Юрий Грозный, Царь всея Руси

Юрий Грозный, Царь всея Руси.

0. Иван IV Грозный.

Царь Иоанн Васильевич, прозванный "Грозным", умирал. Умирал в тяжких муках. Уже давно сильнейшие боли в суставах ног не позволяли ему ходить. Руками он мог двигать лишь превозмогая сильную боль, со скрипом в суставах. Тело его распухло, покрылось многочисленными дурно пахнущими кровавыми язвами.

Болезни сии далекие потомки Ивана идентифицировали как болезнь суставов — остеофит и сифилис, завезенный в Европу испанцами из Нового Света, и подхваченный Иваном от какой-то из молодок, до которых он был весьма охоч. К тому же, врач — немец лечил Ивана содержащими ртуть лекарствами, что еще сильнее ухудшало его состояние.

Но, сознание российского самодержца оставалось ясным. Царь продиктовал личному духовнику Архимандриту Феодосию свою последнюю волю, назначив боярина Бориса Федоровича Годунова опекуном своих малолетних детей.

"Егда же Великий Государь последняго напутия сподобися, пречистаго тела и крови Господа, тогда во свидетельство представляя духовника своего Архимандрита Феодосия, слёз очи свои наполнив, глаголя Борису Феодоровичу: тебе приказываю душу свою и сына своего Феодора Ивановича и дщерь свою Ирину...".

Также перед смертью, согласно летописям, царь завещал младшему сыну Дмитрию в личное владение город Углич со всеми уездами.

В ночь на 18 марта 1584 года, около четырех часов утра, царь, наконец, отмучился. Дыхание Ивана прервалось. Он успел, однако, подумать: "Прости мне, Господи грехи мои! Прости меня Господи, что не смог я исполнить веление Твое и мечту мою, объединить в одну державу все земли Русские. Слаб я оказался и подвержен соблазнам. Даруй силы потомкам моим исполнить промысел Твой! Молю тебя, Господи!"

Сознание Ивана отделилось от тела. Боли, наконец, перестали мучить его. Он бестелесно воспарил над ложем, поднялся к сводчатому потолку своей палаты в Большом кремлевском дворце, поглядел на стоящих вокруг ложа духовника, боярина Годунова, последнюю жену Марию Нагую, врача Кихельбаума, слуг и домочадцев. Те еще не осознали, что царь преставился и не проявили беспокойства.

Внезапно, некая сила потащила душу Ивана прямо сквозь потолочные перекрытия дворца, чердак и кровлю вверх к закрытому густыми облаками небу. Внизу, в граде Москве тут и там виднелись тусклые фонари патрулировавших улицы конных сторожей.

Меж тем, его втянуло в облако. Вокруг потемнело до кромешной тьмы. Как вдруг, впереди появилась светлая точка, которая стала быстро увеличиваться и вскоре превратилась в круглый тоннель со стенами, переливающимися всеми цветами радуги. Были там и такие чудные цвета, которых не увидишь и в радуге. Ивана потащило с бешенной скоростью по тоннелю.

Внезапно тоннель закончился и Иван оказался неподвижно висящим в пространстве, залитом ярким молочно белым светом. Прямо перед собой он увидел огромную, парящую в пустом пространстве фигуру архангела Гавриила. Он узнал его по фреске в соборе Вознесения Христова в Коломенском. Архангел с огромными белоснежными крыльями, в сверкающем золотом чешуйчатом панцире, был златовлас, прекрасен и грозен ликом.

— Услышал Господь мольбу твою, недостойный! И послал меня повстречать тебя. Слабы будут потомки твои и не смогут они воплотить мечту твою! Но, если хочешь ты довести дело свое до конца, дарует тебе Господь еще один шанс! — Громовым басом возгласил Гавриил. — Готов ли ты на это, недостойный?

— Готов я, посланник Божий! Положу все, что имею, на дело сие! Отрину соблазны мирские и сделаю все, что в силах моих!

— Быть по сему! — Возгласил Архангел, и вытянул указующую руку вниз, откуда прилетела душа Ивана. Царя закрутило и понесло обратно.

* * *

В отделе ? 3 научно — исследовательского института реально — пространственно — темпоральных переходов (НИИРПТП) Российской Академии наук 17 октября 2337 года завершалась подготовка к эксперименту. Приближался решающий момент.

— Реально — пространственно — темпоральный канал в шестимерном реал-пространстве-времени сформирован! — Доложил начальник физической лаборатории.

— Психоматрица донора зафиксирована! Оптимизация проведена! Дополнительные информационные файлы прошиты! Сознание и подсознание реципиента подготовлены! — Отчитался начальник ментально-психической лаборатории.

— Информационное прикрытие проведено, — включился начальник информационной лаборатории, в просторечии — пиарщиков.

— Резерв мощности накоплен! — доложил главный энергетик НИИ.

— Полная готовность! Даю обратный отсчет! — заключил начальник отдела, доктор психо-физических наук Виктор Иванович Стариков.

— Пять. Четыре. Три. Два. Один. Пуск! — Он хлопнул ладонью по Большой Красной Кнопке.

* * *

Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович внезапно проснулся и сел на ложе. Сердце бешено колотилось. В голове гудело. Осмотрелся. Вокруг было темно. Только в узкие оконца покоев просачивался слабый предутренний свет.

Куда это меня занесло? — подумал Иван Васильевич. Затем, удивился. Что это, у меня ничего не болит? Подвигал ногами и руками. Всё легко двигалось. И не болело! Он откинул одеяло, встал и прошлепал босыми ногами по полу к окну. Потрогал. В частый оконный переплет были вставлена пластинки слюды. Иван снова удивился. Чего это, совсем я что ли обнищал, во дворце стекол нету?

Огляделся. В полутьме увидел на низкой тумбе рядом с ложем колокольчик с ручкой. Подошел, взял колокольчик и позвонил. Вскоре, дверь растворилась, и в дверях появился чей-то силуэт. В покоях за дверью горела свеча.

— Чего изволите желать, Юрий Всеволодович? — осведомился силуэт.

— Свет зажги! — Ответил Иван Васильевич. Силуэт вышел за дверь, затем вернулся, держа в руках свечу, подошел к поставцу и зажег три свечи в подсвечнике. Тут только до царя дошло, что постельничий почему-то назвал его Юрием.

— Что-нибудь еще, Ваша милость?

— Ничего больше не надо, — ответил царь. Нужно было разобраться в обстановке. Постельничий — молодой парень, которого царь никогда ранее не видел, вышел и прикрыл за собой дверь.

В простенке между окнами обнаружилось зеркало. Иван Васильевич подошел и посмотрел на свое отражение. Он увидел молодого новика, рослого, плечистого блондина. Вполне симпатичного. Поднес к глазам руку. На крепкой ладони обнаружились набитые мозоли, характерные для регулярных тренировок с мечом. Пощупал свои бицепсы — трицепсы. На руках присутствовала солидная мускулатура. Как и на икрах и бедрах обеих ног. Напряг пресс и ткнул в него кулаком. Пресс был железным.

— Все это хорошо! Но, что все это значит? Я же умер, только что! — Мысленно вопросил сам Себя Иван Васильевич.

— А ты кто? — Вдруг раздался испуганный голос в его мозгу. Голос, похоже, принадлежал молодому парню. Иван даже не удивился. После смерти и встречи с Архангелом он был готов к чему угодно.

— Я то, Иван Васильевич, царь Русский! А вот ты кто?

— А я — Юрий Всеволодович, Великий князь Владимирский. Вот уже второй день, как батюшка мой, Великий князь Всеволод Юрьевич преставился, — ответил тот же испуганный голос.

— А день и год сегодня какой? — Осведомился Иван.

— Так, 16 апреля 6720 года! — ответил Юрий. Иван Васильевич в ранней юности перечитал не по одному разу все книги отцовской библиотеки. Благо, других развлечений злые опекуны ему до совершеннолетия на дозволяли. Отличаясь отменной памятью, он до сей поры многое помнил. Помнил, вкратце, и историю Юрия Всеволодовича Владимирского. Он быстро сообразил, что год ныне от Рождества Христова 1212-й. До прихода татар 25 лет! — пронзила его мысль.

— А откуда ты, Иван в моей голове взялся? И по какому праву ты моим собственным телом распоряжаешься? И не пошел бы ты из моей головы в преисподнюю! — Пришел в себя Юрий.

— А пришел я в твою голову и в тело твое по воле Господа! Так, что, вьюнош, не дергайся! Так и быть, расскажу тебе, как было дело. Умер я в 1584 году от Рождества Христова, через 372 года от сего дня. И было мне тогда 54 года. Всю мою жизнь собирал я под свою царскую руку русские княжества. Собрал Владимирские, Ростовские, Рязанские, Новгородские, Псковские, Ярославские, Муромские и Черниговские земли. Но, дальше не преуспел. Помер. И перед смертью от болезни тяжкой, взмолился я Господу нашему, что бы позволил он потомкам моим собрать, наконец, все русские земли воедино. Когда же отлетела душа моя, Господь послал ко мне Архангела Гавриила, который ответил, что не суждено потомкам моим собрать русские земли. Но, сказал мне архангел Гавриил, Господь, по милости своей, дает мне возможность самому собрать земли русские, и послал он душу мою в твое тело.

А потому, вьюнош, сиди спокойно, и не дергайся! И будем мы с тобой тогда жить долго и счастливо! Понял меня? И не вздумай противиться воле Божьей!

— Ну если на то воля, Божья, то, я согласен, — ответил Юрий. — Буду терпеть тебя, дед.

— Это не я тебе дед, а ты мой двоюродный пра — пра — пра — прадед. Твой отец, Всеволод Юрьевич, мой дальний, дальний предок. Моя линия московских князей идет от брата твоего младшего Ярослава. Но, я тебя старше на 30 лет, и царство мое больше твоего княжества раз в десять. Я еще и Казанское, и Астраханское и Сибирское ханства завоевал. Так что, тебе, новик, сам Господь велел мне подчиняться! Уразумел?

— Да понял я, понял! Только, не знаю я никаких таких ханств! — Сварливо ответил Юрий, а сам под шумок попробовал шевельнуть пальцами на левой руке. Не вышло. Пальцы ему не повиновались.

— Но, но! Не балуй у меня! — Заметил эту попытку Иван Васильевич. Учти, если будешь меня слушать, дам тебе время от времени телом покомандовать. А если будешь своевольничать, так и будешь в самом дальнем углу головы сидеть.

Юрий попробовал было накричать мысленно на "вселенца", но Иван легко закрыл его в дальнем углу сознания. Юрий перестал что либо слышать и видеть. Да и голос его, звучащий в мыслях Ивана, стал не громче комариного писка. Вот тут Юрий испугался. Иван продержал его в изоляции с четверть часа, затем открыл ему доступ к зрению и слуху.

— Ну, что, осознал?

— Извини, Иван Васильевич! Все осознал, против воли Божьей даже пытаться идти не буду!

— То-то же! А теперь слушай! Пока в тереме народ не проснулся, еще время есть. Расскажу, как дальше твоя жизнь сложилась бы, если бы я к тебе в напарники не попал.

Через 4 года ты проиграл бы усобицу брату Константину, и он бы скинул тебя с Владимирского стола. Но, еще через два года Константин умрет, и ты снова сядешь на Владимирский стол. Все твои годы пройдут в усобицах с другими князьями — рюриковичами. Как и раньше, когда твой отец с ними за уделы рубился, каждый год почти.

Однако, в 1237 году от Рождества Христова придут на русскую землю с востока страшные враги — монголы с татарами. Придут в огромной силе. Двести тысяч воинов! Эти монголы до прихода на Русь захватят все земли к востоку и югу от Руси, до самых дальних морей — океанов. Захватят и Китай — Цзинь, и государство Киданей, и государство Хорезм, и государство Булгар, и половцев и аланов. Русские князья, как всегда будут держаться своих уделов, откажутся выставить единое войско, и монголы легко захватят всю Русь. Сожгут и разграбят все города. Побьют людей. А ты погибнешь в битве на реке Сити.

Только еще через 140 лет русские смогут первый раз победить монголов в битве на поле Куликовом. Все княжества русские станут данниками монголов на 240 лет. Князья будут ездить к хану монгольскому на поклон за ярлыком — разрешением хана на княжение. А после, до самой моей смерти татары будут совершать набеги на русские земли, грабить и жечь города, уводить людей в полон. Вот этого я и намереваюсь избежать! Вот в чем воля Господа нашего! Понял теперь?

— И как же ты Иван Васильевич всего этого избегнуть хочешь?

— А выход тут только один возможен. Покончить нужно за 20 лет с удельными княжествами, с княжескими усобицами и превратить Русь в единое могучее государство! Другого пути нет!

Долго еще просвещал Иван Васильевич своего молодого предка. Однако, убедил. Юрий проникся выпавшей им на двоих долей. Когда утром постельничий постучался в покои, Иван передал управление телом Юрию, а сам решил посидеть в уголке сознания молодого князя и осмотреться. Что бы вникнуть в новую для него реальность.

А потом, уже вникнув во все детали, совсем отстранить Юрия от дел. Что бы вкусить все прелести обладания молодым, здоровым и крепким телом. В это свое намерение Юрия, он, понятное дело, посвящать не стал.

Когда Иван стал надолго замещать Юрия, возникла еще одна проблема. Юрий почти каждый вечер навещал свою находящуюся на сносях молодую жену Агафию. Срок беременности еще позволял им заниматься любовью. В это время Иван скромно изолировался, что бы не смущать молодца.

Сам Иван днем регулярно тренировался с мечом и на коне, хорошо питался. Крепкий молодой организм требовал своего. Хотелось бабу. На Агафию он не претендовал. Юрий бы смертельно обиделся. Иван присмотрел среди дворни молодую красивую холопку лет шестнадцати. С крепкой задницей, высокой грудью, круглолицую шуструю брюнетку. Видимо, с толикой половецкой или печенегской крови. Недолго думая, приказал привести ее после тренировки в свою опочивальню. И с огромным удовольствие овладел ею. Звали ее Параша. Давненько уже не получал он такого удовольствия. Юрию позволил подглядывать. Тот тоже был доволен. Холопку одарил рублем, чтобы лучше старалась в следующий раз и приказал приходить ежедневно.

Как же все же хорошо быть молодым и здоровым! — подумал Иван. — Благодарю тебя Господи за это! — Он уже забыл, что обещал Гариилу не поддаваться соблазнам и вести праведную жизнь. Однако, решил ограничится одной этой холопкой. Он помнил к чему привела его распущенность в прошлой жизни. Впрочем, все русские князья этим грешили. У крестителя Руси святого Владимира было 600 наложниц. Это не считая тех девок и женок, которых он просто трахнул.

1. 15 лет спустя.

Лежа на кровати в своей опочивальне после церемонии венчания на Царство и последующего грандиозного пира, Царь всея Руси, князь земли Владимирской, Муромской, Рязанской, Ивановской, Мценской, Новгород-Северской, Киевской, Галицкой, Волынской, Турово-Пинской, Смоленской, Псковской, Новгородской, Вологодской, Князьградской, Балтийской, Агафьевской и Всеволодской Юрий Всеволодович никак не мог заснуть. Даже немалое количество выпитого хмельного меда не убаюкивало его.

В голове крутились воспоминания последних 15 лет жизни, начиная с чудесного вселения его разума в тело 23-летнего Великого князя Владимирского. Воспоминания прежних 54 лет его жизни Царем всея Руси Иваном Васильевичем уже давно не тревожили его. Они превратились просто в огромную библиотеку сведений обо всем, что он когда либо видел, слышал, читал, которую он мог по своему желанию вызывать из памяти и перелистывать.

Будучи царем Иваном, на память он никогда не жаловался. Однако, после вселения в Юрия Всеволодовича его память о прошлой жизни стала абсолютной. Это свое новое свойство он считал даром Архангела Гавриила, который и перенес его сознание на три с половиной века назад. Более того, стоило ему задуматься о каком либо предмете, событии, явлении, в памяти всплывали такие подробности, о которых он в прошлой жизни даже не ведал.

Например, он точно знал, что в следующем году монголы нападут на Булгарию. Знал когда, где и какими силами. Хотя в прошлой жизни он этого не знал. В этом он был совершенно уверен. И эту свою способность он тоже считал даром Архангела.

Хочешь — не хочешь, но, при всем своем скептицизме, он был совершенно уверен, что является Божьим избранником. Об этом ему прямо заявил Архангел. И избрал его Господь на дело защиты Руси от безбожных монголов с татарами.

Память и сознание молодого князя Юрия Всеволодовича сохранились в его голове, но воли ему Иван не давал. Совсем. Тот оставался просто пассивным наблюдателем, не имеющим власти над телом и головой. В первые годы Иван еще обращался к Юрию за советом и давал ему на некоторое время свободу действовать, особенно при общении с молодой женой и домочадцами. Но, это было в прошлом.

Уже давно Иван Васильевич отождествил себя с Юрием Всеволодовичем. Думал как Юрий Всеволодович и действовал, как Юрий Всеволодович. Ну а для всех окружающих он и был Юрием Всеволодовичем Грозным, объединителем всех земель русских, 39-летним самодержцем государства Русского.

Юрий вспоминал весь свой путь в новой жизни. Преобразование войска, литье пушек, производство пороха, реформирование государственной власти.

Лишение князей рюриковичей их уделов, а бояр — их вотчин, переселение покорившихся и присягнувших ему князей и бояр на верность в служебные поместья. А несогласные или сбежали за пределы земель русских, или укоротились на голову.

Только старые отцовские бояре остались при своих вотчинах. Но, все они были уже в преклонных летах. А двое в прошлом году померли: Твердислав и Ставр. Вместо них наместниками земель поставил своих дворян Тита и Сидора, ранее бывших дьяками земельных Управ. А крупные вотчины Твердислава и Ставра поровну разделил между их детьми, не обидев и дочерей.

Заново создал стройную административную систему государственного управления: Приказы и Управы. Выпустил новые законы — Уложения по все областям жизни народа и государства.

Всех своих дружинников рассадил по служебным поместьям. Большую часть смердов перевел в помещики — малодворцы. Создал тем самым свою главную опору — служилое дворянство, обязанное ему всем и готовое за него идти в огонь и в воду.

Построил дороги между городами, наладил ямскую и почтовую службу.

Возвысил ремесленников и купцов. Наладил заграничную торговлю с Булгарией, Ганзой, Персией и Византией. Подати с торговли давали теперь главный доход в казну. Ремесла и торговля процветали.

Вспомнил присоединение Рязанского и Муромского княжеств, с которых начал объединение русских земель. Разгром княжеской коалиции во главе с Мстиславом Удатным, присоединение Новгорода и Пскова, захват Смоленской земли и поход на Булгарию. Заключение союза с Ильхам-ханом Булгарским.

Захват эрзянских земель, разгром Литвы и захват Полоцка. Захват мокшанских земель, разгром ордена Меченосцев и захват его земель на Балтике.

Особо памятен был ему разгром монгольского войска в Булгарии, а затем единовременный захват земель Черниговских, Киевских, Новгород-Северских, Переяславльских и Литовских. Тут он еле — еле справился, слишком уж большой "кусок" сразу пришлось отхватить. Но, упустить такой случай после разгрома монголами русских князей на Калке было никак не возможно.

Затем взял Турово-Пинское княжество и прусские земли, заключил договор с Ганзейским союзом, поставил порты на Балтийском море и наладил морскую торговлю.

Захватом Галицко-Волынского княжества он завершил объединение всех земель русских. А сверх того взял под себя земли мордовские, эстонские, литовские, орденские и прусские.

А в прошлом году взял Царьград и заключил союз с василевсом Ромейским. Учредил на Руси автокефальное Патриаршество, независимое от Константинопольского патриарха.

Словом, 15 с лишком лет в новом мире у него прошли не зря. Он трудился без передыху, как раб на галере. Имел лишь краткие дни для отдыха. Постоянно в дороге, постоянно в разъездах, в делах и в битвах.

Раздробленную на удельные княжества Русь он объединил под своим скипетром. Никогда еще не была Русская держава такой могучей. Все государи Европы мечтали с ним породниться через династические браки. Уже выдали своих дочерей за его братьев государи польский, венгерский и булгарский.

Однако, впереди предстояли еще более трудные свершения. До нападения монголов на Русь оставалось всего 8 лет. Их нужно будет встретить во всеоружии. Чтобы отбить у них охоту лезть на Русскую землю.

Перебрав в памяти все свои свершения, он постепенно успокоился и вскоре умиротворенно заснул.

2. Дела царские.

Проснувшись утром, Царь всея Руси Юрий Всеволодович потребовал огуречного рассола. Голова трещала, мутило, подташнивало. Очень давно он не маялся похмельем. Некогда было. Да и не было времени расслабляться.

Теперь же повод был — достойней некуда. Учредил Русское царство на 320 лет раньше. Выполнил первую часть Великого Плана. Казалось бы, теперь можно и расслабиться. Попировать, на охоты поездить. Однако, срочные, совершенно неотложные дела выстроились вереницей от самой двери царской опочивальни до Серебряных ворот Владимира и далее за околицу.

От выпитого рассола полегчало. Вызвал постельничего Куприяна, дворянина охранного Приказа, и приказал через три часа пригласить в малую палату дьяка Столичного Приказа Савелия с отчетом о делах мастеров — бумажников и дьяка Секретного Приказа Ратмира.

Сам Государь перешел в малую палату, сел за стол, взял большой лист пергамента, линейку, стакан с остро заточенными гусиными перьями и чернильницу. Задумался, вспоминая конструкцию печатного станка, на котором печатал первые русские книги Иван Федоров. В свое время Иван Васильевич весьма интересовался печатным делом.

Перед мысленным взором Юрия отчетливо всплыли чертежи станка. Царь занялся черчением. По-первости, он решил не связываться с набором текстов из отдельных литер, а печатать тексты с матриц. К приходу дьяков чертеж был готов.

Вошедшие дьяки выглядели бледно. Вчера изрядно расслабились все. Службу, однако, не забыли. Поздоровавшись, Савелий шлепнул на стол две пачки бумаги.

— Вот, царь батюшка! Царьградские мастера расстарались, как ты и повелел. Сделали листы бумажные. Размером пядь на две пяди (18 см * 36 см) и две пяди на три (36 см * 54 см).

Царь взял верхний лист большего размера. Бумага была толстой, серой и шершавой на ощупь. Согнул вдвое и прижал к столу по сгибу. Бумага не треснула. Качество бумаги было куда хуже известного по памяти Ивану Васильевичу, но, тем не менее, это была именно бумага. И для задуманного дела она годилась.

Взял лист меньшего размера. Он был тоньше и белее. Испытание сгибом лист тоже выдержал.

— Отлично! — промолвил Царь. — Мастерам, что сделали эти листы, по 25 гривен от моего имени подари, Савелий.

Сколько листов они могут сделать за день?

— У нас есть два мастера. Один делал большие листы, другой малые. Пока у них мастерские небольшие, и производство бумаг еще не налажено. Это из пробных замесов листы. Могут они делать листов про двадцать в день.

— Это меня не устраивает. Пусть продолжают работать. Хотя бы по сотне листов в день пусть делают. А ты Ратмир, на Нерли готовь большой бумажный двор. Там строй большие мастерские для этих мастеров. С приводом от водяного колеса. Мне нужно по две тысячи малых листов и по полтысячи больших в день. И это только для начала. Как будет двор на Нерли готов, переселим мастеров с семьями туда. Производство бумаги засекречиваем. Прямо сейчас. Отныне за это дело отвечает Секретный Приказ. Мастерские бумажников возьми под охрану.

Бумагой торговать будем. Весьма это выгодный товар. В производстве бумажные листы будут куда дешевле пергаментных.

В новом бумажном дворе оставь половину площади свободной, для будущего печатного двора.

— А что такое печатный двор? — осведомился Ратмир.

— Объясняю. Чеканку монеты ты отлично представляешь. — Ратмира Юрий ценил не только за то, что он обеспечивал охрану секретных мастерских, но и за то, что дьяк вникал во все особенности мастерства, и вполне представлял тонкости всех секретных производств. Это ему было нужно, что бы полнее удовлетворять потребности мастеров в инструментах и материалах. Поскольку, за выпуск продукции Юрий спрашивал с него.

— На бумаге будем печатать тексты всякие, перенося их на бумагу с матрицы — штампа, также, как на заготовку монеты переносим рисунок с чекана.

— Штамп делаем так. Сперва на плоской дубовой доске пишем текст документа. Потом резчик прорезает в доске буквы шириной в одну линию и глубиной в две линии. Затем доску заливаем расплавленным свинцом. Когда свинец остынет, получим штамп с выступающими буквами. Штамп кладем на плоскую каменную плиту буквами вверх. Буквы смазываем краской, на штамп накладываем лист бумаги, сверху — плоскую железную плиту и прижимаем ее рычажным прессом. Все буквы отпечатываются на листе. Лист вынимаем и сушим.

Идею уловил?

— Вроде бы понял, Царь батюшка.

— Вот тебе примерный чертеж станка — пресса. Дело это богоугодное. Опять мне видение про это было. Делать будешь два пресса. Один под малый лист бумаги, другой — под большой.

Теперь ты, Савелий. Возьмешь лучших писцов, пусть напишут на одном листе тексты решений Церковного Собора об учреждении патриаршества и об избрании Патриарха. Один текст на большом листе, другой на малом. Внизу — подпись и печать патриарха.

На других листах пусть напишут решения Земского Собора об учреждении Царства Русского и об избрании меня Царем. Внизу листов — моя подпись: Юрий, Царь всея Руси, помазанник Божий с приложением большой государственной печати. Листы принесешь мне на подпись.

Эти тексты будем печатать прессами на листах бумаги. В большом количестве. Малые листы разошлем во все волости. А большие — во все уезды. Пусть их повесят на видных местах.

А пока — напишите тексты на этих листах и разошлите решения по всем землям. Пусть глашатаи читают их везде. — Царь хлопнул ладонью по большой пачке. — Перед рассылкой листы мне еще раз покажи. Чтобы эти дела запустить, даю вам три дня. Дней через пять снова ко мне зайдете. Я сам вас вызову.

Юрий запустил книгопечатание на Руси на 336 лет раньше, чем в свое время Иван Васильевич.

Когда в следующий раз придете, с собой возьмите царьградских огневиков. Надеюсь, Ратмир, они тебе тайну греческого огня открыли?

— А куда же они денутся! Конечно открыли.

— Пытать их не пришлось?

— Какое там! Вполне добровольно открыли! И наперегонки.

— Когда делать огонь начнете?

— Оказалось, там главный ингридиент — земляное масло. Его добывают из земли у города Баку на восточном берегу Хвалынского моря. Городовой Приказ по моей просьбе уже дал заказ купцам на закупку этого масла. Вскоре должны привезти 20 бочек. Хватит нам для начала.

— Что еще нужно?

— Еще требуется сера и известь, понемногу.

— Хорошо, жидкость эту они сделают. А как метать ее на врага?

— Для этого у них были особые "сифоны". Это медные закрытые котлы, в которые заливается смесь. Выбрасывается жидкость через рукав под нажимом воздуха, который закачивается в котел мехами. Такой сифон мы тоже делаем. Но, эти мастера сами сифоны не делали. Однако, про устройство сифонов они нам все рассказали.

— Сифон делайте. Пока греческого огня нет, пробуйте из него воду лить. Для обороны городов зело нам эта штука пригодится. Надеюсь, к возвращению моему из Булгара, мне вы что-нибудь покажете!

— Уверен, сделаем. Вроде бы ничего слишком сложного в этом нет.

— Тогда наметь место для секретного двора огневиков. Тоже на Нерли. Как только пробный сифон заработает с маслом, сразу начинайте двор строить. И заказ на земляное масло еще один сделайте. На сотню бочек, для начала. Масла потребуется очень много.

На этом пока все, можете идти. И скажите дежурному стольнику, чтобы вызывал Малюту.

Через полчаса пред царские очи явился дьяк Тайного Приказа Малюта.

— Ну чем порадуешь, Царя батюшку? Какие новости про отравителей, заговорщиков и прочих татей? — вопросил Юрий.

— С прошлого доклада особых новостей нет. Ловим прознатчиков вокруг Секретного Приказа. Есть от императора германского, короля франкского, султана турецкого, даже от поляков и венгров по одному словили. Все пушками и порохом интересуются. Всего выловили 14 человек. Всех после допроса тайно казнили. Как ты и повелел. Чтобы никто про них ничего не услышал. Пропали, и с концами.

Выдают их те служители Секретного Приказа, у которых они пытаются что-либо вызнать.

Один подмастерье с пушечного двора именем Гаврила о попытке подкупа не доложил, и деньги от прознатчика взял. Ну а мы его самого взяли с поличным. Публично осудили и казнили с вырыванием языка, ослеплением и посажением на кол. Другим в назидание.

— Это ты правильно сделал. С предателями и впредь так поступайте. И судить и казнить их при большом стечении народа нужно. Еще и сообщения об этом во все земли рассылайте.

От монгольского хана четверых прознатчиков взяли. Под видом купцов половецких к нам заехали. Пограничными укреплениями в Ивангородской, Рязанской и Мценской землях интересовались. Их тоже казнили.

— А вот тут зря. Когда новых лазутчиков от монголов поймаешь, подумай, как их к себе на службу к себе завербовать. Будем через них хану враки всякие передавать. Главное — убедить их, что артиллерия у нас слабая и малочисленная.

— Заговоров новых не выявили. Правда, в письмах рюриковичи да бояре тебя хулят, Царь батюшка, всячески. Черными словами поминают и клянут. Но, как ты и повелел, за письменные хулы никого не хватаем. Чтобы не прознали про чтение писем.

А тех дураков, что в пивных болтают лишнее, хватаем, судим и в Дорожный Приказ в работы отправляем.

Сейчас мы читаем все письма, которые идут через между землями через главную почтовую контору во Владимире. А также в стольных городах читаем почту между уездами. Правда, пока только от дворян и других знатных людей.

— Про вскрытие писем, Малюта — это одна из наших главнейших тайн, наряду с порохом. Береги ее, как зеницу ока!

— Потому я и не хочу в землях всю почту вскрывать. Пришлось бы для этого слишком много чтецов в наши столы набирать. А про что много людей знают, о том тайну не утаишь.

— Ты прав. Но, заведи такой порядок, чтобы письма из одного уезда в другой, обязательно через твои столы в земельных почтовых конторах проходили. Письма всех дворян читать не надо. Читай, начиная с волостителей и всех кто выше, а также рюриковичей и бояр бывших.

— Тем не менее, рюриковичей и бояр нужно пугать, время от времени. Потому, выбери из тех, кто больше всех меня хулит, человек пять, и организуй им заговор, с целью меня убить. Чтобы доказательства были железные. Потом проведем открытый суд и показательно казним.

— Сделаю, царь батюшка. Предвижу, опять отравление они замыслят. Заговорщиков мы выловим, во всем они сознаются, и свидетели надежные будут. Главными заговорщиками можем сделать Глеба Ингваревича Рязанского и Глеба Владимировича Муромского. Зело они в письмах между собой тебя ругают.

— Вот и отлично. Другим наука будет. А что наши прознатчики про монголов доносят?

— Важнейшую весть донесли. Помер их Хан Чингис великий. Теперь все царевичи чингизиды в Монголию уехали, на великий курултай. Будут нового великого Хана выбирать.

— Вот это новость, так новость! — Юрий отлично знал дату смерти Чингис-хана, но, работа разведки его порадовала. Не даром казенный хлеб Вышата ест. — Что еще скажешь?

— Главный полководец Чингиса Субэдэй, которого ты в Булгаре побил, на курултай не едет. Он не чингизид. А решил он Булгарам обиду свою давнюю припомнить. Собирает войско, чтобы летом на Булгарию напасть.

— И сколько войска у Субэдея будет?

— Пока еще не ясно. Но, поскольку все чингизиды будут на курултае, слишком большого войска у него точно не будет. Думаю, тысяч около тридцати. Самое большее — сорок тысяч. Весной точнее узнаем.

— Понятно. Продолжай разведку у монголов. Когда и где нападут. Мне придется в помощь Ильхаму войско послать. По договору.

Некоторые половецкие ханы Чингису присягнули. И мы их тоже знаем. Золото они все любят. Через них можно вовремя все узнать. За золотом обращайся в Казенный Приказ от моего имени.

Кроме того, меня интересует Фессалоникская империя. Хочу летом туда наведаться с войском за трофеями. Собирай сведения про крепости, соседние с Фессалоникой и про сам город. Будем его брать. Возьмем город, соберем трофеи, а потом отдадим город Дуке Ватацу. Пусть владеет. Нам нужна сильная Византия. Чтобы монголы зубы об нее подольше ломали. Заодно женим Всеволода на его племяннице. В будущем это может нам пригодиться. Уразумел?

— Как есть уразумел, Царь батюшка!

Детали заговора князей против Царя и цели разведки в Фесалонике утрясали допоздна. Пораженный грандиозностью замыслов государя, Малюта вышел от Юрия в ошеломлении.

На следующий день утром дьяк Савелий принес листы с решениями Соборов. Царь их подписал, оставил себе несколько экземпляров и пригласил на обед патриарха.

Максим явился в обычном облачении. В парадном за столом было бы не удобно.

Отведав в трапезной палате блюд и вин, перешли в малый покой.

— Как идет разборка моих константинопольских даров? — поинтересовался Юрий.

— Большую часть разобрали. Но еще много осталось. Иной раз настоящие церковные сокровища находим. То в раке мощи почитаемого святого находим, то икону полутысячелетней древности, то манускрипт времен апостолов. Бесценны дары твои, Юрий Всеволодович!

— Ну что же, я рад, что угодил тебе, отче! Теперь к делу. Вот почитай тексты сии. — Юрий передал два отпечатанных листа патриарху. Когда Максим закончил чтение, одобрительно хмыкнув, Юрий предложил:

— Подпиши листы с решениями Церковного Собора, потом печать Патриаршую к ним приложишь. Листы эти я размножу и по все землям копии разошлю, для зачтения глашатаями во всех уездах. А архиепископы пусть разошлют листы по приходам. Чтобы священники приходские их во время службы верующим зачитывали.

Было мне видение, что указы царские и патриаршие нужно во все волости и во все села рассылать. А для этого нужно печатные станки построить и листы бумажные с указами во множестве большом делать. Это все я уже начал.

Попрошу тебя, отче, составить проповеди на нашем языке, во славу и во здравие Патриарха и Царя Русских. Особо в тех проповедях отметь, что мы с тобой на служение Богом избраны. Пусть эти проповеди приходские священники читают. Опять, же против монголов пусть народ в проповедях настраивают. Тексты проповедей я размножу на бумажных листах, а ты разошлешь во все приходы. Пусть народ наш к вере православной крепче прикипает. И приучается Патриарха и Царя чтить.

— Славное дело ты задумал, сын мой. За мной это дело не станет. Переведу с греческого византийские проповеди во славу василевса и патриарха. Они у меня имеются. И против врагов тоже. А про тебя я особо напишу, что Господь тебе архангела Гавриила неоднократно являл. И действия твои, по объединению Руси, все свершены по воле Господа нашего. И поминать нас с тобой будут во всех церквях ежедневно! А по праздникам и по воскресеньям — особые будут молебны.

— Еще одно дело малое у меня к тебе, отче. У тебя, я знаю, есть личная канцелярия. В ней иноки работают. Пришли мне пару толковых иноков — канцеляристов. Хочу у себя личную канцелярию сделать. А то все мои указы через канцелярии приказов идут, что мне не нравится.

— Позволь узнать, сын мой, что же ты в приказных канцеляриях себе такого человека не найдешь?

— Рядовых канцеляристов я в приказах и возьму. Но, начальники их не должны быть с приказами связаны. Они над приказами стоять будут.

— Понял. Назавтра пришлю тебе четырех толковых и опытных иноков — канцеляристов. Сам выберешь, кто тебе нужен. А захочешь, всех четырех бери. У меня теперь грамотных и толковых иноков много. По твоему совету, Юрий Всеволодович, во всех приходах и монастырях школы давно заведены. Каждый год грамотеев выпускаем.

Покончив с текучкой, Юрий созвал Синклит.

В малой палате вокруг стола расселись дьяки всех приказов. Юрий заслушал краткие отчеты от каждого Приказа. Затем вопросил:

— Какие у вас, дьяки, ко мне вопросы? А то, опять я вскоре уеду надолго.

— Вот, в связи с этим у нас к тебе вопрос имеется, Царь батюшка. От лица всех нас. — Начал дьяк судебного Приказа Амос, исполнявший в это время обязанности председателя Синклита. А дьяки председательствовали в Синклите поочередно, каждый по три месяца.

— Ты обычно по полгода в отсутствии, а то и дольше. Если у каждого из нас в Приказе какой вопрос возникает, каждый сам его и решает. А вот если вопрос касается нескольких приказов, то мы сами его решить не можем. К примеру, пришлешь ты нам повеление, новую крепость где-то построить.

Тут Казенный Приказ должен деньги выделить, Городовой Приказ должен проект крепости сделать и мастера — архитектора назначить, Сельский Приказ — людей и транспорт выделить для строительства, Воинский Приказ — гарнизонное войско назначить, Поместный Приказ — поместья выделить для городских начальных людей, Бронный приказ — оружие и снаряжение для крепости выделить.

Мы, конечно, каждый свою часть указа о строительстве крепости подготовим. Затем, этот проект указа к тебе отправим. А ты, может в самой дальней Князьградской земле в это время пребываешь. Пока до тебя указ дойдет, пока ты его рассмотришь и подпишешь, пока его гонцы обратно во Владимир привезут. Очень много времени теряется зря.

Как нам с такими делами быть?

— Очень правильный вопрос ставишь, Амос. Я сам на эту тему уже думал. И вот что надумал.

Учреждаю я царскую Канцелярию. Назначу в ней начальника — дьяка. Канцелярия эта будет вести протоколы заседаний Синклита. Протоколы Канцелярия будет мне отсылать, где бы я ни был. Чтобы был я в курсе всех ваших дел.

Заседания Синклита, по-прежнему вы будете вести поочередно. По три месяца каждый. Дьяк Канцелярии вести заседания не будет. Только все записывать.

Если у вас встанет вопрос, касающийся нескольких приказов, то вы его сначала обсуждаете между собой. Затем готовите Решение Синклита по этому вопросу. Принимаете его большинством голосов. И сразу начинаете его исполнять. Канцелярия сразу же направляет ваше решение и протокол заседания мне. Я его читаю, если нужно, исправляю и подписываю. И сразу отправляю обратно. С моей подписью Решение Синклита становится Царским Указом.

Уложение о Синклите и Царской Канцелярии я на днях напишу. Будете действовать по нему. Все ясно? Ответил я на ваш вопрос?

Дьяки одобрительно загудели.

— Амос встал и сказал:

— Велика мудрость твоя Государь! Рады мы, что умишками своими волю твою угадали. А кто же будет дьяком Канцелярии?

— Дьяка завтра назначу. И вот еще что: в Царскую Канцелярию от каждого приказа одного толкового писарчука и двух писарей мне направьте.

Остромир! — Обратился Царь к дьяку Посольского Приказа. — Задержись. Остальные свободны.

Дьяки застучали отодвигаемыми стульями и направились к выходу, переговариваясь. Им было что обсудить.

Дьяк посольского приказа Остромир пересел поближе.

— Вот что, Остромир! Готовь посольство в Константинополь. Точно также, как в прошлый раз. Предложение от меня к василевсу повезете. Предложим ему сокрушить его врага — Эпирского деспота Федора Комнина Дуку.

В прошлый раз, когда мы Константинополь брали, этот самый Федор под шумок захватил Фессалоникское королевство латинян. И объявил себя императором Фессалоникской империи. Сам Дука Ватац победить Федора не сможет. Силы у них примерно равны. А мы на себя возьмем захват столичного города Федора Фессалоники и разгром главных сил Федора. За это, понятное дело, разграбим город. А Ватац пусть берет все остальные земли Федора. В итоге, империя Дуки Ватаца вдвое вырастет и по площади, и по населению.

Уверен, он на это с радостью согласится. Нападение на Фессалоники назначим на начало июля. Нам нужно будет от него то же, что и в прошлый раз: поддержка флота и пять тысяч строевых коней. Из них тысячу для тяжелой конницы. Причем, жеребцов тяжелых, не оскопленных. Буду у себя катафрактариев заводить.

Готовь от меня личное письмо василевсу. Посольство должно отбыть через три дня. С ответом пусть не задерживается. Войско из Киева выйдет в конце мая.

Юрий долго думал, кого назначить дьяком Канцелярии. Хотя распорядительных функций этот дьяк иметь не будет, он должен выполнять важнейшую роль — доносить все сведения о работе Приказов до Царя без задержек и искажений.

Столоначальниками в Канцелярии станут писарчуки, присланные из приказов. По одному столу в Канцелярии на Приказ. Особенности работы своих приказов эти писарчуки знают.

Подъячими Канцелярии над столоначальниками он решил назначить иноков, которых пришлет патриарх. Одного — по всем земским приказам, другого — по всем воинским, включая Тайный, Охранный, Секретный и Судебный. Чтобы дьяки приказов не могли влиять на содержание отправляемой к Царю почты., что его тумен выбит с дороги на Ивановск. Севернее сожженного городка Сапожок на дорогу вышли конные тумены урусутов и продвигаются к Рязани. Тумен Кюлькана с боем отступает. Урусуты имеют в большом количестве малые огнебои, знакомые Кюлькану по Булгарии.

Хан Бату понял, что его наставник был полностью прав. Субэдэй предсказал действия урусутов еще две недели назад. Царь Юрий заманил войско Бату в ловушку и теперь захлопнул ее.

29. Разгром орды.

Вот и настал этот день. День, ради которого Царь всея Руси Иван Васильевич прозванный Грозным, а ныне Юрий Всеволодович, и тоже Грозный, по воле Господа, получил вторую жизнь. Целых 25 лет, Юрий не покладая рук и каждодневно напрягая главу исполнял напутствие Господа, переданное ему Архангелом Гавриилом.

Он объединил под своей рукой все русские княжества, многократно увеличил силы Руси. Присоединил к Руси многие земли. Внушил силой своего оружия уважение к Руси всем соседним державам. Нанес сильнейший удар по римскому папству, обезопасив Русь с тыла перед нашествием монголов.

Он извел зловредных князей — рюриковичей, которые, подобно нутряным червям, сиречь глистам, грызущим изнутри человека, терзали Русь своими усобицами, истощая ее перед нашествием страшного врага. Извел и самовольных вотчинников — бояр, вредивших государству не меньше князей. Создал главную опору государства в лице поместного дворянства, обязанного служить государю за право пользования поместьями.

Он двинул вперед военное дело на Руси, создав артиллерию и регулярные войска вместо княжеских и боярских дружин. Ввел всеобщую воинскую повинность под видом земского ополчения. Построил мощную оборонительную систему на южных рубежах.

Он создал на Руси государственное устройство в виде уездных и земельных управ и общегосударственных приказов. Ввел единую систему налогообложения. Беспощадно искоренил мздоимство и казнокрадство чиновного люда. Обеспечил равенство всех людей перед законом, создав независимые суды и земские органы самоуправления.

Развил металлургию и другие ремесла, ввел книгопечатание, начал добычу железной руды, серебра и других полезных ископаемых. Построил дороги между всеми городами, наладил торговлю внутри страны и торговлю с другими странами. Поднял престиж мастерового люда и купечества. Поспособствовал укреплению дымов — семейных хозяйств простых селян. Уже двадцать лет под его скипетром Русь наслаждалась мирной жизнью и богатела.

И этот день, наконец, настал.

Утро выдалось безветренным, ясным и морозным. В гуляй-городках суета началась еще до рассвета. В свете неполной еще луны, под яркими зимними звездами. Пар от дыхания людей и лошадей долго висел в неподвижном воздухе, постепенно рассеиваясь.

За сутки, прошедшие после отбитого штурма, 4 фема арзамасского и мценского ополчения разошлись лесом вдоль опушки леса, окружающего рязанские поля с юга, не показываясь, однако, на глаза монгольским дозорным.

Готовить настоящие засеки времени у них не было. Монголов ополченцы готовились встретить стеной щитов, освоенной на регулярных учениях. Тем не менее, деревья рубили и валили. На одну ополченческую рать пришлось менее версты опушки, общая длина которой составляла 16 верст. Как раз, чтобы выстроить одну четырех шереножную стену щитов. И еще один полк оставить в резерве ратного воеводы. Оба фланга войска ополченцев опирались на берега Оки. За рекой стояли 4 фема рязанского ополчения. К утру по всей длине опушки успели навалить слабенькую засеку шагов 40 -50 шириной.

А в центре оборонительной позиции, по обе стороны от дороги на Ивановск на опушках встали два конных фема стратигов Варуна и Истомы. Им предстояло, по плану Царя, в пешем строю принять на себя главный удар монголов. Каждый фем оборонял полосу в две версты.

А за лесами в 8 — 10 верстах на крепких засеках по рекам Паре, Ранове и на 3-ей засечной линии стояли еще 12 фемов рязанского ополчения. На одну рать приходилось три версты засечной линии. За засекой обороняться было вполне возможно.

Так что, монголов обложили двойным кольцом ополченческих ратей.

С рассветом, еще в сумерках, русские гуляй-городки стали сворачиваться. Все три корпуса русского войска приняли походно-боевой порядок. Три рати каждого фема развернулись по полям в единый фронт. Это был уже боевой порядок. Однако, каждая рать пока следовала в походно-боевом. Впереди — фронтом три пеших полка. Каждый — колонной. Перед пешими полками — конный полк в сотенных колоннах. По центру за пешими полками — санный поезд гуляй-города, за ним на санях — артиллерийский полк и резервный пеший полк.

Между боевыми порядками корпусов оставались зазоры в пару верст, которые, однако, уменьшались по мере продвижения корпусов вперед.

Такой причудливый порядок наступления был выбран архистратигами исходя из глубины снежного покрова. В поле снег был воинам выше колена, а в низинках — до середины бедра. Передовые сотни полков протаптывали путь остальным. Сотни сменялись каждые 3-5 минут, в зависимости от глубины снега. Полководцы учитывали, что по такому глубокому снегу монгольская конница сможет атаковать только шагом. Пока монголы выйдут на линию боевого соприкосновения, рати успеют перестроиться из походно-боевого в боевой порядок.

С колокольни Спасского собора, самой высокой в городе, все окружающие город с юга поля просматривались до самой опушки леса, темной полоской просматривающегося на горизонте. В лучах восходящего низко над горизонтом на востоке зимнего солнца, снег искрился почти нестерпимо. Так, что Юрию, Флавиону и Кондрату, стоящим в звоннице колокольни, приходилось прикрывать глаза от солнца руками.

Все фигуры на шахматной доске были расставлены. Все, что возможно, учтено в плане. Теперь Юрию оставалось только наблюдать. Все дальнейшее зависело только от воинского таланта и умения архистратигов, стратигов, воевод, полковников. Ну и от стойкости воинов, десятников и сотников.

Первым пошел вперед, через час после восхода солнца, в направлении от города к лагерю хана Бату корпус Лавра. три пеших фема.

Увидев медленно наступающие по полям многочисленные русские полки, тумен Шигена начал отступать по дороге к лагерю Бату. Сам Бату в это время свернул лагерь и двинул четыре тумена общим числом 21 тысячу воинов по дороге на Ивановск. Следом за ним потянулся обоз осадного корпуса.

Бату послал к Шигену гонца с повелением отступая, контратаковать, что бы замедлить продвижение урусутов. Тумен Шигена, насчитывающий около пяти тысяч нукеров, конечно, никак не мог одолеть три полнокровных фема Лавра, за которыми двигались еще два фема ополченцев. Однако, нойон приказал провести демонстративную атаку.

Всадники, развернувшись по обе стороны дороги, двинулись навстречу корпусу Лавра. Сблизившись на сотню шагов, монголы принялись обстреливать полки рати, продвигавшейся по дороге. Пехотинцы успели выстроить стену щитов, из-за которой лучники открыли ответную стрельбу. Тем временем рати на флангах продолжали движение вперед, заключая конников Шигена в полукольцо.

За четверть часа, пока продолжалась перестрелка, артиллеристы успели развернуть орудия артиллерийского полка за стеной щитов, оставаясь невидимыми для монголов. По команде ратного воеводы пехотинцы разомкнулись, открывая направление стрельбы артиллеристам. Грянул залп. Три десятка гауфниц и два десятка пушек грянули разом, выбив изрядное количество нукеров Шигена. Остальные развернулись и ускакали, выйдя из досягаемости картечи, прежде чем артиллеристы гауфниц успели перезарядиться. Однако, пушки грохмынули еще раз, выбив ядрами еще несколько десятков нукеров.

Отбив контратаку, рать двинулась дальше. Атаковать еще раз Шиген не рискнул. Из-за слишком больших потерь. После неудачной контратаки Шигена Бату приказал Бурундаю, Шигену, Берке и Мункэ отходить к основным силам.

Тумены Бату двинулись с места одновременно с корпусом Лавра. За час они прошли четыре версты и сосредоточились для атаки. Бату решил атаковать вдоль дороги. Разведчики доложили ему, что засеку урусуты только начали строить. Поэтому, он счел возможным прорвать оборону урусутов мощным ударом в одну точку. Хан дожидался подхода четырех арьергардных туменов.

Через полтора часа, когда корпус Лавра прошел половину пути до перекрестка дорог, сдвинулись с места корпуса Галаша и Гремислав. Продвигаясь вперед вдоль опушки леса, они сжимали с востока и с запада территорию, на которой могли маневрировать монголы.

В это время Бату проводил перегруппировку своих сил, готовясь к прорыву. Атаковать он решил вдоль дороги, поскольку только по дороге конница могла разогнаться для таранного удара по стене щитов, которую наверняка построят урусуты.

На дороге могли ехать в шеренге 6 всадников. В обе стороны от дороги Бату решил выстроить в шеренгу еще по три сотни нукеров, всего — шесть сотен. Сильно поредевшие тумены Кюлькана, Орду, Тангкута, и Кадана могли атаковать пятью — шестью шеренгами каждый, всего 22 шеренги.

Свою личную тысячу батыров Бату выстроил на дороге. Батыры в тяжелой броне, на прикрытых броней боевых конях должны пробить оборону урусутов, как бронебойная стрела пробивает доспех. А тумены на флангах должны расширить прорыв.

За нукерами Кадана выстроились остальные нукеры полнокровного ханского тумена — всего 16 шеренг. Даже если передовые тумены не смогут пробить оборону урусутов на флангах, отборные нукеры хана доведут дело до победы. В своих нукерах Бату был уверен. Затем выстроился обоз с камнеметами. А за обозом подходили еще не успевшие построиться тумены Бурундая, Шигена, Берке и Мункэ. Они должны будут сдерживать урусутов на поле до тех пор, пока все силы монголов не втянутся с поля в узкую полоску дороги.

Воины Варуна и Истомы, вышедшие к опушке после полуночи, не спали уже сутки, безостановочно продвигаясь вперед. Перекусывали на ходу. Тем не менее, выйдя к опушке, они принялись строить засеку, раздвигая ее в обе стороны от дороги. К рассвету засеку раздвинули на две версты в обе стороны от дороги. Была она, правда, не широкой — десятка четыре шагов. За этой засекой заняли оборону в пеших порядках русские конники.

Первый фем вышедших к опушке ополченцев Варун направил направо от дороги, с наказом занять оборону за боевым порядком конников. А стоящих там рязанских ополченцев сдвинуть дальше на восток, уплотняя их боевой порядок. Второй фем все еще тянулся по дороге.

Утром, видя надвигающуюся на них по полю орду монголов, воины продолжали валить деревья. В центре позиции, на полторы версты в обе стороны от дороги засеку успели расширить до полусотни шагов. Затем, видя готовящихся к атаке монголов, архистратиг Варун приказал выстроить оборонительный порядок.

Артиллерии конные фемы не имели. В конные рати вместо артиллерийских полков входили полки пищальников. По сотне пищалей каждый. Расчет пищали состоял из четырех воинов. Первый номер — стрелок. Второй номер — помощник стрелка помогал перезаряжать пищаль, благодаря чему расчет делал один выстрел в минуту. Третий и четвертый номера — щитоносцы. Они удерживали большие ростовые щиты, оперев их на землю и сцепив краями. Пищаль просовывалась в специальную бойницу, выпиленную в щитах.

В обе стороны от дороги за засекой выстроились стены щитов на четыреста шагов, за которыми изготовились к стрельбе по три сотни пищалей.

В ставке Бату загудели большие сигнальные трубы, ударили барабаны. Конная масса сдвинулась с места и пошла на русские фемы. По дороге, вырвавшись вперед из общего строя, быстро ускоряясь, накатывался плотный строй воинов в полных доспехах, сверкающих на солнце. Из кони тоже были прикрыты полными доспехами: налобники, нагрудники, кольчужные попоны на боках.

Когда эти воины приблизились вплотную к засеке, ударил сигнальный колокол Варуна. Десяток пищалей дали залп. Стреляли они свинцовыми пулями калибром в десять линий. Первый ряд монголов сбило с ног. Попав в корпус коня, пуля вминала доспех в грудь коня, и валила его с ног. Попав во всадника, пуля выносила его из седла, причинив раны, не совместимые с жизнью.

Через пару мгновений грянул залпом второй десяток пищалей. Вторая шеренга нукеров рухнула на поверх первой. Пищали грохотали десятками не переставая. Завал лошадиных и человеческих тел на дороге перед засекой быстро рос.

Вскоре на засеку вышла основная масса монголов. Все шесть полков пищальников перешли на беглый огонь по готовности. Расчеты развили максимальную скорострельность. Стреляли попеременно пулями и картечью. Для охлаждения стволов стрелки время от времени совали их в снег. Горячие стволы остывали, шипя в снегу.

Бату, поняв, что урусутские пищали стоят по обе стороны от дороги, приказал Орду и Тангкуту двигаться влево вдоль опушки, а Кадану — вправо, выискивая место , где у противника не будет пищалей. Пищалей у противника не должно было быть слишком много. Послал гонца в тыл к Шигену с приказом атаковать противника дальше за Каданом.

Монголы отступили, не выдержав убийственного огня пищалей. Тумен Кюлькана был выбит почти полностью. И с ним две сотни нукеров личной стражи хана. Сам Кюлькан, к счастью, уцелел.

Сдвинувшись на полторы тысячи шагов от дороги, нукеры Орду вышли из зоны обстрела пищальников. Воины, подскакав к засеке, спешились и принялись рубить топорами ветки с поваленных стволов. Из-за спин выстроившихся за засекой стеной щитов урусутсуих воинов на монголов посыпались стрелы. Монголы ответили интенсивной стрельбой, пуская стрелы навесом за стену щитов.

Тангкут сдвинулся еще на тысячу шагов левее, тоже дал команду своим тысячникам прорубаться через засеку. Он уже вышел из полосы, обороняемой воинами Варуна, в полосу, обороняемую мценскими ополченцами. Ему доложили что урусуты за засекой вооружены гораздо хуже тех воинов, что стоят у самой дороги, вероятно — это ополченцы.

Кадан, а за ним и Шиген на правом фланге тоже принялись прорубаться через засеку. Причем, удар нукеров Шигена тоже пришелся в полосу, занимаемую ополченцами.

Архистратиг Галаш, увидев, что часть монголов сначала двинулась вдоль опушки ему навстречу, а затем принялась прорубаться через засеку, дал команду всем конным полкам двух своих фемов атаковать монголов в конном строю. Шесть полков общим числом в три тысячи всадников сплотились перед строем пехоты в единую массу и двинулись вперед.

Через полчаса они ударили во фланг тумену Тангкута. Силы были примерно равными. Закипела жестокая сеча. Но прорубаться через засеку нукеры Тангкута прекратили. Не до того им стало.

Гремислав, заметив маневр монголов и выдвижение конных полков мценского воинства, дал своим конникам такую же команду. Вскоре и перед фронтом надвигающихся арзамасских пеших ратей закипела жестокая сеча русских конных полков с туменом Шигена.

Варун, опасаясь прорыва монголов на флангах, направил два полка пищальников на правый фланг, два других — на левый. Два полка остались на месте, поскольку главные силы монголов все еще стояли против центра его позиции.

Хан Бату получил донесения Тангкута и Шигена о том, что им противостоят не воины, а ополченцы. Кроме того, он увидел что тумены Тангкута и Шигена с флангов атакуют массы конных урусутов. Бату направил в помощь Шигену тумен Мункэ, а на помощь Тангкуту послал Берке.

С приходом подкрепления монголам удалось оттеснить конницу Галаша и Гремислава.

На флангах нукеры Орду и Кадана смогли прорубиться через засеки и атаковать выстроивших позади засек стену щитов воинов. Воеводы конных ратей вовремя заметили эту угрозу, перебросили к атакованным участкам подкрепления и смогли удержать монголов. Подошедшие полки пищальников смогли перестрелять монголов, пробирающихся через засеки.

Удар такой же силы пришелся на мценских ополченцев, занимавших оборону левее фема Варуна. Воевода ополченческой рати, на которую пришелся удар монголов, усилил подкреплениями атакованный участок.

Бронебойные стрелы, которыми осыпали ополченцы хорошо бронированных нукеров, были не слишком эффективны. Те продолжали топорами обрубать сучья с поваленных стволов. А без сучьев стволы уже не представляли собой препятствия для передвижения пеших, и даже конных нукеров.

В то же время, плотный поток стрел монгольских воинов по ополченцам давал существенный результат. Стоявшие в стене щитов ополченцы потерь не несли, а вот лучников ополченцев стрелы поражали. Поскольку панцирей и даже кольчуг у них не было.

Через четверть часа спешенные нукеры прорубили широкий проход через засеку. Через этот проход конница монголов нанесла удар по стене ополчения. Монголы бились свирепо. Всадники бросали своих коней прямо на стену щитов, ощетинившуюся копьями. Кони своими тушами сбивали стену. Сами всадники запрыгивали с седел прямо на поднятые вверх щиты ополченцев.

Плохо вооруженные ополченцы не смогли сдержать атакующих. Монголы вырубили сначала первую стену щитов ополченцев, а потом и вторую, образованную прибывшим подкреплением.

В это время к прорыву подошел полк пищальников, усиленный двумя воинскими полками из фема Варуна. Пищальники открыли беглый огонь по пробирающимся через проход в засеке нукерам. Пищальникам удалось перекрыть проход монголам. Спешенные конники вступили в бой с нукерами, уже прошедшими через засеку. С другой стороны прорыва быстро прибывали силы ополчения.

В этот критический момент на поле боя вступили пешие фемы Галаша. Пехотинцы связали боем нукеров Шигена и Мункэ. А изготовившие к бою свои орудия артиллеристы трех артиллерийских полков дали два залпа по атакующим. Монголы не выдержали и отступили. Прорыв засеки был ликвидирован.

Прорвавшихся через засеку монголов окружили воины Истомы и ополченцы. В глубоком снегу среди деревьев продолжился упорный бой. Лишь несколько сотен конных монголов смогли прорваться и ушли в глубь леса.

Фемы мценской пехоты продолжили движение вдоль опушки к дороге на Ивановск.

Примерно так же развивалось сражение и на восточном фланге. Воины Истомы отразили удар нукеров Орду. А тумен Тангкута при поддержке нукеров Берке прорвал оборонительный порядок арзамасского ополчения. Однако, подошедший вскоре полк пищальников при поддержке пехотных полков и ополченцев, а затем и подоспевших арзамаских фемов, перекрыли прорыв. Лишь около тысячи нукеров смогли уйти через засеку в лес.

Арзамасская пехота продолжила движение к дороге. Пространство для маневра монголов неуклонно сжималось. Рати Галаша и Гремислава теперь разделяло всего четыре версты. А с севера подошли владимирские фемы Лавра, сомкнув фланги с арзамасцами и мценсцами. От фронта владимирских фемов до опушки леса тоже осталось меньше четырех верст.

После отбитого русскими в центре позиции натиска, конные нукеры Бату отошли на две сотни шагов и снова выстроились в шесть шеренг по шесть сотен воинов. Хан Бату, привстав на стременах, внимательно наблюдал за ходом битвы, пересказывая происходящие изменения обстановки лежащему рядом с ним в санях Субэдэю. От его внимания не укрылось, что большую часть пищальников полководцы противника перебросили на фланги.

За шеренгами всадников выстроились в сплошной ряд сани осадного корпуса с установленными на них защитными стенками, сделанными из толстых досок. Лошадей из них выпрягли. А за образовавшимися укрытиями мастера установили в ряд все 16 баллист. По опыту боев в Булгарии, Бату знал, что пули пищалей на дистанции в 200 шагов не пробьют установленные на санях деревянные щиты.

За баллистами в том же порядке выстроился почти полнокровный тумен Бурундая. А за ним — остаток тумена Бату.

Когда под пушечными залпами урусутов фланговые тумены начали отступать к центру, Бату повелел дать сигнал к атаке. Взревели трубы. Выстроившиеся перед щитами шеренги нукеров расступились в стороны. Рабочие осадного корпуса начали толкать вперед сани со щитами и сани с катапультами. Залп пищалей пришелся по щитам и вреда почти не причинил.

Как только катапульты вытолкали на дистанцию уверенного выстрела до боевого порядка урусутов, громыхнули сигнальные барабаны, и горящие зажигательные снаряды полетели на урусутов.

Большая часть снарядов легла либо с перелетом, либо с недолетом. Но, пять снарядов ударили прямо в щиты пищальников. Зажигательные снаряды представляли собой каменные ядра, обмотанные многими слоями полотняной ленты, между которыми находилась горючая мякоть. Пять расчетов погибли.

Лучники без перерывов выпускали по урусутам тучи огненных стрел. Позади стоящих за засекой артиллеристов — пищальников загорелись ели и сосны. Густой дым закрыл видимость.

Обе стороны еще раз обменялись залпами. Варун, стоящий на высоком помосте позади стены воинов, понял, что, оставаясь на месте, пищальники вскоре погибнут во все усиливающемся пламени. Назревал прорыв монголов по центру. Архистратиг приказал трубить отход. А на оба фланга приказал отправить гонцов с повелением воеводам стягивать рати к дороге. Пищальников с флангов тоже срочно стягивать к центру.

Заметивший отход противника от засеки Бату тут же отдал команду атаковать. По уже притоптанному погибшими нукерами Кюлькана снегу конники Бату быстро доскакали до засеки, и принялись за ее расчистку.

Лавр, увидев огненные залпы баллист хана Бату, сделал вывод, что оборона по засеке может быть прорвана. И тут же повелел шести своим конным полкам атаковать монголов с тыла. Развернувшись по полю лавой три тысячи конников двинулись на врага. Не вскачь, но рысью, поскольку снег перед ними был уже притоптан монголами. Пехоте и артиллеристам повелел ускорить движение.

Хан Бату двинул навстречу коннице Лавра тумен Кадана.

Галаш и Гремислав, заметив выдвижение конницы Лавра, тоже послали вперед свои конные полки. На монголов с обоих флангов двинулись по две тысячи всадников.

Бату послал им навстречу поредевшие тумены Мункэ и Берке . Через пять минут конники сшиблись. Сила сторон были примерно равными. В трех местах завязалась конная сеча. Сильно поредевшие тумены Шигена и Тангкута, в которых после штурма засеки осталось едва по тысяче воинов, Бату отозвал к себе.

Тем временем нукеры тумена Бату разобрали засеку на две сотни шагов в обе стороны от дороги. Хан повелел своим тысячникам держать фланги прорыва за засекой, а Бурундаю атаковать всеми силами вдоль дороги.

Конников Бату, попытавшихся продвинуться в лесу на фланги вдоль засек атаковали спешенные воинские полки. В лесу, среди деревьев, в беспорядочной рубке конные воины уступали пешим в подвижности. Расширить полосу прорыва наукерам Бату не удалось. А затем и подоспели полки пищальников. Началось избиение отборных нукеров хана. Один выстрел — один нукер. На коротком расстоянии в лесу промахнуться было трудно. Щиты и доспехи тяжелые пищальные пули пробивали легко, вынося уже мертвых нукеров из седел.

Прорвавшись через полосу горящего леса, нукеры передовой тысячи Бурундая обнаружили перед собой стену щитов, из-за которой по ним стреляли в упор лучники и пищальники. На короткой дистанции бронебойные стрелы тоже пробивали доспехи.

Через проложенную в засеку полосу в лес вошли три тысячи нукеров Бату и примерно столько же нукеров Бурундая. Остальным пока не хватило места. По всему периметру захваченного монголами за засекой лесного пятачка закипела жестокая сеча. Рати Истомы и Варуна окружили монголов сплошной стеной щитов в четыре — пять шеренг. Из-за их спин по возвышающимся над щитами всадникам прицельно били пищали. Никто не уступал. Монгольские нукеры и русские воины выходили из боя только убитыми или падали тяжело ранеными. На легкие раны никто не обращал внимания.

Пехота Лавра, Галаша и Гремислава тем временем неуклонно шла вперед, тесня перед собой тумены Кадана, Мункэ и Берке. Чтобы замедлить продвижение урусутов, Бату послал им в помощь Орду, Шигена и Кадана. В каэжом из этих трех туменов оставалось в строю от одной до двух тысяч нукеров.

Тем временем русские пешие корпуса вышли на дистанцию в шестьсот шагов до позиции осадных орудий Бату. Лавр, видя, что монголы уже прорвали засеку, отозвал свои конные полки в тыл и повелел изготовить всю артиллерию к бою. От пытавшихся контратаковать конных монголов орудия прикрыли повозками гуляй-города и стеной щитов пехоты. Его примеру последовали Галаш и Гремислав.

В поле перед проходом через засеку еще оставались четыре тысячи нукеров Бурундая, две тысячи батыров Бату, включая тысячу его личной охраны, и полтысячи нукеров Кюлькана. Тут же находились обозы осадного корпуса и всех туменов общим числом в двадцать тысяч человек, три тысячи повозок и десятки тысяч вьючных лошадей.

Остатки туменов Тангкута, Шигена, Кадана, Мункэ, Орду и Берке, общим числом около десяти тысяч нукеров, крутились в поле, пытаясь сдержать наступающих урусутов.

Артиллеристы открывали огонь по готовности. Пушки на большом угле возвышения ударили ядрами по большой толпе монголов, скопившихся перед проходом в засеке. А гауфницы ударили картечью по крутившимся перед артиллеристами конным монголам.

Вскоре грохот семи сотен гауфниц и трехсот пятидесяти пушек слился в непрерывный оглушительный рев. Все поле заволокло дымом. Чугунные пушечные ядра, падая в густую толпу обозников и лошадей, рикошетируя от земли, рвали тела и туши на куски. Каждое ядро находило десятки жертв.Кони взбесились. Толпу охватила паника. Давя друг друга, всадники на конях, вьючные лошади и пешие обозники рванулись к проходу в засеке. Удирая от залпов картечи, нукеры туменов, ранее сдерживающих урусутов, тоже ринулись к проходу.

Взбесившиеся кони с всадниками и без них бросались прямо в засеку и застревали в густом сплетении стволов и ветвей. Прямо по их тушам пытались карабкаться следующие.

Хан Бату и самый опытный после Субэдэя нойон Бурундай, не обращая внимания на падающие сверху ядра, сумели построить своих нукеров в плотный клин. В центр клина Бату поставил нукеров Кюлькана и повозку с Субэдэем.

Тяжело бронированные конники личной тысячи Бату, составившие первые ряды клина, как железный колун в деревянную чурку вошли в толпу, забившую проход в засеке, в основном состоящую из обозников. Тех кто не смог потесниться и освободить дорогу, стоптали конями или вытолкнули в засеку.

Пройдя полосу выгоревшего леса, клин вытолкнул беспорядочно сражавшихся конных нукеров Бурундая прямо на урусутскую стену щитов. Плотная масса коней и всадников смяла стоящую стеной щитов пехоту урусутов, несмотря на убийственный огонь стоящих за ней стрелков — пищальников.

Что бы не быть стоптанными, пищальники раздались в стороны, образовав проход шириной в сотню шагов.

В этот проход и ринулись монголы. С обоих флангов по устремившейся в проход толпе в упор били картечью пищали. От них не отставали лучники, во много раз превосходя пищальников скорострельностью.

Следом за нукерами Бату и Бурундая в проход, снова топча обозников, беспорядочной толпой устремились все уцелевшие нукеры туменов Тангкута, Шигена, Кадана, Мункэ, Орду и Берке. Никто уже не различал рядовыхвоинов, десяткников, сотников, тысячников и даже темников.

Артиллеристы пеших фемов не прекращали огонь ни на минуту. Пушки стреляли теперь прямо по проходу в засеке, по которому плотной толпой бежали монголы. Расчеты гауфниц на руках вытащили свои орудия вперед, вслед за удирающими монголами. Подтащив их на сотню шагов к все еще толпящейся перед засекой массе монголов, они продолжили пальбу.

Через четверть часа избиение закончилось. Все нукеры, сумевшие проскочить под убийственным огнем в лес, скрылись из виду. Уцелевшие обозники и многие нукеры сдались.

Встретившись у разбитых монгольских баллист архистратиги Лавр, Галаш и Гремислав коротко посовещались и послали все свои конный полки преследовать монголов. Конников Истомы и Варуна к преследованию решили не привлекать. Они были на ногах без сна уже полтора суток. По оценке военачальников, монголов прорвалось не более пяти тысяч. Скорее — от трех до четырех тысяч. Все остальные полегли под русскими ядрами, картечью, стрелами, копьями и мечами. В плен попало тысяч семь — восемь. В основном — обозников. Но, их еще предстояло пересчитать.

Ближе к концу этого, очень длинного дня, на поле славной битвы прибыл Царь всея Руси Юрий Всеволодович с конвоем.

В лучах заходящего зимнего солнца поле выглядело страшно. Запах гари, порохового дыма, крови перебивался вонью разорванных пулями и ядрами человечьих и конских утроб. Все раненые уже замерзли или были добиты. Пленных сгоняли в кучи.

Войсковые фемы отошли с поля боя в стороны, на чистый снег, подтянули обозы и обустраивали лагеря для ночевки. Ополченцы устраивали лагеря в лесу. Раненых с поля уже собрали. Лекари оказывали им помощь. Горели костры, обозники готовили ужин. Из Рязани шли обозы с продовольствием.

Первые мертвые кони и монголы встретились Царю еще не доходя до перекрестка дорог, там, где контратаковавшие корпус Лавра нукеры попали под артиллерийский залп. Побитых было много. За перекрестком трупы пошли еще гуще. За версту от засеки они уже лежали вповалку. Снег между трупами из белого превратился в красный.

А за пару сотен шагов до засеки трупы коней и людей уже громоздились друг на друге. Непосредственно на засеке тела лежали валом высотой в рост человека. Русских покойников в поле не было совсем. Здесь работала русская артиллерия.

По проходу через засеку вымуштрованный боевой конь Юрия идти отказался. Поскольку, ему пришлось бы ступать по наваленным грудой разорванным телам. Царь спешился и вместе с конвоем пошел к лесу. Прямо по монгольским трупам.

В лесу за засекой картина была иной. На земле, выжженной монгольскими зажигательными снарядами, среди обгоревших дочерна голых древесных стволов густо лежали вместе и русские и монголы. Юрий за свою жизнь видел много полей битв. Но, такое он видел впервые. Здесь никто не просил пощады, все рубились насмерть. Кусок леса диаметром шагов в пятьсот был завален телами погибших в жестоком рукопашном бою. Были здесь и погибшие от пищальных пуль, от стрел и затоптанные конями. Но большая часть воинов и русских и монгольских пали от мечей, копий, топоров. Впрочем, монголов было гораздо больше.

Здесь Государя встретили архистратиги. Каждый отрапортовал Юрию о ходе битвы. Юрий обнял и расцеловал каждого.

— Спасибо вам, други! Это был Великий День. Самый великий день за всю историю Руси. Благодарение Господу нашему Иисусу Христу. Даровал он нам Великую, небывалую доселе Победу!

И все вы проявили себя в высшей степени достойно. Каждого из вас жалую Большим Крестом Архангела Гавриила. Завтра вечером жду вас со стратигами в Рязани с подробным докладом. А потом попируем! Сейчас не буду вас задерживать. Занимайтесь делами.

30. Пейзаж после битвы.

Вечером, перед тем как отслужить молебен о павших и запировать, Юрий выслушал доклады архистратигов. Доклады порадовали.

Всех павших воинов и ополченцев уже захоронили больших братских могилах. На поле брани приняли смерть 2347 воинов и 1643 ополченца. Юрий намеревался построить на месте сражения большой монастырь.

Убитых монголов еще хоронили. Их раздевали и отвозили голые трупы в овраги, которые имелись на поле. С тем, что бы по весне, когда грунт оттает, засыпать. Но, оружие и доспехи уже посчитали. Их взяли в огромном количестве. Более 50 тысяч полных комплектов брони и оружия. Правда, большую его часть придется ремонтировать. Можно будет вооружить еще целую армию. Или раздать в городские арсеналы, для вооружения городских ополчений.

Пленных захватили более 7 тысяч, из них две тысячи — воины, остальные — мастера и рабочие осадного корпуса. Особенную радость у Юрия вызвало известие о пленении главного осадного мастера Чуцая и самого нойона Субэдэя. Чуцай сдался сам, спрятавшись по санями с баллистой, а нойона нашли под убитой лошадью, упавшей прямо на сани, в которых его везли. Лошади, запряженные в сани, тоже были убиты. Так что, самый знаменитый монгольский полководец, соратник самого Чингис Хана, был помят, но жив. Его отдали врачевателям. При Нурлате Субэдэй ушел, но из под Рязани уйти от Юрия ему не удалось. Как и многим чингизидам.

Богато одетых монголов с помощью пленных опознавали и хоронили отдельно. Были обнаружены убитые чингизиды: Тангкут, Орду и Мункэ, а также темник Шиген. Одни только монгольские тысячники отдали ихнему богу 33 свои бусурманские души. А сотников и десятников без счета сваливали в овраги вместе с рядовыми воинами. От пленных узнали, что при втором штурме Рязани погиб чингизид нойон Гуюк. С учетом убитых в сражении у Ольховки Шибана, Хулагу и Бугена, на Руси погибли уже семеро чингизидов.

Взяли до 15 тысяч лошадей, большей частью легко раненых. Огромное количество теплой зимней одежды и обуви, правда, грязной и вонючей, до невозможности. А также лошадиной сбруи и бивачного имущества. Все это Юрий повелел раздать ополченцам, принимавшим участие в битве. Особо — семьям погибших. А также ополченцам из разоренных монголами земель: Ивановской и южной части Рязанской.

Огромное количество убитых лошадей тоже раздавали ополченцам. Пока стоят морозы, конина не испортится. Мороженные туши хозяйственные селяне развезут по домам.

Когда исход сражения стал окончательно ясен, Юрий отправил голубя в Биляр Ильхаму с сообщением о разгроме главных сил монголов и советом атаковать тумены Байдара. Другой голубь полетел в Ивановск воеводе Ульяну с повелением разгромить тумен Бячека и перекрыть путь отступления остаткам главных сил монголов. Голубей продублировали гонцами.

Утром следующего дня прибыл гонец от Любомира. Стратиг доносил, что уже в вечерних сумерках он смог настичь монголов, которых задержали рязанские ополченцы на третьей засечной линии. В результате удара русских конников в спину монголам, которых оставалось еще около пяти тысяч, те рассеялись малыми группами по лесам. В сражении убито около трех тысяч нукеров. По мнению Любомира, оставшиеся в живых будут пытаться ночью просочиться десятками и полусотнями через засеку. Любомир намеревался продолжать движение к Ивановску, на помощь гарнизону города.

В помощь Любомиру Юрий направил рязанский пеший фем и два фема рязанского ополчения под командованием архистратига Путяты. Задачей ему поставил полную очистку Ивановской земли от монголов и восстановление пограничной оборонительной линии. Всех ивановских ополченцев, отступивших с засечных линий в Рязанскую землю, повелел отправлять в Ивановск в распоряжение воеводы Кондрата.

Юрий до молебна успел направить голубей во Владимир с известием о Великой победе русского воинства. Эвакуацию населения повелел прекратить. Переселенцам оставаться на занимаемых местах и готовиться к возвращению к своему месту жительства по весне. Земельные ополчения Царь повелел распустить по домам. Регулярные войска отправить по своим землям, уездам, волостям и поместьям.

Благодарственную молитву о победе и заупокойную службу о павших в кафедральном Спасском соборе служил архиепископ Рязанский Виссарион. В храме присутствовали военачальники начиная со стратигов ополчения и воевод войсковых ратей. Вообще то, стратиг ополчения по должности приравнивался к полковнику регулярного войска, но все войсковые полковники в храме бы не поместились. Они слушали службу в других церквах города вместе с воеводами ополченческих ратей. А во всех ратях богослужение для воинов и ополченцев вели ратные священники, прямо в поле на походных алтарях.

Зато, на пиру во дворце наместника войсковые полковники присутствовали. Все прочие воины и ополченцы пировали в своих полевых лагерях. По такому случаю из кладовых Рязани выкатили все запасы заморских вин, медов, сбитня, кваса и половину четверть припаса, заготовленного для сидения в осаде на три месяца на 20 тысяч человек.

Открывая пиршество Юрий сказал:

— Дорогие соратники! Воины Руси! Вчера мы одержали победу в самой страшной битве, из всех битв, которые прогремели когда-либо над Русью. Били русичи печенегов,били половцев, били литвинов и других бусурман. Но никогда раньше не стоял вопрос о самой жизни русской земли. Если бы не одолели мы нечестивых монголов, на сотни лет поработили бы они русскую землю. Сначала разорили бы все города и села наши, а потом брали бы с нас каждый год десятину во всем: и в людях и в женах и в лошадях и в скотах. Разграбили бы церкви наши и осквернили бы веру нашу православную. Как разграбили раньше богатый Хорезм и многие другие царства. Но, не оставил нас Господь. Через Архангела Гавриила вразумил меня, научил как победить монголов.

Силен был враг необычайно. На Булгарские земли пришло их 200 тысяч воинов из разных народов, которых покорили монголы. Одержали они победы над сильнейшими царствами и народами: татарами, тангутами, циньцами, кара-киданями, куманами, хорезмийцами, персами, кипчаками, башкирами, половцами, аланами и многими другими. Нет им числа!

А 14 лет назад разбили они сильное войско русских князей на реке Калке. Причем, разбили меньшими силами. Потому, что не были едины князья.

Воплотил я волю Господа нашего Иисуса Христа. Удалось мне, по воле Господа, соединить все русские земли под своей рукой. И выставить против монголов единую могучую армию. Иначе, не отбились бы мы от монголов.

Но, без вашего воинского умения, без вашей стойкости и отваги, не победили бы мы страшного ворога. Сперва побили мы их в Булгарии, потом били их в Ивановской земле, потом били их в Рязани. И вот вчера разбили мы их всех в мелкие дребезги. Ушло их от силы пара тысяч. А всех остальных мы побили. Уложили мы в русскую землю семерых внуков самого великого Чингис Хана. Взяли в полон их самого знамегнитого полководца Субэдэя.

Защитили мы своих жен, детей, родителей, свои дома и города. Надолго запомнят монголы этот разгром. Зарекутся теперь на Русь ходить. От имени всей земли русской благодарю вас за это, воины!

В завершение своей речи Царь огласил списки награжденных воинскими наградами. Все стратиги, воеводы и многие полковники, участвовавшие в битвах с монголами, удостоились награждения Большим Крестом Георгия Победоносца. Сына Всеволода, артиллерийского полковника, полк которого принимал участие в бою у Ольховки, в котором артиллерийским огнем были убиты три чингизида, наряду с другими артиллерийскими полковниками, Юрий тоже наградил Большим Крестом Георгия Победоносца.

Особо царь выделил военачальников, сражавшихся в Ивановске, в Рязани, под Ольховкой и в Булгарии: воеводу Евпатия, стратига Кондрата, полковников Угрима, Фалалея и Филата, воеводу Фоку, стратига Романа, стратига Назария. Их он наградил Крестом Архангела Гавриила.

Воеводам воинских ратей и стратигам ополчения он поручил подготовить представления на награждение Крестом Георгия Победоносца особо отличившихся воинов, ополченцев, десятников и сотников. Представления пообещал рассмотреть и утвердить во Владимире.

После награждения Юрий, грешным делом, позволил себе полностью расслабиться. А проще говоря, напился до бесчувствия. Впервые за все время пребывания в 13 веке. Напряжение, не отпускавшее его целых 25 лет, наконец, отступило. Телохранители унесли упившегося Государя в опочивальню наместника.

Весь следующий день Царь делами не занимался. Лечился огуречным рассолом и квасом. Вечером попарился в бане. Из парной нырял в прорубь. Здоровье восстанавливал.

С утра засел за дела. Повелел выделить для городской стражи сожженных монголами городов в необходимом количестве комплекты полных доспехов. В городскую стражу этих городов повелел набрать наиболее отличившихся ополченцев, переселив их с семьями в города. Всех ополченцев, которые в составе летучих отрядов сражались с монголами Бячека в Ивановской земле, повелел поверстать в пограничники. Для них выделить из трофеев по комплекту легких доспехов и оружия.

Лишившиеся кормильцев семьи повелел расселить в прибалтийских землях с выделением им денежной помощи на обустройство и освобождением от налогов на 10 лет.

Все городки, села и веси в Ивановской земле повелел восстановить. Для этого выдать жителям на восстановление хозяйства деньги из казны. Взамен погибших при обороне в городах воинов и ополченцев, переселять семьи крестьян, изъявивших желание переехать в Богородицын день, из других земель до полного восстановления численности населения.

Горожанам, изъявившим желание переехать в Ивановскую землю, выдавать из казны компенсацию за оставляемое имущество и подъемные деньги для обустройства на новом месте. А также освобождение то податей на 5 лет. Ивановской земле и дальше предстояло прикрывать собой центральные русские земли.

Все повеления Государя, переписанные набело постоянно находящимся при царе стольником царской канцелярии, отправились во Владимир с гонцами.

Юрий оставался в Рязани еще три дня. Подписывал наградные представления на воинов. Получил донесение из Ивановска от воеводы Кондрата. Ивановцы разгромили охранявшую город тысячу монголов и перехватили бегущие по рязанской дороге остатки воинства Бату хана. После боя монголы рассеялись по лесам и стали пробираться малыми группами лесами на юг. Был взят в плен раненым чингизид Кадан. Чингизид Берке был убит в бою. Самому хану Бату, сыну Чингиза Кюлькану и нойону Бурундаю удалось уйти. К их поимке привлечены все летучие отряды ополченцев.

Затем, царский поезд двинулся почтовым трактом во Владимир. Юрий изменил своему обычаю в дороге изучать ежемесячно присылаемые отчеты Канцелярии. Он думал. Известная Ивану Васильевичу Грозному история Руси, Европы и мира закончилась.

В 1214 году после выигранной битвы при Юрьеве бесповоротно изменилась история Руси. В результате, в 1226 году она стала единым централизованным государством.

После взятия русскими войсками в 1227 году Константинополя история Европы тоже сошла с проторенного пути. К 1235 году Русь стала самым могучим государством Европы. Все другие европейские державы, кроме союзников Юрия, были повергнуты в разруху и хаос.

И наконец, зимой 1237 года Русью была полностью уничтожена армия монгольской империи, направленная Великим ханом в великий поход к последнему морю. Такого сокрушительно поражения монгольская империя не терпела никогда. Завещание самого основателя империи великого Чингис Хана было нарушено.

Дальнейшая история мира потеряла предопределенность. Сошла со своей колеи и история монгольской империи.

Над этим размышлял Юрий в дороге. Сорокавосьмилетний Государь чувствовал себя великолепно. За прожитые годы его телесная мощь почти не ослабела, мышцы крепки, благодаря умеренности в еде и питье, регулярным воинским тренировкам и постоянным деловым разъездам. Ум его был по прежнему остер, память осталась абсолютной. Государь видел в этом благоволение Божье. И надеялся, что Архангел Гавриил, по воле Божьей, и в дальнейшем не оставит его своими милостями. Под мерное покачивание возка на гладком укатанном снегу почтового тракта думалось хорошо.

Последней известной Юрию исторической датой была смерть великого хана Угэдэя в 1241 году, и последовавшеая за ней замятня в империи.

Он понимал, что дальнейшие события в мире будут определяться внутренними событиями в империи. Скорее всего, осенью в Каракоруме будет собран великий Курултай, куда соберутся все чингизиды.

Они будут решать, что делать дальше. С одной стороны, нужно выполнять завещание Великого Чингис Хана. С другой стороны, этому мешает Русь, которая уничтожила величайшую армию империи.

Силы улуса Джучи подорваны самым серьезным образом. Выставить новую сильную армию улус сможет не раньше чем лет через пять. Другие улусы не заинтересованы в походе на запад, все выгоды от которого достанутся улусу Джучи. У каждого из улусов есть свои интересы. А через четыре года умрет от болезни великий хан Угэдей. Начнется борьба между чингизидами, кому из них быть великим ханом.

Так что до нового нашествия монголов еще самое малое — лет шесть. А скорее, больше. Потому что, не получив в свои руки хорошего огнестрельного оружия, прежде всего пушек, идти войной на Русь бессмысленно. Все кончится так же, как в прошлый раз.

Поэтому, когда монголы выберут нового великого хана, пойдут они, скорее всего через Закавказье, или в обход Хвалынского моря с юга, на Персию. Потом через Анатолию в Месопотамию и Сирию. А вот отдавать им Сирию уже нельзя. Оттуда Русь получает земляное масло для греческого огня.

Следовательно, встречать их нужно будет в Анатолии и Месопотамии.

На Булгарию и Византию, по причерноморским степям, они скорее всего они не пойдут. Поскольку, при этом они подставят свой правый фланг под возможный удар Руси.

Но, когда циньским мастерам удастся разгадать секрет пороха, тогда новое нашествие на Русь станет неизбежным. Как устроены пушки и пищали они уже знают. Взятую в Рязани пушку мы у них отбили, но, ее конструкцию они уже узнали.

Отсюда следует, что, во-первых, нужна добротная разведка в циньских землях. А во-вторых, нам нужно продвигаться из Византии через Анатолию в Месопотамию. Эти земли нужно присоединять к Руси.

А Европу нужно за ближайшие годы обложить данью. Пока там нигде сильной власти нет. Пусть платят мне деньги тамошние короли да герцоги. На завоевание Месопотамии и Анатолии мне много денег потребуется.

Так размышлял Юрий Всеволодович, Царь всея Руси, прозванный в народе Грозным, по дороге из Рязани во Владимир.

КОНЕЦ КНИГИ.