|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 50
Я прошел по коридору в спальню. Дверь была закрыта. Я тихонько постучал, но Айлин не ответила, и тогда я отворил дверь. Внутри горел свет.
Айлин, все еще в своем платье, лежала на моей кровати и храпела. Ее руки бессильно лежали по бокам, ноги свисали с края матраса, немного не доставая до пола. Левая нога, полностью высвобожденная из бокового разреза платья, была обнажена до самого верха бедра.
Я шагнул было к ней, но потом передумал. Оставив лампу включенной, я вышел в коридор и бесшумно закрыл дверь.
При моем возвращении в гостиную, Киркус удивленно приподнял брови.
— Абонент недоступен, — сказал я.
— В смысле?
— Она уснула.
— Набухалась и вырубилась, ты хотел сказать.
— Не знаю. В любом случае, я решил ее не будить.
— И правильно.
Пожав плечами, я сказал:
— Так что на этом, полагаю, всё. Спасибо, что зашел, Руди. Может, как-нибудь еще соберемся.
— Но время еще детское.
— Ну, я и сам немного устал. Наверное, вздремну сейчас, а потом попробую почитать немного.
Вместо того, чтобы встать, Киркус лишь улыбнулся и закинул руки на спинку дивана.
— Мне не стоило бы уходить, не поблагодарив ее за гостеприимство.
— Завтра поблагодаришь.
— О нет, так не годится. Я остаюсь. Рано или поздно, она проснется.
— Киркус.
— Веди себя хорошо, Эдди. Я, в конце концов, твой гость.
— Вечеринка окончена, ты понимаешь? Пора домой.
— Ну полно, полно. Ты ведь не желаешь испортить прекрасный вечер, став вдруг таким угрюмым грубияном в самом конце? Почему бы тебе не налить мне еще? Эти Лос Бухалос определенно вкусные. Мы с тобой выпьем еще по одной, и чудесно поболтаем, и потом я уже двинусь в путь.
Я уже собирался возразить.
— Ну пожааааалуйста, — протянул он, и захлопал ресницами.
— Вот только можно без этого?
— Ну еще одну чарочку? На посошок?
— И потом ты уйдешь?
— Да чтоб мне пусто было, вот тебе истинный крест! — вытянутым пальцем он широко перекрестил свое сердце.
— Ну ладно, — я направился на кухню, — Выпьем еще по одной, после чего ты уйдешь. Уговор дороже денег.
— Я метнусь к двери полным галопом.
— Хорошо.
Оказавшись на кухне, я взял со стола наши бокалы и добавил в них льда. Сам я пить больше не хотел. И так выпил уже достаточно, и опасался, что еще одна порция может и меня уже свалить с ног.
А этим ногам еще предстояло меня нести позднее. Планы на вечер никто не отменял.
Но я не смог придумать быстрого способа соорудить безалкогольный коктейль-обманку, так что просто сделал два настоящих. С бокалами в руках я пришел в гостиную.
Киркус похлопал по дивану рядом с собой.
— Садись сюда.
— Нет, спасибо.
— Я не прокаженный, старина.
— Я знаю.
Держась по другую сторону журнального столика от него, я поставил его бокал.
— Пожалуйста, — вновь, он похлопал по подушке дивана возле своего бедра, — Не волнуйся, приставать не буду.
— Рад это слышать, — я прошел со своим бокалом до кресла и устроился там.
Он слегка ухмыльнулся:
— Ты меня боишься.
— Не боюсь я тебя.
— Тогда сядь со мной.
— Мне и тут хорошо, — я сделал маленький глоток из бокала, затем поставил его на столик для лампы.
— По правде сказать, — произнес Киркус, — Хотя я часто подвергал тебя нападкам за различные аспекты твоего довольно скверного характера, но никогда не мог подумать, что ты гомофоб.
— Гомофоб? Это как ксилофон?
— Мне не очень смешно.
— Мне, кстати говоря, тоже. Когда меня внезапно обзывают.
— Правда глаза колет?
— Я ожидал, если честно, более оригинальной фигуры речи от человека твоей эрудиции, Киркус.
Он тихо хмыкнул, покачал головой и сделал глоток из бокала.
— Ну сиди где тебе нравится, — сказал он.
— Спасибо за разрешение.
Расслабленно откинувшись на диване, он еще хлебнул коктейля. Потом принялся сверлить меня взглядом. Потом вздохнул.
— Эдуардо, Эдуардо.
— Рудольф, Рудольф.
— Что же ты, наверное, обо мне думаешь?
— Прямо сейчас, я думаю, что тебе пора уйти, чтобы я мог поспать.
— Меня и самого в сон клонит, — он демонстративно зевнул, прикрыв рот рукой, — А до дому идти так далеко... Возможно, мне стоит немного вздремнуть здесь перед уходом.
— Ага, еще чего.
— Мы оба вздремнем.
— Ну-ну.
— Нет?
— Нет.
— Господи, чего же ты боишься, мужик?
Не существовало вариантов ответа, которые не обидели бы Киркуса или не заставили бы его надо мной насмехаться, так что я просто пожал плечами.
— Боишься, что начну приставать, пока ты дрыхнешь, — сказал он.
Бинго.
— Я этого не говорил.
— Ты ведь понимаешь, что я бы никогда не сделал такого.
— Как скажешь.
Его глаза внезапно сверкнули:
— А может попробуем?
— Нет.
Он засмеялся:
— Трус.
— Да перестань уже.
— Нет, — сказал он, нахмурившись, — Это ты перестань. Перестань автоматически думать обо мне худшее. Что я вообще сделал, чтобы заслужить подозрение, будто способен тебя изнасиловать спящего?
— Ничего не могу вспомнить пока что. — признался я.
— И я бы никогда в жизни этого не сделал, — вновь расплывшись в улыбке, он сказал, — Каким бы сильным ни было искушение.
— Ну что ж, я как раз намереваюсь спасти тебя от искушения. Допивай, не тяни время, ладно?
— Ты жесткий парень, Эдуардо.
— Ага.
— Впрочем, я обожаю жестких парней... — с этими словами, он кивнул бокалом, словно поднимая тост за меня, и залпом допил остатки своего Лос Бухалос де Лос Муэртос.
Я встал, подошел к двери и открыл ее.
— Стало быть, меня выталкивают взашей?
— Я бы не стал так выражаться. Вечеринка окончена, вот и все. Пора сворачивать шатры, подобно арабским шейхам, и тихо собираться в дальний путь под покровом ночи.
— Как поэтично, — пробормотал он.
— Знал, что тебе понравится.
Он с трудом поднялся с дивана, потянулся и зевнул, затем подошел к двери и остановился передо мной. Пару раз покачнулся с пятки на носок. Потом сказал:
— Ну что ж, старина, пирушка была преизряднейшая.
— Точно.
— Пожалуйста, доведи до сведения Спящей Красавицы, что я восхищен ее угощением, и коктейли были волшебными.
— Я передам.
Он протянул руку. Я пожал. Когда я попытался разорвать рукопожатие, он удержал мою ладонь.
— До следующей встречи, уже у меня.
— Посмотрим.
Он отпустил мою руку. Попятившись в коридор, он сказал:
— Мы все еще партнеры?
— В смысле?
— Партнеры по дружбе, конечно же. Друзья, кореша, приятели.
— Полагаю, что да.
— Чудненько! — он развернулся на месте и неторопливо пошел по коридору.
Я захлопнул дверь.
— Ну наконец-то! — прошептал я.
Хоть я и был рад от него избавиться, но в то же время мне было немного стыдно. Я плохо с ним обращался. Он сам на себя навлек грубость, но мне от этого было не легче.
Забрав бокалы, я пошел на кухню. Его бокал был пуст, но мой почти доверху полон. Остатки своего коктейля я вылил в раковину. Потом убрал со стола и начал мыть посуду.
Довольно долго, я не мог перестать думать про Киркуса. В каком-то смысле, мне было его жалко. Он все-таки пережил немало жести. Не было никаких оправданий тому, как над ним пацаны издевались в школе... и эта наколка! Уж точно не стоило еще и мне добавлять ему моральных мучений.
"Надо действительно подобрее с ним общаться, — подумал я, — Быть для него другом."
А потом подумал, как же я могу быть его другом, если он в половине случаев ведет себя как абсолютно конченый мудак?
Какое-то время я пытался сообразить, зачем он ведет себя по-мудачески.
Он же не такой на самом деле. Это притворство. Причем легко различимое притворство.
И это делало ситуацию только более странной. Зачем ему, да и вообще кому-либо, создавать себе искусственный образ, специально предназначенный, чтобы раздражать людей? Он что, хотел, чтобы все его ненавидели?
Очевидно, да.
Какая-то внутренняя тяга к саморазрушению?
А может, это нужно, чтобы держать людей на расстоянии, ни к кому не привязываться. Те, к кому ты привязался, способны причинить тебе боль.
Бросить тебя.
Как моя старая-добрая подружка Холли, сделавшая мне больно.
Отдраивая сковородку, на которой Айлин жарила говядину, я подумал о том, что может делать Холли сейчас, прямо в эту минуту? Я глянул на часы. Без пятнадцати восемь. Может, направляется сейчас в кино с Джей-Джеем, Чудо-Мальчиком.
Или они сейчас в постели?
Я представил Холли, лежащую на спине, и как некий смазливый красавчик лежит на ней, входит в нее... и не ощутил никакой ревности. Ни ревности, ни сладкой горечи тоски по Холли, ни боли, ни гнева, вообще практически ничего.
Я понял, что мне было практически все равно, чем сейчас занимается Холли. Абсолютно все равно.
Вытирая сковороду полотенцем, я задумался, а что сейчас может делать Кейси? Еще нет и восьми вечера. Она где-то в каком-то доме? Своем или чужом? Или на улице, бродит по темному городу?
Если я выйду на улицу сейчас, есть ли у меня шанс ее найти?
"Не могу сейчас уходить, — напомнил я себе, — Айлин еще здесь."
Она спит.
Или уже нет?
Я закончил с тарелками, затем пошел по коридору в спальню. Тихо толкнув дверь, я заметил, что лампа все еще горела. Открыв дверь, я увидел Айлин. Она все еще лежала, раскинувшись на кровати, со свисающими ногами. Судя по ее позе, даже не пошевелилась с момента, когда я ее последний раз видел.
Спит как убитая, но храпит оглушительно.
"Она в отключке, — подумал я, — Наверняка, еще несколько часов не проснется. Если ее не тревожить, то может и всю ночь продрыхнуть, и половину завтрашнего утра."
Даже не узнает, что я уходил.
Но я не мог просто уйти и бросить ее здесь. Это было бы несправедливо. Она пришла в гости, чтобы побыть со мной. Приготовила чудесные коктейли и ужин. Она любит меня. Я не могу ее оставить, это было бы предательство.
Она спит, ничего не узнает.
Но что если позднее проснется? Вполне может. И сразу поймет, что я куда-то ушел.
Оставь ей записку.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
