Петр 2. Петербург

Ну, раз нет гербовой бумаги — будем писать на простой. Я скептически посмотрел на своего бодигарда. Командовать самому? Как бы не напортачить. Помнится, в войне с Наполеоном император Александр I поначалу пытался рулить сам, пока не получил свой Аустерлиц. Войной должны заниматься профессионалы. Те, кто знает, как всё работает и имеет представление о писаных и неписаных правилах, военных хитростях и неизбежных ошибках. Я же, при всех своих исторических знаниях и полугодового опыта управления государством, боевого опыта совсем не имел. Значит, нужно довериться кому-то из полководцев, как только появится такая возможность. Обеспечу политическую поддержку и буду ненавязчиво контролировать. Миних, вице-президент Военной коллегии, самая подходящая кандидатура. Надеюсь, он уже начал что-то предпринимать на противоположном берегу Невы.

Встал со стула и подошёл к окну. На широкой глади реки практически не осталось судов и лодок, которых в обычное время всегда было много. Лишь небольшой ялик вез курьера с письмом Лопухина в Сенат. Прояснится ситуация с мятежом и Миних сможет эффективно действовать. Надеюсь, властный Голицын не станет ему мешать. Я обернулся к секретарю.

— Подготовьте письмо к первому министру об оказании всяческой поддержки генерал-аншефу Миниху в подавлении мятежа. И ещё нужен указ об отстранении Дмитриева-Мамонова от должности генерал-губернатора, коменданта Петропавловской крепости и командира Преображенского полка, а также о незамедлительном его аресте. Я поставлю подпись, а Сенат и Консилия министров подпишут уже после меня, как только курьер доставит указ на другой берег. Что ещё я могу сделать, пока не налажена связь с городским островом? Задумчиво разглядываю свой флаг на Государевом бастионе. Быть может, кто-то из бунтовщиков сейчас оттуда смотрит на меня. Но в современную подзорную трубу много не разглядишь на таком расстоянии. Зато звуки стрельбы где-то в той стороне расслышать можно. Похоже, не так хорошо идут дела у Мамонова.

— Нужно выяснить, с кем там изменники сейчас ведут бой и по возможности помочь.

— Это на Трубецком бастионе в Тайной канцелярии стрельба. Наверное, жандармы не дали застать себя врасплох, Государь. Мы можем отправить туда баркасы с десантом.

— Баркасы мятежники расстреляют как котят из пушек. Разве что по быстрому добраться со стороны Биржи или Мытного двора. Кто из военных у нас там поблизости?

— Охрана Биржи?

Я покачал головой.

— Лучше пусть в Адмиралтействе соберут морских пехотинцев. Отправьте письмо Сиверсу и сообщите Миниху о том, что я приказал морякам помочь людям Матюшкина.

Надеюсь, мои распоряжения через голову генерала не приведут к неразберихе. Но время дорого. Пока ещё он сосредоточит под себя все ниточки к силам подавления мятежа, а люди уже сейчас гибнут!

(10/09/15)

На первом заседании Консилии Министров по указу Его Величества присутствовали двенадцать человек, президентов и вице-президентов коллегий и руководителей правительственных канцелярий. Во главе стола, покрытого белоснежной скатертью (в отличии от обычных присутствий, где использовалось зелёное сукно) сел князь Дмитрий Голицын, министр финансов или Президент камер-коллегии. По правую руку от него — канцлер Головкин. По левую — генерал-аншеф Миних. Эта троица представляла главнейшие ведомства: иностранных дел, военную и камер-коллегию. Рядом с Минихом расположился адмирал Сиверс, глава Адмиралтейства. Рядом с Головкиным — барон Остерман, который помимо поста вице-президента возглавлял также почтовую канцелярию, несколько межведомственных комиссий и отчасти даже Собственную Е.И.В.Канцелярию. Далее расположились менее влиятельные лица. Глава юстиц-коллегии Пётр Апраксин. Президент коммерц-коллегии Нарышкин и его заместитель Фик. От Берг-коллегии Зыбин, от Медицинской канцелярии иван Блюментрост, брат Президента Академии Наук и Художеств. Глава доимочной канцелярии Плещеев замыкал стол вместе с другим финасистом, Иваном Бибиковым, вице-президентом Камер-коллегии и Главой недавно созданного Государственного Банка. Оба считались людьми Голицына, так что князь мог чувствовать себя уверенно среди присутствующих вельмож.

Речью Президента Камер-коллегии заседание и началось. Он уведомил присутствующих о том, что согласно воле Его Императорского Величества новая Консилия, как и Сенат является высшим правительственным учреждением. Опять же по царскому повелению ему оказана высокая честь занять пост Первого Министра. При этом Голицын с лёгким злорадством поглядел на присутствующего тут же барона Остермана, главу соперничающей немецкой партии. Но недовольство от сказанного мелькнуло почему-то на лице Головкина. Формально до сих пор именно канцлер являлся первым из министров. У него хранилась Государственная печать. Именно он полгода назад зачитывал Тестамент императрицы Екатерины после её смерти. Остерман же, напротив, рассыпался в витиеватых поздравлениях новому царскому фавориту. За ним последовали остальные, а генерал-аншеф Миних подумал про себя, что приближённый к Государю немец наверняка знает больше Голицына о планах юного царя. И возвышение князя не умаляет той огромной незримой власти, которой располагает вице-канцлер.

Потом секретарь Консилии Маслов зачитал предлагаемый Регламент работы. Заседания министров предполагались раз в неделю, по средам. Повестка будет определяться текущими проблемами и поручениями Сената и Государя. Тут Головкин не выдержал и поднял вопрос, имеет ли Сенат в нынешнем сильно урезанном виде (после ухода министров) право что-либо поручать Консилии министров. Да и почему секретарём здесь стал Маслов, а не его бывший начальник обер-секретарь Степанов, тем самым умаляя роль нового органа власти перед Сенатом?

Объяснение дал вице-президент коммерц-коллегии Генрих Фик, заявивший, что разделение ответственности и выполняемых задач между Сенатом, Консилией министров и Собственной императорской канцелярией должно помочь улучшению совокупной работы правительства. Уроженца Гамбурга поддержал вестфалец Остерман, намекнув, что такова воля Государя.

Особого удовольствия и понимания присутствующим такие соображения не доставили, но заседание на этом оказалось прерванным появлением Степана Апраксина, сегодняшнего командира охраны правительственного квартала. Капитан огорошил всех известием о беспорядках в крепости и вероятном покушении на царя. Возбуждённо гомоня министры торопливо выбрались на площадь, где присоединились к сенаторам Черкасскому и Василию Долгорукову. Впрочем, эти двое не добавили ничего нового, кроме того, что генерал Салтыков собрал отряд охраны и ушёл в крепость, чтобы выяснить что происходит. Судя по усилившейся стрельбе и отсутствии вестей от него, приняли там их неласково.

Мысль, что солдаты на дальнем конце Ивановского моста и на стенах равелина являются мятежниками, заставила всех почувствовать себя неуютно. Хороший стрелок из штуцера вполне мог подстрелить кого-нибудь из плотной толпы вельмож, стоявших меньше чем в двух сотнях саженей у входа в Здание коллегий. Поэтому все бочком-бочком сдвинулись под прикрытие стен Троицкой церкви.

Голицын хмуро рассматривал очертания противоположного берега Кронверкского пролива.

— Кто-нибудь знает, что за люди сейчас охраняют Ивановский мост и ворота в крепость?

— Судя по мундиру, это солдаты второго гарнизонного полка Венцеля, — ответил Миних.

— Что можешь сказать про этого полковника, Христофор Антонович?

— Служит верно, женат на шведке Еве Ивановне, воспитывает сына её первого мужа, бывшего обер-гофмейстера императрицы Екатерины Олсуфьева.

— Шведы? Сторонники умершей императрицы, точнее её дочерей?

Князь наморщил лоб, пытаясь понять, не связано ли это с причинами заговора. Потом тряхнул головой.

— Сейчас это не главное. Нужно понять, что с императором. Погиб ли он, томится ли в крепости или здравствует в Летнем дворце.

— Если не дай бог Пётр Алексеевич утонул, нужно защитить его законную наследницу Великую княжну Наталью Алексеевну, — подал голос Остерман.

Голицын зыркнул недобро глазами на вице-канцлера. Вопрос с наследованием не был бесспорным. Согласно последнему Закону о престолонаследии царствовать следующей должна сестра Петра Алексеевича Наталья. Но ещё не высохли чернила на Тестаменте предыдущей императрицы, по которому править должна её дочь, Анна Петровна. А если сильные роды смогут договориться между собой, то можно на трон возвести одну из дочерей Ивана V, Екатерину Мекленбургскую, Анну Курляндскую или даже дурнушку Прасковью. Но, пока нет полной уверенности в гибели Петра Алексеевича, чревато идти против его законов. Поэтому после секундной паузы Голицын кивнул, соглашаясь с Остерманом о правах наследницы у Натальи Алексеевны.

— Нужно собирать гвардию на защиту Летнего дворца. Да и самим туда податься.

— Что делать с теми, кто в крепости засел? — Миних кивнул в сторону прикрытых ворот Ивановского равелина. — Если они не выпустят наших курьеров и Салтыкова, то можно уверенно считать их изменниками.

— Ты прав. Что предлагаешь?

— Собирать войска не только у Летнего дворца, но и здесь. Организовать блокаду. Подтянуть силы и артиллерию. Выяснить кто там внутри воюет, и помочь верным присяге.

— Тебе и карты в руки, генерал-аншеф.

Министры и сенаторы засобирались перебираться на другой берег, когда прибыл курьер из Летнего дворца. Первый министр распечатал письмо и впервые улыбнулся.

— Отличная новость, господа! Его Величество жив и здоров. Находится в безопасности в своём дворце.

Вельможи облегчённо загомонили, крестясь и вознося благодарственные молитвы. А князь продолжил:

— Покушение на его Величество действительно было. Погибли люди. Но в этот раз известен главный виновник. Им оказался наш новый генерал-губернатор Дмитриев-Мамонов.

— Он не мог действовать в одиночку! — подал голос канцлер.

— В письме указано, что в заговоре участвовал князь Белосельский.

Головкин крепко выругался. Все в столице были осведомлены, чьим любовником являлся молодой морской офицер.

— Неймётся ивановским! Нужно взять под стражу Екатерину и Прасковью, а также их родичей Салтыковых!

— Готов поклясться, что сенатор Семён Салтыков не замешан в мятеже, — попытался заступиться за коллегу князь Черкасский.

— Не спеши клясться. Алексей Михайлович. Ещё недавно никто не мог подумать, что Мамонов окажется изменником! — Остерман покачал головой. — Этот поспешный поход в крепость Семёна Салтыкова выглядит подозрительным. Как бы не на помощь родственнику пошёл!

Голицын кивнул:

— С Салтыковым разберёмся позже, когда все мятежники будут арестованы и допрошены. Генерал, Его Величество рассчитывает на твою решимость!

(22/09/15)

Унтер-офицер 1-го Петербургского гарнизонного полка Андрей Маслов стоял на стене Зотова бастиона и пытался понять, что происходит. С утра его роте, также как и другим солдатам полка (который также называли Комендантским), запретили выходить из казарм, расположенных в крепости. Большинства старших офицеров не было, а приказ исходил лично от генерал-лейтенанта Дмитриева-Мамонова. Унтер-офицеры тоже ночевали в своих домах в слободе на Городском остров и так получилось, что Маслов оказался старшим по званию среди нескольких сотен солдат запертых в казармах на территории крепости. Это первая странность сегодняшнего дня. Были ещё непонятные военные в форме 2-го гарнизонного полка Венцеля. Несмотря на то, что солдаты разных гарнизонных полков не так уж часто между собой общались, большинство унтеров, не говоря об обер-офицерах, Маслов знал в лицо. С некоторыми был знаком и общался. Сегодня же у дверей казармы встал караул из десятка незнакомых бойцов во главе с опять же незнакомым прапорщиком, и это была вторая сегодняшняя странность. Солдат комендантского полка караульные не выпускали. На вопрос Маслова к прапорщику, когда кормить будут, тот только раздражённо отмахнулся. В результате понемногу скучающие от безделья солдаты начали роптать, сбиваясь в кучки и поглядывая вопросительно на унтера.

Потом началась стрельба в районе Трубецкого бастиона. Видимо бой оказался серьёзным, поэтому вскоре туда отправилась большая часть стоявших у дверей караульных на подмогу. Остались только пара солдат. Ожидание стало нестерпимым, и по совету знакомого капрала Маслов отправил разведчика через окошко незаметно от караульных. Шустрый малый из второго плутонга не смог далеко пройти, но наблюдал сцену с арестом одним генералом (Дмитриевым-Мамоновым) другого (Семёна Салтыкова). И это была четвертая странность, считая третьей сам бой на Трубецком бастионе. Дело принимало скверный оборот и Маслов, получив доклад разведчика, как раз ломал голову, кто же в этой сегодняшней каше изменник. А то, что в крепости или в городе произошёл мятеж, он уже не сомневался. Его размышления прервало появление самого генерал-губернатора.

— Кто старший?

— Я, ваше превосходительство.

— А... ты, Маслов. Хорошо, слушай приказ. Бери всех, кто здесь отсиживается, и занимай оборону на Зотовом бастионе. Со стороны Мокруши или стрелки никого крепости не пропускать. Увидишь, кто на лодке плывёт — стреляй из пушек. Сначала предупредительный, потом на поражение. Приказ понял?

— Так точно, Ваше превосходительство. Разрешите спросить?

Генерал хмуро процедил.

— Спрашивай, унтер.

— Что происходит на Трубецком бастионе?

— Мятеж. Твоя задача не подпустить бунтовщикам подмогу из-за реки! Всё, выполняй приказ, веди солдат!

И вот Маслов стоит на стене. Его люди заняли позиции по всему бастиону. Слева, на Васильевской куртине и в глубине крепости — солдаты второго гарнизонного полка осаждают кого-то на Трубецком бастионе. Справа, за Кронверкским проливом, располагается низменный заболоченный район, который в городе называют Мокрушей. Дальше, где опасность затопления была меньше, находились слободы гарнизонных полков, в том числе и его собственный дом. Там было спокойно, а вот левее от пристани у новой биржи на Васильевском острове отчалили несколько лодок, пересекли в отдалении Малую Неву и сейчас приближались к крепости. Согласно недвусмысленному приказу пора было стрелять из пушки. Но в лодках сидели солдаты в зелёной форме, собственные полковые командиры пропадали неизвестно где, а история с арестом Салтыкова не выходила из головы.

Капрал вопросительно взглянул на Маслова.

— Шибко идут. Скоро под стенами будут. Палить?

Маслов скрипнул зубами. Невыполнение приказа грозило ему серьёзными проблемами со стороны Дмитриева-Мамонова. Но начав стрельбу он и его сослуживцы скорее всего сразу окажутся на стороне мятежников. Нерешительность защитников бастиона прекратил появившийся на бастионе князь Урусов. Наорал на замешкавшихся артиллеристов и вскоре предупредительный выстрел заставил десант свернуть к берегу и поспешно высадиться. Князь злобно оглядывал стены бастиона в поисках командира, которому хотел набить морду за промедление в выполнении приказа. На счастье Маслова усилившаяся стрельба в районе Тайной канцелярии заставила майора покинуть второстепенный участок обороны крепости, а унтер снова попытался сообразить, что делать дальше. Помог случай. Оказывается, прямо под ними, в казематах сейчас находился под арестом командир второго гарнизонного полка Венцель. При всей секретности происходящего вокруг, непросто утаить что-то от множества людей, много лет служащих в крепости. Ещё до того, как солдат комендантского полка посадили под арест в казармах, те, кто стоял в ночных караулах, видели, как полковника вели в заключение.