Триангулярность

Триангулярность

Порывистый ветер трепал полы просторного одеяния старика, стоявшего на вершине утёса. Пик высился над былой дымкой горного тумана, скрывавшего океан и остров, окружённый такими же громадными скалами, ощерившимися клыками на небо. А был ли тот человек мной? Я уже не осознавал себя. Дряхлый старик отогнул мешающий ворот белого плаща с рисунком на спине, и я сделал ещё один шаг к пропасти, дно которой было усеяно каменными пиками с полусгнившими на солнце трупами, нанизанными на них. Старец-отшельник понимал, что идёт на риск, и следующий миг падения навстречу гибели может стать последним. Очередного падения.

Иного пути не было. Сеннин разрознил пальцами сбившуюся на глаза прядь седых волос и снова шагнул вперёд. И я шагнул. Страх и воспоминания давили на разум шквалом переживаний. Перед глазами мелькали призраки, кидавшиеся в туман один за другим. Неярко мерцающие копии меня в разном возрасте появлялись на краю, то возникая, то исчезая, как моргает огонёк неисправной лампы, а затем... прыгали.

Старик уже смирился с помешательством, вызванным мной самим много лет назад. Да и можно ли было говорить о каком-то счёте времени, когда я преодолевал десятки лет в одну секунду, проживал новые события, нагружая себя многократными слоями воспоминаний, которые принадлежали не просто иным эпохам, но и не одной реальности?

Начало... Я помнил его ясно, как будто оно случилось прошлым днём. Вечером того дня начался дождь, наступили сумерки. Разгар Четвёртой Мировой войны шиноби, поле брани, разделенное между ниндзя из Альянса и человеком, задумавшим погрузить мир в бесконечную иллюзию, где сознания всех людей станут одним целым механизмом идиллического сновидения.

Я, заручившись поддержкой девятихвостого демона Лиса — Курамы, стал душой войны, и вместе с тем главной целью её зачинщика, который хотел собрать всех зверей из чакры воедино, и силой полученного существа усыпить весь мир.

"Я узнал имена всех девяти демонов, получил почти от каждого по капле чакры, полностью взял контроль над Курамой, теперь я могу сделать ту технику, которой меня научил извращенный отшельник! Только сначала надо спровоцировать этого "Никто"!"

Тоби, враг в маске, до этого назвавшийся как "Никто", снял боевой веер со спины. Какаши-сенсей и его напарник Майт Гай приняли боевые стойки. Чернокожий Киллер Би сидел внутри своего демона о восьми хвостах, которого он умел вызывать в полной форме.

— Что ты задумал, Наруто? — услышал я голос Какаши. К этому моменту я даже устал злорадствовать над противником, чьё лицо скрывала белая маска. Пришло время действовать, и права на ошибку у меня не было. Как только враг коснулся маски, я резко напрягся.

— Снимай уже, мы ведь всё равно победим тебя!

От насмешливости не осталось ни следа — всё ближе и ближе момент исполнения плана Джирайи. Однако Тоби и не думал снимать боевой шлем. Из отверстий для глаз начал сыпаться песок, отвердевая коростами поверх маски и плаща.

— Что это за дрянь? — воскликнул Гай. Какаши обомлел:

— Это же... Шукаку!

Биджуу, когда-то принадлежавший Гааре, теперь был заточен в безымянном убийце. Часть твёрдой песчаной корки, почти каменной, как земля, покрыла левую половину тела Тоби. Он, ещё не затронутой рукой, крепко сжал Гунбай.

Все заметили, как Тоби выгнулся, точно набирая воздух в лёгкие, но техника принадлежала не ему, а биджуу, материализовавшему поверх маски свои глаза и пасть. Я вернул себе покров Рикудо-сеннина из ярко-жёлтой чакры и рванул навстречу противнику.

— Стой! — крикнули мои друзья.

Воздушная волна техники сорвалась ядром из распахнутых челюстей монстра, когда Тоби подпрыгнул в воздух на десяток метров. Моя скорость поражала здравый смысл — желтой, даже белой смазанной молнией я пролетел сквозь лопнувшее воздушным потоком ядро, складывая печати техники, которой меня научил Джирайя, чтобы завершить её в определенный момент.

Я замер перед Тоби прямо в воздухе, нарочно проигрывая ему секунду.

"Техника летящего сквозь время Бога Грома!"

И Тоби на одних рефлексах Гунбаем перебил моё тело пополам. Тело Наруто.

— Нет! — заорал Би громовым рёвом раненого демона-быка, когда в воздухе сверкнула яркая белая вспышка, а потом кровавый водопад из органов вместе с дождём обрушился на землю, где лежал разделенный труп генина.

Всё шло по плану, по нашему с Джирайей плану. Я будто вернулся назад, в воспоминание, упав прямо в бурлящую реку Накано, которая срывалась водопадом с горной долины вниз, к вечнозелёным лесам страны Огня. Это место я узнал безошибочно — Долина Завершения. Мы сражались здесь с моим лучшим другом — Саске, как раз перед тем, как он покинул селение ради того, чтобы получить силу на стороне для убийства собственного брата. Бой закончился совсем недавно, судя по чуть сыроватой траве после дождя — вчера. Внизу берега реки были покрыты неглубокими воронками от ударов Наруто и Саске в прошлом. Меня и Саске — в прошлом.

Я летел, бежал, обернувшись покровом отшельника, в котором я был быстр, как никогда. Я нагнал Джирайю перед тем, как тот вошёл в больницу, чтобы навестить меня.

Я помню всё, но расплывчато, как в отражении на воде, подёрнувшемся рябью. Наш разговор прошёл там, куда я прибыл, и это раскрыло извращенному отшельнику глаза на происходящее. Он понял, что надо сделать, чтобы всё закончилось моим перемещением, и в то же время, он дал мне координаты, о которых мы договаривались в будущем.

Мой отец должен был умереть ещё в детстве, но моё вмешательство считалось необходимым условием спасения реальности, то есть, не приди я на помощь ему в прошлом, я бы тогда не родился. Такую вынужденную петлю мы назвали хроноклазмом. Вторжение третьего лица оказалось неизбежным. Я должен был переместился в прошлое своей реальности — ещё дальше, чем в то время, куда я запрыгнул в первый раз. Для этого надо умереть любым способом во время сложения печатей техники Летящего сквозь время Бога Грома. Самый удобный вариант — смерть через падение на длинные каменные шипы, что усеяли всё западное подножие горы Мёбоку. Здесь мы с Джирайей нашли одно неприметное ущелье во время совместного путешествия.

Прыгать с высоты горы прямо на лес из шипов в подножии ущелья в первый раз было страшно. Но потом я свыкся с этим необыкновенным чувством, когда твоё тело нанизывает на несокрушимый и острый выступ, а душа и разум не воспринимают боли, потому что техника Летящего сквозь время Бога Грома вырывает их из бренной плоти, перенося туда, куда я задумал перед смертью. Тяжело сконцентрироваться на пункте назначения, когда в падении захватывает дух перед ударом о шип или хребты камней.

Двадцать шесть лет тому назад я вмешался. Я спас его, но оставил сокомандников отца умирать на территории проведения экзамена на чуунина. Потому что так должно было случиться, как и то, что я подсказал отцу, как выполнять Хирайшин, умолчав о временной составляющей техники, которой я пользовался для перемещения сюда. Мы разработали это дзюцу в виде печатей на кунаях, а Минато пытался постичь его аж три года, не без помощи знакомства с людьми клана Узумаки. Отец не запомнил меня, потому что я прикинулся другим по внешности человеком — пророком, сказав, что Минато будет учеником одного из легендарных саннинов и станет родителем будущего мессии, на плечи которого ляжет задача спасти мир. Наруто и делал это прямо сейчас: спасал его, себя и мир.

И всё должно было закончиться, когда я, прыгнув на гигантский валун под горой, переместился на десять лет тому вперёд, чтобы понаблюдать за разрушением Конохи собственными глазами, как отец бьётся с Тоби не на жизнь, а насмерть, и в конце концов запечатывает демона Лиса в новорождённого сына. В меня — по моему же наущению, ведь сам отец никогда бы не смог и помыслить, что лиса надо заключить в младенца.

Но я совершил ошибку, которая изменила всё, начиная от моего сознания и кончая исходом существования человечества. Я поддался соблазну и настиг Тоби, когда он восстанавливался после нападения на Коноху. Мессия убил его и Зецу, хотя не должен был вмешиваться в иные события, кроме того чудесного спасения отца, о котором он впоследствии рассказал Джирайе, а тот — Наруто. Цикл закончил свой круг на мне, вернувшемся в прошлое, но я, забывший о правилах, разорвал его и повёл реальность по совершенно иному ходу событий.

Я уже не вспомню всего точно, только обрывки, тлеющие в моём повреждённом мозгу.

Всё перемешалось.

Тотчас я снова прибежал к этому обрыву с горы Мёбоку, если не сказать примчался быстрее ветра. Без долгих раздумий я начал складывать печати и с разбега кинулся в пропасть.

Я вернулся на несколько часов позже в ту эпоху, откуда пришёл. Моё тело почти не изменилось, но реальность... Тоже нет. Я думал, что война исчезнет со смертью Тоби, который развязал её. Но я ошибался. Человек в маске остался жив. Или нет? Он возвышался надо мной, Какаши, Гаем и Киллером Би, который ещё не вошёл в режим биджуу.

Белок глаза с шаринганом почернел, а это могло означать только одно. Тоби воскресили из мёртвых точно так же, как и сотню воинов прошлого на других флангах. Я не учёл того, что Кабуто сможет начать войну сам, по новым причинам, возникшим у него в этой реальности.

Я уверен, что рассудок Наруто начал повреждаться уже тогда. Каждое моё перемещение в прошлое или будущее сопровождалось смертью тела, дух из которого отправлялся в другое время в новую оболочку, созданную за счёт чакры демона.

Я должен был исправить ошибку — вернуться к себе и не дать прошлому мне убить Тоби, и всё бы встало на круги своя. Но мой разум повредился, недаром Джирайя говорил не применять это дзюцу, пока не наступит нужный момент. А теперь всё пошло наперекосяк. Я убивал самого себя. Кунай в шею Наруто. В шею меня, не клона, не иллюзии, а живого человека, истекающего кровью у меня на руках. За стеной в пещере Тоби восстанавливал себя, и я не дал ему погибнуть от моей же руки. Теперь можно было вернуться назад и победить своими силами, но...

Мир перед глазами треснул по швам. Стук сердца пульсировал в голове, разносясь эхом, а окружающая действительность теряла чёткость. Я думал, что перестал галлюцинировать, но тут передо мной появился "Я"-Наруто, тот самый, которого я уже убил. Он крался вдоль стены к проёму в подпольную операционную Тоби и его помощника Зецу. Как это могло происходить, если я уже всё изменил? Я напал на себя ещё раз, бросив своё тело истекать на земле кровью, но рука прошла сквозь бесплотное тело призрака меня, вдруг осветившегося голубоватым сиянием. Я и впрямь сошёл с ума или мне ничего не удалось изменить? Я последовал за собой. Наруто влетел в комнату и вонзил кунай прямо в глаз лежащего на операционном столе Тоби без маски. Зецу обернулся, но было поздно, эхо прошлого убило Тоби, и все люди под сводами пещеры обрели лазурные свечения контуров, как призраки.

В помещении никого не осталось, кроме одного меня.

Я упал на землю, согнувшись, как младенец в утробе. Боль стучала кувалдой, перемежаясь с мыслями: "Тоби не мёртв! Нет... Тоби мёртв, я не справился. Что же делать?"

Четыре столпа, на которых я продолжил жить со сломленным разумом.

Наркотики.

Бессонница.

Галлюцинации.

Саморазрушение.

Боль в голове не проходила, обезболивающие таблетки не помогали, как и обычные средства от бессонницы. Мне нельзя умирать, всё только начиналось. Унять мысленное давление я мог только саморазрушением, залечивая раны веществом с генетическим кодом Хаширамы, выращиваемым в Статуе Еретика. Я раздирал кунаем кожу, вбивал остриё себе в плечи и ноги, крича от страданий, на время перебивая огромную чёрную массу, свалившуюся на сознание мессии. Я стучал кулаками по стенам, бился головой, предавался забвению с помощью алкоголя и наркотиков, купленных в самых злачных местах городишка Танзаку, от бутирата до соков кактуса пейот. Осознав ошибку, я пересел на седативы и декс, но вызванные таким образом галлюцинации были депрессивными, как и наркотические сны, и всё, что в них происходило — во сто крат хуже пережитого в реальности. В обеих реальностях. Абстиненция переплелась с болью от перемещений в пространстве и времени. Порой в голове возникали чьи-то неясные голоса, то громче, то тише, они как будто звали меня...

— Наруто! Есть... спастись... прародитель...

Не хочу ничего слышать! Не... хо... чу!

Удар. Крик. Удар. Крик. Течёт кровь, мозгу легче — импульс боли сменяется другим, от известного мне источника, поэтому не страшно. Страшно, что через пять минут давление опять вернётся и зажмёт разум в тиски. Если боль есть, значит, я жив.

Убить себя нельзя, переместиться тем более — это только прибавит страданий в другом времени или в другой реальности. Я не мог просто так умереть, иначе все погибнут без меня. Я должен был стать тем, кого убил, заменить его, чтобы сымитировать первую реальность.

Я — Тоби. Волосы перекрашены в чёрный цвет и едва укорочены. Я надел новый плащ Акацуки и оранжевую маску. Шли годы, а я успел побывать в самых отдалённых точках мира, выработать план по устранению Кабуто. Я не мог взять и напасть на него сию же секунду, это могло повлечь ещё более необратимые последствия, потому что не было подходящего времени для изменения. Вместо этого я отметил возможные местонахождения других джинчуурики, чтобы в будущем отследить их вместе с организацией Акацуки.

Близилась та самая ночь, когда клан Учиха должен был исчезнуть от руки Итачи и Тоби. Но раз я — Тоби, то и мне придётся убивать всех Учих. Накануне состоялся не самый приятный и трудный разговор с Итачи: я должен был убедить его, что я — Мадара Учиха, жаждущий отмщения клану за предательство шестидесятилетней давности, из-за которого он не смог вернуться в Коноху.

Ночь. Стрекот цикад во мраке. Тёмные провода, тянувшиеся от столба до столба, безмятежно покачивались на ветру. Я бесшумно бежал по крышам, выложенным черепицей. По домам параллельно этой же улице двигался Итачи. Только мы вдвоём выполняли задание Шимуры Данзо. Я никогда бы не подумал, что руководитель охранного спецназа деревни может приказать почти пятнадцатилетнему парнишке убить порядка семидесяти человек, и это не считая женщин, стариков и детей. Благодаря доносу Шисуи из этого же клана стало ясно, что Учихи замышляли заговор, и правительство Конохи подписало им приговор. А с Данзо у нас сложился маленький договор. Баш на баш. Я приношу ему пару десятков глаз Учих и разрешаю забрать с собой тело утопившегося Шисуи. Взамен меня не будут преследовать бойцы АНБУ, да и вообще они не узнают о соучастнике.

Я — Тоби. Я — напарник Итачи. Мессия — убийца. Чтобы не думать о боли, я играл в Тоби, я был актёром.

Он действовал быстро, молниеносно перемещаясь от жертвы к жертве. Учихи падали замертво, не успевая понять, что с ними произошло. Кровь хлестала из яремных вен, перерезанных мной. Раз труп, два труп, десять труп. Некоторые попадались на улице, а других пришлось убить в собственных постелях — я проникал в жилища семей из клана и резал глотки всем попавшимся под руку, не смотря на возраст и пол. Тоби орудовал катаной, безжалостно рассекая шеи мужей, дев и их детей. Я рубил их, отсекал им конечности, протыкал насквозь, и всё для того, чтобы не чувствовать, как плавится от боли мозг. Когда мне надоела катана, я отыскал железный прут и забивал не-шиноби из Учих насмерть. Войдя в раж, я порой не замечал, что человек уже мёртв, но всё ещё лупил по нему, отчего с каждым ударом на ковёр и палас брызгали новые струйки крови.