|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
1-го августа. Понедельник
День простоял хороший, хотя прошло два дождя — утром и во время завтрака в палатке. Прогулку сделали опять вверх. Солнце хорошо пригревало. После чая принял Штюрмера. Обедал в поезде, Дмитрий также, кот. проездом тут.
Адмирал Кейес. "Босфорская операция: игра в поддавки?" Лондон, 1923, АИ
"Мы, наверное, никогда не узнаем правды. Ни в России, ни в Германии не принято открывать архивы по закону (ага, то-то британцы Гесса рассекречивают вот уже сто лет скоро!). Однако логика старинного римского qui prodest остаётся неоспоримой.
— Кому было выгодно то, что русские не помогли избиваемой Румынии и позволили немцам захватить нефтепромыслы Плоешти практически неповреждёнными?
— Почему на складах, захваченных рейхсвером в Румынии, оказалось свыше миллиона тонн (!) зерна, которым Германия кормилась всю зиму 1916-17 годов?
— Почему остановился Фанкельхайн?!
— КУДА ДЕЛИСЬ НЕМЕЦКИЕ ПОДЛОДКИ, УСПЕШНО ДЕЙСТВОВАВШИЕ РАНЕЕ НА ЧЁРНОМ МОРЕ?!"
Ген. Деникин, Очерки Великой Войны. АИ
Ставка верно оценила боеспособность румынской армии.
К началу октября мы наблюдали её повальное бегство. Это не было отступлением, увы. Отряды ген. Фанкельгайна, в основном пехотные, просто не успевали преследовать румын, удиравших хотя и пешком, но налегке. Специальному отряду русского осназа удалось буквально из-под носа немецких гренадёров эвакуировать румынское командование и короля. Большего мы сделать просто не успевали — фронт румын рассыпался на куски, наш Второй Турецкий фронт был занят наступлением в Причерноморье и вёл бои на границах Турции, Дорога Победы героическими усилиями обеспечивала перевозки в его потребностях. Было понятно, что если нам удастся сохранить Дорогу Победы и продолжить наступление, то Центральные Державы скоро окажутся отрезаны от своего турецкого союзника и стратегическая обстановка на балканском театре изменится не в их пользу.
В этих условиях Ставка приняла оптимальное решение: активными действиями Второй Конной Армии ген. Слащова-Бухарестского (тогда ещё — просто Слащова) сковать продвижение немецких войск к Бухаресту и Дунаю. Не ввязываясь в захват и оборону городов и даже железнодорожных станций, Вторая Конная организовала глубоко эшелонированную стратегическую оборону в предгорьях, пожертвовав рокадной дорогой. Более того, указанная рокада использовалась как своего рода "наживка" для германского командования: некоторые пункты её переходили из рук в руки более дюжины раз! Позднее такую тактику немцы назвали тактикой шверпунктов: schwehrpunkttaktik. Однако правильнее было бы назвать тактикой ключевых пунктов: schlЭsselpunkttaktik.
Расположенная в таком пункте мобильная воинская часть отвлекала на себя большое число войск противника, угрожая коммуникациям и штабам. А в тот момент, когда противник был готов замкнуть кольцо окружения и уничтожить часть, она рывком выходила из кольца и перемещалась в новый ключевой пункт.
При этом ключевые пункты выбирались исходя из возможностей конного транспорта и, наоборот, затруднительности доступа автомобильным транспортом, в котором Германия имела преимущество.
Если же противник заранее занимал ключевой пункт, то, как правило, несколько частей атаковали его практически из походного положения, создавая подавляющее местное преимущество и в полевой артиллерии, и в бомбомётах/миномётах, и в пулемётах (за счёт использования тачанок). После нескольких боёв такого рода, когда только в результате огневых дуэлей, без рукопашной, были уничтожены до трёх батальонов германских войск, немцы предпочли сохранять войска и добровольно оставлять ключевые пункты, едва получив от наших сил "иду на вы!"
Разумеется, такая тактика была возможна только в тех уникальных условиях, когда
— Германия была вынуждена перейти к стратегической обороне, по крайней мере до того момента, когда план неограниченной подводной войны (так и не введённый, к счастью, в действие!) даст свои плоды
— Германия не имела физической возможности сформировать сопоставимые с нашими массы лёгкой кавалерии, снабжённой нужным количеством полевых орудий и пулемётных тачанок. Такие формирования, будучи созданы, не дав особого стратегического выигрыша, существенно ослабили бы боеспособность основных фронтов. А попытка противопоставить тактике Слащова тактику пехотной войны требовала такой массы обученных войск, которой у Германии просто не было
— Маневренная, по сути, война без сплошной линии фронта была навязана Германии на ширине фронта почти в 400 вёрст и на глубину до 200 вёрст. На этом огромном пространстве Германия могла держать армию не более 500 тысяч человек, из них активных штыков — не более 150-ти, в моменты крайнего напряжения — 200 тысяч. При этом только Первая Конная насчитывала до 70 тысяч активных бойцов, находившихся в рейде, что в три раза превосходило численность ранее весьма зарекомендовавшей себя конной группы гр. Келлера.
— В силу отсутствия сплошной линии фронта группы русской кавалерии (подкреплённые, разумеется, "моторизованной пехотой") имели возможность после тяжёлых, но не беспредельно, двух-трёхнедельных рейдов выходить на отдых в расположение основных войск, державших оборону по линии второй рокадной дороги, где активно использовались восемь бронепоездов с тяжёлыми морскими орудиями. Таким образом, общая численность войск России и Германии, задействованных на этом театре, была сравнима, но Россия более грамотно использовала наличные силы и своё преимущество в манёвренности
— Ценность Турции и Проливов в тот момент была для Германии и Центральных держав весьма сомнительной. Более активное участие Германии в действиях на юге существенно удлиняло линию фронта, и выводило этот фронт на неудобные для позиционной войны равнины. Более того, пожертвовав Турцией, Германия получала связывание значительной части наиболее боеспособных русских войск, что в рамках перехода к стратегической обороне ей было весьма выгодно
И при всём стратегическом успехе такой тактики неоднократно встречались и досадные неудачи, когда наши части попадали в засады, или германские войска успевали среагировать и сорганизоваться раньше нас. По итогам активной фазы боёв к концу ноября в Румынии сложилась уникальная ситуация, когда германская армия контролировала крупные дорожные узлы, но все силы была вынуждена тратить на защиту путей снабжения. А русская конница контролировала территорию, не позволяя немцам предпринять активные наступательные действия против Дороги Победы. Поскольку стратегически такое положение устраивало Ставку, ситуация была "подвешена" до известных событий...
Нэ так всё было... Эрих Мария Ремарк. На Южном фронте — без перемен. АИ
Кат оглядывается и шепчет:
— А может, просто взять револьвер, чтобы все это поскорее кончилось?
Паренек вряд ли перенесет транспортировку и в лучшем случае протянет еще несколько дней. Но все, что он пережил до сих пор, — ничто в сравнении с тем, что ему еще предстоит перед смертью. Сейчас он еще оглушен и ничего не чувствует. Через час он превратится в кричащий от невыносимой боли комок нервов. Дни, которые ему еще осталось прожить, будут для него непрерывной, сводящей с ума пыткой. И кому это надо, чтобы он промучился эти несколько дней?..
Я киваю:
— Да, Кат, надо просто взять револьвер.
— Давай его сюда, — говорит он и останавливается.
Я вижу, что он решился. Оглядываемся, — мы уже не одни. Возле нас скапливается кучка солдат, из воронок и могил показываются головы.
Мы приносим носилки.
Кат покачивает головой:
— Такие молодые...
Он повторяет:
— Такие молодые, ни в чем не повинные парни...
Наши потери оказались меньше, чем можно было ожидать: пять убитых и восемь раненых. Это был лишь короткий огневой налет. Двое из убитых лежат в одной из развороченных могил; нам остается только засыпать их.
Мы отправляемся в обратный путь. Растянувшись цепочкой, мы молча бредем в затылок друг другу. Раненных отправляют на медицинский пункт. Утро пасмурное, санитары бегают с номерками и карточками, раненые тихо стонут. Начинается дождь.
...
Просто счастье, что теперь мы можем как следует поесть, — нам еще понадобится наша сила. Поесть досыта — это так же ценно, как иметь надежный блиндаж; вот почему мы с такой жадностью охотимся за едой, — ведь она может спасти нам жизнь.
...
Мы учили их улавливать жужжание мелких калибров, этих коварных штуковин, которых почти не слышно; новобранцы должны так изощрить свой слух, чтобы распознавать среди грохота этот комариный писк. Мы внушаем им, что эти снаряды опаснее крупнокалиберных, которые можно услышать издалека. Мы показываем им, как надо укрываться от аэропланов, как притвориться убитым, когда противник ворвался в твой окоп, как надо взводить ручные гранаты, чтобы они разрывались за секунду до падения. Мы учим новобранцев падать с быстротой молнии в воронку, спасаясь от снарядов ударного действия, мы показываем, как можно связкой гранат разворотить окоп, мы объясняем разницу в скорости горения запала у наших гранат и у гранат противника. Мы обучаем их всем уловкам, с помощью которых они могут спастись от смерти.
Они слушают наши объяснения, они вообще послушные ребята, но когда дело доходит до боя, они волнуются и от волнения почти всегда делают как раз не то, что нужно.
...
Чей-то приказ превратил эти безмолвные фигуры в наших врагов; другой приказ мог бы превратить их в наших друзей. Какие-то люди, которых никто из нас не знает, сели где-то за стол и подписали документ, и вот в течение нескольких лет мы видим нашу высшую цель в том, что род человеческий обычно клеймит презрением и за что он карает самой тяжкой карой. Кто же из нас сумел бы теперь увидеть врагов в этих смирных людях с их детскими лицами и с бородами апостолов? Каждый унтер по отношению к своим новобранцам, каждый классный наставник по отношению к своим ученикам является гораздо более худшим врагом, чем они по отношению к нам. И все же, если бы они были сейчас на свободе, мы снова стали бы стрелять в них, а они в нас.
Мне становится страшно; мне нельзя додумывать эту мысль до конца. Этот путь ведет в бездну. Для таких размышлений еще не пришло время. Но я не забуду, о чем я сегодня думал, я сохраню эту мысль, запру ее в своем мозгу, пока не кончится война. Сердце у меня колотится: уж не в этом ли заключается та великая, единственная цель, о которой я думал в окопах, которую я искал как нечто, могущее оправдать существование людей после этого крушения всех человеческих идеалов? Уж не это ли та задача, которую можно будет поставить перед собой на всю дальнейшую жизнь, задача, достойная людей, проведших столько лет в этом аду?
Я достаю свои сигареты, переламываю каждую пополам и отдаю их русским. Они кланяются мне и закуривают. Теперь у некоторых из них тлеют на лице красные точечки. От них мне становится отраднее на душе: как будто в темных деревенских домах засветились маленькие оконца, говорящие о том, что за их стеклами находятся теплые, обжитые комнаты.
...
Нас отправляют на передовые. По пути мы проезжаем жалкий лесок с перебитыми стволами и перепаханной почвой. Местами попадаются огромные ямы.
— Черт побери, ничего себе рвануло! — говорю я Кату.
— Минометы, — отвечает тот и показывает на деревья.
На ветвях висят убитые. Между стволом и одной веткой застрял голый солдат. На его голове еще надета каска, а больше на нем ничего нет. Там, наверху, сидит только полсолдата, верхняя часть туловища, без ног.
— Что же здесь произошло? — спрашиваю я.
— Его вытряхнуло из одежды, — бормочет Тьяден.
Кат говорит:
— Странная штука! Мы это уже несколько раз замечали. Когда такая мина саданёт, человека и в самом деле вытряхивает из одежды. Это от взрывной волны.
2-го августа. Вторник.
Отличный теплый день. Доклад окончился в 12 час. Днем пошли вверх на трех речных моторах, я с дочерьми дальше нашего места, высадился недалеко от "Евпатории" и оттуда прошел пешком. Валялись на сене, пригреваемые чудным солнцем. Пили чай в нашем доме в 5Ґ. До 8 ч. принимал Барка по возвращении из Англии и Франции. Обедал и провел вечер с Аликс.
И пришла к Айболиту лиса...
Вы будете смеяться... но ко мне пришли-таки евреи!
Ну не так вот, взяли и пришли! Но — попросили приёма представители русской промышленности и торговли, список прилагается.
— Мы хотели бы узнать, что вы имеете предложить. После этого я могу думать за то, что можно вам давать.
— Ваше Императорское Величество упомянули в своей великой речи Израиль...
— И-и-и?
Делегация была составлена из правильных людей... но и они не выдержали переглянуться.
— Мы бы хотели внести в фонд обороны пять миллионов рублей...
Ну что же, первая ставка сделана.
Запреты на профессии и всякие черты оседлости... Сколько мы помнили себя Виктором, столько мы любили, ценили и уважали одних евреев и, мягко сказать, существенно недолюбливали других. Друзья понятно, друзей и жён нам посылают свыше, и тут уже не до национальности, а вот прочие? Сейчас успелось задуматься — а в чём между ними была разница? И подумалось о профессии...
Еврей-учитель, еврей-медик, еврей-инженер, еврей-математик, еврей-химик... музыкант, парикмахер, портной, наконец... даже бухгалтер! и руководители-евреи у меня были, и очень мне с ними нравилось... — и еврей-банкир, торговец, юрист, писатель... юморист (эстрадный), экономист, физик-теоретик... я уж молчу об инструкторах обкомов КПСС и ВЛКСМ...
Там, где еврей брался за что-то объективное, что можно было повесить на стену (Левитан) или пощупать (сломанную лично и собранную другими обратно ногу, дай Яхве здоровья и долгой жизни этим добрым людям!) — там всё было просто великолепно — оставалось учиться или просто радоваться, что тебе повезло иметь дело с этим человеком. Как только еврейская фамилия начинала звучать в экономике, философии, политике — туши свет, сливай воду! Хотя, возможно, в Израиле XXI века политики вели себя более прилично, но с другой стороны — а попробуй неприлично, когда вокруг почти миллиард арабов?
С другой стороны, те профессии, где еврей вызывал неоднозначные чувства, они сами-то были... с душком. И тут мне припомнилась версия одного одесского таксиста, который высказал мысль, что евреи везде стремятся стать самыми-самыми, это национальный характер. Не обязательно самыми лучшими — а "самыми-самыми". Самыми "крутыми", что ли? В любом случае, как высказался тот же одессит: "самые антисемиты — это евреи!" И понятно, что раз профессия или вообще дельце "с душком" — то от самого-самого в этой профессии так будет разить... А некоторые начинают вонь от занятия объявлять национальной особенностью.
Так что, получается? Получается, там, где к евреям претензии, те профессии и занятия надо просто ликвидировать как класс, по крайней мере — на территории подопечной нам Империи?
Кстати, о чеченцах и иных интересных народах. Курдах, к примеру — с учётом нашего замаха на Иран и Великую Армению (в составе России, разумеется!), с курдами придётся иметь... и лучше дело, чем геморрой!
Герцель Янкелевич Цам. Смешно, но из депутации никто о нём не слыхивал... но бюрократы военного ведомства не подвели и материал доставили.
В общем, деньги я, разумеется, взял, прямо заявил, что считаю это началом взаимопонимания, слегка намекнул насчёт профориентации ... и в составе Е.И.В. Особой Канцелярии появился отдел "И". Посмотрим... Будем посмотреть.
...
— Петька! Слыхал? Айда в Георгиевских Орлят писаться!
— Каких орлят, чучело?!
— Георгиевских! Орлята учатся летать! Сразу к фабзавучу прикрепляют и к армейской столовке!
— Ага, мёдом там намазали... чё-то стрёмно... за так нынче прыщ не вскочит, а ты к столовке... а Фабзауч это кто?
— Да ты слушай! Щас пока первые всех брать будут, места есть! А потом места и закончутся, так будут спрашивать, кто грамотный, и принимать не каждого. А первым лафа!
— Фабзауч кто, говорю?
— ФабЗаВУч! Фабрично-заводское училище! Учить на слесарей будут и аж электриков!
— Ну ты ври... и всё бесплатно? Ага, держи карман!
— Ну и не бесплатно, за отработку...
— А, тогда нафиг! Видали мы эту отработку у Краузе на "резинке"! Полгода работаешь, месяц кровью харкаешь, а потом батюшка отпел, и поминай, как звали!
— Дурак! Отработка по контракту, не с Краузе твоим, а с самим Императором!
— Ну ты ври, да не завирайся!
— Точно, ну сам-то конечно... но там два дядьки таких серьёзных, в очках, один вообще из пятого года, говорят! И у них мандат собственноручный от Императора!
...
Серьёзного двадцативосьмилетнего дядьку Антона Макаренко удалось отыскать уже в процессе демобилизации "по зрению". Которую ему организовал более ушлый брат. А совсем уж "древнего" кооперативного слесаря-революционера тридцатичетырёхлетнего Алексея Гастева привезли этапом из Новониколаевска, где он отсиживался в подполье после недавнего побега из ссылки.
После длинной беседы с Красиным и Джугашвили и краткого инструктажа лично у Императора оба были прикреплены к Феликсу Дзержинскому в качестве общественной нагрузки.
ЦИУ — Ценное Императорское Указание было сформулировано расплывчато, но эмоционально. Воспитание нового человека, чтобы был готов к труду, обороне, любви и ненависти, а также и воспитанию ещё более новых людей. Чистые руки, горячее сердце, холодная голова...
— И чтобы Бога в душе имели, — закончил Император, с некоторым сомнением поглядывая на "сладкую парочку"...
С другой стороны, я-Виктор всегда имел слабость к китайской максиме "пусть расцветают сто цветов". Особенно если эти цветы растут в экономике, а не на университетских кафедрах и в газетах. Пусть Макаренко и Гастев попробуют одно, другие попробуют другое... Корчака надо ещё переманить, как война закончится. Куда-нибудь под Одессу...
3-го августа. Среда.
Чудный летний день. После доклада принял вторично Барка. В саду было хорошо завтракать. Отправились вместе на быстроходном моторе на наше место, погуляли по лугу и повалялись на сене. Чай пили в поезде. В 6час. простились; Аликс уехала с дочерьми в Царское Село. Принял гр. Бобринского — мин. земледелия.
Вечером до чая совершил приятную прогулку при лунном свете по шоссе до Хвойны и кругом по Городок[скому] мосту.
С 22 мая по 30 июля армиями Брусилова взято в плен: 7757 офицеров и 350845 ниж. чин. и захвачено: 405 орудий, 1326 пулеметов, 338 бомбо— и минометов и 292 заряд, ящиков.
Корпорация Japan и кооператив Русь
Медитативное перебирание архива отдела кадров Е.И.В.Канцелярии даёт иногда странные реминисценции... Вот и сейчас я задумался — а какой строй России показан "по сути ея"? С учётом батюшкиного, Александра III Миротворца, не опровергнутого ни в XX, ни в XXI высказывания о двух друзьях России. Разве что РВСН в качестве третьего друга добавились...
Поставим вопрос по-другому. А какая государственная организация способна ответить на все вызовы, которые мне уже известны из послезнания или могут быть спрогнозированы, условно говоря, фантастами? Начиная от внешних угроз типа очередного "нашествия двунадесяти языков" (прекрасно справится ВКП(б)) до сугубо системных вызовов класса "несварение". Несварение от территории, от ментально чуждого населения, от чуждых ценностей и всяких карго-культов, от генератора чуждых элит.
— Рассуждая о путях развития России, стоит взять за образец как другие страны, так и историю в целом. И мыслить категориями столетий — не забывая, конечно, день сегодняшний и завтрашний. Сегодня в каком-нибудь городе Н* живёт три тысячи жителей обоего пола, и он для связи с миром довольствуется одним пароходом в неделю и грунтовой дорогой в одну колею с ближайшим губернским центром. И живут люди так десятки и сотни лет — рекруты уходят на войну, полиция время от времени присылает ссыльных, почта привозит письма и газеты двунедельной давности, на телеграф посылают нарочных... А через сто лет там будет сто тысяч населения, несколько уникальных заводов, радиостанции, аэродром... и город будет задыхаться оттого, что его с губернией по-прежнему связывает единственная дорога, хоть и шоссированная, хоть и в четыре полосы, хоть и рядом железная двупутка, а недостаточно! И расширить нельзя, потому что мы, в начале ХХ века, заложили трассу без перспектив расширения. На одних обочинах, скажем — три десятка деревень, шутка? Всех рассели — сколько денег, слёз? А то — с одной стороны храм дотатарского века, а с другой стороны — бальнеологические грязи, на которые со всей Империи едут лечиться. И что, только самолётом можно долететь? Полагаю, Имперские трассы следует заранее делать шириной, скажем, метров сто! чтобы можно было пустить, не мешая друг другу, сорок авто в шеренгу! со скоростью двести вёрст в час! Что вы на меня так смотрите? Давно ли братья Райт преодолели первую милю на аэроплане? Не тринадцать ли лет назад? А, глядишь, в году 1926 какой-нибудь Лефт перелетит Атлантику без посадки! А в 1939-м будем в Америку летать через Северный Полюс! Нужно сделать так, чтобы мы, наши дети и внуки были первыми. Быстрее всех, выше всех, сильнее всех!
— Развивать промышленность, науку и инженерию в нынешних условиях придётся с огромным обращением к заграничным знаниям, материалам и машинам. Что нам выгоднее, как государству? Построить с помощью заграничных машин и инженеров дорогу, и потом достаточно дёшево возить по ней грузы и аккуратно развивать промышленность, которая ныне не конкурентна из-за высоких транспортных расходов? Или построить машинный завод, работающий на российском сырье, продукция которого будет из-за отсутствия дорог бешено дорогой и оттого не востребованной на мировом рынке? Но она будет, и даст возможность построить дороги?
— С другой стороны, что значит — "бешено дорогой"? Откуда дороговизна? Господь с нас не требует за данные нам богатства ни денег, ни долговых расписок... Ни крови... Трудитесь в поте лица — вот всё, что Он сказал Адаму и Еве! А труд у нас, благодаря Господу, до сих пор условно бесплатный! С государственной точки зрения. Поскольку государство имеет возможность, наложив подати на самодеятельное население, как содержать своих непосредственных работников, так и оплачивать труд нанимаемых извне. Само же самодеятельное население с той или иной успешностью осваивает территориальную ренту. Так что "естественная" себестоимость самых сложных машин — это всего-навсего цена того хлеба, который пошёл на прокормление их создателей... А все ресурсы — и металлы, и каучуки, и химию, и электричество — Господь даёт бесплатно, только брать научись.
А вертелись у меня в виктор-памяти пара цифр... Что, мол, бомбардировщик Второй Мировой КБ "с опытом" проектировало за год-два, двести-триста тысяч человеко-часов, сто человеко-лет... и Аэробус европейский, обошёлся в разработке вроде бы в пять миллиардов евро... что при тогдашних зарплатах квалифицированного персонала тысяч пятьдесят-сто тех же евров в год давало, конечно, сто тысяч человеко-лет, ну так это всего пол-процента от имеющихся у нас нынче в армии... или потери убитыми за две недели боёв в 1941-м...
— Конечно, Англии в некотором смысле хорошо — у неё нет протяжённых сухопутных границ, через которые все, кому не лень, пытаются попробовать Россию на прочность. Но, с другой стороны, Grand Fleet — штука не дешевле мощной сухопутной армии, и обеспечивает безопасность гораздо более протяжённой береговой линии в мировом масштабе! Ибо границы Англии проходят по границам материков, омываемых всеми четырьмя океанами — разве что Австралию и Канаду можно пока что исключить из общей длины.
— Как нам быть с Британией? С одной стороны, она остаётся владычицей морей и крупнейшей державой мира. Её колонии и ассоциированные страны довольно активно ей помогают в вооружённой борьбе. С другой стороны, виден постепенный закат солнца над Британской Империей. С третьей — США постепенно подминают Британию, но в целом создаётся какая-то конфедеративная Англосаксия, которая ещё крупнее, сильнее и активнее, чем эти когда-то очень не любившие друг друга страны... С четвёртой стороны — Англия не может выиграть сухопутную войну, да и Штатам такое не скоро станет по силам.
Да, а ещё плюс моё-Виктора послезнание... Пусть расцветают сто цветов. Мы их даже поливать, наверное, возьмёмся...
Рембат Его Императорского. Степан Егоров, ефрейтор
— Вот ты, Сашка, говоришь — не воевали... Ну, сказать, и в бой со штыком не бегали, однако пот лили вёдрами, да и кровь бывало стаканами. Наша-то работа, для тех кто понимает, не хуже артиллерии. А ведь охотились за нами ещё пуще — когда поняли, что к чему. Слава Богу, только месяц, почитай, той охоты и было, да и быстро генералы опомнились, особенно когда Государь именным приказом по первому же случаю пятерых под суд отдал.
— Но башибузуки турецкие попили кровушки, особенно в первое время. Пулемётов-то мало было, это вон сейчас считай в каждый взвод пара-тройка лёгких пулемётов положена, а тогда больше Максимы да Кольты, тяжёлые они... да и мало их было. Считай, на Румынский Фронт тогда наскребли всем миром пять тысяч, пишут, и то хорошо! А пулемёт-то машина сложная, а нужен на переднем краю! Вот и ремрота наша — вроде как и не в самом пекле, а зато без смены, и в пределах досягаемости их орудий. Другие-то части, полками и бригадами, на передовой меняли раз в неделю-две, а нас шалишь — передавали вместе с пулемётами! Да, как нынче, считай, МТС — только у них за каждой машиной, даже если круглосуточно работает, свой старший тракторист или водитель закреплён, у которого разряд не ниже третьего. А у нас — пришла смена полку, будь добр, пулемёты прими от прежнего пулемётчика, выдай новым...
— Так и получилось, что наш-то пулемёт считай в бою непрерывно был, супротив турецкого или немецкого. А без умелого обслуживания тонкая техника — сам понимаешь, шалить начинает. Вот мы и пахали в три смены — и сами регулировали, и ремонтировали, и пристреливали — и команды учили. А уж с тачанками сколько было мороки... но зато — пулемётное наступление, слыхал? а ещё лучше, как Слащов делал, — пушка, два пулемёта и взвод пехоты с карабинами. Это почти как нынешний танк. Тут вообще для полевой войны раздолье, кто понимает...
...
4-го августа. Четверг.
Простоял отличный день. Доклад кончился в 12 ч. Писал до и после завтрака. Днем отправились вверх, я еще дальше, пристал у "Евпатории" и пришел пешком к Алексею. После чая принял Хвостова — мин. внутр. дел. В 10 ч. у меня были ген. Janin и Lanqlois. Читал.
Даёшь другой глобус!
Будущее закрыто от нас покровом тайны, но слава Богу, есть Екклезиаст!
И он-таки прямо намекнул, что ничто не ново под луной, и род уходит в тех же самых случаях, что и лоханувшийся ранее...
В наших условиях это означало распределение народных усилий в область "злобы дня" и перспективы. Как, собственно, и во многих иных условиях.
"Злоба дня" диктовала необходимость как можно скорее закончить войну и начать мирное строительство. Коллективизация, индустриализация, Большой Скачок, культуркампф, модернизация там...
Перспективы как бы намекали, что всё верно, но стартовые условия играют роль. И лучше бы осуществлять индустриализацию, имея на руках Проливы, месторождения бокситов и урана, а также удобную границу. То есть войну желательно довести "до победного конца".
"Злоба дня" отвечала, что лучше синица в руках, и худой сепаратный мир лучше доброй махаловки, в которой можно неожиданно получить заточку в почку от "лепшего френда". Вот тогда, на прошлой попытке, пришлось начинать не только без Проливов и Арарата, но и без львиной доли интеллектуального капитала... который закономерно был собран "лепшими френдами". Это Зворыкин и Сикорский не знают, кто они... и что на то, чтобы что-то противопоставить своим отторгнутым сыновьям, Родине пришлось использовать десятки и сотни других сыновей, которых как-раз не хватило на иных направлениях...
"Вдруг бревно сорвалось, и умолкла артель... двух здоровых парней придавило... Эх, дубинушка, ухнем!"
Оставалось "играть, но не на последнее...". Прямой угрозы моей власти и персоне при наших нынешних раскладах вроде бы удавалось избежать. Поэтому, грубо говоря, корабль, обладающий приличной живучестью, преодоление которой в прошлый раз потребовало от оппонентов организации неоднократной смены капитана на клинического идиота или банду пациентов соответствующей палаты, мог пройти даже сложный маршрут без фатальных пробоин. Ну что нам, в конце концов, грозит сейчас по максимуму? Даже с учётом почти индокитайского состояния промышленности и науки? Нас серьёзно не воспринимают как самостоятельного игрока — так, одна из гирек из набора "юный продавец". Смертельно нам опасен только англо-германский альянс, которого сейчас боятся и не желают обе стороны. Слава Богу, что Ильич прав — прямые империалистические противоречия до сих пор застят перспективу социальной революции. Всё-таки Англии и САСШ сейчас важнее придушить германского льва, хотя и русского медведя тоже неплохо обеспечить грыжей... Свой-то ЛаМанш всё ближе к ливеру... И Флот Открытого Моря (и тем более — кильские верфи) будет поопаснее, чем Брусилов — тем более, вооружённый импортным оружием.
— Я согласен быть адмиралом Тихого океана, Вилли! Но минимум один из Проливов и нормальный сухопутный коридор мне нужен просто для того, чтобы обезопасить своё европейское подбрюшье. Поэтому я готов отказаться от Дарданел...
— Германии нужна нефть, железо и продовольствие, а также просто земли для расселения, Ники! Ты, наверное, догадываешься, что всё это мы рассчитывали получить во французских колониях, в Польше и, извини, на Украине. Что ты можешь предложить вместо этого?
— Вилли, я понимаю, что каким бы ни был нынешний мирный договор, он не даст Германии стратегической защищённости. Как, впрочем, и России. Более того, с учётом перспектив авиации я полагаю, что через пару десятилетий только САСШ смогут быть спокойны за свои границы. А Англия точно не будет защищена от авиации серьёзного противника, вплоть до организации воздушного десанта. И будут новые войны. Германия и Россия выбрали в этой войне не тех союзников... и в будущей войне главное — не совершить похожей ошибки.
— Всё это замечательно, но если мы не выиграем эту войну — где ты видишь земли, которые смогут прокормить растущую немецкую нацию?!
— Вилли, я предлагаю договориться о том, чтобы эта нация хотя бы не уменьшилась вдвое после разных революций и потрясений! Сейчас Германии грозит участь Пруссии, завоёванной французами в начале прошлого века. Только даже без намёка на тогдашние остатки рыцарства и европейского романтизма. Англия уже объявила, что немцы как нация стали для них ниже буров и коптов. А ты прекрасно знаешь, как обходятся и с теми, и с другими.
С другой стороны, только пугать упёртого, но лишённого фантазии Вилли ужасами, которые можно было почерпнуть в послезнании, было бесполезно. Нужно пообещать что-то весомое — тем более что я серьёзно нацелился на Царьград!
— Румыния в качестве явного протектората, Польша до Буга как сельскохозяйственный придаток Рейха, Венгрия — как дружественное самостоятельное государство, свобода рук в Италии, Хорватия и Босния как зависимые от Германии страны. Выйдя к Средиземному морю, Германия быстро вовлечёт в свою орбиту Италию. Без явных аннексий, используя против англосаксов их же оружие популизма и демагогии, ты получишь основу для нового броска. А колонии с дешёвым сырьём... Без прямой и активной помощи России, согласись, битву за океаны Германия не выиграет. И даже если ты возьмёшь Париж, и новое правительство Франции капитулирует, это только будет поводом для Англии и США захватить французские колонии под флагом борьбы с германским империализмом. Я боюсь, что Битву за Океан мы даже вместе сможем начать не раньше, чем лет через двадцать.
— Хорошо, Никки! Но то, что ты назвал, всё равно не обеспечивает достаточность Германии. Однако многое из необходимого есть у тебя, в России. Как ты видишь наш союз?!
5-го августа. Пятница.
Ночью пошел сильный дождь, к 10 ч. прекратился; сделалось жарко. Завтракали и обедали в столовой. Днем поехал с Алексеем и обоими кадетами в "шхеры". Прошел туда пешком семь верст в час двадцать пять минут. В 6Ґ принял Маркова по финлянд. делам. Вечером читал.
Императорский нарком
О праве наций на самоопределение... и отдельных на голову ударенных...
В принципе... в принципе... с одной стороны... но как же русские? с другой стороны... а евреи? с третьей стороны, геноцид — это же не очень хорошо... а культуроцид лучше?
Запрет на развитие языка и образования на родном языке — это одно и то же...
— Иосиф Виссарионович! Как Вы смотрите на то, чтобы занять должность Народного Комиссара по делам национальностей?
Систему наркоматов я задумал в интеллектуальную параллель министерствам и прочим ведомствам. Пусть будет возможность неформалам влезть в реальное управление... и ответственность. Хуже, чем полноценное народное самоуправление или хрущовский вариант троцкизма трудно представить, но если их локализовать и дать возможность населению сбегать от чересчур активных "экспериментаторов" в область "классической России"... То и волки потренируются, и волкодавы, и овцы в большинстве своём останутся целы... хотя и покусаны.
Единое уголовное право по всей Империи, единая Императорская Армия, единый государственный язык, единая Таможня... а в локальных местностях пусть хоть на головах ходят, хоть на баранах женятся, хоть керенки собственные печатают.
Вдруг да какой опыт пригодится? Вон, американцы, в каждом штате рулят по-разному, и ничего. И даже Индия умудряется быть региональной сверхдержавой, имея на границах штатов пропускные пункты более жёсткого регламента, чем в международных аэропортах.
В общем, максимум внутренней самодеятельности — и одновременно максимальная жёсткость и кары за нарушение общеимперских законов и установлений. Да, и побольше сателлитов. Вот эмир бухарский, личный друг Николая Александровича. Пользы от него как бы не больше, чем от прямо управляемой российской администрацией Туркестана. Да и Монголия в той истории оказалась гораздо полезнее в качестве независимой страны...
Решено! Пускай отделяются, сколько хотят. Тяготеть будем великой русской культурой — и мощными рынками сбыта. Ну и "своих сукиных сынов" прикармливать, не без этого... всё равно это дешевле, чем за счёт Центра развивать окраины до того состояния, что нищий Центр становится не нужен...
6-го августа. Суббота.
Третий раз, что полковой праздник Преображенцев провожу вдали от них. Утром были у обедни. После завтрака принял Адлерберга. Пошли вверх на "Десне". Погода была летняя. Купался.
После чая принял Боткина — моряка и затем Юрия Трубецкого. Занимался.
Эра милосердия
Андрей Януарьевич Вышинский на Ягуарьевича пока что явно не тянул. С другой стороны — какой Ягуарьевич из помощника присяжного поверенного? Проявиться было негде...
Но — кадр перспективный, в первой истории меньше чем через год выписал бы ордер на арест партайгеноссе Ленина... Не говоря уже о Московских процессах, но там он уже заматерел... Ну да ладно, пусть будет ему возможность, а там посмотрим.
— Есть мнение, Андрей Януарьевич, что некоторые лица как среди наших военных противников, так и среди, увы наших военных и союзников, превзошли в этой войне все моральные нормы. Есть также мнение, что эта война не будет последней, и если сейчас не остановить тенденцию озверения, то в следующей войне она проявится ещё страшнее. Я говорю как о нарушениях существующих международных соглашений и правил, так и таких преступлениях, о которых до войны мы даже не могли задумываться, и которые даже не обсуждались на конференциях.
— В частности, я имею в виду массовое применение отравляющих газов и жидкостей, вызывающих длительные мучения, обстрелы и бомбёжки мирного населения, нарушение нейтралитета государств, массовые казни ради устрашения предположительно нелояльного населения, препятствия, чинимые Красному Кресту в оказании помощи военнопленным и вообще отвратительное отношение к ним. Свой народ кайзер имеет право уморить любым способом, но убивать голодной смертью тысячи русских солдат, которым не повезло — этого мы допустить не можем.
— Разумеется, причины и условия сдачи в плен могут быть и весьма неприглядными с точки зрения принесённой присяги, но с этим вопросом должны разбираться на Родине.
— Таким образом, хотелось бы организовать Трибунал, назовём это условно так, совершенно нового типа. Такой, который будет судить на основании моральных норм Человечества и духа Божьего Закона, от Христа и Магомета до Будды и Маниту. Логика подсказывает, что в преступлениях такого рода не должно быть национальной юрисдикции, сроков давности и процессуальных норм при исполнении наказания. А наказание должно быть одно — смертная казнь, как минимум... возможно, с тем или иным остракизмом семье. Дабы острастку имели!
— Понятно, что сейчас такая отрасль юриспруденции отсутствует. Но это не значит, что преступников судить не следует. И идея о том, что закон обратной силы не имеет — тоже не должна приниматься во внимание. Есть мнение, что Закон Божий сформулирован несколько тысяч лет назад и неоднократно доведён до сведения всех лиц, относящих себя к "цивилизованным" нациям... включая лиц незаинтересованных.
В слове "цивилизованный" явно звучали и кавычки, и "так называемым", и целый пакет эмоций не самого лучшего, по христианским меркам, свойства. Но присутствующим юристам и социал-демократам христианские ценности если и были близки, то не в ущерб непосредственной работе...
— Мы полагаем, что такой Трибунал должен быть инициирован общественностью, а не правительствами, имеющими определённые ограничения в возможности высказаться. Хотя, разумеется, такое благое начинание мы всячески поддержим материально и организационно... конфиденциально, разумеется.
... В левом зеркале было заметно, с каким напряжением слушает эту речь Императора Иосиф Джугашвили... слушайте, слушайте, впитывайте, товарищ Сталин... ваше ведь, родное...
7-го августа. Воскресенье.
Очень жаркий день. Доклад кончился вовремя. После завтрака принял Алека. В 2.45 отправились вверх. Покатались на шлюпках и купались. Вода была хорошая. После чая принял МамАнтова. Вечером занимался.
Бригады и полки "нового строя", а также отдельные батальоны и роты, учили на совесть, не жалея ни пороха, ни денег, ни пота. При этом почти половина штатных медиков в принудительном порядке были озадачены объективным наблюдением за нагрузками и написанием инструкций и рекомендаций полевым командирам относительно дозирования этих нагрузок с учётом погоды, условий местности, дорог, отдыха и так далее. Армии предстояло маневрировать всем доступными способами, и "одиннадцатый номер" был, увы, одним из основных. А уповать на исходе второго года войны на легендарное (но, увы, оставшееся в прошлом) здоровье чудо-богатырей, было запрещено. Разрешили уповать на новые расчётные таблицы и организацию транспорта. Ну и — "слётанность" разнообразных родов войск, которых оказалось на удивление приличное количество! Фактически, кроме "Катюш" и танков, все виды вооружения, применявшиеся в моей Второй Мировой, уже имелись в заметном числе экземпляров.
Мамантов оказался тем самым "Мамонтовым", которого ославил Троцкий и "прославил" Маяковский. Там, где "банды Мамонтова". Ну, почти наверняка — это был именно он. "Хорошо поговорили по тактике и логистике конных рейдов" — примерно такая запись была бы в Дневнике, если бы мы удосужились его вести столь же регулярно, как до "подселения".
Стратегия завоевания господства в воздухе не давала мне покоя до тех пор, пока меня не озарило, чем же её можно заменить сейчас. Артиллерийским господством!
Интересное свойство памяти... Как только я подумал об артиллерийском господстве, тут же вспомнился и "огневой мешок", и история о знакомстве товарища Сталина с будущим маршалом артиллерии Говоровым при обороне Царицына... В общем, при двухстах орудиях на километр фронта о противнике не докладывают, а докладывают о занятии рубежей.
Господство в воздухе означало свободу своей основной ударной авиации. Свободу бомбёжек и штурмовки, свободу выбора маршрутов при выходе к цели. Господство в артиллерии означало свободу выбора позиции и цели для полковой и дивизионной артиллерии, возможность "артиллерийского наступления". А по сути — возможность безнаказанно расстреливать войска противника крупными калибрами.
Такую штуку ярко организовал Наполеон при Тулоне, за это боролись японцы при Порт-Артуре и англо-французы в Крымскую войну... пора и нам сказать пару слов.
Эрих фон Людендорф. Мои воспоминания о войне, р/ист
В конце августа и в начале сентября русские сильно теснили фронт эрцгерцога Карла в Восточной Галиции и в Карпатах. Последствием был постепенный отвод армии генерала графа фон Ботмера с Золотой Липы за р. Нараювку и дальнейшее отступление австрийских войск в Карпатах, а именно у Татарского перевала и на границе Буковины. Ввиду того, что стойкость этого фронта была предпосылкой к любой операции против румынских войск в Семиградье, не оставалось ничего другого, как присоединить к войскам Бем-Эрмолли и эрцгерцога Карла на Днестре и в Карпатах еще по крайней мере три дивизии из числа тех, которые направлялись с запада в Семиградье. С сердечным сокрушением я согласился на это. Я вспоминаю горькое чувство, которое явилось
у меня тогда по отношению к австро-венгерской армии, когда я думал о нашем положении на западе и востоке и о том, что выпадало везде на долю наших войск. Но приходилось действовать, так как интересы были общие.
...
Как сможем мы, спрашивал я себя, жить и вести войну без румынского хлеба и нефти, хотя нам и удалось отобрать у русских Галицийский нефтяной район у Дрогобыча.
...
Насколько я помню, в качестве основы для возможных мирных переговоров, когда представится случай, должны были быть сообщены президенту Вильсону следующие условия:
"Возвращение оккупированной Францией части Верхнего Эльзаса. I
Установление границы Германии и Польши с Россией, которая обеспечивала бы их в стратегическом и экономическом отношениях.
Возврат колоний в форме соглашения, которое обеспечило бы Германии колониальные владения, соответствующие численности ее народонаселения и ее экономическим интересам.
Возврат Франции оккупированных Германией французских областей, но при условии исправления границы, согласно стратегическим и экономическим интересам Германии и финансовой компенсации.
Восстановление Бельгии, с известными гарантиями для безопасности Германии, которые подлежат установлению путем переговоров с бельгийским правительством.
Экономическое и финансовое возмещение при обмене завоеванными обеими сторонами областями, подлежащими возвращению при заключении мира. Возмещение убытков пострадавшим от войны германским предприятиям и частным лицам.
Отказ от всех экономических соглашений и мероприятий, которые послужили бы препятствием для нормальной торговли и сношений после окончания войны и заключения соответствующих торговых договоров.
Свобода морей".
...
Эти воспоминания в новой истории так и не были написаны...
— Убили, значит, Гинденбурга-то нашего,— сказала Швейку его служанка...
В принципе, эта пара сама себя "приговорила". Кузен Вилли на прямой вопрос относительно того, не будет ли среди военных серьёзной оппозиции нашим планам "странной войны", назвал именно эти два имени. Что совпадало с моими данными.
В нашей истории таким был разве что Жуков. Тот же Тухачевский был помельче и талантом, и волей. Но ходил Георгий Константинович — под Иосифом Виссарионовичем, и забаловать ему не дали. А эти двое — Гинденбург и Людендорф — возомнили о себе слишком много и, как сказали бы позже, "оторвались от реальности". В нашей истории они к концу войны ударились в явный авантюризм, тем не менее вовремя "соскочив" в статусе непобеждённых и преданных героев.
В общем, на моё прямое утверждение о том, что Гинденбурга и Людендорфа я беру на себя, Вилли только вымученно кивнул, отведя глаза...
За месяц от начала операции, двадцать дней активных боёв и маршей, было пройдено свыше трёхсот вёрст!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
