Глава 66

Глава 66: Цитадель Памяти

Время в космосе для разума течет странно, то ускоряясь, полное событий, то растягиваясь бесконечным полотном, когда час следует за часом, сливаясь в единый поток, разделяемый бортовым компьютером на сутки. Но если отключить это деление, если убрать имитацию суток... разум перестает замечать смены дня и ночи, выстраивая какую-то свою систему сна и бодрствования, удобную ему и комфортную. Иногда странную, непостоянную, зависящую от событий и накала эмоций.

Едва слышный шелест системы вентиляции вплетался в разум мягким ровным звуком, задавая настрой. Чуть флегматичный, спокойный, умиротворенный. Такой, в каком удобно смотреть вглубь себя, не отвлекаясь на шумы, переливы музыки или чужой голос. Удобный для работы с собой... В каюте я одна: никто сюда не войдет, не потревожит и не тронет меня даже если корабль попадет в бой. Найлус обещал, отключив в каюте автоматическое оповещение от ВИ, убрав гашение света с наступлением корабельной ночи, заглушив все аварийные сигналки и сделав все то, что делать не стоит. Все ради тишины и покоя. Моего.

Я это ценю.

Давно прошло время ухода в ретранслятор у Цитадели. Мы пролетели оживленные трассы и ушли от Цитадели по другую сторону от Новерии. Дорога удлинялась, но проходила дальше от оживленных и подконтрольных маршрутов. Три часа назад мы ушли в первый перегон в направлении Систем Терминуса. Один из самых долгих перегонов. Почти пятеро суток непрерывного полета. Безопасность и тишина без случайных встреч и накладок.

Я легла на койку, устроилась удобнее, чуть запрокинув голову, закрыла глаза. Мне не на что здесь смотреть. Важно лишь то, что в моей голове.

В самом начале, когда я только проснулась в этом мире, я предпочитала использовать для работы образную визуализацию. Разум и воображение раскрашивали для меня чужой разум красивыми потоками, структурируя информацию по единому алгоритму и отображая разными по форме нитями, узлами, сплетениями и прочим. Но когда работаю со своей головой, выглядит это совсем иначе.

Свой разум я вижу как пейзаж.

Почему именно так? Не знаю. Это казалось правильным и привычным, даже тогда, когда я заглянула в свою голову впервые. Но почему именно так? По какой-то странной причине, я не задавалась таким вопросом ранее, но сейчас, стоя на иллюзорной каменистой равнине и глядя на вздымающуюся передо мною призрачную громаду Цитадели Памяти, я впервые задала себе этот вопрос.

Почему? Образность названия? Возможно. А может и нет.

Краткое привычное усилие перенесло меня к огромным вратам из темного камня, покрытого сложным барельефом, между фигурами которого вился призрачный зеленовато-лазурный дымок, скрадывающий вырезанные фигуры так, что их невозможно рассмотреть. Этот странный стылый дымок собирался клубами тумана у подножия Цитадели, полностью скрывая ее фундамент, он тек дальше, огибая колоссальные стены и уходя ввысь призрачных небес.

Почему раньше я не замечала, как это место напоминает мир мертвых? В том виде, в котором его представляют. Голые каменные скалы, на которых ничего не растет, и только странные деревья виднеются вдали, покрытые ковром призрачно-льдистых острых листьев. Я всегда появляюсь на дороге. Ровная плоская брусчатка из камней чуть неправильной прямоугольной формы со скругленными углами. Камни черные как нефть, такие же маслянистые, но словно припорошенные сизоватой пылью. Легкой. Невесомой, как пепел. Как... прах осыпавшегося под ударом боевого мага Смерти тела.

Странные ассоциации, странное место, уже утратившее в моем восприятии величественность и таинственность, но стремительно приобретающее сумрачную тревогу и... опасность. Цитадель уже не кажется моей. Не воспринимается безопасной и... нормальной.

Ее ставила не я.

Осознание прозвенело чистотой просветления и озарения.

Цитадель Памяти — не моя работа. Я так не делаю. Слишком... помпезно. Слишком пафосно. Слишком... чуждо, ведь я помню, как выглядел этот роскошный белокаменный дворец-цитадель в моих глазах еще неделю назад. То, что я вижу сейчас — изменение моего подсознание и новый образный взгляд на чуждую структуру. Вроде все то же самое: те же стены, тот же барельеф, те же абрисы форм, но... чуть иначе сместилось восприятие, и я уже вижу это место иным. Словно предупреждение для меня от моего же подсознания и интуиции.

Здесь царство смерти.

Чьей?

Моей.

Цитадель Памяти... как могильник на том, что я должна помнить, но что... похоронено где-то там, в глубине.

Я хочу знать, что там сокрыто.

Руки легли на холодящий кожу камень ворот. Льдисто-стылый, гладкий, чуть влажноватый. Привычный нажим, и ворота покорно отворились. Наружу.

А если бы не отворились? Что тогда?

Сомнения отразились в образной реальности: колоссальные створки начали замедляться. Когда остановятся — начнут закрываться.

Так не пойдет.

Я проскользнула в щель, ощущая, как вновь пришли в движение каменные монолиты, смыкаясь за моей спиной с тягучим щелчком сработавшей ловушки.

Изменения коснулись и внутренней части Цитадели: я не попала сразу в Библиотеку. Меня ждал коридор, тускло освещенный неяркими сизыми светильниками. Простые горящие призрачным светом шары, зависшие в воздухе над острыми клиньями факелов.

Хорошо это или плохо?

Хорошо. Я вижу больше. Кладку стен, покрытую меленькими символами давно мертвого языка. Бесконечная вязь, оплетающая резкие глифы смутно мне знакомой клинописи. А вверху — клубящийся Мрак. Высоко-высоко, в десятках метров над головой. Там, словно прибежище всех монстров моей головы. Но в моей голове может жить лишь один-единственный монстр.

Я.

Ничто иное не сравнится с монстром, спящим где-то в недрах упокоившей его Цитадели. И этот монстр — я настоящая. Или настоящий? Может — настоящее?

Есть ли разница? Для меня — изменчивого по своей сути существа?

И правда ли та ловушка лишь вскрыла то, что было когда-то кем-то опечатано? А память о моем решении себя стереть — не более, чем оправдание для нежелающего искать правду разума?

Пол коридора ложился под ноги покорной Тропой, ведя меня вдоль письма ловушки моей головы, начертанного на стенах. Дальше, глубже. Туда, где стояли черные полки с бесконечными томами одинаковых на вид книг.

В Библиотеку Памяти. В место, бесценное для меня.

Вроде бы.

Или нет?

Информация там хранится полезная, бесспорно. Но сколько сокрыто за стеллажами? Ведь даже в обычных библиотеках самое ценное и опасное хранят вдали от неискушенных глаз.

Точность аналогий убивала осознанием собственной недальновидности и нежелания думать. Да, я проснулась не самой... отягощенной разумом особой. Зато я сохранила способность делать анализ мира и интуитивное понимание важности выбора.

Хоть что-то радует.

Не радуют только недавние воспоминания о том, какой блаженной и доверчивой я была.

А какой я становлюсь?

Замкнутым социопатом с отчетливыми проблемами в психике?

Хорошее же я существо...

Хмыкнув, я остановилась перед новыми дверьми. Знакомыми. Я их видела изнутри нужного мне зала. Открыть их можно... Можно!

Ручка появилась по моей Воле. Она Должна быть на двери: массивная, из серебристого металла, скрашеная растительным орнаментом и с самоцветом, прозрачным как слеза единорога. Ограненный кристалл блеснул искрами преломленного света, ладонь легла на дверную ручку, которой еще минуту назад не было. Легкое нажатие, и дверь... отворилась вовнутрь.

Этой мой разум. Правила в нем задаю я. Даже если кто-то внес свои переменные и сформировал среду.

Библиотека не изменилась. Вообще. Всё то же светлое помещение с рядами книжных стеллажей из черного полированного дерева без видимой фактуры. Книги также присутствовали на местах: массивные тома в темных кожаных обложках, отличающихся лишь надписями на толстых корешках. Каждый стеллаж — отдельный мир. Каждая книга — история, созданная в этом мире. Одна или серия из книг, объединенная единым глифом на верху корешка как указание конкретной серии.

Четко, структурированно, вылизано. Как каталожная база, красиво оформленная под довольно... неинтересное место. Скучно-помпезное, даже пафосное, с намеком на техногенность в виде световых панелей потолка. Но почему тогда нет витражей? В таком месте должны быть витражи: что может быть волшебнее света, окрашенного радугой цветного стекла? Но тут не было ни витражей, ни какого-либо запоминающегося декора кроме отвратительной пышной белой растительной лепнины у потолка пошло-дворцового разлива.

Я шла вдоль стеллажей, и у меня возникали вопросы. Много вопросов. Почему стеллажи не подписаны и без информации о мире-прародителе? Почему книги без цветных обложек? Что стоило поместить образную картинку на корешок для облегчения поисков? Я бы так сделала...

Остановившись у ближайшего стеллажа я сняла книгу. Толстую, увесистую. Раскрыла на середине и вчиталась в понятный мне текст: автоперевод сработал без осечек.

Неожиданно для себя я зачиталась. История оказалась увлекательной и... совершенно мне неизвестной! Я словно вообще впервые ее увидела. Никаких воспоминаний! Никаких ассоциаций, никакого образного всплеска.

Что за ерунда?

Поставив книгу на место, я пошла искать стеллаж историй Земли. Хочу кое-что проверить.

Стеллаж нашелся быстро: он чуть мерцал, привлекая внимание. Даже книга по вселенной, в которой я оказалась, была подсвечена. Чтобы я сразу нашла... и не искала долго так нужную мне информацию. Вроде бы удобная система, но что-то не давало мне покоя. Что-то во всем этом... неправильно.

Сняв книгу с полки, я открыла ее ближе к концу, вчиталась в красивый художественный текст.

Текст.

Почему текст, если это — игра? Да, книги по этой вселенной есть, но основная информация — визуальный ряд! Не книга! Так я даже не могу вспомнить, что было, когда я...

Мысль споткнулась.

Я замерла с книгой в руках.

Не могу вспомнить, что было, когда я играла в эту игру.

Простая мысль. Неопасная, вроде бы нормальная и очевидная: нельзя помнить всё.

Помнить — нельзя. Но ассоциативно-образные связи — это основа бытия разума! Любого разума любого существа! Вся наша память — это цепочки ассоциативных связей, где одно цепляется за другое, восстанавливая историю жизни по образам и коротким ярким моментам, отпечатанным в памяти как ключевые вехи.

Но не в этом случае.

Я смотрела на книгу, на описываемые события, а в ответ — тишина. Никакого отклика. Ни единого проблеска памяти. Я не помню управление. Я не помню, какая у меня была клавиатура и какого размера экран: квадратный, прямоугольный, вытянутый или любой другой формы. Я не помню ощущения клавиатуры под пальцами. Я не помню, сложной была игра или нет. Как я проходила миссии: одну за другой, произвольно или нет. Один раз или переигрывала снова и снова. Отрывалась я от игры во время миссий, чтобы хотя бы на кухню сходить или нет. Что я ощущала, какие были мысли и эмоции, что чувствовала и что было вокруг.

Я ничего не помню!

Ничего! Словно этого со мной не было!

Зато я помню игру. Помню, что "Мако" неустойчивый и прыгает как горный козел по склонам. Но я не помню своих эмоций, когда я впервые столкнулась со строптивостью игровой модели, хотя логично предположить, что подобное могло выбесить, расстроить или повеселить. Зависит от ситуации. Но...

Пусто. Вообще. Только игра, словно весь мой мир ограничен призрачным монитором.

Нельзя так зачистить память, чтобы не осталось подсознательных реакций на духе или в верхних слоях души. Если память сохранилась, если удержался такой конструкт как Цитадель, то должен сохраниться дух. Хоть как-то!

Поставив книгу на полку, я вытащила другую. Толстенную, массивную с простым названием "Дум". Раскрыла произвольно. Вчиталась в историю... в интересную и жестокую историю. Но что это? Книга? Кино? Игра? Легенды? Или все вместе?

В книге не было даже картинок, чтобы дать образ и визуальный ряд, а информация не ложилась на разум, словно она мне... не нужна. Словно это лишнее. Не надо сейчас. Когда-нибудь потом. Может быть. Слова соскальзывали и не закреплялись, не будя воображение и не порождая образность в голове в ответ на текст и на описание происходящего.

Так не бывает.

Любой читаемый текст всегда дает пищу разуму, всегда порождает образы, ведь любое мышление — образное. Любой текст перекладывается на образы. У кого-то более яркие и детальные, а у кого-то бледные, но даже слово "оружие" будит яркую картинку подходящего устройства будь то огнестрельная винтовка или силовое орудие, работающее на самой энергии мира. Без разницы: образы всегда есть. Но не у меня.

Книга была возвращена на полку, а я как-то отстраненно наблюдала, как в памяти блекнет прочитанная история, красиво распадающаяся на пустые символы чужого мне языка. Хорошая работа. Чистая. Ничего не зацепило, не вызвало срабатывания естественных протоколов защиты, словно их у меня и не осталось.

Тихий смешок прозвучал пугающе в тишине зала.

Отступив от стеллажа, я обвела взглядом Библиотеку. Верное название. Это — библиотека с книгами, написанными по историям кем-то другим. Не мной. Вольный и точный пересказ событий, но не запись моей памяти. Здесь не хранится память. Здесь хранится информация!

Но где тогда память?

Перерождения я помню. Я знаю, что был какой-то грандиозный коллапс. Я помню пещеру, в которой я-метаморф родился. Я это помню очень отчетливо. Но где остальное? И так ли Я устала от жизни, чтобы убить саму себя, стерев память под ноль, как я в это верила? Или это лишь еще одна красивая ложь, вложенная мне в голову? Вложенная настолько аккуратно, что я сама не подумала, насколько эта... идея неверная даже с точки зрения науки, с помощью которой она вроде как была приведена в исполнение.

Я же менталист! Я же должна помнить, что... память нельзя стереть полностью! Даже при обнулении физического носителя, даже при зачистке духа, все равно что-то остается. Пропечатывается на душе как клеймо.

Как... травки. Навыки работы с травами, которых у меня никогда не было!

Я считала, что я и травничество — несовместимы. Особенно, несовместимы я с алхимией. Но я это помнила! Как выбирать травы. Как их оценивать. Как интуитивно понимать, что можно смешать между собой, а что в сочетании даст ужасающую дрянь.

Это — память. Моя настоящая память! Руки помнят то, чего не было. Перед глазами картинки: триггер дал эффект, на мгновение открыв бледный образ моей работы. Значит, что-то сохранилось. Где-то там, под массивом Цитадели Памяти.

Цитадели...

Место, где царит... память. Но именно памяти здесь нет.

Или есть?

Должна быть! Но как до нее достучаться? Изнутри? Из Библиотеки я ни до чего не достучусь. Тут защита на целостность такая, что даже этот похабный лепной декор выглядит монолитно-нерушимым.

Ладно. Попробую обойти...

Приказ на пробуждение сработал без осечек, выкидывая меня в реальность, но за мгновение до пробуждения я заметила что-то странное. Какую-то едва уловимую заминку, задержку разворачивающейся сети. Что-то я сделала не так, запустив, походу, какой-то защитный протокол у того, что оседлало мой разум. Пришло однозначное понимание: мне нельзя заходить в Цитадель без готовности завершить работу. А еще этого нельзя делать на корабле. И мне нельзя теперь спать: во сне разум беззащитен.