|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Этот тип оказался маленьким, щуплым и старым, но необычайно прытким человечком. С каким-то непонятным, чуть ли не злорадным удовлетворением он оглядел меня с ног до головы, задрав в конце "осмотра" подбородок к потолку, и, хихикнув, указал скрюченным пальцем на стул:
— Садитесь. Вы, значит, по объявлению?
Я не стал отрицать,
— Да вроде... Я... в общем-то...
— В общем-то, вам нужны деньги! — проскрипел он. — Ну, разумеется! Разве же в наше мерзопакостное время кто-нибудь согласится сделать что-либо бесплатно — бескорыстно, ради высших идеалов, ради науки!..
Я хотел было возразить, но старый хрен вовсе не собирался меня слушать. Он сморщился, будто глотнул желчи, и хмыкнул:
— Ладно-ладно, приберегите свое красноречие для других. Так вот: получите пятьсот...
— Слушайте, но ведь в объявлении было написано тысяча! — удивился я.
Он осклабился:
— Мало ли что там было написано! На заборе, помните, что было написано?.. А скажите, вы бы пришли за пятьсот?
Я пожал плечами:
— Ну, не знаю...
— А я знаю! — торжественно провозгласил он. — Прижали бы хвост. А вот за тысячей прискакали как миленький...
Я подумал, что и бесплатно с удовольствием прижал бы ему не только хвост, не будь я... Ну, ладно. Старик же как обезьяна забегал по кабинету.
— Так вам не нужны пятьсот?! Да вам и трех сотен за глаза хватило бы! К сожалению, я слишком добрый и порядочный человек. Ну что? Не согласны? Тогда уходите, и побыстрее. С минуты на минуту заявятся другие...
Я скрипнул клыками.
— Хорошо, согласен...
Он едва не захлебнулся злорадным кашлем:
— Ха, еще бы! Одни дураки отказываются огрести кучу денег за просто так, фактически ни за что!
Старик похлопал по карманам замызганного, вылинявшего халата, нащупал какую-то коробочку, достал розовую пилюлю и забросил ее в рот. Я успел заметить, что зубы у него маленькие, острые и крепкие, как у хорька — если только, конечно, это не протезы.
Нахмурился:
— Короче... Что от меня требуется?
Он шутовски всплеснул руками:
— Надо же, какой прыткий! Нет уж, подождите, молодой человек, сначала я осмотрю вас. Может, вы больны и не подойдете, хотя на вид, признаюсь, выглядите отлично. Спортсмен?
— Бывший...
Он стрельнул внимательным, цепким взглядом:
— Не комплексуйте. — И, распахнув боковую дверь, нырнул в соседнюю комнату. — Сюда, мой юный друг!
Эта комната служила, видимо, лабораторией новоявленного и, подозреваю, не вполне нормального гения-одиночки. Вся она была заставлена какими-то приборами, бутылями с пестрыми ярлыками, завалена коробками, дисками и дискетами. В углу торчало кресло, над которым свешивался с потолка тусклый металлический колпак.
Старик ткнул пальцем в кресло:
— Сядьте и подожмите ноги.
Я сел и поджал.
— Так?
— Так. А теперь расслабьтесь и думайте о чем-нибудь приятном. Спокойно... — Он взял в руки маленький пульт с разноцветными кнопками и нажал на красную. Колпак с тихим шелестом начал плавно опускаться, пока не наступила полная тьма. Голос старика доносился словно издалека, неясно и приглушенно.
Честно говоря, я приготовился к довольно длительной процедуре и потому удивился, увидев вдруг у ног полоску света. Почти бесшумно гигантский металлический абажур вернулся на свое исходное место под потолком.
Я спрыгнул с кресла и потянулся:
— Куда теперь?
— Теперь домой! — вновь неприятно хихикнул хозяин. — Осмотр закончен, вы мне подходите. Жду завтра к десяти утра. Дома, если есть кому, — скажете, что, возможно, задержитесь на сутки, не дольше. А возможно, и не задержитесь, там поглядим. — Он, морщась, проглотил еще одну розовую пилюлю. — Главное — как следует выспитесь. Ну все. Не провожаю...
Нет, какого-то особого страха у меня не было. Однако, чтобы "выспаться", я поддал. Не очень крепко — но поддал...
Без пяти десять я нажал кнопку звонка.
Старик долго гремел замками и цепочкой и наконец впустил меня в дом. Потирая клешнеобразные кисти, прошел в кабинет и, обернувшись, пристально посмотрел мне в глаза:
— Что — плохо спали?
Я неопределенно шевельнул плечом — мол, не то чтобы плохо... Он понимающе каркнул:
— Ладно-ладно, плечами потом будете пожимать... Ничего страшного. А у меня все готово, скоро начнем.
— Валяйте... — Я огляделся в поисках стула, но он потащил меня к вчерашнему креслу:
— Давайте сразу сюда. — А сам уселся на табурет напротив. — Теперь слушайте внимательно. Вам незачем знать все в деталях — не поймете, да и ни к чему это, — но уразумейте главное. А главное... главное в том, что я сконструировал наконец Машину Времени! Уловили? В самом деле! И это вам уже не бредни писак, не газетные утки, а настоящая, самая настоящая Машина Времени!..
Я сдержанно кивнул (признаться, нечто в этом роде и предполагал):
— Да-да, понимаю. Машина Времени... Вы, наверное, изучаете историю?
Он злобно фыркнул:
— Ни черта вы не понимаете! Я сам не все еще до конца понимаю! Мальчишка!.. — Но тут же взял себя в руки. — Простите... Нет, я не историк. Моя область — психика, сознание, подсознание... Мне необходимо наблюдать человеческий мозг в самых различных, желательно, конечно, неординарных, экстремальных ситуациях. Но аппаратура, как видите, достаточно громоздка — я не могу таскать ее даже по нашему городу. А мне нужны войны, убийства, любовь, изнасилования, предательство... Понимаете?.. Мне нужно изучать мозг человека, попавшего в катастрофу, притон, плен... Понимаете? Человека умирающего, человека счастливого!..
Долгие, долгие годы я искал свой главный инструмент. И — придумал Машину Времени... Она, как скальпель, откроет мне доступ к самым сокровенным тайникам человеческих инстинктов и чувств! Она, вы и вот это, — постучал он по серебристому экрану, — помогут мне проникнуть в такие бездны!..
А я сидел и думал, что старик, похоже, здорово не в себе. Нет, что ни говорите, а все-таки страшновато отдаваться во власть маньяка... Хотя с другой стороны, — пес с ним, не убьет же, в конце концов. И потом, служба есть служба, да плюс еще и левый заработок...
Я нетерпеливо отмахнулся:
— Слушайте, хватит объяснений, а? Мы вроде бы ударили по рукам — или надо еще что-то там подписать кровью? Я понял: вы отправляете меня куда считаете нужным — в будущее или прошлое... Давайте за дело!
— Верно-верно... — Старик усмехнулся. — За дело, так за дело, и кровью подписывать ничего не надо... Но — не в будущее. В будущее — это бред: туда попасть нельзя, будущего еще не было! Только — в прошлое. Оно было и — осталось. Оно все еще живет... Вам ясно?
— Угу. — Честно говоря, я даже не задавался всерьез в тот миг вопросом: верю ему или нет. Я просто кивнул и глупо повторил:
— Угу.
А он... Он достал из ящика стола широкий черный пояс:
— Наденьте. — Пояс был похож на металлический, однако мягко сомкнулся вокруг тела. — И ни в коем случае не потеряйте его, иначе можете остаться там навсегда, и я не смогу ничем помочь... — Голос его задрожал: — Приготовьтесь!.. — В руке опять появился пульт с разноцветными кнопками. — Да, вот еще что... Аппарат действует в радиусе тысячи лет, и я не знаю, в какую страну и эпоху вы попадете... Хотелось бы, конечно, чтобы в нашу и в совсем недавнее время, однако... В общем, вы поймете любой язык, и вас поймет всякий. Одежда пусть остается прежней — решите на месте, добывать другую или не стоит. Все. Закройте глаза и расслабьтесь. Через десять секунд я включаю обратное время!..
Опустился знакомый уже абажур. Я зажмурился и почувствовал всей кожей тончайшие уколы, словно через меня пропустили слабый разряд электрического тока... Вдруг ужасно захотелось спать, мысли начали скакать как зайцы и путаться как змеи... Внезапно я увидел склонившееся надо мной лицо старика. Откуда он здесь, под колпаком? Наверное, я уснул. Но спал я недолго...
...Спал я недолго, потому что на грудь вскарабкалась облезлая рыжая крыса и стала тянуть зубами за воротник кожаной куртки.
Я вскочил как ошпаренный, а крыса шмыгнула между ног и пулей скрылась в высокой густой траве.
— У-у, тварь!.. — и пара эпитетов покруче. Я еще не совсем проснулся и очумело глядел по сторонам.
Гм... Я стоял на равнине, обрамленной со всех сторон темными полосками леса. Невдалеке виднелось болото. Равнина вся была покрыта какими-то пятнами. Шагах в двадцати неподвижно лежал человек, чуть правее еще один, и еще, и еще...
Я ошалело присвистнул. Розово-красные тела усыпали все поле. По обнаженным мертвецам степенно расхаживали вороны. Ну, старый черт!.. Вот так удружил!..
Стараясь не смотреть по сторонам, я быстрым шагом припустил к лесу и был уже почти возле деревьев, когда прямо навстречу мне вышли люди. Трое мужчин и женщина. Я почему-то подумал, что от этого знакомства не грех бы уклониться, и резко повернул назад. Мужчины закричали, требуя остановиться. Ага, размечтались — я дунул во все лопатки.
Над головой пропела и воткнулась в землю длинная стрела с потрепанным петушиным опереньем. Намек понял!
— Стой, собака!.. — Голоса уже близко.
Я замер как оловянный солдатик:
— Стою...
— Руки за голову!
Меня взяли в кольцо бородатые мужики в грубой одежде, все увешанные самым разнообразным холодным оружием и с большими мешками за спиной. От них несло потом и кровью. Женщина, вернее, молодая девушка, тоже с мешком, но поменьше, остановилась в нескольких шагах.
— Попался, гад!.. — Сильный удар в челюсть едва не сбил меня с ног, и от мгновенно нахлынувшей злобы я не успел еще ничего сообразить, как кулак сам собой рассек воздух и врубился в кожаный с металлическими нависочниками шлем обидчика. Тот упал.
А я, я, повинуясь уже одним лишь инстинктам, прыгнул к девушке, обхватил двумя руками и закрылся ею как щитом. Двое бандитов опустили мечи. Девушка молчала, хотя я чувствовал, как бешено бьется ее сердце. Пахло от нее, скажу вам, тоже не очень-то приятно.
— Еще шаг — и я ее задушу!.. — Слушайте, я не узнавал сам себя! Какую-то минуту назад готов был поклясться, что никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах не подниму руки на женщину.
Бродяги не шевелились. Наконец один, постарше, с черной густой бородой, разлепил потрескавшиеся губы и хрипло выдавил:
— Твоя взяла, немец... Уходи, но ее не трожь. Потянешь за собой — убьем обоих!
Я плюнул.
— Да пошли вы!.. И со своей шлюхой вместе! Какой я вам, к лешему, немец?!
— Какой бы там ни был! — отрезал старший. — Все вы прихвостни орденские, крестоносцам зад лижете...
Ей-богу, наверное, только сейчас я начал по-настоящему осознавать, что нахожусь в другом мире. Продолжая сжимать девушку в объятиях, я относительно миролюбиво проговорил:
— Погоди ругаться, дубина; я — русский и не пойму, что вам от меня нужно!
— Русский? — вытаращил глаза молодой парень в безрукавке из засаленной и грязной овчины, надетой на голое тело.
— Да.
— Загинаешь! — Парень хмыкнул и громко высморкался в кулак. — Как же тебя сюда занесло?!
— Заткнись! — оборвал его товарищ. — Может, он из Смоленска... Погляди, что там, — кивнул на лежащего неподвижно бандита, а я удивленно подумал: "Почему это обязательно из Смоленска?"
Парень перевернул распростертое на траве тело на спину — лицо моего супостата было залито вытекающей из-под шлема кровью — и сорвал шлем. Он был сильно погнут с левой стороны.
— Готов!..
Мне стало малость не по себе.
— Я... убил его?..
— Нет, по головке погладил! Заклепка прямо в висок вошла!.. — Казалось, молодой разбойник не испытывал ко мне никакой ненависти. — Ну и ладно. Его мешок теперь наш будет.
Бородатый что-то проворчал, не отрывая взгляда от меня и девушки. И вдруг отбросил меч и лук в сторону.
— Оставь ее и уходи!
— Куда?! — И тут же я понял, что сморозил глупость.
— Куда хочешь. Не тронем. Проваливай да скажи спасибо, что за товарища не мстим.
Я усмехнулся:
— Значит, такой товарищ... За настоящих мстят. — Потом, продолжая крепко держать девушку за руку, подошел к брошенному мечу, поднял его и резанул по тетиве лука. — Гуляй!..
Девушка медленно пошла к своим и остановилась у трупа.
Молодец в овчине гоготнул:
— Ну что, теперь моя очередь?
— Отвали!..
— Ладно-ладно, ночью поглядим...
Про меня же, казалось, забыли. Мужики сняли с мертвеца сапоги, пошарив за пазухой, достали кожаный кошель. Девушка стояла и безучастно смотрела на все происходящее широко открытыми синими глазами.
Я негромко кашлянул.
Бородач поднял голову:
— Ты еще здесь? Уходи!
— А куда идти-то? Где я?
— Да как ты сюда попал?!
— Так... Шел-шел — и пришел...
— Ну а теперь иди-иди — и уйдешь!
— Куда? — потерянно протянул я.
Бородатый сердито засопел и махнул рукой:
— Слушай, чеши вон к тому лесу и выйдешь прямо к Грюнвальду. Там сейчас конница Витовта после боя отдыхает. А за околицей мурзы татарские со своими головорезами.
— "Боя"... — словно во сне проговорил я. — Какого боя?..
— "Какого"? — передразнил он. — Такого! Немцу хребет свернули. Ордену конец! (Вообще-то, он сказал не "конец".) Постой, а ты часом не дурак?
— Кажется, нет... — Я тряхнул головой. — А вы, ребята, что здесь делаете?
— Что? Трупы обчищаем — вот что. Хотели было тебя, да ладно, живи. Ну и платье же на тебе! — Бородач хохотнул.
— А давай меняться. — Я сбросил туфли и куртку. — Кинь что-нибудь взамен.
Мародер внимательно осмотрел и ощупал кожаную куртку и ботинки, потом поковырялся в мешке и, швырнув низкие сапоги и грубо выделанную овчину, — "На!" — толкнул девушку: "Пошли!"
И вдруг я, совершенно неожиданно для себя, выпалил:
— Эй! Возьмите меня с собой!
Мужик прищурился:
— О-о-о, парень, никак на бабу глаз положил?.. — И вмиг стер ухмылку с грязной физиономии. — Самим мало!
— А если я сейчас... и вас убью?.. — Слушайте, это был мой — мой! — голос.
Челюсть бродяги отвисла. А молодой зашептал что-то ему в ухо, показывая на меня и энергично жестикулируя. Девушка все так же равнодушно молчала.
Бородатый задумался. Казалось, он решал трудную математическую задачу — закатывал глаза к небу, шевелил толстыми губами, чесал затылок, даже поковырял в носу. Наконец пробурчал:
— Идешь с нами. Я так решил. Но гляди: чуть что — разговор короткий! — Он явно храбрился перед соратниками, пытаясь поддержать пошатнувшийся авторитет. — Бери его мешок.
Я подхватил с земли мешок убитого, сунул за черный пояс меч. Бородач недовольно засопел, но ничего не сказал; повернулся и зашагал к лесу. Остальные — за ним. Я — за остальными.
...Я уснул как рухнул в бездонную пропасть. Видения были тяжелыми: я бродил по зеленому полю среди розовых трупов, и те, словно в приветствии, поднимали к голубому небу окровавленные руки... Потом я вдруг оказался в лаборатории проклятого старика, который грозил мечом и требовал пояс. Но я-то знал, что тогда не смогу вернуться, вот только никак не мог вспомнить, куда — домой или на мертвый луг... Потом с потолка посыпались отрубленные головы. Я дернулся — и проснулся...
Кто-то прижался ко мне и положил руку на грудь. И это уже не был сон. Я схватился за пояс — на месте, — оттолкнул легкое тело, замахнулся для удара и... услышал тихий плач. На траве лежала девушка и тонко всхлипывала:
— Не бей!..
Я обалдело всмотрелся в темноту, потом провел пальцами по мокрому от слез лицу. Девушка схватила меня за руку:
— Не хочу быть с ними! Буду с тобой!..
Я растерянно пробормотал:
— Но послушай, очень скоро мне придется уйти... Я должен уйти...
— Возьми меня! Куда прикажешь, только не с ними!
— Да брось их!
Девушка почти беззвучно плакала:
— Не могу! Догонят и убьют... Они и тебя убьют, на рассвете...
Я стиснул зубы — вот как...
— Ладно, не реви, что-нибудь придумаем. — Нащупал в изголовье меч. А девушка, уже в настоящем исступлении, зашептала:
— Ты сильный... убей их сам, убей!..
Меня немного передернуло:
— Спящих?!
— Но они же хотят расправиться с тобой!
Я покачал головой:
— Все равно, я так не могу. Я буду ждать, а ты уходи!
Но девушка снова робко придвинулась ко мне и обняла за шею.
Наверное, с минуту я лежал неподвижный как кол, потом вздохнул:
— Подожди... — расстегнул пояс и бросил на траву...
Светало. Я лежал с мечом в руке. Рядом ровно дышала девушка, имени которой я не знал и навряд ли когда узнаю, — мне это просто ни к чему. Спать хотелось безумно, глаза слипались, и мысли становились все туманнее и невесомее.
И вдруг со стороны кострища раздался треск сухой ветки и сдавленный шепот. Я полуприкрыл глаза. Послышались осторожные шаги, и две тени выросли над головой. И тогда... тогда я изо всех сил оттолкнул от себя девушку и прыгнул в сторону
Запоздало, с хрустом, в землю врубился топор. Я ударил мечом по голове одного бандита. Удар пришелся вскользь, но бородач, оглушенный, безвольно уронил руки.
Испуганно закричала девушка, и я едва успел встать между ней и вторым разбойником...
Зазвенели мечи, и я сразу понял, что придется туго. О бое тяжелым холодным оружием я не имел почти ни малейшего представления — видел его только в кино, где клинок нарочито ударяет о клинок, а не метит в тело. Я отступал и уводил врага от девушки; тяжелое лезвие со свистом носилось над моей головой. Наконец, уже в совершеннейшем отчаянии от собственного бессилия, я каким-то чудом отбил меч противника высоко вверх и пнул его ногой в живот. Парень, отлетев, рухнул навзничь, а я, не давая ему подняться, подскочил и со всей силы, которая только осталась в руках, опустил свое тяжелое оружие на незащищенную голову. Казалось, я разрубил его череп напополам...
Снова пронзительно завизжала девушка. Я обернулся. Намотав длинные льняные волосы на руку, бородатый пытался затащить ее в чащу.
И я взревел... Взревел как бык. Теперь я жаждал еще крови, и остановить меня теперь не смогло бы ничто на свете. Я бросился на бородатого, который в страхе застыл на месте, отпустив девушку. Я хотел одного — отрубить, снести с плеч эту грязную голову... Меч взвился к светлеющему небу, я увидел полные ужаса глаза разбойника и... провалился, упал в черную тьму...
Однако почти тотчас же очнулся и с мечом в руке бросился на старика. Тот испуганно закричал и ужом нырнул под лабораторный стол. Я замер как вкопанный и стоял так минуту, а может, и час... Я — дома? Я — вернулся?..
Меч звякнул о кафельный пол. Старик выглянул из-под стола:
— Успокоились, юноша? Можно вылезать?
Я тупо глядел перед собой.
— Ну-ну, молодой человек, опомнитесь! Вот стул. Да садитесь, садитесь же, черт вас побери!
— Спасибо... — пробормотал я.
А он, довольно потирая руки, заходил по лаборатории.
— Я все видел! Это было изумительно! Бесподобно! Я в вас не ошибся. Правда... некоторый допинг, для храбрости, вы получили, но и сами молодцом! Два трупа за сеанс, да еще и... — Он шутливо погрозил пальцем: — Ах, молодежь, молодежь!.. — И вдруг лицо его стало печальным: — Увы, друг мой, к великому сожалению, я вынужден вас оштрафовать, получите на двадцать процентов меньше...
Я молчал.
— Ох, проказник! Зачем снимали пояс? Вы лишили меня ценного научного материала... Но ничего, ничего, убийства — это тоже хорошо! Зато теперь весь вы у меня вот где! — Старик счастливо потряс над головой маленьким диском. — Со всеми потрохами, со всеми своими, так сказать, основными и неосновными инстинктами...
Я продолжал торчать посреди комнаты как истукан. Хозяин потрепал меня по плечу:
— Да не переживайте вы так, все у них будет нормально. Эта сладкая парочка пойдет бродяжничать дальше. Ну разве что он ей всыпет немножко за вас. А вот и деньги, с вычетом, как договорились. Теперь домой, отдыхать, баиньки. Давайте-ка сюда меч — не идти же с ним по улицам... О господи! Ну, хорошо, хорошо... заверните, по крайней мере... вот так... До свидания, а точнее — прощайте. Всего доброго! Больше не приходите; вы для меня уже, можно сказать, отработанный материал, уж извините. Желаю счастья. Дверь прихлопните, пожалуйста, там английский замок...
...Судя по газетам и теленовостям, его нашли на следующий день. Какой-то парень пришел по объявлению, долго звонил, стучал, потом, заподозрив неладное, поднял тревогу. Одна из газет, видимо, самая шустрая, даже поместила снимок: старик лежит на боку, устремив неподвижные глаза в потолок; широкое лезвие меча наискось торчит из спины. Он в тот момент, конечно же, удивился, но испугаться по-настоящему, по-моему, так и не успел. Об отпечатках пальцев на мече (как, впрочем, и всем остальном в квартире) я не беспокоился: их там не было — я же все-таки профессионал.
О выполнении задания я доложил сразу же по возвращении домой и тотчас получил новое, на послезавтра.
А вот про диск в коробочке с аккуратной каллиграфической надписью на сиреневой этикетке "Проба Љ1.1410" — умолчал. Ненавижу, когда кто-то начинает копаться в моих не только основных, но даже и неосновных инстинктах.
И касается это любого...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
