Вороны Чернобога-21

Глава двадцать первая. Руся

Согласилась-то она без раздумий на всё: и на поездку, и на возможную ночёвку по-походному в чужом месте. Но, уже подходя к машине Александра Михайловича, шаг замедлила... Ехать туда, где пришлось пережить ужас могильного холода? Туда, где, наверное, бродят ещё не найденные упыри, которых, как выяснилось, гораздо больше, чем они до сих пор предполагали?! Нет... Нет-нет-нет.

Но дверцы к заднему сиденью открылись почти одновременно. Плюхнулся с другого краю Митя, который уже пришёл в себя и глаза которого горели возбуждением и любопытством. Потом, как ни странно, сюда же сел Данияр. Сел — и выглянул из машины на Русю. Улыбнулся. Да ещё легонько шлёпнул по сиденью: поторопись, мол!.. Руся поспешно и села рядом с вороном, сомневаясь теперь только в одном: брать ли его под руку, почти обнимая, или не стоит? В маршрутках-автобусах это объятие было каким-то естественным. Но на виду у всей их компании...

Разрешил сомнения Данияр. Взглянул на неё и кивнул:

— Отдохнуть ты не успела. Если в дороге подремать захочется, то моя подушка... — он с улыбкой похлопал себя по плечу, — рядом.

Митя посмотрел на Русю, склонившись из-за Данияра, и засмеялся:

— А я с другой стороны!

Сообразив, что для всех ситуация выглядит как шутливая забота ворона о младших, Руся успокоилась и уже привычно притулилась к нему, к его плечу... Воздушные струи, врывавшиеся в машину над приспущенными оконными стёклами, обвевали разгорячённые лица. И Русю теперь не страшила даже та жуткая сказка, которую начал рассказывать Митя, едва только машина помчалась по пригородным дорогам.

В продуктовый магазин всё-таки заехали. Может, оставаться на даче и не придётся, но в доме Данияра холодильник Митя опустошил неплохо.

Когда парнишка-ворон закончил вспоминать о кратковременном, но тем не менее опасном путешествии по мрачному местечку Нави, Карина первой додумалась:

— Значит, нас на дачах могут подстерегать две опасности. Это мотоциклисты. Они остались без своего ненормального некроманта. И упыри?

— Мотоциклисты нам не страшны, — заметил Данияр. — Они лишь сопровождали некроманта, который наверняка сыпал деньгами и показывал (с их точки зрения) кошмарные фокусы.

— Как это — не страшны? — возразил Александр Михайлович. — Мы лишили их бесплатной жратвы и спиртомицина, как я понимаю. Тот их предводитель ведь именно этим их привязал к себе. Лишили чувства превосходства, когда тот некромант бахвалился своей властью над людьми. В общем, лишили хлеба и зрелищ. А если отомстить захотят?

— Не захотят, — уверенно сказал Данияр. — Они видели, что я сделал. Для меня это мелочь, по сравнению с силой их некроманта. Как щелчок по носу. Но для них это выглядело круто. Ведь тот некромант, судя по всему, забавлялся только с людьми. И он работал с силой примитивно. Я же знаю парочку приёмов. Достаточно эффектных. Но они-то не знают, что это всего лишь приёмчики. Поэтому они думают — я круче.

— Остаются упыри, — подытожила Карина.

— Тоже нет, — покачал головой ворон. — Сами посудите: они приготовлены по наши души — зачем неизвестным некромантам выпускать их в дачном посёлке?

— А если этот дурак без их ведома ещё несколько штук сделал? — подал голос Митя. — Чтобы перед этими своими чуваками похвастаться?

— Степан сказал: всех упырей сделали заранее. А потом деревенское кладбище, с которого их взяли, начали усиленно охранять. Помните, что Степан сказал о вандализме? Ну вот. Ход на кладбище этому типу заказан. Как и всем, кто хотел бы раскопать для него и его увеселений могилы.

— Значит, мы ничего на дачах не боимся? — пожелала убедиться Карина.

Глядя на неё, чуть не повисшую между спинками передних кресел — обернувшись к сидящим позади, Руся улыбнулась. Не только она толмачиха, изменилась внешне. Одевавшаяся готкой, сейчас Карина добавила в свой привычно мрачный наряд не металлические бусы и кольца чёрного цвета, а... словно синеватые перья: какие-то странные бусы с бисером, переливающимся всеми оттенками глубокого синего цвета. Именно эти вставки изменили настроение чёрного. Было мрачно — стало таинственно... А вот косметики готской у неё совсем не осталось. Даже глаза не подводила. Впрочем, Карине косметики и не надо: на тонком лице глаза с немного тяжёлыми веками, опушёнными густыми ресницами, и так выглядели большими.

— Скажу честно, — насмешливо ответил ей Данияр. — Не знаю, что нас может ожидать в посёлке, но дачный участок Мрака защищён от проникновения в него любой нечисти или нежити. — И обратился к парнишке-ворону: — Митя, теперь, когда ты рассказал нам основную историю, попробуй вспомнить все детали, связанные с тем вороном, которого ты видел в Нави. Что-то меня зацепило в твоём рассказе, но что...

— Подожди-подожди! — вдруг заторопилась явно чем-то удивлённая Карина.— Данияр, ты так говоришь о Нави, будто это отдельная... страна? Земля? Но ведь это был всего лишь сон! А ты говоришь о Нави так, словно она существует!

— Навь не страна. Навь — это мир. У него свои законы и своя жизнь.

— Но почему...

— Карина, ты приняла на веру сны Мити, в которых он видел наш город. Придётся принять и виденную им Навь. Виденную наяву. Ведь это место отличается даже от леса, в котором за ним гонялись упыри!

— Да, но и упыри в первом сне гонялись за ним по лесу, а он-то в лес не ходил!

— Леса не было, — подтвердил Данияр. — Был лесопарк, в котором прятался один из упырей. Во сне Митя видел именно лесопарк. Митя, что с тобой?

— Щас, — пробормотал парнишка-ворон, уставившись в боковое окно. И нервно сглотнул: — Щас.

— Что с ним? — удивилась Карина.

Но юный ворон продолжал бормотать:

— То есть... Если я в следующий раз напьюсь, а вы меня не вытащите... Или вас рядом не будет... Я останусь там навсегда? Со всеми этими скелетинами и змеюгами? — И намертво замолчал, хлопая не сосредоточенными ни на чём глазами.

— Дошло, — спокойно констатировал Данияр.

После недолгого ошарашенного молчания спросил Александр Михайлович:

— Данияр, а... там выжить можно?

— Если успеешь набраться опыта, — отозвался тот. — Но это будет не жизнь, а вечное соревнование, кто кого успеет сожрать первым. Или подмять под себя, чтобы сделать своим рабом или, помягче, прислугой.

— Откуда ты это знаешь?

— Мрак пару раз посылал меня туда. Он умеет делать это и без спаивания.

— Зачем?! — с ужасом спросила Карина.

— Чтобы я знал, что Навь — это такая же реальность, как, скажем, далёкий от нас Берлин. Или Лондон. Мы же в них тоже не бывали, но в их существование верим, — несколько насмешливо сказал Данияр.

— И ты уходил туда, как Митя?

— Нет, я уходил полностью, так как был в сознании, в отличие от него.

В машине притихли, хотя Руся, поглядывавшая на всех исподтишка, догадалась, что спрашивать хочется всем же и много. Данияр же вспомнил, что ехать осталось недолго, и снова попросил:

— Митя, расскажи ещё раз.

— Да ничего я там рассказывать не могу больше! — с досадой ответил парнишка-ворон. — Всё уже рассказал! Просто я с перепугу много чего не увидел и не запомнил.

— Ладно, последний раз спрошу — и больше не буду беспокоить. Тот ворон, к которому скелет пошёл, он далеко от тебя был?

— Да нет, не очень. Как около дома. Расстояние между двумя подъездами.

— Понял, — сказал Данияр и замолчал намертво. А Руся втихаря покосилась на него: нашёл то, что его зацепило, пока Митя впервые рассказал про своё попадание в Навь? Чего молчит? Мог бы и сказать...

Впрочем, уже подъезжали к дачам, хлопотливо рассыпавшимся по нескольким холмам, и тут спохватился Александр Михайлович.

— Данияр, а здесь есть где поставить машину? Или можно будет загнать её на участок Мрака?

— Нет, участок у него точно не под машину, — покачал головой ворон. — Мы оставим её возле дома правления товариществом. — И улыбнулся. — Там обычно две-три машины стоят всю ночь. Поставить надо будет рядом, а потом, когда выйдем, я положу в машину оберег, отводящий глаз. Машину просто никто не заметит до утра. И даже далее.

— Покажешь, как это делать? — азартно поднял голову Митя.

— Нет, не покажу. Сначала научитесь делать такие обереги, а потом — покажу.

— А почему не сразу? — спросил неугомонный парнишка-ворон.

— Свои обереги я никому не доверяю.

Пока ехали краем дачного посёлка, Руся сунулась носом к окну. В прошлую, утреннюю, поездку она не очень всматривалась в это место. Мельком она вспомнила, что посёлок очень старый, а потому домишки-будки и сараюшки перемежались с добротными постройками из кирпича, а кое-где торчали двухэтажные дома — настоящие коттеджи.

Обещанное Данияром правление размещалось в двухэтажном деревянном доме. Руся видела его утром. Слева от крылечка и правда стояли три машины, причём с краю оставалось место ещё для двух. Александр Михайлович остановил машину на одном из них, впритык к ближайшей, как скомандовал Данияр, и все вышли, как-то машинально стараясь вести себя тише: приехали тут! На чужое место свою машину поставили!

Руся улыбнулась: вся их компания словно шайка напроказивших подростков!

С громадным интересом ждали, что такого колдовского сотворит ворон, чтобы их машину никто не заметил. Больше всех был разочарован Митя: Данияр положил под "дворники" чужой и "своей" машины по камешку-голышу и что-то прошептал сначала в одну сторону. Потом — в другую.

— И всё? — обескураженно сказал парнишка-ворон.

— Всё, — спокойно подтвердил Данияр.

— Но мы видим! — настаивала Карина.

— Вы вороны, — напомнил Данияр. — А у меня расчёт на обычных людей.

Сразу за правлением, за здание которого повёл Данияр компанию, нашлось две дороги: одна асфальтированная, двум машинам еле-еле разойтись; другая, справа, — узкая тропа, слегка присыпанная битым кирпичом. Пока ещё светло. Но трава у заборов уже темнела в сумеречных тенях.

Данияр почему-то замедлил шаг, не успев свернуть на тропку, хотя по его движению было понятно, что он намеревался свернуть именно направо. Невольно замерли и остальные, машинально оглядываясь. Удивлённая Руся подошла к Данияру взяться за его руку. Он быстро глянул на девушку, но ничего не сказал, снова застыв на месте. И вот тут-то она сообразила, что не оглядываться надо, а прислушиваться.

В посёлке тяжелела странная тишина.

Нет, звуки-то раздавались, но как-то маловато для августовского вечера на дачах. В основном пересвистывались птицы — и то редко. Руся ожидала услышать позвякивание вёдер, глухой стук лопаты о землю на грядках, негромкий говор, смех и переклик соседей по участкам, звонкий собачий лай сразу в нескольких местах — то есть ожидала услышать всё то, что слышала утром. Светло же ещё, пусть солнце и оседает в кустах и деревьях. А тут... Шелестела трава и кусты из-за небольшого ветра. Перешёптывались листья на деревьях. И ни одного человеческого голоса. Собачий лай слышался, но так, словно собак заперли в домиках.

Где-то недалеко взвыл мотор мотоцикла. Но не воинственно, как утром, а словно в панике. Рокот быстро удалился и пропал.

Ничего не говоря, Данияр медленно, насторожённо вертя головой по сторонам, зашагал к тропке — за ним Руся, будто забытая им, но всё ещё ведомая за руку. Оглянувшись на первом же повороте, убедилась, что Александр Михайлович, тревожно погоняет молодых воронов впереди себя, замыкая процессию.

Не сделав и десятка шагов, Данияр обернулся.

— Обереги на всех?

Вороны только переглянулись и закивали.

А ещё через пять минут осторожного хода по тропке, которая по краям уже чернела из-за закрытых кустарником заборов, встревожилась и Руся. Почему она не видит нечистиков? Ну ладно — духи светлого дня. Им сейчас уже что-то вроде как спать пора. Но где нечистики? Эти-то, насколько она сообразила, могут действовать и днём, и ночью! Куда они подевались? Хотя это всего лишь тропка... Не всегда им тут гулять...

В незаметную калитку первой прошмыгнула Руся, как человек, который уже знает, куда идти. Следом за ней Данияр пропустил остальных, а затем тщательно закрыл калитку и вошёл в домик. Митя уже сидел на кровати, где только что лежала гитара, и пытался тренькать на ней, крепко зажимая струны и удивляясь, какие они тугие. Аккорды, которые он пытался озвучить, у него не получались. Александр Михайлович посмотрел и негромко, но пренебрежительно сказал:

— Оставь инструмент. У тебя ничего не выйдет.

— Почему это? — буркнул парнишка-ворон.

— Это семиструнка, а ты пытаешься на ней играть, как на шестиструнной.

Разочарованный Митя отложил гитару и уставился на Данияра.

— Ну, что там?

— Пока не понимаю, — ответил ворон. — Постою немного у входной двери на участок. А вы пока осмотритесь и подумайте, оставаться ли здесь на ночь.

— Я с тобой! — вскочила Руся и тут же неловко объяснила остальным: — Может, встретим кого из нечистиков, поспрашиваем, что тут да как.

— Я с вами, — категорично сказал Александр Михайлович.

— А мы на кухню! — обрадовался Митя. — Да, Карин? Зря, что ль, приехали? Хоть небольшой ужин, да на природе! — уже важно сказал он, подняв указательный палец к низкому потолку.

— Жора-обжора... — проворчала воронушка, но на кухню пошла, велев перед тем Мите захватить пакеты с продуктами.

Тот возражать не стал, ещё и повеселел.

А Данияр, усмехнувшись, вышел из домика. По едва заметной тропинке трое прошли к официальному входу на участок и принялись разглядывать дорогу перед участком, напряжённо вслушиваясь в ту же тишину.

— Такое впечатление, — чуть не прошептал Александр Михайлович, — будто здешних собак запирают в домах, но в будках не оставляют. Это такие... здешние порядки?

— Пару ночей я у Мрака ночевал здесь, — покачал головой ворон. — Но такого не было. Разве что закон такой вышел — или правление чудить решило. Но... Бред какой-то.

— И людей нет, — прошептала Руся. — А ведь эта дорога к правлению и к выходу. И сегодня не пятница, не суббота, чтобы люди ночевать здесь оставались. Неужели все ушли раньше, до наступления... вечера? И на остановке рядом с воротами людей не было...

— Данияр, — вдруг забеспокоился Александр Михайлович. — Случись нам быстро уходить отсюда, ворота поселковые будут открыты? Или их на ночь закрывают?

— Нет, такого не было, — совсем уж неуверенно ответил Данияр. — Но опять-таки чётко сказать не могу. Мало ли что сейчас поменялось в дачных правилах...

— Данияр, тут упавших яблок много! — за спиной сказал Митя. — Можно, я соберу? Я и корзину нашёл, а тут и водопровод есть, чтобы помыть.

— Разглядишь в темноте-то? — поддразнил Александр Михайлович, оглянувшийся на него.

— На ощупь найду! — буркнул обиженный Митя. — Я же не виноват, что мне есть хочется! Это всё Навь!

— Ага, для посещения которой надо всего лишь выпить, — со вздохом сказал старший ворон.

— Мить, я с тобой, — решила Руся. — Где корзина?

— Я её под яблоней оставил! — обрадовался парнишка-ворон, насупившийся было после замечания Александра Михайловича.

Руся предложила ему помощь не оттого, что хотелось помочь. Нет, страшновато стало смотреть на пустынную небольшую улочку между дачными участками. Никто из трав и кустов не выглядывал — даже садовничие, которых, как понимала Руся, здесь должно быть довольно много... Но вот здесь она, толмачиха, смотрит над краем забора — и её видно всем нечистикам. И где они?.. Так что... Лучше отвлечься работой, пусть та и складывается всего лишь из сбора падалицы. А старшие вороны пусть смотрят дальше. Пусть... охраняют их, сборщиков.

— Мить, — шёпотом позвала она. — Тебе всё ещё хочется здесь переночевать?

Парнишка-ворон не отвечал пару минут, и девушка решила, что в шелесте листвы и травы под яблоней он не расслышал её шёпота. А потом её увлёк поиск яблок, прячущихся порой под палой листвой. Яблок оказалось не так много, как расписывал Митя, так что тем более не хотелось проморгать хоть одно, несмотря на сумерки...

— Не хочу, — вдруг услышала она, и Митя, собиравший яблоки согнувшись, выпрямился и сел на корточки напротив. — Что-то мне тут не очень нравится...

— Слева от тебя, — машинально подсказала Руся и добавила, когда он нашарил кругляш: — Мне тоже не хочется. Я знаю, что дом Мрака защищён, но за участком я не увидела ни одного нечистика. Что-то тут не так.

Как будто эхом — слова Данияра:

— Хватит собирать! Быстро в дом.

— Зачем? — строптиво спросил Митя, вставая и поднимая корзину, чьё дно еле было покрыто набранным.

— Хочу проверить забор, хорошо ли защищён. Если плохо — придётся быстро уезжать отсюда. Так что — в дом!

— Но мы... — начал Митя — и внезапно корзина шлёпнулась из его рук, а Руся немедленно отшатнулась к Данияру.

Гнетущую тишину над дачными участками прошил тоскливый тонкий вой.

Все четверо окаменели, прислушиваясь, а потом Митя с сомнением прошептал:

— Собачку одну на даче оставили?

— Быстро в дом! — повторил ворон и, подхватив корзину, сунул её в руки парнишки-ворона. — Александр Михайлович, проводите их!

Тот было заикнулся, что хочет пройтись рядом с забором вместе с ним, но Данияр раздражённо ответил, что справится один и не хочет отвлекаться на неопытного ворона, если что-нибудь произойдёт. Руся ожидала, что Александр Михайлович будет возражать, но Данияр быстро отвернулся от них и зашагал куда-то в сторону от калитки.

Старший ворон вскинулся было идти за ним, но наступившую на секунды тишину прорезал новый вой — и показалось, что все дачные домики вокруг резко пригнулись, лишь бы их не заметили. Руся, испуганная, стремительно помчалась к двери Мракова домика и уже через пару шагов услышала, что следом несётся Митя. У порога, открыв дверь в тёмную тесную прихожую, или тамбур, она обернулась: Александр Михайлович нашёл где-то примерно двухметровую здоровенную жердь и, держа её перед собой, медленно пятился к двери. Проскочил мимо девушки, державшей дверь нараспашку, Митя, на этот раз крепко державший ручки корзины.

Наконец, все, кроме Данияра, очутились в домике. Выглянула из кухни обеспокоенная Карина, вцепившаяся сразу в два больших ножа.

— Что там такое?

— Пока не знаем, — отдышавшись, ответил Митя. — Данияр пошёл выяснять. Нам прогнал. Сказал — мы неопытные.

— Ничего себе — пикник, — пробормотала Карина, а Митя опустил взгляд на её руки и всколыхнулся:

— Каринка, а там ещё ножи есть?

— Лопат хватит, — неожиданно холодно ответил Александр Михайлович, цепким взглядом осматривая прихожую и комнату. — Я тут видел ещё небольшую тяпку и грабельки для рыхления, кажется. А ещё интересно, работает ли его пила на батарейках? Топор не ищи — я уже прихватил. — И повернулся боком показать висящий на бедре лёгкий топор с пластиковой петлёй на топорище.

Девушки, открыв рот, смотрели, как мужчины спешно вооружаются. Впрочем, рты захлопнулись быстро, когда Карина и Руся расслышали за окном, раму которого плохо закрыли, вой уже нескольких "бедных собачек".

Предварительно стукнув в дверь, предупреждая о своём приходе, вошёл Данияр.

— За забор участка ни одна нежить не войдёт, — хмуро сказал он. — Но, если быть откровенным, я не понимаю, что происходит. Наверное, придётся...

Он замолчал, глядя в пол и раздумывая.

— Я с тобой, — спокойно сказал Александр Михайлович.

— Не имею права рисковать жизнью неопытных... — начал Данияр и заткнулся, резко оглянувшись.

Мимо дачного участка Мрака в темноте катилась звуковая волна воя на разные голоса, словно по дорожке мчалась свора бешеных собак, среди которых были и маленькие, и громадные. И дорожка перед участком уже не тосковала, а злобно выла и рычала на разные голоса, уносясь куда-то дальше, в темноту.

— Чёрт... — прошептал Александр Михайлович, мгновенно осунувшись. Понял, что в компании его не расслышали, и заговорил в полный голос: — Что это? Здесь все собаки взбесились, что ли? Или это...

Руся почему-то сразу представила, что мимо проезжают машины, из окон которых голосят динамики с записью собачьего воя. Почему так уж фантазия разыгралась — неизвестно, но... Машины продолжали ехать...

— Они бегут так, будто знают, что где-то... — вполголоса, словно боясь, что с опасной улицы его услышат, проговорил Митя. — И так много... Данияр, кто это?

— Сидите здесь! — решился ворон и вышел из домика.

— Безоружный?! — поразился Митя.

— Карина, сторожишь их! — рявкнул Александр Михайлович и тоже выбежал на участок. Хлопнула дверь. Шагов старшего ворона они не расслышали: вой становился плотным, как будто обезумевшие собаки огибали именно участок Мрака.

Воронушка растерянно посмотрела на дверь, словно ожидая, что старший ворон вот-вот вернётся, а потом оглянулась на младших, оставленных на её попечение.

— Митя, корзину на кухню! Руся, посмотри, все ли окна закрыты!

Дел оказалось маловато. Карина-то успела на кухне приготовить ужин на скорую руку. Чем ещё заняться? Свет не включали, хотя лампа на проводе вяло болталась под потолком. Но свет сейчас мешал бы: чудилось, что только в темноте можно будет разглядеть страшного врага, а вот свет не давал такого преимущества... Но и сидеть в темноте, видя лишь очертания силуэтов, — тяжело. Вроде бы в закрытом доме. Вроде бы на защищённом участке (словам Данияра можно верить!), но...

Руся первой не выдержала.

— Давайте хотя бы на пороге постоим, — тихо предложила она. — Слышите? Вой ушёл куда-то... Может, сейчас Данияр вернётся и всё расскажет.

Что именно мог рассказать Данияр — придумать не сумела. Но ребята охотно согласились постоять у порога с открытой дверью, чтобы — чуть что! — сразу заскочить в домик и запереть на щеколду хотя бы. Щеколду-то заранее проверили, как вдвигать на скорости. Повторив движение с щеколдой, все трое вооружились, чем сумели, и скучились на пороге, напряжённо прислушиваясь к темноте.

Руся неожиданно для себя обнаружила, что ребята стоят с обеих сторон от неё, будто подрядились защищать её. Может, это потому, что у неё в руках был только один из кухонных ножей, а у Карины — другой нож и топорик для разделки, который она нашла в кухне, а Митя стоял, приподняв лопату, в которую вцепился обеими руками?

Но от порога тоже ничего непонятно.

Они все понимали, что так и должно быть. Слишком неопытны, чтобы старшие допустили их к активным действиям. Александр Михайлович тоже неопытный. Но он военный. А значит, может пригодиться Данияру.

— Данияр сказал — забор защищён, — тоненьким от волнения голосом напомнила Руся. — Может, посмотрим, что там?

Они и в самом деле её охраняли. Пошли к забору так, что она оказалась между ними. И, прежде чем высунуться над краем забора ей, сначала выглянула Карина.

— Никого, — шёпотом доложила она, кривясь, потому что прислушивалась к невнятному вою и рычанию где-то далеко.

Митя тоже посмотрел, прижимая к себе лопату.

— Пусто, — тоже негромко доложил он. — Мне кажется, они убежали куда-то вниз. Здесь ведь везде холмы.

Руся едва удержалась переспросить: "Они — это кто?" Но сказала другое.

— Как вы думаете, Данияр и Александр Михайлович пошли за ними?

— Наверное, — неуверенно сказал Митя и поёжился. — Только не понимаю — зачем? Если собаки бешеные, то с ними лучше не связываться.

— А если они не бешеные? — возразила Карина, машинально строгая столбик забора ножом. — Мы же сразу не поняли, почему в посёлке тихо. А если дачники знают, что тут вот такое бывает? Поэтому... затаились? Или разъехались по домам заранее? Пока солнце не село? Поэтому и своих собак спрятали?

— А мне кажется, Данияр понял, что случилось... — с тревогой сказал Митя. — Только как бы они там...

С подножия холма внезапно раздался пронзительный человеческий крик, такой громкий, что перекрыл даже непрестанно воющую волну. Впрочем, и та больше не столько выла, сколько рычала.

Все трое вцепились в забор, со страхом вслушиваясь в этот крик. А тот... зашатался и превратился в острые вскрики, болезненные и отчаянные. И к нему присоединился ещё один долгий вопль, который тоже вскоре прервался, а после нескольких вскриков перешёл в затихающие вскрики, пока не пропал в торжествующе кровожадном вое неизвестных существ.

— Убили кого-то, — прошептал Митя.

— Типун тебе на язык! — огрызнулась Карина. Голос её дрожал, но секунды спустя воронушка резко отстранилась от забора и жёстко сказала: — Уходим! Они (она выделила это слово) возвращаются!

Едва эти её слова прозвучали, как за забором, снизу, из чёрных трав, Руся услышала умоляющий голосок:

— Матушка толмачиха! Голубушка! Спаси-помоги укрыться за защитой колдовской!

Продолжение в среду.