|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
23 мая 1942 года Иран
— Что вы нашли там такого интересного, майор? — генерал Зейдлиц оторвался от панорамы и повернулся к начальнику разведки дивизии.
— Интересный экземпляр араба, товарищ генерал. — Гюнтер кивнул на труп в чёрном рабочем комбинезоне британского танкиста, который тащили на плащ-палатке солдаты его разведбата.
— Ну что же, демонстрируйте вашу диковинку. — Генерал Зейдлиц подошёл к уложенному на землю танкисту, дождался, пока солдаты разведки дивизии перевернут того на спину и стащат с головы стальной шлем, который британские танкисты использовали в качестве защиты от ударов.
"Араб" был рыжим! То есть абсолютно огненно рыжим, даже не жёлтым как солнце, а красным как знамя соседней с ними русской дивизии. Дополняли картинку голубые остекленевшие в небо глаза и обильные веснушки, покрывающие каждый свободный сантиметр кожи лица.
— Ирландец или валлиец. — Подал голос генерал Гайдуков, командир советской дивизии, держащей фронт к северу от немцев.
Голос генерала был радостный, ибо находка немецких разведчиков подтверждала то, что он безуспешно пытался доказать своему немецкому коллеге. А именно то, что против них брошена уже не армия формально независимого Ирака, получившая кое-какую бронетехнику, а сами англичане. Вот и подтверждение.
Зейдлиц и сам прекрасно понимал, что туземные войска так хорошо воевать не могут. Но ожидал доказательств, ибо одних догадок, даже самых достоверных, немцу не достаточно, а нужны факты. Вот и факты. Тем более, сами действия вышедшего на их позиции танкового батальона говорили о том, что в машинах сидят не наскоро обученные бедуины, а кто-то посерьёзнее. Думалось про индусов из сипайских батальонов, приданных туземной иракской армии. Или в крайнем случае ожидалось увидеть французов де Голля, ошивающихся в этой части британской Ойкумены в ожидании начала операции против вишистов в Сирии. Но чистопородный англосакс это сюрприз.
Впрочем, дымящиеся на поле боя бронированные машины блестяще подтверждают, что и для англичан присутствие в этой части Азии их дивизии явилось крайне неприятной неожиданностью. Легко разрезав приграничные позиции условно боеспособной Иранской армии, танкисты Ирака должны были выйти в тылы их группировки и пройтись по коммуникациям. Хорошо могли погулять. Самое большее на что была способна персидская армия, это храбро разбежаться в разные стороны, что она и продемонстрировала, исчезнув практически мгновенно, как только границу пересекли первые танки. На взгляд немца, полное дерьмо — консервные банки двадцатых годов, но иранцам хватило. Никакого желания помирать за непонятные им интересы русских, да и немецких, "варваров" не было. Хотя, о наличии "немецких варваров" было известно только самой верхушке иранского генералитета. А по всем штабным картам на данном участке фронта были обозначены два эскадрона семнадцатой горно-кавалерийской дивизии генерала Гайдукова, заменённые буквально пару дней назад. К великой радости самого комдива и его конников. Конница страшная сила в тылах противника, а против танков, пусть и таких убогих, как догорают сейчас на поле, горная кавалерия не противник. Откровенно говоря, им на этой глинистой равнине, где самые высокие холмы не превышают три-четыре сотни метров, вообще делать нечего, но все более боеспособные войска стоят южнее, в прикрытии нефтяных промыслов.
Нефть это кровь войны. Есть нефть — есть танки, самолёты, автомобили, пушки калибром посерьёзнее. Вон, отработали гаубицами по иракской пехоте и нет её в обозримой дали, самые шустрые уже до границы добежали. Это, которые из суннитов, как пояснил русский советник, разбирающийся в тонкостях хитросплетений местных верований и обычаев. А те, которые шииты — те сразу в плен. Правда, не европейским гяурам, а своим персидским единоверцам.
Танковый батальон поупорнее оказался, но и ему артиллерийских аргументов хватило. Родных для немецкой армии 37-миллиметровых "дверных молотков" на вооружении их "Первой Немецкой антифашисткой дивизии" в данном бою не было, танковых атак не ожидали. Но и полковых русских трёхдюймовок для этого бронированного хлама оказалось вполне достаточно. А левый фланг англо-иракского батальона, попавший под обстрел советских дивизионных Зис-3 того же калибра, представлял собой просто прекрасное зрелище. Развороченные в хлам Виккерсы и Фиаты, наглядно демонстрировали, что старая техника этим пушкам не противник. Если напрячь память, то можно признать, что и немецкие "тройки" этой пушке "на один зуб", как выражаются русские. Какое счастье, что теперь они по одну сторону фронта. Хотя бы здесь в Азии. И его танкистам не придётся нарываться на выстрелы этой просто прекрасной пушки. А вот, противотанковую артиллерию убрали из штатов напрасно. Вернее, она есть — вот только с её отправкой не торопились. Плетётся где-то в тылах. Надо ускорить доставку батарей ПТО на передовую. И, желательно, попросить русских заменить "колотушки" хотя бы на советские сорокопятки. Всё же те немного универсальнее, можно не только по танкам стрелять, но и пехоту обрабатывать. А то у 37-миллиметрового боеприпаса осколочное действие просто никакое.
— Одного трупа для доказательства недостаточно. — Вернул обрадованных генералов на землю голос подполковника Фока, главного военного советника дивизии со стороны Красной армии. — Надо бы ещё кого-нибудь, кто может говорить. А то мои ребята оживлять покойников не умеют.
Подполковник напомнил командирам дивизий об их основной задаче. Не только отбить нападения англичан на союзный Советскому Союзу Иран, но и найти повод перейти в наступление на сопредельную территорию. Англичане вовсю трубят, что это самодеятельность новых иракских властей, которым англичане, как всегда "исключительно из миролюбия и, руководствуясь только мыслями о благе населения Ирака", предоставили независимость, причём третий раз за последние двадцать лет. Естественно, что "дикие арабы вопреки мудрым советам бывших хозяев" немедленно напали на соседей. Дикари, что с них взять. А сами англичане, конечно, прикладывают все усилия чтобы образумить иракских военных, но пока что не получается... Но они будут стараться и дальше. Самое главное, чтобы советское правительство не делало поспешных выводов. Но если оно всё же перейдёт границу, то ответственность за начало войны между нашими странами будет лежать только на правительстве СССР. Ну и так далее... Мелким шрифтом на нескольких страницах главных английских газет.
Подлость и мерзость возведённая в абсолют — это основа британской политики. Во все времена, что во времена Наполеона, что в Первую войну, что сейчас. Русские в этом отношении честнее. Если ты им друг, то и отношение как к другу. Если назвался врагом, то и бить тебя будут без оглядки по сторонам. Генералу Зейдлицу это прекрасно известно. И как полководцу, и как солдату штурмового батальона. И как военнопленному. И как командиру первой немецкой дивизии воюющей на стороне бывшего врага.
— Не все же там трупы. — Генерал Гайдуков кивнул в сторону дымящихся остатков английских танков. — Кто-то мог и живым остаться.
— Глядя на эти бронированные лохмотья, возникает сомнение, что можно остаться живым. — Подполковник Фок говорил по-русски. Гайдуков немецкого не знал, кроме нескольких фраз из военного немецко-русского разговорника, а Зейдлиц за полгода плена и командования сначала бригадой, а потом дивизией научился прекрасно понимать русскую речь, и даже изъясняться на довольно сложные темы. С акцентом, естественно, за такой короткий срок язык выучить можно, а вот произношение поставить почти невыполнимо. У иных и за всю жизнь не выйдет. Даже если немецкий твой родной, хохдойч всё равно с провинциальными особенностями. А если ты не вырос в Германии, то твой язык будет слишком правильным. Как у Фока. С одной стороны сразу видно — немец, а с другой понятно, что в Германии он никогда не жил.
— Что скажете, майор, найдутся там живые? — Зейдлиц повернулся к начальнику разведки своей дивизии.
— Должны быть, товарищ генерал. — Отрапортовал Гюнтер. — Мои солдаты прихватили этого танкиста у крайней машины. Там техника сильно побита, а дальше к центру есть и менее пострадавшие панцеры.
Гюнтер ответил по-немецки, хотя русский тоже знал, даже лучше чем генерал. Но если начальство обращается к тебе на родном языке, то и отвечать нужно на нём же. Всё-таки они немецкая часть, хотя у него в батальоне есть и австрийцы, и венгры, и чехи, и даже один швед, которого шальным ветром войны вначале занесло в добровольцы дивизии Викинг, а потом в перебежчики на сторону русских, а после пары месяцев обработки в лагере военнопленных, в солдаты немецкой добровольческой дивизии, теперь под командованием Советов. "Чудны дела твои, господи". Хотя, если бы самому Гюнтеру год назад сказали, как именно сложится его судьба, то он, скорее всего, посчитал бы этого пророка или сумасшедшим, или провокатором.
Подтверждая слова майора, на командный пункт дивизии солдаты разведки вытолкнули ещё троих человек в форме сипаев, но со слишком светлыми и правильными лицами. Даже в первого взгляда было ясно, что это европейцы. Причём двое, чувствовалось, в данной форме походили, а вот третий, а скорее первый в их компании, натянул её второпях и явно с чужого плеча. Да и кровь на кителе присутствовала, а раны не было. А отличие от "настоящих" сипаев, раны, с наспех намотанными бинтами, у них были свои собственные.
"Сипаи" были сухопары, обожжены пустынным загаром и избавлены палящим солнцем от излишков воды, то есть имели все признаки долгого присутствия в жарких странах. Были они к тому же довольно молоды, на взгляд Гюнтера от 23 до 27. То есть офицеры нижнего звена, вряд ли у рядовых были кителя из сукна такого хорошего качества. По крайней мере, у рыжего покойника китель попроще.
А вот у их старшего товарища, по возрасту старшего, ибо знаков различия нет ни у кого, и внешний вид не пустынный, и морда излишне холёная и взгляд чересчур властный. Или сам господин командир батальона, или же кто-то из координаторов уровнем повыше.
Одинаковым у пленников было только удивление при виде офицеров в немецкой форме.
Служба управления тылом Красной армии решила не мудрить с формой для формируемых немецких частей. Трофейной формы Вермахта было предостаточно, её и ввели. Единственное, что изменили — вместо имперского орла над карманом поместили нашивку в виде красного советского флага. Учитывая, что дивизия и другие дополнительные части отправлялись в Иран, данного отличия вполне хватало. Да и вооружение оставили немецким. Винтовки, пулемёты, пистолеты, миномёты, танки и часть орудий было из трофейного немецкого "наследия". Такого добра на складах Красной армии хватало. По просьбе Зейдлица заменили часть пушек, да ввели в штат дивизии самоходно-артиллерийский полк СУ-76, очень генерал впечатлился действиями этих самоходок в тот судьбоносный для него день, когда их штурмовой батальон, в котором разжалованный в солдаты Курт Зейдлиц воевал в Северной Польше, отправился в гости к богу почти в полном составе.
Да ещё разведчики Гюнтера выпросили себе в качестве основного вооружения судаевский ППС, и почти все снаряжение советских разведчиков, с которым они познакомились при подготовке. Разве что маскировочные комбинезоны у них были не зелёными, а жёлто-коричневыми, но всё той же пятнистой масти. Разгрузочные жилеты добывали уже не совсем законными путями, выменяв в одной из учебных дивизий на самую универсальную для русской армии валюту — бочку спирта. Спирта было жалко. Но обмен того стоил. Уж очень удобной вещью оказался этот жилет. В русских частях он почти везде, а вот немцам на вооружение не поставили, так как, по уверению военных чиновников, в уставе не прописан.
— Простите, господин генерал, вы действительно немцы или это маскарад? — На очень хорошем немецком спросил старший из пленников, которого Гюнтер определил в командиры батальона.
— А вы, господин неизвестно кто по званию, действительно арабы, или это маскарад? — Отпарировал Зейдлиц.
— Если вы военнослужащие Вермахта, то я отвечу на ваши вопросы. — Продолжил разговор старший из "сипаев". — Но если вы переодетые русские, то я непременно сообщу об этом случае, когда окажусь в... цивилизованных странах.
Старший "сипай" решил, как выражаются русские "переть буром", в надежде выставить себя пострадавшей стороной. Гюнтер ухмыльнулся. Каждый англичанин в душе считает, что он лучше всего остального человечества просто потому, что ему повезло родиться на одном проклятом половиной мира острове. Тех, кто живёт поблизости от этого острова, он готов признать людьми, с некоторыми оговорками. Дальние народы для британца — всего лишь на всего переходные виды от обезьяны к человеку. Причём степень человечности определяет только сам британец. И никто более! И не дай господи, эти варвары посмеют возражать, тогда и сафари на них можно устроить. С прицельной стрельбой по этим слишком много вообразившим о себе "мартышкам".
Из пушек! Как расстреливали привязанных к этим пушкам восставших сипаев в Индии лет сто, или около этого, назад.
Или бомбами с самолётов, как по немецким городам сейчас! По Килю, по Гамбургу, по Лейпцигу, по другим большим и малым городам, которым не повезло оказаться в советской зоне оккупации. Вернее по тем, которым не повезло долго находиться около линии фронта, когда советские войска уже подошли, но город с ходу взять не сумели. Тогда доблестные рыцари туманного Альбиона успевают снести жилые кварталы несчастного города к такой-то матери, как выражаются русские. По военным объектам у них попадать не получается — немецкая зенитная артиллерия мешает. Близко к линии фронта подлетать также не выходит — советские истребители могут встретить. Собьют, обязательно собьют. Непременно извинятся потом — ошибочка мол вышла, но обязательно собьют. Поэтому герои королевского воздушного флота измываются над безответными спящими ночными кварталами.
Был слух, что немецкие солдаты отпустили попавшего в плен советского лётчика только за то, что тот сбил английский бомбардировщик. Если это правда, то англичанин слишком близко забрёл к линии фронта, раз немцы смогли русского пилота переправить обратно до того, как заявился кто-то из начальства. А может быть, у этого самого начальства кто-нибудь из близких сгорел в пожарах Киля и Гамбурга.
У Гюнтера в батальоне несколько солдат из этих городов согласились пойти на службу к бывшему противнику, когда узнали, что дивизия будет сражаться против англичан. Так сильно хотелось отплатить подлому и коварному врагу, что согласились стать на сторону врага жёсткого, порой жестокого, но честного. Пообещали русские, что города, в которых нет солдат и зенитной артиллерии, бомбить не будут, и обещание соблюдают. Правда, перед этим показательно сравняли с землёй один из городков, объявленных мирным, но укрывающим во дворах военную технику. Тем более, что повод создали сами немцы. Какому-то герою-зенитчику захотелось опробовать новейшую самоходную зенитку на русском тихоходном биплане-разведчике. Если бы попал с первого раза, может быть и обошлось бы без печальных последствий. Но пока этот недостойный потомок Вильгельма Теля кромсал очередями мутное небо, русские разведчики успели передать про обстрел — откуда, как и кем он ведётся. Самолёт в конце концов сбили, да и немудрено, попасть в столь тихоходную цель можно было и из рогатки. Разведчики сгорели в воздухе вместе со своим фанерно-брезентовым "чудом" техники, а город несколько часов равняли бомбами. Поначалу пытались попасть в обнаруженные танки и бронемашины, пока бомбёжку проводили штурмовики и пикировщики. А потом просто засыпали бомбами всё подряд, когда подтянулись средние и тяжёлые бомбовозы. Вот такая странная и страшная история.
Ходил слух, что на самом деле случилась обычная ошибка. Сообщение от погибающих лётчиков спутали с донесением другого разведчика, обнаружившего кортеж самого фельдмаршала фон Бока. Фельдмаршал остался жив, а города не стало. Впрочем, судьба спасла фельдмаршала от смерти только для того, чтобы наградить его позором. Первый германский фельдмаршал попавший в плен вместе с остатками своей армии — это не тот титул, которого стоит гордиться военному. Извиняет Теодора фон Бока только то, что он спас для будущей Германии более полутора сотен тысяч жизней своих бывших солдат, а также несколько крупных городов и десятки мелких городков той части Померании, где Красная армия устроила котёл остаткам группы армий Центр.
Гюнтер смутился. Странное чувство вызывает эта война. Гибели врага обычно радуются. А ему жалко и немцев и русских. За что они так старательно уничтожают друг друга? За торжество идей нацизма? Или за деньги западных банков, полученных фюрером под будущую войну. В учебном центре им очень часто кроме политических информаций, как принято в Красной армии, давали и экономические обзоры. Конечно, на доступном для большинства слушателей уровне. Для солдат попроще — на уровне идей и понятий. Для офицеров более подробно — с цифрами и датами. Кто, кому, сколько, под какие проценты. Заявленные и реальные цели. Как отдавать, а отдавать непременно и обязательно. После этих бесед на деньгах кровавые пятна чудятся — настолько переплетены интересы финансистов и преступления военных. Ибо война это деньги. Как гласит мудрость высказанная императором Наполеоном: "Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги". Правда и прибыль она приносит соответствующую, но только не для тех кто в окопах гниёт и своими жизнями ненасытного Молоха войны кормит. Им всё больше гробы да костыли в качестве платы за чужую жадность достаются.
А англичанин продолжал изливаться поучениями для непонятливых немцев о том, на чьей стороне находятся германские интересы. По всему выходило, что Германия просто обязана стройными колоннами протаптывать дорогу в светлое англосаксонское завтра под руководством мудрых британских советников, вместо того чтобы совместно с дикими московитами гнать мир в мрачное азиатское болото. Причём на лице было написано, что он искренне верит в весь тот бред, который несётся из его глотки.
Гюнтер заскучал. Когда же генералу надоест выслушивать этого павлина. Уже ясно, что это не комбат сгоревшего на поле танкового батальона. Вряд ли такому болвану доверили вести в бой основную ударную силу провалившегося наступления. А то, что оно провалилось, не составляло никаких сомнений. Даже на взгляд видно, что до линии дальних барханов догорает как минимум три десятка бронированных уродцев, не так давно считавшихся образцовыми боевыми машинами. Виккерс неплохой танк конца двадцатых начала тридцатых годов, но для современной войны мало пригоден. Русские свои версии этой машины убрали с поля боя ещё год назад, а ведь их т-26 намного лучше того хлама, который англичане передали иракцам. Как оказалось, передали вместе с экипажами, но никто из британских стратегов не ожидал натолкнуться на полноценную оборону, построенную по немецким, вернее по русско-немецким, уставам.
Наконец-то Зейдлицу надоело выслушивать поучения британца, он повернулся к нему спиной и направился на НП дивизии, оставленный только для того чтобы убедиться в правильности своих предположений. Говорливого англичанина и его не проронивших ни одного слова спутников развернули и повели в штаб в заботливые руки заместителя Гюнтера и приданных батальону переводчиков. Там найдут способ вытряхнуть из болтливого британца немного действительно полезной информации и разговорить его молчаливых сотоварищей.
Гюнтер переместился в тень ближайшего бронетранспортёра и приготовился ждать очередных приказов руководства. Поднимающееся над восточным срезом горизонта солнце уже ощутимо прогрело воздух и очень скоро им придётся пожалеть о том, что немецкая полевая форма мало приспособлена для действий в пустыне, а русским трофейщикам так и не попался ни один из складов обмундирования приготовленных для Африканского корпуса Роммеля. Зато в дивизии есть несколько солдат, которым довелось в этой самой пустыне повоевать. Когда стало понятно, где "Первой Немецкой антифашисткой дивизии" предстоит действовать, то их собрали вместе, заставили вспомнить все превратности той компании и надиктовать писакам из дивизионной газеты свои впечатления. Воспоминания эти распечатали, раздали солдатам, заставили внимательно прочитать и запомнить. Теперь вот пришло время на собственном опыте уяснить, что из сказанного действительно важно, а на что можно "наплевать и забыть", как любит выражаться подполковник Фок, получивший с верхов очередное "чрезвычайно важное", но необязательное к исполнению, по мнению самого подполковника, указание.
Генерал Зейдлиц в очередной раз обозревал поле боя, пытаясь понять на что рассчитывал безымянный пока британский комбат. То, что техника у него устаревшая должен был понимать любой офицер, хоть как-то знакомый с боевыми действиями в Европе. Не имел боевого опыта? Возможно. Надеялся, что противник не имеет тяжёлого вооружения? Вполне вероятно. Но должен был понимать, что рано или поздно его бронированные черепахи нарвутся на полноценную оборону успевших закрепиться русских частей, а то и под фланговый удар какой-нибудь советской танковой бригады, техника в которой, даже устаревшая, сумеет свести на нет все преимущества внезапности.
Рассчитывал на что ещё? На что? На предательство иранской армии? Так её никто всерьёз и не принимает. Персы такие союзники, что верны только сильному. Ну и щедрому. А также готовы подчиниться тому, кто ведёт разговор с ними на понятном им языке. Такие люди в штабе генерала Тюленева имеются, поэтому лояльность высших офицеров иранской армии обеспечивают заложники взятые из их семей. Сами же персы и предложили такое решение. Из тех кто служит не за страх, а за совесть. Такие есть, пусть их и намного меньше половины.
Одного иранского предательства для столь смелой операции недостаточно. Что же ещё? Банальное безрассудство? Но англичане после прошлогодних оплеух, щедро отпускаемых им генералом Роммелем, чрезвычайно осторожны в военных делах. И не полезут в драку не имея подавляющего превосходства. Разведка, в том числе и воздушная, о таком превосходстве не докладывает. Не воспринимают русских как серьёзного противника? Скорее всего. И это зря!
Генерал Зейдлиц на собственном опыте познал всю глубину этих заблуждений. В своём почти удавшемся рывке к Варшаве. До города дойти сумели достаточно легко, а вот унести из под него ноги удалось с огромным трудом ценой потери половины ударной группировки. В чём его и обвинили бездари из штаба, покрывающие свою некомпетентность в военном деле. Получение чинов и наград и умение воевать — это, как показала война, немного разные вещи. Можно быть прекрасным генералом мирного времени и полным профаном во время войны. Причём, независимо от национальности и стажа службы. Русские поняли это первыми и буквально за несколько месяцев вырастили новых полководцев войны. Талантливых и удачливых. Как будто заранее знали кого именно назначать.
Зейдлицу тогда с трудом удалось вывести остатки своей дивизии из хитроумно расставленных капканов генерала Белова. Месяц назад генерал-лейтенант Белов расхваливал его, Зейдлица, действия по прорыву из Варшавского котла. Благодарил за предоставленные уроки. Это у них, у русских, традиция такая — хвалить попавших в плен вражеских генералов. Ещё со времён императора Петра расколотившего шведов под Полтавой.
Впрочем, в плен Зейдлиц попал солдатом. Благодарность Гитлера за спасение остатков ударной группировки. Сколько бешенства излил на него фюрер германского народа, когда Зейдлиц пытался объяснить причины своего отступления. Лучше бы той встречи не было. Глядя на беснующегося Гитлера, генерал осознал, какое же ничтожество они возвели в руководители Германии.
И не надо оправдываться перед самим собой. Именно они, военные, и возвели. Достаточно было в тридцать третьем году сказать громкое нет, да и просто намекнуть кому следует, и никакого фюрера с его бредовыми идеями в канцлерах бы не было.
Зейдлиц вздохнул. Чего ворошить старое. Как говорил на той встрече генерал Белов: "Что было — то было, что сбылось — то сбылось, вернуть назад уже не получится". А жить надо.
Не вернуть ничего! Ни того прорыва с разгромом. Ни скандала с пощёчиной своему непосредственному начальнику Манштейну. Ни скорого и предвзятого суда со смертельным приговором. Ни помилования Гитлера с разжалованием в рядовые и отправкой в штурмовой батальон. Ни того позорного момента, когда руки потянулись вверх от осознания простой истины, что помирать вот именно сейчас в этой изуродованной разрывами траншее не хочется.
Нет той истины, ради которой можно умереть.
А сейчас истина, а скорее надежда на её появление, предстала перед глазами. Нельзя сказать, что на генерала так плен подействовал. В общем лагере пробыл он всего неполных три дня. Кто-то из солдат его батальона разъяснил советскому командованию, какой именно Зейдлиц попал к ним в плен. А те решили взять управление ситуацией в свои руки. К вечеру четвёртого дня неволи бывшего генерала ждала отдельная комната казармы для попавших в плен высших офицеров Вермахта. Народа там хватало. Причём со всеми регалиями. И Зейдлиц в своей солдатской шинели выглядел несколько странно. Удивлять своим видом старожилов лагеря, а некоторые находились там с первых дней войны, пришлось недолго, уже утром его ждала полная форма генерал-лейтенанта Вермахта, разве что без наград, которых его лишили по решению военного суда. И потянулась рутина лагерной жизни. Поначалу его из общей массы генералитета не выделяли. Дали насмотреться и наслушаться. Позволили сделать выводы и поменять мнение о некоторых хороших знакомых. Нет, людей однозначно осуждающих его за игнорирование приказов Гитлера не было. Но и тех, кто сразу мог отринуть видение солдатской шинели, в которой его привезли в лагерь, было не так уж и много. Что поделать, генералы тоже люди. И шесть человек в погонах от полковника до полного генерала обвинили бывшего, они особо подчеркнули это, генерала Зейдлица в том, что манёвр ударной группы спас "его шкуру", но обрёк гарнизон Варшавы на гибель и плен. На резонные возражения, что в противном случае подобная судьба ожидала и его людей, один из понимающих соратников по окопному сидению Первой войны грустно добавил, что "ты ведь всё равно здесь оказался".
А потом пришёл подполковник Красной армии Фок и предложил поговорить. О чём говорить? Обо всём. О жизни и смерти. О мудрости и глупости. О счастье и горе. Об отваге и трусости. О верности и предательстве. О фатерлянде — какой он есть, и каким ему надо стать. Говорили долго, почти две недели.
А потом генерал Зейдлиц согласился посмотреть расположение "Первой Немецкой антифашистской бригады", и обратно в лагерь уже не вернулся.
Генерал окинул линию укреплений дивизии. Это ЕГО дивизия. Его труды и его гордость. Он создал то, что на сегодняшний день является лучшей частью германской армии. Сумел взять всё лучшее, что было в Вермахте и добавить многое из армии советской. Взяв за основу штаты немецкой "лёгкой" дивизии, они со штабом изменили её так, что она стала больше походить на механизированный корпус Красной армии. Благо возможности были.
Добровольцев оказалось столько, что выбирали только самых лучших. Танковый полк, вместо положенного по штату батальона, укомплектовали самыми новыми, из имеющихся в распоряжении советских трофейщиков, панцерами. Не стали создавать пехотную бригаду, положенную по штатам германской танковой дивизии, было предложение так поступить, раз уж количество танков соответствовало панцер-дивизии, а оставили полки в прямом подчинении комдива. По предложению русских советников уменьшили количество небоевых подразделений. А то по германским штатам около половины личного состава занимаются тыловыми делами. Пусть уж лучше боевых подразделений будет больше.
Проблемы были с артиллерией. Конечно, немецких пушек хватало, можно было и снаряды к ним найти. Но советские тыловики вполне резонно указали на то, что доставлять другие боеприпасы одной их дивизии будет немного проблематично. Тем более, что на Иранском фронте разжиться трофейными боеприпасами, как можно было бы в Европе, не получится. Часть орудий на вооружении поставили советские. Миномёты большого калибра тоже. Из оружия советского производства Зейдлиц также выпросил противотанковые ружья и крупнокалиберные пулемёты. Ну и особым подарком был тот самый самоходно-артиллерийский полк, который так впечатлил рядового Зейдлица.
Всё остальное было немецким. Проще обучать личный состав, не тратя время на переучивание. Можно выбрать именно тот вариант вооружения, который будет использоваться наилучшим образом. От лёгких панцеров, которых на складах хватало, отказались. Вернее они были, но только в разведывательных подразделениях танкового полка. Вооружали танкистов самыми новыми, из имевшихся у русских, модификациями "тройки" и "четвёрки". Получили в дивизии "штуги" огневой поддержки. Переделанный из "двоек" самоходный зенитный дивизион. Даже знаменитые "ахт-ахт" выделили. Ну и остальную зенитную артиллерию по штатам, а 2-х сантиметровые зенитные спарки даже сверх нормативов. Причём русские советники предложили монтировать такие установки прямо на грузовиках.
Недооценивать британскую авиацию не стоило. А она рано или поздно появиться. Когда иракцы массово побегут, а произойдёт это обязательно, то англичане влезут в дело сами. И тогда зенитный зонтик над головой его полкам просто необходим.
Знаменитых "катюш" всё же не дали, но пообещали выделять их для огневой поддержки по первому же требованию. Зато части ПТО снабдили гранатомётами, что уже было показателем доверия. Румынской армии, воюющей в Венгрии, их так и не выделили.
Была в штате дивизии даже авиации — разведывательная эскадрилья. Хотя это уже подразделение корпусного подчинения. Но Зейдлиц уверен, быть его дивизии корпусом. И в самом скором времени. Как только его солдаты к Багдаду или Киркуку выйдут, куда их русское командование направит. Тогда и приказ придёт, и другие части появятся. Формирование полным ходом идёт. Уже семь учебных полков есть. И практически боеготовая танковая бригада. Когда пленные в лагерях уяснили, что воевать им не против немцев предлагают, а создают союзные части против англичан, то количество добровольцев возросло раз в десять.
А к Багдаду он обязательно выйдет. Слово немецкого офицера дал. С такой дивизией его никто не остановит. С такой дивизией он бы и Варшаву деблокировал. Но Гитлер с Манштейном ему такой части не дали.
А русские дали. Как и врага, которого не жалко бить.
Четыре месяца назад, когда бригаду было решено переформировать в дивизию, стал вопрос о лояльности пополнения. Набрать к этому времени можно было тысяч пятьдесят, а то и больше. Но как они поведут себя в бою? Не перебегут ли на ту сторону, искупая грех "предательства", в котором их обвинил Гитлер? Не перевесит ли желание увидеть семьи? Смогут ли стрелять в таких же немцев?
Выход, предложенный русскими, решал большинство этих проблем. От похода в британские колонии вряд ли кто из бывших немецких пленных откажется. Воевать рядом с русскими против общего врага намного легче, чем рядом с ними же против своих соотечественников.
На том совещании пришли к выводу, что дивизию нужно перебросить в Азию. А там случай покажет, против кого её повернуть. Или против Турции, если она первая нарвётся, или против Англии, если у британцев не выдержат нервы и они решатся вмешаться в войну.
Не повезло англичанам. Судя по истерическим речам пленного английского офицера, увидеть на Иранском фронте немецкую часть, воюющую на стороне Советского Союза, в планы британского командования никак не входило. Всё же советской контрразведке удалось сохранить их переброску в тайне, а может английскому командованию подробности известны, но они просто не захотели пугать своих подчинённых. А может всё решил тот же случай.
До самого последнего времени дивизию держали намного севернее, готовя к действиям против Турции, которую британцы медленно но уверенно заталкивали в войну с СССР. И этот бросок армии "независимого" Ирака, который никто не ждал, просто случайность. Но случайность определившую будущее его солдат и его самого.
— Генерал, ваше следующее звание валяется на берегу Персидского залива. — Такими словами закончил постановку задачи командующий Иранским фронтом генерал армии Тюленев. — Вы моя самая боеспособная часть, вам и карты в руки.
Ну что же. Если в русской армии звания распределяют таким способом, то он ничего против не имеет. Думается, что на берегу Средиземного моря валяется звание генерал-полковника. А где-нибудь на другом берегу Ла-Манша его дожидается фельдмаршальский жезл. Осталось придти и взять.
Гюнтер дождался возвращения основной группы разведки. Докладывал командир первого взвода лейтенант Мюллер, всё-таки не захотел остаться в тылу, хоть русские и предлагали ему пойти мастером на один из заводов. Тогда в октябре, узнав о решении своего командира, принял решение идти в "антифашистскую бригаду" не только Мюллер, а половина столярной мастерской, где гауптманн Шульце изображал бригадира. Большая часть из них в этом самом первом взводе, где бывший мастер-столяр и бывший фельдфебель Мюллер командиром взвода.
— Товарищ майор, по результатам разведки имею доложить следующее. — Мюллер открыл свой блокнотик и продолжил. — Танков на поле тридцать восемь. Судя по следам ушло из под обстрела ещё около десятка.
Картина становится яснее. Армейский танковый батальон трёхэскадронного типа. Только вместо медлительных, но тяжело бронированных пехотных "Матильд" или "Валентайнов", стоят на вооружении не менее медлительные но слабые и по оружию, и по защите давно устаревшие "Виккерсы" и их собратья того времени. Повезло. С "Матильдами" справиться было бы сложнее. Впрочем, "Матильд" самим англичанам не хватает. А тут официально "туземная колониальная" часть. Ей подобная техника по рангу не положена, странно, что вообще танки на вооружении, а не бронемашины. Скорее всего, более новые танки где-то в глубине страны своего часа дожидаются. Как и британская авиация, пока себя не проявившая. Не считать же таковой древний аэроплан, проводивший разведку местности перед выходом к позициям дивизии это танкового батальона англо-иракцев. Причём, авиаразведка толком ничего разглядеть не успела, иначе эти покойники не выкатились бы так браво прямо под орудийные залпы.
— Обнаружено и взято в плен двадцать семь человек. — Продолжил доклад Мюллер. — Сопротивления не оказывали. Большая часть из них ранены, некоторые тяжело.
Гюнтер и сам видел кучку пленных, которых неподалёку от его расположения сортировал командир первой роты разведбата. Рядом с пленными образовалась кучка трофейного оружия, принесённая разведкой. Тут же суетился врач с двумя санитарами, что было хорошим знаком. Если найдено время на пленных, значит своих раненых мало или же, на что втайне надеялось, вообще нет.
— Пленные по большей части азиаты. — Мюллер начал высказывать свои соображения по ситуации. — На европейцев похожи человек семь. Остальные явно индусы и арабы. Есть один негр. — Решил удивить своего командира лейтенант. — Но он тяжело ранен, допросить не получится.
Гюнтер по приобретённой у русских привычке только махнул рукой. Что особенно важного может знать простой солдат или унтер-офицер, даже если он имеет экзотическую в этих краях чёрную кожу. И без его показаний ясно, что собирался этот батальон из всякого отребья, которым так богата британская империя. Почему отребья? Потому что более ценные солдаты сейчас пытаются штурмовать итальянское побережье, где генерал Роммель успешно держит оборону, ибо на вчерашний день ни одного плацдарма в материковой Италии англичанам захватить не удалось. Несмотря на все усилия итальянцев сдать британцам хоть один клочок суши.
Информация из самых верных источников. Из штаба Тюленева.
Так уж получилось, что самые приятельские отношения у Гюнтера возникли с подполковником Фоком. Тот хоть и был природным немцем по рождению, но настоящим русским по воспитанию. И это гремучая смесь национальных черт позволяла тому легко сходиться как с немцами, так и с русскими. Причём и особых усилий предпринимать не приходилось. Всегда находилась какая-нибудь черта характера, которая быстро сводила подполковника с заинтересовавшим его человеком. Конечно, большая часть этих контактов нужна было Фоку по роду деятельности. А кроме официальной должности советника, было у Гюнтера подозрение, занимался советско-немецкий подполковник и работой на контрразведку. Одно другому не мешает, как любят говорить русские. Впрочем, Гюнтер не возражал. Ему скрывать нечего. Он своё решение выстрадал, более месяца обдумывая предложение Курта. И варварская бомбёжка жилых кварталов Гамбурга случилась тогда, когда решение было готово. "Героическое деяние авиации Его Величества" стало последней каплей, перевесившей все сомнения и колебания. Вернее, не сама бомбёжка, а бездействие Люфтваффе, которое все наличные силы гнало на Восточный фронт, позволяя англичанам уничтожать беззащитные города. При этом самолётов для защиты заводов, принадлежащих рейхсмаршалу Герингу, хватало, а для защиты городов они не находились.
Капитализм есть капитализм. За какими бы вывесками национал-социализма он не прятался. Когда Гюнтер со своими солдатами прибыл в антифашистскую бригаду, Курт Мейстер, который был особым человеком в бригаде — из политического руководства, нашёл время для разговоров со своим бывшим командиром.
"Что получится, если скрестить ужа и ежа?" — Курт задавал абсолютно бессмысленные с точки зрения практичного немца вопросы.
Как можно совместить несовместимое? Гюнтер в ответ просто пожал плечами, признавая невозможность ответить.
"Полметра колючей проволоки!" — Поразил не менее бессмысленным ответом своего бывшего командира гауптманн Мейстер. А далее с цифрами, фактами, примерами из личной жизни, и жизни Гюнтера, пояснил, что попытка скрестить социализм, которого так желал рабочий люд, с национализмом, который был просто необходим буржуазии, родила новую, жуткую разновидность "народного капитализма", где от народа теперь требовали не только лить пот на заводах, по-прежнему принадлежащих буржуям, но и с радостью проливать кровь за прибыли этих кровососов. А те, кто не желал этого делать, становились "предателями нации", которых нужно в концлагеря спровадить. Та самая колючая проволока, получившаяся при смешении несовместимого.
Вообще, с Куртом было интересно разговаривать. Жаль, что он ушёл в разведку, но предоставил равноценного собеседника, познакомив своего бывшего командира с подполковником Фоком. Вернее, знакомство состоялось само по себе, а вот дружеские отношения завязались благодаря Курту.
Фок вчера и поведал о делах в Европе. Из его рассказов выходило, что взяться большим силам англичан в Азии просто неоткуда. Большая часть войск у них в Австралии завязла. Вторая по силе группировка Италию штурмует, пока без особых успехов. В самой Англии немалая армия стоит в ожидании, "когда Германия достаточно ослабнет". Ну и колониальные войска по всей необъятной империи. Вот и выходит, что ничего серьёзного для Ирака остаться не могло, за исключением северных районов, где добывают нефть. Разве что всю Африку оголить? Возможно, но мало вероятно. Вряд ли азиатская пустыня Южного Ирака ценнее африканской пустыни Ливии или Туниса. Хотя, Фок намекал, что в этой самой пустыне есть самая большая ценность нынешнего мира — нефть. Причём в таких количествах...
Гюнтер поднялся, дал знак Мюллеру следовать за собой. Пришло время ознакомиться с результатами допроса офицеров. Большой надежды на серьёзную информацию не было, но всё же.
Сомневался в информированности британца Гюнтер зря. Господин подполковник Джексон, а он оказался именно в этом звании, знал очень много, но не в военной области. Ибо оказался не командиром батальона, в чём немецкие офицеры не сомневались, а "координатором национально-освободительного комитета Ирана"! Именно так! И с его слов получалось, что несколько часов назад иранские войска подняли мятеж, целью которого было "освобождение народа Ирана от оккупации иноверцев". А неудачливый батальон составлял авангард иракской дивизии, которая должна была поддержать этот мятеж. Но эти "арабские мерзавцы" сбежали с поля боя при первой же возможности, оставив их батальон один на один с противником.
Осталось только поудивляться столь искреннему возмущению британского подполковника. Действительно, почему арабы не захотели умереть за интересы Британии? И года не прошло с тех пор, как белые английские господа бомбили и расстреливали из орудий этих же самых солдат, которых теперь обвиняют в предательстве. А они до сих пор об этом не забыли!
Хотелось посочувствовать британцу. Наверняка, иранцы столь же рьяно выполняли его предначертания как и арабы. Нет, то что восстание попытаются поднять, Гюнтер не сомневался. Жадность иранских офицеров общепризнанна, как и щедрость англичан, не жалеющих денег на всякие восстания, революции, освободительные движения в тылу своих недругов и друзей. Сомнение в том, что иранцы пойдут не только до конца, а хотя бы до середины пути. Как только вблизи расположения взбунтовавшейся части появятся русские танки, аскеры сложат оружие, а генералы убегут в направлении ближайшей границы, прихватив с собой не только деньги полученные от англичан, но и дивизионную кассу. Хорошо если не ограбят при этом всю округу. А могут и не поднять мятежа, а просто взять деньги. Не пойдёт же "координатор национально-освободительного комитета Ирана" в суд с иском на нерадивых бунтовщиков. Пугаться данной новости не стоило.
А вот то, что поведал англичанин дальше, было намного серьёзнее.
Оказавшийся на допросе подполковник Фок, скромненько сидел в стороне не мешая англичанину рассказывать то, что могло спасти его жизнь, но когда британец по третьему раза повторил одно и то же, Фок решил вмешаться.
— Почему наступление началось именно сегодня? — Задал он вполне невинный вопрос и неожиданно для Гюнтера и остальных немецких офицеров вогнал британца в ступор. За датой начала операции крылось что-то большее, чем очередная британская гадость соседям.
Подполковник явно не хотел говорить. Сослался на то, что не обязан отвечать на вопросы, не касающееся его лично. Вспомнил женевскую конвенцию о содержании военнопленных, как будто не англичане подтирались этой самой конвенцией при каждом удобном, а самое важное выгодном для них случае.
Тогда Фок нудным до невозможности голосом пояснил британцу, что данная конвенция к нему отношения не имеет, так как господин Джексон, если конечно это его настоящее имя, является не военнопленным, а шпионом. А шпионов во всём мире согласно давней традиции, зародившейся в английском королевстве, попросту вешают. Конечно, найти положенный для этого дела, согласно той же традиции, вековой британский дуб в данном случае невозможно. А на пальме вешать не совсем удобно. Но для господина Джексона могут найти очень хороший ствол артиллерийского или танкового орудия, о чём он, подполковник Фок, как имеющий власть для этого, немедленно распорядится.
Посылать труса в разведку нельзя. Испугается и погубит всех. Даже рядовым солдатом. Ну, а трусливый мудак в начальниках опасен втройне.
Мистер Джексон храбрецом не был. И прекрасно понимал это. Да, и не приходилось ему по роду его основной деятельности проявлять храбрость. Не было необходимости. И в это чёртово наступление он не должен был идти!
Другое дело, что трусом был не только он, но и те, кто имел право отдавать приказы ему. Большим начальникам отправляться в тыл к русским было страшно, и они отправили подполковника Джексона, который был пригоден только для того, чтобы проводить анализ собранной информации для отправки в Лондон. Но никак не для танковых рейдов по тылам противника.
Было не просто страшно, было страшно до ужаса и онемения всех членов. Больше всего пугала неспособность языка выдавить что-то осмысленное. Подумают, что не желает он говорить, выведут и повесят! А он просто не может!
Британец плыл. Ещё немного и он хлопнется в обморок. Гюнтер брезгливо поморщился. Даже приглашать не выход не потребовалось. И чего такие люди идут в офицеры? Махнул рукой Мюллеру, тот снял с пояса фляжку и протянул англичанину. Тот вцепился в неё двумя руками, но больше ничего осмысленного сделать не смог. Пришлось отбирать фляжку обратно, отвинчивать крышку и протягивать вновь.
Подполковник Джексон сделал два крупных глотка и замер с выпученными глазами, чуть не уронил фляжку, вовремя подхваченную Мюллером, и закашлялся. Гюнтер с осуждением покачал головой. Таскать в фляжке спирт — это уже перебор. Это слишком по-русски. В дивизии итак вторым языком команд становится русский, из тех слов, которые в орфографических словарях не пишут. Осталось завести дрессированного медведя и научить его пить водку прямо из самовара, занюхивая выпивку мохнатой лапой. Получится картина из пропаганды доктора Геббельса, а не боевое подразделение Народной армии новой Германии.
— Так почему наступление началось именно сегодня? — напомнил свой вопрос подполковник Фок.
— Для того, чтобы совпало время с началом наступления турецкой армии. — Джексон смог справится с парализующим его ужасом и выдать ту часть информации, которая разглашению не подлежала ни в коем случае. Пусть ублюдок Смайлс, засунувший его в эту операцию вместо себя, попытается осудить чужую трусость. Сам-то дальше Багдада никуда не выезжал. — Сегодня утром турецкая армия должна начать наступление на двух участках фронта. На каких именно — не знаю.
Джексон стремительно пьянел и столь же стремительно успокаивался. Ну чего такого сверхсекретного он рассказал? Турки должны были начать операции четыре с половиной часа назад. Скоро эти русские, переодетые немцами, а может быть настоящие немцы узнают всё сами. От своего командования. А он останется жить!
Подполковника Фока выданная британцем новость немедленно подбросила в воздух.
— Майор, я в штаб. — Фок надел фуражку, привычным движением профессионального военного одёрнул китель, указал пальцем на британца. — А из этого вытрусить все подробности, вплоть да фасона кружев на панталонах шлюх в борделях Багдада.
Дополнение было сказано по-русски. Офицеры и переводчик поняли, а британцу уточнение знать не обязательно. А то ограничится именно пересказом о прелестях багдадских жриц любви.
Гюнтер ухмыльнулся, всё-таки в русском юморе есть своя прелесть. Он позволяет говорить о серьёзных вещах так, как невозможно в немецком, и даже польском. Только успеет ли пленный англичанин ответить на его вопросы. Уж слишком быстро он начал пьянеть. Сто граммов спирта — это для русских разогрев перед пьянкой, пришлось убедиться этой зимой, а британец как бы не всю дневную норму принял.
Внеочередное совещание штаба дивизии собрали часа через два. Когда окончательно прояснилась обстановка как в Иране, так и на других частях бескрайнего фронта войны.
Начштаба дивизии полковник Шварценберг был немногословен. Мятеж иранские генералы действительно подняли, но вот успехи данного мероприятия не впечатляли. Быстро захватили в плен русских советников и лояльных Советскому Союзу офицеров, хорошо хоть хватило ума никого не убить. Довольно оперативно взяли под контроль близлежащие города и селения. И согласно священной азиатской традиции никуда не торопиться, стали ждать ответного хода советских войск. Что в данной ситуации больше устраивало командование Иранского фронта. Пока персы будут пить чай и делить портфели в будущем правительстве, мятеж потеряет всякий смысл. Хотя был ли он смысл с самого начала? Для удачного мятежа нужен единый руководитель, а, судя по всему, иранские генералы до сих пор о самом важном — то есть кто будет министром обороны — так и не договорились. И не договорятся. Не успеют.
Генерал Тюленев мгновенно развернул в сторону взбунтовавшихся частей танковые и мотострелковые бригады. Отправил авиацию на разведку и первую бомбёжку — листовками. Если персидские офицеры ещё не успели обкуриться опиумом, то намёк поймут. Если понимать не захотят, то у армии Ирана появятся новые генералы и полковники.
Это были плюсы ситуации. Из минусов — 76 танковая бригада, которая должна была усилить удар "Первой немецкой антифашисткой дивизии", развёрнута на Керманшах. Вразумлять иранцев, которым захотелось умереть за британские интересы.
Генерал Зейдлиц осмотрел своих офицеров. Решение он уже принял, стоит сказать о нём и все сидящие за этим столом, без исключения, отправятся выполнять приказ. Но согласно введённой не так давно традиции, подсмотренной у русского флота, все присутствующие имеют право высказаться. Начиная с младшего по званию.
— Майор, ваше мнение? — Зейдлиц посмотрел на командира разведки дивизии.
— Товарищ генерал, я думаю, что нам нужно начинать наступление. — Гюнтер поднялся со своего места. — Конечно, частей усиления мы лишились. Но знает ли об этом противник? Из допросов пленных следует, что они вообще о существовании нашей дивизии понятия не имели. Тем более не знают наших боевых возможностей. — Гюнтер остановился, слушали его внимательно и перебивать никто не торопился. — У нас по сути дела — механизированный корпус. Русские подобными частями не такую оборону взламывали. И это на Германском фронте. А тут туземные дивизии. В крайнем случае англичане. Неужто мы хуже панцер-дивизий Роммеля.
Гюнтер сел на место, поправил воротничок, который стал тесен и давил на шею, прислушался к дальнейшему опросу. Начальник артиллерии. Начальник связи. Начальник оперативного отдела. Командиры полков. Начальник штаба дивизии. Большинство за.
— Товарищи офицеры! — Все встали.
Зейдлиц чувствовал радостный подъём. На Багдад!
— Благодарю вас за высказанное мнение. А теперь — слушай приказ! Дивизия начинает наступление силами своих полков, при поддержке семнадцатой горно-кавалерийской дивизии, а также выделенного нам дивизиона реактивной артиллерии. С воздуха нас будут прикрывать...
Гюнтер почувствовал как в душе разгорается боевой азарт. Слухи бродящие по дивизии говорят, что генералу пообещали следующее звание за выход к берегу Персидского залива. Посмотрим не найдётся ли там звания подполковника для майора Шульце. Уходя на войну, Гюнтер пообещал Лотте, что вернётся генералом. Есть шанс выполнить обещание.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
