Отрицающий

Долгий пролог, или с чего все началось.

Если бог есть, то он справедливый. Я знаю это. Говорят, что из-за меня погибли мои родители, и если это так, то все что происходит со мной — вполне заслужено. Глядя в осколок зеркала, я вижу то же, что и всегда — свою унылую белесую физиономию с глазами синего цвета, и волосами цвета выгоревшей на солнце соломы. Единственные по-настоящему красивые вещи во мне — глаза, и волосы. От отца. Все остальное — бледная кожа, из-за которой я не могу загореть, даже если пролежу на солнце весь день, и шрамы на лице, и по всему телу, не исчезающие, вечные — это физическое проявление моего проклятья.

Я — джинчурики. Впервые я услышал, как меня так назвал один воспитатель. Тогда мне было девять лет. И уже в этом возрасте я понимал, что ко мне относились не так, как к другим приютским. И это множило вопросы. У меня появлялось очень много 'почему', на которые мне не давали ответов. Почему меня никогда не оставляли наедине с другими детьми. Почему меня не наказывали, чтобы я ни делал. Почему периодически у меня на теле появляются раны. Почему обычные раны заживают на мне практически мгновенно. Взрослые не отвечали, просто пытались заинтересовать игрой, или интересной историей. Мои 'почему' множились, и оставались без ответа.

Наша воспитательница, тетя Ичидори, часто говорила -ответы на все вопросы скрыты в книгах. Этим она пыталась заставить нас читать, начать учиться. Когда вопросов стало слишком много, я решил воспользоваться ее советом, и забрался в библиотеку. Я изучал полку за полку, в поисках книги, в которой есть ответы, хотя бы на один вопрос. Но находил лишь пустоту — взрослые надежно скрывали тайну. Постепенно я забросил поиски. И все же, как ни странно, нашел ответ в книге. Ее я нашел на чердаке, куда я один рискнул забраться, когда мы играли в прятки. Я не боялся взрослых — меня не будут ругать. Я не боялся упасть — мои раны быстро заживали, и я почти не чувствовал боли.

Книга была без обложки, и немало времени провела под крышей, не в самых хороших условиях. Ее я нашел случайно. Или же это было еще одним наказанием от божеств? Не знаю. Факт в том, что я ее нашел. А найдя, и сначала используя в качестве сиденья, вскоре заскучал — ибо игра обещала быть долгой, и тогда я решил, что займусь чтением. Я уже тогда неплохо читал.

Позже я узнал название этой книги. В картотеке, к слову, она значилась как отсутствующая. Ночь Огня. Небольшая историческая зарисовка той ночи, когда гнев демонического Лиса обрушился на нашу деревню. За авторством какого-то Джирайи. Я читал, жадно глотая строки, о храбром Хокаге. Я читал о бесстрашных шиноби. Я забыл об игре в прятки, я забыл об обеде, и очнулся только когда меня потерял, и начали искать. Оставив книгу на чердаке, я спустился вниз, получил небольшой нагоняй, тогда как любой другой приютский получил бы порку, и притворился, что просто заснул. Мне поверили.

Я еще не раз возвращался на чердак. Часто начинал читать заново, восторгаясь героем, что в одиночку остановил войну. Могучим Четвертым Хокаге. Я тогда не знал, что он — мой отец. И только через неделю, когда первые восторги утихли, продолжил чтение. И тогда я узнал о жене Хокаге — Кушине Узумаки. На этом моменте мне стало страшно. По той простой причине, что мое имя — Наруто Узумаки. И других Узумак у нас в деревне нет. Я с ужасом читал о том, что внутри нее скрывалось чудовище, называемое биджу — тот самый демонический Лис! Книга полетела в самый темный угол чердака, и я несколько дней не прикасался к ней.

Позже, когда первый страх прошел, ведомый жаждой узнать правду, я вернулся к книге. И тогда вся правда открылась мне. Моя мать, одержимая демоном, не смогла удержать его. Из-за нее погибли многие люди, ущерб, нанесенный деревне, был поистине колоссальным. Отец, ведомый ответственностью за деревню и судьбы ее жителей, ценой своей жизни смог сковать Лиса. И заточить его... во мне. Я долго сидел, не понимая, что именно прочитал, не желая осознавать этого.

Но в конце концов все сложилось в стройную и логичную схему. Особое отношение взрослых — из-за страха, что недостойный сын недостойной матери не справится со своим демоном. Их попытки скрыть правду, не отвечая на вопросы, и спрятав книги из библиотеки — по той же причине. Все мои кошмары, все непонятные происшествия обрели под собой фундамент. Все потому, что я — одержимый.

-Я джинчурики. -шептал я себе под нос, сквозь слезы. Но слезы не приносили ожидаемого облегчения. Все становилось только хуже.

Не знаю, сколько времени я просидел на чердаке. В конце концов, меня нашли там в обнимку с книгой. Переполох поднялся знатный. Эвакуировали всех гражданских, разместили вокруг здания, на чердаке которого я находился, кучу джонинов. Были попытки выяснить, кто забыл книгу на чердаке, обещания прибить Джирайю при встрече, но мне было все равно. Я хотел умереть. Только не мог. В первый же день, после того как я узнал правду, я попытался осуществить свою мечту — я воткнул нож себе в руку, обычный нож, давным-давно стянутый с кухни, чтобы спокойно вырезать из дерева фигурки. Я раньше любил это дело. Мальчик я был начитанный, и потому знал, что так можно умереть, если истечь кровью. Вот только стоило вытащить нож, как рана зажила. А потом дверь слетела с петель, и в комнату ввалилась целая толпа шиноби...

Снова массовые истерики, обещания разобраться с тем, кто не уследил за ребенком. Я очутился в больнице, и пролежал там целый месяц в отдельном крыле под охраной, и с ежедневными беседами с ирьенинами. Иногда заходил сам Хокаге. Третий. Они все пытались убедить меня, что на самом деле все было не так, как написано в книге. Но на прямой вопрос — почему тогда моя мать не удержала Лиса, дать ответа не смогли. Говорили что-то о неизвестном нападавшем... бред. Я понимал, что когда мама рожала меня, Лис смог вырваться. Я понимал, что именно я стал виной тех разрушений, тех жертв. Мои отец и мать погибли из-за меня. Если бы я только не рождался...

Но увы, ничего не изменить. Все что мне остается — это жить со своим грехом. Когда ирьенины решили, что проблемного пациента можно выписывать, выяснилось, что меня уже выселили из приюта, и дали жилье в общежитии. Вообще-то туда заселяют только поступивших в Академию, но в моем случае сделали исключением. И дали мне жилье на полгода раньше.

Я поселился в общежитии. Мне дали свою квартирку, хоть и небольшую. Соседи мои оказались сплошь джонинами, но это меня не удивило. Удивило другое. Я ожидал, что покинув территорию приюта, и оказавшись среди людей, не обязанных относиться ко мне так, как воспитатели, я понесу заслуженное наказание. Я предвкушал всеобщее презрение, гнев, страх. Я был готов к камням, что полетят в мою сторону. Я считал, что все это заслуженно.

Реальность оказалась другой. Да, некоторые жители деревни меня боялись, но даже у них страх затмевало другое чувство. Жалость. Всеобъемлющая, заслоняющая все жалость. К такому я был не готов. Смотреть как старушки начинают тереть глаза, стирая слезы — просто невыносимо. Смотреть как продавцы скидывают большую часть цены, и всучивают товары покачественнее, стараясь одарить конфетой, и погладить по голове — невыносимо вдвойне. Они считали меня сыном своего отца, уважаемого всеми Хокаге. Они относились ко мне так, как относились бы к нему. Это ранило.

Я не мог понять, почему несмотря на то, что все вокруг знали о моем грехе, о том, что это из-за меня Лис вырвался на свободу, они продолжают жалеть меня. Они все знали, что это я виновен в гибели множества шиноби, и своих родителей... и за это не презирали меня, а жалели. Жалость... незаслуженная жалость. Она просто убивала меня.

Поначалу я пытался грубить в ответ, пытался проявить жестокость, вел себя как придурок, чтобы получить то, что заслуживаю, но везде нарывался только на одно и тоже — жалость. В конце концов, когда окружающие стали не только жалеть меня, но еще и беспокоиться, проявляя отвратную мне заботу, я перестал вести себя так. Попытался вести себя нормально, как обычный ребенок. Получалось слабо. Но получалось, и взрослые отстали. Я оказался предоставлен сам себе. И боясь Лиса, боясь самого себя, с головой зарылся в книги. Уверен, я раньше всех в деревне узнал, что такое чакра. Ну, раньше приютских — точно.

Фактически, из дома я выходил только за едой, и в библиотеку. Иногда, преисполненный ярости, я громил свой дом. И не прибирался неделями, блюдя правило — мусор должен жить в мусоре. Потом, обуреваемый муками совести, и привычкой приютской — приводил все в порядок, искренне не понимая, что на меня нашел. Не понимал я ровно до тех пор, пока не прочитал о разных типах чакры. Инь и Янь. Соответственно, чакра ментальная, влияет на разум, и Янь, чакра физическая — влияет на тело.

Соединив полученные знания со знаниями о джинчурики, весьма и весьма немногочисленных, я вскоре понял, что чакра типа Янь, циркулирующая в моем теле, принадлежит не только мне. Потому-что не обладая наследием крови, невозможно залечивать раны с такой скоростью, как у меня. Изучая книги, я составлял список того, что может ребенок моего возраста. Пусть и шиноби. И глядя на этот список, я понимал, что я — другой.

Постепенно, осознав, что по моему телу все время циркулирует чакра Лиса, укрепляя его, я понял, что эти приступы — когда начинает трескаться кожа и мышцы, и начинает идти кровь — это симптомы повреждений чакроканалов. По сути — это смертельно для любого человека. Однако я, будучи одержим, человеком вряд ли являюсь, и потому остаюсь в живых, благодаря Лису. Мои шрамы — это следы крупных чакроканалов, разорванных и сросшихся вновь.

Размышляя все больше, я дошел до мысли, что что не вся чакра, сосредоточенная в мозгу, принадлежит мне. Это объясняло вспышки гнева, и слепой всеразрушающей ярости. Лис не удовлетворился моим разрушенным прошлым, он решил отравить мое будущее, и потихоньку гадил в настоящем, заставляя пару дней в неделю истекать кровью идущей из носа, ушей, глаз, смотреть на появляющиеся на теле раны, заживающие в течение нескольких часов, дабы тут же открыться вновь. И постепенно сходить с ума.

Тогда я только укрепился в своем мнении, что изолироваться от людей — это правильно. Единственными моими спутниками остались книги, потрескавшееся зеркало, с которым я периодически разговаривал, да лапша быстрого приготовления, как блюдо, которое может долго храниться. Раз в месяц вышел из квартиры, зашел в библиотеку, в продуктовый, и снова заперся. Красота!

-Я еще разберусь с тобой, монстр. -замирая у зеркала, иногда обещал я своему отражению, сам не зная, кого имел в виду. Лиса, или самого себя.

Полгода минуло неожиданно быстро. И настало мое время идти в Академию. Академия. Как много в этом слове для любого ребенка в деревне. Шанс стать одним из тех, о ком рассказывают истории. Героем. В приюте, где я вырос, самая заветная мечта — это стать шиноби. Смешно сказать, но и я раньше мечтал об этом. Сейчас... уже не знаю. Я понимаю, что по крови я шиноби, причем не в первом поколении, и что я просто не могу оказаться слабым, чтобы не подвести своего отца. Я знаю, что обязан научиться сдерживать своего демона. Но именно что знаю, а не хочу.

До этой мысли я дошел через неделю после поступления в Академию. Впрочем, поступление — это громко сказано. Я ведь не был на церемонии. Я не сдавал экзамены. Меня просто приняли. По праву рождения, вроде как. Или потому, что одержимый не может не быть шиноби? На занятиях я часто скучал. Сказывалось полугодовое изучение библиотеке. Одноклассники часто смеялись надо мной за это. В почете было усердие. Но мне было попросту все равно. Я уже давно перестал волноваться о том, что могут обо мне подумать. Да и не знаю даже, можно ли вообще мне называть себя ребенком. Как мне кажется, я уже полгода как — дряхлый старик. Я, как и они, ничего хорошего от жизни не жду.

Вообще, первый курс мне запомнился тем, что нам давали в основном теорию. Второй — начала работы с чакрой, тогда же вместо простых пробежек и разминок появились еще и дополнительные физические упражнения. На третьем курсе мы делали упор именно на физические упражнения. И что гораздо интереснее, начинали изучать тайдзюцу и кендзюцу. На четвертом курсе самым интересным для меня лично были печати, ну и о тайдзюцу сенсеи забыть не давали. И наконец на пятом курсе нам стали давать техники для изучения. Как раз к этому момент система циркуляции чакры более-менее стабилизируется, чтобы сделать возможным их изучение и применение. На этом обучение в Академии заканчивается, и проводится церемония выпуска, а также распределение, согласно способностям. Больница, охранка, производство, ну и все такое. При способностях значительно выше среднего, генинов объединяют в команды, и назначают им командиров. Либо опытных чуунинов, либо джонинов.

Большинству, если не всем клановым, предстоит именно последний путь. Мне, как джинчурики, тоже. Что касается остальных — то тут как повезет. Вернее, как приложишь усилия — так и вознаградит тебя судьба. Ну а если не пожелает, твоя задача — вырвать у нее эту награду. Пять лет в Академии — это целая жизнь. Однако мне запомнилось не так много событий.

Первый год в Академии ничем особым не выделился. Личинки будущих грозных шиноби, матерых убивцев и диверсантов ходили на лекции, иногда бегали марафон вокруг Академии, и не торопясь снюхивались друг с другом. Иногда, как в случае с Инудзукой Кибой, в буквальном смысле. Сенсей старательно вбивал в наши голову теорию, пытаясь превратить скучные для большинства детей задачи в интересные полусказочные головоломки, и иногда у него это даже получилось. Что, однако, помогало мало — кто хотел учиться, тот учился. Из безклановых. Клановые учились все, независимо от желания.

Я старательно игнорировал все попытки подружиться, чему немало поспособствовали мои приступы, наслаждался общением с Ируки, который был для меня как глоток свежего воздуха, и иногда целенаправленно бесил его. Все остальное время, отсидев положенные лекции, и выполнив задания, я посвящал библиотеке. Теория чакры, книги о джинчурики, печати. Все это я старательно перечитывал по несколько раз, стараясь запомнить, и что гораздо важнее — понять. Если было совсем уж непонятно, то я шел к взрослым дядям джонинам, и они, потрепав 'малыша Наруто' по белокурой головенке, утирая скупую мужскую слезу, вполголоса вспоминали Четвертого, и затем либо помогали, либо угощали конфетой и советовали не париться. А сами затем нажирались в хлам. Потому, беспокоясь о здоровье соседей, с вопросами я подходил к ним редко.

Предупрежденный последовательно джонинами, сенсеями, самим Хокаге и вдобавок книгами о том, что до двенадцати лет с чакрой лучше не связываться и не пытаться ее контролировать, ибо чревато, я занимался исключительно теорией. И занимался крайне добросовестно. Мне нравилось читать. Теоретизировать. А вот бег и отжимания, часто практикуемые в классе, я полюбить так и не смог. Несмотря на уверения Ируки, что это крайне необходимые для генинов навыки. Потому любое наказание, так же как и приветствие, у него являлось строго физическим деянием. От пяти до пятидесяти за раз. В зависимости от настроения Ируки. В общем и целом, год прошел относительно плодотворно.

Второй год был малость поинтереснее. Все учились чувствовать чакру. Не управлять, не дай Ками — рано еще! Наши нежные чакроканалы просто не выдержали бы такого надругательства. Нет, нас учили именно чувствовать чакру. В себе. В остальных. Вдобавок, теории стало поменьше, а вот физических упражнений — побольше. Восторга во мне это не вызвало, но необходимость физического воспитания я не мог не признать. Хоть я и джинчурики — читай ходячая чакро-бомба, с возможностями долгого и качественного закидывания супостата нин-техниками, все же чтобы применить ниндзюцу время нужно. И еще, в идеале — хорошее расстояние от врага до меня. Дабы взрывной волной не зацепило.

На втором курсе физуха была не в пример сильнее, чем на первом. Всем, кто не пришел в первой десятке давали наказание. Это служило хорошим стимулом, и именно на втором курсе выяснилось — я умел бегать. Даже не так. Я чертовски хорошо умел бегать. Долго и быстро. В первом же спринт-марафоне я вполне на равных держался с Кибой, при том что он лучший в группе по физическим упражнениям. Другое дело, что пробежав вместе с ним марафон, и прийдя вторым, еще два дня мне пришлось харкать кровью, а первые пару часов я не мог ходить.

Как выяснилось позже, после обследования ирьенинами, боль я чувствую крайне слабо. А благодаря повышенному чакронасыщению всей моей тушки янь-компонентой чакры Лиса, выносливость, сила и реакция превышали нормальные показатели для детей моего возраста. Включая клановых. Круто, по идее, но вот то что в отличии от всех нормальных шиноби у меня мышцы рвались, легкие лопались, а нервная система билась в истерике, и при этом я практически без последствий мог продолжать двигаться, на чистой чакре, ужасало. Меня предупредили, чтобы я не перенапрягался, ибо вполне могу внезапно помереть, 'не рассчитав'. И регенерация не спасет, дарованная демоном. Все же возможности чакры, даже сильнейшего в мире биджу, далеко не безграничны. Тем более в молодом и нежном организме, который даже чакронасыщение не могло уберечь от травм.

К слову, о кровохаркании и кровопускании. Поначалу было интересно смотреть, как все шарахаются, и смотрят испуганно, и этим я развлекался первый год, но постепенно эти черствые и грубые личности привыкли. И на втором курсе, стоило мне закапать кровью стол, пол, одежду, или даже окружающих, внимания не обращали. Вообще. Обидно даже как-то.

Третий год учебы в Академии был адом. Именно на третьем курсе делают упор на тайдзюцу с использованием чакры, занятий с холодным оружием, и усиленными физическими упражнениями. Наверное, суммарно я месяца четыре-пять провел в лазарете, не умея рассчитать нагрузку. Сломать кисть при ударе о грушу? Запросто! Во время спарринга получить открытый перелом лучевой кости, и вдобавок раскроить череп о неизвестно как попавший на площадку камень, а затем встать, и как ни в чем не бывало попытаться продолжить поединок? Легко!

Боль — это очень важно. Она предупреждает о повреждениях, об усталости. Она — спаситель. Однако я, с самого-самого раннего детства живущий с чакрой Лиса в теле, был лишен привилегии испытывать боль. Сама по себе чакра Девятихвостого это яростное пламя. И совершенно неудивительно, что попадая в мою систему чакроканалов, она выжигала все дотла. И тут вступала в дело печать. Она преобразовывала большую часть этой чакры, смешивала с моей, и пускала оную смесь на благое дело — на лечение. Именно благодаря природной живучести представителей клана Узумаки, поддерживаемое наследием крови и Печатью, тельце джинчурики отказывалось сдохнуть. И постоянно регенерировало.

При этом каждые семь-десять дней происходило увеличение доли чакры Лиса в смеси, и постепенное увеличение выброса чистой чакры биджу. Именно это травмировало меня, и тут же лечило. Ну а ощущения постоянно сжигаемого и постоянного регенерирующего тела... постепенно перестаешь их замечать, особенно если ты с самого раннего детства пребываешь в таком состоянии. Попросту перестаешь чувствовать боль. Зато чувствуешь голод. Постоянно.

Впрочем, к лазарету и ирьенинам я привык, однокурсники быстро приспособились к виду крови и сломанных костей, и все вроде бы было нормально, если не считать того, что у меня возникли разногласия с одним из клановых. Учихой Саске. Он так и не простил мне, что впервые узрев сломанные и торчащие наружу ребра из моего тела, после падения с крыши Академии, доблестный Учиха при всех уполз удобрять клумбу. Позор! И потому он принялся меня гнобить. Подколки, подножки, и постоянные упоминания клана, рода, и папы с мамой, любящих нежной любовью милого Саске. Пожалуй, это то единственное, что действовало безотказно каждый раз. И сдерживаться было все труднее, пока...

Пока в один прекрасный день чья-то добрая душа не вырезала клан Учиха в полном составе, вместе с домашними животными и курями. Или курами. В общем — вырезали всех, кроме Саске. Учиха провел пару недель в больнице, а когда вернулся... былого балагура, любящего задрать нос и похвастаться старшим братом и отцом не было. Остекленевшие глаза, спутанные волосы, и пустое лицо без эмоций — вот каким вошел Учиха в класс, после длительного отсутствия. Так я понял того, что боги злы. Они отняли то, чем он больше всего гордился. Именно тогда, глядя на тень того, кто прежде был Учихой Саске, я понял что боги могут быть как справедливы, так и попросту злы.

Девчонки тогда принялись его жалеть, парни хлопали по плечу, и отворачивались, сочувствуя, а сам Саске просто тупо стоял, и ждал когда они закончат. Ему все это было безразлично. Пока я не привлек его внимания, хлопнув учебником по парте. А потом, глядя в черные Учиховские глаза, я рассмеялся. Я впервые так смеялся, неприлично громко, и вполне искренне.

Из больницы нас выпустили только через две недели, после такого как мы дали слово Хокаге, что не будем драться друг с другом, и начали самостоятельно передвигаться. Впрочем, обещание можно было и не брать — после того эпического побоища, когда парты летали над головами, а кровь лилась на пол ручьями, Учиха и я, случайно сталкиваясь в больнице, старательно делали вид, что существуем мы с ним в параллельных измерениях. Я понял, что слегка перегнул палку, хоть и не жалел ни о чем, а о чем думал Саске... понятия не имею. И особого желания выяснять у меня не было.

Четвертый год. Прошел весьма скучно, особенно в сравнении с третьим. Однако оказался весьма плодотворным. Он был посвящен не просто основам тайдзюцу, то бишь умению быстро и качественно прирезатьнабить морду ближнему своему, а тайдзюцу с применением чакры. Ну и подручных средств. Поначалу мы всем курсом стояли на полигоне, и учились вкладывать чакру в каждое движение тела, в каждый удар. Через месяц, когда у всех стало более-менее получаться, начались попытки избиения макивар, друг друга — под присмотром преподавателя и пары ирьенинов-практикантов, а также инструкторов. В свободное от тайдзюцу время мы занимались физическими упражнениями. Но так как выносливости у детишек было немного, то немалую часть дня мы все же проводили в аудитории, старательно заучивая печати для нин-техник, параллельно изучая что такое вообще система циркуляции чакры.

Мои представления о чакре и ниндзюцу расширились. Что такое нин-техника? По сути, это чакра собственная, с заданными характеристиками, влияющая на окружающую, так называемую сен-чакру — общемировую энергию. Из взаимодействия этих двух видов чакры и рождается ниндзюцу. При этом ни почувствовать ни повлиять на сен-чакру нельзя никак, кроме как с помощью своей чакры.

Но как же заставить свою чакру повлиять на сен-чакру? Как оказалось — с помощью печатей. Печати выступали в роли некоего алфавита, и зашифровывая с помощью них последовательность состояний сен-чакры, ведущих к созданию техники, шиноби создавали ниндзюцу. При этом в техниках могло содержаться до нескольких сотен печатей! Тут же у нас возник вопрос — пока ты эти несколько сотен печатей складываешь, не прирежут ли тебя по тихой? И сенсею пришлось пояснять, что те печати что мы складываем в классе, старательно при этом концентрируясь на определенных движениях чакры внутри тела, являются так называемым необходимым минимумом. И вообще шиноби обычно не используют больше двадцати четырех печатей в технике.

Закопавшись в библиотеку, я выяснил, что сенсей в принципе прав. Но все же в его рассуждения пришлось внести пару поправок. Да, поначалу жизненно необходимо складывать печати, и прокатывать чакру по строго определенным чакроканалам, чем мы и занимались часами. Таким образом вырабатывался рефлекс, сложил печать — чакра прошла по каналам. Однако позже, когда мы начнем осваивать техники, появиться возможность упразднения — уменьшения количества печатей в технике. Просто потому, что последовательность изменений состояний чакры внутри тела, необходимая для создания техники, будет точно так же выучена на рефлексах. И если постараться, то вполне можно будет обойтись лишь парой печатей, да названием техники, с яркой визуализацией. А, например, мой отец и вовсе обходился без вербальной составляющей, да и печатями почти не пользовался. Впрочем, он — исключение из многих правил.

К слову, как только мы освоили тайдзюцу с усилением тела чакрой, начались спарринги. К которым меня так и не допустили. А после двенадцатой сломанной макивары, и к тренажерам старались не пускать. Единственная радость — спарринги с учителями. Их я, как ни пытался, достать не мог. И джонины и чуунины старались не попадать под удар, параллельно пытаясь вбить в мою белобрысую голову знания тайдзюцу. Не очень удачно, не люблю я все же мордобитие. И обычно через два-три часа им надоедало смотреть, как я в сотый раз поднимаюсь с земли, и снова прусь в бой. Тогда меня отпускали.

Пятый год. Апофеоз обучения. Год, которого я ждал с нетерпением. Наконец-то нас начинали учить техникам. Параллельно шли занятия по тайдзюцу, физическому воспитанию, и лекции бывалых шиноби по миссиям. Однако для меня все затмевало оно — ниндзюцу. Техники для маскировки, для бегства, для защиты, боя, разведки, выживания, да даже для оказания медицинской помощи и готовки! Я с радостью изучал все. И пусть нам не давали так уж много техник, особенно боевых или стихийных, я был рад и тому. В конце концов, получу сенсея — научит. Так я думал, с грустью осознавая, что мой арсенал техник включает в себя аж целых одиннадцать штук оных. Общеупотребительных. Притом, что клановые знают по двадцать-тридцать нин.

За месяц перед выпуском я получил подарок от Хокаге. Двенадцатую технику. Не сказать, чтобы такую уж секретную — как выяснилось, ее знало большинство чуунинов и поголовно все джонины, но для генина весьма трудную. Хотя бы по затратам чакры. Теневое клонирование.

Вообще, техники клонов довольно развиты в мире шиноби. Благодаря им можно сохранить свою задницу в безопасности во время боя, вводя врага в заблуждение. Существует немало видов клонов. Стихиальные — с сильной компонентой стихийной чакры, в зависимости от типа стихии они имеют различные задачи. Есть простые иллюзорные клоны — эти могут ввести в заблуждение только малоопытного генина. Ходят слухи о клонах Тени — способности клана Нара, но тут я ничего определенного сказать не могу.

Что касается теневых клонов, по сути это несложная, но крайне затратная техника, создающая несколько копий, с сообщающейся ментальной связью. Плюс — теневые клоны являются полной копией создающего их, и обладают самыми высокими интеллектуальными способностями среди прочих клонов, благодаря тому, что Инь-чакра создает связь между мозгом создателя и клонами. Минусы — ужасающая чакротребовательность техники, и та самая ментальная связь.

При любых сильных потрясениях, или при разрушении клона, появляется ментальная отдача, попросту оглушающая на пару секунд. Возможно, к этому можно даже привыкнуть, но мне до этого далеко. В бою использовать теневых клонов рановато, но вот использовав их для тренировки, по совету Хокаге, я был приятно удивлен. Скорость обучения повышалась раза в два, при создании десятка клонов. Последствия в виде легкой головной боли были сочтены мной незначительными. Уточню — для меня легкой. В то время как даже джонины предпочитают не использовать эту технику для тренировки, из-за той самой непроходящей головной боли.

Изучение техники теневых клонов ознаменовало для меня завершение обучения в Академии. Пять лет подошли к концу, пролетев мимо меня. Ни друзей. Ни первой влюбленности. Ни чего-то еще, столь же значимого. Разве что врага умудрился нажить — того самого Учиху Саске. Однако невелико достижение. Интересно, что приготовит мне завтрашний день? Какой будет учитель? Какая будет команда? Не знаю. И помня о своей тяжелой карме, не рассчитываю на лучшее. Но все же надеюсь...

* * *

Пережив выпускную церемонию и получив аттестат, свидетельствующий об окончании Академии и о присвоении Наруто Узумаки ранга 'Генин', с регистрационным номером 012607, я получил направление в свежесобранную боевую команду. Команда получила номер 7, и наставника в ранге джонина, некоего Какаши Хатаке. К сожалению, в направлении более никакой информации не значилось, кроме как приказа собраться в десять утра возле здания администрации для знакомства, и заполнения бумаг. Пожав плечами, я преспокойно отправился домой, и провел остаток дня в блаженном ничегонеделании.

Утром я поднялся по звонку будильника, сделал зарядку, и перекусив, отправился к месту встречи. Еще на подходе я приметил однокурсницу, обладательницу шикарных розовых волос, пронзительно зеленых глаз, и рекордно малой груди. Девочка стояла возле здания администрации, прижавшись к стенке, и читала потрепанную тетрадь, в которой я узнал один из конспектов, с которыми куноичи не расставалась.

Остановившись чуть в отдалении, я пристроился на лавочке, и обозрел всю площадь перед канцелярией. Народу негусто. Моих одногодок нет вообще. И с большой долей вероятности наличие в месте встречи этой девчонки может говорить о том, что она войдет в состав будущей команды номер семь. Напрягаю память, и через пару мгновений вспоминаю имя девочки. Сакура. Родители оригинальность не отличились, назвали по цвету волос. За это ее, помнится, дразнили раньше. Однако к четвертому курсу девочка стала злее, и мстить обидчикам стала не по-детски. За глаза Сакуру по-прежнему звали 'широколобой' и 'доской', но вот в лицо мало кто осмеливался ее так назвать.

-Сработаемся. -хмыкнул я, глядя на часы. И осознавая, что осталось всего три минуты до начала встречи, стал озираться усерднее, в поисках третьего члена команды, и Хатаке Какаши, о котором раньше не слышал. Вообще.

В конце улицы мелькнула растрепанная черноволосая макушка, а через пару мгновений появилась загорелая морда Учихи. Я не удержался от стона, понимая, что эта сволочь не просто так здесь появилась. Он своей мерзкой тупой рожей испортил мне пять лет в Академии, но, похоже, решил на этом не останавливаться. И желает испортить еще и годы грядущие. Мрачный, ограниченный тип. Чтоб ему биджу каждую ночь снился! Как мне.

Приметив появление беловолосого шиноби, одетого в боевой комбез, с маской на лице, целенаправленно шагающего к Сакуре, я подорвался с места, и в темпе подобрался поближе. Прислонившись к стене рядом с девочкой, и проигнорировав ее недовольный взгляд, я сосредоточился на шиноби, что подойдя к нам поближе замер, оглядывая генинские тушки. На его лице ничего не отразилось, но я все же смог услышать один тяжкий вздох. Второй раздался когда Учиха добрался до нас, и с враждебностью во взгляде уставился на меня, проигнорировав всех остальных.

-За мной, семерка. -мрачно буркнул Хатаке.

После нам довелось участвовать в продолжительном забеге через весь город до тренировочной зоны. А если точнее — до полигона, закрепленного за нашей командой. К концу забега я обзавелся парой царапин на лице и руках, Учиха порвал в двух местах свою новую куртку с клановой эмблемой, а Сакура... Сакура лежа на травке отчаянно пыталась прийти в себя — последние метров пятьсот мне пришлось тащить ее на себе.

-Хреново. -еще мрачнее чем раньше, вздохнул Какаши. И пояснил:

-Командного духа в вас нет. Узумаки умудрился получить травмы при преодолении крыши, и не предупредил остальных о гвоздях в кровле. Его товарищ испортил обмундирование, но ведь мог получить такие же травмы... а если бы это была ловушка? И гвозди были отравлены? -с надеждой на понимание воззрился на нас сенсей, но получил в ответ три тупых взгляда. Я оцениваю объективно. Именно тупых. И именно три — я не исключение. Ибо искренне не понимаю зачем мне предупреждать Учиху. Сдохнет — я плакать не буду.

-Харуно. Выносливость на нуле. Умение расходовать чакру — тоже. Однако начало мне понравилось. Жаль, что финал оказался не очень. -презрительно фыркнул Какаши посмотрев на девочку сверху вниз. И затем повторив этот взгляд на мне и Учихе.

-А теперь разделись до трусов. -скомандовал Хатаке.

Помня о том, что уже накосячил, я в темпе скинул одежку, вплоть до носков. И оставшись только в семейках пронзительно оранжевого цвета, с символом деревни на... да, прямо на нем, встал по стойке смирно. Удостоившись довольного хмыка сенсея, и приглушенной похвалы на тему патриотизма, через пару секунд я был вынужден лицезреть голого Учиху. Ну, относительно голого. В крайне обтягивающих плавках, с клановой эмблемой во всех возможных местах.

-Я не буду раздеваться перед вами! -заливаясь краской, и отворачиваясь, буркнула Сакура.

-Хорошо. Харуно — выбываешь. -пожал плечами Хатаке, внимательно осматривая Учиху, и заставляя того отжиматься, приседать, и сделать пару ударов по воображаемому противнику.

-Но... как же... -растерянно прошептала девочка, однако сенсей ее услышал. И ответил:

-Я не собираюсь с вами нянчиться. Не хотите подчиняться — можете идти куда хотите. Благо всегда есть кем доукомплектовать команду. -хохотнул Какаши заканчивая с Учихой, и плавно придвигаясь ко мне.

-Я... хорошо... только пусть они отвернутся. -потупившись, и заливаясь краской, попросил Сакура.

-Дети... -разочарованно покачал головой сенсей, и начиная ощупывать меня, как до этого ощупывал Учиху, бросил:

-Будешь так на этом зацикливаться, заставлю голой заниматься. На всю жизнь от стыда избавишься. Для шиноби стыд или честь — непозволительная роскошь. -закончил он.

Закончив с осмотром, и оставив ярко-красную Сакуру одеваться, сенсей впервые довольно ухмыльнулся. Забавно, но даже через маску легко было увидеть его эмоции, хоть на обозрении и оставались лишь участок лица величиной с ладонь, да глаз необычного серого цвета. Сделав нам знак подобраться поближе, Какаши присел на травку, и задумался на целую минуту. А затем внимательно оглядев нас, начал нелегкий разговор:

-Значит так. Детишки. В Академии вы могли отделаться двойкой. Теперь такое не прокатит. За каждую вашу промашку, я буду вытрясать душу из вас. Провинился один — отвечают трое. Далее. Мое слово — закон. Если я что-то приказал, вы сначала делаете, а потом начинаете думать. Однако я не тиран. Немного свободы вы вполне можете заслужить, если покажете мне что можете быть взрослыми генинами, и отвечать за свои поступки. Далее. Учиха и Узумаки. По физической подготовке вопросов нет. Все неплохо. Харуно — тут ты слабое звено. Что касается чакры... Харуно — ты снова слабое звено. Академические предметы — считайте, что тут вам повезло. ПОКА ЧТО я не знаю к чему придраться. Далее. Команды обычно составляют из трех шиноби. Мастер Нин. Мастер Тай. Мастер Ген. Это идеальная команда. Однако в связи в прискорбно низким качеством выпускников, обычно приходится извращаться. К счастью, к нам это не относится. Узумаки у нас будет мастером Нин. Учиха — тебе сами боги велели освоить Тай и Ген. Если будешь хорошим мальчиком, то и в Нин натаскаю. Харуно... если честно, хочется тебя добить. Чтоб не мучалась. Однако судя по результатам тестов ты у нас твердый боевик, и это не лечится. Учитывая твой контроль, единственное в чем ты превосходишь этих двух остолопов, и лучшие на курсе показатели по всем предметам, кроме физической подготовки, лучшим выбором для тебя будет ирьенинская стезя. Нин тебе учить бессмысленно, в Ген я тебя погоняю, а Тай... посмотрим.

-Я просто балласт? Так? -напряженно спросила Сакура.

-У тебя довольно мало чакры. Даже чуть ниже проходной границы для боевых команд. Однако контроль внушает уважение. -закрыв на мгновение глаз, и явно вспоминая нужную информацию, ответил Какаши. И вдруг ободряюще улыбнулся:

-Тем не менее не все потеряно. Для ирьенина позволительно не иметь больших запасов чакры, при условии хорошего контроля. Ну а становиться или нет именно боевым ирьенином — тут все будет зависеть от тебя. -пожал плечами сенсей.

-Хорошо. -кивнул девочка, явно собираясь в ближайшее время забраться в библиотеку.

-Так. Теперь слушаем расписание на ближайший месяц. Учиха — будешь спарринговаться. Я подключу знакомых, они помогут. Твоя задача сейчас — набраться опыта. Как Тай подтянешь до приемлемого уровня, начну учить тебя Ген. Харуно, ты этот месяц проведешь в больнице. Есть у меня там пара должников, будешь с ними заниматься. Если не освоишь к концу месяца хотя бы пару лечебных техник, мы с тобой попрощаемся. Узумаки. Насколько я помню твое личное дело, полная невосприимчивость к боли, да? -посмотрел на меня Хатаке с вопросом в глазах... в глазу.

-Почти полная. Если чакрой бьют, как Хьюги, я немножко чувствую. -помявшись, признался я, вспоминая свое удивление, когда от легкого удара Хинаты Хьюги наш признанный гений-рукопашник Киба Инудзуки оказался на полу, корчась от боли. Я тогда попросил девочку и меня также шарахнуть, и впервые за долгое время почувствовал боль от удара. Как оказалось, Хьюги при ударе умудряются в тело противника фактически вбить частицу своей чакры, выбивая тенкецу и просто травмируя чакроканалы.

-А если я тебя кунаем ткну? -с интересом спросил сенсей.

-Не почувствую даже. -со вздохом признался я.

-Плохо. Значит ближний бой однозначно не для тебя. Сосредоточимся на техниках побега, и Нин в общем. -с сожалением покачал головой Какаши.

-Но ведь Наруто одним ударом макивару сломать может! Я видела! -с легкой завистью сдала меня Сакура.

-В самом деле можешь? -с удивлением поинтересовался Хатаке.

-Могу. У меня много чакры. -кивнул я.

-Да. Жаль. -вздохнул сенсей. И пояснил уже Сакуре:

-Для шиноби со специализацией Тай очень важно знать свой предел. Чувствовать состояние тела. Не чувствующий боли шиноби в этом плане мало отличается от мертвого шиноби.

-Ха! -ухмыльнулся Учиха, искоса глянув на меня.

-Нин так Нин. Запасы чакры позволяют. -фыркнул я в ответ, заметив, как поморщились все присутствующие. Включая Какаши. Еще бы, ведь на последнем тестировании мой чакрозапас превысил более чем в два раза необходимый минимум для джонина. А благодаря Лису я могу восстановить его в течении пары часов. Мозги, правда, поедут, но ведь могу!

-Кстати. Подпишите. -раздал всем присутствующим по паре листов бумаги Какаши. Мне отчего-то досталось на лист меньше.

-Сенсей, почему у них по пять, а у меня всего четыре бумажки? -с обидой вопросил я, чуя несправедливость.

-Потому-что пятая 'бумажка' это подписка о неразглашении. -невозмутимо ответствовал Хатаке.

-О неразглашении чего? -с интересом спросил я.

-Наруто — джинчурики!? -возопил Учиха, теряя невозмутимость, и яростно глядя то на меня, то на Какаши.

-Джинчурики Девятихвостого. Если честно, в нашей деревне это не совсем секрет... ибо АНБУ мышей в последнее время совсем не тех ловят, но официально личность джинчурики является одним из государственных секретов деревни. -хохотнул сенсей.

Оглядев потрясенные лица Сакуры и Учихи, я пришел к выводу, который потряс меня до глубины души. И даже озвучил его:

-Вы что, не знали?!

-Н-нет. -мотнула головой Сакура, чуть отодвигаясь от меня. Учиха только мрачно зыркнул на меня, но шок с его лица никуда не делся.

-Наблюдательность и способности к анализу — по единице. -задумчиво бормотнул Какаши, покосившись на моих товарищей по команде.

-А ты не... того? -с опаской поинтересовалась куноичи, явно вспоминая все страшные истории о биджу, и слухи о сумасшедшем джинчурики Однохвостого, что в деревне Песка живьем ест людей.

-Давно того. Однако вам бояться особо нечего, на психику Лис влияет хоть и часто, но пока что не слишком сильно. -ответил я, стараясь сохранить нейтральное выражение морды лица. Это ж надо, пять лет вместе проучились, а сейчас ей вдруг стало страшно!

-Что же, сегодня можете отдыхать. А я отправлюсь беседовать с товарищами, чтоб вам было чем заняться. -со вздохом поднялся с земли Какаши. На том первая встреча команды номер семь подошла к концу.

* * *

Не знаю, есть ли смысл описывать тот месяц, что мы провели занимаясь под руководством Какаши-сенсея. В сущности, была та же учеба, только в более практическом плане. За этот месяц я выучил целых пять техник побега. Также мой арсенал пополнился десятью техниками Воздуха и Огня, то бишь техниками тех стихий, к которым у меня было наибольшее сродство. До сих пор помню, как забавно было в Академии проходить тестирование на стихии. Чакробумага, которую нам давали, вела себя весьма необычным образом. Да.

Ничего серьезного я выучить конечно не выучил, контроль не тот, но для генина заимел весьма серьезный набор смертоубийственных техник. Ну, кроме техники для розжига костра. И техники для снижения температуры. И для обогрева... в общем, целых семь техник для боя. Да. Повторяюсь, наверное. Всегда после приступа мысли разбегаются. И приходится подолгу сидеть, и собирать их в кучку. А затем еще и одежду с полом от крови оттирать.

Вздохнув, я встал со стула, куда упал когда накатила слабость, и вытер кровь с лица рукавом. Привычная дорога к ванной, пара тряпок в руки, и протирка пола. Футболка вместе с почти новой курткой отправляются в таз, вместе с куском мыла. Все это заливается водой. Будем надеяться, отстирается. А нет... и биджу с ним. Я уже привык щеголять не в самой чистой одежде. Прислонившись к стенке, я помотал головой убеждаясь что слабость отпустила. Благо хоть что после приступов восстанавливаюсь я быстро. Однако то, что приступы становятся дольше — напрягает. И заставляет задуматься о том моменте, когда печать будет полностью исчерпана. Нет. К биджу такие мысли.

В темпе переодеваюсь, и уже бегом отправляюсь на полигон, закрепленный за нашей командой. Там состоится третье со дня основания команды номер семь собрание. Бегом — потому что опаздываю. Приступ настиг меня за пару минут до выхода. А значит стоит хорошенько наддать, и может быть я... опоздаю не сильно. Представляю реакцию команды на мое опоздание. Сакура будет хмуриться, Учиха смотреть с превосходством, а сенсей... интересно, как отреагирует сенсей на мое опоздание? Пытаюсь представить, но не могу.

Наконец впереди появляются хорошо знакомые мне деревья — на границе с ними начинается территория полигона. И рядом с самым развесистым уже видны три... четыре фигуры! И кто четвертый? Любопытство гложет меня, особенно когда подобравшись чуть поближе я понимаю что это не шиноби. Какой-то старик лет сорока-пятидесяти, одетый в поношенную одежду, и с явственным запахом перегара.

-Узумаки, надеюсь у тебя была весомая причина для опоздания? -хмурится Какаши, в то время как Учиха радостно скалится.

-Была небольшая проблема с одним пушистым... созданием. -обтекаемо ответил я, и удостоился внимательного взгляда-осмотра. Решив, что проблема была не слишком суровой, Хатаке смилостивился, и наконец пояснил причину присутствия постороннего на нашем полигоне.

-Знакомьтесь. Это мастер Тазуно Хидеши из Страны Волн. Он заказал личную охрану, и охрану строящегося объекта от нападений и происшествий вплоть до ранга D. Учиха, что значит ранг С? -остро глянул на моего 'товарища' сенсей.

-Защита от нападения. Банды — вплоть до пятидесяти человек. Шиноби — максимум до команды генинов. -оттарабанил тот. Зараза шаринганистая, заучка лохматая.

-Обмундирование я получил за вас. Стандартное на эту миссию вполне сгодится. Одевайте. -довольно кивнув Учихе, приказал сенсей. Только тут я обратил внимание на то, что под ближайшим деревом лежало четыре объемистых мешка из самой дешевой ткани.

Ухватив ближайший, я заглянул внутрь, и обнаружил там рюкзак из весьма неплохой ткани. Углубившись чуть глубже, я стал счастливым обладателем пары подсумков, комплекта сменной одежды и новой обуви. Окончательно добил меня лежащий на дне протектор с символом деревни. Не синий — ученический, а вполне себе черный! В темпе скинув с себя одежку, не обращая внимания ни на кого вокруг, впрочем как и Сакура с Учихой, я переоделся, и занялся подгонкой снаряжения. Как ни странно, все подошло идеально. Впрочем, иного от Хатаке я и не ожидал — идеальный глазомер!

-Свои вещи сложите в мешки, и оставьте здесь. Все ценное берите с собой. -скомандовал сенсей.

-И все-таки, можно было предупредить. Смысл вот так срываться? -ворчала Сакура, пытаясь завязать протектор так, чтобы он держал еще и волосы.

-Шиноби всегда должен быть готов к неожиданностям. Будет возможность — я вас и ночью сорву на миссию. Или вообще, прямо на миссии пойдете на другую миссию. -ухмыльнулся Какаши.

-Совсем же дети еще. -пробормотал старик, о котором лично я успел уже подзабыть. Посмотрев в его сторону, я обнаружил что он одев очки, с сожалением смотрел на Сакуру.

-Теперь что касается того, как мы будем добираться до объекта. -хлопнув в ладоши, привлек к себе внимание сенсей. И дождавшись пока все головы повернутся в его сторону, продолжил:

-Добираться до объекта мы будем в основном 'бегом'. Сэкономим время, заодно это приучит вас использовать чакру для усиления тела постоянно. Мастера Тазуно понесу я. -садистски улыбнулся Какаши, ясно дав понять, что нам придется пытаться угнаться за скоростью джонина. Пусть и с грузом.

-Какаши-сенсей. Я... я выучила несколько медицинских техник, как вы приказывали, однако я пока что не смогу их нормально использовать, тем более для бега. -чуть испуганно выступила Сакура, явно помня слова сенсея о том, что от балласта он будет избавляться.

-Я знаю, Харуно. -тепло улыбнулся Хатаке, и вдруг ласково посмотрел на меня. Мороз пробежался по всей спине, и сделав пару почетных кругов, затих в районе копчика.

-Именно поэтому ты будешь бежать, сколько сможешь, а потом твой добрый товарищ Узумаки доблестно подставит спину, и будет тащить тебя столько, сколько тебе потребуется для отдыха. -закончил Какаши.

-Сенсей. Я себе мышцы на ногах порву. -тут же поднял руку я, предупреждая о травмах грядущих. Все же сорок кило к моим пятидесяти... почти двойная нагрузка. С таким утяжелителем даже при усилении чакрой без травм не обойтись.

-А на вечернем привале Харуно будет тебя лечить. С какой стороны ни посмотри — выгода! -хмыкнул Садист-сенсей. Затем неуловимо легким движением одел рюкзак, и повернулся к Тазуно, намекая на то, что тому пора на ручки. В смысле на спинку.

-А я что делать буду? -обиженно спросил забытый всеми Учиха. Предложение пойти и сдохнуть я смог не озвучить только с большим усилием воли.

-А ты у нас будешь дозорным. И да, верно. Держи. -вручил сенсей Учихе свой рюкзак. А затем, подумав, протянул руки к нам с Сакурой. Я свой багаж отдал с радостью, Сакура — с легким сомнением. Учиха, скрывшийся под грузом аж четырех рюкзаков, зло засопел, но ни слова против не сказал. Тазуно, от которого я исподволь ожидал ругани, или хотя бы возражений, без слов залез на спину к Хатаке. И тут же началась наша миссия. Первоочередной целью стало — не потерять сенсея из виду.

Бег по земле, бег по деревьям, постоянные прыжки — не прошло и десятка минут как мы все покрылись потом. Особенно это заметно было на Учихе — суммарный вес напяленного на него багажа лишь пару кило не дотягивал до двадцатки. Если судить по весу моей сумки. И все бы прекрасно, птички поют, ветер в ушах свистит, мы бежим по лесу, любуясь пейзажем, но еще минут через двадцать стала резко сдавать Сакура. Вынужденная остановка, и убитое признание куноичи:

-Я все.

-Да, пожалуй резковатый я темп взял. -повинился даже не запыхавшийся сенсей. И с намеком посмотрел на меня.

-Залазь. -со вздохом сказал я Сакуре, поворачиваясь к ней тылом.

Девочки, по идее, существа легкие и воздушные. Так написано в книгах. Истину эту я опроверг. С самого старта Сакура показалась мне тяжеловатой — равновесие сохранять стало трудно. Через час я приноровился. А через два понял и окончательно признал, что девочки существа крайне тяжелые, и неудобные в плане переноски. Именно тогда истина пала. Тем не менее на темпе моем это не отразилось. Пусть дыхание и стало рваным, а чакра курсировала по телу с бешеной скоростью форсируя мышцы, и наверняка травмируя их, по сравнению с приступами — это ничто.

Через пять часов с того момента как мы вышли из стен родной деревни Какаши скомандовал привал. Учиха упал там, где остановился. Тазуно, сползя со спины сенсея, со стоном повалился навзничь. Сакура повторила его стоны, присовокупив к ним пару истинно-девчоночьих взвизгов, когда начала растирать мышцы. Сенсей исчез на минутку, и явился с немалой охапкой валежника, и скинув дровишки, глянул на меня.

-Узумаки, на тебе костер. Харуно, приведи себя в порядок, посмотри как там Учиха. Затем займись Тазуно. После осмотришь Узумаки. Учиха, как только тебя осмотрят, заступаешь в охранение. -сходу найдя каждому дело, Хатаке прилег на травку.

Уложив дровишки, я сложил пару печатей, и выдохнул тонкую струйку пламени. Костерок начал постепенно разгораться, я достал из своего рюкзака держак для котла, и сам котелок. И замер на месте, пытаясь понять, где найти воду. Владей я стихией Воды с этим проблем бы не возникло, но чем не владею тем не владею.

-Сенсей, где бы водички раздобыть? -потряс я Хатаке.

-Лес большой. Дерзай. -лениво бросил Какаши.

Вздохнув, я припомнил большую часть теории по выживании в лесу, а также весь тот бардак, что происходил на практических занятиях. И как ни странно, нашел решение! Отойдя в сторонку от привала, сосредоточился на воде, и вскоре почуял ее запах. В этом я в классе был одним из первых, уступая только Кибе Инудзуке. Пройдя десяток метров, я нашел болотистое местечко. Кунай покидает ножны, и врезается в землю. Вскоре у меня получается ямка, медленно заполняющаяся водой. Грязноватой, но это ничего.

Набрав полный котелок, возвращаюсь в лагерь. Реквизировав котелок у Сакуры, я профильтровал добытую жидкость, а затем бросил в почти чистую воду пару таблеток — для обеззараживания, и поставил котелок на огонь. Сейчас закипит, и будет у нас горячий отвар! Закипит... биджу! Все равно ж прокипятится! Зачем таблетку тратил!? Вот я остолоп.

-Наруто. -окликнула меня Сакура, отвлекая от тяжких мыслей.

-Иди. -кивнул мне сенсей, устраиваясь возле костерка. Глянув на все еще лежащего пластом Тазуну, и Учиху, забравшегося на дерево, и гордо взирающего сверху на окрестности, я покорно подошел к куноичи.

-До трусов, пожалуйста. -умудрившись не покраснеть, попросила девочка. Повторяя мантру о том что передо мной не лицо женского полу а всего лишь ирьенин, я разоблачился до труселей. На сей раз ярко-красных. Но опять же со знаками деревни на всех приличных и не очень местах. Труселя, кстати, подарочные. На день Лиса мне подарили целую кучу одежды. Как сиротке.

Стоило мне снять штаны, как Сакура громко охнула, с ужасом глядя на нижнюю часть моего бедного тела. Чуть смутившись, ибо я всегда считал что ТАМ у меня все средненько, я перевел взгляд вниз, и охнул чуть ли не громче куноичи. Вздувшиеся вены, внушительные кровоподтеки — все признаки разрывов кровеносных мышц и сосудов. Пробежался так пробежался, чтоб этому Хатаке биджу встретить темной ночкой.

-Т-тебе не больно? -со священным ужасом воззрилась на меня девочка.

-К счастью — да. -выдохнул я, приходя в себя и обретая привычный дзен. Ничего — и это заживет.

Куноичи ложила меня на травку, а затем замерла на целую минуту. И когда я уже хотел спросить долго ли мне землю греть, ее руки вдруг окутались зеленоватым свечением. Не сразу до меня дошло что я вижу технику Мистической руки. Язык отнялся, а глаза сами собой округлились — выучить подобную технику всего за месяц много стоит. Сакура меня по-настоящему поразила. Это не мои низкоранговые техники, одно то что куноичи выучила нечто подобное дает ей право на чуунина сразу же пробоваться!

Ладно. Неважно. И вовсе я не завидую такому контролю. Закрыв глаза, я прислушался к миру. Трещит костерок, закипает вода. Сверху Учиха что-то ворчит себе под нос. От Тазуны веет острым алкогольным духом. Чуть слышно бурчит живот у Сакуры. Птички поют, ветерок свистит в ветвях деревьев. Однако как ни старался, я так и не смог услышать или почуять сенсея. Ни чакрой от него не шибает, ни запахов никаких нет. И двигается бесшумно. Вот что значит — джонин!

-Я все. И прости, Наруто, но тебе придется меня снова нести, если рассчитываешь на вечернее лечение. -устало выдохнула снежно-бледная Сакура.

-Да без проблем. -хмыкнул я, оглядывая свои свежеизлеченные лапки. Регенерация клана Узумаки, помноженная на регенерирующее действие печати, плюс чакропересыщение, и вдобавок прошедшийся по травмам ирьенин, пусть и очень молодой и неопытный, все это позволило мне полностью восстановится. Что еще надо для счастья?

-Все кроме Учихи — идите обедать. Узумаки, как поешь, сменишь его. -окликнул нас сенсей.

Угоститься получилось парой высококалорийных и потому очень сладких галет, куском вяленого мяса перетертого в фарш и смешанного с ягодами и кореньями, и кружкой крепкого, бодрящего отвару. Ел я медленно, с насмешкой поглядывая на глотающего слюну Учиху. Однако под строгим взглядом сенсея издевательство, к сожалению, пришлось прекратить. Глотком допив отвар, я дождался пока Учиха слезет вниз, и, рисуясь, и совершенно не экономя чакру взлетел белкой наверх, на самую верхушку дерева.

Оглядывая окрестности, и с тоской поглядывая в сторону родной деревни, я отстранено размышлял на тему того, а как это вообще — экономить чакру? Всю жизнь передо мной стояла другая проблема — контроль чакры и концентрация. А вот что касается экономии... в подобном замечен не был. Интересно, каково жить, чувствуя нехватку чакры? Постоянно экономить ее, как бедняк гроши, и с ужасом ждать того момента, когда она закончится? Ужасно, наверное. С легким сожалением во взоре я посмотрел вниз, на своих ущербных товарищей. Бедняжки. Ну, кроме Тазуно. И Учихи. У первого чакры нет, а второй... пусть страдает.

-Выходим. -окликнул меня снизу сенсей минут через тридцать, когда я уже стал высматривать ветку для того чтобы заняться обустройством гнезда. Благо партнеров среди птичек у меня было бы хоть отбавляй. Надеюсь. Ибо техника Маскировки у меня получается не всегда. Из-за того самого контроля. Контроль... везет же Сакуре в этом плане.

Нагрузив Учиху багажом, мы с сенсеем понимающе вздохнули, принимая на спины немалый груз. Судьба у нас такая, видать — всю жизнь кого-то на горбу таскать, так думал я, старательно перебирая ногами и стараясь поспеть за Хатаке. В этот раз, к слову, скорость Какаши взял гораздо медленнее, и потому особых трудов дабы не отставать не потребовалось. Главная сложность — это попытки сохранить равновесие. Впрочем, приобретенный навык развиваться начал еще с утра, и сейчас я его успешно совершенствовал.

Описывать все путешествие через Страну Огня я смысла не вижу, ибо ничего интересного не происходило. Разве что Учиха разок вляпался в отходы жизнедеятельности Тазуны, которые тот поленился прикопать, и весь день шипел на него как разъяренная кобра, причем выглядел в этот момент настолько злобным, что даже я не решился его по этому поводу подкалывать.

Путешествие казалось мне вполне себе неплохим, к Сакуре я почти привык, в том плане что иногда мне казалось что я ее всю жизнь на спине таскал, и даже Учиха стал раздражать меньше. Бесил только Тазуно, периодически надирающийся на вечерних привалах. Правда, к его чести стоит сказать что утром он всегда был свеж и готов к дороге.

В таком темпе прошли три дня, и вскоре мы уже должны были выйти к морю, где нас должен был ждать один из агентов нашей деревни с лодкой, дабы переместиться в Страну Волн, но за день до встречи случилось событие, выбившее нас из колеи, и поставившее под вопрос всю миссию.

Мы как обычно неслись через лес, как вдруг Какаши-сенсей резко остановился, и дал знак о нападении. Рюкзаки с Учихи мгновенно слетели, а сам он схватив в обе руки по кунаю, замер на месте, высматривая врага. Сакура оказалась на земле одновременно с рюкзаками, и я был столь добр, что даже прикрыл ее парой теневых клонов. А сам приготовил пару сюрикенов, и начал напитывать их Воздухом. Металл плохонький, и чакрой его напитывать трудно, тем более что он от этого разрушается, но ни потери чакры ни потери сюрикенов меня не волновали. Главное что убойная сила у них выше всяких похвал. Ну а то что затем железяка развалится на части, причем скорее всего в теле противника, это просто приятный бонус.

-Через полкилометра нас ждет засада. -оглядев нас, невозмутимо молвил Хатаке.

-Как вы их почуяли? -с интересом спросил я, прекращая напитку сюрикенов, и сожалением глядя на то как металл начинает рассыпаться.

-Пара чуунинов недоучек. Ни чакру толком не скрыли, ни Яки. -только и фыркнул в ответ Какаши.

-Однако важнее другое. Чуунины — это уже миссия ранга В. -остро глянул на прислонившегося к стволу дерева Тазуно сенсей.

-Ну дык может это не за нами? -отвел глаза в сторону старик.

-Это довольно легко выяснить. Однако вам, мастер Тазуно, следует знать что в случае обмана к вам будут применены санкции. Скрытые деревни не любят, когда их сынов обманывают. -покачал головой Хатаке. Глядя на побелевшего Тазуно, только полный идиот не понял бы, что у старика рыльце в пушку.

-Итак, сейчас мы отработаем захват пленников, с последующим полевым допросом... -повернулся к нам сенсей.

-Стойте. Это за мной. Один предприниматель... Гато. Ему невыгодно возведение моста. И скорее всего он нанял шиноби. -пряча глаза, признался Тазуно. Быстро же он раскололся. Хотя, учитывая репутацию Скрытых деревень... удивительно что он вообще решился на обман.

-И вы решили обмануть нас, стравив с его шестерками. Не самое мудрое решение. Хотя бы потому, что если бы мы проиграли, ваш городок удостоился бы визита Карателей. -отрешенно отметил Какаши, а Тазуно сполз на землю, закрывая лицо руками. О Карателях ходит немало слухов, и один зловещее другого. Ну а в действительности это просто служба безопасности Скрытой деревни. Вернее, один из ее отделов.

-Теперь вы меня оставите? Да? -как-то по-детски открыто вдруг спросил старик.

-Это будет зависеть от того, что вы можете предложить нашей деревне. Первоначальный договор был на пять процентов от доли в мостовладении. С учетом поднявшегося ранга, вам придется отдать уже двадцать пять процентов. -с теплой и ласковой улыбкой сообщил сенсей.

-Двадцать... пять... -с ужасом выдохнул Тазуно, забыв на пару мгновений обо всем. Зажмурился, и громко выдохнув, почти всхлипнул:

-Согласен!

-Замечательно. -сыто улыбнулся джонин, являя свою истинную натуру.

Пока сенсей вместе со стариком подписывали какие-то бумаги, мы пользовались мгновениями отдыха, дабы привести себя в порядок. Сакура, второпях осмотрев мою тушку, с удивлением сообщила что травм почти нет. А те что есть, заживают с ужасающей скоростью. Учиха, не опуская кунаев, громко фыркнул, и сообщил, что 'Эта белобрысая сволочь дольше пары недель в больнице не бывала ни с одной серьезной травмой'. По факту, он сейчас похвалил мою регенерацию, так что 'белобрысую сволочь' было решено спустить на тормозах.

-Задача не меняется. Захват пленных и допрос. -присоединившись к нам, и оставив Тазуно потрясенно смотреть на лист бумаги в руках, говорящий о том что четверть всего предприятия уже не принадлежит им, молвил Хатаке.

-Учиха — за мной. Харуно и Узумаки — остаетесь охранять нашего ценного клиента. По всем правилам. Если я, вернувшись, обнаружу что его покусали комары или муравей залез в штаны, вам будет плохо. -тепло улыбнулся нам сенсей, и вместе с Учихой через пару секунд исчез из виду, инструктирую его на бегу.

Судорожно сглотнув, Сакура перевела взгляд на меня. В ее взоре читалась ПАНИКА. Однако я не ответил на ее мольбы. Я был занят, концентрируясь на технике. Технике массового теневого клонирования. Наконец печати сложены, и вокруг меня появляется два десятка копий. Достижение даже для джонина! Мгновенно рассыпавшись, клоны взяли под контроль все ближайшие кустики и деревца, а двое встали возле Тазуно, с приказом не спускать глаз со старика. В прямом смысле этого слова.

-Я подежурю. Даже мышь не проскользнет. -присаживаясь в позу медитации, и сосредотачиваясь на ощущениях от клонов, сказал я.

Сакура кивнула, с завистью глядя на толпу клонов, занимающих позиции. И чуть подумав, достала сухое горючее из рюкзака, и ополовинила флягу, заваривая отвар. В том числе и на меня. Щедро! Я бы своим делиться не стал. Наверное. То что на привалах приходится по очереди вкидывать свою долю — не в счет.

Ожидание оказалось долгим. Сенсей с Учихой вернулись только через три часа. При этом последний был подозрительно бледен, и отчаянно старался оттереть руки то травой, то землей. Несмотря на то что руки у него были чистые. Какаши не сказал ни слова про участь, постигшую чуунинов, но лично мне все было ясно и без слов. И скорее всего убивать их пришлось Учихе. Наверное, именно поэтому весь остаток пути я отчаянно задирал его, и даже умудрился подбодрить его хорошим ударом под зад! Бегать от разъяренного парня пришлось почти час, и остановился он только когда сенсей вмешался. Но его взгляд говорил о страшной мсте. И пусть. Зато кукситься перестал.

Переправа через море прошла без сучка, и даже без задоринки. Просто сели в лодку, почти два часа добирались до другого берега, и затем спокойно выбрались. Лодочник, пожилой мужчина лет пятидесяти, не сказал за все это время ни слова. Я все надеялся что Учиху сразит морская болезнь, тогда у меня был бы повод для новых подколок, но к моему сожалению он оказался устойчивым к качке. Грустно и печально.

Выбравшись из лодки, мы почти час брели через густой подлесок, как вдруг вокруг нас начал подниматься туман. Посреди дня. Не успел я подумать, что это как-то подозрительно, как вдруг инстинкты заставили меня броситься на землю. К своим чувствам я всегда прислушивался, и потому оказался на земле мгновенно. Только после мелькнула мысль что теперь-то Учиха оторвется на неадекватном белобрысом Узумаки, который даже на ногах устоять не может, как вдруг над головой пролетело что-то большое, с гулом рассекая воздух, и все мысли начисто вымело из головы. Хотя бы потому что нечто большое оказалось поистине гигантских размером мечом.

-Построение звезда. Защита. -мгновенно скомандовал сенсей.

Учиха и Сакура с двух сторон подхватывают под локотки Тазуно, и я чуть помедлив присоединяюсь к ним. Складываю печати, и вокруг нас встают три десятка клонов — мой предел. Закрываю глаза, полностью отдаваясь той связи, что возникла между мной и техникой. И зря — потому что клоны вдруг начинают гибнуть с ужасающей скоростью. Оглушенный, я успел только повернуться в сторону угрозы, и заметить быстро перемещающуюся фигуру, несущуюся на нас. Мелькнула мысль о том что все, отбегался. Это не генин и даже не чуунин. Это уже джонин. Я даже его движения не все вижу! Простился я с миром, и приготовился к тому, что сейчас свет померкнет, как вдруг мимо меня пролетела другая фигура, в которой я далеко не сразу опознал сенсея.

Что такое бой? Обычно это попытки убить друг друга. Нелепые, смешные — у детей. Разъяренно-безжалостные — у зверей. Обыденные — у простых людей. Я думал, что прочитав немало книг, знал о боях все. Я ошибался. Увидев бой двух джонинов, я понял, что узнать мне предстоит еще немало. Хотя бы то, как они двигаются. Как это вообще возможно? Я никогда не был тормозом, но я просто не успеваю следить за их движениями, я не успеваю осознать их! Завороженный разворачивающимся передо мной зрелищем, на сигнал от клонов я отреагировал с опозданием.

-Нападение! -только и успел предупредить я своих товарищей, в смысле своего товарища Сакуру и жалкого Учиху, как в меня с ужасающей скоростью врезался столб льда. Я не успел подумать ни о том, откуда тут лед, ни о том, почему он двигается с такой скоростью. Единственное, что я успел, это выставить перед собой руки, и жалко всхлипнуть, когда в меня впечаталась чья-то техника...

В себя прийти получилось не сразу. Очнулся я от чьих-то криков, и лязга металла. Во рту привкус крови. Мерзко. В теле слабость, и странный холод. Перевернувшись на живот, я попытался встать, опираясь на руки, но они вдруг подломились. Странно как-то подломились. Кинув взгляд на руки, я понял, что умудрился сломать обе руки. А через мгновение, когда все же смог сесть прямо, меланхолично отметил что одними руками дело не ограничилось. Торчащее прямо из куртки ребро и неестественно вывернутая ступня говорили о моей редкостной 'удачливости'.

А ведь бой все еще идет — отвлекаясь от осмотра себя любимого, и прислушиваясь к звукам что шли из леса, резюмировал я. И если победят нападавшие... то меня просто прирежут. Такой судьбы мне бы хотелось избежать. Вот только, что я могу сделать с такими травмами? Даже технику не сотворить. Биджу меня раздери, да я только ползти и смогу!

Стоп. Биджу...

Вздыхаю, понимая что забыл о своем главном проклятии. И оружии. Девятихвостом. Его чистая чакра травмирует, но если постараться, то печать меня излечит. План безумный, ибо попытаться зачерпнуть чистой чакры Лиса это то же самое, что добровольно войти в огонь... но отреагировав на травмы чакроканалов активируется печать. И исцелит меня. Это сократит срок ее службы, но кто сказал, что у меня есть выбор?

Закрываю глаза, и мерно выдыхаю, высвобождая всю свою наличную чакру в одной продолжительной вспышке. А затем нащупав где-то внутри источник обжигающей боли, мгновение помедлил, перед тем как зачерпнуть оттуда щедрой рукой столько чакры, сколько смог. Следующие пару десятков секунд растянулись для меня в часы. Я горел изнутри, и эта боль была невыносима. Кажется, я даже кричал. И точно бился в судорогах. Когда все прекратилось, я хотел только одного — остаться лежать на травке, и пусть меня спасают или режут — все едино.

-Саске! -вдруг раздался истошный девичий вопль, в котором я опознал голос Сакуры.

Не дадут бедному джинчурики помереть спокойно — подумал я, поднимаясь с земли, и бегом устремляясь на зов. С каждым шагом чакра разбегалась по телу, даруя ощущение бодрости. Всесильности. Вылетев из кустов, и попутно сшибив деревце, я охватил взглядом происходящее на поляне. В сторонке замерли встревоженный Какаши и здоровяк замотанный в бинты с головы до ног, и с гигантским мечом в руках. Оба основательно потрепаны. Ближе ко мне стоит Сакура, рядом с ней прижался к земле Тазуно. Чуть поодаль... странный купол изо льда, высотой метра три, и метров шесть в ширину. И оттуда тянет знакомой чакрой. Там Учиха! И еще один источник чакры. Той самой, из-за обладателя которой я...

Разъяренный рык проносится по лесу, и я не сразу понимаю, что рычал я. Огонь в груди разгорается все ярче, заставляя сердце стучать все чаще. Я. Убью. Его. Мгновенно срываюсь с места, напитываемой яростью, и попросту пьяный от чакры. Мне нет нужды прибегать к техникам, или что-то придумывать, как этим ограниченным людишкам. Чтобы убить врага мне достаточно моей ярости!

Удар разносит купол на куски, отдаваясь эхом в руке. Опять сломал — отрешенно думаю я, глядя на то как кости встают на места. Как кровь мгновенно перестает течь. Бросаю взгляд на кучку лежащего на земле мусора. Учиха. Это имя всплывает в моей памяти, но не затрагивает ни одной струны. Зато стоящий передо мной шиноби в маске, закутанный в просторные одеяния, вызывает просто бурю эмоций. Но все заслоняет одно единственное желание. Слово. Приказ. Мольба.

УБЕЙ!

И я не вижу причин не подчиниться. Бросок вперед, и я уже предвкушаю как сломаю этому ублюдку шею, как он ощетинивается целой стаей ледяных игл. Одна за одной они входят в мое тело, травмируя его, и нанося сразу несколько смертельных ран. Но... пока цел мозг и источник чакры, джинчурики не убить! Вспышка огненной чакры, и иглы плавятся, а я не замедляясь ни на миг продолжаю движение, хватая шиноби за руку. И ломая ее. Затем приходит черед обеих ног. Второй руки. Я с радостью слушаю его стоны, понимая, что он чувствует боль. И склонившись к лежащему на земле телу, перехожу к ребрам, легкими тычками ломая одно за другим, и с каждым новым щелчком вызывая стон новой тональности. Это даже завораживает — как игра на музыкальном инструменте.

-Хаку! -вдруг раздается вскрик, и рядом появляется мужской силуэт, в котором я узнаю того самого, с мечом, что сражался с... кем? И вообще, почему он мешает мне играть?

Из груди шиноби появляется кончик куная, и он падает на землю. Так ему и надо. Будет знать, как мешать мне! Я мстю! Не отвлекайте! Еще один тычок, и ломается очередное ребро, но в ответ не слышно ни звука. Чувства сообщают мне, что мой враг мертв. Запрокинув голову к небу, я воем сообщаю всем вокруг о своей победе, и своей грусти. Мне грустно — ведь пожар в груди не погас. А значит... мне нужен новый враг. Поднимаюсь с трупа, осматриваясь, и нахожу сразу трех врагов! Девчонка, старик, и мужчина. Есть еще паренек, лежащий на земле, но он не в сознании. С ним играть будет неинтересно. Хотя потом я и его убью. Я убью все, что можно убить!

-Сакура. По моей команде схватишь Учиху, и постараешься убежать как можно дальше. -напряженно произнес мужчина, выставляя перед собой правую руку с кунаем. Беспомощно висящая левая и потрепанный вид шиноби заставили меня разочарованно взрыкнуть — с ним уже кто-то поиграл! Делаю шаг к девчонке, решив, что своими криками она развлечет меня, но замираю, глядя на ее волосы.

Доска! Доска из сакуры! Вдруг всплывает в голове чей-то мерзкий голос. Как обухом по голове меня оглушают воспоминания. Академия. Джинчурики. Отец. Миссия. Сакура. Какаши. Учиха. Ноги вдруг перестают выдерживать вес тела, и я валюсь на землю. Чакра покидает мое тело, заставляя его биться в судорогах, и подпаливая почву вокруг. Остается только опустошение, и дикая, дикая усталость.

-Наруто? -раздается напряженный голос сенсея. Судя по всему, он не знает что ему делать. То ли бежать, то ли сражаться.

-Я уже в себе. В смысле, пришел в себя. -подал голос я, подивившись тому, насколько охрип.

-Сакура, как там Саске? И Тазуно? -после долгого молчания спросил сенсей.

-Живы оба. -через минуту откликнулась куноичи.

-Все живы, значит. Ну и отлично. Старик, дай только в себя прийти, и я тобой займусь. -грозно предупредил Хатаке.

-Миссия ранга D стала вдруг миссией ранга В, а затем плавно перетекла в ранг А. -отрешенно заметил я.

-Саске проспится, и все с ним нормально будет. -заявила возившаяся с неудачником Учихой девочка.

-Займись тогда Наруто. -бросил ей сенсей.

-Дайте в себя прийти. -раздраженно бросила куноичи, и вдруг судорожно вздохнула, и жалобно призналась:

-Я чуть не описалась, когда он из кустов вышел.

-Мои портки только чудом остались сухими, когда он к нам повернулся. -с юморком заметил Какаши.

-Не могу похвастаться тем же, так что придется сушиться. -бодро прозвучал стариковский голос, и через мгновение на поляне зазвучал громкий, надрывный смех...

* * *

Я не торопясь выкладывал в спертое из дома Тазуно ведро рыбку, периодически посыпая каждый слой солью, добытой на рынке. Пока руки работали, голова отдыхала, и вспоминались событий дней минувших. После памятной мне битвы с Забузой, как назвал того джонина сенсей, ранг миссии поднялся до А. На эту тему Какаши имел долгий разговор со стариком, в результате которого пятьдесят процентов моста стали принадлежать нашей деревне. Альтернативой, к слову, было полное уничтожение Тазуно, городка, и вообще всего в пределах видимости разъяренного Хатаке. Поневоле старик согласился. Прямо на привале соглашение еще раз переписали, а Какаши помертвевшим голосом предупредил, что если ранг миссии снова повысится, то Тазуно умрет на месте.

Что касается пострадавших, Учиха отделался множественными колотыми ранами, потерял немало крови, и вдобавок немало пострадала его гордость, но уже через два дня после побоища он смог выйти из дома на своих двоих. Сенсей вообще умудрился только раз подставиться под удар меча, но зато этот удар взрезал ему мышцы на руке так, что Сакура толком залечить рану не смогла. Только кое-как сшила, и сказала, что чакрой лечить не будет. Боится.

Меня после вниматейльнейшего осмотра лечить и вовсе не стали. Только дали тройную порцию витаминов, и двойную — сух. пайка. Со всем прекрасно справилась печать. С самочувствием психическим дела обстояли похуже — даже столь непродолжительный контакт с чакрой Лиса вывел меня из игры на сутки. Не хотелось ни думать не двигаться. Ибо если я начинал думать, то парадоксальным образом хотел вернуть то чувство всесильности, что тогда завладело мной. Наверное, мое состояние в тот момент напоминало ломку. К биджу! Это и была ломка! А если я начинал двигаться, то все вокруг начинало меня безумно раздражать. Так что привал после боя длился ровно сутки — я залез в спальник, и предупредив что того, кто меня тронет, я самолично прирежу, отрешился от мира. Лежал так, пока не отпустило. Меня не потревожили ни разу.

Затем был переход до дома Тазуно, во время которого сенсей двигался впереди, настороженный и готовый к чему угодно, даже к встрече с биджу, Сакура тащила рюкзаки, обливаясь потом, а я... я, о ужас, тащил на себе Учиху! Учиха, что характерно, поминутно шипел и матерился, когда был уверен, что сенсей его не слышит. Я же когда был уверен, что сенсей нас не видит, часто оступался. Или сначала я оступался, а затем он шипел и матерился. Не суть.

Добравшись до городка, мы встали на постой у Тазуно. Благо дом у него оказался по местным меркам зажиточным. Уже в доме Сакура занялась более серьезным лечением, а меня как самого здорового отправили на разведку. А затем и на охрану моста. Охрана оказалась делом скучным, так что уже на третий день я занялся более полезным делом, оставив охрану на клонов. Я занялся ловлей рыбы! Раздевшись до трусов, и активно используя чакру, я наглядно показал превосходство шиноби над местными рыбаками, за пару часов выловив целое ведро крупной, жирненькой рыбки. Часть я зажарил на месте, а остальную решил завялить.

Собственно, решено — сделано. Я с гордой улыбкой посмотрел на полное рыбой до краев ведро, и прижал ее сверху тяжелым камнем. Теперь оставить на пару суток, потом отмыть, и можно будет сушить. Думаю, с учетом скорости строительства моста, как минимум на месяц мы тут застряли. Так что навялить можно будет много. А затем и продать излишки. В деревеньки нашей рыбка вяленая немало стоит. Тем более что в соседях у меня джонинов немало, любящих пиво. Особенно с рыбкой.

-Наруто. Я же дал четкий и ясный приказ — охранять мост. -появившийся неожиданно передо мной сенсей заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Тем не менее ответ вырвался мгновенно, ибо был заготовлен заранее:

-На расстоянии полутора километров в радиусе от охраняемого объекта подозрительной активно не отмечено. -отрапортовал я, давая понять сенсею что приказ выполнен.

-Теневые клоны? -со смешком спросил Какаши. И дождавшись моего кивка, весело фыркнул в ответ.

-Сенсей. Вы как-то поменялись после того боя. По именам нас теперь зовете. Шутите. Почему так? -все же решился спросить я после недолгого молчания.

-Теперь вы этого достойны. Не сплоховали на миссии. Хотя ты меня, Наруто, умудрился напугать. -устраиваясь на траве, пожаловался джонин.

-Это когда я под чакрой Лиса был? -поинтересовался я чисто для виду, ибо и так все ясно. Но зато будет время подумать над тем, к чему весь этот разговор.

-Именно. Расскажи мне побольше про твою пушистую проблему. -попросил сенсей. Именно попросил, а не приказал. Наверное, именно поэтому я сел рядом на землю, и ненадолго задумавшись, решил рассказать правду. Однако не успел я рта открыть, как Какаши вдруг признался:

-Знаешь, я был учеником твоего отца. И знал твою мать. Наша команда тоже была седьмой в выпуске... правда, до настоящего времени дожил только я. Прости, Наруто, что раньше не заходил к тебе. Даже просто поговорить. Наверное, прозвучит жалко, но я... просто боялся. У тебя глаза такие же, как у Минато-сама. Это пугает. -выдохнул джонин.

-Девятихвостый меня беспокоит часто. Вы же знаете, что печать только сдерживает его чакру, а не блокирует. И каждые семь-десять дней она слабеет, пропуская все больше чакры. Тогда у меня начинается приступ. Я их так называю. Чакра Лиса сжигает часть моей чакросистемы, а потом печать ее восстанавливает. Я почти не чувствую боль в том числе из-за этого. А тогда, во время боя, я сам решил сжечь свою систему циркуляции чакры. Чтобы вылечиться. Ну и видать хватил лишку, и чакра Лиса... она как наркотик. Дает силу. Уверенность. Цель. Знаете, Какаши-сенсей, мне сейчас даже думать не хочется об этом. Помните, я тогда сутки провалялся, завернувшись в спальник? Думаете, просто так? Я ведь хотел опять чакру у Лиса взять. У меня тогда ломка была. Я... не знаю, что еще сказать. Если хотите — спрашивайте. -уткнувшись носом в колени, замолкаю. В душе медленно но верно зреет понимание, что я сейчас, как говорится, 'лишка пизданул'. Затем до моего сознания доходят слова Какаши о том, что он, оказывается, учеником моего отца был. Глянув искоса на джонина, выглядящего так, будто он словил хороший удар по голове, я еле слышно хмыкнул, чувствуя смутное удовлетворение от того, что не я один страдаю.

-Эмм... Наруто. Мне надо подумать. -наконец изрек сенсей.

-Мне тоже. -мгновенно согласился я. Глянув друг на друга, и увидев во взглядах, коими обменялись, облегчение, ибо трудный разговор откладывался, мы вдруг рассмеялись. Честно говоря, не припомню, когда в последний раз так ржал, хлопая по земле ладонью, и почти плача от смеха. И стоило мне вспомнить счастливо-растерянное лицо сенсея, как смех только усиливался. Тем более что рядом почти рыдал задыхающийся Хатаке! Думаю, в тот момент мы были на волоске от гибели! И были бы первыми шиноби, умершими от смеха.

-Простите, это нервное. -успокоился я первым, и тут же повинился перед лежащим навзничь сенсеем.

-Ничего. Зато на душе полегчало. Да? -почти простонал джонин, держась обеими руками за живот.

-Это точно, сенсей. Это точно...

* * *

Миссия завершена, и мы спокойно шагаем обратно в деревню. Позади три недели, проведенные в неге и тиши на строящемся объекте. Благо основной противник возведения моста, некий Гато, аккуратно слился после того как узнал что половина моста принадлежит одной из Скрытых деревень. А мы в свою очередь сделали вид что не в курсе об истинном нанимателе нукенинов, что на нас нападали. Политика.

Сакура целую неделю ставила на ноги Учиху, и приводила в порядок Какаши-сенсея, и все это время приходилось дежурить на мосту мне. Чисто на всякий случай. Как сказал сенсей, позднее на мосту учредят небольшой пост, в который засядет пара генинов или чуунинов. Взимать плату за проезд, и следить за тем, чтобы ценное имущество надписями похабными не изукрасили. Ну или чтоб просто не разворотили.

Оставшиеся две недели, к слову, я провел вполне себе со смыслом. Техникам или Тай Какаши нас не учил, дал только задание для тренировок на контроль чакры, которое мы освоили за пару дней, и затем начал учить нас искусству Фуин. Запечатывающие свитки стали для меня всем! Вся рыба, которую я мог выловить за день, вся шла в печати. Туда же шла рыба соленая, и рыба вяленая. Я стремительно шел к тому, чтобы за эти недели набрать запас рыбы на полгода вперед... как вдруг у сенсея закончилась чакронасыщенная бумага. Словами не передать моей печали... впрочем, еще печальнее было когда сенсей залез к себе в рюкзак и совершенно неожиданно для себя выяснил что вся чакро-бумага закончилась. Бушевал он часа два, но догнать меня так и не смог. Ну или не особо пытался. Я склоняюсь ко второму варианту.

Так. Фуин. Кроме запечатывания мы изучили еще и создание взрыв-печатей. Правда, Сакуры не хватало даже на одну печать. Учиха мог за день сделать десяток. Меня после двадцатой печати сенсей заставил прерваться. Как он сказал, линии слабоватые, и потому печать может рвануть. И ладно если одна рванет, а если все двадцать?! И это Какаши не знает о том, что я вложил ровно в два раза больше, чем он советовал в каждую из печатей! Еще бы линии не слабоватые были, такую мощь держать!

-Какой-то ты подозрительно довольный. -щурится на меня подозрительно Учиха. После битвы с джонином он присмирел, и у нас даже установился вполне себе нормальный нейтралитет.

-Ну так домой идем. У Теучи-сана побываю. Посплю всласть. Еще и за миссию ранга А денежки ждут меня не дождутся. Как тут не радоваться? -миролюбиво ответил я, чувствуя как ярко светит солнышко, какая прекрасная вокруг травка, да еще и птички поют!

-Наруто. Стой. -просит вдруг Сакура.

Послушно останавливаюсь. Девочка подходит ко мне, берет меня за руку, и... резким движением режет мне запястье. Не глубоко, но не приятно. Еще и кровь теперь от одежды оттирать. Пока эти мысли мелькали у меня в голове, да и вообще сам я пытался выйти из ступора, куноичи пару раз провела рукой над раной, залечивая ее техникой Мистической руки, записала что-то себе в блокнот, и вприпрыжку помчалась догонять Какаши. Мы вместе с Учихой остались стоять на месте и глядеть ей вслед.

-Это что сейчас было? -поинтересовался я, тыча вслед наглой девчонке пальцем.

-Ирьенинская тренировка. -пожал плечами Учиха. Заметив мой разъяренный взгляд, он довольно хмыкнул, являя автора затеи, и поспешил пояснить:

-Ну а что? Тебе все равно не больно! Да и заживет! А Сакуре практика.

-Убью гада. -проскрежетал я зубами, но гребаный Учиха уже успел спрятаться за сенсеем. Да и всех улик у меня — малость запачканный кровью рукав. Вдобавок, Какаши все еще зол из-за позаимствованной на время чакро-бумаги... засада. Ну ничего, Учиха, земля круглая, страна Огня маленькая, а наша деревенька еще меньше. Сочтемся! Или я не Наруто Узумаки!

* * *

Несколько недель тренировок, блаженного ничегонеделанья, и пара легких миссий в нагрузку пролетели как один миг. И вдруг наступил страшнейший момент. Сенсей приказал нам явиться на пикник. Пикник, устраиваемый всеми боевыми командами одного года выпуска в тот день, когда последняя из команд побывает на боевой миссии. Однако я, уже успевший кое-что разузнать о повадках представителей семейства шиноби — джонинах, знаю что не все так просто. На самом деле это будет не пикник... а попойка!

На которой не только сами наставники наши по традиции наклюкаются в хлам, но и каждый из них будет считать своей святейшей обязанностью споить учеников. Всех. В дрова. И по примете чем дольше продержатся ученики, тем больший успех будет иметь команда. И тем больше уважения будет иметь джонин. Потому к месту проведения пикника — полигону за номером двенадцать, я шел с тяжелым сердцем. Но не прийти не мог. Традиция. А шиноби свято чтут традиции.

-Наруто, задержался! -сенсей заприметил меня еще на подходе. Как и ожидалось от джонина!

-Скажу прямо. Идти не хотелось. -скорчив как можно более кислую мину, признался я.

-Ну ничего, сейчас развеселим. -ухмыльнулся Какаши, и потянул меня к... о нет, боги, смилуйтесь! Я то думал что хоть перекусить будет чего-нибудь, а тут сплошняком кувшины с вином, сакэ, и пивом! Хотя... вон там сухарики, а вот тут рыбка. Причем рыбка мне хорошо знакомая — моего приготовления, так сказать.

-Молодежь спаивать нельзя. -наставительно произнес я вычитанную где-то фразу, подозрительно рассматривая сакэ в неожиданно откуда-то взявшемся стакане устрашающих размеров.

-Наруто, не дай боги тебе мне пьяным попасться. -строгим голосом сказал сенсей, заставляя меня залпом выпить весь стакан.

-Но иногда, по большим праздникам, можно. -одобрительно крякнул он же, глядя на меня, пытающегося отдышаться после залпа алкоголя по нежному джинчуривскому организму. Не так жестко, как чакра Лиса, но и не так слабо как пара переломов — так оценил я шок организма от принятия весомой доли алкоголя.

Дальнейшее помню только отрывками. Вот я почти плача рассказываю о нелегкой битве генина с отрядом морских шиноби за кусочек рыбки, вот она, кстати, угощайтесь, люди добрые! Вот пара добрых куноичи с мертвыми глазами кормит меня пирожками, попеременно гладя по голове. Затем какой-то не очень трезвый джонин в камуфляже учил меня как надо правильно бить по морде противнику. Очнулся и более меня пришел в себя я только когда начало смеркаться.

Открыв глаза, и чуть проморгавшись в потемках, я с ужасом обозрел картину, представшую перед моим взором. Кучи пьяных тел, пара сломанных деревьев. Сломать дерево толщиной в метр это неслабое достижение. А сразу несколько!? Тут явно видна рука опытного джонина. К слову, может быть и нога. Или голова... не суть. Количество тел тоже впечатляет. Особенно впечатляет вон то, полураздетое и с большими...

Стоп. Как-то странно я лежу. Придя к такому выводу, старательно обследую поверхность. Поверхность оказывается упругой, матерчатой, и при ощупывании особо-упругих мест издает странный писк. С любопытством приподнимаюсь с поверхности, оглядываюсь назад, и... кровь стынет в жилах. Сердце останавливается, и затем начинает качать кровь в обратном направлении, будто надеясь что этим можно повернуть время вспять. Обернувшись назад я обнаруживаю что весьма вольготно разлегся на персоне женского полу, примостив свою бедовую головушку у оной на груди.

И все бы ничего, как говорится — посмеялись да разбежались, но боги видимо решили что мало гнобили несчастного джинчурики. На сей раз, чую, легко не отделаюсь. Ибо владелицей груди оказалась Хината Хьюга, дочь самого отмороженного в деревне клана, строго соблюдающего все писаные и неписаные традиции. И среди этих традиций — категорически классическое понимание института брака. Вплоть до летального исхода понимание.

-Эмм... Хината-сан, вы не подумайте чего. Я без всяких задних мыслей. И без передних тоже. И вообще это все сенсей виноват. Все он, скотина! -торопливо отмазывался я, с тоской представляя как буду убегать от многочисленной родни девушки после тесного знакомства с ее телом. Сейчас закричит и...

Реальность вдруг исчезла, сменившись крайне приятными ощущениями. И запах хороший... сознание снова куда-то поплыло, но я героическим усилием остался в этом жестоком мире. А чуть сосредоточившись, понял что меня только что тесно прижали к груди. Мгновенно возник вопрос — что делать. Можно, конечно, завизжать и убежать, размахивая руками в панике, а можно... просто расслабиться и получать удовольствие. Может джинчурики и убивать не станут. Да и вообще я последний из клана Узумаки. С какой стороны ни посмотри — убивать меня нельзя. И еще я сирота. Устраиваясь поудобнее, а также обхватывая руками неожиданно хрупкое тело девушки, я отстраненно отметил что жизнь прекрасна.

* * *

-Сенсей, куда бежать?! -с ужасом вопросил я наставника, глядя на приближающегося к нам главу клана Хьюга.

-Поздно бежать. Настало время отвечать за свои грехи. -отшутился Какаши, но я, приметив как он снимает часть маски, высвобождая шаринган, понял — дело серьезное. И вполне может быть, что травмоопасное.

-Но ведь не было же ничего. Просто валялись в одной кучке. -в сотый раз начал припоминать я события той ужасной попойки.

-Если бы было что, до сегодняшнего дня ты бы не дожил. -еле слышно ответил джонин, и с притворной радостью поприветствовал подошедшего совсем близко Хьюгу:

-Доброго дня, Хиаши-сама.

-Не могу пожелать вам того же, Какаши-доно. -процедил тот.

-Наруто. -шикнул на меня сенсей, и мне пришлось выйти из-за его прискорбно узкой спины, и тоже поклониться, приветствуя гостя.

-Вот ты какой, значит, Узумаки Наруто. -просканировав меня активным бьякуганом, протянул Хьюга, будто о чем-то размышляя. А может, и в самом деле размышляя. И зная этот клан маньяков — скорее всего на тему моего грядущего смертоубийства.

-Хотелось бы вам напомнить, Хиаши-сама, что все серьезные разговоры должны идти при опекуне Наруто. Сарутоби-сама, я думаю, найдет для нас минутку. -осторожно и издалека начал сенсей операцию по спасению ценной джинчуривской шкурки.

-Ну что вы, для простой беседы достаточно присутствия наставника. -мгновенно ощерился Хьюга.

-Несомненно. Что касается праздника, не вижу в действиях Наруто никакой угрозы чести клана Хьюга. -твердо хоть и тихо высказался Хатаке.

-Так и есть. Со стороны Узумаки не было урона чести клану. -подтвердил глава этого самого клана, и с души у меня упала сразу целая скальная гряда. Убивать меня не будут. Уже хорошо!

-Тогда к чему этот разговор? -осторожно поинтересовался сенсей, заставляя мое сердце снова начать тревожно биться. И чего ему спокойно не сидится. Сказали не виновен, значит не виновен! И вообще, бежать отсюда надо! Ну их к биджу, этих глав кланов. Тем более настолько шизанутых как Хьюги.

-Разговор этот необходим для решения судьбы бывшей наследницы клана, Хинаты Хьюги. -тяжело молвил Хиаши.

-Она то в чем провинилась? -не утерпел я, задавая вопрос, который судя по недовольному виду джонина ему не понравился.

-Немного выпить на посвящение — не такая уж страшная беда. -покачал головой Какаши, поддерживая меня.

-Верно. Немного выпить. -ядовито подтвердил Хиаши, а затем яростно рявкнул:

-Но не напиться до потери контроля! И не ловить потом по всему полигону какого-то парня! И уж тем более не волочить его на себе в лагерь, чтобы там прилюдно поцеловать, заверить что это ее будущий муж, а затем в обнимку с ним завалиться спать!

-Я думал это гендзюцу. -пробормотал сенсей, и я с ним был полностью согласен. Только думал, что это не гендзюцу а просто странный сон.

-Не гендзюцу. Хотя легенда хорошая, и она бы обязательно прошла бы, и все можно было бы спустить на тормозах, если бы не пара разговорчивых куноичи. И не настроенный против Хинаты в качестве наследницы Совет клана. -устало ответил Хиаши, вдруг разом теряя весь устрашающий вид, и становясь просто усталым человеком.

-Что ей грозит? -закрыв глаза и немного поразмыслив, спросил Какаши.

-Пока не знаю. В Совете знают, что сепукку я не допущу. Но и наследницей ее видеть не хотят. Либо перевод в младшую ветвь клана с обязательством выйти замуж и запечатать бьякуган, либо изгнание. С той же печатью. Для Хины и то и это — все равно что смерть. -вздохнул Хьюга.

-Хиаши-сама, я уверен, что вы пришли не просто так рассказать о своей проблеме. Уверен, что у вас уже есть решение, не так ли? -проницательно заметил сенсей.

-Решение есть. Я искренне благодарен небесам за то что парень, за которым бегала моя дурная дочь, выходец из клана Узумаки, имеющий статус последнего прямого наследника. И если воспользоваться парой древних законов, а также чуть подкорректировать пару свитков, то окажется что дочь клана Хьюга была обещана представителю клана Узумаки в жены. И как глава клана я давно принял решение связать узами брака Хинату Хьюгу и Наруто Узумаки, способствуя возрождению древнейшего клана. При этих условиях поведение Хинаты на посвящении становится вполне простительным, и не будет грозить ей репрессиями. В свою очередь клан Узумаки получит новую кровь, и кеккей-генкай клана Хьюга. -не торопясь, обстоятельно разъяснил свой план джонин, заставляя меня поразиться его уму и смекалке. А затем поразиться повторно, тому что в шестнадцать лет меня женить хотят.

-Но она ведь... Хината в смысле... наверняка меня ненавидит. Особенно после посвящения. -заметил я с толикой печали. Ибо сама по себе Хината Хьюга очень даже ничего себе... Она мне даже одно время нравилась. Но потом, решив не связываться с кланами, и странными особами, я постарался избавиться от лишних чувств.

-Моя непутевая дочь влюблена в одного белобрысого балбеса с первого курса и по сей день. Так что не думаю, что она будет разочарована или недовольна. -с кислой физиономией процедил Хиаши.

Слов дабы ответить я не нашел. Только запоздало вдруг понял, что означали странные взгляды Хинаты в Академии, почему она иногда подкармливала меня домашним бенто, и отчего она порой краснела и становилась тихой-тихой стоило мне оказаться рядом. Теперь все виделось в ином свете.

-Если тебе мало кеккей-генкай, скажи. -вдруг тихо сказал Хиаши. Только тут до меня дошло что молчу я неприлично долго. Идиот. Воистину белобрысый балбес. Передо мной целый глава клана и просто хороший человек душу наизнанку выворачивает, дочь отдает, вместе с клановым наследием в качестве приданного, а я тут морду многозначительную корчу.

-Если Хината не против... и если другого способа спасти ее нет, то я буду рад принять вашу дочь в качестве своей жены. Она мне еще со времен Академии нравилась. -чуть краснея, ответил я.

-Вот и замечательно. -облегченно улыбнулся Хиаши. И пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, продолжил:

-Тогда вечером пойдем к Сарутоби, детали обговаривать.

-Да. Думаю, как раз до вечера свыкнусь с мыслью, что теперь я женатый человек. -потерянно улыбнулся я в ответ.

-Свыкайся. И... спасибо тебе, Наруто. -кивнул Хиаши, разворачиваясь на сто восемьдесят, и шагая в сторону деревни.

-Ты правильно поступил, Наруто. Со всех сторон правильно. -ободряюще кивнул мне Какаши.

-Надеюсь, сенсей. Искренне на это надеюсь... -вздохнул я в ответ.

* * *

-Я мужик. Мне не страшно. Я вообще ничего не боюсь. Да я генинов как щенков! Я чуунина одной левой! Даже с джонином дрался, и остался цел... в смысле, выжил. И сенсей меня уважает. Да и вообще, я самый крутой парень в нашей деревне! -настраивал я себя, глядя в зеркало на свое отражение.

-Наруто. Если ты закончил, идем уже. И хватит так нервничать, это всего лишь помолвка. -поморщился стоящий неподалеку Какаши, переминаясь с ноги на ногу.

-Тьфу на вас, сенсей. Часовая работа насмарку! -с укором воззрился я на джонина.

-Идем уже. Хьюги вечно ждать не будут. -фыркнул сенсей.

И верно -вздохнул я про себя, накидывая сверху на традиционные клановые одеяния еще и хаори. К слову, на все эти одежды и прочую ритуалистику ушли практически все деньги с миссии. Остаток лег в банк, на семейный счет. Он единственный внушает мне надежды о светлом будущем. Все накопления последней из Узумаки, и вдобавок деньги заработанные Каге — все там, в целости и сохранности в виде ценных бумаг, ре, и изделий из чакростали. Другое дело, что полный доступ ко всему богатству я получу только когда стану полноценным главой клана... то бишь джонином. До того времени — только небольшое содержание. Благо за аренду жилья платить не надо, как сироте и генину боевой команды.

Размышления, попытки замедлить шаг, пара купленных стаканов сока — ничего не спасло от того, что через десяток минут мы стояли перед закрытыми вратами в клан Хьюга. Милостиво киваю сенсею, и он, как мой представитель, делает шаг вперед, стуча во врата. Дальше все пойдет согласно традициям и обычаям. И после первого же удара сенсеевского кулака о врата, пути назад нет. Если конечно не хочешь заиметь кровного врага в лице всего клана Хьюга. Я вот — не хочу.

Наконец поклоны и расшаркивания заканчиваются, и мы входим на территорию клана. Путь до дома Хиаши оказывается до прискорбия краток. Чувствую, как начинает ускоряться пульс, а лицо начинает заливаться потом. Отчаянно хочется сбежать. Так страшно мне еще никогда не было! Ноги-руки как деревянные. В голове набатом гудит пустота. Взаимные расшаркивания с главой клана, и по совместительству отцом Хинаты проходят как-то отрывками. Вот мы кланяемся друг другу, вот переламываем ритуальный хлеб, и делаем по глоточку сакэ из одной бутылки.

-Дочь семьи Хьюга, войди. -наконец раздается окрик Хиаши.

Занавеска, составленная из трубочек бамбука с выжженными на них письменами слегка расходится, пропуская внутрь комнаты невысокую девушку с длинными волосами, затянутую в... свадебное облачение. Сердце замирает. Не от того, что я давно не видел Хинату, и она изменилась. Не от того, что она старается не смотреть мне в глаза. Все это неважно. Потому-что на церемонию помолвки не одевают свадебное облачение. Клановые одеяния, даже чисто женская юката — позволительно. Но ни в коем случае не свадебные одеяния! Их женщины одевают всего два раза в жизни — в день свадьбы, и в день похорон! Судя по взгляду Какаши, он тоже знаком с ритуалами, принятыми в кланах. И он тоже был не в курсе...

-Ты берешь дочь семьи Хьюга, Хинату, в свою семью, Наруто Узумаки, как жену и мать будущих детей? -требовательно обращается ко мне, держа морду кирпичом, матерая сволочь и интриган в лице главы клана Хьюга.

-Беру дочь семьи Хьюга, Хинату, в свою семью, под свою фамилию и защиту, как жену и мать моих будущих детей. -цежу я сквозь зубы, прекрасно понимая, что отказ равносилен смерти. И мне, и Хинате, и Какаши. Хьюги — один из Великих кланов. Узумаки тоже — но мы сейчас не в силе. Знать бы еще, отчего тесть решил похерить наши договоренности. В процессе переписки мы ведь отлично сторговались по приданному, по союзному договору между кланами, и по дате помолвки и свадьбы! До которой, к слову, еще четыре года!

-Да будет так. -эхом отзываются свидетели — кто-то из старейшин клана Хьюга, и Какаши.

Делаю шаг к Хинате, сдергивая с плеч своих хаори. Одновременно с этим девочка, не глядя на меня, избавляется от своего. Закутав теперь уже Хинату Узумаки в хаори с цветами своего клана, делаю шаг назад. Перед нами расстилают свиток. Мельком окинув его взглядом, чуть успокаиваюсь. Тут и приданное в норме, даже чуть сверх нормы, и союзнической договор без нарушений. Надрезав ладонь, оставляю кровавый отпечаток с краю. С другого краю тем же занимается Хиаши.

-Делите невзгоды и радости на двоих, как этот кусок хлеба. -появляется рядом кто-то из Хьюг с подносом. На подносе блюдце, в блюдце — размоченный в сакэ сухарик. Делим его напополам, и съедаем. Следом идет одна стопка все того же сакэ, и опять же не двоих. Славославия во здравие молодых, пожелания здорового и многочисленного потомства, богатства и славы идут одно за другим, и все это время я не свожу взгляд с Хиаши, признаться, даже чуть подзабыв о том, что теперь женат, и что жена стоит рядом. Меня мучает всего один вопрос. Почему? Почему он так поступил?

Ответа я не получаю. Долгая церемония заканчивается, и мы под руку с Хинатой выходим из квартала Хьюг. За нами не идет ни один человек — остаток дня и ночь может принадлежать только молодым. Такова традиция. Ни говоря ни слова, идем до самого моего дома. И только там, залпом выпив стакан воды, я смог наконец задать главный вопрос, мучающий меня в течение всего дня:

-Какого биджу Хиаши перенес день свадьбы? Да еще и не предупредил?

Чуть вздрогнувшая Хината, робко стоящая возле дверей, ответила не сразу, испытав сначала мои нервы на прочность долгим молчанием. Но все же, хвала небесам, ответила. Я же за это время успел вспомнить отчего несмотря на то что девушка она симпатичная, я старался держаться от нее подальше. Причин было две. Первая — она в то время была наследницей клана. Вторая — долгие раздумья, постоянное самокопание, и общая тихушность. Тех биджудят, что могут водится в этом омуте, не видел никто. Но тем не менее никто не сомневался, что они там есть.

-Совет стал действовать активнее. Они не хотели выпускать бьякуган из клана, и пришлось торопиться. Отец просил извиниться за это. -согнулась в поклоне девочка.

-А ведь нам всего шестнадцать. -с тоской заметил я. Не об этом я мечтал... ох не об этом! Множество запретов, обязанностей, да и просто славы довольно странного парня теперь не избежать.

-Я постараюсь быть хорошей женой. Меня мама немного учила. -робко отметилась Хината. Внутренне я разок приложился к стене. Чему тебя мать могла научить за пару месяцев, чудо ты бьякуганистое?! Будто я не знаю, что тебя готовили как главу клана, а не как домохозяйку! -старательно орал я в воображении своем, устраивая шикарнейшую истерику с активным использованием чакры Лиса и массовыми смертоубийствами. Снаружи же вел себя крайне вежливо.

Предложил чаю, согласился что лучше если его сделает супруга, показал где находятся кружки, мед, заварка, чайник, вода, горячительный камень. Успокоил супругу, разбившую стакан, и заверил что он мне никогда не нравился. Согласился с тем, что мед пролитый на стол — к счастью, и нас ожидает медовая жизнь, и даже ни слова не сказал, когда полкружки чая оказалось на моем хаори. Единственное, что я себе позволил — это слегка вздохнуть, и обнять заплакавшую девушку. Тоже хотелось плакать, но я боролся с этим гораздо успешнее Хинаты.

-Давай-ка спать ложиться. А завтра с утра будем думать, как жить дальше. -предложил я, глядя как снаружи сгущается тьма. Все же удивительно быстро прошел сегодняшний день.

-Я лягу на полу, мне нормально будет, а ты на кровать ложись. -бросил я девушку, уходя в ванную — чистить зубы, и замочить хаори в тазу.

Успокоившись во время привычных занятий, и позубоскалив сам с собой на тему того, кто из нас с Хинатой был бы лучше женой, я вернулся в слегка приподнятом настроении. Которое упало вниз, когда я обнаружил девушку сидящей в той же позе, в какой я ее и оставил.

-Ты чего? Иди умывайся, да спать будем. -слегка коснулся я ее плеча, подталкивая в сторону ванной.

-Раздельно? -как-то напряженно спросила она.

-Конечно. Ты об этом не волнуйся. -кивнул я, все больше утверждаясь в мысли что поступаю правильно. Все же торопиться в этом деле...

-Нельзя! -громко заявила Хината, впервые за долгое время глядя мне прямо в глаза. Отстраненно отметив что глаза у нее затягивают, как окрашенные заходящим солнцем лилово-красные облака, я на автомате поинтересовался — почему нельзя.

-Это же ясно... нарушение традиций. И жертвы богу нет. И вообще, какая я жена, если... -в конце горячо начавшейся речи супруга моя смотрела себе под ноги, позволяя длинным иссиня-черным волосам закрыть лицо, но все же старалась донести до меня свои мысли.

-Нам же всего по шестнадцать. И тебе больно будет. И страшно. -покачал я головой, искренне не понимая ее тревог. Что такого-то? Ну будет первая брачная ночь позже, и что? По моим ощущениям, чакра Лиса гораздо приятнее секса. Опыт и того и того был, так что могу сравнивать уверенно. Спасибо переулку красных фонарей нашей деревни, и отдельное спасибо все же не убившему меня джонину.

-Я выдержу! -вскинулась девочка. Уверенность и требовательность в ее глазах и голосе меня несказанно удивили. Поразмыслив пару секунд, и пытаясь понять почему Хинате это так важно, я как обычно ничего не понял. Как обычно — в случае с девчонками. Все-таки они другие.

-Хорошо. Тогда давай в душ. Я буду ждать тебя здесь. -сдался я, поражаясь сюрреализму происходящего. И даже чуть обиженно размышляя на тему того, что обычно ЭТОГО хотят больше мальчики, а не девочки. Или они просто лучше скрываются? Не суть. Сейчас важнее подготовить все. Расстелить постель, достать из холодильника пару бутылок сакэ, погасить верхний свет и зажечь пару свечей. Все как в книгах. Даже масло нашлось! Для предварительного расслабляющего массажа. Приготовив все, я сел на пол, и приготовился ждать. Что-то мне подсказывает что эта ночь будет долгой.

* * *

-Какаши-сан, я спросить хотел. Стать чуунином через полевой патент возможно? -поинтересовался я у джонина.

-Можно. А тебе зачем? -с удивлением воззрился на меня сенсей.

-Семью кормить. -вздохнул я в ответ. И душой не покривил. Конечно, приданное Хинаты решало часть вопросов, хотя бы с едой и одеждой, да и Хиаши, я уверен, помог бы без проблем, стоит только попросить. Но мне хотелось большей стабильности. Хотелось заиметь наконец собственный дом, а не однушку в общежитии, где мне и одному было не очень просторно, а уже с вселением женушки места осталось критически мало.

И повнимательнее ознакомившись с документами наследования, а также пару раз отметившись в банке и у юриста, я вроде как нашел выход. Сейчас я несовершеннолетний генин, и прав у меня как у ребенка. С точно таким же доступом к наследству. Как у ребенка, то есть. Забавно, но я даже не мог банально купить себе квартиру, или отменить сдачу в аренду земель клана. Просто потому что считаюсь недееспособным. И даже то что я сирота, картины не меняет — ни денег ни власти над имуществом клана, ни права выступать в Совете. И опекун, назначенный Советом мне тут не помощник — благодаря древнему закону, над имуществом и финансами клана он не властен. Во избежание растрат.

Ситуация не самая приятная. И выхода есть ровно два. Первый — терпеливо ждать еще два года, до моего совершеннолетия, либо попытаться получить звание чуунина, автоматически признающее меня взрослым. Плюсы от этого на мой взгляд весьма значительны. Денежное содержание повыше, возможность купить квартиру, или прекратить аренду в паре домов на землях клана. И как приятнейший бонус — я смогу наконец навестить клановую библиотеку, запертую в стенах банка.

-Ясно. Что же, все равно я скоро собирался вам рассказать... -вздохнул сенсей, сдаваясь, и заставляя меня насторожиться. О чем это еще рассказать?

-В этом году в нашей деревне проходит экзамен на звание чуунина. Совет обязал выставить как можно больше команд для участия, и хоть я и не уверен, что вы полностью готовы, вы участвуете. Я уже подал заявки. -признался Хатаке.

-Это хорошая новость. -вздохнул я с облегчением.

-Там вообще-то и погибнуть можно. -недовольно покачал головой сенсей.

-Какаши-сан, я джинчурики. И как доказал Забуза, убить меня непросто. -фыркнул я в ответ.

-Да-да. -отмахнулся от меня джонин, но я заметил тень тревоги на его лице. Однако промолчал. Тишина царила недолго, мы с сенсеем попрощались, и разошлись с полигона по своим делам. Тренировка закончена, миссий пока нет. Стало быть, придется идти домой. А по дороге надо зайти в магазин, и прикупить продуктов. И еще — пару кружек. Ибо из пяти штук на сегодняшний день уцелело только две.

Не думая ни о чем, и просто глядя по сторонам, на снующий по улицам деревни люд, я закупился всем необходимым, и отправился домой. Опустив пакеты на пол, потянулся за ключами, но ощутив внутри присутствие мощного источника чакры с хорошо знакомым мне оттенком помянул втихую бижду, и просто толкнул дверь, входя внутрь. Никак не привыкну. К тому, что дверь может быть открыта. К тому, чтобы проверять есть ли кто дома. Про все остальное... вообще молчу.

-Нару, я как раз заканчиваю. Ты вовремя. -тепло и чуть растерянно, как всегда, улыбнулась Хината, стоя возле плиты. Принюхавшись, я мгновенно определил блюдо дня. Мисо-суп, рис, и мясо с овощами. Подгоревшее.

-Да. -просто кивнул я, поставив пакеты на стол, и споро принявшись их разгружать. Места на кухне конечно было немного, но до холодильника и шкафа дотянуться — не проблема. И только раскидав продукты по местам, я обратил внимание на вперившую взор в сковороду Хинату, преувеличенно внимательно перемешивающую тушеные овощи с мясом.

Опять. Опять она плачет. Вот сколько раз зарекался, что буду больше с ней говорить, времени проводить? Не говоря уже об элементарном — попросить поставить тот же биджев майонез на полку в холодильнике, а не заниматься акробатикой за спиной девушки. С десяток раз — так точно. Еле слышно вздохнув, встаю со стула, и сделав шаг, одной рукой подхватываю сковороду, убирая ее с конфорки, а второй обнимаю Хинату. Через мгновение и первая рука оказывается на своем законном месте. Хинате почему-то очень нравится, когда я ее обнимаю. Причем одна рука обязательно должна быть на животе, а вторая — либо на груди, либо под грудью.

-Прости. -тихо шепчу я. А потом, поборов привычную скрытность, делюсь новостями:

-Я пойду на экзамен. На чуунина. Тогда чуть повеселее жить будем.

-Там опасно. -откидываясь назад, и запрокидывая голову, шепчет Хината.

-Знаю. Но других вариантов не вижу. -вздохнул я в ответ.

-Можно папу попросить... -девушка не договорила, почувствовав, как я невольно напрягся. С еще одним вздохом я наконец признался:

-Не хочу никому быть должным. Не хочу ни от кого зависеть. Все, чего мой клан достигнет, он достигнет сам. А иначе какой я к биджу глава? -иронично фыркнул я, приглашая куноичи посмеяться вместе со мной. Однако она промолчала, и только теснее прижалась ко мне.

-Нас, наверное, тоже выдвинут. -после долгого молчания, сказала куноичи.

-Справишься. -уверенно ответил я, вспоминая хоть и маленькое, но крепкое, с упругими мышцами тело своей жены. Почти нет жировой прослойки, и единственный недостаток — крупноватая для тай-бойца грудь. Владение чакрой у Хинаты также на уровне. На курсе нашем она была одной из лучших.

-Справлюсь. -не так уверенно, как мне хотелось бы, но твердо отвечает она.

-Что же, Хината Узумаки, давай ужинать. С завтрашнего дня придется поднять темп тренировок, чтобы лучше подготовиться. И учти, тебе не избежать пары спаррингов со мной! -шутливо-угрожающе предупредил я.

-Только если сегодня ночью мы проведем пару подготовительных спаррингов! -краснея, потребовала супруга.

-Только пару?! Ты явно меня недооцениваешь! -посмеиваясь, ответил я, чувствуя, что тоже краснею. И пряча лицо, отвернулся к шкафчику, доставая из него тарелки. И параллельно роняя обе последние кружки.

-Нару! -со смехом, укоряюще покачала головой Хината.

-Все предусмотрено! -поднял я многозначительно палец вверх, извлекая из отставленного в сторону пакета кружку за кружкой. Общим число десять.

-На неделю-две хватит. -критически обозрев запасы, кивнула куноичи.

-Надеюсь. Брал с запасом. -преувеличенно серьезно ответствовал.

-Садись уже. Запасливый ты мой. -с явным удовольствием произнося 'мой', потребовала Хината, и я послушно приземлился на стул. Через мгновение передо мной оказалась тарелка с мисо-супом, еще через пару секунд с рисом, и дополнило все блюдо с мясом и овощами. Все же в браке, определенно, что-то есть...

* * *

-Ты не забыл взять бенто?

-Взял.

-А кунаи?

-Взял.

-Взрывные печати?

-Тоже.

-Таблеточки? Я же знаю, что от сырой воды у тебя живот сводит!

-В двойном объеме. И еще пачка у нашего штатного ирьенина.

-А носочки запасные?

-Хината! -все же не выдержав, вызверился я, но увидев как глаза девушки медленно но верно заполняются слезами, вздохнул, и обнял шмыгающую носом женушку как можно крепче.

-Ты меня не любишь! -заявила куноичи, прижимаясь двумя выпуклостями ко мне, и явно воздействуя на психику.

-Люблю. Просто ты слишком уж обо мне заботишься. Мне неловко. -краснея, признался я.

-Я тебя люблю, и поэтому стараюсь заботиться. -обиженно заявила Хината.

-Хина, я всю жизни один прожил. Мне трудно сразу перестроиться. Но я стараюсь, ты же знаешь. -целуя свою малышку в лобик, отвратительно-заискивающе сказал я. И вот вроде сам себя за этот тон ненавижу, но поделать ничего не могу. Уверенно могу сказать, что в этом плане я весь в папеньку. Тот тоже вроде как был под каблучком у жены. По словам Какаши. Что не мешало ему быть ночным кошмаром мира шиноби... или же напротив — подталкивало к оному.

-Прости. Я и правда перебарщиваю. Просто я тебя люблю! -краснея в ответ, повинилась девушка, и потянулась вверх — за примиряющим поцелуем.

-Нару!

-Хина!

-О боже, да заткнитесь вы уже! И харе целоваться! И вообще, Хината, вали к своей команде и хватит нам нервы трепать!!! -ударив кулаком по столу, потребовала Сакура.

-Прекращайте, добром прошу! -сверкая активным шаринганом, и нервно стискивая рукоять куная, попросил Учиха.

Народ, сидящий в аудитории, и ждущий начала первого этапа экзамена на чуунина, напряженно смотрел на нас с Хинатой, и отчего-то пыхал Яки. Пожалуй, и правда не стоит нервировать присутствующих. Да и мы вроде как уже того... побеседовали. Нам сейчас надо разойтись, и настроиться на нужный лад. Точно. Прижав пискнувшую девушку покрепче к груди, я еще раз поцеловал ее, и со вздохом отпустил.

-Удачи, Хина!

-Удачи, Нару! Смотри аккуратнее там! -помахал мне рукой куноичи, спеша к своей команде.

-Наруто, еще пара таких сцен, и ты рискуешь проснуться в разных местах и пакетах. Смекаешь? -уставился на меня Учиха, стоило мне сесть на скамью.

-Не проснется. Я яды хорошо знаю. -ласково улыбнулась Сакура.

-Да чего вы взъелись-то! Просто мы волнуемся друг за друга! -возмутился я.

-И потому уже три часа обнимаетесь и лижитесь?! -мгновенно загорелась Сакура.

-Завидовать — нехорошо. -фыркнул я.

-Да я тебя... -начала куноичи, но не договорила. Громко хлопнула дверь, и в аудиторию вошел крупный джонин, весь в шрамах, с холодным, лишенным эмоций взглядом. При виде его шум в аудитории сам собой стих.

-Меня зовут Морино Ибики. -весомо, тихо, но так что его услышали все, сказал джонин. И оглядев всех присутствующих, продолжил, с легкой насмешкой:

-Я буду вашим вторым экзаменатором. Сейчас вы напишите тест. Ответив на него вы либо пройдете этот этап, либо завалите его, и вылетите с экзамена. На все про все у вас полчаса. Приступайте. -приказал Ибики, складывая пару печатей, и незнакомой мне техникой заставляя переместиться стопку бумаг со своего стола на столы по всей аудитории. Внушает...

Оглядев список вопросов, я слегка приуныл. Ответить-то отвечу, но вот насчет правильности не уверен. Ибо большинство вопросов с двойным, а то и тройным дном. С надеждой покосившись на команду свою, я с удивлением отметил что Сакура сидит в ступоре, а вот Учиха, посверкивая шаринганом, торопливо пишет ответы, явно сдувая откуда-то. Решив не тупить, я присоединился к празднику халявы. Исписав весь лист ответами, я и убедившись что наша куноичи последовала моему примеру, я осмотрелся, с удивлением отмечая что списывают ВСЕ. И что периодически Ибики выгоняет особо бездарных списывальщиков из аудитории.

Через пятнадцать минут от начала теста джонин вдруг объявил, что время закончилось. И отправил всех тех, кто не закончил писать вон из аудитории. Нас осталось две трети от общего числа. Но Ибики на этом не остановился. Наращивая Яки, он с ухмылкой оглядел аудиторию, и коварным голосом змея-искусителя поведал, что всех, кто не ответит на последний вопрос, который он сейчас задаст, лишат права сдавать экзамен на чуунина на десять лет. И предложил всем сомневающимся выйти, обещая оставить их без столь жестокого наказания.

Еще минус пятнадцать человек, и нас осталось ровно половина. Только тогда джонин прекратил давить Яки, и скучным, насквозь канцелярским тоном поведал нам, что все присутствующие второй этап экзамена прошли. Не успел я задуматься, какого биджу этот этап считается вторым, как раздался бодрый женский голос, приказывающий нам следовать на полигон. Обладательница голоса пренебрегла дверью, воспользовавшись окном. И пригрозила, что отставшие от нее с экзамена выйдут.

В итоге мы с моей командой оказались ровно в середине толпы генинов. Оказавшись на полигоне, и избавившись еще от двух команд неудачников, мы стали счастливым обладателями свитка Неба. И были уведомлены о том, что для получения зачета по этому этапу, вся команда должны прибыть в башню, стоящую посреди Леса Смерти, не позднее чем через пять дней от сего момента, с двумя свитками — Земли и Неба. В полном составе.

Так началось веселое приключение — пробежка по лесу, полному мутировавшей флоры и фауны. Причем оная флора и фауна старательно пыталась нас сожрать. Но пока обламывалась. Мы брели по лесу всего пару часов, постоянно осматриваясь, и ожидая ловушки, как вдруг сверху по нам ударило Яки. Высокий бледнокожий мужчина, стоя на ветке дерева и глядя на нас сверху вниз, мощно фонил чакрой и угрозой во все стороны.

-Сбежать не получится. -бросил мне побледневший Учиха, в глазах которого стремительно крутилось томоэ шарингана, анализируя нашего противника.

-Не больно-то и хотелось. -заявил я, используя теневых клонов, а затем разом забрасывая вражеского шиноби целым арсеналом выученных ниндзюцу. Однако когда противник успешно избежал контакта с ниндзюцу, попросту появившись за нашими спинами, моментально изменил свое мнение:

-И все же, валим! -гаркнул я.

Под прикрытием клонов мы попытались отступить, но опять потерпели неудачу — десяток змей, толщиной со ствол дерева каждая, обрушились на поляну превращая ее в ад — плюясь ядом и активно работая зубами и хвостом. И в этом аду клоны, один за другим, исчерпав запас прочности стремительно исчезали. По итогу остались только мы с Сакурой и Учихой, отгороженные щитами от творящегося на поляне безобразия.

-Неплохо для генина. О, не просто генина — джинчурики! -усмехнулся шиноби. Но тут же изменив тон, с какой-то скукой сообщив:

-Однако ты меня не интересуешь. Мне нужен Саске!

-Естественно не интересую. Я ж женатый человек. А вот по поводу Учихи, который в прогулках с девушками замечен не был, ничего конкретного сказать не могу. -пробурчал я, подготавливая очередную технику.

-Дымовая завеса! -вкладывая чуть ли не половину своего запаса чакры в довольно простую технику, создающую дымовую завесу из этой самой — идеальное укрытие во время боя от сенсоров, проорал я название ниндзюцу.

-А теперь, Саске, Сакура, просто бегите. -предупредил я свою команду, вытягивая из печати всю доступную мне чакру биджу.

Трансформация не заняла и секунды, но мне это мгновение показалось растянутым в вечности. Боль от сгорающей кожи — ничто. Чакроканалы — бьющиеся в агонии — ничто. Все — заслоняет СИЛА. Бледный шиноби уже не кажется серьезным противником. Он лишь мясо! Да, более жесткое чем то, что попадалось мне до этого. Но он лишь мясо.

Встав на четвереньки — так почему-то привычнее, проще, я уверенно бросаюсь вперед, к источнику чакры. Какая-то холодная, отстраненная часть рассудка отмечает, что запасы чакры у этого шиноби повыше чем у джонина... но я в этом плане никому не проиграю! Пока есть чакра, я всесилен!

Разогнавшись до таких скоростей, что даже мои кости и мышцы трещат от нагрузки, несмотря на перенасыщенность чакрой, наношу удар за ударом по телу врага. Невольно проникаюсь уважением — цели достигает только каждый третий удар. Всех остальных он избегает!

Сердце бьется как безумное, но я, желая убить врага, заставляю чакру разогнать его еще сильнее. Беру все больше чакры из печати. Пусть меня захватывает безумие, пусть! Главное — убить врага. Растерзать его на части! Я не просто какой-то там генин, помеха, я... я Курама, прозванный бакегитсуне — Лисом Несчастья!

Отбросив противника на землю, с многочисленными ранами, я замираю на месте. Я... Курама? Смотрю на свои руки, покрытые красной чакрой, обжигающей, и одновременно такой ласковой. Я вижу не руки человека. Обожженная кожа, когти, и сверху — демонический покров. Но это и не руки того, кем я себя назвал мгновение назад. Я... я точно Курама?

-Неслабо. А теперь моя очередь. -вдруг шипит противник, поднимаясь на ноги. Его тело оплывает, попросту спадая на землю. Но под этим телом обнаруживается еще одно. Без следа ран.

-Ты можешь возрождаться сколько угодно. -смеюсь я, чувствуя как меня снова захлестывает безумие.

Снова бой. Только на этот раз цели достигает лишь каждый пятый удар, и кроме того, теперь враг бьет в ответ! Но он не в силах пробить мой покров из чакры! Потому я пренебрегаю его атаками, не заботясь о защите, и двигаясь только вперед, желая повергнуть зарвавшегося человечка наземь!

Внезапный удар в живот отчего-то проходит сквозь защиту, и заставляет мое тело обессилеть. Падаю на колени, а враг стоит, ухмыляясь, и потряхивая рукой, словно стараясь сбросить боль от ожога. На его ладони гаснет какая-то печать.

-Ты весьма многообещающий шиноби. Лет через пять-десять я бы хотел посмотреть на то, что из тебя вырастет. Жаль только, что для меня ты бесполезен. И даже опасен. -качает головой враг, заметно расслабившись.

В груди закипает ненависть. Я тянусь к чакре биджу, желая вернуть Силу, вернуть власть! Но на моем пути стоит барьер, не желающий пропускать чакру... гнев достигает своего пика, и вдруг отступает. Сложив печать концентрации, мгновение на смотрю на своего врага, убеждаясь что с места он не двинулся, с интересом и превосходством наблюдая за мной, а затем одним выдохом избавляюсь от всей своей чакры, заодно подняв сильный ветер. И тянусь, тянусь из последних сил к чакре биджу.

Чувствую! Мне помогает печать! Внезапный приток чакры заставляет меня закричать. Такой боли я еще не чувствовал... но и такой силы я еще не ощущал! Встаю на ноги, и отыскав врага, делаю шаг к нему. Вокруг меня пылает чакра, сжигая траву, и оставляя после себя только покрытую пеплом землю. Одежда, кунаи — все рассыпается в пепел. Глаза застилает красная пелена.

Рывок, удар! С громким рыком я преодолеваю расстояние до противника, и наношу резкий удар ему в грудь... но он исчезает с легким хлопком. Обманка! Клон! Где настоящий?! Принюхиваюсь, пытаясь найти врага, но не преуспеваю. И тогда кричу, кричу от переполняющей меня злости и боли. А затем, вдруг как-то разом исчезает чакра. Мелькает мысль о том, что лимит я превысил, притом неоднократно. Сердце бьется с перебоями, мышцы сводит судорогой. На этой бодрой ноте я теряю сознание...

* * *

-О боги, что ж я маленький раменом не траванулся, или чаем не подавился? -прохрипел я, открывая глаза. Болело все. То есть вообще ВСЕ. Мышцы, кости, кожа, глаза, каждый биджев орган. По-моему, даже волосы втихомолку стонали от боли. Учитывая насколько высок мой болевой порог, и то что в прошлом ломая кости я попросту ничего не чувствовал, травмы должны быть поистине ужасны.

-Ну наконец-то. -раздался девичий вздох.

-Неслабо тебя потрепали. -хмыкнул хорошо знакомый мне голос.

-Вас, я так понимаю, тоже? Или нет? -собравшись с силами, спросил я. Глаза открывать категорически не хотелось.

-Ну, мы вроде бы оторвались. Даже в процессе свиток отобрали у команды из деревни звука, случайно вылетели прямо на их засаду. А когда думали за тобой возвращаться, Он напал. Правда, как-то странно напал. Поставил мне печать на шею какую-то, которая все чакру из меня высосала, а Сакуру просто усыпил. И смылся. -поведал Учиха.

-Я всегда знал, что ты неудачник. -криво усмехнулся я.

-Знаешь, даже пинать тебя не буду. А то помрешь ненароком. -фыркнул парень.

-Все так плохо? -с толикой интереса спросил я.

-Ты должен был умереть часов пять назад. И то что ты до сих пор жив — не моя заслуга. -помявшись, призналась Сакура.

-Джинчурики трудно убить. -равнодушно пожал я плечами.

-Да. Знаешь, ваш бой с пяти километров было слышно. А чакрой оттуда до сих пор фонит. -усмехнулся Учиха.

-Сакура, у тебя есть что по чакре? -нарушив подавленное молчание, воцарившееся в нашем лагере, поинтересовался я.

-Наруто, в сравнении с тобой... сам понимаешь. А так — я чакру почти не тратила. -с отчетливыми нотками обиды ответила куноичи.

-Ты же как ирьенин чакру передавать умеешь? Скинь половину запаса. Иначе, чувствую, приходить в себя долго буду. Слишком много демонической чакры за раз использовал. Мне чистой нужно. Хоть немного. -пояснил я.

Холодные руки на животе и груди — сущее благословение. А чакра, что маленьким ручейком скользнула в мое истосковавшееся по нормальной, а не обжигающе-травмирующей чакре тело показалась мне глотком свежей родниковой воды в солнечный душный день. Прискорбно маленьким глотком. Тем не менее, даже эту малость я смог использовать во благо, прогоняя по системе циркуляции чакры до самой печати.

Мгновение ничего не происходило, и мне даже показалось что в своих предположениях я был не прав, но хлынувшая из печати чакра доказала правоту моей гипотезы. Как я и думал, печать сопряжена с источником чакры. И тот гребаный шиноби, поставив ее, попросту отрезал меня от всей чакры вообще. И своей и биджу. И если чакру Лиса я все-таки смог протолкнуть через блок-печать, буду называть ее так, то вот моя собственная, не такая агрессивная как чакра биджу, застряла в блок-печати. Ну а какой лучший способ избавиться от гендзюцу или всякой пакости вредоносной? Правильно, либо неритмичный ток чакры, либо ОЧЕНЬ сильный ее поток, либо чужая чакра. И слава богам, что блок-печать, подточенная чакрой биджу, пала под действием чакры Сакуры, чуждой для моего организма.

-Ну ни хрена себе. -восхищенно и чуть напугано ахнула куноичи.

Боль пропадает. Чувствую, что тело еще не восстановилось, но подобные повреждения я могу просто игнорировать. Сажусь, и бросив взгляд на руку, вижу как по сути горелое мясо сменяется здоровыми тканями. А сверху нарастает кожа. Кости со щелчками становятся на место. Сердце начинает стучать ровно, ритмично, и мощно. Пелена перед глазами пропадает, и теперь я вижу все четко и ясно.

-Хотел бы я так уметь. -завистливо прошептал Учиха. И прокашлявшись, с сомнением спросил:

-Может теперь ты чакрой с нами поделишься? Судя по тому что я вижу, ты полностью восстановился, так?

-Восстановлюсь я через час где-то. С чакрой теперь проблем нет, раз я от его печати избавился. Но делиться не буду. Сдохнете. -добродушно ответил я, чувствуя себя просто замечательно.

-Ну понимаю я, меня скорее всего просто разорвет. Но у Саске-то вроде нормальный запас чакры? -нахмурилась куноичи.

-Тут дело не в объеме. Просто моя чакра не чистая. Она смешана с чакрой биджу. А чакра биджу... меня видели пару минут назад? Это я ею воспользовался. Хотите такими же стать? -усмехнулся я.

-Значит от печати избавился, да? -вдруг чуть подался вперед Учиха, прикасаясь к своей шее. Однако я успел углядеть печать в виде трех томоэ в том месте, на которое легла Учиховская лапка.

-Не советую экспериментировать. Ладно я — я к боли привычный. Но для тебя это будет... словно каленым железом прижгли. И потом еще не один месяц уйдет на то чтобы все чакроканалы на месте печати выросли. -предупредил я, умолчав о том, что если я подам слишком много чакры, то каналы уже не отрастут. И о том, что в своей способности контролировать дозировку не уверен. И это мягко говоря.

-Плевать. Что-то мне подсказывает, что эта тварь бледная не просто так мне эту печать поставила. И что простым отсосом чакры все не обойдется. -мрачно ответствовал Учиха.

-Давай хоть подождем до... -попытался отмазаться, но наткнулся на крайне серьезный взгляд парня.

-Наруто, я тебя хоть раз о чем-то просил? Нет. А вот теперь прошу. -засунув гордость поглубже, склонил голову мой товарищ по команде, заноза в заднице, и... друг? Нет, нифига. Он мне не друг. Точно-точно. Просто сокомандник. И поэтому я возьму и соглашусь! Чтоб не нудел. А помрет — туда ему и дорога!

-Хорошо. Я свою чакру запущу в эту твою печать. Пока полностью не восстановился, она мало чем отличается от чакры биджу. Разве что погуманнее слегка. Сакура, сразу, буквально в ту же секунду начинаешь лечить. Ожог точно будет... о других последствиях ничего сказать не могу. -подползая к Учихе, инструктировал я всех присутствующих.

Потянулся к карману в поисках куная — рукоять плотно обмотана шнуром, дам его Учихе в зубы, чтоб слишком громко не орал, демаскируя позицию, и с удивлением обнаружил что одежда на мне чужая. Точнее, судя по ее идентичности одежде Учихе, полз я именно к ее владельцу.

-И кто из вас извращенцев-фетишистов мои шмотки прикарманил? -вырвалось у меня.

-Да ты... -Сакура подавилась воздухом, и по-моему впервые в жизни не нашла слов. Вообще. Учиха же только раздраженно поморщился:

-Наруто, когда мы тебя нашли ты больше напоминал кусок мяса, обжаренный на сковороде. И вся твоя одежда — тоже. Пришлось переодевать. Это во-первых. Во-вторых, не тяни с печатью. Я все-таки не железный. -тихо, и с отчетливыми нервными нотками в голосе сказал парень.

-Да-да. Приступаю. -бросил я, возложив обе ладони на печать, и подивившись тому, какая тощая шейка у последнего представителя древнего клана.

Крик, что издал Учиха, запомнился мне надолго. Я моментально оглох на одно ухо, Сакура умудрилась упасть лицом на землю, попутно расшибив нос, а в радиусе пары километров птицы взлетели, в панике и ужасе. Не обращая внимания на стоны своей жертвы, я дожег остатки печати, и отняв ладони от тушки парня, принялся счищать приставшую кожу с рук. Сакура сначала прошлась по ожогу техникой Мистической руки, а затем плотно перебинтовала, поминутно шипя себе что-то под нос.

-Поздравляю. Печать точно сгорела. Точно так же как обширный участок чакроканалов, включая один магистральный. А еще мышцы повреждены. -ядовито отчиталась куноичи.

-Все вопросы к мазохисту. -отозвался я, заканчивая потрошить рюкзак Учихи. Мой-то неизвестно где, как это ни печально. Вот и приходится побираться в поисках пропитания. После столь бешеной регенерации желудок требовал еды, угрожая в случае если оную ему не предоставят, вылезти наружу и самому найти пропитание.

-Того. Стоило. Думаю. -прохрипел Учиха, лежа на земельке, и судя по крайне бледному личику собираясь отключиться.

-Мне одно интересно. Как ты еще в уголек не превратился? Если чакра биджуу такая ядовитая. -с плохо скрытым исследовательским интересом воззрилась на меня Сакура, предварительно вколов Учихе обезболивающего, и положив его голову себе на колени, отчего тот явно забалдел, судя по довольной улыбке.

-Я с младенчества ею травился. Сначала в малой дозе, и постепенно все в большей и в большей. Получается, больше шестнадцати лет привыкания. И до сих она меня обжигает, если в чистом виде. Не был бы Узумаки — давно бы помер. -вздохнул я, поделившись сокровенным. И доев сухпаек, зевнул. Громко, и с подвываниями, отчего Сакура отчего-то побледнела.

-Ладно, инвалидная команда. Давайте отдохнем хотя бы до завтра, раз вы умудрились мою одежду вместе с труселями фетишистам в обмен на свиток втюхать. -неуклюже пошутил я, и упав на землю, закрыл глаза. Все. Я сплю. И горе тому, кто пробудит меня.

* * *