Конфедерация

Конфедерация

Глава 1

— Тихо, ты! Чего ржёшь, дурак?! — Взъерепенился я на своего друга, Славку, что полз прямо за мной.

— Толстый штаны на жопе порвал. Дырень, что моя голова, ха-ха-ха, — уже в голос рассмеялись все мы, пытаясь перебраться через забор с колючей проволокой.

— Стоять, утырки! У меня не уйдёте! — Раздался крик в ночи и на вышках по периметру разгорелись прожектора, светя прямо на нас.

— Бежим! — Как девчонка вскричал толстый, и так, с голой задницей, и побежал, чтобы упасть, споткнувшись о камень.

Остальные ребята бросились врассыпную, но далеко не ушли.

— И как только он протянул почти до конца выпуска? — Риторически спросил я стоящего рядом со мной Славку, что ухмылялся, поднимая руки вверх и сдаваясь. Толстый же жалобно стонал, пинками поднимали его на ноги.

Уйти нам не удалось и кадеты ВКАЗ, военно-космической академии Земли, что стояли сегодня на вахте, уже наводили на нас автоматы, переведённые в оглушающий режим, поводя стволами и угрожая пальнуть при любом нашем движении.

— Иван, Иван... — Вальяжной походкой подходил к нам прапорщик Мухотько, жутко скалясь.

— Чёртов старик, — зачертыхались парни из моей роты, но он не обратил на это внимания.

Смотрел он при этом только на меня.

— Я говорил тебе, что поймаю? Говорил, что выгоню тебя отсюда под зад?

Я промолчал.

— Таким как ты не место во флоте Конфедерации Всех Рас, мальчишка! Не понимаю, как тебя, беспризорника этакого вообще приняли в нашу академию, — стоял Мухотько уже вплотную ко мне. Глаза навыкате, говорит, а слюни мне прямо в лицо летят, и вытереть нельзя, иначе по рукам даст. Поганый у него характер. — Ты у меня попляшешь! — Пообещал он, до боли ухватив меня за локоть и потащив к зданию комендатуры. — Этих, на гауптвахту. На три дня, — небрежно махнул он головой в сторону остальных ребят, проходя мимо.

— Есть!

— Удачи, Ванёк! — Крикнул нам вслед Славка, пока его не заткнули кадеты, что нас поймали и состояли на обучении в корпусе внутренних войск. После окончания академии они станут разведчиками и безопасниками. Мы же называли их крысами.

Славка вот на технаря учится... Будет гайки крутить. А я пилот. И неплохой. Потому ещё и не выгнали, несмотря на все мои залёты.

— И чего тебе не живётся то, как всем? — Причитал Мухотько, таща меня за собой словно паровоз. — То преподавателю математики шины на машине проткнёшь, то учителя истории в туалете запрёшь. А тот случай с проверяющей комиссией? Ты же протаранил их на учебном корабле, когда они подлетали к академии, крича, что пират, и берёшь их в законные заложники?!

— Это всё было несколько лет назад, товарищ прапорщик. Мне тогда лет десять было, — резонно заметил я, закатывая глаза.

— Ты думаешь, я забыл?! — Остановился прапор прямо перед входом в комендатуру, взяв меня за грудки и взбеленившись пуще прежнего. — У меня на тебя вот такая папка собрана! — Показал он размер той самой папки руками. — Или ты думаешь, что я поверил, что ты исправился? Нет, малец... — Покачал он головой в отрицании. — Ты просто перестал попадаться и сегодняшний случай, тому доказательство. Не отвертишься теперь. Можешь паковать вещички, паршивец.

— Это не вам решать.

— Ах ты! — Замахнулся на меня Мухотько.

— Стоять! — Командным голосом выкрикнул капитан Томашов, дежуривший этой ночью в комендатуре и вышедший на шум. — Что здесь происходит?! — Строго спросил он, подходя к нам и вставая между мной и прапорщиком.

— Нарушитель! — Указал на меня своим корявым пальцем Мухотько. — Пытался покинуть периметр академии вместе с сообщниками, и был взят мною с поличным.

— Вот оно как, — задумчиво пробормотал Томашов.

— Да. Это небезызвестный вам кадет Профокин Иван Андреевич, что неоднократно нарушал дисциплину. Он имеет уже три строгих выговора с занесением в личное дело, а как вы знаете...

— Четвёртый выговор — это волчий билет из нашей академии, — договорил за Мухотько капитан, пристально на меня посмотрев. — Есть что сказать? Или может уважительная причина имеется? Не стесняйся, говори парень.

— Нет, — чётко ответил я, не пряча взгляд.

Не любят офицеры, когда юлят.

— И зачем же вы тогда хотели покинуть расположение академии, кадет?

— Хотел взглянуть хоть глазком на новейший крейсер серии 'Меридиан', что приземлился неподалёку и по слухам, на который у нас есть шанс попасть по распределению, товарищ капитан, — честно ответил я.

— Мне сходить за его вещами? — Подпрыгивал на цыпочках прапорщик, явно предвкушая, как пинает меня под зад за ворота.

Так и хотелось плюнуть в его перекошенную рожу, но ещё рано. Вот стану капитаном или майором, и тогда...

— Его судьбу решит ректор, — отмахнулся от прапорщика капитан. — А пока свободны, — отправил он Мухотько делать свою работу, а меня поманил за собой, в здание комендатуры, прошли мы двустворчатые двери и холл, отделанный мрамором, звонко отдавались наши шаги по пустому помещению. Ночь всё-таки. Никого нет, если не считать караульного, предупредительно смотрящего на капитана. Вот эхо и раздаётся. Непривычно. Обычно здесь всегда суета.

Подошли же мы прямо к стене позора. Экрану на всю стену, где появлялись и исчезали тысячи имён тех, кого выгнали из академии.

— Кадет Иванов, заснул на посту, — начал читать капитан, указывая мне на имена. — Кадет Варламов, покинул расположение академии и вернулся только под утро, вусмерть пьяный. Кадет Саакашвили, предпринял действия порочащие честь офицера. Кадет Ландау... И этого хватит, — отвернулся от стены капитан, посмотрев на меня. — Отсюда выгоняли и за меньшее, кадет Профокин Иван Андреевич, знаете ли... Или вы думаете ваши выдающиеся способности в пилотировании, будут спасать вас вечно? — Наклонился ко мне всем корпусом офицер, вглядываясь в лицо.

— Никак нет, товарищ капитан!

— А может, вы думаете, что наш ректор, что так заразительно смеётся над шутками, которые вы устраиваете своим товарищам и преподавательскому составу, вас в какой раз защитит? — Ещё ниже наклонился он, словно пытаясь найти смешинку у меня в глазу.

— Не могу знать, товарищ капитан, — ответил я ему прямо в лицо, не дрогнув.

— Вы наша головная боль, кадет, — наконец разогнулся он, перестав на меня давить, — и я рад, что через неделю, вы отправитесь на флот, отбывать двадцатилетний контракт, служа своей родине и больше не мозоля мне глаза. Кругом! На гауптвахту, шагом, марш!

По привычке, а не чтобы позлить капитана, я запел. Это же моя обязанность в роте, так что:

Слушай, братцы, мой приказ

Поведу я в баню вас,

Как скомандую ать-два,

Запевайте 'Соловья'!

— Стервец, — услышал я замечание в спину, прежде чем покинул комендатуру.

Глава 2

— На выход, рыжий. Давай, топай отсюда, пока я добрый, — встал в проёме карцера дежурный, поднимая меня с жесткой лежанки, ни свет, ни заря.

— Ух! — Потянулся я до хруста позвонков, сделал пару приседаний, потом начал тереть лицо... нарочно зля этого парня.

— Ребят, помогите ка, — крикнул кадет своих друзей из 'крыс' и те поспешили на помощь.

— Да, всё, всё, я выхожу. Эй! — Схватили они меня за руки-ноги и выволокли наружу, бросив прямо в грязь у крыльца карцера. — Припомню я вам это, — пробурчал я, поднимаясь и отряхиваясь. Форма в тряпку превратилась.

Три дня в карцере, живот бурчит, не успокоится. Устал как собака. А грязный то весь! Там что, специально не моют? Грызуны, блин. Крысы.

— Тьфу! — Сплюнул я на газон и осмотрелся.

Времени пять утра, завтрак только через два часа, а значит, пора бежать в общежитие и привести себя в порядок, не то в столовую не пустят. Не в таком виде уж точно.

— Вжух, вжух, — просвистели над головой пара истребителей земля-космос, хищно блеснув на солнце крыльями, и настроение сразу скакнуло ввысь.

Красивые машинки, но не мои. Хоть я и могу ими управлять. Нет. Я пилот совсем других кораблей, задрал я голову к самому небосводу, провожая взглядом огроменную, многокилометровую махину новейшего крейсера класса 'Меридиан', что улетает, увозя многих из моих товарищей, которым повезло.

Хоть меня и не выгнали из академии, но на распределение я опоздал. Да и не с моей характеристикой рассчитывать попасть на современное судно.

Хорошо хоть на земле не оставили. Не знаю, правда, куда меня определили. Надеюсь только что это боевой корабль, а не грузовоз какой, мотающийся по секторам и доставляющий армии там, или миротворцам — провизию.

— Эх, — тяжело выдохнул я, потеряв из виду крейсер, скрывшийся за облаками. — Жаль...

— Кадет, — незаметно подобрался ко мне один из преподавателей, в ранге старшего лейтенанта.

Ранняя пташка, вытянулся я во фрунт перед ним, вздрогнув от неожиданности.

— Почему в таком виде? Рота? Фамилия? — Строго начал выспрашивать он, позёвывая, хоть и стараясь это скрыть.

Молодой ещё. Не оперился.

— Седьмая особая рота пилотов. Профокин Иван, старшина роты и главный запевала академии, товарищ старший лейтенант, — щёлкнул я берцами, с торчащими из них портянками.

Поправлять их было как-то уже неудобно.

— Почему в таком виде, запевала? — Хмыкнул он, улыбнувшись, перестав строить из себя сурового вояку.

— Только с карцера. Не успел переодеться. Простите, — почесал я затылок, расслабившись.

— Вперёд и чтобы я больше вас в таком виде не видел, — отпустил он меня.

— Есть, — развернулся я кругом и побежал в направлении общежития, изредка останавливаясь и отдавая честь старшим офицерам базы, что уже проснулись и вышли на улицу для зарядки.

Те в отличие от лейтенанта меня знали и неизменно улыбались, провожая взглядом. Некоторые, правда, хмурились, давая напутственный подзатыльник.

Вбежав же в общагу, я увидел безрадостную картину.

Комната нашей, седьмой роты была пуста. Кровати заправлены, а тумбочки открыты. В глазу защипало. Не успел попрощаться со Славкой, своим лучших другом и тем, кто, можно сказать, заменил мне семью. Ведь я детдомовский, в отличие от ребят из роты, что отправлялись на выходных домой, к родителям, пока я плакал в подушку и учил матчасть, чтобы стать лучшим, назло всем.

Один Слава меня понимал и завсегда приглашал в гости, хоть я и отказывался, не желая навязываться. Друг, с большой буквы.

Как я и думал, парням уже присвоили звания, и отправили на флот, один я остался. Увидимся ли мы ещё?

— Славка, Славка... Брат. — Присел я на краешек кровати, задумчиво уставившись в окно.

Жизнь сделала крутой поворот и что меня ждёт дальше, я не знаю.

— Так. Профокин, да? — Зашел в комнату наш завхоз, найдя меня взглядом и сфокусировавшись. — Как позавтракаешь, освобождай комнату. Пришло предписание заселить сюда новый курс.

— А я?! — Вскрикнул я от испуга.

— В комендатуру. Присяга, звание и с попутным транспортом, на орбиту. Пора начинать отдавать долг родине, парень, — оставил меня одного завхоз, поспешив на крики, доносящиеся из коридора. Новые кадеты подушку не поделили.

— Ура! — Подпрыгнул я и начал собираться. Завтрак подождёт. В комендатуру и скорей.

Собрав свои нехитрые пожитки во вместительный заплечный рюкзак, и переодевшись в чистую форму, я, не видя ничего, помчался получать предписание. Скорей, скорей, скорей.

— Смотри, это же Иван — хохотун, — услышал я обрывок разговора кадетов, мимо которых пробегал. Судя по нашивкам на рукавах, первый курс. Только поступили. По семь, восемь лет ребятишкам.

— Кто? — Непонимающе переспросил лопоухий паренёк.

— Иван — хохотун. Легенда академии. Ты что, никогда о нём не слышал? — Возмутился говоривший.

— Он же лично мокнул посла расы земноводных мордой прямо в унитаз. Да? — Смущённо спросила девочка, очевидно не находившая себе места в мальчишеской компании.

— Ага, — хохотнули ребята. — И тому понравилось. Они же могут дышать под водой.

— И выглядят как наши жабы. Ха-ха-ха-ха...

Я улыбнулся. И хоть дело там было совсем в другом, меня долго ещё здесь не забудут. Вот она слава.

— Смотри куда прёшь, Профокин! — Возмутилась Томилкина Наташка, краса нашей академии, когда я её чуть не сбил, в последний момент, остановившись у дверей комендатуры.

Красавица, радистка и специалист чего-то там, что зло и с прищуром сейчас на меня смотрит.

— Что за очередь? — Только заметил я, что перетоптал всем ноги своими берцами, с которыми не расстаюсь никогда. Зато вперёд проскочил и без очереди, ругались на меня такие же выпускники, как я, проклиная.

А вырядились то все. Вырядились. Лакированные туфельки, парадная форма. Один я в полевой, и берцах.

— Сам не видишь? — Упёрлась Наташа мне пальчиком в грудь. — И не смей идти вперёд меня. Понял?

— Давай в очередь! — Начали мне кричать, но я только отмахнулся.

Запевале и место не уступить? Не бывать этому.

— Понял, понял, — потёр я грудь. — Ты чего такая агрессивная, Наташка, — удивился я. — Случилось, что?

— Не взяли на 'Меридиан', — нехотя ответила она, отвернувшись, и махнув с размаху заплетённой косой мне прямо по лицу.

Вот специально. Чувствую специально.

— Ты же лучшая ученица своего класса! — Не понял я, как так, порядком удивившись и отплёвываясь от её волос с привкусом шампуня. — Тьфу. Поосторожнее, давай. Ок?

— Как, как? — Переспросила она. — Поспорь с профильным учителем на выпускном экзамене перед комиссией из сплошных генералов и окажись прав в итоге, вот и узнаешь! — Вспылила она.

— Ну, ты даешь, — восхищённо уставился я на неё. — В тебе есть страсть. Не ожидал, — покачал я головой.

— А не пошел бы ты...

— Следующий! — Прервал её выглянувший к нам кадетик первокурсник, приглашая внутрь собравшуюся и вновь натянувшую на лицо улыбку, Наташку.

— Ни пуха, — чуть слышно пробормотал я.

— К чёрту, — услышала она, чуть кивнув мне.

Очевидно тех, кто проходил внутрь выпускали через другую дверь, так что Наташка не вышла и гордый возложенной на него миссией первокурсник, вновь выглянул, чтобы пригласить в холл комендатуры уже меня.

— Так, так... Профокин, — шмякнул своими губами прапорщик Мухотько, перегородивший проход внутрь столом, с наваленной на него кипой бумаг. — Явился, — скривился он.

— Здравия желаю, товарищ прапорщик, — как положено, отдал я честь, а то прицепится зараза.

И только выждав целую минуту, пока я стоял как дурак, он сказал:

— Вольно.

— Разрешите вопрос?

— Ну, давай, — хмыкнул он, чувствуя себя хозяином положения.

— Как пройти на комиссию по распределению, для получения звания и направления на корабль, для прохождения службы? — Одним махом выдал я.

— Я и есть комиссия, Профокин.

— Эээ...

— Уж поверь, я настаивал на твоём отчислении и сделал все, что мог для этого, но видимо тебя защищает личный ангел-хранитель, мальчишка, — зарылся он в бумагах, зло их перебирая. — И всё что я смог, это законопатить тебя на такой корабль, в такую дыру, что сектор известный в народе как 'Свалка', покажется тебе раем земным. Кхе-кхе.

— Благодарствую, что так печётесь о моей судьбе, товарищ прапорщик.

— Ёрничаешь? — Спросил он. — Ну, ну. Недолго тебе осталось. — Нашел он нужную папку с моим именем на ней. — Вот твои документы и предписания, — открыл он ее, вручив мне несколько пластиковых карточек. — А это твои звёзды, — кинул он четыре простеньких звезды прямо в меня, но я поймал. — Теперь ты младший лейтенант, Профокин, поздравляю, — выразил он лицом, как поздравляет. — На задней площадке комендатуры тебя уже ждёт шаттл приписанный к крейсеру класса 'Молот', что доставит тебя и других штрафников, что стоят сегодня в очереди, на борт этого доисторического монстра.

— Штрафников?

— А ты думаешь это моя работа, вручать звания, таким как ты? Нет. Нормальные кадеты были удостоены торжественной церемонии с вручением дипломов и звёздочек. Пожимали руку генералу. А таких как ты, или эта Томилкина, — кивнул он себе за спину, — что опозорила своего преподавателя перед высокой комиссией, такие как вы, не заслуживают торжественных проводов и нормальных кораблей. Всё ясно?!

— Предельно, — кивнул я, обходя его стол и направляясь к выходу на площадку с шаттлами.

— Ты забыл отдать честь, кадет, — остановил он меня.

— Ах, да, — хлопнул я себя по лбу, остановился и, сняв погоны, прикрепил к ним звёздочки, после установив обратно. — Прапорщик, — с улыбкой до ушей обратился я к Мухотько, — вы забыли отдать честь вышестоящему офицеру.

Он покраснел. Встал со стула. Огляделся, обратив внимание, что находится в комендатуре, по которой ходило множество офицеров, что не обращали на нас внимания до этого момента, а сейчас остановились и смотрят.

Жилка на его лбу вспухла, по виску потёк пот и он как робот, приставил руку ко лбу.

— Честь имею, товарищ младший лейтенант.

— Честь имею, товарищ прапорщик, — легко ответил я, развернулся и поспешил к шаттлу.

— Засранец, — не удержался-таки он и крикнул мне в спину.

— Мухотько! — Сразу же окоротил его один из офицеров, но мне не было до этого дела, я уже был на улице и пытался найти нужный мне шаттл.

Тут была цела толчея, искали такие же кадеты как я, свой транспорт до орбиты.

Гудели двигатели, от железных друзей шёл парок, асфальт раскалился. Пахло топливом и нашатырём.

— Так, — зарылся я в свои документы, начав их читать и сразу нашел нужное. В направлении было сказано:

Младший лейтенант Профокин Иван Андреевич, направляется на крейсер серии 'Молот' флота КВР (Конфедерации Всех Рас) — 'Гулёна'. По прибытии, ему следует доложиться старшему помощнику капитана крейсера и вступить в должность кадета-пилота.

— Снова кадет, — улыбнулся я. — Нет бы сразу капитана дали, — нашел я взглядом шаттл с надписью 'Гулёна' на нём и поспешил туда.

Прощай академия. Прощай...

— Снова ты?! — Встретила меня внутри Наташка, пристраивавшая свои вещи на полках и с грустью осматривающаяся.

Глаза у неё были заплаканные.

— Будем служить вместе! — На подъёме настроения обнял я её, за что тут же получил коленкой в пах и добивающий подзатыльник сверху.

— Ой, — скрючился я на полу. — За что?

— Так детишки, — выглянул к нам пилот шаттла, — не шумим тут. А то без скафандра в космос отправлю. Уразумели? — Потёр он грязной рукой лицо, размазав по нему смазку от двигателя, в котором очевидно копался.

Не по инструкции конечно, но когда мы, русские, соблюдали инструкции?

— Мы не детишки, — отстала от меня Наташка, перестав пинать лежачего и обратив внимание на пилота. — Нам уже по шестнадцать и мы младшие лейтенанты.

— А я заслуженный сержант и сейчас мне плевать на ваши звания. Сели на места, пристегнулись и взлетаем.

— Ну, ты, чокнутая, Натаха, — с кряхтением встал я, уселся в кресло и стал ждать взлёта.

— И не так получишь, если будешь руки распускать, — многообещающе пообещала она, показав мне кулак.

Глава 3

Выход в космос и полёт до орбиты Марса, у терминала которого и стоял наш корабль — прошли штатно, хоть и потрясло вначале. Кое-кто даже вскрикнул от страха, а посмотрев на меня — смутился.

Мне то что? Я пилот. Сижу себе в вразвалочку, носки починяю, была у меня в руках иголка с ниткой. Вечно они рвутся. То-ли дело — портянки.

— Так куда ты говоришь, тебя назначили? — Закусил я язык, пытаясь попасть ниткой в ушко иголки.

Наташка пока мы летели, немного оттаяла, а то сидела, воды в рот набрала.

— А ты как думаешь? — Саркастично спросила она, посмотрев на меня и скривившись. — К радистам. И убери уже эти свои, свои... — Не находила она слов.

— Портянки, — подсказал я.

— Идиот, — обозвалась она и пересела подальше от меня.

— Эй! Их высушить надо, куда я их ещё повешу?

Форму то я переодел, а старую застирал, только вот высушить не успел, так и нёс в рюкзаке — сырую. Вот и развесил её по всему шаттлу, сохнуть и портянки в том числе. Четыре часа лететь.

Весь дальнейший полёт прошел в тишине, замкнулась Наташка, не отвечая, а пилот, просто закрылся от нас и не пускал к себе.

— Подлетаем, — раздалось шипение через громкую связь и я начал собирать свои пожитки обратно в вещмешок. Наташа делала вид, что незнакома со мной, ну а те двое из крыс (безопасников), что летели с нами и сразу отсели в угол, не обращая на нас внимания — никого не интересовали.

Им кстати по выпуску дали не младших лейтенантов, а прапорщиков. Хоть где-то есть справедливость.

Иллюминаторов в шаттле не было, как и экранов показывающих вид снаружи, так что нам оставалось только догадываться, как выглядит крейсер 'Молот'.

Я помнил лишь, что это один из первых кораблей, построенных на Земле по технологиям предоставленным нам КВР (Конфедерацией Всех Рас), в которую нас приняли с большим скрипом. Да и поделились они мелочью, не желая отдавать нам последние свои наработки. Вот с тех пор мы и бороздим космос, охраняя мирные планеты от опасностей, скрытых во мраке. Иногда помогаем друзьям из Конфедерации, но в основном защищаем нарезанный Земле участок космоса.

С тех пор, прошло уже больше сотни лет и некогда гордость нашего флота, крейсера серии 'Молот' — безнадёжно устарели.

Мягкий толчок, звук стравливания воздуха, началось выравнивание давления между шаттлом и крейсером, лампа над дверью сменила цвет с красного на зелёный, и дверь автоматически открылась.

В переходном тамбуре нас уже встречали.

— Снова желторотиков каких-то прислали, — осмотрел нас нехорошим взглядом безопасник в чёрной военной форме, худым лицом и пронзительными карими глазами.

О таких говорят — каланча.

— Здравия желаем, товарищ майор, — в унисон отдали мы честь. Я, Наташка и крысы.

— Вольно, — кивнул он, и махнул на нас головой двум головорезам, что стояли рядом с ним.

Рядовые резво подскочили, и начали обыск. У младших коллег майора, прапорщиков — ничего не нашли. Наташка, покраснев, рассталась с испортившимся и почерневшим бананом, брезгливо бросили его в мусорку рядовые. А вот у меня:

— Это что?

— Укроп, — сыграл я в несознанку.

— Майор?! — Обернулся к начальнику рядовой, подзывая его. — Взгляните, пожалуйста.

Тому хватило одного взгляда.

Достав карманный компьютер, он быстро нашел моё дело и стал зачитывать некоторые моменты оттуда вслух, скорее, для себя, чем для всех, бормотал он:

— Так. Злостный нарушитель, надругался над коровой, привязав к ней бубенчики... Поджог пакетик с фекалиями, забросив его в рубку к пилотам во время пробного полёта и те были вынуждены экстренно приземляться... Так, — посмотрел он на меня с прищуром. — Укроп говоришь? — Размахивал он перед моим лицом пучком травы, подозрительно похожим на коноплю.

— Я точно не уверен, товарищ майор. Этот кустик рос у нас в роте, в горшочке на окошке, вот я и срезал его, забрав с собой, чтобы вновь посадить. Он дорог мне как память. Мы всей ротой его поливали, товарищ майор. Следили за ним, ухаживали. Нельзя было его бросать. Вы ведь понимаете? Память.

— Ты меня за идиота держишь, младшой? — Задёргался у безопасника глаз.

— Никак нет, товарищ майор.

— Полный обыск! — Выкрикнул он, и рядовые с остервенением начали выкидывать мои вещи из вещмешка. Прямо на пол. Ещё и швы прощупали. Даже меня пару раз щипнули, захихикал я. Не люблю щекотку.

Сержант-пилот, что привёз нас сюда, стоял рядом и только ухмылялся, смотря на эту картину, всё увеличивалась и увеличивалась кучка конфиската.

Туда попали карты, мои отборные, беговые тараканы, на которых я неплохо так заработал, выставляя их на подпольные бега в академии, которые, кстати, сам и устраивал. Женские лифчики, что мы с парнями выкрали из прачечной и потом весь вечер и ночь сидели, гадали, кому принадлежит тот красный в стразах. И зачем я их взял вообще?

— Так вот значит, кто спёр наши... — С обещанием скорой расправы, посмотрела на меня Томилкина.

— Какая вы разностороння личность, младший лейтенант, — продолжал читать моё дело майор, поглядывая то на меня, то на моё добро. — Чувствую, мы с вами ещё не раз свидимся. А пока, десять нарядов вне очереди и первый выговор в личное дело.

— Есть десять нарядов вне очереди, — бодро ответил я.

— Это вам не ваша задрипанная академия в мухосранске, младший лейтенант. Здесь четыре выговора — это не билет на гражданку, а штрафбат. Вы поняли меня?

— Понял, товарищ майор.

— Это сжечь, — указал он пальцем на мои вещи. — А вы свободны, — кивнул он нам.

— Эээ... А куда?

— Ах, да, — кивнул он. — Рядовой, проводи девушку к радистам, а вы, пилот, парня к старпому. Его уже ждут. И оттерите уже лицо от грязи! Позорище, — покачал он головой с осуждением.

— Есть, — нехотя остановился в дверях пилот-сержант, не успевший убежать, и я поспешил за ним, подальше с глаз вышестоящего офицера, что так нагло выпотрошил мои вещи.

Я не злопамятный. Отомщу и забуду.

— Иван, встретимся ещё, — с миленькой улыбкой пообещала Томилкина, которую повели в другую сторону.

— Ага, — глупо заметил я, костеря себя всеми словами, за то, что взял эти чёртовы лифчики с собой. Торопился, блин.

— Попадёт вам, товарищ младший лейтенант, — осторожно заметил сержант.

— О! — Удивился я. — Вы теперь обращаетесь ко мне как положено, — шли мы извилистыми узкими коридорами, где на каждом шагу что-то шипело или парило. Кораблю явно не помешает ремонт.

— Вы были пассажиром на моём шаттле, а я капитаном, а устав гласит, что капитан на борту — царь и бог. Помните такую статью?

— Помню. Как не помнить.

— То-то.

— С кораблём то что? Почему дырки в переборках? — Прошли мы как раз мимо такой, где копошилась пара техников, не обративших на нас внимание.

— Нарвались на пиратов в скоплении астероидов сектора 'Парма' за границей нашей зоны ответственности. Победили, но корабль был сильно повреждён. То, что вы сейчас видите — это просто мелкие недоделки, по сравнению с тем, что было.

— Ремонтируетесь здесь, на Марсе?

— Да. Скоро новый поход, но когда не знаю, не спрашивайте. Я всего лишь сержант и пилот шаттла. Мне не докладывают.

— А как у вас здесь с развлечениями? — Попытался я разузнать побольше у словоохотливого сержанта.

Посмотрев на меня через плечо, он только хмыкнул и не ответил.

— Пришли. Каюта старпома, — стоял у его двери ефрейтор, явно не просто так. — Я свободен, товарищ младший лейтенант? — Обратился ко мне всё ещё перемазанный смазкой пилот шаттла.

— Да, да, конечно. Можете идти товарищ сержант, — ещё не привык я к тому, что являюсь офицером и вечно забываюсь.

— Нижняя жилая палуба, каюта семьдесят три. Заходите поболтать, расскажу, покажу, — сказал он на прощание, прежде чем уйти.

Оставшись наедине с ефрейтором, я осмотрелся. Коридор, где были каюты старшего офицерского состава, выглядел куда лучше, чем те через которые мы шли. Всё чистенько, цветы в вазах, экраны на стенах, показывающие вид космоса за бортом, пролетали мимо сотни кораблей. Всё-таки Марс крупнейший хаб нашей системы и трафик тут чудовищный, мелькали там как мелкие частные яхты, так и крупные, военные корабли.

— Вы к кому? — Любопытно прервал моё разглядывание ефрейтор, устав ждать.

— К старпому, — показал я ему своё направление на службу.

— Ждите, — постучался он и после разрешения войти, скрылся с моими документами за дверью, оставив меня одного.

Внутрь меня пригласили только через десять минут. Не знаю уж чего так долго.

— Так, — сидел в кресле старший помощник капитана, разглядывая меня и мои бумаги. — О вахтах в дальних походах всё знаете?

— Да, товарищ подполковник. Три вахты. С нуля до четырёх, с четырёх до во восьми и с...

— Хватит, хватит, — прервал он меня. — Поступите под командование старшего лейтенанта Панина, четвёртого помощника капитана. Его вахта с 16,00 до 20,00 вечера, и соответственно с 4,00 до 8,00 утра. Теперь это и ваша вахта, кадет-пилот и времени до её начала у вас, — посмотрел он на часы, — сорок минут.

— Так точно, товарищ подполковник.

— Мой помощник, — кивнул он на ефрейтора, стоящего за моей спиной, — покажет вам вашу каюту и расскажет всё то, что я не успел рассказать. А теперь, свободны.

— Есть.

— Я же пока почитаю. Давно мне не попадались такие увлекательные личные дела...

Глава 4

— Суровый мужик старпом, сразу видно, — начал я разговор, как только мы вышли из каюты подполковника.

— Мой дядя, — нехотя ответил ефрейтор, явно не желая этого говорить. — Всё равно скоро узнаешь, так что...

— Какая разница? Или он тебе поблажки делает?

— Нет, конечно! — Чуть ли не обиделся ефрейтор, которому как оказалось всего восемнадцать лет. На два года старше меня.

Не смог поступить в университет, вот дядька подсуетился и зазвал сына своего брата на службу, почти сразу дав ефрейтора и сделав Витьку, так его звали, своим порученцем, чего парень до сих пор стесняется.

— Просто некоторые говорят, что я тут по блату, ну, понимаешь... — Замялся он.

— Плюнь, — посоветовал я.

— Ну, да, — покивал он. — Нам сюда, — прошли мы в открывшийся перед нами лифт. — Твоя палуба... Эээ... Ничего, что я на ты?

— Если наедине, нормально. А вот при старших офицерах или когда я на посту.

— Да, да, это понятно. Так, о чём это я, — закусил он губу, пытаясь поймать ускользнувшую мысль. — Значит так, расскажу ка я тебе вкратце, что тут к чему, а остальное узнаешь и сам. Со временем. Первое, про наш дом, — стукнул он кулаком по внутренностям кабины лифта, оставив вмятину в мягком железе, которое очевидно заменили совсем недавно и поставили не лучшего качества кстати.

— Тц, тц, — поцокал я языком, улыбаясь. — Могила, — пообещал я, видя, как испугался ефрейтор.

— Кхм, кхм, — смущённо откашлялся Витька, сделав вид, что он тут не причём. — Наш дом, 'Гулёна', — открылась дверь лифта, и мы вышли, — имеет семь жилых палуб. Первая — только для старших офицеров и капитана, мы сейчас были на ней. Там же, дальше по коридору, располагается мостик. Вторая — для младших офицеров. Ну а с третей по седьмую — для всех остальных. Там и прапорщики и рядовые. Весь остальной экипаж, включая и гражданских.

— Гражданских?

— Да, — кивнул он. — Часть медицинской службы на борту — гражданские. Прачки, повара, тоже частично гражданские. И ещё по-мелочи.

— У нас в академии только девушкам делали поблажки, и у них была своя прачка. А мы стирались сами.

— Здесь тебе этого делать не придётся, — улыбнулся Витька.

— Здравия желаю, здравия желаю, — приходилось нам отдавать честь почти каждую минуту, так как на второй жилой палубе, по которой мы шли, шастало как-то уж очень много офицеров и все в ранге от лейтенанта и выше.

— А сколько всего человек на борту?

— Вместе с десантом — семь тысяч.

— Ого. Много.

— Да. Крейсера серии 'Молот' сложны в обслуживании, отчего требуется немалый экипаж, — остановился ефрейтор у поворота в другой коридор. — Смотри, — показал он туда пальцем, — дальше по коридору находится спуск на палубу отдыха офицеров, там есть несколько магазинчиков, спортзал, бильярдная, бассейн, бар. Всё что нужно в дальнем походе.

— Только для офицеров? — Прищурился я.

— У рядовых есть своё место отдыха. Я там никогда не был если честно. Меня как порученца старпома — пускают сюда, — пожал он плечами

— Разберёмся, — кивнул я.

— Хорошо, — глянул на время Витька... Сейчас мы не успеваем, но тебе надо будет сходить к каптерщику, получить положенный паёк, одежду, предметы первой необходимости. И построже с ним, а то он ещё тот жулик.

— Не волнуйся, я знаю, как с такими разговаривать.

— Тогда как твоя вахта закончится, сразу к нему, он до десяти вечера работает. Вторая хозяйственная палуба. Найдешь?

— Принял. Найду, — любопытно оглядывал я людей, и всё что попадалось на глаза. Всё было интересно.

Я, чёрт побери, в космосе!

— Вот и отлично. Мы пришли, — остановился Витя у каюты номер сто семь. — Это твоя. Замки обычные, на ключе, — улыбнулся он, — корабль старый и конструкторы посчитали, что сенсоры тут будут лишними, — вручили мне заветный ключик.

— Попробуем, — вставил я его в замочную скважину, и прокрутил против часовой стрелки. Щелчок. Поворот ручки и дверь открылась. — Работает, — со смехом обернулся я к Витьку, который всё ещё был рядом и не ушел.

— Ага, — хмыкнул он. — Все кто появляется на борту, удивляются. Некоторые даже не знают как пользоваться ключами.

— Круто, — воскликнул я, как только мы прошли внутрь. — Я тут один буду жить? — С размаху прыгнул я на кровать, проверяя мягкость и радуясь.

— Конечно, — удивился он. — У тебя свой туалет и душ и даже, отворил он ещё одну дверь, — маленький кабинет.

И, правда, маленький, заглянул я следом за ним. Больше на каморку похоже.

— Ты же пилот и эти каюты спроектированы специально для вас. Работа с картами там, документами.

— Мне нравится, — счастливо осмотрел я пустые полки и шкафы. Всё было отделано деревом, пахло пылью, но у меня никогда ещё не было своей собственной комнаты. И радость мою было не передать.

— Ну, располагайся тогда, а я пойду... и это. Стоп, — нерешительно остановился он в дверях. Подумал и прикрыл их. — Хочу тебя кое о чём предупредить, — нервно дёрнул он плечом. — Четвёртый помощник капитана, в чью вахту ты попал и которого мой дядя назвал, забывшись, старшим лейтенантом, был понижен до лейтенанта. Он плохой человек, — мялся Витька, подбирая слова. — Понимаешь, он плохой пилот и плохой командир. Его все ненавидят, но он чётвёртый помощник, то есть чётвёртый по важности человек на борту... Ну и э...

— Почему его понизили? — Воспринял я слова Вити серьёзно. Как порученец старпома, он многое видит и слышит.

— Мы по его вине несколько раз попадали в метеоритный поток и были пострадавшие. Даже погибший, пробило нам корпус в нескольких местах. Щит не выдержал.

— И его не сняли со службы?

— Его папаша — большая шишка в генеральном штабе КВР Земли, так что...

— Прикрыли его.

— Да.

— А как же он тогда управляет судном?

— Ну, для этого есть такие, как ты, — повеселел Витька. — Кадеты-пилоты. Просто лейтенант Панин, любит покрасоваться, вот и выгоняет кадетов, периодически сам садясь за штурвал и закладывая лихие манёвры.

— А что капитан?

— Он на плохом счету в штабе и ничего не может поделать, хоть и пытается.

— Замечательно, — криво улыбнулся я.

— И это не самое плохое, — шаркнул ножкой Витька. — Прошлый его кадет-пилот сейчас в штрафбате. Это его обвинили в том, что мы попали в метеоритный поток и погиб человек.

— Ты шутишь?

— Нет.

— Мухотько, засранец! Чтоб тебе икалось до конца жизни! — Крикнул я в потолок.

— Ты это о ком?

— Да есть тут один прапорщик, поспособствовавший моему назначению сюда...

— Ясно. Побежал я, да и ты поторопись, двадцать минут до твоей вахты осталось.

— Спасибо. Не опоздаю, — махнул я ему рукой на прощанье.

— Пожалуйста. Бывай, — хлопнул он дверью, оставив меня одного.

Удостоверившись, что ефрейтор убежал и, заперев дверь изнутри, я начал выкладывать свои вещи. Обыск, обыском, но меня не обжулишь. То, что нашел майор безопасник — было допустимыми потерями, на которые я шел осознанно, с усилием оторвал я каблук от берцовых сапог, выкладывая на стол набор как обычных, так и электронных отмычек. Повеселимся ещё.

Глава 5

— Куда? — Преградили мне путь незаметно появившиеся десантники, выскочив из скрытой ниши в стене первой жилой палубы.

Серьёзные ребята, осмотрел я их экипировку.

Броня, гранаты, тактическое оружие. Все в шрамах, смотрят хмуро, явно не новички.

— Вот мои документы, — передал я их старшему тройки, стараясь не дёргаться. — Я кадет-пилот четвёртого помощника капитана. Моя вахта начинается через пять минут.

— Нас не предупредили. Жди, — оставил меня старший на подчинённых, уйдя в нишу, где располагалось целое контр абордажное отделение. Проверять документы.

Много времени это не заняло.

— Всё в порядке. Удачи вам, младший лейтенант, — отдал мне честь вернувшийся старший сержант.

С намёком так сказал.

— И вам лёгкой службы, — с благодарность принял я бумаги назад и прошел дальше, к двери, ведущей на мостик. Там, стояла оглушительная тишина, осторожно прошел я внутрь помещения, не привлекая внимания, и осматриваясь.

В овальном зале, перед многочисленными экранами — сидели люди. Все парами. Специалист — навигатор и его кадет. Специалист — тактик и кадет. И так далее. Радисты, техники и куда уж без них, особисты, в своей чёрной форме.

На месте капитана сидел третий помощник и с ним тоже рядышком кадет, но не как я, только с учёбки, а уже взрослый. Лет двадцати пяти. Странно, что он всё ещё в кадетах ходит.

Похоже, вахта уже сменилась, и ждут только четвёртого помощника и меня.

— Здравия желаю, товарищ третий помощник капитана. Офицеры, — вышел я из тени, сразу отдавая честь и здороваясь. — Кадет-пилот Профокин прибыл на вахту.

— Вольно, младший лейтенант, — повернулся ко мне в кресле третий помощник капитана в ранге майора. — Вам там по пути четвёртый не попадался?

— Нет, товарищ майор.

— Хорошо. Тогда вы принимайте командование, — улыбнулся он. — Бортовой журнал, — передал он мне электронный планшет, где я поставил метку, что вахту принял. — Теперь вы главный на корабле. Не запятнайте честь мундира.

— Эээ... — Растерялся я. — Чего?

— Капитана нет, и не будет несколько дней. Ну а пока четвёртый помощник, очевидно, занят более важными делами чем его вахта, — кхм, кхм, прокашлялся особист, на которого никто не обратил внимания, — то вы на четыре часа царь и бог на 'Гулёне'. Если вы полюбите её, она полюбит вас, — ласково погладил он капитанское кресло, подмигнув мне.

— Буду стараться, — растерялся я, не зная, что на это сказать.

— Удачи, — пожал мне руку третий помощник, а затем и его кадет, после чего они ушли, оставив меня под десятком взглядов тех, кто нёс службу на моей вахте.

Присев в кресло кадета-пилота, я осторожно приложил руку к столу перед собой, и над ним тотчас высветились десятки экранов. Цифры, изображения, карты, начал я положенную проверку всех систем, не обращая внимания на взгляды. Позже познакомимся. Сперва дело, сверяясь с бортовым журналом, начал я изучать состояние судна. Количество воды в баках, топлива. Продул двигатели. Провёл инспекцию на утечки тока. Замерил количество и качество воздуха.

Закончил я только через полчаса. Рука уже набита на тренажерах.

— Так, — оглядел я всех, обратив, наконец, внимание на экипаж вахты четвёртого помощника. — Доложиться по постам, — отдал я приказ.

Они переглянулись. Первым встал усатый лейтенант.

— Навигация. Лейтенант Чарушвили и кадет Звонарёв, — представился он. — В связи с тем, что мы пристыкованы к терминалу на Марсе, в данный момент навигационное оборудование проходит запланированное техническое обслуживание. Проблем нет. В графики укладываемся, — меланхолично отчитался он.

— Принял, — кивнул я, как делал тысячи раз до этого, обучаясь в академии и командуя на импровизированном посту.

Стоило мне посмотреть на особиста, как тот отвернулся, делая вид, что не замечает мой взгляд. Заставить его докладывать я не могу. Эти особы стоят вне иерархии судна, сами по себе. Ладно, запомним старшина.

— Следующий.

— Лейтенант Крауч и мой кадет — связист Буханко Евгения, — встал со своего места чопорный офицер, словно проглотивший лом. — Связь в полном порядке. Нареканий не имею.

— Принял.

— Капитан Звягинцев. Механик. Мой кадет Петька, — встал полный мужик, с открытым, добродушным лицом. — Нареканий и проблем много. Всё в процессе исправления. Я слежу за ходом ремонта, и на данный момент, в график мы укладываемся. В бортовом журнале всё есть.

— Хорошо. Кто у нас остался? — Осмотрелся я по кругу.

— Я, — встала со стула женщина офицер, с самым высоким званием здесь. Майор. — Специалист по вооружению и тактик. Майор Савельева, а это моя помощница, — показала она рукой на девушку кадета, — младший лейтенант Васильева.

— Я младший лейтенант, Профокин Иван Андреевич, — представился я как ей, так и всем остальным сразу. — Проблемы, нарекания?

— Никак нет.

— Принял. Тогда...

— Диспетчер станции просит выйти на связь, — прервал меня лейтенант Крауч.

— Вывести изображение для всех, — немного занервничал я.

— Есть.

Прямо по центру помещения, где располагался проектор, высветилось изображение захламлённого помещения, заваленного в самых неподходящих местах различными корабельными деталями.

— Приём. Наконец-то, — обратил на нас внимание лысоватый мужичёк из гражданских, крутя в руке какую-то железную загогулину, которую регулировал отвёрткой, вынув от усердия кончик языка. — Меняем ваш терминал, ребята. Работы с левой стороной крейсера закончены, так что мы отцепили вас от магнитных захватов. Вылетайте и вставайте жопой к терминалу номер шесть, что с другой стороны станции. Там и закончим ремонт 'Гулёны'. И поскорее, а то у меня ребята простаивают. Всё.

Сказал и отключился.

— Это кто был? — Спросил я в пространство, немного растерявшись.

— Главный механик ремонтной станции 'Марс'. Это он ответственен за ремонт нашей малышки, — подсказал мне капитан Звягинцев, наш механик.

Моя вахта стала посматривать на меня с неким ожиданием. Особист ухмылялся.

— Связь на борту, — отдал я приказ.

— Есть. Можете говорить, — отчитался Крауч.

— Внимание, экипаж, — раздался мой голос по всем закоулкам огромного крейсера. — Проходят манёвры. Закрепить вещи. Вылет на новое место дислокации через пять минут. Отсчёт пошел. Конец связи.

— Вы не будет дожидаться своего начальника? — Язвительно спросил особист.

— Кого? — Не понял я.

— Четвёртого помощника капитана, лейтенанта Панина, — ещё язвительнее заметил он.

— На данный момент, я тут капитан. И впредь, прошу вас сбавить тон, особист. Иначе быстренько отведаете карцера, — не постеснялся я напомнить, кто в данный момент главный на борту. — Вам ясно? — Надавил я голосом на старшину.

Приказывать я ему не мог, а вот отдать приказ десанту — посадить под арест — запросто.

— Предельно, — прищурился он с обещанием во взгляде.

— Капитан Звягинцев, — обратился я к механику. — Что у нас по системам? Долетим или развалимся в полёте?

— Долетим, — улыбнулся он.

— Тогда вперёд. Пять минут прошли, — быстро перестроил я экраны, выведя на них изображение бескрайнего космоса со всех сторон и основные показатели крейсера — старичка. — Забрать якорь, — пошутил я, но меня не поняли, да и не до них сейчас было, словно слился я с кораблём, осторожно включая один за другим двигатели, осмотрительно подруливая ими и выводя корабль из терминала, ощетинившегося огромными металлическими клешнями с множеством манипуляторов, которые находились в сущих метрах от корпуса 'Гулёны'. Одна ошибка и я пропорю корпус, вызвав декомпрессию.

Все на мостике затаили дыхание.

Скорость всё нарастала и вот мы вышли... выдохнули все с облегчением, но я этого не заметил, направив корабль вокруг станции, облетая её и ни на что не отвлекаясь. Коридор для нас был расчищен диспетчером станции, и встречных корабликов не было, летел я по бескрайнему космосу, в красном свете Марса.

По коже прошла волна мурашек. Я сделал это.

— Подлетаем к терминалу номер шесть, — вывела меня из задумчивости майор Савельева. Наш тактик.

— Принял, — лихо заложил я резкий вираж их простого озорства, а потом выпрямил курс, заходя уже в другой терминал, где нас мягко подхватили магнитные захваты, окончательно гася набранную скорость. — Сообщить экипажу, что манёвры закончены.

— Есть, товарищ младший лейтенант, — оживлённо отозвался лейтенант Крауч.

— Что здесь происходит?! — Ворвался на мостик неопрятный, рыжий, как и я, лейтенант. Только вот в отличие от меня, он выглядел не весёлым парнем, а каким-то противным, грязным и опустившимся человеком, с запахом перегара.

Хитрым и мстительным, покрывали его лицо оспины, делая его ещё более отталкивающим.

Вот и четвёртый помощник заявился, вытянулся я перед ним по струнке. Как и все на мостике.

— Кто посмел без моего дозволения?! — Уставился он на меня налитыми кровью глазами. — КТО, я спрашиваю?! — Закричал он мне прямо в лицо.

Вот и проблемы пожаловали. Эх...

Глава 6

— Согласно уставу... — Начал я объясняться.

— Срать мне на устав! — Вскричал Панин, не дав мне договорить. — Ты кто вообще такой?

— Младший лейтенант Профокин Иван Андреевич. Кадет — пилот. Назначен в вахту четвёртого помощника. В вашу вахту, — добавил я, сомневаясь, что он правильно меня понял.

В его пропитых глазах я не увидел и капли разума.

— Ты сгниёшь у меня на посту мальчишка, — наклонился он ко мне, прошипев прямо в ухо, чтобы другие не слышали. — Обещаю тебе. Опозорить меня вздумал?

— Никак нет, — чётко ответил я, не понижая в отличие от него голос.

Он поморщился и продолжил шипеть мне прямо в ухо, в это же время шаря глазами по сторонам, выискивая на лицах вахты улыбки или непочтение.

— Не ври мне. Тебе ведь рассказали, кто я? По лицу вижу — рассказали, — зловеще заметил он. — А знаешь ли ты такого человека, как прапорщик Мухотько, малец?

— Так точно. Знаю, — осторожно заметил я, чувствуя, что мои неприятности всё множатся.

— Так знай же, он мой родственник. Любимый и уважаемый, хоть и дальний. Понял, к чему я веду? — Зверовато улыбнулся он.

— Нет, товарищ лейтенант. Объясните, пожалуйста, — решил я поиздеваться над ним, но всё в рамках устава.

Посмотрев в мои честные глаза, он продолжил:

— Я научу тебя уважать старших мальчишка. Всё дерьмо из тебя выбью, — пообещал он, отодвинувшись от меня и усевшись в капитанское кресло, вальяжно в нём развалившись и положив ноги нас стол, сбив тем самым виртуальные экраны, висящие над ним. — Не понял?! — Огляделся он. — Вы чего на меня смотрите? Работы нет? Так я найду! — Пообещал он.

Все сразу же перестали смотреть на нас и занялись делом... хотя какое может быть дело, когда мы на приколе стоим? Рутина.

— А ты, стой, — обратился он ко мне, стоило мне дернуться к своему рабочему месту. — Будешь стоять навытяжку до конца вахты. Поучишься почтению. Понял меня, младший лейтенант?

— Так точно, — ответил я. — Есть стоять на ногах до конца вахты.

И хоть это не в полной мере соответствовало уставу, где чёрным по белому было написано, за что и как должны наказывать вышестоящие офицеры, я промолчал. Приказы не оспариваются. Они выполняются и только потом их можно оспорить у офицера, что стоит ещё выше в иерархии. Но судя по всему, жаловаться на лейтенанта Панина — бесполезно. Да и не любят разбираться в таких делах офицеры. Вот приду я к старпому и пожалуюсь, что меня заставили стоять на ногах всю вахту. Что он скажет? Только пальцем у виска повертит и нарядов отсыплет, чтобы глупостями не занимался.

Тем временем вахта продолжала работать и изредка косо посматривать на четвёртого помощника, что довольно разлёгся в кресле и шептался со старшиной — особистом, очевидно являлись они друзьями, подхихикивая и обсуждая что-то полушепотом.

Думаю речь шла о женщинах. Их жесты как бы намекали об этом.

Тут обо мне снова вспомнили:

— Так и будешь стоять истуканом? Работай, давай, а то живо нарядов получишь, — продолжал измываться Панин, внимательно на меня посмотрев. — Проведи диагностику маневровых двигателей и сыграй пару тревог на палубах. Старпом мне уже всю плешь проел с этим, — услышал я краем уха, как лейтенант шепнул это старшине особисту.

— Есть, — отдал я честь и принялся за работу, не попавшись в ловушку и не присев в своё кресло, а работая стоя, замелькали пред моими глазами экраны с графиками и распоряжениями капитана и его старшего помощника.

— Лейтенант Крауч, связь с третьим отсеком второй технической палубы, — отдал я приказ.

— Готово. Можете говорить, младший лейтенант, — кивнул он.

— Внимание, внимание, внимание. Учебная тревога — пожар. Внимание, внимание, внимание. Учебная тревога — пожар. Отсчёт пошел. Зачёт принимает четвёртый помощник капитана. Начали!

На экранах выведенных перед нами сразу замельтешили люди, по губам было видно как они матерятся, костеря офицеров, вздумавших устроить учебную тревогу в отсеке.

Скоро их бесполезные движения приняли более осмысленные действия и под руководством старших в отсеке, они начали действовать, как положено. Надели скафандры, вооружились топорами, вёдрами с песком, огнетушителями, воздушными масками на лицо и заняли свои посты согласно судового расписания.

Пока офицеры вахты наблюдали за этой чехардой через камеры, я занимался диагностикой двигателей, лишь краем глаза следя за тем, что там происходит.

— Плохо, — словно коршун каркнул особист, найдя себе жертву — Не уложились по времени, — едко заметил он. — Этот, — указал он пальцем на рядового, что ковырялся в носу, прямо перед камерой, — уронил топор на ногу товарища, — а этот, явно не понимает, что нужно делать, — тупо стоял посреди коридора один из рядовых, не зная куда бежать.

— Всем по два наряда вне очереди, а старшего по отсеку сюда, — приказал лейтенант Панин. — Послушаем, что он скажет.

— Есть, — козырнул особист. — Лейтенант Крауч, вызывать старшего по отсеку сюда.

— Принял, — ответил наш связист и отдал команду поработать своему кадету, девушке. Как там её? Буханко Евгения вроде, перекинула та золотую косу через плечо и принялась за работу, хорошо поставленным голосом вызвав сюда старшего и воспользовавшись для этого громкоговорителем на той палубе.

Через десять минут перед четвёртым помощником стоял старший сержант, специалист — техник, ответственный за третий отсек, второй технической палубы. И не видно было, что он боится. Стоит прямо, смотрит спокойно и ждёт.

— Может, уже ответите? — Нависал над ним особист. — Как так получилось, что вы не уложились в нормативы? Что это за позор? — Картинно указал он рукой на экран за своей спиной, где повторялась одна и та же сцена, ковыряния рядового в носу.

— Это пополнение, товарищ старшина, — спокойно ответил крепыш, старший сержант. — Зелёные ещё. Их учить и учить. К нашему вылету в патруль, я вобью им в голову нужные знания, — пожал он плечами.

— Оправдания, — скорчил рожу Панин, сидящий в своём кресле, повёрнутом так, чтобы смотреть прямо на старшего сержанта. — Думаю, нужно вас примерно наказать... Что скажете, старшина? — Повернул он голову, посмотрев на особиста.

— Полностью поддерживаю, — закивал тот болванчиком.

— Тогда пять нарядов вне очереди, замечание в личное дело и лишение премии. Свободны, — отмахнулся Панин от старшего сержанта, словно от навозной мухи.

— Есть, товарищ четвертый помощник, — отдал он честь, прежде чем уйти, ни сказав больше, ни слова.

Ситуация повторилась ещё несколько раз, играл я тревоги, а лейтенант Панин с товарищем особистом вызывали на мостик ответственных и распекали их за малейший просчёт подчинённых, снимая премии и щедрой рукой раздавая наряды.

Возмутился только один, за что тут же получил десять дней карцера, утащили его отсюда вызванные десантники, охраняющие мостик. Это явно понравилось Панину, подскочило у него настроение, чтобы снова вскоре упасть.

На этом моя первая вахта закончилась, пришла наша смена ровно за две минуты до конца вахты.

— Хо-хо, — усмехнулся полноватый майор, второй помощник капитана. — Не ожидал вас здесь увидеть, лейтенант Панин. Думал вы всё ещё на станции, гуляете по злачным местам Марса, — живенько принимал он командование, проверяя по бортовому журналу, что произошло за эти четыре часа. — А вы чего стоите, младший лейтенант? — Заметил он меня. — Садитесь, садитесь.

— Наказан, товарищ майор, — чётко ответил я.

— Ясно, — повернулся он к четвёртому помощнику всем корпусом. — Снова за своё?

— Не понимаю о чём вы, — дёрнул щекой Панин. — И попрошу вас соблюдать субординацию и не ронять мой авторитет среди подчинённых, иначе я буду вынужден доложить.

— Хо-хо, — снова усмехнулся второй помощник. — Вахту принял, — поставил он с вою подпись.

Стоило второму помощнику поставить подпись, как Панин в сопровождении друга особиста быстро покинули мостик, зло посмотрел он на нас, прежде чем уйти.

Некоторые не смогли скрыть улыбки. И нет, вахта четвёртого не улыбалась, а вот второго, все поголовно ухмылялись. Не уважают его тут.

Мда. Сложновато мне будет тут служить.

— Как звать то? — Выдернул меня из задумчивости голос второго помощника.

— Иван Андреевич Профокин, — склонил я голову, здороваясь.

— Приятно познакомиться молодой человек, — быстро кивнул он в ответ. — Думаю предупреждать тебя насчёт четвёртого, смысла нет. Могу посоветовать только нести службу образцово и не поддаваться на провокации и всё у тебя будет хорошо.

— Я буду стараться, товарищ второй помощник.

— Хорошо, хо-хо. Ступай. У тебя восемь часов свободного времени перед следующей вахтой. Проведи их с толком.

— Есть, — отдал я честь, оставив мостик последним. Остальные уже ушли.

Нужно наведаться к каптёрщику, а уж после... Вы ещё узнаете, на что я способен лейтенант Панин, улыбнулся я, покидая первую жилую палубу и двигаясь на лифте вниз.

Вмятину в нём так и не убрали. Непорядок.

Глава 7