Корь

КОРЬ

Когда мы с женой жили и работали в Нижневартовске, то вовсю пользовались тем, что отпуска в "районах, приравненных к Крайнему Северу" были по шесть недель. Обычно кто-то из нас ехал с сыном на первую половину лета в Прибалтику, чаще всего в эстонский Пярну, снимал там комнату и жил до середины июля, а второй брал отпуск на июль-август и сменял первого на вахте. Ну, два-три дня жили втроем, но больше себе позволить не могли, чтобы дитя подольше было у пляжа, морского воздуха и пристойного кефира.

Так и было до момента, когда пятнадцатилетний Саша поехал из Сибири в "трудовой оздоровительный лагерь" под Запорожьем, где и пробыл полтора месяца ради солнца, ягод и нетяжелой сельской работы. А потом мы приехали вдвоем, забрали его из лагеря и на "Комете" отправились по Днепру в Очаков, где мы уже как-то отдыхали после ВУЗов, перед моей армейской службой и за девять месяцев до его рождения. Было это в 1984 году, пляжи были уже не такими по-античному пустыми, но и сочинско-ялтинско-одесской давки не было.

Провели месяц, посещали Одессу и Кинбурн, а потом переехали в Крым, где продемонстрировали сыну Судак, где когда-то познакомились на пляже, еще кое-какие крымские достопримечательности. Ну, и домой, в Нижневартовск к началу учебного года.

Могли быть отклонения, связанные с тем, что меня держит на Самотлоре какая-нибудь авария или с тем, что Лине в этом году не дают летом отпуск. Но, в среднем, как-то оборачивались. Однажды я взял отпуск за два года, и мы поехали с Сашей в Скадовск. Было решено, что вот ему уже десять лет, а плавать не умеет. А Скадовский лиман идеален для обучения. Тепло, даже жарко, мелкий песочек, постепенно понижающееся дно и, в те времена, полупустой пляж. Ну, еще ягоды, фрукты, кефир, куры, яйца и овощи на рынке, для меня по вечерам еше и стакан "Бiле мiцне".

Ну, а когда сынок проплыл, иногда переворачиваясь на спину для отдыха, километр вдоль косы, мы решили, что лимана с нас хватит. Нам был еще и сигнал с небес. Как раз в этот день мы увидели за косой белую гору парусов. Это был, конечно, барк "Товарищ", в ту пору учебное судно Херсонской мореходки. Постановили, что пора ехать к настоящему морю.

Так что мы сели на автобус и поехали в Ялту, где жил мой московский приятель Андрей. Ну, Южный берег для десятилетнего мальчика — это, конечно, сказка. Мы жили в Магараче, ходили в соседний Никитский ботанический сад, я ему показывал ялтинскую набережную, Поляну Сказок, водопад Учан-су, Гурзуф, Ласточкино Гнездо. Потом к нам приехала Лина, провели еще три недели вместе. Хорошо получилось.

Но вот однажды мы с сыном в середине июня улетели через Москву в Таллин, а оттуда, как всегда, на "дизеле", в смысле на неэлектрическом поезде, в Пярну. Сняли себе комнату у самого пляжа, загораем без страха обгореть на эстонском нежарком солнце, купаемся. Там в середине пляжа есть двухэтажный домик-библиотека, берем русские книжки. Живем, короче говоря.

Но это нам с сыном хорошо, а в Нижневартовске наша мама почувствовала себя не очень хорошо и пошла в поликлинику. Доктор только взглянула, так сразу сказала: "Корь". Только и добавила, что в городе эпидемия. Выписала бюллетень, велела сидеть дома. От кори, как известно, лекарства нет, надо ни с кем не контактировать, чтобы не заразить, и ждать — чем кончится. Я-то болел в три года, поэтому отчетливых воспоминаний не имею, только что мне говорили потом, что мама со мной ложилась в больницу. А Лина в детстве не болела и вот ее накрыло под сорок лет. Видно, полученная в детстве прививка перестала работать. Бывает редко, но вот ей повезло.

Дома все, как положено. Высокая температура, голова болит, кашель, дышать трудно, свет глаза раздражает. А ведь лето, у нас "белые ночи", круглые сутки светло. Ну, она, бедняжка, закрыла, как могла — меня-то нет, окна. Лежит целый день с мокрой тряпкой на глазах, мучается. Ко всему как-то оказалось, что есть дома нечего. Банка шпрот да полбуханки хлеба. Отчасти потому, что в ту пору мудрая Советская Власть посадила на довольно голодный паек сибирские нефтяные города и поселки, которые ведь и кормили всю страну за счет покупки продовольствия за нефтедоллары. Куда, мол, они денутся?

Съела Лина шпроты, ее вывернуло и с тех пор она на этот консерв глядеть не может. Доела с чаем хлеб и приготовилась умирать посредине города от голодной смерти. Мне все же кажется, что на антресолях в прихожей что-то могло быть, но у нее и не было сил забраться туда.

Соседка из квартиры напротив постучалась, спросила: "Почему не видать?" Жена ей просипела через дверь про корь — та сразу исчезла. Её можно понять, у нее трое детей. Но как же моей бедной Линочке быть? Спасло ее любимое рукоделие. Она среди всех знакомых дам была известна как умелица. Помните сказочку о Ленивице, Трудолюбице и Морозе Ивановиче? Вот она была истинная Трудолюбица — и вязание, и швейная машинка, и макраме. Библиотеку собрала, а пуговицами ее и нитками мы и теперь в Америке сорок лет спустя пользуемся. Вот она и одолжила свои выкройки жене моего приятеля Сереги Чайки, которая живет в соседнем доме. Та принесла возвращать — Лина и ей объяснила через дверь. А добрая Лариса не исчезла. Через час принесла и оставила у двери банку бульона с куском курицы. И еще несколько дней так приносила стеклянные банки бульона с кусочками курятины. Тем Лина, собственно, и спаслась. Еще Лара спасла ее тем, что дала продиктованную через дверь телеграмму с поздравлением Лининой маме с днем рождения. А то ведь та, не получив поздравления, с ума сошла бы от тревоги за дочь. Лина этого никак забыть не может.

А потом, как и положено, и было написано в статье "Корь" в Большой Советской энциклопедии на книжной полке в большой комнате, стала моя жена незаразной, выползла в магазин "Сибирь" у нас во дворе, купила хлебушка, сухого молока, макарон, молоко развела и стала как-то жить. А когда совсем оклемалась, пришел срок отпуска. Авиабилеты куплены заранее — у нас иначе не улетишь.

Приехала в Пярну, рассказала — мы с сыночком чуть не разрыдались, представив ее положение и то, что мы ей ничем не могли помочь, даже и не знали. Дальше она остается с Сашей, отпаивается кефиром, дышит балтийским воздухом, в общем, приходит в себя. А я возвращаюсь в Сибирь — надо же еще и работать.

А вы говорите — "пандемия"! Как мой сынок говорит: "Кто при Социализме выжил — тот нигде не пропадет".