Однокомнатная романтика.

Опять этот Олег... Заранее его ненавижу. Стоп! Еще и первый раз!? А сколько ей вообще лет? Она хоть совершеннолетняя!?

Пора брать дело в свои руки, в прямом смысле этого слова. В интернете писали, что девушку нужно "хорошенько отодрать" и тогда эффект таблетки пройдет скорее. Что ж...

Собравшись с силами, я сумел сесть. Девушка слабо трепыхалась в моих объятиях, такая горячая и упругая, она закинула руки мне на шею, а ногами обхватила бедра. Я поднялся с пола и перебрался на кровать. Уложил девушку на спину, склонившись над ней.

Пришло время показать себя с новой стороны. Я начал покрывать шею девицы медленными поцелуями, одной своей рукой удерживал обе её руки, заведенные над головой. Свободной рукой начал ласкать упругие грудки, не большие, но такие крепенькие и упругие, что совсем не хотелось их отпускать. Маленькие острые сосочки быстро затвердели, покрывая поцелуями шею, ключицы и грудки, я стремился к ним.

Когда шершавый сосочек оказался у меня на языке, девушка протяжно застонала. Лаская грудки, я чувствовал, как колотиться её сердечко.

Девичьи ладошки легли на мои плечи, я продолжал спускаться ниже. Покрыл поцелуями упругий животик, бедра и, наконец, добрался до самого сокровенного. Девочка была чудо, как аккуратненькая, словно бутон молодой розы, не тронутые еще никем, гладкая, ухоженная кожа.

Провожу кончиком языка с одной стороны, с другой. Девочка подаётся мне на встречу.

— Жарко, Олег. Мне жарко...

Тонкие пальчики мечутся по моим волосам.

Вот стараешься — стараешься, а все равно какой-то там Олег. Нет, определенно, он мне не нравиться.

Теперь я лежал на животе, уткнувшись лицом в девичью промежность, руками удерживал широко разведённые бедра.

Девочка трепетала, каждый раз, когда я проводил языком по краю розового лепестка. Я не спешил набрасываться с агрессивными ласками, только дразнил и разжигал пламя. Девочка просто изнывает от желания, стонет и дрожит.

Наконец, я решил, что время пришло. Моя стремительность буквально подбросила девушку. Она застонала, задыхаясь от накативших ощущений. Пришлось крепче держать бедра, не давая ей вырваться.

Нет уж, дорогая. Хотела — получай, а то и сама не спишь, и мне не даешь.

Девушка металась, несла полную чушь, то смеялась, то плакала. Все это напоминало какой-то бред. Уже сильно сомневаясь в правильности своих действий, довожу ласки до кульминации.

Я не прогадал. Девушка выгнулась дугой, пронзительно вскрикнула, вцепилась пальчиками в постельное бельё. Я отпрянул, чтобы рассмотреть, как разметалась на кровати молодая красавица. Крик затих, осталось тяжелое дыхание. Широко открытые глаза начали закрываться.

— Понравилось? — я навис над девушкой, стараясь поймать взгляд, но он, увы, остался мутным. Только из движений пропала порывистость, ей на смену пришла леность.

Я улегся рядом, но решил не задерживаться, а отправиться в душ. Но не тут то было.

Я только успел повернуться к девушке спиной, как меня обвили тонкие ручки. Ладошки сложились замочком у меня на груди, а в спину ткнулись упругие грудки. Попробовал мягко отстранить девушку, но она протестующе заворчала, устраиваясь основательнее. Прильнула всем телом, уткнулась лицом между лопаток и затихла.

Вод ведь, какая идиллия. Ей хорошо, сопит довольная, а как же я? Да меня сейчас разорвет от желания! Я не железный, и так держусь из последних сил, что бы ни наброситься на девчонку.

Сейчас бы в душ, под прохладную воду, там можно и самому сбросить возбуждение. Но не пускает... А тревожить девочку я не решился — успокоилась и то хорошо.

Я не мог видеть лица девушки, но по ровному дыханию посчитал, что ей стало лучше. Что будет утром, даже думать не хочется. Уверен, что она ничего не вспомнит, зато обнаружит себя абсолютно голой в постели с незнакомцем.

Впрочем, до утра было совсем ничего, я устал, а под боком молодая красавица. Интересный выдался вечер.

* * *

Пробуждение выдалось...занимательное. Не совсем такое, как я ожидал.

Руки и ноги привязаны бельевой веревкой к ножкам кровати. Она распяла меня на моей собственной постели! Попробовал вырваться, но куда там. Тугие узлы не поддались.

Приподняв голову, увидел девушку. Она закуталась в халат и сидела на стуле рядом с кроватью. Взгляд уже осмысленный, смотрит на меня внимательно.

По спине пробежал предательский холодок. Сразу вспомнил рассказы и новостные сводки про изворотливых мошенников. Вот сейчас она вынесет из квартиры все ценное, потом "чик" меня по горлу и носите цветочки на могилку.

Испуганно покосился на девушку. Нет, пожалуй, эта убивать не будет. Она и сама сидит испуганная.

— Доброе утро, — стараюсь быть дружелюбным, насколько это вообще возможно привязанным к кровати в одних трусах.

— Ты меня изнасиловал? — вопрос в лоб. Ну, по крайней мере, она говорит со мной, а не бормочет в бреду.

— Нет, — отвечаю быстро, и не задумываясь.

— Я тебе не верю, — голосок дрожит, сама напряжена, как струна.

— Ну, проверь! — чуть повышаю голос. Зря. Нужно держать себя в руках, я не в самом выгодном положение.

— Уже проверила.

Ой, а покраснела то, покраснела. Аж уши запылали.

— Тогда инцидент исчерпан, думаю, стоит меня развязать.

— Я подумаю, — девушка тщательнее кутается в халат, замечая, что я бросаю косые взгляды на кругленькие коленки. — Не пялься!

— Да, что я там еще не видел.

А вот это я зря. Девчонка взвилась, как ужаленная и заметалась по комнате. Очень некстати под руку ей попались мои банные шлепки. Мгновение, и эта психичка принялась хлестать меня по лицу.

— Извращенец, маньяк, мерзавец!!!

И это все про меня...

Возражать бесполезно, сопротивляться невозможно. Ну, ничего, милая, мне бы только освободиться — я тебе устрою.

— Ох, — девица побледнела, тапок упал на пол. Её резко повело в сторону.

— Ты присядь, а то упадешь, — посоветовал я.

— Голова кружиться, — девушка опустилась на стул. — Чем ты меня накачал?

— Это не я, это Олег, — главное вовремя перевести стрелки.

— Олег не мог, — девушка обхватила голову руками и принялась раскачиваться на стуле. — Он мой друг, почти, как брат. От его таблетки не могло такое...Это для бодрости, энергетик.

— О да, ты была очень энергична, — вот тут я перегнул.

Хлесткая пощечина обожгла щеку. Полные слез глаза девушки полыхали ненавистью, её трясло, губы дрожали. Это уже истерика.

— Стоп! — говорю спокойно, чтобы было понятно. — Давай оценим ситуацию. У нас с тобой секса, в общепринятом понимании этого процесса, не было.

— А что было? — уставилась на меня девочка. — Что значит в общепринятом? Ты что со мной сотворил!?

— Ничего я не творил! Дай объяснить спокойно! — заорал я, видя, как эта психованная примеривается к моим гантелям. Нужно быть проще и тогда люди к вам потянуться. Я прекратил сторонние разглагольствования и принялся рассказывать события предыдущего вечера. В детали не вдавался, решил опустить некоторые пикантные подробности.

— Ты меня языком изнасиловал, — девушка снова уселась на стул, закрыв лицо ладошками. Уши полыхали, как красное знамя трудовой революции. Надо же, какая стеснительная. Что-то не вяжется это с её вчерашним образом.

— И что теперь делать? — спросила она, подняв взгляд. А глаза у неё красивые, темные, почти зеленые. Только сосудики полопались, но это пройдет.

— Давай, для начала, ты меня развяжешь, — предложил я.

— Нет, — упрямая нахалка покачала головой. — Ты можешь на меня накинуться.

— Ты издеваешься? — возмутился я. — Всю ночь не набрасывался, а сейчас наброшусь?

— Я не знаю, — девочка снова запсиховала. — Я ничего не знаю! Почему я тут оказалась и где Олег? Где мои друзья?

— Я откуда знаю!?

— Это ты меня сюда притащил!

Этот спор мог бы продолжать еще очень долго, если бы не заиграла мелодия входного звонка.

Мы замолчали, прислушиваясь. Гостей я не ждал, девушка тем более.

— Кто это? — почему то шепотом спросила девушка.

— Откуда я знаю.

— Ждешь кого-нибудь?

— Нет.

Звонок продолжил надрываться, да еще и заколотили в дверь.

— Там он! Точно говорю! — визгливый голос пенсионерки Прохоровой было сложно не узнать.

— Откройте, полиция, — голос незнакомый, но грозный. — Открывайте, иначе ломаем дверь.

Я выразительно посмотрел на свою пленительницу.

— Все равно не развяжу, — уперлась девушка, может это твой дружок.

— Ага, мой приятель, я ему смской скинул:Бери бабку и дуй ко мне — намечается групповуха, — съязвил я.

Так, задумалась, поправила халат и отправилась открывать. Сама.

Мне с кровати не было видно, что происходит в прихожей, но слышно было все отлично.

— Он её всю ночь насиловал, а теперь убил! — это Прохорова беснуется.

— Разберемся, кто кого убил, а кто изнасиловал, — это полицейский.

— Что разбираться? Высаживай дверь и стреляй в мерзавца. Пистолет тебе зачем выдали? А первой пулей не уложишь, так я тебе подсоблю. Видал, какая клюка у меня? — рвалась в бой кровожадная Прохорова.

— Гражданка, не торопите события, — старался утихомирить её полицейский.

— Я не тороплю события, а проявляю гражданскую сознательность!

— Проявляйте её чуть спокойнее.

— Я сама решу, как мне её проявлять!

Тут щелкнул дверной замок, это моя гостья, наконец, открыла дверь. Стало очень тихо.

— Живая, — констатировал полицейский.

— Значит она его заборола! — заявила неугомонная пенсионерка. — Небось горлышко ножиком перехватила и нет паренька. А он такой порядочный был, такой наивный.

— Никого я не убивала, — тихий голос моей гостьи.

— Убила, точно говорю. Глаза у неё злые. Убийца!

— Младший лейтенант Киров, — представился полицейский. — Девушка, я прошу прощения за беспокойства, но проигнорировать вызов не могу. Вы не против, если я загляну в квартиру?

— В квартиру? — нервно переспрашивает девушка. — А зачем?

— Ты тут дурочку то не строй! Что с парнем сделала, окаянная?

— Ничего я не делала.

— А вот сейчас и посмотрим!

Звуки возни, торопливые шаги и в комнату врывается разъяренная пенсионерка с клюкой на перевес. Узрев меня на кровати, она замерла, выпучив глаза.

Следом вошел полицейский, окинул сцену взглядом, присвистнул. Я вежливо кивнул всем новоприбывшим, лежу, натянуто улыбаюсь.

— Молодой человек, вас удерживают силой, над вами совершают насилиие? — обратился он ко мне.

— Нет, — сквозь зубы отвечаю я, понимая, как все выглядит со стороны. Стыдоба. — Все в порядке, не о чем беспокоиться, спасибо за внимание, можете идти.

— Не мне судить, но...В смысле, доброго дня, — козырнул полицейский и деликатно подтолкнул Прохорову к выходу. Старуха посмотрела на него, потом на меня и, взвыв дурным голосом, бросилась вон из квартиры:

— Извращенцы! Притон утроили, чтобы растлеваться! Похабщина в нашем доме!

Её крики еще долго разносились по подъезду. Щелкнула дверь, девушка вернулась в комнату. Мы снова остались наедине.

— Развяжешь?

Девушка тяжело вздохнула и взялась за узлы, несколько минут и я свободен. Она тут же отступила на шаг назад. Я, продолжая лежать на спине, согнул несколько раз ноги, размял мышцы рук. Затекшие конечности противно гудели.

— Я думаю нам нужно все обсудить. В конце концов, мы взрослые люди, — девушка расслабилась, почувствовав себя в безопасности, ослабила бдительность.

Вот тут то я на неё и набросился! Коршуном метнулся вперед, сгреб мерзавку в охапку. Она и вякнуть не успела, как я уселся на стул, перекинув её через колено. Быстро задрал халат, оголяя аппетитную попку.

Как она заверещала!!! Но я был неумолим. Белоснежные ягодицы покраснели от моих шлепков. Девица визжала и ругалась. Отпустил только после двадцати шлепков.

Она отскочила как можно дальше от меня, раскрасневшаяся, растрёпанная, глаза круглые. На её милом личике с огромной скоростью сменялись легко читаемые эмоции.

Возмущение(как он посмел!?), стыд(по голой заднице!), злость(больно было!),понимание(за дело!), растерянность(а что теперь?).

— Насиловать будешь? — выдала она. Вопрос мне не понравился, поэтому я снова сграбастал протестующую девицу и повторил процедуру, правда уже не с такой силой.

— Поняла? — уточнил я, не спеша отпускать свою жертву.

— Поняла, — буркнула девушка.

Я нежно погладил покрасневшую попку, слегка сжимая и растирая пострадавшую часть, разгоняя болевые ощущения. Упругая у неё попка, кругленькая и гладенькая. Такую и шлепать приятно, а уж тискать.

Вырываться девушка не спешила, видимо мой массаж был ей приятен, но я не стал им злоупотреблять. Заглушил болевые ощущения и ладно.

Девица гордо вздернула подбородок, оправила халат и с самым независимым видом уселась на краешек кровати.

— Ну, давай познакомимся, — предложил я. — А то и имени твоего не знаю. Хотя в нашем положение мне уже пора тебе предложение делать, как честному человеку, а не имя спрашивать.

— Штаны одень.

— Что, прости? — не сразу понял я.

— Штаны одень, я стесняюсь, — девушка старательно не смотрела на мои синие семейники. Вот ведь, я послушно натянул джинсы. Пока связывала, она не стеснялась, а теперь...

— Итак, меня зовут Игорь, а тебя?

— Марина.

— Очень приятно, Марина, — я решил изобразить радушного хозяина. — Давай я угощу тебя чаем, а потом ты пойдешь восвояси.

Девушка безразлично пожала плечами, глубоко погрузившись в раздумья.

Я не стал её трогать, а занялся чаем. Поставил чайник, соорудил несколько бутербродов с колбасой и сыром, отыскал зачерствевшее печенье.

Чаепитие прошло в тишине. Марина активно налегала на бутерброды, бросая на меня быстры взгляды. Я меланхолично потягивал горячий напиток и делал вид, что меня жутко интересует настенный календарь.

— Где моя одежда? — спросила Марина, когда с чаем было покончено.

— В туалете.

Пока я мыл посуду, девушка брезгливо рассматривала свои тряпки. Грязь, рвота...я бы такое не одел. Она видимо тоже.

— Игорь, можно я у тебя постираю вещи? — тихонько попросила девочка. Сама скромность.

— Стиральная машина в твоем распоряжение, душ и ванна, кстати, тоже.

— А..

— Дверь закрывается изнутри на защелку. Подсматривать и домогаться не буду.

— Спасибо, — буркнула девочка и скрылась в ванной.

Загудела стиральная машина, зашумел душ.

Я собрал кровать, превратив её в уютный диванчик, и устроился на нем перед телевизором. Марина плескалась достаточно долго, я успел посмотреть новости, заварить себе еще чашку чая и лениво прощелкать все каналы.

Девушка выплыла из душа все так же в моем халате, но теперь еще и с полотенцем на голове. Он неё веяло свежестью и моим любимым шампунем.

— Сейчас машинка достирает, и я пойду, — Марина скромно устроилась на стуле, видимо, делить со мной диван опасалась.

— Конечно, чувствуй себя, как дома, — я сделал широкий жест. — Может еще чаю?

— Нет, спасибо.

В животе у моей гостье громко заурчало. Ага, все ясно.