|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 44
Киркус перехватил меня напротив студенческого союза. Подняв руку, он окликнул:
— Мое почтение, Эдуардо!
"Помяни черта..." — подумал я.
Однако, я не был удивлен увидеть его. Как и я, он должен был присутствовать на семинаре по Литературе Романтизма у доктора Трюмана в восемь часов. Весьма часто, как раз по пути туда он меня и встречал, внезапно выскакивая из дверей или из-за какого-то дерева, словно поджидал там в засаде.
— Здорово, Руди! — отозвался я.
Он пошел ко мне широченными шагами, покачиваясь на мысках. На шее у него красовался галстук-аскот танжеринового цвета. Он был одет в свой обычный вельветовый пиджак, голубую рубашку и джинсы. В то время, как почти все в университете носили книги в наплечных сумках или рюкзаках, пижон Киркус таскал с собой большой кожаный портфель.
Я не видел его с того самого вечера в среду, но успел с тех пор наговорить про него много плохого, и совсем недавно... причем и перед Кейси, и перед Айлин. Он, конечно, об этом знать не мог. Но я все равно чувствовал себя слегка виноватым.
— Как дела? — спросил я, когда он меня нагнал.
— Тип-топ, старичок.
— Рад слышать. Не было проблем с хулиганами в среду вечером?
На мгновение, он словно опешил. Неужели успел забыть о том происшествии? Но прежде, чем я успел сокрушиться, что зря ему напомнил, он запрокинул голову и сказал:
— А! Совершенно никаких. Скажу более, я ни сном, ни духом не видел тех юных наглецов. Я в некотором роде надеялся вернуть Айлин ее блузку, но они, должно быть, уже скрылись с трофеем, сделав свое грязное дело, — он был заметно доволен таким, весьма остроумным, по его мнению, выбором фразы, — А как поживает прекрасная Айлин? — спросил он.
— Прекрасно.
Он снисходительно закатил глаза — видимо, крайне низко оценив мою способность каламбурить.
— Ей уже лучше, — добавил я.
— Выглядела так, будто ей досталась преизрядная взбучка.
— Ей очень стыдно из-за всего произошедшего.
— Вот как? Ей стыдно? Но если меня не подводит память, это ты был без полного облачения в тот вечер.
— Верно. Но уже к моменту, когда ты нас увидел.
— Ах да, конечно же. Ты одолжил часть своего наряда даме, попавшей в беду. Рыцарственный жест, не правда ли?
— Я просто не мог позволить ей идти по улице полуголой, — сказал я. Обсуждение этой темы с Киркусом вызывало у меня сильный дискомфорт, но в моей голове уже созревал определенный план, — Когда эти уроды сорвали с нее блузку, она была... короче, она осталась без ничего сверху.
— Хмм, так наша красавица предпочитает не носить под одеждой ничего лишнего?
Кивнув, я сказал:
— Там было, наверное, шесть или семь пацанов, которые увидели ее... ну...
— Ее драгоценные сисечки.
— Слушай, я вообще не должен был тебе это рассказывать.
— О, пожалуйста, продолжай. Я весь внимание.
— Они ее еще и трогали. Некоторые из них... ну, короче... облапали ее.
— Ох, святые угодники! Это было до или после того, как они помочились на ее волосы?
Я уже забыл об этой выдумке Айлин.
— До, — сказал я, и покачав головой, продолжил, — Ей очень, очень стыдно за весь этот неприятный эпизод. Она не хочет, чтобы кто-либо вообще об этом знал. Если люди услышат про что-то подобное, они начнут это себе воображать в голове. И будут рассказывать — это неизбежно. Довольно скоро, при виде Айлин все будут представлять ее с голой грудью, и как хулиганы ее лапают, ссут на нее, и всякое такое.
— Сие несомненно, — он улыбнулся, — Я сам представляю себе это прямо сейчас.
Может, не такой уж он и гей.
Я сказал:
— Айлин определенно не хочет, чтобы весь университет ее в таком виде воображал.
— Не сомневаюсь.
— Так что не мог бы ты просто забыть, что нас видел?
— Никак невозможно, дражайший мой приятель, забыть столь редкое и восхитительное зрелище.
Восхитительное зрелище? Это он про меня без рубашки?
— Хорошо, — сказал я, — Не обязательно прямо забывать. Но можешь просто держать это при себе? Мы с Айлин были бы тебе очень благодарны.
Уголки рта Киркуса приподнялись, а глаза заблестели.
— Молчок, могила. Можешь на меня положиться, старина. — с этими словами он плотно сжал губы и запер их невидимым ключом. Потом швырнул воображаемый ключ через плечо и отряхнул руки.
— Спасибо, — сказал я.
— Пожалуйста, не стоит благодарности.
— И если увидишь Айлин — не вздумай ляпнуть, что мы об этом говорили, ладно? Она очень расстроится, если узнает, что я тебе проболтался.
— Не извольте волноваться, сударь! — он хлопнул меня по спине.
Идя бок о бок, мы взобрались по бетонным ступеням бокового входа в Литературный корпус. Внезапно я заметил, на несколько ступенек выше нас, "тыльную сторону" Хтоничной Хиллари Хатченс. Ее голова со своей короткой стрижкой казалась с такого ракурса очень маленькой. На ней был белый свитер, узкая серая юбка и ковбойские сапоги. Для женщины столь миниатюрного телосложения, у нее была на удивление широкая задница.
К счастью, мне не грозило оказаться на ее занятиях вплоть до следующей среды, а сейчас для меня это было все равно что через несколько лет.
После того, как Хатченс прошла в дверь над лестницей, Киркус спросил:
— Когда мы с тобой встретимся за ужином?
— Ужином?
— Как насчет сегодня?
— Я сегодня вечером с Айлин встречаюсь.
— Великолепно! Развлечемся втроем!
В верхней ступени лестницы была небольшая ямка, выбитая в бетоне бесчисленными шагами. Она считалась многими приносящей удачу. Я лично считал ее приносящей сломанные ноги, так что аккуратно обошел.
Внутри, в здании пахло полированным паркетом и хлоркой. И было довольно темно. Словно дневной свет отказывался проникать в старинные окна.
Я заметил Хатченс, бодро виляющую бедрами по коридору первого этажа. В ее фигуре кормовая часть заметно господствовала над всеми остальными.
Мы с Киркусом начали подниматься по лестнице на второй этаж. Пролет над нами казался совершенно пустым. Однако, звук разлетался далеко и отдавался эхом — голоса, и топанье ног, и скрип ступеней с перилами: все это словно окружало нас. К этой какофонии присоединился голос Киркуса:
— Ужин? — спросил он.
— Что "ужин"?
— Ты, я и Айлин. Сегодня.
Я помотал головой:
— Не знаю, понравится ли ей эта идея.
— Ой-вэй, таки шо ж тут может не понравиться? — спросил он, переключившись со своего псевдо-британского акцента на подражание стереотипной еврейской мамочке. Киркус обладал многими, хоть и сомнительными талантами, — Хавчик, хавчик, полцарства за хавчик!
— Гос-споди.
— Твоя шикса, она же ж даже не заметит, шо я там.
— Ага, как же.
— Так скашши фремя и мьесто!
— Теперь ты уже похож на эсэсовца.
— Йа? Мы иметь способы застафить вас гофорить, американецкий швайн!
На верхней площадке лестницы, мы свернули направо и двинулись по широкому коридору к нашей аудитории. Вокруг было почти пусто. Я поглядел на часы. Без пяти восемь. Хотя занятия редко начинались вовремя, большинство других студентов уже наверняка сидят внутри.
— Так што, — сказал Киркус, — Их бин жрат-жрат мит дир вечером?
— Ну, наверное. Но только если поклянешься никогда никому не говорить про Айлин...
— Унд вундербар сиськен унд ссакен ин волосен.
— Ты понял.
Улыбнувшись, Киркус хлопнул меня по спине:
— Я с большим нетерпением жду нашего рандеву, Эдуардо.
— У меня в пять.
— А "у тебя" — это где?
Я сообщил ему адрес.
— Знаешь, где это?
— Найду.
— Даже не сомневаюсь, что найдешь.
Я был не настолько оптимистичен, чтобы надеяться на обратное.
Отойдя в сторону, я позволил Киркусу войти в аудиторию первым. Затем зашел сам. Как я и думал, все уже сидели на местах. Человек пятнадцать примерно. Разместились довольно свободно вокруг стола для семинаров: некоторые болтали между собой, другие пользовались свободным временем, чтобы дочитать Вордсворта, третьи дремали на своих стульях, едва в сознании.
— Салют, добрые граждане! — поприветствовал Киркус всю группу.
Многие его проигнорировали, некоторые недовольно закряхтели. Еще несколько студентов в отчаянии воздели глаза к небу.
— Проснись! — провозгласил Киркус, — Восстань! Иль будь навеки павшим!(1)
— Ебать тебя конем, на котором ты приехал, — пробормотал Коннор Блейтон, грубый начинающий драматург с густыми бакенбардами.
Я пошел на свое обычное место у левого края стола. Мой стул был между Стэнли Джонсом и Марсией Палмер. Стэнли улыбнулся мне, когда я выдвинул свой стул.
— Ну как оно, чувак? — спросил я.
— С.О.С.
— Вернее не скажешь, — я сел, — Доброе утро, Марсия.
Не отрываясь от раскрытой книги, Марсия кивнула.
— Ну чего там, в книжке? Одинокие облака все блуждают?(2) — спросил я.
— Когда ты уже повзрослеешь? — сказала Марсия. Она определенно не была в числе моих поклонниц.
— Работаю над этим.
— Работай активнее.
— Откоси.
Она повернулась и нахмурилась, глядя на меня. Она училась на четвертом курсе, и вероятно была самой умной из присутствующих. Красивая блондинка и первостатейная стерва. В данный момент она выглядела так, словно готова брызнуть в меня ядом.
— Что ты сейчас сказал? — спросила она.
— Откоси.
— Ну смотри, а то мне что-то другое показалось.
— Оказалось, показалось.
— Знаешь что?
— Что?
— Иди ты на хуй!
Я изобразил ей свою самую добродушную улыбку.
— Кретин, — пробормотала она и отвернулась.
— Вот сейчас обидно было.
Она меня проигнорировала.
В аудиторию ворвался доктор Трюман, седовласый, краснощекий, одетый в приталенный твидовый костюм с красной бабочкой. Он нес в руке потрепанный коричневый портфель с широкими кожаными ручками и большой пряжкой. Встав во главе стола, он оглядел нас своими горящими глазами.
— Свежие лица, пылающие сердца! Юность! Страсть! Любовь! — он сфокусировал свой веселый взгляд на мне, — Король Эдуард Уилмингтонский!
— Сэр?
— Ради всего святого, что за напасть постигла ваше лицо?
— Ратный подвиг, сэр.
— Надеюсь, вы заставили неприятеля поплатиться за его дерзость.
— Я сокрушил его насмерть, сэр.
— Браво! — доктор Трюман швырнул свой портфель на стол и захлопал в ладоши. Его примеру последовала и примерно половина студентов в аудитории, в то время как остальные лишь качали головами и закатывали глаза. Марсия опустила голову и медленно помотала ей из стороны в сторону. Киркус был среди тех, кто присоединился к аплодисментам.
И лишь я один знал, что мои слова были чистой правдой.
(1) — Цитата из поэмы Джона Мильтона "Потерянный рай"
(2) — "Я блуждал одиноким облаком" — стихотворение Уильяма Вордсворта.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
