Каган

Мир изменился. В который раз за жизнь мою, столь чрезмерно долгую. Ведь не единожды меняла я его сама. Нет, лгу, то лишь была часть малая. Дорого страну ли островную поставить стоит на уши, что слишком часто, затворствуя упрямо, вокруг событья игнорирует, непозволимым высокомерием взор застлав? Даже простая чернь любого за проливом кличет варваром, едва сводя концы с концами, в клочки аристократы землю рвут, мрут даймё сменяясь чуть не месяц каждый. А сами — когда-то пришлых идолов боготворят, молят о благе бессильных местных духов, да поминают словом злым меня...

Ах, наболело, речь же не о том. О родине второю счетом я поразмышляю позже.

Потому как сейчас... Мир содрогнулся! С уверенной готовностью свои девять хвостов закласть могу — сие почувствуют не все если, то большинство — уж точно. А сколь сильно самолюбию льстит моя причастность, пускай и на ролях вторых! Люди запада веками ждали пресловутой 'Светлой Эры'? Что ж, подождут дюжину сот лет еще, не меньше. Эхо перемен прокатится сквозь поколения, заставив их вспоминать древний миф 'Войны Небес' словно неплохое, в самом деле, время!

Не важно, кто одержит верх, кто проиграет, любой исход увижу я, как и последствия его, любой исход с покорностью приму. Однако ж все приложу ради победы мужа, спустившего лавину, собравшего в общий кулак те силы, что вместе перемолоть способны горы...

Да, не он первый, вставший на схожий путь, пали, кто были до него, возможно разное, и он всегда пасть может. Эх, жаль тогда, моя природа странная сгинуть не позволит мне вместе с ним. Я зло, творю добро чрез зло, да злом плачу по счету, такой меня створили люди, чья вера глупая подчас рождает чудеса. За что им даже благодарна, частью. Иногда.

Вот! Новой истории завязка, веха, ход дающая великим переменам, разлом на 'до' и 'после' рвущий летопись времен! Отныне едва ль не каждый обыватель в нашем мире мыслит, будто все началось прямо сейчас! Невежды. Ведь истинный рассказ берет отсчет годами раньше, а если совсем верно говорить — начал тех много, да только совпаденье их, редчайшее случайностей пересеченье, открыли путь мужа моего. И тут обида некоторая гложет, тогда еще не ведала о нем, а повстречала уже позже, потеряв шанс первой стать. Пусть сейчас разум говорит, будто в том случае я не обратила бы свое внимание на странного юнца...

А посему — не мне брать слово, положено другим вести сей сказ. Или даже он сам, в конце концов, его история, ему и вспоминать! Сама ж присяду рядом, уши навострю, и знание очередное, прибавлю, словно горсть камней, к холму кургана тысячелетней мудрости своей.

Что? Нет, я не больна гордыней — просто всецело наслаждаюсь ей!

Одинокая человеческая фигурка примостилась на пологом склоне исполинской горы с плоской вершиной, еще в Древнюю Эру прозванной всеми 'Столовой'. Гора эта всегда стояла на страже раздела между южными Малыми степями и северными дремучими лесами, да западными плодородными землями. Во все времена разные племена, народы, страны, стремились овладеть ею, доминирующей возвышенностью на многие мили, дабы построить здесь могучую крепость. Бесчисленное число сражений запомнила Столовая, реки крови пропитали ее почву, а тысячи обломков камней некогда повергнутых твердынь прибавили ей высоты.

Но сейчас гора безмятежна. Она уже больше десятилетия не видела достойных сечь. Ее пик давно венчает огромный монастырь, возведенный Орденом Белого Креста, у подножия стоит немалый город, именуемый в Империи Красбергом, на алламанский манер. Хотя люд, его населяющий предпочитает чуть иное имя — Краснив. Но мнение местных рэканичей по вопросу сему мало волнует, как рыцарей, так и далекую столицу, где задают моду в деле печати карт. Еще меньше это мнение интересно купцам, что следуют сухопутным 'сересовым путем' к проходу Богдгота, самой природой пробитого в Наруме, величественном становом хребте. То естественная граница между западом и востоком всего континента, Окидентом и Осстией, как привыкли говорить люди по эту сторону гор.

Так или иначе, благодаря купцам и Ордену, Красберг практически процветает. А тот наблюдатель, что почти все утро сидит на возвышенности прямо над городом — один из его обитателей. Одна если по правде, девочка, годов двенадцати от роду — точнее не ведает и она сама. Обладательница косы из редчайших волос, мерцающих серебром и острых голубых глаз, что сейчас упрямо смотрят на юг, ожидая.

Мало нашлось бы равных ей в способности разглядеть что-то вдали. Вот и сейчас, вряд ли даже с монастырских колоколен, да вооружившись подзорной трубой, кто-то сподобился разобрать смутное облако пыли. А уж понять — в чем дело...

Девочка, мигом сорвавшись со своего импровизированного седалища, без промедлений устремилась по крутой тропе вниз, проворно петляя меж суховатых древесных стволов. Да всего-то минут десять спустя, мелькнув в северных малых вратах Красберга, порывом ветра чуть всполошив стражников, посапывающих на утреннем солнце, она уже бежала к городской церкви, перестукивая дешевыми башмаками по каменной мостовой. И редко какой из лавочников не улыбнулся, едва завидев непоседливое дитя прошмыгнувшее мимо. Ведь зачастую даже малознакомые с той девочкой люди чувствовали необъяснимое тепло только от единого ее присутствия. А уж здешние горожане за прошедшие годы успели хорошо узнать сироту, живущую при церковном приюте.

Последний был хорош по всем меркам. Всего три дюжины воспитанников, знающие учителя, богатая библиотека, собираемая десятилетиями, без серьезной опоры на общепризнанные и авторитетные точки зрения, что вызывает бессильный зубовный скрежет у орденских иерархов. Еще бы, когда настоятель церкви — герой отгремевшей войны со Тьмой, монах, из состава горстки бойцов пробравшихся в Антрацитовую Цитадель довлеющую над Верхним Нарумом. Неприступное сердце Черного Каганата, сердце умершее вместе со своим Каганом, что пал сам — от клинка.

Возглавляемый ныне тем клириком приход был много старше как монастыря, так и самого Ордена Белого Креста, и последнему вовсе не подчинялся. Конечно, Великий магистр мало доволен сложившимся положением на фактически подчиненной ему территории, но плоха мысль: перечить маркграфу Восточно-Гардарийской Марки, это же равнозначно спору с самим Императором! Пускай, даже, власть последнего слаба. Что еще хуже, неприметный провинциальный приход по неизвестным причинам удостоился незримого, но особого отношения отдельных кардиналов Церкви, а дабы заслужить подобное вряд ли хватит одних воинских подвигов совершенных простым монахом.

Вот, наконец, ноги привели девочку в ставшие ей родными приютские стены. Почти не сбавив темп, распугав на бегу встречных детей, и даже заставив отшатнуться парочку взрослых, она распахнула дубовые двери библиотеки, обвела прищуром легкий полумрак пространства, разрезанный редкими, из-за недостатка окон, лучами света, с хороводами танцующих внутри них пылинок... Да мигом нашла кого искала.

Ну, сложно проигнорировать единственное присутствующее здесь существо, особенно когда то буквально задыхается смехом, едва удерживая равновесие тела и толстую книгу в руках. Заметим — это сидя на весьма добротном удобном стуле!

— Лето! Прекращай уже ржать как глупый конь, рыцари из похода возвращаются! — громко продекларировала девчонка, подойдя к завсегдатаю храма знаний.

— В пень рыцарей, чего я там нового увижу? Тем более — колоколов не слышно, а это значит, что ждать нам еще час-другой, самое малое. Хотя... Не откажусь глянуть на их жалкие побитые рожи, рассыпающихся големов, да сравнить число вернувшихся счастливчиков с количеством ушедших идиотов, — ответил моментально успокоивший свой смех юноша, положив потрепанный фолиант на стол.

— Лето, не говори так, Орден пытался сотворить хорошее дело...

— Ага Кирия, пытался, именно, ты же сама не веришь в возможность их успеха. А на счет добра — попытки устроить набег за славой вкупе с материальными благами в вотчину Проклятой Царицы каждый век устраивают. Проку? Она ж и с того света достанет самоубийц смеющих на границы ее мертвой державы покушаться.

— Не возьму все в толк, как можно говорить о Проклятой с таким уважением? — уперев руки в бока поинтересовалась надувшаяся девочка.

— Она свою страну, так или иначе, защитить смогла. Принеся в жертву саму себя и весь народ, но смогла! Не испугалась громко хлопнуть дверью перед лицом врага превосходящего ее во всем. А победители недоделанные, локти которое столетие кусают, как же! Им земли плодородные не достались! Бездонная казна Виктарианополиса без дела стоит! Проливом Мраморным плавать побаиваемся, паломники пешком переть до Святой земли ножки сотрут, да и шелков с фарфором в столице, блин, вечная нехватка, беда какая. Далеко ж купчишкам на повозках кататься, кораблем к озеру Сабмонт через гномский Подстановой канал оно сильно сподручнее, верно?

— А-а-а, все-все, — Кирия примирительно подняла руки, — помню я, что ты Империю недолюбливаешь, помню, можешь сворачивать проповедь.

— Извини. И вообще, мало кто из местных испытывает к Райхену верноподданнические чувства, сама знаешь. Плюс не с моей рожей любить это лоскутное государство...

Надо сказать, внешность у юноши мало укладывалась в привычные для людей стандарты. Да и не являлся он представителем сей многочисленной расы. Любой хоть сколько-нибудь знающий человек сразу предположил бы, будто перед ним смесок черных орков, тогда как сведущие с легкостью заметят признаки эльфийской крови. И уж совсем мудрецы, возможно, определят — кровь та, кровь обитающих где-то в глубинах Малого Нарума темных эльфов, кои на поверхности встречаются чрезвычайно редко.

Потому Лето был весьма рослым для своих двенадцати лет, хотя и заметно ниже любого сверстника — черного орка. От сего народа он получил кожу оттенков ископаемого угля, откровенно хищные черты, да набор из шести острых клыков: четыре в верхней челюсти, два в нижней. Однако эльфийская наследственность сгладила излишнюю дикость лица, сделав его красивым, по-своему. Низкие густые брови под косыми углами расходящиеся вверх; узкие губы, неплохо скрывающие собою зубы; большие монохромные глаза, буквально пылающие расплавленным золотом; весьма длинные прямые волосы цвета воронова крыла, почти всегда зачесанные назад. Наконец, заостренные уши, причудливо соединившие в себе признаки обеих рас, обратившись парой не слишком длинных, но широких треугольных клиньев торчащих в стороны от головы.

В общем, с подобным обликом во владениях Империи Запада трудно найти угол для спокойной жизни. Черных орков боятся, боятся до дрожи, а страх порождает ненависть. Война с Каганатом унесла многие сотни тысяч жизней, заставила мобилизовать, перевести на военные нужды, силы всех без исключения королей, герцогов, даже вольных городов — к чему в огромной державе отнюдь не привыкли. До того за века устоялось правило: от внешних угроз страну защищает именно Император и его полки. Он же расширяет ее пределы. Но ради победы над неумолимо крепнущей силой, объединенной под черным знаменем, о постулате, заложенном в основу существования единой Райхенской Империи, пришлось на время забыть.

А кровь эльфов вкупе с упомянутым несет собою еще больше проблем. Странный народец, обживший раскиданные по всему Окиденту магические рощи заслужил уважение в глазах людей своей помощью и полной безвредностью. Даже власти предпочитают игнорировать отсутствие налогов от 'неучтенных' душ в своих землях. Ибо положительные стороны данного соседства легко перевешивают гордость с законами. Так или иначе, смесок полуорк-полуэльф по мнению подавляющего большинства на свет мог появиться лишь одним путем...

Этого вполне достаточно чтобы попытаться насмерть забить ублюдка камнями.

Даже здесь, в заселенных преимущественно рэканичами местах, ставших частью Райхена незадолго до окончания войны, отношение к черным оркам и всему с ними связанному неоднозначно, и подчас, в лучшем случае, настороженное. Исходя из чего, может показаться странным, как Лето сумел завести хорошие отношения хоть с кем-то из приютской детворы, но изначально это была скорее заслуга доброй души Кирии, готовой протянуть руку едва ли не кому угодно. Однако и для нее, приветливой со всеми, смесок оказался в итоге единственным истинным другом. Впрочем, еще помимо девочки с полуорком привыкло общаться красбергское шпанье, почти всегда при помощи кулаков да того что под руку подвернется. На такие случаи Лето уже который год таскал с собою самодельный кистень с билом, густо обмотанным кожей — дабы не убить кого ненароком. Благо обращаться с этим непростым оружием юноша научился почти виртуозно.

Хе, Кирия все куксится, но виду старательно не подает. Ну, у нее пунктик по поводу рыцарства и причинения справедливости ближним, при помощи меча и доброго слова. А я такой вумный дебил сразу две вещи из подпадающего под это дело списка правильности помоями облил. Не только Орден — на Священную Империю Запада, блин, покусился!

Если честно, мне всегда больше нравилось читать истории об Империи Виктарианской, истиной наследнице Оптима, с крахом которого календарная Древняя Эра закончилась. Смешно, ведь Оптим разрушили именно предки алламанцев что сейчас горделиво несут над головой знамя с золотой треглавой выверной, знамя Первой Империи. А эдакого конкурента в плане легитимности, страну, где цари короновались настоящими регалиями, спасенными из разграбленной варварами столицы... можно того. Да ведь сам Виктарианополис строился как замена той столице на случай ее потери!

Короче, сполна отплатили алламанские короли за всю помощь в двухсотлетней войне с Тенебрисом. Ну, надо признать, виктарианцы тут тоже кругом виноваты. Откормили боевого хомяка, называется. Найдла'Сэт венчав свою ушастую башку цесарской короной, перешедшей от почившего мужа, пыталась, конечно, положение выправить, и как пыталась! Но банально не успела. А население двух частей Окидента уже тогда было мало сопоставимо. Сейчас же к югу от Малых степей вообще сплошное кладбище да гиблая земля, где эпизодически дохнут армии и регулярно исчезают бесследно авантюристы всех мастей. Многие люди, они как мыши, что лезут в мышеловку за сыром, только вместо сыра — богатство эфемерное.

— Ну, и над чем ты так смеялся, — поинтересовалась, наконец, девчонка прекратившая сверлить меня взглядом, да присела рядом на стул.

— А, книжка о культах драконопоклонников. Типа в начале Серой Эры их развелось пруд пруди. Вот только последний дракон — Тенебрис. И как не пыжься, труп идолом стать не способен. Нет, какие только по умолчанию бессмысленные ритуалы эти кружки придурков не изобретали! Как они мечтали обрести хоть толику сил великих драконов! Ой-ей, не могу, сейчас снова под стол сползу, — объяснил я, с трудом удерживая рвущиеся наружу смешки.

— Чему радуешься? — как на несмышленого глянула Кирия, — Они же наверняка человеческие жертвоприношения практиковали!

— Верно, было дело, тут об этом написано. Ну не над смертями же несчастных смеюсь, в конце концов. А-а-а, — я махнул рукой, — все одно, черный юмор ты не понимаешь.

— Черный юмор вообще не юмор... — неспешно произнесла девочка в ответ и вскоре резко подскочила, — Ладно, хватит тебе в четырех стенах сидеть, так совсем книжной пылью порастешь! Пойдем лучшие места занимать.

— А че нам потом там битых два часа делать?! Под солнцем жариться?! — возопил я, будучи конвоируем под руку на выход из приюта.

Едва успел в последний момент прихватить со спинки стула алую накидку-капюшон, невзгодами малость потрепанную, предмет моей гордости несказанной, чужой зависти злобной, и просто полезная в хозяйстве вещь, с такой-то кожей морды лица.

Зима, с неба валят снежные комья, полдень. Слышна радостная многоголосица вокруг. Едва остановившись после бега, я дергаю ремень из-за плеча, сосредоточенно всматриваясь вперед. Щелчок! Попал?! Нет, уже темно, исчезло все, но раздается страшный скрежет, удар рвет листы металла. Тесно, вспышка боли, чьи-то глухие крики. Внезапно вновь становится просторно и светло. Кажется, подо мною мягкая постель, но спина, словно бы не ощущает этого, а попытки пошевелиться бесплодны вовсе...

Минули недели? Все та же уныло-белая комната, вызывающая ассоциации с тюрьмой. Год. Два. Три. В ушах отдается эхо давнего приговора. Негромкий бубнеж со стороны стены, там говорят о чем-то далеком и плохом. Грязный осенний пейзаж за большим окном — единственный приятель. Вой с улицы пробирающий до костей мое бездвижное тело. Еще лишь несколько минут...

Громадная огненная вспышка на горизонте. Свобода.

Колокола... Стоп, какие еще, нахрен, колокола?!

— Эй! Хватит дрыхнуть, нашел место и время! — прокричала едва ли не в самое ухо Кирия, сдобрив слова, для надежности, безобидными пинками.

Мда, заснул, однако на крыше рядом с главной городской улицей, трижды долбанных орденцев дожидаясь. Ну, под зачастую бессмысленное щебетание подруги обо всем подряд — разомлеть-то дело не хитрое.

И к чему бы это, интересно те события приснились? Поневоле задумаешься, каков я нынче мог быть, не попади на восьмилетие под ливень, удар молнии и не вспомни... А в конце концов, что наберется того жизненного опыта нежданно свалившегося на голову? Тьфу. Хотя знания лишними не бывают. Да и читал бы сейчас явно поменьше, ибо как не крути — ребенок.

— 'Ошибаешься. Судя по жалким обрывкам твоей прошлой памяти, которые мне выпало осознать, даже невеликий опыт подобной жизни способен серьезно поменять мировоззрение. И привить отнюдь не бесполезные навыки', — прошептали мысленно чужие, абсолютно безэмоциональные слова, вкупе с легким раздражением, проявившимся под кожей левого запястья.

— 'О, Шиз очнулся. Давно ж тебя не было слышно. И, кстати, не стоит говорить другим об опыте, когда собственным вообще не обладаешь', — ответил я своему странному собеседнику, существующему едва ли не с рождения, а после упомянутой молниевой терапии весьма долго принимаемому за банальное сумасшествие.

— 'Амнезия не равна отсутствию опыта. Раз уж речь зашла о памяти — я хочу сообщить, что, наконец, довольно отчетливо чувствую отдаленную часть себя'.

— 'Дай ка угадаю! Далеко на северо-восток?'

— 'Ты не пойдешь, знаю', — с едва слышимым разочарованием прошелестел голос.

— 'Какие мои глюки умные, прямо аж гордость берет!'

— 'Твои подначки бессмысленны'.

О, свалил, вместе с зудом. Мда, похоже, я таки умудрился слегка обидеть Шиза. Эпическое достижение, всегда думал, будто его вообще ничем не пронять.

— Лето, ты чего, опять заснул?! — вдруг пихнула меня в бок Кирия, — Идут же!

— Да, да, виноват, уже проснулся, исправляюсь, — пробубнил я, переместившись из тенька поближе к парапету.

Ну и, ради чего, собственно мы все тут собрались? Учитывая небольшую толпу зевак внизу, заинтересованные взгляды людей высунувшихся из окон, да заколебавший уже колокольный перезвон. А все чтоб поглазеть на нестройные ряды изнеможденной солдатни, безуспешно силящейся придать себе триумфаторский вид. Латаные-перелатаные, некогда небесных цветов сюрко, с грязно-серыми равносторонними крестами на пузе, позади обряженных в подобные тряпки пеших и конных — пяток громад с трудом переставляющих ноги големов. Во ушатали их! Надо ж сильно постараться, чтоб такую бронированную дуру в четыре человеческих роста заездить чуть ли не до полной негодности связок живой стали! Они до верха Столовой вообще добрести смогут? Хе, а уходило из монастыря три полных взвода, двенадцать штук этих титанов войны.

Ух, качественно кто-то всему Белому Кресту нагадил, подсунув магистру идею сего похода. Чую — скоро самое высокое место в Ордене станет временно вакантным. Только вот пошатнувшееся влияние и военную силу так просто не вернешь. Да, а еще мне искренне жаль работников, что завтра будут мостовую за големами перекладывать. Стопоходы ихние к мощеным дорогам ой как немилосердны.

— Ну, твоя душенька довольна? — поинтересовался у подруги, стоило только закончиться жалкому шествию инвалидов.

— Нет, не так я себе это представляла, — немного понурившись, сообщила девочка, качая головой, — Умом понимала, но все равно хотелось видеть возвращение героев. Не увидела. Пойдем домой?

Почти у самых ворот приюта нам вдруг повстречалась здоровая закрытая карета, изукрашенная изображениями крестов. Не точь в точь как у местного Ордена, а золотых, с плавно расширяющимися закругленными концами. Символ самой Церкви Памяти. Похоже, эти посетители приехали именно по нашему адресу. Да мерещится — не из близких мест. Экипаж ведь явно не простой. И двое дядечек в рясах рядом ошивающихся уважение внушают. Не статями едиными, ибо в купе к тому, под тканью, у них одеты видные едва доспехи легкие, да ножны ковыряльников изредка мелькают.

— Лучше бы мне особо на глаза этим товарищам не попадаться, — негромко сообщил я, прежде чем обойти повозку по широкой дуге и шмыгнуть в приютские двери.

Однако замысел незаметно схорониться был беспардонно зарублен в самом начале. Самим настоятелем, дожидавшимся нас сразу за входом, как оказалось. Мощный такой пожилой мужик, нордланской крови и с соответствующим именем — отец Беорн.

— Здравствуйте дети, и пусть Память Короносу благословит вас, — произнес он дежурное приветствие, — Кирия, пройди пожалуйста со мной в кабинет, тебя ждет очень важный разговор.

— Хорошо, святой отец. Но что случилось? — согласно кивнув, поинтересовалась девочка.

— Страшного ничего. Сейчас все узнаешь... Лето, хватит смотреть на меня волком, Кирию никто не съест. А позже она наверняка тебе все перескажет, — усмехнулся в густые усы настоятель.

— И ничего я волком не смотрел, — недовольно буркнул я удаляющимся спинам, да неспешно зашагал в свою комнату.

Трое собрались в уютном, отделанном деревянными панелями помещении, что служило отцу Беорну для дел церкви и приюта. Помимо самого хозяина кабинета, умостившегося за столом, здесь находился прибывший из столицы клирик — обладатель совершенно серой внешности, но далеко не малого ранга и занимающий должность, требующую редкой ответственности, да еще девочка, привыкшая заходить сюда лишь в случае раскрытия ее нечастых проделок.

— Здравствуй, Кирия, меня зовут отец Дрегор, — без предисловий начал гость, — Я приехал в Красберг из столицы, чтобы многое тебе поведать.

— Здравствуйте отец Дрегор, — чуть нерешительно обронила сирота.

— Ты же знаешь историю о Лирайе и Сигизмунде, так?

Слова об одной из любимейших тем мигом смели всю детскую настороженность.

— Конечно! Лирайя Целительница — первый за последние четыре века ангел, спустившийся из Небесного Града! А Сигизмунд прославился как сильнейший воин, они все вместе с отцом Беорном и капитаном Стоуном одержали победу над Амреланом, своим подвигом положив конец войне с Каганатом! — возбужденно отчеканила девочка с легкой гордостью за свой дом.

— Хорошо. А что тебе известно о родителях? — задал церковник наводящий вопрос.

— Мне говорили, будто они погибли на войне... — в момент притихнув, ответила Кирия.

— Это так. Твоя мать — Лирайя, твой отец — Сигизмунд. И они действительно пали от рук Кагана в его цитадели, заплатив жизнями за шанс повергнуть Тьму.

— Н-н-но... Но... Так почему, почему мне об этом никогда не говорили?! — прокричала приютская воспитанница со слезами выступившими на глазах.

— Дитя, причин тому достаточно. Первейшая из них — Церковь просто не могла позволить тебе стать жертвой неуместной гордыни. Вторая по важности — желание защитить.

— А сейчас?! Сейчас что изменилось?

— Многое. Главное — жрица Вед сказала Слово, что заставило нас действовать.

— Слово? Что именно? — переборов удивление, поинтересовалась девочка с отчетливой требовательностью в голосе.

— Перчатка Власти — проклятое наследие Тенебриса, вовсе не разрушена, как считалось. Рано или поздно она будет надета вновь, и тогда Тьма вернется. В образе Каганата или любом другом, но вернется. Ты же, Кирия наполовину ангел, и поэтому мы не имеем права покорно ожидать явления еще одного, уповая на Небесный Град. Все, с чем люди способны бороться своими силами, они обязаны повергать, не вмешивая святое воинство Короноса.

— Но ведь Лирайя... Мама же несла обет не наносить вред живым существам!

— Этот обет взяла на себя она сама, он не может распространяться на ее детей, — подняв палец вверх, заметил отец Дрегор, — Церковь же хочет пригласить тебя в Райхен и дать надлежащее обучение. Дабы ты, когда придет время, была готова выступить против наследника Тенебриса. Возможно, это случится через десятилетия, возможно даже позже. Но игнорировать подобную угрозу недопустимо.

— А разве нельзя просто отыскать Перчатку Власти и сразу уничтожить? — робко спросила Кирия.

— Только в теории. Мир слишком велик. Одна жрица Вед способна указать точное место, но она уже сказала Слово и следующего чуда, верно, придется ждать годами. Требовать произнести новое сейчас равносильно ее убийству, — покачал головой клирик.

— Отец Беорн? — с неясной надеждой обратилась сирота к настоятелю до сих пор не издавшему ни звука.

— Мне жаль, что так все обернулось Кирия. Но, думаю, тебе стоит ехать, — молвил, вздыхая, будто разом на многие лета постаревший монах.

— Когда? — только и выдавила из себя его воспитанница после недолгих раздумий, снова вопросительно посмотрев на гостя приюта.

— Завтра утром, дитя. Мы выезжаем завтра утром.

Ответом церковнику служил хлопок двери и звук удаляющегося бега.

Ну и как прикажете мне ревущую в три ручья девчонку успокаивать, учитывая, что с подобной засадой я никогда ранее не сталкивался даже? Хорошо, лет с пяти обитаю отдельно от прочей тутошней пацанвы, во избежание эксцессов. Единолично, блин, властвую над небольшой коморкой, где лишние свидетели отсутствуют как класс, и потому — Кирия без разных взглядов лишних может спокойно выплакаться мне в жилетку. Чудо еще, что сквозь всхлипывания смог хоть часть из подоплеки разобрать...

М-да, я, конечно, подозревал о необычности своей подруги, но представить, будто она ребенок ангела — точно не мог. И стоило бы за нее порадоваться, ибо никакие хвори ей не страшны, да и старость, ежели проблемой станет — это о-ой как не скоро. Но вот перспектива заделаться орудием церкви, судьба не лучшая. Ведь ясно же, новый приход Тьмы — банальный предлог. Война с Каганатом и без героев злого властителя свергающих, победой Империи бы завершилась, пускай годами позже. Амрелан ничего не мог противопоставить все возрастающему численному превосходству и появлению у людей големов. Поначалу, на поле боя все решали дисциплина, умение и безбашенность орочьих варговых сотен, рвущих в клочья традиционные полки, да поддержка самого Кагана, колдуна не из последних. А потом тактика сия стала давать закономерные сбои.

Сейчас же, ну отроет кто Перчатку Власти, ну напялит, где армии-то брать? Так что, Кирия нужна Церкви для набора дополнительных очков, как очередная подпорка наличной власти, подпорки ж лишними не бывают никогда. Еще бы, наполовину Ангел! Да подконтрольный, ведь крылатые над церковной иерархией парят, для них подчиняться владыкам людским — нонсенс.

Хотя, можно посмотреть под иным углом: моя подруга — не из тех, кем получится легко вертеть и чужие приказания, не взвесив, она исполнять откажется. Собственная голова на плечах присутствует, да и умом природа обделить забыла, детский идеализм не в счет. А что мечом махать научат пристойно, да магии серьезной — так Кирия о чем всегда мечтала?

Кто таков я ее удерживать?

— Э-э-э, ну хватит уже реветь, тебе, как будущей героине невместно, — произнес, сидя рядом с нею на кровати, первые со старта истерики свои слова.

— И-и-здеваешься, да-а-а? — сквозь всхлипы протянула Кирия.

— Ничуть. Я знаю, ты не хочешь отсюда уезжать. Но рано или поздно что-то подобное должно было случиться... Да сам же поехал бы с тобой будь оно вообще возможно!

— Все равно это не честно! Просто тебя Лето, не взяли бы, даже родись ты человеком. Никого не взяли бы! Им нужная я одна.

— Ну, зато тогда мне ничто не могло бы помешать увязаться за вами следом, — грустно усмехнулся я, — Повидать половину Империи, сам Райхен... Так что, даже завидую. Слегка. А главное, мы обязательно можем спустя время встретиться вновь. Не так много осталось — повзрослеть.

— Обещаешь? — с надеждой взглянула мне в глаза девочка, почти успокоившись.

— Обещаю, все, что от меня зависит. Когда прославишься, тебя найти — дело нехитрое. Так что греми, греми на весь мир! Пускай в самых глухих уголках Омниума люди и нелюди говорят о тебе. Тогда я обязательно услышу.

— Ну, раз ты просишь, — вдруг мягко улыбнулась Кирия.

И подавшись вперед мимолетно прикоснулась своими солеными от слез губами к моим, вызвав своим порывом состояние форменного ступора. А сама тут же вскочила да исчезла за дверью.

Та-ак, похоже, завтра прощания не случится. Оно было только что.

Предположение оказалось абсолютно верным. Эта дуреха просидела до утра в девчачьей спальне, даже на завтрак не явившись. Так голодной, наверняка, и отчалила, вместе с церковниками — за данным историческим моментом я во все глаза наблюдал с приютской крыши. В самый последний миг, прежде чем забраться в экипаж, Кирия обернулась и пересеклась со мною чуть смущенным взглядом, явно вспомнив свой вчерашний неожиданный экспромт. Ну, тут сам, если по правде, мысленно краснею, по счастью внешне этот факт сторонним обнаружить сложно.

Ага, позорище, у Кирии-то глаз зоркий.

Вот, все, конец, карета давно скрылась из виду. Сижу. Вздыхаю. Спускаюсь вниз, иду к своей коморке. Нужных вещей не так уж много. Простой, 'нелетальный' кистень всегда при мне, его 'старший брат' с железным билом на цепи и дубовой рукоятью пылится в сундуке. Папка из плотной кожи с набором перерисованных в библиотеке карт. Веревка, нож, компас, кремень, всяческая бытовая мелочь. В котомку!

Теперь же...

Собравшись большей частью, за исключением сухпая, зашагал бодро в кабинет Беорна. Не дело исчезать внезапно, монах родителей мне неплохо заменил. И ему я обязан ой как многим.

Постучав, открываю дверь.

— Лето, — констатировал святой отец, качая головой, — Покидаешь приют? Я все же надеялся, что это случится не так сразу.

— Да. Здесь меня, к сожалению уже ничто не держит. Только продуктов в дорогу еще возьму, если можно.

— Конечно можно, я ж не изверг! И... — он встал, — Погоди немного, сейчас.

С минуту порывшись в одном из своих шкафов, настоятель выудил на свет божий нечто определенно тяжелое, металлическое, в тряпичный сверток завернутое. И протянул мне.

— Вот, бери, лет семь, наверное, без дела тут валяется! По случаю достался.

— Магострел? — бессмысленно переспросил я, едва рассмотрев подарок, — Ваш?

Грубоватый, из стали, треугольный ствол с толстыми стенками, покрытыми дюжиной рун и несложным орнаментом, выстроенным в линии. Простое деревянное ложе с прикладом, спусковая скоба и мутный кристалл маны сбоку. Снаряды пихаются через срез, никаких обойм не предусмотрено. Зато имеется кожаный пояс с двенадцатью гранеными болтами, каждый в половину локтя длиной. Относительно дешевая, но убойная штука.

— Нет, свой, с войны оставшийся я тебе не доверю, да и дорог он мне, как память. А этот же — простой пехотный, разгон на воздушной стихии работает, а не на чистой магии, так что с ним легко управиться. Разберешься?

— Уже. За ствол при стрельбе не хвататься, покуда руки жалко, заряд до полного опустошения не доводить, иначе накопитель рассыплется. Медленно пополняться он вроде сам должен, достаточно постоянного контакта с воздухом.

— Вот, считай, что устные нормативы сдал, — улыбнулся с грустью в глазах отец Беорн.

— Спасибо. За это и за все... Прощай, старик, — ответил я, вставив обращение используемое мною в разговорах с настоятелем чрезвычайно редко, даже наедине.

А затем, не откладывая вышел прочь.

Путь мой лежит в обход Столовой горы по ее лесистому пологому склону, на север. Живность здесь водится, некоторыми навыками охоты обладаю, да и магострел подспорье в данном занятии хорошее. Граница Марки с триозерскими княжествами проходит почти сразу за вершиной, так что до сохраняющей независимость верхней половины Гардарики тут топать всего несколько дней. Там дальше же леса зачастую становятся вовсе дремучими, а значит, дичи в них водится больше.

И главное, сами люди в тамошних селениях должны поменьше шарахаться от моей внешности. Благо изрядная часть князей во время войны сражалась на стороне Каганата, лелея надежду изгнать Райхен из юго-западной Гардарики. Плюс, само вечное соседство с черными орками должно играть свою роль. Когда торгуют, когда бьются, но вражды серьезной, похоже, нет — судя по книгам.

— 'Ну, Шиз, радуешься?' — на ходу поинтересовался я, ощутив знакомый зуд.

— 'Нет. Меня настораживает твое состояние', — донесся тихий ответ.

— 'О, замечательно, и что со мною теперь не так?'

— 'Чувство безразличия к самому себе. Готовность сдаться течению', — пояснил назидательно свои слова мысленный голос.

— 'И что, нужно было хватать Кирию в охапку и тащить с собой? Похерив на корню ее мечту?' — возмутился я сему диагнозу.

— 'Уверен ли ты, будто правильно понял, чего именно в реальности она желает?'

— 'Не тебе судить! И знаешь... Уверен'.

— 'Идиот', — констатировал Шиз безразлично, прежде чем исчезнуть.

Не, тогда он точно обиделся, я не я буду!

Однако, спустя неделю пути, на котором, к слову, старательно избегались редкие дороги, уже Столовая гора к тому дню высилась весьма далеко за спиной, мне пришлось частично признать правоту Шиза. Ну, на счет безразличия. Иначе, с какого перепугу дернулся повстречавшегося ненароком пещерного медведя выцеливать? Вот перся тот по своим делам, да большой, да страшный, шкура у него хорошая, несколько раз завернуться можно. А ведь с хреновым магострелом даже опытному охотнику на эту тушу ходить очень опасно. Пускай, болты грозно смотрятся, человеку таким иногда конечность начисто оторвать реально, дык то ж человеку!

Короче, первый мой выстрел череп мишке нифига не прошиб. Хорошо еще ума хватило леску за проушину не привязывать, иначе б посеял не только снаряд, но и оружие. Просто времени могло не хватить — тянуться за ножом, резать...

Потому как драпать надо было, от ревущего зверя на ходу без напряга стволы деревьев выламывающего. Спасли меня — общая проворность да легкость возрастная. Поблизости небольшая скала из земли торчала, незадолго до того замеченная, вот на нее в последний миг взобраться чудом и умудрился. Второе чудо произошло, когда медведь не сумел сам вслед за мной влезть, забавно грохнувшись на задницу. Ну, забавно-то стало потом, а тогда я сподобился поймать момент, засадив второй болт в глаз подставившемуся михе.

Тот издох сразу, видно болт до мозга достал.

И че, куда, спрашивается, девать такой трофей? Мяса гора, шкуру в одно рыло не утащить, да и опыта в срезании такого богатства плачевная нехватка. Разве что вершками обойтись, ибо просто все бросить жаба душит.

Сказано — сделано. Не, скорняки рукастые меня, конечно, за такое обращение с материалом бы убили, оказавшись даже в своем праве. И времени потерял немало, попутно перемазавшись тотально. Опять радуюсь, додумался верхнюю одежду снять! Но весьма опрятный кусок шкуры себе на теплую накидку таки организовал, да. Может сейчас и лето позднее, но постепенно я буду забираться все ближе к северу, чтобы в итоге подойти к природным границам Норсбореи, а снег там вообще едва ли сходит.

Ладно, речка неподалеку встречалась, почиститься, вернуться, нажарить мяса сколько получится. Костер горит, зверье подходить близко не станет. И тупо боязно пока большинству хищников должно быть, вот когда туша чуток завоняет — падальщики со всех окрестностей сбегаться начнут.

Расслаблено сидя на крупном камне посреди воды, смыв уже пот и медвежью кровь, я невольно всмотрелся в свое отражение. Обзаведшееся сегодня несколькими крупными царапинами да парой ссадин, что успели хорошо затянуться, хотя минули жалкие часы. Не первый раз сталкиваюсь с такой особенностью своего организма — по первости было думал, будто это норма для черных оков. Но нет, на них, конечно, раны, словно на собаках заживают, однако все ж не столь быстро. Кое-какие книги говорят, будто подобное служит признаком предрасположенности к определенному магическому направлению, например целительству. Еще очевидный вариант — магия крови.

Проверить ранее пытался, существуют упражнения простейшие, но безуспешно. Только вспоминается одно 'Но', с большущей буквы. То самое что оставило на торсе, и локтях с предплечьями ветвистый такой узор шрама, красноватого слегка. Молния. Удары током живым существам вообще малоприятны, а мощные разряды, до кучи, еще и возможность колдовать на время замечательно блокируют, потоки маны перекрутив. Как правило, восстановиться после такого вполне реально, сроки разнятся от жалких секунд, аж до недель. Важны тут опыт мага, его могущество, сила воздействия и продолжительность...

Меня молния, роди обратно мама, шандарахнула! Подозреваю, подобного на всю жизнь достаточно. Но ничего, зато выжил, и мозги прочистило капитально, так сказать. Жизнь, вон прошлую вспомнил...

Миновало еще несколько дней, прежде чем ноги вынесли к полноводному руслу, по всем признакам реке Рохошке принадлежащему. Она течет, извиваясь, на север, образуя в итоге болотистое озеро Пядь, наиболее близкое среди товарок по размерам к трем великим озерам давшим название этому краю. Хотя один бес, до тех пресноводных гигантов си-и-ильно не дотягивает. Но сие и не важно. Значение имеет, что топая относительно данного русла, я рано или поздно приду в самый центр страны. Чем не направление?

Хотя к поселениям выходить придется гораздо раньше. Первый по счету болт об черепушку медведя угроблен начисто, остальные тоже не вечны. Кузнец нужен. А кузнецу придется чем-то платить. Ну, кой-какие накопления есть... Главная ценность — аж четыре золотых солида. К ним пятнадцать серебряных денариев — считай еще один солид с мелочью, и куча триенсов медных. Для городских деньги небольшие, им десяток солидов в год — заработок так себе. Но для крестьян... На два желтых кругляша, допустим, свинью хорошую купить можно. Короче, сейчас это не горит, но гипотетический способ пополнения бюджета искать необходимо.

За размышлениями о мирских благах едва не проворонил донесенный ветром легкий запах гари. А еще чуть пройдя вперед, нюх к тому прибавил запашок очень давно не мытых тел, смешавшийся с откровенной тухлятиной. Подозревая неладное, я сдвинул в сторону, дальше от реки, но общее направление сохранил. И несколько замедлил ход.

Первопричина столь мерзостного воздуха выяснилась где-то часа полтора спустя. С невысокого холма открылся тошнотворный вид на кем-то сожженную недавно стоянку орков, самых обычных, вроде как лесного подвида. Обитают в лесу? Значит лесные. Терминологией научной никто не озаботился, существенных отличий между тварями элементарно нет. Так же, они достаточно разумны, живут в среднем недолго, лет пятнадцать, ежели повезет, но зато почти повсюду, делают орудия труда, ценят оружие боевое, подчиняются вождям, шаманам...

А еще роют ямы плоти.

Эксклюзивный второй способ размножения присущий этому виду. Дыра в земле, куда сваливают любое мясо, если самим хватает пищи. Над кучей получившеюся камлают, добавляют свою кровь, месиво гниет неделями, а когда подходит срок, из ям выбираются зрелые, вполне живые орки. Но мало того, их шаманы научились, совершая ритуальное самоубийство, переселять собственные души в такие новые тела. С потерями, число попыток ограничено ума состоянием. Немаловажно — лучше всего в качестве расходника для ям подходят свеженькие мертвецы других разумных видов...

Потому орков обычных ненавидят вообще все, кто дружит с головой.

Что касается их связи с черными — последние экспериментов Тенебриса удачный плод родом из середины Темной Эры. Особенность дикой расы привлекла видимо дракона, и тот приложил немалые усилия, дабы довести ее до совершенства. В целом получилось. Любой простой орк слабее человека среднего, башковитые у них наперечет, как потенциальные шаманы. А меж черных немощи чудовищная редкость, к большинству болезней иммунитет, старость века полтора. Наконец, не чаще чем у людей встречаются кретины.

И свой далекий аналог ям плоти существует. Инкубаторы. Но здесь, конец информации достоверной, начало домыслов. Считается, будто чуть ли не всю их историю число черных орков рожденных миновав утробу матери, было заметно меньше тех, что появились на свет естественным путем. Однако каждый ихний воин привык таскать на шее подвеску с ловушкой камня душ, рассчитывая на перерождение. Правда, амулеты эти, будучи заполнены, весьма недолговечны. А работать с инкубаторами, по слухам, способен лишь обладатель Перчатки Власти.

Вспоминая тот факт, что численность никогда не была коньком расы черных орков, напрашивается вывод: цена искусственного их взращивания заметно выше, такового в ямах у первичного прообраза.

И возвращаясь к теме орочьего лагеря — вероятно, пожгли его триозерские егеря, привычные действовать в лесах, ведь перманентный извод опасных тварей на земле княжеств именно их задача. Сейчас, поди, гоняют по окрестностям уцелевших, если такие остались. Значит, мне лучше вернуться чуть назад, к реке иначе есть шанс бестолково огрести...

К-х-м, шанс, махом ставший почти стопроцентным, едва м-мать стоило умно подумать! Ибо расслышал совсем рядом громкое дыхание нескольких глоток, явно не людское. И шаги. Попал. Приник к ближайшему стволу, магострел в руки, болт в срез, подготовил кистень. Бегать слишком опасно, орки не глухие, да и почуять вполне способны, нюх на чужую плоть у мразей феноменальный.

Идут на меня, судя по звуку — трое.

Серо-зеленый грязный силуэт показался в просвете между листвой кустов. Расстояние саженей пятнадцать... Щелчок, свист воздуха. Двое теперь.

— Ар-р-р-гх, чер-р-рный детеныш! Зря пр-р-р-ячешься, людишки уже далеко ушли, тебе не помогут! — раздался, следом за выстрелом, хриплый рычащий голос.

Хрена! Мало того что мою расовую принадлежность относительную разобрал, так еще и говорит на рэканском весьма связно. Шаман?! А вот второй уже сюда голову сломя бежит. Перезарядиться никак не успею, хватаю кистень...

Резко вскакиваю немного наперерез тощему орку, одновременно со взмахом била от земли вверх, наискосок. Едва по касательной зацепив грудь урода, делаю возвратный замах над головой. Хрясть! Тварь валится чуть сзади с разбитым в ошметки черепом. Рывок, скрываюсь за очередным древесным стволом. Сердце будто сумасшедшее стучит, виски сдавило болью. Необходимо успокоиться. Чем опасны шаманы в прямом бою?

Ну, той же стихийной молнией приложить, едва-ль идущей в сравнение... А толку, по любому хватит минимум сознание потерять. И все зависит от элементальных духов, что в бубне, или где там конкретно сидят, согласившись шаману за подкорм служить. Пляски ж со всяческими ритуалами могу смело отбросить. Долго. Значит, из быстрых способностей разряд, неоформленный сгусток пламени, воздушный удар. Как-то так. Э-э-э?!

— Сплошное нае...во! — эмоционально выдыхаю, обнаружив, как буквально секунды назад образовавшийся труп — не торопясь встает.

О подселении имеющегося духа в тело погибшее я не подумал. Ой хреново! Надо морду шаманскую валить, без вариантов. Драпать бесполезно, этот — способ догнать найдет, даже если сам с трудом конечности переставляет. Вновь снаряжаю магострел, зажимаю меж пальцев еще пару болтов. Придется быстро сближаться, перебегая от ствола к стволу. В игнор нежить, подобные мертвяки опасны, покуда на одном месте торчишь. Ходу!

Мимо на скорости листва мелькает, мгновение рывка, остановка, повторить...

А вот и они, закрыты вырванными из почвы корнями поваленной давно сосны, десятком саженей отсюда. Полагаю, последний живой орк собрался защищаться поднятым телом сородича, словно щитом. Вперед!

Пригнувшись, обхожу дугой павшее дерево, держа на прицеле низ. Точно, бормочущий негромко ублюдок посохом шевелит, припав к земле, а между мною и ним анимированный труп стоит. Дурак, просветов полно! Жму на скобу...

Хрена?! Мертвяк успел дернуться, поймав тазом болт в комплект к разворотившему брюхо первому. Запасной, быстро! Но уже вижу — шаман, свою кривую вскинув палку, произносит что-то, а из костяного навершия указывающего в направлении меня, вырывается, потрескивая белая ветвистая змея, сотканная из света. Все же, выходит, молния. Обидно, издевается судьба!

Вспышка резкой боли сотрясает тело, все мышцы разом судорога сводит, а пальцы до выступившей крови инстинктивно жмут несчастный магострел. Кажется, я рухнул на траву, но осознать происходящее вокруг сложно, разум элементарно число минувших секунд подсчитать не в силах.

Внезапно изменяются неуловимо ощущения, будто вовне из тела безудержно рвется нечто. А расплывающийся взор упрямо фиксирует проклятый разряд, окрашивающийся постепенно в темный цвет индиго...

Громкий хлопок воздуха, боль чуть сошла, но тут же мое тело подхватывает пришедшая ударная волна, отбрасывая спиной назад, да обо что-то серьезно саданув. И даже так, свое состояние легко блаженством бы назвал, сравнив с моментом ранее. Перетерпев чуток, с немалым трудом встаю. В ладонь просится сама собою кистеня рукоять, обратно ковыляю, сей непонятный взрыв был обязан приложить не единого меня. Так что репу орка побыстрее стоит познакомить с железом била.

О! Не придется. Горлом его на острую корягу нанизало превосходно. Прямо бабочка с иголкой, ха! Н-да, вот урод. Морда покрыта оспинами, клыки кривые, левый сильно торчит вниз, правый вверх. Нос как у сифилитика, череп почти лысый с жиденькой косичкой. Да с ног до головы всякой херней обвешан.

Та-ак, шаман же тварь не из последних, если приволочь его башку в ближайший крупный населенный пункт, Рохошград, который дюжиной миль к северу на реке стоит, то по идее можно даже заработать. Отлично, с паршивой овцы шерсти клок. Должна же существовать польза от подобной растраты нервов? Только собрать вначале собственные пожитки, поблизости раскиданные, да потом в некоторый порядок привести самого себя.

И все же, что это было? Ну не орк же с накосячил, право слово! Врыв, прямо или косвенно оказался вызван именно мною. Как и почему?

— 'Ты прав, произошедшее — реакция твоих потоков маны на шок. Я чувствовал очень сильную ее нестабильность. Сейчас, к слову, она тоже имеет место быть, в меньшем масштабе. Впрочем, за четыре года здесь ничего не поменялось', — залез в мои мысли Шиз.

— 'И откуда такие выводы?'.

— 'Сам поймешь, когда пройдут физические последствия. Твоя боль мне не передается, зато многое другое я способен очень хорошо ощутить. Так же теперь ясно, почему ты не мог обнаружить у себя склонности к магическим дисциплинам. Все виды проверок предполагали использование простейших заклинаний. С твоей энергетикой бессмысленно. Любое формируемое на ее базе заклятье банально рассыплется'.

— 'А хорошие новости есть?', — раздраженно поинтересовался я, усевшись на придорожный пень.

— 'Возможно. Ты, скорее всего, сможешь научиться некоторому контролю над собственной неустойчивой маной, создавая из нее направленные энергетические всплески. Без заклинательных формул и ритуалов. Вероятно, подобные выбросы будут иметь существенную разрушительную мощь. Но помни — все вышеперечисленное — мои предположения, для точных выводов недостаточно информации'.

— 'Эй-эй, это конечно вроде как неплохо, но, про ритуалы! Мне теперь еще и элементарнейшие заговоры, оказывается, произносить нет смысла? Совсем стал ущербный?' — буквально схватился за голову я.

— 'Вспомни прочитанное. Ритуалистика строится на иных принципах'.

— 'А, да верно, сглупил, там же главная составляющая — элемент веры, а не собственная энергия', — посыпаю голову пеплом, — 'Стой, а магия крови? Она же хоть и работает через заклинания, но ману ведь не задействует'.

— 'В твоем случае хватает даже опосредованного влияния энергетики. Возможно, эту проблему можно будет обойти, найдя способ очистки крови от паразитной силы'.

— 'Самоубийством попахивает', — неуверенно прокомментировал я подобную идею.

— 'Можно чистить уже слитую из организма кровь. Этого хватит для написания гримуара', — ляпнул Шиз, явно не подумав.

— 'А пользоваться я им как буду?! Пустил ману, рванул томик к бесам, отличная взрывчатка, гномы умрут от зависти'.

— 'Этот разговор принимает характер бессмысленного теоретизирования. В приюте имелось не так много текстов описывающих научную сторону магии. Наши знания поверхностны'.

Хм, он прав. Ладно, отдохнул малость, пора топать дальше, недолго уже осталось до пункта назначения.

Рохошград, своеобразное такое поселение-мост, встретил меня высоченным частоколом, возведенным на мощном, в два полных человеческих роста, основании из необработанного камня. И парой крепостных воротных башен, маячащих с обоих берегов. Сам город, по сути — столица княжества одноименного, граничащего с Империей. Живет доходами с транзита товаров через Триозерье, да вроде бы пушниной.

Должно быть, именно тутошние егеря по души давешних орков ходили. Разгильдяи. Полагаю, шаман себя от нападения спасая, все остальное считай, племя направил в другую сторону, как приманку. А сам хотел свалить. Свалил, без туловища в мой мешок холщовый, висит теперь на палке за спиной. Воняет, сволочь!

Ладно, чего стою перед стенами, входить пора.

— Эй, пацаненок, куда путь держишь? Товары везе... Тьфу! Прицепилось, — проголосил скучающий на входе стражник, подпирая руки бердышом.

— Да, вот мой товар, голова орочьего шамана. Служивый, не скажешь, есть ли куда такой сдавать? — остановившись, дернул трофеем я.

— Погодь-ка, наша дружина ж по душу его ватаги сегодня ходила! Неужто упустили?

— Похоже так. Он на меня напал неподалеку от пожженной стоянки племени.

— И как же ты, один-то, мальчишка, шамана завалил? Так, а знаешь что? Сбрось-ка капюшон! — потребовал стражник, слегка насторожившись.

— Да пожалуйста, — исполнил я предлагаемое.

— Ох-тыж! Черный орк, нет, смесок? Ну, положим, почти верю. Ладно, иди в отделение гильдии охотников, там разберутся, чья башка у тебя в мешке, и стоит ли она денег.

— Куда именно-то путь держать? — напоминаю стражнику.

— Да сразу за башней, не заблудишься малой.

Хм, а дома за стенами тут близкую к последним стилистику имеют. Сплошь бревенчатые, верхом на каменных фундаментах, что высотою в целый этаж. Красиво... Только грязи на улицах многовато да нет нормальных мостовых.

Кстати, здание искомое и впрямь нашлось довольно быстро.

Процесс избавления от ноши занял целый час не меньше. Дольше эту несчастную башку в руках вертели, пытаясь доказать, будто я приволок им на стол неизвестно что. Утерлись, спасибо наличию некоторых примет, да бумажке на стене, по голову конкретного шамана. Что забавно, в гильдию тот заказ от властей пришел, а егеря вкалывают за казенные харчи. Так что уже сегодня-завтра писульку со стены вполне могли отозвать, по дурости. Шиш им!

Короче, деньги получил. Златник и три сребреника — монеты Триозерья, весом до имперских несколько не добирающие. Грубо выходит чуть больше солида. Налог учитывается, в когорте охотников на нечисть я ж не состою. А если б состоял, все одно взнос содрали бы, крохоборы. Теперь же, найти в Рохошграде угол и день-другой-третий поспать на нормальной постели.

Ибо задолбал лес.

Валяюсь в снятой комнате с видом на реку, поплевываю в потолок. Думу думаю, на тему: как быть? Сейчас, побившись насмерть за жизнь свою, слишком хорошо осознал: в Норсборею мне подаваться рано. Сгину в момент. Там твари такие водятся... И саблезубые кошки с волками, могущие за раз перекусить в поясе упитанного человека, это самые безобидные зверушки. На фоне диких варгов, троллей ледяных, или жутких йотунов. Придется хоть пару лет опыта понабирать, да вырасти чуть попутно.

А сейчас...

Хорош в неге пребывать, пойду за город, попытаюсь до маны своей достучаться.

Ну, собственно, и? Да Шизовы слова, частью, как минимум, верны. Опять. Я чувствую и впрямь, к себе прислушиваясь, нечто непредсказуемо бушующее внутри. Сила, которой даже касаться страшно, мерещится — едва тронешь — разорвет. Без злого умысла, просто такова суть энергий, зарожденных в результате надругательства над предусмотренным природой порядком.

Управлять этим? Издеваетесь? Эх, ладно, ведь в целом понимаю, подтолкнуть, дать некий выход вполне возможно. Первичные каналы маны, изувеченные даже, отдаленно похожи на атрофировавшиеся мышцы и разрабатываются схожими путями.

Замахиваться особо не буду, нужен простейший выброс, для пробы, вблизи ладоней.

Та-а-ак... Кажется пошла родимая...

— А, б...ть!, — вскрикнул я, схлопотав ударной волной в морду, прежде чем свершить неполное сальто назад, и долбануться затылком о землю.

Лежу, гляжу на небо, руки раскинув. Лиха беда начало! Зато могу с уверенностью сказать, цвет темно-фиолетовый с пульсирующими тонами красного — отличительная черта моего экспромта. Помимо формы драной сферы и нескольких разрядов, что разглядеть за краткий миг успел, прежде чем все взорвалось.

Вывод: дозу урезать. Да практиковаться, практиковаться пока шею не сверну!

С высоты полета птиц открывался бесподобный вид на громадный, будто идеально спланированный город, раскинувшийся неподалеку от Бреттского залива, что к юго-западу алламанских земель в Окиденте примыкает. Столица, Райхен, владение, не принадлежащее прямо ни одному из многочисленных королевств Империи. Личная и переходящая вотчина Императора, а так же средоточие управленческих нитей всей Церкви Памяти.

Здесь, посреди бесчисленных искусственных каналов, закованных в мрамор и широких каменных улиц, способных вынести на себе самые грандиозные парады, возвышаются, довлея над прочими строениями десятки редчайших шедевров архитектуры. И поистине господствуют в этом великолепии три гиганта, рукотворные чудеса света, возведенные поверх могучих скал.

Шестиконечная, в плане, с заниженным центром, звезда здания гофтага на юге.

Пирамидально растущий от концов ввысь полуобруч имперского дворца на западе.

И, наконец, сооружение на востоке, в целом повторяющее церковный округлый крест, увенчанное сверху исполинским ребристым куполом. Собор Вечного Сохранения, для населяющих Империю Райхенскую людей — место сакральное. По старшинству второе после усыпальницы Короноса на Святой земле, посмертного пристанища титана, что пал в битве с властителем демонов Эревбиалом. Пал, но вырвал из лап врага победу, своей жертвой остановив Войну Небес и с нею — шествие по землям Омниума демонической орды.

Неподалеку от великого собора раскинулся целый квартал, выделенный под нужды клира всевозможные. Помимо прочего здесь, разумеется, в достатке мест для учебы: как совершенствованию духа отведенных, так и закалке тела способствующих — кому последнее необходимо, дабы пользу нести Церкви. Немало в веках прославившихся рыцарей, едва ль не каждого военно-монашеского ордена, когда-либо существовавшего, проливали, в свое время, реки пота на песок этих площадок.

Однако сейчас, попав в один закрытый со всех сторон двор, что уставлен манекенами, обитыми железом, можно с уверенностью сказать — подобного Райхен ранее не видывал. Ведь более половины весьма прочных снарядов были уже разбиты в щепки, перемешанные с рваным металлом. А служки, ноги сбивая, с трудом успевали подносить очередные со склада.

Виновницей же переполоха, впрочем, ставшего сравнительно привычным, выступала, девушка внешне хрупкая, чья юность едва-едва вошла в свои права. И убывали те манекены от молниеносных ударов простейшим тренировочным мечом, тоже, отнюдь не первым по счету. Отдельного упоминания стоит — будущая воительница, облаченная в легкую одежду, не стояла на месте, она, абсолютно размывшись в воздухе, перемещалась хаотично по всей площадке, да так, что уследить за нею могли лишь опытные мастера.

— То что я вижу... Пугает. И поражает, — молвил пожилой священник в алой шелковой тунике, наблюдающий за действом с галереи.

— Соглашусь, Ваше Высокопреосвященство, трудно представить, она добилась подобных результатов за неполные два года! — кивнул в ответ собеседнику высокий поджарый мужчина лет сорока, обладатель рыжей шевелюры, — Уже сейчас большинство опытных наставников в серьезном бою не годятся ей в подметки. Даже я сам не продержусь минуты, Кирия просто задавит силой и скоростью. Конечно, ее техника владения мечом хромает на обе ноги... Но сия мелкая неприятность быстро сойдет на нет, если девчонка продолжит заниматься со своим-то остервенением.

— Это странное серебряное мерцание, должно быть, проявление ангельских сил?

— Меньшее из возможных. Мы не видим, но ее мышцы сейчас буквально пронизаны нитями света, именно им Кирия обязана показываемым могуществом. Более того, она научилась формировать что-то вроде доспеха, потому латы ей не понадобятся никогда.

— Однако целители говорят, будто присущие ее матери чудотворные способности даются девочке с немалым трудом. Про составное чародейство уж речи никакой нет, совершенно не тот склад ума, — прокомментировал услышанное кардинал, качая головой.

— А Лирайя, помню, была едва ли не слабее обычной девушки, — усмехнулся мастер боя.

— Да, невозможно быть гением во всем, ты прав, Вольфмарк.

Внизу, тем временем, избиение несчастных манекенов внезапно прекратилось. Кирия секунду постояла на месте, вздохнула, и, отнеся меч к стойке с собратьями, приняла у служки полотенце — вытереть пот. Чтобы мгновением спустя исчезнуть в одном из многочисленных проходов.

— Полагаю, вам известно, куда девчонка уходит после тренировок? — поинтересовался у священника наставник.

— Тут нет секрета, она однажды случайно забрела на верхние этажи Собора. Да познакомилась там со жрицей Вед...

— Как?! Я ведь слышал — жрица совсем не говорит и даже происходящее вокруг почти не воспринимает! — серьезно удивившись, перебил кардинала бывший воин, — Прошу прощения.

— Не бери в голову, сын мой, твой порыв понятен. И считай чудом, но девушек сейчас вполне можно назвать подругами, Астрид же впервые за годы стала походить на человека, а не фигуру восковую. Как всегда слаба, большую часть дня проводит в целебной купальне, однако, виданное ли дело — стала улыбаться! — воскликнул клирик под конец своих слов.

— Добрые вести! Возможно, Райхен теперь не лишится жрицы очень долго. Вот уж она целиком заслужила право жить и радоваться жизни.

— Будем надеяться...

Минуло менее часа, когда в зал расположенный на ярусе Собора открытом узкому кругу лиц, ворвалась вихрем чуть запыхавшаяся Кирия. Помещение это, с остекленным потолком и видом на небо, богато отделанное дорогими каменными породами, почти постоянно полно клубами пара. Те вьются над ванной громадной углубленной в пол и занимающей всю центральную часть зала. А посреди нее, на ложе, погруженном в воду, пребывала вечная завсегдатая данного места — жрица Вед. Бледная семнадцати лет девушка, наделенная редчайшей красотой и даром знать каждый из существующих в мире ныне ответов на любой заданный вопрос, платя цену страшную.

Гостья ж, не откладывая скинула одежду с себя на пол и погрузилась сбоку от единственной подруги, обретенной в столице, породив движеньем кучу брызг. Что вызвало серьезное неудовольствие четырех монахинь приставленных помогать жрице во всем.

— Ах, ну и устала я сегодня! — выдохнула Кирия, едва расслабившись, с блаженным выражением на лице.

Ее речь повлекла трудно, с первого взгляда, заметный отклик у Астрид: приподнятые уголки губ и легкое смещение практически немигающих голубых глаз.

— Нет, не надо, я сюда хожу не только поплескаться. Думаешь, иначе бегала бы регулярно через сотни ступенек лестниц Собора? — с напускным негодованием произнесла дочь ангела, будто в ответ на мелкую подначку.

Голова жрицы шелохнулась.

— Прочие отчего-то не интересуют. О чем вообще говорить с отпрысками аристократов? И до нашей нечаянной встречи для меня помимо тренировок мало что существовало.

После сей фразы Астрид чуть опустила подбородок, тем самым разомкнув губы.

— Эй! Тебе смешно? Лето — мужчина! То есть, сейчас он должен быть уже практически мужчиной, так что это другое... А! Нет, наоборот! Забудь, пожалуйста, — попросила, стушевавшись Кирия, и ожидающе всмотрелась подруге в лицо, — Ладно, ладно, ты абсолютно права, все именно так! Довольна?

Потянулись минуты тишины...

— Эх, хотела бы я знать, как он? — тихо раздался вскоре заданный пространству вопрос.