|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 9.
Волантис принял Авута и его команду на долгие три месяца, за которые они успели обзавестись славой хороших гладиаторов, распространив прозвище Кровавые пальчики, а так же еще парочку "титулов", что прикипели к воспитанникам Прасета и здесь. Небольшой контракт на сопровождение каравана до Селориса, в ходе которого им пришлось отбиваться от группы дотракийцев, очень быстро расставшихся сначала со своими конями из-за стрел, а потом и с жизнями, принес отряду чуть больше двух сотен золотых. За ним же и еще несколько купцов решили нанять Патриарха, успевшего присвоить отряду имя — Рубиновые Маски, чуть переделав прозвище, которым его и парней наградили видевшие как кровожадно действует команда, буквально купаясь в крови врагов во время схватки. Авут даже начал задумываться — может именно поэтому многие получают ранения. Из-за его маниакального желания сражаться, что он привил свои воспитанникам и медленно вкладывает в головы наемников и прочих искателей удачи, что стекались под его крыльями, доходя числом уже до полутора сотен.
За это время Хозар, все это время только и торчавший возле горна и наковальни, настолько порадовал и впечатлил мастера из кузнечной артели, что тот обучил парня не только премудростям ковки, но и тому, как работать с валирийской сталью. Не бесплатно конечно, и после десятков часов лекций и примеров показанных со стороны, да и выкованный кинжал не было дозволено с собой забрать, но факт есть факт — в отряде был не просто кузнец, а человек что способен работать с одним из самых дорогих материалов мира.
Томмен Коготь и еще двое стрелков, что показали себя с наилучшей стороны получили свои луки из драконьей кости, что оправдала свою цену и славу, и вправду позволяя запускать стрелу ровно в цель почти на две сотни метров, а с потерей курса на все три сотни метров, что было куда дальше чем все остальные. Северянин был разорен после покупки, но крайне доволен и уже во время первого заказа показал, что с ним он готов на куда большие подвиги.
Но как бы то не было, всем в отряде хотелось больше, какого-то крупного дела, кровавого заказа, что принес бы удовлетворение и золото. И вот новый клиент наконец позволил им покинуть Волантис, намереваясь отправиться в Вольный город, что известен своими наемниками — Тирош. Почти три недели пути от крайней точки бухты, где расположился город назвавшийся потомком Древней Валирии, но получивший по шапке и ставший просто городом с богатым прошлым, что подмял под себя остальные колонии поблизости.
Новый корабль типа каракка несся по волнам словно рожденный для водной стихии зверь. Немного нелепая форма, чем-то похожая на женское тело с тонкой талией и пышными формами, и две мачты с белыми парусами, украшенными узором из переплетающихся желто-красных линий, вместительный трюм и фигура рогатого дракона разинувшего пасть в ужасном, беззвучном реве на носу судна. Так выглядел корабль, что сопровождал очередного торговца, что дал веский повод помимо скуки, Рубиновым маскам отправится в место откуда уже некоторое время приходят вести о грядущей войне за территории и общем сборе наемников.
Но путь через Лис, известный как город шлюх и прочих развлечений, и Ступени, они же острова, что стали прибежищем для пиратов даже большим чем те еже острова Василиска, не мог пройти спокойно, даже не будь в сопровождении торговой галеры Авута, просто таки притягивавшего к себе сражения со сбродом всех мастей. Вот и два пиратских нападения не заставили себя ждать. Выстрелили словно две стрелы сорвавшиеся с лука стрелка-любителя с небольшим промежутком и обе ушли в никуда. Палубы, залитые кровью и заваленные трупами, что после были сброшены в море, на прокорм рыб.
Благодаря скорости своего корабля, отряд Авута вырывался вперед и проходя мимо открывал огонь из всех стрелковых приспособлений, что только были. Конечно стрелять на раскачивающейся палубе по не менее шатавшимся врагам, да еще и на ходу— дело неблагодарное, но у Прасета было три месяца и он совершенно не желал тратить время между заказами просто так, с утроенным рвением тренируя своих людей, выходя в свободную воду и заставляя парней вставать на плот, после чего давал приказ стрелять в скинутые в воду пустые бочки. Тот, кто добивался приемлемого успеха по возвращению отправлялся на тренировочные бои с такими же счастливчиками, в то время как неудачников ждала "волчья клетка" — упражнение, когда одного человека окружало несколько других (все, включая "заключенного", получали деревянные мечи) и начинали колотить его как можно более непредсказуемо. В это же время человек в кругу должен был вертеться, крутиться, уворачиваться, сворачиваться и складываться, чтобы уклониться, блокировать или парировать сыплющиеся удары. Были и другие занятия, что сочетали в себе упрощенную версию дыхания клана Прасет и физические упражнения, как стандартные, так и не очень.
Конечно и Авут не отказывал себе в возможности потренироваться, а в его случае это было скорее размяться, принимая участие в большей части упражнений и наказаний.
Все что принадлежало пиратам становилось собственностью Рубиновых масок, убивших их, а сами морские разбойники прощались со свободой всего за десяток золотых монет за человека, переправляясь на торговую галеру и становясь живым товаром в руках торговца. Их корабль же получал минимальный экипаж и отправлялся следом за караваном, как очередной временный спутник, которого ждала продажа. Таким образом Волантис покидали каракка и галера, а в порт Тироша вошли эти же двое и следом за ними три когга, один из которых тащил за собой барку на сорок весел, груженую разным хламом, что с собой возили пираты. Ящики с семенами, фруктами, а так же свертки папируса и дешевой ткани, все это пошло на продажу по прибытию.
К тому моменту, как все дела по продаже награбленного барахла с кораблями (за исключением одного когга, что стал частью "флота" Авута) и покупке припасов были завершены выяснилось, что война не просто разгорается, а уже началась! Пока случались только мелкие, не связанные друг с другом стычки, но Спорные земли Эссоса начали обагряться кровью. Прямо в порту какой-то тирошийский дворянин собирал наемников всех мастей, обещая золото, походных девок и трехразовый паек. И кровь, огромные пинты крови, что польются в столкновениях с солдатами Мира. Авут просто не мог устоять против этого.
Сняв дом для всех кто не мог сражаться в силу возраста или пола и наказав им ожидать, Прасет собрал все полторы, с лишним, сотни бойцов и отправился в бой вместе с другими отчаянными авантюристами, продавшими свои мечи за золото.
* * *
Земля вздрагивала под ногами от топота приближающейся конницы и солдат, что шли за ней. Врагов было много и они явно уже были настроены на победу. Еще по пути к месту битвы Авут не раз слышал о том, как главные в их полку шушукались, о том что мирийские наемники уже дважды разгромили тирошийцев и теперь намерены взять все плоть до берега одним рывком. Командование собиралось дать решающий бой на небольшом холмистом плато, но для этого нужно было собраться в один большой кулак, готовый дать отпор и придумать план.
И план у тирошийских генералов был, они попросту выбросили все наемничьи отряды с сомнительной репутацией на фланги, оставив центр укрепленным и высоко подняв символы своего города, давая понять врагу где находится голова войска. С одной стороны — самоотверженный и опасный план, но с другой в их распоряжении было чуть больше четырех тысяч конников и около трех тысяч пехоты, не считая разрозненные отряды стрелков. Ну а дальше бойцам Тироша оставалось ждать лишь дальнейшего развития событий — пойдет ли враг в центр и подставится под удар с флангов, решит окружить или все же пропорционально разделит свои силы, для масштабной атаки.
И вот время пришло. Авут почувствовал, как его духовный радар напрягается и трепещет, предвещая тысячи живых разумов и душ, что шли к ним. Он со своим отрядом, а так же еще несколько слабо известных сборищ вольных клинков вышли чуть дальше чем полагалось бы при наступлении войска, что превосходит не то что небольшую кучку на фланге, а целую союзную армию, и словно приманивая их застыли в полный рост. Так Прасету говорили инстинкты и он не собирался от них отмахиваться, доверившись диким ощущениям, наполнявшим его от пяток до самого мозга.
И вот враг повернул. Конница оставляла за собой облако пыли, скача во весь опор по засушливой земле, оставляя позади пехоту. Не меньше двух тысяч всадников, что стремились настичь врага двигались на неровный строй наемников.
На мгновение Авут погрузился в мысли, вспоминая те времена когда он только-только стал Патриархом, старейшим из представителей клана. Были ли при нем такие массовые сражения, или они были куда более масштабными? Воспоминания выскакивали одно за другим, галопом проносясь перед глазами и открывая зрелища кровавых баталий, что сопровождались взрывами энергии, молниями и огнем, всепожирающим и не знающим пощады. Землетрясения, цунами, огненные штормы и растущие под ногами целых армий горы, острые словно пики, все это оставалось далеко позади и становилось лишь воспоминания, по мере того, как человечество и мир развивались. Больше армии не сходились друг с другом, больше не гремели повсеместные баталии, больше не лились моря крови. Все стало спокойным, умеренным, стерильным. Но сейчас все было по-другому. Этот мир еще не дошел до той грани, что разграничивает типы мировоззрения; он словно застыл в своем развитии, как представление в театре, ожидающее главной развязки, что даст толчок.
Враг уже был близко. Разгоряченные легкими целями в виде пехоты и громогласными победами, наемники скакали ровно под холм, на котором и застыли тирошийцы. И стоило только первым рядам кавалерии преодолеть десяток метров по склону, как Авут махнул рукой. Затрубили рога, ряды расступились и скрытые до того за спинами приспособления выдвинулись вперед. Нелепые и угрожающе гротескные бревна со вбитыми в них заостренными сучками и ветками, колеса телег, связанные вместе и с привязанными к ним кусками острого железного мусора и просто остовы экипажей, все это после мимолетного толчка покатилось вниз, прямо на кавалерию. Грохоча и громыхая, все это неслось вниз, словно сотни безумных маленьких ураганов.
В последний миг враг попытался развернуться, но уже ничего нельзя было сделать — позади и по бокам были своим, а весь холм превратился в одну большую ловушку. Разогнавшиеся бревна влетали в лошадей, ломая ноги и насаживая тела на сучья, разрывая плоть и проходясь по спинам упавших. Колеса подскакивали перед препятствиями, вырывая крючьями куски плоти при удаче вгрызаясь в спину или грудь подвернувшегося, но чаще просто шумно вылетая перед лошадьми, вколачивая в их головы туманящий страх или попадая под копыта и роняя массивные тела в кучу, превращая поле в настоящую свалку.
Но как бы хороша не была ловушка, всех в нее не поймать. Наемники обходили кровавую вакханалию, что развернулась в центре, заходясь с боков и сходясь несколькими линиями, что словно волны устремлялись к рядам тирошийцев, застывших словно прибрежные скалы.
Вновь прозвучали горны. И сотни стрел устремились вниз по склону, словно черный дождь падая на кавалеристов. Один за другим они падали из седел, вихляли и валились на землю, их лошади с диким ржанием, что словно предсмертный вой разносились по округе падали от ран, погребая всадников под собой. Люди сзади, не успев перепрыгнуть или замешкавшись на резком повороте падали следом, образуя маленькие кучки визжащих и воющих тел в крови и судорогах, словно скопления насекомых, что прячутся в грязи. Но враг все еще не пал — их ряды не дрогнули даже в момент, когда больше половины из них уже были мертвы или не могли сражаться. Кони и всадники, переполненные желаниями мести за товарищей и познанный страх, стремительно неслись вверх под непрекращающимся потоком стрел.
Новый рев рога предвестил о последней части ловушки. Вперед шагнули люди с арбалетами, их слитный залп превратился в один громкий щелчок и болты росчерками впились в тела людей и животных. Словно трава в сенокос кавалеристы рухнули, образуя на земле кривую линию. Арбалетчики шагнули назад, а вверх взмыли копья и длинные жерди. Момент столкновения потонул в пронзительном, оглушающем реве человеческой стихии, что породила гром.
Авут был на острие атаки. Он выбросил копье, насаживая на снаряд всадника и в следующий же миг выходя чуть вперед, нанося удар. Конь следующего врага лишился головы и в строй позади Патриарха полетели лишь лошадиная морда и вылетевший из седла визжащий мужчина. А дальше Авута сотряс удар.
Он вскочил всего через миг, тут же вновь падая и вертясь под ногами мчащихся вперед зверей, между беспорядочного мельтешения и падающих трупов. Авут рубил снизу, по ногам и копытам, подрезая ноги и тыкая наугад. Шлем что он нахлобучил еще перед боем слетел еще в момент второго падения, а один из сапогов все норовил последовать за железным головным убором. Кровь залила глаза и все лицо, он чувствовал, как горячая алая жидкость попадает за ворот и впитывается в рубаху под стеганкой. Рукоять из драконьей кости была единственным предметом, что не подводил, она не выскальзывала, крепко застряв в пальцах и черный меч продолжал рубить и колоть, разрезая плоть словно ветер колышет траву.
Наконец он вскочил, смахивая с лица кровь и встречаясь лицом к лицу с врагом. Тот ударил сверху, его меч свистнул, рассекая бровь и заливая один глаз кровью. Авут зарычал, его рука дернулась в тот же миг, как мимолетный укол боли пронзил лицо. Клинок врага опал в кровавое месиво месте с кистью, отрубленной почти по локоть, а сам наемник уже через миг был разрублен пополам прямо в седле.
Не теряя времени Прасет набросился сбоку на другого всадника, тут же сходясь с ним в мимолетной схватке на мечах, но секундное промедление стоило врагу жизни. Кончик влирийского меча пробил грудь в районе сердца и легко провернувшись, со скрежетом, что отдался в руках, вышел из падающего с седла тела.
-Победа и Кровь! — взвыл Патриарх и его поддержали десятки голосов.
Авут нагнулся, на миг поднимая копье из пальцев мертвеца, и тут же устремляя его острие в спину врага, нанизывая его словно сочный кусок мяса на вертел. Чуть потянув за древко, он вырвал оружие обратно и перехватив — метнул прочь, вбивая наконечник в бедро лошади, превращая ее из верного скакуна в безумно брыкающегося зверя с кровавой пеной изо рта. Новый враг отвлек от завораживающего зрелища и Авут разрубил его топор. Ваг бросился бежать, н Прасет уже сошелся с пешим наемником, что видимо слетел с коня. Серый меч врага плясал из стороны в стороны, словно изображая огромные ножницы, но Патриарх резко прыгнул вперед в момент замаха, хватая свой меч обоими руками и вплотную вбивая его под нагрудник, валя мужчину на землю.
Поднявшись с колен, Авут посмотрел вокруг. Бой практически кончился — враг либо отступал, либо гиб под мечами и копьями наемников Тироша. Пехотинцы Мира за время схватки придвинулись вплотную к холму и теперь маршировали вверх по склону, уже почти подойдя к кровавому месиву, что устроили бревна и колеса. Вдалеке кипел бой, с места Прасета можно было лишь разглядеть реющие штандарты и огромную свалку, что устроили наемники посередине холма. Видимо другой фланг командующие Мира посчитали не слишком опасным и ударили в лоб, а теперь оказались зажаты в уголок. Но их все еще было больше.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
