ты... — гость не договорил, услышав как за спиной захлопываются двери.

— Присоединяйся к нам, старый друг, четвертым будешь, — полностью развернувшись к собеседнику, Саруман улыбнулся уголками губ. — В союзе с Сауроном, мы сокрушим сперва Средиземье, а затем и Запад.

— Ты обезумел, Саруман, — посох Буревестника опустился в боевую позицию. — У Саурона не может быть союзников.

— Мое дело — предложить, — взмахнув рукой, хозяин Азенгарда отправил в противника волну силы.

— Ха, — с выдохом рассек воздух своим оружием Гендальф. — Ты не Саруман!

— Понял наконец, — оскалился в улыбке колдун, лицо которого вроде бы и не изменилось, но создалось ощущение, словно бы носимая ранее маска треснула и рассыпалась, открывая уродливую личину твари, свет которой был не белым и не золотым, а грязно-бурым.

...

Битва Серого волшебника и темного колдуна продлилась меньше минуты, но за это время они успели разрушить обстановку на всем этаже, выбили друг другом несколько дверей, но под конец, сражающийся на чужой территории Буревестник сдал, пропустив несколько атак.

— Не на того напрыгнул, Гендальф, — усмехнулся измененный, частично слившийся, а частично поглотивший Сарумана Бледный Змей. — Мое кунг-фу сильнее твоего. Я предлагал тебе стать одним из нас и возвыситься, но ты отказался. Теперь, получи свою награду... за стойкость духа.

Серое облако окутало стоящего на коленях Серого волшебника, сковывая его камнем и превращая в статую, погружая разум в сон без сновидений. Убивать его было нельзя: вернувшись к хозяевам и возродившись, бывший друг прежнего хозяина тела, обязательно доложил бы обо всем случившемся. Реакцию же светлых богов, на покушение на их собственность, предсказать было не сложно.

Проклятье каменного сна, разработанное как одна из мер контроля, восстановления и сохранения недавно изобретенных крылатых тварей, было лучшим из вариантов потянуть время для более основательной подготовки. И теперь, когда одна из угроз оказалась временно устранена...

"Я первым должен получить это кольцо. Пришло время нагам показать, что они не зря появились на свет".

(9)

Восход красного солнца ознаменовал начало нового дня и похода армии Изенгарда на Рохан: лошадники слишком долго себе позволяли заниматься грабежом соседей, выдавая это за налеты разбойников и гоблинов, за которыми охотятся доблестные вольные всадники. Стоя на балконе башни, Саруман Бледный (Змею показалась удачной мысль, называть себя именно так) хищным взглядом выцветших, посеревших глаз смотрел на стройные ряды высоких, рыжеволосых, бледнокожих мужчин с зелеными и синими глазами, из-за радужек которых практически не было видно склер глаз, а зрачки при дневном свете принимали форму вертикальных щелей. Самое же забавное, что в ограх, как называлась раса прирожденных воинов, закованных в длинные кольчуги и стальные кирасы, не было ни единой капли крови гоблинов, орков, иных темных тварей... как и животных.

"В человеке уже заложено все необходимое, чтобы быть сильным, быстрым, выносливым и живучим. Нужно лишь помочь ему раскрыть этот потенциал наиболее полно", — размышляло бывшее десятое бедствие Планетоса.

Огры были чистокровными людьми, если так можно называть существ, чей рост колебался от двухсот двадцати и до двухсот пятидесяти сантиметров, с соответствующим размахом плеч, рельефной мускулатурой и звероватыми чертами лиц. Их регенерация позволяла заращивать самые страшные раны, от которых умирали даже эльфы, а яды и заражение крови проходили сами, если не убивали в первые же сутки. Разве что отрубленные конечности не отрастали, но зато колдуну удалось сделать так, чтобы выпавшие зубы всегда заменялись новыми...

За силу, живучесть и прочие плюсы, огры расплачивались сроками жизни. Их биологическим пределом стали полные три десятка лет, против шестидесяти у старейших из крестьян и почти сотни у благородных мужей из больших городов (вроде Гондора, где кроме воинского искусства изучают еще и науки, пусть это доступно лишь избранным).

Учитывая, что огры становятся полностью взрослыми в десять лет, быстро учатся и обладают гибкой психикой, на фоне простолюдинов они кажутся элитой элит. Их кровь достаточно сильна, чтобы при связи с обычной женщиной родился огр, что позволит их расе процветать, а в перспективе — вытеснить простых людей... если те их не истребят быстрее.

"Нельзя недооценивать живучесть и приспосабливаемость людей: они пережили куда более сильных конкурентов, загнали гномов и эльфов в резервации, отбиваются от многочисленных гоблинов и если бы смогли объединиться, раздавили бы их оплоты без критических потерь для себя", — память подсказывала Саруману, что в случае угрозы люди, какими бы разрозненными ни казались, способны сплотиться против общего врага.

Разрезая воздух пронзительным криком, в небе над городом начали кружиться гаргульи: перепончатокрылые человекоподобные существа, одни из которых красуются мехом и зверинными головами, другие — перьями и птичьими клювами, третьи похожи на ящеров, но объединяют их всех двухсуставчатые ноги с вытянутыми стопами, оканчивающимися тремя когтистыми пальцами и имеющими загнутые когти на пятках, гибкие мясистые хвосты и четырехпалые когтистые руки. Одни из них лучше видят днем, другие хорошо слышат, третьи видят в темноте лучше нежели при свете солнца.

Гаргульи были созданы из людей, летучих мышей, разных птиц и животных. Как и огры, они полностью взрослеют к десяти годам, но благодаря эффекту "каменного сна", во время которого заживляются все раны и организм обновляется (даже отрубленные конечности постепенно отрастают) их срок жизни может достигать ста, а то и ста пятидесяти лет, что по понятным причинам известно лишь в теории.

Гаргульи достигают роста в два с половиной метра, но лишь за счет того, что передвигаются стоя на цыпочках. Они биологически совместимы с людьми и ограми, но если в первом случае при связи обязательно родится гаргулья, во втором будет зависить от расы матери... Учитывая же, что Саруман создавал только огров-мужчин, проверить это на практике можно лишь в одностороннем порядке.

Гаргульи — великолепные бойцы, за счет крыльев имеют преимущество над наземными войсками, могут выступать в качестве разведки. В отличие от воспоминаний о почти забытом мультсериале, в камень они обращаются исключительно тогда, когда сами собираются уснуть, а в себя приходят только через пять-шесть часов, что делает их крайне уязвимыми в моменты отдыха. При удаче, они тоже смогут поспособствовать вытеснению людей с позиции самого многочисленного народа Средиземья.

Из разумных творений Сарумана Бледного, лишь наги остались теми, кто не могут скрещиваться с людьми и другими народами. Что, впрочем, не такая уж и большая проблема. От сотворения собственных орков, урук-хаев и подобных им тварей, колдун отказался, посчитав глупой идею, создавать существ с ярко выраженной слабостью к свету.

Еще одной забавной иронией было то, что хозяин Изенгарда, используя проклятия света (пусть и искаженного тьмой) сумел создать единорогов. Пока что — только двух и они были отправлены в лес энтов, где разумные деревья обещали присмотреть за забавными зверушками, от которых серый свет буквально изливался волнами.

Змей вообще испытывал какое-то извращенное удовольствие, искажая разумных и неразумных существ при помощи проклятий оскверненного света. В конце концов тьма лучше всего подходила для разрушения, создания оружия, а ее творения лишь в виде исключения могли получаться эстетически приятными, так как для этой стихии красота — далеко вторична, а вот свет был совершенно иным и даже гаргульи, на девушек которых порой засматривались молодые горожане, выглядели не столь уж и отталкивающе (хотя будь они целиком темными тварями, то обладали бы куда большей смертоносностью).

"Сейчас я должен сказать что-нибудь высокопарное", — огладив начавшую истончаться бороду, подумал про себя Саруман Бледный.

— Пришло время великих перемен: злодейств, которые воспоют как подвиги и подвигов, что страшнее самых ужасных преступлений...

...

Долгие десятилетия дух Бледного Змея, что был словно песчинка в сравнении с душой Сарумана Белого, таился и выжидал, наполняясь чужой силой и разрастаясь подобно паразиту, каковым, по сути, являлся с момента рождения на Планетосе. Он щедро делился с носителем своей силой, отравляя саму его суть, подспудно внедряя свои мысли и идеи, притворяясь лишь частью собственного дара чародея.

После убийства колдуна в Одинокой Горе, разочарования в пути света и соратниках, хозяин Изенгарда слишком расслабился и даже не заметил, как сам откормил темную сущность до тех размеров, когда она стала опасной. В конце концов, до того дня, когда сила света окончательно не изменилась, а разум Сарумана просто затух, сменившись чем-то новым и более опасным, волшебник так ничего и не понял.

К тому моменту, когда Гендальф Серый пришел в Изенгард за ответами и помощью, Саруман Белый оставался только удобной маской, удерживаемой исключительно ради конспирации. Впрочем, в ходе битвы "скорлупа" окончательно треснула и рассыпалась, выпуская колдуна на первый план, избавляя от последних ограничений, которые еще держались на остатках ауры старого Сарумана.

Змей ощущал, что уже получил от этого мира больше, нежели мог даже надеяться: его новое тело, которое хоть и выглядело как старик, было сильнее среднестатистического взрослого мужчины, находящегося в полном расцвете сил, а о его живучести и магической выносливости даже заикаться не стоило. Под воздействием силы колдуна, его новое вместилище не спешило погибать, лишь начало изменяться, обещая через какое-то время исказить внешность до неузнаваемости. Но вместе с тем появилось понимание, что местные светлые боги, узнав о покушении на свою собственность, подобного не простят и попытаются пристукнуть просто ради того, чтобы другим было неповадно тянуть руки к тому, что им принадлежит.

Какие оставались варианты? Прятаться было бесполезно, сражаться — малоэффективно, а бежать... Пожалуй, бежать он как раз был согласен. В конце концов, схватки с многократно превосходящим врагом, превозмогание трудностей и подобная чушь — это скорее героические черты, которыми Бледный Змей никогда не страдал.

Пришлось начать строить портал, опирающийся на принципы, которыми пользовались жрецы-рыцари Сбежавшего Бога. Но так как дело это не быстрое, требует уйму ресурсов и сил, для отвлечения внимания от данного проекта, предстояло сыграть в игру, называемую "Война в Средеземье".

Положительные стороны во всем происходящем тоже были: создание огров, тестирование нагов и гаргулий, завершение обучения Венеры, которая полностью освоилась с ролью хозяйки Мории. Предупреждать белку о своих планах мужчина не стал, решив то, что поставит ее перед выбором за пару дней до ухода и если она решит остаться, просто передаст все имеющееся имущество и уговаривать не будет.

"Девочка она уже взрослая, заботиться о себе умеет. Так что, думаю, что и взвешенные решения принимать готова".

Мучала ли Сарумана Бледного совесть? Нет. В конце концов, всем своим созданиям и ученикам он дал билет в жизнь, а воспользоваться ли им — это уже дело каждого.

(10)

Стальной Клюв был горд: вожак Бледная Длань поручил именно ему и его стае найти полурослика, который несет важную блестяшку. И пусть им приходилось нести на своих спинах глупых червяков, он-то знал, кто приносит больше пользы. А наги... мясо для сражений.

Пока под широкими крыльями черного ворона, размах коих достигал семи метров, проносились поля и леса Средиземья, взгляд хищника не забывал прочесывать землю, в поисках чего-нибудь интересного. Вожак сказал, что полурослики должны идти от маленьких норок к лесу длинноухих стрелков, и их должны искать охотники Красного Глаза, которые тоже хотят заполучить важную блестяшку. Было бы очень нехорошо, если бы стая упустила мохноногих коротышек, а призраки — наоборот нашли.

Стая уже успела побывать у маленьких норок, где змеемордые провели допрос местных коротышек. Глупые мохноногие ничего толком рассказать не могли, но хотя бы оказались вкусными. Теперь же, разбившись на клинья по пять крыльев (пять ворон) они искали своих жертв, высматривая их с неба днем, в то время как ночью, свои поиски ведут двуногие напарники.

— Вижу погоню, — пророкотал Стальной Клюв, заметив движение на земле.

Несмотря на то, что стоял яркий день, никто не обращал внимания на пятерку больших птиц, кружащих где-то в небе. В конце концов, рожденные ходить, слишком редко поднимают головы и смотрят вверх... Беспечная добыча часто от этого страдает.

— Опиши, — потребовал наг, зрение которого не позволяло видеть на те же расстояния.

— Белая лошадь, на которой сидят женщина с ребенком, убегает от шести черных лошадей, несущих всадников в черных плащах, — послушно произнес ворон.

— Белая лошадь? — закрыв глаза, охотник задумался, втягивая прохладный воздух щелевидными ноздрями. — Нужно проверить. Собери пятнадцать крыльев: если это — наша цель, то нам понадобится подкрепление.

...

Арвен ощущала хищные взгляды, направленные в спину, чувствовала как выдыхается ее кобыла и понимала, что если они не доберутся до реки, то все будет кончено. Хоббит, раненый мечом назгула, уже ощущался холодным, словно был готов расстаться с жизнью, а сама она не сможет взять в руки проклятое кольцо, чтобы убежать вместе с ним: Саурон сразу сломит волю существа, столь чувствительного к магии как эльф.

— Держись, Фродо, еще немного осталось, — постаралась она подбодрить мальчика, вливая в кобылу собственную жизненную силу, капля за каплей истощая резервы организма, за что придется расплачиваться неделями слабости и апатии.

"Главное, чтобы у меня были эти недели".

Внезапно что-то изменилось. Угрозы не стало меньше, но ее направление будто бы сменилось, теперь в большей степени ощущаясь сверху. Однако, не успела Арвен что-либо сделать, как с неба упала черная тень, раздался громкий каркающий крик птицы, а затем кобыла упала на землю, несколько раз перекувырнувшись из-за набранной скорости. Эльфийка едва успела выскользнуть из седла, забрав с собой хоббита, чтобы не быть раздавленной лошадью, которую сама выращивала с раннего жеребячества, учила и ухаживала...

"Не время раскисать", — одернула себя принцесса, аккуратно уложив своего подопечного на землю, решительно поднялась в полный рост, кладя руки на эфес меча и рукоять кинжала.

До границ леса оставалось совсем немного, а это в свою очередь значило, что не все потеряно: какой-нибудь патруль лесной стражи, учуяв темную магию и светлую силу эльфийки, вошедшей с ней в противоборство, мог прийти ей на помощь. И пусть надежда была откровенно слабая, но выбирать не приходилось.

А тем временем, вокруг творилось нечто странное: Арвен и Фродо оказались окружены десятком крупных черных птиц, со спин которых слезли десять худощавых силуэтов в бледно-серых плащах, на поясах у которых висели кривые парные мечи. В небе летали еще пять необычных всадников, которые контролировали ситуацию, а назгулы на своих конях, по какой-то причине медлили и не нападали.

— Это наша добыча, — прошипел лидер слуг Саурона.

— Кто поймал — тот и съел, — не уступая противнику ни в угрожающих, ни в шипящих нотках, отозвался лидер новых действующих... наверное все же "лиц".

"Это явно не друзья: тьмой от них тянет не так сильно, но вполне ощутимо. Да и не стали бы друзья убивать мою Искорку. Враги? Скорее всего. Но не друзья назгулов — очевидно. Враг моего врага — мой шанс", — промелькнули размышления в голове принцессы, которая совершенно не желала расставаться со своей бессмертной жизнью здесь, пока наконец-то не разберется в отношениях с одним дубоголовым следопытом.

— Отдайте нам мальчишку, эльфийку можете забрать, — попытался решить конфликт дипломатично слуга Саурона.

— Клюв, забирай добычу, — велел наг, выхватывая мечи и бросаясь в атаку.

Сверкнули клинки назгулов, воздух разрезал душераздирающий вопль... который совершенно не подействовал на слуг Сарумана Бледного. К сожалению, Арвен не обладала такой устойчивостью, а потому на несколько мгновений выпала из реальности. Когда же она пришла в себя, плечи уже сжимали когтистые пальцы черного ворона, а ноги беспомощно болтались в воздухе.

Земля все дальше удалялась от принцессы, еще успевшей увидеть рубку десятка неизвестных и шести назгулов.

* * *

Сидя в кресле, в своих покоях и держа в руке бокал с вином, одетый в черное траурное одеяние, Элронд выглядел непоколебимым, невозмутимым, безэмоциональным... Впрочем, те эльфы, которые сколь-нибудь хорошо знали своего владыку, могли увидеть морщинки вокруг его глаз, побелевшие костяшки пальцев, чуть более плотно сжатые губы — признаки крайней степени бешенства, которое владыка все еще мог сдерживать.

Известие о появлении назгулов на границе леса настигло его день назад, а спустя еще час, пришли сведения о том, что черные птицы унесли в неизвестном направлении его дочь и какого-то полурослика. Лесная стража, прибывшая на место сражения каких-то монстров и слуг Саурона, на минуты опоздала, чтобы что-то предпринять.

Он понимал, что у подчиненных не было возможности преследовать птиц, сразу набравших неплохую высоту и хорошую скорость. Но сердцу логичность поступков сородичей было не объяснить...

"Саруман — проклятый предатель. Арвен — влюбленная дура. Арагорн — мерзкий бродяга. Гендальф... просто наивный кретин. Если этот бледный мерзавец хоть что-то сделает моей дочери, я положу на алтарь мести всю свою жизнь, но вытрясу из него душу, а затем скормлю остатки навозным червям".

Слухи о том, что глава (теперь уже точно — бывший) Светлого Совета, начал изучать темное колдовство и выводить монстров, уже некоторое время достигали ушей Элронда. Однако же, Владыка одного из эльфийских поселений не мог поверить, чтобы тот, кто лично поверг последнего темного колдуна, вдруг решил ему уподобиться. Должно было случиться нечто неординарное...

"Время всех способно изучить. Я жил среди себе подобных и привык считать не годы, а века. Саруман, как и Гендальф, проводили свои жизни среди быстроживущих, что не могло не сказаться на их мышлении. Полвека — это как минимум два, а то и три поколения для людей. За это время могли уйти все те, кто видели кошмары колдовства своими глазами, а их потомки уже не верят в глупые сказки... Но как же так? От Гендальфа ни слова, но он не умер, а тут еще Арвен решила взбрыкнуть, несмотря на мой запрет, отправившись навстречу этому бродяге. Ни работы нормальной, ни места жительства... ни даже образования. И чего дочь в нем нашла? Не о том думаю: нужно решать, как поступить с Саруманом".

Невзирая на то, что эльфы Средиземья собирались покинуть эту землю и вернуться на Запад, их все еще было достаточно, чтобы собрать полноценную армию. Взятие Азенгарда штурмом, пусть даже для этого придется привлечь и союзные леса, не казалось чем-то невозможным, но...

"Потери будут чудовищными. И если Саруман решит, что не сможет выстоять, то ему в голову вполне может прийти мысль, как-то отыграться на моей дочери. Нет, нельзя поступать сгоряча. Сражение тварей... нагов и назгулов, показало то, что Саруман не слуга Саурона. Союзник? Тогда их союзу определенно пришел конец, если я правильно понял, что именно нес хоббит. Конкурент? Более вероятно. Даже получив кольцо, Саруман не сможет быстро справиться с Сауроном и хозяйкой Мории. Война на три фронта ему точно не нужна, так что, можно попытаться заключить договор: Арвен, в обмен на то, что мой лес не станет сражаться против него. А когда я верну дочь, выпорю и свяжу, и если придется, в заколоченном ящике с дырками для дыхания и еды, отвезу на корабль".

Было ли древнему эльфу совестно? Пожалуй... самую чуточку. Он давно разочаровался в людях, еще в тот день, когда на краю роковой горы лучший из них, словно глупый юнец, поддался тлетворному влиянию артефакта врага. Впрочем, стоило признать, что тогда и сам Элронд был наивным глупцом: испугавшись войны между людьми и эльфами, он не смог сделать необходимого, отправив предателя вместе с проклятой железкой навстречу с жидким огнем.

Но придаваться сомнениям и терзать себя воспоминаниями можно будет в любое иное время. Сейчас владыке светлого народа требовалось организовать связь с Саруманом и узнать, чего потребует когда-то белый маг за дочь одного из сильнейших своих врагов.

"И что мне делать с остальными полуросликами и бродягой, который привел их сюда? Хм... нужно собрать Светлый Совет... То, что осталось от Светлого Совета. Радагаст и леди Галадриэль — для нее пропажа Гендальфа станет наибольшим ударом".

Подумав, Элронд отставил напиток и поднялся на ноги. Следовало еще раз допросить пленных нагов, раз уж лесная стража оказалась настолько благоразумной, чтобы не убивать темных тварей сразу, а попытаться выудить полезную информацию.

(11)

— Что, Саурон, думаешь, мне тебя не победить? — одетый в белые свободные одеяния немолодой мужчина, в белых бороде и волосах коего стали проглядывать серые пряди, хищным взглядом водянистых глаз посмотрел на каменную шкатулку, в которой на бархатной подушечке, лежало простое золотое кольцо на золотой же цепочке. — Ты прав: твоя сила велика, твое вместилище почти неуязвимо, а твоя армия вот-вот столкнется с моей и скорее всего, исключительно благодаря численности, победит в сражении. Но знаешь что?

Саруман Бледный подошел к столу и наклонился над шкатулкой, смотря в пустоту внутри кольца, словно бы там находился глаз его собеседника. Тени в углах сгустились, солнечный свет лившийся из окна потускнел, в ушах колдуна раздался шепот, обещающий богатства и могущество, знания и величие... нужно лишь надеть кольцо на палец.

— И ты правда думаешь, что эти жалкие посулы сработают? — разогнувшись, хозяин Изенгарда скривил губы в неприязненной гримасе. — Пусть я не могу уничтожить или использовать кольцо, также как не могу долго его хранить в своей башне. Но ведь это и не обязательно: не всегда побеждает сила, богатство и власть, иногда хитрость — гораздо важнее.

С этими словами Саруман Бледный закрыл шкатулку, исписанную вязью причудливых символов и запечатал ее, заставив камень срастись. В тот же момент тени рассеялись, свет вновь стал литься в окно неудержимым потоком, а голос незримого собеседника умолк. В каком-то другом месте владыка Мордора мог бы проявиться сильнее, но Азенгард был слишком хорошо защищен...

Подхватив шкатулку в руки, мужчина вышел из комнаты и по винтовой лестнице спустился на нижний уровень башни, откуда проследовал в подвал. На самом нижнем из этажей его дожидалась лаборатория, стены, пол и потолок которой были покрыты тонким слоем золота, в котором при помощи порошка из драгоценных камней и крови, были выведены цепочки символов, сходящиеся к находящемуся в центре постаменту из сплавленной в монолит кости. На этой своеобразной подставке возвышалась абсолютно черная арка двери, внутри которой находилась непроницаемая серебристая пелена.

И постамент, и сама арка были усеяны множеством крупных рубинов, изумрудов и сапфиров, которые служили концентраторами колдовской энергии, а также своеобразными управляющими контурами, способными распознавать "своих" и "чужих" (повторять ошибку рыцарей-жрецов Сбежавшего Бога, Саруман Бледный не собирался). К сожалению, узнать о том, что находится на той стороне, даже имея способ регулировать параметры поиска, было пока что невозможно, а потому приходилось довольствоваться внесенными характеристиками и надеяться, что на той стороне будет нечто подходящее.

— Желаю тебе приятного путешествия, Саурон, — улыбнулся хозяин Изенгарда, бросая шкатулку в активированную арку. — Надеюсь, тебе там понравится.

Стоило сдерживающему артефакту исчезнуть в серебристом мареве, как колдун отключил портал, опасаясь разных случайностей. Все же темный бог, напрягая все свои силы, мог попытаться вернуться обратно, пользуясь оставшимся следом от перемещения. Впрочем, в мире, где нет магии, богов и разумной жизни, ему придется долго искать для себя слуг, носителей и рабов, а затем создавать свое королевство с нуля, попутно либо развивая технологии, либо увеличивая магический фон...

Стоило порталу закрыться, как по ушам Сарумана Бледного ударила тишина. Мир словно бы замер, к чему-то прислушиваясь и чего-то ожидая, а затем вздрогнул и стряхнув оторопь, понесся вперед по совершенно новому пути.

А в это время, Роковая гора начала тухнуть, так же как погасло Багровое Око; назгулы, удерживаемые в мире лишь волей своего хозяина, с воплями истаяли, будто туман под лучами летнего солнца; орки и гоблины, утратив ощущение единой воли, сковывающей их в монолит, начали разбегаться, сцепляться в драках и иными способами пытаться доказать свое главенство. О двух армиях, одна из которых шла из Азенгарда, а другая — из Мории, они почти забыли...

Это была не та победа, которую желали воины света, и даже не та, за которую ратовал Гендальф Серый, но даже по самым приблизительным подсчетам, потерь в этой войне случилось меньше, нежели было бы в случае честного противостояния.

* * *

— Спой мне песню, Арвен, ну-ка спой: о противных гномах, что пришли ночью... — напевая веселую песню, Саруман вошел в коридор, по обеим сторонам которого тянулись зарешеченные ниши, в которых должны были находиться пленники (все, кроме самой последней, были пусты и чисто вымыты).

У хозяина Азенгарда было хорошее настроение и для этого имелось множество причин: во-первых, совместная атака его армии и воинства ученицы, разбила и обратила в бегство тот сброд, в который без единого командования превратились силы Мордора; во-вторых, портал наконец-то был отрегулирован окончательно и настроен на мир, где имеется магия, нет богов, есть развитые технологии (как же хотелось посидеть в кабинке умиротворения с газетой и мягкой белой бумажкой); в-третьих, Венера уже направлялась в Изенгард, а значит после разговора с ней, можно будет сразу же отправляться в новое путешествие; в-четвертых, Элронд предложил мир и почти дружбу, в обмен на дочь и освобождение Гендальфа (впрочем, последний пункт он добавил исключительно приличия ради); в-пятых, боевое тестирование прошли огры, гаргульи и наги с воронами, показав высокую эффективность и низкий уровень потерь. Список можно было продолжать еще долго, но портило его то, что без Саурона и его влияния на мир, светлая сила стала более агрессивной, и пусть Саруман Бледный уже не мог считаться категорично-темным, но неудобства все же испытывал.

"Этот мир желает, чтобы я побыстрее отсюда убрался? Что же, я и без того получил здесь больше, чем надеялся — новую силу и тело, которое не умирает от моего же колдовства, да еще и жить способно неограниченно долго. Только внешность следует подправить: быть стариком мне не нравится, пусть даже физически этот старец даст фору любому молодому мужчине этой эпохи".

— Саруман, — устало-раздраженно-обреченно произнесла Арвен, находящаяся в самой дальней камере темницы Изенгарда. — Ты лишил меня свободы, чести, гордости... теперь еще хочешь лишить слуха при помощи своего отвратительного пения?

Встав перед стальными решетками, мужчина окинул пленницу возмущенным взглядом, а затем заявил:

— Достоинства тебя никто не лишал, а честь ты сама потеряла: с бродягой, не имеющим ни постоянной работы, ни места жительства, да еще не в нормальной кровати, а где-нибудь на плаще в придорожных кустах.

— Да ты... — обозленной кошкой зашипела девушка.

— Злость, зависть, страх — все это ведет на темную сторону силы, — поучительным тоном заявил умудренный сединами Саруман Бледный. — Сделав по этому пути первый шаг, ты уже не сможешь вернуться. Уж я это знаю лучше, чем кто-либо иной.

Как не странно, но пленница, одетая в охотничий костюм, успокоилась и усевшись на лежанке, откинулась спиной на стену. Прошло несколько секунд, прежде чем она нарушила тишину:

— Что со мной будет? Отдашь меня Саурону?

— Разве ты не почувствовала? — наклонив голову вперед, колдун удивленно вскинул брови. — Саурона больше нет в этом мире, а его армии рассеяны. Что же до тебя: тут мне Элронд прислал письмо, настойчиво прося вернуть ему дочь...

— И как же я ему объясню свой внешний вид? — вскинулась девушка. — Папа, ты не обращай внимания на то, что у меня кожа черная — это я загорела неудачно, а волосы белые потому, что на солнце выгорели. Что? Глаза красные и не разделяются на белок, радужку и зрачок? Так это все из-за солнца: сосуды в глазах полопались. Но видеть это не мешает... правда в темноте я теперь вижу лучше, чем при дневном свете... Так, что ли?!

— Звучит вполне убедительно, — совершенно серьезным тоном ответил хозяин башни, чем вызвал всплеск ярости у своего самого удачного эксперимента по изменению спектра духовной энергии у изначально светлого существа на строго противоположный. — Однако же, юная дроу, на самом деле, мне эта проблема безразлична. Так или иначе, но скоро заботы о тебе примет на себя кто-то другой. Так что, советую начать самой думать, как жить дальше. Прощай, Арвен...

Одарив ошеломленную таким поворотом девушку лучезарной улыбкой, Саруман Бледный пошел прочь из темницы, тихо посмеиваясь над сложившейся ситуацией.

(12)

Стоя в зале с портальной аркой, одетый в рубашку и нижние штаны из паучьего шелка, шерстяной свитер и кожаные штаны из шкуры ящерицы-переростка, а также дорожный плащ из виверны, Саруман Бледный смотрел на свою ученицу немигающим взглядом водянистых глаз. Монстр-полукровка, одетая в белую шелковую мантию с откинутым на спину капюшоном, опустив голову и сцепив пальцы рук в замок на груди, понуро молчала, не решаясь поднять взгляд на наставника, который заменил ей семью и друга, дал силу и знания, а теперь... уходил в неизвестность, оставляя самый развитый в Средиземье город, армию, несколько рас разумных существ, готовых служить до последней капли крови.

— Учитель, я... — попыталась объяснить свое решение белка.

— Ты так ничего и не поняла, — холодно хлестнул по нервам Венеры голос колдуна. — Когда я уйду, закрой портал и сбей настройки: я не хочу, чтобы за мной хоть кто-то мог последовать.

Не дожидаясь ответа, крепкий даже на вид старик отвернулся от собеседницы и дал отмашку своей свите, которую решил взять в новый мир, чтобы иметь хоть какое-то подспорье на первое время. Двенадцать красноволосых мужчин, рост каждого из которых самую малость не достигал двух с половиной метров, подхватили тяжелые железные чемоданы и стали заходить в серебристую пелену портала. Следом за ними, взвалив на плечи по небольшому сундуку, в арке скрылись двенадцать гаргулий: двое псоглавцев (мужчина и женщина); двое котов (самец и самка); двое лошадей (жеребец и кобыла); а также пары ящеров, летучих мышей и воронов. Последними в колонне были шестеро нагов, которым при помощи колдовства была придана внешность обычных человеческих мужчин.

Из этого мира теперь уже бывший хозяин Изенгарда, уходил не с пустыми руками: три десятка обученных слуг, в ближнем бою способных заменить отряд в пару сотен человек, драгоценные металлы и камни, а кроме того — части тел некоторых полезных существ, расфасованных по сундукам, должны были облегчить процесс укоренения на новом месте. Но главным сокровищем, несомненно, оставалось нестареющее тело, способное не только сдерживать, но и применять всю колдовскую мощь Бледного мага.

Не задерживаясь дольше необходимого, гордо выпрямив спину и расправив плечи, Саруман поднялся на постамент с порталом и шагнул в него, навсегда уходя из этого мира. Он не оборачивался, дабы не искушать себя лишний раз, не произносил прощальных речей, чтобы ученица не изменила своего решения, над которым думала уже давно...

Венера же продолжала стоять и смотреть на пелену, за которой находился новый мир... Место, куда так стремился попасть ее наставник, что даже решил бросить все свои владения, богатства, слуг... Он был прав: она не понимала. Являясь сильной и умелой колдуньей, белка уже воспитала немало верных лично ей последователей, смогла приручить гоблинов и стала исправлять их суть, создала армию мясных големов, закованных в нерушимую броню. Ей принадлежала Мория, в скором будущем вернется власть над Одинокой Горой, а теперь еще в руки упал Азенгард.

Она не понимала... Не могла себе представить, чего еще хочет добиться учитель? Сила, богатство, власть — все это могло быть его и в этом мире!..

Медленно поднявшись на постамент с аркой портала, Венера протянула руку к матово-серебряной поверхности, словно бы хотела прикоснуться, но удержала себя в последний момент.

— Удачи, учитель, — шепнули губы монстра-полукровки, а затем с ладони сорвался сгусток энергии, впитавшийся в конструкцию артефакта, выключая его и спутывая все настройки. — Надеюсь, она вам не понадобится.

Подняв руки на уровень шеи, колдунья накинула на голову глубокий капюшон и медленным шагом спустилась с постамента. Нет, она не собиралась жалеть о том, что отказалась уйти, ведь учитель всегда говорил, что сожаления о несбывшемся — это самая бестолковая трата времени, за которое можно было бы сделать уйму полезных дел. Впрочем, это же и не означало, что ей не будет грустно вспоминать, что ее пути с единственным существом, которое она могла назвать своей семьей, так резко разошлись...

"И чем мне сейчас заняться: проведать дроу или посетить библиотеку? Пожалуй, книги от меня никуда не убегут, а вот бессмертная дроу, за то время, которое мне понадобится на изучение, осмысление и совершенствование знаний, хранящихся в Изенгарде, от скуки может и умом тронуться. Хм... А ведь это идея".

Улыбка тронула губы Венеры, когда ее шаг стал более твердым и уверенным, а движения вернули плавность, властность и стремительность. В конце концов, она была хозяйкой и не следовало давать слугам в этом усомниться ни единым действием.

Тосковать же можно и в своих покоях, наедине с одиночеством... А лучше — не тосковать вовсе: тем более — в одиночестве.

* * *

В одном из переулков, на окраине полуразрушенного города, пространство пошло рябью, приняло вид матово-серебряного непрозрачного прямоугольника, расположенного вертикально относительно земли, а затем из него стали выходить огромные люди, одетые в кожаные штаны, сапоги и куртки, под которыми определенно находилась какая-то броня. Вслед за рыжеволосыми великанами, под ночное небо, затянутое серыми тучами, вышли двенадцать существ с звериными чертами и перепончатыми крыльями, которые опустили на землю сундуки, которые держали на своих плечах и абсолютно молча разбежались в стороны, начав взбираться на стены многоэтажек, впиваясь когтями в щели между кирпичами.

Следом за гаргульями вышли и наги, облаченные в облегающую кожаную броню с шелковыми нижними рубахами, вооруженные парными клинками гномьей работы. Ну и последним был сам Саруман Бледный, шагнувший на новую землю не как гость, а как будущий ее хозяин.

Тот факт, что прибытие произошло ночью, да еще в заброшенном городе, где разумная жизнь не ощущалась на сотни метров вокруг, колдун посчитал за хороший знак. В конце концов, тьма всегда благоволила темным тварям, к которым мужчина смело мог себя причислять, несмотря на то, что полноценно темным больше не был с тех пор, как только обрел свой собственный, искаженный, оскверненный свет.

— Чудно, — втянув полной грудью воздух нового мира, Саруман ощутил, что все окружающее пространство пропитывает магическая энергия разных окрасов, несущая в себе некую агрессию, которая должна побуждать своих пользователей к насилию.Однако, следов богов, демонов и даже полубогов, в фоне планеты не ощущалось, что само по себе открывало великолепные перспективы...

— Найдите убежище, где я смогу спокойно помедитировать, — приказал Бледный, водянистыми глазами осматривая знакомые-незнакомые многоэтажные дома, зияющие пустыми зевами выбитых, а может быть и выпавших, оконных проемов.

Нагам не пришлось повторять дважды и они, словно гончие псы, ищущие след особо хитрой добычи, прыснули в разные стороны, бесшумно скрываясь за углами. Рыжеволосые здоровяки и гаргульи же поспешили организовать два кольца охранения, должные если не остановить врага, то заставить его замешкаться и потерять время, которого будет достаточно для хозяина, чтобы ударить чем-нибудь разрушительным и смертельным.

Вскоре отряд уже обустраивался в одной из захламленных квартир, на первом этаже многоэтажного дома. Тут и там виднелись работающие на электричестве артефакты, которые без подачи тока отказывались включаться, да и сами по себе имели вид потрепанный, больше напоминая куски необычного мусора.

Желая как можно скорее получить информацию об этом мире, Саруман устроился в стареньком, но на вид прочном кресле и откинув голову на спинку, закрыл глаза, начав погружаться в транс, одновременно с тем запуская духовное щупальце в инфосферу. В мире, где имеются боги и демоны, считающие инфосферу своей собственностью, или даже домом, подобный трюк мог бы стоить если не жизни, то как минимум увечий: ведь кому из разумных понравится, если какой-то пришлый колдун вдруг проковыряет в стене дыру и запустит в нее свою руку, начав щупать все, что только попадется под ладонь (даже ленивое божество, в ответ на подобную наглость, минимум ударит по конечности, да так чтобы потом неповадно было повторять).

"Что тут у нас? Мир под названием Земля — это хорошо. Начало двадцать первого века? Просто чудесно. Наличие нескольких отражений, существующих параллельно друг другу? Уже необычно. Существование паралюдей, обладающих способностями, похожими на магию — крайне интерес-сно. Некие сущности, дарующие носителям своей частицы свою силу? Потрясающе. Три твари, разрушающие города планеты? Хм... Решаемо".

Из медитации колдун вынырнул через двадцать часов, когда за окном снова стало темнеть. К этому моменту он уже знал приблизительный расклад сил, имел план дальнейших действий... а вполне возможно, что обладал самой полной информацией о причинах появления суперспособностей. В конце концов, инфосфера была тем опасна, что в ней отражаются все мысли разумных существ, а ведь твари, дарующие людям сверхсилы, тоже умеют думать, пусть и ограничено (на уровне зомби, перед которым поставлена конкретная задача, но дана полная свобода воли).

"Есть опасность того, что перед захватом, мир придется спасать. Но... чего не сделаешь ради искусства? Искусства и туалетной бумаги!".

Комментарий к Крысиный лев

Всем добра и здоровья.

========== Крысиные бега ==========

Ярко-красный самолет, раскрашенный золотыми узорами, которые придавали его корпусу вид чешуи, с кабиной пилотов, похожей на голову дракона, стремительно летел над гладью океана на своих шести двигателях, способных обеспечивать как горизонтальную, так и вертикальную тягу. Утреннее солнце играло на его крыльях бликами лучей, а встречный ветер словно бы сам поддерживал железную машину, лишь ускоряя ее полет...

Сидя в комфортабельном кресле с высокой спинкой, подголовником и пуфиком для ног, которое было обшито красным бархатом, Саруман Бледный изучал сводки новостей на экране ноутбука. Кроме него в салоне самолета находились еще четверо огров, двое замаскированных под людей нагов и одна женщина-секретарь, которой было поручено показать колдуну его новую собственность.

С момента прибытия в новый мир прошел год: по меркам долгожителей и теоретически бессмертных существ — краткий миг, но для деятельных натур, к каковым себя причислял и бывшее десятое бедствие Планетоса — целая вечность. В первые же дни он озаботился тем, чтобы ограничить любую информацию о себе, которую могли получить местные простолюдины и маги помимо его воли: для этого Саруман наложил проклятье на собственное имя, заставляющее забывать любого, кто его услышит или увидит о носителе все, кроме самого имени или информации, раскрытой самим колдуном. Это, конечно же, была не панацея и кто-нибудь более искусный или могущественный мог бы обойти данный блок (да и если бы информация о нем успела распространиться слишком широко, то проклятье просто не смогло бы укорениться в инфосфере). Эффект от данного действия отдаленно напоминал "Фиделиус" из детской книжки о мальчике-волшебнике, об которого раз за разом самоубивался темный маг. Сейчас же из известных Бледному разумных этого мира, которые не скрывали информацию о себе схожим образом, обойти проклятье могла только искусственная личность по имени Дракон, у которой и был приобретен данный самолет...

"Не смог удержаться и не подергать дракона за хвост", — мысленно хмыкнул мужчина с водянистыми глазами, седой шевелюрой и серой бородой.

Убедившись в относительной безопасности своей личности (в прошлом мире подобное провернуть не удалось бы при всем желании, а на Планетосе попросту не хватало сил и знаний) колдун принялся обеспечивать остальные свои нужды: через все ту же инфосферу он нашел людей, которым можно было продать золото и часть драгоценных камней, чтобы получить достаточно честную цену, при этом не сильно привлекая внимание, а затем связался с ними, используя подлеченного старика из ближайшего поселка простолюдинов. Благодаря популярности паралюдей, ему даже не пришлось маскироваться или придумывать новое имя, так как "Саруман Бледный" звучало достаточно странно, чтобы быть псевдонимом героя или злодея.

Перед встречей с покупателями драгоценностей, путешественник между мирами наложил на свою кожу проклятье неуязвимости, благодаря которому мог не опасаться пуль, ножей, огня, электричества... Однако, как и любое проклятье, данная структура духовно ментальной энергии обладала и побочным эффектом, выражающимся не только в большом потреблении сил на свое поддержание ежесекундно, но и в отсутствии чувствительности к теплу, холоду, тактильным ощущениям. Нет, удар он бы почувствовал, но не кожей, а более глубокими тканями, что создавало сходство с ощущением, будто бы затекло все тело разом.

Имея деньги, документы на себя и помощников, транспорт и разные приятные мелочи (мягкая туалетная бумага, ванна с пузыриками, сотни сортов шоколада...) Саруман занялся обогащением. При помощи инфосферы, покопавшись в прошлом мира и сравнив его с настоящим, он нашел несколько крупных кладов, спрятанных по всему миру или ставших таковыми после действий одного из местных бедствий, называемого Губитель Левиафан. К сожалению, привлекать к активной работе гаргулий было нельзя, так как во всем цивилизованном мире негативно относятся к биотехнарям, на плоды работы коих представители этой расы крайне похожи, а потому пришлось ограничиваться ограми и нагами.

У Бледного мелькали мысли о том, чтобы наложить на крылатых слуг проклятье незаметности, которое делало бы их неинтересными для любого разумного существа, но затраты энергии были не сопоставимы с гипотетической пользой. Тратить на это свою силу не позволяла логика, ведь это означало бы собственное ослабление, гаргульи же при всем желании не смогли бы поддерживать конструкт в рабочем состоянии, при этом оставаясь активными. Был и третий вариант: привязать подпитку на кого-то другого, либо путем разового вливания сил (жертвоприношением) сделать эффект постоянным. Но и тут возникали трудности, во-первых, с отсутствием необходимых жертв, а во-вторых, с побочными эффектами, один из которых мог заставить самого создателя забыть о детищах.

Взвесив все "за" и "против", колдун пришел к выводу, что проще будет справляться меньшими силами. Хотя те же огры тоже выбивались из понимания местных людей о нормальном, но это хотя бы как-то можно было объяснить...

Откопав несколько кладов и попутно прикопав некоторых недоумков, посчитавших себя более достойными владеть этим богатством, Саруман вернулся в Америку и тут же купил остров. Благодаря Левиафану подобная недвижимость стоила очень дешево, в отличие от стоимости доставки всего необходимого с большой земли: корабли к острову не ходили, а самолеты... пришлось покупать свой. Впрочем, это были мелочи, совершенно не заслуживающие внимания, так как получив место для создания своей цитадели, Бледный мог наконец-то начать изучение паралюдей и симбиотов, которые и дают им магические способности с интуитивным пониманием дара. В конце концов, без твердыни, способной пережить конец света, лезть к существам, из которых энергия бьет словно из пожарного шланга, было... неблагоразумно. Да и подопытных нужно где-то содержать, чтобы они не сбежали, не самоубились, не позвали на помощь.

А еще на отдельном острове, защищенном от внешнего наблюдения, никто не будет мешать разводить представителей новых рас и готовить поле боя с Тремя Бедствиями. В конце концов, когда на территорию одного хищника приходит другой, то старому остается либо уйти (иногда — на тот свет), либо попытаться выдворить чужака.

* * *

Полуразумный самолет, в двигатели которого встроены некроконструкты, заставляющие их работать даже без топлива и электричества, соединенные с измененным мозгом гаргульи, добровольно пошедшей на жертву во имя создателя, совершил вертикальную посадку на широкой и ровной поляне почти в центре острова, занимающего площадь в двадцать квадратных километров. Песчаные пляжи, зеленые леса и небольшой заброшенный туристический городок с причалом, облюбованный разной мелкой живностью, радовали глаз одного из богатейших граждан США, спускающегося по опустившемуся трапу на зеленый ковер. В иное время за этот райский уголок, если бы и не развернулась полноценная схватка разных бюрократов и адвокатов, то владельцы заломили бы столь несопоставимую цену, что проще было бы поднапрячься и отколоть для себя кусочек материка.

"Второго Азенгарда здесь, к сожалению, не получится, но белую башню я себе отстрою. Может быть... даже из кости", — обернувшись на летательный аппарат, колдун отправил волну одобрения, которая впиталась в корпус самолета, от чего тот даже зарычал, на пару секунд включив двигатели.

На самом деле от того, что богатому клиенту продала Дракон, остались только корпус да несколько элементов внутренней обстановки. Вместе с уничтожением следящего оборудования, установкой "автопилота", заменой двигательных систем на некроконструкты и обустройством внутреннего пространства, ныне представляющего собой комфортабельный дом, на обшивку было нанесено проклятье прочности, завязанное на подпитку от душ стада коров в двести голов (в будущем их планировалось заменить одним-двумя бесполезными паралюдьми, если удастся разобраться с симбиотами).

— Мистер Саруман, — светловолосая девушка в белой блузке, черном пиджаке и черной юбке чуть ниже колен, на ноги предусмотрительно надевшая кроссовки, лучезарно улыбаясь, спустилась по ступенькам аппарели и предложила: — Желаете взглянуть на холм с радиовышкой? Тут буквально пять минут ходьбы... Правда, оборудование придется заменять, но ведь это — не проблема для такого обеспеченного человека?

* * *

Перевезя на остров всех своих слуг за исключением тех людей, которых нанял уже в этом мире, колдун сперва решил заняться внешней маскировкой и создал по периметру острова каменные столбы с изображением бледно-серой ладони, выставленной в останавливающем жесте. После этого радиовышка, находившаяся на холме была снесена, а на ее место огры и гаргульи стали таскать стволы свежесрубленных деревьев: в конце концов, общение с Древобородом и Радагастом, в свое время дало немало идей, которые теперь можно было воплотить в жизнь... пусть и крайне искаженную.

Под действием колдовства одни деревья впивались корнями в землю, пронизывая ими весь холм и уходя далеко вглубь земной тверди, ветвями опутывая другие деревья, которые становились материалом для роста и строительства. Буквально на глазах бесформенная куча древесины обрела правильную круглую форму первого этажа башни, не имеющего окон и лишь с одним проемом под дверь, после чего сверху стал расти второй этаж с узкими окнами-бойницами. Зелень вокруг постепенно увядала, показывая скорость вытягивания жизни, но корни башни продолжали углубляться вниз и распространяться в стороны, охватывая все большую площадь и поглощая ресурсы, необходимые для роста. Испуганные этим явлением мелкие звери, словно спасаясь от пожара, бросились к берегу, но наткнувшись на окружающую их воду, были вынуждены остановиться.

По мере роста своей новой твердыни Бледный погружал в древесину колдовские амулеты, созданные из драгоценных металлов и камней с вложенными в них полезными проклятьями. Всего за неделю семь этажей башни были завершены, а ее корни, проходя под землей, высунулись далеко в воду, начав обрастать тонкими отростками, которыми просеивали пространство вокруг себя, вылавливая мелких рыбешек, водоросли, полезные минералы. Часть корней подсоединилась и к столбам, благодаря чему из башни можно было управлять ими, усиливая или ослабляя рассеивающий внимание и защитный эффекты.

На создание разума для башни пришлось пожертвовать еще одну гаргулью: животные были слишком глупы, а иных достаточно верных существ пока что не существовало. Только после того, как система заработала на десять процентов от предполагаемой максимальной мощности, Саруман ощутил, что у него появился надежный дом, где можно держать осаду против половины известного мира, включая паралюдей и Троицу Бедствий. Тот факт, что все это время никто его не трогал, слегка удивлял и сильно настораживал, ведь удача — это весьма непостоянная леди, которая часто требует оплату за свою помощь. Впрочем, в своих силах колдун не сомневался и был готов встречать гостей...

Пока же спокойные дни продолжались, что не могло не радовать. И так как особых удобств в башне не имелось, все же материалы, из которых велось "строительство", были довольно однообразными, самолету каждый день приходилось летать на большую землю за грузами, начиная от еды и предметов роскоши, заканчивая редкими растениями, экзотическими животными и дорогостоящим оборудованием.

А в один прекрасный день, когда в твердыне были установлены все двери, окна, электроника и сантехника, инфосфера, постоянно просматриваемая краем сознания, буквально взорвалась паникой миллионов, а то и миллиардов человек. Обратив свое внимание на данное событие, Саруман получил информацию о том, что одно из Трех Бедствий начало свое движение с места постоянной дислокации...

(2)

— М-да, — задумчиво изрек Саруман, по случаю выхода в свет одевшийся в темно-серый фрак с галстуком-бабочкой (была у него мысль нарядиться в мантию волшебника, или даже костюм рыцаря-жреца, но он решил пока что не демонстрировать свое желание играть в "героев" и "злодеев"). — Внушает.

Лакированные черные ботинки, на которых не оседало ни единой пылинки, попирали подошвами землю Пекина... вернее, того, что осталось от еще недавно огромного и густонаселенного города, превратившегося в радиоактивный могильник. Бегемот, подтверждая право называться местным аналогом Великих Бедствий, рассёк мегаполис на две неравные части, оставив после себя длинный шрам на лице поселения, окруженный остовами зданий разной степени разрушенности. И все было бы не так плохо: здания можно отстроить, а борозду проделанную Губителем — разровнять, но вот убийственный (в прямом смысле) уровень радиации перечеркивал любые варианты восстановления.

— Хм... — огладив правой ладонью бороду, Бледный сцепил руки за спиной и продолжил следовать вдоль пути, который был пройден Убийцей Героев. — Впечатляет.

— И это все, что вы хотите сказать? — недовольным тоном спросила высокая черноволосая женщина с весьма мускулистым телом, одетая в черный костюм с юбкой, сапоги до колен, перчатки до локтей и металлическую маску, оставляющую открытыми глаза. — Между прочим, здесь погибло несколько миллионов человек!

— Люди... — колдун сделал вид, будто задумался, а затем улыбнулся и понятливо кивнул. — Вы, юная леди, имеете ввиду тех существ, которые совсем недавно истребляли друг друга десятками миллионов только потому, что одним из них не нравится цвет кожи, вера, язык и богатство других? Не понимаю, почему меня должно это беспокоить.

Завершив свою короткую обличительную речь, немолодой мужчина продолжил свой променад, будто бы находился не на территории недавнего поля боя, а на главной площади открытого для туристов района.

— И вас совершенно не смущает, что местный уровень радиации несколько выше допустимого для выживания обычных людей? — с намеком, не скрывая сарказма, уточнила Александрия.

"Какая забавная девочка", — мысленно умилился Саруман, уже успевший изучить собеседницу, которая этого даже не заметила (вот что значит — дармовая сила, которой и пользоваться не умеешь), и успел прикинуть пять способов ее убийства, начиная от быстрого и безболезненного и заканчивая долгим и мучительным.

— Разве здесь есть обычные люди? — удивленно вскинув брови, Бледный осмотрелся по сторонам. — Юная леди, нехорошо так обманывать старика.

"Юная" леди, а по совместительству — представительница Триумвирата Протектората, всеми фибрами души ощущала, что над ней издеваются. Однако, как умный парачеловек, имеющий здравый смысл (как ни странно, но и такие существуют), она не стала идти на конфликт, предпочтя сперва разобраться в происходящем. В конце концов, импозантный мужчина, появившийся на месте недавней битвы с Бегемотом и, вопреки логике, прогуливающийся с видом отдыхающего туриста, мог быть опасен, полезен и... определенно, был интересен.

— Что же вас так заинтересовало, мистер?.. — женщина изменила тон, подстраиваясь под собеседника и решив сыграть роль скучающей дамы на светской встрече.

— Бледный, — приложив правую ладонь к сердцу, собеседник изобразил намек на поклон. — А что заинтересовало — вот этот самый великолепный конструкт, который совсем недавно тут порезвился: хотел бы я встретиться с его создателем-хозяином... ну, или хотя бы изучить сам шедевр.

— Просто "Бледный"? — изобразила недоумение героиня. — И что значит "конструкт"?

— Вы называете его Бегемотом, — пояснил колдун, небрежно стряхивая пылинку с рукава фрака. — И чем вам не нравится мое имя, мисс Александрия?

На последних словах мужчина посмотрел в глаза представительнице Протектората своими водянистыми глазами, от чего та почувствовала себя так, словно на нее взглянул покойник. Впрочем, наваждение тут же рассеялось, позволяя вновь увидеть необычного, но вполне живого кейпа.

— Вполне нормальное имя, — заверила женщина, вспоминая десяток геройских прозвищ, при звучании которых возникало желание приложить ладонь к лицу и закатить глаза. — С чего вы взяли, что Бегемот — конструкт?

— Ну как же?! — всплеснул руками Саруман, как бы говоря — "Это же очевидно!" — Правда не понимаете?

— Будьте любезны, поделитесь своей мудростью с неопытной дамой, — язвительно отозвалась брюнетка, продолжая лететь рядом с собеседником.

— Чему вас только учат, — сокрушенно покачал головой Бледный и подняв взгляд к небу, посмотрел на тусклое, совершенно не опасное для него солнце. — Бегемот — сильная, безмозглая машина, имеющая ряд безусловных установок и раз за разом выполняющая один и тот же алгоритм действий, слегка меняющийся под действием внешних условий и географического положения. Нет, он не туп, а в своем роде даже гениален, раз может на столь высоком уровне имитировать поведение живого существа, но разумным он от этого не становится. Скажу даже больше: почти все его тело — это муляж, от формы и размеров которого не зависит вообще ничего. С тем же успехом он мог быть фиолетовым тетраэдром, стреляющим лазерными лучами из своих граней и парящим над землей при помощи антигравитации.

— Мне кажется, или вы пересмотрели анимэ? — склонив голову к плечу, прищурила один глаз Александрия.

— Не хочу это слышать от Супергерл в черном, — обиженно отвернулся от собеседницы колдун. — И вообще: вы собираетесь разбираться с этим бардаком?

Хотевшая уже возмутиться на сравнение себя и блондинки из комикса героиня Протектората утратила всякое радушие от напоминания о том, что в данном случае — они все бессильны. Однако же ей хватило выдержки, чтобы ответить спокойным голосом:

— К сожалению, мы ничего не можем здесь поделать. Единственный человек, который вплотную подошел к решению проблемы, уже давно не с нами.

— Чушь, — махнул рукой Саруман, голос которого хлестнул словно плеть, заставив женщину напрячься. — Просто вы почему-то упрямо считаете, что следы Бегемота — это смерть для всего живого, забывая о том простом факте, что энергия — это энергия, как ее не называй.

— Раз мы все такие глупые бездарности — может быть, мудрый старец покажет нам, как нужно делать? — сарказм сам собой лился из уст героини, уже почти решившей, что зря теряет тут время, и вообще, этого психа стоит просто оглушить, а затем отнести на допрос (слишком уж подозрительные у него знания и идеи, что в совокупности с неизвестными способностями заставляло рассматривать Бледного как потенциальную угрозу).

— Легко, — заявив это, колдун присел на корточки и поднял с земли горсть мелких камушков, тут же зажав их в кулаке и вновь приняв вертикальное положение. — И вообще: я не старый, а почтенный... и нахожусь в полном расцвете сил.

"Вот в том, что сейчас — расцвет твоих сил, я почему-то не сомневаюсь", — хмыкнула про себя Александрия.

В следующую секунду колдун бросил камушки на тропу из разрушений, отмечающую путь Губителя. Наложенное на них проклятье кристаллизации тут же начало действовать, что пока что было незаметно. А вот сам мужчина выглядел усталым и откровенно бледным.

— Вам плохо? — проявила беспокойство брюнетка.

— Утомился немного, — признал Саруман. — Нужно отдохнуть. Еще увидимся, мисс Александрия.

Произнеся последние слова, старик просто растаял в воздухе без каких-либо спецэффектов. Героиня же осталась висеть в полуметре над землей, ощущая себя... слегка раздосадованной и сбитой с толку.

* * *

Открыв глаза, Бледный отступил от окна башни и бессильно упал в кресло. Без подпитки от цитадели он бы ни за что не взялся проделать такой трюк, как отправка собственной материальной проекции на другой конец мира, пусть и при помощи инфосферы, которая работала словно ретранслятор сигнала (еще и помехи для отслеживания создавая). Желание покрасоваться перед "героиней", совершенно детское и недостойное почтенного колдуна, стоило ощущения слабости во всем теле...

"Александрия — не хозяйка и не создатель Губителей. Жаль: хотелось бы мне взглянуть на связь "мастер-слуга", чтобы попытаться ее перехватить. Ну да оно и логично, что в Триумвирате нет тех, кто может управлять Бедствиями: ведь в любой момент это могло бы раскрыться, и тогда... как минимум о репутации героев придется забыть. Скорее всего, куклами управляет кто-то четвертый, время от времени дергающий ниточки контроля, направляя монстров на города людей, слишком отбившихся от рук Протектората", — покрутив эту мысль и так, и эдак, мужчина откинул ее в долгий ящик, решив вернуться к более насущным делам.

Во-первых, Губители действительно оказались угрозой уровня Бедствий: Саруман и сам мог бы уничтожить мегаполис, а то и целую страну, за день-другой и сделал бы это гораздо чище... но определенно не столь эффектно. Все же просмотр избиения "героев" в реальном времени, пусть и при помощи инфосферы, которая накладывает некоторую печать на восприятие, это совсем не то же самое, как изучение "архивов" (волны исходящей от конструкта силы до сих пор заставляли тело покрываться мурашками).

"Мне определенно нужен такой питомец. Какие бы усилия на его поимку не потребовались".

Во-вторых, одна из лидеров Протектората, считающаяся чуть ли не величайшей героиней мира, на деле была... пустышкой. Ее неуязвимость держалась на эффекте "замороженного времени", который не защищал от пространственных аномалий, высокоэнергетических атак, ментального урона, проклятий... При желании Бледный мог придумать множество способов гарантированно упокоить женщину, единственной полноценно живущей частью тела которой является участок мозга, оккупированный симбиотом. А кроме всего прочего, подобный способ защиты не позволяет своему пользователю развиваться, делая его не более чем существующей живой куклой.

"Тупиковый путь", — решил для себя Десятое Бедствие Планетоса.

Башня стремительно восстанавливала силы своего создателя, а Саруман уже планировал опыты, которые необходимо провести, чтобы окончательно разобраться в том, чем являются симбиоты, и как их можно использовать.

(3)

— Ты готов, ученик? — спросил крепкого телосложения седобородый старик, с водянистыми глазами и какой-то бледной кожей, облаченный в свободную серую мантию, накинутую поверх белой рубашки и черных штанов.

— Да, учитель, — отозвался седой двенадцатилетний мальчик, одетый в черную робу и сандалии, вставая на середину круглого зала с монолитными деревянными полом, стенами и потолком.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Саруман Бледный, обходя своего подопечного по кругу. — Очень хорошо. Я не чувствую в твоем сердце страха, лишь решимость и жажда силы... Чего ты хочешь?

— Я хочу раздавить Бойню Девять, — не по детски серьезным голосом отозвался ребенок, которого колдун извлек из временной петли, где его раз за разом перемалывала промышленная мясорубка, всякий раз останавливаясь на уровне пояса, чтобы начать заново, дав жертве пару секунд на отдых и осознание своей судьбы.

"Жаль, но с мальчишкой, который обладал такой интересной способностью, я уже не встречусь", — промелькнула мысль в голове когда-то одного из Десяти Бедствий Планетоса.

— Сосредоточься на этой цели, отдавая ей всего себя без остатка, — приказал Саруман, вставая позади мальчика и кладя ему на макушку свои ладони. — Только от тебя зависит, сколько силы у симбионта ты сможешь отобрать, и насколько сильным станешь в итоге. Твоя воля должна быть сильна.

— Я справлюсь, — сжав кулаки, пообещал Джимми Гаррисон, более десяти лет существовавший в своем личном аду, а после освобождения (которое произошло благодаря учителю, а не правительству или героям) узнавший о том, что ему некуда идти.

— Тогда... начинаем, — произнес колдун и через его руки потекла сила, которая стала вливаться в мальчишку, а через него и в сущность, частица которой нашла пристанище в мозгу Джимми.

Секунда и слезы хлынули из глаз мальчика, выражение которых было совсем не детским, а затем симбионт "умер", а вся его сила потекла через нить связи в пользователя. Прямо на глазах у Десятого Бедствия, тонкие тела его ученика, включающие ментальную, духовную, жизненную и магическую оболочки, начало раздувать, распирая во все стороны, что причиняло все большую и большую боль, отражаясь и на физическом теле. Но невзирая на пытку, которая могла бы свести с ума любого, мальчишка терпел и собственной волей, словно ветхой плотиной, удерживал дикий поток и направлял его на свое усиление, не заботясь о внешних мутациях...

...

Чем дольше Саруман изучал паралюдей и их способности, тем больше он убеждался в том, что само появление кейпов, Губителей, героев и злодеев — это чей-то невероятный, глобальный эксперимент. Сами симбионты, являющиеся источниками силы, хранителями информации и центрами расчетных мощностей, изначально были полностью чистыми и нейтральными, и лишь во время первого контакта с носителем, получали некое подобие индивидуальности, а также специализацию с набором начальных знаний, почерпнутым прямо из инфосферы Земли. То есть какой-нибудь технарь, вроде широко известного Оружейника, при ином триггере, в другое время суток и с другими декорациями, мог стать сильнее или слабее, превратиться в какого-нибудь пироманта или криокинетика, а то и вовсе в биоманта или менталиста.

Опыты, проведенные на носителях слабых способностей, похищенных и доставленных на остров Бледного, а также сравнения с симбионтами, которые находились в головах людей, но ещё не пробудились, доказали правдивость этой теории, что заставило задуматься о том, для чего подобное может понадобится кому-то. Предположения были разные, начиная от галактического ток-шоу с эффектом полного реализма, заканчивая экспериментами некой сущности, которая хотела увидеть, на что направят дарованное им могущество лысые обезьяны, считающие себя вершиной эволюции. Нельзя было отбрасывать окончательно вероятность того, что кто-то готовит для себя армию, выращивает суперлюдей, отрабатывает технологию создания кейпов с нужными способностями, просто дурачится, увеличивает магический фон мира, чтобы принести его в жертву себе... К сожалению, инфосфера на этот вопрос четкого ответа не давала.

После того, как колдун более или менее разобрался в том, что из себя представляют симбионты, на каких принципах работают и где прячутся, пришло время следующего этапа, для которого требовались инициированные паралюди. К счастью, словно бы специально на этот случай, когда-то в этом мире существовал безумный садист Серый Мальчик, состоявший в банде под названием Бойня Девять. Жертвы этого кейпа в течении многих лет "мариновались" в самом страшном и болезненном событии своей жизни, не в состоянии умереть или сойти с ума. И разумеется, что среди них оказались потенциальные паралюди...

В связи с тем, что переместить созданные садистом пространственно-временные аномалии было невозможно, информация о них имелась не только в инфосфере, но и в интернете. Правительство, не имеющее возможности как-то помочь людям, попросту отгородило их при помощи ширм, выставило охрану и отложило проблему в долгий ящик.

Саруману оставалось только прибыть на место, заморочить охрану и отключить камеры, а затем подгадав удачный момент, сломать замкнутую петлю. Благо, что пусть создавать подобные эффекты колдун не мог, но вот ломать уже существующие, просто разрушая тонкий баланс энергий, это ему ничуть не мешало.

Не все согласились идти с Саруманом, чтобы стать его учениками-помощниками-подопытными, но он и не рассчитывал на стопроцентный успех. Тех, кто отказывались даже после легкого внушения, обрабатывали проклятьем амнезии, стирающим последние несколько часов жизни из памяти, а затем отпускали. Появление же на улицах пленников "Серой Зоны", вызвало некоторую истерию в СМИ.

...

Наконец Джимми не выдержал и сила стала хлестать из него, словно из пробитого бурдюка, что заставило Сарумана прекратить ритуал, чтобы бездарно не убить мальчишку. Убрав руки с седой макушки, он позволил ученику упасть на колени, оперевшись руками о пол и начав откашливать кровь.

— Как себя чувствуешь? — с научным интересом в голосе спросил колдун.

— Удовлетворительно, — ответил изменившийся ребенок, лобные, височные и затылочные кости коего словно раздулись изнутри, приобретя рельеф скрытого под ними мозга, выросшего почти наполовину. — Думать стало... легко. Ушла агрессия... Все эмоции притупились. Что со мной, учитель?

— Ты скинул с себя поводок симбионта, ученик, который мог заставлять тебя испытывать различные эмоции, а то и вовсе перехватывать контроль над телом, — поделился частью своих знаний Бледный. — Но ты не просто избавился от чужого влияния, а ещё откусил для себя кусок его возможностей. Осталось только узнать, насколько большой этот кусок, сможешь ли ты им пользоваться, и какие вообще возможности у тебя проявились. Хочешь передохнуть, или же пойдем на улицу?

* * *

Стоя в тени деревьев, ветви которых переплелись между собой, создавая крышу импровизированной беседки, колдун наблюдал за Джимми Гаррисоном, который сидел на поляне в позе "лотоса" вдыхал аромат свежей травы и левитировал вокруг себя пять валунов, общим весом в два центнера. Пока что, это был его предел как по весу, так и по количеству предметов, на которых удавалось сосредоточить внимание в один и тот же момент, но мутация мозговой ткани ещё продолжалась, также как и перестройка духовных, ментальных и магических оболочек.

"Телекинетик. Не самая плохая, но и не лучшая из способностей, которые можно было получить у симбионта", — мысленно отметил хозяин острова.

— Как тебе имя — Вектор? — предложил Саруман, нарочно отвлекая мальчика от его занятия, из-за чего камни упали на землю.

— Мне... — седой мальчик, с непропорционально большой головой, посмотрел на учителя расфокусированным взглядом и заявил: — Мне нравится.

— В таком случае, с сегодняшнего дня, ты — Вектор, — констатировал Бледный и кивнул головой в сторону башни. — Пойдем: тебе пора отдохнуть. Завтра продолжим.

Не став спорить, мальчик поднялся на ноги и зашагал к тропинке, где стояла гаргулья с собачьими чертами. Как ни странно, но именно к химерам он теперь относился с большим доверием, нежели к людям...

"Что же, можно засчитать себе относительно успешное создание первого настоящего суперчеловека этого мира. Остальные паралюди — это лишь пользователи и проводники чужой силы, а вот Вектор — обладатель собственной. Внешность, конечно, пострадала, но зато мозг обзавелся возможностью самостоятельно проводить сложнейшие расчеты, впитывать окружающую энергию, а в перспективе, он сможет напрямую подключаться к инфосфере, пользуясь её ресурсами. Нужно провести дополнительные опыты на добровольцах: я должен научиться создавать тот же эффект, но без фактора вмешательства иных сущностей или жертвоприношений".

(4)

Проснувшись с первыми лучами восходящего солнца, Вектор неохотно разлепил глаза и посмотрел на деревянный свод потолка своей комнаты. Он лежал на широкой кровати с упругим матрасом, которая была застелена простынями из чистого хлопка, а укрывался тонким шерстяным одеялом, которое одновременно и грело, и позволяло телу дышать. В сравнительно небольшой комнате, кроме постели и шкафа с одеждой, на невысокой тумбочке стоял монитор от компьютера, клавиатура от которого лежала на нижней полке, а системный блок помещался между подставкой и стеной. Обычному человеку было бы неудобно работать в подобных условиях, но телекинез, филигранный контроль над которым заставлял развивать учитель, позволял нажимать все необходимые кнопки, даже не приближаясь к технологичному устройству.

Выбравшись из-под одеяла и спустив босые стопы на мягкий и теплый ковер, взрослый мужчина, запертый в детском теле, половину жизни проведший в личном аду, созданном опьяневшим от силы и вседозволенности уродом, медленно и неохотно принял вертикальное положение. Он понимал, что Саруман вовсе не герой и не филантроп, но вместе с тем не мог не испытывать уважения к этому человеку, сил и знаний которого хватило бы для уничтожения всей жизни на земле и последующего её заселения своими созданиями. Он не упивался своей силой, в отличие от той же Бойни Девять, а был расчетливым, жестоким и... честным.

"И ведь люди, как и нелюди, идут за ним по собственному желанию. Хотя, был ли у гаргулий, огров и нагов выбор? Впрочем, это сейчас не важно", — мысли, ленивые и медлительные после сладкого сна, летели словно молнии, не задерживаясь в мозгу, представляющем из себя биологический суперкомпьютер и на мгновение.

Встав перед ростовым зеркалом, вставленным в одну из дверей шкафа, Вектор в очередной раз оценил свой удручающий внешний вид: худое, даже тощее тело, похожее на скелет обтянутый бледной, почти белой кожей, могло принадлежать дистрофику лет тринадцати-четырнадцати, но никак не мужчине, возраст коего перевалил далеко за двадцать. И пусть его жизненный опыт, полученный более чем за десяток лет нахождения во временной петле был однообразным, это не помешало быстро повзрослеть, избавиться от иллюзий, получить несколько комплексов и возненавидеть людей. Причиной последнего стали охранники, репортеры, обычные идиоты, которым хотелось лично увидеть как раз за разом мучается ребенок.

Вектор признавал, что предвзят к людям, и далеко не всё человечество состоит из моральных уродов. Однако, как говорил учитель, "Одно дело — понимать, и совершенно другое — чувствовать". Да и видеоролики, которыми завален интернет, где прохожие снимают насилие над людьми и животными, совершенно не убеждали в праведности человечества.

Переведя взгляд со своего тела на лицо, Джимми улыбнулся. Белая кожа почти сливалась цветом с седыми волосами, а красноватые радужки глаз наоборот выделялись на общем фоне, словно рубины на снегу. И всё это дополнялось размерами головы, которая напоминала уродливый гриб: деформированные лобная, височные и затылочная кости пестрели бороздами, словно скорлупа грецкого ореха, по какой-то причине отрастившая волосы... или надевшая парик.

В принципе, свободная черная роба скрывала болезненную худобу, проявившуюся вовсе не из-за недоедания, а по причине того, что мозг пожирал все ресурсы организма прежде, нежели тот успевал их усвоить. Голову же можно было спрятать под широкополой соломенной шляпой, успешно скрывающей весь верх лица от посторонних... которых на острове не было. Телекинез же помогал удерживать шею, бегать, прыгать и даже летать, а при полной концентрации даже молнии пускать получалось.

"Я ещё слишком слаб", — поморщился Вектор и притянув к себе повседневную одежду, начал облочаться в черное...

В коридоре седой блондин встретился с Айси — девушкой лет восемнадцати на вид, с синеватой кожей, ярко-алыми губами, лысой головой и длинными щупальцами, которые росли из затылка, доставая почти до пояса. Два толстых отростка, которые как у героинь фильма о звездных войнах вмещали в себя часть мозга девушки, обычно были перекинуты через плечи на грудь, где переплетались между собой словно змеи. На удивление, это выглядело пусть и необычно, но вполне эстетично, так что криокинетик ничуть не комплексовала.

Как Айси звали раньше Вектор не знал, да и не стремился узнать: все ученики Сарумана были людьми, для которых больше не было прошлого, да и будущее виделось крайне смутным. По обмолвкам новой знакомой, которая тоже не старалась сблизиться хоть с кем-то, можно было сделать вывод о том, что в своей временной петле она горела, мечтая только о прохладе. Сила симбионта отозвалась только после спасения из ловушки, что было достаточно жестокой иронией, так как теперь в ней не было особой необходимости.

Спускаясь с жилого этажа башни на первый этаж, двое товарищей по несчастью встретили своего третьего коллегу, носящего прозвище "Бес". Мужчина лет сорока на вид, которому раз за разом приходилось ощущать, как на него падает грузовой контейнер, когда-то был германцем с примесью испанской крови, но теперь обладал антрацитовой кожей, седыми волосами и тремя парами рогов разного размера (передние, находящиеся на лбу, были самыми крупными и загибались вверх, вторая пара, расположенная ближе к вискам, оказалась вдвое короче, а третья — едва заметно торчала в стороны над ушами). Именно в этих отростках, напоминающих своеобразную корону, находились мозговые центры, позволяющие производить сложнейшие вычисления, благодаря которым бывший человек издевался над пространством, изгибая его под самыми невероятными углами. Внушительная мускулатура на этом фоне смотрелась как-то бледно...

Вектор понимал, что оставаясь одиночкой, какая бы большая сила в его руках не находилась, с Бойней Девять ему не справиться. Поэтому, он внимательно присматривался к другим обитателям башни, подбирая для себя отряд. Идею отомстить своим мучителям, пусть даже состав команды садистов сменился почти полностью, разделяли хоть и не все, но большинство, да и Саруман совершенно не возражал, чтобы подопечные брали в помощь гаргулий, огров или нагов.

Кроме первой троицы, в башне обитали Банши — старушка шестидесяти лет, но крепкого телосложения, способная управлять колебаниями воздуха, тем самым создавая ветер и звук, Таймер — парень двадцати лет, ускоряющий и замедляющий время для себя и других предметов в зоне досягаемости его сил, Ньютон — человек неопределенного возраста, манипулирующий массой объектов. Некоторые не выживали во время ритуала по приобретению собственных сил за счёт убийства симбионта, другие предпочитали жить в лесу уединенно, но большинство просто не соглашалось на условия Сарумана, за что получали проклятье амнезии и пинок под зад. А ведь среди спасённых было немало простых людей, которые к пробуждению сил вовсе не способны.

...

— Мои верные ученики, — усмехаясь уголками губ и вкладывая в эти слова строго отмеренную порцию иронии, произнес старик, одетый в серый деловой костюм, прохаживаясь по полянке, используемой в качестве тренировочного полигона. — Я подумал и решил сделать вам интересное предложение: тренировка своих способностей в тепличных условиях — это хорошо, но что если устроить для себя тест в реальных условиях? В Америке есть городок, который кишит паралюдьми словно муравейник муравьями, а есть другой город, где засел знаменитый биомант Нилбог. Впрочем, последним я хотел заняться лично... Ну да не важно. Скажите мне, ученики, хотите ли вы себя проверить в реальных условиях?

— Учитель, вы думаете, что мы готовы? — первой подала голос Айси.

— Минимально необходимые знания и навыки у вас есть, — Бледный пожал плечами. — Готовиться же можно бесконечно долго, но так и не собравшись с духом в итоге. Однако, вы должны помнить о том, что во-первых, Бойню Девять трогать пока что рано — они вас порвут и не заметят, а во-вторых, идти против Протектората и СКП открыто, ни в коем случае нельзя.

— Почему? — наклонил рогатую голову Бес.

— Потому что они — это организация, сражаться с которой у меня совершенно нет желания, — сухо отрезал колдун. — Ну так какой ваш ответ?

(5)

Возможно ли шестерым не совсем людям, на деревянной парусной лодке добраться с маленького уединенного островка, до берегов Северной Америки? А если лодки нет? А если среди них есть криокинетик, способный создать плоскую и нескользкую льдину, готовый её толкать телекинетик и человек, изгибающий само пространство, превращая километры в метры? А если к этому приплюсовать парня, умеющего локально ускорять и замедлять время, и мужчину способного придать предмету невероятную инерцию...

Как не сложно догадаться, Саруман Бледный отправил своих воспитанников "на вольные хлеба", выдав им банковские карты с паролями доступа к анонимным денежным вкладам на весьма немаленькие суммы (по шесть нолей после единицы — каждый). Однако, чтобы ими воспользоваться, Команда Самоубийц, как себя прозвали шестеро паралюдей, сперва должны были своим ходом добраться до цивилизации. Почему колдун не отправил их на самолёте, как планировал изначально? Вектор подозревал, что причина крылась в личной злобности тёмной твари в человеческой шкуре... но при этом не мог не признать, что за время путешествия, они обучились управляться со своими силами едва ли не лучше, нежели проходя через все тренировки в "тепличных условиях".

Благодаря Банши, которая при помощи звуковых волн научилась работать локатором, они достаточно быстро нашли сушу, ну а Бес и Таймер, при поддержке Ньютона, разогнали импровизированное транспортное средство так, что пришлось поднимать его телекинезом в воздух, дабы не врезаться в берег на крейсерской скорости. Однако, несмотря ни на что, в открытом море они провели четыре дня, во время которых приходилось пить очищенную морскую воду, а есть рыб, неосторожно подплывших в зону действия локатора Банши и телекинеза самого Вектора.

Сойдя с льдины, Отряд Самоубийц некоторое время спорил по поводу сразу двух всплывших вопросов: во-первых, "Кто главный?", а во-вторых, "Будем заходить в города, или купим транспорт и двинемся своим ходом?". Ответ на первый вопрос озвучил Таймер и звучал он так: "Главный — Саруман, а раз я об этом догадался первым, то командовать будет... Банши". Над вторым вопросом думали дольше, но всё же решили воспользоваться легендой о кейпах, сбившихся в кучу по признаку пятьдесят три.

Сама боевая старушка, после проклятья оздоровления выглядящая как женщина лет пятидесяти, с серыми волосами забранными в шишку на затылке (что слегка маскировало её увеличенный череп) была не сильно рада перспективе нести за всех ответственность, чтобы в случае чего отчитываться перед колдуном за погибших. Однако, против пяти голосов, отданных в её пользу, сказать было нечего.

Первый же встречный городок показал, что легенда отряду не сильно-то и нужна: люди, начавшие доставать телефоны при их появлении, шушукались и сами придумывали правдоподобные версии. В местное кафе они входили уже став местными знаменитостями, что особенно сильно сказалось на Айси, с которой парочка особенно смелых парней даже хотела сфотографироваться.

— Господи, благослови человека, придумавшего гамбургеры, — всхлипнул Бес, с выражением просветления на лице вгрызаясь в означенный продукт общепита.

— Как ты можешь это есть? — синекожая девушка поморщилась. — Там же из натуральных продуктов, только бумага, в которую он завёрнут. Да и та — с красителями.

— Не нам бояться отравления, — хохотнул чернокожий рогач. — Вон, Век меня понимает: смотри как уплетает картошку с куриными ножками.

— И заливается Кока-Коллой, — хмыкнул Таймер. — Четвертый стакан... ты не лопнешь, деточка?

— Иди в задницу, — отмахнулся от шутника телекинетик, отправляя в рот истекающий жиром и соусом кусок птицы. — Тебе бы мой метаболизм...

— Кушай, деточка, и никого не слушай, — по-доброму улыбнулась Банши, сама прикладываясь к двойному кофе. — Ты — растущий организм. Старика следовало бы поблагодарить хотя бы за то, что я снова могу есть всё, что мне захочется и не подсчитывать калории.

— Старика следовало бы поблагодарить за то, что мы просто можем есть, — заметил Ньютон, поправляя маленькие круглые очки на переносице и шляпу-цилиндр, скрывающую конусовидную лысую макушку.

— За это надо выпить, — потер ладони Таймер. — Жаль, что Вектору нельзя: он ещё маленький.

— Сейчас в глаз дам, — пообещал телекинетик, примериваясь к обглоданной косточке.

— Мальчишки, — покачала головой криокинетик. — Подумайте лучше вот о чём: сколько старику на самом деле лет, если он выглядит... как старик? С его-то силами.

— Возможно он не может воздействовать на самого себя? — предположил Бес.

— Ты сам-то в это веришь? — скривил губы в ухмылке Таймер. — Я не удивлюсь, если он ещё динозавров застал... а потом стал причиной их вымирания.

— Звучит дико, но многое объясняет, — хмыкнул Ньютон. — Учёные ведь так и не нашли переходное звено от обезьяны в человека.

— А я вот не верю, что мы произошли от обезьян, — заявил Вектор, присасываясь к пятому стакану. — В конце концов, почему тогда другие обезьяны до сих пор не эволюционировали?

— Потому, мой юный друг, что чтобы стать человеком, обезьяна должна взять в руки палку не для того, чтобы отогнать хищника или сбить с дерева фрукт, а чтобы заставить работать другую обезьяну, — Бес многозначительно потряс указательным пальцем правой руки. — Понимаешь, в чём тут разница?

Разговор о разных пустяках продолжался ещё долго, а хозяин кафе не мог нарадоваться на столь прожорливых, обеспеченных, а главное — вежливых клиентов, которые ни разу не попытались угрожать или применять свои силы. Да и присутствие сразу шести случаев пятьдесят три, пусть трое из них и были почти обычными людьми, привлекало посетителей не хуже иной рекламной акции.

* * *

Отправиться в Броктон-Бей сразу после затянувшегося до закрытия кафе обеда, Отряд Самоубийц так и не смог. К счастью, неподалеку находился круглосуточный супермаркет, где кроме продуктового отдела и бытовой техники, обнаружился небольшой выбор одежды. Продавец, стоявший на кассе, порекомендовал посетителям недорогой отель, где не требовали документов, а также автосалон, где можно нанять или купить машину для путешествий (но тут уже документы были нужны).

В общем счёте в городке, названия которого никто даже не удосужился узнать, Вектор и его... друзья, задержались на пять дней, за которые успели приодеться, прикупить телефоны и ноутбуки, игровые консоли, украшения и прочие мелочи, без которых вполне можно жить, но которых им столько лет не хватало (хотя, они об этом и не задумывались раньше, так как времени на размышления было не сильно много).

Их успел посетить представитель Протектората, который ненавязчиво распросил о том, кто они, чем хотят заниматься и куда направляются, после чего пригласил работать в СКП и получив ожидаемый отказ (завуалированный под обещание подумать) тихо удалился. Впрочем, знакомство с представителем властей не было лишним, так как на них завели отдельные дела и весьма оперативно организовали удостоверения личности.

Отряд Самоубийц купил небольшой фургончик и нанял водителя, согласившегося перегнать его к следующей промежуточной отметке, где им придётся нанимать нового шофёра. Впрочем, при условии наличия финансов и интернета, это было делом нескольких минут...

— Зацените! — полулежавший на одной из двух двухъярусных кроватей Таймер, своим возгласом привлёк внимание соратников. — "Мировая общественность ликует: некий человек, решивший остаться неизвестным, нашёл способ борьбы с радиационным заражением земли, остающимся на местах нападений Бегемота. Тонкая плёнка кристалла, разросшаяся на всю территорию города, находящегося в Китае, поглотила всё вредоносное излучение и прекратила распространяться, оставив уцелевшие здания сверкать в лучах солнца. Учёные, занимающиеся исследованием данного феномена утверждают, что кристалл абсолютно безопасен для человека, но при этом является отличным энергонакопителем, который можно использовать в качестве аккумуляторов. После завершения роста, данный материал стал достаточно ломким, чтобы от него смогли отколоть несколько крупных кусков, один из которых забросили на территорию другого города, посещённого Бегемотом ранее, после чего он снова начал расти". Вы думаете о том же, о чём и я?

— Старик сильно продешевил, — хмыкнул Бес. — А ведь мог стать одним из величайших супергероев...

— С его-то методами? — Айси скептично дернула плечиком. — Да и не любит он весь этот маскарад, называя его "Шоу обезьян с гранатами".

* * *

Стоя на берегу своего острова, Саруман Бледный, одетый в серый костьюм-тройку, заложив руки за спину, наблюдал за тремя приближающимися точками, висящими над самым горизонтом. На всякий случай, оборонительные системы уже были выведены из спячки, гаргульи, огры и наги готовились к бою, а сам колдун заготовил полсотни проклятий, способных пронять даже слабенького бога континентального уровня.

"Вот и Триумвират пожаловал. Быстро же они меня нашли".

(6)

— Ещё чаю? — приподнявшись из плетёного кресла, Саруман поднял с подноса фарфоровый чайник из китайского сервиза, в котором был заварен ароматный индийский сбор.

— Будьте добры, — с явным весельем во взгляде, отозвалась Александрия, протягивая старику свою кружку.

— Очень вкусное печенье, — заметил Легенда, посматривая на расставленные на столе вазочки. — Давно не пробовал ничего подобного.

— Жаль только заканчивается быстро, — посетовал Эдалон.

— Печенье, приготовленное с любовью, всегда вкуснее, — поучительным тоном заметил Бледный, возвращаясь на своё место.

В этот момент в беседку, находящуюся на небольшом утёсе, откуда одновременно открывался вид на океан, песчаный пляж и стену леса, вошла гаргулья-лиса, с длинным и мясистым гибким хвостом, сложенными на манер плаща красными крыльями, белой майкой и юбкой до колен, подол которой был разрезан на правом и левом боках. Трое людей неосознанно напряглись, всё же неприятные ассоциации, возникающие при воспоминаниях и сравнениях с биотехнарями укоренились даже в их сознаниях, но ничего предпринимать не стали.

Служанка же, словно и не заметив угрозы, расставила на столе новые вазочки и забрала опустевшие, после чего провокационно качнув бедрами и вильнув хвостом, вновь выскользнула из-под крыши, тут же спрыгивая с обрыва и раскрывая крылья, чтобы в следующую секунду начать подниматься в небо.

— Я словно на острове чудовищ оказалась, — ни к кому конкретно не обращаясь, пожаловалась единственная в компании мужчин женщина. — Когда-то даже читала книгу про учёного, который сделал из острова курорт, а затем превращал гостей в монстров.

— Уверяю вас, мои создания никогда людьми не были, — шутливо подняв руки в защитном жесте, заявил Саруман.

— Должен заметить, что эти... создания, хотя бы эстетически приятны, в отличие от большинства плодов трудов биотехнарей, — поспешил смягчить возможный конфликт Легенда.

— Приму это за комплемент, — усмехнулся старик, правой рукой огладив бороду. — Удовлетворите моё любопытство: как вы меня нашли?

— Это было непросто, — заметил Эдалон, примериваясь к заварным эклерам. — Каждый раз как мы нападали на след человека, превратившего место сражения с Бегемотом в город залитый стеклом, постоянно забывали, чем занимаемся и ради чего. Это... неприятно.

— Всего-лишь меры предосторожности, позволяющие не бояться визита каких-нибудь психов, вроде культистов поклоняющихся Губителям, — изобразил виноватые нотки в голосе Бледный. — Сами понимаете: мои действия могли им очень не понравиться. Всё же, я осквернил благословлённое их божеством место. Но вы не ответили на мой вопрос.

— Мы прошли по следу команды, называющей себя Отрядом Самоубийц, — не стала тянуть Александрия, которой игра в вежливость уже порядком наскучила.

— Понятно, — кивнул колдун.

— Вы даже не будете отрицать, что их внешний вид — ваших рук дело? — изобразил намёк на удивление Легенда.

— Я не буду отрицать, что вытащил их из ловушки Серого Мальчика, а затем дал им силу, которую они жаждали, — улыбнулся уголками губ Саруман. — Ваша организация ведь не запрещает заниматься подобным? Мне бы очень не хотелось отражать нападение на свой остров того же Левиафана — это может стать затруднительно и затратно.

В воздухе разом сгустилось напряжение а аура расслабленности исчезла как будто её и не было. Герои ощущали угрозу, исходящую от собеседника, но и сам Бледный понимал, что даже если сумеет справиться с этой троицей (что совершенно не факт, учитывая новую информацию), то его обязательно достанет некто четвёртый, наблюдающий за переговорами в реальном времени.

— Мы не можем знать, когда и где появится губитель в следующий раз, — произнёс Эдалон.

— Неужели? — искренне изумился колдун, ощутивший тот немаловажный факт, что собеседник не врёт (ну или верит в то, о чём говорит). — Впрочем, прямо сейчас вы действительно можете об этом не знать, но...

— На что вы намекаете? — перебила старика героиня, которой очень не понравилось его последнее "но".

— Я не намекаю, девочка, — холодным голосом резанул Саруман. — Я вижу два десятка нитей связи, которые идут от этого человека в разные стороны: семнадцать из них — словно бы провода без напряжения, а вот три — вполне активны. Что-то мне подсказывает, что если проследить их путь, то на другом конце будет находиться один из Губителей. Но... не думайте, что сможете меня этим напугать: на любую силу можно найти управу, если знать, с какой стороны подступиться.

— Это... чушь какая-то, — нервно хохотнул Эдалон. — Ты бредишь, старик?

— Ты думаешь, что мы поверим в эту чушь? — повысила голос Александрия.

— Обвинениями без доказательств вы ничего не добьётесь, — констатировал Легенда.

— Бред какой-то... — прикрыв глаза, Бледный вновь провёл ладонью по бороде, а спустя несколько секунд молчания впился взглядом в Эдалона. — Не говорите мне, что вы не знаете о том, как контролировать ваше оружие и оно само сейчас выбирает цели для атаки... Моргот... Вы и правда об этом не знаете...

— Если вы что-то поняли, то будьте любезны поделиться этой информацией, — попросил Легенда, одним взглядом заткнув обоих своих напарников.

"Кажется это называется крушением картины мира? Неприятное чувство", — мысленно поморщившись, старик уложил руки на подлокотники.

— Если коротко...

...

Как ни старался Саруман уложить информацию в минимум слов, у триумвирата возникли вопросы, а затем уточняющие вопросы, после чего были дополнительные уточняющие вопросы с просьбами пояснения. Они не поверили Бледному с первого же слова, но и обвинять его во лжи не стали (слишком уж глупая ложь получалась). Вместо этого двое мужчин и женщина выслушали собеседника, а затем попросили подождать и двое из них улетели, в то время как третий начал рассказывать о злобных пришельцах собирающихся пожрать мир через несколько лет.

— Звучит... неправдоподобно, — признался колдун. — Сверхсильные и столь же безмозглые существа, способные творить с временем и пространством всё что угодно, но наделяющие простых смертных частицами своей силы, чтобы научиться ими пользоваться. Хотя... Некая извращённая логика в этом есть.

За Легендой (тем, кто остался для продолжения переговоров) продолжал наблюдать незримый кейп, готовый в любой момент его вытащить или нанести свой удар. Понимая это, да и не желая обострять конфликт, старик вёл себя подчёркнуто вежливо.

— Это говорит мне человек, вырастивший на уединённом острове в океане армию монстров и утверждающий, что может справиться с Губителем, — парировал герой, с удовольствием налегая на вафельные корзинки с вареньем. — Не подскажете рецепт?

— Нужно спросить у повара, — дёрнул плечом Саруман. — Я предпочитаю не лезть в те дела, в которых ничего не понимаю. Для этого есть специалисты. Но согласен — в этом безумном мире возможно всё: даже явление злобной тёмной твари из параллельного мира. И чего же вы хотите от меня?

— Вы уже доказали, что можете быть крайне полезным в деле борьбы с внешними угрозами, — Легенда взглядом указал на чайник и получив разрешающий кивок, поднял его с подноса, начав наливать новую порцию. — Даже если в открытом противостоянии от вас не будет толка, то во время восстановительных работ... Вы ведь знаете, что созданные вами кристаллы используют для очистки мест, ранее посещённых Бегемотом?

— Слышал об этом, — отозвался Бледный. — Претензий по этому поводу не имею.

— Отрадно слышать, — хмыкнул герой. — Скажите, а вы способны также исцелять жертв Симмург?

— Хм... — старик сцепил пальцы рук перед грудью, задумавшись над проблемой. — Если вас интересуют именно кристаллы — вряд ли что-то получится. Однако, если не ограничивать себя в средствах, то никаких сложностей нет.

— Так просто? — удивился Легенда. — Вы даже не отрицаете, что можете вылечить людей, попавших под влияние Губителя?

"Если кто-то и может справиться с последствиями действий Бедствия, то это другое Бедствие", — иронично подумал колдун, впрочем, не став этого озвучивать.

— Если быть проще, не строя для себя лишних проблем, то жизнь становится легче, — приподнял уголки губ в усмешке Саруман. — Другое дело — готовы ли вы довериться человеку вроде меня... в столь щепетильном вопросе? И чего потребуете от меня теперь, когда знаете о моём острове и возможностях?

* * *

Последний из Триумвирата уже давно улетел, а Бледный вернулся в башню. Он не боялся гибели от рук героев, так как имел несколько козырей в рукавах, а в самом неудачном случае — просто захватил бы другое тело (пусть и жаль было бы потерять вместилище, способное жить и выдерживать мощь уже не совсем тёмной твари уровня слабого бога).

Стоя перед окном и глядя в ночное небо, старик размышлял над полученной от Протектората информацией: наличие сущности, способной сожрать планету, разделённую на множество отражений, существующих параллельно в реальном мире, очень многое меняло. Сражаться с врагом подобного уровня ради туземцев он не хотел, да и не был уверен, что при всех своих усилиях сможет вызвать что-нибудь серьёзнее несварения. Рассчитывать же захватить тело твари подобного масштаба...

"Лучше бы я с Валарами боролся на их территории".

Решение было принято. Оставалось только подумать о том, стоит ли посвящать в свои планы учеников и как сделать так, чтобы новая проблема не аукнулась в будущем...

(7)

— Вот мы и на месте, — констатировал Бес, выходя из их транспортного средства и закидывая на плечо спортивную сумку. — Снимем комнаты и пойдём на охоту?

Водитель закрыл автоматическую дверь, пару раз бибикнул и начал разворачиваться, оставляя шестерых паралюдей на автостоянке перед торговым центром города Броктон-Бей. Уже сгущались вечерние сумерки, загоралось уличное освещение, бывалые горожане старательно обходили странную компанию по широкой дуге, не желая связываться с кейпами, от которых редко видели что-либо хорошее (даже герои наносили кучу разрушений, не говоря уже о злодеях).

— Может быть сегодня просто осмотримся? — внесла рациональное предложение Айси. — Ещё успеем ввязаться в какие-нибудь неприятности... завтра или послезавтра.

— Я бы не отказался отмокнуть в ванне, — признался Вектор.

— Тогда, пойдёмте в отель, — скомандовала Банши, при помощи мобильного телефона ища ближайшее заведение, где можно будет перекусить и узнать последние сплетни.

Оспаривать решение лидера, выбранного общим голосованием, никто из членов Отряда Самоубийц не стал. Впрочем, не успели они сделать и десятка шагов в направлении выбранного заведения, как у повелительницы звука зазвонил мобильный, на экране коего высвитился неизвестный номер. Попытавшись ответить, она нажала на кнопку с зелёной трубкой, но услышала только короткие гудки.

— Приветствую, ученики, — произнёс Саруман Бледный, одетый в серый деловой костюм-тройку, появившись прямо перед недавними пленниками временных петель.

— Учитель? — Вектор, подчиняясь своей паранойе, телекинезом ощупал окружающее пространство убеждаясь в том, что перед ним находится иллюзия.

— Чем обязаны столь неожиданному визиту? — более вежливо поприветствовал старика Ньютон.

— Для нас появилась какая-то работа? — подал голос Таймер.

— Мне от вас ничего не нужно, — отозвался колдун, чем вызвал у шестерых паралюдей облегчённые выдохи. — По правде, я просто хотел вас предупредить кое о чём. Буду краток: этому миру грозит гибель и мне недавно предложили выступить в его защиту. Я здраво оцениваю свои силы и масштаб проблемы, а потому не собираюсь строить из себя героя-самоубийцу. Сегодня ночью я ухожу, а после моего исчезновения активируется проклятье, которое охватит весь мир, заразит людей и вплетётся в инфосферу. У него будет одна-единственная задача, на исполнение которой пойдут огромные силы... И если я рассчитал всё правильно, то на Земле Бет вы останетесь единственными обладателями сверхсил. Что произойдёт с остальными кейпами — понятия не имею: может погибнут, а может просто лишатся своего дара. Считайте это моим маленьким прощальным подарком. Ах да: на острове остаётся часть гаргулий, нагов и огров, а также ваши коллеги, извлечённые из петель Серого Мальчика. На этом — всё.

Договорив, проекция исчезла, оставив шестерых людей шокированно смотреть на пустое место широко открытыми глазами. Первым в себя пришёл Бес, который откашлявшись заявил:

— Мне нужно выпить.

— Кто-нибудь представляет, что должно случиться? — отмер Ньютон.

— Понятия не имею, — заявил Вектор, которому очень не понравились слова учителя. — В любом случае, если старик что-то решил, вряд ли мы сумеем этому помешать. А потому... пойдёмте-ка в бар.

— Тебя не пустят, — напомнила криокинетик. — Мал ещё.

— Какая теперь разница, — отмахнулся телекинетик. — Прикинусь злодеем: с них и спрос меньше...

* * *

Саруману было искренне жаль покидать мир, в котором он наконец-то сумел ощутить домашний уют и основательно обжился. Однако же, сталкиваться с пожирателем целых планет, он категорически не стремился, а потому был готов пойти на жертвы.

Находясь на подземном уровне своей башни, он хмурым взглядом смотрел на гаргулий, нагов и огров, длинной цепочкой втягивающихся в открытый междумировой портал. В их руках находились сундучки с драгоценностями, модифицированные ноутбуки, оружие, а на спинах висели походные ранцы с запасом еды, одежды, некоторыми материалами и... туалетная бумага (отказаться от неё так и не получилось, а потому часть драгоценного объёма сумок заняли мягкие бумажные рулоны).

"На первое время, пока не наладим производство своих товаров, должно хватить", — мысленно констатировал колдун.

На всякий случай, во избежание визита каких-нибудь героев или злодеев, которые могли узнать о плане старика и пожелать его сорвать, остров был переведён на осадное положение: огромные объёмы энергии тратились на защитные и скрывающие барьеры, так что даже триумвират и все его покровители, уже гостившие в твердыне Бледного, могли бы часами искать то, неизвестно что. Да и пусть сущность, которую описали герои, по их словам была глупой, нельзя было откидывать вероятность её внезапного просветления ума и резкой реакции на угрозу.

Что собирался сделать Саруман? О! Созданное им проклятье было шедевром, способным заставить попотеть тех же Валаров...

Каждое живое существо, от маленького муравья и до слона, от травинки и до баобаба несёт в себе энергию и волю к жизни. Благодаря заложенному природой желанию жить, энергия накапливается и тратится на рост, взросление, размножение, борьбу... Некоторые люди, даже не обладая какими-то знаниями и умениями, используя волю и силу способны благословить, либо же проклясть кого-либо (себя в том числе). Используя этот принцип, Бледный сотворил проклятье, которое будет распространяться на всех жителей Земли, копируя себя и внедряя в носителей установку кроме инстинктивного желания жить, заставляющую желать стабилизировать пространство вокруг себя, тем самым анулируя разные виды пространственных и временных манипуляций. Учитывая, что симбионты, дающие паралюдям способности влиять на мир своей силой, находятся в ином измерении, стабилизированное пространство попросту отрежет их "щупальца", которыми они тянутся к людям.

Кто-нибудь мог бы сказать, что пожиратель достаточно силён для того, чтобы подавить сопротивление любого человека... любых ста человек... любых ста миллионов человек. Однако, если за стабильность времени и пространства будут бороться миллиарды, пусть и не осознавая этого, то ситуация становится не столь печальной. А ведь не только люди будут нести на себе бремя проклятья, из-за чего пришельцу придётся бороться с целой планетой! Земля Алеф и другие отражения, по замыслу колдуна, тоже должны попасть под действие общей структуры, тем самым запирая врага на его собственном отражении.

Конечно, сам пришелец скорее всего справится с заразой, так как она не столь уж и опасна... для опытного мага-колдуна-псионика. Только вот на технологичной Земле, настоящих одарённых, имеющих хоть какое-то образование в мистических науках, можно пересчитать по пальцам (и вряд ли они станут копать себе яму, исцеляя дар Сарумана).

Почему же сам Бледный сбегает? Тому есть несколько причин: во-первых, условия жизни в этом мире ему нравятся, но оставаться здесь навсегда он не собирался никогда; во-вторых, проклятье может и не подействовать, а за такой финт ушами ему "спасибо" не скажут ни пожиратель, ни Протекторат, на жизни сотрудников коих колдун покусился; в-третьих, даже если всё получится, ему придётся противостоять властям этого мира, а то и предотвращать какую-нибудь ядерную войну (память у людей короткая, а ракеты создать они смогут быстро).

Кроме того (себе Бледный не врал), Сарумана попросту пугало соседство с существом такого уровня, которое может есть планеты. Он даже подумывал натравить на него кого-нибудь вроде Галактуса из мира, описанного в популярных комиксах, но благоразумно не стал дёргать дракона за хвост понимая то, что от этого монстра убежать может оказаться гораздо труднее, если вообще возможно.

Дождавшись, когда последний слуга скроется за пеленой портала, старик активировал систему разрушения арки и погладив карман, в котором находился уменьшенный в размерах самолёт-дракон, сам шагнул навстречу новому миру.

(8)

Устало потерев глаза, Эмили Пиггот откинулась на спинку кресла и положив руки на подлокотники тяжело вздохнула. Впервые за долгое время штаб СКП города Броктон-Бей не гудел от суеты оперативников, вынужденных затирать последствия, разбираться с возомнившими о себе непонятно что психами с суперспособностями, отвечать на сотни и сотни звонков, писем или более оригинальных посланий... Ти-ши-на.

Прошло уже две недели со дня "Падения Богов", как это событие поэтично нарекли репортёры, со всех телеэкранов и по всем радиоволнам заливающиеся о том, что в мире больше нет паралюдей: как героев, так и злодеев, вреда от которых было примерно поровну, хоть первые — защищали мир, а вторые... делали то, что комиксы велели делать злодеям разного уровня интеллекта. Кто-то радовался произошедшему, кто-то искренне горевал или негодовал, но в одном подавляющее большинство было едино: Губителей больше нет и это хорошо.

Как это произошло? Почему это произошло? Что вообще произошло? Кто виноват и что со всем этим (чёрт вас всех побери) теперь делать? Как ни странно, но большую часть ответов глава отделения получила... от команды паралюдей, которых, как считает общественность, во всём мире не осталось.

"Шесть... Шесть грёбанных мутантов с суперспособностями, и все в моём городе. А ведь есть ещё и Дракон, которая вообще оказалась не человеком, а искусственным интеллектом. Почему я, господи? За что ты меня ненавидишь?", — невзирая на почти истеричные мысли, внешне женщина была спокойна и собрана, разве что немного утомлена необходимостью координировать работу сразу нескольких отделов СКП, в одночасье оказавшихся обезглавленными... как и вся их структура в общем (держаться помогали энтузиазм сотрудников, доступ к счетам Протектората, да адекватные коллеги, постепенно берущие власть в свои руки).

Президент США, выступив по всем каналам телевидения, объявил о том, что СКП не будет расформирован, так как ещё неизвестно, какие именно неприятности ждут их страну в будущем. Единственное, что изменилось — их структура переходила под контроль военных, становясь чем-то вроде полиции особого назначения.

Эмили, получившую информацию "из первых рук", обещали наградить и не смещать с должности, а то и вовсе повысить, попутно приставив пару-тройку... десятков советников и помощников. Также ей обещали лучшую медицинскую помощь и долгосрочный отпуск для реабилитации, как только свистопляска завершится. Хотя сама она предпочла бы увольнение, пусть даже с позором... Но кто её спрашивал?

"Работай, пока можешь. Когда не будет сил, заменим на кого-нибудь другого", — мысленно съехидничала женщина.

Что же такое узнала Пиггот? Один из паралюдей, предложивших СКП сотрудничество с Отрядом Самоубийц взамен на небольшие услуги, рассказал о том, что их учитель (кейпом не являвшийся, но владевший какой-то странной силой), при помощи особых ритуалов дал им часть сил неких существ, обитающих в параллельных Земле измерениях, после чего отеческим пинком под зад выпнул в самостоятельную жизнь. Во время разговора с Триумвиратом, этому таинственному человеку сообщили, что миру грозит гибель через пожирание тварью, которая людей этими силами и одарила, что сильно испугало Сарумана Бледного.

"Он так испугался, что решил сбежать подальше, предварительно запустив в воздух заразу, которая подключаясь к живым существам черпает из них энергию, чтобы стабилизировать пространство и мешать созданию каких-либо искажений. Таким образом, если верить седому и лобастому мальчишке, он запер тварь в одном из параллельных измерений Земли. Кейпы же погибли из-за того, что многие из них напрямую зависели от сил своих симбионтов, а оставшихся убил удар по головному мозгу от разрыва связи. В итоге: Земля обязана своим спасением массовому убийце, сбежавшему куда-то в другой мир и оставившему людям кучу первосортного дерьма, которую предстоит разгребать не один год. Звучит, как бред воспалённого разума сумасшедшего, но учитывая тот хаос, который творился в мире ещё две недели назад, можно и поверить", — кривая улыбка коснулась губ Эмили, но тут же увяла под грузом воспоминаний.

Вместе с героями и злодеями, Губителями и разными одиночками, из мира ушла... возможно единственная в жизни главы отделения СКП города Броктон-Бей подруга. Только с ней несмотря на всю свою неприязнь к кейпам, Пиггот могла нормально общаться, делиться секретами, а то и вовсе шутить... Из-за этого в груди было больно, а к радости от смерти Нилбога, Бойни Девять и других маньяков-уродов, примешивалась горечь утраты.

"Зря я не пошла на шествие. Хотя... меня там и не ждали. А если бы я всё же пошла, то обратно за мной отправили бы уже скорую, а то и катафалк", — мысли в голове крутились медленно и неохотно, а сознание постепенно уплывало погружая разум в дремоту.

Стражи, Новая Волна, Протекторат, Панацея (её вообще едва не возвели в ранг святых)... В каждом городе Америки, в большинстве городов Европы и Азии были организованы шествия памяти героев и всех погибших в День Падения Богов. Где-то траур проходил успешно и люди оставив цветы у подножия памятника в виде безликой статуи с щитом и чашей, тихо и мирно расходились по домам. Однако же, нередко происходили и случаи нападения различных радикальных сообществ, мстителей и бандитов.

От гибели кейпов сильнее всего пострадал именно криминальный мир, о чём можно было судить даже по Броктон-Бей. Теперь, когда нет угрозы от группы Кайзера или самого Лунга, а служители закона получили право стрелять на поражение, АПП и Империя восемьдесят Восемь потеряли свои позиции, а Барыг спецназ вовсе зачистил. Правительственные силы, словно старый, но всё ещё опасный сторожевой пёс, который стряхнул с себя множество цепей и замков, начали брать поселения под полный свой контроль, ведя пропаганду на всех уровнях.

Оставшиеся без главарей и сильнейших бойцов банды, либо сами разваливаются и разбегаются, либо им помогают соседи-конкуренты, которым не давали поднять голову разные паралюди. Та же мафия (итальянцы, русские, китайцы и мексиканцы) принялись активно выбивать "неправильных преступников".

"А в новостях говорят о том, что Пентагон планирует запуск управляемого космического аппарата. Первого космического аппарата в этом тысячелетии, что стало возможно только благодаря гибели Симмург", — восторги учёных, разглагольствующих о перспективах исследования космоса и морских глубин, также как и обещания правительства наладить морскую торговлю с другими материками, не сильно трогали Эмили, так как она была слишком далека от всего этого, предпочитая думать более близкими перспективами.

— Завтра встреча с Банши и Дракон... И почему они решили осесть именно в моём городе?

* * *

На этот раз Саруман Бледный тщательнейшим образом выбирал мир своего тактического отступления, вложив в портал условие прибытия в конкретный промежуток времени... с разбросом в пять-десять лет, не желая снова попадать в ситуацию, когда рядом с тобой может жить сверхсущность, желающая пожрать мир, а ты об этом и не догадываешься. Вместе с тем, он понимал необходимость собственного усиления, получения новых знаний и развития способностей. Кроме того, колдун совсем не отказался бы и от новых слуг, способных выступить в роли пусть и не мирового бедствия, но хотя бы угрозы городского уровня.

Целью прибытия был мир, достаточно подробно описанный в творчестве людей как при помощи книг, игр, так и фильмов. Мир древних эльфов, лишившихся своего самого ценного сокровища, самоуверенных и эгоистичных драконов, гордых и упрямых людей, стойких и самоуверенных дворфов, пронырливых гномов и гоблинов, полудиких троллей, диких гнолов и человекоподобных лягушек... (поразительное разнообразие рас, которое редко где можно встретить). Едва портал выбросил путников на равнину, вдали от любых поселений, как седобородый старик создал проклятье забвения, которое закрыло их от обнаружения пророками, поисковыми чарами, либо иными схожими способами.

"Через пару лет здесь начнётся война с орками, которые прибудут из соседнего мира при помощи демонов, а ещё через двадцать лет начнётся война с армией мёртвых... но это лишь в том случае, если я позволю истории идти своим чередом. Пожалуй, пора бы мне начать действовать более активно...".

Комментарий к Крысиные бега

Всем добра и здоровья.

========== Крысиный король ==========

Приземистая и широкая пятиэтажная башня, похожая на огромную шахматную ладью, одиноким великаном возвышалась над рощей из высоких и стройных белых деревьев, изумрудные кроны которых смыкались на высоте пяти-шести метров почти непроницаемым куполом. На нежной коре, похожей на чистую и мягкую бумагу, словно причудливая паутина змеились россыпи символов, состоящих из ломанных линий и обрывающихся чёрточек, переплетение коих было настолько завораживающим, что слабый волей разумный мог бы часами искать начало и конец очередного рисунка, не в силах оторвать от него взгляд. Животным в этом плане было легче, так как для них все эти изображения не имели никакого мистического смысла, оставаясь обычной раскраской необычных растений.

Одной из особенностей белых деревьев было то, что их кора легко отслаивалась, а после непродолжительной сушки полностью выцветала становясь чисто белой. Таким образом башня Сарумана Бледного была защищена от случайных путников, обречённых бесконечно блуждать среди стволов рощи пока не упадут без сил, или пока их не спасёт стража, ну и обеспечивалась одним из ценнейших ресурсов, в этом мире ценящимся за свою относительную редкость (впрочем, учитывая повсеместную крестьянскую безграмотность, спрос на книги и тетради не сильно превышал предложение).

Прекрасно понимая то, что в этом мире полно существ равных, а то и превосходящих его по силе и знаниям, колдун предпочёл окружить своё временное убежище не непробиваемыми щитами, а иллюзиями и аномалией свёрнутого пространства, чтобы даже какой-нибудь древний огнедышащий динозавр, пролетая мимо ничего не заподозрил. Сперва он ещё колебался по поводу того, стоит ли оседать на одном месте, либо же лучше податься путешествовать, попутно влияя на историю и народы... В конце концов, было решено объединить первый и второй варианты.

Сарумана интересовали знания по магии, но заявиться к местным эльфам с требованием обучить его всему, что они знают сами, было бы откровенно глупо, так же как и идея пойти в город магов людей, казалась перспективной исключительно на первый взгляд: и первые, и тем более вторые, даже архимаги и магистры, пусть и изучали магию как таковую, но делали это "спустя рукава", в процессе умудрившись растерять кучу старых знаний и не спеша создавать новые. Для долгожителей неспешность может быть и была оправданной, но вот люди... разочаровывали: погрузившись в свою внутреннюю грызню, даже без помощи стравливающих королевства демонов, они умудрились погрязнуть в интригах и борьбе за место в совете. Настоящих учёных среди них можно было пересчитать по пальцам одной руки...

"Даже среди младших рас стремление к науке сильнее. Ограничивают их только узость кругозора, да ограниченность ареала обитания", — думал про себя Бледный, просматривая последние события в мире через инфосферу, не забывая скрывать своё в ней присутствие от пророков, драконов, демонов и прочих конкурентов разного порядка (это напоминало игру в шпионов, когда требовалось добыть сведения и не быть обнаруженным).

В городе людских магов Сарумана бы приняли настороженно, всё же его голая сила была весьма внушительна, чему только способствовала душа зародыша божества. Однако влезать в повседневные интриги он пока не стремился, чего точно не удалось бы избежать при публичном образе жизни. Людские королевства были перспективнее, так как там можно было развернуть свою деятельность, но пришлый колдун, не уступающий какому-нибудь архимагу, не остался бы незамеченным Аспектами, демонами, разведкой длинноухих.

К счастью, ответы на вопросы "Кто виноват?" и "Что делать?" были хорошо известны колдуну: виноватым он с чистой совестью назначил неведомую злобную сущность, решившую пожрать предыдущий мир пребывания, а заняться следовало в первую очередь учёбой. Тем более, информационная сфера мира, пусть и имеющая некоторые прорехи, вызванные древними катаклизмами, несла в себе огромные объёмы информации по любой интересующей теме...

Саруман искренне считал пророков несчастными существами, которые сами себя загоняют в узкие рамки собственных пророчеств, из-за чего становятся практически слепыми, так как не видят перспектив, которыми в их видениях никто не воспользовался. Кроме того, стремясь узнать и подстроить под себя ещё не существующее будущее, эти одарённые часто забывают о настоящем и прошлом, в которых происходили и происходят важнейшие события, от самых малых свершений (вроде первого шага будущего короля) до глобальных потрясений.

После завершения строительства башни и возведения защиты, Бледный минимум полдня проводил в изучении прошлого, просматривая уроки магии для самых маленьких, для подростков, исследования магистров, архимагов и даже богов. Он заглядывал через плечо эльфийским магам, когда те писали свои лабораторные журналы, следил за процессом изобретения новых заклинаний арканы, не упуская ни малейшей ошибки. Но кроме этого его интересовал и шаманизм троллей, поклоняющихся духам, называемым лоа, друидизм с его наукой превращения в животных, практики тауренов, а пару раз удалось найти творящих волшебство демонов и драконов.

О том чтобы защищаться от взгляда из будущего мало кто задумывается, ограничиваясь настоящим моментом, да и то — не всегда. Мир же запоминает любые происходящие в нём события, если их не постарались затереть специальными ритуалами. Благодаря этому знания текли полноводной рекой и их оставалось только отрабатывать на практике, переводя теорию в разряд умений.

Пользуясь всё тем же принципом "взгляда в прошлое" Бледный установил слежку за несколькими правителями, магами и просто интересными ему существами. Пусть он и получал информацию, которая устарела уже минут на пять-десять, но зато ни один из объектов проявленного любопытства даже не заподозрил, что кто-то на него смотрит (даже ощущение угрозы, которое порой возникает при попытках пророков проследить ближайшее будущее жертвы, в данной ситуации не возникало).

Второй же пункт плана исполнялся примерно так же, как колдун впервые беседовал с Александрией: создавая материальную проекцию со слепком своего разума, он отправлял её в разные уголки мира, наделяя строго ограниченным объёмом силы, а также задавая конкретное время существования. Фантом выполнял свою работу, оставаясь абсолютно самостоятельным и не имеющим связей с оригиналом, по которым его можно было бы отследить. В то же время сам старик следил за двойником, просматривая события произошедшие несколько секунд назад (с собой подобное проворачивать оказалось проще).

Притворяющиеся троллями фантомы искали амбициозных, активных, алчных и жаждущих славы учеников, передавали им знания и опутывали их клятвами, для верности награждая ещё и отложенными проклятьями, которые активируются в случае предательства. Они помогали вождям племён, которые объединяли сородичей и под чутким руководством шаманов, служащих "Лоа Бледного Солнца" постепенно двигались к созданию собственного государства. Впрочем, до того момента как орки начнут резвиться в людских королевствах и на землях эльфов, колдун не собирался совершать радикальных ходов.

Аналогичные действия происходили в отношении гноллов, которые даже в сравнении со своими земноводными соседями были сущими дикарями, а потому легко подчинялись проекции Великого Шамана. Сами по себе они были слабы, разрозненны, почти не приспособлены к труду руками, но после "Великого Благословения Бледного Солнца" (проклятья, вызывающего качественные мутации мозга и тела) щенки стали рождаться сильнее, умнее, человекоподобнее.

В племена кентавров, которые обитают на материке ночных эльфов и воюют с минотаврами, ну и друг с другом до кучи (как и положено у воинственных дикарей) были внедрены свои проекции, которым предстояло постепенно усмирить нрав кочевников и объединить их в одну силу. В то же время таурены оказались более... осторожными и на контакт с Чужаком Без Души шли тяжело.

Не без некоторого труда, в снежных пустошах удалось найти расу разумных пауков, называющих себя нерубами. Их язык оказался довольно сложен и кроме звуков, движений жвалами и лапками, требовал ещё и выделения особых феромонов. К счастью, у членистоногих обитателей подземелий была и ещё одна версия речи, основанная на вибрации специальных нитей, протянутых на многие километры вдоль туннелей и передающих сообщения почти мгновенно. На контакт с чужаком они также шли неохотно, несколько раз просто "убивая" проекцию, но в конце концов одна из королев смирилась с присутствием назойливого волшебника, от которого не получается избавиться или отгородиться, время от времени даже начав поддерживать диалог (ей было любопытно узнать о далёких землях и народах, совершенно не похожих на её детей).

Десятки самостоятельных проекций путешествовали по королевствам людей под видом обычных странствующих бардов, травников, волшебников. В их задачу входило собирать слухи и искать одарённых детей, после чего перед развеиванием в инфосферу отправлялся зашифрованный пакет информации, скрытый от обнаружения посторонними слабеньким проклятьем забвения, действующим только на тех разумных, которые не знают имени Сарумана Бледного.

Прибывшие в этот мир вместе с колдуном наги, огры и гаргульи, в первое время предоставленные сами себе, обжились в построенной башне и её окрестностях, скрытых от обнаружения посторонними, а затем начали засылать своих разведчиков в деревни. Гаргульи, как самые непохожие на людей, долгое время оставались не у дел, но Саруман вскоре и им нашёл применение, при помощи порталов направив покорять горы, где обитают стаи гарпий. В конце концов, создания колдуна были достаточно сильны для боя с этими дикими полуптицами, а их гены из-за соответствующих проклятий в любом случае доминировали. В итоге, через какое-то время у гор должны были появиться новые хозяева, полностью верные только одному хозяину...

"А учитывая, что на гарпий, как и минотавров с кентаврами и гнолами, уже давно не смотрит ни один бог, для остальных рас это станет необычным сюрпризом".

С момента прибытия прошло восемь лет, а вторжение орков так и не происходило. Бледный уже начал волноваться о том, что умудрился одним из своих действий изменить планы Пылающего Легиона, но в очередной раз проверив прошлое убедился, что их сферы интересов вовсе ещё не пересекались.

В тот момент когда безумный пророк, одержимый разумом демона открыл портал, в который хлынули потоком зеленокожие захватчики, Саруман испытал искреннее облегчение и приготовился собирать первый урожай своих трудов...

(2)

Над деревней поднимались столбы дыма, в воздухе пахло гарью, кровью, дерьмом и потом, звучали лязг металла, стук дерева, крики ярости и боли. Орда зеленокожих воителей, прорвавшись на просторы земель человеческих королевств, словно бурная река, разливающаяся сотнями сотен рукавов, растеклась отдельными отрядами рейдеров и мародёров (пусть вторженцы и слушались одного лидера, но грабить, убивать и насиловать предпочитали в обществе соплеменников, которых знают с детства и которым доверяют).

Жители этой деревни, которая имела некоторые претензии на то, чтобы называться маленьким городом, слишком самоуверенно отнеслись к серобородому старцу с водянистыми глазами, который носил серый же балахон и опирался на узловатый посох. Два дня назад этот маг пришёл к их воротам и начал вещать о великой угрозе всем людям, из-за которой они должны бросить дома и схватив детей в охапку, бежать как можно дальше и быстрее. Двое суток он призывал мужчин и женщин одуматься... а нынешним утром прискакали всадники на волках, которые использовали жуткую магию для того, чтобы сломать стены и перебить спешно собранное ополчение.

Не прошло и часа с тех пор как началась атака, а селение уже пылало. Орки забавлялись с пленницами, добивали мужчин, делили награбленное и подъедали захваченное продовольствие, сопровождая всё это радостным хохотом, пьяными песнями и кулачными потасовками. Они даже не преследовали убегающих прочь детей, прекрасно понимая то, что далеко они всё равно не уйдут (а так охота станет только интереснее).

"Самоуверенные дикари, которым дармовая сила ударила в голову", — наблюдая за захватчиками через воспоминания проекции, думал Саруман Бледный, который и был тем самым магом, предупреждающим людей о нападении орков.

Тем временем другая проекция, изображая усталого чародея, который поддерживал над беглецами заклинание невидимости, уже приготовила чары массовой телепортации. Дети, от совсем юных грудничков и до молодых подростков, боязливо озираясь и хныча жались к единственному взрослому, который оставался рядом и обеспечивал защиту.

— Сейчас я перемещу вас в белый лес, — сипло говорил колдун, мысленно хлопая себе за актёрскую игру, в лучшем случае годную для провинциального театра. — Там вас встретят рыжеволосые люди... Расскажите им о том, что случилось... Вам помогут.

— Дедушка, а как же ты? — спросила какая-то девочка в бело-сером длинном платье, сшитом пусть и из грубой ткани, но вполне себе искусно.

— Кто-то должен затереть следы ритуала, чтобы зеленокожие людоеды не смогли последовать за вами, — старик посмотрел в заплаканные глаза ребёнка и грустно улыбнулся. — Я не смог спасти вашу деревню, но хотя бы так помогу.

Более не слушая плача и возражений, Саруман согнал детей в одну кучу и активировал портал. Стоило же детям исчезнуть, как он создал самое сильное огненное заклинание, на которое хватало оставшейся энергии проекции, тут же исчезая из материального мира...

...

Настоящий Бледный стоял у окна, в одной из комнат пятого этажа своей башни и безразличным взглядом смотрел на то, как огры принимают очередную партию беженцев. Это была далеко не первая и уж точно не последняя деревня, в которую приходил "Серый Буревестник", чтобы своими словами, с одной стороны, взбаламутить народ, а затем, пользуясь репутацией — выкрасть детей прямо из-под носа у иномировых варваров.

В это же время ученики, которые были найдены колдуном за прошедшие годы, сами отправлялись в белый лес, иногда беря с собой кого-то из родственников (жену, мужа, детей). Таким образом одновременно спасался и магический потенциал людской расы, и появлялись растерянные, испуганные дети... готовые схватиться за первую руку помощи, которую им протягивали огры.

Проснулась ли у Сарумана совесть? Прислушавшись к себе... он с уверенностью мог заявить, что "Моя совесть крепко спит и просыпаться не намерена". Так почему же его действия похожи на самоотверженное спасение несчастных крестьян? Ответ на самом деле достаточно очевиден: пусть в этом мире магический фон и высок, но вот магов не столь и много, чтобы позволять гибнуть под мечами орков даже слабосилкам, способным стать хорошими колдунами (это словосочетание заставило старика усмехнуться); а из простых мальчишек и девчонок, увидевших гибель своего уютного мирка, получатся самоотверженные и верные слуги, которые добровольно пойдут на любые ритуалы для того, чтобы обрести силу и отомстить чужакам.

"Нужно расширять территорию: скоро детей станет некуда селить, а спать под деревьями, пусть даже в сухую и тёплую погоду — это занятие весьма малоприятное".

Всех спасённых, не обладающих хотя бы минимальным талантом к магии, ожидало превращение в огров... на которое они пойдут совершенно добровольно. Пусть данный ритуал и сократит их сроки жизни до сорока-пятидесяти лет, но с учётом уровня медицины, образования, труда и пропитания, они смогут считаться долгожителями, к тому же сохраняющими здоровье до самых последних дней. Ну, а в будущем, после некоторых модификаций, уже третье-четвёртое поколение красноволосых сможет расширить рамки своего срока жизни.

Магов Саруман планировал превратить в самостоятельную расу долгожителей, способных скрещиваться с ограми и гаргульями, простыми людьми, эльфами... и другими народами этого мира. По аналогии с эльфами, одни из коих именуют себя Ночными, другие — Солнечными (или высшими?), колдун решил, что и его творениям пойдёт какое-нибудь пафосное самоназвание.

Долго думать над наименованием новых существ старик не стал, да и не было желания тратить время на такую глупость. В итоге, новая раса остроухих людей-колдунов, с бледной кожей и заострёнными чертами лиц, получили имя Бледных Эльфов.

* * *

Племена троллей стекались в старый город, от которого остались только основания стен да десяток фундаментов зданий с грудами камней. Кто здесь жил раньше, память дикарей не сохранила, а эльфы и вовсе не стремились узнать и записать.

Благодаря жрецам Бледного Солнца, получившим титул "бездушные слуги лоа", благословенный духами народ сумел избежать огромных потерь. Пока орки резвились и резали людей, а затем принялись ещё и за мерзких эльфов, тролли благополучно сбе... тактически отступили, спрятали женщин и детей, а теперь собирали великую армию. Тысячи смелых воинов, которых поддерживали великие лоа и личные духи-защитники, готовились атаковать зеленокожих захватчиков...

— Почему мы не можем выступить прямо сейчас?! — взревел один из сильнейших вождей, когда на совещание собрались предводители воинства, собранного из разных племён.

— Потому, что ещё не все силы собраны в кулак; потому, что союзники ещё не пришли; потому, что Бледное Солнце ещё не сказал, что мы можем выступать, — отчеканил "бездушный", одетый в серый балахон с капюшоном, скрывающим верхнюю половину лица.

— Я не служу твоему новому божку... — попытался возмутиться вождь, но тут же упал на колени и схватился за грудь, тяжело и шумно дыша.

Все взгляды устремились к жрецу, но тот выглядел совершенно невозмутимо. Наконец, когда пауза затянулась, он громко заявил:

— Бледное Солнце не гневается на тебя. Но если я ещё раз услышу от тебя непочтительный тон, которым ты обратишься к великому лоа... смерть станет твоей самой желанной мечтой.

— Достаточно, жрец, — громыхнул старый шаман и все присутствующие вздрогнули. — Мы благодарны Бледному Солнцу за его защиту и покровительство, но не он один являет нам свою милость. Если ты начнёшь убивать чужих слуг, лоа разгневаются... а нам не нужна вражда внутри племён, тем более сейчас, когда впервые за тысячи лет появилась возможность сломить ненавистных врагов.

Поддерживая мудрого старца, вожди и сопровождающие их шаманы загалдели, а недавно возмущавшийся воин неприязненно глянул на "бездушного", но вопреки ожиданиям, не стал вызывать его на честный бой.

* * *

— Ты снова явился, странник с поверхности, — констатировала королева нерубов, вместо привычного общения феромонами перебирая лапками тонкие нити паутины. — О чём же поведаешь сегодня, чтобы приникнуть к крохам мудрости моего народа?

— О войне, прекрасная королева, — отозвались нити, на которых играл двуногий самец с причудливой растительностью на голове, бледной кожей и водянистыми глазами, одетый в бесформенный балахон.

Он выглядел как живой, двигался как живой, вёл себя как живой и даже был тёплым... как живой. Однако же королева точно знала, что чем бы представшее перед ней существо не являлось, живым оно точно не было.

— Какое мне дело до войн тех, кто живёт на поверхности? — изобразила удивление правительница одного из ульев, играя на нитях паутины приятную музыку.

— Это не обычная война, и если те, кто живут на поверхности, её проиграют, то она придёт и сюда, — ничуть не обиделся собеседник, прекрасно знающий манеру общения огромной матки паукообразных существ...

* * *

— Мой вождь, собрание уже скоро, — заметила молодая колдунья-кентавриха, припадая на передние колени перед огромным бледно-серым жеребцом, лицо коего украшала короткая серая борода, а водянистые глаза словно бы заглядывали в самую душу. — Ваша свита готова выступать.

— Чудно, — кивнул колдун, позволяя себе лёгкую усмешку уголками губ. — Надеюсь, хотя бы сегодня мы сможем договориться. Хватит нам сражаться друг с другом, когда вокруг полно иных достойных целей...

Тяжело ступая мощными копытами, один из вождей двенадцати племён кентавров направился к ожидающей его полусотне воинов и магов. В них, на самом деле, не было особого смысла, так как каждый из предводителей будущего великого союза так или иначе уже служил Бледному Солнцу, но... всё ещё не отпала необходимость в толковых командирах, да и свидетели заключения союза оставались нужны.

"Пожалуй, если бы все народы этого мира были как кентавры, то я уже давно бы ими правил. Впрочем, ещё раньше их захватил бы Пылающий Легион".

У кентавров было одно очень удобное и одновременно глупое правило: вызвавший на поединок вождя, убив его в честной битве, сам становится вождём. При этом обычного воина может вызвать шаман, либо иной одарённый... что ставило крест на простом смертном.

"Как только объединю все табуны, начну обучение жеребят. Старые поколения уже безнадёжно закостенели в своих убеждениях, так что единственное, на что они годятся — это пушечное мясо в грядущей войне".

========== Старый Эпилог ==========

Комментарий к Старый Эпилог

Уважаемые читатели, у меня была некоторая проблема с вдохновением к написанию этой работы, которую более или менее удалось решить. Старый эпилог, который мне самому не сильно нравится остаётся здесь... для общего ознакомления. На дальнейший сюжет он влиять не будет.

Ждать было нестерпимо тяжело: орки совсем не торопились с захватом земель, то и дело рассеивая свои войска по деревням и мелким городкам, чтобы пограбить, пополнить свои припасы и захватить новых женщин. С одной стороны — это раздражало Сарумана, с другой же — позволяло собрать под своей бледной рукой больше детей, охотно соглашающихся получить новую силу, чтобы потом иметь возможность отомстить всем врагам и безразличным. Впрочем, так как боевые действия сильно откладывались, пополнение будущей армии и первые представители новой расы, которая заменит не оправдавших надежд колдуна людей, приходилось помещать в подобие Зелёного Сна друидов, с тем лишь исключением, что души никуда не уходили и только разумы обучались в специально созданном для них сне.

С одарёнными было одновременно и проще, и сложнее: их было заметно меньше, но и укладывать столь ценный ресурс отдыхать было бы расточительно. Подвергаясь изменениям, они обрели заострённые черты лиц, граничащую с худобой стройность, серую кожу, заострённые уши (похожие на волчьи, но абсолютно лысые), ногти превратились в короткие и острые когти, а клыки во рту стали заметно выделяться на общем фоне. Увеличились и радужки глаз новоявленных Серых Эльфов, заполнив собой почти весь белок, приобретя багряный цвет. Лишь волосы остались естественных цветов, что радовало обращённых.

Когда чёрный дракон стал помогать захватчикам, практически подарив им королеву красной стаи, Саруман отправился на кладбище этих крылатых ящеров. Место, которое должно было быть последней усыпальницей, но по сути своей стало тюрьмой для душ магических существ, привязанных к собственным скелетам, конечно же было защищено... Но вот только чары с момента их наложения истрепались, да и Бледный не стал пренебрегать возможностью и при помощи информационного поля мира просмотрел, как можно обойти ловушки. Наградой же для него стали многочисленные костяки, в которых словно консервы в банках, были заперты беспомощные могучие души...

"Я чувствую себя ребёнком в магазине игрушек, с безлимитной кредитной карточкой родителей", — мысленно посмеивался колдун, накладывая на очередной скелет проклятье распада, а затем забирая из кучи серого пепла костяной шар, с запертой внутри душой...

Тем временем, один из интересующих Десятое Бедствие эльфийских магистров, которые с момента появления орков рядом с их землями прятались под магическим щитом столицы, решил высунуть свой нос и отправиться на помощь к младшим расам. Упускать подобную возможность провернуть свои дела незаметно для всех, было бы слишком расточительно...

* * *

Эльфийский магистр появился из телепортации на полянке, давным-давно присмотренной им для отдыха в путешествиях. Магический резерв постепенно наполнялся после перехода, впитывая в себя силу Солнечного Колодца, но пока он не был полон хотя бы на три четверти, совершать новый переход становилось рискованно: ведь на той стороне мог оказаться враг.

Внезапно мягкий солнечный свет словно бы потускнел, шелест ветра в листве деревьев затих, также как и пение птиц в густых кронах прервалось. Мужчина тут же вскинул посох, достаточно прочный и тяжёлый, чтобы кроме помощи в создании заклинаний им можно было воспользоваться как дубиной.

— Выходи, — суровым и сосредоточенным голосом произнёс эльф, одетый в лёгкий зелёный охотничий костюм и короткую мантию накинутую поверх. — Я знаю, что ты здесь.

— Хе-хе-хе-хе... — отозвался холодный, кашляющий смех, а затем зелёные заросли завяли буквально на глазах и опали на землю жёлтыми листьями, открывая взгляду старика с водянистыми глазами, одетого в видавший лучшие времена балахон. — Какая... удачная встреча... маленький эльф.

Вспышка молнии ударила по глазам, но заклинание наткнулось на вовремя поставленный щит. Попытка телепортироваться провалилась из-за барьера, созданного странным незнакомцем, от которого веяло силой и словно бы каким-то грязным светом.

— Опасно выходить из дома, маленький эльф, — оскалив зубы, враг начал посылать в длинноухого магистра шары огня, которые летели удивительно быстро, взрывались сильно, да ещё и шум создавали такой, что уши буквально глохли.

"Да откуда этот монстр взялся?", — всё, на что у представителя длинноухой расы хватало сил — это отбиваться от непрекращающегося шквала атак, которые с огня перешли на лёд и воду, а затем сменились каменными снарядами, вырывающимися прямо из земли.

Попытка отступить была присечена несколькими взрывами за спиной, магическая контратака увязла в щитах неизвестного чародея. И пусть сил было ещё много, да и Солнечный Колодец помогал с восстановлением, но у эльфа создавалось впечатление, что бой на истощение он точно проиграет.

Чтобы не просто победить, но и выжить в этом сражении, пришлось применять непроверенное заклинание рывка: выиграв пару секунд времени, взорвав в воздухе над головой противника безвредную хлопушку, дезориентирующую звуковым ударом, магистр создал своеобразный туннель, вход в который был прямо перед ним, а выход за спиной у безумного старика.

"Точно: он — безумец. Наверняка потерял кого-то из-за орков и теперь мстит всем подряд", — мысль как вспыхнула, так и угасла в сознании, будучи отметённой как несвоевременная (о причинах нападения можно будет подумать и позже).

Шаг вперёд вышел уверенным, затем появилось ощущение рывка, и вот он уже выходит из пространственного искажения позади врага, одновременно с этим нанося удар левой рукой, в которой была зажата рукоять кинжала. Лезвие артефакта вошло в позвоночник, словно в сливочное масло и ноги человека тут же подогнулись, а магическое буйство угасло.

"Каким бы сильным ни был человек, но они живут слишком мало, чтобы освоить на сколь-нибудь высоком уровне и магию, и меч", — на этот раз обычно грустная мысль прозвучала в голове с нотками явного удовлетворения, ведь если бы этот монстр ещё и мечником оказался...

Тем временем старик упал на землю, но был всё ещё жив. Оставлять его так было нельзя: во-первых, он мог каким-либо образом исцелиться, а то и вовсе стать злым духом, а во-вторых... его было жаль. Ведь не от хорошей же жизни чародей уровня людских архимагов, словно какой-то бродяга бродит по лесам одетый в грязные обноски?

"По крайней мере, я могу его упокоить", — решил эльф и перевернув тело недавнего противника на спину, создал огненное заклинание, должное мгновенно испепелить плоть...

* * *

Изо-всех сил сдерживаясь от того, чтобы развернуть свою ауру во всю мощь, Саруман Бледный маскировался под эльфийского магистра, спешно вернувшегося в столицу после неожиданного боя. Как ни жаль ему было своё старое тело, которое могло бы служить если не тысячелетиями, то хотя бы веками, но для решения поставленной задачи пришлось им пожертвовать и переродиться в своём убийце (он уже и забыл, насколько это неприятный процесс).

Разумеется, на входе в город его узнали, остановили и допросили: всё же магистров, которые хотели добровольно помочь людям и дворфам в войне, можно было пересчитать по пальцам одной руки... при этом осталось бы не занятыми пальца три-четыре. Однако история о нападении, после которого всё желание помогать младшим расам исчезло, стражников удовлетворило, а сказка о магической травме позволила выиграть немного времени.

Используемая как оболочка душа эльфийского магистра, имеющая связь с Солнечным Колодцем, пусть и держалась довольно уверенно, но в сравнении с сущностью колдуна была похожа на костёр перед звездой. В любой момент могли начаться магические мутации, а то и вовсе первые признаки гибели плоти...

"Шагай быстрее", — мысленно уговаривал Бледный, направляясь к святилищу всех Солнечных Эльфов.

Как ни странно, но Солнечный Колодец почти не охранялся: не считать же за охрану парочку слабых магов и десяток гвардейцев в позолоченой броне, которые либо стояли на постах как истуканы, либо где-то блуждали по своим собственным делам. И пусть подобная беспечность с какой-то точки зрения была оправдана, но ведь всегда могло произойти нечто...

"К примеру, к Колодцу проберётся колдун, использующий высокопоставленного эльфа как костюм", — мысленно усмехнулся Саруман, проходя через довольно длинный коридор и заходя в богато украшенный зал, в центре которого находился искусственный водоём, светящийся от переполняющей его силы даже в визуальном спектре.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросил стражник, подойдя к неожиданному посетителю.

— У меня приказ от совета магистров, — отозвался Бледный, одарив воина снисходительным взглядом.

— Прошу прощения, — стушевался мечник и отступил.

"Удивительно, но сработало. А я-то думал, что придётся силой прорываться".

Преодолев последние шаги до края бортика, колдун замер на несколько долгих секунд, ощущая волнение и сомнения в своём решении. Однако же моргнув, он вернул себе уверенный настрой, а затем шагнул прямо в воду...

========== Повелитель крыс ==========

На вершине конусовидной горы, похожей на потухший вулкан, в широком углублении, напоминающем закупоренное жерло огненной горы, слегка припорошённые снегом лежали костяки крылатых ящеров. Десятки, сотни и даже тысячи драконов нашли здесь... не упокоение, на которое надеялись отправляясь в последний полёт, а вечную тюрьму и непрекращающееся отчаяние. В свете полуденного солнца, холодные лучи коего не могли растопить многовековые залежи снега и льда, когда-то грозные повелители неба выглядели мрачными памятниками самим себе и вызывали не оторопь и восхищение, а...

"Какое жалкое зрелище. Драконы, со всем своим могуществом в магии, непревзойдёнными телами высших хищников, могучими разумами и столь же сильными инстинктами, сопровождающими их на протяжении невероятно долгой жизни — это величайший успех и одновременно с этим, грандиознейший провал титанов. Я, как создатель нескольких разумных рас вижу это, как никто иной, пусть мои поделки в сравнении с шедеврами истинных творцов и выглядят как слепленные руками ребёнка, играющего в песочнице куличики, против статуи выточенной из мрамора умелым скульптором. Они дали своим детищам магическую мощь, физическую силу, хитрость разумных существ и долголетие, тем самым лишив необходимости развиваться и совершенствоваться... Ведь зачем становиться лучше, если все вокруг — лишь насекомые под твоими ногами? И если бы они достигали своей силы личным трудом, а не получали при рождении, то всё было бы не настолько критично. Сейчас же, драконы — единственная разумная раса, которая не строит городов, не продвигает науку, не создаёт предметы искусства. А ведь у некоторых народов, именно умение созидать считается признаком разумности. Из этого можно сделать вывод, что каждый отдельный дракон разумен, но вот вся их раса — нет", — завершив философские размышления, проекция старика, голову коего украшали длинные серые волосы, лицо — короткая серая борода, а из-под хмуро сдвинутых бровей холодно посвёркивали водянистые глаза, отвернулась от могильника и взглянула на сеть защитных чар, ограждающих вершину горы от вторжений извне.

Невзирая на то, что Саруман был одет в серый фрак и кожаные туфли, на краю вершины горы, служащей для Владык Неба последней усыпальницей, он смотрелся весьма органично. Образ почтенного старца не портило даже то, что его руки стали совершать непонятные движения в воздухе, словно бы колдун ощупывал невидимое стекло, одними кончиками пальцев сдвигая то одну, то другую нить древней защиты (пусть крылатые ящеры и были отвлечены разборками, устроенными вожаком чёрной стаи, практически подарившим оркам королеву красной стаи, со всеми остальными аспектами силы титанов и их стаями, но настораживать их своей активностью раньше положенного срока не стоило).

Зеленокожие варвары из разрушенного мира, которыми умело манипулировали демоны Пылающего Легиона... разочаровывали. Бледный даже мог бы сказать, что ключевыми словами тут являются "умело манипулировали", так как было это в прошлом, а в настоящем же, получившие дармовую силу дикари, пусть и не обделённые умом и талантами, поддались самым худшим своим инстинктам и пустились во все тяжкие: кровавая резня, грабёж, бессмысленная жестокость и беспорядочные изнасилования пленниц... Наблюдая за всем этим через информационное поле планеты, как-то с трудом верилось, что совсем недавно это был довольно мирный народ кочевников, которые пусть и воевали между собой, но при этом чётко соблюдали правила чести, долга, доблести, как и законы гостеприимства.

Неудивительно, что на фоне устраиваемых бесчинств, когда людей попросту истребляли, а выжившие, но при этом попавшие в плен жалели о том, что не погибли в бою, никто особо не обращал внимания на исчезновение детей, забираемых Саруманом. В нескольких деревнях, куда приходили проекции колдуна для того, чтобы провернуть аферу с предупреждением о приближении орков, люди даже сами просили помочь их отпрыскам, обещая "как-нибудь задержать этих тварей" (оказалось, что некоторые беженцы всё же выжили и сбежали, передав слухи о старом маге...

"Хорошо, что они не распространились слишком далеко. Было бы глупо привлечь внимание демонов из-за того, что решил увеличить расу огров на пару десятков голов", — с этими мыслями, текущими в сознании старика в фоновом режиме, проекция завершила создавать брешь в сигнальных и защитных чарах, после чего сотворила маяк для перехода.

Пространство исказилось и закрутилось воронкой, в центре коей образовался разрыв, начавший стремительно расширяться, пока наконец не достиг круга диаметром в четыре метра. Из прохода тут же хлынули существа, кожа которых отливала матово-серым цветом, стройные тела наводили на мысли о болезненной худобе, по бокам от головы красовались уши летучих мышей (абсолютно лысые), черты лиц красовались неестественной симметричностью и хищной заострённостью, радужки больших раскосых глаз отливали багрянцем и из-за них почти не было видно жёлтых белков, а из-под тонких губ выглядывали острые клыки. Серые эльфы (хотя, в каком-нибудь другом мире их назвали бы скорее уж вампирами), пальцы коих оканчивались короткими и острыми антрацитовыми когтями, имели гривы белых и чёрных волос, отливающих глянцевым блеском...

"Мои шедевры", — с тенью самодовольства подумал Бледный, когда подчинённые начали исполнять заранее полученные распоряжения, без суеты и спешки, но при этом чётко, быстро и эффективно.

Двое Серых Эльфов встали по бокам от портала и словно бы вправду пытались его удержать, схватились за края прохода, а затем, вопреки всякой логике, червоточина начала расширяться. В это время остальные бывшие одарённые, собранные проекциями Сарумана по королевствам людей и соблазнённые посылами власти, могущества и долголетия, начали откалывать от черепов драконов сравнительно небольшие куски кости, после чего наносили на них странные символы и активировали проклятье, запирающее душу ящера в именно этой части его собственного скелета (весь остальной костяк, лишившись подпитки от души, начинал стремительно рассыпаться прахом, будто бы выгорая изнутри).

Конечно, терять такие залежи драконьей кости было жаль: всё же это был первоклассный материал для артефакторики. Однако же, самой главной ценностью для Бледного являлись именно души древних ящеров, всё же остальное имело ценность мусора, который можно было набрать на любом кладбище. Да и тащить к себе в башню тонны кости, было откровенно противно: как существо, которое всеми силами цеплялось если даже не за жизнь, то за существование, он презирал тех, кто имея силу, время и возможность обрести истинное бессмертие, смирились со своим концом.

"Надеюсь пытка, которую вам пришлось пережить будучи запертыми в собственных скелетах, вбила в ваши головы немного здравомыслия", — взгляд колдуна скользнул по костякам, которые рассыпались один за другим, а затем вернулся к Серым Эльфам.

Это было даже иронично, но в мире, где не было как таковых полноценных магов, учёные нашли причину старения и увядания живых организмов, но не могли её решить при помощи науки. В мире, где решение можно было получить при помощи магии, так как химерология позволяла нарушать все возможные условности жизни, никто даже не думал искать научное решение проблемы старения, словно гвозди микроскопом забивая, решая проблему наличием мощнейших источников магии.

В Серых Эльфах колдун решил проблему старения, сняв природное ограничение деления клеток организма. Единственное, в чём они теперь нуждались, это в регулярном высококалорийном питании, чтобы организм мог вырабатывать энергию для регенерации... почти как у вампиров, которые не боятся света, серебра, чеснока, осиновых кольев, а кровь могут заменять жирным молоком (желательно — из-под коровы).

"Если всё пойдёт по плану, то коровами они будут обеспечены поголовно", — удовлетворённо подумал Саруман, провожая взглядом первую партию ловушек с душами драконов, отправившуюся порталом прямо в башню.

Волна гнева попыталась всколыхнуться в разуме Бледного, но была задавлена усилием воли. Всё же бестолковая растрата потенциала, которая привела к закономерному концу крылатых ящеров, раздражала его даже сильнее инфантильности Солнечных Эльфов и откровенного фанатизма их Ночных сородичей. Длинноухие хотя бы как-то развивались, обеспечив себе магическое долголетие, чего нельзя было сказать о чешуйчатых летунах, живущих на подаренных им благах...

"Они либо изменятся, либо нет. Так или иначе — послужат моим планам".

Комментарий к Повелитель крыс

Благодаря отзывам читателей, моя мотивация продолжать писать эту работу вернулась. Постараюсь закончить работу более или менее удобоваримо.

Буду благодарен за советы и предложения.

Всем добра и здоровья.

========== Повелитель крыс 2 ==========

— На самом краю необжитого мира, где сходятся вечность и мрак; где солнце не светит, луна не всходила, жил старый отверженный маг... — мурлыча себе под нос навязчивую песню, внезапно всплывшую в памяти, когда Саруман начал работать с драконьими душами, колдун расхаживал вокруг постамента, на котором лежал скелет из стали. — Эксперимент номер один; попытка номер семьдесят два.

Взмах руками и свет в ритуальном зале угасает, но тьма не успевает воцариться в помещении, так как сама платформа начинает светиться призрачным зелёным сиянием, кажущимся совершенно чуждым и противоестественным. Вставленная в череп кость дракона, с заточённой в неё сущностью древнего ящера, стала постепенно разрушаться и растворяться в металле, делая искусственный костяк новой тюрьмой бывшего Владыки Неба.

После завершения создания своеобразной ловушки душ, начался второй этап сотворения: на скелете начали расти кристаллы, цветом похожие на серый металл, которые постепенно заполнили собой внутренние полости, затем полностью окружили костяк и стали формировать подобие сосудов, мышц, нервной системы... состоящих из полудрагоценного камня разной плотности. Этот процесс был достаточно быстрым, так что тело оказалось полностью завершено всего за полчаса.

Третьим этапом стала одержимость: скелет был хорошим сосудом для души, но совершенно никакой тюрьмой, в результате чего энергия легко просачивалась наружу, подстёгивая рост кристалла, а когда пришло время, разум дракона подчинил себе новое вместилище. Он снова мог видеть и слышать, а благодаря необычной структуре вещества, из которого состояла плоть, на движение почти не тратилась магическая сила.

Наконец настал четвёртый этап: проклятье живой плоти легло на кристалл и... помещение огласил болезненный рёв существа, совершившего свой первый вздох. Сердце дракона сократилось, проталкивая в сосуды жидкое пламя, распространившееся по всем мышцам и внутренним органам, от кончика гибкого хвоста и до кончика носа. В больших глазах существа, чей рост стоя на четырёх лапах был равен двум метрам, а длина тела составляла четыре метра, вспыхнули глубоким изумрудным светом, фокусируя взгляд вертикальных зрачков на Бледном, который с интересом наблюдал за тем, как выделяемая драконьей душой сила и вложенная в алтарь магия, смешиваясь придают неорганическому существу полуорганическую природу.

— Са-ру-ман... — с явным усилием произнёс монстр, не являющийся полноценно живым, но уже и не мёртвый, представляющий собой нечто вроде артефакта, способного чувствовать, думать, страдать и радоваться... а возможно — даже размножаться.

— Дзирт, — негромко, но властно позвал колдун.

Из темноты выступил Серый Эльф, одетый в кожаную куртку и кожаные же штаны, заправленные в высокие мягкие сапоги. Его волосы отливали лунным серебром, большие рубиновые радужки казались совершенно неподвижными, а во взгляде читались интерес и восхищение. Подчиняясь жесту учителя, он осторожно приблизился к дракону (крайне маленькому в сравнении с тем, каким он был при жизни), а затем приложил свою ладонь к широкому лбу, украшенному парой рогов, выступающих вперёд и вверх, затем загибающихся назад и у самых кончиков вновь закручивающихся вперёд.

Зазвучало шипение, как будто бы кто-то бросил кусок мяса на раскалённую сковороду, запахло палёным... А затем всё прекратилось и свет в ритуальном зале снова вспыхнул.

"Не слишком эстетично", — был вынужден признать Саруман, прищуренным взглядом обследуя отпечаток пятерни Дзирта, ставший частью узора на шкуре дракона.

В то же время Серый Эльф, прикусив нижнюю губу, из-за чего по подбородку бежала тонкая струйка крови, сжимал пальцами здоровой руки запястье обожжённой, на ладони которой отпечаталась мелкая драконья чешуя, также ставшая частью плоти существа, на всех слоях энергетики.

"Связь душ установлена — это главное. Клятвы всадников не позволят драконам ослушаться. Что же, можно считать, что элитные части воздушных войск практически готовы. А когда они освоятся со своими новыми способностями, то смогут посоперничать с иными истребителями", — колдун был доволен и это ощущалось всеми присутствующими, да и в реальном мире проявлялось тем, что в помещении словно бы стало светлее и легче дышать.

* * *

— Это будет славная охота, — лающим говором произнёс высокий и жилистый гнолл, чей мех отливал бурым цветом, одетый в подобие юбки из кусков кожи, да жилет с костяными вставками, изрисованными шаманскими символами, опирающийся на длинное копьё с костяным наконечником.

— Не забывай: самок и детёнышей брать в плен, — холодным тоном распорядился широкоплечий кентавр серой масти, из-под кустистых бровей коего холодно посвёркивали водянистые глаза.

— Помню-помню, вожак, — оскалился полузверь, похожий на человекоподобную гиену. — Но в пылу битвы чего только не случается...

— А ты постарайся, чтобы не случилось, — осадил собеседника вождь объединённого племени кентавров, которое неудержимой лавиной пронеслось по широким прериям от гор гарпий и до океанских берегов, сметая любое сопротивление отдельных племён кентавров и поселений минотавров, которые не желали склониться перед новым владыкой.

Солнце только-только вышло из-за горизонта, своими яркими лучами светя в спины атакующим, играя против защитников земляных укреплений и стен из вкопанных в землю брёвен, обложенных камнем. Последняя деревня двуногих коров и быков была самой крупной, так как именно сюда отступали разбитые племена. Здесь же собрались и все шаманы их народа, сумевшие пережить битвы с Великой Ордой.

"Дикари так любят громкие названия, словно бы принадлежность к организации, которая красиво и гордо звучит, сама по себе делает их более значительными и великими", — подумал Саруман, проекция которого имела внешность четвероногого полуконя-получеловека.

В Великую Орду входили кентавры, как основавший её народ, чей вождь-шаман силой доказал своё право правителя; гноллы, играющие роль разведки, диверсионных и загонных отрядов, а также лёгкой пехоты; минотавры, под принуждением присоединившиеся к более сильному и многочисленному врагу, чтобы сохранить жизни своих жён и детей, исполняющие роль разнорабочих и тяжёлой пехоты. Решением Бледного, телята, жеребята и щенки, которых обучали специфическим вещам по отдельности, воспитывались и познавали мир вместе, учась взаимодействию с малых лет. При этом мужчины и воины, в обучении молодого поколения играли минимальную роль, что позволяло почти полностью нивелировать их негативное влияние на юные умы (самки всех трёх видов, получив подробные инструкции, всеми силами старались изображать дружбу, с чем проблемы были только у сук гноллов, так как они изначально имели равные права с кобелями, а вот кобылы кентавров натерпелись от своих жеребцов ничуть не меньше чем пленницы).

"Приспособить кентавров к строительству и земледелию, приставив к ним минотавров, чтобы исполняли работу, которую сложно делать на четырёх ногах. Гноллы же — это хорошие охотники, следопыты, ищейки... Думаю, для них найдётся немало работы в зарождающемся государстве", — решил для себя Саруман, в последний раз оглядывая ряды своего воинства.

— Вперёд! — вскинув к небу копьё, трубным голосом приказал Бледный, кроме тяжёлой кожаной попоны, с вставленными в неё амулетами, надевший ещё и металлическую кирасу, поблёскивающую в лучах восходящего светила влажными разводами нанесённого масла.

Минотавры из числа Орды тут же совершили залп из примитивных катапульт, отправляя пылающие снаряды в сторону импровизированной стены, а затем кентавры сорвались с места, начав набирать разбег, перестраиваясь в клин, возглавляемый лично колдуном.

Многие двурогие хотели бы ударить своим "союзникам" в спину, чтобы поспособствовать гибели вождя, на плечах коего и держался союз племён. Однако же их останавливало понимание, что во-первых, из-за подобного поступка пострадают жёны и дети, оставшиеся в поселениях Великой Орды; во-вторых, сами они вряд ли выживут после предательства; в-третьих... вряд ли бездушный умрёт окончательно, а не возродится с завтрашним восходом, чтобы отомстить, сделав их жертву абсолютно бессмысленной.

Тем временем огненные, водяные, воздушные и земляные духи, призванные шаманами на поле боя, столкнулись перед стеной в танце стихий. Защитники были искуснее, но полукони давили числом и грубой мощью. А в какой-то момент и их предводитель нанёс удар, переламывая хрупкий баланс сил...

С грохотом кентавры врезались в стену, взлетая на земляные насыпи, падая под дождём из стрел и со всего разгона насаживаясь на копья. Однако же их было столько, что спустя несколько минут сопротивления, дикая и улюлюкающая лавина прорвалась через заслон, тут же начав разбегаться по поселению, размахивая оружием и громя всё, что попадалось им на пути. А следом за кавалерией ворвались и гноллы, чей азартный вой и смех заставляли кровь стыть в жилах...

— Так ты нам отплатил за доброту, бездушный? — спросил старый шаман минотавров, стоящий перед большим длинным домом, где прятались его ученики и другие дети племени.

— Я предлагал вам присоединиться мирно, — пожал могучими плечами кентавр, стоя в дюжине шагов перед старым быком, держа в правой руке окровавленное копьё.

— Жить рабами, либо умереть свободными... — хмыкнул собеседник. — А что бы выбрал ты, бездушный?

— Первое, — без размышлений отозвалась проекция. — Ведь только пока ты жив, остаётся шанс обрести силу, свободу... месть. Главное — это жизнь, а остальное — дело наживное.

— Мы слишком по разному смотрим на мир, — посетовал минотавр, вскидывая руки и атакуя Вождя Вождей потоками огня.

"Старый, упрямый дурак", — досадливо подумал бледный, которому действительно интересно было общаться с этим шаманом в те годы, когда Орда ещё только формировалась из племён кентавров.

Комментарий к Повелитель крыс 2

Всем добра и здоровья.

========== Повелитель крыс 3 ==========

— Перед тобою сказание на все времена: текут рекою войска — битва будет страшна... — стоя у окна одной из комнат верхнего этажа башни, одетый в серый костюм-тройку Саруман смотрел вдаль, куда при всём желании не мог достать взгляд обычного живого существа.

В глазах Бледного отражались эльфийский лес, через который сравнительно недавно прошла орда орков, и который ещё не успел затянуть все свои проплешины, оставленные этим одичавшим от дармовой силы народом, а также тролли. Сотни сотен умертвий, закованных в броню из дрянного металла и вооружённых копьями, топорами, кривыми мечами и булавами, словно хищные стремительные тени, не производящие не единого лишнего звука, скользили между стволами, подныривали под ветви и перепрыгивали выступающие корни. Улучшенные при помощи проклятий Серого Солнца, они на несколько порядков превосходили себя же живых, но при этом имели крайне узкий спектр интересов (исполнять приказы некромантов и жрецов Бледного Солнца).

— Ползут умертвия полупрозрачной волной: их невозможно повергнуть мечом и стрелой... — губы шептали строки песни, а душа ликовала от предвкушения скорого величайшего успеха, либо же болезненного провала (если бронзовые драконы всё же решат вмешаться).

Умертвия троллей были не просто усилены, их кожа подверглась воздействию проклятья, которое делало её прочной как сталь, при этом оставляя гибкой и эластичной, в отличие от тех же зомби. Ценой за подобную защиту стало то, что она прекратила пропускать через себя пот, улучшилась термоизоляция, да и обмен кислородом, пусть и совсем небольшой, стал совершенно невозможен. Иными словами, проклятье "стальной кожи" делало пользователя очень прочным, но при этом любое живое существо очень быстро перегрелось бы, не говоря уже о накоплении различных веществ, которые непрерывно выводятся из организма с потом.

"Проклятье буквально создано для нежити", — мысленно хмыкнул колдун.

Кто бы знал, скольких усилий ему стоило удержать вождей и шаманов троллинного народа от преждевременной атаки. Сейчас же, когда в финальную стадию вошло противостояние людей, дворфов и орков, к коему прикованно внимание драконьих стай и демонов, вероятность чьего-то вмешательства в нападение дикарей на город эльфов, закрывшихся от внешнего мира, стремится к совершенно незначительному показателю.

— Дзирт, — позвал Саруман.

От дверей, ведущих в покои, которые являются большим рабочим кабинетом хозяина башни, раздался звук осторожных шагов. Впрочем Серый Эльф (или всё же Бледный?) мог бы двигаться совершенно бесшумно, однако чувство такта заставляло демонстрировать факт своего присутствия. Хотя, как он подозревал, в этом и не было особого смысла.

— Учитель, — склонил голову худощавый мужчина с большими ушами летучей мыши, большими глазами с яркими широкими радужками, одетый в чёрный кожаный костюм с перчатками и мягкими сапогами.

— Атака начнётся спустя четверть часа, — констатировал Бледный. — Поднимай стаю и направляйтесь к лесу: будете страховать наших союзников, а если понадобится — откроете порталы для подкреплений.

— Будет исполнено, — с готовностью отозвался Серый Эльф и выпрямившись, круто развернулся на пятках, после чего стремительно направился к двери (план он знал и так, поэтому ничего уточнять было не нужно).

Тем временем нежить столкнулась с первыми отрядами дозорных, патрулирующими окрестности столицы: рейнджеры смело вступили в бой, узнав своих старых врагов, но были немало удивлены их скоростью, силой, живучестью и численностью. Саруман даже мог бы сказать, что удивление оказалось смертельным...

Не удивительно, что о появлении армии троллей стало известно раньше, нежели она добралась до стен древнейшего из городов Солнечных Эльфов. Сами длинноухие, уверенные в неуязвимости своей защиты, которую возвели при помощи Солнечного Колодца, и за которой прятались от орд орков, возглавляемых шаманом по имени Нерзул, даже и не думали принять бой с умертвиями и их хозяевами.

Тролли беспрепятственно подошли на расстояние полёта заклинания, а затем начали окружать поселение кольцом. Шаманы и жрецы Бледного Солнца стали готовиться к долгой осаде, планируя способы взлома барьера, подпитывающегося от бездонного резервуара энергии, а их противники... даже тревогу среди горожан не подняли. Если бы военные вожди племён их кровных врагов об этом узнали, то ощутили бы себя более оскорблёнными, чем если бы эльфы стояли на стенах всей толпой и плевались в их сторону. К счастью для гордости (гордыни?) воевод, они оставались в полнейшем неведении, продолжая организовывать свои силы в ударные кулаки.

Прорваться через щит, подпитываемый от Солнечного Колодца силой не стоило и мечтать, всё же даже демоны в своё время предпочли использовать хитрость... Хотя, учитывая временной поток, то правильнее было бы сказать "Предпочли бы". Появление короля мёртвых, с его легионами и планами мести всем живым, категорически не входило в планы самого колдуна. Впрочем, ради справедливости всё же следовало заметить, что он обдумывал вариант того, как можно присвоить себе доспехи, вышедшие из-под рук одного из могущественнейших существ ближайших нескольких миров. Саруман даже планировал дождаться появления короля-лича, чтобы самому надеть шлем-корону (благо, что в своих навыках захватывать чужие тела и подавлять разумы он не сомневался). Только вот если рассматривать ситуацию в целом, то это абсолютно не давало никаких плюсов, так как с нежитью Бледный и сам работать умел, а вот уязвимость в собственной защите создавать не хотелось.

Даже сейчас, являясь теоретически вечным существом, не способным умереть от старости, колдун был уязвим. Его можно было заточить в темницу, как поступили титаны с древними богами, можно было поместить его душу в артефакт, как в скором будущем произойдёт с Нерзулом, можно было выкинуть в мир, где нет магии, а условия жизни настолько тяжёлые, что тело быстро сожжёт само себя, а душа не найдёт нового вместилища. За примером победы над более могущественным существом не стоило ходить далеко — он сам отправил кольцо Саурона в теоретически вечную ссылку... и при этом продолжал опасаться того, что тёмный бог однажды вернётся, каким-то путём отследит его перемещения и решит отомстить.

Трусость? Желание жить было основой личности Сарумана. Ради этого он шёл на риск в прошлом, и теперь собирался вновь поставить на карту очень многое, чтобы подняться на ещё одну ступеньку выше. Власть и сила не были целью Бледного, лишь инструментами к обеспечению своей безопасности, ну и комфорта.

Казалось бы, что может быть проще? Просто позволь убить себя какому-нибудь дракону, являющемуся хранителем аспекта сил титанов и получишь как силу, знания, бессмертное тело, так и достаточную власть над одной из стай. Ещё можно отправиться к темнице древнего бога, вскрыть её и самоубиться об тварь, которую сами аспекты боятся до колик в животе. В крайнем случае можно дождаться появления кого-нибудь из командующих Пылающего Легиона, проделав тот же трюк с ним. Однако, если захват тела аспекта был вполне выполнимой задачей, пусть для этого и пришлось бы расстараться едва ли не сильнее чем с Саруманом в своё время, то двое оставшихся кандидатов вполне могли сами переварить незадачливого подселенца, при этом даже не поморщившись.

"С другими демонами тоже не всё ясно: они — скорее энергетические сущности, да ещё и способные перерождаться после смерти. Как бы не оказаться утащенным вместе со своей жертвой на реинкарнацию", — о скверне известно было слишком мало, так что риск был не оправдан.

Совершенно другое дело — Солнечный Колодец, являющийся почти воплотившимся божеством магии. В будущем один красный дракон должен был дать ему тело человека, разум маленькой девочки и кучу ограничений на силу, которые вряд ли удалось бы снять самостоятельно (уверенный в том, что рождён ползать, взлететь не сможет ни при каких обстоятельствах). И пусть нынешняя оболочка более чем устраивала колдуна, так как была способна выдерживать всю его силу и не разрушаться, но тело из энергии, более не скованное физическими ограничениями, манило куда сильнее. А с его знаниями и мощью живого источника, уже можно было открыто предстать перед сильными мира сего, при этом не боясь того, что кто-то из них решит напасть, ведь жить в мёртвой пустоши не захочет никто...

"И это при условии, что хоть кто-то выживет после нашего боя".

Взгляд Бледного сместился, так что теперь его вниманию предстали Серые Эльфы и их драконы, своими размерами не сильно превосходящие скаковых лошадей. И пусть новые тела крылатых ящеров были... компактными, но на их магической мощи, которой они делились со своими напарниками, это никак не сказывалось, что делало мышеухих весьма сильными чародеями (не архимаги, конечно, но магистры — вполне).

Всадники проверяли свои сумки, в которых находились оружие, лекарства и припасы. Саруман всё же исполнил своё обещание, пусть и данное лишь себе самому: молоком его учеников теперь снабжают коровки...

Комментарий к Повелитель крыс 3

Всем добра и здоровья.

========== Второй эпилог ==========

Армия троллей всё сильнее наседала на стены столицы Солнечных Эльфов с земли, в то время как возрождённые драконы, с всадниками из числа Серых Эльфов, поливали щит огнём и боевыми заклинаниями. Впрочем, Солнечный Колодец мог обеспечивать безопасность народа длинноухих даже при многократно более интенсивной нагрузке. Ведь даже в будущем, которое уже никогда не состоится, духу орочьего шамана, ставшему королём-личем, пришлось пойти на хитрость, чтобы сломать крепость изнутри...

К сожалению у Сарумана не было собственного прислужника среди магистров, которого могли беспрепятственно пропустить к Солнечному Колодцу — имейся такой индивид в наличии, и он бы уже стал новым вместилищем для духа Бледного, после чего колдун сам прошёл бы к желанному источнику силы. Не было у него и оружия, способного парой ударов пробить достаточного размера брешь... так что и вооружать свою армию огнестрелом, как и магическими самострелами, смысла не имело (зачем показывать сразу всё что имеешь?).

Однако, там где есть одна уязвимость, может найтись и вторая, и третья... Саруман мог бы использовать свет, чтобы создать свою плотную проекцию уже под щитом, благо тот в достаточной степени прозрачен и даже если может становиться более мутным, хватит одной секунды для того, чтобы иллюзорный Бледный обрёл подобие плоти, разума и силу. Пользуясь тем же светом, он мог бы создать под куполом рунные круги преобразования, которые собирают силу из окружающего пространства и создают... какой-нибудь яд, либо просто взрываются после заполнения резерва.

При помощи преобразования Бледный мог бы создать вирус, превращающий разумных в подобие монстров, которых он использовал во время бегства с Планетоса вместе с Венерой, тем самым вынуждая эльфов воевать между собой на истощение...

"Как там она? Наверное уже совсем выросла и нашла себе мальчика. Хотя, с её взглядами на других разумных, я скорее поверю в то, что она создала себе идеального партнёра... Возможно даже из своей плоти".

Существовал ещё один, довольно безумный вариант разрушения столицы, при этом без уничтожения барьера — нужно было всего-лишь устроить подкоп. Это было бы даже забавно: целый город падает в гигантскую яму, заваливаясь на бок, как идущий на дно Титаник, и в определённый момент — разламывается пополам (ведь сфера щита уходит под землю примерно на то же расстояние, которое достигает в самой высшей точке над землёй).

Колдуну пришлось бороться с соблазном проверить, получится ли подобное вообще, ведь по всем прикидкам, проведённым в уме, затраты сил на это были многократно ниже чем то, что необходимо для создания пробоины в самом щите... При этом, выкапывать яму можно постепенно, а не единоразово. Выражение лиц эльфов, когда они поняли бы, что именно им грозит, тоже стало бы приятным дополнением к представлению. Но при всём этом, угроза уничтожения Солнечного Колодца в результате переворота земной тверди стала решающим аргументом.

"Жаль... Но ведь есть ещё город людских магов: почему бы не попробовать на нём?".

Требовалось нечто менее масштабное, не угрожающее полным разрушением твердыни Солнечных Эльфов. Как ни удивительно, подобный способ был, пусть он и требовал некоторой подготовки и времени для исполнения, а заключался в знании того, что каждое вещество и даже энергия, обладают своей собственной частотой вибраций.

Бледному не пришлось вычислять частоту щита, создаваемого Солнечным Колодцем, потребовалось лишь создать несколько заклинаний, которые работают как вампиры, присасываясь к энергетике стабильных структур и впитывая в себя их энергию. Отток магии при их активации увеличился совершенно незначительно, а взрывы боевых чар маскировали эффекты и снижали до совершенно незначительного показателя саму возможность определить расположение угрозы. Впрочем, сами длинноухие, по всей видимости уверовавшие в собственную неуязвимость, совершенно не проявляли активности, продолжая вести почти обычный образ жизни, изредка поглядывая наверх, чтобы полюбоваться на бессмысленные действия маленьких "карликовых" (компактных?) драконов.

Щит был действительно хорош: мощный, стабильный, экранирующий определённую территорию практически от всего, но... его "опоры" подобным похвастать не могли. В момент когда паразитические заклинания набрали полную мощь и взорвались, ударив по преграде резонирующей волной той же силы, где-то что-то не выдержало и сломалось. Итогом стало то, что несокрушимая сфера исчезла и орды нежити хлынули на приступ не такой уж и высокой стены, вершины которой драконы обдали своим пламенем, убирая незадачливых защитников.

* * *

Солнечные Эльфы доказали, что не зря являются расой магических долгожителей: отряды городской стражи, мастера магии, артефакторы и обычные воины, отдыхавшие или работавшие на улицах города, не долго находились в состоянии растерянности и когда увидели врага, встретили его огнём, льдом, молниями и сталью. Сколь бы хороши ни были новые умертвия, против мастерства бойцов, оттачивавших своё искусство сотнями лет, они совершенно не котировались... один на один и даже пять на одного. Только вот тролли хорошо представляли, с кем им предстоит столкнуться, а потому пустили вперёд себя десятки тысяч неживых слуг.

Летающие противники, сыплющие на головы защитникам боевые чары, пусть и сильно мешали организовывать оборону, но и сами не спешили лезть в ближний бой, из-за чего их эффективность была... сомнительной. Когда же в бой вступили гвардейские силы короля, то дикарям стало совсем невесело: целые огненные шторма проходились по улицам, словно языком слизывая силуэты противника, а закованные в лучшую броню мечники, живыми ураганами из плоти и стали проходили сквозь ряды чужаков. Но при всём этом, потери остроухих росли, а их кровные враги всё напирали и напирали...

...

Защитники Солнечного Колодца падали один за другим, получая проклятья иссушения, оледенения, хрупкости или же наоборот — закостенения. Девять автономных проекций Сарумана, облачённых в чёрные балахоны с глубокими капюшонами, под которыми скрывалась внешность самых обыкновенных троллей, неумолимо приближались к залу, где готовились принять последний бой шестеро магистров, ещё недавно поддерживавших защиту над городом.

Вот была пройдена последняя лестница и рухнула дверь, петли которой не выдержали проклятья коррозии. "Тролли" тут же были атакованы шаровыми молниями, угасшими едва коснувшись чёрных одеяний, затем ударили огненные кометы, ледяные копья и воздушные кулаки. Враг ответил проклятьями смерти, не слишком сильными, но способными обходить обычные и стихийные щиты, на чём и попались двое эльфов.

Брошенный телекинезом кусок колонны раздавил нескольких плащеносцев, но в ответ весь воздух в помещении завибрировал, из-за чего у защитников источника начали лопаться барабанные перепонки и поверхностные сосуды...

Пока шла "главная битва", сам Бледный переместился сперва в небо над городом, а затем использовал искажение пространства, чтобы проложить наиболее прямой путь к Солнечному Колодцу. Так как стены мешали использовать пространственную магию напрямую, пришлось не объединять две точки мира, а прокладывать своеобразный изгибающийся туннель, расстояние от входа до выхода в котором было насильственно сжато до одного шага.

— Не смей! — яростно воскликнул немолодой уже эльф, поворачиваясь к искажению в пространстве и швыряя заклинание огня, в которое вложил всю свою магическую мощь, разом пережигая энергетику.

Тело колдуна вспыхнуло как факел, а затем упало в золотистую воду колодца...

...армии троллей и эльфов застыли, словно мухи в янтаре, как и летающие над их головами крылатые ящеры, выдыхающие языки ослепительного пламени...

...древние боги в своих темницах вздрогнули, ощутив изменение в течении времени...

...кентавр в древнем лесу вскинул голову, уловив отголоски ненавистной его сущности силы...

...вожак стаи бронзовых драконов оскалился и удовлетворённо прикрыл глаза...

...безумный пророк, находящийся в древней башне упал на колени, хватаясь за голову от ощущения того, что будущее в один миг лишилось половины старых вероятностей, обретя ничуть не меньшее количество новых путей...

...а затем схватка кровных врагов продолжилась с ничуть не меньшей яростью с одной стороны, и ожесточённым отчаянием — с другой.

Ведь жизнь продолжилась, а этот мир видывал и куда более глобальные события, ныне оставшиеся лишь в легендах.

Комментарий к Второй эпилог

Теперь точно — всё.

Всем спасибо за внимание. Надеюсь, что вам было интересно это читать и вы не разочарованы финалом.

Всем добра и здоровья.