|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 6. Попаданец и его команда.
Наконец, через неделю — ровно по графику всё было готово к началу выполнения плана по ремонту "француза". Рабочий комбинезон постиран и заштопан, окошко в гараже прорублено и застеклено, смотровая яма выкопана и обложена красным "печным" кирпичом на глиняном растворе, а гаечные ключи откованы, "откалиброваны" и закалены. Ну а печь будет готова к зиме, в чём клятвенно заверял завхоз Рудаев — пока не к спеху...
Мы с Кузьмой даже успели некоторые простейшие бытовые "удобства" на скорую руку соорудить: снаружи простейший рукомойник из имевшегося целого жестяного ведра и внутри гаража некое подобие примитивного душа за занавеской из дерюги — можно мыться после работы, пока на дворе лето. Ну, а общий туалет типа — "деревенский сортир", близ волостного управления — уж издавна был. Я лишь, уже в процессе ремонта, приказал завхозу его вычистить и засыпать известь — чтоб не досаждали полчища навозных мух, за каким-то бесом лезущих во все естественные отверстия моего организма...
Собрав толпу человек в десять, с большим трудом перекатили автомобиль на спущенных баллонах на яму, затем — действуя всевозможными дрынами в качестве рычагов, поставили его на "козлы".
Всё — можно начинать ремонт и апгрейд — главное, синей изолентой закупиться...
Хахаха!
* * *
Начинали мы с Кузьмой с самого простейшего — сняли колёса, разбортировали их... Вид их несколько меня озадачил, ибо они были как "редиска": если сами баллоны — красные, то извлечённые из них камеры — белые!
"Высококачественный бразильский натуральный каучук", — с трудом соображаю, вспомнив из когда-то читанного.
Если вид камер меня озадачил, то их состояние — обескуражило...
Е-моё!
Очередной предынфарктный рубец на моё снова молодое и ещё пока не изношенное сердце: красные покрышки ещё куда ни шло, но и без того латаным-перелатанным камерам — кранты, без всяких вариантов. Сперва, рассчитывал обойтись вулканизацией — однако, человек предполагает, а суровая русская зима — гробит натуральный каучук ненакачанных камер на сгибах.
"Вскрытие" двигателя, снятого при помощи подвешенной к потолку лебёдки-ворота, показало — что "пациент" давно уж мёртв и, если и двигался в последнее время — наподобие зомби из племени Вуду, то исключительно при помощи каких-то магических заклинаний — мне неведомых.
Спрашиваю юного напарника:
— В Ульяновке есть колдуны или ведьмы?
Тот, тоном взрослого, умудрённого жизнью человека:
— Да, как им не быть при темноте нашей... Позвать?
— Пока не надо.
Дальше, вроде пошло пободрее: сцепление и тормоза удастся реанимировать самостоятельно — заменив фрикционные кожаные накладки из кусков толстой подошвенной кожи, да подрегулировать вытянувшиеся со временем от усилия тросики. Цепь пришлось укоротить на пару звеньев и она — сколько-то там времени ещё послужит, хотя и будет несколько лязгать.
С ходовой, рамой, подвеской и кузовом — без особых проблем, хотя дело сильно буксовало из-за тех самых самопальных гаечных ключей — изготовленных из скверного железа и кустарно закаленных. То и дело их приходилось относить для перековки в кузню к Климу — благо, тот уже успел "обрыбиться" на американские снасти и, весь собой довольный такой — ремонт делал быстро и совершено бесплатно.
Разбирая, порядок разборки и позицию каждой детали зарисовывал на блокнотик с подробными пояснительными записями: на человеческую память — даже на такую феноменальную, какая оказалась у Кузьмы — шибко надеяться не стоит... Она, меня неоднократно "там" подводила и "здесь" тоже — в любой момент может подвести.
Смазки "WD 40" под рукой не оказалось (хахаха!) и, я решил изготовить аналог по рецепту отца: трансмиссионное масло разбавляем до нужной консистенции керосином. Получившийся "коктейль" залил в пузырек из-под одеколона снабженный пульверизатором.
Работает, не многим хуже фирменной "вэдешки"!
— Учись, Кузьма, — говорю помощнику, взлохматив его рыжие вихры, — голова нам дана — не токмо шапку носить.
— Знамо дело, — буркнул тот, — картуз ещё.
"Домовёнка" учил так, как меня самого мой отец учил-натаскивал: крутя какую-нибудь гайку или ещё что, не умолкая чесал языком — рассказывая, что именно и для чего я это делаю. Затем переспрашивал, заставляя "чесать языком" уже его — выясняя, что он понял. Научил пользоваться измерительным инструментом, рассказал про метрическую систему... Тот, понял её прямо на ходу:
— Ух, ты... А так и взаправду лучше!
— "Лучше", потому что проще, Кузьма. А всё гениальное — именно просто, ибо... Ибо просто!
Паренёк, действительно оказался способным — боюсь сказать больше, чтоб не сглазить. Вот только общего образования у него не хватает, да впрочем — он не особенно то и тянется к "наукам", предпочитая занятиям "ремеслом".
Говорю ему как-то:
— Конечно, ремонтировать автомобили я тебя научу, Кузьма... Дело тут не особо хитрое — если "масло" в голове есть. А вот "ума" тебе, я дать не смогу: ум он, или есть — от отца да от матери, или его нет — третьего не дано! А образование — как оселок, на котором ум оттачивается до состояния бритвенной остроты... Так, ты что — предпочитаешь остаться тупым? Всю жизнь ключи подавать или гайки вертеть — какие, кто скажет? Образно говоря, конечно...
Тот, ковыряя в носу:
— К чему мне всё это, дядька Серафим? Вон я вижу — много грамотных ходит и, чем они лучше дядьки Клима — с его тремя классами церковно-приходской? Лучше и чище одеваются? Так и дядька Клим — когда не в кузне, так оденется — ровно комиссар какой.
Вот и поговори с ним — с "юным дарованием"!
— Вынь палец из носа, Кузьма, резьбу свернёшь.
Стремясь переломить такое его "приземлённое" мышление, я рассказывал про учёных, изобретателей и изобретателей — внесших вклад в технику и в ход всей мировой истории.
Вижу, начинает призадумываться:
— Дай мне слово, Кузьма, что как начнётся новый учебный год — ты всерьёз возьмёшься за учёбу. Это будет моё первое тебе комсомольское задание.
— Да, чтоб я сдох!
— Хм..., — кручу головой, — замётано.
Сняв и разобрав двигатель, принялись разбирать кузов для очистки и покраски.
* * *
Кстати, да!
Несколько опережая события, конечно... За время ремонта "Бразье 30/60 CV", в волостном посёлке Ульяновка была создана первичная комсомольская ячейка. Сообщение об этом — воистину "эпохальном" событии, было широко освещено в уездной и даже — губернской периодической печати. Об этом, я лично позаботился — написав репортаж "с места события", распечатав в нескольких экземплярах с помощью секретарши Ксенофонтовой и разослав по всем губернским редакциям.
Видать, мой стиль "репортажа" заинтересовал издательства и мне пришла пара предложений — "от которых не смог отказаться" и, я стал внештатным корреспондентом уездной и одной из губернских газет под псевдонимом Антон Сталк. Это был мой ник на Форуме альтернативной истории, если что...
Хотел было "прыгнуть" выше, но не обломилось!
К сожалению, в центральном органе печати большевиков — в небезызвестной "Правде", куда я письмецо с "репортажем" тиснул, меня не напечатали.
Ну, да — лиха беда начало!
Не могу не обойти вниманием особенности местных газет этого периода... Не знаю, как там будет дальше, но вопреки ожидаемому — в начале 20-х годов полное отсутствие какого-либо партийного словоблудия в прессе! Даже в "Красном сормовиче" — всего лишь несколько упоминаний о Ленине да о Троцком, пара статей о внутреннем и внешнеполитическом положении страны. Про Сталина лишь одно упоминание нашёл и то лишь в такой последовательности: "...Товарищи Зиновьев, Каменев и Сталин".
В основном же, в газетах по большей части — объявления и реклама. Что характерно, цены на товары и услуги в эпоху зарождающегося НЭПа указаны "в довоенных рублях" — а там уж каждый заинтересовавшийся сам переводил по существующему курсу в ту валюту, которой обладал.
Часто в газетах публиковались заметки о дорожно-транспортных происшествиях, достойных пера Ильфа и Петрова, типа таких:
"2 октября 1921года, в одиннадцать часов вечера, по улице Большой Покровской шел трамвай Љ 3. Ехал в нем пьяный грузчик Андрюхин. То ли нарочно, то ли нечаянно, но стекло в окне он разбил. Кондуктор стала кричать на него и угрожать доставлением в милицию и взысканием суммы ущерба. Испугавшись, хулиган по подсказке черта, наверное, выскочил в разбитое окно и тут же был наказан Богом (и, надо сказать, тот — как всегда, переборщил): Андрюхин попал под встречный трамвай, и ему отрезало обе ноги".
"Стечения обстоятельств вообще бывали самые невероятные. Сидоров И.И. 26 апреля 1922 года на улице Осыпной упал из трамвая на переднее крыло автомашины, та свернула вправо и наехала на идущую по тротуару гражданку Осипову — которую доставили в больницу, где она и скончалась".
"Гражданка Новосельцева ехала на трамвае в сторону Макарьевской ярмарки, свесила в окно, надо сказать — очень красивую руку, а какой-то подлец снял с нее часы. Бог с ними, с часами, была бы голова цела! Так нет, в этот же день, гражданин Федоров так высунулся в окно — что головой ударился о трамвайный столб поддерживающий электрический провод и, с травмой черепа был доставлен в больницу" .
Последний, видать, был родственником эфиопского жирафа и обладал феноменально длиной шеей.
* * *
А, сама история с созданием первичной комсомольской ячейки происходила так...
Как только мы с Кузьмой взялись за ремонт председательской "лохматины", тут же возле гаража стала собираться любопытная и вездесущая ребятня — видом не дать, ни взять беспризорники. Их гонял было завхоз Рудаев матерным матом, да ему подчинённый дворник метлой. Однако, что тот, что другой не слишком преуспели в этом занятии: только бывало отгонят стайку особенно назойливых, да отойдут по своим делам — как "мелкие" снова здесь. Я тоже было дело — пошумливал, да только когда уж совсем досаждать начинали или видел — стащить что готовились.
Однако, сие обстоятельство сильно напрягало и отвлекало от работы и от обучения Кузьмы автоделу. Последнее, весьма удручало потенциальной невозможностью переложить нудный головняк по ремонту председательской лохматины со своей спины — на его юные плечи...
"Кавалерия" пришла на помощь с той стороны, откуда её и не ждали!
Как-то смотрю, ближе к вечеру подходят ребятишки постарше — приблизительно одних лет с мои учеником и, всю мелюзгу как ветром сдуло. Тут меня, как обычно осенило:
— Мужики! Пособите с ремонтом — после покатаю по посёлку на председательском лимузине.
От обращения как к взрослым — у "мужиков" прямо-таки в зобу дыханье спёрло и, они кинулись нам помогать со всем нерастраченным юношеским энтузиазмом. Ну и заодно — так надоедавшие первое время "мелкие", не смели приближаться ближе полёта в них чего-нибудь не слишком тяжёлого...
Возрастную "субординацию" в посёлке Ульяновка соблюдали чётко и, старшие излишне долго не парились в поисках способов поставить младших на место!
Так как "энтузиастам" поручал я, как правило, самое трудное: к примеру — очистку стальной щёткой ржавых поверхностей ходовой, рамы и кузова и, затем их окраску суриком — то среди любителей "покататься" на старом автомобиле была большая "текучка".
В результате, к концу первого этапа ремонта "француза" — его разборки на составляющие элементы, у меня остались лишь самые стойкие или чем-то ещё дополнительно мотивированные ребята — кроме возможности "покататься". Короче, образовалась небольшая — но, не боящаяся никакой чёрной работы и любых трудностей, устойчивая группа. Не считая самого Кузьмы, команда состояла из пяти человек подростков — от тринадцати до пятнадцати лет. Кроме личностных мотиваций — о которых ниже, этих ребят я на завершающем этапе дополнительно тайком мотивировал не просто "покататься" — но и возможностью самим "посидеть за рулём".
Это были типичные подростки с поправкой на время: с угловатостью манер, с не всегда почтительной по отношению к старшим свободой рассуждений, с нарочитой резкостью и шероховатостью языка, на которым они изъяснялись. Период наступления половой зрелости переживают с исключительными трудностями, инстинкты преобладают и, в силу темперамента — требуют немедленного исхода. Отношение к предстоящей взрослой жизни — скорее полусознательное, дающее мало пищи интеллекту и его борьбе с инстинктами. Грубы, дерзки и резки до крайности, в поведении невооружённым взглядом заметен болезненный и колючий эгоцентризм. Безусловно, общее развитие для возраста — недостаточное, учение даётся им с большим трудом.
Зато, как и положено быть у подростка — самоуверенность колоссальная!
К работе относятся исключительно горячо и нервозно, но если регулярно не "подогревать" — быстро остывают.
"Сырьё", короче — неотёсанные искусным скульптором бесформенные глыбы мрамора!
И я как древний грек Пигмалион, настойчиво, кропотливо и целеустремлённо "отёсывал" из них сразу шесть "Галатей"...
Это "ваяние" новых личностей происходит ежедневно и, уже дает некоторые — пока мало заметные, плоды.
* * *
Среди всей группы выделялось двое: Ефим и Елизавета. Да, да — была среди мой команды и одна девочка! Ладно, её оставим "на сладкое" — это будет отдельной "песней", а пока про "сильную половину" нашей комсомольской ячейки.
У первого, у Ефима — самого старшего "отрока" в группе, фамилия была...
Анисимов.
Да, да — он самый! Старший сын самого Председателя волостного Совета — Анисимова Фрола Изотовича. Правда никакого, так мне хорошо знакомого "там" чванства представителя "золотой молодёжи" или попыток использования "родительского" ресурса — для получения каких-то особых привилегий для "катания" на автомобиле, не наблюдалось. Да и узнал об том не сразу. Хотя, обликом Ефим мне кого-то сильно напоминал, догадался только тогда — когда сам Фрол Изотович, зайдя в гараж проверить выполнение "графика", воскликнул в полном изумлении:
— Ефимка! Ты, что здесь делаешь?
Уже подсознательно "догнав" о их родстве, я опередил с ответом понурившего голову паренька:
— Товарищ Анисимов! При коммунизме — в котором будет жить уже нынешнее поколение нашей молодёжи, в чём я нисколько не сомневаюсь, могучая механическая пролетарская "лошадь" заменит живую — жалкую и слабосильную крестьянскую клячу. Поэтому, подрастающему поколению нашей пролетарской республики необходимо обязательно знать устройство автомобиля, чтоб не быть в светлом будущем — тёмными и отсталыми личностями! Осознав это Ефим и другие ребята, желая быть максимально полезными членами (Лизка, дура, хихикнула) нового общества — добровольно помогают мне ремонтировать автомобиль и заодно изучают его устройство...
Родитель "номер один", в полном обалдении только и молвил:
— Ну молодцы, молодцы... Изучайте, конечно — глядишь сгодится.
Позже, Фрол Изотович не забывал расспрашивать про успехи своего первенца и, я как только мог, хвалил его — зарабатывая дополнительные "бонусы" у представителя власти.
"Хваля" Ефима, я нисколько не лукавил: малый, действительно оказался способным... Только не по части "изучения устройства" и, вообще по мастерству и механике: здесь, среди прочих — он скорее был вечно отстающим.
Но, какие задатки прирождённого лидера!
Видно, весь в папашу: сверстники его слушались беспрекословно и, с ним боялись связывается даже ребята постарше — лет уже шестнадцати-семнадцати, как понял из подслушанных разговоров. Дрался он умело, нахраписто и жестоко — никогда не заканчивая потасовку первым, не пасуя — даже перед гораздо более сильными парнями. Времена до сих пор стоят дикие, нравы народные — понятные и простые: чуть что-то не так — в морду.
Самый сильный всегда прав и, горе — не умеющему постоять за себя!
Конечно, намереваясь создать первичную комсомольскую ячейку, я не собирался долго числиться её лидером — у меня другие задачи. Сперва я метил на это место Кузьму, но потом вижу — не тот психологический типаж. Да, возможно выучившись и приобретя какой-то житейский и производственный опыт, тот станет главным инженером крупного промышленного предприятия или ведущим конструктором в его КБ. Но, работа не с бездушными железяками, а с живыми людьми — не его конёк: поставь его директором — провалит всё дело.
Ефим же другое дело!
"Порох" он никогда не выдумает и "велосипед" не изобретёт... Но я мог поручить ему какую-нибудь работу, сам спокойно пойти куда-нибудь по каким-то другим делам и вернувшись — обнаружить её сделанной на отлично. Если сын председателя Ульяновки что-то не понял по "процессу", он привлекал Кузьму в качестве "консультанта" и, с его слов расставлял всю свою "братву" по рабочим местам. И сам, что характеризует его только с самой лучшей стороны, кстати — не гнушался поработать кувалдой, гаечным ключом или щёткой.
Поняв, какой мне попался "неогранённый алмаз" в руки, сперва предельно мотивировав возможностью — не просто покататься на автомобиле или за рулём "посидеть", но и обещанием научить самостоятельно водить автомобиль — я принялся по возможности "шлифовать" эти природные способности. Времени конечно, во время ремонта было крайне мало, но тем не менее — в редкие минуты когда мы оставались с глазу на глаз: шаг за шагом, начиная с самого простого — я обучал его основам психологии управления подчинёнными и азам менеджмента. Ненавязчиво учил, как бы между делом брошенными словами — но он всё схватывал, всё запоминал и, вскоре гляжу — начал применять на практике.
У парнишки непростые семейные обстоятельства и полнейший душевный раздрай: отец, хотя и официально не развёлся — но фактически бросил мать с тремя детьми. Помогает, конечно по возможности материально...
Но этого ничтожно мало подростку — даже, почти ничего!
Как-то раз Ефим упросил меня к нему в гости — мол, мать приглашает. Неудобно было отказываться... Когда-то очень красивая, но рано поблекшая и увядшая женщина — вся аж сочилась лютой злобой к "изменьщику". Весь разговор только и сводился к Фролу Изотовичу: какая он, типа — сволочь. Сидел как на иголках и еле дождавшись конца чаепития, наскоро попрощавшись ушёл — посоветовав почаще бывать в Храме и обращаться к Отцу Фёдору...
Что ещё я ей скажу?!
Её сыну же, я сказал — крепко сжав руку и глядя прямо в глаза:
— Ефим! Что бы не происходило, помни: он — твой отец, а она — твоя мать. И, других родителей у тебя уже никогда не будет.
По ответному взгляду я понял — он мой. Кто может быть выше отца?
ТОЛЬКО — УЧИТЕЛЬ!!!
Личностной мотивацией у Ефима Анисимова (хотя возможно он это не осознавал), было стать по социальному положению вровень с отцом, превзойти его — доказать, что и без него он может выбиться в "лучшие" люди... Кто мог предоставить ему такую возможность?
По его теперешнему разумению — только я!
Так что, мимо такого "учителя" пройти было никак нельзя.
Была, конечно непроизвольно-паскудная мыслишка: использовать Ефима в качестве "Павлика Морозова" — если в наших с товарищем Анисимовых отношениях, что-то пойдёт "не так"...
Но я тут же, отмёл её прочь.
На первом же комсомольском собрании (здесь я несколько опережаю события — оно состоялось значительно позже описываемых событий), я выдвинул Ефима Анисимова в мои заместители. Позже, я так выдвину его в волостные комсомольские вожаки, а сам отойду "в тень".
* * *
Что меня в очередной раз в этом "интересном" времени удивило зело: в комсомольцы не спешили "записываться" дети рабочих и крестьян! То ли и без того, у них дел хватало, то ли из-за отсутствия каких-либо амбиций или (час от часу не легче) пролетарско-крестьянского сознания...
Короче, не знаю!
Даже уже гораздо позже, когда про первую (не в волости — в целом(!) Ардатовском уезде) комсомольскую ячейку писали газеты — мой Кузька ещё очень долго оставался единственным представителем пролетариата в ней. Да и то — с очень большой натяжкой: подобно дядьке Климу, его погибший на Империалистической войне отец был кустарём-надомником, по ортодоксальной марксисткой терминологии — мелким буржуем.
С отцом Кондрата Конофальского — Борисом Александровичем, мы были знакомы уже достаточно давно: он несколько раз навещал меня, когда я лежал больной в поповском доме. Внешне, Борис Александрович, чем-то напоминал мне Кису Воробьянинова из последней экранизации "12 стульев"...
С ним мы, вдоволь наговорились — до хрипоты наспорились по марксисткой теории-практике, видимо — оба испытывая дефицит общения. Не считая того, что он обозвал меня "безграмотным ревизионистом", я его — "зашоренным догматиком", стали практически, если и не друзьями — то очень хорошими знакомыми.
Это был типичный представитель интеллигентов-разночинцев и повторил судьбу многих из них: за "революционную деятельность" — вместе со сроком получил в царской тюрьме чахотку и, по состоянию здоровья был определён "на поселение" в сей забытый — Богом и начальством уголок. Здесь он, собиравшийся уж было "проверить" самолично, собственные же атеистические убеждения в отсутствие "загробной жизни" — каким-то дивным чудом выздоровел, женился на местной мещанке лет на двадцать младше его и, обзавёлся единственным "потомством" в лице Кондрата.
Из-за своего богатого — ещё дореволюционного стажа, Борис Александрович пользуется определённым авторитетом среди местной большевицкой "братвы" и неофициально считается "правой рукой" у самого товарища Анисимова. Хотя и не имеет никакого влияния — не обладая реальной властью, не занимая ("по состоянию" здоровья и возрасту) никакой должности в советской властной иерархии. Живёт на пенсию — полагающемуся ему как ветерану революционного движения и на "крепкое" домашнее хозяйство — ведущегося собственной супругой.
Идеологически подкован крепко: Карл Маркс, Фридрих Энгельс и прочие классики — вплоть до Троцкого с Каутским, так и "отскакивают у него от зубов"!
Сам того не понимая (а может понимая — но не используя из-за присущей всем российским интеллигентам непрактичности), Борис Александрович обладает огромной властью... По волостным меркам, конечно. Если "из Центра" приходит какое-нибудь особо мудрое "постановление", он "разжёвывает" его местной партэлите и особенно — её Председателю, доступным тем языком.
Короче, он вполне мог бы стать, как бы "серым кардиналом" при Анисимове — однако этим не пользуется. Возможно, он просто слишком стар для каких-либо амбиций.
Сын Бориса Александровича — четырнадцатилетний Кондрат Конофальский, от родителей взял самое наилучшее: телом и характером был в мать — физически крепкий, по-крестьянски настойчивый и терпеливый — но если надо, пробивной как африканский буйвол. Но при этом, имеющий необычайно широкий для "сельской местности" кругозор и любящий "пофилософствовать" по поводу и без оного — как его отец. Из-за чрезмерного увлечения чтением в эпоху тотального дефицита керосина для освящения, очень рано испортил себе зрение и вынужден теперь носить круглые очки — делающим его и без того умное — но по-детски округлое, слегка наивное лицо — просто каким-то вообще заумным.
Сосед и друг — "не разлей вода" с Ефимом Анисимовым, с лёгкой руки которого его общепринятым в подростковой среде прозвищем стало — "Брат-Кондрат".
Его личностная мотивация нахождения в нашей группе — вступить в комсомол, затем в партию... Нет, про номенклатурную "карьеру" и речи не велось! Румяный юноша "со взглядом горящим", стремился быть максимально полезным если не "мировому пролетариату" (в том, что тот в подобной "помощи" сильно нуждается, мне удалось его достаточно быстро разубедить), то хотя бы своему-собственному трудовому народу.
Восторженный, я бы даже сказал — фанатичный сторонник новой "революционной" власти, любитель поспорить по любому поводу и без него. Грезил мировой революцией — в гараже, он меня ею доставал так, что... Да и, не меня одного! То и дело, ему кто-нибудь из ребят говорил, что-нибудь вроде типа:
— Закрой подувало, Брат-Кондрат — голова от тебя уже трещит! Вот когда контузит тебя польским снарядом — как Серафима, да посидишь в их лагерях — вот тогда и расскажешь нам про "братство трудовых народов", да про "всемирную республику Советов".
Принародно я просто отмалчивался, а наедине, осторожно пытаюсь навязать точку зрения — отличную пока от общепринятой среди правящей партии и её адептов:
— Думаю, нашей Республике придётся строить социализм в одиночестве и причём — во враждебном капиталистическом окружении... Что об этом написано у классиков марксизма, Кондрат?
— Ничего не написано, — уверенно отвечает.
— А что думаешь по этому поводу ты лично?
— Я думаю, это невозможно...
Гляжу ему в глаза:
— Так значит, в случае если Мировая революция не свершится — ты предлагаешь нам, русским большевикам, сдаться на милость капиталистов?
Молчит, как кувалдой оглаушенный.
— А за что тогда столько крови пролито, Кондрат? По-твоему, это всё — зря?
После моих вопросов, Бра-Кондрат накрепко задумался и ходил несколько дней сам не свой... Потом подошёл когда все разошлись, и:
— Серафим! Я тут с отцом поговорил... В неизбежности свершения в ближайшее же время Мировой революции, я по-прежнему не сомневаюсь! Как минимум в нескольких "ключевых" странах, передовой европейский пролетариат возьмёт власть и поможет российскому пролетариату построить социализм...
"Знамо дело — с отцом поговорил: узнаю глас Бориса Александровича!".
— ...Однако, я считаю, что у нашей Республики должно быть несколько вариантов плана построения социализма. В том числе и самостоятельно — Мировая революция... Ээээ...
— ...Может запоздать, — закончил я за него.
— Совершенно верно!
Хорошенько подумав, я:
— Кондрат! А не мог бы ты свои соображения по поводу построения социализма в одной стране изложить письменно? В виде газетной статьи?
В глазах лёгкий испуг:
— "В виде газетной статьи"?
— Ну, да, — закидываю очень вкусную наживку для его юношеского самолюбия, — разве ты не хочешь стать одним из классиков марксизма?
Вижу — хочется ему и колется...
— Встать в один ряд... Нет, не с Марсом, конечно — с Каутским, Энгельсом... Чтоб и, века спустя всяк знал — кто такой Кондрат Конофальский!
В глазах зажигается неугасимый огонь энтузиаста-фанатика:
— Хорошо, я попробую!
* * *
Фамилия "Телегин" — была самой распространённой в Ульяновской волости, ибо в ней было полно сёл с кустарями — испокон веков изготавливающих на продажу это нехитрое крестьянское транспортное средство.
Именно "Телегиными" — были наши близнецы!
"Санька да Ванька" — именно так их и называли, даже если обращались к одному из тринадцатилетних братьев-близнецов. Вопреки моему досель убеждению о мирном сосуществовании подобных "клонов", эти постоянно спорили меж собой, ссорились и, даже не стеснялись хорошенько подраться — по любому, хоть малейшему поводу. Я так думаю — соперничество из рода "кто самый главный в семье"! Что самое интересное: стоит лишь появиться какой-нибудь "внешней" опасности — как тут же происходит консолидация до самой её полной "ликвидации". Точно также, происходит "братское единение" двух близнецов во имя какой-то общей цели... Если, конечно — она интересна для обоих. Иначе...
Мама, не горюй!
"Бои без правил" — которые мне иногда доводилось смотреть "по ящику", просто возня дошколят в песочнице.
Что их объединяло — гордость за своего отца!
Он был из мещан. Выучившись сам, он стал учить других — до 1915 года работая местным учителем. Затем его мобилизовали и, пройдя школу прапорщиков (куда после уничтожения довоенного кадрового офицерства — брали всех, хоть с каким-то образованием), тот отличился на войне — уже при "Временных" дослужившись до штабс-капитана.
Видимо, отцу Саньки и Ваньки воевать понравилось больше — чем учить чужих детей и воспитывать собственных!
После Октября приехав на краткую побывку домой, он добровольцем вступает в Красную армию и погибает уже под самый "занавес" Гражданской войны — где-то в степях Таврии в 1920 году, в должности командира дивизии.
Хотя братья видели своего отца "наездами" — когда тот на короткое время приезжал домой оклематься от боевых ран, они его любили со всей сыновьей страстью. Любовь к отцу перешла на пылкую страсть к его профессии "Родину защищать": Санька и Ванька — грезили стать командирами РККА.
Во время ремонта "Бразье", близнецы так достали меня военной тематикой — что я принёс им все воинские уставы что смог найти в своей канцелярии ОВО и в городской библиотеке: от ещё старых имперских — до первых советских:
— "Живи по уставу — заслужишь честь и славу"! Основа военного дела, ребята — строевая подготовка и воинские уставы. Не знающий их командир, подобен священнику не знающий Священного писания, молитв и ритуалов. Сможет ли он проводить обряды Таинства?
Оба, машут головами:
— Нет, не сможет!
— Вот точно так же, человек не знающий назубок уставы — не сможет стать хорошим командиром. Учите их и когда у вас обоих, они "от зубов будет отскакивать" — тогда мы с вами и поговорим. А если не сможете выучить, значит: в Красную Армию — вы оба не годитесь...
Хоть до конца ремонта, но они от меня отстали!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
