|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Воин Кармы
3 часть
Судья Справедливости
Начало
Невозможно выучиться на журналиста. Это все равно, что учиться на актера или на певца. Нет, технически ты овладеешь ремеслом — сможешь петь, брать какие-то ноты или играть в спектаклях — даже сниматься в кино. Но певцом ты знаменитым не станешь, и актером будешь все время на третьих ролях, в каком-то заштатном областном ТЮЗе играть зайчиков и "кушать подано". К тому же, и певцу, и актеру нужно иметь хоть какой-то талант, так сказать, Божью Искру. Техника техникой — и сольфеджио, и хорошо поставленный голос, и умение перевоплощаться — все это здорово, конечно, но на одной технике далеко не уедешь. Хотя без слуха, а также более-менее приличного голоса в певцы никак не пройти. Актеру тоже нужны данные — внешность, фактура, темперамент, память. Поэтому и бесталанные комедианты или вокалисты должны соответствовать неким параметрам.
Но если у актеров и певцов есть хоть какой-то профотбор, то почему-то считается, что в журналисты можно брать кого угодно. Сочинение написал на "пятерку", сдал историю и литературу — и вперед? Нет, историю и литературу, конечно, будущий журналист знать обязан. И писать должен грамотно, а то потом будут редактора бедные... Но все же — разве можно не проверить эту будущую "акулу пера" — как он, собственно, умеет излагать свои мысли? Свои! Не сочинения на тему "Трагедия Обломова и российское дворянство", а хотя бы описать, что происходит сейчас в городе, в стране, как он, будущий властитель умов, представляет себе свою роль в этих изменениях? И вот тогда сразу будет видно, способен ли кандидат в журналисты хоть на что-то...
Пока существовал Советский Союз, пока была коммунистическая партия у руля, журналистика считалась идеологическим форпостом советской власти. Даже не форпостом — фронтом! А на фронт не брали тех, кто мог при случае или со страху переметнуться на сторону врага. Или пардон, обосраться. Прямо в окопе. Во время боя. Ведь хоть фронт и идеологический, но стреляют там — мама не горюй! То есть, в журналисты пропускали только идеологически выдержанных, закаленных бойцов, преданных партии и стране. Ну и, конечно, умелых, то есть, умеющих пользоваться своим оружием. А какое оружие у журналиста, пускай и будущего? Слово!
Вот и принимали во времена СССР на факультет журналистики только тех, кто уже, так сказать, доказал свою профпригодность — публиковался в местной прессе, городских газетах или даже — а были и такие — в солидных журналах. В крайнем случае, брали и тех, кто писал и публиковался в заводских многотиражках. Тогда в заводских газетах в Советском Союзе уровень был намного выше, нежели через десяток лет в солидных городских и даже областных изданиях России, Украины, Белоруссии и, тем более, таких государств, как Казахстан или Узбекистан. О коммерческих или ведомственных СМИ даже нет смысла вспоминать.
Но для будущего журналиста было важно не только иметь определенное количество публикаций, хотя это говорило о том, что первый испытательный барьер будущий работник пера без топора преодолел — значит, уже умеет связно излагать свои мысли, сообщать о том, что происходит вокруг и может быть интересным окружающим. Самое главное в этих публикациях — это то, что любой экзаменатор мог ознакомиться творчеством претендента и сразу оценить, будет толк из этого материала или нет?
Но еще важно было проявить себя, как личность! Ведь материалом были не заметки абитуриента, а он сам. Редко на факультет журналистики поступали уже сложившиеся профессионалы, которые не один год проработали, как говорят, "в поле". Поэтому из того сырья, которое вываливалось на факультеты журналистики, профессионалам предстояло вылепить или выковать будущих репортеров, обозревателей, редакторов, телеведущих, ответственных секретарей, фельетонистов, собкоров и прочих представителей разных жанров второй древнейшей профессии... Выковать — это если материал был качественный, а уж если некачественный — то вылепить из него пулю не смог бы даже гениальный преподаватель...
Увы, когда Советский Союз раскололся, его осколки признали коммунистическую идеологию ошибочной, а в некоторых осколках, которые возомнили себя полноценными государствами — даже преступной. А другой идеологии вместо этой так и не подобрали, поэтому и перестала быть журналистика идеологическим фронтом. И начался этот процесс сразу после того, как в СССР была объявлена так называемая Перестройка. Многие моментально перестроились... И по этой причине вторая древнейшая профессия вплотную приблизилась к первой.
Как-то так случилось, что журналисты стали похожи на проституток. Они перестали писать правду, а стали выполнять заказы. Перестали искать достойные примеры, а стали выискивать недостойные. Причем, чем отвратнее они находили факты — тем лучше. Поскандальнее, погрязнее, попохабнее... "Чернуха" полилась с газетных страниц и телеэкранов рекой... Да и количество этих газет и телеканалов увеличилось многократно. Вместо определенных, десятилетиями работавших изданий с наработанной репутацией появились какие-то однодневки, прямо не газеты, а какие-то листовки или, точнее, бульварные листки. И там писали такое...
Не уступали им и телеканалы. Конечно, когда вместо трех основных каналов, по которым почти семьдесят лет текла советским телезрителям спокойная полноводная река патоки и счастья, внезапно появился еще десяток канальчиков — это было здорово. Сначала. А потом в погоне за аудиторией, рейтингами и вошедшей на телерынок рекламой началась такая зловонная канализация... Эти новые телеканалы стали показывать то, что в приличном обществе и упоминать раньше считалось постыдным. Разве что до откровенной порнографии и совершенно уж низкопробных телесюжетов постсоветское телевидение так и не опустилось. Но и того, что лилось с когда-то голубых, а теперь уже просто совершенно коричневых и даже черных экранов, хватило с головой. Чтобы с головой утонуть в этом откровенном дерьме...
А для того, чтобы мешать дерьмо, а также его находить и приносить, талант уже не требовался. И способности тоже не были нужны. Вернее, нужны были способности особого рода. Минимум брезгливости, максимум усидчивости — ведь выискивать дерьмо надо было вначале по сводкам тех же криминальных хроник. Нужны были способности предугадать, где нужно это дерьмо искать, также требовалось умение найти ключевого свидетеля и разговорить его. Ну и, конечно же, нужна была высокая работоспособность. А вот гении слова нужны не были... Разве что гении междометий...
Вот поэтому и стали, с одной стороны, принимать на факультеты журналистики кого угодно, даже без наличия стажа работы и публикаций, а с другой стороны...
Журналист
В Днепропетровском университете среди преподавателей факультета журналистики ни одного практикующего журналиста не было. Более того, никто из преподавателей, включая самого декана, никогда не работал в сфере практической журналистики — в газетах, на радио, на телевидении. Сам декан, профессор Демьяненко, когда-то в далеких 60-х проработал пару лет на областном радио, правда, в должности редактора. А должность "редактор" - это не журналистская должность, редактор часто не пишет, а правит тексты других журналистов, готовя их к эфиру. И самому ему писать вовсе не обязательно. То есть, остальной преподавательский состав на факультете журналистики вовсе не имел опыта работы в СМИ. Вот такой парадокс — будущих журналистов учили люди, которые сами журналистами не являлись. И чему они могли научить своих студентов?
Он не знал тогда все эти тонкости и не пошел учиться на журналиста по одной простой причине — не хотел терять темп. То есть, терять попусту время. Четыре или пять лет учебы в университете, конечно, давали "корочку", а с высшим образованием получить перспективную работу было намного легче, но... Ему ведь не нужна была перспектива в обычном, житейском смысле этого слова. Перспектива изменить будущее — вот что Он искал и чего добивался. А благодаря своим способностям, благодаря своему Дару Он мог реально повлиять на расстановку Сил — Зла и Добра.
Поэтому журналистом он решил стать, так сказать, в процессе.
В процессе работы журналистом...
Ему помог случай — однажды Он попался на глаза местным телевизионщикам. Бренчал с ребятами на гитаре прямо на улице и вдруг — камера, микрофон. Короче, сделали из пацанов эдаких уличных музыкантов. Потом еще раз пригласили в студию на обсуждение каких-то молодежных проблем. Там Он удачно сказал что-то, одним словом, превратился в местную знаменитость. Поэтому, когда пришло время искать пути в журналистику, Он обратился к своим протеже на телевидении — режиссеру Алле Пеклиной и журналистке Ирине Лисаветиной — и те помогли Ему устроиться на студию ассистентом звукооператора. Обязанности были несложные — изучить звукооператорский студийный пульт и выдавать музыкальное сопровождение к передачам Днепропетровской областной студии ТВ. А еще — включать-выключать микрофоны во время постоянных нескончаемых и тягомотных прямых эфиров, которыми в основном и забивала эфирное время эта студия.
Пульт Он освоил быстро, а поскольку обладал абсолютным слухом, то и все остальное прошло весьма неплохо. И в кратчайшие сроки Его допустили к самостоятельной работе, которая заключалась в дежурствах на студии. Нагрузка было больше вечером, на более-менее серьезные передачи приходили штатные звукорежиссеры — им режиссеры и редакторы доплачивали какую-то копеечку за их работу. Поэтому Он больше смотрел, как делается телевидение и перенимал опыт.
По правде говоря, уровень этого телевидения был весьма топорным. Все передачи были скроены очень просто. Самым распространенным был вообще полный примитив — титры названия программы, потом студия, ведущий — и... бесконечный треп нескольких человек, которые сидели за столом и заумствовали на темы от уборки урожая до полетов космических кораблей. Но были и программы посложнее. Сначала — заставка, то есть, титры на фоне какой-то музыки, часто подобранной "на коленках" звукорежиссером. Потом ведущий в кадре — или в записи или за тем же столом, потом нарезка сюжетов, иногда прерывающихся тем же треплющимся ведущим в студии.
И еще был вариант — один сплошной фильм, где ведущий, он же зачастую автор рассказывал о какой-то проблеме. Периодически вставляя в свой треп кусочки интервью с теми, кто эту проблему мог продемонстрировать. В телевидении это называется "синхрон". Одним словом, длинные куски закадрового текста, которые звучали на фоне визуальных картинок, призванных продемонстрировать всю глубину проблемы. Вот только была эта "глубина" такой мелкой, даже мелочной, а проблемы — глупыми, а то и откровенно заказными... Поехали в колхоз, сняли сюжет о том, как убрали урожай, получили от председателя двадцать килограммов мяса и выдали сюжет в эфир. Все просто, ты — мне, я — тебе. Постсоветская рыночная экономика — времена наступали голодные...
Он быстро освоил профессию видеооператора, а также репортера. Да и что было осваивать — снимали тогда полубытовыми японскими видеокамерами фирмы "Панасоник". А разговаривать в кадре Он и раньше умел. Так что уже через полгода работы на телевидении подвернулась счастливая возможность эти профессии применить в деле. На областной студии решили сделать новую информационную программу и набирали туда работников. Причем, поскольку СССР уже не было, а коммунистическая идеология в независимой Украине хотя еще и не была признана преступной, но уже и не являлась догмой. Поэтому набирали не профессионалов с дипломами, а кого придется, чуть ли не с улицы. Он к тому времени умудрился снять и выпустить в эфир на первой частной студии шесть своих телепрограмм под названием "Мир внутри тебя", и, показав их режиссеру новосозданной информационной программы, легко получил должность репортера.
Репортера криминальной хроники.
И вот здесь его Дар проявился с новой силой...
Репортер
Он, как оказалось, обладал не только Даром вершить Справедливость, но и способностью чуять, где, как говорится, "пахнет жаренным". Точнее, где будет пахнуть. И его маленькая съемочная группа, начав работать на областную программу новостей, каждый день привозила по два, а то и по три криминальных сюжета. Да каких! Например, убийство со стрельбой! Напомню — тогда это еще было постсоветское время, и стрельба в центре города все еще считалась ЧП областного, а то и республиканского масштаба. А когда еще был жив СССР — то и всесоюзного! Союз развалился, вот только постсоветские руководители все еще не могли этого понять. И принять новые реалии...
Тогда Он приехал на место преступления даже раньше прокуратуры и, пока не успели его отогнать, отснял все трупы крупным планом. Их, конечно, не показали, но вся студия была, что называется, под впечатлением. Потом были и другие "крутые" сюжеты. Например, массовая драка в одном из общежитий, когда Он оказался с оператором в самой гуще этой драки. И с микрофоном в руках даже отмахивался от нападавших на оператора. Или интервью с настоящей проституткой на вокзале, которая в ответ на вопрос "Почему бы не пойти работать в кафе уборщицей?" выдала убойный ответ "Я еще не так низко пала".
Именно после этого интервью Он стал знаменит на весь Днепропетровск. Потому что несмотря на уже хлынувшую со всех экранов чернуху, интервью с проституткой еще никто не смог добыть. Да еще такое... Но несмотря на всю "чернушность" нового телевидения, Он не стремился раскапывать только негатив. Просто выполнял свою работу — отображал окружающую жизнь такой, какой она была. А поскольку работу эту делал честно и не смаковал, как многие Его коллеги, эти самые негативы, то получалось откровенно, и, хотя жестко. Но не цинично, а как-то буднично...
Ему люди верили. И Он никогда не врал.
Но сразу же во время работы Он отметил, что, как говорится, Его обходят все неприятности. И в драке не получил даже царапины, и начальство телевизионное к нему благоволило, и выезжая на съемки в любую погоду — в дождь, снег, мороз — Он всегда добывал результат, не подхватив даже банальный насморк.
Был еще огромный плюс в его новой работе — дружба и с ментами, и с бандитами одновременно. И те, и другие, во-первых, сливали Ему информацию, а, во-вторых, уважали Его за честность и принципиальность.
А свою принципиальность молодой репортер доказывал не раз. Причем, однажды случай заставил Его рисковать и своей работой, и своей карьерой, и даже своей репутацией. Но молодой журналист рискнул всего лишь ради спасения — в буквальном смысле слова — парней из спецподразделения милиции "Беркут"...
"Беркут"
С милицией Он подружился сразу. Тогда, в начале 90-х, там оставались романтики, которых в милицейские училища принимали еще при СССР. Парни шли в милиционеры не "зашибить бабло", не сесть в теплое кресло, где можно торговать честью, совестью и даже немного Родиной — нет! Они шли охранять покой своих сограждан, защищать их от преступников, беречь народное достояние. Народное... Но народа-то уже не было, была голодная, озверелая толпа. Родина исчезла, превратилась в непонятно что, а они — защитники — остались на смехотворно маленькой зарплате, без каких-либо перспектив на жилье, даже ведомственное, с неудавшейся личной жизнью. И по-прежнему тяжелая, опасная, изматывающая работа, часто сутками, часто без выходных и праздников. Точнее, праздники для них становились авралами и усилениями службы, которая, хоть по-прежнему была опасна и трудна, но уже никому не была видна. Ни на первый взгляд, ни на второй, ни на десятый. Преступность все росла, а людей в органах все не хватало — чем дальше, тем больше. Вернее, не людей — сотрудников. Людей в милиции стало вообще катастрофически мало...
Эти опера из уголовного розыска все еще умудрялись оставаться людьми. Они честно тянули свою лямку — выезжали на задержания опасных преступников, ловили бандитов и убийц, раскрывали кражи и грабежи, а порой вытаскивали трупы из лесопосадок, речек, канализационных люков. И после всего этого сидели по вечерам в своих тесных кабинетиках и глушили водку, чтобы хоть как-то прийти в норму... Хотя на то время понятие нормы уже отсутствовало напрочь.
Он подружился с ними на съемках, выезжая на какие-то дозволенные милицейским начальством задержания или места преступления, когда было ясно, что преступников очень быстро задержат. И как-то так получилось, что Его репортажи начальству понравились. Он, пожалуй, был единственным из местной журналисткой братии, кто не стебался над ментами, не унижал их в своих репортажах, не врал, не смаковал криминальные подробности. В общем, был нормальным репортёром криминальной хроники. Вернее, не просто нормальным — классным!
И вскоре не только МВД-шное начальство, но и сами оперативники сигналили Ему о каких-то интересных делах, задержаниях или милицейских операциях. Например, о налете на наркоманский притон, или задержании местных бандюганов во время "стрелки". Поэтому-то Его репортажи в новостях были самыми запоминающимися.
Точно так же познакомился Он и с "Беркутом". Сначала побывал у них на базе, где областное милицейское начальство пафосно докладывало о создании спецподразделения милиции — тогда оно еще называлось ОМОН. "Звезда" местного криминального эфира не стала тупо отрабатывать милицейскую показуху, а даже поучаствовала в показательных выступлениях. Причем, не желая этого. Просто, когда спецназовцы демонстрировали приемы рукопашного боя, Он простодушно спросил: "А если ваш противник окажется таким же умелым и крутым, как и ваши бойцы — что тогда будете делать? Как задерживать?"
Милицейское начальство начало заверять, что все ребята из ОМОНА крутые до невозможности и всех повяжут, несмотря ни на что.
И тогда Он предложил задержать Его, как будто Он — преступник.
Не подозревая подвоха, бойцам "Беркута" дали команду.
Он еще в армии увлекался рукопашным боем, а уж потом, занимаясь каратэ и ушу, а также боевым самбо, был достаточно опытным рукопашником. К тому же, имея нормальный рост почти под метр девяносто, и соответствующий вес, имел в арсенале не только хорошую технику и множество хитрых приемов, но и нокаутирующий удар с обеих рук. Поэтому спокойно вышел на середину спортзала, где крутые ребята из будущего "Беркута" показывали свое мастерство. Задержание — не задержание, но спарринг он вполне мог себе позволить.
Первого своего соперника он "срубил" сразу. Тот, не понимая такого поведения журналиста, решил с ним поиграть и... доигрался. На первой же атаке просто поймал встречный прямой точно в челюсть. И все.
Второй сразу все понял и начал финтить, пытаясь его раздергать. Но Он просто сократил дистанцию и уже ногой в голову отправил своего соперника вслед за первым. По милицейским рядам пошел глухой ропот.
Третьим против него вышел уже огромный "шкаф" весом под 130 килограммов. Но ни вес, ни мускулатура никакой роли не сыграли — Он четко держался на дистанции, выстреливая длинными джебами и иногда "подсушивая" лоу-киками своему сопернику бедра. И, пристрелявшись, в одной из коротких атак Он влупил по бедру "шкафу" так, что боец упал, а когда поднялся, то просто не смог встать на ногу и бой остановили.
Это уже было ни в какие ворота — на показательных выступлениях милицейского спецназа какой-то журналист расфигачил трех спецназовцев, как каких-то котят. Вот тогда против Него вышел действительно серьезный противник. Он понял это сразу, как только тот начал свое движение. И хотя можно было попытаться что-то сделать, или, в конце концов, пойти в рубку, но все равно шансов не было. Как только Он не успел вовремя увернуться, новый соперник молниеносно сократил дистанцию и сразу же взял Его на болевой. В стойке! Даже не переходя в партер.
Милицейское начальство было довольно.
Он, потирая чуть не свернутую шею — тоже.
Так и познакомились — Он и "Беркут".
Он еще несколько раз встречался с парнями на выездах, пару раз пересекались во время каких-то праздников, когда "Беркут" был вызван на усиление, а потом...
Потом случилась та самая история, которая показала Его место в телевизионной иерархии города и Его реальный рейтинг в глазах городской милиции.
"Беркут" был создан, как спецподразделение — отряд милиции особого назначения. То есть, спасать заложников, обезвреживать террористов, "брать" особо опасных вооруженных бандитов. Но в областном центре отродясь не было террористов, никогда никто не захватывал заложников, да и с особо опасными вооруженными бандитами, если такие изредка попадались, отлично справлялись обычные опера уголовного розыска.
Золотое тогда еще было время...
Поэтому милицейское начальство резонно решило, что просто содержать на балансе области толпу здоровенных бойцов, которые только жрут и тренируются, но нигде не применяют свои умения, как-то не очень рентабельно. И решило привлекать омоновцев к патрулированию города. Как простых ППС-ников.
Омоновцы обиделись. Они-то считали себя профессионалами с большой буквы, а тут им эту букву нарисовали. И оказалось, что их должность на самом деле начинается на букву "Г". И их служба будет теперь идти на букву "Х". Но не хорошо...
Поэтому "Беркут" не придумал ничего лучше, как... объявить забастовку. То есть, бойцы приезжали на базу, переодевались, получали оружие и... никуда не выезжали. Сидели в казармах.
На второй день начальство вскипело. И днепропетровскому "Беркуту" грозили серьезные неприятности, из которых самой безобидной была перспектива увольнения из органов с волчьим билетом. Парни поняли, что переборщили. Но отступать было уже нельзя — гордость, честь и все такое. Ну и дурость, конечно. Из ситуации, в которую они вляпались, нужно было как-то выбираться. Но как?
И тут вспомнили про шустрого репортера...
Ему даже не стали звонить. Мобильных тогда еще практически не было, а пейджер — штука ненадежная. Да и звонок по телефону могли перехватить — наверняка база была на особом контроле. Поэтому к Нему просто на телестудию приехал УАЗик с двумя бойцами. Которые и рассказали Ему о том, что произошло. И Он согласился помочь.
В принципе, тот репортаж на 40 секунд ничего такого особенного не рассказал. Ну, в кадре какие-то омоновцы в масках, закрывающих лицо. Ну, репортер тут же в кадре рассказал о том, что сотрудники "Беркута" отказались выходить на службу. Но для тихого спокойного Днепропетровска, где местная милиция всегда старалась не выносить сор из избы, такой репортаж, да еще показанный в прямом эфире, был, как внезапно взорвавшаяся бомба.
Ядерная.
На следующий день не только вся городская и областная милиция стояла на ушах — на телестудию приехали разбираться люди из областного КГБ! А это было уже очень серьезно. Никто не мог понять — как журналист проник на базу ОМОНа, как он снял свой репортаж и как этот репортаж могли выпустить в эфир? Хотя все было просто — на базу через дырку в заборе его провели бойцы, а Он благоразумно не стал их "сдавать", рассказав, что никуда не проникал, а передал камеру каким-то людям в масках. А свой стендап снял не на базе, а в помещении телецентра — ну, какая-то стена, какой-то стол, мало ли стен и столов?
Выход сюжета в эфир был вообще банально прост — Он уже занимал к тому времени должность старшего редактора, поэтому под свою ответственность поставил только-только привезенный сюжет в прямой эфир уже начавшегося выпуска новостей. И не прогадал — рейтинг программы в тот день был просто сумасшедшим.
Именно поэтому начальство Его моментально прикрыло, защищая от всех наездов, ведь рейтинг программы в основном обеспечивали именно Его сюжеты. И терять такого работника никому не хотелось.
Дело решили спустить на тормозах. Потому что журналист не соврал — омоновцы действительно не вышли на службу. И причины указаны не были, просто информация. Так что милицейское начальство смогло, как говорится, "сохранить лицо". На следующий день пришел какой-то полковник и принес сюжет, снятый в ОблУВД, где генерал рассказал о "технических проблемах" в новосозданном отряде милиции особого назначения. Даже наоборот, "беркутовцы" поимели с этого помощь этому самому отряду — несколько автомобилей, новую форму.
Самих ребят таскали на допросы, грозили увольнениями, но, в итоге, никому ничего не было. На патрулирование им все же пришлось выходить, но не как простым постовым, а в виде автопатрулей — как усиление. Парни не месили ногами снег и грязь, а разъезжали по городу в "бобиках", моментально отзываясь на сигналы по рации. И этот метод, впервые примененный именно в Днепропетровске, оказался очень удачным — днепропетровский "Беркут" очень сильно повысил статистику задержаний и раскрываемости, поскольку парни не только быстро оказывались на месте преступления, но и тут же, на этом самом месте так обрабатывали злоумышленников, что операм в райотделе те моментально признавались во всех своих грехах. Уж больно сердитыми и злыми были поймавшие их омоновцы.
Его тоже не забыли. Милицейское начальство стало серьезно опасаться шустрого репортера, а вся милиция города в чинах ниже майора реально Его зауважала. Потому что история о том, как некий журналист прикрыл бойцов "Беркута" от злого начальства обросла такими подробностями, что стала уже легендой. А легендарных героев не только уважают и слагают о них песни. Их чтят.
Нет, песни, конечно, о Нем не слагали. Но несколько раз, когда Ему нужна была помощь, практически любой сотрудник городской милиции, знавший Его в лицо, которое каждый день мелькало на экранах телевизоров, в лепешку расшибался, чтобы Ему помочь.
И еще один интересный факт — один из чинов прокуратуры, который все же захотел привлечь сотрудника областного телевидения к уголовной ответственности за несанкционированное проникновение на секретный объект, во время проведения следственного эксперимента решил перелезть через тот самый забор, который огораживал базу "Беркута". И надо ж было такому случиться — перелезая через забор, прокурорский застрял на самом верху. А там была натянута колючая проволока. Застрял следователь очень интересно — проволока зацепилась за его брюки в районе паха. Да так серьезно, что сдвинуться он не мог ни на сантиметр. Потому что был задет самый важный для мужчины орган и любое движение вызывало не очень приятные ощущения.
Никто так и не понял — сам ли следователь дернулся перелезать через тот забор или "подсадил" кто так неудачно, вот только почему-то никто так и не помог ему слезть и пришлось следователю в течении часа просидеть на этом заборе в позе гордого, но слегка охрипшего орла. Когда слишком ретивый работник прокуратуры выписался из госпиталя, тема о нарушении секретности объекта им больше не поднималась.
Когда Он узнал об этом, то улыбнулся.
Телеведущий
За год работы в качестве репортера криминальной хроники Он стал классным журналистом. Писать он умел и раньше — сначала писал стихи, потом — заметки в разные газеты. А в новостях научился отсекать все лишнее, писать емко и кратко, сразу передавая суть. Поэтому своими репортажами Он быстро завоевал не только популярность, причем, даже среди своих коллег, что бывает нечасто, но и, как говорится, стал любим в народе. Его стали узнавать на улицах и, хотя автографы не просили, но в магазине могли обслужить вне очереди. Это был признак надвигающейся славы.
Но вот главную свою задачу Он так и не решил. Не встретил в гуще событий того, кто смог бы направить его по верному пути. Да и Дар свой, точнее, свою Карму никак не мог направить на служение Добру. Как журналист, Он и так много сделал хорошего для окружающих. Только в текучке этой не было никакой возможности выйти из какого-то заколдованного круга "дом — работа — дом". Хотя домом для него давно стала телестудия — Он иногда и ночевал на работе, когда слишком поздно заканчивали обсуждение очередной программы. Ложился в студии на диванчике и так до утра. А утром ехал на очередную съемку, ведь он делал не только криминальные, но и обычные сюжеты.
В течение года новоиспеченный тележурналист вырос не только в профессиональном плане. Он также успешно двигался и по карьерной лестнице — сначала стал выпускающим редактором, потом — старшим редактором, и, наконец, его произвели в почти капитаны — сделали заместителем главного редактора отдела информации. "Капитан" — это потому, что их главный редактор раньше работал в КГБ и уволился оттуда в чине майора. Поэтому Руслана Смалия называли за глаза Чекистом.
Однажды случилось ЧП — заболели сразу оба ведущих программы новостей. Грипп, вирус, короче, слегла и Любочка, и Серега Косолапов. Вести очередную программу, которая всегда выходила в прямом эфире было некому. Да еще и на украинском языке, которым, кроме ведущих, настолько профессионально никто не владел. Вся редакция собралась на авральное совещание, чтобы придумать выходи из сложившейся ситуации. Начальство в лице Руслана Вильевича Смалия и главного режиссера Владимира Сученкова стало думать и гадать, где за несколько часов найти ведущего, который смог бы провести пару программ. Это была проблема, ибо не хотелось приглашать кого-то из старперов, а молодых профи тогда очень сильно не хватало — новые кадры только-только ковались прямо на фронтах. Стали вспоминать, кто из молодых тележурналистов свободно ведет себя в кадре и вдруг вспомнили про Него.
— А кто у нас легко вошел в кадр? Кто с первого раза принес три репортажа и все три вошли в программу? — задал риторический вопрос Сученков.
— Да и рейтинг твоих сюжетов самый высокий, не зря мы тебе каждый месяц премию выплачиваем, — подлил елея Смалий.
Он промолчал, ожидая, что еще скажет начальство.
— В общем, так. Давай, иди костюм подбирай, галстук и в кадр, будем пробы делать. К вечеру будь готов вести программу, — тоном, не требующим возражений, резюмировал Сученков.
Он и не возражал. Правда, с украинским у молодого журналиста было неважно. Не то, чтобы Он не умел говорить, но одно дело — в быту, и совсем другое — в прямом эфире, в кадре. Это не репортажи криминальной хроники, где выучил короткую подводку, сказал ее на камеру и все, а далее — синхроны и начитки. В прямом эфире ведущий обязан уметь и импровизировать, и быть готовым поменять сюжет и подводку. Серега Косолапов сам себе писал тексты подводок, но он свободно владел украинским и без проблем переходил с русского на украинский и наоборот. Одним словом, надо было напрягаться.
Свой первый эфир Он не забудет никогда. Тексты подводок он себе написал и кое-как произнес традиционное "Добрий вечір, шановні телеглядачі. В прямому ефірі, як завжди, з вами програма "Всі новини". Сьогодні ми розпочинаємо нашу програму з доволі незвичайного сюжету, який тільки-но відзняли наші кореспонденти". Дальше пошли сюжеты, и он смог немного передохнуть. Вообще-то, ведущего всегда здорово выручал гость в студии, который приходил на эфир. В этом состояла "фишка" программы — приглашать каждый вечер на программу интересных гостей. А с гостями, если они говорили на русском языке, можно было переходить на русский — законодательство позволяло.
И вот надо же было так случится — именно на первом эфире произошла накладка: гость не пришел вовремя. Он сидел в студии и ничего не мог сделать — гостевым редактором сегодня работала самая раздолбайская девочка из всей группы. Гостя не было, сюжеты заканчивались, а эфирного времени у программы оставалось еще минут двадцать. И показывать телезрителям эти оставшиеся двадцать минут кроме ведущего в студии и финальных титров было совершенно нечего. В момент небольшого перерыва во время показа предпоследнего — перед спортом — сюжета Он буквально выскочив из своего кресла, обращаясь сразу ко всей выпускающей группе, не сдерживаясь, заорал:
— Вы, бля, чем думаете? ЧТО я сейчас буду показывать? Влезу на стол, сниму штаны и покажу всем свой голый зад?! Где, бля, гость? На пейджер позвоните ему! Идите быстро дежурьте на вход и пулей его сюда! Саша! Ты режиссер или кто?! Быстро подбери сюжет из прошлой программы, покажем еще раз, я отбрешусь, скажу, что мы готовим продолжение темы! Двадцать минут чем перекрывать будем?!
Сама программа новостей состояла из нарезки сюжетов, подводок ведущего в студии и, конечно же, болтовней с приглашенным гостей во время прямого эфира. В том числе, конечно, и комментариев к сюжетам программы. Хотя чаще всего гости — представители местной власти, политики, а также другие медийные персоны — пытались рекламировать самих себя, свои партии или свои проекты. Но все равно опытный ведущий заставлял их говорить о том, о чем интересно было слушать не только их избирателям, слушателям или фанатам. Только Он был еще неопытным ведущим. И Ему сейчас было все равно — лишь бы гость пришел и лишь бы хоть что-то говорил.
Видимо кто-то там на небесах услышал Его мольбу — гость все-таки пришел. Уже запуская спортивный сюжет, Он увидел, как в дверях павильона стояла гостевой редактор Света и какой-то мужик. "Каким-то мужиком" оказался заместитель начальника Днепропетровского областного управления СБУ — бывшего КГБ — подполковник Владимир Слободюк.
Так встретились двое, судьба которых сплелась в один тугой узел.
Но тогда ни бывший КГБ-шник, ни молодой и подающий надежды журналист об этом не догадывались...
Судья
...Эфир прошел на "ура" — подполковнику Слободюку было что рассказать. Тем более, что в середине 90-х в каждом бульварном желтом листке, который гордо именовал себя газетой, подавались разоблачения КГБ и НКВД. А тут, как говорится, "кровавая гэбня" сама пришла. Только хитрый Слободенюк не стал тут же разоблачать "палачей из НКВД" и клеймить "сталинских пособников". Потому что его не поняли бы коллеги, да и его первому же ткнули пальцем — мол, а сам ты какой? Не из той же породы?
Но и пропаганду старый чекист тоже не стал втюхивать телезрителям, мол, "чистые руки, горячее сердце, холодная голова". Понимал, что даже если бы это было правдой, никто эту правду не принял бы. Палачи — и точка! Перестроечная пресса постаралась на славу. Особенно те писаки, которые существовали на гонорары от зарубежных спонсоров, всяких там "фондов", "институтов" и прочих мутных контор, которые тогда стали множиться на территории бывшего СССР. Шел 1995-й год и надо было понимать, что репутация "Комитета глубокого бурения" — так тогда в Союзе называли могучую спецслужбу — была втоптана в грязь. И в моде были рассказы о бериевских застенках и андроповских чистках.
Слободенюк стал рассказывать о борьбе с криминалом. И о том, что часто коррумпированная милиция не в состоянии противостоять серьезной преступности. А так как уже шла первая чеченская война, пылал Нагорный Карабах, ранее были вооруженные конфликты в Северной и Южной Осетии, Приднестровье, Абхазии и Таджикистане, то не мудрено, что по Украине гуляло оружие. Причем, не пистолеты — "на дело" преступники, а проще говоря, бандиты ходили с автоматами! Раньше, в СССР, появление грабителей с автоматами — это было ЧП Союзного уровня. Но это были единичные экземпляры — братья Толстопятовы, братья Билык. [Банда братьев Толстопя?товых — вооружённая организованная преступная группировка, действовавшая в Ростове-на-Дону в 1968-1973 годах под предводительством Вячеслава Толстопятова при ограблениях использовали самодельные пистолеты и автоматы. Банда братьев Билык — преступная группировка, действовавшая на территории Краснодарского края и Ростовской области СССР в 1970-х годах. В банду входили братья Билык и муж их сестры — Ставничий. История этой банды легла в основу советской кинокартины "Грачи"].
В середине 90-х в Украине уже действовали "бригады", то и дело назначались "стрелки", проходили "разборки", чуть ли не каждый день, точнее каждую ночь гремели выстрелы и даже взрывы. Понятное дело, милиция не могла справиться с этим потоком мутного беспредела и вооруженными до зубов отморозками. Поэтому вмешался Комитет госбезопасности или, как теперь называлась эта служба по-украински — Служба безопасности Украины. СБУ. Так, кстати, раньше назывались в бандеровских отрядах отделы контрразведки. И уже смена этих трех букв — КГБ на СБУ — говорила знающим людям о многом. Впрочем, тогда мало кто обращал внимания на такие мелочи. Кстати, зря...
В общем, Слободенюк рассказывал о том, как "перестроились" органы госбезопасности, как чекисты побеждают преступность, как ведут настоящие бои с применением оружия. В общем, рассказывал обывателям то, что они хотят услышать. Поэтому звонков в студию на прямой эфир было ну очень много. И программа вышла просто бомбовой!
После эфира по традиции гостя привели в кабинет главного редактора программы. Он уже тогда был заместителем главного редактора, но кабинета у него своего не было. Да и должность эта была больше так, для солидности — он продолжал работать репортером и выпускающим редактором. Начальство в лице Руслана Вильевича Смалия и главного режиссера Владимира Сученкова, посмотрев первые десять минут эфира, благосклонно кивнуло, показав Ему большие пальцы и отбыло куда-то по своим делам. Поэтому Он был главным начальством и принимал гостя.
— А знаешь, Александр, ты ведь очень перспективный журналист, — начал Слободенюк, как только его усадили в кресло и принесли ему чаю.
Он насторожился. Потому что если комплименты журналисту говорит подполковник КГБ, точнее, уже СБУ — жди подвоха.
Слободенюк сделал паузу, отхлебнул чаю и продолжил.
— Я видел твои криминальные репортажи, следил за твоим развитием. И, думаю, мы могли бы с тобой сотрудничать.
Он улыбнулся — ага, вот оно, сейчас начнет предлагать "стучать" или что-то такое.
— Вы знаете, товарищ подполковник, я уже имею работу и работать еще на органы госбезопасности просто не усею.
Теперь улыбнулся подполковник.
— Нет, Александр, не волнуйся — "стучать" на своих коллег я тебе не предлагаю. Не тот уровень. И у меня, и у тебя. Стукачей хватает. Кстати, и в вашей конторе тоже. Но не суть. Я предлагаю тебе сотрудничать не с нашей службой, а со мной лично. Мне нужна информация. Вернее, мне ВСЕГДА нужна информация. Как там сказано — кто владеет информацией, тот владеет миром? Так вот, я давно собираю досье на разных людей...
Он не выдержал и перебил собеседника.
— Простите, собирать информацию — это, практически, то же самое, что "стучать". То есть, разнюхивать что-то про людей, а потом их подставлять, "сливая" Вам эти данные? Какая разница, Вам лично или Вашей службе? Если у этих людей какие-то там грешки или они что-то не так сказали, Вы же их сразу на крючок, не так ли? И потом будете шантажировать, заставлять работать на вас. Нет, извините, Владимир Сергеевич, я не хочу делать каким-то людям гадости даже во имя каких-то высоких идеалов, о которых Вы мне сейчас будете рассказывать...
И тут неожиданно заместитель начальника Днепропетровского областного управления СБУ взорвался.
— Какие люди, Саша? Посмотри вокруг? Это — люди? Да это — стадо баранов, которое стрижет каждый, кому не лень! У кого есть наглость, даже не наглость — борзость! И ведь многие из тех, кто этими баранами, этим быдлом управляет, даже не имеют силу! Какие-то отморозки сбиваются в стаи и ходят, трясут торговцев. Которые могли бы этих "братков" с гавном смешать! Но боятся! Потому что понимают, что бандитов "крышуют" менты. Ты разве не знаешь, что самый крупный в городе вещевой рынок на стадионе "Металлург" контролирует начальник Кировского РОВД майор Виталий Глуховеря? Что именно он получает от Алика Нарика долю? И что потом большая часть этого бабла идет наверх? В высокие кабинеты?! Что почти вся милиция давно куплена и повязана с бандосами и даже в нашей "управе" давно уже нет тех чекистов с горячим сердцем, холодной головой и чистыми руками!
Он молча смотрел на разбушевавшегося "конторского" и оценивал правдивость его короткого спича. А подполковник внезапно успокоился.
— Мне, как говорил Верещагин, "за державу обидно". Я всего лишь хочу навести порядок хотя бы в своем городе. Это — мой долг! Я буду судьей и тем, и этим. И бандитов надо наказать, и тех, кто им потворствует!
Молодой журналист внезапно побледнел. И подполковник это заметил.
— Нет, ты не бойся, я не прошу тебя лично кого-то наказывать. Ты ведь журналист, всего лишь сотрудник средств массовой информации. Информации, понимаешь? То есть, ты собираешь информацию и потом ее обнародуешь. С обнародованием я тебе подскажу, но главное — собирать информацию. Это сейчас самое важное. Надо собирать досье не только на бандитов и их руководителей, всех этих недоделанных "крестных отцов" местного разлива — надо собирать сведения о тех, кто стоит НАД ними. Кто сидит в высоких кабинетах. Ведь ниточки все тянутся наверх. И даже мое начальство может быть в курсе всего того, что реально происходит в Днепропетровске. И не только здесь, но и по всей Украине.
Он лихорадочно думал над словами СБУшника. Его фраза "Я всего лишь хочу навести порядок хотя бы в своем городе. Это — мой долг! Я буду судьей и тем, и этим" его просто ошеломила. Было ли упоминание роли судьи случайным? А, может, это и есть тот самый Судья Кармы, о котором говорил Гуру? Он вспомнил те слова...
"...Твои поступки пока действительно слепы и хаотичны. Ты творишь добро так, как ты сам его понимаешь. Несомненно, те, кто поступал с тобой несправедливо, поступили бы так же несправедливо с любым, кто встретился бы им на пути. И то, что ты прервал их земной путь, это правильно. Негатив от их воздействий не перейдет на их детей и внуков, которые повинны только в том, что были рождены этими недостойными сущностями. Их души, отработав свою Карму, выйдут из телесной оболочки и смогут достичь освобождения. Но вот что делать со всеми теми, кто совершает негативные поступки? Ведь их слишком много. И это — Закон Кармы Земли. Рано или поздно негатив скапливается и тогда совершается Глобальное Очищение. Перерождение. Как бы Воины Кармы не боролись со Злом, оно обязано победить, чтобы потом Добро пришло на смену Злу. Только так, во Вселенском масштабе. Ну, в данном случае — в масштабе, скажем, одной страны...
"Твои точечные удары по источникам Зла не изменять ничего в масштабе города, страны, понимаешь? Как не сажай воров в тюрьму, все равно всегда будут те, кто захочет украсть. Так же и с бандитами, мошенниками, убийцами. Наказание не может предотвратить преступление.."
"Есть еще такие как ты, есть Судьи Кармы, правда, они не всегда имеют земной облик... Искать их не надо. Специально искать не надо, все сложится само собой. Надо просто быть в гуще жизни, в гуще событий. Во-первых, ты чаще сможешь наносить свои удары по Злу, во-вторых, ты сможешь быстрее понять Законы Кармы и Принципы их действия. Ну и, если все сложится, ты обретешь своего Судью..."
"Судья даст тебе картину Мироздания — понимание того, куда надо двигаться, кто здесь — Ключевые Фигуры, которые меняют Карму Земли, в данном случае — Карму, скажем, целого города или даже целой страны...."
"Неужели вот так запросто судьба дает мне Судью Кармы? А почему бы и нет? Главное — не ошибиться, не принять желаемое за действительность", — Он, слушая своего гостя, лихорадочно просчитывал все варианты своего поведения.
А гость продолжал говорить.
— Ты, Александр, конечно, еще молод. Но я смотрю, как быстро ты делаешь карьеру. И, думаю, с моей помощью ты сможешь делать её ещё быстрее. Вот ты сейчас всего лишь заместитель главного редактора. Причём, ты стал им за какие-то полгода. Поэтому вполне реально тебе для начала занять кресло, скажем, главного редактора Днепропетровского областного телевидения. А там и должность генерального директора не за горами...
— Простите, я понимаю всю выгоду сотрудничества с Вами. Но каковы мои обязанности? Нет, не на новой должности — что я должен буду делать в свете перечисленных Вами проблем? Как и какую собирать информацию?
Слободенюк усмехнулся.
— Здесь всё просто. Для начала ты выйдешь на новый уровень, кстати, и в этом я помогу. Я знаю твоего шефа, Руслана Вильевича Смалия, он работал у нас в свое время, он тебе поможет уйти от криминальной хроники — хватит тебе по помойкам лазить и у проституток интервью брать. Будешь брать интервью у весьма высоких и важных товарищей. Который, как говорил один киногерой, нам совсем не товарищи. Как разговорить человека — не мне тебя учить. Хотя не совсем так — я смогу кое-чему тебя научить, есть некоторые приемы из области так называемого НЛП — нейро-лингвистического программирования, когда ты можешь заставить человека говорить даже то, чего он не хочет говорить.
Он решил попробовать прощупать СБУшника.
— То есть, Вы хотите, чтобы я — с Вашей помощью собирал информацию у тех, кто, по-Вашему, совершает нехорошие дела? Ну, то есть, кто виноват в том, что в нашем городе творится беспредел? Кто виноват в этом бардаке?
Подполковник кивнул.
— Мысль ты уловил верно. Я ведь ЗНАЮ, кто дергает за нитки, я давно уже собираю на них информацию. Есть еще вопросы, но в целом картина мне ясна. Вот только не все я могу сделать. Я ведь на виду, должность моя известна, а мои агенты не всегда имеют доступ к тем людям, которые мне нужны. Ты — другое дело, фигура нейтральная, и хотя ты на виду — лучшего прикрытия, нежели журналистская "корочка" не найти. Ты можешь задавать любые вопросы любому человеку, собирать на него всю доступную тебе информацию и даже ее публиковать! Кстати, и с информацией я тебе тоже помогу!
— А с чем еще поможете? — Он в упор посмотрел на своего собеседника.
Слободенюк запнулся и с интересом посмотрел на журналиста.
— Это уже мне нравится. Ты, Александр, что имеешь в виду? Какие-то "плюшки" от спецслужб? Квартира-машина-деньги? Или что-то еще?
Он решил идти ва-банк. Если этот "конторский" просто оговорился и хочет создать что-то вроде "Белой стрелы", о которой в ту пору уже ходили какие-то смутные слухи, то помочь СБУшнику, конечно, можно. Но Его миссия — другая, и надо будет продолжать искать Судью кармы. А если этот подполковник — не просто болтун, а более серьезная персона, то...
— Нет, Владимир Сергеевич, мне лично от Вас и Вашей "конторы" ничего не надо, я нормально зарабатываю. Это я Вам могу кое-что предложить.
Теперь уже пришел черед удивиться Слободенюку. Он отставил в сторону чашку с недопитым чаем и по-новому посмотрел на журналиста.
А тот спокойно смотрел ему в глаза и, судя по всему, был совершенно спокоен.
— Вы сказали, что хотите навести порядок хотя бы в своем городе. Правильно?
Слободенюк молча кивнул, ожидая продолжения.
— А что означает Ваша фраза "Я буду судьей и тем, и этим"? Как Вы будете судить бандитов и тех, кто их "крышует"? Особенно, если бандитские покровители сидят очень высоко? Вы сами себе избрали роль судьи или...
Владимир Сергеевич Слободенюк был хорошим опером. И моментально понял, что за словами этого журналюги кроется нечто большее, нежели любопытство или попытка его прощупать. Тем более, что этот молодчик сразу сказал, что именно он может что-то предложить ему, подполковнику СБУ. И это было не просто интересно — это было необычно. Парень этот пришел на телевидение, что называется, с улицы, влиятельных родственников и друзей не имел, работал честно, ни под кого не ложился и ни перед кем не заискивал. То есть, за ним не могло быть никакой силы. И, тем не менее, в нем чувствовалась какая-то невероятная уверенность в себе. Так бывает, когда за человеком кто-то стоит — кто-то очень влиятельный и сильный. Но этот журналист был совершенно один! А вел себя так, как будто за ним стояла, как минимум, какая-то армия. И здесь Слободенюк своим оперским чутьем понял, что журналиста надо срочно брать в оборот, надо его разрабатывать и, возможно, не только как перспективного информатора. Он явно знает больше и может больше...
— Ты, Александр, хороший журналист, я это уже отметил. Да, я не просто судья — я не сам себя назначил. Так складываются обстоятельства и миссия, которая на меня возложена — она... Как бы это тебе сказать? Это, если можно так выразится, мой долг. Ну, или, иными словами, моя карма, что ли...
Нужное слово было произнесено. Это как будто кто-то произнес пароль, по которому можно попасть в секретную комнату или забраться в сейф. И какая разница, что это иногда получается случайно?
Вспышка радости осветила его лицо. Он нашел! Вот он, Судья Кармы! Судьба прислала его Ему! Значит, он все сделал правильно. Значит, теперь Он сможет вершить Справедливость не вслепую, не над отдельными подонками, Он сможет победить Систему! Причем, не только в каких-то локальных зонах и даже не только в пределах своего города! С Судьей Кармы можно пытаться влиять на судьбу целой страны!
— Вы всё правильно сказали, Владимир Сергеевич. Если это — Ваша Карма, то и моя — тоже! И я могу Вам помочь узнать, кто здесь — Ключевые Фигуры, которые меняют Карму не только, скажем, нашего города, а даже Карму целой страны. Вы ведь наблюдаете, что происходит сейчас в Украине? Так вот, я — Воин Кармы, я обладаю такими возможностями, которые никому здесь не доступны. Но Вы, как Судья, знаете об этом. И Вам нужен именно я. Я сейчас Вам всё расскажу, а Вы уже сами будете решать, как будут работать Законы Кармы.
Слободенюк слушал внимательно и не перебивал. Вначале он подумал, что журналист — не от мира сего. Ну, бывают такие люди, малость свихнувшиеся, которые мнят себя избранными и посланниками каких-то высших сил. Но чем больше говорил его собеседник, тем больше подполковник убеждался в том, что ему выпал настоящий карт-бланш. И даже если этот журналист преувеличивает — всё равно, даже если хоть немного его слова являются правдой, если всё то, о чём он рассказывает, подтвердится, то это просто космос какой-то! Иметь под рукой человека с такими способностями — это не просто сила. Это — мощное оружие, которое даст, наконец-то, ему, Слободенюку, реальные рычаги управления! Реальную власть. И вот тогда он сможет устранить все препятствия для выхода на самый верх! Надо только всё тщательно проверить, это ведь нетрудно. Если эксперимент подтвердит слова этого парня — бинго! Если же нет — ничего страшного, и как инструмент, журналист будет ему полезен. Надо только играть свою роль, роль Судьи. А он это сможет.
Но подполковник СБУ не знал, в какие тонкие сферы он случайно угодил. И как этот, казалось бы, странный и не похожий ни на одного из тех, с кем Слободенюку доводилось встречаться, молодой парень способен повлиять и на его жизнь в том числе.
А Он не знал, что Воин Кармы тоже может ошибаться.
Вот только Его ошибки могут дорого обойтись очень многим людям.
В том числе, и ему самому.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
