Сожми звезду в ладони

Храмов В.И. — Сожми звезду в ладони.

Возня и пыхтение разбудили его. Он коснулся мыслью браслета и тот исполнительно показал ему время — 4:53. Он сел на своём спальном ярусе — возня стихла. Это двое техников предавались утехам — она была в этом неудержима — уже все перебывали на её ярусе.

Он спрыгнул на пол, мягко приземлившись — пониженное тяготение — корабль слишком мал чтобы создавать полноценную силу притяжения. А в технических отсеках вообще была невесомость. Он прошел в уборную и закрылся внутри, услышал перед этим стоны — эти двое опять продолжили. Вообще-то никто никогда никого не стеснялся, но не его. Побаивались, наверное. При нём себя старались вести иначе, целомудреннее что ли. Как будто он монах какой-то. Он обычный техник. Кстати, закрываться в туалете было не принято — начинали подозревать, по меньшей мере, в скрытности, но для него это было так же естественно, как вымыть руки после этого. Он сел на толчёк и разбудил Барса — своего спутника-браслет.

Перед глазами возникло диалоговое окно.

— Привет, Алекс. — Радостно поприветствовал браслет, подавая звук прямо в нервы в виде импульсов, так что слышал только он. А вот Алексу приходилось проговаривать слова:

— Дай мне наши координаты.

Перед глазами сразу возникла голограмма звёздного неба. Оно закрутилось, погружая его в себя и наконец Алекс увидел проекцию их Марадока — малого разведывательно-дозорного корабля Д-498 "Резвая блоха". Так и есть — шло полным ходом наступление. Их корабль приближался к форпосту Дархорсов — неуютной планете Нентс в составе дозорного полка "Насекомые". Позади шел 3-й Флот — рядом были тяжелые фрегаты и крейсера. Остальные отстали.

Часов через пять стандартного времени начнётся высадка под прикрытием штурмовиков — истребители к этому моменту уже должны будут отчистить атмосферу — Носитель уже выходил на орбиту, окруженный роем космофайтеров. Алекс подключился к нервной системе корабля — та лишь раздраженно возмутилась — привыкла — он уже давно сломал её, добившись доступа. Алекс подключился к системе наблюдения и вошел через неё в капитанскую рубку, послушал немного разговоры — обсуждался план предстоящей операции.

Алекс закончил — утилизатор тихо заурчал сзади, перерабатывая его вчерашний ужин в удобрения для гидропоники.

Алекс отключился от позитронных нервов Мамы и пошел до эскалатора, упав через него до технопалубы. Гравитации здесь не было. Он шел-плыл к своим бронероботам — ТДМП и роботу-ремонтнику на его основе, не имевшему брони и тяжелого вооружения. Конечно, обе машины были в порядке — он был образцовым механиком, но Алекс заменил блоки питания, обновил всю смазку, проверил боекомплект.

Дорхорсы применяли в большом количестве андроидов и полуразумных насекомообразных мутантов — с рождаемостью у Дархорсов не всё в порядке, в своё время слишком увлеклись мутагенами, да неудачно, а клонирование им религия запрещала. Это не было секретом, достаточно было войти в Офицерскую библиотеку и поискать. Но разве будет кто-нибудь искать. Запросов по этим докладам почти не было — чудовищное легкомыслие для офицеров первой волны десанта. Надо знать противника в лицо.

Алекс зарядил один наплечный гранатомёт нейтронными гранатами, второй — осколочными. Их же уложил в подзарядные блоки. На правой руке-манипуляторе ТДМП стоял крупнокалиберный 9-мм пулемёт с вращающимися стволами. Его Алекс зарядил вместо обычных бронебойно-зажигательных зарядов контактно-разрывными, вдвое увеличив боекомплект, разместив на поясе дополнительный ленточный зарядный блок. Чтобы не перегрузить машину снял 3 из 4 самонацеливающихся ракет — врятли на поле боя появится тяжеловооруженная техника — это не тактика дархорсов.

Себе на ремонтника установил тройной боекомплект с таким же набором, как только что установил на ТДМП и навесил блок со сменными узлами и блоками питания. Наплечные гранатометы зарядил так же — нейтронными и осколочными зарядами, а в одноствольный легкий пулемёт — ленту с контактно-разрывными патронами.

Вообще-то оружие на ремонтниках не предусмотрено, но Алекс воспользовался одинаковой конструкцией роботов и поставил с уничтоженного ТДМП гранатометы. Недалеко лежала ещё и лазпушка, но Алекс решил, что в будущем бою 9-мм пулемёт будет полезней лазера.

Когда он закончил возится с боевыми роботами, было уже 7:45.

— Доброе утро, техник. — услышал он и обернулся.

Его пилот, лейтенант Рыбак, был как всегда свеж, гладко выбрит и подтянут. Говорить обычным языком для него было неудобно — слишком медленно, а Апексу было сложно правильно произносить их слоги, но они взаимно уважали друг друга и из-за этого каждый старался щегольнуть умением владения языком другого класса.

— Говори слогами, лейтенант, я тебя пойму, — попросил Алекс.

Рыбак быстро выговорил одним словом целое предложение — это и был слог. Смысл сказанного заключался в следующем:

— С чего ты взял, что мне понадобится осколочное вооружение?

— Дорхорсы всегда засыпают врага тучами насекомых и андроидов. От киберов отобьёмся нейтронными гранатами и дабллазпушкой, остальное — от насекомых.

— Опять Мать приручал, — усмехнулся пилот.

Алекс пожал плечами. Пилот на секунду прислушался к инкому, потом произнёс слог зова на сбор и быстро исчез. Алекс зашагал к эскалатору.

Алекс был обычным человеком, рожденным мамой и зачатым папой без всякого врачебного вмешательства. Поэтому он и мог служить лишь техником или рядовым бойцом пехоты, считай мясом. Пилоты, как и все офицеры, были созданы из фрагментов генных цепей, искусственно улучшенных и подправленных. Полученный генный набор вживлялся искусственной матери.

Такие люди были без физических недостатков, никогда не болели — все прививки были произведены при "зачатии" , иммунитет усилен до предела, организм предельно укреплён. Такие люди в разы сильнее, выносливее, быстрее. Реакция их была так быстра, что они легко уворачивались от пуль и плазмозарядов. Мыслили они так же быстро, вернее соображали. А так как язык — озвучивание мысли, у этих надлюдей появился свой язык — они общались слогами — общение быстрое и информативное.

Создание таких людей — очень дорогое удовольствие, но флот всегда находит на это деньги. Но и у военных ресурсы ограниченны, поэтому обычные люди всё также служили, но уже под руководством уникумов.

Алекс вошел в зал для конференций, сел рядом со своим пилотом. Капитан сообщил, что корабль на поверхность сядет только после подготовки площадки. С орбиты будет скинут весь десант, пока без тылов, но под авиа-прикрытием. Начало через полчаса.

Все разбежались. Алекс слетел обратно на техническую палубу. Рыбак уже занял своё место в своём ТДМП, робот ожил, распрямился, потряс "руками" и "ногами" , покрутил оружием. Бронеколпак захлопнулся, робот оттопырил большой палец манипулятора. Пилот показывал Алексу, что оборудование в отличном состоянии.

ТДМП зашагал к Омару — орбитальному малому десантно-разведывательному шлюпу, подцепился к специальному захвату. Лифт поднял его в отсек. Два Раптора — легких дозорных робота также подцепились к лифтам. Десант сам вбежал в чрево шлюпа, заняв кресла по бортам.

Разведывательно-десантный взвод состоял из 30 десантников, разбитых на 3 отделения. В каждом — один офицер— уникум, сержант, снайпер, два тяжелых пехотинца в экзоскелетной тяжелой пехотной броне и с тяжелым вооружением /пулемёты или гранатометы, лазпушки или ракетницы/ и пять штурмовиков в лёгкой экзоскелетной броне с штурмовыми автоматами калибра 1,5мм с навесным усилением.

Поддержку взвода осуществляло робоотделение — 1 ТДМП и 2 Раптора, которые и несли самое тяжёлое вооружение.

Омар захлопнул люки, замигал сигналами готовности и переместился по направляющему захвату. Упала переборка, отделяя Омара от них и весь техноуровень от разгермитизации. Марадок пять раз вздрогнул — все пять Омаров были отстреляны к планете.

Алекс почувствовал голод и поплыл по эскалатору к столовой, где перед стеной-экраном уже собралась большая группа технарей — наблюдали за высадкой. Но ничего интересного пока не было — алые всполохи на стене и ровные данные от Барса.

Он поел и ушел от толпы в свой бокс, где уютно устроившись в старом списанном роботизированном кресле капитана, закрыв глаза, смотрел картинки, передаваемые нашлемными камерами десанта, ведя запись — потом ещё пересмотрит.

Алекс родился на Мусорщике — корабле-станции по переработке отходов и хлама. Его семья собирала галактический мусор, перерабатывала его, разделяя по фракциям — органику на удобрения, полимерные отходы в полимерные порошки, после отчистки, рафинирования, металлы после катализации или отчистки и переплавки в солнечных ваннах — в металлические порошки. Все эти новообразованные материалы сдавали скупщикам — на том и жили. Кругом шли постоянные войны и восстановление разрушенного, поэтому армии и государства постоянно нуждались в материалах, а регенерированные материалы были дешевле первичных — дела шли неплохо.

Он родился шестым в это семье, но первым мальчиком. Когда Алексу стукнуло десять, отец купил новую, более современную станцию, а старую хотел переработать, но Алекс упросил отдать её ему. И вот с двенадцати лет он стал самостоятельным Оператором станции по переработке отходов. Так как всю жизнь он провел на станции, то он знал каждый её шовчик, винтик, схемку.

Отец отдал станцию совсем — с дарственной. Он лишь изредка залетал забирать продукцию на продажу и исправно расплачивался по установленному закупочному тарифу. А так как тратил на себя Алекс мало, то большие средства стали откладываться на его счетах. Вскоре стало возможным преобразить станцию — закупить новое оборудование, более умных и производительных роботов и полностью заменить Автоматическую кибернетическую систему корабля — так называемую нервную систему корабля или Маму.

Алекс последней обновкой особо гордился — Маму он приобрел пусть и не новую, но зато с армейского боевого корабля, а Мамы флота — лучшие. Конечно, такое можно было купить только на "черном" рынке с чудовищной переплатой, но это себя оправдывало — киберсистема была в разы мощнее стандартных гражданских.

Познакомившись с этой системой, заточенной под боевое применение, Алекс стал мечтать о воинской карьере, благо и призыв скоро должен был пройти. В Глобальной Библиотеке он скупил все книги по этой тематике и быстро все их проштудировал — времени было много — всю остальную работу взяла на себя Амазонка — так он назвал киберсистему. Правда, чтобы она полностью разгрузила его, пришлось просидеть с ней полгода на прямом подключении. Теперь она умела всё, что умел он, но и он сам многому научился у неё.

Отец предлагал заплатить армии за клона Алекса, откупившись таким образом от службы, но Алекс отказался — он хотел отслужить. Он поступил на заочный факультет Высшей школы Флота и закончил её досрочно с отличаем, получив звание техник-лейтенанта.

И вот Алекс в армии. Должность техник-лейтенанта для неуникума оказалась недостижима, хотя и негласно. Ни один уникум-офицер не хотел мириться с "тормозным" в своих рядах. И Алекс служил обычным техником, хотя это и сержантская должность. Получая офицерский оклад, он жил в обычной казарме, кормили его по офицерскому меню, но в обычной столовой. Над ним смеялись — "переделанный сержант, недоделанный офицер" , но Алекс молчал, терпел, чётко, строго и в срок исполняя свои обязанности.

Меж тем десантные отряды приземлились, быстро, красиво, как на учениях, разбежались, занимать огневые позиции и прикрывая друг друга. Омар выгрузил роботов и отстрелил грузовые контейнеры, пополз обратно на орбиту.

Взводы доложили слогами

— Позиция занята, сопротивления не наблюдается, начинаем укрепление позиций.

Грузовые контейнеры по команде стали разворачиваться в стены и вышки, автоматические турели и гранатомёты, командный пункт со станцией дальней связи. Все шло гладко как на учениях. Вторым рейсом Омары завезли периметр с силовыми полями и взлётно-посадочную площадку, быстро, как конструктор, сложившуюся на сплавленной выхлопами Омаров поверхности.

— Замечено движение в верхних слоях почвы, — прозвучал слог вместе с сигналом тревоги.

Пехота занимала огневые позиции, зажужжали сервомоторы кибертурелей, защелкали затворы.

— Началось, — выдохнул Алекс.

В нескольких местах земля вокруг периметров вспучилась — туда сразу же устремились ракеты. Ярко-алые грибы разрывов выкинули землю вместе с этими мутантами-землеройками. Но сразу же со всех сторон налетели летающие жуки с прозрачными радужно-перламутровыми крыльями и летающие андроиды.

— Угроза с неба! — в слоге была большая доза тревожности.

В небе над посадочной площадкой началось феерическое лазерное шоу — мельтешили перепончато-радужные крылья, стабилизаторы андроидов, всплески плазмы, лучи разноцветных лазеров и разрывы ракет. Зенитные турели били залпами , выпуская сразу по 12 ракет и сбивая сразу дюжину целей, но перезаряжались они около минуты, а в небе сотни врагов мельтешили, засыпая десант лучами лазеров и плевками кислоты или плазмой из брюха этих стрекоз.

Под прикрытием воздушной атаки из расплавленных земляных нор сплошным потоком потекла пехота — всех типо-размеров полуразумные жуки и кремнево-мозговые роботы.

— Требую поддержки с орбиты и подмоги, — крикнул взводный.

По уставу это значит — подразделение не может самостоятельно отразить нападение, а по-простому — отряд разносят в пух и прах. Марадоки ударили с орбиты, но не точно, а значит малоэффективно. И подкрепления выслать было неоткуда — Марадоки без десанта, а линейные корабли флота лишь на подходе. Поспешило командование с высадкой десанта, ох, поспешило.

Барс выкинул в его взгляд данные — ДМП повреждён. Парализована правая нога. Боевая машина могла удерживать равновесие, но передвигаться не могла.

Алекс вскочил и побежал в Ангар. Омары были ещё здесь. Вскочив в своего ремонтника и напялив шлем — в космосе была угроза разгерметизации, Алекс с грохотом зашагал к шлюпу, зацепив по пути два контейнера с автоматическими турелями.

— Барс, дай через Маму команду на опускание лифта ДМП, крикнул Алекс, хотя браслет слышал его даже лёгкий шёпот.

Омар уже подцепился обратно на направляющую, но ремонтник успел зацепиться за лифт. Лифт поднялся, закрылись створки. Омар отстрелился от корабля и стал падать к поверхности. Воздух стал очень разреженным — всё-таки Рыбак не врал — герметизация так себе. Вот шлюп затрясло — входили в атмосферу, скорее даже падали — режим жесткого спуска, они не знали, что на борту человек. Через некоторое время раздался взрыв, шипение, свист-рёв, Омар сильно дёрнулся, заскрежетав всем корпусом — у Алекса аж в глазах потемнело от перегрузки — жесткое торможение.

Загрохотали зенитные установки, выпуская малые самонаводящиеся вакуумные ракетки — Омар расчищал себе окно. Они сели — лифт опустился, но тут же начал подниматься. Алекс выкинул контейнеры и выпрыгнул сам. От приземления тяжелого робота земля вздрогнула, контейнеры подпрыгнули и стали разворачиваться в зенитные турели. Зенитки Омара грохотали прямо над головой.

Кругом царил хаос боя — горы трупов и мусора, куски тел и роботов, обломки периметра. Метались трассеры пуль всех калибров, яркими росчерками сверкали лучи лазеров, ослепляющими каплями пролетали плазменные разряды.

Алексу стало разом зябко — кругом столько смерти, а из защиты у него — лишь слабое защитное поле и обычная обшивка робота, не броня, как у ДМП. И бронеколпака у него не было.

Подключился Барс. Силуэт ДМП Рыбака оранжевым отсветом замигал в глазах — Барс подавал импульс прямо в нервную систему Алекса. Ремонтник зашагал к Рыбаку, огромными ступинаторами раздавливая хитиновые тела, ведя на ходу огонь из легкого пулемёта и укладывая гранаты в скопления насекомых. Он подошел к ДМП, щупалец его левого манипулятора коснулся контактного узла на пояснице ДМП.

— Ты чего припёрся, Тугодум? Тебе не место в бою. — рявкнул Рыбак одним слогом, но Алекс уже перезарядил его опустевшие гранатомёты другой рукой-манипулятором.

— Дай ракеты. — крикнул Рыбак.

Алекс перезарядил наспинные ракетницы, поменял блоки питания в лазпушке и установил коробку с лентами, отбросив пустую на гору стрелянных гильз. Рыбак дал залп из левого плечевого гранатомёта, обдав Алекса отдачей. Враг покрывал равнину перед остатками периметра сплошным ковром, в котором залп Рыбака поднял целый клон. Алекс уложил залп своих гранатомётов неподалёку, следом ещё раз Рыбак. Они зачистили целый сектор. Заработал с грохочущем визгом пулемёт.

Причина неисправности наконец была установлена — плазменная капля сожгла сервоцепь сгибания правой нижней конечности. Сейчас этого не устранить, но можно компенсировать перенастройкой остальных сервоцепей. Надо было давно разработать программку и научить ТДМП автоматически компенсировать поврежденные цепи. За минуту он закончил. ДМП ожил, потопал на другой край периметра — там было пожарче. Алекс едва успел подзарядить гранатомёты.

Барс опять обратил на себя внимание — он увидел краем зрения Алекса объект и подсвечивал его яркими вспышками пока Алекс не обратил на него внимание. Обратил и ахнул — в сплошном ковре насекомых укрылись самые настоящие дархорсы в экзоброне, окруженные 6 штурмовыми андроидами и 3 оборонительными, вырабатывающими мощное защитное поле, покрывавшее всю группу.

Это было командование всей операцией. Алекс передал сигнал и картинку Рыбаку, но реакции не увидел. Он решил действовать сам. Подойдя к самому периметру, он встал позади позиции космопехотинца, срезавшего своими пулями-иглами мутантов одного за другим.

Никаким оружием их не достать — защитное поле надежно. Значит надо убрать его. Алекс дал залп из правого плечевого гранатомёта нейтронными гранатами. Синеватая призрачная вспышка разрыва — и вот силовое поле оборонных дроидов сжалось, лопнуло, но тут же начало срастаться вновь, но Алекс успел уложить залп из трех гранат в дыру, ещё 3 разорвались на силовом поле, скомковая его опять.

Три гранаты сработали внутри поля, вырубая все искусственные логические цепи и парализуя дархорсов. Разорванное силовое поле совсем исчезло. Андроиды повалились, замерли. Минут через пять они встанут, но Алекс уже уложил вокруг дархорсов все оставшиеся осколочные гранаты, да ещё и из пулемёта добавил.

Дархорсов разметало. Пыл наступавших с этой стороны сразу угас. Хитиновые человекоподобные мутанты, потеряв давившую на них психическую силу, затоптались на месте под огнём десанта.

— Ремонтник, ДМП! — раздалось в ушах и Алекс обернулся.

ДМП стоял на коленях, уронив руки, спиной к Алексу. Он затопал к нему. Два удара сзади — отказала одна нога и сервоцепи сгибания спины и разворота в поясе, но Алекс уже дошел. Ещё удар — отвалилась рука с пулемётом.

— Да прикройте же меня , — крикнул Алекс, касаясь щупальцем-контактом поясничного узла. Ремонтник быстро произвел анализ и выдал — неисправностей нет.

От очередного попадания ремонтник был выведен из строя — то, что Алекс ещё был жив — чудо. Он покинул мёртвого робота, оббежал ДМП и ошарашенный замер — Рыбак сидел внутри окровавленной кабины, упершись остатками головы в пробитый, раскалённый бронеколпак. Три или четыре капли плазмы с огромной силой разом ударили в одну точку прозрачной брони, промяв силовое поле и проплавив броню. Последняя ударила в уже расплавленную дыру и убила пилота.

Алекс никогда не слышал о такой тактике хитиновых людей, но ясно было одно — это показывало высокую степень их организованности и скоординированности их действий.

Бронеколпак открылся, Алекс вытащил Рыбака, дымящегося и воняющего горелым мясом, и положил его па плиту.

— ДМП! Срочно огонь на сектор 6! — услышал Алекс, запрыгнул в робота и подключился через Барса к системе.

Бронеколпак захлопнулся, прожжённый и мутный, весь в крови и паре, система тактического ориентирования сгорела и прицел не работал.

— Я ничего не вижу, передайте вид и тактику. — крикнул Алекс.

Сразу множество голосов — и капитан, и уникумы отряда, и из командования с Марадока что-то стали кричать слогами, основной смысл был.

— Куда ты лезешь, Тормозной Тугодум?

— Барс, обруби это вороньё, от их гвалта не слышу ничего! Раскаркались, как будто у них есть выбор. Если рядом есть пилоты ДМП, я уступлю место. Нет — тогда заткнитесь! — кричал Алекс, почти вслепую шагая к периметру.

Уникумы сами обрубились, капитан передал картинку тактики — на обычное видение поля боя накладывалось тактическое целеуказание, враги подсвечивались красным, союзники — зелёным, цели — золотым. Алекс разрядил гранатомёты и спинные пусковые установки в золото-красный сектор с белой шестёркой наверху и пошел вдоль периметра, подняв обе руки-манипуляторы с оружием, ведя непрерывный огонь.

Картинка оборвалась неожиданно. Барс доложил что капитан убит, его нашлемная тактическая командная станция разбита. Алекс окончательно ослеп.

— Техник-лейтенант Хорев, принимайте командование — вы старший по званию! — услышал Алекс голос сержанта взвода и глянул на миниатюрный тактический экран на основании бронеколпака — восемь зеленых точек по всему периметру. Всего восемь живых десантников, возможно раненных.

— Беру бой на себя, — выкрикнул Алекс.

Он открыл бронеколпак перераспределил всю мощность на лобовой экран силового поля. Стало лучше видно. Это было очень опасно — силовое поле не удержит прямого попадания, лишь косвенное воздействие. Но выхода не было — хитиновые люди наседали как волны прилива. Прицел не работал и Алекс наводил на глаз — не промажешь по такой цели — сдвоенный лазерный луч и струя разрывных пуль разрезали сплошную волну атакующих, рвали их, жгли. Но новые волны накатывались на павших, на ходу стреляя из бластеров и плазмомётов.

— Мы не удержимся. — передал Алекс на орбиту, — Вызываю орбитальную ковровую бомбардировку.

Это значило, что с орбиты весь район будет сожжён.

— Держись, Хорев, флот подошёл и выслал штурмовики. — пришёл ответ на обычно языке, но скороговоркой.

— Ребята, держись, немного осталось. — передал Алекс по внутренней связи, — Флот подошел.

Никто не ответил. На тактической карте-схеме лишь три зелёных точки. Алекс развернул робота — враг уже в периметре, раскорчёвывает турели. Сдвоенный залп из пушки и пулемёта очистил зону лагеря, но лазпушка остыло — блоки питания истощились. Алекс отбросил её. Он отступал к центру посадочной площадки, крутясь на месте, веером рассеивая пули. Но вот и лента, щелкнув, иссякла. Алекс стал бить врага пулемётом, как дубиной, другим манипулятором захватывая их и сминая мощными пальцами робота.

Алекс включил внешнюю связь.

— Отряд уничтожен! — доложил он. — Требую нашего отмщения!

Но тут небо над головой ярко вспыхнуло и тут же померкло — масса истребителей-бомбандировщиков разом погасили ускорение падения и затмили небо. Землю затрясло. Всполохи огня и всплески разорванных и оплавленных пород устремились вверх — штурмовики работали. За пять минут они отчистили всё вокруг, потеряв три своих машины.

Командир звена прошелся над лагерем на минимальной высоте, покачав крыльями-стабилизаторами в знак приветствия. Алекс вскинул руку-манипулятор.

— Десант уже идет, обратно отправь раненных и погибших, — передал скороговоркой звеньевой и добавил от себя, — мы рады что ты жив. Вечером ждем тебя в кают-компании.

Алекс прошелся по лагерю на зеленные сигналы тактической карты. Нашел раненных, ввел им Спектру — теперь до врачей доживут. С неба упали спускаемые аппараты пехотной разведки — по три разведчика в каждом. Разведчики помахали Алексу и стали принимать Шипы — атмосферные корабли космопехоты.

На один из них погрузили раненных и тут же отправили, а Алекс с убитыми отправился на следующем. Когда Шип покинул атмосферу, напряжение боя покинуло его и эмоции вырвались наружу — слёзы брызнули из глаз, рёв страха и ужаса из горла. Его трясло весь полет, но к пристыковке он уже совладал с собой и выглядел усталым победителем, лишь пальцы подрагивали и под сердцем — ледяная пустота.

Уже месяц они болтались в Дальнем Космосе. После того боя на Нентсе их отвели в резерв на переформирование — потери в РДВ — 90 процентов. Прислали новобранцев, а оставшихся в живых признали ветеранами, наградили. Алекса награждал орденом Доблести 1-й степени сам легендарный Железный Командор, никогда не ведающий поражений. Алексу сверхсрочно присвоено было, по личному настоянию Командора, звание старлея и поручено командование робоотделением.

Так социальный статус Алекса сильно изменился — он стал полноправным офицером, более того, награждённым боевым офицером-ветераном, а это многое значило, и не только в армии. Если он пожелает покинуть службу, то и него будет приличная пенсия, гарантированная работа в государственных структурах, при этом любые его доходы не будут облагаться налогами, возможность выбора места жительства на любой планете Федерации — жильё они предоставят, бесплатное образование себе и детям, но главное — возможность участвовать в политической жизни Федерации на правах почётного гражданина, возможность выбирать и быть избранным, чего лишены не отслужившие.

Но Алекс пока не думал об отставке, с головой погрузившись в обучение новобранцев, в освоение новых боевых машин — Уничтожителей, заменивших архаичные ТДМП. Уничтожитель был образцом передовой военно-инженерной мысли Федерации. При тех же габаритах (это было важно — не пришлось заменять средства доставки к полю боя — Омаров) и почти такой же массе, он был более подвижен, лучше защищён, лучше оснащён. Полностью изменённая двигательная система обеспечивала недосягаемую ранее для роботов ловкость — можно было даже бегать и прыгать.

— Следующее поколение наших роботов будет в Олимпийских играх участвовать, — шутили пилоты.

— Причём без нас, — шутили другие, имея в виду резко возросший интеллект робота.

Накопительные энергетические батареи были более ёмкими — лазпушка больше не остынет в разгар боя, увеличившаяся в разы мощность защитного силового поля при новых аккумуляторах вселяла надежду на дожитие до обещанной пенсии. Изменилась компоновка робота, его строение. Теперь передовая волокновая броня, легкая и надёжная, прикрывала жизненно важные узлы робота и пилота. Новая кабина была рассчитана на новое поколение уникумов и Алексу в ней было очень просторно, хотя он так и не мог понять, зачем пилотов делают такими большими, ведь их боеспособность совсем не зависели от физической силы и размера. Это даже помеха — маленький пилот — малогабаритный робот, малозаметный, отношение — боевая нагрузка/общий вес — более выгодное. Это для пехоты космодесанта нужны "атланты" — их боеспособность напрямую зависит от "физики".

Робоотделение было усилено — три лёгких Раптора и по два Уничтожителя на взвод, и ещё командный Уничтожитель Алекса, с расширенными тактико-командными возможностями. Они по 10 — 12 часов проводили в кабинах, гоняя роботов, привыкая и обучаясь.

— Робот должен стать частью тебя, — говорил Алекс новичкам, как когда-то и Рыбак, — Ты должен чувствовать его, как часть своего тела — только тогда ты сможешь выполнять поставленные задачи. Для тебя движение в роботе должно быть таким же естественным, как и своими ногами. Когда вы хотите почесать нос — вы его чешете и не думаете о том, как поднять руку, как её повёрнуть, как двигать пальцами. В управлении боевой машиной в должны достичь такого же автоматизма. В бою некогда будет думать о последовательности шагов — надо будет выполнять задачу, прикрывать пехоту, мгновенно реагировать на быстро меняющуюся обстановку, а не путаться в ногах-руках. Робот должен стать тобой, ты — им.

Все трое выживших стали сержантами отделений, щеголяя наградами и протезами.

Утром капитан корабля созвал к себе весь комсостав, оповестил об изменении оперативной обстановки и о новой задаче — радары засекли объект — малый корабль убегал к границам Изведанного Космоса из центра Федерации. На запросы не отвечал, уходил в Гиперпространство. Их задача — догнать и выяснить причину такого поведения. Предполагалось, что это шпионский корабль.

По кораблю объявили синюю тревогу — все заняли свои места, приготовились к Гиперпрыжку. Корабль долго разгонялся, на несколько часов на Марадоке было погашено всё — на разгон уходило всегда много энергии. И вот гиперпрыжок — многочасовое состояние ночного бредового кошмара, абсолютное отсутствие каких-либо ощущений, не чувствуешь ни времени, ни пространства, ничего не видишь, не слышишь. Даже тела собственного не чувствуешь. Состояние опасное, поэтому все и должны быть зафиксированы в гиперкреслах.

Они вышли из гиперпространства и мир разом снова обрушился на них. Краски и свет были яркими и сочными, до рези в глазах, любой звук оглушал, всё тело болело, словно его варили в кипятке. Алекс подставил руку под Лекаря, как всегда не почувствовал введения препарата. Сразу полегчало, сняв все гиперсимптомы.

— Как же прыгали раньше без Антигиперса? — прошептал Алекс. Препарат придуман недавно. Наркотой откачивались наверное до него. Одно лечишь — другое калечишь.

По внутренней связи вызвали на капитанскую палубу.

— Ну что там? — спросил Алекс, заходя. Диспетчер ткнул в голограмму — красная точка преследуемого корабля приближалась к небольшой голубой планете.

— На связь не выходит, — не отрываясь от работы сказал диспетчер.

— Как вы точно на него вышли, — восхитился Алекс. Его всегда восхищало настоящее мастерство.

Алекс подтянул к себе свободный экран, запросил данные о планете, но в ответ — ,, в базе данных не числится, проводится сканирование,,. И дальше стандартное — наличие и состав атмосферы, возможность существования белковых форм жизни. Это и так понятно с первого взгляда — нетронутая техногеном землеподобная планета, кстати, большая редкость. И как только её раньше не заметили — такой лакомый кусок.

— Похожа на Землю древней Доядерной Эпохи, -буркнул аналитик — он думал о том же, листая пальцами голографические столбцы цифр и букв. — Пригодна для жизнедеятельности человека. Я бы сказал — идеальна для скотского существования — абсолютно чиста и девственна, ни одного признака современной цивилизации, даже радиационный фон в десятки раз ниже нормы.

— Корабль-шпион идёт на посадку.

— Командирам десанта, противиться к высадке! — приказал капитан.

Алекс заспешил к эскалатору, но как обычно прибежал последним — уникумы были уже внизу. Техник-лейтенант, тоже уникум, что само по себе странно, как будто Флоту средства девать не куда — это же должность для обычных людей, доложил о готовности матчасти. То же подтвердил и Барс.

— Чем заряжено?

— Стандартный боекомплект, — ответил техник.

Оно и понятно — преследуемый корабль мал, экипаж врят ли владеет тяжёлыми роботами, хотя и были у них против роботов ракеты за спиной. О аборигенах данных пока не было. Если они и есть, то наверняка в стадии диких животных или около того — следов техногенеза никаких.

Омары были готовы. Их рота загрузилась. После небольшого ожидания они выехали на стартовые столы. Отстрелились и полетели к планете — объект был уже на поверхности. Спуск прошел без происшествий и огневого противодействия с поверхности. Приземлились впритык к кораблю-шпиону, лихо и рискованно, но датчики показывали отсутствие энергетического оружия — подобная самоуверенность стала уже бесить Алекса. Да мало ли что показывают датчики — от сканирования можно спрятать что угодно. Можно нарваться на сюрприз. Но говорить ничего не стал — не хватало параноиком прослыть.

Пехота высыпала из Омаров, роботы заняли позиции, случайно или шутя и играючи ломая вековые деревья.

— Побольше шума, не все услышали нас. — рявкнул Алекс, — Отставить детский сад, выполнять комплекс прикрытия.

Пехота окружила корабль, черно-бурый, обгоревший при столь крутом падении сквозь атмосферу. Оружие было мёртво — неподвижно и разряжено, энергии в цепях не сканировалось, жизни тоже. Но пехота по всем правилам штурма, под прикрытием брони роботов, приблизились к кораблю. Обнаружили открытый люк, обложили его, поставив Уничтожителя в упор к люку. Только после этого проникли во внутрь. Алекс расставил роботов по периметру.

— Корабль покинут, — доложил командир группы проникновения, — реакторы заглушены, Мама мертва, база данных уничтожена невосстановимо, блоки истощены, оружие обесточено. Признаков жизнедеятельности не обнаружено.

— Но кто-то же прилетел на нём, — майор был озадачен. Если корабль был на автопилоте Мамы, то теперь всё умерло вместе с ней. А значит по Положению, они обязаны отработать версию с человеком на борту. Будто он был, а сейчас убегает.

— Тепловые сенсоры ничего не показывают.

— Датчики движения не фиксируют ничего подозрительного, — доклады поступали постоянно, но ничего не проясняли.

С орбиты передали, что неподалёку в лесу развалины древнего города.

— Они могли туда податься, — майор махнул рукой, — два взвода — к городу.

Разведчики побежали к лесу, за ними — пехота, роботы тяжело шагали следом. Показались развалины города — нагромождение камней в форме зданий, заросших дикими зарослями. Всё говорило о покинутости города.

— В таких же городах когда-то жили наши предки.

— Прекратить понос в эфире.

— Датчики ничего не фиксируют

— Проверить психолотом.

— Есть — радостно крикнул связист и тут же с ужасом, — Да их сотни, они вокруг! Везде!

— Рота, к бою!

— Взвод, к бою!

— Передай на тактику, — приказал майор и все увидели сразу множество красных точек.

Алекс расставил машины в круговую оборону — враг был везде.

— Кто такие? — недоумевал майор, — Комвзвод-раз, проверь.

Капитан махнул рукой — двое штурмовиков побежали к зарослям, скрывшись в зелёнке. Два коротких всхлипа в ушах и две зелёные точки на тактике погасли.

— Рота, огонь!

Отряд ударил из всех стволов. Лес вокруг взорвался, сгорая и облетая сбитой, сгорающей листвой. Красные точки заметались и вдруг погасли все разом — связист упал пронзённый стрелой. Капитан уставился на него. Примитивное, первобытное оружие глубокой древности легко прошло навылет сквозь силовое поле и наисовременнейшую тактическую пехотную броню.

Все разведчики отчаянно стреляли вокруг, орали, но слышали их только близстоящие — связь оборвалась полностью. Что-то глушило её, какая-то чудовищно сильная помеха без источника, по крайней мере сканеры не фиксировали никаких источников, никакой аппаратуры. Ну не естественный фон же резко возрос?

Алекс опешил — над ними раскрылся чудовищно огромный, плотный силовой купол, каким покрывают астероидные станции. Это конец — поддержка с орбиты теперь недоступна. Но они здесь, они живы и значит ещё могут сражаться.

Алекс разрядил гранатомёты в скопление красных точек, разлетевшихся после этого по ,,тактике,, , но погасли только две. Уничтожители топтались на месте — визоры ничего не фиксировали, гранаты иссякли.

Перед роботом Алекса запрыгал пилот Раптора. Алекс открыл колпак.

— Командир, машина уничтожена! — закричал пилот, вкарабкиваясь на Уничтожителя, — стрела пробила поле и выдала такой высоковольтный разряд, что сгорела вся электроника разом.

— Возьми личное оружие и укройся за бронёй своей машины, — приказал Алекс. Пилот Раптора спрыгнул на траву, побеждал к роботу, но споткнулся, распластался, пронзённый стрелой.

И тут Алекс увидел противника — полуобнажённые юноши и девушки, увешанные амулетами и покрытые татуировками — полные дикари, бежали прямо на разведчиков. Юноши с длинными волосами, стройные, мускулистые, с двумя клинками наперевес, налетели на пехоту, кромсая элитную роту космодесанта в капусту вместе с их бронёй. Девушки остановились поодаль, засыпая противника тонкими стрелами из длинных изогнутых луков.

Это цели. Правая рука-манипулятор поднялась, огненная струя бронебойно-разрывных пуль ударила в рядочек лучников, сметая их в заросли. Залпы лазпушки сжигали мучников. Видимо, сегодня был день неприятных открытий. Сдвоенный лазлуч за долю секунды прожигавший броню в ладонь толщиной, целую секунду беспомощно пылал вокруг полуголых дикарей, лишь потом сжигал их. Похоже было на очень мощное силовое поле. Но где источник. Такой технологией никто ещё не обладал в Изведанной Галактике. Может быть магия. Но Алекс не верил в магию, лишь в технический прогресс.

Размышления не отвлекали Алекса от его работы. Он огнём прикрывал пехоту, но бой уже был проигран — у его Уничтожителя уже суетились мечники, зелёных точек на ,,тактике,, было всё меньше. А из бронетехники грохотал лишь его Уничтожитель.

Один дикарь неосторожно приблизился слишком близко. Огромный тяжелый робот Алекса резко развернулся, ударом ствола лазпушки опрокинул мечника на землю, наступил ногой. Мягкий по природе своей человек должен был быть раздавленным сразу же в кровавую лужу, но дикарь поймал ногу робота и, о, чудеса, никак иначе, пытался даже отпихнуть её, превозмогая многотонную нагрузку, сам погружаясь в мягкий грунт. Алексу пришлось перенести, не прекращая огня, центр тяжести машины на эту ногу. Лишь это раздавило дикаря.

Пулемёт бил в упор по ним, пули часто отскакивали от фигурок, опрокидывали их, но чаще отрывали конечности, рвали мясо, выбрасывая кровь из тел. Но тем не менее, боя фактически не было, лишь несколько единиц отчаянно отбивались. Если 9-мм пули Уничтожителя, выпущенные со скоростью 1,5 тыс. метров в секунду, отскакивали, то 1,5-мм иглы пехоты были вообще бесполезны.

Остыла лазпушка, не отзывались пусковые установки, гранаты иссякли, плазменный генератор давал сигнал о сбое — попробуешь выстрелить — взорвётся. Работал лишь пулемёт, но патроны заканчивались — Алекс щедро расстреливал их вокруг, отбрасывая дикарей, бегающих с прытью уникумов.

И тут всё померкло. Уничтожитель замер вполоборота — умерла разам вся киберсистема. Алекс через Барса попробовал запустить аварийную цепь, но она тоже сдохла. Бронеколпак заклинило — он тоже приводился в действие электроникой. Алекс открыл предохранительный колпачок и ударил по кнопке экстренного отстрела бронеколпака. От взрыва пиропатронов он оглох, но бронеколпак отлетел в траву.

Алекс выпрыгнул, подобрал штурмовую винтовку свернувшегося калачиком бездыханного пехотинца и засел у ног робота. Две стрелы ударили в робота над ним, на три пальца погрузились в глубину, словно это была не первоклассная многосоставная волокновая разноплотностная броня, сверхпрочная и сверхэластичная, а мягкое дерево. От стрел ударили молнии, ветками разрядов и вспышками искр пробежав по всему телу уже мёртвого робота. Алекса тоже слегка тряхнуло, волосы встали дыбом, затрещав, в глазах вспыхнуло, руки и ноги слегка онемели, но уже отходили. Запахло озоном.

Алекс обратился к браслету, тот отозвался — жив значит.

Дикари суетились вокруг, казалось, не обращая на него никакого внимания. Но это было не так. Они выстроились вокруг, насмешливо поглядывая на Алекса. Позади этого круга другие полуголые люди бегом уносили раненных и убитых, причём всех, и развед роту тоже.

— Барс, запись сообщения, — прошептал Алекс, браслет включил запись, сообщил об этом.

— Докладывает старший лейтенант Хорев. Развед рота попала в засаду и полностью уничтожена. Противник применил особую тактику и вооружение — передаю запись боя. Мы все уже мертвы и все требуем Божьего Гнева! Повторяю, Божьего Гнева!

Барс добавил в сообщение все записи боя, что у него были, сжал всё и доложил о готовности. Алекс поднял голову — силового поля не было. Видимо, его убрали, сочтя ненужным. Алекс усмехнулся — напрасно. Если он жив — значит жив ещё десант.

— Барс, лучём! — приказал Алекс.

Дикари стали приближаться. Из зарослей вышли другие — в каких-то подобиях плащей, длинные волосы сплетены в косы, они тоже были увешаны пластинками с какими-то иероглифами, амулетами. В руках у них были поразительные посохи — на их вершинах билась живая, ничем не ограждённая плазма, размером с голову ребёнка.

Алекс застонал и отбросил автомат — что такое металлические пули-иглы, ускоренные взрывным расширением газов против такого объёма плазмы? Он вышел навстречу. Браслет доложил, что мощности луча не хватит, чтобы достигнуть Марадока.

— Увеличь мощность! Энергию возьми с меня! — жестким шёпотом приказал Алекс, глядя неотрывно на посохи. На одном плазма горела ярко-белым светом, на некоторых — тускло-красным. Были с голубыми и ярко-зелёнными шарами.

— Это убьёт нас! — тревожился Барс.

— Мы уже мертвы, — усмехнулся Алекс и вскинул руку туда, куда указал Барс.

Тончайший лучик сорвался с браслета и ушел в небо. Алекс замертво рухнул на траву — браслет высосал из него всю жизненную силу, вместе с самой жизнью.

Над его головой стал смыкаться обратно силовой купол, но он этого уже не видел.

— Капитан! Пехота требует Божий Гнев!

Капитан Марадока ударил в столу кулаком, сложив его вдвое. Божий Гнев — тотальная орбитальная бомбардировка применялась чрезвычайно редко — это было слишком мощным орудием воздействия — поверхность космического объекта выжигалась на километр в глубину и на сотни километров по радиусу. Но дело даже не в этом — Божий Гнев почти всегда запрашивался как мера возмездия. Капитан теряет второй раз подряд десантный отряд — повышения не видать. Придётся ещё долгие годы мотаться на Марадоке по закуткам Федерации.

— Наводить по координатам полученного сообщения. Из всех мощностей! — капитан раздражённо фыркнул.

— Готово! — доложили аппаратчики.

— Божий Гнев! Два залпа! Слава и вечная память героям Космопехоты!

Марадок излучил в узкую точку из всего оружия, что было. И ещё раз.

— Капитан! Первый залп дошёл до цели — никакого воздействия!

— Не может быть! Невероятно! Что произошло?

— Судя по данным сенсоров, он был поглощён.

— Ничто не может поглотить такую мощь!

Аппаратчики завопили все разом — все присутствующие повернулись к ним. Выражение эмоций на службе — недопустимо.

— Капитан, второй залп отражён зеркально!

— Не может быть! — закричали разом десятки голосов.

— Уводить корабль из-под удара! — приказал командир Рулевой команды.

— Всю мощность на экраны! — приказал глава Силовой команды.

Лишь капитан молча опустился в своё кресло — он-то прекрасно знал тщетность всех этих усилий — блоки истощены Божьим Гневом, двигатели были заглушены, а экраны не выдержат такого удара и тысячной секунды. Поздно, уже поздно.

В следующее мгновение Марадок вспыхнул от собственного залпа и исчез, растаяв в Великом Небытие Пустоты миллиардом оплавленных капель.

Было больно. Но просто сказать больно — ничего не сказать. Болела каждая косточка тела, каждый нерв, каждая клеточка.

— Это скоро пройдёт, — сказал-пропел мягкий ласковый голос, почти божественный.

— Без почти, — последовал ответ на мысль и легкое прикосновение губ ко лбу вызвало волну возбуждения, боль исчезла.

— Ну вот, я же говорила — боль пройдёт. Только глаза не открывай — я с ними ещё не закончила.

Он пошевелил бровями, сморщил нос — на глазах повязка.

— Кто ты?

Раздался тихий смех, такой заливчато-мелодичный, что перехватило дыхание.

— Зачем тебе?

— Я же должен знать, в кого влюбился? — от собственной дерзости сердце подскочило, тело онемело до покалывания.

Но в ответ лишь смех.

— Поешь, Звёздный Воин, ты ещё слишком слаб.

Он опять стал проваливаться в сон, отчаянно стал сопротивляться этому, но напрасно. Когда он проснулся, то услышал шум ветра в листве, трёкот цикад, тихое поскрипывание. Было легко и как-то приятно, как после хорошего полуденного сна. Такое лёгкое состояние эйфории.

И тут он вспомнил бой. Блаженство исчезло как утренний туман под жгучим солнцем. Он напрягся, собирая волю в кулак, подготавливая тело к схватке — неизвестно ведь было где он находился. По привычке позвал Барса — тишина.

— Твой паразит погиб, — грустно сказал тот же волшебный голос.

— Он не был паразитом. Он был спутником и другом. Где я?

— Очень жаль человека, который другом называет бездушный предмет. Человек этот одинок. Одиночество — худшее из бед.

— Мне не было плохо!

— Может, ты не осознавал этого? Тебе не с чем было сравнить — у тебя не было других близких.

— Возможно ты права. — ответил Алекс. Он не любил спорить. И близких людей рядом с ним никогда не было — даже родители и сестры оставили его маленьким мальчиком на станции на попечении киборгов. С детства роботы ему были ближе и понятнее людей.

Но дело не в этом, а в том, что он дезориентирован, возможно, пленён.

— Где я? Что с моими людьми? Где наш корабль и флот?

— Ты у меня в гостях, — ответил голос, — многих из твоих людей не удалось спасти, а тот предмет в небе, с которого вы и пришли, уничтожил себя.

— Он не мог уничтожить себя!

— Ну да, он пытался нас сжечь. Благо Громовержец отразил удар.

— Божий Гнев? Отразил? Это невозможно! — закричал он, но уже сам в этом не был уверен. Невозможное здесь стало возможным — лучники уничтожали наисовременнейшую супертехнологичную бронетехнику, полуголые люди с заточенными полосками металла крошили уникумов вместе с их бронёй, лучи лазеров, пули не причиняли им вреда, многотонное усилие ноги Уничтожителя с трудом раздавило хрупкое и мягкое обычно человеческое тело. Уже это было невозможно, но он сам это видел. Значит была сила, способная отразить Божий Гнев. Если при этом Марадок не успел передать послание Алекса или хотя бы SOS — он застрял здесь надолго.

— Может быть это и неплохо, — насмешливо сказала его собеседница.

Алекс заёрзал — она читала его мысли. Одно это уже чудо.

— То ли ещё будет, — пообещал обворожительный голос, — ты и сам так сможешь, если захочешь.

Он не поверил.

— Кто же ты, Незнакомка?

— Не такая я уж и незнакомка, Странник. Зови меня как и раньше звал — Мир. Я богиня и мать моего народа. Поспи!

Когда он проснулся в следующий раз, то услышал пение птиц, шелест листвы, ещё какие-то звуки. Раньше подобное он слышал только на записях и никогда вживую. Ещё он слышал далёкие голоса.

— Мира! — позвал он.

— Открывай глаза, не бойся, — донёсся далёкий ласковый голос.

Он открыл глаза. Над ним был потолок из тесно переплетённых и сросшихся ветвей, явно живых. Огляделся вокруг — всё было таким же живым и деревянным — стены, кресла, стол. Большой проём в стене открывал чёрную во тьме листву и краешек звёздного неба — была ночь.

Тогда он глянул на свои руки и закричал сдавленно — руки стали тоньше, от этого казались длиннее — не мог же он так исхудать? Длинные худые пальцы сжимались и разжимались по его воле, но стойкое чувство, что тело это не твоё — не исчезало. Он поднял ладонь и посмотрел на неё на фоне звёздного неба — пальцы стали длинными и изящными, как у девушки, как будто никогда и не ломались под упавшими узлами роботов, но сама ладонь осталась такой же широкой. Это наследственное — у всех его предков по мужской линии ладони были как лопаты широкими.

Он откинул покрывало, вскочил, оглядывая себя — всё тело стало другим, каким-то вытянутым, стройным, легким. Не как раньше — всегда было тяжелым, коренастым, с мощными некрасивыми от постоянных надрывов узлами мышц, с неправильно сросшимися переломами костей, отложениями солей.

— Я исправила тебя, как и весь свой народ, — донёсся издалека голос Миры и усмешка, — уши пощупай!

Он схватился за уши и застонал — его мясистые оттопыренные уши-лопухи стали маленькими, прижатыми к черепу и остроконечными, как у мечников, которых он расстреливал недавно или как у сказочных эльфов. Схватился за нос — он тоже стал тонким, небольшим — куда делся его шнопак? А где его широкие русские скулы? Его ли это тело? Он ли это?

— Я не чувствую себя собой! — сказал он сам себе.

— Разве видимость тела определяет личность? И вообще тело ли определяющее личности? Твоя душа, личность, сознание в этом теле — значит оно твоё!

Утверждение Миры было странным. Хотя странным было всё. И ещё одна странность — она влетела в окно. Натурально так влетела — без верёвки, антиграва, как птица, но он уже не думал об этом.

Она была красива. Опять же, сказать — обворожительно красива, божественно — ничего не сказать. Она была гармонично стройна, прекрасна, соблазнительна. Венера возрадовалась бы, что у неё нет головы, увидела бы — умерла бы от зависти. Настолько гармонично устроенного тела, таких прекрасных черт лица и фигуры он даже представить себе не мог. Но дело было даже не во внешней красоте, а в том, что она излучала красоту, как солнце излучает свет.

— Я рада, — кивнула Мира, легкой летящей походкой подбежала к нему, обвила шею руками, прильнула к нему. Он чувствовал её, вдыхал её запах, теряя рассудок. Бережно обнял, боясь вздохнуть, вспугнуть этот мираж, сон, мечту, иллюзию.

— Я сотни лет ждала тебя, — шептала она, — сотни лет молила Создателя свести нас снова воедино и вот он смилостивился.

Алекс не слушал её — он плавал где-то на вершинах облаков от блаженства.

— Создатель посмеялся надо мной — ты не помнишь меня. Но такова его Воля.

Она подняла голову, соединяя их уста в поцелуе, ещё теснее прижалась. Он поднял её неожиданно легкое тело и понёс на живое ложе из тонких мягких веточек и листьев.

Это была ночь любви, ночь соединения двух половинок одного сердца. Только он об этом не знал, но зато знал весь Лес, все лесные жители, замерев, слушали, радовались. В доме Миры поселились Радость, Счастье и Любовь, изгнав Тоску и Печаль.

Он лежал на боку, смотрел на неё. Ласковое яркое солнце иногда попадало на её красивое лицо, подсвечивая его изнутри, но тут же ветки деревьев смыкались, дробя лучик своей листвой.

— Богиня отдыхает. Она счастлива — она дождалась. Не тревожь. — шумели листья солнцу, но оно с пренебрежением не слышало — далеко, как не слышал и Алекс — не умел.

Она была прекрасна и он не мог налюбоваться ею, боясь даже пошевелиться, чтобы не вспугнуть этот момент волшебства, боясь, что улетит очарование и мир обратно станет привычным, холодным, серым и расчётливым.

Она глубоко вздохнула, открыла глаза и улыбнулась.

— Я слышу тебя, Любимый, — её голос волновал его, лаская.

— Доброе утро, — сказал он, — ты прекрасна.

— Спасибо, — она кокетливо опустила длинные тёмные ресницы, закрывая большие карие глаза, светящиеся любовью и мудростью.

— Да, я встала, — сказала она кому-то, садясь. Её грудь соблазнительно качнулась, вызвав у него реакцию. Румянец залил её щеки.

— Потом, милый.

В окно влетела девушка, сразу и быстро защебетала, нисколько не смущаясь своей почти наготы и наготы хозяев. Алекс натянул покрывало на бёдра, вызвав этим усмешку у девушки. Соски на её девичьих грудях заалели, затвердели. Алекс почувствовал будто его чмокнули в щеку.

— Он не слышит тебя, Ветроногая, — сказала Мира.

Это не удивило девушку. Она кивнула Алексу.

— Благодарю.

Он пожал плечами. Да, она была юна и красива, но Мира была вне сравнения. И вообще, чёрт возьми, они все слышали его мысли. Вот ведь незадача.

Обе рассмеялись. Ветроногая занялась волосами Миры, докладывая о каких-то незнакомых ему людях, о странных для Алекса событиях и свершениях. Он перестал слушать, обернул покрывало вокруг бёдер и подошел к проёму в стене, тут же ухватившись за него обеими руками и приседая. За спиной раздался смешок Ветроногой, волна участия Миры окатила его.

Внизу была бездна. Они находились на такой высоте, что земля терялась где-то. Вокруг стояли деревья настолько толстые, что внутри помещались такие же домики, как у них. Ветви образовывали улицы, переплетались, срастались, расходились. Кругом сновали полуобнаженные или вовсе обнаженные остроухие люди, махали ему, если он смотрел на них.

Шок вызывал пролёт некоторых из них прямо по воздуху, без каких-либо приспособлений.

— Это Высшие, — сказала сзади Мира, — остальным нужны заговорённые предметы.

Алекс пожал плечами, ехидно подумал:

"Как всё просто и как сам не догадался — люди просто летают. Нонсенс. Вся официальная наука сошла бы с ума, увидев такое".

Мира подошла сзади, обняла, прижалась щекой к лопатке:

— Люди слишком привыкли полагаться на технику, на бездушные предметы, а Создатель дал нам возможность быть такими же, как и он — свободными и сильными. И для этого не нужны машины и думающие вещи. Человек всё может сам.

Это было слишком — голова готова была лопнуть — весь привычный мир летел в бездну. Ну и бог с ним.

— Отдохни. Слишком много впечатлений, — она поцеловала его, — Пока будешь спать, мозг твой сам усвоит полученное и выдаст тебе результат. Отдохни. А я займусь моим народом.

Проснулся он на закате. Увидел свои штаны, отстиранные и проглаженные. Хотя как? Он их одел и понял — неудобно. На талии штаны сошлись в самый раз, хотя он выглядел худее и длиннее, но и длина оказалась в самый раз.

Он вышел из дома на живую террасу образованную живыми ветвями, стал спускаться. Он не знал куда идти и просто шёл, куда вели ноги. Надо было бы найти что-нибудь остро-режущее, чтобы сделать из офицерских форменных брюк шорты лесного жителя.

Перед ним приземлился немолодой, если судить по глазам и цвету волос, но юный телом лесовик — так Алекс окрестил этих остроухих людей.

— Я — Видящий Путь. — сказал он.

— А я — идущий куда глаза глядят, — усмехнулся Алекс, смутив лесовика. — это имя или профессия?

— Я уже отвык от сарказма, — подумав, ответил лесовик, — меня все так зовут, значит имя. Но это и моя социальная ниша, значит профессия. Я вижу будущее, учу других, потому что вижу их скрытые способности и наставляю их на жизненный путь.

— Сложно у вас всё, — пожал плечами Алекс.

— Да куда проще?! Каждый сам себе выбирает имя, как определение внутренней сущности, и жизненный путь по способностям. Никто никого не заставляет, только помогут определиться. А своё настоящее имя я постарался забыть.

— Почему?

— В своей прошлой жизни я совершал немыслимые вещи. Джамуэл Сантол, слышал?

— Капитан Черная Дыра? Сотню лет назад он наводил жуть на всех капитанов, даже на капитанов Флота Федерации. Флот его и уничтожил вместе с его бандой. Я увлекался историей освоения Космоса.

— Им бы этого очень хотелось, — усмехнулся лесовик, — моих людей они может быть и отловили — без меня они полные ничтожества, но Джамуэл Сантол стоит перед тобой.

— Как это возможно?

— Богиня просила меня помочь тебе найти путь к себе. Я помогу. Пойдём, а по дороге поговорим. Так вот — по рождению я из низшего слоя того общества, но с детства чувствовал своё превосходство над другими. Меня угнетал мой социальный статус, моя нищета. Это сделало меня авантюристом. Я обманывал, жульничал, закон переступал много, но всё по мелочи — ребёнком ещё был. Был неуловимым — это сделало меня наглым. Обманом поступил в школу — у родителей не хватило бы средств на моё образование, даже если бы они и захотели бы дать мне его. Но они бросили меня на произвол судьбы чуть ли не младенцем. В школе я оттачивал своё мастерство. Там я и попался первый раз. Но серьёзного наказания избежал — меня взял на поруки замечательный человек, старый инспектор полиции. Он оказал на меня сильное влияние — я отказался от преступной жизни и зажил по-новому. Он привил мне новые ценности жизни. По его настойчивой просьбе я поступил в Академию Флота, стал пилотом. Но это разлучило нас с моим Учителем. Потом он погиб. А я стал понимать, что всё, чему он меня учил — это лишь мечта, утопия. Никакой справедливости, чести, правды — нет. Выживает самый сильный, хитрый, подлый, безжалостный. Я служил на Флоте, ещё больше убеждаясь в своей правоте. Слабые поглощались сильными, Флот грабил свободных колонистов и торговцев, уничтожая их поголовно, чтобы замести следы, а в преступлениях обвиняли мифических пиратов. Это меня бесило, но я молчал. Тем более что и моя участь на Флоте была не завидной — о карьерном росте мечтать не приходилось — мной должны были командовать представители знатных семей, хотя они мне и в подмётки не годились. Это было против моей натуры авантюриста. Так появился Джамуэл Сантол. Я показал им, на что способен настоящий конквистадор.

— И что случилось?

— Ты никогда не встречался с представителями криминального мира? Нет? А я был одним из них. И должен тебе сказать — это ещё то отребье. Мусор, отбросы общества. Люди не нашедшие себя ни на службе, ни в бизнесе, ни в работе. В основном из-за неспособности к чему-либо, кроме криминала. В основной своей массе это тупые скоты. Поэтому у Законников редко возникают проблемы с раскрытием и задержанием. Да и сами Законники умом не блистали. Толпа говорящих животных, представляющая мой экипаж, уважала лишь силу. А сила в их понимании — жестокость. В этом я превзошёл самого себя. Для них я был богом, царём, диктатором и дьяволом разом. Я делал, что хотел и ничего не боялся.

— И что же случилось:

— Ничего. Просто мне всё надоело. Надоело быть вечным изгоем, вечно скрываться в обществе недоумков. Я устал. И я решил исчезнуть. Подставив свой корабль вместе с командой под Звёздный Флот, я на малом корабле улетел. Я часто и много прыгал через гиперпространство, пытая следы.

— Как? Тогда ведь не было антигиперса?

— Не было. Как и киберсистем, достаточно мощных, чтобы обсчитать прыжок.

— С этим и сейчас сложно. И как же ты прыгал?

— На глаз.

— Это как? Не зная точки выхода и траектории? Так ведь можно и столкнуться с чем-нибудь. Со звездой, например.

— Можно, но не столкнулся же. Мне казалось, что я знал, куда надо прыгать и когда. Потом, здесь уже, это развилось в дар предвидения. Но Антигиперса в самом деле ещё не было. После третьего прыжка подряд я был в таком ужасном состоянии, что ошибся в расчётах и прыгнул сюда. Тогда это был очень Далёкий Космос. И я оказался в атмосфере этой планеты. Состояние моё было ещё хуже и я не смог нормально приземлиться. Корабль — в лепёшку, меня — на куски. Как меня Мира из ошмётков собрала — ума не приложу. Но я жив. И здесь я нашел то, что искал всю жизнь. Надеюсь и ты найдёшь. Ну вот мы и пришли.

Они пришли в большую комнату, наполненную весёлым детским щебетанием. Она была полна маленьких остроухих ангелочков.

— Ты будешь учиться вместе с ними, — сказал Путевидящий, — они только открывают мир, а ты от него закрылся, погряз в ошибочном его восприятии. Вам будет легче вместе.

Алексу сначала было обидно, но потом стало интересно. Первым уроком был завтрак. Только тогда он понял, что уже давно не ел. Он стал есть — дети засмеялись. Видящий Путь стал учить его:

— Ты ешь как животное. Лишь они съедают плод для вкуса, для составляющих его соединений, используют энергию химических связей. Тебе дана душа, возьми больше от плода — впитай весь свет солнца, полученный им, возьми силу древа, земли и воды, что скопились в плоде. Возьми всё это — плод с радостью тебе это подарит — для этого он и рос.

Но то что для этих детей это было просто с рождения, для Алекса было непостижимо. Надо было отвергнуть все достижения привычных естественных наук, вызубренные им в школе и в академии. Просто оторвать и выбросить. Но это было не так уж и просто.

— Вся загвоздка в тебе. — говорил Путевидящий, — Просто поверь. Просто прими это как данность. Все могут это с рождения, но большинство забыли. И бояться. Как человек с рождения умеет плавать, но научившись ходить и живя на суше, забывает. Потом учиться плавать заново, преодолевая свой страх, уверовав в возможность снова держаться на воде, сливаясь с ней и даже испытывая радость от этого. Всякое слияние с природой приносит радость, отчуждение от неё — несчастье, тоску и болезни.

Алекс постарался поверить, проникнуться этой идеей — ведь у пирата получилось, неужели офицер Флота не сможет? Но не получалось. Он просто всё съел.

Видящий Путь задумчиво смотрел на него, потом кивнул своим мыслям:

— Ты слишком полагаешься на свой разум, на мышление. Это конечно замечательно, но ты знаешь, что используешь лишь малую часть своего мозга? Едва ли 5%. Кроме того, образ мыслей, способ мышления у тебя сформировался исходя из тех предпосылок, к которым нужно было приспособиться — ты вынужден был научиться думать так, как думали все вокруг тебя, как тебя научили. Ты считаешь невозможным то, чего они не умели и значит не умеешь ты, но ты видел — мы летаем, лечим, живём сотни лет, не старея, в единстве с природой. Значит это возможно. Это может любой.

Он повёл Алекса дальше — оказалось, для Алекса нужен был другой подход и Видящей Путь это увидел.

— Абстрактное мышление — это великое благо, отличающее человека от животного, но оно как эти дороги — кто-то срастил ветви так, как они сейчас и ты увидел их так. И мысли твои бегают по таким же дорожкам, боясь сорваться вниз и не осознавая, что думать можно и не так, как научили греки.

— Откуда ты знаешь о греках?

— Забыл, что я был таким же, как ты? Так же заблуждался. Но теперь я другой и могу понять Заблудших и показать им путь. Сейчас я покажу тебе, что двигаться и мыслить можно не только по проторенным дорожкам.

Он обхватил Алекса за пояс неожиданно крепко и бросился вместе с ним с террасы-ветки вниз. Алекс сопротивлялся, пытался вырваться, ухватиться за что-нибудь. Потом смирился — будь что будет. Он стал смотреть на полетавшие мимо ветви, дома, махавших им и улыбающихся лесовиков.

Алекс стал чувствовать удовольствие от полёта. Но недолго — падение прекратилось и они зависли.

— Ты очень смелый, Воин. Мне говорили, но я не верил. Настолько пренебрегать страхом смерти могут не многие. Это поможет нам.

— Ты умеешь летать?

— Левитировать. Силой воли отрицать притяжение или наоборот, усиливать его.

— Я слышал только Высшие могут летать. Ты Высший?

— Лишь постигший небес и глубин может кого-либо чему-то хорошему научить. Только Высшие могут быть учителями.

— Но ты же человек?

Путевидящий рассмеялся.

— И я смогу. — прошептал Алекс.

Видящий кивнул и они полетели дальше, теперь вниз и вбок. Они вылетели из леса и стали опускаться на поляну у озера. Свет солнца слабо проникал сквозь стены деревьев, вершины которых терялись в облаках, но всё равно было светло.

— Зеркала, — пояснил Видящий Путь.

Они опустились на луг. Молодые лесовики учились стрельбе из лука по движущимся целям — мишени сами летали в воздухе, ловко уворачиваясь от стрел. Видящий Путь дал Алексу лук, что-то нашептал на пучок стрел и отдал их.

— Все расстреляешь, свистни — они вернуться.

Глаза в очередной раз вылезли на лоб, но он взял себя в руки, сосредоточился. Они отошли в дальний край луга. По зову Видящего прилетела мишень.

— Учись пока владению луком, потом я научу тебя другому.

Он ушел к группе лучников, стал заниматься с ними.

Освоить лук оказалось сложнее, чем лазпушку или плазмомёт — прицела-то вообще нет. Хорошо хоть дали перчатку, чтобы тетива не срезала кожу с пальцев. Сначала о попадании в мишень он даже не думал, но свыкнувшись с луком стал стремиться к попаданию. Мишень зависла неподвижно и недалеко , но из десяти попыток Алекс не попал ни разу.

Он устал — тяжело это оказалось, свистнув, вернул стрелы в футляр, сел на траву, глядя на лучников и лучниц на той стороне озера. Юные прекрасные тела изгибались, посылая стрелу. Девушки были в кожаных жилетках, чтобы тетива не срезала ненароком чего-либо либо выступающего, но ягодицы без стеснений сверкали.

Забавно. Весь этот мир прямо дышал какой-то умиротворённостью, он пока ни разу не видел страдания и слёз, лишь смех, веселье, счастье, какую-то самодостаточность всего. Всё это счастье прямо излучалось ото всюду, облучая и его. Неужели проблем нет?

— Конечно, есть. Но мы все вместе, а всем миром любую беду одолеем. Ведь человек рожден для счастья, как птица для полёта. — сказал появившийся вдруг Путевидящий, — Поэтому надо быть счастливым, тем более что многого для этого не надо и ты скоро это поймёшь. Ну как тренировка?

— Надо потренироваться ещё — ни разу не попал.

— Попробуй ещё, а я посмотрю.

Алекс стал опять стрелять, но с тем же успехом. Он старательно просчитывал траекторию, на глаз прикидывая расстояние, скорость стрелы, силу ветра, но попадания были редки, хотя стрелы и ложились кучно вокруг мишени.

— Хватит, я всё понял, — Путевидящий остановил Алекса, — Расскажи мне, как ты стреляешь.

Алекс рассказал. Это было естественно, но оказалось, что он всё делал неправильно. Они сели.

— Твой мозг намного мощнее, чем ты думаешь. Только взглянув на мишень, он уже знал, как надо стрелять, но ты его не услышал. Ты стал думать, гоняя свои мысли по проложенным дорожкам, высчитывал. Ты может быть и придёшь к тому же, но зачем, если расчёт уже был произведён за мгновение? Освободи свой мозг, предоставь ему свободу, сойди с ветви.

Алекс попытался — результат тот же.

— Ты знаком с медитацией? Нет? Издревле люди путём специальных навыков, упражнений, либо посторонней помощью другого человека или химии вводили себя в транс, избавляясь от страхов, разрушая преграды в своём сознании, освобождали его. Они переступали грань привычного, обыденного, делали что-то, что считали невозможным вне транса. Вспомни плавание младенцев или их падение с высоты — они не разбиваются. Каждый приспособлен к природе с рождения, но старшие убеждают — это невозможно, это табу, не делай так — погибнешь. Они бояться и ничего не получается. Падающие с большой высоты редко умирают от удара, чаще от разрыва сердца, от страха. Выброси всё из головы — просто стреляй!

Легко сказать — просто, а вот попасть совсем не просто. Путевидящий улетел — он показал путь, пройти его надо самому. Алекс старался, отчищал сознание от мыслей, стрелял без прицеливания, навскидку — всё напрасно. Даже хуже.

Сначала появилась злость, потом отчаяние, но через некоторое время Алекс понял весь комизм ситуации, рассмеялся и пошел к озеру.

Плавать он тоже не умел. Он снял штаны, небрежно отбросил их и стал входить в холодную воду. Когда зашёл по колено — дрожь прошла по телу, дыхание спёрло, кожа покрылась мурашками, стала похожа на поверхность астероида. Пошёл дальше — затрясло. Зайдя по плечи, остановился. Вода была холодной и чистой, прозрачной до дна.

Алекс редко бывал на Плоскостях — так жители космоса называли планеты. Тем более никогда не видел естественных природных водоёмов. Оказалось они полны жизни. Алекса передёрнуло — плавали большие и совсем мелкие рыбы, он однажды смотрел запись об этом виде жизни, ещё какие-то другие, незнакомые существа, стелились по течению водоросли, что-то постоянно плавало.

Первым желанием было — бежать на берег. Вода казалась полной разной болезнетворной заразы. Но он прогнал эту мысль — местные купаются тут, значит вода чистая. А то что в ней жизнь — так это лишнее тому доказательство — рыба не станет жить в заражённой воде, погибнет. Да и прозрачна она, как утренний воздух — прозрачность воды — не доказательство ли её чистоты?

Стало теплее, Алекс перестал трястись. Конечно вода не могла согреться, видимо это его тело привыкло. А он не управлял этим процессом собственного тела. Может быть об это и говорил Видящий? Мы сами загнали себя в угол, сначала отвернувшись от своего естества, потом от природы. Сначала это дало человеку преимущество — он быстро заселил даже непривычные среды обитания, не тратя десятки поколений на адаптацию себя к новым условиям, а изменяя микроклимат вокруг себя самого сначала, а потом и меняя мир по своему усмотрению. Но это был путь всё большей и большей изоляции человека от природы. Теперь человечество страдает, лечит стрессы, депрессии, невынужденную агрессию, свои слабые и болезненные тела и сознания.

Может человечество пошло не тем путём? А почему? Разве не проще жить вот так — быть в гармонии с природой, быть счастливым, сытым не только белками-углеводо-минералами еды, а скрытыми её силами? Не проще ли не изменять мир по своему усмотрению, не зная наперёд каким боком это выйдет, а стать частью его?

И кругом стереотипы, замусоленные пропагандой образы-штампы. Когда говорят "стать частью природы" в голове устойчиво рождается картинка — дикари в шкурах, вшивые, грязные у костра в пещере, жующие полусырое-полусырое мясо кого-нибудь. Случайно ли это?

Алекс почувствовал, что слишком глубоковато копнул своими размышлениями, вернулся в реальность.

— Подумать только — куда меня занесло! Видимо слишком хорошо меня шандарахнуло в последнем бою — на философию потянуло. — пробурчал он.

Стало совсем хорошо — не холодно, а приятно. Вода слегка ласкала тело, набегали небольшие волны, слегка покачивая его, как убаюкивая. По воде стелились какие-то неразборчивые умиротворяющие звуки.

— Ну что ж, будем учиться плавать для начала. А то не понимаю о чём они.

Он набрал воздуха в грудь и нырнул. Было очень страшно, но страх, который осознаёшь, легко побороть. Алекс открыл глаза — было потрясающе красиво.

"Красота спасёт мир" — подумал он. Сдерживать дыхание он больше не мог, вынырнул, отдышался, снова нырнул. Это был другой мир. Мир тишины, красоты и спокойствия. Он просто любовался подводной прелестностью, красота заполняли его сердце, вымывая из него всё лишнее, наносное, всю моральную грязь его прошлой жизни.

Ничего этого больше не было — теперь лишь красота. Красота — это гармония, гармония — радость, а радость — счастье. "Счастливый подобен богу" — вспомнил Алекс чьи-то слова, вынырнул, опять нырнул.

Ему нравилось и страх ушел. Он уже не припадал ко дну, не держался судорожно и сжато. Он расслабился — руки и ноги поплыли вверх, переворачивая его. Он опять испугался, захлебнул воды, забарахтался, закувыркался. Тут же пришла паника — он тонул.

Но вот ноги зацепились за дно. Он резко встал, закашлял, протирая глаза. Потом побрёл к берегу. Сел в траву, помахал лучникам, побросавшим луки и бегущим к нему по воде — очередное чудо. Они помахали в ответ и вернулись к мишеням.

Когда он пришел в себя, то упал на спину и рассмеялся. Он чуть не утонул на глубине по грудь. Чуть не утонул, потому что испугался, запаниковал, едва всё пошло не так. Он — офицер-ветеран Флота, не терявший присутствия духа в разгромных боях, поддался панике. В тех боях погибли многие, но он не боялся, а сейчас испугался и чуть не погиб. Он смеялся, что понял это, понял о чём ему говорил Видящий Путь. И он был счастлив оттого, что понял.

Странный этот лес — он помог взглянуть на себя со стороны, примириться с самим собой. Здесь за несколько часов он осознал больше, чем за годы до этого. Алекс разложил свои действия по полочкам, а раньше никогда не отдавал себе отчёта в своих поступках.

Поняв, что произошло сейчас, он взглянул по-другому на всё. Вот так, едва встретив какое-то препятствие, он вышел на берег, а многие даже не полезут в воду, будут вырубать лодку из живого дерева. И так во всём. Тоже, наверное, и со стрельбой.

Он, военный человек, стремился и мечтал, но никогда не замечал, что были они все окружены всякими механизмами, облегчающими жизнь, не замечая, как сами при этом не развивались.

И он никогда не стрелял без прицелов. Они были разные — кибернизированные, оптические, лазерные, спутниковые. Машина производила все расчёты, просто проектируя ему в мозг точку, куда надо было навести ствол и точку, куда ствол был наведён. Совместил точки и дал залп — куда проще. И ведь никто не задумывался — мозг самого человека намного мощнее любой киберсистемы. Человек сам мог произвести любой расчёт в долю секунды.

Люди так далеко зашли в своём стремлении к совершенству техники, при этом всё, осознанно либо нет, копируя всё из природы. А ведь человек — венец творения, значит лучшее, что было у этой природы. Но мы в своих страхах зашли так далеко. Боясь смерти человек несёт смерть таким же боящимся смерти. Глупость какая-то. Почему он раньше не замечал этого?

Он снова зашел в воду, набрал воздуха и нырнул. Он не дал конечностям поплыть вверх, вместо этого толкнулся ногами и погрёб руками. О, чудо! Он плыл. Вода подчинялась ему! Он плыл сквозь неё, пока не кончился воздух. Глотнув свежего, он опять поплыл. О стрельбе он забыл плескался до вечера. К закату плавал уже и по воде свободно или просто лежал на спине, плавя по поверхности воды, как бревно.

Видящий Путь появился на берегу, коснулся сознания Алекса и ушел, довольный, но озадаченный. Паренёк пошел не тем путём, что указал Видящий, но прошел ещё дальше, открыл для себя больше, сломал множество плотин в сознании. Интересный ученик. Интересно во что это выльется? Может он и им, Высшим, что-нибудь откроет? Он видел такую возможность. Но видел и угрозу.

Тем не менее, Видящий Путь улыбнулся — Богиня умеет выбирать себе напарников. А этого она ждала изначально. Видящий Путь всё больше загорался любопытством, но оставил Алекса в покое — юноше надо было освоить открытое.

На закате появилась Мира со свитой. Её подручные быстро соорудили палатку-навес, даже не прикасаясь к ней руками, собрали ужин на изящном столике.

За целый день Алекс съел лишь один плод, но увлёкшись, не замечал голода, сейчас разом завопившего в нём. Ещё бы — птица источала такой аромат, её румяная хрустящая корочка пленила взор, большие сочные плоды сияли своей наливной сладостью и свежестью. Алекс накинулся на еду.

— Ешь ты всё также, — сказала Мира, потягивая вино из хрустального сверкающего кубка.

— Как? — буркнул Алекс набитым ртом.

— Так же жадно и быстро.

— Ты ведь в первый раз видишь.

— Поверь мне — не первый, — богиня улыбнулась.

— Почему я не помню?

— Такова причудливая воля Создателя. Его действия сложно понять — он мыслит Вечностью, знает всё и поступает исходя из этого, даже если мы и считаем его действия неправильными, потому что мы бесконечно темны и невежественны перед ним. Он видит всё, сразу всё — и прошлое, и будущее. А даже лучшие из нас видят будущее очень смутно, недалеко и всегда вариативно.

— Как?

— Каждый наш поступок каждое мгновение меняет будущее. Оно не постоянно. И чем сильнее человек, тем глубже его влияние на судьбы, свою и окружающих.

— А я думал Бог определяет судьбы всех.

Богиня рассмеялась.

— Я тоже так думала. Для многих так оно и есть. Очень многие плывут по течению, по воле обстоятельств. Немногие способны пойти наперекор судьбе.

— Ничего я не понял, — честно признался Алекс.

— Ничего. — пожала плечами богиня, — Я поправила тебе глаза и ты сможешь увидеть линии вариативности.

Потом была ночь любви под пением ночных цикад, райских птиц и шёпот леса. Они были счастливы. Чувствуя это, лес вокруг радостно шумел.

Утром они искупались в озере, поплескались, забавляясь. Потом она разрешила свите явиться. За завтраком, опять изумительным, именно об этом говорят "райские блюда" , Ветроногая докладывала богине текущие дела, Алекс вполуха слушал:

— Древо Цветень заболел. Лекари Леса теряются в догадках, не могут вылечить. Молодняк в округе отказывается расти. Красные говорящие фазаны чем-то испуганы, но нам не говорят.

И в том же духе. Проблемы, мягко говоря, необычные. Ради забавы, Алекс представил Кабинет Федеральных Министров решающих проблему испуганных птиц.

После завтрака она умчалась, одарив его поцелуем и улыбкой. Он, счастливый, растянулся на траве — он был влюблён. Всем сердцем влюблён и счастлив.

Появились лучники, защелкали луки. И он принялся за лук и стрелы. Мишень послушно ждала. Видящий Путь не появлялся, Алекс решил, что это хороший признак, он на пути к успеху.

Он вспомнил вчерашние открытия и наставления, настраивал себя, тщательно изгоняя из головы все мысли, всё лишнее, ненужное. Вспомнил курс тренинга космодесанта — штурмовики разведрот, как представители элитных частей, научены были самостоятельно вводить себя в боевой транс.

И вот находясь в подобном изменённом состоянии сознания, Алекс очень живо почувствовал окружающий мир, ласково погладил лук, положил стрелу на тетиву, закрыл глаза и натянул её. Он почувствовал, как нетерпеливо дрожит лук от упругой своей силы, как напряженно натянулась тетива, как тонко завибрировала стрела, в унисон с луком.

Не открывая глаз, Алекс зашептал ей, успокаивая. Вибрация прекратилась, как у человека пропадает дрожь в коленях, когда он успокаивается. Стрела налилась устремлённой силой, нетерпеливо ждала. С закрытыми глазами Алекс попытался представить мишень. Всё растаяло в тумане, исчезло. Он был спокоен и сосредоточён, в мыслях его были лишь лук со стрелой и мишень.

Он почувствовал, на долю секунды, как надо поставить левую руку, чтобы правильно направить полёт стрелы, как надо спускать тетиву правой, чтобы не сбить её с пути. Только на долю секунды, но он был внимателен и уловил это. Алекс спустил тетиву и открыл глаза.

Стрела дрожала в самом центре мишени. Изгнанный океан чувств и мыслей разом вернулся, захлестнув его. Алекс прыгал по траве, махал руками, кричал от восторга. Увидев Видящего Путь, подхватил его и закружил:

— Я смог. Я с закрытыми глазами попал, сделав всё так, как ты говорил.

— Не всё и не так, но у тебя получилось, — Путевидящий покачал головой — Алекс всё сделал не так, парадоксально. Пророку было неприятно думать о том, во что это может вылиться, тем более, что неприятное предчувствие его не покидало. И связано он было с этим чужаком, но никакой конкретности — наверное их разделяет с источником предчувствия масса времени. Но Богиня убеждала его не тревожиться — ей-то виднее. Может быть, она права и это воин просто открыл новое Течение, Новое Учение?

— Я хочу ещё! — Алекс отпустил Видящего, схватил лук.

Но успокоиться, взять под контроль свои чувства не получилось и он продолжил радостное дуракаваляние — забегал в воду, брызгал ею, падал, нырял, прыгал в воде и на берегу.

— Нечему радоваться — это лишь начало, — внушал Видящий, — ты лишь ступил на Путь Познания, не сделав ещё и шага.

— Но я на нём! Значит пройду его. Пробегу!

И он бежал по Дороге Открытий. Многое ему давалось легко, что-то — сложно, что-то совсем не давалось — это он отбрасывал, устремляясь к следующей загадке, к следующему шокирующему открытию.

Из лука он теперь стрелял не хуже Урождённых Просветлёнными, скоро стал одолевать их в Танце Клинков, действуя при этом совсем иначе, чем он — годы грызни гранита науки Заблуждения всё-таки сказывались. Видящий Путь обратил внимание, что Алекс не отбросил Заблуждение, посмеиваясь над агитацией Просветлённых. Всё, что Алекс воспринимал, он воспринимал через призму уже устоявшегося мышления, но встречаясь с абсолютно новым, редко отвергал, самоотверженно постигал. То, что казалось ему объяснимым, понятным, давалось легко. Читая его мысли, Видящий понимал, что он неверно истолковывает всё. Это пугало Пророка.

Он поделился сомнениями с Богиней.

— Создатель дал нам его не просто так, — в задумчивости сказала она, — И твои сомнения всё больше убеждают меня в этом. Я просила Создателя дать мне его, но зная Создателя, уверена — моя просьба лишь повод. Ничего не бойся, Пророк, доверься Создателю — ему виднее.

Видящий Путь продолжил наставление Алекса. Он теперь занимался с детьми. Он быстрее обучился управлять своим телом использовав для этого то, от чего Просветлённые отказались, как от заблуждения — от человеческих знаний анатомии, медицины, физики, химии и т.п., теперь лишь дополняя ранее узнанное, а не открывая заново.

Научившись полному контролю организма, он стал учиться контролировать мир вокруг себя, причём раньше, чем должно быть, обогнав детей из своей группы и не закончив весь групповой курс.

Видящий Путь опять обратился к Богине:

— Он слишком быстро учится. Выдержит ли?

— Он всегда таким был. Знания глотал огромными кусками, не пережёвывая. Ничего ему не стало, ничего и сейчас не будет. Ему не грозит откусить кусок больший, чем он сможет переварить. Но ведь не это тебя беспокоит, Учитель?

— Я не вижу его Пути. Никак не могу определиться с его классификацией. Думал, станет Высшим Бойцом, потом увидел будущего Высшего Боевого Мага, теперь вообще ничего не пойму.

— Да, рамки — это не для него. — Богиня ласково улыбнулась в задумчивости, — Возможно перед тобой Верховный.

Видящий Путь отшатнулся — Верховные вне классов, они равны Богам. Они очень сильны. И очень опасны — контролировать их невозможно.

— Воспитать Верховного большая честь, — неспешно говорил он, взвешивая каждое слово, — но он отказывается проходить обучение полностью, хватает урывками, вырывая из подтекстов. Я не вижу его пути, боюсь воспитать врага. Сила его может быть огромна, не обернётся ли она против нас?

Богиня пожала плечами:

— Всё в руках Создателя.

А Алекс гигантскими скачками шел по Пути Постижения. Он узнал как забирать энергию из всего, что его окружало, а не только из пищи. Он достиг в этом недосягаемого для других магов мастерства, делал это легко, без заклинаний, артефактов, без подготовки. Просто вытягивал, одним лишь усилием воли, как будто выпивал воду из сосуда. Но мог и напитать силой. Он мог обессилить могучее тысячелетнее Древо, а мог дать силу малому желудю, за десять минут выращивая его в десятилетний побег.

Оказалось, глаза его были способны перефокусироваться не только с ближнего объекта на дальний, но и видеть мельчайшее — неважно под носом это было или за десятки километров. Он мог теперь видеть невидимое, более того — видеть сквозь покровы — как сквозь кожу, кору, землю, так и сквозь пространство. Теперь он понял, почему лесные жители почти не носили одежды — скрыть ничего нельзя было, любой тебя видел через одежду. Одежда здесь потеряла главную свою функцию — скрывать тело от взглядов. Хотя и на Флоте последнее время не особо стеснялись — даже душевые были общие для обоих полов, но тут была изначально другая причина — потеря стыда. Хорошо это или плохо Алекс до сих пор не определился — он же не ханжа какой-нибудь. Приятно же посмотреть на красивое тело противоположного пола, причём сразу узнать и отношение этого "тела" к тебе.

Он легко усвоил тайну магического врачевания. Лечить оказалось просто — научившись силой воли сдвигать предметы, можно было составить сломанные кости, соединить порванные ткани и, вдохнув в них живительной силы, срастить. И всё это, даже не прикасаясь.

Так же легко можно было ломать и рвать человека.

— Зачем же вы используете клинки? — удивился Алекс.

Лесовики отводили глаза.

— Не каждый же может так быстро изменять суть вещей. Нужны заклятия, нужно время, а враг его не даст. Клинок быстрее.

— Мысль быстрее, — покачал головой Алекс. Он-то делал это так же быстро, как будто ломал скорлупу орехов.

— Ты поразительно быстро прокачиваешь через себя силу, — говорил Путевидящий, — ты впитываешь её с огромной скоростью и также быстро можешь её отдать. Тебе даже заклинания не нужны. Любые заклинания — обман, даже самообман, помогающие магам вызвать и обуздать собственные сверхспособности. То, что делаешь ты — навык Верховных. Они тоже используют силу напрямую, без искажения через призму заклятий. Ты тоже ведь просто представляешь, что ты хочешь сделать и делаешь это, использую чудовищную силу. Я всё это вижу, но даже не представляю, как такое возможно и почему такие мощные потоки энергии тебя не убивают.

Это мало кому доступно. Маги использовали тысячи уловок для ускорения наложения заклятий, годами оттачивали своё мастерство, десятилетиями вкачивали силу в накапливающие её предметы, чтобы потом при необходимости мгновенно её израсходовать.

Алекс же просто поднимал руку и впитывал в себя тепло воздуха, движущихся, охлаждая всё вокруг до минусовых температур, перерабатывая энергию движения частиц в энергию разума и использовал её по своему усмотрению.

Забавы ради он подвешивал в воздухе шар с водой — огромную каплю, удерживая шар чем-то вроде силового поля — это проще, чем пытаться удержать каждую молекулу воды в определённом месте, превозмогая различные силы, пытающиеся сдвинуть их. Потом он сообщал шару воды часть силы, заставляя частицы воды двигаться быстрее — вода в шаре закипала, превращалась в пар, клубящийся в пределах шара. Резко изъяв всю силу из парящей воды, он у всех на глазах превращал пар в лед, вернее в ажурную гигантскую снежинку.

Они часто обсуждали открытия Алекса с Высшими Магами. Они многому учили его, но и сами учились. Например, с этим шаром воды. Удержать воду в шаре мог каждый из них, но большинство создало бы огонь под шаром, чтобы нагреть воду.

Так за открытиями и поисками Алекс не заметил, как пролетело время. Однажды опомнился и оказалось, что он уже год живёт в лесу. Поделился этим с Мирой.

— Я уже больше двухсот так живу, — сказала она, — когда счастлив, время летит незаметно.

Этот год не прошёл зря. Алекс носил венец Высшего Боевого Мага, но так и не научился летать. Он мог свести силу притяжения к нулю, стать лёгким, как пушинка, но летать так и не смог. Он мог спрыгнуть с дерева и часами парить, но надо было от чего-то оттолкнуться, чтобы изменить направление движения. Надо было научиться изменять не только силу притяжения земли, но и предметов, чтобы лететь к ним или притягиваться, как все делали, но Алекс всё не мог сосредоточиться на этом.

Он увлёкся другим, называя это забавами и шокируя лесовиков. Он строил скульптуры из песка, спекая его в разноцветное стекло. У подножий Древнев, среди их корней теперь стояли фигурки лесовиков, образуя композиции.

Но лесовики почему-то боялись этих статуй, увидев, вздрагивали, переходя в Танец Боя, закрываясь глухой защитой.

— Откуда ты владеешь умениями Тёмных? — спросил один из них, но тут же ойкнул, получив ментальный удар от кого-то.

Это было очень странно, но выяснить ничего не удавалось — все как воды в рот набрали, закрывали даже мысли. Алекс научился слышать чужие мысли. Оказалось это разочарованием. Он ждал чего-то невероятного, а было всё просто и почти бесполезно — никто не мыслил словами. А ускользающие обрывки образов и хвосты мыслей понять было невозможно.

Ментальный разговор был таким же как и словесный — у себя в голове проговариваешь слова и собеседник их слышит, и наоборот. Но тем не менее ментальная составляющая даже в обычный разговор вносила больше информативности. Это как разговор в темноте или при свете с глазу на глаз, видя мимику, жесты. Это украшает общение, делает его более насыщенным. А ментальные образы, сопровождающие разговор, ещё больше насыщают его. Но Алекс ждал большего, тем более что прочесть чужие мысли без разрешения было нельзя — всё блокировалось, смешивалось в такую кучу, что понять было нельзя, где голова, а где хвост. Но это относилось только к Просветлённым.

Решив однажды пострелять, Алекс заинтересовался наконечниками стрел. Они были деревянными или костяными, но никогда металлическими. Ещё одна странность. Ему объясняли, что на органику лучше ложиться заклятие, но Алекс тут же заворожил клинок своей сабли так же легко, как и костяные наконечники. Ему говорили, что обработанная Магом-оружейником кость крепче и острее металла, но Алекс не верил — если они делали костяные латы легче и прочнее брони штурмовиков разведроты, а наконечники из рыбьего ребра завораживали так, что он впивался на три пальца в броню Уничтожителя, промяв силовое поле, то что можно было бы сделать из металла%

И тут Алекс обратил внимание, как мало было металлических предметов вокруг. лишь клинки были из сплавов прочных и легких металлов — титана, никеля, алюминия, магния и т.п. Причём, он поразил всех, когда сообщил, что знает состав и соотношение составляющих сплава клинка и может повторить его. Но от ответа все упорно уходили.

Лишь Мира, когда Алекс всё-таки загнал её в угол своим упрямством и напором, не выдержала:

— Ты всегда умел достать меня и добиться своего, Нудный Упрямец. Никто из лесовиков не владеет работой с неорганикой. Это удел Темных или Подгорных.

Так Алекс узнал о существовании ещё двух рас в этом мире. По рассказам Миры, Темные были их остроухие собратья, живущие вне Леса, ведущие преимущественно сумеречный образ жизни — солнце было болезненно для них. Они жили в каменных мёртвых домах, ходили по каменным улицам, растениями не занимались, но хорошо владели неживой природой и Магией Стихий — Молнией, Огнём, Водой, Землёй.

— Так это и я могу, — пожал плечами Алекс.

— Этим ты всех и пугаешь.

Раса подгорных людей обособилась тысячи лет назад. Это была раса горняков-шахтёров, когда-то ушедших в свои глубокие шахты и почти не выходящие оттуда. Они владели Магией Гор — видели сквозь камни и чудесным образов обрабатывали металлы, что для лесовиков было удивительно.

Но самым странным было то, что все расы постоянно враждовали между собой. Войны эти велись постоянно то мелкими набегами, то кровопролитными битвами. Причину начала вражды уже никто не помнил, но и не старался никто — начавшие вражду давно уже погибли в этих войнах. Оставшиеся помнили лишь горечь потерь и ненависть.

Подобные известия просто убили Алекса.

— Почему ты расстроился? — удивилась Мира, — ты же Воитель, ты же всегда стремился к войнам!

— Я — защитник. — покачал головой Алекс, — И я думал, что попал в рай, а тут то же самое — опять глупо льётся кровь.

Алекс ушел. Черная полоса отчуждения впервые пролегла между ними. Алекс прекрасно понимал, что его любимая не виновата. И он по-прежнему любил её, но что-то мешало ему быть с ней рядом, мешало душевной близости, что-то угнетало его. Он не мог ничего с собой поделать.

Он больше не создавал прекрасных статуй Лесовиков, не забавлял детей своими необычными умениями. Лишь бродил серым призраком в задумчивости, подолгу сидел на одном месте, глядя в одну точку.

Он знал — его поведение причиняет ей боль, она страдала из-за него, но с ним что-то творилось неладное, а что — он понять не мог.

— Опять ты мучаешь меня? — кричала она в слезах на него, — и здесь принялся за старое! Зачем измываешься надо мной? За что?

Что он мог сказать? Что сам ничего не понимает?

И он ушёл из Леса. Оставив его величественную Живую Силу за спиной, провожаемый тысячами удивлённых и парой заплаканных глаз.

Он шёл искать место боя космопехоты с местными. Нашёл не сразу, но нашёл.

Развалины древнего города поведали ему, что они покинуты уже многие тысячи лет. Горожане изменились, возгордились собой, своим могуществом, перессорились друг с другом и ушли из города, оставив красивейший город один на один с беспощадным временем-разрушителем.

Он нашёл место боя, но не нашёл его следов. За это время трава затянула выжженные воронки, сломанные деревья обратились в труху, раненные деревья оправились. Они и поведали ему о бое, как о большой боли. После боя они видели остроухих людей, забиравших раненных и широкоплечих коротконогих здоровяков, уносивших весь ненавистный металл.

А бой, оказывается, вели Тёмные. Алекс пошёл по их следу — всё живое помнило их. Все Растущие звали их Тёмными, все не любили, как и они не любили Растущих — жестоко топтали, рубили, жгли ещё живыми.

Долго он шёл и вышел наконец на каменную давнюю дорогу. Камни были тысячелетними, но ни плесень, ни мох, ни трава не тронули их — они были заговорены от Растущих.

Это было что-то новое, абсолютно чуждое всему что он узнал до этого. Сначала было неприятно идти по этой дороге — заклятия на камнях вызывали раздражение, но потом он с легкостью прочитал наложенные заговоры, раскладывая их на составные части — теперь он так же мог. Камни перестали нервировать — заклятия принимали его за "своего",.

Сначала дорога была пустой, но потом стали появляться каменные статуи. Сначала они были простыми, грубыми и некрасивыми, встречались редко. Но потом пошли фигуры всё красивее и изящнее. Теперь они стояли через каждые сто метров и каждая вторая издали светилась Силой — на неё было наложено заклятие-ловушка. Стало понятна причина боязни Лесовиками статуй — они, наверное, не видели ловушек и часто попадали под удар.

Алекс с интересом разбирал эти заклятия-ловушки, как ребёнок разбирает и собирает игрушку-конструктор с головоломкой. Это делало путешествие интересным, но долгим.

Голод его не мучил — силу он не задумываясь собирал ото всюду — от солнца, нагретого камня, цветущего куста. Но с живого брал не много, чтобы не ослабить. Тело его не нуждалось в пище и не будет нуждаться ещё очень долго — отработанные клетки разбирались и собирались в новые, не в отход, как обычно.

Так, сидя на тёплом камне на обочине, он разбирался в очередной хитроумной ловушке, когда почувствовал новую угрозу. Оставив головоломку, он ввёл себя в Транс и огляделся с закрытыми глазами — Внутренним Оком.

Их он увидел не сразу — двое лучников и маг, закрывавший их какой-то магической Сферой. Когда маг понял, что Алекс их всё равно видит, лучники вскинули луки. Черная угроза сверкала тёмными вспышками от наконечников их стрел.

— Я не враг вам. — передал им Алекс ментальный сигнал.

Но в ответ полетели стрелы. Пока первые две долетели до Алекса, лучники спустили тетивы луков по восьмому разу. Алекс поднял руку и сжег их все, даже те, что были у лучников в колчанах за спиной. Маг бросил в него заклятие, потом ещё одно, затем швырнул сгусток плазмы. Алекс разрушил заклятия — он был с ними знаком, такими были заряжены некоторые ловушки — одно должно было обездвижить его, другое — выжечь нервы. Сгусток плазмы он остановил, полюбовался им секунду и впитал всю огромную энергию, заключённую в нём. Кровь заиграла в жилах — такая сила заиграла в ней.

— Я не враг вам. — повторил Алекс.

Теперь они поверили, поразившись его могуществу и поняв, что он мог уничтожить их, но не стал. Они убрали оружие, маг спрятал амулеты с уже готовыми заклинаниями и пошли навстречу. Алекс вышел из Транса.

— Мы — Тёмный дозор. — сказал маг представился, — Я — Нежданная Буря, это — Острый Глаз, это — Хладный Камень.

— Я — Алекс. Путешествую. Я искал Тёмных, хочу познать вас.

Это встревожило Тёмных, но они согласились проводить его. Разговаривать не стали, мысли прятали. Алекс пытался разговорить их, засыпал их вопросами, но добиться удалось не много.

— Почему вас Тёмными называют?

Молчание.

— Говорили, вы в сумерках живёте, что солнечный свет причиняет вам боль.

— Но сейчас день, а нам не больнее, чем тебе. — огрызнулся лучник, маг свирепо зыркнул на него, заткнув.

Алекс тоже замолчал. Так и шли молча. Статуи становились всё изящнее, появились каменные постройки различной стадии разрушения. Они были покинуты уже давно.

Древний белокаменный город открылся взору как-то неожиданно, едва они перевалили через гребень холма. Раскинулся он широко по долине, прижавшись к горам увенчанным снежными шапками.

— Белый Город, — вдохновенно сказал лучник, — Дом, сладостный дом.

Высокие изящные здания устремлялись к небу, высокие тонкие шпили каких-то башен подпирали облака, меж зданий зеленели сады, скрывая в своей тени легкие портики и фонтаны.

— А говорили, вы живую природу не любите.

— Больше слушай этих древесных блаженных бездельников. Не знают ничего, но насочиняют — в век не переслушаешь, — ответил маг. Видимо близость города развязала ему язык.

Город ограждала крепостная стена, но была она какой-то декоративной — тонкой, изящной, с красивыми стрельчатыми башнями. Красивые ворота и предвратные башни были сплошь украшены барельефами и росписью.

К ним летели огромные птицы. Алекс был изумлён — огромнейшие орлы, грифы и вороны были осёдланы лучниками и магами низших степеней. Маг, сопровождавший Алекса, ментально доложил о них и летучий патруль улетел. Их сменили всадники на прекрасных тонконогих скакунах. Всадники сидели прямо на спинах коней без всяких приспособлений, хотя Алекс видел запись, где на спинах коней были какие-то кресла с подножками. Они гарцевали вокруг всё время их пути до города, бесстыдно разглядывая Алекса.

Они миновали ворота, охраняемые лишь магией. Город внутри ещё больше впечатлял своей совершенной гармоничностью — всё кругом было к месту, всё было красиво и изящно. Всюду фруктовые деревья, цветы, фонтаны, беседки и беломраморные навесы, дающие спасительную тень. Было много света и простора. Свет многократно отражался от белых камней, играл в брызгах воды. Лёгкий ветерок разносил ароматы цветущих деревьев и цветов.

Но Алекс заметил, что в городе совсем мало людей, по меркам мегаполиса он был вообще безлюдным — было тихо, не звучали разговоры, не было смеха и детских звонких голосов.

Они вышли на огромную площадь. Каменные широкие дороги пересекали её всюду, меж ними пролегли зелёные, аккуратно стриженые газоны. По краям площадь окаймляли фонтаны и беседки, в центре в небо уходила тонкая башня.

— Как же она не падает от ветров? — удивился Алекс.

— Её построил Верховный Маг, получивший за это имя Доставший Небо. Башня стоит на магии. Маги-звездочёты поднимаются туда смотреть на звёзды. Они -Стерегущие Небо, — пояснил маг и указал рукой, — Нам туда.

Одной стороной площадь упиралась в широченные несколькокилометровые ступени, бегущие в величественней дворец.

— Красота-то какая! — восхищенно воскликнул Алекс. Спутники его были довольны — они гордились своим городом и любили его.

Они проводили его до ступеней и остановились.

— Дальше нам нельзя. Иди один. Громовержец ждёт тебя.

— Так вот где этот Громовержец, сумевший отразить Божий Гнев, — буркнул Алекс, с тоской глядя на ступени — они поднимались очень высоко — до вечера ползти по ним будешь.

Но это раньше, а сейчас он легко и привычно вызвал Транс, изменил вес тела, влияя на его притягивание к земле. Он побежал по ступеням, прыгая сразу через несколько, легко, как лист на ветру.

— Впечатляюще, — услышал он ментальный голос. Наверху его ждал высокий широкоплечий человек с высоким выпуклым лбом, с большими глазами, черными, как бездонные недра Космоса. Белков в этих глазах не было совсем и это было немного устрашающе . Весь глаз — большая черная дыра. Чёрные, как воронье крыло, волосы ещё больше чернили несколько белоснежных прядей, вплетённых в косы. Голову венчала серебренная корона мастерской работы с огромным сверкающим алмазом в центре.

Одежды на нём почти не было — тонкой вышивки набедренная повязка и перевязь через плечо с мечом в ножнах, в рукоять которого был вставлен такой же алмаз, как в короне. В руке Черноокий держал изящный посох с бьющейся лазурью плазмой на вершине. Ноги обуты в сапожки из зелёно-чешуйчатой кожи.

— Драконья кожа, — сказал Черноокий, — ей нет сноса.

Он подал руку Алексу, помогая ему подняться и пожимая её. Алекс почувствовал легкое, как утренний бриз, прикосновение к своему разуму — через рукопожатие Черноокий просканировал его сознание.

— Я — Громовержец, Отец, Вождь и Бог моего народа, — представился он.

— Я — Алекс. Не знаю как себя обозначить. Пришел познать твой народ и научиться новому у вас.

— Я уже давно жду тебя, Воитель, Посланник Создателя. Ещё тогда, когда ты призвал с небес могучую силу, я понял что это именно ты. Но это лесная девчонка украла тебя прямо из-под моего носа. Пойдём, Алекс, в мой дом. Тебе нужно отдохнуть и поесть — одним солнечным светом сыт не будешь.

Громовержец хотел поразить его своим гостеприимством — стол был великолепен и аппетитен, игра музыкантов, песни и танцы чарующими, беседы легки и утончённы. А постель ему согревала дивная Высшая Жрица, искусная и неутомимая в плотских утехах, что и доказывала ему до самой полуночи.

Утром Алекс завтракал вместе с Громовержцем.

— Как прошла ночь? Тебе понравился мой подарок?

Алекс поморщился, решил перевести тему разговора:

— Почему Громовержец?

— Я могу вызвать грозу, ураган, смерч и накрыть ими целую страну.

Алекс взял его за руку.

— Ты это так делаешь? — он показал, как сам бы сделал.

Бог округлил глаза, отшатнулся, отдернул руку.

— Нет, не так, — сказал он, покачивая головой. Ментальный образ ещё стоял перед глазами. Потом усмехнулся:

— Так никто не делает. Моё искусство тоньше, изящнее, сложнее.

— И длительнее в приготовлении, — кивнул Алекс, он уже понял магию Громовержца.

— Ты носишь знак Лесного Высшего Боевого Мага, но он не верно показывает твою классификацию.

— И какая же моя?

— Ты не подходишь ни под одно из наших измерений — ты не Лесной Маг, не Маг Стихий, не Маг Гор. Ты Маг Силы, Маг Энергии. Это очень редко встречается, что ещё раз подтверждает причину твоего появления на моей Земле. Ты можешь легко преобразовывать силу в немыслимых объёмах, напрямую воздействуя на вещество Вселенной — это недоступно ни одному из известных мне Мастеров Магии. А научившись нашим секретам сила твоя многократно возрастёт. Ты понимаешь, насколько это опасно?

— Понимаю, Черноокий. Не переживай — эта сила не причинит вреда.

— Надеюсь на это. Я вижу тебя насквозь и верю твоим словам, но ты знаешь — и маги, и люди меняются.

Ответить было нечего. Ели дальше, расхваливая умелость поваров и вкус вин. Алекс обратил внимание, что прислуживали им за столом обычные люди или как их называли "заблудшие".

— Почему Заблудшие? — спросил Алекс.

Черноокий ответил не сразу.

— Нас мало. Очень мало. И мы постоянно воюем. Молодёжь уже и не знает иного состояния, кроме состояния постоянной готовности к бою. Мы охраняем этот мир от чужаков издревле. Горняки зарылись в скалы — им не видно нашей борьбы, а блаженные Лесовики лишь летают меж деревьев, да смеются, даже не задумываясь об угрозе. Силы наши иссякают. Ты можешь и сам увидеть это — город наш наполовину пуст, а я ещё помню время, когда Верховные всерьёз думали о переселённости города. Поэтому мы и вынуждены использовать подневольный труд Заблудших, чтобы посвятить себя защите.

Это было открытием для Алекса. Неприятным открытием. Оказалось в этом мире множество вполне обычных людей, влачащих жалкое рабское существование, столь контрастное с радостно-сладостной жизнью "Просветлённых".

— Меня не устраивает это, — честно признался Алекс.

Черноокий пожал плечами.

— Такова жизнь. Радуйся, что у тебя иная участь. Кто-то должен быть рабом, кто-то хозяином. Так было, есть и будет.

— Вот насчёт последнего сомневаюсь.

— Дерзай, Странник, — искренне пожелал Черноокий, — не зря же Создатель бросил тебя в наш мир.

Несколько месяцев прожил Алекс среди этих смурных, суровых воинов. Вся их жизнь — одна большая непрекращающаяся война на выживание. Они рождались в перерывах меж боями и в бою же умирали. Они постоянно ощущали горечь утраты — постоянно погибали их близкие, друзья, соратники. Так часто встречая смерть, они перестали бояться её и перестали ценить жизнь, как свою, так и чужие. Они разучились смеяться.

Но людская натура не терпит постоянной тоски — именно они создавали прекраснейшие творения — чудесные здания, изящные скульптуры, рисовали поразительные картины, писали чарующую музыку, стихи, песни.

Магия их была столь же суровой, сильной и всегда прикладной. Всё это были боевые приёмы, максимально эффективные и простые в применении. Их лучники, Певцы Струны, и рукопашные бойцы, Танцоры Клинков, были намного сильнее и искуснее воинов соответствующих классов Лесовиков.

Алекс быстро учился их навыкам, постигая их магию — Темные радушно делились своими секретами. Громовержец, их бог, верил Алексу, верили и они.

Одно не давало Алексу покоя — судьба обычных людей. Они носили на шее магические амулеты, убивающие при малейшем неподчинении. Они рождались говорящим домашним рабочим скотом, такими же и умирали.

Алекс искренне хотел помочь им. И Тёмным хотел помочь, и Лесовикам.

Он попросил созвать Высший Совет. Хотя это общество и управлялось Богом Громовержцем, но существовал и действенный совещательный орган, к мнению которого прислушивались все. Громовержец созвал всех Высших Тёмных. Они расселись за большим круглым столом довольно свободно — видимо ранее Совет был более многолюдным. Но тем не менее все оказались лицом к лицу, все равные во мнениях — таков обычай Тёмных. И он себя оправдывал — это было боевое братство. В бою перед смертью все равны, так же они были равны и вне боя.

Завороженные светильники висели над их головами, слегка покачиваясь от движения воздуха, давали ровный неяркий свет. Было тихо — все были заинтригованы: Чужак собрал Совет и это было необычно. Все терпеливо ждали слов Алекса.

— Мир в котором вы живёте — огромный шар, крутящийся вокруг пламенного шара — солнца.

— Мы знаем это. Ты звал нас для этого? Чтобы учить нас как детей? — раздались крики.

Алекс глянул на Черноокого, тот нахмурился — крики смолкли, раздались стоны. Алекс невольно восхитился силой Громовержца. Каждый маг окружает себя сильной защитной оболочкой, действующей постоянно и без их внимания, как естественный иммунитет. Чем сильнее маг — тем мощней защита, тем сложнее её преодолеть. Черноокий надавил на крикунов несмотря на защиту, причём на многих сразу и не задумываясь, а это сильнейшие маги планеты. Алексу ещё было чему поучиться, но времени не оставалось.

— Благодарю, — кивнул он Черноокому и обратился к собранию, — Впредь прошу молчать и дать мне сказать. Это очень важно. Я начал издалека чтобы было понятнее. Если захотите что-либо спросить или сказать — поднимите молча руку — мы вас выслушаем. По-моему, это нормально.

Он помолчал — возражений не было.

— Продолжим. Планеты, солнца — это звёздные системы. Их много. Сколько звёзд на небе и даже больше — не все они видны. Вокруг некоторых есть планеты пригодные для жизни. Раньше я думал, что они встречаются слишком редко, сейчас думаю их слишком много. На многих живут люди или другие разумные существа. Людей много миллиардов, если вы знаете такие числа. Людей больше, чем листьев во всех ваших лесах и они продолжают стремительно размножаться. Люди все разные, они по разному выглядят, по-разному думают, по-разному живут, каждый мечтает о своём, верит и ценит каждый что-то своё. Одно их всех объединяет — они жрут и плодятся, плодятся и жрут до тех пор, пока не сдохнут. И раньше я не понимал этого скотского бытия. Найдя новую девственную планету, они завоёвывают её, не жалея сил и средств. Потом заселяют её и начинают размножаться и пожирать ресурсы планеты с чудовищной скоростью и абсолютной безрассудностью, ведя постоянные кровопролитные войны за ресурсы, проливая кровь миллионов, чтобы миллион других жили в безумной роскоши. А когда они полностью засрут планету и она станет непригодной для жизни, они покинут её, оставив на мертвой планете миллиарды людей на верную смерть только потому, что у тех не хватит средств оплатить переселение. У них нет рабства, они гордятся этим, но они выдумали другие хитрые и жуткие формы эксплуатации человека человеком, ещё худшие, жестокие от своей холодной расчётливости и абсолютно безнравственные. Они называют себя обществом производства и потребления, но на самом деле — только потребление, пожирание и уничтожение всего. Они паразиты. Болезнетворные паразиты, убивающие одну планету за другой. Раньше мне это казалось нормальным, я думал что это мир так жесток. Но это не так и ваш мир тому подтверждение. Вы не паразитируете на природе, а живёте в ней. Они постоянно ищут новые миры, чтобы было куда переселиться. Узнав о вашей земле, они придут сюда и отчистят её от вас, без раздумий уничтожат всё, что вам и мне дорого.

— Мы будем сражаться! — раздался выкрик — кто-то не выдержал.

— Будите, но итог будет один — вы все погибните. Все.

— Но мы до сих пор уничтожали Пришельцев, — сказал Громовержец.

— Давайте я вам кое-что объясню и вы сами поймете безрезультатность своей борьбы. Людей у них больше, чем звёзд. Вы убьёте сотню, придёт тысяча, убьёте их — придёт сто тысяч. Сможете одолеть и этих — придёт миллион. Люди у них бесконечны — для них благо потерять их — меньше едоков. Вы же будите нести невосполнимые потери. А у них есть миллионы боевых машин целиком из металла, способных воевать самостоятельно, ведь они умеют думать. Их делают тысячами каждый день, а могут и больше. Есть у них планеты, где люди даже не рождаются, их там выращивают, как листья на деревьях, выращивают лишь для одного — для войны, чтобы убивать и умирать. Каждый из них равен по боевым возможностям нашим Танцорам Клинков, но их оружие намного сильнее, но вы это уже знаете.

— Мы побеждали их! — возразил Громовержец.

— Нас тогда было мало — только рота. Ваше нападение застало нас врасплох и тактика ваша была незнакома, поэтому эффективна. Но после нескольких схваток они изменят способ ведения войны. Они не подпустят вас даже на полёт стрелы, потом выследят ваши города и дома и уничтожат их с орбиты. Это называется "Тактика выжженной земли". У них очень мощное оружие. Вот возьмем твой посох. Плазму на его вершине создавали годы, а мой Уничтожитель — робот на котором я воевал — может создавать такие каждые пять секунд. У пришельцев было мало людей, но это было временно и резко измениться. Они не испытывают ни жалости, ни сочувствия — они всегда чужих и слабых. Вся их история — история захватнических поработительных войн. И они всегда отчищали землю от коренных народов, прежде чем заселить её. И ещё одно качество делает их непобедимыми — упрямство в достижении цели, полное презрение к цене победы и неразборчивость в средствах достижения её. Они говорят: "На войне все средства хороши". Ввязаться с ними в открытый бой — обречь себя на гибель. Не воевать с ними — тоже самое, но не сразу. Они задавят вас и вы сами вымрете.

— Что ты хочешь сказать? Ты убеждаешь нас в неизбежности поражения? — закричали маги, когда он разрешил им говорить.

— В самом деле, — буркнул Черноокий, глядя на Алекса.

— Я лишь хотел ознакомить вас с опасностью, чтобы у вас не возникало напрасных иллюзий и вы все осознали степень угрозы этому миру. Всем людям в этом мире. И природе этого мира. Когда вы поймёте, что положение крайне критическое, то мы сможем поставить всё, что имеем на кон борьбы. Всё и никак иначе. В этой войне будет лишь одна битва и эта битва решит исход войны. Тот кто победит в этой битве, тот и будет жить на этой земле. Мы ставим всё или всё теряем. У нас есть шанс победить, но для победы мы должны отдать всё. Ещё раз повторюсь -всё что имеем и чего не имеем.

Было тихо. Мысли присутствующих метались, как мотыльки у светильников, но моральный настрой их Алекса обнадёжил — никакой паники, никакого страха. Есть решительность, есть упорство. Было немного растерянности, но это пройдёт. То что растерянности было немного — внушало уважение — это раса воинов, готовая биться с врагом в любых условиях, при любых обстоятельствах.

— Так, с угрозой разобрались, — продолжил Алекс, вздохнув с облегчением — он ещё никогда не выступал ни на каких собраниях, тем более на таких представительных, поэтому немного путался, — Теперь надо обрисовать условие победы — без этого борьба бессмысленна.

Все молчали — ждали.

— Победить мы можем... Даже не победить, сюда больше подходит слово "выжить". Это и будет победа. Победить их невозможно. По крайней мере пока. Мы все живы до сих пор благодаря случайности — вы уничтожили корабль прежде, чем он успел сообщить об этой планете. Но рано или поздно они хватятся пропавшего корабля и будут искать его, пойдут по его следу и придут сюда. К этому времени мы должны быть полностью готовы. Единственный шанс выжить — скрыться, спрятаться. Мы должны сделать так, чтобы о нас по-прежнему не знали.

Алекс помолчал, потом провел рукой по лицу и продолжил:

— Если они опять найдут нас — мы должны их истребить быстро и надёжно. Настолько быстро, чтобы они не успели сообщить о нас или попросить подмоги. Это условие победы.

Вспыхнуло небольшое обсуждение — самолюбие магов было уязвлено — победа в сокрытии их принижала. Но иного выхода никто не видел — они не в силах на равных бороться со Звёздными Флотами.

— Теперь средства достижения цели, — продолжил Алекс, — чтобы быстро их истребить, мы должны обладать подавляющим преимуществом и внезапностью.

Возражений и вопросов не было.

— Возьмём внезапность. Это значит — мы должны знать о них всё, сами же должны скрыть свои умыслы. Нужно немедленно взять под контроль всю поверхность планеты и под наблюдение всё звёздное небо в окружности планеты. Немедленно. Может они уже произвели высадку и строят базу. Если нет, то мы должны увидеть это как можно раньше, собрать все силы максимально быстро и не дав им закрепиться — уничтожить.

Черноокий кивнул, нахмурившись.

— Дальше — численное преимущество. Этого почти невозможно достичь в перспективе, но на короткий промежуток времени и в одном конкретном месте — реально, если поднатужиться. Нас должно быть так много, что они должны быть смяты прежде, чем сумеют выйти на связь с командным пунктом. Было бы идеально иметь оружие, способное быстро и надёжно выводить их из строя, самим же не нести потерь.

Повисла тишина.

— Нас слишком мало. Мы не сможем, — наконец озвучил Черноокий общую мысль.

— Никогда не говори так. Вы ещё не пробовали, а уже сдаётесь.

— Мы не сдаёмся. Но как это сделать? Людей не хватит даже на патрулирование всей планеты.

— Вот так и говори. Это же совсем другое дело. Просто нам надо резко увеличить численность воинов.

— Это возможно?

— Да нет ничего невозможного! Выйдете отсюда и оглянитесь — огромная пустая планета, способная прокормить огромное количество воинов, но вас лишь жалкая горстка. Почему?

— Мы несём потери.

— Значит надо их восполнять. Я заметил, что тут очень мало детей. Вы живёте сотни лет, а родили по одному — два ребёнка. Откуда же возьмутся воины? Сегодня же вы должны начать исправлять это.

— Это не поможет. Воинами они станут только лет через пятнадцать.

— А через пятнадцать лет не нужны будут воины?

Ответить было нечего — никто из присутствующих не видел этого будущего.

— Сегодня же. Ваши жены, любовницы, наложницы должны понести детей. Но это не всё. Вернее, этого недостаточно. Нам уже сейчас нужны воины. Пора отменить позорное угнетение Заблудших. Они — наш резерв, они станут воинами.

Его слова потонули в криках. Все вскочили со своих мест, кричали. Ещё бы — Алекс посягнул на устои их мировоззрения, требовал сравнить их, Просвящённых, с жалкими заблудшими. Лишь Громовержец сидел молча, низко голову склоня.

Алекс слушал, слушал, тоже склонив голову, потом вскочил, ударил кулаками по столу. Светильники на мгновение померкли, резко похолодало градусов на десять, маги застонали — всплеск гнева Алекса больно ударил в их ментальные оболочки.

— Тихо, Толстокожие! Неужели вы не видите, что жизнь вашего мира на грани? Вы цепляетесь за жалкие иллюзии и не желаете видеть очевидных вещей. Они такие же как и вы. Они тоже люди, они тоже хотят жить и тоже хотят защитить свои жизни. Чем вы лучше их? Чем вы лучше меня? Недавно я тоже был Заблудшим, теперь я могу раздавить любого из вас, как букашку. И я хочу спасти этот мир не меньше вас. Почему не дать им шанс? Это всем нужно. Это нужно было сделать уже давно. Как вы можете называть себя Просветлёнными если вы угнетаете и унижаете других? Какие вы тогда Просветлённые? Не зря вас Тёмными кличут. Вы обрели великую силу, но остались дикарями. Так умрите же и сами в рабстве. Придут миллиарды Заблудших и вы будите пресмыкаться перед ними. Это будет справедливая кара за ваше невежество! А я пойду поищу более просветлённый народ.

Алекс вышел, но его догнал Черноокий, упал перед ним на колени, припал к его ступням. Невероятно — Бог преклонил колени перед человеком. Обычным, недавно ещё, человеком.

— Прости их, Темных. Им нужно время для понимания, что выбора у них нет. Я, их Бог, обещаю тебе, что все наши Заблудшие получат равные права и возможности с нами. И по своим способностям получат работу и уважение. Я уже понял, что достоинство заключается не в родословной, а в силе души и характере. Не уходи, веди нас, Странник.

Алекс поднял Черноокого. Он верил в искренность его слов.

— Мне здесь больше нечего делать. Теперь вы сами знаете что делать и как делать. Сами сможете взять под наблюдение мир, сами обучите заблудших, кто-то из них станет Просвещенным. Хотя бы Танцором Клинков, этого уже будет достаточно. Может среди них Великие Маги? Надо их увидеть и воспитать. Но нам нужно очень много оружия. Хорошего и мощного. Кто может сделать?

— Только Подгорные делают действительно хорошее оружие. Нам не постичь их умения.

— Значит мой путь лежит к ним. Завтра же я и выхожу. А сейчас позволь мне отдохнуть в одиночестве. Иди, Черноокий, ты сейчас особенно нужен своему народу.

— Мой народ теперь станет больше, — сказал Громовержец.

Похоже он только сейчас осознал, осознал вдруг и резко — больше людей, больше характеров, больше проблем, много работы.

— Это как раз работа для Бога.

Полёт на огромной птице нельзя сравнить ни с полётом на Омаре, ни на глиссере. Ветер свободно трепал тебя, под тобой скрипело седло, мощно хлопали гигантские крылья, ходили под перьями мощнейшие мускулы.

Они летели уже давно, но птица ещё не устала — Алекс убрал вес Черноокого и свой до минимума и постоянно подпитывал их извозчика силой.

— Вот граница Подгорных, — мысленно передал Черноокий.

Алекс увидел горную гряду, вершины которой терялись в облаках. У подножия гор была почти тропическая долина — солнце тут хорошо припекало, а облака, разбиваясь о горы, часто поливали округу тёплыми дождями.

Они подлетели к горам. Громовержец бросил вниз, в джунгли, заклятие Тревоги — теперь вся живность в панике покинет это место. Жалостливым богом оказался Громовержец, хотя в его честь ещё приносили человеческие жертвы.

— Людей не жаль, а зверюшку безответную жалко, — мысленно передал Черноокий и метнул вниз ещё одно заклятие.

Джунгли разверзлись, деревья и листва разлетелись, обнажив поляну. Птица села, они сползли с неё, размяли ноги.

— А лес быстро затянет рану, — закончил бог.

Потом он указал на горы.

— Здесь ворота к Подгорным. Они их охраняют. Мы прилетаем сюда торговать с ними. Сидим здесь и ждём. Они прямо из-под земли появятся.

— Подождём, — согласился Алекс.

Они отпустили птицу и она полетела поохотиться.

— Давно хотел спросить тебя, Черноокий, — сказал Алекс, — почему ты Бог?

— Потому что должен быть бог. Как народ будет развиваться не имея бога? Или хотя бы какой-то программы лет на тысячу? Кто будут учить их, направлять? Этак они такого наворотят, блуждая впотьмах. А почему я бог — не знаю. Я им родился.

— Так ты всё-таки родился?

— Ну если бы я не родился, то не разговаривал бы сейчас с тобой.

— Да я не об этом. Ни со звезды не сошёл, ни каким иным чудным образом?

— Не бывает так. Сказки это всё. Не придумать человеку ничего лучше, чем задумано Создателем.

— Уже сделали.

— Не переживай — ничего хорошего из этого не выйдет. Рано или поздно это умрёт.

— А как ты узнал, что ты бог?

— Ну а как этого не знать? Это первое, что осознаёшь.

— Что тебя отличает от других?

— Повышенная и неистребимая любовь к моему народу. Я забочусь о них, постоянно чувствую их и свою ответственность за них.

— И...

— И питаюсь их почтением. Вернее подпитываюсь. Молитвами, поклонениями, жертвоприношениями. Я не могу взять с них силу, в отличие от тебя. Мне переходит только та сила, что они мне отдают сами. Если я буду плохим богом — не будет почтения, я ослабну и умру. Как бог — точно. Может быть стану простым магом, может — бестелесным призраком, а может и вовсе исчезну.

— Поэтому ты заботишься о них?

— Нет. Я не могу не заботиться о них, как не может мать не заботиться о своём потомстве.

Алекс не стал его расстраивать, не сказал, что матери-люди давно уже перестали заботиться о своём потомстве, переваливая эту почётную обязанность и почётное право на кого угодно, или просто бросая младенцев на произвол судьбы. Зачем это знать Черноокому? У него и так голова трещит по швам от тяжких дум — непросто наверное вести целый народ через века и нести всю ответственность за них всех и за каждого.

— А в нашем мире боги давно умерли.

— Очень жаль. Может от этого все ваши беды. А какими они были?

— Легенды говоря, что разными. Даже свой Громовержец был. Он был главным богом.

— Главным?

— Да. У них был Пантеон. Богов было много. И был главный. Но они все равны были, только у каждого своя специальность была.

— Если есть главный — равных нет. Кто-то всё равно равнее остальных. Это корень всех бед, — как-то горестно хмыкнул Черноокий и отвернулся к зарослям, наглухо закрыв мысли.

Время шло очень медленно, Алексу стало скучно. Это Черноокому час или два — ничто против вечности, а для Алекса время — конечно. Он дёрнул бога.

— А? — он точно очнулся от забвения.

— Создатель — тоже бог?

— Создатель — это Создатель. Он создал всё. Мир, людей, воздух, звёзды. Даже богов он создал. Он — Создатель, а мы лишь пастухи на своим неразумным стадом. Заботимся о них, от них и живём.

— У нас тоже есть такое понятие. У нас его просто богом называют. По легендам — он создал всё.

— Вот — вот. Только это не "понятие". Хоть его то не предали забвению.

— Да почти уже. А его можно увидеть?

— Увидишь. Когда твой мирской путь завершиться — увидишь. А может и нет. Не каждый удостоен такой чести.

— А какой он?

Черноокий пожал плечами:

— Никто ещё не возвращался оттуда.

Алекс встал, стал внимательно вглядываться вокруг, в природу вещей.

— Что-то мы уже долго ждём. Мне надоело.

— Какие вы все нетерпеливые первую сотню лет, — хмыкнул Громовержец.

— Я вижу вход, — сказал Алекс.

— Это и я его вижу. Открыть его нельзя. — пожал Черноокий плечами.

— Так что ж ты молчал? Мы то ждём, а времени может быть и нет.

— Никто не может открыть Подгорных Врат, — покачал головой Черноокий.

— Посмотрим.

Алекс пошел сквозь джунгли. Растения узнавали в нём лесовика, тянулись к нему — многим требовалась помощь, но Алекс разводил их руками, расчищая дорогу, говорил растущим:

— Подождите. Скоро придёт помощь и к вам. Недолго осталось.

Громовержец удивлённо смотрел на Алекса. Он, Бог, до сих пор не мог понять этого человека. Откуда в нём всё это? Алекс не скрывал своих мыслей, Громовержец видел его насквозь, все его потаённые замыслы. Поэтому он и не мог понять.

С той силой, которая была подвластна ему, Алекс мог поработить всех в этом мире, но он не хотел этого. Он мечтал объединить все народы этого мира, но не для властвования над ними, а для их сохранения, при этом готов сам был жертвовать ради этой цели.

И он жертвовал. Он оставил любимую, проглотя её обиду. Постоянно измывался над собой, глотая знания такими объёмами, которые рвали его мозг на части. Он искал. И Громовержец знал что он искал. Искал он способ сохранения этого мира.

Зачем ему это, пришельцу? Не хотелось верить, что он блаженный, но иного вывода не было. Блаженный, как и все Лесовики.

— Это оно? — спросил Алекс, указывая на скалу.

Черноокий вдохнул в скалу Силу и она засветилась в форме арки с воротами.

— Это они.

— Их магия чуждая, но интересная. И сильная, хотя и элементарная.

— Ты сможешь открыть их?

— Пока нет, — покачал головой Алекс, — но я войду внутрь, хотят он того или нет.

Он долго сидел перед потухшей аркой, потом встал, поднял руки, опустил голову, зашептал неразборчиво. Воздух вокруг заискрил, иероглифы на арке вспыхнули. Гора затряслась, посыпались камни, светящаяся арка вместе с воротами со страшным скрежетом вылезла из горной стены.

— Мне пора, Тёмный Бог. И тебе пора, — Алекс скользнул в щель меж аркой и камнями. Со скрежетом арка влезла обратно в стену. Упавшие камни поползли назад на гору и заняли свои места.

Громовержец захлопнул рот.

— Не можешь открыть ворота, обойди их. Как же я забыл? — разочарованно сказал он. — Старый стал.

А за воротами Алекса ждали не менее изумлённые широкоплечие коротышки.

— Я — Алекс. Пришел поговорить с вашим Богом, — сказал им Алекс, так и не дождавшись ответа.

Коротконогие не ответили ему, спрятавшись за инструктированными щитами, выставив пики и секиры.

— Я не воевать с вами пришёл, а разговаривать.

— Уходи, — сказал один. Голос низкий и грубый.

— Мне нужен ваш Бог. И я встречусь с ним. Хотите вы того или нет.

— Только когда переступишь через наши тела.

Алекс пожал плечами и расшвырял их всех. Но они снова встали — их заговорённые доспехи спасали их от ударов. Встали и пошли на него, сомкнув щиты. Но путь был свободен и Алекс побежал от них по коридору, едва освещённому заговорёнными светильниками, кстати, работы Тёмных.

Встречавшихся Подгорных Алекс огибал, проскальзывая, или откидывал и бежал дальше. Но тоннель становился всё ниже и ниже — бежать было неудобно. Заговорённые светильники сменились газовыми горелками.

Алекс стал уже думать, что этот тоннель никогда не кончится, но он кончился резко — открылась громаднейшая пещера, другой край которой терялся где-то во тьме. Он остановился и пошёл уже неспешно, любуясь подземным царством.

Ровными рядами стояли резные из камня столбы, на вершинах которых светились какие-то кристаллы, давая ровный, но бледный и неяркий свет. Это наверное были улицы. Они шли в разные стороны. Кругом замерли невысокие крепыши, причём разобрать кто какого пола с первого взгляда было невозможно — все одинаково приземисты, грудасты, волосаты.

Алекс сошел с улицы, но тут же скользнул обратно — там была пропасть, пересекаемая такими же освещёнными улицами. Это были мосты, улицы-мосты.

Изменив восприятие глаз, Алекс увидел что стены пещеры изрыты норами-домами, галереями тянущимися во все стороны.

— Кто ты, Длинноногий Плоскотник? И как ты попал в Подземный Мир? — спросил его подошедший седобородый Подгорный.

От него веяла сила. Сила непривычная, тяжёлая. Голову коротышки венчала корона из золота со вставленными странными кристаллами. Одет он был в расшитую благородными металлами и камнями накидку, в руках магический посох. Алекс почувствовал что каждый символ на его накидке и посохе несёт силу — это были магические руны.

— Я — Алекс, пришёл со звёзд, как бы дико это не звучало. Пришёл поговорить с вашим Богом. А ты кто?

— Как ты пришёл? Как ты прошёл сквозь скалы?

— Взял да и прошел. Так кто же ты?

— Я — Глава старейшин Шахты, жрец Рун. Моё имя Певец Рун.

— Очень приятно познакомиться, Певец Рун. Но мне нужен ваш Бог. Это очень важно, поэтому у меня мало времени.

— Скалы были, скалы есть и скалы будут, а всё прочее — суета.

— Это мудрая мысль. Но боюсь если я не успею и скал ваших не станет.

Это позабавило жреца.

— Как это скал не будет? — смеялся он, — Нет такой силы, сто скалы могла бы уничтожить.

— А ты подумай — я ведь здесь, значит скалы ваши не так уж и неприступны.

Он заметил, что Подгорные не были телепатами. Они переглядывались, переговаривались, как и все обычные люди. А Алекс хорошо слышал их мысли. Он слышал в их мыслях недоверие.

Алекс протянул руку — на открытой ладони загорелось пламя, ярче, ярче и ярче, потом резко погасло — на ладони лежал шарик льда, но недолго — испарился. Газы долго не удержишь замёршими.

Всё это произвело эффект горного обвала. Жрец побледнел, коротконогие люди разбежались в панике.

— Нет ничего вечного в мире, — сказал Алекс, — И конец всему очень близко. Мне нужно поговорить с вашим Богом. Мы ещё можем спастись, но только если не будем терять время.

Они повели его с собой, но недалеко — до стены пещеры, в выдолбленную в скале комнату.

— Можешь здесь отдохнуть. Мы соберём Большой Совет и решим что сделать.

Конечно, это не устраивало, но спорить было бесполезно, Алекс прекрасно это видел и понимал.

— Я могу покидать это помещение?

— Зачем?

— Мне интересно посмотреть на вашу жизнь, ваш народ, ваши шахты. Не бойтесь — я не причиню вреда.

— Мы не боимся. Можешь ходить где хочешь. В сопровождение тебе дадим двух жрецов. В качестве проводников и помощников. Дождись их здесь.

Он ушёл. Алекс прошелся по комнате — лежанка из выращенных тёмно-красных кристаллов была застелена толстыми мехами какого-то крупного зверя. Алекс прикоснулся к шкуре — это был пещерный медведь, свирепый дикий хищник, прирученный Подгорными. У стены стоял изящный столик из небесно-голубого кристалла, слегка светящегося в темноте. Рядом со столом в стене были прорублены ниши, закрытые узорчатыми воздушно-лёгкими створками из жёлтого медного сплава. Работа была очень тонкой и искусной. Под потолком, украшенном красивыми, но незатейливыми фресками, изображавшими сцены шахтёрской жизни, висела люстра, столь же тонкой работы. Она держала ярко светящиеся кристаллы. Их света хватало чтобы осветить всю комнату. Даже читать можно было, но свет был непривычный — бледно-голубой, нисколько не похожий на жёлтый солнечный.

В нишах оказалось вяленное мясо необычного вкуса, пряное и сытное, душистый, почему-то чёрный хлеб и кувшин с густым и крепким пивом. Пиво было очень хорошим — такого Алекс ещё никогда не пил.

С аппетитом поев, он убрал остатки еды в ниши и хотел смахнуть крошки со стола, но услышал громкое сопение — большой, до колена, грызун стоял на задних лапах и тянул лапки к нему, громко сопя.

— Ты крошки доесть хочешь? — спросил его Алекс. Глаза-пуговицы заморгали, грызун закивал.

— Доешь, — разрешил Алекс. Грызун подтянулся к столу, но на стол не влез — смахнул крошки себе в рот, протёр стол тряпкой, чем поверг Алекса в изумление.

— Так ты местный домашний питомец? — спросил Алекс. Грызун подбежал, встал перед ним на задние лапы, закивал.

— И ты понимаешь о чём я говорю?

Опять кивает.

— У тебя есть хозяин?

Мотает головой — значит в самом деле понимает.

— Ещё хочешь есть? Хочешь. Хлеб будешь?

Алекс дал ему хлеба. Грызун схватил его передними лапами, поклонился и убежал из комнаты.

— Определённо мне здесь нравиться, — сказал сам себе Алекс.

Пришли два жреца с посохами, сильно накаченными силой и грозными заклятиями. Под их бдительной охраной-сопровождением Алекс прогулялся по галереям шахтеров. Тут бегали забавные детишки шахтёров — коротконогие, с живыми любопытными глазами. С ними всюду сновали грызуны, одного из которых Алекс накормил хлебом. А вот, кстати, и он. Прибежал, пискнул и пошёл рядом, чуть сзади.

— Ты что кормил зверька? — спросил жрец.

— А что?

— Теперь она от тебя не отвяжется.

— Она?

— Это самка. Если ты покормил её — она считает тебя своим хозяином. И её потомство будет так считать — она и их накормила тем, что ты ей дал.

— Вот куда она утащила хлеб. Это у вас домашние животные?

— Да. Помогают по хозяйству, за детьми присматривают, заодно и игрушки для них. И от паразитов спасают — мышей, крыс, насекомых, змей.

— А медведи?

Жрецы переглянулись.

— Медведи — охрана и тяговые животные. Но сложно с ними — тупы и свирепы.

— Откуда вы пропитание берёте? Разве под землёй растёт что-нибудь?

— Растёт. Но не всё. Больше с Плоскотниками наторговываем.

— Плоскотниками?

— Людьми с поверхности.

Забавно. На Флоте плоскотниками называли людей, никогда не поднимавшихся в космос, а здесь — никогда не спускавшихся под землю.

Алекс увидел женщин шахтёров — массивные груди, бока, задницы, длинные мощные руки, широкие косы. Но были и другие — с тонкими талиями, стройные, но тоже с крупной грудью.

— Не рожавшие, — пояснили жрецы.

— А почему руки у всех разной длины? У некоторых вон до земли достают.

— От работы отрастают, — буркнул один.

— Жрецы помогают удлинить руки по их желанию — так им удобнее работать. Из поколения в поколение так и переходит, — объяснил другой, бросив неоднозначный взгляд на первого.

— И ноги так укоротили?

— Это вам, Плоскотникам, нужны длинные ноги — вы всё бегаете, всё спешите. А нам такие ноги лишь помеха — высокие шахты рыть придётся. Да и спешить нам некуда — скалы вечны.

Алекс наконец вспомнил, кого напоминали ему Подгорные — горилл, которых он видел по "Живой природе". Такие же массивные, длиннорукие, коротконогие, только в одежде, не волосатые и головы человеческие.

— Я вижу многие ходят босые — сапог не хватает?

— Хватает. Они не хотят их носить. Холодно будет или жечь будет — наденут.

— Как же они не ранятся о острые камни?

— Настоящий горняк никогда не наступит на камень, — буркнут тот же жрец. Алекс его явно раздражал. И напарника своего он не одобрял, считал что тот зря всё рассказывает. Он считал Алекса соглядаем.

— Это правда что вы видите сквозь скалы?

— Да, но кто как.

— А небо видите?

— Это невозможно. Такой силой никто не обладает. Есть очень сильные Поводыри. Они ведут разработку штолен — видят полезные руды на километры сквозь бесполезный камень.

Они шли дальше и дальше и дальше, спустились на производственный ярус.

— А почему всё вручную? Почему нет никакой механизации?

— А зачем?

— Чтобы легче было.

— Лёгкость работы ведёт к лени, лень — к порокам и гибели морали. Работа облагораживает. Горняк без работы, что пустая никчёмная порода.

— Но освобождающихся работников можно было бы использовать на других работах, добывать больше.

— Зачем? Мы добываем столько, сколько нам нужно. Накопление ведёт к жадности. Жадность — порок и ведёт к гибели души.

— А если вам резко понадобиться увеличить добычу и переработку?

— Будем больше работать.

— А в два раза увеличить?

— Женщины станут работать, перестав рожать. И дети начнут работать.

— Если этого будет мало?

— Перестанем спать.

— Это невозможно.

— Возможно. Потом закончим работу и ляжем в спячку, как медведи.

Это было очень необычно и очень интересно. Но ещё интересней оказалось их искусство обработки металлов, да и неметаллов тоже. Про искусство сплавов металлов, металлов с неметаллами, обработки их можно не говорить. Хотя почему? Уже это было поразительно. У Алекса на его мусорщике андроиды в сложнейших технологических процессах не могли достичь подобного, а здесь без всякой кибернизации, да какой там, даже без механизации какой-либо, только лишь руками и силой человеческого разума они достигли больших результатов.

Они занимались структурными изменениями фазовых состояний веществ. Всем известно , что мягкий горючий уголь — это в основном углерод, тоже мягкий, но совсем не горючий графит — тоже углерод., образец твёрдости и прочности алмаз — тоже углерод. Подгорные умели переводить элементы из одного физического состояния в другое — чудо, магия, непостижимая в подобных условиях.

Алекс был в восторге, мастерам-горнякам это понравилось. Их приятно удивила осведомлённость Алекса — плоскотника с их ремеслом. Он на равных разговаривал с лучшими мастерами, напросился в ученики — нетерпелось самому овладеть этой магией.

Мастера-горняки были сильными магами. Они широко использовали магию силовых полей, создаваемых собственной волей, силой мысли изменяя саму структуру вещества. Алекс быстро осваивал это — он теоретически всё это осознавал, а в детали вникнуть несложно. Его спутники жрецы были озадачены — Плоскотник легко постигал за минуты то, на что у самих горняков уходили годы.

Алекс ещё и подсказывал мастеру-горняку как будет легче, правильнее, разумнее — всё-таки он хорошо знал достижения науки, а горняки до сих пор на ощупь постигали таинства естества.

В этом мире не было привычных смены дня и ночи, усталости он не чувствовал — был увлечён. Поэтому сколько времени прошло — неизвестно, когда жрецы позвали его:

— Совет собрался. Тебя ждут.

На прощанье мастер-горняк подарил ему катушку с нитью.

— Это не простая нить. Это одна вытянутая молекула. Она не порвётся и режет всё, даже алмаз.

И тут же показал — нить легко резала камень. Алекс сердечно поблагодарил, захотел что-то оставить на память о себе, но ничего у него не было. Идея пришла случайно — когда мастер закашлялся. Алекс глянул на него изменённым взглядом: тело горняка было в ужасном состоянии — его работа убивала его.

— Я хотел бы отблагодарить тебя за науку. Я жил у Лесовиков и кое-чему у них научился. Пойдем туда, где ты мог бы прилечь.

Мастер отвёл его в нору, где на грубом каменном выступе, застеленном шкурами, спал подмастерье. Жрецы спешили — нехорошо заставлять ждать Совет. Они бесцеремонно растолкали, вышвырнули спящего. Мастер лёг и Алекс усыпил его. Стал, с хорошо различимым треском, выправлять кости, отчищать их от лишних, вредных веществ. Потом перешел на мягкие ткани, безжалостно рвал неправильно сросшиеся, сращивал их верно, чистил сосуды, органы и железы, омолаживая их, очистил и обновил кровь, лёгкие, поправил старые глаза, выжженные огненными работами, отчистил сосуды мозга.

Закончив, повернулся к жрецу, что ворчал постоянно об опоздании и праведном гневе Совета, и тоном не терпящим возражений приказал:

— Останешься с ним. Когда проснётся, пусть пьёт больше жидкости и прокашляется. И пусть сутки не встаёт, полежит. Впредь работать будет быстрее — наверстает, а сутки пусть лежит — кости должны окрепнуть.

Жрец кивал, не сводя глаз с мастера — тот молодел на глазах, лицо светлело, розовело, дыхание выравнивалось, становилось легче.

— Пора, — напомнил другой жрец, — Совет не любит ждать.

Подниматься пешком не пришлось — они пристегнулись к какому-то тросу, жрец что-то крикнул в трубку подле, их дёрнуло и понесло вверх.

— Канатная дорога, — рассмеялся Алекс, — о таком читал только в древних книгах. А всё-таки механизация имеется.

Они летели над бездной вверх, меняя направления, пересекаясь с другими стальными тросами.

— Куда мы?

— В Храм. Там Совет.

Теперь они летели не вверх, а вперёд и немного вниз. Мелькали по сторонам штольни, плавильни, кузни, гроздья жилых ярусов, освещённые полоски мостов.

Неожиданно стало тихо и гулко разом. Алекс почувствовал — под ними вода.

— Великое Подземное Море, — ответил на его вопрос жрец и добавил, — Пресное.

Вот в этом Море и возвышался каменный Храм — огромное величественное здание, всё сплошь украшенное светящимися кристаллами — они были неразрывной частью архитектуры и от этого казалось что сам Храм светиться.

— Красиво то как, — восхищённо воскликнул Алекс.

— Его сам Вулкан строил, — довольный ответил жрец.

Они приземлились на светящуюся площадку — пол был из сросшихся кристаллов, отполированных ногами горняков. Они шли по Храму, Алекс разинув рот глазел по сторонам. Архитектура была лёгкой, величественной, изящной, как у Тёмных, но совершенно иной. И материалы другие и стиль другой. И никаких статуй, лишь фрески на стенах, выполненные кристаллами и драгоценными камнями. Много использовались красивые благородные металлы и их сплавы.

И вот они вышли в зал, где собрался Совет. Сказать, что зал этот был прекрасен — это ничего не сказать. Такой своеобразный красоты Алекс ещё не видел. За один этот зал, за его девственную неприкосновенность Алекс был готов уничтожить любой Звёздный Флот и любых Магнатов вместе с Императорами и Президентами идущих за Флотами.

Его усадили за стол, Алекс долго водил по нему руками, как слепой — непередаваемое ощущение.

Жрец за спиной кашлянул. Волевым напряжением Алекс вернулся к цели своего визита. Он рассказал жрецам о себе, о известной Вселенной и о опасности, которую несёт в себе одна из разумных её составляющих — Земное Человечество, раздробленное на вечно враждующие фракции.

Рассказал, что Тёмные уже приняли на себя первый удар, но отвести беду они не смогут, что им срочно нужна помощь для спасения этого уникального мира.

— А нам-то что? Мы в скалах, нас не достанут.

Алекс рассказал им о чудовищных автоматических горнодобывающих комплексах, которые за год превратят их горы в пыль, выкачав из них всё полезное и ценное до последней пылинки.

— В этой борьбе можно уцелеть только победив, объединив все силы, или погибнуть навсегда поодиночке. В стороне отсидеться не удастся, — закончил он.

Его попросили удалиться — жрецы должны были посоветоваться — наивные, он же услышит все их слова через стену, если захочет. Так он думал, но оказалось, что он ошибся — мысли не проникали сквозь узоры этих стен. Великий Маг построил этот Храм.

Наконец его вызвали. Встал Жрец, представившийся Хранителем Истины и сказал:

— Ты принёс скверную сесть, Посланник Звёзд. Мы не можем самостоятельно принять решения.

— Я и прошу — отведите меня к вашему Богу.

— Ну что ж. Иди за мной.

Алекс пошел за жрецом через резные золото-рубиновые двери, коридорами, комнатами и наконец вышли на балкон, огромный, как пристань для кораблей. Он нависал над Подземным Чёрным Озером, ярко освещённый, переливающийся самоцветами и золотом.

На краю балкона в озеро смотрела скорбная статуя — первая, которую Алекс увидел в стране Подгорных.

— А где Бог?

Жрец указал на статую.

— Ваш Бог умер, — покачал головой Алекс, — а кто же мне ответит?

— Он не умер. Давным-давно, когда Боги были молоды, а нас ещё никого и не было, случилась тяжкая вражда между нами и Плоскотниками. В той войне мы победили. Ну как победили — не пустили их никого под землю. Но их Богу, Громовержцу, удалось проникнуть сюда. До сих пор не поймём как.. он и сотворил эту подлость с Вулканом. Между плоскотниками тогда произошёл раскол — многие не захотели такого подлого Бога и ушли в Леса.

— Лесовики?

— Они лишь недавно обрели своего Бога.

— Богиню. Она моя возлюбленная.

Жрец помолчал, покачал головой.

— Уже тысячи лет стоит он неподвижно, глядя в Чёрные Воды. Но прежде, чем он обратился в камень, он успел сказать Избранным Жрецам: "Однажды придёт Великий Чужак. Он будет всем чужим, потому что его пошлёт к нам Создатель, чтобы спасти нас. Вы сразу узнаете его — он будет обладать великой силой — это будет сила самого Создателя. Не пытайтесь остановить его — это бесполезно. Он избавит меня от проклятия. Ждите." Если ты — тот, о ком он говорил — верни нам Бога. Мы сделаем всё, что ты попросишь.

Столько мольбы было в его голосе — им было наверное очень трудно без Бога. И как миллиарды людей живут вообще без бога, даже в душе?

— Мне жаль разочаровывать тебя, но я не посланник Создателя. Я даже не знаю кто это. Я обычный человек, волей обстоятельств оказавшийся здесь. Но ваш Бог и мне тоже нужен.

Алекс подошёл к изваянию — чуть больше двух метров в высоту, огромное мускулистое совершенное тело горестно застыло, опустив безвольно мощные руки с широченными грубыми ладонями горняка-трудяги. Большие глаза печально смотрели из-под широкого высокого лба в воду. Одинокая слезинка застыла на щеке. Грива каменных волос спадала по мощной шее на валуноподобные плечи гиганта.

Алекс глянул Изменённым Взглядом и воскликнул:

— А ведь он жив!

Жизнь едва заметно светилась в камне:

— Ну что ж, посмотрим, чего тут Черноокий наворотил.

Алекс стал неспешно разбирать клубок заклятий, сил и чар, обходя заклятия-ловушки, силой ломая заклятия-секреты, отбрасывал горы случайных наваждений, облепивших статую за тысячи лет. Время шло незаметно. Жрецы приходили и уходили, приносили еду и пиво. Алекс ел, даже не замечая этого, не отрываясь мысленно от магических головоломок.

Очень нескоро он добрался до исконной магии, скинул всё налипшее и поразился:

— Ах, подлец, подлец! Черноглазый подлец. Как же ты мог?

Поразило его не заклятие, наложенное не Вулкана. Оно было мощным и искусным, но не это поражало. Заклятие было знакомо — этим же заклятием были заговорены каждая вторая статуя в Белом Городе и его окрестностях.

— Скольких же ты обрёк на вечные муки, Тёмный Бог?

Изощрённая разновидность заклятия обездвиживания парализацией — вот чем был заколдован Вулкан. Алекс уже давно освоил простую форму этого заклятия, но даже подумать не мог, что оно может так действовать.

— Не зря тебя Тёмным кличут, Черноокий. Не отмыть тебе души на Страшном суде, змей.

Хотя заклятие и было простым, но чрезвычайно мощным. Его можно было бы сломать, но всплеском слома чар убило бы Вулкана. Алекс решил поступить иначе — он выкачал из заклятия силу. Сначала она упиралась, чувствуя чужеродность забирателя, но потом дело пошло быстрее.

Очень быстро Алекс был переполнен энергией до ушей — сейчас светиться начнёт, как звезда. Пришлось сбросить часть силы рассеянным выбросом в воздух, часть — в воду озера. Стало жарко, как в парилке, вода запарила, забурлила. Алекс быстро создал течение воды снизу вверх для её перемешивания, иначе сварилась бы вся живность в озере .

Теперь можно было приступать к дальнейшему откачиванию силы заклятия. Алекс сбрасывал силу ещё раз, преобразовав её в тепловую — нагрел стены огромной пещеры над озером. Только после этого заклятие ослабло настолько, что его удалось снять, не ломая и не рискуя микрокатаклизмом для пещеры.

— Здравствуй, Спаситель, — вдруг сказала статуя.

— И ты не хворай, Вулкан. Рад быть знакомым с тобой. Чем ещё могу помочь?

— Положи мне руку на голову — я всё узнаю так. И лекарству научусь — долго камнем был, отстал от жизни.

Алекс положил руку на лоб статуе и почувствовал чужое присутствие у себя в голове. Там хозяйски копались, вороша всё, как груду вещей перетрехая, приговаривая:

— Так, это нужно, это — нет, это — пригодиться, а это — вообще чушь, но забавная.

Продолжалось это не долго. Однако Алекс чувствовал себя попользованным.

— Не обижайся — я вложил в тебя всё, что сам знал. Скоро ты это вспомнишь.

— С возвращением, Бог Гор!

— Отдохни, Странник. Я скоро приведу себя в подходящий вид и мы приступим к разрешению наших проблем.

Алекс поплёлся в Прекрасный Зал. Там его ждали жрецы. Они схватили его и стали качать, подбрасывая в воздух.. Алекс был польщён, но чувствовал себя морально истощённым.

Подгорное царство заходило ходуном — коротконогие горилообразные горняки с радостными улыбками, счастливыми глазами день и ночь плавили, ковали и обрабатывали оружие, создавая его новые образцы, способные защитить от оружия космодесанта и уничтожать их технику быстро и эффективно.

Огромный, а среди горняков особенно, Вулкан сновал по копям из края в край. Горняки радостными криками приветствовали его, тянулись — каждый хотел прикоснуться, собственной рукой проверить ожил Бог или это мираж.

Алекс торопил Вулкана, но Бог и сам понимал всю опасность грозившую им. Однако он не так и не понимал:

— Зачем тебе всё это? — спрашивал он Алекса, — Зачем поднимаешь народы на своих?

— Да вы мне ближе, чем они. Ты не жил среди них. Вы Просвещённых считаете Тёмными, но они не убивают ради вещички, безделушки. Вы не возводите в абсолют накопление благ, богатство, у вас нет культа возвеличивания одного над другим, притеснения и эксплуатации одним многих. А для них это дороже Бога, чести, достоинства, любви. Они убивают, грабят, разоряют, хотя многие об этом даже не задумываются. Они забыли о морали напрочь. Они не хотят работать — за них работают или люди более низких классов, либо роботы, бездушные машины. Они хотят лишь отдыхать от отдыха, развлекаться от безделья, совокупляться постоянно без любви, но ненавидят собственных детей — они для них обуза. Это миллиарды разумных паразитов, живущих лишь для удовлетворения собственных пороков и слабостей, причём собственные грехи они возвели в абсолют и стали считать добродетелями "свободы". Они свободны от совести, чести, любви, доброты. При этом они жестоки, злы, беспощадны и нетерпимы к любому отклонению от их образа жизни, к любому проявлению инакомыслия, они презирают тех, кто слабее и тех, кто не такой как они. Таких они уничтожают быстро и максимально эффективно, то есть подчистую. Сами уважают только силу и чем грубее сила, тем больше уважения. Только угроза их полного уничтожения может их остановить. Если такой угрозы они не видят, то они будут лезть невзирая на потери и не сколько не сожалея о погибших, пока не добьются своего. Это мир зверей в человечьих обличиях, паразитирующих на слабых, друг на друге, но прежде всего на природе. У вас иначе. У вас я смог стать счастливым и спокойным, смог не чувствовать постоянной угрозы удара в спину. Это счастливый мир, радостный. Там это невозможно. Узнай они об этом — они уничтожат вас быстро и беспощадно, под прикрытием какой-нибудь легенды среди участвующих в "зачистке". Вы — угроза всему их существованию, всему их строю. Вы указываете им, что они живут неправильно, что они заблудились в своей вечной борьбе "все против всех". Ведь ненавидят больше не тех, кто убивает, а тех, кто живёт лучше, счастливее или просто иначе. Вы — другой путь развития, путь Поиска Себя, Поиска Гармонии и Счастья. Вы не видите этого — вам не с чем сравнить, а мне есть. Это мечта всего человечества — обрести Гармонию. Вы уже живёте в гармонии. Легко и непринуждённо. Неужели ты думаешь что их вожди дадут людям возможность стать счастливыми? Просто счастливыми, ничего для этого не покупая? Это разрушит их мироустройство, уничтожит основы их власти. Само ваше существование — угроза им. Они будут ненавидеть вас сильнее, чем всех своих старых врагов, ведь те такие же, как и они, они не перевернут мира. Максимум что им грозит в войнах между собой — лишиться части власти. А вы лишаете их всего и сразу. Едва они поймут это — на орбите выстроятся колонны Флотов. Их залп уничтожит планету, разорвёт её на кусочки и разнесёт по системе. Так и будет, если мы не успеем. Но сейчас они не знают всего этого. Пока они знают, что где-то здесь пропал корабль. Они будут искать. А знай они то, что знаю я — они ни одного человека не допустили бы до прямого контакта.

— Неужели они могут уничтожить планету? Это какой же магией?

— Они не знают магию. Они владеют техникой и некоторые — наукой. У них есть оружие такой силы. Единственный шанс на спасение в том, что они о нас пока не знают. И надо сделать так, чтобы не узнали ещё очень долго. Когда же мы обретём достаточную силу, они вынуждены будут смириться с нашим существованием. А сила наша — в единстве. Каждый из ваших народов силён в чём-то, но вместе вы будете намного сильнее, в разы. Сила прирастёт не столько количественно, но и качественно — вы взаимодополняете друг друга.

— Так и было, пока Громовержца не обуяла гордыня и властолюбие. Он разрушил единство наших народов. Часть ушла со мной в пещеры, часть в леса, часть за Русалкой в воды океана.

— Так есть ещё?

— А ты не знал? Они живут на морском дне, слившись с морем, в огромных городах, накрытых Куполами Силы. Им нет дела до остальных.

— Пока их море не вскипит разом. А что они умеют?

— За тысячу лет что я мучился ни жив, ни мертв всё изменилось. Народ мой стал другим, Тёмные иными стали, Лесовики окрепли и многому научились. Какие они сейчас, Водяные?

— Надо узнать. Их помощь не помешает.

Прошло время. Которого и так не было. Но вот наконец Вулкан объявил, что они готовы. Копи по-прежнему работали, но десятки тысяч коротконогих тяжеловооружённых крепышей собрались в поход.

— Куда ты собрал такую армию? — удивился Алекс, — нам нужно много оружия, а ты уводишь все рабочие руки.

— Тебе нужно единство между народами? Покорить Тёмных — один из способов. И громовержец заслуживает кары воздаяния. Ему отольётся за каждый год, что я мучился.

Алекс был в гневе, возмутился, Вулкан взял его голову в свои гигантские ладони и заглянул в его глаза. Алекс увидел там Бездну. В той бездне нет ни дна, ни края. Она всю душу вынимала. Алекс понял, какими были эти века для Вулкана и опустил голову, смирился — в конце концов цель будет достигнута, а способ её достижения — это уже детали.

Десяток за десятком, ровными колоннами выходили горняки из Подгорных Врат, сразу зажмуривались — солнечный свет слепил их. Они впервые видели солнце, небо, зелень трав и деревьев. Этот мир был для них столь же чужд, как и для Лесовиков, например, их копи.

Но железная дисциплина вела их вперёд. Десятки, потом и сотни расходились от Врат веером, чёткими боевыми колоннами, стаптывая траву и ломая мягкие деревья джунглей. После их прохода оставались ровные широкие тропы.

Алекс поморщился.

— Что с тобой? — Вулкан выглядел возбуждённым.

— Они причиняют боль растущим, — ответил Алекс, — я — Лесовик и слышу их боль.

— Я думал ты — горняк.

— Теперь я и камни слышу, и растущих, и животных. Я и Лесовик, и Тёмный, и Подгорный. И, ты знаешь, вместе всё это во мне сжилось, не враждуя. Я чувствую себя намного сильнее. Нашим народам есть чему друг у друга поучиться.

— Так и будет. Я смотрел сквозь Чёрную Воду в будущее. Я видел там свой народ рядом с остальными. И даже обычные люди были там. И я жив был — значит тебе удастся то, что ты задумал, но...

— Что "но"?

— Ничего, — Вулкан потупился и хотел уйти, но Алекс схватил его за край лат.

— Что "но"? Я должен знать!

— Будущее не предрешено. Оно изменчиво. Мы меняем его каждую секунду, каждым своим действием. Я видел лишь наиболее вероятное его стечение, но всё может поменяться.

— Я знаю это. Сам Смотрел Вперёд не раз, но так далеко мне не увидеть. Говори же, не томи. Мне надо знать — может что-то нужно исправить.

— Хорошо. Ты сильный человек, ты должен справиться.

— Да не тяни ты!

— Тебя нет среди нас, — выдохнул с трудом Вулкан.

— И это всё? — удивился Алекс.

— Меня поражает твоя реакция! Я ожидал, ну, отчаяния, что ли.

— Почему? Если я достигну цели — не всё ли равно выживу я или нет? Мой жизненный путь будет пройден и я покину мир достойно — не это ли мечта любого воина?

— Ты великий человек. Когда всё завершиться, мои жёны родят мне сыновей и я каждого назову твоим именем.

— Запутаешься среди них.

Они рассмеялись, пошли. Все мы смертны, даже Боги. И все умрут рано или чуть позднее. Дело ведь не в этом. Дело в том как мы жили. И как живём. И что о нас вспомнят после нашего ухода. И вспомнят ли.

Тёмные встретили их на равнине Соколиной Охоты. Две армии выстроились для боя. Мощной непробиваемой фалангой встали горняки. Сплошной стеной щитов и длинных широких пик. Позади строя замерли боевые машины, готовые метнуть смертоносные заряды в скопления врагов. Укротители пещерных медведей натягивали ошейники на правом крыле, закованные в броню и сами и их боевые животные. Это была страшная кавалерия — сам медведь смертоносен, а на спине у него ещё и укротители с метательными топорами.

Тёмные стояли свободным строем. По сути — это была лёгкая пехота. Первая шеренга — Танцоры Клинков с лёгкими щитами, вторая — Певцы Тетивы. В облаках купались Наездники Орлов — такая вот авиация, по флангам — всадники. На левом — на огромных волках, на правом — на великолепных конях.

Армии сошлись на длину полёта стрелы и остановились. Теперь должны встретится вожди — обычай. Из рядов Тёмных вышел Черноокий, дождался, когда сплошная стена выгравированных щитов раскроется и выпустит Вулкана и Алекса. Боги пошли навстречу друг другу.

Оружие всех троих было в ножнах, но все на этой равнине знали — этим троим оружие без надобности. Каждый в отдельности мог свершить немыслимое, а если сейчас схватятся — может вся равнина сгореть, изломаться землетрясением, залиться водой, а потом ещё и замёрзнуть. Люди гибнут тучами, когда воюют боги.

Гнетущая тишина повисла над равниной. Одинокий рык медведя был слышен от края равнины до другого её края — так тихо было.

С каждым шагом светло-карие глаза Вулкана темнели и темнели. Гнев закипал в нём. Земля затряслась от его шагов — он едва сдерживал себя. Чем ближе подходил, тем сильнее трясло равнину. Черноокий же не поднимал глаз, выглядел молодцевато, но Алекс видел — это напускное.

Они встретились. Вулкан замер — землетрясение прекратилось, но Громовержец продолжил идти. Вулкан едва слышно загудел, но равнина изошлась криком — трехануло так, что многих посбивало с ног, заржали, вставая на дыбы кони, завыли волки и воины, скинутые медведями.

Громовержец подошёл к ним вплотную и упал — грозный Бог Стихий — на землю, раскинув руки, лицом в траву.

— Я заслужил кары, брат мой. Я отдаю себя в твои руки — утоли свою жажду мести. Я готов принять любую расплату за свой грех.

Опять стало тихо. Лишь тихий шёпот — Тёмные и горняки перешёптывали друг другу слова Громовержца.

— Гордец Громовержец у моих ног? — Вулкан выглядел изумлённым, — право, мир слишком изменился.

— И боги меняются, брат, — ответил с травы Черноокий, — я поддался искушению порока, возгордился, возжелал власти. Теперь я вижу, как я ошибался. Я раскаиваюсь и готов принять любое наказание от тебя, даже Забвение, только возьми мой народ, спаси его.

— Я вижу, Тёмный, что твоё раскаивание искренне. Поднимись, мне так несподручно разговаривать с тобой.

Вулкан протянул руку и помог подняться Громовержцу.

— Прости, брат.

— Прощён, брат. И боги ошибаются. И у богов сердце поддаётся искушениям. Хорошо что ты осознал это.

Они обнялись. Молчавшая прежде равнина взорвалась криками. Строй сломан — Подгорные и Тёмные шли обниматься — мир меж двух народов.

— Великодушный Вулкан! — кричали Тёмные.

— Просветлевший Громовержец! — кричали горняки.

Братья снова обнимались — Вулкан был старшим братом Громовержца. Они снова стали братьями.

— Мне было тяжело без тебя, — признался Черноокий.

— Я рад что ты оставил Тьму. Легче погасить в себе свет, чем развеять тьму.

— Я много бед сотворил в грехе. Зависть, гнев, страх, жажда власти обуяли меня. Я потерял брата, потерял свой народ.

— Пришло время собирать камни и народы.

Алекс сидел в траве и плакал от радости — всё разрешилось как нельзя лучше — народы объединились без крови и потерь.

— Теперь ты должен освободить остальных Закаменённых, — сказал Вулкан.

— Я уже освободил их. И предоставил им право на безвозмездную кару. Вытерпел всё. Теперь многие из них вновь в наших рядах, многие ещё восстанавливаются — эти простили меня. Некоторые не смогли, ушли. Жаль.

— Не надо жалеть. Им надо побыть наедине с собой. Это очень тяжело — выпасть из жизни, стерпеть муку небытия и очнуться в другой эпохе. А у нас много работы. Наш лесной друг поведал мне об угрозе и нам надо спешить — враг может явиться в любую секунду.

— Все земли под наблюдением Стражей, мои Звездочёты глаз не спускают с Занебесья. Если они явятся — мы не окажемся застигнутыми врасплох. Пока вы там с Алексом по норам лазали, мы без дела не сидели.

— Ты опять?

— Привычка. Борюсь с ней. А ты знаешь сколько способных Просветлённых мы воспитали из слуг и рабов? Кто б мог подумать, что Просветление даётся не рождением, а силой ума и волей. Оно доступно почти всем, кто готов к нему морально.

— Сам догадался?

— Нет, Алекс. Он ведь тоже был заблудшим. Хуже того — мы его чуть не уничтожили — он с Занебесья свалился. Девчонка-лесовичка выкрала его прямо из-под носа.

— Ещё бы — он её муж. И был им сотни веков назад.

Алекс и Громовержец раскрыли рты.

— Откуда я знаю? Постойте в Небытие с тысчёночку лет — и не токое сможите. Всё изменится.

— Да нет уж, спасибо. Я как-нибудь так, — ответил Громовержец.

— Мне ты такого выбора не предоставил.

Алекс дальше не слушал перепалку Богов. Они заговорили о Ней и он резко и нестерпимо сильно ощутил тоску. Он очень, очень сильно соскучился.

— Скоро, Странник, скоро, — эхом его мыслей отозвалось в голове. Это Вулкан — мудрый, старый Бог.

И снова две армии стояли лицом к лицу, разделив равнину пополам, вытоптав высокие сочные травы. Подгорные с Тёмными против небольшой армии Лесовиков. Могучая, несокрушимая фаланга горняков составляла основу строя, на неё опирались на флангах легкая пехота Тёмных и всадники с укротителями. В небе барражировали Наездники Орлов.

Против этой армии войско Лесовиков казалось жалким, маленьким и слишком легко вооружённым. Магия Лесовиков была живой, живящей, сильной, но не боевой, а у Тёмных были сильнейшие боевые маги, именно боевые — вся магия их была направлена на одно — причинять наибольший урон. Магия Подгорных не была боевой, но могла быть применена в бою с большим эффектом, хотя бы Молот Силы — им владел любой кузнец.

Казалось, у Лесовиков нет никаких шансов, но они не уходили в лес, мужественно держали строй.

Алекс с замиранием сердца почувствовал, а затем увидел Её — высокую, стройную, лёгкую, светящуюся. Она шла вдоль рядов своих Танцоров Клинков в коростяных и костяных латах, прикасаясь к каждому, улыбкой успокаивая и пробуждая мужество.

— Они за неё и пещерным медведям глотку перегрызут, — сказал Вулкан, — учись, братишка.

Громовержец бросил косой взгляд на Алекса и скрыл свои мысли, сказав лишь:

— Эта девчонка полна неожиданностей. Я уверен, она удивит нас.

И тут случилось непредвиденное — одному из Наездников мошка попала в горло, он дёрнулся, выпав из седла, птица нырнула за ним. Всё это над строем Лесовиков. Увидев пикирующего орла, они восприняли это как начало атаки. Луки их пропели песню Гнева — тучи тончайших стрел с заговорёнными костяными наконечниками полетели в сторону противоположного строя. Им навстречу — стрелы Тёмных и заряды магии Подгорных. Крик боли взлетел над фалангой — доселе невиданные нити какой-то лозы охватили их ноги, надёжно связав, как тросами и через тысячи мельчайших колючек взбрызнули под кожу жгучий яд. Это был первый сюрприз Миры.

Вторым были тысячи воинов, вышедшие из реки позади строя Тёмных и Подгорных. Жабры закрылись, они вздохнули лёгкими, плавники втянулись в чешуйчатую кожу. Идеальные боевые пловцы. Теперь они бежали к противникам с гарпунами наперевес.

— Нет!!! — закричал Алекс и вскинул руки.

Огромная сила тряхнула ментальность каждого, пройдя сквозь них. Мощная, необычная сила, применённая Алексом, была чужда всем присутствующим, но всё вокруг застыло. Замерли люди, стрелы, Наездники Птиц в небе.

— Стоп-кадр, — удивился Алекс.

Он махнул рукой — все метательные снаряды упали, как потеряв волю к дальнейшему полёту. Махнул ещё — жгуты лозы расплелись, как ошпаренные, втянулись в дёрн. Махнул третий раз — всё снова задвигалось.

— Сегодня не прольётся кровь, — сказал он. Магия донесла его слова до каждого, — вам нечего делить. Вы один народ. У вас всех есть один общий враг и перед его лицом пора забыть все обиды, простить друг другу все потери, понесённые ранее. Сегодня не польётся кровь! Это сказал Я — Алекс Хорев, пришедший со Звёзд!

Они встретились на середине поля, усыпанного стрелами. Тысячи лет уже не собирались Боги вместе — Вулкан, бог гор, Громовержец — бог равнин, Мира — богиня лесов и Русалка — богиня морей. И Алекс — бывший мусорщик.

Мира смотрела на него с ненавистью — он привёл к Лесу её врагов — Горняков и Тёмных. Он предал её.

Остальные Боги с любопытством разглядывали друг друга. Русалка была очень миловидной, но вся чешуйчатая — волоски на теле мутировали в чешуйки. Громовержец упустил похабную мыслишку в её адрес и тут же получил чувствительный ментальный удар.

— Меня предупреждали, что ты опасно бесконтрольно учишься, но я и подумать не могла, что ты предашь меня, примешь сторону моих врагов.

— Мы не враги тебе, девочка моя, — ласково, по-отцовски, сказал Вулкан.

— Да ты кто такой? — крикнула Мира — она потеряла контроль над собой.

— Я — Вулкан, Бог Древнего Мира.

— Вулкан? Я глазам своим не верю! Ты ли это? — воскликнула Русалка.

— Рыбка моя, ты очень изменилась. Это твоё увлечение водой так тебя изменило?

— А ты всё такой же, как и тысячи лет назад.. сильный и мудрый. Где ты пропадал? Нам пришлось плохо без тебя.

— Всё закончилось, сестрёнка. Теперь мы снова будем вместе. Этот мальчик вновь собрал нас.

— Он предал меня! — закричала Мира, повернулась к Русалке, — и ты отворачиваешься от меня?

— Он не предавал тебя, деточка, — так же спокойно говорил Вулкан, — Он спасает всех нас — и тебя, и твой народ. Он не мог поступить иначе.

— Он всегда бросался мною, как надоевшей, ненужной, ничего не значащей вещью, — Богиня Леса вдруг расплакалась.

— Ты растерянна, девочка моя, — Вулкан обнял её, как ребёнка, беззащитную, всхлипывающую — когда ещё увидишь волевую, сильную Богиню Леса такой?

— Даже у Богов сердце болит. Оно у них столь же ранимо, как и у людей, — изрёк Вулкан.

Алекс подошёл, взял у него Миру — она поддатливо прильнула к нему, поднял её на руки — нежно, как бесценный дар, лёгкую, мягкую, любимую. Он понёс её через поле в Лес. Лесовики расступались, склоняли головы.

— Что нам делать? — спросил появившийся перед Алексом Видящий Путь.

Алекс помотал головой — отстань. Зато Вулкан махнул рукой — он объяснит Лесовикам что к чему. А Алекс слепо шёл по лесу, в блаженстве забыв обо всём — она была с ним, у него на руках. Они снова вместе, сердца бьються одновременно. Теперь он мог отдохнуть и отдаться своей любви — он заслужил этого.

А народами пусть Боги управляют — это их призвание и святая обязанность — они же Боги, в конце концов.

С этого дня началась новая эпоха. Это постановил Пантеон (Громовержец запомнил). С этого дня началось летоисчисление эпохи Единства, закончив эпоху Смуты.

Началась небывалая активность — народы перемешались, у всех появилось так много дел, что о сне забыли. Не забывали только завет Алекса Пришедшего-Со-Звёзд: "Плодитесь и размножайтесь".

Они быстро поняли, что вместе легче и удобнее. Широкой рекой потекли в Копи хлеб, мясо и фрукты, обратно — оружие, броня, инструмент и украшения. На огромных полях и в садах собирали небывалые урожаи — Лесовики помогали его вырастить, защищали от болезней и вредителей, Тёмные, которых так уже переставали называть, обеспечивали наилучшую погоду, составляя точнейшие климатические графики, разгоняя грозы, когда они были не нужны и наоборот — призывая дожди, когда земля пересыхала.

Тёмные, которых теперь чаще называли просто Воителями — ведь они были расой воинов, теперь получили достаточно еды, лучшие доспехи и оружие, лучших лекарей (они не умели лечить себя).

Горняки поднимались на поверхность всё чаще — для отдыха и лечения, они тоже не умели врачевать. И здесь нуждались в Лесовиках. Кузнецы Подгорных строили в Белом Городе кузнецы и плавильни, чтобы накоротке выполнять заказы Плоскотников. Они же строили дороги — им это не составляло труда — по воле сильных коротконогих Магов земля сама послушно укладывалась так, как им нужно. Потом дороги мостились камнями, при этом камни укладывались так плотно, что меж ними не входил клинок меча. Строились мосты — кто лучше горняков, живущих на мостах, их сделает?

На всех столах появились лучшие морепродукты — кто лучше Водяных разбирается в них? Водяные же получили изделия из дерева, кожи, кости, камня, металлов и их сплавов, не ржавеющих в любой воде.

И Лесовики были довольны — они больше ничего не боялись, растили свой Лес, помогали другим растущим и живущим, лечили людей и получали за это всё, что им было нужно.

Но больше всех выгадали простые люди. В своей вражде меж собой Просветлённые все вместе притесняли их. Теперь они были равны, защищены, имели возможность изменить свою жизнь согласно своим способностям.

Возникало множество смешанных браков, рождались детишки, в которых смешалась кровь народов, смешались способности.

Эпоха Единства обернулась всеобщем процветанием. Все были счастливы.

Алекс был счастлив — он опять был с любимой, любил и был любим. А как его любил народ! Его почитали даже не как героя, а как полубога, равного богам.

Счастливы были и Боги — их сила росла, а сила эта — основа их существования. Они вкладывали её и в свои народы, и в народы других богов, получая её назад сторицей, более сильной, чистой, живой. Боги молодели.

Но воины не забывали о грозящей им беде. Статуи-часовые стерегли всю планету, патрули искали места высадки пришельцев, Звездочёты сканировали космос вокруг их звёздной системы, стремясь найти чужеродные космические тела прежде, чем они выйдут на орбиту.

Их ждали и боялись, боялись и ждали, точно зная — они придут. Ведь Алекс сказал им что они всегда находят то, что потеряли. Они будут искать корабль Алекса, а найдут их Райский Мирок. Они готовились, ждали и боялись, в глубине души надеясь, что повезёт и пришельцы их не найдут.

Но как бы не готовились, оказались не готовы, как бы не ждали — враг появился неожиданно, как бы не храбрились — их появление потрясло.

Поисковая эскадра вышла в их солнечную систему — флагман, являющийся базой для спускаемых на планеты аппаратов, боевых самолётов захвата атмосферы и малых космоистребителей ближнего боя, был центральным и командным кораблём. Он же — центр связи и снабжения — огромный и мощный, имеющий колоссальный порог живучести — его практически невозможно было уничтожить. Флагман прибыл в сопровождении крейсера, платформы-канонерки — большого корабля-орудия, и двух разведывательных Марадоков.

Конечно же, они не обнаружили следов пропавшего дозорного корабля, но нашли милую планетку, решили её исследовать. Марадоки вышли на орбиту, высадили десант под прикрытием истребителей с флагмана. Десант разбил две базы, истребительная воздушная и орбитальные разведки наличия высоких технологий не обнаружили — "Резвой блохи" не было.

Командующий эскадрой хотел уже докладывать Главнокомандованию Флота об открытой планете, отчитаться о безрезультатности поисков, когда пришло сообщение о потере связи с одной из баз на поверхности. Командор поджал губы — предчувствие говорило о беде, а чутьё и сделало его Командором.

Он отложил доклад до выяснения обстоятельств — это и спасло Райский Мирок.

Утренний туман был особенно плотен — Громовержец постарался. Завёрнутые в плащи с рунами воины тихо скользили, едва касаясь земли. Руны нанесли Рунные Жрецы Подгорных — Алекс объяснил им что ему нужно было — теперь датчики тепловизоров и психолоты не должны были увидеть завёрнутых в рунные плащи. В таких случаях рунная магия незаменима — наложенная однажды действует, пока Руна существует. И она не "фонит" — её сложно засечь.

Ведущие маги групп беззвучно доложили о занятии запланированных позиций — спящая хмельным сном база космодесанта окружена.

— Громовержец, твоя песня, — шепнул Алекс.

В бездонных глазах Бога замелькали снежинки. Лицо стало жестоким, отсветило каким-то чёрным светом. Оно было ужасно. Громовержец глубоко вздохнул, поднялся, воздел руки в небо и беззвучно зашептал.

Над ними стали неестественно быстро собираться тучи, втер стих совсем, туман ещё более сгустился. Воздух стал сухим, трескучим — статическая наэлектроризованность вокруг поднялась до предела. До естественного предела, а Громовержец не признавал рамок.

Грянул гром и толстенная ветвистая молния ударила в блок орбитальной связи. Всё, база оглохла и онемела. Взрыв разбудил космопехоту, они выбегали из блоков, бегали по базе в растерянности — и куда делись годы тренировок?

— Сейчас появятся офицеры. А вот и они, — шептал Алекс.

Появление комсостава сделало массовую суету более целеустремлённой — они начали тушить пожар, объявший блок связи. Автоматическая система пожаротушения была парализована молнией.

Алекс протянул к базе космодесанта руку, закрыл глаза и стал водить ею, как будто что-то щупая, выискивая.

— Глупость-то какая, — пробормотал он.

— Что? — спросил Громовержец. В его глазах ещё играли молнии.

— Они серьёзно ошиблись и мы этим воспользуемся. Охранные киберсистемы периметра они зациклили в одном месте. Уничтожим этот узел — они станут беззащитны.

В это время ведущие групп доложили мыслеобразами об окончании зачистки подходов от ловушек и мин.

— Вовремя, — кивнул Алекс, — Черноглазый, кинь-ка ещё разрядик в тот блок.

Сказано — сделано. Ещё один мощный ветвистый разряд ударил в периметр космопехоты, стелился по земле, подобно живой змее, перескакивал с объекта на объект. Раздался сильный взрыв, землю тряхануло. Густые клубы дыма, клубясь, поползли по базе, не поднимаясь — это тоже работа Громовержца — он создал такие условия. Густой маслянистый дым смешивался с пылью и туманом, в них трещали искры статического электричества. Теперь космопехота почти ничего не видит — не только техника отказала, но и собственные глаза. И лазерные разрядники в такой взвеси бесполезны — луч потеряет силу почти мгновенно на разогрев воздуха.

— Штурм! — передал Алекс общий мысле-приказ.

Призраками поднялись нападающие. Едва видимые в тумане и дыме даже Просветлённым, легкие и быстрые, как тени, они подбежали-подплыли по туману к потухшему четырёхметровому периметру. Лесовики с ходу перелетали внутрь, Тёмные подкидывали друг друга, перелезали через стену.

Периметр был обесточен, силовое поле снято, башни-турели опустили разряженные пушки, вышки-сканеры замерли, разрядники потухли.

Алекс подбежал к периметру, перепрыгнул его, едва не столкнувшись в верхней точке траектории с пикирующим Наездником. Приземлился, прыгнул в сторону — место, где он был мгновенье назад разорвал шквал пуль — Уничтожитель был ещё цел и это он вел оглушающий кинжальный огонь.

Алекс ударил Нитью — подарком Подгорных, невероятно эффективным, но и опасным оружием — чуть зазеваешься и себе же что-нибудь отсечёшь ненароком, голову например. Утяжелённая на одном конце Нить захлестнулась вокруг пулемёта. Алекс бил с "оттяжкой", как древние казаки, то есть после захлёста резко дергал на себя и вниз — стволы пулемета рухнули наземь, аккуратно срезанные.

Наездник сверху кинул Сеть, накрывшую Уничтожитель. Едва Сеть коснулась корпуса, по бронемашине проскочили молнии, проникая под защитное поле, меж стыков брони. Уничтожитель громко зажужжал и замер — нейросети парализованы. Колпак откинулся и пилот упал прямо в руки Алекса и тут же уснул крепким магическим сном.

Всё кончилось быстро и эффективно. Нападение было целеустремлённым, чётким и неожиданным для защитников базы. Лазерное оружие в такой взвеси воздуха было бесполезно, да и пули отскакивали от заговорённых доспехов, тем более что космопехота топталась на месте почти слепая, а Танцоры всё прекрасно видели, были подвижны, быстры и ловки. Они даже уникумов в рукопашной валили с первого удара.

Ведущие групп доложили что сопротивление подавленно.

— Лекари! — передал Алекс мысле-приказ, — Спасти всех, кого можно. Они нам все нужны.

Среди нападавших лишь несколько раненных и один погибший — попал под плазменный разряд лицом — мозг выкипел.

— Собрать все тела, все следы нашего присутствия унести, уничтожить следы боя. Все инородные предметы из тел пленных оставить в периметре. Подчистить за собой так, как будто нас тут и не было.

— Зачем? — удивился Черноокий, выходя из-за застывшего Уничтожителя, — Не лучше ли устроить здесь кровавое месиво? Это испугает их.

— Ну, во-первых, если бы твои патрули не прохлопали вторую базу, вообще не пришлось бы ничего изобретать. Потом, здесь нет ни одного летательного аппарата, способного подняться на орбиту. Ну и последнее, они будут здесь раньше чем мы будем около прохлопанной базы. Кстати, кровавое месиво их лишь разозлит, а нам они нужны тихие и растерянные.

— А мне кажется нужно напугать их.

— Напугаем, — Алекс пожал плечами, оглядываясь — работа кипела, — Но иначе. Вот назови мне самое страшное, чем можно напугать.

— Смерть. Жестокая, кровавая и болезненная.

— Они воины, привыкли к крови, смерти и боли. Их научили презирать смерть. Чего бояться больше смерти?

— Потеря близких.

— До их близких нам не добраться. У клонов же вообще никого нет. Что ещё страшнее?

— Забвение, — тихо и низко сказал Черноокий. Алекс увидел как судорога прошла по его лицу — это был самый потаённый страх Громовержца.

— Самое страшное — неведанное. Когда ты видишь противника — ты знаешь что можешь его убить и тебе не так страшно. Но когда батальон космопехоты исчезает неизвестно куда и неизвестно почему — вот тогда их поджилки затрясутся. Когда чувствуешь угрозу, но не видишь её источника — твоё воображение само нарисует тебе самое страшное из того что ты знаешь.

— Они бояться того, что знают, а теперь пусть бояться неведанного. Ты молодец, Алекс! Я не догадался, — Громовержец хлопнул его по плечу.

— Время! — крикнул Алекс. Все засуетились быстрее.

Сейчас база должна была выходить на связь с командным пунктом. Связи не будет и они вышлют поисковую группу. Алекс зашёл в штабной блок, взломал их киберсистему и стёр все записи о бое со всех источников. Остались записи лишь в личных камерах пехотинцев, но ими уже некогда было заниматься.

— Уходим!

База опустела. Тучи развеялись, клубы дыма поредели и стали подниматься вверх, пыль стала оседать. Лишь ветер гонял пепел меж застывшими боевыми роботами.

Разгоняя дым и пепел выхлопом, над периметром завис десантный шлюп. Отделение мягко приземлилось на плиты базы, разбежались по укрытиям, взяв под контроль площадку. Приземлился Камтози — бригадный генерал космопехоты командующий операцией. Он стремительно прошёлся по базе, пнул ногой личный браслет пехотинца, валявшийся на плите.

— Уничтожены коммутаторная и силовая. Нейросеть спалена, записей нет. Людей нет, признаков боя тоже, — доложил лейтенант.

— Вижу, — сумрачно буркнул генерал. У него было скверное предчувствие, а чутьё Камтози никогда его не подводило.

— Сканирование округи ничего не даст, — бубнил он сам себе, — Или это феномен, или тщательно спланированная операция. Срочно возвращаемся на базу!

Космопехотинцы включили антигравитационные пояса, прыгнули и пристыковались к Омару.

— Поднять базу по боевой тревоге! — крикнул генерал пилоту и тише себе под нос: — только бы успеть.

Омар летел на Основную базу высадки "Первый прыжок". Никто не обратил внимания, что на плиты спустились 12 человек, а поднялись — 13. Киберсеть Омара пыталась взбунтоваться, но тут же утихла, её защита была сломана быстро и полностью, а команда поступила только одна — молчать, иначе — выжигание. Кибермозгу Омара оставалось только гадать — как этот тринадцатый взял его под контроль не подключаясь к сети ни одним из известных способов.

База "Первый прыжок" раскинулась на небольшой возвышенности, окружила себя периметром (в отличие от той базы, на этой каждый элемент периметра был полностью автономен) и защитным полями — силовыми и минными.

Один край базы занимала мощная взлётно-посадочная площадка, возле которой раскрылись ангары малых летательных аппаратов поддержки пехоты — млаппы или "комары". Прямо за ними штаб, рядом — коммутатор и силовая. За ними — арсенал и жилые блоки десантных групп.

Местность вокруг была выжжена на километры — личный приказ Камтози — не любил он "зелёнку", но прекрасную статую танцующей нагой девушки на вершине холма не тронули — пожалели красоту утончённых черт и совершенства форм. Они и не подозревали что оставили соглядая в центре базы — статуя была глазами и ушами Тёмных.

Омар приземлился с трудом — пылевая буря, возникшая из ниоткуда, сильно мешала пилоту. Если бы не помощь кибермозга Омара, машина точно бы разбилась. Экипаж и десант оперативно покинули корабль.

Пыль с песком на огромной скорости секли бронешлема, били в бронестекло, царапая тщательно отполированные поверхности. Многие включили ИЗП — индивидуальные защитные силовые поля, стремясь сохранить прозрачность бронестекол, но Камтози резко окрикнул их:

— Не сажать поля! Приготовиться к отражению нападения! Всем занять боевые позиции!

Космопехота выбегала из бараков, на ходу взводили оружие и занимали стрелковые ячейки в периметре. Тяжело грохотала бронетехника по парапетам.

— Почему тревога? — спросил полковник Визеро, закрывая бронестекло перчаткой. Он возглавлял штаб высадки.

— Вспомогательная база пуста. Следов боя нет, но вся бронетехника выведена из строя — нейросети спалены. Люди как будто испарились — даже инплантанты остались на плитах.

— Пустынная буря в субтропиках — не странно?

Землю сильно тряхануло.

— А землетрясение на толстенной тектонической плите? Прикажи заменить лазпушки плазмометами — в такой пыли от них не будет толка.

Начштаба отдал приказ. Техники поволокли плазмомёты к шагающим роботам.

— Я доложу об обстановке, — сказал Визеро и повернулся к коммутатору. Замер — блок связи дымил. Двери распахнулись, из клубов дыма вывалились люди — пехотинец и операторы. За ними вырвались искры и пламя.

— Что случилось? — крикнул Визеро, но операторы его не слышали — отбежав от блока связи, попадали на плиты. Пехотинец стукнул по шлему сбоку и пожал плечами — связь не работала.

Камтози поспешил к своему командному Уничтожителю — на нём был довольно мощный передатчик, достаточный для руководства боем, но всё же неспособный на качественную связь с орбитой. Послание отправить можно было, но прямой канал не удержать. Да и какая связь в такую бурю?

Землетрясение усилилось. Толчки скидывали людей и бронетехнику с парапетов, рвали периметр, вздымали плиты внутри базы. От периметра сыпали искры — сети рвались. Целые блоки стен ходили ходуном, опрокидывались. Падали защитные башни, разрядники гасли, турели соскакивали с направляющих, датчики глючили.

— Да что это за ад? — в сердцах воскликнул Камтози.

— Мы подвергаемся нападению! — доложил капитан с северного блока. Тут же последовали доклады с остальных направлений. На тактическом экране засветились сотни красных мерцающих точек — нашлемные сканеры фиксировали нападающих, но их пока не было видно.

— Дождь смерти! — приказал Камтози.

Артсистемы дали залп, накрывая сразу всё пространство за периметром, но количество нападающих не уменьшилось. Открыли огонь уцелевшие башни-турели. Выстрели автоматических 30-мм пушек слились в сплошной гул — они били сплошной безостановочной очередью.

Но вдруг турели одна за другой стали затыкаться — какие из них взрывались изнутри, некоторые разваливались на части, какие покрывались сетью молний высоких разрядов и застывали.

Страшной силы удар опрокинул командный Уничтожитель. Камтози встал, вернее поднялся его робот. Энергосиловой больше не существовало — неведомая невероятная сила сплющила блок, вдавила его в грунт, отдачей раскидав защитников. Генерал и не знал, что подобное возможно. Да и откуда? Это действие Молота Вулкана — удар чудовищной силы мог вдавить в землю что угодно.

Силовые поля истончились и растаяли. Через периметр перепрыгивали люди в примитивнейших разрисованных доспехах и с первобытным оружием — мечами и луками. Но двигались они так быстро, что космопехота не могла поймать их в прицел. Да и огонь ручного оружия не причинял им вреда — пули-иглы, оказывается, не пробивали щиты и доспехи.

— Занять круговую оборону! Спиной к спине! Враг в периметре! — кричал Камтози.

Да, враг был в периметре, причём всюду. Как тараканы, они волна за волной накатывали на защитников, ловкие, быстрые, неуязвимые.

Опора взвода — тяжёлый Уничтожитель — покрылся синей сетью молний и рухнул. Ведущий рядом огонь Раптор отчего-то сплющился, проломив плиту покрытия базы.

Камтози вскинул орудия и его Уничтожитель плюнул плазмой и струёй снарядов. От плазмы все увернулись, она прошила стену периметра и ушла, а пули опрокидывали нападающих, но те опять поднимались. Генерал видел, как стройный враг с длинными косами нырнул под десантника, сбил его с ног и оглушил, скользнув дальше быстрым смазанным движением. Такой скорости и лучшие Уникумы не развивали. Кто были эти люди? Чья организация ответственна за это?

Но об этом некогда было думать — сопротивление его бригады сломлено, оборона прорвана по всему периметру, они несли чудовищные потери. Его подразделение разносили в пух и прах, впервые в карьере Камтози. Оборона стала очаговой, зелёные точки на "тактике" гасли одна за другой. Наисовременнейшее оружие космопехоты было бесполезно против этих людей. От выстрелов они уворачивались с непостижимой грацией, вал пуль из скорострельного пулемёта Уничтожителя лишь откидывал их.

Они уже рядом. Перед роботом из пыли вырос невысокий обезьянообразный латник, вскинул молот на длинной рукояти. Камтози ударил его плазмомётом, как кулаком — латник отлетел в тучу пыли, но с другой стороны появился высокий тощий мечник. Камтози повернул к нему пулемёт, начал стрелять заранее, надеясь, что хоть что-то да зацепит. С кошачьей грацией мечник прыгнул в сторону, потом через голову назад, скользнул у земли и вот уже шмякнул чем-то о бронеколпак Уничтожителя прямо перед лицом генерала. Этот шлепок засверкал, ослепляя, ветки трепещущих молний скользнули во все стороны.

Молниеносно Камтози отстрелил колпак, спасая Уничтожитель. Генерал развернул робота в поясе, стремясь достать этого мечника, но перед роботом встал пехотинец.

— Уйди! — рявкнул генерал.

Десантник неспешно снял шлем и ударил им генерала в лоб. В глазах засверкало, Камтози дернулся, давая роботу команду сделать шаг назад, но поздно — десантник схватил его и выдернул из чрева машины, оборвав крепления и контакты — такая сила была в его теле.

— Ты что, сержант?! О субординации забыл?! Да я тебя... — кидал Камтози слоги, но получил перчаткой по губам.

— Я — лейтенант Алекс Хорев, командующий силами сопротивления. Сейчас же прикажи своим людям прекратить бессмысленный бой. Жизнь и здоровье гарантируем.

— Кто вы?

— Мы хозяева этой планеты. И мы вас не звали. Отдавай приказ.

— Не имею права. У них должен быть шанс защитить свою жизнь.

— Ты что, клон, не слышишь меня? Этим они рискуют своей жизнью. Сказал же — жизнь гарантирую. Слово офицера космодесанта. Марадок "Резвая блоха", слышал? Я человек чести и слова.

— Прекратить огонь! Это бригадный генерал Камтози — прикратить огонь! Сдавайтесь!

Стрельба утихла, ветер стал спадать.

— Разумный выбор, генерал. Много слышал о вас, рад что вы живы.

— Я тоже знаю тебя — я представлял тебя к производству в чин. Не ожидал что ты окажешься на стороне врага.

— В войне за независимость враги обратной стороной смотрятся патриотами. И ты это скоро поймёшь. Здесь ты обретёшь то, о чём всю жизнь мечтал, генерал — покой, семью, друзей и счастье. Тут очень красиво и ты сможешь всё это нарисовать.

У чернокожего генерала глаза округлились, рот открылся — поведение явно не генеральское, но никто не должен был знать о страсти Камтози к живописи. Ведь он всегда выжигал "зелёнку", при этом тайно восхищаясь ею. Созданный для войны, стоящий Флоту миллионов, он всегда тайно мечтал о другом. А война — это работа. Работа и мечты — несовместимы.

— Теперь ты сможешь их совместить, выбрав работу по мечте, — похлопал по плечу генерала Алекс и помог подняться, — иди, твои люди растерянны, им нужна помощь. Если ты будешь рядом, им будет спокойнее.

Алекс смотрел на него и удивлялся сам себе. Совсем недавно Камтози был для него легендой, примером для подражания, недостигаемой высотой, человечищем, а сейчас Алекс чувствовал себя взрослым перед неразумным ребёнком. И так в жизни бывает.

Генерал шёл, раздавленный, опустошённый. За двадцать лет непрерывных войн это был его проигранный бой. Первый из сотен. Его смяли, раздавили, растерзали его бригаду, убив сотни лучших космодесантников Флота.

— Ну не сотни, — сказал проходя латник с косами, — почти все живы. И многих подлечим. Пойдём, я покажу как. И ничего удивительного — мы все слышим твои мысли.

Генерал несколько часов не мог выйти из шока. Он смотрел как воины в зелёных одеждах и цветами в волосах наложением рук вылечивали смертельные раны, приживляли оторванные или отрубленные конечности. Только гибель мозга была для них неизлечимой травмой.

Генерал познакомился с Вулканом (очередной шок) — живой Бог.

— Это я сплющил дом с силой внутри.

— Энергосиловую?

— Ну да.

— Как?

— Молотом Вулкана. Показать?

— Нет, нет. Не надо. Достаточно — верю.

— Ты и сам сможешь не меньше. Маленький брат Алекс прав — в тебе большая сила и гармония. Ты найдёшь здесь Дом, которого у тебя никогда не было.

Громадина корабля приближалась. Это был лишь малый разведывательно-дозорный десантный корабль, но для Лесовиков и Тёмных он был гигантской громадиной.

— Омар-6, вам в восемнадцатый блок — там уже ждут медики.

Алекс, запрашивая разрешения на стыковку, сказал что у него полный шлюп заболевших неизвестной местной болезнью. Они даже процедуру проверки скомкали.

Стыковка произошла автоматически. Омар вполз в шлюз. Всё — корабль в их руках, остались детали. Тот час же с планеты стартовали остальные спускаемые аппараты.

— Все вы помните, что надо делать. Всё должно быть быстро и весело. По возможности, жизни им сохранять — они ещё станут нашими братьями. Вперёд! Видящий Путь, веди!

Устройство кораблей знали лишь Алекс и Видящий Путь, пророк и должен был руководить штурмом. У Алекса другая задача — их действия должны остаться тайной.

Он прямо из Омара стал взламывать Маму — нейросеть Марадока. Он делал это и раньше, а с его нынешними возможностями это был вопрос времени. Секунд.

Яростное поначалу сопротивление Мамы ослабло, исчезло и вот она уже его Мама, а не капитана корабля. Она выполняла только его команды, отрубила всю связь, открыла нужные шлюзы, ненужные наглухо заблокировала, отключила видеонаблюдение, двигатели и оружие.

— Что у вас случилось? — настойчиво спрашивали с соседнего Марадока. Но слышал их только Алекс. Мама включила резервный канал, не обеспечивающий сопровождения картинкой, и вывела его на Алекса.

— У нас Мама накрылась, — сказал он. Кибермозг корабля переработал "на-лету" его голос в голос Оператора.

— Вам выслать резервную систему?

— Да не помешало бы. Присылайте, мы вас встретим, — Алекс отключился.

Пристыковались Омары с планеты. Соседи запросили причину отзыва Омаров. Алекс не ответил. Когда пришёл шлюп с резервной системой и командой системщиков, корабль был уже в их руках.

Они обезвредили системщиков, повыкидавали всё из шлюпа, загрузились битком и полетели к соседнему Марадоку. Опять обманули всех и так же легко взяли корабль в свои руки.

Командор не находил себе места — связь с кораблями надолго пропадала, когда восстанавливалась, операторы несли ахинею о сбое киберсистем. Они переходили на ручное управление.

Командор вызвал к себе на Флагман капитанов Марадоков — связи нормальной не было, а от старых систем отвыкли, забыли как ими пользоваться даже ветераны, молодёжь и не знала. Личный разговор всегда был самым надёжным.

Шлюпы уже были в пути. Настроение Командора упало ещё больше.

— Пошлите сдвоенный наряд караула к шлюпам, что-то мне они не нравятся, — приказал Командор. Он увидел на мониторе, как служба внутренней безопасности взяла под контроль шлюзы.

Шлюпы с Марадоков прибыли и тут же весь Флагман залихорадило.

— Да что за заразу они принесли? — возмутился Командор. Он и мысли не допускал, что это вторжение.

Отрубился свет и все приборы. Все двери же наоборот — открылись, хотя должны были блокироваться наглухо закрытыми. Включилось резервное освещение.

Командор пришёл в Командную Рубку — огромный зал. Все экраны отключены, операторы вставали с недоумением со своих кресел. Пилоты выглядели растерянными — корабль вышел из подчинения.

— Хоть кто-нибудь может мне объяснить, в чём дело? — спросил Командор.

И тут даже аварийный свет потух. Когда он загорелся снова, все лежали вповалку кто где. Напротив Командора стояли несколько экзотического вида людей.

— Я могу объяснить, — сказал один из них, — ваша эскадра находиться под контролем сил самообороны этой планеты. Мы вас сюда не звали, вы пришли с оружием и стали жечь нашу землю. Мы восприняли это как нападение и приняли меры.

— Вы пожалеете об этом! — вскипел Командор, — Федерация это так не оставит. Они пришлют сюда Флот и они разнесут вас на куски.

— Пусть приходят — их тоже ждет ваша участь. Но не сразу. Сначала они будут долго-долго нас искать, как вы искали "Резвую блоху". Если ты, уважаемый, подождёшь немного, то увидишь что придя сюда, они найдут лишь голый камень, а не живую планету. И огромные астероиды вместо твоей эскадры.

— Это невозможно.

— А возможно ли нескольким тысячам аборигенов покорить могущественную поисковую эскадру, снаряжённую на все случаи войны? А мы сделали это и ты, легендарный Командор, пленник аборигенов с планеты где нет привычной вам цивилизации и промышленности. Как видишь, вооружены мы лишь холодным оружием.

— Но как?

— Я не знаю кто и когда основал колонию на этой планете, но она оказалась в забвении. И люди этой планеты стали развиваться иным путём — не изменяя мир вокруг себя, усложняя технологии, а стали жить в гармонии с окружающим миром, приспосабливаясь к нему, развивая себя, совершенствуя собственный разум и тело. Этот мир уникален и он должен таким остаться. Это альтернатива, ответвление от древа развития человечества. И мы должны защитить этот мир от разрушения, как шанс на выживание всего нашего вида, как мифическую Землю Обетованную, где каждый найдёт себе счастье и покой.

— С чего ты взял, что что-то угрожает этому миру?

— Я хорошо знаю историю человечества. Вы всегда покоряли земли, но при этом уничтожали всё, что вас не устраивало, что было вам чуждо или непонятно, а ещё хуже — указывало на вашу ущербность. Со временем вы уничтожали и сами эти земли, вычерпав из них всё что можно и бросая за ненадобностью и отправлялись на завоевание новых земель. Достаточно вспомнить бесчеловечную колонизацию Америки с полным истреблением уникального коренного населения и разрушением их уникальной цивилизации, забвением их феноменальных знаний. Вы пришли с оружием и мы встретили вас оружием.

— Ваши действия похожи на подлость.

— А выжигание планеты с орбиты на что похоже? Наши действия похожи на разумность. Мы действовали наиболее разумным способом — максимальный эффект при минимуме ресурсов.

— Что теперь с нами будет?

— Некоторые из вас станут нами, те кто не сможет или не захочет — смогут вернуться домой, но не сразу.

— Когда?

— Когда мы сможем открыто объявить о себе, имея достаточно веские доводы для вашего сдерживания. Но сейчас я вам могу гарантировать жизнь и свободу перемещения в пределах планеты. Вас ни к чему не будут обязывать и ни в чём не будут ущемлять. Единственное — изоляция от остального обитаемого космоса на некоторое время, может быть несколько лет.

— Вы так быстро сможете овладеть "вескими доводами", способными убедить Правительство?

— Правительство — это люди, которые управляют Федерацией, а ими управляют другие люди, о которых мало кто что знает. Их не много. И они тоже состоят из мяса и крови. Людьми назвать их не могу. Вот их легко можно убедить.

— Не думаю, — грустно усмехнулся Командор.

— Поверь мне. Для каждого мы найдём довод, — уверил его Алекс и нахмурился:

— Командор, группа техников забаррикадировалась в одном из ангаров. Я не хотел бы рисковать их жизнями и здоровьем, но это произойдёт неминуемо, если мои люди пойдут на штурм. Прикажи им прекратить напрасное сопротивление. И остальным кораблям прикажи обесточить оружие, снять щиты и принять шлюпы с моими людьми, иначе мы расстреляем их из главного калибра.

— Вы не сможете этого сделать! — крикнул один из пилотов.

— Ну ты чудной! Думаешь я их пожалею? Я больше жалею своих людей.

— Вы не сможете взять под контроль системы управления оружием. Ни один дикарь этого не сможет.

— Разве? Я взял ваш корабль под полный контроль как только попал в шлюз. И без моего ведома ничего на этом корабле не произойдёт.

— Блеф! Это непосильно ни одному человеку.

— Это и Богам не под силу, — усмехнулся Вулкан.

— Если не верите, я могу показать. Командор, какой из кораблей твоей эскадры испариться первым?

Пилоты с изумлением увидели как киберсеть корабля ожила, зажглось освещение, засветились мониторы, показывая запуск двигателей, ожили реакторы орудийных систем, питание стало поступать на накопители главного калибра. Пилоты и операторы отчаянно пытались отменить эти действия, но Мама холодно игнорировала их.

— Как тебе это удаётся? — тихо спросил Командор.

— Я использую чуть больше данного мне Богом, всего чуть больше, чем любой из вас привык использовать. Но теоретически любой может овладеть этим, имея на это достаточно решимости. Именно так развивались люди на этой планете. Они не меняли генных кодов, не использовали препаратов — каждый и так может больше. В каждом из нас заложен практически неограниченный потенциал, но мы сами городим себе ограды в сознании, повинуясь обстоятельствам, чужим мнениям, традициям, да и элементарным страху и лени в конце концов. Ты ещё всего не видел. Я могу не только управлять кибермозгом корабля, могу управлять миром вокруг, меняя погоду, вызывая грозу или землетрясения, могу сплавлять металлы без огня и печей, могу и заморозить что угодно. В конце концов, некоторые представители моего народа обошли базовые законы бытия, например, силу притяжения. Они умеют летать, паря в воздухе.

Алекс показал им, сплавив одно из кресел в комок, затем охладил его и подвесил над полом, а стоящий рядом Лесовик, улыбаясь, воспарил к потолку и проплыл над их головами.

— Для этого не нужны страшно сложные агрегаты. Величайшее творение Бога — разум человеческий может и не такое.

— Но это же ужасно! К чему это может привести?

— А к чему привело вас ваше развитие? К вечным войнам, к превращению Венца Творения в придаток машины? Не вы ли уничтожаете друг друга миллионами? Не вы ли взрываете планеты врагов вместе со всем их населением? Что страшнее? Или вы боитесь того, что такая сила окажется в руках обычных людей и не сможет контролироваться узкой группой лиц, как происходит сейчас? Это ведь полностью изменит правила игры. Это для вас самое ужасное? Ведь даже ты, Великий Командор, создан машиной войны для войны. Что ты видел кроме вечных боёв и подготовки к боям? Ты — инструмент войны, инструмент чужой воли, вынужденный скрывать своё влечение к тайнам Истории под прикрытием изучения истории военного искусства. Счастлив ли ты в подобной жизни? Любил ли ты когда-нибудь? Радовался когда-нибудь творением рук своих, воли своей? Чем отличаешься ты от бездушного боевого робота Уничтожителя? Ты, возможно, радовался победе, гибели врагов своих, что нёс смерть, но создал ли ты что либо? Мечтал ли ты? Разве для этого создал Бог человека, разве разум дан нам для угнетения других? Бог создал нас, как помощников себе, чтобы мы взяли на свои плечи груз ответственности за Вселенную, созданную им. А что вы делаете со Вселенной? Чем вы лучше примитивнейшего вируса, заражающего и убивающего носителя? Не так ли вы, как и вирус, уничтожаете миры, в которых живёте? Да, кстати, оружие готово. Так какой корабль, Командор?

— Подожди, не спеши, Странный Человек. Дай подумать.

— Думай, Командор, думай.

Но думал Командор недолго — не больше минуты.

— Я могу выйти на связь с кораблями и экипажем?

— Говори, Командор, они тебя услышат.

— Говорит Командор! В свете открывшихся обстоятельств, дальнейшее сопротивление считаю бессмысленным. Приказываю прекратить сопротивление и сложить оружие!

В зале поднялся шум:

— Измена! Измена!

— Всю ответственность за капитуляцию беру на себя. Продолжающим борьбу и ослушавшимся моего приказа — сочувствую и снимаю с себя ответственность за их жизни.

— Одумайся, Командор! Что ты делаешь? Это же измена! Ты погубил нас, — крикнул один из офицеров в пурпурном мундире — Хранитель Чести Эскадры.

— Я спас вас, Хранитель. А то, что действия мои — измена... Пусть. Пусть я буду изменником для Командования, но мои люди будут жить и у них будет другая жизнь.

— С каких пор ты, Командор, думаешь о сохранении личного состава и о его моральном состоянии?

— Я всегда думал об этом! — крикнул в ярости Командор, — мои операции всегда были максимально быстрыми и эффективными, а значит и с наименьшими потерями — посмотри статистику. Я всегда выполнял поставленные задачи, но никогда свою работу не любил, даже если и делал её хорошо — по-другому не умею. И он прав — всю свою разумную жизнь я лишь убивал и терял своих людей. Лишь убивал и терял. Но делал это и о другой судьбе даже не мечтал — зная, если не я, то другой сделает хуже и потеряет гораздо больше. Мне надоела арифметика войны — там лишь вычитание и деление. А сейчас у нас всех есть шанс сохранить жизни и изменить их.

— Ты украл у нас этот шанс! — так же в ярости кричал Хранитель Чести, — ты не дал нам уничтожить их. Смотри — их же жалкая горстка, мы раздавили бы их. Нашим жизням ничего не угрожало — если бы они могли бы убить нас, то убили бы.

— Ты дурак, Хранитель, и в искусстве боя ничего не понимаешь, иначе увидел бы их явное превосходство. Они не убили нас не потому что не могли, а потому что не хотели, но тебе этого не понять. Для тебя чужая жизнь — лишь цифра в статистике. Своими Чёрными оргиями ты убил в себе последнее человеческое.

— Тогда ты умрёшь! — завизжал Хранитель и дёрнулся, но в изумлении замер — он как будто нарвался на стену. Непреодолимую.

— Он имеет власть нас тобой? — спокойно спросил Алекс.

Командор был бледен — обычно после оглашения приговора Хранителем приговорённый падал замертво. Командор был жив.

— Наверное, уже нет. Нам всем внесена программа самоуничтожения по команде Хранителя Чести, но сейчас это не сработало, — пробормотал Командор.

— Он нужен тебе?

Командор покачал головой. Алекс подошёл к парализованному Хранителю, в бессильной злобе таращившему глаза.

— И нам ты не нужен, — тихо сказал он, — А сейчас я подтвержу слова Командора, что ты жил только потому что никто не хотел убивать тебя. Умри! Если у тебя есть душа, пусть Создатель определит её ценность.

Хранитель судорожно всхлипнул — его сердце остановилось, хотя никто даже не прикоснулся к нему. Бездыханное тело рухнуло на палубу.

— Хорошо что вы с нами, — повернулся Алекс к Командору, — вы будите жить в раю и заниматься только тем, чем захотите. У вас будет возможность изменить себя, научиться невиданному. Больше не будет у вас обязательств, зависти, злобы, угрызений совести. Многие из вас обретут душевную гармонию, некоторые — счастье. Не в этом ли смысл существования?

— Нам пора, — напомнил Черноокий.

— Да, ты прав, Брат. Всё готово. Вынужден со всеми вами проститься — вряд ли что увижу вас снова, но я счастлив — здесь я нашёл всё, что нужно человеку. Я сделаю то, что должен с радостью.

Алекс склонил голову, прижал правую руку к сердцу и быстро покинул командную рубку, скрывая слёзы. Он пробежал несколько коридоров и вышел в шлюзовой отсек, запрыгнул в шлюп, отстрелился от Флагмана.

Тихий мерный Космос был абсолютом безразличия к людским бурям страстей, к взрыву эмоций в голове Алекса. Они уже были, они есть, они будут другими, лишь Космос был неизменен, потому что он — Великое Ничто, всё вышло из него и в него же вернётся.

Яркое жёлтое солнце светило вдали, рядом полгоризонта занимала голубая планета, ставшая домом, местом, где душа Алекса обрела счастье. Рядом же в Пустоте повисли огромные творения злой воли человеческой — боевые космические корабли.

А вокруг — звёзды. Такие чёткие и яркие, что казались очень близкими. Протяни руку — схватишь и сожмёшь в кулаке.

Алексу казалось, что время замерло в ожидании его действий. Он точно знал — такого ещё никто не делал и вряд ли кто повторит. Он всем сердцем надеялся, что в этом не будет потребности. Ему стало очень спокойно от собственной уверенности в верности его решения. Он был спокоен и счастлив, улыбка играла на губах — он сумел. Смог спасти этот удивительный мир, сделавший его счастливым, пусть и не недолго. Может быть это поможет и остальному человечеству.

Алекс достиг нужной точки, заглушил двигатели шлюпа после торможения и вышел в десантный отсек. Воздух был здесь смертельно разреженным. Он кожей чувствовал, как чужеродная смертоносная радиация Космоса проникает в его незащищённое тело. Но иначе нельзя — обшивка корабля, атмосфера планеты собьют, исказят заклятие, ослабят его, а ему и так потребуется вся его сила. Вся. Досуха, до последней мысли.

Он ещё раз спешно проверил Сплетение заклятия — всё ли верно? Потому что потом времени на исправление не будет. Всё было верно. Всё так, как и должно быть, при этом откуда он знал как должно быть, Алекс даже не догадывался. Осталось только запустить Заклятие и вложить в него силу.

Он встал на край шлюза и дал команду шлюпу на открытие десантного отсека. Кибермозг шлюпа отчаянно засигналил об опасности, пришлось силой усмирять его. Вместе с остатками воздуха Алекс вывалился в открытый космос. У него было чудовищно мало времени — Космос не среда обитания человека, он убивает быстро и надёжно, жестоко карая за ошибки, глупости и самонадееность. Едва оказавшись в этом бескрайнем Ничто, Алекс начал умирать, но он не думал об этом — надо было дело делать, а не эмоциями нервы трепать, тем более, что всё уже давно решено, как бы тяжко на сердце не было. Да и что такое жизнь одного единственного человека против счастья сотен тысяч, а может и миллионов?

Он бросил заклятие на планету, впуская в него всю силу, которой обладал, которую аккумулировал долгое время. Заклятие связалось с солнцем, стало брать энергию от него — в этом и заключалась основная сложность этих чар, на что и ушла вся сила Алекса. Он создал и запустил механизм преобразования термоядерной энергии светила в энергию гигантского миража — планета из цветущей обитаемой превратилась в голый, побитый астероидами замёрзший кусок камня. Ни визуально, ни каким бы то ни было сканированием нельзя было найти на этой планете ничего ценного или интересного. Замершие корабли эскадры обернулись астероидами разных размеров.

Всё — дело сделано! Алекс, теряя сознание, возрадовался, что всё удалось, но тут же жгучий ужас привёл его в чувство. Она! Любимая! Та, ради которой он и старался, она была рядом, здесь, в убивающем Космосе!

— Зачем? — мысленно взвыл он.

— Ты не покинешь меня больше! — был ответ.

Она погибли, глядя в глаза друг другу — две души, две звезды, два взаимопритягивающихся атома, которым не суждено соединиться. И как две звезды будут их тела находиться на орбите планеты, освящая её светлое будущее.

— Нет! — в исступлении ревел Вулкан, в слепой ярости снося панели управления своими могучими кулаками. Ручьи слёз текли по его бурым щекам, слетая на палубу. Все разбегались — гнев богов страшен.

— Что случилось? — спросил Командор.

Рядом бился о пол головой Лесовик, истошно вопя. Командор поднял его и тряхнул.

— Приди в себя, воин! — твёрдо потребовал он. За все годы службы воля Командора, подобно булатному клинку, закалилась и затвердела, перебивая любую чужую волю. Лесовик сразу понял это, почувствовал его доминирующую силу.

— Что случилось? Что вы все с ума посходили? Из-за этого Странного Человека?

— Погас огонь жизней Великого Мага, Равного Богам и Богини, — сквозь слёзы ответил Видящий Путь, это был он, — Не увидел, недоглядел, нет мне прощения!

— Почему она оказалась там?! — ревел меж тем Вулкан, тряся Громовержца, — Алекс ведь чувствовал, нарочно оставил её! Почему недоглядели?!

— Она же Сестра нам! Кто сильнее её? Кто остановит? Она наверное всё время была рядом под покрывалом Чар и даже мы с тобой не учуяли, Брат. Нет предела нашей скорби! — отвечал Громовержец.

Он стряхнул руки Вулкана, отвернулся к переборке. Плечи его вздрагивали, все думали, что он плачет, но Громовержец беззвучно смеялся, не боясь, что его мысли кто-то прочтёт — кто услышит скрытое Богом? Даже Вулкана он не боялся — за века его отсутствия Громовержец сильно перерос Подземного Бога в своих умениях. Громовержец на самом деле радовался, как бы это и не было аморально. Он радовался — всё случилось ведь как нельзя лучше — сами собой устранились сильнейшие конкуренты — этот Странник и его Богиня-Лесовичка. Угроза от его народа отведена, его собственное влияние и следовательно сила, возрастут, поклонников и прихожан станет в разы больше. Как не радоваться?

Глупая девчонка! Громовержец сразу почувствовал её присутствие и мгновенно просчитал последствия её действий. Он даже помог её маскировке, искусно и незаметно усилив заклятия и чары. Алекс сделал своё дело и благоразумно устранился, прихватив с собой Лесовичку, предоставив Громовержцу возможность пожинать плоды победы.

Плечи Бога перестали вздрагивать — он услышал голос Видящего Путь. Громовержец оскалился, как хищный зверь — этот Провидец был очень силён и мог в перспективе помешать его планам. Надо было элегантно избавиться от него.

Командор качал головой:

— Великая любовь, великое самопожертвование.

Громовержец попытался внушить этому Заблудшему, но получил резкий ментальный удар — этот Командор обладал огромным потенциалом, хотя и был Заблудшим. Воля его была так сильна, что даже он, Громовержец, сильнейший из Богов, не сможет ему ничего внушить — этот не внушаем. Может поэтому Странник так долго разглагольствовал перед ним? Внушать что-то Провидцу — тоже бесполезно. Значит один путь — обман. Не зря же он Тёмный Бог.

— Как бы не были столь дорогие нам жертвы напрасными, — тихо сказал Громовержец, прекрасно зная, что его услышат — он слегка подпитал слова магией.

Стало тихо.

— Если они придут сюда, они сломают магию Великого Алекса своими машинами и тогда всё сначала.

— А они пойдут по нашим следам, — кивнул Командор, он до сих пор был под впечатлением увиденного — метаморфозы с планетой, подвига Алекса и величайшей любви его женщины.

Видящий Путь подозрительно прищурился — он почувствовал злой умысел в словах Громовержца, но видел и кое-что другое. Он ввёл себя в состояние Провидения и стал смотреть сквозь незримое, потустороннее, недоступное даже магам. Он сразу увидел причину заинтересованности Черноокого — обычная примитивная жажда власти, жажда силы, нездоровое честолюбие. Это легко увидеть — это на поверхности, в первом же слое Сокрытого.

Видящий Путь глянул глубже, дальше, ещё дальше, копнул ещё глубже. Он увидел Вероятное Будущее, вскользь пробежался по Линиям Вероятности. И возликовал.

У этого мира было Будущее. Оно было светлым, радостным, счастливым. Он прошёл по одной, наиболее чёткой Линии Вероятности, от которой и сложилось такое будущее, назад, до настоящего, и даже немного глубже, в недалёкое Прошлое, на несколько минут назад и замер.

Ему открылось то, что разом чуть не разорвало его мозг, открылось запретное, но обнадёжившее его. Но это должно быть скрыто ото всех — иначе этого Светлого не будет — Будущее измениться

Видящий Путь был успокоен, но озадачен. Он уже знал, что разрешилось всё наилучшим образом, но ему самому теперь не место среди этих людей. Он случайно подглядел то, что никому из смертных не должно быть ведомо.

— И это должно остаться неведомым! — услышал вдруг он Голос и обомлел, похолодев — Глас Судьбы. Мало кому удавалось услышать его, — Сделай то, что должен. Он ждёт тебя. Ты заслужил покоя, Искатель.

Видящий Путь вернулся в обычное состояние, тяжело дыша. Он чувствовал, как Громовержец пытается прощупать его сознание, но ему это не удастся — только что Видящий Путь перешагнул границу разделявшую человека и... кого-то ещё. Он стал другим, совсем другим, лишь его оболочка не изменилась.

— Что ты увидел? — спросил Громовержец, признав тем самым полное своё бессилие.

— Я видел Выход. — устало ответил Видящий Путь, — Командор, мне нужен корабль. Боевой и скоростной.

— Для ближнего боя или марша?

— Марша.

— Возьми "Утреннюю звезду". Она и в ближнем бою мощна.

— Снимите с корабля экипаж и нагрузите его покойниками.

— Как ты будешь управлять им в одиночку?

Видящий Путь лишь усмехнулся:

— Я учил ещё юного уникума с вечно недовольно поджатыми губами пилотированию. Ещё в Академии его прозвали Командором. Теперь ты стоишь опять передо мной. Но к сожалению, я не смогу учить тебя больше. Я найду Млечных Пиратов, навяжу им бой и дам сигнал бедствия от имени всей эскадры. Пустим их по ложному следу. Пока они будут с пиратами разбираться — много воды утечёт.

— Как ты найдёшь Млечных Пиратов — они славятся своей неуловимостью.

— Я знаю где они будут. А где будут они — буду и я. Ты забыл, Командор — я — Видящий Путь, я — Пророк. Я вижу будущее во всём его многообразии.

— Не дай бог! — буркнул Командор.

— Посмотрим, — ухмыльнулся Пророк. Дрожь пробежала по спине Железного Командора от этой ухмылки.

Видящий путь пошёл к выходу. Вулкан пошёл проводить его до шлюза — он понял что Пророк хочет остаться один, что он уже простился с этим миром.

— Почему? — спросил Вулкан когда они остались одни. Пророк молчал.

— То, что ты задумал, мог бы сделать любой боевой маг, почему ты? Сестра ушла за любимым, теперь и ты покидаешь Лесной народ. Кто будет заботиться о них?

— Ты. Ты слишком велик для пещер. Пора тебе подняться к солнцу и объединить народы.

— Но почему ты?

Пророк остановился так резко, что Вулкан, пройдя ещё два шага, оказался впереди.

— Она ушла за Странником, потому что любила его больше жизни, а я люблю её не меньше, но не стал мешать им. Он ушел, потому что искал Истину и он нашёл её, а я случайно подглядел. Это разом изменило меня. Неужели ты не видишь, Бог, что я уже не человек? Мне нет места среди вас, нет мне покоя. Открывшееся мне я должен унести с собой, вместе с болью в сердце.

— Да что же это?

— Даже тебе, Могучий Вулкан, не к чему это знать. Оставь меня одного, я что-то и так разболтался.

— Хорошо. Только скажи мне напоследок, Видящий Путь, что нас ждёт?

— А это зависит лишь от вас самих.

— Разве Судьбы нет?

— Есть, но под тенью судьбы ходят лишь слабые. Такие как ты — вне Судьбы. У вас достаточно силы не только перешагнуть через обстоятельства, изменяя собственную судьбу, но и судьбы целых народов. Алекс, например, дерзнул изменить судьбу всего человечества.

Поняв, что опять взболтнул, Пророк резко осёкся:

— То, что я сказал тебе, Бог, я сказал только тебе и это должно остаться в тебе.

— Я понимаю это. Только сильный может принять подобное. Удачи тебе в твоём пути, Пророк.

— И тебе в твоём, Бессмертный.

Они разошлись, каждый погружённый в тяжкие думы.

Громовержец смотрел своими бездонными глазами на светящийся след ушедшей на заклание "Утренней Звезды". Рядом стоял Командор. Он думал об этих людях, которых ещё вчера бы счёл дикарями — они совсем не имели ничего, что принято называть цивилизацией, но сейчас он уже не мог так сказать. Его поразила сила их духа, массовый героизм и самопожертвование, причём лёгкое, спокойное, светлое. Командору предстояло серьёзно пересмотреть всю свою систему ценностей — а это самое сложное в жизни человека.

— Так что же нам теперь делать? — вполголоса спросил он.

— Работать! — ответил Громовержец, — У нас целая вселенная работы, сложной и интересной. Алекс дал нам цель и указал на путь к ней, а нам надо его пройти. Хотя знать путь и пройти его — совсем не одно и тоже.

— И что за цель?

— Создание другого человечества, счастливого и свободного. Начнём с тебя, Железная Воля. О чём ты мечтаешь?

Октябрь 2007