|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Многие часто сетуют на то, что современный мир аморален, что нормы поведения человека в обществе настолько изменились, что непонятно, где норма, а где ненормальность? Ну, сравним, скажем, век девятнадцатый и двадцатый. В девятнадцатом веке, например, если женщина бы надела платье, открывающее ноги — вообще ноги, не просто там икры или, не дай Бог, выше колен — это считалось жутким неприличием. А купальные костюмы женщин и мужчин какими были? А появись, например, в начале двадцатого века женщина в купальном костюме типа "бикини" на городском пляже? Что было бы?
Зато сегодня, когда по столицам европейских государств гуляют практически обнаженные девицы, когда мужчины в одних плавках целуются привселюдно друг с другом, когда церковь освящает однополые браки — это что, норма? Где мораль, в том числе и христианская, которая, кстати, такую вот содомию прямо осуждает? А морали нет. И знаете почему? Потому что мораль — это, прежде всего, идеология! Идеи, которые управляют массами. И вот когда идеи исчезают, когда идеология разрушена, наступает эпоха аморальности. То есть, разрушение тех ценностей, которые человечество накапливало веками. Ценностей не только материальных — ценностей духовных. И в результате становится обесцененной и сама человеческая жизнь. Вот тогда наступает последний этап — планомерное истребление человека. Как вида...
Таджикистан, Хатлонская область, Кулябский район, 175 км к юго-востоку от города Душанбе, год 1984, 5 мая
...Вопросы неслись с разных сторон, как пулемётные очереди. Максим еле успевал реагировать на них, но не всегда успевал отвечать. Да и что отвечать? Иногда он понятия не имел, о чем его спрашивали.
— Кто был Генеральным секретарем КПСС в 1978 году?
— Когда в КПСС произошел раскол?
— В каком году образовалась Обновленная коммунистическая партия Советского Союза?
— Какой государственный и социальный строй в Союзе Свободных Суверенных республик?
— Какую роль сыграл Михаил Горбачёв в реформировании СССР?
— Ну, вот это я помню, — Максим наконец-то смог вставить свои пять копеек. — Горбачёв придумал так называемые "ускорение" и "перестройку". Однако это было всё больше на словах, а на самом деле страна разваливалась. И этим воспользовались многие враги СССР, как внутренние, так и внешние...
Седой подполковник с интересом посмотрел на сержанта.
— Вы, Зверев, в целом, правильно излагаете, правда, довольно оригинально, но близко к истине... Горбачёв на самом деле сам являлся врагом нашего государства. Много лет таился, скрывал свои истинные намерения. И путём интриг стал секретарем ЦК еще той, Коммунистической партии Советского Союза. А после смерти Федора Давыдовича Кулакова пробрался на пост Генерального секретаря нашей партии. И стал разваливать ее изнутри. Вам же всё на политзанятиях рассказывали.
— У меня, товарищ подполковник, потеря памяти. Я то, что руками делал, все эти навыки помню, а вот все, что учил... что читал — это все забыл.
Подполковник переглянулся с капитаном и майором, которые также были членами комиссии, затем снова посмотрел на Максима.
— Да, сержант, ваш ротный мне докладывал. Он сказал, что по боевой подготовке к вам претензий нет. Что стреляете вы, как и раньше, отлично, в первом бою не испугались и поддержали своих товарищей огнем, несмотря на контузию. Но как же вы сможете сдать Ленинский зачет, если вы ничегошеньки не помните?
— Товарищ подполковник, настоящий комсомолец должен в первую очередь уметь защищать Родину. И доверять коммунистам. И если я, допустим, не помню, кто стоит во главе нашей коммунистической партии...
— Обновлённой коммунистической партии, ќ— сурово поправил Максима капитан, видимо, замполит.
— ... обновлённой коммунистической партии, — продолжил Макс, — то я хорошо помню, кто мой ротный командир, а также — кто командир батальона и полка. Солдат прежде всего должен знать своего непосредственного начальника и уметь воевать. Выполнил боевую задачу — значит, предан своей родине. А всё остальное — это, как я считаю, не так важно!
— Как это не так важно? — вскинулся было капитан, но подполковник его осадил жестом руки.
— Так, замполит, остынь! Твой сержант правильно говорит. Сколько у нас тут было болтунов, которые и про нашего Генерального секретаря все рассказывали, и про обновление партии, и про успехи СССР на мировой арене. А в бою эти говоруны прятались за спинами своих товарищей. Если вообще в бой выходили. Такие вот "зачётники" больше по тылам подвиги совершают — в банно-прачечном, на кухне, на складах. Вспомни прапорщика Стерненко — Ленинский зачёт сдал на "отлично", знак получил свой, а потом, чтобы не идти на боевые, сам себе руку ножом раскроил, мол, случайно. Или рядовой Найем, хоть и пуштун по национальности, а сообразил. Пошел и выпил мочу больного гепатитом. Ну и на следующий день слёг. Если бы не рассказали его же сослуживцы, которым этот умник похвастался — никто бы ничего и не узнал. Теперь сидит, ждет трибунала. Ленинский зачёт тоже, кстати, сдал одним из первых. И таких знатоков устава ОКПСС и Политбюро у нас полным-полно. Только воевать некому. А этот сержант только прибыл — и сразу в бой. И там он не спасовал, не струсил! Поэтому я, как председатель комиссии, считаю, что сержант Зверев Ленинский зачёт сдал. Он его в бою сдал. А все остальное, сынок, — обратился он уже к Максиму, — выучишь. Тебе служить три года еще, так что успеешь.
Макс вышел из штабной палатки в задумчивости. Получается, в этом прошлом солдаты служат срочную службу три года? Даже три с половиной, если считать учебку? Почему? Из-за гражданской войны в Таджикистане? Или из-за того, что и в других республиках неспокойно?
Вчера вечером кое-что он узнал. Как жаль, что здесь еще нет интернета! Но солдатское радио иногда приближается по объему новостей к Всемирной паутине. Офицеры его роты, взводный Толик Ломов, двадцатитрёхлетний ленинградец и сам ротный, москвич Саня Смирнов стали рассказывать "потерявшему память" Максиму Звереву, в какой стране он живёт и что в ней происходит. И, понятное дело, что произошло раньше.
Одним словом, история СССР изменилась, начиная с 1978 года. Здесь советские войска не вошли в Афганистан, но гражданская война разгорелась в Таджикистане, пылает соседний Узбекистан, неспокойно в других республиках Средней Азии и Закавказья. После отстранения Брежнева от власти — по причине расшатанного здоровья, кстати, как и он сам просил — у руля страны встал Федор Давыдович Кулаков, бывший секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству. В 1977 году ему было всего 59 лет. Его избрали Генеральным секретарем ЦК КПСС. Вместо него в секретари ЦК пробрался Михаил Сергеевич Горбачёв, которого Кулаков тянул еще со Ставрополья. Через три года, сразу после Московской Олимпиады Кулаков внезапно скончался. Только потом, спустя несколько лет советские люди узнали, кто был виноват в смерти генсека. Ведь Федор Давыдович отличался крепким здоровьем. И тут — на тебе!
— После Кулакова на пост Генерального внезапно избрали Горбачёва. И понеслась! "Ускорение", "Перестройка", "Америка нам не враг!" Полтора года этот краснобай витийствовал, — командир взвода, лейтенант Ломов явно не любил Горбачёва. — А настоящие коммунисты тем временем собирались с силами. Начали движение за обновление коммунистической партии. Одним словом, этот "меченый" допёк народ своими баснями — в стране ведь никаких перестроек не было, была только одна — перестройка холодильника, в котором ничего не было. Все продукты пропали, товары из магазинов исчезли, шутка ли — даже чай стали закупать турецкий, полное дерьмо, кстати. Так что скинули Горбачёва, выбрали Романова, бывшего председателя Ленинградского обкома партии. А болтуна этого с меткой на лысине — под суд. И там много чего вскрылось. В том числе и то, как он своего благодетеля, Фёдора Кулакова отравить велел. Место себе освобождал.
— Ты представляешь, сержант?! — кипятился ротный Сашка Смирнов. — Эта тварь меченая пробралась в нашу партию, и там, изнутри ее хотела подорвать. Хорошо, что старые коммунисты, такие, как Машеров, Подгорный, Косыгин — тот вообще при Сталине ещё начинал, короче, сковырнули этого гада. А там уже такое кубло змеиное было, что пришлось всю нашу партию обновлять. Вот потому она теперь и называется Обновлённая.
Саня Смирнов был убежденный коммунист. Сталинист даже. Сейчас, в 1984 году это стало даже модно — быть сталинистом. Но Саня был детдомовский, он за модой не гнался, просто с малых лет воспитывался в коммунистическом духе, за светлое будущее и всё такое. Ведь детский дом был не какой-нибудь, а шефствовал над ним Московский горком КПСС во главе с товарищем Гришиным. И, конечно же, политическая зрелость воспитанников всегда была на высоте.
"А чё? Лучше быть сталинистом и верить в коммунистические идеалы, нежели верить в либерастические идеи прогнившего Запада, в то, что мужики могут пялить мужиков, а бабы — баб", — всегда говорил всем своим бойцам молодой ротный Саня Смирнов.
Вообще-то лейтенант не должен был командовать ротой, его ставили на взвод. Но ротного убило, а командир первого взвода, старший лейтенант Булочкин убыл на ротацию. Так что самым опытным оказался Смирнов, вот и стал "врио". Но через три месяца комбат вспылил:
— На х... мне тут это "временно исполняющий"? Смирнов — боевой офицер, опыта ему не занимать, рота за три месяца не понесла потерь, всё, ставлю его на роту!
Так Саня стал ротным. Потери, правда, были, но незначительные — всего трое убитых и одиннадцать раненных. И вот сейчас ротный ему рассказывал про "тайны мадридского двора". Точнее, про "кремлёвские тайны" — как менялись правители СССР и сама страна, почему из Афганистана на Таджикистан стали вылезать банды душманов, как они повсеместно потеснили погранцов и что было дальше.
— Ты, сержант, и не должен этого помнить — ты ж к нам в апреле попал в часть. А бои самые ожесточённые начались еще осенью 83-го года. Они тогда, душманы эти, от одиночных вылазок перешли к тактике наступления по всей границе — искали самые слабые места. И как поперли прямо целыми толпами. Погранцы где-то смогли сдержать, где-то не смогли... Одна застава вообще полностью полегла, все до единого. Но держались шесть часов. Как раз десантура подоспела, перекрыли перевал. А то бы хлынули в долину, вырезали бы все население Куляба. 70 тысяч человек! Там такая толпа этих моджахедов шла!
— Моджахеды — это кто? — проявил любопытство Зверь.
— Вообще-то — мрази! Типа, борцы за веру мусульманскую. Джихад и все такое. Только в Кулябе ведь такие же мусульмане живут, в основном таджики, ну, есть немного узбеков. А в Афганистане кто? Те же мусульмане — пуштуны, таджики, узбеки, хазарейцы. Причем, в самом Афганистане пуштунов и таджиков почти что поровну. Видимо, на историческую родину потянуло, гнид этих.
— А чего они за веру бороться к нам в СССР лезут? — Максим продолжал потихоньку выведывать информацию.
— Да не за веру они борются — за наркотрафик! — включился в беседу взводный Толик Ломов. — Из Афганистана через Таджикистан и дальше, через в Узбекистан-Казахстан-Российская Федерация-Украина-Белоруссия и в Европу. Ну, в Европу по любому — хоть через белорусов, хоть через прибалтов. Типа, Великий Шёлковый Путь.
— Только если в средние века это был торговый путь, караваны с товарами пряностей ходили, то сейчас это Великий Героиновый Путь, — Саня даже кулаком стукнул себе по коленке. — Это один из двух самых больших в мире наркотрафиков. Афганистан ведь стал самым крупным за последние десятилетия мировым производителем опия-сырца и героина. Тут американцы гадят, они там, в Афгане, как у себя дома, обосновались.
— Короче, Максим, всё дело в наркоте. Мы в Афганистан не полезли, хотя ходили слухи, что будем войска вводить. Но не ввели, свои границы укрепили и всё. А там — сплошные перевороты. То Апрельская революция в 78-м, когда скинули Дауда, то Амин с Тараки власть не поделили и Тараки убили. Потом у них вообще гражданская война началась, потому что правящая народно-демократическая партия Афганистана ещё с 1967 года делилась на две фракции — Хальк и Парчам. И они стали воевать друг с другом, — Саня Смирнов, как всегда, был лучшим по политподготовке.
— На самом деле там все дело в национальностях, — вмешался в беседу замкомвзвода, татарин Дамир Амиров.
Дамир уже готовился на дембель, ему присвоили звание старшины и уговаривали остаться на сверхсрочную, прапорщиком. Но Амиров рвался домой, в Астрахань и ни на какие уговоры не поддавался.
— Так вот, там не в партиях дело, а в племенах — у них же там феодализм! Пуштунские племена базируются ближе к Пакистану, там, в Пакистане их еще до хрена. Дауд, кстати, был пуштуном и хотел все пуштунские племена объединить. И пуштуны в основном скотоводы, а таджики больше земледельцы. Там еще процентов 10 населения этнические узбеки, тоже свои права качают. В общем, они за землю грызутся, а тут еще наркотрафик. Вот и еб...шат друг друга. А раз мы не даем им дальше героин везти, то полезли уже к нам, в Таджикистан. Там же тоже таджики живут, и пуштунов много. Соплеменники, мать их... — Дамир, хоть был и татарин, но по-русски ругался виртуозно.
— Получается, все-таки лучше было бы, если бы мы ввели в Афганистан войска? — Максим задал очень важный вопрос, посмотрев на Саню-ротного.
— Да хрен его знает! Я что — Генеральный секретарь? — Смирнов криво улыбнулся. — Ясный перец, если бы мы в Афганистан вошли, то, наверное, в наших республиках было бы поспокойнее. Но мы бы всё равно воевали — что там, что здесь! Одинаково бились бы с душманами. Потому что наркоту они бы все равно поперли через Советский Союз.
— А я думаю, что лучше бы мы, как американцы — чужими руками жар загребали. Вон, они сейчас в Афганистане ведь армию свою не ввели, местных вооружили и натравливают друг на друга, — вновь вмешался в беседу Дамир Амиров. — Ты, Макс, вот сам посмотри — зачем нам там, в Афганистане, кровь свою проливать за ихние наркотики? Нам здесь, на наших границах их держать надо, а там пусть сами друг дружку сношают.
— Короче, какая разница, где мы воюем? Мы, Зверев, Родину защищаем, в том числе и не допускаем эту наркоту к себе. Прогнемся, сломаемся — все, амба, у нас такое начнется. Вон, как в Киргизии, где тоже опийный мак выращивали. Там в Ошской долине схлеснулись узбеки и киргизы. Пришлось внутренние войска вводить, чтобы не допустить кровопролития! Так что мы сейчас здесь, в Таджикистане своих родных защищаем. Потому что у меня в Москве наркоманов хватает. Да и у тебя, Толик, в твоем Питере тоже наркош полно. А откуда они свое зелье берут? А вот отсюда! А мы им вот позавчера не дали, караван накрыли. И ещё накроем!
Таджикистан, Хатлонская область, Кулябский район, 175 км к юго-востоку от города Душанбе, год 1984, 7 мая
...Поскольку сержант Максим Зверев был признан здоровым и способным принимать участие в боевых операциях, то 7 мая 1984 года в составе горнострелкового батальона мотопехотного полка его вторая рота должна была выйти на перехват очередного каравана, который шёл из Афганистана. Понятное дело, что перед караваном дорогу на Куляб должны были "чистить" боевики. Поэтому роте была поставлена задача оседлать перевал Сары-Чашма и ждать подхода моджахедов. При обнаружении доложить по рации, связать противника боем и... А что и? Держаться до подхода основных сил! Приказ один и тот же всегда.
Вот только основные силы подходят всегда очень медленно. Правда, и вариантов, что караван пройдет именно через этот перевал, не так и много. Ведь могут и на Гулистан пойти. Понятно, что сработала агентура, но душманы много раз меняли направления движения, так что сиди, гадай — где они пойдут завтра? Потому и одну только роту выставили в засаду. Еще две роты разошлись по другим направлениям, в том числе и на гулябское. Так что снова лотерея...
... Пот, казалось, проделал по срезу каски трещину в голове — так он въедался, заливал глаза, стекал по шее дальше вниз. Хэбэшка уже была насквозь мокрая, панама под каской — тоже. А каску снимать нельзя — мало ли, в любую минуту могли душманы вооон из-за той гряды либо гранату кинуть, либо мину зашвырнуть. С них станется! И боевое охранение не пошлешь — туда надо свободным лазанием посылать кого-то, чтобы навесил перила. Потом уже отделение сможет забраться, да и займет всё это часа полтора. Стоит ли темп терять? Поэтому обошлись только тем, что трем снайперам назначили сектора, которые те постоянно "пасли".
Но всё обошлось. На перевал пришли на полчаса раньше назначенного срока. В принципе, здесь уже был постоянный лагерь, оборудованный окопами полного профиля, землянками, точнее, выдолбленными в скалах погребками. Были сделаны небольшие пирамиды из камней для пулеметных расчетов, как раз по углам базового лагеря. Сюда время от времени советские солдаты приходили, чтобы оседлать перевал и контролировать движение через него. Но, бывало, раньше его занимали душманы. И тогда пришедшим следом "шурвави" приходилось выбивать воинов Аллаха из укреплений, которые сами же и построили.
Макс не успел даже снять свою хэбэшку, чтобы подсушить под жарким таджикским солнцем, как Саня Смирнов заорал: "Рота, к бою!" И с разу же стали хлопать разрывы от гранат, которые душманы от души шмаляли из подствольников. Вреда особого они не принесли, потому что рота успела заскочить в окопы и погребки, но несколько раз неподалеку Макс услышал вскрики и мат — видимо, кого-то таки задело.
Сам он лихорадочно напялил свои очки — стрелять без очков он мог только в упор.
"Стоп, очки! Откуда? В 76-м у меня еще зрение было нормальное, испортилось окончательно уже после восьмого класса! И в первое свое "попаданство" я ходил без этих окуляров!"
Но размышлять над своими диоптриями времени не было — над головой свистели пули, а значит, душманы вот-вот навалятся. У них тактика такая — вначале поливают огнем из всех видов оружия, а потом идут добивать. Причем, идут всей толпой, правда, грамотно — прикрывая друг друга, уступами.
Макс выглянул из окопа. Ничего не увидел — поднялась пыль от разрывов гранат, а душманы, скорее всего, были немного ниже, ведь рота заняла высоту и подойти к перевалу теперь можно было только с двух сторон дороги. И снизу. Поэтому противник где-то за перегибом, внизу. И, скорее всего, сейчас подключат минометы — не идиоты ведь они, чтобы, просто постреляв из стрелкового оружия, в наглую попереть на "шурави". Так ведь можно и лечь на этом перевале. Навсегда.
Тут ему пришла в голову другая мысль. Причем, даже не пришла — прилетела: по каске, которую он, слава Аллаху, так и не снял, чиркнула пуля. И в этот самый момент он подумал — душманы ведь могли обойти перевал по козьим тропам и появиться оттуда, откуда рота пришла. И ведь Саня Смирнов даже не успел выставить посты — сразу начался бой. И говорить ему уже поздно — ротный где-то там, возле пирамиды камней, рядом с пулемётом. Интересно, успели его поставить или нет?
Ответом ему послужила очередь из РПК.
"Успели. Теперь отобьемся. Сектор обстрела там хороший, сверху просматриваются все подходы... Стоп, не все!"
И снова та же мысль, словно пуля, ввинтилась в черепную коробку.
"Надо быстро смотаться по дороге назад, метров пятьдесят. Если эти моджахеды, мать их, хоть немного соображают в тактике ведения боя в условиях высокогорья, то сто процентов должны были послать группу в обход!"
Макс рассчитал все верно. Пока рота была связана встречным боем и Саня Смирнов не успел даже распределить секторы ведения огня, тыл остался открытым. Конечно, по большому счету с тыла вряд ли кто смог бы подойти незамеченным — обзор тропы, по которой пришла рота на перевал, был замечательным и открывался на несколько километров. А вот перед самым перевалом была небольшая скальная гряда. И за ней — пропасть. Точнее, не пропасть, а крутой такой скальный обрыв. И вниз метров так пятьдесят отвесные скалы. Вот только это для неподготовленного человека скалы эти отвесные. А душманы здесь выросли, и по скалам лазить умели.
Зверь успел вовремя — только он добежал до выхода на перевал, как из-за скальной гряды показалась бородатая физиономия в паколе — традиционном шерстяном афганском берете. Максим сходу всадил в этот паколь очередь и душман исчез. Подбежав к краю, Зверев остолбенел — по скалам карабкалось не менее десяти человек, причем, трое вот-вот уже должны были финишировать.
Недолго думая, Макс достал свою "эфку", или, как ее чаще называют, "лимонку", выдернул кольцо и аккуратно положил гранату на самом краю, даже чуть ниже, в выемку. И моментально отскочил назад, укрывшись за валуном у тропы. Грянул взрыв, раздались крики, которые быстро стихли. Сержант вышел из укрытия, подошел к краю и посмотрел вниз. Граната свое дело сделала — все-таки, разлет осколков 200 метров: всех "скалолазов" скосило или смело взрывной волной.
"Так, здесь я всё зачистил, в спину не ударят. Надо помочь ребятам огнём и ротного предупредить, что надо сюда поглядывать — мало ли!" — Макс бегом рванул к линии окопов, где, судя по плотности огня, моджахеды наседали очень серьезно.
Он плюхнулся в окоп рядом с Саней, который как раз менял рожок в своем Калашникове.
— Командир, там с тыла по скалам лезла группа бородачей, я их пострушивал, но надо кого-то поставить... Как здесь?
Смирнов зло усмехнулся.
— Каком кверху! Чешут так, что нам патронов хватит на полчаса такого боя. Если вертушки не прилетят или подкрепление не прибежит. А хрен оно прибежит так быстро... Что жопу нам прикрыл, сержант, молодец, хвалю, я и сам сообразил, да увидел, как ты рванул назад, думаю, Зверев порядок сам наведет...
Максим кивнул.
— Я-то навел, но здесь, по ходу, нам порядок наводят...
— Рацию, бля..., разбило прямым попаданием. Помощи ждать неоткуда, разве что летуны сами просекут, они же должны патрулировать здесь. Короче, сержант, дуй на правый фланг, там твои снайперы сидят, организуй их, пусть самых борзых отстреливают, авось, зассут так внаглую на пули лезть...
— Есть, товарищ лейтенант! — Макс не был большим любителем Устава, но как-то само вырвалось.
Смирнов поморщился.
— Дуй давай, не на плацу!...
И снова открыл огонь.
Бой длился не полчаса, а час. Душманы лезли на перевал, как стаи муравьев — упорно, медленно, но неотвратимо приближались к последней линии обороны. Рота несла потери, но потери воинов Аллаха были гораздо серьезнее. Вот только это их не останавливало — моджахеды накатывали волна за волной. Но, наконец, поняв, что в лоб высоту не взять, они в очередной раз откатились и притихли. Вместо них заговорили минометы.
Когда в воздухе завыли мины, ротный приказал всем лечь на дно окопов или забиться в погребки. Наверху остались только снайперы и наблюдатели. Они сидели на возвышениях и попадание туда мины было маловероятно. Впрочем, одна мина таки угодила в верхушку скалы, на которой держал позиции со своим пулеметом ефрейтор Дюжник. Когда рассеялся дым и пыль, того скального зуба, откуда стрелял ефрейтор, не было — как ножом срезало.
Максим снова прибежал к ротному, благополучно переждав очередной налёт.
— Саня, есть идея. Смотри, слева вон скалы нависают над спуском с перевала. Если туда заложить взрывчатку, то вон та плита рухнет, перекрыв тропу почти полностью. И душманам придется протискиваться между скалой и пропастью. Там максимум два человека пройдут, если удачно положить скалу. И тогда мы их сможем долго держать, да там два снайпера и пулемет — и всё, хрен кто пройдет.
Ротный с интересом глянул на своего сержанта.
— Ну ты, Макс, даешь. Ты ж только пришёл, зеленый ещё, а как будто два года воюешь. Классно придумал. Не забуду. Цымбалюк! Ко мне!
Усатый Цымбалюк плюхнулся в окоп, вытирая пот.
— Так, Цымбалюк, давай, собери взрывчатку, сколько там у нас есть, если что — добавь гранат, РГД-шек. Но и так должно хватить. Видишь, вон справа плита? Ее надо аккуратно опустить на тропу. Закупорить на х...р эту бутылочку. Всё понял? Выполняй. Пять минут тебе. А то нас сейчас расхерачат к бениной маме...
Пока саперы закладывали заряды, налёт закончился.
— Счас снова бодаться полезут, — сплюнул Смирнов.
И был прав — началась новая атака. Но она внезапно захлебнулась — грянул взрыв, и огромная скальная плита рухнула прямо на тропу, оставив между тропой и пропастью узенькую щель. А вот между плитой и скальной стеной даже щели не было — каменюка просто сползла по скале и наглухо перекрыла движение по тропе.
— Молоток, Цымбалюк, так еще лучше. Хай теперь эти циркачи повыёживаюся, попляшут у нас на мушке. Зверев, бегом в тыл, будешь стеречь наши задницы. Некого мне сейчас туда посылать и задачу объяснять. Ты сам все знаешь, возьми вот еще две "лимонки" и запасной рожок. Больше не дам, у нас БК на исходе. Задачу понял? Вперёд, вернемся в расположение, я тебя на БЗ представлю.
Максим хотел было сказать, что не за медали воюет, но просто кивнул, схватил автомат и снова побежал назад. Но на этот раз добежать не успел. Что-то мягко толкнуло его в спину и одновременно, как рельсом, врезало по каске. В голове вспыхнула молния, а потом наступила темнота...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
