Алтай, мой Алтай

Валерий Михайлович Шалдин

Алтай, мой Алтай!

Здесь красота неимоверная и лучшая в мире природа. Зачем тратить миллионы и ездить по свету, когда именно здесь настоящая красота, загадочные явления и многовековые тайны. Природа свои богатства раздаёт крайне неравномерно, но бываю места, где уровень богатств, тайн и красоты зашкаливает. Такое место, несомненно, мой Алтай. Слава Богу, что здесь мало людей, зато есть ни с чем несравнимый по чистоте воздух и огромные территории.

Наш "вездеход" совершенно не вписывался в местные реалии, несмотря на то, что он мог пробираться даже по самым диким тропам. Но, машина — есть машина. Эта местность не для неё, хоть, сколько ты не рычи от злости и не плюйся ядовитыми бензиновыми парами. Мы прекрасно понимали, что когда-то придётся оставить машину и пытаться двигаться на своих двоих. Или на местных конях, но у нас таковых не было. Современный человек всё дальше и дальше отодвигается от коней, волков, диких просторов, а всё ближе его "примагничивает" к себе техника и, прости господи, электроника.

От суеты современной жизни, мы перенеслись во времена Скифского царства, стоило только чуть удалиться от нашего великолепного транспортного средства. Но, мы не просто брели, куда глаза глядят. Просто, вдалеке мы увидели табун коней, а значит, там были и люди, с которыми было интересно пообщаться, да и на лошадей посмотреть. Да, на тех самых великолепных животных, которых наши скифские предки очень ценили и уважали, даже забирали с собой в могилу, под огромный могильный курган, предварительно украсив лошадь золотом. Это было две с половиной тысячи лет тому назад, но, судя по другой археологической сенсации, лошадь человек знал около пятьдесят тысяч лет назад. Алтай рай для археологов, но рай суровый. Многие свои тайны Алтай не торопится отдать современному человеку, как бы понимая, что тот, пока ещё не сможет оценить значение подаренных ему артефактов. Впрочем, мы были только солидарны с нашей землёй в этом вопросе.

Но мы были не алчными охотниками за артефактами, нам хватало и того, что Алтай благоволил к нам погодой, и допускал на относительно несложные тропы. Вот и сейчас он послал нам этот табун лошадей. Да, это уже, увы, были не те исторические скифские кони. Это уже была современная порода, но надо отдать должное людям, они вывели отличную породу: крепкую, крупную, здоровую и чрезвычайно выносливую. Это были орловские рысаки, конечно, сибирского типа.

Здесь, на этих просторах, на чистом воздухе лошадям было хорошо. Бегай, двигайся, сколько хочешь, а для справной лошади — это главное.

Мы набрались наглости и напросились к табунщикам к их костру. Табунщики, а их оказалось четыре мужика, видя, что мы вполне самостоятельные люди и особо мешать им не будем, приняли нас в свою компанию. Самый старый был дед Захар, он же больше всего и говорил с нами. Скорее всего, он был русским из чалдонов, а двое других носили нерусские фамилии: Буребай и Кашкар. С четвёртым погонщиком мы так толком и не познакомились: он был очень молчаливым человеком, и ему некоторые наши разговоры не понравились, особенно про волков.

Зато, в свете костра, от деда Захара мы многое узнали о конях, о помощниках людям — собаках, о местных волках. Коней сейчас стало разводить экономически выгодно, особенно таких больших, как эта порода. Практически всех лошадей скупают оптом соседи казахи. Нет, не гарцевать на них. Они их едят. Что ж, такова жизнь. Едят коней и местные волки, которые неотрывно движутся за табуном и людьми. Дед Захар остерегался говорить слово "волк". Он кривился, когда мы так говорили. Не очень это хорошо. Да всё сложно в этом мире. Чоно, буре, чужой или серый кум постоянно соседствует с человеком. Сакральное это существо, если говорить честно. Есть неписанный договор о взаимопомощи, между человеком и серым кумом.

— Чоно постоянно следует в отдалении, — тихо говорил старик. — Он это и сейчас делает: кружит во мгле. Мы ему всегда оставляем куски мяса и другой еды.

— Он не опасен? — уточнил я.

— Хищник он, — усмехнулся старик. — Но, он никогда не режет свои жертвы поголовно. Он зарежет только то существо, на которое ему укажет Пастырь.

Здесь старик совсем стал говорить тихо, почти шептал. Чем старше становятся местные, кто бродит по этим местам, тем им страшнее встретиться с Волчьим пастырем. От этого сакрального существа не спастись никому, кого оно отметит. Бесполезно.

— А серые тогда отводят душу в загробный мир, но не бескорыстно, — промолвил старик. — Они хорошие проводники туда, но им надо отдать их плату: коня или какую ещё живность. Взявши плату, он свою задачу выполнит сполна, поэтому душа не заблудится в волшебном лесу, а попадёт туда, куда надо. Так и ходят серые между мирами. А здесь, на Алтае есть места проходов в иное измерение. Говорят, учёные уже даже нашли такие места.

— Когда встретишься с серым, то спроси у него: "На том свете был?" Если ответит, что был, то спроси: "Мёртвые кусаются?" Ответит, что нет, то скажи ему: "И ты не кусайся".

Ещё днём Острый Клык приметил жеребёнка, вокруг которого сформировалось тёмное марево. Понятно, что это Повелитель указывал, что именно этого жеребёнка надо съесть. Повелитель не ошибается. Но просто так к пище не подкрадёшься, жеребцы почуют серую стаю и отобьют своими копытами жеребёнка. Стая может пострадать. Но Острый Клык знал, как можно добраться до жеребёнка без потерь, он был очень опытным. Этот детёныш глупый и любопытный. Острый Клык будет кататься в траве, а любопытный жеребёнок обязательно подойдёт к нему: глупцу интересно, чего это трава шевелится. Только других глупцов нельзя трогать, а то Повелитель будет недоволен. Завтра стая голодная не будет, что хорошо, а вот потом Острому Клыку надо будет отлучиться ненадолго: ему предстоит отвести тень одного старого человека в Страну Вечной охоты, а то тень заблудится в местных горах. Этот жеребёнок и будет платой за это.

Усть-Кан-2021.