Как погибала под Вязьмой 126-я отдельная танковая бригада

Антонов В.А. Слесарчук А.А.

КАК ПОГИБАЛА ПОД ВЯЗЬМОЙ

126-я ОТДЕЛЬНАЯ ТАНКОВАЯ БРИГАДА

Война у каждого своя. Поэтому, говоря что либо о войне, бессмысленно претендовать на истину. Война это большое горе, большой подвиг, множество мифов и "белые пятна" — события не известные или малоизвестные, о которых люди задают вопросы и не находят ответов. В названии статьи — 126-я отдельная танковая бригада, одно из тех соединений и частей, что в первых числах октября 1941 года встали и погибали на пути немецких ударов операции "Тайфун" в Вяземском сражении.

Есть общеизвестные факты. Точно известно, что бригада формировалась в период с 10 по 17 августа 1941 года, после кровопролитных летних сражений на просторах Белоруссии и Смоленщины. Формирование, а точнее — переформирование проходило на основе 17-й танковой дивизии под командованием сорокадвухлетнего полковника Корчагина Ивана Петровича — человека непростой судьбы.

В неполные семнадцать лет деревенский паренёк Иван Корчагин вступил вольноопределяющимся в Русскую Императорскую армию, через месяц — в ноябре четырнадцатого — попал на фронт, где три года и воевал за Веру, Царя и Отечество, получив в награду три ранения, два Георгиевских креста, должность командира роты и погоны подпоручика. Революция те погоны сняла с плеч командира роты Гороховецкого стрелкового полка. давши взамен красную звёздочку на фуражку, так и оставив Корчагина ротным командиром Гороховецкого стрелкового полка. Только название армии сменив с Императорской на Красную.

И носила судьба краскома Корчагина от Южного фронта до Туркестана. Повоевал Иван с бунтовавшими Владимирскими крестьянами, с "поручиками Голициными", с басмачами. Дослужился до комдива механизированной дивизии, но решили "кровавые палачи из НКВД" проверить комдива "на вшивость" по 58-й статье. Долго проверяли — с тридцать седьмого по сороковой. Не расстреляли, в лагерную пыль не стёрли, а вновь доверили Родине служить, защищать "тирана Сталина", "бесовскую большевистскую власть", достояния республики, а ещё — женщин и детей рабоче-крестьянского государства.

Встретил полковник Корчагин свою вторую войну с германцем в должности командира 17-й танковой дивизии. Шесть раз, за войну, попадал полковник в окружения. Шесть раз не поднял перед врагом руки. Был комдивом, комбригом. Командовал механизированным корпусом. Дослужился до генеральских погон и до золотой звезды Героя Советского Союза. Добавил к двум своим Георгиевским крестам ещё девять боевых орденов (не считая многочисленных медалей).

Вот только умер рано. В пятьдесят два года, едва успев передать боевой опыт молодым послевоенным танкистам, так и не выкроив время на написание мемуаров о фронтовых дорогах.

Может быть, по этому, так мало мы знаем о судьбе 126-й тбр. Была ли она разгромлена противником в боях возле деревень Тюкалово, Комягино и Новики? Что говорят о ней доступные документы?

А говорят те документы очень мало. Скупо и неполно.

"После окончания формирования (126 тбр) воевала бригада возле озера Пено Калининской (ныне Тверской) области, а оттуда, начав погрузку 30 сентября, прибывала эшелонами (с 1 на 2 октября 1941 года) — на станцию Дорогобуж.".

(Станция Дорогобуж не имеет никакого отношения к городу Дорогобуж и находится эта станция значительно севернее, на территории бывшего поместья господ Тухачевских. В годы войны станцией Дорогобуж называлась станция в посёлке Сафоново — ныне являющимся районным городом Сафоново Смоленской области.).

Видимо, эшелоны прибывали и разгружались не одновременно. Да и невозможно это было по техническим причинам. И пропускная способность железной дороги такое не позволяла, и вместимость воинских эшелонов. Ведь всего один батальон целого железнодорожного состава требует. Так что враз на одну станцию пригнать и, главное, разгрузить даже два батальона — уже проблематично. Не было на тех станциях необходимого количества железнодорожных путей, платформ и тупиков. Надо ведь ещё и порожняк после разгрузки куда-то отгонять. А скопление эшелонов в одном месте — дело опасное. Разбомбить легче лёгкого.

К примеру, из-за такой транспортной "чехарды", разведывательная рота 126-й тбр уже с утра 2 октября находилась в селе Старое Петрово, далеко от станции разгрузки, в распоряжении генерал-лейтенанта И.В. Болдина — заместителя командующего Западным фронтом, возглавившего резервные части фронта, дислоцированные немного севернее шоссе Москва-Минск, восточнее посёлка и одноимённой железнодорожной ст. Вадино (на железнодорожной ветке Дурово-Владимирский Тупик), а некоторые военнослужащие бригады, по воспоминаниям их родственников, попали в плен сразу после выгрузки, но ... 5-6 октября, не успев вступить в бой.

"Группа Болдина", являвшаяся резервом Западного фронта, в разные дни, состояла из: 45 кд, 152 сд, 101 мсд, 126 тбр, 128 тбр, 147 тбр и 143 тбр.

(Войска, названные "Оперативная Группа Болдина" не следует путать с "Конно-механизированной группой Болдина", созданной и разгромленной ранее — в первые дни войны на западе Белоруссии)

Считается, что разведывательная рота 126-й тбр сопровождала генерал-лейтенанта Болдина в район сёл Курбатово и Староге Петрово, где Болдин планировал встретиться с другим уполномоченным Штабом Западного фронта за Канютинское направление — генерал-лейтенантом Калининым С.А. — для согласования взаимодействия, позволяющего, совместными силами встретить, остановить и разгромить немецкие части, в случае прорыва обороны фронта на Духовщинско-Вяземском направлении.

Не опровергая этой версии, следует заметить, что генерал Калинин выезжал (и вернулся с половины пути) в сторону Курбатова только на следующий день — третьего октября. Следовательно, у Болдина была более веская причина для столь раннего прибытия в район сёл Курбатово-Старое Петрово. Скорее всего, генерал Болдин выехал в сторону фронта для того, чтобы с раннего утра лично разобраться, как батальон лёгких танков 147-й тбр в количестве пятидесяти бронемашин, совершая ночное, заблаговременное выдвижение на танкоопасное направление, заехал в болото, возле села Крапивни. К сожалению, немцы немного опередили действия, как Болдина, так и всего советского командования. Узнав о начавшемся наступлении противника, прорыве обороны Западного фронта, неожиданно-быстром отступлении 162-й стрелковой дивизии, а так же о том, что застрявшие в болоте, неподвижные танки атакованы немецкой авиацией и окружены войсками противника, Болдин возвращается на свой пункт управления (д. Залазно, в двух километрах восточнее ст. Вадино).

Вернёмся к судьбе 126-й тбр.

В переговорах Болдина с командующим Западным фронтом Коневым, состоявшихся, предположительно, поздним вечером 2 октября 1941 г, с использованием средств связи штаба 152 СД, Болдин докладывает о выступлении 126 тбр в указанный Коневым район.

Конев уточняет задачу: " 101мсд немедленно направить район Курбатово. Т.е. туда же куда пошла 126тбр. 126тбр по прибытии 101мсд подчините командиру 101мсд. Вместе со 101 мсд направьте один дивизион полка РС.".

Иногда в интернете, в форумных обсуждениях, встречаются данные, что бригада следовала в Тюкалово, Новики, Ново-Попово или Лукашино.

Конечным пунктом и местом боевого развертывания бригады нужно считать рубеж, указанный Приказом Болдина — село Курбатово — деревня Нивки — деревня Новое Попово, для прикрытия стыка 19-й и 30-й Армий, а так же блокирования грейдерной дороги — большака, идущего к станции Канютино и далее — на Холм-Жирковский и на Вязьму.

Все иные населенные пункты, указанные в некоторых источниках информации, нужно рассматривать как промежуточные пункты движения бригады. Деревня Лукашино указано ошибочно. Следует читать; "Лукшино", а на картах довоенного времени — "Лукшина".

Окрестности Лукшина, по воспоминаниям местных жителей, были заняты противником поздней ночью или ранним утром третьего октября, когда: " ещё темно было".

В неясной обстановке, узнав каким-то образом о близости немцев, бригада останавливается на околицах д. Попово и д. Орехово. Лес, что правее места остановки, оказался не пригоден для скрытного размещения большой колонны из-за сырой, а местами и болотистой почвы.

Приказ командования (Болдина) невнятен, но это приказ: "... быть готовыми к действиям во взаимодействии ...". То есть, пока не воевать, стоять и ждать, как в сказке "у моря погоды". Но стоять не получается.

Как говорилось ранее, немцы пришили в ближайшие деревни ещё затемно. С рассветом, уточнило их командование, при содействии разведывательной авиации, дислокацию и мощь русской части, стоящей на пути. Выработало план действий, выстроило авангард в боевые порядки и пошло в наступление.

Примерно в час дня, перед 126-й тбр, с рубежа Новое Лукшино-Лукшино-хутор Лукшино, появляется передовой немецкий пехотный полк 35-й пехотной дивизии и эскадрон кавалерии. Становится не до шуток. Наступала не сиволапая пехота с винтовками и не конники с саблями.

Наступал немецкий пехотный полк из трёх тысяч опытных солдат и офицеров, у которых для борьбы с танками имелись: рота приданных дивизии (около восьми бронемашин) самоходных орудий, моторизированная батарея "панцер-егерей — истребителей танков", зенитные, скорострельные, как пулеметы, автоматы ФЛАК-30 дивизионного прикрытия, почти три десятка противотанковых ружей, едва не полсотни миномётов и двадцать артиллерийских орудий.

126-я тбр имела в строю 61 танк. В том числе: 1 тяжелый КВ, 19 танков БТ и 41 танк Т-26. В составе бригады по штату имелись: рота управления, разведывательная рота, моторизованный стрелковый батальон, противотанковый дивизион, зенитный дивизион, автотранспортная рота, ремонтная рота и санитарный взвод.

Соприкосновение с противником произошло на открытой местности, малопригодной для рассредоточения и маневрирования, на придорожной полосе, ограниченной справа болотистым лесом, а слева — небольшой речушкой Света, похожей (по ширине русла и по естественной высоте берегов) на неглубокий противотанковый ров. Однако, и наши были не лыком шиты. Не первый день на войне. Подход немцев не проспали, ибо не забывали, что что дозоры, боевые охранения и заслоны позволяют сохранить материальную часть, а так-же жизни и здоровье личного состава.

Медленно, огрызаясь от наступающего врага, Бригада отходила на рубеж д. Комягино и. д.Вохово, по центру обороны — д. Галеево. На этом рубеже противник мог прорваться только по узкому проходу между сходящимися лесными массивами, росшими по берегам ручейков: Трошанка, Чернушка, Трослив и истока Светы. Деревья, ручьи и низины прикрывали фланги бригады от охвата вражеской техникой.

101 мсд, подошедшая к д. Галеево несколько позднее чем 126 тбр, получила приказ развернуться в обратную сторону и следовать к поселку Холм-Жирковский, поскольку становится известно, что севернее ст. Игоревской — на ст. Канютино, немецкие войска, при поддержке полутора сотен танков, прорвали оборону, заняли станцию и "весело катят", не встречая сопротивления, словно в распахнутые ворота, к пос. Холму-Жирковскому и днепровским мостам, откуда второго октября, в день начала немецкого наступления, по приказу Ставки ВГК, отведена для переброски на Орловское направление, целая 49-я армия Резервного фронта, возглавляемого маршалом С.М. Буденным.

Ориентировочно, через четыре с половиной часа боя, под натиском противника, 126 тбр была вынуждена отступить, с обороняемого рубежа, южнее дороги д. Орехово — ст. Игоревская. Немецкие войска, наступая вдоль дороги, заняли ст. Игоревская и перерезали железную дорогу (железнодорожную "ветку") Дурово-Владимирский тупик.

Два лёгких пулемётных учебных танка Т-37, неустановленной принадлежности и подчиненности, официально снятые с вооружения, вставшие на пути к станции, были слегка протаранены немецкой самоходкой и играючи сброшены с дороги в овражек.

С взятием ст. Игоревской, ещё перед одной немецкой дивизией открывалась дорога к Днепровским переправам, а само железнодорожное полотно, пролегающее по лесам и низменностям, подобное оборонительному валу, пересекаемое не многими проезжими дорогами, осталось позади, несмотря на категоричный приказ какого-то неустановленного нашего штаба: "Держать переезды!" Войска 19-й и 30-й Армий лишились рокадного пути снабжения войск.

Переезд на ст. Игоревская держать было некому. 101 мсд, выдвинувшаяся в "направлении района Кубратова" несколько позднее 126-й тбр, а потом направленная в обратную сторону, к Холму-Жирковскому, не имела приказа оборонять станцию.

126 тбр. оказалась блокированной во вражеском тылу, в районе д. Новики, а перед 152 сд была поставлена задача: наступать на ст. Игоревская и освободить её от немцев, закрепившихся на станции.

Атаковать и вновь отбивать потерянные рубежи гораздо труднее, чем их оборонять. Особенно, если немцам дали сутки времени для укрепления позиций.

152-я сд выходит 4 октября в 17.00 на позиции, вплотную к ст. Игоревская.

Как сказано в донесении Болдина от 5 октября: "152 сд к 20.00 после упорного боя ворвалась одним батальоном в ИГОРЕВСКАЯ и захватила значительнее трофеи, но вводом резервов противника была оттуда выбита. В 17.00 до 2-х батальонов противника предприняли психическую атаку с оркестром, которая была отражена пулеметным и артиллерийским огнем. К исходу дня дивизия вышла на фронт ФЕДИНО, КВАСОВО, (иск) КУЗНЕЧИКИ, сев. Окраина ЛЕВКОВО...".

Вроде бы всё прекрасно, но это если не вчитываться в текст. А если вчитаться и вдуматься? Из всей дивизии, за сутки боев, только один батальон смог войти на окраину станционного поселка. А потом был выбит противником.

Вроде как и трофеи богатые захватили, только вот не может считаться трофеем тот "хабарок", на который немцы дали поглядеть, да почти сразу и отняли.

Трофей — это то, что у врага отнято, интендантами пересчитано и на борьбу с врагом направлено.

И ещё один казус: вся 152-я сд "...К исходу дня ... вышла на фронт ФЕДИНО, КВАСОВО, (иск) КУЗНЕЧИКИ, сев. Окраина ЛЕВКОВО...", но, получилось, если взглянуть на карту, что дивизия не "вышла" к указанным рубежам, заняв их, а была отброшена противником и отступила на пару километров назад.

Лиха беда — начало. Иван Васильевич Болдин ставит очередные задачи: ".. на 6.10.41, 152 сд (без одного полка) с остатками 251 сд овладеть ИГОРЕВСКАЯ. Одному полку 152 сд прочно оборонять район ПУЧИНО, ВЕРЖА, высота 232,6...."

Тут главное не то, что вместо полка, для штурма станции в помощь выделяются "остатки" 251 сд, а то, что это не полки и даже не подразделения, а именно "остатки" — группа бойцов, чудом выживших, деморализованных поражением и отступлением. Невелика помощь. Но это ещё не беда. От подкреплений, от помощи, даже от самой незначительной, на войне ни один командир не откажется. От сводного взвода из писарей и поваров, присланного начальством в помощь, губ кривить не станет. Двум легкораненым, вернувшимся в строй обрадуется.

Беда в другом. В том, что возникла срочная необходимость обороны поселка Вержа, а это значит, что ст. Яковская (немного южнее ст. Игоревской) находится уже в руках противника, обходящего 152 сд по её левому флангу, заходящего практически в тыл дивизии. На этом, штурм ст. Игоревской с юго-восточного направления, с целью возврата станции и деблокирования 126 тбр, можно считать законченным.

126 тбр находится западнее Игоревской и, по данным нашей разведки, окружена двумя немецкими пехотными полками и кавалерией.

Хорошо смотреть фильм про войну, где развёрнутым строем, поднимая пыль, мчатся наши танки по просторам Курской Дуги, а от них разбегаются немецкие артиллеристы и то тут, то там загораются фанерные муляжи "Тигров" и "Пантер". Буксовать, сжигая последние литры топлива, на разбитых траками, почти утопших в болотине жалких брёвнышках лежнёвки — совсем иначе.

Жалкая тройка километров, которую должна была пройти 126 тбр от д. Комягино до ст. Игоревской — это как раз такая узенькая дорога-лежнёвка, мощеная лежащими брёвнами, пролегающая среди сырого леса из вековых елей, берёз и осин. Техника по такой дороге может только гуськом ползти, никуда не сворачивая и никуда не съезжая. Ни слева, ни справа станцию, ни на танках, ни на автомобилях не объехать из-за отсутствия лежнёвки. Есть в армии такое понятие — карты проходимости местности. Это и те виды войск и техники, что та или иная дорога через себя пропустить может, и сколько такой техники она пропустит, до того, как превратится в нечто непроходимое. Это и учёт сил, необходимых для хоть какого-то поддержания дороги в состоянии, позволяющем нужное время поддержать дорогу хотя бы в минимально необходимом состоянии. На то существуют военные топографы и инженерные подразделения. Если они имеются. А если нет таких под рукой? И времени нет?

Один выход — идти напролом, выскакивать по узенькой дороге, с ходу, на железнодорожный переезд, а потом, если повезёт, промчаться через весь посёлок лесозаготовителей и лесопереработчиков, занятый тысячами гитлеровцев.

Но и этот выход — не выход. Шум танковых двигателей немцы за десяток километров услышат и не только успеют орудия зарядить, но и кофе сварить, а потом одним снарядом остановить первый танк, создать пробку на дороге и, как на учебном полигоне, расстреливать остановившиеся цели.

"Попытка — не пытка". Да и деваться особо некуда. Попробовал полковник Корчагин провести разведку боем.

Вот как сообщал об этом генерал Болдин в Штаб Западного Фронта:

"...05.10.41 г. 126 тбр перешла наступление на ИГОРЕВСКАЯ, имея перед собой до двух пехотных полков и конницу. В 15.00 вела бои в районе КОМЯГИНО. 126 тбр вела непрерывные 3-дневные бои, сдерживая натиск превосходящих сил противника, и к исходу 5.10.41 оказалась окружённой пехотной дивизией из которого начинает прорыв с утра 6.10. в направлении ВОРОНЦОВО. Потери матчасти достигают 30%...".

Что ни говорите, а талантливо докладывал Болдин. Безуспешная попытка бригады вырваться из окружения через ст. Игоревскую, в его документах превратилась в переход в наступление. Успешная контратака немцев, преследовавших подразделение 126-й тбр от Игоревской до Комягина, исчезла за фразой: "В 15.00 (бригада) вела бои в районе КОМЯГИНО".

Чтобы прорваться из окружения к своим, на восток, к д. Воронцово, у полковника Корчагина оставалось две дороги. Первая дорога — через станцию ст. Яковская, занятую противником, а вторая — выходить без дорог.

Война — не женское дело. Но так получилось, что путь к спасению 126-й тбр пришлось прокладывать семнадцатилетнему воину-добровольцу, медсестре Машеньке Лоходановой.

Переодевшись в гражданскую одежду, она и Володя Баранов, под видом брата и сестры, работавших на торфоразработках, ушли на поиск пути для выхода бригады из окружения. Сзади, на расстоянии видимости, "брата и сестру" прикрывал Женя Никитин. В незнакомом лесу и леденящем холоде болот они нашли узенький перешеек между болотами "Лютый мох" и "Чуваковский мох".

"Бригада разделилась на две половины. Одна, основная часть, врывшись в землю, под бомбёжкой, среди взрывов, горящих машин, двое суток сдерживала противника, а все вспомогательные службы строили в лесных низинах "дышащий мост" для отхода людей и техники.

Сначала по настилу прошла колонна автомашин, а затем, медленно перебирая траками ненадёжное покрытие, соблюдая дистанцию, вползали танки.

Когда настил закончился, автомобили расползлись по лесу. Буксовали. Люди толкали грузовики-полуторки, ломали охапки кустарника и покрывали ими чавкающий сырой грунт. Машины и танки натужно выли движками в темноте, надрывая ходовую, издеваясь над коробками передач. Артиллерийские тягачи, подминая лесную поросль, спешат на помощь и тянут застрявший транспорт в голову колонны. Взрывы! Немцы не решаются сунуться в лес и обстреливают снарядами. Только к концу дня полки и батальоны 126-й танковой бригады преодолели пятикилометровую полосу леса и сосредоточились на его восточной окраине..."

Таким запомнился Машеньке Лоходановой, в замужестве — Марии Картавенко, выход 126 тбр из окружения, от деревни Новики. Об этом она рассказала в своей малоизвестной повести "Костры полковника Корчагина", изданной в 1988 году издательством "Молодая гвардия". Странно, что при обсуждении истории 126-й тбр, практически никто не ссылается на эту документальную повесть, где, по словам автора, нет ничего вымышленного. Видимо, не дошёл тираж до заинтересованных читателей.

Не хочется думать, что если бы автор опоздала и изданием своей книги всего на пару лет, до начала "демократических реформ и свободы рынка", трагические факты из истории 126 тбр ушли бы в небытие вместе с памятью Марии Картавенко (Лоходановой).

Очень жаль, что в год издания книги, всё ещё действовало идеологическое "нельзя", а мы не можем прочитать рукопись повести. При анализе текста видно, что в книгу не вошёл отрезок времени, охватывающий события от выхода бригады из Игоревского леса до времени прибытия в Богородицкие леса.

Следующий эпизод повести сразу начинается с прибытия колонны машин и танков в зону окружения, где 126 тбр получает указание действовать в зоне прорыва из Вяземского котла окружения, возле деревни Фёдоровка (немного южнее села Богородицкое).

Находясь возле полковника Корчагина, в овраге, забитом техникой, Мария становится невольной свидетельницей разговора двух генералов — одного "плотного и широкоплечего", другого — "сутуловатого и сцепившего руки за спиной", с командирами подразделений.

Почему-то, прочитав описание этого момента, подумалось, что, описывая неизвестных Марии коренастого и сутуловатого, она рассказывает о генералах Болдине и Лукине. Не будем переписывать всю повесть "Костры полковника Корчагина", но один отрывок нужно показать:

"... громко говорит генерал, Лицо его раскраснелось. Он часто и внушительно жестикулирует, убеждая в чем-то стоящих перед ним командиров и другого генерала. По-видимому, он здесь старший.

— "Катюши" взорвать! ... Остальную технику оставить. Пробиваться будем с пулемётами, гранатами, личным оружием развёрнутыми цепями в три ряда. Впереди пойдут машины с пулемётами. Прикрывать будет конница.

Командиры расходятся. Генерал вдруг как-то обмяк и сразу постарел."

"Командиры, комиссары объясняют задачу: Прорваться внезапным ударом, пока противник не занял прочной обороны. Но люди, приросшие сердцем к своему орудию или танку, растерянно смотрят и с трудом, кажется, понимают, чего от них хотят...".

Видимо, редакторы не усмотрели в этом отрывке ничего криминального, но военнослужащая, прошедшая всю войну, вряд ли стала бы извращать суть указания. Повторим ещё раз:

— "...люди, приросшие сердцем к своему орудию или танку, растерянно смотрят и с трудом, кажется, понимают, чего от них хотят...".

От людей хотят, чтобы они, перед прорывом, перед выходом из окружения, взорвали "Катюши", а остальную технику "ОСТАВИЛИ" или попросту БРОСИЛИ в исправном состоянии. Люди в растерянности и недоумении от такого указания.

... Ровно через месяц, 13 ноября полковник Корчагин выведет свою группу из окружения. Но это будет не совсем 126 тбр. В ночь, с 13 на 14 октября к уцелевшим у села Богородицкого бойцам и командирам бригады, присоединятся другие окруженцы и это станет "Отряд Корчагина" численностью около семисот человек.

От немецких пуль и осколков, от ран, болезней и отставаний от группы, за месяц, отряд сократится до полутора сотен человек.

Эти полторы сотни бойцов и командиров продолжат и дальше, кто до победы, кто до своего смертного часа, бить врага...

Поэтому, не будем говорить, что 126 тбр погибла в Вяземском котле. Она была, при выходе, смертельно ранена и, говоря языком военных сводок, позднее, вошла в число безвозвратных потерь.

Приложение:

Несколько фамилий бойцов и командиров, выходивших из окружения в составе "Отряда Корчагина":

Корчагин Иван Петрович — командир 126 танковой бригады.

Сержант Верстунин.

Кириллов — старшина роты.

Сержант Алексей Бекетов..

Майор нач. штаба бригады Неймушин.

Кривцов— командир разведроты.

Старший лейтенант Андрющенко — комбат мотострелкового батальона.

Нач. Особого отдела капитан Желтухин.

Женя — Евгений Никитин.

Баранов Владимир (погиб ночью с 14 на 15 октября 1941 г., уничтожив пулемётную точку противника).

Лейтенант Климов — танкист.

Политрук Корнюшин — инструктор политотдела.

Тимофеев Николай Александрович нач. политотдела.

Военфельдшер Вольский.

Лоходанова Мария — санинструктор, разведчица, позднее — автор повести воспоминаний "Костры полковника Корчагина"

Военврач неустановленного ВПГ — Зинаида Ковтун (место призыва Москва).

Полковник — Начальник продовольственной службы Западного Фронта с группой подчиненных. Застрелился из-за ранения.

Танкисты и красноармейцы других воинских частей.

Информация о 126 ТБр, имеющаяся в интернете:

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=5332

126 танковая бригада:

02 октября 1941 — село Сафоново, жд станция Дорогобуж (не путать с г. Дорогобуж)

03 октября 1941 — из села Климятино (севернее с. Сафоново на 3 км) совершает марш на север через Михалево-Левково-Алферово-Афанаськово-Дроновка-Новики и вступает в бой в районе Тюкалово-Галеево.

04 октября 1941 — там же

05 октября 1941 — ведет бой в районе жд станции Игорьевская

06 октября 1941 — окружена в районе Новики, вырывается из окружения в направлении Воронцово. Остатки 126 ТБр выходят из окружения в районе Коськово-Ашурково-Кузьмино.

http://aldr-m.livejournal.com/15812.html#comments

по немецким данным к исходу 5.10 предварительные трофеи 5 ак составили 27 танков (NARA, T313 R231 Fr.7496926). 2 танка взяты трофеями 2.10.41. Это либо танкетки Т-37 на первой линии обороны, либо отставшие танки батальона легких танков 147 тбр.

Далее с 3 окт 5 ак вел бои с танками только 126-й тбр, и, соответственно, это ее предварительные потери — 25 танков или 41% матчасти, т.е. в строю должно было остаться не более 36 танков.

Корчагин вышел из окружения и не сидел в спецлагере НКВД , в отличие от Сумонова (143 тбр) и Моисеевского (147 тбр)

http://www.tankfront.ru/ussr/tbr/tbr126.html

— На этой страничке — миф, не имеющий ничего общего с реальностью.

В немецкой пехотной дивизии, окружившей 126 ТБр не могло быть пятидесяти танков, в бригаде был только один тяжелый танк КВ и ни одного среднего танка Т-34, а комбат Карпенко воевал на полста километров восточнее — в составе 128 ТБр. Поэтому, нижеизложенное не относится к бригаде полковника Корчагина:

"... 4 — 5 октября 1941 г. 126-й тбр за два дня боев уничтожила и подбила 50 вражеских танков. Командиры подразделений этой бригады личным примером воодушевляли бойцов на подвиги. Так, 4 октября группа танков в составе 4 Т-34 и 3 KB-1 под командованием командира батальона Карпенко уничтожила 11 вражеских танков."